"Похуй. Выпиливайте."

Левша не собирался ни отходить от дел, ни сдаваться. Свой дом он превратил в военный штаб и развернул кампанию на два фронта - во-первых, продолжал оказывать максимальное, по мере возможности, влияние на казино, а во-вторых, начал серию юридических баталий с ведомством игорного бизнеса в штате, чтобы даже оспорить право властей штата выдавать игорные лицензии. Эти, получившие широкую огласку и всё более ожесточённые, судебные дела тянулись годами. Казалось, они бытовали сами по себе. От местных судов до судов штата, до апелляционных судов, до окружных судов США, до апелляционных судов США и вплоть до Верховного суда США - но Левша возглавлял череду манёвров. Где-то выигрывал. Где-то проигрывал. Когда он выигрывал, он возвращался в свой кабинет в "Звёздной пыли". Когда проигрывал - съезжал.

- Левша в это втянулся, - сказал Мюррей Эренберг, менеджер из казино "Звёздная пыль". - Он разруливал свои судебные процессы точно так же, как разруливал футбольные матчи. Стал читать. Стал разбираться. Стал выносить мозги своим адвокатам. Он был в своей стихии.

А начиналось всё просто. В январе 1976 года, когда Левше впервые приказали покинуть "Звёздную пыль", он продолжил управлять казино. Мюррей Эренберг и Бобби Стелла по-прежнему оставались на месте. Левша провёл красный телефон¹ между своей спальней и питом "Звёздной пыли". До его отстранения от должности тысячи долларов из средств "Арджента" потратили на то, чтобы подключить его дом к электронной системе казино, включая "глаза в небе" - камеры видеонаблюдения²; он мог наблюдать за каждым игровым столом "Звездной пыли" у себя дома по телевизору.

- Мы поняли, что он смотрит, - сказала Ширли Дейли, бывшая официантка "Звёздной пыли", - потому что внезапно Мюррей и Бобби начали наводить критику из-за мелочей, о которых мог знать только Левша - например, официантка слишком долго не приносила напитки или дилер не подозвал пит-босса, когда принимал стодолларовую купюру.

- Он должен был уйти, - сказал Эренберг, - а он всё раздавал распоряжения. Однажды вечером, я помню, Левша всех нас созвал к себе. Перед домом, должно быть, припарковались пятнадцать машин. Джин Чиморелли. Арт Гарелли. Бобби Стелла-старший. Всё начальство казино собралось.

- А случилось то, что я поймал одного из дилеров блэкджека на краже примерно шестисот долларов и намерился его уволить. Но Бобби Стелла хотел, чтобы я отцепился от него. Я не собирался доставлять парню каких-нибудь неприятностей, просто сказал ему исчезнуть. Но Бобби вступился за него. И все стояли кружком в гостиной, пока Левша выслушивал нас обоих. И пит-боссы, и начальники смен, потому что они всё видели. Выслушав каждого, Левша стал на мою сторону. Бобби очень расстроился. Он не хотел, чтобы того парняли увольняли, но Левша его тут же припечатал.

- Левша сказал: "Хочешь пойти побеседовать с этими животными?" Бобби понял, о чём это Левша. Бобби раньше присматривал за игрой в крэпс, когда приходил Момо Джанкана. И сразу заткнулся.

Аллена Глика настолько обеспокоили эти встречи Левши с персоналом казино, что он начал им противодействовать.

- Все или отрицали это или говорили, что ходят просто пообщаться, - говорит Глик. - В конце концов, я нанял частное детективное агентство, чтобы за ними следить. Я хотел знать, насколько часто происходит это "общение".

- Сразу после того, как я получил отчёт от частного детектива, мне позвонил Фрэнк Балистриери. Очень взбудораженный. Он сказал, что хочет со мной встретиться. Я удивился, потому что в тот период времени мои контакты с ним были явно очень ограниченными. Он сказал, это настолько важно, что он лично приедет в Лас-Вегас. Сказал, что позвонит мне, как только приедет в город.

- Мы встретились в люксе отеля MGM. Балистриери был там с человеком, которого я не знал. Можно сказать, нервничал, когда я вошёл. Сказал, что трудно для него было выбраться в такую поездку. Он не хотел, но его попросили, потому что мы с ним хорошо знакомы.

- Он сказал, что я совершил поступок, к которому он и его соратники не то, что отнеслись с неодобрением - это худшее, по его мнению, что я мог сделать. "Если бы не я, - сказал он, тебя бы уже не было. Тебя бы убили." Он сказал, если что-нибудь подобное повторится, он не сможет гарантировать мне безопасность.

- Я всё ещё не понимал, о чём речь, пока он не подтолкнул отчёт частного детектива, лежащий на столе. Оказывается, детективы, которых я нанял для наблюдения за собраниями Левши, работали и на Тони Спилотро, и они передали Спилотро копии всех материалов, которые предоставили мне.

В течение нескольких недель совет по контролю засёк полуночные собрания Левши и игру в прятки с "глазами в небе", и они заявили, что игорная лицензия "Арджента" окажется под угрозой, если Левша продолжит нарушать решение совета по контролю. В результате Левша сконцентрировал свою энергию, в основном, на судебной тяжбе за восстановление в должности.

В феврале 1976 года он и его адвокат Оскар Гудмен подали федеральный иск против Игорной комиссии Невады, обвинив её в том, что это неконституционный орган и что решение, вынесенное против него является произвольным и самоуправным.

Затем он подал ещё один иск, в окружной суд Лас-Вегаса, против совета по контролю, в котором оспаривались полномочия совета отказывать ему в праве зарабатывать на жизнь. Левша говорил, что его послужной список в Неваде безупречен и что он давно выплатил все долги перед обществом. Его план состоял в том, чтобы юридически противостоять Комиссии по азартным играм и вынудить её либо выдать ему лицензию, либо ослабить её значительность, подобно тому, как в 1971 году он заставил Ханнифина и членов совета по контролю уйти в отставку, когда Шеннон Байби хотел изъять у него рабочую карту.

Председатель Комиссии по азартным играм Пит Эчеверрия негодовал, что Левша бросил вызов в суде ведомству игорного бизнеса. И сказал, пока он курирует эти вопросы, Левша не должен получить игорную лицензию. "За три с половиной года работы в Комиссии штата по азартным играм, - говорил Эчеверрия, - я ни разу не видел претендента, чьё прошлое было бы столь отвратительным." Эчеверрия говорил, что Левше отказано в лицензии из-за его "печально известного прошлого и его связей, а выплата долга обществу ещё не даёт права на игорную лицензию в Неваде."

Оскар Гудмен давал отпор, утверждая, что Эчеверрия и совет по контролю "нарушили практически все концепции, изложенные в положениях о надлежащей правовой процедуре."

Гудмен говорил: "Фрэнк Розенталь - современный Хорейшо Элджер³. Ему нет равных в отрасли." Он говорил, что Розенталю сообщили о выдвинутых против него обвинениях всего за шесть дней до заседания.

- У мистера Розенталя нет возможности увидеть ни единого свидетеля вживую, - сказал Гудмен. - Он видит лишь доклады пятнадцатилетней давности. В Неваде пришло время, чтобы такие, как мистер Розенталь, получили право на справедливое отношение.

Теперь, когда Левша стал проводить больше времени дома, жизнь в особняке стала очень напряжённой. Левша и Джери целыми днями мотали друг другу нервы; их и без того хрупкие отношения болтались между руганью с битьём посуды и ледяным игнорированием, когда они почти не разговаривали. Пьянство Джери - она всегда отрицала, что для неё это проблема - ухудшало положение.

- Фрэнк всегда был очень благодушным, - сказала сестра Джери, Барбара Стокич. - А тут он начал придираться ко всему, что она делала. То она не приготовила отбивные из баранины - ему особенно нравилось, как она их готовит. То она не уделяет достаточно внимания детям. Джери не подарок, но Фрэнк там тоже постарался.

- Джери начала устраивать семейные выходы, - сказал Левша, - и мне это не нравилось. Если, например, у кого-то из детей день рождения, его проводили не дома, как раньше. Теперь она вела всех в Jubilation или в загородный клуб, и эти пышные банкеты раздражали. Я наслаждался моментами, проведёнными в кругу семьи, потому что всё это было ради семьи, и мне не нравилась напыщенная показуха.

В большинстве случаев, после напряжённых баталий или Левша уходил, хлопнув дверью, или Джери.

- Когда Левша гулеванил, весь город об этом знал, - сказал Мюррей Эренберг, менеджер его казино. - Слухи распространялись. Левша гулял с этой и с вон той, а когда до Джери доходил слух, что какой-нибудь танцовщице достался браслет за десять тысяч или даже автомобиль, Левшу ждало адское возмездие.

- Думаю, Джери доводила до бешенства щедрость Левши по отношению к своим подружкам, а не сами подружки. Вроде как все эти подарочки должны были достаться ей, а не какой-нибудь приме или девушке на подтанцовках. Она узнавала об этом от маникюрщицы. Парикмахера. Узнавала об этом от друзей. Я хочу сказать, это не было тайной.

- И я думаю, отчасти он делал это так открыто, чтобы позлить её. Но потом они мирились, и он дарил ей очередное бриллиантовое ожерелье или кольцо, и всё затихало, на какое-то время.

Когда Джери где-то носило всю ночь или несколько дней, Левша никогда не знал, где она. Он всегда подозревал, что она отправилась в Беверли-Хиллз, чтобы встретиться с человеком, которого он считал её Свенгали⁴ - Ленни Мармором. Также он подозревал, что она видится со своей бывшей зазнобой, Джонни Хиксом, с которым у Левши случилась потасовка на танцполе во Flamingo, ещё в 1969-м.

Барбара Стокич убеждена, что Джери оставалась в браке только из-за страха потерять Стивена. И, конечно же, свои драгоценности. По словам Барбары, Джери дорожила драгоценностями так, будто они были её детьми. Всякий раз, когда Джери чувствовала себя подавленной, они приходила в отделение Las Vegas Valley Bank на Стрип и просила открыть три её банковские ячейки.

Уединившись в комнатке для осмотра, Джери могла перебирать свои драгоценности одну за другой. Она пересчитывала их. Ласкала. Примеряла. У Джери в банковских ячейках драгоценностей было на сумму более 1 миллиона долларов. Среди её любимых украшений - круглый, безупречной чистоты, бриллиант, стоимостью в 250000 долларов; крупная рубиновая звезда, стоимостью в 100000; кольцо с крупным, безупречной чистоты, каплевидным бриллиантом в 5.98 карата, стоимостью в 250000; комплект обеденных колец⁵ с бриллиантами, стоимостью в 75000; несколько часов Piaget, каждые стоимостью в 20000; и пара бриллиантовых серёг от Фреда, стоимостью в 25000.

В то время Джери искала утешения ещё в одном месте - в доме Спилотро. Они с Нэнси там пили водку и делились домашними передрягами. Джери жаловалась на Левшу. Нэнси жаловалась на Тони.

Ещё Джери обращалась с жалобами к единственному человеку, который, как ей казалось, имел влияние на её мужа - к Тони Спилотро. Она встречалась с ним в Villa d'Este, ресторане, принадлежавшем Джозефу Пигнателли, по прозвищу Джо Пиг.

- Они сидели у стойки или за столиком, - сказал Франк Каллотта. - Она всегда пила водку со льдом. Я смотрел, как он кивает головой и пытается её образумить. Я наблюдал за ними через весь зал, и они иногда разговаривали по часу, а потом она вставала и уходила. Я знал, по скольку они разговаривали, потому что у меня у самого были дела к нему, но я мог подойти поговорить с Тони только после того, как она уйдёт.

В феврале 1976 года, вскоре после того, как Левшу сместили, аудиторы заявили, что звонили Фрэнку Муни, секретарю-казначею "Звёздной пыли", и сообщали, что подсчёт монет в игровых автоматах сбит на одну треть. Позже Муни говорил Комиссии по ценным бумагам и биржам, что не помнит о поступлении такого сообщения, но это был первый сигнал о том, что в счётной комнате "Звёздной пыли" творится неладное.

В это время Глик сосредоточил своё внимание на том, чтобы извлечь из профсоюза 45 миллионов дополнительных средств на запланированные ремонтные работы, и на том, чтобы найти замену Левше - последняя задача существенно облегчалась тем фактом, что ему сказали, кого нанять. Аллен Дорфман, главный финансовый консультант пенсионного фонда, вызвал Глика в Чикаго. Фрэнк Балистриери говорил, что у Дорфмана есть на примете человек на место Левши.

Дорфман, 53-х лет, атлетический сложённый, бывший учитель физкультуры, начал руководить пенсионным фондом в 1967 году, когда его близкого друга, президента профсоюза, Джеймса Р. Хоффу, посадили в тюрьму. Дорфман сблизился с Хоффой через своего отца, Пола Дорфмана, по кличке Красный, бизнес-агента, у которого были друзья в группировке и который помог Хоффе возглавить союз.

Дорфману-младшему запретили занимать какую-либо должность в руководстве профсоюза из-за судимости за получение отката при оформлении кредита из пенсионного фонда. Тем не менее, он управлял миллиардами пенсионного фонда в 1976 году, когда Глик приехал с ним увидеться. Через подельников из группировки по всей стране Дорфман тайно контролировал многих попечителей фонда и использовал свою компанию Amalgamated Insurance для прикрытия. Amalgamated даже располагалась на втором этаже здания пенсионного фонда на Брин-Маур-авеню, неподалеку от чикагского аэропорта О"Хара, и работало в фонде около двухсот человек, зарабатывая более 10 миллионов долларов в год только на обработке заявлений профсоюза о потери трудоспособности. Дорфман также обеспечивал страховое прикрытие компаний, желающих получить кредит пенсионного фонда.

Глик рассказывал, после встречи с юристами пенсионного фонда, он поднялся на второй этаж и пошёл в кабинет Дорфмана, где Дорфман проинформировал его, что работа Левши переходит к Карлу Уэсли Томасу. Томас был опытным, с политическими связями, сорокачетырёхлетним управленцем казино. Указание было на удивление приятным.

Карл Уэсли Томас являлся одним из самых уважаемых управленцев казино в Неваде. В своём консервативном деловом костюме, в очках в стальной оправе, Карл Томас больше походил на банкира из Карсон-Сити, чем на босса казино Лас-Вегаса. Он переехал в Лас-Вегас в 1953 году и за десять лет из дилера блэкджека в "Звёздной пыли" вырос до миноритарного партнёра казино Circus Circus, которым в те времена владел Джей Сарно, один из крупнейших импрессарио казино. Помимо Circus Circus, первого в городе казино, в котором могли провести время и дети, Сарно выстроил Caesar's Palace, самое успешное казино в истории Лас-Вегаса. Сарно был большим другом Аллена Дорфмана и пользовался кредитами пенсионного фонда Teamster для строительства обоих казино.

Чиновники игорной индустрии всего штата вздохнули с облегчением, когда узнали, что Карл Томас заменит в "Арджент" Фрэнка Розенталя. Они не сомневались, что Аллен Глик сделал блестящий выбор, стремясь очистить ряды своей проблемной корпорации.

Чего Глик не знал о Карле Томасе - чего не знал почти никто в штате - так того, что в дополнение к своей безупречной репутации первого из нового поколения управленцев казино Невады, Карл Томас был ещё и величашим в Америке тех лет казиношным скимером.

Он и горстка менеджеров казино, которых он повсюду брал с собой, изобрели такие ловкие методы выкачивания миллионов долларов из казино, что никто даже не подозревал о пропаже денег. Иногда Томас и его ребята качали для владельцев казино; иногда для настоящих владельцев; и иногда качали для себя.

Карл Томас научился этому в Circus Circus, где ским казино был частью работы. Это практиковалось при Сарно ещё до того, как туда попал Томас, и создавалось для платежей по кредиту профсоюзному пенсионному фонду. Уже в начале 1960-х скиминг в казино был более или менее распространён, и Томас оказался настолько способным и осмотрительным, что вскоре вошёл в руководство казино. В этот период Сарно познакомил его с Алленом Дорфманом, который бывал в Лас-Вегасе не реже одного раза в месяц, выискивая предпринимателей, нуждающихся в кредитах от профсоюза для строительства новых казино.

Томас и Дорфман стали хорошими друзьями, и в 1963 году Дорфман пригласил Томаса в Чикаго на празднование его сорокового дня рождения. На вечеринке было около трёхсот гостей, многие из Лас-Вегаса, но в самый разгар Аллен Дорфман с подчёркнутой торжественностью представил Томаса - Нику Чивелле. Чивелла, как узнал Томас, был одним из тех, кому доставляли изъятое из казино, и Томас сам не заметил, как начал тайно встречаться с мафизным боссом - всякий раз, когда Чивелла приезжал в город.

- Я, пожалуй, немного расскажу о скиме, - сказал Фрэнк Розенталь. - Нет такого казино - по крайней мере, в этой стране - которое могло бы противодействовать скиму. Не спасают никакие меры безопасности. Ским нельзя предотвратить, если типы знают, что делают. С другой стороны, есть два вида скима. Один из них мы называем кровопусканием. И это хрень собачья. Допустим, паренёк, менеджер лет двадцати, хочет насшибать себе триста-четыреста доларов за ночь. Это кровопускание. Здесь требуется всего два человека - менеджер и бегунок, парень, который бегает с фишками взад-вперёд, от своей нычки к игровым столам. Но если разбирать организованный ским, придётся вести речь о чём-то очень, очень изощрённом. В моё время этого нельзя было проделать, если не вовлекать всё казино целиком. Это не вопрос стандартных правил и положений, устанавливаемых контрольным советом и комиссией. Потому что те ребята, они не могли ни к чему подкопаться. Для организованного скима требуется не менее трёх человек. С самой верхушки. Без этого ничего не получится. Просто ничего. Если есть какой-нибудь другой способ, мне бы хотелось о таком услышать - я бы за такое предоставил исключительные авторские права.

Деннис Гомес, двадцатишестилетний главный аудитор контрольного совета, узнал от информаторов, работавших в "Звёздной пыли", что игровые автоматы там как-то не так считают. Гомес и раньше любопытствовал, чего это "Арджент" нанял столь печально известного, как Джей Вандермарк - заведовать операциями слотов. Это не было чем-то необычным для казино - нанимать махинаторов, шулеров, жуликов. Кто может ловить махинаторов лучше, чем другой махинатор, знакомый с приёмами? Но очень необычно - возможно, даже безрассудно, ставить такого, как Джей Вандермарк, махинатора мирового класса, на должность фидуциарного управляющего.

Гомес не сомневался, что из игровых автоматов откачивают деньги. Но ему нужна была помощь. Как у главного аудитора совета, в подчинении у него была горстка бухгалтеров, которые регулярно следили за налоговыми платежами и прочими отчислениями. Никто в совете по контролю даже не думал подыскивать вторую или третью бригаду бухов. У Денниса Гомеса не было даже ревизора, который бы в собственных данных казино мог выявить подлог или того хуже. Контрольный совет никак не удосуживался заполнить эту позицию.

Гомес решил с этим покончить и разместил объявление в California Law Journal.

- Просто разместил, и всё, - сказал он. - По сей день не знаю, почему я это сделал.

Дик Лоу, томящийся без дела двадцативосьмилетний бухгалтер с государственным сертификатом и не практикующий адвокат, откликнулся на объявление. Лоу, который в колледже специализировался на философии, посчитал, что эта работа может быть восхождением к прозрению. Его взяли.

Лоу с Гомесом начали копаться в бухгалтерской отчётности "Арджента", касающейся игровых автоматов, и делать выписки, и сопоставлять данные, списки людей, списки должностей с именами деятелей организованной преступности.

- Всё то, что мы обнаруживали, - сказал Гомес, - вело к чему-то ещё.

Гомес и Лоу начали проводить необъявленные проверки в казино "Арджента". Они обнаружили ряд мелкомасштабных мошенничеств - на уровне сговора между двумя людьми, при котором сотрудник с ключом от слотов подкручивал автомат так, чтобы другой человек, посторонний, срывал джекпот - просто бы подходил и выигрывал.

Затем Гомес начал следить за вспомогательными кассами на этаже казино "Звёздной пыли" и сравнивать число игр, которые показывали игровые автоматы, с итогами, указанными в списках бухгалтерии "Арджента". Выявились огромные расхождения. Ясно, что такие кассы существовали только для того, чтобы избежать отправки наличности из игровых автоматов в счётную комнату и деньгохранилище, где она бы попала под пристальное внимание людей, не имеющих отношения к скиму.

Гомес и Лоу лишь укрепились в своих подозрениях, когда обнаружили, что другие казино корпорации - "Фримонт" и "Асьенда", отправляли выручку игровых автоматов в "Звёздную пыль" для подсчёта, несмотря на то, что у них были собственный счётные комнаты.

18 мая 1976 года Гомес, Лоу и два агента Совета по контролю игорного бизнеса, зашли в деньгохранилище "Звёздной пыли" и потребовали показать им бухгалтерскую отчётность. Сотрудники были ошеломлены.

- Мы прождали до пяти часов, - сказал Гомес, - потому что знали, эти деляги могут уйти от Совета по контролю. У нас были осведомители, которые сообщили нам, что из игровых автоматов откачиваются деньги, для которых создано спецхранилище.

- Мы пришли и спросили насчёт спецхранилища. Начальник смены побледнел и сказал, что не знает ни о каком "спецхранилище". Он позвонил домой ответственному за слоты. Тот менеджер сказал, что тоже ничего ни о каком спецхранилище не знает. Я взял трубку и сказал: "Слышь, ты, меня не ебёт, как это там у тебя называется, я хочу видеть, где хранятся деньги, которые не хранятся в счётной комнате."

В конце концов, мы добрались до двух стальных шкафов за будкой для размена. Мы попросили ключ, и его кое-как отыскали, один из шкафов открыли. Он был наполнен монетами. Почему-то никто не мог не мог найти ключ от другого шкафа. В итоге я сказал ответственному за игровые автоматы, что ему бы лучше дать мне ключ, а то мы выпилим дверь.

- Он сказал: "Похуй. Выпиливайте."

- Мы вскрыли шкаф и обнаружили, что он битком набит пачками стодолларовых купюр. И, когда проверили, выяснилось, что эти монеты нигде в общих бухгалтерских книгах не числятся. Всё это было скимом, и оно хранилось там, пока девочки-разменщицы не превращали его в бумажные деньги во вспомогательных кассах.

Один из сотрудников "Фримонта" позже сообщил Гомесу, что специалисту по подкручиванию весов Toledo, который ушёл из компании по их производству и начал работать на Вандермарка, Вандермарк позвонил вскоре после рейда в "Звёздную пыль" и сказал: "Откручивай всё обратно. "Звёздную пыль" хлопнули."

В результате, вспомогательные кассы во "Фримонте" и всё прочее, хранящееся в подвале отеля, успели прибрать до того, как рейдерская группа из четырёх человек, сумела закончила свою работу в "Звёздной пыли" и отправилась в центр города, во "Фримонт".

- Пока всё это происходило, мы пытались связаться с Джеем Вандермарком, - сказал Гомес. - Вандермарк был в казино, когда мы приехали, но при первых же признаках проблем ушмыгнул через кухню и затаился в доме Бобби Стеллы.

Ночь Вандермарк провёл в доме Бобби Стеллы, а на следующее утро вылетел в Мексику, в Масатлан, под вымышленным именем. Всем, кто спрашивал о нём в "Звёздной пыли", говорили, что он уехал в отпуск на несколько недель.

Рейд в "Звёздную пыль" раскрыл крупнейший в истории Лас-Вегаса ским игровых автоматов и погрузил отель в полный хаос. Глик сперва назвал обвинения в откачивании денег чушью, а потом заявил, что стал жертвой "растраты, совершённой бывшей сотрудницей". Совет по контролю за азартными играми согласился: "Мы не ведём речь о скиме, - сказал один из членов совета по контролю, - потому что для этого нам следовало бы выявить участие руководства. Мы рассматриваем вероятность растраты."

Слово "растрата" - а не "ским" - сберегло Аллену Глику миллионы долларов: лицензия казино была бы отозвана, если бы совет по контролю решил, что руководство "Арджента" вовлечено в ским.

Совет по контролю выписал Вандермарку повестку в суд, хотя и не было ни малейшей вероятности, что человек, который сбежал под вымышленным именем и скрывается где-то в Мексике, как-нибудь объявится.

- После рейда, - сказал Дик Лоу, - стало очевидно: все знают, что творится в "Ардженте", но никто с этим ничего не хочет делать. Началось расследование. Я пытался выявить связь "Арджента" и Глика с мафией. Я знал, что она была. Я собирал каждый чек, выписанный компании Глика, Saratoga Development Corporation. Я насобирал стопку документов до самого потолка. Мне было ясно, что Глик может знать о скиме.

- А что делал Глик? Сохранял видимость того, что о скиме не знал, и даже настаивал на выплате страховки, покрывающей убытки от хищения. Думаю, ему в конечном счёте чего-то выплатили.

Тем временем Совет по контролю продолжал спрашивать у меня, где мой отчёт, и я всё давал им, частями, по крупицам, и всё пытался увязать мафию с "Арджентом". Я знал, что она была. Мне просто нужно было это доказать.

Карл Томас начал работать в "Звёздной пыли" за пару месяцев до того, как Гомес и Лоу произвели рейд на казино.

- Это был совершенный хаос, - вспоминал он позже. Томас обнаружил - к своему изумлению - в дополнение к тому, что отсчитывают игровые автоматы, проходит ещё дюжина различных скимов, и он прилежно доложил об этом Чивелле.

- Меня шокировало то, что творилось, - сказал позже Томас. - Я хотел это как-то умерить. Я говорил Нику, это похоже на какое-то ведро с двадцатью дырками, из которого льётся во все стороны. Предоплаченный рекламный контракт на триста тысяч долларов - платили за рекламу до того, как она на самом деле появлялась. Еда и напитки - это просто прикол какой-то. Ставки на скачки, на спорт - бардак. Мне казалось на одних только скачках и спорте утекало от четырёхсот до пятисот тысяч в месяц. Некоторые клерки оформляли бронирование и, когда человек оплачивал наличными по счёту, они прикарманивали деньги и уничтожали запись о том, что человек там вообще останавливался.

Также Томас рассказал Чивелле о мошенничестве с билетами в театр казино, где за вечер, очевидно, воровали сумму стоимости, по крайней мере, шестисот билетов - мест, указанных на этих билетах, никогда не существовало, ни на схемах театра, ни в строительных проектах. Томас предложил остановить все утечки денег, и Чивелла согласился со всеми рекомендация, за исключением аферы с театральными билетами. "Театр оставь в покое," - сказал он Томасу.

- Что же насчёт скима, - продолжал Томас, - я хотел брать деньги из ящиков для сбора денег, наличные - не выписанные бумажки, не от еды, напитков, развлечений, а только из ящиков, и всё. Ник посчитал, что это хорошая идея. Он сказал, что это потребует времени.

- Затем я попросил зайти к себе Аллена Дорфмана. Я сказал, у нас серьёзные проблемы и это только вопрос времени, когда начнётся основательное расследование, такое, как сейчас с игровыми автоматами. Иногда я не мог работать, из-за шныряющих повсюду агентов ФБР. Я спросил Дорфмана, моего главного помощника, что это за кавардак, как это можно остановить? И он сказал то же самое, пора с этим разобраться.

- Также Дорфман согласился с предложенным мной методом скима. Использование ящиков для наличных - это, может быть, и старомодно, но они нигде не учтены. Не нужно ничего подписывать. Просто берёшь деньги. И уходишь. Это не тоже самое, что получение отката после подписывания контракта - ничем таким я никогда не занимался. К тому же, когда деньги берутся из ящиков, за ними очень легко проследить. К этому достаточно привлечь двух человек, и точка. У каждого игрового стола есть ящик. Его помещают в стальной контейнер. По окончании смены охранник вставляет ключ в стальной контейнер, вытаскивает ящик и переносит его в счётную комнату. Ящики стоят до тех пор, пока на следующий день не придёт счётная команда и не подсчитает деньги. Если есть ключ, можно вытащить ящик, открыть дверцу, вытащить деньги и снова запереть. Никакого учёта. Никаких бумажек.

За шесть месяцев управления казино "Арджента", Томас сумел усмирить своих людей и упрочить ским во "Фримонте" и "Асьенде", но он так и смог урегулировать "Звёздную пыль". Он пытался уволить людей, которых нанял Левша, но Левша оказал сопротивление.

- Первым, кто рассказал мне о том, что Карл Томас занял моё место, стал Тони Спилотро, - сказал Левша. - Он пытался наладить отношения с Алленом Дорфманом и хотел, чтобы я замолвил слово. Я не очень хорошо знал Карла и когда я спросил Тони, зачем это ему, он сказал: "Это мне пригодится". Я не считал, что Томас достаточно квалифицирован. Я думал, у него в голове много говна, а знаний не очень.

Но Тони продолжал настаивать. "Фрэнк, это я, Тони, тебе говорю. Понимаешь? Это важно для меня. Будь другом; сделай одолжение."

- Так что я потерял свой вес в корпорации, и Карл меня сместил.

- В любом случае, одним из моих условий прихода Карла к управлению заключалось в том, чтобы не он вздумал взять и уволить моих людей. Это меня беспокоило. Я хотел защитить рабочие места хороших людей, которых считал достойными работниками, которых считал честными и преданными корпорации. И с этим условием согласились и Спилотро, и Дорфман. Я примерно таким видел даже и Дорфмана. Дорфмана я знал достаточно хорошо . Так что с Карлом при нём я был спокоен.

- И вот, где-то десять часов вечера, на следующий же день после того, как я покинул заведение, мне звонит Бобби Стелла. Звонит мне домой. Говорит: "Фрэнк, этот парень подготовил двенадцать уведомлений об увольнении". Я сказал: "Так и что?" Мне это ни о чём не говорило, а Бобби не чётко выразил мысль. Я сказал: "Давай, Бобби, разъясни."

- И Бобби пошёл: "Ну, он хочет уволить того, и того, и того..." Я сказал: "Что?" - а Бобби продолжал перечислять список топовых сотрудников, моих ключевых людей.

- Имени Бобби в списке не значилось, естественно. Бобби Стеллу трогать было нельзя. Он называл мне другие имена, и я сказал: "Бобби, чтоб тебя разодрало! Ты уверен в том, что говоришь?" И он ответил, что уверен.

- Я сказал окей и связался известно с кем. С Тони. Обсудили с ним всю эту лажу. По-другому и не назовёшь. Встретились с ним на парковке у телефонов-автоматов, рядом с закусочной. Помню, он появился около десяти тридцати. Я сказал: "Тони, что это за херня? Ты помнишь, ты дал мне слово. И вот на тебе, какой-то тип собирается уволить Арта Гарелли, Джина Чиморелли, и того, и этого. Вредитель, сука. Уйду я оттуда и что там вообще начнётся?"

- Тони покраснел и смутился. Я сказал: "Тони, набери Карла Томаса". Он тут же дозванивается. Я слушаю. Уже около одиннадцати вечера - закусочная закрывалась.

