Сайкин Н.В. : другие произведения.

Дуралеи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
   Дуралеи
  
  
   Проклятый телефон разбудил рано утром. Вставать не хотелось, ныла с похмелья голова, рот от сухости стянуло. Он лежал, не двигаясь, в надежде что к телефону встанет жена или он вообще заткнётся. В комнату, сквозь неплотные шторы, заглядывали лучи солнца, рядом с сонным притворством дышала жена. Он лежал и мысленно считал звонки. На пятнадцатом жена не выдержала и ткнула его в бок коленом.
   - Ты что совсем оглох от пьянки, иди, возьми трубку.
   - Почему ты решила что это меня ? Кроме твоих полоумных родственников в это время никто не может звонить.
   Ему трудно было говорить. Мысль озвучивалась длинно с неприятным хрипом.
   - Дурак что ль, дались ему мои родственники. Приезжали раз или два, а уж трёпу словно каждый день их встречает. Иди, возьми трубку, небось собутыльник приглашает опохмелиться, вот дурак будешь если упустишь такой момент.
   - А у нас что и сегодня нет ничего? - удивился он.
   - Да, милый, как раз сегодня как назло у тебя ничего нет - проворковала ему в ухо жена, и тут же гаркнула: - А ну вставай подлец, пьянь подзаборная!
   От неожиданности он подпрыгнул и, получив пинок под зад, скатился на пол. От внезапного сотрясения тело взвыло всеми мышцами, внутри головы словно кто-то ахнул кувалдой по мозгам. От боли он застонал и схватился за голову. Как бы почуяв его состояние телефон замолчал.
   Словно издалека до него донёсся истеричный монолог жены. Произносился он всегда на душераздирающей ноте и читался как по- писанному. Слова стояли крепко друг за другом, как вызубренные наизусть.
   Что он отличается от лошади тем, что пьёт не от жажды и всегда про запас словно вот-вот наступит засуха, он знал. Знал, что никогда ни разу ни капли не оставлял себе на опохмелье и всегда с идиотским видом этому поражался. Причём жена не просто долдонила одно и тоже, а при этом вдохновенно изображала мимику его лица, ослабелый от попойки голос.
   Вот и сейчас он, уткнутый лицом в палас, мысленно представлял жену с пародирующим его немым идиотским выражением на её лице с разведёнными в сторону руками. Руки, вероятно, подчёркивали его перекособоченную фигуру в немом изумлении. Ему вдруг стало обидно.
   - Не надо..., надо меня..., - презрительно, как ему показалось, начал он. Но язык, вечный его враг, словно одеревенел и с трудом выжёвывал слова.
   - Чего тебе? - заорала жена с кровати. Наступила кратковременная пауза, которую надо было срочно с толком использовать Но толк куда-то запропастился, а ответить надо, метко вставить так, чтоб не выткнуть, чтоб замолчала вобла сушёная. Но силы куда-то ушли и пауза неприятно затянулась.
   - Что надо, говори, коль начал, послухаем, что этот пенёк обоссаный скажет в своё оправдание, - не выдержала жена, тугоумного молчания.
   Оскорбление было произнесено. Оскорбление новое, до этого ему неизвестное и оттого унизительное.
   - Я говорю, - медленно начал он, пытаясь принять на полу гордую позу, - не надо из меня делать, идиота. Я человек!
   - Червяк ты навозный, - сказала жена, спустила ноги на пол и, наступив ему на живот, вышла из комнаты. Его сразу затошнило. С трудом встал, проковылял на кухню и там жадно приник к носику чайника.
   Настроение было отвратительное, хотелось жутко выпить и доспать. О работе думалось вяло. Сегодня намечалась на складе ревизия и его наверняка после неё уволят. Выгонят, сволочи, равнодушно подумал он, и застонал от злости на себя. Недостача обещалась небольшая, но начальник давно на него зуб имел и поэтому ждать приходилось больших неприятностей.
   А может обойдётся.? Надо позвонить, сказаться больным, может отодвинут эту ревизию. Медленно, очень медленно доковылял он до прихожей, опустился на стул и, словно выполняя непосильную работу, закрутил пальцем телефонный диск. На том конце провода сразу взяли трубку. Катькин, секретарши шефа, голос узнал сразу, а вот она его нет.
   - Кать, слышь, Кать, - просипел он в трубку и замолчал, не в силах дальше говорить.
   - Кто это? Говорите, вас плохо слышно, - проворковала в своём привычном стиле Катька.
   Он собрался с силами, подвигал губами, разминая их, хотел прочистить горло, но зашёлся в неудержимом кашле.
   - Говорите, что вам нужно, чего хотите?
   Он представил как она капризно надула губки и закатила глазки. Эта Катька вечно жеманничала со всеми.
   - Тебя... хочу - с хрипом произнёс он, всё ещё надеясь, что она его узнает.
   - Много вас таких желающих, - крикнула она и бросила трубку.
   Вот так всегда, уныло подумал он, только откроешь рот, как тебе его сразу затыкают. Он вздохнул и вновь с неимоверным трудом стал накручивать диск. На этот раз ждать пришлось дольше, но всё равно трубку взяла вновь она.
   - Кать, а Кать, ты погоди, не злись, Иван Е-е-егорыч это.
   - Иван Егорович ...Шляпкин? - удивилась Катя.
   Он согласно мотнул головой и от внезапной боли застонал.
   - Так это вы? Или не вы? - засомневалась секретарша.
   Да я это, я,... Е-егорыч, - застонал он, и приложил левую руку к огненному лбу. Сейчас под ним с гиканьем и свистом разъезжала вражеская колесница, утюжа острыми шипами на колёсах это проклятое серое вещество, которое всегда по утрам у него разбухало, грозя рвануть череп.
   - А что с вами? Я вам долго звонила, - понизила голос Катя.
   - Да заболел я, тяжко болен, - простонал он.
   - Так у вас же сегодня ревизия, Иван Егорович, комиссия вот-вот соберётся, - зашептала она. - Я вам звоню - звоню...
   - Да какая к чёрту комиссия, я умираю, голова раскалывается, рот стянуло.
   - Примите... - неуверенно начала она.
   - Да я бы давно уж ... , но нету, кончилось всё.
   - А вы у соседей попросите, ведь пенсионеры - то есть у вас? У них же всегда полный ассортимент, они народ запасливый.
   - Катенька, - чуть не заплакал он от жалости к себе , - у меня ненормальные соседи. Ведут здоровый образ жизни и никогда ничем не страдают. У них никогда ничего не выпросишь, даже в долг на бутылку пива жмотятся дать.
   - Иван Егорыч, - вкрадчиво сказала Катя, - а мы об одном с вами говорим?
   - Ты что ж думаешь, я притворяюсь что - ли? - возмутился он, с силой оттягивая резинку на трусах. Трусы были куплены тёщей на размер меньше в виде плавок и туго обтягивали ляжки. Резинка на поясе постоянно давила, красной бороздой разделяя живот на две ровные половинки. И тут что-то холодное упало ему на шею и с неимоверной скоростью по груди скользнуло в трусы. От неожиданности и последовавшей затем ледяной боли он заорал и схватился за внезапно увеличенный низ живота.
   Рядом стояла жена и хладнокровно посыпала его из ванночки ледяными кубиками из холодильника. Ледяной град просыпался на кафельный пол, дробясь на мелкие осколки.
   То что он сейчас испытывал, где и что он вообще думает о всей этой грёбаной жизни в грубой нецензурной форме высказалось им длинно и заковыристо, но доходчиво даже для непосвящённого в интимные стороны человеческой жизни.
   Жена взяла из его тряских рук телефонную трубку и поднесла к уху.
   - Аллё. Вы слушаете? Это врач скорой помощи. Мы госпитализируем Ивана Егоровича. Вы слышите, что и как его беспокоит? Вот-вот это у них всегда на первом месте. Думаю, что без ампутации полового органа не обойтись. Причина? Сифилис в запущенном состоянии. Да, девушка, вы нам очень поможете если сообщите хотя бы о вероятных партнёршах уважаемого Ивана Егоровича. Ведь такая болезнь, заразная очень. Впрочем, это такая интимная тема, вы сами можете сообщить им об этом. Они должны срочно обратиться в кожный диспансер, если, конечно, хотят жить. А он... ну не знаю, плох очень, слышите как мается?
   Она поднесла телефонную трубку к лицу мужа и ногой ударила его в живот. Новый взрыв нецензурного негодования поразил даже её. Она вновь поднесла трубку к уху.
   - Если и выживет, то, как вы понимаете, не боец уже будет, да не боец. В любом случае он своё уже отстрелял. Нет, но что-то оставим, ну не под корень, должен же он иметь хотя бы внешние отличия от женщины. Сейчас наука уже умеет изготавливать детали человека в виде муляжа. Ещё раз убедительно прошу провериться. Да нет, что вы, я вас в расчёт не беру. Мы, медики должны предупредить, чтобы потом нам не ставили это в вину. Всего хорошего.
   Она положила трубку на рычаги телефона и склонилась над поверженным супругом.
   - Ну ты как, котик - участливо поинтересовалась она, - выпить хочешь?
   - Ты же покалечила меня, сука, - простонал он. - Я же теперь писать не смогу.
   - А что струя застынет? Так тебе твои девки массаж сделают и будешь ты вновь как горный козёл с бабы на бабу прыгать.
   - Ты ж опозорила меня, теперь все будут знать, что я не мужик уже. Сколько сплетен будет.
   - Вот беда-то какая. Но я верю в тебя, ты им всем докажешь. Да, трудиться придётся на совесть, не как со мной, не смухлюешь. Даже маленькая осечка будет раздута общественным мнением. Теперь они тебе не позволят и часу передышки. Так что, Ваня, как говорил классик, трудиться тебе трудиться и трудиться.
   - Это Ленин про учёбу сказал.
   - И я про учёбу.
   Она подсела к нему на пол, обняла и прижала голову к своей груди.
   - Ведь каждый день человек чему-нибудь учится. Он как сосуд, приобретает жизненный опыт, становится мудрым, голова его наполняется..., впрочем, твоя никогда нечем не полнилась. Ты, Ваня, простая душа, только отдавал, себя не жалел, ни своего здоровья, ни моего, всё людям, блядям по - нашему. Ты для них всё и деньги, и ласку, и любовь свою тратил на них неблагодарных. Да и сосуд ты какой-то без крышки, но с длинным изогнутым носиком, из которого текло всё. Мелиоратор ты наш. Скольких же ты поливал? Слышь, Вань, а у тебя и дети, наверно, есть?
   - Дура, а Машка, дочь наша, от святого духа что ли? Как будто я не причём и совсем не участвовал в этом деле? - усмехнулся он, кривясь от боли.
   - Да ты к нему и приступить не успел. Тебе ж всё некогда было, там же очередь длинная стояла, а жена, что ж подождёт. Она под боком, никуда не денется.
   - Уж не хочешь ли ты сказать, что Машка не моя дочь? - усмехнулся он.
   - А ты посчитай Ваня. Ты же завскладом, арифметикой владеешь. Берёшь дату её рождения, отнимаешь 9 месяцев. Ну, соображаешь? И где ты был в то время? Ну, давай, милый, давай напрягись, да не той головкой, как обычно с девками, а той, что на шее держится. Ну, не слышу скрипа серого вещества!
   - Мы ж тогда вместе на стройке работали, - неуверенно начал он, - у нас же бригада...
   - Вот-вот бри - га - да- а - а, а ты бригадиром был. Инструменты там, материал выбивал, за стройку болел, сердешный.
   - Ну, выбивал, ездил, подписывал бумаги, но это ж ненадолго, я не уезжал там в командировки. Отлучался ненадолго, но по работе. Ну, не привязывать же тебя к себе.
   - А для этого дела, Вань, сам знаешь, времени много не надо. Тем более стройка была большая, места много.
   - Ты хочешь сказать , что снюхалась тогда с кем- то из бригады?
   - Да не с кем-то. Я ж говорю, что работали мы с тобой в бри-га-де. И ты и я.
   - Ну, работали и дальше-то что?
   - Ты работал Вань, а я ещё и подрабатывала.
   - Зачем?
   - Да для удовольствия, дурак ты набитый, и тебе отомстить, за твои гулянки и пьянки.
   - Ну и кто он?
   - Ой, сколько в бригаде человек-то было?
   - Ну, без нас человек десять.
   - Ну так вот все они.
   Он задумался, дёрнул плечами и попытался встать, но жена удержала.
   - А ведь ты врёшь. Не могла ты со всеми быть, здоровье не позволит.
   От такой простой мысли полегчало, он расслабился и засмеялся, но смех получился натянутый и неискренний.
   - Это почему же? - удивилась она и приподняла ему голову, - Нам, женщинам, здоровья для этого особенно и не нужно, терпения да, но не здоровья.
   - Там у нас двое или трое пенсионеров было. Этих исключаем. Так. Затем Ваську Свистунова и Кольку Мокрухина тоже, - начал анализировать Иван.
   - Это почему же ты их в расчёт не берёшь. Мужики как мужики, - удивилась жена.
   - А потому как женаты.
   - Так ведь и ты не холостой тогда был, а вон как с бабами возился.
   - Я совсем другое дело. А вот у Васьки болел мочевой пузырь, а у Кольки радикулит. У них и на жён-то едва хватало сил, а уж на тебе они точно околбасились бы.
   - И что же им мешало исполнить мужской долг? Это вроде как к мужским достоинствам не относится, - удивилась жена.
   - Э, нет. Какие-же они казановы, если один через каждые пять минут мочился, а другой в любой момент мог согнуться в букву и его самого можно было использовать.
   - Ну ладно, убедил, хотя в темноте каждого и не упомнишь. Они не они, какая разница. Главное чтоб у нас с тобой всё хорошо было, правда, Вань? Ты ровнее дыши,- посоветовала жена.
   Она тесно прижалась к нему и замерла, чутко вслушиваясь в его неровное дыхание. Дышал он и вправду как-то плохо. Тело одеревенело и он не мог даже для вида поднять руку и погладить жену. Понимал, что врёт, издевается, но настроение явно упало.
   - Ты чего-то сегодня как не родной, - вдруг произнесла она и попыталась взглянуть ему в лицо. Он с трудом встал и пошёл в туалет.
   Она вздохнула и стала собирать вещи. Когда он вернулся, она уже с чемоданом направлялась в прихожую.
   - Ты это куда? - подозрительно оглядел он её.
   -Да вот ухожу я от тебя, Ваня. Надоел ты мне. Поживи пока без меня, а я с дочкой без тебя.
   - К нему намылилась?
   - Если примет, а нет, есть другие места и ты нас не ищи. Россия большая, в каждую норку не заглянешь.
   - Ну нет, так дело не пойдёт, - сказал он упираясь рукой в косяк двери. -Наворотила, чёрт знает чего, а ты, милый, сиди и хлебай. Мы супруги и должны жить вместе, вот такие мои слова. И семью порушить я тебе не дам. Семья - это ячейка общества, а значит и государства. И порушить Россию я тебе не дам. Поставь чемодан, и приготовь поесть.
   - И выпить, - ухмыльнулась она.
   - Ну если есть, не откажусь, - с улыбкой развёл он руки.
   Она осторожно поставила чемодан, медленно подошла к нему и, внезапно, схватив с тумбочки у двери вазу с цветами резким взмахом перевернула её над его головой.
   От неожиданности он заорал и она, воспользовавшись его замешательством, выскочила в прихожую.
   Он услышал как хлопнула входная дверь и кинулся на лестничную площадку. Этажом ниже раздавались её торопливые шаги. Он бросился за ней, совершенно забыв про свой вид. На беду, на втором этаже, сосед выводил из квартиры собаку на прогулку. Пёс, то ли играя, то ли защищая хозяина, кинулся ему на грудь и ловко свалил вниз по лестнице. Если бы не соседка, катиться бы ему долго. Но её дородная фигура на всю ширину лестницы, остановила. Выбитый из её руки бидончик громко поскакал по лестнице, омывая перед Иваном ступеньки молоком. Иван хотел догнать жену в подъезде, но не сумел. На улице он заметил женскую фигуру в кустах и устремился к ней по мокрой земле, ловко, как ему, вначале, казалось, балансируя по краю недавно вырытой под строительство соседнего дома котлована. Но проклятый соседский пёс, совершенно забыв для чего его вывели на из квартиры, не отстал и, когда конечная цель была близка, с разбегу положил ему сзади на плечи свои грязные лапы. Под весом животного, Ивана сразу потянуло вперёд. Падение было стремительным, а приземление тяжёлым с разбрызгиванием содержимого котлована во все стороны.
   Вода охладила, а участливые возгласы пенсионерок из соседних домов, тесно обступивших небольшой котлован, как-то убавили желание сохранить семью.
   Ну и чёрт с тобой, думал он, уныло плетясь к подъезду Он впервые с благодарностью подумал о тёще. Вот как сейчас удобны её трусы, на вид как плавки, будто он на пробежку вышел. Но, потом он взглянул на них, в рыжей глине, с яркой идиотской розочкой на причинном месте и подумал, что тёща у него сволочь и подарки делает какие-то глупые с грязными намёками. Ведь сколько раз он бывал в душе после работы, ну, у всех трусы как трусы, классические чёрные или там синие, но уж у особенно продвинутых с ромашками, васильками или в виде рисунков геометрических фигур. А эта родственная тварь, специально где-то выискала именно такие трусы да к тому же на размер меньше. С намёком, дескать, ходи зятёк, не застуди и чтоб все знали по розочке, где у него что.
   Уже дома, в ванной под душем, он вдруг подумал о тесте. Пить не пьёт, а жрёт, словно верблюд перед дальним походом. " Ты, Ваня, пей, пей, а я лучше грибков, колбаски попробую ". Не успеешь пару стопок пропустить, как закуски словно и не ставил на стол. Сидит ухмыляется, на вилку ветчинку накручивает. Молчит и чавкает. Правда и он не дурак, стопку на стакан гранёный поменял, ахнет полпузыря и на равных с ним кушает. Тесть вначале хмурился, недовольно крутил головой. Иван сразу в норму приходил, оживлённого разговора требовал. А молчание родственника по линии жены волновало. Редко стал приезжать.
  
   - 2 -
  
   После душа Иван подошёл к зеркалу и стал сушить феном голову. Феном он пользовался редко по причине почти полного облысения. Правда, на висках, если долго не стричься, пробивались волосики в виде детского пуха. А стричься он не любил. Всегда находился какой-нибудь алкаш или юморной пенсионер, которого жаба давила стричься за деньги, и который, всегда норовил подсесть к нему с вопросом, типа для чего он зашёл в парикмахерскую. На такое назойливое любопытство Иван обычно отвечал, что сюда его пускают, а вот в женскую баню нет.
   Иван пошарил на кухне во всех укромных уголках и, не найдя водки или чего-то подобного, присел на табурет. Нет, определённо так день не должен начинаться.
   В дверь позвонили и Иван, поспешил её открыть, надеясь увидеть жену. Но на пороге стоял сосед, что жил под ним.
   Борис Леонидович Стучало всю жизнь работал контролёром. Проверял билеты, багаж, технику безопасности, склады, считал скот, домашнюю птицу, ватники, металлолом, удобрения, навоз, в общем всё на чём мог остановиться человеческий глаз. Везде, где он появлялся, вдруг оказывалось, что без его присмотра всё разворовывается, пропадает, сгнивает, растворяется. Казалось, он для того и родился чтоб наводить порядок на страх разгильдяям и ворам. То, на что и спотыкаясь, не обращали внимания, вдруг объявлялось ценным имуществом, подлежащим учёту и контролю. Из любого пустяка выводилась проблема чуть ли не мирового значения.
   Никто не мог отмахнуться от него, выгнать и даже уволить. Писать он умел, и каждое непонимание со стороны начальства тщательно фиксировалось им на бумагу и выдавалось затем в виде жалобы во все партийные и правоохранительные органы. Увольнялся он всегда сам по причине появления более актуальной проблемы на соседнем предприятии. Не было ни одной отрасли народного хозяйства, где бы его физиономия как ударника не красовалась на доске почёта. На фотографиях он получался хорошо, этакий жизнерадостный пролетарий в спецовке. В галстуках он не любил сниматься, заявляя, что сам из гущи народа и не может отделяться от него. Перед съёмками он всегда долго препирался с фотографами, непременно желая сняться с гаечным ключом. Этот предмет изготовили специально по его просьбе из лёгкого металла невероятных размеров в виде огромной болванки на длинной ручке. Это ему казалось демократичным, подчёркивало его пролетарское происхождение. Но вахтёр, контролёр или счетовод, на взгляд упёртых фотографов, не мог иметь атрибутом своей профессии этот сугубо профессиональный предмет, да и ещё таких необъятных размеров. На пробных фотографиях непонятно было кто на них главный: гаечный ключ или радостный мужичок.
   Не было ни одного, наверно, профессионального праздника, к которому он бы не имел отношения. В любой профессии приходилось что- либо считать, вводить в списки и даже списывать. День медицинского работника был его днём, потому как он в своё время считал в больнице вонючие простыни, шахтёра не потому что рубил уголёк, а опять же как занятый подсчётом оборудования, инвентаризации. Как-то он случайно затесался на их демонстрацию и даже за столом, куда привело любопытство, сказал несколько тёплых слов о них, тружениках антрацита, за что один уже пожилой шахтёр за столом, расчувствовавшись, нацепил ему на грудь юбилейный значок. Вообще он любил разные значки, медальки и прочий декоративный металл, способный прикрыть сальные пятна на его единственном пиджаке, которым он очень гордился. Когда ему некоторые нахальные товарищи указывали на его ветхость, он возмущался и громко сообщал, что в этом пиджаке он был на встрече.., тут произносились такие значительные фамилии и таким тоном... Любопытный товарищ сразу затыкался. В общем у Ивана сосед был заслуженным. Выйдя на пенсию, он быстро стал председателем домового комитета и по этой причине совал нос во всё квартиры, поучал жильцов, воспитывал их детей и даже доводил до некоторых несознательных вначале политику партии и правительства, а затем просто политику. Жильцы его недолюбливали за назойливость, но терпели за хозяйственность и освобождение от домовых проблем. Кроме этого уже на пенсии он увлёкся коммунизмом, посещал все агиткомпании партии, кричал лозунги, сыпал не всегда по делу хрестоматийные высказывания классиков марксизма - ленинизма и к нему уже присматривались старые партийцы.
   Сейчас он стоял на пороге, в серых линялых и выпуклых на коленях трико советского производства и рубашке навыпуск в мелкую сетку, сквозь которую проглядывала впалая волосатая грудь. Голова его была слегка сдавлена с двух сторон, верхние кончики оттопыренных ушей торчали как у овчарки, на лице землистого цвета сидел розовый хрящеватый нос, нависая над ниткой тонких сухих губ. Глаза серые с прищуром, пытливые, недоверчивые. Он с шумом втянул в себя носом воздух, раздвинул губы и поздоровался.
   Иван хмуро кивнул: говорить ни с кем сейчас не хотелось. Сосед быстро уловил его настроение.
   - Ну как жизнь, Ваня, - поинтересовался Стучало.
   - Сказать правду, обидишься, - хмуро ответил Иван и стал медленно закрывать дверь, но сосед придержал её, уперев в неё руки.
   - Я вот вижу, Иван, маешься ты. Тяжело тебе.
   - А кому сейчас легко?
   Иван напрягся и надавил на дверь, но сосед не уступал, уперев в неё кулаки. Никто не хотел уступать. Оба, напряженные от натуги покраснели, но продолжили вежливый диалог.
   - Вот ты Иван, наверно, злишься на меня, - слегка запинаясь от физического усердия начал Стучало, - а ведь я тебе не враг.
   - А чего мне злиться-то? - вторил ему с кривой улыбкой Иван, нажимая на дверь со всей силой двумя руками. - Мы ж соседи, я тебя не заливал, штанги у меня дома нет, живу тихо.
   - Ну да, ну да - мелко закивал сосед головой то ли в знак согласия, то ли трясясь от напряжения, - только вот я, давеча слышал, упало что-то тяжёлое у вас тут, а потом кричал кто-то. А?
   - Упало? - изумился Иван и, насколько ему позволяла поза, пожал плечами.
   - Упало, упало, - зачастил сосед, - потом ещё что-то, кричала женщина.
   Последние два слова он произнёс многозначительно, понизив интонацию.
   - Так это я холодильник хотел отодвинуть, а он возьми и упади. А женщина в телевизоре кричала.
   - А какой сериал-то, я их все смотрю.
   - А это отрывок из фильма ужасов показывали.
   Иван одолевал, дверь медленно закрывалась. В отчаянии сосед поставил ногу в узкую щель между дверью и её косяком и едва не закричал от боли потому как был в тапочках.
   - Ты чего хотел-то? - злорадно заулыбался Иван, чуя близкую победу.
   Стучало резко убрал ногу и уже в тонкую дверную щель отчаянно выкрикнул:
   - У тебя за последний месяц за воду не заплачено.
   Дверь захлопнулась, и из-за неё глухо донёсся злорадный голос Ивана:
   - А ты сумку принёс?
   - Какую сумку?
   - А чтоб деньги в неё складывать.
   От такого нахальства Стучало онемел, но быстро придя в себя, с силой нажал кнопку звонка. Звонок долго гремел в квартире, но дверь так и не открылась. Стучало злобно ударил кулаком по двери и мстительно поддал ногой половой коврик. Тот легко взлетел и чуть не упал в лицо, поднимавшейся по лестнице престарелой соседке Марии Петровне Зубовой. От неожиданности та охнула, ослабила руку на перилах и чуть не свалилась.
   Стучало быстро сбежал по ступенькам и заботливо придержал её за руку. Вмиг обернул голову на лестничную площадку, где только что стоял и, погрозив туда кулаком, заорал во всю мощь своих лёгких:
   - Ты что же творишь, подлец, я не позволю в доме хулиганить.
   Зубова слегка ошалев и, не совсем понимая где она и что едва не угодило ей в голову, благодарно взглянула на председателя домкома.
   - Спасибо Борис Леонидович, - проскрипела она, упираясь концом своей палки ему в ногу. От боли тот едва не покрыл матерком злосчастную старушку, но неимоверным усилием воли совладал со своими чувствами, даже сумел выдавить улыбку на разгневанном лице.
   - А что это было, Борис Леонидович, - поинтересовалась старушка, опираясь сухим тельцем на палку. Председатель аккуратно, страдальчески кривясь, отставил в сторону её руку с палкой и, громко, по причине её долговременной тугоухости, заорал ей в лицо:
   - Видали какой наглец, этот Шляпкин из 9 квартиры. Это он специально бросил в вас свой половик, чтоб, значит, досадить вам.
   - А зачем? - полюбопытствовала старушка, недоверчиво глядя мутными склеротическими глазками на Стучало.
   - Ну как же, ведь ваш котик нагадил ему на половичок.
   - Так нет же котика, пропал он уже с неделю, - поникла головкой старушка.
   - Так это он, он, - указывая пальцем на лестничную площадку, радостно завопил председатель, - извёл его, сам слышал, как он похвалялся среди своих алкашей, как поймал его, сунул в мешок и утопил. Не увидите вы своего котика больше, вот, гад, какой.
   - Какие люди злые, - прошептала она.
   - Нет, это ему даром не пройдёт - возвысил голос Стукало, - мы его на собрании проработаем. Этот живодёр не только над животными издевается, он за воду не платит, голым по улице бегает, нарушает общественную нравственность. Гнать его из нашего дома надо.
   В порыве благородного негодования он опрометчиво поднялся на несколько ступенек. Дверь, так неосторожно поносимой им квартиры, внезапно распахнулась и перед ним явился Шляпкин. Был он в халате, руки прятал за спину и таинственно улыбался. Почувствовав подвох, Стучало замер и тут Иван резко выметнул руки из-за спину и в грудь борца за справедливость уперлось дуло ружья. Глядя в покрытое мертвенной бледностью лицо председателя, Иван зловеще процедил:
   - Ну что, клеветник России, слабо тебе пулю проглотить и пострадать за идеалы коммунального хозяйства?
   Стучало беззвучно открыл рот и его ноги, вдруг предательски стали надламываться в коленях. Как в замедленном кино лицо Шляпкина в злорадной усмешке вдруг поползло вверх, неуклонно отдаляясь, словно тот вдруг начал расти. Он уже снисходительно свысока осматривал его, такого маленького, ничтожного человечка. В глазах Стучало всё помутилось и, уже теряя сознание, услышал хриплый старушечий голос:
   - Председателя убили, председателя убили.
  
  
  
   - 3 -
   Капитан милиции Глянцев Сидор Петрович сидел за столом Шляпкина и укоризненно глядел на Ивана. Тот, виновато опустив глаза, сидел перед ним, и вся его поникшая фигура выражала крайнее сожаление. На столе перед капитаном лежал чистый лист бумаги, а на нём его рука с чернильной авторучкой. Её перо грозно нависало над бумагой так страстно желая на него опуститься, что на кончике скопилась капелька чернил. Глянцев этого не замечал и выжидающе глядел на Ивана.
   - Ну, что так и будете молчать Иван Егорович? - наконец не выдержал капитан.
   - А что мне говорить, - осипшим голосом произнёс Иван и нервно заёрзал на стуле.
   - За что хотели убить человека, что помешало и где оружие?
   - Я и не собирался его убивать. Чём ?
   - Где ружьё? Охотником вы не значитесь, значит, разрешения на оружие у вас нет.
   - Не было у меня ружья.
   - А вот свидетельница Зубова утверждает, что было и стреляли в него вы, но... не попали.
   - В кого стрелял? Она что меня за народовольца приняла?
   - Прекратите юродствовать. Её возраст не даёт вам право примазываться к знаменитым бомбистам. А стреляли в председателя домового комитета Бориса Леонидовича Стучало.
   - Да не стрелял я, а только попугать его хотел.
   - Где ружьё? - строго спросил капитан и взмахнул рукой с ложным намерением ударить Ивана. Капля с авторучки раздробившись в воздухе легла мелкими фиолетовыми бисеринками на лицо Шляпкина, отчего оно стало не рыжим, а скорее фиолетовым. В момент замаха Иван зажмурился и, когда ему на лицо брызнули мелкие капельки чернил, вздрогнул и втянул голову в плечи.
   - Смотреть, - заорал капитан, - в глаза смотреть, тварь продажная.
   - Я никому не продавался, - пролепетал Иван, но послушно открыл глаза и вытер лицо рукавом халата.
   Капитан улыбнулся фиолетовым разводам на лице допрашиваемого, но Иван счёл это тактическим манёвром. Издевается, гад, подумал он, прикидывается кнутом и пряником в одном лице.
   - Оружие куда заныкал, сволочь,- заорал капитан вновь взмахивая авторучкой и орошая на этот раз чернилами стену.
   Иван встал и двинулся к шкафу, но милиционер одним прыжком оказался возле него и схватил за плечо.
   - Ещё один шаг и я применю оружие, - крикнул он, - сесть на место!
   Иван послушно присел на свой стул и под грозным взглядом милиционера рукой указал на шкаф. Дверцы шкафа были без ручки и плотно притворены. Капитан вытащил складной ножик и лезвием поддел одну из них. Внезапно шкаф распахнулся и на капитана оттуда навалилось что-то грузное, неподъёмное с тяжёлым старым перегаром. Сбитый на пол свёрнутым ковром и, тщетно пытаясь встать, капитан судорожно лапал кобуру, пытаясь открыть её. Ему было страшно и поэтому он начал задушено кричать, издавая вопли и не совсем приличные в чужой квартире матерные слова.
   Иван вскочил, но тут же упал на пол, поскольку из под тяжёлого ковра вдруг высунулась милицейская рука с пистолетом. Но выстрела не последовало. Помотав им в воздухе, капитан сдался. Его рука бессильно опустилась на пол и ковёр замер.
   Выждав минуту, Иван осторожно приблизился к поверженному стражу порядка. Поднапрягся и с трудом сдвинул злополучный ковёр с капитана. Тот лежал на спине с закрытыми глазами, раскинув руки и, казалось, не дышал.
   Господи, - подумал в тревоге Иван,- неужели загнулся. Ещё этого мне припишут, как рецидивисту какому.
   Он взял из безвольной руки пистолет и бережно положил его на стол. В отчаянии побил потерпевшего по щекам, сбегал на кухню и вылил ему на лицо воду из кружки. Капитан открыл глаза, повел ими по сторонам, но когда остановил их на Иване, их бессмысленное выражение резко сменилось ужасом. Он замычал и, резко перевернувшись на живот, шустро пополз под диван. Стремительность и ловкость пластунского передвижения позволила ему почти вползти под диван. Но и Иван был не прост. С не меньшим проворством, какого трудно было ожидать от этого маленького круглого человека, он ухватил капитана за ногу и, напрягшись, потянул того из глубины пыльного пространства. Милиционер явно не хотел уступать и взбрыкнул ногой так, что ботинок остался в руке Ивана, а освобождённая нога в носке с дыркой на пятке, сверкнув детской розовостью, мгновенно скрылась под диваном.
   Встав на колени перед диваном, Иван заглянул под него, вглядываясь в смутные очертания скрученного в клубок тела. Оно дышало тяжело и загнанно. Пыль, поднятая им, попала в нос, и Иван чихнул.
   - Слышь , капитан, - позвал он, вглядываясь в полумрак, - выходи что-ли?
   - Не выйду, - бесстрашно крикнул капитан, разряжаясь длинной матерной бранью.
   - Ну, ругаться я тоже умею, - миролюбиво начал Иван, - но я не позволю тебе, представителю власти, лежать у меня под диваном, - это в конце концов унижает меня... как хозяина. Да и пистолет тебе надо взять.
   - За разоружение и попытку убийства сотрудника милиции тебе, подлец, впаяют максимальный срок, - взвизгнул из под дивана милиционер.
   - Да никто на тебя и не нападал. Ну, хочешь, я тебе сам пистолет подброшу, мне -то он ни к чему.
   Пистолет лежал на столе, но на удивление оказался лёгким на вес. Повертев его в руке он догадался, что тот был из лёгкого металла с залитым свинцом в рукоятку. Он вновь заглянул под диван и спросил:
   - Слышь, капитан, а тебе что, боевого оружия не доверяют?
   - У меня пистолет настоящий, - глухо донеслось из под дивана.
   - Ну да, только у меня в руке пистолетик-то детский. Такой стрелять не будет, его рукояткой хорошо орехи бить. Он у тебя хоть бумажными шариками пуляет? А может тебе его тяжело носить, ремень с пуза сползает и " макарыч " в причинное место тыкается? А может ты и капитан такой же как и игрушка твоя? А ну, вылазь с под моего дивана!
   Не дождавшись ответа, Иван залез с ногами на диван, встал и начал на нём прыгать. Пружины в диване были слабые, давно продавленные и этим летом его собирались заменить. Пружины под его весом противно взвизгнули и резко просев под ногами, упёрлись в тело милиционера. Тот охнул, завозился как насекомое под иголкой, но вылезать не спешил.
   - Ладно, - сказал Иван, - спрыгивая на пол, - придётся в милицию звонить, чтоб шли выручать своего боевого товарища.
   Эта угроза быстро возымела действие и, вскоре перед Иваном предстал потрёпанный милиционер. Вся его одежда была в пыли, лицо в грязных потёках под стать боевой раскраске спецназовца и только глаза, испуганные, смотрели на Ивана с мольбой.
   - Не надо в милицию звонить, - промямлил он, - я не милиционер.
   - А кто же ты? - усмехнулся Иван.
   - Племянник вашего председателя домкома.
   - Стучало? - изумился Иван.
   - Ну да.
   - И что же ты хотел от меня?
   - Ну дядька сейчас в больнице, хотел немного денег с вас взять.
   - Взятка что ль?
   - Ну вроде того. Мне ваша соседка по фамилии Зубова на вас указала и про оружие тоже. Вот и решил постращать, может и вышло бы дело.
   - Да ты ловкач! Ну, а форму где взял?
   - Да милиционер один знакомый продал, а погоны на рынке купил. Удостоверение на цветном принтере сделал, а пистолет мне по дружбе в сельской кузне сделали.
   - Да, ловко ты меня провёл,- покрутил головой Иван, - всё у тебя есть и осанка, и вид, и голос. И вёл ты себя правильно. Но зачем ты под диван полез? Ведь я даже и не догадывался, что ты и не мент вовсе.
   - Страшно стало, думал у вас ещё кто-то есть, думал что отмолотят и в милицию сдадут. Я ж не знал, что на меня ковёр упадёт. От него же перегаром воняет. Откуда на ковре перегар-то?
   - Откуда, откуда. От верблюда. Я по пьянке портвейн пролил на него, а просушить не успел, пришлось от жены свернуть его в этот шкаф под видом уборки перед ремонтом. У меня и без него поводов для конфликтов с ней хватает. Да и портвейн какой-то дерьмовый попался, я потом тайком ковёр этот развернул, там не то чтоб пятно осталось, а будто паяльной лампой поработали. Пропал ковёр, хотел выбросить, на кражу списать, да не успел.
   - А жена ваша где?
   - Жена умотала от меня сегодня утром.
   - Так это вы в расстройстве чувств по улице-то голым бегали?
   - Да не голым, - раздражённым тоном начал пояснять Иван, - трусы у меня телесного цвета. Тёща, понимаешь, тё-ща подарила. Они ж никогда ничего хорошего не дарят. Обязательно дешёвку или с каким намёком.
   - Нет, я понимаю, но зачем их всем показывать, если они не нравятся?
   - Ты что дурак или прикидываешься? Я что специально в них по улице бегал?
   - А что без цели, просто так?
   - Нет, но ты меня достал мужик. Вот по - нашему разговору ты точно мент. Такой же въедливый и тупой. Слушай, а ты почему в милиции - то не работаешь? Там тебе в самый раз. Здесь на людях ты явно выделяешься, а там ты ровней всех. Вон как форма тебе к лицу, любого к стенке поставишь. Да и рожа у тебя подходящая.
   - Ну, у вас тоже не выставочный экземпляр, - намекнул липовый милиционер.
   - А мне нравится. Не красавец и не урод. Типичный представитель россиянина.
   - Да вы фантомас какой-то.
   - Ну, лысоват немного, - легко согласился Иван. - Но лицо у меня доброе, розовое да и вообще я человек хороший. Вот тебя не сдаю, беседуем приятно. А что бы сделал на моём месте другой, вот к примеру твой дядька?
   - Да я его плохо знаю. И ехать не хотел. Но куда податься? У нас ведь в деревне работы нет, а жить надо.
   - Вот ты и форму приобрёл со смыслом. Многих объегорил?
   - Да так по мелочам, на дорогу чтоб хватило.
   - Ну ладно. Надо нам как-то эту встречу отметить. Закусить есть, а водки нет. У тебя мысли есть?
   Иван посмотрел на вмиг отупевшее лицо гостя.
   - Понятно, мысли отсутствуют. Ты в общем посиди тут, а я быстро сбегаю, найду кого-нибудь.
   Иван стал одеваться, напевая какой-то веселый мотивчик. Глянцев испытывал некоторую нервозность. Несколько раз он порывался остановить Ивана, но стеснялся. Выпить он, конечно, хотел, тем более если угощают, но как с таким лицом, испорченным фиолетовыми чернилами выпустить человека на улицу? Да и не дадут ему такому.
   В дверь позвонили. Хозяин быстро кинулся открывать. На пороге стоял Витька Хлебников, его давнишний приятель, сантехник местного ЖЭКа.
   Витька был высокого роста, широкоплеч с длинными руками. Лицо его, грубое, изъеденное оспинками с выдвинутой вперёд нижней челюстью напоминало лошадиную морду. Глаза крупные, навыкате всегда начинали блестеть живым интересом, едва речь заходила о выпивке. А поскольку эта была его излюбленная тема, горели они почти постоянно. Трезвый он редко улыбался, но уж если открывал рот, то все четыре зуба, чудом уцелевшие от долговременного открывания пивных бутылок, разом выставлялись, резко контрастируя своей необычайной желтизной на фоне бледных потрескавшихся губ. Его трудно было чем удивить, но если это удавалось, лицо вытягивалось, уши странно прилипали совсем исчезая из вида, нижняя челюсть неудержимо пыталась отвиснуть, и только частое сглатывание слюны, поддёргивало её вверх. В общем вида он был неприглядного, если не сказать, страхолюдного. Жил с матерью в двухкомнатной квартире, никогда не был женат, хотя как поговаривали, где-то имел на стороне подругу. Никто её никогда не видел, но внешностью она не должна была ему уступать, иначе как можно с ним проводить время?
   Как только дверь открылась Витька ощерил в улыбке рот. Иван тоже заранее подготовил улыбку, втайне надеясь увидеть заблудшую жены. Так они и стояли несколько секунд, улыбаясь друг другу, пока Иван не опомнился и деловито осведомился:
   - С бутылкой или без?
   Вопрос явно поставил Витьку в тупик, потому что он тоже хотел спросить про водку, но опоздал. Он отрицательно помотал головой и попытался шагнуть в квартиру, но Иван стоял как скала. Натолкнувшись на явное недовольство дружка, Витька замялся и несмело предложил:
   - Может, сбегать.?
   - Странный вопрос ты задаешь, Виктор? У меня гость, так что и на него прикинь норму.
   Норма всегда была разной в зависимости от времени суток, года, настроения и, главное, материальных возможностей.
   - Может в аптеке чего надо, я принесу, - сказал Витька с удивлением вглядываясь в фиолетовые разводы на лице Ивана.
   - А что водку уже и в аптеках дают?
   - Нет, но уж больно ты...
   - Знаю, что плохо выгляжу, но мне лекарство надо не из аптеки.
   - Да нет, я что... , - замялся Витька.
   - Давай, давай, Витя, гони так, словно у тебя понос, а бежать далеко, - подтолкнул его в спину Иван.
   Как только дверь за нечаянным гостем закрылась, Иван пригласил Сидора на кухню, где быстро покромсал сточенным ножом толстыми ломтями варёную колбасу, хлеб, развёл в воде сироп от варения для " запивки ", из банки вытащил два солёных огурца. Ждать пришлось недолго. Витька обернулся быстро, толково раздобыв две бутылки водки. Правда, при виде милиционера эти бутылки едва не выронил и, если б не хозяин, ловко подхвативший их на лету, быть большому скандалу. При виде грязного милиционера Витька впал в ступор, и только объяснение хозяина кого он видит перед собой, успокоило.
   Когда выпили по первой, Иван вновь наполнил рюмки и, не дав гостям закусить, провозгласил тост за дружбу. Потом пили за мужиков, за не последнюю рюмку, за здоровье, за родину, президента, вспомнили и космонавтов, которые, как сообщило над ними радио, приступили к выполнению своей программы. А программа у захмелевших гостей была на сегодня одна: напиться. Иван хотел залить бегство жены, Сидор от радости, что не попал в милицию, Витька потому, что напивался всегда. К обеду гостей развезло окончательно. Сидор начал порываться идти в больницу и бить морду Стучало за то, что обидел хозяина застолья, Витька предлагал добавить ещё, а Иван вдруг вспомнил о соседке Зубовой, которая так некстати, подставила его поддельному милиционеру. Все одновременно высказывали свои желания, не слушая друг друга. Внезапно, Сидор встал из-за стола и решительно шагнул к прихожей, явно намереваясь проведать дядьку в больнице. Но едва он успел сделать несколько шагов, как из динамика радио раздалась разухабистая плясовая музыка. Задорная мелодия решительно изменила настроение Сидора и он, забыв о своем намерении, пустился в пляс. Вначале он топнул ногой раз, другой, медленно поворачиваясь всем телом к зрителями и, вдруг словно укушенный зачастил по полу своими милицейскими ботинками, звонка выбивая по бетонным плиткам частую дробь. Руки его взметнулись вверх, разлетелись в разные стороны и свободно заболтались как под порывистым ветром. Хриплым голосом он стал выкрикивать частушки ужасно их перевирая, нисколько не заботясь звучанием и логикой построения. Витька легко поддержал его, но пляска его получилась сумбурной. Он не столько танцевал, сколько прыгал на месте, несуразно размахивая руками, словно большая обезъяна, бурно выражавшая свой животный восторг. Он что-то нечленораздельное орал, а вернее ревел, Иван почувствовал как его неудержимо тянет вступить к ним, ноги его сами по себе вдруг затряслись под столом, подпрыгнули и едва его не опрокинули. Тело в сладостной истоме потянулось, как бы разминаясь, но кухня была мала для трёх плясунов, и поэтому Ивану оставалось только подскакивать на табуретке и вихлять всем телом. Внезапно музыка оборвалась и, в наступившей тишине, в квартире раздался длинный требовательный дверной звонок.
   - Мы что гостей ждём - пробормотал Сидор, присаживаясь на табурет и тяжело отдуваясь.
   - Нет, больше никого не записывали, - медленно выговаривая слова, произнёс Иван.
   - А кто же это? - пьяно ухмыльнулся Витька и попытался сесть на своё место, но промахнулся и упал на пол. Его ноги взметнулись вверх и сбили со стола пустую бутылку из под водки. Она с грохотом покатилось по столу, упала на пол, но не разбилась.
   Звонок не унимался. Пьяная троица крепко задумалась, облокотив руки на стол. Наконец Иван не выдержал:
   - Это кто-то из своих, а у нас всё кончилось.
   - Пить надо реже, тогда и людям останется, - назидательно произнёс Сидор, подняв вверх указательный палец.
   - А мы никого не ждём и потому пьём как хотим,- сказал Иван и тяжело вышел из-за стола.
   Дверь открывать не стал, а вдруг ослабев присел подле неё на корточки. На лестничной площадке гомонили несколько людей. Слушая их возмущённые крики, он пытался разобрать кто из соседей сейчас недоволен и чем. Выходило, что им не нравилась их душевная компания, не внушала симпатии та душевная раскрепощённость, что объединяла сейчас его и двух его товарищей, они мешали им жить строгой замкнутой жизнью. Ну что за люди, устало предался он размышлениям, какие злые, ненавистные у меня соседи. Он вдруг впервые подумал, что неплохо бы внести в их жизнь малость экстрима, взбодрить застоявшуюся кровь, привить вкус к жизни, помочь вдохнуть глоток чистого воздуха соседского партнёрства. Глаза вдруг стали слипаться и он не заметил как уснул.
  
   - 4 -
  
   Очнулся он утром от холода, на коврике у входной двери от которой тянуло сквозняком. Преодолевая ломоту во всём теле встал, зашёл в комнату и увидел на полу двух своих товарищей. " Милиционер " спал на спине, широко раскинув руки, подле него примостился Витька, прижавшись к нему своей нескладной фигурой и положив ему голову на грудь. Сидор легко похрапывал, а вот Витька храпел во всю мощь своей пропитой глотки, тонко вплетая в перерывах заглатывания воздуха непристойные звуки.
   Иван постоял, послушал и пошёл на кухню готовить чай. Включил радио на всю громкость, поставил чайник на огонь, задумался. Всё тело ныло от недомогание, голова побаливала, настроение отвратительное. Нет, пить надо кончать. Последний месяц он совсем провалился в беспробудное пьянство и вот результат: ушла жена. Где её теперь искать? Опять же дочь, Машка, сейчас у тестя с тёщей, Жена, небось к ним намылилась, куда ж ещё. Все её россказни насчёт отцовства, конечно, брехня. Надо же чем-то его укусить. Надо съездить к ним, уговорить вернуться, но поехать трезвым, чтоб увидела как он изменился и осознал. Чёрт, без подарков нельзя туда соваться. Ну, жене, положим, он сапоги купит, она давно просила, дочери куклу, тёще... Платок, платье, халат или может тапочки, белые? А какой размер? Может штаны утеплённые купить, она ему вон трусы поганые не постеснялась сунуть. Купить бюстгальтер, самый последний номер, она грудастая, чашки большие носит. Или даже два бюстгальтера на сменку, пусть зятя вспоминает, а то бывало как зайдётся в крике, что дочь её обижает, аж на груди всё расползается. Ни одна материя не держит. А теперь дери горло хоть целый день, будет на груди броня. Тестю надо взять пожрать, или нет, купить ему набор торцевых ключей для машины. Он любит в ней ковыряться, маленький такой, залезет в капот. только задница шишом торчит. Ну, конфет, конечно, печенья, колбасы, чтоб было чем стол прикрыть. Да в копеечку влетит ему эта поездка, так ещё билет купить. Он оторвал метра два туалетной бумаги и с карандашом принялся подсчитывать предстоящие траты на поездку. Список выходил длинный, цифры росли и, когда их сложил, вышла астрономическая для него сумма.
   - Ты никак юбилей собрался отмечать, - раздался у него над ухом Витькин голос. Иван вздрогнул и прикрыл бумагу рукой. Чайник загудел, выпуская сильную струю пара из носика. Сидор, в помятой милицейской форме заглянул на кухню.
   - Ребят, опохмелиться есть чем? - жалобно простонал он, прикладывая правую руку к голове.
   - Всё, мужики, водки нет и не будет. Но есть чай.
   - Чай без водки сукин сын, - не унимался Сидор.
   - А вам товарищ милиционер, - строго сказал Иван,- пить нельзя, вам надо к дядьке в больницу, а он не любит пьяных. У него насчёт этого строго.
   На удивление чай похлебали быстро. Витька, вспомнив о своём слесарном дежурстве в ЖЭКе, ушел. Сидор, помявшись попросил гражданскую одежду, побрился и тоже ушёл. Иван остался один. Чай немного взбодрил. Он оделся и вышел на улицу. Солнце стояло уже высоко, но во дворе из взрослых никого не было. Иван сел на лавочку, в тень высоких кустов. С работы его, конечно, уже попёрли. Дай бог чтоб без претензий. Надо зайти за трудовой книжкой и попробовать куда-нибудь устроиться. На лавочке сидеть было хорошо и приятно, солнце забиралась высоко и его лучи уже начинали жечь макушку.
   Он уже собрался подняться к себе домой, выпить пару кружек чая и отправляться за трудовой книжкой, как увидел соседку Зубову. Мария Петровна шла из магазина и несла тяжёлую сумку. Куда она столько каждый день прёт, ведь зубов у неё почти нет, да и не съесть столько одной? Кота что ли откармливает? Но тут вспомнил разговор Стучало с ней на лестнице. Нет, какой же подлец этот Стучало. Теперь бабка будет думать, что это он её кота угробил. А Зубова может по всему дому эту весть разнести. А ведь поверят. У нас всегда в плохое верят.
   Зубова шла медленно, тяжело, по - утиному переваливаясь, перекладывая хозяйственную сумки из руки в руку. Наконец она остановилась и огляделась. Кроме Ивана во дворе никого не было. Заметила старая, подумал тоскливо Иван, сейчас, небось, осуждает меня. Дескать пришиб моего кота и делает вид что не замечает меня. Зубова ещё раз огляделась. Намекает на помощь. Да что я тимуровец что-ли? И не помочь нельзя, ославит на весь дом. Вот будет повод бабкам посудачить обо мне.
   Иван встал и медленно двинулся к ней, надеясь, что бабка не захочет с ним говорить и поспешит войти в подъезд. Однако она, наоборот, повернулась к нему всем телом и терпеливо ждала. Иван приблизился, растянул рот в улыбке и предложил помощь. Она легко уступила ему свою сумку и, пока поднимались по лестнице, молчала. На пороге квартиры он протянул ей сумку и хотел попросить денег в долг, но она пригласила войти.
   Квартира была однокомнатной. Окна закрывали плотные гардины и в полумраке обстановка едва угадывалась. Зубова неожиданно исчезла, а Иван напоролся на стул и с грохотом его опрокинул. От неожиданности он чертыхнулся. И тут же прикусил язык.
   Зубова зажгла на столе свечу и присела за него, предложив и ему стул напротив. Стул под ним жалобно заскрипел, словно несмазанный.
   - Послушай Ваня, - начала старуха, - как ты живёшь?
   Ну, начинается, теперь эта будет мне нравоучения читать, словно я маленький какой, подумал он, с неприязнью взглядывая на неё, и поражённо замер. Её лицо, в колеблемым в свете пламени свечи, сейчас выглядело необыкновенно старым, словно она, пока они поднимались по лестнице, состарилась на несколько десятков лет. Такого количества морщин ему не доводилось никогда видеть.
   Что за галлюцинация такая, подумал он. Мне что мерещится всё это?
   - А ты, Ваня, головой не крути и не жмурься, - произнесла вдруг старуха неприятным незнакомым голосом. - Я ведь тебя не просто так на чай пригласила, нужен ты мне стал, Ваня.
   - Интересно, зачем это я вам понадобился, уж не мстить ли вы мне собралась?
   - За что? - удивилась старуха.
   - Ну, как же, Стучало сказал, что я кота вашего жизни лишил. Только неправда это. Зачем мне несчастную животину к смерти приговаривать?
   - Да ты ни при чём. Время его пришло, а значит и моё. Это знак мне.
   - Чего это вы его и свою жизнь связываете? Кот всего лишь животное. Жизни у вас разные.
   - Может и разные, а судьба одна. Ты же совсем не знаешь меня, Ваня, да и никто не знает в нашем доме.
   - А чего тут знать, - пожал он плечами, - вы, наверно, хотите признаться в своей родословной, кто вы там раньше были, графиня, княгиня, особа, приближённая ко двору, или там родственники ваши очень знаменитые были. Сейчас это модно, но для меня не актуально.
   - Да нет, Ваня, я из простой крестьянской семьи. Не было у меня в роду всего такого, о чём ты сейчас наговорил.
   - Ну вот, земельку пахали, а я на заводе работал.
   - Ничего я не пахала, - строго отрезала бабка, - всю жизнь я, моя мать, бабка, прабабка, в общем, все по женской линии колдовали, колдуньями были. Что глазки округлил-то? Не веришь?
   - Странная вы какая-то, Мария Петровна, - поднялся со стула Иван, - пригласили чтоб попугать, только я не ваш клиент, ищите наивных дурочек, которые в рот будут глядеть. Да и нет у меня ничего ценного. Нечего с меня взять. Так что не тратьте понапрасну свой пыл. А теперь я хочу откланяться и покинуть этот гостеприимный дом.
   Последние слова он произнёс уже в прихожей, берясь за дверную ручку. Он хорошо помнил, что входил последним, и дверь не запирал. К его удивлению, дверь не поддалась, сколько он не пытался.
   - Э, бабуля, - крикнул он, не прекращая дёргать за ручку, - тут что-то с дверью, заклинило что - ли?
   Ему вдруг стало неуютно, по спине прошло холодом, словно, кто дыхнул лютой стужей. Внезапно он запаниковал. Страх, неведомый и жуткий стоял сзади такой, что Иван не мог обернуться, испытывая ужас, от которого волосы на голове вдруг зашевелились. Он бился всем телом в дверь словно, пойманная в клетку свободная птица, которая не может понять, что путь на свободу возможен лишь по желанию её владельца. Не в силах выдержать такого напряжения чувств он сполз по двери на пол и едва не зарыдал.
   Бабка подошла со свечой в руке, склонилась над ним, поднеся свечу так близко, что кожу на лице опалило огнём. От боли он вздрогнул, прикрывая лицо согнутой в локте рукой.
   - Вернись, Ваня, в комнату, - произнесла ровным голосом Зубова и медленно отошла.
   Из комнаты донеслось поскрипывание под ней стула, слабый отсвет пламени осветил прихожую. На удивление все чувственные страсти куда-то ушли, сознание прояснилось и Иван, в смущении вошёл в комнату.
   - Садись, Ваня, - указала ему на его стул старуха и когда он послушно сел, сказала:
   - Успокойся. Ничего тебе не угрожает. Мысли твои ясны и светлы.
   - Конечно, я не исключаю, что вы владеете приёмами гипноза, - бодро произнёс он, - но зачем на мне использовать ваше э-э-э-э- некоторое могущество? Я обычный человек...
   - Ты избранный.
   - Кем? - удивился Иван.
   - Мною.
   - Понятно. Помощник нужен. Только я не тимуровец и помогать вам не собираюсь. У меня своих дел по горло, а приглядывать за вами может кто-нибудь другой, не обременённый проблемами. Вон сколько бабок у нас живёт. Что у вас подруг нет что - ли? А ухаживать и " печально подносить лекарства, вздыхать и думать про себя когда же ...", - начал он бойко декламировать строчки из " Евгения Онегина ".
   - Ну, а дальше, - потребовала старуха.
   Тут он впервые подумал, что хамство лучшее средство повздорить с бабкой, чтоб отвязалась от него и выпустила из своей занюханной квартирки.
   - Ну-ну, смелее, - подбодрила она.
   - Ах, дальше... Извольте, "... когда же чёрт возьмёт тебя ".- выкрикнул Иван и замер, ожидая взрыва негодования, крика, шума и выставления себя на лестницу.
   Но старуха неожиданно рассмеялась.
   - Наконец-то ты произнёс это слово. Я, признаться уже и не надеялась его от тебя дождаться. Ну, думала, сейчас начнёт говорить всякие гадости, ругаться матом, но слово это не произнесёт.
   - Какое слово?
   - Ты, Ванечка, чёрта помянул. Здесь и сейчас произнёс такое хорошее слово.
   - Хорошее? - изумился Иван.
   - Ну да. Не считай меня полоумной старухой. Именно чёрту из века в век служим мы, колдуньи. Именно перед ним держим отчёт за свои дела. Я передам тебе свой дар, свою силу. Нет времени рассказывать о нем.
   - Времени? Я мы что торопимся? Я атеист, был им и останусь, а все эти заморочки насчёт колдовства оставьте детям. А мне голову дурить не надо. Может вам кого позвать надо, так я это сделаю с удовольствием, хоть сейчас. Он остановился на полуслове. Лицо старухи до этого спокойное и безмятежное вдруг перекосилось, как от боли. Она тяжело задышала. Иван вскочил, подбежал к ней и, ухватив под руки, осторожно вывел из-за стола, положил на диван и забегался по квартирке в поисках телефона. Телефона не не нашёл, входная дверь продолжала стоять насмерть.
   - Что с вами? - склонился он над ней.
   - Никого не зови. Дам тебе адрес. Пошли телеграмму моей сестру, она живёт в области, пусть приедет. Иначе будет поздно.
   - Э-э-э, бабуля, ты о чём сейчас размечталась? О вечном блаженстве? Так я могу и " Скорую " вызвать, они тебе быстро мозги вправят.
   - Не вздумай никого звать. И если кто будет звонить в дверь, не открывай.
   - Почему? С кем ты поругалась?
   - Из людей ни с кем. А вот приходил утром ко мне мужчина...
   - Ну ты, бабка, даёшь! - восхитился Иван, - Это ты после него на тот свет собралась? Надо бы умерить свои сексуальные притязания.
   Он старался говорить грубо, откровенно, надеясь отвернуть от себя эту таинственную старуху, о которой он, да и никто в доме, оказывается, не ничего не знал. Он встал и прошёлся по полутёмной комнате, прикидывая, не сорвать ли ему для остроты момента с окон плотные шторы. Тогда, наверняка, она разозлится и его отпустит. Он подошёл к окну и вдруг увидел на полу в углу слабое свечение ярко красного цвета. Оно не было ровным, одного окраса, а медленно менялось, переливаясь разными оттенками этого цвета.
   Он присел на корточки перед этим чудом и произнёс:
   - А это что у тебя за аленький цветочек?
   Поскольку бабка не ответила, он вновь произнёс, но уже погромче::
   - Что это у тебя тут светится так интересно.
   Внезапно цвет стал изменяться, меняя красный на ярко зелёный. Не получив ответа он медленно протянул руку и увидел как на ней заплясали отблески изумрудного цвета.
   - Что за игрушка такая? - крикнул он, не оборачиваясь.
   - Возьми её, теперь ты её хозяин, - проскрипела сзади старуха.
   Иван дотронулся до яркого свечения и почувствовал под пальцами холодную шероховатость металла. Свет исходил изнутри предмета, который вверху слегка сужался. Иван ухватился поудобнее за это место и встал всматриваясь в неизвестную вещь. Чтобы лучше её разглядеть он придвинулся к столу и, поворачивая её в неровном свете свечи, разглядел скульптурная птицу, тяжёлую и таинственную, излучающую зелёный свет.
   - На батарейках?- спросил он, цепко держа её за длинное горло и не отрывая от удивительной птицы взгляда. Он хотел поинтересоваться, не подарок ли это от того неизвестного мужчины, после визита которого она решила умереть. Но решил больше не грубить. Он вглядывался в неё не понимая откуда идет свет, ведь поверхность на ощупь из металла и он не может его пропускать.
   - Подойти сюда Иван,- вдруг позвала бабка с кровати. Он послушно приблизился. В зелёном свете птицы её лицо приняло потустороннее выражение, словно перед ним лежала ожившая покойница, с тлетворным влиянием смерти на лице. Она протянула ему клочок бумаги, который Иван взял, весь во власти страха.
   - Здесь адрес сестры, пошли ей телеграмму, тут несколько слов, пусть знает...
   - Что? Что она должна знать? - прошептал Иван.
   - Она поймёт. Пусть бережётся.
   Она поманила его к себе пальцем и, когда он, по её знаку, нагнулся ещё ниже, положила ему на лоб свою прохладную руку, начала что-то шептать. Силясь разобрать её слова, Иван склонился ещё ниже, но старуха говорила на каком-то непонятном языке Он хотел выпрямиться, так как спина уже затекала от неудобной позы, как старуха произнеся несколько раз одно и то же слова сама оттолкнула его голову с такой силой, что он едва не упал.
   - Ты чего, бабка, - крикнул он, едва устояв на ногах. Господи, куда он попал или это всё глюки от пьянки? Неужели белая горячка? Он вышел на кухню, включил свет, налил в стакан воды. Но едва поднёс его к губам как старуха, внезапно, оказавшаяся рядом, выхватила его и вылила воду в раковину.
   - Не сейчас и не здесь, - спокойно произнесла она и поманила его пальцем за собой. Как в полусне Иван двинулся за ней. Зубова поставила на стол небольшой окованный позеленевшей медью сундучок. Вставила в замочную скважину ключик, повернула его несколько раз в одну сторону, затем в другую. Внутри сундучка что-то несколько раз щёлкнула и старуха откинула крышку. Иван стоял в стороне не в силах приблизиться и только вытягивал шею, силясь высмотреть его содержимое.
   - Не стой идолом, - сказала старуха и Иван подошёл к столу.
   В сундуке лежала книга в чёрном потёртом переплёте с надписью " Чёрная магия ". Она вытащила из под неё обрывок старой жёлтой карты. Сунула ему в грудь. Вытащила откуда-то кошелёк, отсчитала несколько купюр и также молча дала.
   - На телеграмму сестре и на опохмел, вижу маешься,- проворчала она.
   И тут силы её оставили. Иван вовремя подхватил её и оттащил к дивану.
   И долго мне так с ней возиться, уныло подумал он. Посмотреть со стороны так комедия какая-то. Мутный с глухого с похмелья мужик таскает бабку от стола к дивану и пытается улизнуть. Может в дверь помолотить, позвать кого, попросить вызволить отсюда? А что им сказать, что делал тут в запертой квартире с бабкой, с которой и контактов-то не имел никогда? Вот Стучало позабавится, ещё в извращенстве обвинит. Кто ж ему поверит? Да все!!! Он же домовой авторитет. Или обвинит его в убийстве, скажет что придушил старушку, на бутылку денег искал, как Раскольников. Нет, надо как-то уйти по - тихому, чтоб никто не видел. А если бабка кончится? Из дома по телефону вызвать " Скорую " и представиться доброжелателем.
   Он подошёл к окну, отодвинул тяжёлую плотную портьеру, подёргал рамы. Но они стояли как влитые. Зубова их никогда не открывала, только красила, слой за слоем как бы приваривая стыки.
   - Слышь, Вань, - неожиданно позвала старуха с кровати. Он подошёл, с глухой ненавистью всматриваясь в её затемнённое лицо. Злоба так и распирала, пить или выпить хотелось ужасно, горло сушило. Он впервые почувствовал желание придушить её.
   - Ты, Ваня, меня не трожь, - как бы угадав его намерение, сказала она, - я сама должна умереть, потерпи, не долго осталось. Силу тебе дала нелюдскую. Владей и возвышайся. Там на карте начало маршрута твоего, пойдёшь по нему, к хранителям. Всё им обскажешь, а птица поможет. Как засветится зелёным светом, знай свой человек или на правильном пути. Она тебе как компас будет. Но береги её и никому не давай в руки! А за работу, за поход этот каждая хранительница будет давать тебе очередной кусок карты, где указан маршрут дальнейшего движения к другому хранителю и только у последнего на карте будет указано место захоронения сокровищ. Их много, хватит тебе и твоим внукам или товарищам.
   - И что я им скажу? Дайте карту, мне нужны сокровища? В лучшем случае они меня пошлют, а в худшем...
   - Они тебя примут и сделают так, как ты им велишь.
   - Я что царь, чтоб повелевать?
   - Ты выше. Для них ты Главный и они тебя узнают.
   - Не пойму я тебя, бабка, - покачал головой Иван,- огромные сокровища передаёшь, не зная меня, по сути первому встречному. Тебе что, некого облагодетельствовать?
   - Сегодня ОН приходил, мало времени.
   - Ты про ухажёра своего?
   - Дам тебе Голос, он поможет. Вернёшь его последнему хранителю.
   Ему вдруг стало казаться, что он медленно сходит с ума. Мрачная обстановка, сумасшедшая бабка и разговор казались чем-то нереальным. Вновь подумалось о белой горячке.
   - Берегись мужчины в костюме, - вдруг произнесла бабка. - Теперь он охотник, а ты дичь. Не дай подстрелить себя и Голос, Голос ему не давай.
   Иван как в тумане поднялся, засмеялся диким смехом и побежал к двери. Она легко распахнулась.
  
   - 5 -
   Стучало поступил в больницу только под вечер. Машина " Скорой помощи" по дороге увязла в грязи и он, наравне со всеми, выталкивал её на дорогу. В приёмном покое больницы врач, едва не отпустил его домой. При этом известии с председателем домкома приключился инфаркт. На пол повалился аккуратно, чтоб чего у себя не ушибить. Всю дорогу в палату, лежал на каталке с закрытыми глазами, искусно притворяясь тяжело больным. Его переодели, уложили в кровать и дали валидол под язык. Прикатили какой-то аппарат, прослушали пульс, сердце. Врач с недоверием посмотрел на Стучало.
   - Что там, доктор,- простонал больной, - жить, жить сколько осталось?
   - Судя по прибору у вас сердце как у спортсмена.
   - Да какой я спортсмен? Так, " козла " с пенсионерами забиваю, иногда.
   Врач покачал головой и оставил его до утра, когда можно будет провести более тщательное обследование.
   Стучало лежал тихо с ненавистью в сердце. Злоба на Шляпкина душила и не давала уснуть. Нет, такое этому алкашу Шляпкину не должно сойти с рук. Он покусился, не только на председателя домового комитета, уважаемого человека. Нет, он поднял руку на активиста партии, антикоммунист хренов. Он вдруг вспомнил как однажды Шляпкин рассказал анекдот, едко высмеяв партию. Но их коммунистов голыми руками не возьмёшь, мы зубастые и спуску никому не дадим. А всё-таки я молодец, мысленно похвалил он себя, и на душе потеплело. Вовремя упал, а то бы застрелил, мерзавец. Он совсем забыл, что на бетонном полу он оказался не по своей воле, а скорее по отсутствию таковой. Хвалебные мысли медленно перетекли к планам мести. Воображению стали рисоваться картины одна ласкательнее другой. В мыслях он его долго и терпеливо расстреливал, хлестал на каторге кнутом, тыкал лицом в дерьмо. И всегда Шляпкин униженно корчился у него в ногах и просил прощения. Под утро он заснул счастливый и уверенный в грядущем наказании обидчика. Во сне он увидел себя прокурором с обличительной речью, а за решёткой на скамье подсудимых понурого Шляпкина. Речь выходила сильная, люди воодушевлённо аплодировали, а Шляпкин рыдал. Но под конец сна подсудимый невероятным образом освободился и набросился на него. Стучало отчаянно защищался, отбивался руками, а Шляпкин хватался за них. И всё-таки Стучало изловчился и ухватил врага за горло. Пальцы с нечеловеческой силой сомкнулись на толстой шее и он услышал сдавленный хрип удушаемого. От сильного удара по голове проснулся.. Прямо на нём лежал какой-то мужик, а руки Стучало сжимали ему горло. Второй мужчина метался у кровати и молотил Стукало по голове тапочками.
   - Караул, - заорал Стучало, - грабят!
   - На помощь, - вторил ему мужчина, неутомимо нахлестывая его по щекам резиновой подошвой тапочек, - вяжите психа!!!
   Тот, что лежал на нём, порывался оторваться, но руки Стучало, окаменев прочно держали его за глотку. Наконец он столкнул с себя налётчика и вскочил на кровати в полный рост, готовый дорого продать свою жизнь. Больничная палата походила на муравейник. Кто-то включил ночной свет. Вокруг скакали полуодетые люди. Они истошно вопили, кидали в него подушки, пустые ночные горшки, от которых он ловко увёртывался. Кто-то в отчаянии запустил в него графином, Он тяжело пролетел рядом в нескольких сантиметрах от головы и за спиной врезался с громким звоном в стену. Круг протянутых рук сжимался и Стукало, запрыгал по кроватям к окну.
   - Не подпускайте его к окну, - раздался истеричный женский голос.
   Все, толкаясь кинулись к нему, норовя ухватить за ноги.
   С криком " коммунисты не сдаются " он подпрыгнул и его тело, спружиненное панцирной сеткой, легко перелетело над лесом вытянутых рук на другую кровать. Второй прыжок не удался и вместо кровати его ноги угодили на край тумбочку. На полу на него навалилось несколько человек и, сломав отчаянное сопротивление, связали.
   После этого случая, больные отказались находиться с ним в одной палате. Приходил главврач, уговаривал, убеждал и, только пообещав добровольцам, отдельное питание и дополнительное обследование, несколько человек согласились.
   Председателя домкома пригласили в кабинет, где заведующий отделением больницы его осмотрел. После его объяснений о кошмарном сне, отпустили, но до палаты сопроводили два дюжих санитара.
   В палате уже навели порядок. Место ему отвели у двери, но Стучало не стал скандалить, понимая сейчас всю неуместность конфликта. В палате кроме него находилось ещё четверо больных. Все они держались дружной кучкой в дальнем углу палаты и, при его появлении, одновременно поднялись с кровати, где о чем-то таинственно беседовали. В другой ситуации Стукало возгордился бы, лаская гордыню таким вежливым вниманием. Но сейчас он понимал, что в их поведении нет ни грамма уважения. В их скованных и напряженных от страха фигурах он углядел новую для себя ситуацию.
   - Привет, мужики, - непринуждённо сказал он и сделал несколько шагов в их сторону.
   Мужики как по команде отпрянули и вжались в угол палаты.
   - Чего кучкуетесь как не родные? - добродушно произнёс Стучало. Поведение соседей по палате забавляло, поднимало в своих глазах. Но на всякий случай он не стал к ним приближаться, а развернулся и лёг на свою кровать. Больные пожались в своём углу, пошептались и тихо разошлись по кроватям.
   Весь день Стукало вёл себя вольготно. Каждый его вздох, слово, движение замечалось, втихомолку обсуждалось, анализировалось. Иногда кто-то из мужчин незаметно, как тому казалось, исчезал. Чувствуя на себе испытующие взгляды, Стучало понемногу раздражался. Положение подопытного кролика ему начинало не нравиться. Ночью, когда он несколько раз просыпался в туалет, замечал, что никто не спит. Явное отчуждение злило и он, мстительно развлекаясь, крадучись пробирался к окну, часто замирая в проходе кроватей. Мужчины нервно ворочались в постелях, пугаясь его поведения.
   Утром он спал долго, слышал как рядом шептались, не решаясь его разбудить. Наконец это ему надоело. Он открыл глаза и увидел у себя на тумбочке завтрак из столовой, заботливо прикрытый полотенцем.
   Но едва он взял в руки ложку, как дверь в палату резко распахнулась. Незнакомый мужчина переступил порог, рыскнул глазами по лицам больных, поколебался несколько секунд и, шагнув к Стучало, кинулся его обнимать. Председатель домкома от неожиданности выронил ложку и, прижатый к груди неизвестного, в растерянности заморгал. На мгновение мелькнула мысль о возможной провокации, проверке его реакции.
   - Дядька, - завопил мужчина продолжая лапать худое тело Стучало, - вот и свиделись, кровиночка моя родная.
   - Позвольте, - пытаясь освободиться, произнёс в некоторой растерянности Стучало, - мы разве знакомы?
   - Ну, дядька, ты как был хохмачом, так им и остался. Ты что не помнишь своего племянника? Ну, вспоминай, на кого я похож?
   Мужчина отставился, но родственника из рук не выпустил. Стучало попробовал освободиться от дружеских объятий.
   - Да ты не ёрзай, а в фотку мою гляди. Ну, мысли, догадки, предположения имеются?
   Стучало с неприязнью посмотрел в наглое лицо посетителя.
   - Вижу, не признал,- заулыбался мужчина, - Ну давай вспоминать.
   Он покопался в полиэтиленовом пакете, вытащил фотографию и быстро поднёс к глазам председателя. Стучало подышал на неё и, отставил голову, всматриваясь в нечёткое изображение. Родственник сразу приблизил фотографию.
   - Позвольте, - не выдержал Стучало и протянул руку к фотографии.
   - Да на, любуйся.
   На фотографии, на фоне какой-то аллеи стояла большая плотная группа людей. Лица их были смазаны нерезкостью объектива, но фигуры с сельскохозяйственным инвентарём чётко различались.
   - Ну? Видишь мамку мою, - полюбопытствовал мужчина.
   - Где?
   - Эх, дядька, не будь ты мне роднёй сказал бы я тебе в рифму. Ты что мамку мою не узнаёшь? Ну, а дядьку Феоктиста.? Тоже не видишь? Да вот же он с правого ряда!
   Мужчина ткнул пальцем в размытую фигуру с лопатой в руку. Стучало вгляделся в фотографию, повертел её в руках, пристально всматриваясь в неведомых ему людей и брезгливо кинул её мужчине.
   - Не знаю, как вы здесь отличаете известных вам людей, но тут они все без лиц.
   - Как без лиц? - возмутился мужчина и, поднеся в который раз к лицу Стучало фотографию, стал тыкать в неё пальцем громко выкрикивая:
   - Дед Панас, тётка Дарья, дядька Феоктист. ..
   - Вы этого Феоктиста в который раз навязываете мне в родственники, словно знаменитость какую.
   - Так его в честь космонавта Феоктистова назвали.
   Неожиданно к ним приблизился один из больных. Это был тот самый активный, что часто бегал докладывать врачам о поведении Стучало.
   - Извиняюсь, - вежливо обратился он к мужчине, - тут у нас некоторый нюанс вышел, с дядькой вашим.
   - А что такое? - недовольно поморщился племянник.
   - У вашего родственника, возможно выпадение памяти. Он бывает как бы не в себе. Болен очень. Вот сегодня он под утро так раскричался во сне и Фёдор..., лежал тут раньше один больной. Нет его теперь.
   - Умер?
   -Да нет, откачали. Так вот этого Федора ваш дядя, за то, что тот хотел его разбудить, чуть не придушил. А потом ваш дядя бегал по палате и хотел выпрыгнуть из окна.
   - Да - да, - подхватил Стучало, - что-то с памятью моей стало.
   -Память, - задумчиво произнёс мужчина, - так может её того, поправить?
   Он быстро нагнулся и выставил на тумбочку литровую бутыль мутной жидкости.
   - Первак, - кратко пояснил он и довольный заулыбался, - подарок с родины.
   Он складным ножиком отковырнул полиэтиленовую пробку, потряс бутыль и по палате волнами покатился запах сивушного леса.
   - На травах,- пояснил он,- на луговых и лесных.- Очень я скажу полезная вещь, лучше всякой микстуры.
   - Дядьк, а дядьк - просительно позвал он родственника, ты только нюхни, только чуток. Не чуешь разве запаха родины, деревни.
   Появление мутноватой жидкости разом сдвинуло больных на своих местах. В воздухе повисла напряжённая тишина.
   - Я не пью и вам не советую,- недовольно поморщился Стучало.
   - С каких пор? Я спрашиваю, когда ты завязал? - заволновался племянник, - ты ж пил как мерин. Даже дядька Феоктист ...
   - Да отстаньте вы от меня со своим дядькой. Вот привязался, - вознегодовал Стучало, откинулся на подушку и закрыл глаза.
   Мужчина огляделся в недоумении по сторонам. Один из больных покрутил пальцем у своего виски и подмигнул. Остальные понимающе переглянулись
   Мужчина потеребил Стучало за плечо, но тот не шевельнулся. Тогда мужчина нагнулся и, поцеловав в лоб родственника, с горечью произнёс:
   - Спи спокойно, товарищ. Память о тебе останется в наших сердцах.
   Перед тем как выйти он мигнул тому, что встрял в их разговор и, выразительно кивнув головой в сторону двери, вышел из палаты. Через минуту мужчина вышел за ним.
  
   - 6 -
  
   Иван не помнил как оказался на той же скамейке и вначале не мог понять, что с ним произошло. Разговор с Зубовой, какие-то сокровища, светящаяся птица казались каким-то сном. Он хорошо помнил, как утром присел на эту скамейку и то, что он продолжал на ней сидеть, будто и не покидал её, утверждало в нереальности происшедшего. Головку алкашную напекло солнышком и всё это привиделось! Он огляделся. Всё также прыгали воробьи. Вдали в песочнице копошились дети. Стоп. Когда он сюда приходил их не было как и их бабок и дедок, которые сейчас сидели на соседней скамейке.
   Конечно, если это был не сон, то лёгкое полузабытьё, потому как вчера много выпил. И не только вчера. И жена ушла поэтому. Он сунул руку в карман и вынул в кулаке несколько тысячных купюр. Вид денег порадовал.
   Дома он выпил две кружки чая. Жизнь надо начинать сначала. Прежде всего съездить за женой к её родителям, где уже проводила лето дочь.
   Жена всегда после ссор перебегала к своим и он, выждав некоторое время, покорно за ней приезжал. После того как он вдумчиво отвадил её близких от частых походов в их дом, жена использовала скандалы чтоб вытянуть его к своим родителям. И он, вынужденный бедствовать без борща, на который жена была мастерица, да и вообще без домашней пищи, вынужденно посещал родственников. Выслушивать от них, особенно от тёщи, приходилось немало едких слов, молчать, сжимая украдкой под столом руки в кулаки, но результат всегда был налицо: домой возвращался с женой до следующей ссоры.
   На вокзале он купил билет на электричку, занял, до отхода поезда, место у окошка и прислонив голову в ржавых потёках стеклу, задремал. Ехать часа два и за это время он надеялся немного проспаться и прийти в себя от вчерашнего застолья. Проснулся вовремя, от резкого торможения вагона. Во время сна поезд как-то повернул, и теперь голова Ивана пеклась под жгучим солнцем. По лицу тёк пот, расплавленный мозг тяжело колыхался, едва не выливаясь через глаза. Преодолевая дурноту, Иван подхватился и едва успел выскочить на платформу как двери вагона со скрипом медленно сдвинулись. Проводив поезд бессмысленным взглядом, он огляделся по сторонам и, медленно двинулся в конец платформы. В подземном переходе сразу полегчало: прохладный влажный воздух легким сквозняком обвивал разгорячённую голову. Выходить на солнце не хотелось, но и торчать в полутёмном тоннеле он не мог. На автобусной остановке вдруг вспомнил, что для нормального замирения надо купить тёще с тестем какие-нибудь подарки, чтоб смазать им глотки, глядишь, поворчат для видимости, а там и на жену надавят, чтоб не упрямилась и возвращалась домой.
   Прежде чем зайти на рынок в лотке купил бутылку пива и, в углу забора, на одном дыхании, её выпил. В голове просветлело, неприятная ломота в теле исчезла и он, взбодрённый подумал, что сегодня всё будет хорошо.
   - Ну что опохмелился? - осведомился кто-то.
   Иван в недоумении огляделся, но рядом никого не было. Из его укромного закутка хорошо просматривалась площадь автовокзала, по которой разгуливали пешеходы, бегали бездомные собаки, носились мальчишки. Он стоял у забора один.
   - Ну чего головой-то завертел? Полегчало, говорю? - вновь сказал кто-то неведомый, неприятным старческим голосом.
   Иван нагнулся , заглянул под оторванную доску в заборе.
   - Нет, ну ты идиот, конченный и зачем меня старуха в тебя впихнула, не могла умней кого найти?
   Неведомый человек говорил рядом, прямо в уши: так чётко раздавались в голове его слова.
   - Господи, - мысленно ахнул Иван, - началось!
   Про белую горячку он, конечно, слышал, но относился к ней как к чему-то для него нереальному. Этой болезнью страдают законченные алкаши, которые явь от сна не могут отличить. Но он-то нормальный, пьёт в меру, а тут вдруг на тебе, голос. Теперь за ним должен появиться этот как его... чёртик, который будет лазить по стенам, и потолку, и он должен его ловить. Иван с опаской огляделся, но рядом никто не обозначился.
   - Ну, чего закружился, чего глаза по сторонам таращишь? Думаешь, померещилось, допился до чёртиков, ждёшь, чтоб я возле тебя пообтёрся?
   Противный скрипучий голос явственно бубнил ему сразу в оба уха так, что не понять с какой стороны искать этого неожиданного человека.
   - Ты где? - осторожно спросил Иван, замерев и кося глаза по сторонам, и тут же схватился за голову от сильных толчков боли.
   - Ну что, теперь я до тебя достучался? - полюбопытствовал всё тот же назойливый голос.
   Чтобы не упасть, Иван облокотился плечом на забор, который под ним чуть отклонился.
   - Может забор повалить или заставить на четвереньках походить или петушком пропеть ? - зашёлся Голос противным смехом.
   - Слушай, может я и выпимши, но в здравом уме и, если тебя не вижу, значит, мне всё это кажется.
   - А если кажется, как ты можешь говорить о здравом уме?
   Иван обессилено присел на корточки.
   - Так кто же ты? - спросил тихо.
   - Я Голос, что тебе дала Зубова. Не забыл такую? Она тебе ещё денег дала, и ты обещал послать её сестре телеграмму, а потом пойти за сокровищами. Помнишь?
   - Ну, как же, обещал послать и пошлю. Потом. Только наврал я, никуда не поеду, мне дома хорошо.
   - Ну, раз обещал, то пойдёшь, волю бабки исполнишь.
   - Да пошёл ты...
   - Вместе пойдём Ваня. Я теперь в тебе буду, пока всех хранителей не обойдёшь. Тебе меня передать надо, Ваня. Или забыл?
   - А сам что, не отвяжешься?
   - Увы, Ваня, как мне не тягостно в твоей упрямой башке сидеть, но выйти просто так на все четыре стороны я не могу, мне место надо. Я творить откуда-то должен.
   - Тварь ты и творишь одно зло.
   - Ну, это от человека зависит. Вот Зубова она на зло и добро поровну делилась.
   - Господи и зачем я попёрся к ней? - чуть не заплакал Иван. Глаза уже щипало, и скупая слеза медленно собиралась в углу правого глаза.
   - Поплакать хочешь? - поинтересовался Голос, - А ведь ты не просто посланец, ты на всё это время обладатель мощного колдовского дара, к тому же тебе, как я слышал, за труды обещаны сокровища. Так чего рыдать, давай вперёд, соколик, на вершину к богатству и успеху. Пользуйся случаем.
   - Ну что ты можешь дать, кроме головной боли и желания отнять остатки моего разума?
   - Красиво, но глупо. Вот ты о подарках вспомнил, а что покупать будешь? Да и мой тебе совет не ходи сейчас к этим родственникам. Давай, бабкину волю выполним, меня определим к последнему хранителю, а там гуляй, мирись с женой, водку пей, с девками баландайся.
   - Ты мне будешь указывать? Я свободный человек! А вот это видел?
   Иван сложил пальцы рук в кукиш и стал вертеть ими по сторонам, злобно выкрикивая:
   - На тебе, падла! Думаешь, оседлал меня, теперь Шляпкин перед тобой на задних лапках стоять будет? А вот тебе, вот!
   Забор под его телом затрещал, доски оторвались, и Иван покатился под откос в густую крапиву.
   Очнулся не сразу. Горели руки, лицо, болели ссадины на них. С трудом поднялся, отряхнулся, покрутил головой.
   - Ну, ты живой иль нет? - произнёс вслух и затаил дыхание. Не дождавшись ответа, довольно усмехнулся и направился на рынок. Насчёт подарков у него уже сложилось решение и теперь предстояло его только осуществить.
   На рынке он быстро присмотрел набор торцевых ключей в жёстком пластмассовом корпусе и, недолго поторговавшись, купил. Замочная пластиковая задвижка на чемоданчике ему не нравилась, но из-за неё продавец сбавил цену, а как тесть будет с ним управляться, его не волновало. Главное успеть вручить, пока дефект не обнаружится.
   А вот с бюстгальтером для тёщи вышла небольшая заминка. Этот сугубо женский предмет туалета продавался на нескольких прилавках. Возле двух толпились женщины, а вдали, у третьего, никого не было. Немного помявшись, Иван направился к одинокой продавщице. Она явно скучала. Но едва он прошёл к ней половину пути, как женщина что-то крикнула и отошла. Вместо неё за самодельный прилавок встал мелкий, невзрачный мужичок с вздёрнутым подбородком. Иван с облегчением вздохнул и ускорил шаги, намереваясь по - быстрому поторговаться со своим братом - мужиком, не стесняясь общаться на столь щекотливую тему. Мужичок явно не оценил в нём покупателя и даже не смотрел в его сторону, несмотря на одинокую фигуру Ивана в этом дальнем проходе рынка. Мало того, когда Иван уже вплотную подошёл, он чуть ли не демонстративно повернулся к нему спиной.
   - Эй, любезный, - обратился к нему Иван как можно развязнее, словно эта процедура для него обычное дело, - а ну, покажь, вон те чашки.
   Продавец оглянулся. В его глубоких маленьких глазках мелькнуло удивление. Взгляд медленно прополз по направленной вглубь ларька руке Ивана от плеча до кончика его пальца. Молча отцепил с прищепки бюстгальтер и протянул Ивану. Тот с видом знатока потеребил изделие пальцами, поднёс близко к глазам, затем на вытянутых руках вознёс над головой, пристально всматриваясь в него. В товаре он не разбирался, но тянул время, чтоб показать себя специалистом, да и успеть мысленно соотнести размеры тёщиной груди с тем, что сейчас держал в руках. Тёщина грудь по сравнению с этим бюстгальтером сейчас казалась намного больше.
   Иван вернул бюстгальтер продавцу и ткнул пальцем в груду товара. Мужичок сунул руку в ворох товара и, не спуская удивлённых глаз с Ивана, вытащил ещё один бюстгальтер.
   Этот явно превосходил предыдущий как по размеру, так и по ширине полосок на плечи, но имел ядовито зелёный цвет. Иван как заправский монтажник - высотник вначале ухватился за эти лямки, поцокал языком, пробуя их на разрыв, поднёс близко к глазам, зорко всматриваясь в кружева. Сами чашки явно подходили под нужный размер, но вот цвет...
   - А больше размера нет? - спросил он, увлечённо рассматривая лифчик на просвет.
   - А вы, простите, на корову какой масти подбираете - ехидно поинтересовался продавец.
   - А я что в заготконторе или вы ветеринар? - легко парировал Иван.
   - Я это к тому, что больно долго вы принимаете решение, - не унимался мужичок.
   - Э, милый, а я что, очередь держу - воскликнул Иван. - Ты вот скажи мне, они воду пропускают, то есть коэффициент плотности соблюдён? Да и размер соответствует ли ГОСТу?
   - А вы панаму себе выбираете или воду собрались черпать из колодца?
   - А тебе это зачем? - прищурился Иван. Правая рука, вдруг стала сжиматься в кулак, и он едва удержал себя от желания врезать этому сморчку меж глаз.
   - Я это к тому, что хотелось бы увидеть ту женщину, для которой вы так придирчиво отбираете товар.
   - Да я тебе её не только бы показал, но и готов отдать со всеми деликатными деталями. Пусть давит, может сок какой полезный из тебя выйдет, хотя кроме хруста костей от тебя ничего не дождёшься.
   - Это на что такой грязный намёк, - взволновался мужичок.
   - Заверни этот, зелёный, - сказал Иван и, узнав цену, отдал продавцу деньги.
   В автобус он вошёл последним. Салон был уже набит под завязку так, что с трудом умостился на нижней ступеньке. Дверь с лёгким шипением вдавила его лицо в чьё-то широкое, оплывшее жиром тело и автобус, медленно, подрагивая на неровностях асфальта, покатил. Иван попробовал откинуть голову, но мотор вдруг взвыл и автобус как необъезженный скакун взбрыкивая всем телом поскакал по неровной, ухабистой дороге. Впервые Иван задумался о нелёгкой доли дятла. Его отличие от этой птицы сейчас состояло лишь в том. что долбить приходилось не дерево своим клювом , то бишь носом, а мягкую и вонючую от жары человеческую плоть. Чем быстрее набирал скорость автобус, тем энергичнее Ивану приходилось колотиться лицом.
   - Ну ты как? - вдруг поинтересовался Голос и, не дождавшись ответа, продолжил:
   - Я и не предполагал, что массаж можно делать головой, к тому же мужчине.
   Последнее слово вывело Ивана из себя и он начал отталкивать тело от себя, но при такой езде его руки вдруг оказались совсем не там. От боли мужчина взревел и сгибаясь двинул локтём Ивану в лицо, отчего тот мгновенно, ослеп и дальше безвольным кулем ехал до остановки. К счастью это была его остановка. Какая-то сердобольная старушка довела до скамейки, где он вскоре пришёл в себя.
   - Ну ты как? - вновь поинтересовался Голос.
   - Как - как. Как покакаешь так и завоняет, - застонал Иван, ощупывая руки и ноги.
   - Это ты зря, так грубишь,- задумчиво со вздохом произнёс Голос.- Не осознал значит, ну что ж представление продолжается.
   - Какое ещё представление?
   - Самое интересное ещё впереди, - пообещал Голос и замолчал.
   В общественном туалете Иван подошёл к зеркалу и ужаснулся. На него смотрело совсем незнакомое лицо. Глаза заплыли, превратившись в узкие щелочки, лицо округлилось, уши оттопырились, а на голове, на самой маковке, кучерявились чёрные волосики.
   - Ты кто? - спросил он своё отражение.
   Незнакомый мужик в зеркале скорчил ему гримасу и показал язык. Иван отшатнулся и, медленно пятясь, вышел на улицу. Мимо проходил милиционер. Он строго посмотрел на Ивана и попросил предъявить документы. Иван порылся в штанах и протянул паспорт. Тот внимательно изучил его, сверил фотографию с лицом и вернул.
   - Похож? - криво ухмыльнулся Иван.
   - А вы сомневаетесь? - сказал милиционер и отошёл.
   Нет, в таком виде он не мог появиться перед родственниками жены. Они его просто не узнают и не пустят на порог. Он ощупал своё лицо, но под пальцами было что-то шероховатое с какими-то ямками неизвестного предназначения. Он опрометью бросился вновь в туалет и, пулей пролетев мимо кассира, вперился в своё изображение в зеркале. На него смотрело его лицо, то самое, что он привык видеть каждый день во время бритья. Обычное, без изъянов и сейчас оно светилось довольством, словно выиграло миллион. Внимательно присмотревшись к нему Иван почувствовал как ноги у него стали ватными. Это был он, но какой-то не такой. Его лицо выражало значительность, гордость собой выпирала из него и самодовольство проглядывало в глазах.
   - Ну как, нравится? - поинтересовался Голос.
   - Это кто?
   - Таким будешь, когда передашь меня последнему хранителю и получишь сокровища. Это, Ваня, ты, богатый, уверенный в себе человек. Это твоё будущее.
   Внезапно в зеркале рядом с Иваном возникла пожилая женщина с перекошенным от ярости лицом. Она беззвучно открывала рот, размахивала руками, обращаясь к Ивану.
   - Господи и это тоже оно?
   - Что?
   - Вот эта уродина, - вслух произнёс Иван и показал на бабку в зеркале пальцем , - я что, потом буду жить с этой старой кошёлкой. Она же не умеет говорить, только орать.
   - Гм, - пробормотал Голос,- это техническая неувязка. А ну кыш отсюда!
   - Кыш, кыш, пошла вон, - замахал Иван на зеркало руками.
   Бабка на миг опешила, но уже в следующую секунду ударила Ивана по голове. Он покачнулся и, уходя от вновь занесённой руки, обернулся. Бабка была настоящая, гневная с красным лицом, с седыми космами из под цветастого платка. Но самым удивительным в её лице был рот. Даже не рот, а огромная дыра с редкими желтыми зубами. Там с удивительной скоростью болтался узкий язык, выплёвывая такие оскорбления, что он вначале растерялся. Из всего мутного потока ядрёно - заковыристых слов он, наконец, догадался о причине её негодования.
   - Сколько? Сколько тебе надо, труженица дерьма и пара! - заорал он, бешено роясь в карманах штанов, - сколько ты хочешь получить за мои экскременты, что я не вывалил в твоём хозяйстве? На тебе 2 рубля и 8 на чай с сахаром, только уймись.
   Он сунул ей горсть жёлтой мелочи и опрометью бросился на улицу. За остановкой в тени нескольких тополей пустовала скамейка. Он сел на её тёплые рейки и обхватил голову руками. Жизнь становилась трудной, полной непредсказуемости и унижений.
   - Так ты всё ещё хочешь ехать за женой? - осведомился Голос.
   - Слушай, а это не ты так мою жизнь усложняешь? Не из-за тебя ли всё у меня пошло кувырком?
   - Конечно из-за меня. Нам, Ваня, надо ехать в другую сторону. Тебе надо меня определить и пока ты это не осознаешь будешь совершать глупости, помимо своих врождённых и мои придумки. А я, Ваня, такой придумщик, хохмач, люблю повеселиться.
   - Ты бы с Зубовой так веселился.
   - С ней нельзя, она хозяйка.
   - Слушай, вот ты всё говоришь, что у меня дар какой-то, а где он, что-то я не вижу его. Если это дар по морде получать, то мне он и на хрен не нужен. Хорош дар, от которого одни неприятности.
   - Твой дар это я. Я ведь могу всё, Ваня Вот что ты хочешь, скажи! Хочешь пузырь водки и бутерброды с красной икрой?
   - Жену хочу вернуть, не пить и жить нормально.
   - Так для этого дара и надо. Это ты и без меня можешь сделать.
   - Вот я и сделаю. Сейчас пойду и верну её.
   - Не надо, Ваня, опять боком выйдет.
   - Не выйдет, если встрянешь. А впрочем, плевать мне на тебя.
  
  
   - 8 -
   Знакомый домик, с синим штакетником, открылся сразу за поворотом деревенской улицы. Солнце уже давно скатилось с зенита и теперь лежало на крыше знакомого дома. Иван склонился над колонкой и жадно хватал горстями холодную воду, от которой стыли зубы и перехватывало дыхание. Смочив разгорячённое лицо и вытерев его платком, Иван взглянул на дом. За калиткой стояла тёща и молча за ним наблюдала.
   - Ишь, тварь, глядит и молчит, кобра, хоть бы окликнула, - подумал он, медленно направляясь к ней. Ничто не дрогнуло в её лице. Словно он пустое место и стоит она просто так, кислород вдыхает. Иван не без усилия растянул губы и, широко раскинув руки, шел к ней, ещё издали радостно крича:
   - А вот и я, мама! Не ждали гостя?
   Тёща недобро смотрела на него и молчала.
   - Ну, вы чего, мама, ай не признали своего родного зятька? Или обиделись, что редко езжу, так я исправляюсь и буду частым гостем. Я же вас мама уважаю.
   От волнения он запыхался. Так как тёща не торопилась радоваться гостю и гостеприимно раскрывать калитку. Иван исподтишка двинул её ногой под самый низ, но она уперлась в тёщин живот. Тогда он попытался обнять ненавистную женщину через калитку, наваливаясь на неё всем телом. Тёща брезгливо отпрянула и калитка так резко распахнулась, что Иван едва не упал.
   На крыльце стоял тесть, с папиросой во рту и тоже не спешил разделить радость встречи с зятем.
   - Па-па, - заорал Иван, устремляясь к нему и вновь раздвигая руки для объятий,- как я рад вас видеть, если б вы знали!
   Хмурый " папа " попытался скрыться в доме, но Иван прытко взбежал по шатким ступенькам на крыльцо и успел обхватить его со спины. Тесть несколько раз дёрнулся, пытаясь сбросить назойливого родственника, но Иван мстительно запрыгнул на него, подобрав ноги. Тестя всего закачало и если б Иван вовремя не спрыгнул, лежать бы ему носом в половике.
   В доме Иван быстро огляделся, и, заметив два стула у стола с едой, воскликнул:
   - А где моя половинка, где мой цветочек... аленький?
   - Уехала ещё сегодня утром, - холодно пояснила с порога тёща.
   - Куда?
   - Сказала, что на море.
   - Вот те раз, - удивился Иван, - а почему мне ничего не сказала?
   - Так она от тебя и уехала, достал ты её своей пьянкой, зятёк, - укоризненно покачала тёща головой.
   Иван хотел сесть на стул перед накрытым столом, но тесть опередил и прямо перед ним с неимоверной ловкостью и скрипом усадил на него свой тощий зад. Иван в расстроенных чувствах подошел к окну и сел на расшатанный табурет, на самый острый в мире гвоздь, шляпка которого предательски торчала в самом его центре. От боли он подскочил, и, как бы спохватившись, кинулся из дома. Вскоре он появился с сумкой и громко возвестил о своих подарках. Несмотря на то, что жена уехала, он намеревался узнать её адрес, и только расположение её родителей давало ему эту возможность.
   Однако он не сдержался и обставил вручение подарков на манёр киношных награждений передовиков сельского хозяйства. Вытащив подарочный инструмент, он не пошёл к тестю, а, встав в дверях дома, торжественно произнёс:
   - Вам, батя, в знак уважения как человеку, пенсионеру и отцу моей жены я счёл своим долгом вручить этот скромный подарок от чистого сердца.
   Тесть или ничего не понял или совсем ошалел от такого обхождения и не двинулся с места. Из его приоткрытого рта едва не вывалилась "беломорина". Выручила тёща.
   - Ну, чего сидишь, человек тебе подарок принёс, а он словно глухой, сидит как приваренный.
   Тесть встал и, под внезапно зазвучавший из динамика настенного радио бравый марш, направился по затёртой дорожке к зятю. Иван преподнёс ему пластмассовый чемоданчик и энергично затряс его руку, потом потянулся к лицу и тесть, не успев уклониться, получил звонкий чмок в щеку. Недаром говорят, что лаской и вниманием к старым людям можно достичь всего. От такого обхождения тесть расчувствовался, руки его задрожали, и он едва не выронил подарок.
   - Ну, совсем развалился. Подарок хоть покажи, а то и не узнаем, что зятёк тебе дал, - сказала тёща.
   Тесть хотел открыть коробку, но Иван, зная о скрытом дефекте замка, стремительно выхватил её из его рук и, положив на стол, осторожно, невольно затягивая торжественную минуту, сдвинул пластиковую задвижку. Перед лицом потрясённого тестя засверкали металлические ключи. Он протянул к ним руку, но тронуть не посмел.
   Его жена, кривя губы, смотрела на ключи и молчала. Иван догадывался какие чувства она испытывала, но сообщать о другом подарке не спешил. Он вдруг подумал, что зря купил ей бюстгальтер. Надо было платок или халат. Пусть красуется на огороде. Но тёща явно ждала своего подарка, и затягивать его передачу не следовало.
   - И вас, мама, я не забыл. Вам как искреннему, родному и любимому человеку, тому, кто родил такую замечательную дочь, мой скромный дар,- голосом обожателя произнёс Иван и протянул полиэтиленовый пакет.
   Тёща медленно сунула руку в упаковку, порылась в ней, хрустя пластиком и, наконец, вытащила бюстгальтер. В её руке он, подобно змее развернулся, и вертикально повис, сжатый сильной рукой за лямку, болтаясь гирляндой в виде двух могучих ядовито- зелёных выпуклостей.
   - Это что? - спросила она.
   - Так сказать интимный предмет дамского туалета, - пояснил Иван, в который раз ужасаясь размеру подарка, - Вы, мамуля, примерьте, подойдёт ли?
   Тёща смутилась и нерешительно ухватилась за верхнюю пуговицу халата.
   - Э.., нет, мама, вы в кухоньке примерьте, а потом нам скажете, - поспешно посоветовал он.
   Тёща стремительно вышла из комнаты. Тесть, отходя настроением и проникаясь к зятю добрыми чувствами, потёр руки и подмигнул:
   - Ну, это дело полагается обмыть. Слышь, мать, обмыть говорю надо это дело, - крикнул он в сторону кухни. - Чего ты там ковыряешься, не платье меряешь, это ж раз, руки в лямки сунул и накинул на грудь.
   - Чего накинул? Чего несёшь, старый, - весело откликнулась тёща.
   Иван облегчённо перевёл дух: если тёща так говорит, то и вправду угодил и размером, и цветом.
   - Чего там затаилась, выдь, покажи обнову-то, - не унимался тесть.
   - Да не надо, - смутился Иван, - подошли и хорошо.
   Вскоре тёща позвала тестя к себе и он, подмигнув, скрылся за цветастой занавеской, отделявшей кухню от комнаты. Там они пошептались, донеслись несколько шлепков и тёща, довольно взвизгнула.
   Иван подошёл к окну, отворил его створки и выглянул в огород. Картошка отцветала и ботва наливалась соком. Вечерело.
   - Ну что, Ваня, давай к столу, - скомандовал за его спиной тесть. Иван обернулся и поразился резкой перемене в родственниках. За несколько минут они как по волшебству превратились из недовольных, скрытных, ненавистных людей в добрых, радушных и весёлых. Тёща так вся прямо светилась, излучая предупредительность и постоянную готовность угодить зятю, подкладывая ему в тарелку все, что лежало на столе. А на нём стояло превеликое множество тарелок с закусками и в центре литровая бутыль самогона- первача.
   Первые рюмки Иван выпил наравне с тёщей, тесть, как его не упрашивали, пить отказался, ссылаясь на язву. Хмель быстро добрался до мозга, в голове приятно зашумело, и Иван вспомнил о Голосе.
   - Ну, что съел? - подумал он, - Думал, по- твоему, будет? Вот пропущу пяток стопок и проведаю насчёт адреса жены, поломаются для вида, но скажут, где она теперь хоронится.
   - Ещё не вечер, - таинственно произнёс Голос, - не дели шкуру неубитого медведя.
   А тут и тесть, раззадоренный стопкой самогона, которую после долгого уламывания всё-таки опрокинул, схватил хрустальный стакан и набулькал в него самогона. Не успела его жена ахнуть, как он одним махом опрокинул его содержимое в рот. Это подействовало на Ивана как известие на погорельца об опровержение факта пожара его квартиры. Придя в неописуемый восторг поступком тестя, он кинулся его обнимать и целовать. Тёща с деланным возмущением стала ругать мужа, а тот молодцевато приосанился и, ободрённый ласками зятя, вновь хотел наполнить стакан, но жена стремительно вырвала тяжёлую бутыль из его рук.
   - Давайте споём, - предложила она и первая затянула.
   Песня была, конечно, о любви. Тёща пела проникновенно со слезами на глазах, а тесть, изрядно захмелевший, принялся что-то рассказать Ивану о своём детстве. Иван, расслабленно откинулся на спинку стула, с видом внимательного собеседника и слушателя песен, а сам решал, когда спросить адрес жены. По всему выходило, что момент уже наступал: оба супруга находились в той кондиции, когда любая просьба была бы воспринята ими благосклонно.
   - А слабо тебе тестю дать в ухо? - вдруг произнёс Голос.
   От неожиданного предложения Иван вздрогнул и заёрзал на стуле. Он хотел мысленно осечь провокатора, отбить у него охоту вообще лезть со своими идиотскими предложениями, но с ужасом обнаружил, что лишился не только возможности ведения умственного диалога, но и встать не может. А Голос, пользуясь молчанием, жарко зашёптал ему в уши:
   - Ты смотри, как он удобно под твою правую руку сел и башку подставил. Тут расстояния - то всего на полметра, как раз для замаха хватит. А бить лучше всего в лоб, в самый центр.
   Голос ехидно засмеялся представленной картине и, видимо, догадавшись, об отсутствии у Ивана воображения, по причине налитости алкоголем, увлечённо кинулся развивать ситуацию.
   - Самое главное резко кулаком в харю! Попасть должен обязательно, у тебя выхода нет, иначе сам получишь. Ты погляди на его руку с вилкой! Чего он ей размахивает, как дирижёр палочкой? Это он сам к тебе примеряется, ещё не решил в какое твоё место её воткнуть.
   Тесть и, правда, увлечённый своим рассказом, со смехом тыкал вилкой воздух, постоянно меняя положение тела.
   - Вишь, юркий какой, к тебе подбирается, решает как ему сподручнее в тебя ткнуть. Упустишь момент, убьют тебя и в огороде средь картошки закопают. Может не ты первый, у них там будешь лежать. Видал как она, ботва-то у них колосится, видать, почва перегноем богата.
   Голос противно скрипел в самые уши, убеждённо нашёптывая, и Иван ничего не мог поделать. Пытаясь избавиться от назойливого шёпота, он затряс головой, незаметно для всех ущипнул себя за ляжку и почувствовал боль. А больше ничего не смог с собой поделать.
   И когда тесть, дойдя, на его взгляд, до самого казусного момента своей истории, затрясся от смеха, у Ивана вдруг непроизвольно вырвалось:
   - Заткнёшься ты или нет? Ты меня уже достал, сволочь!
   Тесть сразу замолчал, тёща оборвала слезливую песню. Наступила тишина. Супруги с недоумением посмотрели на зятя.
   - Ну, если тебе это неинтересно мог бы интеллигентно сказать или там...намекнуть, - произнёс обиженным тоном тесть.- А так... как-то грубо и невежливо.
   Иван хотел извиниться и попробовать загладить своё хамство, но не объяснять же им что эти его слова предназначались не им, а Голосу. Что они знают о нём? Ещё сочтут за сумасшедшего.
   - Да-да, - подхватила тёща,- зря ты Ваня так прямо выразился, надо как-то аккуратнее, с намёком. Мы бы поняли.
   Иван открыл рот, намереваясь повиниться в своей дурости и обратить всё в шутку, но вместо этого грубо, с вызывом, крикнул:
   - Открыто, ма-ма, говорят проституткам, а намекают незнакомым девушкам к коим вы опять же, МА-МА, в силу своего возраста явно не относитесь.
   - А я тебе говорила, - обернулась тёща к тестю, - что это волк в овечьей шкуре, а ты не верил. Вон какие зубы нам показал, а мы его за стол посадили как человека, а он оскорбляет нас.
   - И самогон праздничный выставили,- огорчился тесть, - как его к Новому году берегли, и вот нет его теперь.
   - Да какой самогон, - махнула рукой тёща,- дочь жалко, сколько она с ним мучается. Нет, надо ей на развод подавать.
   - Самогон они пожалели, - возвысил голос Иван,- гадости самопальной для меня им жалко, да я на все деньги, что потратил вам на подарки как людям, сколько водки мог купить. Половина вашей деревни два дня бы пила и меня благодарила, а вы сволочите меня!
   Глаза Ивана от жалости к себе наполнились слезами.
   - Да ты всю жизнь меряешь водкой. О подарках вспомнил? - подскочила тёща.- Да забирай ты их! Надумал, что мне подарить, мне уважаемой женщине, то, что стеснительно и вслух произносить. Похабник и бесстыдник!
   - Но вы первыми срамные трусы подарили,- заорал Иван. - Вы первая начали!
   - Ах, ты мстить сюда явился? - завизжала женщина и стала, трясясь расстёгивать пуговицы на халате.
   - Уж не стриптиз ли вы решили на старости лет показать? - ехидно осведомился Иван.
   В следующую секунду тёща нервно рванула на груди халат. Пуговицы поскакали по полу и она принялась срывать с себя зелёный лифчик. От ненависти её колотило, но обнова никак не хотела слезать с её мощной груди.
   - Чего глаза вылупил? - крикнула она мужу, - верни его подарок.
   - Как же, вернёт он,- с сомнением покачал Иван головой,- удавится, а не отдаст. Ему такие ключи, если б не я, никогда не иметь.
   Тесть взвился и, схватив с тумбочки пластмассовый чемоданчик, с силой метнул его в Ивана. В воздухе бракованная задвижка замка выскочила и ключи, веером посыпались на пол.
   Иван, не желая испытывать судьбу, попятился к двери и на пороге неосмотрительно показал взволнованным родственникам спину. Просто удивительно как бывают русские женщины легки в моменты наивысшего подъема сил и духа. Не успел он и шагу сделать, как сзади половицы прогнулись от тяжелого приземления и в следующую секунду на его голову на самые глаза с силой натянули одну из чашек лифчика. Лишённый ориентировки, Иван беспомощно завертелся. Сильным пинком под зад тёща направила его с крыльца в сторону поленицы дров. Зелёный бюстгальтер смягчил удар. Дрова рассыпались, и Иван распластался на них. Услыхав приближение тёщиного голоса, он быстро подхватился и, прихрамывая, выбежал за калитку.
  
