Вдоль дороги неторопливо тянулась пейзажная однообразность. Сероватые березы сединой проступали на фоне ельника, неизвестно кем проложенная тропинка нехотя переваливалась через подъемы и бодро сбегала в низины, иногда совсем исчезая. Расступаясь, лес открывал взору холмистую землю до горизонта, землю, криво расчерченную параллелями и перпендикулярами дорог. А затем снова наваливались с двух сторон деревья, а сверху давило пасмурное небо, готовое в любой момент омыть пыльный до бледности асфальт. Впрочем, было тепло. И тихо. Хотелось сбавить обороты двигателя до минимума, хотелось остановиться совсем, и послушать. Скорее чем скуку, дорога несла в себе покой, и лес, и небо, все успокаивало. Но, если действительно остановиться, если заглушить машину, и неторопливо, даже немного лениво выйти поразмять ноги, все измениться. Рядом будет стоять старенький и немного чужой автомобиль, лес, казавшийся недвижимым, оказывается, слега раскачивается и о чем-то вздыхает, а дорога неприятно пуста и заброшена. И все равно, надо остановиться, и понять это, надо покурить.
На горячий капот тяжело шлепнулась жирная капля, а затем еще одна, но дождь все не начинался и не начинался. Костя выбросил сигарету на асфальт и забрался обратно в машину. Он сидел несколько минут с открытой дверью, впуская освежающую прохладу в уютный маленький салон. Почему он не торопиться, не мчит навстречу горизонту, мечте? Да прочь эту сентиментальную патетику. Она годится лишь для синтетического мирофилософствования. Сегодня же сдвигался жизненный пласт, встреча эпох на перекрестке прошлого и будущего, осуществление фантастического замысла. Странно награждать подобными эпитетами итог реализации вполне бытового плана, но разве не стыке обыденного и недостижимости прекрасного рождается поэзия? И, разве, мечта - это не прекрасно? Даже обычная, бытовая, простодушная мечта.
Вскоре асфальт незаметно уступил место сначала хрустящему гравию, а затем и волнообразной грунтовке. Костя знал дорогу неточно, но цепкая память, то и дело сама подсказывала нужное направление. В этом было что-то от игры в путешествие, интуитивного и случайного, как открытие Америки.
По идее, садоводство должно быть уже рядом. Костя отважно решил свериться с коряво нарисованным планом, которым его снабдили предыдущие владельцы участка. Странная пара. Тихие, торг восприняли адекватно, скинули в цене. Только глаза их смотрели далеко и мимо. Мимо денег, мимо Кости, мимо домика с пресловутыми шестью сотками. Словно для них уже не существовало это время и пространство.
Нет, все правильно, если верить мятой бумажке. Оставалось совсем чуть-чуть. Он повернул направо, съехав на хорошо укатанную песчаную дорогу, и сбавил скорость. По обе стороны желтели поля за редкой шеренгой тополей. Костя ехал не торопясь, сознательно растягивая момент прибытия. Ему хотелось впитать окружающее его пространство, почувствовать его, ведь совсем недавно ему выпало счастье стать здесь уже не совсем чужим.
Далеко впереди едва различимая фигура двигалась куда-то туда, к садоводству. В том же направлении. Костя еще сбавил ход, наблюдая спадающий шлейф пыли в зеркале заднего вида. Впереди шла женщина, одетая вполне по дачной моде - старенький спортивный костюм, платок на голове. Когда машина поравнялась с дачницей, Костя притормозил.
-Погодите минутку, - дружелюбно попросил он, - погодите.
Женщина остановилась.
Костя открыл дверь и вышел из машины.
-Вы не из садоводства?
-Из садоводства, - согласилась она с улыбкой на загорелом лице, - а в чем дело?
-Понимаете, я тут всего второй раз, знаете, плохо помню дорогу.
-А что вы ищите.
-Участок 249. Купил на прошлой недели.
-О! - вновь улыбнулась дачница, - а мы оказывается соседи!
-Да, что вы! - обрадовался Костя, - садитесь, подвезу. И дорогу покажите. Садитесь.
Женщина пожала плечами и села в машину. Она представилась Еленой, и на вид ей было около сорока. Симпатичная такая дачница.
Машина дернулась и неспешно покатилась по дороге. Сцепление давно неплохо бы поменять.
-Прокатил бы с ветерком! - пошутила Елена.
-Да я не тороплюсь никуда, красотами любуюсь.
-А может, я тороплюсь?
-Все равно на машине быстрее, - весело парировал Костя, - вы часто здесь бываете?
