Сатурин Вадим : другие произведения.

Чаепитие в аду. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История про Новосибирскую семью, которая теряет ребенка и объявляет войну педофила в социальных сетях. Остросюжетная ураганная драма. Не оставайся равнодушным. Часть повествования основана на реальных событиях.

~Вадим Сатурин~

   ! Дорогие читатели, перед вами (если так можно выразиться) режиссёрская версия моего рассказа, который выходит в свет без профессиональной корректорской правки, в связи с ограниченным бюджетом. Спасибо за понимание и поддержку.
   Все имена и фамилии вымышлены, все совпадения случайны.
  

Чаепитие в аду

... здесь не останется ничего,

кроме кипящего масла и боли.

Вступление

   Вы становитесь сумасшедшим!
   Что-то изнутри толкает вас на самые опрометчивые поступки, рушит внутренние блоки, снимает цензуру и заставляет забыть о морали. Вы еще на краю! Еще вчера вы были законопослушным гражданином, переходили дорогу строго по пешеходному переходу, следили за сигналами светофора и всегда здоровались с бабушками возле подъезда... но сегодня! Вы изменились. Вы неузнаваемы. Вы наполнили свою жизнь болью, обидой и злостью, смешали её с равнодушной повседневностью ради своей главной цели - найти...
   С сумасшедшими глазами вы бродите по городу и рыщете это животное, которое лишило вас последней радости в жизни, вылив на неё свою истерику, свои неврозы, свою психопатию. Оно не считалось с вами, не спрашивало о том, хотите ли вы покинуть спокойную жизнь и попасть в ад. Вам кажется, что сейчас вы осознали что-то новое, но боитесь это принять.
   Запомните! Чем безумней вы становитесь, тем ближе вы к пониманию жизни...
  
   Мы везли его в нашем автомобиле. Я был за рулем и смотрел в зеркало заднего вида на то, как моя жена заклеивает ему рот скотчем. Он хныкал, хрипел и стонал, а под дулом пистолета затихал и старался не дышать. В такие секунды он даже не шевелился, словно чувствовал и безмолвно готовился к своей смерти. Его зрачки были расширены, а обезумевшие глаза смотрели в никуда.
   С каждым поворотом загородного шоссе наше трио удалялось от Новосибирска, оставляя позади горящие огни города, утопающие в холодном мокром снегу осени. Сегодня ночь с воскресенья на понедельник. Ночь в последнюю неделю октября. Ровно год наших усилий, ровно год томительного ожидания и душевных мук, чтобы все закончить сегодня...
   Я смотрю только на дорогу и мне совершенно плевать на его жизнь. Никогда бы не подумал, что буду испытывать к человеку столько ненависти, а моя сущность будет осыпаться пеплом зла. "Что мы делаем?" - пробегают мысли в моей голове, но я прибавляю газу, вдавливая педаль в пол. Дорога очень мокрая и скользкая. Она петляет, как змея, а виражи становятся всё круче. Встречных машин нет, я включаю дальний свет и на скорости 140 км/ч выезжаю на прямой ровный участок. Мне душно. Моё черное пальто чуть ниже колен распахнуто, а воротник белой рубашки неприятно впивается в горло. Я оттягиваю его правой рукой, но он снова прилипает и тревожит меня. Чтобы держать себя хладнокровным я вновь и вновь повторяю:
   "Если ты собрался убить, то главное не думать о своей жертве, как о человеке... главное перестать осознавать, что это живое существо со своей судьбой, проблемами и чувствами. Эту историю должен закончить ты! Только ты и больше никто! Это мотивирует тебя - готового уничтожить падаль, очистить этот мир от грязи. Это освобождает тебя - готового выстрелить. Это превращает котел зла в чашу добродетели..."
Мои жестокие мысли чередуются с чем-то еще человечным во мне. На миг я понимаю, что могу совершить непростительную ошибку, но вспоминая весь ужас и горе нашей семьи, я не вижу другого пути.
   - Совсем скоро ты подохнешь, сволочь! - говорит ему моя, обезумевшая от всех событий жена. - Ты сдохнешь и будешь гореть в аду! Ты - тварь, сдохнешь...
   - Ира, заткнись и не разговаривай с ним! - кричу ей я, зная, что разговоры лишь ослабят нашу бдительность и вызовут чувства жалости. Нет, мы должны оставаться хладнокровными!
   Вы согласны с этим? Ведь это простая теория для тех, кто собрался убить человека. Чем больше слов будет произнесено между вами и вашей жертвой, тем сложнее будет сделать шаг и нажать на курок. Слушая его, вы вновь зародите в себе мысль, что перед вами человек, а не существо! Вы упустите возможность, которую вам дарит судьба, а позже уже никогда не простите себе этого.
   И вот предчувствуя своё будущее, жертва начинает мычать. Это выводит меня из себя. Я останавливаюсь на обочине, выхожу из машины, открываю дверь с его стороны и несколько раз пинаю его ногой в живот, чтобы он заткнулся. Мои туфли утопают в его дряблом жирном теле.
   - Если я еще хоть раз услышу тебя, то закопаю прямо здесь, - полушепотом говорю ему я, смотря в эти красные невротичные глаза - глаза страха и отчаянья. - Уже ничего не изменить, поэтому заткнись и будь мужчиной хотя бы раз в своей жизни.
   Он смотрит на меня. Неприятное ощущение. Я вижу долю надежды в его глазах, и если содрать скотч с его морды, то он начнет умолять нас о пощаде.
   "Отпустите меня, прошу! Я ничего не скажу ментам. Это какая-то ошибка. Я совершенно не причем. Прошу вас, отпустите меня! Пожалуйста, я умоляю вас... нет-нет... не убивайте меня... что вам нужно? Деньги?! У меня много денег..."
   - Ты меня понял, урод? - спрашиваю его я, и он кивает головой в знак согласия. - Вот и отлично. Едем дальше.
   Да, будет именно такой спектакль, все роли предопределены. Всё решено и обратного пути нет. Мы волнуемся не меньше. Мы никогда не попадали в такую ситуацию. Я рукой закидываю назад мокрые от холодного пота волосы и смотрю на черное небо. Смотрит ли оттуда кто-то на меня?
Вновь в авто. Мы сворачиваем на другую трассу и продвигаемся вглубь Новосибирской области. Дворники очищают лобовое стекло. На дороге скверно, скользко. Изредка проходят встречные машины. В основном это груженые фуры, междугородние автобусы и такси. Я крепко держу руль, чтобы в случае чего вывести машину из заноса.
   - Включи радио! - просит меня жена.
   Щелчок. Звук.
  
   "...в Новосибирской области за последнюю неделю октября отмечено рекордное количество выпавших осадков. Мокрый снег не прекращается уже три недели. Просим всех автомобилистов быть аккуратными на дороге, по возможности пользоваться общественным транспортом. В области объявлено штормовое предупреждение, высокие риски дорожно-транспортного происшествия. А спонсором прогноза погоды..."
  
   Я переключаю радио на другую волну. Играет русский рок. Гитарные рифы придают мне уверенности. Мне незнакома эта группа с мрачной протяжной мелодией, какими-то абстрактными текстами и вечной печалью в мыслях. Каждое их завывание - унисон с моим настроением. Снова и снова я задаю себе один и тот же вопрос: "Отпустить или убить?" и погружаясь во мрак рассуждений, вновь попадаю в холодный лабиринт сомнений.
   Что дальше? Что с нами будет дальше? Время не вернуть, ход конём сделан, враг загнан в клетку. Наша психика испорчена ужасным черным детективом, который мы начали год назад...
   - Сколько нам еще ехать? - спрашивает Ира. Она заметно взволнована. Её пальцы с обкусанными ногтями отбивают хаотичный ритм по спинке автомобильного сидения. Я слышу его гораздо четче, чем музыку...
   - Судя по навигатору, через 10 километров будет съезд на проселочную дорогу. Проедем по ней еще пару километров и всё. Всё будет конечно, мы избавимся от него.
   От моих слов наша жертва вновь забилась. Он отвратителен. Большой пивной живот, лысина и трехдневная щетина. Толстые и короткие руки связаны за спиной, рот заклеен скотчем, а жирные ноги дрожат от волнения.
   - Сука, я сказал тебе, чтобы ты заткнулся или нет?! - ору я. На секунду он затихает, но, осознавая куда и зачем мы его везем уже не первый час, вновь начинает бесноваться.
   Жена взводит пистолет, направляет его прямо в глаз мужчины:
   - Я прострелю тебе башку! - кричит она. Я вижу, как дрожат её руки. За год она насмотрелась и пережила слишком много для женщины. В нервном приступе она может выстрелить в любой момент. Приходится резко тормозить и вновь останавливаться.
   - Выходи! - говорю ему я. - Быстрее-быстрее... выходи, дряблая сука.
   Он высовывает сначала голову, потом своё обвисшее тело. На нём дорогой пиджак перепачканный грязью, на руках дорогие золотые часы, а на шее толстая золотая цепь. Лицо в запекшейся крови.
   - Полезай в багажник, - говорю я, смотря на то, как жена не спускает жертву с прицела. - Ира, твою мать, убери пистолет... не время...
   Я несколько раз ударяю мужчину по лицу с размаха, стараясь попасть в челюсть или в скулы. Главное не задеть нос, иначе весь багажник будет залит кровью. Багажник захлопывается. Мы едем дальше, но его желание жить переходит в истерию.
   И вот мы вновь остановились. Из багажника доносятся стуки. У него связаны руки, поэтому, скорее всего он бьётся головой от безысходности. Я выхожу из авто и вляпываюсь туфлями в грязь.
   - Заткнись и не плачь! Время умирать наступит после того, как я открою багажник.
   - Давись жизнью еще несколько минут, - кричит ему моя жена. Она изрядно пьяна от крепкого дешевого коньяка, который наполнял мою жизнь последний год.
   Да, мы готовы убить эту тварь. Нас, как сталь, закалила боль. Мы готовы ко всему, но не знаем, что будет после этого. Нас переполняет чувство мести, оно выливается мутной водой из наших сердец, перемешивается со слезами из глаз и подаётся Богу на обеденное чаепитие...
   Вы спросите нас: "Что же происходит?". Вы скажите: "Вы сумасшедшие! Вы безумцы! Вы... вы маньяки... убийцы... психопаты...". Мне нечего ответить вам. Вы правы! Но вы обязаны узнать нашу историю, чтобы понять, как мы пришли к этому. Вы обязаны прожить вместе с нами ровно один год кошмаров и страхов на крови.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть 1. Ремиссия

Эпизод I

Предчувствие

   Еще ничего не предвещает беды. Вы еще в раю... Вы - спокойствие океана... Вы - медленно проплывающие пористые облака в ярко-голубом небе... представьте, что вы расслабляетесь в неге океанской прохлады и теплоты летних солнечных лучей. В вашем раю лето и вы беззаботно качаетесь по рубиновым волнам наслаждения, выпивая вкусный фруктовый сок из хрустального вытянутого бокала. Вы засыпаете и пропускаете через себя забвение. Вы и есть забвение. Вы - мелодия ангельских пений, но...
   Как только вы открываете глаза, то видите, как горит небо... горит ваше небо... Боже, горят небеса над головой, полыхают еще пористые облака, превращаясь в грозовые тучи, бьёт молния в безумие океанской волны и вспыхивают от засухи деревья.
   Это и есть ад!
   Это ад, в который вы не предполагали попасть, видя, как из бокала, где минуту назад был сок, стекает то ли вино, то ли красная кровь...
  
   С чего начать? Что рассказать, а о чем умолчать? Что сделать главным, а что второстепенным? Как описать то, что едва ли укладывается в собственной голове? Как сделать это понятным и доступным каждому?
   О, Боже...
   Драма длиною в год началась холодной осенью 2011 года. День был скверным и нелепым с самого раннего утра. Я проснулся с жуткой головной болью. Пошел в ванную, умылся, почистил зубы и встал под контрастный душ. В висках неприятно пульсировало. Мигрень ежедневно преследовала меня на протяжении трех недель. Времени обратиться к врачу, увы, не было.
   Побрившись и обработав лицо специальным лосьоном, я закинул в рот таблетку от спазмов. Жена вместе с детьми уже ушла на работу. Я вышел на кухню и закурил натощак. Постоянно пытался бросить эту привычку, понимая, что нужно вообще бросать курить, так как 15 лет стажа скоро дадут о себе знать. Увы, каждое утро начиналось с одного и того же - кофе и сигарета. Жизнь стала до боли монотонной, пресной и совершенно неинтересной.
   Открыл балкон. Холодный осенний ветер неприятно прошелся по моему, только что выбритому лицу. Выпустив струйку дыма, я посмотрел на улицу. Мужчины протирали окна своих автомобилей от растаявшего мокрого снега, женщины сажали детей на заднее сидение. Всё как всегда...
   Виски все также неприятно щемило, а от никотина мигрень разыгралась еще сильнее. Никогда не умел справляться с этой напастью. Знаю многих коллег по работе, которые и вовсе не обращают внимания на дискомфорт в голове, и спокойно работают с отчетами по восемь часов в день. А мне и таблетки-то не особо помогают. Лучшим лекарством всегда признавал шейный массаж или продолжительный сон.
   - Проклятая головная боль, - выругался я, смотря на мешки под глазами от недосыпа и появившийся живот от того, что часто на работе перекусывал всякой дрянью. - Вот именно сегодня у меня болит башка, твою мать!
   Сделав себе обезжиренный творог и налив зеленый чай с жасмином, я включил ТВ. Есть совсем не хотелось.
  
   "На Бердском шоссе произошло дорожно-транспортное происшествие. Водитель "Газели" вылетел на встречную полосу и врезался в ВАЗ 2107. Оба водителя скончались на месте...
   В Красноярском крае произошло вооруженное ограбление частного дома пенсионеров...
   В Воронеже группа малолетних преступников, ограбивших банк, была задержана патрульно-постовой службой. Нетрезвые подростки попытались скрыться с места преступления. Сотрудниками правоохранительных органов было применено огнестрельное оружие. В результате погони один из преступников был ранен и доставлен в тяжелом состоянии в клиническую больницу города..."
  
   Я листал каналы один за другим. Ничего интересного.
   Доел творог, откинулся на диван. Головная боль не утихала. Вдобавок к мигрени почувствовал неприятное першение в горле и зуд в носу. "Еще и простыл. Как всё не вовремя", - подумал я и следом за чаем развел специальный раствор, чтобы продержаться хотя бы 6 часов в форме. Напиток был слишком кислым, после него жутко хотелось пить. На "Тойоте" я остановился около киоска и купил пол литровую бутылку минеральной воды. Сдачи не было. Пришлось взять несколько жевательных резинок и еще одну пачку сигарет любимой марки.
   В городе творилось безумие: столпотворение машин на перекрёстках, множество аварий в самых обычных местах проезжей части, скользкий асфальт и дорожное хамство. Я постарался сконцентрироваться, но чем пристальней всматривался в дорогу, тем хуже мне становилось. То и дело, смотря в зеркала заднего вида, я отвлекался, и чуть было не въехал в впереди идущую "Волгу". Из машины высунулся здоровенный мужик и обматерил меня. Привычное дело. Осознавая, что сегодня один из самых важных дней на работе, от которого зависит вся карьера, я старался ехать максимально аккуратно и тихо, но лихачи то и дело подставляли свои битые бока под нос моей иномарки, резко тормозили, газовали и вновь тормозили. Попались бы они мне в любой другой день, когда я полон сил и в прекрасном самочувствии, то выкинул бы их из авто и несколько раз приложился бы туфлей к их наглой роже.
   На мосту между левым и правым берегом Новосибирска движение стало еще плотнее. Я едва ли пролазил между машин. Автобусы и огромные джипы занимали по полторы полосы движения, постоянно "сваливались" то вправо, то влево и мешали спокойному проезду.
   "Быстрее... быстрее... вашу мать, куда вы наваливаетесь... зажать что ли хотите?!" - ругался я, ударяя ладонью по рулю, постоянно сигналя и возмущаясь. В итоге я задел правое зеркало заднего вида. Резко дал по тормозам. Моё зеркало не разбилось, лишь треснуло, а вот у другого авто...
   - Твою же мать, блядь! И это сегодня... твою мать, дебил... ты дебил, - вышел из машины мужчина лет тридцати. - Ну, кто тебя учил? Глазомера что ли нет?
   - Да, тут траффик такой плотный, что хрен пролезешь, - спокойно ответил я. - Сам тороплюсь. Давай договоримся. Ментов ждать долго, а пробка такая, что дорожные комиссары приедут только часа через два-три, а может и больше.
   - Я и сам спешу... - успокоившись, ответил он.
   На дорогах так всегда. Когда тебя кто-то ударит или сам кого заденешь, сразу же вылетает нервный водитель, орёт и визжит, как недорезанная свинья, а потом успокаивается и пытается разобраться. Так и в моей ситуации. Через десять минут, отдав ему три тысячи рублей, я спокойно уехал.
   Недалеко от бизнес-центра, где я работал уже больше десяти лет, находилась аптека. Я был постоянным гостем, которому, говоря с иронией в голосе, давно можно было выдать карту VIP-посетителя.
   - Дайте, пожалуйста, что-нибудь от головы, - сказал я. - С самого утра раскалывается... просто сил нет. Таблетка анальгетика не помогла.
   - Вот возьмите, - протянула мне красивую цветную коробочку фармацевт. - А вообще, у вас очень красное лицо. Давление бы вам померить не мешало! Постарайтесь сегодня поменьше пить кофе и крепкого чая.
   - Спасибо за совет! - улыбнулся я и тут же закинул таблетку не запив. Действительно, стало легче.
   Зайдя в офис, сев в кожаное кресло, я по-привычке насыпал несколько ложек черного молотого кофе во френч-пресс, но вспомнив слова девушки, отставил стакан от себя подальше.
   "Так-с сегодня важный день, нужно пахать, как ишак и успеть к 19:00 подготовить все отчеты генеральному..."
   Сконцентрироваться на рабочем месте не испив кофе - просто невозможно. Постоянно горели сообщения в рабочем чате внутренней сети, которую мы ввели в 2009 году. Теперь не надо было бегать из отдела в отдел, можно было в любой момент соединиться по видеосвязи и дать нужные указания. Но сегодня мне это только мешало. Самые обычные бытовые звуки, как шорох бумаг или шум от кондиционера приводили меня в настоящее безумие. Я вставал с кресла, ходил по офису, но ничего... совершенно ничего не мог сделать: ни написать, ни прочитать.
   Подобная картина протянулась до 11.00, пока я наконец-то не подошел к кулеру и не налил кипятка в чашку с кофе. Приятный аромат несколько взбодрил меня, а выкуренная сигарета на свежем воздухе придала сил.
   "Работать, работать и еще раз работать", - сказал я вслух в тот самый неловкий момент, когда ко мне на планерку вошли подчиненные.
   - Михаил Алексеевич, весь отдел в сборе. Сегодня понедельник. Давайте начнем, - сказал Эдуард, отличный сотрудник, которого я переманил с конкурирующей PR-компании. К этому парню действительно стоит прислушаться. Несмотря на его заносчивость, гордость и нарциссизм, он "шарит" в рекламе настолько, что за раз может выдать две-три гениальные идеи по продвижению бренда. За это я его ценил и щедро платил.
   Моё внимание привлекла фотография в рамке, которая стояла на моём рабочем столе. Моя семья. Шкодливый сын, красивая и умная жена, очаровательная младшая дочь. "Может стоит задуматься о третьем ребенке? У нас получаются отличные дети: красивые и умные!"
   - Михаил Алексеевич, вы в порядке? - спросил кто-то, чей голос я не узнал. Всё как в тумане.
   - Да-да, - оторвался от фото я. - Просто, коллеги, с самого раннего утра жутко болит голова. Выпил уже несколько таблеток, ничего не помогает.
   - Может быть, у вас защемление?! - поинтересовался Антон, поправляя галстук и волнительно перекладывая папку с отчетами из одной руки в другую.
   Антон Кузьмин - это, чтобы вы понимали, врач-недоучка. На третьем курсе он бросил "лечебный факультет" НГМА (медицинской академии Новосибирска) и отправился в свободный полет. Отслужил в армии, закончил экономический колледж и нашел свой талант в бизнесе. Была у него одна занятная привычка - он всегда носил с собой кучу таблеток и лез ко всем с всякими полезными и бесполезными медицинскими советами. "У меня очень щепетильная мать. Она всегда собирала мне в школу целую аптечку...потом в академию. А сейчас я уже и сам привык носить с собой таблетки", - рассказывал он на корпоративной вечеринке, чем вызывал смех всех вокруг. Между прочим, именно этой аптечкой он помог мне и всему отделу, когда мы отравились в офисе суши на 8-е марта, заказав их по купону со скидкой. После этого его уже не подкалывали, а благодарили.
   - Не знаю, Антон, что и сказать, - задумался я. - Может, и правда, стоит сходить к врачу.
   Все расположились вокруг круглого стола и замерли в ожидании планерки. В момент, когда я начал приподниматься со стула, как нечто с силой сдавило мои виски. "Инсульт?" - мгновенно подумал я и почувствовав укол в висок, упал в обморок.
   - Михаил... Михаил Алексеич... ау-у-у... Михаи-ил... Ми-ха-ил, - слышал я где-то вдалеке, а перед моими глазами поплыли странные картины из ушедших дней: 1 сентября сына, моя собственная свадьба и медовый месяц в Сочи. Я лежал и думал, что умираю, но было настолько тепло и безболезненно, что хотелось находиться в этом состоянии вечно.
  
