Эйфория захлестнула город. В эту ночь было слишком много снега и слишком много холодных огней. Но те, кто был на другом уровне, играл в другую игру - Нет, это обычная ночь.
Адольф пытался согреться. Костёр на лестничной площадке - жар. Склонившись над огнём, так что кончики волос опалились, немец подкидывал в пламя мысли. Потирал, окоченевши ладони, друг об друга. Вставал с корточек и, открыв форточку, долго дышал зимним воздухом. Тогда костёр волновался сквозняком и, мерцая точками искрами, взлетал к потолку дымом.
Адольф, напрягая слух, различал звуки пожарной сирены, сквозь грохот фейерверков к нему мчалась пожарная команда. Красный автомобиль наверняка заносило на поворотах - перекрёстках. И лица людей на тротуарах обдавало цветом газа, мигалка над кабиной мерцала синим.
Немец носил красный костюм и всегда был обут в лакированные туфли. Немецкая пунктуальность, Адольф вышибал себе мозги парами бензина - каждые десять минут умирал. Газетные листы, превращаясь в пепел, разносились по лестничному перелёту чёрными мазками. Угольная графика.
- Нестерпимо жарко. Хочется выйти на улицу и упасть в снег. Заснуть. И остановить arbiter в своем мозгу. - Немец достал из кармана пиджака измятую фотографию. - Моя бедная Яни. Как же здесь жарко. И ты погибла? Погибла мой бедный kinder. В холодной, но такой жаркой ночи..
-О чём ты думаешь? - Яни поднималась по ступенькам. Порванная курточка на распашку, обнажала юное тело. Адольф прижал ко рту влажный платок. Девушка остановилась на последней ступеньке, задрав рукава курточки до локтей, обнажила исколотые вены. - Видишь, как я дышала?
- Мой милый kinder. Мой милый ребёнок. - Немец сделал глубокий вдох. Яни расплылась и вместо неё появилась русская Марья. Женщина звенела связкой ключей. - Адя пойдём в квартиру.
Бензин это тоже жар. Даже если им просто дышать, вдыхать пары носом - будет жарко.
Адольф мочил свой носовой платок и прижав его к лицу - фильтровал воздух. Марья вставала на колени и ловко расстегивала ширинку на штанах немца. Член втискивался в рот, скользил по губам. Брызгал спермой в покрасневшее от жара лицо Марьи. Опухшие от дыма глаза ласково щурились.
Адольф проводил по своим губам языком, слизывал капли бензина. Морщился и сглатывал. Огонь так близко к телу, что можно считать ты уже попал в ад.
Русская женщина вытирала своё лицо подолом халата, повторяла. - Адя пойдём в квартиру.
Немец встряхнул головой. Распахнутая форточка тревожно звенела стеклом. Так похоже на звон ключей.
Адольф тяжело поднялся на ослабевшие ноги. Сердце почти надрывно запело в груди болью. Руки неловко закрыли шпингалет, кривой на ржавом гвозде, неудобно долго соскальзывали пальцы. Бесполезное движение, стекло тут же лопнуло.
По лестнице, на встречу, поднималась Марья. Вынырнув из плоскости дыма и огня, она ловко сбила с подола своего халата пламя. Немытые волосы пластами свисали с широкого лба. - Идём Адя.
- Бедный kinder. Она здесь погибла. - Голос Адольфа дрожал в подчинённости к этой русской. И только на пороге он попробовал вырваться из её цепких рук и обернутся.
Из дыма вынырнула фигура пожарника. Большой тяжёлый костюм с двумя баллонами за спиной. В чудовищно невозможном движении пожарник прыгнул в его, Адольфа, сторону.
За дверью раздался глухой удар. Немец посмотрел в глазок, но увидел лишь дым. Через секунду из замочной скважины стало вытекать мутное облако. Глазок лопнул, и Адольф едва успел отойти в глубь коридора, как дверь, вздувшись обивкой, неожиданно растворилась в огне.
- Идём Адя, идём. - Марья потянула немца за руку, и он послушно прошёл за ней в ванную комнату.
Где-то за стенкой играла музыка, прежде чем чья-то рука, а может и огонь, её выключила - Адольф распознал немецкий язык.
VorderKaserne..
В ванной было душно, но дышалось чуть лучше. Немец подставил Марье свой лоб и с удовольствием почувствовал, как кожи коснулся поцелуй влажного полотенца. - Mir geht's danke Mari. Спасибо. Мне уже лучше.
