Бессонные ночи. Из одного сна в другой меня преследуют страшные видения. Я вижу, как чьи-то густо заросшие волосатые руки касаются шеи моей дочери, сдавливают её и издевательским смеются при этом. Я вот-вот увижу лицо убийцы, но силы моего опустошенного воображения не позволяют досмотреть кошмар до конца. Я просыпаюсь в холодом поту, открываю окно на кухне и закуриваю. В висках пульсирует боль - это даёт о себе знать бесконечная мигрень. Вновь и вновь мои руки сжимаются в кулаки и наносят удары по бетонной стене, пока с костяшек не начинает капать кровь.
Я открываю ноутбук, выхожу в социальную сеть и вижу одно сообщение:
- Привет. Нашел тебя в группе знакомств. Не желаешь встретиться со мной? Могу тебя многому научить.
По моему лицу пробегает нервная гримаса. В очередной раз кто-то брызгает в него раскаленным маслом со сковородки. Обратного пути нет. Я должен это сделать. Я должен стать санитаром леса, который сможет... который обязан выгрызть ливер этим уродам.
- А ты знаешь, что мне всего 13 лет? - пишу я через подставной аккаунт, поджимая свои губы в нервной дрожи.
- И что? - отвечает мне незнакомый мужчина, на аватарке которого красуется дорогой автомобиль. - В твоём возрасте у меня уже был отличный секс. Это совсем не страшно, даже приятно...
- Поговорим завтра, - ставя несколько смайликов, отвечаю я. - Мне хочется спать, а завтра в школу. Я подумаю над предложением...
Закрытая крышка ноутбука. Выкуренная сигарета и допитый кофе. Сон и очередные кошмары в них кричат и кричат об одном и том же.
Я схожу с ума! Это уже не я!
Март 2011 года.
Мы находились в нашей квартире вчетвером. Ира, Егор, Максим сидели и с вытаращенными глазами смотрели на меня. Уже больше часа, постоянно смачивая горло холодной водой из граненого стакана, я с трясущимися от волнения руками, рассказывал им свой план. За три с лишним недели, я отчетливо понял, что в моём городе живет около ста латентных педофилов, которые не против развлечься с маленькими мальчиками и девочками, охотно пригласив их в свою квартиру или просто встретившись в авто в укромных местах. У меня было множество подтверждений этому, включая переписки, извращенные фотографии и многое другое. Часть я отобрал и предоставил напоказ жене и Авдеенко. Они были в шоке от увиденного. Смею заверить, что вас бы я шокировал не меньше, ведь переписки носили настолько интимный характер, включали в себя безумные пошлости со стороны моих собеседников, что я понял насколько испорчено наше общество, насколько гнило внешне "прекрасное яблоко жизни", и как нагло оно скрыто от глаз общественности.
Я не знал, как на мои планы отреагирует жена, но чувствовал, что в ней горит адским огнём желание мести. Мы были связаны одним горем и одними чувствами к Даше.
- То есть я буду подсадной уткой? - спросил меня сын. Он был явно встревожен этим, но его ровный голос и могильный взгляд в мои глаза, шептал мне: "Папа, я вместе с вами до конца!"
- Да! Всё, что тебе будет нужно, это созвониться с ним и встретить его на улице, зайти с ним в квартиру и все. Больше ничего...
- Спрячем ему под футболку гарнитуру. Как только он созвонится с ним, пусть сразу же набирает нам, мы будем слушать разговор. Ключи у нас так же будут. Всё верно! - вслух рассуждал Авдеенко. Я не знаю, почему ему была интересна эта затея, но он постоянно твердил мне одно: "Я обещал, что сочтусь с вами и, кажется, это время настает". Да, он постоянно называл меня то на "ты", когда был изрядно выпившим, то на "вы". Я перестал корить его за водку, понимая, что мне нужны его руки, его звериные инстинкты и умение взламывать людям душу, пробираться сквозь боль в самые скрытые недра подсознания. Этому невозможно научиться, если ты не был на войне... если ты не был на войне с самим собой.
Никто не спрашивал меня о том, а что будет дальше, да и я сам не знал ответа на этот вопрос. Сил моего ума хватало ровно настолько, чтобы продумать, как завести "животное в клетку" и молниеносно захлопнуть дверь перед его носом. Далее никаких вариантов просчитано не было. Возможно, именно поэтому всё оказалось еще более ужаснее, чем я предполагал.
Квартиру, которую я снимал, мы вымыли, расставили всё на свои места, выкинули все бутылки, подобрали каждый брошенный на пол окурок и тщательно проветрили. В Новосибирске заметно потеплело, но снег в середине марта еще не таял - только чернел, становясь некрасивым, грязным и испорченным, как мы.
За уборкой Егор рассказал, что нашел неплохую сдельную работу логистом по ночам. Он приезжал в какой-то супермаркет, ездил на специальном погрузчике и поднимал огромные контейнеры с товаром, которые через некоторое время вновь снимал, чтобы продавцы могли разложить продукцию в строгом порядке на полках. Платили неплохо - это раз, можно было прогуливать - это два, да и пить там тоже можно было.
- Мы всё делаем правильно? - спросила меня Ира, когда мы остались на съёмной квартире вдвоём. - Скажи мне, что мы все делаем правильно? - она впервые обняла меня за долгие месяцы разлуки, одиночества. Её рука скользнула под мою футболку, а тепло разлетелось по всему телу.
- Да, иначе мы никогда не сможем пережить эту боль, - ответил я, уже тяжело дыша. Моё тело задрожало, мне захотелось её настолько сильно, что больше я не смог сдерживаться.
- Что ты так на меня смотришь? - спросила она, но я, не ответив, повалил её на кровать и принялся страстно и жадно целовать её шею, губы, мочки ушей и грудь, спускаясь все ниже. Она не сопротивлялась и лишь томно вскрикивала: "Я так скучала по тебе, Миша... я так скучала..."
Я не особо умею описывать такие минуты, но я целовал её, словно в последний раз... Мои жаркие поцелуи покрывали всё её тело, щетина колола самые интимные места, заставляя её кричать от наслаждения. Мы замирали на доли секунды и начинали движения вновь, откидывая на задний план наше горе, те роковые события и будущие планы. Я и Ира жили только этими минутами, жадно наслаждаясь друг другом, куря прямо в постели при выключенном свете. Вновь и вновь мы чувствовали себя голодными, а умирая, возрождались заново. Я предчувствовал, что скоро наша жизнь изменится до неузнаваемости, страсть двоих обратится в ненависть к третьему и мы разлучимся навсегда.
