- Элен, оторвись уже от книги, - сказал Йоханнес, когда они с Лилией, Артуром и Элен ехали на поезде в ночи. Они держали путь в Нью-Роут. - Сейчас я должен сказать вам с Лилией что-то очень важное.
- Да, Йоханнес, я слушаю тебя, - проговорила Элен, отложив в сторону роман о мушкетерах.
- Скоро мы будем в Нью-Роуте, но жить, как вы уже знаете, нам предстоит в Лиственной пустоши, - говорил Йоханнес своим обычным приглушенным голосом. - Так вот, я настоятельно прошу вас - не поддавайтесь на провокации. Элен, я не хочу пугать тебя, но спрятав тебя в доме своей матери, я могу тебя защитить от твоих преследователей, но не от моих сестер и матери. В Лиственной пустоши тебя, ровно как и Артура с Лилией, ждут опасности. Вам нужно бояться трех женщин, что живут в доме, где я родился. Они язычницы и могут завербовать вас в свою религию - не поддерживайте, я прошу вас, с ними разговоров о религии. Это может плохо закончиться для вас. Лилия, смотри в оба глаза за Артуром - я могу и не углядеть за своей матерью. Не хочу говорить плохо о своих близких, но, похоже, у них не все в порядке с головой. А сумасшедших надо бояться.
- Зачем же мы едем туда, если ты знаешь, что там опасно жить? - спросила недоумевающая Элен, прижимая к себе укутанного в пальто Артура.
- Нам больше некуда ехать, Элен, - ответил спокойно Йоханнес, посмотрев в окно. По стеклам хлестал ливень. - У меня в кармане три фунта и пять пенни - на эти деньги дом снять, сама понимаешь, невозможно. Лорд Гарпауиса уволил меня и я надеюсь, что мне вновь удасться устроиться в театр, где я работал раньше. Когда у нас будет достаточно денег, чтобы снять дом, мы поселимся в деревне Плейг - это еще дальше Лиственной пустоши и там тебя уж точно никто не найдет.
Девушки, угрюмо отведя от него взгляды, устремили их в темноту ночи, глядя в окно. Было очень холодно, ведь стояли январские морозы, и зима была в самом разгаре. В этом году зима выдалась слишком холодной - она напомнила Йоханнесу ледяные месяцы в финском Ювяскюля, но никак эти морозы не были похожи на английскую дождливую зиму, хоть и бушевали почти каждый день ливни. Лилия была одета в шерстяное пальто с мехом кролика и голову ее увенчала фетровая шляпа, подбитая шкуркой того же кролика. На ногах у нее было двое теплых чулок и кожаные сапоги выше колен. Элен располагала лишь легким осенним пальто и кружевными чулками, а ноги ее грели, в основном, юбки ее старенького шерстяного платья. Ей так было холодно в своих осенних туфельках, а на новые Элен не имела денег. Глядя на нее, Лилия сжалилась и отдала Элен свою шаль, связанную из овечьей шерсти. Артур укутался в свое теплое пальто, и, укрыв голову капюшоном, дремал на плече у Элен, с которой быстро подружился. Она была такая же светловолосая, как Йоханнес и, видимо, подкупила Артура своей схожестью с его отцом. Йоханнесу же было совершенно тепло в его неизменной шелковой рубашке и в кожаном осеннем плаще. Он думал лишь о том, как бы ему найти средство заработка, чтобы самому не пропасть и не допустить, чтобы это сделали Лилия и Артур. А Элен, быть может, найдется место в Нью-Роутской типографии. Но то, что Йоханнес вынужден вернуться в родной дом, было самым ужасным, что только могло его постичь. Мать, увидев своего внука, которого все эти годы называла отродьем и ублюдком, конечно же, не обрадуется знакомству. Артур будет чувствовать враждебность. Упаси боже, если Лилия попадет в эту языческую кабалу - она, однозначно, спятит и ему будет не с кем оставить ребенка, когда он будет работать в театре, если, конечно, его туда возьмут. Но, может, Элиас, живущий в этом же доме, защитит Артура в его отсутствие... Хотя вряд ли. Он ведь, в отличие от него, не бросил сцену и колесит со своими представлениями по всему королевству. Ему некогда. Ильмари... Йоханнес не хотел его видеть. Он был слишком обижен на него с того дня, когда они крупно поссорились из-за разногласий в творчестве. Но им придется встретиться, ведь братья, наверное, заезжают в Лиственную пустошь в перерывах между своими гастролями. В последний раз, когда Йоханнес побывал дома, их там не было - они удивляли своими фокусами Лондон. А сейчас, быть может, они там...
