Аннотация: Главы, в которых описывается начало путешествия героев романа по территории Афганистана,захватывающие перевалы Гиндукуша, Ваханский коридор, уходящий к Китаю, Центр Бадахшана Файзабад, Кишим; Талокан и Кундуз - центры торговли опийным маком и героином, Пули-Хумри, прибытие в Мазар-и-Шариф
Глава 8.
(Начало путешествия по территории Афганистана, перевалы Гиндукуша, Ваханский коридор, прибытие в Файзабад )
'Иностранец, которому случится попасть в Афганистан, будет под особым покровительством неба, если он выйдет оттуда здоровым, невредимым, с головой на плечах' - эти слова английского путешественника Феррье, прочитанные в одной из книг, переданной Андрею в свое время Сократом, звучали в голове все сильнее по мере приближения к границе.
Двинувшись рано утром из Хорога, экспедиция направилась вверх по течению Пянджа - к погранпереходу Ишкашим.
Как и прежде, колонну возглавлял джип, который вел Мушарбек. Миновав источники минеральных вод и прекрасный водопад, путники выехали к широкой долине около кишлака Яхшвол. Над серо-рыжими горами, подернутыми утренней дымкой, поднималось красное, большое и пока еще холодное солнце. Повсюду сочной зеленью радовали глаз поля молодой пшеницы.
Прямо по курсу была видна цепь заснеженных вершин Гиндукуша, вставшая поперек Пянджа. Река сделала поворот налево - на восток, подрезав Ваханский хребет и огибая его юго-западный край.
После райцентра Ишкашим показался долгожданный погранпереход, представлявший собой систему из двух мостов, переброшенных с противоположных берегов Пянджа на большой галечный остров посреди реки.
После быстрого таможенного досмотра и получения отметок о пресечении границы, участники экспедиции направились по мосту через широкую пойму Пянджа к афганскому посту. Тамошний офицер немного говорил по-английски. Почти весь рядовой состав афганского пограничного поста - в гражданской одежде, оружия при себе ни у кого нет. Практически без проверки багажа, быстро были проставлены штампы в паспорта и вот, наконец, разрешен допуск на территорию Афганистана.
К одиннадцати утра,когда автоколонна въехала на афганскую землю, установилось уже настоящее пекло. Офицер, завершив процедуру регистрации участников экспедиции, приказал поднять шлагбаум, на прощание помахав рукой:
- Бурубахайр! - на языке дари1означало: счастливого пути!
И колонна погрузилась в афганскую пыль. Белую афганскую пыль... Скрипящую на зубах, всепроникающую и вездесущую... Это было, пожалуй, самым сильным впечатлением первого дня путешествия. Колеса джипов и грузовиков с каждым оборотом поднимали вверх трехсантиметровый слой пыли, который покрывал грунтовую дорогу, лишь иногда перемежавшуюся непродолжительными отрезками расколотого гусеницами асфальта. После первого джипа эта тончайшая белесая взвесь вставала столбом над дорогой, поднимаясь все выше, колеблемая в безветрии каждым новым автомобилем проезжавшим мимо. Встречные грузовики обдавали колонну новыми порциями кремниевой пудры перемолотых столетиями гор, которая, несмотря на закрытые окна автомобиля, просачивалась внутрь салона откуда-то снизу и сзади. Проникающая способность этой мельчайшей пыли была такова, что даже на объективе фотоаппарата, извлеченного из рюкзака через несколько часов езды, Андрей обнаружил тонкую белесую пелену, несмотря на то, что камера была закрыта пластмассовой крышкой и находилась в кожаном футляре.
Афганский Ишкашим был расположен на высоком берегу Пянжда, в зелени тополей. За ним была видна широкая долина, изрезанная лоскутами пастбищ и полей пшеницы. Женщины - в обязательных чадрах (на местном диалекте - burkah ), если за пределами дома. Однако, когда они находились в своих дворах за глинобитными дувалами (стена вокруг дома или кишлака), пекли лепешки на тандырах или играли с детьми - лица их были открыты, на шее и руках блестели украшения. И это, по словам Джалу, был их повседневный наряд. Мужчины в чалмах, завязанных у каждого по-своему, в широких шароварах и суконных сардыях (безрукавка) поверх рубах навыпуск пахали деревянными сохами на террасах плодородной земли в предгорьях или собирали с подростками хворост.
Въехав в городок, колонна остановилась около базарной площади. Предстояло поменять валюту на местные афгани.
Рядом с базаром была расположена целая улица менял. Перед лавкой каждого из них стоял большой стеклянный аквариум, полный денег. Наличность огромными пачками менялась килограммами. Разменивать больше, чем по двести долларов на человека не имело смысла, поскольку эквивалент этой суммы в афгани занял бы треть стандартного рюкзака. Глупо таскать столько макулатуры с собой по стране для 'карманных расходов'. Чтобы не привлекать внимание толпы любопытных, быстро собиравшихся вокруг них, путешественники зашли в местное отделение банка. Хотя по утверждению Джалу, курс у менял был лучше, и не случалось ни разу, чтобы они обманывали. В помещении банка все снимали обувь при входе и проходили к кассам по чисто вымытому полу. В зале было прохладно и тихо, сотрудники быстро выдали клиентам кирпичики купюр, туго перевязанные резинками.
Около машин экспедиции тем временем собралось около ста человек местных жителей. Люди дружелюбно улыбались, махали путешественникам. Наиболее смелые черноглазые мальчишки подходили ближе и, бойко коверкая английские слова, расспрашивали, откуда и куда держат путь иностранцы, как их зовут и только в конце: 'Do you speak English?'. На этом, очевидно, их словарный запас заканчивался. Отойдя в сторонку к своим более скромным друзьям, они гордо оглядывали их и укутанных в разноцветные чадры девочек, стоявших поодаль, счастливые случаю продемонстрировать сверстникам свою просвещенность и смелость.
Толпа любопытных селян, в основном босоногих детишек, сопровождала колонну через весь поселок от базара до восточной окраины.
Каменистый путь шел дальше через долину, обрамленную низкими бежевыми горами, за которыми, подобно миражу, в небе повисли иссиня-голубые хребты Гиндукуша. На бугристой поверхности дороги то и дело попадались рассыпанные сухие стебли и головки опийного мака.
Вскоре показался кишлак Козидех, расположенный в устье одноименного притока Пянджа. Широкая горная долина уходила дальше на юг, к группе семитысячников, наиболее крупный из которых - Тирич Мир, высотой 7690 метров, судя по карте. Именно благодаря этому горному узлу Гиндукуш попал в тройку самых высоких горных систем мира, после Гималаев и Каракорума. Правым берегом Козидеха тянулась конная тропа к перевалу Иштраг, одному из многочисленных проходов в округ Читрал, что находился уже в Пакистане.