-Часто. На выходных бываю. А вообще у меня отпуск.
-Поздравляю! У меня тоже. Коллеги, коллеги по отдыху! Вот, решил обустроить все, порядок навести. К приезду жены и ребенка.
-Это хорошо, - согласилась соседка, - ребенку здесь понравиться, нужна ребенку природа. Здесь налево поверни.
-Да ради ребенка и стараюсь, - кивнул Костя, - воздух, яблочки, ягодки. Далековато, правда, от города, но ничего, на машине не страшно.
-Это точно, Костя, не страшно. Теперь направо. А потом опять на право. Я что-то огородом совсем не занимаюсь. Лень стало, а раньше копалась, нравилось. А два года назад купили мы газонокосилку и газон у нас теперь красивый. Нет, кусты и деревья оставили, а вместо грядок травка. И клумбы разбили. Ну его, этот огород. Проще в магазине купить, а то работаешь, работаешь, а потом еще и на участке паши.
-Тоже верно. А я вот попашу немного. Для души. А, так мы и приехали уже!
-Да, - подтвердила дачница, - вот наш участок, приходи вечером чай пить.
-Приду. Обязательно приду. Спасибо, - искренне поблагодарил Костя, - до вечера.
Оставшись наедине, он не стал сразу же выходить из машины, а зажмурился и посидел так несколько минут, прислушиваясь к ощущениям. Те шептали что-то невнятное, но одобрительное. Ну, и ладно! Распахнув невысокие белые воротца, Костя заехал на участок. Вот тут мой дом, ликовал он, дом детей моих и жены моей. Костя снова зажмурился, но теперь на секунду. Он выскочил из машины и быстро подошел к двери домика. Как приятно отворять свой дом, думал Костя. Дверь скрипнула (смазать, по-хозяйски отметил Костя), и впустила его на веранду. Вторая, вполне добротная и надежная дверь была открыта, а за ней таился целый мир. Вот кухонька, а вот две комнаты, одна почти большая, другая поменьше. Воздух в пыльном маринаде подкисших запахов. Проветрим. Мебель равнодушно демонстрировала свою долгую историю, но Костю она пока не смущала.
Первым делом новый хозяин щелкнул острой белой кнопкой на автоматическом предохранителе и на кухне чихнув, проснулся холодильник. Затем он перенес из машины вещи и продукты, и стал распределять их по своим новым местам. Продукты ясно - на кухню. Посуду, бережно завернутую в старую газету мамой - туда же. Сменную одежду в шкаф. Костя не торопился и суетился, сам процесс обживания нового жилища казался ему приятным сентиментальным ритуалом, требующим аккуратности и почтения. Затем он вытер пыль и тщательно вымыл полы. Сквозь распахнутые окна внутрь текла божественная смесь ароматов и мягких звуков.
Вскоре Костя подустал и присел на скрипучий диванчик.. Как там мои, вдруг загрустил Костя. Он поправил новую клеенку на старом столе, и только после этого вынул из кармана телефон. Оконные проемы дышали приятной предвечерней свежестью. Серо-лиловое небо копило силы.
-Ты добрался? - устало отреагировала трубка, - я только что домой пришла.
-Я давно уже приехал, - удивленно отвечал Костя, - устала? Я тут порядок навел, жду вас. Завтра. Позвони, скажи, когда приходит электричка, я встречу.
-Костя, мать твоя суп наварила, но у него привкус неприятный. Я Свете не стала давать.
-Ну ладно, - Костя мысленно развел руками, - суп не удался. Когда тебя ждать, Танюша?
-Ты меня слышал? - Таня выговаривала слова, словно на экзамене по актерскому мастерству, - алло?
-Таня, я слышал, причем тут суп! Я спрашиваю, на какой электричке ты с дочкой приедешь?
-Причем тут суп? - теперь голос стал далеким и чужим, - Откуда я знаю, на какой электричке! Я тебе говорю, что суп несъедобный! Ты уже напился что-ли? Быстро! Впрочем, я другого и не ждала.
-Я не напился, милая, - спокойно ответил Костя, - да, и, причем тут это? Ты можешь мне ответить конкретно? Я повторяю в третий раз...
-Константин, перестань мусолить одно и тоже! Ребенок голодный, а ты все твердишь про электричку!
-Таня, ты, что накормить ребенка не можешь сама? - взорвался Костя.
Связь прервалась.
Твою мать.
