Аннотация: сказка. добрая такая, поучительная. писалась сама, я просто стучала по клавишам, а сюжет рождался где-то вне моего рыжего котелка для мозгов.
Бывают дни, когда тебе не хочется думать, чувствовать...даже жить не хочется! Когда единственное твоё желание, чтобы побыстрее наступило завтра, а лучше - послезавтра. Когда всё валится из рук в самый неподходящий момент, когда люди оборачиваются на тебя в метро и ты только тогда понимаешь, что на щеке у тебя зубная паста, на ботинках - недельный слой грязи, а на голове - в лучшем случае, сеновал. Бывают такие дни - у всех бывают. А у меня такая вся жизнь.
Что бы я не делал, чем бы не забивал своё существование, всё равно я чувствовал себя ущербным, неудачником. Я совершаю глупые ошибки в контрольных, нечаянно обижаю людей словами, хотя абсолютно не хочу этого - просто не тем словом выразился...я не умею общаться с девушками - они от меня шарахаются.
Вот и сегодня я в очередной раз убедился в собственной ничтожности. И решил: всё. Хватит с меня такой жизни. Решил - и прерву её. Сегодня. Сейчас...
Благо, неподалёку от дома, на берегу океана, есть очень симпатичный пляж, с отвесной стеной обрыва над каменистым берегом. Идеальный способ убиться наверняка. Правда, слегка смущает близость пляжа...всё-таки, там могут быть люди - вот ещё - начнут отговаривать, вызовут полицию, родителей, учителей...впрочем...каких, к чертям собачим, родителей? Отчима с женой? Зачем я им? У них есть свой сын. А я - всего лишь пережиток прошлого. Остатки грустных воспоминаний о своей матери, умершей несколько лет назад. Осколок никогда не существовавшей семьи - отца-то своего я вообще не помню...
Отчима я не видел уже неделю. Он дома только спит, а всё остальное время его жизни занимает работа. Его жёнушка - тоже та ещё дамочка. Кроме собственного дитяти вообще ничего не видит. Сбагрить его няньке на час ну никак нельзя, уж лучше Хироки с голоду умрёт, чем мы пойдём на такие жертвы, конечно!
Хироки - это я. Аримура Хироки.
Вся моя жизнь - одно сплошное невезение. Я самый что ни на есть настоящий неудачник.
В небе, как на зло, полно звёзд...
- Ну что, посмеяться повылезли, да? Эй вы, блестящие! Хоть бы вы все с неба попадали на этот чёртов пляж!!!
Сволочи...подойдя к краю обрыва, смотрю вниз...но они снова отвлекают.
- Да перестаньте вы уже гореть! - снимаю ботинок и что есть силы кидаю его в звезду, кажущуюся мне ближайшей. Нет, ботинок мне не жалко - зачем мертвецу ботинки? Незачем. Отчим, думаю, на галоши для похорон раскошелится...впрочем, учитывая остроту камней и высоту падения, можно предположить, что трат я ему не доставлю. Ибо хоронить меня будут исключительно в закрытом гробу.
Чёрт...земля-то сырая...носок уже мокрый. Если бы я жил в Токё, можно было бы с комфортом сигануть с небоскрёба на шоссе и не страдать ерундой, не мочить ноги на этом сыром и холодном выступе. Но что поделаешь! Выбор не велик. Все вокруг счастливы, без меня никому хуже не будет...значит, что есть я, что нет - ничего не изменится.
Всё, хватит философии...вперёд...
Стоит мне подойти к краю обрыва, как темное небо раскалывается надвое тонкой нитью метеора. Но вспышка не гаснет. Продолжая светиться, огонёк увеличивается и приближается к земле.
- Что, испугались, да? Решили всё-таки попадать? - злорадно замечаю я. С прыжком можно подождать; мне уже интересно, что же там такое упало?
Нечто светящееся, похожее на фигурку человека, плавно опускается на песок пляжа. Это что-то источает мягкий, уютный свет. Надо бы подойти и посмотреть...неужели, кто-то решил совершить самоубийство и прыгнул с космического корабля?..чепуха. В космосе нет гравитации...всякий, кто попытается сигануть с шатла, будет унесён в открытый космос...будучи уже хладным трупом. Ибо там даже дышать нечем.