После продолжительного безумного секса, мы просто говорили и вспоминали нашу дочь, листали фотоальбомы, просматривали фотографии на ноутбуке. Нам хотелось возродить светлые моменты из жизни нашей семьи, словно тем самым мы хотели заново переснять наш семейный фильм, превратить триллер в мелодраму, кошмар в прекрасную сказку с хорошим концом. Увы, все попытки были тщетны. От фактов невозможно убежать, а черно-белые картины судьбы не раскрасить.
- Миша, если нам по воле судьбы попадётся именно тот, кто убил Дашу, то... Я сама прикончу его! - шепотом произнесла она, еле сдерживая слезы. - Я не смогу себя контролировать...я порву эту тварь...
Мы думали в унисон и от этого было страшнее в сотни раз. Ни я, ни Ира не желали отступать от намеченного плана. Ураган хладнокровия и отчаянности всё сильнее кружил наши души. Наш сын думал, что мы всего лишь передадим педофила в руки полиции, ведь подробности предстоящих дел обсуждали за кадром без него. Нам приходилось тщательно скрывать свои планы, встречаясь с Егором в столовых, кофейнях и барах. Он был человеком, которому я доверял полностью. Неизвестно почему, но это было именно так. Может быть, потому что он был простым парнем и делил мир только на черное и белое, на своих и чужих... может быть, потому что у меня просыпались к нему отцовские чувства... а может быть, если посмотреть цинично, потому что мне была нужна сила и хладнокровие, которую имел сержант прошедший чеченскую войну и уже когда-то "сгоревший в аду".
Еще около трёх недель я вместе с Ирой провел за перепиской с нашим объектом. Его звали Николай. Скорее всего, это было его подставное имя. Судя по фотографиям в социальной сети, он неплохо зарабатывал: два дорогих автомобиля, дача, путешествия по Египту, Турции и Арабским Эмиратам. Всё говорило о роскоши в его жизни. И было, знаете, действительно, было в его лице что-то извращенное. Я не могу сказать, что именно, но, смотря на фотографию в социальной сети, невольно напрашивался вывод, что мы общаемся именно с ним - педофилом. С каждым днём он все больше желал встретиться с Максимом, ждал удобного случая, чтобы приехать к нему домой, заняться с ним извращенным сексом, заплатить за это ровно 500 рублей, а по возможности стать постоянным гостем, подпитывая подростка грязными деньгами. Помимо этого, каждый день он предлагал встретиться и в своей съёмной квартире-студии на микрорайоне Горском. Вечером 25 марта я наконец-то написал ему.
- Привет. Давай завтра у меня... родителей не будет дома. Буду ждать около семи вечера. Тебе будет удобно? - напечатал сообщение. Меня тошнило от собственных слов. Педофил был оффлайн, поэтому я не сразу получил ответ. Он зашел в сеть в 22:30. У меня замигало входящее сообщение.
- Да, конечно! После работы я обязательно заеду. Оставь свой номер.
К переписке подключилась Ира и Макс. Мы завели ему новый номер и выстроили необходимые диалоги. За две минуты разговора по телефону Николай узнал необходимый адрес, еще раз убедился в том, что родителей не будет дома, постарался уточнить, что именно хочет Максим и цинично пожелал ему спокойной ночи.
Знаете, мы затевали такую игру, о которой не могли даже предположить.
- Егор, завтра в 18:30 жду тебя около соседнего дома той хаты, которую я снимаю.
- Вы все-таки решились? - спросил он меня, но, не дождавшись ответа, продолжил. - Хорошо, да, конечно я буду! Давно не веселился. Я так соскучился по аду.
"Давно не веселился. Я так соскучился по аду" - эти слова прокручивались в моей голове всю ночь и первую половину рабочего дня. Почему наша опасная авантюра казалась ему забавной? Неужели в нём живет жестокий садист? Неужели война оставила на его психике так много травм?
Я курил и пил кофе прямо за своим рабочим столом. Закрыл дверь на ключ, чтобы никто не смел меня побеспокоить, и пролистывал фотографии мужчины, с которым нам сегодня, 26 марта, предстояло устроить чаепитие в аду. Я всматривался в черты его лица и пытался понять, что же в нём не так? Почему он, зная, что мальчику всего 13 лет, собирается развратить его юную душу? Что было не так в том человеке, который убил нашу маленькую дочку? Возможно, он совсем рядом от нас. Возможно, рядом... возможно уже очень далеко.
Мы во дворах улицы Большевистской - самой заполненной и аварийно-опасной. Я и Егор курим, а Ира нервно обгрызает ногти на пальцах, сплевывая их вместе с горьким черным лаком. Папка с заготовленными бумагами, которые должен будет подписать этот урод, мешается мне под левой подмышкой, постоянно норовя упасть. Время тянется... время издевается... время предаёт нас. Уже десять минут восьмого, наш сын сидит в съёмной квартире и ждёт звонка. Мы договорились, что как только ему поступает звонок от этого урода, он тут же набирает нам, и прячет беспроводную гарнитуру в небольшой карман своей футболки. Также он должен был включить камеру напротив разложенного дивана и ни в коем случае не закрывать дверь на задвижку. Я тысячу сто раз повторял ему это, заставляя повторять собственные слова, как мантры вслух. Зачем такие приготовления? Во-первых, безопасность, во-вторых, нам были необходимы доказательства. Нервничали все кроме Егора. Авдеенко просто смотрел на свои наручные командирские часы, которые ему подарил раненный офицер, позже скончавшийся в военно-полевом госпитале близ Грозного, и отбивал ботинком военный марш на асфальте.
- Сейчас-сейчас... эта тварь обязательно приедет, - шептал он.
- Пробки... вечные пробки, - шептала и моя жена, а я молчал, у меня перехватывало дыхание от волнения. Ноги предательски дрожали. Я оперся спиной на бетонную стену дома, стряхнул пепел с сигареты и в эту же секунды почувствовал вибрацию мобильного телефона.
- Пап, он позвонил, попросил встретить его около подъезда, - тревожно сказал сын.
- Будь осторожен! Ты знаешь, что делать.
Наша группа из трёх человек направилась поближе к дому. Мы стояли за углом. Я включил гарнитуру, чтобы слышать каждый шаг своего сына, который по злому умыслу судьбы попал с нами в эти жестокие игру. Я слышал, как он ходит по квартире, дышит, обувается, открывает дверь и спускается вниз.
- Миш, я очень боюсь... очень! - всхлипнула Ира.
- Обратного пути нет, - ответил ей я. От никотина неприятно жгло горло. На улице на редкость для сибирской весны было тепло. Мы уже давно сняли теплые пуховики, сменив их на весенние куртки и плащи. Я одел черное пальто "три четверти", черные брюки и водолазку, жена была в кожаной куртке и голубых джинсах, а Егор в своём стиле: военные ботинки с черными шнурками и джинсы. В нас совсем не было ожидаемой людьми весны...
К подъезду N3 подъехала серый "Volkswagen", из него вышел крупный мужчина за сорок, в пиджаке и сумкой через плечо. Макс подошел к нему.
