Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Пока нет дачных забот, решил кое что написать. Выкладываю, чтобы узнать впечатления читателей. Короче, не будет комментариев выкладку продолжать не стану.
|
Переход от больничной койки к шумному залу ресторана оказался неожиданным.
От громкой музыки заболели уши, а глаза пришлось зажмурить от яркого света люстры.
- Шурик, ты меня слушаешь? - донесся сквозь завывания Бони М знакомый голос.
- Блин! Что вообще происходит? - я потер гудящую, как котел голову и огляделся.
Знакомый интерьер ресторана Северный, ничуть меня не успокоил, ведь буквально секунду назад я лежал в больничной койке и собирался умирать.
- Я умираю и это мои предсмертные галюники? - на секунду подумалось мне.
От мыслей о смерти меня вновь отвлек голос друга, Вовки Милорадова.
- Эй, Пирогов, ты, где витаешь, - усмехнулся он.- Ты вообще понял, о чем я говорю?
- -Не особо, - ответил я, с трудом ворочая языком. Тот меня совсем не хотел слушаться.
- Короче, я договорился с железнодорожниками, и они отдают моему кооперативу вокзальные туалеты в аренду. Давно этого добивался!
Эта фраза приятеля послужила стартовым выстрелом, поднявшим лавину воспоминаний.
Я вспомнил, как сорок лет назад Милорадов уговаривал вместе с ним открыть торгово-закупочный кооператив. Тогда, взвесив все за и против, я отказался и лишь иногда выполнял какие либо его поручения за отдельную плату. Короче говоря, испугался.
-Так я умер, или нет? - вновь подумал я и ущипнул себя за предплечье. Боль была реальной.
- Ха, так значит, истории о попаданцах сочинялись не просто так! Похоже, сегодня я такой попаданец, - понял я и ущипнул себя еще раз. Больно, зараза!
Долго размышлять не дал приятель.
-Слушай, за соседним столиком сидят две классные телки, давай снимем, у меня давно девчонки не было, - заговорщицки предложил Вован. Как-то он легко съехал с темы кооператива на съем девиц.
-А давай, - машинально согласился я, все еще не веря, что нахожусь в прошлом и зыркаю по сторонам, чтобы в этом удостовериться. - Только они молодые совсем, им восемнадцать хоть исполнилось?
- Не писай, - ухмыльнулся Вовка. - У меня глаз алмаз, все будет путем.
Он встал и, на ходу доставая бумажник, направился к двум симпатичным девушкам, сидящим неподалеку. Еще через пару минут он вернулся, девицы послушно следовали за ним в кильватере.
Когда они уселись за стол, Милорадов начал сыпать комплиментами, недоуменно поглядывая на меня, видимо, не понимая, чего это я молчу и не помогаю ему в охмурении подружек.
Между тем мой ступор не проходил. Налив шампанское девушкам, я набулькал себе полстакана абсолюта и выпил одним глотком. Похоже, до этого момента выпито было уже прилично, потому, что эти полстакана на мое состояние не повлияли. Хотя, нет, повлияли. Светловолосая девочка, сидевшая рядом со мной, теперь показалась довольно симпатичной, и я, наконец, открыл рот, чтобы принять участие в разговоре.
Девочки вдвоем бесцельно в ресторан не ходят, потому через полтора часа послушно поднялись с нами, и без тени сомнения на лице, отправились на квартиру к двум мужикам возрастом под сорок лет.
Ничего нового ночью я не узнал, неумелая девица лежала бревном, а моя большая голова была занята другими мыслями. Наверно поэтому, когда я утром проснулся от криков на кухне, девушки в моей кровати уже не было.
Когда, поднявшись, прошел туда, то увидел, как Вовка в трусах и майке с дымящимся чайником в руке нависает над прикованной наручниками к батарее девчонке.
- Представляешь! - обратился он ко мне. - Мало того, что эта дрянь с юных лет проститутка, так она еще и воровка, стащила серебряные ложки от сервиза, а когда я вытряс их из ее сумочки, стала угрожать, что напишет заявление, что мы их изнасиловали. Вторая тоже что-то стащила, и сбежала еще раньше. Придется искать, если эта ворюга сама нам все не расскажет.
Он повернулся к девушке и угрожающе произнес:
- Сейчас дорогая, начинаю лить тебе на голову кипяток из чайника, и смотреть, как твои волосы буду вылезать из обожженной кожи, останешься лысой, страшной навсегда.
Та сидела на полу у батареи и со страхом глядела на Вовку.
Тот подмигнул мне, наклонил чайник и капнул из носика водой на голову девчонки.