  
   - 9 -
  
   Всю дорогу до железнодорожной станции Иван злобно проклинал Голос, Зубову и свою жизнь. Голос благоразумно молчал, словно растворился. Несколько раз Иван в гневе бил себя по голове, желая достать своего недруга. Голова гудела и, ему казалось, что это стон обидчика. Когда на железнодорожной платформе он подошёл к кассе, в небе уже светились звёзды. Согнутым пальцем постучал в мутное стёклышко. Там в глубине помещения слышалась лёгкая музыка, потом заговорил диктор радио. Он постучал ещё несколько раз и, не выдержав, так двинул, что стекло едва не вылетело из рамки. Окошко быстро раскрылось и из него заорала женщина:
   - Чего стучишь, не в магазин пришёл. Чуть стекло не выбил, вставлять кто будет?
   - Так мне билет нужен до города.
   - А расписание для кого тут вывесили? Не будет больше электричек. Завтра приходи.
   - То есть как это не будет? Война что-ли и рельсы диверсанты подорвали? Ты тут для чего сидишь, а ну давай билет, мне что, на платформе ночевать?
   - А это уж как тебе нравится? - зло крикнула женщина и с треском захлопнула оконце.
   Иван взглянул на расписание, сверил его с часами и тяжело вздохнул. До утра движение поездов, действительно, не намечалось. Пустая платформа скудно освещалась несколькими лампочками, по обе её стороны стояла кромешная тьма, в её глубине лаяли собаки.
   Ему вдруг захотелось есть. Там у родственников, он больше налегал на самогон, намереваясь потом догнать его закуской.
   - Ну, что, придурок, молчишь?- тихо спросил он. - Там за столом, ох, какой был разговорчивый, все уши прожужжал, провокатор хренов. Вот ты мне скажи, мой внутренний враг, для чего поссорил с родственниками? Зачем мне с ними ругаться?
   - Может я и плохой, Ваня, но я делаю то, что тебе предназначено,- вздохнул Голос.
   - Ага, мне предназначено, а делаешь ты.
   - Если б ты Ваня, не взял дар у Зубовой, ты меня до сих пор и не знал.
   - Да не брал я ничего! Она сама что-то пошептала, в лоб двинула кулаком, принимай, Ваня, подарочек!
   - Но ведь иного пути нет. Только так и можно меня передать. И пока ты не направишься по завещанному тебе пути, будешь постоянно натыкаться на неприятности. Жизнь твоя усложнится, не сахар будет жизнь.
   - Значит, пока я не сделаю, по-твоему, мне ещё не раз достанется по твоей милости?
   - Увы, Ваня, такая твоя судьба. Передай меня и освободи от своих нравоучений. Ты, думаешь, я рад сидеть в тебе? Каждую минуту я с ужасом думаю, а что сейчас выкинет этот ?
   - Это потому, что я хочу жить своей жизнью.
   - Передай меня и живи, как хочешь.
   Голод вновь напомнил о себе. Иван огляделся, выглядывая магазин. В конце платформы слабо светилась спусковая лестница. Её ступеньки, шаткие и трескучие вели к дощатому помосту, проложенному через рельсы. Иван перешёл пути и оказался на улице. Единственный прохожий в этот час шел по её центру, медленно растворяясь в конце. Иван поспешил за ним. Услышав за спиной топот, мужчина резко прибавил шаг и тут же мелко затрусил. Иван поднажал и, нагоняя неведомого бегуна, желая придать голосу доброту и мягкость нрава, неожиданно для себя завопил:
   - Стоять! Я сказал, стоять! Стой, гад, не беги, хуже будет.
   Услыхав такое предостережение, человек как-то сразу собрался и дал такого стрекоча, что Иван некоторое время бежал, ориентируясь лишь по поднятой пыли. За поворотом улица осветилась несколькими квадратами окон освещённого изнутри здания. Над крыльцом на тонком шнуре качалась лампочка под ржавым абажуром. Иван вошёл в магазин, с облегчением переводя дух. Единственная продавщица подозрительно взглянула на запотевшего посетителя и понимающе спросила:
   - Тебе какой и сколько?
   - Чего какой? - не понял Иван.
   - Водки сколько и какого названия, - засмеялась продавщица.. - Ты что последние мозги пропил? Да отдышись ты, мы круглосуточно работаем, не закроемся.
   - Мне водки не надо,- сказал Иван,- мне поесть бы.
   - Голодный что-ли? Слышь Федь, а Федь, в такое время алкаш за жрачкой зашёл. Вот умора, сколько работаю тут, а такое впервые вижу.
   - Это где ты алкаша видела? - возмутился Иван.
   - Чего бузишь, милёнок? - раздался над его головой приторно ласковый женский голос.
   Иван задиристо обернулся и сразу уткнулся в живот высокой мощного сложения женщины. Она опустила на его голову широкую ладонь и со скрытой силой аккуратно, но настойчиво провела по влажной лысине.
   - Ишь, запыхался, красавчик. Ты на Машку не обижайся, она с детства острая на язык. Решила за водкой к нам. Но ведь это не так? Ты, наверно, чего-то другого искал, а еда так, для завязки разговора? - пропела сверху женщина.
   Иван задрал голову и увидел высоко над собой большое круглое лицо в обрамлении завитков волос. Всё на нём было крупное, соразмерно росту и сложению женщины.
   - Нравлюся? - заулыбалось лицо и вдруг потянулось к нему, складывая губы в комок. Не успел Иван и сообразить как женщина чмокнула воздух у его лица и её правый глаз игриво подмигнул.
   - Я.. это..., - начал, слегка заикаясь, Иван.
   - Не шебуршись, кисуля, сейчас выдам всё, что хочешь? - протянула томно богатырка и кивнула продавщице. Та, понимающе выставила на прилавок какие-то банки, колбасу и три бутылки водки.
   - Мне водки не надо, - пролепетал Иван.
   - А это не тебе, дорогой,- засмеялась продавщица,- Это Мишке.
   - Какому ещё Мишке?
   - Мужу её, чтоб дрых и вам не мешал развлекаться, - прыснула Машка, прикрывая рот рукой.
   - Мне не до развлечений, меня друзья ждут, - попробовал отвязаться от них Иван, холодея от мысли оказаться в кровати с этим живым памятником.
   - Ничего, - положила на его плечо тяжёлую ладонь женщина, - я не гордая, но в любви ненасытная, меня на всех хватит.
   Продавщица уже вовсю веселилась, глядя на обомлевшего покупателя. Иван вытащил кошелёк, желая расплатиться, но Федька махнула рукой:
   - За мой счёт, слышь, Машка, впиши на мой счёт.
   - Нет, зачем же, - поспешил возразить Иван, - я не позволю отовариваться за счёт женщины.
   - Ох, какой, джентельмен, - восхитилась Федька, и, кивнула продавщице, - ладно, пусть платит, я с ним по усложнённой программе расплачусь, придётся поднапрячься.
   Иван раскрыл кошелёк, мучительно соображая как ему избавиться от предстоящего общения с этой женщиной и взывая к Голосу. Среди потёртых ассигнаций в руки попался клочок бумаги в клетку. Ивана словно током ударило. Он сразу вспомнил, как эта бумажка с адресом неизвестной женщины оказалось у него. Ну конечно это был текст телеграммы- вызова сестры Зубовой. Зубова сообщала, что собрать чемодан не успеет и просила сестру помочь. Адрес получателя совпадал с названием станции, от которой он сейчас отошёл.
   - А скажите,- обратился он к продавщице, - где у вас проживает здесь Самойлова Анна Петровна.
   В магазине сразу установилась тишина. Веселье с продавщицы улетучилось, она сразу посерьёзнела, с тревогой взглянула на Федьку. Иван перевёл взгляд на предполагаемого партнёра по любовным утехам и поразился перемене в её лице. Обе женщины застыли, с немым ужасом глядя друг на друга.
   - Тут у меня есть адрес, - произнёс он, чувствуя близкое освобождение от назойливой опеки несостоявшейся любовницы.
   - Адрес? - тихо переспросила Федька и медленно протянула руку к бумажке. Она поднесла её к глазам, внимательно вчиталась в текст.
   - Так как мне найти эту женщину? - вновь спросил Иван, уже наслаждаясь растерянностью женщин.
   - А кто вам его дал, адрес этот,- тихо сказала Федька и её рука с бумажкой дрогнула.
   - Да бабка одна, сестра её.
   - Так у неё сестра есть?
   - Конечно.- пожал плечами Иван,- это соседка моя.
   - И вы в гости приехали или так... жить?
   - Да как получится: понравится и насовсем останусь. Я к вам потому и зашёл, думаю с пустыми руками негоже в гости идти
   - А... ну да, конечно, так идти нельзя, - закивали головами женщины.
   Машка сноровисто уложила продукты в пакет и протянула Ивану. Деньги считать не стала и, судя по её напряжённой фигуре, хотела от него побыстрее избавиться.
   Федька в нескольких словах объяснила дорогу, но Иван притворился непонятливым и пригрозил в случае чего вернуться к ним, если заблудится. Всю дорогу она молчала, и как не пытался Иван с ней заговорить, отмалчивалась. Из уверенной самодовольной бабы она за короткое время превратилась в испуганную и забитую женщину. Тут бы Ивану и задуматься, под любым предлогом отвертеться от её услуги и рвануть к платформе. Но какая-то упрямая сила неудержимо влекла его за Федькой, торопя её своим дыханием в спину и едва не наступая ей на пятки. Федька чуть не бежала, сноровисто обегая известные только ей лужи и ямки и Иван едва поспевал за ней. Вдруг она резко остановилась. Иван отвернул в сторону и встал рядом.
   - Вон её дом,- указала Федька в темноту, которая стояла перед ними сплошной стеной.
   Не успел он и рот открыть, как женщина внезапно исчезла. Покрутив головой, Иван озадаченно почесал затылок. Судя по направлению её руки идти предстояло в сплошной темноте, немного забирая влево. Дорога под ногами стала медленно стекать под уклон и внезапно резко оборвалась. Иван не устоял и, пролетев по воздуху, упал на какой-то камень. От боли он зачертыхался и вдруг, совсем рядом, заметил забор.
   - А что это я так спешу к этой женщине, - вдруг подумал он, пробираясь вдоль глухой и высокой ограды, - ведь и забыл что надо ей телеграмму послать.
   - А ночевать ты где собираешься:? В собачьей конуре или под забором? Ночи сейчас холодные, застудишь своё хозяйство, совсем никчемным станешь, - сказал Голос.
   - Что это ты такой заботливый ? - слегка встревожился Иван.
   - А ты думаешь в больном теле мне будет уютно. С тобой придётся делить все болячки.
   Подул слабый ветерок и из-за туч выглянул краешек луны. Иван стоял у высокой калитки, за которой едва угадывался дом.
   - Может и не ходить, вон ни одного огонька в нём, чего будить женщину. - попробовал отговориться Иван, несмело отступая.
   - Кто там за калиткой топчется, не закрыто, входи, - раздался от дома властный женский голос.
   Иван несмело толкнул калитку и, медленно, подгибаясь в ногах, направился по узкой мощёной битым кирпичом дорожке. Идти пришлось недолго. В глаза ударил яркий свет и он, зажмурив глаза, прикрыл лицо рукой. Свет вскоре погас и рядом кто-то стал чиркать спичкой о коробок. Огонь вспыхнул с сухим шорохом и он, отстранив лицо, разглядел рядом силует женщины. Она обвела горящей спичкой вокруг его головы, присматриваясь к ночному гостю. Когда огонь погас, он отступил на шаг, чтоб не попасть под новую вспышку огня и оглядеться. Но новой вспышки не последовало. Он простоял с минуту, показавшейся ему целой вечностью, и окликнул женщину. Прохладный ветер коснулся его затылка и он растерялся. Тьма стала ещё гуще и плотнее. Чьи-то тонкие сильные пальцы ухватили его за запястье правой руки и потянули за собой. Под ногами задрожали деревянные ступеньки, скрипнула дверь, в лицо дохнуло затхлым запахом. давно непроветриваемого помещения.
   Всё мысли и желания куда-то исчезли и он, послушно двигался умело направляемый невидимой рукой по темному дому, чувствуя под ногами мягкий половик, затем доски и вновь половик. Его вели как водят слепых и беспомощных и он, безвольно отдавался тому неведомому, что сейчас безраздельно владело его телом и мыслями. Наконец усадили на что-то твёрдое и деревянное. Чужое влияние ослабело и он, приходя в себя, провёл рукой по своему сидению. Рука нащупала плотно пригнанные шероховатые доски, которые под коленями и сзади сползали покатыми откосами. Похоже он сидел на покатой крышке какого-то сундука, а между ног на железных дужках висел холодный замок.
   - Зачем пришёл? - произнёс старый с лёгкой хрипотцой женский голос.
   - Так соседка моя, Зубова Мария Петровна, направила к вам. Вот и записку дала с вашим адресом.
   Он порылся в карманах, нащупал злосчастный клочок бумажки и протянул его наугад перед собой. Кто-то невидимый забрал её. Через долгую минуту, всё тот же голос произнёс:
   - Вижу, вижу её почерк. Её руку. Что с ней? Она, действительно, тебя послала?
   - Она просила, чтоб телеграмму вам с этим текстом послал, но я подумал, что вы не скоро её получите, и решил сам. Лично, так сказать, передать.
   - Что передать?
   Иван пожал плечами и подумал, что если начнёт говорить обо всём, что ему говорила Зубова и о Голосе, то женщина сочтёт его за сумасшедшего, а впрочем, он-то с кем говорит? Что вообще он здесь делает и кто эта особа, что допытывается у него зачем он пришёл.
   Невидимая рука вновь ухватила его за запястье, и он вновь послушно пошёл, увлекаемый непонятной женщиной.
   Идти пришлось недолго, вернее всего несколько шагов. Его посадили на стул и совсем рядом на столе высветился слабый огонёк. Женщина что-то подкрутила в керосиновой лампе, и огонь под стеклом приподнялся, с трудом освещая небольшое пространство вокруг себя. Женщина вплотную подошла к нему, загораживая слабый свет, положила на его голову свои руки и замерла. Иван сидел не шевелясь, мучаясь неопределённостью и тем, что и здесь оказался наедине с сумасшедшей такой же как и её сестра.
   - Мне переночевать бы, - попросил он, чувствуя как глаза сонно смыкаются.
   - Ну так поспи, - ответила женщина и на лоб легла узкая прохладная ладонь. Голове сразу стало тепло, тело расслабилось и проваливаясь в сон он успел запоздало подумать, что проклятый Голос его сюда привёл, чтоб погубить. Он не успел испытать ни страха, ни сожаления. Сознание обволоклось приятным туманом и он крепко уснул.
  
  
   - 10 -
  
   Сидор Глянцев уныло шагал по тротуару, настроение не поднялось и после выпитой бутылки пива, на душе медленно наслаивалась ненависть. Его злило сейчас всё. Злил каждый прохожий, продавец ларька, даже кошка, которая беззаботно нализывалась у подъезда дома. Он поискал глазами камень, но как назло проклятые дворники уже поработали мётлами. Злоба требовала выхода. Всё что так легко представлялось осуществимым, разрушилось после посещения больницы. Стучало, этот жук, не признал в нем родственника, а значит, надо решать, где жить. После второй бутылки пива раздражение немного улеглось, но мысли продолжали вертеться вокруг " дядьки ". Кроме него в городе ни одной родственной души. А впрочем, какой он ему родственник?
   Настоящий племянник сейчас едет, наверно, в поезде на другой конец страны. Познакомились в поезде случайно, в тамбуре вагона. Оба курили и разговорились. Парень никогда не видел своего дядьку, да и тот, наверно, не догадывался о его существовании. Сидор умело вызнал у парня родственные связи и что его дядька уже давно не появлялся в деревне. Вначале беседа не особенно заинтересовала: мало ли какие разговоры ведутся в поезде между случайными попутчиками. Но уже на своей полке, когда в вагоне притушили свет, он вдруг подумал что неплохо бы навязаться этому Стучало в родственники, получить регистрацию, а там и работу найти. В город Глянцев ехал наугад, как повезёт, без чёткого плана действий. Всю ночь он не мог заснуть и ворочался так и этак прикидывая шансы на успех. Будучи он природы любителем разных рискованных ситуаций, Сидор и тут решил не упускать случая, авось повезёт. Не повезло, прокатило, жизнь показала свой узкий жалистый язык. А так хорошо всё начиналось. Впрочем, осечка в квартире этого нового знакомого Ивана, кажется, должна научить осторожности, не переть нахрапом, люди не все дураки. Что стоило Ивану вызвать милицию? Сидел бы сейчас в камере на нарах и размышлял о своей судьбе. Но пофартило, вывернулся как-то, даже задружился с этим мужиком. Казалось, все карты в масть, осталось только облапошить старичка и вселиться к нему. Ан нет, не старичок и не лох какой-то. Подозрительным и упёртым этот мнимый родственничек оказался. Даже самогоном не прельстился. Впрочем, от самогона в бутылке давно не осталось не только следа, но и запаха. Ещё в квартире Ивана, в ванной комнате, Сидор залил в пустую тару воды, разбавил в ней немного зубной пасты с названием " Лесная ". План с поддельной жидкостью мог легко провалиться, вздумай Стучало проявить к жидкости интерес. Но обошлось. Не заинтересовался. Правда, в коридоре один из больных увязался за ним, униженно навязываясь в друзья. Вначале он со злости хотел его послать, но потом передумал. Мысль напакостить зловредному мужику, что так нелаского с ним обошёлся, пришла уже на лестнице, после того, как этот прилипало доверительно с подробностями описал тот случай, из-за чего все в палате живут нервно и беспокойно. Собеседник в ходе рассказа несколько раз порывался подержать сумку с самогоном, выказал себя даже каким-то специалистом дегустатором. Правда, дальше самогона и способов очищения технических спиртов его познания ограничились, но и Сидор не являлся тонким знатоком спиртного и также не мог похвастаться энциклопедическими знаниями в этой области. Короче они договорились о взаимной дружбе и сотрудничестве, скрепив устное соглашение дружеским рукопожатием и передачей Сидором в знак расположения и симпатии сотни рублей. Самогон он передавать поопасался, заявив, что такой целебный напиток должен передать одному хорошему специалисту на пробу с целью производства этого напитка в массовых масштабах. Напоследок мужик сообщил, что в палате зреет против Стучало заговор, целью которого являлось выживание его не только из палаты, но и вообще из больницы. Уже наметили план создания своему соседу по палате нервной обстановки. Какие они намеревались произвести действия, не сказал, но посулил сообщить о них в следующий раз, когда Сидор появится в больнице. Не иначе ожидал его с бутылкой или деньгами.
   Ноги сами привели его в тот же тихий двор, но дома Ивана не оказалось. Вновь захотелось пива. В магазине работал кондиционер и Сидор медленно бродил вдоль прилавков, наслаждаясь приятной прохладой. Когда продавщица стала коситься на него, купил бутылку пива и выпил её в теньке, в тихом скверике. Мимо проходили двое рабочих в грязных комбинезонах, с инструментами и мотком провода. Он спросил о Хлебникове и один из них, пожилой матёрый принялся долго и пространно рассуждать вслух о его предполагаемом месте нахождения. Его словоохотливость вскоре стала раздражать Сидора и он уже не знал как отцепиться от назойливого болтуна. Несколько раз он, устав понятливо кивать головой, порывался уйти, но говорливый дядька хватался за его одежду и аккуратно удерживал, вновь и вновь озадачивая себя вопросами и ответами на них. Казалось он так долго молчал, что не мог выговориться. Второй, что помоложе, терпеливо сидел на бордюре тротуара и пускал дым из дешёвой сигареты. Похоже он давно привык к многочисленным монологам своего напарника и с философским спокойствием привычно погрузился в себя. Наконец Сидор сумел отойти, правда, не без некоторого ущерба: нижняя пуговица пиджака осталась в руках назойливого разговорщика. Вторая, повыше, повисла на нитке из-за его же отчаянной попытки удержать Сидора другой рукой.
   Идти предстояло недалеко. В подвал дома, вела узкая лестница с отколотыми краями ступенек. Дверь, давно некрашеная с облупленной краской, противно заскрипела. Влажный воздух, напитанный гнилостными испарениями, шибанул в нос и Сидор закашлялся.
   - Кто там? - глухо донёсся из глубины голос Хлебникова.
   - Это я, Сидор, Сидор Глянцев, - прокричал в густую влажную тьму Сидор, опасаясь идти дальше. У самых ног стояла чёрная вода и идти по ней не хотелось.
   - Какой Сидор? Не знаю такого.
   - Здрасте, - громко, с деланным возмущением, заорал Сидор,- забыл как у Ивана вчера водку пили?
   Минутная пауза и на свет появился Хлебников, в грязной спецовке с гаечным ключом в руке. Он направил на Сидора луч фонаря и удовлетворённо хмыкнул.
   - Ну привет, что-ли? Что случилось?
   - Да вот зашёл, посмотреть как ты работаешь.
   - Работа как работа. А ты что из проверяющих что-ли?
   - Да нет, я племянник Стучало.
   - Да помню я. Я решил что у вас это семейное.
   - Что семейное?
   - Проверять, контролировать. Твой дядька всю жизнь этим занимался.
   - Нет, я по другой части.
   - По какой?
   - Ну там выпить, закусить.
   - Это каждый мастак. Давай выйдем на свет, а то некомфортная тут обстановка.
   Они сели под раскидистой липой на скамейку и закурили.
   - Ты не знаешь, куда Иван делся? - спросил Сидор.
   - А что дома нет?
   - Нет.
   - Ну, наверно, на работу пошёл. Его вроде как хотят уволить.
   Сидор не знал как приступить к своей проблеме. Разговор завязывался пустой: о погоде, бабах, водке и милиции. Последнее дало толчок, и Сидор сказал:
   - Я тут у вас в городе чужой, регистрации нет, боюсь, милиция загребёт. Денег на штрафы тоже нет. Не подскажешь где мне пока можно остановиться, ну, до выписки Стучало. Как выйдет, поможет с регистрацией, он же председатель домкома, с участковым знается.
   - Знается, как кошка с собакой.
   - Не ладят?
   - Твой дядька многих регистрирует и своих и чужих. Особенно чужих, ну а участковый в доле хочет быть. Стучало жадноват, всё под себя гребёт, вот они и лаются.
   - Ну, одним больше, одним меньше с дядьки не убудет.
   - Да с него никогда не убывает, всё к рукам липнет, ничего мимо не пропускает.
   Помолчали. Хлебников решительно придавил окурок к земле и поднялся.
   - А пожить можешь пока у меня, если ты к этому разговор клонишь. Живу, правда, в коммуналке с матерью, но соседская комната свободна, её занимай.
   - А сосед?
   - Да он редко появляется, живёт где-то с бабой, а домой приходит редко. Он артист, ну, в театре там дерево что ли играет, а может собаку или кошку, животных то есть. В общем при деле.
   Хлебников взглянул на часы и свистнул.
   - Ого, уже рабочий день закончился, а я тут с тобой сижу, вроде как на работе. Пошли со мной, переоденусь, и домой пойдём.
   Пока Хлебников переодевался в подсобке ЖЭКа, Сидор сидел на скамейке и курил. Как будто складывалось всё удачно. Теперь надо найти работу, но это завтра.
   Из ЖЭКа они направились в магазин, купили водки и закуски. Несмотря на безденежье Сидор настоял на своей оплате покупок как магарыч за жильё.
   Хлебников жил в соседнем от Шляпкина доме, на третьем этаже. Дверь квартиры открывалась одним оборотом ключа. Заметив недоумённый взгляд Сидора, Хлебников кратко пояснил:
   - А у меня воровать нечего, что зарабатываю: пропиваю и проедаю, ну и матери немного остаётся.
   В полутёмном коридоре сняли обувь, Сидор сунул ноги в плоские старые тапочки и, шлёпая стоптанными задниками, вошёл за Хлебниковым в одну из комнат, в конце коридора. Соседская комната, оклеенная бледными обоями, с затёртым ковриком посередине и продавленным диваном справа, вдоль стены, производила удручающее впечатление заброшенности. Единственный шкафчик из мебели, не считая дивана, диагонально загораживал левый угол, стыдливо прикрывая ржавые потёки по стене. В свои лучшие годы, его, вероятно, не раз ласково протирали от пыли, бережно дышали на благородную полировку, осторожно выводя тряпкой любой намёк на пятнышко. Но сейчас он имел вид бывалого старого вдовца, потерявшего былой лоск и значительность. Его нутро, пустое и пыльное, даже не сохранило следов того, что в нём когда-то хранилось. Когда Сидор осторожно взялся за ручку, шкаф легко, раскрыл две створки, дохнул пылью и застарелым запахом одиночества.
   - И давно здесь никто не живёт? - поинтересовался Сидор, заглядывая на потолок, с которого свисала на витом жёлтом шнуре лампочка.
   - Появляется он редко, ну раз или два в полгода, отоспится и вновь исчезает, - пояснил Хлебников,- но тебе-то он не нужен.
   - Конечно, - согласился Сидор, - мне здесь и одному будет неплохо.
   - Ну, вот и располагайся, ванная справа, там же и туалет. Да, кстати, тут у меня мама... Ну, в общем, она уже старенькая и как бы не в себе, так что ты не удивляйся если что...
   Под жареную картошку и колбасу водка легко ( а впрочем, когда наоборот ?) пилась. Засиделись допоздна, Хлебников сбегал ещё дважды и вконец разморенные собутыльники, наконец, утомлённо расползлись по своим комнатам.
   Сидор, с трудом балансируя на одной ноге у дивана, снял штаны, рубаху, на носки не хватило сил и он, махнув рукой, забрался с ними под одеяло. Постельное бельё приятно холодило разгорячённое тело и он быстро уснул.
   Проснулся внезапно, от странного шороха. За окном в звёздном небе висела круглая луна, ярко освещая подоконник и груду одежды, наспех брошенной у дивана. Он прислушался к осторожному шуршанию за дверью комнаты. Там, снаружи, кто-то несомненно пытался открыть дверь, скребя в замке чем-то железным. Сидор мысленно похвалил себя за то, что закрыл дверь на ключ и оставил его в замке. Эта предосторожность сейчас явно не была излишней. За дверью кто-то сопел, тихо чертыхался. Ключ, благоразумно оставленный в двери, вдруг выпал. Сидору стало страшно, хмель быстро улетучился. На ум пришли газетные заметки, в которых описывались ужасные случаи убийства, похищения, вымогательства.
   - Вот и приехал за смертью,- мелькнула мысль, - вот и сгину на чужбине без могилки. А может это и не Хлебников вовсе, наоборот... Мясоедов или Трупников?
   Времени на раздумья не оставалось и Глянцев, быстро прокрался к двери. Замок щёлкнул на последнем обороте и дверь распахнулась. Человек, не переступая порога, пошарил по стене в поисках выключателя.
   - Ослепить хочет, чтоб, как ягнёнка сцапать и здесь кончить, - подумал, весь дрожа, Сидор. Он привстал на цыпочки, вознёс над головой руки с растопыренными пальцами, готовый к защите.
   Вспыхнул свет и Сидор оказался над незнакомым мужчиной, угрожающе нависая над ним с раздвинутыми руками и скрюченными, для захвата, пальцами. Оба обмерли не в силах выдавить ни звука. Первым опомнился мужчина: из открытого в немом ужасе рта родился тихий протяжный звук, обозначив первую букву алфавита. Сидор тоже, не желая отставать в знании грамоты, подхватил тот же звук, но мощнее, затягивая его на более высокой ноте. Так они и стояли, друг против друга, с выпученными глазами и крича одну известную им букву, когда в комнату с топором в руке ворвался Хлебников.
   В линялой майке, в синих до колен трусах, с всклокоченными волосами и дикими глазами с топором наперевес Хлебников являл вид если не маньяка, то уж точно сумасшедшего. Его появление сразу нарушило слаженное звучание двух глоток, обратив несостоявшихся запевал в бегство. Но если Сидор сразу запрыгнул на диван и благоразумно с головой укрылся одеялом, то мужчина подался назад и с видом раненой птицы стал биться в закрытой дверь на лестницу, ломая её ручку и хрипло призывая мать. Мать явилась быстро, но не его, а Хлебникова и, пока её сын затаскивал бесноватого соседа в его комнату, тайно на полу из-за тумбочки, начала названивать в милицию. К счастью органы не сразу соединились, да и Хлебников вовремя подоспел. Как только она открыла свой беззубый рот, сын мягко, но настойчиво вырвал из её руки трубку и с треском положил на аппарат. Уличённая в предательстве мама с оскорблённым видом ретировалась в свою комнату, где, громко рыдая, принялась проклинать своего непутёвого сына.
   Когда порядок был установлен и трое мужчин сели на кухне, неизвестный выставил в знак примирения бутылку водки, которую они благополучно распили. Мужчина, под согласное кивание Хлебникова представился хозяином комнаты, в которой так неудачно и не вовремя оказался Сидор. Далее, после добавки спиртным, выяснилось, что сосед Хлебникова тот самый артист, что так упорно длительное время изображает на сцене декорации и другой театральный инвентарь.
   Мужчина представился Периклом. Хлебников, улучив момент, на ухо нашептал Сидору, что его сосед малость не в себе и постоянно меняет свои имена, перебирая их в поисках богемного звучания. Сидор не являлся завзятым театралом и впервые услышал такое имя, но, не желая ударить в грязь лицом перед новоиспечённым знакомым, придал лицу значительность и с пониманием покачал головой. Сосед, воспринял такое движение Сидора как одобрительное, после чего проникся к нему уважением.
   Перикл захмелел на старые дрожжи быстро и пустился в длинные философские рассуждения относительно жизни вообще и своей неудачной в частности. Сидор слушал внимательно и, хотя едва что понимал из монолога, часто прерываемого отчаянным всплеском эмоций обиженного человека, участливо кивал головой, поддакивая и, изредка, повторяя наиболее эмоциональные выражения артиста. Такое понимание со стороны Сидора ещё больше возбуждало и Перикл уже несколько раз лез целовать собеседника в порывах дружеского расположения. Хлебников в беседе не участвовал и сидел за столом с поникшей головой и дремал тихонько посапывая.
   - Нет, ты скажи, - в который раз восклицал с гневом артист, обращаясь к Сидору, - ну почему я должен играть какие-то неодушевлённые предметы, которые всю постановку молчат и едва двигаются. Мне хочется диалога, спора, наконец, столкновения характеров. А режиссёр, бездарь, говорит, что не может меня слышать на сцене. Дескать, зритель не слышит, о чём я говорю.
   - Да ты что ж это в театре для глухих, работаешь? - в который раз удивлялся Сидор, норовя поддеть вилкой ломтик колбасы.
   - Да нет, - терпеливо объяснял артист, - театр нормальный, не верит режиссёр, что я могу сыграть человека. Вот ты знаешь, как это трудно убедить зрителя в правдивости ситуации, чтоб он проникся, поверил?
   - Знаю. Я вот тут к дядьке в больницу приходил, убеждал его, что племянник его, а он ни в какую. Не верит.
   - Это потому что ты не артист. Артист бы так сыграл, что невозможно поверить!
   - Не знаю. Думаю, никакой артист не сможет дядьку убедить.
   - А зачем он тебе нужен? Плюнь на него.
   - Плюнуть легко, а вот где мне жить и зарегистрироваться? Я же только вчера приехал, а дядька в больнице. Вот проблема так проблема - жить негде. Спасибо Хлебникову пустил, да не к себе, а в твою комнату. Вот куда мне теперь идти?
   - Жить пока можешь у меня, я тут редко бываю, а вот дядька у тебя сволочь. Родного племянника не признал.
   - Сволочь, сволочь. - подтвердил Хлебников, поднимая голову.
   - Так что тут будь на моём месте хоть народный артист, не сыграть ему роли, не убедить дядьку.
   - Народный может и не сможет, а у меня получится.
   - Не получится, - упрямо замотал головой Глянцев.
   - Ты его дядьку не знаешь, тут невозможно ничего сделать, - не в силах уже поднять голову пробормотал Хлебников.
   - А я смогу. Могу поспорить, что признает в тебе родственника.
   - А на что будем спорить?
   - Ну, если не сумею, то накрою вам поляну, а если получится, - тут Перикл хитро прищурился, - мне достаточно вашего признания во мне артиста. Идёт?
   - Конечно, он идиот, - сонно подтвердил Хлебников и ещё ниже опустил голову.
   - Ну идёт! - согласился Глянцев.
   Ударили по рукам. Застолье затянулось и разошлись, вернее расползлись, только на рассвете.
  
  
   - 11 -
  
   Как только дверь за неотвязным родственником закрылась, Стучало перевернулся на спину. Ну что съел, родственничек, про себя рассмеялся он, думал я целоваться с ним буду. Да я его впервые вижу, аферист какой, ещё дядьку приплёл, космонавта этого. И главное так повернул, что я даже не спросил о деревне, названия-то он не сказал её. Он ещё с полчаса полежал довольный своим поведением, вспомнил о забытом завтраке, но еда с тумбочки исчезла. Он сел нам кровати, повертел головой, но тарелка с кашей и стакан с чаем исчезли. Соседи по палате играли в карты. В палату вошла медсестра и пригласила его на процедуры. Он легко соскочил на пол, сунул ноги в тапочки и пошёл за ней. С этой минуты жизнь его в больнице вдруг круто изменилась. Весь медперсонал больницы будто подменили: вместо холодного равнодушия его стали обхаживать как большого начальника. Изумляясь предупредительности и вежливости медсестёр, он расслабился, купаясь в таком обращении. Перед обедом его так намяли на кушетке, выискивая больные органы, что сразу после этой процедуры он пулей кинулся в туалет. Одна из кабинок оказалась свободна и, едва он пристроился и почувствовал облегчение, как за стенкой кто-то грубо с издёвкой, спросил:
   - Ну что и тебя прихватило?
   Но едва Стучало открыл рот, как его утробный сильный звук, привычный в таких местах, вызвал прилив грубого смеха:
   - Да ладно, молчи, да и не разрывайся так, может и обойдётся. ...
   Стучало вновь открыл рот, но всё его естество, содрогаясь в неудерживаемых позывах, заглушило слова приветствия соседу.
   Как только ожидаемый прилив расслабления миновал, Стучало, с удивлением прислушался к разговору двух мужчин, голоса которых показались знакомыми. Вероятно, они продолжили начатый разговор перед тем как он вошёл в туалет.
   - А может брешут, что он не жилец?- говорил писклявый голос соседа по палате.
   - А чего врать-то, глянь на него. Федьку чуть не задушил, а ведь он только хотел его разбудить.. А потом как очумелый по палате носился.
   - Ну, спросонья чего не бывает.
   - А племянника чего не узнал, тот как человек самогона принёс, а этот рожу отворотил, убери, дескать. И ты хочешь сказать что он не больной? Нет, такие долго не живут.
   - А может не за ним из центра приехали? Он ведь уже в возрасте. Какие у него органы, кто их возьмёт?
   - Возьмёт тот кто с ним одного возраста. Тому органы не младенца нужны. А эти лучше врастут и как родные станут.
   - Говорят, самые лучшие от свиньи. Ближе всех она к человеку.
   - Ты это миллионеру скажу, которому жить немного осталось.
   - Да, на такое дело большие деньги нужны. А вдруг он будет против или родственники?
   - Да какие родственники? Он племянника не признал, кто ж ещё будет после такого приёма объявляться?
   - А он сам?
   - Да кто ж его будет спрашивать? Скажут на процедуру, вколят чего-нибудь, отхватят ножичком что надо и всё. Хоть польза от него кому будет.
   - Слушай, а почему на него говорят? Может, за кем другим приехали?
   - А ты видишь как его обхаживают? Знать подходит по всем параметрам.
   - И всё-таки мне его жаль.
   - А мне нет. Как только его не станет, хоть высплюсь, а то, гад, ходит ночью, глаза светятся как у совы, того и гляди придушит.
   Они ещё поговорили о чём-то, но Стучало уже не слушал, застыв в неудобной раскоряченной позе. Нет, этого не могло быть. Это какая-то странная шутка. И почему он? Но чем больше он сидел и думал, тем сильнее верил в свою близкую смерть.
   Он очень любил себя. Любил повышенное к себе внимание, любил когда говорил и его слушали. Он весь состоял из нежности и любви к себе. Таких называют эгоистами. Но эгоисты только для себя. А он хотел в партию и желал людям добро.
   До палаты он не дошёл. В спину потянуло дымком, донеслись испуганные женские крики. Он обернулся и едва не упал, отброшенный полной женщиной в белом халате, которая в панике стремительно пронеслась мимо. За ней бежали молоденькие девочки в белых халатах, вопя что-то о пожаре. Стучало попятился, всматриваясь в конец задымлённого коридора и едва не упал от сильного толчка в спину: из двери туалета на ходу подтягивая штаны высыпались больные, в панике устремляясь к лестнице в другом конце коридоре. Ноги Стучало задрожали и вдруг неожиданно понесли в самую гущу дыма. Горело за распахнутой дверью, куда он и кинулся. Глаза заслезились, и он с трудом разглядел на стене табличку " При пожаре выносить в первую очередь ". Под ней вдоль стены тянулось что-то длинное и железное. Не помня себя, он ухватился за какую-то ручку и, гремя стеклом, потянул это громоздкое сооружение к выходу. Горло першило, слёзы текли в три ручья, но рука цепко держалась за металл. В дверях на него внезапно навалились какие-то люди, которые зачем-то стали вталкивать его обратно в комнату. В спину ему упёрлись металлические рёбра стеллажа, который под напором человеческой массы стал подаваться назад, в комнату. Там, в её глубине, что-то оглушительно лопнуло, звонко рассыпались по полу стеклянные осколки. В диком ужасе Стучало завопил, устрашающее клацкнул зубами и, угнув голову, остервенело воткнулся в плотную толпу неизвестных ему людей. От неожиданности они опешили, но уже в следующую секунду поднажали и втолкнули его за порог комнаты. Стучало едва успел скребануть ногтями свободной руки по косяку двери, пытаясь за неё уцепиться, как его с неимоверной силой вдавило в железо спасаемого имущества. Стеллаж под напором многочисленных тел медленно попятился и упрямо встал. Люди, не понимая отчего этот упрямый придурок загораживает им вход и не даёт войти в комнату и потушить пожар, злобно набросились на него. На Стучало посыпались частые удары и он, защищаясь стал хватать со стеллажа какие-то пузырьки, отмахиваясь ими и бросая в нападавших. Из медицинских склянок веером разлеталась какая-то жидкость обильно смачивая разгорячённые лица. Рёв негодования огласил комнату, но бить его перестали.
   Пользуясь узкими щелями по обе стороны стеллажа люди стали быстро просачиваться в комнату, обтекая сумасшедшего идиота с двух сторон. Когда перед Стучало обозначилось пустое пространство в дверях он, вновь с маниакальным упорством ухватился за ручку стеллажа и упрямо поволок его из комнаты. Но в дверях стеллаж перекосило и он застрял. И как Стучало не тужился, не помогал себе ногой, упёртой в косяк двери, стеллаж стоял как влитой. Вдруг в задымлённой комнате что-то тяжёлое упало на пол, кто-то задушено заорал и все, кто в ней находились, в панике подались к выходу, который так неудачно перегораживал стеллаж Стучало. Те люди, что только что так стремились в эту комнату, теперь с не меньшим порывом желали её покинуть. Тот, кто не мог сразу сообразить направление к выходу, по воплям, и ядрёному мату столпившихся перед загороженной дверью, сразу ориентировался, быстро прибывая и сразу присоединяясь к всеобщему воплю озлобления и ненависти. Ужас, охвативший спасателей сплотил их в единую однородную массу, которая мощно напирала давя и калеча самых слабых и неосторожных. Стеллаж вибрировал от многочисленных ударов быстро обрастая людьми, которые пластуясь друг на друга лезли на него. В дверях образовалась кошмарная давка и будь здесь свидетелем какой-нибудь хладнокровный художник, то он непременно бы зафиксировал в памяти эту страшную картину, когда в узком проёме двери неестественно торчали руки, ноги и головы вперемежку, обозвав свою будущую картину выражением типа " Судный день " или " Все на субботник! ". И всё это хрипло орало, стонало и выло исходя проклятиями в адрес Стучало. Но он этого не понимал и настырно дёргал за ручку стеллажа. Но вот что-то в дверях лопнуло, хрустнуло и человеческая мешанина тел разом огромным клубком выкатилось по стеллажу на Стучало, придавив его всей массой потных тел. От неимоверной тяжести и нехватки воздуха в глазах у него всё померкло и он потерял сознание.
  
   - 12 -
   На следующий день, утром, Стучало проснулся раньше всех. Чувствовал он себя значительно лучше, чем перед сном. Он лежал на кровати тихо, притворяясь, хотя никто на него и не смотрел, спящим. Глаза открывать не хотелось несмотря на яркий солнечный луч, удобно расположившийся на его лице. Неудобство от такого соседства он не испытывал. Свет и тепло от его присутствия казались лишь малой дозой казни, которую он себе никак не мог придумать. С самого начала его жизнь здесь не задалась. Казалось бы обычная ночь, как и все до этого, а вот поди ж ты, приснился этот Шляпкин. Ну ладно приснился и приснился, но зачем человека за горло хватать и душить. Ну ладно, спросонья чего не бывает, но потом побегал по палате, всех напугал. С соседями по палате не смог задружить, а стал их ночью пугать. А потом этот мнимый родственник...
   Ну, тут положим, он здраво его отшил. Здесь один плюс. Но почему именно в больнице к нему приходил этот аферист? Так, потом пожар. Да гори эта больница синим пламенем, он то зачем попёрся пожар тушить? Чего воспылал героизмом? Пусть медперсонал и спасает своё имущество или пожарные за деньги корячатся на нём. Ну, хорошо, дёрнул чёрт влезть в это дело, но опять же ему ещё и морду там набили, когда он их грёбаное имущество спасал. А кстати что он спасал? Наверняка, по закону подлости, что-то малозначительное, как же, получится у него что-нибудь здесь хорошее. Выходило что за два неполных дня он сумел столько наворочать, что за всю жизнь и малой толики этого с ним не случалось. А с чего всё началось, из чего ноги растут?
   Ну, конечно, Шляпкин. Из-за него попал сюда и из-за него здесь все страдания. Что его ещё ожидает? И тут он вспомнил случайно подслушанный в туалете разговор и предназначенности его тела на донорские органы для какого-то миллионера. Теперь, в свете всех неприятностей, эта новость сейчас выглядела правдоподобной. Именно это событие послужит венцом всех его здесь приключений. Он попытался подробнее вспомнить весь подслушанный туалетный разговор, но мысли мешались, страх холодной и липкой рукой уже хватал за горло. От страха он задыхался, противный пот выступил по всему телу. Господи, да его отсюда вынесут по частям и схоронят так, чтоб никто не нашёл.
   - Вам плохо, больной? - спросил его женский голос.
   Он открыл глаза и увидел склонённое над ним лицо медсестры. В её глазах светилось участие и доброта.
   - Скажите, сестра, - промямлил он,- а когда меня ... выпишут?
   - А вот сдадите анализы, их посмотрит доктор и тогда решат, что с вами делать, - произнесла медсестра и в глубине её глаз потрясённый Стучало отыскал затаённое недоброжелательство.
   - И эта меня ненавидит, видит во мне лишь объект для опыта, - запаниковал он.
   - И когда... когда всё решится?
   - Я вам тут бланки принесла на анализы, завтра утром сдадите их, ну и как только будет получено по ним амбулаторное исследование, ваш вопрос будет решён. Слава богу, оборудование лаборатории спасено и мы благодарны вам.
   - Я что амбулаторию спасал?
   - Да.
   - А тащил что?
   - Ну, это был стол, на котором проводились исследования.
   - Просто стол?
   - Ну, на нём были разные склянки с анализами, их вы тоже спасли.
   - Дерьмо и мочу , значит спасал, - упавшим голосом подвёл итог Стучало.
   - И не только спасал, а ешё и бросался ими в людей, ай забыл, - хмуро бросил с соседней койки небритый сосед.
   - В кого бросал? - удивился Стучало.
   - Во всех, кто пожар хотел тушить. Кого облил, кого измазал, всем досталось. Словно не пожар тушили, а загаженную уборную. Помнишь, как бросался во всех анализами?
   - Помню, - слабо протянул Стучало,- только они же меня бить хотели, я защищался. Откуда мне знать, что у меня было под рукой.
   - Вот из-за этого тебя и бить стали. Слушай мужик, - повернулся к Стучало сосед всем корпусом,- я вот не пойму, ты что такой дурной по природе или с возрастом ?
   - А тебе-то зачем?
   - Да будь я в другой палате, а не рядом с тобой, плевать на тебя хотел. Но тут мы все лежим и не знаем, что ты в следующую минуту учудишь?
   - Ну ладно вам спорить, - прервала их диалог медсестра, - идите на завтрак, а потом на процедуры.
   Когда Стучало вошёл в столовую, основная масса больных уже позавтракала. Толстая повариха, не глядя на Стучало, шмякнула в протянутую им тарелку половник молочной рисовой каши и передала налитый в стакан чай. Хлеб лежал на столике, за которым сидели уже два больных. Стучало поздоровался и в глубокой задумчивости поковырял ложкой кашу.
   - Стучало, здесь есть? - крикнули за его спиной.
   Он обернулся и назвал себя. Молодой парень в спортивном костюму сообщил, что его, в час дня, будет ждать врач в своём кабинете.
   Ну вот, уныло подумал Стучало, что-то опять будет. Мысль о том. что отсюда надо быстро рвать и не медля, вдруг легко пришла в голову. И действительно, зачем страдать и ждать чего-то. Он здоров, и нечего ему здесь делать. От принятого решения на душе полегчало, словно груз какой упал с души. Он даже повеселел и с аппетитом стал есть. Соседи по столу быстро куда -то ушли и он, занятый своими мыслями этого не заметил. В очередной раз поднося ложку ко рту он увидел на фоне белой каши тёмной пятнышко. Решив, что это подгорелая крошка или дефект риса, осторожно его освободил. К его удивлению в этом кусочке вдруг откопался маленький тараканчик. Черпанув ложкой раз другой по тарелке он с удивлением обнаружил в остатках каши ещё одного таракана, но большего размера с длинными склеенными усами. Озадаченный открытием Стучало замер, поднёс к лицу ложку с известным экспонатом и в гневе подскочил.
   - Что это, что я вас спрашиваю? - заорал он в лицо поварихе, поднося к её лицу тарелку с явными уликами её низкого профессионализма.
   Женщина, видно тёртая и бывалая, спокойно взяла у него тарелку и проворно счистила ложкой с её поверхности остатки еды в ведро для отходов.
   - Чаю хочешь? - спросила она, как ни в чём ни бывало, и улыбнулась
   - Какого чаю?
   Повариха выставила перед ним два стакана чая и высыпала горку колотого сахара.
   - Сахаром меня хочешь купить? - возмутился Стучало и обернулся, желая призвать в свидетели больных. Но зал пустел на глазах. Только один, зазевавшийся мужичок, вероятно из новеньких, невозмутимо допивал чай за дальним столиком. Из-за двери ему отчаянно махали несколько человек призывая к себе и пугливо косясь на Стучало. Заметив его взгляд, они все как по команде укрылись за углом. Мужичок стал что-то понимать и когда Стучало его громко позвал, медленно поднялся и суетливо кинулся из столовой. Стучало повернулся к поварихе и с удивлением отметил в ней явную перемену. Из добродушной и степенной женщины, та на глазах начала краснеть. Казалось, сейчас в неё вставили мощный шприц, из которого закачивалась кровь. Она молча стояла перед ним, наливаясь пурпуром и медленно приосаниваясь. Её недобрый взгляд не предвещал ничего хорошего и, Стучало, следовало остановить свой яростный напор и отступить. Но он уже ничего не соображал. Возвышенная фигура поварихи и её цвет подействовали на него как красная тряпка на быка.
   - Чего глаза лупишь? Взятку суёт, чтоб, значит, я заткнулся. Ты чем людей кормишь?
   - Ну и чем? - спросила женщина тоном не предвещавшим ничего хорошего
   - Насекомыми. Бы-то-вы-ми насекомыми.
   - А тебе что дикие понадобились? Так иди в поле и лови там.
   - А, так ты ещё издеваться! - завопил Стучало и потянулся к поварихе.
   Та быстро схватила стакан чая и ловко плеснула ему в лицо. Не успел Стучало придти в себя как и содержимое второго стакана вылилось на него сверху. К счастью чай был тёплый и урона кроме морального Стучало не получил.
   - Что здесь происходит? - раздался мужской голос.
   Стучало обернулся и увидел незнакомого мужчину в белом халате. Тот стоял в проёме двери и строго смотрел на мокрого Стучало.
   - Владимир Евгеньевич, тут товарищ очень нервный, еда ему не нравится, вот и скандалит.
   - А мокрый почему?- спросил мужчина не двигаясь с места.
   - Так разволновался, так разволновался, аж вспотел весь. Каша ему не понравилась, все довольны, а он один пытается конфузить меня. Такой скандал закатил, что все больные разбежались.
   - Вы опять за своё взялись? - сказал мужчина и укоризненно покачал головой.
   Стучало нутром понимал, что ничего сейчас не докажет, но градус кипения неуклонно поднимался, норовя сорвать плотную крышку. Как можно спокойнее Стучало произнёс:
   - Она кормит меня тараканами.
   - Только вас? - удивился незнакомый медик и обратился к поварихе, а другие больные довольны, как я понимаю?
   - Все довольны и сыты, - чётко ответила женщина.
   - Ну, что уважаемый.- обратился врач к Стучало,- опять бузите? Ну, спецстоловую мы вам никак не можем обеспечить. Еда у нас на всех одна.
   - Но я нашёл таракана в каше, даже двух, - обиженно возразил Стучало.
   - И где они?
   - Она их выбросила в помойное ведро. Вы сами можете посмотреть, они наверняка там, сверху копошатся.
   Врач подошёл к поварихе и попросил показать ведро. Та легко, одной ногой выдвинула огромную кастрюлю. Врач склонился над ней и, когда поднял голову, произнёс:
   - Тараканов я не вижу.
   - Они у него в голове. Я не знаю, Владимир Евгеньевич, с каким этот больной диагнозом, но место ему в неврологическом отделении, а может его надо в другую больницу, психиатрическую. Пусть там ловит тараканов. Там все чего-то ловят. У меня подруга там в столовой. Так там, говорит, каждый по своему состоянию вылавливает что-то. Вот и этот туда просится.
   - Как ты смеешь, зараза, меня психом обзывать? Научись готовить! -взорвался Стучало.
   - Спокойно, больной, - сказал врач и положил на плечо Стучало руку. - А вы, - обернул голову к женщине, - позвольте нам решать где и как его лечить.
   - Да я что? Только глупый не может понять, куда этого надо направлять! Ой, я что-то складно так. Стихами как-то, - прыснула она в кулак.
   - Не прикидывайся поэтом! - заревел Стучало.
   - А вы что хотите подтвердить диагноз этой женщины? - ехидно спросил врач.
   - Да нет, я здоров, благодарю докторов! - бодро ответствовал Стучало и в ужасе закрыл себе рот рукой.
   - Ну, вот видите, сами всё понимаете. А теперь идите в палату, - сказал врач.
   - Кстати после конференции ужин приготовьте не на 46 персон, а на 55. - сказал врач поварихе.
   - Ой, да откуда у вас столько народа будет?
   - Комиссия из Минздрава увеличилась. Так что надо сделать всё на высшем уровне.
   - Как скажете, сейчас схожу к завхозу, выпишу дополнительно продуктов.
   Стучало повернулся и вышел в коридор. Не имело смысла и дальше доказывать свою правду, когда перед ненавистной женщиной ставили такую задачу. Конечно, она им нужна больше чем он. Он пациент, причём назойливый, а она исполнительный работник, готовая в лепёшку разбиться, лишь бы угодить начальству.
   Перед палатой дорогу перед ним перебегал толстый таракан. Стучало перегородил ему путь ногой в тапочке и таракан остановился. Его длинные усы осторожно ощупали неожиданную преграду. Стучало приподнял ногу и слегка придавил его. Две газетные бумажки, заготовленные на случай неожиданного посещения туалета, использовались на этот раз не по прямому назначению, а как совок и веник. Аккуратно уложив беспомощное насекомое в одну из них в виде конвертика, Стучало направился в палату. Из своей тумбочки вынул маленькую чистую баночку из под горчицы, сбросил из газетного свертка в неё таракана, и плотно закрыл её крышкой. В течении получаса Стучало насобирал в эту баночку уйму живых тараканов, разного размера и окраса. Сквозь прозрачное стекло, с удовлетворённой улыбкой энтомолога, понаблюдал за их копошением, удовлетворённо потряс баночку и сунул её в карман спортивного трико, в котором его забрала " Скорая " из подъезда.
  
  
   -13 -
  
   Ровно в 13 часов к Стучало в палату вошла медсестра и пригласила в кабинет заведующего отделением. Пухлый, но довольно подвижный мужчина обрадовался ему как родному брату, длительные розыски которого, наконец, увенчались успехом. Он долго обнимал его, потом энергично тряс руку и, когда, казалось, исчерпал все знаки внимания, вдруг прослезился. Смахнул слезу и, как бы стыдясь своих чувств, уткнулся в его плечо и, с трудом сдерживая эмоции, плаксивым голосом возвестил:
   - Вот он наш герой, наш страдалец, наша гордость.
   - Я не понимаю, - пробормотал Стучало, невольно кладя руки на плечи врача.
   Яркая вспышка на мгновение ослепила, но уже в следующую секунду он разглядел долговязого парня, под столом с фотоаппаратом у лица. Затвор клацнул ещё несколько раз и затаённый корреспондент завозился под столом, пытаясь вылезть. Стол над ним резко сдвинулся, потом закачался и, наконец, молодой и щуплый, но высокий парень вылез из под него.
   - Он не понимает!- воскликнул с пафосом врач.- Вот скромность, достойная героя.
   - Какой герой? Вы что несёте? - испугался Стучало, пятясь к выходу.
   - Он ещё скромничает! Столько добра спас, - сказала медсестра.
   - Какого добра?
   - Ну, на пожаре, вы же вытянули этот стеллаж.
   - Да-да, что-то припоминаю, - попытался улыбнуться Стучало, - только ...
   - Да дело не в нём, главное вы показали себя настоящим храбрым человеком. - закричал врач вновь пытаясь обнять Стучало, но тот сумел уклониться.
   - Да что случилось, могу я узнать, - вконец растерялся Стучало.
   - Как? Разве вам не сообщили, что теперь у вас, героя на пожаре, есть спонсор и ваше лечение будет значительно ускорено, - сказал вдруг незнакомый мужчина, стоявший до этого за искусственным деревом у окна. Сейчас он выглянул из-за него, сделал несколько шагов к Стучало.
   - Так вроде меня собирались выписывать, я готов, - пролепетал Стучало.
   - Какая выписка, мы вас будем лечить как надо. Теперь есть и оборудование и медикаменты. Ваш спонсор обо всём позаботился..
   Врач, медсестра и незнакомый мужчины разом заулыбались и обступили Стучало. Их руки сплелись и председатель оказался в плотном кольце радостных людей.
   - И... что теперь? - дрогнувшим голосом произнёс он, начиная догадываться, что подслушанный в туалете разговор походил на правду.
   - А теперь, батенька, спать и спать. Вам нужен покой и сон, крепкий сон. Он должен вас настроить на выздоровление. Наша Машенька позаботится чтоб вы хорошо выспались, а затем мы станем вас хорошо лечить.
   Врач весь светился с удовольствием оглядывая Стучало, но глаза, его холодные глаза сейчас выдавали хитрого и алчного бизнесмена.
   Да он на мне хочет заработать состояние, подумал Стучало.
   - А кто этот спонсор, - вдруг спросил он, - с чего он решил меня так облагодетельствовать ? Меня, старого убеждённого партийца...
   - Ну, об этом надо спросить вашу партию. Судя по всему, она может себе позволить потратить такие средства для уважаемого и ценного кадра. Кадры решают всё. А вы, как я догадываюсь, далеко не последний патрон в обойме.
   - Да не хочу я лечиться. Я уже здоров и прошу меня выписать, - громко потребовал Стучало
   - А вот капризничать не надо, - строго произнёс врач. - О вас беспокоятся, деньги платят.
   - Большие, - внушительно сказал мужчина от дерева.
   - Да не нужно мне ваше лечение, я хочу домой. У меня дома, - тут он на мгновение задумался, - корова не доена, куры и свиньи не кормлены. И вообще решать мне.
   - Нет, учитывая ваше психическое состояние и диагноз психиатра, вы не можете решать за себя. - радостно сообщил врач.
   - Ах не могу? А кто тогда может?
   - Ваши родственники. Но у вас, если я не ошибаюсь, их нет.
   - А вот и врёте! Есть у меня человек, племянник, он вчера приходил ко мне.
   - Но вы же его не узнали?
   - Потому что мне стыдно. Я его бросил маленьким, грязным и сопливым. Я убежал в город, чтоб строить светлое будущее. Я не мог признаться в этом родстве, - плаксивым голосом сообщил Стучало.
   - А теперь значит решили? Может у нас плохо? Или не шибко хорошо лечат?
   - Нет, лечат хорошо, только я здоров, чувствую себя хорошо.
   - Вот и славненько, - обрадовался врач, - это хорошо когда ничего не болит.
   - Нет,- испугался Стучало,- не всё в порядке, вот сердце покалывает, в правом боку ноет.
   - Ну, вот видите, а говорите здоровы, вот вылечим вас и домой пойдёте. Вам сегодня принесут бланки на сдачу анализов и если они будут благоприятны для нас, то и как говорится в путь, путь, в дорожку собираться пора.
   - В какую дорожку? На какой путь вы намекаете? - насторожился Стучало.
   - Все мы временные на этой земле, все путники, у каждого своя дорога, вот и вам может пора уже... Но вы не волнуйтесь, мы для того и существуем чтоб лечить и продлевать жизнь.
   - Кому продлевать жизнь вы собрались?
   - Людям, которые к нам обращаются за помощью. Это наш долг давать путёвку в жизнь. Вот знаете как Гамлет говорил? Быть или не быть - вот в чём вопрос!
   - Кому быть?
   - Человеку. Тем более человек за жизнь готов платить.
   - И не малые деньги, - напомнил о себе мужчина из-за пальмы.
   - А теперь идите, отдыхайте и думайте.
   - О чём?
   - Ну, о жизни, о бренности нашего существования. Всё кончается в этом мире и, увы, мы не всемогущи.
   Из кабинета Стучало вышел с тяжёлым сердцем. По всему выходило, что правы те двое в сортире и его, действительно, готовят на органы, на запчасти для какого-то миллионера. В палате на тумбочке стоял стакан с апельсиновым соком, который он в задумчивости выпил. Сок показался немного горьковатым, но председатель домового комитета не придал этому значения.
   Он лёг на кровать и задумался. Судя по поведению этого незнакомо врача, вопрос о разборке на органы решён. И выхода из этой ситуации он видел только два. Один признать того незнакомого парня племянником и под его расписку выйти из больницы, другой - надеяться, на отрицательный результат анализов. Второй путь его устраивал больше, не идти же на поводу этого внезапного родственника. Подставить шею нетрудно, но как потом с неё спихнуть? Этот парень видно жуликоват и просто так не отцепится. А вот второй путь неплох, но опять же риск получить результаты анализов положительными очень велик. А если они и вправду будут так хороши, что эти непременно уцепятся за них и всё, никакая сила уже не вырвет его из их рук, даже парень этот не сможет.
   И тут его осенило. В соседней палате лежал старый, глубоко больной ветеран, скандалист и привереда. Просто удивительно, почему все обращали внимание на него, Стучало, ставя ему вину каждый шаг и слово, в то время как совсем рядом лежал старый маразматик. Стучало часто слышал его пронзительные жалобы на всё что его окружало. Ему положительно невозможно было ни в чём угодить. Его раздражало всё: солнце, еда, лекарства, боль, больные, медсёстры. Он постоянно кому-то жаловался, громко и требовательно вопил об очередной к себе несправедливости. Из-за его характера никто не мог с ним долго находиться в палате и поэтому он лежал один. Мысль поменяться с ним анализами и выдать его за свои пришла на ум легко и просто. Конечно, как-то непривычно красть чужое дерьмо. Но ситуация накалялась и отсчёт времени шёл, вероятно, уже на часы.
   В ходе напряженных раздумий, в животе вдруг забурчало, словно кто неведомый забрался в него и решил немного побаламутить внутренности. Он положил руку на живот и прислушался. Там явно происходило неведомая спевка двух, а то и трёх исполнителей. Они вопили на разные голоса, всяк на свою мелодию. В тишине палаты эти утробные звуки громко возвестили о его внутренней проблеме. Стучало принял безмятежный вид и, скосив глаза, увидел как на нескольких койках приподнялись недоумённые головы соседей. Они с подозрением принюхались и как по команде повернулись в его сторону. Невозмутимость слетела с него сразу как только тело содрогнулось от грозного рыка и запахло явно далёким от " Шанели N 5 ". Не желая и дальше испытывать терпение товарищей Стучало резко сорвался, и опрометью кинулся в коридор. Туалет располагался рядом, за палатой ветерана. Стучало всегда стыдился в общественных туалетах природной раскрепощённости и старался сдерживать эмоции естества. Но тут был явно не тот случай. Его скорости, с какой он ворвался в заветную комнату, мог бы позавидовать любой олимпийский бегун. А бесцеремонности, с какой сбил дверью одного и оттолкнул от кабинки другого, менее решительного, любая уборщица в административном здании, в стремительности стягивания штанов, трусов и приседания над заветной точкой, любой новобранец. И его не заботили в эту облегчённую для него минуту, возмущенные вопли обиженных и попытка одного, уже настроенного на уединение мужчины, проникнуть к нему, путём яростного дёргания за ручку двери и сильного стука по ней. Дверь, предусмотрительно " на автомате " закрытая на защёлку, содрогалась от ударов недолго. Мужчина за ней, вдруг раздосадовано крякнул и, вероятно, не смог продолжить свои притязания на место не вследствии интеллигентности, а скорее, наличия зова природы, так неудержимо напомнившего о себе. Стучало сидел и слушал всё, что может высказать мужчина в минуты стыдливого осквернения своей одежды и тела. Время шло, но тот не успокаивался. Все соседи по кабинкам давно благоразумно покинули свои насиженные места, а этот, обиженный, продолжал славить Стучало, непременно касаясь матери и его личных качеств. Председатель не был на него в обиде и не вступал в полемику, поскольку мать давно померла и впечатления о ней потускнели. Он сидел тихо и помалкивал. Надежда, что досада излишне нервного человека постепенно улетучится и он уйдёт, не покидала. Но минуты текли, а словесный базар, неугомонного и излишне обидчивого клиента туалетной комнаты, не кончался. Ноги у Стучало, а за ними и всё остальное стали затекать, когда дверь в туалет распахнулась и не в меру раздосадованного больного позвали на процедуры. Напоследок мужчина с силой ударил по двери ногой и пригрозил вернуться и найти обидчика. Дверь захлопнулась, но Стучало не двинулся с места.
   Вот и ещё одного недруга приобрёл. А ведь этот настырный придёт, наверняка запомнил его лицо и быстро вычислит его палату, а тут и вычислять не надо: пройдись по палатам и сразу увидишь, где он, твой обидчик. Бить, наверно, будет, вишь, как ядрёно бушевал. И всё она, тварь эта кулинарная. Насовала тараканов в тарелку, а они, небось морёные ядом каким-нибудь, очумелые и налезли в кашу. А он как дурак их сожрал, вот и получил несварение желудка. Конечно, это там папуасы в африках разных едят с удовольствием насекомых, а ему это непривычно. Сама небось и не ест их, а он что приговоренный её жрачку хавать? Нет, это ей так не пройдёт. Он вспомнил о тараканах в банке из под горчицы в тумбочке и мстительно улыбнулся.
   Когда он вышел из туалета сзади его окликнул знакомый женский голос:
   - Ну, теперь всё в порядке?
   Он обернулся и увидел медсестру, которая приглашала его в кабинет к врачу, что запал на его органы. Всё у них под контролем, зло подумал он, и грубо ответил:
   - Спасибо зарядке.
   - Только не перезанимайтесь, - фыркнула медсестра, - оставьте на анализы, вам завтра надо их представить.
   - Это зачем?
   - Ну не из любопытства же. Для исследования, Вам же доктор объяснил.
   - Думаете, я здоров?
   - Думают врачи, а я им только помогаю.
   К палате Стучало подошёл с опаской, осторожно потянул на себя дверь, зорко вгляделся и только потом, с облегчением переступил порог. Тараканы, утомлённые бесчисленными драками между собой и попытками выйти из банки слабо шевелились в куче своих собратьев. Стучало встряхнул баночку, с удовлетворением отмечая оживление в их стане. Баночка легко уместилась в кармане трико, рубашка навыпуск прикрыла оттопыренный карман.
   На двери столовой висел небольшой навесной замок, но из-за соседней двери доносились звонкие женские голоса. Внезапно дверь распахнулась и Стучало едва успел повернуться спиной к двум миловидным поварёшкам. Они вышли нагруженные сумками в обеих руках и весело щебеча прошли мимо, к лифту.
   Как только двери лифта за ними закрылись, Стучало, крадучись подошёл к неприкрытой двери и прислушался. Тишина удовлетворила настолько, что он, не скрываясь, заглянул на кухню. Среди бесчисленных кастрюль, сковородок и тарелок никого не было. За дверью стоял небольшой шкаф с инвентарным номером. В нём висели белые халаты, а под одним из них на полке для обуви лежала дамская сумка. Он сразу догадался, кому она принадлежат, потому что кроме двух девчонок, которые только что вышли, на кухне работал только один человек. И это была она! Желание навредить ей, подсунув в сумку тараканов, сейчас полностью владело им, задавив зачатки жалости и угрызения совести. Он представил, как эта толстая повариха принесет домой в сумке уйму тараканов, как будет визжать и улыбнулся. А вдруг она откроет сумочку в метро или в автобусе? Тоже выйдет неплохой конфуз. Но предаваться мечтаниям он долго не мог. Замок у сумки открылся легко, без щелчка. И когда он уже намеревался высыпать в неё из открытой банки тараканов, в коридоре у двери раздались поспешные шаги. Стучало быстро вскочил в шкаф. Входная дверь резко распахнулась, ударила по створке шкафа, и захлопнула его. В темноте Стучало застыл в неудобной позе. Страх, что его могут здесь обнаружить и приписать попытку воровства этой дрянной сумки, подавил все другие мысли. Тот, кто так сейчас вбежал на кухню, тяжело дышал, будто за ним гнались. Может это за ним? Выследили, торопятся закрыть мышеловку и устроить обыск. Найдут, посадят, посадят старого придурка, завопило у него всё внутри. Вот позор-то будет, меня, контролёра, в тюрьму?
   Дверь в кухню вновь хлопнула, кто-то быстро вошёл. ( А это кто, на подмогу что ли? Крепко обкладывают.). Второй не стал открывать шкаф, а сразу устремился вглубь кухни. Стучало хотел воспользоваться и скрытно убраться, пока они не очухались. В шкафу стало душно, по лбу медленно поползла капля пота, за ухом тоже потекло. Стучало хотел смахнуть пот рукой, но услышав сдавленный вскрик, замер. Кто-то с тихим смехом, совсем рядом, тяжело затопал, а второй кинулся догонять. Наконец женщина, а это была она, вскрикнула и на пол упала кастрюля. Стучало сидел ни жив ни мёртв, то что он сейчас слышал уже не походило на любовную игру. Она быстротечно закончилась и теперь судя по звукам приближался финал. И место этого финала по удивительной игре случая расположилось как раз у шкафа так, что Стучало уже не мог уйти незамеченным. По лбу уже ползли несколько капель, за ухом щипало. Странно, но футболка была сухая. Капли ползли как -то странно: не сверху от лба к подбородку, а поперёк и наискось, как им вздумается. И тут он понял, что это не пот, а тараканы. В спешке он забыл закрыть крышку банки. Теперь она валялась под ногами и насекомые свободно расползлись по шкафу, а заодно и по нему. От омерзения его передёрнуло и, когда что-то мерзкое стало подползать к краю губы, он не выдержал и вывалился из шкафа прямо на спину мужчины. Женщина, придавленная двумя мужиками, завопила так, будто её насилуют. Первым соскочил с распластанных тел Стучало и легко зайчиком стреканул в коридор, на лестницу, а там до первого этажа и на улицу на скамейку. Пожилой мужчина читал газету и задрал подбородок, как только из окна корпуса над ним стали кричать. Стучало последовал его примеру.
   - Никак опять пожар? - удивился мужчина, прислушиваясь к истерическим крикам.
   - Да нет, палёным не пахнет, - засомневался Стучало.
   - Ну как же, слышите как женщина кричит, они всегда панику сеют, - наставительно произнёс мужчина.
   В корпусе происходило что-то неладное. Зная интимный характер происшедшего, Стучало теперь с удивлением вслушивался в суматоху, поднятую на всех этажах.
   По крыльцу сбегала молоденькая медсестричка и мужчина окликнул её. Она, вероятно, знала его хорошо, потому что послушно подбежала и горячо зашептала ему на ухо, косясь на Стучало. Когда она убежала, Стучало, как можно равнодушнее, поинтересовался;
   - Случилось что?
   - Не больница, а вертеп какой-то, - вполголоса произнёс мужчина и тихо выругался.
   - А что случилось?
   - Да устроила тут одна сексуальное свидание, а тут такой казус. Кто-то их вспугнул что ли, ну вот теперь вся больница хочет их развести.
   - Так они что поженились только что? - с наигранным удивлением произнёс Стучало уже начиная догадываться о причине ажиотажа.
   - Да скрестились они оба, вот теперь решают, как их разлучить, - улыбнулся мужчина.
   - Да, развратился народ, никого не стесняются.
   - Да тут не до стеснения. Они и рады замолчать это дело, но без огласки и медицины тут не обойтись. Вот у меня был случай...
   Но послушать историю Стучало не смог. На крыльце возник тот самый парень, который ещё вчера набивался к нему в родственники. Парень закурил и тут на крыльцо вышел тот самый врач, что намеревался оттяпать у Стучало какой-то орган. Они о чём-то переговорили и двинулись по дорожке за корпус. Стучало поспешил за ними и проследил их до самых ворот, где они пожали друг другу руки и пошли в разные стороны.
   Что это значит, заволновался Стучало. Что их объединяет? Гадать ему долго не пришлось. Потому что через несколько минут парень возвратился и увидел Стучало на скамейке.
   В полиэтиленовой сумке он, судя по её грузному отвисанию, нёс что-то тяжёлое, как догадался Стучало, бутылки. Заметив Стучало, парень приветливо заулыбался и направился к нему, радостно скаля зубы. Подавляя невольное желание двинуть по этим белым зубам, Стучало посуровел и сделался надменным. Парень не смутился видимой неприступности, подсел и ласково поздоровался:
   - Привет, дядя.
   - Здравствуй, здравствуй ( Хрен мордастый, подумал Стучало)..
   - Я вижу сидите тут, скучаете.
   - А тебе-то что за напасть, чего повадился ходить, али место присматриваешь, в морге?
   - Так там все места заняты, после вас дядя.
   - Ишь, вострый какой. Чего заладил сюда шляться, чего вынюхиваешь? Смерти моей ждёшь?
   - С чего вы, дядя, взяли? - обиделся парень, - я за ваше здоровье радею, хожу интересуюсь.
   - Не с теми врачами беседы водишь.
   - А с какими надо?
   - Видел тебя только что с этим...
   - А-а-а, так это врач.
   - Знаю, что не ветеринар. Что, жизнь мою уже делите?
   - О чём вы дядя?
   - Знаю, что хочет этот... Только знайте я себя на органы не отдам. Я на вас в милицию напишу.
   - Так отчего не написали?
   - Потому как думаю, может и обойдётся. А вот увидел тебя с ним и думаю, что совсем не обойдётся. В сговоре вы!
   - Так я, дядя, к вам приходил, а тут его увидел. Ну, стал расспрашивать, о вас беспокоиться, значит.
   - А он?
   - А он морду воротит! Вы, говорит, ему никто, чужой человек и с вами беседовать не желаю.
   - А ты?
   - А что я? Я ему, дескать, племянник ваш, а он не верит. Да и как он может верить, если вы со мной и знаться не хотите, гоните прочь словно собачонку какую.
   - Ну, на собачонку ты не похож, молодой волкодав если...
   - Ну, вот видите, никакого от вас тепла и ласки.
   - Ладно. К чему пришли?
   - Хочет поместить вас в какую-то особую клинику, деньги выделил какой-то спонсор. Да и медаль вам за спасение то ли утопающих, то ли почётного донора хотят вручить, а может просто на собрании руку пожать. Хрен их разберёт. Чем вы так отличились, что к вам такое расположение ?
   - Тебе это неинтересно, я ж везде общественник. Не могу без дела сидеть, вот и в самодеятельности у них участвую, - соврал Стучало и смутился.
   - Впервые слышу чтоб больные на сцене выпендривались, да ещё и на другой день после госпитализации.
   - Ты много чего не слышал. Человеческие возможности безграничны, да и медицины тоже.
   - Так вы что здоровы что ли?
   - Слушай, - наклонился к нему Стучало, - мне позарез надо выйти отсюда, поможешь?
   - Да хоть сейчас, берёмся за руки и уходим, - обрадовался парень.
   - Ты погоди. Уйти надо хитро, чтоб никто ничего не заподозрил. Вот думаю, признать тебя племянником. Без твоей помощи и одежду не получишь и ключ от квартиры. Конечно, можно и втихаря уйти, но не поверят, будут искать и найдут.
   - А мы спрячемся!
   - Куда, еловая шишка? От них не уйти. Коли решили меня на органы извести, то не отступятся. А тут ты, вроде родственник и значит я не один, а супротив двоих им тяжельше будет.
   - Что значит " вроде родственник "? Вы, дядя, опять за своё? Что за недоверие к моему происхождению. Вы что, действительно, никого не помните? Даже дядьку Феоктиста?
   - Ой, не напоминай ты мне о нём, - скривился Стучало.
   - Ага, всё-таки помните, как он вас крапивой стегал по малолетству. Он много чего про вас говорил.
   - Да заткнёшься ты, балаболка?
   - Как скажете, дядя .
   - Да что ты всё заладил дяди и дядя, других слов нет что-ли?.
   - А как мне вас называть, сами же сказали что я племянник ваш.
   - Ничего я не говорил.
   - Ну не папой же вас величать! Свой- то у меня уже помер, от пьянства. А вы хоть и напоминаете мне его, такой же родной, а как-то непривычно вас батей звать.
   - Как же ты меня достал, - вздохнул Стучало. - Вот говорим всего минуту, а такое чувство будто знаю тебя давно и так мне ты опостылел.
   - Так мы ж родня! Это у вас чувство крови говорит, чуете во мне родственника. Ну, раз вам так хочется, ладно буду звать вас батей.
   - Ты можешь помолчать немного, а?
   - Понял, умолкаю, жду вашего плана, батя.
   - А план у меня такой. Тут мне надо сдать анализы и вот после них всё прояснится.
   - Что прояснится? Какими-то загадками говорите, батя.
   - В общем так, придёшь завтра после обеда и тогда тебе всё обскажу.
  
   - 14 -
   Ночью, когда в палате все заснули, Стучало взял полиэтиленовый пакет с своими анализами и тихо вышел в коридор. Пустынный коридор едва освещался двумя лампами дневного света, которые часто мигали короткими точечными вспышками. Палата ветерана находилась рядом, в нескольких метрах по стене, но это расстояние он преодолел медленно, полусонной походкой. Возле двери соседней палаты притворно запнулся и, нагибаясь, чтобы поправить тапочек, быстро и воровато обернулся. Коридор был пуст. Из-за двери доносился мощный храп старика. Эта его известная физиологическая особенность забавляла многих больных, но только не его соседей по койкам. Никто не мог поколебать его уверенности в отсутствии у него храпа. Все многочисленные высказывания на этот предмет раздражённых свидетелей только приводили к его громогласным обидам и демонстрации силы голосовых связок. В конце концов к храпу притерпелись и только новички иногда легкомысленно отваживались на упрёки в его адрес.
   Алюминиевая ручка легко опустилась, втягивая язычок замка, и дверь медленно растворилась. Храп доносился от окна. Стучало знал, что старик лежал там. Палата, рассчитанная на четверых больных, редко наполнялось полностью. Каждый новичок стремился покинуть её и только неудачники или те, кто не мог самостоятельно передвигаться, вынужденно мирились с ночными бессоницами.
   Ещё днём в палату поместили мужчину среднего возраста, на эту минуту единственного соседа старика. Стучало вдруг подумал, что при таком храпе новичок наверно не спит и может раскрыть его присутствие, но отступать не мог, решив действовать быстро и решительно.
   Он лёг на пол. Пакет громко и неприятно хрустнул, банки с анализами в нём слабо звякнули. Он замер, ругая себя в недальновидности. В тумбочке у него хранился другой пакет, чёрный и не хрусткий, а этот взял, потому что ближе лежал. Пол неприятно холодил грудь, доставая и через майку. Осторожно, вспоминая как давно учили в армии, Стучало пополз на звук, к окну. Через минуту он оказался под кроватью старика. Внезапно храп над ним прекратился и ветеран, скрипя продавленными пружинами, тяжело перевернулся на другой бок.
   Совсем рядом, в нос, тянуло зловонием старого пота. Он пошарил вокруг себя, но пузырьков не нашёл, а вот старыё вонючие тапочки оказались в нескольких сантиметрах от лица. От омерзения его передёрнуло, он отпрянул и ударился спиной о панцирную сетку кровати. Старик лежал в ней как в гамаке, прогибаясь в центре почти до самого пола. От неосторожного толчка он со скрипом заворочался, устраиваясь поудобнее. Сетка в центре прогнулась ещё больше и опустилась на спину Стучало. Придавленный весом старика он замер, опасаясь неосторожным движением его разбудить. Старик почмокал губами, словно грудной ребёнок, и вскоре вновь захрапел. Стучало лежал с трудом дыша и соображал как ему выйти из этой непростой ситуации.
   Любое неосторожное движение могло разбудить ветерана, но и вечно лежать под ним нельзя. Создавалась критическая ситуация. Времени катастрофически не хватало и только быстрое обнаружение анализов, и их подмена давали выход из непростой ситуации.
   Он стал лихорадочно думать, куда этот проклятый маразматик мог положить своё дерьмо.
   До туалета надо идти по коридору, значит там спрятать нельзя. Стоп, а если он сложил всё это в тумбочке? Фи, но там же обычно кладут хлеб, еду, какая не портится. Выходит еда и отходы - всё на одной полке? А что ты хотел от него? Для этого, придурка, всё едино, всё ценно, всё ему принадлежит. Точно, надо поискать в тумбочке. Идея показалась реальной и он начал осторожно, опасаясь разбудить старика, выползать из под него. Получалось это нелегко и очень медленно. Во время этих мучительных попыток он совсем забыл слушать храп и когда, о нём вспомнил, то поразился тишине. Стучало замер, боясь шевельнуться. Старик не храпел, а значит...
   - Караул, - вдруг отчётливо произнёс старик тихим голосом.
   Тумбочка стояла рядом. Стучало подложил пальцы руки под низ дверки тумбочки и потянул на себя. Она с неприятным скрипом медленно отворилась.
   В тишине стало слышно как старика от страха затрясло. Стучало медленно сунул кисть руки в темную внутренность тумбочки. В лунном свете рука, от запястья до локтя, поразительно бледная, казалось потусторонней, чужой. Вероятно, её вид и появление из под кровати помутило слабый разум старика. Пружины кровати под ним заскрипели в бесплодных попытках выйти из своего лежбища.
   - Чур меня, чур меня, господи помоги мне, на тебя уповаю, - вполголоса заголосил он.
   На соседней кровати новичок тяжело охнул и завозился. Стучало понимал, что времени уже нет и счёт идёт на секунды.
   Рука уже нащупала две вожделенные склянки, когда ветеран, услыхав стеклянный звук, из глубины его тумбочки собрался с силами и сипло завопил:
   - Караул, грабят, грабят, милиция.
   Старик орал как на помосте перед палачом, словно тот уже приложил топор к его шеё, примериваясь поудачнее оттяпать голову.
   Поменять пузырьки местами оказалось сравнительно лёгким делом. Внезапно подняться перед кроватью и броситься к двери и ещё легче. Но тут неожиданно с соседней кровати подал голос новенький больной.
   - Держите вора!
   Стучало запнулся о свободную кровать и с грохотом упал в неё, скрипя всеми проржавелыми пружинами..
   - Убили! Человека убили, - уже вовсю орал новенький и в сторону Стучало полетели какие-то предметы.
   Дальше Стучало помнил плохо. Дверь, полутёмный коридор, медсестра, какие-то люди, а потом он в постели. Как он оказался в своей кровати, почему его не поймали, как в его тумбочке оказался пакет с анализами деда? Все эти вопросы остались без ответа, да Стучало и не доискивался до них.
   Паника, которой немало способствовал новенький больной, возникла быстро. Ни один провокатор не сумел бы сделать того, что в порыве страха невольно организовал этот человек. Словно намазанный скипидаром в одно место, он юлой врывался в палаты с криками и воплями. Весь этаж превратился в огромный развороченный улей. Кто мог ходить, метались по коридору. Кто-то крикнул, что больницу захватили террористы и все кинулись на лестницу. Кто-то опрокинул со стола дежурной медсестры большую коробку с поп-корном и в полумраке люди стали их давить. Зёрна звонко лопались, создавая иллюзию стрельбы. После этого и лежачие больные активизировались. Стёкла в окнах зазвенели в попытках раскрыть рамы и они поползли к ним, надеясь спрыгнуть во двор и уйти.
   Во всеобщем хаосе и диких воплях кто-то, вероятно очень начитанный, нервно крикнул:
   - Занять круговую оборону! Каждый кто посмеет выйти из корпуса будет мною расстрелян. Без паники, враг не пройдёт.
   Как ни странно но этот призыв подействовал отрезвляюще. Многие остановились, пришли в себя и быстро организовали поимку провокатора. Новенького изловили быстро, в кабинке туалете, выломав дверь. Особо нервные и вспыльчивые быстро насовали ему тумаков, но деда не тронули.
   На другой день вся больница только и судачила о ночном переполохе. В коридорах возникали споры, причём каждый с пеной у рта оспаривал правдоподобность своей версии. По палатам ходили какие-то люди в белых халатах, выспрашивая и всё записывая. Эта странная комиссия исчезла так же внезапно как и появилась. Несмотря на всеобщий ажиотаж, больница продолжала жить своей размеренной жизнью.
   Перед завтраком по палатам прошла медсестра и объявила о сдаче анализов. В коридоре на тележку с колёсиками больные ставили свои пузырьки. Стучало тоже поставил пузырьки деда, втайне радуясь удачно проведённой операции. После ночной паники в коридоре уже вовсю работали электрики. Одни меняли проводку, а другие лампы дневного освещения. Пол уже подмели и уборщица, в ожидании окончания ремонтных работ сидела в коридоре на диванчике, рядом с ведром, наполненным водой. На улице в этот день разыгралась непогода, шёл дождь с ветром. Без света оказался весь этаж и, несмотря на открытые двери в палатах, в коридоре стоял полумрак. Рабочие подсвечивали себе зажигалками и слабосильным фонариком.
   Ремонт уже подходил к концу, когда уборщица, вздумала отойти по своим делам. Как только она скрылась в туалете, Его Величество Случай проявил себя в виде появления каталки с больным. Молодая медсестра со всем пылом неискушённой юности и трудового энтузиазма толкала её по полутёмному коридору и наехала на ведро. Вода в нём помешала его стремительному опрокидыванию. Но медсестричка, на редкость упорная и целеустремлённая, в запале трудолюбия не поняла опасности столкновения и с упорством, достойным лучшего применения, оттянула на себя каталка и уже с разбегу толкнула её на злополучное препятствие. Ведро, как и следовало ожидать, не устояло и опрокинулось разливая по коридору воду. Один из рабочих поскользнулся и не желая падать на грязный пол ухватился за стремянку, на которой в этот момент находился один из электриков. Стремянка накренилась и электрик, поспешно ухватился за провод на стене. То что провод не выдержал и электрик всё-таки упал, а облегчённая стремянка неуклюже протанцевав рухнула на пол и коридор наполнился неблагозвучными криками пострадавших, для Стучало не послужило любопытным событием. За свою жизнь он часто сталкивался с производственными травмами и нарушений техники безопасности повидал немало. Но звук разбитого стекла, который не могли заглушить стенания и вопли озлобленного самовыражения будущих пациентов больницы, заставил его вскочить и опрометью кинуться в коридор. В коридоре резко пахло мочёй и калом. Первые добровольные спасатели из больных сразу прибавили свой озлобленный голос, поскальзываясь и проклиная как самих пострадавших так и их матерей. Только скользкий пол помешал скоропалительной расправе над электриками. Никто не мог даже и предположить, что стремянка рухнет на столик с анализами и разобьёт все на нём пузырьки. Это был конец. Все усилия рухнули в несколько секунд по глупой случайности и некого было винить. С потерянным видом он вернулся в палату и сел на кровать. Других анализов ему не достать, дед теперь ночами не будет спать, да и его сосед тоже долго не успокоится.
   Кто-то коснулся его плеча и он открыл глаза. Медсестра с участием смотрела на него.
   - Да не переживайте так. Вы же не виноваты, что разбились анализы. Я дам вам новые бланки и завтра утром сдадите новые. Надеюсь у вас всё получится.
   - Я и не беспокоюсь- ровным голосом ответил Стучало,- посуду жалко, казённая.
   - Ой, да у нас её хватит на несколько лет вперёд. Лежал тут у нас один стекольный олигарх. Так он в благодарность за лечение снабдил больницу этими пузырьками. Ими забит весь склад, медикаменты некуда девать. Вы не переживайте, понимаю, что ночь выдалась трудная, но мы вас поставим на ноги.
   - Спасибо - выдавил Стучало, подавляя в себе острое желание задушить эту медсестру.
  
   - 15 -
   Иван Шляпкин в город вернулся под вечер. Вышел на вокзале из пригородной электрички, купил мороженого. Голова немного побаливала, но в теле ощущалась непривычная лёгкость. Хотелось сладкого и что-нибудь выпить. Не в смысле спиртного, а просто воды, сладкой газировки. Он подошёл к киоску и купил литровую пластиковую бутылку " Фанты ". Выпил сразу полбутылки. Немного замутило как после некачественной выпивки. Присел на скамейку. С головой творилось что-то странное. Большое количество отрывочных мыслей одновременно стали прокручиваться в голове, создавая невообразимый хаос. От боли он угнул голову и сдавил виски пальцами. В правый висок кольнуло чем-то острым. Он взглянул на ладонь и увидел на среднем пальце перстень с изображением головы неведомого зверя с разинутой пастью. Этот перстень дала ему сестра Зубовой. Вместо одной ночи он прожил в её доме три дня, и всё это время она с ним что-то делала.
   Когда он проснулся утром в её доме, на деревянной и жёсткой кровати, то не сразу сообразил, как он здесь оказался. Потом вспомнил, тестя с тёщей, скандал в их доме, продавщиц в магазине и как его встретила бабка. Залёживаться в чужом доме было неудобно и он, заметив свои джинсы и рубашку заботливо уложенные на старом клеёнчатом стуле, поспешил одеться. Едва он подошёл к двери, как она распахнулась и перед ним оказалась довольно не старая женщина. Она приветливо ему улыбнулась и пригласила к столу. Удивлённый таким гостеприимством Иван присел за стол, гадая, кто эта женщина, и куда подевалась та, старая, что встретила его ночью у своего дома.
   - Кушайте, что же вы, стесняетесь?
   Женщина пододвинула к нему тарелку с картошкой и жареным куском мяса. Из другой комнаты, вероятно кухни, засвистел чайник и женщина, извинившись, вышла.
   С похмелья у Ивана внутри всё ссохлось и хотелось пить, а лучше всего выпить, опохмелиться то есть. Он повертел головой в поисках хоть слабого намёка на спиртное, но комната блистала чистотой, а за стеклом в серванте не проглядывалась ни одна бутылка. Спросить о столь вожделенном для него сейчас напитке было неудобно, но и так страдать не мог.
   Вероятно, вид у него был такой, что женщина догадливо кивнула головой и, как бы спохватившись, вновь вышла. А когда вернулась, то в руке держала четвертинку водки. Она поставила её перед Иваном и, открыв сервант, выставила на стол рюмку. Иван хотел солидно сдержаться, ведь не алкаш какой пришёл в гости, но рука помимо воли ухватила четвертинку и вскоре спасительная влага опрокинулась в горло. Он посидел, чувствуя с приятным блаженством, как напиток горячим ручейком потёк в желудок и когда он стёк, обдав жаром слизистую, с облегчением перевёл дух. Жизнь показалась неплохой, а женщина интересной.
   Он окинул хозяйку оценивающим взглядом и воткнул вилку в солёный огурец. Женщина на удивление оказалась малоразговорчивой и не стремилась поддерживать разговор, как Иван не старался. После чая она встала и предложила ему пройти в соседнюю комнату, откуда перед этим вынесла чайник, и которую Иван посчитал кухней. Но к его удивлению вторая комнатка оказалась не кухней и даже не кладовой, а странной полутёмной без всякого признака жилья. Несмотря на жаркое лето, в ней было прохладно, как показалось ему вначале. Только потом, когда она усадила его на стул, лицом к белой стене и сзади зажгла свечу, его вдруг от холода пробрало, и он зябко передёрнул плечами. Дальше стало твориться вообще что-то невообразимое. Женщина что-то зашептала, быстро водя над его головой свечу так, что она едва не гасла. Он хотел встать и выяснить причину её поведения, но обнаружил, что подошвы ног словно приклеились к холодному полу. Потом вокруг заплясали какие-то тени, а когда он с усилием повернул голову, то вместо женщины увидел старуху, что ночью встретила его возле своего дома. Он открыл рот, чтоб спросить, куда подевалась женщина, но бабка махнула на него рукой, как бы затыкая рот, и он онемел. Всё дальнейшее показалось каким-то потусторонним кошмаром, когда он двигался, повинуясь движению рук старухи, что-то поднимал, колкое и холодное. Потом его вывели на двор. Помнится была уже ночь, на небе усыпанном звёздами сияла луна, подобно солнцу ярко освещая каждый кустик и травинку. Ну да, трава влажная и пушистая приятно холодила лицо, когда он лёг на неё. Потом зачем-то рыл землю, копал глубоко и долго и всё это время рядом стояла старуха, и что-то над ним шептала. Когда он заглянул в яму, то она оказалось могилой, в глубине которой светлела крышка гроба. Какая-то неведомая сила подняла его и бросила вниз, а крышка гулко стукнула, закрывая его внутри гроба. Даже сейчас он хорошо помнил, как дико орал в ужасе стуча в неё кулаками, но никакие усилия не могли её сдвинуть. Потом какие-то обрывочные воспоминания: незнакомые лица, странные звери с человечьими руками, туман или дым, но без запаха, дома, машины, в общем какая-то круговерть людей, природы и вещей. И всё это странным образом кружило вокруг, толкаясь, теснясь и отнимая воздух. Не хватало дыхания и жизнь, казалось, висела на волоске.
   Однажды утром он очнулся, голый на жёстком топчане, под простынёй. В окно светило солнце, где-то рядом радостно орал петух, вдали гудела автомашина. Он приподнялся, в замешательстве огляделся. Комната была та же самая, только что-то изменилось в нёй, как бы чуть сдвинулось. И топчан, на котором он лежал вроде стоял по- другому, стол потяжелел и отодвинулся к стене. Да и сам он ощущал в себе что-то новое, которое трудно описать. Если тогда утром он проснулся с острым желанием выпить, то сейчас, наоборот, всё тело словно налилось водой, которую он перед этим неустанно хлебал. Мочевой пузырь помалкивал, но он -то знал свою натуру и его, подлеца, способного предательски вмиг потяжелеть и малодушно облегчиться, когда до туалета оставалось несколько шагов. Он поискал глазами ночной горшок, прикинул путь бешеного броска во двор и тут дверь, как и тогда, распахнулась, но вместо моложавой женщины, на пороге возникла старуха, та самая.
   Она внезапно ему поклонилась, насколько позволил старый позвоночник и, так и осталась, согнутой в пояснице. Решив, что с бабкой плохо и её хватил радикулит, от которого она не в силах выпрямиться, Иван, забыв обо всём, спрыгнул на пол, и наскоро натянул на себя трусы и штаны. Бабка стояла как изваяние, будто перед иконой и что-то шептала.
   Меня, небось поносит, старая, подумал Иван, хотела как лучше, уважить, а вишь как скрутило.
   Он быстро надел рубаху, провёл рукой по гладкой коже головы и подошёл к старухе.
   - Ты чего, старая,- спросил неуверенно,- ай, расхворалась, может тебе помочь?
   Старуха вдруг повалилась ему в ноги и начала его славить, называя князь- кесарем, благодетелем и ещё какими-то старинными словами, словно он царь или какой - то заморский владыка.
   Когда старуха немного успокоилась, и её фонтан красноречия иссяк, Иван её выпрямил и посадил на свой топчан. Она хотела вновь упасть ему в ноги, но он удержал. Из её бессвязных слов он с трудом понял, что он оказывается, теперь князь их тайного братства и назначен Зубовой, воля которой закон для всех членов общества. Иван вспомнил Зубову, Голос и поверил, что окончательно вляпался в другую жизнь, имя которой секта и что он в ней теперь главный. Сказать, что это ему не понравилось нельзя, потому как в глубине души ему всегда хотелось быть начальником. Ещё в детском саду он попытался командовать ребятнёй своей группы, но, получив по зубам от более сильного мальчика, утих и затаил в себе до лучших времён желание первенства над людьми. Потом неоднократно пытался поставить себя в исключительное положение, но окружение этого не понимало и быстро ставило его на землю, вернее ложила, прямо лицом в асфальт. " Асфальтовая болезнь " длилась недолго, потому как он быстро уразумел, о своём месте в тёплой серединке, куда не достать и где можно затаиться до поры до времени. Таиться пришлось долго, до сегодняшнего дня. Теперь пальму первенства ему преподнесли на блюдечке, правда, командовать старухой и ей подобными, а именно из них, как он предполагал, и состоит тайное обществе. Впрочем, если они все будут падать перед ним на пол и славить, неплохо, а вот если у них можно всегда взять на бутылку... тогда вообще хорошо. Будет прекрасная касса взаимопомощи, из которой можно черпать, не вкладывая.
   Бабка тем временем куда-то сходила и, когда Иван, с трудом оторвавшись от мечтаний, взглянул на неё, старый член секты взяла его за руку и надела на безымянный палец правой руки перстень старинной работы. Иван заинтересованно поднёс руку с ним к лицу, разглядывая изображение странного зверя с оскаленной пастью. Само кольцо было изготовлено из жёлтого металла, вероятно золота высшего качества, а вот зверь на нём из серебра. Его глаза яростно сверкнули под лучами солнца голубым огнём и Иван вздрогнул. Перстень пришёлся впору, да так что когда Иван хотел его покрутить, чтоб получше рассмотреть, то едва не вскрикнул от боли. Перстень сидел плотно и не то чтоб не снимался, вообще на пальце не проворачивался. Однако палец от сильного сжатия, не страдал. Не отекал и, вообще, по всему чувствовалось ему неплохо.
   Он не стал долго задерживаться в этом странном доме и выехал на электричке домой.
  