- Да, это он... на фото точно он, - быстро заговорил я.
- Тсс... Всем заткнуться! - прокричал Егор. Он замер, казалось, перестал дышать, не сводя взгляд с объекта.
Я слышал, о чем мой сын говорил с ним. Николай в очередной раз пытался убедиться, что их встреча останется в тайне, что родители ни в коем случае не вернутся домой и всё пройдет благополучно. Через пять минут они уже поднимались в квартиру. Шаги по ступенькам слились с ударами моего сердца. Голос педофила обжигал через гарнитуру моё правое ухо, а где-то слева в истерике билось сердце. Стараясь не подавать вида, я прятал свои руки в карманах пальто и пытался заразиться загадочным спокойствием от сержанта.
Первым в квартиру ворвался Егор. Он с силой дернул хлипкую дверь на себя, одним прыжком миновал коридор и, увидев обнаженного до пояса здоровенного мужика, незамедлительно набросился на него. Следом подбежал я, но, растерявшись, замер, как вкопанный. Позже я ненавидел себя за эту трусость.
- Тьфу, мразь, тьфу! - орал Авдеенко, плюя на него и избивая его ногами.
Мужчина не кричал. Он закрывал голову руками, выставлял локти и, вероятно, понимал, почему мы здесь и почему помощь звать бесполезно. Ворочаясь из стороны в сторону, ему оставалось только одно - надеяться, что мы не убьём его прямо здесь. Конечно, это не входило в мои планы, но порой мне казалось, что дай я сержанту право это совершить, он охотно бы расправился с ним.
Ира, дала сыну 300 рублей и позвонила моему знакомому таксисту - Сергею Кротову, услугами которого с октября я пользовался не раз, бронируя строго определенное время и всегда зная, что даже в хлам пьяного, он загрузит меня на заднее сидение и поможет добраться до дома. Это был не просто отличный водитель, а человек, которому можно было доверять.
Через две-три минуты сильного избиения вечерний гость отключился, перевернулся на спину и захрипел. Сначала мы приподняли ему голову, чтобы он не подавился собственным языком, а потом вдвоём закинули его на стул, туго связали веревками, которыми пользовался на своей работе Авдеенко, перетягивая коробки из ДСП с продуктами. Скотчем мы заклеили ему рот. Наверное, когда каждый из нас, смотря остросюжетный боевик или читая окровавленные рассказы, думает, что жизнь того, кого презираешь ничего не стоит, что можно легко нажать на курок и забрать её?! Нет... нет... миллионы нет. Всё гораздо сложнее. И даже я - отец, потерявший родную дочь, не мог спокойно вдыхать теплый запах тёмной крови и осознавать всё происходящее в квартире. Я просто стоял в ванной комнате, засунув голову под ледяную струю и понимал, что переступил запретную черту. Струи душа жгли мою раскаленную голову, а тело горело от огромной ответственности и предстоящего выбора.
"Что делать? Просто говорить? Тогда зачем всё это? Может быть, передать записи телефонных бесед, переписку и видео со скрытой камеры в правоохранительные органы? Может быть, позвонить Федяю... Я не знаю...не знаю...ни черта не знаю..."
Мысли витками ринулись в моё сознание, но все они были не те и всё было совершенно не так. Я стал героем триллера, фильма ужаса, по сценарию которого, главный герой, после потери любимой дочки, сходит с ума в алкогольных депрессиях, а позже находит лишь один выход - жестоко карать тех, кто спокойно спит после совершенного. И если этот фильм приведет к тому, что в моём сердце и сердце моей жены станет хоть на градус теплее, а жизнь вновь закипит яркими красками, то я признаюсь вам - я готов убить это существо. Я готов убить его и вонзиться в его жирное лицо своими жилистыми пальцами, сломать ему шею за то, что такая же тварь, как и он, ломала шею моей миленькой светлой дочке.
- Он приходит в себя. Намочи какую-нибудь тряпку, чтобы протереть ему лицо, - сказал Егор, зайдя в комнату и застав меня за рассуждениями вслух.
Я кивнул, сплюнул в раковину и посмотрел на своё отражение. О боже, как я изменился за четыре бессонных месяца, какие черные круги и мешки появились у меня под глазами, как высохло моё тело и как полыхает ненавистью лицо. Скулы в вечном напряжении, мигрень стала моей обыденностью, злой стервой, не отпускающей ни днём, ни ночью. Мне было страшно признать, что таким меня видели мои коллеги! Только электрик Аркадич, с которым мы распили не одну бутылку водки, в моих пьяных откровениях мог догадываться о моей сильной боли, о том чистилище, что с октября полыхает в моей груди и не знает, где как же лучше дожечь меня. Помимо всего, зачастую меня мучала зубная боль, которую я снимал раствором соли и соды или приложенной к зубу таблеткой аспирина. Но это мелочь по сравнению с душой. Согласитесь, неизвестно какая боль - телесная или духовная, причиняет нам больше мучений. Мы запутываемся в том, где скрыт наш главный нерв и "тушим" его любыми средствами, лишь бы он заткнулся навек.
В ванной я нашел небольшую тряпку, валяющуюся на полу и налив в ведро ледяной воды, наконец-то, вышел в зал. Егор курил на балконе, Ира сбрасывала записанное видео со скрытой камеры на нетбук.
Я сел на диван прямо перед пойманным нами мужчиной и смотрел на него с незримой ненавистью. Во мне уже давно умер человек и родился на свет палач. По его лицу пробегала нервная дрожь, а конечности истерично вздрагивали в судорогах. Что я думал в тот момент? Никакой жалости, никакого сожаления и больше ничего.
- Что вы собираетесь сделать? - спросил он, вытаращив на нас свои ошалевшие глаза, под которыми виднелись кровоподтёки от кулаков Авдеенко.
- Заткнись! - крикнула Ира и швырнула ему в лицо мокрую тряпку. Она несколько раз грубо провела ею, смыв следы крови от разбитой губы.
От действий Егора и моей жены меня бросало в пот. Казалось, что только они истинно осознают всю происходящую ситуацию. Я не узнавал ни того беззащитного дембельнувшегося сержанта, ни свою милую и нежную Ирину. Все мы изменились!
- Вы...вы его родители? Вы... как вы здесь оказались? Вы... не то подумали, вы... вы меня с кем-то перепутали, - нервно и быстро говорил мужчина. Он задыхался и сбивался от волнения.
Да, мы, и правда, родители Максима, но сейчас это не имело никакого значения.
- Слушай, урод, тебе ли не всё равно, кто мы и зачем здесь?! Ты хотел трахнуть этого мальчика и остаться безнаказанным, а? - подлетел к нему Егор, схватил его за подбородок, и сказав, посмотрел на меня. - Вот что с ним делать теперь? Может ему зубы вырвать, или оторвать одно место, а?
