Аннотация: Хан-Гирей - один из первых горцев, познакомившихся с российской и европейской культурой. Он получил блестящее образование в Петербургском кадетском корпусе, стал офицером Российской Императорской армии, дослужился до чина полковника, был завсегдатаем аристократических салонов столицы. Одновременно он занимался литературным творчеством, оставив после себя много работ по истории, этнографии и культуре черкесов/адыгов. К сожалению, ранняя смерть Хан-Гирея не позволила раскрыться его литературному дарованию в полной мере.
История и этнография черкесских племен в работах Султан Хан-Гирея
Огромную роль в распространении в России знаний о Кавказе и населяющих его народов сыграли представители горской интеллигенции XIX в. Характерной чертой первых представителей горской интеллигенции была разносторонность их интересов и занятий. Они занимались общественной деятельностью, были историками, писателями, этнографами, фольклористами, лингвистами, педагогами и экономистами. Некоторые из них также находились на русской военной службе. На особенности интереса и творчества этих людей оказали значительное влияние идеи и традиции русского романтизма и движения декабристов. Однако им была свойственна и тесная связь с литературными традициями и фольклором своего народа. Именно поэтому их произведения, в которых эти авторы обращались к прошлому своего народа, его обычаям и традициям, позволили значительно расширить представления читающей публики России о Северо-Западном Кавказе и населяющих его племенах.
Одним из наиболее выдающихся представителей горской интеллигенции был Султан Хан-Гирей. Он происходил из высшей феодальной знати адыгского племени беджугов-хамышеевцев. Его отец Махмет Крым-Гирей придерживался прорусской ориентации и в конце XVIII в. переселился на правый берег Кубани - на территорию, занятую Черноморским казачьим войском, что означало вступление в русское подданство. Сначала мальчик воспитывался, как это и было принято у адыгов, в семьях воспитателей-аталыков, а затем, после смерти отца, согласно его завещанию, был отправлен к генералу А. П. Ермолову. Тот вскоре заметил стремление юного горца к образованию и его большие способности и содействовал его поступлению в лучшее военное учебное заведение России того времени - Петербургский кадетский корпус, где юноша был, пожалуй, первым горцем, попавшим туда, и из стен которого он вышел уже офицером. Правда, есть и другие данные, что Хан-Гирей все описываемое время находился на территории Черноморского казачьего войска, а офицерский чин получил за участие в боевых действиях. Он был в двух военных кампаниях, а затем его перевели в гвардию - сначала в лейб-гвардии Черноморский казачий эскадрон, а затем в сформированный "лейб-гвардии Кавказско-горский полуэскадрон его величества конвоя", где служили представители горской знати, перешедшие в русское подданство. Служба в этом подразделении была важна еще и тем, что горцы, находившиеся там, быстро изучали русский язык и приобщались к европейской культуре. Одновременно у них появилась возможность и овладеть грамотой на родном языке, так как по желанию горцев, стремившихся как можно лучше усвоить русскую речь, Петербургский университет прислал кандидата Грацилевского, разговаривавшего на персидском языке и знавшего арабскую грамматику. Помимо прочего, он составил черкесский алфавит на русском языке, который был быстро освоен его учениками. Хан-Гирей не только быстро продвигался по служебной лестнице (вскоре он стал командиром Кавказско-горского полуэскадрона), но и получил признание в высших кругах петербургского общества, куда ему был открыт доступ благодаря не только его происхождению, но и прекрасным манерам и сдержанному характеру. Однако молодой горец общался не только с придворной знатью, но и был принят людьми, принадлежавшими к числу литературной и научной элиты столицы. Он был постоянным посетителем литературных четвергов известного в то время издателя и журналиста Н. И. Греча, дружил с другим издателем и журналистом - Н. А. Полевым, с которым жил по соседству, часто посещал и салон Карамзиных.
