И пес породистый,
тщеславный и слюнявый,
аристократически зевнув
на день гравюрный непогодистый,
почти уснул...

Дрожанье белых век искало 
многострадально
черно-белой славы;
собачью же весну,
и к ней смягчение собачьих нравов,
и  киловаттную десну,

иридиевую кость
на фоне беспросветной стали,
пластмассовой тщедушной лавы...

затем
хозяину щеку лизнув,
будить движенье времени наутро.
Пересказать бы внятно
легким лаем поминутно
тропинки запахов, и тайны, 
мосты над бездной,
над вершиной стыль,
собачье нутро
и костыль

и возвращение обратно,
где пес породистый
умен как будто.

А разве не умен?

25.10.10