   Очнулся. Сморщился от отвратительного запаха нашатыря. Из глаз ручьём лились слезы.
   - Охренеть! - только и сказал я на смех своим коллегам, которые смотрели на меня - лежащего на полу сверху вниз. - Там так красиво... - прервался, чтобы не ляпнуть лишнего.
   - Вы нас всех перепугали! - тоненьким голоском произнесла молодая секретарша Ольга, которую мой заместитель принял на должность несколько недель назад. Поговаривают, что она параллельно подрабатывала проституткой и среди моих коллег есть мужчина, который один раз наткнулся на неё. Я же не верил слухам - доверяя только собственным глазам.
   - Что со мной? - спросил я у Антона.
   - Типичный обморок от недосыпания, недоедания, злоупотребления никотином и кофеином, - протянул мне руку, вцепившись за которую я поднялся. - Что-нибудь видели или темнота?
   Я соврал:
   - Нет, ничего. Темно как в могиле...
   - Типичный обморок, да-да! - вновь закивал он. - Вот вам ватка нашатыря и несколько таблеток. Будет хуже, я рядом.
   "Замечательно, вашу мать. Сегодня рядом со мной этот парень... еще чего не хватало"
   - Антон, давай, каждый будет заниматься своим делом. Если мне станет плохо, я обязательно дам знать, - нахмурившись, сказал ему в глаза.
   Про что я соврал? Может и не стоит это говорить, но, помимо сказанного, мне причудился тот день, когда я вместе с тестем забирал свою жену из родильного дома. Да, мы оставили сына вместе с моей мамой, а сами на новой купленной мною машине покатили за дочкой. Как я был рад. Вы просто не можете представить. У меня дочь... У меня сын и дочь... Я был готов кричать об этом каждому и себе громче всех. Но! В видениях был один странный момент. Когда моя жена спускалась по ступенькам и ежилась от холодной погоды и липкого мокрого снега, она поскользнулась и уронила младенца. Дитя ударилось об ступеньки, выскользнуло из бело-розовых пеленок и куда-то покатилось. Что за ерунда?! Бред!
   - Стой-стой, - кричал я, находясь в минутном обмороке, но младенец, вскочив на ноги, бежал всё быстрее и дальше... я очнулся. Что же это могло значить? В чем смысл и символизм я узнал позже...
  
   Я задерживался на работе вместе со своими подчиненными из рекламного отдела. Время давно перевалило за отметку девяти вечера. Мы готовили ежегодный отчет для генерального директора. Стандартный пакет, который мы должны были сделать, состоял в основном из отчетных ведомостей по зарплате штатным сотрудникам, прибыли и убытках, инвестиций, расходов на фрилансеров и закупленной технике. Помимо этого шеф требовал включить в отчет сфотографированные рекламные точки, переслать созданные нашим филиалом рекламные ролики, записанные на радио тексты и многое тому подобное.
   Это было невыносимо скучно и волнительно, а в офисе в такие минуты всегда было жутко душно и суетливо. Я сидел в своём кабинете, допивал уже остывший черный кофе и курил одну сигарету за другой, включив вентилятор, кондиционер и даже открыв настежь окно. Я часто смотрел на часы, понимая, что меня ждут дома, но всё же работа последнее время брала верх над семьей. Уж больно хорошее и вакантное место мне довелось занять четыре года назад, а требовательность босса заставляла работать не покладая сил, оставляя в стороне личную жизнь и детей. Да, совесть меня мучала, но с другой стороны я благодарил судьбу за то, что мне выпал такой шанс заниматься любимым, хоть и порой невыносимо муторным и бюрократичным делом. И раньше, и сейчас я мог спокойно креативить рекламные акции, писать слоганы и придумывать визуальные образы и ролики.
   - Михаил Алексеевич, всё готово! - обрадовала меня поздним вечером Маргарита Александровна - мой верный помощник. Она постучалась в дверь, но не дождавшись ответа, открыла её и зашла в кабинет. Я едва успел незаметно затушить сигарету, так как обычно ругал подчиненных за курение даже в туалетах, а сам... - Все отчеты сформированы. Часть я вам распечатала, проверенный вами блок уже отправлен генеральному. В целом, всё закончено. Я никому не скажу, что вы тут курите, хоть и пахнет на весь отдел, - улыбнулась она и кокетливо подмигнула. Мне всегда казалось, что она неравнодушна ко мне.
   - Замечательно! - сказал я, накинул строгий черный пиджак, поправил галстук. - Тогда на сегодня все. Можешь всех отпускать. Нет-нет... я не курю! Официально не курю, - улыбнулся я и подмигнул, предупредив ситуацию с сигаретным запахом.
   Пока я работал, несколько раз звонила моя жена - Ирина, с которой я познакомился еще в институте на экономическом факультете. Ровно два курса разделяли нас. После вуза мы поженились, сначала переехали на съемную квартиру, потом вместе с моими и её родителями накопили на однокомнатную, а когда моя карьера резко пошла вверх, то взяли кредит на "трешку" на левом берегу. Я был очень счастлив этому событию, почувствовал себя настоящим мужчиной, который полноценно обеспечил свою небольшую семью. У нас старший сын - Максим, которому в 2011 году было ровно 13 лет, а также дочка Даша младше его на четыре года. Именно она привнесла в наши с Ирой отношения свежую волну, так как в те дни мы всё чаще ругались и однажды даже хотели подать на развод. Её появление вселило нам уверенность, укрепило отношения, и мы вновь загорелись чувствами друг к другу.
   Вообще, у нас всё было как у всех: семейные праздники, приятные покупки и подарки детям, загородный отдых, совместные ужины, шумный семейный Новый Год, отдых на бильярде и игры в боулинг, прогулки по паркам аттракционов и воскресная игра с сыном в футбол вместе с его соратниками во дворе. Летом мы отправляли детей к маме Иры, то есть к их бабушке в Красноярск и сполна могли насладиться друг другом. В первые дни после их отъезда мы пили вино, курили прямо в квартире и до утра разговаривали на всякие разные темы, конечно же, в перерывах между бурным и страстным сексом. Мы чувствовали себя по-настоящему счастливыми. Как мужчина я был очень рад тому, что даже с рождением второго ребенка Ирина не потеряла своего женского обаяния, через два месяца после родов сходила к стилисту и сделала себе новую прическу, которая мне нравится и сегодня. Я тоже старался следить за собой: гладко выбривался с утра, чистил туфли практически каждый день, если не опаздывал на работу, и следил за тем, чтобы стрелки на брюках держали свою форму. За такую педантичность и хорошее воспитание Ира и полюбила меня. Она часто говорила об этом...
   Максим больше был похож на меня. Ему передались мои карие глаза и тёмные, слегка вьющиеся волосы, а также форма лица и взгляд. А вот Даша унаследовала внешность и характер мамы. Я часто шутил, что теперь у меня две Иры: одна - маленькая, играющая с куклами, а вторая - взрослая, которая вместо кукольных домиков любит увести у меня из-под носа мой же автомобиль.
   - Я предлагаю купить тебе машину. Да, пускай, не дорогую, но машину! Ту же, на которой будем ездить чаще, будем ставить под окнами, а другую в гараж, - всегда предлагал ей я, на что она, сводя брови к переносице "грозно" возмущалась.
   - Ага, сейчас! Я так взяла и повелась на это, ага?! Хитрый! У тебя хорошая "Тойота", а у меня, что будет?! Скажи еще, что собрался мне отечественный автомобиль брать?!
   - Ого! Да ты разбираешься в машинах? А чем тебе не нравится наша марка?
   Между прочим, Ирина, действительно, могла дать фору многим мужчинам. От отца она унаследовала его твердый характер, умение настоять на своём и даже заняться мужским делом, но при этом не стала "пацанкой" и сохранила женский шарм и кокетство своей матери.
   - Черт, ты сегодня отец или жена? - всегда смеялся я, когда она перегибала палку. Иру это злило.
   - Блин...блин...блин! Я опять за своё?! Черт!
   "Так всё! Хватит летать в облаках. Пора собираться домой. Да, домой. Голова всё так же шумит...ну да ладно...уже свыкся с болью...уже не замечаю".
   Я вышел из кабинета последним. Запер дверь на ключ. Выронил его как раз в тот момент, когда в коридоре потух свет.
   - Черт. Что это? - испугался я и замер в темноте. Глаза быстро привыкли и спустя доли секунд я уже смог различать силуэты. - Кто здесь? - крикнул я, услышав приближающиеся шаги по лестнице. - Кто здесь? Не молчи!
   "А кто это может быть?.. И почему я боюсь? Кого я боюсь?.. Я всего лишь начальник отдела, а не криминальный авторитет или босс крупной компании. Кому я нужен? Но почему страшно?"
   Это было, и правда, страшно. Звук шагов приближался. В конце узкого коридора появилась чья-то тень.
   - Кто ты? - заорал я и сжал кулаки, бессознательно приготовившись к бою. Но бою с кем? И зачем? - Отвечай! - вновь крикнул еще громче, голос разлетелся эхом в темноту.
   - А? Чо? Чо орешь, едрить тя! - проговорил хриплый голос нашего местного электрика деда Аркадия, который уже давно пропил свой мозг и своё здоровье, но был мастером от Бога.
   - Фух, бля! - выдохнул я. - Аркадич, ты что ли?!
   - Ну, едрить тя, кто еще? Кеннеди или Брежнев чтоль, кхе-кхе, - засмеялся он. - Свет потух. Может пробки вылетели, а может быть, сгорело что нахер в этом центре... чтоб он сгорел сам! - ругался дед. Он всегда ругался, когда что-то случалось, а он собирался выпить. Хотя... он всегда хотел пить. Не помню, чтобы видел его полностью трезвым. Минимум бутылку крепкого дешевого пива, всегда можно обнаружить в его спецовке.
   - Пиво будешь? - спросил он, чиркнув спичкой и подкурив папиросу. Они жутко воняли, а в темноте, мне казалось, что дым окружал меня со всех сторон.
   - Нет, я за рулём, - ответил я.
   - И что? Вот помню, было мне лет 30-35. Я так нажрался, так нажрался. А я тогда ЗИЛ водил на предприятии каком-то... кажется энер-энерго, мать его, энерготехносервис, ай да ну и нахер это название.
   Я не выдержал и засмеялся. Аркадич умел поднять настроение "серьезными рассказами" про свои приключения.
   - ...так я с бутылкой водки за руль сел и поехал. А жил я тогда не в Сибири, а на Волге... ага... ну и утопил дуру-машину в неё. Знаешь, что?
   - Что? - сдерживая смех, ответно спросил я.
   - Всплыл я, как герой. Гордо пошел к мусорам и сказал им: "Это я сделал! А вам слабо?" Вот после этого я и оказался в Новосибирске. Дыра дырой была, а теперь...гляди-ка какие высокие здания, только, хрен поймешь, из чего сделаны. Из кирпича? Нет... Из панелей? Неа... Из соплей... Ага!
   Я понял, что "песня" электрика надолго.
   - Ладно, Аркадич.... Давай, бывай. Посидим как-нибудь пива выпьем, пора мне... жена, дети...
   - А что сразу пива? Водки выпьем в пятницу?
   - Хорошо-хорошо, - откланялся я.
   В общем, дед как всегда чихал, плевался и кашлял.
   - Если будем бухать, то "пузырь" с тебя. Это ты у нас начальник, ты и банкуешь! - крикнул мне в след он, но я не стал реагировать на его реплику, так как уже спускался по лестнице, аккуратно переставляя ноги, чтобы не споткнуться и не расшибиться.
   Клонило спать. Постоянно хотелось положить свою голову на мягкую удобную подушку. Переутомление... недосыпание... осень, простуда и завалы на работе. Типичная ситуация для многих офисных работников, загнанных в высотные клетки бизнес-центров.
   На первом этаже наконец-то зажегся свет, но спать захотелось еще больше.
   "Вот алкоголик, а мастерство своё никогда не пропьёт", - ухмыльнулся я.
   - Что-то вы, Михаил Алексеевич сегодня задержались, - улыбнулся мне охранник Егор. Да будет вам известно, что в 2000 году он вернулся с Чечни с сильной контузией. Посмотрев на него, вы никогда бы не подумали, что этот щуплый на вид парень с жилистыми руками и шизоидным взглядом не раз спасал жизни молодых бойцов на войне, а однажды побывал в страшной "мясорубке" и получил ранение. Он рассказывал мне, что боевики устроили засаду в деревне, куда направлялась небольшая колонна российских солдат. Началась стрельба. Долбили со всех сторон, ручными гранатомётами поджигали БТРы и БМПшки, не давая горящим солдатам выбраться из "стальных гробов". Из 70 человек выжило только пять, одним из которых и был Егор Авдеенко. Спустя полгода после войны он начал пить. Впервые я встретил его на автобусной остановке поздно вечером где-то в районе Золотой Нивы. Он подошел ко мне и попросил закурить. Протянув сигарету и увидев медаль, оригинально закрепленную вместо крестика на цепочке, я спросил:
   - Был на войне?
   - Да, - ответил он и плюхнулся на лавочку рядом со мной.
   - Поэтому пьешь?
   - А что еще делать-то? Как всё забыть?! - ответил он, покручивая сигарету в руках.
   Это было два года назад. Я уже получил пост начальника отдела и познакомился с собственником бизнес-центра - состоятельным мужчиной, в котором совершенно не было гордыни и пафоса. Решение само пришло в голову.
   - Я знаю, как, - сказал я. - На что, парень встрепенулся и, как мне показалось, протрезвел. - Как тебя звать?
   - Сержант Авдеенко...эм...то есть Егор Авдеенко...в общем, просто Егор.
   Я закурил и продолжил разговор:
   - Так вот, просто Егор. Если ты устал издеваться над собой и своей матерью, которая ждала тебя с войны, то вот тебе визитка. Позвони завтра и, просьба - не похмеляйся с утра.
   - Хорошо, конечно. А парочку сигарет не оставите? - поперхнувшись от новости, спросил сержант.
   Отдав всю пачку, в которой оставалось сигарет десять, я пожал ему руку и прыгнул в такси. В тот день мой автомобиль находился на СТО уже месяц из-за неполадок в рулевой системе.
   Утром ровно в 09:00 раздался звонок.
   - Алло. Простите, за беспокойство, Михаил Алексеевич. Это Егор... вчера...
   - Да, привет! - перебил его я. - Я помню. Рад тебя слышать. Подъезжай по адресу, который указан на визитке. Будем тебя с войны в мир возвращать.
   - А что с собой брать?
   - Документы и себя - трезвого!
   - Конечно, конечно, - радостно и быстро тараторил сержант, что я почувствовал его искреннее волнение. Именно такие молодые ребята становятся самыми ценными сотрудниками. Они не зажравшиеся свиньи с множеством вымышленных регалий и заслуг. Моя философия в те дни была до боли проста: чем меньше в человеке гордыни, надменности, злости и корысти - тем больше в нём всего человеческого. Но не подумайте, что я постоянно играл в благородного рыцаря. Мне просто было страшно смотреть на то, как наша страна встретила ветеранов, которые в рваной форме, голодные и холодные вырвались из "чеченского капкана".
   Так Авдеенко вернулся в общество, позже закодировался и "всплыл" с социального дна. Да, да! Он закодировался в возрасте 24 лет и устроился работать к нам в бизнес-центр.
   - Да-а-а-а, - протянул я, кидая мелочь в автомат. - Работы просто завал. Генеральному готовили отчет о годовой работе нашего Новосибирского филиала его рекламной компании.
   - О-о-о! - приподняв брови, сочувственно кивнул Авдеенко. - Я в этом ничего не соображаю.
   - Будешь кофе?
   - Не откажусь. Только у меня мелочь в подсобке, - развел руками он. - Сейчас быстро схожу...
   - Да ладно тебе! Я угощаю, что мне жалко 25 рублей что ли?! Присядем, выпьем, да поеду домой.
   Мы взяли два крепких эспрессо, сели на мягкие кожаные кресла в холле бизнес-центра и сделали по глотку.
   - Что-то и ты сегодня хмурый? - посмотрев на охранника, сказал я и протянул ему пластмассовый стаканчик с кофе.
   Он кивнул головой, отпил кофе и ответил:
   - Вести херовые узнал. Сегодня сослуживец позвонил и сказал, что ефрейтор наш, который меня в пекле из боя вытащил, вчера вечером был избит какими-то мудаками на окраине Бердска.
   - Насмерть что ли?
   - Да! Ему череп проломили и бросили умирать прямо на улице.
   - Оху... - я поймал себя на мате. - Вот это да! - более правильно сказал я.
   - Пойдемте, покурим? - предложил он.
   - Конечно! - кивнул я, так как чувствовал, какую большую утрату ощущает Егор, ведь на войне становятся не просто братьями, а братьями по оружию - теми, кто крещен болью и ужасом.
   - То, что ефрейтор был еще тот задира - я знаю и знал. Вечно вляпывался во всякие истории, которые мне и нашей компании приходилось разгребать. То он в клубе с кем подерется, то грубо ответит, то... Но... Черт побери, знаете в чем фишка?
   - И в чем же? - спросил я, подкурив Егору сигарету и застегнув своё пальто.
   - В том, что я не понимаю, как таким авантюристам удаётся выживать на войне и находить свою смерть здесь - среди мира и среди людей. Наверное, тут два варианта... либо война продолжается, либо мы после неё совсем больные...
   На улице была странная погода. Падающий мокрый снег таял прямо на глазах, едва ли достигая уровня пояса, а ледяной ветер уже неприятно задувал за воротник, что приходилось ежиться и отогревать уши. Я на дух не переносил такую погоду и, наверное, в своё время купил автомобиль только для того, чтобы не мерзнуть на остановках в час пик. Над Новосибирской областью висел холодный циклон. Например, в Омске, Томске и Красноярске было намного теплее и люди могли позволить себе отдохнуть в выходные за городом.
   - Прими мои соболезнования! - похлопав по плечу, сказал я и попытался согреть свои руки об горячий пластиковый стаканчик с кофе.
   - Да я то, что... Я нормально. Мне вот Татьяну Васильевну жалко - мать его. Она сына с войны дождалась, а в родном городе потеряла. Судьба несправедлива.
   - Судьба вообще дрянь! - сказал я, но потом понял, что сморозил глупость для 40 летнего мужчины. - В общем, мир не справедлив. А когда будут похороны? Нужны деньги?
   - Мы сослуживцами уже скинулись, не беспокойтесь! И... спасибо, что хотели помочь.
   - Конечно, вдруг когда-то помощь потребуется и мне.
   - Ох, Михаил Алексеевич, я вам итак много должен за то, что в своё время приняли меня - на работу и дали денег на кодировку от запоев.
   - Да перестань! - вновь хлопнул его по плечу я. - Сочтемся! Земля круглая. Сегодня ты, а завтра я. Вдруг и мне голову снесёт, так хоть будет на кого положиться.
   И мы сочлись...
  
