Аннотация: Роман "Манипулятор" в трех частях и ста главах. Сайт книги: http://manipulatorbook.ru ВНИМАНИЕ! ПРОИЗВЕДЕНИЕ СОДЕРЖИТ НЕНОРМАТИВНУЮ ЛЕКСИКУ! 18.07.2022г. Размещен финальный вариант.
ГЛАВА 54
В субботу я проснулся поздно и в полдень столкнулся с отцом в коридоре. Тот был в классическом костюме серого цвета, белой рубашке и при вишневом галстуке. Галстук!? Последний раз я видел отца в галстуке, когда тот служил еще в армии. Вся одежда на отце была новой, такой у нас в доме не водилось. Даже туфли у двери стояли новые. В спешке покопавшись в шкафу, отец что-то взял, пошел в свою комнату, там взял пакет, в котором звякнула посуда с приборами, и виднелась бутылка шампанского, обулся, накинул куртку и вышел из квартиры. Недоумевая, я пошел на балкон, открыл оконную створку и глянул вниз. Отец торопливо прошел по дорожке под балконом и скрылся за углом дома. По всем признакам вывод напрашивался один - он шел к женщине. А в воскресенье я увидел и ее. Отец так же вышел из дома все в том же костюме и с тем же пакетом, я снова глянул вниз - брюнетка около сорока стояла на дорожке у самого угла дома. Отец поравнялся с ней, и уже вместе пара скрылась за углом. 'В санатории познакомились, не иначе', - подумал я и вернулся с зябкого балкона в теплую квартиру.
- А че, Серого нет что ли!? - удивился я, едва утром понедельника явился в новый офис и поздоровался со всеми - Верой, Валей и Борисом.
- Ром, да, Сережи не будет, он заболел... - кивнула Вера и, словно в подтверждении ее слов, мой телефон зазвонил.
- Ромыч, привет... - низким простуженным голосом произнес Сергей. - Я приболел тут немножко, температура у меня, насморк... ты там один справишься?
Для пущей убедительности он вплел в интонацию нотки жалости и бессилия, будто не банально простыл, а заболел смертельно. От елейности тона Сергея меня передернуло. Все иногда подхватывают простуду, но ведут себя по-разному. Одни или переносят ее на ногах, что в принципе, плохо, или отлеживаются в самые тяжелые дни, но едва забрезжит улучшение, бегут на работу. Другие же болеют с удовольствием, ставя в известность всех и изображая из себя 'умирающего лебедя'. Я как раз выслушивал одного из 'лебедей'.
- Серый, да справлюсь, куда деваться! - сказал я. - Ты там давай, выздоравливай!
- Аха, Ромыч, ну спасибо тебе большое... - продолжал тот чувственно недомогать. - А то у меня тут все сразу и сопли, и температура и горло... еле хожу...
- Серый, ну выздоравливай! Все тут будет нормально, не волнуйся!
- Ну спасибо, Ромыч... пока... - выдавил из себя напарник, и мы простились.
- Так... - выдохнул я, собираясь с мыслями. - Вер, че там у нас по заказам?
Рабочий день начался. Вдвоем за полчаса мы обработали все заказы - я созвонился с клиентами, собрал заказы на последующие дни, а Вера подготовила накладные и отчеты за предыдущий месяц. Через полчаса к офису подъехал отец. Отпустив Веру и забрав все бумаги, я преодолел два пролета лестницы вниз и с радостью прыгнул в родную 'газель'.
- А Сергей где? - произнес отец.
- Серый заболел, простыл... - сказал я, и мы покатили на склад.
- И долго он болеть планирует? - уточнил отец, словно читая мои мысли.
- Не знаю, - пожал плечами я. - Но лучше его простимулировать, чтоб поскорей на работу вышел, а то вдруг ему понравится болеть...
Я допускал мысль, что Сергей может выздороветь через пару дней и отдохнуть
сверх этого еще столько же просто так. Мне не нравилась перспектива таскать коробки за двоих, покуда тот лежит дома в тепле и пялится в телевизор. Сергею я уже не верил.
- Ну да, - потянулся отец за сигаретой, приоткрыл окно и закурил, - мысль верная... Сережа - тот еще фрукт... Скажи ему, что пока он болеет, его зарплата тебе будет идти!
