Сатарин Ким К : другие произведения.

Капкан для дракона, 2 ч

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ларта и Аранга закончили свои дела в западных странах. Для возвращения они выбрали нехоженные пути и встретились на них с такими опасностями, против которых оказалась недостаточна вся их подготовка.

8. ВЗГЛЯД ДРАКОНА

  
   4 августа 325 года. Тогосо.
   Моторная лодка научной экспедиции снова зацепила днищем грунт. Эрстер привычно спрыгнул в воду и пошел вперед, промеряя шестом глубину. Метров через сто он выбрался на еще более мелкое место. Заглянув за поворот реки, Эрстер поднял скрещенные руки над головой. Все. Дальше десятиместная лодка с мелкой осадкой пройти не могла.
   Ученые принялись выгружать грузы на берег. Охотники экспедиции, Ольнар и Ортон, уже освободили от растительности небольшую площадку для палатки. Ларта с Арангой собирали легкий каркас переносной лодки и обтягивали его кожей. Их путь лежал дальше, вверх по узкой и мелкой реке. Недалеко возвышалась горная гряда, за которой начинались притоки Уэве. Сливаясь, они пересекали границу Тхерема. Дальше купцов будет сопровождать только Ольнар. Он бывал в этих местах и знал язык мельдэ, как и купцы.
   Прошло десять дней с тех пор, как экспедиционное судно под командованием Эрстера встретило в ночной тьме у берегов Тогосо плывущих на легкой лодчонке купцов. Как они попали сюда и как отыскали в темноте освещенное только горящей масляной лампой судно, их никто не спрашивал. С тех пор участники экспедиции поднимались по рекам Тогосо на моторной лодке, и вот настал день, когда лодка дальше пройти не смогла.
   В немногочисленные контакты с местными жителями вступали только Ольнар и Ортон, которые владели местными языками. Здесь, в верховьях реки, поселений уже не встречалось. Густой влажный лес окружал путешественников. Высокие деревья поднимали свои огромные раскидистые кроны на 30-50 метров. Там шла активная жизнь: кричали птицы, ссорились обезьяны. Между огромными стволами высоких деревьев размещались деревья пониже. Их кроны, раскинутые на высоте 10-20 метров, перехватывали почти весь свет. Внизу над засыпанной гниющими листьями землей густо переплетались лианы, превращавшие передвижение по лесу в изнурительный труд. Троп, проложенных животными, почти не было. Слоны здесь не обитали, а дикие кабаны проделывали тропы только на высоте своего роста.
  
   7 августа, Тогосо. Рассказ Ларты.
   Согласно энциклопедии Эртаг, королевство Тхерем населено чернокожими, стройными, высокими людьми, исповедывающими веру гурджи. Однако религия не оказывает на жизнь страны такого влияния, как в Хе-умбаре. Столица королевства - Хриссаада. Население страны говорит на языке теме, но все грамотные люди знают и мельдэ, язык священных книг. Иноземца, заговорившего на языке мельдэ, принимают за жреца и окружают почетом.
   Тхерем заключил военный союз с Хе-умбаром. Вооружение армии иностранное: ружья из Айбора и Берна, корабли и пушки из Линдона или Ульдрина. Королевство владеет изумрудными и золотыми приисками. Еще в качестве экспортных товаров выступает продовольствие. Огромных быков крауго живыми отправляют морем в Гондор и Ульдрин. Разводят буйволов, коров, коз, птицу. В пустынных районах основным продуктовым растением является финиковая пальма. Во влажных предгорьях выращивают на продажу какао.
   Население страны 3 800 000 человек. Большинство занято в сельском хозяйстве. Уровень жизни и грамотность низкая. В прибрежных районах и городах используется труд рабов, в земледельческих районах все крестьяне лично свободны. Землевладение часто общинное, но имеется некоторое количество крупных землевладельцев. Городское население немногочисленно. Промышленность в примитивном состоянии. Для расчетов используются золотые и серебряные пластинки или слитки, пластины слоновой кости.
   На границе с военным союзником, Хе-умбаром, существует захваченная Гондором территория, называемая Южным Умбаром. И Тхерем, и Хе-умбар считают эту территорию своей. Однако на границах спорной области царит мир. Все три страны сосредоточили свои армии на границах с Марром, который является для них большей угрозой. Воины Марра никогда не прекращали пограничных набегов, захватывая в первую очередь пленных.
   Так рассказывал Ларта. Охотник же сообщил купцу иное.
   Только на юге и склонах предгорий в Тхереме растет влажный и густой лес. Основная часть страны занята травянистой равниной с редкими деревьями. Летом равнина засушлива, трава на солнце выгорает. На равнинах скот не пасут, но можно охотиться на многочисленные стада диких копытных. Опасность представляют львы и леопарды, если случайно подойдешь к их дневке слишком близко. Много жалящих и кровососущих насекомых, есть ядовитые змеи. Равнины Тхерема слабо населены, поселения расположены около берегов рек или озер.
   Прибрежные и предгорные леса, а также южные леса труднопроходимы. Но в них растут пряности, фруктовые деревья, другие съедобные растения. На расчищенных небольших полях выращивают злаки, кукурузу, фасоль. Разводят свиней, птиц. В качестве рабочего скота используют буйволов.
   В пустынных северных районах жизнь сосредоточена в оазисах. Расстояния между оазисами велики, не зная дорог и колодцев, путешественник пропадет. Там расположены золотые прииски. Жители пустынь считаются в Тхереме самыми свирепыми воинами. Они почти все неграмотны. Кроме свирепости жителей, которые вполне способны обратить путешественников в рабов, очень опасны ядовитые змеи. Они прячутся в песчаных норах и неожиданно выскакивают под ноги лошадей и верблюдов. Ночами спящим на песке путешественникам угрожают ядовитые пауки, фаланги и скорпионы.
   За предгорьями на востоке начинаются собственно горы. Там уже не так жарко и немного суше. Самое подходящее место для человека с запада. Нет ядовитых насекомых, мало змей. Конечно, водятся леопарды и огромные злые обезьяны, но они первыми на человека не нападут. Горы малолюдны, - там нет пастбищ, мало источников воды. Еще восточнее начинаются горные пустыни. Гряда скал отделяет горную пустыню Тхерема от такой же горной пустыни Марра. В тех пустынях никогда Тхерем с Марром не воевали - слишком труднодоступные места.
  
   Ольнару доводилось бывать во всех землях Тхерема, кроме горных пустынь. Он немного говорил на теме и знал местные обычаи.
   Днем путешественники плыли по мелкой реке, больше напоминавшей ручей, на своей легкой лодке. Ольнар сидел между двумя купцами с ружьем и оберегал их от нападения сзади. Купцы отталкивались шестами от вязкого дна. Лодка продвигалась медленно, но пешее передвижение потребовало бы куда больше сил. Сейчас они находились в болотах Мбосутро, имевших дурную славу. Островки твердой земли попадались редко, и они мало отличались от зацепившихся за корни деревьев пучков травы.
   Вокруг росли достигавшие 5-8 метров в высоту травы. На редких участках сухой земли стояли настоящие деревья, обвитые лианами. Пространство между ними заполнял водный кустарник амбач, серые, почти без листьев, стволы которого поднимались над водой на два человеческих роста. Порой кустарник перегораживал русло реки, и сквозь него проходилось прорубать дорогу. Ольнар утверждал, что амбач способен создавать многокилометровые запруды, которые так густо зарастали травой, что полностью скрывали под собой реки. Амбач мог расти и на больших глубинах, но в Мбосутро он больших скоплений не создавал.
   Местами русло реки угадывалось только по наличию течения. Ночевать путешественникам приходилось по очереди, спали прямо в лодке. Часовой охранял их сон от возможных нападений. Здесь можно было натолкнуться на крокодила или ядовитую змею. Ольнар рассказывал про страшного зверя угсана. Он крупнее крокодила, а челюсти его - короче. Угсан имел длинные лапы с огромными когтями. О нем говорили, что, как и крокодил, он откладывает яйца на суше. Но ни яиц его, ни маленьких угсанчиков, никто не видел.
   Взрослый зверь нападал на кого угодно, от буйвола до крокодила. Его огромная пасть позволяла схватить человека и перекусить пополам. Передвигался угсан прыжками, очень быстро. В глубокой воде мог хорошо плыть. Водился он только в болотах Мбосутро, потому и оставался пока неизвестным остальному миру. Ольнар никогда страшного зверя не видел, но неоднократно слышал. Угсан издавал, обычно вечером, трубные с хрипотцой звуки. Спутать его голос было не с кем.
   В этот вечер путники его услышали. Звучал он позади путешественников, и это могло означать, что хищник взял их след. Угсан, как и большинство зверей, не приближался к огню. Но развести огонь в болоте затруднительно. И сухих дров не найти, и твердого места для костра сразу не обнаружить. Ночевать пришлось на дереве. На его высоких ветвях сделали гамаки из веревок, подтянули повыше свою легкую лодку. Уже почти в полной темноте Ольнар схватился за ружье.
   Внизу к их дереву стремительно приближалось большое животное, размером с лошадь. Двигалось оно прыжками, держа голову низко у земли. Задние лапы его были заметно длиннее передних, а сзади виднелся мощный хвост, не меньше трех метров длинной. Разглядеть другие подробности сквозь листву в темноте не удавалось.
   Животное приблизилось к стволу и подняло переднюю часть туловища вертикально. Теперь, когда оно застыло неподвижно, его почти не было видно. Ольнар заявил, что это угсан, и попытался прицелиться. Аранга остановил его. Зверь не лазил по деревьям и не представлял сейчас для путешественников опасности. Ствол дерева снизу метров на семь веток не имел, а оплетавшие его лианы не могли выдержать тяжесть большого зверя. Прославиться же добычей угсана Ольнару все равно не удастся: путешественники не могли взять с собой ни голову, ни шкуру зверя. Они путешествовали налегке и должны были успеть достичь притоков до начала дождей, до конца первой недели сентября.
   Жители северных краев в жарких влажных лесах и так часто болели. Любая рана заживала долго, люди страдали от укусов насекомых. В сезон дождей все их страдания многократно усиливались. Ко всему добавлялась болотная лихорадка, которая иногда за три-пять месяцев полностью уничтожала исследовательские отряды северян. Ларта же рассчитывал, двигаясь на легкой лодке, совсем без припасов, без местных сопровождающих, питаясь пойманной рыбой и убитыми птицами, передвигаться очень быстро.
   Их быстроходная лодка могла пройти там, где воды было лишь по колено. Обычно в этих местах путешествовали большими отрядами, со множеством носильщиков и припасов. Домашние животные во влажном лесу не выживали, очень скоро они погибали от укусов шершня бужу. Там, где водился этот шершень, местное население скотоводством не занималось. Иногда его укус оказывался смертельным и для человека. Дикие же животные, судя по всему, от шершня никак не страдали. Но диких животных невозможно использовать как тягловую силу. Приходилось обходиться носильщиками.
   Путешествуя втроем, белые северяне сильно рисковали. Но Ольнар провел в лесах многие годы, а Ларта с Арангой тоже были знакомы с лесами жаркого пояса, хотя и в совсем других странах. Путешественники надеялись на свою научную и физическую подготовку, на собранные до них сведения о здешних местах. Но риск все же оставался, и любая задержка безмерно его усиливала. Аранга прав: доставить даже части угсана в Эреад Ольнару было не суждено.
   Любопытство взяло свое. Достав из своих мешков немного смолы, они обмазали ею оторванный от дерева сук и подожгли. Падая вниз, маленький факел на мгновение осветил угсана. Животное стояло на задних лапах, опираясь на мощный хвост, задрав морду вверх. Шкура угсана оказалась темно-серой, морщинистой, без меха. На передних лапах довольно явственно виднелись огромные кривые когти.
   Мордой зверь напоминал черепаху. Широкая щель рта заставляла поверить, что такая тварь способна утащить взрослого человека. Угсан стоял совершенно неподвижно, пока их факел, цепляюсь в полете за мелкие веточки лиан, не упал ему на нижнюю лапу. Через несколько мгновений зверь присел, и, одним прыжком, бесшумно, исчез в темноте. Ночь прошла спокойно, а утром под деревом не осталось даже следов таинственного зверя.
  
   10 августа, болото Мбосутро, Тогосо.
   Легкая лодка разрезала носом листья водных растений, сплошным ковром покрывающих воду. По краям узкой протоки высокими стенами стояли заросли папируса. Ларта сидел на носу, внимательно всматриваясь в заросли. Ольнар и Аранга гребли. Надо было спешить. Они находились в самом сердце болота, найти сухую землю для ночлега здесь невозможно.
   Населяли болота почти одни птицы. Огромные цапли провожали лодку равнодушными взорами. Стаями плавали утки и гуси местных разновидностей. Над головами тяжело пролетали бакланы, а чайки следовали за лодкой беспрерывно. Все они переговаривались между собой, создавая постоянный шум. В непрозрачной, маслянистой на вид воде плавали змеи и лягушки. Опасность представляли гиппопотамы. Если не разглядеть пасущегося в болоте гиппопотама, который выставляет над водой только глаза и ноздри, он может опрокинуть лодку.
   В воде ждали крокодилы, да и встретившийся им три дня назад угсан вполне мог оказаться и здесь. Поэтому лодка шла очень быстро, но не по прямой. Глядя на компас, Ларта выбирал путь среди хитрых сплетений проток. Ориентироваться по течению они больше не могли, - здесь его не было. Темно-коричневая вода пахла гнилью. Они уже не ловили рыбу, ограничившись на сегодня подстреленным утром бородавочником. Зачем этот дикий кабан плавал в болоте, выяснять они не стали. Мясо ели сырым.
   Во второй половине дня стало совсем тяжело. Жара и влажность утомляли больше, чем беспрерывная гребля. Теперь на носу сидел Ольнар, который стер руки веслом. Как всегда, он не расставался с ружьем. Аранга прикинул, что за день они проплыли не менее ста километров, но по прямой продвинулись не больше, чем на сорок.
   Когда стемнело, они зажгли факел из оборванных подсохших стеблей папируса. Факелами занимался Аранга, а греб Ларта. Охотник, сидя на носу, выбирал дорогу. К середине ночи они нашли протоку, в которой было заметно течение. Еще через час остались позади огромные стены зарослей папируса. Лодка вошла в русло небольшого ручья.
   Утомленные путешественники заснули прямо в лодке, привязав ее к стволу дерева. Напасть на лодку в ручье мог угсан, но вряд ли он проследил их путь через все болото. Утром оказалось, что лодку пора разбирать. Местность круто уходила вверх. Весила разобранная лодка килограмм пятнадцать, да еще на столько же тянул остальной груз. Для троих взрослых мужчин такой вес - что налегке идти. Только подниматься приходилось по густому лесу, прорубаясь через навязчивые лианы. Однако двигались путешественники ходко.
   К вечеру сменился характер растительности. Исчезли бесчисленные орхидеи и начали появляться заросли бамбука. Их приходилось огибать, никаких сил не хватило бы прорубаться через плотные ряды бамбуковых стволов. Появились тропинки. Двигаясь по одной из них, ведущей вверх, путешественники неожиданно вышли к деревне. На расчищенных полянах рос маниок, сорго, дыни. А всю деревню окружала бамбуковая изгородь.
   Тропинка упиралась в нее и исчезала. Никаких ворот в плотной изгороди высотой в полтора человеческих роста. Путешественники пытались обойти изгородь сбоку, но она терялась в плотных зарослях. С другой стороны - то же самое. Ольнар прокричал через изгородь приветствие на языке кваи, не получив никакого ответа. Аранга попросил его спросить, хорош ли в этом году урожай дынь?
   После вопроса над изгородью появился мужчина в надетой на голову раскрашенной маске и произнес какую-то непонятную охотнику фразу. Они поговорили несколько минут, используя в разговоре больше жесты. Затем мужчина скрылся, а через некоторое время перебросил им через изгородь свернутый выделанный лист папируса. На нем углем была вычерчена карта. Вновь высунувшийся из-за изгороди мужчина в маске махнул рукой в сторону огородов. Понятно было без перевода: им разрешали угощаться, им показывали дорогу, по которой они могли убраться от деревни подальше. Так путешественники и сделали.
   Дыни оказались отличными и прекрасно освежили путешественников. Начерченная на папирусе тропа провела их мимо бамбуковых зарослей. Теперь вокруг возвышались кордии, железные деревья - тугуры, мимозные деревья. Аранга заметил многочисленные кофейные кусты, заросли бананов. Попадались и веерные пальмы. До сих пор путешественники беспрерывно поднимались, но вот склон уступил место равнине. Тропа, отчетливо прорезающая лес, раздвоилась. Согласно карте, левая тропа уходила к седловине между двумя холмами, а правая заканчивалась рядом с развилкой. Пошли направо.
   Ольнар подозревал поселян закрытой деревни в обмане. Во-первых, уголь с папируса уже успел осыпаться, и рисунок сохранялся только в памяти путешественников. Трудно счесть такое обстоятельство случайностью. Во-вторых, седловина холмов, как она виделась сквозь заросли, находилась скорее справа, чем слева. В-третьих, приближалась ночь, и заночевать путешественники хотели в таком месте, которое не было бы известно негостеприимным обитателям тайной деревни.
   Из небольшого лука охотник сбил птицу, и они поджарили ее на костерке. Им пришлось отойти в сторону от тропы и отыскать небольшую полянку. Полусырого мяса хватило, чтобы немного утолить голод. Воды не отыскали, ужин разнообразили дикими бананами.
   Ольнар ранее считал горную гряду необитаемой. Возможно, здесь жили свободные племена, которые не подчинялись никому. Свобода эта для местных жителей была опасной, - проходящие через Тогосо караваны торговцев из Хе-умбара не трогали поселений, которые платили дань правительству в Нуаке. А со свободными племенами, которые проживали не только в Тогосо, но и в Тхереме, они поступали по обстоятельствам. Могли торговать, могли ограбить, а могли и все племя угнать в рабство. Торговцы все были и воинами, и опытными путешественниками.
   Мужчина в маске, которую он надел, чтобы Ольнар не опознал его племени по внешнему виду, говорил на кваи, но на другой его разновидности. Удалось только понять, что деревня ничем не торгует, и что на пути к карликам других деревень не будет. Если в деревне проживало свободное племя, то в их интересах было убить троих путешественников, чтобы сохранить тайну своего местонахождения. Но это они могли сделать, попытаться сделать, прямо возле деревни. Впрочем, селяне могли дать путешественникам время, чтобы удостовериться наверняка в их численности. Ночь прошла в тревожном ожидании. Хорошо было лишь то, что насекомых в лесу, перемешанном с бамбуковыми рощами, водилось значительно меньше.
  
   15 августа, Тогосо.
   Наконец прекратилось беспрерывное движение вверх и вниз по склонам невысоких местных гор. Все время путешественники шли по тропе, отмеченной на карте. Они никого не встретили, никто их не преследовал. Ольнар, следивший время от времени за полетом птиц, утверждал это с уверенностью. Путешественники выспались, отъелись. Вокруг них порхало множество птиц, которые человека не боялись. Охотник часто стрелял из лука, купцы же за оружие не брались. Ольнар так и не узнал точно, насколько хорошо они им владеют.
   Для охотника и других членов экспедиции Ларта и Аранга представлялись купцами, желающими договориться с карликами. Как раз внизу, под горной грядой, находились леса, в которых жили карлики. Знали о них мало. В тех лесах слишком влажно для выращивания огородных культур или злаков, шершень бужу не позволял разводить скот. Жили карлики охотой на птиц, насекомых, мелких животных. Собирали дикие плоды. Славились они как непревзойденные охотники на слонов. Торговцы посещали их леса именно для обмена. На слоновую кость карликам меняли ножи, топоры, глиняные горшки, ткани, рыболовные крючки. Особо ценились спички и лекарственные мази.
   Ольнар считал, что купцы собираются договориться с карликами о выгодном обмене. Предложенный ими путь: через болото и с последующим возвращением по рекам Тхерема выглядел вполне разумно. Передвижение по воде всегда предпочтительнее пешего пути. Купцы никому не раскрывали своих планов раньше времени. Такова их уже многолетняя привычка. Они не подозревали охотника в коварстве или излишней болтливости, но пусть лучше он знает только то, что никак не сможет повредить путешественникам.
   Сейчас им предстоял спуск в леса карликов. Стекающие со здешних гор воды ручейками пробивались через леса к реке Амоба, а та несла свои воды в огромную реку Уэве. Истоки Амобы находились в лесах, населенных карликами.
   На их карте тропа здесь исчезала, в действительности же она сворачивала вдоль горной гряды, не выказывая намерения спускаться вниз. Дальше им предстояло выдерживать направление по компасу. Путешественники переглянулись, и Ларта извлек из своего мешка мазь от укусов насекомых. Не то чтобы обмазавшегося ей путешественника меньше кусали, - хотя, может быть, что кусали все же реже, - зато укусы не воспалялись, только зудели и изрядно опухали. С приготовлениями покончили, и Ольнар решительно шагнул вниз.
  
   21 августа, Тогосо.
  
   Утром путешественники проснулись насквозь промокшими. Как и в предыдущие дни. Не защищали натянутые над гамаками куски кожаной обшивки лодки. Влага собиралась прямо из воздуха. Мазью от насекомых приходилось пользоваться пять раз в день. Двигались путешественники по компасу, преодолевая завалы упавших деревьев. Судя по пройденному расстоянию, им уже должны были встретиться ручьи, а то и речки, несущие воды в Амобу. Пока воду они встречали только на листьях деревьев и лиан. Оттуда они ее и набирали для питья. Питались путешественники, как карлики: ели сырых улиток, змей и термитов. Народ карликов, или мимосы, употреблял в пищу еще гусениц и тараканов, но путешественники не знали, каких. Проверять на себе не хотелось. Влажный жаркий лес - не такое место, где можно позволить себе риск.
   За пять дней пути они не встретили ни бородавочников, ни лесных жирафов, ни оленей. Об отсутствии встреч со слонами и леопардами путешественники не жалели. Не встретили они и обезьян. Ларта полагал, что они двигаются по лесу неправильно, прорубаясь напрямик. Их могут слышать, это первое. А второе - обитатели леса должны придерживаться определенных троп, излюбленных мест. Там их встретить легче, и на этих же тропах должны искать добычу мимосы. С сегодняшнего дня они решили искать звериные тропы и двигаться по ним, даже отклоняясь от нужного направления. Охотник сомневался в правоте Ларты. Ему казалось, что они просто находятся в малонаселенной части леса. Раз здесь нет ручьев, то и животных будет мало, и мимосы сюда заходить не станут.
   Путешественники передвигались медленно, выбирая самые низкие места. Скоро они убедились, что Ольнар не ошибался. Даже в очень длинных и глубоких лощинах ручьев, как и луж, необнаруживалось. Ларта даже раскопал небольшой участок своей лопаткой и убедился, что вода легко уходит сквозь довольно рыхлую землю. Через пару часов блужданий Аранга предложил сменить направление и двигаться по уклону местности.
   Так и поступили. Уже заметно за полдень они обнаружили большую вытоптанную поляну. В середине ее лежала полуобглоданная туша слона. Осмотрев ее, путешественники поняли, что слона убили мимосы. Хобот был отрезан, со спины и ног вырезаны куски мяса. Ольнар обнаружил остатки костра, как он сказал, трехдневной давности. Мимосы жили небольшими семейными группами и за раз съесть слона они не могли бы. Значит, унесли мясо с собой, двигаясь не спеша. Мимосы никогда не спешат.
   Охотник повел путешественников по их следам, но скоро потерял направление. Мимосы не прорубали дорогу через мешающие им лианы. Они проходили, оставляя их нетронутыми. Путешественники не могли поступать так же, каркас лодки, ружья мешали им проскальзывать между лианами, подлеском, кустарниками беспрепятственно. Но вскоре путешественники нашли небольшой ручей.
   Совсем немного времени прошло, и возле ручья охотник застрелил бородавочника. Пока он разделывал добычу, а Аранга разводил костер, Ларта побродил немного в стороне. Вернувшись, он сказал своим спутникам, что мимосы их или уже нашли и наблюдают, или найдут с минуты на минуту. Выстрел и запах костра для исконных обитателей леса служат надежными указателями. Путешественники приняли решение готовить дикую свинью, рассчитывая на приход гостей.
   Когда первые куски мяса поджарились, Ларта объяснил Ольнару, как он узнал, что мимосы за ними наблюдают:
   - Когда наши уши слышат звук, это еще не значит, что мы его услышали. Сначала ум должен выделить именно этот звук и распознать его. Не распознанные звуки остаются не услышанными, хотя они и достаточно громкие. Крадущийся человек или зверь производят звуки, которые ум не в состоянии распознать. При этом ухо их слышит. Если тебе надо обнаружить чье-то присутствие, ты можешь расчистить свое сознание от восприятия отдельных звуков. Воспринимай их как поток, тогда ты сможешь уловить изменения в нем. Я так и сделал. Конечно, можно предположить, что за нами наблюдает леопард. Такое возможно. Только разум подсказывает, что в нашей ситуации это должны оказаться мимосы.
   Дальше охотнику предложили молчать, а при появлении мимосов избегать быстрых движений. Купцы заговорили на каком-то певучем, убаюкивающем языке. Ольнар чуть не заснул, и, когда из-за деревьев показались мимосы, он уже находился в расслабленном, благодушном настроении.
   Карлики появились одновременно, со всех сторон. Трое мужчин с луками, четыре женщины и трое детей. Одна из женщин несла на руках совсем маленького ребенка. Взрослые мимосы выглядели худыми и низкорослыми. Будучи выше хоббитов, они весили меньше, и, похоже, уступали тем в силе. Не в силах преодолеть любопытства, карлики подошли к путешественникам близко. Пока на них никто не обращал внимания, но когда один из детей чуть не уткнулся носом в плечо Аранги, тот протянул ему кусок жареного мяса. Схватив подарок, ребенок отпрыгнул в сторону.
   Тогда наиболее раскрашенный мужчина подошел к костру и обратился к Ларте с речью. Мимосы пользовались своим языком, далеким от теме и кваи. Мельдэ они тоже не понимали, поэтому в ход пошли жесты и мимика. Скоро Аранга и Ольнар беседовали с мужчинами, а Ларта, выбрав самую старую женщину, разучивал с ней язык мимосов.
   Когда был торжественно съеден без остатка бородавочник, все обменялись подарками и узнали имена друг друга, Ларта уже мог задавать вопросы на языке карликов.
   Самым раскрашенным оказался старший охотник, Понго. Другой карлик, Шонку, приходился ему двоюродным братом, а самый младший, Мбому - родным. Охотники и их жены были свободны и держались вместе по привязанности. Старая женщина, Исбе, приходилась двоюродной теткой Понго, она прибилась к охотникам после смерти своего мужа.
   Мимосы жили дружескими и родственными группами от семи до двадцати человек. Чтобы охотиться на слона, нужно не меньше трех охотников. Охота на слонов опасна, но она единственная давала возможность обмена. Убив слона, группа мимосов медленно, собирая по дороге плоды и насекомых, выносила его бивни, а иногда и шкуру, к известным им пунктами обмена. Если торговцев там не обнаруживалось, карлики ждали. Обмен осуществлялся на реках, что давало возможность ловить рыбу.
   У каждой группы мимосов имелся свой участок леса, но идущие со слоновой костью на обмен могли пользоваться чужими участками. Только слонов на них убивать не разрешалось. Группа Понго жила далеко от реки, и бивни убитого слона они спрятали. Скоро начнется сезон дождей, торговцев в это время не будет. Понго пойдет на обмен в декабре.
   Шонку сумел нарисовать подобие карты, на которой он даже изобразил нужное направление и ориентиры: ручьи, болота, возвышенности. На карте он указал отрезки, соответствующие дневным переходам мимосов. За день они проходили, охотясь, километров по двадцать. Когда передвигалась вся группа, собирая съедобные растения и насекомых, в день она преодолевали менее пяти километров. До ближайшего обменного пункта Шонку указал расстояние в четыре охотничьих перехода. Ближе они лодку на воду не спустят: все ручьи перегорожены упавшими в воду стволами.
   Ларта показал Шонке свой камень, в котором он видел непостижимый иной мир. Аранга тоже его видел, а Ольнар смог разглядеть только темные каменные переходы и факела. Гномов, с которыми разговаривал Аранга, охотник в глубинах камня не различал.
   Взглянув, Шонка со страхом отпрыгнул от камня, и что-то возбужденно начал говорить Ларте. Тот его не понимал. Позвали Исбу. Услышав слова Шонку, она сразу прогнала в сторону детей и других женщин. При ее помощи все же стало понятно: Шонку увидел в камне картину, для описания которой у него не находилось слов. Другие мимосы смотреть в камень отказались, а Понго дипломатично сказал, что белым большим людям надо спешить, иначе они останутся в лесу, когда начнется сезон дождей. Их лодку и костер будет заливать, и им станет трудно искать насекомых.
   Когда путешественники, попрощавшись с внезапно похолодевшими к ним мимосами, быстро зашагали вдоль ручья, Ольнар удивился такой спешке:
   - Я думал, что мы хотим договориться с карликами об обмене.
   Ответил ему Аранга:
   - Договориться мы смогли бы только с Понго. Его группа убивает трех - четырех слонов в год. Больше они не хотят - им не к чему, да и доставлять бивни к реке утомительно. Если бы и захотели, то быстро перебили бы всех слонов. Отыскать другие группы мы не успеем, и они тоже больше бивней не добудут. Мимосам чуждо понятие накопления, они живут сегодняшней охотой. У них нет даже зачатков земледелия или скотоводства. И, наверное, уже не будет. Кроме как в этом лесу, они нигде существовать не смогут.
   - Так мы что, выходит, впустую путешествовали?
   - Нет, мы многое узнали о мимосах. Никто не подозревал, что им доступно составление карт. Спроси Ларту, он тебе еще многое расскажет, что они знают. Теперь мы знаем, что больше, чем сейчас, из этих лесов слоновой кости никто не добудет. Это очень полезное знание, можешь поверить.
   Вечером, у костра, охотник спросил Ларту:
   - Зачем ты показывал карлику камень? И что же он там увидел?
   - Мимосы ближе к природе, чем другие племена. Свойства камня для меня загадочны, я лишь предполагаю, что Шонку способен использовать его иначе, чем я. Они верят в своих лесных духов, они хоронят своих умерших - у них есть зачатки веры. Они должны что-то видеть в камне, что-то, что определено их верой.
   - Так что же Шонку там увидел?
   - В точности не знаю. Но там не было ничего из привычного для него мира. Мне показалось, он видел город. Многоэтажный, с движущимися машинами, вроде трамваев. Так я, со своими представлениями, его понял.
   - А камень показывает только один иной мир?
   - У меня нет ответа. Я даже не могу опровергнуть мысль, что он показывает наши фантазии о лучшем мире. Тогда понятно, что впервые увидевший обработанный кусок металла человек и фантазии имеет схожие, - полностью искусственный, сверкающий и движущийся мир. Поздно пришла хорошая мысль: я ведь так и не спросил, видел ли он там хоть одно живое существо.
  
   28 августа, Амобо, граница Тогосо.
   Сезон дождей еще не начался, но они уже плыли под ливнем, падавшим с неба сплошной стеной. Вскоре пришлось пристать к берегу и пережидать дождь - лодку заливало, а вычерпывать воду из и так перегруженной лодки затруднительно. Путешественники подумывали о том, чтобы сделать легкой плот из древесины амбача, и буксировать его за лодкой. Амбач отличался хорошей плавучестью, и на Амобо он не был редкостью. Только пока путешественники не встретили его в достаточном количестве.
   Когда поднявшаяся от дождей вода отрывала его корни от илистого дна, амбач образовывал на реках целые заторы. Дерево это могло жить и на текущей воде, впитывая воду и необходимые вещества свободно свисающими корнями. Для плота годились не только его стволы, но даже толстые сучья, настолько он был плавуч. Еще на притоках Амобо путешественникам удалось встретить группу мимосов и выменять у них один бивень слона. Сейчас он перегружал лодку и сильно ограничивал движения гребцов.
   Путешественники спешили. Сегодняшний дождь скоро кончится, и солнце высушит уже не столь густой лес. Река сама несла их на север, где климат становился суше, а дожди - не столь сильными и продолжительными. Но течение было медленным, а сезон дождей - все ближе. Амоба в ширину не превышала ста шагов. Густые леса на берегах нависали над водой, не давая возможности ветру двигаться над водной гладью. Парус здесь оказался бы бессилен.
   Дождь кончился, путешественники вылили воду из лодки и отправились дальше. Через час они достигли небольшого поселения на берегу. На расчищенном участке берега, где, как хозяева, грелись небольшие крокодилы, стояла более привычная для равнин Тхерема круглая, плетеная из тростника хижина, покрытая конической травяной крышей. С берега замахал рукой вооруженный копьем чернокожий толстопузый мужчина в травяной юбке. Пристали к берегу.
   Это была первая деревня в пределах Тхерема. Здесь стоял таможенный пост, пограничный отряд и размещались временные склады торговцев слоновой костью. Тхеремцы имели достаточно определенные и довольно разумные законы, но вот выполнять их они не очень стремились. Все решали отношения с чиновниками и начальниками. Если они уважали путешественника, могли выполнить все требования закона бесплатно. Если нет - необходимо было покупать их уважение.
   Путешественники изумили таможенников своей малочисленностью и легкостью лодки. Везли они всего один бивень, и с них даже не стали брать пошлину за товар. Единственное, что вызвало зависть пограничников, так это оружие путешественников. Ольнар располагал легким охотничьим ружьем производства Эреада. Аранга вез с собой легкий кавалерийский карабин из Арно, а Ларта - линдонскую винтовку. Конечно, большее уважение вызывало ружье Ольнара.
   Карабин Аранги вызвал легкое недоверие своим коротким стволом, но все оценили его легкость и удобство. Истинное же его достоинство - высокую скорострельность, путешественники раскрывать не стали. Винтовку Ларты расценили как подходящую для охоты на слонов или львов на травянистых равнинах Тхерема. Настоящим ее достоинством, перевешивавшим в глазах владельца тяжесть и невысокую скорострельность, была надежность. Винтовка не боялась воды, пыли, песка. Ларта мог стрелять из нее прицельно на девятьсот шагов.
   Ружье охотника имело два ствола, расположенные один под другим. Калибр был одинаков, но нижний ствол был короче на ширину четырех пальцев. В нижний ствол обычно заряжали патроны на птиц или мелких зверей. Пограничники вооружались ружьями или винтовками производства Хе-умбара или Берна. Это армейское оружие, предназначенное для полевого боя. Охотиться с ним в густых лесах неудобно, а охота составляла здесь не только единственное развлечение, по и источник пропитания.
   Ольнар среди путешественников выглядел самым главным, а когда он рассказал несколько случаев из своих охотничьих путешествий, его и вовсе стали почитать, как героя. Охотник назвал пограничникам свое настоящее имя, Ларта назвался Лардилом, Аранга - Арвегилом. Путешественники полагали, что на реках Тхерема их могут поджидать посланцы Вутина. Да и сами тхеремцы могли посчитаться с гондорским дворянином без дополнительных к тому причин. Старая вражда с Гондором еще не забыта, особенно на западе страны, где Марр казался далеким. Арвегил с Лардилом же были купцами и исследователями из Эреада. В таком качестве они мало кого могли заинтересовать.
   Путешественники отдохнули, переночевали под крышей и рано утром отправились в путь. На этот раз за их лодкой плыл на веревке небольшой плот из стволов и сучьев амбача. На нем закрепили бивень слона. Плот несколько тормозил движение лодки, но зато гребцам стало просторнее. До Уэве оставалось не менее двух десятков дней пути, а дожди могли начаться уже дней через пять. Путешественники рассчитывали, двигаясь без отдыха, успеть до дождей в городок Нимуле, центр южного Тхерема. Городок стоял на границе лесов и травянистых равнин, там можно было отдохнуть, продать слоновий бивень и решить, как двигаться дальше. Вниз от Нимуле, даже в сезон дождей, отправлялись большие парусные лодки, вмещавшие десятки людей.
  
   5 сентября, Нимуле.
   Путешественники договорились с одним из владельцев лодок, что поживут несколько дней у него, дожидаясь, пока его лодка вернется в Нимуле, и они отплывут на ней. Продав бивень, путешественники обеспечили себя большими, по местным меркам, деньгами. На них они могли около двух месяцев покупать продовольствие и передвигаться. Путешественники купили приличествующую купцам одежду, мази от насекомых и для заживления ран, хорошую пищу. Быстрое путешествие через лес их измотало, требовалось несколько дней для восстановления сил.
   Дожди шли уже несколько дней, пока - с перерывами. Деревянный дом лодочника стоял на каменном, приподнятом над землей фундаменте. Сбоку к дому примыкала большая постройка для хранения и ремонта лодок, а над ней располагались помещения для гостей. Сам лодочник с семьей тоже жил на втором этаже. Все, кому позволяли возможности, старались построить себе двухэтажный дом. На первых этажах было слишком влажно, там жили слуги и беднота.
   У Ольнара обнаружилось около десятка незаживающих царапин, у Аранги тоже не проходили полученные еще в Тогосо раны. Ларта обошел всех местных целителей, кто только мог говорить на мельдэ, скупив у них множество снадобий. Путешественники не посетили ни одного чиновника, что для иностранцев - и невежливо, и подозрительно. Лодочнику они объяснили свое поведение плохим самочувствием. На самом деле Ларта опасался преследования. Сведения об их появлении на границе попадут к властям Нимуле еще нескоро, наверняка после их отплытия. Догнать лодку на реке сможет лишь другая такая же лодка, но и ей понадобится на это несколько дней. Путешественники рассчитывали добраться до Уэве раньше, чем местные власти узнают об их появлении.
  
   11 сентября, Амоба.
   Дожди теперь шли непрерывно. Длинная и широкая лодка закрывалась кожаным навесом в носовой и кормовой части. В середине возвышалась деревянная крыша надстройки, в которой находился капитан, и с которой поворачивали парус. В лодке, рассчитанной на сорок человек, едва набрался десяток пассажиров. Низкая осадка позволяла лодке даже при слабом ветре двигаться достаточно быстро. Амоба текла на северо-запад, почти не изменяя направления. С утра поднимался западный ветер, слабо раздувая парус. После обеда ветер менялся на южный, и лодка стремительно неслась вперед. Ночью становились на якорь, хотя вниз по реке плавали и по ночам. Только сейчас беспрерывный дождь не позволял освещать реку факелом.
   Первые дни по отплытии из Нимуле берега реки были пустынны. Трава здесь вырастает огромных размеров, в три человеческих роста. Перед сезоном дождей крестьяне ее выжигают и на освободившихся землях сажают сорго, из зерен которого делают лепешки. Еще сажают ямс, батат, маниок, тыквы, огурцы, разные виды бобовых. Поля очень маленькие, их приходится обрабатывать мотыгой. Разводить домашний скот здесь не позволял шершень бужу. Среди пустынных полей кое-где виднелись небольшие рощицы деревьев и деревни.
   Иногда с берега кричали, тогда лодка приставала и брала пассажира. Попадались и встречные лодки, которые тоже перевозили немногих пассажиров. У крестьян был самый важный момент - посадка овощей и сорго. Урожай здесь снимали три раза в год. Река служила торговой дорогой, - на север везли зерно и овощи, с севера - мясо. Дожди не останавливали торговли.
   Река обогнула подступавшее с запада возвышенное плато. Сложенный из твердых пород левый берег отвесно уходил вверх на несколько десятков метров. Правый берег был пологим и невысоким. Здесь парус спустили - течение реки стало быстрым. Неповоротливый огромный парус мешал бы управлению лодкой. Вдоль пологого берега шел узкий канал, отгороженный от основного русла плетеной загородкой. По этому каналу лодки поднимались вверх по течению, влекомые лошадьми. Здесь бужу не обитал, только появлялся в сезон дождей понемногу. Лошади на этом участке Амобы жили года по четыре.
   Когда миновали плато, течение вновь стало медленным, а русло реки - извилистым. Дождь теперь шел с перерывами. Провинция Гереза, центром которой был городок с тем же названием, славилась густонаселенностью. Здесь бужу не мешал заниматься скотоводством, а достаточно длинный сезон дождей - шесть месяцев, с двухмесячным перерывом зимой, - позволял выращивать хорошие урожаи. Теперь, куда не посмотришь, на глаза всегда попадалась какая-нибудь деревня.
  
   17 сентября, Гереза.
   В городе Гереза путешественники сошли с лодки. Порядки здесь были строже, путешественников, прямо с поклажей, отвели в канцелярию наместника. В каждой провинции любой приезжий, кроме жрецов и военных, обязан отмечаться и получать разрешение на проживание или передвижение. Разрешение давалось всем, за небольшой подарок чиновнику. Иностранцам приходилось раскошеливаться на подарок побольше. Всех, получивших разрешение, записывали в специальные книги. Паспортов не требовали, их в Тхереме просто не существовало.
   Ларту не устраивало, чтобы их имена, даже вымышленные, оставались в книге. Он вручил небольшой слиток серебра сопровождавшему их мелкому чиновнику, и тот отпустил Арангу нанимать лодку. Чиновнику Ларта сказал, что они спешат отплыть до вечера. Еще он посулил слиток серебра, если чиновник устроит так, что их примут сегодня.
   Все административные и бумажные дела решались в Тхереме медленно. Получить обычную подпись быстрее, чем за два дня, удавалось редко. Но если не скупиться на подарки, канцелярия могла работать и быстро. Помощник наместника провинции ожидал их через час в трехэтажном здании управления. В плане здание представляло квадрат, внутренний двор которого украшал сад с фонтаном.
   Помощник наместника принимал в зале, длинном и высоком. На стенах между львиными шкурами висели примитивные картины с изображением каких-то боев и полководцев. В конце зала стояло высокое черное кресло. На нем сидел завернутый в зеленый плащ чиновник. На его голове возвышалась сложным образом намотанная белая повязка, по сторонам стояли два обнаженных до пояса воина с копьями.
   Сзади и по бокам на скамьях сидели то ли советники, то ли свита. По правую руку от помощника располагался за столиком писец. Перед ним на столике лежала книга, в которой он делал записи. Ольнар назвал их имена и цель приезда - охота на слонов и львов. В провинции и тех и других можно было встретить только чудом. Слоны встречались на юге и востоке, львы водились восточнее и севернее. Затем заговорил Ларта, медленно, весомо, завораживая своим голосом окружающих. Говорил он на мельдэ.
   Вначале он именем братьев Гурджи и Единого Бога Яхора пожелал здоровья всем присутствующим. Затем сказал, что идущим путем истинной веры надлежит радоваться дарованной Единым Богом возможности оказаться в Саеле последнего мира. Что он говорил дальше, у охотника в памяти не отложилось. Он помнил только, что писец, со слов купца, послушно повторяемых помощником наместника, записал в книге разрешение на передвижение и охоту Ольнару и его слуге Лардилу. С полученным разрешением путешественники покинули зал, и только тогда охотник полностью пришел в себя. Он сообразил, что движется, подталкиваемый Лартой. В памяти оставались сказанные тем слова, что помощник наместника и все присутствующие будут помнить только великого охотника Ольнара.
   - Что ты с ними сделал?
   - В науке это называется гипноз. Ему очень легко поддаются дикари, религиозные люди и карьеристы. Все в зале, кроме тебя, относились к кому-то из них. Мне требовалось только правильно подобрать слова и правильно начать. То, что я сделал дальше, мог сделать любой, знакомый с гипнозом.
   - Но зачем ты это сделал? Можно было просто купить разрешение.
   - Мы в центре Тхерема, сезон дождей, мы спешим. Тут все не дураки, они понимают это. С нас запросили бы очень много, но хуже того - задержали бы на несколько дней. Запись в книге троих путешественников меня тоже не устраивает.
   - Почему ты желаешь скрыться от властей? Ты вроде здесь не бывал, ничем им не навредил. Или скрываешь что от меня?
   - Властям Тхерема я могу показаться интересным по своим делам в других странах. Разведка Арно и вовсе на меня охоту объявила. Потому я проник сюда через Тогосо, под чужим именем. На Уэве меня тоже будут ждать. Моя цель - не охота. Мне нужны изумруды горных пустынь. Видишь, ты о них не слышал, в Тхереме о них тоже мало кто знает. Ты наш проводник до Уэве, дальше мы доберемся самостоятельно. А ты спустись по реке до границы, покинь страну - для тебя она тоже скоро станет опасно, и делай, что хочешь. Денег на дорогу я тебе дам.
   - Что мне угрожает в Тхереме?
   -Ты знаком со мной. С тобой будут говорить и в Эреаде, и где угодно тебя отыщут. Но в цивилизованных странах этот разговор не грозит тебе смертью или пытками.
   Аранга тем временем нашел для них небольшую быстроходную лодку. Хозяин лодки, Мзинга, перевозил на ней железо. В красноватых почвах провинции Гереза встречались вкрапления бурого железняка. Шилука - так здесь называли железоделов - выкапывали эту железистую глину, промывали ее водой, а затем выплавляли железо.
   Для этого они выкапывали яму, метр глубиной, полметра диаметром, обмазывали глиной. В яму клали древесный уголь, на него - очищенную железную руду, сверху - добавки, обычно простой известняк. Над ямой устанавливали горн в виде глиняного раструба, высотой в полтора метра. В яму проводили 4 - 6 наклонных глиняных трубок, сверху к каждой прикрепляли кожаный мешок, вроде мехов.
   Примерно за час все, что сложено в яму, сгорало, и со дна вынимали загрязненный шлаками слиток железа. Его затем проковывали и получали железный диск весом в несколько килограммов. Качество такого железа никудышное, и для изготовления инструментов или оружия его еще раз обжигали с углем, стараясь добиться более высокой температуры, беспрерывно прокачивая воздух через горящий уголь.
   Вот такие слитки железа и возил Мзинга на своей лодке. Сейчас он вез небольшую партию, остатки. В сезон дождей железо не плавили. Лодочник сам не собирал руду, не промывал, не выплавлял и не ковал. Он отвозил и продавал, и в это давало ему доход.
   На своей лодке, узкой и длинной, с хорошо управляемым парусом Мзинга плавал без помощников. В прошлом лодочник служил в армии Тхерема, командовал десятком. На учениях получил ранение, теперь не мог долго сидеть в седле. Покинул армию, вернулся к родным. Своей семьи у него не было. В лодке, как обратили внимание путешественники, Мзинга почти не сидел. Он либо стоял, либо на небольшое время ложился на скамью.
  
   21 сентября, Амоба.
   Лодочник отличался от обычных жителей Тхерема. Он знал грамоту, владел мельдэ. В молодости Мзинга служил в пустынях, доводилось ему бывать и на восточной границе, в горах. Некоторое время он даже служил в Хе-умбаре - когда Тхерем послал на помощь союзнику свои войска после большого набега марров. Как шилука, он разбирался в поиске, выплавке и обработке железа. Как житель судоходной реки, умел читать знаки погоды, угадывать игру речных течений и прозревать дно через непрозрачные воды Амобы. Конечно, он легко управлялся с рулем и парусом, мог починить лодку, знал, по всему течению реки, тех, кто продает или покупает железо.
   Путешественники тоже были из тех, кто многое видел, умел, и во многом разбирался. Как случается почти всегда, между такими людьми сразу установились отношения взаимного уважения. Мзингу, конечно, тяготило военное прошлое, - профессиональные военные во все века не могли равнять с собой тех, кто не познал тягот армейской службы. Когда он узнал, что Ольнар в молодости служил в армии Эреада, а Ларта проходил обучение в школе разведки Срединной империи, лодочник хотя бы этих двоих он счел равными себе. Путешественники скрыли от него настоящие имена, но не стали скрывать своей сути.
   Мзинга тоже полагал, что купцы намереваются искать изумруды в горных пустынях. Он согласился, что их путешествие должно остаться тайным. Их общий план таков: не дожидаясь впадения Амобы в Уэву, путешественники сойдут на берег и конными, через равнины, выйдут на Уэву в городе Ньявару. Лодочник доплывет до него по реке, возьмет там Ольнара, и отвезет его в устье реки, где охотник сможет сесть на морской пароход. Купцы же сядут на речной пароход, идущий вверх по Уэве. Таким способом они смогут обойти место слияния Амобы и Уэве, главный перекресток путей в Тхереме. Если купцов где и будет искать, то именно там.
   Все их движение по земле пройдет по землям провинции Гереза, на что у них есть разрешение. Лодочнику не стали говорить, что разрешение - только на двоих. А по Уэве можно плыть до самых гор без всякого разрешения. Мзинга был в восторге от столь остроумного плана, Ольнар тоже счел его подходящим. Аранга, зная, что плану этому почти год, старательно делал вид, что он родился только сейчас.
   Лодочник как самую обычную вещь воспринял то, что на купцов охотится разведка Арно, и что руки у нее настолько длинные, что врагов своих она может схватить даже здесь. Шилука считали себя самостоятельным племенем, хотя языком и обликом от своих соседей не отличались.
   Где бы ни жили шилука, они выбирали дерево, среди разных видов, и объявляли его нихама. Нихама - так, по поверью, звали великого шейха их племени, который дал всем шилука правила жизни. Дух его воплощался в дереве нихама. Площадку вокруг дерева огораживали, расчищали. В несчастье шилука плачут перед этим деревом, приносят к нему жалобы. Также шилука натирают тело золой и спят ночами в золе потухших костров. Это защищает от укусов кровососущих насекомых.
   У соседних народов такие обычаи вызывали отчуждение. Жрецы гурджи особенно не любили нихама, бывали случаи, что священные деревья губили. Таким жрецам мстили жестоко, оскорбление духа племени смывалось только кровью. Тхерем относился довольно терпимо к вере своих подданных, но если человек исповедывал не гурджи, на него налагались дополнительные налоги. Не удивительно, что самыми ревностными верующими в стране оказывались купцы.
   Шилука не платили дополнительного налога. Их обычаи не считали отдельной верой ни они, ни власти. Только жрецы гурджи придерживались иного мнения. Но в большей степени шилука отделялись от окружающих своим умением обращаться с железом. В примитивных обществах такие люди всегда наделялись особыми чертами, чаще выдуманными, чем реальными. В общем, шилука держались обособленно, и неприязнь окружающих была для них привычна. Потому Мзинга легко поверил купцам, и купцы на него могли полагаться.
   Много интересного рассказывал лодочник про Хе-умбар, но когда начинал говорить Ларта, он слушал, впитывая каждое слово. Купец знал предысторию и движущие пружины событий. В его изложении история приобретала осмысленность и закономерность.
   - Да, Мзинга, ты прав, Хе был великим правителем и воином, и не зря название государства несет в себе его имя. Он повернул историю всего юга и гурджизма, но мало кто понимает, как именно. Ведь тогда, после Смуты, Гондор восстановил порядок на своих землях и сразу обратил свой взор на Умбар. Раньше, давно, Умбар принадлежал Гондору. Послал туда Гондор не войско, это преувеличение, а разведывательный отряд. Его-то Хе и разбил, очень искусно, не спорю.
   - Но в том отряде, как ты его назвал, насчитывалось восемь тысяч воинов. А у Хе было всего четыреста всадников и ополчение в тысячу человек.
   - Это обычное для истории преувеличение. Я читал хроники Гондора. Их разведывательный отряд насчитывал восемьсот человек, из них лишь две сотни всадников. И по дороге они оставили двести пеших воинов охранять захваченные крепости, чтобы иметь возможность вернуться. Хе завлек их к крепости с ополченцами, а в момент штурма ударил своей кавалерией сзади. Боеспособность разведчиков Гондора выше, чем всадников Хе, так что победу последним принесло не численное превосходство, а успешный маневр. Величие Хе в другом: ты ведь знаешь, что он ездил в Гондор заключать мирный договор один?
   - Да, и Гондор вынужден был его уважать, за его победы.
   Купец немного помедлил, и продолжил:
   - Ты верно сказал, вынужден был уважать. Только не за победы, истинную цену которых понимал и Хе, и правители Гондора. Хе прибыл в Гондор как частное лицо, представляющее себя, а вернулся с огромным военным отрядом в семьсот сабель. Где он их взял?
   - Гондор по повелению Хе открыл свои тюрьмы, и освобожденные примкнули к Хе.
   - Ты полагаешь, в тюрьмах они сидели при конях, оружии и в военной форме? Все происходило по-другому. В Умбаре всегда жили пираты, враги Гондора. Они и сидели в их тюрьмах. А Хе прибыл сам от себя. Он не называл себя правителем Умбара, понимая, что не имеет на то оснований. На востоке Умбара и в Тхереме тогда набирал силу гурджи. Проповедники могли повести на Гондор толпы безжалостных фанатиков, презирающих смерть. И не надо было долго ждать, чтобы у этих фанатиков появился умный военноначальник. Здесь зрела истинная угроза Гондору. И тут появляется Хе и предлагает: отпустите пиратов, с их помощью я в Умбаре смогу остановить жрецов гурджи от нападения. Его величие в том, что ему поверили, и что он выполнил обещание.
   - Если тебе поверить, так Хе остановил продвижение гурджизма. Но ведь все знают, что Хе-умбар центр гурджизма - все святыни, школы, богословы. Самая крепкая вера там. Что-то в твоих словах неправильно.
   Ларта обстоятельно разъяснил:
   - Все правильно. Хе понимал, что гурджизм ему не остановить. Он этого и не делал. Вместо этого он создавал флот, укреплял оазисы, развивал торговлю. Ты знаешь, что Гондор передал Хе тридцать торговых кораблей и два военных? Безвозмездно. В самом городе Умбаре ведь не было молитвенных площадок культа гурджи и их школ. Все это Хе строил вдали от берегов. Как человек стоит на двух ногах, так Хе удерживал страну на крестьянах-гурджистах и моряках, чья вера никого не интересовала.
   - Но сейчас все моряки Хе-умбара исповедуют гурджи!
   - Сейчас - да. Много лет прошло. Но до сих пор в армии гурджизм обязателен, а во флоте такого условия нет.
   - Флот Хе-умбара всегда противостоял гондорскому, и все знают, что его враг - Гондор. Что же они, сами врага себе создали?
   - А что им оставалось делать? Лучше старый и привычный враг, с которым можно договориться, чем безудержные полчища фанатиков. Они рисковали, доверяясь Хе, что он не позволит двум врагам объединиться. И Хе рисковал, опираясь на две очень разные силы. В том его величие, что из угрозы опустошительной войны он сумел создать мирное государство. Хоть и не самое лучшее, как мы все здесь понимаем.
   - Почему об этом я слышу только от тебя? Все говорят иное. - Мзинга никак не мог принять рассказ купца.
   - Объяснить расхождение нетрудно. Когда договаривались Хе и Гондор, им было выгодно скрыть истину. В отношениях государств такое случается нередко. Если никто позже не напишет воспоминаний, где правдиво изложит историю, истину придется восстанавливать историкам по совокупности деталей. В нашем случае проще - в хрониках Гондора есть правдивые записи современников. Только не все к ним имеют доступ. Хе не зря посещал Гондор еще трижды, пока был жив. Он всегда хранил верность соглашению, хотя часто казалось, что страны вот-вот начнут воевать. Вот его последователи уже с Гондором рассорились всерьез, но все же обошлось без большой войны.
   - Тогда уже Марр заставлял стать союзниками.
   - Да, это так. Он и сейчас главный миротворец между странами гурджи и остальным миром. Поэтому пусть будет Марр, противостояние ему лучше большой войны севера и юга.
   Мзинга посоветовал, где лучше сойти на берег. По большой холмистой гряде путешественники могли за два больших перехода достичь Ньявары. Лошади здесь имелись в любой деревне, купить их, а еще проще, нанять, можно без затруднений.
  
   23 сентября, Ньявару.
   Едва расставшись с лодочником, путешественники извлекли из запасов Ларты его мази и снадобья, смешали их и принялись наносить на кожу. Нельзя сказать, чтобы она стала черной, но издали путешественники уже не выглядели белыми северянами. Их вполне можно было принять за выходцев из Хе-умбара. Мазь не может держаться вечно, да и вблизи видно, что цвет кожи неравномерен. Путешественникам лишь требовалось оставить у крестьян впечатление, что по травянистой равнине передвигались тхеремцы.
   В деревню за лошадьми пошел Аранга. Как купец, он мог удачно совершить покупку, а его восточный тип лица мог сбить с толку местных крестьян, если их спросят, кто к ним заходил. Когда купец привел купленных коней, его сопровождали несколько мужчин. Они увидели Ольнара и поклажу, в которой прятался Ларта. Против здешних обычаев, ужинать и ночевать в деревне путешественники не остались. Аранга, пока крестьяне рассматривали ружье Ольнара, погрузил на лошадь свернутую в тюк и перевязанную лодку, в которой находился Ларта. Затем охотник сел на своего коня, и путешественники попрощались с крестьянами.
   За первым же холмом Ларта вылез из поклажи и пошел пешком. Аранга купил всего двух коней, и не самых сильных. Но путешественники и не рассчитывали преодолеть на них весь путь, им было достаточно, чтобы лошади везли их и поклажу вблизи деревень. Тогда отыскивающие их следы люди будут путаться, двое путешественников, или трое.
   Пологие холмы, на которых росли отдельные деревья с высокими и широкими кронами, не очень затрудняли путь. С вершин холмов виднелись крестьяне, работающие на своих участках, на таком расстоянии они не могли распознать в путешественниках приезжих. Часто встречались стада овец, зебу, коров, коз. Высокая трава скрывала от любопытных глаз идущих пешком путешественников.
   Временами шел дождь, но земля и трава моментально просыхали. За два стремительных перехода путешественники подошли к Ньяваре, не заговорив ни с кем из местных жителей. Город они обогнули, вышли к реке Уэве, и там Ольнар смыл с тела и лица темную мазь. Он и пошел в город, узнать, когда подойдет идущий вверх по реке пароход. Купцы остались за городом. Они вошли в него только поздно вечером, когда их раскраску скрыла темнота.
  
   30 сентября, Уэве.
   Пароход с гордым названием "Лебедь Уэве" очень походил на те, которые плавали по Карнену в Айборе. Только внешний вид и состояние его были не лучшими. Владельцы и команда как будто не заботились о пароходе. С тех пор, как рано утром купцы поднялись на борт парохода, они вышли из своей каюты всего несколько раз. В каюте, кроме них, располагались трое пассажиров. Не составляло большого труда внушить им ложные представления о личности и облике попутчиков. Соседи по каюте приносили им еду и воду, которые пассажиры парохода покупали на стоянках.
   "Лебедь Уэве" двигался со скоростью неторопливого всадника на сытом коне. Много времени отнимали частые стоянки, когда пароход загружался дровами. Ближе к предгорьям, где Уэве текла быстрее, пароход и вовсе не смог бы обогнать пешехода. Только дорог для пешехода по берегам не было. На вязких илистых отмелях из воды высовывали головы крокодилы. По берегам расхаживали цапли. На спинах стоящих в воде гиппопотамов лазали какие-то шустрые птицы. Берега густо заросли травой, за которой простирались бесконечные равнины с редко стоящими огромной ширины деревьями.
   Здесь паслись носороги и жирафы. Вдоль реки водился шершень бужу, поэтому жители реки жили рыболовством и земледелием. Дальше, на расстояние одного перехода от реки, пасли стада коров и овец. Для земледелия вдали от реки не хватало влаги. Даже сейчас, в сезон дождей, осадки выпадали не каждый день. Дожди здесь были короткими, тучи с запада улетали к восточным горам, почти не проливая влаги на равнины среднего течения реки. От самой Амобы до предгорий Уэве не имела притоков.
   Сегодня утром трое пассажиров из каюты путешественников высадились на пустынной пристани. Теперь путешественники уже поневоле должны были появляться на глазах остальных пассажиров. Пришлось обновить мазь на открытых участках тела.
   Пассажиры обычно проводили весь день на крытой палубе. Кто был при деньгах, покупал себе кресло. Остальные или стояли, или сидели на палубе. Никто не оставался днем в каюте. Теперь на пристанях путешественники должны были выходить покупать продукты, иначе остальные пассажиры быстро обратили бы внимание на их необычное поведение.
   Поэтому купцы сразу встали возле пассажира, похожего на торговца, и завели с ним разговор. Теперь они уже не упоминали охоту на львов, это было бы нелепо - львов они ежедневно видели с борта парохода. Друзья представились торговцами, отыскивающими древесину редких пород. Интересующие их деревья росли в горах, вполне обосновывая цель их поездки.
   Чоака торговал зернами кофе. Он владел участками, засаженными кофейными деревцами. Природу родных гор, Шашэменке, торговец знал прекрасно. Чоака сразу сказал, что сами путешественники никогда ничего в горах не разыщут. Более того, если они углубятся на восток, их схватят воинские патрули. Войска Тхерема, расположенные не вдоль границы с Марром, а западнее, в горах, разрешали передвижение только местным жителям. Только местный проводник мог знать, где стоят гарнизоны, какие дороги патрулируются.
   Вечером на берег сошло довольно много пассажиров, после чего палуба опустела. Поднялись на борт лишь двое мужчин, с пустыми руками и расслабленными лицами. Незнакомцы двигались упруго, экономно. Они взяли дорогие билеты - пароход имел еще и трюм, где в общем для всех помещении со скамейками путешествовали бедные - и сразу вышли на палубу, едва заглянув в свою каюту. Но в этот момент путешественники, пожелав Чоаке спокойных снов, покинули палубу.
   Разведчиков всех стран учат оставаться незаметными в толпе. Чтобы раствориться среди пассажиров, им хватило бы нескольких минут. Но при посадке на борт у них этих минут не нашлось. Купцы опознали в них разведчиков. Не важно, служили они Тхерему, Хе-умбару или выполняли сейчас поручение Арно. Их целью являлись путешественники. Предполагать иное, однако, было тоже возможно. Кто знает, какие противоборства могли разыгрываться на равнинах и реках южной страны? Можно допустить, что и королевская власть имеет противников, и что карматыз пустила здесь свои корни. Могли искать и шпионов Марра из числа местных. Марр не практиковал такой разведки на севере, но кто мог поручиться за юг?
   Друзья разработали несколько вариантов поведения на завтрашний день. Они предпочитали сначала убедиться, что незнакомцы ищут именно их, а уже потом действовать. Опасности не было: двое против двоих - такие схватки они всегда выигрывали.
  
   1 октября, "Лебедь Уэве", Уэве.
   С утра Аранга выходил на пристани, затем разговаривал с Чоакой. Ларта оставался в каюте. Еще не подошло время обеда, как в каюту бесшумно и быстро протиснулся высокий мужчина в серой накидке и коротких светлых штанах. В руке он держал револьвер - оружие, здесь редкое. Он радостно улыбнулся Ларте и присел на скамью.
   - Вот я тебя и нашел. Теперь тебе остается только договориться со мной.
   - О чем договориться? - невозмутимо спросил Ларта.
   - Я могу тебя доставить живого или мертвого. За живого больше заплатят, но разница маленькая. А возиться с тобой, с живым, много придется. Ты не беден, как я слышал. Я позволю тебе связаться с твоими людьми, пусть передадут мне деньги.
   - А если мне не с кем связываться?
   - За дурака меня считаешь? Чтобы ты, с таким богатством, без своих людей здесь плавал? Зачем тебе это? Ты всегда что-то покупаешь: леса или горы. В карманах много золота не унесешь. Знаешь, упорствовать тебе незачем. Я могу тебя не сразу убить, а сделать твою смерть долгой и мучительной. Про соляную ванну слыхал? Тебя поят соленой водой, а потом кладут отмокать в соляном растворе. Очень большие мучения и смерть через два дня. Зато как хорошо потом сохраняется тело!
   Ларта сел на своей лежанке и принялся покачивать ногой. После долгого молчания он равнодушно спросил:
   - Ты кто такой?
   - Семлик. Отряд ловцов. Белые штаны.
   - Семлик это имя, как я понял. Кого ты ловишь, Семлик, и почему это надо делать в белых штанах?
   - Рано ты пытаешься смеяться. Сначала избегни соляной ванны. Это для тебя недорого, всего десять килограмм золота, если мерить вашими мерами. Ловлю я врагов короля. Ловцы выше любого воинского отряда, и мне подчиняются все, кроме генералов. Рядовые ловцы носят черные штаны, десятники - желтые, а белые носят сотники. Их всего-то человек десять на все королевство. Понял теперь, с кем имеешь дело, купчишка?
   Разговаривали они до сих пор на теме, но теперь Ларта перешел на мельдэ. Он спросил, почему белоштанного ловца послали на пароход, и Семлик ответил:
   - Стало известно, что ты можешь появиться здесь. Известие пришло поздно. Близ западных и северных границ тебя давно ждали, потом решили, что ты мог проскочить. На восток ты мог попасть только по Уэве. Меня послали перекрыть этот путь. Я скакал верхом с отрядами ловцов. Остальные садились на пароходы ниже по реке, я поднялся выше всех, и не зря.
   - Если бы я отплыл хоть одним пароходом раньше, я бы ушел от проверки?
   - Да, купчишка, тебе не повезло. Но я даю тебе шанс остаться в живых. Спеши! Я жду ответа прямо сейчас.
   - Послушай, Семлик, но кто дал тебе приказ ловить меня? В Тхереме я никому не известен, я не бывал здесь раньше. Угрозы королевству не представляю. Зачем меня ловить?
   Теперь уже Ларта в такт речи двигался всем телом, кроме правой руки. Семлик, наоборот, весь застыл и только ритмично покачивал головой. Он и говорить стал медленнее.
   - Приказ начальства. Ловцы выполняют приказы.
   - А ты сделай вид, что меня не нашел. Тогда разговор о золоте получится.
   - Он и так получится. Я тебе не свободу предлагаю купить, а жизнь.
   Ларта в очень пышных выражениях и вознес Яхору хвалу за благости этого мира, при этом он встал и ходил по каюте, а Семлик отрешенно сидел на скамье с застывшими зрачками. А потом Ларта подробно рассказал, как сейчас ловец выйдет на палубу, пройдет на корму, встанет на борт и выстрелит из револьвера в сердце.
   Аранга беседовал с Чоакой, когда мимо них замедленной неуклюжей походкой прошел на корму Семлик. Оттуда раздался выстрел и всплеск, закричали пассажиры. Купец глянул назад, где крокодилы уже разрывали добычу, и повернулся ко второму ловцу. Тот еще находился в шоке от неожиданности, и Аранга этим воспользовался. Он шепнул ловцу на ухо несколько слов. Тот немедленно бросился в воду и быстро поплыл к крокодилам. Не доплыл. Его голова и верхняя часть туловища вдруг поднялись над водой вертикально, он что-то крикнул, и навсегда исчез в мутных водах. Только всплески от хвостов крокодилов отмечали место его гибели.
   Все на судне видели, что оба ловца сами угодили в реку. Поступок необъяснимый, но преступления нет. Пароход не стал останавливаться, - ни спасти ловцов, ни просто сохранить их тела возможности не было. Капитан опросил всех пассажиров, но никто в общей суматохе не обратил внимания на разговор Аранги с ловцом. Все слишком переживали смерть Семлика. Внимательным оказался только Чоака, но он ничего капитану не сказал. Только потом, вечером, торговец спросил у Аранги, как они справились с ловцами. Чоака был мудр и купец уже успел проникнуться к нему симпатией.
   - Есть такое искусство, людьми управлять. Это наука, очень сложная. Вот ты наблюдателен. Обоих ловцов ты видел достаточно долго. Что скажешь о них?
   - Тот, что застрелился, слишком самоуверен. Стоит его уверенность уронить, он станет слабее полевой мыши. Второй же может только подчиняться. Без командира он ничто, готов подчиняться любому. Ты и твой друг именно этими слабостями воспользовались?
   - Жаль, Чоака, что ты не учился ничему дельному. Твои бы способности вместе со знаниями применить.
   - Не думаю, что в Тхереме знания полезны. Вас ведь за излишние знания ловят, или ты возразишь? Лучше я проживу обычным купцом, чем буду всю жизнь ждать прихода вот таких ловцов. Чем вы короля обидели? Не хочешь, можешь не говорить, я не любопытен.
   - Тайн никаких нет. Король о нас и не слышал. Нас в Арно не любят, они и прислали сюда наши фотографии.
   - Арно... Я такой страны не знаю. А фотографии видел, в Хриссааде их делают - для богатых. Вам надо бежать из страны. По фотографиям найдут наверняка. У нас мало северян.
   - Мы и бежим, на восток.
   Чоака зацокал языком:
   - Глядя на вас, не поверишь, что вы глупые. Наверное, что-то знаете, что позволит пройти Марр и пустыни. А что за ними, знаете?
   - Знаем. У нас все продумано. Только нам до пустынь желательно дойти, не сталкиваясь с войсками. Ты поможешь?
   - От тебя не скроешь ничего. Я напишу записку своему племяннику, Мунзе. Он знает горы лучше всех в наших краях. Только ты пообещай, что он не подвергнется риску. И не забудь ему заплатить.
   - Риска мы постараемся избегать, а платой будут самоцветы. Напиши ему, что самые выгодные цены в Хрисааде, если он мне не поверит. Пусть в других местах не продает, продешевит вдвое, если не больше.
  