- Тони сказал Карлу: "Мне нужно с тобой увидеться. Мне нужно увидеться с тобой прямо сейчас." И Карл сказал: "Есть, сэр". И Тони объяснил, где мы находимся.

- Примерно через десять минут Карл подтягивается и садится в нашу машину. Тони был настоящим дипломатом. Я не сказал ни слова. Тони говорит: "Слышь, ты, хуесос", - это он у нас такой дипломат. Говорит: "Ты совсем ёбнулся?"

- "Тони, в чём дело? Что случилось?" - приговаривает Карл.

- "Ты никого не увольняешь, скотина, - говорит Тони. - Ты меня услышал?"

- Карл говорит: "Тони, подожди. Ты не на того наезжаешь".

- "Ты про что?" - говорит Тони.

- "Ну, тут у нас недоразумение, - говорит Карл. - Мне сказали выказывать Фрэнку совершенное внимание, что бы он ни просил и всякий раз, когда я его вижу. Всё, что угодно и когда угодно. Также мне сказали делать, что я хочу и приводить туда своих людей.

- "Тони спрашивает: "Кто сказал?"

- "Карл говорит: "Дорфман сказал."

- Я видел, что Тони шокирован. Тони говорит Карлу: "Мне насрать на то, что тебе говорил Дорфман. С ним я это улажу. Не трогай никого из тех людей, сука. Всё, съебись отсюда."

- Мы получили отсрочку казни, и мои люди остались на своих местах.

- В те месяцы, когда я там работал, - сказал Томас, - Глик большую часть времени пребывал в отъезде - несколько раз мотался в Европу. У него был самолёт, на котором он вылетал, скажем, в воскресенье вечером и... обратно во вторник утром. Не помню такого периода, когда он бывал на работе две недели подряд.

- Когда он бывал, мы обсуждали Розенталя. Он одна из его любимых тем за обедом. Они с Розенталем не ладили. О скиме мы речей не заводили. Он это со мной никогда эту тему не поднимал, да я и бы не стал обсуждать это с ним, даже если бы он заговорил об этом.

- Через некоторое время я попытался посоветоваться с ним, кого брать, кого увольнять, потому что я ничего не мог сделать, я не мог никого вытурить. Он сперва смешался, потом пожал плечами; он он просто никак этим не занимался.К тому времени я стал осознавать, что там Розенталь - краеугольный камень.

- Примерно через месяц-полтора, как я начал стучаться в двери, однажды вечером мне позвонили, и звонок был от Фрэнка Розенталя. Мы встретились, и я сказал ему, что собираюсь почистить "Звёздную пыль". Поставить везде своих людей.

- Он сказал мне ещё раз подойти к тому, кто со мной говорил, и утрясти ситуацию. Очевидно (это он сказал), я не знал всех фактов. Он разговаривал неприязненно, мягко говоря. Его очень расстраивало, что я пытался уволить людей, которые у него там были, и что я пытаюсь распоряжаться. Он очень разозлился и вёл себя так, будто это его заведение... Мы просидели около сорока минут, а я так ничего особенного от него не добился. Меня это немного обескуражило. Позже, когда Дорфман приехал в Вегас на три или четыре дня, я спросил у него, что из этого может выйти. А то там мутят кое-что. "Пусть всё идёт как идёт, и, как извлечёшь сколько-нибудь денег, передавай их Розенталю." Я выразил сомнения относительно передачи денег Розенталю, но Дорфман никогда ни над чем не заморачивался. "Не переживай", - сказал он. - Всё наладится со временем".

(Левша всегда отрицал, что имеет какое-либо отношение к скиму, и его никогда не обвиняли в откачивании денег из казино.)

Но времени никогда не было. 2 декабря 1976 года всё снова изменилось: один из фееричных дальних бросков Левши Розенталя оказался удачным. Судья Окружного суда Лас-Вегаса, Джозеф Павликовски, приказал "Ардженту" взять Левшу Розенталя обратно.

После трёхдневных слушаний Павликовски постановил, что Левшу следует восстановить в должности, поскольку он не был обеспечен полными правами на слушаниях Комиссии по азартным играм. Левша, старый гандикапер, не упоминал при журналистах ни о том, что судья Павликовски - это человек, который сочетал браком его и Джери в Caesar's Palace в далёком в 1969 году, ни о том, что дочь Павликовского несколько лет спустя сыграла свадьбу в одном из главных банкетных залов "Звёздной пыли", и это торжество было частично оплачено. По свидетельству Las Vegas Sun, Павликовски отрицал какие-либо предположения о противоправных деяниях.

Постановление Павликовского потрясло законы штата о лицензировании и застало чиновников штата, занимающихся игорным бизнесом, и их политических союзников врасплох. Питер Эчеверрия, председатель Комиссии по азартным играм, обещал подать апелляцию; он сказал, что если постановление не будет обжаловано, это ослабит способность штата противостоять внедрению преступных элементов в казино.

На следующее утро после постановления суда Фрэнк Розенталь вернулся в отель "Звёздная пыль" и сказал Томасу вынести своё барахло из кабинета начальника немедленно, иначе утром всё это будет выброшено на улицу.

Ским Карла Томаса в "Ардженте" закончился в тот же день, когда вернулся Розенталь.

- Я разговаривал с Розенталем, - утверждал позже Гарри Макбрайд, один из членов команды Томаса, начальник службы безопасности "Арджента". - Мы сидели в холле и он сказал: "Знаешь, здесь можно сделать много денег, но, думаю, тебе не судьба." После этого мы с мистером Розенталем уже не часто общались.

"Позвольте задать вам этот вопрос. Миннесотский или Жирдяй?"

Левша Розенталь вернулся. Держался, как репей. 4 февраля 1977 года, всего через два месяца после того, как Розенталь вошёл в свой кабинет и освободил его от Карла Томаса, Верховный суд Невады отменил решение Павликовского - но Левша оставался на прежнем месте. Суд постановил, что в делах, связанных с лицензиями на азартные игры не было "защищённых Конституцией прав" и что "азартные игры не обладают теми же правами, что и другие роды деятельности"; далее говорилось, что, если Розенталь хочет оставаться в игорном бизнесе, ему придётся подать заявку на получение лицензии в качестве ключевого сотрудника. Розенталь был готов - он ушёл с поста главы казино, и Глик немедленно назначил его директором по еде и напиткам. На этом посту он получал 35000 долларов в год, что на 5000 долларов меньше, чем зарплата в 40000, которую Комиссия по азартным играм считала минимальной для ключевых сотрудников.

Затем Розенталь предпринял всеобъемлющую кампанию по получению лицензии. То, что начиналось более года назад как простой судебный процесс по поводу права Розенталя на допуск в игорный бизнес, переросло в полномасштабную войну между Левшой и политически влиятельными царями лицензий. Если бы Розенталю удалось оспорить законы Невады об азартных играх, он мог бы поставить под сомнение право штата выдавать лицензию любому представителю игорной индустрии. Он с Оскаром Гудменом обратился в федеральный суд и заявил, что ему было отказано в его конституционном праве на надлежащую правовую процедуру; он провозгласил, что при необходимости дойдёт до Верховного суда. Он вылетел во Флориду, чтобы попытаться разрешить свои юридические проблемы во Флориде и Северной Каролине, поскольку оба вопроса были подняты во время слушаний. Он нанял Эрвина Грисволда, бывшего декана Гарвардской школы права и генерального солиситора США - представлять свои интересы в федеральном окружном суде.

В конце концов, Розенталь и адвокат Оскар Гудмен собрали более трёх тысяч страниц слушаний - а также графики, иллюстративные материалы и две брошюры, "Попытки надзорных органов лишить Фрэнка Розенталя средств к существованию" и биографическая "Беттинг и бытие лайнмейкера и гандикапера".

Один судья, которого попросили прочесть все шесть томов слушаний перед вынесением решения, категорически отказался это сделать. "Я не могу прочитать больше, чем Ветхий и Новый Завет и три каталога Sears", - сказал судья Карл Кристенсен.

Розенталь уже не был просто надоедливым сутягой. Он стал опасным. Он был повсюду. Как многие люди, которые ведут шумную общественную жизнь - такие, как Дональд Трамп или Джордж Стейнбреннер, если уж привлекать другие примеры - он начал жаждать внимания. Он считал, что смена названия его должности поможет обойти трудности с лицензированием. В "Тропикане" директором по развлечениями был человек по имени Джо Агосто, чьи настоящие обязанности не имели ничего общего с развлечениями - он отвечал за ским в казино. Известный соратник Ника Чивеллы, Агосто, бывший зек, но его должность шоу-директора надёжно защищала его от необходимости иметь лицензию ключевого сотрудника. И вот просто по аналогии выдвигались обвинения в том, что должность Розенталя всего лишь прикрытие того, чем он на самом деле занимался - управлял казино, как обычно - и Левша взялся расписывать свою новую работу. Он объявил, что станет ведущим ток-шоу, которое будет продвигать отель "Звёздная пыль" и, конечно же, его еду и напитки. Он начал вести колонку в Las Vegas Sun.

Из колонки Фрэнка Розенталя:

Феминистки... <...> Подумалось, а прошвырнуться бы загородный клуб Лас-Вегаса, на обед с исполнительным вице-президентом "Арджента", Бобби Стеллой. Хочу сменить деятельность, подыскиваю сюжет-другой. Моё внимание сразу же приковано к дамам из Лас-Вегаса. <...> Филлис Ла Форте (очень стильная, жила в Нью-Йорке, бионический взгляд на длинные линии, захватывающие изгибы... весьма элегантная юная леди, в теннисном ли платье, без него ли). <...> Сэнди Тюллер (жена врача), до чрезвычайности прекрасная женщина, с теннисным уклоном, но более чем благопристойная, стильная опять же. <...> Барбаба Гринспен, (воплощение безупречной моды). Жена издателя - на диво "отпадная" (Вкус совершенства). Свободный ансамбль, роскошные платья, блузки и многое другое - дивная картинка нью-йоркской моды. Огромный гардероб. Барбара Гринспен, вполне, может быть, одна из самых прекрасно одетых женщин от побережья до побережья. Мой профессиональный взгляд (моя жена Джери соглашается) - и с этим можно идти в банк. Приношу свои извинения остальным дамам клуба. Профессиональный взгляд (Джери) сообщает, что все вы вне поля зрения, да и я уже выхожу за пределы намеченного объёма.

Из "Шоу Фрэнка Розенталя":

Пам Пейтон. Мистер Розенталь, на этой неделе я снова получила несколько писем, с вопросами к вам.

Фрэнк Розенталь. Отлично, я готов... Готов ко всему, что там у вас есть.

Пам Пейтон. Это не обязательно. Не обязательно быть готовым.

Фрэнк Розенталь. Я готов, Пам.

Пам Пейтон. Окей. Должна вам сказать, с вопросами прошлой недели вы справились очень хорошо. Сами знаете.

Фрэнк Розенталь. Чтобы там у вас ни было, я готов.

Пам Пейтон. Окей, очередной, насущный.

Фрэнк Розенталь. Окей.

Пам Пейтон. Итак. "Уважаемый мистер Розенталь. Похоже, вы с надзором за играми зарыли топор войны в землю, кажетесь гораздо более смирившимся и притихшим. Верно ли я вижу ситуацию?" Дж. М., из Лас-Вегаса, Невада.

Фрэнк Розенталь. Пам, топор не зарыт, мы в засаде. Что надо, так надо поднять голову и оценить свою позицию. Это люди, которые решили гнать меня отсюда до Чикаго. И я сомневаюсь, что они так это оставят.

Пам Пейтон. Погонят до Тимбукту?

Фрэнк Розенталь. Как раз погудим там вместе с ними, но, если они зароют топор, так мы тоже. Но не думаю, что к этому идёт.

Пам Пейтон. Они определённо осложняют вам жизнь.

Фрэнк Розенталь. Ага, они крутые. Ну так что? Видите, мы здесь. Вот они мы.

Пам Пейтон. Жизнь продолжается, всё нормально.

Фрэнк Розенталь. У нас здесь всё нормально.

Пам Пейтон. Вот действительно хороший вопрос. Меня он действительно умиляет.... "Уважаемый мистер Розенталь, вы можете подумать, что это глупый вопрос." Могу добавить, что к тому же длинный. "Но я интересуюсь, может ли парень, который совсем недавно переехал в Лас-Вегас, меньше трёх месяцев назад, найти приятную симпатичную девушку, посещая Jubilation? Вы, кажется, знаете тут все уголки, особенно Jubilation. И некоторые люди, которые мне встречались, говорят, что вы знаете всех красавиц в городе. Не откажетесь ли вы дать недавно прибывшему и одинокому какой-нибудь совет, письмом или во время вашей телепередачи? Это было бы чрезвычайно ценно. Конечно, и для нескольких других моих холостых друзей, которые в одной со мной лодке. Я, поверьте, не какой-нибудь там хмырь, у меня привлекательная внешность, и я надеюсь, что Лас-Вегас станет для меня постоянным местом жительства. Но, Фрэнк, к женщинам в этом городе, по моему, по крайней мере, короткому опыту, кажется, трудно подступиться." Это Р. Л., из Лас-Вегаса, Невада.

Фрэнк Розенталь. Это похоже на запись в дневнике... Ну, если серьёзно...

Пам Пейтон. Мне повторить вопрос?

Фрэнк Розенталь. Нет... Я знаю много очень милых танцовщиц в Лас-Вегасе. Я имел удовольствие быть директором по развлечениям в отеле "Звёздная пыль". Я, разумеется, получал удовольствие от встреч со многими, столь же прекрасными юными леди, как вы. Но, Пам, я женат, и молодой человек, который написал письмо... Что я могу ему сказать? вот я к чему. Если он придёт в Jubilation и осмотрится, сегодня ночью здесь будет всё.

Пам Пейтон. Здесь много хороших девушек. Этот парень сумасшедший. Ему нельзя утомлять себя разговорами ни с одной из них...

Фрэнк Розенталь. Если ему одиноко, в Jubilation ему одиноко не будет. Вот, что я вам скажу.

Пам Пейтон. Это правда. Вот ещё письмо. "Уважаемый мистер Розенталь! Отставка членов Комиссии по азартным играм, Клэр Хейкок и Уолтера Кокса... повлияет ли это на вашу ситуацию с лицензированием или вашу юридическую стратегию?" Дж. Б. из Лас-Вегаса, Невада.

Фрэнк Розенталь. Нет, я так не думаю, Пам. Думаю, что Комиссия по азартным играм хорошо укомплектована... Думаю, там, вроде как, уже ничего не сдвинется.

Пам Пейтон. Вроде как, "пока вращается мир".⁶

Фрэнк Розенталь. "Пока вращается мир", правильно. Прежде, чем вы зададите очередной вопрос, сделаем небольшую рекламную паузу. Мы скоро вернёмся с очень, очень замечательной командой адажио⁷, Шерон Тагано и Дэвидом Райтом.

"Шоу Фрэнка Розенталя" началось в апреле 1977 года и нерегулярно выходило по субботам в одиннадцать вечера в течение двух лет. Как-то местный телевизионный обозреватель, Джим Сигрейв из Valley Times, когда писал о непредсказуемости выхода передачи в эфир, назвал её "Шоу "Фрэнка не дозвались", но Сигрейв запал одним из первых: "Кажется, есть что-то во Фрэнке Розентале такое, заставляющее его гостей говорить правду", - написал он после дебюта шоу. - Может быть, это стальные прищуренные глаза, гипнотические и проницательные. Или, может, это его, с нарочитой тщательностью выверенная, манера речи, как у судьи, выносящего приговор. Скорее, это манера держаться в целом, которая излучает строгость учителя и нетерпение к легкомысленности."

Первыми гостями Розенталя стали Аллен Глик и братья Доумани, владевшие долей в четырёх отелях Лас-Вегаса. Фред Доумани заявил Розенталю, что Невада становится полицейским государством, и это мнение незамедлительно осветили понедельничные газеты. Как правило, шоу содержало серию сюжетов о различных отелях "Арджента", ночных клубах и исполнителях из "Лидо-шоу"; беседы с гандикаперами, Джоуи Бостоном и Марти Кейном, о предстоящих играх этой недели; заглядывали туда почти знаменитые, такие, как Джилл Сент-Джон и О. Джей Симпсон; и время от времени появлялись истинные суперзвёзды, такие, как Фрэнк Синатра. Розенталь представлял всех простыми словами, прославленных столь же невероятным ведущим, Эдом Салливаном: женщины были "очень милыми", музыкальные коллективы "очень, очень замечательными", танцоры были не просто "очень, очень замечательными", но и "высокопрофессиональными" и "очень гибкими, очень красивыми, очень длинноногими", исполнители из "Звёздной пыли" были "очень, очень талантливыми". Шоу было дилетантским, своекорыстным, но оно обладало странными, притягивающими свойствами, и вскоре, после того, как пошло в эфир, обрело самый высокий рейтинг среди местных шоу.

Фрэнк Розенталь. Позвольте мне задать вам этот вопрос.

Миннесотский Жирдяй. М?

Фрэнк Розенталь. Миннесотский или Жирдяй?⁸

Миннесотский Жирдяй. Я родился и вырос в Нью-Йорке и жил в Иллинойсе, но режиссёр "Каталы", Роберт Россен, хотел Миннесотского Жирдяя. Говорит, более звучное имя. Он хотел видеть это на афишах. Написали большую статью в Иллинойсе, где я живу. Я женился на мисс Америки из Иллинойса. Живу там уже сорок с лишним лет. В Иллинойсе, короче, написали большую статью о более звучном имени. Вот так всё было.

Фрэнк Розенталь. Если б вы могли вернуться назад, вы бы сделали по-другому?

Миннесотский Жирдяй. Если б я вернулся назад, никогда б в жизни по-другому не сделал. В бильярдных и салонах я отвисал с двухлетнего возраста. И в моей жизни дня плохого не было.

Смех. Аплодименты.

Миннесотский Жирдяй. Я был с самыми очаровательными созданиями, которых когда-либо знал мир. Ездил на лимузинах, когда миллионеры выбрасывались из окон. В 30-е годы миллионеров можно было ловить сачком. Сачком, на Бродвее...

Фрэнк Розенталь. Что мне больше всего нравится, так то, что ваша бильярдная звёздность принесла вам хорошие романы.

Миннесотский Жирдяй. Романы? У меня были самые прекрасные романы на свете. Джен Рассел была одной из моих возлюбленных.

Фрэнк Розенталь. Серьёзно?

Миннесотский Жирдяй. Задолго до того, как она встретила Говарда Хьюза.

Фрэнк Розенталь. Правда?

Миннесотский Жирдяй. Мэй Уэст до сих пор присылает мне открытки на Рождество. И Хоуп Хэмптон была мне подругой. Моей девушкой. В 1890-м она была исполнительницей танца живота. И ещё Фатима. Фатима танцевала для меня во дворце султана в Стамбуле, а потом ещё в Египте, в Каире, в Shepheard's Hotel. Знаете, я прожил довольно неплохую жизнь. Я побывал всюду на земле. Я был дважды на Северном полюсе, в прошлом году. По заданию Sport Illustrated. Принимал там группу ведущих учёных. Восемьдесят три ниже нуля. Я в своём летнем костюме. Эти дурики все в медвежьих тулупах... Один парень подвозил меня тридцать миль на собачьей упряжке. Оделся в такую шубу, которую даже не поднимешь. И я - в костюме из мохера на шёлке. Я никогда в жизни не мёрз.

Фрэнк Розенталь. О чём же мне теперь и спрашивать? Ну и ну. Аплодисменты.

Левша стал звездой. А Джери всё сильнее чувствовала себя заброшенной.

- Она поддавала и уматывала на несколько дней, а Левша переживал, где же её носит, - сказал бывший агент ФБР, Майк Саймон. - Она всё отрицала. Отношения, в основном, из этого и состояли, из обвинений и отрицаний.

- Ленни достаточно было щёлкнуть пальцами, и она уже бежала, - сказал Левша.

Однажды Розенталь до того разозлился на Джери и Ленни, что связался с молодой женщиной, подругой Мармора. Её звали, хотите верьте, хотите нет, Пинки.

- Девушке было лет двадцать или чуть больше, и я начал гулять с ней, чтобы насолить Ленни Мармору, - признался Левша. - Эта девушка была номером один для Мармора. И я сказал Джери: "Ты увидишь, я притащу сюда эту суку". Я так и сделал. Я привёз девушку в Лас-Вегас. Потом встречался с ней в Калифорнии.

- Я пытался закрутить с ней небольшой роман. Наверное, это немного глупо в то время. Она была великолепна. Но когда я позвонил ей из отеля в Лос-Анджелесе, первое, что она сказала: "Тебе надо прислать мне тысячу." О, ага. Я прислал. И потом, естественно, после пары свиданий, она нацелилась на две или три.

- Я говорил с той девушкой о Ленни. Сначала я думал, что я морочу ей голову. Нет. Это она меня обкручивала. Каждое слово, которое я произносил, или записывалось или запоминалось и передавалось Мармору. Веришь? этот парень умел найти подход к определённому типу девушек, правда умел. Она приклеилась к нему.

Однажды Розенталя настолько раздосадовала непрекращающаяся привязанность его жены к Мармору, что он сказал ей, будто Мармора убили.

- Джери обезумела, - сказал Левша. - Она запаниковала. Побежала к телефону и позвонила Робин.

- "Где твой отец? - кричала она Робин. - Дай мне его! Найди своего отца!"

- Потом она села и ждала около часа, пока Робин перезвонит. Я не произнёс в это время ни слова.

- Когда Робин перезвонила, она сказала Джери, что с ним всё в порядке. Джери повернулась ко мне. "Сукин ты сын, - сказала она, - зачем ты так сделал?"

- Я сказал: "Тебе этого никогда не понять." Но причина, по которой я это сделал, заключалась в том, чтобы лично убедиться, насколько она переживает о нём, а не обо мне. Он всё ещё был в её сердце.

В конце 1976 Джери возобновила знакомство со своей старой зазнобой, Джонни Хиксом. Хикс работал флорменом в казино Horseshoe и жил, весьма кстати, в многоэтажке прямо через дорогу от дома Розенталя.

- Она всегда приглядывала за ним, - сказал Бичер Авантс, начальник отдела по расследованию убийств полицейского управления Лас-Вегаса.

В один из дней Хикс вышел из дома, и ему пять раз выстрелили в голову. Стивен Розенталь, восьмилетний сын Джери и Левши, наткнулся на место преступления по дороге домой и сказал отцу и матери, что на улице что-то случилось. Джери и Стивен вышли посмотреть, что делают полицейские машины в их обычно тихом квартале, и обнаружили, что Хикс застрелен.

- Мы пытались поговорить с Джери, - сказал Бичер Авантс, - но она сказала нам: "Отъебитесь от меня. Я не буду с вами разговаривать."

- Она вернулась в дом в ярости, - сказал Левша. - В душе она считала, что я как-то причастен к этому. Это идиотизм. Но в ней всегда было чувство, будто его убил я.

Левша Розенталь не думал о домашних проблемах. Он руководил четырьмя казино и вдобавок ему приходилось притворяться, что он не руководит ими вовсе. У него было телешоу. Спустя всего несколько месяцев в эфире шоу стало настолько успешным, что Розенталь решил перенести его из телестудии, в которой всё снималось, в отель "Звёздная пыль" как таковой. "Впервые в истории Лас-Вегаса, - говорилось в пресс-релизе, - регулярное телешоу будет транслироваться вживую из казино." Шоу на самом деле не было регулярным - оно вышло всего раз пять за первые пять месяцев; но объявление было подкреплено обещанием: в первом выпуске состоится дебют Фрэнка Синатры в ток-шоу. Кроме того, гостями будут Джилл Сент-Джон и Роберт Конрад. В "Звёздной пыли" выстроили специальную студию, тысячу человек приняли участие в качестве зрителей при записи шоу в 19:30, 27 августа 1977 года. Они бурно приветствовали, когда Синатра высказался по немаловажному вопросу, осудив NCAA за то, что баскетбольная команда Университета Лас-Вегаса получила двухлетний испытательный срок.

В 11 вечера публика настроила свои телевизоры на "Канал 13" KSHO, чтобы посмотреть шоу - вместо этого увидела маленького мультяшного персонажа, держащего карточку с надписью ONE MOMENT PLEASE. Момент растянулся на минуты и часы. На станции вышла из строя видеоаппаратура. Через несколько часов станция возобновила вещание фильмом "Упадок и крушение Римской империи".

- Мы не знаем точно, что произошло, - сказал генеральный менеджер "Канала 13" Ред Силсон. Это случай один на миллион. Такого почти не может быть, чтобы два видеоаппарата сломались одновременно.

И снова Фрэнк Розенталь оказался на первых полосах газет Лас-Вегаса; на следующий день он предъявил телеканалу иск о возмещении ущерба, превышающем 10000 долларов, обвинив в том, что неполадки нанесли катастрофический ущерб репутации "Шоу Фрэнка Розенталя". Розенталь и его сотрудники шумели несколько дней, говорили о том, что шоу перейдёт на другой телеканал; один из местных обозревателей даже предположил вероятность диверсии. Но когда ни один другой телеканал не клюнул, шоу возобновилось на "Канале 13" и стало странной и причудливой местной достопримечательностью, что наводило на мысль, будто Левша навсегда утихомирился.

Между тем, бесконечные, казалось, юридические баталии Левши с Комиссией по азартным играм продолжались. Верховный суд США отклонил рассмотрение дела Левши, и официальные лица игровой индустрии вновь потребовали, чтобы Глик освободил Левшу от его работы с едой и напитками и не позволял ему использовать зал "Звёздной пыли" для трансляции своего телешоу. Левша и Оскар Гудмен без промедления подали иск в федеральный суд, и 3 января 1978 года Левша получил запоздалый рождественский подарок. Судья федерального округа Карл Кристенсен сказал, что, хотя Комиссия по азартным играм может воспрепятствовать выдаче Левше игорной лицензии, она не может запретить ему занимать в "Звездной пыли" неигорную должность. Глик, следовательно, быстро назначил Левшу директором "Звёздной пыли" по развлечениям, должность эта традиционно считалась далёкой от операций казино, так что её часто использовали в качестве убежища те, у кого проблемы с лицензированием - например, Джо Агосто в "Тропикане".

- Никто в штате этому не поверил, - сказал Мюррей Эренберг, который оставался менеджером в казино Розенталя, - так что у нас ночами напролёт ошивались агенты, вокруг меня, Фрэнка и всех остальных, наблюдали, пытаясь поймать его в роли босса. Но Фрэнку не нужно было делать то, чем он занимался, у всех на виду. О том и сём мы могли поговорить и позже. Мы могли есть бутерброды и обсуждать чью-то работу. Мы смотрели его шоу, и он мог сказать, кого нанимать, кого увольнять. Что ему требовалось, чтобы быть боссом? Он был боссом.

Знакомцев Розенталя в мафии так же раздражала его популярность, как и его врагов в надзорных органах. Джо Агосто, директор "Тропиканы" по развлечениям, который фактически руководил там скимом, стал названивать своему боссу, Нику Чивелле, с жалобами на Левшу Розенталя; Агосто беспокоило то, что страсть Розенталя к публичности в конце концов затронет и Агосто, и их обоих вышвырнут из игорного бизнеса. Однажды Агосто позвонил Карлу Делуне, младшему боссу преступного клана Чивеллы; ФБР прослушивало.

Агосто. Нервы уже у всех на пределе. Он [Розенталь] маньяк, у него сознание маньяка, он всех нас утянет в болото. Я уже опасаюсь этого. Я не хочу, чтобы всякое дерьмо растеклось, чтобы стало невозможно жить в этом ебанутом городе. Сейчас он попрёт не по той дороге, и кто-то... должен сказать этому ебанутому, где знак остановиться. Я хочу сказать, если он самоубийца, пусть уебётся, но не подставляет при этом полдюжины парней.

Делуна. А? Угу.

Агосто. Ты понимаешь, о чём я?

Делуна. А? Угу.

Агосто. Я хочу сказать, что дело выходит из-под контроля. Если б я был посторонним, если бы я не знал друзей этого парня и защищал бы только своё гнёздышко... ты понимаешь, о чём я?

Делуна. А? Угу.

Агосто. Я бы действовал сам, ни у кого не спрашивая, сечёшь? Если б я не был так вовлечён.

Делуна. Чего ты боишься, Джо?..

Агосто. Я боюсь этого ебаната, который не может рассчитывать последствия своих действий. Он уже угрожает... Что я хочу сказать, я чувствую это достаточно чётко - существуют определённые знаки, где остановиться, определённые ограничения, где болотная жижа другим уже по колено... Я боюсь, что нас засосёт. По крайней мере, это не вопрос, что так будет. Самое лучшее, это если ему не предъявят обвинения, но это не вопрос, что его вышвырнут из этого сраного заведения, и если он не увидит знак, он будет самой тупоголовой сволочью, которая мне попадалась в жизни.

"Погляди на этого хрена. Он даже не здоровается."

Тони Спилотро становилось всё труднее переносить популярность Левши. Приходилось видеть его по телевизору. Приходилось смотреть, как он входит в ночной клуб Jubilation, сопровождении кордебалета, адвокатов и букмекеров, как все ему целуют задницу.

- Люди из кожи вон лезли, чтобы доставать мне столики, - сказал Розенталь, - и я думаю, Тони заценил тот факт, что я мог перемещаться свободней, чем он.

Как сказал Франк Каллота:

- Тони негодовал - Тони считал себя настоящим боссом в Лас-Вегасе, а Левша ходил, всюду раскланивался, так, будто он большой человек в городе. Однажды вечером я сидел с Тони в Jubilation, и вошёл Левша. Когда мы с Тони туда приходили, нам всегда предоставляли уединённый столик. Тони никогда никому не позволял садиться рядом, потому что мы не хотели, чтобы кто-нибудь развешивал уши. Вокруг нашего столика не было ничего, кроме белых скатертей, даже при переполненном зале.

- И в тот вечер приходит Левша, и с ним вся его свита после телешоу. Пара танцовщиц, с которыми он ворковал, и Оскар, и Джои Бостон, и все жополизы Левши.

- Тони смотрит, Левша ходит по кабаку, и все вскакивают, чтобы пожать ему руку. И Левша наслаждается этим. Тони просто наблюдает. Его это парит, особенно то, что Левша даже не кивнул в сторону Тони в знак уважения. Это выглядело примерно как: идите на хер, я тут большой человек.

- Не знаю, думал Левша такое, нет. Я говорю, Тони это воспринимал именно так. Он мне чот сказал: "Погляди на этого хрена. Он даже не здоровается."

- Я говорю Тони: "Хули ему здороваться? Вам не положено даже в одном кабаке сидеть." Тони отвечает, это так, конечно, но есть варианты поздороваться, не поздоровавшись.

- Тони начинал чувствовать, что Левша выходит из-под контроля. Эти телешоу и всё прочее вскружили ему голову. У него и так гигантское Я, а тут он вообще отбился от рук. Тони рассказывал, Левша до того съехал, что однажды вечером, во время попойки, при Джои Кусумано, друге Тони, Левша сказал: "Я величайший из евреев Америки" - подразумевая, что он величайший из евреев в мафии.