   Сейчас он отчётливо вспомнил всё это и вновь взглянул на перстень. Зверь всё так же яростно полыхал на него, но глаза уже не блистали холодом, а ярко пылали. Иван подивился изменению их цвета и тут в левый бок его кто-то толкнул. Он повернул голову и увидел рядом незнакомого мужчину в тёмном костюме без галстука. На вид ему было лет 50, седоватый, с узким лицом и чёрными глазами. Он не смахивал на алкаша, но и на добропорядочного гражданина тоже.
   - Что мутит? Выпить хочешь? - спросил мужчина и лицо его приняло таинственное выражение.
   Иван хотел согласиться с его предложением. Но что-то в нём настораживало, мешало контакту.
   - Ладно, вижу, что хочешь. Пошли.
   Иван послушно встал и они двинулись по перрону. Идти пришлось недолго. Совсем рядом, за киосками находился выселенный дом, давно подготовленный к сносу. В некрашеном заборе мужчина, в только одном ему известном месте, сдвинул доску и они очутились перед входом в подъезд. Мужчина шагнул мимо двери, висевшей на одной петле, и скрылся в полумраке. Иван остановился. Что-то внутри скребло и усиливало с каждой минутой нерешительность. Шаги на лестнице замерли и зазвучали вновь, уже ближе. Мужчина встал в дверях и помахал над головой бутылкой водки. Иван сразу отметил, что бутылку была полной. Мужчина призывно тряс бутылкой и заговорщицки кивал в сторону лестницы. Иван вдруг вспомнил, как видел в одном из фильмов что-то подобное. Только на кусок мяса там ловили бродячих собак. Насадят его на длинную палку и подманивают пса, чтобы набросить на него удавку.
   С чего он такой добрый, подумал Иван. Меня видит впервые, а готов сразу разделить бутылку водки. Зачем? Для чего я ему нужен? Под ложечкой неприятно засосало. Тревога усилилась, едва мужчина начал приближаться к нему.
   - Ну, ты что, мужик? Выпить не хочешь?
   - А что это она у тебя такая полная, - хрипло произнёс Иван, всматриваясь в лицо незнакомца. Тот не удивился вопросу, словно ожидал и спокойно пояснил:
   - Так у меня друг умер, вот с поминок взял, думал помянуть, вспомнить наше с ним детство. А вот не идёт она в одиночку. Собеседник мне нужен, понимаешь? Хочется поговорить.
   Перстень на руке вдруг потеплел, а затем резко нагрелся. Иван ухватился за него пальцами другой руки и. кривясь от боли, попробовал немного сдвинуть, но перстень так сильно ожёг палец, что от боли Иван вскрикнул и затряс рукой.
   - Что, болит? - поинтересовался мужчина и шагнул к Ивану.
   - Да ничего, заживёт. - ответил Иван и отступил на шаг.
   - Может помочь, я ведь врач. Дай мне руку посмотреть, - попросил мужчина, вновь надвигаясь на Ивана.
   - Да нет, не надо,- пробормотал Иван, медленно отступая, пока не упёрся спиной в забор. Он пошарил за спиной по шершавым доскам, но ни одна из них не дрогнула.
   - Э, милый, да ты меня, никак, боишься? Ну, давай руку, не бойся не съем, помогу.
   Мужчина стоял уже рядом и Иван со страхом увидел, как меняется у него лицо.
   Его черты начали как бы плавиться, словно у восковой маски под действием тепла. Это происходило так натурально и непривычно, что Иван как зачарованный стоял не в силах двинуться. Мужчина протянул к нему руку, в его глазах на мгновение сверкнула ненависть. Иван от ужаса содрогнулся. Оплывшая кожа на лице незнакомца вдруг во многих местах стала колко вспучиваться, словно кто-то неведомый изнутри тыкал её чем-то острым. Мужчина молчал, но руку не опускал. Ничто не мешало ему схватить руку Ивана с перстнем, но он этого не делал и глядел в душу Ивана, прожигая её своим злобным взглядом. Иван не мог отвести от него глаз и медленно, плотно притираясь двинулся вдоль забора. Мужчина как привязанный не отставал. Его протянутая руку магически привораживала Ивана, и он, не в силах опустить глаза, всё больше и больше подпадал под влияние нечеловеческой силы. Внезапно забор пошатнулся, и одна из его секций вместе с Иваном завалилась наружу. Как только он выпал за забор силы вернулись и он, не оглядываясь, кинулся бежать. Лица, машины, дома, киоски, всё чем жила улица слилось в единую сплошную рыхлую массу. Она растекалась перед ним, впуская вглубь себя пока он не задохнулся от быстрого бега.
   Он сидел у какого-то дома на корточках, привалившись спиной к его облицованной мраморной плиткой стене. Мимо неторопливо шли прохожие, катились машины, но всё беззвучно, как в немом кино. Иван бессмысленно таращился перед собой и не понимал кто он и где. Чьи-то ноги в брюках остановились перед ним. Они стояли, а он не понимал, зачем они тут и почему загораживают пространство. Несколько раз его похлопали по плечу, толкнули в грудь. Потом чьи-то руки подхватили под мышки и потащили в дом. В маленькой комнатке усадили на стул, похлопали по щекам, поднесли к носу нашатырный спирт. От резкого запаха Иван вздрогнул, в голове прояснилось.
   Молодой охранник банка начал по телефону вызывать машину " Скорой помощи ". Когда он соединился с диспетчером и назвал улицу, Иван с трудом поднялся и опустил руку на телефонный рычаг. Охранник что-то кричал вслед, но Иван уже вышел на улицу. Многоголосый шум города ворвался в уши и он с непривычки замотал головой, затем спустился с крыльца и медленно двинулся по улице.
   Неторопливая ходьба и воздух, хоть и пропитанный испарениями города, окончательно привели в чувства. Всё происшедшее, казалось нереальным. С каких это пор его стали пугать незнакомые мужчины, когда раньше он часто пил с подобными типами по ночам в тёмных глухих подворотнях. Что его так напугало, почему он в панике бежал от этого человека и вообще, почему его жизнь за последние несколько дней так изменилась? Он вспомнил о Голосе, с которым до недавнего времени беседовал и подумал о сумасшествии. Конечно, выпивка никогда и никому ещё не приносила облегчения в решении жизненных проблем, но пил он в последнее время просто по привычке, для разговора. Белая горячка? А где чёртики, ведьмочки или нечто подобное? Он повертел головой, но ничего подобного не увидел. Нет, тут что-то другое. В задумчивости потер свой подбородок и чем-то укололся. Перстень на пальце навёл на мысль о сестре Зубовой, которая всучила его у себя в доме. Ну да, она тайно на него нацепила, а он не поинтересовался, решив втайне потом продать. И тут он сразу всё вспомнил. Вспомнил всё до мельчайших подробностей, начиная с того дня, когда его бросила жена.
   В памяти всплыла ссора с тёщей и тестем, потом ночевка у бабки по записке на телеграмму от Зубовой. Дальше какие-то отрывочные воспоминания. Ночной дом, он лежит, а над ним со свечкой в руке бабка. Она что - то шепчет, брызгает на него. Потом он в гробу. В гробу!!? Господи, что она с ним творила? Зачем закапывала в могилу? Тот давний ужас в холодной темной яме коснулся его и он явственно услышал частый град сухой земли по крышке гроба, и потом тяжёлые удары насыпаемой земли. Дышать! Нечем дышать!!! Он был объектом испытания на стойкость и душевную зрелость. Именно так сказала бабка, когда выкопала его из могилы. Так, а почему он её ну, если не убил, то хотя бы не побил? Зачем дозволил издеваться над собой?
   - Потому что это твой путь, ты его выбрал и надо его пройти. Вспомни Зубову. Ты обещал пройти маршрутом по карте и извести всех хранителей и передать меня последнему, - произнёс Голос. - Ай забыл? А как ты хотел свернуть с этого пути, тоже память отшибло? Вспоминай, Ваня, вспоминай, путь наш неблизкий .
   Конечно, это был тот самый противный Голос, который ему навязала бабка Зубова. Он нашёптывал разные ласковые убеждающие слова, стремясь вновь и вновь подавить волю Ивана к сопротивлению. Он представил какие его могут ожидать на этом нелёгком пути опасности и вознегодовал. Его скрытая упёртость, желание никому не подчиняться, внутренняя свобода, сейчас окрысились на навязываемую чужую волю. Почему он должен подчиняться этой бабке Зубовой? Почему она хочет иметь над ним власть? Нет, надо ей всё выговорить в лицо и отвязаться от неё! Колдовка чёртова, надумала его оседлать, сделать послушным. Он что игрушка? Решимость встретиться с ней и высказать своё возмущение поставила на ноги и он решительно, горя возмущением, зашагал к метро.
   Всю дорогу он мысленно выстраивал предстоящий диалог с Зубовой, подбирал слова, тренировал мимику лица в стекле вагона. В отражении виделся решительный, умный и волевой мужчина с презрительным взглядом и гордой осанкой. Под конец он так вошёл в роль, что едва не проехал свою станцию. Пассажиры поспешно расступились перед ним и он вышел из вагона, провожаемый недоумёнными и тревожными взглядами.
   Его подъезд едва освещался мутной лампочкой мизерной мощности, которую ещё не успели скрутить местная пенсионерка баба Люба. Удивительно преклонных лет старушка имела прямо-таки манию тырить лампочки в подъездах, находя в этом только одно ей понятное удовольствие. Об этой её страсти догадывались все и даже Стучало, но поймать пронырливую старушку не удавалось. Обеспокоенные освещением жильцы даже устраивали засады, но лампочки загадочным образом продолжали исчезать. Несколько раз к ней домой под видом проверки сантехнического или водопроводного оборудования вторгались комиссии жильцов, но найти похищенные лампочки не удавалось.
   Решение пойти к Зубовой и заставить её вернуть его к прежней жизни была настолько простым и понятным, что он и мысли не допускал о возможной неудаче. Лифт, как это часто бывало, не работал и он, насвистывая весёлую мелодию, легко поднялся на 4 этаж. Зубова жила несколькими этажами ниже его квартиры и поэтому он сразу решил зайти к ней, а потом домой.
   На площадке перед её дверью немного потоптался, позвонил несколько раз в дверь, прислушался. Странная тишина за дверью встревожила. Он не мог допустить, что бабки нет дома. Этого не должно быть. Она старая и должна по вечерам сидеть дома, смотреть по телевизору сериалы, вязать носки. Время шло, звонок работал во всю мощь, но к двери никто не спешил. В гневе Иван ударил кулаком по двери и она легко отворилась. Он замер, немного помялся и нерешительно шагнул в прихожую. В квартире стояла кромешная тьма. Входная дверь внезапно за ним захлопнулась и он застыл. Страх что бабка сейчас может вернуться и застать его здесь, подтолкнул к выходу. Но дверь исчезла. Он пошарил по стене в поисках выключателя. Стены были какие-то липкие, то ли облитые жиром, то ли лаком. От омерзения его передёрнуло. Внезапно ожгло от мысли о затаившейся за углом хозяйке. Выпрыгнет с топором и хватит по башке, поди потом доказывай, что не воровать пришёл. Необходимая оборона. Если после этого ещё сможет рот открыть.
   -Марья Петровна, а Марья Петровна, - тихо позвал он,- это я, сосед ваш, Шляпкин.
   Квартира хранила угрюмое молчание. На кухне как выстрелила капля воды из крана. Сердце учащённо забилось, грозя разорвать грудную клетку. Захотелось быстро смыться из этой проклятой квартиры. Вспомнились вдруг слова Голоса о Зубовой, да и сама она теперь не казалась старухой, лишённой ума.
   - А вдруг она померла, как собиралась? - в ужасе чуть не застонал Иван.
   Покойников он не любил давно. Так получалось, что за последний год ему с ними приходилось сталкиваться, фигурально выражаясь, нос к носу. И это была не аллегория какая-то. Участковый Синичкин прямо имел манию какую-то на всех покойников своего участка тащить Ивана как понятого. За что он его так невзлюбил, оставалось только догадываться. И всегда получалось, что на этих жмуриков его приглашали некстати. Вытаскивали из-за стола, после плотного ужина, часто глухой ночью приходилось тащиться на соседнюю улицу. Синичкин командовал, а Иван перерезал верёвки самоубийц и они тяжело падали на него, помогал нести по лестнице трупы и носилки, обязательно, переворачивались, перевёртывал трупы для медэксперта и поскальзывался. Прямо на них. Не было ни одного, пожалуй, покойника, с которым бы Иван поневоле не пообнимался.
   Новая мысль, что бабка окочурилась и сейчас тихо дожидается его в комнате или кухне, была невыносима. С покойниками он, пусть и с конфузом, привык иметь дело на людях, когда всё ясно и он посторонний. А тут никого, кромешная тьма и выхода нет. Внезапно рука наткнулась на выключатель, клавиша клацнула и над Иваном вспыхнула яркая лампочка, без абажура на тонком проводе. Никогда и ничему так не радовался Иван как этому спасительному источнику света. Узкая прихожая заворачивала за угол на кухню. Второй выключатель в её конце щёлкнул легко и комната осветилась единственной лампочкой в старинном стеклянном колпаке. Иван осторожно прошёлся по квартире, но Зубовой не нашёл.
   - Слава богу, - с облегчением подумал он,- жива значит. Небось, по бабкам попёрлась.
   Опасаясь быть застигнутым хозяйкой, быстро выключил свет и уже намеревался выйти на лестничную площадку, как сквозь неплотно притворённую дверь услышал звук шагов и голосов нескольких человек. Они поднимались по лестнице и могли его увидеть. Он прислушался. Они приближались и вот остановились у двери квартиры. Иван мигом юркнул в кладовку и услышал как в квартиру вошли люди.
   - Граждане понятые, осмотрите квартиру, закройте окна, перекройте газ и воду, - произнёс участковый Синичкин.
   - А где её нашли? - поинтересовался женский голос.
   - К сожалению её увезли ещё до меня и пояснить ничего не могу. Зуболва давно болела и смерть, вероятно, избавила её от дальнейших страданий.
   Люди немного походили по квартире и по предложению участкового вышли на лестничную площадку. Хлопнула с замочным щелчком входная дверь и всё стихло.
   Иван сидел на чём-то мягком ни жив ни мёртв. Всё что он сейчас услышал не вызывало сомнений в смерти Зубовой. Он был один, заперт в тёмной квартире, где совсем недавно умерла её хозяйка. Выходить из кладовки не хотелось, но и сидеть в ней вечно нельзя. На него нападало какое-то тряпьё и он, с трудом освободившись от него, осторожно вылез из своего убежища. Теперь он более уверенно ориентировался в квартире. Стол стоял на своём месте. На стул садиться не стал, зная его скрипучий нрав. Хотелось вести себя тихо, словно покойница лежала здесь и нельзя её беспокоить. Он отдёрнул плотные шторы с окон и свет уличных фонарей мягко осветил комнату.
   - Ну, чего молчишь? Ведь знал, что она умерла? - тихо произнёс он.
   - Ну, знал.
   - А почему не предупредил? Опять на приключения толкаешь?
   - Ты должен сюда попасть, до её похорон.
   - Интересно для чего, по какой надобности?
   - Ищи карту с сокровищами. Она укажет путь.
   - Нет, ну ты упёртый, что сейф в банке. Я же тебе сказал, что всё, слышишь, всё закончилось и ты можешь из меня валить куда хочешь.
   - Я останусь.
   - Слушай,- Иван даже присел на диван,- ну отстань ты от меня. Хочешь я тебе другого мужика найду, он тебе за эти сокровища что хочешь сделает. Что скажешь ему то и исполнит, но я-то... видишь какой и тебе и мне наше соседство обременительно. Зачем мучиться и бороться?
   - Я не волен выбирать посланника. К тому же ситуация изменилась. Теперь начинается охота
   - И за кем или чем я должен теперь охотиться?
   - Ты жертва. А охотник Обшибей. Враг Зубовой. Он придёт за мной, за картой, а значит за силой.
   - Ну вот, остаётся мне встретить его и всучить тебя, пусть с тобой как хочет управляется.
   - Меня можно вытащить только из трупа или ещё живого, но в его последние минуты. Ты ему не нужен, ты оболочка, фантик от конфеты.
   - Да я помню, что бабка говорила что-то о мужчине в костюме. Постой, а на вокзале не он ли был?
   - Он и теперь ты его знаешь. Это для него минус.
   - Какой минус?
   - Тот самый, который убавляет. Теперь ты настороже и знаешь его в лицо.
   - Ну и что? Зачем он мне сдался?
   - Он хочет чтоб ты сдался.
   - Да я хоть сейчас лапки подниму, пусть заберёт тебя, сокровища и живёт в своё удовольствие.
   - Ты опять ничего не понял. Ты ему не нужен.
   - Да и он мне.
   - Он охотник, а ты теперь дичь. А что охотник делает с жертвой? Мысль о смерти будет тобой теперь двигать.
   Иван вспомнил о встрече с этим мужчиной в заброшенном доме и поёжился. Такой непременно убьёт.
   - Возьми в верхнем ящике серванта карту, и уходим. И не забудь захватить птицу. Ту самую.
   Иван пожал плечами, выдвинул указанный ящик и под документами нашёл жёлтый лист бумаги. Он хотел его развернуть, но Голос предостерёг:
   - Некогда её разглядывать. Забирай карту и другие документы, на всякий случай и быстро уходи.
   Иван вновь выдвинул ящик, взял из него пачку бумаг, а из сберкнижки 10 000 рублей. Птица стояла на полу возле окна, где он её и оставил.
   Голос торопил и явно волновался. Это было на него непохоже. Подчиняясь ему, Иван невольно поспешил к двери. Она открывалась с треском разрываемой бумаги, наклеенной в виде полосок бумаги, с оттисками милицейской печати.
   - Ну вот, - произнёс Голос,- завтра он узнает, что в квартире кто-то был, и то, что он хотел, уже унесли.
   - И сколько у нас времени?
   - А его нет. Отсчёт пошёл с момента твоей последней встречи с Зубовой.
   - Выходит , я напрасно растратил его, упустил свои шансы?
   - Ну, не всё потеряно. Не такой он и всесильный, но опасный. Если он получит меня ...
   - Что будет?
   - Для тебя уже ничего, а для других ... Зло станет всесильным и он будет управлять людьми как марионетками, никто не будет свободен без его воли.
   - Ужастик какой-то, страшненькая сказочка.
   - А вот ты меня слышишь, тоже фантастика?
   - Ну об этом я боюсь кому сказать, сразу в психушку определят.
   - А тогда весь мир будет что твоя психушка.
  
  
   -16 -
   На другой день Иван вышел в магазин за продуктами. Светило солнце, чирикали воробьи, в песочнице развлекались дети, а на скамейках их бабушки и дедушки о чём-то судачили. От самого подъезда за ним увязались двое молодых крепких ребят. Он сразу почувствовал их к себе особый интерес и на всякий случай перевернул перстень камнем к ладони. Они следовали за ним до магазина, но войти в него не дали. Один из них, белобрысый с золотыми зубами крепко ухватил Ивана за локоть на крыльце, а второй стал перед ним с угрожающей улыбкой. Сердце у Ивана ёкнуло и он послушно отошёл с ними на ближайшую скамейку. Он сразу догадался от кого эти ребята и о чём будет разговор. Его, на сегодня уже бывший, начальник требовал возместить недостачу на складе в сумме 25 000 долларов в три дня, угрожая в противном случае " принять меры ". Что это должны быть за " меры " ему популярно объяснили эти ребята, живописно описав в силу своей нехитрой фантазии все, что предполагалось с ним сделать. На слабые отговорки на их отсутствие, ему напомнили о возможности продажи квартиры. Иван не стал спорить, понимая всю бесполезность убеждения в своей некредитоспособности. Они сообщили о своей готовности с этой минуты постоянно держать его под контролем и не выпускать из зоны наблюдения.
   Дома он сразу принял ванну: мерзкий трусливый пот до нитки вымочил всю одежду. Конечно, денег ему таких не достать, но и продавать квартиру не хотелось. Камень мешал тереться мочалкой и он легко снял его с намыленной руки. Не хотелось с ним расставаться, но и просто так отдавать этим ребятам тоже. Он положил его под диван, надеясь, что если вдруг эти придут домой и учинят обыск, то вряд ли полезут под него.
   Он вдруг вспомнил о карте, которую взял в квартире Зубовой. Карта представляла из себя жёлтый от старости лист плотной бумаги, оборванный по краям с изображением синей линии маршрута поиска. Линия начиналась от левого края листа, волнисто доходила до его центра с обозначением города Звездинска и, изгибаясь утыкалась в нижний край листа. Дальше, как говорила Зубова, он должен следовать по другому обрывку карты, который должен получить у кого-то по всей линии маршрута. Карта была старая, 30-х годов блеклая, но крупномасштабная. Он внимательно изучил её, гадая где на этой линии будет хранитель и как получит от него другой обрывок карты с маршрутом. Да и сколько их, этих клочков, может десять или двадцать? Деньги надо доставать по - любому, иначе, он это точно знал, не видать ему квартиры или жизни. Бомжевать не хотелось да и пожить намечал ещё пару десятков лет.
   И всё-таки слабая надежда найти хоть часть денег и отсрочить срок окончательной уплаты всей суммы, не покидала. Не хотелось, ой как не хотелось, пускаться в это странное путешествие за сокровищами. И кто знает найдёт ли он вообще что- нибудь. Даже если это не старческий бзик старухи, всё может обернуться пустышкой. Где хранятся эти сокровища и какие они? Что если они уже давно найдены как в книге " 12 стульев "? Те тоже долго искали, колесили по всей стране, а в итоге, оказалось, что их сокровища давно обнаружены и растворены в недрах общественной пользы.
   Он стал усиленно вспоминать знакомых, кто может дать деньги и сколько. При хорошем раскладе выходило, что 10 000 долларов он сумеет найти. Эти деньги могут показать, что он ищет их и может возместить ущерб.
   Когда он вышел из подъезда, те двое поднялись со скамейки. С равнодушным видом проследовал мимо них к остановке автобуса. Полдня объезжал друзей, знакомых, но сумел получить лишь незначительную суммы. Они сопровождали его всюду, вплоть до туалета. С каждым часом его надежды на удачный сбор денег улетучивались и, наконец, настала та минута, когда он понял: всё, больше не собрать.
   То ли вид у него был такой, то ли у этих ребят особенный нюх, только они догадались о его проблеме и теперь ходили за ним чуть ли не вплотную. Если они поселятся на эти дни в его квартире. То сбежать от них будет непросто. А бежать надо, спрятаться. А потом? Проблема сама не рассосётся, они не отстанут. Только деньги могли вернуть ему нормальную жизнь. Существуют ли эти сокровища зубовой? Судя по Голосу они есть, а если это обман? А что остаётся делать? Придётся пуститься в путь за сокровищами. Но прежде надо уйти от этих.
   В овощном магазине он, сумел незаметно, юркнуть в подсобные помещения, в раздевалке напялил на себя грязный халат рабочего, на голову натянул засаленную кепку. Но уйти не удалось. Едва он вышел во двор, как из грузовой машины вылез злой водитель и заорал, что ему за простой машины не платят и потребовал её быстро разгрузить. Иван хотел тоже заорать типа, что за такую зарплату пусть директор разгружает, но вовремя прикусил язык. За машиной недалеко маячил один из его опекунов, а другой, вероятно, бдил за главным входом. К тому же на крик водителя на разгрузочную платформу вышла полная румяная женщина в белом халате. Она немедленно велела шофёру заткнуться и пообещала премиальные.
   - А ты кто такой? - крикнула она сверху Ивану.
   - Так я .. это..., - начал Иван.
   Он направился к ней, стараясь не попасть в поле зрения того, кто стоял в воротах двора.
   - Новенький что ли?
   - Да.
   - А где Филиппок?
   - Животом мается, скоро будет, - нашёлся Иван
   - Вот паршивец, не золотуха так понос, - вознегодовала женщина. - Вечно у него проблемы с внутренностями. То сердце прихватит, то желудок. Слышь, Клав, а, Клав?
   Из глубины магазины кто-то нечленораздельно откликнулся.
   - Филиппок-то опять животом захворал, - звонко крикнула женщина.
   - Так у него болезнь завсегда, когда разгружать чего надо, - раздался из магазина озорной женский голос.
   Женщина окинула Ивана внимательным взглядом и кивнула головой.
   - Ладно, старайся, после поговорим. Тебя как звать-то?
   - Иван.
   - Ну, будешь Ваньком.
   - Я не Ванёк, а Иван, меня так родители назвали, - оскорбился Иван и попытался снизу дерзко посмотреть на женщину. Но та не поняла.
   - А я тебя буду звать Ваньком, а будешь хавальник разевать, гланды вырву, станешь Герасимом.
   Женщина крикнула водителю, что товар будет принимать в кладовой, ушла. Шофёр, раскрыл дверцы фургона и всё время, пока Иван разгружал машину, стоял и наблюдал. Иван грузил ящики с помидорами на тележку и отвозил вниз, в подвал, где складировал их друг на друга под бдительным оком той самой женщины, пообещавшей звать его Ваньком. По дороге он подобрал одну картофелину и сунул её в карман брюк. Несколько раз он выглядывал из-за машины, чтобы убедиться стоит ли там один из его опекунов. Тот стоял недолго, вскоре к нему подошёл второй и они, переговорив, вошли в подсобные помещения магазина. Иван резко скинул халат, кепку и быстро пошёл к воротам.
   - Эй, парень, - закричал водитель, - а кто разгружать вместо тебя будет?
   Иван отмахнулся и побежал. На крик водителя из магазины выскочили двое молодых ребят и кинулись вдогонку за Иваном. Он бежал нервно, без привычки задыхаясь. Преследователи неуклонно приближались. Вскоре он услышал их ругательства и обещания свернуть шею. Ноги отказывались повиноваться и, казалось, погоня вот-вот закончится смертельным избиением. Иван и не заметил как пробежал мимо будки милиционера и влетел в здание местного ОВД. Милиционер запоздало кинулся его останавливать и наткнулся на погоню.
   Только на лестнице милиции он сообразил, что наделал. Теперь ему не будет прощения, ведь предупреждали чтоб он в милицию не совался. Он поднялся на второй этаж, выглянул в окно. Они стояли у шлагбаума и ждали. Он знал, что они не уйдут, ночевать будут, но дождутся.
   Он спустился вниз, в дежурную часть. Молодой, но излишне упитанный капитан сидел за большим зарешечённым окном и на столе перед пультом что-то писал. Иван подошел, склонился к узкому окошку и придурковатым голосом позвал:
   - Слышь, капитан, а капитан?
   Милиционер медленно поднял голову на Ивана.
   - Что вы хотели гражданин? - равнодушно спросил он.
   - А тебе гранату в твою амбразуру не кидали? - ехидно осведомился Иван, холодея от своей наглости.
   - Что? - приподнялся милиционер.
   - Гадишь во что? - озорно крикнул Иван и подмигнул.
   - Ты чего несёшь, хряк упитанный? - заволновался дежурный.
   - А то! Интересно мне, сможешь ли ты за три секунды собраться ко мне из этого узенького окошка?
   - Стригалёв, ну-ка, задержи этого кабана, - крикнул дежурный взволнованным голосом, вытягиваясь к окошку.
   Иван быстро обернулся и увидел как от стены отделился милиционер и щагнул к нему. Иван сунул руку в карман и сжал картофелину.
   - А ну на место, сейчас всех порешу, - дурным голосом заорал он.
   Постовой замер с изумлением всматриваясь в оттопыренный карман Ивана. Тот выхватил картофелину из кармана и замахнулся ею на милиционера.
   - А ну на пол, сука подзаборная, если не хочешь смертью героя помереть!
   Милиционер послушно вытянулся на полу, обхватив голову руками. Иван выскочил на улицу и решительно направился к будке милиционера. Два опекуна при его появлении оживились и придвинулись к шлагбауму, вероятно, опасаясь, что он вновь примется бежать. Как только сзади раздались крики с требованием его задержать, Иван дружелюбно помахал ребятам рукой. Сзади раздался топот ног и Иван крикнул;
   - Бегите, пацаны. Всё сорвалось, сейчас всех повяжут.
   Сам он побежал к ним, размахивая руками и истошным голосом предостерегая от дальнейших встреч.
   Милиционер выскочил из будки опять поздно, когда Иван уже выбежал на улицу. А догнать не смогли.
  
   - 17 -
   Перед обедом Стучало вновь вызвали в кабинет врача. После уничтожения анализов он от этой встречи не ждал ничего хорошего. Правда, за столом сидел его лечащий врач, но это ничего не меняло. То что они все в сговоре подтверждала излишняя, на взгляд Стучало, вежливость и предупредительность врача. От предложенного чая Стучало отказался, опасаясь, что в него могут подложить снотворное, а затем провести тайную операцию. Врач начал издалека: о погоде, будто они фермеры и от неё зависит урожайность клевера или зерновых. Слушая пространные высказывания врача, Стучало ждал когда он сможет перейти к главной теме вызова, как подведёт к необходимости операции. И, действительно, врач заговорил о медицине, сложности лечения, отсутствия необходимой диагностической аппаратуры.
   - Короче, доктор,- нервно перебил его Стучало, - скажите прямо, что лечить меня вы и не собирались.
   - Да вы здоровы! - воскликнул тот.- Здоровее вас я и человека не видел. Я даже не понимаю, как вы вообще у нас оказались.
   - Избавиться от меня хотите?
   - Да помилуй бог! С чего вы взяли? Просто ... это клиническая больница, а вам нужен даже не санаторий, хотя и это не повредит...
   - Так что мне нужно? Отдать своё молодое здоровое тело на донорские органы? Это вы хотите сказать? Скажите честно, без дипломатии.
   - Ну, скажем тело у вас не такое уж и молодое..
   - Но здоровое, - подсказал Стучало и нервно заёрзал на стуле.
   - Вы только не волнуйтесь.
   - Короче доктор, я вам не дамся. Согласия своего не даю и баста.
   - Но от вас согласия и не требуется. Согласно диагнозу...
   - Ах вот как? Значит я уже себе не хозяин? - подскочил Стучало.
   - Успокойтесь ради бога. Скажите, что вы хотите, и мы это обсудим.
   - Выйти отсюда хочу, домой.
   - Так кто- же за вас может поручиться? Наш психиатр склонен думать...
   - А мне плевать на вашего психиатра, я хочу уйти от вас домой.
   - Боюсь, что только родственники могут по заявлению взять вас, под своё поручительство. Но у вас их нет.
   - Потому вы меня и выбрали?
   - Уверяю вас, там, в другом лечебном заведении, вам будет лучше. Там питание и уход.
   - Уход?
   - Там такие решётки, что об уходе и думать забудете, - высказалась медсестра.
   Врач поморщился и укоризненно посмотрел на неё.
   - Значит оттуда не сбежишь, - задумчиво пробормотал Стучало.
   - А зачем вам бежать? Там хорошо, есть с кем побеседовать. Люди там интересные, начитанные. Да и театр прямо у постели, каждый актёр.
   - Я что-то не пойму. Почему вы решили что за меня некому заступиться? Есть у меня племянник.
   - Но вы же его не признали. Отказались.
   - Мне стыдно. Я бросил его маленьким. Не стал помогать сестре. Но теперь осознал и хочу воссоединиться с роднёй.
   - Захочет ли он взять на себя такую ответственность?
   Стучало едва не брякнул, что этот пронырливый племянник только и мечтает поселиться у него и подпишет любую бумагу.
   - А вы у него спросите. Он после обеда должен меня навестить.
   - Ну хорошо, - согласился врач и Стучало вышел из кабинета.
  
  
   После обеда Глянцев, действительно, пришёл в палату. Они вышли на лестницу и обговорили ходатайство племянника о выписке Стучало под его присмотр.
   Глянцев написал по форме заявление об отказе помещения Стучало в психиатрическую больницу и в камере хранения получил его вещи и ключи от квартиры.
   К дому подъехали на автобусе. У подъезда Стучало обратил внимание на двух молодых парней, которые сидели на скамейке. Жильцы радостно обступили преддомкома. Проблем по дому накопилось много в том числе и похороны Зубовой. Её кончина взволновала и он, не медля, кинулся к её квартире. Сорванные печати на двери повергли его в тихий шок, от которого его отвлёк Глянцев, деловито предложивший пойти домой. По взаимной устной и тайной договорённости Зубова должна была отписать ему свою квартиру, и он даже недавно приглашал нотариуса, но что-то у неё с ним не заладилось, а, может, взбрыкнула старушка, и он ушёл, пообещав на днях к ней заглянуть. А вот в эти дни Стучало как раз был в больнице и теперь томился, гадая успела она оформить на него завещание или нет. Если успела, то завещание должно лежать в её опечатанной квартире. Правда печати кто-то сорвал, мальчишки, наверное, из озорства. Но без участкового Синичкина войти в квартиру невозможно. Пока Стучало размышлял о завещании, Глянцев наскоро приготовил лёгкий ужин, заварил чай.
   Ужинали на кухне. В больнице Стучало отвык от яичницы с колбасой и ел с охотой. Глянцев только ковырялся в сковороде, всё больше болтал, втираясь в доверие. Это Стучало сразу смекнул, но принимал всё спокойно, выжидал. Конечно, этого племянника он мог легко выгнать, но что могло произойти завтра никто не знает, а в этой непредсказуемой жизни нельзя никого отталкивать, даже этого вертлявого родственника. Вот повздорил с участковым, думал, что обойдётся без него, ан нет, вот опечатал он квартирку Зубовой и не попасть в неё. Да ещё визитку этого нотариуса потерял. Кто он и где его контора, не знает.
   - Да, померла Зубова , - вдруг со вздохом произнёс Стучало в самый смешной, на взгляд Глянцева, момент, рассказываемой им истории.
   - Возраст, - глубокомысленно изрёк Сидор, пытаясь угадать ход тайных мыслей Стучало.
   - Жила бабка одна, деньги мне задолжала, - продолжил Стучало, отправляя в рот кусок колбасы.
   - Много? - деловито осведомился Глянцев.
   - Да сказать- не поверишь. И как эти старушки умудряются столько денег тратить? Родственников у неё нет, живёт одна. Ну, вот скажи мне, куда она их потратила? И как теперь их с неё получить?
   - Так может она их копила, на похороны,- неуверенно начал Глянцев,.- Лежат они, небось в шкапчике и ждут...
   - Описи они ждут,- хмуро пояснил Стучало.- Всё её имущество государству отойдёт.
   - И доказать на ваши деньги ничего нельзя? - поразился Глянцев.
   - Я ж с неё расписок не брал, как докажешь?
   - Так может до комиссии взять деньги в квартире-то? - предложил Глянцев и подмигнул.
   - На преступление толкаешь? - поинтересовался Стучало.
   - Ну какое же это преступление своё взять? Да и не узнает никто. Мы же мебель и ковры не будем выносить?
   - Да какая мебель... Продавленный диван, проеденный молью ковёр времен первой мировой.
   - Ну, так мы незаметненько в квартирку войдём и возьмём денежки-то, а? Как, батя, планчик?
   - Опять ты за своё! -скривился Стучало. - Ну какой я тебе батя? У меня сроду детей не было, сыночек выискался.
   - Начинается! Опять за старое. Значит дядей меня не зови, батей тоже. Тебя что мужиком кликать.? Или может вообще тебя звать никак? Просто- ЭЙ и всё? Такое тебе по нраву?
   - А по имени и отчеству тебе слабо назвать? Если уважаешь, у тебя что язык отвалится? А, может, я тебе для регистрации только нужен? Так скажи прямо.
   - Скажу, не дашь регистрации?
   - Не дам.
   - Вот и не скажу.
   - Ловкач. Не знаю почему, но чем-то ты мне нравишься. Кого-то напоминаешь. Себя в молодости, наверно. Я тоже вёртким был.
   - Так мы ж одной крови, дядя, ой, - закрыл рот ладонью Глянцев, - извиняюсь, Борис Леонидович.
   - Ну ладно. Только не ёрничай, - погрозил ему пальцем Стучало.
   - Ну, так, что собираемся? - привстал с табуретки Глянцев.
   - Куда это ты засобирался?
   - Вы же сами предложили зайти к Зубовой.
   - Я этого не говорил.
   - Но очень прозрачно намекнули. Так что Борис Леонидович, собирайтесь, " раз пошли на дело...", - запел Глянцев.
   - Не знаю, что и сказать, - вздохнул Стучало, - неловко как-то в чужую квартиру залезать, узнают вот стыдоба-то будет.
   - А как узнают? Печати сорваны, а дверь мы откроем быстро.
   - Ты что замки умеешь открывать?
   - Умею, но тут надо быстро всё провернуть, поэтому есть у меня человек, специалист широкого профиля.
   - А зачем нам третий и что он потребует за работу? Денег у меня нет.
   - Да ничего ему не надо, он из чистого любопытства и по старой дружбе это сделает.
   - Уже и дружка успел завести?
   - Заводят собаку или кошку, - пояснил Глянцев,- у есть у меня тут человек, должен же я был с кем-то общаться пока вы обдумывали признать меня родственником или нет?
   Желание узнать составила ли Зубова завещание на квартиру и указала ли в нём его, пересилило врождённую осторожность и Стучало согласился.
   К его удивлению " специалистом широкого профиля" оказался местный слесарь Хлебников. Стучало ему сообщил, что собирается проверить водоснабжение квартиры Зубовой. Он быстро написал акт, вписав в него помимо себя Глянцева и Хлебникова.
   Замок открыли легко, а когда вошли в квартиру, то Стучало потребовал от Хлебникова оглядеть трубы и краны, а сам с Сидором приступил к осмотру ящиков мебели.
   Перед этим, ещё в квартире Стучало объяснил Сидору, что помимо денег надо искать и все документы вплоть до квитанций по оплате квартиры и коммунальных услуг. К разочарованию обоих ни денег ни документов не нашли.
   - Слушай, Борис Леонидович, - вдруг сказал Глянцев, поднимая голову от одного из ящиков серванта. - Похоже старушка вообще жила как при коммунизме: без денег.
   - Либо кто-то уже до нас у ней покопался, - ответил Стучало. - Документы какие нашёл?
   - Да вот квитанции только об оплате квартирки, да старые фотографии.
   - А документы должны быть, хоть какие-нибудь, ну паспорт, хотя бы.
   И тут Стучало смекнул, что квартиру опечатал участковый Синичкин, значит и документы все у него. Ну этот-то обязательно по ящикам полазил, всё выгреб, скотина. Что делать? Идти на поклон, мириться?
   - Ну, вы тут ещё покопайтесь, а я схожу к Шляпкину, - сказал Сидор, откладывая старую фотографию, которую с любопытством долго осматривал.
   - Это ещё зачем? - насторожился Стучало.
   - Вещи свои заберу, я же их у него оставил. А он на другой день куда-то уехал.
   - Нашёл хранителя, - проворчал ему вслед председатель.
  
   Дверь долго не открывали, несмотря на упёртое давление на кнопку звонка. Сидор чувствовал, что в квартире кто-то есть и поэтому настырно звонил, а потом стал стучать в дверь, пока не услышал осторожные за ней шаги. Он прижал губы к щели между дверью и косяком и шёпотом позвал Ивана. Дверь медленно приотворилась и в узкую щель на него уставился человеческий глаз. Шляпкин тихо поинтересовался есть ли кто с ним и получив отрицательный ответ, осторожно впустил к себе.
   Как только Сидор вошёл в квартиру, дверь за ним быстро захлопнулась. В полутёмной прихожей он услышал тяжёлое дыхание Ивана.
   - Ты чего запыхался-то? Уж не с бабой ли? Я может не вовремя?
   - Запыхаешься тут. Обложили меня, сволочи, из дома выйти не могу, - пожаловался Иван.
   - А кто они?
   - Да есть тут двое ребят. Во дворе сидят, меня дожидаются.
   - А, это такие светленькие?
   - Они. За три дня должен вернуть им деньги. А где я им такую сумму найду. У меня не фабрика какая. Сам видишь как живу. Недостача у меня на складе, ну под неё и ахнули ещё плюс добавили проценты какие-то.
   - А сколько хотят?
   - 25 000.
   - Да, деньги большие. У нас в деревни их и за год не заработаешь.
   - Да не рублей, а долларов.
   Сидор наморщил лоб, высчитывая курс, но, видать, с арифметикой он был не в ладах, потому что вскоре с тихим свистом произнёс:
   - Это ж бешеные деньги!
   - Не просто бешеные, не представимые. Вот ты можешь хотя бы мысленно представить сколько это? Ну, если стодолларовые купюры положить друг на друга, какая высота стопки будет? Да ладно не напрягайся, - спохватился Иван, увидев как перекосило лицо у Сидора от умственного напряжения.
   - А деньги надо достать.
   - Где ж такую прорву найти? Ограбить если...
   - Ты меня на преступление не толкай. А вот деньги найти можно, только...
   - Что только? - заинтересовался Сидор
   Иван поколебался: рассказывать или нет? Но одному ему эти сокровища не найти, нужен помощник. Сидор парень хоть и не большого ума, но ловкий и где надо сообразительный. К тому же у него есть милицейская форма и он в ней держится уверенно, а это тоже не лишнее.
   - Ну не тяни ты, - попросил Сидор, - вижу новость у тебя на языке вертится.
   - Ну ладно, - решился Иван,- только никому, понял? Есть у меня карта, а на ней путь к сокровищам, вот, думаю, пойти поискать.
   - А что за карта и как она у тебя оказалась?
   - Как оказалась тебе знать не надо. А карта под газетой лежит.
   Иван отвернул лист газеты и протянул Сидору обрывок карты и пока тот разглядывал её, стоял рядом. Сидор внимательно осмотрел карту, понюхал, но на вкус её пробовать Иван не дал. Карту спрятал в ящик стола и выжидательно посмотрел на Сидора.
   - Ну, как?
   - Не знаю, не видел я раньше карты с сокровищами. И где на них отметка этих сокровищ? И карта какая-то старая, края оборваны, будто из сортира выловлена.
   - А ты думал я её только что в магазине достал ? Вначале сокровища прячут, а потом их наносят на карту. Ты что, думал, их вчера закопали? Здесь только маршрут и на нём человек передаст нам другой клочок карты. В общем не сразу к сокровищам подберёмся.
   - Понятно.
   Сидор помялся и спросил:
   - А меня возьмёшь?
   - А что ты умеешь делать? Водку пить?
   - Да я всё умею, я ж крестьянин. Видишь мои руки?
   - Ладно, завтра рано утром выезжаем. Хватит на сборы?
   - Так я мигом, хоть сейчас.
   Сидор заходил по комнате, радостно потирая руки.
   - Слушай, а где ты всё время жил пока меня не было? - вдруг спросил Иван.
   - Да у Виктора Хлебникова, спасибо ему, приютил.
   - Ну, а этот, дядька твой, Стучало, ключи от квартиры не дал? У этого и снега не выпросишь, жмот каких мало. Он хоть обещает регистрацию дать? Или ...
   - И как же ты меня Ваня не любишь, скажу я тебе откровенно, - раздался от двери голос Стучало.
   Он стоял у раскрытой двери в прихожей и укоризненно качал головой.
   - Эва, к нам прокрался сам председатель, тот самый, что симулировал болезнь в больнице, - воскликнул Иван.
   - Ну, за то, что я там находился, ты, Иван, ещё ответишь по закону. Ты вывел меня, представителя общественности, из строя и ещё оскаляешься?
   - Я ж не знал, что ты у нас такой пугливый, от детского ружья в обморок упадёшь.
   - А это следствие будет выяснять каким оружием ты мне в грудь упирался. Я, так видел винтовку.
   - С оптическим прицелом? А может, обознался, автомат не заметил?
   - Ехидничаешь?
   - Шуткую. А ты зачем тайно подслушиваешь наш сугубо интимный разговор? Ведь тебя Борис Леонидович в школе разве не учили, что подслушивать нехорошо?
   - А я и не подслушивал, - простодушно удивился Стучало, разводя руки, - Сидор сказал что к тебе пошёл, а ключи от квартиры не отдал, пришлось самому за ним идти. Да и не слышал я ничего, о чём вы тут шушукались. Мне это глубоко безразлично. Ты, Сидор, со мной или с ним останешься?
   - Ты, дядя иди, а я позже приду, - пообещал Сидор и протянул ключи..
   Стучало положил их в карман, развернулся и вышел из квартиры.
   - А как он дверь-то отворил? - задумался Шляпкин. -Я ведь её вроде на замок закрыл.
   - Ну, так что это за сокровища такие? - спросил Сидор.
   - Есть такие. Скажу только, что получил карту я от бабки Зубовой, вроде как наследство.
   - Только карту?
   - Ну и кое - чего ещё, - вздохнул Иван. - Я вначале не хотел брать, но взял, уж очень просила, вот теперь и не знаю как с этим наследством поступить.
   - А чего думать? Раз есть карта, значит надо искать по ней и сокровища. Я готов с тобой Иван хоть на край света за ними. А как делить будем?
   - Надо их ещё найти, а как делить потом обмозгуем.
   За окном стемнело. Сидор хотел включить свет, но Шляпкин успел перехватить его руку над выключателем.
   - Не смей, - горячо зашептал он, - как только они увидят свет, сразу поймут, что я здесь и тогда мне не выйти.
   - А может милицию позвать?
   - И что я им скажу? Что боюсь выйти на улицу? Ещё не хватало в психушку угодить.
   - Ну, так эти же там, на них и скажи, что караулят тебя, деньги требуют.
   - Ага, а они скажут, что просто так сидят, кислородом наслаждаются. Они же предупредили, чтоб в милицию не совался.
   - А как же мы тогда за сокровищами выйдем?
   - Не знаю, думать надо. Лицо моё они знают, разве что притвориться кем-нибудь? - задумчиво произнёс Иван.
   - У меня есть знакомый артист, хочешь у него что-нибудь из бороды или там усов попрошу, у них же там, в театре, этого добра навалом. Был скажем мужчиной, а стал стариком. Главное правдоподобно скрючиться и под палочку хроменько так выйти из дома. Они же ждут молодого, зрелого мужика, а тут выйдет развалина - развалиной и пошкандыбает в магазин за хлебом, другого-то на пенсию ничего не сообразишь.
   - А что это идея. Выйти и прямиком к гаражу.
   - А гараж нам зачем?
   - А ты думал мы на поезде, по маршруту поедем? Нет, у меня есть машина. Правда, не совсем новая, но на ходу.
   - Здорово, это ж сколько на ней сокровищ можно увезти. В руках - то много и не унесёшь. Это ты правильно придумал.- похвалил Глянцев.
   - Вот только надо как-то проверить машину, чтоб сразу сесть и поехать, но эти твари не выпустят.
   - Слушай,- воскликнул Сидор, - у меня же ментовская форма есть. Давай подойду к ним, документиками поинтересуюсь, а ты в это время шмыг из подъезда в свой гараж. Нормально?
   - А как вернусь? Мне часа два надо, я ж давно не ездил на ней.
   - Ну... так я их привлеку куда-нибудь. Ну, скажем понятыми в морг на опознание трупа. Наверняка сбегут, кому охота на жмуриков таращиться.
   - А если согласятся и по дороге сюда вернутся, а я в это время в подъезд войду, тут они меня и сцапают.
   - Тогда сам у подъезда посижу, тебя буду дожидаться.
   - Ой, что-то мне не нравится всё это. А как себя унести из дома ума не приложу.
   - А что тут прикладывать? Давай " Скорую " вызовем и на носилках вытащим. Ну, конечно, денег им надо дать, а там и уедим.
   - А деньги где взять? У меня с ними впритык.
   - А давай у Стучало займём? У него есть, я знаю.
   - А ты откуда знаешь, видел их?
   - Если он Зубовой в долг давал, значит не последние. Наверняка и другим одалживал.
   - Слышал я, что он этим занимается. А потом с процентами люди ему возвращали. Крохобор хренов.
   - Ну, вот самое время у него и взять.
   - Украсть, значит? Не пойдёт.
   - Ну, зачем украсть, сразу украсть. Попросим по- человечески. Может и даст.
   - Нет, я у него не возьму. Сумку он у меня брал и не отдал, надо взять. К тому же как мы в квартиру войдём без него?
   - Так ключи у меня.
   - А ты ему, что их не отдал?
   - Отдал, но у меня есть запасные. Я их у него в шкафчике нашёл. Ну давай я сейчас этому артисту позвоню насчёт парика и всякой дребедени на лицо?
   Не дожидаясь согласия, Сидор стремительно по бумажке стал накручивать диск телефона. Иван вышел на кухню, выпил стакан воды. Из глубины комнаты доносился приглушённый голос Сидора. Иван осторожно отодвинул край шторы и посмотрел на своих преследователей. Они терпеливо сидели на скамейке и пили пиво.
   - Порядок! - воскликнул Сидор, входя на кухню. - Артист сказал, что загримировать тебя сможет, а лучше увезти тебя на " Скорой ".
   - И... что ты сказал?
   - У этого артиста, оказывается, есть знакомый врач, на " Скорой" работает. Так он его вызовет, прям сюда.
   - И как ты это видишь?
   - Как обычно. Положат тебя на носилки и вынесут, а за углом дома выпустят и все дела. Разве твои дуболомы свяжут " Скорую " с тобой? Простынёй накроют как покойника, и никто тебя не узнает.
   - А деньги? Где мы деньги найдём?
   - У Стучало. Вон гляди, - Сидор указал вниз за окно,- вон родственник мой попёрся куда-то. Квартира пустая, заходи и бери что хочешь.
   - Ну да, а потом тебя будет милиция искать, да и обо мне вспомнят. Далеко нам не уйти. Нет, здесь нужен неожиданный ход. Дай подумать.
   Иван лёг на диван и мысленно позвал Голос. Тот откликнулся сразу, словно давно ждал.
   - Слушай, если ты такой всемогущий, подскажи, как нам без уголовщины деньги достать?
   - А чего их искать сходи на помойку и возьми, - зевая, посоветовал Голос.
   - Вот ты, всё-таки, гад, - возмутился Иван и нервно пошевелился. - я ж согласился пойти за сокровищами. Значит, хочу выполнить бабкину волю. Богатым стану и от тебя избавлюсь. Ты же этого хотел, почему сейчас издеваешься?
   - Да не издеваюсь я, сказал же иди на помойку. В левом крайнем бачке под чёрным пакетом с очистками, лежит женский сапог, старый правда, но в нём деньги. Бери и мотай по своему заданию.
   - Опять посмеяться хочешь? Чтоб я на глазах у всего дома в помойке копался?
   - Тебе же деньги нужны, можно и слегка испачкаться. А деньги не пахнут, сам знаешь.
   - Откуда ты решил, что там сапог и в нём деньги? Какой дурак, будет сапог с деньгами выбрасывать?
   - А ты думал, что один таким уродился? Живёшь в единственном экземпляре? Нет, Ваня, мир большой, есть ещё дурнее тебя.
   - Ну, к твоим оскорблениям я уже стал привыкать. Но как мне взять эти деньги, если я и шагу не могу из квартиры ступить?
   - Пошли этого Глянцева, пусть руками поработает.
   - А если там ничего не будет?
   - Значит, он их себе возьмёт. Только вряд ли, всё принесёт.
   За всё время мысленного диалога Иван краем уха ловил отдельные слова Сидора, который о чём-то беседовал по телефону.
   Сидор появился внезапно как привидение. В темноте ему удалось незаметно подойти к Ивану и радостно потолкать его в плечо.
   - Слышь, Ваня, а Ваня? Ты не спишь? - зашептал он, возбуждённо тиская его руку.
   - Чего тебе?
   - Всё решено. Этот артист-то мой, оказывается, уже договорился с врачом " Скорой" и вся бригада скоро будет здесь. Так что готовься, и вид прими скорбный что-ли.
   - Если они знают, что вызов ложный чего мне идиотом притворяться? А деньги я думаю, мы сейчас найдём.
   - Давай скорее, пока Стучало не вернулся.
   - Нет, у этого мы ничего не будем брать. Надо нам выйти вдвоём и взять деньги в одном месте.
   - Так чего вдвоём? Я один могу их взять.
   - Ты место плохо знаешь. А выйти можно по верёвке. Тут у меня припасен моток. Сейчас по нему и спущусь, обратно зайду после того как ты их как милиционер спугнёшь. А там на " Скорой" и покину этот дом.
  
   - 18 -
   Когда Шляпкин упрекнул Стучало в подслушивании и при этом едко высмеял, председатель вначале смутился, но когда вышел на лестничную площадку, сразу прильнул ухом к неплотно прикрытой двери. Первой мыслью было узнать о чём беседуют его личный враг и этот новоявленный родственник. Появление какой-то карты у этого пьяницы Шляпкина нисколько не озадачило. Этот биндюжник вечно что-то затевал. Вот и сейчас, наверняка, кто-то из бомжей всучил ему эту карту и наговорил про золотые горы, а он развесил уши, размечтался о дармовых сокровищах. Работать надо, много трудиться, а сокровища - детская сказка. Здоровый мужик этот Шляпкин, а всё живёт сказками о золотой рыбке и Емеле. Ну, какие сейчас сокровища? Люди давно всё облазили, выковырнули, что плохо лежит, а что само утаилось так это мизер, о котором и говорить не приходится.
   Ишь, голоса подавили, шепчутся, как заговорщики, подумал Стучало и ещё плотнее придавил ухо к щели между дверью и косяком. Разобрать стало ещё труднее, тем более в соседней квартире, напротив, " Нинка - горлодёрка " опять завелась на мужа. Вот так всегда, с сожалением подумал Стучало, живёт такая тварь, портит нервы мужу, детям, иногда соседям, а вот сейчас совсем некстати не даёт послушать интересный разговор. А Нинка как нарочно, завопила на высокой ноте, словно в зад ей вставили раскалённую спицу. А мужик её где, отвлёкся Стучало, он-то чего молчит и детей не слышно? Нинкина дверь содрогнулась от сильного удара, зазвенели осколки. Стучало отпрянул от двери и вовремя: дверь напротив резко распахнулась и в ноги Стучало кинули огромный тряпичный узел. За полуоткрытой дверью затеялась сильная возня. Похоже, Нинка пыталась выставить своего мужа на лестницу, а тот не хотел, упрямился. Стучало решил незаметно уйти, и уже переступил через узел, как от сильного толчка дверь распахнулась и в её проёме появился "Федька - беззубый ". Говорили, что зубы он потерял на Севере, куда его за длинным рублём отправила жена, но злые люди утверждали, что лишился он их по причине сварливости и лютости Нинки в ходе частых семейных скандалов и драк. Сейчас он упирался руками в косяки дверей как распинаемый мученик, страдальчески кривя лицо в отчаянном усилии удержаться на пороге своего дома. Сзади его упорно выпихивала жена, неустанно пиная в тощий зад толстой коленкой. Федька, муж, несмотря свою освенцимскую худобу и неказистую внешность был на редкость цепуч и ловок. Несколько раз случалось ему выпадать из окна своего третьего этажа и каждый раз он умудрялся приземляться подобно кошке на ноги. Таких, обычно, зовут шнурками. Но на то они и шнурки чтоб уметь любовно завязываться на нужном предмете и стягиваться в тугой узел, когда не хотелось расставаться.
   Федька ещё упирался руками в косяки двери настырно выдавливаемый женским телом, но поражение явно угадывалось в его скособоченной от напряжения фигуре. Под действием уже непреодолимой силы он подался головой вперёд как пловец перед заплывом и сложил руки за спиной готовый к броску, который незамедлительно и последовал. От сильного пинка под зад он охнул и с расширенными глазами ласточкой летанул на Стучало. Тот едва успел увернуться, как Федька завалился на свой подготовленный заботливой женой узел с вещами.
   Опасение оказаться втянутым в ссору между супругами, подтолкнуло Стучало к поспешному бегству по лестнице. Перед тем как выйти из подьезда, оправил на себе одежду, будто не Федьку только что терзали, а его. На улице уже зажгли фонари, лампочка над подъездом блекло светила, дожидаясь вороватой руки, постоянно выкручивавшей её из фонаря. Стучало, вдруг, вспомнил, что сейчас время приёма граждан участковым Синичкиным и решительно зашагал на опорный пункт. В конечном счёте, размышлял он, дело ведь не в завещании Зубовой на его имя, а он как председатель домового комитета и официальное лицо должен выяснить всё относительно её смерти, и почему на двери сорваны печати. Но по дороге его взяло сомнение, что разговор с участковым может выйти впустую и надо бы его задобрить, денег сунуть, он на них очень чувствительный. Дома он взял из тайника тонкую пачку денег и, взвесив её в руке, захватил и другую, потолще, третью пачку брать не стал, решив что вначале отдаст поменьше, ну а если она не расположит участкового, то придётся отдать и вторую. Но за деньги он получит от участкового завещание Зубовой. Деньги с трудом уместились в портмоне, который с трудом согнулся. Стучало положил портмоне в старую видавшую виды барсетку из кожезаменителя и вышел на улицу. В гардеробе у него лежала новая кожаная барсетка, но взял именно старую, чтоб никто не догадался какие деньги в ней лежат.
   Опорный пункт располагался в соседнем квартале. Перед дверью комнаты участкового на стульях сидело несколько человек. Стучало поздоровался и уже подошёл к приоткрытой двери, как услышал знакомый мужской голос. С его обладателем он, несомненно, уже встречался. Речь между ним и участковым шла о Зубовой. Стучало не стал входить, а присел на свободный стул у самой двери.
   - Конечно, я понимаю, что вы как родственник имеете право на осмотр квартиры, но существуют пусть и бюрократические, на ваш взгляд, правила, согласно которым вскрыть квартиру я могу только после оглашения завещания.
   - А если его нет, я что не могу попасть в квартиру своей бабушки? - ответил спокойно мужчина.
   - Можете, но после того как предъявите соответствующие документы, удостоверяющие ваше родство.
   - Так вот же, мой паспорт.
   - Да я вижу, что вы Канарейкин Иван Спиридонович, но к Зубовой ваше отношение в паспорте не прописано. Фотография есть, прописка тоже, но про Зубову здесь ничего нет.
   - Значит, вы мне не верите?
   - Да я впервые вас вижу? - удивился участковый. - Через час придёт ещё какой-нибудь Иванов и тоже заявит, что он внук Зубовой и, как и вы, потребует впустить его в квартиру. Любой может придти и назваться родственником. А я должен всех водить в квартиру? У меня что работы нет кроме как быть экскурсоводом по квартирам покойников?
   - Позвольте, но я же ничего не буду брать, мне надо найти свои вещи.
   - Если не будете брать, зачем их тогда искать? Опять же вдруг у неё есть завещание и квартира и всё имущество отписано кому-нибудь, конкретному лицу или лицам? Кроме них никто не вправе войти в эту квартиру. А они потом заявят претензии.
   Уж не у тебя ли это завещание, заволновался Стучало, уже порылся, гад, в её вещах, потому и не пускаешь этого мужика.
   - Вероятно, вы знаете больше, чем мне говорите, - произнёс мужчина. - Если есть завещание так и скажите, что я в нём не указан.
   - Я не знаю, - устало ответил участковый, - Знаю, что приходил к ней нотариус. Кстати, его приводил председатель домкома Стучало, но составлялось ли завещание не знаю. Квартира опечатана до выяснения.
   - Печати на ней сорваны.
   - Вот как? - удивился участковый.- Странно, может мальчишки...
   - А может кто-то другой, который не захотел идти к вам как я и пролез в квартиру. Меня это беспокоит. Может, пока мы тут с вами беседуем, злоумышленник тайно орудует там.
   - Да взять там нечего. Я схожу, посмотрю.
   - Вы сказали про какого-то Стучало, кто это?
   - А-а, да есть такой председатель домкома, он с Зубовой часто чаи распивал, спросите у него.
   - Стучало? Это такой серый невзрачный человечек? Голос у него такой неприятный.
   - Похож.
   Вот сволочи, возмутился про себя Стучало, кто им дал право так обо мне отзываться? Предчувствуя окончание беседы, он встал, заглянул в узкую дверную щель и похолодел. Он увидел того самого человека, который месяц назад приходил к нему под видом члена окружной жилищной комиссии, даже удостоверение показывал. Стучало тогда - же выяснил, что такого человека в жилищной комиссии нет и удостоверение подложное. Первым его желанием было ворваться в комнату и раскрыть его, сорвать, так сказать, маску добропорядочного гражданина. Наверняка, он член шайки, которая охотится за квартирами престарелых граждан или за человеческими органами. И зачем этот, дурак участковый назвал его, раскрыл отношения с Зубовой? Теперь жди незваных гостей. И намекнул, подлец, что завещание возможно составлено в его пользу. А может, и бабка-то не своей смертью померла, она ведь совсем недавно в магазин бойко ходила? Он услышал приближение мужчины к двери и опрометью кинулся на улицу.
   Перед домом его сзади осветили автомобильные фары. Стучало ускорил шаги и, чувствуя за собой движение автомашины, влетел в подъезд. Господи, это за мной, всё пропало, запаниковал он.
   Поймают, запытают, в землю закопают.
   Поймают, запытают, в землю закопают.
   Поймают, запытают, в землю закопают.
   Поймают, запытают, в землю закопают,
   - билась у него в голове эта единственная фраза на каждом лестничном марше.
   Вдруг он вспомнил о деньгах в барсетке, которую цепко удерживал левой влажной рукой. Наверняка они, эти охотники за донорами, заметили её. А что она в плохом состоянии кто ж разглядит в сумерках?
   Он остановился у своей квартиры, с трудом переводя дыхание, и услышал, как внизу, в подъезд вошли несколько человек. Они топали, не таясь, уверенные, что он никуда от них не денется. Он посмотрел вниз и увидел трёх человек в белых халатах.
   Сверху по лестнице кто-то начал спускаться. Засада,- мелькнуло в обезумевшем мозгу,- к квартире идут и сзади напирают, торопят в капкан загнать, сволочи.
   Он лихорадочно завозился с замком барсетки, пытаясь его открыть. Наконец он сухо, щёлкнул. Толстое портмоне в один момент перекочевало из него в задний брючный карман. Пустая барсетка мигом наполнилась кусками бетона, которые лежали в мешке со строительным мусором у одной из ремонтируемых квартир. Он быстро перевесился через перила и кинул её на чью-то голову. Внизу вскрикнули и загалдели. Пользуясь их замешательством, Стучало влетел на следующий этаж и, не раздумывая, ввалился в какую-то квартиру, через приоткрытую дверь.
   Ноги на полном автомате внесли на кухню, где он спрятался под стол. Чуть ли не следом за ним в квартиру вошли несколько возбуждённых человек и рассыпались по квартире. Он сидел ни жив ни мёртв стуча от страха зубами. Край скатерти отогнулся, к его лицу наклонился молодой ехидный парень в белом халате и спросил:
   - Заждались?
   От страха Стучало не мог даже пошевелить губами, до того ужасным показался ему этот человек, который не одного старичка, вероятно, отправил на тот свет.
   Парень радостно позвал сообщников, и они его окружили. Командовал всеми пожилой усатый мужчина в белом халате. Стучало вытащили из под стола и положили на носилки. Не было сил сопротивляться.
   Только на лестнице он пришёл в себя и попытался спрыгнуть с носилок, но его удержали и, чтоб дальше не фокусничал, как сказал главарь, ему в рот вставили что-то резиновое и накрыли сверху простынёй.
   - Лежи тихо, - сказал главарь и легонько стукнул Стучало ладонью в лоб, отчего тот сразу проникся животным ужасом и всё время пока его несли лежал бревном, не подавая признаков жизни. Везли недолго, и когда машина остановилась, сняли простыню. Дальше всё происходило как во сне. Всё тот же руководитель помог ему подняться и, ласково постучав по спине, подтолкнул к выходу из машины. Мотор взревел и " Скорая помощь " уехала.
   Стучало стоял один на малолюдном перекрёстке и не мог ничего понять. Он прислонился спиной к стене дома и тупо смотрел на светофор, пока кто-то не положил ему руку на плечо. Словно издалека до него донёсся знакомый участливый голос. Потребовалось несколько минут, чтоб он окончательно пришёл в себя и узнал Шляпкина и Глянцева. Последний его и теребил за плечо, встряхивая так, что голова моталась из стороны в сторону.
   - Погоди, - остановил его Шляпкин,- ты ему так голову оторвёшь, помягче, а то лишишься дядьки.
   Глянцев ослабил свои усилия, а затем и вовсе убрал руку.
   - Дядь, а дядьк, Борис Леонидович, - в который раз стал звать он, обмякшего родственника. - Ты меня узнаёшь?
   - Да, - непослушными губами выдавил председатель.
   - Ну, вот и хорошо.- обрадовался Сидор, - что случилось-то ?
   И тут Стучало осознал, кто его окружает, и что опасность миновала. Он обрадовался им как родным и близким людям, кинулся со слезами обнимать и целовать. Шляпкин, смущённый неожиданным прорывом чувств своего недруга, крякнул и в растерянности отступил. Сидор же, наоборот, расценил действия Стучало как долгожданное проявление родственных чувств.
   - Ну ты, чего, дядьк, чего ты так разволновался, я здесь, никуда не ухожу, - говорил он поглаживая спину вздрагивающего от наплыва чувств Стучало. Тот обнимал Сидора и что-то бессвязно шептал.
   Наконец все успокоились и Стучало рассказал всё, начиная от своего поступления в больницу и оканчивая своей поимкой медицинской мафией, которая, как он был твёрдо убеждён, не оставит его в покое пока не разберёт на части.
   На протяжении всего рассказа, он, вновь переживая свои злоключения, волновался и не замечал кривые ухмылки и переглядывания между его собеседниками. Но когда он дошёл до " Скорой помощи ", которая увезла его из чужой квартиры, их лица вытянулись, и Глянцев воскликнул:
   - Так это вы в квартиру Ивана забежали!
   - А ты что дверь не закрыл? - потрясённо произнёс Иван.
   - Да закрыл, её, наверно, сквозняком открыло. Ты же мне ключа не дал.
   - А с предохранителя снять замок тебе ума не хватило, - взорвался Иван, - там замок английский, старой системы!
   - Ну, чего ты орёшь, словно тебя из-за меня обокрали! - закричал Сидор и гневно выпятил грудь.
   - Дурак, теперь нам из квартиры не выйти.
   - А что случилось? - спросил Стучало, - вы же ещё в неё не вошли. И почему вы не сможете выйти?
   - Слушай, председатель, - занервничал Иван,- залез ты в мою квартиру и это не тебя, а меня, понимаешь ме-ня, должна была увезти " Скорая ". Понял? Это за мной приезжали!
   - Господи,- потрясённо произнёс Стучало,- как это я сразу не догадался? К кому же ещё ей и приезжать-то?
   - А я давно подозревал, что с тобой, Шляпкин, что-то не так? - вдруг повысил голос Стучало.
   - Что значит не так? - удивился Иван.
   - А всё то, что вы в последнее время вытворяете? - взвизгнул Стучало. - Господи как же это я сразу не догадался? Ведь по его поведению всё можно понять, а я не вник, не проанализировал. Как все просто, оказывается!
   Стучало победоносно оглядел приятелей и усмехнулся.
   - Я что-то не пойму, о каком поведении идёт речь и на что ты намекаешь гнида канцелярская, - заволновался Шляпкин.
   - Извольте объясниться, дядя, - поддержал дружка Сидор.
   - Да всё, начиная с пробежек голышом по утрам, покушением на мою жизнь и вообще, а ну-ка, припомни свою жизнь без меня, наверняка, что-нибудь учудил. Вы странностей за собой не замечали, товарищ? Ну, там голоса какие-нибудь?
   Стучало пытливо всматривался в лицо Ивана, которое на глазах из уверенного превращалось в растерянное.
   - Ага,- возликовал Стучало, - вижу, вижу угадал!
   - Вы о чём, дядя?
   - А о том, милый племянничек, или как вас там, что либо вы влипли в компанию к психу либо с ним заодно, что впрочем одно и тоже. И вообще прошу оградить мою личность от соприкосновения с вами, держитесь от меня подальше!
   - Вы что дядя, головкой стукнулись там, в машине, или медики что-то вкололи? - заволновался Сидор и попытался положить свою ладонь на лоб Стучало, но тот отпрянул, развернулся и мелко зачастил ногами от опасной для него кампании.
   Друзья с недоумением смотрели ему вслед, пока согнутая фигура председателя не скрылась за углом дома.
   - Что это с ним? - произнёс Сидор и растерянно взглянул на Шляпкина.
   - Полагаю, твой дядя, после твоих экспериментов в больнице слегка тронулся.
   - Но ведь это была лишь шутка, я пошутил.
   - От некоторых шуток и мировые конфликты разгораются, тысячи людей гибнут, а ты говоришь шутка.
   - Что же теперь будет?
   - А ничего, для тебя уже ничего, придушит тебя ночью твой родственник и заявит, что ты хотел его ограбить. Твой хладный труп проверят и выяснят, что никакой ты не племянник, а скажем, вор - рецидивист. Дядьке твоему амнистия, а тебе сырая земля на участке невостребованных тел.
   - Выходит я никто и звать меня никак? А ты?
   - Что я?
   - Ну ты-то что скажешь, ведь и тебя в ментовку потянут, пытать станут обо мне. Ведь многие на тебя укажут как на кореша моего. Что скажешь?
   - А что можно сказать о человеке, с которым раздавил пару пузырей? Воспоминания обрывочные, память замылена. В паспорт твой я не заглядывал, беседу помню только о бабах.
   - Отрекаешься, значит?
   - Ну, вот скажи мне, откуда я тебя знаю? Припёрся ко мне в ментовской форме, угрожал, потом пили и всё!
   - Ну, а сокровища, ты ж мне все уши про них прожужжал, пойдём говорит на дело, обеспечу тебя на всю жизнь. Решил себе всё оставить? А вот про дядьку моего забыл.
   - Ну, а он-то при чём?
   - А при том, что, сам знаешь, этот чудик далеко не дурак и твою пламенную речь насчёт обогащения наверняка подслушал. Его ты в расчёт не берешь?
   - Мало ли что я болтал. Тем более он меня всерьёз и не принимает, сам слыхал. Забудет.
   - Э нет, ты моего дядьку не знаешь. Ладно, если меня не хочешь в компаньоны брать, дело твоё, но только имей в виду, что у тебя уже есть компаньон, хочешь ты этого или нет.
   - Это кто же?
   - Борис Леонидович Стучало. Завтра он тебе напомнит о твоих словах насчёт клада и не отцепится, пока не возьмёшь его в долю.
   - А никакого клада нет, шутка. Пошутил я.
   - Ну-ну шути.
   Сидор укоризненно покачал головой и двинулся вслед за Стучало.
   Шляпкин смотрел ему в спину, с трудом подавляя желание окликнуть и вернуть этого странного парня, к которому лежала душа. Внутри всё вибрировало от жалости к нему, быстрому на слово и поступок. Сидор завернул за угол того дома, за который недавно так поспешно забежал Стучало, и Иван не выдержал, позвал. Нет, поздно не услышал, не вернётся. Несколько раз Иван надрывая горло прокричал его имя, но никто из-за угла не выглянул, не откликнулся..
   - А может так и лучше, - подумал Иван, - зачем тащить парня в тот омут, в который меня тянет этот придурок.
   - Это ты обо мне так неласково? - осведомился Голос.
   Иван зашёл за угол дома и увидел Сидора, который стоял у дерева и смотрел на Шляпкина. Тот хотел сделать вид, что не замечает своего знакомца и с отсутствующим видом стал его обходить.
   - Чего звал-то?- лениво произнёс Сидор и шагнул к Ивану.
   - А-а-а это ты? - наигранно удивился Иван.
   - И я тоже, - подсказал Стучало, выдвигаясь из-за другого дерева.
   - Ну, положим, звал я только Сидора, а вас, председатель, и куры не ищут.
   - А меня искать и звать не надо. Я всегда сам прихожу, - с достоинством парировал Стучало и легко приблизился к двум мужчинам.
   - Это когда касается оплаты за коммунальные услуги?- вежливо поинтересовался Шляпкин.
   - И не только их, кстати, вы, кажется, задолжали за воду? Впрочем, оставим эту тему сегодня, - поспешил Стучало замять неактуальную сейчас тему.
   - Послушайте, что вам от меня надо? - спросил Шляпкин и легонько взял Сидора под локоток, намереваясь отойти с ним от назойливого разговорщика.
   - Мне? - удивился на этот раз уже с наигранным удивлением Стучало.- Я от вас уже ничего не хочу, а вот милиция захочет с вами встретиться и обсудить некоторые темы.
   - А причём тут милиция? Я что совершил преступление?
   - Пока нет, если не считать мой случай.
   - Ну ваш случай не стоит и яйца выеденного, а других тем для разговора я не вижу.
   - Ну, ладно, - тряхнул решительно Стучало головой,- не буду темнить скажу сразу.
   Тут он как бы замялся, поковырял носком ботинка землю у тротуарного бордюра. Шляпкин и Глянцев молчали не вмешиваясь в столь красноречивое томление собеседника.
   Наконец Стучало надоело изображать из себя непорочную стыдливость и он вскинул голову:
   - Обогатиться задумали? А государству шиш значит с маслом?
   - Ты это о чём , дядя?
   - Слышал за кладом собрались. И карта у вас какая-то есть и золота много на ней указано.
   - Карта? - подивился Шляпкин.- Карта есть мне её по случаю из учебника по истории один товарищ дал. Но кто сказал, что на ней клад?
   - Из учебника? Это за какой класс? Не думал я, что для школьников государство такие ребусы печатают. К тому же ваш разговор, свидетелем которого я случайно оказался, был на полном серьёзе, и Сидора вы собирались с собой взять на это дело. Смотри мне в глаза, Сидор и ответствуй, на какое дело подбивал тебя этот человек?
   - Уж не клеитесь ли вы к нашей кампании, дорогой председатель - мягко пропел Шляпкин, - не желаете ли вступить в долю?
   - Желаю, - скромно потупился председатель.
   Такой простой ответ озадачил Шляпкина и он стал соображать как бы половчее избавиться от этого репейного человечка.
   Но Голос вдруг потребовал взять в дело Стучало. Шляпкин вначале оторопел, до того нелепым показалось ему это указание.
   - На кой ляд, он нам нужен? - внутренне возразил он, настраиваясь на долгий и сварливый диалог.
   - Пригодится, - заверил Голос.
   - А чего одного председателя, давай уж сразу полдома позовём. Чтоб выглядело настоящей экспедицией, оркестр организуем, журналистов позовём, трибуну собьём, найдётся кому с ней нас напутствовать. Чего стыдиться? Я всем поведаю о бабке, драной карте и о тебе тоже. Как ты думаешь, выйдет у нас что-нибудь при таком раскладе?
   - Я сказал: возьмёшь Стучало. Других напарников тебе больше не посоветую - непреклонно заявил Голос.
   - А какую ты ему роль отводишь в нашем поиске? Сидора я взял по твоей наводке, но тут я не возражаю: парень он ловкий, пригодится, да и одному скучновато, а этот-то зачем? Он же контролёром всю жизнь был и для нас будет одной помехой.
   - Этот человек разбавит вашу авантюрность и бесшабашность строгим и трезвым взглядом умного бюрократа. Он как уздечка для излишне норовистого коня. Мне через него легче направлять тебя будет на путь истинный.
   В ходе спора Шляпкин и не заметил как отдалился от своих напарников и те оторопело смотрели на его горячую жестикуляцию и мотание головой.
   Стучало толкнул Сидора в бок локтём и, кивнув на Шляпкина, тихо спросил:
   - Чего это с ним? С кем это он ?
   - С головой своей, - пояснил Глянцев сам не в меру озадаченный таким поведением Ивана, - совет держит.
   - Ну и что она ему советует? - ехидно поинтересовался Стучало.
   - Да на хрена нам этот мужик, всю дорогу будет ныть и жаловаться на судьбу, - медленно, тщательно подбирая слова, ответил Сидор мысленно награждая председателя самыми оскорбительными словами.
   Стучало что-то заподозрил и пытливо взглянул в лицо Глянцеву.
   - А ты откуда знаешь о чём они беседуют? - спросил он.
   - А о чём он ещё может сейчас рассуждать после вашего заявления? Уж не хотите ли вы сказать, что он отошёл в сторонку чтоб мирно покумекать о галактических проблемах или сугубо земных типа о цене картошки на ближайшем рынке. Вы меня дядя, иногда очень удивляете.
   - Значит я его озадачил своим предложением, - утвердился Стучало.
   - А вы ещё сомневаетесь? Меня, понимаете, ме-ня он с трудом согласился взять на это дело, а тут вы, понимаешь, сразу ему на шею...
   Ответить Стучало не успел, потому что Шляпкин подошёл к ним и кивнул Стучало.
   - Ладно будешь с нами, но условия обсудим в квартире. Чёрт, как же мы в неё попадём-то?
   - А что такое? - заинтересовался Стучало.
   - Да, понимаешь, - стал объяснять Глянцев, - тут двое парней сидят во дворе и стерегут Ивана.
   - Что он опять натворил?
   - Да деньги с него хотят большие взять, а у него их нет.
   - Знамо дело, у него и мелких не бывает.
   - Слушай ты, общественный деятель,- не выдержал Шляпкин,- тебе объясняют, а ты зубы свои гнилые кажешь. Раз любопытствуешь по своей натуре, то выслушивай, а не влезай с комментариями.
   - Это где ты у меня гнилые зубы увидел? - возмутился Стучало и с демонстративно разинутым ртом сунулся к лицам Шляпкина и Глянцева, звонко клацая белыми зубами.
   Те отшатнулись от него как от прокаженного.
   -Ну ты, дядька, даёшь - восхитился Сидор. - А если б он тебе про твои причиндалы так сказал, ты их тоже сейчас с такой лёгкостью бы продемонстрировал?
   - Не знаю, - признался Стучало.- я на неправду ух какой колючий.
   После этого он со вниманием выслушал проблему, немного подумал и предложил план.
   Вскоре во дворе к двум молодым и крепким ребятам подошёл Стучало, отрекомендовался председателем домкома и предложил поучаствовать в осмотре квартиры Шляпкина, как безвременно усопшего. Появление Глянцева в милицейской форме утвердило их в серьёзности происходящего. И когда они вошли в квартиру, то Глянцев принялся строго выпытывать их фамилии и место проживания, заранее предупредив о важности сообщаемых ими сведений, которые он сейчас будет проверять. Как и следовало ожидать, ребята, под видом небольшого перекура, вышли на лестничную площадку и благополучно скрылись.
  
   - 19 -
  
  
   На кухне Шляпкин положил на стол обрывок карты и стал по ней водить пальцем, объясняя часть изображённого на ней маршрута. Стучало норовил несколько раз взять её в руки, но Иван благоразумно накрывал её своей ладонью так, что взять её можно было лишь оторвав свободный кусок. Наконец Стучало не выдержал и попросил карту, но Иван резко его осадил, заявив, что карта старая и в руках председателя может рассыпаться. Стучало обиделся и отошёл от стола. Домой идти он боялся: незнакомый мужчина в опорном пункте и разговоры в больнице о предполагаемом донорстве, сплелись в один клубок, который медленно скатывался в круглый металлический шар в низу живота. Чем больше он думал об этом , тем сильнее там начинало крутить. Наконец так прихватило что он не выдержал и поспешил в туалет.
   За время его длительного отсутствия многое случилось. Во-первых, Шляпкин вынул из-за пояса полиэтиленовый пакет и, развернув его, вытряхнул на стол пачку денег, перехваченных зелёной резинкой. Глянцев взял несколько купюр и поднёс их к носу. Их запах похоже ему не понравился, потому что он скривился и сообщил, что деньги как бы дерьмом припахивают.
   - А ты рассчитывал на запах духов? - грубо сказал Шляпкин и добавил, - деньги не пахнут, даже если они пролежали в куче дерьма целую вечность.
   - Да я понимаю, - вздохнул Глянцен, - только вот сомнение меня берёт.
   - Можешь не темнить, сразу скажу, тебя не касается как я узнал, где они лежат. Главное они здесь и можешь их посчитать.
   Но только Глянцев начал раскладывать купюры по номиналу, как в дверь позвонили.
   Во- вторых, в квартиру вошёл Хлебников, желавший после трудового дня, в узком кругу под водочку, насладиться общением.
   В - третьих его сразу послали в магазин и в его отсутствие Шляпкин предложил взять его с собой. Глянцев вначале стал возражать, втайне не желая делиться кладом, но Шляпкин быстро отверг все его доводы главным аргументом: Хлебников хорошо разбирался в машинах и запросто мог отремонтировать старый " Жигуль " на котором они собирались ехать. Кроме этого он был хоть и слегка туповат, но кулаки имел железные и в их деле, с сокровищами, это было не лишним.
   Деньги посчитать не удалось, потому что Хлебников за спиртным бегал очень быстро. Деньги, под неумолкаемую трель дверного звонка быстро сложили в тот же пакет и сунули под диван.
   Стучало вышел из ванной когда троица сидела уже за столом и Хлебников разливал водку. Стучало внутренне возмутился, но за стол сел спокойно, с некоторым надменным видом, словно он хозяин, а эти командуют без него.
   После первой Шляпкин сказал несколько вступительных слов типа " как здорово что здесь мы сегодня собрались ". Затем без тостов дружно принялись пить и закусывать и обсуждать поездку. Главный вопрос как водится встал о деньгах. Финансы пели романсы почти у всех, кроме Стучало. Он не стал жаловаться на их отсутствие, а сразу смекнул какую может из этого извлечь выгоду. Когда на столе выросла жалкая горка мятых ассигнаций, председатель глубокомысленно покачал головой и сказал что предлагает делить сокровища в пропорции с личным денежным вкладом каждого. Глянцев возмутился и заявил, что помимо денег придётся ещё и поработать головой, глянув при этом так выразительно на Стучало, что тот от такой наглости онемел. А когда в заключение своей пламенной речи Глянцев заявил, что надо делить каждому по способностям и каждому по труду, Стучало демонстративно поднялся и с обиженным видом изобразил свой уход. На ходу, мелко перебирая ногами и сознательно затягивая свои движения, он сообщил о своей готовности выложить на предприятие 20 000 рублей, но... В прихожей его задержал Шляпкин и, крепко ухватив за руку, вернул назад, к столу. Начали спорить.
   - Ну какой смысл мне корячиться, если мой денежный вклад самый мизерный, - горячился Глянцев, - значит сколько бы я не пахал, пусть хоть сутками, мне всё равно обломится... ну ничего совсем.
   - А вот мою машину будем использовать, это как? - вопрошал Шляпкин, обводя всех нетрезвыми глазами, - мне что тоже по минимуму?
   - А на хрена она будет нужна, если сломается, - вторил Хлебников,- а я могу её отремонтировать. Тоже труд, взнос в общую копилку.
   - А бензин и запчасти на неё ты из своего кармана будешь выкладывать? - злился Стучало,
   -Ну на это мы денег найдём.
   - А жрать вы на что будете, голодранцы сиволапые? - возвысил голос Стучало.
   Наступила жуткая тишина.
   Из-за стола поднялся Шляпкин. В правой руке он держал вилку с наколотым на неё огурцом. Его лицо гневно перекосило. Он выкинул обличительным жестом руку с вилкой в сторону Стучало. Огурец сорвался с зубцов вилки и как камень, выпущенный из пращи, с силой вплющился в лоб председателя.
   - Вот он, коммунист и показал свою личину. Мы значит для него голодранцы, нищета подзаборная, а он барин, господин, - гневно воскликнул Шляпкин.
   - Перерожденец он, уклонист, - подал голос Хлебников.
   - Эх, а ещё активист, - укоризненно покачал головой Глянцев, - над постелью Маркса повесил, на кухне Ленина...
   - А Энгельса, Энгельса, - завопил Хлебников, - его куда дел? Что, не признаёшь Фридриха? Партбилет на стол, сука!
   Хлебников в пьяном азарте обозначил на столе несколькими сильными хлопками широкой ладони место, куда, вероятно, и должна была лечь красная партийная книжица.
   От неожиданного и сильного удара огурцом, Стучало схватился за лицо и ему вначале показалось, что это не рассол потек к подбородку, а кровь.
   - Чего за рожу схватился, - не вникнув в состояние Стучало, кричал Шляпкин, - что стыдно, революционер липовый. И не надо плакать, нас не разжалобишь!
   Стучало опустил руки и все увидели его мокрое лицо в мелких огуречных семенах.
   Первым опомнился Глянцев. Он быстро подбежал и суетливыми движениями начал вытирать лицо родственника грязным платком. От его невыносимого смрада лицо у Стучало искривилось и все решили что он собирается рыдать.
   - Ну ладно, ладно, - принялись похлопывать его по плечу собутыльники. Хлебников, пользуясь всеобщим волнением и своим одиночеством за столом, быстро накатил себе огромный фужер водки и залпом осушил его, но заметив укоризненный взгляд Шляпкина быстро присоединился к группе, участливо склонившейся над Стучало. Желая смягчить свой неблаговидный поступок он так саданул по спине председателя своим огромным кулаком, что последний сразу беззвучно повалился на пол.
   - Ты чего, - набросился на него Глянцев, - силу некуда девать?
   - Да это я так от обиды, - смущённо попытался оправдаться великан.
   - А чего обижаться, вон на сколько в пузыре убавил, - заметил не без ехидства Глянцев, кивнув на стол.
   - Так это я...
   - Всё, успокоились! - скомандовал Шляпкин и предложил сесть за стол.
   Стучало подняли, Глянцев заботливо отряхнул его одежду и помог сесть на стул.
   - Предлагаю сокровища поделить поровну, - встал для убедительности Шляпкин и, возвысившись над всеми, жёстко закончил, - если мои условия для вас неприемлемы, прошу тогда катиться колбасой из моего дома.
   Краткая, но выразительная речь сразу убедила присутствующих в искренности Шляпкина и все, кроме Стучало, согласно закивали головами. Стучало сидел не поднимая головы и, казалось, не слышал к чёму только что пришли.
   - Ну, ты как? - поинтересовался Шляпкин, не из участия, а желая напомнить общественнику о принимаемом решении.
   -Голова болит, ничего не соображает, - пожаловался Стучало, желая оттянуть время оглашения своего мнения.
   Шляпкин помолчал, решая как бы половчее привязать к ним этого спонсора. Что деньги он отдаст, Шляпкин не сомневался, но надо было сразу пресечь в будущем желание этого скопидома впредь гоношиться своим денежным вкладом в предприятие и вносить смуту в их ряды.
   - Болит? Сильно?- переспросил Шляпкин и незаметно для пострадавшего мигнул Глянцеву.
   - О, это нам знакомо.- воскликнул догадливый Сидор и быстро набулькал в стакан водки. Хлебников при этом действии потемнел и даже сделал какое-то подобие протестующего движения, но под грозным взглядом Ивана сник и ссутулившись отошёл к окну.
   - Выпей , дядя, - ласково попросил Глянцев, поднося к лицу Стучало кружку.
   - Что это? - слабым голосом протянул Стучало, продолжая изображать больного и безвольного человека.
   - Лекарство, дядечка, - приторным голосом пропел Глянцев и как только края кружки сошлись с губами Стучало придержал его сзади за затылок и медленно, крепко удерживая голову начал вливать в родственника водку.
   Стучало забился, пытаясь отвернуть голову, но Хлебников по кивку головы Шляпникова одним прыжком очутился рядом и помог Глянцеву.
   В тишине были слышны только сопение и движение кадыка Стучало. Когда его отпустили Стучало закашлялся и вскочил, порываясь бежать. Тот же Хлебников успел перехватить его у окна, которое тот принял за дверь.
   Его опять усадили к столу, заботливо придвинули открытую банку с килькой в томате. Глянцев услужливо поднёс вилку, предварительно подцепив ею пару обломанных рыбьих хребтов. Стучало и сам не заметил как съел всю банку. Разбуженный аппетит взыграл в полную силу и, если б не Шляпкин, добрая половина закуски легко могла бы очутиться в Стучало.
   - Ну так как? - спросил Шляпкин. Стучало быстро захмелел. Он порыскал глазами по столу и протянул руку к бутылке водки. И вновь Хлебников завозился на стуле, но встретив строгий взгляд Ивана съёжился. Никто и слова не сказал, когда председатель легко опрокинул в себя пару рюмок водки. Все выжидательно смотрели на него. Наконец и он почувствовал на себе всеобщее внимание.
   - Ну ладно, - пьяно махнул он рукой,- дам денег и согласен поровну на всех. Все обрадовано завозились, лица подобрели. Стучало вытащил из заднего кармана брюк портмоне и, раскрыв его, углубился в изучение его содержимого. Все затаили дыхание и придвинулись к столу. Заметив дружный интерес к содержимому своего портмоне и, особенно голову на неестественно вытянутой шее Хлебникова, Стучало опустил его между ног и склонился , на ощупь отсчитывая купюры.
   - Дядя, - вежливо произнёс Глянцев,- вы случаем там не насекомых ищите?
   Стучало не обратил внимание на едкое замечание племянника и продолжал возиться. Наконец он выпрямился и положил на стол 10 000 рублей. Только один Хлебников восхищённо ахнул.
   - И это всё, что вы готовы дать? - сказал Шляпкин, втайне радуясь такой сумме, но понимая какой это для председателя мизер.
   - А я не женщина чтоб отдавать вам всё! - пьяно заулыбался Стучало, засовывая портмоне в задний карман брюк. Портмоне был толст и не хотел влезать в натянутый и мелкий карман. Стучало встал, выпятил живот и с трудом всунул портмоне в карман. Когда он садился портмоне как живой наполовину высунулся из него.
   - Но, - медленно произнёс Стучало, - после сокровищ, прошу выделить потраченные мною деньги в двухкратном размере.
   - Согласны, - ответил за всех Шляпкин.
   - Нет, в трёхкратном или ...
   - Ладно, ладно - быстро перебил его Шляпкин, опасаясь резкого увеличения суммы.
   Хлебников предложил сбегать в магазин, но Шляпкин возразил.
   - Послушай, - сказал он Хлебникову, - а кто будет смотреть за твоей матерью?
   - А я её сестру, тётку свою из деревни вызову, она и присмотрит, - простодушно ответил Хлебников, бросая взгляды на опустевшие бутылки.
   - Это сколько же времени нам надо ждать?
   - Завтра пошлю телеграмму и попрошу приехать, ну, через неделю, думаю, прикатит.
   - А если нет?
   - Ну сестру она любит...
   - В телеграмме сообщи, что мать при смерти и хочет её видеть, - посоветовал Глянцев, запихивая хвост селёдки в рот.
   - Ты что совсем мозги от водки растворил? - накинулся Шляпкин на товарища, - хочешь чтоб его тётка там в деревне от такой новости окочурилась?
   - А что я сказал-то? - удивился Глянцев - я ж для скорости предложил, чтоб меньше думала и гадала. Так она в два дня сюда примчится.
   - И что он ей скажет, когда они расцелуются, и мать зайчиком перед ней будет скакать? Что старушка внезапно выздоровела?
   - Ну, скажет от радости выздоровела, что видит сестру живой и невредимой.
   - А тётка что, в опасности была?
   - Да нет,- заулыбался Хлебников, - в деревне там тихо, рек и водоёмов нет, землятресений сроду не бывало. О пожарах не слыхать.
   - Ну ладно, - подвёл итог Шляпкин, - зови тётку, а мы подождём сколько надо.
   - Так у нас же времени мало,- заявил Глянцев,- и кстати ты забыл, что тебя ищут?
   - Я умер и думаю, что искать не будут. Ничего потерпим неделю. Без Хлебникова нам никак. К тому же он должен машину осмотреть, что надо подтянуть, заменить. Машина должна ходить как часы.
   Шляпкин обвёл всех глазами и остановил взгляд на Стучало.
   - Ну, а председатель, не возражает? Время терпит?
   Председатель не возражал, но не сумел утерпеть. Он послушно закивал головой и резко сорвался с места. Хлебников не успел его ухватить и прикрыл за ним дверь в туалет.
  
   - 20 -
   Утром Глянцев принёс усы и бороду от своего знакомого артиста. Шляпкин вначале заартачился и даже не захотел на них смотреть. На все доводы что те, двое парней или тот, кто их послал, могут не поверить в скоропостижную кончину Шляпкина, только ухмылялся. Глянцев разозлился и понёс страшные истории, выдуманные на ходу. Упорство с каким Шляпкин отмахивался от резонных доводов окончательно разозлило Глянцева и он, вдохновенно сочинил ещё тройку случаев из жизни, имитируя речь своих выдуманных персонажей на манер радиопьесы. Иван заинтересовался представленными в лицах случаями и когда Глянцев, возбуждённый своим актёрством, вдохновенно показал удар ножом в сердце и муки убиваемого, Шляпкин согласился не только взглянуть на театральный инвентарь, но и примерить его.
   Не скрывая радости, Глянцев поспешно развернул полиэтиленовый пакет и выложил на стол два ярко - рыжих волосяных клочка.
   Шляпкин подошёл к столу, осторожно потрогал их пальцем.
   - И что, я должен напялить на себя эту паклю? На какой помойке ты нашёл это?
   - Этот инвентарь участвовал в спектакле " Борис Годунов ", - с достоинством ответил Глянцев.
   - На ком?
   - На артисте, - не меняя горделивой осанки ответил Глянцев.
   - Хорошо хоть не с покойника сняли, - ухмыльнулся Шляпкин и отступил от стола на один шаг.
   - Прежде чем выносить легковесные суждения, советую примерить, и тогда у нас может появиться предмет для обсуждения.
   - Какой предмет? - не понял Шляпкин.
   - Короче, если ты отказываешься, то я за твою грёбаную жизнь и копейки не дам, - взорвался Глянцев и демонстративно отошёл к окну.
   Шляпкин с любопытством взглянул на гордо выпрямленную спину и, вздохнув, взял клочок поменьше. Это оказались усы. Пока Глянцев демонстрировал полное равнодушие, Шляпкин брезгливо приложил усы к верхней губе и поискал глазами зеркало. Усы воняли чем-то сладковатым. Зеркало стояло в коридоре на полке. Едва Шляпкин поднёс его к лицу как ахнул. Огненного цвета усы неестественно ярко сидели над верхней губой придавая его лицу комичное и вместе с тем придурковатое выражение. Глянцев подкрался незаметно и быстро приложил к лицу Шляпкина бороду. Шляпкин в ужасе отшатнулся, но Глянцев стоял как бетон. После недолгой борьбы Иван вырвался от Глянцева и плюхнулся в кресло.
   - Ну, как персонаж? - поинтересовался Глянцев.
   - Ты всерьёз считаешь, что я могу с этим появиться на улице?
   - Не только появиться, а ... некоторое время даже походить.
   - Да с этими усами и бородой меня за версту будет видно и каждый, заметь, каждый обратит на меня внимание, включая домашних животных. Нет, с таким лицом выходить на люди опасно. Все решат, что я выбежал из горящего дома и всё лицо у меня в огне.
   - Вот ты всё-таки на своём хочешь настоять. То не хотел смотреть, а теперь к цвету придрался, - возмутился Глянцев.
   - Для чего гримируют, нет, скажи для чего? Можешь не напрягаться, тебе это неведомо. Я тебе скажу. Гримируют человека для того, чтоб его никто не узнал. Правильно?
   - Да кто ж тебя в таком виде узнает?- обрадовался Глянцев.- Идёт лысый мужик с яркими усами и бородой. Ну, не хватило ему этих волос на череп, кто ж его винить будет в этом?
   - Да моя лысая башка всем в доме примелькалась, а уж тем ребятам и подавно. Как могут усы и борода меня скрыть?
   - Хорошо, давай принесу парик.
   - А сразу не мог догадаться?
   - Да не было париков, только эти мне дали. Ну, давай Хлебников нам льна принесёт, ему их на водопроводные дела выдают, покрасим и тебе на голову.
   Шляпкин развернулся и ушёл на кухню.
   - Ну вот, обиделся, - произнёс Глянцев, входя на кухню. - Ты пойми, чудак, если тебя обнаружат, то никаких сокровищ мы не поедим искать. Тебя положат в землю, а может, сожгут, а пепел развеют на все стороны света, или, скажем, в пруду утопят, в асфальт закатают, в бетон зальют, в болоте утопят...
   - Хватит! Ты чего меня пугаешь?- взвился Шляпкин, - всё утро стращает и стращает. От твоих историй у меня уже сердце болит.
   - Вот и правильно, - успокаивающе положил Глянцев руку на плечо Шляпкина., - значит пробил я тебя.
   - Я тебе что мишень для упражнений? - крикнул Шляпкин нервно сбрасывая руку с плеча.
   - Ну какая ж ты мишень, дурило, - ласково проворковал Глянцев, - ты командор, руководитель экспедиции, начальник.
   - А раз начальник, - внезапно успокоился Шляпкин,- то слушай мою команду. Усы и бороду отставить. Жить эти дни буду безвылазно здесь, у себя. Но мои команды выполнять без обсуждения и волынки. Согласен?
   - Нет вопросов, - развёл руки Глянцев.
   - Тогда значит так, ты будешь как бы связным со всеми. Перво - наперво, получи у дядьки своего деньги, или нет, вначале давай составим список продуктов, необходимых нам на первое время. Их купить, но незаметно.
   - А, интересно, сколько мы денег нашли, ведь посчитать их не успели, и... где они? - задумчиво пробормотал Глянцев.
   - Сунь башку под диван и понюхай, - посоветовал Шляпкин.
   Глянцев встал на четвереньки и заглянул под диван.
   - Руки убери,- крикнул Шляпкин, останавливая движение друга на полпути.
   - Почему?- удивился Глянцев,- их надо посчитать, да и на что продукты покупать?
   - Возьми пока деньги Стучало, но не все, а половину, там разберёмся.
   Глянцев пожал плечами и взял с буфета деньги и отсчитав их часть положил себе в карман.
   Перечень продуктов уместился на двух листах школьной тетради. Немного поспорили насчёт водки, но Шляпкин настоял, и в список она не вошла. Вообще сошлись на строгой экономии. Отдельный список на автомобильные детали должен был составить Хлебников после осмотра машины.
   После недолгого распития чая, Глянцев ушёл, прихватив пару хозяйственных сумок.
   Иван лёг на диван и закрыл глаза. Мысль что он вляпывается в странную историю не покидала его давно, но сейчас он вдруг с особой остротой ощутил всю глупую безнадёжность предпринимаемых им действий. С тех пор как в его голове поселился Голос, ему не давало покоя ощущение тихого помешательства. Сказать что он по жизни дурак нельзя. И не из-за врождённого самолюбия, а ведь жил как все, в меру пил, женился, родил ребёнка. Работал, получил квартиру. Всё как у людей: не лучше, но и не хуже Другие и жён побивали и с синяками ходили, в вытрезвителях ночевали, в милиции и тюрьмах сидели. В общем, жили яркой насыщенной жизнью. А он всю жизнь работал, пил в меру, жену и дочь любил. Правда, в последний год немного увеличил дозу алкоголя. Да ладно врать-то: увеличил. Пил каждый день с разными мужиками и домой едва на ногах приходил. Вот с этого всё у него и покатилось под горку. Кому понравится пьяный и косноязычный мужик? Да и несёт такое, что и в дурдоме не слышали. Может это ему наказание какое небесное?
   Он открыл глаза и уставился в потолок, словно желая увидеть того, Главного, что ведает всеми жизнями и судьбами людей. Потолок давно пожелтел от времени и Иван попытался вспомнить, когда он его с женой последний раз белил. Выходило что лет 10, а может и больше. Внезапно он себя пожалел. Он взглянул на себя как бы со стороны и увидел мелкого пузатого, с глянцевой головой человечка, который то ли живёт то ли нет. Вспомнил женуЈ тёщу с тестем. Почему он не может ужиться с ними? Ведь он внутри добрый, он-то знает. А мать её, тёща то есть? Тварь она подколодная! Нет, так нельзя говорить. Он попытался представить тёщу с улыбкой на лице и не смог, выходило её подлое подобие, вечная кривая ухмылка и взгляд недобрый и подозрительный. И чего она на него взъелась? Он же её мамой называет! В глаза, а за глаза в лучшем случае " мать твоя ". Ну, а тесть, этот вечный обжора, любитель наставлять и поучать. " Ты Ваня, хоть и дурковатый, но парень неплохой ", или " была б моя воля я тебе каждый день в башку гвозди забивал, чтоб вместо волос росли и звали бы тебя ёжиком ". Поди разберись со зла он это или шуткует.
   - Ну, ты долго себя будешь изводить? - поинтересовался вдруг Голос.
   Иван смолчал, прикинулся растением.
   - Чего застыл, словно и не с тобой говорят? Может, решил вообще со мной не общаться? Решил так бороться с болезнью? А это не болезнь. Не помрачение ума и вся жизнь твоя до этого ко мне не имеет отношения.
   - Тогда почему ты во мне? Отвяжись.
   - Не я тебя выбирал и не я тебя за руку потянул к Зубовой за деньгами на выпивку. Ты сам выбрал свой путь и изволь шагать по нему.
   - Интересно куда ты меня приведёшь? В могилу?
   - Зачем мне могила? Мне пожить охота, в другом теле. А ты мне уже начинаешь печень проедать, так у вас говорят?
   - Ну про твою печень не знаю, а вот мою, действительно, грубо затронул.
   - Водка твою печень давно хавает, а ты думаешь, небось, возраст?
   - Ты чего заявился? Чего опять душу бередишь?
   - Да вот вижу, маешься, в душе копаешься. Поддержать хочу в нашем нелёгком деле.
   - Ну да, в нашем. Проблемы у меня каждый день по твоей милости, а ты, выходит тоже переживаешь.
   - А как же! Ты думаешь, мне легко тебя направлять, слушать и видеть всё это?
   - Ну ладно, сердобольный, скажи что дальше делать, чего ждать?
   - Команду ты набрал неплохую. Недельку помайся дома, поруководи. Пусть твои ребятки побегают. А ты из квартиры ни-ни.
   - Что, так опасно? Думаешь, Селиванов не успокоится? Не поверит в мою смерть?
   - Да твой Селиванов ерунда по сравнению...
   - Ну, договаривай, чего замялся?
   - Я тебе как-то говорил, что Зубова со мной передала тебе и врага. Ну мужчину в костюме, который к тебе пристал на вокзале и ты не захотел с ним водку пить.
   - На хрена он мне нужен?
   - Он теперь твой враг. Перешёл так, сказать, по - наследству.
   - Это что довесок к моим проблемам?
   - Ещё какой! Кстати, ты чего к деньгам не хочешь касаться?
   - Каким деньгам?
   - Тем самым что я тебе помог из помойки забрать и запрятанные под диван. Ай, брезгуешь?
   - Странные они.
   - Так ты ж сам говорил, что деньги не пахнут, чего сейчас передо мной комедию ломаешь? Или... боишься?
   - Не из пугливых. Не хочу от тебя ничего.
   - Гордый значит. А вот у бедной старушки не побрезговал деньги взять. От пенсии её оторвал. У других брал и не возвращал. Пил в нахаляву, да ещё возмущался, когда тебя в этом неоднократно уличали. Помнишь как в показном гневе рубашку порвал? Да не свою! Как же, порвёшь ты свою. Чужую. У соседа своего " Федьки- беззубого". Он тебе как человеку налил стакан вермута "777", а ты выпил и не поблагодарил. Ну выпил и уходи, чего ты остался? Думал ещё нальют? А бутылка маленькая да и там ещё люди были. Им тоже хочется. Выпил да ещё человеку вещь испортил.
   - Я его тоже угощал, не обеднеет.
   - Угощал ты редко, всё на дармовщинку любил наклеваться. Так что бери деньги и канай по заданию.
   - А если не возьму?
   - Спать не будешь. Будешь ворочаться на диване и думать, что под тобой лежит. А ты ни разу и не посчитал их. Изведёшься.
   - А вот возьму и сожгу их, прям сейчас, - вслух воскликнул Шляпкин и спрыгнул с дивана. Но едва он встал на ноги как в дверь уверенно позвонили.. Шляпкин замер. За дверью не утерпели и часто постучали кулаком. У двери он затаил дыхание.
   - Слышь ты, Шляпкин,- горячо зашептал знакомый голос,- открывай быстрее, тревога. Слышь, тревога!!
   Шляпкин распахнул дверь и едва не оказался сбитым Стучало. Тот влетел в квартиру как ошпаренный с испуганным лицом.
   - За тобой что, гонятся? - усмехнулся Иван с удовольствием разглядывая нервные метания по квартире председателя.
   - За мной? Нет, друг за тобой. Пришли они, но уже другие.
   - Да кто пришёл-то, объясни спокойно.
   - Пришли двое ребят, такие здоровые, сильные. Качки, одним словом. Про тебя стали пытать, как ты, где ты.
   - Ну и ты, конечно, им поведал, что живу у себя и прячусь от них, - перебил его Шляпкин, чуя рождение в груди лёгкого презрения к этому скособоченному от страха человеку.
   - Эх, Ваня, Ваня, - укоризненно покачал головой Стучало, - сколько же в тебе ко мне гадости и ненависти. Как ты такое мог подумать?
   - А что мне думать, сдал небось с потрохами и прибежал покаяться?
   - Дурак, ты. Плюнь мне в нос, если я в чём-то тебе совру. Но они приходили и я им сказал, что ты умер.
   - Могилкой поинтересовались?
   - Да какая могилка, в морге ты ещё, на вскрытии.
   - Спасибо хоть на этом. Сейчас они по всем моргам будут звонить и окажется, что меня нигде нет. Ой, председатель, вместе гореть будем.
   - А я то причём? Ты им задолжал и ищут тебя.
   - А покрываешь меня ты. Как сообщник. Мой долг, наверно, пополам поделить придётся.
   - А это фигушки, - взъярился Стучало, - мне твои деньги ни к чему.
   Внезапно он успокоился.
   - Сказали что хотят, квартиру твою осмотреть.
   - И когда их ждать?
   - Чего ждать, они в дворницкой сидят, меня ждут. Я за ключами пошёл.
   - Чёрт, что делать? Надо срочно линять, - воскликнул Иван, вскакивая.
   - Но имей в виду, они могут наблюдать за подъездом. Может хотят тебя спугнуть и тут ты к ним выйдешь.
   - Что делать?
   - Спрячься пока у меня, а я им покажу твою квартиру. А потом спустишься назад.
   Шляпкин в задумчивости сел на диван, потёр лоб.
   - Ну не тяни ты, не могу я так долго ключи твои искать.
   - Ну ладно, - решительно поднялся Шляпкин, - идём к тебе.
   - На тебе ключи, а ты мне свои давай.
   Они обменялись ключами, Стучало закрыл дверь квартиры Шляпкина и они на пороге квартиры председателя расстались: Шляпкин вошёл в неё, а Стучало, как будто отправился в дворницкую, на улицу. Но из подъезда не вышел, а крадучись поспешил на третий этаж, в квартиру Шляпкина.
  