   8 октября, Карагве, Тхерем.
   Карагве располагался у подножия горы Годерзори. Гора эта, как и большинство остальных гор Шашэменке, возвышалась над речной долиной крутым голым склоном метров на триста, а вершина ее представляла совершенно ровное плато более десятка километров в поперечнике. На вершинах таких гор выпадало значительно больше осадков, поэтому там и находились обрабатываемые поля и селения. Между гор, в долинах рек, пролегали дороги. На дорогах располагались торговые города и армейские гарнизоны.
   Полоса земли между рекой и склоном горы была не шире полукилометра. Ниже и выше города ее занимали сады, а сам город представлял собой скопление каменных и деревянных зданий. Там Ларта намеревался взять лошадей и двигаться дальше по земле. Тихоходный "Лебедь Уэве" в верхнем, быстром и извилистом течении реки, становился слишком медлительным. Ларта не забывал, что их разыскивают ловцы. Если даже Семлик не солгал, они появятся в Карагве со дня на день. Если же солгал, что было бы очень на него похоже, они уже находились там.
   Путешественники собрали лодку, погрузили в нее вещи и спустили на воду прямо с борта парохода. Аранга отплыл на ней, едва пароход поравнялся со впадающим с левого берега притоком. Предполагалось, что его станут искать вдоль течения притока, он же, чуть выждав, приблизится к Годерзори, соберет лодку, и поднимется с нею на плечах на гору. В расчете путешественников крылось знание обычного человеческого стремления придерживаться привычного хода событий: раз путешественник собрал лодку, значит, он на ней поплывет. Только опытный или изощренный ум способен предположить, что человек полезет на труднодоступную гору с лодкой за спиной.
   Пароход с трудом преодолевал быстрое здесь течение. Берега реки были высокими, каменистыми. Среди гор Шашэменке в реках уже купались. Ниже города Ларта заметил в садах заставу: ограда, ворота на дороге, небольшой навес и под ним пять человек с оружием. С этого момента он полностью сосредоточился.
   Деревянная пристань под бамбуковым навесом, огороженная забором, в воротах - воины. Предъявленная купцом бумага подозрений не вызвала. Ларта заявил, что будет ждать приезда Ольнара, а пока подберет лошадей для их экспедиции. Стоявший в воротах воин указал ему, что он должен сам встречать Ольнара, иначе того не пропустят в город. Потом он рассказал, где гостиницы, где можно купить лошадей и пропустил Ларту. Воин был обычным служакой, он сомнений у купца не вызвал.
   Но сам город показался очень подозрительным. На улицах пусто: ни обычных стаек ребятишек, ни спешащих по своим делам женщин. Только на углах сидели с сонным видом молодые крепкие мужчины. Никто из них в сторону прохожего даже не взглянул. Все стало ясно: в городе приготовили ловушку. Оставалась, правда, вероятность, что фотографии в Карагве доставили в небольшом количестве. Да и опознать по ним Ларту, чернокожего, с пухлыми губами и черными завитками волос, выглядывающими из-под темно-зеленой повязки, было трудновато.
   По нескольким названным воином адресам хозяев не оказалось. Открывали или старые женщины или хмурые мужчины. Все утверждали, что торговля сегодня идет только на главной площади и объясняли туда дорогу. Когда Ларта свернул в сторону реки, первый же сидящий на углу мужчина достал из-за пазухи дудочку и принялся на ней играть. На улицах стояла тишина, только со стороны площади слышался гомон, лошадиное ржание и птичьи крики - обычные звуки базара. Следующий мужчина на углу, когда купец его миновал, достал из складок одежды небольшой барабан и стал отбивать мерную дробь.
   Со стороны Годерзори послышался сильный трехкратный свист. Теперь очертания ловушки определились. В ней участвовало большинство жителей города. Их задача было направить любого приезжего на главную торговую площадь. Сидящие на углах мужчины, скорее всего воины, звуками отмечали любое удаление от главной площади. Теперь ловцы, не дождавшись своей жертвы на площади, будут точно знать, куда направляется Ларта. Трехкратный свист, возможно, означал сигнал преследования для отряда ловцов.
   Промышленник вышел на небольшую площадь. Прямо перед ним возвышались стены лавок и домов. Слева располагался длинный двухэтажный каменный дом, с узкими зарешеченными окнами. Путешественник сообразил, что это местная тюрьма. Двери ее были закрыты. С правой стороны площади располагались конюшни, это было ясно по запаху. И здесь все двери были закрыты.
   На той стороне площади, откуда пришел Ларта, стояли два дома. Первые этажи каменные, там размещались лавки, а вторые деревянные, жилые. Все окна и двери в них закрыты, в домах - тишина. Площадь оказалась безлюдной, а вот в отходивших от нее налево и направо переулках кипела жизнь. В правом переулке подковывали коня, и за этим делом наблюдало с десяток зевак, все мужчины лет тридцати-сорока. В левом переулке на костре жарили мясо, играли в подбрасывание особых образом вырезанных палочек с зарубками, шили одежду. И здесь все участники - мужчины самого боеспособного возраста. Сзади уже доносился топот копыт: отряд, не меньше двух десятков человек. На площади столько же.
   Звук копыт за спиной усилился, еще секунд двадцать, и всадники его увидят. Тогда спастись будет просто невозможно. В этот момент и без того сосредоточенный Ларта достиг той степени слияния восприятия, мысли и действия, которая позволяла находить наилучшие решения без обдумывания и действовать идеально точно. Он и сам не знал, что предпримет в следующую секунду. Весь его многолетний опыт, долгие часы тренировок ума и чувств сейчас должны были суметь найти решение. И решение пришло.
   От своего собственного имени Ларта воззвал к богу. Он не называл божество никак, он даже не знал, кого призывает: Лесоо-та, Орзимо, Ордара, Элу, Турана или Яхора. Да и имело ли значение земное имя Бога или обряды поклонения ему? Ларта всегда полагал, что нет.
   Его воззвание не было молитвой, он не просил помощи. В нем содержалось только страстное желание увидеть все происходящее сверху, глазами Бога. Может, произошло чудо, и Бог внял его страсти. Ларта увидел!
   А может быть, в нем в тот миг проявилась часть божественного, дарованная каждому из нас при рождении, свойств которой мы не знаем. Трудно судить с уверенностью о вещах, известных только из легенд и откровений, явленных немногим в видениях. В невыразимо короткий миг он видел, слышал и осязал все происходящее вокруг.
   Скачущих к площади всадников: их четырнадцать, ими командовал Каимпо, ловец в белых штанах, сорока двух лет от роду. Все ловцы были вооружены карабинами и имели приказ: при неповиновении стрелять, не ожидая приказа начальства.
   Жарящих мясо воинов, которыми командовал Трик, выходец их Хе-умбара. Они не имели права пропустить никого в переулок. Сидящие скрывали под накидками винтовки, стоящие умели метать ножи. Зеваки, глядящие, как подковывают лошадь, ловцы. Кто в рукаве, кто за поясом держали наготове револьверы. Никто из них не мог промахнуться на сорок шагов даже в бегущего человека.
   В закрытой кофейной лавке дремал за стойкой старый Лубуме. Запор на двери держался непрочно, и мог выскользнуть из гнезда, если дверь резко дернуть вниз. Лубуме только один знал об этом.
   За складом Лубуме, в жилом доме, примерял свой новый наряд приказчик Шотсула. Его замужняя сестра Куллени в нижней комнате семейного дома варила кашу. Женщинам запрещено было выходить в эти дни на улицу, а всех детей увели в сады, выше по реке.
   На берегу, высоко над водой, обсыхали под охраной трех ловцов все лодки города.
   Потолочный брус в складе Лумубе - новый и не скрипучий. Коней ловцов, стоящие в переулке у склада, хорошо покормили, и они сейчас баловались. Оставленный с ними охранник на них покрикивал, но все его мысли были на площади. Со своего места он видел, как напряженно застыли зеваки, готовые в любой момент открыть стрельбу.
   Этот миг был - и прошел. Но он оставил в тренированном мозгу Ларты четкий отпечаток. Теперь он знал, как будет действовать он, и что предпримет Каимпо. Быстрым шагом купец подошел к закрытой двери лавки Лумубе. Навес у входа закрыл его от отряда Трика, а выступ соседней лавки - от ловцов. Рывок вниз, запор падает, но Ларта успевает открыть дверь и схватить его в воздухе. Теперь тихо закрыть дверь, вернуть запор на место и ползком, под прикрытием стойки, проникнуть мимо старого хозяина в открытую дверь склада. Лумубе дремлет, Ларта движется тихо.
   Вот он в складе. На улице крики, выстрелы - так и есть, кто-то из ловцов подошел посмотреть, где пропал Ларта, и бравые ребята Трика его подстрелили. Каимпо наводит порядок, он старший. Квартал сейчас оцепят. Но промышленник уже на опорном бревне настила под крышей склада. Бревно толстое и он может по нему бежать, почти не теряя времени на обходы уходящих вверх столбов. Сам настил собран из редких бамбуковых жердей, на них висят связками и сетками товары Лумубе.
   Его хорошо видно снизу, но прежде чем ловцы входят в склад, Ларта проделывает проход в загородке из бамбуковых прутьев и оказывается в коридоре дома Абиято. Он открывает дверь, где возится с нарядами Шотсула. Ударом оглушает юношу, снимает с него белую рубаху и широкополую красную шляпу. Со стула берет зеленые штаны, бросив свою одежду в угол. Теперь, в одежде Шотсула, он спокойно пересекает внутренний двор дома Абиято. Через несколько секунд сюда заглянут ловцы, но в это время Ларта уже будет в комнате Куллени.
   Куллени тоже пришлось оглушить, мягким ударом, после которого она очнется через полминуты без головной боли. Промышленника женщина не видела, да и забывает человек после потери сознания момент, ему предшествующий. Из комнаты, где женщина варила кашу, выхода наружу не было. Но там имелся подвал. Ларта, милостью высших сил или своим талантом, уже знал, что подвал имеет ход на берег реки. Члены семьи Абиято скажут об этом ловцам только через минуту, если Каимпо догадается задать нужный вопрос.
   Если бы подвала не было, Ларте пришлось бы прыгать сверху на часового, который сидел на углу. То был подготовленный ловец, его пришлось бы убить - и тем открыть путь своего ухода. Сейчас промышленник снял яркую одежду Шотсула, скомкал, забросил на настил под крышей. Ее найдут позднее, чем подземный ход. А пока Ларта прошел ходом к лодочным сараям, по дороге оторвав от бамбуковой жердины кусочек в полметра длинной.
   Сараи, сейчас совершенно пустые, нависали над рекой, упираясь в ее дно высокими столбами. По такому столбу и спустился он в воду, без всплеска, и поплыл под водой вверх по течению. До следующего сарая было метров двадцать. Под берегом течение несильное, вода очень мутная. Только тренированное чувство направления позволило Ларте обнаружить опорный столб следующего сарая.
   Источенные жуками и речными моллюсками столбы имели неровную поверхность. Нашарив пальцами на уровне воды дупло в столбе, купец пристроил в нем верхний конец бамбуковой трубки. Если ловцы будут искать именно выглядывающий кончик дыхательной трубки около столба, то его найдут. Но промышленник знал - и откровением, данным ему свыше, и своим опытом, - что его хитрость останется неразгаданной. Местные жители не имеют опыта таких подводных путешествий или укрываний. Для этого здесь слишком много ядовитых водоплавающих змей.
   Дышать через бамбуковую трубку трудно даже тренированному человеку. Поэтому Ларта установил полный контроль над дыханием и сердцебиением. До захода солнца ему оставалось продержаться четыре с половиной часа. А потом можно будет спокойно спуститься по реке, вылезти на берег и начать подъем на Годерзори.
  

9. МУНЗА - ОХОТНИК

  
   14 октября путешественники вышли к деревне Нгосото, где жил Мунза. Путешествие проходило на редкость однообразно. Горы, подобные Годерзори, имели небольшой уклон к западу. На плоской вершине каждой горы протекала река. Путешественники поднимались на гору, собирали лодку и на ней поднимались по реке, отталкиваясь от близких берегов шестами. Возле истоков они собирали лодку, несли ее на себе до крутого склона горы, и там спускались. Опасность для них представляли только узкие речные долины между горами. Их преодолевали в темноте.
   Против всех обычаев, жители горных плато не селились на берегах рек, а выбирали самые возвышенные и сухие места. Возможно, они опасались бесчисленных змей, большинство из которых как раз предпочитали открытую воду. Поэтому путешественники могли днем плыть на лодке, попадаясь на глаза только пришедшим за водой женщинам. Каждая последующая гора оказывалась влажнее предыдущей, и растительность на них сильно различалась.
   Вершина Годерзори сплошь засеивалась сорго, виноградом. А в окрестностях Нгосото вершины гор занимали леса, где огромные подокарпусы соседствовали с можжевеловыми деревьями и бамбуковыми рощами. Здесь выращивали бананы и кофе, заготавливали древесину. На заросшем лесами горном плато люди не селились. Деревня Нгосото располагалась на склоне, где гора образовывала уступ.
   Путешественники расположились поодаль и разглядывали деревню сквозь длинные мясистые листья алоэ. Бинокль с восьмикратным увеличением позволял в деталях изучить жизнь деревни. Очень желательно было вступить в контакт с Мунзой незаметно для его односельчан. Конечно, и Аранга, и Ларта никогда не видели племянника купца, но они помнили его описание и знали его имя.
   Нгосото не имела ограды, с одной стороны ее ограничивал склон, круто уходящий вверх, с другой - обрывающийся вниз. Крутизну обрыва сверху было невозможно оценить. Жители деревни для подъема пользовались высеченными в каменистом склоне ступеньками. И вниз, судя по всему, они спускались так же. Влево и вправо деревню ничего не ограничивало, но там выступ горы существенно сужался. Слева стояли навесы, под которыми лежали ошкуренные бревна, справа паслись лошади. Вокруг домов виднелись небольшие огороды, границы которых обозначались валиками из камней, высотой не более, чем по колено. Сами дома строились из бамбука, и все - в один этаж. Пищу готовили во дворах, в сложенных из камней очагах.
   Сквозь деревню, вдоль уступа, тянулись шесть подобий улиц. Попасть с одной улицы на другую можно было в любом месте, пройдя между домами. По некоторым признакам путешественники могли догадаться, где может жить охотник и знаток гор. Только домов таких был не один десяток. По деревне бродили собаки, которые сразу оповестили бы о появлении любого чужака.
   Пришлось действовать обычным способом: спустились вниз, предварительно нацепив на одежду множество колючих отростков лиан с большими листьями, незаметно подкрались к пастуху. Мальчонка-пастух присматривал за пасущимися на крутом склоне козами. Присмотр не требовал от него внимания, и он увлеченно вырезал из дерева какое-то украшение. Ларте не представляло труда взять под контроль его сознание. Пастушок рассказал им не только, где расположен дом Мунзы, и кто в нем живет. Он смог точно сказать, в который час Мунза будет дома, и как можно подобраться к нему незаметно.
   Чтобы не привлекать внимание собак, Ларте пришлось приобрести козий запах. Весь покрытый зеленью, сливающийся с высокими травами и мелкими кустарниками, он исчез с глаз Аранги, удалившись всего на двадцать шагов. Благодаря установившейся между ними умственной связи, сын дракона, наблюдая сверху в бинокль, мог подсказать промышленнику, когда селяне проходили по улицам. Ларта перебегал от огорода к огороду, когда поблизости не было прохожих. Ему предстояло пересечь две улицы и проползти пять огородов. Около сорока минут потребовалось промышленнику, чтобы достичь дома охотника.
   Дальше дело пошло веселее. Уже через полчаса Мунза вышел из дома, отошел в сторону, и принялся кормить собак. Сверху Аранга хорошо видел в бинокль, как Ларта перебегает улицы и ползет огородами. Хорошо, что в Нгосото окна делались под самой крышей. Что делается на улице, не увидеть, пока не встанешь на цыпочки.
   Охотник должен был присоединиться к ним внизу, в ущелье под деревней. Путешественники обогнули деревню слева и спустились к реке напрямик по горному склону. Здесь они встретили Мунзу. Высокий, одетый в тонкую и дорогую потертую кожаную безрукавку и серые штаны из ткани хлопчатника, кожаные низкие сапоги и шляпу с широкими полями из зеленоватой соломы, охотник держал за спиной на ремнях плотно набитый небольшой дорожный мешок и ружье. На взгляд ему было лет 35 - 40.
   - Меня зовут Мунза, - произнес он, обращаясь к Аранге, - приятеля твоего, Ларту, я знаю. Он вынослив, знает карты на память, хорошо стреляет. А ты разбираешься в самоцветах?
   - Я Аранга. Мы оба из Срединной империи. Свою кожу мы искусственно зачернили, когда плыли на пароходе, вместе с твоим дядей. Мы скрываемся от властей Арно, и руки у них такие длинные, что прятаться приходится даже здесь. Я купец, разбираюсь в самоцветах. Вынослив, стреляю средне.
   - Покажите мне свое оружие.
   Осмотр оружия потряс Мунзу. Он прекрасно знал, какими ружьями пользуются в Тхереме. Такого оружия, как у друзей, ему видеть еще не приходилось.
   Путешественники заявили целью путешествия поиски изумрудов в пустыне на границе с Марром. Естественно, что этот район был для иностранцев запретным. Мунза не видел в экспедиции ничего противозаконного. Охотник, живущий дарами леса, как нечто естественное воспринимает право любого человека владеть тем, что он нашел под ногами. Запретность района объяснялась заботой властей Тхерема о безопасности своих подданных и иностранных гостей. Захваченные Марром люди назад никогда не возвращались. Охотник не исключал, что на своих ритуалах поклонения Годо марры пьют кровь пленных.
   - Никто точно ничего не знает. Сразу за горами начинается пустыня. На два перехода она принадлежит Тхерему, но там никто не живет. Все оазисы разграблены, только иногда конные полусотни пограничников обходят пустыни дозором, останавливаясь для отдыха в оазисах. Там по-прежнему растут финиковые пальмы, есть источники воды и брошенные дома. Дальше пустыню пересекает цепь скал, невысоких, причудливой формы. В ущельях между ними можно отыскать воду, там живут орлы, лисы, шакалы, ночные птицы. Через скалы есть множество проходов, за ними - точно такая же пустыня.
   - Ты сам ее видел?
   - Видел. Я бывал в тех скалах несколько раз, охотился. Там в одном проходе стоит камень, по росту и очертаниям - как безрукий человек. Наши охотники называют его Годо. Камень всегда покрыт запекшейся кровью. Кто проходил на ту сторону, назад не возвращался. Иногда человек делал по земле Марра несколько шагов и возвращался обратно. Но дойти до ближайшего оазиса ему не давали. Налетала конница марров, от которой в пустыне не уйдешь.
   - Почему не уйдешь? - Арангу интересовали подробности.
   - Их кони быстры и выносливы, а марры всегда точно знают, где их враг. Не иначе, им Годо помогает.
   В разговор вступил Ларта:
   - В бога марры не верят. А место, где прячутся люди, им выдают птицы. Марры умеют с ними разговаривать. Один парящий орел может осмотреть за час всю границу.
   - У них есть говорящие орлы?
   - Не говорящие, дрессированные.
   Промышленник временами переходил на мельдэ, язык, куда лучше подходящий для передачи сложных мыслей. Мунза владел им неплохо, но и он не всегда понимал, что хочет сказать промышленник. Путешественники передохнули после подъема в крутую гору. Здесь Шашэменке кончались: можно сказать, что многочисленные горы с ровными вершинами сливались в горное плато, слегка поднимающееся к востоку. Километрах в сорока начиналась горная гряда Маруэве, дававшая начало великой реке Уэве. Горы Маруэве высоки, зимой на их вершинах появлялся снежный покров. Сразу за ними начиналась пустыня, в которой Аранга собирался искать изумруды.
   Еще в деревне Ларта отдал охотнику как задаток оплаты все их пластины из слоновой кости, и - ограненный изумруд. Стоимость его Мунза знал: если продать камень в столице, можно купить старый пароход. При успешном исходе похода охотник рассчитывал получить еще несколько камней, только не ограненных и поменьше размером.
   Взобравшись на плато, некоторое время путешественники передвигались пешком, напрямик, через лес. По тропам идти нельзя, - армейские дозоры глядели внимательно, а теперь к ним добавились и ловцы. Путешественники собирались достичь Уэве и воспользоваться лодкой. Проводник, поразмыслив, согласился, что мысль разумна.
   Припасов они не взяли. Мунза прихватил только несколько свертков ткани и выдолбленные тыквы, как емкости для воды. Груз был легкий, но занимал много места. Они не спешили, охотились, отдыхали у костров, спали в подвешенных к деревьям гамаках из взятой охотником ткани. Путешественники много говорили, но больше рассказывал Аранга. Проводник сразу почувствовал, что купец отвечает, заботясь и о том, как приятен собеседнику рассказ. Ларта же отвечал строго на вопрос, добавляя детали, позволяющие оценить и общую ситуацию, к которой относился вопрос. Мунза такие широкие обобщения понимал с трудом и скоро стал задавать промышленнику только конкретные вопросы. Единственное, о чем Ларта долго говорил с племянником купца - камень Исикари.
   Проводник поверил путешественникам сразу, долго смотрел в камень. Камень вызывал у него транс сам по себе, но никаких картин в камне он не видел. Ларта утверждал, что виной тому его вера. Мунза исповедывал культ гурджи, хотя учение знал плохо и обряды выполнял кое-как. Он продолжал верить в духов деревьев, гор и ручьев. Своим священным животным жители Нгосото считали леопарда. На него никогда не охотились.
   Конечно, охотник прекрасно знал горы и мог начертить очень подробную карту. Аранга тоже чертил карты, но - без подробностей. Зато он мог начертить карты соседних стран. Земли Марра он изобразить не мог, но границы указывал уверенно. Судя по его карте, владения Марра протянулись к востоку на две с половиной сотни километров. Утверждать, что цифра верна, конечно же, никто бы не решился. За восточной границей Марра начинался Кворел.
   О стране с таким названием Мунза мало что слыхал, и был очень рад узнать подробности.
   - Постоянной столицы в Квореле нет. Правит король, он и вся аристократия - пастухи, кочуют по травянистым равнинам, в горах заготавливают древесину, вывозят при помощи дрессированных слонов. На слонов в Квореле не охотятся.
   - На каком языке там говорят?
   - Язык кворел, его мало кто знает. Верят они в духов: Килу, Малзо, Неру. Духи имеют разные воплощения со своими именами, каждое воплощение отвечает за свое явление природы и за свою местность. Жрецы всех духов собраны в единую церковь рурато.
   - Армия у них есть?
   - Да, у них сильная кавалерия, очень хорошая связь гонцами между кочевьями и постоянными поселками. Оружие им поставляет Гондор, дальними путями, но очень дешево. Они быстро могут собрать большое войско. А в горах, где дорог нет, воины Кворела передвигаются на слонах.
   - А в пустынях?
   Аранга выразительно пожал плечами:
   - Об этом я ничего не знаю. Пустыни в Квореле есть только на востоке. Думаю, что они тоже держат на границе заслоны. Мне известна всего одна страна, с которой у Марра мирная граница. Это Мидия, но она значительно севернее.
   - А севернее Кворела чьи земли?
   - Осиния. Очень неудобная для жизни страна, сплошные горы. Невысокие, но крутые. Жители верят в создателя Элу, говорят на языке коугеро. Король живет в Луагно, занимаются они земледелием на маленьких участках земли.
   - Тоже имеют оружие Гондора?
   - Не знаю. Думаю, нет. Страна маленькая, всего триста пятьдесят тысяч человек, и очень бедная. Кворел платит за оружие самоцветами: опалы, рубины, изумруды. И населения в Квореле почти в три раза больше. В Осинии ведь совсем нет дорог, реки малые и порожистые. Там даже Марр воевать не сможет, мне кажется.
   Уэве в своих верховьях узка, не больше десяти шагов в ширину. Путешественники двигались против стремительного течения, упираясь в дно или берега длинными шестами. Племянник Чоаки знал, где находится деревня, и они заранее собрали лодку и обошли ее по другому берегу.
   Потом дорогу им преградил леопард, лежащий на низко нависающем над потоком древесном стволе. Мунза объявил, что кот ловит рыбу. И точно: быстрым движением лапы леопард выдернул из воды сверкающую рыбину в два локтя длиной. Как охотник определил, что это самец, путешественники не спросили.
   Леопард злобно поглядел на путешественников, подплывших совсем близко, и угрожающе зашипел. Пригнувшись, гребцы могли бы протолкнуть лодку под деревом, но тогда они остались бы в пределах досягаемости лап озлобленного кота. Выстрелить в него или прогнать его шестом было нельзя. В деревне Нгосото леопарда почитали священным животным, покровителем охотников. Проводник не мог нанести ему никакого вреда. К тому же кот на них не нападал, он просто не хотел уступить им место своей рыбалки.
   Пришлось идти по противоположному берегу, буксируя лодку на веревке, и управляя ею шестом. Но больше их продвижению ничто не препятствовало. Уже к вечеру путешественники поднялись выше множества притоков, и река стала очень мелкой. Еще около часа они шли по реке пешком, волоча за собой лодку, а потом ее пришлось собрать. Племянник Чоаки считал, что лодку лучше бросить здесь, но Ларта объяснил, что в пустыне из лодки можно сделать маленькую палатку. Кожа будет внутренним слоем, а захваченные племянником купца куски тканей - наружным. Такая палатка сможет защитить от дневной жары в песках и каменистых равнинах.
   Поднимались в гору, переночевав в гамаках у верховьев Уэве. Перевал охранялся, а по склонам можно ходить беспрепятственно. В начале подъема препятствием служили густые переплетения лиан, свисающих с ветвей лишайников и путающиеся в ногах вязкие огромные подушки зеленых, серых и коричневых мхов. Но чуть выше начались заросли горного бамбука, где не росла трава. Стало суше, в изобилии попадались насекомые и птицы. Мунза скоро нашел какую-то тропу. По ней они пошли так быстро, как только позволяли силы.
   Выше проводник подниматься не советовал. Конечно, там не было горных горилл, леопардов и слонов, меньше и кусачих насекомых. Но пробиваться через обвитые лишайниками древовидные верески куда труднее, а сменялись верески гигантскими лобелиями или крестовниками уже у самой вершины. Проводник предпочитал весело шагать по слоновьей тропе, внимательно поглядывая по сторонам. Умение путешественников двигаться по лесу бесшумно он оценил как посредственное.
   - Вас я могу услышать в таком лесу за полсотни шагов, а хорошего охотника - только за двадцать. Не огорчайтесь, выходца с равнин я слышу за сотню шагов.
   Видимость в бамбуковом лесу ограничивалась тридцатью шагами, и купец спросил, кого же Мунза опасается.
   - Обезьян. Если ты с ними столкнешься нос к носу, и отвернуть будет некуда, они атакуют. Придется стрелять. По лесу обезьяны ходят тихо. Услышать можно, лишь как они кормятся. Тогда их лучше обойти или начать шуметь: они уйдут, без необходимости никогда не атакуют.
   - Кто здесь их враг?
   - Леопарды. Если самцы недосмотрят, кошка задерет детеныша или старую обезьяну. Самца гориллы леопард боится, он в схватке может и проиграть.
   Ночью, у костра, Аранга разговаривал с племянником купца, а промышленник безотрывно смотрел в камень Исикари.
   - Если в лесу появится человек, другой охотник, на расстоянии километра, ты об этом узнаешь? При условии, что он не стрелял.
   - В знакомом лесу узнаю.
   - А как? Ты ведь его не услышишь. Можешь объяснить?
   Проводник долго молчал, потом неуверенно сказал:
   - Птицы иначе кричать станут. Может, еще что изменится. Но расстояние с точностью до ста шагов и направление я буду знать. Только давно сидящего в засаде хорошего охотника не определю.
   - Армейцы хорошие охотники, как думаешь?
   - Армейцы? Неважные. Я знаю, где они засады устроят, и найду их легко. Много раз так делал. Мы ведь давно охотимся на запрещенных землях. Мясо и шкуры везем на лошадях, своими тропами. Так что со мной вы про войско Тхерема можете просто забыть.
   - А ловцы хорошие охотники?
   - Ловцы люди опасные.
   Мунза несколько напрягся, лицо его выразило озабоченность. Кажется, он впервые сообразил, что их путешествие может оказаться не просто рядовым охотничьим походом с необычно высокой оплатой.
   - Думаешь, ловцы будут нас искать? Те из них, кто здесь вырос или долго жил, охотники не хуже меня. Только они еще обучены людей убивать.
   Племянник купца оценивающе поглядел на отрешенно глядящего в камень Ларту:
   - Мне твой друг чем-то ловца напоминает. Он случайно искусству убивать не обучен?
   - Обучен, ты не ошибся. Его готовили в Срединной империи, как разведчика. Я думаю, готовили лучше, чем ловцов Тхерема. Я тоже готовился к дракам, как купец. У нас все купцы сражаться умеют.
   - Как и у нас. Но как случилось, что вы вместе? Ларта тебе не слуга, не охранник. Извини, что любопытствую, но очень интересно.
   - Он крупный промышленник. У него много заводов, есть рудники, нефтепромыслы, лесопильни. Его промышленные предприятия очень хорошо сочетаются с моими торговыми. На востоке мы вместе вели разведку. У вас, кажется, нас бы назвали лазутчиками. И у нас общие интересы: прошлое, исчезнувшие языки и народы.
   Заметив, что последние слова интереса у охотника не вызвали, Аранга сменил тему:
   - Ловцы уже знают, что мы движемся на восток. У них есть наши фотографии. Не удивлюсь, если они предполагают, что ведешь нас ты. Так что засада обязательно будет. Наверное, они постараются нас как-то выманить в сторону засады.
   На Мунзу, после этих слов, стало жалко смотреть. На какое-то время он совсем скис, начав бормотать молитвы. Но потом пришел в себя и принялся рисовать карты на листах бумаги, которые достал Аранга. Некоторое время они обдумывали путь движения и возможные места засад. Очевидно, что тайные охотничьи тропы охотника им сейчас не подойдут.
   - Так, теперь мне скажи, кто у нас старший. Если придется изменить маршрут, ты можешь распорядиться, или Ларту надо слушать?
   Выразительный кивок головой проводника показал, что он относится к промышленнику неприязненно.
   - Твоя обязанность - довести нас до границы, так что и решения принимаешь ты. Только лучше советуйся. Ларта таких вот ловцов во всех странах насквозь видит, он понимает, как они думают. Ты поведение ловца не угадаешь, зато сообразишь, как будет действовать охотник. Сейчас вот представь, что ловцы предугадывают твои действия. Где тебя будут ждать и как действовать?
   Мунза провел палочкой по самодельной карте и перечеркнул свою линию в нескольких местах. Они с купцом взглянули друг на друга и принялись молча затаптывать костер. Аранга тронул промышленника за плечо.
   - Уходим. Мы в районе поиска ловцов, костер могли и увидеть и почуять.
   Собрались быстро и всю ночь на ощупь лезли вверх, стараясь не шуметь. По бамбуковому лесу быстро, да еще в темноте, не пройдешь. Но и их преследователи находились в таком же положении. Под утро прошел короткий, но сильный дождь, который смыл все следы. Настороженный племянник Чоаки к полудню сказал, что чувствует присутствие людей внизу.
   Путешественники поднимались все выше и скоро вышли из зарослей бамбука. Теперь склон горы покрывали глубокие мхи. Довольно далеко друг от друга росли странные деревья: с огромной толщины стволами, восьми шагов в поперечнике, которые на высоте двух человеческих ростов оканчивались расходящимися во все стороны огромными развесистыми суками. С суков свешивались толстые ковры мхов, перекрывая обзор во всех направлениях. Зато здесь встречалось куда больше птиц. Мунза пару минут внимательно прислушивался:
   - Вокруг людей пока нет. Надо двигаться очень быстро, пока у нас преимущество. Если ловцы приведут собак, нас спасут только ноги.
   Ларта спокойно сказал:
   - О собаках не тревожься. Я рассыпал по нашим следам несколько щепоток пахучих порошков, от них собака на день нюх теряет. Но двигаться надо быстрее, ты прав. Мы в состоянии бежать с грузом даже по мхам сутки.
   Остановились они к вечеру, спустившись в бамбуковые заросли. Промышленник брошенной кривой палкой подбил средней величины птицу, вызвав немалое удивление проводника. Путешественники железной лопатой, которую Мунза видел впервые, выкопали глубокую узкую яму. В ней развели костер и поджарили птицу. Развешенные над ямой большие куски мха впитали в себя значительную часть дыма и запахов.
   - Скажи, Ларта, как ты бросаешь сук, что он летит так точно?
   - Это охотничье и боевое оружие племен, которые не знают железа. Называется бумеранг. Сук должен быть определенной, слегка изогнутой формы. Его еще надо сбалансировать, убирая лишний вес с тяжелого конца. Тогда он за счет вращения сохраняет точность и скорость полета. Я знаю, что мастера бьют птицу на сто шагов. Мой бумеранг - заметь, я его не выбросил - годится лишь для коротких расстояний. Древесина легкая, да и баланс сделан наспех. Сейчас я его улучшу, и мы будем охотиться бесшумно.
   - Человека бумерангом убить можно?
   - Этим - нельзя. Нужна более плотная древесина. Вопрос твой удивителен, Мунза. Ты вроде не кровожаден.
   - Тебя ведь учили убивать, правда? И твое умение оттуда, так?
   Промышленник поджал губы, демонстрируя свою опечаленность, но отвечал спокойным голосом:
   - Вот это умение действительно оттуда. Но это в большей степени умение выживать, оказавшись в любых условиях с голыми руками. А меня учили, да и сам я учился очень многим вещам. Ты даже не представишь, сколько всего я знаю и умею. У тебя возник законный вопрос: зачем?
   Проводник кивнул. Он оставался сосредоточенным.
   - Аранга из сильного купеческого дома Срединной империи. У него богатая, влиятельная семья. Друзья его отца, по сути, определяют будущее империи. Чтобы поддержать честь семьи и обеспечить будущее империи он должен многое знать и уметь. Уметь торговать, руководить людьми, разбираться в товарах. Твой дядя купец, и ты понимаешь, о чем я. Только размеры его деятельности в сотни раз больше, чем у любого купца Тхерема. Он очень во многом разбирается не хуже меня.
   Промышленник примолк, краем глаза следя за Мунзой. Охотник слушал внимательно, выдавая своим видом готовность к немедленному действию.
   - Я представляю народ небольших островов в восточном море. Мой народ не имеет промышленности, рудников, обширных полей. Мы торгуем понемногу пряностями, древесиной, рыбой. Нас все больше, очень скоро острова не прокормят всех. Случилось так, что за прошедшие века на островах перемешивались люди разных племен, знаний, обычаев. Мой народ неплохо образован, но всеми знаниями, которые накопили сейчас на западе страны Турана, овладел только я. Я возвращаюсь, и несу их с собой. Эти знания позволят нам иметь торговый флот, ловить больше рыбы и сохранять ее, повысить урожаи. Во мне сейчас сосредоточены надежды моего народа. Тхерему я ничего плохого не сделал. Но если меня попытаются остановить, я пройду силой. Ты меня понимаешь?
   - Это что же, ты хочешь пересечь пустыню, Марр, и уйти в Кворел?
   - Верно. Я иду тем путем, на котором меня ждут самые неподготовленные для встречи со мной враги. Марр я пройду - я единственный человек, кто ходил в Марр на разведку и вернулся. В пустыне я смогу выжить дней десять - и мне хватит их, чтобы уйти с его земель. А здесь я нанял лучшего проводника, который сможет обойти все патрули. Вместе мы непобедимы, можешь мне поверить. Я разбираюсь в людях.
   Мунза расслабился, но лицо его выражало недоумение. В разговор вступил Аранга:
   - Никто из врагов Марра не изучал их, а один из наших друзей этим занимался. Мыслят марры совершенно как мы, если дело касается войны или разведки. Их границы осматриваются дрессированными птицами, дневными и ночными, они сообщают обо всех передвижениях врагов. Ночных дрессированных птиц у них мало, и каждая проверяет малый участок - такова их природа. Если ты убьешь такую птицу, сможешь незаметно пересечь границу.
   Купец взглянул на внимательно слушающего проводника и продолжил:
   - Днем придется сидеть в палатке, чтобы не увидели дневные птицы-наблюдатели. Они летают высоко, не застрелишь. Но днем в пустыне передвигаться и так незачем - жарко, солнце испарит всю твою воду. Короткое время на закате и рассвете вообще нет никаких птиц и жары. За ночь тренированный человек может пройти полсотни километров по песку, а по камням еще больше. Мы все просчитали, поверь.
   - Что вас ждет в Квореле, тоже известно?
   - Этого не знаем. Но там мы пробудем недолго, уйдем в Осинию. Нам придется бороться только с природой. Люди там не воинственны, а государство слабое. Когда дойдем до берега, нас возьмет любой корабль: в Пуано или Вант-до.
   - Я хотел спросить, что вас ждет в Квореле. Судя по твоей карте, пески и горы. Вам придется провести в пустыне девять дней. Не меньше. Если в дороге вы встретите препятствия и потеряете время, останетесь в незнакомой пустыне без воды. У вас будет только один день в запасе. Это слишком опасно.
   - Мы рассчитываем, что ты выведешь нас на один из оазисов еще до границы. Там мы отдохнем, наберем воды, ты проводишь нас до границы. Тогда у нас будет три дня в запасе.
   - Во всех оазисах нас будут ждать, - Мунза был мрачен, но спокоен, - нам придется свернуть на север, где я не бывал. На моих обычных тропах ловцы сядут в засады. Если бы я еще мог знать, сколько их будет.
   - Вот как раз число их можно угадать довольно точно.
   Это сказал уже промышленник.
   - Ловцов всего около тысячи, на восток пошлют не больше шестисот - столицу и другие границы тоже надо охранять. На обычные пути поставят полторы сотни, еще столько же разместят в городах и гарнизонах. Меня будут ждать на юге гряды Маруэве, где живет племя керг. Я еще в Арно показал, что меня это племя интересует. Думаю, на его землях меня станут ждать сотни две ловцов. В пустыне их окажется не больше ста на полсотни километров границы. Если сейчас за нами пустили погоню, их останется еще меньше.
   - Что же, с таким отрядом можно поспорить, - проводник задумчиво чесал затылок:
   - Скажи, чем племя керг тебя интересовало? Мы считаем их колдунами, но охотники они отменные.
   - Знаешь, в чем их колдовство?
   Племянник Чоаки отвел взгляд в сторону. Заговорил он не сразу. Гордому охотнику не хотелось еще раз услышать, как купцы с востока дают простое объяснение загадкам, на которые в Тхереме никто не знал ответа.
   - Я слышал, что они силой мысли связываются друг с другом, и пути зверя в лесах узнают. Остальное скорее наговоры: ну, что они невидимыми становятся, натираясь травами, или что летать умеют.
   - Ты не пугайся, Мунза, но силой мысли и мы с Арангой связаться можем. Поэтому мне очень интересно, что действительно могут керги. Жаль, не время узнать у них самих.
   - Такое только вы способны сделать, или у вас в империи все могут мыслями говорить?
   Ларта покачал головой:
   - Могут немногие и только с близкими людьми. Я вот только с друзьями связаться могу, а с женой - нет. С женщинами совсем не получается. Говорят, все керги владеют такой связью: так я слышал.
   - А зверей или людей ты можешь силой мысли проследить?
   - Нет. Здесь твои охотничьи таланты полезнее.
   - Где сейчас твои друзья? Почему путь через пустыню лучше всего?
   - Друзья отправились морским путем. Он тоже опасен, но там их никто не ждет. Сейчас они преодолели большую часть опасностей, и вышли в восточное море. Там их ждут корабли империи. Невеста Аранги с еще одним нашим человеком движутся конными через степи, без дорог. Они уже на границах империи. Наши друзья из других стран вернулись к себе домой, у них там тоже дела найдутся. А на обычных путях меня ждут люди, хорошо изучившие мои привычки. Они искусно маскируются и хорошо стреляют, у них достаточно денег, чтобы подкупить чиновников, пограничников и кого угодно. Лучше я буду сражаться с ловцами, Марром, дикими племенами, пустыней, джунглями и злыми обезьянами.
   Мунза повернулся к купцу:
   - Ты только с Лартой умеешь мысленно говорить?
   - С ним могу всегда, только для концентрации я обычно использую самоцвет. При нужде могу и с отцом, и с невестой, и еще с несколькими друзьями. Но в любой момент - только с Лартой.
   - А со мной вы можете мысленную связь установить?
   Путешественники переглянулись.
   - Если твои мысли и стремления близки нашим, если ты готов рисковать жизнью за наше дело... Извини, но об этом пока еще рано говорить.
   Аранга выглядел несколько смущенным, Ларта же дружески улыбнулся охотнику:
   - Станешь нам настоящим другом, умение придет само. Но учти, за такую связь тебе придется платить. Я расплачусь примерно семью годами жизни, так мне кажется. Это умение изменит тебя навсегда. Наши друзья шли к этому всю свою жизнь, они платили меньшим, им почти не приходилось меняться. Твой выбор гораздо труднее, обдумай все, не спеша. Быть таким, какой ты есть, совсем не так плохо.
   Наутро они осторожно двинулись вниз. Несколько дней пробирались через густые леса, пересекая долину и взбираясь на гору, обходя ее ближе к вершине. Дожди шли ежедневно, костров путешественники не разжигали, питались в основном съедобными плодами. Несколько раз ветер доносил до них звуки выстрелов. Ловцы или армейские патрули добывали себе пропитание.
   В конце октября путешественники вышли на восточный склон последней на их пути горы. Здесь местность менялась, быстро понижаясь к востоку. Вокруг них еще находился влажный лес, но к востоку небо было безоблачным, а уходящая вдаль равнина казалось желто-серой. Лишь возле подножия горы отдельные пятна зелени сливались в зеленую кайму предгорий. В бинокль удалось разглядеть цепочку черных скал на горизонте. И несколько небольших зеленых пятнышек - оазисов невдалеке от границы.
   Здесь путешественники дали себе день отдыха. Ларта достал из своего мешка несколько мягких шариков из неизвестного материала, а купец протянул Мунзе свой карабин:
   - Надень такой шарик на ствол, и он приглушит выстрел. Твое ружье не годится, глушитель может изменить полет пули.
   Проводник добыл за час трех оленей и долго хвалил карабин. Как охотник, он сразу понял, что легкий и скорострельный карабин дает преимущество его обладателю в лесах и на пересеченной местности. На равнинах лучшим оружием была дальнобойная винтовка промышленника.
   Развели костер, в яме жарили мясо. Ели, отдыхали, снова ели. Рассматривали в бинокль предгорья, примеряли дорогу к оазису. Охотник здесь не бывал, но о местных оазисах слышал.
   Когда путешественники немного спустились вниз, стало ясно, что здесь растут совсем другие деревья. Ниже бамбуков еще встречались подокарпусы, затем их окружили разнообразные пальмы, а заночевали путники уже среди акаций. Спали в гамаках, держа оружие под рукой. Опасались больше людей, чем львов и леопардов. Здесь водились гиены, которые тоже могли напасть на спящего человека.
   Днем двигались среди предгорий, параллельно небольшой речушке. Высокие и широкие кроны акаций давали редкую тень. Временами наползали небольшие облачка, и шел короткий, слабый дождь. Трава здесь еще была зеленой и высокой, она скрывала путешественников до плеч. Мунза шел впереди, шагах в десяти от промышленника, который нес основную поклажу. В пятнадцати шагах сзади шел купец, с карабином наизготовку. Место было опасное. Засевший на акации наблюдатель увидел бы их издали, оставаясь незамеченным. В зарослях травы могли подстерегать в засаде лев или леопард.
   Ночевали вновь в гамаках - и не зря. Всю ночь под их акацией бродили гиены, издавая свои противные крики, более похожие на смех. Утром Аранга воспользовался глушителем и пристрелил одну. Только тогда остальные ушли. В этот день двигаться стало труднее. Сюда уже не долетали облака с гор, а среди зеленых кустов травы все чаще попадались пожелтевшие. Акации стали ниже, и стояли теперь дальше друг от друга. Большую часть пути приходилось двигаться под палящим солнцем. Ближе к полудню устроили дневку. Племянник купца, который легче переносил жару, сходил к реке. Укрытая от солнца густой растительностью, она становилась все менее полноводной. Если бы путники не опасались засады, они воспользовались бы рекой - и лодкой.
   Животных вокруг паслось много, и Аранга завалил самца антилопы. Охота труда не представляла: посмотри по сторонам, выбери добычу и стреляй. Кроме людей, охотились и кошки. Стадо коз внезапно обратилось в бегство от невидимого хищника, но из засады выскочила львица и свалила на землю одну козу. Львы охотились по всем правилам - одни выгоняли добычу, другие ждали в засаде. Проводник сказал, что одинокий лев не всегда может прокормиться даже среди такого изобилия добычи.
   Другое дело леопард: охотник-одиночка, он всегда сумеет взять добычу. Только съесть ее надо быстро: против стаи гиен леопард не сможет отстоять свою добычу. А гиены не заставляют себя ждать. Если леопард успеет, он затащит добычу на дерево, куда гиены не доберутся.
   К убитому самцу антилопы гиены тоже подобрались быстро. Людей они не опасались, лезли прямо под ноги. Купец высмотрел вожака и прострелил гиене брюхо. Раненое животное отползло, оставляя кровавый след, стая в нерешительности отошла. Мясо антилопы изжарили на костре, - днем не приходилось опасаться, что огонь костра увидят. Лишь бы костер не давал дыма.
   Через два дня пути трава совсем исчезла, акации стали низкими, а речка, вдоль которой они шли, скрылась под землей. Ее все еще не иссякший окончательно поток угадывался по полоске растительности в низине. Путешественники держались от нее на приличном расстоянии, так, чтобы их не распознали оттуда без бинокля. Низина шла в направлении первого на их пути оазиса.
   Теперь они шли ночами, а днем ставили палатку. Сверху ее накрывали тканью, которую облили клеем и изваляли в песке. Сама ткань была желтой, и палатка сливалась с местностью. В дырочку наверху путешественники временами высовывали небольшое зеркальце, осматриваясь по сторонам без того, чтобы высовываться из палатки самим. Ларта считал, что так ни одна птица их не заметит.
   Ночами они двигались быстрым шагом, почти бегом. Шли напрямик, по компасу. Мунза по просьбе промышленника обращал особое внимание на ночных птиц. Но пока они путешественниками не попадались.
   Оазис появился внезапно. Они поднялись на песчаный холм и внизу увидели темные ряды пальм. Путешественники осторожно спустились вниз. Оазис был заброшен. В этом они убедились довольно быстро. Небольшая долина, по дну которой протекал узкий ручеек, тянулась примерно на тысячу триста шагов. Ручеек заканчивался небольшим озером. Вокруг озера виднелись развалины домов. Но жизнь здесь бурлила. Под ногами шуршали мыши, на них охотились пустынные большеухие лисицы и совы. Именно их крики Ларта и просил запомнить охотника.
   Дневать путники в оазисе не остались. Набрав воды, подстрелив и поджарив козу, они ушли в пески и там закопали палатку поглубже в песок.
   Недалеко от оазиса пустыня была полна жизни. Ящерицы агамы, с двумя рядами коричневых пятнышек вдоль хребта, серо-желтой окраски, поджидали насекомых в низких колючих кустарниках. Песчаная змея ачель, в полтора метра длиной, охотилась на них и бегающих по песку гекконов. Пустынный варан оуран, метровой длины, бросался на любое живое существо больше ладони размером. Основную его пищу составляли змеи и ящерицы, но иногда он ухитрялся поймать и зазевавшегося тушканчика. По песку сновали многочисленные пауки, скорпионы и многоножки. В кустах кормились толстоклювые жаворонки и пустынные куропатки.
   Ночные насекомые искали тень, норку или кусты, чтобы укрыться от солнца. Все утро они пытались залезть в палатку, и их приходилось выгонять. В тесной палатке могли спать двое, согнув ноги. Третьему приходилось сидеть возле входа, выгоняя непрошеных гостей и наблюдая за местностью вокруг.
   Проводник весь день готовил манок для сов. Звуки, которые тот издавал, его не устраивали. Ларта, как всегда, разбиравшийся во всем, давал советы. Когда Мунза счел возможным им последовать, манок наконец издал звук, чем-то напоминавший крик совы. Днем промышленник спал, охотник строгал другой манок, а Аранга наблюдал за окружающим пейзажем через зеркальце. Делать это следовало осторожно, чтобы зеркальце не дало отблеска, заметного издалека. Через зеркальце он и заметил окружающих оазис всадников. Проводник сразу определил - патруль армии Тхерема. Среди всадников находился ловец, выделявшийся черными штанами.
   Отряд не скрывал свое присутствие в оазисе: поднимался дым, доносились запахи, лошадиное ржание. Уходя в пески, путешественники заметали свой след. Ловца так не проведешь, но только такого ловца, который знаком с пустыней.
   Наверное, им повезло. Отряд ночевал в оазисе, а Мунза, отойдя в сторону от палатки, вместе с промышленником испытывал манок. Купец с карабином наизготовку прикрывал их. Но все обошлось: ни одна сова к ним не прилетела, патруль их тоже не заметил. Впрочем, ближе километра к оазису путешественники не приближались.
   Рано утром отряд покинул стоянку и ускакал на юго-восток. Путешественники под вечер снова вошли в оазис. Всю ночь они пытались подзывать сов, научившись различать крики самцов и самок, имитировать шуршание мышей в траве. Увидеть ночью летящую сову можно было только на фоне чистого неба, среди пальм они терялись. К утру у них начало получаться подманивать сову и путешественники снова покинули оазис.
   Теперь они наполнили водой половину пустых тыкв, - могло оказаться так, что в последнем оазисе они не смогли бы набрать воды. Тогда сделанный запас пригодился бы для изменения маршрута. До следующего оазиса оставалось два ночных перехода. Уже на первой дневке они услыхали с востока винтовочные выстрелы. Частая стрельба длилась минут двадцать, затем все стихло. Путешественники переглянулись. Похоже, отряд столкнулся с маррами. Очень редко тхеремцы выигрывали такие стычки.
   Днем кружащие над местом схватки птицы указали им направление. Ночью разобрать подробности не удалось, но в предрассветных сумерках картина боя прояснилась. Возвращавшихся от оазиса пограничников с фланга неожиданно атаковали марры, выскочив из-за пологого холма и сразу открыв стрельбу. Численность обоих отрядов была примерно равна. Пограничники не успели организовать оборону, и их почти всех перебили с близкого расстояния: все знали, что на скаку марры стреляют так же хорошо, как и сидя в окопе. Патрульные успели ответить, кто двумя, кто тремя выстрелами. Только вокруг ловца валялось полтора десятка гильз. Видимо, шестерых убитых марров успел уложить именно он.
   Своих убитых марры бросили, а раненных патрульных добивали секирой на длинной рукоятке, отрубая им головы. Нападавшие забрали коней, запасы и оружие тхеремцев, сняли с убитых обычные для пограничников сапоги-сандалии, и желто-рыжие накидки. Бродивший в стороне проводник обнаружил следы охранения патруля. С тыла пограничников защищали четверо конных налегке. Они бросились на помощь патрулю, и их убили выстрелами издали. Пограничников даже не обобрали - они так и лежали рядом со своими винтовками. Осмотрев их раны, Ларта молча указал своим спутникам на выходное отверстие пуль: огромной величины, с рваными краями.
   - Это пули, разрывающиеся внутри тела. Достаточно попасть в туловище и человек наверняка будет убит. Такие производят только в Дунроде. Марры очень спешили, они даже не обобрали охранение, да и секиру свою бросили. Поспешим и мы, светлеет.
   Путешественники пережидали в палатке палящее солнце. Убитых зарывать не стали. В пустыне тела превратятся в скелеты очень быстро. Так же быстро, как они будут выкопаны из неглубоких могил пустынной живностью. Копать же глубокие могилы путешественники времени не имели. Проводник уже ясно усвоил себе истину: у марров есть глаза на небе. Если путешественников заметят вблизи границы днем, вскоре их кости будут белеть среди желтых песков и рыжего каменного крошева.
   - Ларта, зачем ты разглядываешь их секиру? Есть что-то интересное?
   Промышленник повернулся к Мунзе. Охотник задал свой вопрос даже не из любопытства. Непривычный к человеческим смертям, он старался отвлечься от утреннего тягостного впечатления. Ларта же ответил своей обычной лекцией.
   - Ваши оружейники плавят руду вместе с древесным углем, получают смесь железа, шлака, стали и чугуна. Ее проковывают и получают смесь железа и стали. Железо нельзя закаливать, оно мягкое и гибкое. А чугун твердый и хрупкий, его нельзя ковать. Самый ценный материал - сталь, но ваши оружейники не умеют его получать. Они даже закапывают свои изделия в мокрую землю, чтобы потом, когда ржавчина съест железо, а сталь останется, выковать из остатков стальные изделия. В Срединной империи уже давно качают воздух в печь не руками, а водяным колесом или буйволами. Температура выше и можно получать слитки чугуна. Потом его переплавляют без угля и получают сталь.
   - Ты знаешь секрет производства стали?
   - Во многих странах это уже давно не секрет. Аранга владеет в империи множеством металлургических заводов, он тоже все хорошо знает. В железе нет примесей угольной составляющей, оно гибкое и мягкое, куется, но не закаливается. В стали таких примесей сколько нужно, она тверда, гибка, куется и закаливается. В чугуне примесей слишком много, он тверд и хрупок. Из него можно только отливать детали. В империи чугун переплавляют с железной рудой, в Хеврару при переплавке помешивают, в странах запада - продувают при переплавке сильными потоками воздуха. Получают сталь. К ней можно добавлять разные добавки - другие металлы, получать особо прочную сталь. Я владею несколькими заводами по ее производству в Эреаде. Глядя на эту секиру, я вижу, что она переплавлена из чугуна с примесью железной руды. Это низкий уровень металлургии.
   - Как у вас в империи?
   - Примерно так, империя действительно отстает в технике. Поэтому нас и послали на запад - учиться.
   - И страны запада открыли все свои секреты?
   - Да. Они настолько развиты, что понимают: охранять секреты бесполезно. Или их украдут или откроют заново. Проще создать условия для развития, тогда тебя догонит только тот, кто тоже создал такие условия.
   - Их догоняют?
   - Пытается Хеврару, почти догнали Ло-ча и Дорваг. Теперь и империя двинется вперед быстрее.
   Ларта утратил к разговору интерес, и племянник купца обиженно замолк. Купец спал, охотник тоже спустя некоторое время заснул. Промышленник разбудил их ближе к ночи. Сам он мгновенно уснул, - проводник никогда не видел, чтобы Ларта спал больше четырех часов.
   - Скажи, Аранга, чего он мне про сталь начал рассказывать? Я не понял, какое это для нас значение имеет.
   - Имеет. По способам выплавки стали легко определить весь уровень техники. Из такой плохой стали, как в секире, не сделаешь винтовки, которая бьет на две тысячи шагов. Охранение патруля расстреляно издалека, скорее всего, с вершины холма. С расстояния в восемь сотен шагов. На такое расстояние из обычного оружия марров не стреляют - бесполезно, не попадешь. И разрывные пули они не делают, кто-то им доставил их из Дунрода. У них есть источник получения хорошего оружия.
   - Может, они его при набеге захватили?
   - Только не разрывные пули. Их вообще делают не для армии: они дорогие. Это для лазутчиков, убийц. Похоже, у марров есть свои ловцы, лучше вооруженные и обученные.
   - Зачем маррам вообще понадобилось уничтожать отряд? Он ведь наверняка границу не пересекал, просто проверял оазисы.
   Аранга несколько затянул с ответом, его голос звучал неуверенно:
   - Есть несколько предположений. Первое - им нужны пленные и они воспользовались случаем. Мы ведь не знаем, сколько воинов было в отряде, могли убить не всех. Второе - Тхерему показали свою силу, чтобы отодвинуть его войска подальше от границы. Ларта считает, что воинственность марров вызвана их паническим страхом обычных людей. Марры даже умирают, оказавшись в их обществе в одиночку.
   Проводник ничего не говорил, внимательно глядя на купца. Аранга посмотрел на него испытующе и продолжил:
   - Третья возможность самая плохая для нас. Марры могут знать, куда движется Ларта и готовить ему засаду. Тогда в эту засаду случайно попал патруль.
   - Откуда им знать, где он пойдет? Этого никто знать не может.
   - Точно не может. Но ловцы Тхерема уже знают, что Ларта на их восточной границе. Если Марр узнает об этом, по всей границе поставят засады. Кто знает, как действует тут их разведка.
   - Тогда вы идете на верную смерть. Что марры знают о Ларте?
   - Знают достаточно много. Он разгромил их разведку в Гондоре, он ходил на их земли - и вернулся. Они очень многое готовы отдать, чтобы его схватить. Но мы идем не на верную смерть, потому что марры не способны предвидеть наши действия. В отличие от нас. Их общество более примитивно, значит, они будут действовать обычным для себя образом.
   - Ты знаешь, что они сделают?
   Теперь купец заговорил уверенно:
   - Первое: отправят в небо множество прирученных птиц, которые будут искать нас здесь, где мы сейчас находимся. Но птицы неразумны, увидав палатку, они не сообщат о присутствии людей. Второе: сосредоточат в лагерях на границе, на расстоянии часа скачки друг от друга, отряды конников. Но мы по тем же птицам определим их расположение и пойдем вдали от лагерей. Пойдем ночью, приманив и убив сов. Даже не пойдем, а побежим. За ночь мы углубимся в пустыню на сорок километров. Середину пустыни охранять не смогут даже марры, от взоров орлов днем нас скроет палатка. Рискуем мы только в ночь перехода границы.
   - А если засада ждет в оазисе?
   - Возможно. Сегодня ночью мы это узнаем. Как ты считаешь, скоро хватятся патрульного отряда?
   - Не раньше, чем через три дня. Если пограничники и пошлют отряд в оазис, он двинется очень осторожно. Их можно не бояться. Меня больше беспокоят стрелки марров с хорошим оружием. Если они накупят его много, Тхерему плохо придется.
   - Много они не купят, - твердо произнес купец. - Моя невеста раньше бывала в Мидии. Это единственная страна, с которой Марр торгует и поддерживает отношения. Но тех людей, которые имеют дело с маррами, в Мидии скрывают. Ни одного из них никто из разведчиков соседних государств не встречал. Но торговые караваны видели: они небольшие и ходят редко. Марр платит золотом и серебром, их товаров никто не видел. Покупают оружие и олово. Оружие маррам продает сама Мидия, поэтому ей соседние страны продают только старые ружья. Винтовки и пушки Марр производит сам.
   - А тех людей не потому скрывают, что они наполовину марры? - Охотник даже ужаснулся собственному предположению.
   - Очень даже возможно. В таком случае их совсем мало.
   Мунза продолжал приставать к купцу, пользуясь возможностью удовлетворить любопытство:
   - Марр ведь имеет выход к морю. Не может оружие прибывать морским путем?
   - До сих пор ни одного марра на воде не видели. Поэтому за их берегами не следили. Ты прав, морской путь возможен. Побережье там обрывистое, но несколько небольших гаваней есть. Придется соседям присмотреть за побережьем.
   - Ты сможешь отдать такое распоряжение?
   - Теперь смогу. Сможет мой отец, сможет Ларта. В прямом смысле это не будет приказом: приказа никто из нас отдать не сможет, мы лишь купцы. Но к нашему мнению прислушаются.
  
   Ночью путешественники подошли к последнему оазису. За два километра до него Ларта приказал им ползти, по возможности бесшумно. Оазис примыкал к довольно высокой и широкой скале. Проводник сразу сообразил, что с вершины скалы даже ночью путников можно увидать издали.
   Ползком, скрываясь за камнями и возвышенностями, они подобрались к оазису на тысячу шагов. Жестом промышленник приказал ждать рассвета. В такой близости к оазису их разговор был бы услышан совами или другими ночными птицами.
   Когда небо на востоке стало больше серым, чем черным, Ларта взял винтовку наизготовку и быстрыми бесшумными шагами двинулся к оазису. Купец шел правее на пятнадцать шагов и внимательно смотрел в небо. Племянник Чоаки, которому Аранга жестом приказал опустить ружье, плелся сзади, не понимая поведения восточных людей. Они, похоже, совсем не опасались засады.
   Впрочем, проводник и сам полагал, что людей в оазисе нет. Ночные звуки оазиса были совершенно обычными. Человек еще мог затаиться, но лошади такое не под силу. Рассчитывать, что кроме них найдутся еще любители пеших прогулок по пустыне, стало бы чрезмерной осторожностью. До оазиса оставалось не больше трех сотен шагов. Быстро светлело.
   Сначала Аранга упал на колено и повел стволом в небо, прослеживая низко летящую птицу. Тихий, заглушенный мягким шариком на конце ствола выстрел, и птица, жалобно крича, упала на землю. Пуля из карабина разорвала ей крыло. На земле ее быстро прикончат лисы, если их не опередят змеи, - возле оазиса живности копошилось много.
   А спустя еще две сотни шагов Ларта упал на спину и прицелился в небо. С вершины скалы взлетел орел и начал набирать высоту. Орел летел на восток, он поднялся почти на сотню метров, когда Ларта сумел сбить его первым выстрелом. Орел камнем рухнул на землю. Через несколько минут путешественники вошли в оазис.
   Сразу обнаружилось, что следов пребывания человека здесь не было. Источники воды, посадки финиковых пальм и прочая растительность находились с северной стороны скалы. Оазис не превышал в любом направлении пятисот шагов. Сама скала, неровная, с трещинами, расселинами и пещерами вздымалась над пустыней метров на восемьдесят. Наполнив водой из довольно мутного пруда свои баклажки, Аранга с проводником заняли пещеру в нижней части скалы с видом на юго-запад. Промышленник забрался повыше и выбрал себе пещеру, из которой он мог бы обозревать северную и восточную сторону горизонта.
   - Мунза, тебе придется следить за пустыней и небом в середине дня. Я буду на страже утром и вечером. Днем мои глаза хуже твоих. Сейчас можешь спать.
   - Ты ждешь нападения?
   - Марр рядом. К тому же мы убили птиц. Я думаю, их хватятся или сегодня, или завтра утром. Птиц на разведку пошлют сегодня. Поэтому прикрепи к одежде пальмовые листья: глаза орла тебя разглядят даже в пещере.
   - Мы обнаружены?
   - Если марры найдут мертвых птиц или какая-то птица улетела незамеченной, то да. Думаю, ночью придут сами марры, они не оставят без внимания пропажу птиц. Как стемнеет, уходим на юг. Придется сделать крюк - этот участок границы теперь опасен.
   - За день от птиц ничего не останется, только скелет и перья. На один переход к югу я не знаю оазисов.
   - Нам они не нужны. Дневку устроим в палатке, а следующей ночью перейдем границу. Тебе придется сделать еще переход к югу самостоятельно. Найдешь там оазисы?
   Проводник кивнул:
   - Конечно, найду. За меня можно не беспокоиться. Я не раз ходил один по пустыне, вода и ткань для палатки у меня есть. Ты же сам знаешь.
   - Я говорю это тебе потому, что мы подвергаем тебя риску. Самая большая опасность будет, когда мы расстанемся: тебя могут выследить марры, ты можешь попасть в руки патрулю. Кстати, об оплате: вот, смотри. Эти камни ты сможешь продать в любом городе. Скажешь, нашел в горах Маруэве. Здесь аметист, сардоникс, хризопраз, они драгоценные, а также апатит, яшма и жадеит. Вот они.
   Аранга разложил камни на небольшом куске ткани, разделив их на две кучки. На взгляд охотника, камни в обеих кучках по красоте не отличались. Разве что аметист привлекал его своим необычным цветом. Однако же стоимость одной кучки могла позволить племяннику Чоаки купить лучшее в Тхереме оружие и припасы, а другая могла обеспечить его только разовой едой. Проводник в камнях ничего не понимал и слушал купца внимательно.
   - Они не драгоценные, но ты сделаешь вид, что ценишь их не меньше.
   Аранга указал тхеремскую цену каждого камня. Они не очень высоко ценились, но большие - редкий ювелир мог бы выпустить их из рук. Не будет ничего удивительного, если охотник принесет с гор горсть приглянувшихся ему камней, среди которых окажется и несколько драгоценных. Выплатив охотнику хорошие деньги и огранив камни, ювелир мог получить приличный барыш.
   Днем племянник Чоаки наблюдал за местностью, стараясь не шевелиться. У входа в пещеру было жарко. Над оазисом кругами парил орел. Нагретый песками воздух дрожал, искажая линию горизонта. Ни людей, ни верблюдов, ни даже пустынных волков.
   Когда стемнело, путешественники стремительно покинули оазис. Бежали всю ночь. Собственно бег занял не больше трех часов - больше Мунза не выдержал. Дальше они чередовали быстрый шаг с небольшими пробежками. Всю дневку племянник Чоаки засыпал, наблюдая в бинокль за полетом птиц, кружащих над невидимыми отсюда восточными скалами. Им удалось прийти к общему мнению, в каком месте находился лагерь марров. Тогда, наконец, Мунзе разрешили выспаться.
   Охотник проснулся на закате. Осторожно двигаясь в тесной палатке, путешественники надевали на себя удивительные доспехи. Сначала куртка из толстых полос войлока с сантиметровыми промежутками между ними, затем доспех из металлических пластин, накладывающихся одна на другую. Потом рубашка из прочной грубой ткани, а сверх нее - редкая кольчуга в два слоя.
   Заметив вопросительный взгляд проводника, купец счел нужным пояснить:
   - Защита от пуль. Разработана Лартой и изготовлена на его заводах. Останавливает пулю винтовки марров на расстоянии в сто пятьдесят шагов. Твое ружье тоже такого доспеха не пробьет.
   - Вы пойдете в них через пустыню?
   - Конечно, нет. Хоть они и весят немного, всего шесть килограммов, но бежать в них по пустыне невозможно. Мы бросим их после перехода границы. Если напоремся на патруль марров, они защитят в бою.
   Проводник в сомнении покачал головой, и сменил тему разговора:
   - Докуда я иду с вами?
   - До скал. Ждешь полчаса, если мы не вернемся, твоя задача выполнена.
   В разговор вмешался Ларта:
   - Мне нужно поговорить с тобой, Мунза.
   - Говори.
   - Я сам - жрец Пагора, хотя ты такого бога не знаешь и не признаешь. Но в любой религии есть ритуал очищения перед важными событиями. Ты на роль жреца не годишься, да и я не принадлежу к любой из известных религий. Но ритуал этот придуман не попусту. Сейчас я расскажу тебе, в самых кратких выражениях, что я делал на том пути, который меня сюда привел. А ты скажешь, что захочешь. Или не скажешь ничего.
   - Я готов, говори.
   - Своими усилиями я добыл для своего народа и народа империи новые знания. Добыл много больше, чем они смогут освоить. Боюсь, что их усвоение затруднит им дальнейшую жизнь. Я открыл путь через островную гряду. Пока лишь я, Мэй Ван, и Киу знают, где можно пройти полторы тысячи километров через рифы, туманы, скалы и сильные течения. Как знать, не двинутся ли завтра этим проходом крейсера с десантом? Я разгромил орден Странствующих, способствовав гибели множества людей. Но его существование - лишь теневая часть насильственной стороны любой религии, он возродится через десятилетие - другое. Я менял правительства и изменял ход событий в нескольких странах, действуя из своих представлений о лучшем для них будущем. У меня не было права так поступать - так учили меня все религии и все философские школы. Я неслыханно разбогател, используя свои знания и способности, и при этом я не делился ничем с народами тех стран, где прирастало мое богатство. Я приобретал друзей и сторонников и вел их за собой, совсем не думая о том, что они будут делать после, когда мои деяния завершаться, я уйду, а они останутся среди тех, кто меня не любит. Я наказывал своих врагов, чья вина иногда была лишь в том, что они защищали интересы своей страны или свои собственные. Я вел себя не как человек: я поставил идею, которой служил, выше интересов близких мне или просто знакомых людей. Только сейчас, в пустынях Тхерема, я понял, что многое сделал, не раздумывая.
   Проводник выслушал промышленника внимательно. Было видно, что он увлечен и захвачен его речью. Аранга, прошедший с Лартой полмира, понял все, о чем говорил его друг. Но охотник реагировал на эмоции, не вдумываясь в содержание.
   - У нас говорят, что Олавы могут на время овладеть любым. Только совершив, сможешь оценить содеянное. Ошибки прощаются всем, кто одумался сам. Только положено очистить душу в отшельничестве или опасном путешествии. Которое тебе и предстоит.
   На этом охотник закончил свою речь. Он был собой доволен, ему впервые в жизни предложили высказаться по отвлеченному от конкретной жизни вопросу, и он не сплоховал. Аранга, знакомый со всеми культами мира, смог понять, что охотник высказался, как жрец гурджи средней руки. Но он ничем не показал своего разочарования. Ларта же, по выражению лица которого всегда было невозможно распознать мысли, тепло улыбнулся охотнику.
   Стемнело. Быстро разобрали палатку, каждый взял свой груз, и направились на восток. Приграничная пустыня была больше каменистой, чем песчаной. Песок образовывал низкие гряды, передвигаясь по которым путешественники не производили шума. Но сил песок отнимал больше, чем хрустящие под ногами каменистые россыпи.
   Часто попадались огромные валуны, груды камней, неглубокие ущелья. Их приходилось огибать, а выбрать лучшую дорогу в темноте невозможно. Ночная ходьба по пустыне требовало больше сил, зато не мучила жара. Двигались быстрым шагом, часто переходя на бег. Вскоре начался малозаметный подъем, на горизонте появились скалы. Примерно в километре от них промышленник жестом показал Мунзе: пора подзывать птиц.
   Они заранее обговорили все сигналы и знаки, чтобы обходиться вблизи скал без слов. Охотник спрятался в углублении между большими камнями, достал манок и начал подзывать сов. Купцы разошлись влево и вправо. Минут через двадцать Мунза услышал тихий выстрел, и тело птицы упало на землю в десятке шагов от него. После того за полчаса купцы свалили еще трех птиц. Племянник Чоаки подзывал ночных стражей марров еще, но на его зов больше никто не откликнулся.
   Ларта появился возле убежища охотника и махнул рукой. Смысл сигнала был ясен: веди. К скалам подбирались вдоль косо идущего бугра, прикрывавшего их с северо-восточной стороны. Проводник присмотрел в цепи скал не самый большой, неровный проход. Вообще скалы стояли довольно редко, в некоторых местах проходы достигали в ширину сотни шагов. Вблизи стало видно, что многие скалы - это просто пологие каменистые холмы, но попадались и отвесно уходящие в небо огромные камни.
   Подошли к выбранному охотником проходу. Последнюю сотню шагов преодолевали ползком, бесшумно. Путники приближались к скалам нарочито медленно, зная, что быстрое движение заметно даже в темноте.
   Добрались. Прильнув к скале, Мунза втянул носом воздух и прислушался. Ничто не предвещало опасности. Жестом провожатый показал своим спутникам: путь свободен. Хлопнув на прощанье охотника по плечу, купцы скрылись в проходе.
   Племянник Чоаки ждал полчаса, как условлено. Лишь первую минуту он еще слышал шорох шагов по камням, а затем наступила полная тишина. Когда время ожидания истекло, он осторожно отполз по старым следам за бугор, выпрямился и побежал. Чутье подсказывало ему, что через час начнет светать. Сначала взойдет луна. Будь он далеко от границы, он смог бы двигаться и при лунном свете. Но вблизи пограничных скал у марров могло оказаться куда больше глаз. За время, пока луна не взошла, он должен удалиться от скал не меньше, чем на пять тысяч шагов. Очень важно не оставить за собой следов, поэтому охотник бежал по песчаным наносам, постепенно забирая к югу. Совсем скоро он выкопает себе в песке нору, накроется тканью и позволит утреннему ветерку засыпать вход в нору песком.
   Пропажа нескольких птиц насторожит марров: его будут искать не менее старательно, чем двух купцов империи. Если сумеют взять его след, охотника ничто не спасет. Но проследить след человека среди переносимых ветром песков не в силах даже марры. А за следующую ночь он достигнет оазиса.
  