Неудивительно, что окружение Хан-Гирея и атмосфера, в которой он находился, очень способствовали развитию у него литературного дарования. Молодой человек всегда имел интерес к творческому наследию своих соплеменников, который теперь соединился с европейским образованием и стремлением рассказать "цивилизованному" обществу о прошлом и настоящем своего народа и его культуре.
Очевидно, еще в середине или даже в начале 30-х гг. XIX в. Хан-Гирей задумал написать цикл очерков о своей родине и начал реализовывать это намерение. Об этом свидетельствует, например, приказ его непосредственного начальника - графа А. Х. Бенкендорфа, который передал Хан-Гирею пожелание императора получить не позднее, чем через два месяца, записку по истории и этнографии горских племен, что было связано с предстоящей поездкой Николая I на Кавказ с целью активизации процесса перехода горцев в российское подданство. В разговоре Бенкендорф упомянул о наличии у Хан-Гирея неких черновиков с материалом по этим вопросам, на основе которого можно было написать такую записку в столь короткий срок. Однако, несомненно, что Хан-Гирей начал работать над своими "Записками о Черкесии" по собственной инициативе. Хан-Гирей видел главной своей целью донести до высших представителей власти в стране свою точку зрения по вопросу скорейшего перевода горских племен в русское подданство, который должен был проводиться исключительно мирными методами. Это мнение, по первоначальному плану, предполагалось изложить в последней главе "Записок", назвавшейся "Некоторые мнения о мерах и средствах для приведения черкесского народа в гражданственное состояние кроткими мерами с возможным избежанием кровопролития". Разумеется, что в официальной записке подобная глава совсем не ожидалась "заказчиками". Документ должен был носить исключительно информативный характер. По этой причине, а также, возможно, из-за слишком малого срока, отпущенного Хан-Гирею для работы, первоначальный текст "Записок о Черкесии", представленный Николаю I, был неполным. Там отсутствовала последняя глава первой части и все четвертое отделение второй главы. В. П. Бурнашев, написавший впоследствии воспоминания об этом адыгском писателе, свидетельствовал о наличии у Хан-Гирея чернового варианта "Записок" до начала его посещений литературных четвергов Н. И. Греча, которому граф Бенкендорф поручил помочь горцу в литературной обработке его произведения. Тот, однако, не счел возможным непосредственно заняться редактированием, а потому поручил его В. П. Бурнашеву. За самим Гречем оставалась лишь окончательная обработка текста. Общий объем этой работы составил около 900 страниц рукописного текста. Последняя глава этого произведения, которую, как уже указывалось, Хан-Гирей считал наиболее важной, была представлена императору значительно позже. В ней автор предлагал несколько реформ, прежде всего, в отношении организации власти и судопроизводства на территории Черкесии. Эти преобразования должны были иметь довольно ограниченный характер и вряд ли бы привели к быстрому и мирному вхождению адыгских племен в состав России так же, как и к полному прекращению феодальных усобиц, но, несомненно, сыграли бы положительную роль в случае их проведения. Николай I высоко оценил этот труд, по крайней мере, его описательную часть, назвав Хан-Гирея "черкесским Карамзиным". Многие исследователи полагают, что именно после написания этой работы, Хан-Гирей достиг пика своей служебной карьеры, получив чин полковника, пост командира Кавказско-горского полуэскадрона и придворный чин флигель-адъютанта. К сожалению, было решено придать этой работе статус секретной и оставить в библиотеке Генерального штаба для использования ее только офицерами без возможности издания массовым тиражом.
Стоит упомянуть также о нескольких служебных записках, посвященных различным вопросам этнографии и политики Северного Кавказа, которые Хан-Гирей составлял по заданию своего начальства и лично Николая I. Прежде всего, это черновой и неполный вариант "Записок о Черкесии", представленный императору в мае 1837 г., где, тем не менее, содержались интересные сведения о горских племенах, например, был указан факт деления горских племен на две группы по политическому признаку: "аристократические" племена, управляемые князьями и их вассальными дворянами, и "демократические" племена во главе с выборными старейшинами. Хан-Гирей, впрочем, говорил, что последние народности имеют управление, "похожее на демократическое" или "так сказать демократическое", хорошо понимая всю условность этого определения. При этом он признавал, что в ракурсе мирного распространения власти Российской империи на горцев с помощью дипломатических переговоров, с "аристократическими" племенами будет легче иметь дело.