- Да не, вся зарплата - это жирно, конечно... - отклонил я жесткое предложение отца. - В конце концов, Вера как бы его замещает, только вот на складе я один... Я думаю, можно будет сказать, что пока он болеет, я буду получать за грузчика. И сумма не такая большая... И Серый быстрей на работу выйдет... он на деньги прижимистый, не захочет, чтоб мне в карман шло больше, чем ему...
Мы загрузили в 'газель' полторы тонны и покатили по клиентам. Все вернулось на круги своя - я, отец и 'газель'. За два с лишним года я отвык от такой работы. Поначалу даже чувствовал себя неловко. Отвыкли и наши клиенты. Работники всех фирм, где я стал появляться с отцом на 'газели', удивлялись одними и теми же вопросами. Отшучиваясь, я говорил, что теперь товар будем возить по-разному. Так я проработал всю неделю.
- Вер, смотри... - сказал я посреди недели. - Скажешь Серому, что пока он болеет, я буду за грузчика начислять себе деньги, поскольку таскаю на складе коробки за двоих... Там сумма небольшая, но все-таки... чтоб как-то справедливо было, хорошо?
- Ну ты позвони ему сам и скажи! - отмежевалась тут же Вера.
Мне не хотелось говорить с Сергеем на эту тему, и внутри боролись две ипостаси - одна считала мое решение непорядочным и не партнерским, другая, умудренная опытом общения с Сергеем, точно знала, что решение верное.
- Вер, давай так... Ты ему озвучь дома, если у Серого будут вопросы, пусть звонит, хорошо? - припер я Веру к стенке.
- Хорошо, - сдалась та и, все поняв, лукаво ухмыльнулась.
Сергей позвонил на следующее утро. Не сказать, что в его голосе звучал апломб, но мое предложение одобрилось без желания. И тут же Сергей пошел на поправку и 12 числа в понедельник вышел на работу.
- Роман, а че мы Анатолию Васильевичу платим за развоз по часам, а Пете просто платим тысячу за день? - сразу поднял вопрос он. - Просто услуги Анатолия Васильевича нам дороже обходятся...
- Серый, ну поговори с ним, может он и согласится на тысячу... Но я сомневаюсь... С какой стати он это будет делать? Это стандартная почасовая оплата - двести рублей в час. Все так возят. Это с Петей нам повезло, он понимает, что у него машина старая, тент, часто ломается. А у бати и 'газель' посвежее и будка высокая.
- Роман, ну может, ты сам с ним поговоришь? - крутился Сергей.
- Да поговорю, - пожал я плечами. - Без проблем.
- Нет, за тысячу не буду, - тем же вечером отрезал отец. - Есть стандартная оплата, будьте добры ее платить. Не хотите - ищите другого извозчика. И коробки ваши я тоже таскать не собираюсь... Вы определитесь там с Сережей, кто из вас будет ездить со мной, вы вдвоем или по очереди, мне все равно...
Я передал слова отца Сергею.
- Ну, будем ездить с ним, сдавать товар сами... - вздохнул картинно тот. - Раз Анатолий Васильевич выставляет такие условия... У нас же нет выхода...
- Серый, отец не выставляет никаких условий... - удивился я, как ловко тот сместил акцент. - Просто он возит по той же ставке, что и все в городе... С какой стати он должен возить нам дешевле? Потому, что он одного из нас родственник? Но он же не просит платить ему больше, потому что он родственник!? Я считаю, что все справедливо. Да и вызываем мы его не часто, когда уж Петя не может. Мы же можем и отказаться, найти другого водителя по объявлению за те же деньги... Просто, давай выберем и все...
- Да я понял, понял... - состроил грустное и обреченное лицо Сергей, вздохнул. - Да не, будем ездить с Анатолием Васильевичем теперь, раз уж начали... Вер, посчитай деньги. Сколько мы там Ромке должны за работу грузчика, пока я болел?
Та пробежалась пальцами по калькулятору и озвучила цифру. Сергей вынул из портфеля пачку денег, 'общак', отсчитал сумму и положил деньги передо мною на стол. Я убрал их в карман джинсов.
Близость зимы уже чувствовалось по утренним заморозкам. Я сменил джинсовую куртку и бейсболку на черную короткую зимнюю куртку с меховым воротником и черную вязаную шапку. Осенние ботинки я заменил на черные, а-ля военные, 'берцы', заправил в них голубые джинсы и в таком виде стал ездить на работу. Удобно, особенно при работах на пыльном складе, где вещи изнашивались в один сезон.