  
   - 21 -
   В этот день Стучало проснулся в постели с женщиной. Она лежала рядом, на животе и тихо посапывала. Он привстал, с недоумением вглядываясь в курчавую голову, слегка потолкал женщину в плечо. Она медленно повернула к нему заспанное лицо и он в ужасе откинулся на спину. Между тем женщина открыла один глаз, потом другой и положила ему на грудь свою руку.
   - Ну, что, котик, проснулся? - ласково проворковала она, кладя вслед за рукой и свою голову.
   Стучало лежал ни жив ни мёртв. То, что у него в постели могла оказаться женщина не являлось бедой, в конце концов он мужчина. Кого угодно он готов был сейчас видеть рядом с собой, но только не " Нинку- горлодёрку ".
   Когда-то она прибегала к нему жаловаться на мужа, требуя товарищеского суда над её непутёвым супругом. Он вежливо отказал, потом она стала приходить чаще всё с тем же вопросом. Под конец он сломался и они на недолгое время стали любовниками. Вначале встречались под предлогом её ссоры с мужем. Затем она вздумала организовать под окнами дома цветники, потом что-то ещё общественное, в общем для всех у них были сугубо деловые отношения. Потом он затяготился этой связью и под предлогом ослабления своего мужского естества попытался уклоняться от навязываемых встреч. Она вначале обиделась. Но потом стала подсовывать ему всякие медицинские статейки, рецепты народной медицины, а когда однажды ввалилась к нему с двумя женщинами - целительницами, то он вовсе осатанел. Бабы те оказались на редкость бойкими, и не он, а они погоняли Стучало по квартире, желая непременно его свалить и приступить к известной им процедуре. Только возмущенные соседи, которые не могли заснуть от этой беготни, сумели выручить его от излишне усердных женщин.
   После этого Стучало сделал обиженный вид и ходил неприступный с надменным видом, сурово поглядывая на свою бывшую тайную сожительницу.
   И вот сейчас она как ни в чём ни бывало лежала рядом с ним.
   - Ты как сюда попала? - строго спросил он.
   - Вот те раз? - удивилась Нинка,- сам же вчера пригласил, ай забыл?
   - Как я мог тебя пригласить, если между нами всё давно кончено?
   - А я знаю? Поздно вечером позвонил,- сладко зевнула она.
   - Да зачем позвонил-то?
   - А это ты у своей пьяной башки спроси, она у тебя совсем вчера не соображала. Своим ключом пытался мою дверь открыть, потом начал звонить, требовать своего племянника.
   Стучало молчал, потрясённый сообщением. Дверь её квартиры располагалась напротив Шляпкиной, а он по пьянее, вероятно, не смог спуститься к себе, этажом ниже. Но это надо же так напиться! И тут он вспомнил, что его напоил Глянцев, племянничек хренов. А кстати, где он?
   Он привстал, оглядываясь по сторонам, но Нинка повалила его на подушку.
   - Лежи, дорогой, твой племянник уже ушёл, - сообщила она, ласково проводя рукой по его щеке.
   - Он что нас видел?
   - И не только видел, а и оттаскивал тебя от меня. Уж больно ты воспылал ко мне любовью. А иначе зачем бы я пришла? Ты ж меня чуть не силком сюда притащил.
   - И что, было чего? - осипшим голосом поинтересовался Стучало, не решаясь взглянуть на неё.
   - Было- было, ещё как было. Ай не помнишь? Ты этой ночью прям как мавр какой был, садист сексуальный.
   - Господи, -подумал потрясённо Стучало, - это ж что же я здесь вчера творил? Теперь Глянцев будет при каждом удобном случае вспоминать мою пьяную половую атаку.
   Он спустил ноги на пол, прикрылся простынёй и стал собирать разбросанные в беспорядке на полу свои вещи.
   - Ой-ой, какие мы стыдливые, - пропела Нинка, переворачиваясь на бок и подпирая голову рукой. Она была совершенно голая и не стыдилась этого.
   - Ты бы хоть прикрылась что-ли? - буркнул Стучало, пытаясь натянуть трусы одной рукой, а другой неловко придерживая у пояса простыню.
   - Ну, ты нахал! Притащил честную женщину к себе домой. При свидетелях надругался над ней. И, заметь, не- од-но-крат-но. А сейчас снял с неё простыню и делает вид скромного девственника. И ещё глаза вытаращил, словно видит меня в таком виде в первый раз.
   - Ну вот что, - крикнул Стучало, натянув трусы и кидая Нинке простыну,- ты вот что, воспользовалась моим беспомощным положением и припёрлась сама, слышишь, сама, я это помню. Не надейся на продолжение наших встреч и всё, одевайся и до свидания.
   - Вот ты какой? - удивилась Нинка.- Я из-за него с мужем поругалась, выгнала его из дома, а он теперь не хочет моей жертвы?
   - Какая жертва? Ты с ним на неделе не один раз цапаешься, а сейчас хочешь представить, что из-за меня?
   - Ну, бывают у меня в семье ссоры. Ну, не всегда тихие, но мужа я выставила из-за тебя и ты видел какой был тяжёлый разрыв.
   - Чего? Из-за меня? Мы с тобой уже не знаемся полгода и вот тебе раз, она вдруг из- за меня идёт на такую жертву, - насмешливо возразил Стучало, уже в брюках и застёгивая на рубашке последнюю пуговицу. - И вообще Нина, одевайся и давай прощаться.
   - А прощаться будем в кровати?
   - Ты что дура? Не замечаешь на мне одежды?
   - Одежду вижу, а вот ширинку ты зачем не застегнул? Значит не всё потеряно для меня?
   Стучало опустил руку ниже пояса и резко дёрнул за собачку на молнии.
   - Не так резко, милый, а то прищемишь своё достоинство, потеряешь последнюю мужскую привлекательность.
   - А теперь прошу покинуть этот дом, - крикнул нервно Стучало, протягивая руку в сторону двери.
   - Ну, ты прям как Ленин, на памятнике. Впрочем, как знаешь, - протянула Нинка, слезая с кровати и, нисколько не стесняясь, медленно принялась собирать с пола свои вещи, демонстративно при этом изгибаясь всем телом.
   Стучало сел в кресло, попытался отвести глаза, даже взял в руки газету, но дыхание женщины, шелест одежды, волновали.
   Она встала к нему спиной, положила ногу на стул и наклонилась, чтоб надеть колготки. Её соблазнительный зад в трусиках оказался перед ним. Он знал её обольстительные приёмы и мужественно попытался закрыться газетой.
   - А кстати, когда вы за сокровищами поедете? - спросила она, соблазнительно виляя задом.
   Стучало подскочил, и его рука непроизвольно толкнула её зад, но вместо того чтоб отскочить, Нинка опрокинулась на спину и полуголая оказалась у него на коленях. Она обхватила его за шею и начала целовать, норовя закинуть ему на плечо ногу. Стучало поднапрягся, и с внутренним стоном оторвал своё тело от кресла, но выпрямиться не смог и повалился с нею на пол.
   - Насилуют, люди! Помогите! - с радостным смехом закричала Нинка, крепко уцепившись за Стучало и непрестанно целую его в губы.
   После непродолжительной борьбы Стучало отпихнул женщину от себя.
   - Ты что, дура, несёшь? - крикнул он задыхаясь, - какие сокровища и кто это " вы "?
   - Бедняжка, - жалобно протянула Нинка, - вот у тебя вечно так.
   - Как, как?
   - Если ты сильно пьян, то вся сила от мозгов утекает в твои мужские достоинства и тогда, это достоинства. Это звучит гордо.
   - Я что так много пью, что ты от меня не можешь отстать?
   - Да в том-то и беда, что мало. Иначе бы ты был половым гигантом. А так как ты пьёшь мало и нечасто, то всё вышесказанное относится к тебе. Но со знаком минус.
   - Так чего ты со мной жила?
   - Люб ты мне, - просто ответила она и, не спуская с него глаз, сладко зажмурилась.
   - Ты не увиливай от ответа, - крикнул Стучало,- что за сокровища, с чего ты взяла что я за ними собрался? Сериалов насмотрелась?
   - Сам вчера обещал поехать за сокровищами, а потом жениться на мне. Ты ж богатым станешь. Машину обещал, дачу и дом на Канарах. Ай забыл?
   - Что-о-о? Ты что рехнулась, как я мог такое сказать? Да и с кем ехать?
   Стучало разыгрывал возмущение, пытаясь скрыть растерянность. Как он мог проболтаться? А племянник? Что же он, гад, не остановил? Почему дозволил трепаться?
   - Ну, вы, наверно с Глянцевым от души посмеялись? - сбавил он немного возмущения.
   - А чего смеяться? Собрался и собрался. Привезёшь - наши будут.
   Последняя фразу чуть не взорвала Стучало. Желая скрыть возмущение, он пошёл на кухню, выпил стакан воды. Когда вернулся в комнату, Нинка уже оделась и застёгивала серёжки.
   - Ну, а племянник - то как? - неуверенно спросил он.
   - Что как?- повернулась к нему Нинка
   - Ну, он-то что сказал по поводку моей пьяной болтовни?
   Стучало надеялся услышать, что и Сидор вёл себя вчера неконспиративно и тоже наговорил много лишнего. Тогда он смог бы как-то оправдаться, взвалив часть вины на племянника.
   - А он смеялся, восхищался твоей фантазией.
   - Не верил, значит, - произнёс упавшим голосом Стучало.
   - Так не верил, что ...
   - Что?
   - Да рот тебе зажимал, пытался в постель уложить.
   - А я?
   - Орал, что и он с тобой идёт и Шляпкин и ещё кто-то, я не поняла. Укусил ты его.
   - Кого?
   - Да племянника своего, дурень. Это когда он тебе рот зажимал, а потом за нож хватался и порывался его зарезать.
   - Я? Да у меня и ножа - то нет.
   - А хлеб ты чем режешь? Милый мой, если б ты себя так не вёл, неужели я бы поверила во всё что ты нёс? Ну собрался за сокровищами, ну и иди. Родственника зачем обижать?
   - Где он?
   - Ай, добивать решился? Утром ушёл.
   Она оделась, подкрасила губы. Причесалась. Всё это время Стучало сидел в кресле и не обращал на неё внимания, весь углублённый в свои размышления. Уже на пороге Нинка обернулась.
   - Ты, действительно, меня больше не хочешь?
   Ему бы уклониться от ответа, свести всё в шутку, но слова Нинки о дележе сокровищ и последующей на ней женитьбе, глубоко возмутили, и жадность возобладала.
   - Забудь о наших встречах и не досаждай мне своими приставаниями, - грубо ответил он.
   Её словно перекосило, она злобно взглянула на него и с тихим шипением произнесла:
   - Если ты так со мной то...
   - Уж не угрожать ли ты мне вздумала? - поразился Стучало.
   - Тебе? Ну что ты, Боря. Что я могу тебе сделать? Ну, разве фотографию твою покажу нескольким подругам и всё.
   - Что за фотография? - насторожился Стучало.
   - Ой, ты на ней такой хорошенький, розовенький, как ангелочек.
   - Что ты несёшь? Какой ангелочек? Что детскую фотографию, где я на горшке, спёрла?
   - Ну, зачем, Борюнчик, так грубо? Я твоего ничего не взяла, А фотка эта... ну, помнишь, когда ты утром встал и корчил из себя перед зеркалом плейбоя? Весь такой голенький, и надутый, мышицами своими хилыми поигрываешь? Помнишь этот момент? Ты у меня и в анфас, и в профиль, и снизу, и сверху, и даже сзади. Во всех видах!
   - Так ты что, меня фотографировала?
   - Для семейного альбома. Будущего. Хотела свадебный подарок тебе преподнести, - вздохнула Нинка.
   - Какой альбом? - заорал Стучало, хватая её за плечо. Нинка вывернулась и быстро выскочила за дверь.
   Уже на лестничной площадке, когда он перегнулся через перила и плюнул Нинке на голову, та звонко крикнула:
   - Ой, а этих фотографий у меня навалом! Народу будет интересно своего плейбоя поразглядывать. Может мы стенд какой оформим перед домом?
   Он быстро снял с ног тапочки и кинул их один за другим вниз, но Нинка увернулась и быстро зацокала каблучками по ступенькам лестницы.
   Стучало долго не мог успокоиться. Мысль, что у Нинки могут быть фотографии его неприглядного вида, очень задевала. Брошенные женщины могут и не на такое пойти. Он пытался себя успокоить, что фотографии эти она никому не покажет. Пока у неё будет теплиться надежда возобновления их связи. А он схитрит, поводит её за нос и выкрадет их. Придётся с ней немного повозиться и в постели и так, но фотографии эти надо было изъять. Может денег ей сунуть для затравки, пусть поверит, что испугался и готов пойти на примирение. А сколько дать?
   И тут он вспомнил о своём портмоне, часть денег из которого отдал Шляпкину на организационные расходы. Но удивительное дело: портмоне нигде не было. Он потряс брюки, заглянул под мебель, порылся в шкафу, даже выглянул на лестничную площадку. Портмоне с деньгами исчезло.
   В нём лежала куча денег, которую он не захотел сразу отдавать Шляпкину. Тонкую пачку, перетянутую резинкой, он отдал, а вот вторую, потолще, из портмоне не вытаскивал, а портмоне положил в задний карман. Он обыскал всё что можно, но портмоне как след простыл. Как оно могло исчезнуть из квартиры? Нинка? Но из квартиры она вышла без вещей и своей сумочки. Ну, положим, деньги могла запихнуть под бюстгальтер. Нет, пачка денег была слишком большой и не могла уместиться под её пышной грудью, да и бюстгальтер она носила на размер меньше, чтоб грудь вылезала наружу. Как туда впихнёшь деньги? Впрочем есть и другие места... Но нет, она бы намекнула про его деньги. Ведь не ругались же они ещё. К тому же если она взяла деньги, то портмоне-то должно остаться в квартире, ей оно зачем?
   Следующий на подозрении Глянцев. Он был в квартире и мог вытащить портмоне. Мог - то мог, но не хотелось верить в такую подлость родственника. Парень ему нравился и трудно поверить в его нечестность. Впрочем кто его знает?
   По мере поиска он всё более утверждался в краже портмоне кем- либо из этой троицы. Кто-то попросту вытащил его у него из кармана там, в квартире Шляпкина.
   - Обманули, гады, - тихо стонал он под душем в ванной. - И ведь никто не признается!
   Он мысленно прикинул какую сумму потерял и едва не завыл от отчаяния. Деньги, нажитые всяческими махинациями, ушли легко и безвозвратно. Необходимо их вернуть, но как? Не с обыском же заявляться к этому Шляпкину? Как же, даст тот рыться в его квартире! Если Шляпкин узнает, что у него нет денег, то плакало тогда его участие в поиске сокровищ.
   Он выключил краны, с ожесточением обтёрся мохнатым полотенцем и вышел из ванной. Кто? Кто украл портмоне? Он прикидывал так и эдак, " качал " каждого из той троицы и обвинял каждого. А может оно из кармана просто выпало? Вон ведь как распухло от денег. Тогда где? На лестнице? В квартире у Шляпкина? И тут он весь покрылся потом. Он вдруг отчётливо вспомнил, что перед тем как уйти, сходил в туалет. И не просто зашёл на всякий случай, спокойно и достойно, а, наоборот, вынужденно припустил рысью. Да-да, Хлебников, кажется, пытался его удержать. Там он снял штаны и вот тут-то портмоне, наверняка, случайно и выпало. Потому как голова о другом заботилась. Дубина стоеросовая!!! В счастливом озарении Стучало хлопнул ладонью себя по лбу и рассмеялся. Потом задумался. Шляпкин, наверняка денежки прибрал и будет делать честное лицо и божиться что ничего не находил. И ничего не докажешь. Не пойман - не вор.
   Конечно, у Стучало были и ещё деньги, не последние намеревался в дело вложить, но эти он тратить не собирался и копил на всякий случай. Лежали они у него в туалете за унитазом, от воров и прочих любопытных. Пусть пахнет там, он даже трубу сливную чуть расковырял, чтоб запахом отбить особо любознательных на чужбинку. Вот и сейчас он забыл плотно прикрыть дверь, и из туалета слегка потягивало непристойным запашком.
   Он встал, сунул ноги в тапочки и подошёл к двери санузла. И тут его словно обухом хватило по голове. Он вспомнил как вчера от удара Хлебникова упал как раз головой под диван. И там, из под него также сильно воняло как сейчас из туалета. Он напрягся и вспомнил пакет под этим диваном, тугой такой с деньгами. Их, вероятно, в спешке совали в него, но часть денег высыпалась. Он даже удивился тогда и чуть не спросил о них Шляпкина. Хорошо, что промолчал. Теперь они могут ему пригодиться. Если Шляпкин взял его деньги, то он, Стучало возьмёт эти, из под дивана. И никто не пострадает. Конечно, он мог уже перепрятать их, но они всё равно в квартире. А вот достать их, как говорил какой-то классик " наша задача ". Вы мои умыкнули, а я ваши, постараюсь взять. В качестве, так сказать, компенсации. Равновесие должно быть сохранено.
   Но как, как незаметно утащить их из квартиры Шляпкина? Как выманить этого алкоголика из дома? Поджечь газеты у порога его квартиры и посеять панику? Он скривился, вспомнив свой неудачный опыт, связанный с пожаром, в больнице. Конечно, потом можно и соврать, объявив об учении массовой эвакуации при пожаре. Нет, не стоит. Мужики не поймут, в доме народ несознательный, могут вгорячах за это накостылять. Может, подкрасться к нему незаметно сзади и по голове ахнуть чем-нибудь тяжёлым. Он грохнется и пока будет в себя приходить, по квартирке-то и полазить. А если от удара окочурится ? Или, наоборот, это ему будет как слону дробина и он только почешется? Вон какой здоровый, голова круглая, аж лоснится, на ней никакой предмет не задержится, соскользнет. Вот у дружинников князей раньше специальные шлемы на голову были, чтоб при ударе меч соскальзывал. Вот и у этого голова навроде шлема. А может подсыпать чего? Пусть на унитазе поразмышляет.
   И тут в дверь к нему позвонили. Стучало не спешил открывать, решив, что это Нинка вернулась. Пусть немного понервничает. И Нинка, действительно, долго звонила. Он открыл дверь не в силах сдержать довольной улыбки и она так и приклеилась к его лицу. На пороге стоял мужчина в костюме и белой рубашке, но без галстука. Стучало сразу узнал его и задрожал. Это был тот самый человек, который недавно приходил к нему под видом члена жилищной комиссии, а потом он слышал его беседу с участковым.
   Стучало сильно испугался и безвольно пропустил его в квартиру. Мужчина спокойно прошёл на кухню, сел за стол и огляделся. Стучало стоял ни жив ни мёртв, безвольно прислонившись к косяку кухонной двери.
   Гость строго взглянул на Стучало и тот едва не повалился ему в ноги, чтоб вымолить себе жизнь.
   - Я, кажется, к вам уже заходил, - произнёс мужчина.
   Его ледяной взгляд буквально заморозил Стучало и он безмолвно стоял, не в силах шевельнуться.
   - Если вы помните в отношении Зубовой.
   Поскольку хозяин не выразил ни единым движением понимания, гость продолжил:
   - Я теперь работаю в соцобеспечении и хотел бы встретиться с Зубовой, но, к сожалению, не могу её застать дома. Вы не знаете где она?
   Господи, ужаснулся Стучало, он ещё притворяется что ничего не знает! За окном, на улице грохнулся опрокидываемый бачок с мусором, заработал двигатель мусороуборочной машины. Стучало пришёл в себя. Инстинкт самосохранения взыграл на всю мощь.
   - Вы, кажется. больны? - спросил мужчина, пристально вглядываясь в Стучало.
   - Нет, отчего же? Я здоров, - сказал Стучало. - А зачем она вам?
   Ну, а теперь скажи, что ты внук и всё остальное что заливал участковому, подумал Стучало. Вероятно, внутренняя перемена отразилась на его лице и
   гость с лёгким беспокойством вгляделся в Стучало.
   - Я, видите ли, принёс ей продукты, а на мой звонок она дверь не открывает, боюсь испортятся. Мне их надо непременно передать, иначе, у меня в конторе решат, что я их сам съел, - скривился в усмешке мужчина..
   - А где они? Давайте я передам? - с готовностью отшатнулся Стучало от двери и даже сделал один шаг.
   - Да продукты пустяки. Мне увидеть её надо.
   - Вот вам не повезло, - горестно вздохнул Стучало. - Умерла она. Уже три дня как нет её с нами, а уж какая женщина была.
   - Странно.
   - Что же вас удивляет? Старушка старенькая, болела.
   - Странно то, что вы, зная об этом, пытались взять у меня продукты для неё. Мёртвой, как я понимаю, они ни к чему. Нарушением закона припахивает, вы не находите?
   Ну зачем я понёс эту околесицу, разозлился на себя Стучало, ведь слышал как участковый ему про неё рассказывал! Ведь ты за мной пришёл, гад, чего про Зубову зубы заговариваешь?
   - А я не для себя, для жителей дома. На поминки. К тому же мы хоронить будем её за счёт жителей дома. Так что вы мне статью не шейте.
   - Вы не обижайтесь, - миролюбиво сказал мужчина. - Вот вы сказали о ней хорошие слова и вы, как понимаю, были с ней особенно дружны.
   - Я? С чего вы взяли? Я как председатель.., - горячо возразил Стучало, но мужчина отмахнулся как от назойливой мухи.
   - Да будет вам Ваньку валить. Я ж по - простому к вам. Считайте меня лицом неофициальным.
   - А кто же вы? - осторожно спросил Стучало и в ожидании застыл.
   То, что этот мужик никакой не внук Зубовой, в чём он вчера убеждал участкового Синичкина, Стучало давно понял.
   Мужчина пристально посмотрел на Стучало, сунул руку во внутренний карман пиджака и вынул красную книжицу. Он протянул удостоверение в котором значилось, что мужчину зовут Соколовым Пётром Геннадьевичем и он майор ФСБ. Стучало внимательно сличил фотографию с оригиналом и молча положил удостоверение на стол.
   - Ну, теперь вы знаете кто я. И пришёл я к вам с просьбой помочь попасть в квартиру Зубовой.
   - А к участковому нашему вы обращались? Вроде как он опечатал её квартиру.
   - Да что участковый, дело секретное. Он должен сообщить своему начальству обо мне, а нашей конторе светиться в этом деле никак нельзя.
   - Ну , конечно,- согласился Стучало, - у меня начальства нет, докладывать некому. Только вот печати на двери Зубовой...
   - Да сорваны они. Послушайте, я понимаю, вам не хочется лезть в это дело. Но моё руководство в связи с особой секретностью готово выделить вам некоторые премиальные за беспокойство.
   - Деньги? Это хорошо, - пробормотал Стучало.
   Мысли стремительно закружились в голове, наскакивая одна на другую. Стучало всегда был подозрителен и никогда не верил людям на слово, а тут сидит перед ним майор, предлагает деньги. А его удостоверение? Почему он вручил его незнакомому человеку и не спешит взять стола? Стучало знал, что всякий уважающий себя мент, а тем более чекист никогда не даст своё удостоверение в чужие руки, а только помашет издали. Что же получается?
   - Может чайку попьёте? - предложил Стучало и, не дожидаясь ответа, поставил чайник на плиту. Зачем, он хочет попасть к Зубовой? Стоп, а что говорил Шляпкин про неё? Ну. конечно, это она дала ему план сокровищ. А этот, наверняка, хочет его тоже получить! Никакой он не майор, а проходимец. Опасный пройдоха. Что делать? Послать? Опасно.
   - Я знаю, у вас есть ключи от её квартиры. Так, может, мы сейчас и пойдём? А деньги при мне. Вот.
   Стучало обернулся и уставился на плотный конверт в центре стола.
   - Да вы не сомневайтесь, деньги там настоящие, можете посчитать.
   Это сколько же там, подумал Стучало. Если по тысячам, то наверняка штук 30 или больше. Денег очень хотелось, они были очень нужны, в свете кражи своих кровных. Но что-то не пускало взять их в руки.
   - Ну, что - же вы, берите, - заулыбался мужчина и пододвинул пальцем к краю стола конверт.
   Как же хотелось взять этот конверт! У него даже ноги задрожали и руки затряслись. Мужчина насмешливо наблюдал за мучениями председателя. Его рука лежала рядом с конвертом, и пальцы выбивали какой-то победный марш. Хоть Стучало и жаден был до денег и сейчас неимоверно страдал, но где-то там, глубоко в голове всегда ютился маленький червячок сомнения. Этот червячок жил в нём всегда и часто выручал в трудные моменты жизни, медленно вырабатывая ту спасительную кислоту, которая разъедала первые мысли и готовность к опрометчивым, как оказывалось затем, поступкам. Он не давал ему никогда сразу идти на поводу своих первых желаний. Вот и сейчас он предостерегал от этого конверта. Казалось бы, что такого? Взять деньги, показать ему квартиру Зубовой, пусть поищет планчик, а затем посокрушаться над неудачей липового майора.
   А потом? Как бы он поступил на его месте? Правильно, сразу подумал на Стучало, что это он его хапнул, благодаря ключу и своей дружбе с бабкой. Ведь Синичкин болтанул о их хороших отношениях. И тогда этот мужик прижмёт Стучало к стене и он выдаст всех Есть ли резон оставлять такого свидетеля в живых? Ответ напрашивался сам собой.
   Пока Стучало лихорадочно думал, мужчина помалкивал, с любопытством наблюдая за отражением на лице Стучало мучительных размышлений.
   Стучало налил в чашки чай, достал с полки банку с вареньем, поогорчался вслух, что его в ней на две десертные ложки. Гость заверил, что не любит сладкий чай.
   - Ну так пойдём, что ли? - не выдержал наконец мужчина, прервав словоохотливость Стучало на отвлечённые темы.
   - Ах, ключ, - спохватился хозяин и глубоко задумался.
   - Вы не хотите меня провести в квартиру Зубовой? - с некоторым раздражением произнёс мужчина и буквально впился взглядом в хозяина.
   - Да что вы! - воскликнул тот, - но вот ключи хранятся не у меня, а ...
   - Только не говорите о камере хранения на Курском вокзале, - насмешливо перебил его мужчина.
   - Нет, отчего же так далёко? На опорном пункте, у участкового. Он же опечатал квартиру и закрыл её на ключ.
   - И у вас нет дубликата? В глаза посмотрите мне, я сказал в глаза, - негромко, но жёстко произнёс мужчина и Стучало помимо воли повернул к нему голову.
   Казалось бы несколько секунд, что они могут изменить? Но из обычного, строгого и волевого человека Соколов вдруг резко на глазах стал изменяться. Глаза сузились, нос покривился, вырастая длинным клювом, волосы зашевелились, осыпаясь на стол и вот перед Стучало сидел уже не мужчина. Даже не человек. А совершенная помесь нескольких видов животных. В ужасе Стучало отшатнулся и опрокинулся с табуретки на пол. Всё его тело одеревенело, он лежал на спине не в силах сдвинуться. Чудовище нависло над ним и вдруг произнесло странным каркающим голосом:
   - Надо, голубчик, пойти к Зубовой. Проведи меня к ней.
   Какая-то непонятная сила подняла Стучало и подвела к шкафу, где в выдвижном ящике в потайном месте лежал ключ от злополучной квартиры. И тут до него донёсся длинный звонок в дверь. Он замер. Через короткую паузу звонок вновь огласил квартиру. Стучало очнулся и поспешил к двери. На пороге стояла бабка Феня, соседка с первого этажа. Она сразу брезгливо сунула ему в лицо два тапочка, которые совсем недавно Стучало вгорячах запулил на лестнице в Нинку. От неожиданности Стучало отшатнулся, но разглядев в вытянутых руках застарелые предметы домашнего обихода, перевёл дух.
   - Что же вы, Борис Леонидович, свои тапочки оставляете на лестнице? Сами же рассчитали уборщицу из-за экономии, а теперь выбрасываете ненужные вещи в общественное место, - с осуждением произнесла вредная старушка, одновременно пытаясь заглянуть в квартиру. В другое время он за такую дерзость её непременно приструнил, но сейчас обрадовался как родной.
   - Да вы, Фекла Андреевна, не тяните шейку, вам же ничего не видно за моим плечом, проходите, осматривайтесь, - радостно воскликнул он, широко распахивая дверь. Бабка от неожиданности замерла. Её глаза в растерянности заморгали и рука с тапочками опустились. Стучало очень хотелось, чтоб она вошла и прекратила опасную встречу с этим Соколовым. Но соседка никак не могла решиться войти. И тогда он, ухватив её за костлявую холодную руку, втянул в квартиру. Она сразу вжалась в угол, с испугом глядя на председателя. Поведение этого скрытного и подозрительного человека удивило и показалось ей подозрительным.
   - Ну, чего глазёнки вылупила, милейшая Фекла Андреевна, - жарко зашептал ей на ухо Стучало. - Пошли на экскурсию, я тебя с интересным, гм.... человеком познакомлю.
   Он крепко приобнял за плечи старушку и стал подталкивать на кухню.
   - Сейчас, бабка, я познакомлю тебя, сейчас, - бормотал он, пригибаясь за её спиной как за щитом. Но кухня была пуста. Бабка села на табурет, на котором только что сидел Соколов, а Стучало озадаченно крякнув, подхватил её под локти и повлёк а комнату. Но и там никого не оказалось. Тогда он решил, что гость спрятался в туалете и уже намеревался потащить бабку и туда, как вдруг понял, что и там никого не будет. Крадучись, под оторопелым взглядом соседки, Стучало подобрался к туалету, осторожно потянул на себя ручку. Дверь стала медленно раскрываться. Стучало приложил палец к губам, давая этим знак старушке помалкивать если что, а сам резко внёс своё тело к унитазу.
   Потом он таким же образом обследовал ванную комнату. В недоумении заглянул в ванну, под неё, вернулся к унитазу, приподнял зачем-то крышку сливного бачка и спустил воду.
   - Странно, - озадаченно произнёс он, выходя, - он же только что был здесь.
   Бабка окаменело сидела на диване и молчала. Её бледное лицо резко выделялось на фоне тёмной обивки дивана. Глаза, неестественно большие, выпучено таращились на председателя.
   - Странно, странно, - пробормотал Стучало не обращая внимание на полуобморочное состояние соседки.
   Он принялся заглядывать под мебель, открывать дверцы кладовки, шкафов. Во время поисков до старухи доносилось его странное бормотание. Когда он резко как подкошенный упал перед ней на пол и уставился в пыльный полумрак под диваном, старушка, так резво вскинула ноги, что если б это увидел её врач, то отнёсся бы более строго к её жалобам на боли в суставах.
   Стучало не заметил, как бабка Феня с непостижимой, для её возраста скоростью выскочила на лестничную площадку.
   Наконец, обессиленный Стучало присел на диван, на то самое место, которое совсем недавно в спешке покинула старушка.
   Что же это было? Наваждение? Куда делся этот мужик, который так легко превратился в неведомого зверя? Или всё это плод его больного воображения? А Нинка, тоже привиделась? Ну, а как же бабка Фёня? Она только что была здесь! Она поискал её по квартире и, не найдя, тихо запаниковал. А может он сходит с ума? Или кто-то над ним проводит эксперименты? Где-то он читал, что раньше КГБ проводило психические опыты над людьми. Может и он стал их жертвой? И тут вечный червячок сомнения закрутился где-то глубоко в голове. Ну, кому он нужен, чтоб над ним проводить эти опыты? Вероятно, после больницы в голове что-то заклинило. Они же хотели его на органы распластать, поэтому давали, наверняка, какие-то психические лекарства, чтоб, значит, сознание его слегка притушить. А-а-а, вот и ответ на все вопросы! Это побочное или остаточное действие этих лекарств. Это ему привиделось! Стучало полегчало от лёгкости ответа. И тут он опять задумался. Если человека не было, то и Нинка с бабкой Фёней тоже, выходят мираж. Голова нестерпимо заныла. Стучало вышел на кухню и наступил на что-то ногой. На полу лежало удостоверение на имя Соколова. Того самого, который приходил к нему. И морда на нём вылитая как у этого гостя.
   Да что же это делается, простонал Стучало. Что им от меня надо? Бежать, срочно бежать, уехать, к тётке в деревню. Он кинулся складывать вещи в чемодан и остановился.
   Чего он запсиховал-то? Вон Шляпкина ищут за деньги, того и гляди закопают. А он, Стучало, кому нужен? И тут червячок услужливо напомнил, что он собирался за сокровищами, и его артельщики обворовали. Он сел, успокоился, попил чаю. И вдруг вскочил. Решение такое простое, к которому он уже подходил, когда к нему нагрянул гость, вновь вернулась.
   Он же собирался взять вонючие деньги в квартире Шляпкина и представить как свои. Как, как порыскать в его квартире? Страх, только страх поможет ему. Сам - то как забегался, совсем голову потерял, от этого Соколова. Вот и Шляпкина надо напугать! А сделать это сейчас легко.
   Вот почему Стучало и появился в полдень в квартире Шляпкина с испуганным лицом и выдуманной версией ожидания его с ключами от квартиры Шляпкина двумя ребятами.
  
   - 22 -
  
   Едва Стучало очутился в квартире Шляпкина, как сразу кинулся к дивану. Сунул под него голову, пошарил по пыльному полу и вскочил на ноги. Перстень рассматривать не стал и сразу сунул его в карман. Возле окна сорвал с пакета полиэтиленовую плёнку и не удержался: принялся считать. От волнения и страха руки дрожали и он несколько раз сбивался. Несколько стопок купюр соответственно номиналу медленно росли. Подсчёт уже приближался к концу, как в дверь позвонили. Стучало замер. Звонок повторился. Сделать вид, что в квартире никого нет он не мог. Тот, кто звонил, наверняка знал о присутствии хозяина дома и это мог быть Глянцев либо Хлебников. Если он не откроет, то чего доброго ещё спустятся к нему домой и там застанут Шляпкина. И тот, дурак, всё им расскажет. И тогда они непременно свяжут пропажу денег и перстня с ним.
   В панике Стучало заметался по квартире, потом схватил деньги, завернул их в вонючий полиэтилен и сунул за брючный ремень, под рубашку. Во весь дверной глазок на него смотрел увеличенный глаз. От неожиданности Стучало отпрянул, а когда вновь к нему прильнул, то увидел Глянцева, который демонстративно поднял двумя руками сумку.
   Щелкнул замок и не успел Стучало открыть рот, как Глянцев ворвался в квартиру. Сумка тяжело опустилась на пол и только тогда Глянцев с удивлением взглянул на Стучало.
   - А, дядя, - без особой радости, произнёс он и хотел пройти в комнату.
   - Ты куда? - зашипел Стучало и встал перед родственником в угрожающей позе.
   - Ты. чего, Борис Леонидыч? - встревожился Глянцев.
   - Вали отсюда, по- быстрому, - зашептал Стучало, разворачивая племянника к себе спиной и выпроваживая за дверь.
   Глянцев послушно вышел на лестничную площадку и оглянулся.
   - Беги отсюда за три квартала, чтоб тебя не видели, - прошипел напоследок Стучало и захлопнул дверь.
   Дальше надо ждать когда Глянцев уйдёт и после этого привести Шляпкина. Стучало вдавил глаз в дверной глазок и видел как Глянцев немного потоптался на лестничной площадке и, кинув быстрый взгляд на дверь Шляпкина, пошёл вниз. В окно Стучало проследил как его новоявленный племянник скрылся за соседним домом и облегченно вздохнул.
   Теперь можно и деньги спокойно пересчитать. Но едва Стучало разложил на столе купюры как в дверь позвонили. Пришлось вновь с тихими проклятиями сгрести деньги в кучу и завернуть их всё в ту же обертку. Скомканные деньги вспучились на животе под рубашкой, но обращать на них внимания Стучало не стал.
   Стучало распахнул дверь, решив достойно отпугнуть Глянцевав. Но на пороге стоял незнакомый ему парень, в футболке и спортивных штанах.
   - Вам чего? - подозрительно прищурился Стучало.
   - Хозяина, - ответил незнакомец с неприятной хрипотцой.
   Стучало вгляделся в квадратное лицо, с маленькими глазками и перебитым носом и почувствовал себя нехорошо.
   - Ну, ты что ль будешь? - поинтересовался наглый крепыш и шагнул на Стучало.
   Он едва успел посторониться, как человек уверенно протопал мимо, даже не взглянув на него.
   - Иди сюда, что-ли? - крикнул он из глубины квартиры.
   Стучало хотел выбежать на лестницу, благо этому ничто не препятствовало, но парень уже стоял рядом и цепко придерживал его за локоть. Подчиняясь железной хватке, он прошёл в комнату, где понуждаемый сильным движением присел на стул, поставленный в центре комнаты.
   Парень стал рядом и ласково погладил Стучало по голове. От этих движениё у Стучало затряслась нижняя челюсть и захотелось в туалет.
   - Ну и как решать будем? - произнёс незнакомец.
   - Что?
   - Жена твоя прислала, за своими вещами.
   - А сама?
   - Боится.
   Стучало полегчало, но не настолько, чтоб уменьшить неприятную тяжесть в низу живота. Конечно, можно сразу прекратить эту встречу, сославшись на положение гостя или родственника. Но тогда надо позвать хозяина. Пусть побеседуют. А если это уловка и этот парень не от жены, а от тех, которые ищут Шляпкина и теперь проверяют живой он или нет?
   - Ну, чего молчишь?
   - А что я должен говорить?
   - Вещи её показывай, буду забирать.
   Стучало прямо глянул в глаза гостю, намереваясь, высмотреть в них утаиваемые мысли.
   - Ну, чего глазки вылупил? Давай показывай, где что лежит?
   Пытает, сверкнуло в мозгу Стучало, хочет расколоть, вызнать правду под видом сбора тряпок.
   - Ну, чего задницей приморозился, давай двигай телом.
   Стучало не знал как поступить. Если перед ним бандит, то правда навёдет их на след Шляпкина. А если он не врёт и жена Шляпкина, действительно, хочет забрать свои вещи, а он сейчас скажет о смерти её мужа? Ну, положим, от этой вести она не умрёт, а вздохнёт свободно. Жили -то последнее время не так ладно как играли на людях.
   - А что же она не позвонила, не предупредила о вашем визите, - произнёс Стучало и затаил дыхание.
   - А я почём знаю, - пожал плечами гость, - сказала, чтоб взял её вещи.
   - А вы не задумались как я, незнакомому человеку, вот так запросто отдам её барахло?
   - А это пускай прокурор думает, а я человек маленький. Мне за это пообещали денег, кто ж упустит такой куш?
   - А что, много пообещала? - заинтересовался Стучало. Всякое упоминание о деньгах всегда приводило его в неизъяснимый трепет. Любая сумма представлялась ему образно в виде шелестящих купюр, разного достоинства от мелких до крупных.
   - Скажу правду - расстроишься, а врать - не поверишь, да и совестно. Я в ваши дела не лезу, мне за мой труд деньги давай и всё, больше меня не увидишь.
   Врёт, гад, утвердился в своей мысли Стучало, притворяется, а насчёт прокурора, проговорился, урка. На понты меня берёт, думает на лоха нарвался. Ишь как глазки выжидательно поблёскивают, развести хочет. Ну что ж, подыграю тебе. Знаю, что я для тебя не Шляпкин, но и у меня на вас совести нет.
   - Ну, раз так, поройся вон в том шкафу, а впрочем, поищи сам. Я в этом деле тебе не помощник. Иди, отрабатывай свои деньги.
   Парень недоверчиво взглянул на Стучало и возразил:
   - Так это сколько же времени мне понадобится?
   - А ты что в руках всё понесёшь?
   - Да нет, я могу и машину вызвать, у меня кореш в такси работает.
   Стучало хмыкнул и ушёл на кухню. Из комнат доносился скрип, открываемых дверок мебельной стенки, шорох белья. Не прошло и 10 минут как входная дверь хлопнула. Стучало походил по комнатам, повздыхал, глядя на беспорядок, устроенный незнакомцем, пожалел Шляпкина из-за его непутёвой жены. Насовал на полки шкафа выброшенное из него тряпьё, позакрывал дверцы стенки и шкафа, в общем, навёл некоторый порядок. Ласково погладил себя по животу, ощущая пальцами денежную массу, и направился к себе домой, за Шляпкиным.
  
  
   Шляпкин впервые оказался в квартире Стучало. Несмотря на такую важную общественную деятельность, связанную с обслуживанием дома, Стучало редко кого приглашал к себе. Все дела он предпочитал решать в дворницкой, специально обустроенном подвальном помещении, по соседству с клетушками жильцов, предназначенных для хранения овощей и домашнего инвентаря.
   Однокомнатная квартира не блистала чистотой. Шляпкин подошёл к дивану, посмотрел на смятую простыню, сплюснутую подушку, поднял с пола одеяло. Хотел его опустить на диван, но остановился, принюхиваясь. От него, несомненно, пахло женщиной. За последние дни без жены он немного отвык от него и сейчас он остро бил в нос, вызывая томительное беспокойство. Иван поднёс к лицу одеяло и принюхался. Несомненно этой ночью здесь лежала баба, и не просто возлежала, а и... Впервые Шляпкин позавидовал Стучало. Это ж надо, такой сухой стручок, а вот поди ж ты, покувыркался и на работу. И не надо врать жене, изворачиваться, скрывать свою двойную жизнь. Потому он так и пышет инициативой и подвижничеством.
   Над постелью, как и говорил Глянцев, висел большой портрет Маркса. Классик висел в раме криво, как бы наклоняясь к подушке, куда, надо полагать, ложилась не только голова хозяина. То ли его так специально повесили, то ли в ходе многочисленных оргий его кто-то задел взбрыкнутой в экстазе ногой, а может сам заинтересовался происходящим под ним. Ишь, ты, подумал Шляпкин о Стучало, какой идейный, даже в постели не расстаётся с вождём. Он зябко передёрнул плечами, представив на себе постоянный взгляд, хоть и гения, но чужого человека. А интересно, усмехнулся он про себя, этой ночью, да и в другие интимные моменты, он его ничем не накрывает? А может он тащится от посторонней, пусть и нарисованной головы? Шляпкину стало интересно, и он лег на кровать подобно хозяину. Точно, глаза в глаза, он и Карл. Шляпкину стало вдруг неудобно, то ли потому, что без спроса лёг в одежде на чужую кровать, то ли от взгляда с портрета. Он смущённо встал и двинулся дальше по квартире, присматриваясь к обстановке.
   Обстановка квартиры не отличалась каким-либо модернизмом или утончённым стилем. Обычная мебельная стенка, стол - книжка, потёртый ковёр под ногами, голубые обои, люстра пластмассовая под хрусталь. Шляпкин прошёл на кухню, но и там ничего особенного не увидел. Холодильник " Стинол ", далеко не последнего года выпуска, на столе клеёнка, над столом портрет Ленина. Во как, подивился про себя Шляпкин, и этот при деле. Если тот подглядывает за постелью, то другой за питанием хозяина. Неплохое разделение труда. Не хватает третьего. Шляпкин покрутил головой, прошёлся по квартире. Даже заглянул в туалет и ванну. От унитаза резко пахло, словно, хозяин экономил сливную воду. К унитазу он не стал подходить, только поводил глазами по стенкам. К его удивлению Энгельса, действительно, как накануне вечером, поражался Хлебников, нигде не было. Чем же он не пришёлся к дому? Писал много и убедительно, дружил с Карлом, корешами были. Может Стучало не согласен с некоторыми мыслями Фридриха? Да ну, отмахнулся Иван, что же он его, читал? И тут он обратил внимание, что в квартире как - то не наблюдается трудов этих классиков, и не только их. В квартире вообще не было не то что книжного шкафа. а и простенькой книжной полки. Вот и выходит, что наш председатель ненастоящий коммунист. А впрочем, а впрочем... Шляпкин открыл одну из створок мебельной стенки и увидел внутри ящика потёртую книжку. Это оказался цитатник с высказываниями этих самых классиков. Вот оно что, обрадовался Шляпкин, председатель-то нахватался вершков и сыпет фразами из этой книжки. А послушать так идейный.
   Захотелось есть. Какое-то время он боролся с чувством голода, не выдержал и заглянул в холодильник. Агрегат внутри исправно светился, но не морозил. Да и сохранять от порчи продукты не имело смысла по причине их полного отсутствия. Пришлось, порыться в кладовке, но усилия стоили того. Пара банок с сайрой оказались припрятаны глубоко под несколькими коробками с кафельной плиткой. Вообще кладовка походила скорее на небольшой склад строительных материалов, чем на подсобное помещение для хранения домашнего скарба. Иван присмотрелся к имуществу и вспомнил как Стучало разводил перед настырными жильцами руками и ссылался на отсутствие средств для ремонта здания. Оказывается они вкладывались, но приобретённые материалы хранились дома в тайнике от любопытных глаз. Конечно, часть их шло на ремонт, но это был мизер, о котором не приходится и говорить.
   Иван открыл консервным ножом банку с сайрой, нашёл вилку и уже хотел воткнуть её в плотный слой рыбы, но взглянул на Ленина. Вождь с портрета смотрел с ехидным прищуром как на вора. Шляпкин с банкой вышел в комнату, и упёрся взглядом в портрет другого классика. Господи, подумал он в расстройстве, как же он здесь живёт? Поскольку Ильича он уважал больше, чем иноземца Карла, Шляпкин порылся в шкафу и нашёл женский платок. Наверно, кто-то из подружек председателя оставил, подумал он, разглядывая мелкие цветочки на белом фоне, и тут же устыдился своих мыслей. Не потому что они показались ему скабрезными, а просто такой платок мог принадлежать только преклонных лет женщине. Старухе. Бабке, а никак не молодой и даже не средних лет женщине. Он что и этими не брезгует?
   Тем не менее платок этот годился. Иван накинул его на портрет Маркса и стал поправлять, чтоб концы материи свисали ровно Вероятно, портрету это не совсем понравилось, или он не вынес такой нагрузки, потому что он стал ещё больше крениться. Иван чертыхнулся и кинулся его поправлять. Внезапно к его ногам из портрета выпала плотная пачка денег, перетянутых зелёной резинкой. Она плюхнулась на подушку. Вначале Иван неприятно поёжился. Эта находка показалась как подарком от основателя марксизма - ленинизма. Но потом отбросил сомнения и догадался о стремлении Стучало упрятать от посторонних лиц свои нечестные накопления. То ли он был уверен, что чужая рука не посмеет тронуть антикварный предмет, то ли так свято верил в коммунистическую идеологию только факт остался фактом: деньги хранились у Маркса. Ну, конечно же у автора " Капитала ", где ж ещё и хранить-то?
   Шляпкин снял резинку и не удержался: решил посчитать. Зачем ему это было нужно он и сам не знал: деньги он намеревался вернуть на место. Но по мере счёта, его начали одолевать сомнения. И касались они только Стучало. Ну, зачем, скажите на милость, этому скряге такая прорва денег? Кладовка ломится от добра, да и эти деньги, наверняка, не последние. К тому же он хочет пойти с ними за сокровищами, а денег дал мало. Зачем ему сокровища при таких деньгах?
   Денег оказалось много. Так много, что если их соединить с теми, что у него дома под кроватью...От полученной суммы у него захватило дух, дыхание участилось и воображение вмиг представило гору денег. Предательская мысль на мгновение скользнула в разгорячённом сознании как 6ы отвертеться от поездки за сокровищами и пожить всласть на эти деньги. Он мысленно представил как купит себе костюм, тёмный в полоску, ботинки кожаные на скрипучем ходу, новую машину, жене шубу, сделает евроремонт в квартире, купит участок, нет дачу, двух или трёхэтажную, а потом...
   - Золотой унитаз с минеральной сливной водой, - рявкнул Голос.
   Иван вздрогнул и закрыл уши руками.
   - Всё это ты будешь иметь когда получишь сокровища.
   - Господи, - простонал Иван - ты хоть когда - нибудь спишь? Может тебе в отпуск куда поехать надо?
   - Мы не люди, нам не полагается. Ты лучше послушай, что творится в подъезде.
   Иван подошёл к входной двери и прислушался. За ней гулко хлопали двери, доносились взволнованные голоса и женские вскрики. Он осторожно приоткрыл дверь и вышел на лестничную площадку. Внизу, этажом ниже собрался узкий круг домохозяек, в центре которого наблюдалась бабка Феня.
   - А я вам ещё раз говорю, что наш председатель тронулся, - убеждённо воскликнула бабка Феня, поправляя одной рукой выбившуюся седую прядь из под платка, а другой хватая за руку свою соседку, подругу по лавочке.
   Ту будто током ударило, сразу встрепенулась и сокрушённо заохала. Её нервозность передалась и остальным. Бабка Феня, видя, такое массовое ошеломление начала всех хватать за руки с испуганным лицом и кричать, что Стучало её заманил в квартиру, где едва не зарезал. Словно мощный электрический заряд ударил в плотную женскую массу. Каждый стал припоминать свои обиды на председателя, как подтверждение его ненормальности.
   - Да с чего вы взяли? Я вчера его видела, нормальный такой, жизнерадостный, поздоровался со мной, - перекрывая всеобщий гвалт, крикнула сверху над Шляпкиным женщина. Никто ещё толком не знал, её имени, потому как она совсем недавно переехала в их дом.
   Шляпкин в страхе подался назад, опасаясь быть обнаруженным, потому что все женщины как по команде задрали головы на новую соседку.
   - А психи не всегда подавленные бывают, есть среди них и весельчаки, - произнесла задумчиво Степанида Андреевна, что жила на последнем, 9 этаже.
   Эту-то что подвигло спуститься сюда с такой высоты, подумал Шляпкин, узнав соседку по голосу и осторожно пятясь к квартире Стучало. Степанида Андреевна, высокая костлявая женщина, одиноко доживала на вечном больничном в однокомнатной квартире. Она едва могла по ней передвигаться и только пожар или стихийное бедствие, когда требовалась срочная массовая эвакуация жильцов, могли вывести её из квартиры. По наступившей тишине, Шляпкин, догадался о перемене внимания с бабки Фени на Степаниду.
   - У меня в молодости сосед был. Так он всё прибаутками сыпал, балагурил целый день, а по вечерам на гармошке играл. Мы все с ним пели,- продолжила свою мысль Степанида Андреевна и глубокомысленно замолчала.
   Поскольку пауза неоправданно затягивалась, одна из женщин не выдержала:
   - Ну и что?
   - А то, милочка, - строго осадила её Степанида, - что убил он соседа. Поиграл - поиграл, да и убил. Вот такие они весельчаки, скрытные.
   - А я, что говорю, - встряла бабка Феня.- Он и меня хотел убить. Только кинулся за ножиком на кухню как я по-бег-ла-а-а.
   - Я вот твоему доктору об этом скажу как ты его своими болячками разыгрываешь! - крикнул Шляпкин, подражая голосу Стучало и осторожно прикрыл за собой дверь. Постоял, послушал, но на лестнице установилась мёртвая тишина.
   Чего он ещё успел натворить этот грёбаный напарник? Отчего переполошил этих баб? Не хватало им ещё их внимания. Теперь с ним на людях и появиться опасно.
   Шляпкин подошёл к столу, оглядел сложенные стопкой деньги. Ну, раз ты осложняешь нам подготовку, то я тебя и накажу. Он аккуратно перетянул деньги той же зелёной резинкой и сунул их за пояс, под рубашку. И вовремя.
   Щёлкнул замок и в квартиру кто-то осторожно вошёл. Шляпкин и сам не понял зачем он юркнул в кладовку. Там, уселся на коробки с плиткой и затаил дыхание. Человек легко и быстро звонко простучал каблуками к дивану, скрипнули пружины и через несколько секунд чей - то женский голос чертыхнулся и с досадой обозвал кого-то сволочью. Хлопнули створки мебельной стенки, зашуршала бумага, что-то упало на пол и разбилось. Словно испугавшись, женщина, а, судя по её лёгким движениям, это была она, стремительно выбежала из квартиры, захлопнув дверь.
   Выждав немного, Шляпкин вышел из своего убежища и, глянув на сорванный со стены портрет Маркса, сразу догадался, что искала здесь женщина. Он взял веник и начал сгребать в совок фарфоровые осколки какого-то коня. За этим занятием его и застал Стучало.
   - Прибираешься? - поинтересовался он.
   Шляпкин смущенно повертел веником и пожал плечами.
   - Чистюля. Дома, значит, уже тебе и делать нечего. Решил в чужих квартирах порядок наводить.
   - Да вот, подумал, чего сиднем сидеть. А так время с пользой и тебе будет приятно.
   - Ну да, - сказал Стучало зорко окидывая комнату. Он поднял с дивана портрет, подержал его, как бы взвешивая, в одной руке.
   - А его, зачем скинул?
   - Да я к нему и не прикасался. Сам упал. Видишь, верёвочка оборвалась, он и упал. Давно висит, наверно.
   - Ну, а подарок мой, зачем разбил? Ведь это не копилка. Денег в нём нет.
   - Так, в подъезде как стали хлопать дверьми, аж стены затряслись, твоя лошадь возьми и упади. Никто её не подталкивал.
   - Что же это у нас землятресение случилось что-ли? Или дом, какую усадку решил на старости лет дать?
   - Да нет. Бабка Феня тут всех насобирала. Про тебя всем говорила.
   - Чем же я ей не нраву пришёлся?
   - Да убить, говорит, хотел. С ножом за ней гонялся, а ещё деньги какие-то хотел с неё взять. В общем, стыдно сказать, но ты чуть ли не покушался на её потускневшую честь.
   - Чего? - разинул рот Стучвало.
   - Уж не знаю, что про меж вас было,- замялся Шляпкин, - только народ возбудился.
   - Ну ладно, с народом я разберусь. Но конь-то почему разбит?
   - Ну, я тебе объясняю, что соседи...
   - Да какое отношение имеют соседи к моей лошади? Ты здесь был, ты за всё в ответе.
   - Слушай, куплю я тебе этого животного, только отстань.
   - Ну и ладно, - легко успокоился Стучало..
   - Гостей провожал ко мне?
   - А как же.
   - Поверили?
   - Да как будто.
   В дверь уверенно позвонили. Стучало пошёл открывать, а Шляпкин быстро поправил на боку пакет с деньгами. В прихожей сразу возбуждённо заговорили несколько человек. Затем он услышал голос участкового Синичкина, который громко стал успокаивать людей.
   Кажется, начинается переполох, подумал Шляпкин, решая как бы понезаметнее выскользнуть из квартиры. Синичкина он знал хорошо и не только по совместным осмотрам трупов. Когда-то, тот, ещё в советские времена, пытался его посадить за тунеядство. Иван в то время, действительно, не работал. Повздорил с начальником и в расстройстве стал потихоньку попивать. Казалось бы, сидит человек дома, пьёт втихомолку пиво, винцо, на улицу носа не суёт, кто об этом знает, кроме жены: ей он сразу рот заткнул, выдав деньги на три месяца вперёд. Где он их взял знать ей было не положено. Да она и не интересовалась. Так этот участковый как-то вынюхал об этом и привязался к нему как банный лист. Уже начал какие-то бумаги писать, в которых приходилось расписываться. Пришлось капитально ему проставиться, и, в ходе выпивки, тот и предложил ему стать внештатником, то есть оказывать помощь, но без официального оформления. Иван понимал, в какую петлю лезет. Но очень не хотелось идти в тюрьму, и он согласился. Потом он устроился на работу и уже собирался порвать свою вынужденную добровольность, как Синичкин, почуяв предстоящий разрыв, ослабил поводья и стал его приглашать только в качестве понятого при осмотре трупов. Иван немного поразмыслил и решил, что с Синичкиным лучше не ссориться: мало ли что в жизни может случиться.
   Судя по шуму в прихожей, скандал грозился плавно протечь с лестницы в квартиру, а Иван не хотел, чтоб его здесь увидели. И так на него многие бабы косились, а тут решат что-нибудь нехорошее, тем более председатель был известен своей замкнутостью. Что- что, а известно как многие кумушки любят посудачить и навыдумывать разные истории про любого, кто попадёт им на острый язык. Поэтому Иван быстро скользнул в туалет и закрылся на щеколду: вдруг кто-нибудь из особо любопытный сунет свой нос или приспичит кому-нибудь.
   Как он и предполагал, женщины ворвались в квартиру, как их ни пытался остановить Синичкин. Иван изготовился послушать продолжение подъездной разборки и для этого ввиду тесноты кабинки изогнулся, приставив голову к двери. И напрасно он так поспешил. Бабка Феня остановилась возле двери туалета и неожиданно заголосила, как по покойнику. Иван вздрогнул и нелепо завалился на унитаз. Конечно, без шума не обошлось, но его никто не услышал. Бабка, несколько раз истерично ударила по стене кулаком, а затем принялась молотить по двери туалета, стремясь, вероятно, привлечь к себе внимание.
   Кое- как усадив себя на унитаз, Иван в полном ошеломлении едва не открыл дверь, потому как ему вдруг показалось, что его убежище раскрыто и народ требует его выхода. Но бабка неистовствовала недолго, кто-то из особо сердобольных отвёл её вглубь квартиры и до Ивана донеслись её отдалённые истеричные рыдания.
   Да что же он такое натворил, в который раз задался вопросом Шляпкин. Отчего бабы так взволновались? А бабы тем временем подняли такой крик, что он ничего не смог разобрать. Судя по звукам основное ядро активисток переместилось в комнату и теперь предоставлялась возможность незаметно покинуть туалет. Он осторожно приоткрыл дверь, и, убедившись, что возле двери никого нет, ловко, как ему показалось, шмыгнул в прихожую. Но на пороге квартиры выход преградила Степанида Андреевна. От любопытства её так распирало, что она, превозмогая боль, ходко плелась, опираясь на палку. То что она отстала и не могла в полной мере реализовать своё любопытство и принять активное участие в изучении квартиры, доставляло ей неимоверные душевные страдания. Муки неудовлетворённого любопытства явно проступили на её обезображенном возрастом и частыми клизьмами лице. Некоторые женщины подозревали, что доктор, из мести за постоянные ложные вызовы прописал ей эти процедуры, желая приковать к известной железной птице. Кроме этого она принимала прорву таблеток, которые перед едой высыпала в отдельную глубокую тарелку. Ела только каши, равномерно смешивая их во рту с таблетками.
   Обойти её не было никакой возможности, потому как она заняла всё пространство порога. Шляпкин угнул голову и отступил на один шаг в квартиру. Надежда, что полумрак прихожей поможет скрыть ему лицо, сразу не оправдалась.
   - А-а-а, Иван Егорыч, - радостно завопила она и, поняв, что соседки не сразу сообразят, кого она встретила, возвысила голос, - Шляпкин, это вы?
   - Нет, это тень отца Гамлета, - грубо оборвал её Иван и, исказил своё лицо в страшной гримасе. Степанида не испугалась, а отступила на лестничную площадку, желая получше рассмотреть мужчину и идентифицировать его с известным персонажем домовых сплетен. Пришлось пройти мимо, с трудом сдерживая желание гавкнуть в её любопытное лицо.
  
  
   - 23 -
   Едва Нинка после неудачных поисков денег, захлопнула за собой дверь квартиры Стучало, как услышала за спиной спокойный голос:
   - Вы, как я понимаю, сейчас вышли из чужой квартиры?
   Она обернулась и увидела незнакомого мужчину в костюме. Он стоял возле перил и насмешливо щурил глаза. Из-за его спины выглядывал молодой парень нахальной наружности.
   - А вам какое дело, - пожала плечами Нинка,- если есть ключи то, наверно, не вами вручённые.
   - Конечно не мной, но, как я понимаю, и не хозяином квартиры. Вы просто без спроса вошли в чужую квартиру.
   - Шёл бы ты, товарищ, к своей бабе и не лез не в своё дело, - огрызнулась Нинка. Она хотела пройти мимо мужчины, но он загородил ей дорогу.
   - Э, милый,- воскликнула Нинка, грубо налегая на него своей высокой грудью, - посторонись, а то лестницы у нас крутые. Совсем недавно один такой же, любопытный ногу здесь подвернул, так катился до самого низа.
   Мужчина не смутился, и полез во внутренний карман.
   - Но-но, не балуй,- строго прикрикнула Нинка, напирая на него острым бюстом. Но мужчина ловко сунул ей в лицо красное удостоверение и, пока Нинка его изучала, стоял рядом, не смущаясь плотного соприкосновения с женским телом.
   Удостоверение произвело на Нинку магическое действие: она подобрела лицом и слегка потёрлась крепкой грудью о плечо мужчины. Но тот даже не улыбнулся и строго глядел на Нинку. Она струсила и заискивающе улыбнулась.
   - Может, пройдём к вам и поговорим, - сказал мужчина нисколько не выказывая своим видом благожелательности.
   Нинка кивнула и пошла по лестнице наверх. Возле своей квартиры она покопалась в сумочке и ключом открыла дверь. В комнате она предложила гостю присесть на диван, а сама с ногами забралась на кресло. Выгода её позы открылась сразу как только она умостилась на мягком сиденье так, что её короткая юбка едва прикрывала ноги от бёдер. При желании мужчина мог разглядеть, что находилось под юбкой. Но он, вероятно, такого желания не испытывал, потому что сразу перешёл к делу.
   - Из моего удостоверения вы узнали кто я. Кто вы я знаю. Считайте, что мы познакомились Нина Леопольдовна.
   Нинка кивнула, в замешательстве размышляя, что так заинтересовало в ней этого человека. Она быстро прокрутила в голове все свои некоторые неблаговидные поступки в отношении соседей, припомнила мелкую кражу губной помады из гардероба сослуживицы, которую та расписала как ужасно дорогую, но как потом оказалось подделкой. Хотела залезть в свои воспоминания поглубже, но мужчина не дал поразмышлять.
   - Как я догадываюсь вас со Стучало связывают не детские воспоминания и даже не деловые, хотя они и послужили началом вашего сближения.
   - А я что, нарушила правила социлистического общежития или разложила благополучную советскую, то бишь российскую семью? - сказала Нинка и взяла с журнального столика пачку сигарет.
   Мужчина терпеливо дождался пока она закурит, и пустит в воздух несколько кольцов табачного дыма.
   - Кстати, не желаете? - кивнула Нинка на сигареты.
   - Спасибо, но я в своё время столько дыма наглотался, что давно перевыполнил норму.
   - Здоровый образ жизни ведёте?- поинтересовалась Нинка, не спуская глаз с незнакомца.
   - А вот я не откажусь,- привставая со стула, подал из угла голос второй, что пришёл с мужчиной.
   Нинка хотела протянуть ему пачку сигарет, но мужчина так взглянул на своего напарника, что тот смутился и отрицательно качнув головой, уселся на стул.
   - Так что же вы хотите от меня услышать?
   Нинка старалась держаться просто и в то же время кокетливо. Она немного нервничала, выдавая своё состояние частым стряхиванием пепла с сигареты в пепельницу.
   Мужчина не спешил. Он достал из внутреннего кармана пиджака толстую записную книжку и углубился в её изучение. Нинка молчала, подавляемая спокойным и уверенным поведением незнакомца. Она уже докуривала вторую сигарету, когда мужчина неожиданно поднял голову от записной книжки и резко спросил:
   - Что вы знаете о Стучало и его отношениях с Зубовой?
   От неожиданности и нелепости вопроса Нинка вздрогнула и закашлялась дымом.
   - Что их связывает, как долго и что вообще он говорил о ней?
   Мужчина встал рядом с ней и приподнял её подбородок своим указательным пальцем. Ледяной ужас сковал Нинку. Перед ней стоял не человек, а памятник, огромного роста с далёким и каменным лицом.
   -Я... ничего не знаю, - пролепетала она. На глазах у неё навернулись слёзы и, готовая разрыдаться, она затрясла головой.
   - Ну-ну, Нинок, успокойся.
   Мужчина уже присел перед ней на корточки и платком осторожно вытирал её слёзы.
   - Ты не волнуйся и рассказывай всё по порядку.
   - Я вправду ничего не знаю и что он совершил этот Стучало? Он что шпион?
   - Мы этого пока не знаем.
   - Тогда зачем он вам?
   - Есть основания подозревать его в этом, потому нас и интересует его окружение.
   - Бабка Зубова?
   - И она тоже.
   - Они что любовники?- натянуто рассмеялась Нинка.
   - Расскажите всё об их отношениях.
   Постепенно Нинка успокоилась и рассказала о нескольких своих посещениях, покупке продуктов, сплетнях соседей. По- видимому её рассказ не давал ничего нового мужчине. Он стал её часто перебивать и поторапливать. Под конец беседы, явно удручённый, мужчина спросил о причине Нинкиного конфликта со Стучало. И тут она вспомнила о его пьяной болтовне накануне вечером.
   - Хвастать начал, что пойдёт за сокровищами, что есть карта от Зубовой.
   При упоминании карты, мужчина встрепенулся и заинтересованно приблизил своё лицо.
   Довольная тем, что хоть чем-то может быть полезна странному незнакомцу, Нинка взахлёб принялась пересказывать пьяную болтовню Стучало. Она не заметила, как при упоминании Шляпкина мужчина незаметно для неё кивнул своему напарнику и тот, понятливо кивнув головой, тихо вышел из квартиры. Когда она окончательно выдохлась и начала по- новому кругу рассказывать о карте и предполагаемом путешествии Стучало, мужчина проникновенно начал её убеждать помочь органам поймать злоумышленников на месте преступления.
   - Так значит это правда? - тихо спросила она.
   - Что именно?
   - Что клад существует и карта у них настоящая.
   - Вполне вероятно,- кивнул мужчина.- Дело в том, что о существовании этого клада знали немногие, да и в архивах о нём сохранилось мало сведений. Известно, что клад очень старинный, ему не меньше 500 лет. Его обнаружение может повлиять на изменение официальной версии исторических событий того времени. Поэтому государство заинтересовано в возвращении драгоценностей в его кладовые. Ведь ваш Стучало и его компания, наверняка этот клад пропьют, растратят по мелочам, так как не знают его истинной ценности. Поэтому мы просим вас отправиться за ними и помочь нам задержать их, так сказать, с поличным.
   - Не понимаю, - вдруг произнесла Нинка.- Почему вы, такая мощная организация не можете обойтись своими силами?
   - Дело в том, милая Ниночка, - улыбнулся мужчина, -что интерес к этому делу у нас пока неофициальный. Мы не знаем так ли всё обстоит на самом деле и действительно ли у них та карта и вообще выйдет ли что у них тоже не знаем. И поэтому мы не можем задействовать весь арсенал наших сил и средств. А вдруг всё это обычная туфта? Кто будет отвечать за провал операции? Поэтому я с разрешения своего начальства, разумеется, предлагаю вам помочь нам. Естественно не бесплатно, ведь это дело потребует переездов, проживание в гостиницах, да и есть что-то надо.
   - И сколько же вы можете мне предложить? - улыбнулась Нинка.
   - Для начала 30 000.
   - Долларов? - ахнула Нинка.
   - Рублей, конечно. Но это на первое время, так сказать на начало вашей деятельности. К тому же в случае обнаружения сокровищ и передачи их государству вам будет причитаться 25 процентов от их оценки. Подумайте во что выйдет эта цифра с учётом их древности да и количества.
   - А что так много драгоценностей?
   - Ну если ваш Стучало и компания собрались за ними ехать на машине, то уж, думаю, они не рассчитывают рассовать клад по карманам. Золото оно ведь тяжёлое. А камни драгоценные ещё тяжелее, к тому же там по нашим расчётам должно быть и столовое серебро, ну тарелки кубки, блюда для птицы. Лебедей. Если помните в те времена подавали к столу не курицу, а лебедей. А птица эта, если вы, конечно, бывали в зоопарке, не совсем маленькая. Ну а уж если учесть что столы тогда были с футбольное поле и блюд таких ставилось немерено, то сами посудите, что это за клад и сколько он будет стоить.
   Нинка задумалась. С одной стороны её воображение представило эту огромную массу золота, которая в воспалённом сознании ярко сверкало, ослепляя своим богатством и роскошью, а с другой стороны пуститься в неведомое путешествие пусть и на чужие деньги...
   - А если всё это окажется туфтой и драгоценностей никаких нет, я должна буду вернуть вам деньги?
   - Нет, эти деньги уже списаны на это дело и вы за них не будете отчитываться. Кроме этого никаких расписок и платёжных ведомостей в их получении вы не будете подписывать. Деньги я даю вам сейчас, при условии, конечно, вашего согласия.
   Мужчина вытащил из кармана пиджака толстый конверт и положил его на стол перед Нинкой, которая буквально впилась в него глазами.
   - Возьмите его и посчитайте деньги.
   Нинка подошла к столу и в нерешительности замерла. Соблазн их взять был велик. Она мысленно просчитала, что раз мужа она выгнала, значит, не надо ему объяснять куда отправляется. Дочь, можно к матери сунуть, пусть бабка немного пообщается с внучкой, а то совсем оборзела, бегает старая по парикмахерским и разговоры заводит только о мужиках, которые по её словам всегда являются её обожателями. Брешет старая, о своих постельных подвигах и обольстительных чарах, а ты делай вид, что веришь, хотя готова удавить эту маманю. Так, что ещё её здесь держит?
   - О работе можете не беспокоиться, - прервал её размышления мужчина, - завтра вам объявят об отсутствии денег на зарплату и прикажут выйти в неоплаченный бессрочный отпуск, пока дела не поправятся. Но они никогда не поправятся. Ваш директор уже купил билеты в Швейцарию и со всей семьёй и вашими деньгами уже выехал, вернее , - тут мужчина взглянул на наручные часы,- вылетел и уже в воздухе как 25 минут.
   - Какие проблемы могут ещё вас здесь удержать? Вашего любовника, только не делайте вид, что его нет. Я не о Стучало, а о вашем Петечке, который живёт в квартале отсюда, вернее прописан. Он может выехать с вами тоже. Так вам будет удобнее, ну и комфортнее что-ли. В случае его к вам присоединения, получите ещё столько же, но потом, в дороге. Отчёта о потраченных средствах я от вас не потребую. Вы вольны в тратах. Но будьте благоразумны и попробуйте ограничивать себя в спиртном. Я не о вас сейчас говорю, а о вашей мужской половине.
   - Да он не пьёт,- пролепетала Нинка с удивлением глядя на незнакомца.
   - Пьют все. Только одни чай, воду, сок или газировку, а другие предпочитают другой вид напитков. Ваш Петюня только потому относится к первым, что не имеет средств для присоединения ко вторым. Держите деньги при себе и постарайтесь охлаждать его скрытые дегустаторские способности.
   - Вы так много говорите, словно я уже дала согласие отправиться за Стучало.
   - А разве нет? Разве этот Глянцев не в их компании?
   - А откуда вы знае... - в ошеломлении прошептала Нинка.
   То что было между ними этой ночью, когда Стучало заснул, походило на яркий праздничный сон. И никто не дышал им в уши, когда они предавались любовным утехам. Откуда этот знает? Ведь она только что впервые увидела его.
   - Не будем понапрасну тратить время, - улыбнулся мужчина. И увидел своего спутника, который из прихожей подавал ему знаки.
   Мужчина извинился и вышел из комнаты, а Нинка, обескураженная обилием свалившейся на её голову информацией и осведомлённостью мужчины не только о её работе, но и об интимном вечере, тихо опустилась в кресло. Да, действительно, Глянцев ей понравился и не только своим любовным трудолюбием. Парень он был весёлый, умел тонко подшутить над своим дядькой так, что тот ничего не понимал и только удивлялся их совместному смеху. Остроумный, обаятельный, стройный и ловкий, этот парень запал ей в душу и сейчас она впервые подумала о нём как о вероятной своей судьбе. Какая женщина не мечтает о спокойной размеренной жизни, имея под рукой надёжного приятного мужчину. И тут она подумала, что если откажется от предложения, то никогда не увидит Глянцева. Получив сокровища тот может с ними отправиться куда угодно и уже другая будет пользоваться этим мужчиной да и его богатством. А любовник Петюня, пусть пока поживёт без неё. Ещё не хватало его с собой тащить, кормить и поить. Этот Глянцев поприятнее его будет да и поспособнее.
   Когда мужчина вошёл в комнату, она уже совсем решилась. Но хотелось ещё для вида поломаться, посомневаться, в общем чуть-чуть набить себе цену. Но мужчина решительно пресёк её желание и как о давно решённом деле начал её инструктировать.
  
  
   - 24 -
  
   Возле двери своей квартиры Иван вспомнил, что ключи остались у Стучало. Возвращаться назад не имело смысла, следовало немного подождать, пока там утихнут страсти. На улицу он выходить опасался. К счастью по лестнице поднимался Хлебников, и Иван попросил его открыть дверь квартиры. Для Хлебникова это было делом нескольких минут. Дома он сразу вытащил из-за пояса свёрток с деньгами Стучало и бросил их на стол, укрыв газетой. Потом заглянул под диван, пошарил под ним рукой. Денег не было. Он посветил и огорчённо ругнулся. Странно, но вслед за деньгами пропали и вещи жены, а вместе с ними и его почти новый костюм. Кроме этого он не досчитался значительной суммы денег, которые ему вчера отдал Стучало.
   Вот, тварь,- с досадой вслух произнёс Иван.- Пусти козла в огород...
   - Ты чего ругаешься? - раздался из-за спины голос Глянцева.
   - Ты как сюда попал? - удивился Иван.
   - Дверь, мужчинка, закрывать надо, - нравоучительно проворчал Сидор.
   Поскольку Иван выглядел явно расстроенным и даже не поинтересовался покупками, Сидор подсел к Ивану и участливо спросил:
   - Что, печень болит?
   Не получив должного ответа Глянцев понимающе покачал головой:
   - Надо аллохолу или там но -шпы. Мне они помогали.
   - Тут впору валидол пить, - отозвался Иван.
   - А что случилось?
   - Да деньги украли.
   - Что, все?
   - Все.
   Глянцев тихо свистнул и почесал затылок.
   - А ты заснул что ли?
   - Да какое там, спал. Стучало тут прибегал, в свою квартиру пригласил, а сам собрался мою показывать, чтоб, значит, враги мои удостоверились в моей смерти.
   - А квартира им зачем? Они что покойника собирались в ней увидеть?
   - Да нет, если я мёртвый то ключи должны быть у Стучало, ну, пока жена не появится.
   - Вона как?- озадачился Сидор и вновь хотел почесать затылок, но рука на полпути застыла. Несколько секунд Глянцев усиленно размышлял и вдруг с беспокойством взглянул на Шляпкина.
   - Слушай, Вань, а может он тебя из квартиры специально выманил, чтоб деньги украсть? Я ведь возвращался, денег мне немного не хватило на покупки, а Стучало открыл мне дверь и в квартиру не впустил, чтоб, значит, не помешал ему веши твои тырить.
   Шляпкин вытаращил на Глянцева глаза, но постепенно лицо его прояснилось в догадке, и он спросил друга:
   - Думаешь, этот жучило, способен провернуть эту затею?
   - Конечно, - убеждённо тряхнул головой Сидор,- ты что, его не знаешь? Да он за копейку муху в поле загоняет. Я сейчас проходил по двору, никого там из посторонних не видел.
   - Ну, хорошо, - задумчиво протянул Иван, - но вместе с деньгами пропали и вещи жены.
   - Много? - деловито осведомился Сидор.
   - Да несколько дорогих платьев, ну там, кольца, перстни. Она в спешке их не захватила, а я думал, что если с деньгами будет туго, то их продать.
   - А платья ему зачем? И куда он их отнёс? Домой? Когда он вернулся, ты видел у него что-нибудь в руках, ну там сумку, авоську.
   - Да не было у него ничего в руках. Хотя, постой. Я же не видел как он вошёл к себе домой. Я в это время с веником стоял к нему спиной.
   - А веник зачем? Обороняться?
   - От кого?
   - Ну, от этих, что тебя в квартире искали.
   Шляпкин хотел пояснить, что он делал с веником в квартире, но внезапно устыдился. Мало того что над ним Стучало посмеялся так теперь и Сидор невесть что вообразит. Да и смешно сказать, что убирался в квартире председателя. Узнает ещё кто - засмеют.
   Глянцев подошёл к столу и взял газету, вглядываясь в цветное изображение полуобнажённой девушки. Шляпкин быстро подошёл к нему и попытался незаметно взять со стола деньги. Но Сидор сунул ему газету в руки и заявил, что девка эта похожа на одну его знакомую. И тут он увидел деньги. Взял их, взвесил в руке и посмотрел непонимающе на Ивана.
   - А это что?
   - Деньги, - признался Иван.
   - Да вижу, что не фантики. Откуда они?
   - А их одолжил.
   Глянцев пощёлкал на пачке зелёной резинкой.
   - Стучало любит так деньги стягивать. - сообщил он и с усмешкой взглянул на Ивана.
   Пришлось сознаться и объяснить, как они оказались у Ивана. Он не стал говорить, что их ещё в квартире искала женщина. Об этом он почему-то постеснялся сообщать Стучало так же как и сейчас Сидору. В конце концов каждый мужчина имеет право на тайну любовной связи.
   - А неплохо вышло, - заулыбался Сидор, как только Иван закончил свой короткий рассказ,- выходит ты у него, а он у нас.
   - Нет,- быстро поправил его Шляпкин , - вначале он у нас, а уж потом мы у него.
   - Ну, я к чужой славе не примазываюсь и все лавры этой маленькой афёры отдаю тебе, - засмеялся Сидор.
   - Да ладно тебе, - хлопнул он по плечу помрачневшего Ивана, - полезное дело ты сделал- нейтрализовал замысел недруга. Все остались так сказать при своих деньгах.
   - Да нет,- попытался улыбнуться Иван, - его пачка потолще нашей будет.
   - А давай их посчитаем?
   - Да я уже их вроде как посчитал.
   - Ну, Ванька, какой ты молодец! И деньги успел слямзить и хладнокровно в стане врага их посчитать. Завидую твоей выдержке. И сколько там?
   Но едва Шляпкин открыл рот, как в квартиру позвонили.
   Стучало не вошёл как обычно с невозмутимым видом, а ворвался взбешённый, на одних нервах. Его багровое лицо дышало злобой и воинственностью. Он сразу начал метаться по квартире, кляня свою должность, доброту к людям, отзывчивость и мягкость отношения к населению. Друзьям немалого труда стоило его усадить на стул и вызнать причину такого безудержного гнева. Как оказалось, женщины устроили в его квартире такой бедлам, что даже участковый не смог их остановить. Просто удивительно как за такой короткий промежуток времени, они сумели выплеснуть ему в лицо столько словесных помоев, обвинив в таких грехах, к которым он был непричастен.
   - Ну и чем же всё кончилось? - полюбопытствовал Сидор, с трудом сдерживая желание рассмеяться.
   - Выгнал их,- кратко пояснил Стучало и поник головой.
   Чувствовалось, что концовка скандала не могла уложиться в столь лаконичный ответ и, подозревая за этой краткостью не совсем обычный финал, Сидор с наигранным простодушием поинтересовался:
   - Полотенцем или тряпкой?
   - Кастрюлей. Всё первое из кастрюли вылил на них.
   Шляпкин прекрасно помнил, что на кухне у Стучало никакой еды не было и он врёт, но уличить его в этом, значило признаться в своём рыскании по съестным закромам Стучало. Не будет нормальный человек лазить по холодильникам и кастрюлям, вынюхивая рацион хозяина.
   - Всю еду? - изумился Глянцев.
   - Всю, - вздохнул Стучало.
   - И на участкового?
   - Ну ему-то не досталось, он первый выскочил на лестницу, как увидел моё волнение.
   - Хорошо же вы, дядя, понервничали, - покачал головой Глянцев и украдкой подмигнул Ивану. Шляпкину вдруг больно отозвалось воспоминание о краже денег у него этим председателем.
   - Уж не хочешь ли ты сказать, председатель, что голоден и намекаешь взять тебя на содержание? - грубо сказал Шляпкин.
   Своей нарочитой грубостью он хотел смутить Стучало, поставить его на место. Но он видно плохо знал этого общественного деятеля, потому что тот, ничуть не обескураженный резким тоном, согласно закивал головой.
   Вот, тварь, возмутился в душе Шляпкин наглостью гостя, обокрал меня и ещё хочет покормиться.
   - Может вы и на ночлег у меня останетесь?- вкрадчиво поинтересовался Иван, желая вызнать глубину двоедушия и бесстыдства человека.
   - Как же я теперь появлюсь дома, там меня ждут их мужья да и бабы, наверняка, не простят мне этой...
   - Выходки, - подсказал Сидор.
   - Вспыльчивости, - поправил его Стучало.- Короче, ребята, надо нам срочно отсюда линять.
   - А скажите, Борис Леонидович, - не выдержал Шляпкин,- куда делись деньги из под дивана.
   - Какие деньги?
   - Бумажные, про мелочь я и не спрашиваю, она вам понадобилась, чтоб нищим подавать.
   - Как вы можете так оскорблять меня? - возмутился Стучало и поднялся со стула, с оскорблённым видом демонстрируя намерение покинуть квартиру. Для пущей убедительности он даже сделал несколько шагов в сторону прихожей.
   - А что вас так поразило в моих словах? - спросил Шляпкин, не делая ни малейшей попытки его остановить.
   - О какой мелочи вы говорите? О каких нищих? Я сроду никому не подавал, - закричал Стучало запуская руки в карманы брюк и вытряхивая из них мелкие монеты.
   - Возьмите, я говорю, возьмите, если вы так нуждаетесь, но я мелочи не брал.
   - Верните деньги, дядя, - посоветовал Глянцев, оглядывая коренастую фигуру родственника.
   - И нечего меня осматривать, при мне нет ничего, кроме этих жалких монет. - воскликнул Стучало, демонстративно закатывая глаза.
   - А куда вы дели одежду моей жены? - вдруг спросил Шляпкин.
   - Их забрал любовник вашей жены, - ехидно ухмыльнулся Стучало.
   - У неё нет любовников.
   Шляпкин демонстрировал полное спокойствие и даже зевнул, хотя внутри всё бушевало и если б не Глянцев, который немного загораживал родственника, вся его ярость давно бы обрушилась на Стучало.
   - А вот и есть, а вот и есть,- злобно пропел Стучало и хотел изобразить над своей головой руками ветвистые рога, но вспомнил, что на себе не показывают, к тому же заметил как лицо у Шляпкина вдруг странно одеревенело.
   Глянцев глянул на друга и поразился его застылому лицу. Шляпкин, едва сдерживаясь, открыл дверцы шкафа и указал на пустые вешалки.
   - Час назад её одежда висела здесь, час назад в мебельной стенке, в вазе, лежали кольца и перстни, а под этим диваном лежали деньги, и теперь ничего нет! Пустое место!
   Внезапно он кинулся на Стучало и ухватив его за горло повалил на пол.
   - Что, паскуда, прибарахлиться надумал за мой счёт? - рычал он, сдавливая шею председателя. Тот захрипел, яростно пиная воздух ногами.
   Глянцев кинулся их разнимать, вернее оттаскивать друга, но Иван не отпускал врага, яростно оскорбляя и брызгая в лицо слюной.
   Сидор быстро сбегал на кухню и вылил на голову Шляпкина стакан воды. Это его немного охладило, хватка ослабла и, наконец, председатель, освобождено задышал.
   - Вон отсюда, ворюга, -задыхаясь прошептал Шляпкин и указал на дверь.
   Стучало немного посидел на полу, приходя в себя, встал, погляделся в зеркало, ощупывая шею.
   - Ну вот, ещё одна тебе статья, - пробормотал он и, распахнув дверь на лестницу, истерично крикнул вглубь квартиры:
   - Слышь, малохольный! Я действительно отдал всё какому-то парню, который приходил от твоей жены. Она больше к тебе не вер...
   Последнее слово застряло у него в горле, потому что Шляпкин, с дикой ловкостью, запрыгнул на него и тот с громким стоном рухнул на пол. Они опять завозились, но то ли Шляпкин уже подустал, то ли Стучало неплохо оклемался и решил подороже продать свою жизнь, только теперь уже гость сидел на хозяине и неустанно хлестал его по щекам. Звонкие шлепки разносились по всему подъезду и Глянцев теперь уже лил холодную воду на Стучало.
   После потасовки председатель хотел оскорблено уйти, но Глянцев его удержал, для убедительности сопроводив слабым пинком под зад в квартиру.
   Когда Шляпкин наказывал не покупать водки, Глянцев согласно кивал головой и в душе с ним соглашался. Но в магазине его вдруг неудержимо потянуло к запретному отделу и он, немного помявшись, вдруг купил несколько бутылок водки. Водку выбрал подешевле, чтоб хватило денег и на продукты, но не уложился. Потому он и прибегал к Шляпкину домой за деньгами, но выставленный Стучало вынужден был недокупить хлеба и вермишели, вместо сайры пришлось ограничиться килькой в томате, но по количеству рыбных банок он уложился. Сейчас он вспомнил о водке и решил примирить двух недругов.
   Красные распаренные как после бани, они сидели в разных углах комнаты, как на ринге, зло посверкивая друг на друга глазами. Глянцев быстро нарезал хлеба, открыл несколько банок с килькой в томате и выставил на стол бутылку водки. Шляпкина уговаривать не пришлось, а вот Стучало набычился и наотрез отказался садиться за стол. Ему Сидор поднёс в индивидуальном порядке стопку водки в его угол. Стучало для вида немного поломался, болезненно скривился, осторожно откинул голову и влил в рот её содержимое. За закуской Стучало подошёл к столу и ткнул вилкой в центр банки с килькой. Постоял, задумчиво пожевал. Не прошло и 10 минут как троица мирно сидела за столом, часто вливая в себя водку.
   Глянцев неоднократно пытался примирить недругов, но всякий раз наталкивался на их явное отчуждение.
   - Ну что так и будем молчком водяру лакать? - не выдержал, наконец, он.
   Шляпкин исподлобья недобро взглянул на Стучало и тот в отместку зло улыбнулся, кривя тонкие губы.
   - Пусть вернёт деньги и платья жены, - заявил Иван не спуская с недруга жёсткого взгляда.
   - Не брал я платьев, не нужны они мне. Я ж объяснил, что приходил парень и всё забрал.
   - И деньги?
   - А я почём знаю, я на кухню выходил.
   -Друзья, друзья, - встрял в их беседу Глянцев, - давайте решать, где нам взять деньги.
   - Пусть мои вернёт,- хмуро буркнул Шляпкин.
   - А ты мои!
   - Ты ж нам дал их на продукты, - укоризненно покачал головой Сидор.
   - Не те, а другие с зелёной резинкой. Я знаю они у вас.
   - А потерять их не мог?
   - Мог, но потерял их здесь, и, как мне кажется, в санузле. Они остались у вас в квартире.
   - А может их баба твоя забрала, - произнёс Шляпкин, ковыряясь в банке вилкой и удовлетворённо улыбнулся, заметив как смешался Стучало.
   - С чего ты взял, что у меня есть баба?
   - А зачем ты ей ключи от своей квартиры давал?
   - Что?
   - Представляешь, - обратился Шляпкин к другу, - слышу, кто-то в квартиру вошёл. Я спрятался в кладовке и такие лёгкие шаги...
   - Почему ты решил, что это женщина?
   - Ну не кошка же! Она дверь не может ключом открыть, - возразил Шляпкин и мстительно улыбнулся.
   - Ну-ну, - заинтересованно подбодрил друга Глянцев, - дальше-то что?
   - А что дальше? Взяла она твои денежки Борис Леонидович. Ты, наверно. думал, что Маркс получше сейфа будет.
   - Какой ещё Маркс? - разинул в удивлении рот Стучало.
   - Да тот самый, что над диваном у тебя висит. За ним денежки хранил?
   Стучало потрясённо обвёл собутыльников ошалелыми глазами.
   Глянцев быстро налил в стопку водки и поднёс родственнику. Тот, молча её выпил.
   То, что Нинка могла вытащить у него деньги и спрятать их за портрет, а потом тайно вынести явилось для него полной неожиданностью. Такое предательство трудно снести.
   Глянцев вовремя заметил зарождение в родственнике мстительных чувств и предусмотрительно встал на пороге комнаты, загораживая выход из квартиры. Стучало кинулся на Сидора и тот вовремя увернулся. Казалось никто не мог остановить председателя в его стремлении увидеть Нинку и разорвать её на куски. Никто, кроме... Хлебникова. Он вошёл в приоткрытую входную дверь, которую драчуны забыли закрыть. На него-то и налетел Стучало. Несколько раз он разбегался, пытаясь пробиться на лестницу и каждый раз натыкался на огромную фигуру сантехника, который спокойно стоял, с ухмылкой наблюдая отчаянные наскоки председателя. Наконец Стучало утомился и тяжело отдуваясь вернулся к столу. Злобные чувства к Нинке как-то улеглись, осталась только обида и оскорблённое чувство мужского достоинства.
   Хлебников тоже сел за стол. Выпил водки, вычерпал ложкой из банки остатки кильки.
   - Машину я посмотрел.- произнёс он, наливая себе по - второй.
   - Ну и как? - выжидательно уставился на него Шляпкин.
   - Дай мне три тысячи и завтра она у тебя будет на ходу. Можем на ней хоть до Владивостока ехать: ничего машинка сохранилась.
   - Так далеко нам не нужно.
   - А почему не сегодня? - удивился Стучало. После всего, что он узнал, ему очень хотелось побыстрее уехать из этого дома, чтоб не видеть соседей и Нинки.
   - Ремонт требует времени, - выдыхая воздух после второй стопки, ответил Хлебников слегка искажённым от неприятной горечи напитка голосом, - Кто водку брал?
   - Я,- сказал Глянцев.
   - Похоже на палёную. Горькая очень.
   - Так ведь в магазине купил.
   - Магазины разные бывают.
   - Без денег мы уехать не сможем, - твёрдо сказал Иван и все посмотрели на Стучало.
   - У меня что - банк? Я деньги кую? - взвился тот.
   -Борис Леонидович, - серьёзно сказал Глянцев, кладя руку на плечо Стучало,- без вас мы не сможем поехать. Только вы можете обеспечить нашу поездку.
   - Но вы же знаете, что меня обокрали, что у меня нет денег.- попробовал отвертеться Стучало.
   - Денег нет и поэтому об этой идее надо забыть!- громко произнёс Шляпкин и предложил разойтись.
   Глянцев сразу смекнул что Иван специально нагнетает ажиотаж вокруг денег, надеясь исключить Стучало. Председатель стойко держал удар и не спешил уходить. Каким-то внутренним чутьём он догадывался, что от него под благовидным предлогом хотят избавиться. Вся его жадность протестовала против этого решения, она душила его, стоило представить как эти алкаши вернутся, богатые и довольные, а он так и проживёт остаток жизни, мучимый угрызениями, что пожадничал и не дал денег. Да и что он теряет? Нинку? Да пусть она подавится его деньгами. Работу? Но жители дома столько наговорили ему гадостей, что поколебали уверенность в их уважении и почитании. Тоже пусть без него поживут, дерьма и засоры поскребут, когда некому будет добиваться "аварийки". Нет, оставаться нельзя и денег жалко.
   - Ладно, дам я денег. - неожиданно произнёс Стучало. - Но с условием!
   - Опять вы, дядя, ставите свои условия! - воскликнул Глянцев, опасаясь их невыполнимости.
   - Да подожди ты, - оборвал его Хлебников.- Дай человека послушать!
   Такие слова явно понравились Стучало. Он взглянул на Шляпкина, выждал несколько томительных секунд и, дождавшись поощрительного кивка Шляпкина, сказал:
   - А условие одно. Я даю денег, но за сокровищами мы едем завтра.
   - А когда я буду ремонтировать машину? - недовольно буркнул Хлебников.
   - Ночью!
   - А запчасти когда куплю?
   - Сейчас. Магазины ещё не закрылись. Если это условие не устраивает, то тогда...
   Стучало не стал продолжать свою мысль, потому что испугался произнести вслух свой отказ от поездки: вдруг эта жёсткость не понравится и оттолкнёт от него.
   - Сколько дашь? - спросил Шляпкин, .
   Этот вопрос поставил Стучало в тупик, потому что дать мало нельзя, а много жалко. Все терпеливо ждали пока Стучало состроив напряжённое лицо решал какую назвать сумму. Наконец Шляпкин не выдержал и деликатно кашлянул:
   - Я позволю прервать ваш напряжённый мыслительный процесс и вновь напомнить о своём вопросе.
   - 30 000 - выдохнул Стучало и всё внутри от жадности застонало.
   Много, много ты, дурак, даешь, завопил внутри него тот маленький человечек, к которому он всегда прислушивался. От ужаса Стучало побледнел и хотел снизить сумму, но Шляпкин не дал ему и рта раскрыть.
   - Мало. Очень мало!
   - Мало? - изумился Стучало и от гнева весь покраснел.- Помнится, уважаемый, ещё вчера, здесь на этом месте я дал вам на-лич-ны-ми 10 000 рублей и помнится, вы были довольны. А теперь заявляете, что вас не устраивает и 30 000?
   - Простите, дядя, - осторожно вмешался Глянцев,- вы упомянули, что деньги дали наличными?
   - Зачем спрашиваешь, будто их в руках не держал, - зло обернулся к племяннику Стучало.
   - Да нет, держал и даже кое - что купил из продуктов, которыми вы, дядя, только что угощались. Наличные я видел. А вы что, можете чеком дать?
   - Я тебе банкир? Сейчас достану чековую книжку и распишу вам свои миллионы?
   - Нет. Но я в кино видел, что деньги бывают "налом" и чеком. Ну, это такая бумажка, мужик один в фильме писал сумму денег, а второй по этой бумажке деньги в банке получил.
   - Хватит базарить, - сказал Шляпкин, - Ладно неси деньги, принимаем твоё условие.
   Как только за Стучало хлопнула входная дверь, Глянцев радостно посмотрел на друга
   - А здорово ты его на бабки развёл.
   - Нет, я не пойму, вы что, серьёзно думаете, что я машину отремонтирую за ночь? - крикнул Хлебников и как бы в волнении наливая себе новую стопку водки..
   - Ты кадыком-то не часто двигай, - посоветовал ему Шляпкин. - Тебе ещё работать. Ты с работы отпросился?
   - Заявление написал с завтрашнего дня.
   - Ну, значит давай в бой, времени у тебя мало.
   - А за матерью кто присмотрит? Тётка уже в дороге, но будёт завтра вечером.
   - Пусть за ней соседи приглядят. До вечера. Есть кого попросить?
   - Да есть бабка одна в соседнем доме.
   - Купи ей торт к чаю, пусть старушки побеседуют.
   Шляпкин дал Хлебникову денег, и тот, что-то проворчав себе под нос, вышел из квартиры.
   Стучало не спешил возвращаться. Он медленно с мукой в сердце отсчитал от Шляпкиных денег 30 000 рублей, завернул их в чистую газету и сунул в карман. Прошёлся по квартире, выглянул в окно. Карман тяжело оттягивался. Другую часть денег он также упаковал в газету. Вторая пачка вышла потолще, увесистее. Взглянул на часы и тяжело вздохнул: время близилось к десяти вечера и надо было идти. Он вынул из кладовки чемодан, положил в него пару трусов. Потом вынул одни и пришил к ним с изнанки второй пакет с деньгами, предварительно обернув его полиэтиленом. Находясь в расстроенных чувствах он пришил его почему-то впереди, под животом, чтоб незаметно для глаз. Потом набил чемодан под завязку разными вещами и на самое дно свою коллекцию значков, бережно обернув материю в махровое полотенце. На себя одел костюм с рубашкой, подумал и повязал галстук.
   Спускался он к Шляпкину медленно, словно с привязанными к ногам гирями, с трудом волоча тяжёлый чемодан. Весь скелет бунтовал противоестественному желанию просто за так отдавать деньги, и при каждом шаге ноги в суставах едва гнулись.
   В квартиру вошёл медленно как вестник пренеприятного известия. Встал у стола с похоронными видом, поставил чемодан на пол и медленно вынул из кармана брюк газетный свёрток. Глянцев сразу догадался, что творится в душе родственника, и сам принял от него деньги. Как только они оказались у него в руках, он сразу сорвал с пакета газету и вслух их посчитал.
   - Довольны? - угрюмо поинтересовался Стучало.
   - Конечно,- сказал Шляпкин.
   - Не забудьте о моём условии.
   - Хлебников уже отправился в магазин за запчастями, - успокоил его Глянцев.
   - Кроме этого, как мы договаривались ранее, за мои деньги после сокровищ отдадите 90 000 рублей. Как проценты.
   - Ну, конечно, - произнёс Шляпкин с таким видом, словно и не собирался выполнять своё обещание.
   Но Стучало не обратил на это внимание, весь погружённый в свои переживания.
   Сели за стол и вновь стали пить. Стучало ещё дома решил до отъезда не выходить из квартиры Шляпкина. О нём запросто могли специально забыть.
   Водка не бодрила, а наоборот, действовала угнетающе. Стучало говорил мало, всё больше слушал. Разговор между Шляпкиным и Глянцевым шёл пустяшный, но Стучало чутко в него вслушивался. Его постоянная подозрительность сейчас вознеслась до небывалых высот и он вёл себя как шпион на секретном вражеском совещании.
   За неимением другой закуски ограничились килькой в томате, которую Глянцев закупил в большом количестве. Иван вначале на него за это разозлился, но потом махнул рукой: продукты можно купить и по дороге. Глянцев несколько раз ходил к Хлебникову в гараж, поторапливая с ремонтом. Тогда Шляпкин, оставаясь наедине с председателем, замыкался в себе и на осторожные вопросы Стучало отвечал туманно и неопределённо, напуская таинственность. Это нервировало Стучало утверждая в мыслях, что ему не всё говорят и что-то важное скрывают. Спать положились на полу, кроме хозяина - тот лёг на кровать. Стучало на всякий случай лёг у прихожей, чтоб никто незаметно не смог выйти из квартиры. Под утро он задремал и тут же ему кто-то неосторожно наступил на живот. От боли его всего скрутило и он заорал не своим голосом. Квартира мгновенно ожила, возле него сразу оказались Шляпкин с Глянцевым. Виновником переполоха оказался Хлебников, который по своей извечной привычке входить в любую запертую дверь, в темноте не заметил Стучало.
   Троица участливо склонилась над ним и Глянцев неосторожно предложил вызвать " скорую помощь". Стучало сразу категорически отверг это предложение и медленно встал, пытаясь улыбнуться, но всё перед ним закачалось и он едва не упал. Потом его поили какими-то лекарствами. Где-то через час, ему настолько полегчало и он смог сесть за стол.
  