Афганская дорога - обычно каменное полотно, выложенное булыжниками различных размеров и отсыпанное поверх песком или гравием. На некоторых участках дороги торчали камни, которые Джалу называл 'бараньи лбы'. Когда попадались целые 'бараньи стада', пытаться лавировать было бесполезно, поэтому приходилось трястись прямо по ним. Северо-восточный Афганистан, особенно в предгорьях Гиндукуша, изобилует чистой горной водой. Ручьи, сбегавшие к Пянджу, арыки, соединявшие поля, то и дело перерезали дорогу. Чем дальше колонна отъезжала от Ишкашима, тем реже встречались капитальные мосты, все чаще - примитивные переправы, сложенные из бревен и камней. Как заметили путешественники, местные водители грузовиков предпочитали броды, в поисках которых рыскали по крупногалечным поймам среди многочисленных проток, зачастую удаляясь от дороги на десятки и даже сотни метров. За ними следовал и управлявший джипом Мушарбек, не доверявший деревянным переправам, брошенным поверх взорванных останков каменных мостов.
На одной из рек они с удивлением наблюдали, как купаются местные мусульмане. Один бородатый афганец в длинной белой рубахе (камисе) и партугах (шароварах) купался прямо в одежде, сняв только чалму. При этом он намыливал рубаху и себя сквозь нее. Несколько человек помоложе купались без рубах, но в штанах. Кто-то тут же полоскал зубы, мыл с мылом руки и ноги. При этом ноги тоже 'намыливались' через штаны. Кое-кто, отойдя подальше вниз по течению и присев на корточки, совершал истинджа (обряд омовения нижней части тела) под полами халата.
Кишлак Уарк на очередном левом притоке Пянджа поразил путешественников необычной своей грозной красотой. Глинобитные хане - афганские круглые хижины, а также деревянные лачуги и летовки (летние сарайчики) прилепились по склонам короткого горного ущелья с выползающим из него ледником. За ним виднелись два пика: 5532 и чуть поодаль 6745 метров. Путники с удивлением смотрели на местных жителей, невозмутимо трудившихся в непосредственной близости от гигантских морен 2 и ледников, нависавших над деревушкой. От одного только вида этой панорамы захватывало дух.
Следуя вверх по руслу реки, дорога сделала еще несколько поворотов. Четыре дня назад путники наблюдали афганский, левый берег Пянджа со стороны Таджикистана, теперь могли разглядывать правый, таджикский берег 'афганскими глазами'. Дорога там была вполне приличная. Грузовики и автобусы быстро двигались по шоссе. Представить эти машины здесь, да еще на такой скорости было просто невозможно, ввиду разбитости дорог на афганской стороне...
Вскоре река окончательно повернула направо - на юг. Граница с Таджикистаном закончилась. Склоны по левому берегу Пянджа - грандиозные осыпи с выходами коренных пород. Боковые долины километр за километром раскрывали чудесные виды на снежно-ледовые вершины главного хребта Гиндукуша. Достигнув ущелья Шхавра, путешественники увидели в разрезе его склонов восхитительный безымянный семитысячник. По карте это ущелье выходит к перевалу Котгазан (5340 м.) - еще одному проходу в пакистанский округ Читрал.
Левым берегом Пянджа пошла широкая, около двух километров, долина, местами изрезанная протоками сбегающих с гор речушек. Внизу были видны многочисленные песчано-галечные отмели. Долина окаймлена протяженной горной грядой, у подножия которой в зелени тополей приютились небольшие селения дехкан (крестьян). Далеко-далеко, связывая кишлаки между собой, еле видна конная дорога. Она, петляя по горам через мостки через притоки Пянджа, была более извилиста и рельефна, с частыми подъемами и спусками. Колонна медленно ехала посреди долины по каменистой дороге, предназначенной для тяжелых машин. Это был более ровный и прямой путь, но приходилось брать многочисленные броды. Если для КАМАЗов и джипов экспедиции с вынесенными наверх выхлопными трубами это было сравнительно легким испытанием, то для машин обычной комплектации переправа через броды по бурным речушкам этой части Ваханской долины была сущей бедой. В нескольких местах члены экспедиции помогали вытаскивать на тросах джипы и автобусы, застрявшие в потоках воды. По словам итальянцев, которые не могли вытащить свой 'Лэнд-Круизер', реки в полудню становятся заметно полноводнее ввиду усиливающегося солнцепека и более активного таяния снегов в горах, а к вечеру почти все потоки становятся непроходимыми.
Впереди, на далеко выдавшейся в долину окаменевшей морене показался кишлак Кошкандио. Спрессованные остатки ледника, спустившегося когда-то в долину в виде сели, издали напоминали гигантскую расплющенную каплю, на которой приютилось селение. Внизу дороги к кишлаку как таковой вообще не было. Перебраться к селению местные жители могли лишь через многочисленные броды, которые весной, очевидно, становились непроходимыми. Среди каменистых отмелей реки каждая машина выбирала такой путь, который ей по зубам, т.е. по колесам. Судя по карте, участникам экспедиции впереди предстояло переправиться еще через три крупных притока Пянджа
Дорога каменистая, после обеда поднялся долинный ветер в спину, поэтому вся пыль стала валить на передние машины автоколонны. Чем дальше отдалялись от приграничных районов, тем меньше автомобилей встречалось на трассе. Надо отметить, что Афганистан - это, пожалуй, одна из самых неавтомобильных стран мира. Здесь на тысячу жителей приходится лишь один автомобиль. Если с утра встретились несколько автоколонн грузовиков, джипов международных гуманитарных миссий и с десяток легковых машин, то после обеда промелькнули только одиночные грузовые машины, да несколько такси-микроавтобусов. Изредка попадались местные жители с вьючными животными (ишаками, мулами, верблюдами), на которых помимо погруженных мешков и котомок восседали женщины в библейских одеяниях, укрытые чадрами. Время от времени проезжали одинокие мотоциклисты с огромными тюками. Их фигуры напоминали загадочных бедуинов. Помимо небольшой чалмы головы их были замотаны темными платками, предохранявшими от пыли. От этого весь вид наездников приобретал какой-то зловещий вид. Их лиц не было видно - лишь узкие щелочки оставлялись для глаз. Несмотря на слепящее солнце, практически никто не пользовался солнцезащитными очками - через несколько минут их стекла покрывались пылью.