   Я ехал домой по ночному городу из центра. У меня уже давно выработалась привычка обращать внимание на рекламу. Есть нелепые образцы: тупой слоган, дешевая картинка из фотобанка и номер телефона внизу баннера. А есть, что восхищает не на шутку: оригинальный текстовый каламбур, найденный фантастический образ олицетворяющий бренд. Просто супер! Отмечу, что примерно 1/3 рекламы в Новосибирске делала моя компания, часть крупные конкуренты, меньшую долю же занимали мелкие фирмы и фрилансеры, которые работали параллельно на нас. Именно поэтому моё путешествие до дома складывалось из двух этапов: на первом я просто как можно быстрее катил по дороге, а на втором машинально анализировал рекламный рынок мегаполиса. Вообще, успешная реклама - это дело случая. Да, можно начитаться теории, посетить все семинары мира по успешным продажам, но только сердцем можно почувствовать то, как продать товар. В истории рекламного ремесла есть сотни совершенно бредовых маркетинговых компаний, которые сделали людям миллионы долларов, а есть миллионы дорогих первоклассных роликов, на которые, в результате, деньги были потрачены впустую.
   "Вот это наша реклама...неплохо получилась... и эта, правда, баннер совсем устарел... краска размылась дождём... да и слоган уже не подходит... ага, а вот это конкуренты...сука, отличный лозунг придумали, но дизайн никакой... а это что? Что за бред? Ха-ха, разве можно так рекламировать телевизоры" - такие мысли гуляли в моей голове вечерами.
   Ира вновь звонила на сотовый, но я уже подъезжал к Коммунальному мосту, где был пост ГИБДД, поэтому опять сбросил звонок, а позже забыл перезвонить. На левом берегу движение было спокойное. Ехал с ветерком, желая быстрее оказаться дома и рассказать об успешном, но сложном рабочем дне.
   Я припарковался около дома, поставил машину на сигнализацию и зашел в лифт подъезда. От быстрого подъема слегка защемило в груди, и я вновь почувствовал головную боль, о которой забыл в районе обеда.
   - Чертова гипертония! Пора бросать курить и пить литрами крепкий эспрессо! - подумал я, хотя, наверное, причина была совершенно другой.
   Света в подъезде не было, поэтому достав телефон и включив на нём фонарик, мне пришлось подсветить дверной замок. В эту же секунду дверь распахнулась. На пороге стояла Ира с заплаканным лицом. Капли черных от туши слёз падали на пол. Позади неё на меня смотрел мой сын.
   - Что случилось? - незамедлительно спросил я, кинув быстрый взгляд на жену и Максима.
   - Даша не вернулась домой.
  

Эпизод II

Безысходность

   Что я испытал в те минуты? Насколько сильно забилось моё сердце? Чем измерить мой страх? Вам это интересно узнать?! Вам это интересно прочувствовать на себе?! Вам это просто необходимо, как стакан холодной воды ранним утром или упругие струи контрастного душа после рабочего дня! Вы во власти моей осени. Я - ваш простуженный октябрь! Я протягиваю вам, трескающий губы нервный надрыв моей души и ничего не жду в ответ.
  
   Пройдя в коридор, я схватил жену за плечи и несколько раз встряхнул, чтобы вернуть её в адекватное состояние. Она молчала и вот-вот должна была сорваться в истерику.
   - Как не вернулась?! - закричал я. - Ты в школу звонила? Учителям? Родителям?
   - Звонила. Нет, её там нет! Миша, она пропала! - вновь, начиная плакать, вскрикивала Ира. - Я... я не знаю, что делать.
   - Так, стоп! - пытаясь совладать с собой, сказал я. - Где она может быть?
   Первым делом мы с двух сотовых телефонов прозвонили все морги, больницы и отделения полиции Новосибирска. Никто не поступал, никого не привозили, никто доставлен не был. Везде мы получали отказы, но все же оставляли свои контактные номера, чтобы в случае чего, быть на связи. Операторы успокаивали нас словами: "Мы обязательно вам позвоним, если поступит хоть какая-то информация. Обязательно прозвоните все отделения и больницы". Каждый раз, когда дежурный брал трубку, наши сердца сжимались, боясь услышать нечто ужасное, и трепетно застывали в ожидании хорошей вести. Но ничего не происходило!
   Так же мы прозвонили всех учителей, родителей её школьных друзей, преподавателей и родителей даже тех, кто ходил с Дашей на воскресный кружок по танцам. Все попытки обнаружить следы пропавшего ребенка были тщетны. Огромный город накрывал нас своим безумным ритмом, словно огромная волна накрывала небольшую лодку.
   "Где, где? Черт подери! Она никуда не могла пойти одна! Во-первых, она еще маленькая, во-вторых от школы до дома не больше, чем пятьсот метров по спальному району. Где она? Где моя дочь?"
   Чем больше вариантов я отметал в своём сознании, тем сильнее начинало биться моё сердце. Его стук распространялся по всему телу, в сотни крат усиливая итак надоевшую мигрень. Я чувствовал, как на спине, подмышками и на лбу выступали предательские капли пота. Я дерзко смахивал их рукой. Становилось душно, страшно, но одновременно с тем невыносимо холодно и мрачно в душе. Я снял пальто, бросил его в угол прихожей и прошел в зал. В углу комнаты неподвижно сидел сын. Он грыз ногти и смотрел в пол.
   - Папа! - вскрикнул и подбежал ко мне. - Вы позвонили во все больницы и полицию?
   - Да, - сказал я. - Её нигде нет, но мы её найдем... - повернувшись к жене, добавил я, чтобы предать хоть какой-то уверенности ей.
   Я еще раз рассмотрел все варианты, куда она могла уйти. Думаю, что мне нет смысла рассказывать про наш жилмассив. Обычные российские дома: панельные и кирпичные пятиэтажки, несколько новых высоток, белые облезшие девятиэтажные дома и небольшой частный сектор близ района. Типичная картина. В каждом квартале имеется небольшой супермаркет, а на весь район три средних по величине торговых центра. Я выбрал квартиру здесь, желая спрятаться от городского шума. Детям нужен здоровый воздух, а мне и Ире не так затруднительно простоять 20 минут в пробке ради них. Отмечу, что перпендикулярно нашему дому находится средняя общеобразовательная школа с дополнительным изучением иностранных языков, куда и ходила наша Даша. Этим сентябрем она очень сильно возмущалась, что её вновь будем водить мы, что все её одноклассники и одноклассницы уже ходят сами. Я принял решение... возможно, роковое решение, столь непростительное для отца - с октября отпускать дочь одну. Согласно школьному расписанию занятия кончались не позже 15:00, а на улице в эту пору еще светло. Ира настояла не покупать дочке сотовый телефон, точнее повременить с покупкой. Зря... Всё зря!
   Так, где она может быть? Уже 22:00. Уже 22:05... время идёт вперед, накалывая наши родительские сердца на штыки неизвестности и страха. Беспомощность убивает. Ничего не сделать. Как найти Дашу?
   - Ира, вызывай полицию! - наконец-то сказал я, не найдя ничего рационального, чем можно объяснить исчезновение девятилетнего ребенка.
   - Что?
   - Вызывай ментов! Я не могу найти ответ! - заорал я так, что Максим вздрогнул и закрыл уши. - Я курить. Скоро буду.
   Я быстро спустился по лестнице. Выбежал на улицу в одной рубашке. Я не мог продышаться, словно, кто-то влил мне в горло раскаленной смолы и поджег мою душу.
   "Почему мы? Почему моя семья? Почему сейчас? Почему...почему...почему?"
   С каждой минутой страх неизвестности невидимой крысой начинал жрать меня изнутри. Я несколько раз пнул по колесу своего автомобиля, сел за руль, включил-выключил двигатель, достал сотовый, проверил все контакты, достал маленькую квадратную записную книжку, в которой хранил самые главные номера и, совершенно случайно, открыл её на нужной странице.
   - Точно. Ну, точно же! - нервно улыбнулся я. - Федяй! Федяй! - его номер был небрежно записан мной. Наверное, я торопился в тот момент, так как разобрать номер было крайне тяжело. Цифра "1" была слишком похожа на "2" и наоборот.
   Федяй - это Андрей Федорович Мальчугов, занимающий пост начальника РУВД по Ленинскому району. Толковый, но очень нерасторопный мужик. Набирая его номер, я надеялся, что именно он может помочь нашей семье, ведь, однажды и я помог ему...
   - Алло, да! - взяв трубку, грозно сказал Андрей.
   - Да...эмм, это Михаил Макаров... Миша из рекламного, - быстро сказал я.
   - О! Мишка. Привет-привет! - весело отреагировал он. - Как ты? Как жена? Как сын, дочь? Растут? В школу Дашка-то пошла? - задал караван вопросов Федяй.
   - Мне нужна твоя помощь. Дочь пропала! Помоги...
   - Что? Дочь? Дашка что ли? Так... без паники. Жди, сейчас приеду. Ментов уже вызвали?
   - Да! - сказал я и выдохнул с облегчением. На долю секунды мне показалось, что решение близко и этот ужасный вечер должен закончиться хорошо. Увы, чудес не бывает, а жизнь - бесконечная борьба с собственным бессилием перед судьбой. Город - сила? Город - слабость? Нет, город - это неизвестность, в котором нас окружают незнакомые люди, способные в любой момент лишить нас счастья.
   Ожидание...
   Как я ненавижу ждать, слышать нервный стук своего сердца в пустыне ночи. Секунда - час, а минута - год. Это, словно положить собственную ладонь в еще холодное масло и включить печь на максимум... это, словно, спокойно сесть на табуретку близ неё и ждать... ждать, когда вас начнёт выворачивать от боли - боли душевной, боли несравнимой ни с чем вокруг... ждать, когда время перестанет иметь значение и важным станет только одно - найти возможность выключить раскаленную печь. Горечь будет проникать под кожу, травмировать ткани и заставлять сердце биться так, как никогда ранее... ни во время разлуки, ни во время любви.... И не остаётся вокруг ничего, кроме шипящих звуков, брызг кипящего масла и мучительной боли... Бесконечные вопросы.... Отсутствие ответов.
   - Всё же будет хорошо? - спросила меня Ира и прижалась к моему плечу. Я почувствовал, как сильно её трясет.
   - Конечно. Я позвонил Федяю. Помнишь его? - поцеловав её в лоб, спросил я. - Он приедет вместе с дежурными.
   Её переполняли эмоции. Они били фонтаном через край, а Максим всё также сидел на кухне и смотрел на нас - совершенно обессиленных в такой ситуации...
   Мы стояли в прихожей. От слёз жены мокла моя рубашка. Я шептал ей лишь одно: "Тихо, прошу тебя! Я не хочу, чтобы это видел сын. Он растерян. Пожалуйста, прошу тебя, поверь, все будет хорошо". Она затихала, поднимала свои заплаканные глаза, смотрела на меня и шептала в ответ: "Ты обещаешь, что Даша будет с нами? Ты же обещаешь мне... скажи... скажи, и я успокоюсь".
   - Обещаю, - шепнул я, осознавая, что только счастливый случай может помочь нам.
  
   Раздался стук в дверь. Я вздрогнул. Не смотря в глазок открыл. На пороге стоял Андрей Федорович и какой-то щуплый старший лейтенант в очках и с папкой в руках.
   - Обойдемся без приветствий, - серьезно заявил Федяй и, не разуваясь, прошел в квартиру. - Ерёменко, опроси женщину, а мы пока потолкуем на кухне.
   - Так точно! - ответил лейтенант и, открыв кожаную папку, достал оттуда синюю ручку и листок желтой старой бумаги, коими кишат государственные учреждения со времен Советского Союза.
   Парень прошел вместе с Ирой в зал, сел в кресло. Жена пододвинула к нему небольшую столешницу, чтобы было удобней писать.
   - Пойдем-пойдем. Он мент никакой, а вот писарь толковый. Запишет всё, что будет нужно. Расспросит, уточнит, додумает, - бубнил себе под нос Мальчугов, на лице которого были крупные шрамы от оспы. Внешне он был не слишком приятным мужчиной: редеющие волосы, большой пивной живот, огромные руки с короткими и толстыми пальцами и густые, желтые от никотина усы, которые ему никогда не шли, но прикрывали шрам на верхней губе. - Главное сохранять спокойствие... - продолжал он, закуривая прямо на кухне. - Сейчас главное не паниковать. В этом нет смысла.
   - Угу, - кивнул я, хотя внутри меня разогревался настоящий вулкан эмоций, отчаянности и безысходности. Я уже клал свою ладонь на холодную сковородку с пролитым маслом и включал печь.
   Андрей нахмурился, глубоко затянулся и произнес:
   - Пока мы ехали к вам, я покумекал. Итак, у нас три версии, три причины! - выдохнул дым. Я тоже закурил. Нервной, дерганой, резкой была каждая моя затяжка, а пепел постоянно падал мимо пепельницы. - Во-первых, Даша могла заблудиться. Да-да, это не самая лучшая версия, но самая лояльная.
   Я хотел что-то сказать, но Федяй высоко поднял указательный палец, намекнув мне, чтобы я заткнулся и слушал.
   - Во-вторых, твою дочь могли похитить...
   "Похитить?! Нет, он сказал: "Похитить"?! Но кто?"
   - Миш, я тебя знаю не первый день и знаю твои отличные аналитические способности, твою интуицию и проницательность, но... если мы имеем дело с тем, кто собирается конкретно подпортить тебе жизнь, то пошли на хер всю свою логику и подумай! - сделал продолжительную паузу. Мы смотрели друг другу в глаза. - Подумай о том, кто на тебя точит зуб... о том, кого уже давно нет рядом с тобой, но, кто всё также помнит о тебе.
   - Не знаю... я не знаю! Ума не приложу, - развел руки в стороны я.
   - Как твоя карьера? - начал задавать уточняющие вопросы Андрей.
   - Хм, нет-нет. Здесь всё в порядке. Я занимаю пост начальника отдела. Это много бумажной работы, много отчетов, много налогов, деклараций и минимум креативности.
   - Ты ушел из рекламы? - уточнил Мальчугов.
   - Да прям! Меня повысили. Да, сейчас я уже меньше занимаюсь промыванием мозгов, но иногда, на сложных проектах, принимаю участие в мозговых штурмах - ищу идеи, в общем, - ответил я, пытаясь припомнить в голове все конфликты за последние три года.
   - И?
   - Что и?
   Федяй растянул свой рот с толстыми губами в саркастической улыбке.
   - Хочешь сказать, что в рекламном бизнесе не может быть врагов? Враги везде. Пока на земле есть два человека - всегда будет война... - говорил он. - Люди, люди, люди - причина войн, зла и добра... только люди, только ангелы и демоны в нас. Никто другой! Ни природа, ни судьба, ни Бог. И я уверен, что среди твоих сотрудников есть те, кто, возможно, желал бы, занятую тобой должность... желал бы такой же приближенности к генеральному директору. А может быть мотивы скрыты в чем-то более личном...
   - Может быть всё! Не отрицаю, но пойти на похищение дочери... Хм, сомневаюсь, - пожал плечами я. Это просто не укладывалось в моей голове или я не хотел соглашаться с этим, ведь у каждого из нас есть и друзья, и враги, или как говорит Мальчугов - ангелы и бесы.
   - Стоп! Есть и другие варианты нашей второй версии. Что если мы имеем дело с психопатом? Скажем каким-то незначительным в твоей жизни человеком, который перебрал все варианты мести и остановился на последнем - похищение... шантаж... манипуляция.
   Меня стал раздражать этот разговор. Да, мы пытаемся разложить всё по полкам, но только теряем время. Мы живём в огромном городе - мегаполисе, где один дом похож на второй, где одна высотка сменяет другую, а каменные лабиринты заставляют блуждать и теряться даже взрослых людей. А сейчас ночь... поздняя ночь, в которой где-то бродит Даша и ждёт, когда же её найдут.
   - В общем, подумай и об этом, - сказал Мальчугов, чиркнув зажигалкой.
   Я вновь закурил. Сигареты отвлекали меня от головной боли, от которой мне сегодня и впредь было невозможно избавиться.
   - Ты сказал, что у тебя три версии, какая третья?
   - Да! Именно. Я думал, что ты понял...
   - Говори! - сказал я и посмотрел в глаза Андрею. Его взгляд метнулся в сторону.
   - Возможно, её... в общем, возможно, её украл педофил или маньяк.
   - Нет-нет! - тут же вспылил я, вскочил с места и высунулся в открытое окно. Мокрый снег таял на моём красном, раскаленном от злости и обиды, лице.
   - Это всего лишь версия. Ты сядь, закури еще. Рано дёргаться. Мы с ребятами будем прочесывать каждый метр района... если надо города. Я знаю, как это тяжело...
   - Ни черта ты не знаешь! - крикнул я, повернувшись в пол оборота. - Даша подарила нашей семье новую жизнь. Ты знаешь, что мы хотели разводиться, что я ушел в глубокий запой и вообще конкретно забил на семью и сына. Она вернула меня в этот мир и теперь, эта чертова жизнь или этот чертов ублюдок хочет лишить меня самого дорого... Ёб**а в рот, бл*дь! - кричал на кухне я.
   Федяй молчал. Больше ему нечего было сказать. Он регулярно поглядывал на часы. Я понимал, что он ждёт старлея, который должен был вот-вот закончить опрос моей жены.
   - Что мне делать? - спросил Андрея я, надеясь, что он даст мне хоть какой-то толковый совет и я сиюминутно приступлю к делу.
   - Ждать. Только ждать и ничего не предпринимать самостоятельно, - спокойно ответил он, вновь посмотрев на часы.
   - Ждать?! Ты шутишь или сошел с ума?! - не успокаивался я, понимая, что наш разговор на кухне заходит в тупик, и мы попусту тратим время. - Просто ждать?!
   Тишина.
   - Андрей Федорович, мы закончили, - сказал, появившийся в дверном проёме старший лейтенант, с кучей заполненных листов бумаги.
   - Замечательно, - кивнул Федяй. - Так-с, значит нам пора!
   Он повернулся ко мне. Меня всё больше раздражало его могильное спокойствие.
   - Миш, не дергайся раньше времени. Сегодня же информация о пропаже будет передана на все посты, на каждую машину ППС и ДПС, во все патрульно-охранные наряды. Они найдут, обязательно найдут...
   Я покачал головой. А что мне оставалось делать?
   - Всё записал? - спросил Федяй у парня.
   - Более чем, - ответил он, надевая фуражку и убирая документы в коричневую папку.
   - Крепись, - похлопал меня по плечу Андрей, и открыв дверь, исчез в темном подъезде.
   Посмотрел в окно, проводил взглядом их УАЗ, сжал кулаки и несколько раз ударил по стене. Боль отвлекла меня на доли секунды. Теряя спокойствие, я закусывал нижнюю губу, а находясь в ярости - много курил. Пустота... ни одной идеи.
   "Как изменяет людей время... как неизгладимо оно меняет всех нас. Сегодня ты помогаешь человеку, вытаскиваешь его из самой сложной ситуации, даешь ему второй билет в жизнь, а завтра... хотя... он тебе ничего не должен, ведь ты сам вызвался со своим проклятым благородством. Или не так?! А что Федяй сейчас мог сделать для меня?"
   Я продолжал вести внутренний диалог с самим собой. Возможно, в те часы я был слишком злой на него. По мере рассуждений эмоции угасали. Действительно, чем он мог мне помочь этой октябрьской ночью?! Меня никто не поставил на счетчик, меня никто не шантажировал, я не врезался в машину блатных, мою квартиру не ограбили...машину не угнали... не избили... не обманули... не развели... не кинули на деньги. Ничего, где Мальчугов мог бы что-то пробить по своим каналам, поджать всех стукачей Новосибирска, пообщаться с местной воровской элитой и криминальными авторитетами, которым беспредел и самим наскучил.
   Мою семью поглотила совсем другая беда - пропала дочь. Даша - беззащитная маленькая девочка с большими глазами и светлыми волосиками - мой милый ангел, который ни в чем не грешен перед нашим "справедливым" Богом.
   На кухню зашла Ира. Она села на табуретку и произнесла полушепотом:
   - Они ничего не сделают, - плаксиво произнесла она. - Ни-че-го. Я смотрела на этого молодого... ну, который опрашивал меня. Смотрела и понимала, что...
   - Не торопи события. Я верю, что всё будет хорошо! - успокаивал её я, но в глубине души не верил сам.
   Ира уже уснула. Она выпила быстродействующего снотворного и кое-как доползла до нашей спальни. Следом за ней уснул и сын. Он не понимал происходящее полностью, и с растерянным видом ходил за нами весь вечер и всю ночь, пока я наконец-то не отправил его спать.
   Сам сидел на кухне, разведя крепкий кофе и добавив три столовых ложки коньяка. Мне бы хотелось забыться, если бы это было так просто сделать... мне бы хотелось сдохнуть, но если бы во всем этом был виноват я.
   "Черт, черт, черт... Какого... это коснулось нашу семью? Чем мы отличаемся от тысячи семей вокруг?"
 Закурил и отпил кипяток. Горячий черный кофе обжег верхнюю губу, а коньяк согрел изнутри и сразу же ударил в голову. После безумного дня и рокового вечера у меня уже не осталось сил. Да, я понимал, что мне нужно что-то предпринимать, чтобы быстрее найти дочь... боже... а, возможно, лишь её тело... нет, нет. Я тут же отсёк это - удалил сознания, послав себя куда подальше. Но! Что я должен делать? Что?..
   Допив кофе, плеснул еще коньяка прямо в чашку. Выдохнул и сморщившись выпил. Мозг стал закипать. Сосуды расширились. Я чувствовал, как одна за одной в нём сгущаются мысли: мысли тёмные и траурные, мысли светлые, мысли надежды и радости, мысли печали и горя. Моё развитое за годы работы в рекламе воображение сейчас рисовало ужасные картины мёртвой дочери, траур и скорбь нашей семьи. Хотелось убежать от этого прочь.
   - Кто может мне помочь, кто?
   Не знаю, задумывались ли вы над этим, но в тот вечер я понял, что многие друзья - это бесполезные люди, которые в такие минуты не способны ни на что. Только задумайтесь, только войдите в мою роль и посмотрите на контакты в своей записной книге. Вы найдете несколько десятков отличных знакомых, которые охотно выпьют с вами пива или вина в выходные, прокатятся на вашей машине до дачи, сходят с вами на бильярд или в боулинг, покурят кальян и просто расслабятся в домашней обстановке. Вы легко займете им несколько сотен до зарплаты, поможете привезти бытовую технику из магазина, подбросите на работу, но... Станут ли они искать вашего ребенка? Я повторяю, станут ли они искать вашего ребенка, бродить по темным закоулкам города потухших огней, забираться в подвалы с бомжами и блохами... рыскать по наркоманским притонами и помойкам. Нет, нет, нет! Да, вы им нужны, когда нужны. Да, вы им необходимы, когда необходимы. И ничего больше! Вы сами создали ответственность перед ними, чтобы в такой ситуации, в которую попал я, понять - друзей мало. Одиночество среди людей.
   Я листал записную книжку. На каждой странице отмечал тех, кто может мне помочь хоть чем-то, кто может собрать людей и отправить их на поиски по нашему массиву. Я звонил каждому. Время летело... 23:50... 00:20... 01.00.
   - ... понимаешь, я не могу. У меня отец с инсультом, - раз.
   - ... я в командировке... да, да. Улетел вчера, - два.
   - ... я бы помог, да понимаешь, - три.
   - ... прости, сейчас у нас с женой сложный период, - четыре.
   - ... а это кто? Номер не записан в книжке, - пять.
   У меня задрожали руки. Я швырнул телефон на стол и налил себе еще немного коньяка. Я понимал, что мы остаёмся совершенно одни и лицом к лицу с ужасной неизвестностью. В висках пульсировали спазмы. Я перетянул голову смоченным в ледяной воде платком, чтобы облегчить свои муки, положил голову на стол и замер.
   "Чего я жду? Что делать? Завтра будет таким же, как и сегодня. Мы потеряли спокойствие. Даша, дочка, где ты... где?"
   Глаза зажгло. Никогда не испытывал такого чувства, словно, кто-то клещами выдирал моё нутро, словно засыпал песок в глазницы и заставлял смотреть на этот равнодушный бестолковый мир с бестолковыми друзьями. А тем временем плита, на которой стоит сковорода с маслом, медленно, но верно разогревается, накаляется, заставляя корчиться в ожиданиях боли.
   А чтобы сделали вы? Задержите дыхание на 30 секунд и в это мгновение представьте себя, сидящего или сидящую на кухне в два часа ночи, смотрящего или смотрящую в окно в поисках чуда... чуда, что ваша дочь вернется целой и невредимой. Вы грезите... вы хотите думать именно так, ведь она просто заплутала и уже находится в отделении полиции. Наивность. Глупость. Предрассудки. Я уверен, что вы бы жили этой верой, как и я. Но чудес нет и мы с вами находимся на земле, где назло уже некорректно отвечать добром, где один психопат больнее другого, а спокойствие и счастье выскальзывают песком сквозь пальцы.
   Зазвонил телефон.
   - Да! - сказал я, не посмотрев на номер.
   - Михаил Алексеевич?! - спросил чей-то до боли знакомый мужской голос. Сердце застучало еще сильнее. Я сорвал с головы компресс.
   - Простите, что так поздно...
  