- Джои ответил ему: "Ага, Фрэнк, я и не знал, что Лански⁹ уже умер." Тони любил эту историю. Всем её рассказывал. О том, как Джои поставил Левшу на место.

- Каждый раз, когда в газетах упоминался Тони, - сетовал Розенталь, - моё имя появлялось в следующем абзаце. Сколько бы я ни твердил им, что, несмотря на длительное знакомство со Спилотро, никаких деловых отношений у меня с ним нет, СМИ всегда нас увязывали вместе. Всё бестолку. По факту, я уверен, у меня не было бы таких проблем с лицензированием, если бы меня всё время не увязывали с Тони.

- На самом деле - и я знаю это наверняка - Тони в груцппировке был мелкой сошкой. Но в общественном сознании укрепилось мнение противоположное реальности. Вся Невада - Мо Далиц¹⁰, моя собственная жена, бог ты мой - все думали, что Тони босс Лас-Вегаса. На самом деле, нет. Но он начал верить своему собственному пиару.

- Но не все это признавали. Всякого рода деловые предложения люди, бывало, приписывали Тони. Даже от тех, кто вообще не был знаком с Тони. Часто эти предложения оказывались просто невыгодными, и их отвергали.

- Много раз членам его семьи отказывали в чём-либо, только из-за его репутации, и это очень расстраивало Тони. Однажды его брат устроился на работу в казино. Надо сказать, его брат был более чем подходящим. Законопослушным. Но через сорок восемь часов бедолагу уволили - из-за его фамилии. Владелец казино не хотел подставляться под раздачу, которую бы ему устроил Совет по контролю. Тони разорвало. Он готов был идти войной на этого владельца казино. Я сказал ему принять валиум¹¹ и идти домой.

- Это были очень жёсткие времена для Тони, - сказал Каллотта. - Он до того злился, что хотел всех перебить. Какой-то газетчик повадился писать байки про него, и Тони его ненавидел. "Я хочу убить эту скотину", - говорит он мне. Я ответил, что это будет конец для всех; они введут войска. Он всё повторял: "Ты не прав. Мы всех построим. Нас это спасёт." Однажды ночью мы встретились с ним у дороги, среди пустыни. Он вынашивал план. Он хотел захватить Средний Запад. И начинает говорить о тех, на кого можно рассчитывать. Потом говорит о том, когда надо убить.

- Думаю: "С кем я имею честь говорить?" Он беседует со мной о покорении мира. Я знал всех воротил, и он долго перечислял мне, кого нужно замочить.

- Я притормозил его. Сказал: "Тони, ты, допустим, добился успеха и я не думаю, что шансы пятьдесят на пятьдесят. Как ты думаешь, что произойдёт в Канзас-Сити, Милуоки, Детройте, Нью-Йорке?"

- Он сходу отвечает, что я говорю о местах к востоку от Миссисипи. Мы к ним не относимся. Давай придерживаться Среднего Запада. Рассуждает о географии. Это так, банды к востоку от Миссисипи не имеют ничего общего с Западом и со Средним Западом, но убийство боссов нескольких кланов может немного изменить это на некоторое время.

- Нет, нет, Тони хочет обсуждать только то, что касается банд Среднего Запада.

- Окей, говорю я, как ты думаешь, другие группировки не проведают, что в Чикаго есть безумная банда, которая захватила власть без дозволения? Вас будут считать самой опасной бандой в мире. Кроме того, если ты вырубишь топовых боссов Чикаго, с чего ты взял, что их подчинённые пополнят твои ряды?

- Но он продолжал мечтать. Он станет крёстным отцом мафии, а Левша станет Лански. Он говорил об этом, как безумец, стоя среди пустыни. Я поддерживал его замыслы, а то бы домой мне не вернуться. Думаешь, если б я отказался, он позволил мне спокойно разгуливать, зная о том, что он вынашивал? Он бы взорвал меня, я б ещё даже в машину не успел сесть.

- Думаю, он хотел, чтобы Левша тоже одобрил его планы, но, мне кажется, Левша или отказал ему или сказал что-то в этом духе, потому что позже Тони выходил из себя, когда упоминалось имя Левши. Он говорил, каждый раз, когда у него появлялись какие-нибудь идеи и ему нужна была помощь Левши, Левша обычно показывал ему крест руками. Я видел, он начинает ненавидеть Левшу. Он считал, что Левша обсирает ему всю малину. Левша отказывал ему чересчур уж много раз.

ФБР Лас-Вегаса вело дело Спилотро в течение многих лет и собрало значительное досье на него и его команду. Информация собиралась с целью доказать, что Спилотро тот, кем его в газетах всегда называли - главный человек мафии в Лас-Вегасе и истинная сила, стоящая за отелем "Звёздная пыль". Но почти ничего из информации, полученной ФБР, похоже, не подтверждало репутацию Спилотро. Команда Спилотро, состоявшая из букмекеров, мошенников, ростовщиков и грабителей, состояла именно из букмекеров, мошенников, ростовщиков и грабителей. Похоже, они не оперировали нигде в верхах игорного бизнеса.

Фактически, им повезло, что они выполняли мелкие поручения, которые боссы передавали им с родины.

- У нас получалось, Спилотро, скорее, выполняет поручения, чем управляет казино, - признаёт бывший агент Бад Холл.

Рутинная работа, связанная с прослушиванием телефонных разговоров и комнатных жучков в период с 13 апреля по 13 мая 1978 года, касалась обыденных и утомительных деталей получения людьми заданий и оплаты. ФБР прослушивало, как брат Спилотро, Майкл, звонил своему брату Джону, чтобы обсудить устройство одного друга на работу в "Асьенду". Засекли звонок Стивена Блюстайна, одного из руководителей Союза кулинаров, который спрашивал Спилотро насчёт работы в "Звёздной пыли" для чьей-то дочери. Они прослушивали, как Спилотро звонил Марти Кейну, менеджеру букмекерской конторы "Звёздной пыли", и сказал ему уволить женщину, которую тот только что взял, и вместо неё взять на работу молодую подружку Спилотро. Они записали подручного Спилотро, Херби Блицштейна, который звонил Джои Кусумано и просил Кусумано принести ему из "Звёздной пыли" какие-то конверты с деньгами, в качестве компенсации ему за что-то. Они даже засекли, что местная полиция звонила Спилотро и сообщила ему, что агенту налоговой службы разрешили ознакомиться с полицейским досье на Спилотро.

Серия телефонных звонков, которая, возможно, наилучшим образом отражает, насколько чёрную работу просили выполнять Спилотро боссы из Чикаго, состоялась 1 мая 1978 года. Всё началось со звонка Джозефа "Клоуна Джои", одного из главных стрит-боссов компании и капо Спилотро. Херби Блицштейн, который околачивался в "Золотой лихорадке" со своей девушкой, Деной Харт, ответил на звонок. Ломбардо хотел знать, почему его просьба о бесплатном номере с едой и напитками в "Звёздной пыли" для Барбары Рассел, секретаря Грегори Пека, была проигнорирована. Спилотро сразу же связался со своим капо из Чикаго и пообещал, что немедленно займётся проблемой.

- Чо хочу сказать, - сказал Спилотро. - Дико извиняюсь. Понятия не имею, что там стряслось.

- Если я звоню тебе, - сказал Ломбардо, - это означает, ты должен внимательно к этому отнестись.

Спилотро сказал, что даже оставлял в отеле сообщение - запрос от Ломбардо.

- Другими словами, - сказал Ломбардо, - ты ни черта не сделал.

Спилотро заверил Ломбардо, что без промедления исправит этот промах, и в течение следующих нескольких часов ФБР прослушивало, как Спилотро пытается выправить косяк, который упорол. После выяснения у Блицштейна насчёт оставленного сообщения, он позвонил Леонарду Гармисе, знакомому Ломбардо, и главе пенсионного фонда Teamster, Аллену Дорфману. Это Гармиса первоначально попросил Ломбардо об услуге.

"Золотая лихорадка", 1 мая, 1978г., 15:12. Исходящий звонок, разговор между Спилотро, Леонардо Гармисой и Деной Харт, девушкой Блицштейна.

Спилотро. (Берёт трубку) ...это друг Дорфмана. Чо там, говорить можешь?

Гармиса. Привет.

Спилотро. Да, привет, Ирв.

Гармиса. Кто?

Спилотро. Ирв.

Гармиса. Какой Ирв?

Спилотро. Какой-какой. Это же Ирв Гармиса?

Гармиса. А это кто?

Спилотро. Тони Спилотро.

Гармиса. Тони, это Ленни Гармиса.

Спилотро. О, Ленни, чо, как ты там?

Гармиса. Нормально.

Спилотро. Хорошо, у меня уже почти всё.

Гармиса. Чего?

Спилотро. Почти всё, слышишь?

Гармиса. А, ну да, у тебя почти всё, тока я не сразу понял, о чём ты. Чо, как вообще поживаешь, Тон?

Спилотро. Хорошо поживаю, если не считать того, насчёт чего я звоню, это очень напрягает, вообще-то.

Гармиса. Ну, я говорил ему не звонить тебе. Но я хотел, чтобы он знал, вот и всё.

Спилотро. Всё нормально, держи меня в курсе, что происходит, Ирв.

Гармиса. Ленни.

Спилотро. Ленни, держи меня в курсе, что происходит.

Затем Гармиса говорит Тони, что, хоть они и упустили возможность поговорить напрямую, он передал свою просьбу одному человеку, который поднял трубку в "Золотой лихорадке".

Спилотро. Верно. Ничего страшного, он передал сообщение, и...

Гармиса. Так, слушай, говорю, позвоните этой даме, Барбаре Рассел, она остановилась в "Звёздной пыли", она уже зарегистрировалась. Делайте для неё всё, чёрт побери, что вы только можете делать. Захотите списать всё на меня, буду только рад, но окажите ей королевский приём. Вот, что я сказал. Это последнее, о чём мы говорили. И вот сегодня мне позвонил Грегори Пек, чтобы пригласить на день рождения своей дочери, так что я поговорил и с его секретаршей. Спрашиваю, ну как, Барбара, хорошо провела время? Она говорит, вы о чём? Я говорю, ну, я же сказал, чтобы кое-кто позвонил тебе. Она говорит, не-а, никто не звонил.

Спилотро. Хорошо. Отлично. Можно у тебя спросить кое-что?

Гармиса. Да?

Спилотро. За неё вносили плату?

Гармиса. Я думаю, что она, ну... Я не знаю.

Спилотро. Ты думаешь? Хорошо, вот, что я тебе скажу. Хватай телефон, ёпт, и выясняй, вносили или нет. Окей? И я верну деньги, если что.

Гармиса. Сделай одолжение.

Спилотро. Но если она... погоди, слушай. Если за неё вносили, берёшь телефон и перезваниваешь Джои. Эта девушка должна была быть в красном¹². Ты понимаешь, что такое красный? Ленни?

Гармиса. Ну да.

Спилотро. То есть даром.

Гармиса. Ну да. Я знаю.

Спилотро. Ладно, а сейчас ты не знаешь, предоставлялось ей всё безвозмездно или нет?

Гармиса. Понятия не имею, но не думаю, чтоб так.

Спилотро. Не думаешь, чтоб так?

Гармиса. Не думаю, чтоб так, но я позвоню ей, если хочешь, по другому телефону, а ты пока подожди.

Гармиса позвонил в офис Пека, и, когда вернулся к телефону, по его тону было ясно, по данным наблюдений ФБР, - он жалел, что вообще впутался в этот кавардак.

Гармиса. Она сказала мне, что зарегистрировалась как миссис Барбара Рассел, но каким-то образом её записали под именем мужа. Твои люди, вероятно, пытались связаться с ней, но, вероятно, не смогли обнаружить её как Барбару Рассел, она значилась под именем Дейл Рассел.

Спилотро. Дейл Рассел?

Гармиса. И она под этим именем, три вонючие ночи, и как я тогда ей мог что-нибудь прислать? Клянусь богом, Тони, я люблю тебя, чо, это мило с твоей стороны, что ты позвонил, но не беспокойся об этом. Я говорил об этом КД [Клоун Джои, Ломбардо], но...

Спилотро. Ага, но не в том смысл, Ленни. Когда Джои говорит, о том, чего бы он пожелал, это надо делать.

Гармиса. Я знаю.

Спилотро. Так, а теперь, если пойти туда, где значится Дейл Рассел, мы не сможем её обнаружить.

Гармиса. Я тоже про это не знал. Сам понимаешь, я выяснил это две секунды назад. Так что не переживай об этом хорошо?

Спилотро. ...Я хочу, чтобы ты позвонил Джои, и я хочу, чтобы ты...

Гармиса. Я позвоню Джои.

Спилотро. Он сейчас дома.

Гармиса. Я всё объясню ему прямо сейчас.

Спилотро. Я покамест проверю всё по два раза. Надо точно узнать, что случилось.

Гармиса. Да не, я всё только что выяснил...

Спилотро. Окей, Ленни.

Гармиса. ...по другому телефону. Мне пора. Спасибо, Тони.

Спилотро. Не за что.

Гармиса. Окей.

Спилотро. Пока-пока.

За семьдесят девять дней весны 1978 года ФБР записало более восьми тысяч разговоров на 278 катушках, и большая их часть была обыденной, как разговор о секретарше Грегори Пека. Тем не менее, в июне Бюро организовало массовый рейд, в ходе которого более пятидесяти агентов вломились ко всем, от Спилотро до Аллена Глика, с ордерами на обыск. Ордера, выданные в Чикаго и Лас-Вегасе, позволяли агентам конфисковывать наличные деньги, папки с документами, оружие, магнитофонные записи и финансовые отчёты, и всё это в подробностях расписывалось на первых полосах газет Лас-Вегаса, вкупе с привычными уже сентенциями, увязывающими Спилотро с Розенталем и "Звёздной пылью". Но в течение нескольких месяцев все изъятые материалы были возвращены владельцам; широко освещаемый рейд обернулся ничем. Спилотро мог спокойно продолжать свою деятельность.

"Правда в том, что Аллен Р. Глик никогда не был и никогда не будет связан ни с чем, кроме того, что является законным."

Иногда его называли Гением, иногда Лысым; однако, как бы его не называли, Аллен Глик оказался неправильным выбором, и мафия хотела от него избавиться. Вначале Глик выглядел идеально, но он стал доставлять больше проблем, чем пользы. Во-первых, он был слишком привлекательной мишенью - пресса любила попинать его, подшутить над его неопытностью, постебаться над его напыщенностью, давая понять - в том, что он руководитель есть нечто подозрительное. Во-вторых, он оказался значительно умнее, чем того ожидали в пенсионном фонде Teamster.

В 1976 году, в рамках обычного расследования ходатайства Глика об изыскании дополнительных средств для погашения его долговых обязательств, Американская фондовая биржа обнаружила, что Глик ссудил 10 миллионов долларов из средств Argent дочерним компаниям корпорации - без графика выплат. Затем, в 1977 году, Комиссия по ценным бумагам и биржам открыла, что в течение недели после получения заёма от Teamster в 1974-м Глик использовал их для реконструкции своего дома и выплаты личных долгов. Комиссия по ценным бумагам и биржам обвинила Глика в использовании Argent "в качестве источника средств для личных нужд, вопиющим образом игнорируя фидуциарный долг перед держателями долговых обязательств". По данным Wall Street Journal, Глик выплатил себе более 1 миллиона долларов за управленческие услуги, он вычел эту сумму со своего долга перед Argent, тем самым в одностороннем порядке уменьшил сумму задолженности. Комиссия по ценным бумагам и биржам также обвинила Глика в трате средств Argent на несколько убыточных авантюр, включая проект строительства правительственных зданий в Остине, Техас.

"Вундеркинд, владелец казино Лас-Вегаса, Аллен Глик" стал "пресловутым владельцем казино Лас-Вегаса". Комиссия по ценным бумагам и биржам подала в суд на Argent; мошенничество с сокрытием выручки игровых автоматов всё ещё расследовалось; убийство Тамары Рэнд оставалось нераскрытым. Рекламному агентству выдали авансом триста тысяч долларов за рекламу в местной газете под названием Valley Times - и часть этой рекламы так никогда и не появилась. Политическим деятелям делались пожертвования - но их публично возвращали.

Одним из тех, кто прочитал статью в Wall Street Journal о ссуде Глика самому себе, был Ник Чивелла, криминальный авторитет из Канзас-Сити, к которому Глик прилетел, чтобы встретиться в комнате с одиноко горящей лампочкой. Чивелла пришёл в ярость из-за того, что Глик запустил руку в кассу. Воровать из казино достаточно сложно, если владелец казино не стоит в очереди впереди вас. Чивелла сам бы позвонил Глику, сказать всё, что думает, если бы не одна заминка - он сидел в тюрьме, отбывая непродолжительный срок за незаконный приём ставок посредством межштатной телефонной связи (его телефонные разговоры отслеживались). Но во время свидания со своим братом, Карлом Чивеллой, по кличке Корки, Чивелла передал, что с Гликом нужно что-то решать. Так что Карл Чивелла и его главный подручный, Карл Делуна, по кличке Крутыш, начали ездить в Чикаго - встречались там с другими гангстерами, которые имели дела с Argent через группировку Канзас-Сити. План состоял в том, чтобы или заставить Глика уйти, или заставить его продать лавочку за миллионы долларов наличными.

В конце 1977-го, Делуна и Карл Чивелла прилетели в Чикаго, чтобы встретиться с боссом Джо Айюппой и андербоссом Тюрком Тореллой. "Говорили о том, что Гений пригребает заведение себе", - записал Делуна на своей карточке, задокументировав таким образом первую попытку мафии избавиться от Аллена Глика, принудив его к продаже. По факту, предложение Глику было сделано Левшой Розенталем, как свидетельствовал Глик много лет спустя.

В. Позвольте спросить, мистер Глик, вы когда-нибудь обсуждали с Фрэнком Розенталем какие-либо вопросы, касающиеся передачи корпорации Argent Фрэнку Розенталю?
О. Да, обсуждали.
В. А примерно когда, если помните, имели место подобные обсуждения?
О. Мне кажется, где-то в 1977-м.
В. И какой характер носили эти обсуждения?
О. Мистер Розенталь зашёл ко мне как-то после обеда и сообщил, что у него есть соглашение партнёров на предложение выкупа, выкупа партнёрами. И обрисовал в общих чертах, что имеется в виду - что, по его мнению, приемлемо для партнёров.
В. Какими были эти условия?
О. Он сказал мне, что, по его прикидкам, партнёры должны предложить 10 миллионов долларов наличными, с намерением заполучить себе 50 процентов собственности.
В. <...> Кто, если вы кого-либо опознали, действовал в качестве представителя этих предполагаемых партнёров?
О. Мистер Делуна, Карл Делуна. Мистер Розенталь, как мы отмечали. Мистер Томас. <...> Я бы сказал, мистер Дорфман. <...>
В. Рассматривали вы всерьёз это предложение, мистер Глик, о приобретении компании Argent Corporation партнёрами, предполагаемыми партнёрами, за 10 миллионов долларов?
О. <...> Мистеру Розенталю я высказывал серьёзные намерения. Что касается концепции, которую он мне предложил, то я не придал ей особого значения.
В. Серьёзно ли относился Фрэнк Розенталь к этим предложениям?
О. Я бы просто добавил к сказанному. Я отнёсся к этому всерьёз, поскольку это исходило от мистера Розенталя. Я не воспринимал это как что-то осуществимое и вероятное. Но да, сам он относился с этому очень серьёзно.
В. По каким признакам вы осознали, что Фрэнк Розенталь относится к переговорам с вами со всей серьёзностью?
О. Он вскоре назвал людей, представителем которых является - он их называл "партнёрами" - это было согласованное предложение.
В. И что вы сказали мистеру Розенталю?
О. Я сказал, что нет возможности для подобного рода сделки. Я в таких делах не позволял себе участвовать и ничем подобным не интересовался, потому что речь ведь шла о 10 миллионах наличными, неучтённом доходе. Я сказал, что меня такое не интересует. Он ответил, что уже известил партнёров, будто я дал добро и утвердил составленный им акт в отношении выкупа, как он это называл. Я не знал, что и думать, потому что, по моим представлениям, мистер Розенталь был патологическим лжецом, повёрнутым на этом, и я с ним общался каждый день просто отдавая себе отчёт в том, с кем имею дело.
В. И как мистер Розенталь отреагировал на ваш отказ от выкупа за 10 миллионов долларов?
О. Его это очень расстроило, и он сказал, что партнёры, определённо, в штыки воспримут мой негативный ответ. И, как обычно, все его убеждения сопровождались угрозами, он описывал мне, какие действия предпримут партнёры. В это мне верилось, хотя в другом он и был патологическим лжецом.
В. В первоначальной концепции, насколько вы и мистер Розенталь это обсуждали, какую роль, если таковая была, отводил для себя Фрэнк Розенталь?
О. <...> Что он будет главным должностным лицом и что он хочет управлять компанией в качестве, фактически, президента новой компании.
В. Обладал бы он каким-нибудь иным правом собственности?
О. Да. У него было бы пятьдесят процентов доли собственности...

Аллен Глик продолжал вести себя так, будто считал, что у него есть какая-то власть в своей корпорации. Розенталь пытался заставить его продать "Лидо-шоу" Джо Агосто в "Тропикану", но Глик отказался. В результате, Карл Чивелла и Карл Делуна продолжали летать в Чикаго, чтобы организовать заговор против Глика, а Делуна продолжал записывать всё, что произошло, оставляя, сам того не желая, потрясающие бумажные следы для сотрудников правоохранительных органов, которые, в конечном счёте, всё это расследовали.

В январе 1978-го состоялась встреча с Фрэнком Балистриери, Джо Айюппой, Джеки Чероне и Тюрком Торелло, лечившимся от рака желудка. Согласно заметкам Делуны: "Разговор полностью посвятили смещению Гения. Шиза [кодовое имя Фрэнка Розенталя] должен был присутствовать, но не смог." 10 апреля он снова встретился с Айюппой, Чероне, Торелло и Тони Спилотро, который, очевидно, оказался по соседству и заскочил. Согласно записям: "Говорили о том, кто должен повидаться с Гением. Решили, что я." 19 апреля Делуна вернулся в Чикаго с Карлом Чивеллой, чтобы встретиться с Айюппой, Чероне и Фрэнком Розенталем: "Опять речь шла о том, что мне надо бы увидеться с Гением. (Мы говорили об этом десять дней назад. Карточка 4-10.) Шиза дал мне своей домашний номер. Мы с ним согласились, что наша первая встреча должна быть у стряпчего [офис адвоката Оскара Гудмена] и договорились на следующую неделю. 22 [Джо Айюппа] предложил подождать, так как ОН [Ник Чивелла] почти тут [освободился из тюрьмы], но MM [Карл Чивелла] сказал, желательно, чтобы мы сделали это до ОН [возращения Чивеллы]. Так что Шиза и мы с Гением на следующей неделе." Делуна скурпулёзно записал свои расходы на поездку: 180$ туда, 180$ обратно, и 7$ за парковку, итого 387$, остаток наличных средств 8702$.

В конце апреля Карл Делуна прилетел в Лас-Вегас и провёл встречу, которая стала последней лекцией в образовании Аллена Глика, как позже выразился Глик при даче показаний.

В. Мистер Глик, я хочу, чтобы вы припомнили 25 апреля 1978 года или приблизительно это время, и спросить вас, не было ли у вас повода встретиться с Карлом Делуной?
О. Да, мы встречались.
В. Где вы встретились с Карлом Делуной?
О. С мистером Делуной я встретился в адвокатском офисе мистера Оскара Гудмена.
В. Кто такой Оскар Гудмен?
О. Оскар Гудмен - адвокат в Лас-Вегасе.
В. До того вы знали Оскара Гудмена?
О. Да. Одно время он представлял интересы Argent Corporation.
В. И кто присутствовал на встрече?
О. Я был, мистер Делуна и мистер Розенталь...
В. Вы видели, присутствовал ли мистер Гудмен в тот день?
О. Нет, я не видел.
В. Когда вы зашли в тот офис, какая там была обстановка?
О. Я зашёл в офис, там приёмная с секретарём мистера Гудмена, а оттуда в кабинет мистера Гудмена.
В. И когда вы зашли в кабинет, какая там была обстановка?
О. Я зашёл в кабинет мистера Гудмена, и за столом мистера Гудмена сидел мистер Делуна, с ногами на столе.
В. Расскажите же присяжным, леди и джентльменам, что произошло в том кабинете 25 апреля 1978 года.
О. Я зашёл в кабинет мистера Гудмена. Мистер Делуна, грубым тоном, с использованием жестов, сказал мне садиться. Тем временем он вытащил из кармана листок бумаги - кажется, на нём был костюм-тройка - из жилетного кармана <...> и просматривал этот листок несколько секунд. Потом он взглянул на меня и известил, что его отправили сюда передать мне одно самое-самое последнее сообщение от его партнёров. И он начал зачитывать листок. Вы хотите, чтобы я просто...
В. Как можно ближе передайте сказанное, избегая сквернословия.
О. Он сказал, что ему и его партнёрам надоело, наконец, иметь со мной дело, моё присутствие больше нельзя терпеть, и с этим надо покончить. Он хотел, чтобы я понимал - всё, что он говорит, это я слышу в последний раз, от него или от кого-нибудь ещё, потому что другого раза не будет, если я не выполню всё, что он сказал. Они хотели, как он сообщил мне, чтобы я немедленно продал Argent Corporation, и я должен объявить о продаже, как только покину офис мистера Гудмена, в тот день, после встречи с мистером Делуной. Он сказал, что понимает, угрозы, которые я получил, мной, возможно, не восприняты настолько серьёзно, насколько сказаны. И, говорит, что, раз уж я, получается, не ценю свою жизнь, он уверен, что я не считаю жизнь своих детей чем-то не очень ценным. С этими словами он посмотрел на свой листок и назвал мне имя и возраст каждого из моих сыновей. И он сказал, что если не услышит в ближайшее время об объявлении продажи, то они убьют каждого из моих сыновей, одного за другим. При этом он продолжал вести себя нагло и развязно. Я сказал, что хочу продать - к этому я был готов и до встречи - и что продам, на том встреча и закончилась.
В. Мистер Делуна как-нибудь указывал на свою личную значимость?
О. Да, указывал.
В. Что он говорил?
О. Он сказал, если я отчего-то не воспринимаю его всерьёз или его отчего-то не будет поблизости, всегда найдётся тот, кто его заменит, и всегда найдутся те, кто заменит партнёров, когда их не станет.

Через несколько дней после встречи с Карлом Делуной, Аллен Глик отправился в Комиссию Невады по азартным играм и сказал им, что собирается продать собственную долю в своих казино. Но публичных заявлений он не делал; он хотел подождать, пока сделка состоится. Он начал серию безуспешных переговоров: сначала он пытался осуществить продажу партнёрам по договорённости, согласно которой казино у него будут сдаваться в аренду; затем он провёл переговоры с несколькими группами потенциальных покупателей, многие из которых, по его словам, создавались Розенталем. Среди покупателей были Аллен Дорфман, Бобби Стелла и Джин Чиморелли, руководители Argent, верные Розенталю, и братья Доумани.

Тем временем в мае произошло убийство, не имевшее никакого отношения к игорному бизнесу. В течение нескольких лет клан Чивеллы вёл войну с местным кланом за контроль над несколькими топлесс-барами в новостройках Канзас-Сити. В ноябре 1973 года Ника Сперо, из местного клана, нашли в багажнике своей машины, застреленным; а позже, в мае 1978-го, в его братьев, Карла, Майка и Джо, стреляли в баре, и Майк был убит. В результате ФБР Канзас-Сити усилило прослушивание телефонов клана Чивеллы, и в служебных помещениях Villa Capri, местной пиццерии, были установлены жучки.

- Мы установили прослушку, чтобы выявить информацию об убийстве, - сказал бывший агент ФБР Билл Оусли. - Вместо этого, примерно в десять тридцать вечера 2 июня 1978 года, Карл Делуна и Корки, брат Ника Чивеллы, разговорились за пиццей в служебном помещении ресторана, и речь пошла о продаже и покупке казино в Лас-Вегасе и о том, что свои казино Аллена Глика продать принудили. Они говорили о различных группировках, выстроившихся в очередь, чтобы купить казино Глика, и о том, как бы они хотели, чтобы верх взяла группировка, возглавляемая их человеком - Джо Агосто из "Тропиканы", а не та, что поддерживалась чикагской мафией, в которую входили Левша Розенталь, Бобби Стелла и Джин Чиморелли.

Беседа продолжительностью около пятнадцати минут впервые - собственными голосами членов группировки - засвидетельствовала влияние и власть организованной преступности в Лас-Вегасе. Билл Оусли пришёл в восторг; он годами собирал улики и материалы, и когда Делуна и Чивелла заговорили, они не упустил ни одной их обрывочной фразы, ни одного прозвища. К тому же его мать итальянка, поэтому он понимал даже их сицилийские фразы.

- Это было похоже на Розеттский камень¹³ для всех наших подозрений, - сказал Оусли. - Никто никогда не записывал, как мафиози говорят о купле-продаже казино - кому надо, а кому не надо дозволять их прибрать к себе. Тем не менее, нам трудно было поверить, что Крутыш Делуна, в своей тужурке и в фартуке для пиццы, вёл переговоры о продаже многомиллионных казино в Лас-Вегасе. Мы ещё не были уверены, но восемь дней спустя, 10 июня, Аллен Глик созвал пресс-конференцию в Лас-Вегасе и объявил, что планирует выйти из Argent Corporation.

ФБР Канзас-Сити обратилось в суд за разрешением продлить прослушивание телефонных переговоров банды Чивеллы; за Делуной установили воздушное наблюдение, чтобы предоставить суду тщательно продуманные меры по борьбе с наблюдением, которые Делуна каждодневно предпринимал. Оусли говорит:

- Вся эта суета - то, как Делуна и Чивелла перебирались с места на место, чтобы позвонить по телефону - Делуна даже таскал сумку, набитую четвертачками - и привычно совершали манёвры ухода от слежки - например, разворачивались на шоссе, проносились через частные подъездные пути - это указывало суду, что ребята не замышляли ничего хорошего. Наше наблюдение за Делуной привело нас в отель Breckinridge. Делуна ходил туда почти каждый день, потому что там были десятки телефонов-автоматов. Чтобы получить приказ о прослушивании разговоров через общественные телефоны, нам требовалось доказать федеральному суду - в частном порядке, конечно - что Делуна пользовался этими телефонами с незаконными целями и что сами эти телефоны-автоматы использовались для создания заговоров. Мы притащили всех из офиса в отель. Секретари и клерки стояли у телефонов, чтобы, когда Делуна придёт и начнёт разговор, подслушать всё, что он сказал - всё это могло оказаться достаточно подозрительным, и тогда у нас появились бы основания, чтобы законно прослушивать телефоны отеля.

