Элеанор спала и ей снились сны. Суицидальное пиршество, размах окончательной фантазии. Воительница прыгала в пропасти, пила яды, совершала сеппуку, перерезала себе вены... что угодно,всё из смертоносного набора. И счастливая, умиротворённая улыбка освещала лицо спящей женщины. Только чтобы больше никогда не просыпаться на эти мучения, которые называются "фэнтези".
Ну вот, снова подъём. Автору приспичило - спасайся, кто может!
Сев в кровати, Элеанор поёжилась. Поздняя осень на дворе, а автор даже не чешется. Скоро героические диалоги будут перемежаться сморканием и кашлем. Драконы уже в прошлой главе с начала боя не пламенем, а соплями плевались.
Со стоном адского нежелания, женщина скинула с кровати свои длинные ноги, намертво зашитые до середины бёдер в кожаные сапоги. Трёхдюймовые железные каблуки щёлкнули по холодному камню пола.
"Трёхдюймовочки вы мои, твою налево..." - привычно подумала Элеанор. То ли автору было глубоко насрать, то ли склероз у него... в общем, на её сапогах застёжек никогда не было и описания снятия этих чудовищ не существовало.
"Скоро ногти на пальцах кожу пробьют и буду я не Элеанор Прекрасная, а Элеанор Когтястая, - решила про себя женщина, почёсывая левую обнажённую грудь. - И так уже за глаза кличут - Элеанор Сиськастая. Ну зачем надо было упоминать в третьей главе, что у меня пятый размер бюста? Да мне же заново учиться ходить пришлось! А как бегать с этим довеском? Так вчера ещё заставил меня из лука стрелять!! Вы пробовали стрелять из большого пехотного лука, имея грудь пятого размера?!! Это же больно-то как!!! Вот, синячище афигенный. И только пусть он попробует написать: "Элеанор скрестила руки на груди, ожидая Томаса"! Как он вообще представляет себе это извращение? Ничего-ничего, старый Расмус сказал, что знает секрет, как между строк прорваться...".
Хищно улыбнувшись, Элеанор принялась влезать в хитросплетение кожаных лямочек и полосочек, составлявшее её одежду. Она уже чётко усвоила, что слова "сексуальный" и "удобный" - антонимы.
Автора бы самого в эту сбрую с заклёпками и бляхами в тех самых местах... и пятый размер груди ему же!
Ещё он требовал по описанию, чтобы волосы Элеанор всегда носила распущенными. Изверг, садист и недоучка. Колтуны на шее она устала выстригать, а откидывать назад волосы постоянно, особенно в бою, чтобы хоть что-то видеть, и, не дай бог, подует ветер... .
Элеанор поправила грудь под скрипнувшей кожей ремешков бикини.
Своего меча она боялась. Он постоянно менял длину. Соответственно, вес и баланс. Ужас. То это - огромная двуручная оглобля, то его можно одним движением руки вытащить из ножен. Из-за спины. А когда идёшь, клинок больно бьёт тебя по заднице, да и волосы вечно наматываются на рукоять. Мучение, словом.
Элеанор посмотрела на кровать, где мертвецким сном дрых её вчерашний дружок. Судя по всему, что было, больше он в тексте не появится. Везунчик.
Пошатываясь на каблуках, женщина вышла на улицу. Погода, описание которой автор игнорировал, становилась всё более промозглой. Кутаясь в собственные волосы, Элеанор добежала до драконюшни. Нырнула в калиточку, как всегда, цепанувшись рукоятью меча о косяк, и замерла в блаженном тепле. Нда, воняет изрядно. В потёмках поскользнулась на сопле, чуть не вяпнулась в сток с жижей. На слух, дыхание у драконов было такое, что на ум приходили только горчичники, банки, малина и аспирин.
Старый Расмус валялся кверху лапами, пукал дымком и делал вид, что спит.
Элеанор собралась, сконцентрировалась, сжала до хруста зубы и подумала:
"Сегодня я выбираю Расмуса."
Напряжённо прислушалась к пространству. Вроде, сработало. Автор не просёк давления. Прокатило.
"Ну, - вздохнула Элеанора. - Тогда сегодня - мой день."
Тот факт, что автор лишил драконов голоса, вовсе не означал, что он смог лишить их разума.
Однажды, после особо тупической резни с гоблинами и не менее беспорядочной пьянки с соратниками, Элеанор высказала-таки своё негодование в ночное небо. Видимо, автор отвлёкся в туалет в ту минуту. Рядом только лежал Расмус. Усмехнувшись, старик вывел мощным когтем на песке: "Хочешь взглянуть автору в глаза?".
Это стало самым горячим желанием Элеанор.
Сейчас они с драконом летели за каким-то чёртом на шестую заставу. Да, там же Томас. Что, снова любовные разборки на пять листов?! Изображать муки совести после ночи, проведённой с каким-то мачо? Ну, автор, сегодня она спросит с тебя за все твои извращения!
Холодный ветер пробирал до костей, но Элеанор пребывала в ярости предвкушения. Она кричала, издеваясь:
- ... это же додуматься надо было, а!? Воинствующую развратную дуру слепил! Мир удивил! Да я не помню уже, когда книгу в руках последний раз держала! Ах да, когда мы с Томасом библиотеку некроманта сжигали... Боже, какие там сборники стихов были!.. Всё - в огонь. Идиотизм. И почему я постоянно должна доводить Томаса до белого каления? Он - славный малый. Тупой, как столешница, но милый. Споры, скандалы. Я даже не помню, что именно мы не можем поделить? Во второй главе уже запуталась совершенно! С погодой - кошмар! В стране - бардак! То у нас Вольные отряды, то - король, то мятеж. Кто мятежники, откуда? Я их так и не видела. Кто нам жалование платит? Зачем гоблины постоянно на нас нападают? Из спортивного интереса? Вся страна - нелепо и плохо скроенные декорации к моим сексуально-воинственным похождениям! Аве, Элеанора!! Ну, тогда почему такой дебилизм с моими менструациями? Добавил мне в предки прабабку-эльфийку и решил, что тема закрыта? Да, у меня теперь удлинённые ушки, которые нежно покусывают все, кому не лень! А менструации теперь такие же долгие, как и жизнь эльфа! Ненавижу, за весь хаос и беспредел, что здесь творятся - ненавижу! Только дай мне до тебя добраться, дотянуться! На куски порву, изверга!!
Женщина в холодном бешенстве накручивала себя всё больше и больше. Дракон косил глазом на орущую и беснующуюся фурию на его спине и усмехался. Всё так, всё так... ещё немного. Сюда. Рявкнул, хлестнув себя хвостом, изогнулся, как в прыжке.
Элеанор сжалась, как учил Расмус, выдала всю накопленную злость, как удар, вперёд, всем своим существом... .
Треск, грохот, вскрик. Комнатка. Бумажные портреты каких-то мальчиков на всех стенах, разбросанные вещи, плюшевые игрушки на постели. Среди всего этого: тощенькая, прыщавая пигалица с лаптопом на острых коленках.
Посмотрев в перепуганные насмерть глаза своего автора, Элеанора тихо сползла со спины Расмуса, села на пол и закатила истерику, стуча кулаками и пятками по паласу, в обрывках разорванных фотографий.