   Купцы преодолели проход в скалах за две минуты. Они недолго осматривались, выбирая песок поглубже, затем поползли по нему. У ночных зверей и птиц зрение много лучше человеческого. Они видят в темноте, почти как днем. Но мелкие звери видят хорошо лишь на небольших расстояниях, до семи десятков шагов. Птицы видят дальше, но и они предпочитают пользоваться слухом. Купцы двигались очень тихо, пока не отошли от скал на шесть сотен шагов. Тогда они побежали.
   Ларта не прибегал к мысленной связи вблизи границ Марра. Кто знает, может, загадочные жители пустынной страны способны услышать его мысли. Они с Арангой привыкли обходиться без слов, да и обговорено было многое заранее. Сейчас они понимали - гибель птиц однозначно выдала участок нарушения границы и надо успеть удалиться от него подальше. Только времени для этого оставалось мало. Местность немного шла вверх и надежды, что удастся скрыться с глаз расположенных на скалах наблюдателей в темноте, не осталось.
   Перед рассветом друзья принялись искать убежище для дневки. Им удалось расширить старую лисью нору под камнями при помощи лопаты, попутно выгнав из нее нескольких змей. Вход замаскировали песком, насыпанным поверх части палатки. Обычный для пустынь утренний ветерок переносил песок, уничтожая их следы. Первая дневка в пределах Марра началась.


10. СЕРИР И ХАМАДА

  
   (Хамады - широкие плоские плато, покрытые рассыпанными обломками горной породы. Хамады сложены из пород, разрушенных и перенесенных на небольшое расстояние. Если разрушаемые породы твердые, они могут образовывать крупные валуны, до метра в диаметре. Разрушающиеся песчаники превращаются не только в обломки разного размера, но и в песок.
   Под влиянием внешних условий иногда камни покрываются прочной коркой, даже более прочной, чем сама порода.
   Сериры - гладкие равнины, усыпанные мелким гравием, лежащим слоем в один-два камня, поверх более мелкого материала: песка, пыли или глины.
   Эрги - обширные области, чаще котловины, куда ветер приносит мелкий песок, формируя рельеф. Песок отлагается в виде подвижных холмов - дюн. Более мелкий песок переносится в верхнюю и подветренную часть дюны. Самые крупные дюны достигают высоты 300 метров.
   Такыр - мелкая глинистая водонепроницаемая почва, возникающая на заливаемых поверхностях, ровная, изрезанная трещинами на равномерные многоугольники. Засоленные такыры имеют вздутия почвы, соляную корку, иногда - грубый бугристый рельеф.)

Энциклопедия Эртаг, 315 год.

К закату дней склонил я сердце,

К тому, что мудростью зовем,

Поняв, что предстоят нам равно

Любовь и смерть и труд -

И пустота - когда умрем.

  
   Марр, пустыня, день первый.
  
   Поверхность пустыни близ границы представляла из себя тонкий слой почвы, с наносами песка и гравия. Под поверхностью находился водонепроницаемый глинистый слой. Уже на глубину одного метра в нору не проникала удушающая жара, а влажность держалась выше, чем на открытом воздухе. Это очень важно, так как в сухом воздухе любое живое существо испаряет гораздо больше воды. Сейчас обитателями лисьей норы были два взрослых человека, одетые в пуленепробиваемые доспехи. У них имелась палатка, часть которой они использовали для навеса над входом, оружие, небольшой мешочек сушеных фиников и восемь оболочек тыкв, наполненных водой. Одну из тыкв, девятую, они только что опорожнили.
   Пустынная лиса прорыла нору так, что ее выход смотрел на северо-запад. С запада вход в нору затенял большой камень, с юго-востока стоял другой камень, повыше. Такое расположение защищало нору от нагрева солнцем большую часть дня, но очень ограничивало обзор. Поэтому путешественники устроили над входом в нору небольшой навес, присыпав его мелкими камнями. Сейчас из-под этого навеса Аранга осматривал приближающуюся цепь конных марров.
   Ларта разбудил его минуту назад. Утром он вел наблюдение. Ему приходилось высовывать прикрепленное к прутику зеркальце за пределы навеса, чтобы осмотреть юго-восточную и юго-западную стороны. Это было опасно - случайный отблеск зеркала мог привлечь внимание. Но марры появились с северо-запада. Пять верблюдов с грузом в сопровождении пятнадцати всадников. Запасных коней не было. Верблюды неспешно шли прямо к норе, как и положено, один за другим. А вот всадники вели себя странно. Они ехали цепью, растянувшись влево и вправо на сотню метров от каравана верблюдов, внимательно всматриваясь под ноги коней.
   Похоже, они искали следы. Но если это посланный на поиски отряд, то зачем верблюды с грузом? И почему в огромной пустыне марры выбрали для поиска следов именно это место? Путешественники подходили к норе совсем с другого направления. Как раз по их следам никто не шел. Немного понаблюдав, Аранга вернул бинокль промышленнику.
   - Они движутся низиной. Возможно, там проходит тропа к оазису. Всадники осматривают тропу: в их положении это разумно - огромную пустыню не осмотришь, а проверить тропы много легче. Вероятно, они ждут от нас движения по тропам. Считают, что мы их разведали. Или это обычная приграничная проверка.
   Промышленник кивнул и поднес к глазам бинокль.
   - Если ты прав, то, не доходя до нас пяти сотен шагов, они свернут на восток. Хорошо, что мы ночью отыскали место повыше. Тем не менее, подготовь карабин.
   Купец держал карабин в длинном мешке прочной двойной ткани. В пустынях оружие часто отказывало, если его держать на открытом воздухе. Пыли в пустыне всегда хватало. Ларта же выбирал свое оружие по надежности. Винтовку он носил без чехла, она всегда была готова к бою. Если марры кинутся в атаку конной цепью, а это был их обычный способ боя, он сможет их поражать с семи сотен метров, Аранга - лишь с трехсот. Но карабин купца позволял выпускать семь пуль без передергивания затвора, одну за другой. Марры смогут стрелять прицельно с двухсот метров, но на путешественниках будут доспехи и они укроются за камнями. Такое соревнование в быстроте и меткости стрельбы друзья вполне могут у пятнадцати марров выиграть. Но тогда им придется возвращаться в Тхерем. Пересечь земли Марра они могли только тайком.
   Как и предполагали путешественники, всадники свернули на восток и вскоре исчезли из виду. Теперь уже купец наблюдал у входа, а Ларта отдыхал. Вокруг норы находилось довольно много кустов. Под одним из них Аранга заметил гнездо бурой кустарницы. Большинство пустынных птиц устраивали гнезда весной, а это птичка предпочитала приступать к выведению потомства перед началом зимы. По раскаленному песку сновали жуки, кузнечики, скорпионоподобные насекомые. Впрочем, для обитателей пустыни он не казался раскаленным. Сейчас, поздней осенью, солнце давало земле почти вдвое меньше тепла, чем в середине лета. Аранга напомнил себе, что сейчас еще и сезон дождей. А это значит, что изредка, понемногу, дожди здесь еще возможны.
   Во второй половине дня купец заметил движение на севере. Посмотрел в бинокль: антилопа, по виду - аддакс. Только они способны жить в настоящих пустынях, неделями обходясь без водопоя. Стадо небольшое, в пустынях антилопы и ослы больших стад не образуют. Вскоре оно спустилось в ту же низину, что и марры ранее.
   Потом Аранга снова спал. Когда проснулся, Ларта известил его, что с востока проследовал караван марров, около тридцати верблюдов с грузом. Охраняли два десятка конных, но эти под ноги не смотрели и ехали гуськом.
   - Значит, перед нами караванная тропа. Знать бы только, как она идет. Чтобы не потерять ее ночью и не наследить на ней случайно.
   - Я посмотрел за облачностью, пока ты спал. Наползла тень от облака, и я выглянул. Облака скопились южнее и восточнее. Думаю, оазис там. А тропа, скорее всего, проходит по сухому руслу. Наверное, на ней есть стоянки и колодцы. Наверняка охраняются. Но в таких сухих руслах вода обычно залегает неглубоко, мы до нее лопатой можем докопаться. Если совсем плохо станет.
   - Значит, пока будем держаться южнее тропы.
   Решение было принято, оставалось ждать заката. Пока же купец решил удовлетворить свое любопытство:
   - Ты говорил с Мунзой, как со жрецом. Он тебе и ответил, как будто он жрец гурджи. И остался очень доволен своим ответом. На какой ответ ты рассчитывал?
   - Сам не знаю. Конечно, с такими вопросами обращаться надо не к охотнику с окраин Тхерема. Но я удивился его ответу. По видимости, он куда более верит в леопардов и лесных хозяев, чем в учение братьев. Но заметь, именно учение гурджи позволило этому лесовику понять мой вопрос. Простой охотник просто не уловил бы, о чем я говорю.
   - Значит, культ гурджи для них важен, раз трудные вопросы они, не задумываясь, решают на его основе.
   Ларта произнес задумчиво:
   - Да, культ влиятельный... Есть в нем, кроме обычных ритуалов и принципов мироустройства, еще какая-то убежденность в своей правоте.
   - Туранизм тоже такой. Только последователь Турана ответил бы на твой вопрос иначе. Особенно, если он исповедует осамир. Их жрец сказал бы: если твой путь не заставлял тебя кривить душой и совершать прочие грехи, то ты имел право так поступать.
   - Вот как раз вопрос грехов мне кажется вторичным. Если я имею право, право со стороны морали, на свои действия, то их сложно будет назвать греховными. А туранизм разделяет действия религиозные и обыденные. Туранистский священник не усмотрел бы в моих действиях ничего религиозного и уклонился бы от ответа.
   - А что сказал бы наш общий знакомый господин Ток? - купец не сходился с другом во взглядах на туранизм, и предпочел сменить тему.
   - Драконы для себя решили этот вопрос давно, иначе они прозябали бы в бездействии. В культе Лесоо-та такой вопрос просто не возникает: права человека на поступок определены его рангом. Займи высокое положение, и вправе делать, что хочешь. Только туранизм и гурджизм способны задуматься над этим, ведь для них пред богом все равны.
   Аранга возразил:
   - Не только. Ордар очень хорошо приспособлен отвечать на такие вопросы. Орзимизм тоже. Я в монастыре Нугпур множество таких споров слышал. О праве и долге, о своей воле, воле рода, народа, императора, бога. Мне казалось тогда, кажется и теперь, что любой ответ, который тебе дадут, к которому ты сам придешь, будет не хуже других.
   - Это я знаю. Меня больше интересуют сами исходные посылки. На чем надо основываться, решая такой вопрос?
   Аранга несколько удивился настойчивости своего друга, но ответил:
   - Ты не хуже меня знаешь, что и религии и философии дают всего два ответа. Первое: основывайся на велениях бога или же общественных требованиях. А второе: полагайся на свои представления или законы природы. Я упрощаю, конечно. Почему для тебя это важно именно в пустыне Марра?
   - Теперь, когда я обратился к богу и получил ответ, я уже не могу не задумываться над каждым своим шагом. Я вижу столько возможных последствий своего действия, что не могу выбрать лучший шаг. Может, только сейчас я понял относительность того, что считать лучшим. Когда я устраиваю свои дела, или семейные, то можно не задумываться. Последствия моих поступков быстро будут поглощены общими завихрениями и случайностями жизни. Когда я определяю развитие государств или отраслей на десятилетия вперед, имею ли я право действовать по своему разумению? Приведенные тобой два ответа на практике сводятся ко второму. Для достаточно умного человека, конечно. Который понимает, что конкретное выражение веления бога или народа высказывает всегда живой человек. Даже если он давно умер и говорит с тобой через книги.
   - Если тебя не устроит второй ответ, то кого ты возьмешь в авторы первого? Кто для тебя не подлежит сомнениям: какой бог, или, какой народ? Насколько я знаю, Ларта, таковых нет.
   - Ты высказался, как человек, напрямую с богом не говоривший. Я тоже не говорил, но он мне ответил. Я теперь иначе смотрю на мир, на себя самого. И пока мы в опасности, мне мое отношение к высшему существу важнее самой опасности. Как верующий думает о душе, презирая смерть тела, так и я сейчас хочу понять, что же я на самом деле делал и делаю.
   Купец только пожал плечами в ответ. Он вполне мог понять друга, понять умом. Но у него не было своего опыта переживания единства с богом. Зато он видел многих, кого такой опыт навсегда выбросил за пределы разума. С Лартой такого не произойдет: слишком он уравновешен и устойчив. Но даже повышенная его задумчивость могла обойтись им сейчас дорого.
   Когда солнце скрылось за горизонтом, путники сбросили противопульные доспехи в нору и присыпали вход в нее. Начался упорный, изматывающий бег по пустыне. Пока было еще светло, бег особой трудности не представлял. Песчаных участков встречалось немного, уклон местности оставался неизменен. Торчащие из грунта невысокие скалы и камни были хорошо видны, как и колючие кусты. Их обегали, не замедляя хода. Когда темнота стала полной, пришлось сбавить скорость.
   Вскоре их внимание привлекли отдаленные огни. Когда ночью в пустыне ветра нет, воздух чист, как в горах. Весь опыт путешественников не смог им подсказать расстояния до огней. Бинокль в темноте не помогал. Понятно было лишь, что это костры. Может, маленькие, расположенные всего в десятке километров. Но они могли находиться и много дальше. Тогда это были не простые костры. Огромные: ритуальные, жертвенные, или же пожары; плавка металла в открытом горне. Наблюдались огни в направлении на юго-восток, прямо по ходу путешественников.
   Аранга знал, что огни в темноте имеют свойство казаться неизменными, пока совсем не приблизишься к ним. Поэтому он предложил свернуть на север и пересечь караванную тропу в темноте. Ларта тоже не считал нужным приближаться к оазису. Направление на караванную тропу подсказал уклон местности. Теперь купец тянул за собой несколько сплетенных веток, заметая оставляемые на мягком грунте следы. Такая уловка следопыта не обманет, но при поверхностном осмотре нечеткие следы могли не привлечь внимания. Не следовало пренебрегать и такой мерой безопасности.
   Спуск на тропу оказался крутым, песчаным. В темноте полностью загладить следы невозможно. Когда путешественники ступили на тропу, промышленник повернул на восток. Аранга понимал, что он ищет либо твердый грунт, либо пологий подъем на северную сторону тропы. В полной темноте, когда всю южную часть горизонта затянули тучи, купец видел вокруг себя только на три шага. Они ежедневно вечером принимали снадобья, обостряющие ночное зрение. Использовали путешественники и другие специальные приемы, помогающие разглядеть очертания предметов в темноте.
   Каким образом Ларта разглядел низину слева, непонятно. Скорее, почувствовал по уклону тропы. Как бы там ни было, они свернули с тропы, и пошли низиной к северу, заметая следы. Очень скоро путь стал труден - они попали в густые заросли кустарника. В темноте невозможно угадать, как его обходить. Ломать ветки и затруднительно, и опасно: сломанная ветка явно выдавала присутствие чужаков, а они недалеко ушли от тропы. Пришлось то поднимать ветки и проползать под ними, то накрывать их палаткой и аккуратно перешагивать. В темноте быстро таких действий не сделаешь.
   Хотя путники и двигались вверх, догадываясь, что на вершине холма растительности станет меньше, все же не менее сотни метров им пришлось продираться через кусты. На середине подъема Ларта принялся обрезать колючие и цепляющиеся ветки под корень, и втыкать в песок позади себя. Через день сорванные ветки станут заметно отличаться от прочих, но путешественники уже уйдут далеко.
   Было ясно и другое: если ночные птицы осматривают этот район, они наверняка заметили путешественников. Теперь весь расчет был на то, что они успеют за остаток ночи уйти далеко на север.
   Когда друзья выбрались на плоскую вершину холма, кустарник поредел. Путешественники присели, чтобы восстановить дыхание и прислушаться. Да, им повезло. С юга раздавался шелест падающего дождя, и он приближался с каждой минутой. Немедленно они собрали лодку. Когда дождь пошел, купцы сбросили одежду. Всего несколько минут, когда вода падала на землю, они наслаждались, смывая с себя запахи лисьей норы, кожи, оружия и своих тел. Палатка-лодка наполнилась почти на четверть. У путешественников появились дополнительные два десятка литров воды. Планируя свой поход, они не рассчитывали на такую удачу.
   Запасные тыквы и бурдюки доверху наполнены, палатка собрана, промытая одежда надета. Дождь оказался достаточно силен, чтобы смыть все их следы. Теперь они могли беспокоиться только о ночных птицах, и еще о летучих мышах, чьи крики слышались на севере и северо-востоке. Путники подождали минут двадцать, пока пустынные земли впитают всю воду. На размягченной земле их следы отпечатаются разборчиво.
   Двинулись прямо на север. Вновь Аранга волочил за собой гибкие ветки, стирая свои следы. Но скоро необходимость в них отпала - песок под ногами сменился сплошными камнями. Им пришлось вновь остановиться и ждать восхода луны. В темноте в камнях легко переломать ноги. К тому же из темноты прямо на пути беспрерывно вырастали скалы, пусть невысокие, но их все же приходилось обходить.
   Судя по писку летучих мышей, где-либо в этих скалах они и гнездились. Писк шел со всех сторон, а на северной, чистой, стороне горизонта виднелись и сами летуны. Крупные мыши держались довольно высоко над землей. Если марры приспособили для наблюдения за пустыней и их, путников уже наверняка обнаружили.
   Когда взошла луна, Ларта, обвешанный тыквами и бурдюками с водой, принялся прыгать по камням не хуже горного козла. Скалы они преодолели примерно за полчаса довольно быстрого бега. Дальше к северу уходила ровная, лишь местами присыпанная камнями размером с человеческую голову, пустыня. Быстро бежать не получалось, приходилось заметать следы. Когда первые лучи солнца осветили пустыню, путники уже вырыли круглую яму, аккуратно отложив верхний слой грунта в сторону, и собирали над ямой палатку. Засыпав края палатки снятым сверху грунтом, купцы скрылись в ней от неизбежного наблюдения сверху.
  
   Марр, пустыня, день второй.
  
   Их ночной план состоял в том, чтобы продвинуться на восток на полсотни километров. Изменение маршрута, задержки в кустах, скалах, под дождем, заметание следов все изменили. На восток они сместились километров на пять, зато на север - на все пятнадцать. Чувствовали путники себя вымотанными. Но не все было плохо: пополнился запас воды, они удалились от караванной тропы, и пустыня здесь оказалась ровной, пригодной для быстрого бега.
   Через зеркальце, поднятое над крышей палатки, они осмотрели горизонт. Южнее, на расстоянии двух километров, виднелись пройденные ими скалы - обиталище летучих мышей. Когда сократились утренние тени от скал, появились всадники. Много, больше полусотни. Они крутились в скалах и возле них, но в пустыню не удалялись.
   - Это ищут нас. Или птицы, или мыши дали сигнал. Они знают, где мы находились ночью, но не знают, куда мы направились. Или у них нет собак, или после дождя собаки не в силах взять след. Думаю, нас не найдут.
   Аранга придерживался того же мнения:
   - Нас вообще не станут искать в пустыне. Нашей цели они не знают, ожидают разведки или диверсии. Значит, будут усиленно охранять подступы к оазисам, колодцы и караванные тропы.
   - Если так, значит в Марре не знают, что мы двинемся на восток. Или совсем не нас с тобой ищут, а безымянных лазутчиков Тхерема.
   Купец улыбнулся:
   - А ты думал, что мы такие важные люди, что Марр не может нами не заинтересоваться? Вспомни, они ведь очень отсталые. Ты - явление для запада совершенно новое, они просто не успели осознать твоего масштаба. Да, Тараннон и его люди прекрасно знают тебе цену, но поверят ли в Марре его сообщениям? Даже если поверят, смогут ли принять правильные меры?
   - Если не смогут, то хорошо, мы в безопасности. Только лучше врага переоценить.
   - Если ты склонен переоценить марров, зачем пошел южным путем? Плыл бы сейчас через островную гряду, где тебя никто не перехватит. Или скакал степями Лигнала. Ты не хуже меня знаешь: их перекрыть целой армии не хватит.
   Ларта сказал сосредоточенно:
   - Да, Мунзе я сказал не всю правду. Я боюсь на тех путях не столько врагов, столько предательства. Все те пути приведут меня в империю. Ты со мной согласишься - я теперь для империи очень неудобный человек. Посторонний и совершенно чуждый дракон. Терпеть меня они смогут только на западе, но не рядом с империей, тем более - в ней.
   - В империи есть чуждые драконы. Никто из служителей драконов тебе этого не расскажет, а меня ты не спрашивал никогда. Слушай. Есть Фенду, он никогда не помогал другим драконам. Его интерес, который связывает его с миром - разведение шелковичного червя. В этом деле он всегда готов помочь, само собой, он лучший знаток. У него свои сады, куда не попадают непосвященные. Закрыт вход и драконам, и чиновникам. Фенду грозит убийствами и потрясениями порядка за нарушение запрета. Ему верят. Есть Лу, он живет в башне мудрецов. Только мудрецы посвящены в его дела. С другими драконами он отказывается иметь дело, не дает советов по государственным делам, но требует деньги на книги и опыты. Ему дают, что он попросит. Сейчас в империи я знаю десять драконов, только шесть из них постоянно озабочены благом государства, остальные погружены в свои дела. Им никто не препятствует - ты сам понимаешь, на что способен разъяренный дракон.
   - Все они не влияют на ход государственных дел, таких что же не терпеть.
   - В Вант-до живет дракон по имени Киму. Он прямо заявил, что хочет власти. Ты знаешь, любой дракон будет наилучшим правителем: дальновидным, сильным, любимым народом. За всю историю драконов только Киму пожелал править. Сейчас на юге Вант-до есть королевство Ресарва. Оно давно является вассальным для Вант-до. Там верят в Орзимо, вся знать говорит и пишет на гельте. Только простолюдины неграмотны и говорят на коугеро. Королевская семья Ресарвы родственна королям Пуано. Столица: Риу-Перу. Должен знать, город очень любопытный.
   - Я слышал. Дворец серебряных колонн, башня Осмода, лабиринт крыс и прочие чудеса. Там прекрасное земледелие, если не ошибаюсь.
   Сын дракона продолжил:
   - Не ошибаешься. Население Ресарвы всего примерно триста шестьдесят тысяч человек, а лимонов, хлопка они вывозят больше, чем само Вант-до. А ведь главный их продукт - это рис. У них развито скотоводство, но нет ни промышленности, ни горнодобычи. Вот там Киму и стал первым министром. Король правит с его голоса. Вант-до готовилась постепенно поглотить Ресарву, без насилия и сопротивления. На многих картах такого королевства как Ресарва нет уже два десятка лет. Киму все изменил. Что же, драконам Вант-до, да и империи, пришлось только смириться.
   - Киму умрет, в крайнем случае - умрет его преемник, и ход событий пойдет, как ему предписано судьбой.
   - С тобой будет не так?
   - Ты ответил за меня. Будет не так, но только тот из драконов, кто вникал в дела запада, сможет догадаться об этом. Если не очень устал, посмотри по сторонам часа три. Мне надо выспаться.
   После дождя пустыня зазеленела. Месяцами, иногда годами ждущие влаги сухие корешки и побеги, спящие в грунте семена, все они, напитавшись влагой, росли и зеленели на глазах. По молодым побегам ползала пустынная саранча. На нее охотились ящерицы дабб, длиной до двух ладоней. Самцы ящерицы покрывались узором из пятен и линий желтого, зеленого и красного цветов, самки - грязно-желтого цвета. Ящерицы дабб были съедобны.
   Вдали промелькнуло несколько песчаных газелей рхим. Всадников Аранга не видел. И когда вечером уже Ларта его разбудил, дракон сказал, что марры на глаза больше не появлялись. Палатка имела перед любой норой огромное преимущество - ее можно было поворачивать. Вход всегда смотрел на теневую сторону и заходящий в палатку воздух был несколько прохладнее. Все же и зимняя пустыня днем нагревалась изрядно. Расход воды оказался заметно большим, чем после дневки в пещере или норе.
   Перекусив финиками, стали ждать захода солнца. Сегодня облаков на небе не было, местность казалась ровной. Предстояло совершить большой пробег.
   Палатку начали собирать, когда солнечный диск наполовину скрылся за линией горизонта на западе. Первые шаги сделали еще при солнечном свете. Ларта считал, что теперь они могут не прятаться ночью, при свете луны. Если только поблизости не будет оазисов.
   Бежали хорошо, в ровном темпе, легко. Аранга почувствовал усталость лишь спустя часов пять, и тогда они немного сбавили скорость. Сейчас под их ногами уходил назад серир, плоская равнина, покрытая мелким гравием. На ней не было ни препятствий, ни укрытий. Здесь очень редко попадались мелкие кустики или камни крупнее человеческого кулака.
   Взошла луна, и Аранга оглядел горизонт в бинокль. На юго-востоке и юге светлели цепочки огней. Все те же костры, которые они видели прошлой ночью. Южнее их пути располагалось не менее десятка оазисов. Костры в такое время означали, скорее всего, выплавку металла. Поскольку в пустыне лесов нет, топливом мог служить только каменный уголь, добытый неподалеку.
   Перед восходом солнца начали копать яму. Острая стальная лопата - вот то преимущество, которое могло обеспечить путникам выживание. От ямы глубиной в метр они отвели наклонный трехметровый лаз. Копать было не особенно трудно, грунт составлял почти чистую глину. Камни попадались редко. Яму накрыли палаткой. Наблюдатель оставался в яме, а второй человек заползал в лаз и спал там.
  
   Марр, пустыня, день третий.
  
   Жизнь в серире скудна. В свой черед наблюдать купец заметил только несколько чахлых кустиков. Мимо палатки проползли за пол-дня лишь несколько жуков. Пополудни в палатке стало жарко. Путники укрылись в глубине выкопанного ими хода. Временами кто-нибудь из них поднимался, чтобы оглядеть местность.
   В глубине лаза температура казалась вполне терпимой. Путешественники берегли свою влагу. При нормальной влажности и температуре человеку нужно два литра воды в день, в жаркой пустыне - пять, если избегать палящего солнца. До сих пор они расходовали в день два литра на человека, несмотря на утомительные ночные пробеги. Но долго так экономить они не смогут.
   Аранга продолжил вчерашний разговор:
   - Ты ведь теперь можешь связаться с любым драконом, даже которого не знаешь?
   - Ручаться не могу. После того откровения в Карагве мои способности должны усилиться. Я ни с кем не связывался - не хочу, чтобы они знали, где я. Причины ты знаешь.
   - Раньше ты не был таким подозрительным.
   - Раньше я был человеком востока на западе. Сейчас я совсем иной. Ты тоже, только у тебя больше родственников в империи, она тебя сильнее держит. Мои родные острова сильно отличаются от империи. Они ближе к Дорвагу, Дунроду. Только нет на Репату ни металлов, ни нефти.
   - Зато у них есть Ларта.
   - Это обстоятельство и есть источник моей подозрительности. Я ведь пойду путем Киму. Только за мной будут стоять все знания, опыт и техника стран от Баррского хребта до Западного моря. Думаешь, наш знакомый Ток не угадает такого хода событий?
   - Ток попытается договориться, - уверенно произнес Аранга, - открытый конфликт с тобой станет крупной неудачей драконов. Они в таком случае потеряют лицо перед всеми.
   - В этом я не сомневаюсь. Только какую позицию они займут на самом деле? Если бы меня сейчас убили марры, драконам стало бы куда легче.
   - Организовывать охоту на тебя драконы не станут.
   - Сейчас не станут, - согласился Ларта, - а представь, в империи возникнут заводы, банки, появятся пароходы. Не везде, в одном из районов, где река, море, железные руды рядом. Этот район резко выделится среди других образом и уровнем жизни. Равновесие в империи нарушится, драконам придется выбирать: или обезвредить значительную часть чиновников, жрецов, императорскую семью; или ликвидировать человека, с которым свяжут все перемены. Если этим человеком стану не я, то это будешь ты. Обезвредить не значит убить, скажешь ты. А как иначе остановить тебя или меня? Драконы ведь понимают, что мы сильнее их.
   - Не забывай, что один из них - мой отец.
   - И ты не забывай: те отношения, которые мы принесем в империю вслед за промышленностью и наукой, разрывают семейные связи. Сыновья уже не слушаются отцов - и ты сам пример.
   - Ларта, мне кажется, ты раздражен или испуган. Твои мысли потеряли обычную остроту. Все, о чем ты говоришь, случалось и раньше. Понемногу, но случалось. Перемены для драконов не новость - они всю жизнь их готовили. Твои перемены они готовыми не примут, обдумают, подстроят под себя, под традиции. И потом сами их проведут, став твоими союзниками.
   - На такой путь нужны десятилетия, пять, - или семь. У империи есть примерно двадцать лет, потом отставание от запада станет необратимым. У Репату в запасе лет пять, но на островах уже многое поменялось. Наши магистры и старейшины действовали еще до меня. Но ты прав: я раздражен и плохо себя контролирую. Мне уже надо больше спать, я хуже сосредотачиваюсь на обыденных вещах, мир представляется мне в черном цвете. Я боюсь, что вода протухнет через пять дней, что один из нас повредит ногу на камнях в темноте, что мы обессилеем раньше, чем покинем Марр, что нам придется с боем прорываться через Кворел. Пришедшего из Марра могут счесть только врагом. Мы же будем обессилены, без воды, без проводника.
   - Твои опасения разумны. Я бы удивился, если бы такое путешествие прошло гладко. Мы прямо сегодня увеличим потребление воды, а завтра нам нужно начинать есть мясо. Думаю, мы сможем его поймать. Если обессилеем, с нами быстрее случится беда.
   Когда солнце село, путники не сразу двинулись в путь. Еще полчаса они лежали в яме, выжидая, пока пустыня немного остынет. Палатку собрали в полутьме и снова побежали на восток. С севера дул довольно жаркий ветер, нес пыль, которая делала почву под ногами совершенно неразличимой. Пыль закрывала и видимость по горизонту. Только яркие звезды смутно просвечивали сквозь пыльную мглу. Когда взошла луна, лучше не стало. Красноватый неровный полудиск луны висел над невидимым горизонтом, а под ногами была темнота. Ноги ощущали, что почва стала совершенно ровной и имеет уклон к востоку, совсем небольшой. А потом под ногами стало мягко. Путники попробовали почву - солоноватый мокрый ил.
   Их занесло в не полностью пересохший временный водоем. Злая шутка природы: дорогу в пустыне преградило соленое болото. Обойти преграду можно было с севера или с юга. Свернули на юг, - это направление казалось не хуже прочих, а двигаться спиной к ветру много легче. Вскоре стало светать и пришлось рыть яму для дневки. Под верхним слоем глины обнаружился щебень, а под ним, на глубине полутора метров, пропитанный солеными водами песчаный слой.
   Из кусков глины выстроили круглую стенку с проходом на север. На стенку водрузили палатку, а перед входом в нее возвели еще насыпь из щебня - от ветра. Наблюдать по сторонам бесполезно: пыль ограничивала видимость сорока метрами. Улеглись на мокрый песок. Снизу он приятно холодил тело.
  
   Марр, пустыня, день четвертый.
  
   Скоро вход в палатку засыпало пылью. Собранная из закрепленных на каркасе кусков кожи и ткани палатка предназначалась для защиты от солнца. Пыль легко проникала через нее и покрывала тонким слоем тела и одежду путешественников. Они даже плохо видели друг друга. Разговаривать обоим не хотелось. Они прекрасно знали, что такой ветер может дуть неделю, что означало бы их неминуемую гибель. Ночью они снова побегут на восток, но ветер лишал их ночной прохлады. Они будут вынуждены пить больше воды. Но страшнее было бы попасть в скалистый или просто каменистый район. Ночью, в пыли они легко могли сломать или поранить ноги.
   Было и хорошее: не заботясь о наблюдении, охлаждая тела в мокром песке, купцы смогли выспаться вдоволь. На этот раз они выбрались, едва солнце скрылось в закрывающем горизонт приземном пылевом облаке. Жаркий ветер мгновенно нагрел их тела, пыль забила горло и ноздри. Едва они собрали палатку, как пить захотелось почти невыносимо. Побежали на восток, обмотав головы тканью. Продвигались не спеша, избегая перегрева, ощущая ногами твердую растрескавшуюся глину. Видимо, они пересекали слегка засоленный такыр. Им повезло: почва такыров идеально выровнена, по ней легко бежать на ощупь.
   Затем такыр кончился. Пока не взошла луна, приходилось передвигаться шагом. Ветер не стал слабее, но пыли поубавилось. Вскоре путники поняли причину: местность пошла на подъем и под ногами захрустели камни. В лунном свете вокруг явственно вырисовались многочисленные скалы. В промежутках между ними бежалось легко, а в узких проходах, куда не всегда попадал свет луны, двигались осторожно.
   По мере продвижения на восток скалы становились выше и располагались теснее. Ветер затих: нагромождения скал задерживали его стремительное движение к югу. Пыли почти не было. Теперь лишь у подножия скал лежали груды щебня и каменной крошки. Купцы двигались по сплошному камню, в котором нечего и думать пробить яму без взрывчатки. Оставалось искать для дневки пещеру в скалах.
   Когда совсем рассвело, а поиски пещеры оказались безрезультатными, пришлось устроиться под отвесной скалой. Скала закрывала их с юга, ее небольшой выступ - с востока. А западнее лежал валун в три человеческих роста. От прямых солнечных лучей скала их закроет. Но от нагретых солнцем соседних скал спасения не будет. Раскалившись за день, они будут отдавать тепло до середины ночи.
   Разгребли щебень, установили палатку прямо на каменистой основе. Засыпали края щебнем. Выпили воды, поели фиников. Солнце уже подогревало лучами скальную породу прямо перед входом в палатку. Наблюдать по сторонам незачем: до самой дальней скалы всего семь десятков шагов
   .
   Марр, пустыня, день пятый.
  
   Путники проснулись, когда солнце уже прошло три четверти пути к западному горизонту. Было жарко, душно. Снаружи по палатке что-то шуршало, а по мокрым от пота телам купцов ползали многоножки и жуки. Вслед за ними сквозь щели в палатке протиснулась небольшая агама. Оглядевшись при помощи зеркала, купец обнаружил на палатке и вокруг нее нескольких змей. Сонный промышленник сказал, что ядовитых среди них нет. Переловить змей оказалось несложно, только после этого в палатке стало еще жарче. Купец быстро разделал змей и агаму. Несколько дней путники питались только финиками, а путь они проделали немалый, да еще с грузом воды. Сырое мясо утолило голод, воды друзья не жалели. Вечер прошел в сонной дремоте, но перед заходом солнца Аранга заставил себя подняться.
   - Надо залезть на скалу и осмотреться. Ночью в этом лабиринте мы будем слишком тихо передвигаться. Если меня увидит орел-стражник, марры доберутся сюда не раньше утра. Мы уже далеко уйти успеем.
   - Согласен.
   Ларта был странно равнодушен и пассивен. Купец предпочел промолчать. Завернувшись в ткань, чтобы укрыть от наблюдения контуры фигуры, он выбрался наружу. Заходящее уже солнце жгло кожу сквозь ткань так же, как нагретые за день скалы. Только скала, под которой они укрылись, была отвесной, прочие имели более пологие и выщербленные склоны. Аранга взобрался без труда и окинул взглядом горизонт.
   Скалы уходили на восток и юг до самого горизонта. На западе они обрывались примерно в километре, а за ними белела равнина солончака. Севернее скалы простирались на два километра, где и заканчивались. Или, может быть, просто местность уходила вниз. Понять отсюда невозможно. Купец вернулся в палатку.
   - На юге и востоке скалы. Что на севере, не видно. Идем туда? Только надо выйти еще при свете, чтобы на закате выйти из скал.
   - Хорошо.
   - Ты нормально себя чувствуешь?
   - Нет. Как будто давит на меня что-то. Но идти я могу, не бойся. Мне думать трудно, я все время в сонливости. Попробуй обойтись без моих советов.
   Палатку свернули без сожаления. Среди раскаленных скал она не давала защиты от жары. На этот раз Аранга распределил их поклажу поровну, тогда как предыдущие дни промышленник нес груза на треть больше. При солнечном свете путь был легок, но жара неумолимо испаряла воду путешественников. Дневка еще не кончилась, а они уже израсходовали две с половиной обычных дневных порций воды.
   Скалы закончились отвесным обрывом. На запад он уходил до солончака, а там постепенно понижался. К востоку же он сохранял всю свою высоту: около ста метров. Недалеко от путников куча каменных обломков под обрывом поднималась чуть не до половины его высоты.
   Аранга сразу понял, что единственный возможный спуск - там. Иначе им пришлось бы в темноте искать дорогу среди скал, что и рискованно, и долго. В еще большее отчаяние приводила его мысль об еще одной дневке в скалах.
   Чтобы успеть до заката к нужному месту, пришлось бежать среди раскаленных скал, что было духу. Физической формы Ларта не потерял, но на этот раз купец сам выбирал дорогу и бежал первым. Когда разгоряченные путешественники прибыли на нужное место, им пришлось облиться водой для охлаждения. Дышали они с трудом, сердца у обоих колотились, отдаваясь в голове громкими ударами. Солнце уже нырнуло за горизонт, в оставшиеся до темноты минуты нужно было успеть спуститься на равнину.
   Здесь, на краю обрыва, северный ветер даже немного охлаждал тела. Пыль летела понизу, погребая груды камней. Даже сквозь пыль было понятно, что равнина внизу ровная, по ней можно быстро бежать.
   Закрепили веревку на ближайшей небольшой скале. Груз связали отдельно. На разведку вниз отправился Ларта. Через минуту послышался его голос:
   - Я добрался. Спускай груз.
   Переправив поклажу, сын дракона начал спускаться. На середине спуска его начало крутить на веревке и качать ветром. Досюда уже долетала пыль, и он ощутил ее в горле и ноздрях. Внизу его ждал огромный покатый валун, на вершине которого хватало места только для одного человека. Промышленник с грузом успел спуститься на соседнюю, расположенную ниже каменную глыбу. Аранга не сразу попал на вершину валуна,- раскачавшись на веревке, он не с первого раза смог остановиться.
   Только тут он понял, что их пробег наверху спас для них весь ночной переход. В темноте он не смог бы попасть на валун, а ниже веревка уже не доставала. Сдернув сложенную вдвое веревку со скалы, купец продолжил спуск. На равнину они выбрались уже в темноте. Распределили груз и побежали, Аранга - первым.
   Северный ветер немного стих - теперь он охлаждал тела, не поднимая пыли. На юге вновь стала видна цепочка огней, но она стала значительно короче. На юго-востоке к ней добавился еще огонь, но более мрачного оттенка и расположенный выше. Когда купец разглядывал его в бинокль, впервые за ночь разомкнул губы Ларта:
   - Это вулкан. Мы видим горы Кворела.
   Теперь под их ногами хрустел мелкий гравий вперемешку с песком. Изредка попадались чахлые невысокие кусты. В чистом небе над ними, сзади, слева и справа ровно светили яркие звезды. Небо впереди закрывало облако. Вскоре рядом с темно-багровым светом вулкана обозначился белый конус. Аранга без подсказок понял, - восходящая луна подсвечивает заснеженный пик Аггартид, самую высокую гору в Квореле.
   Промышленник бежал молча, дышал ровно, не отставал. Однако купец чувствовал, что другу его приходится тяжело. Они оба за ночь неоднократно останавливались, отдавая дань позывам расстроенного желудка. Сырое мясо пустынных гадов оказалась для их пищеварения слишком тяжелым. Но такого закаленного путешественника, как Ларта, столь прозаическая причина вывести из строя не могла. Здесь было что-то другое. И природа его - не в физических трудностях.
   Когда луна вынырнула из-за горизонта, сын дракона не сразу сообразил, что перед ними открылось. Впереди виднелись скалы, а левее закрывал изрядный кусок горизонта темный массив. Они как раз поднимались на небольшую возвышенность, и с нее Аранга наконец все разглядел.
   Севернее их пути возвышалась огромная мрачная гора. Обращенная к ним ее сторона не освещалась луной, и темнота скрывала ее очертания. В лунном свете хорошо различались скалы ее южной оконечности, лежащей прямо на пути друзей. Отвесные, с закругленными верхушками, одинаковой высоты. Если бы купец меньше разбирался в геологии, он вполне мог бы подумать, что скалы созданы рукой человека.
   Нижний пояс скал возвышался метров на сто пятьдесят, над ним располагалась узкая терраса, а выше - обрывистый склон. Дальше уже начиналась сама гора, с пологими склонами, на которых то поодиночке, то группами, поднимались скалы разной высоты. Гора возвышалась над равниной метров на шестьсот-семьсот, зато с севера на юг простиралась километров на семь.
   Промышленник за спиной Аранги сразу зашипел:
   - Ложись. Тебя же увидят, если будешь в полный рост стоять.
   Когда купец упал на песок рядом с ним, он продолжил, голосом невыразительным, и оттого - страшным:
   - Это место опасно для меня. Проведи меня вокруг него, не приближаясь к нему, и побыстрее. Я отключу свое сознание на сутки. Стану только бездумно выполнять твои приказы.
   Больше он ничего не сказал, а когда Аранга повернулся к нему, ему стало ясно: разговаривать в ближайшие сутки ему будет не с кем. Лицо Ларты стало безмятежным и невыразительным, словно картонная маска.
   Теперь сыну дракона пришлось беспрерывно отдавать команды своему отсутствующему в собственном теле другу. Они отползли назад и внизу, где возвышающаяся песчаная гряда закрыла их от взоров обитателей мрачной горы, побежали на юг. Аранга огибал гору с юга, держась низин, стараясь не приближаться к горе ближе четырех тысяч шагов.
   Они пересекли караванную тропу. Пришлось купцу заметать следы на песке тканью от палатки. Ларта выполнял любое приказание, но купец быстро убедился, что поручить ему нельзя даже самое простое дело. Любая работа требует участия ума, а промышленник на данный момент таковым не обладал. Хорошо, что он мог самостоятельно определять, куда ставить ногу во время бега. Если на их пути лежала груда камней, он бы и не попытался ее обогнуть по равнине, а полез бы напрямик.
   Конечно, посвященный в тайны управления своим умом, душой и телом человек мог отключить свое сознание на определенное время. Аранга, тоже, пожалуй, смог бы. Можно, хотя и сложнее, вместе с отключением сознания передать управление телом другому человеку. Делать это во время опасного перехода по землям врага означало подвергать все путешествие огромному риску. Купец был достаточно сведущ, чтобы понимать: любая неправильно отданная им команда может не только повредить Ларте, она может его просто убить или навсегда оставить в состоянии дрессированного человекоподобного существа. Наверно, опасность, угрожавшая ему была страшнее, раз он принял такое решение.
   Возникли и другие сложности: приходилось отдавать команды Ларте опорожнять кишечник, мочевой пузырь, есть, пить, спать. Ведь сам он ничего из этого сделать не в состоянии. И он не скажет, когда у него возникает в чем-нибудь потребность.
   Сейчас они укрывались от наблюдения за небольшой рощицей низких деревьев, прямо к югу от горы. Небо на востоке начинало светлеть. Сын дракона рассчитывал отыскать возвышенность и там врыть палатку. Ему хотелось иметь хороший обзор мрачной горы и равнины под ее скалами.
   Пробежав еще километр на восток, купец увидел слева настоящую песчаную дюну, заросшую кустарником. Он решил, что это место ему подходит. Яму он копал сам: Ларта в его настоящем состоянии в помощники не годился. Замаскировать палатку он успел, а вот углубить яму - нет. Палатка стояла между двух кустов, покрытых густыми листьями. Вход ее смотрел на север. Глубина ямы в палатке была всего около метра. Аранга дал промышленнику команды на еду, питье и сон; сам же принялся наблюдать
  
   Марр, пустыня, день шестой.
  
   Находящуюся напротив них мрачную гору - сын дракона для себя назвал ее так - в бинокль можно разглядеть во всех деталях. До крайней ее точки - четыре тысячи шагов. С юга скалы мрачной горы сходились острым углом, позволяя Аранге разглядеть значительную часть и восточного и западного склона. Западный склон оставался в тени, на его на террасах купец заметил нескольких всадников. Тщательно осмотрев гору в бинокль, он не обнаружил ни одного строения или иных следов деятельности человека. Только гривистые бараны во множестве паслись среди скал.
   Спустя час стало жарко. Мелкая яма не обеспечивала прохлады. Стоявший с востока большой куст давал очень слабую тень. Его многочисленные листья на солнце свернулись в тоненькие трубочки. Видимо, так растение сберегало свою влагу. Аранга осмотрелся по сторонам. С юга палатку закрывал гребень дюны, с запада и востока - огромные кусты, которые ограничивали обзор. Хорошо видно палатку было только с мрачной горы, но купец рассудил, что за четыре тысячи шагов сейчас, когда пустыня уже раскалилась настолько, что приземный слой воздуха искажал и колебал изображения удаленных предметов, его никто не разглядит.
   Конечно, всегда оставались небесные наблюдатели, но Аранга не собирался вылезать на открытое место. Он начал углублять яму, зарываясь под куст. Выкопанный песок купец выбрасывал прямо через вход, постепенно поворачивая палатку по кругу. Внимательные глаза наблюдателя заметят кольцо песка несколько иного цвета между кустами, но сын дракона рассчитывал, что это окажутся глаза не человека. За два часа он углубил яму настолько, что Ларта в ее глубине мог не страдать от жары.
   Для действий Аранги имелась еще одна причина: взятый ими в оазисе запас воды протух. Оставалась только собранная под дождем вода в двух бурдюках. Если хранить ее в холоде, она может сохраниться еще два дня. К тому же расстроенный желудок часто требовал опорожнения. Для этих целей купец тоже выкопал яму. Промышленник ходил в эту яму по команде. По команде он пил, ел мясо пойманного возле палатки пятнистого полоза.
   После полудня стало понятно, почему мрачная гора расположена во впадине. Обтекающий ее с обеих сторон северный ветер начал образовывать песчаные вихри. Вихрь, засасывая в себя по ходу движения песок, двигался вдоль западной или восточной окраины мрачной горы
   Над горой в небе неподвижно стояло облако. В здешнем небе, где даже в сезон дождей облака были редкостью, это казалось удивительным явлением. Аранга подумал, что будь марры религиозны, гора наверняка стала бы местом поклонения. И назвали бы ее красиво: Гора Тысячи Башен, например. По нижнему поясу скал, которые напоминали круглые башни. Или Гора Спящего Верблюда - по общим очертаниям горы с западного направления. Отсюда, с юга, она больше напоминала надвигающуюся речную баржу, перевозящую груду камней. Но такого названия жители песков ей, конечно, дать не могли.
   Собственно, все, что они знали о маррах, основывалось на том, как себя вели и что рассказывали их разведчики. Если разведчиков выращивали специально, как скотовод выводит новую породу, почему не предположить, что имелись и другие породы марров? Торговцы с Мидией, моряки, оружейные мастера или вожди: они могли быть специально выращены для своей роли. И кто знает, были ли среди них верующие?
   В самую жару, устав наблюдать за песчаными вихрями, сын дракона приказал себе поспать три часа. Проснувшись, он обнаружил, что они с Лартой облеплены сплошным слоем термитов. Очевидно, их гнездо располагалось неподалеку, и их разведчики, прорывая подземные ходы, наткнулись на яму путешественников. Сейчас насекомые грызли все подряд: сумки, одежду, остатки полоза. Песчаные термиты угрозы для людей не представляли. Более того, в крайних случаях их употребляли в пищу. Но сейчас было не до еды: термиты могли оставить их без палатки и запасов. Аранга обнаружил ход, по которому термиты проникали в яму, перекрыл его, и принялся давить насекомых.
   Когда солнце готовилось скрыться за горизонтом, а длинные тени кустов, листья на которых вновь развернулись, протянулись далеко за дюну, купец принялся разбирать палатку. Когда он уже снял большую ее часть, и от наблюдения с неба его закрывал только дырявый кусок ткани, он бросил последний взгляд на мрачную гору. От нее отъезжал большой отряд всадников, а в бинокль Аранга увидел, как из проходов между скалами вытягивается караван верблюдов. Всадники и верблюды появлялись из нескольких разных мест и строились в караван. Первый отряд всадников, десятка три, уже удалялся от горы на юго-запад.
   За выходом отрядов и каравана сын дракона наблюдал около получаса. Четыре десятка вьючных верблюдов, еще десяток - без груза, сменных. Шесть десятков всадников, все - со сменными лошадьми. Когда солнце село, караван отдалился от горы уже на три тысячи шагов. Аранга потерял их из виду еще до захода солнца, но он вылез из палатки на гребень дюны и продолжил наблюдение оттуда. Ему хотелось увидеть, как караван пересечет то место, где они с Лартой проходили ночью. Точно он этого места определить не мог, поэтому наблюдал, пока солнце не скрылось. Все это время караван двигался без остановок.
   Вернувшись, купец собрал палатку, распределил груз, и они ползком двинулись на юг, за гребень дюны. А там, когда их не видно стало с горы, они побежали. Сначала на юг, а когда вокруг появились деревья, повернули на восток. Первые несколько километров они часто натыкались на кусты, а Ларта несколько раз упал. Приходилось давать ему команду подняться и продолжить бег. Потом растительность как-то сразу исчезла. Видимо, только вокруг горы почва запасала достаточно воды.
   Когда восходящая луна осветила вершину Аггартида, сын дракона оглянулся назад. Мрачной горы он не видел. Зато на востоке он увидал горы Кворела - невысокие зубцы на горизонте. Три или четыре перехода, не считая сегодняшнего, - таким показалось расстояние до них Аранге в свете луны. А воды у них - всего на два дня...
   Путешественники продолжали бег. Под ногами чередовались глина и камни разных размеров. Ларта, по приказу своего поводыря, бежал по его следу. Купец выбирал дорогу так, чтобы он не запнулся. Вынужденные зигзаги замедляли продвижение, но поделать ничего было нельзя. Промышленник еще не пришел в сознание, хотя сутки уже миновали. Аранга имел достаточную подготовку в области управления своим разумом, чтобы понимать, что психологическое время не совпадает с обычным. Сутки Ларты могли растянуться и на тридцать часов. Но если он не очнется и после рассвета, их путешествие станет смертельным. Пересекать границу Марра с бессознательным спутником - это просто самоубийство.
   Общий уклон местности поменялся: местность снижалась по направлению к востоку. Камней попадалось больше, и они становились все крупнее. Купец выбрал для бега небольшую ложбинку, в которой камни встречались реже. Ложбинка расширялась и становилась глубже, на дне ее появился песок. Аранга искал растительность, но - безуспешно. Значит, водоносных пластов под поверхностью нет. Может, если двигаться по ложбинке дальше, появится и растительность? В таких пересохших руслах, по которым вода течет один-два раза в год, водоносные пласты иногда залегали неглубоко.
   Тем временем близился рассвет. Сын дракона выбрал место на склоне, рядом с большим валуном. Выкопал глубокую яму западнее валуна, установил палатку выходом на север. Маскировать ее не стал. Местность неровная, издали палатку не увидишь, а вблизи маскировка не поможет. Аранга полагал, что вчера их засекли ночные птицы возле мрачной горы. Но птицы, живущие или на горе или в кустарниках возле нее, не могли улетать от своих гнезд дальше пяти километров. Они же пробежали такое расстояние минут за сорок. Значит, пока птицы донесли о них, пока конные марры добрались до места обнаружения - в темноте - путники ушли туда, где ночные птицы не летали.
   Оставалось искать их по следам, но для этого нужно дождаться рассвета. Утренний ветерок к рассвету запорошит почти все следы. И если даже следопыты марров сумеют удержать след, двигаться им придется под палящим солнцем и куда медленнее, чем бежали ночью путешественники.
   Аранга отдал промышленнику команду спать. Свои запасы они съели, теплой, вонючей воды, оставалось на сутки. Но в пустыне даже такая спасала от смерти, и купец радовался ей и заботился о ней больше, чем о себе. Некоторое время он еще наблюдал по сторонам: не столько опасаясь нападения, сколько рассчитывая подстеречь змею или ящерицу. Для продолжения пробега требовалось мясо. Но пустыня вокруг них выглядела совершенно безжизненной.
  
   Марр, пустыня, день седьмой.
  
   Когда Аранга собрался спать, он обнаружил, что протухшая вода вылилась из треснувшей тыквы. Негодную к питью воду он не выбрасывал, а выливал в дневальную яму, чтобы увеличить влажность. Видимо, термиты изгрызли тыкву настолько, что она больше не смогла удерживать воду.
   Пришлось проверить остальные емкости и весь груз. Только одна тыква оказалась достаточно крепка на вид, остальные четыре ночного пробега могли не выдержать. Кожаные бурдюки, хорошо промасленные, в которых хранилась еще пригодная вода, остались исправными. Верх палатки из ткани - весь в дырах. Сильный ветер изорвет его за час. Кожаное покрытие палатки уцелело, хоть и потерлось изрядно с обеих сторон. Термиты изгрызли все сумки, одежду, даже часть приклада винтовки. До карабина насекомые не добрались. Через несколько дней пути и одежда путников расползется на части. Кожаные ремни на их обуви тоже оказались попорчеными.
   Аранга поспал несколько часов. В глубокой яме даже днем жары не ощущалось. Затем разбудил своего спутника, чтобы проверить, не пришел ли он в себя. Когда промышленнику давали команду спать, тот закрывал глаза, мускулы его несколько расслаблялись, а дыхание становилось реже. Стоило дать команду просыпаться, он мгновенно открывал глаза. Но выражение его лица, безмятежное и безразличное, совершенно не менялось. Его неподвижный взор производил жуткое впечатление. Прошло больше тридцати часов, но Ларта в себя не приходил. Купцу приходилось самому думать, как быть.
   До границы могло оставаться меньше одного перехода. В любом случае следовало искать воду. Без нее они могли погибнуть даже в Квореле. К тому же там их никто не ждет. Увидев, их наверняка сочтут шпионами Марра. От пограничников Кворела следовало скрываться. Для этого тоже требовалась вода и пища. Аранга не знал, какая пустыня ждет их дальше. Если она совершенно сухая, то они придут к границе обессиленными. Без воды, даже двигаясь ночью и скрываясь днем в глубокой норе, они продержатся сутки. Потом они смогут только медленно брести, а еще через сутки - погибнут. До сих пор их спасала скорость передвижения: за ночь они пробегали по прямой от сорока до девяноста километров.
   Границу надо преодолевать только сильными, сытыми и с водой в запасе. У них не будет возможности изучить расположение постов. Скорее всего, придется преодолевать ее с хода и уходить как можно дальше, пока не стало светло. Марры вышлют погоню, которая прибудет на место через полчаса-час. За это время надо успеть уйти далеко и хорошо спрятаться. Сын дракона гнал от себя тревожную мысль о том, что граница могла быть никак не отмечена на местности. Тогда они рисковали устроиться на дневку прямо на пограничной полосе.
   Будь Ларта в порядке, он наверняка сумел бы определить границу. Аранга был наблюдателен, гораздо более наблюдателен, чем средний человек. Но он прекрасно понимал, что дракону нет равных в этом искусстве. Пока же купец осматривал в бинокль восточное направление. Ложбина постепенно спускалась вниз, и где-то километров через шесть начинались пологие холмы. Пока было неясно, песчаные это дюны или скалы. Аранга решил двигаться вдоль сухого русла: там были самые большие шансы обнаружить воду.
   Когда он отдыхал в глубине ямы, куда вылил всю испорченную воду, раздалось близкое хлопанье крыльев. Винтовка Ларты лежала рядом, и купец быстро надел на ствол глушитель. Сквозь кожу полога палатки просунулись громадные кривые когти, и кусок полога прогнулся кверху. Крупная птица пыталась поднять палатку в небо.
   Аранга, когда ставил палатку, укрепил ее каркас в грунте как следует. Кусок кожи к каркасу тоже крепился основательно. У птицы не хватало сил поднять или разорвать палатку. Как только орел или гриф - по размеру когтей это был кто-то из них - убедился в этом, он начал рвать палатку клювом. В дыру заглянул немигающий круглый глаз. Орел, очень крупный. Откуда он взялся здесь? Аранга выстрелил сквозь палатку. Когти орла завязли в обрывках ткани, и пуля не смогла сбросить тело. Орел несколько раз дернулся на крыше, сквозь дыры вниз закапала кровь.
   Тут же сын дракона убедился, что нападающий прилетел не один. Второй орел атаковал палатку со стороны входа. Он цеплял когтями кожаный полог, затем захватывал его клювом и рвал. То ли второй орел оказался сильнее, то ли кожа ему попалась менее прочная, но он вырвал огромный кусок палатки и продолжал свое дело. Пришлось пристрелить и его. Прикладом винтовки Аранга оттолкнул убитых орлов от палатки, запасной тканью закрыл изнутри дыры. Наружную часть палатки, состоящую из ткани, орлы изорвали и отбросили в сторону. Внутренний слой, из кожи, был изорван во многих местах. Как мог, купец сшил края рваных дыр.
   Запасной ткани не хватало, чтобы сделать из нее внешний слой. Кожа, не прикрытая тканью, станет сильно нагреваться на солнце. Их палатка сильно пострадала, и в скалах, где нельзя вырыть яму, уже не смогла бы спасать их от жары.
   К трупам орлов вскоре слетелись грифы. Аранга ждал с винтовкой наготове, но грифов палатка не заинтересовала. Стервятники расклевывали тела орлов, а с неба за этой картиной наблюдали еще два высоко парящих орла. Сомневаться не приходилось: марры поняли, как они передвигаются и послали птиц, чтобы лишить их палатки. Умно задумано. Будь их палатка однослойной, или из двух слоев легкой ткани, они остались бы сейчас под открытым небом. Тогда их бы выследили наверняка, не спасла бы никакая скорость бега.
   Чтобы понять, как маскируются путешественники, где они находятся, и как их можно перехватить, а также подготовить птиц для специального задания, маррам потребовалось меньше шести дней. Вряд ли они обнаружили путников еще в пределах Тхерема. Прежние представления друзей о способах связи марров, их способности разгадывать загадки и давать на них быстрый ответ приходилось пересматривать.
   Скорее всего, марры разгадали маршрут их путешествия. Значит, они уже понимают: это не разведывательный рейд с возвращением назад. Их будут ждать на восточной границе. Если промышленник не придет в себя, Аранга сам изменит маршрут. Пока еще неясно, на север или юг. Решение он примет позже. На сегодняшнюю ночь главное - найти воду.
   Стреляя в орлов, купец оставался в яме. Можно было предположить, что для натасканных на поиск человека птиц гибель их сородичей и изменения облика палатки интереса не представляли. Но вдруг орлы своим острым зрением углядели человеческий облик сквозь дыры в палатке? Тогда марры придут сюда часов через пять. К счастью, солнце сядет гораздо раньше. Останется время спуститься по сухому руслу, поискать воду, и свернуть в сторону. Ни прямо на восток, ни вдоль сухого русла двигаться нельзя: искать станут именно там.
   Аранга собрал палатку, когда тени от заходящего солнца закрыли склон, на котором они располагались. Распределил груз между собой и Лартой. Сбросил орлиные перья в яму, затем подкопал землю под валуном. Когда огромный валун рухнул в яму, закупорив вход, путешественники побежали на восток. Впрочем, сухое русло через три километра стало ощутимо отклоняться к югу. Стемнело. Впереди неясно темнели то ли холмы, то ли дюны.
   Под ногами был песок, и поводырь дал команду своему бессловесному спутнику бежать рядом. По песку промышленник бежал, хорошо сохраняя равновесие. Но Аранга понимал, что в таком состоянии он может повредить сухожилие или мышцу - и при этом продолжит бег. Пока нога совсем не откажется работать, навсегда. Он несколько раз окликал своего путника, напоминал ему, что сутки прошли. Слабая надежда, что внутренняя команда обрести сознание уже сработала, только какие-то причины иного порядка мешали Ларте очнуться, пока не угасала.
   Сухое русло резко повернуло на восток, через несколько минут в свете звезд стали видны редкие кустики, а затем появились и деревца. В воздухе жужжали насекомые, слышалось хлопанье крыльев. Здесь друзей легко могли заметить, поэтому Аранга остановился между двумя крупными кустами, в низине, и достал лопату. Яму, которую они быстро копали, сменяя друг друга, завтра наверняка заметят.
   Воду обнаружили на глубине человеческого роста. Купец черпал ее кружкой из ямы и через ткань выливал в емкости: бурдюки и тыкву. Они напились сами, затем Аранга задумался об охоте. Здесь, в сухом русле, сосредотачивалась вся жизнь пустыни. Растения извлекали воду из-под песка, размножались сами, и давали жить насекомым, гадам, мелким зверькам и птицам. Ночами питались песчанки, тушканчики и ежи. Ночью охотились скорпионы, змеи, многие ящерицы. Ночью летали летучие мыши, совы и филины.
   Днем, когда живность укроется от солнца, все они спрячутся. Если повезет, путешественники смогут добыть ящерицу дабб или амечтартара - дневную порцию мяса на одного человека. Днем охотится песочная змея ачель, она многочисленна, ее легко поймать. Но она тонкая, мяса в ней мало. Другие дневные змеи песков: пустынная кобра, желтая гадюка - ядовиты.
   Вспомнив, что оранжевая гадюка охотится ночью из засады, Аранга встал с песка и поднял своего спутника. Оранжевая гадюка - тачилет - зарывалась в песок возле норки грызуна, выставив наружу только голову. Она кусала пробегающего грызуна или ящерицу, впрыскивала яд, а затем поедала свою жертву. Ее укус смертелен для человека.
   Ночами охотились и скорпионы. Считалось, что от скорпионов спасает кусочек древесины гибискуса, висящий на теле. Такого человека скорпионы, якобы, не кусали, даже если брать их руками. Купец в такие предрассудки не верил, да и гибискуса у них не было. То, что человек может погибнуть от укуса скорпиона, он знал точно.
   В очередной раз он прошептал в ухо неподвижно стоявшему промышленнику:
   - Очнись, Ларта. Приди в себя, сутки уже прошли. Здесь я, Аранга.
   И заметил, что его спутник несколько изменил положение тела. Выражения лица его в темноте не было видно. Купец сделал шаг в сторону, Ларта повернул голову к нему.
   - Мы далеко ушли от того места?
   Аранга облегченно вздохнул: его друг в сознании, теперь им не страшны никакие ловушки марров.
   - Больше, чем на ночной переход. Прошли безжизненную хамаду, сейчас находимся в сухом русле южнее то ли дюн, то ли холмов. Набрали здесь воды. А вчера на палатку напали орлы марров, изорвали внешний слой и попортили внутренний. Я их убил, но о нашем пути наверняка знают. Да и здесь полно ночных птиц и летучих мышей.
   Ларта взглянул на звезды, определяя время, и указал рукой на север. Путники побежали, на ходу переговариваясь.
   - Пищи нет, а на пробег нужны силы. Здесь много живности, но ночью охотиться трудно. Откладывать нельзя, граница должна быть рядом.
   - Сейчас нам, Аранга, важно оставить уводящие из сухого русла следы. К предрассветным часам мы вернемся к руслу, восточнее.
   - Палатка изодрана, да и у марров могут найтись еще орлы. Дневку надо устроить в норе.
   - Так и сделаем.
   Вскоре начались дюны. Путешественники обогнули несколько дюн, стараясь бежать не между ними, а чуть поднявшись по склону. Так было труднее, зато их следы не имели определенной формы - осыпающийся на склоне песок сразу заполнял отпечаток ступни. Друзья свернули на восток и бежали до восхода луны и еще час после него. Затем они свернули к югу.
   Здесь сухое русло терялось среди песчаных насыпей. Но на песке росла трава, кустарники, деревья. Друзья снова заглаживали ветками свои следы на ровных местах. Им попались на глаза несколько пустынных лис, а в кустах паслись антилопы аддакс, шесть зверей. Стрелять не стали: следопыты марров смогли бы определить причину смерти аддакса, даже после того, как ее тушу обглодают грифы. Путешественники поймали краснополосного полоза, и двух дабб.
   Близился рассвет, друзья принялись копать нору. На небольшом пригорке, под корнями куста они выкопали наклонную яму. Сверху песок удерживали корни, и к тому же потолок норы укрепили частями палатки. Вход смотрел на юг. Ларта сделал его очень узким, прикрыв нору куском кожи, на который насыпали песка. Чтобы вылезти, им пришлось бы отбросить кожаный полог в сторону. А сейчас на воздух открывалось отверстие, в которое смогла бы пролезть только пустынная лиса.
   Внутри нора была очень узкая. Только один человек мог находиться у входа. При помощи зеркальца, укрепленного на веточке, он наблюдал за западным и восточным направлением. С севера видимость ограничивал куст. Да и в других направлениях видимость не превышала двухсот шагов. Мешали кусты и деревья.
   Измученный Аранга перекусил мясом змеи, попил воды и уснул. Промышленник, сказав, что спать совершенно не хочет, взялся дежурить первую половину дня. Еще не пригрело солнце, как в нору попытались забраться на дневку несколько скорпионов, ящеропалый геккон, а затем и большеглазая кошачья змея. Последнюю промышленник принял, но не как соседку, а как завтрак.
  