- Я все расскажу, все! Не надо кипятка! - завизжала та, пытаясь свободной рукой отмахнуться от льющейся воды.
- Вот и молодец, - похвалил ее Вовка, убрал чайник, включил магнитофон, и мы начали слушать признание девицы, где они с подругой живут, чем занимаются, что еще унесла ее товарка, пока мы спали.
Выслушал сбивчивое признание активистки, комсомолки, учащейся культпросветучилища, мы облегченно вздохнули, ознакомившись с ее возрастом в паспорте, после чего отпустили неудачливую воровку, и решили перекусить. Аппетит у нас после переживаний разыгрался капитальный, Вовка еще не забыл подобный случай, у меня же это событие давно вылетело из памяти. И приятель с удовольствием напомнил об этом еще раз.
Буквально месяц назад, один из наших общих знакомых, крепко выпив, снял девицу в кабаке, а утром с ужасом узнал от появившегося сотрудника милиции, что той всего двенадцать лет, хотя выглядела на все двадцать. Пришлось ему остаться почти нищим, отдав ментам последние деньги, да еще тысячу он занял у Милорадова. Уж не знаю, сколько доблестные милиционеры забашляли девчонке, может просто мороженое купили? История об этом умалчивает.
Нам в этом плане крупно повезло, нынешним девицам, оказалось, по девятнадцать лет.
Отпивая мелкими глотками горячий кофе, я все еще до конца не мог сжиться с мыслью, что нахожусь в прошлом, и мне предстоит прожить почти сорок лет заново.
Благоразумно не стал говорить приятелю, что стал значительно старше и мудрей.
На этой мысли хмыкнул, подумав, что ночной залет с девицами на мудрость совсем не тянет. Отнес эту глупость за счет шока от переноса сознания.
В свое время мы подружились с Вовкой благодаря фантастике. И много лет пытались обогнать друг друга, собирая в свои библиотеки все книги подряд, какие удалось достать, невзирая на их художественную ценность. На данный момент я был немного впереди. За следующие сорок лет я прочитал достаточно попаданческой литературы, наверно поэтому быстро сориентировался в сегодняшней ситуации.
После чашки черного кофе и бутербродов с докторской колбасой распрощался с другом и отправился домой. Сегодня оказалось воскресенье и мне не нужно ехать на работу. Милорадов уже загорелся новой идеей после сегодняшней ночи, открыть подпольный бордель поэтому, не отходя от кассы, уселся считать, сколько придется отстегивать ментам за крышу и сколько платить бандерше. И мне на посошок вместо рюмки успел крикнуть, что по его подсчетам бандитам придется платить значительно меньше чем ментам.
Вовка уже не в первый раз пытался втянуть меня в свой бизнес. Я же пока сопротивлялся, и продолжал кататься за тридцать километров в поселок со странным названием Матросы в психиатрическую больницу, где лечил с переменным успехом своих больных.
Однако, сегодня я совсем другой человек, знающий будущее на много лет вперед, поэтому последую его советам, и попробую начать новую жизнь. Но вряд ли соглашусь работать вместе с ним. В ближайшие пару лет Милорадов закорешится с тамбовцами, а мне с ними не по пути. Постараюсь обойтись милицейской крышей.
Когда пришел домой, мама уже активно варила обед.
Я, конечно, получил очередную порцию поучений. Она давно привыкла к моему холостяцкому образу жизни и к тому, что я могу не придти домой, ночевать, но все равно беспокоилась. Будь тебе хоть девяносто лет, мама, если она еще жива, все равно будет беспокоиться и переживать. Вообще, повстречаться с мамой после того, как ты ее похоронил много лет назад, очень странно, создает ощущение нереальности происходящего.
Однако ее ворчание, через пятнадцать минут уже казалось вполне привычным и ожидаемым. Как будто не прошло двадцати лет прожитых после ее смерти.
В основном она советовала перестать шляться по ресторанам с Милорадовым, и заняться поисками будущей жены, раз уж первый брак не удался.
В этом она противоречила самой себе. Или действительно надеялась, что со второй моей женой будет жить намного лучше, чем с первой. Не будет, это я теперь знал совершенно точно. Она вообще больше с моими женами не встретится, потому, как жены у меня больше не предвидится.
Хотя, не стоит зарекаться, я сейчас неплохо знаю будущее страны, но мое будущее таким, как оно было, однозначно, уже никогда не будет, поэтому впереди полная терра инкогнита.
Как мог, успокоил ее, пообещав, что буду регулярно ночевать дома, мне, конечно, не поверили, но завтраком накормили, пшеничной кашей с молоком.