Наблюдая за одиночными пешими афганцами, Андрей с удивлением отмечал про себя с какой легкостью и быстротой те передвигались вдоль дороги и по окрестным тропам. Даже неся какой-то груз, они ступали энергично, пружинисто, легко взбираясь на подъемах и быстро сбегая под гору. Дети и подростки, собиравшие хворост и дрова, несли на хрупких плечах очень большие вязанки, килограммов по тридцать и больше. А взрослые, подобно муравьям, тащили связки больше себя самих. Андрей удивлялся, видя, как вдоль дороги или по горам перемещалась огромная как стог сена вязанка хвороста: глядь, а под ней человек ногами перебирает...
Вот перед путниками показалась красивая просторная долина Пянджа на стрелке его истоков: рек Памира и Вахан-Дарьи. Ваханский коридор продолжался живописной долиной. В широкой пойме, среди извилистых проток - пастбища, по предгорьям левого берега - террасы с обрабатываемыми участками, череда водопадов, скальные родники.
Следующий кишлак Крыт также расположился на громадного размера древней морене. К нему круто спускалось устье ущелья, заполненное ледником, сползавшим с величавого пика высотой в шесть с половиной тысяч метров. Эта гора более других подступила к реке, располагаясь совсем рядом с кишлаком. В полдень, когда видели ее снежную вершину издали, казалось, что этот белоголовый пик, подобно сказочному Стражу Вахана, перегораживал долину Вахан-Дарьи.
Еще один громадный серый висячий ледник появился слева. Своим обломленным трехсотметровым срезом он выдвинулся из теснины короткого бокового ущелья по склону долины. Сверху он был обрамлен скалистым зубчатым гребнем, за которым уже Пакистан. Дорога начала петлять, постепенно сходя по широким террасам в котловину. Над широкой долиной стоит низовая мгла - это пыль и мелкий песок, которые долинный ветер гонит по Вахану в сторону Китая.
Через некоторое время показался перевал Барогиль - один из основных проходов в Северо-Западную Пограничную Провинцию Пакистана. Туда экспедиция могла уйти в случае обострения обстановки в Афганистане. Однако, судя по поведению местных людей, отношение к членам международной гуманитарной миссии было вполне дружелюбным. По словам Джалу, весь регион Ваханского коридора, который уходил широкой полосой налево от трассы - между Гиндукушем и Памиром в сторону Китая, традиционно считается самым мирным и наименее затронутым исламистским движением.
Седловина Барогиля широкая, травянистая. Пологие склоны по обе стороны, никаких намеков на то, что здесь проходит граница.Во время короткой остановки Андрей вышел с фотоаппаратом к обрыву над скалистым ущельем. Звенящая тишина высокогорья, ослепляющий свет солнца, обжигавший кожу и прижимавший все живое к земле, дурман трав, опьяняюще воздействовали на сознание, отказывающееся верить в реальность окружающего пейзажа. Шеститысячники хребта Гиндурадж по левобережью Яркхуна, как братья-исполины, одетые в одинаковые мохнатые шапки облаков. Из-под них выглядывали огромные шершавые языки ледников. Безымянный пик высотой почти семь тысяч метров, как старший брат, выделялся среди других мощью своих скально-ледовых одеяний.
Жители Афганистана и Пакистана, живущие в этих местах по обе стороны Гиндукуша, посещают друг друга в безвизовом режиме. Для прочих иностранцев здешние перевалы не являются международными переходами. Но если у путешественника имеется въездная виза Пакистана или разрешение на пребывание в этой части округа Читрал, то со стороны полиции и военных претензий к нему не будет.
Глядя на сверкающие ледники Гиндукуша, уходившие бесконечной грядой из Афганистана в Пакистан и Индию, Андрей размышлял о судьбах народов, живших в этих удивительных местах.
У подножия Гиндукуша издавна сталкивались интересы двух крупнейших держав мира - Англии и России. Англо-саксы ревниво следили за продвижением российских войск в Среднюю Азию. Русские вышли к Тянь-Шаню. После степей киргизов, с которыми был заключен союз, стали осваивать культурную часть Передней Азии: покончили с работорговлей Кокандского ханства и Бухары.
Андрей поделился своими мыслями с Сократом. Тот охотно поддержал разговор. По его мнению, англичане крайне ревностно относились к продвижению Российской империи в Среднюю Азию. Однако, Афганистан нужен был британцам не сам по себе, а как нейтральный буфер между Россией и южноазиатскими колониями Британии: Индией и Пакистаном.
Стараясь упрочить дружественные отношения с Афганистаном, российские посольства в девятнадцатом веке дважды прибывали в Кабул. И каждый раз после начала сближения России с Афганистаном происходили англо-афганские войны (о трех англо-афганских войнах - см. концевую сноску в Приложении 1).
Сначала поводом для войны прослужила миссия в Кабул поручика Виткевича в 1837 году в качестве резидента при эмире Дост-Мумаммеде. Главным врагом эмира был его ненавистный родственник (так чаще всего и бывает на Востоке) Шуджа-шах, находившийся в Индии и поддерживаемый Британией. Активная дипломатия Виткевича была расценена Лондоном, как стремление России использовать Афганистан как плацдарм для дальнейшего проникновения в Индию.
Во второй раз поводом для развязывания войны явилась миссия в Кабул генерала Столетова в 1878 году (т.е. через сорок лет после первой войны). Эмир Афганистана Шир-Али-хан 17 июля 1878 принял миссию с величайшими почестями и по его выражению "отдал ключ от Индии в руки России". Генерал Столетов пообещал эмиру щедрую военную и материальную поддержку, посоветовал не пускать в страну британское посольство, снаряженное правительством Великобритании после известия о миссии Столетова. Эмир последовал русскому совету, и началась вторая англо-афганская война.
Через некоторое время автомобили остановились на площадке около родника. Андрей и Сократ, достали фляги и направились к обложенному камнями питьевому источник ('чишма' на дари) пополнить запасы питьевой воды. При этом они продолжали оживленно беседовать. Увидев Ричарда Стэйна у родника, Сократ вовлек его в дискуссию. Чопорный и немного флегматичный Стэйн преобразился. Не обращая внимания на ироничный тон высказываний Сократа, он стал живо обсуждать все перипетии английского военного присутствия в Афганистане и соперничества Российской и Британской империй в Средней Азии.
- Почему-то бытует мнение, что Британия будто бы проиграла три войны с Афганистаном, - сказал он, - Это заблуждение популярно не только в России, что можно понять, но даже и на Западе.
Сократ, улыбаясь, кинул реплику:
- Да, уж Британия, как ни одна из метрополий имела великое множество побед над колонизированными ею народами. За этими победами проигрыши и поражения меркнут, да и зачем о них вспоминать...
