К большому удивлению и непониманию семьи Элисон их старинный приятель и сводный родственник Антуан был сопровожден скромной траурной процессией на кладбище в следующий же день. Его наскоро одели, положили в гроб, который был сколочен местным плотником за четыре часа и уже через сутки погребли на глубине двух ярдов и трех футов, водрузив на могилу простой металлический крест, купленный у гробовщика Фойля. Справив поминальную тризну на последние деньги, Маргарет, облаченная в черные одежды, с горечью проговорила: "Ну вот и все. У меня остались деньги лишь на билет в один конец..."
- Куда?! - испуганно произнесла Роуз, решив, что она пророчит себе смерть.
- Можно махнуть в Норвегию, - сказала Маргарет, поправив на шее черный гипюр. - Или в Россию, но там, судя по всему, ловить нечего - говорят, страна обеднела после войны с японцами еще восемь лет тому назад. Быть может, в Америку через Атлантический океан... Но там год назад затонул огромный лайнер и как бы не очутиться на дне посредством другого корабля.
- Совсем спятила, - печально махнув рукой, проговорил Карл. - Кто тебя там ждет?
- Никто нигде меня не ожидает, Карл, - сказала Маргарет, вытерев платком увлажнившиеся глаза. - Зато здесь меня ждет смерть. Неужели ты думаешь, что Антуан был убит и те, кто приложили к этому руку, не тронут нас с Элен?
Она рассказала историю о грехах Антуана и поведала о записке с угрозами. "Наша участь решена, Карл. Убийцы уже знают дату моей смерти. Они рядом и кто знает, где они сейчас. Быть может, сидят у нас под окнами, а возможно, уехали, чтобы однажды вернуться", - говорила Маргарет, хмуро кусая корку ржаного хлеба. - "Но я должна спрятать Элен. Я решила: завтра мы купим билет и посадим ее на борт пассажирского судна. Я могу оплатить ей дорогу, а насчет дальнейшей жизни пусть думает сама - у нее есть профессия, она не пропадет".
- А как же ты, мама?! - сердце Элен упало в предчувствии разлуки.
- Я останусь здесь, - спокойно ответила она. - Чему быть - того не миновать. Мы с Антуаном уже отлетались. А ты должна жить во имя будущего поколения.
- Нет, ты не сделаешь этого... - ужаснувшись, произнесла девушка.
- У меня нет денег на билет для себя, - сказала Маргарет. - Я не могу ехать с тобой.
- Тогда поехали в Литлфорд, - пригласил Карл. - Можешь остаться с нами навсегда - у нас много места, его хватит и для Элен...
- Там нас быстро найдут, - сказала Маргарет. - Они знают, где ты живешь, Карл.
В голове Элен быстро созрел план. Почему бы не попросить помощи у Йоханнеса? Он не откажет ей... Но, боже, как же стыдно идти и просить! Она обременит и без того загруженного семьей и работой Йоханнеса. Но Элен не может допустить того, чтобы мама осталась здесь и была однажды растерзана убийцами своего мужа и ее отца.
- Мама, я не позволю тебе остаться здесь, - заявила она. - Ты купишь себе билет и уедешь куда угодно, а я попрошу помощи у Йоханнеса. Он не из тех, кто бросает друзей в беде.
- Не говори глупостей, девочка, - равнодушно сказала мать. - Чем он может тебе помочь, если сам живет в Блади-Тауне? И не дело это, вешаться на шею молодому человеку.
- Я не собираюсь вешаться на его шею, мама! - воскликнула девушка. - Я просто попрошу у него помощи. У Йоханнеса мать живет в Лиственной пустоши - это очень далеко от Блади-Тауна, рядом с Нью-Роутом. У него есть родственники даже в Финляндии! А я, соответственно, не останусь в долгу.
Увидев, как округлились глаза матери, и как вспыхнуло ее лицо, Элен поспешила поправиться: "О чем ты подумала?! У него есть сын, а мальчику нужна образованная няня".
- Но у него уже есть няня, - сказала Маргарет. - Ты говорила, что ее зовут Лилия.
- Она просто служанка. А я могла бы помочь ему в воспитании Артура.
Наконец ей удалось убедить мать в гениальности и неповторимости своей идеи. Маргарет, оценив ситуацию, поняла, что это и в самом деле может спасти ее жизнь и защитить Элен от посягательств мстителей. Они приняли решение идти к Йоханнесу вместе, поскольку гулять по городу в одиночесте было небезопасно. Итак, Карл сопровождал сестру и племянницу в путешествии на окраину города, в дом бывшего фокусника.