Агенты ФБР слышали, как Делуна говорил о Цезаре (Джо Агосто) и Певце (кодовое наименование Карла Карузо, человека, который, как позже выяснилось, доставлял откачанные деньги "Тропиканы" из Лас-Вегаса в Канзас). Он говорил о К. Т. (Карле Томасе) и следствии. В конце концов, бюро было разрешено прослушивать практически все телефоны, которыми регулярно пользовалась банда Чивеллы, включая телефон его адвокатской конторы.

- До конца 70-х в правоохранительных органах Лас-Вегаса имелась прореха, - сказал Майк Дефео, по прозвищу Железный Майк, который в 1978 году являлся заместителем начальника ударного отряда Министерства юстиции по борьбе с организованной преступностью. - Была коррупция. Судьи, которые усложняли ситуацию. Пол Лаксальт, и будучи сенатором, и будучи губернатором, сетовал на то, что в штате многовато агентов ФБР и Налоговой службы. Данные о нашей прослушке сливались. Один судья постоянно вскрывал протоколы присяжных, которые мы просили оставлять запечатанными. Был момент, когда один из коррумпированных полицейских, работающих на Тони Спилотро, в председатели суда посадил свою невестку. А для правоохранительных органов всё это означало годы и годы провалов. Мы бились головой об стену.

- И когда наконец наступил перелом, он происходил не из Лас-Вегаса, а из служебного помещения пиццерии в Канзас-Сити. По случайности. Просто повезло. Но главным образом это произошло из-за того, что инспектор из Канзас-Сити, Гэри Харт, и его команда знали, к чему именно эти записи ведут, что нужно выискивать, и они это выискивали. Если вы прослушаете те записи, даже сейчас, всё будет не так очевидно. Такие парни не снабжают непонятные слова примечаниями. Слушаешь, как Делуна говорит Карлу Чивелле о том, что надо вытурить гения из пыли. Ничего не ясно, ничего не понятно. Многое с трудом поддавалось разгадке. Ленивые прослушивальшики многое могли упускать из виду.

Из прослушивающего устройства Villa Pizzeria: "Ну, видишь, парень хочет сделать публичное заявление, - говорил Карл Делуна. - Гений, Гений хочет сделать публичное заявление. Последнее, о чём мы толковали с Цезарем - это о нём, сможет ли он отдать Джею Брауну [партнёру Оскара Гудмена по юридической фирме] - а, да, Карл, мы же о публичном заявлении. Помнишь, я тебе рассказывал, что Гений был там в тот вечер, когда Джо пошёл обналичивать чек. Джей Браун был там, в "Звёздной пыли". Гений смотрел на Джея Брауна... как смотрел бы на него Джо. Джей Браун сказал, что Гений согласен со всеми условиями. Хочет, чтобы сделка состоялась. Хочет сделать публичное заявление, правильно. Которое, так я ему сказал, будет обозначать, что ты сделал всё как надо, мальчик. Сделай публичное заявление, что ты уходишь по какой-то там, блять, причине, скажи, что на ум взбредёт, и уходи. Вот, что я вбил ему в голову. Чтоб собрал пресс-конференцию."

Правильная интерпретация этого разговора была ключом к успеху, - сказал Майк Дефер, - но в конечном счёте нам здорово помог Карл Делуна. Он был повёрнут на заметках, это было его неодолимой страстью. Он всё записывал. Каждый двадцатидолларовый пакет четвертачков. Каждую поездку. Каждую заправку. Он делал это так, что никто к нему бы и не прицепился с вопросом о расходах, потому что он всегда мог показать, куда уходят деньги. Заметки Делуны и прослушивание телефонов "Золотой лихорадки" Спилотро, а позже и страховой компании Аллена Дорфмана в Чикаго доказали то, о чём мы знали всё это время - что существует прочная связь между мафией, пенсионным фондом профсоюза водителей Центральных штатов и Лас-Вегасом - и только тогда мы вышли на позиции, с которых могли что-то сделать.

- В некоторых областях мы заложили основы. Мы начали самое масштабное и сложное расследование с помощью жучков и прослушивания телефонных разговоров, чтобы выявить влияние мафии в Лас-Вегасе. Например, нормы наблюдения с посредством электронных средств были увеличены с пятнадцати дней до тридцати, нам удалось покрыть прослушкой весь комплекс телефонных аппаратов в Breckinridge, даже несмотря на то, что задействовались где-то, будем говорить, четыре аппарата из десяти.

Мы получали разрешение на проникновение в автомобиль Делуны, если существовала какая-то угроза обнаружения жучка. Мы получили разрешение на взлом частной собственности родственницы Чивеллы, Жозефины Марло, чтобы открыть дверь машины и внедрить жучок, который окажется самым важным жучком в деле.

- В то же время нам приходилось иметь дело с традиционной неприкосновенностью частной жизни и уважать аспекты закона. Правила всегда заключались в том, что в спальнях и ванных комнатах жучков быть не должно, но в ходе нашего расследования выяснилось, что Аллен Дорфман, чтобы поговорить, без промедления отправлялся в спальню или ванную комнату. Нам пришлось просить разрешения на обход этого ограничения. И, конечно же, мы добрались до юридической фирмы Quinn & Peebles.

Человеком, которого ФБР прослушивало в Quinn & Peebles был Ник Чивелла, который освободился из федеральной тюрьмы 14 июня 1978 года и учредил юридическую фирму с собственными кабинетами. Он был там известен как мистер Николс. Чивелла и его партнёры переживали,вне всякого сомнения, кризис: отель "Тропикана", источник тысяч долларов откачанных денег для банды Чивеллы, испытывал финансовые затруднения; в ходе лицензирования нового владельца Комиссия по игорному бизнесу обнаружила, что маэстро сокрытия доходов Джо Агосто и человек по имени Винченцо Пианетти - это одно лицо, которого служба иммиграции и натурализации пыталась депортировать в течение десяти лет. Агосто созвал пресс-конференцию, на которой пришёл в неистовство, орал и вопил на сицилийском диалекте - это выправлению ситуации явно не способствовало. Опасения Агосто - что проблемы Левши Розенталя в конечном итоге перекинутся на него - оказались вполне обоснованными: в июле, когда Совет по контролю за азартными играми приказал Розенталю подать заявку на лицензию ключевого сотрудника, несмотря на то, что его должность именовалась директор по развлечениям, в приказе фигурировал также и Джо Агосто.

Несмотря на то, что Чивелла был известен своей осторожностью, он, вероятно, становился доступным для прослушивания настолько, насколько пользовался телефонами в кабинете своего адвоката, чтобы решать вопросы. Чивелла верил, что даже ФБР не станет использовать конфиденциальные разговоры адвоката и клиента.

"Джентльмены, в этом сложность нашего бизнеса. Иногда воруют даже у нас."

28 ноября 1978 года Карл Томас и Джо Агосто прибыли в Канзас-Сити на встречу с Ником Чивеллой. Томас недавно был назначен ответственным за откачивание денег из отеля "Тропикана", и теперь возникла проблема: Чивелла считал, что у него у самого откачивают те люди, которых посадил в правление. Менеджер казино Дон Шепард, известный под кодовым именем Баа Баа и являющийся одним из из самых надёжных специалистов Томаса по сокрытию доходов, проиграл в карты 40000 долларов; когда Чивелла услышал об этом, он тут же пришёл к выводу, что у Шепарда и быть не могло таких денег, если только он их не украл. Чивелла объявил тайный мораторий на ским; идея заключалась в том, чтобы выявить утечку: если выигрыш казино не увеличится на сумму, которая обычно откачивается, Чивелла и Агосто будут знать, что люди, которые откачивают, откачивают из откачанного. Но спустя шесть недель мораторий оказался безрезультатным, и Чивелла хотел отменить его. Но как контролировать скрытые доходы, когда их снова начали скрывать - вот, в чём заключалась проблема. Все ли возможные методы откачивания выявлены? Есть способ удержать таких, как Шепард, от воровства?

Уж, конечно, это было проблемой, столь же старой, как само сокрытие доходов.

- В начале, - сказал Мюррей Эренберг, бывший менеджер "Звездной пыли", казино Левши, - подсчёты производили владельцы казино. Но вскоре государство осознало, что владельцы не обеспечивают им должных налоговых отчислений, поэтому власти приняли закон, запрещающий владельцам даже заходить в свои собственные счётные комнаты. Владелец казино не может входить в счётную комнату и по сей день.

- Этот закон означал, что владельцам приходилось подбирать подставных лиц, которые бы считали за них, и через некоторое время подставные лица начинали задаваться вопросом: "А зачем мне подсчитывать так, как я подсчитываю?" Довольно скоро сведения об истинных суммах переставали просачиваться за двери.

- У подставных людей, вроде Чарли Рича по прозвищу Куби, который был близким другом Кэри Гранта, был сейф, до того плотно набитый пачками стодолларовых купюр, по десять тысяч в каждой, что дверца, я видел как-то, буквально отпружинила, когда её открыли. Там, наверное, было три или четыре миллиона.

- Раньше, во времена накопления капитала, в пятидесятые, шестидесятые, даже в начале семидесятых, люди приезжали в Лас-Вегас с наличными. Все играли наличными. В прорезь ящика у стола для крэпса лопатку нельзя было всунуть, до того много стололларовых купюр в него набивали.

- Вот почему подставные были большими шишками в городе, из-за законов, которые братву, настоящих владельцев, бандитов, держали от города подальше, они и шагу ступить в город не могли.

- Подставные, такие, как брат Мейера Ланского, Джейк, первым из людей Нью-Йорка проводил подсчёты. Из людей Среднего Запада и Кливленда первым счетоводом был Мо Далиц. А боссы с родины, из Чёрной Книги Невады, оставались дома, и им приходилось верить своим подставным на слово.

- Это была игра. После первого подсчёта писали: двадцать этим хапугам, а тридцать налево, себе по карманам. А через какое-то время, зачем говорить этим хапугам, что и сейчас двадцать?

- Братки у себя дома крутые, но здесь их легко было разводить. Можно было даже развернуться, как Багси Сигель. Дель Уэбб отстёгивал Багси по пятьдесят долларов за пятидолларовые дверные ручки и продавал ему одни и те же пальмы по шесть-семь раз. За столами блэкджека у него работала бригада подмасленных дилеров с Кубы, с кучей родственников, и они за год вытащили из "Фламинго" столько, что казино пооткрывались на всех островах. В группировке об этом так и не узнали.

- Даже когда понимаешь, что может случиться, почти невозможно удержать в казино утечку наличных. В "Звёздной пыли", к примеру, дилер зарабатывает пятьдесят долларов в день. Человек за видеокамерами зарабатывает сто долларов в день. А на столы оседают миллионы. Думаете, люди приходят на работу и не впадают в искушение? У братков тысячи глаз, но их всё равно обчищали.

- Во "Фримонте" счётная комната находилась на втором этаже, и охранники вытаскивали ящики из-под столов, укладывали их в тележку и увозили наверх для подсчёта. Но у них была копия ключа от ящиков, и по дороге, в лифте, за закрытыми дверями, ящики открывались и из них тянули пригоршни. Из одного ящика никогда много не брали, просто подравнивали.

- Они были умными. Они, при каждой возможности, ходили по залу и смотрели, за каким столом идёт игра, за каким нет, а потом вытаскивали деньги из наполнившихся ящиков.

- Никто бы никогда не поймал их, если бы в один прекрасный день они случайно не прихватили квитанцию (запись о фишках, реквизированных кассиром со стола), и когда аудиторы увидели, что квитанция извлечена, они поняли, что кто-то залезал в ящики, вот так вот.

- В "Звёздной пыли" у нас были техники, которые зарабатывали состояния. Они могли обходить казино, не вызывая подозрений. Кто б там у них чего спрашивал? Они проверяют трубы. Проверяют электропроводку. Кондиционеры. Вы же хотите, шоб не было неполадок? Ну так и чо?

Ну и вот, одним из мест, где техникам надо было много проверять, стала комната видеонаблюдения, и они поднимались туда и, если там никого не оказывалось - начальство бывало таким дурным, что людей к видеонаблюдению не направляли часами - техник спускался с синей карточкой в кармане. Если в комнате находились сотрудники, он спускался с красной карточкой. Синяя карточка означала, что воровать можно. Техник получал долю от каждого дилера, которому сигнализировал.

- Теперь мошенничество в казино - это уголовное преступление, и срок от пяти до двадцати лет. Но в те времена, если кого ловили, просто шлёпали и выгоняли.

Агосто и Томас встречались, чтобы обсудить откачивание из "Тропиканы", с Чивеллой, его братом Карлом и Карлом Делуной в доме невестки Карла Чивеллы, Жозефины Марло. Дом Марло находился в двух шагах от дома Чивеллы, в итальянском квартале, и он обладал одним большим преимуществом - можно было заехать в гараж, закрыть гаражные ворота и зайти в дом из гаража, избежав таким образом глаз соседей и всех возможных наблюдателей. Но в ФБР знали, что Чивелла назначал встречи в доме Марло, и им удалось получить разрешение на установку жучка в столовой подвального этажа.

Никто ничего не заподозрил. Встреча началась в 10 утра и завершилась в 6 вечера, и в итоге вышло восемь катушек плёнки, ставших вехой в правоохранительной деятельности - братья Чивелла, Делуна, Агосто и Томас кушая спагетти и попивая вино, выступили с лекцией, как откачивать деньги из казино. Запись у Марло была выдающимся документом, ярким, уморительным и потрясающе откровенным; в результате, именно он положил конец влиянию мафии в Лас-Вегасе. В нём Карл Томас живописует, как производится сокрытие доходов в "Тропикане" и как это работает в "Ардженте". Он рассказал группировке из Канзас-Сити о преимуществах и недостатках различных форм откачивания, от любимого метода Томаса, простой кражи наличности, до его наименее любимого метода, заполнения бланков в трёх экземплярах и последующего перенаправления денег. Он рассказал о подкрученном взвешивании монет и о вспомогательных кассах. Он описал метод, которым он пользовался в Slots O'Fun, небольшом казино на Стрип, которым он руководил, и объяснил, почему это не работает в более крупных казино. Он философски говорил о том, что люди, которым вы доверяете воровать для вас, обязательно украдут что-то и для себя. "Джентльмены, в этом сложность нашего бизнеса, - сказал Карл Томас в какой-то момент встречи. - Иногда люди воруют даже у нас. <...> Каждый день [в Slots O'Fun] двое считают мои деньги. И мы заполучаем всего лишь сто долларов в день. Но всё же сто долларов - это тридцать тысяч долларов в год; это существенные деньги для нас. Однако фишка вот в чём. Я знаю, что эти парни подматывают себе по сотне в день. Может быть, сто тридцать. Но мозги себе сломаешь, чтоб выяснить, сто тридцать там или сто сорок. Но ты тока представь, чо это будет, если их прищучат, Ник? Ты понимаешь, что они теряют? Их никуда больше не возьмут. <...> Мы просим этих парней подставлять под угрозу свои средства к существованию. Но Ник, как бы сильно я тебя ни любил, как бы мы ни были близки, ты знаешь лучше, чем кто бы там ни было - каждый раз, когда я прихожу сюда повидаться с тобой, я рискую всем, что у меня есть. <...> Так же и с этими парнями. Они берут эти деньги, потому что они наши люди. Надоть им какую-то свободу действий..." Карл Томас говорил, говорил и говорил. Как он сказал много лет спустя - после того, как отбыл пятнадцатилетнее тюремное заключение, что явилось прямым следствием того дня: "Судя по всему, я был не в своём уме."

Менее чем через три месяца после встречи у Марло, агент ФБР Ши Эйри и Гэри Дженкинс из следственного отдела полиции Канзас-Сити постучали в дверь Карла Делуны и предъявили ему ордер на обыск, позволяющий им изымать записи и документы. В течение нескольких месяцев сотрудники Бюро следили за тем, как Делуна пользуется телефонами-автоматами в отеле Breckinridge; они слышали, как он говорил о доставке "пакетов" и "сэндвичей"; они видели, как он делал пометки на своих свёртках с четвертаками.

Принялись обыскивать его дом. Нашли пачки с наличными - 4000 долларов в ящике с нижним бельём Сандры Делуны; 8000 долларов под трусами Делуны; 15000 долларов в шкафу. Были обнаружены четыре пистолета, справочник по отравляющим веществам, сканер полицейских радиочастот, чёрный парик, станок для изготовления ключей, 130 болванок для ключей, книга о том, как сделать глушитель. Всё, что угодно, но никаких записей и документов. И тогда спустились в подвал.

- Знаешь, это как заходишь в дом к родственникам, которые годами ничего не выбрасывают, - сказал один офицер полиции Канзас-Сити. - Вот на что был похож подвал. Вероятно, Делуна один из тех, которые говорят: "Мало ли, вдруг когда-нибудь пригодится." В запертой комнате подвала агенты нашли записные книжки, стенографические блокноты, бумагу для заметок, учётные карточки, все сплошь покрытые аккуратными записями, красными или чёрными чернилами, датированными и дотошно перечисляющими все расходы Делуны. Все люди под кодовыми именами, но коды легко расшифровывались при сопоставлении с данными наблюдений и прослушивания разговоров. В заметках указывалась распределение и рассылка откачанных средств - 22, то есть Джо Айюппе в Чикаго; Охотник, то есть Мойше Рокману в Кливленд; Берман, то есть Фрэнку Балистриери в Милуоки; ОН, то есть Нику Чивелле в Канзас-Сити.

- Что касается обыска, Делуна был истинным джентльменом, - сказал агент ФБР Уильям Оусли. - Его жена сварила кофе и принесла печенье.

Когда Эйри и Дженкинс принялись ворошить заметки, агенты ФБР арестовали Карла Карузо - так же известного как Певец - в аэропорту Канзас-Сити, после того, как он прилетел из Лас-Вегаса. Легальным бизнесом Карузо были туры в Лас-Вегас; в то же время, он перевозил группировке Чивеллы деньги, откачанные Джо Агосто из "Тропиканы". В тот вечер он вёз в карманах пиджака 80000 долларов - деньги, которые он получил от Джо Агосто, которые тот получил от Дона Шепарда.

В Лас-Вегасе также были выданы ордера на Джо Агосто, Дейла Густафсона, акционера "Тропиканы", и Дона Шепарда, а в Канзас-Сити - на Ника Чивеллу и Карла Чивеллу.

- Ник Чивелла знал, что у нас есть ордер и сразу впустил нас, - сказал один из агентов. - Не думаю, что его дом когда-нибудь обыскивали. Мы не обнаружили ничего, имеющего отношения к делу. Единственное, что нашли - бриллианты. Пакеты, набитые бриллиантами. Может, в них он и вкладывал деньги. Ещё нашли вырезку, непонятно откуда, которую я никогда не забуду. Чивелла, очевидно, вырезал её - она была без подписи и без даты - и сохранил, потому что она его тронула. Мы обомлели, когда это прочитали. Мы поняли, насколько серьёзно он относился к принципам старого миропорядка и к своему делу. Вырезка гласила: "Это чудовище - чудовище, которое породили во мне - вернётся, чтобы мучить своих создателей. Из гроба, из могилы, неизбежной моей могилы. Швырните меня на тот свет. Низвержение в ад не отвратит меня. Я приползу, чтобы вечно их преследовать. Они не смогут отвести мою месть. Никогда. Никогда."

Через два дня после обыска Делуна встретился с тремя членами своей банды в Wimpy's, ресторане в Канзас-Сити. Жучок ФБР перехватил разговор полностью, в том числе и признание Делуны, что он ожидал посадки в тюрьму через некоторое время. "Но чот мне кажется, это вопрос времени - год, может, полтора, два, а за три-четыре и всех нас упекут. Я знаю, что уже почти сел. Я уже начал настраивать Сэнди." Он призывал и других подготовить своих жён.

В конце концов Делуну приговорили к тридцати годам тюремного заключения. Его арест и заполучение его записей предоставили ФБР верное свидетельство существования системы сокрытия доходов; по сути, не будет, наверное, преувеличением сказать, что встреча у Марло и записи Делуны повлекли за собой выдворение мафии из казино Лас-Вегаса.

"Я узнаю этот голос. Я знал его всю свою жизнь. Это был голос Тони."

- Она пила, употребляла таблетки, - рассказывал Левша. - Мои проблемы, похоже, её вообще не волновали. Однажды вечером моя язва разыгралась, а я был наверху в постели. Я позвонил жене по внутренней связи и попросил приготовить ужин. Боль давала о себе знать.

- Через некоторое время я спросил: "Джери, готово?" Она сказала: "Погоди секунду, дорогой." Только не сказала, что была в жопу пьяной, поэтому так и не начала готовить. Она подорвалась, кинула яйца всмятку, сварганила наспех горелый тост и притащила.

- Когда я это увидел, мне, в буквальном смысле, стало больно. И я ей тогда дал просраться. И повалился обратно на постель. Она отпихнула меня и шмыгнула к комоду.

- Я лежал ничком. Рванул со всех сил, перекатился, но она добралась до комода раньше. Я отстал, наверное, на полсекунды, но она уже держала в руке пистолет.

- Мы ударились головами, у меня пошла кровь изо лба, а у неё из носа. Я ей врезался в нос.

- Двое детей прибежали из своих спален. Они увидели, что мы боремся. Я сказал: "Джери! Джери! Дети. Остановись!" И я в конце концов вырвал у неё оружие, но она ещё продолжала драку, потому что была пьяной, как скотина.

- Я позвонил Бобби Стелле, чтобы он сейчас же приехал, помочь мне с детьми, кровью, всем остальным. Я сказал ему вызвать моего врача, и врач к нам тут же ломанулся. Он привёз нас к себе в кабинет, где меня заклеил довольно быстро, а Джери пришлось наложить пару швов.

- Она начала причитать, что я сломал ей нос. Я спросил: "Джери, что ты собиралась делать с пистолетом?"

- "Ничего, - ответила она. - Я была просто пьяной. Не стоило этого делать. Напиваться."

- И к тому времени, когда мы вернулись домой, всё улеглось.

- На следующее утро я иду на работу, и она выходит проводить меня к машине, можно было подумать, что она идеальная жёнушка-домохозяйка из предместья.

- "Береги себя", - говорит она с поцелуем.

- Я на работе около часа, звоню домой. Спрашиваю её, как она себя чувствует, и она отвечает: "Прекрасно. Как ты, любовь моя?" Я по голосу понял, что она уже выпила.

- Я сел в машину и отправился обратно домой. Припарковался у квартала и прокрался в дом. Я хотел посмотреть, что происходит. Джери разговаривала по телефону. Думаю, она разговаривала со своей дочерью Робин.

- Я услышал, как она говорит: "Помоги мне убить этого урода. Пожалуйста, помоги мне".

- "Не, Джери, не поможет, - сказал я, заходя в комнату. - Я здесь." Она замерла от ужаса.

- "Меньше двух часов тому назад ты говорила, что любишь меня, а теперь помышляешь о моём убийстве". Она повесила трубку.

- "Посмотри, что ты сделал с моим носом", - говорит она, прямо мне в лицо. Разговаривать с ней было бестолку. Вот так мы жили годами.

- В конце концов, когда я возвращался домой, я уже заходил с большой осторожностью. Не только из-за её пистолета, я не исключал, что она действительно кого-нибудь наймёт.

- И Джери, и Фрэнк, оба они были ужасно вспыльчивыми, - вспоминает сестра Джери, Барбара Стокич. - Они рвали и метали. Забрызгивали потолок кетчупом и горчицей. Джери любила покапризничать. Она даже, когда злилась, падала, как ребёнок, и била об пол руками и ногами.

- Очень своевольной была. Не смотрела на жизнь как на улицу с двухсторонним движением. Ей всегда хотелось диктовать условия. И Фрэнк точно такой же.

- Однажды, у меня дома, после очередной ссоры, она признала, что не всегда их начинает Фрэнк. Она признала, что не всегда справедлива к нему. Но, говорит, муж хочет, чтобы она завязала с алкоголем, а она, говорит, лучше сдохнет, чем бросит пить.

- Думаю, первоначальный план Джери состоял в том, чтобы развестись с Фрэнком сразу, как что-то не заладится, но через девять месяцев после свадьбы у неё появился Стивен, а он стал для неё всём. Она обожала Стивена. Она не понимала, насколько всё изменится, когда у неё будет ребёнок. Стивена она уже оставить не могла.

- Она чувствовала себя одинокой. Мне она могла позвонить в три часа ночи. Почему его не было дома, с ней и с детьми? Левша жил насыщенной жизнью. Джери слышала, что он шляется с танцовщицами. Она знала об этом. Она находила квитанции на драгоценности в его кармане, когда относила одежду в чистку.

- Она приходила ко мне, чтобы выпустить пар, и говорила, раз ему можно, так и мне можно. Она так и делала, развлекалась.

- На каникулах Джери отвезла детей в Ла Косту, - сказал Левша. - Когда она уезжала, у нас как раз были нелады. На второй день она напилась и к ней нельзя было дозвониться. Мы с ней не разговаривали ещё два дня.

- И вот, они уже должны вернуться домой, а вестей от них ещё не было. Я навёл справки в отеле, и мне сказали, что они съехали два дня назад. Я по-настоящему распереживался. Я даже в списках авиарейсов не мог их найти.

- Я позвонил бойфренду Робин. Славный паренёк. Сказал ему, что ищу мою жену и детей. Сперва он говорил, что ничего не знает. Потом рассказал, что Джери с детьми у Робин и Ленни Мармора. Дал мне номер телефона.

- На звонок ответил Ленни Мармор. Он говорил с закосом под крутого. С фальшивым южным акцентом. Речь была гладкой. Хорошо поставленной.

- Я сказал: "Ленни, это Фрэнк Розенталь. Я хочу поговорить с Джери." Он сказал, что её там нет.

- "Ленни, - сказал я, - я хочу поговорить с Джери. Это очень важно. Мне нужны мои дети. Я хочу, чтобы она посадила их в самолёт, немедленно."

- Он сказал, очень искренне: "Фрэнк, поверь, я не знаю, где она. Но давай я перезвоню тебе через несколько минут?"

- "Хорошо," - сказал я и повесил трубку.

- Вот и всё. Они пустились в дорогу. Джери, Робин, мои дети и Мармор.

- В тот вечер Джери позвонила Спилотро. Он тут же перезвонил мне и, говорит, твоя жена беспокоится насчёт того, что ты собираешься их выследить и убить.

- Он ответил ей: "Ничем не могу помочь. Просто отправь сейчас детей домой. Фрэнк переживает."

- Она звонит: "Привет." - "Привет".

- Я сказал, что не собираюсь спрашивать, где она пропадает; сказал, чтобы она просто посадила Стивена и Стефани в самолёт как можно быстрее. И чтобы потом позвонила и сообщила время прибытия. И потом, говорю, делай, что хочешь.

- Джери тогда спрашивает: "Если я вернусь, ты меня простишь?"

- Я сказал, что не знаю. Попытаюсь. Я знал, что мне она ещё не безразлична, но я сказал: "Прямо сейчас от тебя требуется отправить мне детей."

- Она положила трубку и поговорила с Ленни и Робин. И что сказал Ленни?

Позже Розенталь узнал об этом от Джери.

- Он подговорил её вытащить деньги из моей банковской ячейки в Лос-Анджелесе, перекрасить волосы и свалить вместе с ним и детьми в Европу. Джери отказалась, потому что она знала меня, сказала, что я буду выслеживать их до тех пор, пока не найду. Она позвонила мне и сообщила, что отправляет детей. Затем перезвонила и сообщила номер рейса. Мы с домработницей приехали в аэропорт и встретили их.

- Чуть позже звонит Джери. У меня какие-то неприятные предчувствия. Я сказал ей: "Только не говори мне, что залезла в банковскую ячейку." Она промолчала. Я сказал: "Джери, что с деньгами?" Она сказала, что, конечно, неправильно поступила.

- "Очень неправильно?"

- "Очень", - говорит она.

- А в ячейке, помню, больше двух миллионов долларов.

- "Сколько растранжирила?"

- "Двадцать пять", - говорит она.

- "Двадцать пять тысяч?"

- "Да", -говорит она. Она купила ему одежду. Новые часы. Всякое барахло. Сутенёрские примочки.

- Я сказал: "Не переживай. Невелика беда. Через пару часов там будет "Лир", который заберёт тебя. Только не спускай глаз с ключа. Держи Ленни от него подальше. Если он доберётся до ключа, он сможет открыть ячейку.

- Ты выкинула двадцать пять тысяч долларов на этого сутенёра, - сказал я. - Ничего, переживу. Но больше вряд ли.

- Я узнал от Джери, что Робин, когда узнала о возвращении Джери ко мне, сказала, у неё такое чувство, будто у неё нет матери. Робин всегда была верна Ленни Мармору, своему родному отцу.

- Лен так и не женился на Джери. Три раза женился, но не на Джери, матери его дочки. Тем не менее, Джери оставалась ему преданной настолько, насколько она вообще могла быть кому-нибудь преданной. Что-то нереальное.

- Через несколько часов мне звонит пилот, сообщает время, в которое он рассчитывает приземлиться, и я выхожу встречать, и она вылезает из самолёта. Широко улыбается. Как будто ничего не случилось.

- По дороге домой мы говорим о сейфе. Он сказала, что не смогла забрать ключ от банковской ячейки у Робин. Но банки закрыты, так что опасности никакой.

- Мы начали пререкаться, опять. Когда добрались до дома, зазвонил телефон. Это был Спилотро.

- "Что, как оно?" - хотелось ему знать. Я сказал ему, что всё окей. Джери говорит: "Это Тони? Можно мне побеседовать с ним?" Я сказал, что нельзя.

- Тони говорит: "Хочу с ней побеседовать."

- Я опять сказал нет.

- Тони тогда говорит: "Я хочу побеседовать с ней. Слышишь?" Это звучало немного сурово.

- Я опять сказал нет, и поблагодарил его за помощь, но он перебил.

- "Но я же сказал, что хочу побеседовать с ней," - говорит он.

- Я бросил трубку.

- "Это был Тони? - спросила Джери. - Я хотела с ним поговорить."

- Я сказал ей, что хочу поговорить о деньгах в ячейке. На следующее утро мы ждали звонка от Робин. Я не брал трубку, чтобы никого не спугнуть.

- Робин сказала, что Ленни пытался заставить её отдать ключ от ячейки.

- Джери говорит: "Я умоляю тебя, не отдавай. Ради бога, не слушай отца."

- Джери плачет по телефону и умоляет Робин. Потрясающая сцена. Робин сдаётся... Она обещает, что набега на ячейку не будет.

- Когда брак начал распадаться, - сказала сестра Джери, Барбара Стокич, - Фрэнк избивал её, и она приходила ко мне. С синяком под глазом. С оплывшим лицом. Рёбрами. В один из вечеров было совсем всё плохо, и мы решили это сфотографировать. Прямо у меня дома.

- Потом Джери и Робин злились на меня, потому что фотографии я им не отдала. Они хотели подать в суд. Я не дала им фотографии, потому что фотографии не доказывали, что это Фрэнк избивал. Они просто показывали, что Джери побитая. Помню, я их уничтожила. Джери думала, что сможет их использовать в качестве доказательства, что муж её бил, при иске в суде. Раньше Робин рассказывала мне всё, что происходило, а потом отвернулась от меня, из-за того, что я не отдала фотографии.