- Факты говорят, только об одном поражении англичан во время первой войны с Афганистаном. И эта война, в целом выигранная Британией, так запомнилась самим англичанам и всему миру как якобы проигранная, благодаря одному особенно страшному и потрясающему эпизоду, когда из шестнадцатитысячной английской армии, пробивавшейся из Кабула в Джелалабад и далее в Индию в январе 1842 года, спасся всего один человек.
- Да, доктор Брайдон, который добрался до Джелалабада, очевидно, был специально оставлен афганцами в живых, чтобы кто-то мог подробно рассказать англичанам, как в узком ущелье была вырезана их армия вся по единого, - в очередной раз проявил свои энциклопедические знания Сократ.
- Королевский двор и правительство Великобритании были в шоке от коварства главарей афганских племен, которые за определенный бакшиш(вознаграждение) сначала разрешили проход англо-индийского корпуса из Кабула в Индию, а затем напали на него в горах перед Джелалабадом. Думаю, что именно из этой трагедии января 1842 года и растут корни легенд о пресловутой непобедимости афганцев.
- Скорее, их непобедимого стремления к свободе, - парировал Сократ, садясь с Андреем и Джалу в свой джип.
Дорога шла все дальше вдоль границы с Пакистаном. В афганском Гиндукуше между перевалами Барогиль и Дарвазоан есть еще несколько проходов в Пакистан. Над глубокими ущельями по правой стороне дороги клубились облака. Порой, их седые клочья проплывали совсем рядом - казалось, до них можно было дотронуться рукой. По тропам, с седловин перевалов время от времени были видны спускавшиеся караваны верблюдов и мулов.
Пересекли реку Вахан-Дарья напротив кишлака Сархард. По перекатам в протоках пришлось пересекать штук шесть бродов, все не выше колена. В одном месте спрыгнули с машины, чтобы помочь вытащить арбу с семьей афганца, застрявшую посреди потока. Оглушающий шум воды, из-за которого не слышно собственного голоса, обжигающе-ледяная вода, солнце, нещадно палившее спину - дали мощный впрыск адреналина. После двадцати минут, проведенных в горной реке, Андрей и питерские археологи по совету Джалу отогревали закоченевшие стопы в горячем прибрежном песке. Красавец Гиндурадж на противоположном берегу сиял хрустальными склонами ледников, пряча свои главные вершины в облаках. Склоны гор, обрамлявших Ваханский коридор, тоже все еще были присыпаны ослепительным снегом.
Через некоторое время вдоль дороги появилась речка, правый приток реки Сангледж, после слияния с которым река называется Вардудж. По широкой долине Сангледжа уходит дорога, по которой можно было бы попасть в Панджшерское ущелье, а оттуда на Кабул или сразу в Джелалабад. Это много короче, чем через Файзабад - Кундуз - Саланг - Кабул. Но значительная часть этого пути представляла собой лишь конную тропу, плюс серьезный перевал через Гиндукуш. К тому же, население Панджшера большей частью моджахеды, а от них можно было ожидать чего угодно.
Решили добираться по руслу реки Вардудж. Долина этой реки красива - скалистые, словно вырубленные неведомыми каменотесами отвесные берега, местами песчаные отмели. Больше стало деревьев (тополя, грецкие орехи, яблони)Больше стало деревьев (тополя, грецкие орехи, яблони), в пойме реки - поля пшеницы, кукурузы. В высокогорных долинах местами можно было заметить маленькие красные лоскуты плантаций цветущего опийного мака. Кишлаки попадались часто. Женщины повсеместно в чадрах. Порой видны вооруженные мужчины в гражданской одежде в чалмах или паколях (еще они называются 'масудки' - войлочные шапки с закрученными полями) - кто с ружьем, кто с автоматом - с такими людьми Джалу также советовал избегать встреч.
Авджи - узловой поселок с небольшим подразделением военных (и полиции), базаром вдоль главной улицы. Народ любопытный и бесцеремонный - без спроса заглядывали вовнутрь машин, дети просили шоколад.
- Матар, матар (машина)!, - кричали детишки, указывая на автомашины, выкрашенные в белый цвет с ООНовской символикой и подставляли пригоршни, в которые путешественники бросали конфеты.
Из полусотни человек, что собрались поглазеть на машины, припаркованные около местного базара, один-два, немного понимали по-английски. Однако основное общение происходило на местном языке.
- Мирид Мазар-и-Шариф (Едем в Мазар-и-Шариф), - отвечал Сократ, немного знавший дари, поглядывая на Джалу.
Мужчины повсеместно жевали носву - жевательную траву типа ката у арабов, легкий наркотик, местный заменитель табака. От многочисленных плевков мостовая вокруг машин через пятнадцать минут стала зеленой. По словам Джалу, сама по себе носва не оказывает сильного наркотического воздействия, но если жуется при употреблении алкоголя - то опьянение возрастает в несколько раз и может быть очень тяжелым. Зато в Афганистане намного меньше курильщиков табака и практически никто из верующих не употребляет алкоголь.
Выехав из поселка, путешественники заметили несколько легковых автомобилей, облепленных людьми, которые висели на специально приваренных подножках, бамперах, крыше и даже на передних фарах. Это - своего рода пригородные такси, которые подвозят за мизерную плату всех желающих. Для местных грузовиков везти тридцать- сорок людей в кузове - нормальное дело. Иногда встречались КАМАЗы, в которых одновременно помещалось около шестидесяти человек.
Миновали рабат (поселок городского типа) Бахарак, где строилась ГЭС. В Бахараке три джипа отделились от автоколонны. Группа Майкла Бери попрощалась с остальными членами экспедиции. Они были встречены представителями местного отделения RICI (Региональный институт специальных исследований), основное направление деятельности которого - этнография. Через две недели группа должна была переместиться в расположенный совсем недалеко Файзабад, затем в Кундуз, а оттуда через месяц перебраться через перевал Саланг и воссоединиться с основной группой экспедиции в Кабуле.
Оставалось около десяти километров до Файзабада. Дорога вошла в скальный коридор. Начались крутые подъемы-спуски, иногда серпантином. Дорога каменистая и от брызг водопадов скользкая. Движение стало оживленнее, чем ближе к городу - тем больше КАМАЗов, УАЗов, микроавтобусов. В кишлаках, расположенных по обе стороны ущелья - груши, яблони, бахчевые. Дети со всех сторон бежали наперерез машинам, а те, кто не успевал - смеясь,швыряли вдогон камнями. Шум горных водопадов, рокот камней на 'шиверах', звуки сигналящих машин, крики детей и погонщиков скота, наполняли душу Андрея ощущением того, что все происходящее с ним не сон - он действительно в Афганистане, в экспедиции с Сократом и другими своими друзьями. Он ниже опустил боковое стекло справа от себя, чтобы полной грудью вдохнуть влажный воздух ущелья, в котором были растворены тонкие ароматы горных трав, обнаженный сыростью скал привкус кремниевых пород, и витавший над всем этим сладкий дымок костра.