Второй служебной запиской Хан-Гирея, которую стоит отметить, является проект особого "Положения об управлении горскими народами", составленный в сентябре 1837 г. в рамках подготовки кавказского "вояжа" Николая I. Проект, составленный Хан-Гиреем, начинался небольшой вводной частью, где содержался краткий анализ внутреннего состояния адыгских племен, в том числе говорилось о межплеменной и внутриплеменной вражде. Причину такого положения дел автор видел в следующем: "Узденья недовольны князьями, подвластные ропщут на владельцев, потому что взаимные отношения различных сословий не определены положительным образом. Все основано на древних обычаях и преданиях, которые часто заменяются произволом и насилием".(1) Далее шли собственно 54 пункта "Положений", посвященных вопросам административного устройства и судебного производства в Адыгее. Разумеется, проект в целом соответствовал духу военно-административного стиля управления, стандартному для русских владений на Кавказе, нашли в нем отражение и факты межплеменной розни горцев. Особое внимание Хан-Гирей уделял вопросам судопроизводства, справедливо полагая, что только наличие четких законов и честного суда может остановить кровавые усобицы. Кроме того, автор считал очень важным распространение среди горцев образования, в том числе высказывал мысль о составлении адыгского "народного" алфавита, чтобы вытеснить применявшийся адыгами в переписке турецкий язык. Этот проект был направлен генералу Вельяминову, который готовил и собственный проект аналогичного содержания. Оба проекта попали на утверждение барону Розену и с его замечаниями были направлены Николаю I. Реального значения они не имели и не были реализованы на практике. В 1838 г. Хан-Гирей подготовил на имя нового командующего Отдельным Кавказским корпусом Е. А. Головина еще одну аналогичную записку, которая называлась "Краткое изложение о предварительных мерах по устройству закубанских мирных племен". В этой работе автор отмечал: "Закубанских мирных племен не должно оставлять на дальнейшее время в настоящем их положении без прочного основания внутреннего управления, ибо теперешнее их положение противно выгодам правительства и выгодам самих племен, которые, оставаясь в нынешнем их состоянии, постепенно истребятся от тех истребительных беспокойств, которые бывают следствием, с одной стороны, поведения самих племен, а с другой стороны, пограничных действий с нашей стороны". (2) Последующий текст записки состоял из 49 пунктов и предлагал различные мероприятия административного характера по организации управления горцами, меры по улучшению судопроизводства и торговли. В основном они повторяли предложения предыдущих записок Хан-Гирея, но были и новые идеи, например, он советовал ввести должности трех комендантов, им подчинялись бы различные горские племена, которые, впрочем, должны были выступать исключительно в роли посредников и миротворцев и имели бы несколько советников из наиболее уважаемых местных жителей. Этот проект также не получил никакого развития.