Костя растянулся на диване и закрыл глаза. Холодно. Он поежился, немного поленился и встал закрывать окна. Раньше надо было, уже сырость в дом заползла. Ледяная, бездушная, коварная. Август. Захлопнул. Сразу же стало тепло. И одиноко. По стеклу мазнула сиреневая вода. Затем вторая капля. И все остановилось. Только дурацкие круглые часы над низким потолком тикали пластмассовым механизмом. Пол-девятого. Костя щелкнул выключателем привезенного из города калорифера. Нового, пахнущего маслом и еще чем-то китайским. Зачем они все смазывают машинным маслом, бояться коррозии, соблюдают некие неведомые нормы? Мигнула лампочка в пыльном бардовом абажуре и наступила тьма. Раздался грохот, и домик мягко тряхануло. Секунд через десять заоконный сумрак сухо разрезала надвое молния. А дождь все ждал своего времени. Только не совсем дождь, не совсем. Когда настанет момент, небо сбросит вниз сплошной стеной воду, подкрашенную белилами разрядов и совсем не мирных громовых взрывов.
Да, не рассчитан дом на современные технологии, совсем не рассчитан. Проводка, некогда заплетенная белой тканевой "косой", печь "буржуйка", мой дом, сладкий дом. Выключаем тепло, включаем свет. Снова. Опять урчит холодильник. Печь молчит огромным голодным ртом. Костя вспомнил, что есть небольшой запас дровишек под навесом. На всякий случай.
Четыре черных зрачка, пшеничные колготки, коричневая тяжелая юбка, мятый сапог, заглотнувший старомодную штанину, широкоплечий пиджак, нестарые почти лица, арка нецветастого платка над бледным высоким лбом. От чего они продали свой далекий маленький домик? Сомневаюсь, что потратят вырученные деньги на ремонт или на обстановку. Скорее всего, просто потихоньку растратят на еду, или, что грустнее всего на лекарства. Андрей Васильевич за все недолгое время общения не произнес, наверное, и пятидесяти слов.
Три ступеньки, шаги, калитка. Моя калитка, мои неуверенные полупьяные шаги. Затем налево, под сиреневым густым небом, к соседнему участку, вдоль забора деревянного до глупости голубого, с едва заметными щелями в краски вздутой. А вот и калитка, полукруглая сверху, хозяйская, основательная. Костя остановился и глянул вправо. Под чернявой челкой растительности мерцала тусклая канава.
Елена проводила его на светлую уютную верандочку и усадила за накрытый стол. Сама села напротив. Костя с удовольствием отметил, что она избавилась от классического дачного облика и переоделась в довольно нарядное платьице, уложила волосы, а может быть, и воспользовалась косметикой, что, впрочем, не бросалось в глаза. Пока гость осматривался, хозяйка положила в тарелки ароматную до слез жаренную картошку с грибами, жестом предложила салат и достала из холодильника бутылку "Советского". Костя умело свернул ей пробку и разлил по бокалам.
-За знакомство! - ляпнул он и залпом опрокинул бокал. Зверски захотелось есть.
Соседка улыбнулась, отпила немного и покивала, ешь, ешь. Костя, старательно пытаясь соблюдать приличия и несильно торопиться, принялся поглощать незамысловатые (что совсем не мешало им быть великолепными) яства. Елена наблюдала весь этот процесс с явным и каким-то театральным интересом, и не спеша наслаждалась трапезой.
-Великолепно! - вроде бы без иронии воскликнула хозяйка, когда Костя разделался с добавкой и расслабленно откинулся на спинку стула.
-Это должен был сказать я, - кивнул Костя, и с огромным трудом подавил желание желудка искренне и сыто рыгнуть. Он раскраснелся и немножко вспотел. - Спасибо, я действительно хорошо поужинал! Очень вкусно! Шампанского?
-Да. На брудершафт!
Этот бокал Костя осушить не спешил. Близость женского тепла, тела такого близкого и незнакомого не могло не волновать. Но легкое, уже забытое смущение заставило его первым развязать нехитрый узел рук.
-Я запьянела! - совсем по-детски изумилась Лена, но быстро взяла себя в руки. - Итак, как прошел первый день?
Приятно чувствовать себя в ударе, особенно находясь в праздной обстановке, где почти ничего не тревожит, где тепло, пьяно и сыто, и еще красивая, мудрая женщина. А за окнами темным-темно. И будь что будет.
Внезапно черные зеркала стекол ощутимо сотряс мощный акустический удар. И сразу же перекричал беспомощную лампочку на 60 Ватт люминесцентный всплеск молнии. И оглушительно свалился с неба ливень.
Они молчали. Затем снова выпили. Костя вспомнил о коньяке в куртке, но достать его пока не решился.