Не в меру громадный куст больно бьёт по лицу мокрой и холодной веткой - в рот мигом попадает какой-то довольно большой жук. Приходится останавливаться и отплёвываться...таким образом, примерно через пять минут, я оказываюсь неподалёку от странного предмета, явно упавшего с неба...так как самолёта над этим местом я не видел. Значит, всё-таки метеор...
Но, в таком случае, где же землетрясение, гром, гроза, вспышки, другие объекты? Мне всё более интересно увидеть, что же такое там свалилось и отвлекло меня от важного дела - прерывания собственной никчёмной жизни...
На песке лежала, раскинув тонкие руки в стороны, девушка...даже девочка. Почти моя ровесница - явно немного моложе. Её кожа была холодного, голубоватого оттенка, и я бы подумал, что она мертва, если бы не едва заметный румянец на её щеках и не спокойное, ровное сияние, исходящее от её кожи, от всех открытых участков её тела. Одета она была в какое-то подобие индийского сари - кусок невероятно тонкой материи золотистого оттенка был замысловато обвит вокруг тонкой фигуры девушки. Она явно была без сознания.
Верить в то, что она шандарахнулась с неба, определённо не хотелось. Это попросту не укладывалось в мою больную голову. Видимо, это актриса какого-нибудь новомодного фильма, и она просто перебрала и заснула на берегу океана. Романтика - напиться на ночном пляже! А нам потом разгребай мусор за этими туристами-разгильдяями. Каждую весну уносим с пляжа тонны бутылок и банок, так это не считая того, что ежедневно тут убирается специально оплачиваемая государством бригада уборщиков!
Воспоминания о генеральной уборке двухнедельной давности подначивали меня грубо распинать девчонку и отвести её в ближайшую гостиницу...но я почему-то тормозил. И впервые в жизни мне повезло, мне просто повезло, что я не стал на неё орать...
Девочка открыла глаза. И я понял - сразу же, едва взглянув в них! - что передо мной не человек. У человека не может быть таких сияющих, таких чистых глаз.
- Кто...ты? - неуверенно, словно пробуя на вкус незнакомые слова, спросила девочка, всё ещё лёжа на песке.
- Хироки меня звать... - я едва не поперхнулся собственным именем. Девушка была трезвой - я мог в этом поклясться! - но какой-то очень грустной и слабой, - а тебя?
- Маю...ты счастлив? - её вопрос не был ироничным; она интересовалась этим, как будто спрашивала, есть ли у меня мелочь или не найдётся ли закурить. Тем не менее, я очень обиделся.
- Вообще-то не очень...но какое тебе до этого...
Девочка спокойно встала и неожиданно коснулась прохладными пальцами моего лба.
- Нет...ты не счастлив. Есть ли поблизости кто-то, кто счастлив?
Она говорила отстранённо, глядя куда-то мимо меня. Выходило, как будто она пришла в магазин, и попросила килограмм помидоров, в ответ на их отсутствие, попросив адрес ближайшего продуктового магазина. Да и вообще вся наша беседа здорово смахивала на театр абсурда.
- Да полно! Можно сказать, все, кроме меня...а тебе зачем? И кто ты такая вообще?
Девочка наконец посмотрела мне в глаза. И мне стало холодно. Нет, не дрожь пробежала по спине - хуже. Мне и правда стало холодно. Как зимой. Я даже неосознанно подумал, не пойдёт ли снег...
- Маю...я должна вернуться в небо. Мама будет волноваться.
Последняя фраза заставила меня улыбнуться. Я едва не рассмеялся. Нет, ничего смешного в этой фразе не было, просто я уже привык при слове "мама" вспоминать свою мать. Вспоминая её, я очень хотел плакать. А разве должен плакать настоящий мужик? Нет. Вот я и замещал одну эмоцию на другую. И уже лет пять начинал дико ржать, когда при мне говорили её имя или просто слово "мама".
Девочка тем временем двинулась дальше. Она шла очень медленно, но очень легко, как будто скользя по песку. Светло-русые волосы чуть развевались, хоть я и не чувствовал ветра. У этой странной девочки как будто бы был свой собственный ветер, понятный и ощутимый только ею, известный только ей поток её собственного воздуха.