   - 23 -
   Из квартиры вышли рано, наскоро умывшись и побрившись, по - одному, согнувшись и быстрым шагом. Последним переступил порог, Шляпкин, закрыл дверь на ключ, но на лестнице столкнулся с бабкой Феней. Встреча для них оказалась неожиданной и неприятной. Обоим не хотелось видеться с кем-либо в этот предрассветный час. И если Иван таился по понятным причинам, то бабка Феня двигалась скрытно с открученной только что с козырька подъезда лампочкой. Лампочку она держала в правой руке над головой точно потухший факел, а левой опиралась на перила лестницы. Бабка испуганно ахнула и едва не упала, а Иван глухо матернулся. Она хотела скрыть свою добычу и попыталась спрятать руку за спину, но Иван ухватил её за запястье и вырвал из слабых рук заветную добычу.
   - Вот ты бабка и попалась, - прошипел он в её испуганное лицо.
   - Чего ты, чего ты, - попыталась та перехватить инициативу и с несвойственной старушкам умственной ловкостью тихо запричитала, - только не на лестнице, сынок, только не здесь.
   - Чего не здесь? - удивился Иван.
   - Я ж понимаю, - горячо зашептала бабка. - что истосковался ты без жены, без ласки. Вот и выследил меня одну, здесь. Но я тебя заверяю, что согласна, люб ты мне давно. Пойдём ко мне, там и потолкуем.
   Она попыталась вырвать свою руку, но Иван цепко держался за неё. И тут он понял бабкину хитрость и засмеялся.
   - Пойдём, пойдём, там посмеёмся, - зашептала бабка Феня и стала тянуть Ивана в свою квартиру.
   - Ну, бабка,- подивился Иван, - если кому заикнёшься о нашей встрече, всем расскажу как ты по ночам лампочки воруешь. Согласна?
   Бабка понятливо закивала головой и когда Иван стал спускаться по лестнице тихо окликнула его и попросила свою лампочку.
   - Ещё скрутишь, - сказал Иван и быстро спустился на улицу. Он хотел лампочку выбросить, но передумал, вернулся в подъезд, вылез из окна между этажами на подъездный козырёк. Лампочка легко вошла в патрон и как только начала двигаться по резьбе, над ним, между вторым и третьим этажом с лестницы распахнулось окно и бабка Феня громко завопила:
   - Гляньте, люди добрые, вот кто у нас лампочки ворует. Шляпкин это, слышите, Шляпкин из 118 квартиры. Я давно за ним следила и вот попался голубчик. Милиция! Милиция!
   В нескольких окнах зажёгся свет, дрогнули шторы. Тихо проклиная свою доброту Иван скатился с крыши крыльца и кинулся в кусты. Ветки больно хлестали по лицу, хватали за одежду, он споткнулся и больно ударился лицом во что-то твёрдое.
   Когда он подбежал к своему гаражу, все с нетерпением его ожидали.
   - Ну где вы ходите? - не выдержал Стучало и, вглядевшись в Шляпкина, тихо свистнул.
   Похоже видок у Ивана и впрямь не блистал чистотой и ухоженностью, потому что и Глянцев с Хлебниковым с состраданием посмотрели на него.
   - Чего вытаращились - рявкнул Иван, - открывайте гараж!
   Хлебников быстро скребанул ключом в замке и распахнул створчатые ворота.
   Иван сел за руль автомашины и выехал из гаража. Пока остальные умещались в машине, Иван быстро закрыл гараж и прихрамывая подошёл к машине.
   - Может я поведу? - тихо предложил Глянцев.
   - А ты умеешь? Может у тебя и права есть? - ехидно поинтересовался Иван, прикладывая платок к ссадине на лбу.
   - Да нет прав, - чистосердечно признался Сидор, - но я умею. Я в деревне на тракторе первым был.
   - Послушай, Сидор, - встрял Стучало, - да будь ты хоть первым танкистом, машинистом и даже космонавтом, к автомобилю тебя подпускать опасно.
   - Это почему же, вы, дорогой дядечка, мне не доверяете такое мизерное количество лошадок? Уж если я на тракторе землю пахал, то уж на машине...
   - А нам не пахать надо, а быстро мотать отсюда,- наставительно произнёс Стучало и укоризненно посмотрел на Сидора.
   Глянцев не стал спорить, и первое время молчал, сидя рядом с Иваном. Тот сосредоточенно вёл машину, мысленно вспоминая дорогу и дорожные знаки. Долгое отсутствие практики вождения автомобиля явно сказывалось, на скорости:
   - И долго мы так будем плестись? - не выдержал Стучало.
   - Скорость по городу ограничена, - сжал зубы Шляпкин.
   Пока ехали по городу все молчали, но стоило выехать на пустынное шоссе, Хлебников завозился, покрутил головой и вдруг произнёс:
   - От кого это так несёт?
   Стучало отвернул голову к окну и сосредоточенно уставился в поле по которому сейчас они ехали. Глянцев обернулся и, взглянув на Стучало, сказал с осуждением:
   - А ведь, действительно, пованивает, дядя.
   Дядя, словно не к нему сейчас приковывалось всеобщее внимание, не меняя позы, задумчиво произнёс:
   - Полем едем, коровки, небось, постарались.
   - Только одни коровки?
   - Ну и бычки, наверно. Тебе лучше знать, ты из деревни.
   Каждый закрыл своё окно, и дальше ехали молча. Хлебников попытался заснуть, откинул голову и закрыл глаза. Глянцев тоже, задремал. Машину подбросило на крутом бугорке, и все очнулись.
   - Слушай,- взволновался Хлебников поворачиваясь всем телом к Стучало,- ну ведь совсем невозможно дышать.
   - А я что, твой кислород забираю? - невозмутимо отозвался председатель, не отрывая взгляда от поля.
   - Ты его портишь, вонючий козёл! - заорал Хлебников, бешено крутя ручку на дверце. Стекло чуть сдвинулось и дальше опускаться не захотело.
   - С каких это пор запах одеколона тебя стал раздражать? - холодно поинтересовался Стучало, не меняя позы.
   - Какого одеколона?
   - Жасмина. Есть такой кустарник с цветами. Я после бритья его всегда употребляю.
   - Тебе что денег на водку не хватает?
   - Дурак, кто же водкой лицо протирает?
   Во время словесной перепалки Стучало и не заметил как Шляпкин с Глянцевым нервно пытались опустить стёкла, но получилось это только у Шляпкина да и то его стекло сползло вниз только наполовину. А вот стекло Глянцева, даже не сдвинулось. Ручка на двери отломилось при первых же попытках её покрутить. Глянцев повертел её в руках, обернулся и тут же ударился головой о лобовое стекло. Машина резко встала и Шляпкин заорал, оборачиваясь к Стучало:
   - Ты же гад, сейчас лопнешь. Не хватало после тебя салон от дерьма отмывать.
   - А тебе-то что? - удивился Стучало,- крути рулём и дави педалём.
   - Я тебе сейчас голову отверну и ногой придавлю, жасмин пахучий.
   Шляпкин выскочил из машины, открыл дверь со стороны Стучало и, ухватив его за руку, начал тащить из машины. Хлебников с другой стороны навалился на председателя, выдавливая его своей грузной фигурой.
   - Не сметь, - завизжал председатель, отчаянно цепляясь за спинку сидения, - меня трогать нельзя, вам же хуже будет!
   - Выходи, сволочь,- рычал Шляпкин, упираясь ногой в багажник машины и наполовину вытягивая злополучного пассажира. Тот крепился к сидению недолго и вскоре со стоном вывалился на землю. Но едва Шляпкин хотел захлопнуть его дверцу, как Стучало встал на колени и обхватил ноги Ивана.
   - Не бросайте меня, - завопил он, - я вам денег дал!
   - Пошёл вон, вонючий козёл, - заорал Иван и попытался отпихнуть председателя, но тот крепко обнял его ноги. Иван склонился, пытаясь отцепить его руки. И тут неожиданно он почувствовал железный обруч на запястье правой руки, звонко клацнуло, и металл прочно обвил руку. Иван опешил и приподнял руку с удивлением замечая на ней кольцо от наручного браслета с короткой цепочкой к руке Стучало.
   - Ты зачем со мной сковался? - закричал Иван, дёргая схваченной металлом рукой и толкая своим движением к себе Стучало.
   - Не бросайте меня, я не виноват, - заныл Стучало.
   - А ну снимай свои браслеты! - грозно надвинулся на него Иван и резко занёс над испуганным человеком правую руку. Стучало невольно, стянутый с ним одной цепочкой, выкинул свою руку к его лицу так же резко, что Иван попятился. Всего на два шага: дальше цепочка не пустила.
   - Действительно, дядя, - сказал Глянцев, который уже вышел из машины и с любопытством наблюдал за ситуацией, - ну зачем вы привязались к Ивану? Как же он теперь машину поведёт?
   - А ты бы не скалился, дорогой племянничек, а заступился за родного дядю, не видишь, что этот от меня хочет избиваться? Сговорились? Вначале ты накормил меня просроченной килькой в томате, потом этот бугай ночью специально прыгнул с ногами мне на живот, да ещё подавил его, а когда, естественно, от ваших усилий меня сейчас замутило, вы решили под этим предлогом избавиться от меня? Денежки получили и теперь Борис Леонидович не нужен, побоку ? - злобно завизжал Стучало.
   - Заткнись, председатель,- крикнул Хлебников из машины,- мне и на кошку жаль наступить, а тут ты, вроде человек.
   - Ладно,- хмуро произнёс Шляпкин, - отцепляйся и садись в машину.
   - Отцепиться? Ну, уж нет, ты меня сначала в кусты сопроводи, а потом посмотрим.
   - Ты нам ещё будешь условия ставить? - возмутился Иван и резко дёрнул скованной рукой, приводя в движение и руку напарника.
   - Господи,- зашептал как бы про себя Стучало, но так, чтоб и все слышали,- ну вразуми ты этого недоумка, если он меня не послушает сейчас, будет взрыв и мои штаны будем стирать вместе.
   - Это почему же вместе? - поинтересовался Глянцев.
   - А потому, что я после этого совсем от твоего друга не отцеплюсь, и стирать придётся мне одной рукой, а другой будет этот,- кивнул на Шляпкина Стучало.
   Шляпкин нехотя согласился, и они зашли в небольшой кустарник, единственный на всём поле, росший у дороги.
   Ввиду близости их расположения и невидимого уединения до Глянцева и Хлебникова отчётливо доносился только нервный диалог между вынужденными пленниками, затеянный после сильного сопения и хруста веток.
   - Ту живот втяни, и тогда брюки спадут.
   - У меня его нет, что мне втягивать?
   - Ну, тогда попрыгай, они сами свалятся.
   - Сам прыгай, они у меня на размер меньше.
   - Только не надо меня с собой рядом усаживать, руку откинь, чтоб я мог стоять.
   - Э нет, мы так не договаривались, я тебе тут не помощник.
   - Да мне твоя помощь и не нужна, сам управлюсь.
   - Как же управишься, если мою руку к себе тянешь?
   - А что я могу сделать, если цепь такая короткая?
   Когда они подошли к машине, лицо Шляпкина кривилось в брезгливой гримасе, зато Стучало бодро вышагивал рядом с ним.
   Только в машине, Стучало извлёк откуда-то ключик и снял железное кольцо с руки Ивана, которое тут же прицепил к дверце машины.
   - Чтоб не обманули и не выкинули дорогой,- пояснил он удивлённым напарникам.
   Внезапно дорогу перед ними перегородила милицейская автомашина. Милиционеров было двое: один, водитель, с большими подкрученными вверх усами на большом красном мясистом лице, первым дернул дверку Шляпкина и заглянув в салон потребовал от всех выйти из машины. Второй, маленький, с злыми глазками наставив автомат встал у своей машины, уперевшись в неё спиной.
   Первым вышел Хлебников, с добродушной улыбкой силача - великана. Расстояние между ним и милиционером оказалось таким малым, что второй милиционер попытался податься назад и только потёрся спиной о кабину своей машины. В испуге он клацнул затвором и нервным писклявым голосом потребовал отойти от него на три шага. Хлебников не стал спорить и послушно отодвинулся. Глянцев вышел вторым, медленно обвёл обоих милиционеров взглядом и встал рядом с Хлебниковым. Шляпкин не спешил выйти из машины, но когда первый милиционер, потеряв терпение выхватил пистолет и наставил на него, послушно вылез. Стучало долго не выходил, пытаясь отстегнуться от ручки двери, к которой сам себя приковал. Наконец и он присоединился к своим товарищам, которых милиционеры заставили отойти на несколько метров от машины.
   - Слушай, командир, - начал Шляпкин, - мы что, чего-то нарушили?
   - Открывай багажник ,- потребовал усатый, не опуская пистолет.
   - А чего вы ищете? - поинтересовался Глянцев.
   - Наркотики они ищут или патроны,- объяснил Хлебников.- Ты бы Иван, подошёл поближе, а то, глядишь у нас и то и это окажется. Это для них дело техники.
   - А ну давай ключи и не смей ко мне подходить, - потребовал милиционер.
   Иван кинул ему ключи и тот быстро открыл багажник. Порылся в нём и вытащил лопату
   - А это зачем? - подозрительно прищурился он.
   - Деревья сажать, командир - пояснил Глянцев.
   - Или трупы закапывать, - крикнул от своей машины второй, злой и тощий.
   - И я так думаю, - сказал первый милиционер, враждебно оглядывая группу подозрительных для него людей.
   - Да ты что, командир, мы ж не на кладбище работаем, - крикнул Глянцев озорно улыбнувшись.
   - А что вы в кустах делали? Что прятали? Мы уже с полчаса за вами наблюдаем и сдаётся мне не особенно вы и дружны.
   - Ну не веришь, сам посмотри,- предложил Шляпкин,- только в кусты заходи с другой стороны.
   - А это почему?
   Шляпкин хотел сказать правду, но Голос стал нашёптывать ему всякие гадости, предлагая их высказать этим милиционерам. Огромным усилием воли Шляпкин сдержался и только потупил голову. Его вид явно не понравился милиционеру и он, заподозрив, что его хотят обмануть, крикнул своему напарнику, чтоб тот был внимательным, а сам с хрустом ломая ветки вломился в кусту как раз по тому пути от которого предостерегал Иван.
   Через несколько секунд милиционер выругался, кусты закачались и что-то грузное с шумом упало на землю. Вслед за этим милиционер стал так злобно орать, что второй, не раздумывая, кинулся к нему на помощь. Но едва он скрылся за ветками как сам стал орать и ругаться матом.
   - В машину,- скомандовал Шляпкин и все кинулись к " Жигулям". Она сразу завелась, Шляпкин вдавил педаль газа. Машина запрыгала по неровностям дороги и Стучало, оглянувшись увидел как уже вдали из кустов выскочили милиционеры, но преследовать их не стали. Глянцев тоже оглянулся.
   - Чего это они? - спросил он Шляпкина.
   - А ты у Стучало поинтересуйся, - кивнул в сторону заднего сидения Шляпкин, не сводя с дороги глаз.
   Стучало чувствовал на себе взгляд Глянцева, в бок его толкнул Хлебников, но продолжал равнодушно смотреть за окно, словно ничего и не случилось.
   - Дядьк, а дядьк. - позвал Глянцев, - что в кустах-то было?
   Поскольку Стучало продолжал хранить молчание, Шляпкин не выдержал и кратко пояснил:
   - В дерьмо твоего дядьки они вляпались.
   - Что оба сразу? - удивился Глянцев.
   - А этого добра твой дядька как сеятель везде пораскидал, надо было этим милиционерам с другой стороны заходить как я советовал.
   - А ведь они это нам не простят, - задумчиво произнёс Глянцев.
   - Надо по-быстрому валить отсюда.
   Примерно через час быстрой, насколько позволяла ухабистая дорога, езды впереди замаячили одноэтажные домики, обозначившие пригород районного центра. Перед первым домиком, на обочине дороги, на столбе крепилась дюралевая пластина с наименованием населённого пункта.
   - Звездинск, - вслух прочитал надпись Стучало, заглядывая в окно Хлебникова.
   -В машине прошу не обсуждать название и не сквернословить, - произнёс Шляпкин, не отрывая глаз от дороги.
   - А никто и не смеётся, - отозвался Глянцев и хитро подмигнул Стучало.
   - А куда мы вообще едем? Что нам в этом городишке надо? - спросил Стучало едва машина въехала на центральную улицу.
   Что это улица центральная можно было догадаться не только по её названию, но по количеству людей, относительно ровной дороги и её ширине.
   Поскольку Шляпкин не ответил на вопросы Стучало, тот весь извертелся заглядывая попеременно то в своё окно, то в окно Хлебникова.
   - Шеф знает куда ехать, - подал голос Хлебников несильно отпихивая Стучало.
   - Шеф? - удивился Стучало.
   - Угомонись, председатель, - сказал Шляпкин, - побереги энергию, мы только в начале пути.
   Он остановил машину, вылез на многолюдный тротуар и остановил деда, бомжеватого на вид со старой сучковатой палкой.
   Судя по многочисленным указательным движениям рук этого странного на вид прохожего, Шляпкина интересовали многие объекты города, что вызвало со стороны Стучало едкое замечание:
   -Похоже, нашего шефа, интересуют места ночлежек для бродяг и общественного питания бездомных.
   - Это почему ты так решил? - спросил Глянцев, оборачиваясь.
   - Потому что кроме приёмных пунктов вторсырья и поименованных мною выше мест этот дедок ничего не знает.
   - И что из этого следует? - подал голос Хлебников.
   - А то уважаемый труженик дерьма и пара, что ваш шеф хочет сэкономить на нас, нашем здоровье.
   - Не наговаривайте, дядя, на Шляпкина. Он же не дурак ночевать с бездомными и есть их дешёвую еду.
   - Ах вы сомневаетесь?- воскликнул в благородном негодовании Стучало, - Ну что ж сейчас всё выяснится, но не говорите потом, что я вас не предупреждал!
   Шляпкин сел в машину, вытащил из кармана игрушку в виде птицы, вставил в неё ключик и сделал им несколько оборотов. Внутри птицы что-то щёлкнуло и едва слышно заурчало. Её внутренний механизм заработал, но внешне она оставалась спокойной как и до поворота ключа.
   - Сломалась? - спросил Глянцев, с любопытством рассматривая игрушку. Он протянул к ней руку, но Шляпкин не дал, закрыв её корпусом тела.
   - Дай дружку поиграться, - с наигранным возмущением произнёс Стучало.
   Шляпкин, казалось, ничего не слышал, Он застыл, склонив над игрушкой голову и внимательно всматриваясь в неё. Так прошло несколько томительных минут, в течении которых все хранили молчание. Наконец Иван глубоко вздохнул, как бы пробудившись, и сказал:
   - В этом городке только одно кафе, нет ничего из общественного питания. Сейчас перекусим, а потом поищем место для ночлега.
   Стучало удовлетворённо хмыкнул и звучно высморкался. Шляпкин не обратил внимание на явную демонстрацию неудовольствия Стучало и завёл машину.
   Ехали недолго. Когда Иван со скрипом остановил машину, Стучало опять было сунулся к окну Хлебникова, потому как с его стороны располагался парк и кроме деревьев и нескольких дорожек, уводивших в его глубь ничего не было. Но Хлебников в сдержанном раздражении оттолкнул его, и сам прилип к окну.
   Шляпкин первый вылез из машины, приказав никому не выходить, а сам вошёл в старинное здание, над входом которого висела витиеватая в дореволюционном стиле надпись обозначавшая данное место как трактир. Стучало с трудом выдержал лишь одну минуту, весь извертевшись, и наконец, в нетерпении выпрыгнул на мостовую.
   - Вы куда, дядя? - крикнул Глянцев, вслед за ним опуская ногу на асфальт.
   Стучало хотел подняться по ступенькам, но племянник заступил перед ним дорогу и деликатно посоветовал искупаться в местном прудике, за трактиром, в нескольких десятках метрах. Стучало немного помялся, испытующе всмотрелся в Глянцева. На Хлебникова, который неловко мялся рядом, поглядывая на дверь трактира, он не обратил внимание поскольку не воспринимал всерьёз и относился как к предмету, не имеющему голоса и взятого на всякий случай, про запас. Стучало заартачился и не захотел ни в какую купаться в одиночку, втайне опасаясь скрытой под этим предложением уловки бросить его здесь. Но Глянцев к его удивлению согласился ополоснуться. Тот с радостью изъявил готовность к совместному купанию. Хлебникову пруд не понравился и он отправился посмотреть стеклоподъёмники в машине. Родственники благополучно окунулись несколько раз в зеленоватой воде. Стучало, благоразумно сменил трусы, и совсем успокоился, почувствовав под животом приятную тяжесть денежных купюр.
   Они вошли в малолюдный зал и поразились искусной отделке стен, огромным зеркалам и нескольким официантам, выстроенным вдоль стены в ожидании клиентов.
   От дальнего углового столика им приветливо помахал Шляпкин и они, ошеломлённые роскошью и жадным внимание со стороны обслуживающего персонала, неуверенно, по толстому ковру, двинулись к нему.
   Едва присели за стол, как возле них возник официант, молодой нагловатый парень. Он сразу выставил на стол четыре тарелки с картошкой и котлетой. Хлебникову Шляпкин также помахал рукой и тот тоже, несколько смущённый обстановкой, уселся за столик, и осмотрел еду. Никто не спешил брать вилки, заботливо обёрнутые в салфетки. Официант принёс салаты и по стакану компота каждому. Шляпкин первый развернул салфетку, протёр ею вилку и взглянул на товарищей. Товарищи смирно сидели, не подавая признаков голода. Шляпкин криво улыбнулся, и принялся аппетитно есть.
   - Шеф, - не выдержал Глянцев, - а что ... больше ничего не будет?
   - А ты что обжираться поехал? Питаться будем скромно, но калорийно. Не в санатории, и не поправлять здоровье едем.
   - А его гробить, - неожиданно произнёс Стучало и с тоской взял вилку.
   - А пить что будем?- спросил Хлебников брезгливо косясь на стакан с компотом.
   - Что на стол поставили, - отрезал Шляпкин. Сам он уже быстро управился со своей тарелкой и легко перешёл к компоту.
   Глянцев взял ложку и лениво погрузил её в тарелку с супом. Его примеру последовали и остальные. Шляпкин удовлетворённо крякнул и поставил пустой стакан на стол.
   - Ну, вы тут питайтесь, а мне в одно место надо сходить, но не туда, куда вы одновременно подумали, - сказал он и поднялся из-за стола. Я отлучусь на пару часов, но от трактира не уходить и меня ждать.
   - Он что, решил на нас экономить, - зло сверкнул глазами Стучало в спину Шляпкина.
   - Вот и задай ему этот вопрос, - посоветовал Глянцев, отодвигая пустую тарелку.
   - И задам. У меня тоже есть свой голос.
   - Свой голос ты уже показал в машине, - усмехнулся Хлебников, отправляя в рот ломтик яблока из компота.
   - К тому же, дядя, с Иваном лучше не спорить. Будем есть, что он скажет.
   - А я не хочу, - упрямо замотал головой Стучало, - нет такого закона чтоб заставлять есть то, что мне не нравится.
   - Придётся, дядя. Деньги у Ивана и не силой же их отнимать?
   - Я буду есть, что хочу, - не унимался Стучало.
   - Ну, ладно, поели, и вперёд, - поднялся Сидор. Хлебников тяжело вздохнул и тоже встал. Один Стучало сидел как каменный в глубокой задумчивости.
   - Ну, ты идёшь, что-ли? - поинтересовался Глянцев.
   - Я буду есть то, что хочу, - упрямо произнёс Стучало и громко позвал официанта. Тот немедленно явился и сообщил, что за еду уже уплачено.
   - Дай меню, - потребовал Стучало и официант передал ему с соседнего стола яркую тоненькую брошюрку. Стучало быстро полистал её и стал тыкать в страницы, заказывая закуски. Глянцев и Хлебников застыли. Челюсть у Хлебникова при упоминании заковыристых названий блюд медленно отвисала, а Глянцев, чуя зарождение скандала, приблизился к Стучало и незаметно потеребил его за плечо. Официант отошёл и Стучало дёрнув плечом пригласил товарищей присесть и отведать нормальной еды. Хлебников хотел сесть, но Глянцев слегка отпихнул его от стола, выразительно показав глазами на Стучало.
   - А чем вы, дядя, собираетесь расплачиваться за это пиршество? - осторожно поинтересовался он.
   - Деньги будут, - заверил его председатель.
   - Шляпкин денег не даст, а вы за этот стол отработаете на кухне посудомойкой.
   Стол быстро заставлялся всевозможными тарелками с едой, официант юлой крутился вокруг, с мягкой предупредительностью устанавливая графины с вином и водкой.
   - Давайте, мужики, налегайте, - повёл рукой над столом Стучало. Его внутренний человечек уже охрип от стонов и воплей, предостерегая от необдуманного шага. Пожалуй впервые Стучало, не послушался его и своим поступком хотел не только удивить, но и способствовать переходу на свою сторону приятелей Шляпкина. Он нуждался в союзниках, надеясь под конец хорошо нажиться на этом предприятии, и только численный перевес в голосах давал ему эту возможность. Надо, ох как надо нейтрализовать авторитет Шляпкина!
   Видя, как нерешительно мнутся у стола его компаньоны, Стучало из графина налил в три стопки водки и медленно, ловя краем глаза реакцию двух истуканов, выпил свою порцию. После этого изобразил на лице приятное блаженство от напитка и даже причмокнул губами, словно выпил не горькую жидкость, а какой-то благородный французский напиток.
   При виде такого действия у Хлебникова ослабли ноги в коленках, норовя усадить его на стул, но Глянцев был настороже и успел вовремя подхватить товарища под руку.
   - Послушайте, дядя, - зашептал Глянцев, пугливо косясь на ровный строй официантов со всем вниманием повернутым в их сторону, - это же стоит уйма денег. Иван их не даст, да и у вас нет столько. Давайте извиняться и уходить, тем более вы и отхлебнули-то немного.
   Но Стучало не услышал его и энергично, словно на пожар, принялся выпивать и закусывать, налегая в основном на водку. Вид выпиваемой водки и изображаемое им при этом блаженное состояние, должны были в конце концов сломить странное упорство этих друзей.
   Глянцев, опасаясь скандала, отправил Хлебникова на улицу присмотреть за машиной, а сам остался, горячо нашёптывая родственнику в ухо, различные предостережения, стремясь убедить Стучало выйти из-за стола. А председатель пьянел быстро и уже с трудом понимал, где он и что с ним.
   - Сидор, - пытаясь приподняться и обнять Глянцева, пьяно кричал Стучало, - как я тебя люблю! Если б ты знал как я любил твою мать, отца и... деда, -тут он задумался и энергично мотнув головой, закончил, - помню тебя без штанов и... со штанами.
   Глянцев ухватил Стучало сзади под мышки и попытался поставить на ноги, но его остановил официант и строго попросил рассчитаться за стол.
   - Чего он хочет? - начал допытываться у племянника Стучало, и неожиданно громко запел: " Ты ж мини пидманула , ты ж меня пидвела..."
   Официанты тесно сгрудились вокруг них, не давая отойти от стола. В тесный круг протиснулся маленький человек и потребовал оплатить заказ.
   - Чего он хочет?- обратился с недоумением Стучало к племяннику.
   - Он хочет, чтоб вы заплатили за всё что заказали, - перекрывая всеобщий возмущённый гул официантов, сообщил Сидор и уже тише добавил,- я вам говорил, что вас ожидает, теперь нас спасут только быстрые ноги.
   - Ах им нужны де-е-е-ньги, - презрительно протянул Стучало и погладил себе низ живота.- Сейчас я схожу в туалет и они получат их.
   Но официанты во главе с метрдотелем встали перед ними стеной и ни за что не хотели их пропускать.
   - Мне надо, дайте пройти, - громогласно заявил Стучало и вновь погладил себе низ живота.
   Деньги, зашитые в трусы, надо было доставать, но не здесь же, в кругу пусть и мужской компании? Оставалось одно и Стучало, издав боевой клич, наподобие индейского из фильмов, воткнулся в живую стену, пытаясь пробиться к туалету. К несчастью тот находился как раз у выхода, и все официанты решили, что этот сухой и юркий человек намерен прорываться на улицу. Ноги у председателя вдруг заходили сами по себе, высоко взлетая выше головы. Откуда у него явилась такая прыть он и сам потом не мог объяснить. Ноги удивительным образом начали выделывать различные па, не в смысле грациозного танца, а сугубо резко вразлёт с быстрым разрезанием воздуха и издаваемым при этом хриплым самурайским выкриком.
   Неожиданный и напористый рейд по залу поверг в смятение всех. Стучало почти удалось, пользуясь пьяной отвагой, почти прорваться к выходу, но возле него стояла тётя Глаша, местная и очень объёмная повариха с большим половником наперевес, предусмотрительно выставленная метрдотелем на последних метрах зала.
   Конечно, есть среди жителей необъятной нашей родины люди разных талантов. Есть знаменитые рекордсмены, которые путём долгих и упорных тренировок достигли замечательных результатов, есть упорные в труде герои, есть талантливые ученые и изобретатели. Тётя Глаша совмещала в себе все качества этих людей. Трудолюбивая, изобретательная и упорная в своей профессии, она покоряла завсегдатаев изысканностью приготовляемых ею блюд.
   Внешняя тяжеловесность, сочеталась в ней с лёгкостью и быстротой перемещения между огромными кастрюлями на горячих плитах, а неутомимому упорству, с каким она размешивала половником приготовляемую еду, могла позавидовать бетономешалка, если бы, конечно, имела мозги. Кроме этого тётя Глаша умела изобретательно готовить блюда, внося в них неожиданные и несопоставимые на первый взгляд ингредиенты в удачной пропорции, приводя в восторг гурманов и любителей её стряпни.
   Все это относилось к кухне, но и всё это также с успехом применялось ею в такие вот минуты, когда излишне ловкий клиент, пытался уйти от оплаты столика. В таких случаях она, по указанию метрдотеля, вставала в дверях зала и, виртуозно владея половником, охлаждала не в меру наглых и посетителей. Она служила последним оплотом, бастионом кафе, за её спиной простиралась уже чужая и вольная территория. Правда однажды одному посетителю, уж не ведомо как, удалось, несмотря на сильную пришибленность, неоднократным постукиванием по его голове половником выбиться за дверь, но и там, она, впервые изменив своей позиции, настигла его и окончательно положила на ступеньки крыльца.
   Стучало уже чувствовал себя спасённым, желание оплатить столик уже отпустило и он хотел просто сбежать. На женщину в дверях он дико по -самурайски закричал, желая отпугнуть. Даже молодцевато, имитируя каратистский приём, подпрыгнул, но к его удивлению она не сдвинулась с места и ловко саданула его половником по лбу.
  
   - 25
   Ещё дома Иван по совету Голоса завёл птицу и, пустив механизм, поводил ею по карте, внимательно наблюдая за окрашиванием игрушки. По мере её продвижения по старой бумаге, внутреннее свечение едва менялось, но стоило ему приблизить её к Звездинску, как её нейтральный бледно- жёлтая окраска сменилась на зелёноватую. А когда он приложил её к точке, обозначавшей этот городок, она ярко вспыхнула изумрудным цветом, от неожиданности он отдёрнул руку и зажмурился.
   После этого Голос сообщил, что аналогичным способом можно на всех обрывках карт узнать точки следования, а по её окраске узнать дома, квартиры или иные места обитания членов сообщества, если её завести и ходить по местности. При этом птица будет не только указывать, но и давать ему энергию колдовства, способствовать увеличению дара, полученного от Зубовой.
   Какой дар ему передала Зубова и что с ним делать Иван не знал. А Голос не сообщал, как Иван не допытывался.
   Оказавшись в незнакомом городке и не зная куда дальше следовать Иван, наугад остановил какого-то мужика и поинтересовался расположением краеведческого музея, а заодно где можно поесть и остановиться переночевать. Если два последних места не вызвали у этого деда удивления, то в отношении музея он озадачился и предположил его место у железнодорожного вокзала. Когда-то он там промышлял в поисках цветного металла и видел вывеску этого музея. Он ещё тогда прикидывал как её свинтить с фасада и сдать как металл, но тёртые люди отговорили от этой затеи. Она оказалась изготовлена из фанеры, искусно окрашенной под медь.
   В машине, у трактира. Иван на всякий случай завел свою птицу, но она не осветилась. Значит, трактир исключался из мест нахождения члена общины. Вообще всё это вызывало у него недоверие. Его так и подмывало разобрать птицу и поразглядывать её устройство. Дома изучить её не хватило времени, а потом он постоянно находился среди компаньонов и не мог постоянно вертеть её в руках, выискивая потаённые места.
   Оставив недовольных товарищей доедать скромный ужин, Иван догадывался в каком бешенстве Стучало, представлял сомнения Глянцева и обиду Хлебникова. Но не мог же он им сказать, что приехал сюда в поисках человека и обрывка карты. Любое их сомнение могло пагубно отразиться на общем настроении, посеять недоверие, ссоры и драку. Надо постоянно утверждать их в его авторитете и знании маршрута.
   В машине Иван вновь завёл птицу, положил рядом с собой на сидение и тронулся, вспоминая, что говорил тот прохожий о дороге на вокзал.
   Движение на дороге было негустое и Иван ехал не спеша, поглядывая на птицу, которая за всю дорогу и не подумала ничем выдать близость нужного человека.
   Краеведческий музей располагался в одноэтажном покосившемся домике. Он поднялся на крыльцо по нескольким подгнившим ступенькам и дёрнул за ручку дверь. Старая, обитая потрескавшимся чёрным дермантином, дверь не сразу открылась, но когда стала отворяться с противным скрипом давно несмазанных петель, Ивана неприятно пробрало от её визгливого звука.
   В лицо дохнуло старым затхлым воздухом лежалого трепья, подпревшего дерева и запахом жареной картошки. Справа спиной к нему в синем халате стояла женщина и переворачивала на сковороде жареную картошку. Она обернулась на скрип двери и с любопытством взглянула на него.
   - Приятного аппетита! - пожелал Иван и огляделся.
   Комната едва освещалась маломощной лампочкой под старым абажуром и женщина вначале показалась глубокой старухой.
   - Спасибо, - неожиданно молодым голосом отозвалась хранительница музея.
   Она сделала к нему шаг и Иван подивился как освещение может изменять человека.
   - Картошечки не желаете?
   - Да нет, спасибо, я только от стола, - сказал Иван с удивлением вглядываясь в женщину.
   Она поспешно сняла с головы старый парик, провела рукой по лицу, смахивая какую-то дрянь, и перед Иваном оказалась молодая девушка лет 20, смущённая своим перевоплощением.
   - Ну, что, здорово я изменилась, - натянуто засмеялась она, не зная как вести себя с посетителем. - Вы не обращайте, на меня, внимание, это я так, примерила кое- что. Завтра у нас спектакль. Так я там старуху играю. Ну, спектакль, конечно, любительский, но людям нравится. Вы, наверно к моей маме пришли?
   - Да нет, я вроде как бы в музей. Он здесь или я попал в гримёрную?- попробовал он пошутить.
   - В музей? - удивилась девушка.
   - А что его уже здесь нет?
   - Нет, почему же? Он в соседней комнате. Если хотите я вас провожу. Я всё про него знаю, мне мама много чего рассказала. Да и я когда-то занималась сбором всякой информации о нашем городе.
   - А мама...
   - Она хранительница музея и многие вещи в нём собраны её стараниями. Она подвижник и помнит многое.
   Она немного помялась и нерешительно взглянула на Ивана.
   - А вы, действительно, в музей?
   - Судя по табличке на доме он здесь? Других надписей в виде бара, ресторана или железнодорожной кассы у вас на фасаде нет. А что, вы переезжаете?
   - Да нет, я просто думала...,- она смутилась , опустила голову и вдруг резко подняв её, в упор спросила: - Это вы вчера сюда приходили и так испугали бабушку?
   - Нет, я только час назад приехал в ваш городок, и не видел вашей бабушки. Я вообще её не знаю и зашёл к вам, чтоб немного узнать о вашем городке.
   Он заметил, как она встревожилась при своём последнем сообщении.
   - Чем же он напугал вашу бабушку?
   - Не знаю,- пожала плечами девушка,- я его не видела, но после его ухода с ней сделалось плохо и сегодня я вышла за неё. Она дома лежит. Если вы, действительно, пришли осмотреть нашу экспозицию, то прошу поторопиться, так как через час я ухожу. Мне надо забежать в аптеку, купить лекарства.
   - Не беспокойтесь, я быстро, - пообещал Иван.
   Девушка открыла дверь в соседнюю комнату, и Иван вошёл в небольшое плотно уставленное экспонатами помещение. Со всех сторон его окружали поделки местных мастеров, старый ткацкий станок, какие-то древние грамоты, книги. В углах стояло ещё что-то, но Иван лишь бегло прошёлся по комнате
   - А карта, карта вашего городка здесь есть?
   - У нас есть старый план селения, и новый. Один мастер обещал изготовить наш город в миниатюре с указанием всех домов. Но, к сожалению, места для этого экспоната у нас нет. Обещали новое здание. Но посетителей мало и поэтому вряд ли что нам дадут.
   - Неужели никому не интересно?
   - Денег наш музей не приносит, висит тяжёлым грузом на балансе нашего города, как сказал глава администрации.
   - А где план вашего города? В киосках его нет.
   Девушка открыла небольшой сейф, покопалась в нём и положила на стол старую папку. В ней лежал в несколько раз сложенный план города.
   - А вы что-то ищете? - спросила она, разворачивая карту на столе.
   - Видите ли, я историк и изучаю расположение таких городков как ваш. По моей теории он не случайно здесь появился.
   Ему надо было провести своей птицей по карте, чтоб выяснить, где живёт нужный человек, но девушка не уходила, с любопытством слушая его речь.
   - У вас картошка не пригорит? - не выдержал он.
   Девушка тихо охнула и кинулась из комнаты. Не теряя времени, Иван быстро вытащил птицу из кармана, ловко вставил в неё ключик и, сделав им несколько оборотов, выложил на карту. Птица осветилась своим обычным уже несколько дней жёлтым светом. Иван крепко ухватил её за горло и медленно, сдерживая волнение, повёл по бумаге. Птица упрямо не желала менять окраску и Иван уже отчаялся увидеть в ней изменения, как вдруг внутри неё что-то щёлкнуло и она внезапно заиграла долгожданным зеленоватым светом. Охваченный нетерпением он поспешил её сдвинуть в ту сторону, которая показалась наиболее вероятным местом, но свет внутри птицы, вдруг сменился на желтый. Иван вновь вернулся к последней точке, дождался зеленоватого свечения и повёл в другую, противоположную сторону. Он не заметил, как в комнату вошла девушка, которая встала рядом и с интересом наблюдала за его движениями.
   - А что это такое? - неожиданно для него произнесла она.
   Он смутился, и попытался положить птицу в карман, но она выскользнула из руки и упала на карту. Он смутился ещё больше и попытался накрыть её ладонью, но девушка внезапно закричала в большом волнении:
   - Смотрите, смотрите, она у вас засветилась!
   Он взглянул на птицу, и его затрясло от радости. Птица светилась ярко изумрудным цветом, накрывая на карте небольшое пространство. Он осторожно поднял её и поглядел на обозначенное, ею место.
   - Что это? - ткнул он пальцем в несколько нарисованных квадратиков.
   Девушка приблизилась к столу и не сводила зачарованного взгляда с птицы, которую Иван не успел убрать в карман и держал над картой.
   - Так что же это?- нетерпеливо напомнил Иван.
   Девушка с трудом оторвала глаза от птицы и взглянула на карту.
   - Это дома на Славянской улице.
   - Какие номера? - нервно потребовал Иван. Девушка с удивлением взглянула на него:
   - Судя по карте это дома под номерами 56, 58 и дом напротив 41.
   Иван её поблагодарил и поспешил к двери.
   - А зачем вам эти дома? - крикнула ему вслед девушка. Он что-то пробормотал, хватаясь за дверную ручку.
   - Я живу в 56 доме, - донёсся до него её голос, когда он уже выходил на крыльцо.
   Он вернулся, устало присел на свободный стул у электроплитки.
   - Зачем вам нужен наш дом? - настороженно спросила девушка.
   - Ведите меня к своей бабке, - сказал Иван, порывисто поднимаясь и хватая девушку за руку.
   Когда они вышли на крыльцо, и Иван предложил сесть в его машину, девушка неожиданно отказалась. Несмотря на все уговоры, она упрямо не желала садиться в машину.
   - Тут недалеко и в машину с незнакомым человеком я не сяду, - под конец заявила она.
   Иван смирился и двинулся за ней по одной ей ведомым тропинкам. Примерно через полчаса он, оступившись в очередной раз в какую-то ямку, сквозь зубы выругался, и присев на поваленное от древности дерево, вытащил птицу и завёл её ключиком. Она как обычно засветилась жёлтым светом. Стемнело. Иван вдруг подумал, что эта девушка как-то странно его ведёт. Всю дорогу они пробирались какими-то закоулками, часто сворачивали с тропинок, продираясь сквозь кустарник.
   - Послушайте, - сказал он, пряча птицу в карман,- почему мы пробираемся какими-то огородами, разве нет другой дороги?
   - Так короче и я всегда возвращаюсь домой этим путём, - пояснила девушка, не оборачиваясь.
   После ужина в трактире Иван ощущал странное недомогание. Внутри что-то пульсирующее назревало, словно душевный фурункул, который то пульсировал, содрогая внутренности, то вдруг слабел, наливаясь странной истомой. Где-то он читал что-то похожее на женский климакс. Врачи утверждают, что и у мужчин что-то подобное происходит в организме, когда он перестраивается на новый возрастной уровень. Конечно ему в прошлом году стукнуло 40 и, может, это и было то самое известное специалистам изменение организма ?
   Вот и сейчас его вдруг бросило в пот, потом в холод и от озноба он передёрнул плечами.
   Девушка стояла спиной к нему и напряжённо всматривалась во тьму. Почему она так странно ведёт себя? За всю дорогу не проронила ни слова, идут чёрт знает куда, вот и сейчас застыла как гончая перед добычей или кролик перед удавом. И почему птица, несмотря на приближение к месту, продолжает упорно светиться жёлтым равнодушным светом? Ведь когда они вышли из музея, по ней пробегали лёгкие зелёные волны, что свидетельствовало о правильном направлении.
   - Ну, вы идёте? - нетерпеливо крикнула девушка.
   Он встал, и когда она двинулась, быстро нагнал её и, схватив за плечо, толкнул к стене бревенчатого дома, мимо которого они проходили. Девушка не вскрикнула, а только от удара о дерево слегка застонала. Иван надавил на её шею согнутой в локте рукой, а другой поднес к её лицу зажженную зажигалку, вгляделся в охваченные ужасом глаза.
   - А теперь объясните, зачем вы меня так долго таскаете по вашим трущобам? Признайтесь, ведь вы специально меня увели от вашего дома, только зачем? Вы что же увидели во мне врага? Я вас увидел впервые и мне наплевать на вашу жизнь да и существование на этом свете. Отвечайте же! Зачем вы меня водите за нос? Деньги? У меня их мало.
   - У вас птица.
   - Ну и что?
   - Мне о ней бабушка рассказывала. Она должна быть у её сестры, бабы Маши, а теперь она у вас. Значит, вы её отняли. Вы чужой и враг.
   - Да с чего ты взяла, что я отнял её? Может это подарок.
   - Вы не наш и птица не ваша. Я знаю, это вы приходили вчера, это после вас бабушка слегла. Теперь вам душа её нужна?
   Иван отпустил девушку и присел на пенёк. Совсем стемнело. Силуэт девушки смутно вырисовывался.
   Он вытащил птицу и как фонарик направил её жёлтый свет на девушку. Она стояла вся взволнованная и не сводила с него напряжённых блестящих глаз.
   - Ну, если я такой плохой тогда возьми эту птицу, если сможешь, конечно.
   Девушка молчала, не сводя заворожённого взгляда с птицы.
   - Ну, возьми, возьми. Не бойся, не укушу. Если б хотел давно бы это сделал.
   Он протянул к неё руку с птицей, но она не шелохнулась.
   - Что же ты, боишься? Или не можешь? А-а-а, не можешь. Веди меня к бабке, мне с ней кое-что обсудить надо.
   Иван решительно поднялся и подошёл к девушке. Она отрицательно замотала головой и вжалась в стену. Он протянул к ней руку, и она укусила её. Иван вскрикнул и отступил на шаг. Укус был не сильный, но девушка воспользовалась его замешательством и скрылась. Он услышал вдали хруст веток и хотел погнаться за ней, но передумал. В такой темноте, не зная дороги можно легко сломать шею, да и не догнать её.
   Иван разозлился. Какого чёрта она его укусила? Он что насильник какой или ... Как она его назвала? Чужой? Ну для них он, конечно, не свой, не родной и не близкий. Но как же теперь найти этот дом? Он, конечно, запомнил адрес, но не факт что они живут на Славянской улице и дом, может быть другим. Он-то, дурак, не вгляделся в карту, не вычитал название улицы. Доверился девчонке. Тогда выходит он без неё не найдёт этого дома. Он прислушался к удаляющемуся хрусту веток и кинулся на их звук. Злость на глупую девчонку, которая завела его сюда и бросила, подгоняла и он бежал, вытянув перед собой руки, натыкаясь на какие-то заборы, падая в ямы, заросшие крапивой. Боли не чувствовал и разжигаемый злостью по какому-то странному чутью в полной тьме, изредко озаряемой редким и дальним отблеском света жилья, бежал, сметая и ломая всё что попадалось ему на пути.
   Девушка выскочила перед милицейской автомашиной внезапно, чуть ли не под колёса. Машина вильнула в сторону и едва не врезалась в столб. Из неё выскочил милиционер и заорал. От страха она не могла сказать ничего вразумительного и только показывала на то место в черноту ночи, откуда только что вывалилась, вся грязная, в оборванном платье. Милиционер, наконец, пригляделся к ней, осветил фонариком и направил его луч в указанном ею направлении.
   Когда Иван вырвался из цепкого плена колючего куста, то в лицо ему ударил яркий свет, от которого пришлось загородиться руками. Милиционер подбежал к нему, щёлкая затвором автомата и сделав ловкую подсечку уложил Ивана лицом в мокрую от вечернего тумана траву.
   От боли Иван скорчился, но уже в следующую секунда какая-то неведомая сила подняла его на ноги, и он увидел милиционера, который взмахнул прикладом автомата, целясь ему в грудь. Второй уже подбегал, щёлкая затвором.
   - Лежать, сука, - заорал первый милиционер и под взглядом Ивана резко развернулся и удар, предназначенный ему, пришёлся в грудь его напарника. От неожиданности тот охнул и неловко завалился на землю. Иван стоял, не двигаясь, прожигая стражей порядка своим огненным взглядом, от которого те, буквально осатанев, кинулись друг на друга. Их автоматы валялись рядом, и Иван благоразумно откинул их ногой в кусты, а сам двинулся в сторону милицейской автомашины. Она стояла боком, загородив часть дороги, и в ней кто-то при его приближении зашевелился. Иван подошёл к машине как раз в тот момент, когда девушка открыла свою дверцу на заднем сидении. Он толкнул эту дверцу с такой силой, что она захлопнулась с громким щелчком и машина от удара содрогнулась.
   Он неторопливо обогнул машину и, открыв заднюю дверцу с противоположной стороны, сел в неё.
   - Нехорошо убегать от дяди, - покачал он головой и взглянул на вжатую в угол сидения девушку. Та сидела вся оцепенев, от ужаса мелко стуча зубами.
   - Так где живёт твоя бабка? Надо показать.
   - Она живёт на другом конце города.
   - Я так и понял, что ты уводишь от неё. Сейчас мы вернёмся к музею, сядем в мою машину и поедим в гости к твоей бабке.
   Он вышел из машины сел на водительское сидение и повернул ключ зажигания. Доехали быстро и, когда Иван припарковался, то девушка по его указанию послушно пересела в его автомашину.
   Ехали недолго. Тёмный дом едва угадывался в густой зелени деревьев, окружавших его. Едва они вышли из машины, подул слабый ветерок, и деревья тихо зашелестели, словно предупреждая хозяйку о незваном госте.
   Девушка просунула руку между рейками калитка и, нащупав задвижку, отодвинула её. Они прошли по утоптанной тропинке к дому, и девушка слабо постучала в дверь. Иван не выдержал и ударил в неё несколько раз кулаком. Дверь вдруг легко открылась, слабо скрипнув. Поскольку девушка не решалась заходить, Иван подтолкнул её. В сенях она легко нашла дверь в избу и, немного помявшись, приоткрыла её. Из щели потянуло слабым сквозняком, от которого у Ивана сделалось на душе нехорошо. Судя по всему в доме никого не было, и как девушка не звала свою бабку, никто не откликнулся. Иван отстранил спутницу от двери и переступил порог.
   - Выключатель справа на стене, - подсказала девушка.
   От яркого света они зажмурились, а когда пришли в себя вздрогнули. В углу, у окна сидела незнакомая Ивану женщина, которая сразу впилась в него глазами.
   - Мама? - удивилась девушка.
   Женщина не ответила, а молча встала и осторожно приблизилась к Ивану.
   - Ты кого привела?- спросила она дочь, не спуская с Ивана напряжённого взгляда.
   - Он меня заставил, мама.
   - Мою дочь никто не может заставить.
   Женщина протянула к Ивану руку, но не дотронулась, а лишь огладила воздух вдоль его тела.
   - Кто ты и зачем здесь? - спросила она глухо, и отступила на несколько шагов.
   С самого начала как он заметил женщину, внутри у него что-то сдвинулось, потеплело, но не настолько чтоб кинуться обнимать незнакомку как близкого человека. От неё несомненно исходило приятное тепло, располагающее к доверию. Вероятно, он также приглянулся женщине, потому что суровые морщины на её лице разгладились и глаза, недоверчиво суженные, округлились в немом удивлении.
   - Я собственно к вашей матери, к её , - кивнул он на девушку, - бабушке.
   При первых звуках его голоса, женщина вся встрепенулась и медленно осела перед ним на колени. Он не удивился, и сознание восприняло это коленопреклонение как обязательный элемент присутствия перед ним избранных.
   Он услышал, как девушка за его спиной тихо охнула, но не обернулся. Женщина протянула к нему руки со слезами на глазах, как бы о чём-то моля.
   Он подошёл к ней и поднял её с пола. Ноги у неё подгибались, и она плакала, норовя вновь упасть перед ним.
   Он несколько раз встряхнул её и усадил на стул, на котором она до их появления сидела в темноте. Она быстро успокоилась и со сладостной улыбкой рассказала, что её мать несколько часов назад увезли в больницу. Она случайно зашла сюда, когда её погружали в " скорую помощь ". Она была в полуобморочном состоянии, и говорить не могла.
   - Это всё из-за Него,- произнесла девушка и Иван обернулся.
   - Кто это Он?
   Иван поставил стул рядом с матерью девушки и присел. Женщина сразу ухватила его за руку и, немного сбиваясь, начала рассказывать, что ещё вчера вечером пришла сюда и застала свою мать в кровати. Та сказалась больной и не сразу поведала о Его приходе.
   Иван опять хотел спросить о ком они говорят, но тут Голос аж взвился и заорал:
   - Ты что совсем дурак или придуриваешься? Я ж тебе говорил о нём. Он идет за тобой по следу, вернее опережает на полшага. Это же Обшибей. Ты ж его видел на вокзале. Это он тебя заманил в выселенный дом и хотел меня забрать.
   От нестерпимого крика Иван схватился за голову и скривился от боли, мысленно выругавшись матом: с некоторых пор Голос стал понимать только этот жаргон. Боль отпустила и Иван, отняв руки, взглянул на встревоженные лица матери и дочери.
   - Голова болит, - пояснил он и подумал, что у него она по их канонам не должна болеть. Но мать и дочь понятливо кивнули головами, восприняв его слова как обычную житейскую проблему. Похоже они умели многое, а вот себя лечить не всегда удавалось.
   - И что же она вам рассказала?
   - Приходил и сказал что её сестра, ну, моя тётка, умерла. Умерла и другая сестра, что живёт недалеко от станции.
   Что Зубова умерла он, конечно, знал, но весть о смерти её сестра, той к которой ночью пришёл и жил несколько дней, для него стала неожиданной.
   - Да,- согласился он, - они умерли.
   - Теперь, как я понимаю, вам передали право возглавить наше братство? Только... почему мужчина?
   - Время всё меняет, - сказал Иван, пытаясь вспомнить, что ему говорила Зубова. - Братство столкнулось с кланом мужчин, и противостоять ему может только мужчина. Вот меня и выбрали, - соврал он.
   - Тогда всё понятно. И что же нам делать?
   Иван хотел пожелать им долгих лет жизни и счастья. Девушке мужа и много детей, а женщине крепкого мужика и...
   " Ты что, алкаш, совсем ошалел и хочешь тост произнести? Так ты всех погубишь, - опять завопил Голос, - надо немедленно всех оповестить, подготовить к появлению Обшибея. Зубова и её сестра его не ждали, вот и поплатились.
   - А мне наплевать на ваше братство,- мысленно возразил Иван,- мне надо найти сокровища и тебя всучить кому-нибудь. Вот скажем этой женщине. Ты мужчина холостой. Вот и поживи в ней, пообщайся так сказать духовно, физиологически у тебя, извини, ничего не выйдет.
   - Нет, ну зачем она поставила этого идиота во главе братства? - возмутился Голос. - Ведь если Обшибей укокошит бабу Любу, то никаких сокровищ ты не увидишь, помяни моё слово.
   - А разве у неё есть ещё сестра?
   - Есть, ещё, как есть! Сводная, правда, но сестра.
   - А больше у неё родственников не осталось?
   - Это последняя сестра, больше нет.
   - Ну, а карта, этот вонючий кусок бумаги есть тут? Или он мне уже не нужен? Достаточно узнать у женщины, где живёт эта последняя бабка?
   - Она про неё ничего не знает. А про карту сам вызнавай, на то ты и главный колдун, ваша проклятость.
   - Это что за обзывалка?
   .- Так тебя могут звать только посвящённые.
   - А чего эта женщина так меня не кличет? Может она не настоящая ведьма и только притворяется, а сама в ловушку заманивает?
   - Ну, хватит трепаться, - грубо оборвал его Голос,- того и гляди вслух со мной заговоришь, да и женщины притомились, ожидая от тебя верного слова. Давай скажи им, что я тебе тут сообщил, но и рожу-то, рожу свою сделай глубокомысленнее что-ли, а то на главного колдуна ты как-то плохо смахиваешь.
   Иван хотел вступить с ним в полемику, но заметил, как смотрят на него женщины, и вздохнул. Его взгляд случайно остановился на старом серванте, за стеклом которого стояла бутылка водки. Рот, внезапно наполнился слюной, и он её сглотнул.
   - Надо предупредить всех наших, чтоб поосторожнее... там. Слабые пусть попрячутся, а кто посильнее затоварятся...
   Ох, как язык хотел произнести это слово, как запылало оно в его сознании ярко, огнисто, с приятной спиртовой горечью. (- Не вздумай помянуть её,- предостерёг Голос. ).
   - Чем затовариться? - переспросила женщина.
   - Терпением, - тяжело выдохнул Иван, - враг охотится за мной и если все мы...
   Перед глазами ярко вспыхнула картина застолья и слово " напьёмся " так и прыгало во рту, скребясь о плотно сжатые зубы.
   Пауза затягивалась, и женщины тревожно переглянулись.
   - ... будем настороже, - медленно с усилием выдавил Иван по внутренней подсказке, - то никакой враг нас не одолеет.
   - Кстати,- обратился он к женщине,- у вашей мамы должна быть карта, вернее обрывок карты. Он мне нужен.
   Женщина задумалась, наморщила лоб. Её дочь не выдержала и крикнула:
   - Ну, мама! Ты забыла? У бабушки же была шкатулка. Там она хранила все свои ценности!
   - Она и сейчас на месте, вот только карты в нём нет, - вздохнула женщина.
   - Но ведь там же была карта, я сама видела, - не могла успокоиться девушка.
   - И я видела, но только...
   Женщина открыла сервант и вытащила из него старую шкатулку.
   Внутри неё лежали древние драгоценности, какие-то бумаги. Счета за оплату земли. В общем много чего, кроме карты.
   - Она мне говорила о ней, ещё вчера, когда я застала её в постели. Ну да. Она очень тревожилась о ней, а потом...
   - Что потом?
   - Да я как-то забегалась, побежала в аптеку за лекарством. А потом она о ней и не заговаривала. А я забыла напомнить. А что это за карта?
   Иван промолчал, сообразив, что бабка не стала доверять тайну карты даже своей дочери и внучке.
   Он огляделся. Следовало немного полазить по этому дому. Не исключено существование тайника. Но как об этом сказать этим женщинам, вон как смотрят ему в рот?
   - Я тут не один, с друзьями... - замялся он, смущаясь навязать им свою бедовую кампанию.
   - Они тоже из посвящённых? - спросила женщина, впервые произнеся тайное слово.
   Девушка с удивлением посмотрела на мать. А та как ни в чём ни бывало сказала:
   - Я думаю, места всем хватит. Дом у меня хоть и небольшой, но на полу все улягутся.
   - Это ничего. Мы согласны, и у вас переночевать. А завтра, давайте навестим вашу маму и бабушку в одном лице.
   - Ну что ж, если ваши друзья не будут против, я готова их хоть сейчас принять. А где они?
   - Я за ними съезжу, и примерно через полчаса мы будем у вас. Кстати, где вы живёте?
   - Да на соседней улице, она идёт параллельно этой, дом 32. Там ещё дерево большое у калитки растёт, да и забор наш выкрашен жёлтой краской. Не пройдёте мимо.
   Они расстались. Иван уже в машине, вытащил птицу и завёл её. Она высветилась ярким изумрудным цветом. Он удовлетворённо хмыкнул и сунул её в карман.
   Хлебников и Глянцев уныло топтались напротив трактира. Хлебников ковырял носком ботинка землю, а Глянцев озабоченно выглядывал Ивана по сторонам. Он первым подбежал к машине и сообщил всё что произошло со Стучало в отсутствии Ивана.
   - Где он сейчас? - угрюмо осведомился Шляпкин.
   - В больнице , - ответил Глянцев,- я ж ему говорил, придурку, чтоб уходил...
   - Значит плохо говорил, - сказал Иван и подумал, что может и неплохо, что Стучало они оставят здесь, а сами отправятся без него.
   Дом действительно явно выделялся по всей улице своим забором и громадной берёзой. Перед тем как войти в него, Шляпкин вновь напомнил друзьям, чтоб вели себя интеллигентно и о водке не заикались.
   - А пожрать, если? - озаботился Хлебников.
   - А тебе что в трактире не хватило?
   - Да в этой котлете один хлеб, а картошка приморожена, калориев совсем нет.
   - Это где же ты в конце июля увидал мороженую картошку? А в котлете был не только хлеб, а и...
   - Всякие вкусовые добавки, - вставил Глянцев.
   Иван недовольно взглянул на него, и тут дверь в доме раскрылась и на пороге их встретила женщина.
   - Знакомьтесь, - выкинул руку Иван в сторону Хлебникова, - это Виктор, это,- не менее резкий взмах руки в сторону Глянцева, - Сидор.
   - А я Надежда Степановна, - произнесла певуче женщина и пригласила всех в дом.
   А там уже стоял накрытый стол, с огромной сковородой в центре, из под крышки которой приглушённо скворчала жареная на сале картошка. Рядом в тарелках лежали маринованные огурцы, свежие помидоры и много ещё чего. Хлебников шумно вдохнул аппетитный аромат домашней снеди, и осторожно крякнул, разглядев среди всевозможных тарелок бутылку водки.
   Этот звук не укрылся от слуха Шляпкина и он, обратив внимательный взгляд на стол, сразу запротестовал в отношении спиртного, горячо и страстно убеждая хозяйку в упёртой трезвости своих друзей. Он даже вдруг вспомнил, о принадлежности Хлебникова когда-то к обществу трезвости, где тот одно время главенствовал в качестве несменяемого председателя. И что ему часто бывает плохо только от одного вида спиртного.
   От этих обидных слов Хлебникова всего слегка перекосило, что послужило наглядным подтверждением слов Шляпкина. Глянцев переступил с ноги на ногу и жалобно посмотрел на Шляпкина, который уже намеревался сочинить аналогичную историю и о нём, но вид друга смутил и он прикусил язык.
   Тем не менее, когда сели за стол, хозяйка настояла выпить " только по одной, для аппетита ". Шляпкин вздохнул и согласился. Остальные вежливо промолчали. Когда Надежда Степановна предложила выпить ещё, все понятливо закивали головами и после этого расслабились окончательно. Иван пил мало, раздумывая какой найти предлог, чтоб оказаться в доме бабки. Вскоре хозяйка предложила спать и постелила на полу всем гостям. Иван лёг с краю, рядом с дверью. Когда все заснули, он осторожно поднялся, взял свою одежду и на цыпочках прокрался к двери, за соседней дверью спали мать с дочкой. Он прислушался к ровному дыханию спутников, и осторожно потянул дверь на себя. Она открылась легко, без скрипа, словно только накануне смазанная маслом. На улице было прохладно. Иван быстро оделся, спустился с крыльца и осторожно двинулся к калитке. Постепенно глаза привыкли к темноте. Улица едва освещалась единственным тусклым фонарём на деревянном столбе примерно в 100 метрах от него. Где-то вдали лаяли собаки, ближе дрались коты. В общем ничего необычного: улица как улица, таких по России уйма, но что-то на его душе было нехорошо. Предстояло войти в чужой дом, да и не войти, а пробраться как злоумышленнику какому.
   Бабкин дом он нашёл легко, достал рукой сквозь рейки калитки засов, отодвинул его и направился к дому. Идти было страшновато. Дом стоял чёрный и, казалось, ждал его. Он медленно поднялся по ступенькам на крыльцо, толкнул дверь, но идти в тёмный провал не спешил. На душе потяжелело, он подумал, что зря залез в это дело. Захотелось поддержки Голоса, но тот молчал, сколько Иван не изводил себя паникой и страхом. Не дождавшись от своего сожителя душевного слова, Иван вошёл в сени, помялся у двери в избу. Наконец не выдержал и вновь внутренне позвал Голос. Тот молчал, хотя видел, подлец, как ему тяжело, но таился. Иван глубоко набрал в себя воздух, с выдохом толкнул дверь и шагнул через порог. Рука потянулась по стене, в поисках выключателя, и тут же он одёрнул себя. Бабка в больнице, а в избе горит свет. Ещё ненароком заглянет кто из соседей, узнать, не отпустили ли хозяйку домой из палаты.
   - С того света не отпускают, - сказал Голос.
   Иван замер. Эта весть застала его врасплох. Он собирался утром зайти к ней в больницу и взять карту. Конец путешествия, едва начавшись, должен был легко и быстро завершиться.
   - Объявился, - тихо проворчал он.- Видит, как мне трудно по чужим домам лазать, а он молчит, словно самого в морг увезли.
   Поскольку Голос не вступил в беседу, Иван попытался вспомнить расположение мебели, куда бабка могла спрятать карту.
   Вначале он начал шарить в серванте, но поскольку видимость была ограничена по причине темноты, решился зажечь свечу. Её огарок валялся на столе, рядом со спичками. Огонь вспыхнул, неровный свет в задрожавшей руке запрыгал по избе, нереально смазывая обстановку. Почудилось будто вся мебель, да и стены неловко заплясали перед ним, а потолок надвинулся, грозя раздавить. Тяжкий протяжный вздох послышался ему за окном, по его стеклу мелко забилась ветка, хотя он готов был поклясться, что когда входил, ветра не было. Пламя в свечи заметалось, и погасло. Возле дома, определённо кто- то вышагивал, потом протопал под окнами и, наконец, звук шагов стих на крыльце. Похоже, человек и не думал скрываться и ходил, не таясь, как у себя дома. Господи, ахнул Иван, уж не покойница ли домой пожаловала? Или там душа её решила проведать родной уголок? Вот будет дело, когда она его тут застукает. И тут он устыдился своих мыслей. Уж не покойница ли будет его корить, что залез в чужой дом? Он же свой, как там у них... бригадир, нет, это у строителей, или крёстный отец, да нет, кого он крестил-то? Он уставился в темноте в ту сторону, где была дверь в сени, и почувствовал, как по спине побежали мурашки. Тот ещё не вошёл, а его присутствие уже ощущалось по гнетущей тишине и тому давнему ужасу, который он испытал несколько дней назад в присутствии незнакомца в выселенном доме. Иван запаниковал и, если б не Голос, непременно кинулся бы в окно.
   - А теперь, соберись, зажми свои гениталии и мысленно взорвись. Но только мысленно, - спокойно произнёс Голос. Его звук сейчас не был привычно нравоучительным и ехидным. Нет, сейчас Голос разговаривал с ним спокойно, как с равным, как с человеком, которому верен до конца. И странное дело Иван послушался совета и сделал это так буквально энергично, что от боли едва не закричал. Боль отвлекла, страх ушёл и он, действительно, взорвался. Всё внутри заклокотала, как в пароходе, который, наскочив на мель, включает всю мощь моторов, стремясь слезть с предательской суши. Затрясло, как в лихорадке, на лбу выступил пот, и в кромешной темноте вдруг увидел, как дверь в избу стала медленно открываться. Резкий взмах руки и тот, кто уже сунулся в образовавшуюся щель, коротко вскрикнул, прищемлённый дверью. Она словно живая, подчиняясь воле Ивана, вновь резко саданула по неведомому человеку, который не испугался и упрямо вновь заступил за порог, пытаясь войти. Это был мужчина. Иван угадывал это по фигуре, высокой и плечистой. Он упрямо лез в дверь, несмотря на энергичные пристукивания ею по его фигуре. Наконец дверь окончательно захлопнулась и, сколько человек в неё не бился, стояла как прибитая гвоздями. Только когда шаги прозвучали на крыльце, Иван обессилено привалился к спинке стула, на котором он не помнил, как оказался. Вся одежда мокрая от пота противно прилипла к телу. Он уже хотел перевести дух, как Голос предостерегающе произнёс:
   - Не время расслабляться: он должен что-то придумать.
   - Кто он? - вслух произнёс Иван и поразился звуку своего хриплого голоса.
   - Обшибей. Кто ж ещё? Вот ты с ним и схватился.
   - Я этого не хотел, - произнёс Иван слабым голосом.
   - А он хотел, Думал ты телёнок и не имеешь силы.
   - Что за сила? Откуда?
   - Сила твоя от заводной птицы, каждый раз как ты её заводишь, она светится и даёт тебе энергию.
   - И что мне с ней делать?
   - Применять по назначению. Сила твоя теперь в мысли. Стоит тебе что-нибудь мысленно представить, как это будет исполняться.
   - Всё что захочу?
   - Ой, только не надо думать про голых баб, они к тебе и сами придут, если захотят.
   - Что-то они не торопятся, - вздохнул Иван.
   - Тебе не о них сейчас думать надо, а как перехитрить Обшибея.
   - А ты?
   - А я твой наставник, я ж тебе говорил. Кто кроме меня и подскажет тебе как себя вести, говорить. За каждым твоим поступком стою я, да и не только за твоим.
   - Ты что и моих друзей тоже охмуряешь?
   - Конечно. Они и сами ещё не осознали, почему так иногда глупо себя ведут. Но не время сейчас вести беседу. Твой враг ещё рядом и готовит какую-то пакость. Я, думаю, теперь он не полезет к тебе наобум, а будет искать нестандартные решения. Но ты должен его переиграть.
   - Как?
   - Думай своей лысой башкой. Она тебе дана не для того чтоб глянцем отсвечивать. Для этого люди придумали фонари и зеркала.
   Услышав обычный ехидные слова Голоса, Иван сразу успокоился. Он вообще в последнее время так привык к нему, его нравоучительному тону, что чувствовал себя без него, как ребёнок без сладкого.
   И тут дом закачался. Старые брёвна издали скрипучий звук, как бы разминая затёкшие члены, стол вдруг поехал прямо на него, а со шкафа упала рядом и разбилась ваза. Иван стиснул зубу и без подсказки Голоса весь собрался, и мысленно представил себя в прозрачном коконе, сквозь который всё видно, а прорвать его никто не в силах. Он так постарался, что физически ощутил себя в нём. Сквозь плёнку предметы дома немного исказились, но остались на своих местах. Несмотря на темноту, Иван видел всё ясно как днём. Вот от окна пополз к нему тёмными клубами дым, который медленно стал его обступать. Из него вдруг стали проглядывать оскаленные рожи чертей и ведьм, они беззвучно хохотали. Медленно и неудержимо к нему потянулись их руки, покрытые шерстью, с длинными чёрными когтями. Он спокойно наблюдал их безостановочное кружение вокруг него и бессильные попытки проткнуть невидимый им ореол безопасности. Особенно усердствовал один чёрт, старый и беззубый, с длинной козлиной бородой и налитыми кровью глазами. Он упорнее всех тёрся вокруг, не желая понимать причины своего бессилия. Иван прямо смотрел ему в глаза, а тот явно не видел его и постоянно рыскал глазами вокруг него. Пару раз их взгляды встретились, но чёрт невидяще проткнул его насквозь. Пока Иван забавлялся разглядыванием нечистой силы, дверь в избу растворилась, и через порог шагнул тот самый мужчина, что недавно пытался его уговорить выпить в выселенном доме. На нём был всё тот же костюм, рубашка и галстук. Теперь, находясь в безопасности, Иван мог хладнокровно его рассмотреть. Острый нос, тонкие губы, высокий лоб и чёрные глаза. Обычное лицо " кавказского типа ". Такой мог и на рынке торговать и бандитствовать. Обшибей не спешил и стоял у двери, внимательно ко всему присматриваясь. Похоже он почувствовал взгляд Ивана, потому что вздрогнул и уставился на середину комнаты. Ивана он явно не видел, но чувствовал его место, жадно принюхиваясь и не сводя с него глаз. Иван ничего не предпринимал и ждал, чем всё это кончится. Свою ошибку он понял поздно, когда Обшибей вдруг улыбнулся и выкинул в его сторону руку. Кокон с оглушительным треском лопнул, и сильный поток горячего воздуха отбросил Шляпкина в угол избы, между шкафом и столиком. Стало совершенно нечем дышать. Иван жадно двигал челюстями, пытаясь захватить хоть крупицу воздуха, но не мог. Лёгкие раздирало, словно внутри зажёгся огонь. Сквозь стоявшую перед глазами огненную завесу проступили очертания мужчины. Он стоял над ним и злобно улыбался. Упиваясь победой, он потерял осторожность и близко подошёл. Из последних сил Иван представил острое копьё, наконечник которого холодно блеснул в свете пламени и ткнул им в злобно оскаленное лицо Обшибея. Он не видел, куда оно угодила, не видел вообще попал ли он, потому что остатки сознания его покинули.
  
   -26 -
  
   Очнулся он в кровати, в комнате с зелёными стенами. Потом рядом разглядел тумбочку со стаканом воды и графин. Попытался шевельнуться и вскрикнул от острой боли в голове. Там, в её глубине, жила боль. При каждом неосторожном она движении яростно вгрызалась в мозг, туманя сознание.
   Скрипнула дверь, и он услышал осторожные шаги. Кто-то, тяжело отдуваясь, со скрипом уселся на стул. Стучало не спешил открывать глаза, опасаясь приступа. Человек терпеливо дышал, издавая слабый чесночный запах. Стучало лежал и вспоминал что с ним произошло. Всё помнилось хорошо вплоть до последней минуты, когда он потерял сознание. Человек выказал нетерпение, несколько раз скрипнув стулом. На его лоб легла тяжёлая, но прохладная рука. Она полежала недолго. Человек задушенно вздохнул и всхлипнул. Стучало приоткрыл один глаз, потом второй и в ужасе подкинулся.
   - Лежи, лежи родной,- прошептала тётя Глаша, и снова положила ему руку на лоб.
   Стучало медленно открыл глаза и взглянул на посетительницу. Она сразу заулыбалась, зашуршала полиэтиленовым пакетом и выставила на тумбочку банку варенья и несколько свёртков.
   - Это тебе, страдалец, - ласково прошептала она.
   - Это ты меня... так? - с трудом шевельнул языком Стучало.
   - Я, я, - согласно закивала женщина.
   - Ловкая, - тихо похвалил Стучало.
   - Ага! Наш Иван Иваныч сразу сообразил, что ты не будешь платить, Иди, говорит, Глафира, к двери, этот сморчок сейчас будет стрекоча давать. Ой, что это я...,- спохватилась она и виновато добавила, - Ну вот, человека обозвала.
   - Это не ты, а ваш администратор, - попытался улыбнуться Стучало прикидывая заставят его платить за еду или нет.
   - Ну да, ну да, - вновь закивала женщина. Она опустила глаза, помялась, теребя край его простыни.
   Сейчас про деньги спросит, подумал Стучало, обдумывая как бы ей понеопределённее ответить, но в то же время и внушить надежду, чтоб не особенно налегала со своим Иван Иванычем.
   - Может вам... утку принести, - спросила она нерешительно.
   Задабривает, зараза, подумал Стучало, покормить хотят, а потом и эту птицу в меню впишут. Знаю я, их, торгашей.
   - А побольше чего нет? - попытался пошутить Стучало, решив в диалоге выяснить как его будут эти из кафе кормить. - Я люблю знаешь, по утрам... ну побольше так, чтоб целый день не беспокоиться. Сразу и много. Не люблю частями, только время терять.
   - А утки мало? - тихо подивилась женщина.
   - Мало!- отрезал Стучало. - Я ж сказал, люблю много и сразу чтоб.
   - Так у них, наверно, нет больше. Может, две утку подойдут или... три. Ты с перерывом, попробуй, - осторожно посоветовала она.
   - Не люблю однообразия, - грубо ответил Стучало и недобро посмотрел на Глашу.
   Ишь, твари, натырили где-то прорву уток и теперь пытаются ими откупиться, зло подумал он. А-а-а, ну, конечно, где-то небось птичий грипп, их уйму побили и теперь в кафе снесли. А они теперь не знают, что с этой дармовщиной делать. Заболею тут этим гриппом и откинусь, а им неплохо, кто тогда на них жалобу за членовредительство подаст. Меня - то уже закопают.
   Первоначальное чувство снисходительности уступило недоверию и даже подозрению. Он покосился на банку с вареньем и на свёртки.
   - Ты, наверно кушать хочешь? - спохватилась Глаша.
   - Удивительная ты женщина, - с осуждением произнёс Стучало, - я тебе целый час твержу об этом, а тебе только сейчас вдруг это дошло.
   - Так ты ж о другом говорил, - засмеялась Глаша.
   - Да нет, милая, - строго поправил её Стучало, не заметив как при последнем слове Глаша вся запунцовела. - ты мне вот тут утки свои подсовываешь. А я может и не люблю её.
   - Да кто ж в таком положении её любит, - согласилась женщина.
   - Ага, значит, понимаешь, что предлагаешь и не стыдишься?
   - Так я раньше в больнице работала, в столовой, знаю, что больным надо, - попыталась успокоить его Глафира и протянула руку, чтоб вновь положить ему на лоб.
   И дался ей мой лоб, с досадой подумал Стучало, отгоняя движением головы её назойливую ладонь. Что за манера лапать мою физиономию? Такое ощущение, что не лоб её нужен, а рот накрыть хочет, а там и до горла рядом. И чего она хочет? Задушить втихомолку! Пока никто не вошёл. А кстати, где мои товарищи?
   Он покрутил головой, благо боль не особенно уже тревожила.
   - Друзей ищешь? - догадалась Глаша.
   А они словно этого и ждали, сразу вошли в палату друг за другом. Первый, Шляпкин, нёс полевые цветы, второй Глянцев в руке держал простенькую вазу с водой, а Хлебников, замыкая процессию, словно мяч под мышкой - арбуз.
   Они подошли к кровати, выстроились в линию и Шляпкин сунул Стучало под нос цветы. Тот внюхался в их незатейливый аромат и пошевелился, желая взять в руки, но Иван отнял их от его лица и сунул в услужливо поднесённую Глянцевым вазу. Стучало приподнялся, чтоб поприветствовать рукопожатием Шляпкина, который протянул в его сторону правую руку лодочкой, но оказывается это был только приглашающий жест для Хлебникова, который сделав шаг сунул ему в грудь свой арбуз. Стучало невольно схватился за него, и со стоном опрокинулся на подушку. Арбуз казался в руках Хлебникова лёгким, а на самом деле весил не менее 6 килограмм и сразу придавил Стучало.
   Тётя Глаша сразу сообразила, чем может кончиться для Стучало подарок и легко схватила его. Словно вратарь, она, как бы играюче, покидала его с руки на руку, и осторожно опустила на пол.
   - Ну, вы тут поговорите, - сказал Шляпкин, - а мне надо отойти по делам.
   - По каким делам? - встревожился Стучало.
   - По личным, - пояснил Шляпкин и, взглянув с усмешкой на Стучало, добавил, - не по тем самым, что тебя беспокоили всю дорогу.
   После его ухода возникла неловкая пауза, заполнить которую вызвалась женщина.
   - А к нам тут милиция приходила, всё расспрашивали про тебя, - вполголоса сообщила она Стучало.
   - Я то им зачем, это я потерпевший, а не вы, - устанавливая дыхание произнёс Стучало.
   - И как давно? - поинтересовался Глянцев.
   - Да сегодня утром, и про вас тоже спрашивали.
   - Интересно, чем мы им так интересны? - удивился Глянцев с подозрением вглядываясь в простодушное лицо Глафиры.
   - Ну не знаю. Один такой строгий, в костюме. Взгляд у него какой-то холодный. Я на кухне была. А и то меня словно холодом окатило. Потом ещё двое милиционеров приходили. Тоже интересовались насчёт вас. Приметы спрашивали, вами интересовались, - обратила она свой лицо на Стучало.
   - А чего у вас интересоваться, пусть сюда приходят, я им всё расскажу, как вы меня чуть не до смерти забили, - строго пообещал Стучало.
   - Ой, да что вы такое говорите, словно я живодёр какой. Ну мазнула слегка, так я может оборонялась от вас. Вы же с криком бежали на меня. Ну, я и испугалась. Я же женщина.
   - А отойти никак нельзя было?
   - Так я на крик как выскочила в зал-то, а тут вы дебоширите. Бегаете по залу, столы переворачиваете, по еде топаете. Я и не сумела от вас увернуться, попала как говорится под вашу горячую руку.
   - Во как, - даже привстал Стучало, - выходит это я во всём виноват? А у вас необходимая оборона?
   - Милиция тоже так сказала. Теперь с вами хотят поговорить, узнать зачем вы это всё сотворили?
   За время их диалога Глянцев и Хлебников медленно, пятясь задом, отодвинулась к двери. Когда Стучало обратил внимание на их отсутствие возле своей кровати, Хлебников уже приоткрыл дверь.
   - А вы куда? - громко удивился Стучало протягивая в их сторону руку и привлекая этим жестом к ним внимание Глафиры.
   - Мы позже зайдём, - пообещал Хлебниковов и выразительно посмотрел на Стучало. Тот сразу смекнул, что следующего раза может и не быть.
   - Вот так друзья, - укоризненно покачал он головой.- бросаете меня, одного.
   - Так ты теперь не один, а с женщиной, - ответил Глянцев, - мы мешать не хотим.
   - Ой, да что вы, - смущённо прикрыла рот Глафира, - я скоро ухожу, а милиция хочет и с вами поговорить. Сказали, что наведаются сюда. Чем по повестке к ним ходить лучше здесь побеседовать.
   Видно сидеть Глафире было неудобно, стул под ней постоянно кряхтел и шатался как живой. Она встала, намереваясь выйти, и с высоты своего роста заглянула во двор больницы и ткнув туда пальцем радостно возвестила:
   - А-а-а, вот и они приехали. Как хорошо, что они вас застали.
   Она обернулась, но посетителей и след простыл. Один Стучало, громко и нецензурно стеная о своём одиночестве и брошенности друзьями, выставив острый в синих трусах зад, копошился в шкафу, выискивая свою одежду. Из него выпала груда синих халатов из которых Стучало не церемонясь выхватил самый большой линялый халат, вмиг превратившись из худого аскетичного мужчины в маленькую скомканную фигурку злого карлика, одетого явно не по размеру. Подметая полами халата пол он выскочил в коридор и Глафира, выглянув за дверь, только увидела вдали как человек который только что едва не умирал на койке с бешеной энергией нёсся по коридору, оглашаемому испуганными визгами медсестёр и крепким матом мужчин.
   Стучало нёсся как стрела пущенная неумелой рукой толкая и сбивая с ног людей. Тяжёлое громыханье сзади уподоблялось в ошалелом мозгу топоту многочисленных милиционеров, кинувшихся за ним в погоню.
   Лестница долго тянулась вниз, постепенно сужаясь и едва освещаясь. На последних ступеньках силы оставили Стучало и он, запутавшись в полах халата, оступился на последней ступеньке и, неловко завалился на грязный цементный пол возле нескольких пустых каталок.
  
   - 26 -
   Как только друзья оказалась за дверью палаты, Глянцев кинулся в пустую палату, а Хлебников перед носом оторопевшей уборщицы схватил швабру и, обильно смочив на ней тряпку энергично, как сдавая норматив на лучшего по профессии, принялся елозить ею по коридору, неуклонно подбираясь к туалету. Мужчина в костюме шёл уже ему навстречу, сзади него шли двое милиционеров, тех самых, от которых они вчера уехали. Мужчина прошёл мимо, даже не взглянув на Хлебникова. Благополучно бы миновали Хлебникова и двое милиционеров, но удивительное усердие с каким тот орудовал шваброй , заинтересовало одного из них, усатого и толстомордого. Он встал посередине коридора и принялся пытливо изучать удивительный для больницы трудовой энтузиазм. Огромная фигура Хлебникова и активность, с какой он выполнял несвойственную для мужчин работу заинтриговала стража порядка. Его напарник давно скрылся, а он, как под гипнозом не мог оторвать поражённого взгляда от Хлебникова. Между тем, тот, чувствуя на себе пристылый взгляд милиционера и предчувствуя своё раскрытие как постороннего лица, завернул за угол в ответвление коридора. И когда милиционер зачарованно ступил за ним и окликнул, развернулся и не поднимая головы с силой двинул ему в ноги швабру. У несчастного милиционера подломились ноги и он упал на пол. После этого Хлебников, бросил швабру и кинулся к лестнице чёрного хода.
   А что же Глянцев? Этот вечный бузотёр и шалопай? Этот как всегда, оказавшись в палате не растерялся и прыгнул в пустую кровать мигом укрывшись с головой одеялом. Так он полежал несколько минут и уже намеревался открыть голову, как услышал рядом с собой удивлённое восклицание, выраженное одной, но ёмкой фразой нецензурного оборота.
   Кто-то неведомый потоптался рядом и поскольку Сидор не проявил себя ни одним движением, осторожно приоткрыл одеяло с его головы. Глянцев притворился спящим, но вероятно переборщил, потому что человек несколько долгих секунд стоял над ним в полном онемении. От двери раздался хриплый голос человека, грубого и развязного:
   - Ну, где тут жмурик лежит?
   Глянцев хотел открыть глаза и превратить всё в шутку. Но услышал нервный голос того милиционера с автоматом:
   - Мужики посторонних нет у вас?
   - Вам живой или мёртвый нужен? - поинтересовался всё тот же грубый голос и закатился смехом.
   - А вы кто? - спросил милиционер.
   - Санитар, трупы вожу. Вот за этим пришёл.
   - А-а-а, - произнёс удовлетворённо милиционер и кому-то крикнул в коридор - Тут чисто.
   Глянцев почувствовал возле кровати присутствие нескольких человек.
   - Ну-ка, братан, подвинься, дай трупик взять.
   - Но почему в моей кровати этот труп,- истерично взвыл тот самый мужчина, который первым заинтересовался Сидором.
   - Смерть, братан, не выбирает время и место своего появления. Она приходит внезапно. Вот и этого бедолагу застала здесь, - философски заметил, другой голос.
   - Но почему в моей кровати? Я только что ходил на процедуруЈ прихожу, а этот здесь улёгся как ни в чём не бывало.
   - Это ты зря так, братишка, о покойнике. Мне сказали, что его уже выписали и он зашёл попрощаться со своей койкой, а тут его и прихватило.
   - Вот и шёл бы к себе в палату, а ко мне в койку зачем полез?
   - Значит не дошёл до своей, а, может, перепутал. Ты учти его состояние, - терпеливо объяснил третий голос.
   - А кто будет учитывать моё состояние? Как мне после него ложиться сюда?
   Тем временем кто-то грубо сорвал с Глянцева одеяло и удовлетворённо хмыкнул:
   - Ну, а я что говорил, видишь, оделся мужик, домой собрался., пришёл проститься с палатой, кроватью тут его и прихватило, он и лёг чтоб отлежаться.
   - Да он не на свою полез, а на мою. Понимаете? Этот придурок, полез ко мне в кровать.
   - Ну, чего ты кипятишься? - попытался успокоить его другой голос.- Радуйся что тебя в этот момент не было в ней.
   - Во-во, а то бы все решили о вашей с ним нетрадиционной ... как ёё, ...ориентации.
   - С покойником? - взвыл мужчина.
   - А что мало случаев, когда люди кончают в кровати? А ну-ка хватай его за ноги, а я за руки.
   Глянцев почувствовал как его за конечности ухватили сильный руки и небрежно скинули на каталку.
   - Ещё теплый, - сообщил грубый голос.
   Мужчина разразился грубой бранью и обещанием жаловаться, но его длинный монолог быстро приглушился. Вероятно, дверь в палату закрыли, подумал под простынёй Глянцев, соображая как бы ему свинтить с этой каталки. Его везли по коридору. Со всех сторон раздавалась речь, звуки которой гулко отскакивали от стен коридора. Сидор мысленно отсчитал 20 секунд и уже собрался шевельнуться как санитаров, что его везли кто-то вдали окликнул. Каталка резко развернулась и покатилась назад. Вскоре она остановилась и чей-то женский голос злобно накинулся на санитаров, обзывая их лодырями. Его санитары попытались отбиться от другого покойника, но женщина оказалась упорной и горластой.
   Каталка качнулась и въехала в палату. Глянцев шевельнулся и хотел приподняться, но на него забросили что-то тяжёлое. У него сразу перехватило дыхание.
   Покойник, настоящий покойник так плотно придавил его своим телом, что Сидор не мог и пошевелиться. От ужаса его всего сковало. К тому же лицо покойника уткнулось ему под подбородок, придавив гортань своей безвольной головой. Наверно всё-таки сознание как-то покинуло Сидора, потому что очнулся он уже от холода. Он лежал в углу на холодном цементном полу голый и везде по всей большой комнате лежали в беспорядке голые люди. Комната была большой, но люди лежали тесно, вразброс, друг на друге. Когда-то он видел документальный фильм о фашистском концлагере, там также друг на друге лежали мертвецы. От ужаса он не мог кричать и только беззвучно открывал рот, как рыба выброшенная на сушу. Внезапно в стене открылась дверь и в комнату вошла крупная женщина в синем халате и клеёнчатом фартуке.
   - Сколько их здесь? - спросила она маленького сухонького старичка, который зашёл за ней и встал посреди комнаты.
   - Да где-то штук 40, - ответил он, задирая к женщине своё остроносое личико.
   - Где-то, - передразнила его женщина,- а точной цифры не знаешь?
   - Так надо по бумагам смотреть, они же каждый час прибывают, потому и цифра не точная.
   - А где больничные? Ты их как-то сортируешь?
   - А как же? - обрадовался старичок и повёл в один из углов рукой,- вот там лежат с улицы, дальше из домов и подвалов, а здесь, - повернулся он к Глянцеву, - из больницы.
   Глянцев зачем-то закрыл глаза и затаил дыхание. Сквозь неплотно прикрытые веки он увидел, как женщина ткнула своим резиновым сапожком в висок одно из голых тел и произнесла:
   - Давай этого, что - ли.
   Старичок склонился над телом и озадаченно почесал затылок.
   - Ну, какие проблемы? - сказала женщина, всматриваясь в лицо трупа.
   - Да тут, видишь, какое дело,- неуверенно начал старичок,- принесли его недавно, я ещё и бирку на ногу не одел, да и акта на него нет ещё.
   Женщина прошлась по комнате, всматриваясь в голые тела и, наконец, остановилась и указала пальцем на один из трупов:
   - Тащи этого,
   Мужичок ухватился за чью-то руку и потянул тело на себя. Тело лежало на боку и никак не хотело сдвигаться. Старичок поднапрягся, а женщина, видя безуспешные потуги хранителя морга, усмехнулась:
   - Смотри не надорвись, а то вместо него тебя придётся вскрывать.
   - Ну вы, Марья Семёновна, тоже скажете, я к этому делу привычный, для вас жмуриков таскать. Наконец тело взрогнуло и стало выползать из груды тел.
   - Давай, давай, уже идёт. - сообщила женщина с усмешкой.
   Старичок от напряжения весь упарился и тяжело дышал. Он схватил покойника за волосы и слегка приподнял, намереваясь закинуть его в специальную каталку, но труп внезапно схватил его за горло и, сдавив пальцы, визгливо крикнул:
   - Отдай мои трусы, сволочь.
   Старичок охнул и безвольно опустился на пол. Глянцев увидел, как побелела женщина, но уже в следующую минуту пришла в себя и ловко саданула покойника ногой в лицо.
   - Ах ты тварь,- крикнул покойник, разворачиваясь во всей красе к женщине и Глянцев узнал в нём Стучало. Председатель, весь голый, угрожающе двинулся на женщину. Конечно, женщина слышала байки об оживших покойниках, даже однажды видела как один из них оказался живым, но чтоб покойник нападал на служителей моргов... Правда, надо этой женщине отдать должное, она хоть и струсила, но не поддалась паники и стойко приняла оборонительную позицию выставив вперёд кулаки, и согнув ноги в коленях так, словно намеревалась сесть на известный предмет санузла. Неизвестно чем бы закончилось это противостояние, но Глянцев не захотел оставаться посторонним наблюдателем и легко поднялся за спиной женщины. Стучало уставился на племянника и женщина, почуяв сзади неладное, обернулась. Вид второго не менее голого покойника окончательно помутил её сознание и она беззвучно рухнула на пол.
   Родственники склонились над женщиной, и Глянцев спросил:
   - Вы как здесь оказались в таком непотребном виде?
   - Посмотри на себя и ответь на аналогичный вопрос, - едко ответил дядя, шаря по карманам смотрителя.
   - Ладно, дядя, о своих приключениях поделимся после, а сейчас нам надо отсюда валить.
   - В таком виде?
   Они открыли дверь и вошли в маленькую комнату, без окон со слабой лампочкой под потолком. В свете её тусклого освещения они разглядели справа старый письменный стол вдоль стены, рядом с ним сейф, а слева, у на тумбочке пластиковый чайник. Рукомойник, напротив двери, был тоже старый: эмаль на железе во многих местах откололась. Только кран с подводкой холодной и горячей воды на фоне всей потёртой обстановки неестественно ярко блестел своей эмалевой новизной. Пока Стучало с любопытством осматривался, Глянцев уже залез в скрытый в стене шкафчик, порылся в нём, и раздосадовано крякнул. Стучало заглянул в него и вытащил женское объемное платье, вероятно той женщины, что лежала сейчас в обмороке.
   Стучало вытянул его перед собой, держа за плечики.
   - Нравится? - спросил не без ехидства Сидор,- Одевайте и носите.
   - Не мой размер,- буркнул Стучало и положил его на стол.
   Глянцев предложил родственнику, раздеть старичка - служителя, но его одежда была так мала, что от этой затем пришлось отказаться.
   - А может нам кого-нибудь дождаться и всё объяснить? - сказал Стучало, стараясь не смотреть по сторонам.
   - Эх, дядя, дядя, - покачал головой Глянцев,- вы предлагаете такое, словно вечерней лошадью вернулись из Америки.
   - А что тебя так удивило?
   - Мы, дядя, хоть уже живём не при коммунистах и плановой экономики у нас, как будто нет, но,- поднял указательный палец Глянцев, - здесь строгий учёт и согласно ему никакой покойник не должен оживать. Все кто здесь должны лечь в землю или в печь, это кому как повезёт. И никто не позволит нам выйти отсюда и испортить статистику.
   - Ты случаем головой не бился перед тем как сюда попасть? - забеспокоился Стучало.
   - Ах, дядя, оставьте вашу напускную заботу и проникнитесь чувством скорби по нашим, пока ещё неактированным телам. Скоро сюда явятся санитары, коих вы, как я предполагаю, в силу вашего самостоятельного появления здесь, не знаете, не видели и даже не можете представить.
   - А чего ты меня санитарами пугаешь? Я лежал в больнице и знаю их.
   - Нет, дядя, знаете вы медсестёр и санитарок, но санитаров вы не видели, потому, что они работают там, куда живым лучше не заходить.
   - То есть в морге? Ты это хочешь так витиевато высказать? - ядовито ухмыльнулся Стучало.
   - Иногда я поражаюсь вашей сообразительности. Вы, действительно, точно произнесли это слово, выразив тем самым...
   - Хорош трепаться,- оборвал его Стучало,- давай решать как нам отсюда выкарабкиваться. И трусы, мне нужны мои трусы.
   - Да что вас так заклинило на этих трусах. Из-за них вы чуть не задушили такого уморительного старичка, женщину испугали.
   - Я хочу одеть свои трусы, которые с меня сняли здесь. Понимаешь, свои!
   - Хорошо, хорошо, вы только дядя успокойтесь, если они вам так дороги... Как память? От женщины? Ну ладно, ладно, не гневайтесь. Давайте поищем этот ваш интимный предмет туалета.
   Трусы они нашли в столе, в нижнем ящике под бумагой, предназначенной вероятно для сантехнических нужд. Стучало быстро их надел. Когда он предстал в них, ярко оранжевых, перед племянником, тот изумился.
   - Ого! Судя по ним, вы как-то прибавили ...
   - В солидности?
   - Да нет, в мужском естестве. Без них у вас там, как-то вяло и неубедительно выглядит, а в них вы прям Казанова какой-то.
   Стучало опустил голову и посмотрел на оттопыренный низ живота. Деньги то ли размякли и напитались влагой, то ли развернулись боком, но выпирали мощно, бесстыдно намекая на сексуальную готовность к половым подвигам.
   Стучало поспешил прикрыть низ живота рукой
   - Да вы, дядя, не скромничайте.
   - Хватит болтать, давай искать одежду и выбираться отсюда,- строго напомнил Стучало.
   - Но прежде, давайте обследуем эту комнату,- предложил Глянцев и Стучало перехватив взгляд племянника кинулся к сейфу.
   Не успел Сидор и глазом моргнуть как Стучало быстро распахнул дверцу и сунул в него руку. Никогда Глянцев не слышал такого крика и отборного мата, что извергнул Стучало, дёргаясь у сейфа. Не на шутку испуганный, Сидор подбежал к Стучало и тот чуть ли не в лицо ему сунул свою руку с растопыренными пальцами, на одном из которых висела мышеловка.
   - Кто? Кто поставил эту мышеловку, - вопил Стучало, пытаясь стряхнуть с руки дощечку с пружиной.
   Глянцев помог её снять и, пока Стучало лил из крана холодную воду на повреждённую руку, разыскал в тумбочке под чайником аптечку.
   - Нет, дядя, жадность вас погубит, - говорил он, бинтую его руку,- ну чего вы аки вепрь кинулись к этому сейфу? Вы что там ожидали увидеть? Миллионы? Так здесь же не бухгалтерия. А если б там лежала граната? Очень запросто вы могли бы помочь этой больнице актировать наши тела.
   - Да заткнись, ты, - стонал председатель, кривя от боли лицо.
   Когда Стучало почувствовал себя лучше, решили осмотреть другую комнату, смежную с покойницкой.
   Они вышли из комнаты, и, стараясь не смотреть на трупы, перешли в неё. Она была значительно больше двух предыдущих с более яркой лампочкой под потолком. Большая её часть находилась за железной решётчатой стеной. За ней, до самого потолка по стене тянулся большой деревянный стеллаж с одежной в многочисленных ячейках.
   - Вероятно это вещи покойников,- сказал Глянцев, хватаясь за толстые металлические прутья, выкрашенные в зелёный цвет. Стучало подёргал замок, и огляделся.
   - Может ключи у этого?- кивнул он на дверь в покойницкую.
   - Так вы же сами его обыскивали когда искали свои трусы .
   - Ну, может у него в другом месте?
   - Вот и поковыряйтесь в нём, а я попробую у женщины поискать.
   - Молодец, - похвалил Стучало, - где баба так ты первый.
   - Ой, дядя, её столько, что на всех хватит. Хотите, по очереди её обыщем?
   - Нет, уж , копайся один, - отрезал Стучало.
   Они немного потоптались перед дверью покойницкой, подталкивая друг друга. Наконец Глянцев толкнул дверь и первым вошёл. Стучало не двинулся и застыл в ожидании.
   - Ну что же вы, дядя, - выглянул Глянцев,- дожидаетесь каштанов из огня моими руками?
   - Ну, если ключи у неё, то мне зачем с этим старичком возиться?
   - Точно так же могу вам сказать и я. Вы что покойников боитесь?
   - Я? Да я их столько повидал, что...
   - Ну?
   - Они там как большие голые манекены лежат, - вздохнул Стучало неприятно ёжась.
   - Вот и представьте, что вы в магазине, а манекенов этих ещё не приодели.
   Они вновь вошли в покойницкую, но Стучало не смог в ней находиться и зажимая рот бросился в кабинет служителя, где едва добежал до раковины.
   Глянцев явился быстро.
   - Нет у неё ключей, теперь ваша очередь.
   Стучало попятился назад в ужасе прикрывая рот мокрой ладонью.
   - Ну ладно, чёрт с вами, - сказал Глянцев и скрылся за дверью. Стучало присел на корточки в углу и ему стало совсем плохо. Перед глазами поплыли разноцветные круги, и он потерял сознание.
  