Наконец, путешественники достигли Файзабада. Это - административный центр провинции Бадахшан (единственная провинция, которая впоследствии не стала талибской), где есть (вернее был) аэропорт. Лидеры правительства Северного Альянса (Ахмед Шах Масуд и Раббани) облюбовали этот город для размещения штаб-квартиры. Проехав по главной улице и за базаром свернув налево, ко второму мосту через реку Кокчу, колонна стала подниматься на крутой левый берег, где были расположены длинные ряды придорожных лавок, автомастерские, харчевни, "отели". На вершине одной из сопок, в стороне от шумной дороги, путники нашли приют в одной из небольших гостиниц, рекомендованных Джалу. Она напоминала трехэтажное общежитие или казарму с удобствами в конце коридора. Не успели путники устало разбрестись по номерам, как к зданию гостиницы подъехал запыленный полицейский Ниссан-Патрол. Широко улыбаясь, молодой офицер полиции, говоривший на прекрасном английском, предложил всей группе разместиться в резиденции Раббани, которая была расположена прямо над рекой Кокча. Сократ поблагодарил за приглашение, но сказал, что у членов экспедиции мало времени на отдых и для них сейчас главное - сон в горизонтальном положении, не важно, номера ли это люкс, или простое общежитие. Но от приглашения на дружеский ужин руководство экспедиции отказаться не смогло, поэтому вскоре академик Вильям Мэссон, профессор Ричард Стэйн и Сократ отбыли в резиденцию Раббани.
Остальные путешественники, приняв холодный душ и легко поужинав, тут же завалились спать на продавленных металлических кроватях.
С наступлением ночи над погрузившимся во тьму Файзабадом зазвучали напевные азаны муэдзинов. После вечерней молитвы жизнь в городе замерла, начался комендантский час.
Глава 9.
(Кишим, Талокан, Кундуз, Пули-Хумри, прибытие в Мазар-и-Шариф)
Файзабад - Кундуз
Тронувшись в четыре часа утра в путь, путешественники были удивлены тем, что на дороге, шедшей из Файзабада в Кундуз, было полно машин и повозок. Для местных афганцев, отправляющихся в путь, вставать с рассветом - единственный способ пройди все броды до полудня, когда реки становятся полноводными.
За бортом автомобиля проплывали сонные деревни. Дехкане седлали ишаков, отправляясь в горы, пастухи выводили из загонов стада овец. Одни совершали утреннюю молитву; другие, еще не проснувшиеся, лениво потягивались на крышах своих домов или умывались во дворах. Завидев колонну, проезжавшую мимо, крестьяне и детвора приветливо махали руками.
Дорога была жуткая, колеи разбиты, ухабисты, слой пыли в три-пять сантиметров устилал проезжую часть с торчащими из нее камнями. Нескончаемая череда подъемов-спусков. Местами скалы так прижимались к автомобилям, что до них можно было дотронуться рукой.Кузов ехавшего впереди грузовика был набит людьми, и они время от времени поднимали руки, чтобы не удариться головой о нависавшие над ними скалы. Такие картины можно было наблюдать в горных районах Афганистана повсеместно: самосвалы, автобусы и легковые, наверху которых ехало много людей. К бортам многих грузовиков привязывались пустые канистры, которые при касании о скалы предохраняли кузов от повреждений и постепенно расплющивались от ударов. Дорога петляла по склонам, огибая балки с пересохшими руслами. Дорожное полотно нередко укреплено по обрывистому краю. Много полноводных ручьев, сбегающих в бурлящую Кокчу. Перед мостом через крупный левый приток - реку Дараим - Джалу указал на палаточный лагерь саперов.
Мин по всему Афганистану очень много: российских, пакистанских, американских, китайских. Как сказал Джалу, по подсчетам ООН, в афганской земле свыше двадцати миллионов мин - по одной на каждого афганца, включая стариков и детей. Эта безымянная и безадресная смерть рассыпана по всей стране, нанося удар не столько по воюющим сторонам, сколько по мирному населению. На полное разминирование понадобятся десятки лет и миллиарды долларов. Если вокруг рабатов и кишлаков мины частично обезврежены, то в горах, на перевалах и по водоразделам хребтов - основная задача саперов - хотя бы пометить все минные поля.
После Дараима начался спуск, и пошла довольно приличная грунтово-щебеночная дорога. Прибитая утренним туманом пыль стала подсыхать и вновь заклубилась вдоль дороги от проезжающего транспорта. Горы расступились, и дорога спустилась в просторную долину. Колонна миновала руины старого аэропорта Файзабада. Через десяток километров долина стала шире. Река Кокча приняла левый приток - реку Машхад. Дорога на Талокан - Кундуз продолжилась вверх по левому берегу Машхада.
На тридцатом километре от Файзабада въехали в рабат Кишим. Орава восторженных мальчишек на велосипедах сопровождала колонну, опасно маневрируя перед машинами. Рынок в Кишиме, около которого остановилась колонна, поражал своей многолюдностью и разнообразием. Несколько десятков оседланных ослов были привязаны на специальной стоянке, ожидая хозяев, ушедших на базар.Собственно, это был не базар в привычном смысле слова. Вдоль единственной улицы выставлено на продажу все: дрова, палки и железки, газировка иранского и афганского разлива, кусковой лед, отпиливавшийся для покупателей специальными пилами, инструменты, резиновые ведра для воды, сделанные из обрезков автомобильных камер... Рядом - мастерские по ремонту авто-мото техники, велосипедов и продаже к ним запчастей.
Над всей торговой улицей висел неумолкающий гомон, состоявший из грохота проезжающих машин и телег, криков продавцов, менял денег, стука наковален в мастерских, смеха детворы, кудахтанья кур, блеяния овец и сотен других звуков... Этот многоголосый шум сплетался в единое невидимое целое с десятками запахов, витавших над рынком: ароматом свежего хлеба, жареной баранины, лука, кунжутного масла, перемежаемыми терпким запахом навоза и выхлопных газов.
Поражало изобилие рядов с овощами и фруктами. По словам Сократа, в Афганистане - самые вкусные фрукты и бахчевые. Во всяком случае, абрикосы и черешня июньского урожая, которые купили в Кишиме, действительно, были изумительные. Особое восхищение у итальянских членов экспедиции вызвали вкуснейшие помидоры диаметром около двух сантиметров.