- Егор, тихо, твою мать! - не выдержав жестокости в словах, сказал я. - Присядь, надо поговорить.
Я снял своё черное пальто, оставшись в мокрой от пота водолазке. Сел на табурет напротив ублюдка и спросил:
- Имя? Фамилия? Кто такой? Зачем здесь? - не отрывая взгляда, громко задал вопросы я.
- Вы... вы его родители? Я попал сюда совершенно случайно...
- Твою мать, блядь! - закричал Егор вновь, вальсируя скулами на лице. - Мы здесь не гуси ебана в рот, чтобы ты нас разводил! Перед тобой люди сидят и ты конкретно встрял, дебил!
- Ира! - вскрикнул я. - Поговори с Егором... Егор, пожалуйста...
Они ушли на кухню. Мне нужно было поговорить с Николаем, а не просто устроить бессмысленную расправу над ним. Обстановка непроизвольно накалялась. Жена шепнула мне, что сын добрался до дома и прислал ей sms-сообщение, параллельно с этим отписался и наш знакомый таксист Кротов. Через минуту жена уже беседовала с Авдеенко на кухне. Разобрать их разговор было невозможно...
- Итак. Этот парень потратил два года на Чечню - это раз; он не в себе при виде таких как ты - это два, поэтому играем по следующей схеме: я задаю вопрос - ты отвечаешь, я говорю - ты внимательно слушаешь - это три. Понял?
- Да-да! - ответил мужчина, хоть я еще и не успел договорить.
Темнело. В квартире, где я месяц назад сжигал себя алкоголем, стало невыносимо душно то ли от волнения всех, то ли от ранней оттепели на улице. Я открыл балкон, включил настольный вентилятор, бросил в стакан с коньяком себе и Ире несколько кубиков льда. Сержант отказался выпить, сказав, что пить нужно после дела или перед делом, но никак не вовремя. Он был прав.
Чаепитие в аду только начиналось.
Эпизод II
Психоз
Когда ты теряешь близкого человека в душе остаётся едкая пустота, словно кто-то побелил стены твоей квартиры, но тут же разлил на них черную краску осени. Это не передать словами, это не подвластное речи чувство выворачивает и душит изнутри медленно, сводя с ума и заставляя задавать один и тот же вопрос: "А почему я? За что кто-то на небе решил сыграть с нами эту ужасную партию?"
Зная, что ты способен сделать самый роковой поступок в своей жизни и даже видя конкретные возможности, всё равно так нелегко выбраться из этой квартиры, где кто-то разлил черную краску осени и выключил свет.
Мои ленивые движения запускали этой весной "игру", исход которой был мне непонятен, неизвестен, запутан и так далек. В дождь и яркое солнце мы делили грех, забывая мораль и осень. Я предупреждаю вас о том, что если всё дальнейшее не будет укладываться в вашем сознании, просто захлопните книгу, забудьте нашу историю, которая может произойти с любой семьей.
- Имя? Фамилия? Чем занимаешься? - повторил вопросы я.
- Ни... Николай... Николай Щукин. Работаю в компьютерной фирме, - ответил он.
- Кем? Должность?
- Эмм... заместитель коммерческого директора. Занимаюсь закупкой техники... крупными поставками...
- Сколько мальчиков уже было?
Щукин вряд ли догадывался о том, что я включил цифровой диктофон, который одолжил у коллеги-рекламиста и незаметно спрятал его в рукав своей водолазки. Нам нужно было любое подтверждение его намерений, чтобы обезопасить себя. Всё что он рассказывал, я не забуду никогда.
- ...первый раз я встретился с подростком... с мальчиком в 2005 году... мы долгое время общались в Интернете...уже не помню в каком чате или на форуме, ведь тогда были совсем не развиты наши - отечественные соц. сети. Эмм.... Как всё было? Первый раз я встретился с ним в своём авто и сразу же предложил заняться взаимным оральным сексом...
Меня передергивало от его слов. Сердце билось... замирало... и начинало биться вновь. Внутри начиналась самая настоящая война ангелов и бесов, которые попеременно шептали: "Боже, что ты делаешь? Зачем тебе слушать этого урода?.. Какого черта, ты сидишь сложа руки... если не ты, то кто избавит общество от таких тварей?"
-... потом мы регулярно встречались с ним около двух-трех месяцев. Я приходил к нему в гости, ну или он приезжал ко мне. Всё было хорошо, а потом когда ему исполнилось 15 лет, он неожиданно пропал.
Я посмотрел на жену. Она, закрыв рот рукой, с ненавистью слушала нашего вечернего гостя. Егор ходил из стороны в сторону, спрятав руки в карманы джинс. Он мог сорваться в любую секунду. Подсознательно я понимал, что среди нас присутствует настоящий психопат, с которого мы аккуратно снимаем цепи и натравливаем на извращенцев. С одной стороны, наши руки - не в крови, но с другой - мы все же грешны и ужасны, озлоблены и полны мести.
- ... потом я некоторое время перестал устраивать такие встречи. Не знаю, мне стало страшно, что меня поймают... но в прошлую весну, я снова завел новое знакомство...
- Почему именно они? Почему мальчики, а не девочки? - ровным голосом, спросила Щукина жена.
- Не знаю. Не могу объяснить, - посмотрев на неё, ответил он. Кровь на его лице уже запеклась. Ссадины покрылись коркой.
- Ты женат? Дети?
- Да, в браке десять лет. У нас девочка. В этом году пошла в школу.
- Ты считаешь себя уродом? - вскрикнул Егор, подошел и хотел было ударить педофила, но вовремя одернул руку и вернулся на диван.
- Мне нечего ответить. Да, я урод! - спокойно ответил он, с поникшей головой.
- Теперь ты расскажешь чистосердечное признание на камеру, - сказал я и кивнул жене, чтобы она приготовила аппаратуру. - Не переживай, к ментам никто не пойдет! Это для нашей, а главное твоей безопасности! Но запомни: одно твоё неверное действие или слово и видео будет запущено в сеть. Понял?
- Да, хорошо... я всё сделаю... - тараторил он, корчась от боли из-за туго перетянутых веревкой рук и ног. По его лицу струился пот, а уголки рта предательски вздрагивали в нервном тике.
Я пошел курить на кухню. В комнате осталась Ира и сержант. Он задавал Щукину вопросы, а она просто снимала на видео, раз в минуту меняя ракурс. Я слышал, как громко и внятно исповедуется перед ними Щукин:
- В 17 лет меня изнасиловали несколько человек в гаражах. Тогда я еще не жил в Новосибирске. Вместе с отцом мы заявили в милицию, но не знали, что общество отреагирует так. От меня отвернулись все друзья, они стали видеть во мне неполноценного урода, педераста... они стали гнобить и презирать меня. Нашей семье пришлось переехать в Новосибирск... не знаю, быть может, это стало ключевым... может быть, я и правда стал уродом?..