От вокзала и до Лиственной пустоши они шли пешком, мерзнув под дождем. Ноги вязли в грязи, а когда им пришлось идти по мосту, Лилия едва не упала в ледяной Литл, подскользнувшись на заиндевевшей доске. Однако, пополам с болью окоченевших рук и ног, они достигли дома. У крыльца их встречала тощая собака - тот самый щенок, но уже повзрослевший, что трепал Йоханнеса за подол его плаща, когда тот возвращался в юности из Грин-Хилла от Магистра. Подойдя к двери, Йоханнес пару раз ударил по ней ладонью, чтобы стук услышали в доме. Ему открыла сонная Тарья, ведь Йоханнес явился в дом тогда, когда часы пробили два часа.
- Доброй ночи, - проговорила она, протирая своими тоненькими пальчиками слипающиеся глаза. - Почему ты здесь так поздно? Или наскучил Блади-Таун?
- Наверное, я сюда приехал надолго, - сказал Йоханнес. - Пустишь?
- Конечно, проходи... Проходите, я вижу, ты не один, - Тарья впустила их в дом. - Мальчик, наверное, мой племянник. А кто эти женщины?
- Это - Лилия, она моя служанка, но я сам отношусь и прошу тебя относиться к ней, как к сестре, - сказал Йоханнес, сняв плащ. - А эту девушку зовут Элен, и она моя невеста. Элен поживет с нами до свадьбы.
Элен вздрогнула. Неужели он серьезно?! Почему же Йоханнес молчал о своих намерениях, и она узнала о его чувствах лишь сейчас, когда он назвал ее своей невестой? Или Йоханнес лжет, чтобы избежать лишних вопросов со стороны близких? Скорее всего... Артур же улыбнулся. Накануне Йоханнес сказал ему, что придется им притвориться, пока они живут в этом доме, что Элен - его вторая мама и невеста отца. Артур сначала расстроился: "А как же наша ма? Ей обидно, что ее место заняла Элен..." Но Йоханнес сумел убедить его, что это - лишь игра во имя того, чтобы им позволили остаться в этом доме. И это была чистейшая правда.
- Да, недолго же ты скорбил о Жанне, - говорила Тарья, разогревая для внезапно нагрянувших гостей ужин.
- Боль уходит постепенно, а моему сыну нужна мать, - Йоханнес сильно лгал, про себя повторяя лишь: "Прости меня, моя любовь, но так сложились обстоятельства. Я буду верен тебе и ни на кого не променяю память о тебе и свои чувства, которые не погасит даже твоя смерть..." - Я не могу уже любить ту, которая мертва. Жизнь ведь продолжается и не стоит на месте. Пространство в моем сердце должно быть заполнено, верно?
- Верно, - согласилась Тарья, угостив Артура печеньем. Мальчик сразу понравился ей, ведь она ощутила к нему зов крови. - Хорошенький. Очень сильно на тебя похож. И совсем немножко на Жанну. Но это хорошо - в нашу, финскую породу угодил.
Потом она проводила их на второй этаж. Артур с отцом ночевал в спальне последнего, а Лилия и Элен были определены в комнату, принадлежащую раньше Жанне, когда та еще жила в этом доме со своими родителями. Весть о том, что ночью приехал Йоханнес со своей невестой, разнеслась по всему дому уже через три часа, когда в пять утра проснулась Маритта и обнаружила на кухне уже хлопочащую за приготовлением завтрака Тарью.
- Если Ильмари положит глаз на его подружку, то я научу его, как лучше увести ее у этого подлого мерзавца! - заявила Маритта. - Пусть ему будет также больно, как моему Ильмари, когда тот застукал его со своей невестой!
Тарья понимала, что мать слишком жестока к Йоханнесу, она осознавала, что мама любит своих детей неодинаково, хотя так не должно было быть. Почему она всю жизнь печется об Ильмари, любит его сыновей, но желает лишь зла Йоханнесу и ненавидит его Артура? Да, он поступил отвратительно, уведя однажды невесту у брата, но это давно прошло и Ильмари простил его... Отчего же мама не может отпустить ему этот грех? Но Тарья, ужасно робея перед матерью, не смела ей возразить.