- А.. - Девушка вздохнула и молча легла в ванную.
- Stand eine Laterne ..nd steht sie noch davor.. - Адольф закрыл глаза и надавил на полотенце. По лбу заструилась вода.
2.
В сквере лежит снег. Старый грязный снег. Снег это холод. Яни сидит на скамье и пытается согреться. Лёгкая с ободранными рукавами курточка не греет. Тело дрожит. Часто тошнит, выблевываются жёлтые сгустки желчи. Девушка на измене, а на ресницах стынут солёные капельки слёз. Немецкий подросток, чистокровный германский еврей. С маленьким томиком русско-немецкого словаря в кармане. В толще страниц вырезано углубление, в котором часто прятался раствор опиума в стеклянном шприце.
Под ногами Яни лежит использованная гигиеническая прокладка. А в руках пластиковая карточка, обнулённый жетон на метро. Если глупо улыбнуться, можно проскользнуть через турникеты бесплатно. Яни изучила русский колорит. И знает, что сейчас она очень похожа на блядь. Но неужели Монро обманула?
Яни смотрит на свои ладони и губами читает с них немецкий заголовок. Буквы на коже газетным оттиском. Немецкая еврейка не может понять, откуда на её коже взялись эти буквы, буквы которые гласят:
LiliMarleen
Девушка встала со скамьи. Пошатываясь, вышла из сквера. Улицы лоснились светом холодных неоновых ламп. Немецкая еврейка остановилась и задумчиво поскребла ногтём лоб. Некрасивые черты лица исказились гримасой отчаяния и стали отталкивающими.
Монро! Моя милая русская любовница. Неужели ты бросила свою немецкую девочку погибать от холода? Неужели ты разучилась любить без оглядки и здесь в своей России вернулась к мужчинам? Но ведь ты говорила что любишь? Любишь!
Большой рекламный щит. Немецкие пилоты, чистокровные арийцы с голубыми глазами, ожесточённо жуют мятные жвачки. Подпись:
Flieger empor!
Чистокровный немецкий абсолют. Яни падает на колени и разрывает руками снег. На этом асфальте так много снега. Яни ищет нечто забытое и ускользнувшее в тёмный угол её черепной коробки. Снег холодно жёсткий - и вот пальца ранены. Красными каплями крови на курточку. Коснуться своих глаз и размазать кровь по лицу. - Монро!!
- Моя милая Яни, идём? - Руки Монро обнимают.
- Я потеряла. - Немецкий подросток лежит перед рекламным щитом и стонет. - Я не знаю, я потеряла.
- Глупый немецкий ребёнок! Что ты потерял? - Руки Монро не живые, не настоящие. И голос звучит фальшиво. Так говорят, породисты, подчёркивая интонацию и часто употребляемые слова.
Яни встаёт на ноги и снова смотрит на рекламный щит. Один из лётчиков, пилот высочайшего класса, подмигивает. - Hai Yani!
Тело успокоилось. Дыхание стало ровным. Яни сравнила бы это ощущение с выныриванием со дна глубокого бассейна. Рот спокойно выпускает клубы белого пара. Пар лишь пятнами расплывается перед лицом. Немецкий подросток Яни умеет выходить из флэш бэков.
3.
Монро звонила по телефону.
- Подросток, семнадцать лет.. Понимаете.. она первый раз в России. Я спокойна. - Ещё несколько глупых фраз и она бросает трубку. Проходит к окну и смотрит на ночной город. Монро привыкла быть одной на этих улицах. Только Яни была допущена в её социальный круг. И немецкий подросток потерялся. Потерялся как ненужная вещь.
Через несколько минуту она уже лежит на диване и смотрит "мультики". Она давно попала в капкан. Капкан захлопнулся, теперь она потеряла Яни. Но мультики выводят на другой этаж ценностей.
Здесь нет Яни и нет секса. Здесь нет места для телевизионных передач и придурков зрителей. Здесь вообще нет ничего и никого. На этом этаже есть только она - Монро.
И кодовые названия образов. Если стакан то Монро и увидит стакан, но вот захочет ли она увидеть этот стакан? Предыдущий этаж изобилие подобных вопросов. А здесь пусто. Глухо. Капкан щёлкнул и переломал кости. Но говорят что в мозгу нет костей.
