Аннотация: "В атмосфере славного подвальчика -
Семь ступенек ниже мостовой..."
Мокрый вечер. Впечатанные в асфальт грязно-золотые листья, глянцевые лужицы и любимый горковатый запах... Осень.
Уж не знаю, по счастливой ли случайности путь с новой работы домой пролегает именно здесь, мимо бара-подвальчика, вовеки веков не имевшего вывески. Снизу пробивается полоска света и скорей угадывается чем слышится запах свежего кофе. Лучшего кофе в городе...
- Привет, Олежка!
- Сколько лет, сколько зим..! - немного насмешливо улыбается бармен. - Как обычно?
- Хм... нет. Пожалуй, я хочу вина. Что там у тебя вкусное?...
Столик у зеркала. Во время прошлой вечеринки отбили кусок стекла и теперь на этом месте чей-то рисунок тушью: отчаявшиеся женские глаза на фоне темноты. Пытаюсь высмотреть то же самое в своих - не получается.
Но тени - тени на оклеенной "под кирпич" стене уже пойманы в отражении, тусклом от сигаретного дыма; и вдруг неожиданно остро екает в груди от голоса возникшей из недр Олежкиного музцентра Богушевской:
В тот час, когда в приличных домах свет погас, в тот час, под светом звездных сияющих глаз, они встречаются в кафе "Экипаж" /ее обычно провожает некий паж/. Они говорят "Привет" и начинают джаз...
...Мне почти смешно сейчас, когда я вижу эту полноватую девушку с неровно остриженными волосами. Она нервно затягивается, как будто стараясь вместе с табаком поскорей сжечь неловкость прерванного разговора. Не решаясь впрямую посмотреть на сидящего напротив.
Другой... он ушел, обидевшись на то, как ярко заблестели ее глаза, едва привыкнув к вечному синеватому дыму "заведения". Едва заметив тонкую фигуру в черном плаще неисправимого гота. Все остальное не важно.
Будут разговоры ни о чем, будут бесконечно сменяться пустые бокалы и чашки, будет виться над "балалайкой" голубоватый спиртовый огонь. Они подпевают охрипшей от старости "арийской" кассете и стараются перешеголять друг друга в язвительности... а бармен все так же улыбается за стойкой. Насмешливо. Мудро и понимающе...
Не для тех, чье тело рядом, а душа вдалеке, И не для тех, кто эту ночь смакует в каждом глотке, - Она поет все песни только ему И знает, что ему все это ни к чему - Его ждет девочка с васильками в венке.
...О да, она красива. В детстве, она, наверное была нимфеткой и не один Гумочка исходил слюной и спермой при одном воспоминании о тоненьком белокуром ангеле с ясными серыми глазами. Потом она превратилась в бледного уличного подростка, месяцами не бываюшего дома, тайком от всех ищущего настоящей любви под мягким, грязным, провинциальным небом. А потом она поняла, что ей просто пользуются. А потом начала пользоваться сама. А потом... Конечно, он влюбился. Я бы и сама влюбилась...
Но сегодня она не придет. Кто-то из местного "бомонда" пригласил ее на концерт. Тот самый, который ты, синеглазый гот, обозвал х**ней в ее присутствии - из чистого упрямства. Вместо нее у тебя есть дым, выпивка и влюбленная дура напротив.
Пой песню, пой свою песню, пой, А я могу только петь с тобою...
Стрелка часов неуклонно стремится вверх, время постепенно осыпается в пепельницу. Песня закончилась, вино допито. Я возвращаюсь домой по парковой полосе, пиная шуршашие листья, и мимоходом поддеваю саму себя, что, мол, так и не дождалась...
Пой песню, пой свою песню, пой, А я могу только петь с тобою. Пой песню, пой свою песню, пой, Я оставляю тебя в покое...