Основная часть творческого наследия Хан-Гирея связана с последним периодом его жизни, когда он активно занимался литературной деятельностью, несмотря на тяжелую болезнь. Еще в 1839 г. он закончил повесть "Черкесские предания", которую опубликовали в журнале "Русский вестник" (N 4-5 за 1841 г.), а позже очерк "Вера, нравы, обычаи, образ жизни черкесов", также изданный при его жизни. Этот очерк практически повторял ряд глав первой и второй части "Записок о Черкесии". По сравнению с "Записками", текст очерка был в достаточной степени переработан, при этом отчасти снизились его точность и выразительность, но в большинстве мест в литературном отношении текст стал лучше. После смерти Хан-Гирея был опубликован еще ряд его работ. Прежде всего, это "Мифология черкесских народов", опубликованная в N 35 издававшейся в Тифлисе газеты "Кавказ" за 1846 г. В 1847 г. работа была перепечатана в "Сборнике газеты "Кавказ" за второе полугодие 1846 г. Редактор газеты прямо указал, что текст этой публикации взят из "Записок о Черкесии". Из задуманного Хан-Гиреем обширного сочинения "Биографии знаменитых черкесов и очерки черкесских нравов" были изданы два очерка "Бесльний Абат" (3) и "Князь Пшськой Аходягоко" (4). Кроме того, напечатали два небольших произведения Хан-Гирея, написанные им на основе адыгских преданий: "Князь Канбулат" (5) и "Наезд Канчука" (6). Во всех своих работах Хан-Гирей широко пользовался материалами своих "Записок". Сами же "Записки о Черкесии", по личному распоряжению Николая I, числились за библиотекой Генерального штаба и находились на хранении в различных военных архивах.
Несомненно, "Записки о Черкесии" были главным произведением Хан-Гирея. Для своего времени они были уникальным историко-этнографическим описанием адыгских племен, пожалуй, это было первое исследование подобного рода в кавказоведческой литературе. Материалом для их написания послужили частично детские воспоминания писателя, частично рассказы его сослуживцев по Кавказско-горскому эскадрону и приезжавших в Санкт-Петербург горцев. К отбору материала Хан-Гирей подходил очень внимательно, сравнивая, при наличии такой возможности, информацию из различных источников в поисках достоверных фактов. Генералы А. А. Вельяминов и Г. В. Розен, которым император направил произведение Хан-Гирея для "рецензии", назвали его компилятивным, составленным из материалов, имевшихся в русской научной и художественной литературе того времени, однако это неверно, так как в отечественных изданиях данного периода содержались лишь отрывочные сведения, которые являлись зачастую недостоверными и противоречивыми. По существу, в распоряжении Хан-Гирея были лишь труды С. М. Броневского "Новейшие географические и исторические сведения о Кавказе" (части I-II, изданные в Москве в 1823 г.) и И. Дебу "О Кавказской линии и присоединенном к ней черноморском войске" (изданный в Санкт-Петербурге в 1829 г.), да и то ко многим изложенным в них сведениям он отнесся очень критически. В качестве образца для своего произведения Хан-Гирей взял исследование А. И. Левшина "Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей", которое было одной из лучших этнографических работ того времени. Особенностью "Записок о Черкесии" является довольно своеобразный стиль изложения в нем материала, так как, несмотря на то, что это прежде всего этнографический труд, в нем нетрудно найти элементы художественного произведения в красочных картинах описания природы и ярких образах исторических событий и личностей. При этом Хан-Гирей рассматривал факты не только современного ему периода, но и постоянно обращался к историческому прошлому адыгов, показывая те изменения, которые происходили у них в результате социально-экономических и политических обстоятельств, впрочем, автор не ставил перед собой задачу систематического изложения истории адыгов, сознавая, что данная задача слишком сложна. Он лишь прибегал к историческим экскурсам в тех случаях, когда полагал необходимым объяснить причины появления определенных современных ему этнографических явлений. Хан-Гирей показывал глубокое понимание многих исторических фактов, например, исследуя особенности адыгской религии, он не только описывал черкесский вариант ислама, но и отмечал сохранение у адыгов пережитков язычества и отдельных элементов христианства, на основании чего пришел к выводу, что много поколений назад некоторые племена адыгов приняли греческий вариант христианства, но затем постепенно язычество вновь стало основной формой религии, сменившись, в свою очередь, мусульманством, хотя многие языческие верования и обряды продолжали быть широко распространенными среди адыгов.
Хан-Гирей, анализируя имеющийся у него материал по этнографии адыгских племен, часто опровергал традиционные мнения о горских племенах. Например, он указывал, что черкесов нельзя назвать "горцами" в полном смысле этого термина, так как значительная часть их земель находится на равнине.