Плач зрелого мужчины, который с виду был ничем не примечательным жителем нашего города, поверг меня в шок. Мы, словно психоаналитики, через устрашение внедрялись в глубины его бессознательного, пробираясь сквозь потемки недоступные даже самым близким людям Николая.
-...я не помню... увы, совсем не помню, о чем думал в тот момент, когда занимался сексом с ребенком.... Ничего не помню... я приезжал к нему сильно пьяным... нет-нет, убивать мне даже в голову не приходило...зачем? Ведь у меня у самого есть ребенок!
- Вот и трахай своё дитя! - закричал Егор, когда я возвращался в комнату. - Какого черта ты, опущенный в детстве мужик, ломаешь мозги подросткам, а? На меня смотри... Смотреть в камеру будешь потом, тварь!
За тридцать минут мы узнали многое. Например, то что зачастую и сами малолетки первыми пишут взрослым дядям и тётям; то, что часть из них даже предлагает деньги за первый опыт и то, что многие из них уже были изнасилованы отчимами.
Ира нажала кнопку "СТОП". Запись остановлена.
- Что вы со мной сделаете? - спросил педофил, смотря то на меня, то на жену. Он боялся Егора. Это чувствовалось.
Наше трио переглянулось. Никто не решался сказать первым. Я постукивал костяшками пальцев по табурету с облезлой краской и просчитывал варианты.
- Мы просто попьём чай, - улыбнулся сержант и снял свой бежевый свитер, оставшись в полосатом тельнике ВДВ. - Я очень люблю чай и мы его непременно выпьем, да?
Он подошел к педофилу и с размаха влепил Щукину пощечину. Красный след от руки расплылся на его щеке красным заревом и обжигающей болью. Ира вздрогнула, отвернулась и выбежала в коридор. "Постой-постой!" - крикнул ей я. - "Тебе нужно уйти, но мы ничего не будем с ним делать, я тебе обещаю!"
- Мы устроим настоящее чаепитие в аду! - в то же мгновение из зала раздался протяжный крик и смеха сержанта. Я обернулся и увидел, как он отпил коньяк из стоявшей на полу бутылки прямо из горла.
Всё было быстро. Сначала я закрыл дверь за женой, достал из папки два листа формата А4 и предложил Николаю их подписать. Это были простые расписки, которые я заготовил заранее, чтобы обезопасить себя и свою семью, во-первых, от нашего объекта, а во-вторых, от закона, который, к сожалению или счастью, не предусматривает самосуд. Сержант развязал руки педофилу, тот нервно оставил свои подписи, даже не прочитав напечатанный текст в документах.
- Замечательно! - сказал я и убрал белые листы обратно.
Егор снова выпил, предложил выпить гостю, но после отказа с ненавистью влил ему около двухсот грамм коньяка. Щукин кашлял и хрипел. По его губам тёк алкоголь, больно прижигая ссадины и раны. Он выплевывал и выблевывал его себе на штанины, корчился и стонал. Отвратительное зрелище, от которого у меня сводило скулы. Даже открытый на проветривание балкон не мог вытравить запах спиртного из квартиры и запах крови из моих ноздрей.
Вы спросите меня: "Почему я не остановил его? Почему не сделал ничего, чтобы избежать проявления жестокости?". Я отвечу: "Оставшейся с октября человечности хватило только на то, чтобы выпроводить Иру из квартиры и сказать ей, что через несколько минут мы его отпустим".
Я соврал.
Тем временем Егор продолжал свою игру.
- Удивительно, что ты не хочешь выпить? В Чечне коньяк и лимон был самым драгоценным подарком. Знаешь, что такое "офицерский набор"?! Откуда тебе знать... но я расскажу, - потирая руки, тыкая пальцем в лоб Щукина, громко говорил Авдеенко. - Конечно, на войне не найти такой роскоши как коньячина или лимон, но есть водка и лук. Увы, этого тоже немного и всё забирают офицеры, но зато, так можно неплохо расслабиться после боя и забыть обо всём происходящем вокруг дерьме.
Я молчал. Просто наблюдал за тем, как у мужчины начинается истерика и как она совпадает с психозом сержанта.
- Я буду ломать вам кости, пока вы не перестанете ходить и рушить этот прекрасный мир! - заклеивая рот скотчем, шептал он. - Немного боли придаст вам осознание того, что ваши поступки ужасны и напрасны, - продолжал Егор, обращаясь не столь к Щукину, сколько к какому-то метафизическому существу. На его лице появился злобный оскал и даже мне становилось до того страшно, что я пожалел о своей затее.
Сержант порылся в кладовке квартиры, достал оттуда небольшой молоток, взял на кухне кружку с горячим черным чаем, сделал несколько глотков и после этого с силой ударил по левой ступне Николая. Тот взвыл от боли, зажмурил глаза и, как мне показалось, моментально потерял сознание, но спустя миг уставился на меня широко открытыми и лопнувшими от потуг глазами. Вы никогда не видели такого! Я отвернулся. Это было невыносимо! В моей съемной квартире находился самый настоящий педофил и молодой садист, который нанес еще несколько ударов, а позже вылил ему на раздробленную ступню остатки спиртного.
"Как вывезти его из квартиры? Как протащить через глазки соседей и любопытство прохожих? Черт, почему эти самые обычные вопросы начинают мучить меня именно сейчас, а не вчера, когда все можно было остановить?", - думал в тот момент я, а моё затуманенное алкоголем и стрессом подыскивало подходящий ответ.
Я позвонил Виталию. У нас состоялся очень самый странный диалог. Привожу его середину:
- ...да, я знаю, что среди твоих знакомых могут найтись те, кто спокойно вытащит избитого мною мужика. Да-да, это касается моей дочери и того педофила... да, конечно я заплачу... да-да... Виталя, твоя мать, я хоть раз кидал тебя на деньги? Я подписал твою увольнительную без отработки? Да-да... Окей, этим и сочтёмся!
- Они приедут около двенадцати ночи. Пока тихо! Не шумите, мусора ни им, ни вам не нужны!
- Сколько денег нужно? - спросил я.
- Да этим придуркам лучше дозы, но откуда у вас дозняк... прости туплю... так надо посчитать... Отдай им пять тысяч и всё. Да, машина у них есть - кажется ВАЗ 2106 или 07, не помню точно...
- Они не сдадут? - уточнил я. Мне требовалось безопасность.