Тем временем, около машин вновь стала быстро образовываться толпа. Местные люди, в основном мужчины и детвора, были очень доброжелательны. Кто-то уже принес участникам экспедиции лепешки и абрикосы в подарок. Сократ объяснил Андрею, что по древней традиции, бытующей в Афганистане, Иране и других странах Среднего Востока, когда тебе преподносят фрукты, или другие 'подарки внимания', нужно подставлять две ладони, протянутые вперед и склониться в благодарственном поклоне. При этом полагается обязательно отблагодарить, человека, принесшего дары - вручить ему какой-то свой подарок, дать немного денег, или на худой конец также передать ему какие-то фрукты. Достав из машины несколько пакетиков с душанбинской карамелью, Андрей раздал конфеты детишкам и дехканам, принесшим подарки. Толпа любопытных возрастала, окружая уже всю площадку вокруг автомобилей экспедиции.Интересно, что женщин в толпе не было: в этих краях женское любопытство к иностранцам не приветствуется. Вообще на улицах города было немного женщин; все они были полностью одеты в чадру(бурка) и передвигались лишь в сопровождении мужчин.
Рядом с базаром воинская часть. Полиция и военные, как и прочие кишимцы, вполне доброжелательны.
Сразу за городом начался довольно крутой подъем вдоль небольшого левого притока Машхада. Проехали живописный водопад, около которого местные женщины били овечью шерсть. Бросая кипы шерсти в заводи, отгороженные от основного потока камнями, они били по ним специальными плоскими деревянными битками с нанесенными на их поверхность рубцами. Потом очищенная и промытая шерсть бросалась на решетки для просушки, после чего билась битками на камнях до состояния пуха.
Продолжив дорогу по серпантину, достигли вершины безымянного перевала, где обнаружили разукомплектованные зенитные орудия, бронемашины и прочий военный металлолом, брошенный советскими войсками при выходе из страны. Безымянный перевал, безымянная высота... Сердце сжималось от вида раскуроченной техники, за которой стояли жизни убитых и искалеченных людей. Колонна начала плавный спуск с водораздела к широкому плато.
Водители грузовиков, радуясь сравнительно хорошей дороге, неслись быстро, поднимая огромные клубы пыли. Обгоняя колонну, они полностью пропадали из виду, скрываясь в плотном шлейфе пыли.. Перед спуском в глубокую просторную долину, по склону горы справа Андрей увидел угольные копи. Весь склон был испещрен темными отверстиями-шурфами. Складывалось такое впечатление, что техника разработки угля не изменилась в этих местах с девятнадцатого века. Вырытые вручную узкие подземные лабиринты, которые, подобно кротовым норам выходили на поверхность правого склона ущелья, были чуть выше человеческого роста. Закопченные как черти шахтеры вытаскивали из нор мешки с углем и укладывали их на повозки.
Ещё через десять километров остановились в чайхане на окраине кишлака. Чайхана-гостиница представляла собой стандартное для этих мест придорожное заведение. Основное здание с тандыром, кухней и несколькими гостевыми комнатами наверху, а также большая пристройка-времянка, где могли перекусить и отдохнуть одновременно до пятидесяти человек.
В таких чайханах-гостиницах останавливаются на ночлег водители и пассажиры идущего по трассе автотранспорта. Если спать в общем зале (около двухсот квадратных метров, с печью посредине), то это, как правило, бесплатно. Если брать комнату наверху, с холодным душем и туалетом, это обойдется в 100-150 афгани. Тем не менее, все, что касается денег, нужно согласовывать с хозяином заранее и обязательно торговаться.
Забравшись с ногами на дастарханы, афганцы ели руками рис и жареные овощи. Вилок и ложек в таких придорожных чайханах, в отличие от городских заведений, нет. Пили зеленый чай вприкуску с иранскими конфетами (своеобразные сладости из масла, шафрана, сахара и ростков пшеницы). Каждому посетителю харчевни ставился отдельный железный чайник и стакан. Если кто-то желал чай с сахаром, ему единожды насыпался сахар на дно стакана, и он сам наливал туда чай порцию за порцией, пока весь сахар не растворялся окончательно. Посетители расплачивались за количество выпитых чайников, а не стаканов.
У многих обедавших в чайхане имелось огнестрельное и холодное оружие. Оружие (нередко в большом количестве) в чайханах и на АЗС - обычное явление. Предназначено оно для самообороны и охраны машин на стоянке.
Дехкане и водители, сидевшие рядом с путешественниками, были очень удивлены, что сотрудники ЮНЕСКО едут без сопровождения вооруженной полиции. Советовали быть осторожней, пугали душманами, но путешественникам в это верилось уже гораздо меньше, чем несколько дней назад. Местный водитель-узбек Мурад рассказал, что из Талокана через Панджшерское ущелье на Кабул ходят КАМАЗы, перевозящие оружие из Пакистана.
В молодости он воевал против "шурави".3 Теперь, по его словам, накопил денег на собственный тягач и промышлял грузоперевозками в труднодоступных районах Афганистана. Рядом с Мурадом - китайский АКМ со штыком. Говорит, для обороны от душманов, и охраны груза. На вопрос, что за груз он везет, Мурад загадочно улыбнулся и указал в сторону Пакистана: ' - Туда еду...'. По словам Джалу, дехкане здесь, помимо прочего, серьезно занимаются выращиванием опийного мака (втайне от полиции). Урожай почти целиком сдают оптовикам. Раньше сырье везли в Пакистан, теперь свои производства по переработке имеют многие семьи, как в том же Бахараке и Талокане.
После ухода российских войск из Афганистана в первую очередь, выращиванием опийного мака и ректификацей опиума занялись в районах, населенных таджикским и пуштунским населением,- в Гильмендской долине, а также в районе городов Файзабад, Кундуз, Кандагар, Джелалабад и Фарах. Особенно активно этот процесс происходил в южных провинциях, поскольку они находились под контролем моджахедов и пакистанской армии.
Андрей молча пил чай и всматривался в лица афганцев, неторопливо обедавших под сводами чайханы-времянки, каркас которой был сколочен из жердей, а стены и потолок обиты толстым армированным полиэтиленом. В этих закопченных дорогой и тягостями жизни лицах была какая-то непередаваемая спокойная уверенность. Как будто не было войны, разрухи... Они неторопливо пили чай из стаканчиков, разговаривали, изредка бросая взгляды на шурави. В дальних углах чайханы женщины, укрыв лица чадрой, кормили детей грудью, отвернувшись от взглядов посторонних. Молодые с искренней теплотой ухаживали за стариками, принося им поесть и убирая за ними.