Хан-Гирей уделял также большое внимание анализу структуры адыгского общества, определяемого как феодальное. Автор очень четко показал особенности классовой структуры черкесских племен и исторические процессы, которые привели к ним. Он один из первых рассказал о произошедшем у горских племен после Бзиюкской битвы 1796 г. "демократическом перевороте", правильно оценивая его результаты, которые принесли наибольшие выгоды высшему уровню свободных земледельцев. Хан-Гирей отмечал, что племена, не имевшие крупных феодалов, достигали часто более значительных успехов, чем племена с феодальным устройством, так как могли обычно избегать кровавых усобиц. Вообще, автор горько сетовал на то, что горские феодалы озабочены лишь междоусобицами, а не деятельностью на благо своих народов. Он обличал свойственные горской знати пороки - стремление к праздности, алчность, жестокость.
Очень важной является этнографическая часть "Записок", которая до сих пор остается ценным источником информации для всех, изучающих этнографию адыгов первой половины XIX в. Хан-Гирей широко понимал задачу этнографического описания народа, поэтому включил в свое исследование не только материалы, содержащие такие традиционные для этнографии темы, как занятие населения, жилища, пища, одежда, религия, свадебные и похоронные обряды, но и информацию, посвященную отношению адыгов к рождению и воспитанию ребенка, присвоению ему имени, к празднествам, играм, музыке, танцам, устному творчеству, спортивным упражнениям, медицине и т. д. Такая полнота охвата различных сторон жизни адыгских племен делает "Записки о Черкесии" уникальным этнографическим произведением по сравнению с работами не только того времени, но и современного периода. При этом следует отметить, что Хан-Гирею была свойственна тщательность отбора материала и точность в его изложении. Далеко не все реалии бытия адыгов он одобрял. Некоторые из них вызывали у Хан-Гирея резкое осуждение. Так, например, повествуя об особенностях судопроизводства у адыгов, он писал: "Все это с первого взгляда кажется основано на законах порядка, но с первого лишь взгляда, ибо ежели вы углубитесь более в сущность самого дела, то увидите, что и тут, несмотря на простоту законоположения, корыстолюбие в гнусном торжестве своем попирает священную истину, и несчастный праведник, которого вся вина в слабости, стонет под бременем угнетения" (7).
Другие произведения Хан-Гирея не только имеют высокую художественную ценность, но и содержат большое количество важной информации по культуре и традициям черкесских племен. Эти работы были написаны прежде всего на основе адыгского фольклора. Наиболее ярко это проявилось в повести "Черкесские предания". Легенду, которая легла в основу этого произведения, использовал также М. Ю. Лермонтов для своей поэмы "Каллы". Между этими двумя сочинениями можно найти четкие параллели. Под пером Хан-Гирея народная легенда о любви, коварстве и мести превращается в историческое полотно, показывающее положение адыгов во время нашествия на их земли крымского хана, в том числе и борьбу жанинского племени против крымцев, которая длилась очень долго и закончилась почти полным уничтожением этого, некогда могущественного, народа. К тому же, в повести много отступлений от основной сюжетной линии, основная цель которых - ознакомить читателя с различными реалиями жизни адыгов, например, свадебные и похоронные обряды описаны очень подробно. Ярко показал в этом произведении Хан-Гирей и предрассудки, свойственные адыгам, особенности их религиозных воззрений, в том числе и последние сохранившиеся элементы языческих верований. В данном сочинении встречается также большое количество упоминаний и черкесских песен, сказаний, легенд, о которых автор говорил с восторгом, как о замечательных памятниках народного творчества.
В основе другой повести - "Князь Канбулат" - лежит литературная обработка еще одного черкесского предания, повествующего о вражде двух братьев-князей хегатского племени Атвонуко и Канбулата, причиной которой стала жена Атвонуко, воспылавшая страстью к деверю. Канбулат покинул родные места. Он находит помощь у племен жанинцев и бжедугов, Автонуко же обращается за поддержкой к крымскому хану. В повести ярко описано, как распря братьев приносит многочисленные беды и разорение их народу. В этом произведении также можно найти большое количество этнографических сведений, прежде всего в отношении норм поведения и кодекса чести черкесов.