   Марр, пустыня, день восьмой.
  
   Аранга проснулся сам и глянул через плечо своего спутника в отверстие выхода. Тени вытягивались к востоку, до заката оставалось часа три. Заметив шевеление приятеля, Ларта сообщил обстановку. Утром проехал патруль марров с востока, ехали цепью, в полусотне метров друг от друга, следы на земле не искали. Затем низко над землей несколько раз пролетали соколы. Патруль марров через два часа вернулся на восток, проехав севернее их норы. Ехали гуськом, быстро, не осматриваясь - возвращались.
   Видимо, патруль был с границы. Иначе оставалось предположить, что прямо на их пути по сухому руслу расположен обитаемый оазис. Наблюдая небо на востоке, Ларта заметил четырех парящих орлов. Располагались они в линию, с севера на юг. От норы до линии - километров пять. Конечно, орлам незачем парить строго над границей. Они могли оказаться восточнее или западнее. Даже следовало ожидать, что они сдвинутся к западу, чтобы увидеть путников еще на подходе к границе. Два орла описывали круги прямо над норой и немного севернее.
   - Как ты разглядел орла на таком расстоянии?
   - Они описывают очень широкие круги. Ветром их сносит к югу. Временами они перестают парить и летят к северу, чтобы сохранить обзор своего участка. Когда орел машет крыльями, его видно гораздо лучше. Я мог и ошибиться - тогда они ближе километра на три.
   - Как ты пользовался биноклем? Под открытое небо вылезал?
   - Я проделал окошко в пологе, когда солнце стало склоняться к западу. А парящих над нами орлов видно в зеркальце, бинокль не нужен.
   Аранга раздумывал вслух:
   - Если граница рядом, ее могут патрулировать и сумеречные птицы, и лисы. Надо быстро уходить на север, за дюны, как только солнце сядет.
   - Пойдем еще под солнцем, завернувшись вдвоем в остатки палатки. Один впереди, другой сзади. Изобразим антилопу. Ни один орел не поверит, но пусть попробует передать свое недоверие хозяину. Не думаю, что они на такое способны.
   - Еще до сумерек уйдем в дюны, а там чужих глаз будет меньше. Потом на восток, или на северо-восток?
   - Северо-восток. Прямо в сухом русле если не оазис, то гнезда крылатых прислужников марров.
   - Границу мы определим? - вопрос этот сильно волновал купца.
   - Думаю, что дюны скоро кончатся и местность пойдет на подъем. Занесенный подвижными песками эрг принадлежит Марру. А дальше будет или скалистый обрыв, или каменистая осыпь, а наверху - земли Кворела. Марры не смогут иметь границей невидимую линию в песках. Не тот у них тип мышления. Им нужна явная граница.
   Последнее утверждение друга Арангу успокоила. Конечно же, близкие к природе племена могли установить границу только по явной, созданной природой линии. Как он сам не подумал?
   - Значит, незамеченными мы границу не пройдем. Проводника у нас нет, и времени на ее изучение тоже. Придется принимать бой.
   - Думаю, лагерь пограничников в сухом русле. Следующий к северу лагерь - не ближе сорока километров. Пойдем между ними, тогда у нас окажется полчаса, а то и час в запасе.
   Сына дракона продолжал тревожиться:
   - Мне такой вариант не нравится. Марры не глупы, они уже понимают, с кем имеют дело. Нас встретят либо их засады, либо ловушки. У них было дня три, чтобы подготовиться. Мы должны придумать что-то новое, иначе не пройдем.
   - Ловушки они могут подготовить только в удобных для прохода местах, и в них мы не пойдем. Для засад у них не хватит людей, даже если они удвоят отряды пограничной стражи. Ты прав в одном - напролом через границу идти нельзя. Придется изучить обстановку при свете луны, а прорываться в предрассветный час. Нам придется бежать под солнцем минут двадцать, а потом ставить палатку. Дневка будет трудной.
   Друзья покинули нору еще засветло. Аранга шел впереди, изображая шею, голову и передние ноги антилопы. Согнувшийся промышленник шел сзади, он играл роль туловища и задних ног. Друзьям приходилось имитировать скачки антилопы, что не сразу и получалось. Под тканью и частями палатки сразу стало жарко, не спасала даже тень от дюн, до которых фальшивая антилопа добралась через сорок минут, когда солнце уже стояло у самого горизонта.
   Конечно, любой орел, да и любой житель пустыни не признал бы их имитацию за настоящее животное. Но ни один орел не смог бы и распознать в ней человека: четыре ноги, передвижение скачками, голова с рогами на длинной шее. Если даже орлов натаскали обращать внимание на любые необычные существа, что было маловероятно, оставалась надежда, что птица все же отнесет их изобретение к разряду необычных антилоп. Купец не сомневался, что орлы были приучены передавать сообщения своим хозяевам изменением характера полета.
   Когда начало стремительно темнеть, друзья сбросили утомительную маскировку и побежали на северо-восток. По их подсчетам, до границы оставалось два часа бега. Бежали они уже не так резво: многодневный пробег отобрал немало сил, под ногами расползался сыпучий песок, и еще следовало беречь силы для прорыва через границу. План Ларты заключался в том, чтобы проломиться через границу с хода, нашуметь, чтобы все глаза и уши точно знали - чужаки здесь. А потом вернуться назад и скрыться вблизи границы. Тогда погоня отправится искать их на земли Кворела, не найдет и неизбежно расширит район поиска. Друзья пройдут через границу по следам погони. Уточнить план можно было, только увидав саму границу.
   Они не ошиблись. Поднявшись на одну из дюн, друзья увидели темнеющий обрыв. Ближайшие к нему дюны почти сливались между собой, образуя сплошную цепь в сотне метров от обрыва. Гребни дюн покрывала сплошная растительность. Выбрав место пониже, но не самое низкое, друзья решили переходить границу здесь. Риск заключался в том, что в кустах могли находиться секреты марров. Если они окажутся рядом с местом перехода, друзей подстрелят даже при свете звезд.
   Ларта позвал в манок, подзывая сов. Мунза делал это лучше, но сейчас приходилось обходиться своими силами. Бегом друзья взобрались на пограничную дюну, открыто переговариваясь на синья, языке Срединной империи. Их речь могли услышать, даже человеческим ухом, за пять сотен шагов. Ждали ловушек в зарослях на гребне дюны, но там лишь росли кусты, даже не очень густо. Все же путники палками проверяли дорогу перед собой. А потом они побежали по заросшему травой склону вниз, преодолели десяток метров засыпанной камнями равнины и начали подъем по вконец осыпавшемуся обрыву. В темноте было плохо видно, куда ставить ногу. Некоторые участки обрыва сохранились, и друзьям пришлось вспомнить навыки скалолазания. Однако трудности подъем не представлял, даже в темноте.
   Наверх вылез только промышленник. Аранга перекинул веревку через камень у верха обрыва, сдвинулся в сторону и принялся внимательно разглядывать пограничную дюну напротив. Обрыв поднимался на гребнем дюны, и поднявшийся на обрыв Ларта был с дюны прекрасно виден на фоне звездного неба. Купец же терялся в темноте на фоне осыпей. Он сидел, приложив к плечу карабин, и ждал.
   В это время дракон громко разговаривал наверху, затем выстрелил. Стрелял он без глушителя, а вспышка выстрела в ночи видна далеко. Аранга не знал, стрелял ли его друг по ночной птице, или же просто обнаруживал для всех свое местонахождение. Тотчас после этого сын дракона увидал вспышку выстрела на гребне пограничной дюны. Шевельнул стволом карабина и по памяти, пока глаз хранил отпечаток вспышки, выстрелил в ответ. Быстро отскочил на несколько шагов в сторону: в секрете марров мог таиться не один человек. Но больше выстрелов с дюны не последовало.
   Вскоре появился Ларта, молча, ползком. Пользуясь веревкой, они быстро спустились вниз. Сдернули и смотали веревку, преодолели пограничную дюну, и забрались на гребень следующей за ней дюны. Здесь они наполовину закопались в песок, закрывшись сверху остатками палатки.
   С момента выстрела промышленника прошло около двадцати минут. Он стрелял в ночную птицу и сбил ее. Когда друзья бежали назад, над ними летали еще птицы, но стрелять на бегу невозможно, а птицы мгновенно растворялись в ночной тьме. Путешественники надеялись, что искать их станут по другую сторону границы. Луна еще не взошла, но вскоре при свете звезд они увидели, как над обрывом промчались конные пограничники, с юга. Через полчаса появился патруль с севера. А вскоре над гористым горизонтом на востоке взошла луна.
   Между дюн все так же разливалась непроглядная темнота, а вот гребни осветились очень даже хорошо. На гребне пограничной дюны, возле секрета марров, сидел, задрав морду кверху, шакал. Над обрывом спешившиеся марры внимательно разглядывали следы. Некоторые из них лазили по обрыву, хотя он лежал в тени, и следы там увидеть невозможно.
   Попозже марры сели в седла и ускакали. Обрыв выше дюн, и, стоило отойти от края на полсотни шагов, как человек исчезал из виду. Зато с юга проскакал по гребню пограничных дюн странный отряд: всадники, держащие на руках лис. На плечах других всадников сидели соколы. А сопровождали их шакалы - каждый бежал возле своего всадника. Отряд, всего в шесть человек, остановился у секрета марров. Они подняли из небольшого углубления тело убитого марра, и тогда неподвижно сидящий рядом с убитым пограничником шакал завыл.
   Кто-то из марров свистнул, из ночной темноты по склону дюны поднялась лошадь. На нее положили неподвижное тело, один из пограничников погладил лошадь по морде, и что-то сказал. Лошадь медленно пошла к югу по гребню, и за ней поплелся опустивший морду к земле шакал. Окоп убитого занял другой пограничник. Его шакал пока сидел рядом.
   Отряд дрессировщиков ушел на север. Шакал убежал в кусты, лиса исчезла там еще раньше. Аранга понял, что скоро смененные отрядом пограничники вернутся назад. До той поры они ничего не могли предпринять. Им повезло, они поняли систему охраны и узнали местонахождение одного из секретов. Застрелив пограничника, что не представляло труда на таком расстоянии, они делали бесполезными лису и шакала. Тем оставалось только выть над трупом. Но были еще ночные птицы, которые сообщали сведения кому-то другому.
   Луна поднялась, осветила впадины между дюнами. Это случилось кстати: именно низом возвращались смененные дрессировщики. Хорошо, что путешественники вовремя увидели далеко внизу рыскающего шакала. Ларта успел навернуть на дуло тряпку, чтобы прикрыть вспышку выстрела. Купец поставил шалашиком над стволом винтовки два куска кожи от палатки, закрывая вспышку второго выстрела от птиц. Убив шакала, необходимо сразу застрелить и его хозяина. Иначе тот сразу обнаружит гибель своего четвероногого напарника.
   Промышленник ждал, пока шакал, обнаруживший их верхним чутьем, не приблизится настолько, чтобы его можно было увидеть полностью. Отряд дрессировщиков ушел далеко на юг. Шакал бегал зигзагами по склону дюны, вовсе не спеша подставляться под выстрел. Он то скрывался за кустами, то исчезал в низинах из виду. Наконец он остановился и принюхался.
   Ларта выстрелил дважды: путь был свободен. Они осторожно, медленно и пригнувшись, пересекли пространство между дюнами. На гребне пограничной дюны промышленник вновь использовал манок. При ярком лунном свете подлетевшая птица оказалась легкой добычей. Вторую сову, а может быть филина, застрелил купец. Позвали еще, и, убедившись, что никто не прилетел на зов, спустились.
   Подниматься по освещенному луной обрыву легче: ползком путешественники перевалили край обрыва. Когда отползли подальше, внимательно огляделись в бинокль. Никого. Привстали на колено, огляделись еще раз. В поле зрения марров не было. Прислушались. Показалось, что на севере скачут кони, но звук был слишком неясным. Встали. Марр лежал позади - путешественники стояли на земле Кворела.
   Бежали по возможности быстро, не жалея сил. Но выходило все равно медленно. Огибали песчаные участки, чтобы не оставлять ясно различимых следов. Останавливались, чтобы осмотреться. Очень многое зависело от того, как станут их искать пограничники марров. Аранга ставил себя на место командира патруля и размышлял.
   "Если я прибыл с опозданием на полчаса на место перехода границы, и на ровном месте не нашел нарушителей, у которых нет коней, что я буду делать? Прочешу местность в районе, куда могли удалиться беглецы. Я ведь знаю, что они искусны в маскировке. Значит, без собак или шакалов не обойтись. Не нашли и с шакалами, не помогли ночные птицы. Либо беглецы вернулись, либо их ждали сообщники на конях. Тогда надо двигаться к колодцам, водопоям, оазисам и перехватывать их там".
   Похоже, марры именно так и поступят. Утром, как рассветет, в небе появятся орлы. И прилетят орлы или соколы, специально натасканные на палатку. Отряды конников Марра будут ждать от них известий у воды, готовые за час перехватить их в любом месте. Рассвет уже близок, и надо подумать о дневке.
   - Ларта, надо искать нору, камни или пещеру. В палатке нельзя. Бежать дальше тоже нельзя, марры засядут у воды. Можем случайно на них наткнуться.
   - Согласен. Только скал вокруг не видно. Все плоское, даже кустов нет. Придется бежать дальше.
   Светало, и они были вынуждены устроиться между двух небольших камней. Вырыв между ними ямку, из вынутого грунта поставили стенку между камней. Накрыли яму пологом, сверху насыпали мелких камней. Вход, представлявший низкую щель между ямой и пологом, смотрел на запад. Совершенно неправильное расположение, но так удобнее и быстрее строить. Времени на устройство дневки у них не хватало. Они допили последнюю воду. Еды не было. Не страшно. Лишь бы сейчас их не отыскали марры, а за ночь они приблизятся к горам. Там проще и отыскать еду, и достать воду.
   Друзей выследили. Едва поднялось солнце, как они увидели приближающийся с юга отряд марров. Восемнадцать всадников плотной группой быстро скакали прямо на путешественников. За секунду конь при такой скачке проходит девять метров. Ларта вылез из палатки, пополз к стоявшему в небольшом отдалении полутораметровому камню. Стрелять вдвоем из ямы неудобно.
   Уже не оставалось надежды, что маррам неизвестно их место укрытия. Над их ямой промелькнула и начала совершать небольшие круги серо-черная птица. Пограничников привела она. Марры начали растягиваться в цепь. Ларта подползал к камню. Расстояние до конных - девятьсот метров.
   Семьсот пятьдесят метров. Дракон начал прицеливаться. Птица взвилась над ним, и тут Аранга сбил ее из своего карабина. Он стрелял с глушителем. Просто по привычке. Семьсот метров. Ларта открыл огонь. Первым он свалил командира. Купец видел в бинокль, что пуля попала тому в живот, и командир пограничников лег на спину скачущего коня. Но в седле удержался, движения не прекратил. Потом дракон последовательно подстрелил четырех скачущих справа конников и принялся перезаряжать винтовку.
   Пятьсот шестьдесят метров. Теперь Ларта отстреливал отклонившихся влево от основной группы всадников. Между его выстрелами они успевали приблизиться еще на тридцать-сорок метров. Четыреста метров. Командир пограничников и еще один подстреленный всадник оставались в седлах. Дракон перезаряжает винтовку, десять марров мчатся на них. Их цепь растянулась, и время на прицеливание не уменьшается.
   Триста пятьдесят метров. Еще один пораженный пулей марр сумел остаться в седле. Аранга подумал, что разогревшаяся от стрельбы на жаре винтовка немного изменила настройку прицела. Как сейчас сработает его карабин? Все зависело от этого. Двести семьдесят метров. Прицел у Ларты явно сбился, он попал последней пулей в коня. Дракон перезаряжает обойму. Вскочивший марр подзывает к себе свободного коня, все они продолжают скакать вместе со всадниками. Купец начинает прицеливание.
   Сейчас он успеет выпустить всю обойму, пока марры не приблизятся на доступную их ружьям дистанцию прицельного огня. Семь всадников, семь пуль в обойме. Ларта успеет произвести только один выстрел, подстрахует его. Если сейчас сын дракона ошибется больше, чем один раз, кто-то из марров успеет выстрелить. Путешественники прячутся за камнями, и на полном скаку даже марр вряд ли попадет в кого из них.
   Первые три выстрела купец произвел спокойно, как будто простое упражнение. Всадники падали, вылетая из седла. А затем выстрелил командир патруля. Пуля подняла фонтанчик песка перед глазами купца, задержав его выстрел. Аранга изменил решение и поразил командира. Он решил, что сейчас тот наиболее опасен. Но думать во время стрельбы нежелательно. Следующая его пуля ушла мимо.
   Три пули в обойме, четыре конника в седле. Ларта уже должен перезарядить винтовку, почему он не стреляет? Купец свалил следующего марра, и тут его карабин заело. Отличный, легкий, скорострельный карабин, только вот песка в затворе не терпит. На устранение неисправности уйдет пять секунд, не меньше. Аранга присел на дне ямы, оттягивая затвор. Громыхнула винтовка промышленника. Сейчас всадники уже смогут достать его выстрелами. Их двое, если дракон попал. Точно. Слышатся выстрелы марров, и ответ винтовки. Все. Затвор пошел, карабин готов к стрельбе. Раздался еще выстрел Ларты. Сын дракона выглянул. Только семнадцать коней стояло над телом последнего упавшего марра.
   Дракон заполз в яму, зажимая плечо рукой. Он побледнел, по его руке стекала кровь. Купец оторвал от их запасов кусок ткани и перевязал рану. Пуля пробила мышцу руки возле плеча, ударилась в кость, отлетела от нее и вышла с другой стороны мышцы. В обычных условиях такие раны заживали мгновенно. Но здесь нечем ее промыть, к тому же Ларта не мог полноценно действовать правой рукой. А им еще предстоял опасный переход, да и атака марров могла повториться.
   Друзья остались на дневку в том же месте. Это представляло опасность: орлы видели Ларту, видели трупы марров. Но выходить под открытое небо еще опаснее, к тому же у них не оставалось сил. Если напавший на них патруль скакал так резво, значит, он не участвовал в ночных поисках. Аранга надеялся, что марры больше не имеют свежих патрулей поблизости.
   Искавшие их ночью пограничники наверняка притомили коней, и в ближайшее время их можно не опасаться. А к ночи путешественники уберутся отсюда. Купец решил, что палатку можно бросить. За ночь они дойдут до предгорий, найдут воду и пищу. Там марры их не достанут, а орлы не смогут отличить их от пограничников Кворела. Рассуждения казались логичными, но купец понимал, - всего он предусмотреть не сможет.
   Лошади марров бродили среди тел своих хозяев, затем все вместе ускакали на восток. Аранга припомнил, что и в пограничных сражениях кони марров никому в руки не давались. Убедившись в смерти своих наездников, они убегали в пределы Марра, как и сейчас. Значит, уже через час станет известно, что посланный на поиски отряд весь погиб. Марры имели обыкновение бросать тела своих убитых и раненных, поэтому можно было не опасаться, что они вернутся сюда. Если только в те минуты, когда дракон стрелял из-за камня, орлы не дали сигнал, что нарушители границы здесь.
   Промышленник заявил, что ему необходимо поспать, чтобы организм помог быстрее затянуться ране. Он немного помассировал определенные точки на теле, затем уснул. Аранга остался наблюдать.
  
   Кворел, пустыня, день девятый.
   Довольно быстро прилетели грифы и расклевали трупы. Купец внимательно осматривал горизонт. К полудню, когда в их яме стало жарко, поднялся северо-западный ветер. Он нес пыль, и видимость сразу упала до трех сотен шагов. Через узкую щель входа ветер заносил пыль в яму и покрывал тела путешественников серым покрывалом. Аранга поспешил обернуть карабин тканью.
   Хотелось пить. Ларта спал, сидя у стенки. Купец прикидывал, сколько они протянут без воды. Дневку перенесут спокойно, хотя раненному дракону вода нужна больше, чем здоровому. Хватит ли сил на ночной пробег? Следующая дневка без воды лишит их способности двигаться. Это будет конец.
   Значит, ночью необходимо найти воду. Оазисы опасны: если там не будет марров, то могут оказаться стражи границ Кворела. Они не станут разбираться, кто пожаловал к ним со стороны Марра. Или убьют сразу, или постараются взять в плен. Что тоже путешественников не устраивало. Лазутчиков везде не любят, в Тхереме их было принято долго и мучительно пытать. Потом, если повезет, станешь рабом. Если не повезет, посадят на кол при большом скоплении народа. Аранга точно не знал, каковы обычаи Кворела. Но они вряд ли сильно отличались от тхеремских.
   Если найти ночью сухое русло, они легко докопаются до воды. Только чтобы искать русло, лучше двигаться на север или на юг. А им предстояло сначала уйти как можно дальше от границы. Значит, предстояло держать путь на восток. Все эти размышления сына дракона не радовали. Слишком велик риск. Необходимо искать другой путь. Может, следовало выйти днем?
   Они никогда так не делали: солнце отбирало много влаги, а орлы точно указывали их путь. Но сейчас ветер нес пыль. Даже орлиное зрение не могло разглядеть, что именно движется по пустыне. Если опять изобразить антилопу, до сумерек они смогут уйти от границы так далеко, что, кроме орлов, прислужники марров их обнаружить не смогут. Тогда ночью можно искать воду, охотиться. Их шансы значительно увеличатся. Купец решил разбудить Ларту за три часа до заката.
   А пока он погрузился в медитацию. Ему требовался отдых, но спать он не мог - слишком близка граница. Время прекратило свой бег, были забыты усталость, тревоги, неудобства. Аранга дышал ровно, спокойно, соизмеряя свое дыхание с редким пульсом. Сознание его расширилось, вбирая в себя не только этот момент, и эту яму в кворельской глине, но и череду прожитых лет, и дни будущего, и леса Тхерема, и равнины Срединной империи... Только искусство медитации позволяло путешественникам восстанавливаться на дневках после утомительнейших ночных пробегов. Сын дракона знал: такие пробеги под силу только людям, прошедшим особую подготовку. Но даже их силы сейчас достигли предела.
   Он вышел из медитации, едва промышленник шевельнулся. Пробивающееся сквозь щели в пологе солнце подсказало, что до заката четыре с половиной часа. Дракон внимательно взглянул на друга, определяя его состояние. Купец понял, что Ларта взвешивает их силы.
   - Нам придется выйти сейчас. Утром нас выследили сумеречные птицы. Если до сумерек не уйдем туда, куда им с границы не долететь, нас точно атакуют.
   - Согласен. Изобразим антилопу? - предложил Аранга.
   - Лучше верблюда. Я согнусь, моя голова под покрывалом за горб сойдет. А ты шею изобразишь. Голову придется сделать из оружия, обернутого кожей. В пыли все равно плохо видно. Но ноги придется обернуть тканью.
   - Палатку бросаем, а после заката ищем воду?
   Дракон отрицательно покачал головой:
   - Воду придется искать, как луна взойдет. До того - прямо на восток. Есть неприятная новость. Рана воспаляется. Я вставлю в нее обточенную щепку, чтобы был отток гноя. Все наши снадобья бессильны, пока не появится вода. Я слаб, поэтому веди ты. Да - и не спеши.
   Друзья шли медленным шагом, со скоростью неторопливого верблюда. Дующий из-за левого плеча ветер помогал удерживать направление. Носящаяся в воздухе пыль совершенно не мешала солнцу отбирать влагу из тел путешественников. Нагретый грунт снизу тоже излучал жару. Ветер не охлаждал, он лишь забрасывал под открытое снизу покрывало клубы пыли. Повязки, которыми они закрывали рот и нос, спасали не полностью.
   Но и их преследователям приходилось плохо. Все следы исчезли, а если орлам и удалось различить в клубах пыли одинокого верблюда, могли ли следящие за их полетом из эрга пограничники, узнать об этом? У них ведь тоже пыль закрывала небо. К тому же с каждым шагом путники удалялись от границы. Аранга для себя решил: час пути, и они могут опасаться только орлов. Даже если марры узнают их местонахождение, через два часа орлы улетят. Они всегда улетали, когда тени от дюн удлинялись, покрывая тьмой все, кроме их верхушек. Даже дрессировка марров была бессильна изменить их повадки.
   Продержаться лишь час... Тогда, даже если марры вышлют погоню, - а она совершит часовой пробег, добираясь до путников, - да, тогда некому станет навести погоню на их след. На всякий случай купец начал забирать немного к югу. В сумерках он сильнее повернет к северу. Тогда посланная по их следам погоня пройдет южнее. Пусть немного, всего на тысячу шагов, этого достаточно.
   Ветер не стих и в сумерки. Верблюда они уже не изображали. Сын дракона свернул ткань, сложил в свой мешок. Он же нес оружие и патроны. Ларта бежал налегке. Глядя на его осунувшееся лицо, Аранга понимал: главным для дракона сейчас являлась его рана. Она отбирала все силы. Держался его спутник только за счет огромных резервов своего тела. Все же бежали они быстро. Под ногами ощущалась глиняная, довольно ровная почва, с редкими камнями. Купец все больше забирал к северу. Ему не нравилась ровная местность, не похоже было, что рядом проходит сухое русло. Но в темноте искать воду невозможно, они и под ногами-то не все видели.
   Когда взошла луна, сын Лосила увидел, что Ларта на бегу слегка качается. Ясно было, что к утру он потеряет все силы. Да и сам купец чувствовал, что дневка может стать последней в его жизни. Уже плохо думалось, уже качало его, когда он обегал камни. Зато у местности появился уклон, и теперь они бежали на северо-восток, поперек ветра.
   С восходом солнца сын дракона, наконец, увидел сквозь пыль свою цель. В небольшой низине, заполненной низкими, метров по пять высотой, песчаными дюнами, росли пальмы и кустарники. Здесь, под их корнями, таилась вода. Оставалось взять лопату и узнать, насколько глубоко. Пустынные растения могли достать воду даже с тридцати метров. Аранга со своей лопатой надеялся выкопать только колодец метра в три. На большее сил у него не хватило бы.
   Ларта сидел под деревом, и с трудом дышал. Похоже, что сознание он потерял, едва прислонился спиной к пальме. Выбрав самое многообещающее место, купец взмахнул лопатой. Найдет он воду, или раньше того выбьется из сил? Сейчас их жизни зависели только от этого.

11. КАМЕНЬ ИСИКАРИ

  
   Утро начиналось, как обычно. Ипутли, жрец рурато, проснулся в назначенный час. Он откинул полог над кроватью и посмотрел на потолок пещеры. Выходящее на восток световое окно вырисовывалось ярким прямоугольником. Солнце еще не взошло, иначе его лучи, попав на начищенное медное зеркало, осветили бы всю пещеру. Пока горящий на стене ночной факел давал больше света, чем окно.
   Ипутли вышел из пещеры командиров. Его место было здесь, а не вместе с остальными жрецами. Король Чодам послал их, Ипутли и Милука, в крепость-гору Нужруло не затем, чтобы они выполняли церемонии культа рурато. Их заданием было слушать слухом не нашего мира, какие умыслы готовили Те-на-западе.
   Крепость-гора Нужруло располагалась в пустыне на самом востоке Кворела, совсем недалеко от границы с Теми-на-западе., на расстоянии одного перехода от горных лесов. Внутри огромной горы, в самом ее центре, находится круглая впадина, невидимая со стороны. Края впадины обрываются отвесно, а далеко внизу на дне провала образовалось теплое озеро. Многочисленные пещеры пронизывают гору насквозь, собираясь на разных уровнях к центральной впадине. Большинство из них природные, их легко узнать по круглой или уходящей вверх узкой щелью форме прохода. Проделанные человеком проходы низкие, узкие и прямоугольные. Сейчас Ипутли вышел по такому проходу к главному тоннелю.
   Тоннель тянулся с востока, от центральных ворот крепости-горы, выходя к теплому озеру почти на уровне воды. Он был шире и выше других. По неизвестной причине, которой имелось много разных, а потому неубедительных объяснений, уровень воды в озере всегда оставался неизменным. Немного не дойдя до озера, жрец свернул направо в вырубленный в камне проход, спустился на двадцать две ступеньки, и оказался в водоотводе.
   Сюда, открывая специальные ворота, отводили из озера воду для нужд крепости-горы. Здесь вода остывала, здесь умывались, набирали воду для питья и приготовления пищи. В самом озере, охраняемом духом Малзо, запрещалось купаться, набирать воду или делать что-либо еще. Иначе Малзо разгневается и лишит жителей горы-крепости своих благодеяний. Перестанут плодиться овцы в зеленой полосе возле Нужруло, станут рождаться хилые и больные дети, погибнут финиковые пальмы.
   Воды озера разрешалось потревожить лишь церемониями жертвоприношений во славу Малзо. Зато из водоотвода можно брать воду для чего угодно, только заплати водочерпию, сколько положено. Жрецы, как и воины, пользовались водой бесплатно. Ипутли умылся, выпил утреннюю чашу воды, поднялся в главный тоннель и зашагал по деревянному настилу, вдоль берега. Этот проход использовался только жрецами. Ипутли с удовольствием пользовался своим правом: все командиры обязаны были обходить озеро по круговому тоннелю. Тот становился местами очень узким, к тому же пришлось бы постоянно спускаться и подниматься по лестницам, теряя силы и время.
   Обойдя озеро, подивившись в очередной раз зеленоватому отливу его гладкой поверхности, жрец поднялся по деревянному бревну с врезанными в него перекладинами ко входу в западный тоннель. Его пол был усыпан отработанной породой и шлаком. Обитатели крепости-горы Нужруло в своих копях добывали медную руду, а изредка находили изумруды. Жрец совершенно равнодушно воспринимал богатство и славу. Тому, кто служит могучему духу Неру, внешние признаки славы и успеха не требуются. Он усмехнулся, вспомнив, что не раз видел, как новички старательно перебирали отработанную породу, надеясь найти изумруд. Легенды утверждали - такое случалось.
   По западному тоннелю, узкому, извилистому, жрец шел уже не в одиночестве, оказавшись в колонне дневной смены часовых нижнего ряда. Он не мог их обогнать, и ему всю дорогу пришлось слушать их пустые разговоры. В часовые нижнего ряда назначали простых воинов. Им не приходилось выходить на поверхность за весь срок их службы, они не умели выживать и сражаться в пустыне. Их роль проста: защищать входы в крепость-гору от нападения Тех-с-запада.
   Говорили часовые о самых простых, повседневных вещах: о найденных в последнее время изумрудах, о сытой жизни рудокопов, которые питались только свежим мясом, об учениях и командирах. Такие разговоры Ипутли слышал ежедневно, и они надоели ему в первый же месяц его пребывания в крепости-горе.
   То ли дело часовые верхнего ряда: отменные стрелки, умело лазающие по склонам горы, знающие все подходы к крепости-горе на расстоянии винтовочного выстрела. Если бы не особый дар, искусно отточенный в служении Неру, быть бы Ипутли среди них. Он ведь тоже мог прожить в пустыне без воды, пищи, инструментов и оружия. Стрелял отлично, владел кинжалом. Читал следы в пустыне, почти как следопыт. Часовые верхнего ряда переводились в армию Кворела командирами. Служили они здесь не больше десяти лет, а потом: особое жалование, командование двумя дюжинами воинов, всеобщее уважение. Часовой верхнего ряда, сумевший убить Того-с запада, мог сразу переводиться в армию командиром четырех дюжин.
   Отряд продолжил путь по тоннелю, а жрец свернул в незаметную боковую расщелину. Многие проходы пронизывали тело крепости-горы, долго приходилось их запоминать. Но существовали такие проходы, о которых знали всего три-четыре человека из тысячного гарнизона. По одному из них сейчас с трудом поднимался Ипутли. Здесь не было освещения: ни факелов, ни световых окон. Жрец зажег небольшую масляную лампу, с которой почти никогда не расставался. В ее слабом свете он ставил ступни в выбитые в скале узкие ступени. Проход поднимался круто вверх и вывел Ипутли в пещеру через двадцать минут подъема.
   В пещере располагалась лежанка, сосуд с водой, небольшой деревянный стол с лежащими на нем бумагами и пером. Стол стоял в углу, и постоянные сквозняки бумаг не тревожили. Сейчас ни на лежанке, ни за столом никого не было. Свеча в держателе на стене не горела. Освещалась пещера из прохода в соседнее помещение. Ипутли знал, что в нем есть выходящие наружу отверстия, через которые можно не только наблюдать за подходами к крепости-горе с юго-запада. Там находился тайный выход на склон горы. Через него проникали в пещеру часовые верхнего ряда, чтобы рассказывать Слушающим, что они узнали и заметили. Через это отверстие сами Слушающие, Ипутли и Милук, спускались вниз, чтобы выслушать следопытов.
   Не следовало обитателям крепости-горы знать их в лицо. Следопыты терялись среди жителей зеленой полосы, они жили среди них, когда не бродили вдоль границы в пустынях. Они являлись не меньшей ценностью Кворела, чем Слушающие. Но при этом следопыты не вызывали среди окружающих суеверного страха. Подумаешь, умеет человек выживать в пустыне, читать следы зверей, распознавать по полету птиц передвижение конных за горизонтом. Редкое искусство, все понимали, но естественное для тех, кто родился и вырос в песках.
   Вот Слушающие, это совсем иное. Только говоря с разными людьми, сосредотачиваясь на общении с духом Неру во время церемоний, они проникали в замыслы Тех-с-запада. Не произошло за последние тридцать лет ни одного крупного нападения, о котором не сумели бы предупредить Слушающие. Такое умение внушало страх.
   Ипутли всегда удивляло, как это люди, знающие, что следопыты постоянно бродили вдоль границ и все рассказывали Слушающим, не могли связать в уме две простые вещи: рассказы следопытов и пророчества Слушающих. Без первых не могло быть вторых. Как ни странно, этого не осознавали даже следопыты.
   Жрец дождался, пока в пещеру не вошел Милук. Тот коротко пересказал доклады часовых верхнего ряда и следопытов. Там-на-западе продолжали твориться непонятные вещи. В небе непрерывно парят орлы, вдоль границ бегают чуть ли не стаи шакалов, слуг Тех-на-западе. Границу с той стороны усиленно охраняют. От кого? По всему выходило: Те-на-западе ожидают опасного врага, который может раствориться в пустыне, как следопыт. Либо это очень опасный враг, либо многочисленный.
   Милук пребывал в недоумении. Ни воины, ни следопыты Кворела в эти дни за западную границу не ходили. Большой удачей считалось убить одного из Тех-на-западе, когда их отряды перехватывали в пределах Кворела. Но удача в бою светила не всем. Только часовые верхнего ряда могли противостоять Тем-с-запада на равных. В быстротечных боях выигрывали те, чей командир сумел занять лучшую позицию, кто первый открывал огонь. Те-с-запада стреляли на скаку очень точно, зато воины Кворела имели дальнобойные винтовки.
   Поразмыслив, Ипутли решил, что неведомый враг Тех-с-запада сегодня утром достигнет границы. Если он, или они, идут как следопыты, границу постараются перейти ночью. Кто этот неведомый, представляет ли он угрозу Кворелу? Жрец принял решение - отдать приказ следопытам внимательно наблюдать за границей. Пока солнце не поднялось высоко, он спустился по поверхности крепости-горы. Внешняя поверхность ее была не слишком крута. Лошади по ней подниматься не могли, люди же забирались без особого труда.
   В зеленой полосе жрец взял на посту у часовых лошадь и поскакал на восток. Густо населенная зеленая полоса тянулась на двенадцать тысяч шагов. Здесь располагалось свое ополчение, около трех сотен конных. Хотя столь же охотно они пользовались верблюдами. Лучшие из ополченцев становились следопытами. Требовалось и еще одно условие - только имевший помощника воин мог стать следопытом. Помощником мог оказаться орел, сокол, сова, собака, конь или верблюд. Помощник передвигался по пустыне один, выслеживал Тех-с-запада, сообщал следопыту. Готовили его много лет, а экзаменом для помощника был поиск на той стороне границы. Возвращались оттуда далеко не все.
   Остаток дня и ночь прошли спокойно. Утром, выслушивая доклады, Ипутли получил донесение: на юго-западе отмечены передвижения нескольких отрядов Тех-с-запада по землям Кворела. Немного позже, когда уже подошел Милук, стало известно: Те-с-запада ушли назад. Ипутли остался в пещере. Обстановка становилась опасной, причина передвижений Тех-с-запада оставалась неизвестна. Неизведанное всегда таит опасность.
   Чуть позже часовые верхнего ряда услыхали стрельбу на юго-западе. Далеко, слышно плохо. Поднявшийся ветер нес пыль, и крылатые помощники следопытов ничего не могли разглядеть. Но их все равно послали на поиски. Жрец, в полном согласии с Милуком, решил обратиться к Неру. Покинув пещеру, он западным тоннелем прошел к озеру, обогнул его и вошел в пещеру водоотвода.
   Здесь находилось особое помещение для ритуальных омовений. В один из выдолбленных в камне бассейнов из водоотвода поступала уже охлажденная вода. Этот бассейн был отделан по краям яшмой, а спускавшиеся в воду ступени сделаны из серебра. Здесь совершались ритуалы во славу Неру. Находящийся рядом бассейн вдвое большего размера мог наполняться теплой водой прямо из озера. В него вели деревянные ступени, а его края отделывались малахитом. Сейчас второй бассейн пустовал. Ритуалы в честь духа плодородия Малзо проводились только в теплой воде.
   Ипутли разделся, повторил про себя положенные слова, и медленно спустился в воду. Жрец присел на уступе, где вода доходила ему до подбородка, закрыл глаза и сосредоточился. Вновь и вновь он произносил нужные слова, но состояния единения с духом не наступало. Что же, Неру велик, ему самому решать, когда он может снизойти к просьбам смертных.
   Вернувшись в пещеру командиров, Ипутли немного поспал. Затем пообедал в зале для жрецов. Командиров тоже хорошо кормили, но жрецы могли делать заказы на особые блюда. Ипутли любил рыбу и охотно пользовался привилегией для утоления своего аппетита. Разговоров с другими жрецами он избегал. По своему положению Слушающие занимали среди служителей культа рурато особое место. Они подчинялись только Отцу Жрецов и королю Чодаму.
   Все же обедать за одним столом со жрецами и совершенно не говорить с ними не получалось. Обеденный зал выходил в одну из расселин восточной стороны горы. Первые три часа после рассвета освещенная солнцем скала напротив отверстия давала достаточно света, затем ее накрывала тень, и в помещении зажигали свечи. Однако свежий воздух поступал в зал в любое время дня и ночи. Только сейчас он нес с собой пыль, оседающую на подаваемые кушанья, скатерть, миски с финиками.
   Оказывается, жрецы уже слышали о перестрелке на юго-западе. Тема эта главенствовала в разговорах за столом, но Ипутли соседи не спрашивали. Это запрещалось: о своих делах Слушающие говорили только с командирами. Сейчас жрец из разговоров узнал: один из крылатых помощников сообщил, что в пустыне лежат примерно полтора десятка убитых. Это не могут быть следопыты: они ходят поодиночке. Отряды часовых верхнего уровня в тот район не отправлялись. Выходило, убитые - Те-с-запада.
   Быстро закончив обед и вежливо, с подобающим вниманием, выслушав рассказы жрецов об их собственных делах, Ипутли отправился в комнату Прозрения. Таких комнат было шесть, по числу жрецов Неру в крепости-горе.. Ипутли и Милук пользовались одной, но зато самой лучшей. Сначала жрец спустился на нижний ряд и пошел по крайнему тоннелю к северу. Пройдя около двух тысяч шагов среди многочисленных широких проходов, по которым кони и верблюды доставляли грузы внутрь крепости-горы, а оттуда вывозили медную руду и пустую породу, он свернул в поднимающийся кверху тоннель. Вскоре жрец поднялся к восточному тоннелю верхнего ряда.
   Из этого тоннеля ответвлялись проходы к казармам, комнатам наблюдения, оружейным. Жрец свернул в тоннель, ведущий к восточной сторожевой башне. Сначала тоннель вел его к озеру, затем боковым ответвлением он подошел к лестнице сторожевой башне. Своим ключом он открыл замок решетчатой двери и по той же лестнице спустился немного вниз. Здесь естественный круглый гладкий проход вел к провалу. Возле провала он отпер замок еще одной решетки, и сразу за ней свернул в узкое отверстие. Миновал небольшой, совершенно пустой квадратный зал, на полу которого был выложен магический орнамент. Отодвинул плотную занавеску на стене зала и вошел в комнату Прозрения.
   Ипутли вынул из стены небольшой деревянный прямоугольник. Из раскрывшегося окна в комнату ворвались лучи света, осветив узор на полу, свисавший с потолка на подвеске хрустальный шар и стоящие на каменном уступе возле стены призмы разноцветного стекла. Жрец уселся в кресло и задумчиво смотрел на призмы. Они были расставлены так, что при любом освещении взгляд из кресла обнаруживал игру отражений хотя бы в одной призме. При известной сосредоточенности дух Неру являл свой облик в игре отражений.
   Ипутли никогда не видел облика Неру, он даже сильно сомневался, что дух может иметь облик. Но способности достигать единства с могучим духом сверкающие призмы сильноспособствовали. Вот и сейчас жрец сразу достиг такого состояния, когда его мысли, волей Неру, обрели легкость. Он не думал сейчас отдельно о новых крылатых врагах на границе, о лежащих в пустыне трупах, о ветре, несущем над пустыней клубы пыли. Его сознание обнимало сразу всю картину, целиком. И картина эта внезапно стала зримой. Ипутли увидел!
   По-разному приходили Слышащие к своим откровениям. Иногда им что-то снилось, иногда в трансе они слышали голос, произносящий пророчество. Однажды Ипутли увидел внутренним зрением текст на плохо ему знакомом языке гельт. А сейчас он отчетливо видел очень странную пару. Мужчина, желтокожий, с прямыми черными волосами и широким приплюснутым носом. Его раскосые глаза внимательно оглядывали окрестности, и он говорил на языке коугеро, подзывая к себе кого-то. Одет был мужчина в легкую полотняную рубашку до середины бедра и короткие штаны желто-песочного цвета.
   Рядом с ним находилось что-то непонятное, может быть, предмет. Человекоподобное существо было и темным и прозрачным одновременно. На том, что заменяло ему левую руку, горел маленький красный огонек. Беспричинный страх охватил Ипутли. Возникло явственное чувство того, что это - неодолимая сила, способная подчинить себе любого смертного. И в этом потоке страха трепетал отдельный ручеек радостного чувства узнавания чего-то давно забытого, идущий от красного огонька.
   Видение закончилось. Ипутли вспотел, удары сердца отдавались в висках. Волей Неру он получил ответ, но как его понимать? Жрец произнес про себя заклинания единства с духом снова. Только, чтобы успокоится. Когда ему это, наконец, удалось, он принялся размышлять. Понять природу загадочного существа из его видения пока невозможно. Казалось, что сам Неру не способен постигнуть его суть. А вот мужчина выглядел очень реально. Такой облик имели жители стран востока. Для Кворела - северо-востока, там, где простирались огромная Срединная империя, страна Чунаг, воинственные княжества Арзо.
   Что могло означать такое видение? И что было тем манящим огоньком, который чем дальше, тем больше привлекал Ипутли? Через час размышлений он уже уговорил себя, что страх перед непознаваемой темной фигурой вполне мал, если сравнить его с влечением, которое пробуждал тот огонек.
   Жрец покинул комнату Прозрения, чтобы рассказать о своем видении Милуку. Тот отнесся к нему вполне серьезно и высказал свое мнение: темно-прозрачная фигура и есть таинственный враг Тех-на-западе. Для них он загадочен и непостижим, как и для Неру. Поэтому они не сумели его схватить. Милук с неудовольствием добавил, что воины Нужруло взять его тоже не смогут. А желтокожий мужчина - его проводник, напарник, переводчик - кто угодно, но он самый обычный человек. Вот он-то и станет добычей.
   Сейчас Милук ждал новых донесений от следопытов. Известно, что отряды Тех-с-запада провели ночь в двух заброшенных оазисах в югу от крепости-горы. Он послал туда отряды часовых верхнего ряда, но Те-с-запада ушли на свою сторону границы.
  
   Сколько ни обдумывал Ипутли остаток дня происшедшее, никаких определенных выводов он не сделал. А потом наступило следующее утро, снова доклады часовых и следопытов. Обнаружили укрытие, атакуя которое погиб весь отряд Тех-с-запада. Выяснилось, что через границу приникли двое пеших, с хорошим вооружением. Один из них ранен. Они умели ходить по пустыне. Каркас их палатки был изготовлен из неизвестного металла, при том искусно обработан. Сделать его могли далеко на западе. Пришельцы бросили свою палатку. Стала больше не нужна, так как за ночь они ушли в леса Кворела? Или после ранения не смогли нести ее дальше?
   Ипутли обладал большой властью на границе. Он объявил общий поиск. Искали двоих, отличавшихся обликом от обитателей Кворела. Настоящий житель Кворела был чернокожим, высоким, длинноногим, с густыми вьющимися черными волосами. Только здесь, в пустыне, жили люди с коричневой кожей, ниже ростом и широкими плечами. Ипутли приказал искать желтокожих, с прямыми черными волосами.
   Леса горной части Кворела населены густо. Чтобы пройти их незаметно, нужно немалое искусство. Ни один житель пустыни не смог бы этого сделать, как не смог бы обитатель лесов в одиночку пересечь пустыню. Значит, пришельцы, не имея поддержки местного населения, могли надеяться только пройти пустыней на север, в Осинию. Тогда их путь неизбежно проляжет мимо крепости-горы Нужруло, и здесь Ипутли устроит им засаду.
   Жрец понимал, что пришельцы - противники серьезные. Никому на памяти всех его предков не удавалось возвратиться с земель Тех-на-западе. Или пришельцы обладают особыми способностями, или они сговорились с Теми-на-западе. Ипутли, отдавая команды своим следопытам и часовым, подчеркивал только вторую возможность. Первую, в которую верил он сам, доказать было невозможно.
   Сейчас множество часовых верхнего ряда цепью выдвинулись в пустыню, почти до границы. Здесь цепочку продолжали следопыты. Ополчение зеленой полосы патрулировало все окрестности Нужруло до самых гор на востоке. Крылатые помощники следопытов искали пришельцев возле крепости-горы.
   Ничего. Никаких следов пришельцев. Милук сменил жреца наутро, одобрив принятые меры. Ипутли еще раз попытался слиться сознанием с Неру, но безуспешно. Откровения являлись Слушающим не так часто. Жрец почти не надеялся вновь увидеть то прозрачное существо и манящий огонек на его левой руке. Но он помнил все подробности откровения. Каждый, кто в крепости-горе знал хоть одну фразу на коугеро, был изолирован внутри. Право выхода имели только Милук и Ипутли. Оба свободно говорили на языке соседней страны, но сами себя они изолировать не могли. Это стало бы равнозначно отказу от поисков.
   Утром следующего дня жрец в посадках финиковых пальм получал донесения от следопыта Сошту. Четвероногий помощник следопыта вернулся с границы, весь искусанный шакалами. Сильный пес, обликом и выносливостью напоминавший волка, внушал диким шакалам страх. Отважиться на нападение могла только большая стая. Но в пустыне шакалы живут поодиночке или малыми семьями.
   Сошту закончил доклад и ускакал к своему раненому помощнику. Ипутли задумался. Что-то привлекло его внимание еще при докладе следопыта. Сейчас жрец концентрировал свое внимание, чтобы выяснить, что его беспокоило. Вот оно! Заунывный свист ветра в ветвях, казалось, повторял на коугеро просьбу о помощи. Конечно, сразу пришла в голову мысль, что это обман слуха, вызванный постоянным напряженным обдумыванием. Это было бы совсем плохо и означало необходимость длительного отдыха.
   Голос - если это был голос - шел с определенного направления. Ипутли направил туда коня, внимательно прислушиваясь. Его руки сжимали винтовку. Сейчас никто из крепости-горы наружу безоружным не выходил. То ли голос, то ли ветер становился отчетливее. Уже можно было различить, что фраза повторяется с некоторыми вариациями.
   Когда жрец определил, откуда доносится голос, он придержал коня. Чтобы приблизиться, требовалось пересечь довольно густую поросль. Там вполне можно было устроить засаду. Глупый риск Ипутли был ни к чему. Он решил запомнить место и вернуться с отрядом ополченцев. Когда он повернул коня в сторону, сильный удар по голове выбросил его из седла.
   В темноте вдруг появилось светлое пятно. Оно приближалось, становилось ярче. Возникли неопределенные шумы. Пришло осознание своей сути: Ипутли, жрец-Слышащий, Нужруло. Жрец пришел в себя и открыл глаза. Он лежал в глубокой яме, связанный по рукам и ногам. В затылке пульсировала тупая боль.
   Жрец повел глазами по сторонам. Слева от него сидел, откинувшись на стену ямы, светлокожий худой человек, в безрукавке и коротких штанах песочного цвета. Его правая рука в грязной повязке возле плеча лежала на колене. Глаза человека были закрыты, лицо - расслабленно-спокойно. Ипутли сразу распознал медитацию. На пальце левой руки тускло отсвечивало кольцо с камнем. При виде этого камня к Ипутли пришло узнавание: это оно, воплощение видения откровения. Манящий камень, язык коугеро - все оттуда!
   У противоположной стены копошился второй человек, когда он повернулся, жрец опознал и его. Этот мужчина являлся ему в видении. Земной его облик был несколько иной, но Ипутли чувствовал: это он.
   Второй мужчина, желтокожий, откинув со лба прямые черные волосы, взглянул на жреца, и тот не успел закрыть глаза. Мужчина поприветствовал его на языке кворела и замолчал, вопросительно глядя на жреца. Ипутли понял, что языка тот не знает, и ответил на коугеро. Бесполезно отрицать владение этим языком, раз его заманили в ловушку с его помощью.
   Но здоровый мужчина коугеро не владел. Он указал жестом на раненного и обратился к Ипутли на лигнале, затем на вестроне, потом на гельте. Эти языки жрец знал, хотя и не очень хорошо. Но он решил приберечь свои способности. Не следует раскрываться перед врагом. Здоровый продолжал обращаться к нему еще на нескольких языках, которых Ипутли не знал, и жрец чистосердечно покачал головой в знак непонимания. Но здоровый мужчина оказался не так прост. Он медленно и внятно сказал на гельте, что его зовут Аранга, а его раненного друга - Ларта. Потом повторил то же на вестроне.
   Ипутли ограничился тем, что назвал свое имя. Он решил не поддерживать разговор с врагом. Несмотря на свое искусство убедительно составлять предложения и толковать факты, жрец вполне мог проиграть. Он сознавал, что встретился с таким врагом, какого не мог себе представить. Похоже, что Аранга безошибочно отличал правду от лжи. Некоторые из жрецов Неру владели таким искусством, в какой-то степени был с ним знаком и сам Ипутли. Пока же жрец решил наблюдать.
   Да и что ему оставалось делать? Он надежно связан, звуки из дыры в земле выходили многократно ослабленными. Крик могли не услышать и за пятьдесят шагов от ямы. Жреца подташнивало, его руки и ноги сильно затекли. Аранга же был полон желания поговорить. Он сказал, что собирается нанять Ипутли в качестве проводника на север, в Осинию. Объяснил, что такой способ найма вынужденный, просто открыто объявиться в приграничной полосе означало долгие процедуры расследования, тюрьмы, быть может, пытки.
   - Отпустить тебя, сам понимаешь, мы пока не сможем. Если не поможешь нам, придется тебя либо обезвредить, либо вести с собой принуждением. Для второго у меня сил может не хватить... Не молчи, тебе предстоит важный выбор. Спрашивай, что хотел узнать о нас?
   Жрец сохранял молчание. Посреди разговора Аранга неуловимо быстрым движением провел возле его бедра и что-то бросил вверх. Потом пояснил, что выбросил ползущего по телу Ипутли скорпиона. Днем они укрываются в норах от жары, а вот этот выбрал их яму.
   Аранга сказал все это на вестроне, и когда жрец принялся оглядываться по сторонам, намекнул, что после принятия предложения его развяжут. Жрец понял, что он очень нужен пришельцам, и продолжал молчать. Аранга больше не настаивал. Он выглянул вверх, где виднелись зеленые листья, и приставил к глазам бинокль. Теперь сомнений не оставалось: пришельцы снарядились на западе.
   Жрец снова огляделся. В стороне виднелось углубление, на дне которого стояла вода. Рядом находился сосуд для воды, принадлежавший жрецу. На дне ямы валялись несколько убитых змей и ящериц, и шкурки от тех, кого уже съели. В свертке виднелось оружие. Больше никаких предметов в яме не было.
   Шло время. Аранга спустился, пообедал змеями и ящерицами, попил воды и предложил воду жрецу. Ипутли отказался. Пить из одного сосуда с врагом, да еще после того, как тот поедал ящериц сырыми, совершенно не хотелось. Жрец понимал, что очень скоро он станет более сговорчивым. Оставалось надеяться, что пришельцев найдут быстрее. Сотканная трудами Ипутли сеть густа и прочна. Немного разъедала его надежды мысль, что пришельцы прошли многодневный путь по землям Тех-на-западе, преодолев все их сети.
   Аранга тоже принялся медитировать. Немного подумав, Ипутли предпринял попытку слиться сознанием с Неру. Для этого не обязательны были внешние предметы культа. Гораздо важнее тренировка сознания и знание приемов концентрации внимания. Сначала ему показалось, что он достиг успеха. Появилось видение: темная яма, слабо белеющая рука и на ней призывный огонек, бледно-розового цвета. Огонек стал больше, еще больше. Он тянул к себе сознание Ипутли, и сам жрец всеми силами тянулся к нему. На миг мелькнули темные подземные коридоры. Жрец с удивлением отметил, что в Нужруло таких нет, а в следующий момент жрецу стало очень плохо. Он ощущал боль во всем теле, особенно при попытках вдохнуть воздух. Жгло плечо, зудела кожа. В голове стоял звон. И еще было ощущение, что ее сейчас разорвет.
   Жрец открыл глаза и почувствовал облегчение. Боль ушла, только в горле пересохло. Подняв глаза, Ипутли обнаружил, что Ларта смотрит на него.
   Ларта не менял положения тела, едва шевелил губами. Несмотря на его тихую речь, все слова различались четко. Раненный пришелец говорил на коугеро, как будто это был его родной язык. Обликом он напоминал мореходов с острова Пуано. Жрец сразу почувствовал, что Ларта отлично знаком с морем. Как он это определил, жрец не смог бы объяснить даже себе. Слушающие часто развивали в себе такие способности, которые сами не могли объяснить - и не всегда могли управлять ими.
   Ларта снова предлагал стать у них проводником. Жрец ответил, что не может участвовать в сделках, пока связан и находится в плену. Тогда пришелец спросил, как жрец переносит яд скорпионов. При этом его взгляд скользнул вниз, к животу жреца, и тот увидел на своем животе скорпиона. Затекшее тело не ощущало движения насекомого. Видимо, Ларта достаточно насладился испугом жреца, потому что он тем же движением, что и Аранга, мгновенно выбросил скорпиона из ямы.
   Беседа продолжилась. Пришелец убедительно объяснил, что они вынуждены так поступить. Ипутли и сам все понимал. Но он отказался от денег, надеясь поставить Ларту в тупик. Тогда тот предложил рассказать ему о себе. Он сможет предложить ему другую оплату, которая жрецу точно подойдет. В его речи Ипутли определил приемы, которыми достигалось подчинение чужого сознания. Жрецов Неру учили такому искусству, и они умели ему противостоять. Но Ипутли оценил умения Ларты. Тот мгновенно отмечал все реакции жреца и сразу перестраивался.
   Жрец не нашел ничего лучшего, как попросить пришельца не использовать таких приемов. Пришелец кивнул, и освободил жрецу руки. С запозданием Ипутли сообразил, что он уже начал переговоры о найме. Но он успокоил себя мыслью, что всегда может заломить за свои услуги непомерную цену. И стал понемногу о себе рассказывать. Ларте оказалось знакомо и искусство задавать вопросы.
   Когда пришелец предложил рассказать все о маррах, жреца словно палкой ударили. Он почти закричал, чтобы Тех-на-западе не называли ни одним именем, под которым они были известны. Ларта понимающе кивнул. Да, он знает многие верования, в которых назвать врага по имени означало привлечь его внимание. Он согласен соблюдать обычаи Кворела.
   Проснувшийся Аранга снова осматривал окрестности, не принимая участия в споре. Жрец пытался не рассказать о себе больше необходимого, но все же пришлось выдать и свой титул, и свое занятие. Может, жрец и держался бы более стойко, но манящий камень на руке пришельца подтачивал его решимость. Было ясно, что ознакомиться со свойствами камня можно, только вступив в сговор с врагом. К тому времени Ипутли уже сомневался, являются ли пришельцы врагами.
   Возможно, то было влияние таинственного камня, может, действовало искусство Ларты убеждать, а скорее, победил здравый смысл. Враг моего врага во все века мог стать союзником. Пришельцы не собирались ничем нарушать законы или безопасность королевства. Они лишь хотели уйти по пустынной полосе, не встречая никого из подданных короля Чодама. А за это проводнику предлагалась истинно королевская плата: рассказ о землях Тех-на-западе, способах охраны границ, караванных тропах, оазисах. Такие сведения, попади они к королю Чодаму или Отцу Жрецов, оправдали бы все долгое обучение Ипутли, все труды по поиску человека, способного хоть иногда объединять сознание с могучим Неру.
   А как жреца Неру Ипутли особенно интересовал камень, которым владел пришелец. Он, безусловно, был магическим, это чувствовал жрец всем своим существом. Магия являлась запретным искусством даже для служителей Неру начальной ступени. Ипутли был посвященным второго чина, поэтому мог знать посвященных третьего чина или магов. Он допускался к знанию о магических предметах, многие из которых находились за пределами Кворела.
   В королевстве находилось четыре магических предмета: источник Гилда на огнедышащей горе, пещера Белой Смерти на склоне Аггартида, живое дерево Аюччо, и крест Зилилоса. Управлять тремя из них не мог никто, их магическая сила проявлялась временами и случайно, действуя на людей непредсказуемым образом. В большинстве случаев они теряли рассудок.
   Только живое дерево Аюччо вполне поддавалось магическим заклинаниям, опускало свои ветви и усыпляло присевшего под ним человека. Усыпленный приходил в себя через день, если его вытаскивали из-под дерева сразу, или через неделю, если его оставляли там на полторы сотни вздохов. За время длительного сна хорошо затягивались раны, полученные недавно.
   Одни маги знали, и знание это не уходило за круг посвященных: иногда приверженцы запрещенного поклонения Килу оставляли приносимого в жертву человека под деревом надолго. Человек больше не просыпался, а магическая сила дерева возрастала.
   Переговоры с пришельцами закончились согласием жреца отвести их в Осинию. Пришельцы обещали рассказать жрецу все, что знают, о Тех-на-западе, пообещали возможность изучить интересующий его камень. Ларта называл его камень Исикари, по имени вождя, некогда подарившего ему камень в далекой восточной стране. Вождь был позже убит. Пытались узнать хоть что-то о камне, этим занимались родственники и друзья Аранги, но их постигла неудача.
   Итак, Чодам получал знания о западной соседней стране, культ Неру обогащался знанием о новом магическом предмете, а сам Ипутли получал винтовку Ларты. В лесистых горах Осинии она уже не столь необходима пришельцам. Аранга - на тот случай, если и военное и жреческое сословия не простят жрецу его сотрудничества с пришельцами - обещал жрецу горсть самоцветов. Плосколицый пришелец был мудр и знал, что любая страна легко наказывает собственных героев. Ипутли тоже предвидел, что его согласие помочь пришельцам, хоть и отчасти вынужденное, могло окончиться его опалой.
   Судить жреца Неру военные командиры не могли, но легко могли добиться его удаления со всех границ. Среди жрецов нашлись бы и такие, кто мог потребовать наказания для Ипутли. Посвященный второго чина знал, каким могло оказаться наказание магов. Это куда страшнее пыток и принудительных работ на горных рудниках. Об этом лучше не думать, иначе жрец надолго терял душевное равновесие.
   Общение с Арангой получалось принужденным и сложным. Жрец плохо говорил на гельте и вестроне, пришелец слабо владел коугеро. Ларта снова впал в медитацию. Аранга, как мог, объяснил, что его друг очень страдает от раны и переутомления, только постоянная медитация позволяет ему продолжать поход.
   Развязанный жрец выглянул из ямы на заходе солнца. Пришельцы вырыли яму на краю зеленой полосы вокруг крепости-горы, строго на запад от Нужруло. Ипутли помнил, что он был пленен в другом месте и спросил, как они смогли доставить его сюда. Оказалось, что, еще когда он приходил в себя, его сознание подчинил себе Ларта. Жрец сам отвез завернутых в ткань пришельцев на своей лошади по зеленой полосе до ее края и отпустил лошадь домой.
   Аранга произнес несколько слов на гельте, и жрец все вспомнил. Он же сам копал яму, в которой они позже укрылись. Оглядевшись, жрец припомнил, что рядом должен располагаться секрет часовых. Края зеленой полосы наверняка охраняются ополченцами.
   Первая трудность - отойти незамеченными в пустыню. Часовые наблюдательны, а ополченцы вполне могли использовать собак. При северо-западном ветре их запах уносило в зеленую полосу, до которой отсюда не было и ста пятидесяти шагов. Впереди их лежала пустыня, а за ней, прямо на север, через полсотни тысяч шагов, оазис Жудро. Скалистая долина с рекой и озером, где жители пробили себе в обрыве множество проходов, целый пещерный город. Пересечь долину скрытно нельзя, ее придется огибать с запада. А там, в песках, рыщут другие следопыты.
   После Жудро, в десяти тысячах шагах на север, начинался эрг Сиахай. Дюны эрга поросли деревьями и кустарниками, в эрге находились источники воды и крепости на скалах: Маган, Лгоса, Туюк, Ауя. Оттуда можно свернуть на восток и выйти прямо к границе Осинии, которая совсем не охранялась. Если двигаться быстро, считал Ипутли, потребуется три ночных перехода. Два до Жудро, один - через Сиахай.
   Ларта пришел в себя на закате. Вероятно, он так специально настроил сознание. Но не сразу пришельцы решились покинуть яму. Они выждали полной темноты и только тогда осторожно двинулись на север. Ипутли понимал, что если он сейчас закричит, или специально выдаст шумом себя, пришельцев попробуют схватить. И он признавался себе, что этого не желает. Сразу по нескольким причинам. Камень Исикари. Страна Тех-на-западе. Жизнь часовых. Жрец уже понимал, что его новые знакомцы - непревзойденные бойцы. Сейчас они двигались, опираясь на руки и ноги, но со скоростью быстрого шага. Аранга с грузом впереди, за ним Ипутли, последним - Ларта.
   Жрец от такого способа передвижения сразу устал. Он не понимал, как может двигаться Аранга с грузом и Ларта - с его раной, если он, Ипутли, налегке и здоровый, быстро выбился из сил. Встали на ноги только через триста шагов и сразу побежали. Жрец выдохся через час. Тогда Ларта, во время небольшой передышки, поднес к его глазам камень Исикари, и попросил сконцентрироваться на нем.
   Жрец снова пришел в сознание среди густой растительности. Аранга стремительно копал яму, Ларта в стороне осматривался. Ипутли, весь обессиленный, сидел возле пальмы, держа в руке сосуд с водой. Светлело. Пока жрец приходил в себя, раненный пришелец веточкой заметал их следы и накрывал выброшенную из ямы землю заранее срезанной травой. Ипутли осознал, что они находятся не иначе, как в Жудро. Значит, он пробежал за ночь пятьдесят тысяч шагов.
   Спрятались в неглубокую яму: под кронами деревьев не было нужды укрываться от жары. Прятались они от жителей оазиса. В глубине ямы сочилась вода, и недостатка в ней путешественники не испытывали. На завтрак Ипутли предложили жирную ящерицу, и он не отказался.
   Хотя жрец очень сильно устал, спать ему не хотелось. Он попросил Ларту показать ему камень Исикари.
   - Возьми. Только я тебе сейчас помочь не смогу - камень передаст тебе мое самочувствие. Попробуй сконцентрироваться на своих хороших знакомых.
   Аранга уснул, Ларта при помощи зеркала на веточке через узкое отверстие входа наблюдал за поверхностью, а жрец настраивался на камень. Вначале он использовал обычные заклинания для объединения сознания с Неру, но успеха не добился. Камень Неру не подчинялся, в нем действовала иная магия. Концентрация сознания на камне вызывала видения подземных коридоров, что жреца совершенно не привлекало. Он упрямо хотел использовать камень Исикари, так, как использовали в Вант-до Паланир. Там маг мог с его помощью увидеть события в любом месте, где он когда-либо бывал. Что-то подсказывало Ипутли, что между этими магическими предметами существовало внутреннее сходство.
   Но трудно представить себе вид нужной местности сверху. Когда жрец осознал, что у него не получится, он представил себе лицо Милука. И сразу увидел его вблизи, как живого. Милук тоже увидел его. Несколько минут ушло на то, чтобы научиться передавать слова. Они просто звучали внутри головы. Милук сообщил, что в крепости-горе большая тревога. Лошадь Ипутли вернулась без всадника, и часовые заподозрили его похищение. А прошлым утром обнаружили чье-то укрытие близ зеленой полосы. Сейчас собаками проверяют всю зеленую полосу. Что с ним случилось?
   Жрец ответил, стараясь не говорить лишнего. Встретился с пришельцами. Выводит их за пределы Кворела по пустыне. В качестве платы получит сведения о Тех-на-западе. Сейчас занят изучением магического камня, с помощью которого сумел объединить сознание с Милуком. Просит прекратить его поиски и отменить тревогу. Вернется через три дня.
   Пользование камнем отняло больше сил, чем пробег до Жудро. Ипутли уснул надолго, и разбудил его раненный пришелец. Он поинтересовался, как удалось справиться с камнем. Выслушав, с печалью сказал, что ни разу не смог увидеть в камне картины нашего мира. Жрец подумал, что Ларта в глубине души хотел от камня совсем не этого. Больше всего его удивило, что Аранга никогда не пробовал настроиться на камень самостоятельно, а всегда только помогал Ларте. Он попросил Ларту предложить его другу поработать с камнем самостоятельно. Жреца интересовал любой человек, способный управлять камнем.
   Они еще немного поговорили. Пришелец рассказал о своих интересах, о происхождении Аранги из благородной семьи, о своих врагах. Ипутли помнил, какие ощущения он испытал, когда камень Исикари передал ему самочувствие Ларты, поэтому он не стал любопытствовать. Измученному пришельцу требовались усилия для поддержания разговора. Все же тот, умеющий говорить коротко, сказал многое.
   Аранга был сыном дракона из Срединной империи, купцом, посвященным во многие тайны. Сам Ларта считал себя драконом, и жрец, слыхавший о драконах, соглашался с ним. Не все драконы были искусны в магии, Ларта же вообще мыслил странно. Он не признавал никакой власти духов.
   В Квореле все знали, что убийства, подчинение одного человека другому, даже забой скота совершаются властью и силой духа Килу. В пустыне его именуют Крилу, в лесах - Балу, на побережье - Килту. Имен много, дух один. Суть его проявления - разрушение. Разрушает Килу, хотя убивает человек. Дух действует руками человека, когтями и зубами зверя, водой, молнией или упавшим деревом. Все - дело Килу. Человек лишь может вызвать одобрение духа своими действиями: воинскими упражнениями, подготовкой оружия, жертвоприношениями. Тогда человек станет убивать более искусно. Или же Килу отвернется от него, и человек не сможет защитить свою жизнь в опасности.
   Ларта же утверждал, что дух здесь не при чем. Сам человек отвечает за свой успех. Он, Ларта, мог молиться Пагору, Ордару, Элу, Турану, Яхору или самому себе - результат одинаков. Если и есть в мире сила, высшая по отношению к нам, то мы ее природу и желания постигнуть не сумеем, как и ее имя. А все наши фантазии по отношению к ней - любая из них стоит любой другой.
   Только вот камень Исикари он объяснить не мог. Магию пришлый дракон не отрицал, поскольку сталкивался с нею не раз. Он просто утверждал, что, рано или поздно, мы сможем ее точно объяснить. В доказательство он заявил, что в Нужруло добывают медные руды, малахит и изумруды, а в Жудро - мрамор. Выводы эти он сделал, попив воды из водоносных слоев вблизи крепости-горы и здесь, в долине Жудро. Ипутли был вынужден признать его правоту.
   Потом жрец беседовал с желтокожим пришельцем, когда тот сменил Ларту на месте наблюдателя у входа. Купец и объяснил жрецу, что подземные воды обогащены веществами, через которые протекают на своем пути. Опытный рудознатец по вкусу воды, по составу растительности, определит, что залегает под землей. Ларта и Аранга опытны в горном деле и никакие духи здесь не помощники.
   Ипутли несколько озадачила такая постановка вопроса. В его понимании, всякое познание совершается волей Неру. Без поддержки Неру человек ни научиться, ни постигнуть истину не сможет. Жрец допускал, что в иных странах действуют другие духи или боги. Но здесь, в Квореле, располагались владения Неру. Эти двое, не признающие могучего духа, проявляли на его землях великую силу ума. Либо они были Неру неподвластны, либо деяния человека не во всем зависели от духа.
   Купец охотно разговаривал со жрецом. Он желал больше говорить на коугеро, что было понятно, - скоро он окажется в Осинии, где мало кто владеет иными языками. Он делал поразительные успехи. Аранга мог переспросить жреца на гельте или вестроне, если чего не понимал, и вовсю пользовался этой возможностью. Жрец вызвался наблюдать за поверхностью, чтобы купец смог настроиться на камень.
   Наблюдение - дело утомительное. Маленькое зеркальце на ветке отражало небольшой кусочек местности, приходилось делать им медленные круговые движения, чтобы осмотреться вокруг. Место для ямы выбрали удачно. Недалеко проходила тропа, с которой вход в яму не просматривался, зато идущие по тропе были видны сквозь кустарник. Вокруг росли пальмы, слишком молодые, чтобы плодоносить. К ним никто из людей не подходил. Зато бегали вокруг грызуны, ежи, гнездились рябки и пустынные куропатки.
   Жрец размышлял об успехах людей, делающих свое дело без помощи духа. Малзо был духом плодородия и жизни. Если Малзо оставлял своим участием живое существо, оно переставало плодиться, или же болело, может, даже умирало. Ежегодные весенние обряды в честь духа, молитвы, жертвоприношения поддерживали расположение духа. Он даровал скоту размножение, а земле плодородие. Малзо молились при заключении браков, при родах. Ипутли припомнил, что дух всегда действует согласно своей природе. Но если в природе Малзо поддерживать жизнь и размножение, неужели он откажется следовать своей природе, когда ему перестанут молиться и приносить жертвы?
   Ведь в иных странах про Малзо никто и не слышал, а там и пшеница росла, и скотина плодилась исправно. Да и в самом Квореле дух плодородия в горах именовался Малзаном, а в пустыне Молзо. Если один дух имел несколько имен в одной стране, кто мешал ему иметь в разных землях различные имена?
   В землях, где молились другим богам, Ипутли бывал. Жрецы Неру всегда учились в иных странах, перед тем, как достичь чинов посвящения. Он учился в Гондоре, постигая истории и религии тех земель. Жрец помнил длинную дорогу через степи Лигнала и реки Вант-до. В Гондоре он пробыл полгода и не смог привыкнуть к городской жизни. Он, как и многие в Квореле, считал: города разрушают природу человека, его способность к общению с духами и природой.
   Ипутли ничуть не удивился, узнав, что в Гондоре вообще не было магов и магических предметов, хотя предания сохраняли о них память. Зачем магия людям, которые основывали свою природу не на всеобщей силе жизни, а на железных машинах? Природа таких людей сильно отличалась от людей обычных, таких, как жители Кворела или Осинии. Только двое пришельцев, которых сопровождал сейчас жрец, казалось, могли совмещать в себе силу природы и силу железных машин. Они владели и той, и другой силой с уверенностью истинных хозяев.
   Аранга окликнул жреца снизу. Он сумел настроить камень на себя, но увидал только пройденный им за последние несколько дней путь. Он зарисовал часть пути, по землям Тех-на-западе и спрашивал, сможет ли Ипутли передать новое знание через камень своему напарнику. Жрец взглянул: на самодельной карте изображался путь вглубь западной страны, а на конце пути находилось Место Тысячи Башен. То самое, которое интересовало жрецов Неру более всего остального.
   Среди посвященных высоких степеней ходили легенды об этом месте. По очертаниям и внутреннему строению оно напоминало Нужруло, только больше по размерам. Место Тысячи Башен имело горячие источники, и над ним всегда неподвижно стояло облако. Местом Тысячи Башен его называли по кольцу скал вокруг горы, покрытой садами и пастбищами. Внутри горы располагались несколько котловин с озерами. Но не это представляло ее ценность. В Месте Тысячи Башен находился сильнейший магический предмет: Зеркало Неру.
   Столетия назад, когда Кворел еще не стал единым королевством, пришли Те-с-запада и захватили Место Тысячи Башен и земли вокруг него. Что произошло с Зеркалом Неру, неведомо. Жрецы только знали, что это был сильнейший из известных тогда магических предметов. Говорят, он позволял улавливать на расстоянии импульсы враждебной воли и подавлять ее. Страшно даже подумать, что Те-с-запада могли использовать его для своих нужд.
   Купец подтвердил: да, Ларта ощутил исходящую от Места угрозу, он даже отключил свое сознание на сутки. Наверное, враждебность Места Тысячи Башен виновна и в нынешнем его состоянии. Вряд ли относительно легкая рана сама по себе могла так его ослабить. Сейчас на горе садов нет, но скотина пасется. И вокруг Места Тысячи Башен с утра до вечера гуляют песчаные смерчи.
   В этот раз жрец не смог увидеть Милука. Впрочем, это было не спешно. Аранга отдал ему карту, и нарисовал еще одну, показывающую путь от Места Тысячи Башен на запад, до границ Тхерема. Южнее нарисованного пути, приблизительно, купец указал множество оазисов. По словам купца, там Те-с-запада добывали железную руду и уголь, плавили железо и ковали из него наконечники копей, стрел, секиры и сабли.
   Ларта не захотел ничего рассказывать о Месте Тысячи Башен. Пока он в пустыне, ни думать, ни рассказывать, ни пользоваться магическими предметами ему нельзя. А когда он достигнет лесов Осинии, ему понадобится немало времени на излечение. Дракон отдал магический камень Аранге, чтобы он не попадался ему на глаза. Ларта чувствовал, что силы его на исходе. Еще двое суток, и ему смогут помочь только опытные лекари.
   Перед закатом жизнь в оазисе затихла. Ипутли с пришельцами вышли, едва край солнца коснулся горизонта. Среди густой растительности их, разве что, могли учуять собаки. Скорым шагом достигли Сиахая - беспрерывной череды засаженных кустарниками дюн. Расположение крепостей жрец помнил хорошо. Изменив свой первоначальный план, он решил провести путешественников дальше на север, к крепости Туюк, и уже от нее свернуть на восток.
   Целью его стало не просто достигнуть границ Осинии: Жрец хотел довести пришельцев до обители известного ему мага, по имени Сулику. Маг сможет помочь, сумеет разгадать тайны камня Исикари, возможно, он даже расскажет, как действует сейчас Зеркало Неру. Жрец вел пришельцев, отклоняясь подальше от обжитых мест. Сиахай весь пересечен дорогами, имелись источники воды, колодцы, пальмовые рощи. Но ночью эрг безлюден, по нему ходили дозором только ополченцы и следопыты. Встречи с ними следовало опасаться: Ипутли не знал, отменили ли его указание о поисках пришельцев. Могло случиться и так, что его заподозрили в измене, и охотились за ним наравне с его новыми друзьями.
   Они бежали по твердой почве, и шли быстрым шагом по песку. Маган обходили с востока, ветер донес до них запахи крепости - верблюдов, овец и костров. Лгосу обогнули с запада. В свете звезд мрачно поднималась вверх зазубренная скала, в пещерах которой проживала большая часть жителей укрепления. Когда взошла луна, путешественники оставили скалу далеко на юге.
   Жрец попросил купца воспользоваться камнем, чтобы определить свое положение. Невысокие заросшие дюны неразличимы между собой даже при дневном свете, а тропы между ними петляли и пересекались беспрерывно. Аранга легко подчинил себе камень, даже не концентрируя на нем внимание. Указав на самодельной карте свое расположение, он положил на лист несколько мелких веточек. Здесь, как он сказал, двигались люди с хищниками: львами, собаками, гепардами.
   Итак, облаву на пришельцев не отменили. А со львами и гепардами патрулировали не следопыты. Искусством приручать крупных кошек в Квореле обладали лишь бойцы Килу, которых называли Спящими Со Львами. Подчиняясь только Чодаму, они испытывали никакой приязни к жрецам Неру. Сейчас один из них находился на кратчайшем пути к крепости Туюк. Если его обходить, в Осинию они войдут в стороне от торгового пути. Тогда на то, чтобы отыскать Сулику, придется потратить несколько дней.
   Аранга предложил нейтрализовать Спящего Со Львами. Предложение привело жреца в ужас. Открыто выступить против подданного короля, несущего службу, на землях Кворела означало прямую измену. Уговорить же бойца Килу невозможно, а приказать ему мог только его начальник.
  