Йоханнес, отсутствующий до этого в городе долгие полгода, вернулся вчера на полуночном поезде. В середине июля он решил навестить Агнес, наведавшись в Нью-Роут вместе с Артуром и Лилией. Однако в доме он застал вместо нее какую-то незнакомую особу, которая оказалась внебрачной дочерью Джеймса Бредберри, и, выходит, сводной сестрой Жанны. Абагэйл сообщила, что Агнес умерла еще две недели назад. Как оказалось, в последние свои месяцы женщина была совсем плоха. Агнес вспомнила о том, что у нее есть падчерица, которая живет в далеком Манчестере. Она пригласила ее к себе и пообещала завещать ей свой дом, если та станет ухаживать за ней. Абагэйл, заинтересованная в такой сделке, конечно же, согласилась. Агнес, убитая горем от потери дочери, тяжело заболевшая, вскоре скончалась. "А вы не имеете никакого права на ее наследство, - заявил Йоханнес. - Дом принадлежал Агнес, а не ее мужу, пропавшему без вести. Ближайшие наследники - супруг и дети. Джеймс ушел из дома и не вернулся еще пять лет назад. Ее дочь, моя жена, умерла в декабре. У нас остался сын - внук Агнес. Следовательно, он имеет полное право на этот дом, а не вы". Так и начались судебные тяжбы. Йоханнес отныне знал судей, присяжных и адвокатов в лицо. По окончанию первого слушания дела о наследстве Агнес чаши весов склонялись в его сторону, но вскоре все обернулось против Йоханнеса и Артура. Как-то внезапно оказалось, что незадолго до смерти Агнес завещала все Абагэйл, которая заботилась о ней. А своему дорогому зятю и внуку она завещала прозябать в нищете, поскольку Йоханнес даже не знал о том, что Агнес находится на смертном одре. Да и есть у его матери неплохой дом в Лиственной пустоши, который Йоханнес однажды разделит с братьями. А то, что Абагэйл проживала в отдельной квартире с мужем, было не в счет, ведь она нуждалась в доме Агнес, а Йоханнес с Артуром могли обойтись и без него! Дело закончилось тем, что Йоханнес потерпел сокрушительное поражение в этой судебной схватке. Абагэйл, довольная тем, что взятка судье пришлась так кстати и не пропала даром, выходя из здания суда, сказала Йоханнесу, угрюмо спускающемуся с крыльца: "И на что вы надеялись, Йоханнес?!" - в ее голосе слышалось ехидство.
- Да, я знал, что дуракам всегда везет, но чтобы настолько... - ответил он, убив ее своим острословием.
Ему дали двадцать четыре часа, чтобы вывезти свое имущество из дома Агнес. Вообще-то он приносил в дар теще эту роскошную кровать с фисташковыми балдахинами, эти кресла, диванчик, книги... Но не оставлять же все эти богатства какой-то самозванке! И Йоханнес увез все эти вещи в Лиственную пустошь, решив, что было бы неплохо обновить интерьер родного дома. В свою спальнюон поставил кровать с балдахинами, на которой спал раньше с Жанной, а также кресло, что стояло раньше в гостиной его дома в Дрим-Тауне и шкаф с коллекцией книг. А другое кресло, тоже раньше украшающее его гостиную, Йоханнес отдал матери. Она, обустроив себе уголок на кухне у очага, проговорила в его адрес: "Ну хоть какая-то от тебя польза". Это, конечно, немало огорчило его. Ну почему мама так относится к нему, будто он хуже всех? Да, Йоханнес провинился, нагрешив перед братом и, возможно, опозорив мать. Но это было давно, пора бы уже с этим смириться и забыть о том, что прошло. Агнес простила дочь и приняла его. Маритта же не смогла сделать этого. Йоханнес, решив не надоедать матери, закрыл дверь своей спальни на ключ и вернулся в Блади-Таун. Он, подозревая, что лорд Гарпауиса нашел ему замену, наведался к нему. Лорд тепло принял гувернера своей дочери, который перешел в разряд бывших. "Мы ждали вас месяц, мистер Ярвинен, но вас не было... Я думал, что вы сбежали от нас, устав от трудностей, как и все предыдущие гувернеры. Поэтому я и принял на работу господина Стетхэма. Извините. Вот, возьмите деньги за июль, ведь вы уехали в конце месяца, а я не успел с вами расчитаться..." - лорд Гарпауиса отдал ему заслуженную плату и, пожелав Йоханнесу всего хорошего, проводил его за ворота своего роскошного особняка. Да, в последнее время судьба била его нещадно. Сначала тяжелые разбирательства с внебрачной дочерью тестя, теперь увольнение с работы... Что будет дальше - страшно представить.