   - 27 -
   Едва покинув больничную палату Шляпкин поспешил на первый этаж больницы, где его должна была ждать Надежда Степановна: хозяйка, приютившая на ночь. Эта ночь выдалась для него беспокойной. Шляпкин не спал, если не считать короткого бессознательного времени, проведённого на полу в бабкином доме, после драки с Обшибем. Пришёл он в себя на рассвете. Осторожно прокрался в дом и улёгся на своё остылое место на полу. Из друзей никто даже не шевельнулся и он с подумал, что если Обшибей захочет, то может повязать их всех тёпленькими. Хотя ему нужен только он. Вскоре он заснул, но снов не видел. Разбудил его Глянцев, осторожным поталкиванием в плечо. Хлебников уже сидел за столом и пил чай. Вначале Иван с подозрением заглянул в его кружку, потрогал её горячий круглый бок и только после этого сел. Хозяйка поставила тарелку с бутербродами, масло и также присела за стол. Девушки не было, но, как пояснила её мать, она уже на работе. Женщина собиралась в больницу проведать мать, и Иван вызвался сходить вместе с ней. Глянцев и Хлебников тоже захотели, но Иван заявил, что бабушка им будет неинтересна, да и напугается от такого количества мужиков. И тут он вспомнил, что Голос сообщил ему ещё ночью о её смерти. Он взглянул на женщину не зная как ей передать эту весть, но в это время друзья стали возмущаться и напомнили, что в больнице лежит Стучало, которого надо также проведать. Иван хотел сообщать им своё мнение о желании оставить этого человека здесь, а самим обойтись без него, но, взглянув на их лица, передумал. Вот так и оказалась эта троица в больничной палате Стучало.
   В холле первого этажа Иван быстро нашёл Надежду Степановну и вместе с ней подошёл к справочной. Сам он интересоваться бабкой не стал, а встал рядом, готовый подхватить женщину под руки, если после неприятного сообщения она вздумает упасть на пол. Как он и ожидал женщине стало плохо и, как нельзя кстати, пригодились его вовремя подставленные руки. Он отвёл её к скамейке, сбегал за нашатырным спиртом и, пока она медленно приходила в себя, быстро разузнал, где находится тело старушки. Но пойти сразу в морг не смог в связи с необходимостью своего присутствия возле женщины, которая прямо изошла слезами. Он сел рядом и хоть ни разу не видел покойницу, пожалел её. Вспомнилась мать, которая ещё жила в деревне, но которую он совсем забыл. Он попытался припомнить, как давно её не видел, и выходило, что несколько лет. Женщина плакала долго и так горько, что у него что-то затеплилось в груди и глаза защипало. Он вдруг подумал, что тестя с тёщей видел чаще, чем свою мать и что подарков им перепадало от него больше, чем ей. В последний свой приезд он передал ей пуховый платок. Платок не бог весть какого качества, обычная подделка под оренбургский, и, хотя знал об этом, всё равно купил потому как дешевле выходило. А сколько радости увидел он на лице матери! Она буквально всему селу растрезвонила о подарке и даже несколько раз прошлась в нём по единственной улице. Это воспоминание неприятно засаднило в душе, и впервые он подумал о себе плохо. Нет, конечно, он не считал себя хорошим человеком, но бывали у него минуты, прямо скажем, душевного удовлетворения каким- либо поступком.
   Сейчас он сидел рядом с женщиной и гладил её по спине, не зная, какими словами успокоить. Она вдруг привалилась к его плечу и, уткнувшись в него, затряслась от рыданий. К счастью уже бежали какие-то девочки в белых халатах. Они отняли её от него, и повели с собой. Несколько минут он сидел один, ошарашенный происходящим, потерянный от чужого горя и теми чувствами, которое оно разбудило.
   Очнулся от чьего-то прикосновения. Возле него стояла женщина в белом халате и участливо заглядывала в глаза. Она привела его в какую-то комнату, налила валерьянки и объяснила, как пройти в морг. Пришлось выпить, подняться на второй этаж и с него по другой узкой лестнице спуститься вниз в полуподвальное помещение. Он остановился перед обитой железом дверью и дёрнул за ручку, но дверь не поддалась. Он постучал, побил кулаком, но дверь так и не открылась. Он вспомнил о Хлебникове, для которого ни одна дверь не служила препятствием. Интересно чем он с Глянцевым сейчас занимается? Неужели ведут беседу с председателем? Ох, как не хотелось ему утром навещать Стучало. Мало того, что он учудил в трактире, так ещё перед этим своими интимными делами восстановил против них двух милиционеров, которым теперь лучше не попадаться на глаза.
   Но в палате Стучало не оказалось. Единственный больной, тощий и длинный как жердь, приподнялся с койки и на вопрос, куда мог подеваться сосед, заорал, что тот стащил его халат, и на складе больше такого размера нет. В качестве доказательства он встал и одел на себя халат, который едва прикрыл ему поясницу. Рукава халата заканчивались на локтевых суставах.
   - И что теперь я должен так вот ходить на процедуры? - гневно кричал он, приближаясь к Ивану.
   Иван на всякий случай отступил на несколько шагов. Нервный больной в куцем халате, из под которого до самых колен висели ярко красные трусы в синюю полоску, походил своей невероятной худобой на жертву нацистского лагеря. Он подступал к Ивану, грозя вот-вот переломиться, как тонкий прутик от резкого движения.
   - Ночь,- поднял он свой палец, - всего ночь, твой кореш, переночевал, а утром, пока в туалете был, спёр мой халат. Вот зачем он ему, казённый халат?
   Поскольку Иван благоразумно промолчал, человек неожиданно спокойно заключил:
   - Да ты не выйдешь отсюда, пока я не получу свой халат назад.
   Одним прыжком он оказался у двери и, прислоняясь к ней спиной, вперил в Ивана свой сумасшедший взгляд. Шляпкину стало не по себе. Он подумал, что может ошибся палатой и попал в отделение для умалишённых.
   - С чего вы взяли, что он мой кореш? - спросил он как можно спокойнее, задавливая панический страх, внушаемый ему сейчас этим упёртым с всклокоченными волосами и безумным взглядом человеком.
   - Ты спросил про него, значит дружбан его! - радостно воскликнул мужчина и глаза его заблестели как у голодного при виде еды.
   - Вы товарищ, - строго сказал Иван мысленно преображая себя в милиционера, - ошибаетесь, мы не друзья, а разыскиваем его за преступление.
   Вероятно, сила воображения сказалась на соседе Стучало излишне сильно, потому что он вдруг побледнел и пролепетал:
   - Извините, товарищ майор, обознался.
   - Радуйтесь, что живы остались. Таких, как вы, он режет для развлечения.
   - Как режет?
   - Ножичком, как колбаску, тонко-тонко колясочками, а потом поперёк. А некоторых топориком, Кличка у него " Мясник ".
   Ноги у мужчины подогнулись и он медленно сполз на пол.
   - Э-э-э, - воскликнул Иван, поспешно подбегая к нему. Он несколько раз хлопнул его по щекам, пытаясь привести в чувства. Когда мужчина успокоился, то рассказал, что к его соседу, перед этим приходили двое мужчин и одна женщина, которые, как он сейчас догадался, были сообщники. А потом, когда он вышел из туалета, то все пропали.
   - Да ты точно помнишь, что двое мужчин и женщина,- начал допытываться Иван, удивляясь, почему он оказался вычеркнутым из этого числа посетителей.
   - Нет, был ещё один, главарь, конечно,- зашептал мужчина, - но он быстро свалил.
   - И куда же они делись?
   Мужчина пожал плечами. Поняв, что большего он ничего не добьётся, Иван вышел из палаты и принялся расспрашивать всех о Стучало и его посетителях. Вид милиционера развязывал языки самым угрюмым и вскоре Иван узнал, как Стучало убегал, как двое метались по коридору, а толстая женщина едва не задавила насмерть одного больного, который имел неосторожность без опаски выйти из туалета.
   Время близилось к вечеру, уже врачи засобирались домой, медсёстры приводили себя в порядок, повара и посудомойки собирали свои сумки, крепко набивая их нереализованными продуктами, а Иван всё не мог найти ни одного из друзей. Стучало он не причислял, к таковым, но и его нигде не было. Наконец одна из санитарок сжалилась над ним и отыскала где-то запасной ключ от морга. То, что дверь у него закрыта на ключ, её не удивило.
   - Да они завсегда там с ними закрываются, - пояснила она.
   - Кто?
   - Да анатом наш Мария Семёновна с Петровичем.
   - А с кем с ними-то?
   - Да с покойниками. Что они там с ними делают, не знаю, только в конце дня дюже пьяные они становятся.
   - Кто?
   - Да не покойники же! Мария Семёновна с Петровичем. Пьют там, наверно. Да и то сказать, работа у них не тяжёлая, но противная.
   Они подошли к железной двери, и санитарка передала ему ключ, собираясь уходить.
   - Я что, один войду туда?
   - Да там воровать нечего, - простодушно заявила женщина,- ну, ежели только если покойник какой или покойница приглянутся. Там этого добра навалом.
   Он открыл рот, но женщина проворно отбежала и уже сверху лестницы крикнула:
   - Ключ опосля вернёшь.
   Он повертел в руках ключ, потоптался. Приложил ухо к двери, но ничего не услышал. Ему нужна была не сама бабка, а её одежда. Если в доме карта не хранилась, то наверняка была при ней, в одежде. Он осторожно вставил ключ в замочную скважину и несколько раз его повернул. Показалось, что как только он войдёт на него обязательно свалится покойник. Или он споткнётся об него на пороге. Воображение вдруг нарисовало страшную картину, и он ужаснулся. Нет, не было сил идти.
   - Пошёл что ли, - произнёс нетерпеливо Голос.
   - Не могу,- пожаловался Иван, - отвык от покойников.
   - О них не думай, сам знаешь, что может твоё воображение теперь: что представишь, то и сбудется.
   - Да не могу я просто так войти, - заупирался Иван.
   - А ты хочешь с выпендрёжем? Эффектно? С иллюминацией под громогласные приветствия?
   Иван разозлился и толкнул дверь. Она легко распахнулась, и он вступил в освещённую комнату. Рядом за железной решёткой вдоль стены на стеллаже в ячейках лежала одежда. Но на решётчатой двери висел замок и Иван опять вспомнил о Хлебникове. Он подёргал его, втайне надеясь, что он не закрыт и висит для видимости.
   Напротив находилась дверь, которая наверняка вела к покойникам. Открывать её не хотелось. Стояла удивительно холодная тишина. Сюда не проникал ни один звук. Толстые стены, покрытые грибком, хранили необходимый здесь могильный холод. Иван поискал, чем бы открыть замок, но ничего не нашёл. И тут он вспомнил, что санитарка говорила о женщине и мужчине, которые здесь втихомолку набирались алкоголем. Где же они? Он подошёл к двери в соседнее помещение и как его не брала оторопь, приложил ухо и прислушался. Слух уловил говор, приглушённый дверью. Ну, конечно, там они и были, упивались пьяным весельем. Он смело дёрнул дверь за ручку и вошёл в большую полутёмную комнату и оцепенел. Рядом с горой трупов лежали два одетых тела, возле которых кто-то копошился. Иван вгляделся и обмер. Голый человек стоял спиной к нему на коленях и, низко склонившись над большим телом, что-то с ним делал, бормоча под нос. Вспомнились фильмы о вампирах, пожирателях жертв. Он попятился и человек поднял голову. Показались его кровавые клыки, глаза сверкнули, и он начал выпрямляться. Иван закричал и выскочил за дверь. Как только он подпёр её плечом, она задрожала от частых ударов снаружи. Вампир определённо хотел добраться до него и превратить в своих собратьев.
   - Ты что совсем дурак? - взорвался Голос. - а ну-ка, отойди от двери.
   Но Иван, охваченный суеверным ужасом, ещё плотнеё вдавился в дверь, которая уже прямо тряслась от ударов. За ней кто-то кричал, и Ивану казалось, что это вопли какой-то жертвы, которая хочет спастись. Он взглянул на дверь, через которую вошёл в морг и кинулся к ней, но вампир оказался проворнее и повалил его на землю.
  
   - 28 -
   Очнулся от холодной воды. Она лилась на его лицо тонкой струйкой из стакана. Он приподнялся и увидел рядом голого Глянцева и Стучало в трусах. Стакан держал Глянцев и едва вода в нём закончилась, участливо присел рядом. Иван сел на полу и потряс головой, приходя в себя.
   - Ну вот, наконец-то,- сказал Сидор. - ну ты, Ваня, совсем очумел.
   - А где этот..- сказал Иван, оглядываясь по сторонам.
   - Кто?
   - Ну, этот, что труп поедал.
   Он посмотрел на Сидора, потом на Стучало. На их лицах выразилось непонимание.
   - Ну, он же рвался из той вон двери.
   Сидор радостно заулыбался и сообщил Стучало:
   - Он меня, наверно, за вампира принял. Потому и не пускал сюда, а потом рванул к двери. Слушай, ты как здесь оказался?
   - Это я у вас должен спросить. Когда мы расстались, этот,- он кивнул на Стучало, - едва дышал в своей постельке, а сейчас как живчик по моргу в трусах разгуливает. Только не говорите, что побрызгали его живой водичкой, в эти сказки я не поверю.
   - Выходит я притворялся, чтоб поглядеть на ваши гнусные физиономии, возле своей больничной кровати? - разозлился Стучало.
   - А как объяснить столь чудесное превращение из больного в полуголого мужика в морге? Уж не хочешь ли ты сказать, что эта баба, которая едва тебя не прибила, сама же и вылечила?
   - Ладно, ладно, - примиряющее поднял руки Сидор.- Хватит выяснять отношения. Давайте уходить.
   - В чём? - возразил Стучало.- Я - то хоть в трусах, а вот ты совсем без ничего. Ну как такого на улицу выведешь?
   - А вас, дядя, никто и не просит меня выводить, я не маленький.
   - Ну конечно, - кивнул ему на низ живота Стучало, - всякий разглядит в тебе не мальчика, но мужа.
   - Про ваши причиндалы я вообще помалкиваю, - не замедлил с уколом Сидор.
   Иван взглянул по направлению указующего пальца Сидора и изумлённо спросил:
   - И что он у тебя всегда такой или только здесь?
   - Я не некроман, - взвизгнул Стучало.
   - Да нет, я только спросил. Теперь понятно, почему к тебе "Нинка- горлодёрка " так цепляется.
   - А причём здесь это? - начал Стучало и вдруг понизил голос,- Откуда знаешь?
   - Так про вашу связь все знают.
   - Неужели все? - тихо изумился Стучало.
   - Ой, дядя, я вас умоляю заткнуться. Надо уходить, а я без одежды.
   - А Хлебников, где Хлебников? - вспомнил Иван о товарище, который мог без труда помочь им зайти за решётчатую дверь: он не хотел уходить без бабкиной одежды.
   - Мы расстались в коридоре, когда убегали от милиционеров, - сказал Сидор и, видя, что Иван не понимает, пояснил, - от тех самых, что вляпались в дерьмо моего родственника.
   - Ну вот, опять я виноват! - воскликнул Стучало.
   - Давайте искать ключ от двери. Тут где-то должны быть служитель с анатомичкой.
   - Да они и сейчас здесь, возле трупов прохлаждаются.
   - Напились?
   - Как бы не так. Когда мой дядя поднялся во всей своей красе, без трусов они как увидели его причиндалы сразу в обморок попадали.
   - Не ври, болтун, в обморок упала женщина.
   - Правильно, когда разглядела то, что ты сейчас скромно под трусами прячешь. А старичок задохнулся в твоих руках. Вот и лежат теперь рядом. Ты не Борис Леонидович, а Брюс Ли какой-то. В трактире тоже дебош устроил. Если б ты знал Иван как он там ногами вертел, вылитый Брюс Ли. Я теперь так тебя и буду звать, ты ж Борис Леонидович. А если немного сократить, то Брюс Ли. А то по пьяне трудно полностью твоё имя и отчество произносить.
   - Вы бы хоть их осмотрели, может ключи при них.
   - Я это и сделал. Дядя постеснялся в карманах пошарить у служителя, а я не гордый, мне одежда нужна.
   - А трусы свои я, где нашёл?
   - Как на них наткнулся так дальше и не стал обыскивать. А я не гордый.
   - А чему тут гордиться? Бабу полапать - милое дело.
   Глянцев открыл рот чтоб дерзко возразить Стучало, но Шляпкин на них прикрикнул и задумался.
   Он не знал, как поступить и обратился за помощью к Голосу. Тот немедленно откликнулся, предложив порыться под нижним выдвижным ящиком письменного стола в кабинете.
   - А вы хорошо всё поискали в кабинете? - произнёс Иван.
   - Как будто, - неуверенно ответил Глянцев и, догадливо кивнув, кинулся к двери. Иван едва успел прокричать ему вслед, чтоб поискал под нижним ящиком стола, как дверь за Сидором захлопнулась.
   Пользуясь тем, что Шляпкин отвлёкся к двери с напутственным словом, Стучало, как ему показалось, незаметно ласково погладил себе низ живота, ощущая под рукой тугой ком сплюснутых купюр. Он ещё подумал, что надо бы как-то уединиться и привести их в порядок. Однако это движение не укрылось от глаз Ивана. Он неприятно поморщился, видя такое расположение Стучало к немаловажной части своего тела.
   Глянцев вскоре вбежал и радостно помахал ключом. Замок открылся легко, и они ринулись к стеллажам. Стучало и Глянцев сразу кинулись искать свою одежду, а Шляпкин принялся читать бирки в каждой ячейке, выискивая нужную фамилию. Когда он, наконец, её нашел, полка оказалась пустой. Он с недоумением глянул на кучу одежды, которую впопыхах набросали на пол его товарищи в поисках своей одежды. Пришлось перебирать каждую тряпку, тщательно переминая её в руках, пока пальцы не нащупали плотный конверт. Он был старый и в нём лежал обрывок той самой карты, который он искал.
   Разворачивал он его медленно, боясь надорвать такой значимый обрывок, втайне надеясь, что он будет последним, с типографской рамкой по ровным краям. Вздох разочарования привлёк к нему внимание, и Глянцев со Стучало подошли ближе.
   - Последний? - спросил Глянцев, стараясь разглядеть бумагу в руках Шляпкина.
   - Да подожди ты, - оборвал его Стучало, привставая на цыпочки чтоб через плечо Шляпкина увидеть карту.
   За дверью покойницкой послышалось слабое движение, потом кто-то негромко охнул.
   - Кто это? - спросил Иван, резко прижимая карту к груди.
   - Да баба эта, наверно,- сказал Сидор и, подойдя к двери, осторожно её приоткрыл. Несколько секунд он стоял, не шевелясь, вглядываясь в покойницкую, и вдруг резко отпрянул и, подбежав к Шляпкину, горячо зашептал:
   - Сматываемся, мужики! Похоже, баба очнулась. Лю-ю-ю-тая, аж лицо почернело от злости.
   - А кто она?
   - Да самая главная, кто трупы здесь режет. Для неё, что живой, что мёртвый, всё едино, - едва не завопил в диком страхе Стучало и побежал к спасительной двери из морга. Остальные кинулись за ним.
  
   - 29 -
   Когда они выскочили из главного корпуса больницы и рванули к воротам больницы, вслед за ними выбежал уже явно немолодой, но подающий надежды на благополучную старость охранник. Он что-то кричал им вслед, вероятно, надеясь узнать причину такого поспешного бегства, но они проигнорировали его. Охранник на воротах тоже заинтересовался массовым забегом и даже выбежал им навстречу из своей будки, но не с тем, чтоб подбодрить, и даже не обнять Стучало, который оторвался от основной группы, а, вероятно, остановить и поинтересоваться для чего они на ночь глядя вздумали устроить пробежку, которая распорядком дня запрещена.
   Он широко раскинул руки, перегораживая узкую дорожку к двери проходной, что постороннему наблюдателю могло показаться как обозначение финишной ленточки. Но Стучало на ходу вдруг сделал обманное движение как бы намереваясь обойти его слева, а сам молодым козликом подпрыгнул и скакнул вправо, легко оставив позади себя обалдевшего охранника. Остальные пробежали мимо свободно без задержки.
   В этот тёплый вечер улица, куда выскочили наши герои, была малолюдна, но не по причине вечера, а потому, что это была не улица, а узкий тупичок, в конце которого стояла машина Шляпкина. Утром он, по совету бывалого ходока по больницам, лысого пенсионера и обладателя престарелого " Запорожца ", поставил её здесь, поскольку перед главным входом больницы мест уже не было. Как только они открыли дверцы машины и торопливо стали садиться, у её капота неожиданно возникла большая фигура Хлебникова. Без излишней суеты он сразу уселся на своё заднее место возле Стучало.
   - А ты откуда? - удивился тот.
   - Откуда ты и все люди Земли, - ответил Хлебников, удобно устраиваясь.
   Машина медленно тронулась задом. Шляпкин и сам не понимал, отчего он так разволновался и стремился быстрее уехать. Если б не Стучало, первый кинувшийся из морга, они бы спокойно вышли с гордо поднятой головой как вылеченные отечественной медициной люди, потому как ничего криминального не совершали. Что-то внутри скребло и нервировало. Его волнение передалось и Глянцеву. Он несколько раз, пока ехали, в тревоге посматривал на него.
   Всю дорогу молчали, даже неугомонный Стучало не задавал своих дурацких вопросов и тоже как-то проникся всеобщим унынием. Иван пытался оценить своё состояние, найти причину внутреннего неудобства и выходило, что это началось с утра, словно он поел что-то противное, как в детстве. Ещё ребёнком мать и бабка упорно напарывали его манной кашей, несмотря на горячие протесты в виде рёва, отворачивания головы от постылой тарелки. Эта еда, насильно всунутая в него, едва держалась в желудке, постоянно норовя выйти обратным путём. Когда он чуть подрос манная каша сменилась на геркулесовую, тоже не менее противную, с грубой шелухой и разваренными зёрнами, похожими на раздавленных белых червей, порубленных особым способом. Он понимал, что это не так, что никакими червями его не кормят, но каждый раз, как только перед ним ставили тарелку, ничего не мог с собой поделать. А однажды его вырвало прямо в тарелку, к которой едва прикоснулся. Его отчим, дядя Павел, при матери ласковый и благожелательный к нему, в её отсутствие становился тираном и деспотом, испытывая маниакальное удовольствие в его кормлении, тогда буквально осатанел и силой запихнул в него эту кашу. Он хорошо запомнил тогда долгое рвотное состояние, когда желудок выталкивал из себя содержимое, а отчим зажимал ему рот. После этого он, преодолевая тошноту всегда, на удивление матери, быстро съедал кашу и стремительно выходил из-за стола, отказываясь от чая. Отчим откровенно веселился, восхваляя свой педагогический талант, а он, огромным усилием воли задавив отчаянные желудочные позывы, с деланным равнодушием отправлялся в туалет, где под звук вхолостую спускаемоё воды, отправлял в унитаз содержимое желудка.
   Вот и сейчас у него было состояние, словно его накормили отвратной едой как в детстве.
   Машина затормозила у дома, Иван первым поднялся на крыльцо. Остальные тоже хотели пойти вслед за ним, но Иван грозно глянул на них и вошёл в дом. Вскоре в нём раздался женский вскрик и вслед за ним рыдания. Из дома выскочила девушка, которая впопыхах рассказала о смерти бабушки. Потом вышел Иван и сообщил, что надо помочь с похоронами. Стучало попробовал возмутиться, не желая участвовать в похоронах неизвестной бабки только потому, что они случайно переночевали в доме её дочери.
   - Если мы будем хоронить родственников всех хозяев домов, где придётся ночевать на всём протяжении нашего нелёгкого пути, - начал задиристо он,- то мы превратимся в походную похоронную команду.
   Остальные молчали, готовые с ним согласиться, но Иван жёстко заявил, что отказ будет расцениваться как дезертирство.
   - И что ты меня расстреляешь перед строем? - продолжал нагнетать обстановку Стучало, чуя молчаливую поддержку Глянцева и Хлебникова. - Только чем? Пистолета у тебя нет, а заставить меня, свободного человека, никто не может.
   - Не может, - согласился Иван, - поэтому ты можешь валить отсюда как свободный человек на все четыре стороны.
   - Ага, - возликовал, Стучало,- я так и знал что ты ищешь повод от меня избавиться. Запомните, други, - обратился он к двум унылым фигурам, - сегодня я, а завтра вы не ко двору придётесь. Ему-же не в кайф делиться. Всё себе хочет загробастать.
   Он хотел много чего сказать, но, Иван не обратил на него внимания и позвал за собой друзей.
   К удивлению Стучало те безропотно повиновались, Только Глянцев, на верхней ступеньке крыльца дома оглянулся и кивком головы предложил последовать за ними.
   Когда Стучало остался один он в гневе ударил кулаком по капоту машины Шляпкина, но заметив как несколько прохожих остановились и посмотрели на него, утихомирил бушевавшую внутри ненависть. Уходить не хотелось, мало что ли он натерпелся и теперь уходить? Нет, он должен остаться и всё вытерпеть, ради денег, золота и будущей сытой жизни. Но всё- таки напоследок не удержался и, срывая последний остаток злобы, пнул какую-то собачонку под зад. Она с визгом отлетела в кусты. Не успел он удовлетворённо перевести дух, как собачонка выскочила из кустов и принялась на него злобно тявкать. Стучало наклонился ища камень, как вдруг со всех сторон к нему начали во множестве сбегаться бродячие псы. Они залились дружным лаем, окружая его и норовя ухватить за ноги. Стучало растерялся и стал медленно отступать в сторону оврага, который тянулся сразу вдоль улицы, по её противоположной бездомной стороне. Псы учуяв его страх как гончие стремительно кинулись к нему. Председаьель оступился и свалился в канаву. На её на дне стояла мелкая, но масляная лужа, образованная от мытья автомашин. Их владельцы имели постоянную привычку именно здесь отмывать своих железных коней от грязи и заодно сливать отработанное масло.
   Когда он ввалился в дом, Иван вначале его не узнал и схватился за топор, и только, когда Стучало испуганно подал голос, приблизился, вглядываясь в чумазого мужика, который сидел на полу, обессилено привалившись к косяку двери.
   Отмывали Бориса Леонидовича в бане, которую по этому случаю пришлось затопить. Иван, как опытный банщик, с чувством поддавал жару. Борис Леонидович, названный Глянцевым Брюсом Ли из-за головокружительных пируетов в трактире, вначале охал, потом присел на корточки, под плотный слой нагнетаемого пара, а когда Иван окатил его холодной водой, пополз, всхлипывая по полу к выходу. Но выйти ему не дали и Хлебников, легко как куклу, кинул его на верхнюю полку, в самое пекло банного пара.
   Не обращая внимания на слабые вопли и угрозы, Иван, отходя настроением всласть поохаживал его берёзовым веником, особенно уделяя внимание той части тела, на которую обычный человек привык садиться. Стучало взвыл и не утерпев с воплем спрыгнул на пол, подпрыгнул как мячик и скакнул к двери. На ступеньках крылечка бани он споткнулся, сделал несколько поспешных шагов, удерживая равновесие и побежал, не замечая прохожих на улице. К несчастью его заметили не только люди, а и пара кобелей, которые у дороги в злобном ожесточении из-за молодой сучки примеривались погрызться. То ли они его узнали, то ли и у собак существует какая-то градация нравственной пристойности, а может его увеличенный ярко - красный распухший зад, привлёк их внимание, но факт остаётся фактом: вид голого человека их явно возмутил.
   Первой бросилась за ним дама, рыжая с белыми подпалинами сука. Она заинтересованно побежала сбоку заливаясь тонким лаем и пытаясь взглянуть на вид Стучало спереди. Кобели кинулись вслед за этой парой, задыхаясь от ярости и норовя ухватить председателя за голые икры. Услышав за спиной хрипенье псов и частые клацанье их зубов у своих ног, Стучало резко увеличил скорость, и понесся как ядро, выпущенноё из древней пушки. Однако вскоре он понял, что так ему уйти от бешеной своры, которая быстро увеличивалась и неотступно с завидным упорством преследовала, не удастся.
   К тому же он вдруг осознал, что бежит к центру города, поскольку количество прохожих увеличивалось, а их лица явно не светились доброжелательством. Он резко развернулся и, поддав голой ногой не успевшего сориентироваться пса, кинулся назад.
   Зад у него распух, походя размером и ярким окрасом на зад обезьян, которые всегда бесстыдно демонстрируют его посетителям зоопарка. Стучало, хоть и не был обезьяной, но так исстрадался, что совсем забыл о своём достоинстве, не замечая любопытных женских глаз и мужского свиста.
   Не успели друзья смыть с себя мыло и обсудить поведение товарища, как дверь бани резко распахнулась едва не слетев с петель и в парилку ворвался Стучало. Он сразу полез на свою верхнюю полку, на которой ему так недавно досталось от Ивана.
   Снаружи раздался многочисленный собачий лай и когда Сидор приоткрыл дверь, то увидел вокруг бани плотное кольцо собак.
   - Где ты их столько насобирал? - поинтересовался он, не отрываясь от щели в двери и пытаясь прикинуть их количество, поскольку точному подсчёту они не поддавались, непрестанно двигаясь и грызясь между собой.
   - Сволочи, - простонал в ответ Стучало, - едва не загрызли.
   - А нечего голым по городу бегать и девушек смущать, - наставительно произнёс Иван. - Для нудистов есть специальные места.
   - Я что же специально пробежался, что ли? Для здоровья?
   - Вот вечно, вы, дядя, любите к себе внимание приковывать. Вам на сцене надо выступать.
   - Стриптизёром, - подал голос Хлебников. - Там его оценят.
   -А-а-а, так я специально по городу пробежался, да? Чтоб себя показать? А может ...
   - В виде агитационной кампании, - подсказал Сидор.
   - Агитационной? Чему же я агитировал? - смешался Стучало.
   - Ну... Здорового образа жизни, - сказал Иван и нагнулся будто бы намыливая ногу. Только Сидор заметил, как он с трудом сдерживался от смеха.
   - Что ж во мне такого здорового чтоб людям показывать?- удивился Борис Леонидович.
   - Ой, не лукавьте, дядя. - воскликнул Сидор, радуясь, что Шляпкин уже не сердится, - Вам есть что людям показать, вы же знаете какой орган у вас самый здоровый. Да на вас многие должны равняться, а женщины ...
   - Вот ты опять мне про баб намекаешь, - прервал его Стучало, а я... Если хочешь знать, в детстве девственником был и на девочек не смотрел даже.
   - Ну, в детстве мы тоже как-то...
   - Зато сейчас наверстал с лихвой, - грубо сказал Хлебников, намыливая Сидору спину.
   Помывка заканчивалась. В дверь кто-то осторожно постучался. Сидор, от двери спросил и ему женский голос что-то крикнул.
   - Ну что там? - спросил Иван, выходя в предбанник.
   - Так, к столу просят,- ответил Сидор как можно равнодушнее.
   - В общем так, - произнёс Иван, обводя строгим взглядом тесный круг товарищей.- Если кто за столом хотя бы пригубит рюмку, того я исключу из списка.
   - Какого списка? - спросил Стучало.
   - Из списка претендентов на получение сокровищ, - повернулся к нему Иван.
   Стучало на этот раз промолчал и это удовлетворило Ивана.
  
   -30 -
   Ужин прошёл в немногословной обстановке. Хозяйка и её дочь, с трудом сдерживали слёзы и чтоб не всплакнуть, иногда выходили из-за стола промокнуть глаза. Остальные хмуро ковырялись в тарелках, исподтишка поглядывая на бутылку водки, от которой все дружно отказались. Она стояла на видном месте на тумбочке у радиоприёмника. Повод оказаться возле него был прост, но семейное горе напрочь его отметало: какая может быть музыка сейчас в этом доме, когда мысли у хозяев о похоронах.
   Прежде чем встать из-за стола Иван объявил, что Хлебников на кладбище договорится о могиле, а Сидор с Борисом Леонидовичем разузнают в больнице как получить тело и заодно вызнают магазин похоронных принадлежностей.
   - Как же мы пойдём в морг? А вдруг та баба нас узнает? - испугался Стучало.
   - Но вы же не голые туда направитесь? К тому же, как я заметил, освещение там не очень. Да и баба та, наверно не в себе после падения. Так что, други, не стесняйтесь и действуйте понаглее. Говорить может Сидор, а председатель стоять с умным и горестным видом.
   - Чего это мне удручаться? - удивился Стучало.
   - Потому как ты в морге, а не на дискотеке. Да и сбежал ты из этой больницы как-то с наглядным шумом, так что тебя запросто могли запомнить. Лицо потренируй перед зеркалом, но особенно не усердствуй, достаточно лёгкой скорби. Но не переиграй. А теперь спать, завтра много работы.
   Иван вышел из-за стола и направился в кухню. Остальные начали устраиваться на полу. Шляпкин вернулся и сообщил, что пойдёт на ночь в дом покойной.
   - Так может и мы, чтоб не мешать?- начал Сидор, приподнимаясь с пола.
   - Я там буду не один, и наши разговоры вам неинтересны, - отрезал Иван.
   - Это с кем же он собрался всю ночь лясы точить? - спросил Хлебников, когда за Иваном закрылась дверь.
   Сидор толкнул его в бок и показал глазами на хозяйку, которая вышла из дома вслед за Шляпкиным.
   - Нет, ну он молодец. У женщины горе, а он её собрался утешать в безлюдном месте, чтоб никто не узнал, как он это делает. Утешитель, хренов, - возмутился Стучало и подошёл к окну. Он осторожно отодвинул шторку и вгляделся в ночную тьму.
   - И время подходящее. Ночь на носу, - пробормотал он.
   И тут все как по команде взглянули на тумбочку. Водка исчезла.
   - Э-э-э, а где водка-то ? - обеспокоился Хлебников, резко поднимаясь. Он провёл рукой по тумбочке, покрутил головой, но вожделенной бутылки нигде не было.
   - Ох, утешитель, - крякнул злобно Стучало,- видать с собой взял, чтоб значит горе залить.
   - А ему-то чего горевать? Это он от нас унёс, - сказал Сидор, не менее всех удивлённый поведением друга.
   - Ну конечно, чтоб нам не досталась, - не унимался Стучало. - Да и баба расслабится, может ей полегчает.
   - Ну ладно, давайте спать,- сказал Сидор и выключил свет.
  
  
   Наутро Шляпкин вручил каждому деньги, проводил с напутственным словом и когда за последним, Сидором, закрылась дверь, устало присел за стол. Всю ночь он по наущению Голоса принимал в бабкином доме членов секты. Когда он с хозяйкой вошёл в дом, там уже сидело примерно полтора десятка женщин разного возраста. Они сидели на стульях, лавке и, как только он переступил порог, дружно встали и поклонились. Совсем как тогда бабка, которая всучила ему перстень. Они согнулись в низком поклоне и застыли. Выждав время, он хлопнул три раза в ладоши, как подсказал Голос, и затем провёл, говоря религиозным языком, церковную службу, вернее помесь каких-то обрядов, суть которых ему была неизвестна. Во время их исполнения он часто уходил сознанием куда -то в потустороннюю область, заводя присутствующих своим возбуждённым состоянием. Он что-то говорил, внушал, водил руками и в гневе потрясал ими, запрокидывая голову к небу. Иногда сознание прояснялось, и он с удивлением обнаруживал себя в окружении истово молящихся женщин. Они давно уже лежали перед ним на полу, но ощутить всю причастность их к его действиям он не мог. Наконец он устал, и обессиленный присел на стул. Весь пол, усыпанный распростёртыми людьми, вдруг закопошился, задвигался, руки взметнулись вверх, и вся эта плотная масса стала наползать на него, выкрикивая что-то в едином порыве. Их полубезумные глаза сверкали сатанинским экстазом и обожанием того к кому они все стремились приложиться. Потом они целовали его безвольную руку, свисавшую вдоль тела к земле. Его присутствие произвело на них благотворное впечатление и они уходили под утро, осветлённые, на выходе поворачиваясь к нему лицом и держа на уровне груди ладони с растопыренными пальцами, бодро кланялись и задом выходили на улицу. Всё это походило на сон, если бы не Голос, постоянно нудивший и поучавший.
   Хозяйка уложила его в свою кровать, а сама принялась хлопотать по хозяйству. Заснул он сразу, едва прикоснувшись к подушке. Во сне его кто-то преследовал, и он долго падал в какую-то пропасть
  
  
   Хлебников на кладбище управился быстро. Местный смотритель вначале заартачился и принялся хныкать, жалуясь на недостаток земли. Потом, когда Хлебников полностью вошёл в его каморку, заполнив её своим громоздким телом, вдруг подумал и вспомнил о бросовых могилах. После двух бутылок водки он начал понимать чего от него хочет Хлебников, а после третьей выразил желание лично принять участие в похоронах и даже сказать траурную речь. Насчёт речи Иван не инструктировал, но смотритель Хлебникову понравился. Ударили по рукам, отчего смотритель внезапно завалился под стол и сразу захрапел. Виктор ещё немного постоял над ним, удивляясь поразительной способности, не допив, засыпать и, пожав плечами, вышел. Кладбище, довольно старое простиралось на все стороны, между участками по проложенным асфальтовым дорожкам ходили редкие прохожие, на деревьях прыгали птички. Удовлетворяясь картиной и внутренним состоянием, Виктор бодро, несмотря на обилие выпитого, зашагал к выходу.
   А вот у Стучало с Глянцевым с поручением вышла некоторая заминка. Вначале всё шло хорошо. Они легко отыскали единственную больницу, зашли с парадного входа, оба погруженные в горе и Сидор принялся узнавать, как им оформить похороны бабки, которая ещё вчера скончалась в больнице. В справочном окне виднелась голова пожилой женщины, всем своим видом исторгавшей начальственную значимость. Она внимательно начала их оглядывать и в её глазах настороженно блеснуло недоверие. Ни фамилия, ни возраст, даже адрес проживания покойной не подействовали на неё так, как лицо Стучало, исторгавшее невыразимую печаль. То, что Иван предостерегал от переигрывания, забылось, и Борис Леонидович, несмотря на всю ступню Сидора, которая чуть ли не танцевала на его ноге, повёл себя крайне горестно.
   Пока женщина рылась в своих бумагах, выискивая фамилию покойной, Борис Леонидович терпеливо гримасничал, как бы сдерживая поток слёз, готовых выплеснуться из глаз. Ему казалось, что так смотрится натурально и так должен выглядеть убитый горем родственник, но все его старания сыграли не в его пользу.
   Старуха несколько раз кидала на него испытующие взгляды и, наконец, не выдержала:
   - А вы кем приходитесь покойной? - спросила она, не сводя с него пытливых глаз.
   Казалось бы, участливый вопрос, женщина хочет выразить соболезнования. Ответь, что, дескать, родственник, ну, там племянник, или внук. Задай она этот вопрос любому, пусть и не родственнику, но каждый смог бы вывернуться и сказать что-либо подобающее месту. Любой, но не Стучало, который в эту минуту решил воспарить вдохновением и сыграть убитого горем родственника так, как не играют и в театрах. Ещё в доме на кухне он тайно сунул в карман увлажнённую луковицей платок в полиэтиленовом пакетике, чтоб запах не утерялся в городском транспорте.
   Как только он услышал вопрос женщины, его всего перекосило от неизбывного горя, а рука сразу вытащила пропитанный луком платок. Он поднёс его к лицу, жадно и часто вдыхая под видом стыдливой расслабленности. Сидор уже стоял весь на его ноге, яростно пританцовывая, при этом он перед старухой несколько приподнялся в росте, что она отметила краем сознания, вся во внимании к Стучало. Ароматические пары лука вкупе с болью от каблука Сидора вырвали из груди Стучало тяжкий стон. Он отнял от лица платок, и старушка увидела как из его глаз брызнула не скупая мужская слеза, а фонтах слёз. У Сидора глаза тоже заслезились и он начал тереть их руками. Потрясённая горем обоих мужчин, женщина вновь спросила Стучало кем он приходится покойной, поскольку должна записать степень родства в свою книгу.
   Сзади в фойе чей-то детский голос радостно позвал папу и он автоматически, не веря своему голосу, с рыданием сообщил:
   - Папа.
   - Папа? - недоверчиво уставилась на него женщина. Она опустила голову, вчитываясь в анкетные данные старухи и вновь уставилась на Стучало как кобра не сумевшая заглотить лягушку.
   - Сколько ж вам лет?
   - Мои года - моё богатство,- внезапно пропел Стучало и в ужасе выскочил из больницы.
   На скамейке к нему подсел Сидор. Помолчали.
   - Она милиционеров не будет вызывать? - спросил Стучало.
   - Таким как вы вызывают психиатров с заранее подготовленной смирительной рубашкой.
   - Я что себя плохо вёл?
   - Нет, вели вы себя просто здорово. Вот зачем только надо устраивать рыдания и собирать весь персонал больницы? Вам, что мало внимания бездомных собак, теперь хочется, чтоб весь город вас узнавал. Зачем вам такая известность?
   - Сам не знаю зачем я назвался папой, - поник головой Стучало. - Ты знаешь, я с детства хотел быть артистом, даже в драмкружке участвовал.
   - И кого же вы там играли?
   - Собаку.
   - Кого?
   - Пса, такого злого. Я ещё по роли должен был шпиона за штанину схватить, задержать нарушителя границы.
   - Задержали?
   - Ещё как! Нарушителя играл наш директор. Так я его так хватил зубами за ляжку, что потом " Скорую" вызывали. Говорили, что так ни одна собака не укусит.
   - Что ж не пошли учиться?
   - Не прошёл по конкурсу, не повезло.
   - Театру?
   - Ты что опять начинаешь придуриваться?
   - Да нет, дядя, я думаю, как нам теперь идти в морг.
   - Думаешь, эта баба нас узнает?
   - Может и нет. Только вы, дядя, когда я буду с ней или этим старичком разговаривать, помалкивайте и не вздумайте вытаскивать свой напитанный луком платок. Не хватало, чтоб та баба с мужичком ещё с нами за компанию разрыдались. И вообще как вам в голову взбрело так начудить? Вам же Шляпкин ясно сказал, чтоб не мудрили.
   - Сам не знаю что со мной в последние дни происходит,- вздохнул Стучало.- Вроде я живу своей головой, а иногда, - тут он понизил голос и воровато оглянулся, - мне кажется, что во мне сидит кто-то чужой и толкает на всякие безобразия. Ведь раньше я не такой был. Вот спроси у Шляпкина или Хлебникова, они-то знают, какой я был строгий. Ведь меня все жители дома уважали. Никто никогда поперёк слова не сказал. А тут как взбесились. Бабка Феня, этот цветочек, как шавка наскочила, а остальные... Что-то происходит, а что не пойму.
   - Может от водки это?
   - Да я ж не пил.
   - Как? - удивился Сидор и в растерянности захлопал глазами.
   - Ну, чего ты поражаешься? Я выпивал, но редко и никто меня даже в таком состоянии не видел. Спроси любого, пью ли я, и каждый тебе ответит.
   - Но ведь я сам видел как вы пили, там у Шляпкина, а потом дома с этой женщиной.
   - С Нинкой?
   - Ну да. Вы ещё меня за стол пригласили. Бутылку водки выставили.
   - Я наверно не так себя вёл?
   - Да уж. Любвеобильный вы стали, прямо хоть порнофильм снимай.
   - И трепался небось?
   - Да кто ж пьяный помалкивает?
   Помолчали. Больница жила своей обычной жизнью: к приёмному отделению подъезжали машины " Скорой помощи", из них вытаскивали кого-то на носилках, с крыльца спускались на костылях хромые и безногие, женщины судачили о своих болезнях, а за оградой, через дорогу на детской площадке, резвилась детвора.
   - Ну, так что, пойдём? - спросил Глянцев, приподнимаясь со скамейки.
   -Слушай, Сидор, - умоляюще схватил его за руку Стучало, - давай ты один пойдёшь, а я тут на скамеечке посижу.
   - Струсили, дядя? Выходит, я один должен отдуваться? А что я Шляпкину скажу, когда он спросит, как всё прошло?
   - Я только всё испорчу, понимаешь?
   - Ну ладно, дядя, так и быть, один схожу, но и вы запомните это и при случае, когда мне понадобится помощь...
   - Да конечно, я всегда готов помочь тебе. А ты сам, понимаешь, сам сходи.
   На том они и расстались. Примерно через полчаса Сидор вернулся и сообщил, что всё уладил.
  
   - 31 -
   Ночь перед похоронами прошла беспокойно. Уже с вечера в дом к усопшей стали приходить люди. Многие приезжали издалека, последними автобусами и электричками, а некоторые на автомашинах. Иван стоял на пороге избы, и каждый склонялся перед ним в низком поклоне. Он встречал их как близких людей, соратников, говорил хорошие и правильные слова, которые сами лезли из него помимо воли. Женщины и молодые девушки самозабвенно целовали ему руку, норовя обхватить за ноги. Ивану нравилось такое почитание, и он часто ловил себя на разглядывании некоторых женщин. Они, чувствуя на себе его пронзительный взгляд, подобострастно падали на пол, возбуждённо хватались за его ноги. Если бы не Голос, который уже буквально охрип от призывов к воздержанию, Иван наверно всё-таки не удержался и уединился бы с одной из соратниц в укромном уголке под видом приятной беседы или напутственного слова. Как только часы в избе пробили полночь, Иван подошёл к гробу покойной и впервые взглянул на её лицо.
   Старуха лежала в гробу, обитом чёрным атласом, вся в белом и её лицо показалось знакомым. Стихли сдавленные рыдания и шёпот. Установилась пронзительная тишина. Он вгляделся в мёртвое лицо, пытаясь вспомнить, где он мог видеть эту круглую морщинистую землистого цвета физиономию. Под её сомкнутыми веками вздулись мелкие пупырышки и тут же задвигались, как будто забегались очень мелкие, но крепкие насекомые. Иван вздрогнул, ему показалось, что бабка не умерла, притворяется. Сейчас откроет глаза и объявит проходимцем. Это видение настолько его потрясло, что когда она открыла правый глаз, а затем левый, не удивился и даже не попятился. Кто-то сзади вскрикнул, кто-то охнул, но всеобщий, тяжёлый вздох, поглотил эти неумеренно возбудимые звуки. Иван застыл, не сводя глаз с лица покойной, которое уставилось на него, не мигая. Пламя многочисленных свечей, несмотря на плотно закрытые окна и тяжёлый, спёртый воздух, вдруг заколебались, словно от слабого сквозняка. Иван не отвел своих глаз от упёртого взгляда старухи, выдержал долгую паузу и усмехнулся. Кукольные глаза старухи, до этого не выражавшие ни одного чувства, внезапно заслезились и, когда из них выползла слеза, за спиной Ивана всё в едином порыве вздохнуло. Он обернулся, грозно оглядывая женщин. Они упали на пол, выражая покорность и смирение. Иван некоторое время поглядел на распростёртых людей и повернул голову к гробу. К его удивлению следов мокроты на лице старухи не оказалось, и лежала она, словно ничего до этого с ней не случилось.
   Потом Ивану подали старую толстую книгу, раскрытую на нужной странице и он стал её вслух читать. Древний текст не отпечатывался в сознании, и он произносил его, ловко выплёвывая какие-то странные звуки, как бы захлёбываясь. Вообще всё это мало походило на русскую речь, да и на любой другой язык. Его язык, жил сам по себе, отдельно от него с изощрённой подвижностью произнося непонятные слова, то усиливая голос, то понижая его до шёпота. Он не помнил сколько это продолжалось, но по- видимому долго, потому что когда остановился, почувствовал что не сможет больше ничего сказать, настолько язык, непривычный к таким произношениям распух и лежал во рту толстым и сухим куском плоти.
   Хозяйка поднесла стакан воды и он её с трудом проглотил. Огляделся и заметил, справа в дальнем от себя углу на полу женщину. Возле неё хлопотала хозяйка, поднося ей под нос вату, смоченную нашатырным спиртом. Женщина дёрнула головой, открыла глаза и в ужасе что-то забормотала. Её платок съехал набок, обнажив коротко остриженную голову. И тут Ивана подбросило и кинуло к ней. Женщина поднялась на ноги, когда Иван подбежал к ней и рванул на её груди платье. Он не помнил себя и не понимал, что делает. Какая-то странная сила толкала его на действия, неподвластные разуму. Платье с сухим треском лопнуло, и перед изумлённым взором толпы предстала голая грудь. Грудь несомненно мужская, ввиду плоскости и волосатости, тут же стыдливо закрылась нетвёрдой рукой её обладателя.
   - Мужчина, мужчина, - прошелестело по избе.
   Иван схватил мнимую женщину за ворот платья и подтянул к себе. Мужчина, а это был он, в отчаянии завизжал, пытаясь вырваться. Вокруг них
   сразу образовался плотный круг. Женщины угрожающе зашипели и потянули к нарушителю руки.
   Тот внезапно ослабел и упал перед Иваном на колени. Но это не было мольбой о пощаде, а только уловкой. Незнакомец быстро юркнул меж ног Ивана и, судя по визгу женщин, устремился к двери. Иван не стал его преследовать, а спокойно наблюдал, как парень дополз на четвереньках до двери, но подняться не успел. Несколько женщин схватили его за руки и прижали к полу. Он отчаянно завопил, изворачиваясь всем телом, но женщины крепко держали его, вопросительно глядя на Ивана. По его знаку они отошли вглубь избы, а Иван подошёл к парню, который с трудом встал.
   - Ты кто и зачем сюда явился? - спросил он и поразился своему властному голосу.
   Парень замахал на него руками как на страшное видение.
   - Господи, помоги мне, избавь от злобы и нечистой силы, - закричал он, вжимаясь в угол.
   - Где ты видишь злобу?
   Но парень только пугливо крестился не в силах ответить. Иван приблизил к нему своё лицо и тихо спросил:
   - Кто тебя послал и зачем?
   Парень задрожал и вдруг заговорил на непонятном языке. Его несвязное бормотание удивило Ивана, но, вслушавшись в незнакомую речь, вдруг её понял. Парень явно угрожал, не от себя, а служа лишь оболочкой, передатчиком чужой воли, сейчас разъярённой, бешеной от того что появление чужака раскрыто и не удалось выполнить задуманное. Конечно, это был Обшибей, тот самый мужчина, который неустанно преследовал его уже несколько дней. Именно он сейчас грозил всевозможными карами.
   Потянуло дымком, потом запахло крепче. В дверь отчаянно заколотили с криком пожар. Женщины завизжали и подались к двери. Иван вытянул к ним руку ладонью вперёд и они остановились, ярко блестя полубезумными глазами.
   - Назад! - грозно скомандовал Иван и они послушно отпрянули от него.
   - Чего испугались? Геены огненной? Так она для вас мать родна.
   Изба наполнялась едким дымом, пламя лизнуло снаружи окно, рядом с Иваном.
   В дверь снаружи били чем-то тяжёлым, пытаясь её высадить, кто-то звал Ивана. А он спокойно стоял, не обращая внимания на дым и частый женский кашель, прислушиваясь к только ему слышному злорадному смеху Обшибея.
   Он сосредоточился и представил дождь, и не простой дождик, мелкий и занудный, а ливень, осенний мощный и долгий. И действительно, за окном сверкнуло, потом громыхнуло, и с неба полились потоки воды.
   Дверь выбили и в избу ворвались несколько человек. Первый, большой и сильный схватил Ивана и потащил к выходу. Остальные кинулись выводить перепуганных женщин. На улице все оказались под яростными струями дождя. Хозяйка прокричала чтоб шли к ней и все побежали к дому. Последним поднялся по ступенькам Иван, вымокший до костей, собранный и злой. Прежде чем закрыть дверь он оглянулся и заметил быстро юркнувшую в кусты фигуру человека.
   В избе было не протолкнуться. Мокрые женщины вначале смутились видом незнакомых мужчин, вызволивших их из огня, но Иван их успокоил, представив друзей своими служками- телохранителями.
   Он не стал смотреть на них, зная какую физиономию сейчас скорчил Стучало, да и остальные тоже слегка изменились в лице.
   - Я говорил тебе, что Шляпкин помешался на сексе, - толкнул Стучало в бок Глянцева и выразительно кивнул на женщин.
   Глянцев промолчал. В эту ночь едва Шляпкин ушёл из дома, Стучало все уши прожужжал ему и Хлебникову, что неспроста Шляпкин покидает их по ночам. Стучало, несмотря на возражения, вышел вслед за Иваном и проследил его до бабкиного дома. То, что он там подглядел, сказалось на нём самым неблагоприятным образом. Обилие женщин и старых и малых, особенно молодых, которые с таким почтением кидались к Шляпкину, едва не помутило разум председателя. Он прибежал к друзьям весь взволнованный и на одном дыхании поведал, как Шляпкин собирался этой ночью устроить с бабами сексуальную ночную оргию.
   Вначале Глянцев и Хлебников не поверили. Да и трудно в это верить, когда один мужчина интимно собирается покрутиться ночью среди такого количества женщин. Но Стучало настоял и повёл их в известное ему место.
   Возле дома стояла тишина. Они приникли головами к двери и прислушались. Внутри несомненно находились люди. Это явствовало из сдержанного гула голосов. Потом в наступившей тишине кто-то голосом, похожим на Ивана, громко заговорил, но как друзья не вслушивались ничего не смогли разобрать.
   Потом Стучало дёрнулся и резко оглянулся. Вслед за ним обернулся и Глянцев. Сзади вдоль кустов, совсем недалеко, крался человек.
   - Кто это? - едва слышно произнёс Хлебников, который по примеру товарищей напряжённо пялился в ночную тьму.
   - Человек. А баба или мужик не разобрать, - прошептал Стучало.
   Фигура меж тем явно их не замечала потому как двигалась уверенно, но осторожно, крадучись. Потом замерла и вскоре замахала руками.
   - Что, нас зовёт? - спросил Стучало и едва не шагнул в его сторону.
   Но Глянцев схватил его за рукав рубашки, и вовремя: неизвестная фигура вдруг затряслась и слабо засветилась. Это продолжалось недолго. Вскоре от неё отделился красный шар размером с футбольный мяч. Рассыпая искры мяч поскакал к дому и, едва друзья спрыгнули с крыльца, со всей силой ударился в крышу и потёк с неё расплавленным металлом на стены огненными каплями. Огонь вспыхнул одновременно со всех сторон избы. Изнутри в отчаянии взвыли на все голоса женщины. Кто-то пронзительно завизжал. В дверь изнутри несколько раз ударили.
   - Их закрыли, - крикнул Глянцев и первым подбежал к двери. Она, действительно была на запоре, но не понять изнутри или снаружи. Глянцев замолотил по двери, к нему присоединились Стучало с Хлебниковым. Несмотря на все усилия дверь не поддавалась, а огонь усиливался, подбираясь к двери. Стучало спрыгнул с крыльца и исчез в темноте.
   - Вернись, Стучало, вернись, - заорал Глянцев, тщетно кидаясь на дверь всем телом. Хлебников тоже колотился в неё, но дверь стояла прочно, не подавая ни одного признака слабости перед напором двух обезумевших от отчаяния мужчин. Глянцев едва не плакал, выкрикивая Ивана, а Хлебников методично разбегался и упрямо бился в дверь.
   Стучало появился внезапно с топором в руке и, оттолкнув Глянцева, ловко всадил его в узкую щель между дверью и косяком. Топор легко в ней увяз, но сколько Стучало не тужился, сколько не пыхтел, в отчаянии ругаясь, топор сидел мёртво. Хлебников оттолкнул Стучало и, ухватившись за топорище, легко крутанул его. Дверь затрещала и открылась, выпуская клубы дыма.
   Уже потом Шляпкин узнал, благодаря чьим действиям и смекалке спасён. Голос торжествовал и неоднократно поминал свою предусмотрительность и настойчивость в отношении Стучало.
  
   Похороны прошли обычным порядком. Гроб с телом в морге выдала другая женщина, незнакомая со Стучало и Глянцевым. До кладбища добрались на специальном автобусе. Смотритель кладбища, вышел на крыльцо конторы, и приветливо помахал Хлебникову, чем вызвал некоторое недоумение у сектантов, принявших на свой счёт это не вполне уместное к ним внимание главного похоронщика. Когда опускали гроб в землю, некоторые женщины всплакнули. Поцеловала мёртвые губы только хозяйка дома, остальные простились стандартно: сыпанув в могилу горсть земли. Равнодушные рабочие быстро накидали холмик и старший отвёл Хлебникова в сторону, где получил деньги.
   Иван присутствовал на похоронах как бы отстранённо. Ночь да и предыдущие события начинали сказываться на нервной системе. Усталость наливала тело свинцом, хотелось прилечь. На кладбище он внимательно приглядывался к женщинам, подозревая в каждой переодетого агента Обшибея. Эта личность пакостила умело, нанося удары из-за угла, скрытно передвигаясь и умело гримируя своих агентов. Он подумал о парне, переодетом в женщину. После пожара он куда-то исчез. Хозяйка не досчиталась ещё одной женщины или девушки. Выходило, что парень был не один.
   На поминках Иван сказал небольшую речь. Помянули неплохо, только Хлебников излишне переусердствовал с алкоголем, но его быстро уложили в кровать, где он скоре и захрапел. Глянцев тоже сказал несколько дельных слов, выразив сожаление о безвременной кончине бабушки. Стучало, несмотря на активное постукивание по ноге, вызвался произнести погребальную, как он выразился, речь. Начал неплохо, правда, с не совсем уместной случаю бодростью, но потом осознал момент и изменил тон. Говорил проникновенно, со слезой, словно похоронил самого близкого человека. Глянцев, волновался, ожидая чего угодно. Стучало пробираемый торжественностью застолья, и чувствуя на себе полтора десятка пар женских глаз, начал увлекаться. Его понесло вдруг в детство покойницы, которую он совсем не знал и ни разу живой-то не видел. Хозяйка удивилась, а Иван, едва не подавился колбасой. Впрочем Борис Леонидович вовремя придержал язык и под конец речи ограничился выразительной слезой, выдавленной всё тем же луковым платком. За столом установилось молчание. Речь Стучало на излишне впечатлительных женщин подействовала угнетающе, глаза у них намокли обильной женской слезой. Предупреждая их рыдания Шляпкин произнёс несколько обнадёживающих слов, типа жизнь не кончается и они должны быть едины.
  
  
  
   - 32 -
   На следующий день Иван поднялся рано. Разбудил Голос. Во сне он, под видом бомжеватого мужичка, в самый нескромный момент влез между Иваном и очаровательной блондинкой. Иван разозлился и едва не подрался. Очнулся на полу, возле кровати. С трудом поднялся, продирая заспанные глаза и ахнул. На кровати, откуда он выпал, спала хозяйка, едва прикрытая одеялом.
   - Ну, чего вытаращился? - не удержался Голос.- Словно бабы голой не видел.
   Иван вдруг обнаружил отсутствие трусов, кои неизвестно где скрывались. Недалеко лежали брюки, майка и рубашка. А трусов не было. Тихо, стараясь не разбудить женщину, он начал ползать по полу, заглядывая под мебель.
   - Живее шевели задницей,- посоветовал Голос, - не ровен час её дочка заявится.
   - Сволочь! - мысленно выругался Иван.- Куда дел мои трусы?
   - Очень надо мне ваше нижнее бельё!- возмутился Голос, но по тону Иван догадался, что врёт.
   - Ты что хочешь меня ославить? Сам же говорил, что я для них главный колдун, а теперь если они увидят меня в таком виде...
   - Да, вид у тебя, действительно, не геройский, - согласился Голос.
   - Ты отдашь трусы или нет? Сейчас она проснётся и что...?
   - Решит, что все силы потратил на неё в эту бурную любовную ночь.
   - Что? Ты хочешь сказать...
   - Ну не затем же ты лёг с бабой чтоб согреться? Для этого существуют грелки и другие старческие приспособления.
   - Бог ты мой, - протянул потрясённо Иван.
   - А вот бога не надо поминать. Ну ладно, дам наводку.
   - Ой, только не про неё, - схватился Иван за голову.
   - Ты что совсем мозги в водке утопил? Я говорю, что намекну где они, а ты поищи. Надо же мозги взбодрить.
   - Ты что вздумал в прятки играть?
   - Нет в игру " холодно - горячо ". Играл в такую с девчонками в детстве?
   Он замолчал как бы прислушиваясь и вдруг произнёс:
   - Впрочем времени в обрез, возьми их под своей подушкой и одевайся, но по - быстрому. Понял?
   - А что случилось? - спросил Иван, застёгивая на рубашке пуговицы.
   - Похоже наш знакомый, какую-то каверзу придумал.
   - Ну для тебя её угадать плёвое дело, - съехидничал Иван.
   Товарищей он нашел в разных местах, где сморил сон. Глянцев заснул под столом, в соседней комнате, Стучало в сарае на сеновале в обнимку с молодой сектанткой. Один Хлебников храпел на кровати.
   Машина долго не заводилась. Хлебников, злой с перепоя, упарился, копаясь под капотом.
   Иван с беспокойством наблюдал за ним, с тревогой прикладывая задержку выезда с происками Обшибея. Этот человек назойливо следовал за ними по пятам и трудно представить время и место его очередной пакости.
   Хлебников медленно стервенел, злобно косясь по сторонам. Глянцев сидел к пеньке нему ближе всех, на расстоянии плевка. Он первым сообразил каким удобным объектом может стать, вздумай Хлебников дать волю своей лютости. Поэтому благоразумно ушёл с насиженного места.
   Другое дело Стучало. Он давно приглядывался к этому пеньку, занятому Глянцевым, поскольку стоял на открытом месте, обогреваемый солнцем. Как только Глянцев ушел в дом, Стучало сразу уселся на тёплое насиженное место и подставил лицо солнцу. Хлебников покосился на него и согнулся над капотом, выставив свой широкий обтянутый джинсами зад. Стучало ночь с женщиной провёл бездарно и корил себя за слабость, проклиная водку. Вспомнилась женщина - повариха в трактире. У Стучало была одна слабость: любил женщин, когда в ней много тела. Такие размеры не часто попадались, и эта повариха запала ему в сердце. Да и зад у неё точно такой же как у Хлебникова. Разогретый солнцем Стучало представил на месте Хлебникова эту бабу. Зад Хлебникова задвигался в такт откручивания очередной гайки. Это зрелище подвигло Стучало на образное восприятие. В голове зашумело. Нет, нельзя так долго сидеть под солнцем, об этом говорят врачи и здравый смысл. Когда люди не могут объяснить причину своего глупого поступка они валят всё на чёрта, который, дескать, их попутал. Так им удобно. Не они виноваты, а чёрт. А так бы они разве поступили? Но в данном случае этот чертяка был очень даже причём.
   Когда Стучало начал подкрадываться к Хлебникову, Иван сразу забыл об Обшибее, а Глянцев, высунулся из окна избы, где утолялся рассолом. На их глазах председатель умело подобрался к Хлебникову, и когда тот, смахнув со лба пот, вновь склонился над капотом, с некоторой игривостью, не сильно, но звонко шлёпнул его по заднице. Если вы видели разъярённого быка на корриде, то можете представить какое бешенство овладело Хлебниковым. Этот гигант подпрыгнул, словно ужаленный и, если бы Стучало вовремя не присел, его друзьям пришлось бы вновь организовывать похороны и послушно являться свидетелями на допросы. Тогда эта история едва начавшись быстро скончалась и здесь можно было и поставить точку.
   Уже потом сам Стучало не мог объяснить не только как его угораздило на столь неординарный поступок, но и почему он сразу после него присел. Это спасло ему жизнь, а Хлебникову судьбу.
   И опять Стучало побежал по уже проторённому маршруту, но уже в одежде в ужасе от своего преследователя. Конечно, он когда-то в детстве бегал наперегонки, в молодости участвовал в эстафетах, кроссах, лыжных гонках. Да и ходок по бабам был неплохой. В общем двигался много, а тут всё это и пригодилось. Стучало не бежал, а летел, едва касаясь земли. Мимо с калейдоскопической скоростью мелькали деревья, дома, размытые фигуры прохожих. Ни одна машина не могла двигаться с такой скоростью по городу. Потому они все бездарно отстали от этой сдвоенной фигуры бегунов. Хлебников, действительно, чуть ли не дышал Стучало в затылок, а у того от ужаса уже начинали подгибаться коленки.
   Его спасла та самая баба, что едва не уложила его в могилу своим мастерским ударом половника. Они пробегали мимо трактира и женщина, лично участвуя в разгрузке мясных туш из машины, сумела перегородить перед носом Хлебникова улицу мёрзлой половинкой туши коровы. Два, вернее три тела, одинакового веса и размера столкнулись с громким стуком. Никто не упал, но от удара Хлебников отступил на несколько шагов. А вот женщина с говядиной устояла и не сдвинулась с места. Стучало не стал её благодарить и поспешил скрыться. Хлебников неожиданно успокоился и не стал затевать скандала. Женщина ему понравилась. Она и в больнице ему показалась, но здесь выглядела лихо, красная и потная, с тушей коровы наперевес.
   Стучало весь день промаялся, исходя в тревоге и строя различные домыслы насчёт бабы и Хлебникова. Вначале он решил, что Хлебников оказался в больнице от соприкосновения с бабой и трупом коровы. Перед обедом, не выдержав дружного молчаливого осуждения товарищей вышел на улицу и зашагал к больнице. Но по дороге его взяло сомнение. В больнице и трактире он хорошо отметился и его могли узнать. Особенно не хотелось встречаться с той бабой из морга, да и трактир не способствовал желанию вновь переступать через его порог. Наверняка вцепятся и будут требовать деньги за еду. А чего это он им должен свои деньги давать? Заказал на троих, а ел один. Да и то больше пил чем ел. Всё равно они со стола всё сгребли и на другие столики переставили, а спиртное по графинчикам слили. Сомнения налезали одно за другим и под их тяжестью он сник, и побродив по улицам под вечер вернулся. Иван и Глянцев не теряли время понапрасну и поискали Хлебникова. Искали впрочем по злачным местам: пивным и закусочным. Однажды признали его в человеке с широкой спиной и даже едва не догнали. Тот слегка пошатывался, но стоило ему услышать за спиной торопливые шаги, сразу преобразился и быстро скрылся в какой-то подворотне. Иван с Сидором не мешкая юркнули туда, но заплутали в узких извилистых переходах.
   Вечером собрались за столом и принялись обсуждать положение. Иван отказывался уезжать без Хлебникова, его поддержал Сидор. Стучало, оставшись в меньшинстве, вынужден был уступить. Решили дождаться утра.
   Хлебников вернулся поздно, когда стемнело и о поездке не могло быть и речи. Стучало, на всякий случай отсел в дальний от двери угол, желая немного посидеть в тени, куда не доставал свет настольной лампы. Хлебников, настроенный благодушно, отказался есть, заявив что уже поел. Иван сразу смекнул откуда у приятеля такая сытость и поинтересовался здоровьем женщины из трактира. Виктор без утайки поведал, где пропадал целый день.
   - И что же вы делали? - поинтересовался из своего угла Стучало.
   Эту женщину он в глубине души уже посчитал своей и имел на неё некоторые виды, после получения сокровищ.
   - Ну вы, дядя, даёте! - воскликнул Глянцев.- Что могут делать целый день два таких гиганта, особенно если они противоположного пола?
   - Вот вечно ты за всех отвечаешь и норовишь так сказать, что людям стыдно становится. Я Виктора спросил. Ты что там был? Может у них ничего и не было.
   Стучало очень надеялся на последнее. Ведь не зря же баба эта приходила к нему в больницу, да и симпатия про меж них похоже намечалась.
   Хлебников смущённо опустил голову и у Стучало противно засосало под ложечкой.
   - Да ладно вам, дядя. Я никогда не поверю в платонические чувства Витька и этой женщины. Как её звать-то?
   Стучало уже открыл рот и застыл. Он не знал имени женщины!!!
   - Глаша, - ласково произнёс Хлебников и его глаза влажно затуманились.
   - Ты что влюбился? - не унимался Глянцев.
   Как же сейчас его ненавидел Стучало. Не было сейчас недруга большего чем этот племянник, невесть откуда свалившийся на него.
   - Ну давай колись, Витёк! - загоготал Глянцев и хлопнул по плечу Хлебникова.
   На родственника он сейчас не обращал внимания, весь во внимании к товарищу. Только Иван заметил явное изменение в настроении председателя. Несмотря на слабое освещение лицо у него покрылось бледностью и фигуру вся напряглась.
   Да и то сказать, известие о близости Хлебникова с Глафирой ( а именно так он поименовал её в своих мыслях) произвела на него удручающее впечатление. Конечно, тягаться с этим гигантом ему не под силу, ведь известно как большое тянется к большому. Стучало знал о своей неказистости и редко пользовался вниманием женщин. В жизни ему приходилось прилагать огромные усилия, чтоб заполучить женщину в постель. Обычно они соглашались не сразу, после долгого обхаживания. Вот только с Нинкой, пожалуй, получилось легко. Да и то не факт, что сошлась с ним по влечению.
   - Ну ладно, хватит зубоскалить, давайте спать. Завтра, - обратился Иван к Хлебникову, - встанешь раньше всех и примешься за ремонт машины.
   - Да ладно тебе Иван, - попытался вмешаться Сидор, - давай послушаем как у них всё было.
   - Да заткнёшься ты или нет?- чуть не взвыл Стучало.- Тебе сказали спать и нечего зубоскалить.
   Сидор внимательно взглянул на Стучало и нехотя отправился на диван. В эту ночь, пожалуй, только Хлебников и Стучало долго не могли заснуть. Но если Хлебникову не спалось по понятным причинам, то Стучало ворочался в бессильном гневе и обиде. Сейчас он вдруг понял, что жизнь катится под уклон, а у него ни семьи, ни детей. Эту старуху вон сколько людей пришло хоронить, а его проводить никто не явится. Да и нуждаются в нём люди в связи с должностью. Вот не станет он председателем домкома и всё, забудут о нём. Может Нинка придёт? Ну да, после того как он её выгнал и порвал с ней, заявится она, жди как же. На душе стало тоскливо. Он тихо поднялся и вышел на крыльцо. Стояла ночь, где-то вдали лаяла собака, несколько человек нестройно тянули пьяную песню. Он присел на ступеньки крыльца и взглянул на небо, усыпанное яркими точками. В городе он никогда не замечал такого звёздного неба, всё смотрел под ноги, чтоб не споткнуться или не вляпаться в дерьмо. Собак не любил. Всех и домашних и беспризорных. Они постоянно гадили во дворе, дрались между собой и норовили укусить, если кричать и махать на них руками. Кошек он тоже не любил. Весной и осенью они своими воплями не давали спать. Люди? Бабки вечно сплетничают, жалуются, не дают прохода. Деды? Пьют водку и забивают " козла " с криком и матом. Дети визжат, а их мамаши не обращают на них внимание, сплетничая друг с другом. Водители ставят машины как попало возле дома. Мусороуборочные машины не могут подъехать. Выходило, что все животные и люди сволочи. А он сам кто? Хороший или плохой? Вон как перед отъездом на него вдруг навалились бабки. В квартиру ворвались. И зачем он здесь ? Денег захотелось внахаляву? Баб привадить? Так они из-за денег муху в поле загоняют. Знает он их.
   Возле калитки кто-то остановился. Фигура несколько раз колыхнулась и легко перемахнула на двор. Человек быстро подошёл к ошеломлённому Стучало и попросил закурить. Стучало не курил, но почему-то начал охлопывать себя в поисках сигарет и зажигалки. Человек стоял в темноте и терпеливо ждал.
   - Да ладно, не суетись, - негромко сказал он и голос показался Стучало знакомым.
   Человек присел рядом на ступеньки, ниже Стучало. Помолчали. Стучало вдруг захотелось поговорить с ним, но человек сам начал:
   - Не местный?
   Стучало кивнул, даже не подумав о незаметности своего движения в темноте, но собеседник всё понял, потому что тихо сказал:
   - Тебе привет от Нинки.
   - Какой Нинки? - не понял Стучало.
   - А у тебя их что, много? - тихо хохотнул незнакомец.
   - Да нет, - смешался Стучало, - а вы кто?
   - Да не любовник и на твоё место не претендую. А она о тебе помнит, просила привет передать.
   - И ты что сюда только за этим зашёл?
   - Увидеться хочет.
   - Пусть подождёт, через неделю приеду.
   - Да она не хочет ждать, чудак.
   - Я не метеор. До неё киломеров 300 отсюда будет. Пусть подождёт, скоро приеду.
   - А чего ждать, она за калиткой дожидается.
   - Кто?
   - Да Нинка. Ты что одурел от счастья?
   От этой новости Стучало привстал и всмотрелся в ту сторону, откуда пришёл незнакомый парень.
   - Да ты подойти, погляди.
   Стучало медленно двинулся, не веря своему счастью. Ох как он сейчас в ней нуждался! На улице, действительно, стояла Нинка, в тёмном платке, которых сроду не носила. Она обернулась на скрип петель калитки и они обнялись.
   - Ты как здесь оказалась? - жарко зашептал Стучало, крепко сжимая женщину.
   - Да за тобой поехала.
   - Как за мной?
   - Ну... не смогла без тебя.
   - Как хорошо что ты приехала, - прошептал он, жадно её целуя.
   - Вижу, что рад.
   - Конечно, рад, ты прости меня за всё! Простишь?
   - Да я не в претензии.
   - Что же мы стоим здесь, - спохватился он. - Пошли в дом.
   Он схватил её за руку и потянул за собой. Нинка ухватилась за доски штакетника, сопротивляясь желанию Стучало.
   - Ты чего? Знаешь как все обрадуются.
   - Ага. Все. У вас что и женщин принимают?
   Он отпустил её и попытался взглянуть в лицо. Смутная тревога шевельнулась в душе.
   - Что высматриваешь? Не признал? Сомневаешься? - тихо засмеялась она.
   - Да нет, - смутился он. - Если ты ко мне приехала, то почему не хочешь моим друзьям показаться?
   - Ой, давно ли они в твоих друзьях ходят? Опомнись, Боренька. Шляпкина ты терпеть не мог, племенника впервые на днях увидел, а Хлебникова, вечного алкаша, сколько поил за сантехнику и вымаливал починить кран в подвале. Помнишь как он артачился и без стакана не желал его ремонтировать? Ведь это из-за него чуть весь дом не затопило. А теперь они тебе друзья? А меня несколько дней назад как шавку какую из своей квартиры выкинул. Помнишь?
   - Ты что же приехала укорять меня? - охрипшим голосом сказал Стучало.
   - Ну ладно, ладно. Не кипятись. Я тут недалеко остановилась, мне поговорить с тобой надо. Пойдёшь со мной? Не испугаешься?
   - Чего это мне тебя пугаться? Взять с меня нечего.
   - Вот и хорошо.
   Она взяла его за руку и повела по полутёмной улице. Идти пришлось недолго. Вскоре она остановилась у калитки, толкнула её и они прошли по булыжной тропинке к тёмному дому. Внутри него не светилось ни одно окно. Она подвела его к двери и, отпустив руку, тихо постучала в дверь. Стучало уловил как внутри дома что-то сдвинулось и кто-то осторожно подошёл к двери. Нинка плотно приставила губы к двери и зашептала:
   - Пётр Геннадьевич, это я Нина, откройте.
   - Одна или с гостем? - также тихо спросил мужчина.
   - С гостем, с гостем.
   Всё это показалось Стучало очень подозрительным. Он вдруг подумал, что зря сюда пришёл. Да и Нинка хороша, пригласила любовника в дом, где сидит другой мужик.
   Звякнул сбрасываемый крючок и дверь медленно отворилась. Как бы боясь, что Стучало передумает и не войдёт, Нинка вновь взяла его крепко за руку. Это также было отмечено Стучало. Она провела его внутрь избы и в темноте усадила на стул.
   Это очень не понравилось председателю. Пришла мысль о смерти.
   - Что за таинственность, - пробормотал он, покрываясь потом.
   Свет зажигать не спешили. Кто-то недалеко с бормотанием ходил.
   - Я что-то не пойму, Нина, ты где? Слышишь?
   Показалось, что над головой занесён топор, готовый вот-вот опуститься. Сердце едва не разрывалось от страха. Неужели кастрируют, мелькнула мысль. Рука невольно ухватилась за низ живота. Хрустнули купюры.
   - Да не лязгай ты зубами, - в ухо прошептала Нинка.
   И эта таинственность и осторожность Нинки совсем подавила Стучало.
   - За что ты меня Нина, - жалобно спросил Стучало и едва не заплакал.
   Ох как не хотелось расставаться со своим достоинством. Какое ни есть, а своё. Другого не достанешь.
   - Может я обидел тебя чем? Только он в чем же виноват? Ну не нравится и забудь.
   - Заткнись, Боря, - вполголоса посоветовала Нинка.
   Стало тихо. Кто-то неведомый приблизился к ним и положил ему на плечо руку. От неожиданности Борис вздрогнул и нервно заёрзал.
   - Не шебуршись, Борис Леонидович,- проговорил знакомый голос.
   - Я вас не знаю,- промямлил Стучало, втягивая голову в плечо и цепко держась за то, что портные называют гульфиком, а люди попроще ширинкой. От страха руку свело и пальцы сильно сжали это место. От пронзительной боли он застонал.
   - Что с вами? - произнёс над ним мужчина.- Не бойтесь. Будьте мужчиной!
   - Да о чём вы говорите? Как можно желать того, чего вскоре не будет, - простонал Стучало и всё-таки разрыдался.
   - Что это с ним?- обратился голос к Нинке.
   - Я ж вам говорила, что он трусоват. Темноты боится, мышей, крыс. животных. Если б у растений были зубы, то их тоже.
   - Ты ещё говорила, что он жаден. Любите деньги Борис? Вы меня слышите?
   Незнакомая сильная рука потрепала его по голове и почувствовав, что она едва держится на шее, начала несильно бить его по щекам.
   - Господи, - взмолился Стучало,- и зачем мне такие страдания! Привели в тёмную комнату, грозятся отрезать и ещё требуют мужественности.
   -О чём это вы, Борис Леонидович?
   Чиркнула спичка и перед глазами Стучало ярко вспыхнуло пламя. От нестерпимого света Стучало зажмурил глаза, а когда открыл, то увидел на столе зажженную свечу в старинном подсвечнике. Из-за его спины вышел мужчина и сел перед ним на стул. Стучало в него вгляделся и к своему неописуемому ужасу узнал в нём того самого человека, который беседовал с участковым Синичкиным и затем приходил к нему домой под видом помощи Зубовой.
   - Узнали меня, Борис? - спросил мужчина и улыбнулся. В неровном свете его улыбка показалась зловещей и Стучало от страха затрясло.
   За спиной мужчины появилась Нинка и уставилась на бывшего любовника.
   - Ну что Борис, решили прибарахлиться?
   - Зачем?- выдавил из себя Стучало.
   - Ну я не знаю зачем вам деньги, может для свадьбы, на дачу. Ну не для ремонта же вашего дома?
   -Какая свадьба?- пролепетал Стучало и взглянул на Нинку. У него сразу мелькнула мысль, о подлом заманивании сюда с целью женитьбы на Нинке под угрозой кастрации. Вспомнился недавний разговор с Глянцевым о мести любовницы.
   - Да не зыркай на меня, больно нужен, - искривилась в лице Нинка и отодвинулась в темноту.
   - Что же нам с вами делать Борис Леонидович? - тихо осведомился мужчина.
   - Отпустить, - протянул Стучало и сам удивился как у него изменился голос.
   - Это можно, - согласился мужчина, - только помочь нам надо. Вы же не против помочь органам?
   Последнее слово обозначилось в голове Стучало только как понятие его мужского естества и он невольно ухватился за низ живота.
   - Что у вас там? - полюбопытствовал мужчина и кивнул на сжатую в кулак правую руку Стучало.
   - Вы же знаете, - охнул Стучало, вновь от боли, поскольку рука сумела ухватить не только пачку денег.
   - Вы их поберегите, они вам ещё пригодятся, - посоветовал мужчина.
   - А вы их... не возьмёте?
   - Этого добра хватает, сами не знаем куда девать, - усмехнулся мужчина.
   - А разве бывает много? - пролепетал Стучало не понимая как того, что он заимел с рождения может быть много и в таком количестве.
   - Вы правы, - засмеялся мужчина,- их всегда мало, сколько не печатай.
   Поскольку Стучало ошарашено смолчал, мужчина привстал и подсел к нему ближе.
   - Жить хотите?
   От страха Стучало что-то промямлил, но человек догадался.
   - Помочь нам надо. Сокровища свои получите. Да и премиальные тоже. Но после того как окажете помощь.
   И вновь Стучало что-то промычал, но мужчина похоже и сам понимал, что хочет сказать Стучало.
   - Скажите, что с вашим Шляпкиным? Вам не кажется, что он изменился? В чём причина?
   - Не знаю, - выдавил Стучало.
   - Но я угадал правильно? Что с ним не так? Был алкоголиком, а теперь так целеустремлённо идёт за сокровищами. Что на него влияет? Может кто подсказывает или направляет ?
   - Не знаю.
   - Ну что вы заладили " не знаю" и " не знаю". Вы же с ним постоянно и уж наверняка задавались вопросом. Может он молится по ночам, что-то говорит или вещь какая новая у него, которую оберегает?
   - Есть, есть у него вещь, - обрадовано зашептал Стучало.
   - Какая?
   - Игрушка, птица такая заводная. Он её иногда достаёт и ключиком заводит.
   - Заводная птица? - удивился Соколов.
   - Ну да. Он её как заведёт, так она вся светиться начинает, а в руки никому не даёт. И карта, карта у него есть, по которой мы этот маршрут держим.
   - Карта? Как она выглядит и что в ней?
   - Старая такая. Обрывок карты. Вот вчера он достал второй обрывок и там маршрут наш, как продолжение. А куда идём сами не знаем, да и Шляпкин не знает.
   - Мне она очень нужна. Я не знаю как вы её достанете. Но карта нужна завтра утром. А игрушку... Испортите её, ну чтоб она не работала. Это даже лучше, чтоб никто не догадался. Выполните Борис Леонидович?
   Стучало кивнул, желая только побыстрее отсюда вырваться.
   - Только вы, Борис Леонидович, уж нас не обманите. Мы за вами будем присматривать и, если что, церемониться не будем.
   - Убьёте?
   - Если я пообещаю вы ж в милицию побежите?
   - Как же мне на вас жаловаться если вы из ФСБ?
   - Бросьте Ваньку валять, вы давно сообразили что я не из этих органов. Жаль что я раньше об этом не догадался. А чтоб вас уверить в серьёзности моих слов я сейчас проведу некоторый опыт. Ой, только не тряситесь, нужен мне ваш орган, - поморщился мужчина.
   - Что за опыт? - насторожился Стучало.
   - Магический. Вы, же коммунист и значит материалист. Поэтому я вас немного попытаюсь разубедить в вашей вере.
   - Моя вера основана на науке, а вы, как я понимаю, хотите меня гипнотизировать? - неожиданно для себя упрямо возразил Стучало.
   - Ну это не так называется, люди ваших убеждений называют это фокусами и ищут объяснений в рукаве фокусника. Я готов снять пиджак, чтоб у вас не возникло сомнений.
   - Зачем вы меня хотите одурачить?
   - Именно этих слов я от вас и ожидал, - улыбнулся мужчина. - Таких как вы надо убеждать не словами, не угрозами, а действиями, демонстрацией так сказать своих возможностей.
   - Только не надо махать руками и орать свои заклинания, - попробовал пошутить Стучало.
   - А я ничего делать и не собираюсь, просто посижу перед вами, в душу вашу загляну ну и... немного покопаюсь в ней.
   - Душа - абстрактное понятие.
   - Нисколько, это как ворох белья. У одних оно несвежее. У других чёрное, а вот идеально чистого мне видеть не приходилось. Но мне нравится перебирать каждую складочку души, взвешивать её, дышать ею, особенно если она не первой свежести. Я люблю грязь и мне не стыдно в этом признаться, потому что я... Впрочем приступим и вы сами меня назовёте.
   Мужчина откинулся на спинку стула и замолчал. Он пристально уставился в глаза Стучало. Тот тоже собрался и не отвёл глаз. В детстве он играл " в гляделки ", когда дети смотрели друг на друга так долго, пока кто-нибудь не выдерживал и моргал. Он-то и считался проигравшим. Стучало в те далёкие времена считался хорошим игроком и часто побеждал в этой игре и сейчас он, вспомнив былые времена, решил как в детстве показать свой класс.
   Вначале смотреть было интересно, казалось, что вот-вот соперник не выдержит и отведёт глаза. Но время шло, а мужчина и не думал сдаваться. Стучало стойко не спускал с него глаз, стараясь держаться спокойно. Зрачки мужчины медленно стали расширяться, заполняя своей чернотой белки глаз. Это показалось Стучало странным и он вгляделся в них, пытаясь распознать в этом хитрый трюк. И тут ему стало не по себе. Как будто кто-то сзади провел по спине концом тонкой холодной проволоки, по самому позвоночнику, не сильно, но остро корябая кожу. Он передёрнул плечами и подумал, что зря согласился на эту игру. Детство давно закончилось и не ему взрослому мужчине играться с этим подозрительным человеком. И чего он от него добивается? Вон как глаза у него почернели. Он почувствовал странную дрожь в теле, сознание поплыло, фигура мужчины вдруг мелко задрожала и глаза у Стучало влажно затуманились. Вслед за этим его охватил страх, не тот что совсем недавно овладевал им, а медленный ползучий ужас до паники навалился так, что сразу стало трудно дышать. Он открыл рот, пытаясь вдохнуть воздух, но лёгкие словно заморозило. Холодом обдало Стучало и он запаниковал. Он приподнялся со стула и застыл. Всё что произошло дальше будет ему сниться весь остаток жизни. Мужчина тоже привстал, но вдруг как в фантастическом фильме стал изменяться. Ну совсем как тогда в квартире. Только это был уже не тот страхолюдина, а большой кабан с острыми клыками. Он медленно приблизил свою полную ненависти клыкастую морду и впился в него свирепыми глазами. Страшное видение заволокло туманом и Стучало потерял сознание.
   Очнулся он от сильных пощёчин.
   - Не горячись, Нина, - послышался чей-то голос, - так и убить можешь.
   - Ничего. Голова у него каменная, не расколешь, - отозвалась Нинка, но бить перестала.
   Стучало в недоумении приподнялся с пола и в полумраке разглядел рядом Нинку, а вдали у стола мужчину.
   - Ну что Борис Леонидович, будем вместе работать? - сказал мужчина и Стучало вспомнил что его фамилия Соколов.
   - А может опыт ещё повторить, но понагляднее?
   - А что вы с ним сделали такое, Петр Геннадьевич, что он в обморок упал?
   Она что придуривается, подумал Стучало, ярко представив ту страшную кабанью голову в изображении Соколова. От увиденного внутри всё содрогнулось. Вероятно этот ужас отразился на его лице, потому что Нинка толкнула его в бок и засмеялась.
   Стучало усадили на стул и Соколов вновь принялся ему втолковывать свою задачу. Стучало понял, что влип серьёзно и просто так отделаться от этих людей ему не удастся.
   - А что я с этого буду иметь? - спросил он, решив немного для вида поторговаться. Ему уже не хотелось никаких сокровищ, гори они ясным огнём. Если этот человек может так легко воздействовать на сознание, то не отстанет и доведёт до психушки или до самоубийства. Кто будет доискиваться причину его смерти, если этот человек всё обставит надёжно и правдоподобно. Надо бежать. Но куда и всё равно он его достанет. Он же знает где живёт, да и Нинка тварь продажная, укажет, где искать.
   - После того как всё закончится вы получите свои сокровища, - сказал Соколов.
   - А я? - воскликнула Нинка
   - Действительно, Пётр Геннадьевич, - произнёс кто-то невидимый из темноты, - вы же нам обещали сокровища.
   А это чей голос, насторожился Стучало, где я его мог слышать?
   - Да будет вам ныть! Что обещал получите, но после того как всё завершится, - недовольно произнёс Соколов.
   - Знать бы когда это произойдёт, - сказала Нинка и вздохнула.
   - Терпение, господа, терпение. Сейчас многое будет зависеть от Бориса Леонидовича. От его хитрости и ловкости. Он уже сейчас горит от нетерпения приступить к делу, - засмеялся Соколов.
   - Он горит от другого и терпения у него уже не осталось, - крикнула Нинка, зажимая нос.
   Соколов принюхался и укоризненно покачал головой.
   - Что же вы Борис Леонидович так неаккуратно.
   Второй невидимый мужчина до которого только сейчас дошло встрепенулся в своей темноте и задушено крикнул:
   - Да это газовая камера.
   - Не ори, - спокойно произнёс Соколов.- Проводи гостя до сортира и возвращайся с ним.
   Невидимый человек что-то стал горячо возражать, но Стучало в это время стало не до них. Его похитители верно учуяли некоторые проблемы с его пищеварением. В животе творилось что-то нехорошее, какая-то борьба, отзвуки которой добавляли в воздух специфический запах.
   - А куда идти? - спросил он, с трудом удерживая неприятные позывы.
   Вместо ответа кто-то невидимый ухватил его за шиворот и потащил к двери.
   На улице было свежо. Стучало вдохнул воздух полной грудью, но выдохнуть не успел, так как человек, который не выпускал его сильно подтолкнул в сторону и Стучало едва не споткнулся на ступеньках. К счастью туалет, если эту гнилую кабинку можно было так назвать, находился рядом. Всего в нескольких шагах. Дверь скрипнула и тут же развалилась и Стучало едва не провалился сквозь гнилые доски.
   - Вы что меня здесь утопить вздумали, - завопил он, представив как захлёбывается в зловонной яме.
   - Ты давай энергичнее там, времени мало, - отозвался человек и Стучало вновь подумал где он мог слышать этот вороватый с хрипотцой голос.
   - Вась, а Вась, - крикнула с крыльца Нинка.
   - Чего тебе, - немедленно отозвался человек, что так усердно доволок Стучало до туалета.
   Зашуршала трава и человек двинулся к Нинке. Стучало не стал медлить и быстро выпал в кусты за туалетом. С быстротой ящерицы он пробежал на четвереньках по бурьяну, скатился в какую-то канаву, выбрался из неё и вскоре очутился на улице.
   - Стой, гад, - крикнул совсем близко мужчина, но остановить Стучало уже ничто не могло. Как огретый по спине лопатой Стучало подпрыгнул и кинулся бежать далеко вынося ноги как по раскалённому песку. Брюки не выдержали и во время одного из крутых поворотов треснули меж ног. Бежать стало легче и Стучало впервые проникся благодарностью к неведомой бабе- швее, прострочившей штаны тонкими нитками.
  
   - 33 -
   Хлебников уже засыпал, когда в избу ворвался Стучало и с грохотом захлопнул за собой дверь. От шума проснулись все.
   - Ты чего? - спросонья крикнул Иван.
   Стучало запалено дышал, но свет Глянцеву включить не дал.
   - Да чего случилось-то? - встревожено крикнул Глянцев, хватаясь за свои штаны.
   - Никак, председателя комар за задницу укусил или на своём дерьме поскользнулся, - невозмутимо подал голос Хлебников, громко позёвывая.
   - Тихо! - крикнул Стучало.
   Он подкрался к окну и осторожно выглянул. Минуту постоял вглядываясь в ночь.
   - И долго будешь стойку держать? - спросил Иван.
   Стучало обернулся и хотел всё выложить, но вдруг вспомнил страшные глаза Соколова, недвусмысленные угрозы и смешался.
   - Ну, чего молчишь? Собаку знакомую встретил? - не унимался Глянцев.
   - Сам не знаю что меня так напугало, - вяло признался Стучало.
   - Валерьянку пить надо, - наставительно произнёс Иван и лёг на кровать.
   Все успокоились и вскоре заснули. Только Стучало так и не сомкнул глаз до утра, чутко вслушиваясь в каждый шорох за окном. Под утро, когда все уже ровно дышали он поднялся с пола и крадучись приблизился к сумке Шляпкина. Тихо, боясь неосторожным движением обнаружить себя, запустил в неё руку и немного покопавшись, вытащил заветную карту. Тихо подкрался к окну, но едва приплюснул к стеклу своё лицо как в правый глаз угодил маленький камушек. Если б не стекло, завибрировавшее от удара, быть ему одноглазым и носить пожизненно кличку " Циклоп ". Стучало отпрянул и затаился. Второй камушек и вслед за ним третий окончательно убедили в слежке и что недруги знают даже за каким окном его искать. Он вспомнил преображение Соколова, его страшные глаза и в страхе затрясся. На лбу выступил обильный пот. Он принялся поспешно промакивать его какой-то бумагой, зажатой в руке. Бумага была жёсткой и затхло приванивала. Он повертел её перед носом и поспешно начал разглаживать на груди. Влажная карта едва не порвалась от его усердия. Он собрался с духом и уже подошёл к двери, намереваясь отдать Соколову этот злополучный типографский обрывок, но в углу заворочался Шляпкин.
   Стучало отступил и задел ведро, которое с грохотом покатилось.
   - Ты угомонишься или нет ? - злобно гаркнул Хлебников и разбудил всех.
   - И что, дядя, вам неймётся? - произнёс позёвывая Глянцев.
   - Что опять сортирные дела растревожил? - в унисон остальным сказал Шляпкин.
   Всё дружно принялись обсуждать нескромную физиологию Стучало, едко отваливая замечания относительно его пищеварения.
   Вопреки ожиданию, Стучало молча прилёг на своё место на полу и закрыл глаза.
   - Ну ладно, хватит ржать, - оборвал Глянцева Шляпкин,- коли проснулись. Нечего болтать попусту. Давайте ехать, пока не рассвело.
   Машина на удивление завелась быстро, утвердив Шляпкина в происках Обшибея. При выезде из города дорогу преградила корова в которую они с ходу едва не уперлись. Женщина - погоняла замахнулась на них хворостиной и гневно закричала перемежая свою речь с частыми восклицаниями и обещаниями явно нецензурного характера. Когда выехали за город и по обеим сторонам дороги потянулись лесопосадки, Шляпкин, у которого из головы не шла мысль относительно легкости завода машины, спросил Хлебникова:
   - Чего это она завелась с полоборота?
   - Да на корову её вишь чуть не наехали, - благодушно пояснил Хлебников.
   - Да ты у неё заднее копыто отдавил, - поддержал беседу Глянцев, сосредоточенно глядя в окно, - Не заметил как она свирепо на тебя глянула?
   - Корова ? - удивился Стучало.
   - Да баба эта.
   - Да я не об них спрашиваю,- с досадой перебил завязавшийся разговор Шляпкин, - я о машине. Вчера не заводилась, а сейчас словно и не мучился ты с ней?
   - Потому и завелась, что помучился.
   - Куда едем-то? - поинтересовался Глянцев.
   Шляпкин остановил машину и полез в свою сумку. Стучало сразу смекнул что ему в ней понадобилось и с отсутствующим видом уставился в окно. Рука нащупала в кармане обрывок карты и сжала его. Надо было ему раньше избавиться от неё, а сейчас как выбросишь. Шляпкин долго шарил в сумке, вытащил свой большой блокнот, вилку, ножик, потом потряс сумкой и из неё вывалились какие-то предметы. Он озадаченно хмыкнул и оглядел товарищей.
   - Чего ищешь-то? - спросил Глянцев.
   - Карту.
   -Может затерялась где? - высказал предположение Глянцев.
   - А может наш председатель в сортир с ней сходил? - сказал Хлебников.
   Несмотря на явный идиотизм высказанной вслух мысли, все повернулись к Стучало. Тот окаменел, не отрывая взгляда от берёзы, одиноко отстоявшей от своих подруг. Шляпкин проследил направление взгляда Стучало и выжидательно уставился на него.
   - Председатель, а председатель, - ласково позвал он и когда называемый нехотя обернулся, сунул ему под нос кулак.
   - А ну признавайся, гад, ты слямзил карту?
   Стучало попытался изобразить удивление постепенно переходящее в возмущение, каковое должно выродиться в гнев, но Хлебников ласково и нежно завернул ему за спину руки и Шляпкин проворно его обыскал. Карта, та самая, что предназначалась Соколову заплясала в гневных руках Шляпкина перед лицом председателя.
   - Вор, вор!- заорал Шляпкин шлёпая картой по лицу посрамлённого Стучало.
   Немного успокоившись, Шляпкин вышел из машины и внимательно посмотрев на карту поджёг её зажигалкой.
   - Эй, ты чего делаешь?- крикнул Глянцев порываясь выхватить из рук Шляпкина пылающую бумагу, но тот ловко увернулся и отбежав на несколько шагов поднял её над голой и так держал, пока карта не сгорела.
   - Вот теперь ни у кого не будет соблазна обмануть товарищей,- сказал Шляпкин, немного отдышавшись.
   - Соблазна не будет, а как мы теперь доберёмся до сокровищ? - расстроился Глянцев.
   Хлебников тоже расстроенный стоял рядом со Стучало и исподтишка крутил ему за спиной руки так, что тот едва стоял от боли на ногах. Кричать он опасался, зная вспыльчивый характер товарищей.
   - Садитесь в машину, - скомандовал Шляпкин и первый распахнул дверцу. Он быстро завёл мотор и высунувшись в окно крикнул:
   - Вы что решили похоронить сокровища?
   - Да как же мы поедим, если карты нет?
   На Глянцева было жалко смотреть. Куда подевался вечно улыбчивый парень, смекалистый и острый на язык. Сейчас вместо него стоял понурый, убитый горем человек, исподлобья зыркавший по сторонам то ли в поисках подходящего камня то ли объекта вымещения досады.
   - Садитесь, я её запомнил и теперь она у меня в голове, попробуй выковырни её! - крикнул Стучало и начал движение. Последним в машину запрыгнул Стучало.
  