- Левша сделал её жизнь несчастной, - сказал бывший агент ФБР, знакомый с материалами этого дела. - Он всё время изменял ей, и его не волновало, узнаёт она об этом или нет. Он начал регламентировать её жизнь так, будто она была вегасской версией стэпфордской жены¹⁴.

- Обыкновенно он вывешивал на холодильнике её распорядок на день, и хотел знать, где она будет каждую минуту. Кроме того, он заставлял её отчитываться перед собой в течение дня.

- Он даже покупал ей биперы¹⁵, чтобы она всегда была на связи, но Джери всегда их "теряла", и это бесило Левшу ещё больше. Однажды она пришла домой с детьми примерно на полчаса позже. Она сказала, что застряла из-за длинного товарного поезда, который раньше проходил поздно вечером. Он заставил её стать перед ним, тут же позвонил на товарную станцию и попросил диспетчера проверить и перепроверить время прохождения состава.

- Но что бы он ни делал, она его так и не бросила, потому что исправно получала подарки. Джери была старой шалавой. Он купил её, когда они поженились, и она оставалась купленной.

- Вспоминая прошлое, - сказал Левша, - я понимаю, что мы, наверное, прожили в мире три или четыре месяца за весь наш брак. Вот так вот. Я был дураком. Наивным дураком. Я очень сильно хотел семью. Я никак не мог понять, что не смогу совладать с Джери.

- Однажды вечером я был в Jubilation, снимал своё телешоу, и Джери сидела в зале. Я видел, что и Тони там. Вижу, она уходит в дамскую комнату. Тони, гляжу, пытается остановить её, но она отмахивается. Не знаю почему, но вся эта ерунда мне пришлась не по душе. Я ничего не сказал.

- Джери была катастрофой, - сказал приятель Тони, Франк Каллотта. - Много пила. Употребляла много кокаина, стимуляторов, успокоительных, всего такого.

- Она доставляла Левше массу хлопот как раз в то время, когда него были свои проблемы с Комиссией по азартным играм.

- Левшу никто не любил. Он был самовлюблённым, проходил через толпу, как будто ни с кем не знаком. Был высокомерным. Свой долг перед Чикаго Левша выплачивал, но вёл себя так, будто ему поддерживать знакомство с Тони ему уже ни к чему.

- Было около двух часов ночи, Тони и с ним ещё тип, заходят в "Звёздную пыль", оба бухие, - говорит Маррей Эренберг, менеджер казино "Звёздная пыль". - Ему даже не полагалось заходить в заведение, но все делают вид, будто не знают, кто это такой.

- Он подходит к стодолларовому столу для блэкджека и начинает ставить по пять чёрных фишек [500 долларов] на руку. Он играет один за всем столом и проигрывает. Заходит крупно, и, смотрю, продувает десять тысяч долларов за двадцать минут.

- Начинает оскорблять дилера. Когда к нему приходит карта, которая ему не нравится, он отпихивает её и просит другую. Пит-босс кивает дилеру, чтобы дал. Если и та карта никчемная, Тони бросает её обратно и говорит дилеру: засунь её себе в жопу. Мы молимся, чтобы к нему пришли хорошие карты, но они раз за разом плохие, Тони бесится. Нам бы в ту ночь хоть в живых остаться.

- Тогда Тони просит у пит-босса кредит в пятьдесят тысяч долларов. Он знает, пит-босс такие вопросы не решает, и довольно скоро втягивают меня.

- Звоните сами знаете кому и несите мне мои деньги, - говорит Тони.

- Я позвонил Левше по спецлинии, которую протянули к его дому. Сказал, что в заведении Мелкий и он хочет пятьдесят в кредит. Сказал, что уже десять своих проиграл.

- Левша разозлился. Тони даже заходить не дозволялось в "Звёздную пыль", а об играх и кредите уже и говорить не стоило. Левша подозвал Тони к телефону и растолковал ему что к чему. Нам сказать отдать, что он проиграл. Но потребовал, чтобы Тони немедленно убрался из казино, пока какой-нибудь дятел, из тех, что работают в "Звёздной пыли", не настучал в Совет по контролю и не навлёк на всех неприятности.

- Тони оказался не таким уж и пьяным. Не захотел воевать до победного конца. Из-за сокрытия доходов, из-за лицензии Левши и всего прочего, Совет по контролю очень уж сильно прижимал "Звёздную пыль".

- Я дал добро на десять тысяч для Тони, которые, конечно, он так и не вернул, но Левша этим не интересовался. Левша проследил только, чтобы имя Тони не проставили в какой-нибудь кредитной квитанции или ещё где.

- Тони ушёл, очень злой, но он ничего не мог поделать. В глубине души, может, он сознавал, что Левша прав, но радости ему от этого было мало.

- Это было в пятницу или субботу вечером, - сказал Левша. - После телешоу, в Jubilation. Рядом сидел Джои Кусумано. Я позвонил домой. Не дозвонился. Два часа ночи, а я не могу дозвониться.

- Я сказал Кусумано, что еду домой. Там всего лишь пять минут езды.

- Когда я приехал, обнаружил, что Джери и Стивен пропали. А моя дочь привязана бельевой верёвкой за лодыжку к кровати.

- Я отвязывал ребёнка и не мог поверить в происходящее, и тут позвонил телефон.

- "Чо, как дела?" - Звонил Тони.

- "Не очень. Что тебе надо?"

- "Успокойся. Успокойся. Всё в порядке. С ней всё в порядке. У вас конфликтная ситуация. Она хочет обсудить противоречия."

- Он сказал, что Джери закинула Стивена соседям. Он сказал, что мне надо успокоиться и приехать в Village Pub.

- Я приехал туда разъярённым. Народу полным-полно. Тони ждал у входа. Он пытался меня умиротворить.

- Не устраивай сцен, - говорит он. Тони стоит между мной и дверью, но я знаю Тони. Вместо того, чтобы непочтительно отмести его, я говорю окей и обхожу его.

- Она сидела за столиком, спиной ко мне. Мне пришлось пройти мимо неё и повернуться, чтобы оказаться напротив. Я сел.

- Я позвал её, перебрал различные её имена. Она была никакой. В дымину. Она всё время говорила, чтобы я оставил её в покое. Через некоторое время я отвёз её домой. На выходе Тони посоветовал мне не быть с ней слишком грубым. "Она так пытается сберечь ваш брак", - сказал он.

- Она была замечательным человеком, а пила из-за него, - вспоминает подруга Джери, Сюзанна Клоуд, визажист телешоу Левши. - С ним любой бы запил. Он приходил домой после своего шоу, в три или четыре часа утра, будил её и два часа говорил по телефону с одной из своей подруг.

- Ему наплевать было, что она чувствует. Вокруг него всегда вертелись танцовщицы, он бравировал этим. Она рассказала мне, что однажды он прилетел в Лос-Анджелес и потратил в Gucci четырнадцать тысяч долларов на нескольких танцовщиц, а ещё одной он купил ожерелье за семнадцать тысяч.

- Она рассказывала, что находила квитанции в его карманах, когда относила одежду в чистку. Этот парень явно не из тех, которые наслаждаются тихими домашними вечерами, вот я к чему.

- Он постоянно оскорблял её, такое впечатление, что он её ненавидел. Однажды вечером после шоу она подумала, что она поужинает с ним. Он был в окружении всей своей свиты, она подошла и перебила его речь.

- Схватила его за руку. Она хотела, чтобы он сказал, перед всеми, когда они уйдут. Это было глупо. Он выдернул свою руку.

- Говорит: "Блядь, да не трогай меня", - своей жене, перед всей толпой.

- Я оттащила её, и мы пошли есть. Я спросила её, зачем она так поступила - стало же только хуже. Но Джери, казалось, всегда с ним шла на обострение. Она знала, от чего он слетает с катушек, но всё равно это делала. Она сказала мне, что не знает зачем. Просто так захотелось.

- Но, каким бы он ни был, он всегда таскал ей всякие штучки. Совершенно невероятные ювелирные изделия. Дарил ей ожерелье из розовых кораллов и бриллиантов, у неё было ожерелье из кошачьего глаза в окружении бриллиантов. Ожерелья стоили двести, триста тысяч долларов. Она ради этого жила. Мошенники, они перед такими вещами преклоняются.

- Помню, смотрю я футбол, - сказал Левша. - Она знала, что меня это поглощает. Сказала: "Я собираюсь к своей сестре". Сказала, что хочет отравить Стивена погостить к каким-то соседям, а Стефани возьмёт к Барбаре с собой.

- Поинтересовалась, не принести ли мне что-нибудь из "Макдональдса" по дороге домой. Я ответил, да, можно. Она знала, я люблю "Макдональдс". Дала мне номер Барбары. У меня номера её сестры не было. Мне как-то до фонаря была её сестра. Джери оставила номер возле телефона и ушла.

- Где-то в перерыве после первой половины я решил позвонить этой сестре. Собирался сказать, чтобы Джери захватила на обратном пути что-нибудь из "Макдональдса".

- Я дозвонился, и Барбара сказала, что Джери в "Макдональдсе", обедает со Стефани.

- Я сказал хорошо, пусть позвонит мне, когда вернётся.

- Возвращаюсь к матчу, но через полчаса звонка всё ещё нет, и внутренний счётчик начинает отщёлкивать время.

- Я перезвонил Барбаре и спросил, вернулась ли Джери.

- Она говорит: "Нет".

- Меня это всё уже немного раздражает. Предполагалось, что она отведёт Стефани в "Макдональдс", но она этого не сделала. Стефани вообще обедала?

- Я сказал Барбаре: "Проследи, чтобы Джери обязательно позвонила мне, когда вернётся".

- Пятнадцать минут. Джери нет.

- Я перезвонил. "Хорошо, Барбара, - говорю я, - садись в машину и вези мою дочь домой."

- Я тогда иду, забираю Стивена, Барбара привозит Стефани обратно, и теперь, когда дети дома, я могу попытаться отыскать Джери.

- В тот день Джери взяла мою машину. Та была побольше, чем её. Машина была с мобильным телефоном. Так что я на всякий случай позвонил на номер мобильника. Трубку берут, но голос мужской. Глухой. Изменённый. Но я узнаю этот голос. Я знал его всю свою жизнь. Это был голос Тони. Я по любому бы узнал его.

- Я тут же бросил трубку. Ох, фух. Да какого чёрта? Просто, чтобы лишний раз убедиться, я позвонил ещё, но в этот раз я слышу от оператора сообщение, что этот номер мобильного телефона в настоящее время не обслуживается.

- Смотреть футбольный матч я уже не мог. На меня навалились настоящие переживания. Семь или восемь часов вечера. Джери нет. В конце концов мне позвонила её маникюрщица.

- "Фрэнк, - говорит она. - Джери переживает, - говорит. - У неё закончился бенз, её пришлось буксировать, и ей кажется, ты будешь на неё злиться."

- Я хранил спокойствие. "Ничего страшного, - сказал я. - Дайте мне её."

- Она плачет. "Я люблю тебя. Прости."

- Это звучало неуместно, и, думаю, вряд ли она знала, что это я звонил Тони по телефону в машине, но я не хотел ничего говорить прямо тогда.

- На следующий день мне надо было уехать в Лос-Анджелес на несколько часов. Я спросил её, не хочет ли она тоже. Пройтись по магазинам. Она планировала сделать маникюр. Поэтому я уехал, а она осталась.

- Когда я вернулся к вечеру, она была дома, и я глянул на её руки.

- "Джи, - сказал я, - ты не сделала маникюр?"

- "Нет, - ответила она, - расхотелось. Шёл дождь".

- "Как ты провела время?"

- "Да никак. Обедала с сестрой."

- "Замечательно, - говорю я, хотя на девяносто процентов уверен, что она чешет. - Куда вы пошли?"

- Я спрашиваю, как бы между прочим, но чувствую, она всё улавливает.

- "В загородный клуб."

- "Что ты заказала?"

- Она назвала мне какой-то салат, что-то в этом духе.

- "А Барбара?"

- Она рассказала мне и про сестру.

- "Окей, - сказал я, - давай позвоним твоей сестре. Я хочу, поинтересоваться, что у неё было на обед."

- Джери взяла листок, написала на нём номер телефона сестры и сошла вниз по лестнице - отдать листок нашей домработнице, чтобы та дозвонилась Барбаре.

- Я перехватил листок.

- "Ты ведь не обедала с Барбарой?"

- "Нет, обедала", - говорит она.

- "Окей, - сказал я, - тогда я звоню ей."

- Я поднимаю трубку телефона.

- "Хорошо, хорошо, - говорит она, немного раздражённо. - Я не обедала с Барбарой."

- "Тогда чем ты занималась?"

- Я просто шлялась с некоторыми моими старыми знакомыми. Я знаю, что они тебе не нравятся, и не хотела говорить. Вот и всё."

- Я сказал: "Слушай, Джери, мне лучше сказать так, как есть. Я чувствую, что ты с кем-то была. Я знаю это. Мы оба это знаем. Я только надеюсь, что это был не один из этих двоих.

- "Из каких двоих?" - спросила она, заглядывая мне в глаза. Почти с улыбкой.

- "Тони или Джои," - говорю я. Она просто смотрит на меня с лёгкой улыбкой. "Джери, - говорю, - здесь, сука, не театр. Я не собираюсь смотреть, как ты тут выделываешься. Или ты мне выложишь всё напрямую или свалишь прямо сейчас." Я говорю ей, будешь мне мозги пудрить - браку конец.

- Она была под туиналом¹⁶. Она сказала, что это Тони. Сказала прямиком. Ну ладно. Она сказала, что это началось просто потому, что они перебрали. Я слушаю её и меня тошнит.

- Потом она говорит: "О, кста, он собирался звонить в шесть часов".

- Мне уже хочется сдохнуть. Мне придётся говорить с ним, так, будто я не знаю, что она мне сейчас сказала. Я пытался объяснить ей, что это очень опасно для нас. Я сказал ей не говорить Тони о том, что она мне всё рассказала. Если Тони заподозрит, что я всё знаю, он может подумать, что я, как вернусь, начну затевать разборку, и нас с женой убьют. Я его знал. Мы с женой просто исчезнем. Она сказала, что поняла. Это было просто помутнение. Она избавит нас от этого. Но надо немного времени, чтобы его отвадить. Она не может просто взять и с утра перестать с ним видеться. Он бы заподозрил, что я всё узнал. План состоял в том, чтобы дать всему завянуть плавно и красиво.

- В шесть часов раздался звонок. Это был самый громкий звонок, который я когда-нибудь слышал. Она сказала Тони, что я только что вернулся, плохо себя чувствую и что она поговорит с ним утром.

- Она поведала мне предысторию. Сказала мне, что они уже крутили полгода-год. Я вспомнил, как мы с Джери встречались. Вспомнил, как я взял её с собой в Чикаго. Первым делом мы пошли повидать Тони с Нэнси и его братьев. Мы с Джери зашли в дом Тони. На ней была стильная мини-юбка. Вспомнил, как Тони сказал: "Ё-моё! Где ты такую снял?"

- И мы улетели навестить моих друзей в родных краях. Поехали за город, на ранчо к Фиоре. Я видел, как он мне рад, как приветлив.

- Но поездка подошла к концу, и я встал перед выбором. Я мог переехать в Чикаго и пойти против Тони, но я пытался предотвратить войну. Я чувствовал, что в этой войне победителей не будет. Я сказал об этом Джери. Она ответила, что всё поняла, всё позади и что она порвёт с этим.

- Я спросил, а что если Тони не захочет порвать эти отношения, и она ответила, что это не проблема. Она просто отгонит его. Её послушать, так действительно поверишь.

- Они однако, как я позже узнал, тут же замутили свидания - в мотеле, в его квартире в "Башнях" напротив ночного клуба или ещё где.

- Плюс ко всему, он начал всё время спрашивать: "Что-то не так? Всё хорошо?" Он вынюхивал. Я его знаю. Как-то вечером я в "Звёздной пыли". Ко мне подходят, говорят: "Ща позвонит наш старый знакомый".

- Я знал, что он будет звонить на один из шести аппаратов в дальнем помещении казино. Я пошёл туда и принялся ждать.

- "Как дела", - спрашивает он меня.

- "Отлично", - говорю я.

- "Я просто хотел у тебя кое-что спросить", - говорит он и начинает молоть о какой-то чуши, которая его и не интересовала никогда. Потом он подбирается к тому, зачем звонил.

- Спрашивает: "Ну как вы там с Джери, ладите?"

- "Ты почему спрашиваешь?"

- "Я просто хотел у тебя кое-что спросить."

- "Что?"

- "Ты всё ещё любишь её?" - спрашивает он меня.

- "Конечно, - говорю я. - Ох как люблю. Не надо?"

- "Нет, нет, - говорит Тони. - Я просто спросил."

- Она, очевидно, сказала ему, что мы были у Оскара. Я говорил ей, что подумываю о расторжении брака. Разводе. Даже если б и не Тони - о ситуации с которым никто не знал - я сказал Джери, что у нас ничего не получается.

- В конце 1979-го - начале 80-го, мы пасли Спилотро всё время, - сказал бывший агент ФБР, Эммет Майклс. - Это была наша рутина. Он мог думать, что ускользнул от нас, но беспилотник для ведения наблюдения его не упускал. В тот раз беспилотник прослеживал его трейлер, в котором он выехал на Тропикана-авеню.

- Это был жаркий день, и когда мы прибыли, мы просто попасли его пару часов. На том местечке, куда он обычно ездил со своими подругами. Я понял, что его семейная жизнь не из лучших, когда однажды я вёл его на очередной допрос, и он попросил у Нэнси на сигареты. "Да пошёл ты, - сказала она, - на свои кури."

- В тот день Тони понятия не имел, что за его трейлером следил беспилотник и что он будет поджидать, пока трейлер стотит. Мы сидели в фургоне, в паре кварталов от них, с биноклем. Никогда этого не забуду. Двери трейлера отрываются, из него выходит Тони, а сразу за ним Джери Розенталь. Они пробыли там больше часа.

- Джери была лучшей подругой Нэнси Спилотро. Мы не могли в это поверить. Мы то и дело передавали бинокль друг другу, чтобы убедиться. Это была она, всё верно. Примерно на полтора фута выше него. Не обознались. Мы знали, распространение слуха о том, что у Тони роман с женой Левши - это лишь вопрос времени. Хочу сказать, кто б мог такое хранить в тайне?

- Спилотро хоть и старался быть осмотрительным, однако она не старалась, - сказал бывший агент ФБР, Майк Саймон. - В городе это ни для кого не было секретом. В два счёте все узнали. Джери начала появляться в салоне красоты или фитнессе с подарками от, как она выражалась, её нового спонсора - так шлюхи называют своих бойфрендов или покровителей.

- Кроме того, она начала рассказывать своим друзьям, что её новым спонсором стал Тони Спилотро. Джери ничего не утаивала."

- Спилотро открыто хвастал своими отношениями с Джери как демонстрацией пределов своего влияния, - сказал Кент Клиффорд, начальник следственного отдела по городу Лас-Вегас. - Он мог иметь десятки женщин, моложе и красивее, чем Джери Розенталь, но расширение пределов влияния - это афродизиак.

- Однако самомнение Спилотро ему вредило. Я уверен, он чувствовал: "Я могу себе это позволить и никто не может ничего с этим поделать. Я - гангстер, она - моя боевая подруга." Для него это было глупо.

- Приезжаю в Чикаго, - сказал Каллотта, - чото уже слышали и там. "Что он вытворяет? - говорит Джои Ломбардо. - Что за пиздец? Ебёт жену того парня?"

- Я соврал. Сказал, что нет. Включил дурачка. Сказал, что ни о чём таком не знаю. А что мне говорить - что Тони трахает жену Левши, а вокруг ФБР и местные копы?

- "Будем надеяться, что нет", - говорили мне, но я вижу, что все встревожились.

- Следом встречаю Джо Ника, то есть Джо Ферриолу. "Бля, да что там происходит у этого Еврея? - говорит он. - Он ведёт себя, как псих. Мелкий же не трахает его бабу? Потому что, если трахает, это проблема."

- Я опять соврал. Сказал, что нет. Ничего, бля, не происходит. Он просто псих. Тони могли вызвать и убить, за то, что он всех подверг опасности, но я всех убедил, что Левша психбольной. Только боссы, такие, как Джои Айюппа, выгораживали Левшу, но только потому, что знали его вон сколько лет.

- Позже, тем же вечером, я побывал в Rocky's Lounge, на углу Норт-авеню и Мелроуз-парк - это бар Джеки Чероне - и я сидел там, с Ларри Нойманом и Уэйном Матецки, двумя отмороженными убийцами, устрашающего вида, и подходит Чероне.

- "У Еврейчика и его бабы какие-то проблемы?" - спрашивает Джеки Чероне. Охренеть, это уже по всему городу разнесли. Кто-то завёз сюда эту байку, и единственный, из всех кого я знал, кто мог это сделать, это Левша.

- Я сказал Чероне, что Левша всё время ругается со своей старухой, вот и всё. Тогда он посмотрел на меня и спросил: "Мелкий трахает её?"

- Я сказал нет. А что мне говорить? Джеки Чероне босс, и он ненавидел обоих, и Тони, и Левшу.

- Хорошо, - говорит Чероне, - нам бы не хотелось подставляться из-за наших друзей.

- Когда я вернулся в Лас-Вегас, я рассказал Тони о том, какие вопросы мне задавали, и он взбесился. Мы ходили взад-вперёд перед "Золотой лихорадкой" на Вест-Сахара, и он прикрывал рот, потому что ребятки пользовались биноклями со считывателем губ.

- "Вот же блядство, ёбаный Еврей, - говорит. - Он бегал туда поплакаться. Еврей, сука, хочет развязать войну. Есть о чём подумать."

- Я полагал, что она отвадила Тони, - сказал Левша, - но когда я заподозрил, что она всё ещё болтает с Ленни Мармором, я обзавёлся жучком для домашнего телефона. Я начал записывать, потому что, когда я возвращался домой, а она разговаривала по телефону, она быстро вешала трубку или говорила: "Я тебе перезвоню". И я хотел быть уверенным, что она снова не попытается умыкнуть моих детей.

- Катушки с лентой были на один час. Я установил аппарат в гараже. В первые пару дней я выяснил, что она много разговаривает с Нэнси Спилотро. И я слушал что-то вроде: "Угадай, что мистер Всезнайка только что мне сказал?"

- Однажды она позвонила своему отцу и сказала: "Я хочу, чтобы ты убил этого гада." Я слышал, как её стакан звенит на заднем плане. Отец спросил, не пьёт ли она.

- Папа, - говорит она, - я не пила уже несколько месяцев.

- Пока плёнка не кончилась, мне пришлось наслушаться всякого. Это очень тяжело. Но я не мог светить своими картами, я понимал, что это говорилось за моей спиной.

- А потом, через пару дней я услышал на плёнках её разговоры с Тони. Он говорил очень коротко. Она рассказывала ему, когда я возвращаюсь домой. Это после того, как мне пообещала, что будет от него избавляться. После того, как я предупредил её об опасности и всём прочем. И теперь я собственными ушами слышу, как она разговаривает с Тони, обсуждает, где они могут встретиться. "Встретимся на бейсболе." - "У Винсента завтра днём игра." - "Он себя покажет; увидимся на матче." - "Да Фрэнк звонить не будет." Всё в таком духе.

- После того, что я услышал, я так разозлился, что даже не мог её видеть. Она делала всё, чтобы нас убили.

- На следующий день дети ходили на плаванье и рано легли спать, и в тот вечер я сказал: "Джери, будь со мной честной. Если ты никогда раньше не была со мной честной, скажи мне правду сейчас. Ты всё ещё видишься с нашим другом?"

- Я сказал ей: "Ты в такой же опасности, что и я. Тебя убьют раньше, чем меня или его."

- "Не переживай, - говорит она. - С этим покончено."

- Между тем, я знаю, что у меня всё есть на плёнке, и что она ещё встречается с этим типом.

- Я спросил: "Совсем с ним не общаешься?"

- "Совсем, дорогой," - говорит она.

- "Точно?" - говорю я.

- "После того, как мы обсудили пережитое, меня вообще удивляет, что ты о таком спрашиваешь," - говорит она.

- "Окей, Джери, - говорю я. - Поклянись."

- "Клянусь, - говорит Джери. - Ни в жизнь больше. Может, прекратим на этом?

- "Поклянись мне, - говорю я. - Поклянись мне жизнью своего сына и тогда мы прекратим."

- "Она смотрит прямо на меня. Она злится. "Клянусь жизнью нашего сына, - говорит она. - Всё на этом?"

- "Сука! - сказал я. - У меня есть запись."

- И я достаю небольшой магнитофон с кассетой и нажимаю на кнопку play, и Джери слушает, как она разговаривает с Тони.

- "Выключи это, - закричала она. - Я не хочу это больше слышать!"

- "Ты сука, - говорю я. - Я уже не на шутку разошёлся. - Да я тебя, блядь, сейчас в окно вышвырну!

- Она начинает кричать: "Стивен! Помоги! Стивен!"

- Бедный ребёнок прибегает, полусонный. Ему около девяти. Джери заставила меня отступить.

- "Если ты не отлезешь от меня, - сказала она, - я вызову полицию."

- Я ушёл и отправился в казино. Кое-как поужинал, вернулся домой и заснул. Плаванье Стивена и Стефани стало для меня приоритетом.

Левша уже начал делёжку, вскоре после того, как Джери вернулась из поездки в Беверли-Хиллз к Ленни Мармору. Он подал в суд соглашение о прекращении права собственности на имущество в рамках подготовки к расторжению брака. По условиям соглашения Левша получал почти всё: дом по адресу Вегас-Вели-драйв 972; участки 144 и 145 в Las Vegas Country Club Estates на Огаста-драйв и четыре чистокровных скаковых лошади - Island Moon, Last Reason, Est Mi Amigo, и Mister Commonwealth. Но три ячейки в Первом Национальном банке Невады, в отделении на Стрип, остались записанными на обоих. По словам Розенталя, ему нужен был кто-то, кто имел бы доступ к наличным деньгам, если сам он окажется под арестом или не сможет добраться до денег по какой-нибудь другой причине.

Левша кроме того уговорил Джери согласиться с тем, что она потеряет право "на опеку, попечительство и воспитание своих несовершеннолетних детей, в случае злоупотребления алкоголем и/или барбитуратами."

Письмо Джери к Робин:
4-5-79
br3:12 ночи

Моя дорогая Робин...
Милая, я не хочу тебя тревожить, но я не знаю, сколько ещё здесь выдержу. Я сижу тут ночью, а у меня сломано ребро, оба глаза подбиты, синяки по всему телу, и не тебе рассказывать, от кого мне так досталось. Всё это за последние две недели. Вчера ночью он пришёл домой пьяный и душил меня, пока я не потеряла сознание. На самом деле, мне некому это рассказывать, кроме тебя, потому что всем до единого плевать. Но ничего, веришь ты или нет, я справлюсь с этой хернёй, но могу взять пистолет и, нахуй, убить его как-нибудь среди ночи. Прошлой ночью он сам меня чуть не убил. Когда я пришла в сознание, он стоял надо мной, пьяный такой, готовый меня отпинать. Ему на всё наплевать, он даже не понимает, что делает, когда напивается. Сегодня он пришёл домой и снова начал, я закричала, чтобы он ушёл и оставил меня в покое, и он опять взбесился, так, что я просто сидела, позволяя ему разглагольствовать и бредить, и молилась, чтобы он меня больше не бил. Я его до смерти боюсь...
Пожалуйста, пиши мне. Люблю тебя, и не звони по телефону - он прослушивает. Мама.

Мы сидели в Jubilation, и Тони пришла в голову идея замочить Левшу, - сказал Фрэнк Каллотта. - Он не называл Левшу по имени. Он называл его "Еврей". Он сказал: "Да, Еврея, я пока не уверен. Но если я так решу, мне понадобится, чтобы ты нашёл человека. У тебя кто-нибудь есть?

- Я говорю: "Да, Здоровяк."

- Он говорит: "Не, ну мне бы не хотелось грохнуть его на улице."

- Я говорю: "Кого?"

- Он говорит: "Еврея".

- Говорит: "Я его подставлю, и, когда он притащится, ты его укокошишь. И я дам тебе знать, куда его скинуть."

- "Просто отодвинем фанерку, сбросим в дыру и прикроем."

- А потом Тони говорит: "Но я скажу тебе когда."

- Я говорю: "Окей."

- Он говорит: "Я скажу тебе, но я пока не уверен."

- Она перестала ночевать дома, - сказал Маррей Эренберг. - Кто знал, чем она занималась? Большую часть времени она бухала или торчала. Но и Фрэнк был не лучше. Он напивался и куролесил со своими танцовщицами каждую ночь. Он транжирил. Покупал им то. Покупал им это. Проигрывал пачки денег в блэкджек. Наверное, он был худшим игроком в блэкджек из всех, кого я когда-нибудь видел, или, может, он так штрафовал себя за что-то.

Я владел пиццерией Upper Crust, - сказал Фрэнк Каллотта. - Там можно было поесть, но, кроме того, там тусовались. Однажды утром, очень рано, мы ещё только готовили еду - где-то, наверное, в семь, восемь, восемь тридцать - припёрлась Джери. Выходит из машины и оставляет дверь машины открытой. Выглядит измученной. Она была из тех женщин, с которыми не хотелось цапаться на людях, потому что она могла устроить настоящую сцену. Она наскакивала со всех сторон, кричала и размахивала руками, она была высокой и эффектной, становилась каким-то неотвязным кошмаром.

Она врывается в ресторан и кричит: "Где он, блять?"

- "Пожалуйста, Джери, - говорю я, - успокойся; не поднимай шума."

- "Я хочу видеть его сейчас же, - говорит она. - Где он? Я убью эту скотину. Прямо сейчас."

- Я сказал своей старухе присмотреть за ней, за этой истеричкой. Мы посадила её за столик в баре, и я запер входную дверь. Она хотела немедленно поговорить с Тони.

- Я звоню Тони, и она кричит на заднем плане, что убьёт Еврея. Между тем, я знаю, что если Нэнси узнает обо всём этом, с Джери, это выйдет боком.

- Тони в Лас-Вегасе никогда не водил автомобиль. Всегда сидел на пассажирском кресле. В то утро он прибыл через две минуты. Его привёз Сэмми Сигел. Сэмми сидел у него дома с раннего утра до поздней ночи, играл с Томми в джин-рамми и возил Тони, куда он скажет. Это у Сэмми была такая работа.

- Тони появляется в дверях и говорит мне переставить машину, чтобы её никто не видел. Я сказал Эрни поставить машину на заднем дворе.

- Я ушёл, но вижу, Томми разговаривает с ней, и, как всегда, машет руками вверх и вниз, рубящими движениями, и у неё по лицу текут слёзы, и она потихоньку кивает, и в конце концов он уговаривает её уйти.