После вчерашней гулянки чувствовал я себя довольно неплохо. Наверно потому, что Абсолют в кабаке пока еще был оригинальным, из Швеции. Вскоре его начнут привозить из Польше, где его разливают по подвалам, тогда голова точно будет болеть, как и от Амаретто, сделанного на техническом спирте. О Рояле ничего сказать не могу, потому, как никогда его не пробовал. На всякий случай слопал таблетку рифампицина, мало ли, где и с кем до меня трахалась моя сегодняшняя ночная бабочка.
Зайдя в свою комнату, подошел к огромному стеллажу и посмотрел на книги. Сотни томов фантастики занимали его большую часть. Медицинская литература стояла всего на двух полках. Проведя пальцем по переплетам, подумал:
- А я ведь совсем забыл, сколько вас у меня набралось. Пройдет всего несколько лет и библиотеки будут никому не нужны. Пожалуй, отнесу все книги в букинистику, Милорадов все стонет, что не хватает оборотного капитала, так что мне стоит тоже об этом задуматься. Тут только одних англо-американских покетбуков на пару тысяч наберется. Десять лет собирал. Надо скорее все этим заняться, через несколько лет это добро ничего не будет стоить.
Посмотрев на полку занятую кубками и грамотами за успехи в учебе и спорте, подумал, что их тоже пора убрать с глаз долой, все это было давно и неправда.
Вытащив наугад книжку Урсулы Ле Гуин, упал в кровать и начал читать о волшебнике Земноморья, в оригинале издательства пингвин. Книжка была самой потрепанной в коллекции, когда-то ей не повезло попасть в зубы одного из щенков моих гончих. Долго читать не получилось. Я помнил каждую строчку этой книги, поэтому читать стало абсолютно не интересно, тем более что мысли витали далеко от ее содержания.
-Похоже, с памятью у меня проблем не будет, и это хорошо, - подумал я.
Плюнув на чтение, уселся за стол, заправил бумагу в печатную машинку Москва и быстро набрал заявление на увольнение.
- Опять свои рассказы дурацкие строчишь? - спросила мама, заглянув в комнату.
- Нет, заявление на увольнение, - ответил я.
- Сашка, ты не заболел, случайно? - ахнула мама. - Чем ты будешь заниматься?
- Пойду в кооператив к Милорадову, - сообщил я.
- Ты с ума сошел, разве можно в такую ненадежную организацию идти? Вас же всех посадят за спекуляцию! А тебя, дурака, в первую очередь.
- Поеду лучше порыбачу, когда еще выдастся такой момент, может, завтра снова проснусь в больничной койке, - подумал я, когда мама выговорилась и, взяв рыболовные снасти, спустился во двор. Мой серенький Москвич стоял там в полной боевой готовности. Я чуть не прослезился, поглаживая его бока, жив еще курилка!
Так, что через сорок минут уже собирал удочку на берегу с детства знакомой речки.
Последние двадцать лет не рыбачил из-за больной ноги, а только смотрел ролики, как рыбачат другие, поэтому сейчас на настоящей рыбалке словил кайф лучше, чем от спиртного.
Через полчаса в сумке у меня барахтались несколько приличных хариусов и небольшая форель.
Я запалил небольшой костерок и повесил на палку котелок.
Выпив пару кружек крепко заваренного чая, начал собираться домой. Но тут почти, как рояль, из прибрежных кустов выбрался батя.
- Папа, привет! - воскликнул я. - Неужели решил вспомнить молодость и с сеток переключиться на удочку.
- Привет, Сашкец, - устало ответил тот. - Решил форель половить, в сетки она у меня давно не попадала.
- И как успехи?
- Вот посмотри, - он горделиво снял рюкзак и, открыв его, показал содержимое, среди нескольких форелей грамм по триста-пятьсот, лежала здоровенная рыбина килограмма на четыре.
-Как же ты ее ухитрился вытащить? - удивился я. - Ты всю жизнь на леску 0.2 ловишь.
Отец засмеялся.
- Я ее и не вытаскивал, она от счастья сама на берег выпрыгнула. У тебя то, как успехи, поймал что-нибудь?
Он уселся рядом со мной и налил себе кружку чая.
Мы сидели у потрескивающего костра, болтали о том, о сем, периодически мне казалось, что ни в каком будущем я не побывал, и что это просто навязчивая галлюцинация, своего рода онейроид. Возможно, я заболел шизофренией?
От этой мысли вдруг стало смешно, я не сдержал усмешку. Если так думаю, значит, точно не болен.
-Чего смеешься? - спросил батя.
- Да, вот, решил сменить профессию с врача на кооператора, - доложил я ему. - Поэтому и смеюсь, десять лет работы кошке под хвост.