Пройдя ещё несколько шагов, она вышла из тени утёса (с которого я собирался сигать ещё каких-то минут десять назад) и изящно уселась на колени, прямо на песок. Я запоздало понял, что носок теперь не только мокрый, но и в песке, и мигом скинул и его, и второй ботинок вместе с носком. И в два шага оказался около девочки, чертившей на песке какие-то странные, но по-своему красивые замысловатые знаки, похожие на руны. Сев напротив неё, на некотором расстоянии, дабы не повредить "руны", я как заворожённый стал следить за её плавными движениями.
- Научишь так же рисовать? - зачем-то спросил я. Девочка подняла на меня печальный взгляд.
- А ты этого хочешь?
- Ну, наверное, хочу, рас спрашиваю, - засомневался я, пытаясь сообразить - это я с ума сошёл, или знаки и правда светятся?
- Ты теперь знаешь высшую вязь. Теперь ты счастлив?
Она снова наклонилась ко мне, касаясь лба тонкими пальцами, и тьма отступила, забилась куда-то в тень утёса. Маю отпрянула только через минуту, ещё более грустная. А я так и не понял, что это всё значит.
- Нет...ты не счастлив. Помоги мне вернуться, и я помогу тебе...
"Всё, что мне нужно девочка, это умереть спокойно!" - хотел возмутиться я...но почему-то не стал. Вместо этого спросил:
- Чем я могу помочь?
- Положи руки на руны Ясности, - я внезапно понял, какие из начерченных на песке рун есть руны Ясности и положил ладони на знаки полумесяцев в аккуратной короне, расположенные по обе стороны от меня. Ладоням стало необъяснимо тепло. Не горячо, как бывает от огня, не жарко, как бывает от раскалённого песка...это было похоже на тепло от тельца крошечной птички, пульсирующее, и - кажется, - такое же хрупкое, как жизнь доверчивого живого существа.
Девочка тем временем коснулась, словно кнопок на неведомой клавиатуре, нескольких рун перед собой, и положила свои узкие ладошки на такие же руны Ясности, как и я, только со своей стороны.
- Саюри?.. - как-то отстранённо спросила девчушка. Саю, Саюри - так звали самую красивую девушку в нашем классе, богатую и популярную начинающую певичку. Она всегда казалась мне слишком далёкой, чтобы её можно было понять. И вот, теперь я начинал ощущать её мысли. Между мною и Маю появилась эта самая Саюри Маака, призрачная фигура которой была похожа на что угодно, только не на живого человека.
- Расскажи, - попросила её Маю. И Саю начала рассказ.
Вернее, это было похоже на спектакль. Вокруг Саюри стали появляться разные люди. Некоторых из них я знал лично, иных - видел несколько раз, третьих вообще видел впервые. Все они улыбались Саюри, но почти у всех за спиной в руке был сжат нож. Лицо Саю искривилось в гримасе страха; все окружающие звали её за собой, но она не могла выбрать. Она хотела идти за тем, кто не имел ножа за спиной. Но не знала, кто это, не могла определить. Ей было страшно, она ощущала себя беспомощной. Люди вокруг улыбались ей, слегка кланялись, суля все мыслимые и немыслимые блага одними своими похотливыми взглядами. Они начали перемещаться, крутиться вокруг неё, точно карусель лиц, взглядов, фраз...
"Нет...я не хочу!" - кричали глаза Саюри, по щекам её текли слёзы. Она упала на колени; фигуры стали рассыпаться, превращаясь в чудовищных змеев, они дикими глазами смотрели на свою жертву, готовые напасть в любой момент.
"Она несчастна. Она не видит своего пути, не видит друзей. Она ещё более несчастна, чем ты сам..." - бесстрастно, грустно прозвучала в моей голове мысль. Я был готов поклясться, что произнесено это было голосом Маю.
И змеи, и Саюри исчезли. Вокруг снова было пусто, не считая нас с Маю и светящихся, живых рун.
- Что это было? - спросил я, боясь убрать руки с тёплых пульсирующих сгустков живого света.
- Чувства Саюри Мааки. Теперь ты видишь, что она несчастна?
Я кивнул. Внезапно я понял, почему Саю так высокомерна. Она просто боится предательств. Их было в её жизни слишком много...как же я раньше не мог этого понять?!