- Ох, Роман, - схватился Сергей за голову, завидев меня такого, и прыснул смехом.
- Че - Роман!? - подыграл я, разглядывая себя в большое прямоугольное зеркало. Я глянул на свое отражение еще раз и уловил разницу между собой нынешним и тем, каким был пару лет назад - курящий, выпивающий и таскающийся ночами напролет по клубам. Я изменился. Мозг тут же напомнил мне отношение Сергея ко мне прежнему - он потакал моему образу жизни. Новый же я был ему неудобен - я припомнил все реакции Сергея на мою трансформацию: задумчивость, молчаливый анализ, конкурентные попытки угнаться за мной или хотя бы сделать вид, что и он не отстает, поддевки моих устремлений, провал всех своих потуг и по итогу - редкие смешки и молчаливое недовольство. Еще одна ложка дегтя упала в уже давно горький мед. Я ясно осознал, что иду в правильном направлении. 'Я пытаюсь развиваться, а ему это не нравится', - отпечаталось в моем мозгу. Неприятное открытие лишь ускорило созревание бродивших в голове мыслей. Негативная тенденция в бизнесе, расхождение в видении будущего фирмы, переезд в новый офис как отступление - все эти события послужили катализаторами принятия мною окончательного решения. Я потерял уважение к Сергею. Пребывание с ним в одной среде стало меня тяготить. То, что казалось два года назад чудесным везением, теперь тяготило меня, тормозило в развитии, упало на руки и ноги тяжелыми гирями, которые хотелось сбросить. Я прислушивался к внутреннему себе - там пульсировал все тот же маячок, давая понять, что надо двигаться дальше, и что потенциал общего с Сергеем для меня исчерпан, что я, как ракета, должен отстрелить отработавшую ступень и включить следующую. Я понимал отчетливо, Сергей - человек с примитивным пониманием жизни, его ориентиры и принципы не совпадали с моими. Мы были слишком разными и совершенно чужими друг другу людьми. И за время совместной деятельности жизнь не срастила нас. Словно моллюск, сначала раскрывшийся навстречу новой энергии, со временем я уловил ее чужеродность и закрыл створки своего панциря. И внутри створок тот самый маячок продолжал подавать сигналы - иди дальше, не останавливайся, всё, здесь тебе делать нечего, тебе надо дальше, ты можешь больше, верь в себя, все получится, просто иди, тебе пора, не засиживайся тут, вставай и иди!
В один из последних дней ноября я и Сергей, загрузив полную 'газель' и отправив Петю по маршруту, возвращались со склада в офис. Я продрог за время работы и теперь, нахохлившись, сидел в 'мазде', пытаясь согреться и разобраться в мыслях. Мы проехали Т-образный перекресток, свернули налево к кольцу.
- Серый, я решил ехать в Москву и поступать на курсы кино... - произнес я все из той же задумчивости, продолжая смотреть вперед на дорогу.
- Да??? - бросил тот на меня недоуменный взгляд. - А когда решил... в смысле, когда собрался поступать???
- Через полтора года, - сказал я. - Весной две тысячи девятого подача документов...
- Блин, Роман, из-за тебя на кольцо заехал! - раздраженно произнес Сергей.
Мы вкатили на кольцо и, должны были по касательной проехать его прямо к офису.
- Ну ниче страшного, прокатимся по кругу разок... - сказал я.
- А как же наша фирма?? Тут же у тебя половина!
- Я уже думал над этим, Серый... Просто передам свою половину отцу, и трудитесь вдвоем дальше на здоровье! А я поеду...
Сергей притормозил, впуская на кольцо машины с примыкавшей главной дороги.
- А че ты щас то мне сказал?? - произнес он. - Еще ж времени много!
- А я специально заранее тебе сказал, чтоб мы могли подготовиться без спешки... оформить, какие надо документы, и я уже чтоб, когда время подойдет, поехал в Москву со спокойной душой, зная, что все у вас тут нормально...
Машина пробежала круг по кольцу, подъехала к автомастерской. Сергей молчал.