   - 34 -
   Всю дорогу молчали. Говорить никому не хотелось, мешал ранний подъём, монотонность дороги и мысли. Мысли у всех были разные. Шляпкин терялся в догадках относительно предстоящих происков Обшибея и звал Голос. Перед сном он тайно поводил птицей по карте, выискивая нужный населённый пункт. Над обозначением деревни Куроедово птица осветилась нужным светом. Иван не знал ни имени ни фамилии этой сводной сестры, а Голос, подлюка, на все вопросы отмалчивался.
   Глянцев сомневался относительно памяти Шляпкина и каждые повороты машины казались ошибками, уводившими от маршрута. Хлебников вспоминал Глашу из трактира и затаённо улыбался, укрывая нижнюю челюсть рукой, чтоб не выглядеть идиотом. А вот Стучало... Председатель сидел ни жив ни мёртв. После этой ночи он, напуганный общением с Соколовым не знал как быть дальше. Ему всё казалось, что Соколов их преследует, таясь в гуще автомашин. Несколько раз он беспокойно оглядывался, пытаясь угадать в какой автомашине сидит он с Нинкой и этим парнем. Голос парня продолжал казаться ему очень знакомым и чтобы отвлечься от Соколова, принялся напрягаться, пытаясь вспомнить где он мог его раньше слышать. Мысли расползались и он никак не мог укрепиться на этом голосе. В голову полезли воспоминания детства, когда пьяный отчим неустанно колотил его по голове всем чем придётся. Он часто завидовал своим товарищам по детству, получавшим наравне со всеми тумаки от отцов и матерей. Но если они после таких трёпок подолгу не могли сидеть или даже лежать, то ему, Борьке, перепадало так, что на уроках никакие знания не могли влезть в его распухший череп. Да что и говорить: от частого битья его голова немного сплюснулась и он получил кличку: "Борька - колотушка ". Некоторые особенно злые дети забавлялись, придумывая самые неправдоподобные объяснения его формы головы. Многие верили, особенно младшие. Когда подрос ни одна девка не захотела не то что пойти за него, а даже целомудренно прогуляться, опасаясь насмешек. Когда немного подрос убежал из дома и всю жизнь пытался доказать всем, что дело не в форме головы, а что в ней. Потом встретил одного парня с головой в виде груши. На этой почве они подружились и когда появлялись вдвоём, то чувствовали себя увереннее, не замечая кривых улыбок и откровенного девичьего смеха. Потом, правда, этот парень женился и они расстались. Девчонка попалась ему без видимого дефекта и Стучало долго ломал голову, почему она обратила на друга внимание и решил, что изъян у неё есть, но скрыт под одеждой. Он едва не помешался на этой идее. За бутылку дешёвого портвейна знакомый парень - уборщик несколько раз впускал его в святая святых: укромный чуланчик в бане. В чуланчик складывали мётла, веники для парилки, мочалки и тазики. Вот среди них и пребывал несколько вечеров Стучало, жадно прильнув глазом к маленькой искусно сделанной в стене дырочке в поисках жены дружка. К несчастью дырочка оказалась на уровне пояса женщин и ему приходилось лицезреть огромное количество толстых ляжек, задниц и изредко спин женщин. Женщин было так много и мылись они в такой тесноте, что зачастую ему казалось, что он видит одно большое живое голое тело с многочисленными толстыми и округлыми ответвлениями. Он злился, чертыхался и стонал от злости, которую директор бани - женщина, случайно зашедшая в этот чуланчик, приняла за муки томительного вожделения. Она так ловко саданула по его многострадальной голове тазиком, что потом он несколько дней пребывал в расстроенных чувствах, не причёсываясь и не надевая шапки из опасения потерять от боли сознание.
   На одном из поворотов машину слегка занесло. Стучало ткнулся головой в боковое стекло и едва не подпрыгнул от озарившей мысли. Как это нередко с ним случалось, удар или толчок в голову рождал догадку или усиливал воображение являя дельную мысль, как правило удивлявшая многих людей своей неординарностью. Вот и сейчас от лёгкой встряски в мозгу что-то незаметно сдвинулось и он сразу вспомнил откуда ему знаком этот голос. Ну, конечно, этому парню он разрешил взять вещи жены Шляпкина в квартире. Шляпкин ещё высказал недовольство этим, особенно исчезновением какого-то золота.
   От неожиданной мысли о наблюдении за ним Соколова и этом парне как его сообщнике, Стучало едва не вскрикнул. Он зажал рот рукой, но это поспешное движение не укрылось от Хлебникова. Он с подозрением взглянул на председателя и произнёс:
   - Вот только в машине не надо, хорошо?
   - Чего там у вас? - оглянулся Глянцев и, увидев перекошенную половину физиономии Стучало, толкнул рукой в плечо Шляпкина. Тот остановил машину и все посмотрели на Стучало. Тот отнял от лица руку и виновато произнёс:
   - Что-то мне нехорошо, ребята.
   Ребята разом вздохнули, с трудом скрывая затаённую ненависть.
   - Иди, потошнись в кусты, - сказал Шляпкин и, заметив отсутствие всякой готовности у Стучало последовать совету, вышел из машины и открыл дверцу с его стороны. Этот недвусмысленный жест никак не повлиял на Стучало, Хлебников слегка двинул его по рёбрам локтём, но не рассчитал. Стучало мешком вывалился на землю, но поспешно вскочил.
   Шляпкин выкинул руку в сторону кустов, указывая путь для облегчения.
   - Да нет, мне уже лучше, всё прошло, так ложная тревога, - начал оправдываться Стучало, занося ногу в машину.
   - Вань, а Вань, - подал голос Хлебников, - может его слегка попрессовать, чтоб значит исключить всякие тревоги?
   - За что, за что меня вы хотите бить? - заорал Стучало, впихиваясь с ловкостью пронырливой ящерица в салон автомашины.
   - Что ты хочешь предложить? - поинтересовался Шляпкин.
   - Да подавить вон на том бугорке его живот, помассировать чуток. Чтоб выгнать все эти рвотные комплексы, а заодно и комплексы прямой кишки. Он же не даст нам ехать, - простодушно пояснил Хлебников.
   - Не сметь,- заорал Стучало, отчаянно завозился, раскачивая машину.
   - Ладно, председатель, - сказал Шляпкин,- массаж отменяется, но если ты хоть раз напомнишь нам о своей гремучей физиологии, то тебе придётся нас оставить. Итак из-за тебя мы уже много времени потеряли.
   В полдень Шляпкин остановил машину у придорожного кафе. В зал вошли вместе, но Стучало сразу отлучился в туалет. В кабинке спустил штаны и отсчитал себе несколько денежных купюр. Остальные ласково разгладил, аккуратно упаковал в тряпочку и осторожно приколол пачку булавкой. Он вышел из туалета и едва не столкнулся с Глянцевым и Хлебниковым. Они ехидно подмигнули ему и закрыли за собой дверь. Стучало увидел за столиком Шляпкина и направился к нему, но тот, кивнув на столик, встал и вышел из зала. Стучало сразу подошёл к стойке буфета и купил себе стакан мандаринового сока. Потом заказал 100 грамм водки и пока официантка наливала её в небольшой стаканчик, в несколько больших глотков ополовинил стакан. Тут из туалета вышел Глянцев. Стучало повернулся к нему спиной и быстро опрокинул в стакан сока заказанную водку.
   - Чего это вы, дядя, тут толкётесь? - подозрительно прищурился Глянцев.
   - Попить захотелось, - спокойно ответил Стучало и сделал несколько глотков самодельного коктейля.
   - Не желаешь? - предложил он с рвотной гримасой на лице, протягивая стакан племяннику.
   Глянцев отказался и поспешил отойти, а Стучало, пользуясь случаем, вновь добавил в стакан вторую порцию водки. С этим стаканом он и сел за столик. Вскоре подошли Шляпкин с Хлебниковым.
   Шляпкин покосился на стакан и спросил:
   - Ты что уже поел?
   - Нет.
   - А чего до еды соком разговляешься?
   - Так это я попить решил, - ответил Стучало и едва не прибавил " для аппетита ".
   Ели молча, поглядывая на Стучало, который, аппетитно причмокивая, подносил стакан ко рту после каждого третьего куска второго блюда.
   Наконец Шляпкин не выдержал:
   - Что за сок ты пьёшь, Борис?
   - Мандариновый.
   - Что-то бледный он очень, как разбавленный.
   В следующую секунду Стучало застыл, но это никто не заметил. Совсем рядом, за соседним столиком молодой и толстый мужчина громко и убеждённо произнёс:
   - Нет, Катенька, и не уговаривай, не могу. Понимаешь? Не мо-гу!
   - Ну, Василий Степанович, ну родненький, хоть посмотреть одним глазком, это же рядом, - начала упрашивать его молоденькая официантка.- На меня никто не обратит внимания.
   -Глупышка, там же стреляют, а вдруг тебя зацепит? - попробовал отшутиться мужчина.
   - Так это ж кино, там и стреляют понарошку, а я только одним глазком посмотрю. Уж больно охота глянуть на войну.
   Мимо друзей в это время проходила официантка и Шляпкин остановил её вопросом:
   - Скажите, а что у вас тут кино снимают?
   - Да в соседней деревне, - пояснила женщина, поправляя на себе белый передник, - людей туда страсть сколько понаехало, ждём большого наплыва посетителей. Есть-то им надо.
   - А что и пушки есть?- полюбопытствовал Стучало, отнимая от рта стакан и звучно устанавливая его в центр стола.
   - Ой не знаю, но машин военных и переодетых в немцев много, говорят и местные тоже подзаработают в массовках, - доверительно наклонилась к Хлебникову официантка, с уважением оглядывая его внушительную фигуру.
   Шляпкин встал, вслед за ним поднялись и остальные. Все, кроме Стучало. Он с улыбкой смотрел на официантку и уже открыл рот, собираясь высказать хмельную мысль, но Глянцев дружески потрепал его по шее, начисто стерев благостное выражение с лица родственника.
   В машине ноздри Хлебникова, нервно завибрировали шумно внюхиваясь в воздух у лица Стучало. Тот, предчувствую, свой провал, попытался отодвинуться, но лицо Хлебникова подвижно последовало за ним.
   - Ты что целоваться задумал? - криво улыбнулся Стучало и, затаив дыхание отвернулся от настырного напарника.
   - Ты чего, Вить? - обернулся Глянцев и по ярко пунцовому лицу родственника всё понял.
   Машина встала перед двумя солдатами в форме образца 1941 года. Они перегородили дорогу шлагбаумом в виде большой оглобли. Первый, высокого роста, поднял руку с растопыренными пальцами, требуя остановиться. Шляпкин вышел из машины и, переговорив с солдатами, сел на своё место.
   - Что случилось-то?- спросил Глянцев.
   - Да кино снимают. Вот эти и караулят дорогу и никого не пускают.
   - И долго нам ждать?
   - Пару недель.
   - А другой дороги нет?
   - Эти не знают.
   - Вот зачем ты карту сжёг? Сейчас по ней смогли бы узнать обходной путь. А может послать этих артистов и прорваться?
   - Их оглобля покрепче машины будет.
   - Так у нас своя оглобля, - рассмеялся Глянцев и обернулся к Хлебникову.
   - Вить, а Вить, слабо тебе этих бойцов уделать?
   - Только без криминала, - запротестовал Стучало.
   Глянцев принюхался к исторгнутому из горла родственника воздуху и выпучился в лицо Стучало.
   Наконец и до Шляпкина докатилась слабая спиртовая воздушная волна.
   - А где наш общественник нажрался?
   - Вместе жрали, - задиристо крикнул Стучало,- за одним столом и одного дерьма на те жалкие копейки, что ты выделил.
   Шляпкин не стал его разубеждать, потому как после еды чувствовал себя не совсем ладно. То ли еда действительно оказалась препоганой, а может предчувствие неприятностей со стороны Обшибея сейчас слабило тело, но только он промолчал.
   - Ну, что будем делать? - спросил Глянцев.
   - Помню на карте была ещё одна дорога, правда даёт она небольшой крюк, но в конце выходит на эту трассу немного южнее, километров через 20, а может немного побольше, - задумчиво пробормотал Шляпкин, напрягаясь в немом вызове Голоса. Но тот давно молчал, словно и не сидел в Шляпкине.
   Глянцев с уважением взглянул на наморщенный лоб друга и, оценивая его подвижную лицевую мимику как отражение тяжких раздумий, обернулся и поднёс указательный палец к губам, призывая к тишине.
   Стучало недовольно заёрзал, плотно притиснутый к дверце автомашины телом Хлебникова, который жадно вдыхал воздух Стучало.
   Наконец Шляпкин встряхнул головой и развернул машину. Метров через 300 они увидели уходившую от трассы в сторону леса небольшую просёлочную дорогу. Машина на ней стала поскрипывать, но шла ходко изредка подпрыгивая на ухабах. К счастью в последние дни стояла сухая погода и дорога, плотно укатанная, извилисто вела к лесу.
   По лесу они ехали недолго: вскоре машина забуксовала и сколько не бились, не подкладывали под колёса сухие ветки, она упорно не желала выезжать из ямки, неутомимо обливая своих пассажиров жидкой грязью. Наконец все выдохлись и сели на небольшой бугорок.
   Шляпкин предложил поискать трактор и не дожидаясь одобрения своей мысли встал и пошёл по дороге вперед, в гущу леса.
   - Эй, командир! - заорал Хлебников, - надо на трассу идти.
   - Ага,- отозвался Шляпкин не оборачиваясь, - там они колоннами маршируют. Деревню искать надо.
   Потом он остановился и крикнул:
   - Вить, а Вить, ты машину постереги, а я с ребятами деревню поищу. Должна же куда-то эта дорога вывести.
   Ребята неохотно двинулись за ним следом. Как ни странно дорога постепенно начала сужаться и вскоре превратилась в тропинку. Шли медленно, друг за другом, пока окончательно не поняли, что заблудились. Солнце давно скрылось и в сумерках пошёл дождь. Они сгрудились под большими ветвями какого-то дерева и Шляпкин произнёс:
   - Похоже мы заплутали. Ну, други, куда идти? Есть соображения?
   Каждый высказал свою мысль, но если Стучало выразил её выброшенной наугад рукой влево, то Глянцев предложил залезть на дерево и оглядеться. Последняя мысль понравилась Шляпкину и он взглянул на Стучало. Тот сразу наотрез отказался, заявив, что не сможет этого сделать по причине возраста. Самый молодой Глянцев ловко запрыгнул на дерево и тяжело пополз по его стволу, сбивая листву и кору. Лез он так долго, что когда сверху отозвался совсем стемнело. Дождь зачастил, капли тяжело падали на листья деревьев и скатывались мелкими струйками. Потом вниз посыпались обломанные сухие ветки и Глянцев с шумом при вспышке молнии приземлился между Шляпкиным и Стучало, повергнув последнего в ужас.
   - Ну, что видел?- спросил Шляпкин.
   - Видел огонь, похоже на дом и совсем рядом, - тяжело дыша, сообщил Глянцев и вытер грязной рукой лицо. В темноте оно совсем пропало. Он повёл всех меж густых кустов, по каким-то кочкам, ямам. Вскоре вдали засветился слабый огонёк, послужив хорошим ориентирам. Наконец они раздвинули ветки и увидели небольшой домик. Возле него кто-то топтался, выводя странную мелодию на губной гармошке. Стучало хотел выйти из кустов, но Шляпкин уложил его на землю, а когда тот разобиделся и попытался возмутиться, закрыл ему рот рукой.
   - Тихо, - жарко зашептал он в ухо Стучало и ещё сильнее придавил его к земле.
   Глянцев тихо залёг рядом и настороженно посматривал на Шляпкина и в сторону домика. Вспыхнула молния и озарила небольшую фигурку человека в длиннополом плаще и в каске. Он стоял рядом с освещённым окном и увлечённо дул в губную гармошку. При новой вспышке молнии они разглядели у него на груди автомат.
   Стучало наконец угомонился и перестал злиться. Вид часового его немного обескуражил.
   - А зачем здесь часовой-то? - спросил он шёпотом.- И автомат при нём, он что, настоящий?
   - У него и спроси, - ответил Глянцев.
   - А если он настоящий то вдруг стрельнёт? И зачем часовой? Чего он охраняет?
   - Ты же слышал, здесь где-то кино про войну снимают, вот и охраняет инвентарь киношный от местной шпаны..
   - А он что же с холостыми патронами охраняет столько добра?
   Порыв ветра донёс до них звуки гармошки и Шляпкин задумчиво произнёс:
   - А я ведь помню по фильмам этот фашистский мотив.
   - Так это артист, наверно в роль входит. Да и артист-то какой-то мелкий, его и прибить можно соплёй, - сказал Глянцев и осторожно пополз к часовому.
   - Куда? - задушено крикнул Шляпкин и, спохватившись, закрыл себе рот рукой.
   Он лёг на землю и пополз за Глянцевым. Стучало с минуту смотрел им вслед и, вздохнув, последовал за ними. Укрылись за большим кустом, рядом с часовым. Внезапно окно в доме с треском распахнулось и в ночь вылилась громкая гортанная немецкая речь. Там за окном несомненно шла большая попойка. Горланили несколько человек на незнакомом языке и гремело стекло. Потом из окна вылетела пустая бутылка и упала рядом с часовым.
   - Чего это они по - немецки орут, и так натурально? - произнёс шёпотом Глянцев и толкнул локтём Стучало.
   - А ты хотел чтоб они за бутылкой по- русски говорили? Это ж немцы.
   - Натуральные?
   - А ты что немцев не видел?
   - А ты видел?
   - Видел,- ответил Стучало, - к нам на завод однажды ихняя делегация притащилась. Вроде как производство осматривать, опытом значит поделиться.
   - Поделились?
   - Да какой там! Даже и по цехам не прошлись, сразу повалили в столовую. А там налились как эти сейчас.
   - Так ты думаешь, это правда немцы? И на кой ляд им здесь водку пить?
   - Так ты ж слышал Шляпкин сказалЈ что кино снимают. Вот и пригласили небось настоящих для убедительности. Нашего в фашиста наряди, сразу по роже русака видать, да и шпрехать по - ихнему не смогут. А эти небось породистые, всамделишные. Им небось хоть сейчас дай автомат они опять воевать пойдут.
   - Ты что, газет не читаешь? На хрена им воевать, наши отцы и деды их так отмудохали теперь долго чесаться будут.
   В это время дом осветился фарами подъехавшей автомашины. Скрипнули тормоза, из кузова машины на землю спрыгнули несколько человек, потом им на руки выпал какой-то человек в белой рубашке. Его быстро подхватили и поволокли в дом, громко смеясь и крича по- немецки. Как только они вошли в дом там сразу раздался хохот и радостные вопли.
   - Вот видишь, уже с кем-то подрались. Я ж говорю им дай автомат новая война будет, - произнёс со вздохом Стучало.
   - Чему они радуются? Ихнего же побили!
   - Каждому приятно, что не его отметелили.
   Дождь усилился. Часовой опустил ниже на голову капюшон и вновь принялся выводить мелодию.
   - Да чего тут гадать, надо спросить у этого как нам выйти в деревню, - не выдержал Глянцев и попытался встать.
   Мелодия резко оборвалась и часовой передёрнув на автомате затвор настороженно повёл им в их сторону. Друзья уткнулись в землю и затаили дыхание. Немец немного подождал и затем двинулся к ним, высвечивая перед собой землю фонариком. Его луч мазнул по кустам и заплясал по открытому месту.
   Глянцев вырос перед часовым внезапно, как привидение и не успел тот охнуть как от крепкого удара в челюсть повалился его на землю.
   - Ты что наделал?- воскликнул Шляпкин, подбегая.
   Но Глянцев не успел и рта открыть как дверь в доме распахнулась и сильная струя мочи резанула воздух перед лицом Шляпкина. Немец мочился долго не снижая напор, а Шляпкин стоял рядом в тени, не смея шелохнуться. Наконец немец удовлетворённо икнул и позвал Ганса. Вместо Ганса перед ним предстал Глянцев. Вид рослого, грязного человека поверг немца в стопор. Но едва Глянцев вежливо поздоровался, как немец поспешно лапнул себя по поясу и принялся яростно выдёргивать из кобуры пистолет, громко вопя и перечисляя немецкие имена.
   - Бежим! - гаркнул Шляпкин, внезапно вырастая перед немцем. Тот от страха завизжал и упав на землю пополз в кусты, громко обзывая неожиданных гостей партизанами.
   Бежали не разбирая дороги, вытянув в темноте руки, наталкиваясь на ветки, стволы деревьев, а вслед им строчили автоматы и пули с диким свистом рассекали совсем рядом влажный воздух.
  
   - 35 -
  
   После долгих шатаний по лесу вышли в поле и заметили несколько копён сена. Дождь, так досаждавший всю ночь перестал, едва они зарылись в сено.
   - Я вот не пойму, - начал Стучало, удобно устраиваясь в глубине копны, - откуда у этих немцев боевые патроны и почему они открыли стрельбу?
   - А вы, дядя, считаете патроны часовым для солидности выдают? Или может их на складе перепутали с холостыми? - полусонно произнёс Глянцев.
   - Да один вид Глянцева кого хочешь заставит открыть стрельбу, - поддержал беседу Шляпкин.
   - Нет, но в мирное время? По нашей родной земле ходят какие-то немцы и по нам, честным русским людям, стреляют как захотят, - не унимался Стучало.
   - Ой, дядя, я вас умоляю, помолчите, давайте немного вздремнём. Нам ещё машину искать. Хлебников, небось, весь изволновался, все глаза проглядел, нас высматривая. Небось думает бросили его, нас последними словами вспоминает.
   - Да ему сейчас несладко, - со вздохом согласился Шляпкин.
   - Ну да, жратвы полный багажник и ящик водки на запивку. Хотелось бы мне оказаться на его месте.
   Стучало злило, что он голодный и мокрый сидит в сене, а тупорылый Хлебников разлёгся на сиденьях в машине, жрёт в три горла и водку пьёт. За этими невесёлыми мыслями он и заснул.
   Глянцев немного поворочался, удобно устраиваясь и вскоре захрапел. А Шляпкин ввязался в диалог с Голосом.
   - Ну, и что теперь мне делать? - мысленно вопрошал он невидимого собеседника.
   - Спать, Ваня, - посоветовал Голос и звучно зевнул.
   - Как же я засну, а вдруг этот Обшибей новую каверзу устроит? Это он настроил тех артистов?
   - Каких артистов? - удивился Голос.
   - Ты что, всё это время спал? - разозлился Иван.- да тех самых что водку жрали в доме, а потом нас обстреляли. Ведь убить могли.
   - Могли, если б не я, - согласился Голос.
   - Может ты мне объяснишь, что происходит? Почему мы здесь оказались и куда теперь идти?
   - Вы, Ваня, провалились во времени.
   - Где-е?
   - Не где, а куда. Вы сейчас... , ну да, в 1942 году. И немцы те были настоящие и стреляли они пулями, но не попали. Я уберёг.
   - Уж не грудью ли встал за нашими спинами и все пули на себя принял, как Матросов? Небось благодарности от нас ожидаешь?
   - Ты Ваня - лох, не обижайся, но это так. Ты думаешь, мне легко было вас от пуль спасать? Одна из них тебе как раз в спину, твой дугообразный хребет целилась. Лежал бы сейчас недвижим.
   - Значит из всех пуль только одна мне предназначалась? Чем же это я не угодил ей?
   - Да не ей. Ты, до сих пор не сообразил, что Обшибей вас уже давно из вида не упускает?
   - Да я всю дорогу ни одной настырной машины за нами не заметил. Он что такой же невидимый как ты и всё время на крыше машины сидел, ветерком обдуваемый? А как же моя колдовская сила, о которой ты мне все уши прожужжал? Как же я его не почувствовал?
   - У каждого есть свои секреты. Тот раз ты его в дом не пустил, а теперь он ямку подготовил и ты в неё свалился.
   - Какую ямку?
   - Ты сейчас и не вспомнишь когда и как в лесу оступился. Вроде споткнулся и чуть не упал, а оказалось, что черту времени разрезал и прямиков на войну ухнул.
   - А на фига он меня в то время засунул?
   - А в провале с тобой покончить легче. Здесь твоя власть бессильна и ты теперь обычный гражданин, каким был и ничего особенного здесь не представляешь. Любая шальная пуля, болезнь, глисты, да и обычный сучок в задницу в конце концов, могут тебя быстро прикончить. Здесь вы все под ударом.
   - А откуда же его ждать?
   - А я почём знаю?
   - Выходит я зря тебя послушался и теперь неизвестно что со мной будет? А как же мои товарищи? Их он тоже не пожалеет?
   - Ему на них наплевать. Главное тебя здесь в этом году оставить, чтоб не донёс меня и не передал.
   От этих слов Шляпкин совсем приуныл. Голос почувствовал его печальный настрой и добавил немного мёду к своим жёстким словам:
   - Выход есть, но скажу я тебе его позже, когда время подойдёт.
   - И что мы теперь должны делать?
   - Для начала найдите Хлебникова, без него, без любого из вашей команды отсюда не выйти, да и сокровищ не отыскать.
   - И он тоже здесь, с нами?
   - А как же?- удивился Голос.- Вы все в одной связке и от каждого зависит благополучие и окончание вашего пути, а значит и получение сокровищ.
   - И как я теперь скажу всем, где мы оказались? Они войну только по старым фильмами видели.
   - Ну и что? А вы только к трудовому героизму готовились? Извольте за родину посражаться. Это вам не в очередях биться за водкой и не морды бить по пьянке собутыльникам и жёнам. Тут проявить себя надо, гражданином страны почувствовать.
   - Так тогда же родина-то сталинской была. Вон в газетах писали, что и Власов, генерал и не родину предал, а с фашистами против Сталина боролся.
   - А ты плюнь на Сталина, Ленина и им подобных. Вспомни, что люди-то не виноваты в той власти. Людей, землю свою не жаль? Не жалко всю историю России? Я смотрю ты на мир смотришь через бутылку водки и он перед тобой как в кривом зеркале.
   - Ладно, всё! Засовестил, будто я и не россиянин.
   - Во как? А русским человеком не можешь назваться? Всё норовишь по газетным агиткам прозываться?
   - Нет, ну тварь меня достал!- заорал Шляпкин и злобно заворочался, громко выкрикивая нецензурные слова и бухая руками вокруг себя.
   Случайно его рука наткнулась на чьё-то тело и он принялся молотить по нему, срывая злость и отчаяние от безысходности положения.
   Если б кто в это время со стороны взглянул на копну сена, отстоявшую чуть вдали от других, то, наверняка у него бы волосы зашевелились на голове. Представьте, мутный рассвет и внезапно ожившую кучу сена, внутри которой что-то вдруг резко шевельнулось и, занимаясь неведомой силой, забурлило с глухими воплями, покрываемые проклятиями и крепким русским матом. Если очевидец происходящего не сдвинулся бы с места по причине ступора или наличия крепкой идейной антирелигиозной платформы, то дальнейшее наверняка обратило его в бегство, значительно ослабив не только основу научного мировоззрения, но и физиологию, след коей остался бы не только на лесной траве, но и глубоко в душе потрясённого свидетеля.
   Куча сена внезапно развалилась и из неё начали выскакивать взлохмаченные существа, с клоками сена на голове и на одежде. Они ринулись в разные стороны, оглашая окрестности животным рёвом.
   Стучало, охваченный ужасом, ничего спросонья не соображая, отбежал недалеко, прямо к кустам у леса, где и нашёл облегчение. Остальные кинулись по полю.
   Спустя час, когда первые лучи солнца осветили поле, все собрались у края леса и начали выяснять причину паники. Глянцев с осуждением накинулся на Стучало, обвиняя его в провокации. Шляпкин не допустил рукоприкладства и встал между двумя сторонами.
   - Чего сейчас махать кулаками, надо думать как нам дальше действовать, - отрезвляюще сказал он и, странное дело, соперники вдруг успокоились и уселись на землю.
   Шляпкин достал свою заводную птицу, покрутил у неё под брюхом ключиком и, вытянув руку с ней, начал медленно поворачиваться вокруг своей оси. Птица быстро высветилась жёлтым светом и по мере того как руку с ней направлялась в сторону поля, начала менять свой цвет. Вскоре она утвердительно зазеленела в направлении его правого края. Иван прижал локоть руки с птицей к себе и как по компасу двинулся в указанном направлении.
   Шли долго, уже и солнце поднялось и птицы вволю начирикались, а конца дороги не видать.
   - И долго мы так ходить будем? - не выдержал Стучало, смахивая со лба пот рукой .
   - Пока Хлебникова не найдём.
   - А на хрена нам нужен этот Хлебников? Водку он уже всю выпил. Закуску подъел и окончательно переварил. Так что не достать.
   - А вам, дядя не приходило на ваш изощрённый в постоянных раздумьях ум, что Хлебников нам доводится другом и ищем его не из-за водки с закуской, а чтоб не бросить его одного?
   - Ну, конечно, без нас он совсем пропадёт и волки его съедят!
   - Может хватит собачиться? - сказал Иван, не спуская глаз с птицы в руке. - нам нужна машина и Витька, без него дальше не пойдём.
   Через нескольких часов блуждания по лесу они вышли на знакомую дорогу и скоре подошли к своей автомашине. Внутри неё на заднем сидении спал Хлебников, уютно скрутившись колбаской.
   - Э-э-э, охрана, - постучал в стекло дверцы автомашины Шляпкин.
   Постучал и Глянцев. Потом стучали оба, но Хлебников лежал смирно и даже не шелохнулся, когда машину начали раскачивать.
   - Может он того...? - тихо произнёс Глянцев.
   - Каждый хотел быть так "того", - крикнул Стучало, подходя к машине и высоко занося руки над головой с несколькими пустыми бутылками водки.
   - Да это не его, - с сомнением покачал головой Глянцев,- это ж какой желудок надо иметь.
   - Ну , конечно, это туристы от своего пикника оставили, - засмеялся Стучало. - Сюда же валят на экскурсию.
   Он хотел ещё что-то сказать. Но в это время Хлебников очнулся и спросонья двинул Стучало дверью и вылез из машины.
   Как Стучало и пророчил водки значительно поубавилось, а с закуской так прямо беда: совсем не стало.
   Стыдили Хлебникова все, но по очереди. Вначале Стучало, хрипя от злости накинулся на него, звонко как пощёчины выдавая разные оскорбления, которые тот сносил под видом мужественности равнодушно. Потом Глянцев подошёл к нему и долго немым укором стоял перед ним, вглядываясь в понурую фигуру. Шляпкин сделал просто: подошёл и врезал ему, но не сильно, так кончиками пальцев по колючему от щетины подбородку. От этого соприкосновения Хлебников как-то просветлел и благодарно посмотрел на друга. Наконец все устали. Шляпкин вновь сел за руль и машина легко выехала из колеи.
   На краю поля остановились. Примерно в сотне метрах перед ними начиналась деревня. Её крайний домик в окружении редкого заборчика совсем покосился. Даже издали дом производил удручающее впечатление и казался нежилым. Иван шагнул между двух покосившихся подгнивших столбиков, обозначивших место калитки и, не спуская глаз с полуразваленного строения, медленно стал заходить к нему с тыла, минуя крыльцо с проваленными ступеньками. Его товарищи, не понимая осторожности с которой Иван двигался, шли за ним не таясь, но когда Стучало начал тихо насвистывать один ему известный мотив, Иван оглянулся и грозно махнул на свистуна рукой. За углом дома Шляпкин внезапно упал и пополз. Остальные послушно последовали за ним, неумело корячась среди бурьяна в изобилии росшем вокруг дома.
   Стучало уже открыл рот, намереваясь произнести пару ехидных слов относительно умственных способностей Шляпкина, как последний замер и приподнял руку, призывая к вниманию.
   Совсем рядом тонкий детский голосок несколько раз протяжно позвал маму. К Ивану подполз Глянцев и попытался заглянуть ему в лицо. Шляпкин лежал настороженный, в самой гуще одичалого кустарника с редкими красными ягодами. Глянцев протянул к одной из ближних веток руку, желая сорвать одну из них, но Шляпкин предостерегающе на него взглянул и рука замерла на полпути.
   - Не смей! - строго прошептал Иван.
   - Да что случилось-то?
   - Молчи, если жить хочешь!
   Рядом с ними хрустнула ветка и сквозь ветки на них уставилось личико ребёнка лет 7-8. Девочка слабо охнула и вдруг с криком убежала.
   Скрываться дальше не имело смысла. Вскоре перед ними оказался небольшой домик. Возле него стояла женщина и выслушивала испуганного ребёнка.
   При виде незнакомых мужчин она попятилась, пряча девочку за спину. В её лице отразился страх.
   - Не бойтесь нас, - как можно дружелюбнее произнёс Иван, приближаясь к ней и быстро оглядываясь по сторонам.
   Девочка быстро юркнула в приоткрытую дверь и позвала за собой мать. Они подошли к женщине. Она испуганно взглянула за их спины, на Стучало и Хлебникова.
   - Не бойтесь! - повторил Шляпкин, поднимая ладони рук на уровне груди.
   Но женщина не обратила на него внимания, вся прикованная взглядом к могучей фигуре Хлебникова.
   - Он не тронет, вы нас не бойтесь, - вновь произнёс Иван, не опуская рук. - Немцы в деревне есть?
   - Нет.
   - А в дом, хозяйка, пройти можно?
   Женщина ничего не ответила и поднялась на крыльцо. Внутри изба оказалась чисто прибранной и хоть не имела телевизора и радио, но в печке стоял горячий чугунок, от которого приятно потягивало запахом варёной картошки.
   Стучало сразу оживился и полез снимать с него крышку. От его неловкого движения она с чугунка скатилась и громко упала на пол. Изба наполнилась ароматом дымящегося картофеля. Все невольно уставились на чугунок и хозяйка ухватом вытащила его из печи. Шляпкин попытался протестовать, но друзья быстро опрокинули горячий чугунок на столе и, перебрасывая картофелины из рук в руки, стали их остужать. Вскоре они соскребли с них кожуру и, задыхаясь от боли, принялись есть. Женщина села напротив них на лавку и взглянула на Шляпкина. Он не принимал участия в приёме пищи и казался ей главным.
   - Как деревня-то называется? - спросил Иван с неприязнью поглядывая на друзей.
   - Куроедово.
   Женщина сидела спокойно, сложив натруженные руки на коленях. Услышав название, Шляпкин от удивления даже привстал.
   - А Зубова у вас здесь проживает?
   - Я Зубова.
   Услышав фамилию, Стучало замер с набитыми щёками и посмотрел на женщину.
   - Зачем я вам?- спросила женщина и в тревоге повела глазами по застывшим лицам своих непрошенных гостей. Она остановила свой взгляд на Шляпкине и вновь спросила:
   - Зачем я вам?
   Шляпкин хорошо помнил высказывания Голоса о времени в котором они оказались, но сейчас не мог сообразить кто перед ним: однофамилица или родственница. Будь это в настоящей жизни он бы не сомневался. Сразу бы передал ей Голос, но они находились, судя по всему, действительно, во время оккупации фашистами этой деревни.
   - Тут, понимаете... какое дело.., - начал медленно Иван.
   - Да чего тянуть-то? - резко подал голос Стучало,- ты ей скажи сразу. Слышь женщина, твоя сестра, бабка -то померла!
   - Как померла? - обомлела женщина.
   - Да очень просто, взяла и померла в своей квартирке. Кстати, а кому она её завещала?
   Женщина расплакалась. Шляпкин с укором взглянул на Стучало.
   - Нет, ну ты, дядя, умеешь найти подход к людям, - воскликнул Глянцев.
   - А что, я неправду сказал? - взвился Стучало.
   - Да может это другая Зубова? Бывает в деревнях все под одной фамилией живут, - сказал Хлебников, неодобрительно качая головой.
   - Я как председатель, должен сообщить родственнице о кончине её сестры. И кстати, чего вы её не спрашиваете о карте? Куда нам теперь идти?
   - Да, председатель, тебе в НКВД работать, там такта и вежливости не требовалось.
   Глянцев начинал злиться. Его рука на столе сжалась в кулак. Стучало сразу уловил перемену настроения племянника в далеко не лучшую для себя сторону.
   - Ты , Сидор, не кипятись. Мы сюда пришли за картой и должны получить её от этой женщины, - умиротворяющее пояснил он своё поведение.
   - А может, эта женщина мать нашей Зубовой? И вообще мы сейчас не в нашем времени,- вдруг выпалил Шляпкин и подумал, что может Голос вновь пошутил, выставив его в таком глупом виде.
   - Че-е-го? - разинул рот Стучало.
   У остальных тоже вытянулись лица. И тут они услышали дальний гул машин вперемежку с мотоциклетными звуками. Только Шляпкин встрепенулся и закрутил головой. Остальные под впечатлением его слов продолжали с подозрением смотреть на него не в силах осознать смысл произнесённых им слов.
   - Вань, ты чего? - тихо произнёс Глянцев.
   - Тихо! - крикнул Иван и подскочил к окну. Женщина перестала плакать и в страхе заметалась по избе. Она быстро сгребла со стола кожуру от картошки, и поставила чугунок на полку.
   Звук моторов усилился и внезапно, рядом с домом, проехали несколько мотоциклов. Шляпкин кинулся к противоположному окну, но открывать его не стал, осторожно выглянул и тут же отпрянул. Друзья сидели за столом ошарашено наблюдая за его метаниями по дому. Поведение Шляпкина поразжало, но Стучало раньше всех освоился и понимающе закивал головой, сказать он ничего не успел. Шляпкин вдруг бросился на пол и на четвереньках пополз к двери. Мимо дома медленно проезжала машина из которой доносились звуки губной гармошки. Под её мелодию несколько хриплых голосов выводили немецкую песню.
   - Да они что, обнаглели? - возмутился Стучало,- там в лесу жрали водку и теперь здесь хозяйничают. А где милиция?
   - Да у нас отродясь милиции не было, - пояснила напуганная женщина. Она от страха сильно дрожала и не знала куда себя деть.
   - А как же вы без власти живёте?
   - Да ты заткнёшься или нет?- с едва сдерживаемой ненавистью прошипел Шляпкин и от пола потряс кулаком.
   Стучало не испугался. Но взглянул на своих побледневших товарищей, испуганную женщину и, проникшись моментом, за кампанию присмирел и подобно всем опустился на пол.
   Немцы горланили вовсю, расползаясь по деревне и изредка постреливая. Деревня огласилась женским криком, свинячьим визгом и кудахтаньем кур.
   - Чего это они? - прошептал Стучало в ухо Глянцеву так сильно и жарко, что тот недовольно покрутил головой и отстранился .
   Совсем рядом раздалась немецкая речь и Шляпкин взглянул на Хлебникова. Тот сразу всё понял и притаился у двери. Остальные, забежали за ситцевую занавеску к печи. Шляпкин приложил палец к губам и покачал головой. Глянцев понятливо кивнул, а Стучало застыл с выпученными глазами.
   От сильного удара дверь в избу распахнулась и немец с порога заорал. Стукнули сапоги, переступая порог и вдруг длинная горластая речь прервалась сильным ударом. Судя по тяжёлому стуку, ариец неловка завалился на пол, стукнувшись каской.
   Шляпкин быстро распахнул занавеску и они увидели на полу обычного фашиста, в мышиного цвета одежде и каске. Его автомат, подобранный Хлебниковым, звонко клацнул, передёрнутый рукой нового хозяина, досылая патрон в патронник.
   - Вы что, убили его? - прошептал потрясённый Стучало.
   - Значит так, - построжал голосом Шляпкин, - эти немцы настоящие фашисты и мы не в 2006 году, а в 1942, на оккупированной территории.
   Немецкие голоса под окнами вразнобой о чём-то заспорили, потом чем-то несколько раз ударили по дереву. Дверь протяжно заскрипела и немцы довольно расхохотались.
   - Господи, - ахнула женщина и кинулась к двери.
   - Ты куда? - схватил её за руку Глянцев.
   - Там... в сарае у меня коза, для дочки Машеньки, - залепетала женщина, пытаясь вырвать руку. Её лицо искривилось в плаксивой гримасе.
   - А ну , погодь, мамаша, - спокойно произнёс Хлебников.
   Он отодвинул её рукой и осторожно выглянул за дверь, поводил стволом автомата из стороны в сторону.
   - Ты что? - схватил его за локоть Шляпкин, - Откроешь огонь, нас здесь всех положат!
   - А что делать?
   - Выждать! Может никто больше сюда не сунется.
   - Ну да, - пробормотал Виктор, - как же они своего здесь оставят.
   Голоса немцев о чём-то горячо заспорили. Заблеяла коза, предсмертно хрипнула и женщина едва не лишилась чувств.
   Хлебников вновь занял позицию у двери, а остальные скрылись за занавеской. Шляпкину было неуютно: получалось, что на такое опасное дело оставили одного Хлебникова. Но только он один мог сейчас им помочь выжить.
   Опять загремела дверь и несколько голосов заорали своё, немецкое и также как и в первый раз захлебнулись, со стуком валясь на некрашеный пол. Теперь Шляпкин и Глянцев держали автоматы, а Стучало прыгал вокруг них и по - детски канючил себе оружие.
   Хлебников грозно прицыкнул на него и Стучало обиженно отошёл к печи.
   - Надо уходить, - сказал Шляпкин и первым выпрыгнул из окна.
   Ползли недолго. Совсем рядом, взвыли моторы, раздалась отрывистая немецкая команда и земля задрожала от топота сапог. Солдаты со смехом влезли в машины и распевая песню поехали, обдав лежавших в бурьяне пылью.
   Как только звук моторов затих, Шляпкин приподнялся, осматриваясь, и глянув на товарищей засмеялся. Глянцев и Хлебников обернулись на Стучало и от смеха завалились на бок. На голове Стучало плотно сидел чугунок Услышав смех, Стучало попытался приподнять голову, но не смог. Он обхватил чугунок пальцами и попытался снять, но тот сидел как влитой, не желая слезать с удобной подставки. А друзья уже вовсю веселились, не скрывая своего смеха. Хлебников мощными пальцами несколько раз щёлкнул по металлу и, расхохотался гулкому звону. Стучало завозился и стал поспешно со стоном крутить чугунок.
   Насмеявшись вдосталь, друзья попробовали по очереди снять злополучный металл с головы Стучало, но тот, измученный безуспешными попытками, отказался от их помощи.
   - Как же ты пойдёшь? - спросил Глянцев, улыбаясь во весь рот.
   - Надо его в воду или мылом натереть,- предложил Хлебников.
   Они отвели его в дом и попросили у женщины воды и мыла. Та, глянув на комичную фигуру Стучало с опущенной головой улыбнулась и подвела его к бочке с водой.
   Стучало хотел осторожно опустить в неё голову, чтоб только слегка смочить шею. Но вес чугунка перевесил и голова, а вместе с ней и тело неудержимо потянулось на дно старой бочки. Вода в бочке сразу отчаянно запузырилась. Стучало забился всем телом и если б не Хлебников, наверняка бы захлебнулся. Виктор своевременно ухватил его за штаны и легко выбросил на землю. Стучало несколько раз прокатился по траве и встал на четвереньки. Он что-то глухо и нечленораздельно вопил и на ощупь пополз к пустому ведру. Никто и двинуться не успел как председатель приподнял свой чугунок и ловко насадил на него ведро. Шея больше не могла держать такую тяжесть и он застыл, выставив свой круглый зад в готовых треснуть джинсах. Наверно не только Шляпкин испытал желание дать по нему пендаля, потому как остальные не сразу бросились к злополучному товарищу. К несчастью чугунок крепко вдавился в стенки металлического ведра и теперь на голове Стучало сидело ведро, надёжно прикрывая чугунок, а под ним голову.
   -Да, - пробормотал Шляпкин, - теперь эту голову только снарядом можно взять, а пуля и граната ему не страшны.
   Из под ведра донеслось гневные, задушенные металлом, вопли председателя.
   - А ведь он на кого-то похож, - задумчиво произнёс Глянцев, отходя на шаг от родственника.
   - На рыцаря он похож, из фильма " Александр Невский ", - сказал Хлебников и, немного подумав, добавил,- ему только рога к ведру приделать, настоящий гербастый рыцарь будет.
   Вероятно эти слова были Стучало услышаны. Ведро глухо завибрировало от изрыгаемых мучеником проклятий.
   - Надо что-то делать, - сказал Шляпкин,- не ровен час немцы вернутся.
   - Куда с таким чудом пойдёшь? Да и женщине надо ведро вернуть.
   - И чугунок, - добавил Глянцев.
   - А мыло у вас не будет?- спросил Глянцев у женщины, но та отрицательно помотала головой. Внезапно она куда-то убежала и вскоре вернулась. Она поставила у ног Стучало консервную банку с тёмно- коричневой глиной.
   - Да лучше мылом.
   - Чудак, где ж она тебе его возьмёт, ведь война, - засмеялся Шляпкин.
   Совместными усилиями ведро, а за ним и чугунок сняли. Стучало долго не мог придти в себя и с грязной физиономией некоторое время сидел на полу, потирая голову.
   - Как же ты решился напялить на себя этот сугубо хозяйственный предмет, дядя?
   Глянцева так и распирало от удовольствия послушать объяснение столь странному на его взгляд поступку.
   - Вы с оружием. А у меня ничего нет..., - попробовал объяснить своё поведение Стучало.
   - Поэтому вы и одели его на себя, на манер древних дружинников князя, чтоб не выделяться своей простоватостью?
   - Сам ты простоват, - огрызнулся Стучало,- вы можете стрелять, а если пуля мне в голову попадёт?
   - А если в задницу? - поинтересовался Хлебников, - это ж какой чугунок нужен для неё?
   И тут все обратили внимание на Шляпкина. Он странно замер и медленно обвёл всех вытаращенными глазами.
   - Ты чего? - спросил Глянцев.
   - Начинается..., - проворчал Стучало.
   - А где немцы-то?
   - Уехали.
   - Я спрашиваю про тех, которых Витька положил в доме.
   - Так я их за печку спрятал, - пояснил Виктор, шагнул к занавеске и отдёрнул её.
   - Ну что? - крикнул Шляпкин, ощущая в груди нехороший холодок.
   - Похоже их нет, - удивлённо обернулся Хлебников.
   Все кинулись к нему и, не веря своим глазам, Стучало даже поползал по полу, шлёпая по некрашеным половицам руками.
   - Чудеса какие-то, ведь я же их хорошо пристукнул, - пробормотал Глянцев.
   - Бежим, - крикнул Шляпкин и первым кинулся к двери, которая перед ним мелко затряслась, теряя очертания.
   - Ноги! Ноги! Если жить хотите! - заорал Шляпкин и зажмурив глаза кинулся в расплавляемый сумрак. Остальные последовали за ним.
  
   - 37 -
   Нет, всё- таки пить надо бросать окончательно! Тело противно чесалось, глаза не открыть, а в голове кто-то неутомимо бил в колокол.
   - Это ж сколько ж я выпил? - подумал он и медленно провёл рукой по векам с удивлением ссыпая с них землю. Глаза увидели высоко в небе кроны деревьев. Сквозь листья посверкивали лучи солнца и ветер приятно обвевал лицо.
   С неимоверным трудом, пересиливая боль, Иван медленно приподнялся с удивлением оглядываясь по сторонам. Он лежал на берегу небольшой речки. Недалеко вразброс валялись Глянцев и Хлебников, припорошенныё землёй. Он подполз к Хлебникову и побил его по щекам. Тот вздрогнул и со стоном перевернулся на живот. Глянцев издал некоторые звуки, схожие с мычанием и резко задвигался, яростно сбрасывая с себя комья земли.
   Когда немного пришли в себя принялись искать Стучало. Нашли его в обнимку с деревом. Руки и ноги цепко обхватили его ствол и никак не хотели разжиматься. Хлебников не утерпел и стукнул Стучало по голове, отчего тот расслабился и отвалился на спину.
   - Ты чего, опять за своё? Хочешь убить его? - накинулся Иван на друга.
   - Да я легонько по маковке только, чтоб грязь смахнуть, - начал оправдываться Хлебников, ласково и неумело приглаживая рукой вздыбленные от затрещины волосы Стучало.
   - Где, где я? - простонал председатель в недоумении оглядывая сгруденных вокруг людей.
   - В таких случаях говорят в рифму, - засмеялся Глянцев.
   - А, действительно, - произнёс Хлебников,- где это мы? Помню деревню, фашисты там, автомат, потом.., потом...
   - Суп с котом! Нет, Вань, если всё сейчас не объяснишь, ты мне не друг и катитесь вы со своими сокровищами в...
   - Похоже мы уже давно там, - сказал Хлебников недобро поглядывая на Шляпкина, - и думаю очень глубоко.
   Всё уставились на Шляпкина и он вынужден был всё рассказать. Впрочем не всё. О Голосе вообще не заикнулся, даже не намекнул. Всё выходило у него как странное озарение свыше. Впрочем и это озарение тоже пришлось легализовать, приписав его своему падению и удару головой об асфальт. Иван хотел вначале удар приписать двери или углу стола. Но счёл это неубедительным. Кто из них не бился о дерево и вряд ли поверят в появление некоторых способностей как результат банального сотрясения мозга. Когда же Иван дошёл до Обшибея, то Стучало потребовал детального обрисовать его наружность.
   - Он! - ахнул Стучало, едва Иван закончил своё повествование о происках злого колдуна.
   - Кто?
   - Да ведь с этим типом я неоднократно встречался!- воскликнул Стучало и забыв своё состояние вскочил на ноги. Волнение так сильно сказалось на впечатлительной натуре председателя, что из его не совсем связной речи поняли не всё. Но главное.
   - Выходит он давно вокруг меня кружит? - задумчиво произнёс Иван.
   - Да я думаю он не один. С ним же ещё один тип, ну... тот. Он вещи твоей жены забрал. Вот зачем он приходил? Разведать обстановку?
   - Карту он искал.
   - Какую карту? Ту самую, что ты сжёг? Что же теперь с нами будет? Он же не отстанет от нас, я его знаю. У него глаза, глаза страшные, - зачастил Стучало, хватая Шляпкина за штаны и тряся их .
   Шляпкин оторвал его руку от штанины и обвёл всех глазами. Народ безмолвствовал.
   - И что теперь? - спросил Глянцев.
   -А, ничего, - беззаботно воскликнул Шляпкин, - продолжим наше путешествие.
   - Я что-то не пойму: для чего мы ищем каких-то бабок?
   Глянцев непонимающе уставился на Ивана и тот терпеливо прояснил:
   - Чтоб узнать как найти следующую женщину. Последняя и сообщит нам место, где зарыты сокровища.
   - И... какова длина этой цепочки? -
   - Какой цепочки? - не понял Шляпкин.
   - Бабской! Сколько их должно быть? Пять, десять, а может сто? Сколько лет мы будем шляться по бабам? - закричал Стучало и застыл с вытаращенными глазами.
   - Похоже у Шляпкина понесло крышу, - догадливо воскликнул он.
   - С чего ты взял? - удивился Глянцев.
   - Бабы! Понимаешь, женщины! Он прямо помешался на них. Вы вспомните, сколько мы женщин увидели вокруг него едва выехали из города!
   Стучало обвёл всех радостными глазами и возбуждённо продолжил:
   - А в доме том, где бабка померла сколько их собралось? Они же его боготворили! Молились на него как на икону!
   - Ну и что? - удивился Шляпкин внешне спокойный, но внутри уже накручиваемый ненавистью.
   - Как что? - взвился Стучало,- мы идём чёрт знает куда, а этот дамский угодник ублажает свою похоть, думая, что мы ни о чём не догадываемся!
   - А тебе что баба нужна? - грубо осведомился Шляпкин. - Что, недержание? Так ты скажи, найдём тебе. Сам же морду отворотил от поварихи, а теперь спохватился, бабу захотел! - натянуто засмеялся Шляпкин из последних сил сдерживая ярость.
   - Я морду не воротил, я может полюбил её как... женщину, - голос у Стучало дрогнул.- А вы..., вы... Нет ты! - упёрся он пальцем в грудь Хлебникова, - ты её обманом сманил, использовал...
   - Чего? - разинул рот Хлебников.
   - Витя, товарищ председатель хочет сказать, что ты увёл от него женщину, соблазнил и надругался над ней, а ему этого не дал, - пояснил Глянцев.
   - Че -е- е- го? - повысил голос Хлебников, придвигаясь к Стучало.
   - Сволочь! - истерично выкрикнул Стучало и подпрыгнув, звонко хлопнул рукой по щеке Хлебникова.
   - Да-а-а, - протянул Глянцев, - отвесил так отвесил.
   Хлебников неожиданно махнул правой рукой и Стучало, успевший на мгновение отпрыгнуть оказался сцапанным как комар, поздно взлетевший с укушенного места.
   Гигант зарычал и кинул Стучало на землю. К всеобщему удивлению председатель в воздухе перекувырнулся и подобно кошке, удачно приземлился на ноги и быстро запетлял между деревьями, уходя от тяжёлой яростной фигуры слесаря.
   Бегали недолго. Хлебников быстро выдохся, а Стучало присел недалеко на бугорок. Он запалено дышал и зорко присматривал за Хлебниковым, готовый в доли секунды вскочить.
   - И долго нам так ходить? - спросил Глянцев, расположившись на пеньке.
   - Я думаю осталось недолго.
   - А вот зачем мы оказались в войне? Что нас ещё ждёт? Может нас в следующий раз выбросит к племенам- людоедам, которые с удовольствием нами насытятся? - крикнул со своего отдалённого места Стучало.
   Шляпкин не успел ответить: недалеко кто-то с всплеском упал в воду и вслед за этим несколько мужских голосов заспорили.
   Все как по команде упали на землю и за Шляпкиным поползли в сторону голосов. Вскоре, отогнув край высокой травы они увидели на берегу трёх мужчин в немецкой военной форме оживлённо о чём-то споривших, а четвёртый с удовольствием плескался недалеко от берега, громко постанывая от удовольствия.
   - А эти кто? - сдавленно зашептал Стучало.- неужели вновь мы в том времени?
   - Да нет, слышишь как по- нашему матюгаются? - пояснил Глянцев.
   - Ругаются по - нашему. А может это полицаи?
   - А где винтовки их?
   - Да вроде не видать.
   К группе отдыхающих немцев выбежала девушка в немецкой форме и замахала им руками. Сзади затаившейся группы раздался злой с акцентом голос:
   - Чего разлеглись? Аванс получили, а теперь и подрыхнуть можно? А ну марш на казнь!
   Сзади широко расставив ноги и постёгивая себя хлыстиком по ярко начищенным сапогам стоял полный немецкий офицер в пенсне, сквозь которое зло сверкали маленькие поросячьи глазки.
   Ошеломлённые происходящим четвёрка поднялась, невольно выстроившись в одну линию. Это немцу понравилось и он, махнув прутиком, двинулся от берега, вглубь деревьев. Не прошли они и сотни метров как оказались на большой поляне, в центре которой высилась виселица в окружении полсотни женщин в платках.
   - Кого из них вешать-то? - крикнул немец, коверкая русскую речь, в сторону военного грузовика с пулемётом на крыше кабины.
   Всё происходящее походило на сон. Только петля на виселице ветерком покачивалась очень реально. Немец куда-то отлучился. Недалеко с сухим шорохом крутанулась затёртая пластинки и женский голос вывел первый куплет немецкой песни.
   - Господи, - прошептал потрясённо Стучало,- нас что, повесят?
   Недалеко от них стоял немецкий солдат в расстегнутом мундире с засученными по локоть руками и ехидно ухмылялся.
   - Он на меня смотрит, видите, на меня, - заволновался Стучало. Ноги у него от страха стали подгибаться и Глянцев ухватил его под локоть.
   - Держитесь, председатель, вы не первый и не последний. Ты же коммунист, - пробормотал Шляпкин, который разглядел за машиной аппаратуру, явно предназначенную для съёмок фильма. Недалеко топтался в кроссовках молодой парень, старательно разматывавший чёрный провод.
   А Стучало уже был на грани истерики.
   - За что? За что? - шептал он побелевшими губами, едва не теряя сознание.
   - Пока за шею, а могли бы и за другое место. Мужайтесь, - тихо произнёс Шляпкин, - вас непременно повесят.
   - Вот и выдался случай за родину и идею подрыгать ногами, - подал голос Глянцев. Он уже смекнул что к чему и теперь подыгрывал другу, ослабляя первоначальный страх, вызванный обстановкой и видом фашистских солдат.
   Один Хлебников ничего не замечал, упорно приглядывался к грузовику и пулемёту на нём. От его зоркого глаза не укрылось бледное лицо водителя за рулём и отсутствие охраны. Он весь подобрался и, когда молодой немец, с приклеенной ухмылкой приблизился, сделал к нему шаг и вдруг одним прыжком оказался рядом с ним. Дальше всё произошло в считанные доли секунды. Никто так и не понял почему немец вдруг оторвался от земли и задрав ноги отлетел на несколько метров.
   В два прыжка Хлебников оказался у грузовика, распахнул его дверцу и выкинул водителя на землю.
   Не успели Шляпкин с Глянцевым и глазом моргнуть, как Стучало уже сидел в машине и крутил ключом в замке зажигания. Хлебников стоял в кузове возле пулемёта и звонко щёлкал затвором.
   - Чего стоите? - гаркнул он и повёл стволом пулемёта в сторону небольшой группы мужчин в майках и расстёгнутых рубашках, выбежавших из кустов. Их штатский вид нимало не смутил Хлебникова и пулёмёт, щёлкнув напоследок затвором вдруг ожил в его руках, заплясал, звонко оглашая лес короткими пулемётными очередями. Машина взревела и рванула по дороге. Шляпкин и Глянцев кинулись за ней и преследовали её, пока Хлебников, разгорячённый побегом не заметил их и не постучал по крыше машины.
   - 38 -
   Машина сломалась едва проехав несколько километров: забуксовала в яме, потужилась и вдруг замолчала. Хлебников полез под капот, но вскоре захлопнул на нём крышку и зло плюнул.
   - Ну что, накрылась машинка-то? - поинтересовался Глянцев.
   - Как фашисты на ней ездят? Такую ветхость надо в музей ставить и не воевать.
   - А может они её из музея-то и взяли?
   Шляпкин сидел на пригорке и вытирал лицо платком. Последние события и особенно глупый побег от съёмочной группы вконец опустошили, лишили уверенности и он уже всерьёз задумывался о бесполезности предпринятого путешествия. Конечно, надо этот Голос сдать, но в тоже время он устал и уже не хотел ничего. Ну и пусть он останется в нём, пусть гундосит, ноет, но дальше так идти и страдать нельзя.
   Высказывание Шляпкина повергло всех в удивление. Он сидел в глубокой задумчивости не замечая направленных на него озадаченных взглядов.
   - Это почему ты так сказал?
   Глянцев на правах друга не понимал многих слов и поступков Шляпкина. Его высказывание смутило и он не знал как воспринять его слова.
   - Что? - поднял голову Шляпкин.
   - Почему ты решил, что она из музея? - спросил Хлебников.
   - Потому как..., - начал Шляпкин, но докончить не успел.
   Несколько современных легковых автомобилей внезапно выехали из - за поворота и из них высыпались крепкие мужики. Они сразу молча набросились на похитителей автомашины и начали их гонять и лупить. Впрочем били только троих: Хлебников занял удобную позицию на холмике, прислонившись спиной к стволу дерева и увлечённо махал руками, повергая самых отчаянных нападавших на землю. Скоро Шляпкин и Глянцев лежали на земле, крепко связанные, а Стучало метался между деревьев, ловко уклоняясь от преследователей.
   - Народ и партия едины, - хрипло кричал он проскальзывая между двумя деревьями. Толстый мужчина едва не хватал его за рубашку и вгорячах сунулся за ним в узкое пространство и конечно застрял, громко взывая о помощи.
   Наконец повязали и Стучало. Хлебникова взять не смогли и поскольку он не убегал, оставили.
   Мужчина средних лет, лысый, в кепке с длинным козырьком, цветастой майке и шортах уселся перед связанной троицей на складной стульчик и внимательно осмотрел пленников.
   - А вы ловкие ребята, - сказал он и закурил. Минуту в задумчивости попускал дым кольцами, обернулся к Хлебникову, одиноко отстоявшему на возвышенности, поманил пальцем.
   - Иди сюда, герой, не укушу и драться с тобой никто не будет.
   Хлебников осторожно приблизился, исподлобья оглядывая незнакомых людей. Многие из них с ссадинами и кровоподтёками недобро посматривали на него.
   - Не понимаю, зачем вам музейная машина? Ездит она плохо, ломается, вон как сейчас. Один её ремонт обойдётся по цене нового грузовика.
   - Какой музей, - недовольно буркнул Стучало, - вы едва меня не повесили, а рассуждаете о какой-то машине.
   - Да вешать вас никто не собирался. Для этого существуют каскадёры. А вот ваше лицо, - указал на Стучало мужчина,- неплохо может вписаться в мою картину.
   - В виде посмертной маски? - вежливо осведомился Глянцев.
   - Есть в нём, что-то..., - задумался мужчина, не обратив внимание на высказывание Глянцева.
   - Отталкивающее? Холодное и неприятное? - произнёс Шляпкин.
   Стучало плюнул, но в Шляпкина не попал. Плевок вообще не оторвался от губы и слюна потекла по подбородку тонкой струйкой.
   - На юродивого? - не мог уняться Шляпкин.
   Мужчина не ответил. Его взгляд буквально впился в лицо Стучало. Тот поёжился и покрутил подбородком по груди, пытаясь стереть неудачный плевок.
   - Вот! - внезапно воскликнул мужчина, подпрыгивая на стульчике. - Вот то самое! Открылось! Нет, вы подумайте, как он преобразился движением! Сколько затаённой ненависти в этом потирании подбородком, сколько сжатой экспрессии. Зритель сразу содрогнётся. Одно движение и сразу типаж!
   - Ну вот, а ты его в покойники готовил. Перед нами готовый отрицательный герой, - обратился Шляпкин к Глянцеву.
   Стучало молчал не зная как себя вести. То, что этот мужик - режиссёр будущего фильма на съёмках которого они оказались, ему стало понятно только сейчас. Обидеться? Но желание славы подспудно давно сидело в нём и какая разница кем сниматься в кино? Главное он подходит этому в трусах, выдаваемых за шорты.
   - И что вы мне можете предложить? - едва дыша спросил он.
   - Ну не Золушку же? Наверняка в ужастике какого-нибудь вампира будешь изображать.
   Режиссёр оглянулся к Хлебникову. Тот безбоязненно стоял рядом и улыбался.
   - Да что же это? Что за день такой, - тихо простонал режиссёр и кинулся подавать руку гиганту.
   Тот растерянно поздоровался, да так, что режиссёра от боли скрутило.
   - Вы тоже должны сняться у меня, - закричал он, тряся побелевшей кистью.
   - Кем? - удивился Хлебников.
   - Палача! Понимаете, фашиста, который вешает партизана. У вас очень злободневная физиономия, - не уставал радоваться режиссёр, потирая руки не то от удовольствия находки не то разгоняя боль от рукопожатия..
   - Павел Иваныч, но вы же сами на худсовете предложили на эту роль Сотового. Ему уже и аванс выплатили.
   К режиссёру обращался молодой, высокого роста парень. Он стоял рядом и не замечал направленного снизу на него внимательного взгляда Стучало.
   - А, - махнул рукой режиссёр, - дадим ему другую роль.
   - Так у нас все роли распределены, придётся от кого-то отказаться. Да и Сотовый уже который день в роль вживается, всех местных уже извёл своим палачеством.
   - Его ещё не побили?
   - Да принимались пару раз, но вы же его знаете, он упёртый на актёрстве и будет зубами держаться за эту роль.
   - Плевать, зубы можно и выломать. А ты только посмотри какого красавца я на эту роль беру, а?
   Режиссёр любовно погладил Хлебникова по плечу, с удовольствием всматриваясь в его лицо.
   - Видишь какие крупные несоразмерные черты лица? Сколь в нём жестокости и скрытой животной агрессии? Да это типичный убийца, а руки, посмотри на его руки! Он мне едва руку не сломал, для него партизан как курёнок. На его фоне он будет явно выделяться. Зритель похолодеет от его вида. А если загримировать? Впрочем он и без грима хорош.
   Режиссёр отошел от Хлебникова на несколько шагов, зашёл ему за спину и застонал от удовольствия.
   - Не спина, а какая-то железобетонная стена. Вот её мы и покажем во весь кадр, чтоб она жила, играла каждой складочкой мундира. И в профиль, профиль его, чтоб этот носяра угрюмо нависал над губой.
   Режиссёр, на глазах погружался в предстоящую съёмку, в его мечтательных глазах разгорался экстаз от видений, представляемых пылким воображением.
   Сдавленное восклицание Стучало вернуло его на землю. Со Стучало творилось что-то невообразимое. Его трясло, глаза в ужасе таращились на молодого помощника режиссёра, губы тряслись. Режиссёр спохватился и кинулся его развязывать.
   - Чего стоите, быстро снимите с них верёвки,- крикнул он побитой киногруппе.
   Вязали Глянцева и Шляпкина крепко, с душой, потому и освобождали от верёвок долго, пыхтя и чертыхаясь, злясь друг на друга.
   Разминая затёкшие руки Глянцев первым обратил внимание на Стучало, весь вид которого выдавал в нём человека напуганного.
   - Вы чего, дядя, - тронул он его рукой и почувствовал под пальцами дрожь тела.
   - Что с ним? - спросил Шляпкин, возвышаясь над повергнутым в ужас председателем.
   - Дрожит чего-то, - пожал плечами Глянцев.
   Они отвели Стучало в сторону, усадили на траву под берёзой и начали вызнавать причину овладевшего Стучало страха.
   Вначале тот непрестанно повторял только одно слово " Он ", потом вдруг заговорил о своей смерти, а уж затем, отвечая на упорные расспросы товарищей, поведал о своей жизни в больнице.
   - Это он, помощник того, что врачом представлялся. Мафия!
   Последнее слово Стучало так выкрикнул, что на них обратил внимание рабочий, проходивший мимо.
   - Они меня хотели на органы порезать, для миллионера, а я убежал. Ох, неспроста он здесь, неспроста. А второй - то обязательно здесь обитает. Нет, они за здесь мной, - неустанно повторял он трясущимися губами.
   - Да почему вы, дядя, решили что этот парень похож на того фотографа в больнице? - с сомнением качал головой Глянцев.
   - Что значит похож? Это он! Я всю жизнь контролёром работал, мне пропуска не надо, а дай только в лицо глянуть, - воскликнул с надрывом Стучало.
  
   - 39 -
   Хлебникова быстро усадили на одну из машин и режиссёр, не спуская с него ласкового взгляда устроился рядом с ним.
   Друзьям достался видавший виды "Уазик ". Молодой, изрядно потрёпанный Хлебниковым водитель, всю дорогу неустанно давил на педаль газа. Его правый неповреждённый глаз злобно косился на Стучало, который по праву актёра, начальственно расположился рядом с ним. Машину трясло, раскачивало, подбрасывало словно шлюпку во время шторма. Шляпкин молчал, предаваясь унынию. Глянцев молчал с прикушенным языком, неосторожно высунутым в стремлении подразнить своим видом хмурого водителя. Стучало высокомерно помалкивал не отрывая глаз от дороги.
   Ехали недолго. Только Шляпкин сумел разглядеть табличку на покосившемся столбе с названием деревни. Да и то потому, что издали заприметил первые дома деревни. Остальные прохлопали этот момент, беспрерывно прыгая на своих сиденьях как на диком мустанге. Внезапно машина резко встала и всех кинуло вперёд. Но если Шляпкин и Глянцев ткнулись в спинки передних сидений, то Стучало не удержался и боднул лицом лобовое стекло. От боли он взвыл и обхватив голову медленно вылез из машины.
   Режиссёр стоял неподалёку и давал указания своим помощникам. Резкий скрип тормозов и вид машины в клубах поднятой пыли его разозлили.
   - Ну что Витёк, опять гнал? Ты что с людьми сделал? - заорал он, кидаясь к водителю, но тот кинулся бежать.
   - Он мне всё лицо разбил, сволочь, - закричал Стучало, резко распахивая дверцу.
   Шляпкин неловко вылез из машины и внимательно осмотрелся. Недалеко группировалось несколько женщин местного вида. Потирая ушибленное колено, он направился к ним. Сзади разразился гневной речью режиссёр, требуя найти " Витька" и обещая его примерно наказать. Женщин было несколько и все они увлечённо вертели головами с интересом рассматривая киношную суету.
   - Это Куроедово?- спросил он.
   - Ну.
   - Сами здешние?
   - Ну.
   - А Зубову знаете?
   - Ну.
   - Как мне её увидеть?
   Во время краткого диалога женщины им явно не заинтересовались, но последний вопрос поставил их в тупик. Они все посмотрели на Ивана и одна из них, довольно в пожилом возрасте, поинтересовалась:
   - А вам которая нужна, тут много с такой фамилией?
   - Да мне Зубову ... начал Иван, мучаясь от незнания имени нужной женщины.
   - Ну-ну,- подбодрила его старуха.
   - Петровну, мне Петровну, - вдруг вспомнил он отчество своей Зубовой.
   - Петровну? - подивилась другая женщина, которая давно не спускала с Ивана любопытных глаз.
   - Ну да, ну да, - закивал головой Иван и оглянулся.
   Стучало стоял неподалёку и слушал наставления режиссёра, постоянно кивая головой. Слушать - то он слушал, но смотрел на Шляпкина и блудливо улыбался.
   - Так вы к Катьке что-ли?
   Иван кивнул головой, желая только поскорей уйти куда-нибудь от этого прожигающего взгляда Стучало. Отчего-то ему стало неприятно, словно он сговаривался на любовную ночь. Ведь просто так разговаривает, а этот придурок опять своё возомнит о чём порядочные люди предпочитают помалкивать и делать втихую.
   Его молчание странным образом отразилось на женщинах. Они окружили его плотным кольцом, осматривая как холёного жеребца. Это сравнение возникло, едва он улыбнулся, пытаясь расположить их к себе.
   - Батюшки, - тихо ахнула одна, что стояла перед ним, - да у него двух зубов нет и один золотой.
   Иван сразу плотно сжал губы.
   - А лицо-то, лицо! Словно всю ночь веником отхаживали. Всё потёртое, в морщинах, - добавила другая, помоложе.
   - Да, не первой свежести мужичок! - тряхнула решительно головой ещё одна, высокая и худая.
   Ивана это стало уже злить и он усмехнулся.
   - И нечего насмехаться тут, - крикнула та, первая, обратившая внимание на его зубы, - обрюхатил девку и теперь заявился, гад.
   - Позвольте, - попытался рассеять недоразумение Иван, - я впервые здесь и...
   - Это мы знаем, - грубо оборвала его худая и жилистая женщина, - ты ей в городе ребёнка сделал, когда она ездила туда на конкурс самодеятельности.
   - Да я..., - открыл рот Иван.
   - И нечего зубы свои ощеривать, не боимся.
   - Да ладно вам, бабы, - вступилась за него одна из женщин, - будет вам человека позорить. Раз явился, значит осознал, может повиниться хочет.
   - Ну раз тебе он глянулся, тебе решать, дочь - то твоя, - произнесла одна из женщин.
   - Пойдём мил, человек со мной, - сказала женщина и, ухватив его за руку, словно опасаясь побега, повела за собой.
   Женщины засмеялись, но не это беспокоило Ивана. Стучало! Они проходили как раз мимо него и его бесстыжие глаза буравили не сколько Ивана, а его поводыря. Он шёл за ней не поднимая голову и стыд, непонятный и обидный заливал его лицо застенчивой краской.
   Она провела его как маленького ребёнка по всей улице и отпустила только в доме.
   Он огляделся в недоумении, узнавая и не узнавая его. Всё здесь веяло чем-то знакомым и в то же время чужим.
   Она усадила его на скамейку и он потрогал её тёмную залоснившуюся некрашеную древесину. Стол был незнаком. А вот печь...
   И тут он всё вспомнил. Конечно это был тот самый дом, в котором они оказались тогда, когда провалились в войну. Но женщина эта была незнакома.
   - А где она? - спросил он.
   - В город подалась, а ребёнка мне оставила. Хочешь взглянуть на свою кровинушку? - спросила женщина, пристально вглядываясь ему в лицо.
   - Да нет, - отмахнулся Иван,- мне другая нужна.
   - А у меня только одна дочь, другой не было, - строго произнесла женщина.
   Она поднялась со стула и встала перед ним широко расставив ноги. Её руки упёрлись в бока и голова грозно нависла над ним. В её решительной позе явно угадывалось намерение проучить гостя.
   - Нет, нет, - поспешно произнёс Иван и приподнялся, желая вести дальнейший разговор с женщиной стоя.
   Она опустила руки на его плечи и слегка надавила на них. Он послушно плюхнулся на лавку.
   - Понимаете, мне нужна женщина..., - начал он и тут же в досаде скривился.
   Его слова явно не понравились хозяйке и она резко оборвала:
   - Что? Ещё одна? Дочери моей мало? Кобель ненасытный!
   - Да не кобель я! - крикнул Иван и несмотря на желание женщины вновь усадить его на лавку, с усилием поднялся.
   - А кто ж ты? Сделал дочери ребёнка. Явился сюда и требует ещё женщину! - в свою очередь сорвалась хозяйка на крик.
   - Я ищу Зубову, отчество у неё Петровна, а вот как звать её забыл!
   - Она у меня Зубова, отчество у неё Петровна, по отцу её!
   - А сама ты кто?
   - Зубова Василиса... Петровна.
   В женщине что-то сдвинулась, она внимательно пригляделась к нему.
   - У вас есть сестра в Москве?
   - Есть.
   - Зубова Мария Петровна, да?
   - Да, - растерянно произнесла женщина и вдруг ухватилась за сердце.
   - Что с ней?
   - Померла ваша сестра.
   Женщина заплакала. Шляпкин подошёл и погладил её по спине.
   - Как? Как она умерла? - сквозь рыдания выдавила Зубова.
   - Как обычно в своей постели. Вот наказала вас проведать и сообщить об этом.
   Господи, - простонала женщина, - она ведь старшая была, как мать, как же мы теперь без неё?
   - Боюсь, что из всех сестёр вы последняя остались.
   - Как? А Люба?
   - Эта та, что в области, в деревне жила? Был я у неё, может последним и видел.
   - А зачем вы у неё были?
   - Перед смертью ваша сестра Мария велела мне вас всех найти и сообщить о её смерти. Говорила о карте, вернее её обрывке, которую каждая из вас должна мне дать. По всему выходит, что у вас последний клочок остался.
   - А почему я должна вам верить?
   - А посмотрите на меня, включите свою интуицую, или что там у вас имеется. Люба меня многому научила, а вот с Верой не привелось увидеться: Обшибей опередил.
   - А... откуда вам известно это имя?
   Шляпкин помялся, соображая сказать или нет о Голосе. Если она та самая Зубова к которой ему надо, то поверит, а если нет, примет за сумасшедшего. Впрочем чем он рискует?
   - Она мне ещё Голос передала, - осторожно сказал он.
   - Ванечку? - тихо ахнула женщина, прикрывая рот рукой.
   - Ну вот, а я и не знал что у него такое имя. Сам-то он мне об этом ничего не сказывал.
   Он вспомнил о птице и осторожно вытащил её из штанов. После нескольких оборотов ключа птица засветилась зелёным светом.
   На женщина она произвела магическое впечатление. Она сложила руки ладонями перед грудью и упала перед Иваном на колени.
   Он выждал несколько минут, пока она кончит вполголоса читать свою абракадабру и помог ей подняться на ноги.
   - В общем, женщина, мне нужна карта.
   Женщина вновь заплакала. Он немного подождал и вновь напомнил о карте.
   - Нет её у меня.
   - Во как ? В сортире по назначению использовали? - начал заводиться Иван.
   - Да что вы! - махнула Зубова рукой, - У дочери она, а дочь ребёнка мне оставила и куда-то подалась, не иначе в город.
   - А ей-то она зачем понадобилась?
   - Решила по ней сокровища сыскать, вот и понесла небось своему сожителю, отцу этого мальца, - ткнула она пальцев в сторону двери.
  
   На пороге дома стоял мальчик лет 3-4 и сосредоточенно вертел в носу пальцем. Его умные глазёнки с интересом рассматривали Ивана.
   - Я-то вначале вас за него приняла. Да и бабы наши тоже обознались,- продолжила Зубова.
   - Вот так дела, - расстроился Иван. - Где же нам теперь её искать?
   - Вы же Посланец? Спросите Ванечку, он вам и ответит, - хитро прищурилась женщина. - Он при Вас?
   - Сидит ( чуть не добавил -тварь), иногда высказывается, в общем удобно устроился.
   - А что он говорит?
   - Много всякого.
   -Нет, пусть он скажет где искать мою дочь.
   - А вы сами не знаете?
   - Уехала два дня назад, когда я на собрании по поводу фильма сидела. Нас- то всех в Доме культуре собрали и там, значит, режиссёр много чего говорил, просил помочь в массовках посниматься. Денег обещал. А домой вернулась вещей дочери нет, да и сама пропала. Только записку оставила, дескать, мама, не ищи я скоро буду. А куда утекла негодная девчонка, ума не приложу. Вот пусть Ванечка и выскажется, где её искать, пусть хоть адресок даст.
   Иван подошёл к окну и отодвинул занавеску. Улица в этот обеденный час была пуста.
   - А может, вы и не Посланец? - вдруг произнесла она рядом с ним. Иван от неожиданности вздрогнул и оглянулся. Зубова смотрела ему прямо в глаза пронзительно и с недоверием, словно прощупывая.
   И тут на него накатило. В голове зашумело, Зубова вдруг стала раздваиваться, он зарычал, а потом начал сыпать незнакомыми словами. Звуки выплёвывались с гневом, его всего затрясло. Зубову на его глазах перекосило, в лице отразился ужас и она вся застыла подобно статуе. Иван изливал свой монолог недолго, пронзая её своим негодующим взглядом. Наконец он задохнулся и беззвучно открыл рот, но женщина вдруг ослабела и повалилась ему в ноги.
   Тут Иван даже растерялся. Попятился, оступился и едва не упал. Женщина не шевелилась. Он медленно приблизился к ней, тронул за плечо и осторожно перевернул на спину. Она, несомненно, была жива и он с трудом дотащил её до кровати. Помахал над её лицом сложенной газеткой, побил ладошкой по щекам. Наконец сбегал в сени и принёс в кружке воды, набрал её в рот и брызнул в лицо. Она вздрогнула, открыла глаза и потянулась к его руке. Он не стал противиться и едва губы женщины коснулись её, поспешил спрятать за спину.
   - Ну, вы как?
   - Хорошо, - прошептала с улыбкой женщина.
   Ну вот и эта принимает меня за какое-то божество, как те женщины в доме её сестры, подумал он.
   - Не какое-то! Ты же По-сла-нец, дубина стоеросовая. Сколько раз тебе надо твердить кто ты теперь есть. Эх, дали силу вахлаку! - с досадой прорычал Голос.
   - А-а-а, объявился, - с затаённым ликованием подумал Иван.- Ну и где ты, Ва-неч-ка, шлялся? По каким задворкам моего мозга? А может... на стороне где промышлял? Может ты спросить чего хочешь?
   - Нашёл задворки. Там всего пара узких неглубоких канавок, а дальше невспаханное поле. Степь одним словом. А спрашивать нечего. Всё слышал, всё видел.
   - И что скажешь? Как мне теперь быть? Карта-то тю-тю, нету карты, а значит...
   - И не надейся, я останусь при тебе и к этой Зубовой не пойду.
   - Это почему? Это ж сестра её, пусть и сводная, но сестра. Значит ты должен исполнить волю Зубовой.
   - Да не буду я ничего исполнять. Мне у тебя хорошо. Приятно, знаешь дураков учить, сам как - то проникаешься своей значимостью.
   - Да мне плевать! Значит так! Сейчас я тебя всучу этой бабке. И не упорствуй! Пришло время расставаться! Мне, конечно, будет сильно тебя не хватать. Но память о тебе будет жить во мне вечно! Так что давай, браток, перескакивай по - быстрому в её башку или куда тебе сподручнее, а может и интереснее...
   - Хватит всякие гадости сочинять! Не напрягайся в фантазиях. Я решил остаться!
   - Вот те раз, идти мы не знаем куда, сокровища тю-тю, а он решает ещё во мне поваляться, понежиться. Давай вали отсюда!
   Последние слова Иван неожиданно для себя выкрикнул в полный голос прямо в лицо Зубовой. Как это уже бывало и раньше, Голос опять выставил его в глупое положение.
   Зубова растерянно захлопала глазами и не успел Иван и открыть рот чтоб извиниться, как она пружинисто вскочила с постели и заметалась по избе, собирая вещи.
   - Сейчас, сейчас, - бормотала она, торопливо складывая свои нехитрые пожитки в старый фанерный чемодан.
   - Ладно, ладно, я пошутил, никто тебя не гонит, - кинулся он к женщине. - Сядь, сготовь чайку.
   Зубова, не останавливаясь ни на секунду, бросила чемодан и поспешила ставить на газовую плиту чайник.
   Иван присел на лавку и выглянул в окно. Мимо по улице, топая сапогами пробежали несколько человек в немецкой форме, вдали прогремела автоматная очередь.
   - Быстро же они съёмку организовали, - удивился Иван. - Пойти что-ли глянуть как там Хлебников со Стучало актёрствуют?
   - Слышь, баба Настя, ты погоди чай готовить, я по деревне пройдусь, гляну как кино снимают, - крикнул он и вышел на крыльцо.
   Наручные часы отечественной фирмы " Полёт ", давний невыкупленный залог товарища за бутылку розового портвейна, показывали два часа дня. Стояла жара. Вдоль заборов улицы в тени деревьев лежали несколько собак с высунутыми розовыми языками, недалеко безбоязненно свернулся клубком рыжий кот. Пахло борщом и ещё чем-то вкусным. Живот паршиво потянуло. Он подумал было вернуться и перекусить у Зубовой чем-нибудь, но тут одно из окон избы, мимо которой он проходил, распахнулось, из него высунулось довольное и лицо Глянцева.
   Встретил он его на пороге дома весело, в расстегнутой рубахе и стеклянными глазами. Он дохнул самогоном и пригласил выпить. В глубине дома, за столом, заставленном нехитрой закуской и несколькими бутылками самогона, сидели двое. Один мрачный со злобно перекошенным лицом тянул из стакана мутный самогон, а второй улыбчивый, сухой невзрачного вида дедок с гармошкой на коленях.
   - Опоздавшему плясовую, - звонко крикнул он и резко раздвинул половинки инструмента. Грянула озорная мелодия и гармонист подмигнул Шляпкину.
   - Нет, ну ты что, Гриша, - остановил его Глянцев, кладя руку на инструмент, и пьяно засмеялся.
   Музыка смолкла и дедок выжидающе уставился на Сидора.
   - С чего ему плясать-то? Ты налей, дай закусить, потом ещё налей и...
   - Вон у меня ваза, наливай в неё, пусть штрафную выпьет, а то нашими стаканчиками не скоро с нами сравняется, - охотно предложил хозяин.
   Шляпкин мужественно набрал в грудь воздуха, желая выдохнуть свой категорический отказ, но Глянцев быстро поднёс к его лицу небольшую хрустальную вазочку со спиртным. Знакомый сивушный запах вскружил Шляпкину голову и выдох получился ритуальным, в сторону. Рука сама ухватилась за гранёное стекло. Самогон приятно ожёг горло и потёк раскалённой водицей в желудок. Шляпкин несколько секунд постоял с выпученными от удовольствия глазами и осторожно крякнул. Это явно понравилось хозяину и он с инструментом кинулся обнимать новоявленного собутыльника. Нормальных объятий не получилось по причине гармошки, упрямо мешавшей музыканту выразить всю степень переполнявших чувств.
   - Вот это парень, вот молодец, - восклицал он неустанно тыкаясь в грудь Ивана инструментом и хватая перед ним воздух короткими руками.- Нет, есть ещё богатыри у нас на Руси.
   - Конечно, - подал голос второй мужичок, с неудовольствием косясь на Ивана, - у нас каждый кто прикладывается к стакану - герой. Вся страна, блин, из одних героев состоит.
   Шляпкин сел и сунул в рот огурец. Холодец ему понравился, а вот кильку в томате вниманием обошёл.
   - В честь чего праздник? - спросил он, цепляя вилкой варёную картофелину.
   - А тебе праздник подавай? - крикнул хозяин и заиграл " Амурские волны ".
   - Ты Вань, поешь, а то ведь где ещё успеем перехватить?
   - А ... Хлебников со Стучало, они как?
   - А-а- эти... - задумался Глянцев. - Эти там, - махнул он за окно,- перед народом выпендриваются. Артисты хреновы!
   - Сволочи! - вдруг крикнул незнакомый собутыльник, - морды бы им поразбивать за эту самодеятельность.
   - А тебе-то что? - удивился Иван, - в кои веки ребятам случай выдался себя показать, а ты их сволочишь. Искусство - это ведь..., - закатил глаза под потолок Иван, - вдохновение. Тут талант нужен. Это тебе не картошку копать, дядя, - заключил Иван и считая разговор оконченным потянулся к бутылке.
   - Ты ещё намекни на природу, деревья и вообще на домашний обиход, - тихо произнёс собеседник, но Иван не уловил в его тоне скрытой неприязни.
   - А что, - легко откликнулся он, оканчивая разливать по стаканам самогон, - ты может удовольствие находишь во всём этом, а им полёт нужен.
   - Полёт?
   - Фантазии, - выдохнул Иван отнимая от рта стакан.
   Глянцев несколько раз уже толкал его под столом ногой, но Иван не обращал на это внимание, увлекаясь опьянением.
   - Может ты тоже артист? - вкрадчиво поинтересовался мужчина.
   - А кстати, - вдруг встрял в беседу Глянцев, - я ж тебя Ваня не познакомил. Вот это, - взметнул он в сторону гармониста руку, - дядя Гриша, он хозяин этого дома. А это, - не менее энергичный взмах в сторону медленно сатанеющего мужчины, - Перикл.
   - Кто? - подивился Иван.
   - А ты что таких имён и не слыхал? - окрысился мужик с экзотическим именем.
   - Да ладно вам бодаться-то, - миролюбиво сказал Глянцев.- тут, Ваня, понимаешь какое дело...
   - Да чего понимать, - крикнул Перикл, - отнял у меня роль этот прохвост. Жаль я его тогда до инфаркта не довёл. Теперь он решил мне отомстить.
   - Да о чём вы?
   Иван поспешно разлил самогон по стаканам и первым поднял свой.
   Выпили. Перикл пошарил по столу глазами явно примериваясь к пустой бутылке. Глянцев сразу сообразил для какой цели он к ней мысленно приноравливался и быстро поставил пустую посудину на пол .
   - Помнишь, Ваня. Я тебе говорил как Стучало напугали в больнице и он ко мне откинулся?
   - Ну как же! Ты ещё какого-то артиста на это дело под видом врача сговорил. Ловко у вас тогда вышло.
   - Ловко? - внимательно взглянул на Ивана Перикл.
   - Ну да. Тот артист неплохим профессионалом оказался, - воскликнул Иван, уже догадываясь, кто сидит перед ним.
   - Так то ж я был! - едва не застонал Перикл.
   - Ты? - изобразил радостное волнение Иван.- Вот молодец, а я то тебя за колхозника принял, ну молодец, сразу и не распознаешь в тебе профи. Вот побольше бы нам таких артистов, глядишь и Голливуд к нам в ученики стал набиваться.
   - Это что, - смягчился артист, - я и не такое умею.
   Внезапно на его лицо набежала тень и он скрипнул зубами.
   - Не давай ему зацикливаться на Стучало, - тихо посоветовал Глянцев.- Не дай бог они здесь встретятся.
   - А что будет? - спросил Иван, пользуясь медленным накаливанием Перикла.
   - Один в штаны уже накладывает при одном воспоминании, а другой готов эти портки одеть ему на голову. В любом случае этот его не упустит.
   - Что же делать?
   - Надо этого накачать, чтоб дрых без просыпу, пока не выберемся отсюда.
   - Вот ты этим и займись, а я прогуляюсь.
   Напоследок Иван сунул в рот огурец и громко им хрустя поднялся из-за стола.
   - Ты куда? - крикнул Глянцев.
   - Сиди здесь, я скоро, - буркнул Иван и захлопнул за собой дверь.
   На солнце Ивана стало быстро разбирать и когда он появился на площади села, мелодия " Амурских волн" уже яро наседала в голове, рождая желание прочистить горло и спеть под неё и даже сплясать.
   - Не время Ваня, самодеятельностью заниматься, - прошептал Голос, - охладись немного, вот тут у деревца.
   Дерево росло недалеко и было очень раскидистым. Иван, удивляясь себе, послушно дошёл до него и уселся под ним на скамейку.
  
   - 40 -
   В костюмерной, расположенной в вагончике на колёсах, Стучало быстро облачили в форменную одежду фашистского солдата, а вот для Хлебникова ничего не подошло. Завхоз, крупный потливый мужчина с взлохмаченными волосами весь упарился выискивая нужный размер. Если штаны ещё как-то влезали, едва сходясь на поясе, то кители вообще прикрывали только спину, совершенно отказываясь сходиться на груди Хлебникова.
   А режиссёр уже торопил, требуя выхода новоявленных актёров. Стучало первым вышел на воздух и сразу увидел Глянцева.
   - Ты не видел Ивана? - озабоченно спросил тот.
   - Будто не знаешь где его искать, - усмехнулся Стучало.
   - И где?
   - Где-где! Рифмы дожидаешься?
   - Я серьёзно. А ты смеёшься, - обиделся Глянцев.
   - Я тебе ответил где искать. Ты что забыл, что бабы на него как мухи на мёд слетаются?
   - Так у кого же мне его искать?
   К ним подошёл режиссёр, придирчиво оглядел Стучало, заставил крутануться на месте.
   - Так, молодец, - похвалил он и ухватив под руку начал уводить.
   - Он к бабе какой-то пошёл, вон туда по улице. Если найдёшь смотри не помешай, - крикнул Стучало, на ходу оборачиваясь.
   Режиссёр быстро объяснил ему где и как стоять и когда двигаться.
   - А слова? Текст то есть? - удивился Стучало,- Я что, всё это буду без слов делать?
   - Слов вам не полагается, - ответил режиссёр и, заметив как Стучало переменился в лицо, успокаивающе добавил, - Вы же по- немецки не умеете говорить? К тому же у вас роль обычного солдата, а в немецкой армии рядовые обычно помалкивают, а говорят офицеры.
   - Тогда что же я буду делать, коли слов не подыскали? - обиделся Стучало и провёл рукой по груди как бы с намерением расстегнуть китель и отказаться от роли.
   - А вы знаете текст не всегда способствует раскрытию характера героя? Бывает молчание и выразительный взгляд могут больше сказать чем, монолог?
   - Ну на монологи я и не рассчитываю, - пробормотал сбитый с толку Стучало, - но хотя бы пару слов, так сказать, для подчёркивания характера, усиления обстановки...
   Режиссёр задумался и Стучало, ободрённый его сомнениями для убедительности вдруг завопил по - немецки. Когда к ним на завод, где он работал вахтёром, приезжали немцы, он слышал как они, изрядно отпив русской водки что-то орали. Драли глотку так громко и настойчиво, неоднократно повторяясь, что он невольно запомнил некоторые их выражения. Вот и сейчас он попытался изобразить что-то подобное. Конечно, он догадывался, что исторгает не простые ругательства, а самые грубые и непотребные, присущие отъявленным хулиганам или интеллигентам, укушавшихся до скотского состояния.
   Режиссёр застыл. Его нижняя челюсть медленно отслоилась от верхней, обнажая ряд верхних зубов, глаза удивлённо округлились. Стучало заметил какое впечатление сумел произвести и скромно опустил глаза не вследствии стыдливости, хотя и догадывался, что выразил на чужом языке, а желая подчеркнуть свою целомудренную скромность.
   Наверное с минуту режиссёр хранил молчания. Во всяком случае она показалась Стучало очень длинной.
   - Где вы это слышали? - наконец произнёс потрясённый режиссёр.
   - А, от немцев, они приезжали у меня брать уроки ...
   - Балета, - произнёс знакомый голос и Стучало с неудовольствием заметил сзади себя Глянцева.
   - Тебе чего надо? - строго спросил он.
   - Это кто? - спросил режиссёр, делая вид, что впервые видит Глянцева.
   - Да родственник дальний, седьмая вода на киселе, - добродушно пояснил Стучало, гневно изображая глазами всю степень своего негодования от внедрения в разговор постороннего человека.
   - Так я Ивана-то не нашёл, - сообщил Глянцев с таким видом словно Стучало только этим и интересовался весь день и других заботу него не было.
   - А это кто? - вновь задал вопрос режиссёр.
   - Да есть тут один такой деятель..., - неохотно начал Стучало, - ну, вроде знакомый что-ли. Я тут с ним, ну и этим,- кивнул на Глянцева,- турне совершаю по местам ...
   - Былых боёв и сельского подполья, - в тон ему так же лениво цедя слова как о давно известном событии пояснил Глянцев.
   - Так вы воевали? - недоверчиво уставился на Стучало режиссёр.
   Как Стучало утвердительно не кивнул головой? Это останется скрыто в его подсознании. По всему ему так хотелось представить себя бывалым в наилучшем виде человеком. Но он вовремя вспомнил о своем возрасте, который ну никак не подходил под ветерана.
   - Да не то чтоб воевал, - неохотно сказал он, - но...
   - Мой дядя скромничает, - перебил его Глянцев, - на войне он ещё в люльке качался. Так партизаны к нему подкладывали листовки, гранаты и однажды пачку динамита. Кто ж у ребёнка их будет искать? Так что он вроде как и участник, пусть и пассивный...Верно, дядя?
   Глянцев излучал всё уважение на какое был способен и хоть в глубине его наглых глаз таился насмешливый огонёк, Стучало замешкался не зная как отреагировать на явное враньё.
   - Ну, я знаю про пассивных, но только они..., - смутился режиссёр.
   - Нет, к этим дядя не причастен, так дядя? - поинтересовался Глянцев.
   Стучало вначале и не сообразил о каких пассивных вдруг пошла речь, но сразу согласиться с Глянцевым промедлил. Показалось на мгновение что тот строит свою очередную каверзу.
   - Ну, это ... как- то не совсем удобно...- начал он неуверенно.
   Смысл его предложения должен был свестись к тому, что неловко говорить о своей принадлежности к подполью, но Глянцев внезапно развил его предложение совсем не в ту сторону.
   - А дядя у нас активист, - гордо сообщил он.
   - Правда? - воскликнул режиссёр, оживляясь.
   Стучало не понял его радости. Режиссёр заулыбался и ободряюще погладил Стучало по спине.
   - Да я и по жизни активный. Вот состою председателем домкома, всех жителей знаю, характеры и склонности любого.
   - Молодец, - восхитился режиссёр.
   - Ну я пойду. Поищу Ивана-то, а?
   Глянцев оглядел Стучало и режиссёра и поспешил отойти.
   - Геннадий Петрович, а Геннадий Петрович! - позвали режиссёра.
   На ступеньках костюмерной стоял завхоз и махал рукой, призывая подойти к нему.
   - Ну что там у вас ещё? - недовольно спросил режиссёр, подходя к вагончику.
   - Сами поглядите. Взяли артиста, а на него ничего не налезает. Где я вам возьму такие размеры? Слышь, колосс, выдь на минуту, покажись во всей своей необъятности.
   Завхоза от злости прям распирало. С рук свисала одежда едва не касаясь земли.
   Дверь вагончика распахнулась и в его проёме обозначилась белая фигура Хлебникова. Он сошёл по ступенькам и встал перед режиссёром с гордым видом патриция перед рабом. На патриция он действительно походил и не столько надменным видом, а простынёй, обёрнутой вокруг тела.
   - Зачем казённую простыню напялил? Ты покажись в том, что на тебе только что лопнуло, - вознегодовал завхоз.
   - Что лопнуло? - не меняя высокомерного выражения на лице вопросил Хлебников.
   Завхоз взмахнул руками и потряс перед ним разорванными по швам кителями и штанами.
   - Вот, полюбуйтесь, - обратился он к режиссёру, - едва одели на него. Я ему говорю: не дыши, не делай резких движений. А он, ему дескать, дышать невозможно. В груди тесно.
   - И что? Вы можете говорить короче и понятливее. Из-за ваших проблем у меня съёмочная группа простаивает. Да и массовка того и гляди разойдётся.
   - Да я и говорю, что этого артиста не в чем выпускать! Из-за одежды ему не фашиста играть, а расстреливаемого партизана.
   - Это почему?
   - Ну их же в одном белье стреляли, а одежду снимали чтоб не пропала даром.
   - Ну ты мне ещё будешь указывать кого ему играть, - оборвал его режиссёр. - Где ты видел чтоб человека в то время в трусах расстреливали да ещё небось в цветных с петухами.
   Он уселся на парусиновый стул и задумался. Думал недолго.
   - А они у меня синие, только вчера поменял, - вдруг обиделся Хлебников.
   - Эврика! - воскликнул режиссёр, подскакивая на стуле.- Он же палач и устал от своей грязной работы и поэтому китель расстегнул. Ему жарко, понимаешь, он запарился людей вешать.
   - А штаны? - угрюмо поинтересовался завхоз.- В кителе и трусах? Он что будет вешать в таком виде?
   - Трусы..., трусы.., - пробормотал режиссёр и начал усиленно тереть себе лоб. - У вас штаны есть?
   - У меня? - удивился Хлебников.
   - Я же не себя спрашиваю и не его,- кивнул режиссёр на завхоза, - У вас они имеются?
   - Были. То есть есть, они там, - махнул рукой за спину Хлебников в сторону походной костюмерной.
   - Несите их и побыстрее.
   Штаны оказались синими джинсами большого размера. Режиссёр придирчиво их осмотрел, попробовал на разрыв и остался удовлетворён.
   - Значит так, фильм цветной и голубизна нам ни к чему.
   - Что? - удивился Хлебников.
   - Да не в том смысле, - отмахнулся режиссёр,- Надо на эти штаны нашить разорванные им штаны, чтоб цвет соответствовал.
   - Это надо сегодня?
   - Сейчас! Сию минуту, - взорвался режиссёр.
   - Да понял я, понял. А убытки на кого списывать?
   - На издержки производства. У нас же война, голубчик. На ней стреляют, люди ползают. Придумаете что-нибудь.
   Казнь организовали на площади. Перед съёмкой режиссёр выступил перед массовкой с убедительной речью посопереживать казнимому. На эту роль заготовили местного конюха, мужика крепкого, легко обучаемого и любителя выпить. Последнее обстоятельство послужило основным поводом выбрать именно этого человека. Спонсор внезапно без объяснения причин урезал финансирование картины и поскольку съёмки уже начались, режиссёр решил ужаться в средствах. Артистов поменяли, и первый, назначенный на эту роль ещё в городе, долго и непристойно ругал режиссёра и несколько раз порывался набить ему лицо. В конце концов обиженного немного побили, дали пару бутылок коньяка, немного денег на дорогу и посадили в автобус.
   Конюха слегка подпоили, объяснили что к чему и он за две бутылки водки согласился поизображать казнимого партизана. Делать ему практически ничего было не надо, а только взойти на помост и с петлёй на шее крикнуть хорошие слова про Советскую власть и о победе, которая, естественно, не за горами. После этого Хлебников должен ударом ноги выбить у него из под ног скамейку, а " партизан " повиснуть, отчаянно дрыгая ногами. С казни начинался фильм и выглядеть ей следовало очень натурально, чтоб заострить внимание зрителя и настроить его на просмотр фильма. Учитывая отсутствие профессионального актёра на роль партизана, режиссёр собирался для усиления впечатления немного подпоить конюха, чтоб значит вид имел соответствующий. Конечно в этом деле не обойтись без гримёров. Они могут приукрасить его лицо ложными синяками, ссадинами. Лицо, утомлённое постоянными попойками, должно произвести впечатление длительных пыток и вызвать сострадание зрителя. Его усталые и неровные движения после нескольких рюмок зритель обязательно связал бы с игровым мастерством. Режиссёр казалось учёл всё, но в одном ошибся.
   Дело в том, что российский человек, воспитанный на очередях, постоянных унижениях и холодной непробиваемости чиновничества, в душе, в подсознании бережно хранит осколки своего детства, когда в мыслях можно придумать иную жизнь, преобразиться в другого человека и пожить сообразно своим мечтам. Став взрослыми женщины любили посопереживать страданиям всяких " рабынь Изаур ", мужчины в крутых фантазиях мнили себя супергероями. Это помогало на время уйти от обыденности, расслабиться. Но неудовлетворённость своим местом в жизни оставалась. Предложи измученной домашним хозяйством женщине, на которую муж давно перестал обращать внимание, изменить свою жизнь, подыграть неожиданно предоставленному случаем одинокому мужчине, редкая откажется от романтического знакомства. А дай одинокому мужику перевоплотиться в успешного предпринимателя или казанову какого-нибудь. Что с этими людьми произойдёт? Наверняка они вступят в эту игру с удовольствием, а если получится, то и с наслаждением. В каждом человеке сидит и зреет желание расцветить свою жизнь небольшим приключением.
   Кто бы мог подумать что этот увалень, верзила Хлебников так проникнется своей ролью палача, так вживётся в неё и так заиграется, что...
   Впрочем начнём по порядку. На синие джинсы быстро и спешно пришили порванные штаны от немецкой формы, на плечи сумели набросить китель мышиного цвета, на лицо нанесли несколько грубых мазков грима и вот уже Хлебников преобразился из обычного русского мужика, мастера разводного ключа и сливного бачка, в настоящего фашиста. Режиссёр повертелся вокруг него, отошёл на несколько шагов как бы любуясь и удовлетворённо хлопнул в ладоши.
   Стучало как ему и полагалось по роли в форме немецкого солдата с фотоаппаратом пристроился у эшафота с гримасой радостного любопытства. По ходу казни ему следовало целиться фотоаппаратом в фигуру конюха, на всём протяжении его пути от сарая, где его содержали до виселицы.
   Хлебников обязывался вести конюха от сарая, грубо толкая и беззвучно раскрывая рот. В дальнейшем при озвучивании, как ему пояснил режиссёр, на его движения губ наложат текст, прочитанный дублёром.
   Режиссёр крикнул " Мотор", камера включилась и Хлебников, медленно, вразвалочку двинулся к сараю. Он дёрнул за ручку скрипучей двери и скрылся в глубине тёмного провала.. И всё, пропал. Камера работала, но Хлебников и конюх не выходили. Режиссёр скомандовал " Стоп " и потребовал установить причину задержки выхода.
   Помощник режиссёра, молодой парень быстро вбежал в сарай и тоже пропал. Когда в сарай вошёл режиссёр, то увидел пьяного конюха и мордующего его Хлебникова. Молодой помощник бегал вокруг них и всплескивал руками. Может конюх и выпил слегка, за этим строго смотрели специально обученные люди, но Хлебникову что-то в нём не понравилось. Как потом выяснилось, едва он увидел дремлющего на охапке сена человека, со связанными за спиной руками, то сразу дал ему в зубы. Не расположенный к такому поведению, конюх заорал, тем самым увеличив ярость своего " палача ". Хлебников несколько раз смазал ему по лицу и теперь сидел, удовлетворённо стирая с кулака грим " партизана ".
   Режиссёр объяснил, что так делать нехорошо, погрозил Хлебникову пальцем и съёмка началась по новой. Только через 15 минут приступили к записи сопровождения " партизана " к виселице. К тому времени расторопный и бойкий на язык конюх совсем раскис и едва плёлся по утоптанной тропинке, между двумя рядами немецких автоматчиков. Хлебников, пользуясь слабостью своего подопечного держал его за шиворот и несильно, но чувствительно поддавал ему коленом под зад. " Партизан " что-то силился сказать, беззвучно открывая рот. Режиссёр стоял как гончая в стойке, замерев и опустив руки по швам. Зрелище открывалось поразительно правдоподобное. Всё выглядело так натурально, что если б не камера, можно было бы решить, что всё действительно происходит как в то время.
   Стучало как подобает оккупанту неугомонно вертелся вокруг Хлебникова и жертвы, весело оскаляясь и часто щёлкая кнопкой фотоаппарата. Режиссер недовольно поморщился: ему не нравилось загораживание Стучало центральной группы. Он остановил съёмку и потребовал начать всё сначала. Стучало объяснил, чтоб тот не путался перед камерой и двигался на втором плане. Неоднократно принимались снимать сопровождение " партизана " к виселице, но с каждым разом путь " партизана " укорачивался. Наконец Хлебников поднял его с земли и на руках понёс к месту казни. Объявили перерыв.
   Режиссёр быстро выкурил сигарету и подошёл к Хлебникову. На Стучало он вначале не обратил внимание, хоть тот и настырно совал голову между ними.
   - Послушайте, э-э-э-...
   - Виктор. Его зовут Виктор, - услужливо подсказал Стучало.
   - Ну, да, Виктор, - согласился режиссёр. - Вам его не носить надо, а доволочь до места. Ведь вы же его не спасаете с пожара или с поля боя! Он ваш враг, понимает? Вот вы можете представить на его месте вашего врага? Побольше тупого животного равнодушия. Вам его не жаль! Нисколько! Понимаете?
   - Понимаю, - согласился Хлебников, - он похож на заведующего точки приёма стеклотары.
   - И что?
   - Редкая сволочь, у всех всю посуду принимает, а мне отказ. Враг он мой кровный. Из-за него на другую точку посуду сдаю.
   - Вот! - воскликнул режиссёр, - представьте что это он такой вредина и тут у вас в руках. Делай с ним что хочешь!
   - А мы на это не договаривались, - внезапно раздался сзади слабый голос конюха.
   Режиссёр обернулся и, вглядевшись в распухшее лицо самодеятельного актёра, не сразу признал в нём " партизана ".
   А тот собрался с силами и вдруг заорал на Хлебникова:
   - Ты чего меня в харю толкал? Ты руку выброси, а кулак до меня не доноси.
   - Так разве ж это удар?- удивился Хлебников. - Так, сопли разве что смахнуть.
   - Ты где у меня сопли видел? - разволновался конюх.
   - Да у тебя под носом. А бить надо так, чтоб натурально вышло. Я не умею просто так заносить руку. Меня батя учил: замахнулся - опускай.
   - Господи, - воскликнул конюх и едва не заплакал, - он убьёт меня. Нет я не могу терпеть такое надругательство над своей физиономией!
   - Не волнуйтесь, - попробовал его успокоить режиссёр, - он больше не будет. Осталось самую малость отснять.
   - Что понимать под малостью? Мою смерть?
   - Нет, он вам только петельку на голову накинет, вы поблагодарите советскую власть и немного повисите. Сзади вас, на спине есть такая петелька, вот на ней надо немного поболтаться.
   - А кто вешать будет?
   - Так... вот он, - кивнул режиссёр на Хлебникова.
   - Нет я не это не согласный! Он меня на самом деле повесит! - завопил обиженный " артист " и, заметив явное желание Хлебникова подойти к нему крикнул, - И не подходи ко мне, - тут же спрятался за спину режиссёра.
   Режиссёр объявил большой перерыв до следующего дня. Он быстро переговорил с помощником и тот, несколько раз согласно кивнув, занялся конюхом. Два дюжих ассистента отвели его к столу и принялись его подкармливать.
  