Ильмари воспринял эту новость неоднозначно: с одной стороны, он радовался тому, что Йоханнес вновь обретет счастье, и его сын будет расти в полной семье. Но ему было больно от того,что брат так быстро забыл Жанну. Все-таки, несмотря на недолгий союз с Кертту, Ильмари продолжал вспоминать с трепетом о той, которая однажды предала его. И даже внезапная гибель Жанны, сгоревшей от болезни, не смогла унять пылающее в его груди пламя любви к ней. Он утешался лишь мыслью о том, что она любит и любима, а после ее смерти ему грело душу то, что Йоханнес помнит ее и скорбит о ней. А теперь он привел в дом другую женщину... О, как же ему было больно знать, что эта Элен спит на кровати, на которой спала раньше Жанна!
И только Элиас был рад. Наконец-то его брат снимет черные одежды, перестанет тосковать по своей умершей жене и вновь познает любовь. Как хорошо, что нашлась женщина, которая заменит его племяннику мать. И, как замечательно, что в их дом, после смерти Юхани, пришла радостная весть о предстоящей свадьбе!
Вскоре после приезда домой, Йоханнеса ждал разговор с Элиасом и Ильмари. Они нашли его в гостиной, хмуро смотрящего на то, как качается маятник в часах.
- Целый месяц мы искали его по всему Блади-Тауну, а почти через год, он, устав прятаться, сам пришел к нам! - шутливым тоном говорил Элиас, дружески хлопая по плечу Йоханнеса.
- Что вам нужно? - ледяным тоном проговорил тот, даже не взглянув на брата.
- Ну хватит сердиться, давай уже, возвращайся к нам, - с улыбкой проговорил Ильмари. - Я едва не упал в обморок, когда узнал, что ты пошел по стопам своей жены и стал гувернером. Не учитель ты, Йоханнес. Ты - маг, ты - иллюзионист. Твое место на сцене, а не за рабочим столом возле ребенка, познающего науки. Нам тяжело без тебя. Вернись и помоги нам восстановить наше трио и разрушить дуэт.
- Вы же вполне можете обойтись без меня, - равнодушно сказал Йоханнес. - Ведь раньше же вы без меня справлялись.
- Ты все еще злишься на меня, да? - произнес Ильмари, бросив на него понимающий взгляд. - Я был тогда не прав и признаю это. Знаешь, я, наверное, и сам бы не рискнул сейчас повторить какой-нибудь опасный трюк - у меня тоже есть дети и я боюсь оставить их сиротами. Я понимаю, что ты беспокоился не о своей участи и отказался от фокуса с освобождением из смертельных пут лишь потому, что берег себя для Артура. Мне следовало придержать свой пыл и тогда мы бы не расстались почти на год. Йоханнес, я чувствую за собой вину и прошу у тебя прощения, а взамен обещаю, что больше никогда не стану повышать на тебя голос и, уж тем более, говорить унизительные вещи.
- Я прощаю тебя, - сказал Йоханнес, подняв на него глаза. - И даже готов вернуться к вам. Только с условием, что мы больше никогда не допустим таких разногласий.
- Мы сделаем все, чтобы сохранить мир в нашей семье и нашем профессиональном союзе, - пообещал Элиас, сжав его руку в своей.
- Воистину! - Ильмари, чтобы завоевать доверие, даже сделал клятвенный жест.
С того дня братство иллюзионистов воссоединилось. Йоханнес даже не пошел в театр, чтобы встретиться с господином Роппером и попросить у него покровительства. Уже через неделю он пустился в очередное рабочее путешествие с братьями, оставив Артура на попечение двух женщин. Накануне своего отъезда в Мэринг-Лайн, где их снова ждали, хоть они и были там недавно, Ильмари и Элиас решили посвятить один день себе. Элиас встречался в этот день с Лэттис, которую не видел несколько лет, а Ильмари ушел из дома прочь, а куда - не сообщил. Йоханнес, как всегда устроившись у окна в гостиной, стал угрюмо созерцать грациозный танец снежинок, падающих с неба на бренную землю. Артур, завернувшись в ватное одеяло, спал под завывание ветра за окном. Йоханнес, от греха подальше, все время держал сына под замком в своей спальне, когда покидал ее. Артура это ничуть не смущало, ведь он понимал, что отец желает ему добра и защищает таким образом его от опасности, что нависла над ним в лице немолодой Мамы - женщины, которую так называл отец, а также Тарьи и Аннели.
Лилия, которой, в отличии от Артура и Элен, не спалось после полдника, решила навестить своего господина, который грустил, сидя у окна.