   В это время недалеко от тайных путешественников тоже не спали опытные бойцы. Двое, человек и лев, тихо сидели на склоне дюны, прислушиваясь к ночным звукам жизни в эрге. В темных кустарниках, слабо различимых при свете звезд, шуршали ящерицы и ночные насекомые. Негромко похрюкивали и фыркали ежи.
   Мохо, лев Пареси, негромко зарычал, повернув голову к западу. Опытный боец, Пареси сразу понял, что Мохо учуял человека. Сейчас они вдвоем, лев и человек, находились на склоне дюны над Южной Пустынной Тропой. С тропы их через кустарник не видно, а Мохо мог легко услышать или почуять любого, кто бы ни шел по тропе. К Туюку можно еще подойти и по Южной Горной Тропе. Тропы соединялись в двух сотнях шагов за спиной Пареси. Лев услышал бы крадущегося странника и там.
   Вчера утром Пареси узнал о великой измене: поганый служитель Неру переметнулся на сторону врага и ведет двух пришельцев из страны Марр в Осинию. Измена была обширной: жрецы Неру отозвали участвующих в облаве следопытов и ополченцев, дали указание пропустить пришельцев через Сиахай беспрепятственно. Только у Чодама есть еще верные слуги. Машаколи, носящий титул младший брат Крилу, командующий всеми Спящими Со Львами в пустыне, отдал приказ - довести охоту до конца. Захватить надлежало не только пришельцев из Марра, но и жреца - изменника.
   У Малзо и Неру имелись полноценные культы: все могли участвовать в церемониях, приносить жертвы, изучать обряды, тайны. Дух Килу был в этом ущемлен: обряды сократились до изучения воинских навыков и подготовки души к бою. Жертвы Килу приносили на поле боя, убивая врагов. Другие жертвоприношения в Квореле запрещалось. Но не всем.
   Даже у поганых служителей Неру, кичащихся своими знаниями, мудростью и тайными умениями, хватало ума понять - нельзя полностью лишить могучего духа надлежащего поклонения. Кроме военных начальников, по должности являвшихся жрецами Килу, у духа нашлись и настоящие жрецы. Они передавали из поколения в поколение тайные ритуалы поклонения Килу. Они приносили ему человеческие жертвы, когда слишком долго не случалось сражений, и Килу гневался без свежей крови. Все делалось тайно.
   Чодам, старшие жрецы всех духов рурато, старшие командиры знали: у Килу есть собственные бойцы, обученные настоящими жрецами Килу. Подчинялись они только высшим жрецам, именуемым младшими братьями Килу и королю. Называли их Спящими Со Львами - когда боец Килу обучал для себя льва, он ночевал рядом со своим зверем, чтобы, просыпаясь, львенок ощущал его запах прежде любого другого.
   Тайным знанием жрецов Килу являлось не только искусство приручение больших кошек. Они учили искусству сражения любым оружием и голыми руками, умению выживать в пустыне, лесу, степи. Тайным знанием, о существовании которого даже не упоминалось при посторонних, была боевая магия. Ее приемы не убивали врага, но лишали его воли к сопротивлению, замедляли его движения, ослепляли зоркость его глаз. Но магия могла использоваться только против известного врага. Имени и знания облика недостаточно, требовались части тела, волосы, клочки одежды, оружие.
   Против неизвестного врага помогало прозрение. Великий смертоносный Килу даровал своим бойцам умение найти и увидеть своего врага, даже если облик и имя неведомы. Требовалось знать только его сущность и намерения. Как только стемнело, Пареси воззвал к Килу, воплощенному на звездном небе в звезду Акалуф. Он знал, что жрец-изменник ведет двух пришельцев в Осинию. Килу даровал ему прозрение: путь презренного жреца пройдет мимо Туюка, южнее. Пришельцы близки. Один из них был сильным бойцом, равным по искусству убивать Спящему Со Львами. Но он ранен, и оружием, и боевой магией марров. Невидимая удавка их ворожбы тянулась за ним из Марра. Пареси даже удивился, что боец пришельцев еще жив.
   Второй был обычным человеком, третий - ничтожный жрец Неру, Слушающий. Его искусство могло помочь обнаружить Пареси, но бессильно против него в схватке. Пареси спокойно ждал, не тратя силы. Для бойца Килу все, кроме жрецов смертоносного духа и короля, являлись жертвами или врагами. Но всегда существовала очередность. Килу требовал оставлять в живых слабейшего врага, пока боец не расправился с сильнейшим.
   Ожидая, боец Килу сплел пальцы сомкнутых рук, оставляя большой палец правой руки в центре сложного узора изогнутых пальцев. Сила смертоносного духа вошла в него и наполнила спокойствием и уверенностью.
   В бойцы отбирали тех, кто уже проявил свое желание и умение убивать. Воспитать такие наклонности нельзя, дух вселялся в человека еще при рождении, отмечая его своей меткой. Меткой Килу была переживаемая радость от кровавой победы. Отобранных бойцов учили подчиняться старшим. Кто не усваивал уроков, погибал или становился калекой. Потом учили бесстрашию - и в этом испытании многие гибли. Проявивший трусость или мягкосердечие был опасен для жрецов - и он обычно засыпал навсегда под деревом Аюччо. Будущие бойцы неоднократно становились свидетелями, как из-под дерева вытаскивали обмякшее тело, пробывшее возле ствола около часа. Тело относили в сторону и оставляли.
   Если Килу будет угодно, он сохранит трусу жизнь. Но кому нужна такая жизнь: медлительные, умеющие только выполнять чужие приказы, неопрятные слуги Аюччо были из тех, кто выжил после длительного сна под деревом. Память и волю они теряли.
   Самым сложным в подготовке Спящего Со Львами - обучение выдержке. Килу гневается быстро, и его бойцы тоже. Но истинное искусство смерти требовало умения выжидать.
   Пареси вспомнил, как он ждал в пещере Белой Смерти, что расположена высоко на склонах Аггартида, когда за ним придут, а сотканное из холодного тумана щупальце Белой Смерти обвивало его тело, охлаждая его холодом мира духов, показывая ему страшные видения, недоступные смертным в любом ином месте. Надо было выдержать, не шевельнуться, не дав воли злобному стремлению раскрошить стены пещеры. Тех, кто не выдержал, выводили из пещеры и отпускали идти по склону куда угодно. Не способные управлять собой, неразумные, погруженные в видения мира духов, жертвы пещеры жили недолго. Они или ломали себе ноги на горных склонах, или становились добычей леопардов.
   Выдержка не подвела Пареси. Мохо почуял, что по тропе идут люди, и боец Килу вышел из-за кустов, поднимая винтовку. Мохо умел только убивать. Его можно удержать от атаки, но задержать жертву он не мог. Лев не собака, даже такой, как Мохо. Тот, на кого Пареси ему укажет, обречен.
   Оставалось решить, кого отдать Мохо, а с кем справляться самому. Хотелось бы взять двух пришельцев живыми - для допроса. Но если один из них держит наготове оружие, в него придется стрелять. А затем быстро прыгать сверху, вступая в рукопашный бой до того, как противники применят оружие. Просто убить всех казалось позорным для Спящего Со Львами. Противников всего трое, один из них не боец, а другой тяжело ранен.
   Но Мохо вдруг развернулся назад и бросился вверх по склону. Мгновенно боец Килу понял: его провели. Враг знал толк в магии и обнаружил его. Сейчас лев прикрывал его спину, и Пареси атаковал тех, кто шел на тропе. Едва он выскочил из-за кустов, как что-то дернуло его за винтовку и рывком потянуло вниз. Чтобы не потерять равновесие, он выпустил оружие и бросился вниз. Сейчас уже было хорошо видно двоих противников в шести шагах от него. Один тянул винтовку Пареси, захлестнутую веревочной петлей, а другой успел сделать шаг вперед и нацелил свою винтовку в бойца Килу. Сзади взвизгнул Мохо, и раздался негромкий хруст.
   Проведенные вместе годы позволяли Спящему Со Львами чувствовать своего зверя, как часть собственного тела. Еще не понимая, как такое могло произойти, Пареси уже чувствовал - его Мохо мертв. Уходя от выстрела, он прыжком перекатился в сторону, одновременно бросив в горло бойца с веревкой метательный нож. Из-за куста он услышал, как нож лязгнул по металлу. Доспехи? Но он понимал, что это оказалось бы слишком хорошо. Скорее всего, боец успел закрыться винтовкой, выдернутой из его рук.
   Пареси бесшумно проскочил вниз до тропы. Теперь он атакует противников с другой стороны. Укрывшись за кустом, боец прислушался. Двое недалеко от него не скрывали своего присутствия, а вот где третий? В этот момент с ним заговорил жрец. Он предложил оставить их в покое. Негоже служителю короля Чадама нападать на другого слугу короля. Пусть они служат разным духам, но сейчас королевская служба требует от Спящего Со Львами освободить дорогу.
   Жрец имел наглость заявить, что они не стали его убивать только потому, что надеялись договориться по-мирному. Он знает, что для бойца Килу такое предложение звучит оскорблением. Но пусть Спящий Со Львами ненадолго станет просто воином Чадама, которые все повиновались приказам жреца Ипутли, Слышащего Тех-на-западе.
   Спящие Со Львами нечувствительны к речам врагов. Прислушивающиеся к словам того, кого они еще не успели убить, сдались больше, чем наполовину. Смертоносный Килу разрешает только допрашивать врага, все остальные слова пусть уходят в землю. Пареси бесшумной походкой проскользнул сквозь кусты. Жрец стоял на тропе, открыто. А боец скрылся в кустах, его надо обнаружить. Боец Килу взглянул на звезду Акалуф и приобщил свою душу к миру духов. Бойца он обнаружил сразу: тот находился за спиной жреца, в тени кустов. Если Пареси нападет на жреца, то боец застрелит его сразу. А вот где третий? Его не могла обнаружить вся магия, которой Пареси владел.
  
   Осиния, ранние годы жизни. Тогда он звался Коги и только-только проходил первый ритуал взросления. После него мальчикам разрешали самостоятельную охоту на птиц и мелких животных. Мальчиков вывели в горы. У каждого нож, копье, лук со стрелами - и никакой еды. Следовало переночевать на дереве, найти ручей, спуститься по нему к реке и в долине добыть мясо. Лес небезопасен: кусты с ядовитыми колючками, змеи, леопарды, стаи кустарниковых собак у реки. Добычей охотников могли стать бородавочники, крупные птицы, тапиры, черепахи.
   Наставник вывел каждого из мальчиков глубоко в лес и оставил одного. Обратную дорогу каждый отыскивал сам. Коги, вернувшись с добычей, обнаружил сожженную деревню. Все его родные были или убиты или угнаны в рабство к омагуа, воинственному племени. Вместе с ним на остатках деревни поселились еще шесть мальчиков, успешно вернувшихся из леса. Пятеро из них выросли, взяли себе жен и возродили деревню. А Коги, лучший охотник из них, покинул деревню вместе с Суя, жрецом Килу. Суя дал Коги то, в чем подросток нуждался: веру, в которой его ненависть и злоба получали оправдание. Теперь Коги убивал во славу Килу.
   Культ Килу в Осинии распространен слабо. Суя отослал ученика в Кворел, где его могли научить служить Килу настоящие наставники. Здесь он принял имя Пареси, здесь он узнал, что только бойцы Килу могли называть марров их собственным именем. Килу не страшился послать вызов кому угодно. Это служители Неру или Малзо боялись назвать врага его истинным именем, трусливо уклоняясь от противоборства, а бойцы Килу не боялись в этом мире никого.
   Потом Пареси прошел все требуемые испытания, все обучение и стал Спящим Со Львами. Он ходил на земли Марра трижды, убил двух марров и вернулся с их оружием. Служил он в крепости Ауя, которая полностью принадлежала бойцам Килу. Здесь могли выполняться все ритуалы во имя смертоносного духа. Марры не годились для жертвоприношений - захваченные в плен, они быстро умирали. Спящие Со Львами брали пленников в Осинии. Сам Пареси предпочитал пленных из племени омагуа. Они хорошие воины и еще: они продавали захваченных рабов Маррам.
   Жертвоприношение Килу исключало казнь: жертва должна сопротивляться с оружием в руках, только тогда смертоносный дух будет полностью удовлетворен. Боевой дух жертвы поднимали опьяняющими отварами и воинственными песнями. Право принести духу жертву предоставляли заслуженному бойцу. Иногда, крайне редко, жертва не давала себя прикончить и выводила из строя бойца Килу. Это позор. Жертву добивал следующий боец, а опозоренный изгонялся навсегда. Иногда его продавали тем же омагуа.
  
   Сейчас Пареси встал сзади бойца пришельцев. Их разделял только куст. Выйти влево, на тропу и стать видимым, или обойти куст справа? Справа заросли, двигаться бесшумно он не сможет. Боец пришельцев быстр, он повернет оружие до того, как Пареси сможет нанести ему удар своим клинком. Слева, на тропе, он станет видимым для третьего врага - если тот наблюдает за тропой. Пареси предпочел стать видимым и двинулся влево. Но опоздал. Выйдя на тропу, он увидел быстро убегающего бойца пришельцев. Жрец бежал впереди.
   Спящий Со Львами, как искусный охотник, понимал: притворное бегство - замечательный способ завлечь в западню. Пареси, как боец Килу знал - позорно отпустить врага, когда он уже на кончике твоего копья. Он бросился в погоню. Через несколько шагов что-то мелькнуло сбоку, Пареси вильнул в сторону, и взмахнул кинжалом, но тут лунный свет померк.
   Когда боец Килу открыл глаза, светило солнце. Сильно болела шея, полностью повернуть голову он не мог. Преследовать пришельцев бессмысленно. Пареси отыскал в кустах тело Мохо. Лев погиб от удара кинжалом прямо в сердце. По отсутствию чужой крови стало понятно: враг уклонился от удара лапой или отвел этот удар. А потом, оказавшись сбоку, хладнокровно использовал кинжал. Что же, это урок. Он допустил ошибку в оценке противника. Магия не могла лгать: тот, с веревкой, был сильнейшим бойцом. Но если второй пришелец легко расправился со львом и самим Пареси, то что мог бы сделать первый? Боец понял, что враги не собирались его убивать.
   Видимо, жрец Неру не разрешал этого пришельцам. Они пошли на огромный риск, готовясь лишь оглушить его. Если бы он оказался кровожаднее, не пытался бы взять пришельцев живыми, то мог победить.
   Спящий Со Львами, потерявший зверя в бою, не опозорен. Пареси будет воспитывать нового зверя и вернется с ним в Ауя. И еще - он встретит того жреца Неру и узнает все о пришельцах.

12. КОЛДУН И СЫН ДРАКОНА.

Забудут всех глупцов - и поделом;

Не вспомнят и о мудром, в час,

Когда

Грядущий день сотрет из памяти

Нас всех.

   Вот что услышал Ипутли от мага Сулику, когда они виделись прошлый раз.
   "Нам известны три вида эльфов: белые, черные, темные. Белые способны изменять свой рост, становиться невидимыми. Они не любят барабанов и колокольного звона, другую же музыку обожают, всегда готовы петь и плясать. Белые эльфы легкомысленны, веселы, никогда не причиняют вреда людям. Но лучше не появляться на их праздниках: если человек окажется на поляне, где пляшут эльфы, против своей воли он будет танцевать, пока звучит музыка эльфов. Узнать такие поляны можно по высокой сочной зеленой траве, куда выше и зеленее прочей травы. Веселятся эльфы при свете звезд или луны.
   Эльфы - отличные башмачники и скорняки, строители, скотоводы и ткачи. Но смертным лучше у них не учиться: время в царстве эльфов, которое размещается то ли под холмами, то ли под озерами, течет очень быстро. Побывший в их царстве день-другой возвращается иногда через несколько лет, всеми уже забытый и навсегда чуждый обычному миру. Иногда эльфы берут человека с собой - как игрушку, или уступая его просьбам. Очень редко, в исключительных случаях, человек становится Другом Эльфов. Такому даруется небывалое здоровье и долголетие, он становится мудрее. Но нет на земле могил Друзей Эльфов,- перед смертью эльфы вновь забирают их с собой, уже навсегда.
   Черные эльфы - забавные длинноносые, тонконогие и толстобрюхие уродцы - выходят на поверхность земли только ночью. Они стесняются своего вида: голый череп с пылающими красными глазами, рот до ушей, ноги, как у гуся - с перепонками между широко расставленными пальцами. Обитают эльфы в подземных дворцах, где полно сокровищ, стены отделаны серебром и золотом, а освещены те дворцы волшебным янтарем. Стоит черному эльфу обработать кусок янтаря определенным образом, прочесть над ним заклинание - и янтарь начинает светиться теплым светом. Светится до тех пор, пока на него не попадет солнечный свет.
   Все черные эльфы - колдуны. С людьми они не знаются, но иногда крадут человеческих младенцев, чтобы вырастить из них колдунов людского рода, владеющих недоступной эльфам магией. Такие колдуны иногда выходят в мир людей, чтобы приобрести целебные и волшебные снадобья, драгоценные камни, украшения. Они никогда не берут в руки оружия, избегают любых изделий из железа.
   Темные эльфы, напротив, живут всегда на земле, среди лесов и ущелий, уединенно. Они все великие кузнецы, оружейники и охотники. Темные эльфы приручают волков и диких коней. Они хмуры, неприветливы, но выполняют за хорошую плату очень качественную работу с металлом. Обычно берут себе учеников из людей - таких же нелюдимых юношей. Темные эльфы способны прорицать будущее, они же могут на расстоянии узнать о смерти или болезни человека, с которым говорили хоть раз.
   К людям темные эльфы не испытывают приязни или ненависти. Они делятся знаниями - только с достойными. Иногда темные эльфы берут в жены женщин человеческого рода, которые рожают им только одного сына, а потом быстро старятся и умирают. Темные эльфы совершенно безразличны к эльфам белым и черным, неподвластны их магии.
   Таким сохранила людская память рассказ об эльфах. Как маг, могу добавить, что все сказанное - правда. Люди сохранили в памяти только то, что казалось удивительным, или то, что их касалось, предав забвению все остальное. Тот, кто знает остальное, способен понять природу этих удивительных существ. Тебе я об этом говорю, потому что ты пройдешь посвящение и прикоснешься к тайнам. Уже сейчас ты должен знать: от трех родов эльфов идет три вида магии.
   Магия белых или светлых эльфов - это их природа. Ее даже не стоит называть магией, она недоступна людям. И никаким иным существам, разве только майарам или самим валарам.
   Магия темных эльфов создана специально для людей. Имя ей - знания. Это огромная сила.
   Но дается она тяжким трудом, и далеко не всем. А вот магия черных эльфов, колдовство - это то, что нам, людям, частично доступно.
   В тайных книгах записаны приемы магии, но некоторые из них соответствуют только природе черных эльфов. Никогда нельзя знать, доступно ли заклинание или снадобье природе человека. Многие маги провели годы в попытке удачно применить колдовство. Есть некоторые успехи: удавалось призывать дождь, делать предсказания, насылать на врага болезни, видеть происходящее на расстоянии. Некоторые колдуны умели использовать магические предметы. Но никто из них не смог передать искусство ученикам. Знания умирали с ними и возрождались в других сильных колдунах, чтобы снова умереть вновь.
   Между знанием и колдовством лежит особая область тайного искусства, неведомая эльфам. Это наша, человеческая, способность пробуждать и использовать свою природу. Она скорее сродни знанию, чем колдовству. В нашей природе чувствовать, что происходит с нашими близкими на расстоянии, угадывать заранее грозящую опасность, управлять жизнью своего тела - вплоть до мнимой смерти.
   Такая способность встречается еще реже, чем колдовство. Обладающие ей увлекаются таким ее проявлением, как способность незаметно внушать свою волю другим. Они держат свои способности втайне, почти не изучают их, их искусство умирает вместе с ними."
  
   Когда совсем рассвело, Ипутли заметил, что вздымающиеся по сторонам песчаной дороги холмы сложены уже из известняка, лишь местами присыпанного песком. Песочная полоса сужалась, дорога пошла вверх, ноги почувствовали камень. Они покинули пределы Кворела. Граница здесь не охранялась. Жителям Сиахая нечего было делать в лесах, а лесные племена Осинии боялись пустыни, и по своей воле никогда в нее не заходили.
   Солнце взошло, но дорогу укрывали акации, и путешественники продолжали идти. Вскоре они обнаружили пересекающий дорогу ручей. Кто-то выкопал возле дороги бассейн и обложил бортики камнем. Здесь удобно было набрать воды, умыться. Здесь впервые, после столкновения со Спящим Со Львами Ларта разомкнул уста:
   - Мне стало легче. Рана и тело болят, душу гнетет тяжесть, но нет ощущения удушья. Я могу поговорить о магии. Но лучше, если ты, Ипутли, попробуешь с помощью камня установить связь с твоим знакомым магом. Тогда я успею добраться до него еще в сознании.
   Сулику в камне жрец увидел легко. Маг узнал его, но не одобрил желания привести к нему пришельцев. Все же он не мог остаться безразличным к людям, прошедшим через земли Тех-на-западе, обладателям магического камня. Договорились, что маг примет их в пещерах Шабранг - месте, где обучали учеников началам знаний. В Осинии грамотой владели только купцы, вожди и посвященные в различные тайные культы.
   Почти без перерыва жрец сумел вызвать Милука и передал ему карту, нарисованную Арангой. Саму карту Милук, как не старался Ипутли, увидеть не мог. Тогда жрец направил руку Милука, и тот смог нарисовать такую же карту на своем листе бумаги. Сказав, что вернется, когда изучит лучше Камень Исикари, жрец Неру попрощался со своим напарником.
   В первой же придорожной деревне они смогли отдохнуть и поесть настоящей человеческой пищи. Взяли коней, и уже через день достигли пещер Шабранга. К самим пещерам конной тропы не было. Вообще в Осинии имелось несколько приличных дорог, где легко мог проехать всадник, но не смогла бы пройти повозка. Для повозок в этой стране дороги не прокладывали.
   Коней отдали в деревне у поворота к пещерам, - их вернут владельцам жители деревни. Кони в Осинии являлись редкостью, их держали живущие на немногочисленных дорогах. Все дороги вели от южных, западных границ к столице Луагно. На востоке страны, у побережья, местность была столь труднопроходима, что центральная власть там практически не имела никакого влияния. Местные жители разделяли различные верования и враждовали между собой. Пройти через восточную Осинию к морю - дело рискованное.
   Здесь, у пещер Шабранг, путников окружал не очень густой лес, с большим количеством лиан и высокими травами. Скалы терялись в сплошной зелени. Ларта шел с видимым трудом и в разговорах не участвовал. Возле одной из скал их встретил юноша в набедренной повязке. Вежливо осведомившись, кто из них жрец Неру, он о чем-то с ним поговорил в стороне. Потом Ипутли обернулся к пришельцам:
   - Он проводит нас к пещерам.
   Дальше они шли без дороги, временами карабкаясь на скалы. Хуже всех приходилось жрецу, который плохо умел использовать маленькие выступы для опоры. Однажды, когда они спускались по скале, он даже сорвался и проехал животом по камням несколько метров. Аранга вопросительно обернулся в сторону жреца:
   - Ты сообщил, что Ларта ранен?
   - Да, но я сказал, что физическая рана не тяжелая. Я и сам удивляюсь, - нас ведут не обычным путем.
   Посреди непримечательной поляны их провожатый остановился и внимательно посмотрел на Ларту.
   - Сначала пусть войдет раненный.
   Провожатый указал на углубление среди травы, неразличимое даже с шести шагов. Ларта скрылся в углублении, но через минуту выглянул:
   - Аранга, подай мне камень Исикари и заходи через десять минут.
   В углублении оказались три малозаметные ступеньки и проем, завешенная травяным пологом. За пологом начинался узкий и низкий коридор, хорошо освещенный в дальнем конце. Там он расширялся, вверх уходила световая шахта, а в стороны вели несколько проходов. Дверей не было, и в одном из проходов купец увидел мага, который сделал приглашающий жест рукой. Аранга вошел в небольшую комнату с собственной световой шахтой, из которой падал неяркий свет. По стенам висели ковры, в углу на лежанка распростерся Ларта. Он находился в состоянии отключенного сознания. Рядом стоял большой барабан, а в деревянной раме у стены висели разной величины колокольчики.
   Сулику стоял посредине комнаты, задумчиво глядя на Арангу. На нем был белый плащ, открывавший босые ноги ниже колен. Обнаженные руки унизывали кольца и браслеты. Двумя пальцами он держал Камень Исикари. Узкий венчик волос на голове мага отсвечивал сединой, но лицо его, толстогубое и большеносое, выглядело не по стариковски.
   - Я Сулику, маг и колдун. Могу говорить на гельте или лигнале, квореле, мельдэ. Кто ты?
   - Аранга, купец. Лучше говори на гельте. Я друг Ларты, родом из Срединной империи. Можешь отдать мне магический камень, я умею им пользоваться.
   - Интересно. Что ты видишь в нем, и что можешь сделать с его помощью?
   - Умею видеть местность вокруг. Ипутли смог с его помощью говорить со знакомыми. Я этого не пробовал, может быть, получится и у меня. Ларта может видеть в нем не наш мир, но он не говорит с его обитателями, как я.
   - С кем ты говорил? На каком языке?
   - Наверное, с гномами. Говорили на эльфийском.
   - Что меня радует, так это то, что ты оказался посвященным. Твой друг в опасности, которую еще вчера я считал неминуемо смертельной. Но сегодня у нас есть Камень Исикари, я, Ипутли и ты. Мы попробуем противостоять Фафниру.
   - Кто это?
   - Это существо, которое многие называют змеем. Его считают окаменевшим, но это не совсем правильно. Оно живет в глубинах Маркопете - его еще называют Местом Тысячи Башен. Единственный глаз Фафнира жрецы Неру именуют Зеркалом Неру. В нем можно увидеть враждебные помыслы, но не очень далеко, всего на несколько конных переходов от Маркопете. Можно увидеть врага и дальше, если его облик и суть известны. Но не это главное. При его помощи можно удушить человека на расстоянии, на любом расстоянии. До сих пор защиты от Фафнира не знали. Почему, ты думаешь, в Квореле не называют марров и Маркопете своими настоящими именами? Не только из простого страха или трусости: Фафнир может передать облик говорящего, и тогда ему не миновать Удавки Фафнира.
   - За какое время она удушит человека?
   - Смотря какой человек. Крепких воинов хватает на две недели. Если человек, захваченный Удавкой Фафнира, уходит далеко от Маркопете, его начинает неодолимо тянуть назад. А чем ближе к Зеркалу Неру, тем сильнее удушение. Но есть лазейка для мудрых: Удавка Фафнира может захватить только одного человека, и, пока он жив, Зеркало Неру слепо.
   - Сколько Ларта сможет продержаться в состоянии безволия?
   - Дней пять точно. Мы будем хорошо его кормить, залечим раны. Здесь есть мои ученики, а они лучшие в наших лесах лекари. Я даже думаю, что мы так далеко от Фафнира, что удавка просто не сможет его удушить до конца. А позвать его к себе Фафнир не сможет, сейчас Ларта подчинен моей воле. Возьми кольцо с камнем. Пора позвать Ипутли.
   Сулику вынул из-за ковра обыкновенный кнут и щелкнул им вверху, в световой шахте. Через промежуток, равный десяти вздохам, вошел Ипутли с провожатым.
   - От низшего к высшему. Поклон тебе, многомудрый Сулику. Да пребудет на тебе благословение Неру. Благодарю тебя, что услышал мою просьбу.
   - Привет и тебе. Благодарить меня не за что. Как ты помог этим людям, видя в них врагов зла и ищущих истину, так им помогу и я. Все мы, ищущие истину и посвященные в тайны прошлого, есть одно большое братство. Не скрою, я просто рад. Впервые собрались вместе посвященные, с магическим предметом, тогда как Фафнир слеп, и не сможет нам помешать.
   - Сулику!
   - Да, Ипутли, мы спокойно можем называть марров их настоящим именем. Пока они пытаются расправиться с Лартой, мы втроем попробуем ударить по ним.
   Сулику объявил им свой закон. Ипутли и Аранга объявлялись союзниками мага, могли распоряжаться его помощниками и получать от мага ответы на любые вопросы. Они трое, ученик мага Рыгор, его помощники Багенге, Эгбо и Дзел, составят семерку посвященных. Никто из них ни сейчас, ни когда-либо потом, не должны никому рассказывать о своей борьбе с Фафниром. Камень Исикари на время борьбы становился общей собственностью союзников. После, если магическому камню суждено уцелеть, он возвратиться в собственность Аранги. Сулику полагал, что удачный исход борьбы приведет к неминуемой потере камня.
   Союзникам представили помощников мага. Все они принадлежали к племени вашаша и носили обычные одежды: серые безрукавки до колена и зеленые шапочки, обходясь без обуви. Аранга наметанным глазом определил, что все трое умеют держать в руках меч, движения их были отточено точны, походка - расслабленной и упругой одновременно, как у крадущейся кошки. Рыгор, ученик мага, явно был выходцем из Вант-до. Ученик укрывал голову обычной зеленой шапочкой, но вместо длинной безрукавки он носил широкие светлые штаны, заправленные в кожаные сапоги и белую рубашку с длинными рукавами. По вороту рубашки красными нитями был вышит сложный узор.
   Когда союзников представили, купец явственно почувствовал исходящую от ученика и помощников недоброжелательность. Относилась она к купцу и возникла в момент, когда маг упомянул родину Аранги. Уловил купец и то, что Рыгор проявил к нему явный интерес. Похоже, что он узрел в неподвижном и бесстрастном лице купца что-то, что его заинтересовало.
   Эгбо приставили к Ларте, Дзел должен был помочь магу и всем остальным подготовиться к борьбе, а Рыгору поручили помогать Аранге. Сулику, впрочем, приказал сегодняшний день посвятить отдыху. Багенге обеспечивал безопасность посвященных. С этого дня и до исхода борьбы все их отношения с внешним миром прерывались. Никто из них, кроме Багенге, не должен был выходить из пещер.
   Рыгор проводил купца до его пещеры. Небольшая комнатка имела три окна. В верхнее попадал свет; отражаясь от зеркала, он освещал половину комнаты. Два других выходили на близкую поверхность соседней скалы. Света они давали мало, но позволяли воздуху в комнате постоянно обновляться. Рыгор счел нужным дать пояснения:
   - Эта часть пещер предназначена только для мага и его учеников. Маг часто путешествует. В это время пещеры пустуют. Входы в них, их много, известны только посвященным. Сейчас Багенге большинство из них закроет. Припасов у нас достаточно, есть источник воды. Если господина купца утомит вид на скалы, по левому коридору можно попасть к лестнице. Вверху она выводит на открытую площадку, недоступную иными путями. Господин Аранга сможет осматривать с нее окружающие леса. Но лучше, чтобы его там никто не видел. Человек с такой светлой кожей в Осинии очень заметен.
   - Нас уже многие видели, когда мы направлялись в пещеры Шабранг.
   - Это тоже плохо, но изменить уже нельзя. Пещеры же очень обширны, немногие посвященные знают их полностью. Найти здесь человека не сможет и целая армия.
   - А другие маги?
   - Прошу меня простить, но господин в магию не посвящен. Учитель Сулику объявил вас союзниками, но неподготовленному человеку лучше ничего не рассказывать. Так для него безопаснее. Как я понял, господин даже не пользовался магическим предметом, как принято, а просто использовал свое некоторое сродство с камнем. Мои ответы, которые я дам, могут повредить господину купцу.
   - Не продолжай, я все понял и согласен. Меня интересует лишь то, есть ли у Сулику враги поблизости и каковы их силы.
   Аранга понимал, что надо преодолеть неприязнь Рыгора, иначе его ответы будут правдивы лишь по форме. Лучше всего помогает при знакомстве, если люди отыщут общие интересы. Поэтому купец спросил:
   - Где ты изучал искусство боя? Мне кажется, в Осинии оно не развито.
   - Я родом из Ресарвы. Оттого и гельт для меня второй родной язык. Боевым наукам учился в Дорваге. Это такая страна на севере.
   Аранга немедленно перешел на дорваг:
   - С твоим цветом кожи ты был там очень заметен. А ведь княжество иностранцев пускает только в приграничную торговую зону.
   - Там я и был. А господин долго жил в Дорваге? Торговал? - ученик мага прекрасно говорил на языке далекой страны.
   - Недолго. Ты оценил мой совершенный выговор? Не удивляйся, я знаю многие языки. В Дорваге я торговал, а что делал там ты?
   Рыгор задумчиво посмотрел на купца и отошел к выходу. Потом обернулся:
   - Я отвечу после, не обижайтесь, господин. Вам еще многое надо у нас понять, чтобы мои ответы не вводили в заблуждение. А пока я позволю себе задать один вопрос. Когда Вы жили в Срединной империи, употребляли в пищу кошачье мясо?
   При этих словах лицо ученика передернулось, и Аранга понял: вот она, причина неприязни Рыгора и помощников мага.
   - Я человек не бедный, у меня такой необходимости не возникало.
   Купец отвечал осторожно. В Срединной империи в пищу шло все, ели и кошек. Но больше от бедности.
   - Я слышал, есть специальные питомники, где кошек разводят на мясо. Или это неправда?
   - На мясо разводят виверру. В ваших краях таких не водится, вот вы и путаете. Виверра - не кошка. Но бедняки при случае могут съесть и кошку, это действительно правда. Я не ел, если тебя это интересует.
   - Пока пусть господин отдыхает. Когда позвоните в колокольчик из бронзы, я принесу еду. Если в серебряный, - то приду для беседы. При опасности - железный колокольчик.
   Рыгор вышел. Аранга вспомнил, что у мага, ученика и помощников на правой руке выше тыльной стороны ладони находились царапины. Как будто поцарапала кошка. У всех в одном месте? Купец припомнил, что в лесах жаркого пояса существует общество Аниото. Своим тотемом они считали леопарда, что само по себе было весьма распространенным явлением. Но членами Аниото становились только те, кто выдержал суровые испытания. Пытки, иными словами. Знаком принадлежности к обществу становились шрамы, имитирующие укус леопарда. Противники общества иногда погибали в лесу, раны на их телах тоже соответствовали зубам и когтям леопарда. Аниото способствовало продвижению одних вождей и внезапной смерти других.
   Если есть общество, имеющее тотемом леопарда, вполне могут быть и другие, поклоняющиеся иным животным. Списать убийство на кошку нельзя, слишком она мала. Аранга порадовался этому обстоятельству. Если его догадка верна, Сулику и его люди не столь кровожадны, как тайные члены Аниото. Становилась понятна и ненависть помощников мага к жителю Срединной империи. Своих кошек в Осинии не водилось, их привозили из иных земель обеспеченные люди. Естественно, что иностранцы, относящиеся к столь почитаемому животному, как к мясу, вызывали отвращение.
   Купец спал до утра, а потом позвонил в бронзовый колокольчик. Завтрак был роскошен, но им его отдых закончился. Аранга долго рассказывал магу о себе, обо всех случаях использования магического камня. Опробовал он и связь через камень: легко смог вызвать Ипутли, а затем Прига и Анзора. Но больше ничего не получалось. Не смог он вызвать Манифу, Киу, или отца. Кое-что получалось и у Рыгора. Затем маг взял камень для своих опытов и ушел с ним.
   - Могу сказать тебе, господин купец, что учитель отлично говорит на синья. Но не пользуется этим языком без необходимости. О причине ты должен догадаться, я вчера тебя не зря спрашивал о кошках. Мы считаем их своим тотемом. Почитание кошек не исключает различий в вере. Наши сторонники говорят на разных языках и верят в разных богов. Впрочем, больше в духов, чем в богов.
   - Как ты их для себя разделяешь?
   - Я слышал, ты учился в стране Чунаг. Там много мудрецов, и ответ на этот вопрос ты наверняка знаешь. Боги человекоподобны, если не обликом, то образом мысли и устремлениями. Можно снискать их милость, но это - дело ненадежное. Они привередливы и своенравны, как люди. А духи ближе к природе, с ними проще: принес жертву, совершил обряд, и можешь быть уверен - гнев духа на тебя не упадет. А наши людские дела духов и вовсе не интересуют.
   - Но я слышал, что иногда духи вселяются в людей или принимают их облик.
   - Да, господин прав, и такое случается. Я не силен в подобных спорах, господин Аранга.
   - Скажи, если это не особая тайна, какова цель общества почитающих кошек? Ведь у вас есть организация, обряды приема, старшие, учителя. Для чего?
   - Чтобы жить. Первая цель жизни - жить. Мы храним тайные знания, доверяем их достойным: иначе они пропадут или сотворят зло. Помогаем своим сторонникам. Наверное, тебя интересует, стремимся ли мы к власти? Совсем нет, хотя наши сторонники, благодаря своим знаниям и помощи остальных, часто занимают высокое положение. Наверное, господин знает, что есть общества, чьи тотемы способны убить человека. Леопарды, слоны, гиены, львы, гепарды, медведи, волки, росомахи. Они тоже начинали, как хранители тайных знаний. Сейчас все больше они интересуются властью и богатством.
   - Тебе многое о них известно?
   - Очень многое. С обществами леопардов, львов и гепардов мы дружим. Но мы очень все разные. О других узнают наши соглядатаи, иначе нельзя. В их руках, как и в наших, большая сила.
   - Между обществами случаются войны?
   Ученик мага помолчал.
   - Лучше тебе поговорить с учителем. В ответе много тайного знания. Спроси еще о чем-нибудь, господин. Если можно, поговорим на дорваге. Я редко могу им пользоваться, соскучился.
   - У тебя остались в Дорваге друзья? - Аранга перешел на дорваг.
   - Конечно. Я и имя взял себе там. Родители называли меня Сакапу. Там я перешел в культ Нумейи. Богини, чьим воплощением на земле является кошка.
   - Но как ты попал в Дорваг? И как тебя там встретили?
   - Учитель Сулику нашел меня в Ресарве. Ему кто-то сообщил обо мне. Я тогда был помощником жреца и учился старательно. Он приехал, испытал меня, и отправил учиться. Меня сопровождали разные люди, передавая друг другу. В Дорваге меня поместили в священной роще, куда без позволения жрецов заходить нельзя. Там я встретил многих юношей из разных стран. Всех учили тайным искусствам: магии, целительству, предсказанию погоды, удержанию власти. Боевым искусствам учили всех.
   - Все были поклоняющимися Нумейе?
   - Господин очень удивится, но нет. Верили в своих богов и духов. В разных землях они носили разные имена, но их природа и деяния совпадали. Господин должен знать, что это обычнейшая вещь. А ученики принимали тот культ, к которому ближе их внутренняя основа. После принятия культа проходили испытания: это тайна, о которой тебе не узнать. Кто не выдерживал испытания, оставался в той же роще, учился дальше. Потом возвращался на родину. А те, кто испытания прошли, принимали новое имя и отправлялись служить Нумейе в новое место, где их не знали.
   - Служители иных богов тоже?
   - Точно не скажу, могу только предположить - тоже.
   - А магия? Ты проявил к ней способности? - купец почувствовал, что с Рыгором ему легко и интересно.
   - А как иначе я бы стал учеником Сулику? Но раскрывать тайны магии неподготовленному человеку опасно: и для тебя, господин, и для меня. Мой учитель сам тебе кое-что расскажет в свое время.
   - Хорошо, скажи лишь, какие ты еще знаешь магические предметы. Если это не опасно для тебя или меня.
   - Не опасно. Но врать не буду, я только один из них видел. Остальное - по рассказам. О них рассказывают множество небылиц, чтобы скрыть истину. Сильнейшим считается Талисман Эарнила, но о нем полвека никто не слышал. Говорят, он постоянно находится в Ло-ча и способен повелевать всеми силами зла. Имеет вид кольца, очень опасен для его владельца.
   - Про Эарнила я многое знаю. Он тоже был магом?
   Рыгор кивнул:
   - И одним из сильнейших. В Вант-до находится Паланир, Глаз Дальнего Зрения. Про Зеркало Неру ты знаешь. Еще в Квореле есть Пещера Белой Смерти, в ней легко можно увидеть образы не нашего мира. Только немногие из увидавших сохраняют рассудок. В Хеврару находится источник Лауше. Как его используют, где он - тайна. Сама Лауше - богиня обмана, морока. Она сбивает с дороги, заводит в болота и пропасти. Приобщившиеся к источнику получают возможность посылать свою душу в дальнее путешествие, но платят за это здоровьем. Они на глазах ссыхаются, кожа их бела, они очень слабы.
   - Шаманы. О них я знаю, но про источник впервые слышу. Подробнее сможешь рассказать?
   - Увы, нет. А все другие магические предметы по сути бесполезны для ищущего или практического ума. Магия не так практична, как об этом принято думать. Ее ценность в другом.
   - В чем же?
   - Если ты не понимаешь сам, господин Аранга, я лучше и объяснять не стану. Кто мыслит в согласии с природой, сам понимает. Прочим не объяснишь.
   Купец на секунду прикрыл глаза, соглашаясь:
   - Мне кажется, я тебя понимаю. Почему ты назвал Пещеру Белой Смерти среди важнейших?
   - Тот мир, видения которого она дает, один. Описания совпадают, но они непостижимы. Белые и серые сверкающие плоскости, летающие крылатые капли, движущиеся на колесах металлические яйца и люди в них. В странных одеждах, с искусственными каменными глазами. В небе - металлические сетки, огромные светлячки. Там подземелья ярче белого дня, все стены ледяные.
   - Ты видел сам?
   - Сам - тоже. Больше не хочу. Все видения иного мира отравляют душу.
   Затем Аранга и Рыгор проходили процедуры очищения ума. Теперь им не стоило раздумывать над любыми проблемами и вопросами, сознание должно было скользить по поверхности бытия, не задерживаясь ни на чем. Саму процедуру купец хорошо знал по монастырям Чунаг, вплоть до мелочей.
   После, выполняя волю мага он гулял, разглядывал коллекции колокольчиков Сулику, медитировал. Схватка с Фафниром должна была состояться через день. За это время маг мог подготовиться к колдовскому поединку.
   Когда пришло время, Рыгор позвал купца. Они спустились в нижнюю часть пещер. Здесь рука человека не меняла созданных природой стен. Только на поворотах и разветвлениях Аранга различал магические знаки, надписи на древних языках и символы стихий. В одном месте он обнаружил надпись на эльфийском наречии:
   - Здесь мы умрем, недостижимые взорам Ульме.
   Подписи не было. Рыгор освещал путь скудным факелом, поэтому купец не мог поклясться, что различил все рисунки и символы. Вскоре они достигли тупика. В небольшой каморке на дне виднелись кольцевые натеки солевых отложений вокруг уходящего вглубь колодца.
   Ширма из распятой на раме козьей шкуры отделяла часть зальчика. За ширмой прятался Сулику, там же стояла лежанка, на которой спал Ларта. Все молчали. Ученик мага закрепил факел у выхода и поставил рядом ведро с водой. Через несколько минут пришел Ипутли со своим факелом, который он сразу погасил. Сулику объяснил порядок действий:
   - Сейчас Аранга возьмет камень, установит связь со спящим Лартой и Маркопете. Камень должен касаться Ларты. Ипутли, будь рядом. Как только почувствуешь ответ, берешь камень у Аранги и устанавливаешь в чашу. Аранга, ты сразу отсоединяйся от камня сознанием и бери лежанку со спящим. Рыгор, ты в этот момент гасишь факел, берешь лежанку с другой стороны, и вы вдвоем несете ее к выходу. Факел можешь зажечь только за поворотом. Ипутли, ты будешь держать связь сознания с камнем, пока я не скажу, что закончил. Держи свое сознание свободным, думай о Маркопете и больше ни о чем. Все будет происходить в темноте, поэтому осмотритесь заранее, чтобы не споткнуться. Все понятно?
   Разглядев утвердительные кивки, Сулику погасил свой факел. Купец легко настроился на Ларту. Он не чувствовал присутствия сознания, но ощущал что-то живое. Маркопете удалось увидеть сразу, а потом купец почувствовал, что его затягивает внутрь горы. Он моментально отсоединил свое сознание, но это далось ему с трудом. Тянуло взглянуть на камень, поглядеть, что там, внутри Места Тысячи Башен. Движения Аранги стали медлительны, как будто он угодил в трясину. К тому же стало трудно дышать.
   Спасло его только то, что в своем сознании он заранее выстроил три линии защиты. Первая заключалась в четком выполнении указаний мага: взять лежанку с Лартой, и нести ее в полной темноте вместе с Рыгором по коридору. Вторая - поддержание полного расслабления сознания. И третьей линией было повторение названий торговых и банковских домов Айбора, загружавшее ту часть сознания, которая оставалась свободной.
   Удушье прошло за поворотом, Рыгор зажег факел. Почти сразу их догнал жрец:
   - Все получилось. Маг идет медленнее, ему приходится нести ширму.
   Уже в пещере Сулику объяснил свои действия специально для Аранги:
   - Глаз Фафнира не мог оторваться от Ларты, но ты, когда одновременно соединился с Маркопете и Лартой, сделал его взору доступным и камень. Он немедленно увидел в камне тебя и Ипутли. Я прятался за перегородкой, а Рыгор стоял за вашими спинами. Глазу Фафнира темнота не помеха, но в темноте он сможет только увидеть, а схватить не сумеет. Мы не просто так погасили факел. На тот немыслимый случай, если Фафнир пожелает ради захвата новой жертвы отпустить Ларту.
   Маг выглядел крайне довольным совершенным деянием. Его прямо распирало от гордости. Сидевший в стороне жрец держался скромнее. Купцу показалось, что он сильно устал. Стоящий у выхода ученик с восторгом смотрел на мага, а тот с воодушевлением продолжал:
   - Потом наш друг Ипутли захватил своим сознанием Глаз Фафнира и обратил его на камень. В этот момент я произнес нужные заклинания и утопил камень в слюне Килу. Камень Исикари лежал к этому моменту в стеклянной чаше. На стекло слюна Килу не действует, зато растворяет железо, бронзу и камни.
   Аранге вдруг стало страшно. Маг явно ничего не знал о законах протекания химических реакций.
   - Скажи, Сулику, что произошло бы, не утопи ты камень в слюне Килу?
   - Некоторое время Глаз Фафнира блуждал бы в глубинах камня, как в лабиринте зеркал. Но потом он смог бы выйти за пределы камня. Он все так же держал бы Ларту своей удавкой, а каморка, где находится камень, стала бы смертельно опасной для нас. Но теперь слюна Килу растворит камень Исикари, а заодно - и неразрывно с ней связанный Глаз Фафнира.
   Этот магический принцип подобия Аранге был известен: если изменяется один предмет, то так же изменяется и другой, магически с первым связанный. Замысел мага понятен. Он связал между собой два магических предмета и теперь желал физически уничтожить тот, который был ему доступен. Что же, потеря камня не будет слишком большой ценой за жизнь друга. Вопрос лишь в том, сможет ли слюна Килу - а Аранга подозревал, что это просто смесь различных кислот - растворить кусочек розового кварца. Вот в этом купец очень сомневался. Кварц достаточно устойчив к действию кислот. Да и трудно ожидать, что в отсталой Осинии даже маг способен приготовить достаточно сильную кислоту.
   Чуть позднее Сулику объяснял купцу, как готовят слюну Килу. Как и ожидалось, это была смесь двух кислот, хорошо растворяющая металлы. Затем разговор зашел о магии.
   - Могу тебе многое объяснить, ибо такова моя природа. У каждого мага свои способности. Я распознаю в людях их природу, узнаю следы проявления великих сил, накапливаю тайное знание. Я даже умею читать.
   - Разве это тайное знание?
   - Совсем не тайное. Но знание - искусство, противоположное магии. Настоящие маги читать не умеют. Настоящие, это те, кто может проявить магические способности. Я не настоящий, я их только распознаю и выращиваю.
   - Рыгор не умеет читать?
   - Нет, иначе я не взял бы его в ученики. Наше искусство передается от человека к человеку. Если научить ученика читать, он или потеряет способности, или не будет во всем слушаться учителя. В обоих случаях мага из него не получится.
   - В чем способности Рыгора?
   - Он предсказатель. В неведомый час он вдруг видит будущее: того человека или места, о котором думал. Потом теряет сознание, падает, его трясет. Его предсказания очень точны, но ими нельзя управлять. К тому же невозможно понять, к какому времени относится предсказание. Полгода назад он увидел, что Багенге убит леопардом, а тот все еще жив.
   - Его предсказания всегда сбываются?
   Сулику ответил на задумываясь:
   - Пока мы вместе, он сделал двадцать восемь предсказаний. Семь из них сбылось, одиннадцать - касаются отдаленных людей или мест, проверить их нельзя. Остальные пока не сбылись. Я, например, должен умереть от укуса змеи мамбы, которая здесь не водится. Впрочем, я много путешествую. А наш союзник Ипутли будет казнен жрецами Килу.
   - Он знает об этом?
   - Знает. Но враждебные к нему поклонники Килу живут не только в Квореле. Его могут убить и здесь. Как раз в Квореле сторонников Килу удерживают жрецы Малзо и Неру, они сильны и влияют на короля. У нас король очень слаб, а местные вожди и жрецы сами по себе. И сторонников Килу среди них много. Осиния - опасное для иноземца место. Только на главных дорогах, в столице, в пещерах Шабранга можно не опасаться за свою жизнь.
   - Чем опасны иные места?
   - Тем, что ты чужой. Иноверец - а во многих долинах только свои, местные культы. Иноземец - вот ты на коугеро плохо говоришь. Осинию тебе не пройти, скажу сразу, уже только по этой причине. Чужие у нас или в рабство попадают, или их в жертву приносят. Ты хочешь спросить, как же у нас торгуют? По знакомству. Если тебя знают в соседней долине, ты можешь придти со своими друзьями, представить их, и их не тронут. Уже они сами смогут ходить в эту долину, представлять своих друзей. Вот так торговцы и обеспечивают себе проходы по землям Осинии. Еще надо подарки раздавать - но для тебя это дело обычное, мне кажется.
   - Сулику, насколько я знаю природу камней и растворяющих металл жидкостей, настолько я не уверен, что камень Исикари растворится.
   Маг посуровел, взглянул на Арангу с раздражением. Голос его стал визгливым:
   - Я растворял слюной Килу все, созданное природой. Только стекло, человеческое создание, способно устоять против нее. Ты не видел действия слюны Килу, почему же ты мои слова ставишь под сомнение?
   - У меня много знаний, и они мне говорят, что камень останется цел. Он по природе своей сродни стеклу. Его ты пробовал растворять слюной Килу? Как я понял, время у нас еще есть, Глаз Фафнира еще блуждает в глубинах камня. Надо отыскать иной способ уничтожить камень.
   - Предложи, многомудрый. Если ты считаешь мое искусство никчемным, можешь опробовать свое.
   Сулику явно вышел из себя. Но купец понимал, что злоба мага вызвана обычным страхом. Если камень Исикари, и, следовательно, Глаз Фафнира уцелеют, Осиния станет таким же опасным местом, как Марр. И вину за это возложат на мага, причем возложат справедливо.
   Что мог предложить Аранга? Немногое. Или раскалить камень в огне и резко охладить, чтобы он треснул, или разбить его сильным ударом. Первое затруднительно, раз камень мал по размерам. Большой разницы температур на таком маленьком камушке не получить, а быстрое охлаждение всего камня сразу он выдержит. Второе несложно в кузнице, а здесь у них нет ни молота, ни наковальни.
   К тому же это очень опасно для того, кто ударит молотом. Опасно и просто спуститься в пещеру за камнем, но еще более опасно причинить ему вред. Аранга предложил магу, чтобы тот отыскал для него молот и наковальню. Но Сулику сразу отверг план купца:
   - Даже блуждая в лабиринтах камня, Глаз Фафнира сразу опознает тебя, жреца Неру, меня или Ларту. Мы все с ним неразрывно связаны, связь эту разорвет только разрушение магического предмета или смерть всех связанных с ним людей. Рядом с магическим камнем Удавка Фафнира прикончит тебя сразу. Спускаться в пещеру тебе нельзя. Я пошлю Рыгора. Если еще не поздно, то он сможет вынести чашу с камнем за поворот коридора. Там ты будешь ждать, с наковальней и молотом. За ними я пошлю Багенге.
   Послать помощника не удалось. Сначала его долго не могли найти, а потом Рыгор обнаружил его тело на поверхности, недалеко от одного из тайных выходов. Шея помощника мага была разорвана, на теле виднелись многочисленные рваные раны. Маг сам осмотрел тело, а затем собрал союзников для совещания.
   - Раны напоминают следы нападения леопарда, но это имитация. Или действовали убийцы из Аниото, или кто-то знал о пророчестве Рыгора.
   Ученик сказал:
   - Это пророчество знали многие в пещерах Шабранга. И помощники мага известны всей Осинии. Я могу предположить, что это способ выманить на поверхность гостей мага.
   Присутствующие переглянулись. Сомнений, что так и есть, ни у кого не оставалось. Маг нахмурился, но присутствия духа не потерял.
   - Это мои пещеры. Найдутся здесь и такие выходы, о которых не знает никто. В кузню отправится Эгбо, он пройдет незамеченным. Навряд ли враги догадаются, что нам потребуется наковальня.
   Ипутли выразил недоумение - кто же враги мага? Сулику ответил неуверенно:
   - Здесь у марров множество союзников. Не то, чтобы они открыто служили этим мерзким созданиям, нет. Вполне достаточно их собственной злобы или корыстолюбия. Всех рабов в Осинии рано или поздно оценивают: купит ли их Марр? Если предполагается получить за них хорошую цену, их доставляют к западной границе, а там продают перекупщикам. Марр охотно берет воинов, кузнецов, сильных мужчин и молодых женщин. Особые деньги платят за рудознатцев, грамотных, знающих языки иных земель, лекарей. Есть даже заказы: присматривают мальчишку посмекалистей, учат его специально кузнечному и оружейному делу. Не здесь учат, в Вант-до. Потом его приглашают работать в Луагно, или еще ближе к границам Марра. А там его сразу крадут работорговцы. Они же и оплачивали его обучение.
   Купец посмотрел на мага с изумлением.
   - В Осинии это известно всем?
   - Куда там всем, наши племена живут очень простой жизнью. Знают немногие посвященные. Если бы не сегодняшняя смерть Багенге, я бы тебе об этом никогда не сказал. Ты союзник, как и ты, Ипутли, но о наших собственных делах знать вам излишне. Только теперь скрытность уже ни к чему. На нас объявлена охота.
   - На нас, точнее.
   Вмешался Ипутли, имея в виду себя и пришельцев. Сулику согласился с ним, но он не собирался бросать союзников в одиночестве:
   - Без нашей помощи вас здесь быстро прикончат. Я даже не удивлюсь, если за смертью Багенге стоит Марр. Но это могут оказаться и жрецы Килу. Ты, Ипутли, им давно поперек горла стоишь. А может, омагуа или иное племя работорговцев сами хотят заработать на продаже пленников с востока.
   - Много у вас здесь таких племен?
   -Данауна, энеты, омагуа и ситоны в западной Осинии. На востоке их больше. Сейчас нас ждет трудная работа. Я считаю, мы должны заделать все основные входы, люди Аниото их легко найдут. Без оружия ходить не будем. Эгбо вернется через сутки.
   - Когда мы сможем разбудить Ларту?
   Купца этот вопрос волновал больше всего. Новый союзник ничего не говорил, но из его поведения следовало, что в бесчувственном состоянии друг Аранги устраивал его больше всего. Сулику смысл вопроса понял.
   - Только после разрушения камня. Иначе ему и просыпаться незачем, разве только, чтобы быстрее отправить душу к Фафниру. Я знаю, что он великий боец, но не в своем теперешнем состоянии.
   Эгбо выскользнул через потайную щель, выводящую в гущу леса. Союзники заделывали входы заранее припасенными камнями и быстротвердеющим раствором. Разломать такую преграду без инструментов невозможно. Ночь прошла спокойно. Ночевали все вместе, в одной комнате. В той, где маг хранил свои записи и книги. Книг было немного, они помещались в небольшом дорожном мешке. Всю остальную обстановку пещер маг бросал без сожаления.
   - Я с Рыгором и помощниками в любом случае покину пещеры. Победим мы Фафнира - я могу считать, что прожил не зря. Тогда мне только и останется, что провести героев-союзников невредимыми к морю. Если мы проиграем, то в живых смогут остаться только Эгбо и Дзел. Смерть остальных будет неминуемой, но постепенной. Надо будет успеть предупредить племена западной Осинии, что пещеры Шабранга захвачены Фафниром, и бежать подальше.
  