- Кто теперь? Тошимаса, быть может?..
Сета Тошимаса. Главный хулиган класса. Совершенно безумный тип, в свои неполные 18 успевший предаться едва ли не всем грехам и порокам этого сумасшедшего мира... Вот уж кто точно счастлив! И много ли ему надо? Просто выпивка, сигареты, доза...и всё!
В центре очерченной рунами площадки появился призрачный Тошимаса.
- Расскажи, - попросила Маю.
Тошимаса кивнул. Вокруг него появились всего три человека. Это были его родители и младший брат. Отец кричал на мать, бил её, упрекая в чём-то непонятном, а младший братишка флегматично отрывал лапу огромному плюшевому медведю.
Тошимаса, кажется, сорвался бы с места. Он рвался спасти мать, защитить её, закрыть собой от пьяного гнева отца. Он очень хотел отобрать у брата игрушку - она что-то значила для него, я это понял. Почувствовал, что ли...Ещё секунда, и руны отпустили его. Он бросился к отцу, оттолкнул его, от чего пьяный мужчина упал на спину, прямо сквозь камень. Призрачная фигура его даже не заметила. С трудом поднявшись на ноги, отец Тошимасы полными гнева глазами смерил старшего сына.
- Не мать? Тогда брат! - внезапно рассмеявшись, произнёс мужчина и, подойдя к мальчику, с размаху ударил его в основание шеи. Ребёнок застонал и упал, прижимая к груди плюшевого медведя, а его отец нанёс ещё удар. Ногой в лицо. И снова удар. В живот.
Тошимаса подлетел к нему и ударил в лицо...
Ах вот почему младший Сета лежал в больнице! А нам сказали, что он упал с лестницы...
Тем временем мужчина и подросток уже во всю дрались. И если отец бил в полную силу, то Тошимаса больше уворачивался и сдерживал его. А маленькая фигурка на песке чуть слышно стонала. Мать пришла в себя и стала, прикрывая заплывший глаз рукой, что-то быстро набирать на телефоне. Видение померкло.
"Он ведёт себя так не потому, что ему это нравится...он просто пытается забыться от того ужаса, что видит дома...он не счастлив...он ещё более несчастен, чем ты"
Я закрыл глаза. Тошимаса...отморозок с задней парты, безмозглый амбал. Он не плохой! Мы могли бы подружиться. Мы могли бы стать хорошими друзьями! Чёрт с ним с самоубийством...завтра же приду к ним и принесу пирог. Это одно из немногих блюд что я умею готовить. Принесу и будь что будет. Может, собравшись за одним столом, они смогут найти общий язык? Только бы Сета-старший не напился назавтра...
- Кто ещё? - снова отрешённый голос, снова Маю прищурила глаза, как будто что-то пытаясь разглядеть на разрисованном рунами песке, - Кристофер?
Крис... Красавец и умница, талантливый художник, гордость родителей и всей школы. Всегда всем доволен, всегда всё имеет. Почти вся школа ходит на цыпочках, когда его величество изволит задремать на уроке математики. Урок ради этого можно и отменить! А уж на его день рождения с подарком дешевле, чем за тысяч за десять долларов можно вообще не соваться. "Дурной тон". Тем не менее, все его вечеринки всегда едва помещаются в особняке. Аристократ в шоколаде, с километровым счётом в банке и тонной самолюбия - что у него может быть не так?
В центре рунной площадке появился Крис. Единственный европеец в классе - да и в школе - выглядел как всегда великолепно. Но на нём не было главного его атрибута - самодовольной улыбки. Это меняло его лицо до неузнаваемости. Он стал каким-то...живым. У меня даже получилось восхититься тонкими чертами его необычайно грустного сейчас лица. Я покосился на Маю - неужели, и этот красавец не вызовет у неё никаких эмоций? Но она так же безразлично смотрела куда-то сквозь призрак, произнося всё то же слово, что и в прежних двух случаях:
- Расскажи...
Крис кивнул.
Вокруг него появились люди. Они приветливо улыбались, махали ему руками, но Крис был мрачнее тучи.
- Мы любим тебя, Крис! - кричали окружающие аристократа призраки на все голоса. Но потом голоса стали ниже, как будто в магнитофоне заело плёнку. И вот они уже медленно басили: - мы любим твои деньги, Крис! Дай нам свои деньги!