Монро медленно выползает обратно в свою дорогую квартиру. На нулевой этаж.
Перед глазами встаёт образ Яни. Немецкий подросток снова эпатирует своей пропажей. - Но я люблю Яни?
Монро одевается, руки непослушно долго - не хотят влезать в рукава пальто. Зимние сапоги с трудом натягиваются на ноги.
Монро выходит из подъезда и долгим взглядом обводит улицу. - Яни!
Выкрик бесполезен, немецкий подросток не слышит - он далеко.
Монро возвращается в свою квартиру. Снова и снова тревожить телефонную трубку своим голосом.
4.
Яни погибла. Адольф видел её тело. Брал в руки изуродованный томик русско-немецкого словаря. Вытирал свои сухие глаза. Кидал русской бляди Монро самые жестокие ругательства и позволял себя увести Марьи. Адольф кончился. И теперь пылающая квартира погребёт лишь человека в красном. Ведь человек потерявший ребёнка потерял и будущее - имя.
Адольф посмотрел на Марью. Русская лежала в полной ванне едва видимым сквозь дым образом. Течёт из крана вода - лишь звуком осязаема. Марья? Её самоотверженность, её стремление идти до конца с любимым - разве стоит ей гибнуть с ним?
Адольф взмахнул перед собой рукой. Дым отошёл на задний план и вновь вернулся. Немец безнадёжно кивнул головой.
- Мне не встать. Марья? - В ванной потух свет. Стало темно. Адольф глубоко вздохнул и зашёлся резким болезненным кашлем.
- Адя, ты ещё здесь? Так интересно, я думала, что свет погаснет - ещё до того как ванная наполнится водой. Я оказалась права. - Голос Марьи был усталым. Немец откашлялся, протянул в темноту руку, наткнулся на поверхность ванной, пронёсся по ней на верх и нащупал чудовищно холодные пальцы женщины. - Нам нужно спастись.
- Немец испугался дыма? Отец решил спасти свою дочь от наркоманки лесбиянки. Проехал за ней пол Европы.. Страдал, мучился.. А итог у этой истории: немец нашёл свою дочь мёртвой, сам стал наркоманом и решил покончить с собой. Только испугался дыма. И остался жить. ХорошийTHE END? Жил Адя долго и счастливо лишь потому, что испугался дыма. Не выйдет. - Марья замолчала и тихо засмеялась, выдернув свою руку из пальцев Адольфа.
- Я не понимаю. - Немец всё же встал. Коснулся рукой двери и отдёрнул. Дверь была удивительно мягкой и горячей.
Марья перестала смеяться.
- Только вот облом: Я лесбиянка и самоубийца. Не ты вошёл в мою жизнь, а я. Так бывает: если ты думаешь, что я люблю тебя - ты не прав. Я люблю лишь твою обречённость. - Голос приблизился, на Адольфа обрушилось мокрое тело. Немец поскользнулся и упал спиной на дверь... Стало светло.
Пожар полностью захватил квартиру. Сквозь клубы дыма просвечивались ярко красные цветы огня.
-И меня зовут - Мария!- Лицо Марьи оказалось так близко от его Адольфа, что немец неловко осознал: русская женщина оказалась обычным подростком - чуть старше его Яни.
Из дыма возник пожарник.
Человек в красном лежал на твёрдой и холодной кушетке скорой помощи. Он спал спутанным вязким сном. И когда машина вдруг встала около больницы, его тело легонько дёрнулось по инерции. И он увидел в своём сне Яни. Они стояли на краю дороги, около рекламного щита с изображением немецких лётчиков, чистых арийцев с голубыми глазами. Один из лётчиков ожил и достал из кармана звезду. Настоящую яркую звезду. Он выпустил её из рук и она сорвавшись с рекламного щита - устремилась на верх. В небо. Адольф проводил её взглядом и понял, что стоит около стены. Разрушенной берлинской стены. Очень старая история - подумал немец и вновь посмотрел на небо. Звезда билась в эйфории разноцветных огней фейерверков. - Полярная звезда. - Решил немец, сравнивая её с холодной Россией.
А рядом возник хор солдат, которые запели на чистом немецком.
Aus dem stillen Raume, Aus der Erde Grund Hebt mich wie im Traume Dein verliebter Mund Wenn sich die spДten Nebel drehn Werd' ich bei der Laterne steh'n