- Мне хорошо так? - сказала мать и повернулась ко мне. Едва приехав с работы, я переступил порог квартиры, замер у входа и уставился на мать. Она подстриглась, сделала короткую стрижку, похожую на ту, что делала в молодости, ей такая шла. Только разница била в глаза - передо мною стояла резко постаревшая женщина. Появившиеся носогубные складки глубоко прорезали лицо и теперь будто тянули кожу вниз. Уголки губ склонились туда же, сообщая о тяжелых днях и скорби в жизни обладательницы лица. Но глаза матери блестели. Я обрадовался и зацепился взглядом за них, поняв, что мать вышла из ужасного состояния и вернулась к жизни. В ее взгляде поселилась глубина, но вместе с ней и боль. На меня смотрели глаза, в которых собралась вся боль мира. Мать глядела на меня сквозь эту боль, светились и улыбались.
- О, ты подстриглась! - воскликнул я будто буднично, не желая, чтоб мать ощутила мои тяжелые мысли, а заметила лишь позитив и улыбку. - Тебе такая стрижка всегда шла, ма! К парикмахеру ходила!? Классно! Правильно сделала - тебе так очень хорошо!
Мать, засияв еще больше, оглядела себя в зеркало, наклонилась, приблизила лицо к зеркалу и провела руками по морщинам. В ее взгляде побежали тяжелые мысли.
- Ма, а ты только пришла что ли!? - произнес тут же я и начал раздеваться.
- Нет, днем еще ходила подстригаться... - мать отстранилась от зеркала, вздохнула, посмотрела на меня, улыбнулась. Улыбка вышла неестественной, словно лицо принудили улыбнуться, а мышцы его забыли от времени, как это надо делать.
- Ну, молодец! Заодно и прогулялась... там погода отличная! - произнес я, сознавая, что от нескольких лет постоянного сидения в квартире, кожа матери потеряла цвет и стала бледной и рыхлой. - Тебе надо на улицу выходить, ма, воздухом побольше дышать...
Я прошел в ванную, открыл кран и принялся мыть руки.
- Да, надо выходить на улицу, надо гулять, - донесся сквозь шум воды голос матери из коридора. - А ты будешь со мной гулять?
- Ну... буду, а почему бы и нет? - улыбнулся я, проходя мимо матери по коридору на кухню. Я заглянул в холодильник - выбор еды, как всегда, был скуден.
- Может быть, тебе яичницу пожарить, сынок? - сказала мать.
- Да, мам, пожарь... я с удовольствием съем! - кивнул я и пошел в свою комнату.
На кухне засуетилась мать.
Помня о дне рождения Сергея, я загодя начал думать о подарке. Хотелось обойтись без банальностей и сделать его интересным. Я знал, что подарок без ощутимой стоимости его вряд ли впечатлит и, помня о любви напарника к золоту, купил в банке слиток золота в пять грамм. Слиток был упакован в прозрачную круглую пластмассовую коробочку и шел в комплекте с официальной бумагой, подтверждающей его достоинство.
3 декабря в офисе я произнес поздравительную речь, пожал Сергею руку и вложил в нее подарок. Напарник, просияв, с любопытством вгляделся в пластмассовый кругляш.
- Эт золото, Серый! Настоящее! Все как положено, куплено в банке! - пояснил я, заметив, как после слово 'золото', глаза напарника ожили, и в них разлилось блаженное удовлетворение. 'С подарком угадал', - понял я и добавил с напускной серьезностью:
- Смотри, береги это золото! Это теперь твой талисман! Потеряешь или продашь - денег больше не будет!
На удивление, Сергей воспринял сказанное серьезно - благоговейно трясущимися пальцами убрал золото в отдел кошелька и застегнул тот на молнию, произнес с чувством 'спасибо, Роман!' и пожал мне руку.
К середине декабря мы совсем освоились на новом месте. Валя и Борис оказались на редкость приятными соседями. Вели бизнес они тихо, заказывали товар по интернету, получали с курьерами. Покупатели не часто, но по несколько человек в день посещали их скромный отдел. Оборот нашей фирмы снизился, и появилось много свободного времени. Я и Сергей решили-таки заняться покупкой под заказ подержанных машин из Японии, о чем вывесили на внешней стороне лицом к дороге забора баннер. Когда мы закончили с ним, на улице уже были сумерки. А к шести вечера короткий зимний день превратился бы в непроглядную ночь.