За время путешествия по Афганистану Андрей несколько раз видел, как у автобусных остановок или на базарах при первой же свободной минуте убеленные сединами старики доставали Коран и начинали читать его вслух. Постепенно вокруг них усаживались люди помоложе, и внимательно следя за палочкой, которой старец водил по арабским письменам, начинали повторять за ним слова суры Корана, которую тот читал. Вот и сейчас подле печи в центре чайханы расположился сгорбленный старик в белой чалме и укутанный бежевым шарыем (шарый - хлопчатобумажное одеяло, повязываемое афганцами на плечи или вокруг туловища), раскрыв священную книгу мусульман. Рядом с ним сидел пятилетний мальчик, который, сведя бровки домиком и покачиваясь в такт напевным словам наставника, тоненьким голоском вторил сухому потрескивавшему голосу старца.
Закончив обед, участники экспедиции двинулись в путь. Выйдя в долину реки Шахваран, дорога преобразилась. Впервые после Таджикистана появился асфальт, довольно протяженными участками. По склонам с обеих сторон видны камни, помеченные белой и алой краской, предупреждающие о минах. Вдоль дороги останки советской боевой техники - танки и бронемашины...
На бензоколонках, которые располагаются в Афганистане в основном около крупных населенных пунктов, продается только солярка. Здесь на ней работает почти весь местный транспорт, от мотороллеров до тягачей. И те и другие, набирая скорость на местных дорогах, извергают черные, зловонные выхлопы.
Заехав на АЗС в поселке Хотаян, автоколонна заправилась дизельным топливом, чтобы не заезжать в Талокан, центр провинции Тохар. По словам Джалу, этот город лучше объехать стороной, нигде не останавливаясь. Здесь - один из региональных центр душманов и наркодельцов, заставляющих местных дехкан выращивать коноплю и опийный мак в труднодоступных горных районах. В основном выращивали наркотик в провинции Хельменд, в окрестностях Джелалабада и других южных провинциях. . Там были размещены настоящие заводы, делавшие его ректификацию, переработку в морфий, основание героина и далее в конечный продукт - героин гидрохлорид (диацетилморфин гидрохлорид) на экспорт. А главный рынок опийного мака был в Кундузе.
Развалины кишлаков на окраинах города - свидетельство 'зачисток' и бомбардировок с воздуха. Возле руин видны палаточные лагеря - это мухаджиры, беженцы, которые постепенно стали возвращаться домой из Ирана и Пакистана. В целом, чувствуется, что край этот относительно развитый - повсюду запруды, арыки, аккуратные бахчи, кое-где видны антенны спутниковой связи, неплохой асфальт.
Кундуз
Через полчаса относительно быстрой езды Мушарбек, из-за пыли встречных грузовиков не заметил, как колонна вошла в Кундуз - центр одноименной провинции Северного Афганистана. Крупный город, много вооруженной полиции и военных, на центральных перекрестках - пулеметные гнезда.
По улицам города, в основном не асфальтированным, ездили телеги и красиво украшенные повозки, запряженные лошадьми - настоящие кареты!. Особенно много карет было в центре города, где они выполняли роль городских маршруток.
На одной из магистральных улиц толпа - митинг в поддержку Ахмед Шаха Масуда и Раббани. В медиа-центре AINA нашли пресс-центр с интернет-кафе, где по договоренности с руководством Северного Альянса, участники экспедиции должны были провести пресс-конференцию с журналистами. Профессор Ричард Стэйн дал интервью для местной газеты.Он рассказал о задачах экспедиции, которая, несмотря на разгоравшуюся гражданскую войну, должна была предотвратить уничтожение памятников культуры на территории Афганистана.
Выехав из Кундуза, вышли на шоссе в направлении Пули-Хумри. Асфальт сильно избит, многочисленные следы бомбежек, и артобстрелов. Целые кишлаки стояли пустыми. Вернее, это были объедки стен некогда существовавших селений, обглоданных войной.
В некоторых местах трассы появились пробки. Афганские рабочие вели дорожное строительство под руководством китайских специалистов. Как рассказал Джалалуддину местный инженер, на этом шоссе, под Джалавгиром, совсем недавно неизвестные расстреляли несколько китайцев. После этого возле иностранных специалистов день и ночь находилась вооруженная охрана. Даже если китаец один, его неизменно сопровождает автоматчик в форме афганской полиции.
Подражая взрослым, дети семи-десяти лет стояли у больших рытвин и выбоин дороги с лопатами и палками. Завидев машину, они начинали имитировать трудовую активность, двигать лопатой, делая вид, что выравнивают ямы на проезжей части. Когда автомобиль подъезжал ближе, они вытирали пот с лица и радостно приветствовали водителя, ловя деньги, брошенные сердобольными пассажирами. В Афганистане предоставление милостыни является одним из естественных проявлений милосердия, поощряемого исламом.
Прошение подаяния носит самые экзотические формы. От 'подношения' фруктов или лепешки в надежде на получение вознаграждения, до гордого стояния с независимым видом около дороги с взглядом и руками, простертыми ввысь - в Всевышнему. На одном из перевалов в горах путешественники наблюдали за нищим стариком, выкопавшим убогую пещерку вблизи дороги. Увидев приближающийся автобус или автомобиль, тот вылезал из своего убежища, поправлял чалму и ожидающе стоял, поглаживая белоснежную бороду. Проезжающий транспорт, обдавая старика облаком гари и пыли, оставлял после себя несколько тысячных купюр, которые бросали старцу благочестивые пассажиры. Находясь в пути, сделать такое довольно крупное подаяние отшельнику в горах считается нормальным. Афганцы свято верят, что получив благодарственные слова во след, можно обрести удачу и успех в путешествии, благословение в жизненно-важных делах...
Пули-Хумри
Над долиной стала формироваться то ли плотная облачность, то ли пыль, которую поднимали порывы ветра, заметно усилившегося к вечеру.
На въезде в город Пули-Хумри (центр провинции Баглан) - военный городок. На спуске слева, видны строения бывшей советской военной базы. Судя по останкам орудий, на этих высотах некогда располагались артиллерийские позиции, защищавшие проход к Пули-Хумри. Город протянулся километров на десять вдоль трассы. В центре города - огромный базар, куда привозятся свежие фрукты и овощи с окрестных районов.
Далее по широкой межгорной котловине на высоте около пятисот метров - пустоши, пастбища, огороды. Повсюду, как неотъемлемая часть афганского пейзажа, подбитая бронетехника. Корпусами танков укрепляют плотины, фундаменты домов, откосы дорог. Ленты гусениц используются, как "лежачие полицейские" у постов полиции. Наполнив корпуса БТРов камнями, местные жители превратили их в опоры мостов над горными речками. Гильзами от снарядов были укреплены крыши деревенских домов.