- Смеешься?! Они вышвырнут тело где-нибудь на Бердском шоссе и поедут тратить полученные деньги. Заторчат по полной и утром уже не вспомнят о том, что было ночью. Схема, ах*еть, какая рабочая, - рассказывал мне Виталий, сущность которого раскрывалась с другой стороны. Не тяжело было догадаться, что он уже не первый год занимаемся продажей наркотиков через Интернет и социальные сети, спихивая химическую дурь подросткам. - Это же торчки! Ширнутся и всё. Завтра будут искать новую дозу и возить новые тела. Это маргиналы общества, с которыми не надо считаться и за которых не надо переживать. Если их накроют менты, то не спрашивая закроют на лет пять или шесть, а на зоне без "геры" они сдохнут быстрее, чем в нашей ёбаной урбании со всем доступным "следствием".
Мы проговорили еще около десяти минут, пока Щукин не пришел в себя и не принялся громко всхлипывать с завязанным ртом.
- Может быть, мне его окончательно заткнуть? - спросил Егор.
- Нет! Нет! Нет! - заорал я. - Твою мать, ты уже итак сделал слишком много. Иди домой, проспись. Я не хочу тебя видеть! - указал на дверь рукой.
На удивление Авдеенко ничего не сказал. Он допил свой уже остывший чай. Взял свитер и куртку, громко хлопнул дверью, зло посмотрел на меня и, вероятно, обиженным, ушел в ночь.
Стоя дома под холодным душем, смывая с себя всю грязь и слыша, как жена нервно ходит под дверью, я вновь и вновь прокручивал события вечера. Виталий не обманул. В 00:15 мне позвонили какие-то обкуренные наркоманы. Сиплый голос, постоянный кашель в трубку и бессвязная речь. Мы обговорили все детали.
Их оказалось трое. Они скрутили стонущее тело Щукина, надели на него рубашку и пиджак, в который я спрятал его паспорт, предварительно сфотографировав на сотовый телефон. Я помню, как они сказали мне напоследок: "Дядя, если будет новая тема иль тело иль деньги. Звони! Наша труповозка всегда в теме, заправлена и на колёсах". Один из них пожал мне руку и толпой они аккуратно, и совершенно бесшумно принялись спускать педофила по лестнице. Как бы цинично не звучало, но со стороны это выглядело так, словно, трое друзей тащат пьяного четвертого, помогая ему держаться на ногах и не падать. "Верные друзья" и вовремя затыкают ему рот, чтобы не мешать спать соседями и видеть прекрасные, но лживые сны.
- Миша, ты скоро? Я волнуюсь! - услышал я шепот.
- Сейчас-сейчас...
На мокрое тело я одел белую футболку и плавки, немного пригладил волосы и почувствовал, как сильно проголодался и обессилел за день. От голода неприятно зудело в желудке, но еще больше меня тревожило сердце, кричащее мне о моих же грехах, напрасном самосуде. Зло творит зло! Возможно, в эту ночь во мне последний раз заговорила совесть, которую я бы охотно придушил собственными руками.
- Ириш, разогрей мне что-нибудь. Я ничего не ел с утра, - попросил я, присел на диван и моментально уснул. Пережитые события кружили мои сны, превращали их в жестокие кошмары. Поочередно мне мерещились то педофил Щукин, то психопат Егор, то три убитых дурью наркомана. То и дело в сознании прокручивались картины жестокой ночи. Дорога между мной и моим сумасшествием стала совсем короткой.
За ночь я просыпался несколько раз и без дела слонялся по квартире, пытаясь не шуметь. Смотря на безлюдную улицу, выкуривая одну сигарету за другой, мне казалось, что я только что обрёл смысл жизни, но вновь его потерял, упустил, просто не смог сохранить. Чего мы добились, покалечив Щукина? Ровным счётом совершенного ничего. НИ-ЧЕ-ГО! Зато я попал в плен к своей совести. Чувство, что я совершил нечто непростительное, странная адреналиновая тоска и сильнейшая усталость сковали мой разум, превратив ночи в бушующий ураган эмоций.
Мысли... потоки мыслей... много мыслей. Одна цепляется за другую. Все они мрачные и скверные... жестокие как наша жизнь, равнодушные, как наши сердца, опасные, как лезвие бритвы. Мысли... потоки мыслей... много мыслей. Обо всём и ни о чем, обо мне и моей семье.
Бессонница.
Кофе. Сигарета.
Сигарета. Кофе.
Бессонница. Мысли...
Авдеенко. Психопат! Я совершенно забыл про педофила, когда увидел в его руках молоток и услышал первый крик отчаянья нашей жертвы. Несколько минут мне было также больно, словно и я сам получал этим удары по ступням. Мне было настолько неприятно смотреть на это зрелище, что я бы охотно ушел, но тогда бы Егор наверняка прикончил Щукина и "спалил" всю затею.
Виталий. Наркоман! Я уже давно подозревал в употреблении наркотиков, но никак не мог догадываться, что он ими торгует. Очевидно, что он плохо кончит вместе со своей шлюхой Олесей. Рано или поздно они конкретно заторчат и не смогут выбраться со дна...
Что еще рассказать? Я не успел поговорить с сыном. Ира уже уложила его спать. Слава Богу, что мне хватило ума отправить его на такси, а некоторое время спустя попросить уйти и жену. Так мне было спокойнее.
Интересно, где сейчас Щукин? Добрался ли он до дома? Как его встретила жена и дети? Что он им сказал? Я терялся в догадках. Думал, может быть, стоит позвонить двумя наркоманам-извозчикам, чтобы спросить их про педофила? Но зачем мне это нужно? Ведь именно я создал этот кошмар и руками сержанта искалечил извращенца! Да... да... именно так! Тогда почему я не могу объяснить это своей совести? Тогда почему я еще не сплю в обнимку со своей женой...
Боже, как всё сложно.
До мая я не предпринимал никаких действий, не звонил Егору и в основном работал над новыми рекламными проектами. Но трудился я без какого-либо энтузиазма. Дни превратились в рутину, будни стали до того серыми, что даже выпитые 100 грамм за ужином не раскрашивали мою реальность. Я понял, что совершенная нами расправа - просто недопустима в современном обществе, что педофилов должны разыскивать правоохранительные органы, сажать по всей строгости закона в тюрьму или пытаться вылечить в специальных лечебницах. Но это теория. Бестолковая для практики теория.
Моя душа больше не хотела жестокости. Я пытался всеми силами закопать трагедию, как можно глубже в себя.
Я - не герой!
Я просто мужчина, который запутался в себе, смешал свои внутренние проблемы с горем в семье и пытался решить их с помощью мести.
Теперь я старался вновь вернуться в семью, не вспоминая о случившемся.