На его пороге стояла Элен с матерью и каким-то незнакомым господином. В глазах пришедших читалась тревога и призрак надежды. Йоханнес, сразу не поняв мотивов их прихода, проговорил, усмехнувшись: "О, Элен, с тобой целая свита. Я что-то натворил, и вы пришли, чтобы меня покарать?"
- Нет, Йоханнес, ты сотворишь добро, если откликнешься на нашу мольбу о помощи... - проговорила Элен, томно посмотрев на него.
Йоханнес, чувствуя, что предстоящая беседа нуждается в бутылке крепкого, нехотя пригласил Элен и ее родственников в дом. Он не отличался особым гостеприимством, но воспитание не позволило ему вести переговоры на пороге. Час назад Йоханнес сварил глёг, решив угостить свою служанку в день ее рождения, но, вероятно, праздничные посиделки в кругу семьи отменяются и пипаркакукас - острые пряники из красного перца, которые он испек для нее, должны немного подождать.
- Вы голодны? - спросил Йоханнес, думая, разогревать или нет, традиционный в его доме калаккейто.
- Нет, мы сыты, - слукавила Маргарет из скромности. На самом деле, в их погребе давно умерли от голода все мыши.
- Тогда садитесь - будем пить глёг, - поставил в известность Йоханнес. - Вообще-то, его принято пить в канун Рождества, но в нашем доме сегодня праздник - решил, что неплохо бы угостить и вас этим традиционным шведским напитком.
- А что за праздник? - поинтересовалась Элен, устроившись между своим дядей и матерью.
- Моей названной сестре исполняется двадцать лет, - сказал Йоханнес, слабо улыбнувшись. - Думаю, что Лилия заслужила скромного застолья.
Угостившись вместе с Йоханнесом и его служанкой, которую он, в принципе, и не считал прислугой, этим диковинным напитком и заморскими пряниками, Фармеры, убедившись, что Йоханнес весь во внимании, начали свой рассказ о кровной мести. Элен рассказала ему о записке с угрозами, которая недавно была найдена ею у дома, поведала историю давней вражды отца с ирландским кланом О`Нейл, со слезами на глазах передала события последних дней, когда был убит ее отец. И, конечно же, не забыла сказать, как боится выходить из дома одна.
- А ты мне точно рассказала о том, что произошло с вами, а не пересказала свой новый роман? - было видно, что это не ирония, а искреннее потрясение от услышанного.
- Да, Йоханнес. Если бы я хотела поделиться с тобой идеей своего нового романа, то со мной бы не пришли мои мама и дядя.
- То есть, ты хочешь, чтобы я тебе предоставил приют в своем доме? - осведомился Йоханнес.
- Я не хочу доставлять тебе неудобства своим присутствием, но Йоханнес, мне совершенно не к кому обратиться... - Элен чувствовала, что сгорает от стыда, ведь она так стеснялась своей незащищенности. Раньше она сидела на шее у Джека, а теперь вынуждена перекочевать на шею своего друга. И все из-за своей проклятой нищеты!
- А не проще ли тебе просто попросить у меня денег на билет, чтобы уехать с матерью и не расставаться с ней? - его прямота сильно смутила несчастную девушку, и Элен готова была разрыдаться. Йоханнес, поняв, что ей очень нелегко дается этот разговор, заговорил ласковее. - Или ты стесняешься меня? Так тебе незачем смущаться - я готов помочь бескорыстно.
- Ты и сам сейчас не в лучшем денежном положении, - напомнила Элен. - Я знаю, каково это, работать на лорда. Гувернеры в богатом доме не в почете, а это - барьер для преодоления нужды. Я просто не прощу себе, если спасу себя за твой счет. Йоханнес, позволь мне пожить у тебя - я буду хорошей няней для Артура.
- У сына моего господина уже есть няня! - подала голос Лилия, боясь, что ее свергнут с трона служанки и лишат крова.
- Ладно, переезжай ко мне, - разрешил Йоханнес. - Только будь готова к тому, что в скором времени тебе придется ехать со мной в сторону Нью-Роута. Я больше не гувернер дочери лорда Гарпауиса и мне незачем оставаться в Блади-Тауне.
Маргарет рассыпалась в благодарностях, со слезами обнимая Йоханнеса так, будто он только что позвал ее дочь замуж. Карл стал наставлять его, как обращаться с юной девушкой, будто Йоханнес этого не знал. "Вы, мистер Ярвинен, берегите ее, как сокровище. Мы всю жизнь будем вам благодарны за то, что вы помогли нам сохранить жизнь Элен. Дай бог вам здоровья, мистер Ярвинен, и вашему сыну! Вы даже не представляете, что сделали для нас!" - говорил Карл.