Здесь, в Пули-Хумри начиналась хорошая автотрасса на Мазари-Шариф. Она представляла собой часть так называемого 'большого кольца' Афганистана: Мазари-Герат-Кандагар-Джелалабад-Кабул.
Налево - шла дорога на перевал Саланг, а за ним на - Кабул. Горная цепь Гиндукуша разделяла всю страну на две части. В южной господствовали группировки исламских экстремистов (которые позднее сформируют Талибан и Аль-Каиду). На севере - Северный альянс Масуда и Раббани. К северу от Саланга можно было смотреть телевизор, рисовать картины и слушать музыку; к югу - нельзя.
Здесь археологической группе предстояло отделиться от основной автоколонны, направлявшейся в Кабул. Сократ со своими друзьями вышел из машины и попрощался с академиком Вильямом Мэссоном и остальными участниками экспедиции. Его три джипа и Камаз повернули направо, взяв курс на Мазар-и-Шариф.
Около двух часов они ехали по красивым горам с крутыми обрывами и глубокими ущельями. Нередко попадались протяженные участки реконструкции дорожного полотна. В основном, центральных и западных провинциях Афганистана дороги строят турецкие компании. При этом они во всем полагаются только на свои мощности. Как правило, у них своя техника, персонал, щебеночное, бетонное и асфальтовое производство. Работают турки с рассвета и допоздна. Афганцы усиленно их охраняют. Проехали Доши - крупный и раскиданный по правому берегу реки рабат Андораб. Повсюду были видны рисовые и хлопковые поля, бахчевые плантации.
Запомнились 'фиговые гнезда' около местечка Хулм. Продавцы инжира (так еще именуются плоды фигового дерева) свивали из травы гнезда весом около килограмма и запаковывали в них порции фруктов, прикрывая резными листьями. Этими травяными гнездами мальчишки размахивали перед проезжавшими машинами. Сократ попросил остановиться и купил несколько килограммов. При этом пришлось полагаться на интуицию и доверие продавцам, поскольку в качестве гирь они использовали камни различной величины. Взвесив плоды, бойкий мальчуган ловко упаковал их в большое гнездо-кошёлку, красиво декорировав ее листьями фигового дерева.
- А ты знаешь, Андрей, ведь на самом деле по древней легенде Адам и Ева вкусили не яблоко, а этот плод. Посмотри внимательнее на эти резные листья. Ведь на древних мозаиках Византии и первых фресках Италии изображался именно инжир, и прикрывались Адам и Ева именно листьями фигового дерева. Сократ рассказал, что древняя легенда, перекочевавшая затем в Ветхий Завет, имела под собой веские основания. Дело в том, что фиговое дерево (или как его еще на Руси называли прежде смоковница или смоква) в странах Ближнего и Среднего Востока считалось деревом познания и мудрости. В Древней Индии в каждом селении обязательно произрастало фиговое дерево, которому поклонялось местное население, обращаясь с просьбами о даровании потомства, богатства, мудрого совета. Ему совершались жертвоприношения: его поливали молоком, смешанным с водой, вокруг него расставляли цветы и благовония.
Андрей молча разглядывал пятилопастные резные листья фигового дерева и вспоминал картины итальянских мастеров раннего Возрождения, на которых, действительно, Адам и Ева прикрывались фиговыми листьями. Очевидно, яблоко, как символ первородного греха, появилось позднее в тех странах, где инжир не рос - чтобы верующим эта символика была понятна. Андрей хотел было съесть один плод, но поднеся его ко рту, остановился. Напоминание о первородном грехе через плод смоковницы невольно заставило его задуматься на секунду...
- Это лишь метафора, - ешь, не бойся, на самом деле ничто так не утоляет жажду как свежий инжир!, - смеясь сказал Сократ, аппетитно уминая темно-фиолетовые плоды.
Горные массивы сменились пологими холмами и пустынными плоскогорьями.
Слева у дороги небольшое войсковое подразделение. Далее шоссе уходит на левый берег, по обе стороны моста - блокпосты. Рядовой состав и низшие чины афганской дорожной полиции - это малообразованная сельская беднота. Им дали автоматы и краткие инструкции, что они должны делать. Порой складывалось впечатление, что вся их работа в том и состоит, чтобы сидеть с автоматом у дороги. Останавливали колонну крайне редко.
Но когда все же это происходило, Сократ и Мушарбек реагировали спокойно. Было видно, что армейскими чинами, в чьи непосредственные обязанности проверка документов на дороге не входила, движет здоровое любопытство, простое желание узнать, откуда едут ООНовские джипы и куда. Внутренних паспортов в Афганистане нет (и в Пакистане тоже). Многие там плохо представляют, как должен выглядеть паспорт, и уж тем более не представляют, что такое виза. Лишь редкие офицеры, охранявшие безопасность мостов и дамб, изучали документы со знанием дела. Но все равно в большинстве случаев при таких проверках вместо загранпаспорта с визой можно было с успехом дать любой другой документ: членскую книжку или удостоверение, лишь бы с фотографией.
По обочине все чаще стали попадаться караваны верблюдов. Как объяснил Джалу, в основном они везли из Мазари-Шарифа и из окрестного Хулма фрукты, на базар в Пули-Хумри. Один верблюд может нести до пятисот килограммов груза. От Мазара до Пули-Хумри сто семьдесят километров, они выходят утром и приходят на следующий день.
Караванов было много. Шли они, вернее плыли, подобно кораблям пустыни, в голубоватой дымке вдоль дороги, нисколько не отвлекаясь на шум автомобилей. Как будто плыли из глубины веков...
.
К вечеру путешественники достигли древнего Мазар-и-Шарифа.
Сноски:
1 Северные провинции Афганистана, до Кабула включительно, говорят на языке дари - диалекте фарси, персидского языка. Фарси, дари и таджикский - близки между собой, как русский, белорусский и украинский. Южная часть Афганистана говорит на пушту, это совсем другой язык, ближе к урду и хинди. Вернуться.
2Море́на - геологическое тело, сложенное ледниковыми отложениями. Представляет собой смесь обломочного материала самого разного размера - от гигантских глыб-отторженцев, имеющих поперечник до нескольких сотен метров, до глинистого материала, образующегося в результате перетирания обломков при его движении. Мореной называются ледниковые отложения как перемещаемые ледником в настоящий момент, так и уже отложенные им осадки. Поэтому при классификации морен выделяют движущиеся и отложенные морены. Вернуться.
3 Шурави - это слово, обозначающее жителей бывшего СССР, происходит от персидского слова "шура" - совет. "Шурави" буквально означает: "советчики", люди, которые любят советоваться или советовать.Вернуться.