На майские праздники вместе с женой и сыном мы выехали за город в Боровое. Очень уютное и довольно-таки малолюдное местечко в 50 км от Новосибирска, где можно замечательно отдохнуть на природе. Здесь всегда чистый берег, словно, здесь никогда не было людей. Мы часто бывали там, ели шашлыки, сидели на природе и играли в бадминтон, который мы с женой любили еще в студенческие годы. С сыном мы быстро соорудили небольшой костер у берега, вырыв ямку и положив вокруг неё разные камни самых причудливых форм. Уровень воды в реке Обь был высокий, поэтому мы расположились совсем недалеко от дороги. Решили сначала пожарить сосиски на костре, а только после этого достать мангал, который в разборном виде всегда был в моём багажнике.
Прекрасные выходные. Майские дни были теплые - около 20-25 градусов. Осадков не было, лишь пористые облака и яркое солнце, которое еще не грело в полную силу, поэтому в тени было весьма прохладно. Из гаража, на всякий случай, мы взяли непромокаемые ветровки
- Пап, а давай устроим турнир?
- В бадминтон?
- Ну, да. Сначала ты против мамы, а потом я против победителя? - предложил Максим.
- Какой-то неправильный у тебя турнир. Давай так. Каждый должен сыграть с каждым. А?
- О, идёт! Мам, ты не против?
Ира улыбнулась. Но как только сын отвернулся, её улыбка тут же пропала. Ей стали свойственны частые перепады настроения: пик активности и веселья мог легко смениться глубокой депрессией и апатией. Она могла подолгу смотреть в одну точку, хоть и пила всякие успокоительные на завтрак и ужин.
- Слушай, Макс, а сходи-ка и наломай сухих палок, - попросил сына я, чтобы остаться один на один с Ириной. - Вот тебе огромный пакет. Набери его до краев! - мне нужно было с ней поговорить.
- Так у нас же еще много...
- Иди-иди! - грозно сказал я. - Пригодятся. Мы же тут не на двадцать минут.
- Ну ладно! - печально протянул сын и с недовольным видом ушел за ветками.
Я сел на карточки напротив Иры, которая сидела на прибитом к берегу бревне.
- Что с тобой? О чем ты думаешь?
- Вчера я случайно наткнулась на старый фотоальбом, где Дашка еще маленькая...
- И?
- Что "и"? Что "и"? В этот же день я, не осознавая зачем, включила запись наших бесед с педофилом. Нам надо было убить эту тварь! Нам нужно было прикончить его прямо в квартире!
- Что? Ты в своём уме? - взяв её за плечи, спросил я. - Он не убивал нашу дочь. Да, он извращенец и педофил, и он получил за это. Но не он убивал Дашу, не забывай об этом.
- А мне плевать, понимаешь? Мне совершенно плевать он это или ни он. Сегодня наша девочка, завтра кто-нибудь еще. Мы же сидим и ничего не делаем, как и все вокруг! Почему полиция так и не может его найти? А может быть, он и есть один из полицейских? Может быть, он вообще какой-нибудь депутат или высокопоставленный чиновник? - с вытаращенными глазами быстро говорила жена. - Ты же читал про них... ты же знаешь, как они умеют скрываться в обществе...
Я не знал, что ответить.
- Всё у нас будет хорошо. Нам главное быть вместе. Вместе, слышишь меня?!
- Я так больше не могу! - зарыдала Ира. - Мне кажется, я схожу с ума.
Прижав её к плечу, я вновь почувствовал, как что-то снова зудит в моём сердце, как вскипают все похороненные с марта чувства и полыхает ненависть. Кто-то считает, что семья - это сила. Нет, семья - это человеческая слабость. На ней держится всё наше счастье, которым легко шантажировать, которое легко разрушить и растоптать практически безнаказанно. Очень редко попадаются те, кто "дерется до конца".
Мне помнится случай трехлетней давности, когда в центре города пьяная 19-летняя девушка сбила насмерть мужчину и его семилетнего сына прямо на глазах жены, что ждала их на другой стороне дороге. Оказалось, что эта дамочка - подстилка очень солидного человека, который с помощью связей и денег пытался замять следствие. Майор, ведущий дело был отправлен в двухмесячный отпуск, данные судебной экспертизы и показания свидетелей были фальсифицированы. В результате, дамочка получила 3 года колонии общего режима и уже через год вышла по УДО. Спустя два месяца она была найдена изуродованной в подвале собственного дома. Звонок поступил от женщины, которая сразу же рассказала все милиции. Убийцей оказалась мать и жена погибших на дороге, которая день и ночь ждала выхода девушки из тюрьмы для совершения акта возмездия. Она подкупила сотрудника колонии, который сообщил по телефону день выхода девушки из тюрьмы. Этот случай был практически во всех лентах новостей Интернет-журналов, дальнейшим расследованием занялось ФСБ, которое вскоре установило не только коррупцию, но и фальсификацию.
- Скоро Макс вернется. Вытри слезы, прошу тебя. Ты сильная - будь сильной! Я не хочу, чтобы наш сын видел то, как мы не можем оправиться после этого.
Ира перевела взгляд на меня.
- А как мы можем оправиться? Как? Ведь это была наша дочь...
- Я понимаю, - кивнул.
- Что Егор сделал с тем извращенцем? - спросила она, резко сменив тему. - Я должна это знать.
- Не сейчас. Давай отдохнём, прошу тебя! Я тебя очень люблю и осознаю, что наши отношения натянуты гитарной струной, но... пожалуйста... давай, хотя бы в память о нашей девочке, проведем эти майские праздники в хорошей атмосфере?!
Заметив на горизонте Максима с полной кучей наломанных веток, Ира быстро вытерла слёзы, посмотрела на меня и ответила:
- Хорошо... да, конечно. Миша, ты, как всегда прав! И я тебя люблю!
Уже дома, несколько дней спустя между нами состоялся напряженный разговор, в котором я в деталях рассказал ей всё, что было увидено мной и скрыто от неё и сына. Я видел возникшее в ней противоречие. С одной стороны, она понимала, что ни я, ни Егор не могли поступить иначе, а с другой, ответная жестокость и злость никогда не приводят к пользе.
- Ни в коем случае не рассказывай об этом Максу. Ему мало лет, чтобы он понял, что ты сделал вместе со своим сержантом на квартире, - сказала она и закурила. Обычно она курила только когда была с подругами и выпивала вино или пила вкусный кофе в кофейне. Мы открыли на кухне окно, чтобы дым не растянулся по всей квартире.
Пожалуй, в ту ночь, я окончательно решил прекратить поиски убийцы моей дочери, оставить все события в безумной осени 2011 года и попробовать вновь создать домашний очаг. Но даже обнимая и целуя жену, мои губы безмолвно шептали: "Я должен найти эту тварь. Я должен посмотреть в его глаза"!