   Я вышел на балкон, словно предчувствуя, что этот ночной звонок имеет прямое отношение к моей дочке. Время замедлилось. Кто этот мужчина? Похититель, шантажист или полоумный маньяк. Что он привнесет в мой дом?
   - Кто ты? - спросил я, ожидая услышать совсем другой ответ.
   - Это Виталий... Виталя... Помните? Я работал у вас в отделе полгода назад.
   Не поверите, но я разочаровался. Мне хотелось узнать хоть какую-то информацию о дочери, пускай, самую мрачную, трагичную. Это же оказался обычный деловой звонок еще одного человека, которому что-то было нужно от меня.
   - Да, узнал! - равнодушно ответил я. - Поздно уже. На часы смотрел?!
   - Простите-простите, - быстро извинился он и замолчал.
   Я плеснул коньяка. Выпил. Сморщился от горечи. В горле защипало.
   - Так что ты хотел? - желая побыстрее закончить беседу, монотонно спросил я.
   - Эмм... я... я по поводу развития вашей компании в направлении SMM, то есть рекламы через социальные сети. Сейчас 2011 год. Уверен, что в скором времени это направление станет главным в рекламе, оттеснив наружку, ТВ и статичные сайты, - быстро и не слишком четко говорил Виталий, а я переворачивал в голове информацию на свой лад.
   Социальные сети? Точно! Это первое, что я смогу сделать.
   - Ты дома? - спросил я.
   - Эмм, что?! - удивился он.
   - Ты дома? - повторил я. - Мне нужно с тобой поговорить. Сегодня... точнее вчера вечером у меня пропала дочь.
   - Как? В смысле? - вскрикнул парень, а из телефона послышались короткие гудки. Я машинально перезвонил. - У меня кончились деньги, простите, - услышал ответ.
   Я узнал его адрес, вызвал такси и, заплатив 500 рублей водителю за скорость, быстро помчался к своему бывшему сотруднику - Виталию Смирнову, который получив громадный опыт работы в нашей компании, открыл свой небольшой бизнес по Интернет рекламе, продвижению и разработке сайтов. С виду это был типичный программист: трехдневная щетина, растрепанные волосы, очки в тонкой оправке, сутулость, футболка, поверх которой одета кофта, а сверху еще и рубашка. Ко всему этому, я часто корил Виталия за его порванные джинсы и какие-то ужасные молодежные кроссовки. Позже я сделал вывод, что пусть он лучше ходит таким, чем перестаёт приносить деньги нашей конторе.
   - Куда-то торопитесь? - прервал мои мысли шофер.
   - Да!
   - Ох, все сошли с ума. Летают направо и налево, - начал что-то бубнить он, сильно раздражая меня. - Машин в городе стало тьма. Лично я строго зарекся таксовать только ночами. В пробках больше бенза сожжёшь, чем денег заработаешь...
   Я достал еще 500 рублей и протянул их водителю.
   - Вот тебе еще 500 рублей, чтобы ты заткнулся и спокойно вез меня по адресу.
   Его глаза округлились. Денег он не взял, нахмурился, закурил и, включив радио, повез меня дальше. Бывший подчиненный жил недалеко от Березовой Рощи, куда мы любили ходить семьей весной и летом и кушать вкусные шашлыки под чертовым колесом. Сейчас в свете полумесяца эта железная махина выглядела более чем мрачно, а быть может, мои мысли становились всё траурней. Я перестал думать о том, как прекрасен мой город, как ласкова и одновременно с тем холодна река Обь и как ярко горит ночью неоновыми лучами Красный Проспект. Моё любимое время года - осень, стала отвратительной, грязной и серой. Мокрый снег, падающий на лобовое стекло такси будоражил и пугал меня, словно, я впервые видел его своими глазами.
   Проехав парк, мне стало немного легче и, выходя из автомобиля, я искренне извинился перед водителем, который пожав мне руку сказал:
   - У самого дочь. Понимаю. Всё нормально и удачи. Нужна будет помощь, звони! - сказал он, протянув мне картонную прямоугольную визитку, из которой я узнал, что он занимается не только пассажирскими, но и грузовыми перевозками.

Сергей Павлович Кротов

Частные перевозки / Грузоперевозки /Автоэскорт

Обучение вождению / частный инструктор

Тел. 8-923-145-**-**

   Я поблагодарил таксиста за скорость и молчаливость и набрал Смирнову.
   - Встреть меня. Не помню, какой у тебя подъезд. Я около дома.
   - Бегу-бегу, - ответил он.
  
   В квартире у него был настоящий кавардак. Кругом валялись смятые алюминиевые банки от энергетиков, CD- диски и пустые коробки от них, тухла заказанная ранее пицца, дымился кальян и...
   - Это еще кто? - спросил я, увидев полуголую девушку, лежащую без сознания.
   - Это? А, да это моя подруга Олеся... хотя у неё много имен. Сегодня она "Олеся-Би", завтра "Сексапильная Олеся-Блонди". Короче, шлюха она. Это её настоящее имя. Оно ей подходит.
   - Что?! Ты живешь с проституткой? - удивился я.
   - Да нет. Не живу. Просто иногда ей негде переночевать, а мне не с кем заняться сексом. Мы живём на взаимно выгодных условиях. Вас что-то удивляет?.. Нафига мне жена, дети и куча хлопот, а свои мужские желания я могу удовлетворять с ней.
   До какого цинизма доходит современный человек, размывая любовь грязью.
   - Давай на "ты"?! - предложил я.
   - Хорошо, - кивнул Виталий. - В общем, не обращай на неё внимания. Она обдолбалась... кхм, то есть обкурилась смесью, купленной в метро. Еле приползла ко мне. Еще несколько часов она будет похожа на труп, а потом отойдет, захочет жрать, пить и трахаться. Она же тоже человек, хоть и шлюха-наркоманка. Сколько раз говорил ей, чтобы перестала курить неизвестную химозу. Дура!
   Я переступил через девушку. Её глаза были открыты, зрачки то сужались, то расширялись. Своим стеклянным туманным взглядом она равнодушно смотрела в потолок и что-то неслышно шептала себе под нос. Её руки были искривлены в судорогах, словно, в своих галлюцинациях она зацепилась за край бездны и боялась упасть вниз. Быть может, только в литературе и музыке наркотики столь идеализированы, и якобы, служат верным методом нахождения вдохновения и забвения. О, нет! В реальности это страшное оружие, выворачивающее душу наизнанку, делающее из здоровой личности чахнущего в муках раба. Достаточно посмотреть на эту проститутку, чтобы осознать это раз и навсегда.
   Я нагнулся к ней и спросил:
   - Ау, вы живы? - помахал перед её лицом рукой. Олеся тяжело дышала, делая краткий вдох и тяжелый глубокий выдох.
   - Это огонь... это ад! - в этот же миг закричала она настолько громко, что я испугался и невольно отпрыгнул.
   - Эй-эй, - подскочил к Олесе Виталий. - Михаил Алексеевич, не трогайте её. Пойдемте в другую комнату, там поговорим. У неё сейчас эйфория. Малейшие шумы становятся в сто крат ярче, наши голоса искажаются и мучают её. Она должна побыть одна. Главное, чтобы не превратилась в дурочку. Один хрен она долго не протянет.
   - Почему?
   - Да рано или поздно сядет на иглу, а дальше уже всё - хана.
   - А ты откуда знаешь такие подробности? - удивился я и в упор посмотрел на него.
   Виталий увел взгляд в сторону. Я знал, что он подыскивает подходящий ответ.
   - В общем, у меня был небольшой опыт. Но всё, уверяю, в прошлом. Мне больше дурь не нужна...
   - Пропала Даша, - сразу же начал я. - Моя дочь. Приехали менты, взяли показания и уехали. Время идёт, но ничего не делается. Моя жена и сын в истерике, сам держусь только благодаря пойлу, - сделал паузу, рассматривая бардак в квартире. - Ты заикнулся про социальные сети. Я с ними знаком. Зарегистрирован сразу в двух...
   Виталий внимательно слушал, то и дело, поправляя очки.
   - ... так вот у меня созрела мысль. Давай через твои группы найдем добровольцев, которые помогут с поисками дочери...
   Парень перебил.
   - Тебе повезло! Я, как раз, администрирую сибирский филиал волонтеров... ну, активистов-ребят, которые занимаются таким делом. Это федеральный проект. Его курирует МЧС или МВД... точно не знаю. Короче, нужна фотография, ваши контакты и основные приметы дочери. Я думаю, что люди незамедлительно откликнутся. Не так давно, кажется в августе, они нашли труп мальчика на окраине города...
   От услышанного я невольно вздрогнул и зло посмотрел на Виталия.
   - Простите... то есть прости. Черт, какой я тупица. Я не то имел в виду.
   - Я тебя понял, - кивнул я, сглатывая ком в горле.
   Виталий замешкался, ему было неудобно за сказанные слова.
   - Я хотел сказать, что полиция не смогла сделать и этого, а молодые парни и девушки прочесали чуть ли не каждый закуток города...
   Отпив кофе, я принялся наблюдать за тем, как этот щуплый сутулый парнишка быстро открыл свой ноутбук, запустил браузер и стал вбивать необходимую информацию в свою подконтрольную группу в популярной социальной сети среди подростков и молодежи.
  
   "Вечером. В Новосибирске в Ленинском районе пропала Даша Макарова - 9 лет. Предположительно в 17:00 она не вернулась из школы в районе Троллейного жилмассива. Была одета в синие джинсы с аппликацией в виде бабочки, красную осеннюю куртку с капюшоном. Волосы светлые, рост 130-140, вес около 30кг, глаза темно-зеленые. При себе имела синий портфель с мультяшным изображением. Особых примет нет.
   На данный момент родителями подано заявление в полицию о пропаже ребенка. Ведутся розыскные работы. Срочно требуются волонтеры в поисковые группы. Подробную информацию вы можете узнать по телефонам..."
  