   Союзники вместе с учеником и помощником мага находились в особой зале. Ее особенность заключалась в том, что звуки из нее не выходили в расположенный поблизости коридор. Можно кричать, бить в колокол, но за шесть шагов от зала, в коридоре, слышится только мерный звук капающей воды. Зала имела небольшой источник воды: в маленький бассейн постоянно стекала по стенам вода, покидала бассейн ручейком и ныряла в небольшую трещину под стеной. Где-то вверху имелись отверстия для воздуха. Пещеру освещали факелами. Сначала у выхода в коридор сторожил Аранга, потом его сменил Дзел. Купец подсел к магу, повинуясь приглашающему жесту.
   - Впереди у нас опасные сражения. Пока мы живы, скажи мне, как в странах Турана относятся к кошкам?
   Вопрос неожидан, но Аранга понял, чем он вызван. Для мага, который в богов не верил, вера в его тотем служила опорой существования. Тотем не годился для того, чтобы опереться на него душой в трудную минуту. Повидавший многие культы купец полагал: только единый бог способен укрепить силу духа. Туран, Яхор, Орзимо. Но до культа единого бога в Осинии еще не доросли. Вероятно, подсознательно маг это чувствовал. И этим чувством Аранга объяснил для себя его вопрос.
   - К кошкам вообще скорее безразлично. Черных кошек не любят, их считают порождением Морго. В некоторых случаях их убивают. Особенно в Харлиде, где требования веры часто доходят до абсурда. В священной книге Акверуи о кошках не упоминается. Мне кажется, что отношение к кошкам определяется остатками прежних культов.
   - Тогда ты сможешь назвать места, где кошек почитают в большей степени?
   - Да. В Линдоне, где вообще не верят в то, что ведьмы способны оборачиваться кошками. И в Арно, у народа хоббитов. Но они не туранисты, как и дорваги.
   - О дорвагах я знаю. Но расскажи мне о хоббитах. Чаще их называют перианами. Я слышал, они крепко хранят древнюю мудрость.
   Аранга негромко рассказывал магу о своем пребывании в стране периан. Слушали его также ученик мага и Ипутли. Особый интерес вызывали обычаи хоббитов.
   - Их повелитель, который носит титул рейкса, занимается только военными вопросами. Хозяйственные дела решают местные старейшины. Верховный жрец - гриве, рядовые периане его не видят. Свою волю он передает через посланниц. Жрец вручает посланнице свой кривой священный посох, та несет его в селение и передает в первый же дом. Дома их под землей, но сути это не меняет. Посох передается от соседки к соседке и возвращается к посланнице в знак того, что все услышали весть. Все селение собирается на священном месте, там к ним выходят один из заместителей гриве. Он передает его волю. Заместители живут в селениях, всегда доступны для беседы. Их много: вурскайты проводят ритуалы и освящают жертвы; свалгоны командуют на свадьбах; вейоны -предсказатели...
   Аранга еще долго рассказывал о том, как на площадке у священного костра рикайота осуществлялось поклонение трехголовому деревянному идолу Мокоше, как одну из голов, украшенную рогатой каской, вымазывали кровью жертв, другую обмазывали молоком и медом, а перед третьей молиться могли только вейдельботы, знатоки гимнов и старинных текстов. При этом выглядели все три головы одинаково: глубокие глазные впадины, усы свисают ниже бороды.
   Ипутли сразу отметил сходство с культами рурато. Купец согласился: действительно, духи, или боги войны, плодородия, разума под разными именами известны всем народам, которые не признали пока единого бога. Бывают еще боги смерти, огня, воды, погоды и отдельные боги по занятиям человека: земледелия, врачевания, мореплавания. Мысль Аранги, что общее развитие культов идет от тотемов к духам, далее - богам, и заканчивается верой в единого бога, присутствующие восприняли с неприязнью. Разговор сразу оборвался.
   Купец понял: только маг еще мог спокойно отнестись к такой мысли. Его ученик, поклонник тотема, и верующий в духов жрец почувствовали себя оскорбленными. Никто из них спорить с купцом не мог. Не обладали они такими знаниями.
   Маг лукаво заметил, что все в рассуждениях Аранги отлично и правильно, вот только магия в них места не находит. А все они сидят здесь, скрываясь от врагов, именно потому, что собираются защитить свои жизни в магическом поединке.
   Дзел подал сигнал опасности. Потушив факел, заняли места у входа в зал. Но крадущийся с факелом по коридору человек не заметил входа и прошел по коридору мимо. Его не трогали. Маг сказал, что дальше по коридору он поднимется в верхние пещеры, откуда много выходов на скалы.
   - Пусть разведчик Аниото подумает, что мы покинули пещеры. Они хорошие следопыты, в пещерах по запаху определят, есть ли в них люди сейчас.
   Разговор возобновился. Теперь рассказывал Ипутли.
   Когда-то в степях Кворела жил великий чародей Крок. Он был таким сильным магом, что даже его тело после смерти за полгода не разложилось, лишь усохло немного. Потом начались дожди, останки Крока сгнили, и на Кворел навалились разные беды. Болел и погибал скот, погонщики слонов в лесах прекратили торговлю с пастухами степей, нападали пришельцы с юга.
   Одну из дочерей Крока, Урелу, уважали в народе. Она могла бы возглавить пастухов Кворела, но она была женщиной. Вести воинов в бой должен мужчина. Тогда старейшины пришли к Уреле и заявили, что она должна выйти замуж. Ее избранник возглавит армию Кворела. Дочь чародея не могла выбрать мужа, непригодного к воинским подвигам. Народ счел бы, что она не выполняет свой долг.
   Конечно же, Урела имела возлюбленного. Пророк Баймам никогда не держал в руках оружия. Хуже того, он почти не имел своего скота и занимался земледелием. В те времена, да и сейчас, пастухи Кворела земледельцев считали низшими людьми.
   На следующий день дочь чародея привела старейшинам белого коня. До сих пор никто не знает, откуда в степях Кворела мог тогда взяться белый конь. Она сказала старейшинам, что конь покажет им дорогу. А замуж она выйдет только за мужчину, обедающего за железным столом. В те годы железо находилось в большой цене, во всем Квореле железного стола не имелось. Старейшины знали это точно. Но с женщиной, дочерью чародея, спорить не стали.
   Белый конь привел их к Баймаму, который обедал, разложив пищу на железном лемехе своего плуга. Старейшинам пришлось смириться, Баймам стал первым королем Кворела.
   Аранга высказал предположение, что с тех пор земледелие в Квореле успешно развивалось. Ипутли улыбнулся:
   - Ты знаешь, купец, случилось почти что так. Только земледельцы степей не занимали, держались вблизи лесов. Раньше пастухи своими стадами вытаптывали их поля. Со времен Баймама земледельцев не трогали. Их обложили налогом на войска: они обязались поставлять железо для армии с каждого участка обрабатываемой земли. Земледельцам пришлось торговать с жителями лесов или с купцами Пуано, которые могли привезти железные слитки. Но все равно, живут они зажиточнее пастухов.
   Сулику попросил купца продолжить рассказ о перианах. Он желал знать подробнее, поклоняются ли те кошкам в каком-либо виде, если же нет, то в чем их особое отношение к кошкам заключается.
   - Те верования, о которых я рассказал, хоббитов глубоко не затрагивают. Это скорее ритуалы, не внушающие страха. Так же, как старинные мифы об Элу создателе. Только они называют его Эру. Старейшины по праздникам рассказывают старинные легенды о Валимаре, чудесной стране за морем, куда нет хода смертным. Только тот, кто стал Другом Эльфов, сможет попасть туда, в конце своих земных дней. А действительно верят хоббиты в домовых - духов своего дома.
   - Аранга, ты отвлекаешься.
   - Нет, Сулику, все дело в том, что домовые в некоторых случаях воплощаются в небольших зверушек. Гивоитсы могут быть похожими на коричневых ящерок, кауки живут под печками, шуршат там по ночам. А климбы воплощаются в кошек. Определить, принял ли твой домовой облик животного, непросто. Для этого привлекается специальный жрец - тулисон. Только он может указать, воплотился ли домовой в определенное живое существо, или же наоборот, покинул его тело, и животное представляет только себя самого. Только обитатели дома знают своего домового. Поэтому все остальные опасаются трогать кошек, мышей, пауков, ящериц, жаб поблизости от селений. Если какую семью обвинят в смерти чьего-то домового, и обвинение подтвердится, то семье придется навсегда покинуть владения хоббитов.
   - Значит, не всем кошкам периане поклоняются?
   - Не всем. Вообще кошек они не приручают. Если кошка сама входит в дом, ее не гонят. Но не кормят. Только когда тулисон определит, что твой домовой - климба, тогда на кухне для кошки ставят блюдечко с молоком.
   - Если климба воплотилась в кошке, ей поклоняются как-либо? Извини мою настойчивость, но это очень важно.
   - Климбу просят о заступничестве, о здоровье, об удаче в домашних и семейных делах. Домовые за пределами дома бессильны. Хоббиты считают, что остальная жизнь - плод собственных усилий. Если кошка умерла, еще будучи климбой, ее хоронят под порогом дома. Если домовой перестал быть климбой, стал каукой или дейве, или еще кем, а кошка продолжает жить в доме, ее кормят по-прежнему. Но с просьбами не обращаются. А после смерти хоронят в лесу.
   Маг выглядел озадаченным. Купец продолжал рассказывать, но Сулику мрачнел все больше, и, наконец, прервал его. Сказав, что он узнал все, что ему было надо, он предложил поспать. Скоро должен вернуться Эгбо, маг собирался продолжить схватку с Фафниром при первой же возможности.
   После короткого сна встречать помощника вышли Аранга и Дзел. Купец прихватил карабин. Пройдя коридором, на развилке они свернули налево, затем направо и снова налево. Теперь они находились в Зале Розовых Кружев.
   Аранга и раньше здесь бывал. В зал выходило множество коридоров и лазов, а назвали его так за розоватый цвет каменных натеков и кристаллов на стенах. Сейчас Дзел уверенно обогнул стоявшую у стены широкую розоватую колонну и указал Аранге на небольшое отверстие на высоте груди в том месте, где колонна примыкала к стене зала. Едва купец протиснулся в узкую дыру, Дзел погасил факел.
   Несколько метров Аранга полз в полной темноте, а затем проход расширился и сбоку появился неяркий луч света. Помня наставления мага, Аранга приготовил карабин к бою. Вместе с помощником мага купец подполз ближе к выходу. Пещера с того места, где они расположились, просматривалась отлично. Эгбо появился спустя два часа, и за все это время Дзел не произнес ни слова.
   Другой помощник оказался более разговорчив. В его мешке лежала тяжеленная наковальня, а молот Эгбо нес в руках. Он тяжело дышал после трудного пути и охотно согласился подождать. Согласно указаниям мага, которые совпадали с обычной предусмотрительностью, ждать следовало не менее часа. Если Эгбо проследили, то за ним войдут в пещеру почти сразу. Даже непревзойденные следопыты Аниото не могли взять старый след человека в неведомой пещере.
   Преследования не было. Вниз, к месту схватки, отправились Дзел и Рыгор. Они должны установить наковальню как можно ближе к камню Исикари, но обязательно за поворотом. Затем помощник остался сооружать каменную стенку в проходе, ведущем к нижней зале. Маг считал, что при любом исходе схватки проход необходимо замуровать.
   К месту боя вышли вдвоем, ученик и купец. Маг объяснил им задачу простыми словами:
   - Рыгор, ты с факелом войдешь в зал, а Аранга останется у наковальни наготове. Возьмешь камень из чаши двумя пальцами, чашу обязательно разбей. Глаз Фафнира может воплотиться и в ней. Когда возьмешь камень, Фафнир может прекратить твое дыхание. Но до того, как ты умрешь, ты вполне успеешь добежать до наковальни и положить на нее камень. Когда Аранга разобьет камень, дыхание к тебе вернется. Ты, Аранга, не удивляйся, если и ты вдруг перестанешь дышать. Надеюсь, пока ты не задохнулся, ты успеешь нанести точный удар. Из нас всех ты один брал в руки кузнечный молот.
   Говорить больше не о чем, смерть или победа. В глубине души купец еще сомневался, что Фафнир способен дотянуться до них, но воспоминания о Маркопете отодвигали сомнения в самые дальние уголки сознания. В магию Аранга не верил, но в гибельность Маркопете он верил вполне.
  
   Возле наковальни он укрепил факел в зажиме и молча смотрел, как Рыгор натягивает на руки двойные перчатки: нижние из кожи, верхние из полосок коры. Факел ученик укрепил за спиной, чтобы освободить обе руки. Еще один факел, способный гореть всего несколько минут, но очень ярко, Рыгор установил на повороте к залу. Он коснулся его своим факелом, серьезно взглянул на Арангу, и молча исчез за поворотом.
   Ожидая, купец взмахнул молотом, привыкая к его весу. Если Фафнир перехватит его дыхание, он сможет нанести только один полноценный удар. Последующие за ним будут уже слабее. Аранга положил на поверхность наковальни немного вязкой смолы, чтобы камень не вылетел из-под молота в сторону. Предусмотреть требовалось все.
   Маг считал, что, переместившись в камень, Фафнир способен проявить вблизи своего обитания ту же мощь, что и в Маркопете. Его сил могло оказаться достаточно, чтобы задушить разом тысячу человек. Конечно, двое не могли ему противостоять, но переставший дышать человек еще некоторое время может жить и сражаться. Расчет мага был на то, что Рыгор успеет положить магический камень под молот Аранги.
   Купец дышал глубоко, наполняя воздухом легкие, когда почувствовал, что ему в горло как бы воткнули пробку. Горло сжалось и не позволяло дышать. Во всем остальном купец чувствовал себя, как обычно. В тишине раздался легкий звон, когда стеклянная чаша разбилась о камни. Затем на повороте появился бегущий Рыгор. В свете факела мелькнуло его побагровевшее перекошенное лицо и выпученные глаза. Ученик стремительно прыгал по лежащим на неровном дне прохода камням. Странно воспринимался такой стремительный бег, не сопровождаемый привычными звуками дыхания.
   Не останавливаясь, Рыгор положил камень на наковальню, прямо в лужицу смолы. Аранга ударил сразу, точно и сильно. Уже отдергивая молот, он знал, - камень Исикари перестал существовать. Магический предмет, теряя свою целостность, утрачивает магические свойства. И если верить магу, сейчас в глубинах Макопете так же раскололся Глаз Фафнира, превратившись в обычный треснувший кристалл какого-то минерала. Да, купец видел, что камень разлетелся на куски. Но удушье не исчезло. Он не мог дышать и понимал, что умрет примерно через двадцать секунд. Рыгор рядом с ним опустился на камни. Похоже, он уже терял сознание.
   Обозревая сущность магических предметов, купец припомнил, что иногда их действие непоправимо. Да, такие случаи известны, но они не укладывались в сущность магии, как ее объяснял Сулику. А не действуют ли здесь иные законы?
   Купец не верил в магию, как маг или Рыгор, но для объяснения сверхъестественного другого объяснения не находилось. Впрочем, купец хорошо помнил, что для ума существует то, во что веришь. Раз купец осознанно разбивал камень, значит, в Удавку Фафнира он верил. А вера способна задушить человека, пользуясь его собственными мышцами.
   С магией Аранга справиться не мог, хоть верь в нее, хоть не верь. А с верой он вполне мог побороться. В конце концов, это просто очередная задача на управление своим разумом и телом. Обучаясь в монастырях Чунаг, он выполнил немало подобных заданий. Только сейчас на все ему отводилось секунд пятнадцать.
   Купец не паниковал: он знал, что для нашего ума время течет совсем по-другому. Достаточно достигнуть нужного состояния концентрации, задать разуму задачу, и он решит ее практически сразу, какой бы сложной она не была. Разум, действуя в нужном направлении, но без контроля сознания, может в секунду прийти к выводу, который сознание сможет достичь лишь часами раздумий.
   К решению такой задачи он был подготовлен всей своей жизнью. Лучше мог бы справиться только Ларта. Привычным усилием купец сосредоточился на своем сознании. Несущественными стали невозможность дышать, чадящий слабый факел, дергающийся на камнях ученик мага. Все посторонние мысли из сознания удалены, все ощущения внешнего мира отключены. Разуму поставлена одна задача: начать дышать.
   Сколько длилось такое состояние, Аранга не знал. В сознании промелькнул образ Учителя - Турана, и он вздохнул. Сознание вернулось сразу, а вот зрение - нет. Понадобилось еще два глубоких вдоха, и темнота перед глазами рассеялась. Купец нагнулся. Поздно. Рыгор был мертв.
   Купец вынес ученика мага из нижних ярусов пещер. Перед первой развилкой его встретила каменная стена, в которой для прохода была оставлена маленькая дырка. Сначала Аранга просунул через нее тело Рыгора. С той стороны стены ему помогали Эгбо и Сулику. Затем пролез сам, и помощник мага сразу же заложил камнями дыру в стене. Купец коротко поведал о происшедшем. Маг уже знал главное.
   - Глаз Фафнира уничтожен, я это почувствовал. Марр у южных своих границ ослаблен. Ваши имена войдут в историю, как имена величайших героев.
   - Ты знал, что Удавка может действовать и после уничтожения Глаза Фафнира?
   - Я об этом даже не задумывался. Вы отправлялись на смертельно опасное дело, и кто мог предвидеть такой случай? Это судьба. У Рыгора было пророчество: его погребение состоится на землях племени калакиша.
   Маг печально глядел на мертвое тело ученика.
   - Он так и не успел поговорить с тобой. Ты для него мог стать другом. Ни в Ресарве, ни в Осинии у него не было друзей. Я для него - учитель. Учитель друга заменить не может. Он так радовался, когда смог поговорить с тобой на языке дорвагов.
   Маг замолчал и отвернулся. Аранга понял его скорбь и не нарушал молчание. Вскоре Сулику овладел собой и спокойным голосом сказал:
   - У нас есть еще трудности. В коридоре возле зала с книгами убит Дзел. Растерзан, как будто когтями леопарда. Сейчас жрец Неру хоронит его перед входом в пещеры. Убийца из Аниото взял наш след и его теперь ничто не остановит.
   - Ларта остался без охраны?
   - Это так. Но сейчас ни ему, ни нам убийца не угрожает. Он как настоящий леопард - после убийства отдыхает, пока не проголодается. В это время следующая жертва может спокойно ходить у него перед носом, он ее не тронет. Но когда настанет час, леопард вновь пойдет по следу. Он выследит добычу, где бы она ни скрывалась.
   - Убийца один?
   - Один. Я после вашей победы использовал свои способности. Любую магию я распознаю на расстоянии. За нами идет лучший боец Аниото, царь леопардов. Еще не было случая, чтобы жертва могла от него скрыться или защититься. Цель - все мы, кто прятался в пещерах. Царь леопардов взял наши запахи. Главарю Аниото незачем посылать за нами других убийц, мы уже все равно, что мертвые.
   - Я другого мнения. Пора разбудить Ларту. Человеку, обученному убивать, может противостоять другой такой же человек. Я уверен, что Ларта обучен лучше и Аниото останется без царя леопардов.
   - Возможно, что это так. Но я тебе скажу прямо: мне не хочется его будить до последнего возможного срока. Его сила дракона опасна для моего искусства мага. Кроме того, его умение видеть дальше других поневоле превращает его спутников в его слуг. Сулику не из тех, кто прислуживает.
   Они вернулись в зал, где спал Ларта. В ожидании Ипутли маг рассказывал о землях, через которые собирался вести купцов. Вокруг пещер располагались деревни людей пидаса. Они придерживались элуизма, в их селениях сильна власть правительства Осинии. Далее шли земли калакиша, странного племени, вера которого совпадала с верованиями южных дорвагов. Там будет погребен Рыгор. На этих землях никто, кроме царя леопардов, угрожать путешественникам не мог.
   Восточнее владений калакиша начинались земли таккара, змеепоклонников. Правит там королева Маб, но настоящий властитель - старший жрец Илиуна. Сулику с ним находился в дружбе. После шли земли ахайваша, торговцев. Маг полагал, что купцы смогут с ними договориться. Но для того, чтобы чувствовать себя в селениях торговцев уверенно, нужны деньги. Ахайваша уважали торговых гостей, но легко могли обратить в рабство неизвестных путешественников.
   Потом их ждали полные опасностей долины охотников шипаян, людоедов и колдунов. Сулику утверждал, что колдуны шипаян способны умертвить человека на огромном расстоянии, если у них в руках будут принадлежащие ему вещи. Маг был знаком с некоторыми колдунами. Он надеялся, что ему помогут. Но тотем шипаян - леопард, и общество Аниото имело в тех долинах полную поддержку. Войти туда с царем леопардов за спиной означало неминуемую гибель.
   Если удастся миновать людоедов, то дальше жили макиритуре, поклоняющиеся духам деревьев. Маг о них не знал ничего. Восточнее располагалось нагорье Меськарт, где обитали земледельцы шингуахо. Их вождь Аксии приходился родственником магу, поэтому он не ждал от них неприятностей. А дальше начиналась восточная часть Осинии, труднопроходимая и неизученная.
   Восточнее Меськарта маг не знал ни местности, ни названий племен. Сулику указал купцу, что необходимо придавать большое значение одежде и раскраске каждого встреченного человека.
   - Все эти племена совсем не различаются по внешнему виду, все говорят на коугеро. Но каждое имеет свою веру. Не угадаешь, какое табу в данном месте принято - будешь убит. Я помогу вам в дороге, Эгбо тоже много путешествовал и не подведет.
   Когда вернулся Ипутли, маг разбудил Ларту. Как всегда, процедура выглядела очень просто: Сулику шепнул на ухо лежащему какое-то слово, и выражение лица Ларты сразу изменилось, а через короткое время он раскрыл глаза. Аранга рассказал другу обо всем, что происходило за время его сна, и видел, что проснувшийся Ларта совсем не тот человек, к которому он привык. Освободившись от Удавки Фафнира, его друг не стал собранным и энергичным. Он выглядел задумчивым и невнимательным. Поглядев на Сулику, дракон сказал:
   - Ты считаешь, что твой ученик провидел события будущего? Я вижу разные пути твоей жизни, и сейчас ты свободен выбирать. Поведешь нас на восток, как задумал - и предсказание исполнится. Останешься в пещерах, и твой конец будет другим. Извини, но, как и твой ученик, я не могу сказать, как скоро все это случится.
   Маг испуганно глянул на Ларту. Было видно, что ему очень хочется что-то спросить, но он сдержался. Купец догадывался, что самолюбие мага и природа его волшебных способностей отталкивают его от общения с драконом.
   - Я поведу вас на восток. Важнейшее деяние моей жизни должно быть завершено достойно. Если я брошу союзников в битве, это станет позором всей моей жизни. Лучше укус мамбы, чем позор.
   Быстро выработали план действий. Решили, что Ипутли немедленно отправиться в Кворел. Пока царь леопардов еще не вышел на охоту, жрец Неру успеет удалиться от пещер достаточно далеко. Тогда бойцу Аниото придется выбирать: преследовать жреца, быстро движущегося по хорошей дороге, или преследовать группу Сулику, идущую лесными тропами.
   Все полагали, что царь леопардов оставит жреца в покое. На Ипутли лежали определенные обязанности: перед Кворелом, перед культом Неру. Он обязан был возвратиться. И все же расставался он с союзниками с болью и тоской. Разомкнув объятия, в которых он держал мага, жрец молча взял свой факел и вышел из зала, не оглядываясь. Надежды свидеться вновь с остающимися в зале книг друзьями у него не оставалось.
   Остальные вышли почти сразу за ним, вышли тихо, через другой вход. Впереди шел маг, он нес мешок с книгами. Ларта и Эгбо несли тело Рыгора на носилках, а купец шел сзади. Он накинул на себя плащ, а карабин, который он нес в руках, купец обмотал тряпками и зелеными листьями. Так указал Ларта. Согласно его видению будущего, царь леопардов нападет на них сзади и сверху, и будет застрелен Арангой.
   Купцу не нравились произошедшие с другом перемены. Угадать, как именно нападет царь леопардов, он мог и без предвидения. Убийца Аниото, во всем следующий примеру своего тотема, при охоте в лесу наверняка использует тактику атаки из засады. Нападет же он на последнего из отряда, чтобы не попадаться на глаза остальным, и не вступать в открытый бой.
   Можно выпрыгнуть из кустов, но выгодней обрушиться на свою жертву сверху. Ларта, как и купец, и маг, и даже Эгбо, легко мог определить способ атаки на основе простых рассуждений. Но дракон сослался на предвидение. Значило ли это, что отныне он больше полагался на проницание будущего, чем на рассуждения? Оставалось только надеяться, что это не так.
  
   В первой же деревне маг принялся рассказывать всем, какой подвиг совершили Рыгор и Аранга. Тело ученика немедленно перенесли на богато украшенные носилки, обмыли специальным настоем и обрядили в дорогие одежды. Купцу пришлось ходить из дома в дом, где он обязан был отведывать праздничное угощение, сводившееся в основном к лепешкам из сорго, бататовой каше и жареной курице. Старейшина деревни обещал, что к вечеру сварят местную разновидность пива и тогда начнется настоящее веселье.
   Сулику тем временем сочинил балладу о победителях Фафнира и многократно ее пропел, пока местные певцы не выучили ее наизусть. Теперь баллада будет передаваться из поколения в поколение и разойдется по всей Осинии. Купец заметил, что никаких деталей победы маг не раскрыл. Из его рассказа лишь следовало, что где-то глубоко под землей Рыгор вырвал Глаз Фафнира, и, задыхаясь и умирая, принес его Аранге, который сокрушил его ударом молота. Сам маг в балладе даже не упоминался, но жители деревни относились к нему не с меньшим почтением, чем к Аранге. Купец рассудил, что принесший радостную весть о подвиге удостаивался того же почета, что и сам герой.
   На фоне всеобщих торжеств, плясок вокруг костра, угощений, песен совсем потерялись Эгбо и Ларта. Восточный дракон сидел в одной из круглых хижин с высокой конической крышей из пальмовых листьев и предсказывал будущее. Купец вскоре заметил, что в торжествах участвовало меньше людей, чем стояло в очереди к хижине предсказателя. Эгбо мелькал где-то в стороне, в компании нескольких вооруженных мужчин с серьезными лицами. Сулику постоянно держался рядом с купцом, принимая на себя большую часть обращенных к нему вопросов. Уже стемнело, и Аранга понял замысел мага: если деревня будет праздновать всю ночь, царь леопардов не сможет напасть при таком стечении народа. Но и сами путешественники не смогут спать.
   Однако маг оказался предусмотрительным. Очень скоро купца отвели в одну из хижин в центре деревни и уложили спать под вооруженной охраной. В соседних хижинах ночевали Ларта и Эгбо, а Сулику принимал участие в празднестве всю ночь. Купца он разбудил уже перед рассветом. Еще пела песни неугомонная молодежь, еще горели костры, когда отряд двинулся в путь.
   Тело Рыгора погрузили на лошадь, на вторую сел маг. Путешественников сопровождали шестеро вооруженных копьями мужчин. Трое шло спереди, трое - сзади, позади Аранги. Ларта успел сказать своему другу, что сегодня царь леопардов не нападет. Но купец держал карабин наизготовку, хотя и сам считал, что убийца подождет более подходящего момента.
   Двигались быстро. Сулику ухитрялся спать, сидя верхом, и одному из мужчин пидаса пришлось вести его лошадь под узду. Миновали еще три деревни, и везде мага будили, он сообщал старейшинам весть о великой победе. Старейшины, которые уже знали о великом подвиге от гонцов, выражали свое восхищение, и отряд продолжал двигаться дальше. В покинутой отрядом деревне немедленно начинался праздник. Аранга знал, что по обычаям, они должны участвовать в празднике и приписывал согласие старейшин отпустить героя мудрости мага. После выяснилось, что причина тому оказалась иная.
   Ближе к вечеру, когда устали и люди, и кони, в одной из деревень маг попросил ночлега. И старейшины, увертками, недомолвками попытались ему отказать. Сулику рассвирепел:
   - Так вы встречаете героев, победителей Фафнира? Или деревня ваша скорбит о потерях сил марров? Я, Сулику, милостью Ирмо владеющий искусством видеть зло в душах, говорю вам: объясните свое поведение и слова, иначе я вас прокляну именем Варды.
   Смущаясь и пугаясь, старейшины поведали, что они чтут великих героев, и глубоко почитают самого мага. Боятся они лишь странствующего с ним вместе предсказателя, Ларту. Тогда в разговор вступил сам Ларта. Против своего обыкновения, говорил он кротко и многоречиво. Уставший озираться по сторонам купец понял лишь, что его друг обязался не делать предсказаний в деревне и обещал рассказать им старинные легенды о деяниях майаров и владык эльфов.
   На этих условиях их и впустили в деревню. Здесь отряд разделился: маг и купец отправились на площадку в центре деревни, и туда же с почестями отнесли тело Рыгора. Помощник мага и Ларта ушли в одну из хижин вместе с несколькими старейшинами.
   Снова пел свою балладу маг, снова все жители деревни старались дотронуться до Аранги. Прикоснуться к великому герою означало взять себе часть его силы. Пидаса больше верили в тотемы, чем в валаров. Своим тотемом деревня считала Йаванну, воплощенную в плодовых деревьях. В одной из хижин купцу показали сделанные из дерева фигурки валаров, и многие из них куда более походили на зверей, чем на человека.
   Празднество в этой деревне протекало куда быстрее. Чем дальше от Марра, тем менее значимой казалась победа над Фафниром. Некоторые жители деревни даже не понимали, о чем речь идет. В их представлении Фафнир был обычной лесной змеей, только очень большой. Змей пидаса не боялись, и победа над большой змеей не казалась для них великим подвигом. А главное, они даже не понимали, как эта победа может отразиться на их обыденной жизни. Но праздновать селяне любили. Раз старейшины сказали: праздник, значит, надо веселиться.
   Старейшины как раз полностью понимали величие совершенного и вполне искренно чествовали Арангу и мертвое тело ученика мага. Живого и мертвого героев обрядили в роскошные одежды, женщины оплакали ученика, а купца посадили в вырезанное из какой-то редкой древесины кресло в виде лебедя и пронесли в нем вокруг растущего в центре деревни дерева, увешанного маленькими красными ягодами.
   Приготовили местное пиво, присутствовала непременная жареная курица, песни и пляски. Когда на стемневшем небе засверкали звезды, все мужчины деревни пропели обращенную к Варде старинную песню, плохой перевод с эльфийского на коугеро. К тому времени маг уже отправился спать в отведенную для них хижину. Немного позже старейшины отпустили туда же и купца.
   В этот раз ему удалось хорошо выспаться, их сон охранял Ларта. Его старейшины не выпускали из хижины, сменяясь там по очереди и выслушивая его истории из древних времен. Оказывается, среди сделанных драконом на празднике в первой деревне предсказаний, несколько касалось грядущей смены власти в деревне. Прослышав об этом, старейшины деревни, в которой они сейчас находились, старались, чтобы Ларта не говорил ни с кем, кроме семерых старейшин деревни и двух местных знахарей. Только когда он захотел спать, его отвели в хижину для гостей.
   Утром отряд Сулику ушел без охраны. Деревня выделила им только проводника, который обязался довести их до границ земель пидаса, отдаленных от деревни на половину дневного перехода. Тело Рыгора вновь погрузили на лошадь, а маг шел пешком. Характер растительности не менялся. Их окружал не очень высокий лес с частыми полянками и участками густого кустарника. За все время, как они покинули пещеры Шабранга, Аранга не увидел ни ручья, ни озерка. Но влаги для растительности явно было достаточно.
   Тропа заросла кустарником, а веток над головой, с которых мог броситься на них царь леопардов, много. Аранга шел, задрав голову, и несколько раз, споткнувшись, падал носом вниз, едва успевая снять палец со спускового крючка карабина. Отряд старался идти быстро, но дорога не давала такой возможности.
   Нападение купец скорее услышал, чем увидел. Он только что прошел нависающую над головой толстую голую ветку и отметил в своем сознании, что укрыться на ней нельзя, а вот прыгать с нее на тропу удобно. Еще один шаг, и он услышал, как скрипнула эта ветка у него за спиной. Обернуться Аранга не успевал, но он нес карабин так, что его ствол смотрел через плечо вверх и назад. Ему было достаточно увидеть краем глаза мелькнувшую над ним желто-зеленую тень, и нажать на курок. Тотчас сильный удар сбил его на землю, а правое ухо ощутило сильную боль. Заученным движением купец вскочил и развернулся. На тропе лежал лицом вниз человек, покрытый шкурой леопарда.
   На выстрел прибежали все члены отряда. Пуля вошла под правый глаз царя леопардов, убив его мгновенно. Уже мертвый, убийца разорвал надетой на руку перчаткой с железными заточенными когтями ухо Аранги. Шею купца от той же участи спас плотный плащ.
   С убийцы сняли запачканную его кровью шкуру леопарда - другой одежды не было. Тело бросили в кустах и продолжили путь. Значительно повеселевший маг даже начал беседовать с Арангой. Теперь исчезла необходимость держать оружие наизготовку и соблюдать тишину.
   Купец пересказывал старинные эльфийские предания, которые ему удалось разыскать в книгах хоббитов, в монастырях Срединной империи, и те, которые он слышал от дорвагского историка Прига. Сулику слушал и удивлялся, как много эти предания потеряли в изустной передаче жителей Осинии.
   - Народности, говорящие на коугеро, прежде жили не здесь. Сюда они пришли, застав здесь иные племена. В некоторых местах пришлых приняли мирно, и народности перемешались. От старины остались лишь смутные легенды, да в Меськарте развалины каменных крепостей и высеченные на скалах письмена на неведомых никому языках. Но чаще пришельцы убивали или выгоняли коренных обитателей. Зло порождает зло, и не просто порождает, но преумножает. Мне кажется, что в те времена и марры стали тем, что они есть теперь - выражением всеобщего зла.
   Арангу последнее утверждение заинтересовало. Вообще маг не определял в разговоре с ним зло, а о всеобщем зле он не говорил никогда. Сулику объяснял, что зло - оно в противостоянии природе и свободе человека. И марры стали его воплощением. Как только где-то соседи марров изобретали что-нибудь зловредное, марры немедленно перенимали это и доводили перенятое зло до немыслимых размеров.
   - Мне иногда кажется, что марры питаются злом и страхом соседей. Чем больше у соседних народов жестокости и себялюбия, чем больше они попирают своими деяниями природу человека, тем сильнее и опаснее марры со своей стороны границы.
   - Тогда слабее всего они должны быть у границ Гондора.
   - А разве это не так? Я сужу по твоим же рассказам.
   - Мне всегда казалось, что это Гондор силен, а не Марр слаб. Может, ты и прав. Получается, что в Мидии живут благороднейшие племена.
   - Не преувеличивай. Они вовсе не благородны, они дики, безжалостны, но не попирают природу человека. Рабства в Мидии нет, людей иной веры не преследуют. Там и торговля определяется больше обычаями, чем жаждой наживы.
   - Ты не любишь торговцев?
   - Не скрою, да. Ты для меня союзник, герой и посвященный, поэтому я прощаю тебе твое занятие. Тебе оно не помешало остаться человеком. Но заниматься чем-то ради наживы дело плохое. Очень легко переступить ту ступеньку, на которой обычные человеческие потребности еще весят больше, чем стремление подчинить себе окружающих богатством.
   - Примерно такие же слова я встречал в книге Акверуи. Ты их не оттуда взял, Сулику?
   - Я уже и сам не помню, откуда. Многие священные книги осуждают погоню за богатством. Но туранизм, как и другие религии единого бога, сами опасны для человеческой природы. Вера в духов и многих богов терпима по своей сути. Где есть десяток богов, найдется место и для одиннадцатого. Единый бог ревнив, он умерщвляет носителей иной веры. Не остается места ни тотемам, ни духам, ни другим богам. Вместе с ними умрет и магия, и те особые, присущие только человеку тайные знания, которые мы сейчас оберегаем и передаем только посвященным.
   - Если бы вы записали их на бумаге, ваша задача оказалась бы куда легче.
   Арангу уже начал раздражать старый маг. Человек большого ума и многих знаний, по своей натуре он оказался старым брюзгой. Купец воспитывался в уважении к традициям и обычаям предков, но жизнь его убедила: умирание традиций есть суть самой жизни. Если не умрет старое, то новому просто не найдется места. Что не все старое плохо, а новое хорошо, он тоже понимал, жалел о неминуемых утратах. Но жизнь не остановить, свершениям всегда сопутствуют утраты.
   Разговор их, однако, получил неожиданное продолжение. Маг сказал, что он использовал свое искусство и пришел к некоторым догадкам.
   - Есть много тайных братств и общин, которые внимательно следят за теми, кто ищет истину. Но одно из них не готовит убийц, не посылает лазутчиков. Оно использует для своих неведомых целей уже существующие братства, исподволь направляя их действия.
   - Ты имеешь в виду Зунузог?
   - Что тебе известно?
   Маг был изумлен и даже потрясен. Аранга решил не скрывать ничего.
   - Мне поведали о нем в Дорваге. Позже наш союзник из Ло-ча кое-что добавил, но он тоже знает немногое. Разведка Арно, разыскивая наших помощников, отыскала несколько тайных братств. Мы тоже о них узнали и проследили немного. Нити ведут дальше, к очень хитрым и опытным людям. Почуяв наши попытки, они обрубили все связи. Ты хочешь сказать, что Зунузог направило по нашему следу общество Аниото?
   - Не только его. За вами только здесь охотятся пять тайных братств. Стоит вам надолго остановиться, они отыщут свою цель.
   Когда тропа круто пошла вверх, проводник остановился и потребовал освободить лошадь. По ту сторону холма начинались земли калакиша, и проводник не собирался на них ступать. Племена жили мирно, но избегали всяческих контактов между собой. Основой такого недружелюбия являлись различия в верованиях.
   Первым на землю калакиша ступил маг. За ним Эгбо и Ларта несли тело Рыгора, купец замыкал отряд. В густом лесу видимость ограничивалась несколькими шагами, но звуки доносились и сквозь листву. Блеяли козы, кудахтали куры. Тянуло дымом костров и запахами пищи. Тропа часто пересекалась с другими тропинками и путники шли, стараясь придерживаться направления на восток. Аранга обратил внимание, что их передвижение сопровождалось трещащими звуками слева и справа.
   Когда на тропе внезапно возник человек в длинной рубахе, подпоясанной красно-белым узорчатым поясом, купец не удивился. Человек негромко поговорил с магом и исчез в зарослях. Через некоторое время послышались пять гулких ударов барабана, затем сложный ритм барабанов поменьше, и снова - пять сильных ударов. В течение следующего часа невидимые барабаны еще несколько раз выбивали тот же ритм.
   За все это время путешественники не увидели ни одного человека. Тропинка то петляла среди невысоких холмов, то взбиралась на них. Несколько раз отряд оказывался на краю нешироких полей, где росла пшеница. Сулику пояснил, что калакиша единственные земледельцы Осинии, выращивающие пшеницу и рожь. Поля у них небольшие, к ним жмутся маленькие поселения. Поселения спрятаны в лесных зарослях, так, что не зная дороги, найти их трудно.
   Вскоре отряд встретил троих молчаливых бородатых мужчин, приведших с собой лошадь. Тело ученика закрепили на лошади, один из мужчин повел ее, другой пошел впереди, показывая дорогу. Третий взял у мага мешок с книгами и пошел рядом с ним. Аранга слегка приотстал и придержал Ларту за рукав.
   - С тех пор, как тебя разбудил Сулику, ты очень изменился. Что с тобой?
   - Это началось раньше, после того, как я обратился к высшей силе. Я вдруг начал предчувствовать будущее. В пустынях Марра способность обострилась, я смотрел на предмет, и перед глазами возникали видения этого предмета в будущем. Я только не мог определить, насколько оно отдалено. В пустыне мне было относительно легко: из людей только ты, а скалы и растения имели немного путей в будущее. К несчастью, я вижу все возможные пути. У людей их очень много, и каждое их слово и движение изменяет грядущее. Будущее - это то, что мы творим ежеминутно.
   - Ты видишь его глазами?
   - Глазами. Картинки накладываются друг на друга, многими слоями, закрывая происходящее сейчас. Нужно усилие воли, чтобы от них освободиться. Я не могу все время быть в напряжении, да и не хочу. Меня влекут к себе эти видения. Кроме того, что я увидел у той горы в Марре. Это было настолько страшно, что я не могу об этом даже вспоминать. Тогда я понял, что только временная смерть спасет меня, и отключил свое сознание.
   - Ты можешь увидеть будущее только тех людей и предметов, на которые смотришь?
   - Это я вижу против своей воли. Своего будущего не вижу. Твое имеет столько путей, что перечислять их можно до следующего вечера. Но бесполезно: каждое сказанное мною слово немедленно меняет будущее. А вот будущее Сулику имеет сейчас всего три пути. Перечислять их тоже незачем, я боюсь, что их останется всего два, и я поневоле ограничу возможности его жизни.
   - Посмотри будущее Ипутли, если сможешь.
   - Попробую.
   Вскоре проводник отряда свернул с тропинки, и они пошли сначала краем вытянутого поля, а затем поднялись по склону холма, на котором не росло ничего, кроме травы. На вершине холма под тремя пальмами стоял небольшой домик с двускатной крышей из древесной коры. Проводник остановился на середине подъема. Сулику подошел к друзьям и негромко сказал:
   - Мы на священном холме Жничь. Вверху, в храме, хранится негасимый огонь, от которого зажигают все священные костры. Здесь же живет верховный жрец Пелесет. Сейчас он к нам выйдет, и я вас представлю. Прошу не касаться вопросов веры и обрядов, если вас не спросят.
   Ларта покосился на него и кивнул в знак согласия. Затем так же негромко сказал:
   - Аранга, я выполнил твою просьбу. У Ипутли нет будущего, он мертв.
   Маг быстро глянул на него и отвернулся.
  
   Пелесет появился из неприметной лощины на склоне. Внешность его была обычна для жителя Осинии: темно-коричневая кожа, курчавые темные волосы, длинные ноги и туловище. Ликом Пелесет остронос и морщинист. Его левое плечо покрывала свисающая до набедренной повязки шкура козы. Подойдя к Сулику, жрец обнял его, скользнув взглядом по остальному отряду.
   Затем маг и жрец отошли на несколько шагов в сторону и тихо заговорили. Аранга заметил, что сопровождающие их отряд мужчины очень внимательно за ними наблюдают. Скорее всего, это была охрана жреца, так как жрец стремился, чтобы их разговор остался в тайне от купца и дракона, а присутствие рядом одного из бородатых сопровождающих его не смущало.
   Затем маг и жрец подошли к друзьям. Сулику выступил вперед:
   - Великий жрец Сванугита, я привел к твоей обители двух великих героев. Пред тобой Аранга, купец из Срединной империи, сын дракона и друг дракона, повелитель магического камня, знаток языков, обычаев и ремесел. Он разбил Глаз Фафнира и освободил Западную Осинию от многолетнего страха. Рядом с ним Ларта, дракон востока, владелец магического камня, разрушение которого и позволило победить Фафнира. Он смог противостоять Удавке Фафнира и тем самым дал нам возможность победить.
   Затем маг взял жреца за руку и повернул лицом к лошади с телом Рыгора.
   - Я рассказал тебе о живых. Здесь ты видишь тело Рыгора, моего ученика. Он пал в борьбе. Это третий великий герой, но почести мы должны ему отдавать, как первому из них. Он пал в борьбе за то, чтобы мы могли жить дальше свободно.
   Маг умолк, затем спокойным голосом добавил:
   - Сзади дракона и его друга стоит Эгбо, мой помощник. Он тоже участвовал в битве, и его имя не должно быть забыто.
   - Не будет, как и твое имя, могучий маг Сулику. Все вы будете воспеты в песнях, а тело Рыгора удостоится торжественного погребения.
   Пелесет перешел на язык дорвагов и обратился к Аранге:
   - Попрошу тебя и твоего друга дракона быть моими гостями. На погребении приглашены только ближние жрецы и воины. Рыгор был одним из посвященных, но он не нашего племени. Созывать крестьян на погребение мы не будем.
   Затем жрец уже на коугеро отдал приказы своей охране, в которых точно описал церемонию погребения. Тело ученика полагалось оплакать, провести обряд жертвоприношения богу Подосу, владыке мертвых, а затем сжечь на костре погребения. Пелесет определил, сколько плакательщиц надобно пригласить, какова численность воинов, скольких жрецов предупредить. Затем пригласил друзей пройти за собой.
   Небольшой ложбиной они прошли к террасе на холме, недоступной взглядам снизу. Аранга огляделся. Вокруг до самого горизонта вздымались такие же холмы. Только изредка на них виднелись расположенные на террасах поля, большинство же заросло густым лесом. Холм Жничь оказался единственным, чьи склоны покрывала трава.
   На террасе стояли вырезанные из дерева фигуры богов. Купец узнал знакомую фигуру культа рурато, представлявшую из себя столб, увенчанный змеиной головой с двумя руками. Змеиная голова представляла культ Неру, правая рука с раскрытой ладонью - культ Малзо, а левая, сжатая в кулак символизировала дух борьбы и смерти Килу. Рядом стояла фигура коня с головой человека. Затем деревянная птица, и рядом с ней туловище человека на козлиных ногах, с головой собаки и рогами козла. Фигуру птицы украшали цветы, а сжатый кулак столба культа рурато был покрыт чем-то темным. Кровью, конечно.
   Дракон тихонько предложил Аранге при первом удобном случае связаться с Пригом и расспросить его о богах дорвагов.
   - Он должен о них знать, нам сейчас нельзя совершить ошибку. Попробуй для связи использовать любой из твоих самоцветов. Я думаю, у тебя получится. Я сейчас не смогу сосредоточиться: картины будущего плывут передо мной сплошной чередой. Если я их подавляю волевым усилием, то уже не могу войти в нужный уровень транса.
   Удобный случай представился быстро. Идя вслед за Пелесетом, они обогнули северную часть холма и вышли к восточному склону. Здесь терраса сужалась, и на ней в правильном порядке стояли вкопанные в землю полукругом высокие камни. Соорудили полукруг много лет назад, это Аранга понял сразу. Дракон вслух и довольно громко сказал:
   - Древнее святилище, для поклонения Луне. При помощи этих камней наблюдали за ее передвижением по небу, их расположение совсем не случайно. Сулику, используется оно сейчас?
   Ларте ответил Пелесет, остановившись и обернувшись к друзьям.
   - Когда наши предки пришли сюда, здесь жило древнее племя, достигшее высокой мудрости. Мы переняли ее, не растеряв ни крохи знаний. Мы пользуемся этим каменным календарем для определения сроков посевов на полях, для соблюдения периодов воздержания от мясной пищи, для проведения обрядов.
   Потом жрец показал им небольшое строение: низкие каменные стены, покрытые двухскатной крышей из коры. Здесь им предложили отдохнуть. Внутри оказались просторные деревянные лавки, застеленные козьими шкурами, стол с простой глиняной посудой на нем. Усталые путешественники вытянулись на лавках. Сулику, который был старше остальных, сразу заснул. Эгбо внимательно рассматривал свисавшие с потолка связки сушеных трав. Ларта отрешенно смотрел в потолок, а купец предпринял попытку связаться с Пригом.
   Он использовал для концентрации черный непрозрачный диопсид, дающий при правильном освещении на поверхности отблеск в виде четырехлучевой звезды. Аранга очень устал, поэтому быстро оборвал связь. Он лишь узнал, что Приг оставил службу и вернулся к занятиям историей. Конечно, дорваг легко распознал богов калакиша.
   Бог с телом человека и рогатой головой собаки - Хорси, бог веселья и застолий, веселящих напитков и празднеств. Птица - Алконосто, посланница богов, чьи изображения выставлялись только в храмах, куда допускались лишь жрецы и вожди, а также прочие посвященные в тайны культа. Такими богами были: главный бог Сванувит, бог мертвых и погребения Потоллс, богиня весны Мораава, богиня обмана и заблуждений Лауш, богиня огня Жничь, бог ветров и грома Радхорс.
   Приг сообщил главное - табу. Мужчинам нельзя обращаться к Морааве и Лауш, до священного огня Жничь могли дотрагиваться только посвященные ей девушки, рог Сванувита мог брать в руки только старший жрец. В жертву богам разрешалось приносить животных, годных в пищу или для приготовления одежды, или же растения, пищу, одежду. Все жертвоприношения с умерщвлением животных проводили сами жрецы. Из растений для дара богам годились только лекарственные или же табак. Попытка принести в жертву уже убитое животное расценивалась как оскорбление богов. Не годились для приношений утварь, оружие, драгоценности или же деньги.
   Впрочем, все эти правила касались верований южных дорвагов. Калакиша, живущие гораздо южнее, наверняка привнесли в обычаи что-то свое. Утомленный купец коротко пересказал Ларте узнанное. Эгбо слушал с интересом, затем вмешался в разговор:
   - Главный бог у калакиша именуется Сванугит, бог смерти - Подос. Священный огонь Жничь могут использовать только воины. Женские боги: Мораава, Лауш, Барстето соответствуют мужским богам Сванугиту, Подосу, Нумейе. Остальные боги общие, даже Жничь. Мужчины не упоминают о женских богах, их изображений нет в мужских храмах. В женских храмах нет мужских богов. Общие боги выставлены под открытым небом, а Жничь выносится под открытое небо при каждом погребении.
   - А почему вместе с местными богами стоял Хаал-Гамон, он же принадлежит культу рурато?
   - Многие жрецы учились в Квореле и приняли этот культ. Торговцы рыбой таккара, змеепоклонники, считают голову Хаал-Гамона одной из голов Заххака и поклоняются ей.
   - Заххак? -Аранга вопросительно посмотрел на помощника мага.
   - Это их главный бог, трехголовый змей. Средняя голова олицетворяет мудрость и покровительствует торговле. Таккара часто посещают земли калакиша, когда земледельцы по требованиям культа воздерживаются от мясной пищи. Тогда таккара приносят сюда много рыбы и обменивают ее на муку пшеницы. Они и молятся своему Заххаку перед статуей Хаал-Гамона.
   - Я видел кровь на знаке Килу. Кто приносит жертвы ему?
   - Не знаю. О том лучше спроси мага. Пелесета я бы спрашивать поостерегся. Он вас пока уважает, но если разозлится, то и Сулику вам не заступник.
   К вечеру маг проснулся и разбудил уснувшего Арангу. Вскоре пришел помощник Пелесета и проводил гостей к жрецу, наверх. Мужской храм оказался подземным. Немного света проникало через широкий вход, украшенный причудливо вырезанными деревянными колоннами. Дальнюю часть храма освещали несколько неподвижно стоящих факельщиков с копьями в свободной левой руке.
   Пелесет надел бело-красный плащ с короткими рукавами и алые сапоги из кожи. На голове у него располагалась необычной формы четырехугольная шляпа с широкими полями. Сама шляпа белая, а узор на ней - красный. Приглядевшись, купец узнал старинные руны. Язык Кирт? Разглядывать было некогда, время для вопросов - неподходящим.
   Жрец подвел их к стоящей в центре статуе. Высотой в человеческий рост, одетая в одежду из грубого войлока, деревянная, она имела четыре головы. Каждая сидела на своей шее и смотрела в свою сторону света. На поясе статуи висел меч в серебряных ножнах, в поднятой правой руке бог - Сванугит, как понял Аранга - держал большой рог буйвола. Купец знал, что в определенный день Пелесет наливает в этот рог мед, и на следующий год количество уцелевшего меда определяет плодородие будущего года. Ясное дело, жрец употреблял мед по прямому назначению, а предсказание делал на основе иных признаков. Поэтому и дотрагиваться до рога было жесточайшим табу. Нарушителя ждала безоговорочная смерть.
   Сзади справа от Сванугита стояла статуя с белым лицом и белым же платком на голове. Это бог смерти - Подос. В ногах статуи лежали три человеческих черепа и стоял чадящий страшной вонью горшок. Сзади слева стояла небольшая, по пояс Аранге статуя девушки с головой кошки. Пальцы на руках девушки заканчивались острыми когтями, сверкавшими в свете факелов. Нумейя.
   Пелесет внятно объяснил, что герои и друзья погибшего должны принести жертву Подосу, дабы он был милостлив к духу Рыгора в своих владениях. Подос, в отличие от иных богов, не чурался в качестве подношений ничем, что могло бы принести хоть какую-то пользу. Особенно он любил украшения и предметы, облегчающие жизнь.
   Аранга понял намек и положил на небольшой столик сзади статуи один из своих самоцветов. Запас он носил в своем тонком кожаном поясе, с которым не расставался никогда.
   Действительно ценных камней у Аранги было мало, в основном он запасся камнями яркого вида или редкими. В дар Подосу он преподнес желтый ортоклаз приличной величины и ограненный. По глазам Пелесета купец понял - Подос остался доволен подношением. Затем помошник мага и Сулику остались, чтобы провести обряд, посвященный Нумейе, а друзей помощник Пелесета проводил назад, в то помещение, где они отдыхали.
   Там им вручили местные праздничные одежды: расшитые красным узором по вороту белые рубахи и обувь - деревянные сандалии, крепящиеся к ноге длинными ремнями. Обувь оказалась неожиданно удобной. Тонкая и гибкая подошва имела спереди утолщение, защищающее пальцы ног, а длинные ремни позволяли приладить подошвы удобно к любой ноге.
   Подошли маг с помощником, тоже переоделись, и все спустились вниз, в шатер на большой поляне. Посреди поляны соорудили погребальный костер, а вдоль опушки леса расставили столы и скамьи. Друзья наблюдали, как небольшими группами из леса появлялись отряды воинов и жрецов, которых помощники Пелесета расставляли вдоль столов. Весь ритуал занял не более пятнадцати минут.
   Затем на поляне появился сам верховный жрец и начал рассказ о великом подвиге. Здесь друзья смогли оценить жреца по достоинству. Пелесет выказал себя великим рассказчиком. Речь его легко меняла стиль и словарный запас. Где он хорошо знал детали, его рассказ был ясен и красочен. Где он передавал только общий смысл, речь его становилась темной, но значительной и зажигательной. Кто не понимал, что произошло, оставался в твердом убеждении - важность события неописуема и в своей жизни никто из присутствующих ничего более значительного не увидит и не услышит. Когда Пелесет рассказывал, какое будущее их всех ждет, хотелось, чтобы оно наступило немедленно, и была твердая уверенность - будет только так.
   Первым жрец представил собравшимся помощника мага и помощник жреца легким шлепком ладони по спине пригласил Эгбо выйти из шатра на поляну. Его появление встретили радостными криками. Затем процедура представления героя повторилась. За помощником мага последовал Ларта, которого Пелесет скромно именовал путешественником и бойцом, затем маг, и потом настала очередь Аранги.
   Его славили долго и громко, пока Пелесет не остановил крики поднятием руки. Теперь он заговорил тихо и скорбно. Слезы текли по лицам воинов, когда они слышали о смерти Рыгора, собрата по вере, ученика мага, посвященного Нумейи. На поляне появилась процессия с телом погибшего героя. Снаряженное для погребения тело несли на носилках и возложили на костер под вой плакальщиц. Других женщин, кроме двенадцати плакальщиц, на поляне не было.
   Все рассчитали по времени наилучшим образом. Едва тело героя возложили на костер, на вершине холма, откуда уже уходило заходящее солнце, блеснул яркий огонь. Помощники жреца направили последние лучи заходящего солнца при помощи зеркала на поляну с погребальным костром. Солнечные лучи отражались от зеркала не дольше трех вдохов спокойного человека. А затем солнце село и вместо него на вершине холма засиял живой огонь Жничь.
   Вой плакальщиц сразу затих, а воины издали воинственные крики. Аранга, вместе с другими героями стоящий между рядами воинов и костром, видел, что огонь Жничь быстро приближается. Когда он приблизился, стало ясно: огромный, ярко горящий факел нес высокорослый длинноногий воин. Он спускался вниз по склону огромными прыжками, превосходя своею быстротой скачущую лошадь. Добежав, он преклонил колено перед подошедшим к героям жрецом и вручил ему факел.
   Жрец, после короткого славословия живого негасимого огня предоставил честь начать обряд погребения другу и спутнику погибшего Аранге. Он вручил ему факел и быстро тихо проговорил:
   - Брось факел в самый низ костра и стой там, не оборачиваясь. Когда я заговорю, подойди к остальным героям.
   Купец так и поступил, а затем все жрецы и воины сели за столы. Появились певцы с инструментами из множества струн, натянутых на изогнутую доску, барабанщики. Под героические песни воины и жрецы начали погребальный пир. Аранга вскоре обнаружил, что главным на столе был хмельной напиток из меда. Лепешки, птицу, каши, мясо коз и буйволов, хлеб, разные приправы - все, чего хватало с избытком, каждый был волен есть или не есть. За потреблением же хмельного напитка ревностно присматривали все соседи по столу. Не вздумай употребить меньше других - тебе немедленно на это укажут и протянут налитую чашу.
   Находились и желающие употребить больше других. Их останавливали, но снисходительно и без особого упорства. Вскоре, не прошло и получаса, как все порядком опьянели и начали дружно петь величальные песни. Аранга было вознадеялся, что пьянство закончилось, но на повозке подвезли еще бочку хмельного напитка. Помощники Пелесета, совершенно не употреблявшие медового напитка, умело разлили бочку по ведрам и расставили ведра по столам.
   Тут купец постиг нехитрую механику застолья: жрецы и воины сидели вместе, один жрец примерно на полтора десятка воинов. Воины пили из бронзовых сосудов, на высокой ножке и с ручками, а жрецы - из простых глиняных высоких стаканов. На глаз, высота стакана вполне уравновешивала ширину чаши, но искушенный глаз легко определял: в чаше помещается раз в пять больше напитка, если долить ее доверху.
   Магу поставили глиняный стакан, а прочим героям - бронзовые чаши. Купец вскоре заметил, что погребальный костер прогорел, но про него все забыли. Тут и там жрецы оттаскивали от стола тех, кто уже больше был не в состоянии сидеть прямо. Унесли Эгбо, затем унесли Ларту, который сидел замерши, крепко вцепившись в бронзовую чашу. Его приняли за опьяневшего, только купец знал, что отсутствующий вид дракона объяснялся вовсе не хмельным напитком. Сам Аранга никогда не отказывался выпить, но каждый раз делал всего несколько маленьких глотков. А когда ему наливали чашу доверху, он всегда исхитрялся порядком расплескать напиток, пока нес его ко рту.
   Поминальный обряд закончился, когда ни одного воина за столом не осталось. Подошел Пелесет, глянул в чашу купца и улыбнулся.
   - Мы поговорим завтра. Я вижу, у тебя много вопросов. Я пришлю за тобой утром. Если будет болеть голова, не удивляйся: наш напиток крепок и пьем мы его помногу. Зато все, кто сидел за этим столом, навсегда становятся друзьями. Завтра ты сможешь войти в дом любого воина или жреца и тебя примут, как друга.
   Утром, как и предсказал жрец, купец чувствовал себя не очень хорошо. Пелесет разговаривал с ним на террасе, возле деревянных фигур богов. Сначала поговорили о Марре, потом разговор плавно перешел к Ларте. Узнав, что дракон просто возвращается к себе, старший жрец утратил к нему интерес. Пелесет не мог помочь им в дальнейших странствиях, он плохо представлял себе земли соседей. Он рассказал купцу кое-что об обычаях калакиша.
   Воины племени подчинялись не ему, а вождю Огбони, который сейчас гостил в Луагно. В его отсутствие никто не мог дать провожатых для отряда Сулику. Оставался один путь: просить кого-то из торговцев таккара поручиться за людей мага и взять их с собой в пределы почитателей Заххака. Пелесет обещал в этом свое содействие и спрашивал, как представить купца и дракона. Остановились на том, что путешественников объявят купцами, движущимися через земли таккара в пределы племени ахайваша и далее, в Кворел.
   Чуть позже Аранга разгадал план Пелесета: жрец решил нажиться на друзьях. Идти без торгового товара, назвавшись купцом, нельзя, и верховный жрец предлагал им его. Храмы всегда имели избыток зерна и желали обменять его на различные товары и продукты, в которых испытывали недостаток. Среди них был и мед, потребный для изготовления хмельного напитка. Соседи изготавливали свои хмельные напитки без использования меда, а мед охотно продавали. Здешняя пчела была крупнее и злее обычной, приручению поддавалась с трудом, потому и мед ценился очень дорого.
   Жрец предлагал отдать Аранге за еще один самоцвет зерно весом поклажи трех лошадей. У таккара друзья продадут половину зерна и закупят мед, который с попутным караваном отошлют Пелесету, а второй половиной смогут располагать по своему усмотрению. Как прирожденный купец, Аранга сразу понял выгоды предложения жреца, но решил добиться еще большей выгоды. Ему это удалось: к зерну жрец теперь добавлял еще и коня.
   Конь являлся самым уважаемым животным у калакиша, у таккара конь считался еще большей редкостью. Можно не сомневаться, что Пелесет предложит коня, уже предвидящего свою скорую кончину. Но и жрец и купец понимали - даже такой конь в землях таккара ценнее груза десяти лошадей. Продав коня купцам таккара, можно было надеяться на их покровительство перед королевой Маб.
   Пелесет пошел на немалую жертву, так как конь был у землепашцев не только тягловой силой, но и священным животным. Лошадиную голову, вырезанную из дерева, крепили над входом в дом. Лошадиные водопои и колодцы, помеченные деревянным изображением конского хвоста, не использовали ни люди, ни животные. Продать коня чужеземцу нельзя, поэтому Пелесет дарил его Аранге, своему другу и другу павшего героя. Договор закрепили по старинному обычаю, сварив вместе кашу. Действие оказалось символическим: подойдя к котлу, где работник храма варил кашу, жрец бросил туда горсть соли, а купец помешал кашу деревянной ложкой на длинной ручке. Потом, согласно обычаю, они вместе поели этой каши.
   Купец отдал верховному жрецу еще один самоцвет: аметист нежного фиолетового цвета. Стоимость его на биржах Дунрода оказалась бы невелика, но кто в Осинии имел представление о ценах на самоцветы? А камень был красив. После жрец объяснил наличие на террасе Хаал-Гамона:
   - Таккара считают культ Неру разновидностью веры в свое трехголовое чудовище. Некоторые из наших жрецов тоже признают культ Неру, они учились в Квореле. Это для нас не страшно. А вот тайные сторонники Килу опасны. Среди жрецов их нет, хвала Сванугиту, зато среди воинов попадаются. Понемногу. Мы не дремлем, купец. Мои люди знают обо всем, что у нас происходит. Наши барабанщики передадут сообщения от границ до священного холма за несколько минут. Что творится за границами, о том ведают лазутчики Огбони.
   Остаток дня купец бродил по окрестностям холма. Эгбо отлеживался после вчерашнего веселья, дракон внимал видениям будущего, а маг толкался среди жрецов. Сулику одобрил договоренности Аранги с Пелесетом, Ларта выслушал друга с безразличием.
   На следующий день к Аранге подошел купец таккара, именем Элмисер. Договорились о совместном караване. Таккара возвращались назад не сильно нагруженными, они разрешали Аранге везти часть груза на их лошади. Платой за это стало обязательство купить мед именно у этих купцов. Элмисер запросил за мед вполне обычную цену, хотя мог и воспользоваться случаем. Как понял друг дракона, купцы таккара не столько гонялись за прибылью, сколько стремились получить общественное уважение.
   Выступили через два дня. Конь, подаренный купцу, исправно вез свою часть поклажи. Третью часть груза пришлось нести на себе помощнику мага и дракону. Сулику нес сумку со своими вещами, Аранга вел под узду коня и нес свой карабин. По землям калакиша шли спокойно, ничего не опасаясь. Неширокая тропа то взбиралась на холм, то ныряла по склону вниз. Дальше к востоку холмы становились все круче, а караван шел все медленнее.
   Возле одного из холмов их встретили воины и осмотрели груз. Претензий не возникло, пошлины пограничники не взымали. Элмисер пояснил, что Огбони и королева Маб договорились о беспошлинной торговле. Холм, через который они шли, располагался на ничейной земле. Элмисер подошел к Аранге, которого считал главным.
   - Купец с востока, ты говорил, твои люди умеют сражаться. Здесь, на ничейной полосе и далее, держите оружие наготове. Вы пойдете в голове каравана, сразу за Ведарином. Твое ружье будет направлено вперед, по бокам тебя должны прикрывать твои люди. Сейчас мы посмотрим, как они будут стрелять из луков.
   Видимо, проверка готовности на этом месте являлась обычным делом. Торговцы доставали ранее спрятанные мечи, копья и луки. Огнестрельным боем обладал только Аранга, причем таккара даже не подозревали о существовании многозарядных винтовок. Отряду Аранги выдали луки и попросили стрелять в дерево, возвышавшееся над низкой порослью, и удаленное от тропы на пять десятков шагов.
   Эгбо попал в дерево тремя стрелами из пяти, и его умение признали достаточным. Маг выстрелил в ближнее дерево, всего на три десятка шагов, попал, больше от него ничего не требовали. Дракон взял лук ленивым движением и покачал его в воздухе кистью руки. Даже со стороны видно, что лук плохо сбалансирован, а стрелы недостаточно ровные. Хорошим результатом стало бы попасть в ствол дерева в половине случаев.
   Ларта прицелился, долго держал лук наизготовку, затем выстрелил. Стрела ушла в сторону от ствола и попала в отходящий от дерева сук в трех ладонях от ствола. Дракон прицелился снова. У Аранги происходящее начинало вызывать интерес. Он знал, что в такую цель Ларта попадал даже из плохого лука, тратя на прицеливание не больше полсекунды. Очевидно, дракон задумал что-то свое.
   Купец подошел к другу сбоку. Тем временем вторая стрела Ларты попала в ствол дерева, на одном уровне с первой. Таккара выказали свое одобрение приветственными возгласами. Дракон вновь наложил стрелу, и тут купец заметил одну деталь, которую стоящие сзади торговцы не могли заметить. Ларта стрелял с закрытыми глазами!
   Из пяти стрел две попали в ствол, две - в ветку рядом со стволом, а одна, зацепив край ствола, отскочила в сторону. Элмисер одобрительно заметил:
   - Хорошо стреляешь, купец с востока. Только целишься долго.
   Ларта только улыбнулся в ответ. Когда готовились идти дальше, Аранга быстро спросил друга:
   - Стрелял по видению будущего?
   - Да. Нападения на нас сегодня не будет. А под ноги смотри внимательно, змей здесь много.
   Преодолев большой и пологий холм, они спустились в лесную чащу и некоторое время шли низом. Тропа изрядно заросла, шли медленно. Когда тропа пошла вверх, Элмисер приободрился и запел торговую песню возвращения. Слова ее были просты: удачливый купец долго ехал в чужие земли, сохранил весь свой товар, успешно торговал и теперь возвращается обратно, живой и здоровый. Судя по песне, торговля в Осинии представлялась делом рискованным.
   Возле резного столба, который изображал сплетенных между собой змей, Ведарин остановился и позвал Элмисера. Купец таккара подошел к столбу и проговорил торжественно, обращаясь к Аранге и его людям:
   - То знак мироздания и вечности, означающий, что вы вступаете на земли Заххака. Малые дети Заххака, змеи, на них неприкосновенны. Помните об этом, чужеземцы.
   Потом Элмисер достал из карманов своего одеяния небольшое птичье яицо и разбил его об столб.
   - Заххак, твои верные слуги вернулись на твои земли, и с нами идут торговые гости. Мы ручаемся пред тобой за них.
   Купец таккара сурово оглядел людей Аранги, но ничего больше не сказал. Отряд двинулся дольше. Место пологих холмов постепенно заняли крутые горки. Тропа теперь почти все время шла низом, петляя между невысокими и крутыми горками. Заночевали прямо на тропе. Таккара объяснили, что все их селения расположены по берегам озер и речек, а в остальных местах бродят только охотники и торговцы.
   На следующий день они пересекли несколько озер. Каждый раз, входя в селение, Элмисер представлял старейшинам всех торговцев. Ларта с Арангой вызывали удивление, Сулику многие узнавали. Затем торговались по поводу лодки, в которую грузили товары и лошадей торговцев. Пересекали на лодке озеро, высаживались в другой деревне и снова знакомили старейшин со всеми членами каравана.
   Каждая деревня владела только одной большой лодкой, пригодной для перевозки торговцев. Для своих нужд таккара пользовались долблеными челнами и легкими лодочками из сшитой древесной коры. Плата за лодку оказалась высока, и Аранга понял, почему Пелесет подарил ему половину груза. Если заплатить за пересечение всей страны королевы Маб, придется отдать два мешка зерна. Зато дракону и помощнику мага с каждой переправой становилось все легче. Иногда и ширина озера едва достигала пятисот шагов, но лодку приходилось нанимать, - дорог по берегам озер не существовало. Безлюдны места между озерами, а тропы - труднопроходимы. Сулику сильно уставал и на частых привалах ложился отдохнуть.
   Змеи путешественникам попадались часто. Они плавали в водах озера, свисали с деревьев вдоль тропинок, ползали под ногами. Таккара не уделяли им никакого внимания. Гораздо больший интерес вызывала у них ящерицы-вестники. По преданию, раньше, до появления человека, Заххаку служили эти ящерицы, принося ему вести со всех краев земли. Заххак наделил их способностью ходить по воде, чтобы они могли быстрее до него добежать. И действительно, Аранга сам видел, как ящерица-вестник быстро бежит по воде, перебирая четырьмя длинными ногами, опустив хвост в воду. Зрелище потрясало, хотя купец довольно быстро нашел для себя разумное объяснение с виду чудесного явления.
   Между озер живности в лесу почти не попадалось. Только по деревьям гнездились птицы и прыгали обезьяны. На поверхности земли можно увидеть только муравьев и редких змей. Жизнь располагалась выше, в сплетениях ветвей деревьев, а внизу - тихо и сумрачно.
   Таккара рассказали, что в таких вот местах иногда пропадали караваны торговцев. Поди знай, пришлая шайка грабителей на них напала, или то были жители деревни, чье озеро вдруг оскудело рыбой. Теперь стало понятно, почему Элмисер все приветствия начинал с вопросов о том, как ловится рыба. Ответ он выслушивал с неподдельным интересом. Еще бы, ведь от этого зависела его жизнь, жизнь всех его людей.
   Дракон сказал Элмисеру, что они без потерь достигнут Сарвенни, что ему было такое пророчество. Купец таккара обрадовался, но предупредил Арангу, чтобы его люди не проявляли в подвластных Заххаку землях никакого колдовского умения. Иначе жрецы Заххака подвергнут их священному испытанию, и кто знает, останутся ли они в живых после него.
   Аранга помнил рассказы мага, что жрецы Короля Змей с детства приучены к змеиному яду - получали его в малых дозах. Для них укусы змей не смертельны. В священном испытании укусам змей подвергались равно выдвинувший обвинение жрец и тот, кого он обвинял. Выживший считался правым. В тех редких случаях, когда выживали оба, оба считались правыми. Купцы таккара рассматривали священное испытание как способ законной расправы жрецов со своими врагами.
   Правильно говорил Пелесет: почти каждая вера основана на страхе. Страх нарушить волю богов, страх смерти, страх погибели бессмертной души, страх прогневать могучего духа. Поклонники Сванугита старались уравновесить страх дружбой, только дружбу они основывали на хмельном напитке. Аранге казалось, что такое основание очень непрочно. В лицах таккара страх присутствовал всегда, и это угнетало. Друг дракона избегал общения со змеепоклонниками, а Ларта, наоборот, охотно разговаривал со всеми встречными. Другу он объяснил это просто: видения будущего показывали, что его серьезность способна навлечь на него подозрения.
   В каждой деревне находилась небольшая хижина, покрытая, как и остальные, пальмовыми листьями. В ней стоял резной деревянный столб, увенчанный обвивающей его трехглавой змеей. Возле этого столба жрец принимал дары, общался с верующими. Приносили дары и люди Аранги. В Дом Змея ходил всегда маг, который был искушен в местных культах и не боялся навлечь на себя подозрений в колдовстве.
   Конечно, жрецы с интересом приглядывались к чужеземцам. Они никогда не встречали человека с иным цветом кожи, и им хотелось разузнать о нем побольше. Ларта, тот просто заговаривал всех насмерть, очень быстро рассказывая множество занимательных историй о разных странах. Аранге приходилось хуже. К нему обращались много меньше, но зато такие люди, которых нелегко уболтать: жрецы, старейшины, знахари. Но и купец сумел многое узнать об их жизни. Удивило его то, что представления таккара о начале времен не включали деяний духов или богов.
   Они считали, что мироздание родилось само из огненной спирали, которая постепенно охлаждалась, и разделялась на части. Одной из частей стала наша земля, на которой, после достаточного охлаждения возникла жизнь. Заххак стал первой формой жизни, которая осознала себя и установила законы для всех осознающих себя существ. По представлениям таккара, Заххак не вечен, не бессмертен. Он лишь живет неимоверно долго. В тот момент, когда он умрет, на земле потеряют разум все существа, им обладающие. Таккара верят в Заххака такого, какой он есть, а прочие народы верят в различные воплощения Заххака. Более других близок к истинному Заххаку культ Неру.
   Постепенно местность становилась почти равнинной, деревенские дома теперь стояли не на земле, а на сваях у берегов озер. В последних числах декабря торговый караван достиг торгового города Сарвенни. Город на сваях стоял на краю озера Даг, самого большого озера во владениях королевы Маб. От Сарвенни начинался торговый путь на запад и юг, а на другом берегу озера находилась столица королевы Маб, торговый город Дакан. От него торговый путь вел на восток.
   Аранга уже сумел договориться с Элмисером. Он продавал зерно, покупал мед и отсылал его с Ведарином в земли калакиша. В Сарвенни Аранга покупал крокодиловую кожу и вез ее в земли ахайваша, вместе с Элмисером. Здесь же друг дракона продавал коня, которому не суждено было пройти восточной тропой. В землях ахайваша лошадь считалась нечистой. Землю ахайваша пахали при помощи буйволов, на них же возили грузы.
   Озеро Даг оказалось неожиданно огромным, со множеством населенных островов и оживленным движением лодок по всех направлениям. Над озером кружились тучи птиц. В большой лодке, пригодной для перевозки лошадей, в этот раз разместилось две торговые партии. Караван Элмисера вез крокодиловую кожу в земли ахайваша, караван Накура направлялся дальше, к долинам племени шипаян. Торговцы из другого каравана с увлечением рассказывали Аранге, какие ужасы поджидают чужеземца в тех краях.
   Шипаян, охотники и людоеды, почитали духа Кумафари, который являлся в образе леопарда. Обычно его появление сопровождалось человеческими жертвами, но появлялся он только по праздникам. Правда, праздники у шипаян случались нерегулярно и определялись жрецом данного селения. Появление иноземцев часто сопровождалось праздниками, поэтому торговцы вынуждены были приносить жрецу хорошие подарки. Но и это не избавляло от опасности полностью. Торговцы не рассказывали, какие товары они везли людоедам.
  