- Однако, - глубокомысленно произнес отец и почесал лысину. - Ну, ты парень умный, наверно, знаешь, что делать. Мне то поздняк метаться, пенсия хорошая, персональная, на работу идти не надо. Сам то, как думаешь, получится у тебя, купи-продай? Не боишься позорить фамилию? Все же сам Пирогов у нас в предках затесался
Я засмеялся.
- Пап, да меня еще во время учебы из-за нашей фамилии достали, на первом-втором курсе шуточки сыпались каждый день. То, что Пирогов у нас в предках это были только дедовы фантазии. Никаких доказательств этому не имеется. А профессию менять самое время. Скоро все в стране начнется такой бардак, что только держись. В магазин без талонов не пойдешь, как после войны. Цены взлетят выше крыши.
Естественно, моим предсказаниям пожилой коммунист, вступивший в партию перед Сталинградской битвой, верить отказался. Закурив от расстройства сигарету, посидел еще немного, затем стал прощаться, от предложения подбросить его до дома отказался, сказав, что, как обычно приехал на мопеде. Так, что уехать есть на чем.
Как всегда пригласил заглядывать в гости к нему на огонек и ушел вверх по речке к припрятанному мопеду.
После ухода отца я посидел еще немного, радуясь теплому сентябрьскому дню 1989 года, все родные живы, мне тридцать семь лет, еще много можно сделать, зная будущее.
В понедельник после приезда в больницу сразу отправился к главному врачу.
Тот удивленно уставился на меня.
- Александр Николаевич, что случилось?
- А случилось, Виктор Игоревич, мое заявление на увольнение.
- Вы, наверно, не с той ноги сегодня встали, Александр Николаевич, - усмехнулся главный врач. - Я тут подписывал табеля на зарплату, у вас за август получилось пятьсот двадцать рублей. Хотите сказать, что нашли место, где платят больше?
Настала моя очередь смеяться.
- Виктор Игоревич, вы знаете, сколько стоят ботинки в коммерческом магазине?
- И сколько? Просветите, пожалуйста.
- Хорошие американские ботинки на зиму стоят тысячу сто рублей, как раз две моих зарплаты за август.
Главный пожал плечами.
- Совсем не обязательно идти в коммерческий магазин, можно купить ботинки советского производства за шестьдесят рублей, или даже дешевле.
С другой стороны, вы, Александр Николаевич, взрослый человек, неплохой врач, мне вас не хочется отпускать, но, как говорится, насильно мил не будешь. Уговаривать мне вас лень, но две недели придется отработать, если за это время передумаете, отыграем все назад.
Две недели пролетели быстро. Передумывать я не стал.
Осень уже вступила в свои права капитально, на улице минусов еще не было, но было прохладно.
За эти две недели ничего толкового сделать не успел, лишь взяв за основу устав кооператива Милорадова, переделал его под свои желания. Хотя наметки бизнес плана на черновую набросать смог.
В заначке у меня лежало на сегодняшний день три с половиной тысячи рублей. По моим подсчетам, чтобы создать юридическое лицо хватит трети этой суммы. А вот на все остальное нужно намного больше. Возможно, придется продать машину. Жалко мне ее не было, но передвигаться на автобусе не вариант. Брать деньги у приятеля тоже не хотел. Он и так ходил обиженный тем, что я не стал работать вместе с ним.
В принципе, я был бы не против работать с Вовкой. Но уж очень он был рисковый мужик. Работал всегда на грани фола, из-за этого постоянно влипал во всяческие проблемы. А главное, никогда и никого не слушал, даже если советчики были правы на сто процентов. Результат мне был хорошо известен, через двадцать пять лет его посадят в тюрьму по сфабрикованному обвинению, уж слишком много он отдавил чувствительных мест у силовиков нашего города. Пятнадцать лет строгого режима за просто так, итог его похеризма.
Отдав документы в горисполком в отдел, занимающийся кооперативной деятельностью, я начал подыскивать место для своей первой аптеки.
Вернее, я уже знал, где она будет, просто надо было найти выход на организацию, которая сдаст мне это помещение в аренду.
А сегодня решил навестить одну девушку, вернее давно не девушку, Надю Сысойкину. Надька училась в школе на год младше меня. Однако у нее уже в восьмом классе были такие выразительные "глаза", что ни один нормально развитый пацан не мог пройти мимо них равнодушно. Каюсь, что тоже был одним из таких пацанов и периодически зажимал Надюху в раздевалке. Та ничего против не имела, только глупо хихикала и начинала тяжело дышать. После восьмого класса она поступила в медучилище и получила диплом фармацевта. Была она девочкой, как говорится в народе, слабой на передок, поэтому уже через несколько лет у нее имелось трое детей и ни одного мужа.