   С сотового телефона я перебросил Смирнову необходимые фотографии, из которых он выбрал одно фото Даши и разместил в "посте", то есть новостной ленте социальной сети. Подобные действия мы повторили для еще нескольких групп и сразу же получили ответы от завсегдатаев, которые с первых минут принялись организовывать бригады, планируя время и место встречи. Отставив фляжку с коньяком в сторону, я машинально отписывал каждому, договариваясь встретиться как можно раньше...через час...через 30 минут... прямо сейчас. Мои руки меня не слушались, я перестал думать... начали работать внутренние резервы и инстинкты.
   - Хорошо, я приеду, - сказал незнакомец N1.
   - Мы с мужем и сыном придём, - сказала незнакомая семья N2.
- Мужик держись. С пацанами припрёмся, коль дело такое, - сказала незнакомая компания N3.
   В ту ночь я обрёл чувство уверенности, уверовал в собственные силы. Меня поразило то, что совершенно незнакомые люди откликнулись на беду в нашей семье, в отличие от тех, с кем я был долгое время бок о бок, помогал лично или соединял с людьми, которые решали их проблемы. Жизнь - это ирония, по которой незнакомцы становятся друзьями, а близкие - незнакомцами с присущим им равнодушием. И только враги остаются врагами, будто бы они посланы в наш мир, чтобы проверять на прочность тех, кто красиво и складно говорит, но прячет руки в карманы, когда тебе требуется реальная помощь и крепкое дружеское плечо.
   Закончив отвечать первым волонтерам, закурив прямо в комнате Виталия, я сделал самый важный для себя вывод: тех, кого ты вытянул из пропасти, дважды подумают: "а стоит ли спасать тебя? Может быть, не надо мешать падать? Быть может, поданная рука лишь навредит тебе? Падай... падай, сукин сын". Вот какие их мысли и причина их кроется в самой природе человека, который за несколько веков стал бесчувственной дрянью и сволотой. Но ведь человек без чувств - просто тело, мясо не способное на сострадание, поддержку и любовь. Не будучи психологом или философом мне понятно, что ему проще забыть того, кто знает о его прошлых слабостях, проблемах, так как каждая встреча напоминает об этом... каждая мелочь тормозит его настолько, что рано или поздно он постарается вас забыть. Конечно, бывают исключения, о которых мне всё же довелось узнать позже...
   - И что теперь? - спросил я у своего бывшего коллеги, который, не отрываясь от экрана ноутбука, ответил мне.
   - Встречайся. Будете прочесывать районы. И знаешь, дам тебе совет - ничего не советую этим парня. Например, те пацаны, что откликнулись на твою просьбу нашли уже около 10 человек, а мужичок... ну который с женой и сыном... в общем, он раньше в МЧС работал и реально шарит в этой теме. Он мне рассказывал, что был в командировке в городе, где террористы взорвали жилой дом... помнишь в 1996 или в 1997 годах бомба в панельной пятиэтажке сработала... так вот, он из руин кучу людей вытащил, а маленькую девочку не смог... эмм, точнее, она у него на руках умерла.
   - И? - спросил я, внимательно слушая рассказ и смотря на фото того самого мужчины. Виталий непроизвольно крутил курсором мышки около его лица.
   - Так он сразу же написал рапорт и стал обучать молодых спасателей, так как ходить на завалы ему стал мешать какой-то психологический блок. Мне его даже жалко стало. Считай, профессионал, а карьеру потерял и деньги, соответственно тоже, но зато с ума не сошел. Он так мне и рассказывал. Поэтому ты его во всем слушай, порой его интуиция ведет прям куда надо. Отвечаю! Он рассказывал, что после 10 лет работы стал чувствовать и слышать людей, находящихся под завалами. Говорил, что ощущает их за несколько километров, но вечно сомневается в своих способностях.
   В комнату неожиданно зашла та самая наркоманка, что часом раньше была в отключке под кайфом. Посмотрела вокруг, затем перевела взгляд на меня и сказала:
   - О, ты не предупреждал меня о том, что у нас будет секс втроём... Я не против! - засмеялась она. В её руке был стакан с каким-то мутным пойлом, сигарета и сотовый телефон. Лямка бюстгальтера свисала с плеча, оголяя маленькую тощую грудь, руки и ноги дрожали в наркотическом треморе, а под глазами виднелись большие черные круги - следы продолжительного употребления химической дряни.
   - Олеся, иди спи, - равнодушно сказал Виталий. - Или тебя уже отпустило? Больше ты не получишь этой дури от меня, да у меня и нету, - быстро поправился он, нервно взглянув на меня.
   - Ха, а мне и не надо. Меня так прёт, ууу-уу-у-у, А-ФИ-ГЕ-ТЬ просто... афигеть, - протягивая букву "а", она, то растягивала лицо в улыбке и оголяла желтые зубы, то вновь становилась потерянной и пьяной. Её эмоции менялись со скоростью света. Подойдя очень близко, Олеся положила руку мне на плечо, обвела взглядом с ног до головы и, закусив нижнюю губу, спросила:
   - Виталик, а что этот солидный мужчина делает в твоих руинах
   - Это мой бывший начальник. Заткнись и пошла вон! - закричал на неё Смирнов, но она не успокаивалась.
   Я впервые за этот день засмеялся, цинично поглядывая на проститутку, которая не вызывала у меня жалости и совершенно не будоражила моё мужское Я. Обычная шлюха из подворотни. "Интересно для чего она нужна Виталию? Может быть, через неё он достаёт наркотики и себе? Хм, Смирнов наркоман? Бред! Он толковый башковитый парень, которому навряд ли нужен допинг. А что если?.."
   - А ты что ржешь?! - отпив пойла, наехала на меня Олеся.
   - Заткнись, твою мать и пошла вон! Михаил, извините, то есть извини...
   - Ха-ха-ха, ты еще и на "Вы" с ним... Фу-фу-фу, Виталик, я всегда знала, что ты жалкий лицемер, который дрочит на порнуху и играет в компьютерные игры день и ночь.
   Виталий тяжело выдохнул. "Видать его задело", - подумал я.
   - У него пропала дочь, твою мать! Сейчас мы поисковую группу набираем...
   - Дочь?! Ууу-уу, подумаешь... Одной больше, одной меньше. Еще натрахают...
   В меня ударила молния, я вскочил с дивана и подлетел к этой шлюхе, схватил её за горло и с силой ударил в лицо ладонью. Меня трясло...мою душу рвало, швыряло в разные стороны... мой разум опьянел, по жилам потекла кровь зверя.
   - Что? Что ты сказала, мразь? Что? Повтори... - ударил её вновь. На левой щеке запылал след от моей пятерни.
   Сзади подошел Смирнов и хотел было нас разнять, как в этот момент, я резко оттолкнул его и намотав на правую руку волосы проститутки вздернул за них с такой силой, что она громко закричала.
   - Что ты знаешь о моей девочке? Дрянь, мразь, скотина! - кричал я, "разматывая" её и бросая в разные стороны. Она ударилась об стену, обмякла и сжавшись в комок, закряхтела на полу. Я кое-как удерживал в себе зверя сорванного с цепи, чтобы не забить эту шлюху до полусмерти. Признаюсь, мне хотелось это сделать! Но я замер, стараясь продышаться, отпил коньяка и вновь закурил. В это время Виталий уводил избитую наркоманку в другую комнату. Я успокоился. Мне стало стыдно за случившееся. Я молча собрал вещи и сказал бывшему коллеге только одно: "Спасибо, что помог с поисками".
   - Да не за что, - ответил он. - Она совсем сходит с ума. Дважды бежала из наркологического диспансера, на которые я потратил все свои деньги. Я и от вас уволился, чтобы работать 24 часа в сутки дома и следить за ней. Понимаете? Простите нас, но я её люблю. Кроме неё у меня никого нет.
   Я посмотрел в глаза парня.
   "Не врёт!"
   Пока мы курили на лестничной клетке в ожидании такси, он мне что-то рассказывал про социальные сети, их захламленность и огромные возможности рекламы этого инструмента. Только спустя несколько месяцев я вспомнил слова Смирнова, на которые в ту ночь не обратил внимания. В тёмном исписанном маркерами подъезде он произнёс то, что в скором будущем изменило не только мою жизнь...
   Дальше мне следует несколько ускорить описание событий и рассказать про поиски, которые начались ровно в четыре утра. Я не стал беспокоить жену и сына, поднимать их с постели. Спокойствие в родном доме мне было дороже...
   Мы встретились на площади Карла Маркса возле ГУМа. Подъехало много машин. В общей сложности нас набралось около сорока человек: мужчины, женщины, молодые парни и девушки. В сумме, все, кто отписался в сети.
   Знаете, в то утро мне довелось посмотреть на розыск иначе. Я никогда раньше не искал людей, тем более пропавших детей, тем более родную дочь. Это ужасные минуты душевных тревог, которые я не пожелаю никому. Заглядывая в каждый угол своего жилмассива, я шептал: "Главное, чтобы была жива... Боже, пусть она будет жива...пусть будет перепуганной, но живой... Пожалуйста, Господи".
   Вторым "никогда" стало то, что я впервые видел свой город с такой мрачной стороны. Только вообразите грязные, немытые подворотни, открытые канализационные люки в которых на вас пугливо смотрят бомжи... представьте себе, холодные, наполненные блохами подвалы в которых обитают наркоманы - парни и девушки не старше 25 лет с исколотыми венами и туманным взглядом в никуда. Чем глубже мы пробирались по закоулкам района, где могла находиться моя Даша, тем сильнее я обливался холодным потом и думал, что эта пытка никогда не кончится. Кто-то из нашей команды взял большой термос с крепким черным чаем. Я помню этот вкус, и уже никогда его не забуду. Он напоминает мне о том, что я еще надеялся найти дочь живой... о том, как я отогревал замершие руки об пластиковый стакан и слепо верил в хорошее. Под действием моих мыслей сладкий чай становился горьким... любимый Новосибирск превращался в ад... презираемые мною наркоманы, бомжи и прочие отбросы общества приводили меня в безумие. Я хватал их за горло и орал: "Где моя дочь, сука? Где моя дочь?". Они смотрели на меня со страхом и хриплым голосом отвечали: "Мы ничего не знаем... мы просто здесь спим, потому что на улице холодно". А в груди становилось еще холодней...
   Периодически наши малые группы из двух-трех человек созванивались. Бывший работник МЧС Виктор Андреевич Опарин координировал наши действия, и по сути, был главным.
   Чем ближе был рассвет, тем мне становилось страшнее. Мне нечего было сказать жене и сыну, которые позвонили в 08:00 и спросили: "Ты нашел Дашу?".
   - Нет, - ответил я, и мои скулы сжались синхронно кулакам. - Мы прочесали только 1/5 массива. Результатов нет. Я сейчас позвоню на работу, отпрошусь, а ты бери Макса и подходите к универсаму. Добавитесь в мою группу. Будем искать дальше.
   - Да-да, конечно! - быстро заговорила Ира. - Знаешь, Миш, мне сегодня приснилось, что... в общем, мы найдем Дашу... обязательно найдем.
   - Не сомневаюсь! - четко ответил я. - Постарайтесь быстрее. Сейчас мы все позавтракаем и продолжим. Пожалуйста, возьми нам кофе в термосе... да-да, тот термос, что мы брали на отдых давно, помнишь... да Дашка еще малая была...
   Сказав это меня захлестнула волна воспоминаний. "Лето... солнце... первые слова "мама" и "папа"... наша дочь". Я постарался отвлечься и продолжил:
   - ... он в кладовке, где-то за моими инструментами или... не знаю, там где-то... да, да, левее сумки с инструментами и пакета с игрушечной железной дорогой. Нашла?
   - Нет, я пойду одеваться. Максим сейчас найдет. Целую! - ответила жена и положила трубку.
   Мы стояли слева от универсама. Я купил всем горячие бутерброды, стаканчик чая и одну большую шоколадку, чтобы разделить её на дольки. Быть может, не стоит рассказывать о том, кто конкретно был в моей группе, но помимо МЧСовца Опарина, я отмечу футбольного фаната Димона - подкаченного коротко-стриженного парня с голубыми глазами, который лет пять назад состоял в местной нацистской группировке, но позже что-то переосмыслил для себя и стал более лояльным к другим нациям. Сейчас он "околофутбольщик", то есть яростный фанат своего футбольного клуба, участвующий в потасовках и фанатских разборках. Чем он меня привлек? Тем, что так тряс бомжей и наркоманов, что мне становилось страшно. Он смотрел им в глаза и орал, а вместе с ним орал и я. Перепуганные маргиналы не знали, куда от нас спрятаться, но вероятно, не имели ни малейшего представления о предмете разговора, то есть о пропавшей девочке.
   Еще одним интересным человеком в нашей команде был Сергей, точнее Серый - это был пацан с местного района. Он знал практически всю гопоту, старшаков, некоторых авторитетов и постоянно твердил мне: "Не, ну наши такого сделать не могли. Ребенка ни один блатной красть не будет. Лучше сдохнуть, чем ребенка украсть. Не-не-не... Отвечаю, никто из пацанов даже бухой такое делать бы не стал. Что мы нелюди что ли?".
   - А для шантажа? - спросил я, смотря на то, как он чешет свою небрежно зажитую голову с крупным кустарным шрамом по диагонали.
   - Хрен его знает. Всё равно это не по-пацански. Кто ты такой, чтобы у тебя красть дочку и шантажировать? На такое только в крайних мерах идут, а ты обычный мужик. Кузмич, бля! Ссори, без обид. Блядь, ну если эти подонки мне попадутся. Я их, отвечаю, размотаю по всей троллейке.
   - Ребят, я к вам вечером подъеду, - сказал наш координатор Опарин. - Мне в охрану нужно смотаться, лицензию забрать и т.п. Тем более, как я понял - замена мне есть...
   Он имел в виду мою жену и сына.
   - Михаил, вы сейчас по северу массива пройдитесь, вторая и третья группа с запада бродят. А я на работе распечатаю листовки и развешу в самых людных местах, а уж как вернусь, то наклеим их на каждый фонарный столб.
   - Да, точно! Отличная идея! Ну, вы и башка! - обрадовался Димон, но строгий взгляд Опарина тут же охладил его.
   - Всё, если что звоните, - закончил он и покинул нашу команду.
   Мы простояли еще минут двадцать, прежде чем на горизонте появилась Ира и сын. Они поздоровались с участниками поисков и прихватили наш нетбук и модем.
   - Пока Максим собирался, я нашла вашу группу в сети, - сказала Ира и обвела взглядом всех волонтеров. - Я оставила в комментариях еще и свой телефон. Вдруг добровольцев будет больше...
   - Ничего-ничего! Найдем дочку целой и невредимой! - пытался поддержать её Серый. - Я в детстве один раз тоже забрел куда подальше, двое суток искали, а я в подвале сидел и боялся. Мне тогда... хм, не помню уже сколько лет было.
   В сумме, всё, чем закончился предыдущий день, начиналось заново в дне сегодняшнем. Мы еще надеялись и верили в чудо, которое способны подарить эти чертовы небеса над головой. А если нет, то зачем нам уповать и преклонять колени перед ними... а если нет, то они... именно они должны просить у нас прощения зато, что не смогли помочь. Это они должны умолять нас, а не мы - телесные и духовные рабы, за ошибки которых расплачиваются ни в чем неповинные дети.
  
   Люди... Люди кишат мнениями и суждениями. Одни спокойно молчат, понимая нашу ситуацию, другие пытаются стать "героями" и лезут со своими никому не нужными советами. Где вы были вчера, когда были нам так нужны? Почему вы так спешите помочь словами, а не делом?
   После того как я позвонил своему заместителю и рассказал произошедшее в семье, на мой сотовый стали поступать звонки коллег. Печальным было то, что никто не предлагал реальную помощь, а лишь усмехался над тем, что их строгий, никогда не унывающий начальник, попал в такую ситуацию. Считайте меня параноиком, шизоидом, психом, но я чувствовал, как их советы и речи кипят озлобленностью, как они просто нагло издеваются, подливая еще больше масла в кипящую сковороду. Мои руки погружались в неё полностью.
   - Кто, твою мать, ляпнул про мои проблемы? - заорал я в трубку на своего заместителя, дергая дверь подвала в тот же миг. Вдруг Даша именно там. Дверь оказалась закрытой. - Я же просил тебя никому ничего не говорить!
   - Нет-нет, что вы! Михаил Алексеевич, кто-то из работников наткнулся на сообщения в социальных сетях. Они размещены во многих группах нашего города, да и не только. Вы уж наших сотрудников извините. Никто ничего плохого не думает. У многих маленькие дети, сами понимаете!
   Людям всегда нужно о чем-то трепаться, что-то пересказывать, зачем-то сплетничать. Одни это делают просто так, другие преследуют свои цели. Я понял одно: самое громкое следует всегда говорить шёпотом, но, увы, сейчас была совсем другая ситуация, в которой молчание не стоит и цента.
   "Виталик... Виталик... молодец... не обиделся на меня! Разместил везде, где только можно. Молодец!"
   - Ладно... - сказал я.
   Днём город оживал, словно появлялся заново, словно, оттаивал от ночной маниакальной депрессии. Мне виделось, как невидимый художник берет холст и разливает на него цветные краски, раскрашивая в цвета всё, что попадается под руку: от мелкого снега до пятиэтажных зданий района. Улицы наполняются суетой, люди мчатся в разные стороны, машины стоят в пробках. Все хотят как можно быстрее преодолеть огромные расстояния, а мы прочесываем каждый метр, заглядывая в каждый угол, и в этой безысходности держимся за тонкую нить веры.
   - Алло, это Михаил, - поступил первый звонок.
   - А где вы сейчас? Мы помочь хотим. Нас тут человек пять, - поступил второй звонок, а за ним третий... седьмой... двадцатый. Параллельно начали звонить и жене.
   - Михаил Алексеевич, я решил, что ваша дочь важнее моей проклятой работы. В общем, я свалил. Позже буду со своим старшим сменой разбираться. Куда ехать? - произнес знакомый мне голос. В спешке, я не глянул на номер, но меня тут же осенило.
   "Егор... Мать твою, как мне нужна твоя уверенность".
   Я сразу ощутил приток сил. Своим звонком он наделил меня небывалой ранее энергией.
   Мы планировали обойти четыре дома, спросить у местных во дворе о том видели ли они нашу дочь. Димон ушел в фотосалон неподалеку распечатывать около ста фотографий Даши форматом А4. Я помню, как сфотографировал её в той же одежде, в которой она и пропала.
   Егор позвонил еще раз и сказал, что находится совсем недалеко от нас и проезжает Площадь Труда, что в паре километров от нашего массива. Тогда я еще не знал, почему интуитивно видел в этом солдате крепкую опору и чувствовал повышенную необходимость в нём. Чем он мне мог помочь? Они всего лишь еще один человек из поисковой группы...
   - Ты не спал? - спросила меня Ира.
   - Нет, держусь на сигаретах, чае и кофеине. Херово мне уже, - ответил ей я и швырнул окурок в стену дома.
   Встречаясь с разными людьми: взрослыми, детьми, стариками, молодежью, рабочими, продавцами, мы слышали лишь одно: "А давно девочка пропала? Нет-нет, если бы я видела... если бы я видел, то я бы вам сразу сказал... сказала". Это выматывало. Наконец-то прибыл Егор. Он был одет в черную куртку с каким-то ярким иностранным лейблом, черные джинсы были аккуратно заправленные в военные ботинки.
   - Не знаю, как вам, а мне в них удобней, - пожимая мне руку, сказал он, я искренне улыбнулся ему в ответ. - Вы не представляете, какое безумие сейчас творится в Интернете.
   - Что там? - спросила Ира, а тем временем Максим и Серый продвигались вперед.
   - Очень много людей откликнулось. Они там самостоятельные группы создали. Хотят весь левый берег прочесать. Не каждый день девятилетняя девочка пропадает, даже в нашем огромном мегаполисе, - говорил он. - Я почему-то думал, что всем плевать. А нет, дружный оказывается у нас город, только всяких мудаков в нём много.
   - Да, - кивнул я. - Много человек собирается?
   - Уже около ста, точно! Все будет хорошо! Держитесь! - сказал сержант, посмотрев на меня и жену, а затем куда-то вдаль.
   Мы вернулись домой поздней ночью. На смену моей семье вновь примкнул Опарин вместе со своими коллегами, которые тоже проявили инициативу в поисках. Они расклеивали информацию по столбам, прочесывали Горский микрорайон, отмечая сообщениями в сети места, где уже побывали.
   Я буквально валился с ног. Чувство голода ушло на задний план, хотелось только сна. Ира и Максим чувствовали себя не лучше. Стоило им сесть на диван, как усталость быстро сковывала их сознание и отправляла в другой мир.
   Знаете, это только относительно социальные сети развились на максимум, но вспомните 2011 год. Да, в них еще не было столько рекламы, столько информации, полезных и совершенно ненужных групп. Они были ближе к нам - к личностям и дальше от коммерции. Именно поэтому мне как рекламисту, возможно "старой школы", они были совершенно неинтересны. Скажу даже то, что я знал их мало и постоянно недооценивал их возможности. Например, когда наша компания брала рекламировать какой-нибудь молодежный бренд, то мы просто нанимали специалиста на сдельную зарплату, который детально знал все тонкости Интернета. Одним из них, как говорилось выше, и был Виталий Смирнов.
   Пройдясь по группам и пабликам, которые он создал, перед моими глазами предстали тысячи отзывов и сотни предложений помощи нашей семье. Волею не волей, это придавало новые силы.
   Позже позвонил Федяй, который сообщил результат работы правоохранительных органов. Мне не хочется комментировать это безобразие, но скажу, что мы своими группами обхватили территорию гораздо большего размера, прочесали её в десятки раз детальнее, открывая домкратами канализационные колодцы и вышибая двери подвалов.
   - Вам нет смысла искать дочь с волонтерами! Вы же не в лесу! - убеждал меня Мальчугов.
   - А чем город не лес? Разве здесь нет "зверей"*? С зубами и когтями, бешенных и сумасшедших тварей, а?! - кричал я. - Может быть, это вам нет смысла её искать и лучше заняться поимками проституток на Жуковской, закрытием борделей на Маркса и Горской?! Может быть, это будет куда интересней, чем найти одну девочку - мою дочь в Новосибирске?
   - Аккуратнее, Михаил, - протяжно и зло отреагировал Федяй. - Поговорим, когда будешь трезвый и спокойный! - он бросил трубку.
   Разговаривать с ним становилось в тягость, так как все вокруг кроме полиции осознавали сей факт, что драгоценное время уходит, забирая с собой юную человеческую жизнь. Время превращает всё неизвестное в вечные тайны и не оставляет нам возможности их узнать. Миллионы уголовных дел по всему миру никогда не будут раскрыты, а преступники пойманы, только из-за того, что полиция упустила драгоценные минуты, когда палачей еще можно было найти по горячим следам.
   "За что мы расплачиваемся? За что нас наказывают? За что пространство вокруг нас смыкается до предела, оставляя один на один с бедой? Черт, лучше бы я... лучше бы я попал в автокатастрофу и лежал прикованным к постели, чем жить минутами неизвестности и страха"
   В мои личные сообщения то и дело отписывались самые активные участники из поисковых групп. Они сообщали разное: какие кварталы обошли, в каких районах развешаны объявления, какие еще люди привлечены к поиску. К примеру, с Бердска, Кемерово и Томска приехало еще около 50-ти человек. Я и Ира были искренне поражены тем, что эти люди побросали свои работы, оставили в стороне текущие дела и зная, что подобная ситуация может произойти с каждым, собрались нам помочь...
   На кухню зашел сын.
   - Что не спишь? - спроси я, быстро отставив бутылку коньяка в сторону.
   Максим хмуро посмотрел на меня. Его глаза были мокрые от слез.
   - Ты плакал? Мужики не плачут. Ты чего? - спросил я, понимая, что и сам могу в любой момент взреветь от беспомощности.
   - Я просто... просто, я никогда не думал, что буду так сильно скучать по ней, - ответил он.
   - Садись и послушай меня! - указал на свободную табуретку. - Я обещаю тебе, что мы найдем твою сестру. Обязательно найдем. Ты уже взрослый и должен всё понимать... Такая она жизнь вокруг нас: жестокая и циничная. И весь цинизм её в том, что пропадают именно такие, как наша Даша - светлая и добрая.
   Я не хотел нагнетать ситуацию, терять последнюю надежду, но стрелка часов в очередной раз перешагнула отметку 00:00 и вновь наступили новые сутки, в которых мы были "прибиты стальными гвоздями" к стенке безысходности.
   - Если мы найдем её мёрт... - мои губы произнесли это. - Если мы найдем её мертвой, то на земле не останется места, куда бы смог спрятаться убийца, - держа сына за плечо, могильным голосом произнес я. - Мы сплотимся и найдём его. Ты должен пообещать, что мы сделаем всё ради этого. Всё, что может сделать и не сделать человек...
   - Да, - кивнул Максим.
   Сын поднял голову и посмотрел мне в глаза. В коридоре появилась заспанная и заплаканная жена. Они не проронила ни слова в ту ночь, с которой можно начать отсчет. Из драмы наша история, наш мир превращался в психопатичный триллер... жестокий и холодный осенний триллер.
  