-Ты откуда такой... - задала вопрос без вопроса хозяйка. Замолчала, будто вспомнила что-то. И снова спросила, почти не интонируя, - про дом расскажешь? Про хозяйство, про грядки, хотя, какие в августе грядки. Яблони у тебя старые, малина тоже. Дядя Андрей с тетей Соней в последние годы не очень-то копались в земле. Редко приезжали. За грибами очень любили ходить, лес у нас отменный! Вот и сегодня их грибочки отведали мы с тобой. Хорошие они. А у тебя все хорошо?
-Нет, - сам не зная, почему откровенно ответил Костя, - нет, не очень. Глупо все как-то. Для дочки купил домик этот, участок. Друг у меня был, так он жил и в городе и на своей земле, в доме своем, с родителями, ну и что с того. Все равно - свобода! Понимаешь, Елена? Нет этого бетонного диктата, там неба не видно, так, кусочек геометрического лабиринта. Кредит я взял, жена против была, да не то, чтоб очень, но не поняла она меня. Понятно, сами с моей мамой живем, а она - характер у нее плохой, тяжелый. И жена тоже тяжелая, приземленная она какая-то. А дочка - красавица, молодец! Главное - не задушить ее, понимаешь?
-А у меня детей нет, - выдохнула Лена, - и не будет. Хочешь еще салат? Нет. Ну, вынимай тогда свой коньяк, зря что ли нес. Сейчас стопки принесу.
Она легко встала и удалилась куда-то вглубь дома. За границу. Костя не протестовал. Он очень хотел курить, и все же не решившись на действие без разрешения, отворил дверь веранды. За тонким порогом мерцал тьмой водопад, пронзаемый молниями и громом. Он закурил, и задумался. Все это очень глупо, где он, для чего он, где моя семья, и как моя малышка, лепечущая, розовая, упрямая в своем познании несовершенного мира субъективных идей и помыслов. Интересно, а обручальное кольцо повышает вероятность попадания молнии? От сигареты после сытого ужина и шампанского сверх водочки он немного поплыл. Действительно, две полуразмороженные сосиски - это не еда. Зато тут накормили. И этот суп дурацкий вдруг вспомнился. Мама, не дури, мама! Как вы все надоели! Костя закурил вторую сигарету, не замечая промокших по колено штанов.
-Свидание с природой? - мелодичный вопрос из-за спины, - мне тоже нравится дождь. Ливень, буря, стихия. Как жаль, что человек давно забыл в себе стихию. Пойдем, кури на веранде, кури, не выхолаживай, у меня дров мало осталось.
Женщины практичны до скупердяйства и расточительны безумно одновременно. Им позволено. Главное, соблюдать отношение желаемого и действительного. Она потянула Костю в тепло аккуратно, утилитарно. Он сел на свое место, она на свое. Они выпили. Она что-то рассказывала о муже, сиятельном деятеле научного фронта, что даже и в темные 90-е умудрялся быть актуальным, востребованным. Муж. Жена. Как моя жена, уже спит. И Света сопит. И мать выключила телевизор. Он еще не переступил ту грань, за которой все равно. А небо не в чем себе не отказывало. Веранда тряслась в ужасе, вокруг нее хороводили нечеловеческие силы и стремления.
-Костя, - Елена наклонилась вперед дыханием из большого, красивого рта, грудью, тонкими плечами, тонкой шеей. Как все тонко! Она шепнула, - Костя!
Костю, как это принято говорить "штормило". Шум дождя, запах Лениных духов, качающийся стол, далекие, неразборчивые слова, попытки раздеться, голая наполовину женщина и полное осознание своей беспомощности, лед воды, лед вселенной.
Как хочется спать! Ждать Светочку, светильник, светоч, светлячок. Тошнит, и уже темная сырая комната кружится в ароматах древних валокординов. Строгая и все знающая королева стаскивает штаны и укрывает тонкие забегавшиеся по русской равнине ноги. Спи, мой милый. Дурачок. Спасибо, спасибо. За все спасибо.
-Мы все сидим с животом, Костя, - с огромным облегчением сообщила жена, - ты как? Холодно? Гроза мимо прошла?
-Танюш, я в порядке, - еле перебирая сухими губами ответил Константин, - радость как?
-Радость покакала и спит, ты мой дачник, - Таня не скрывала своего счастья. - езжай домой быстрее, а, я не собираюсь выходные...
Костя большим пальцем правой руки хотел вырубить мобильник, но внезапно передумал.
-Через три часа буду, - пообещал он. Если машина не сломается. Ведь она старая.