Из сводок полиции за 27/03/2011. На шоссе, не доезжая двух километров до города Бердск, сотрудниками ДПС найден труп мужчины. По имеющемуся паспорту личность установлена. Убитый - Николай Александрович Щукин, 1968 года рождения, проживающий в городе Новосибирске. Женат, двое детей. В результате вскрытия установлено, что смерть предположительно наступила от асфиксии и перелома шейных позвонков. Помимо этого, обнаружены следы побоев по всему телу и на лице убитого, а также раздробление обеих стоп тяжелым металлическим предметом.
Тело отправлено для дополнительной судебной экспертизы в Новосибирск. Заведено уголовное дело по факту убийства Н.А. Щукина. Ведется следствие.
Эпизод III
Напильник
Лето.
Иру вместе с Максом я отвез за город к бабушке, и, взяв себе выходной за продолжительную переработку, нахожусь в квартире один, курю и смотрю в чистый белый лист.
Еще вчера на улице было ясно, тихо и спокойно. Жаркий летний день сменился грозой, молнией и проливным дождём. В лужах появлялись большие пузыри и тут же лопались, разлетаясь мелкими каплями в разные стороны. Эта картина невольно напоминала мне о событиях октября. Не знаю почему, но я знал, что этот серый, мрачный и скверный день не принесет моему дому ничего хорошего. Дождём он нагонял беду, превращал улицы в час-пик в мокрый пустырь и зазывал осень в моё сердце. Я как загнанный зверь метался из стороны в сторону в четырех стенах и упирался руками в потолок. Раскаты грома, вспышки молнии, бьющей через небо в мой больной мозг, совпадали с громким роком в моей квартире. Я уже не слышал эту музыку. В моей голове вновь и вновь всплывали слова жены: "Сделай что-нибудь, иначе я сойду с ума! Ну, сделай что-нибудь...."
Но, что можно сделать?
Но, что я могу сделать?
Я ничего не знаю. Я ничего не хочу и уже давно не понимаю происходящее со своей семьей... со своим собственным сердцем и этим миром вокруг. Мои воздушные замки рухнули в октябре... моё счастье сгорело в осеннем аду... моя вера в светлое завтра унижена и надломлена, как и я.
Что делать? Что мне записать в белый лист лежащий перед моими глазами?
--
Позвонить Федяю. Выехать с ним в сауну, хорошенько выпить и попросить поднять дело, назначить дополнительное следствие;
--
Нанять частного детектива, а через Федяя достать уже имеющееся расследование убийства дочки;
--
Егор. Социальная сеть.
Почему-то я остановился именно на третьем варианте. Я больше не верил Федяю, что звонил на протяжении полугода и продолжал рассказывать сказки о доблестной полиции, которая практически вышла на след педофила. Никакого "практически" после потери дочери для меня не существовало. Я чуял волком, что эта безобразная погода в Новосибирске разрывает душу не только мне и, зная психологию маньяков, возможно, став им сам, я зарылся в Интернет. Пожалуй, я еще не осознавал, что начинаю новые поиски, которые жизненно необходимы крику в моей душе.
Кофе. Сигарета. Ноутбук. Блокнот. Дождь стучит по алюминиевому карнизу за окном, отбивая мешающий мне думать ритм. От него лужи полны пузырей. Дождь надолго. Серое небо над головой навечно.
Около пяти вечера я открыл "фейковый" аккаунт своего сына, который не проверял с марта и обнаружил два сообщения. Одно было от неизвестной мне 13-летней девочки: "Приветик. Классная аватарка", а второе от мужчины без фотографии и каких-либо данных: "Привет, нашел твою страничку в группе знакомств. Жду ответа!".
Это не дождь!..
Это совсем не дождь!..
Это вновь закипает, пузырится и пенится масло внутри меня. Оно убирает боль, но, одновременно с тем, дарует мне новые мучения, еще незнакомые моей душе. Моя боль - моя борьба, мой капкан и мой единственный выход из замкнутого круга. Я не хочу быть белой крысой, я хочу быть профессором, что ставит над ними эксперименты и пытается узнать природу их существования. Я хочу найти единственный верный метод для "удаления" всех педофилов - злокачественной опухоли нашего общества. Да, мой читатель, мой друг, я ловил себя на странных мыслях. Я был подобием сумасшествия, мешая в себе и шизофрению, и психоз, и паранойю.
Выкурив сигарету прямо за кухонным столом, не затушив окурок в пепельнице, я незамедлительно написал ответ незнакомцу. На мне ощущался его взгляд через экран.
- Да, это я. Будем знакомы. Я - Максим!
- Будем. Очень рад, что ты ответил. Что делаешь сегодня вечером?
- Ничего. Свободен. А ты хочешь встретиться?
- А ты не хочешь провести время вместе с взрослым дядей? Ведь ты именно это подразумевал в сообщении в группе? Если надо заплачу?!
Ситуация резко раскручивалась. Сын был за городом. Сделать полноценную подставу не получится. Я задумался о том, как мне поступить, но этот мужчина снова и снова слал сообщения:
- Если хочешь, можем сделать друг другу взаимный минет в машине, могу приехать к тебе, если твоих родителей нет дома, можем снять квартиру... любые варианты. Ау, чего молчишь?
Что делать, мать его?!
- Давай я тебе позвоню? Скажи свой номер и мы обо всем договоримся! - всё настойчивей писал он.
"Эти уроды совсем не пуганы, черт бы их побрал. Сидит и спокойно пишет такие вещи. Урод! Скотина! Свинья! Твари, извращенцы, нелюди. Среди вас убийца моей Дашки, моей дочки... Будь вы все прокляты!"
- Не молчи. Куда пропадаешь?
- Я здесь, просто думаю, - напечатал ответ я.
- Ты мне не скажешь цифры своего телефона? Почему? Чего ты боишься? Тебе понравится! Я постараюсь быть очень нежным и ласковым.
- Пришли фото! - попросил я.
Через мгновение в личных сообщениях мужчина скинул свою фотографию. Он был мне не знаком. Фотография была летней. Обычный мужик, в солнцезащитных очках, в футболке и джинсах, сфотографированный кем-то около вечного огня на Монументе Славы, улыбающийся и жизнерадостный. Никакого подвоха, если встретить его на улице.
- Дай мне 15 минут подумать, - попросил я, чтобы оттянуть время и, вы не поверите, ровно в эту же секунду мне позвонил Егор.
Я уронил телефон, быстро его поднял и нажал зеленую кнопку.
- Алло-алло! - в нервном возбуждении закричал я, вскочив на ноги и перевернув стул на кухне. - Я только хотел тебе позвонить... Егор, Егорка, где ты пропадал?
- Пил, - монотонно ответил Егор. - И сейчас пью. А что? Есть новое дело?
- Да-да-да! Есть! Сегодня я зашел в сеть и прямо сейчас общаюсь с очередным...
- Что хочет?
- Встретиться хочет, - быстро ответил я, разминая сигарету в руке так, что из неё уже сыпался на пол табак.