- Тихий час не для нас, мистер Ярвинен, не так ли? - заметила девушка, усаживаясь рядом с ним. - Разговаривала сейчас с мисс Элен, после чего совершенно испортилось мое настроение.
- Что же это она тебе такое сказала? - удивился Йоханнес, привыкший видеть Лилию вечно веселой.
- Мы разговаривали о политике, и моя госпожа сказала, что дело дрянь, - сообщила Лилия. - Германия хочет господствовать в Европе, а Англия семь лет назад примкнула к военному союзу Франции и России... Я не поняла, что к чему, но мне ясно, что в этом нет ничего хорошего, мой господин.
- Внешняя политика нас не касается, Лилия, и это не должно тебя беспокоить, - заметил Йоханнес. - И уж если тебя огорчают такие разговоры, то не поддерживай их. Ох уж эта Элен, любит поговорить о политике. Лучше бы рассказала тебе что-нибудь хорошее.
- Мистер Ярвинен, а это правда, что вы решили на ней жениться? - спросила вдруг Лилия.
- Конечно же нет, - равнодушно бросил он. - Ты думаешь, что мне сейчас кто-то нужен?
- Нет, мой господин, я так не думаю, - сказала Лилия. - Просто я подумала, что это крайне странно. Вы ведь едва знаете ее, судя по тому, что Элен была в нашем доме лишь пару раз. А тут вдруг, ни с того, ни с сего, называете ее своей невестой и говорите о том, что грядет ваша свадьба.
- Ты все верно понимаешь, Лилия, - согласился Йоханнес.
- Быть может, это не мое дело... Хотя скорее всего, я сую свой нос не туда... - робко заговорила Лилия, мечтающая все разузнать и утолить свое любопытство. - Но все же. Зачем вам понадобилось впустить в нашу семью эту Элен, если вы не метите ей в мужья, а она даже не ваша прислуга? Или, я извиняюсь, она ваша...
- Нет, Лилия, она не приходится мне любовницей и не делит со мной постель, - совершенно спокойно проговорил Йоханнес. - Я решил, что пронесу свою любовь к Жанне через всю жизнь и останусь верен ей. Знаю, что глупо хранить верность умершей жене, но я не могу ничего поделать с собой. Тебе ведь известно, что мой старший брат за свои двадцать восемь лет жизни, ни разу не был женат?
- А! - хитро заулыбалась Лилия. - То есть вы решили заняться сводничеством? Хорошее дело, мистер Ярвинен!
- Только смотри не проболтайся никому, - усмехнулся Йоханнес. - Особенно Элен. Я вижу, что она влюблена в меня, но не подаю вида. Мое дело - сделать ее мечту о любви более доступной. Вообще-то, Элиас уже несколько лет влюблен в другую девушку, но я слышал, что Лэттис уже год, как замужем. Лэттис ему не пара, а вот Элен - очень даже, хоть у них разница в возрасте семь лет. Но, согласись, возраст - не преграда для любви.
- Я клянусь, что буду молчать! - торжественно проговорила девушка. - Мне ведь тоже хочется, чтобы ваш брат, мой господин, был счастлив.
- А теперь возьми вот этот ключ, - Йоханнес снял со своей шеи серебряную цепочку с медным ключиком и отдал его служанке. - И шагай в мою спальню. Там спит Артур. Перед этим сходи на кухню и приготовь что-нибудь. Он, наверное, скоро проснется и захочет поесть. Накорми его, и можете прогуляться - только, прошу тебя, не отходи от него ни на шаг. А потом снова запри. Ему опасно одному разгуливать по дому.
- И с чего вы взяли, что госпожа Маритта сумасшедшая? - проговорила Лилия. - Я разговаривала с миссис Ярвинен, и она не дала мне повода плохо думать о ней.
- Поверь мне, ты слишком плохо ее знаешь.