   Я открыл глаза. Уснул прямо за кухонным столом при включенном ноутбуке. Провел пальцем по точпаду, вышел в социальную сеть. За ночь поиски существенно продвинулись, но результатов не было. Я спешно заварил в кружке молотый кофе, добавил одну ложку сахара и посмотрел на часы: 08:00. 25 октября 2011 год.
   Позавтракал. Включил авто на прогрев.
   - Ира, Макс, я поехал! - закричал я из коридора, одевая осенние ботинки, которые не чистил уже несколько дней.
   - Куда нам подъехать? - спросил сын. Все торопились не упустить ни минуты.
   - Так, - задумался. - Пока не знаю. Надо Опарину и Егору позвонить, плюс, узнать у Федяя текущие дела. Сходите и распечатайте еще фотографий, еще объявлений, ответьте в сети всем, кто написал за ночь.
   Я сел в холодную машину, отложил ключи в сторону, сложив руки на руль. А куда ехать? А сколько вообще девятилетняя девочка может провести на улице в холоде? Если бы она заблудилась, то уже непременно была бы замечена людьми или полицией... если бы... если бы... Я становился всё мрачнее, а вместе с этим чернели и мои мысли.
   Включил дворники, но лобовое стекло вновь укуталось липким снегом. Серые лужи за ночь покрылись ледовой коркой, а весь город был объят молочным туманом. Я остался на стоянке один. Пусто. Пустырь. Ни машин, ни людей, ни мыслей. В голову вообще ничего не лезло. Мне кажется, в те минуты время просто перестало существовать. Всё остановилось. Поблекло. Замерло. Да-да, кто-то нажал на паузу и выключил этот черный мир.
   По радио передавали:
   "В Новосибирске сильный туман, осадки, на улицах возможна гололедица. Температура днём -5-7 градусов по Цельсию, ночью -10-15. Ветер северо-западный 7-10 метров в секунду. Будьте аккуратны на дорогах. Спонсором выпуска погоды..."
   Не хотелось слушать ни музыку, ни новости, ни интервью. Всё, что происходило в этом сером мире, начинало раздражать меня всё сильней. Моё сознание отказывалось рассматривать другие варианты, где могла находиться Даша. Зачем и кому её похищать? Какой урод способен убить ребенка? Как только подобное появлялось в голове, я вновь включал дворники и пытался отвлечься.
   Находясь в глубоких размышлениях, я не сразу почувствовал вибрацию сотового телефона в нагрудном кармане куртки. Прошла минута... вторая. Наконец-то, достал мобильник. На дисплее мерцало: "Егор". Нажал на зеленую кнопку.
   - Михаил Алексееич... в общем... мы нашли Дашу, - быстро произнес он.
   Я заметался из стороны в сторону в своём автомобиле, что стал невыносимо тесным и душным.
   - Что? Не молчи, твою мать!
   - Мы нашли её десять минут назад на набережной в канализационном люке. Тело достали. Место слева, если смотреть с правого берега. Она мертва, - ответил Егор быстро, словно, отчитываясь. - Приезжайте скорей. Менты уже на горизонте, скорая помощь тоже. Мои соболезнования. Ждём.
   Он не стал дожидаться ответа и сбросил звонок.
   Вот и все, что мне хочется сказать про это утро...
  
   До сих пор мне тяжело говорить о том, как я сообщил о случившемся жене и сыну. Я хочу забыть это раз и навсегда, как страшный сон. Ах, если бы мне попалось средство, способное вычеркнуть из памяти этот эпизод, то я, не думая бы воспользовался им.
   Невозможно передать словами, какую душевную боль мы испытывали тогда. Мы ехали молча: только я и жена, оставив Максима дома. Он не должен был видеть свою сестру мертвой. По дороге я несколько раз прикусывал нижнюю губу, пытаясь сдерживать слезы, но они беспощадно срывались с моих глаз, капая на черные брюки и мешая следить за дорогой.
   "Осадки, мокрый снег и ветер", - вновь и вновь повторяло радио. - "Будьте аккуратны на дорогах".
   Я пролетел коммунальный мост на скорости 130 км/ч. ГИБДД немедленно увязалась за мной. Далее по дороге, не снижая скорость, спустился к набережной. Нам оставалось совсем немного до нашей несчастной дочки. Я бросил автомобиль на проезжей части с открытыми дверьми и побежал по лестнице вниз. Ира бежала следом, громко всхлипывая. Кто хоть раз был на набережной Оби, знает насколько она мрачная и холодная осенью. В то утро именно она, частично заледеневшая, стала символом нашей драмы и отчаянья. Пройдет зима, наступит весна - река оттает. А мы нет.
   Я бежал как можно быстрее, сокращая расстояние, задыхаясь всё больше и больше, сплевывая мокроту из легких себе под ноги и вытирая мокрое от слез лицо. Сотрудники ДПС неслись вслед за мной, не понимая происходящего и приказывая остановится. Оглянувшись, я заметил, что они замедлили свой ход, вероятно, увидев впереди, неподалеку от моста толпу людей и красно-синие проблесковые маячки скорой помощи и подъехавшего УАЗа полиции.
   Мы приблизились к толпе. Я кое-как протиснулся вперед. Собралось огромное количество зевак, приезжали участники поисковых бригад.
   - Да, пропустите, блядь! - закричал я. - Я её отец. Даша... Даша! - кричал я на людей.
   - Это отец. Пустите его. Разойдитесь. Ну-ка, разошлись все... сюда... давайте сюда... - шумели они и расходились в сторону, создавая мне узкий коридор.
   На мокром и грязном снегу я увидел свою дочь. Да, мне хватит мужества описать вам это. Она лежала лицом вниз, шапки на её голове не было, лишь запутанные клочья окровавленных волос. Её розовая куртка была заляпана кровью, порвана и почему-то вывернута наизнанку. Маленькие ручки были скрючены от боли и поджаты к себе.
   Я схватил и прижал её холодное бездыханное тело.
   - Даша... дочка... - неистово взревел я. Крик отчаянья. Слезы. На меня смотрели люди. Женщины и девушки плакали, мужчины нервно курили. В толпе я заметил только Опарина, который стоял с чекушкой водки и Егора, грызущего свои ногти. Больше никого. Все слились воедино.
   Слезы устилали моё лицо, а "мотор" выпрыгивал из груди.
   Где-то позади толпы врачи оказывали помощь моей жене. Она, увидев изуродованное тело Даши, упала в обморок, хоть была не из слабохарактерных женщин. В молодости закончив государственную академию, она часто выезжала с оперативными службами на места преступлений, получая необходимый опыт и видя достаточное количество трупов. Но нет ничего ужасней кроме своего собственного мертвого ребенка, которого лишил жизни какой-то ублюдок, над которым извратилась какая-то бесчеловечная тварь.
   Я сидел на коленях и держал Дашу на руках, надеясь отогреть её, вновь вдохнуть в неё жизнь и забыть двухдневный кошмар. Уже не помню, как я встал, отряхнул колени от снега и посмотрел на гладь замерзающей реки. Мрачная... холодная... серая с внутренними водоворотами и подводными камнями. Она, как город засасывает под себя слабых, топит честных и светлых. Она покрывается льдом, чтобы никто и никогда не узнал её тайн. Я видел в этом символичность, видел самого себя.
   Сзади подошел Егор и, пожалуй, впервые обратился ко мне на "ты".
   - Миш, прими мои соболезнования. Сделали всё что могли, - сказал он и сжал моё правое плечо. - Будешь курить?
   - У меня свои, - вытирая глаза, сказал я, достал сигарету и случайно сломал её напополам, достал вторую и закурил, не заметив, что Авдеенко перешел на "ты". К черту, эти условности!
   Ира сидела на земле. Кто-то подстелил ей свою куртку. Она закрыла лицо руками и плакала, пытаясь подавить свои слезы. Нервная дрожь, вздрагивающие плечи выдавали её истерику. Она боролась со своей истерикой. На это было страшно смотреть. Слезы сменялись яростью, криками: "Найду и убью! Я его найду... клянусь... я вырву ему сердце". Снова стон и плач навзрыд.
   Подойдя к ней, я сел рядом, обнял и прошептал на ухо: "Мы найдем его. Обязательно найдем. Но не сейчас! Сейчас нужно успокоиться. Нужно показать всем насколько мы сильные..."
   - Да, я понимаю... но... наша девочка... за что? - отвечала она и вновь начинала плакать, вжимаясь в моё плечо.
   А небо... С него сыпал крупный снег, уже не мокрый... уже холодный, как мы.
   - Я обещаю, мы его найдем! - подойдя к нам, сказал Федяй. - Я лично достану его из-под земли и вырву ему яйца без суда и следствия, - добавил он чуть тише.
   Все слова поддержки, обещания и соболезнования летели мимо наших ушей. Мы просто не хотели понимать, что всё кончено и у нас больше нет дочери... не хотели признавать, что где-то среди миллионов жителей города спокойно спит её убийца.
   Сотрудники скорой помощи, закрыв тело Даши белой тканью, положили её на носилки и с проблесковыми огнями понеслись в судебную медэкспертизу на Немировича-Данченко. Они оставили нам записку, в которой было написано время, к которому мы должны явиться за результатами вскрытия и телом.
   - Миша, неужели это все? - спросила Ира. Врачи дали ей несколько таблеток успокоительного, измерили давление, намазали виски нашатырным спиртом и посоветовали взять отпуск на работе и куда-нибудь уехать.
   - Я не знаю, что с нами будет дальше! - Но наша жизнь точно изменится. Она просто не может оставаться такой. Я не знаю, какое будет завтра, но не такое как сегодня и вчера.
   - Михаил Алексеевич, старший лейтенант Стукалов, - представился сотрудник дорожно-постовой службы. - Мы ваше авто около маршруток внизу припарковали. Там наш сотрудник остался. Понимаем произошедшее, поэтому... в общем, протокол составлять не будем и это еще... - он нахмурился, отвел глаза в сторону. - Примите наши соболезнования, но больше автомобиль не бросайте.
   - Спасибо, - кивнул ему я и пожал руку.
   - Неужели это все, Миша? - повторила свой вопрос жена. - Что же нам делать?
   Я посмотрел ей в глаза. На меня, словно, смотрела Даша. Они были так похожи.
   - Не знаю, дорогая... поехали домой, - ответил я, не отводя взгляда. - Я хочу напиться. Это всё, что можно сейчас сделать!
   Встав с холодной земли, подав руку жене, я расписался в протоколах Мальчугова, поблагодарил Опарина, Егора, Димона - всех, кто попытался помочь нам. Мы ехали совсем медленно, стараясь придерживаться правого края проезжей части. Тишина. Отключенное радио.
   - Я знаю, что нам делать, - сказал я, смотря в зеркало заднего вида на бледное лицо Ирины. - После похорон, как можно быстрее бери Максима и езжай к матери в Томск.
   - Зачем? - удивилась жена.
   - Тебе нужен отдых... тебе нужно отвлечься. Твоя работа позволяет это сделать, а моя нет! Я уйду в дела с головой, некоторое время не буду появляться дома. Так и мне и тебе будет легче.
   Неожиданно жена вспылила.
   - А ты не думаешь, что нам нужно быть вместе? Ты подумай своей головой, как мне сейчас херово...
   Замолчала и уже спокойно, добавила:
   - Прости. Да, ты прав! Сын не должен видеть наших переживаний и мы должны жить для него, как жили раньше.
   "Не совсем... нет, нет... я буду жить только ради того, чтобы найти эту тварь и посмотреть ему в глаза. Не будет ни суда, ни следствия... не будет ни протоколов, ни понятых. Будет только раскаленная сковородка и кипящее масло, в которую я погружу его животное тело".
   Ира что-то говорила, но я её не слушал.
   - ... Вот что я думаю. Ты меня слушаешь?
   - Нет, прости. Я отвлекся на дорогу...
   - Скажи мне, что как только я вернусь, ты ответишь мне... ты скажешь мне, что мы будем делать дальше... ради чего мы будем жить и ради чего мы вновь полюбим этот мир? - спросила меня она, но я молчал... молчал... и молчал.
   Напоследок, заканчивая этот эпизод, я хочу рассказать вам некоторые подробности, узнав которые, я поклялся найти убийцу чего бы мне это не стоило. Я поклялся себе не просто убить эту тварь, а совершить казнь и досмотреть её с открытыми глазами.
   Дашу нашла поисковая группа Виктора Андреевича Опарина около восьми утра. Продвигаясь ближе к центру города, они вместе с другой поисковой бригадой разделились на три группы. Одна пошла налево, другая осталась прочесывать центральную часть, а третья направилась к набережной. "Левая поисковая группа", в которую входил Егор Авдеенко, и заметила открытую канализацию. Справа от него лежала тяжелая металлическая крышка, а слева находилась монтировка. Опарин принялся спускаться в люк, подсвечивая себе путь закрепленным на голове фонариком. Опустившись на 10-15 ступенек вниз, он увидел тело.
   Медэкспертиза установила, что смерть наступила не от удара по голове тяжелым предметом и черепно-мозговой травмы не совместимой с жизнью, а от асфиксии - удушение. Детское личико были изуродовано до неузнаваемости. Помимо этого врачами на теле были обнаружены следы ожогов, побоев и рваных ран. Также установлен факт изнасилования в извращенной форме. На месте преступления не было обнаружено никаких улик. Отпечатки пальцев на лестнице канализационного люка, ломе и крышке также не обнаружены. По факту убийства и изнасилование заведено уголовное дело.
   Дальнейшие комментарии излишни.
   27 октября 2011 года мы похоронили свою любимую дочь на Гусинобродском кладбище в 10:30 утра.
  
  
  

Эпизод III

Алкоголь

  
   Когда ничего не предвещает беды, а кругом улыбаются люди - это не значит, что Вы в раю. Это вообще ничего не значит. Это намного опасней.
   Смотрите внимательней, широко откройте глаза и не вздумайте моргать. Пусть обжигает ваши глаза, застывшие пустотой. Не смейте моргать, пусть сводит от боли глазное дно. Вы должны чувствовать этот мир широко "раздёрнутыми" веками, расширенными зрачками, лопающимися капиллярами... Да, масло на сковородке начинает нагреваться. Уже появляются первые пузыри, которые соприкасаясь с вашей кожей, тревожат нервную систему. Она передаёт сигналы мозгу. Маяки... тревожные якоря ужаса.
   Это боль... всего лишь боль, которую еще можно терпеть, которую можно развести, как порошок в холодных днях, размешать ложкой и выпить, словно лекарство от эпидемии собственного сумасшествия. Но! Рано или поздно масло начнет шипеть, забрызгивать чистую плиту и сводить вас с ума... И вы изменитесь, перестанете быть тем, кем привыкли. Вас перестанут узнавать, но почувствовав правильный путь, свою дорогу в ад - вы станете сильнее. Вы освободитесь.
  
   Остаток октября я пил.
   Весь ноябрь я пил еще больше.
   Пил так, что ближе к двум часам ночи мне казалось, что я умираю, попадаю в другой мир, где нет ни проблем, ни ненависти. Забвение. Я знаю, что вы скажите: "Сломался... запил... ушел в запой и потерял сына и жену...в тот момент ты был им особенно нужен... ты стал никем... слабак, тряпка... не мужчина... ты потерял своё Я".
   Вы правы!
   В нашей семье наступил разлад. Всё тепло, которое возродилось с появлением дочери между мной и Ирой после её гибели испарилось за секунды...растворилось за секунды в выпитых мною стаканах... в одиноких полупустых бутылках водки и сомнениях в справедливости мира вокруг нас.
   Расскажу подробней.
   В середине ноября Ира, устав от моих запоев, моих пьяных речей на кухне, моих опохмелений с утра и спонтанных вспышек гнева, вышла со мной на диалог. Сначала она предложила мне закодироваться или, как говорят в народе - "зашиться", вновь стать человеком и вернуться в семью. Я же не хотел признавать себя алкоголиком, поэтому вспылил так, что чуть было, не ударил её. Протрезвев, мне стало стыдно настолько, что я, собрав вещи, ушел. Я поговорил с сыном, который за каких-то полтора месяца, пережив потерю сестры, стал намного взрослее. "Я вернусь!" - пообещал ему я и уехал искать квартиру.
   Я снял задрыпанную однокомнатную пещеру неподалеку от Речного Вокзала на улице Большевистской. Привез в неё только самые необходимые вещи, как можно быстрее подключил интернет и купил себе дешевенький ноутбук.
   После работы, обычно по вторникам, когда у нашего отдела было меньше всего заданий от генерального я приезжал на то место, где нашли Дашу. Нет, вы не подумайте, я не сошел с ума и даже не был пьян в эти минуты. Мне казалось, что именно здесь, куда, вероятно, педофил привез её уже мертвой, я могу с ней общаться. Увы, ничего не лезло в голову. По десять минут я просто стоял и курил одну сигарету за другой. Замерзнув, я возвращался в квартиру со скверно сделанным ремонтом, открывал очередную бутылку коньяка, наливал его в кофе или пил прямо из горла. Я забывался до утра.
   Каждую пятницу я переводил на счет жены приличную сумму, а иногда мы созванивались. Она не понимала причину моего ухода, злилась на то, что я не желаю решить проблемы с алкоголем, часто бросала трубки и выключала сотовый телефон, чтобы я не беспокоил её пьяными ночами.
  
  
  
   На работе я выполнял норму - ровно столько, сколько мне позволяло делать моё протрезвленное сознание и тело, беснующееся в алкогольном делирии*. Ни больше, ни меньше.
   Да, я прекрасно понимал, что так не может продолжаться дальше, но не происходило в моей жизни совершенно ничего, что было бы способно взять меня за шиворот и вытянуть с мутного дна океана, наполненного злостью, спиртом и безумной истерикой одного человека. Находясь в подавленном состоянии, я еле как вёл планерки на работе, составлял отчеты и пытался собраться с мыслями, но вновь и вновь возвращался в свой маленький ад. Утром я закрашивал мешки и синяки под глазами тональным кремом, но красные налитые глаза всё равно нагло выдавали мой запой.
   Еще находясь в состоянии хоть что-то соображать, меня интересовало только одно - узнать истинную природу педофилии, понять, кто же такой - педофил... с чем его можно есть... чем он питается... какая температура в Фаренгейтах заставляет закипеть масло внутри него... о чем он думает в момент полового акта... какие переживания происходят внутри его демонической личности... личность ли он или изнасилованный в детстве мужчина? Я задавал себе бесконечное множество вопросов, рвал волосы на своей голове, пытаясь составить психологический портрет того, кто убил и изнасиловал Дашу.
   Я выделял по два-три часа в день на чтение научной литературы в Интернете. Скачивал книги, ложился с ноутбуком, держа в левой руке граненый стакан с дешевым виски, и блуждал по психологическим мирам извращенцев, маньяков и убийц.
   Итак, я узнал, что педофилия (иначе инфантосексуализм, падерозия) является психическим расстройством личности - одной из огромного множества сексуальной девиацией. Говоря проще, это отклонение в развитие сексуальности человека. Мне были нужны подробности.
   Уже будучи изрядно пьяным, прищуривая один глаз, чтобы читать текст, я наткнулся на интересную статью советского психиатра, доктора медицинских наук Антона Афанасиевича С., который в своей работе рассказывал о том, что зачастую к педофилии склонны люди, обладающие большой властью, деньги которых позволяют открыть любые двери. "Им, в буквальном смысле, не хватает бессознательных острых ощущений, чтобы получить удовлетворение от жизни. Уже имея власть над мужчинами и женщинами, то есть зрелыми и состоявшимися личностями, им остаётся только одно - вторгнуться в жизнь ребенка...", - писал сексолог-психотерапевт.
   На протяжении 25 страниц своей научной статьи автор рассматривал различные случаи педофилии в истории. Среди педофилов оказывались графы и лорды, императоры, цари, помещики, в сумме все, кто, будучи удовлетворён обычной жизнью и своей судьбой, извращал её для повторного удовлетворения своего Эго. Он же - доктор медицинских наук утверждал о вспышках педофилии осенью и весной, о том, что лечение данного заболевания признано крайне сомнительным и практически невозможным. Педофил становится латентным (скрытым) педофилом, который вновь и вновь реализует свои желания в ночных фантазиях во время мастурбации, что рано или поздно ведет к рецидиву.
   Его слова прозвучали реквиемом в моей голове. Даже отравляясь спиртным день и ночь, я понял, что ничто не избавит общество от этого извращения, кроме поиска и изолирования педофилов от психически здоровых людей. Увы, наше правосудие, законы и карательные методы идут вразрез моими убеждениями. Моя правда была другой, а следствие по факту убийства дочери только доказывало мою правоту.
   Уголовное дело зависло над отделом. Полиция искала малейшие зацепки, которые могли бы привести их к педофилу. Был установлен ДНК убийцы. В базе МВД и ФСБ никаких соответствий не выявлено. Шло время, драгоценное время...
   Дело прогремело настолько громко, что вначале декабря мне позвонили из местного телевидения и предложили прийти на вечернее ток-шоу, которое транслируется по Сибири в семь вечера. В этот раз темой пятничной передачи было выбрано явление педофилии в современном обществе. Звонивший журналист убеждал меня рассказать все подробности и даже принести с собой заключение медэкспертизы. Я не хотел огласки, и уверен, этого же не хотела и моя жена. Мы оба отказались и попросили больше не беспокоить нашу семью.
  