Сейчас Сысойкина работала в аптеке !1 нашего города и мечтала о подработке, об этом я узнал на днях, когда случайно зашел в эту аптеку за анальгином. Надя обрадовалась моему появлению и выложила мне огромную кучу новостей о наших соучениках. В один прекрасный момент заявила, что с удовольствием бы ушла с опостылевшей работы, но не знает куда. Между делом пригласила меня в гости и назвала адрес.
Вечером, я подъехал на машине к двухэтажному деревянному дому, где на втором этаже в угловой квартире жила Сысойкина. Подготовился к визиту капитально, не исключено, что возможен более плотный контакт.
Надька, несмотря на свои тридцать шесть лет и троих детей оставалась довольно привлекательной особой. Я вроде бы тоже был ничего. Высокая атлетическая фигура бывшего КМС по боксу и десантника многих женщин не оставляла равнодушными. Другое дело, что на сегодняшний день я уже был совсем другой внутри и их взгляды меня особо не волновали. В прошлой жизни, как раз очень даже волновали, поэтому и женился во второй раз, но ныне могу с уверенностью сказать всем особам женского пола;
-Не дождетесь!
Когда дверь в ответ на мой звонок распахнулась, в проеме стояла Надя в халатике и тапках на босу ногу, в руке у нее был бокал с вином.
- Ой, Саша! Привет! - расплылась она в улыбке. - Как здорово, что ты пришел, проходи скорее. Я ведь сегодня отдыхаю. Мама забрала детей к себе, сказала, отдохни хоть денек, вот я и расслабилась.
Словам женщины я не на шутку обрадовался, но постарался этого не показать. Сняв обувь, надел тапки стоявшие в прихожей, тапки подошли мне тютелька в тютельку. Ну а, что? Надя женщина свободная, кого хочет, того и приглашает. Недаром тапки сорок третьего размера лежат в прихожей.
На кухне горел свет, на узком столике стояла бутылка Монастырской Избы и нарезанные яблоки.
- Ой, Саша, погоди немного, я сейчас что-нибудь соберу на стол. Мужчину яблоками не накормишь, - засуетилась она.
- Давай помогу, - предложил я и начал доставать из пакета продукты, бутылку шампанского и водки.
- У тебя в торговле блат, есть? - поинтересовалась Надя, увидев палку финского сервелата, и буженину.
- Конечно, - подтвердил я. - Зря, что ли доктором работаю.
Доктором я уже неделю не работал, но знакомства пока еще остались. Нисколько не сомневаюсь, если дела пойдут успешно, этих знакомств значительно прибавится.
Посидели мы с Надей хорошо, вспомнили учебу, обсудили всех знакомых, после чего я озвучил цель визита. Сысойкина согласилась не задумываясь.
- Это будет, как магазин "Лидер" у Милорадова? Или, как "Фламинго" у Чернуги?- спросила она.
-Нет, пока это будет скромный аптечный киоск, - ответил я. - Первое время будешь получать раза в полтора больше чем в своей аптеке, ну а дальше посмотрим. Не понравится, всегда можешь уйти на прежнее место работы. Непрерывный стаж не потеряется, оформим все переводом.
Мы еще немного поболтали, а потом плавно переместились в спальню.
Утром вместе дружно позавтракали чаем и бутербродами с сервелатом, и я удалился. На вопрос о возможном следующем визите, сообщил, что перезвоню.
С Надей надо держать ухо востро, становиться папой для ее троих мальчиков не было никакого желания.
Сегодня мой путь лежал в Горплодовощторг, где главным бухгалтером лет пять работал мой одноклассник Колька Сергеев.
В бухгалтерию я прошел без проблем, мы же пока еще живем в Советском Союзе, милиционер на вахте присутствует только в Совете Министров и Обкоме партии.
Колька, как главбух, занимал отдельный кабинет и активно разбирался с бумагами, накиданными подчиненными.
- Сашка, привет, давно ты ко мне не забегал, наверно, яблок хороших хочешь прикупить? - спросил он.
- Привет, Коля, от яблок и винограда не откажусь, но поговорить хотел о другом.
Коля открыл дверь и крикнул в дверной проем:
- Верунчик! Не в службу, а в дружбу, сделай нам чайковского пару стаканчиков, пожалуйста.
Из проема донесся страдальческий вздох, но через десять минут Верунчик, изящная такая бабенция килограмм на сто, принесла нам на подносе чай и блюдце с нарезанными лимонами, посыпанными сахарным песком.