- Её машина была во дворе за углом, и мы там стояли, когда она уезжала. Тони повернулся и посмотрел на меня. "Я лоханулся," - сказал он.

"Я только что трахалась с Тони Спилотро."

- Фрэнк перепугался до смерти, - сказал Маррей Эренберг. - Фрэнк довольно замкнутый. Он не из тех, кто любит проявлять эмоции. Никогда этого не делал. Всегда был сдержан - кроме той ночи, когда он позвонил мне и попросил приехать. Я в первый раз тогда слышал панику в его голосе. "Подъезжай, - сказал он, - и захвати с собой оружие." Он сказал, что ему нужна какая-нибудь защита. Он сказал, что по кое-какой причине не хочет оставаться один. Ему там нужен был кто-то. Я подумал, защита ему нужна, или, может, свидетель или что-нибудь в этом духе. Я сказал: "Не переживай, буду прямо сейчас. И принесу свою мелкашку, охотничье ружьё." Когда я увидел его, меня его вид шокировал. Прямо нечто. Я его таким никогда не видел, а ведь работал с ним годами.

- После того, как я приехал, он успокоился, и мы сидели там в полудрёме, и вдруг услышали шум. Мы вскочили, выбежали, и вот едет Джери. Окосевшая. С дикими глазами. Явно не в себе. Озверелая. Едет прямо в двери гаража. Зацепила другую машину. Я там стою. За малым по моим ногам не проехалась. Даже не стала дожидаться, пока дверь гаража поднимется. Врезалась в нижнюю часть двери.

- Её не было всю ночь.

- Окна были закрыты, но я её слышал, - сказал Левша. - Я слышал, как она говорит: "Где мои дети, уёбок?"

- Джери в нормальном состоянии так не выражалась. Вот ещё почему я понял, что она какая-то не такая. Выпивка? Таблетки? Наркотики? Что, я не знал.

- Я попросил её опустить стекло, она так и сделала, опустила примерно на дюйм, я подошёл как можно ближе и попросил её угомониться. "Поосторожней, Джери. Давай всё обговорим."

- "Да пошёл ты," - снова кричит она, даёт по газам и врезается в закрытую дверь гаража.

- Соседи уже высыпали на улицу, а к дому подъезжает пара полицейских машин. Двое полицейских. Я их знаю.

- Джери говорит, что хочет попасть в дом. Я говорю, чёрт с тобой. Но понимаю, что мне уже не выкрутиться. Я пропал. Милая жена печально известного деятеля казино и игрока, связанного с мафией. Весь боекомплект. В суде меня бы в куски искромсали, ей на радость.

- Тем не менее, в ответ на заявление Джери, я её спрашиваю: "А твой говёный бойфренд где?"

- "Какой бойфренд?" - говорит она, с невозмутимым видом.

- "Ты знаешь, какой", - сказал я ей.

- Джери поворачивается к копам и требует, чтобы я впустил её в дом. Говорит, что половина дома её.

- Оба копа настроены против Фрэнка Розенталя. Это без вопросов. Я для них мистер Печально Известный.

- "Эй, Фрэнк, - говорит один из них. - Чего ты её не впускаешь? Давай, впусти, и мы все разойдёмся."

- Я говорю, я дам ей ключ, если она проведёт в доме не более пяти минут. А что? Там уже нет ни денег, ни драгоценностей, ни детей. Красть ей нечего.

- Примерно через три минуты она выходит из дома. Я в стороне от дома, на дороге, с Марреем Эренбергом и копами. У неё руки за спиной.

- Она приближается ко мне примерно на десять футов, обходит кругом и направляет револьвер мне в голову. Копы смылись. Никогда в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так бегал. Они отбежали к своим машинам и спрятались за них.

- Джери смотрит на меня и говорит: "Отдай мне мои деньги и драгоценности или я убью тебя."

- Она обводит оружием всех кругом.

- И в этот момент подтягивается ни кто иная как Нэнси Спилотро.

- Нэнси начинает разговаривать с Джери и постепенно придвигается в её сторону. Я сказал: "Нэнси, не лезь в чужие проблемы. У тебя свои есть."

- И краем глаза я вижу, как Тони Спилотро подъезжает, на скорости. Сидит такой, в кепке, с бородой.

- Копы говорят Джери положить оружие. Нэнси говорит Джери положить оружие. Я говорю: "Джери, не стреляй. Тебе на электрический стул захотелось?"

- Это до того безумно, что почти комично.

- Внезапно Нэнси хватает Джери за руку, и из-за машин появляются полицейские и быстро надевают на неё наручники. У меня туман в голове. Я вижу Джери в наручниках, и она начинает плакать. "Дорогой," - говорит она, - мне больно! Мне больно, скажи им, чтоб отпустили. Скажи им."

- Я говорю копам, чтобы они оставили её в покое. Я сказал им, что не предъявляю к ней никаких претензий и у нас есть лицензия на оружие.

- Я совсем вымотался. Интересно, я всерьёз думал, что ещё можно было что-то исправить? Я не знаю. Теперь-то понятно, что в этом не было смысла. Вообще ни в чём не было смысла.

- Как бы там ни было, после того, как копы уехали, все мы пошли в дом, и Джери, и я, и Маррей Эренберг.

ДЕПАРТАМЕНТ ГОРОДСКОЙ ПОЛИЦИИ ЛАС-ВЕГАСА
РАПОРТ ОФИЦЕРА
Д.Р. 80-72481
09-08-80 0900 ч.
Место происшествия . . . Вегас-Вели-драйв 972, Лас-Вегас, Невада, Поместья Загородного Клуба.
ДЕТАЛИ:
09-08-80, ориентировочно в 0900 часов, в указанное время я, офицер Арчер и офицер Брэди Фрэнк, получили вызов в посёлок Поместья Загородного Клуба, по адресу Вегас-Вели-драйв 972, Лас-Вегас, Нв., в связи с семейным конфликтом, создающим беспорядки, о чём сообщила служба охраны посёлка Поместья Загородного Клуба.
По прибытии к восточному въезду, на пропуском пункте к нам обратилась супруга Фрэнка Розенталя, она была в крайне взволнованном состоянии и хотела вернуться к месту своего проживания, по адресу Вегас-Вели-драйв 972, чтобы забрать свои личные вещи.
Вместе с тем сотрудникам службы охраны, отказавшимся сопровождать её до дома, она сообщила, что обратится в ФБР.
С целью получения сведений о супруге Фрэнка Розенталя, к месту прибыла некая Нэнси Спилотро, на "Олдсмобиле", с номером Ut (Юта) NLE697, голубого цвета. Мс-с Розенталь управляла автомобилем "Мерседес Купе", бронзового цвета, CWN014, NV.
Мс-с Спилотро указала упомянутым офицерам, что намеревается забрать супругу Фрэнка Розенталя, так как мс-с Розенталь крайне расстроена и пребывает в истерическом состоянии, однако мс-с Розенталь отказалась садиться к ней в автомобиль и умчалась по улице на своём "Мерседесе".
Мс-с Спилотро указала упомянутым офицерам, что между женой и мужем произошла перебранка и что она может оказать содействие в устранении беспорядков.
Все мы отправились по адресу Вегас-Вели-драйв 972, где м-р Фрэнк Розенталь стоял на подъездной дороже со своей женой, жена допустила столкновение "Мердседеса", находившегося под её управлением, и припаркованного "Кадиллака", что привело к незначительным повреждениям его задней части.
Нам удалось заглушить двигатель "Мерседеса", и супруга Фрэнка Розенталя начала ругаться с мужем, однако он отказался от содействия офицеров, заявив о том, что это всего лишь семейные неурядицы и что он уделит внимание разрешению ситуации.
Нэнси Спилотро оказала содействие Фрэнку Розенталю в попытках успокоить жену и предотвратить беспокойство соседей в округе. В это время упомянутые офицеры спросили, всё ли в порядке и могут ли они покинуть место происшествия.
Когда упомянутые офицеры уже покидали место происшествия, супруга Фрэнка Розенталя вбежала в дом, по адресу Вегас-Вели 972, и заперлась от мужа, Фрэнка, оставшегося снаружи.
Затем она вышла через задний ход, обошла кругом и вышла к центральному входу, держась за живот. Она кричала о драгоценностях, о том, что они у Фрэнка и что она хочет их вернуть. А также деньги.
Упомянутым офицерам не было известно о факте наличия у неё огнестрельного оружия, до тех пор, пока она не вышла на улицу перед домом 972 по Вегас-Вели-драйв, в каковое время упомянутые офицеры увидели хромированный 0.38 Special, после того, как она вытащила его из-под своей блузки.
Она размахивала оружием, упомянутые офицеры запросили подкрепление. В это время Нэнси Спилотро подошла к супруге Фрэнка Розенталя, сумев немного её успокоить, а затем, когда та прижалась спиной к зданию, мс-с Спилотро схватила мс-с Розенталь за руки, повалила её на землю, и в это время упомянутые офицеры приблизились и оказали содействие Нэнси Спилотро в отборе оружия у супруги Фрэнка Розенталя.
Оружие представляет собой короткоствольный револьвер Smith & Wesson, Air Weight, "Ladies Special", .38-го калибра, серийный номер 37J508. На жемчужной рукояти выгравировано "Geri Rosenthal". Барабан на 5 патронов .38-го калибра. Камора под курком содержит израсходованный патрон, однако упомянутым офицерам не известно, был ли произведён выстрел внутри дома или в другое время. В целях безопасности оружие было изъято упомянутым офицером А. Арчером.
В течение всего времени семейного конфликта супруга Фрэнка Розенталя твердила мужу, что обратится в ФБР. Он отвечал ей: "Давай-давай, стукани". Он утверждал, что, если она поступит подобным образом, у неё самой будут проблемы. После того, как офицер препоручил оружие Нэнси Спилотро, м-р Фрэнк Розенталь взял жену под свою ответственность и отвёл в гаражное помещение особняка. И опустил автоматически запирающиеся ворота, после чего для упомянутых офицеров доступ к территории дома отсутствовал.

- Мы сидели на кухне, - рассказывает Эренберг. - Нэнси пошла домой. Джери начала мыть посуду. Всё, вроде, в порядке. Стоит спокойно. Угомонилась уже, понимаешь. Мы с Фрэнком разговаривали, и он бросил взгляд на Джери. Она как раз обернулась, с таким видом, будто сигареты ищет, и он спрашивает: "Тебе чего?"

- И тут, как среди ясного неба, она говорит: "Я только что трахалась с Тони Спилотро." Она так и сказала. Я был там. В доме. Я это слышал. Она сказала: "Я только что трахалась с Тони Спилотро."

- Он сказал: "Захлопни рот." Он не взбесился, как, понимаешь, любой муж бы. Типа: "Ты блядина, я тебе трендюлей навешаю!" - что-нибудь такое. Он сказал: "Захлопни рот и помалкивай."

- Я хочу сказать, это должно было его оглушить. С его самолюбием и всем прочим. Она могла бы держать под каблуком любого в мире, но не этого парня. Потом она сказала, что ей нужно позвонить по телефону, но что телефонами в доме она пользоваться не хочет. И укатила, с такой скоростью, что мы слышали, как машина прыгает на лежачих полицейских.

- После того, как она уехала, мы посидели несколько минут, и тут Фрэнк подскочил. До него дошло, что она отправилась в банк.

- Он сказал, садись в машину. И я, как дурачок, сел. Он был за рулём. Вчесал по полной, потому что банк находился аж на Стрип.

ГОРОДСКОЙ ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ ЛАС-ВЕГАСА
80-72481 9-08-80
Продолжение полицейского рапорта, продиктованного офицером А. Арчером, ЛН489 от 9-08-80, о семейном конфликте, имевшим место в особняке Розенталя по адресу Вегас-Вели-драйв 972. ДЕТАЛИ:
Ориентировочно в 1030 часов меня, офицера Б. Фрэнка, и офицера А. Арчера, отправили на вызов о бытовом конфликте в посёлке Поместья Загородного Клуба. Позвонившая, являющаяся мс-с Розенталь, попросила упомянутых офицеров встретиться с ней у выезда на Карен-авеню, на посту охраны посёлка Поместья Загородного Клуба.
Я был первым расчётом, туда прибывшим, расчёт 2-J-2, и подошёл к мс-с Розенталь, которая разговаривала по телефону на посту охраны.
Ориентировочно через минуту она обернулась к упомянутому офицеру, всё ещё держа трубку, и попросила меня поговорить с субъектом, с которым она беседовала, м-ром Бобом Баллоу, являющимся, по её утверждению, президентом филиала Первого Национального банка, на Стрип.
Тогда я поговорил с субъектом, м-ром Баллоу, и он утверждал, что с ним по телефону связались мр. Розенталь, а также м-с Розенталь, ранним утром и в предшествующие ночные часы, по поводу имущества, принадлежавшего Розенталям и хранящегося в банковских ячейках отделения банка.
В дальнейшем он заявил, что уведомил каждого из них о том, что имущество, хранящееся в банковских ячейках находится в совместной собственности, и, если кто-либо из них желает забрать вещи, это возможно сделать при открытии банка в 1000 часов, в утро понедельника, приходящееся на 9-08-80.
Очевидно, имел место запрос, от одного из Розенталей или же от обоих, изъятия содержимого банковских ячеек прежде десятичасового открытия. Мр. Баллоу передал мне, будто мс-с Розенталь заявила, что находится на пути в вышеупомянутый банк и, возможно, было бы хорошо пригласить офицера, который бы присутствовал при прибытии, в связи с семейным конфликтом, произошедшим ранее. Я уведомил его, что, если запрос поступит от мс-с Розенталь, я буду сопровождать её в банк, ради предотвращения беспорядков на территории заведения. Непосредственно после того, как я положил трубку, мс-с Розенталь попросила меня сопровождать её, следуя за её автомобилем в банк, где она собиралась забрать имущество из сейфов ПНБ, по адресу Лас-Вегас Бульвар Саут 2780.
Тогда я уведомил диспетчера, что буду сопровождать мс-с Розенталь, которая следовала на "Мерседесе Купе" бронзового цвета, с номером штата Невада CWN014, из посёлка Поместья Загородного Клуба к ПНБ на Стрип. По прибытии она уведомила, что собирается изъять принадлежащие ей вещи из банковских ячеек. Я уведомил ее, что нахожусь здесь ради предотвращения беспорядков, а то, зачем она идёт в банк, это её личное дело.
В помещении банка мс-с Розенталь покрикивала на м-ра Баллоу, который, по всей видимости, является вице-президентом этого отделения. Мс-с Розенталь демонстрировала, я полагаю, два или три ключа от ящиков, которые потом были вынесены мс-с Розенталь и сотрудниками банка и установлены на стойку, и мс-с Розенталь извлекла то, что мне показалось большим количеством наличных денег. По её утверждению среди изъятого из ящиков были драгоценности, а также, судя по виду, изымались какие-то документы. Мс-с Розенталь заявляла упомянутому офицеру, при выезде на Карен а также по прибытии к банку, что может упомянутому офицеру дать с тех денег, которые находились в банковских ячейках, однако упомянутый офицер уведомил её, что не будет брать у неё денег ни при каких обстоятельствах. Затем мс-с Розенталь вышла из банка и направилась к своей машине.
Когда мс-с Розенталь и я вышли из банка, сержант Гринвуд уже ожидал на территории перед парковочной разметкой. Упомянутые офицеры разговаривали с мс-с Розенталь, пока она укладывала вышеупомянутые предметы, а именно наличные деньги, ювелирные изделия и документы, в багажник своего автомобиля "Мерседес" и ориентировочно парой минут позже мс-с Розенталь посмотрела в сторону Лас-Вегас-бульвар и заявила: "А вот и Фрэнк".
Она прыгнула в машину, сорвалась с места и на довольно высокой скорости последовала на юг по Лас-Вегас-бульвар. В это время м-р Фрэнк Розенталь и сопровождающий его субъект (белый американец), который рано утром также был на месте семейного конфликта, прибыли вслед за мс-с Розенталь на жёлтом "Кадиллаке", стоявшем на подъездной дорожке во время первоначального конфликта.
В то время, пока с-т Гринвуд разговаривал, в течение пары минут, с м-ром Розенталем, упомянутый офицер находился на расстоянии нескольких футов. Мр. Розенталь и сопровождающий его субъект, белый мужчина, вошли в банк и спустя пару минут вышли. Затем они сели в свой жёлтый "Кадиллак" и также покинули территорию банка. В это время с-т Гринвуд, а также я сам, возобновили патрулирование в штатном режиме.

- Припёрлись, а там кругом полиция, - сказал Маррей Эренберг. - Они не позволили Фрэнку выйти из машины. Сказали: "Мы пытаемся предотвратить возможность беспорядков."

- Фрэнк охренел. Он пытался вытолкнуться, но его придержали. Прислонились к дверям машины, и мы не могли выбраться. Он пытался пробиться силой. Я сказал: "Фрэнк, успокойся". Он смотрит на копов в упор и говори: "Убери, нахуй, руки от моей машины!" Он это копу говорит!

- Орёт: "Она крадёт у меня деньги" - но копы всё равно не выпускали его из машины. Удерживали до тех пор, пока Джери не смылась, а потом сказали: "Окей, вперёд." Копы там действовали в сговоре с Джери.

- Той ночью она позвонила из Беверли-Хиллз, - сказал Левша. - Уже за полночь. Я сказал: "Джери, нехорошо так. Свои драгоценности можешь себе оставить, но деньги и мои драгоценности мне нужны." Я услышал только гудки. Она повесила трубку.

- Потом мне позвонил Тони.

- Говорит: "Я слышал, что произошло. Может, тебе как-то помочь?"

- Чувствую, он не уверен, знаю ли о том, что у него с Джери, так что я всё ещё разыгрываю из себя дурака.

- Говорю, да там ничего особенного. Просто не заладилось в последнее время.

- Тони говорит, что хочет встретиться со мной. До чего трогательно. Я не хочу с ним видеться. Я знаю, к чему это может привести.

- Я говорю, что встречусь с ним, но не хочу, чтобы нас видели, поэтому называю ему другого адвоката - не Оскара - увидимся там.

- Он опять спрашивает: "Так что мне делать?"

- Я ответил, что если он, по случаю, получит вести от Джери, пусть передаст, чтоб она вернула мне моё добро.

- Тони понимает, что-то пошло не так. Думает, должно быть: "Ой, неувязочка..."

- Я улыбаюсь. Мой закадычный друг. Я не понимал этого. Мне от него уже ничего не было надо. Я не мог постичь его хотение моей жены. Не мог избавиться от этой мысли.

- В офисе адвоката общались нормально. Я знал, что я в безопасности. И он знал, если мои друзья в Чикаго узнают, что он сделал, считай, что он попал. Если там начнут разбираться, считай, что он встрял. Он всё это знает. Вот почему я должен быть таким осторожным.

- "Спасибо за встречу", - говорю я.

- "Надеюсь, она будет плодотворной", - говорит он.

- И вот Джери позвонила Тони.

- "Эй, лучше послушайся его, - говорит он Джери, - а то нас обоих убьют." Я об этом знаю только по рассказу Джери.

- "Чего тебе от меня надо, ебучий ты карлик? - говорит Джери.

- "Ты вернёшь половину денег, двести пятьдесят тысяч долларов и его драгоценности, - говорит Тони. - Это тебе прямой приказ от меня."

- Это уже как-то, понимаешь, ближе к мафиозным порядкам, и Джери мне об этом потом с возмущением рассказывала.

- Тогда, Джери говорит, она ему сказала: "Отъебись!"

- И потом звонит мне.

- "Твой мелкий позвонил мне и отдал приказ," - говорит она.

- Я сказал: "Ты хорошо влипла."

- "У тебя есть кто-нибудь, чтобы забрать у меня деньги и драгоценности? - спрашивает она. - Если я верну их, ты обещаешь оставить нас в покое?"

- Я сказал ей да и отправил за всем этим в Анджелес одного друга. Но когда он прибыл, она отдала ему только двести тысяч долларов и драгоценности. Она сказала позже, что пятьдесят тысяч Тони выкрал у неё из машины, когда она пошла к нему домой, расслабиться после приезда из банка.

Розенталь подал на развод 11 сентября 1980 года, через три дня после того, как Джери отъехала от банка. Три дня спустя ему позвонили из психиатрического отделения Харборской больницы общего профиля в Торрансе, Калифорния. Ему сказали, что его жена, Джеральдин Макги Розенталь, задержана сотрудниками полиции города Лос-Анджелес при попытке раздеться на Сансет-бульвар. Она была под воздействием алкоголя и наркотиков.

Левша полетел в Торранс:

- Когда я добрался до больницы, я вошёл в палату к Джери, и она сидела в смирительной рубашке. Она хотела, чтобы я ослабил ремни, но я сказал, что не могу этого сделать. Она начала на меня орать. Она была в истеричном состоянии.

- Психиатр рекомендовал Джери остаться в Торрансе на две недели. Исходя из того, что видел, я согласился. В ту ночь я прилетел обратно в Лас-Вегас, а потом, через пару дней, я узнал, что её выписали из больницы, а отец с дочерью пытаются отправить её на психиатрическое лечение.

- Я подал на развод. Он не оспаривался.

Левша получил то, чего хотел - опеку над детьми. Взамен он согласился оставить ей права на детей и выплачивать ей 5000 долларов в месяц на содержание. Джери сберегла свои миллионы долларов в драгоценностях и в "Мерседесе", на котором уехала.

- Кто-нибудь другой, наверное, плюнул бы на это, - сказал Маррей Эренберг. - Я имею в виду, она больная женщина, и она ушла. Он подаёт на развод. Получает опеку. Он уже вернул половину денег и все свои драгоценности. У Джери оставалось всего около ста тысяч долларов и её собственные украшения. Любой другой считал бы себя счастливым, что избавился от неё, но только не Фрэнк.

Из-за всей этой хренотени, он решает подать в суд на Департамент полиции Лас-Вегаса за незаконное задержание и потом подаёт в суд на копов, которые не давали нам выйти из машины у банка, на шесть миллионов долларов. Они копы. У них нет и шести центов. Это безумие. И, конечно же, он не выиграл. Он добился лишь того, что всю эту тупую мыльную оперу муссировали в газетах, опять и снова.

"Мы сегодня или много заработаем, или прославимся."

В газетах публиковали байки, о Левше и Джери, о Тони и Джери, о Левше и Тони, да ещё рассказы от анонимных сотрудников правоохранительных органов о том, как они "опасаются войны группировок Розенталя и Спилотро". ФБР намеренно стремилось к публичности. Уильям К. Ламби-мл., начальник Чикагской Комиссии по борьбе с преступностью, получал копии вырезок новостей о Розентале-Спилотро от своего источника в правоохранительных органах Лас-Вегаса, и спросил, не мог бы Ламби распространять эти байки по Чикаго, с "явной целью насолить Джо Айюппе."

В служебной записке Ламби, из папок Комиссии, упоминалось, что его источник в Вегасе "предоставил копии вырезок новостей, касающихся связки Спилотро-Розенталь. <...> Он попросил меня установить связи с местным сотрудником по работе с прессой, чтобы материалы появлялись в местных печатных изданиях, с добавлением абзаца, указывающим на то, что федеральным властям давно было известно о связке Спилотро-Розенталь по причине наблюдений за СПИЛОТРО. Эта информация предназначена для дальнейшей дестабилизации АЙЮППЫ."

Материалы о Розентале и Спилотро были опубликованы в чикагских газетах, в том числе в Chicago Sun-Times, в статье Арт Петака и в воскресном обозрении Хью Хафа¹⁷. Но к тому времени Джо Айюппу, должно быть, больше дестабилизировал сам Тони Спилотро, чем его блудодеяния.

- Никто не знал, что это мы совершаем кражи со взломом, до тех пор, пока мы не стали чересчур уж известными, - сказал Каллотта. - Как только я открыл эту долбаную пиццерию, Тони стал туда заходить, чаще чем надо. Когда мы ныкались, встречались с ним на разных парковках, жилось поспокойнее. Тони был любителем ресторанов всю свою жизнь, и моё заведение приносило ему, как бы, наслаждение. Он любил это дело, и он хотел принимать участие в каком-нибудь ресторанном бизнесе, особенно, понятно, со своим корешем.

- Он ничего не жалел. Бывало, говорил: "Слушай, если нужны деньги, говори мне. Я вложу в это заведение, сколько надо."

- Это был мой ресторан, но Тони любил там разбираться с рецептами, проводил там всё время. Он просто любил это. И, вместе с тем, попросту охуенно уничтожал бизнес. Раньше, понимаешь, мы приглашали туда всех звёзд. А копы обычно останавливали их на улице.

- Уэйн Ньютон, допустим. Идёт к нам поесть, заруливает, с ним его свита. Копы выскакивают из машин и рассказывают Уэйну: "Знаешь, что это за место?" - "А?- говорит он. - Upper Crust, вроде." Они говорят: "Ага, а его владельцы люди из синдиката." Он говорит: "Да я сюда только поесть, а не для разговоров с ними."

- А всё потому, что копы всё время видели там Тони. Именно тогда всё пошло под откос. Раньше я мог крутиться. Они думали, что я никто. Так, парнишка какой-то. До тех пор, пока меня не засекли с ним в ресторане. "Эге, а кто же это?" И тогда они проверили меня и увидели, что мы с ним корешуем ещё с детских лет.

- Вот когда всё было кончено. Слишком уж мы всё запустили. И тогда я сказал: "Да на хуй всё!" До того я держался в тени. Я жил на широкую ногу, но старался держаться в тени. Я был под подозрением по разным поводам, но не из-за того, что меня увязывали с Тони или ОПГ. До тех пор, пока нас не начали слишком часто видеть вместе.

- Я был упёртым. Я не считал, что обязан регистрироваться при въезде в город из-за того, что у меня судимость, из-за того, что я мотал срок. Так что я так и не зарегистрировался у шерифа как уголовник. И никто меня не беспокоил, до тех пор, пока меня не начали подсекать с Тони.

- Для меня это было таким бредом. На хуй. На хуй этот привилегированный город. Я их всех посылал на хуй. Я не говорил им, где я живу. И они меня задерживали. И сажали. Но я упирался. Мне было насрать. Судья сворачивал дела, но копы меня всё время задерживали. Но я продолжал упираться. Я так и не сказал им, где я живу. Я имею в виду, они-то знали, где я живу. Но я просто отказывался, им это говорить.

- Ёб им мозги просто.

- Так вот, Тони всё время у меня в заведении, приводил туда своего ребёнка и всю бейсбольную команду, и они там без конца сидели. И, честно говоря, от этого я особо не переживал. Я такое любил. Но это любили и другие, в том числе и полиция.

- Обычно они парковались на стоянке и наблюдали. Вот откуда всех их фотографии. Видел все эти снимки от наружки, на которых Тони выходит из ресторана? На всех он выходит из моего ресторана.

- Всё шло хорошо, до того вечера, когда копы убили Фрэнки Блю. Мы с Тони сидели во внутреннем дворике ресторана. Подтянулся Фрэнки Блю. Он был метрдотелем в "Асьенде". Его отец, Стиви Блю, Стиви Блюстайн, был бизнес-агентом Профсоюза работников кулинарии.

- Хороший парнишка. Я сказал ему: "Фрэнки, да сними ты с машины этот дурацкий номер Иллинойса."

- Тони сказал ему: "С такими номерами здесь лучше не разъезжать."

- Парнишка говорит: "Я сменю его."

- Потом говорит: "За мной всюду ездят какие-то придурки".

- Мы говорим: "Наверное, пасут." Мы рассказали ему про иллинойские номера. Для копов Вегаса это означает только одно: Чикаго.

- Он говорит: "Ну уж я не знаю. А только они многовато за мной ездят."

- Говорит: "Там один "Бонневиль" просто ехал за мной от поворота до сюда".

- Так вот он целует меня и Тони и уходит. Хороший парнишка, вежливый.

- Я думаю теперь, он решил, что какие-то типы пытаются его ограбить. Там вообще-то, как выяснилось, орудовала пара грабителей, специализирующихся на метрдотелях, у них ведь карманы набиты двадцатидолларовыми купюрами. Он не знал, что это копы - так бы он не сделал того, что сделал. Он не такой идиот. Всю жизнь тёрся среди бывалых. И копы убили его. Они были в машине без опознавательных знаков.

- Через полчаса нам звонит Херби Блицштейн. Херби жил как раз там, где это произошло. Херби сказал: "Только что убили Фрэнки." Я сказал: "Да он же только ушёл." Херби сказал: "Да в него, мать их, две обоймы разрядили возле моего дома."

- Я сказал: "Мы до этих ублюдков доберёмся." Он сказал: "Они только что объявили войну." - "Отлично, в таком случае они готовы", - ответил я ему. Я сказал, что знаю, это, скорее всего, дело рук Джина Смита. Я же знал, что за Фрэнки ходит Джин Смит. Смит был усердным копом до ебанутости.

- А случилось то, что когда Фрэнки ушёл, эти поехали следом. В машине у него было оружие. Нам он этого не говорил. И сказал, что не знает, кто за ним следит. Утверждали, что, когда его пытались прижать к обочине, он вытащил пистолет. Копы выпрыгнули и расстреляли дверь машины из девятимиллиметрового и тридцать восьмого. Убили, короче. Тут же. Потом говорили, что обнаружили в его машине оружие. "Держал в руке". Так они говорили.

- Он мог сделать резкое движение, когда подъезжал к воротам охраны. Это произошло в охраняемом посёлке, где есть ворота, которые открываются, когда тебя пропускают. И Фрэнки убили прямо перед ними.

- Так что Тони со своими туда отправился. Мне сказал оставаться. "Сиди на телефоне, - говорит. - Скоро вернусь."Они попрыгали в машины и выехали. Это был ужас. Копы запаниковали. Обстановка стала очень напряжённой. А полиция в таких случаях очень быстро чует. Они пугливые. Всегда трясутся. Рыхлые ребята.

- Потом все вернулись. Тони. Херби. Отец, Стиви Блю. Ронни Блю, брат. Все вернулись, все плачут, сидим, понимаешь, разговариваем. А кругом, сука, ни одного копа. Они просто поубирали всех с улиц, а то как бы чего не случилось, потому что знали, Тони заводила ещё тот.

- Я имею в виду, он действительно затевал. Охуенную заваруху. У него была идея устроить расовый бунт. Он решил, что можно воспользоваться чёрным, чтобы разжечь и тогда мы сможем, понял, смести некоторых - и нет, не чёрных.

- Воспользоваться этим как поводом. Допустим, какие-то копы убили бы нескольких чёрных - и это стало бы просто снежным комом, потому что в этом городе копы действительно чёрных щемили . Их держали в определённых районах, и мы собирались дать им разгуляться.

- Вот, что Тони действительно хотел сделать, но этого так и не произошло. Слишком много другого навалилось. Во-первых, нас пытались обвинить в том, что мы стреляли в дом полицейского, проезжая мимо. Мы это не делали. Кто-то другой стрелял, а вешали на нас.

- В то время Тони говорил: "Эти ублюдки пытаются упечь меня за расстрел дома того долбоёба. На нас просто стрелку перевели." Они сделали так намеренно - чтобы мы поостыли после убийства Блюстейна.

