Аннотация: написано под Dir en Grey - Glass Slin. читать можно как угодно и под любую музыку. можно вообще без музыки, я от неё отталкивалась, но с ней не пересекалась...
Белёсый туман клоками мягкой ваты ухватил землю, словно руками, спрятав очертания травы, деревьев и стоящих у обрыва людей. Казалось, что и обрыва вовсе нет, нет пропасти и бурной горной речушки с каменистыми берегами внизу. Казалось, что сразу за зеленоватым обрубком обрыва начинается тёмно-молочное море, тёплое, манящее, гостеприимное. Какое-то дерево, росшее неподалёку, голыми ветвями почти касалось этой несуществующей живительной влаги, выходя из комьев белой ваты, теряясь в них и стволом, и концами тонких ветвей с набухшими почками. Одарённые надеждой внезапной оттепели, они готовы были выпустить изумрудные листики, свежо пахнущие липким соком, хоть завтра, но отчего-то каждый день медлили, возможно, предчувствуя скорые заморозки. Неба не было видно; казалось, что весь мир состоит только из ваты и молочного моря, и приглушенный свет восходящего солнца был рассеян, отчего мнилось, будто нет его вообще, этого беловатого шарика, а есть только фосфорирующая лёгкая масса молочно-белого цвета. Было прохладно, и девушка, стоявшая у обрыва, зябко поёжилась, смахивая тоненькой, словно игрушечной, ручкой выступившие слёзы - в столь юном возрасте с так и не начавшейся жизнью прощаться так невыносимо сложно, но другого выхода не было. Он грустно улыбнулся ей, нежно проведя глазами по чертам любимого лица, столь юного и прекрасного.
- Мы будем вместе, да? Мы ведь будем вместе, когда...там... - слова давались ей с явным трудом, она судорожно вздохнула, глотая мелкие клочки прохладного осеннего воздуха и беспомощно глядя на размытые туманом черты лица стоявшего рядом человека. Он снова ей улыбнулся, грустно и влюблено, как улыбаются умирающие родители перепуганным детям, держащим их за руки и уверяющим их в их же скором выздоровлении.
- Глупенькая, конечно...мы же для этого и решили... - он замолк, когда она порывисто обняла его, коснувшись тонкими, лёгкими руками крыльев на его спине. Он осторожно обнял её в ответ и несмело поцеловал в затылок.
- Им никогда не принять нас... - прошептала она в его плечо, тут же уткнувшись в него лицом, стараясь спрятать в тонкой ткани лёгкой серебристо-серой матерчатой куртки несколько незваных, но не сдержанных слезинок.
- Не бойся...мы будем вместе...
Небо сквозь туман пыталось разглядеть их, пыталось понять, зачем они пришли в столь ранний час к этому обрыву. Оно и не верило, и не хотело верить в то, что они действительно решили...
- Я не заставляю тебя следовать за мной. Тебе лучше остаться, ты должна...
- Нет, - она прервала его и отстранилась, держа озябшими пальцами его плечи, как если бы он хотел или мог убежать, и вглядываясь сквозь туман в давно привычные, любимые черты правильного, прекрасного лица. В дымке несуществующей ваты он казался бледным и бесчувственным, как манекен, но его глаза всё равно были влажными, живыми, любящими, как этого не бывает у бесчувственных кукол, - я пойду за тобой. Куда угодно. И если выход только один, я приму его, только бы быть с тобою рядом вечно. Я люблю...
Он приложил палец к её горячим губам и улыбнулся, проведя по ним по очереди всеми пальцами левой руки и коснувшись щеки девушки.
- Тише...слишком громкие слова, - он замолчал и коснулся её губ, без слов отвечая на невысказанный вопрос своим поцелуем.
Невдалеке уже слышались крики, туман разлетался, раздираемый в клочья светом факелов и блеском холодного металла. Он отстранился от неё и нахмурился, вглядываясь в плотную завесу.
- Мы должны спешить, они уже близко. Ты уверена, что хочешь пойти со мной? - взгляд светлых, белёсо-голубых глаз теперь был обращён не на север, откуда двигались преследователи, а на девушку. Сквозь рассеивающийся туман выглянул любопытный лик свежего, выспавшегося солнца, казалось, умытого росой, лежащей на травах, и ледяной водой горной речушки, журчавшей в недостижимой взгляду глубине оврага, словно играющей какую-то неведомую и прекрасную мелодию, тревожную, но тихую. Девушка поспешно отвела взгляд, но тут же с вызовом посмотрела в эти небесные, чистые глаза, сейчас наполненные болью и беспокойством.
- Да. Я решила уже давно - я пойду за тобой куда угодно.
Шум и крики приближались. Тёмный лес, проступивший нечёткими очертаниями сквозь туман, уже пугал своей неизвестностью, ибо они не знали, в какую секунду покажутся охотники. Двое подошли к обрыву. Ещё шаг, она закрыла глаза, а он обнял её, прижав к себе и укрыв белыми, пронзительно сияющими крыльями. Когда один из охотников, молодой парнишка лет двадцати, уже выскочил из дымки, сжимая огромные, больше его роста вилы в правой руке, беглецы уже летели вниз. Он подскочил к краю, стараясь ухватить белые перья, украшавшие крылья Ангела. Но в руках у него осталось только одно перо, а преследуемые уже летели вниз, слушая глухой свист ветра и приближающийся шум реки.
Он упал на колени, отбросив вилы в сторону и зажав лицо руками. Из его глаз градом катились слёзы, а руками он зажимал глаза, чтобы ни любопытное солнце, ни сонные почки огромного дерева не видели капелек солоноватой влаги, катившихся по его щекам.
Из тумана показались другие охотники. Одни из них были молоды, другие являлись глубокими стариками, третьи были закалёнными в боях, сильными мужчинами, покрытыми глубокими шрамами снаружи и изуродованные войной внутри. Они смотрели на своего юного предводителя и опускали пики, вилы, грабли, какие-то штыки и копья, они опускали факелы и снимали шапки. Солнце посмеивалось с проясняющихся небес, прикрывая призрачным светом озябшую землю, как бы пытаясь опровергнуть приближение зимы. А юноша у обрыва всё рыдал, сидя на коленях у самого провала, глядя, как рассеивается молочное море, открывая взгляду реку и колючие камни, а так же пришитые к ним высотой тела: крылатого юноши с пышной гривой белых волос, растрёпанных ветром и раскиданных по камням водами резвой речушки, и маленькой, хрупкой девчушки, что доверчиво к нему прижималась и сжимала мёртвыми тоненькими ручками его бледно-серую, промокшую уже от воды и крови матерчатую куртку...