- После четырех баннер уже не видно будет, - скривился я. - Да и в пасмурный день тоже. Нужно фонари покупать... уличные... О! Слушай, Серый! А Вовка то щас как раз работает в электрической компании! Поехали к нему! Он нам и скидку сделает хорошую...
Мы сели в 'мазду' и поехали за фонарями.
- А че, Вован уже ушел из той фирмы, куда собирался тогда? - удивленно произнес Сергей, ведя машину.
- Да, он поработал там пару месяцев и свалил, - кивнул я.
- А че ушел-то?
- Да хер его знает! - пожал я плечами. - Говорил, вроде как там не очень платили... Обещали горы золотые, а вышло вон как... Щас приедем, хочешь, сам у него и спроси...
- Да не! Че спрашивать!? Это я так... у тебя спросил, мож ты знаешь, я ж не знаю!
Вовка оказался на месте и быстро помог нам выбрать уличные фонари.
- Блять, а как вы к забору собрались их крепить!? - озадаченно рявкнул Вовка.
- На болты, скорее всего, - прикинул я вес фонаря в руке. - Ими надежнее будет.
- Это сверлить придется... - зачесал в затылке Вовка. - Пойдемте болты выберем...
Купив все необходимое, мы простились с Вовкой и поехали обратно.
- Так, сверлить... надо дрель завтра тащить в офис... - думал я вслух в машине. - Серый, ну че, ты привезешь завтра дрель? Могу я, у бати где-то на балконе лежит дрель...
- Ромыч, да че ты будешь ее везти в маршрутке!? Я привезу... кину в багажник, да привезу... Нам че-то еще надо будет?
- Ну... ключи, чтоб болты с гайками закрутить... А, и сверло! Ну и плоскогубцы на всякий случай! И отвертки... парочку разных, под крест и под шлиц...
- Блин! - хмыкнул весело Сергей. - Я понял - брать надо все! Возьму тогда просто свой ящик с инструментом, там у меня все есть!
- Да ладно, че ты из-за двух отверток будешь тащить целый ящик! - возразил я.
- Мне не сложно, - отмахнулся Сергей. - Я его в багажник поставлю, и все... Заодно поглядишь на мой ящик с инструментом. У меня там все есть: сверла по размерам, гайки, шурупы, саморезы, гвозди... Я, когда что-то по дому начинаю делать, сразу его достаю, ставлю посреди коридора и начинаю делать!
На следующее утро я поднялся в офис первым из наших. За прилавком уже сидела Валя. Она всегда приезжала на работу самой первой. 'Не спится', ответила она мне как-то на вопрос об этом. Минут через десять на лестнице раздались шаги, поднимался Сергей. Я уже безошибочно узнавал его по дыханию. Преодолев натужно два пролета, перед дверью он всегда сопел так, будто пробежал с непривычки километр. Дверь отворилась внутрь и... я увидел ящик - Сергей внес его в офис с видимым усилием, подталкивая вперед бедром. Пластмассовый продолговатый черный ящик с прозрачной крышкой и откидывающейся желтой ручкой сверху посередине. Длиной в полметра и высотой в треть, он походил на переносной контейнер для животных. Я видел разные ящики для инструмента, но такой я увидел впервые именно в руках напарника.
- Блин, Серый! - засмеялся я, взявшись рукой за голову.
- Чего??? Гы-гы! - гоготнул тот, довольный произведенным эффектом, подошел к столу, поставил ящик на пол, выдохнул, пожал мне руку, отер привычным движением пот со лба, произнес 'привет, Валь!' и посмотрел на меня улыбающимся взглядом:
- Чего ты ржешь!?
- Да так, - сильней поплыл в улыбке я. - Приволок из-за двух отверток целый ящик.
- Да я почем знаю, какие нам инструменты понадобятся! Здесь у меня все есть!
- Дрель взял?
- Да, взял! - Сергей склонился к ящику, откинул его крышку. - Вот дрель...
Я с интересом наблюдал за изменением поведения и реакциями напарника - то он от моего удивления засветился счастьем, то лицо его недовольно окаменело, едва Сергей услышал от меня нотки критики. Мне отчего-то хотелось поддеть его снова. Образ Сергея с основательным строительным ящиком отдавал фальшью. Два с половиной года общения не прошли мимо, я все чаще натыкался на подобную фальшь, и всякий раз мне хотелось за нее зацепить Сергея. Сдерживаться в этом мне стоило усилий. И я почти не сдерживался, понимая, что это моя реакция на его фальшь.