  
  
   ___
   *Делирий (лат. delirium, от deliro -- безумствую, брежу), помрачение сознания, развивающееся чаще на высшей стадии инфекционного заболевания, сопровождающееся наплывом ярких зрительных галлюцинаций, чувственным образным бредом и двигательным возбуждением. (прим. автора)
   Звонил и Федяй...
   Знаете, это стало до боли смешным пятничным ритуалом в десять вечера. Он набирал мой номер и пятнадцать минут отчитывался как пацан о том, что происходит в его отделе, что главные оперативники отправлены на какое-то другое дело, связанное с грабежами и поджогами авто, что у него мало людей и низкие зарплаты. Все больше мне казалось это разговорами по душам в одну сторону, а не обсуждением убийства моей дочки. Мне надоело это, и я стал сбрасывать его звонки.
   Бывало, что я пытался бросить пить, но моя нервная система прочно подсела на аффекты вызываемые этиловым спиртом. Так в дни непродолжительной ремиссии* я закрывался в ванной и стоял под ледяным душем, собирая волю в кулак, но она - надломленная, капитулировала перед бутылкой.
   Продавщица в магазине через дорогу вначале смотрела на меня с жалостью, затем с безразличием, а уже потом, когда под моими глазами появились черные круги, а цвет кожи стал желтеть из-за проблем с печенью, она и вовсе потеряла интерес к моей личности, записав меня в ряды безнадежных хронических алкоголиков.
   - Как я? - спросил её как-то раз, купив бутылку пива с утра, чтобы опохмелиться и на общественном транспорте добраться до работы.
   - Вид у вас ужасный. Вы каждый день приходите за бутылкой. Одумайтесь, - ответила эта женщина. - Неужели у вас нет семьи?
   - Есть. У меня есть сын и была дочка... - сказал я. Я не мог молчать. Я стоял и пил пиво, прямо в магазине.
   - Что значит была?! - удивилась женщина, добавляя пиво в холодильник.
   - Её убила эта тварь...
   - О, Господи! - вскрикнула она. - Вы поэтому пьёте?
   - Я не знаю, - и я, правда, не знал ответа на этот, такой простой и одновременно с тем сложный вопрос.
   - У вас семья! Вы должны быть с ней!
   - Этот извращенец изнасиловал и убил мою девятилетнюю дочь! - крикнул я и жадно прилип обветренными губами к горлышку бутылки.
   Масло внутри меня закипало. Обжигало чуть ниже кадыка, собирая там комок из немого отчаянья и безвыходности. Я пытался тушить этот огонь спиртным, но в припадках ночных психозов мне становилось еще хуже. Всё чаще, когда я пьяным выходил ночью на улицу, чтобы хоть немного прийти в себя, мне мерещилась Даша. Она выглядывала из-за углов домов... она улыбалась из-за мусорных баков... убегала в подъезды... выбегала из ночных киосков, где я покупал алкоголь и всегда шептала одно: "Найди моего убийцу, папа! Найди его!"
   Однажды, она подошла ко мне сзади и дернула за край куртки. Я обернулся и потерял дар речи. Моя дочь стояла, закатив глаза, её лицо сковала предсмертная гримаса, а губы вновь и вновь шептали: "Папочка, я прошу тебя, найди моего убийцу. Я не могу обрести покой ни там, ни тут. Папочка, пожалуйста, найди его". Признаюсь, мне было настолько страшно, что я терял дар речи и, выпивая коньяк большими глотками, бежал прочь от преследующего меня призрака. Я прятался в углах своей квартиры, как маленький ребенок укрывался одеялом с головой, лишь бы не видеть моего кошмара, моего алкогольного психоза.
   "Пожалуйста... я знаю, что ты сильный... пожалуйста, найди его... Я не могу спокойно спать там, зная, что он ходит рядом... он совсем рядом... он среди вас", - шептала она, с силой одёргивая одеяло, находя меня в любом тёмном углу подъезда, и всегда смотря прямо в глаза, своим сияющим лунным взглядом.
   - Уйди... уйди! Оставь меня, прошу! - кричал я во всё горло своей галлюцинации, отмахиваясь от неё розочкой от разбитой бутылки.
   После она стала приходить каждую ночь, стучась ко мне в окна, открывая замки и любые самодельные запоры на входной двери. Как ни в чем не бывало, она могла усесться с куклами на пол, а могла начать сводить меня с ума предсмертным воплем и искаженным в боли лицом. Это было невыносимо!
   Осознавая, что я допиваюсь до белой горячки, я пытался слезть с этой петли. Я разрушал "человека в себе", становился безвольным растением днём и истеричным психопатом по ночам. Мне хватало сил только на то, чтобы хоть как-то поддерживать свой внешний вид, стирать рубашки и гладить брюки.
   __
*Реми?ссия (лат. remissio "уменьшение, ослабление") -- период течения хронической болезни, который проявляется значительным ослаблением (неполная ремиссия) или исчезновением (полная ремиссия) её симптомов (признаков заболевания) (прим. автора)
  
   Мигрень не отпускала меня неделями, а кости ломило настолько сильно, что порой я даже не мог согнуться, чтобы сесть на сидение автобуса.
   Я умирал.
  
   Возвращаясь домой, зная что и сегодня ко мне явится призрак, я включал телевизор как можно громче, наглухо закрывал шторы и надеялся, что мираж оставит меня в покое. Но галлюцинации приходили вновь, страхом опутывая мою пьяную душу. Регулярно... в разное время... Даша садилась рядом со мной на диван, как ни в чем не бывало смотрела телевизор, что-то пела себе под нос, а я чувствовал её мертвое и холодное дыхание... ощущал касание пристального взгляда на своём лице, но продолжал пить, отпугивая смерть.
   Однажды, я проснулся на лестничной клетке в другом доме, совершенно не помня, как очутился там. Руки и ноги очень замерзли, так как за окном был январь, а подъезд советской кирпичной пятиэтажки практически не отапливался. Заболев ангиной, начав пить антибиотики и перестав употреблять алкоголь на короткий срок, я впервые посмотрел на своё отражение. Кто этот человек, в глазах которого горит огонь смерти? Кто этот человек в отражении, от чего дрожат его руки? Что за существо смотрит на меня с другой стороны зеркала? Я ли это? Разве это сорокалетний глава семейства? Признаюсь, именно смотря на самого себя - слабого и подавленного, я принял решение вставать на ноги, бросить пить и вернуться в жизнь.
   Но и это еще была не полная утрата контроля над собой. Приступы частой рвоты, боли в желудке и печени, мигрени и вечно подавленное настроение не могли сравниться с самой страшной ночью в моей жизни, о которой я тоже обязан рассказать!
   После небольшого корпоратива на работе в честь моего заместителя, я решил остаться на ночь в офисе. Договорившись с охранниками - задарив им несколько бутылок отличного виски, я закрылся в кабинете на ключ, включил музыку и принялся пить, точнее, просто бухать, глотая из горла сорокаградусное пойло. Сначала, на какой-то короткий промежуток времени я почувствовал прилив энергии и сил, настроение улучшилось, ушли сомнения и мысли о том, что я разлагаю себя, променивая сына и жену на бутылку. Но потом! Неведомая сила, неизученный мною бес, заставил меня открыть окно. Да, я видел его своими глазами - черное метаморфическое существо без лица, который что-то шепчет себе под нос едва ли слышно, мысленно приказывал мне умереть этой ночью. Да, я должен был умереть в ту ночь, но желание мести толкнуло меня в спину. Я упал на пол внутрь офиса и уснул. Не помню, сколько именно я пробыл на карнизе 24 этажа, стоя спиной к улице и, держась одной рукой за оконную раму, а другой за бутылку коньяка, но этого кошмара мне не забыть никогда. Всё это время я пытался разобрать то, что мне шепчет существо. Увы, попытки были тщетны. Не слыша его речи, я понимал, что ему было нужно - моя смерть. Я был пьян настолько, что весь кабинет переворачивался с ног на голову, а мой личный карманный бес, то прятался, то появлялся вновь, что у меня вызывало то приступы смеха, то панику. Он - хладнокровный силуэт моей депрессии, толкал меня с окна, а я отмахивался от него полупустой бутылкой. Бежать было некуда, а уж лететь, тем более.
   Я ненавидел себя за это. За то, что мог потерять сознание в туалете или на лестничной клетке, за то, что утренняя безвольность и похмелье затмевались всё новыми и новыми дозами спиртного, которые увеличивались с каждым днём. На скорости 160 км/ч я мчался в ад столь неистово, нагло, дерзко.
   Когда на съёмной квартире стало совершенно невыносимо находиться... когда в каждом звуке и писке извне мне мерещилась дочь, я стал приходить поздними ночами к продавщице. Магазин работал круглосуточно, поэтому, по воле случая, я выполнял роль ночного сторожа. Видать директор скупился нанять охрану, так как женщина всегда была одна, работая два через два.
   - Теперь вам нужно жить с женой за вашу Дашу. Она всё видит, а убийцу всё равно накажет судьба! - говорила она простыми фразами.
   - Я стану его судьбой! - монотонно комментировал я, играя скулами. - Я стану его палачом... я найду эту тварь в его самый прекрасный день в жизни и вырву его извращенный мозг из черепной коробки. Не судьба и не время, а я стану его душеприказчиком... его смертью... его судьбой.
   - Михаил, успокойтесь! Я разогрела запеченный картофель с курицей! Будете? Нет-нет, не стесняйтесь, - угадывая мою реакцию, предложила она. - У меня часто обостряется гастрит и мой лечащий врач прописал диету. Сама отказаться от жаренной пищи я не могу, поэтому кушайте вы, а я кефир попью. И вам и мне это будет намного полезнее, - улыбнулась она. Я даже не знал её имени.
   Я улыбнулся и согласился отведать домашней еды, так как последнее время питался скверно и чаще закусывал всякой фастфудовской дрянью.
   К началу февраля не пил уже три недели. Ясность ума возвращалась медленно, но верно. Организм восстанавливался. В результате прочитал практически всё, что было в российском Интернете про педофилов, педофилию и маньяков, "связав" в голове огромную паутину из умозаключений именитых ученых, очерков самих убийц и воспоминания тех, кому чудом удалось выжить. Я понял, что педофилы - больные люди, к которым не применимо слово "жалость". Это скрытные, трусливые существа, обладающие наравне с шизофрениками умением подстраиваться под любого человека... тонкие психологи, направляющие весь свой талант на одну цель - удовлетворение сексуальных потребностей с ребенком.
   Чтобы вам было понятней, я приведу пример убийцы-маньяка, который на сегодняшний день уже второй десяток лет сидит на пожизненном заключении в одной из тюрем Подмосковья и каждый месяц не забывает писать прошение о помиловании. В рамках своей истории, привожу оригинальную запись его бесед с журналистом одного из топовых телевизионных каналов, на котором последние годы крутятся только криминальные хроники. Эту запись я прослушал несколько раз и советую вам прочитать её максимально внимательно, сделав соответствующие выводы.
  
   Запись беседы специального корреспондента с маньяком-педофилом Анатолием Ц.:
   "- ...я детально запомнил всего три убийства из своих 43. Остальные были совершенно скучны, без полной разрядки, без кайфа, без дрожи в коленках. Они были не для души и не для тела, а так... будто надобность, зов зверя... зов хищника, ноющего в осенний дождь. Это не передать словами... ну, в общем, когда я первый раз вообще решил убить ребенка, то уже почувствовал эмоциональный подъем. Девочка. Да, это была девочка. Тогда я удовлетворился на три года вперед. Да, ровно три года у меня не было ни одного контакта с женщиной, но в осенний дождь, я почувствовал, что снова хочу чьё-то тело, из которого могу забрать душу, над кем могу обладать без его воли.
   - Вам хотелось именно полового сношения?
   - Нет. Этого мне изначально было мало. Мне хотелось полного контроля над человеком, над молодой, точнее, неокрепшей психикой. Мне хотелось открыть ей взрослый грязный мир, боль... как бы вам это сказать?! Я хотел, чувствовать себя Богом... да-да, именно Богом, способным в одну секунду подарить или отнять у человека жизнь. Понимаете?
   - Смутно...
   - Хм, я знал, что вы никогда не поймете моих душевных порывов. Да, я - маньяк-педофил... да, я - убийца-извращенец, но в первую очередь я мученик, который не сможет никогда удовлетвориться ни с мужчиной, ни с женщиной, ни с ребенком...
   - Дальше-дальше.
   -... не торопите. Мне хочется вспомнить всё. Я помню ночь, очень мерзкий октябрь и нарастающее желание убить женщину. Всё кипело и бурлило, и чем сильнее был дождь, тем... В общем, я взял веревку, нож и поехал за город на своей машине. Там и встретил проститутку, которую сначала придушил, изнасиловал, а потом просто убил, смеясь над её трупом. Она даже не умудрилась закрыть глаза. Дурочка!
   - Тогда, почему третьей жертвой вновь стал ребенок?
   - Всё очень просто! С женщиной справиться не так просто как кажется, особенно, когда желаешь вторгнуться в неё... ну, вы понимаете, о чем идёт речь.... Она расцарапала мне всё лицо. Я хотел её ударить по голове, но это в корне неправильно - насиловать умирающего человека. Не эстетично: много крови, скорченная гримаса боли, предсмертные экскременты. Даже мне от этого противно. Фу... Да и страшно, ведь тогда был сильный ливень, а в лесу от него настолько противно, что хочется выть. Мерзость.
   - Ближе к делу...
   - В общем, я решил насиловать детей, так как с ними справиться гораздо проще, а результат один - изнасилование и убийство. Вот... А потом мне стало скучно. После 19 убийства я понял, что больше меня это не возбуждает.
   - И вы убили первого мальчика?
   - В яблочко! Ох, журналюги, вы думаете за меня. Ха-ха-ха, кхм... Молодцы! Да, я убил мальчика и решил и дальше чередовать свои убийства, словно есть то копченую, то варёную колбасу. Понимаете о чем я? Аха-ха-ха-ха... то девочка, то мальчик, то подросток, то школьница... Вот такое ассорти из 43 невинных душ, которые сделали меня бессмертным. Вот вы меня осуждаете. Говорите: "Маньяк, педофил, убийца". Но ведь, если этим детям было суждено погибнуть от моих рук, значит этого хочет сам Господь Бог или тот, кто там за него сейчас?! Ведь это так? Значит он - наш Бог, перед тем, как задремать на 20 лет сделал меня палачом, а их жертвами?! Ведь так...
   - Не отвлекайтесь. Рассказывайте дальше!"
  
   Я не смог дослушать запись с первого раза. Он начал рассказывать очень жестокие подробности, которые не покажут ни в одном фильме ужасов, и не опишут ни в одном триллере. Надменно, вычурно и в яркой окраске этот псих рассказывал о том, как заманивал своих жертв, насиловал по 5-6 часов в лесу, а потом делал так, чтобы они умирали мучительно и долго, фотографируя и снимая это на видео. Он говорил о том, что если бы в его время был Интернет, то выложил бы часть записей и создал бы свой собственный виртуальный видеоканал. Помимо этого, он был искренне уверен, что у него бы нашлось достаточное количество зрителей - латентных убийц, которым было бы приятно посмотреть на это.
   Раскаянья с его стороны не было. Он был горд и собирался в скором будущем написать мемуары маньяка. Самое интересное, что два крупных издательства согласились растиражировать его книгу и сделать виртуальную презентацию в книжных магазинах Питера. Из-за этого сейчас идут суды между редакторами и родителями погибших детей. Надеюсь, что такой книги никогда не будет в России. А быть может, она и достойна быть. К примеру, в те дни, через жестокость его откровения, я был смог максимально приблизиться к психологии убийц и провести свой собственный психоанализ.
   Я выпивал только кофе, сдерживая порыв сорваться и напиться, чтобы уйти от осознания того, что урод, подобный этой твари, убившей мою дочь, скоро издаст свою книгу и презентует её на славу людям. Своё интервью он закончил словами: "Да, я знаю, срок мне не срежут, только потому, что боятся выпустить на волю того, кому покоряется чужая жизнь". Внизу P.S. от редакции: в 2011 году на психиатрическом освидетельствовании этот заключенный вновь признан вменяемым. Каждый год он проходит беседу с психиатром, который пишет на нём свою научную работу: "Природа и явление педофилии в современном обществе. Возможности коррекции отклонений". Но если педофилия - это психиатрическое заболевание, которое есть в мировой классификации, то как, эта тварь признана вменяемым? Почему он не становится подопытной крысой для проверки новых химических препаратов и методов оперирования раковых опухолей? Почему он - злокачественная опухоль человечества, продолжает дышать, с радостным чувством повествуя о своих грехах любому, кому это интересно?
   "Будь он проклят, сука!"
  