Лица людей стали трескаться, рассыпаться, как старая штукатурка, обнажая голый пластик - такой, из которого изготовляют дешёвые манекены. Крис попятился, наткнулся на невидимую стену...
- Нет...забирайте всё, только не трогайте меня! - он уже почти рыдал, его ноги подкашивались, он упал на песок и на корточках, пятясь, пытался забраться по невидимой, несуществующей стене наверх - а может, пройти её насквозь?
- Отдай нам свои деньги...отдай... - манекены скалили кривые жёлтые зубы, вытянув вперёд руки и надвигаясь на Криса всей своей безликой толпой.
- Достаточно. - коротко отрезала Маю. Манекены пропали, а с ними и перепуганный, отчаявшийся Крис.
"Он понимает, что имеет всё, что имеет, только из-за денег родителей. Они не нужны ему, ему хочется быть человеком, но все видят в нём только денежный мешок..."
Маю опустила глаза и стала закапывать руны. Трепетный свет мерк, почти не сопротивляясь холодному мокрому песку. На востоке уже вставало солнце.
- Ты - звезда? - отстранённо спросил я. Почему-то я уже не рассматривал эту девочку иначе, чем звезду. Только небесное существо могло так легко создавать эти сгустки живого сияния...и так же легко их убивать.
- Да...Маюра, моё имя Маюра, - Маю слегка поклонилась, и мне на секунду показалось, что она улыбнулась. Но это была лишь секундная иллюзия - когда девочка подняла голову, я убедился, что она всё так же бесстрастна.
- Маю...ты можешь улыбнуться? - попросил я.
- Да...но зачем? Улыбаются только когда счастливы, или когда смешно. А мне сейчас грустно, и я хочу домой...
Я глубоко вздохнул. А зачем ей вся эта экскурсия по воспоминаниям людей?
- Я ищу счастье. Счастливый человек может помочь мне вернуться обратно, домой, в небо...
- То есть, когда ты найдёшь его, ты пропадёшь, исчезнешь?
Маю кивнула, глядя на восток, туда, где розовели облака над океаном. Розово-оранжевый свет отражался в её глазах нереальным, празднично-диким фейерверком, пылая яркими огнями в их бирюзово-серебристой глубине. Мне показалось, что я падаю в эти глаза, что тону в них, в их звёздном свете. Но девочка посмотрела на меня, и падение прекратилось, от столь резкого перехода к реальности я чуть было не потерял равновесие.
- Я не понимаю...ещё час назад ты был таким несчастным, а теперь...я чувствую, что ты счастлив...что изменилось?
В её глазах было непонимание. Именно непонимание, а не праздное любопытство. Я задумался над её словами. И ведь правда - мне же стало легче. Я теперь не хотел умирать, я понял, я действительно понял, почему отчим и его жена так безразличны ко мне. Отчим видит во мне мать, которую до сих пор любит, а его жена ревнует его ко мне, а потому старается избегать, чтобы не наговорить лишнего. Всё же так просто...но дело даже не в этом! Эта девчонка кардинально меня изменила. Просто взяла и изменила. И как ей ответить, что изменилось?
- Влюбился я, мне кажется... - неожиданно для самого себя проговорил я. И сам испугался своих слов. Всё-таки своё первое признание в любви я представлял несколько по-другому. Но самым страшным было то, что я не врал. За прошедший час я успел полюбить её, эту девчонку. Просто полюбить, потому что она была другой. Непрозаичной и таинственной, единственной и неповторимой. Все мы гонимся за уникальным, редким, исчезающим. А мне и гнаться не пришлось - вот она, уникальная, прекрасная, таинственная, упала с неба едва ли не мне на голову...но она сейчас уйдёт...и когда я теперь её увижу?
- Ближайшей ночью, на небе. Я буду тебе светить... - она наконец-то улыбнулась, и я сразу простил ей прочтение собственных мыслей. Она коснулась моих волос - очевидно, касаясь моего чувства счастья, и загорелась нереальным светом с новой силой.
- Прощай, Хироки... - Маюра махнула мне на прощание изящной ручкой и, развернувшись, ушла по дорожке из рассвета, по поверхности воды, навстречу солнцу.