В повести "Наезд Кунчука" использована черкесская быль, связанная с периодом турецкого владычества на Кубани. Она рассказывает о подвиге отважного наездника Кунчука, его смелом набеге на турецкую крепость Азов для спасения невесты, украденной азовским пашой, побеге влюбленных, преследуемых турками и их гибели в бурных водах Кубани, куда они бросились, чтобы избежать плена. Как и в предыдущих случаях, Хан-Гирей превращает это сказание в настоящее романтическое повествование, построенное по всем законам этого жанра. В этом сочинении также есть яркие картины адыгского быта, прежде всего описание такой специфичной для адыгов традиции, как наездничество. Автор проанализировал исторические корни этого явления, показывая, что изначально оно было необходимо для воспитания в мужчине качеств воина - защитника племени. Показывая современное ему состояние наездничества, Хан-Гирей с грустью замечал, что оно вырождается в разбойные набеги, о чем он говорил с негодованием. В "Наезде Кунчука" также имеются различные образцы песенного творчества адыгов, правда, приведенные в прозаическом изложении. Для повышения образности повествования Хан-Гирей широко использовал изобразительные средства устного народного творчества - сравнения, пословицы и поговорки.
В биографических очерках Хан-Гирея описана жизнь конкретных исторических лиц, его старших современников, которые играли очень важную роль в общественно-политической жизни адыгов. Автор в этих сочинениях отходит от своей традиционной романтической манеры изложения материала к реалистической. В качестве образца он взял "Сравнительные жизнеописания" Плутарха, очень популярные в те годы среди представителей российской интеллигенции. Так же, как и древнегреческий историк, Хан-Гирей не описывал весь жизненный путь своих героев, а только отдельные эпизоды их биографии, поступки в определенных жизненных ситуациях, где лучше всего могли проявиться черты их личности. При этом, автора интересовали его герои не только как индивиды, но и как способ демонстрации национальных нравов и особенностей жизни. Поэтому Хан-Гирей уделял в своих очерках большое внимание историческому фону, описанию общественно-политического строя и своеобразия национального быта адыгов. При этом повествование носит занимательный характер, содержит большое количество нравоучительных рассуждений и выражает авторское отношение к изображаемым событиям и персонажам.
Очерк "Бесльний Абат" посвящен истории шапсугского племени и деятельности одного из его предводителей - Бесльния Абата. Прежде всего в данном произведении показаны межсословные отношения, характерные для горцев этого периода, рассказывается о борьбе шапсугских крестьян против произвола и притеснения племенной знати, если говорить точнее, то в основе очерка лежат события, связанные с восстаниями крестьян в 1792 г., когда они, возмущенные бесчинствами, творимыми князьями Шеретлуковыми, изгнали тех с территории племени. Князья нашли поддержку у представителей бжедугской знати, которые увидели в произошедших событиях угрозу и своему положению. Они смогли поднять свой народ на войну против шапсугов. Кроме того, не надеясь на собственные силы, горская знать обратилась за помощью к Екатерине II, приславшей значительный отряд Черноморского казачьего войска. Произошедшая Бзиюкская битва 1796 г. закончилась поражением шапсугов. Тем не менее, у этого племени появилось народное собрание, основанное на выборных началах, а власть родоплеменной аристократии была ограничена, и не только у шапсугов. Хан-Гирей глубоко проанализировал причины восстания народа. Главной из них он назвал стремление простых людей снизить бремя, навязанное им владетелями племени, тем более, что увеличение численности крестьян, благодаря