Проговорив это, Йоханнес встал с места и покинул комнату, а потом и дом. Он решил посетить Нью-Роут, а если быть точнее, то кладбище на Роуз-Стрит. Ведь там нашла свой последний приют Жанна. Она умерла в Дрим-Тауне год назад, но в те страшные дни было решено похоронить ее в родном городе, рядом с дедушкой и дядей отца, благодаря которому их с Йоханнесом сына зовут Артуром. Безутешный Йоханнес, даже проживая после ее смерти в Дрим-Тауне, а потом в Блади-Тауне, специально приезжал в Нью-Роут, чтобы навестить свою Жанну. Он, по своему обыкновению, покупал на улице Железнодорожников букет белых лилий и шел на Роуз-Стрит, где мог провести несколько часов, лишь вспоминая и скорбея о ней, склонившись над земляной насыпью с каменным крестом и табличкой с ее именем. Вот и сейчас, почувствовав непреодолимое желание вновь уединиться со своими воспоминаниями о недолгом счастье с Жанной, Йоханнес решил посетить ее могилу. Он, с печалью осознавая, что идет навестить свою умершую жену, а не на встречу с живой и здоровой возлюбленной, шел, думая о чем-то своем. Каково же было удивление Йоханнеса, когда ему стало понятно, что не он один решил в этот час отдать дань памяти этой прекрасной женщине. У ее могилы, запорошенной белым снегом, стоял прямо на коленях Ильмари. По его замерзшему лицу текла горячая слеза, а взгляд Ильмари был устремлен куда-то в пустоту.
- Ильмари?! - удивленно произнес Йоханнес, выведя его из скорбного транса. - Что ты здесь делаешь?
- Танцую, черт возьми, - печально, но без злобы проговорил тот, поднимаясь с колен и устремляя свой взгляд на брата. - Не видишь, разве, что я вспоминаю о временах, которые безнадежно покинули нас и ушли в историю?
- Извини, просто я, честно говоря, никак не думал, что встречу тебя здесь, - сказал Йоханнес, возложив к подножию каменного креста живые цветы.
- Я узнал, что случилось с ней, уже на следующее утро, - проговорил Ильмари, едва сдерживая слезы. - Но не смог приехать в Дрим-Таун, чтобы проводить Жанну в последний путь... Я не нашел в себе силы увидеть ее мертвой. Сегодня я впервые здесь. Почему она?! Отчего бог забрал ее, а не кого-то другого?!
- Ты до сих пор любишь Жанну? - с горечью в сердце осведомился Йоханнес.
Ильмари, молча, кивнул головой.
- А как же Кертту? - спросил Йоханнес.
- Я, встретив ее, надеялся забыть с ней о Жанне, - признался Ильмари. - Когда родились Эйно и Пертту, я думал, что смогу выместить на них всю свою неистраченную любовь к ней. Я люблю их равно так же, как ты любишь Артура. Но Кертту мне стала просто хорошей подругой. Я почти каждый день навещаю Кертту и своих сыновей, но сердце мое зарыто там, где погребена Жанна...
Йоханнес слушал его, безмолвно сочувствуя Ильмари. Мыслями он обращался к Жанне, которая, как верил, или просто хотел верить Йоханнес, ходила невидимая за ним.
- Я был таким дураком, когда изменял ей, - Ильмари готов был разрыдаться. - Из-за своей иллюзии о том, что Жанна будет любить меня всегда, я потерял ее!
- Не из-за этого, - возразил Йоханнес, нарушив свое молчание. - Ваш союз изначально был обречен из-за неразделенной любви со стороны Жанны.
- Однако я понял свою ошибку. Жаль только, что не вовремя, - проговорил Ильмари и в порыве горя обнял брата, от которого однажды отрекся. - Но я благодарен тебе. Хорошо, что все случилось так, как произошло. Ты мне преподал хороший урок, и я больше не повторю своей ошибки. И я рад, что ты оказался тогда, почти четыре года назад, рядом с ней. Ведь если бы не ты, Жанна, которой оставалось так недолго жить, так и не познала бы счастья и любви.
Некоторое время Ильмари стоял, уткнувшись разгоряченным от слез лицом в плащ Йоханнеса. Тот лишь поглаживал своей изящной, почти женской рукой, его густые рыжие волосы, влажные от падающего на голову Ильмари снега. Ильмари сейчас был так беспомощен, находясь в плену черной тоски, что Йоханнес, глядя на него, стал еще печальнее. Ему действительно было жаль брата. Йоханнес, узнав позапрошлым летом, что Ильмари нашел новую любовь в лице Кертту, думал,что он отпустил Жанну. Но он сильно заблуждался...
Еще немного побыв на месте последнего пристанища женщины, которую они оба любили, братья ушли прочь. Всю дорогу они молчали, и лишь проходя по мосту через Литл, Ильмари проговорил: "Я должен отпустить ее навсегда, хоть и не сумел сделать этого при жизни Жанны... А ты будь счастлив с Элен".