Колька с таинственной улыбкой закрыл дверь на ключ и вытащил из огромного сейфа початую бутылку коньяка Двин.
В ответ я развел руками.
- Увы, Коля, не могу, приехал на машине.
-Брось дурью маяться, - сообщил Сергеев. - Посидим, поговорим. Наш водитель тебя доставит потом, куда попросишь.
- Действительно, что я из себя трезвенника строю? - подумалось мне. - Опять из головы выскочило. Я же сейчас живу в тюрьме народов, где делают одни галоши, поэтому могу любого трезвого человека с правами посадить на водительское место и не париться.
Бутылку мы с ним уговорили, так, что ближе к концу рабочего дня, я с пакетом фруктов выбрался с территории Горплодовощторга. За рулем Москвича сидел довольный молодой парень лет двадцати пяти. А чего ему не быть довольным, с работы уехал на полтора часа раньше, а до дома ему придется идти от меня минут десять.
Разговор с Сергеевым под коньячок прошел плодотворно, он не только согласился подрабатывать у меня, но и надавал кучу полезных советов, как уйти от лишних налогов. Налоговая служба делала еще первые шаги, поэтому лазеек в законодательстве была масса.
Не успел я зайти домой, как зазвонил телефон. Мама к нему успела первой.
- Возьми трубку, твой дружок звонит, - сообщила она с недовольной физиономией.
- Опять в ресторан пойдете водку пьянствовать алкаши? - тихо спросила она, когда я взял трубку.
- Мама начинает надоедать, отвык я за долгие годы от такого звукового сопровождения, придется с этим что-то решать,- подумал я и поздоровался с Вовкой.
- Шурец, слушай тут такое дело на миллион! - донесся взволнованный голос Милорадова. - Короче, нужно смотаться в Эстонию в колхоз, отвезти туда доски, по бартеру обменять на тушенку и сдать ее в Пскове на склады Горпищеторга. Деньги они по безналу перечислят на кооператив. Всех делов на три дня, получишь штуку рублей.
- А почему не баксов? - пошутил я.
Милорадов немного помолчал, затем продолжил:
- Тебе все хиханьки, да хаханьки, а я не могу разорваться. Самому не уехать, а моих орлов в самостоятельный рейс отпускать нельзя. В общем, говори, согласен, или нет? Ты же сейчас свободный человек, давай, соглашайся.
- Тысяча рублей на дороге не валяется, а жить надо на что-то, - подумал я и согласился.
Первые числа октября оказались достаточно теплыми, поэтому в дорогу я отправился одетый практически по-летнему.
Витька Цымбал здоровый мужик ростом метра два, покуривал сидя на скамейке около своего Маза шестерки. Вообще-то Маз был Вовки Милорадова, но сам то он кроме велосипеда водить ничего не умел.
Последние напутствия Вовка давал уже стоя рядом с урчащей машиной. Показав на прощание кулак Витьке, вручил мне пакет с документами деньгами, доверенностью и печатью кооператива. Еще раз шепнул мне на ухо, чтобы Цымбалу не наливал, иначе домой вернемся через месяц, когда тот выйдет из запоя, после чего уселся в такси и поехал по своим делам, ну а мы отправились на пилораму в поселок Матросы, где у меня были неплохие завязки.
Загрузят нам полную машину, а по документам я оплачу лишь половину. Вторую часть денег мы поделим поровну со старшим смены. Естественно, Благонравов в курсе этой акции, слово откат, озвученное мной, ему очень понравилось, похоже, он взял его на вооружение.
Цымбал присматривался ко мне осторожно. Раньше у нас было короткое шапочное знакомство. Сейчас же он периодически кидал на меня взгляд и , наконец, спросил:
- Десантура?
- Она самая, - подтвердил я, вспомнив, что сегодня для тепла одел вместо майки тельняшку, от привычки носить которую так и не избавился за шестнадцать лет с момента дембеля.
- На обратном пути в Псков поедем, молодость там сразу вспомнится, - улыбнулся водитель.
Пока мы вспоминали армейскую службу, на Вовкины деньги нам быстро загрузили полный рефрижераторный прицеп досок сороковки, после чего начался наш путь в Эстонию.
Опыт таких путешествий у меня уже имелся, поэтому перед рейсом я не поленился осмотреть резину, после чего устроил скандал и потребовал заменить два колеса, напирая на то, что не собираюсь в Эстонии искать колеса, если придется их менять.
Если Витька вел машину, то мне делать было совершенно нечего, поэтому я забрался в койку и хорошо так прикемарил.
Проснулся оттого, что мы остановились.
Выбравшись из кабины, увидел, как Цымбал с ожесточением пинает колесо с почти полностью сожранной покрышкой, а из его рта вылетают, известные моему уху с детства, выражения.