- Так что вот, копы убили парнишку. Никогда не видел Тони таким расстроенным. Он бил по стенам. Пинал стулья. Все, что подворачивалось. Он действительно любил этого парнишку. На похороны пришли все. Тони распорядился, чтобы все ему выказали почтение. Даже Левша пришёл на поминки, но к Тони не приближался."

Вопросы, поднятые убийством, сильнее обострили отношения между Спилотро и полицейским управлением Лас-Вегаса. Управление делало всё, чтобы прихватить Тони, всё, чтобы ему досадить. В ноябре, когда охранник казино "Сахара" сообщил следствию о том, что Спилотро обедает в Оскаром Гудменом у них в кафе, начальник следственного отдела Кент Клиффорд пришёл в восторг. Офицер полиции Рич Маррей, патрулировавший неподалёку, прибыл на место происшествия. Спилотро был внесён в "Чёрную книгу" штата, ему официально запретили вход в любое казино Невады. Нарушение влекло за собой арест и штраф для казино до 100000 долларов.

Охранники "Сахары" следили за столиком Спилотро с того момента, как получили наводку от спецагента ФБР Марка Каспара. Перед тем, как сообщить в департамент, охранники даже звонили в ФБР - удостовериться, что Каспар это их агент.

Когда Рич Маррей из департамента добрался до кафе, встретившие его охранники указали ему столик Спилотро. Охранники сказали, что адвокат Спилотро, Оскар Гудмен, только что встал и удалился в туалет.

Когда Маррей подошёл к Спилотро и спросил у него удостоверение личности, Спилотро сказал, что у него никакого с собой нет. Когда Маррей сказал, что подозревает этого человека в том, что он Энтони Спилотро, тот отрицал, что он Энтони Спилотро. Когда Маррей уже собирался забрать Спилотро и отправить в центр для оформления, вернулся Оскар Гудмен и принялся настаивать, что этот человек не является Тони Спилотро. Как бы там ни было, Маррей произвёл задержание.

Минут через десять, когда Маррей уже начал процесс оформления Спилотро, прибыл детектив Джин Смит и сообразил, что Маррей задержал брата-стоматолога Тони, Паскуале Спилотро. Конечно, Паскуале Спилотро немедленно освободили, но о недоразумении уже успели известить всю прессу.

Начальник следственного отдела Кент Клифорд всегда считал, что управление подставили. Во-первых, Марк Каспар в письменных показаниях под присягой отрицал, что когда-либо звонил в "Сахару" по поводу Спилотро. Во-вторых, Гудмен, по-видимому, не сообщил Маррею, что человек, чья личность выяснялась, является братом Спилотро.

Раздор между Клиффордом с его копами из управления и Спилотро с его людьми усилился, и одно время они обвиняли друг друга в расстреле друг у друга машин и домов. Становилось всё хуже, и в один прекрасный день, когда Клиффорд получил информацию о том, что двое из его детективов числятся в расстрельном списке, он нацепил пистолет, взял с собой вооружённую поддержку, и оба вылетели в Чикаго.

Он направился прямиком к Джо Айюппе и Джои Ломбардо - двум непосредственным боссам Спилотро - дать им отпор. Но когда Клиффорд со своей поддержкой прибыл к Айюппе, единственным человеком, оказавшимся дома, была семидесятидвухлетняя жена босса. Затем они пошли к Джои Ломбардо, но его жена тоже была единственной в доме из всех Ломбардо.

Позже, объясняя свою поездку в Чикаго Los Angeles Times, Клиффорд сказал, что он тогда "выследил" адвоката Ломбардо, увиделся с ним и предупредил: "Если кто-нибудь из моих людей пострадает, я вернусь, буду ходить по домам и просто убивать всё, что там шевелится, ходит или ползает."

Клиффорд сказал, что потом пошел в гостиницу и прождал до 2:30 ночи, в это время ему позвонили и пожелали "доброго пути". Это, как он сказал, был заранее обговоренный с адвокатом Ломбардо код, который означал, что отстрел двух детективов отменён. Клиффорд, который теперь торгует недвижимостью в Неваде, отклонял неоднократные просьбы об интервью.

- Всё шло плохо, - говорит Каллотта. - То этот долбанутый Кент Клиффорд, который стучался в двери Айюппы и Ломби, мне даже знать не интересно, что выслушивал Айюппа от своей старухи, когда вернулся домой в тот вечер. То какие-то копы нажрались среди ночи и несколько раз пальнули по дому Джона Спилотро, и не укокошили ребёнка просто потому, что промахнулись. Они убили Фрэнки Блю вообще ни за что, все это понимали, что бы они там ни говорили. Да ещё вдобавок Тони сильно припёрло с деньгами, и он заставлял нас зарабатывать.

- Джои Ломбардо только что обвинили, вместе с Аленном Дорфманом и Роем Уильямсом, в попытке подкупа сенатора Невады по поводу пенсионного фонда Teamster, Ломби нужны были деньги. Тони заставлял меня напрягать своих ребят. Мы обчищали ювелирные магазины в две недели раз. У нас уже кончились объекты в Лас-Вегасе. Мы вылетали в Сан-Хосе, Сан-Франциско и Финикс. Обычно я привозил всю добычу его брату Майклу в Чикаго, но тогда даже Майкл получил восемнадцать месяцев по статье за букмекерство, так что нам приходилось сбывать где попало.

- Я слышал, около года назад, от Джои Дифранцо, что в тайнике Bertha's Jewelers на Вест-Сахара-авеню хранятся ювелирные изделия и миллион наличными. Мы знали, что это семейный бизнес, и там есть сейф с, по крайней мере, пятью сотнями тысяч долларов. Драгоценности этого заведения можно было видеть просто каждый день, через окна.

- Магазин был весь на сигнализации, но я зашёл, прикинувшись, будто завернул по случаю присмотреть что-нибудь для покупки. Разговаривая с обслуживающей меня женщиной, я направлял её так, чтобы заставить её показать мне внутренности хранилища. Я разглядел, что внутри сигнализации нет.

- Я известил Тони, какой там расклад, и он сказал мне "вовлечь" Джо Бласко. Бласко был копом, но его вытурили, когда выяснилось, что он работал больше на Тони, чем на шерифа, так что Тони всегда следил за тем, чтобы Бласко зарабатывал.

- Тони сказал, что, может, Бласко сможет по-быстренькому срубить пятьдесят тысяч долларов на Берте, так что будет возможность на время от него избавиться.

- К сожалению, один из парней, участвующих в деле, работал на Джи. Этим педрилой был Сал Романо. В то время мы об этом не знали, но федералы привлекли Сала по делу о наркотиках, и он пытался съехать, сдав нас и Тони.

- Я всегда знал, что с ним что-то неладно, но все думали, он нормальный, а Эрни Давино говорил, что он замечательный взломщик, эксперт по замкам.

- Эрни Давино, Лео Гуардино и Уэйн Матецки собирались пролезть через крышу.

- Сал Романо, Ларри Нойманн и я планировали ездить туда-сюда по улице, приглядывая за всем, плюс у всех у нас были полицейские сканеры и рации в машинах для переговоров друг с другом и с парнями в здании.

- Через дорогу от заведения у нас сидел Бласко, коп, в цементовозе, с нарисованным на нём огромным Суперменом. У Бласко тоже были полицейский сканер и рация.

- Мы выбрали выходные Четвёртого июля¹⁸, потому что ожидали, никого вокруг не будет и, если нам понадобится что-нибудь взорвать, люди подумают, что это фейерверк.

- Кроме того, раз уж понедельник был выходным, никто бы там не хватился до вторника, и это дало бы нам больше времени, чтобы сбагрить товар.

- Мы выехали ранним вечером. Помню, приехали туда, когда было ещё почти светло.

- В Bertha's мы прошли через крышу, чтобы обойти сигнализацию. Я уже проверил, есть ли датчики движения. Это маленькие, с красными огоньками, коробочки на стене или дверях. Они похожи на пожарные извещатели в домах.

- В Bertha's датчиков движения не было, но имелись другие распространённые системы. Я разглядел ленту. Ленту на всех дверях.

- Обычно можно прикрыть грузовиком стену здания и проделать дыру. Однако, мы прикинули, если стена хранилища стальная, а не простая цементная, нам понадобился бы газовый резак, а это могло занять сорок пять минут. Вот почему мы решили пробираться через крышу.

- Но как только мы взялись, я получил вызов от Сала Романо. Говорит, его машина заглохла на парковке за торговым центром, в квартале от Bertha's. Говорит, не может завести эту хреновину.

- Я выезжаю, забираю его, ничего понять не могу, я же проверял машину перед выездом на дело. Лажа какая-то. Меня кроет. Я отбуксировал её своей "Ривьерой"в сторону от дороги. Подальше. Рядом с точкой нам она ни к чему.

- При этом связываюсь по рации с Ларри Нойманом, говорю Ларри, чтобы тот подбросил Сала к Bertha's, чтобы они вместе ходили по другой стороне улицы взад-вперёд, присматривая. В любом случае, четыре глаза лучше, чем два.

- Тем временем, парни сообщают, что пробили крышу и забрались внутрь.

- Потом меня вызывает Ларри и говорит, что объездил уже всю Сахару, и не может найти Сала. Договаривались же, что Сал будет стоять у бордюра и ждать, пока Лари его подберёт.

- Ларри костерит Сала, говорит, давно бы его уже убил.

- Ну и ну, думаю. Потом засекаю движение по улице и сообщаю по рации: "Уходите все оттуда."

- С теми, кто внутри, у нас было назначено место сбора, и я сказал им уходить туда, копы уже едут. Но я услышал в ответ, что уже поздно - копы лезут через крышу.

- Меня тормознули тут же, Ларри догнали только на Парадайз-роуд.

- В конце концов, нас всех загребли, окромя Сала Романо. Вот когда я убедился, что он стукач. Федералы нас подставили. Всё секли с самого начала.

- Сал потом ещё неделю разгуливал по Чикаго. Я возмущался, что Тони не убивает его в отместку за меня. Я говорил, что Сал стукач, но Тони просто забил на это.

- По любому, Джи подстерегал нас в здании прямо через дорогу. Следил за нами из окна в бинокль. Вообще нас оставили без вариантов. Решили воспользоваться магазином Bertha's, чтобы всех нас укатать, и у них получилось.

- Дело Bertha's было началом конца группировки Тони, сколоченной вокруг "Золотой лихорадки". Всех в тот день сгребли, и Тони стал довольно уязвимым.

- В утро на точке, вспоминаю, я видел, как Джи проезжал мимо. Я знал большинство их автомобилей, многих копов в лицо. Я сказал Тони: "Джи не работает же по выходным; что они тут делают?"

- Он сказал: "Да они, может, не по твою душу, а по мою."

- За нами постоянно следили.

- Когда уже погнали на дело, я сказал ему: "Сегодня мы или много заработаем или прославимся."

Арест Спилотро, Каллотты, бывшего копа Бласко и "Шайки-дырки" стал кульминацией трёхлетнего расследования деятельности Спилотро в Вегасе, по словам прокурора ударной группы по борьбе с организованной преступностью, Чарльза Венера. И хотя Департамент юстиции не предоставил никаких доказательств, которые могли бы подтвердить первоначальную версию - что Спилотро управлял казино в интересах мафии - были тысячи записанных разговоров и мили аудио-визуальных свидетельств, демонстрирующих, что Спилотро, в качестве босса мафии в Лас-Вегасе, организовал убийства, вооружённые ограбления, кражи со взломом и преступления, связанные с вымогательством.

Оскар Гудмен, сопровождавший Спилотро до предъявления обвинения, после чего тот был освобождён под залог в размере 600000 долларов - позже сниженный до 180000 - сказал, что аресты, это не более, чем акт мщения правоохранительных органов его клиентам, которых точно так же преследовали, как и Спилотро.

"И это прослушивание в последнее время, - говорил Гудмен, - является следствием непрерывного сбора властями компромата с целью найти хотя бы подобие зацепки для продолжения своей деятельности в области измышления неких фактов, изобличающих Энтони Спилотро."

Но, по словам бывшего агента ФБР Джо Герски, который годами занимался делом Спилотро:

- Всё обстояло иначе. На этот раз у нас появился живой свидетель, тот, кто был участником "Шайки-дырки", кто был посвящён в планы Berta's, - у нас был Сал Романо.

- Раньше у нас никогда не было настоящего свидетеля против Спилотро. Романо же рассказал нам о краже, о том, кто, что и где будет проделывать, и он оказался прав на сто процентов. Плюс к тому, он пребывал в заключении, под охраной, и живым.

"Я больше не причисляю его к своим друзьям."

Это было самое опасное время. За годами слежки и прослушивания телефонных разговоров последовали обвинительные заключения. В придачу к "Шайке-дырке", на скамью подсудимых попали Аллен Дорфман, Рой Уильямс и Джои Ломбардо, за подкуп сенатора Невады Говарда Кэннона. Ник Чивелла, Карл Чивелла, Джо Агосто, Карл Делуна, Карл Томас и другие были обвинены за соучастие в сокрытии доходов "Тропиканы", а Джо Айюппа, Джеки Чероне, Фрэнк Балистриери и его сыновья, что не удивительно, оказались среди других обвиняемых в сокрытии доходов "Звёздной пыли". Аллену Глику присяжные заседатели уже предоставили иммунитет в обмен на показания, но его адвокаты продолжали отбиваться от прокуроров.

Это было время, когда обвиняемые и их адвокаты месяцами изучали телефонные разговоры и распечатки, переплетённые в тома. Адвокаты искали лазейки. Подсудимые искали возможность убрать свидетелей.

То были времена, когда просто подозрения в сотрудничестве с властями были достаточным поводом для убийства. И даже те, кто отказывался сотрудничать и получал большие сроки, оказывались в опасном положении, потому что их считали особо уязвимыми для сладких предложений властей.

- Я сам такое слышал, - сказал Каллота, - ходят по комнате: - "Джо, чо думаешь нащот Майка?" - "Майк хорош. У него железные яйца." - "Ларри, чо думаешь нащот Майка?" - "Майк? Это морпех, ёба. До последнего." - "Фрэнки, ты-то чо думаешь нащот Майка?" - "Майк? Прикалываешься? Он бы за тебя в огонь пошёл." - "Чарли, чо думаешь нащот Майка?" - "Зачем нам рисковать?" И всё, Майку конец. Так вот оно бывает.

- Это опасное время, потому что мафиозные боссы знают, что помимо прослушивания телефонных разговоров - что может быть оспорено адвокатами - прокурорам нужны свидетели или сообщники, которые могут объяснить, что на самом деле происходило, кто может показать на всё пальцем, кто может растолковать тёмные места большинства прослушек.

- Ко мне приходил Чарли Парсонс, тип из ФБР, - говорит Фрэнк Каллотта. - Это было примерно через восемь месяцев после того, как нас схватили в Bertha.

- У нас есть информация, - говорит он, - что ваш друг Тони Спилотро заказал ваше убийство.

- Тогда была пятница. Я просто кивнул. Припомнил то, что произошло несколькими неделями раньше. Я спал. Бум! Дзиньк! Бум! Бум! "Что за на хуй?" - сказал я. - Какого члена тут стреляют?" Подскочил. Выглянул в окно. Эти, в фургоне, проезжают мимо. Они застрелили моего соседа.

- Он шёл к себе в квартиру. У нас двери рядом. А этот парень был простым Джоном. Вот что за пиздец? Я обратно иду спать. В то время я ещё не понимал что к чему, но уже начинал задумываться.

- Тогда Парсонс поставил мне плёнку. Еле-еле слышно записано. Но я мог разобрать. Я услышал, Тони просит, чтоб ему дали добро.

- Теперь заметь, когда они просят, чтоб дали добро, это не как: "Что там, я грохну Фрэнка Каллотту сегодня ночью?" Это вроде: "Нужно привести в порядок кое-какие грязные шмотки. Парень не отстирал всё как следует, из-за этого появились проблемы, о которых я тебе говорил..."

- Это обо мне. Я проблема, потому что я единственный, через кого Тони со всеми связан. Сал Романо, этот ссучившийся ублюдок, никогда не говорил с Тони. Сал говорил со мной, а я говорил с Тони. Так у нас было заведено с самого начала. Никто из моих парней никогда и ни о чём не говорил с Тони. Они даже не знали, что я должен уделять Тони одну четвёртую - они только подозревали это, потому что всё у нас шло гладко.

- Но теперь, надо думать, Тони знает, что мне тянуть долго. Я предикатный преступник. Мне светит тридцать лет. Тони, небось, подумал, чего б это мне не пойти на сделку и не урезать срок? Чувак шарит. Я б точно так же прикинул.

- И тип, с которым Тони беседовал насчёт стирки, осведомлён, о чём вообще речь.

- Я слышу, парень говорит: "Добро, займись тогда. Простирни бельишко. Без проблем."

- Но те, которых Тони направил, провалили задание. Если бы мной занимался он, всё было бы сделано чётко, но куда ему было деваться, теперь, когда всю мою команду упрятали?

- Он передал работу на сторону, и они стреляли не по тому. Застрелили моего соседа.

- Я про себя думаю: "Ого, этот парень пытался дать мне по шапке." Если я сейчас его заложу как паровоз, самое большее, что он может получить - максимум - небольшой срок в десять лет - шесть отмотает, и на волю.

- Ему б от этого особого вреда не было. Он молодой; он выйдет. А чо, помер бы? Его б не отправили по RICO [обвинения в бандитизме на федеральном уровне, предусматривающие длительные тюремные сроки]. Привлечь по RICO и дать пожизненное никогда б не удалось. Тони для такого слишком скользкий.

Через три дня, в понедельник, 8:15 утра, агенту ФБР Парсонсу позвонили.

- Узнаёте? - сказал Каллотта.

- Да, - сказал Парсонс.

Через двадцать минут Каллотта был на конспиративной квартире, с полудюжиной охранников. Его допросили и переправили в Чикаго для слушания дела.

- Не знаю, как так вышло, но мне дали трансакционный иммунитет. Это лучший вид иммунитета, который только можно получить. Другими словами, с трансакционным иммунитетом тебя не могут судить ни за что, о чём ты рассказываешь. Что бы там ни было. Но судья в Чикаго мне такой иммунитет дал, а я тогда даже не знал, что это вообще за хуйня. Откуда б мне о таком знать? Я выхожу из суда и тип из ФБР говорит: "Думаю, это какая-то судебная ошибка."

- Они были в шоке.

После того, как Розенталя выгнали из "Звёздной пыли", по его расписанию можно было сверять часы. Это позволяло заложить в автомобиль взрывное устройство.

Фрэнк вставал рано утром и отвозил детей в школу. Затем почти целый день проводил дома, работая над составлением прогнозов на выходные и разбирал ещё какие-то лиги¹⁹, которыми начинал интересоваться. Два или три раза в неделю он приходил в ресторан Tony Roma на Ист-Сахара-авеню, примерно в шесть часов вечера - повидаться со своими друзьями-ставочниками, Марти Кейном, Руби Голдштейном и Стэнли Грином. Они обычно сидели в баре, за бутылочкой, обсуждали матчи этой недели, а вскоре после 8 вечера Левша заказывал какие-нибудь рёбрышки на вынос. Он и все остальные расходились примерно в 8:30 или же когда успевали приготовить заказ Левши. Затем Левша выходил из ресторана, садился в машину и появлялся дома до того, как дети ложились спать.

4 октября 1982 года Левша следовал заведённому порядку. Но, когда он сел в машину с заказом на вынос, она взорвалась. Он вспоминает, что видел крошечные огоньки, вырывающиеся из дефлекторов обдува, и потом ещё вспоминает, что, когда он пытался открыть дверь и выбраться, автомобиль уже начал заполняться языками пламени.

Он ухватился за ручку двери, вывалился на тротуар и принялся кататься по земле, чтоб потушить горящую одежду. Потом он поднялся и увидел, что уже вся его машина в огне. Неожиданно к нему подбежали двое и повалили его на землю, убеждая хранить спокойствие и прикрывать голову.

Как только они втроём упали на землю, пламя добралось до бензобака, и "Кадиллак Эльдорадо", весом в четыре тысячи фунтов, подняло примерно на четыре фута над землёй. Огненный шар из кусочков металла и пластика взлетел на высоту примерно пятидесяти футов, а потом, рассыпавшись, покрыл сажей и обгорелыми обломками сотни квадратных футов на переполненной парковке. (Два человека, которые заставили Левшу повалиться на землю, оказались агентами секретной службы, которые только что вышли после ужина.)

По словам Барбары Лоури, которая жила через дорогу, взрыв был настолько мощным и громким, что "казалось, будто поезд провалился через крышу". Лори Уордл, кассир ресторана Marie Callender, напротив Tony Roma, сказала:

- Я выбежала на улицу, парковка была забита машинами.

Когда произошёл взрыв, съёмочная группа местного телеканала пила кофе неподалёку, и через несколько минут после взрыва они уже снимали Розенталя, ошеломлённо бродящего по парковке и прижимающего носовой платок к кровоточащей голове. У него вдобавок кровоточили раны на левой руке и ноге. Можно было увидеть, что он просит Марти Кейна и других своих приятелей позвонить его врачу и заверить детей, что с ним всё в порядке, что его доставят в больницу.

Ответственный за алкоголь и табак, Джон Прайс, расследующий дело совместно с управлением, сказал, что Левша "очень везучий", раз выжил при таком взрыве.

- В девятосто девяти случаях из ста подобная бомба должна была убить его, - говорил Райс. - Однако ж, в модели "Эльдорадо Кадиллак" производитель установил в пол стальную пластину под водительским креслом, для дополнительной устойчивости. Именно эта стальная пластина под водительским креслом спасла жизнь Левши.

- Из-за стальной пластины взрыв ушёл в заднюю часть автомобиля, а не напрямую вверх. Теперь Левше надо называть себя не ставочник, а везунчик.

Пресса и полиция прибыли в отделение неотложной помощи, где Левше обрабатывали порезы и ожоги. Когда голова Левши прояснилась, он открыл глаза и с больничной койки увидел вокруг себя обеспокоенные лица, смотрящие вниз.

- Это были все перцы из ФБР и местных копов, - сказал Розенталь. - И пришли они не для того, чтобы навестить друга.

- Меня ещё обрабатывали, когда подступили первые двое из ФБР. - Они были вежливы. Сказали: "Мы так сожалеем о том, что произошло. Мы можем вам как-то помочь?"

- Я сказал: "Нет, не можете. Оставьте меня, пожалуйста в покое." Они сказали: "Вы уверены?" Я сказал, что уверен. Они вышли.

- Потом подошли парни из управления. В то время шерифом был Джон Маккарти. Короче, подваливают. Говорят: "Вы уже готовы побеседовать?" Я сказал: "Шли бы вы на хуй отсюда". Так и сказал. "Шли бы вы на хуй."

- После того, как мне оказали помощь в больнице, я сказал врачу, что ещё не очень хорошо себя чувствую. Мне нужно больше болеутоляющего. Я действительно испытывал ужасную боль. Поэтому он мне сделал второй укол, а потом подсказал, как выбраться через задний ход, чтобы избежать журналистов, столпившихся в вестибюле и перед зданием. Когда я вернулся домой, там была моя домработница, и я поблагодарил её за то, что дети уже спят.

- Я уже был дома около тридцати минут, когда зазвонил телефон. Это оказался Джои Кусумано.

- "С тобой всё в порядке?" - спрашивает он.

- "Ага, а у тебя как?" - в ответ поинтересовался я.

- "Не жалуюсь. Не жалуюсь, - говорит он. - Тебе что-нибудь надо, Фрэнк?"

- "Вообще ничего, Джо, - сказал я, - но когда понадобится, ты будешь первым, кому я позвоню."

- Трепались с ним о всякой ерунде, я же знал, что с ним рядом Тони Спилотро. Кусумано говорит по телефону, но это Тони задаёт вопросы. К тому времени нервы уже успокоились. Я пытался во всём разобраться. Можешь себе представить. Боль тогда уже не была такой сильной. Морфин ещё действовал. Я пытался воспроизвести то, что произошло, и понять, кто это сделал.

Взрыв был громкой новостью. Газеты и телевизионные выпуски новостей не умолкали об этом несколько дней. Сразу же возникли предположения касательно того, не имел Спилотро какого-то отношения к врыву? не вражда ли между двумя старыми друзьями из-за интрижки Спилотро с супругой Левши, с которой муж теперь в разъезде, привела к закладыванию бомбы?

Агент ФБР Чарли Парсонс сообщил прессе, что за покушением, вероятно, стоят Спилотро и чикагская мафия. Он предположил, что накопившиеся обиды и непростые отношения между Спилотро и Розенталем из-за Джери стали вероятной причиной взрыва.

Парсонс ещё сказал, что сделал Розенталю предложение стать государственным свидетелем: "Левша, мафия не может не рассматривать вероятность, что ты заговоришь. Сейчас они должны тебя убить. Ты можешь поручиться, что они этого не хотят? Давай с нами. Мы защитим тебя и твоих детей."

Джозеф Яблонски, глава ФБР в Лас-Вегасе, сказал, что Розенталь "чудом спасся" и что "подрыватель, вероятно, приехал из другого города, хотя и в Лас-Вегасе есть люди, способные сконструировать такое устройство".

Левша вспоминает, что на следующий день после взрыва местные полицейские и федеральные агенты всё время стучались к нему в дверь с расспросами. Левшу насторожило, что полиция так стремится защитить его и его семью, но копы хотели только разузнать о его отношениях со Спилотро и том, враждуют ли эти двое. Левша сказал, что Парсонс ещё предложил ему карт-бланш в федеральной программе свидетелей²⁰.

- После того, что организованная преступность сделала с вами, - настаивал Парсонс, - вы не обязаны им быть преданным.

Начальник следственного отдела управления Кент Клиффорд выразился более прямо: "Левша, - сказал он, - вы ходячий покойник, и вы не получите защиты со стороны полиции, если не предоставите информацию для следствия."

Розенталь в ответ позвонил шерифу, в газеты, чтобы пожаловаться на грозные предвещания Клиффорда - указывая на то, что как налогоплательщик, не обвиняемый в совершений преступлений, он и его семья имеют право на защиту полиции, независимо от личного отношения к нему главы следственного отдела.

На следующий день предвещание Клифорда Левше разразилось на первых полосах Вегаса, и шериф Джон Маккарти принёс свои извинения за высказывание Клиффорда. Он сказал, что Розенталь имеет право на защиту со стороны полиции независимо от того, насколько лично он оказывает сотрудничество правоохранительным органам.

И газеты, и телевидение поддержали борьбу, указывая на то, что маленькие дети Левши и домработница вполне могли находиться в то время в машине, и что все граждане в соответствии с законом имеют право на защиту.

Кент Клиффорд совершил для Левши Розенталя то, на что сам он не был способен уже много лет - добился для него благоприятной прессы.

Внимание СМИ и полиции к инциденту было столь велико, что Левша решил провести пресс-конференцию, в своём собственном доме, и положить конец наиболее провокационным и опасным инсинуациям и байкам, которые попадали в газеты. Он, в своей шёлковой пижаме, принял с полдюжины репортёров. Всё ещё с бинтами на лбу и левой руке.

Во время 45-минутного интервью Левша сказал, что федералы и местные копы "придерживаются предположения", что взрыв машины спланирован Спилотро. Левша сказал, что, хоть он и знает, что "это не "Бойскауты Америки" взрывали", но отказался обвинять кого-либо из знакомых в совершении такового акта.

Он сказал, что был бы "очень-очень несчастным и очень-очень злым", если бы выяснилось, что в этом виноват его старинный друг Тони Спилотро. Левша сказал, что не верит в это и что это "будет очень нездоровой ситуацией для всех нас. Я не хочу даже развивать эту мысль".

- Я больше не причисляю его к своим друзьям, - продолжил Левша, - но в настоящее время не готов поверить в причастность Спилотро. Я отказываюсь верить, что он на такое способен. У меня не было причин полагать, будто мне или кому-нибудь из членов моей семьи угрожает опасность. Я вёл жизнь, ничем особо не примечательную. Очевидно, я ошибался. Я не собираюсь выступать с нападками на Спилотро. Не чувствую в этом необходимости. Это не в моём стиле.

Левша сказал, что хочет выяснить, "кто это сделал и убедиться в том, что этого не повторится <...> но я не думаю о мести. Если я скажу, что жажду мести, я буду так же низок, как и они." Взрыв ему не казался посланием или предупреждением. "Я не знаю мотивов этой первой попытки. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы предотвратить следующую. Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы защитить себя и своих детей."

Существуют две серьёзные версии о том, кто пытался взорвать Фрэнка Розенталя. Первая - та, которой придерживается ФБР - это был Фрэнк Балистриери. Балистриери и в самом деле прозвали Безумный Подрывник, из-за его привычки взрывать своих неприятелей. И прослушивание ФБР телефонных разговоров в кабинете Балистриери за несколько недель до взрыва зафиксировало - Балистриери говорил своим сыновьям, что убеждён, Фрэнк Розенталь чинит им проблемы. И пообещал своим сыновьям, что он "за всё заплатит".

Вторая версия, популярная среди копов городского управления, - что это сделал Спилотро.

- Джери прилетела в город после взрыва, - сказал Левша. - Она сказала, что хочет позаботиться обо мне. Защитить меня. Но пламя во мне погасло. Она сказала: "Знаешь, я могу измениться."

- В тот день Джери пыталась дать мне свой номер телефона, но я сказал, что он мне не нужен. Сама она могла мне дозвониться и так.

"Не исключена нечестная игра."

Джери Розенталь перебралась в Беверли-Хиллз.

- Она попала в плохую компанию, - сказал Левша. - Бездельники. Сутенёры. Наркоманы. Байкеры. У неё был парень, музыкант, который частенько её бил.

- Она жила бурной жизнью. Приезжала в Лас-Вегас по праздникам. Приезжала, если у детей были соревнования по плаванью. Приходила на вечеринки. Детские мероприятия. Такого рода дела. Я этого ждал без особого нетерпения, потому что никогда не знал, что она выкинет. Как-то я её взялся отвезти в аэропорт, и она начала стонать, что хочет побольше денег. Смотрю, она совсем в умате. И просто воспроизводит фразы своих долбанутых приятелей. "Вытяни из лоха побольше денег." Ну да, конечно. Понятно, чего от неё хотели. Я пригрозил выбросить её багаж прямо на Парадайз-роуд, если она не заткнётся. Она посмотрела на меня тяжёлым взглядом и больше не произнесла ни слова.

- В другой раз мой сын выглянул в окно, когда она прибыла и высказался, какая она худая. Когда она появилась в дверях, я понял, что он имеет в виду. Она была похожа на рельсу. До того похудела. На спидах и таблетках.

- Недоедание. Она питалась одними таблетками.

- Я сказал: "Посмотри, до чего ты себя довела."

- Она прошла мимо меня, поднялась наверх и скрылась в ванной, с таким видом, как будто всё ещё жила в этом доме. Она всё ещё считала себя Джери Розенталь.