- А че, Вера не приехала? - разбавил я напряжение.
- Вера позже приедет, - буркнул Сергей.
- А, ну ладно, - кивнул я. - Серый, ну доставай из своего волшебного ящика сверло под наши болты, пойдем сверлить дырки под фонари...
- А какие сверла по размеру нужны? - уставился на меня напарник.
- А вон болты лежат на полке... померяй... - кивнул я в сторону шкафа и занялся чайником. - Чай щас попьем и пойдем сверлить? Чай тебе делать?
- Да, делай... - буркнул Сергей, уже ковыряясь под столом в своем чудо-ящике.
Включив чайник, я обошел стол и глянул на ящик, в глаза бросилось сразу - Сергей лазил в его ячейках неумело, словно впервые их увидев. Я вспомнил педантичность отца - его инструменты всегда лежали в шкафчиках на балконе в строго конкретном месте. Отец знал, что и где у него лежит и находил нужный инструмент мгновенно. Сергей же копался в ящике наобум. 'Очередная показуха', - не удивившись, понял я.
- Это - пойдет? - протянул мне сверло Сергей.
- Серый, нам нужно сверло по металлу, а это обычное, - сказал я, повертев сверло в руке и вернув напарнику, чем озадачил его еще больше. Сергей засопел, принялся нервно запускать пальцы в ячейку со сверлами.
- Это - пойдет? - протянул он мне следующее сверло.
- По металлу, Серый... - вернул я и второе сверло. - Это обычное, не годится...
- Да а какое оно - по металлу!??? - встал Сергей и недовольно сверкнул взглядом.
Я наклонился к ящику, поковырялся в сверлах, вытащил одно и протянул ему:
- Это - годится. Видишь, наконечник... закаленный под металл, такой не затупится.
Сергей тут же стушевался, взял сверло в руки, озадаченно повертел его. Наступила неловкая пауза. Тяга Сергея к хвастовству и выпячиванию себя в очередной раз обнажила его некомпетентность, всегда служа плохую службу. Мое уважение к Сергею таяло, будто снег под весенним солнцем. И таяло оно на мелочах, что было особенно противно.
Попив чаю, мы вышли во двор. Предстояло просверлить в заборных планках по два отверстия под каждый фонарь, всего восемь, и сквозь них закрепить фонари болтами.
- Ты будешь сверлить или я? - произнес я, едва все было готово к работе.
- Роман, да без разницы, могу я, можешь ты, - сказал Сергей и добавил. - Давай я!
Он встал на табурет, занес дрель над планкой забора и включил. Сверло стало вяло ворочаться и ползать наконечником по железу. Я смотрел на сверло, оно не углублялось в железо, а лишь ёрзало по поверхности. Что-то шло не так.
- Серый, не сверлит совсем! - озадаченно сказал я.
- Щас! - натужился тот и надавил сверху на дрель сильнее, побагровел.
Никакого эффекта. Корябая поверхность, сверло не углублялось в металл вовсе.
- Серый, не, не сверлит... Херня какая-то... Должно легко сверлить, а это... что-то не так! - развел я руками. - Подожди, останови, не сверли...
- Да щас, погоди! - побагровел сильнее Сергей и стал давить на дрель изо всех сил.
Без толку! Сверло начало опасно ползать по поверхности планки, грозя соскочить.
- Серый, ну погоди! Не сверли! Что-то не то ведь! - не на шутку забеспокоился я, помня, как сам сверлил много раз железо, и как оно должно быть на самом деле.
Напарник устал, дрель затихла и повисла в его руке.
- Что-то не сверлит, - произнес Сергей, поднес дрель к глазам, сощурился при свете пасмурного утра. - Сверло какое-то тупое...
- Да не, Серый, сверло нормальное... Что-то не то...
- Да что - не то!? - всплеснул руками Сергей. - Не сверлит! Тупое сверло, да и все!
Напарник шагнул с табуретки на землю, вдруг фыркнул 'блин!' и щелкнул каким-то рычажком на корпусе дрели, нажал 'пуск', и дрель завизжала с нормальной скоростью.
- Прикинь, переключатель стоял не в ту сторону, хи-хи! - издал неловкий смешок Сергей и вернулся на табурет.