- Просмотрел еще одну покрышку, - подумал я недовольно. - Ладно, пока еще две есть в запасе.
Денек был солнечный, солнце, несмотря на октябрь, ощутимо пригревало, так что я вновь ушел в кабину досыпать, пока Витька будет менять колесо.
Дальше наше путешествие ничем не омрачалось, ближе к вечеру мы заехали в Эстонию. И сразу исчезли гаишники, стоявшие до этого в каждой деревне на въезде и выезде. В Эстонии мы их так и не увидели, что радовало не по-детски. По дороге остановились у какого-то сельского магазина купить чего-нибудь, пожевать. Я приготовился к тому, что продавцы начнут выделываться, однако такого не случилось. Нас вполне поняли, хотя мы говорили по-русски и продали нам все, что просили. Полюбовавшись на двух эстонцев пьющих за магазином водку из горла без закуски, поехали дальше.
Приехали мы в колхоз около десяти вечера. Поужинали супчиком из пакетика, запили чаем и легли спать.
Утром я разогнался, было идти в контору, но сонный вид поселка меня остановил. Тут только вспомнил, что Эстония живет на час позже, чем мы.
Витя Цымбал в отличие от меня дрых, как сурок, проблемы шерифа его не волновали.
Дождавшись наступления рабочего дня, я, наконец, попал к председателю колхоза.
Толстый, грузный эстонец встретил меня без особых эмоций.
О нашем приезде он уже знал, но не преминул меня уколоть тем, что Милорадов обещал ему подогнать новенькую шестерку и свое обещание не выполняет. Я понятия не имел об этом обещании, так председателю и ответил. После беседы с ним, прошел в бухгалтерию, где провел почти два часа, пока мы согласовывали бартер. В один момент я даже сделал вид, что собрался уходить, но потом дал себя уговорить на согласованные с Милорадовым цифры.
Разгрузили нас быстро, грузили тушенку гораздо дольше. Я нетерпеливо поглядывал на время, похоже, нам снова придется ночевать или в Эстонии, или в Псковской области.
Выехали мы в пять вечера. Витя Цымбал вел фуру, весело насвистывая репертуар Аллы Пугачевой, я же сидел злой, думая, что за подобную работу надо было требовать с Милорадова больше.
Проехав Тарту, мы остановились на ночевку.
-Ночью в Россию соваться не будет, - заявил Витька.
- И правильно сделаем, - согласился я. - Пулемета у нас нет.
Цымбал хитро улыбнулся и я понял, что возможно пулемета у него нет, но что-то из огнестрела определенно имеется.
Переночевали мы спокойно, ужин был неплохой, еды мы набрали в колхозной столовой. И рано утром снова тронулись в путь.
- Надо бы заправиться, - сообщил Цымбал, когда мы выбрались на трассу в сторону Пскова. На заправке практически никого не было, а на колонке для дизельного топлива висел трафарет с надписью, "соляры нет, и не будет".
Заправщица, когда я подошел, сходу крикнула из окна:
- Ну что вы все ходите! Человеческим языком написано, солярки нет!
- А у нас есть тушенка, - сказал я, наклонившись к окошку, и выставил в него десять банок.
- Сколько вам надо? - также тихо спросила женщина.
- Пятьсот литров.
- Подъезжайте ко второй колонке.
Я махнул Витьке, тот сориентировался моментально и через минуту уже заправлял первый бак.
Когда мы отъезжали, за нами уже стояли две фуры и матюги водителей, которых заправщица посылала далеко и надолго, были нам слышны, несмотря на рев двигателя.
Третий день нашего сафари подходил к концу, а мы еще не сдали тушенку в Пскове. Когда мы приехали, нужного кладовщика на работе не оказалось. Всем все было по хрену, пока я не заявил, что тогда местный Горпищеторг останется без тушенки, а мы сдадим ее там, где нас уважают.
После этого все быстро завертелось. Машину влет разгрузили. Мы с зав складом составили передаточные акты, завизировали их, пока суть да дело, нам с Витьком снова придется выезжать в ночь.
- Что не хочется ночевать? - спросил я у него.
- Не знаю, что и делать, - ответил тот. - Пока ты тут с документами бегал я с водилами перетер обстановку на трассе. Они говорят, бандиты периодически беспределят, останавливают фуры. Груз забирают, деньги.
- Так мы пустые, денег на руках нет, - перебил я его. - Можно ехать спокойно.
- А кто это знает, мы сегодня полную фуру тушняка сгрузили, тысяч на двадцать минимум. Те, кто этим промышляет, могут подумать, что деньги у нас с собой. А денег не найдут, по голове настучат и фуру заберут.