принятию в род пришлых, давало надежду на благополучный для них исход этой борьбы. Правда, Хан-Гирей ошибочно считал, что волнения крестьян могут прекратить некие "сильные умы" из знати, одним из которых он считал шапсугского князя Бесльния Абата, с кем писатель был знаком лично. Этот человек может считаться одним из наиболее влиятельных адыгских предводителей. Он придерживался прорусской ориентации и оказывал русскому правительству довольно значительные услуги. После восстания шапсугов Абат бежал к русским. Хан-Гирей рассматривал личность и деятельность Бесльния Абата беспристрастно. Автор считал его незаурядной личностью, восхищался его проницательным умом и неуемной жаждой дела, гордостью, активной деятельностью на благо родного племени. Вместе с тем, Хан-Гирей не скрывал и тех сторон характера этого человека, которые вызывали у него отвращение - честолюбие, мстительность, жестокость, презрительное отношение к простому народу, ненависть к выступлениям крестьян в защиту своих прав и свобод, его стремление утвердить свою власть над свободолюбивыми шапсугами. Также критически Хан-Гирей относился и к окружению Абата, которое он называл "шайкой злодеев". Большое внимание в очерке уделяось и рассказу об адыгских традициях, многие из них автор показал истинно рыцарскими, подчеркивая, однако, что отсутствие твердо установленных правил и законов в значительной степени снижают благотворное влияние этих традиций и приводят к совершению многих жестокостей.
Второй очерк - "Князь Пшьской Аходягоко" - посвящен похожим событиям, но его действие происходит в бжедугском племени. Фигура главного его героя также показывается на фоне межсословных распрей, возникших в результате злоупотреблений правящего класса и происков Турции, использовавшей крестьянские волнения в своих интересах. В этом сочинении содержатся очень ценные сведения по истории возникновения племени, о его географическом положении, сословном составе и межсословных отношениях, особенностях управления. Хан-Гирей определял социальный строй бжедугов как типично феодальный со всеми характерными для него социальными противоречиями, которые детально проанализировал, так как именно в них видел основную причину народных волнений. Также рассматривалась и деятельность Оттоманской порты, имевшая целью подчинение адыгов власти турецкого султана. Эта активность заключалась, прежде всего, в пропаганде идей исламизма, многие из которых были направлены на усиление турецкого влияния на адыгов. Также этому способствовало и распространение среди черкесов норм шариата - исламского гражданского законодательства. Особенно внимательно Хан-Гирей рассматривал деятельность анапского сераскира Хаджи-Хасана, активно проводившего политику подчинения адыгов турецкой власти, но вынужденного практически свернуть ее из-за противодействия "демократических" черкесских племен (шапсугов, натухайцев, абадзехов). На фоне всех этих событий и раскрывается образ князя Аходягоко, которого Хан-Гирей знал довольно хорошо. В своем произведении автор описал яркую внешность этого предводителя бжедугского племени, которая сочеталась с предприимчивостью, неустрашимостью и ораторским искусством. Однако, как и в предыдущем очерке, Хан-Гирей осуждал интриги и вероломство, которые Аходягоко считал позволительным использовать для сохранения своей власти среди бжедугов, например, привлечение хитростью на сторону бжедугской знати абадзехов, которые, не признавая княжеских прав, должны были в обычных обстоятельствах поддержать восставших крестьян, и распространение ложных слухов, заставивших бжедугских крестьян отказаться от помощи русских. Хан-Гирей резко осуждал и жестокость Аходягоко, проявлявшуюся в скорой расправе над попавшими в плен восставшими.