- Это что, сверло что ли в обратную сторону крутилось!? - уставился я на него.
- Ну да, прикинь, хи-хи! - покраснел Сергей.
- А ну, попробуй так... - произнес я.
Сергей принялся сверлить в том же месте, и сверло легко взяло железо. Остальные отверстия он высверлил следом. После установили фонари, прикрутив их болтами.
- Роман, ну с электричеством ты сам тогда, хорошо? А то я в нем не соображаю... - оглядел работу напарник, поправил на голове шапку, толкнув ее вверх по взмокшему лбу.
- Пошли чай попьем, согреемся и вернемся, - предложил я.
Через полчаса заявилась Вера, принялась за офисную работу, я й Сергей вернулись к баннеру. Смонтировал электроцепь, я подключил ее к сети, но фонари не загорелись - я где-то что-то напутал. Тут подкатил отец на 'газели'.
- Завтра доделаю, - сказал я, и мы оба сели к отцу в 'газель' и поехали на склад.
Я не сделал освещение ни завтра, ни послезавтра - никогда. Я знал, что отлыниваю от своего обещания, но делать освещение не хотелось. Покопавшись в себе, я вдруг сделал неприятное открытие - я становился похожим на Сергея и перенимал его образ поведения. Мы все вбираем в себя качества окружающих нас людей. Необязательность, проникшая в меня от Сергея, подточила чрезмерную обязательность, доставшуюся мне от отца. Позже, месяца через два я даже пошутил по этому поводу над отцом.
- Ты прям как тот мальчик из рассказа Гайдара 'Честное слово'. - глянул я на отца и снова уставился вперед сквозь лобовое стекло 'газели' в февральскую метель, хмыкнул. - Там его пацаны поставили часовым - они играли в войну - и взяли с него честное слово, что тот не уйдет с поста, пока не дождется смены. А потом наигрались, забыли про него и ушли по домам. А мальчик так и остался стоять до глубокой ночи, пока рядом не оказался взрослый и, сообразив, что про того забыли, сказал, что он сменяет мальчика и тот может идти домой...
- Да, я такой! - с жаром тогда парировал отец, вытаращив на меня округлившиеся глаза. - Я такой! Я буду стоять на посту, раз дал слово!
- Па, ну это уже чрезмерно, - ухмыльнулся я. - Я не к тому, что быть обязательным - плохо! Это хорошее качество! Но надо все же гибче быть в жизни, понимать, что другие уже давно разошлись по домам и забыли о тебе вообще...
- Ну я вот такой! - выдал эмоционально отец, разозлившись, стукнул себя кулаком по колену. - И что теперь поделать!? Я так устроен!
- Да ничего, па... - примирительно покачал головой я, любуясь снежными вихрями, игриво лизавшими лобовое стекло. - Продолжай стоять на посту, пока не окочуришься...
- И буду стоять! - отрезал отец, и я понял, что случившийся разговор бесполезен. В тот момент я впервые понял, сколь негибок отец к жизни, которая текла сквозь нас словно река. Он же, будто бетонный блок, однажды отлитый и принявший окончательную форму, был брошен смолоду в эту реку и так и стоял в ней, принимая весь ее напор на свои углы и грани. И не было никакой возможности одержать победу в борьбе с рекой. С ней вообще не надо бороться, не надо противостоять жизни. Надо уметь так адаптироваться к потоку, чтобы он оказывал минимум давления, ощущать его мощь, энергию, но никак не тратить силы на противостояние. При этом надо оставаться собой, отстаивать свое место в этом потоке, иметь стержень, воткнутый, словно флаг в место, обозначающее свои жизненные идеалы и принципы. Прочие же и вовсе болтаются в потоке жизни безвольными тряпками, путая гибкость с бесхребетностью. Но о таких людях мои мысли в тот момент не шли. Я думал об отце и о том, сколь трудно быть необоснованно упертым в чем-либо. Я знал, что такая черта характера вредила и отцу, и всем окружающим, но он уже не мог измениться. Время его перемен ушло. Или отец от них отказался сам. Осознав это, я ощутил легкость. Чрезмерная обязательность меня тяготила, делала заложником. Жизнь словно доработала меня, стесав ненужную доставшуюся в наследство грань. С тех пор я стал обязательным к людям избирательно, настолько, насколько те таковыми являлись по отношению ко мне.