- И что делать? - спросил я уже понимая о чем дальше пойдет речь.
- Ты, вообще сможешь выстрелить в человека? - испытующе спросил Цымбал.
- Смотря, какая ситуация,- глубокомысленно изрек я. - Для чего спрашиваешь? У тебя есть оружие?
Витька рассмеялся.
- Мне Милорадов на днях газовый пистолет подогнал, так им только мух пугать.
Смотри, что у меня имеется.
Подняв коврик, он сдвинул в сторону фальшпол под ним в небольшом углублении лежали два обреза, обмотанные тряпками.
- Ого! - воскликнул я. - неплохой запас!
- А то, - улыбнулся Цымбал. - я ведь непросто так оружие показал, я тебя вспомнил, лет пятнадцать- двадцать назад ты у Кабанина занимался, а я у Ивана Тимофеева. Просто мы на ринге не встречались, я тогда уже в тяжах был, а ты, помнится, в среднем весе работал, ничего так, резким был бойцом. Потом, правда, куда-то пропал с концами.
Я улыбнулся.
- Никуда не пропал, в армию загремел, думал, в спортроту КМСа возьмут, а мне на комиссии заявили, что туда не каждого мастера берут. Так, что попал в десант. Ну, а после армии, поступил в универ, тут не до спорта стало. А прозвище из-за фамилии прилипло.
А ты, если показал оружие, значит, хочешь в ночь ехать?
Витька смущенно отвел взгляд в сторону.
- Нужно мне, кровь из носа, завтра к вечеру быть в Петрозаводске, если не хочешь рисковать, можешь остаться до завтра в Пскове, и уехать с утра в Ленинград на электричке. Могу деньжат подкинуть на билет и гостиницу.
-Нет уж, вместе уехали, вместе приедем, - заявил я.
Как ни странно до Ленинграда доехали мы без особых проблем. Через Пушкино и Колпино выбрались на трассу и покатили по Мурманскому шоссе.
Я уже думал, что все обойдется, как километре на сто пятидесятом, из-за стоящей на обочине белой восьмерки выскочили, размахивая руками двое мужчин.
Цымбал, зло ощерившись прибавил газу, мужики прыснули по сторонам, и мы пролетели мимо второй машины, незаметной на фоне кустов.
- Доставай обрез!- скомандовал Виька.
- Я нервно размотал тряпки, переломил стволы и обнаружил, что в них уже вставлены патроны.
Минут через пять с левой стороны появился свет фар, какая-то из машин нас догоняла.
Еще через минуту белая восьмерка обогнала нас и начала притормаживать. Вместо того чтобы тормозить Цымбал прибавил скорость и чувствительно ударил восьмерку в задний бампер. Та пошла юзом, а затем улетела в кювет, что там с ней случилось, мы уже не увидели.
Вторая машина остановилась на месте аварии, а мы попилили дальше по трассе.
Некоторое время ехали молча.
Минут через десять Цимбал сказал:
- Легко отделались, правда, мне теперь работы прибавится, кабину рихтовать, Милорадов ведь с говном съест за свою машину. Зато живы и здоровы, и стрелять не пришлось.
У поворота на Новую Ладогу мы все же остановились, и вышли посмотреть, последствия удара.
Мда, все же маз это вам не легковушка, небольшие вмятины и содранная в этих местах краска, больше ничего на нем заметно не было.
Цымбал облегченно вздохнул.
- Ладно, жить можно, за пару дней все сделаю, думал больше работы будет.
Рано утром мы въехали в Петрозаводск. Господь услышал наши молитвы, поэтому гайцы на посту крепко спали, а на светофоре горел зеленый свет. Цымбал сразу приободрился и повеселел. И даже довез меня до дома, хотя ему это было совсем не по пути.
Дома первым делом я забрался в ванну и отмокал там минут сорок. За это время Милорадов успел перезвонить раз пять.
Выйдя из ванны, я уже сам позвонил ему и кратко доложил о поездке, Когда сообщил сумму, которую должны перевести кооперативу Милорадов не удержался от довольного возгласа, но тут же заявил, что можно было продать груз и подороже.
- В следующий раз сам поедешь, посмотрим, что у тебя получится, - съязвил я.
Вовка отлично чувствовал грань, за которую заходить нельзя, поэтому обратил все в шутку и предложил вечером отправиться в ресторан, отметить удачную поездку.
Мамочка хоть и не стояла над душой, но все отлично слышала из своей комнаты. Поэтому, когда я закончил разговор снова начала нудеть, что пора прекращать гульбу и искать себе жену.