В очерке "Вера, нравы, обычаи, образ жизни черкесов", о котором уже говорилось выше, в популярной форме излагаются этнографические сведения о черкесских племенах. Хан-Гирей не только знакомил своих читателей с теми или иными явлениями общественно-социальной и культурной жизни адыгов того времени, но и старался объяснить их с позиций научных знаний своего времени. При этом в данном сочинении видна горячая любовь автора к своей родине. В силу классовой структуры адыгского общества, исследователь привел описание быта как высшего сословия, так и простого народа. Как уже отмечалось, данный очерк представляет собой по существу сокращенную версию "Записок о Черкесии". В этом произведении семь разделов, которые идут в следующем порядке: "Религия черкесов", "Воспитание", "Супружество и брачные обряды", "Празднества, игры, пляски и телесные упражнения", "Препровождение времени", "Содержание раненого", "Погребение и поминки". В анализе религии черкесских племен Хан-Гирей повторял свои высказанные в "Записках о Черкесии" рассуждения о сочетании в верованиях адыгов трех пластов: языческого, христианского и исламского, причем, как он полагал, основную роль играют языческие традиции, а затем исламские. Христианство, по мнению Хан-Гирея, оказало на черкесов наименьшее влияние. Параллельно с анализом религии автор знакомил читателей с разного рода суевериями и предрассудками адыгов, которые он резко осуждал. Скептически он относился и к догматам мусульманства, полагая, что они привели к исчезновению многих хороших народных традиций, например, массовых гуляний, которые запрещались духовенством. Причину широкого распространения у адыгов суеверий Хан-Гирей видел в отсутствии у них образования. Причиной же упадка древних традиций он считал не только религиозный фанатизм, но и политическое состояние адыгов, имея в виду не только междоусобицы, но и политику царского правительства в отношении горцев, хотя о последнем он говорил, разумеется, иносказательно. Большое внимание Хан-Гирей уделял и описанию традиционных норм быта и повседневных обычаев черкесов, например, особенностям воспитания детей (прежде всего, аталычеству, которое он критиковал), супружества. В последнем случае он осуждал практику похищения девушек, что обычно делает нерадостными семейные отношения: "Легко себе представить, какие несчастные последствия должны иметь для супругов столь бесчеловечное обыкновение и противное здравому рассудку супружество" (8). Большую ценность для всех, интересовавшихся жизнью горцев, представляли его сведения о различных обрядах (например, свадебных и похоронных), особенностях ухода за раненым, народных играх языческого происхождения, различных видах танцев и телесных упражнений. Хан-Гирей выразил негодование по поводу традиционного образа жизни горской знати, подчеркивая, что ее представители считают недостойным для себя заниматься не только трудом, но и науками, предпочитая праздное времяпрепровождение и наездничество, что автор полагал дурным примером для простого народа. Он также писал по этому поводу: "Стремление прославиться нередко заставляет черкесов с истинным самоотвержением делать добро и защищать невинность, но сия благородная черта нравов, к сожалению, часто обезображивается косвенными представлениями черкесов о славе: нередко проливают они потоки крови, подвергают свою жизнь опасности, и все это только для приобретения народной хвалы, не приносящей никакой пользы отечеству, отвергаемой и богом, и законами человечества" (9).
Завершая анализ творчества Султан Хан-Гирея, можно отметить следующее. Произведения этого автора отличаются глубиной содержания и широтой охвата материала. "Записки о Черкесии" и другие его работы представляют собой уникальные для своего времени сочинения историко-этнографической тематики. В них впервые систематически и всесторонне изложена разнообразная информация о нескольких адыгских племенах, прежде всего, шапсугах и бжедугах. Можно сказать, что именно Хан-Гирей выступил первым историком и этнографом адыгов. Из его произведений образованные круги русского общества впервые получили достоверную информацию об истории и различных сторонах социально-экономической, политической, военной и бытовой жизни черкесов, интерес к которым в России был тогда очень велик.
Примечания
1) Косвен М. О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М., 1961. С.193.
2) Косвен М. О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М., 1961. С. 194.
3) Кавказ. Тифлис, 1847. N 42-47.
4) Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1893 г. Вып. 17.
5) Русский вестник. СПб., 1844. N 10.
6) Кавказ. Тифлис, 1846. N 37-38.
7) Косвен М. О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М., 1961. С 203.
8) Косвен М. О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М., 1961. С. 202.
9) Косвен М. О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М., 1961. С. 203.