   В столице Элмисер задерживаться не стал. Маг тоже не настаивал на встрече с главным жрецом Илиуна. Снова предстоял путь через многочисленные озера, деревни, а ближе к востоку - заросшие густым лесом горы. Шли без лошадей, шли быстро. Нападений не ожидали. Караваны без продовольствия интереса грабителей не вызывали.
   Сулику хорошо выдерживал дорогу, пока пешие переходы перемежались плаванием на лодках и торжественными приемами в деревнях. Но вот озерный край кончился, начался тяжелый путь по горному густому лесу. Здесь маг шел с трудом. На него не нагрузили груза кож, как на всех остальных торговцев, но и налегке он уставал очень быстро. Часть дороги мощный Эгбо нес мага почти что на себе, а дорожный мешок мага уже давно перекочевал в руки дракона.
   Но вот прошел первый день 326 года, караван перевалил высокую гору, и тропа повернула на юг. На коротком привале Сулику рассказывал о людях ахайваша.
   - Они верят в духов, воплощенных в земных животных. Главный дух - Наханг, павиан. Его помощники Сиямек и Маунна. Сиямек воплощается в слоне, покровительствует торговле. Маунна принимает образ буйвола, покровитель земледелия. Ненавидят леопардов, и племя шипаян, конечно, тоже. У женщин свои духи, не воплощающиеся в животных: фея Вувиана ведает замужеством, родами, а фея Малусина покровительствует огню в домашнем очаге и приготовлению пищи. Сейчас вождем у ахайваша Резьян Толстый. Он не Владелец Белого Слона - этот титул присваивается за особые заслуги. Но очень хочет им стать, поэтому активно помогает торговцам, не гнушаясь и военными действиями. При нем ахайваша захватили ту долину, в которую они спускались сейчас, выгнав из нее немногочисленных охотников шипаян. Так что теперь между людьми Наханга и Кумафари, павиана и леопарда, царит смертельная вражда.
   Тут Аранге пришла в голову мысль, которая вполне могла облегчить им продвижение по землям шипаян. Он обратился с вопросом к Элмисеру:
   - Чем могут таккара торговать с шипаян? Не оружие ли вез караван Накуры?
   - Возможно. Никто открыто не признается. Таккара могут покупать оружие и у ахайваша, и у калакиша, а шипаян в чужие земли торговать не ходят. Если Резьян Толстый узнает, что наши купцы продают людоедам оружие, он потребует выдать ему тех купцов, угрожая войной.
   - Королева Маб выдаст их?
   - Если они признаются, выдаст. Если нет, они пройдут священное испытание. Такое случалось. После испытания тела купцов отвезли к людям павиана.
   Торговцы не запасались оружием. У каждого из них был нож с широким и длинным клинком, без которого в лесах трудно обойтись, и четыре плохих лука. В отряде Аранги имелся карабин и несколько метательных ножей у Ларты. Но они владели искусством боя, неведомым в здешних краях. Можно было остановиться здесь, подстеречь караван Накуры и принудить их обменять оружие на крокодиловую кожу и самоцветы. Тогда отряд Аранги сможет легко пройти земли людоедов.
   Маг отверг его план. Он считал, что покупать себе проход такой ценой есть злое деяние. Элмисер сказал, что подстеречь Накуру будет трудно. Он наверняка пойдет тайными тропами. Дракон тоже высказался против плана. Его видение будущего говорило, что такое действие не уменьшало грядущих опасностей. Людоеды не имели правительства, и благосклонность одного селения ничуть не влияло на отношение в селении следующем.
   Маг продолжал свой рассказ о людях павиана. Они очень уважали торговое дело, но уважение прямо зависело от богатства купца. В торговых судах побеждал обычно тот, кто богаче. Торговаться любили, за прибыль были готовы на все. Аранга понимал, что в рассказе мага много преувеличений. Непонятным казался ему существующий у людей павиана обряд похищения девушек. Их не брали в жены обычным образом, сговариваясь или с девушкой, или с ее родителями. Здесь девушек похищали, делали своими женами, а потом выплачивали выкуп ее родителям.
   Если выкуп казался родителям недостаточным, родители могли заявить властям о похищении. Тогда девушку возвращали родителям, и она была обречена доживать свой век с ними. Замуж ее больше никто не брал. Похитителей же содержали в особой яме, покрытой решеткой из толстых прутьев. Выпустить похитителя могли, если его родственники выплачивали родителям девушки недостающую часть выкупа, а властям - штраф.
   Нет, маг определенно не любил людей павиана. Но путь по их долине на юг с дальнейшим поворотом на восток был легче, чем если бы путешественники сейчас повернули бы к востоку.
   Караван спускался по довольно широкой и расчищенной тропе в долину, и за одним из поворотов они увидели бегущего навстречу им человека. Элмисер немедленно остановил караван и вышел вперед, позвав с собой Арангу. Человек подошел, тяжело дыша. Был он немолод, довольно толст и плохо одет - лишь повязка на бедрах, а в руке толстяк держал пустой мешок. Глаза его сияли неподдельной радостью.
   Против всех обычаев он обратился к Аранге:
   - Господин купец издалека, я Хлауни, маленький помощник богатого купца. Я надеюсь, что мое имя господа забудут еще до того, как войдут в дом пограничной стражи, там, внизу. У меня важное дело к купцу издалека.
   Сзади раздался голос Ларты:
   - Выслушай его, Аранга, наедине. И согласись.
   Толстяк предлагал сделку: Аранга отдает ему свой груз в обмен на важные новости. Он не хотел сообщить, каковы его новости. В таком случае купцу просто незачем станет за них платить. Нет, вначале оплата, а новости потом. Хорошо, что разговор шел вдали от ушей торговцев таккара. Согласие Аранги на такие условия навсегда уронило бы его в их глазах. Элмисер просто перестал бы с ним разговаривать.
   Аранга громко объявил, что отдает свой и Ларты груз кож Хлауни в обмен на особой важности сведения. Когда условия сделки оглашены при свидетелях, честь торговца любой страны запрещала отказ от нее. И Хлауни начал свой рассказ, тихо, только для купца далекой страны.
   В трех днях пути отсюда, в небольшом поселке, он служил в магазине богатого купца. Как раз два месяца назад хозяин в магазине принимал своих знакомых, доверенных лиц Резьяна Толстого. Разговор зашел о том, что жрецы Килу в Квореле дали обещание убить двух белолицых купцов, которые могут попытаться пересечь Кворел с запада на восток. За их головы можно получить большие деньги.
   Хлауни присутствовал при разговоре, но был занят подсчетами товаров, и кое-что упустил. Он не мог сказать, кто собирался заплатить за головы белолицых купцов. Этот кто-то жил не в Квореле. Резьян Толстый тоже взял на себя обязательство схватить купцов, ведь его земли примыкали к границам Кворела. На пограничный пост отправили соответствующее указание.
   И тут он, Хлауни, догадался: он может этому помешать. Если купцы войдут в страну павиана, то, скорее всего, с севера. Хлауни легко уговорил хозяина отправить его сюда, на северный пограничный пост, где тоже существовала небольшая приграничная торговля. Он выжидал, глядя на север, когда над горным лесом взовьются птицы, встревоженные проходом каравана. И вот, он дождался, и бегом рванулся навстречу торговцам. До пограничного поста оставалось еще минут двадцать ходьбы, и никто не заподозрил, что он отправился в лес навстречу торговцам.
   Думать было не о чем. Идти в страну павиана нельзя, и возвращаться назад по тропе тоже. Как бы толстяк не уверял, что никто его ухода не заметил, это наверняка не так. Аранга знал пограничников разных стран, и рассеянных среди них не водилось. Если они прозевали уход приказчика сразу, то все равно вспомнят о нем позже. При допросе ни он, ни таккара молчать не станут. Погоня, и быстрая, неизбежна.
   Такая возможность предусматривалась друзьями. Пелесет дал им снадобья от насекомых, порошки, чтобы отпугнуть собак и лесных следопытов, которые полагались на свой нюх больше, чем на зрение. Сейчас Аранга быстро обменял тот груз кожи, который нес Эгбо, - он не был обещан Хлауни, - на запас продовольствия торгового каравана. Элмисер легко мог купить на эти кожи огромное количество пищи в стране павиана.
   Таккара двинулись вниз, в долину, а толстяк отправился в лес, прятать заработанное богатство. Аранга искренне желал, чтобы оно пошло ему впрок. Но Ларта разбил его надежды, сказав, что приказчик умрет еще до захода солнца, после страшных пыток.
   -Я увидел его будущее только после того, как он ушел настолько далеко, что мы уже не смогли бы его отыскать. До того пути его будущего были слишком многочисленны. Наши пути пока тоже многочисленны, но надо спешить. Мы пройдем назад по тропе примерно две тысячи шагов, а потом повернем на восток. Важно, чтобы погоня не нашла, где мы свернули.
  

13. ДРУГ ДРАКОНА

  
   (Пуано. Королевство с древней историей. Расположено на одноименном острове в Восточном море. Столица: Рор. Язык - коугеро. Население острова составляет приблизительно 250000 человек.
   Северо-восточная часть острова равнинна, там находится столица и проживает большинство населения. Остальная часть острова гориста и труднодоступна, в горных долинах существуют самостоятельные царства и отдельные поселения.
   Экономика основана на земледелии и морской торговле. Имеются горные промыслы, развито ювелирное дело, рыболовство, судостроение.
   Экспорт: рыба, лекарственные растения, самоцветы, пряности, жемчуг, толченый рог носорога. Основные покупатели: Вант-до, Ресарва, Кворел, Лигнал.
   Импорт: оружие, золото, слоновая кость, ткани, металлоизделия.
   Связь на равнине осуществляется при помощи светотелеграфа, в горных районах используется язык свиста. Образование в равнинных районах начальное всеобщее и бесплатное, при храмах. Есть морские и горные школы, при монастырях существует особая система образования для аристократии. В равнинных районах грамотность всеобщая.
   Армии нет, есть береговая охрана с небольшими кораблями и маленькими, хорошо подготовленными отрядами бойцов. Весь флот Пуано в случае необходимости становится военным, торговые и рыбацкие суда всегда имеют на борту вооружение. Все моряки проходят военную подготовку.
   Религия: знать и образованные люди исповедуют орзимизм, прочие - смесь местных верований с орзимизмом.
   Валюта: слитки золота, золотые монеты вун, слитки серебра.
   Правящая династия: Малоо. Сейчас правит Кунг Малоо, по прозвищу Лисенок.)

Энциклопедия Эртаг, 315 год.

  

"Как задыхаюсь я среди

Застывшего в своих порядках мира" -

Я говорил, бывало.

Молод был...

  
  
   1 января 326 года, Осиния.
  
   С тропы сворачивали аккуратно, стараясь не оставить ни единой потревоженной веточки. Прямо на тропе Ларта насыпал немного пахучего порошка, чтобы погоня не смогла поймать их запахи. Впереди шел Эгбо, за ним - маг. После Аранга, с карабином наизготовку, и последним двигался Ларта. Шли без дороги, на восток, лианы и ветки отводили руками в стороны, отчего всем членам отряда приходилось так же тяжело, как и идущему первым. Зато они не оставляли ясного следа, по которому их могли бы быстро догнать.
   Когда стемнело, опустились прямо на землю, прижавшись спинами к толстому стволу дерева. Все были порядком измотаны, а Сулику просто падал с ног. Но они все еще находились недалеко от пограничников страны павиана, а дракон утверждал, что их след настойчиво ищут.
  
   2 января.
   Кошмарная ночь тянулась и тянулась. По телам путешественников ползали змеи, ящерицы и многоножки, их кусали разные насекомые. Мази Пелесета помогали лишь отчасти. Маг рассказал, что, начиная с этих краев, и дальше на восток распространена слоновья болезнь. Причины ее не знал никто, лечить не умели. При этой болезни ноги постепенно распухали, а кожа на них становилась твердой.
   Местные жители считали, что больны оттого, что их проклял дух Кумафари. Больных отсылали в специальные поселки и держали там отдельно. Впрочем, родственникам не запрещали их навещать. Там, сказал маг, содержится и единственный раб марров, сумевший от них убежать. Аранга попросил рассказать эту историю.
   Убро был кузнецом, когда его выкрали работорговцы и отправили в Марр. По Марру его везли в деревянной клетке на спине лошади. Он мог видеть дорогу. От границы его отвезли на четыре перехода. Дорога шла по пустыне, в которой хватало кустов и деревьев. Не было только травы. Потом его завели в пещеру в скалах и приковали цепью к железному столбу за ногу. Возле этого столба он проработал шесть лет.
   Кузнец правил мечи и копья, ковал плуги и бороны, делал подковы, плел кольчуги. В пещере с ним находилось еще трое рабов. Один, ходящий свободно, пожилой, готовил еду на всех. Кормили марры неплохо. Двое других передвигаться могли, но к ноге каждого был прикован тяжелый кусок чугуна. Эти двое - подручные кузнеца. Они молоды, но слабее Убро.
   Каждый день приходил марр по имени Атанго Ло, приносил сырье, давал задания на работу. Если бы Убро начал работать плохо, всех бы перестали кормить. За хорошую работу разрешали отдыхать, приводили женщин. Если рабы создавали семьи, им предоставляли отдельное жилье, давали пропитание для детей. Старых или больных рабов отвозили на лошадях днем в пустыню и бросали там.
   Атанго Ло и ему подобные вырастали вместе с людьми и могли спокойно с ними общаться. Воины марров не терпели близости свободного человека, они должны были его или пленить, или убить. Когда Убро расковали, он сбежал в первый же день. Прошло шесть лет, но он не забыл дороги назад. Шел ночами, днем выкапывал себе нору взятой в кузне полоской металла. Он прихватил с собой запас воды, и ему удавалось находить ночью колодцы. Так он вернулся в Осинию, и маг встречался с ним, записав его рассказы.
   Маг рассказывал интересно, но пришло время продолжить путь. Ларта вел их, полагаясь на свои предсказания. Они шли, стараясь держаться гребней гор, где меньше была вероятность наткнуться на охотников шипаян. Для ночевок сплели из лиан гамаки.
  
   6 января.
   Погоня давно прекратилась, и маг больше не выдерживал трудностей пути. Он заявил, что пора найти деревню охотников и попросить их помощи.
   - Если нас не съедят, что не так уж часто бывает, то помогут. Накормят, дадут провожатых до следующей деревни. Мы сможем двигаться намного быстрее и ночевать в нормальных условиях.
   Маг потрясал палкой - посохом и поднимал к небу руки. Обращался он к Аранге. За все время пути он ни слова не сказал Ларте. Он вообще старался держаться от него подальше.
   - Ты полностью прав, Сулику. Шипаян людоеды не потому, что любят человеческое мясо. Просто есть такой обряд: на кого укажет Кумафари, того и надо съедать. Волю Кумафари выражает жрец. Сколько деревень мы пройдем, прежде чем какой-то жрец нас не то испугается, не то не полюбит? Мы ведь не будем спокойно смотреть, как леопард убивает одного из нас, верно? В деревне мы отобьемся, местные охотники бойцы никудышные. А как потом в лес идти? Мы же их не всех убьем, а в лесу они нас выследят, не хуже царя леопардов. Далеко мы уйдем с такими преследователями?
   - Твой дракон и ты не раз говорили, что умеете людьми управлять. Учили вас этому. Вот и покажите, что учились хорошо! Одного жреца на всю деревню обезвредить вы можете?
   Молчащий доселе Ларта коротко сказал:
   - Можно.
   На этом разговор прекратился. Аранга понимал, что не все так просто. Жрецы люди особенные, управлять ими куда труднее, чем рядовыми охотниками. Среди них многие крайне душевно неустойчивы, они сами не знают, что им придет в голову через пару вдохов. Другие крайне противятся любому внушению. К тому же опаснее всего те жрецы, которые примут решение от имени своего духа, даже не встретившись с пришельцами. Словом, опасностей план таил много.
  
   24 января, Осиния.
   Оказалось, план мага вполне осуществим. Прежде всего, ночь жертвоприношений совпадала с одним из праздников и не могла быть назначена произвольно. Аранга в первом же селении пересчитал все праздники со сложного календаря шипаян на общепринятый. Потом, даже в праздники, жрец всю ночь бодрствовал у столба с резной головой леопарда, слушая Кумафари. Лишь под утро определялась воля духа. За эту ночь обалдевшему от бессонницы жрецу легко можно было внушить все, что требовалось.
   Путешественников кормили, устраивали в их честь пиры, пляски. Давали провожатых, предоставляли ночлег. Страшные людоеды казались прекрасными гостеприимными людьми. Аранга понимал: так будет продолжаться, пока путешественники не ошибутся или у самих шипаян не произойдет чего-то необычного. Сегодня они покидали земли леопардов и вступали в края макиритуре.
   Охотники рассказывали о них много небылиц. Наверное, это шло от жрецов Кумафари. Сами охотники - люди весьма трезво мыслящие, пока речь шла о реальности и повседневности. Но вот поклоняющихся деревьям макиритуре они наделяли сверхъестественными способностями. Считали, что те способны оживлять растения, так что деревья начинали шагать при помощи корней, а ветками могли схватить и разорвать любого охотника. Говорили, макиритуре могли годами питаться только древесными соками. Своих духов они вырезали из дерева, Дамон, дух мужской и Атарути - дух женский. Раз в году деревянные духи оживали и играли свадьбу, а потом древопоклонники их сжигали и вырезали новых.
   Границу между землями племен они определили легко: лес прорезала небольшая просека, которую невозможно не заметить. А дальше - точно такой же лес, бесчисленные низкие горы. Проводник повернул от просеки назад и путешественники двинулись наугад в сторону востока. Они давно и хорошо поняли, что даже в самой малонаселенной области леса вернее пользоваться тропинками, чем ломиться напролом. Но тропинок здесь не было.
   Заночевали в гамаках. Ночью по ним ползали змеи и многочисленные гусеницы, но обошлось без укусов.
  
   25 января, Осиния.
   Вскоре они разобрались в характере местности. На возвышенностях лес оказывался суше, реже, в нем встречались плодовые деревья, ананасы, маниока. Обходя одну из возвышенностей по краю сада, отряд наткнулся на сторожей. Четверо мужчин в юбках из листьев сидели возле шалаша за столом из распиленного вдоль куска древесного ствола. При виде путешественников они вскочили и наставили на пришельцев короткие копья. Их наконечники - из темного камня, похоже, обсидиана. Такие наконечники часто ломались при ударе о кости человека, оставляя в теле рваные раны.
   Сторожей успокоило то, что пришельцы стояли спокойно и не пытались защищаться. Они, нацелив копья, отвели пришельцев в ближайшую деревню. Старейшины пришельцам не обрадовались. Долгий и трудный разговор взял на себя маг. Макиритуре исподволь, вскользь, пытались выяснить верования пришельцев, а Сулику старательно уклонялся от прямых ответов. Он не знал местных табу и боялся нарушить их прямым ответом.
   Словесная дуэль продолжалась несколько часов. Аранга уже разобрался в характере вопросов и примерно понимал, чего хотят узнать старейшины. Он кое-что подсказывал магу, пользуясь языком синья. Больше, чем беседа с местными жителями, стал его беспокоить Ларта. Дракон не только не помогал магу. Он выглядел совершенно растерянным и как будто прислушивался к чему-то в себе. На него обратили внимание даже старейшины, но вразумительного ответа получить не смогли.
   Ларту невозможно было дозваться. Он не обращал внимания на происходящее вокруг, не отвечал на вопросы, не обратил внимания, когда перед его носом стали размахивать копьем. Кончилось тем, что Аранга просто оглушил его ударом по голове. Минут через десять Ларта пришел в себя. Все это время старейшины древопоклонников терпеливо ждали, не возобновляя разговора. Купцу почему-то казалось, что если дракон не придет в себя, участь путешественников окажется незавидной.
   Но Ларта очнулся и вполне осмысленно отвечал на вопросы. Когда заминка, вызванная его временной недееспособностью, улеглась, дракон глазами указал купцу на одного из старейшин. Этот человек среди старейшин наименее влиятелен. Купец понял, что именно его следует взять под контроль, и присел к нему поближе.
   Ларта тем временем сумел оживить разговор. Ранее сдержанные, старейшины заговорили все разом. Сулику и его помощник правильно поняли замысел и тоже поддерживали беседу. Аранга под шумок разговаривал с выбранным старейшиной. Примитивного человека взять под контроль легко, достаточно знать его основные страхи и привычки. Есть даже способы удерживать под контролем человека, не зная о нем ничего. Купец уступал в этом искусстве дракону, как голубь уступает соколу в умении летать. Но ведь оба летают, при всех своих различиях.
   Вскоре выбранный Лартой старейшина откровенно сказал, что людей иной веры макиритуре убивают. Исключение делают лишь для тех, кто желает приобщиться к истинной вере. Но попросить об этом чужеземцы должны сами, без подсказок. Тогда их ждет ритуал наречения новыми именами, испытание и принятие в члены племени. Займет это не менее двух недель, и все это время новым единоверцам предстоят суровые испытания.
  
   31 января, Осиния.
   Сегодня им пришлось есть горькую древесную кору. Макиритуре оказались слишком уж бесхитростны. Им вообще оказалось незнакомо понятие обмана. Стоило заявить о желании приобщиться к истинной вере, и у путешественников больше не возникало трудностей. Они даже уговорили жрецов, чтобы испытания при имянаречении включали в себя длительные переходы. И двигались они при этом только на восток.
   Надо добавить, что спать на ветках деревьев, питаться только сочными стеблями редко встречающейся травы, и ежедневно вытачивать из валяющихся под ногами веток маленькие фигурки Дамона тяжелым каменным ножом не так легко. Особенно старому Сулику. Вечером фигурку Дамона полагалось сжечь, и это был единственный случай, когда разрешалось развести костер. Впрочем, употреблять мясную пищу им не полагалось, и костер годился лишь для того, чтобы вскипятить немного воды. Кипяченой водой путешественники промывали укусы и порезы на телах, прежде чем приложить к пораженным местам мази.
   Макиритуре отобрали у них ножи. Котелок оставили, потому что он имел деревянную ручку. Деревянный приклад помог уцелеть карабину Аранги. А все запасные патроны отобрали. Металлические вещи, кроме инструментов, им знакомых, древопоклонники сочли зловредными, унесли и где-то закопали. Книг и бумаг мага не тронули.
   Проглатывая очередную порцию измельченной коры, сын дракона тихо беседовал с Лартой, стараясь не привлекать внимание сопровождавших жрецов.
   - Ты справился с видениями будущего. Даже начал вести нас, пользуясь ими. А сейчас всеизменилось, не так ли?
   - Ты прав, я несколько дней мог принимать решения, опираясь на видения. А потом я начал видеть будущее не только того, что перед глазами, но и всего, что как-то с ними связано. В этой мешанине уже совсем невозможно разобраться. Сейчас я разделил свое сознание на две части. Одна, это я, Ларта, без видений. А вторая - Отуал, который почти не воспринимает действительности. Он полностью погружен в видения будущего. С каждым днем Отуал требует все больше времени. Сейчас я отдаю ему ночи полностью. Скоро придется отдавать несколько дневных часов. Вечером я тебя с ним познакомлю, чтобы ты смог брать его под контроль одним словом.
   Сидевший рядом маг понимал синья и все слышал. Он негромко сказал Ларте:
   - Я слыхал про такие случаи. Через несколько месяцев, а может и раньше, ты потеряешь рассудок. Спасти тебя сможет Малгонд, живущий в Пуано, в долине Су. Найди его, пока не поздно. Я про него много слышал, надеюсь, он про меня тоже. Эгбо пойдет с вами, поможет. Я дойти не смогу.
   - Что с тобой?
   - Силы мои на исходе. Не просто физические силы, которые носят тело, а те силы, которые жизнь поддерживают. Я ведь не забыл пророчество Рыгора. А в здешних лесах водится черная мамба.
   Это было правдой. Если этой опаснейшей змеи не было в глубоких и мрачных речных долинах, то на возвышенностях она попадалась. Их путь большей частью пролегал по возвышенностям. Макиритуре смертельно боялись мамбы, но обряд имянаречения включал в себя также испытание змеями.
   Путешественники ночевали на деревьях, и мамба тоже любила отдыхать на них. Когда-то их пути должны были пересечься. А пока они слабели на глазах, хотя и приближались все ближе к нагорью Меськарт.
  
   5 февраля, Осиния.
  
   Сегодня прошло последнее испытание. Чужеземцев заставили ловить мамбу голыми руками. Предполагалось, что человеку неистинной веры такое недоступно. Когда макиритуре испытывали своих соплеменников, для них подбиралась менее опасная змея. Как правило, брали вообще не ядовитых. Лишь бы эта змея любила лазать по деревьям.
   Аранга узнал об испытании заранее. Эгбо показал всем, какими приемами можно обратить змею в бегство или веткой растущего дерева прижать ее голову так, что она не сможет укусить протянутую к ней руку. На испытаниях страшнейшая черная мамба стремглав улепетывала от Сулику, а остальные предпочли взять ее в плен живой и сдать восхищенным жрецам.
   Теперь у древопоклонников не оставалось никаких сомнений - путешественники достойны принять новые имена и истинную веру.
  
   8 февраля, Осиния.
   Два дня приобретшие истинные имена путешественники отдыхали и отъедались. Жили они в стоящем посередине деревни общественном доме. Был он высок, метров десять в центральной части. Круглая коническая крыша из пальмовых листьев спускалась почти до земли. Центральный опорный столб изображал мировое дерево Дахумон. Под основанием столба лежали ветки маниоки, а верхушку столба украшала деревянная фигура с перьями: птица Кушу. Это она похитила на небе зародыш мирового дерева и принесла его людям.
   Древопоклонники почти не ели мяса. Иногда варили змей, а чаще употребляли птичьи яйца. На такой пище трудно окрепнуть. Все еще ощущая слабость, путешественники двинулись на восток. Теперь они были правильно - как положено макиритуре - одеты и раскрашены.
  
   11 февраля, Осиния, нагорье Меськарт.
   Граница нагорья проходила по узкой речной долине с крутыми заросшими берегами. Сзади оставались земли поклонников Дамона, а здесь шел вверх склон горы, совершенно безлюдный, покрытый редким лесом. Купец вел Отуала, который не мог идти без помощи, а первым шел Эгбо. Может, если бы эти часы принадлежали Ларте, все было бы иначе. Может быть.
   Сулику, шедший сзади помощника, решил не следовать его путем точно, а обойти встречное дерево с другой стороны. И тихо вскрикнул. Аранга успел увидеть, как висящая на ветках черная мамба отдернула голову. В следующее мгновения Эгбо прижал ее к стволу раздвоенной веткой и оторвал ей голову. Но было поздно. Змея укусила мага прямо в грудь.
   Сулику вполне осознавал случившееся.
   - Вот и подтвердилось предвидение Рыгора.
   Маг держался спокойно, не позволяя эмоциям взять верх.
   - Пока я могу говорить, слушайте. Вождь Аксии, если он жив, меня вспомнит. Я его родственник. О себе лишнего не говорите, назовитесь все моими учениками. Моя последняя воля - всем вам идти к Малгонду, отдать ему мои книги. О вере, о магии не разговаривайте, здесь такие дела не любят. Тело мое отнесите Аксии.
   Маг замолк и пожаловался:
   - Меня как будто колет в руках и губах.
   Это были его последние слова. Сначала Сулику присел и закрыл глаза. Потом завалился набок и застонал. Эгбо приподнял учителя, и у того началась рвота. Минут через десять тело мага задергалось и затихло. Сулику, великий маг Осинии, победитель Фафнира умер в соответствии с предсказанием своего ученика.
   Когда путешественники выбрались вверх по склону на равнину, где поля сорго перемежались посадками хурмы и граната, их встретили земледельцы шингуахо. Отвели в деревню, где старейшины слышали о маге. Дома в поселении шингуахо стояли по кругу, а в центре находились мужской и женский дома. В мужском доме старейшины положили тело мага на скамью из дерева и сменили на нем одежду. Прочим путешественникам тоже предложили переодеться. Теперь они надели набедренные повязки и безрукавки из кожи дикой свиньи, первым делом смыв с кожи раскраску древопоклонников.
   Пока путешественников кормили, во дворе запрягли буйвола в неуклюжую повозку. Тело мага, прикрытое зелеными ветками, положили на повозку, а путешественники с двумя старейшинами шли сзади нее. Говорили мало. Впрочем, все знали: путь до дворца Аксии неблизок.
   Нагорье Меськарт представляло собой довольно ровное плато, прорезанное узкими, но очень глубокими долинами. На самом плато источников воды немного, поэтому в долинах были устроены водоподъемники. Ходящие по кругу буйволы вертели большое колесо, которое через систему других колес и ременных передач приводило в движение сам водоподъемник. Его путешественникам не показали, они увидели лишь его верхнюю часть: водоразборную площадку - небольшой каменный бассейн, в который из деревянной трубы периодически вливались небольшие порции воды. От бассейна несколько деревянных труб разводили воду на ближайшие поля, а те, кто жил дальше, приезжали за водой с большими деревянными бочками.
   Шингуахо разводили кур и фазанов, буйволов, коз и свиней. Угрюмый провожатый с удовольствием рассказывал о хозяйстве, но отказывался от разговоров на иную тему.
   Перед пересечением первой долины пришлось оставить повозку и буйвола. Канатный мост, длиной не менее трех сотен шагов, не позволял переправлять тяжелые грузы. Канаты, его поддерживающие, были очень толсты, но в основном удерживали собственный вес и вес узкого дощатого покрытия. Крепились канаты к двум массивным каменным колоннам, очень старым. Возвели их, судя по виду, задолго до появления здесь нынешних жителей. Отыскалось и новшество, которого Аранга не встречал ранее у подобных сооружений. Сбоку к канатам наискось тянулись тонкие, туго натянутые веревки, закрепленные в двух сотнях шагов по сторонам моста. Эти веревки не давали мосту чрезмерно раскачиваться из стороны в сторону.
   Аранга и Эгбо несли тело мага, Отуал шел сзади. Купец знал, что Ларта появляется, когда он потребуется, а обычная дорога и сон принадлежит Отуалу. Отуал шагал уверенно, хотя дощатое покрытие моста шириной лишь немного превышало полуметр. Несмотря на боковые растяжки, мост изрядно качало. Веревочные перила подавались и пружинили под рукой, усиливая ощущение неуверенности. Эгбо на середине моста начал читать какое-то заклинание. Вероятно, чтобы успокоиться. Внизу, между почти отвесными стенами ущелья, виднелась небольшая река.
   Только когда пришельцы прошли мост, на него вступили трое их сопровождающих. Впрочем, и на этом берегу учеников мага в одиночестве не оставляли. Их уже ждала повозка, запряженная буйволом, и двое других сопровождающих. Они оказались так же молчаливы и внимательны. Оружия при них не имелось, но это несомненно был конвой, а не проводники.
  
   13 февраля, Осиния, нагорье Меськарт, Оаби.
   Вождь Аксии проживал в Оаби, единственном каменном дворце Меськарта. Дворец стоял на горе, склоны которой усеивали каменными обломками и торчащими из растительности остатками каменных стен. Видимо, в древности застроены были и склоны горы, но время пощадило только расположенный на вершине дворец.
   Здание представляло собой прямоугольную террасу, западную часть которой занимала колоннада, покрытая легкой деревянной крышей. Середина террасы составляла внутренний двор, открытый солнцу и ветрам, а на восточной части террасы возвышался сам жилой кусочек дворца, сложенный из небольших каменных блоков. Дворец в своей жилой части был одноэтажным, с двухскатной каменной крышей. Окна маленькие, без стекол. Глядя на дворец, всякий искушенный в строительстве человек понимал, - большую часть дворца должны составлять его огромные подвалы.
   Конвоиры, совершенно не скрывающие своего стремления ограничить свободу и возможность оглядеться путешественников, отпустили повозку у ворот дворца. Конвойных на этот раз было восемь человек, а на поясах у них висели приличного вида мечи в украшенных ножнах. Впрочем, по их движениям угадывалось, - это сильные, выносливые мужчины, но неопытные бойцы.
   Четверо конвоиров понесли тело мага на носилках вперед, по лестнице на дворцовую террасу, а четверо других тесно окружили учеников мага и повели их к неприметному входу в небольшой разрушенной стене сбоку от лестницы. За узкой деревянной, тяжелой дверью оказалось караульное помещение. Здесь конвойные передали путешественников другим воинам, одетым в штаны и куртки из козьих шкур. Видимо, в подземельях было достаточно прохладно.
   Стражники подземелий не только иначе одевались: их вооружение составляли заброшенные за спину легкие круглые щиты, короткие мечи без ножен на поясе и большие кнуты, заткнутые за пояс. Все так же без слов учеников мага пригласили пройти за одним из стражников. Приглашение красноречиво подтверждали двое стражников, идущие сзади с обнаженными мечами.
   Они прошли слабо освещаемый редкими факелами коридор, в котором по правой стороне располагались тюремные камеры, отделенные от коридора железными решетками на замках. У Аранги не отобрали его карабин, а у Ларты оставалось шесть метательных ножей. Путешественников вообще не обыскивали, поэтому не было оснований ожидать, что им грозит тюрьма. Но прием был неласковый. Очевидно, чужестранцев в Меськарте не привечали.
   Лестницей поднялись вверх, идущий впереди стражник показал жестом: сюда. В небольшой комнате, дверью выходящей на лестницу, вдоль одной стены тянулась довольно широкая каменная скамья, а перед единственным узким оконцем стоял каменный же стол. Справа от окна находились деревянные полки, уставленные деревянной посудой, четыре деревянных кресла и широкая деревянная скамейка, больше похожая на кровать. На этой скамейке, аккуратно свернутые, лежали одеяла и подушки. Пол прикрывал сплетенный из лиан ковер. Один из конвойных отвернул край ковра и показал скрытую под ним дыру для отправления естественных надобностей. Почти сразу же вошли еще двое стражников и принесли обед и ведро воды.
   Старший стражник сказал, что, пока их не примет вождь Аксии, выход из комнаты им запрещен. После стражники удалились, закрыв за собой дверь. Но дверь не заперли, - на ней вообще не имелось запора, ни изнутри, ни снаружи. Шингуахо показывали чужеземцам, что их не считают арестованными, хотя и свободы передвижения им тоже не предоставляют.
   Дракон взглядом указал Аранге на небольшую щель под потолком. Вождь Аксии, скорее всего слушал, о чем же станут говорить путешественники. Можно, конечно, воспользоваться иным языком для беседы. Эгбо владел гельтом и лигналом, но кто знает, какими языками владел Аксии? Маг не рассказывал о вожде ничего.
   Судя по уже увиденному, шингуахо стояли выше по общественному развитию, чем иные племена Осинии. Здесь чувствовалась сильная и хорошо осведомленная власть. Нигде не попадались ни храмов, ни жрецов. Может, как и в столице Осинии, здесь еще соблюдали заповеди валаров?
   Ученики мага пообедали, отдохнули. Уже начало смеркаться, когда вошел один из стражников.
   - Благородный повелитель Аксии примет вас сейчас. Но поодиночке. Кто из вас пойдет первым?
   Первым пошел Ларта. Он хотел поскорее дать время Отуалу. Опасно было его задерживать. Пока что Ларта с Отуалом неплохо ладили.
   За ним к повелителю отправился Эгбо. Путешественники договорились еще по дороге, что будут говорить. Говорили только правду, но стремились не сболтнуть лишнего. Ни к чему Аксии знать многочисленные подробности о путешествиях друзей. Когда настала очередь Аранги, уже стемнело. Повелитель принял его в небольшой комнате без окон.
   Благородный повелитель сидел в каменном кресле, покрытом шкурой льва. Рядом с ним, на деревянном стуле, сидел красивый молодой мужчина, лицом весьма напоминающий повелителя. Сын, судя по возрасту Аксии. Сам повелитель был одет в халат из роскошной ткани, произведенной в Вант-до. Сын его ограничился куском материи, затейливо обвернутой вокруг бедер. По сторонам трона стояли двое охранников с копьями.
   Аксии внимательно оглядел купца. Когда его взгляд остановился на карабине, он несколько подобрался.
   - Кто ты, зачем ты здесь, каковы твои планы?
   - Купец Аранга из Срединной империи, ученик Сулику. Умирая, учитель приказал нам доставить свое мертвое тело к тебе. Он находится с тобой в родственных отношениях, подробнее сказать не могу. Еще учитель повелел нам двигаться на восток, достигнуть острова Пуано и найти там целителя Малгонда.
   - Кому требуется целитель и почему именно он?
   - Мой друг Ларта поражен редким заболеванием. В нем уживаются два человека: сам Ларта и Отуал. Отуал сам по себе не способен жить в нашем мире, он погружен в видения будущего разных людей и стран. Но он забирает у Ларты время, пользуясь их общим телом. С каждым днем забирает все больше. Помочь сможет Малгонд, других целителей поблизости я не знаю.
   - Значит ли это, что ты знаешь таких целителей в других местах?
   - Да, знаю. Но до них очень далеко, мы не успеем добраться.
   - Как ты понимаешь, я уже спрашивал об этом твоих друзей. Не сочти за недоверие, но я задам и тебе те же вопросы. Три ответа на вопрос всегда лучше одного. Но прежде, разреши мне осмотреть твое ружье.
   Аранга развернул карабин, рассказав, где он произведен, как устроен. Объяснил, зачем он завернул карабин в ткань и кору, украсил зелеными листьями. Аксии с напряженным вниманием выслушал рассказ о нападении царя леопардов.
   - На кого эти убийцы охотились: на людей Сулику или вас двоих?
   - Царь леопардов умер, не сказав. Я не знаю. Представляется, они стремились избежать распространения некоего знания. Может, его несли мы, а может, маг с учениками или Ипутли. Тебе про него рассказали?
   - Да. Очень важно знать, на кого был нацелен удар. Как ученик мага, ты причастен к его темному искусству?
   - Уверенно могу сказать - нет. Я пользовался магическим предметом...
   Тут повелитель утвердительно кивнул головой, показывая, что история ему знакома и нет нужды ее пересказывать.
   - Я, как и Ларта, ученики в смысле знания. Знания о верованиях, обычаях и занятиях местных племен. По магии учеником Сулику был Рыгор.
   Аксии снова кивнул и продолжил слова купца:
   - Который в этих темных делах способствовал нынешней болезни твоего друга.
   - Может быть, и так.
   Сын повелителя, молча рассматривавший карабин, аккуратно завернул его и протянул Аранге. Потом произнес, видя, что его отец молчит:
   - Я Вендии, начальник охраны благородного повелителя. Не подумай, что мы такие растяпы, что пропустили к повелителю вооруженного бойца. Смотри.
   Вендии вынул изо рта небольшую трубку и показал заложенный в нее древесный шип. Затем он вынул шип, аккуратно опустил его куда-то в складки своей одежды и оттуда же вынул второй шип. Вставил в трубку и взял ее в рот. Раздался сиплый звук, и шип воткнулся в свисающий с потолка канат. Аранга заметил, что возле каната в потолке виднелось отверстие, достаточное, чтобы из него по канату мог спуститься человек.
   - Там, наверху, тоже есть охрана. Я не угрожаю тебе, ты человек бывалый. Нам нужна твоя помощь. Наши законы и обычаи, за исполнением которых мы строго следим, суровы к чужеземцам. Мы согласны принимать на наших землях купцов, но ты ведь не купец.
   Аранга поднял руку:
   - Неверно. Я ничего не продаю, это так, но готов купить. Первое, что я готов купить, это сведения о дальнейшем пути на восток, к побережью. Второе - вашу помощь в этом путешествии: одежду, пищу, верховых животных, проводников, лекарства, оружие.
   Аксии подал голос:
   - Чем будешь платить? И назови, что еще ты готов купить. Перечисленное тобою не служит обычно предметом торговли. Не спеши, твои ответы важны.
   - Плачу я самоцветами. Готов купить предметы или документы старины. Такие же старые, как этот дворец.
   - Хорошо, утром завтрашнего дня Вендии покажет тебе, что у нас есть. Последний на сегодня вопрос. Ты принял веру древопоклонников?
   - Нет. Я совершил их обряды, чтобы не пробиваться через их земли силой. Они ведь убивают всех тех, кого считают чужаками. Совершение обряда под угрозой смерти нельзя считать принятием веры.
   Аксии недовольно скривился. Вендии махнул рукой Аранге в знак того, что прием окончен и вышел вместе с купцом.
   - Твой ответ спас твою жизнь, но он нам глубоко противен. Шингуахо никогда не изменяют своей вере. Древопоклонники допускаются у нас только для приграничной торговли, иначе их убивают. Вот твоя комната, твои спутники живут рядом. Не вздумайте ночью бродить по дворцу.
   Вендии ушел, показав купцу небольшую, но богато обставленную комнату. Аранга, уверенный, что бродить ночами не советовали и его друзьям, спокойно лег спать. Его опыт путешественника подсказывал: среди шингуахо можно не бояться коварства и предательства. Гораздо больше его беспокоило состояние Ларты. Отуал забирал все больше времени, а до Пуано оставалось еще очень далеко. Если Сулику прав, то опоздание могло быть смертельно. Когда Отуал полностью завладеет телом Ларты, ни Малгонд, ни иные врачи и целители запада и востока ничего сделать не смогут.
  
   14 февраля, Осиния, Оаби.
   Утром за ним зашел Вендии. При дневном свете и комната купца, и коридоры дворца выглядели совсем по-другому. Стены оказались украшенными расписными или резными деревянными панелями. Сюжетами картин и резьбы служили чаще сцены охоты, жатвы, празднеств. Но попадались и совсем необычные. Вот вереница гномов - так для себя купец назвал низкорослых бородачей, одетых в необычные здесь кафтаны, - выносит из шахты мешки с породой. Вот огнедышащий дракон. А вот сверкающее яркими лучами во все стороны дерево.
   Каменные плиты пола отшлифовали поколения проходивших по ним ног. Старое строение, - и построенное большими мастерами. Вендии провел купца через освещенный ярким солнцем центральный двор. Под крытой колоннадой их ждал низкорослый старичок с острым носом, в теплом шерстяном плаще без украшений. Он сидел за столом, покрытом белой чистой тканью. Рядом стояло еще три стула. Из-за колонны с интересом выглядывали несколько любопытных лиц. Встретив взгляд Вендии, они исчезли с глаз долой.
   - Теперь, господин купец, Вы можете предъявить самоцветы. Прежде чем показывать наши товары, мы должны убедиться, что Вы способны за них заплатить.
   Требование справедливое. Аранга мог поклясться, что на самом деле правителей шингуахо интересовало нечто другое. Но повода отказываться не было. Он выложил на стол из своего пояса все самоцветы, оставив самое дорогое: крупный рубин и небольшой алмаз. Это - запас для Пуано. Там, где в самоцветах знали толк, дешевыми и красивыми камнями никого нельзя удивить.
   Теперь старичок предложил ему оценить свои камни. Возникла серьезная сложность: в здешних местах не имелось денег, которые имели бы определенный курс обмена. В чем считать? Аранга мог назвать стоимость любого камня в любой из пройденных им стран, но здесь все эти цены ничего не значили. Все же решение нашлось. Он определил стоимость своих камней в весе слоновой кости. Она имела хождение и здесь, и в Пуано, и еще во многих местах юга. Немного поспорив со старичком, который упорно убеждал Арангу, что в Меськарте слоновая кость куда дороже, чем в Тхереме и Квореле, он все же сумел назвать цену своих камней, с которой согласился и старичок.
   Вендии ухмыльнулся:
   - Не так много для серьезной торговли. Ты не боишься, что наш товар окажется тебе не по карману?
   - Я брал с собой самоцветы не для большой торговли. Это - для обеспечения расположения местного населения. Подарки правителям, плата проводникам, возможность купить лошадей. Стоит мне попасть в Пуано, я за день сумею открыть себе любой кредит. Его размер будет ограничен только запасами золота и самоцветов в кладовых Рора. Я надеюсь, что шингуахо торгуют с соседями?
   - Об этом тебе знать рано. Но я тебя понял и верю твоим словам. Пойдем со мной. Камни свои забери, сейчас они тебе не понадобятся.
   Вендии повел купца вниз по совершенно темной крутой лестнице. Впереди воин нес факел, освещая дорогу. Перед каменной дверью с вырезанным рисунком - мордой буйвола, гербом благородных повелителей Оаби, - стояли двое воинов в металлических латах, с мечами и арбалетами. Сокровищница охранялась серьезно, потому что за каменной дверью располагалась караульная, в которой сидело уже шестеро вооруженных стражников.
   Дверь в сокровищницу оказалось железной, закрывающейся на три разных замка. Других входов в помещение не имелось. Из вентиляционной шахты, шириной в пол-локтя, проникал слабый поток света.
   Вместе с ними в сокровищницу вошел еще один человек, немного старше Вендии, схожий с ним по облику. Впрочем, он вел себя совсем иначе, да и одет был в потрепанную дорожную куптку, опускающуюся до середины бедра. Одежда выдавала, что во дворце он постоянно не жил. Человека опоясывал кожаный пояс со множеством карманов, похожим на пояс Аранги, только более широкий. Держался незнакомец свободно и уверенно, заметно отличаясь от сдержанных шингуахо.
   - Это Мамбур, он выслушает твои предложения. Ты хотел покупать наши древности - предлагай свою цену.
   Мамбур при этих словах достал лист бумаги и пристроился возле одного из свободных столов. В сокровищнице стояло пять столов, из них три были свободны. На двух других, на полках по стенам, на полу лежали и стояли разнообразные предметы: золотые и серебряные статуэтки, статуи в рост человека и более из бронзы, мрамора, горного хрусталя, яшмы, оникса. На одном из столов в шкатулках из тикового дерева лежали ограненные самоцветы, золотые перстни, женские украшения. Одна из стен несла на себе оружие: мечи, кинжалы, булавы, арбалеты, боевые топоры и прочее, тонкой работы, иногда позолоченные или посеребренные, украшенные самоцветами.
   На полках размещалась древняя посуда из благородных металлов, с рисунками. А также другая, значительно более совершенная, но сработанная недавно. Аранга прошелся вдоль полок, держа в руке яркий факел, приглядываясь. Вендии с безразличным видом стоял возле стены, не мешая осмотру. Мамбур долго терпеть не стал.
   - Аранга, не молчи. Тебя просят давать оценку любой вещи, которую видишь. Сколько мог бы за нее дать любитель и знаток в Пуано или Вант-до. Если вещь тебе приглянулась, спроси, продается ли она. То, что ты видишь, не все предназначено для продажи.
   - Ты просишь, чтобы я оценил все?
   - Все, что сможешь. Некоторые предметы здесь бесценны. Мы так думаем. Интересно, что скажешь ты.
   И Аранга начал оценку. Многие вещи ему были хорошо знакомы - произведения мастеров из Вант-до, Лигнала, Пуано, Срединной империи, относящиеся к недавнему времени, последним двум столетиям, он распознавал и оценивал легко. Многие статуи и статуэтки казались сработанными очень давно, в неизвестном стиле. Не зная, какова их история, он дал их оценку, как изделиям настоящего. И только две из них вызвали заминку.
   Нефритовая фигурка воина с выразительным лицом - как у одного из тех, чьи облики вынес из прошлого искусный мастер из далекой страны Хеврару. Ар-Фаразон, один из королей погибшего Нуменора. Вторая фигурка, из потемневшей бронзы, на которой эльфийскими письменами начертано имя: Исилдур, сын Элендила. Один из первых королей Гондора. Эти статуэтки бесценны, но Аранга дал им цену. Ту, которую смогли бы заплатить в Гондоре.
   Мамбур, услышав ее, переспросил для верности. Но записал, не задавая вопросов. Купец закончил оценивать статуэтки. Ни одна из них не продавалась, как и оружие. Оружие иногда выглядело уникальным, но история его оставалась темна. Аранга указал, что оценивать предметы древности, не зная их истории, просто нелепо. На что Вендии ему возразил:
   - А ты представь, что ты и есть самый лучший знаток истории.
   Не смог оценить Аранга небольшой щит, на котором виднелась странная надпись на вестроне:
   - Где есть свет?
   - Где горит пламя.
   - Где горит пламя?
   - Где ступал Ауле.
   - Кто такой Ауле?
   - Тот, кто возжег пламя.
   Ничего больше, годного для определения происхождения, на щите он не обнаружил. Кто его сработал, где, когда? Ему могло оказаться и двести, и пятьсот лет. Сомнения вызывал и простой, грубый меч из необычного материала. Серый, без блеска, очень гибкий, без малейших следов ржавчины. Купец понял, что это какая-то из мягких сталей. Он глазами попросил разрешения у Вендии и опробовал меч на стоявших здесь же обычных железных латах. Сталь меча было превосходна. Как был получен такой металл, и как его обрабатывали?
   Шит и меч Аранга оценить не смог. Камни и драгоценности его оценивать не просили, дворцовый ювелир сам неплохо разбирался в своем деле. Несколько предметов Аранга не оценил: просто не знал, что это. Его незнание вызвало откровенную усмешку Мамбура, а Вендии с подчеркнутым вниманием уставился в стену, как будто обнаружил там что-то интересное. Для себя купец приценился к небольшому подносу из серебра со старинной гравировкой. На ней изображались контуры неведомых земель, которых не существовало на известных Аранге картах. Надпись на гравировке - Белерианд - уводила в далекую историю эльфийских войн.
   Оказалось, поднос продается, и предложенная Арангой цена всех устроила. Мамбур, имевший право распоряжаться сокровищницей повелителя, совершил торговую сделку прямо в сокровищнице. Он оказался опытным купцом, который быстро считал и хорошо представлял ценность самых разных вещей.
   Когда Вендии сопровождал Арангу наверх, купец спросил, все ли древности ему показали.
   - Есть еще библиотека. Сейчас там твой товарищ Ларта переводит для нас старинные тексты. Он справится один. Манускрипты мы не продаем, переписывать их не разрешаем. Пусть Ларта выносит в своей голове, что сможет.
   - Он много сможет вынести.
   - Не спорю. Только вот донесет ли?
   Лицо Аранги выразило явный знак вопроса, и Вендии остановился.
   - Ты веришь, что Малгонд спасет твоего приятеля?
   - Я знаю случаи, когда лекари помогали при таких же тяжелых расстройствах.
   - Пусть поможет ему Манвэ Всемогущий, я желаю ему счастливой судьбы. Но не верю. Его тело и разум еще пока принадлежат ему самому, потому совет у повелителя оставил его в живых. Слуги и порождения врага у нас умерщвляются сразу. Я подал голос за то, чтобы оставить его в живых. Но советую тебе у нас не задерживаться.
   - Таково и мое желание. Когда же состоялся совет?
   - Поздно ночью, после того, как повелитель принял и выслушал вас троих. Тебя спасло то, что ты настоящий купец. Мастер-ювелир наверху и Мамбур, в сокровищнице, подтвердили это, как и заключенная тобой сделка. Сейчас ты имеешь у нас права купца. Это значит, тебе обеспечат дорогу на восток, бесплатно. Твой больной друг может считаться переводчиком, служащим у благородного повелителя. Когда он закончит работу, сможешь взять его с собой. Ваш третий товарищ проходит свое испытание. Если пройдет, а это решится сегодня к обеду, ты сможешь взять с собой и его.
   - Как ваши законы повелевают поступать с путешественниками, оказавшимися в ваших пределах случайно?
   Вендии твердо ответил:
   - Случайностей не бывает. Они или шли с определенной целью, или заблудились, или спасались бегством. Во втором случае их повернут назад в приграничном селении. Беглецов мы поселяем в отдельные поселки, в которых они могут жить и работать спокойно, не опасаясь за свою жизнь. Дружественных путешественников принимаем как гостей, враждебных - казним.
   - Но есть и не дружественные, и не враждебные. Как с ними?
   - Как с вами. Совет у повелителя принимает решение. Мы строго следим за соблюдением наших законов. Ты видел Мамбура - что скажешь о нем?
   - Это настоящий купец. Он много знает, человек бывалый.
   Вендии огляделся по сторонам и понизил голос.
   - Только для твоих ушей. Это мой старший брат и сын благородного повелителя. Его имя, данное при рождении, другое. Однажды он стал свидетелем несчастного случая. Рухнула одна из лестниц дворца, и его друг упал в подземную пропасть. Погиб. Этот случай потряс моего брата. Он отказался быть наследником повелителя, сложил с себя дворцовые обязанности и ушел бродить в леса. Несколько месяцев о нем не слыхали, и его имя вычеркнули из дворцовых списков. Потом узнали: он прибился к купцам, ходит с торговыми караванами на запад и восток. В Оаби почти не бывает, взял себе другое имя. Законы запрещают нам признать его наследником и восстановить его настоящее имя. Влияния моего отца хватило только на то, чтобы разрешить ему торговлю, как Мамбуру, обычному купцу.
   - Очень загадочная история. Ты ему не завидуешь?
   - Ты понятлив. Иногда завидую. Власть налагает множество обязательств.
   - Расскажи о подземной пропасти.
   - Попозже. Мои люди тебя и проводят. Сейчас пора готовиться к обеду.
   Обедал благородный повелитель Аксии со своими приближенными попросту, без сложностей и церемоний. В северной стене обеденного зала были прорезаны три огромных окна, откуда открывался роскошный вид на уходящий вниз склон и заросшие лесом холмы за рекой. Слуги принесли и поставили на стол блюда и напитки, затем удалились. Каждый сидящий за столом был волен выбирать любую пищу и накладывать ее, сколько пожелает.
   За обедом нашлось и настоящее вино. Небольшой кувшинчик разливал по стеклянным чаркам сам Аксии, стараясь, чтобы хватило всем. Вино шингуахо делали сами, но особых успехов не достигли. Зато у них нашлись прекрасные душистые лепешки, замечательные запеченные фазаны и жареное мясо буйвола в избытке. Посуда оказалась почти такая же, как в сокровищнице. Серебряные и позолоченные блюда, миски и ножи. Обходились, правда, без вилок, а ложки оказались из дерева.
   Вендия за обедом отсутствовал, Ларта - тоже. Аксии мимоходом сказал, что тот еще занят в хранилище рукописей и документов. Зато присутствовал повеселевший Эгбо, который рассказал, что ему рано поутру показали дворец, а затем отвели в очень странную комнату с разными неприятными и дурно пахнущими предметами и велели сидеть там. Эгбо так и сидел, стараясь ни к чему не прикасаться. Ему показалось, что в этой комнате кто-то занимался злой магией. Аранга подумал, что комната и послужила испытанием для помощника мага. Если бы шингуахо сочли, что он знаком с черной магией и пытается ею воспользоваться, в живых бы его не оставили.
   Когда после еды родственники повелителя и придворные разошлись, даже не спрашивая разрешения у благородного повелителя, Аранга понял: обед был сугубо частным, для семьи и друзей. Почему же пригласили чужеземцев, вопрос о казни которых обсуждался только вчера? Вероятно, сейчас Аксии как-то это разъяснит. И точно, повелитель подозвал купца и Эгбо к себе.
   - Видите реку внизу? Чуть дальше в нее впадает крупный приток. Впадает на нашей земле, а дальше живут дикие охотники луку. Они совсем дикие, можете мне поверить. Даже людоеды имеют свой культ, обряды, ведут календарь, наблюдая за звездами. Древопоклонники тоже следят за блуждающей звездой Бергильмир, - они называют ее иначе - и по ее положению определяют время посадок деревьев, своих колдовских обрядов и торговых дней. А луку не ведают времен года, веры, истории, организации. Живут семьями, охотятся, собирают в лесу плоды. Путешественника, как и соплеменника, зашедшего на охотничью территорию семьи, скорее всего, убьют.
   - Трубки с отравленными шипами не они ли используют?
   -У них мы и переняли это оружие. В лесу дальше десяти шагов человека не видно, а на такое расстояние шип летит свободно. К тому же держат его вместе с трубкой во рту, невозможно определить, вооружен луку или нет, когда его руки пусты.
   - Но ваши торговцы все же ходят через их земли?
   - Отсюда есть тропа на север, по землям луку она идет недолго. Вдоль северной границы Осинии проходит дорога из Луагно на восток, к морю. По ней живут мирные племена, верные правительству. Наши караваны выходят на нее, и по ней ходят и на запад, и на восток. Есть тропа на юг, в пределы Кворела. На юге вам не будут рады, как я понял. По северной тропе идти долго, даже если вам помогут и дадут буйволов. У нас есть и другой путь, более быстрый. По реке. Вечером мой сын проводит вас к ней. Вы должны увидеть своими глазами, какова наша река.
  
   Вендии взял с собой еще двух воинов с луками, в легких доспехах. Он тоже надел панцирь из двойной кожи и предложил путешественникам легкие деревянные кольчуги под рубахи. На вопрос Эгбо, от какого оружия спасает такой доспех, начальник охраны повелителя ответил коротко:
   - От отравленных колючек.
   После услышанного помощник мага безропотно надел уникальное изделие. Деревянная кольчуга оказалась легкой, в ней не донимала жара. Ее толщины хватало, чтобы острый шип, пробивший рубаху, не смог достать острием до кожи. Небольшой отряд отправился в южном направлении. Вблизи обычного здесь узкого и глубокого ущелья Вендии повел их не к мосту, а вдоль берега, до водозабора. Здесь они заглянули в ущелье, совершенно отвесное в этом месте.
   Вниз равномерно двигался толстый канат, к которому крепились пустые плетеные, обмазанные глиной ведра. Вендии указал на них.
   - Когда ведро будет опускаться рядом с тобой, хватайся за канат и садись на него верхом. Вот так.
   Сын вождя указал на воина шингуахо, который уверенно оседлал опускающееся вверх дном пустое ведро и вместе с ним стал опускаться в ущелье. Путешественники переглянулись. Эгбо страха не выказывал, и купец ему подмигнул. Эгбо согласился спускаться следующим.
   - Назад тоже на ведрах?
   - Тоже. В днище ведра есть особая пробка. Нащупаешь ее, потянешь вверх, и вода выльется. Вымокнуть успеешь, но высохнешь, пока поднимешься. Только пробку не забудь на место затолкать.
   Вендии указывал, чтобы путешественники седлали ведра не подряд, пропускали пять-шесть пустых ведер, равномерно распределяя нагрузку на канат. За Эгбо последовали дракон, затем Аранга.
   Держаться за толстый канат было неудобно, ведро тоже подозрительно раскачивалось. В остальном путешествие казалось приятным. Мимо проплывала отвесная скальная стена и постепенно приближалась река внизу. Глубина ущелья оказалась не менее полусотни метров. Внизу стояло большое деревянное колесо, уходящее нижним концом в воду. Купец спрыгнул с ведра раньше, когда оно проплывало мимо небольшого помоста. С помоста лесенка вела на берег. Там они дождались сына повелителя, спускавшегося последним.
   Двинулись вниз по реке, по берегу которой змеилась ровная каменная дорожка. Когда дорожка кончилась, пришлось пробираться по обточенным водой большим камням. Течение реки тоже изменилось. Глубокий и ровно текущий поток здесь разбивался на множество отдельных потоков, вливавшихся в реку побольше.
   - Смотрите, какова наша река. Такой ширины и бурливости она держится полных два дня пути. Ночлег можно делать на островах, их много. Они безопасны. Дальше камни и пороги исчезают, можно плыть без риска. Еще два дня пути - и вы на берегу. Остается только дождаться корабля с Пуано. На побережье живут масса, рыбаки и торговцы. Племя мирное, они вам помогут. Ну, что скажете?
   Река, которую шингуахо называли Хото, а масса Памзелу, выглядела страшновато. Пенистые струи воды огибали бесчисленные камни. Пороги обрывались небольшими водопадами, под которыми струи воды переплетались между собой, закручиваясь в водовороты. Любая известная Аранге лодка сразу же разбилась бы о камни или перевернулась. Но и Вендии это прекрасно понимал. На вопросительный взгляд путешественников он указал себе через плечо.
   Там, в небольшой тихой заводи, стояло необычное плавательное средство. Два ряда кожаных мешков соединялись двойным плетеным днищем. Сами мешки тоже были защищены покрытием из плетеных лиан. Над мешками поднимались дугами крепкие деревянные прутья, прикрывавшие экипаж плота-катамарана от ударов сбоку и сверху.
   - На таких плотах мы и плаваем вниз по Хото. Груза он много не возьмет, а шестерых человек с поклажей поднимет. Назад плот не возвращается.
   - Сколько плотов погибает?
   - Один из десяти. Если кто вываливается в реку, погибает тоже. Меньше четырех человек на нем не плывет, не справятся с управлением. Нужен особый навык. Мы вам дадим троих опытных моряков, если решитесь плыть рекой.
   Ларта вопросительно взглянул на друга. Нечасто бывало, чтобы подобные вопросы он предоставлял решать ему. Вероятно, понимал, что в пути будет обузой. Аранга не колебался. Выбора на самом деле не было. Четыре дня по реке или три-четыре недели по северной тропе. Тогда как Ларта мог полностью потерять свое тело уже через двадцать дней.
   - Мы отправимся рекой, нам надо спешить.
  
   15 февраля, Осиния, Оаби.
   После обеда, когда Отуал вернул тело Ларте, друзья спустились в подземелья дворца. Отплыть сегодня они все равно не могли. Мамбур - а именно он собирался сопровождать их на Пуано, - должен был подготовиться к дороге. С утра купец и помощник мага посетили гробницу Сулику. Мага похоронили в первый же день, когда положение путешественников еще не определилось, и они ждали приема у Аксии. Понятно, что на погребение их не пригласили.
   Гробница располагалась в подземелье, только вход туда вел со склона холма. Когда-то над входом располагалось целое строение, с украшенными барельефами стенами, колоннами и статуями правителей неведомых времен. Остатки всего этого валялись под ногами, загромождая проход. В глубине оказалась пещера, длиной метров двести и шириной в полсотни шагов. Рядами в ней стояли гробницы, все одинаковые. Прямоугольное низкое основание с лесенкой всего в две ступени, кубическое тело корпуса гробницы, и трехъярусное навершие с башенками по углам и в центре. Камень гробниц был темный, пористый, он совершенно не отсвечивал в свете факела.
   Гробница Сулику ничем не отличалась от других. Выбитое над входом имя различалось с трудом. Завернутое в ткань тело мага лежало на возвышении. Купец и помощник мага постояли возле гробницы. Аранга думал, что маг достоин большего. И если уж его гробница ничем не выделялась среди других, то пусть хотя бы в истории его деяния останутся навечно. Купец решил с помощью Эгбо написать историю жизни мага и его главного деяния и оставить документ в библиотеке дворца.
   Спуск в подземелья начинался прямо во дворце. Они шли подземными залами, сопровождаемые Боледо - одним из знатоков подземелий. На стенах виднелись барельефы: звери, люди, пиры, охота, омовения, и приготовление пищи. Иногда попадались статуи людей с птичьими головами и крыльями за спиной. Статуи были сработаны примитивно.
   Потом рукотворные залы сменились пещерами. Боледо пояснил:
   - Ниже снова будут обработанные залы и коридоры. А здесь рукотворен лишь комплекс бассейнов.
   Действительно, они спускались вдоль цепочки бассейнов, начинавшихся с самого маленького, питаемого тоненьким ручейком. Постепенно бассейны становились больше, простой темный камень заменился красным гранитом, а затем белым мрамором. На дне смутно просматривались мозаики, изображающие геометрические фигуры. Из последнего бассейна вода выливалась в узкий желоб и устремлялась в трещину пола.
   Они спустились еще на уровень по приличной мраморной лестнице. Заговорил Ларта:
   - Согласно старым летописям, эту часть подземелий строили гномы. Она выполнена с редким искусством и богато украшена.
   Ему ответил Боледо:
   - Здесь нет никаких украшений, хотя залы и лестницы красивы сами собой. Только в одном зале хранятся бронзовые барабаны. А вниз, на многие шаги, уходит двойная лестница. Нижняя часть пещер затоплена, а боковые ответвления кончаются тупиками.
   Действительно, залы с полукруглыми потолками, с колоннами, с изгибающимися лестницами выглядели куда гармоничнее, чем залы верхних ярусов. Бронзовые барабаны оказались похожими на катушки. Верхняя, широкая и округлая, часть, нависала над более узкой, цилиндрической, средней, а та, в свою очередь, опиралась на расширяющееся книзу основание. К средней части крепились ручки. Высотой барабаны были чуть более полуметра, а ширина верхней части могла достигать и метра. По ободу верхней части шла полоса насечек, изображающих лодки с носом в виде птичьей головы, и кормой в виде птичьего хвоста.
   Существовали и другие рисунки: орнаменты, птицы, животные, рыбы. На верхней части некоторых барабанов иногда располагались по четыре фигуры лягушки. Они, как и некоторые барельефы, отливались сразу, вместе с барабаном.
   Дракон быстро потерял интерес к барабанам.
   - Это ритуальные барабаны, их назначение - вызывать дождь. К гномам они отношения не имеют.
   Спустились вниз. Здесь, где вниз уходила естественная расселина, неведомые строители устроили двойную лестницу. Каждая ее ветвь шла по своей стороне расселины, иногда соединяясь каменными мостиками, иногда отдаляясь на три десятка шагов. Ларта заглянул в несколько ответвлений, затем пожал плечами:
   - Здесь очень тонкие рудные жилы. Серебро. Все, что можно, давно выбрано. Может быть, внизу жилы богаче, но мне уже пора возвращаться.
  