- После того, как мы развелись, я предложил ей сто тысяч долларов за то, чтобы она сменила фамилию, и она сказала: "Ты, должно быть, шутишь?" Она пользовалась этой фамилией везде, где только можно. "Разве ты не знаешь, кто я? Кто мой муж?" Всё в таком духе. Она пользовалась этой мимикрией, чтобы защищаться.

- Она звонила мне из баров в час ночи и говорила что-то вроде: "Скажи этому козлу, чтобы от меня отстал."

- Однажды ночью она позвонила мне с таксофона с истерикой. Она плакала. "Хочешь верь, хочешь не верь, но этот козёл надавал мне по башке," - говорит она.

- В то время Джери гуляла с молоденьким пареньком. Он всё время называл меня "мистер Розенталь", когда мы разговаривали по телефону.

- Я уже говорил ему, чтобы он вёл себя прилично. "Ты хоть понимаешь? Ты встречаешься с матерью моих детей", - сказал я.

- "Да, мистер Розенталь," - ответил он тогда.

- И теперь Джери звонит из будки. Говорит, что истекает кровью и что этот парнишка надавал ей по башке. Я спросил, что я могу сделать, и она говорит, позвони ему. Заставь его прекратить. Он будет по такому-то номеру примерно через час.

- Я записываю номер, сижу, не смыкая глаз. Поглядываю на часы. Время тянется долго, но наконец час проходит, и тогда я набираю номер и кто мне отвечает? Джери!

- "Привет!"

- "Что за хрень? Ты совсем, что ли? - спрашиваю я. - Я думал, этот парень избивал тебя. И что ты там делаешь? Почему вернулась?"

- "Ох, - говорит она. - У меня всё нормально."

- "Дай я поговорю с этим сопляком," - сказал я ей.

- "Всё нормально, - говорит она. - Я сама разберусь."

- Позже выяснилось, что это была её квартира, и они жили там, и он пригрозил Джери, что бросит её, и она впала в истерику и решила по пьяни заставить меня угрожать парнишке, чтобы он её не покидал.

6 ноября 1982 года, в 4:35 утра - примерно через месяц после взрыва автомобиля Левши - на тротуаре перед мотелем Beverly Sunset, по адресу Сансет-бульвар 8775, Джери Розенталь подняла пронзительный крик и ввалилась вестибюль мотеля, где потеряла сознание.

Клерк мотеля вызвал полицию, но когда они прибыли с машиной скорой помощи, Джери впала в кому. Она так и не пришла в себя. Через три дня она умерла в больнице "Седар-Синай". Ей было сорок шесть. В больнице заявили, что врачи обнаружили в её организме следы спиртных напитков, транквилизаторов и других наркотиков. На бедре большой синяк и на ноге синяк поменьше.

История попала в газеты Лос-Анджелеса и Лас-Вегаса, которые писали, что Джери умерла от передозировки наркотиков, и пересказывали недавние события, связанные с её бурным браком, романом со Спилотро, разграблением трёх банковских ячеек на сумму более миллиона долларов и взрывом автомобиля Левши. Этой историей заинтересовались не только таблоиды, но и копы. Капитан Рональд Маус из Окружной прокуратуры Лос-Анджелеса сказал Los Angeles Times: "Мы изучаем её прошлые связи и возможность любых действий со стороны организованной преступности." Д-р Лоуренс Мальдонадо, констатировавший её смерть, сказал: "Не исключена нечестная игра."

Мне позвонила жена Боба Мартина, Шарлотта, так я об этом и узнал, - сказал Левша. - Она сообщила: "Фрэнк, у меня плохие новости. Мой меховщик только что позвонил Робин и позвал её в магазин, забирать меха Джери. Робин ответила, что Джери скончалась."

- Я немедленно позвонил этому меховщику. Сказал, что меня зовут Фрэнк Розенталь. Он знал, кто я, и начал благодарить меня за всё, что я делал. Я спросил: "Послушайте, Робин у вас?" - "Да, она пришла забирать меха Джери. Она говорит, что её мать умерла."

- Меховщика звали, вроде, Фред. Я сказал: "Фред, не отдавайте ей эту хуйню. Вы меня понимаете?"

- "Да, сэр," - говорит он. И я вешаю трубку.

- Я позвонил в морг. Да, тело было там. Она умерла.

- Отыскал и врача.

- Через два дня мне наконец позвонила Робин.

- Робин говорит: "Мама умерла". Вроде так. "Мама умерла".

- Я притворился, что ещё не слышал об этом. Узнал от неё некоторые подробности. Она готовится к похоронам. Я сказал, давай я приеду к тебе. Когда прибыл, мы обсудили, где похоронить Джери. Я хотел, чтобы в Лас-Вегасе, рядом с могилой матери. Робин и Лен Мармор хотели похоронить её в Лос-Анджелесе. В конце концов Робин принялась договариваться с кладбищем и похоронным бюро.

- Я поговорил с детьми и сказал им обоим, что произошло. Они сумели понять. Я спросил, хотят ли они присутствовать на похоронах, и Стиви сказал: "Пожалуйста, я не хочу". Стефани сказала: "Мы не пойдём".

- Ходили слухи, будто пятьдесят процентов за то, что её убил я, а другие пятьдесят, что убила мафия, - сказал Левша. - Оба варианта не правильны. Я потратил пятнадцать тысяч долларов на расследование. Я выявил все подробности.

- Я уверен, что это была передозировка.

- И убили её они. Они, люди из её окружения. Они знали, что она богатая. Она получала от меня по пять тысяч долларов в месяц на содержание. Все драгоценности были у неё. Но когда полиция провела обыск в квартире, всё уже куда-то подевалось.

- Поначалу думали, что Джери могли убить, потому что она слишком много знала про группировку, - сказал Фрэнк Каллотта. - Но всё это чушь собачья.

- Вполне может быть, некоторых из её друзей, байкеров-наркош, осенила идея, что Джери унаследует выплату страховки, если внезапно станет вдовой. Так что они сперва попытались подорвать Левшу, а когда лоханулись, поняли, что у них будут неприятности, особенно если Джери сложит все факты воедино.

- Потому они её и убили. Всего через четыре недели после взрыва машины Левши. Вот так совпадение. А зачем она шлялась по захолустному району Голливуда в четыре тридцать утра? Да она и не шлялась. Её завезли в машине, где она сидела со своими убийцами, своими приятелями, которые пытались подорвать Левшу, они напичкали её таблетками и накачали бухлом.

- А потом им осталось только остановить машину, выпустить Джери на улицу и ехать дальше.

- Мою сестру убили, - говорит Барбара Стокич. - Кто-то её чем-то уколол.

- Джери, когда ушла от Фрэнка, забрала драгоценностей на миллион. Ему пришлось поговорить с ней, чтобы вернуть свои деньги, но драгоценности так у неё и остались, и все они пропали.

- Она хотела вернуться к Фрэнку после того, как стала жить в Лос-Анджелесе. Она тосковала по роскоши. Защите. Безопасности. Она любовно называла его "Розенталь".

- После смерти Джери папа посетил места, где она крутилась. Одна из её подруг сказала, что Джери уже два месяца ходила к психологу, и с ней было почти всё в порядке.

- Джери имела с Левши по пять тысяч долларов в месяц плюс кредитные карты и "Мерседес". Но одиночество она не любила. Она ходила по барам и пила ночь напролёт. Ленни был уже женат к тому времени, когда она вернулась в Лос-Анджелес, а чёрный парень, с которым она водилась, нещадно избивал её. Чтобы она отдавала ему деньги и драгоценности.

- О том, что Джери умерла, мы с моим мужем, Мелом, узнали, когда приехали в гости к папе - ему позвонил хозяин квартиры. Некоторые из его друзей видели некролог Джеральдин Макги Розенталь и интесовались, не моя ли это сестра. Мы звонили Робин, и она всё время говорила, что ей некогда с нами разговаривать. Наконец Робин сказала, что похороны состоятся через два дня. Моя сестра пролежала в больнице и в морге неделю, и нам об этом никто не говорил.

Джери была похоронена на кладбище Mount Sinai Memorial Park, Форест Лаун 5950, при закрытой церемонии. Левша и двое детей не присутствовали.

- Я не хотел заставлять детей пройти через это, - сказал он.

В январе 1983 года коронер округа Лос-Анджелес сказал, что смерть была несчастным случаем, вызванным очевидно смертельной комбинацией кокаина, валиума и виски Jack Daniel's.

В документах суда по наследственным делам Лос-Анджелеса, говорится:
Умершая не оставила недвижимого имущества, однако оставила личную собственность, состоящую из множества монет, хранившихся в банковской ячейке #107, First Interstate Bank, отделение Мэриленд-сквер, Саут Мэриленд Парквэй 3681, Лас-Вегас. Стоимость монет, согласно оценочной экпертизе, проведённой по распоряжению суда, составляет 15486 долларов.
Общим числом 125 монет, из них: серебряные доллары стоимостью в 4000$; серебряные доллары 1887 года стоимостью в 1200$; игровые фишки казино "Звёздная пыль" на сумму 133$; серебряные доллары 1887 года стоимостью в 6000$; 22 монеты "Голова индейца", номиналом в 1 пенни, стоимостью в 100$; 25-центовые монеты "Свобода"; 5-центовые "Щиты" и крупный цент 1797 года.

Половина монет из ячейки по условиям развода отошла Левше; другая половина была поделена поровну между её тремя детьми: Робин, Стивеном и Стефани. Согласно документам суда, наследники Джери получили по 2581 доллару каждый.

Для всех это был уже почти конец. После покушения на Левшу и смерти Джери последовали обвинения, приговоры и ещё несколько смертей.

Сотни прослушек Министерства юстиции привели к обвинениям - и, в конечном итоге, к приговорам главным боссам мафии, причастным к сокрытию доходов отелей "Звёздная пыль" и "Тропикана".

Слабые звенья обрубались. 20 января 1983 года шестидесятилетний Аллен Дорфман был застрелен неподалёку от ресторана в пригороде Чикаго. Дорфману только что вынесли обвинительное заключение вместе с Джои Ломбардо, Джо Айюппой, Джеки Чероне, Мойше Рокманом и президентом Teamster за использование пенсионного фонда профсоюза для попытки подкупа сенатора от штата Невада Говарда Кэннона с целью получения благоприятного законодательства в области грузоперевозок. Это был второй приговор Дорфману за уголовное преступление, связанное с пенсионным фондом, и судья гарантировал ему длительный тюремный срок.

Дорфман только что вышел из ресторана вместе с Ирвином Вайнером, шестидесятипятилетним страховым брокером и, много лет тому назад, залоговым поручителем в Чикаго. Дорфман заглянул по дороге в видеомагазин и взял фильм "Недопустимые доказательства", чтобы посмотреть вечером дома. В фильме рассказывается история человека, ошибочно обвинённого прессой в связях с мафией.

Вайнер сообщил полиции, что слышал, как к ним подошли двое и сказали: "Это ограбление!" - и когда он пригнул голову, раздались выстрелы, и он не видел, что произошло. Нападавшие скрылись. Убийство так и не было раскрыто.

13 марта 1983 года Ник Чивелла умер от рака лёгких. За две недели до того его освободили из Федерального медицинского центра для заключённых, в Спрингфилде, штат Миссури, так что ему удалось "умереть достойно".

Джо Агосто признали виновным в продаже билетов на несуществующие места, что позволяло увеличить жалкую выручку "Тропиканы", а также откачиваемые суммы. 12 апреля 1983 года Агосто решил стать свидетелем обвинения. Его показания - наряду с записными книжками Делуны - привели к обвинительным заключениям и суровым приговорам: Карл Чивелла и Карл Делуна получили по тридцать лет каждый; и Карл Томас - пятнадцать лет. Фрэнк Балистриери - тринадцать лет.

Джо Агосто через несколько месяцев умер от сердечного приступа. На втором этапе дела Argent - при котором обвинялись некоторые из тех же подсудимых, о присвоении почти 2 миллионов средств Argent посредством сокрытия доходов - требовался хороший свидетель. Власти предоставили Аллену Глику иммунитет, и он дал показания.

Под судом по этому делу находились чикагские боссы - Джо Айюппа, семидесяти семи лет, и Джеки Чероне, семидесяти одного года; временный босс Кливленда Милтон Мойше Рокман, семидесяти трёх лет; босс Милуоки, Фрэнк Балистриери, шестидесяти семи, и его сыновья-юристы, Джон и Джозеф. Приговор почти наверняка означал, что пожилые боссы умрут в тюрьме.

Глик выступил свидетелем и давал показания в течение четырёх дней, подробно описывая, как он встретился с Фрэнком Балистриери и как получил ссуду. Так же он сообщил о том, что его заставили отписать более 50% акций корпорации сыновьям Балистриери в обмен на 25000 долларов. Он засвидетельствовал, что его заставили взять на высокую должность Фрэнка Розенталя и о том, как ему угрожал Ник Чивелла в затемнённом гостиничном номере в Канзас-Сити, и как угрожал Карл Делуна в офисе Оскара Гудмена в центре Лас-Вегаса.

Глик был потрясающим свидетелем. Он был точен и не поддавался на уловки. Всё воспроизводил предельно честно. Карл Томас также стал свидетелем обвинения, в надежде добиться снижения своего пятнадцатилетнего срока по делу "Тропиканы". Он свидетельствовал о сокрытии доходов и о влиянии мафии в Teamster. Федералы взяли и Джо Ломбардо, бывшего андербосса Кливленда, который свидетельствовал, что перевозил деньги с Рокманом, и объяснил, как был оформлен заём Глика и кто получал от этого прибыль.

Даже Рой Уильямс, приговорённый к пятидесяти пяти годам лишения свободы по делу о подкупе Кэннона, решил сотрудничать с прокурорами Argent.

В зал суда его вкатили на инвалидной коляске, вцепившимся в кислородный баллон, и он показал, что получал от Ника Чивеллы 1500 долларов в месяц наличными в течение семи лет, за голос в пользу предоставления Глику ссуды из пенсионного фонда.

В ходе судебного разбирательства фактов против Делуны набралось достаточно. Он признал себя виновными ещё до вынесения приговора. По делу "Тропиканы" ему уже грозило тридцать лет. Что ещё с ним могли сделать? Дать ему ещё тридцать? И зачем продолжать сидеть в суде и наблюдать, как прокуроры демонстрируют присяжным увеличенные изображения его карточек с заметками, в то время, как 21, 22, Штмп и Хлыщ, cмотрят, глазам своим не веря, на изобилие ужасающих подробностей, которые Делуна умудрился втиснуть в эти крошечные карточки.

Фрэнка Балистриери уже приговорили к тридцати годам лишения свободы по другому, не связанному с этим, делу. Он тоже признал себя виновным.

Тони Спилотро, которому, как и всем остальным, было предъявлено обвинение по делу Argent - премущественно, на основании телефонных звонков руководству "Звёздной пыли" с просьбами о работе и безвозмездном проживании - исключили из дела про причине болезни сердца. Судебные врачи определили, что Спилотро болезнь не симулировал, и ему дали необходимое время на операцию по сердечному шунтированию. Рассмотрение его дела перенесли.

Когда были вынесены обвинительные приговоры, ни для кого это не стало сюрпризом, равно, как и и суровые сроки: семидесятилетний босс Чикаго Джо Айюппа и его семидесятилетний младший босс Джеки Чероне получили по двадцать восемь лет. Семидесятитрёхлетний Мойше Рокман получил двадцать четыре года. Карл Делуна и Карл Чивелла - по шестнадцать, чтобы тянуть одновременно. С Джона и Джозефа Балистриери все обвинения были сняты.

1983-й стал переломным годом в истории Лас-Вегаса. Дела "Тропиканы" и Argent свершали свой путь от досудебных слушаний к судебным процессам и, в конечном счёте, к обвинительным приговорам. Последняя ссуда пенсионного фонда Teamster была выплачена. Закладная на Golden Nugget была куплена Стивом Винном и погашена бросовыми облигациями. Основная сила мафии - насколько возможный контроль над финансами казино - сошла на нет.

В 1983-м игровые автоматы стали основным источником доходов казино, превзойдя все другие виды игр. Лас-Вегас, который начинался как город хайроллеров, стал меккой для американцев, желающих поиграть по мелочи и подыскивающих буфеты "ЕШЬ СКОЛЬКО ВЛЕЗЕТ за 2.95$".

В 1983-м Комиссия Невады по азартным играм приостановила лицензию "Звёздной пыли" из-за ещё одного расследования по сокрытию доходов и посадила одного из своих супервизоров из Совета по контролю за азартными играми в бывший кабинет Левши - управлять "Звёздной пылью". Государственные чиновники смогли уволить или принудить к досрочному выходу на пенсию многих из тех, кто в течение многих лет участвовал в различных схемах откачивания денег.

И ещё в 1983-м Левша Розенталь со своей семьёй переехал в Калифорнию.

- Я помаленьку играл на фондовом рынке, помаленьку занимался гандикаперством, просто ставил, - сказал Левша. - Но дети, особенно Стефани, стали пловцами мирового класса. Она хорошо себя показала в Лас-Вегасе, участвовала в соревнованиях, несколько десятков из них выиграла.

- Я стремился помочь ей достичь цели - она ведь уже готовилась к квалификации на Олимпийские игры - я переехал в Лагуну Нигель, чтобы дети могли тренироваться и соревноваться в Mission Viejo Nadadores, одной из лучших плавательных школ в стране.

Левша жил в Лагуне Вудс, районе богатого городка Лагуна Нигель, на полпути между Лос-Анджелесом и Сан-Диего. Его дом был одним из девятнадцати, выступающих на пышных прибрежных холмах, с панорамным видом на океан, долину Краун и El Niguel County Club. Охрана дома Розенталя включала несколько телемониторов с камерами наблюдения и панель управления во всю стену гаража.

Большую часть 1983 года жизнь Левши вертелась вокруг выдающихся достижений его детей в соревнованиях по плаванию.

- Когда видишь заголовок о своём ребёнке, который гласит "РОЗЕНТАЛЬ ЗАВОЕВАЛА ЕЩЁ ДВА ЗОЛОТА", прямо не знаешь, чем можно гордиться больше, - говорит Розенталь. Он хранил все вырезки.

- Стефани была действительно высококлассной в своём роде. Просто дивной спортсменкой. С таким уровнем усердия, что... Как бы это описать... Я даже не могу сказать, насколько усердной она была. Я видел, как она тренировалась. Я водил её на утренние и дневные тренировки. В четыре тридцать утра и три тридцать дня. Знаешь, я просто любил это. И я смотрел, как тренируется моя дочь. Я видел, как вздуваются её вены, я видел, как лопаются сосуды в её глазах, и она тренировалась в мокрый снег, дождь и холод. Я испытывал благоговейный трепет, когда понимал, на что она была готова, чтобы добиться того, чего добилась. Знаешь, я действительно очень сильно её уважал.

- Потому что независимо от того, насколько ты талантлив, нужно обладать той вот стойкостью, тем вот упорством, той выносливостью. Чтобы побеждать, понимаешь? И Стефани, ёпт, хотела побеждать. Она внушала, ты не сможешь победить эту девочку. Она не даст тебе себя обставить.

- Это я говорю, не как какой-нибудь гордый папаша. Это я говорю как гандикапер. Она была лучшей. Да-да. В смысле, могла уделать любого, кто ей попадётся.

- В смысле, ленты, медали, награды. И Стивену, к сожалению, приходилось за всем этим наблюдать. И я не понимал, насколько глубока его обида. Они были просто детьми. Ему всего тринадцать, а ей десять. Он был недоволен, когда я обнимал Стефани. Клал ей руку на голову. Целовал её. Пожимал руку. Подбадривал.

- Ведь её брат был на том же соревновании и финишировал в жопе на дне. Ну и что тут сделаешь? Знаешь, иногда я говорил: "Эй, Стив. Тренируйся старательней, и всё будет окей." Но Стивен злился на всех нас. Нас - то есть на меня и Стефани.

Стив был талантливым пловцом. Талантливее, чем Стефани, в технике. Это правда. Тренеры по всей стране, его собственный тренер, обычно говорили: "Фрэнк, если ты заставишь этого мальчугана перестать гонять лодыря, и мы сможем его тренировать, ему не будет равных. Этот парень лучше, чем Стефани".

- Но ему не хватало желания взять и всё превозмочь. Тренироваться. Ходить по пятнадцать тысяч метров в день. Бегать. Выполнять упражнения на суше. Поднимать тяжести. Он не хотел ничем жертвовать. И как следствие, когда Стивен участвовал в соревнованиях, он был плохо подготовлен. И его обставляли.

- Но, знаешь, не всем такое надо. Я за это не относился к нему без уважения. Я думал, ему стоит завязывать. Стать пловцом-любителем.

- Но Стефани хотела золота. Это были лучшие годы моей жизни. Я говорил Стефани и некоторым близким друзьям, что если Стефани отберётся на Олимпиаду-1984 и получит медаль, уже и умереть будет не жалко.

- И по фигу, если в следующую же минуту я схвачусь за сердце. Можно даже не спасать. Вот я о чём. Другими словами, это единственное, чего я хотел. И я говорил: "Стефани, вот всё, что мне надо. Я хочу это увидеть."

- Я сказал ей: "Чудо случилось, когда я выбрался из машины с бомбой. Дай мне увидеть, как ты выигрываешь золото, и после этого можно проститься."

- И она меня понимала. Но она была молодой. Просто, знаешь, ребёнком. Она тренировалась с шести лет. Так вот, мы поехали в Остин, Техас, где стартовал отбор к Олимпиаде. Она проходила квалификацию в трёх заплывах, но во время тренировочного периода, предшествующего Остину, я за ней наблюдал. Понимаешь, я гандикапер. Я привык подмечать.

- И я прикинул, что для неё только два варианта, слабая вероятность и нулевая, и слабая на то, что она попадёт в финал. Тренеры говорили: "Фрэнк, не приводи её в уныние. Ты всё погубишь. Фрэнк, поосторожней. Фрэнк. Фрэнк."

- Но я сказал, когда вёз её домой с занятий: "Стеф, тебе нужно старательней тренироваться." И она ответила: "Папа, ты не понимаешь, о чём говоришь."

- Как бы там ни было, я всё понимал до того, как мы приехали в Остин. Главное событие. Стометровка на спине. Мой племянник Марк Мендельсон хотел прилететь из Чикаго, но я сказал погодить, будет ли она в финале, потом уже лететь. Он поехал в "О'Хару", дожидаться, пройдёт ли Стеф отбор утром, чтобы выступить в финале вечером. Ей нужно было финишировать в первой восьмёрке. Участвовали сто человек. Восьмёрка лучших попадала в финальный заплыв; двое лучших отправлялись на Олимпийские игры.

- Вышло так, что он сидел в аэропорту, а я должен был сообщить ему, вылетать или нет. В глубине души я понимал, что молиться за неё бесполезно. За сорок пять минут до заплыва она подошла ко мне. Говорит, тренер сказал, что она смотрится как никогда здорово. Я сказал про себя: "Усрался бы твой тренер, за то, что сбрехнул."

- Он ей пудрил мозги, говорил, что надо выстрелить. Но в спорте чудес не бывает. Может, она бы и могла сотворить чудо. Но в спорте чудес не бывает. Уж это один к одному.

- Я помню её время. На две с половиной секунды медленнее, чем шесть месяцев назад, когда она туда отобралась. Она опустила голову. Я опустил голову. Потом побежал к телефону и сообщил племеннику, который ждал в аэропорту. Я сказал: "Марк Мендельсон, поезжай домой."

Левша тоже поехал домой. В его особняке за 375000 долларов в Лагуне Нигель были каменный фонтан у входа, спа, беседка и в спальне шкафчик из эбенового дерева. Когда однако Розенталь решил поклеить обои, выяснилось, что это невозможно, потому что стены неровные - дефект, из-за которого, кроме того, невозможно было установить двери посовременней, новые окна и жалюзи.

- Дом разваливается, скрипит, просаживается, - говорил тогда Левша. - В задней стене трещина, и даже у отражения в зеркале проблемы, потому что стены кругом косые. Я попросил генерального подрядчика проверить, соответствует ли здание нормам и стандартам.

Левша подал в суд.

Пришлось, как он объяснил. Строители "даже перестали отвечать на мои звонки".

Если бы Майк Кинц не сидел так высоко на своём тракторе, он бы и не заметил тот голый клочок земли. Кинц арендовал кукурузное поле в пять акров в Эносе, Индиана, примерно в шестидесяти милях к юго-востоку от Чикаго; кукуруза была около четырёх дюймов в высоту и через пару недель уже должна была подрасти настолько, чтобы скрыть всё поле и следы на земле, которые выглядели так, будто с дороги в сотне футов что-то перетащили сюда, на свободное пространство.

Кинц заподозрил, что какой-то браконьер, наверное, закопал останки оленьей туши на кукурузном поле, после того, как срезал съедобное мясо. Такое бывало. Поэтому он позвонил Дэйву Хадсону, биологу и охраннику заповедника.

Земля была мягкой, рыхлой, но Хадсон копал минут двадцать, пока не наткнулся на что-то твёрдое. Он заглянул в яму глубиной в три фута и увидел участок белой кожи.

- Я ещё немного расчистил, - сказал Хандсон, - и увидел нательное бельё.

Два тела, наброшенные друг на друга в пятифутовой могиле. Они были голыми, если не считать трусов. С настолько изуродованными лицами, что только через четыре дня лаборатория ФБР, по отпечаткам пальцев, опознала их как Энтони Спилотро, сорока восьми лет, и его брата Майкла, сорока одного года.

Эти двое числились в пропавших уже девять дней, после заявления жены Майкла, Энн, и в тогда предполагали, что братья Спилотро, которым предстояло сесть на скамью подсудимых в течение нескольких недель, умышленно скрылись. Спилотро получил разрешение суда посетить Чикаго на восемь дней, чтобы навестить семью и попросить своего брата-стоматолога привести зубы в порядок.

Спилотро было чем заняться. Он должен был предстать перед судом по делу о сокрытии доходов "Звёздной пыли". Ему предстояло повторное рассмотрение дела о тайной организации "Шайка-дырка" - первое судебное разбирательство аннулировали из-за попытки подкупа одного из присяжных. Кроме того, намечался процесс по делу нарушения гражданских прав свидетеля, в убийстве которого Спилотро подозревался. Его брата Майкла ждал суд в Чикаго по делу о вымогательстве, которое обнаруживало связи организованной преступности с секс-клубами и проститутками в западных пригородах Чикаго.

Репутация Тони Спилото в чикагской мафии сильно пошатнулась за последние годы.

- Тони накопил много всего негативного, - говорит Фрэнк Каллота. - И от прослушки, где он трещал со своими сообщниками, с Джо Ферриолой, в частности - эта запись воспроизводилась в суде - легче не стало. В ночь на 14 июня, когда Майкл и Тони вышли из дома Майкла в пригороде Чикаго, Майкл сказал своей жене Энн: "Если мы не вернёмся к девяти часам, у нас большие проблемы."

Могила находилась примерно в четырёх милях от фермы, принадлежащей Джозефу Дж. Айюппе, бывшему боссу чикагской мафии, по обвинению в сокрытии доходов казино Лас-Вегаса.

- Тела не должны были быть обнаружены, - сказал Эдвард Д. Хегарти, агент ФБР, который вёл дело, - но тот, кто убил, не рассчитывал, что фермер явится распылять гербицид.

Братья умерли от...

- ...ранений тупым предметом в области шеи и головы, - сказал директор судебной медицины Университета Индианы, проводивший вскрытие. Оба они были жестоко избиты, при этом ни переломов, ни внутрисоставных трещин. Похоже, их избивали в нескольких футах от могилы. Одежду нашли поблизости. Яму вырыли достаточно глубокую, чтобы фермеры не перепахали тела следующей весной.

- Убийцы, должно быть, затаили ужасную обиду, - сказал старинный неприятель Спилотро, бывший агент ФБР, Билл Рёмер. - Обычно как? Одна пуля, две, три пули, в затылок, в упор, двадцать второго калибра, чаще всего. Это быстро, и парень не страдает. Этих же ребят били до смерти. Мучили.

Теперь в Лас-Вегасе уже нет людей в федорах, которые построили город. Игроки с кличками вместо фамилий и чемоданами с деньгами неохотно появляются новом Лас-Вегасе, опасаясь, что какой-нибудь 25-летний студент, работающий по выходным в казино, окажется сотрудником налоговой службы.

Лас-Вегас стал тематическим парком для взрослых, местом, куда родители могут взять своих детей и сами немного поразвлечься. Пока дети играют с картонными пиратами в казино "Остров сокровищ" или бьются с рыцарями в "Экскалибуре", мамочка с папочкой могут просаживать на игровых автоматах ипотечный кредит или накопления на обучение в колледже.

Уютный отель "Фламинго" Багси Сигеля, на 147 номеров, или даже былая "Звёздная пыль" Левши, вытеснены MGM Grand на 5008 номеров или чередой отелей на 3000-4000 номеров, выстроившихся вдоль Стрип, в форме пирамид, замков, космических кораблей.

Перед "Миражом" каждые тридцать минут извергается вулкан. Прямо по соседству на Стрипе, всплывает в искусственном озере шесть раз в день и сражается с британским флотом.

Всего двадцать лет назад дилеры знали, как вас зовут. Чтó вы пили. Во что играли. Как играли. Вы могли идти прямиком к столам, и регистрация в отеле проходила автоматически. Коридорный, вы знали, поднимал чемодан наверх, развешивал вещи и заставлял комнату вашей любимой выпивкой и свежими фруктами в вёдрах со льдом. Ваша комната дожидалась вас, а не вы её.

Теперь регистрация в отеле Лас-Вегаса больше похожа на регистрацию в аэропорту. Даже номера люкс для хайроллеров могут застопориваться, пока компьютеры проверяют вашу кредитную линию по номеру American Express, чтобы убедиться - вы тот, за кого себя выдаёте.

Пенсионный фонда Teamster заменили бросовые облигации, в качестве основного источника финансирования казино; но, хоть процентные ставки по бросовым облигациям высоки, это всё же не те проценты, которые имела группировка.

Руководителям казино, получающим заёмные средства, не надо встречаться со своими биржевыми маклерами в затемнённых гостиничных номерах Канзас-Сити в три часа ночи и выслушивать, что им вырежут глаза.

Тони и Джери умерли, Левша уехал. Сейчас Левша живёт в доме у поля для гольфа, в обнесённом стеной посёлке Дока-Ратон. Он немного играет, следит за своими инвестициями и помогает племяннику управлять ночным клубом. Сидит иногда где-нибудь на возвышенности, и направляет фонарик на официантов, которые по его мнению, недостаточно быстро убирают столы. В течение многих лет Левша лелеял надежду, что ему разрешат вернуться в Лас-Вегас, но в 1987 году его внесли в Чёрную книгу и навеки запретили переступать порог казино; годы борьбы за отмену этого решения ни к чему не привели.

- Это было так сладко, - сказал Фрэнк Каллотта. - Всё сошлось в одном месте. Мы попали в рай на земле, но всё проебали.

Это было в последний раз, когда ребятам из подворотни досталось что-то ценное.