   В феврале, спускаясь к набережной, вдалеке я увидел мужчину, стоящего с опущенной головой, ровно на том месте, где обнаружили Дашу. Ускорил шаг, стараясь незаметно подобраться поближе. На расстоянии семи метро я узнал в нём Егора. Он уволился еще до нового года в двадцатых числах декабря, не предупредив меня об этом и сменив номер телефона. Ошибочно, я понял, что ошибся в еще одном человеке, которому доверял.
   - Ты что здесь делаешь? - спросил я. Он обернулся. Наши лица обжигал ледяной ветер, который стремительно несся с ледяной глади реки. Погода была настолько мрачной и скверной, что на улицах уже в восемь вечера не было ни души. Егор был одет в дутый черный пуховик, черную вязаную шапку с белыми горизонтальными полосками и иностранным лейблом. Его руки были красные от холода, а на ноги по-прежнему обуты в осенние военные ботинки. Наши лица покрывала пятидневная щетина, на кончиках волос которой образовывался иней.
   Он нервно посмотрел на меня. Мне передалось его встревоженное состояние.
   - Я не могу это забыть, - произнес он. - Вы... то есть ты не представляешь мои муки. Ситуация с твоей дочерью напомнила о событиях прошлого, о войне... Я понял... я все понял. Война продолжается...она на некоторое время отпускает людей, а потом снова бросается на них и... и именно в тот момент, когда они так беззащитны и уязвимы.
   Скажу вам честно, я изрядно удивился его умозаключениям и до конца не осознавал происходящего. Это было начало рецидива его психического заболевания или послевоенного синдрома. Я не врач и не знаю, как назвать это правильно.
   - У тебя есть выпить? - спросил он, вероятно учуяв от меня запах перегара.
   - Ты же закодированный?! - ответно задал вопрос я, а фляжка коньяка в моем кармане предательски зашевелилась, желая выпрыгнуть и вонзиться мне в горло.
   - Уже нет! - улыбнулся Авдеенко. - Я пью уже месяц...
   Достав серебряную флягу, которую мне подарили коллеги на прошлое 23 февраля, я отдал её Егору. Он жадно впился губами в холодный метал, выпил и занюхал рукавом своей куртки. Само наше присутствие на этом месте наводило на меня ужас. Я отчетливо видел, как вновь и вновь на замерзшей земле, которая сейчас была покрыта снегом появлялась моя дочь и беззаботно смеялась, словно её веселила Ира или развлекал старший брат. Отрываясь от видений, я пытался склонить солдата к диалогу, узнать его боль и возможно разделить наши переживания пополам за коньяком, водкой или прочим пойлом для одиночек и прибитых жизнью идиотов. Мне хотелось "закусить" нашу боль алкоголем, "занюхать" всё произошедшее спиртом и не заметить, как я... как мы сошли с ума.
   - У тебя есть чай? - неожиданной спросил он, повернувшись лицом ко мне. По моей спине прошла нервная дрожь.
   - Что? Чай? - переспросил я, так как совсем не ожидал такого резкого прыжка с темы на тему. "Чай?! Причем тут чай?!"
   - Да, именно он. Я так хочу чаю. Каждый раз, когда мне скверно, мрачно и вообще не хочется жить, я хочу выпить крепкий черный чай, словно этого просит моя душа.
   "Егор изменился... изменился так, что я не могу узнать ни его речь, ни его мысли... в сумме ничего... неужели он именно таким вернулся с Чечни?.. неужели тогда, тем поздним вечером, когда я впервые его встретил пьяным на лавочке, он пытался найти свой личный антидепрессант? Невероятно... быть может, закодировав и дав ему работу, я нарушил его судьбу? Мои мысли слишком странные... что происходит со мной?"
   - Да, есть... но я больше предпочитаю кофе. Кофеин меня бодрит, а иногда даже выводит из запоев, - ответил я.
   - Я понял, что вы пьёте...
   - Как? - перебил его я. Становилось слишком холодно. Даже моя куртка с подкладкой, футболка и теплый свитер пропускали холод. Начинало знобить.
   - У вас скверный видок, ха-хах, - иронично засмеялся он. - Такой же, как и у меня. Его черные брови слегка приподнялись, взгляд стал хитрее. - А как тут не пить... Жизнь - проклятое дерьмо! Словно достаешь акварель, берешь белый лист, закрепляешь его на холсте. Начинаешь рисовать прекрасные картины, в которых и я, и ты и все вокруг совершенно другие... не злые и не добрые... нейтральные, а из-за спины... подходит какой-нибудь мудак и закрашивает... блядь, он закрашивает твоё детище черной красной, наливая ложь тебе в пасть и пиная ногой под дых... мразь, сволочь!
   Я поражался. Что с ним стало за несколько месяцев?
   - А знаете почему я рисую ни злых и не добрых, а нейтральных? - спросил он и, не дав подумать, ответил. - Потому что, если идёт война, то злые рано или поздно проиграют, а если победят добрые, то на них вновь нападут новые злые, которые будут еще сильнее... нет-нет, не думайте. Я не сошел с ума, не тронулся умом, просто я всё вспомнил...
   - Что? Что ты вспомнил, Авдеенко? - встряхнув его за плечи спросил я, назвав сержанта по фамилии. - Пойдем ко мне домой! Ужасно холодно!
   - Да, в городе зима, - ответил он. - Зима 2012.
   Мы спешно поднялись с набережной, перешли дорогу и направились в мою берлогу. Курить было очень холодно, замерзали и губы, и руки. Я прикрыл лицо варежкой, которую мне еще летом связала жена. Шли настолько быстро, что перехватывало дыхание. Вообще, эта зима отличалась сильным ветром, крепкими морозами, что жители города были рады температуре -25 градусов, как летней жаре.
   - Нам еще далеко? - спросил Егор и, поскользнувшись на льду, едва ли не упал.
   - Да нет, вот и пришли, - ответил я, шаря замерзшими руками по карманам в поисках ключей.
   Зайдя к себе на квартиру, я впервые посмотрел на неё со стороны гостя. Разбросанные на полу пустые бутылки пива, коктейлей, коньяка и водки; на журнальном столике пустые пачки сигарет, окурки и рассыпанная в пьяном угаре соль. Во всем этом, простите, сраче стоит пыльный ноутбук, на спинке кресла - куча скомканной одежды, которую мне еще хватает сил стирать. Я ужаснулся... сильно и этой силы хватило, чтобы пустить через мою душу ток и вновь встряхнуть меня.
   - Говоришь, чай? - улыбнулся я.
   - Да, чай... побольше и покрепче. Я так привык...
   - Окей. Ты приходи и прости, что не прибрано... Сам понимаешь какая ситуация, как в голове, так и дома, - пытался оправдаться я, а солдат лишь равнодушно махнул рукой. Я ушел на кухню, поставил кипятиться литровый пластмассовый чайник старой китайской фирмы, которая вышла с товарного рынка в 2001 году. Почему я храню эту ненужную информацию в своей голове? Просто, это был первый удачный рекламный проект под моим прямым руководством. Продажи увеличились на 140% относительно начального уровня. Прошлое... воспоминания... ностальгия
   Разлив нам чай больше походящий на чефир, я наполнил стопки остатками алкоголя из фляжки.
   - Помянем? - спросил Егор. - Всех кого потеряли и всех, кого никогда не найдут.
   Я кивнул и выдохнул, чтобы не учуять отвратительный мне запах спирта. Мы выпили. Сержант начал длинный откровенный монолог, сведя брови к переносице:
   - Это был ужасный день! Самый ужасный! Помню как сейчас, что я вместе со своим взводом был направлен в деревушку. Не помню её название...оно слишком сложное, - отрывисто говорил сержант. Его глаза бегали из стороны в сторону, а пальцы постукивали по кружке с чаем, отбивая хаотичный ритм. Он прокашлялся и продолжил. - Мы подъехали на двух бронетранспортёрах к этим ветхим постройкам, и начали зачистку. Все гражданские... в смысле жители этой деревни попрятались по домам. Не было ни души. От ветра покачивалось развешанное стираное бельё, всякие тряпки и прочая херня, которая закрывает обзор... Я прекрасно помню, как выглянул из-за угла и увидел маленькую девочку примерно лет 7-10, не знаю точно...
   Мы выпили еще и еще, и еще... Егор всё продолжал.
   - Не знаю... ты не был на войне и тебе этого не понять, но там всё решают секунды... наверное, поэтому, живя около года в страхе...живя только рефлексами и инстинктами, я... - он тяжело выдохнул, посмотрел на качающуюся на потолке дешевую люстру с бездарно нарисованными красными цветочками. - Мне, сука, показалось, что в её руке граната... Да-да, вы... то есть ты, наверное, знаешь истории про то, как дети боевиков прячут за спиной эРГэДэхи*, пистолеты, автоматы... солдат... да, российский солдат подходит и видит ребенка. Конечно, он не стреляет, но стоит ему опустить оружие, как эти мальчики-девочки тут же шмаляют ему свинца в грудь или в спину... я сам, Миша, я сам видел такой случай, как пятнадцатилетний мальчуган застрелил нашего новобранца - три месяца из учебки. Кажется, если мне не изменяет память, он был из Красноярска и звали его то ли Дима, то ли Вадим... не помню точно!
   - И? Что дальше? - мне было интересно узнать продолжение, хоть я уже и догадывался что случилось на той зачистке в Чечне. Я пригубил чай и скорчился от его крепости.
   - Не нравится? А мы привыкли к такому. Знаешь, кофе у нас не было, спирт отливали офицеры и прапорщики, а когда приезжали головорезы из ГРУ, то начинался "сухой закон", поэтому в этом аду, мы пили только чай, заваривая по пачке на трехлитровую банку. Смешно, но чем крепче чай ты пил, тем матерее казался в глазах дедов, спецназовцев-контрактников. Сначала я просто игрался, а потом привык, сейчас же этот чефир напоминает мне о тех, кто остался там навсегда. В общем, чаепитие в аду, по другому и не скажешь... Только подумай, завтра нам в бой, сегодня могут обстрелять, а мы сидим и чаи гоняем, тьфу бля, придурки, реально... только сейчас это осознаю.
   - Так что было с девочкой? - прервал я ремарку Егора. Сержант вновь стал серьезен, посмотрел куда-то сквозь меня, затем вниз и наверх, воспроизводя что-то в своём сознании.
   - Я увидел в её руке нечто похожее на гранату. Подходило и по форме, и по размеру... она ничего не успела сказать. А я... а я... Я просто "прошил" её насквозь очередью из калаша... представляешь? Я убил ребенка своими руками... невинного ребенка, ведь в руках этой девочки был всего лишь заточенный камень, которым она рисовала что-то на пыльной земле...
   - Ты не можешь этого забыть?
   - Дело не совсем во мне. В деревне началось чистилище. Выбежала мать, за ней отец с ружьём... он, не думая стрельнул сразу из двух дул в меня. Не знаю как, но мне удалось быстро скрыться за углом. Дробь попала только в ногу... порой поражаешься собственной реакции на войне. Пару секунд спустя подтянулись бойцы и положили и мать, и отца, блядь полдеревни мы там расстреляли, так как почти все, кто там был, вступили с нами в перестрелку. Я еще помню, как кто-то заорал: "Давай бэтэр сюда подтягивать... они там в домах крепко засели... долбят с калашей... бэтэр суда". Ну, а дальше всё понятно. Калибр крупнее всё порешал... а спустя 10 часов командование, желая скрыть наш косяк, приказало вообще деревню с лица земли стереть, женщин с детьми расселить, а все здания танками порушить, схоронив там потери обоих сторон.
   __
   *имеется в виду РГД-5 - советская/российская ручная наступательная граната (прим. автора)
  
   Минут тридцать и всё - ни следа. Ни тебе кишок, ни тебе черепов, ни блях ремней.
   Я тяжело выдохнул, в моей голове на миг появились ужасные картины боя, описанного Авдеенко, и убитая им девочка - чья-то дочь... такая же моя, которую забрала с собой бесполезная и никому не нужная война.
   - Мда уж! - мне нечего было сказать. Я мало что знал о чеченской войне и вообще не служил в армии из-за серьезных проблем с почками, которые давали о себе знать еще в подростковом периоде.
Егор нахмурился. Открыл балкон. Подул холодный ветер. Стало комфортно и свежо. Я почувствовал, как чефир придал мне бодрость и сконцентрировал моё внимание.
   - Миш, а когда я нашел твою дочь, то весь этот ад вновь появился перед моими глазами, словно, я был в нём вчера. Образы погибших детей и женщин, сослуживцев стали приходить ко мне ночами. Без разницы: во сне я или наяву - они хотят забрать меня и пропустить через такое же пекло еще раз.
   - Ну, ты тоже не нагнетай! - пытаясь успокоить, сказал я, съёжившись от холодного ветра. - И пить не вариант! Может тебе к врачу?
   - К какому? - зло спросил Авдеенко. - К психиатру?! Не-не... В этом плане у меня все нормально.
   После дембеля я получил от него заключение: "Психически здоров. Трудоспособен без ограничений". Кроме ранений в руку, плечо и контузии у меня всё хорошо. Я прошёл послевоенную реабилитацию в Москве, - сделал паузу, улыбнулся. - Раны, конечно бывает, ноют на погоду, но вот душа болит всегда.
   Его настроение прыгало из одного угла в другой.
   - Сам понимаешь, стоит в дурку прийти, как в любом нормальном человеке они увидят душевнобольного. Век наш безумный и мы безумны! - сказал он и передал мне пачку сигарет, так как мои папиросы уже давно закончились. Курить не хотелось, но не курить было нельзя. Это отвлекало, словно, дым служил преградой между моим мозгом и самыми печальными мыслями в ту ночь.
   - Не подумал бы, что в тебе зарыт философ...
   - Еще бы! Философия - она доступна только тому, кто, так или иначе, живет в лишениях: любови, свободы, мира или душевного спокойствия. Выбирай себе на вкус, называется. А мне кажется, что, коль у меня вообще ничего этого нет, то я имею право поразмыслить над своей судьбой. Знаешь, моя жизнь - это тюрьма для навечно замёрзшего сердца... - прокомментировал он. - Хотя сейчас есть Интернет, где тысячи одиноких людей, который...
   И вновь молния пронзила меня, ударив в сознание. Я перестал слушать Егора. Меня осенило, разум тут же протрезвел, голова перестала быть ватной, сердце учащенно забилось, поджались губы. Аналитика. Мысли. Море рассуждений.
   "Интернет... Виталий... Тысячи людей... Тысячи совершенно разных людей, от маленьких девочек до старых мужиков-импотентов... все в одной каше, в одном потоке и эфире, в одной помойке, в одном раю с запахом ада...все они варятся в одном котле.... Виталий, срочно к нему..."
   - ...и непонятно, что мы делаем в сети. Любовь ищем или теряем?! - закончил длинные размышления он.
   - Егор, поехали! - схватил его за плечо. - Надо срочно заехать к знакомому, который помог с поисковыми группами. Кажется, я понял, как нам избавиться от наших кошмаров...
  
   Мы быстро добрались на попутке до его дома. Вечерние улицы были пусты. Пока стояли и курили около подъезда, встретили максимум троих возвращающихся с работы людей - все съежившиеся от сильного ветра, угрюмые и замерзшие.
   Я хотел было позвонить в домофон, но из подъезда вышла женщина, придержала дверь, косо посмотрев на нас. Наш внешний вид уже мало походил на интеллигентов.
   По лестнице мы спешно поднялись на четвертый этаж. Я нажал на кнопку звонка, но не услышав мелодии громко постучал три раза в дверь. "Хто там так... эмм...поздно?" - спросила женщина пьяным голосом. Это была Олеся...
   - Открывай. Это Михаил. Виталя дома? - спросил я.
   - Нет его, - ответила она. - Он спит...
   - Буди! - крикнул я. Егор заметно нервничал, не понимая ситуацию и постоянно спрашивая: "Зачем мы сюда приехали?". Увы, времени объяснять не было.
   - Короче, ну вас на хрен, - выругалась она и ушла от двери.
   И тут я заметил, что хлипкая деревянная дверь вовсе не закрыта. Потянул за ручку на себя. Мы вошли в коридор и застали пьяную проститутку с бутылкой дешевого вина и дымящейся сигаретой. Увидев нас, она вздрогнула, выматерилась, но, к удивлению, не стала прикрывать своё обнаженное тело.
   - Оденься! - сказал ей Егор, уведя взгляд в сторону, снял свою куртку и повесил на вешалку в прихожей. На нём был какой-то дешевый вязаный свитер с вытянутыми рукавами и горловиной.
   - Нет, это, по-вашему, нормально? Врываться в квартиру без спроса, - возмущалась Олеся, глаза которой разъехались в разные стороны от наркоты и алкоголя.
   - У нас серьезный разговор к твоему парню... или сожителю, не знаю как там у вас всё, - парировал я. - Дверь была не закрыта, так что извиняй.
   Я снял обувь, расстегнул пуховик. Мне было очень холодно уже несколько месяцев. Кроме коньяка и водки я ничем не мог согреться. Казалось, что зима проросла внутри меня, пустив свои корни в самую глубь души. У каждого из нас своя зима, своя холод, своя боль... свой нерв!
   - Да пошли вы... короче пойду будить его, - отмахнувшись, сказала дамочка и ушла в комнату.
   Я не знал, что происходило с этим парнем, но каждый раз я делал один и тот же вывод - он менялся. Возможно, он подсел на легкие наркотики... возможно, уже перешел на что-то более серьезное. Видать, эта дрянная шлюха промыла ему мозги так, испортила его настолько, что он все больше и больше отдалялся от общества, запираясь в четырех стенах.
   В квартире Виталия в этот раз было еще грязнее, пахло из туалета и жутко разило перегаром. На полу то и дело я натыкался на банки коктейлей, стараясь пнуть их подальше. Бесчисленное количество пакетов с мусором, которые, видать никто и не собирался выкидывать, тухли и воняли на всю квартиру. В коридоре, напрягая наши глаза, неприятно мерцала лампочка. Вот-вот она должна была перегореть. В сумме, это лишь маленькая часть, чтобы вам стало понятно.
   Наконец-то показался заспанный Смирнов.
   - Это, я тут перебрал сегодня немного... выпивки в смысле... что хотели? - спросил он. Видок у него был не лучше, чем атмосфера дома, а может быть даже хуже. Виталия трясло и мотало из стороны в сторону, но отсутствие отёков на лице, говорили мне о том, что употреблял он далеко не спирт.
   Мы прошли в зал. Я и Егор уселись на диван, Виталий расположился напротив нас на табуретке. Закурили.
   - В общем, помнишь той ночью, когда мы искали волонтёров, ты мне сказал, что сейчас социальные сеть просто кишат всякой дрянью: дилерами, извращенцами, онанистами, проститутками и даже садистами.
   - Ну да, было такое...помню! - улыбнулся парень. - А почему заинтересовало? Какая-то рекламная компания магазина эротических товаров или услуг для состоятельных одиноких мужчин? Кстати, женщины порой тоже не прочь найти себе мальчика на ночь, - подмигнул он.
   Я ухмыльнулся.
   - Да, примерно так! - соврал. - Мы вместе с компанией перекупили кейс у другой более мелкой, закупили всякой дряни для извращенцев, что страшно произносить вслух, и хотим им продать это за высокую цену. Конечно, для клиентов всё анонимно. Лично для нас это неплохие легкие деньги - левак, колым.
   Смирнов совсем не догадывался о том, что я задумал и для того, чтобы зажечь огонь настоящего ада мне - человеку с развитым аналитическим умом, требовалось просчитать всё до мелочей. Да, быть может, это звучит цинично, но я стал придумывать правила своей игры, собирая её из мельчайших деталей, как мозаику. Мне стало всё равно кого использовать для достижения своей главной цели, которая в тот вечер мне казалось слишком фантастической. Конечно, в остросюжетных фильмах вы можете видеть, как легко преследователь добирается до своей жертвы, как изящно он мстит и добивается справедливости. Одно дело фильм - задумка режиссеров и сценаристов, игра киноактеров и актрис, а другое дело жизнь. Знаете в чем разница? Никто не даст вам право переснять дубль или заменить актеров...
   - Хм, интересно! - еле открывая глаза, без эмоций отреагировал Виталий.
   Виталий предложил нам кофе. Я согласился, а Егор вновь попросил сделать ему крепкий чай. Я воспользовался моментом и шепнул сержанту на ухо: "Позже объясню всю кашу, что я задумал... просто сиди и кивай, что ты в теме... речь совсем не о том, чтобы толкать резиновые члены педерастам и озабоченным бабам. Речь идет о моей дочери и той твари, из-за которой её больше нет...". Авдеенко нахмурился, наверное, смутно, но понял о чем речь.
   - Короче, если что ты наш компаньон, точнее человек, отвечающий за курьерскую службу.
   Вернулся Виталя. Я отпил совершенно невкусный и полутеплый кофе, закурил, подыскивая пепельницу.
   - Пока делал чай, подумал. Есть несколько вариантов. Смотри. Создаешь фейковую страницу.
   - Какую? - перебил я.
   - Ну, фейковую. Фейк - от английского языка поддельный, фальшивый. В общем, создаешь левый аккаунт в сети. Например, девушки лет 18-19, от неё заводишь группу типо "Секс без обязательств" или "Знакомства для секса".
   - На хрена? - спросил Егор.
   - Помолчи, пожалуйста, - отмахнулся от него парень. - Сейчас всё поймете. Так вот, черт, сбился с мысли... А, да... вспомнил схему. Накапливаете в этой группе всяких придурков озабоченных, а потом уже делаете каталоги своей продукции. Кстати, через специальные сайты можно первую целевую аудиторию купить, они, скорее всего, отпишутся от вашей группы, зато... Может кто, один-два самотыка себе купит.
   Я примерно понимал, о чем речь.
   "Значит, в этой виртуальной реальности, действительно, куча дерьма... а что если зарыться в него с головой, задышать им, чтобы, найти пагубный элемент?"
   - ... заодно можно сайт сделать и разместить ссылку на него. Фишка в том, что вы - фейк и страницы ваших покупателей фейковые, а так как вы предлагаете им анонимность, то всё круто... Как вам идея? Если попрет, то с вас 10% прибыли, - улыбнулся Виталий. - А то нормальная трава стала совсем золотой...
   - Давно сидишь на этом? - спросил сержант. Было заметно, что ему неприятен этот странный человек напротив, мозг которого, хоть и варит на пять с плюсом, но внешний вид напоминает последнего утырка из трущоб Новосибирска.
   - Да нет... я так... просто балуюсь! - кратко ответил он.
   Чем больше Виталий рассказывал про социальные сети и Интернет, тем отчетливей в моем сознании рисовалась схема будущих действий. Мой разум после нескольких месяцев запоя наконец-то получил необходимую дозу информации, моментально перевел её в нужную мне форму, разложил по полочкам и заставил действовать.
   Я оживал!
   Около двух недель ушли на окончательное обдумывание плана, просчетов и схем. Я расчерчивал белые листы, схематично нанося все то, что должен был сделать. Я составлял таблицы всех "за" и "против", вписывал нужных мне людей, среди которых точно должны были быть Егор, моя жена и мой сын. Только эти трём людям я мог доверять. Наконец-то я решился.
   - Алло, Ира, пожалуйста, не бросай трубку! - быстро сказал я, постукивая пальцами по столу.
   - Что? - холодно спросила она. - Ты хочешь вернуться? Или ты снова пьяный?
   - Нам нужно встретиться. На этой неделе я приеду к вам. Сейчас я на работе. Ждите около девяти вечера. Со мной будет мой приятель... Егор, ты его знаешь...
   Она ничего не ответила, но и не сказала, что не желает меня видеть. Я положил трубку и проверил подставной аккаунт в сети. Это была подставная страница моего сына. Я изменил его имя, разместил несколько фотографий похожего на него парня, которые нашел в поисковых системах. Помимо этого, уменьшил возраст на один год, чтобы быть окончательно уверенным в извращенности тех, с кем мне уже довелось познакомиться за первую неделю.
   Моя война только начиналась...
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"