Было решено, что Элен с матерью и дядей пойдет сейчас домой и соберет свои вещи, а завтра утром вернется к нему, чтобы спрятаться под теплым крылышком Йоханнеса. Проводив ее, Йоханнес подумал о том, что его опека над еще одной несчастной излишня. Сначала он взял из работного дома Лилию, приняв ее в свою семью, как сестру. Но Лилия хорошо помогает ему, заменяя Артуру мать, а Йоханнесу - хозяйку в доме. Поэтому ему не жаль средств, чтобы содержать юную няньку и горничную в одном лице. А в чем ему может пригодиться Элен? Да пожалуй, только в разговорах по душам. Но Йоханнес не любил бессмысленную болтовню. После смерти Жанны он еще больше замкнулся в себе, и редко кому могло посчастливиться поговорить с ним. Йоханнес иногда встречался с Элен, чтобы совсем не одичать, но он гулял с ней по городу нехотя и без интереса. Он мог быть собеседником лишь для избранных. Но вхож в его узкий круг был лишь Артур. Этот маленький блондин был его отражением, как внешне, так и внутренне. Артур рос очень робким и нелюдимым мальчиком. В то время, как Эйно и Пертту давали жару Ильмари, который часто бывал в доме их матери, Йоханнес порой даже не замечал, что в его доме живет ребенок: Артур жил в своей спаленке, окружив себя любимыми занятиями. Он любил листать пестрые страницы детских книг, придумывая собственные сюжеты к иллюстрациям, поскольку пока еще не умел читать, а следовательно, не мог прочесть сказку, к которой и нарисованы картинки. Однажды он выдал свою версию известной сказки про кота в сапогах. Лилия и Йоханнес долго думали о том, что не родился ли однажды у последнего гений. Еще Артуру нравилось играть в куклы. Да, необычное занятие для мальчика, но это и не удивительно, ведь его отец в свое время тоже шил платья куклам. Йоханнес пытался привить ему черты будущего мужчины, покупая Артуру фигурки лошадей, кучеров и солдатиков. У мальчика уже была собственная миниатюрная пехота. Только вот играть в войны приходилось Лилии и Йоханнесу, поскольку Артур оставался равнодушным к игрушечным войскам и конницам. Зато Артур неплохо рисовал для своего возраста - карандаши, как и куклы, стали для него лучшими друзьями. Он был на удивление послушен, что, несомненно, очень радовало Йоханнеса. Наверное это было от того, что его манило уединение и спокойствие, а не соблазны шалостей.
- А кто эти люди, па? - Йоханнес не заметил, как к нему сзади подошел малютка Артур и стал теребить его за руку. Он недавно проснулся и был не причесан.
- Господа Фармеры, мой сын, - Йоханнес склонился над ним и погладил его по голове. Артур слабо коснулся своей крошечной ручкой его светлых локонов, золотящихся в свете зимних лучей солнца, попадающих в дом через стекла окон.
- А эта леди, в бардовом платье, как у ма, будет жить с нами?
- Она поживет у нас недолго, Артурри, - сказал Йоханнес, поцеловав кисть его руки. Кожа Артура пахла вазелином, который защищал ее от шелушения. - А потом уйдет.
- Когда уже вернется мама? - слова сына ударили его прямо по сердцу. Стоило лишь Йоханнесу вспомнить о Жанне, как душа его обливалась кровью.
- Боюсь, что никогда, Артур, - Йоханнес решил, что обманывать его уже нет смысла. - Она ушла туда, откуда не возвращаются. Но ей там совсем не скучно, ведь рядом с ней Агнес, твоя бабушка. Мы тоже однажды будем там, но не скоро. Иногда бывает так, что неплохо подождать. Зато потом, через много лет, мы снова будем все вместе.
- Значит, мама умерла, да? - на глаза Артура навернулись слезы.
Йоханнес безмолвно ответил, кивнув головой. Мальчик тихо заплакал, глотая стоны, полные боли, вырывающиеся из груди. Он уткнулся в шелк рубашки Йоханнеса и ощутил, что отец нежно положил свои теплые ладони на его плечи. Душу Йоханнеса разрывала боль - это так ужасно, сообщать своему же ребенку о смерти его матери. Что чувствует сейчас Артур? Он ведь все понимает... Почему судьба так жестока к ним? Йоханнес, как всегда переживая все внутри себя, не предался сентиментальностям, глядя на сына, и лишь проговорил: "Но мама все равно с нами. Она невидима, но в любом случае, ходит за тобой и является ко мне в сны. Мама будет рядом, пока ты жив. А потом вы вновь обретете друг друга..."