   19 февраля, Осиния, побережье.
   Отуал отдыхал в хижине рыбаков, Мамбур беседовал со старейшинами селения, а Эгбо приходил в себя после перенесенного ужаса. Аранга пересчитал свои синяки и ссадины. Плавание по Хото вполне могло сравниться с хорошей дракой. Другие путешественники выглядели гораздо хуже. Только тело дракона практически не пострадало.
   Плот оказался почти неуправляемым. Единственное, что могли сделать гребцы - это развернуть его в нужное положение. Для этого приходилось встать на качающееся днище и упереться веслом в камни, или же усердно грести, если камней близко не было. Если потом гребец не успевал сесть, ныряющий между камней плот норовил выбросить его за борт. Верхние дуги задерживали тело человека, не давая ему выпасть совсем, но в тот момент можно было чувствительно удариться о камни.
   Уже через двадцать минут плавания весь экипаж беспрекословно подчинялся Ларте, который ухитрялся провести плот без резких толчков через все пороги. Торчащие из воды камни плот огибал сам, его только требовалось удерживать носом по течению. А вот подводных камней, которые выдавали себя стоячими бурунами, приходилось избегать.
   В самых трудных местах плот вели дракон с купцом, вдвоем. Когда они садились отдохнуть, то плотом управляли Мамбур и трое остальных членов экипажа. В эти моменты плот получал куда больше ударов. Когда они выплыли в спокойные воды реки, которую с этого момента начали называть, как масса, Памзели, из шести кожаных мешков два порвались и были полны воды. Мамбур сказал, что это неплохо. Чаще в Памзели выплывали на трех, а иногда на двух мешках. Даже на двух надутых мешках плот еще мог нести шестерых путешественников.
   Сейчас помощники Мамбура разбирали свой груз. Аранга не знал, что там, но груз - невеликий по объему и не тяжелый. Мамбур вернулся, одобрил действия помощников, и сел рядом с купцом под стеной хижины.
   - Нас будут кормить до прихода судна. Старейшины не знают, когда оно прибудет. Может, через три дня, может, через пять. Вряд ли больше. Я думаю, тебе надо сделать им подарок.
   - Хорошо. Ты плывешь с нами?
   - Мне нужно в Рор. А вы отправитесь искать Малгонда. Как бы не повернулись ваши дела, я хотел бы дождаться тебя в Роре. Ты как-то сказал, что тебе откроют большой кредит. Я бы хотел, чтобы и мне давали кредит в столице Пуано. Ты видел сокровищницу, можешь представить, какое обеспечение я могу предоставить.
   - Ты мне сказал, что почти ничего не продается, из того, что я оценивал.
   - Не продается, пока мир. Всякое может случиться. Мне нужно твое слово в подтверждение моего обеспечения. Для текущей торговли у меня достаточно золотого песка.
   - Хорошо, я удостоверю твои слова. Но некоторые вещи я оценивал, не зная их истории. Такая цена занижена, быть может, многократно. Если ты хочешь продавать их за настоящую цену, ты должен объявить их историю. Лучше, если ты сделаешь это заранее.
   - Отец предвидел, что так и надо сделать. Со мной в Рор приедут Гаймур - рисовальщик, и Услова - знаток истории Меськарта. Они напишут книгу о нашей истории, в которой перечислят все наши реликвии. Книгу издадим в Роре. А во дворце Оаби будут работать ювелиры, делать копии. Лучше продать десять копий дешево, чем отдать истинную ценность, сколько бы за нее не предлагали.
   - Если не секрет, откуда у тебя золотой песок? Из Меськарта?
   - Да. Большего тебе знать не надо. Ты извини, но нашу историю ты узнаешь из книги, которую напишут Услова и Гаймур. Она будет несколько лучше, чем настоящая. Когда вы с Эгбо писали историю Сулику, там ведь тоже встречались преувеличения, правда?
   - Когда ты успел прочесть историю Сулику? Мы закончили ее перед самым отплытием.
   Мамбур весело рассмеялся:
   - Вы не знаете многих тайн дворца. Вы только обдумывали книгу, а каждое произнесенное вами слово записывали наблюдатели и сразу несли повелителю. Может, детали и отличались от того, что написали вы, зато книга полнее. Я не читал. Мне рассказал брат. После этого и было принято решение подготовить возможность закупок оружия в Пуано. Не зря на вас охотились и убийцы Аниото, и жрецы Килу, и даже Резьян Толстый. Кому-то вы очень мешаете, сильному и богатому. Кто бы это мог быть, не скажешь?
   - У нас есть враги в Арно. Это государство далеко на севере. Руки у них длинные, но до Осинии все же не достанут. Думаю, нас преследует Марр. Вероятно, здесь он имеет много тайных сторонников.
   - Возможно, что Марр. Со жрецами Килу у Марра война, но не вражда. Воины убивают друг друга, а жрецы и купцы поддерживают тайные связи. Аниото тоже поддерживают работорговцев. А Резьяну Толстому могли пообещать за ваши головы обращаться в посланиях, как к владельцу белого слона. За этот титул он половину своих подданных готов в рабство продать. По вашим следам могут ударить и по Меськарту. Не сразу, конечно. Мы должны успеть принять меры.
   - Напасть на Меськарт непросто: придется пройти земли луку и макиритуре с боем.
   - На нас могут поднять или племя ахайваша, которые пойдут с юга, или шипаян с запада. Первым придется перебить луку, но это несложно. Охотники немногочисленны. Хоть в лесу они неуловимы, но против больших отрядов не противники. А вот шипаян вряд ли пробьются сквозь макиритуре. Охотники более сильные бойцы, но древопоклонники многочисленнее.
   - Но ведь ахайваша живут от торговли. Стоит им ввязаться в войну, и их торговле в Луагно конец. Какой бы Резьян Толстый не был негодный правитель, не станет же он рисковать основой своего благосостояния?
   - Именно потому, что правитель он негодный, от него и можно ожидать всего. Ему снесут голову, в свой час, но злых дел он успеет наделать.
  
   26 февраля 326 года, побережье Пуано.
   Торговый корабль шел вдоль восточного берега острова Пуано. Темнело. Капитан не мог указать точно, с какой точки побережья легче достигнуть долины Су. Он рекомендовал высадиться в устье реки Иссары и подняться по ней. Причалить к берегу корабль не имел возможности, - на восточном берегу почти не было гаваней. Арангу со спутниками могли только подвезти на шлюпке вплотную к прибрежным скалам.
   Сейчас купец давал последние советы Мамбуру по торговому делу. Закончив, он спросил:
   - А все же, какой из предметов сокровищницы был самым ценным? Насколько я промахнулся в своих оценках?
   Мамбур довольно улыбнулся:
   - Суди сам. Тот меч, который ты опробовал о доспех, меч Инзиладуна, одно из величайших наших сокровищ. Но большим сокровищем являются латы Телемнара, о которые ты опробовал меч.
   - Почему вы разрешили мне это?
   Аранга был потрясен. Разрешить чужеземцу рубить исторические ценности, почти святыни - как это можно объяснить?
   - Предания утверждают, что меч невозможно затупить. А доспех Телемнара, который пришел в Меськарт с севера с небольшой горсткой людей и основал на безжизненном нагорье первое поселение, в жизни не был подвластен никакому оружию. Ты доказал, что это простой железный доспех, но на его ценности зарубка от меча не скажется. Теперь и след от твоего удара войдет в историю.
   - Кем был Телемнар? И что еще известно о мече Инзиладуна?
   - На эти вопросы ты найдешь ответы в нашей книге. Жду тебя в Роре. А если тебе наша история так запала в душу, то у тебя есть возможность узнать ее лучше. Собери караван с оружием, высадись на побережье у начала северной тропы. Проводников по тропе найдешь легко, покажут тебе и поворот к нагорью. С оружием земли луку пройдешь без потерь, от отравленных колючек защищает любой доспех. В Меськарте тебя примут, как друга.
   - Северная тропа безопасна от набегов марров?
   - Тропа идет по лесу, куда марры не заходят. На северной границе Осинии жители лесов каждый сезон дождей высаживают на открытых местах саженцы кустов и деревьев. А каждый сухой сезон марры выжигают столько леса, сколько смогут. Такая борьба идет десятилетиями. Пока граница леса и открытых пространств удерживается на привычном месте.
   Аранга совершенно не собирался сейчас возвращаться в Оаби. Но после, когда устроятся дела и ему станет скучно сидеть на одном месте, тогда, может он и вспомнит о нем. Если к тому времени другие войны и тайны не отвлекут его. Жизнь продолжалась, и предугадать, где ты будешь завтра, не дано смертным.
   Пора было готовиться к высадке. Отуал, послушный Аранге во всем, спокойно сел в лодку. Когда надо будет прыгать в воду, купец вернет Ларту в собственное тело. Эгбо, не расстающийся с походным мешком мага, уже занял место на носу лодки. Аранга махнул рукой Мамбуру и спустился в лодку. Гребцы дружными усилиями подвели лодку к полосе прибоя, и путешественники бросились в волны.
   Труднее всех пришлось помощнику мага, непривычному к морским волнам. Его несколько раз сбило с ног и проволокло по камням, изодрав одежду. Серьезных травм он не получил, а опытные купцы совсем не пострадали при высадке. Сейчас они стояли возле устья реки Иссары в сгущавшихся сумерках и сами должны были определить дорогу. Восточный берег Пуано населен слабо, а горные долины почти не имели связей между собой.
   К устью реки путешественники подошли, пробираясь по каменистому мелководью. В том месте, где Иссара впадала в море, дно стало песчаным, и путешественники пошли легче. Но песчаный участок быстро закончился скалами, с которых вода стекала тремя стремительными бурливыми потоками. Дальнейший их путь лежал вверх по реке, но сейчас требовалось отыскать место для ночлега. Далеко от моря решили не уходить.
   Здесь, на побережье, ветер отгонял назойливых насекомых, здесь легче встретить людей или найти проложенные ими тропы. Расположились прямо на скалах возле реки. Опасаться приходилось только змей. Из крупных хищников на Пуано водились лишь шакалы. Что приятнее всего, человека на Пуано можно не опасаться. Здесь не проживали людоеды, религиозные фанатики, не существовало тайных обществ, убивающих неугодных им людей. Власти защищали жизнь и имущество своих подданных, не преступая пределов здравого смысла. Впервые за многие месяцы Аранга нес карабин в заплечном мешке.
  
   27 февраля, Пуано.
   Продвинувшись вглубь острова по долине Иссары, путешественники встретили местного жителя. Он им объяснил, что идти им вверх по реке еще день, по хорошей тропе. Потом они увидят справа водопад. Это и будет река Су. Путешественники могут или попробовать одолеть подъем рядом с водопадом - там каждый год проходят стаи обезьян, или же идти еще четыре дня вверх по Иссаре, к перевалу, и оттуда спуститься в долину Су. Таким путем путешествуют люди, но этот путь не короче.
   Местный житель брался продать им лошадей, если они выберут людской путь. Лошадей он продавал за такую цену, что за нее в другом месте Пуано можно было купить корабль. Свои действия купец-самоучка обосновал с полной бесхитростностью.
   - В долину Су бедняки не ходят. Туда стремятся только богатые люди, и они не скупятся. Без лошадей вы потеряете много времени. Мне кажется, что вы люди сильные, выносливые. Поэтому я не говорю вам, что вы не дойдете на своих ногах. Наверное, дойдете. Но среди вас кто-то болен, зачем ему напрягать свои силы? Может, этих сил ему и не хватит, чтобы добиться успеха.
   Когда он убедился, что путешественники выбрали пеший путь, да еще дорогу обезьян, он предложил им купить рыбы.
   - Есть хорошая сушеная рыба, трепанги, осьминоги. В глубине острова вам продадут только овощи и кур. Они тяжелые, а вы пойдете трудным путем, груз будет лишним. Много не запрошу.
   И точно, цена оказалась невелика. Уговорившись о сделке, пуанит засунул в рот три пальца двух рук и издал громкий свист. Он проделал это трижды, пока не получил издали ответного свиста. Тогда пуанит, меняя расположение пальцев во рту, разразился целой серией разнообразных свистов, перерываясь лишь затем, чтобы услышать ответ. Закончив, он сказал:
   - Идите по тропе. Там, где поворот к водопаду, вас будет ждать мой брат, Прамбата, с сушеной рыбой. Плату отдадите ему. Легкой вам дороги, путешествующие налегке.
   Дорога неспешно вилась под нависающими скалами, следуя за рекой. Иссара оказалась столь же бурлива, как и Хото. Эгбо вслух выразил огромное облегчение, что ему надо идти по дороге вверх по реке, а не плыть по ней вниз на плоту. Отуал шел, равномерно переставляя ноги. Внимания он требовал не более, чем послушное вьючное животное.
   Прамбату путники встретили там, где долина Иссары расширилась в стороны от реки на несколько тысяч шагов. Теперь они шагали среди возделываемых полей. Вблизи от реки растили рис, а дальше шли посадки кофейных кустов.
   Прамбата указал им дорогу к водопаду и объяснил, каким путем ходят обезьяны.
   - Только они не по скалам карабкаются, а перебираются с ветки на ветку. Наши мальчишки иногда поднимаются тем же путем, а взрослые не ходят. Взрослого человека не все ветки выдерживают. Приходится на скалы опускаться.
   Оказалось, мальчишки поднимаются в долину Су поохотиться на древесных даманов. Прамбата в детстве тоже ходил в долину, но недалеко.
   - Сначала идти придется по реке, других дорог нет. Потом на берегу увидите каменный причал. Это брошенный город Геронг Сунго. Он зарос, его с реки не сразу распознаешь. Там есть почти целые дома, вы сможете там заночевать. От него начинается старая дорога вверх по долине Су. Я по ней не ходил, но ведет она в город Дьенг. В нем и сейчас живут люди.
   Подъем по веткам оказался относительно несложен. Только на некоторых участках пути приходилось спускаться на скалы, чтобы не сорваться с тонких ветвей. Ларта шел первым и задавал скорость движения. Подъем у водопада они миновали за полтора часа. Еще три часа шли по каменистому дну реки, выбирая неглубокие места. Берега реки круто уходили вверх. Случись в горах дожди, неожиданно поднявшаяся вода смоет путников с камней и швырнет в водопад.
   Затем началась сама долина Су. Пологие лесистые склоны, широкое русло реки, по которому она текла несколькими мелкими извилистыми потоками, голоса лесных птиц. Никаких следов присутствия человека. Каменный причал они увидели издали. Широкий прямоугольник из каменных плит нависал над медленной и глубокой в этом месте рекой Су. Широчайшая лестница поднималась вверх от леса и скрывалась в зарослях. Поднимаясь, Аранга разглядел, что кусты и деревья росли здесь прямо на развалинах стен и мощеных камнем улицах. Лес поглотил брошенный город целиком.
  
   28 февраля, Пуано, Геронг Сунго.
   Заночевали в одном из уцелевших домов. Большинство строений явно относилось к храмовому комплексу. Над входом в такие здания нависала высеченная из камня морда зверя. Нижняя челюсть отсутствовала, верхняя выставляла напоказ огромные клыки.
   Путешественники выбрали для отдыха и ночлега руины жилого дома. В первую очередь потому, что во дворе дома некогда был бассейн, и в его чаше до сих пор бил водяной ключ. Аранга перевязал стертые ноги Эгбо. Легли спать, как стемнело. Поутру, пока купец разведывал дорогу, Эгбо осмотрелся в соседних домах и нашел бронзовый топор необычной формы. Круглое лезвие, бронзовая рукоятка и круг на месте их соединения были украшены декоративной насечкой. Яйцеобразная голова с пышным головным убором из перьев, сложенные перед грудью руки, держащие круглый орнаментированный предмет составляли центральную часть сложного рисунка на лезвии.
   Только низ рукоятки топора был покрыт растительным орнаментом, выпуклости которого хорошо ощущались пальцами. Остальной узор воспринимался глазами.
   - Господин Аранга, сколько лет может быть этому топору? Город брошен сотни лет назад, а топор прекрасно сохранился. Я его лишь немного потер тканью и корой граната.
   - Этот топор еще старше, чем сам город. Мне подобные попадались, в музеях. Ему не меньше тысячи лет.
   - Времена эльфов и духов, творивших облик мира. Неужели он сделан людьми?
   - Конечно. Наши предки уступали нам в знаниях и ремеслах, а здесь искусство. Красота. Ее они чувствовали и творили, ни в чем нам не уступая. Это ритуальный топорик древнего царства Шриванди. Что ты с ним собираешься сделать? За него дадут в Роре большие деньги.
   - Я, господин, еще не решил, пойду ли я с вами дальше. Учитель велел мне отнести книги Малгонду, его поручение я выполняю. Если Малгонд похож на Сулику, если он примет меня к себе, тогда я останусь. Если нет - отправлюсь с вами в Рор.
   - С нами ты определенно не хочешь оставаться. Не обижаюсь, только скажи, почему? Ведь после смерти Сулику и его помощников мы остались самыми близкими тебе людьми.
   - Вы несете на себе проклятье запада. Хоть вы с востока отправились на запад, чтобы научиться противостоять ему. И проиграли, уподобившись им, утратив свою природу. Учитель отвергал такую дорогу. Уверен, что и Малгонд отвергнет.
   - Я думаю, что пройдет немного времени, и люди запада начнут по крохам собирать мудрость востока. Когда сталкиваются разные культуры, это не война на уничтожение, а возможность взаимного обогащения. Ты выбрал роль хранителя прошлого. Это замечательно. Но для развития культуры требуются люди, которые выполняют и другие роли. Но ты прав, отказавшись путешествовать с нами. Хранитель должен оставаться здесь, где когда-то расцветала эта культура, где говорят на языке коугеро.
   Помощник мага еще не мог идти в полную силу и Аранга предложил смастерить для него новые сандалии с двойной подошвой: внутри мягкие, снаружи жесткие. Поискали среди растительности, нашли нужные ветки, кору и взялись за работу. К обеду они покинули древний город, успев до темноты войти в город Дьенг. Его жители избегали каменных развалин и строили себе дома из дерева. Старейшины приняли путников радушно. К сожалению, они не смогли предоставить путешественникам вьючных животных, зато обрадовали их хорошими известиями.
   Малгонд обитал в поселении с названием Маттарам. К нему вела хорошая древняя мощеная дорога, по которой путешественники могли дойти быстрым шагом за три дня.
  
   4 марта 326 года, Пуано, Маттарам.
   В центре Маттарама располагался древний храм Бодгор. На восьмиугольной площадке, которая одной стороной нависала над долиной, а остальными пряталась в густой растительности, возвышалось многоступенчатое сооружение, где пять нижних ярусов имели в плане очертания квадрата, а три верхних - круга. Каждый ярус имел множество входов, окон, каменных резных барельефов, ниш со стоящими в них скульптурами. От прошлого уцелело не все. В некоторых местах потолки комнат и залов обвалились, многие ниши были пусты, а лестницы между ярусами осыпались.
   Малгонд занимал второй круглый ярус. Ведущие на него четыре лестницы охранялись. В первый день, как только путники достигли Маттарама, их опросили вежливые монахи в желтых накидках, оставляющих открытыми левое плечо. Ларту сразу отвели к целителю, за Эгбо он прислал к вечеру, когда уже начинала сгущаться темнота. А сегодня утром Хагорбхи, распорядитель, сообщил Аранге, что пришла его очередь.
   Ночлег купцу предоставили в одной из комнат нижних ярусов Бодгора. Там хватало места, чтобы вместить множество гостей. Аранга обнаружил, что большинство гостей вовсе о Малгонде не слышали, а прибыли как паломники. Долина Су оказалась одним из центров Сембадры, религиозного течения, предшествовавшего орзимизму.
   Впрочем, несколько гостей прибыли именно к Малгонду. Они отличались от остальных уверенностью в себе, энергией и явным презрением к монахам и их гостям. Сын дракона сразу прикинул, не выглядит ли он со стороны таким же. Получалось, что выглядит.
   Целитель принял купца в небольшой комнате с тремя узкими окнами. В одежде монаха, с выбритой головой, он восседал на небольшом деревянном стуле.
   - Садитесь, господин купец.- Малгонд указал на низенькую скамейку напротив стула.
   - Ваше имя Аранга, я не ошибся? Вашего друга я принял сразу, ему требовалась срочная помощь. Вы едва успели. Помощника многомудрого Сулику я принял, как вестника от собрата. Он, в соответствии с его желанием, останется у меня, как помощник. Вас я принимаю как поручителя за господина Ларту. Мое время дорого ценится, поэтому не будем его тратить. Что вы можете внести как начальную плату за лечение?
   - Я еще не знаю, какова его стоимость.
   Малгонд назвал цену. Если бы речь не шла о жизни его друга, Аранга просто рассмеялся бы. Ни в одной стране мира, никто из величайших лекарей не требовал такой платы даже с королей. Но, очевидно, у целителя имелись свои резоны, а в их положении спорить не приходилось. Купец вынул старательно сохраняемый рубин из кармашка на поясе и протянул Малгонду.
   - Что же, я согласен. Неплохой камень. Я знал, что господин Ларта вполне способен сам заплатить, но лучше получить оплату сразу. Людям свойственна неблагодарность, Вы со мной согласны?
   - Вам виднее. Я плохо представляю, чем Вы занимаетесь, какие люди к Вам ходят.
   - О, я занимаюсь очень надежным делом. Исправляю последствия людских пороков и слабостей. Ко мне всегда придут и не поскупятся на оплату. Вы, наверное, полагаете, что пороки - это алчность, гордыня, зависть и так далее? Конечно же, это так. Но есть и особые способы их проявления, которые доступны немногим. Этими проявлениями я и занимаюсь. Первое - это стремление узнать будущее, а второе - бессмертие. Или вечная молодость, или продление жизни. То, что было дано лишь богам, и к чему человек стремится больше, чем к богатству, славе или власти.
   Малгонд замолк и внимательно глянул на спокойно слушающего купца.
   - Ваш друг не стремился к умению предвидеть будущее, он приобрел такую способность случайно. Ко мне же обращаются те, кто приложил для этого усилия, умения и немалые средства. Как результат, они потеряли здоровье - или рассудок и способность жить в этом мире без посторонней помощи.
   - Никто из них не стал пророком?
   - Почему же, многие стали. Но в нашем мире ничего не дается просто так. Плата за невнятные пророчества ужасающа. Мало кто согласен ради них оказаться беспомощным и зависимым калекой. Именно таким обычно бывает результат. Сами же пророчества достоверно будущего не проясняют. Закон пророчеств таков: либо они невнятны, либо они неопределенны по времени, либо называется только время события, а в чем оно состоит, неизвестно. Если я предскажу, что землетрясение разрушит деревню летом, я никого не спасу. Люди не станут избегать его несколько месяцев подряд, они все равно продолжат жить своей обычной жизнью.
   - Ларта предсказывал события достаточно точно.
   - Если кто и умеет предсказать и событие и время его наступления, то такое умение держится очень недолго. Как и у вашего друга было.
   - Как достигают люди видений будущего?
   Малгонд рассмеялся:
   - О, способов множество! Сильнодействующие вещества, посты, изнурения плоти, одиночество, молитвы, медитации. Безобидных среди этих способов нет.
   - Ларте можно помочь?
   - Я думаю, что справлюсь с этим за месяц. Ваш друг сам проделал большую часть работы, когда создал Отуала, и наладил с ним контакт. Как я буду действовать, рассказывать не стану. Мое искусство тайное.
   - А как обстоит дело с бессмертием? Кто-либо из жаждущих добился результатов?
   Целитель утвердительно наклонил голову:
   - Есть и такие. Многие продлили молодость, еще чаще удается растянуть зрелость. Но гораздо больше тех, кто в погоне за молодостью потерял здоровье и начал стремительно стареть. Такие привозят ко мне целые состояния. Но я отказываю тем, кому не в силах помочь.
   Малгонд внимательно наблюдал за купцом, произнося достаточно банальные слова. Его что-то интересовало, но он понимал: задай он купцу вопрос, попроси о чем-либо, - и тот назовет свою цену. Как искушенный торговец, целитель предвидел, что маленькой эта цена не будет. Разговор увял сам собой. Малгонд поинтересовался, останется ли здесь Аранга до окончания исцеления. Услышав положительный ответ, он успокоился.
   - Я надеюсь, господин Аранга, мы еще не раз побеседуем на разные интересные темы.
   - Я был бы счастлив.
   Произнося вежливые слова, сын дракона пытался вникнуть в замыслы Малгонда. Но целитель и мудрец лишнего не говорил. Прислужник проводил купца до его комнаты.
   - Если господин купец пожелает, завтра его проводит по священным местам Маттарама и расскажет о его истории помощник Малгонда, Бавон.
   - Я буду очень рад приходу Бавона, в любое время дня.
   - Тогда утром, после второго гонга, он придет.
  
   5 марта 326 года, Пуано, Маттарам.
   Бавон рассказал, что Бодгор принадлежал культу Шайлендра, ныне увядшему. Немногочисленные уцелевшие его сторонники, имеющие права на храм, разрешили использовать его Малгонду, в обмен на поддержание храма в порядке. Целитель восстановил часть храма, но использовал его как жилище и лечебницу. Бодгор приносил значительный доход.
   - Культ Шайлендра немногим отличается от Сембадры. Потому, когда храм стоял в запустении, его не разграбили. Не поднималась рука рушить изображения святых, общих с Сембадрой.
   - А в чем отличия?
   - В Сембадре святые - джаго, обитают на небе. Спускаются оттуда, воплощаясь в земные тела, чтобы открывать людям высшую истину. Шайлендр учил, что на небе нет святых, они живут среди нас, незаметные. Только достигший совершенства мог различить их среди простых людей, животных или иных живых существ. Поэтому в храме Бодгор верхние ярусы пусты. Только на камнях - отпечатки человеческих ступней, как след джаго, проходивших по этим камням. В храме Севу верхние ярусы посвящены небесным джаго, там в дагобах полускрыты от глаз фигуры небесных джаго.
   - Малгонд орзимист?
   - Да, и все его помощники тоже. Мы меньше значения придаем ритуалам и обрядам, а больше упорядочиваем свой внутренний мир.
   В Маттараме, кроме двух храмов, находились пещерный город, монастырь культа Сембадры, деревня земледельцев и торговая площадь с постоялым двором. Торговля обеспечивала нужды храмов и паломников. На удивление приличной оказалась лавка ювелира. Сам ювелир Аранге не обрадовался, мгновенно распознав возможного конкурента.
   А затем Бавон повел купца к храму Севу. Еще его называли Храмом Великой Спирали. Нижняя часть храма символизировала мир подземный. Средняя - земной, и верхняя - небесный мир. Поднимаясь по ярусам храма, верующий достигал все более высших ступеней совершенства. Прохождение Великой Спирали храма соответствовало часовой молитве.
   Бавон указал Аранге на символику украшений храма. Верхняя часть ворот в виде горы представляла собой жилище богов, леса и скалы, вылепленные в рельефе на стенах, служили символом благодати, знаком изобилия жизни. Змеи заменяли водопады, а вместо тронов властителей и святых принято было изображать дарану. Дарана, существо с человеческими руками и ногами, человеческими ушами на голове хищной птицы и могучими когтями на ногах, когда-то спасло джаго Эрсагга, унеся его от царя обезьян на своих мощных крыльях.
   Храм Севу из восьми ярусов, стоявший на причудливом основании, не имел внутренних помещений. Если на основание можно было подняться по многим лестницам, то на первый ярус вела только одна.
   С основания хорошо различимы каменные барельефы стены первого яруса, посвященные грехам и возмездию за них. Вот две женщины варят в котле черепаху и рыб, лишив жизни живые существа. А вот служитель преисподней бросает грешника в огонь вниз головой. Жертва уже ударилась грудью и подбородком о пол, а пламя охватило ее волосы.
   Поднявшись на первый ярус, верующие должны были обойти его по кругу, чтобы дойти до лестницы на второй и высшие ярусы. Стены ярусов содержали нравоучительные истории: о жреце, который спас краба, о черепахе, накормившей своим мясом спасенных от кораблекрушения купцов и другие. Кроме них, присутствовали спирали растительного орнамента, вазы, животные и птицы, небесное дерево богатства со стоящими по сторонам антилопами. Стояли и сидели фигурки джаго с безмятежными лицами. На нижнем из небесных ярусов - открыто. А на втором - в дагобах, решетчатых колоколообразных башенках.
   Верхний ярус был пуст. Но Бавон объяснил, что это только видимость.
   - Здесь находится фигура Сокрытого джаго, Прапаначи. Ее невозможно увидеть тем, кто далек от совершенства. Чтобы никто не мог осквернить ее случайно, она огорожена красными шнурками на ветках. В середине, где возвышение.
   В середине круглой, огороженной стеной по краям площадки верхнего яруса храма Севу, Аранга увидел небольшое возвышение с дырочками по краям. В дырочки были вставлены очищенные от листьев высокие ветки, обвязанные красными шнурками. Купец подошел поближе и внимательно посмотрел на них. Среди красных нитей он увидел вплетенные в шнурок прозрачные нити.
   - Господин купец, не надо так внимательно разглядывать Сокрытого. Увидеть его дано только избранным, а вот паломников можно возбудить. Они могут счесть любопытство богохульством. Лучше отойдите к стене. У нее есть особенность: произнесенное в шаге от стены слово слышно только на противоположной стороне площадки, рядом со стеной, и больше нигде.
   Такие конструкции с хитрой акустикой Аранга встречал в империи, и услышанному не удивился. Его больше интересовали прозрачные нити в красных шнурках. У них определенно имелось особое предназначение.
   - Скажи, Бавон, а бывали случаи, когда и смертные видели фигуру Сокрытого?
   - Прапаначи никто не видел, даже неизвестно, как он выглядит. А вот его дагобу иногда удается увидеть. Обычно в новолуние. Она выглядит как светящееся облако.
   - Понятно. Ветки и шнурки ограждения тоже меняют в новолуние?
   - Этого я не знаю.
  
   10 марта 326 года, Пуано, Маттарам.
   К Аранге зашел Эгбо и попросил показать приемы боя без оружия, известные в Срединной империи.
   - 22 марта состоится праздник. По обычаю, от Бодгора и Севу выставляются по трое бойцов для поединков. Я выбран для боя без оружия.
   Купец начал показывать обычные удары и комбинации. Закончив, он поинтересовался:
   - Бои с оружием тоже будут?
   - Один из трех бойцов выходит с шестом, а еще один - с саблей и в доспехах. До смерти обычно дело не доходит, а вот увечья получить можно. Кстати, гости Бодгора имеют право выступить бойцами храма. Малгонд был бы рад твоему участию.
   - Чего ради мне защищать престиж совершенно чуждого мне храма?
   - Малгонд готов объяснить. Он сможет принять господина Арангу в любой момент.
  
   13 марта 326 года, Пуано, Маттарам.
   Купец не пошел к целителю. Он рассудил, что до праздника есть время, спешить незачем. Если Малгонд готов сделать ему интересное предложение, он найдет возможность для этого. Днем Аранга стоял на нижнем ярусе Бодгора, наблюдая за жизнью храма. Он уже знал многих обитателей храма, знал, кто и чем занимается. Препятствий в его наблюдениях ему никто не чинил. Бавон подошел к нему торопливо и встал рядом.
   - Сожалею, что нарушил Ваше уединение. Мне показалось, что господин купец интересуется древностями - забытыми ныне богами, эльфами, гномами. Здесь, в Маттараме, есть еще один пещерный город. Ныне он брошен, многие входы засыпаны, световые окна заросли травой и кустарниками. Я мог бы отвести господина купца туда. Показать зал Семи Праотцов, зал Круглого Топора, лестницу Висящей Радуги. Там еще сохранились росписи и барельефы неведомых ныне народов.
   Аранга задумчиво глядел вдаль. Его интерес к древностям не был секретом для целителя. Сейчас ему предложат доступ к старине взамен участия в поединке. Чем же поединок так важен для него? Или же за Малгондом кто-то стоит? Тот, кому Ларта и Аранга вовсе не нравятся? Может быть. Тогда целителя просто используют втемную. Прежде чем принимать решение, надо побольше узнать о празднике 22 марта.
   - Я бы хотел осмотреть пещеры. Ты можешь отвести меня туда?
   - Только с разрешения Малгонда, господин купец. Мне кажется, он разрешит.
   - Скажи, Бавон, а в чем суть праздника 22 марта?
   - Весеннее равноденствие, начало лета. Прославление деяний джаго Бантеайя, ритуалы омовений. Из местных обычаев, которые празднуют только в долине Су: жертва двадцати обезьян, борьба горы и леса, сражение воинов Бодгора и Севу. По три бойца с каждой стороны, бой без правил до полной победы.
   - Со смертельным исходом?
   - Бывает и так. Ранее смерть одного из бойцов считалась желательной, без этого праздник считался неудачным. Последнее время почти все праздники неудачны. И вину за это возлагают на Малгонда.
   - Он был бы рад, если бы меня убили?
   - Скорее, наоборот. Если господин примет участие в поединке и убьет своего соперника, в долине начнут лучше относиться к Малгонду. Господин купец не придерживается нашей веры, смерть соперника не потребует от него сложного ритуала очищения души и судьбы.
   - Я слышал, с боевым оружием сражается только один боец?
   - Это верно. Но погибнуть можно и от удара рукой, и от деревянного шеста. Мне кажется, господин купец способен биться любым оружием.
   Купец еще немного поболтал, стараясь взять собеседника под контроль незаметно для того. Но Бавон оказался человеком обученным, и не поддавался. Тогда купцу пришлось поговорить еще с несколькими прислужниками Малгонда. Каждый из них оказался человеком с тренированной психикой, прекрасно контролирующим свое состояние. Все следили за своими словами, как опытные дипломаты, ухитряясь оставлять каждое утверждение немного недосказанным. Но все же искусство Аранги позволило ему узнать из недомолвок и уклончивых ответов, что недавно целителя посетил важный человек из Рора. Независимый и властный, Малгонд держался с ним почтительно.
   Купец сделал вывод: целитель не одиночка, он член какого-то общества, о котором не знают и его ближние помощники. И он имеет очень хорошую и быструю связь со столицей. Хотя паломники добирались от Рора в Маттарам двенадцать дней, он мог обменяться сообщениями со столицей за шесть дней. Птицы? В лесу легко спрятать десятки голубятен, и Аранга их не найдет и за месяц поисков. Он мог быть уверен только в том, что в самом храме почтовых птиц не держат.
   Подумав, купец решил, что связь осуществляется не птицами. Птицы летают быстро и прямо к адресату, но велика вероятность, что голубя собьет сокол или коршун. Их в горах множество. Может быть, используется секретный язык свистов? Тогда передача сообщений будет осуществляться от одного поселения с верными людьми к другому. И еще. Свист дальше слышен по вечерам и ранним утром. А на равнине, вблизи Рора, сообщения вынужден доставлять гонец на лошади. Да, так получается три дня на сообщение и столько же - на получение ответа.
   Следующий день Аранга потратил на разговоры с паломниками. Люди они невежественные, легко запутывались в хитросплетениях слов, и, выбираясь из них, выкладывали собеседнику все, что знали. Рассказывали больше о слухах. Так вот: ожидалось прибытие в Севу опытных бойцов, воспитанников лучших мастеров боя Срединной империи и Вант-до. Передавали друг другу, как несомненный факт, что на этот раз будут убиты все трое бойцов Бодгора.
   Пришлось поговорить с несколькими монахами монастыря, из тех, кто сам выходил на поединки в прежние времена. Услышанное озадачило купца. Ему назвали имена бойцов. Два из них ничего ему не говорили, а вот третье имя он слыхал ранее. Дзеуань из Вайсенна - один из тех, с кем вместе купец клялся никогда не сражаться друг против друга. Он служит драконам, сомнений в этом нет. Неужели Ларта прав, его сочли опасным для империи? Тогда и сам Аранга станет врагом империи.
   Вечером друг дракона сосредоточился, используя для этого алмаз, и попытался вызвать образ отца. Удалось ему только с четвертой попытки. Образ был неясным, но обмен мыслями состоялся, заняв всего несколько секунд. Ларта в очередной раз оказался прав. Драконы не одобрили тех изменений, которые он нес в империю. За путь Ларты высказались трое из семи драконов, имеющих определенное мнение, среди них Ток, - и Лосил.
   В общем, все драконы соглашались, что путь Ларты позволял преодолеть отставание. Но они понимали и другое: из ребенка, выращенного среди механических устройств, приученного пользоваться станками, невозможно воспитать нового дракона. Путь Ларты опрокидывал саму основу существования империи, навсегда убивал ее дух и традиции. Драконы и сочувствующие им мудрецы, путешественники, настоятели, - вся скрытая система власти высказалась против изменений. За старину стояли аристократы, землевладельцы, чиновники, крестьяне. И этого нельзя было не учитывать.
   На другой стороне оказались немногие люди, связанные с торговлей, разведкой, промышленностью империи. Они понимали: в прежнем своем виде империя просуществует недолго. Скоро торговать с другими странами империя сможет только продовольствием - а его избытка не существовало уже сейчас - и предметами роскоши. На какие деньги тогда покупать для армии оружие, средства связи, станки для промышленности?
   В империи не принято доводить внутренние противоречия до открытого конфликта. Следовали этому правилу и драконы. Противостояние закончилось половинчатым решением. Ларту в империю не пустят, не позволят ему строить заводы, железные дороги и линии связи. Ему разрешалась только торговля и провоз товаров через империю транзитом. Про Арангу в решениях не упоминалось.
   Согласно традициям империи ему предоставлялась возможность проявить себя. Но Лосил открыто сказал сыну: ему объявлена тайная война. За пределами империи его постараются убить, как и Ларту. Но так, чтобы влияние империи в этой смерти нельзя было заподозрить. Сам Лосил, Ток, их сторонники уже принимали особые меры безопасности.
   Аранга успел передать отцу, что один Ларта, если его вынудят, способен развалить империю за год. Лосил и сам высказывал те же мысли перед другими драконами - и его поняли. Поэтому открытой войны не будет. Никто не отдаст приказания убийцам, но те будут знать, как можно выслужиться, проявив инициативу. Сын дракона достаточно знал империю, чтобы понять: очень скоро там развернется скрытая война, в которой быстро будут забыты первоначальные цели, а враждующие кланы начнут банальную войну за власть и влияние. Возводимый усилиями драконов многих поколений каркас крепости империи рассыплется на их глазах за несколько лет.
   Достаточно было прожить хотя бы неделю в Ло-ча, чтобы точно предсказать, во что вскоре превратится империя. И сделают это сами драконы, своим внутренним расколом. В такой ситуации следовало подумать, стоило ли самому Аранге возвращаться в империю. Во всяком случае, он передал отцу, чтобы Манифа покинула Рюнкэу и скрытно поселилась в одном из портовых городов, в доме, известном Аранге и его ближайшим родственникам.
  
   17 марта, Маттарам.
   Купец уже знал: бойцы храма Севу прибудут 21 марта. У них приказ - убить своих противников. Купец повидался с Эгбо и предупредил его.
   - Я обо всем знаю, господин купец. Малгонд, когда выбирал меня, понимал, что мне предстоит. Я не так искусен в битве с оружием, но в простой драке не уступлю.
   - Против тебя могут выставить мастера шестого, а то и седьмого разряда. Ты представляешь себе, что они умеют?
   - Не только в империи готовят умелых бойцов. Теперь, когда я знаком с их основными приемами, мне будет проще.
   - Кто еще выступит в поединках от Бодгора?
   - На шестах Малгонд собирался выставить тебя. У него есть что-то, что поможет тебя уговорить. А кто сразится с боевым оружием, я еще не знаю. Целитель утверждает, что это будет непобедимый боец.
   Купца охватили нехорошие предчувствия. Малгонд не сообщил, как далеко продвинулось исцеление Ларты, но Аранга мог назвать непобедимым среди известных ему людей только своего друга.
   Эгбо, по старой дружбе, оказал ему еще некоторые услуги. Он рассказал о Малгонде то, что сам мудрец и лекарь никогда бы не раскрыл. В порядочности целителя сомнений не оставалось. Заносчивый, гордый, тот никогда не нарушал своего слова и всегда действовал в интересах своих больных, чего бы это ему не стоило. Со стороны Малгонда можно было не ждать удара в спину.
  
   18 марта, Маттарам.
   Целитель сам пришел к купцу для разговора.
   - Я хочу, чтобы ты дрался на шестах с бойцом храма Севу. Первое: при этом ты сможешь осмотреть пещеры Сарасва. Для тебя будет интересно. Второе: сразу после поединка я предупрежу тебя о серьезной опасности и помогу ее избежать - на некоторое время. Третье: бойцом с саблей станет твой друг Ларта - он дал согласие. Против вас выйдут серьезные бойцы, это несомненно. Я даже жду от них коварных действий и готов их предотвратить.
   - Малгонд, я ведь знаю, что тебя вынуждают выставить меня и Ларту на поединок люди, которым ты не можешь отказать. Цель поединка - убить меня и его. Ларта твой больной, а я твой гость. Ты собираешься пособничать в убийстве своего гостя?
   Малгонда последнее утверждение взбесило, но выдержка взяла свое. Он заговорил после небольшой паузы, обычным спокойным голосом, тщательно подбирая слова.
   - Ты прав, меня просили способствовать вашей смерти. Я дал обещание выставить вас обоих на поединок - и больше никаких обязательств я не давал. Ларта полностью излечен, и эти дни будет готовиться к поединку. Никто, кроме меня, этого не знает. Тебе тоже лучше с ним не видеться до поединка. Здесь много чужих глаз, ваша встреча будет замечена. Я надеюсь, что вы оба победите. Желательно, чтобы ваши противники скончались. Это моя личная просьба к вам. Безопасность до и после поединка я обеспечу - это мой долг перед гостями. Он будет выполнен.
   - Эгбо ты выставляешь на смерть? Против него выйдут мастера из Вайсенна.
   - Он учился в Дорваге, там своя школа боя. Но он еще и боец Лерта. Слышал о такой школе? Это в империи.
   - Да. Область Хами, в предгорьях центрального хребта. Небольшая школа, очень мало учеников. Славится уходами от ударов и захватами, ее ученики избегают турниров. Монахи в нее не принимаются. Неужели она сильнее школы Вайсенна?
   - Сам увидишь. Я уверен в безопасности Эгбо, как и в твоей. Я так понял, что ты согласен? Скоро придет Бавон, проводит тебя в пещеры.
   Пещеры Сарасва оказались сказкой в камне, равную красоту Аранга видел только в Чунаг. Каждый выступ и завиток камня, каждая колонна и ступенька лестницы была соразмерна остальному ансамблю зала и великолепно отшлифована. Каменные мозаики на стенах изображали сражения людей, огромных человекоподобных уродин, волков, бесхвостых обезьян, орлов и львов. Надписи на эльфийском языке повествовали о героях давно минувших дней. Ни с чем известным ему ранее Аранга не смог сравнить увиденного здесь.
   Лестница Висящей Радуги поражала воображение. На протяжении трех спиральных витков лестницы, обвивающей падающий вниз поток воды, над ступенями сверкала радуга. Внизу, в круглом, спокойном озере с песчаными берегами, высились фигуры гномов. Семь фигур, высеченных из белого мрамора грубыми движениями резца, вырастали из подземного озера. Зал Семи Праотцов... В него был только один вход - по лестнице. На береговом песке следы сохранялись столетиями.
   Висящая в воздухе радуга освещала неярким светом подземный зал. Купец осмотрелся: до него здесь проходили трое. Следы вели от лестницы к озеру. Обратных следов он не заметил. Купец посмотрел на Бавона.
   - Мы никогда не спускаемся на песок, господин купец. Считается, что он выдержит лишь гнома, а перед человеком расступится.
   Аранга, сделавший уже два шага по песку, приостановился. Зал просто должен быть особым. Где, как не здесь, гномы и люди могли встретиться - если такая встреча вообще возможна в нашем мире. Отчего же не проверить? Купец достал свой алмаз и сквозь него взглянул поочередно на фигуры гномов, повторяя имя Фрора. Показалось ли ему, или одна из фигур вдруг приобрела цвет, и послышался голос гнома:
   - Как ты оказался здесь, князь Аранга? Если тебя привела беда, проходи. Если же тобой движет любознательность, знай - ты и сам в опасности, и нас ей подвергаешь. Давно волей Элу Создателя разошлись наши миры. Их соприкосновение может вызвать большие потрясения в обоих мирах. Ради нашего общего блага - уходи.
   Купец опустил алмаз. Было это или почудилось? Бавон ждал спокойно. Он не заметил ничего необычного и не слышал ничьих голосов.
   - Если мы посмотрели все, тогда поднимаемся.
   Пещеры Сарасва выглядели непривычно: это не копи, не мастерские и не подземный город, созданный для жилья. Здесь тщательно продуманные коридоры, залы, лестницы и их украшения лишь создавали соответствующий настрой для посещения зала Семи Праотцов. Неужели в этом месте наш мир соприкасался с тем, ушедшим от нас миром легенд и волшебства? И что произошло с теми тремя, которые ступили на песок у подземного озера, но не вернулись на лестницу?
  
   21 марта, окрестности Маттарама, вечер.
   О приближении бойцов храма Севу Арангу известили заранее. Он ждал их на тропе, подходившей к монастырю по горному склону. Бойцы явно хотели попасть в монастырь, избегнув внимания паломников. Впереди ехал сопровождающий, за ним, на измученных лошадях, трое запыленных бойцов. Сын дракона выступил из кустов и окликнул:
   - Дзеуань!
   Один из бойцов остановился и спешился, прочие продолжили путь. Аранга подошел поближе и приветствовал бойца поклоном, как перед схваткой. Дзеуань ответил тем же и произнес:
   - Аранга.
   - Я выступаю завтра с шестами. Помнишь нашу клятву?
   - Помню. Я буду биться без оружия. Советую тебе отказаться от боя.
   - Хотел тебе посоветовать то же. Если не можешь, приводи в порядок земные дела.
   - Ты все сказал?
   - Все. Прощай.
   - Прощай.
  
   22 марта, Маттарам.
   Утром бойцы Бодгора впервые собрались вместе. Пока шли другие действия праздника, они ожидали своей очереди, и купец успел поговорить с другом. Извинившись перед Эгбо, друзья говорили на вестроне. Аранга порадовался, что его друг полностью вернул прежнюю энергию и уверенность в себе.
   - Малгонд настоящий мастер. Я ведь тоже кое-что понимаю в этих делах. Теперь знаю, что у моих способностей есть предел. За ним начинается безумие, даже если преступишь его лишь раз и на мгновение. Малгонд указал мой предел. Плата была соразмерной, - лишнего он не взял.
   Появился сам целитель, рассказал в подробностях детали предстоящего поединка. Оружие и доспехи полагалось предоставить храму Севу, но сейчас Малгонд решился поломать эту традицию.
   - Я опасаюсь подвоха. Отравленное лезвие, скрытая игла в шесте и все такое. Против Эгбо таких хитростей не будет, я думаю. Понадеются просто на искусство мастера Вайсенна, да и не является он ничьей целью. У вас же оружие и доспех будут наши. Мы даже пойдем на то, чтобы сломать шест противника Аранги до поединка. После поединка немедленно возвращайтесь сюда. Я предоставлю лошадей и провожатых. Старшим у них - Бавон. Покинете долину немедленно.
   Мудрец и целитель ушел, сгорбившись. Время ожидания начала тянулось медленно. Эгбо рассказывал легенду о возникновении храма Бодгор. Правителем долины Су был тогда Кугумо, человек очень невыдержанный в словах. Однажды он оскорбил своего придворного, и тот затаил страшную злобу на Кугумо. Вскоре пропала любимая двухлетняя дочь правителя. Поиски результатов не дали, несчастный Кугумо покинул дворец и проводил годы в странствиях, обойдя чуть не весь остров в поисках девочки.
   Однажды, бредя в слезах по дороге, он встретил цветущую девушку редкой красоты. Охваченный страстью, он просил ее руки, она ответила согласием. У них родился ребенок. И тут вновь появился оскорбленный придворный и открыл правителю страшную тайну - он женился на родной дочери. За такое преступление Кугумо, его жена и ребенок должны быть замурованы, и короткий остаток своей жизни провести в покаяниях и молитвах. Преступник мог получить прощение, сказал настоятель монастыря, если за десять дней он сможет построить огромный храм в честь скрытых джаго, со статуями, барельефами и галереями.
   Кугумо собрал всех мастеров, воинов и крестьян. Еще не кончился срок, как храм Бодгор вознесся над долиной. Довольный Кугумо повел настоятеля монастыря к его вершине. Но не дремал и непримиримый похититель ребенка. Еще не дойдя до верхних этажей храма, Кугумо обнаружил, что один из барельефов обвалился!
   Отныне ничто не могло спасти несчастного. Он, его жена, и ребенок были замурованы заживо, и место это было скрыто и проклято. С тех пор жители Маттарама опасаются посещать незнакомые пещеры, дабы не разбудить древнее проклятие.
   Легенда не отвлекла внимания Аранги. Он с тяжелым сердцем ждал предстоящего поединка. Не раз ему приходилось отстаивать свою жизнь в бою, но в этот раз бой больше походил на убийство. Купец понимал: известие о смерти его противника способно уменьшить число желающих повторить такую попытку. Убить, чтобы обеспечить свою безопасность. Все религии, все учения мира признавали такую необходимость. Но в первый раз друг дракона переживал, что этой необходимости придется следовать и ему.
   Он начинал задумываться, как и Ларта - тогда, в песках Марра. Вот он выполняет долг перед семьей, драконами, империей. Вот он удовлетворяет свое любопытство в разных странах. Вот он расширяет свою торговую империю, укрепляет свое положение. Но к чему все это? Можно ли сказать, что это цель его жизни? Сейчас кто-то заплатит жизнью за то, что он, Аранга, продолжает идти по своему пути. Чем можно оправдать смерть человека, пусть и убийцы?
   Когда купец пытался, не нарушая обычаев империи, противостоять воле своего отца, его вело обычное юношеское стремление к самостоятельности. Ему дали возможность стать самостоятельным - только выполни определенное служение. И вот он полностью свободен: может жить где желает, делать, что хочет, жить с любой женщиной по своему выбору. И что же?
   Он стремится вернуться в империю, продолжить дело отца, драконов, получить согласие своей семьи на брак с Манифой. А ведь его никто не понуждает к этому! Может, так и ловят в ловушку вольнолюбивых - обещают за службу свободу, а тем временем привычка, выработавшаяся за службу, эту свободу обессмысливает? И сейчас он в эту ловушку попался. Горечи Аранга не испытывал, только сожаление. Жаль было не иллюзий свободы. На то и зрелость, чтобы избавляться от иллюзий. Жаль, что понимаешь - жизнь у другого человека ты отнимаешь не во имя своей свободы или каких-то идеалов, а только в силу привычки. В силу того, что не можешь или не хочешь стать святым. Хотя бы на шаг продвинуться к святости.
   Вместо этого сын дракона думал: как пойдут дела в империи, на кого можно положиться, где держать основной капитал и обо всех прочих, земных, человеческих заботах. И вот эти его думы в силу привычного хода событий обрекали на смерть неизвестного ему человека, мастера боя и убийцу.
   Бойцы Бодгора вышли к месту схватки все вместе. Они, как и окружавшие их монахи, надели темные плащи и накинули на головы капюшоны. Так их невозможно распознать среди сопровождающих. Площадка для сражения представляла собой небольшой квадрат, выложенный каменными плитками. С двух сторон вверх уходил усеянный зрителями склон, с третьей стояла небольшая скамья для почетных гостей. С четвертой, в небольшой бамбуковой хижине, размещались бойцы и их сопровождение. Здесь их осматривали и проверяли вооружение.
   Малгонд отказался использовать для своего бойца вооружение храма Севу. Шесты, которыми должен был сражаться Аранга и его противник, он отдал для проверки одному из своих людей, и тот их просто сломал. Купец не понял, как, но наверняка использовали какаю-то хитрость. Шесты заменили, бойцы взяли их в руки и остались довольны. Ларта и его противник тоже вооружились и надели доспехи.
   Поединки открывали Эгбо и Дзеуань. Сквозь редкую стену хижины друзья видели происходящее. Бойцы встали напротив друг друга, поклонились. Гомонящие зрители затихли. Распорядитель дал сигнал к началу боя. Эгбо был выше соперника на голову и шире в плечах. Мастера понимают, что телосложение определяет манеру боя. Как ученик школы Вайсенна, Аранга ожидал, что Дзеуань предпочтет защитную тактику.
   Эгбо встал в обычную боевую стойку и пошел в атаку. Пошел неумело, как плохой ученик, усвоивший лишь внешнюю форму боевых приемов. Аранга знал: это маска, ловушка, чтобы противник раскрылся и атаковал. Бойцы Лерта не изучали атак и ударов самих по себе. Их стратегия заключалась в защите, захвате, использовании сил противника против него самого.
   Дзеуань не поддался. Там, где менее искусный боец провел бы контратаку, он лишь отскочил в сторону. Стало ясно: он собирается выжидать, пока не поймет, насколько силен противник. Эгбо сменил тактику. Теперь он пошел в атаку совершенно необычным способом. Двигаясь вокруг Дзеуаня, он размашисто наносил ему серию ударов руками и ногами. Дзеуань легко от этих ударов закрывался или уходил, но пару раз его блоки немного запаздывал. Удары Эгбо были недостаточно сильны, чтобы существенно поколебать стойкость опытного бойца, но их многочисленность и непредсказуемость не давали возможности контратаковать. Вопрос заключался в том, насколько хватит у него сил на такую манеру боя.
   Но вот Эгбо остановился в опасной близости от мастера из Вайсенна. Купец надеялся, что это очередная ловушка с его стороны.
   Дзеуань снова не поддался. Он даже встал, выпрямившись, опустив руки. Показывая всем своим видом: атакуй, если не боишься. Эгбо качнулся к нему и остановился. В этот момент мастер из Вайсенна атаковал. Потом купец подумал, что никто из зрителей даже не понял, что произошло. Со стороны показалось, что Дзеуань грудью оттолкнул противника и упал. Только искушенные знатоки смогли заметить, что Эгбо, захватив руку и ногу соперника, их вывернул, толкнув при этом себе за спину. Голова Дзеуаня с треском ударилась о камень, под ней растеклась лужа крови. Подбежали помощники распорядителя, но все в хижине понимали и так, что боец храма Севу мертв.
   Купец, встав на площадке для боя, посмотрел на шест соперника. В хижине его осматривали распорядители, и это был не тот шест, с которым его противник собирался выйти первоначально. Но все же следовало опасаться неожиданностей. К тому же его противник наверняка был знатным мастером, которого невозможно удивить неведомым приемом. Поэтому следовало изучить его манеру и поймать в ловушку. Несомненно, этого и ждал от Аранги его противник.
   Купец пошел в атаку, стремясь достигнуть такого положения, когда один шест блокирует движения другого и использовать в этом положении удары ногами. Первый его удар прошел, и противник заметно охромел на левую ногу. Но потом боец Севу избегал близкого контакта, и несколько минут они отбивали быстрые удары друг друга, почти не передвигаясь. Аранга сумел достичь своего: он больше находился в защите, запоминая комбинации ударов противника.
   Теперь его противник сделал ставку на выносливость. Он атаковал примитивно, но быстро и настойчиво. Друг дракона сумел несколько раз ударить противника по руке, но видимого результата это не принесло. Тогда он начал кружиться вокруг соперника, стараясь сбить его напор и заставить поработать поврежденной ногой. Это на некоторое время охладило пыл бойца Севу, а купец вскользь сумел задеть его по голове. Манера боя противника стала достаточно ясна. Пробить его защиту купец мог только одиночным, хорошо подготовленным ударом из неудобного положения, но такой удар боец Севу вытерпит.
   Оставалось одно: снова попытаться заблокировать его шест и применить ноги или руки. Аранга принял решение раскрыться и пропустить удар в бок, чтобы успеть схватить шест рукой и заблокировать между рукой и корпусом. Вторая рука поможет сохранить равновесие и удержать свой шест, а атаковать он будет ногами. В случае неудачи он получит болезненный удар по ребрам, а может, по руке. Но иного выхода сейчас купец не видел.
   Его противник не был более искусен, но он держал удары, которые самого Арангу вывели бы из строя. И он был вынослив. Пожалуй, он сумел бы замотать купца до той степени, когда уже не хватает реакции, чтобы отбить последний удар в сложной комбинации. Боец храма Севу тоже осознавал свои преимущества и настойчиво атаковал.
   Пропущенный удар был ожидаем и не вызвал вначале боли. Лишь не полсекунды шест противника завяз под мышкой у Аранги, и в этот момент купец ударил ногой в горло. А потом оба упали на площадку. Друг дракона - потому что пришла боль, и стало трудно дышать, а противник.... Противник упал бездыханным. С трудом Аранга дошел до хижины, где ему кто-то принялся растирать бок. А на площадку вышли Ларта и его соперник.
   Вооружены бойцы были саблями, а доспех состоял из наручей на правой руке, от кисти до локтя, шлема и свисавших со шлема на плечи кольчужных оплечий. Здесь сразу определилась манера боя: бойцы одновременно бросались в атаку и яростно рубились, а потом отскакивали друг от друга, кружась в отдалении. Первый три такие рубки не принесли никакого результата, а потом Ларта использовал острие сабли и царапнул противника по левой стороне груди. Рана была неглубока, но кровоточила и ослабляла соперника.
   Теперь дракон всячески уклонялся от атак, а его противник наступал, делая лишь маленькие передышки. Аранга подумал, что по-настоящему бой еще не начался. Противник Ларты являлся хорошим стратегом. Он держался осторожно и всегда был готов отпрыгнуть. Дракон несколько раз демонстративно подставлялся под удар, но противник не рисковал. Сабли звенели при ударах, бойцы кружили по площадке, а зрители смотрели в полной тишине. Купец вспомнил, что и предыдущие бои проходили при молчащих зрителях.
   Ларта подождал обычной атаки противника и не стал отбивать удар сабли своим оружием. Он вдруг нырнул под нее, отводя удар шлемом и правым оплечьем доспеха, а своей саблей в прыжке проткнул грудь противника. Дракон не стал вынимать саблю из груди убитого бойца, он сразу повернулся и пошел в хижину. Вокруг стояла тишина.
   Закрывшись плащами, неразличимые среди одетых так же служителей Бодгора, друзья вернулись в храм. Бавон отвел их в комнату на первом ярусе и нажал поочередно на несколько блоков в стене, поворачивая. Блоки отошли в сторону, открыв узкий проход. Бавон взял факел и поджег его от свечи. Друзья последовали за ним. Подземный коридор вел их сквозь холм, на краю которого стоял храм. Коридор закончился пещерой, где их ждали двое проводников с пятью оседланными лошадьми.
   Бавон указал на сложенную в углу одежду и мешки путешественников.
   - Переоденьтесь. Вот кинжалы, луки. Мы поедем сейчас горной тропой, которую мало знают. Но погоня возможна. Уже вечером мы покинем долину, а через шесть дней будем на хорошей дороге к Рору. Там я вас оставлю.
  
   28 марта, Пуано.
   Прощаясь, Бавон рассказал друзьям притчу о перепеле. Перепел недавно вылупился из яйца, еще не летал, но сознательно избегал живой пищи, и рос медленнее своих братьев. Они уже летали, когда случился лесной пожар, и огонь подобрался к самому гнезду. Все птицы улетели, звери убежали, остался лишь молодой перепел. Он обратился к огню с такими словами:
   - Ты разбросал всю мою семью. Теперь здесь нет ничего ценного, что ты мог бы взять, и тебе придется уйти.
   Как только были произнесены эти слова, огонь остановился, словно встретившись с могучей рекой.
   Рассказав эту притчу, передающую ценности орзимизма и близких к нему религий, Бавон наклонился к Аранге, и негромко произнес, только для его ушей:
   - От Малгонда сообщение. Вашей смерти желает Зунузог. Их методы таковы, что наибольшая опасность ждет вас обоих по возвращении.
   Помощник целителя тронул лошадь и скрылся в лесу. Друзья, остались вдвоем, пешие, на гладкой проторенной дороге. Шесть дней их провожатые вели их горной тропой. Они не встретили ни единого человека. Ночевали в пещерах, говорили только о дороге. Сопровождающие явно были потрясены тройным убийством, хотя от бойцов храма Бодгор именно этого и требовали. Обычное для многих религий различие между правилами провозглашаемыми и реальными друзей не удивляло.
   Сейчас они твердо знали: вскоре в Роре будут знать, когда и где они вышли на дорогу. Могло быть, что весть об этом уже достигла столицы. Малгонд обязан был выполнить свои обязательства перед неведомыми хозяевами, он этого никогда и не скрывал. Но его честность позволяла надеяться - в ближайший день погони или засады не будет.
   Мало кто мог предположить, что Ларта прекрасно знал все дороги острова. Даже те, которыми не пользовались столетия. Вот и сейчас они пренебрегли торной дорогой, а быстрым шагом двинулись по горной тропе. Еще день, и они окажутся в соседней долине, откуда к столице ведет своя дорога. На ней их ждать не будут.
  
   1 апреля 326 года, Пуано, Рор.
   В столицу Аранга вошел один. Пешком, как простой прохожий. Ларта отправился обеспечивать их кораблем до Репату. Он предполагал отплыть так, чтобы ни имена пассажиров, ни порт назначения никто на Пуано не мог узнать. Купец же имел некоторые обязательства перед Мамбуром. И поговорить с купцами острова ему требовалось, и завести сторонников, которые помогут новостями, тоже не лишнее. Объявиться открыто он предполагал в самый последний момент, когда организовать нападение на него уже не останется времени.
   Слившись с толпой, купец внимательно наблюдал по сторонам. Слежки за Мамбуром он не заметил. Но все же друг дракона решил вначале создать свою сеть наблюдения. Надо же, в конце концов, узнать, кто именно отдал приказ выставить их на поединок. И кто стоял за этим человеком в Срединной империи, тоже знать не мешало.
  
   15 апреля 326 года, Пуано, Рор.
   С Мамбуром купец встретился в трактире, вызвав того запиской. Четверо людей Аранги, люди не последние в преступном мире столицы, обеспечивали безопасность. Мамбур не сразу узнал в роскошном морском капитане восточного купца, настолько совершенен был маскарад.
   В разговоре друг дракона упомянул Зунузог - без стремления поразить собеседника или получить помощь. Но Мамбур кое-что о нем знал.
   - Мои предки столкнулись с ним и вынуждены были скрываться в Оаби. В чем состояли противоречия, теперь забыто. Я лишь знаю, что Зунузог не преследует противников - только отступников. Я вижу, ты осознанно ему не служил. Потому и удивляешься моим словам. Служение может быть и неосознанным. Возможно, где-то ты свернул с их пути и тебя сочли предателем.
   Аранга мало чем смог порадовать старого знакомого. Он договорился с несколькими купцами, что Мамбуру откроют кредит, назвал некоторых любителей старины, которые могли бы заинтересоваться его товарами. Книга, которую обещал издать посланец Оаби, оказалась еще не готова. Опальному сыну вождя Аксии придется ждать в столице, а Аранге уже пора отправляться в путь.
   В империи творились небывалые дела. Император, послушная марионетка драконов, с присущим людям власти чутьем на людские слабости, возомнил себя настоящим императором. Он принялся назначать своих людей, казнив, или отправив в ссылку ставленников драконов. Военного министра Санити пытались взять под арест, отправив для этого целый полк. Полк нарвался на пулеметы и легкие пушки - и полег почти весь.
   Армия пригрозила императору отлучением от престола, а император созвал ополчение, и ввел в крупнейших городах военное положение. Вся семья Дитао скрылась, их поиски оказались безуспешными. Каждую ночь число сторонников императора уменьшалось на несколько десятков человек. Самых лучших, самых главных. Убийцы оказывались неуловимы, охрана - бесполезна. Но на стороне императора стояли многие тысячи чиновников.
   Ходили слухи, что император повредился в рассудке, и скоро отдаст приказ своим подданным истреблять друг друга. Аранга знал: приказ для этого уже не требуется. Машина гражданской войны запущена и остановится она только после победы одной из сторон. Даже вожди обоих направлений были бессильны что-либо сделать с ускоряющейся работой этой машины. Север выступил против юга, город против деревни, хотя назывались враждующие партии совсем иначе. Партия севера и городов называлась партией шерсти, а их противники именовались партией риса. Названия могли носить случайный характер, но цели обеих партий определялись всем ходом предшествующего развития.
   Легко можно предвидеть дальнейшее развитие событий. Император с двором покинет столицу и убежит на юг, где партия риса имеет большинство сторонников. Страна расколется на две половины. У одной будет много людей, но не будет оружия, командиров, портов и продовольствия. Другая сторона будет располагать необходимыми ресурсами, но им не хватит бойцов для быстрой победы.
   Аранге оставалось в столице еще одно дело, неприятное. Он знал теперь тех, кто собирался убить его. Имена врагов в империи он назвал Ларте, который поддерживал связь с господином Током. В Роре у него оставалась одна ночь для выполнения необходимых действий. Утром он оставит столицу, а вечером следующего дня их корабль уже возьмет курс на Репату. Там Ларта покинет корабль, а друг дракона продолжит свой путь в империю.
   Но прежде он намеревался убить троих людей. Тех, кто отдал приказ о его смерти. Одного из них, племянника короля, гордого аристократа, он убьет сам. Двух других, не столь родовитых, уничтожат его люди. Яд для одного уже приготовлен, слуга - подкуплен. Другой, живший под личиной отшельника, совершенно беззащитен перед ударом ножа.
   Ночью купцу предстояло забраться с карабином на ограду королевского дворца и дождаться, пока в своем окне появиться Ушвара. Здесь еще не слышали про огнестрельное оружие с глушителем. Наутро преступный мир и стражники столицы узнают о новых возможностях убийства. А купцу предстояло посетить трупы остальных двоих, чтобы убедиться в их смерти.
  
   18 апреля 326 года, Восточное море
   - Ларта, отзовись! Здесь я, Аранга!
   Вчера друг дракона изложил почти непрерывно пребывающему в трансе мысленной связи дракону свои соображения о врагах, и теперь ожидал ответа. Глаза Ларты обрели подвижность и он глубоко вздохнул:
   - Я обдумал и проверил твои мысли. Ты прав, Алвае к нам подослал Зунузог, а изменником меня сочли, когда я раскрыл Совет Десяти.
   - Но из этого следует, что драконы империи - порождение Зунузога!
   - Ты прав лишь наполовину. Или мы с тобой тоже их порождение?
   Заметив, что Аранга не готов согласиться с последней мыслью, дракон довольно улыбнулся:
   - Колдуны Зунузога - так их точнее называть, учитывая их методы - сами идей не предлагают. Берут у людей то, что обеспечивает быстрое преимущество ценой дальнейшей утраты разнообразия. Культ вождя, власть достойнейших и тому подобное. Их сила в том, что они придают этим идеям необычную привлекательность.
   Аранга восхищенно взглянул на друга. Ларта явно узнал за эти дни многое.
   - Ты способен теперь связываться не только со знакомыми?
   - И опять ты прав, друг. Сила твоего ума достойна звания дракона. Но мы с тобой сможем противостоять колдунам только в земном мире - в Мидии, скажем. Настоящую войну с ними ведут в пространстве мысленной связи другие, неведомые нам бойцы. Здесь наших возможностей недостаточно.
  
   19 апреля 326 года, Репату, Памуабо.
   Недалеко от Берега Черепах корабль с Пуано маневрировал, стараясь попасть в нужное течение. Командовал Ларта, который великолепно знал местные воды. Когда капитан корабля сам уловил, как вести корабль, дракон подошел к другу.
   - Знаешь, чего мне жаль более всего? Что мы не сможем сейчас посетить пещеры Сарасве. Это, должно быть, самое чудесное место в нашем мире. И как раз тогда, когда мы его нашли, и когда мы готовы к тому, чтобы раскрыть его тайну, нас отвлекли другие заботы. Боюсь, надолго.
   - Мне кажется, что в мире так и случается. Немногие посвященные годами ищут разгадки тайн, а когда до них остается всего ничего, какая-нибудь война или дворцовый переворот пресекают их попытки, а то и жизнь. Лучше бы ты записал в своих книгах и эту историю. Так, чтобы поняли лишь посвященные.
   Корабль не стал заходить в порт. Грузы, который вез капитан, предназначались для империи, где война еще не отразилась на торговле. Дракон взглянул на Арангу:
   - Мы еще увидимся. Жизнь сплела наши пути слишком тесно. Но сейчас пришло время каждому заняться своими собственными делами. Желаю тебе удачи. Мое почтение твоему отцу и Манифе. Ты знаешь, как сможешь меня вызвать.
   - И тебе успехов. Благоденствия и здоровья всем твоим родным. Мира твоим островам.
   Ларта скользнул в теплые волны и уверенно поплыл к недалекому острову. Капитан вопросительно глянул на купца. Заметив его кивок, отдал команду прибавить парусов. Друг дракона возвращался на восток. Это был уже не тот восток, который он покидал. Но и он возвращался уже не тем Арангой, который когда-то покинул империю, ведомый своим любопытством и желанием приключений. Наверное, только то путешествие чего-то стоит, если из него ты возвращаешься другим человеком.
   Рассекая волны взмахами рук, Ларта скрылся в полосе прибоя. Капитан прокричал команду, парусник лег на другой галс. Аранга вернулся в каюту. Вот и кончалось его путешествие. Мог ли он подумать перед его началом, что самым страшным окажется возвращение домой?

Орел, 2006 г.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"