   - 41 -
   В тени, под деревом Ивана совсем разморило и съёмку фильма он смотрел в полглаза. Заснуть мешал неутомимый Голос. Вначале он понёс какую-то ахинею о вреде пьянства, потом попытался живописно нарисовать картину разрушения внутренних органов. Иван молчал, притворяясь внимательным слушателем, а сам потихоньку подрёмывал с открытыми глазами. Ещё в армии он умудрялся спать на посту таким образом. Но если тогда по молодости это ему с успехом удавалось, то сейчас организм, ослабленный возрастом, да и чего греха таить, пропитанный алкоголем, с трудом удерживал веки, кои предательски норовили закрыть перед ним обзор массового скопления людей. Вероятно и Голос это отмечал, потому что в самые сладкие минуты забытья, вдруг повышал тон до крика, отчего нравоучения получались митинговыми в виде ярких призывов. Иван нервно вздрагивал и ошалело крутил головой, спросонья решив, что это кто-то через рупор вопит у него над ухом.
   Когда бабы потянулись мимо по своим домам, Иван встрепенулся, Солнце уже закатывалось за горизонт. Он спустился с пригорка и увидел Стучало. Тот тоже заметил его, но не спешил подойти, а с озабоченным видом отирался возле режиссёра. Тот дал несколько указаний одному из своих помощников и о чём-то стал выспрашивать председателя.
   Тот внимательно выслушивал его и вынужденно кивнул на одинокую фигуру Шляпкина. Режиссёр быстро направился к нему и вежливо поинтересовался местом их ночлега.
   Шляпкин немного бестолково принялся объяснять расположение дома Зубовой, но режиссёр оказалось её знал и понятливо покивал головой. Потом он пообещал зайти и посмотреть как они устроились.
   Вскоре к ним присоединился Хлебников, разгорячённый съёмками. Всю дорогу он неутомимо пытался рассказать о своих ощущениях и видении предстоящей казни. Друзья его почти не слушали, занятые своими мыслями. Стучало постоянно вертел головой по сторонам и наконец обеспокоился отсутствием Глянцева. Шляпкин, недовольный появлением неприятного отрезвления и нутряного зова организма ещё добавить, помалкивал, тяжело ступая по неровной глинистой дороге. Когда проходили мимо известного ему дома он вдруг с особой пронзительностью обеспокоился отсутствием из его окон звуков гармошки и пьяных голосов. При Стучало он поопасался зайти в него да и вообще попытался ничем не выразить своего интереса.
   Он привёл товарищей в дом к Зубовой и, оставив их на попечении хозяйки, поспешил на улицу. Стучало под благовидным предлогом, понятным в деревне, тихо выскользнул за ним. Шляпкин по дороге несколько раз оборачивался и Стучало быстро падал в траву в тень заборов, вдоль которых пробирался с осторожностью кошки. Забор, вдоль которого таился председатель постепенно поднимался над дорогой и вскоре Шляпкин показался маленьким, где-то далеко внизу со своей глупой подозрительностью. Стучало улыбнулся, подумав как он ловко обхитрил Ивана, который и не догадывался о наблюдении за ним сверху. Едва Шляпкин скрылся за поворотом улицы Стучало расслабился и уверенно шагнул со своей возвышенности к дороге. Левая нога с противным хлюпаньем наступила на что-то мягкое и сразу заскользила вниз, к дороге. Правая, безуспешно выставленная в сторону, не сумела придержать её плавного движения, а наоборот, угодила в аналогичную смазку. Ноги разъехались и Стучало съехал на заднице к дороге как в зимнем детстве по обледенелой горке крутясь вокруг своей оси.
   Шляпкин быстро добрался до знакомого дома, поднялся на крыльцо и прислушался. В доме стояла тишина. От толчка дверь неприятно заскрипела и в лицо пахнуло застоявшимся запахом долгой попойки. Иван несколько раз позвал Глянцева, прислушался и осторожно переступил порог. Рука наугад нащупала на стене выключатель, и тут ему на голову одели мешок. От неожиданности Иван глухо заорал, но от сильного пинка под зад повалился на пол. Ему быстро скрутили за спиной руки и, несмотря на отчаянное сопротивление, куда-то поволокли.
   Чиркнула спичка и сквозь грубые нити мешка Иван увидел свет. Его усадили на табурет, осторожно освободили голову и едва не обожгли лицо зажженной свечой. Иван зажмурился и от боли замотал головой.
   - Осторожно, ты ему глаза сожжёшь, - сказал кто-то сзади и пламя немного отдалилось. Иван медленно приходил в себя, слышал едва слышное передвижение. Судя по шороху материи, слабому дыханию вперемежку с запахом духов, рядом с ним находилась женщина. Это немного взбодрило Ивана. Но тут же сзади кто-то грубо и осторожно ухватил его голову руками и слегка с нажимом покрутил ею по сторонам. Перед глазами ослеплённым пламенем свечи всё затуманилось.
   - А вот и наша главная рыбина, - произнёс неведомый мужчина и удовлетворённо постучал Ивану по затылку ладонью.
   - Кто вы? Что от меня надо? - пробормотал Шляпкин строя догадки относительно своего пленения.
   - Мы ? - удивился мужчина.
   - Он совсем ни о чём не догадывается! - хихикнула женщина и пламя свечи приблизилось к его глазам.
   Иван замотал головой, пытаясь уйти от нестерпимого света и жара.
   - Я ж тебе сказал, - недовольно крикнул мужчина и свеча послушно отодвинулась вглубь темноты.
   Иван испугался. Судя по всему эти люди не собирались шутить и намерения у них были серьёзные. Он сразу догадался, что гнев мужчины был показным и соответствовал известному им сценарию. Теперь судя по всему они попеременно будут на него давить, подавляя волю. Он мысленно позвал Голос, звал недолго, потому что мужчина вдруг перебил его внутренние стенания:
   - Думаешь откликнется?
   - Кто?
   - Да тот что внутри тебя сидит и тобою помыкает. Признайся ведь надоел он тебе до чёртиков? Ну, что молчишь?
   - А что сказать?
   - Правду. Ведь я знаю как он тебя достал. Ты ведь хочешь от него освободиться, не так ли?
   Иван молчал, силясь припомнить, где он слышал этот вкрадчивый голос. Несомненно он раньше встречался с этим человеком, но где и когда?
   - Да он теперь не отзовётся: напуган как суслик. Отдай его мне и ты обретёшь свободу. Ведь ты и забыл небось как тебе раньше хорошо жилось? Вспомни, ведь все твои приключения начались именно с него. А может с Зубовой? Она тебе всучила его? А ты как дурак повёлся на её историю о сокровищах.
   - А разве они не существуют?
   Иван попытался повернуть голову в сторону мужчины, но свеча вновь угрожающе приблизилась к лицу.
   - Не надо меня видеть. А сокровища, действительно, есть. Я смогу их выдать тебе хоть сейчас, но...
   - Пётр Геннадьевич, а я...
   Недалеко кто-то глухо кашлянул и что-то согласно проворчал.
   - О тебе... э-э-э милая, мы поговорим позднее. Наш с тобой уговор остаётся в силе и внакладе ты не останешься.
   И вновь из угла кто-то закашлялся и так неестественно, что Иван сразу догадался о неутолённом желании третьего тоже что-то получить.
   - Да ты-то помолчи, - раздраженно бросил мужчина, - всем хватит.
   - Это ж сколько у вас драгоценностей-то? - удивился вслух Иван, - что такую прорву людей можете ими осыпать и все останутся довольны?
   - Э-э-э, Шляпкин, ты свою кампанию суда не примазывай,_- воскликнула женщина и Иван сразу угадал в ней " Нинку- горлодёрку ".
   - Хватит всем, но по заслугам, - жёстко оборвал её мужчина.
   - И как же ты будешь их оценивать? - вызывающе крикнула Нинка.
   - Да? - отважился третий, тонким от волнения голоском подростка из своего угла.
   - Ага, - удовлетворённо подумал Иван,- кажется начинается меж ними склока.
   - По затраченным усилиям, мозговой деятельности и времени, - спокойно ответил мужчина.
   - Значит, как я понимаю, - задиристо начала Нинка, - всё упирается во время? То есть чем дольше мы задействованы в этом деле, тем больше у нас шансов проявить себя, а значит и увеличить размер своего вознаграждения?
   Во время этой словесной перепалки Иван успел немного освоиться и уже хорошо видел Нинку в нескольких шагах от себя, несмотря на энергичное в такт своим словам размахивание ею свечой. Третий, ещё неведомый согласно покряхтывал из своего тёмного угла, но разглядеть его мешало расстояние.
   - Ну, в принципе ты права..., - осторожно произнёс мужчина и Иван попытался обернуться.
   Несмотря на связанные руки он сумел извернуться всем телом и увидел его. Секунда. Одно мгновение и его от страха затрясло.
   Внезапно третий, покинул своё укрытие и подбежал к окну. Скрипнула калитка и кто-то поспешно зашагал к дому. Свеча мгновенно погасла и Ивана окружила тьма. Скрипнула дверь и кто-то в темноте, не зажигая света и мурлыча себе под нос известную ему мелодию затопал в глубине дома. Несомненно вернулся тот самый гармонист, хозяин дома так ловко игравший на своём инструменте. Гармонь издала расстроенные звуки.
   Иван завопил, инструмент выпал из рук гармониста, коротко рыкнув, на пол. Дальше Иван, понёс хриплым голосом всякие предостережения и опасения за жизнь свою и хозяина. Получилось на его взгляд очень убедительно потому, что сзади кто-то невидимый сразу освободил ему руки. Иван упал на пол и побежал на четвереньках в сторону предполагаемого нахождения музыканта. Гармонь издала несколько чвакающих звуков и, обозначая ими в темноте своё движение, выметнулась на крыльцо. По дороге к калитке она несколько раз взвыла и сразу на улице глухо стукнулась о землю, расстроено вякнув. Иван выбежал за калитку и споткнулся о недвижимое тело. Хозяин дома учащённо дышал, прижимая к груди свой инструмент и при виде склонённого над ним человека развернул меха инструмента и мелодия " Варяга" звонко огласила улицу. Несмотря на страх хозяин сумел собраться и встречал опасность достойно.
   Иван обессилено рухнул рядом, но музыкант не прервал мелодии, а наоборот, она как-то возвысилась дойдя до пафосного звучания, торжественно заявляя о стойкости и отваге человека, встречающего смерть лицом к лицу.
   Эта мелодия длилась долго, проявляя себя высоким и стройным звучанием оплакивая непоколебимое желание гибели легендарного крейсера, а заодно и исполнителя музыки.
   Наконец пальцы, сведённые судорогой, застыли на клавишах. Иван, уже успокоенный и пропитанный духом торжества несгибаемой воли музыки привстал и потряс за плечо неугомонного гармониста. Тот не сразу пришёл в себя, а когда признал в Шляпкине своего недавнего собутыльника расчувствовался и заплакал. Иван как мог поутешал его и вскоре вызнал где следует искать Глянцева и обиженного артиста Сотового. Дядя Гриша, вызвался проводить его до кафе, по дороге словоохотливо, отходя от испытанного страха, давая пояснения своего неожиданного появления в доме. А причина была проста: на молодёжной дискотеке, куда завалились в изрядном хмелю Глянцев и Сотовый, сломался музыкальный аппарат и дядя Гриша решил помочь молодёжи игрой на своём инструменте.
   Кафе издали светилось незатейливым неоновым названием: " У бабы Клавы ". Перед дверями, на освещённом пятачке, толкалось десятка два парней и девушек. При виде гармониста толпа обрадовалась, а девушки зааплодировали. В тесном кольце ликующей молодёжи Иван с дядей Гришей вошёл в помещение. Плотный застоявшийся запах пота вперемежку с дешёвыми духами сразу ударил в нос. В центре площадки несколько пьяных парней извивались всем телом под хриплые крики какой-то модной группы, источаемой из потертого магнитофона с ближнего к кругу столика.
   Иван порыскал глазами, выискивая Глянцева, но заметил только Сотового, уныло в углу отхлёбывающего из бутылки пива. Грянула ударная плясовая и несколько девчонок выскочили в центр площадки. Дядя Гриша сидел недалеко в роскошном кресле о виртуозно перебирал клавиши гармошки. Иван двинулся среди танцующих, стараясь не упустить фигуру Сотового. В какой-то момент его отвлекла неказистая девчонка, ловко отстукавшая перед ним своими каблучками. Иван хотел обойти её стороной не желая мешать ударному темпераменту. Но она загородила перед ним путь и с удивительным проворством не спуская с него озорных глазёнок неистово забарабанила каблучками словно желая испортить туфли. Иван смутился, понимая что она приглашает его к совместной пляске, но тут к ней подбежал молодой парень, и отвлёк её внимание своим частым подпрыгиванием на одном месте. Ни красоты ни изящества в его движениях не было, но энтузиазм не остался незамечен хотя бы потому, что своими нелепыми движениями он случайно задел эту девчонку, оттолкнув её в сторону. Что там происходило дальше Иван не стал изучать и поспешил к Сотовому, но его на месте не оказалось. Только пустая бутылка из под пива сиротливо стояла на краю чистого стола.
   И тут через мегафон на всё кафе раздался сильный женский голос с приглашением на белый танец. Не успел Иван и два раза прокрутить головой как к нему подскочила та самая неугомонная девчонка.
   - Позвольте вас пригласить? - тонко пропищала она и Иван вынужденно уступил.
   Её цыплячье тельце затрепетало под его грубой ладонью. Он хотел провести её по кругу классически придерживая левой рукой за талию, а правую сцепив с её пальцами, но девушка его целомудренную руку положила себе на талию, где уже покоилась другая.
   Его пальцы рук едва на ней не сомкнулись. Он мало обращал на неё внимание зорко всматриваясь в танцевальные пары, а заодно и в окружение танцевального пятачка.
   Тот кого увидел в доме сзади себя не давало ему покоя. Несомненно это был тот самый мужик, который завлёк его в выселенный дом под предлогом выпивки. Он хорошо помнил его мгновенное преображение в ужасную уродину и тот давний страх сейчас упорно холодил спину, рассыпая по ней неприятные мурашки. Его всего передёрнуло и девушка участливо спросила:
   - Вам плохо?
   - Нет, мне хорошо, - ответил он даже не взглянув на неё.
   - А кого вы всё ищете?
   - Ищу? - попытался удивиться он.
   - Ну да. Вы всё время на меня не смотрите. Вы, я вижу не местный, приехали к нам кино снимать?
   - Ну в каком-то роде, - буркнул он.
   - А вы знаете я так люблю кино.
   Ах вот в чём дело, подумал он, она меня и выбрала только затем, чтоб устроил её на съёмки.
   И тут он увидел Глянцева. Тот стоял перед двумя девушками и что-то увлечённо рассказывал им забавное, отчего у них улыбки не сходила с лиц.
   Танец окончился и Иван устремился к другу. Но тут ему путь преградила женщина в нарядном платье. Он хотел её обойти, но она схватила его за руку и потащила за собой.
   - Позвольте, - попытался вырваться Иван, - что вам надо?
   - Шоколада! - весело прокричала она, перекрывая голосом музыку.
   Гармонь в руках неутомимого дядя Григория буквально прыгала на коленях, захлёбываясь от обилия издаваемых ею звуков. Он подмигнул Ивану и ехидно осклабился.
   Женщина, несмотря на упорное сопротивление, дотащила его до столика и силой усадила за него.
   - Вы мне сразу понравились, - торжественно объявила она и приблизила в нему своё лицо. В полумраке оно выглядело кругло, ярко раскрашено и издавало запах фиалок.
   Иван хотел грубо её послать, но женщина вдруг притянула его к себе сильными руками и сколько он не бился, пытаясь освободиться, не отпустила, пока не насытилась своим слюнявым поцелуем.
   Иван начал с омерзением вытирать губы, но женщина вдруг вновь уцепила его своей железной рукой и повлекла за собой в подсобные помещения кафе. Перед дверями Иван беспомощно оглянулся на Глянцева и тот, понимающе кивнул.
   - Да что же это делается-то! - хотел крикнуть Иван. Сразу за дверью женщина навалилась на него всем своим грузным телом и начала осыпать его поцелуями. От её неумеренных ласк Иван задвигаемый яростным любовным напором отшатнулся и оступился. Быть бы ему калекой, потому что лестница была крутой, с плавным изгибом, но женщина его не отпустила и он буквально повис над ступеньками в её объятиях.
   Бережно как хрустальный сосуд она поставила его на площадку перед лестницей и тяжело задышала в лицо. Какой там Обшибей! Какой давний ужас перед ним! Сейчас перед ним стояла мощная женщина с вожделением оглядывая его и, вероятно, прикидывая как поиспользовать мужчину, слабого и не способного оказать сопротивление.
   Иван заглянул в её полные мечтаний глаза и задрожал. Ещё никогда он не оказывался в такой ситуации. Да, были у него женщины когда-то, были слабые телом и духом, не способные устоять перед его обаянием ( он тогда щеголял рыжей кучерявой шевелюрой ), но сейчас он стоял перед бабой как кролик перед удавом, не смея шелохнуться от ужаса.
   - Ух ты мой гладенький, - задыхаясь от страсти прошептала женщина и ласково провела рукой по его влажной лысине. Её грубая мозолистая ладонь неприятно скребанула по макушке и он вздрогнул.
   - Ну-ну, не шебуршись, миленок. Я тебя сразу высмотрела и теперь ты мой.
   Женщина принялась часто с силой наглаживать его от себя по голове, задирая подбородок.
   Что он мог сказать? Отказаться и получить от оскорблённой женщины всю степень грубого унижения? Такая не будет церемониться и проведёт над ним не один сеанс сексуального расстройства. Но и допускать над собой разврата не хотелось.
   - А как тебя зовут? - спросил он дрожащим голосом, который воспринялся ею как зарождение ответного чувства.
   - Клава, милёнок, - ласково, едва сдерживаясь, прошептала она.
   Её могучий бюст ( ну совсем как у тёщи! ) упрямо придавливал его своим размером к стене и он уже начинал задыхаться.
   Они оба жарко дышали друг на друга, крепко слитые воедино. Иван вдруг вспомнил про такую же бабу, которая тоже набивалась в полюбовницы, там, на станции железной дороги. Та тоже напирала на него и называла милёнком. У этих толстых это слово наверно самое ласковое.
   - А вы Зубову знаете? - прохрипел он под тяжестью её потного тела.
   - Какую, милёнок, - не отступила Клава. - я тоже Зубова, у нас тут многие под такой фамилией живут.
   - Наст...
   - А ведь задохнусь сейчас, - неожиданно равнодушно подумал Иван. В ушах застучали слабые молоточки и он потерял сознание.
  
   - 42 -
   Когда Стучало вошёл во двор, окна избы уже не светились. Он чувствовал как он него несёт дерьмом. Ноги дрожали, не хватало воздуха. Ненависть к Шляпкину, которого он сейчас винил в своей обгаженности, переполняла. Да и себя он клял на чём свет стоит. Обида на свою поганую жизнь, на неудачливость, проклятое любопытство, погнавшее его следить за этим придурком - всё это баламутило внутри, рождая слепую ярость. Вдобавок перед скамейкой он вновь поскользнулся на прилившем к ногам дерьме и чтобы устоять ухватился за её спинку. Руки заскользили по ней, но тело устояло и он ослаблено плюхнулся на скамейку.
   Было такое ощущение, что влип не в кучу дерьма, а окунулся в отстойную яму. Захотелось всплакнуть. Он несколько раз шмыгнул носом, но слеза не шла. Кто же столько наворотил на одном месте? - задумался он. Ещё он подумал, что завтра кто-то сядет на эту скамейку и испачкается. Он старательно поёрзал задом, намасливая сидение.
   - Хорошо бы ночью Шляпкин с бабой своей сюда сел, - размечтался Стучало.
   Он не сомневался в очередном свидании Шляпкина и давно приметил его настроенность на женское тело.
   Моральный облик женатого Шляпкина не нравился Стучало и не потому, что сам был высоконравственным человеком и имел коммунистическую мораль. Просто не мог по законам красоты этот толстый лысый человечек, вечно пьяный нравиться женщинам и склонять их к сожительству.
   - Стоп, - вдруг произнёс в нём маленький человечек, мнением которого Стучало давно дорожил.- Кто тебе мешает оприходовать их? У тебя что прибамбасы не по стандарту или они плохо фурычат?
   - Да всё у меня нормально, при деле.
   - Ну так и трудись, парень.
   - Как же мне трудиться коли они все к Шляпкину льнут. Вон сколько тогда в избе к нему налипло. Аж руки ему целовали. Только за что?
   - Вот именно! - воскликнул голосок. - Когда ему время на них всех?
   - А ведь и верно, ну не колосс же он.
   - Во-во. Обхожденьем бери, уважением. Бабы они ушками живут. Над речью поработай, книжки почитай. Окажи почитание и любая пойдёт за тобой. А там уж делай с ней что хошь.
   От этих подсказок Стучало немного отмяк, в голове полегчало и возбуждение немного улеглось.
   Он подошёл к бочке с водой, разделся и принялся болтать в тухловатой воде рубашкой и штанами. Потом отжал их и понюхал. Запах немного выветрился. Но всё равно сушить одежду было нельзя. Он снял трусы, обувь и носки. Осторожно отцепил от трусов свой пакет с деньгами. Подобрался к плетню и вгляделся в соседний двор. Совсем рядом стояла такая же бочка. Заборчик закачался под его телом, но завалиться не успел: в самую критическую секунду Стучало спрыгнул с него. Соседская бочка стояла на небольшой тележке и, вероятно, на следующий день намеревалась куда-то отъехать. Но Стучало не стал гадать о её будущем и сразу, не церемонясь, забросил в неё всю одежду. Кроссовки он поставил на землю, намереваясь обмыть водой из бочки. За домом залаяла собака. Он вздрогнул, давний страх преследования собачьей своры едва не подстегнул к бегству. Он сунул в бочку руку и она сразу увязла в чём-то густом, ядовито тухлом. Он вытащил руку и всмотрелся в неё. Рука по самый локоть была в чём-то чёрном и жутко вонючим. Он понюхал её и едва не заорал от отчаяния. Взгляд его обезумевших глаз уставился на покосившуюся уборную, содержимое которой вычерпанное со старательностью из выгребной ямы сейчас заполняло бочку чуть ли не до краёв. Одежда явно утонула в ней и сейчас лежала где-то на дне.
   - Чего стоишь, придурок, - заголосил нутряной человечек,- вылавливай, тебе же не в чем ходить!
   Повинуясь внутреннему зову Стучало погрузил в бочку правую руку по самое плечо. Пальцы сумели ухватить за кусочек материи и вытянули длинные липкие штаны. Потом появилась рубашка, а вот трусы не давались. Несколько раз он цеплял что-то, но стоило ему попытаться ухватить это как оказывалось, что ... Впрочем не будем расписывать во всех подробностях что хватала его рука. Отчаявшись Стучало упёрся руками в бочку и неимоверными усилиями с грохотом опрокинул её на бок. Дерьмо медленно поползло из неё, стекая узким ручейком по тропинке к дому. Шум поверженной бочки там услышали. Два окна изнутри осветились и кто-то вышел на крыльцо. Стучало затаился за бочкой и увидел как мужчина направил луч фонаря на бочку. В следующую секунду он слабо охнул и выругался. Едва он спрыгнул с крыльца, Стучало не стал дожидаться своего обнаружения и зажав в руке обгаженную одежду, молнией сверкнув голым задом перелетел на свою территорию. Мужчина поспешил к бочке, но вскоре поскользнулся, упал и гневно заматерился. Стучало резво поспешил к колодцу.
   - Ты чего совсем голову потерял,- завизжал человечек.- Колодец решил изгадить, а людям из него воду пить.
   - Куда же мне, - пробормотал Стучало, приседая у сруба, потому что в это время из облаков вышла луна, мягко освещая прилегающую к дому территорию. И тут он вспомнил утро и речку, на берегу которой они все так неожиданно оказались. Он упёрся руками в землю и по- обезьяньи закувыркался к калитке. К счастью улица едва освещалась несколькими мутными лампочками на покосившихся фонарных столбах. Он быстро сориентировался и выбрал нужное направление. Идти оставалось немного как вдруг совсем рядом кто-то испуганно охнул. Стучало не стал медлить и таиться. Он резко выпрямился перед влюблённой парой, которую не заметил и припустился по улице. К счастью собаки в деревне были на привязи, а бездомные гуляли на другом конце деревни у столовой, дожидаясь отбросов.
   Его путь пролегал мимо кафе, где потная молодёжь в один из перерывов облегчённо выплеснулась на улицу. Он выбежал прямо на них, но не свернул, не прыгнул в кусты, даже не застеснялся. Наоборот Стучало не сбавил скорости и мощно врезался в самую середину толпы, протаранил ей своим измазанным телом и победно продолжил свой путь. Не сразу люди сообразили какому осквернению подверглись неизвестным хулиганом. Не сразу вознегодовали и не сразу прониклись местью. Все кто был на танцах кинулись по улице в едином порыве поймать, наказать и убить поганца. Стучало спасла темнота и тёмный окрас тела.
  
  
   - 43 -
   Очнулся Шляпкин на жёстком диване. Где-то совсем рядом приглушённо волновались женщины. Они одновременно возмущались каким-то "идиотом", испачкавшим их дерьмом, перебивали друг друга, в подробностях высказывая всеобщее возмущение.
   Он сел и вздрогнул: на нём были только трусы и носки. В полумраке комнаты рядом угадывался письменный стол, недалеко шкафчик. Сквозь штору из единственного окна едва пробивался рассеянный свет уличного фонаря.
   Потом ручку двери комнаты подёргали и позвали бабу Клаву. Ручку крутили энергично, сотрясая при этом дверь толчками. Иван испугался. В панике заметался по комнату в поисках укрытия, опрокинул стул и замер. За дверью тоже установилась тишина.
   - Слыхали, девчонки? - испуганно пискнул чей-то ломкий голосок.
   - Что? - разом выдохнули несколько голосов.
   - Ну... вроде есть там кто... Будто шумнул кто.
   Иван стоял ни жив ни мёртв. Нехватало чтоб его здесь застукали в таком виде. Кто-о-о? Какая тварь его раздела и заперла здесь?
   За дверью зашептались и поскребли чем-то железным по замочной скважи- не. Иван, едва не теряя разум, припал к полу и сунулся под диван. Щель под ним казалась широкой, но не рассчитанной на его габариты. Живот -то он как мог втянул, но задница... Вечно она его подводила. В детстве под неё подкладывали кнопки и он их не чувствовал, с криком " одиннадцатиметровый! " били ногами едва он наклонялся, из-за неё он однажды застрял между деревьями, когда догонял одну девчонку из соседнего класса, потом... Она приносила ему часто огорчения, но сейчас он её люто возненавидел. Ему казалось, что вот-вот дверь распахнётся и его обнаружат в таком виде. Виде!!! Наверняка какая-нибудь из них, особенно раскрепощённая для смеха приспустит на его беспомощном теле трусы и прилюдно отстегает линейкой. Он напрягся и, тяжело сопя засучил ногами, втягивая постыдную деталь тела. Его пыхтение и частое постукивание ногами по полу были услышаны чуткими девичьими ушами, прильнувшими в этот момент к двери. Он не услышал их фырканья, смеха и как они ушли.
   Иван совсем изнемог. Он немного полежал, прислушался и с облегчением перевёл дух. Похоже никто не собирался входить в комнату. С неимоверным трудом он вылез из под дивана, весь потный и грязный от пыли. За дверью стояла тишина и он задумался.
   Он хорошо помнил объятия бабы Клавы и как она покушалась на его мужское достоинство. Потом... Он напрягся, но ничего не мог вспомнить. Выходило что эта любвеобильная бабища придушила его как мелкое животное и приволокла в свою норку, тьфу, кабинет. А когда всё утихнет, вернётся и попользуется им. Нет, это его никак не устраивало. Не хватало через силу делать то, что когда-то доставляло удовольствие.
   - Поищи ключик от комнаты в столе, - внезапно посоветовал Голос.
   Иван кинулся к письменному столу и лихорадочно принялся рыться в его выдвижных ящиках. На пол полетели какие-то бланки, бумаги в папках. Потом он не выдержал и стал вытряхивать содержимое ящиков на пол. Вскоре среди вороха бумаг, канцелярских принадлежностей он отыскал ключ. Язычок замка легко втянулся в дверь и Иван осторожно выглянул в полутёмный пустой коридор. Идти по нему в таком виде было неприлично и Иван вернулся в комнату. Поиски одежды ничего не дали. Эта подлая баба Клава, наверняка, хорошо припрятала его штаны и рубашку! Голос помалкивал и сколько Иван не вопрошал его относительно своей одежды, хранил угрюмое молчание. Выходить на улицу, полную возбуждённой каким-то хулиганом молодёжи опасно. Его запросто могли принять за этого придурка.
   Но и пережидать всеобщее волнение здесь нельзя, потому как... Господи., до чего же эта баба мерзка, а её слюнявый рот... От омерзение его всего передёрнуло. Дверца шкафа под его рукой резко распахнулась, на пол полетели платья, кофточки и шляпки. Одна шляпка свалилась ему на голову и он не стал её снимать, помня о своей лысине. Надо было торопиться. Ноги неприятно стыли от цементного пола из под линолиума и он, порывшись в шкафу, вытащил женские туфли, на низком каблуке. Тяжёлые на вес они подкупали своим подходящим 43 размером и пришлись впору. Ходить в них немного непривычно из-за каблука, невысокого, но неустойчивого, хотя если просто стоять, то ноги сидела в них относительно хорошо. Относительно ног не обутых. Он медленно прошёлся, привыкая к изменённой походке. Равновесие удерживалось путём непривычного напряжения мышц талии. Бёдра норовили неприлично повихлять и это не нравилось Ивану.
   Рука уверенно, несмотря на отсутствие освещения на ощупь провела отбор необходимой одежды. Против ожидания размеры платьев ему не подходили. Он хорошо помнил объёмы этой... твари и выходило что это не ёё одежда. Ну и чёрт с ней, мысленно ругнулся Иван, снимая с вешалки очередное платье, и услышал затаённый вздох Голоса. Сейчас он вспомнил, как тому всегда доставляло удовольствие поминание этого персонажа из преисподней. Иван задумался, придирчиво ощупал платье, приложил к своим плечам и вдруг решил, что хотя Голос и промолчал, но выдал себя этих вздохом. Наверняка это платье подходило Ивану, а Голос, по своей подловатой натуре, прямо не сказал об этом, но не сдержал чувств и выдал себя. Платье он начал одевать снизу, как брюки, сказалась извечная мужская привычка в первую очередь заботиться о своём достоинстве. На бёдрах оно встало и никак не хотело лезть вверх.
   Вверху хлопнула дверь и оно с неимоверной быстротой упало на землю и подхваченное нервными руками взлетело. Иван подставил руки и материя легко скользнула по его плечам. Замедлило ход на груди и упрямо замерло на тех же бёдрах.
   - Да что это у меня бёдра больше чем у этой бабы? - разозлился Иван и резко дёрнул платье вниз. Одновременно с треском ниток он услышал как в начале лестницы кто-то тихо ойкнул и вслед за этим раздались звуки поцелуев. Несомненно там молодёжь занималась прелюдией, то есть подготовкой к... Иван застыл, вспомнив о подозрительной жёсткости дивана на котором обнаружил себя совсем недавно. По лестнице стали быстро спускаться, часто выстукивая по ступенькам каблучками. Они явно торопились и спешили наверняка в эту идиотскую комнату. Иван захлопнул за собой дверь и повернул в замке ключ.
   Дальше стало происходить вообще что-то невероятное. В замок снаружи вставили ключ и ... Едва Иван упал на диван, как дверь распахнулась и в комнату с тяжёлым сопением кто-то вошёл. Иван вгляделся и в проёме слабо освещённой двери увидел приближение к себе, чего-то огромного, несоразмерно громоздкого. В следующую секунду он разглядел в этой массе большую женщину в платье до пят, которая с трудом тащила на себе другого человека. Женщина остановилась перед диваном и протянула руку. Иван, объятый страхом, поспешно обнажил её из под платья. Баба Клава провела по его волосатой руке ладонью и что-то удовлетворённо пробормотала. Потом чуть склонилась и сбросила с себя недвижное тело на диван. Рядом с Иваном. Человек при падении упал на бок и безвольно завалился на Ивана. Он вначале решил, что тот мёртв, но женщина по- своему ласково хлопнула свою жертву по заднице, отчего мужчина издал слабый стон. Она засмеялась и вышла. Клацнул запираемый замок и стало тихо. Иван осторожно пошевелился, отодвинулся в сторону и поспешил к двери. Баба Клава тяжело и с силой как вколачивая гвозди поднялась по лестнице и хлопнула вверху дверью.
   - Господи, да она нас как коллекционер мотыльков собирает в свою коллекцию, - подумал он и в панике стал заталкивать ключ в замочную скважину. Тот долго не мог попасть в отверстие и Иван зачертыхался. Дверь всё- таки открылась и он побежал как мог по коридору. Перед лестницей остановился. Прямо за ней перед ним стояла женщина. Меньшего размера чем баба Клава и смотрела на него.
   - Выход здесь? - небрежно спросил Иван и услышал слабый стон из комнаты. Он сделал вид что не услышал, но замешкался, всматриваясь в женщину, с удивлением отмечая её безобразность и неряшливость. Это что за уродка? - подумал он и уже поставил ногу на ступеньку как сзади кто-то знакомым голосом кого-то обсволочил. Женщина не уходила и казалось въедливо изучает Ивана. Тот не остался в долгу и из вредности уставился на неё. Они оба замерли буравя друг друга глазами.
   Неизвестно о чём думала она, но Ивана её вид стал тревожить. Она несомненно дразнила его и своей развратной позой потасканной женщины и
   брезгливой гримасой из под идиотской шапочки, напяленной на самые брови.
   Платье по своему фасону предназначенное слегка подчёркивать фигуру, сидело на ней плотно, не по размеру, выпячивая круглый живот. Явные признаки беременности вначале смутили его и он даже пожалел её будущего ребёнка, предполагая в нём удивительного уродца. В общем перед ним стояла женщина бесстыжая, безобразная и брюхатая. Из жалости он улыбнулся и она тоже заулыбалась. Он построжел лицом и она тоже изобразила серьёзность.
   Ну и долго ты будешь корчить себе рожи? - раздался сзади голос Глянцева.
   Иван обернулся и увидел друга. Он стоял на пороге комнаты и улыбался.
   - Что?
   - Я спрашиваю, долго будешь на себя пялиться? Думаешь в бабской одежде неплохо смотришься?
   - Да я вот тут, без штанов остался и..., - смутился Шляпкин.
   - Без трусов?
   - Нет рубашку стырили.
   - Не она? - кивнул Глянцев на женщину.
   - Да нет, другая. Та самая, что тебя притащила.
   - Ну это я сам позволил себя нести. Она здоровая, кого хочешь понесёт. Особенно если пообещаешь провести с ней ночь.
   - Ты бы... как-то осторожнее, - кивнул Иван на женщину и с удивлением отметил как она в это время повернулась к нему лицом.
   - Уже уходите?
   Глянцев засмеялся, потом от хохота схватился за живот.
   Только тут Иван догадался о причине его безудержного веселья. Он зашёл под лестницу, погладил зеркало и сам едва не засмеялся от облегчения.
   Когда они немного успокоились, Сидор поинтересовался куда делась одежда Ивана. Тот кратко всё рассказал и Глянцев тихо свистнул.
   - Выходит тебя как экземпляр достойный внимания сюда приволокли и закрыли. Чтоб не убежал?
   - Выходит так! - уныло согласился Иван.- А ты-то как при ней оказался?
   - Да вытащила из танца и сразу сюда, вроде как и тебя придушила.
   - Да что же это за баба такая? - удивился Иван.
   - Слушай,- озаботился Глянцев. - а ты Сотового не видел?
   - Видел в зале, потом он куда-то пропал.
   - Вот незадача, - хлопнул себя по колену Глянцев.
   - Боишься его встречи со Стучало?
   - Подерутся они. Сотовый очень расстроен своей отставкой. Двинет пару раз из-за угла арматурой и всё! Дядя не то что не актёр, а может и не жилец будет вовсе.
   - Ты думаешь Сотовый способен на такое?
   - А он на грани отчаяния. Всю жизнь мечтал о нормальной роли со своим лицом, а тут приходит со стороны даже не актёр вовсе и легко вытесняет его. Легко так, играючи. Тут и озвереть можно.
   - Тогда срочно надо его искать!
   - Кого?
   - Любого, но не дать им встретиться. Пошли, - поднялся Иван.
   Глянцев критически оглядел Ивана. Тот по- своему расценил его взгляд.
   - Со мной к тебе ни одна баба Клава не сунется. Будешь как бы занятый.
   - А это... надолго? Ну, маскарад этот?
   - Пока не найдём мне штаны и рубаху.
   Они быстро поднялись по лестнице и Иван осторожно приоткрыл дверь в пустой танцевальный зал.
   - Наверное за тем придурком кинулись, - прошептал Глянцев и подтолкнул Ивана. Тот едва устоял на ногах.
   - А кто это сделал? - спросил он, останавливаясь у одного из столиков.
   - Из местных, наверно, тут как и в городе своих придурков хватает, - ответил Глянцев останавливаясь у другого столика.
   Они взглянули друг на друга и принялись быстро допивать содержимое из оставленных бутылок. Закусывали редкими ломтиками сыра и колбасы. Глянцев попытался что-то сказать, но еда во рту мешала ему выразить чётко и ясно свою мысль. Иван молча пил и ел, быстро работая челюстями.
   Напоследок каждый захватил по паре бутылок водки, напихали в пакеты колбасу и зелень.
   Дверь, распахнутая на улицу, тихонько поскрипывала от слабого ветерка.
   - Ну и где мы будем искать твоего Сотового? - спросил Иван, едва они отошли от кафе.
   - Давай сперва убедимся, где Стучало, - предложил Сидор и они зашагали по пустынной улице.
   - Ты бы хоть меня под руку взял, а то со стороны вроде я как бы и недоступен для тебя, - попытался пошутить Шляпкин, чувствуя по своим движениям на туфлях явную неприличность походки.
   - Ой только не надо корчить из себя недотрогу. - засмеялся Глянцев.
   Ивану идти на каблуках становилось труднее и он попытался опереться на руку друга.
   - Что вы себе позволяете женщина, - шутливо воскликнул Глянцев с показной брезгливостью отстраняясь от Ивана.
   - Слушай ты, если мне сейчас не поможешь, я сломаю ногу или сверну себе шею, - пригрозил Иван, - будешь меня на каталке возить.
   - А что такое?
   - Дурак! Ты что не видишь как я едва в этих туфлях передвигаюсь?
   Глянцев крепко взял его под руку. Примерно через полсотню шагов сзади них раздался частый топот.
   - Наверняка это Стучало, - уверенно заявил Глянцев.
   Они остановились всматриваясь в тьму ночной улицы. Человек приближался и вскоре обозначился в виде голого мужчины, перемазанного на манер спецназовца. Не успели друзья недоумённо переглянуться как он пронёсся мимо них, едва не сбив Глянцева.
   - Кто это?
   - Да, наверно, тот самый...
   - Чего это он как оглашенный по деревне круги наворачивает? Что-то не похож на местного и никто его не преследует.
   - А ты видел как он бежал? Попробуй угонись за таким.
   - А зачем он это делает?
   - Да может физкультурник, ночную пробежку осуществляет.
   -А дерьмом почему от него пахнет? Кстати он тебя не задел? - поинтересовался Иван отпуская Глянцева.
   - Да нет. А дерьмом пахнет потому...- задумался Глянцев, - что вляпался в него. Темно и разве при такой скорости всё разглядишь.
   В доме Стучало не оказалось. Хлебников мирно спал на полу, двигая пальцами во сне.
   - Ишь и во сне репетирует!- кивнул с усмешкой на него Глянцев.
   - Чего он может репетировать?
   - Он же по роли палач. Тренируется партизан давить, а может из веревки петлю делать.
   Они вышли на двор, сели на скамейку. Где-то на другом конце села лаяли собаки, на соседней улице несколько женских голосов затянули песню, мужские нестройно её подхватили. Куплет едва допели как, вероятно, парни не сдержались и девчонки принялись визжать.
   - Хорошо то как, а? Сразу чувствуется деревня, - со вздохом откинулся на спинку скамейки Шляпкин.
   - Чего тебе чувствуется? Гавнецом попахивает ? - недовольно поёрзал по сидению Глянцев.
   - Ну и им тоже, - согласился Иван.- Мне всегда хотелось пожить в деревне, подышать свежим воздухом. Вкусить так сказать прелести деревенской жизни.
   - Ну да, если гавнецо, то значит и деревня. Вот только оно как-то...
   - Чего?
   - Крепко здесь воняет! - отрубил Глянцев.
   - Сортир небось рядом, потому и припахивает. Ты я смотрю совсем отвык от деревни.
   - Чего это я отвык?
   - Ну вот побыл немного в городе и уже дерьмом тебе здесь воняет, а ведь это навоз, удобрение. Без него как в деревне?
   - Ну навоз от человечьего дерьма я отличу. Да и хватит об этом, пойдём, а то что - то мокро сидеть.
   - Это влажность, роса, наверно.
   Глянцев встал и провел рукой по заду, поднёс руку к лицу и принюхался.
   - Чёрт, вот, вляпались, - воскликнул он с гадливостью вытирая руку о ствол дерева.
   - Да знаю, надо как-то рулить отсюда, - отозвался безмятежно Шляпкин, с интересом разглядывая звёздное небо.
   - Я имею ввиду, что сидим мы на натуральном дерьме, - не сдержался Глянцев и принялся щупать свой зад.
   Шляпкин подскочил и гневно заругался.
   - Кто? Кто? - вопрошал он в ночную тьму.- Какая тварь это сделала?
   Пока Шляпкин исторгал неумеренные вопли, Глянцев быстро порыскал по участку, перелез через забор к соседу.
   - А похоже кто-то и у соседа так же пошалил, - произнёс он, подходя к Ивану в трусах. Через руку у него были переброшены штаны.
   - А где твои штаны?
   - А я их у соседа обменял.
   - Это что же у тебя за штаны такие, что сосед согласился их поменять?
   - Фирменные, - не моргнув соврал Сидор.
   - Фирменные... Небось спёр.
   Шляпкин подошёл к Глянцеву и пощупал у него штаны
   - Ну, да, - обрадовался он, - он их сушить повесил, а ты стащил.
   -Позаимствовал, - уточнил Глянцев.
   - А там ...
   - Нет, женского там ничего не висело, - догадался Глянцев.
   Шляпкин зло плюнул и вдруг насторожился. Глянцев тоже прислушался. Совсем недалеко кто-то вновь усиленно бежал, глухо отбивая пятками по земле. Не сговариваясь друзья подбежали к калитке и едва не упали. Калитка резко распахнулась и всё тот же голый человек кинулся к крыльцу, но Глянцев сумел подставить ему ногу и марафонец покатился по траве.
   Они подошли. Человек загнанно дышал и от слабости не мог подняться.
   - Э-э-э, дядя, так недолго и к инфаркту прибежать. Вредно по ночам голым смущать сельчан, - сказал Глянцев, опасливо склоняясь над человеком. А тот вдруг всхлипнул, перевернулся на спину и протянул к Сидору грязную руку. Тот поспешно отпрянул, потом вгляделся и в удивлении свистнул.
   - Вот так номер, вы и в самом деле, дядя? - растерянно произнёс он, уклоняясь от объятий родственника.
   Стучало вначале опешил увидев рядом с собой племянника и женщину, попытался прикрыть низ живота, но Иван сдёрнул с головы шляпку, обнажив лысину и первым заговорил.
   - Да, председатель, - протянул Шляпкин, - это что же вы роль свою репетируете? В образ вживаетесь?
   - Какой образ? Какая репетиция? - растерялся Стучало.
   - Выходит вам роль увеличили? - не удержался Глянцев, смекнув как ещё можно над этим человеком посмеяться.
   - Это вы от партизан должны так убегать? - удивился Шляпкин.
   - " Драп " называется, - поддакнул Сидор.
   - Какой " драп "? - возмутился Стучало в который раз пытаясь приблизиться к товарищам, но те строго держали дистанцию. - Просто здесь так...
   Слово за слово и Стучало всё рассказал, не утаив даже с какой целью крался за Шляпкиным.
   - Дядя, если вам нужна женщина, толковая, игривая и любвеобильная так мы можем вас познакомить, - сказал Глянцев и Шляпкин даже в темноте догадался как тот ему подмигнул.
   - Какая женщина?
   - Женщина в кубе! - торжественно произнёс Глянцев. - Получше той поварихи будет.
   - Да-да, - ввязался в игру Шляпкин, - женщина с изюминкой.
   - С родимым пятном что- ли? С дефектов на всё лицо?
   - Нет, всё при ней и уж больно она ..., - замялся Сидор.
   - Пылкая, - нашёл нужное слово Шляпкин.
   - Пылкая?
   - Ну не в смысле чтоб огненная, но азартная и истосковавшаяся по мужской ласке.
   - А вы сами чего не попользовались, не поласкали? - заподозревался Стучало. - возьми боже, что нам не гоже? Так?
   - Стал бы я родному и близкому человеку фуфло подсовывать! - возмутился Глянцев и с обиженным видом отошёл к скамейке.
   - Не садись, - предупреждающе крикнул Стучало и даже поспешно сделал один шаг в сторону Сидора.
   -... на пенёк, не ешь пирожок, - зло докончил Шляпкин.
   - А что такое дядя? - удивился Глянцев, делая вид что собирается присесть.
   - Не садись! - крикнул Стучало и опустил голову.
   - А что это с нашим товарищем происходит? - настала очередь удивляться Шляпкину.- Он вроде хочет нас об чём-то предупредить.
   - Позаботиться, ведь мы ж не чужие, - поддакнул Глянцев.
   Стучало стоял с поникшим видом и молчал. Глянцев и Шляпкин подошли к нему.
   - Ну что, родственничекЈ колись насчёт всего этого, - потребовал Сидор , широко обводя рукой приусадебный участок и захватывая аналогичное место у соседей.
   - Вот вы меня всё пытаете, а сами не говорите, почему Шляпкин в женском платье! - воскликнул обиженно Стучало. - И вообще...
   - Говорите, дядя, - тихо посоветовал Глянцев.
   - Всё это очень подозрительно!
   - Что же тебя смущает?
   Шляпкин придвинулся к Стучало, загадывая, после какого его слова двинет ему в глаз.
   - Всё это! Мужик переодет в бабу. Второй с ним под ручку прогуливается по улице. Я не знаю какие меж вас отношения, но мне они внушают опасения!
   - Уж не ревнуете ли вы? - едва не подавился смехом Глянцев.
   - Дальше, - потребовал Шляпкин.
   - Потом дом в деревне, какие-то фашисты, которые вдруг оказываются настоящими. Меня же чуть не убили!
   - Зря мы с него чугунок сняли, - вздохнул Глянцев.
   - Почему? - сбился с мысли Стучало.
   - Такие аналитические мозги надо хранить под металлом.
   - Почему? - ошарашено спросил Стучало.
   - А чтоб не растеклись и были в форме. Ничто их не возьмёт да и вид...
   - Имел бы поумнее, - добавил Шляпкин, решая чем ударить Стучало рукой или ногой под дых.
   - Вам всё шутки, а я не пойму зачем вы мне какую-то бабу подсовываете!
   Может она заразит меня чем!
   - Ну, дорогой, если так всё время думать и опасаться, то всю жизнь проживёшь холостяком или даже девственником.
   - А я и живу, - едва не заплакал Стучало. - Я всего опасаюсь. Во всём вижу смысл зловредный или ... а-а-а, - махнул он рукой и сел на траву.
   Глянцев и Шляпкин присели рядом. Помолчали.
   - Я и в партию хочу вступить, чтоб человеком себя почувствовать, - произнёс тихо с надрывом Стучало.
   - А разве ты не человек при своей должности в доме?
   - Человек, - согласился Стучало. - но этого мало.
   - На президентство тянет?
   - Я и с вами поехал, чтоб иметь деньги.
   - Мы все за этим поехали, - сказал Глянцев, но Шляпкин толкнул его в бок и покачал головой.
   - Вам деньги нужны чтоб их пропить, прогулять, на баб потратить, а мне...
   - Неужели школу или детскую площадку построить? - не удержался Глянцев.
   - Да хотя бы и так! - воскликнул с жаром Стучало.
   - Что ж вы таили такую мечту? - не унимался Глянцев.
   - Да я это вроде как сегодня надумал, - тихо признался Стучало.
   - До того как в дерьмо вляпался или после, нарезая голяком круги по деревне?
   Стучало встал, нагнулся и захватив что-то с земли начал с остервенением намазывать рукой лицо Глянцевав. Тот с криком, отвернул голову, но руку Стучала уже размазывала дерьмо по всему его телу. Шляпкин отпрыгнул далеко и не вмешивался в потасовку родственников.
   Скрипнула дверь и на крыльцо вышла Зубова.
   - Что это вы тут раскричались, сейчас соседи поднимутся, крик поднимут, мало не покажется.
   Шляпкин приблизился к крыльцу. Но подниматься на него не стал.
   - Да вот у вас в деревне круто с моими друзьями обошлись.
   - А что такое... - начала женщина, принюхалась и сменила мысль,- Вы что все в уборную провалились?
   - Да не сразу, а по очереди, - засмеялся Шляпкин, - нам бы обмыться, мы готовы подождать.
   - А чего ждать? У меня каменка в бане ещё не остыла. Я ж для вас баню сготовила как узнала кто вы.
   После бани все улеглись на пол. Один Стучало не мог успокоиться. Пока Шляпкин с Глянцевым мылись, он под предлогом нехватки воды вышел к колодцу, но воды набирать не спешил. Опять перелез через тот же соседний плетень, но на этот раз он всё-таки с сухим треском завалился. В темноте нашёл свой пакет с деньгами и возбуждённый от находки вбежал в баню. Там его давно ждали и первый ковш холодно воды Шляпкин с наслаждением вылил на голову председателя. Тот заорал, но следующее ведро тёплой воды успокоило. К тому же пакет с деньгами сразу омылся и оставалось только поменять полиэтиленовую обёртку. Теперь Стучало лежал и под звучный храп Хлебникова, единственного не пожелавшего среди ночи мыться, размышлял как ему тайно поменять обертку на пакете, спрятанного им в поленице дров на дворе дома. После бани во время позднего ужина он заметил у хозяйки в буфете полиэтиленовый пакет с печеньем. Она с готовностью предложила его своим гостям, потому что Стучало вдруг после плотной еды вдруг его возжелал. По правде сказать Стучало и мыслил съесть всё печенье чтоб тишком спрятать упаковку. Но Шляпкин отказался за Стучало от печенья и теперь он лежал и думал как бы половчее забраться в буфет и незаметно завладеть плёнкой. Хлебников во сне вдруг начал постанывать и Стучало с неудовольствием прислушался к нему. У того во сне шла какая-то военная разборка, потому что Виктор на кого-то злобно шипел, ругался сквозь стиснутые зубы. Хозяйка спала в соседней комнате на кровати, а гости в другой комнате, рядком на полу. Стучало благоразумно лёг с краю. Поближе к буфету. Он лежал долго и уже намеревался подняться, но тут с другого края зашевелился Глянцев. Он поднял голову и долгим взглядом окинул товарищей. Стучало притворился спящим и даже для убедительности засопел. Сидор осторожно приподнялся и легко вышел из дома.
   - По нужде, что ли? - подумал с тоской Стучало.
   Вернулся Глянцев не скоро, демонстративно подтянул трусы, хотя видеть его по причине сна никто не мог и улёгся на своё место. Уже перед рассветом Стучало отважился на неслышный рейд по дому. Подкрался к буфету и осторожно потянул на себя ручку дверцы. Как же она громко открылась! Стучало даже глаза зажмурил от страха, но никто не шевельнулся. Рука на ощупь нашла вожделенный пакет. Под его пальцами он сразу тягуче заскрипел плёнкой и пока освобождался от ссыпаемого на полку печенья громко хрустел, выдавая свою опустошаемость. В соседней комнате скрипнула кровать и хозяйка тихо кыснула кошку. Стучало замер и прислушался. Сквозь щель неплотно прикрытой двери он услышал недовольный шёпот женщины. С кем это она? - подумал он, переключаясь со своей темы. Извечное любопытство взяло вверх и он слабо похрустывая пакетом приблизился к двери. Женщина явно не спала. В комнате слышалось её невнятное бормотание, вздохи и даже... Слабое чмоканье потрясло Стучало. Захотелось вызнать кого так страстно лобызала хозяйка. Он заглянул в их комнату, мысленно пересчитал ( и неоднократно!) всех на полу и озадачился. Как будто все лежали на месте. А женщина не могла угомониться и начала постанывать, кровать несколько раз скрипнула и Стучало опустился возле её двери на корточки. Он понимал, что неинтеллигентно подслушивать. А тем более подглядывать, но не утерпел, тем более внутренний человечек сразу проявил себя в несвойственном ему интересе к сексу.
   - Давай, послушаем, - заволновался человечек. - Когда ещё услышим вживую такое!
   - Чего ты забегался, остынь, - попробовал урезонить его Стучало, но и сам чувствовал всю неубедительность своих слов. Его тоже подмывало послушать ахи и стоны, пофантазировать насчёт положения тел и представить их обнажёнными.
   - Да что я извращенец, что ли? - попробовал он устоять под бешеным натиском человечка.
   - Нет, ну ты полный идиот, придурок, если не хочешь немного посидеть и побалдеть, - горячо зашептал человечек.- Когда ты ещё такое услышишь? А вдруг это кто-то из этих твоих знакомцев, вот будет потеха, когда ты пошантажируешь его этой тайной. Он в твоих руках будет.
   - Да на хрена мне держать его,- пробовал отмахнуться Стучало, но уже вожделение захватывало его, увлекало в хоровод бесовского желания.
   - Дурачок. Может в самый момент ты и присоединишься к ним! Воспользуешься, так сказать, обстановкой. Ну разве она тебе сможет отказать в беспомощном и обессиленном состоянии?
   - Так ведь неудобно, - слабо отмахнулся Стучало.
   - Неудобно в дерьме мазаться. И голым бегать по деревне, пугая людей. А ещё неудобно...
   - Заткнись и дай послушать, - прервал его Стучало и затаил дыхание чутко ловя каждое сотрясение воздуха в комнате женщины.
   А там разыгрывалось непонятное действие. Вначале ему показалось, что в комнате с женщиной есть мужчина. Он редко вставлял слова и так тихо, что не разобрать. А вот женщина иногда на пределе страсти плакала и стонала. Кровать поскрипывала, но не часто, как следовало, ожидать. Это немного туманило фантазию Стучало, но в целом всё происходило правильно. Что творилось с председателем трудно описать. Он благоговел он представляемых сцен, по мужски страдал и даже ловил себя на мысли неслышно войти в комнату и посидеть незаметно рядом в темноте. К счастью он поостерёгся это сделать. Уже потом он благодарил судьбу, избавившую его от новых потрясений.
   Далее всё неожиданно прервалось. Он услышал шорох одеваемой одежды, стукнула обувь и шаги направились к двери. Едва Стучало юркнул под одеяло как мужчина вышел из комнаты. Сквозь полуприкрытые веки он увидел как шелохнулась занавеска в проёме двери и человек окинул взглядом в безмятежном сне людей. Потом он осторожно подошёл к двери и тихо вышел на крыльцо. Стучало немного подождал, давая время незнакомцу немного отойти от дома и тоже вышел на улицу.
   На улице моросил мелкий дождик. Стучало повертел головой, но мужчины и след простыл. Тогда он добежал до кладки дров и сунул руку в укромную щель. Сунул в другую. Но денег нигде не было. В растерянности поозирался и вновь принялся совать руку, пока она окончательно не застряла. Стучало навалился на дровяницу и с кряхтением опрокинул её. Деревянные чурки горкой сложились у его ног и он в бешенстве начал их перебирать. Дрова летели в разные стороны, но денег он не нашёл. В отчаянии едва не заревел. Все деньги его вдруг исчезли, хотя он хорошо помнил, куда их дел. Дождь усилился и пошёл стеной, но Стучало не обратил на него внимание. Он не спал всю ночь и деньги могли взять только двое: Глянцев и мужик хозяйки. Он попытался сосредоточиться и подумало Глянцеве. Племянник мог видеть как он прятал деньги, а вот мужик пришёл ночью, незаметно, вероятно через окно и не мог видеть момента закладки. Что же получается? А получается, что племянник сволочь, ворюга. Но сказать ему сразу в лоб , значит сразу получить жёсткий отпор. Дознайся потом правды, деньги утекут незаметно. Вон он как с Шляпкиным под ручку гуляют, будто влюблённые. За ними не уследишь. И тут его позвали.
   Он поднял голову и увидел у заборчика мужчину. Тот отчаянно махал ему рукой, приглашая к разговору. Стучало медленно приблизился к нему и попытался вглядеться в незнакомого человека. Но тот ниже нахлобучил себе на голову капюшон и поманил пальцем. Стучало оглянулся, но мужчина ухватил его за лямку майки и притянул к себе.
   - Тихо, дядя, - чуть повысив голос произнёс он.
   - Какой я тебе дядя! - возмутился Стучало, вспомнив о зловредном племяннике.
   - Ну не тётя же, - укоризненно покачал головой человек.
   - Чего надо?
   - Деньги ищешь? - в упор спросил незнакомец.
   - Какие деньги? - встрепенулся Стучало.
   - Которые запрятал в дровах. Если хочешь их получить надо кое с кем встретиться.
   - Что это за условие такое? - дрогнули у Стучало губы.
   - Не боись, живой будешь, - засмеялся собеседник.
   И тут Стучало задрожал. Он понял от кого послан этот человек. Конечно это был тот самый, третий. Он ещё тогда жался в тёмном углу и вроде выступал на стороне Нинки. Они опять его настигли. Нет не будет ему покоя!
   Он резко отшатнулся и поскальзываясь на глинистой размокшей дорожке побежал к дому. На крыльце его крепко обхватили сзади и стали мять, ощупывая так страстно, что у него подломились от страха ноги.
   - Ну что артист, - прошептал мужской голос ему в ухо,- соскучился по мне, давай побалуемся.
   Стучало обернулся и едва не вскрикнул. Режиссёр крепко держал его за руки с нежностью заглядывая в перепуганное лицо.
   - Позвольте, - пролепетал Стучало, испытывая омерзение и в то же время опасаясь неосторожным словом обидеть режиссёра.
   - Позволяю, всё позволяю, тебе всё можно, любовь моя, зайчонок, - зашептал режиссёр, стискивая в объятиях Стучало. И вдруг его руки ослабели.
   Освобождённый Стучало отпрянул к бревенчатой стене и успокаивающе выставил от себя ладони.
   - А с кем ты сейчас разговаривал? Он твой друг? И сколько вы вместе? Почему я его раньше здесь с тобой не видел. Вы что приехали вместе?
   Вопросы сыпались от неожиданного полюбовника один за другим и Стучало в отчаянии едва не взвыл. Нет это слишком много за вечер и ночь. Нельзя так издеваться судьбе над человеком!
   - Э, да ты похоже плачешь, - удивился режиссёр и ласково обнял его за плечи.- Он тебя обидел? Или поругались? А вот мириться тебе не дам!- жёстко заключил режиссёр и погладил Стучало по низу живота.
   Неизвестно чем бы закончилась эта встреча, если бы к ним на крыльце не запрыгнул Сотовый. От возбуждения его грудь сильно двигалась, лицо, озлобленное кривилось в усмешке.
   - Ну что голубки, застукал я вас, - торжественно объявил он.
   - Тебе чего надо? - холодно оборвал его режиссёр. - если за расчётом то это не ко мне, а в бухгалтерию.
   - Плевал я на расчёт! Мне хочется вам обоим в глаза посмотреть.
   - Ну гляди, - согласился режиссёр отставляя независимо ногу в сторону и принимая картинную позу.
   Но Сотовый сразу впился глазами в Стучало. Тот не выдержав испепеляющего взгляда, скосил глаза в сторону и зашептал молитву.
   - Молишься? - ядовито усмехнулся Сотовый, - правильно, роль отнял, а теперь готовишься в больницу лечь.
   - Зачем я вам? Ну от меня мало проку, я старый, мои внутренности сносились, сердце ни к чёрту, печень пошаливает, да и всё остальное барахлит, - заныл Стучало.- От меня мало проку.
   - Прок есть от всех,- усмехнулся Сотовый.- Это только кажется, что человек пустой и ни на что негоден, а ты ещё тот живчик. Любишь больничку Борис Леонидович, а?
   - Чего ему её любить -то, - вмешался в разговор режиссёр, недовольный вмешательством Сотового.
   - Не встревай, мимоза, - даже не взглянув на режиссёра хрипло крикнул Сотовый.
   - Ну что, неугомонный, карета подана, - махнул Сотовый в сторону улицы.
   Режиссёр и Стучало одновременно повернули головы и Стучало при виде машины " Скорой помощи " упал без сознания.
   Он не видел и не слышал как дверь из дома открылась и на крыльцо вышел заспанный Хлебников. Он сладко потянулся и заметил режиссёра с Сотовым. Режиссёр присел рядом со Стучало и побил его по щекам.
   - Что это с ним? - растерялся Хлебников.
   - Да вот плохо человеку с сердцем. Я уже и " Скорую" вызвал, - произнёс Сотовый и, обернувшись в сторону машины, махнул рукой. От машины отделился небольшой юркий паренёк и с носилками заторопился к ним.
   - Ты что хочешь его увезти?
   - Несомненно, - подтвердил Сотовый и вновь энергично взмахнул рукой напарнику, призывая его поспешить.
   Вдвоём они уложили Стучало на носилки и уже взялись за их ручки.
   - Не, а это кто? - положил тяжёлую руку на плечо паренька Хлебников.
   - Санитар, не видишь разве? Ну, взяли! - скомандовал Сотовый, приподнимая свой край носилок. Другой край так и остался на земле, потому что Хлебников придавил рукой напарника Сотового и тот от боли застонал.
   - Товарищ, не мешайте выполнять ему свой долг, - потребовал Сотовый.
   - Ты, что Сотовый, не узнал меня?
   - Узнал, но сейчас надо спасать человека.
   - А куда его повезёте?
   - В больницу! - разозлился Сотовый.
   - Не давайте, не давайте им его. Он только что сейчас таким резвым казался, - заволновался режиссёр.
   - Все мы бегунки, пока сердце не прихватит, - ухмыльнулся молодой парень, поднимая одновременно с Сотовым носилки.
   - А откуда вы узнали что у него сердце, где врач? Где констатация заболевания ? - не унимался въедливый режиссёр.
   - Уйди с дороги, - злобно крикнул парень.
   - Виктор, прошу вас, остановите их. Они не врачи, да и " Скорая" поддельная. Откуда они узнали про его болезнь?
   Носилки уже спустили с крыльца и понесли к машине.
   - Да что же это делается! - воскликнул в отчаянии режиссёр.- Ну поймите. Они хотят увезти его, чтоб сорвать съёмку. Не будет его и ваша роль не нужна, понимаете?
   Дверь дома со скрипом распахнулась и на крыльцо выскочил в трусах и майке Шляпкин. Часть разговора он слышал и сразу включился в ситуацию.
   - Чего глазами хлопаешь? - крикнул он Хлебникову, спрыгивая с крыльца и устремляясь за носилками. - Они хотят украсть его!
   Носильщики быстро шагали к машине. На ходу Сотовый обернулся и, увидев устремлённого за ними вдогонку Шляпкина, закричал и носильщики припустились к машине. Бежать с грузом неловко, ноги сыпались по земле вразнобой, разъезжаясь на мокрой от дождя траве, отчего носилки трясло и раскачивало не в такт.
   Шляпкин успел значительно сократить между ними расстояние, но споткнулся и упал, нелепо взмахнув руками, в канаву. К счастью Хлебников настиг носильщиков у самой машины. Они едва успели втиснуть носилки в салон машины, водитель распахнул дверцу со стороны места водителя, а вот сесть не сумел. Хлебников ловко ухватил его за шиворот и легко поднял в воздух. Парень завизжал, а подкравшийся сзади Сотовый огрел соседа по спине сложенными запасными носилками. Хлебников на мгновение растерялся и разжал пальцы. Водитель плюхнулся на землю, но тут же с невероятным проворством вскочил и запрыгнул на своё место в машине. Машина тронулась и Сотовый на ходу распахнул дверцу со стороны пассажира, но внезапно исчез и вместо него в кабину втиснулся Глянцев. Дальше ехать не имело смысла, потому что посторонний в сделке человек не захотел кататься. Он просто сунул водителю в правую скулу кулак и тот выкатился из машины через свою незакрытую дверь.
  
   - 44 -
   Стучало отпаивали свежим молоком. Он лежал на хозяйской кровати и страдал. Молоко нравилось, постель нравилась, нравилась и суета женщины, пытавшейся ему угодить, а вот жизнь - нет. Деньги украли, в больницу на органы едва не увезли, мужик этот преследует, да и Нинка тварь к нему переметнулась. Глянцев, конечно, не причём, а деньги взял тот мужик и теперь использует их как наживку. Знает, гад, как они ему дороги. Хочет встретиться. А о чём говорить? Нинку он не получит. Да и не нужна ему эта предательница, а идти на поводу у него ... Да пошёл он к чёрту, пусть подавится деньгами. Эта мысль неожиданно развеселила. Раньше он такое и помыслить не мог. Выходит эти ребята с которым он увязался за сокровищами ему интереснее?
   И всё- таки мысль о деньгах не желала просто так уходить. Он вспомнил о любовнике хозяйки. Как к ней прокрался? И ведь столько любви он услышал из комнаты. Кто он? Спросить хозяйку? А какое твоё дело, скажет, с кем мне спать. Странно всё это. Он попытался подробно вспомнить как прятал деньги. Проделал это с оглядками, с осторожностью. Только тот кто наблюдал за ним из темноты, чужой, мог заметить его тайник. Но какое надо иметь зрение чтоб в безлунную ночь, высмотреть его каждое движение. Чужой и любовник. Вот кто видел! А если к нему обратился тот парень, напарник мужика, то выходит...
   К кровати подошёл расстроенный Шляпкин. Он присел рядом, вздохнул и сообщил о пропаже игрушки. Эта новость немного обескуражила Стучало. Он не знал для чего Шляпкин поигрывается ею, заводит и любуется цветом, но хорошо помнил интерес к ней у того мужика и задание её испортить.
   - Может потерял где? - спросил Стучало слабым голосом, держа марку больного человека.
   - Да где я её мог потерять? Я ж когда уходил здесь её оставил.
   - Может хозяйка куда подевала?
   - Она знает для чего эта птица.
   - А для чего она?
   - Ну... в общем она указывает путь, как компас, куда нам следует двигаться и тот ли человек к кому мы обращаемся. Если светится зелёным цветом, то правильная дорога и человек хороший.
   - А когда ты её видел в последний раз?
   - Да под вечер, когда тебя с Хлебниковым привёл в дом.
   - Украли наверно.
   - Кто?
   - Могла хозяйка.
   - Да я ей верю, не могла она.
   - Сама не взяла так подсказала кому надо, где её искать. Я тут ночью плохо спал и слышал как у неё был любовник. Ты птицу-то где схоронил-то?
   - Так в поленице дров. Её раскидал кто-то.
   - А что теперь без неё делать будем? Конец путешествию?
   - Дочь её, я узнал, в соседнем районе, деревне с обрывком нашей карты. Надо её взять и идти по маршруту.
   - Так чего же мы сидим! - воскликнул Стучало, резко садясь в кровати.
   - Так из-за тебя. Ты ж приболел.
   - Всё выздоровел. В путь, в путь! - заторопился Стучало.
  
   Ехать решили на брошенной машине " Скорой помощи ". Машина Шляпкина окончательно сдохла и годилась на металлолом. Лесные дороги окончательно расшатали весь механизм, надорвав его до капитального ремонта. А поскольку ремонт стоил больших денег каковых в общей копилке не оказалось, решили машину бросить. Шляпкин, правда, для вида посидел рядом с ней как с покойником, погладил её по корпусу и даже утёр глаза рукой. Все понятливо похлопали Шляпкина по спине руками, успокаивая не в меру взволнованного владельца теперь уже бывшего транспортного средства.
   За руль сел Хлебников. Шляпкин пристроился рядом, а остальные забрались внутрь машины, где обычно помещали больных. Стучало по праву больного сразу улёгся на кушетку, а Глянцев, присел рядом с видом неутешного родственника. Стучало лежал смирно и начало пути помалкивал, весь как бы сосредоточенный на своём недомогании.
   Перед отправлением Шляпкин подробно вызнал у Зубовой название деревни, проезд к ней и приготовился указывать Хлебникову дорогу. Когда выехали на шоссе Иван достал бумажку с названиями деревень, различных примет и сверял с ней весь путь. А путь лежал вначале по шоссе. Потом они свернули на просёлочную дорогу, попрыгали с десяток километров по её ухабистой поверхности и выкатили на старое шоссе. По дороге заприметили придорожное кафе и решили немного перекусить, поскольку время близилось к обеду. Хлебников припарковал машину на стоянке и Шляпкин двинулся к одноэтажному длинному дому с многообещающим названием : " Поел и порядок ". Едва он вошёл внутрь как сразу отметил явное несоответствие названия обстановке. К единственной кассе в углу приклеилась длинная очередь и судя по её затаённому бешенству, едва продвигалась. Кассирша, молодая, крепко сбитая женщина лет 30 с царственным видом сидела на высоком табурете и лениво отстукивала клавишами заказываемые блюда. Шляпкин встал в конец очереди и спросил последнего, унылого вида дядьку:
   - Давно стоим?
   Тот, не глядя на Ивана, демонстративно поднёс к глазам руку с часами и бодро отрапортовал:
   - Минуту и двенадцать, нет, уже 15 секунд, уважаемый.
   Стучало не стал заводить с таким пунктуальным человеком разговора, а мысленно просчитав затрачиваемое здесь время, ужаснулся про себя. Дверь в кафе распахнулась и он увидел Хлебникова. Тот, удивлённый таким наплывом посетителей в удивлении замер на пороге. И тут у Шляпкина родилась идея. Он быстро подошёл к Хлебникову и вытолкнул его на улицу.
   - Ты чего? -оскорбился тот, делая движение вновь зайти.
   - А ничего, быстро к машине! - скомандовал Шляпкин.
   В машине Стучало пребывал в лежащем положении, а Глянцев, беспокоясь за его состоянии, занудливо предлагал родственнику воду из пластиковой бутылки. Стучало уже давно терпел его приставания и отталкивал ослабленной рукой, предлагаемую ёмкость.
   -Не хочет пить, - огорчённо сообщил Глянцев, едва Шляпкин распахнул дверь фургона.
   - Значит так, - обрадованный новым поворотом своей идеи, воскликнул Шляпкин. - Мы на " Скорой помощи " и значит медики. Этот,- ткнул пальцем как пистолетом на Стучало,- явный больной, будет нам хорошей ширмой.
   Шляпкин залез в фургон, покопался в двух больших сумках и извлёк из них изрядно помятый белый халат. Он быстро одел его на себя, нацепил на шею стетоскоп, поискал шапочку и за неимением таковой, накинул белую косынку, завязав её сзади узлом на манер спецназа.
   - Ну как, похож? - спросил он окидывая друзей победоносным взглядом.
   - На кого? - выдохнули все разом.
   - На врача!!
   - А к чему весь этот антураж? - удивился Глянцев.
   Стучало, поражённый видом Шляпкина, даже привстал, забыв о своём состоянии.
   - В столовой огромная очередь и выстоять её можно только под вечер. Народ злой и просто так без очереди не пустит, понимаете?
   - Да, там очередь, - подтвердил Хлебников.
   Так вот, мы,- обвёл всех пальцем Шляпкин,- медики, мы людей от смерти спасаем.
   - А чтоб спасать, надо там кого-то крепко уложить! - догадался Хлебников.
   - Да не надо никого бить, - досадливо отмахнулся Шляпкин,- я зайду и вежливо попрошу пропустить меня без очереди, так как.., - выжидательно уставился он на товарищей, - ну, сообразили?
   - У нас больной при смерти, - ткнул в сторону Стучало пальцем Глянцев, - и если мы не пообедаем...
   - Эх, - огорчённо выдохнул Шляпкин, - непосильная для вас работа шевелить мозгами. Даже ты, - осуждающе взглянул на Сидора, - не можешь вникнуть в мою мысль.
   - Он хочет один нажраться, а нас побоку, - с неожиданным для больного энтузиазмом воскликнул Стучало привставая, и, как бы иссякнув силами, безвольно откинулся на спину.
   - Ладно. Поясняю для скудоумных. Я в халате захожу в столовку и прошу пропустить меня без очереди, потому как время у меня ограничено и вот-вот поступит вызов к больному. От них будет зависеть, приеду я к нему вовремя или нет, спасу человека или нет! Сейчас понимаете? Как по- вашему они поступят? Ведь любой может оказаться на месте моего будущего пациента. А как я буду спасать человека на голодный желудок?
   - Я бы пропустил, - сказал Хлебников.
   - Вот! Я же один! От них не убудет! - воскликнул Шляпкин.
   - А жратвы ты возьмёшь на всех! - догадался Глянцев.
   - Правильно! - обратил Шляпкин на Глянцевав довольное лицо.
   - А если очереди это не понравится? - не выдержал Стучало, не в силах дальше изображать больного.
   - На мне халат медика и мне поспешит на помощь Хлебников.
   - Но больше халата нет. Кто поверит в него как эскулапа? - не унимался осторожный Стучало, забыв о роли больного, с интересом включаясь в беседу.
   - А это кто такой? - подал голос Хлебников, готовый обидеться на оскорбительное, как ему показалось, слово.
   - Это такой большой кусок обжаренного мяса, - поспешил с пояснением Глянцев. - Я однажды ел такой и знаешь...
   - Эскулап, - терпеливо приготовился Стучало к длинному объяснению, - это тот же врач. Был такой бог врачевания в древней Греции и...
   - Что я вам бог что ли? - засмущался Хлебников.
   - Нет, ты непрожаренный кусок мяса без мозгов,- отрезал Шляпкин, которого уже стали доставать длинные рассуждения товарищей.
   - Хоть ты мне и друг.., - угрожающе произнёс Хлебников, резко поднимаясь и ударяясь головой о низкий железный потолок.
   - Всё! Закончили! - быстро произнёс Шляпкин. - Если очереди не понравится количество еды, приобретаемой мною, заходит Хлебников и устанавливает тишину.
   - Это я могу, - закивал головой Хлебников, потирая ушибленный затылок.
   - Видом! Только своим видом, насупленным и тяжёлым, ты должен призвать всех к спокойствию! Понял? И не вздумай устраивать там побоище! Ты понял, Витя?
   - Да понял, я, - неохотно протянул Хлебников.
   - После меня в столовую вначале зайдёт Сидор и будет на атасе. Как только возникнет слабое волнение, запомни, Сидор, сла-бое, ты машешь нашему эскалопу, тьфу, эскулапу, рукой в окно и тот входит. Всё запомнили, други? Ничего не перепутаете?
   - Это всё понятно, - заметил Стучало, опуская ноги на пол, - но как все решат, что он из бригады " Скорой помощи "? Он должен быть в халате и иметь хоть что-нибудь медицинское в руке. Иначе его примут за водителя - дальнобойщика, который сильно запарился ремонтировать на всём пути езды свою фуру и ищет повод сорвать на ком-нибудь зло.
   - В столовой, наверняка, есть белые халаты, для поваров, иначе санэпидстанция их не допустит к работе. Надо незаметно их спереть, - быстро ответил Шляпкин, поражаясь скорости своего мышления.
   Это явно относилось к Глянцеву, поскольку Шляпкин на последнем предложении повернул к нему голову.
   Тот согласно кивнул и вышел из машины. Ждали недолго. Ни один из двух халатов не подошёл по размеру Хлебникову, едва сходясь на груди. Решили одеть один из них на его голое тело, чтоб вид мощной волосатой груди усилил впечатление. Глянцев предложил дополнительно снять с Хлебникова и штаны, поскольку халат едва доставал до колен. По его идее вид толстых слоновьих мохнатых ног воздействовал бы на людей шокирующее. Но Хлебников, заупрямился не желая демонстрировать перед людьми свои синие до колен трусы из под короткого халатика. Ограничились полуобнажённым торсом. На голову ему одели косынку, завязав сзади узлом как и у Шляпкина. По поводу медицинских принадлежностей заспорили. Стучало предлагал взять медицинский саквояж, заявляя, что сей предмет будет выглядеть солидно и показывать готовность к оказанию медицинской помощи. Глянцев, после серии своих отвергнутых предложений для смеха сунул в руки Хлебникова небольшой кислородный синий баллон. К его удивлению баллон тому понравился. Он покидал его с руки на руку, задумался и это состоянии показалось Шляпкину подозрительным. Баллон отвергли, а вот складные носилки одобрили все. Носилки легко умещались подмышкой у Хлебникова.
   - А зачем ему, медику в кафе идти с носилками? - усомнился вдруг Стучало, под конец единодушного решения.
   - А пусть он закричит Ивану о вызове к больному. А носилки только докажут готовность оказать помощь человеку. Да и вообще не надо напрягаться по этому поводу. Всё произойдёт быстро. Все будут глядеть на Виктора, а Иван, тем временем, пробьёт нам еду.
   Глянцев уже горел идеей и от нетерпения её осуществить нервно ёрзал на диванчике.
   Появление Шляпкина в столовой никто вначале не заметил. Он постоял несколько секунд, привыкая к обстановке и успокаивая нервы и, дождавшись Глянцева, уверенно подошёл к кассе. Его вначале приняли за обслуживающий персонал столовой, а некоторые подогадливее за повара.
   - Здорово, мужики, - поздоровался он усталым с хрипотцой ( от волнения! ) голосом, - я со " Скорой помощи ", обед у меня 15 минут, прошу пропустить без очереди.
   Первый у кассы, посторонился, подпуская Шляпкина к кассирше. Та оглядела с недоверием Шляпкина и ухмыльнулась.
   - Мне четыре борща, столько же порций гуляша с картошкой, 8 хлеба и 4 компота, - бодро отчеканил Иван, чувствуя спиной неподдельный интерес очереди к своей персоне. Он положил 1000 рублей, но дебелая девица вдруг упёрлась и заявила, что у неё нет сдачи.
   - То есть как, - удивился Шляпкин, - зачем же ты тут юбку протираешь?
   - А чего тебе моя юбка-то? - взвилась женщина. - Интерес имеешь под ней полазить?
   - Я врач! - с достоинством приосанился Шляпкин, мысленно кляня медлительность Хлебникова. Тот уже должен был появиться, потому что очередь подозрительно затихла.
   - Ты чего Любку обижаешь, медицину! - крикнул кто-то далеко сзади Шляпкина. Вероятно этот бузотёр первым потерял терпение и надеялся под шумок скандала приблизить своё место поближе к кассе. А может и встать первым.
   - А почему у неё сдачи нет! - заорал Шляпкин, резко оборачиваясь к очереди.
   - Давай, давай Ваня, покажи этому быдлу, что значит культурный человек, - разволновался Голос.- Ишь удумали на врача голос повышать! Скажи им что - нибудь веское. Садани словами наотмашь, заткни говоруна и взглядом, взглядом потяжелее, чтоб зашатало.
   Внутри Ивана что-то звонко началось лопаться, со свистом рассекая воздух. Уши заложило от бурно прилившей крови и он медленно пошёл вдоль очереди, выискивая себе жертву. Мужики, народ тёртый, вначале изумились удивительному для них поведению медика. Этот человек в белом мятом халате с косынкой на голове только что хотел поесть и отсутствие сдачи почему-то вызвала в нём непонятный прилив гнева.
   Они безбоязненно и с любопытством встречались с его полубезумным взглядом, не отворачиваясь и не отводя глаз. Иван уже плохо соображал и только Голос, провокационно нашёптывал ему всякие гадости, заводя в ярость. Удивительное дело, всех ниже себя ростом или явно слабых, Иван прошёл мимо, а выбрал самого здорового, значительно возвышающего свою голову над очередью. Он остановился возле него, задрал голову и ненавидяще вгляделся в добродушное и улыбчивое лицо великана.
   - Ты гавкнул? - сквозь зубы прошипел Иван, мысленно примериваясь к горлу неизвестного ему мужчины.
   Тот как и многие большие люди обладал спокойным и безобидным нравом и всегда снисходительно относился к людям низкого роста, коих оказывалось в силу его высоченности очень много. Они всегда почтительно заглядывали ему в глаза снизу и редкий человек отваживался вот так запросто затевать с ним ссору. Он не мог взять в толк отчего этот недомерок остановил свой выбор на нём, желая поиспытать свою задиристость.
   - Я тебя, дылда, спрашиваю, ты сейчас вякнул за эту кошёлку? - задохнулся Иван от злости с силой напирая на твёрдый живот большого человека. Где-то глубоко внутри разум попытался остановить его и напомнить о Хлебникове, но Голос перекрыл его жалкую речь:
   - Не жди, бей в промежность, там у него слабое место!
   И тут дверь в столовую резко распахнулась и вся очередь обернулась к человеку в белой распахнутой куртке с носилками под мышкой.
   Забыв инструктаж и короткую речь о срочном вызове к больному, Хлебников, едва заметив Ивана, вжатого в живот человека не стал раздумывать и с криком: " Всех положу в реанимацию " с удивительной скоростью стал раскручивать над головой носилки. Очередь оторопела, но уже в следующее мгновение в неё с разбегу врезался Хлебников, ловко орудуя медицинским инвентарём. В столовой поднялась паника. Мужики давно не робкого десятка растерялись и рассыпались по столовой, уклоняясь от носилок и кулака неведомого сумасшедшего. Его белый халат сбился на спине и широкая волосатая грудь мощно дышала повергая своим видом и неистовостью движений мышц самых отважных. Гигант, повергнутый в свою уязвимую точку подсказкой Голоса, скрючился от боли на полу, а на нём сидел Шляпкин и неутомимо молотил его по голове руками.
   Узкий и длинный зал столовой закипел людским водоворотом. Единственный выход и он же вход закупорился мешаниной тел. Глянцев, даже и не попытался его отстоять, а сразу выкатился на улицу и теперь стоял неподалёку с тихим ужасом прислушиваясь к глухим воплям из столовой.
   А там вовсю буйствовал Хлебников, как былинный богатырь густо выстилая носилками как мечом пол столовой. Зазвенели стёкла в рамах и обезумевшие люди полезли из окон на улицу. Они падали в примятую траву и быстро ящерицами расползались во все стороны. Дверь столовой распахнулась и на пороге предстал взволнованный Хлебников с носилками на правом плече. Впрочем от них мало что осталось: изорванный в клочья тонкий брезент свисал с палок рваными лохмотьями. Его возбуждённый взгляд порыскал по сторонам и, не найдя никого из людей, остановился на Глянцеве. Тому даже стало как-то нехорошо под бешенным взглядом напарника. В спину Хлебникова толкнули и он посторонился, пропуская Шляпкина. Тот держал в руке два тяжёлых бидона с едой, из карманов штанов торчали ложки и вилки, а из нагрудного кармана выпирали куски хлеба.
   - Чего рот раззявил,- крикнул он Хлебникову, - компот возьми!
   Едва они сели в машину и Хлебников начал выруливать между машинами в сторону шоссе, Шляпкин нервно завозился. Несколько человек попытались открыть дверцы автомашины с двух сторон, но Хлебников отпугнул их сигналом. Однако на их место явились другие и вскоре машину " Скорой помощи " обступила плотная толпа водителей, жаждавших реванша. Они молотили руками по лобовому стеклу, по дверцам машины и по фургону. Рискуя сбить особенно озлобленных и обидчивых, Хлебников увеличил скорость, ловко лавируя между машинами, которые вдруг одновременно ожили и теперь пытались зажать " медиков " в " коробочку ". Один водитель, залез на капот их машины и прижался лицом к лобовому стеклу. Лицо страшно оскалилось, глаза едва не вылезали из орбит, но Шляпкин не растерялся и ударил кулаком как раз между его глаз. Стекло задрожало, но водитель быстро скатился куда-то в сторону.
   " Скорая" взвыла и под градом камней сумела вывернуть на шоссе.
   - Ну всё, теперь им нас не достать, - облегчённо вздохнул Шляпкин. - А ты молодец, Витёк.
   - Не хвали, - сквозь зубы процедил Хлебников, - За нами, кажется, погоня.
   Шляпкин глянул в боковое зеркало и увидел сзади длинный хвост из грузовых машин. Они одновременно подавали сигналы, душераздирающе оглашая дорогу.
   - Газ! Дави на газ, - заволновался Иван, наблюдая неумолимое приближение к ним колонны.
   - Без тебя знаю, - огрызнулся Виктор, вдавливая ногу в педаль газа.
   Вскоре с ними поравнялась одна автомашина и из неё что-то закричал, яростно жестикулируя молодой парень.
   - Чего он хочет? - крикнул из фургона Стучало.
   - Побеседовать, но не в широком кругу за водочкой! - ответил Глянцев.
   - Нет, нам такая кампания не к чему! - решил Шляпкин, наблюдая за манёвром грузовика. Едва он въехал перед ними на полосу и попытался начать плавное торможение, Хлебников вырулил влево на встречную полосу и свернул на просёлочную дорогу. Сквозь густое облако пыли Шляпкин не смог разглядеть, что стало с колонной. Машину трясло и она вибрировала всем железом. В окошко кабины постучали из фургона. Шляпкин оглянулся и увидел перекошенное от страха лицо Стучало.
   - Кажется, председателя, растрясло, - сообщил Иван.
   - Пусть потерпит, их немного осталось, - невозмутимо ответил Хлебников.
   Иван взглянул на боковое зеркальце, но сквозь плотную завесу поднятой пыли ничего не разглядел.
   - Кажись три "Камаза" за нами, вижу их силуэты, - констатировал Хлебников, неутомимо крутя руль во все стороны.
   - Осторожно, - крикнул Иван, указывая перед собой пальцем, - там мост!
   На бешеной скорости они проскочили мимо предупреждающей надписи о ремонте моста и с небольшого бугорка приземлились на полуразобранный деревянный настил над рекой. Дальше Хлебников нажал на газ и автомобиль, взвыв из последних сил мотором понёсся по мосту. Только чудом можно объяснить их удачный проезд. Машина на бешеной скорости пронеслась по шатким доскам, вздыбливая их за собой, а вот первый же "Камаз" с ходу, увлечённый азартом погони, вонзился в начало моста и сметая остатки досок, провалился на его середине в неширокую речку. Хлебников остановил машину на другом берегу и открыл дверцу кабины.
   - Ты куда? - схватил его за руку Иван.
   - Надо людям помочь, - вырвался Хлебников и побежал к берегу.
   Остальные тоже выскочили из машины и побежали вслед за ним. " Камаз " ровно стоял на дне полувысохшего русла реки, а водитель взбирался на крышу кабины. Вода едва доставала до нижнего края кузова. На другом берегу из двух машин выскакивали водители и бежали к реке.
   - Э-э-й,- крикнул громогласно Хлебников, спускаясь по обрывистому берегу к реке, - сейчас буду!
   Водитель обернулся на крик и быстро прыгнул в воду. Вода в этом месте едва доставала его по грудь. Он быстро, насколько позволяли ему силы побрёл к своим товарищам. Хлебников вступил было в воду, но двое преследователей на другом берегу не стали дожидаться товарища и быстро уселись в свои машины. Они взревели и подались задом, а когда водитель выбежал на берег, они, обдав его густым удушливой волной отработанного топлива, рванули по дороге, пыль на которой ещё не осела.
   - Вот так друзья, - заметил Стучало.
   - Какие они ему друзья, так за компанию гнались за нами, - сказал Глянцев.
   - Что с ним делать, может помочь? - задался вопросом Стучало.
   - Я вот вижу вас дядя, крепко шибануло?
   - Это отчего же? - попытался оскорбиться Стучало.
   - Жалостливый вы стали очень. Этот мужик гнался за нами по- серьёзному и с явным намерением попрыгать по вашему лицу.
   - Да мне его и не жалко,- смутился Стучало,- кто его теперь вытащит из реки?
   - Ой - ой - ой, - притворно ухватился Глянцев за живот,- уж не канатом ли вы собираетесь вытаскивать машину?
   - Да ничего я не собираюсь, - буркнул Стучало.
   - Тогда нечего языком чесать, - крикнул Шляпкин и направился к машине.
   - Вань, а может правда чем помочь ему? - крикнул вслед Шляпкину Хлебников.
   Иван обернулся и крикнул:
   - Давайте в машину, а ваш страдалец сам помощь найдёт, к тому же он как будто уже припустился за ней.
   И, действительно, водитель, о котором так пытался побеспокоиться Стучало уже был далеко. На пригорке напоследок мелькнула его уже размытая фигура и исчезла.
  
   В машине Стучало сунулся было к своей кушетке, намереваясь на неё улечься, но обнаружил там Глянцева.
   Тот свободно разлёгся, свесив подогнутые в коленях ноги по причине своего нестандартного роста. Стучало присел рядом и с осуждением покачал головой:
   - А старшим уже не принято места уступать?
   Глянцев устало закрыл глаза и промолчал.
   - Ай утомился или укачало? - принялся допытываться председатель.- Ну конечно, путь долгий и трудный, а здоровье ни к чёрту.
   Потом начал долго нудеть о неуважении к старшим, перекинулся на современную молодёжь, вспомнил свою молодость. Но Глянцев лежал словно и не слышал.
   - А ведь со стороны глянуть так покойником лежит. Я ему о высоких материях, а он хотя бы веком дрогнул, - огорчился Стучало и недовольно уставился в окно. А там простиралось большой поле, покрытое густой травой. Они ехали по нему недолго и вскоре машина начала притормаживать. Ехать теперь приходилось осторожно объезжая глубокие с водой канавы и ямы.
   - Такое впечатление эту дорогу в войну бомбили и с тех пор не ремонтировали, - вздохнул Стучало и едва не прикусил язык. Машина резко ухнулась в канаву и натужно ревя мотором принялась из неё выкарабкиваться.
   - Небось воронка от бомбы, - не удержался Стучало и на этот раз прикусил язык.
   - Обычная деревенская дорога, - вдруг произнёс Глянцев. Глаза его не открылись и сколько родственник не вглядывался в его лицо, оно оставалось безмятежным как у сонного.
   Машина въехала на деревенскую улицу и застряла в глубокой колее. После нескольких попыток выбраться из неё, Шляпкин предложил всем выйти.
   Улица было неширокой, убитой тракторами и другой тяжёлой техникой. За ближайшим палисадником в сухой земле копошились куры, а крупный белый петух без единого пятнышка грязи стоял от них поодаль и зорко всматривался в незнакомых людей.
   - Цыпа-цыпа-цыпы, - позвал Иван ближайшую курицу и потёр пальцами имитируя корм в руке. Курица подняла голову, встряхнула грязным гребнём и почистила клюв о чурбак. Иван присел на корточки и принялся подзывать её.
   - Командир, - сказал Глянцев, - на кой она нам нужна, в машине есть еда из столовки.
   - А ты решил я собираюсь ею пообедать?
   - Судя по её неряшливому оперению, эта птица, чем-то больна,- заметил Стучало.
   - А вы, дядя, считаете, что кур по выходным моют? Интересно шампунем или мылом?
   - Каким мылом? - растерялся председатель.
   - Ну земляничным или детским.
   - Зачем?
   - Чтоб не заболеть.
   - А кстати она не больна птичьим гриппом? Вон как она подозрительно на нас зыркает. Не набросится? - забеспокоился Стучало.
   Он хотел что-то ещё сказать, но не успел. Внезапно от дома, с противоположной стороны улицы с громким лаем к забору кинулась собака. Стучало в испуге присел и, нащупав на дороге камень, метнул его в сторону пса. Когда он замахивался догадливая собака отпрянула и отпрыгнула к дому. А Стучало, вложив всю ненависть к собакам кинул камень, да так ловко, что та с трудом увернулась. А вот камень попал в окно дома. Стекло звонко рассыпалось, а негодник в испуге втёрся между Глянцевым и Шляпкиным.
   - А ну отойди он моих курей! - крикнул старушечий голос от дома.
   От него по утоптанной дорожке к ним направлялась небольшая сухонькая старушка с ружьём нацеленным на Шляпкина.
   - Э-э-э, бабуся, - растерялся тот, медленно пятясь к машине.
   - Стоять! - скомандовала бабушка звонко взводя курки на древней берданке.
   - Бабушка, - попробовал найти путь к согласию Глянцев, - за что вы на нас ружьишко наставляете? Мы же врачи. Видите, - повёл он рукой в сторону Шляпкина, - на человеке белый халат, голова покрыта и машина, - новый поворот руки в сторону " Скорой ".
   - Ну да, - кивнула старушка маленькой головкой, - вижу что не солдаты.
   - Ну вот, можем вас полечить , если заболели, или там скажем...
   - Животом маетесь, - подсказал Стучало.
   - Головой она своей пустой мается, - крикнул Хлебников и вовремя присел.
   Выстрелы грянули из обоих стволов. От неожиданности бабка упала на землю и Шляпкин, первый подскочивший к ней, ногой оттолкнул ружьё в сторону.
   - Господи, что я наделала! - заголосила старушка,- убила или нет?
   - Да живой я бабка, живой, - ответил Хлебников, высовываясь из-за машины.
   Глянцев и Стучало подняли старую женщину и повели в дом. Но на крыльце их поджидал не менее древний дед с винтовкой. Он положил её на перила крыльца и держал под прицелом всю группу незнакомых ему людей.
   - Да у них тут что, у каждого оружие?- воскликнул Стучало, прячась за Шляпкина.
   - А ну отпустить мою старуху, - скомандовал дед и для убедительности щёлкнул затвором.
   Всё остановились. Бабка, воспользовавшись всеобщим смятением, быстро взбежала на крыльцо и встала к мужу плечом к плечу.
   - Слушай дед, - миролюбиво начал Шляпкин,- зачем ружьё наставляешь? Мы проездом.
   - Каким проездом, вахлак! - крикнул дед и вновь клацнул затвором.- Вы за курями моими приехали, а я вам их не дам.
   - Куда мы попали? - вполголоса выразил всеобщую мысль Глянцев.- Здесь что, территория сумасшедшего дома?
   - Ну зачем нам ваши куры? Сразу видно они больные и их есть- значит сыграть в ящик, - крикнул Стучало, на мгновение показав лицо из-за спины Шляпкина.
   - Я вот сейчас тебя определю в этот ящик. Ты у меня там хорошо полежишь.
   - Отпустите нас и мы по - тихому уйдём, - предложил Шляпкин, начиная беспокоиться. Вся это странная ситуация намекала на козни Обшибея.
   - Ага, а вы по другим дворам пойдёте. Нет, сейчас всей деревней вязать вас будем.
   - Зачем вязать? Мы проездом и сейчас уедим, - крикнул Шляпкин.
   - Ага, - тихо подал голос Хлебников, - эта бабка сдуру бензобак пробила, одна искра и машина взлетит на воздух.
   -А много бензина-то?
   - Был полный бак, под завязку.
   - Ну хорошо, вяжите нас,- крикнул Шляпкин и Стучало, протестуя, забарабанил по его спине.
   Похоже дед не ожидал такого согласия и на мгновение растерялся. Ружьё в его руке дрогнуло и если б не верная спутница по жизни, наверняка перевалилось бы через перила на землю. Она вовремя его ухватила и из последних сил удержала.
   - Значит ко мне по одному и без глупостев, - крикнул дед, принимая от жены ружъё. - Вот ты, в белом халате с бабской косынкой на голове, шагай первым.
   Шляпкин нерешительно шагнул и Стучало, оказавшись без прикрытия, ступил за ним.
   - Я сказал один, а не двое. Вот ты, ты, осади назад. Хочу главного первым взять.
   Шляпкин медленно приблизился к крыльцу и бабка сноровисто связала ему за спиной руки. То же она с удивительной ловкостью проделала и с остальными. Их провели в сарай и закрыли на замок.
  
   - 44 -
  
   - Ну и что теперь с нами будет? - первым делом поинтересовался Стучало, присаживаясь на сено в углу.
   - Если говорить обо всех то, вероятно, ничего. Попугают и отпустят, - ответил Глянцев
   - То есть как это ничего, а зачем нас связали и здесь заперли?
   - Дядя, мы сидим из-за вас, потому как вы своей дерзкой выходкой и явным презрением к чужой собственности восстановили против себя, а значит и против нас, жителей этой благословенной деревни.
   - А что они собак здесь распускают, бегают и лают...
   - Но не кусают же! Она при всём желании не смогла бы дотянуться до ваших штанов.
   - А ты её камешком! - с осуждением покачал головой Шляпкин.
   Он вновь поймал себя на мысли, что этот председатель несёт в себе какой-то злой рок. Из-за него они постоянно вляпываются в истории. Попробуй разберись кто больше чинит им препятствий этот общественник или Обшибей.
   - Я ж не специально, а чтоб припугнуть, - тихо пояснил Стучало.
   - Вот когда нас выведут, - подал голос Хлебников, - я первый отдам тебя на съедение жителям этой непуганой деревеньки.
   - Какая же она непуганая? Вон как нас с ружьями встретили.
   - Вот - вот, тебя же первым и расстреляют.
   - За стекло? - ахнул Стучало.
   - За стеклом люди могли быть!
   - Могли... Я сам слышал как там в доме кто-то сдавленно ахнул, - произнёс серьёзным голосом Глянцев.
   - Ну может кто случайно и порезался немного, - попробовал обратить всё в шутку Стучало.
   - У меня в армии кореш под окном спал, а кто-то решил вызвать его на пьянку камешком, там ребята самогон в посылке получили. Так ему осколком стекла голову напрочь отсекло.
   - Нашли? - упавшим голосом спросил Стучало.
   - Голову?
   - Да того кто стекло разбил.
   - Да нет, тут землетрясение началось и полказармы рухнуло.
   - Как же узнали, что ему голову отрезало?
   - Так его из под обломков без головы вытащили.
   - Я не понимаю, какое отношение ко мне имеет эта истории? - занервничал Стучало.
   - Прямое, дядя. Вот вы вроде пошалили, окна повыбивали, А не подумали, что за ними в это время происходило.
   - Когда ж мне думать, если собака...
   - Вот! Вы живёте на импульсах. Не думаете о последствиях.
   - Хорошо если пожилого человека завалил, а если ребёнка? - задумчиво произнёс Шляпкин.
   - В деревнях обычно у окон детские кроватки для младенцев ставят, чтоб воздухом дышали, - сказал Глянцев.
   - Вы так рассуждаете словно я всех людей в доме поубивал.
   - А отчего они нас связали? Интересно получается: приехали люди на "Скорой" в деревню, где, наверняка, уже и вида врачей забыли. И вместо того чтоб оказать сельчанам помощь в лечении заболеваний, один из них начинает бить стёкла, а...
   ...а другой норовит поймать курицу, чтоб отвернуть ей голову, - вдохновенно продолжил монолог Глянцева Стучало.
   - Если я и позвал её, это не значит, что хотел насытиться...
   -... её телом, - продолжил Стучало.
   Шляпкин открыл рот, желая позанозистее ответить Стучало, но снаружи раздались голоса, лязгнул замок и дверь сарая со скрипом растворилась.
   - А ну выходи, инквизиция, - крикнул уже знакомый дедок, сторонясь от выхода.
   Их провели в дом, усадили на длинную скамейке перед большим столом. Хозяин дома уселся за него по центру. По бокам расселись несколько таких же древних старцев.
   - По протоколу будем или как? - поинтересовался один из них у соседа, но тот возбуждённый предстоящим зрелищем, а может по причине своей старческой тугоухости, промолчал.
   - Сергей! - громко крикнул хозяин, - ты чего Ваське шепчешь? Сговариваетесь?
   Васька, встрепенулся и глаза его алчно блеснули. Он отсутствующе уставился куда-то в сторону и Шляпкин, перехватив его взгляд разглядел за стеклом шкафа бутылку водки.
   Хозяин тоже проследил за взглядом соседа, и сглотнул слюну. К шкафу приблизилась хозяйка и загородила вожделенную ёмкость спиной.
   - Значит на повестке у нас один вопрос,- бодро начал хозяин, - приход инквизиции в белых халатах.
   Он всмотрелся в Шляпкина, признавая в нём главного.
   - Я так понимаю, что сейчас предстоит разговор, с темой нам неизвестной. Но как мы будем вести беседу, если руки у нас связаны, - спокойно произнёс Шляпкин.
   - Шустряк! - засмеялся тот кого хозяин назвал Васькой, - Вас развяжи и только мы вас и видели.
   - Ну, если боитесь, развяжите руки мне, - предложил Шляпкин, чувствуя внутри зарождение знакомого возбуждения. Так у него уже было не раз. Ему надо было освободить руки и тогда...
   - Тебе-то? - задумался хозяин.
   - Я его под ружьём подержу, - произнесла от буфета старушка и вытащила из-за спины ту самую древнюю берданку из которой так неудачно для незадачливых искателей сокровищ, продырявила бензобак машины.
   - Чёрт его знает, - поскрёб затылок старик, - может Катьку пригласить, она за ним приглядит, чтоб фортель какой не выкинул?
   Пока ходили за Катькой, хозяин принялся обличать связанных людей, стыдя их за желание извести всё поголовье кур деревни. Слово за слово и ситуация окончательно прояснилась. Оказывается эту деревню недавно объявили на карантине по причине птичьего гриппа, понаставили заслоны, препятствуя выезду населения. А их на машине " Скорой помощи " приняли за санитарную инспекцию призванную морить кур и хоронить их в заготовленном уже чужими людьми могильнике на окраине деревни.
   Девушка вошла в дом с неохотой. Сзади неё встала хозяйка и горячо зашептала ей на ухо, указывая рукой на связанных людей. Наконец девушка коротко кивнула и Шляпкину развязали руки. Он потёр их запястья, разгоняя застоявшуюся кровь.
   - Ну что скажешь, милок? - вопросил дедок кося глазом на Катю. Та взглянула на Ивана и замерла. Иван тоже пристыл к ней глазами. В избе установилась тишина. Все заметили как девушка вначале побледнела как перед обмороком (и старуха даже сделала к ней шаг ), потом с видимым усилием попыталась отвести от него глаза, но не смогла. Иван не сводя с неё глаз медленно приблизился к ней и она, послушная его незримой для окружающих воле, вдруг неожиданно для всех медленно опустилась перед ним на колени. Он положил на её склонённую голову правую руку и что-то произнёс. Слова никто не разобрал, до того они прозвучали невнятно и походили на тарабарщину. Он снял с её головы руку и она медленно поднялась. Все поразились произошедшей в ней перемене. Её лицо одухотворённо засветилось: глаза увлажнились, на щеках зардел слабый румянец, губы раздвинулись в блаженной улыбке тихого восторга. Иван спокойно разрезал на руках товарищей верёвки и они вышли из дома.
   - Карта у вас-? - тихо с просил Иван девушку и та согласно закивала головой. Она привела их в дом, вынула из шкатулки обрывок карты и с поклоном передала её Ивану. Тот поблагодарил её кивком головы и положил на стол. Все придвинулись к карте.
   - Вот последняя точка нашего пути,- ткнул Иван пальцем в край затёртой бумаги.
   Стучало внимательно наблюдал за девушкой и готов был поклясться, что на его глазах произошло чудо. А чем можно объяснить такое резкое изменение в поведении девушки? Шляпкин только посмотрел на неё и сразу увлёк, подавил волю. Зависть нехорошо провернулась в председателе и он едва не застонал от обиды. Что такого в этом Шляпкине? Почему бабы подают перед ним на колени, едва он взглянет на них. Что он за человек?
  
   - 45 -
   На попутной машине они добрались до города. На его улицах царило странное оживление. На домах висели государственные флаги, из репродукторов неслась оживлённая музыка, парни пило пиво, а девчонки весело хохотали. Они вышли как раз у большого лотка возле которого сгрудились люди. Глянцев быстро юркнул в глубину толпы и вскоре явился довольный, с оттопыренными карманами. Он разжал кулаки и показал горсти петард.
   - Откуда? - поинтересовался Шляпкин, осторожно беря небольшую длинную трубочку с нитяным хвостиком.
   - Так праздник у них, - разулыбался Сидор,- День города. Вот и раздают петарды, чтоб народ, значит всласть погулял.
   - Ну да, - усомнился Стучало, - где это видано чтоб петарды просто так раздавали?
   - Так праздник же! - воскликнул Глянцев.
   - Это я понимаю. Но просто так задарма.., сомневаюсь я. Спёр небось, прощелыга!
   - Это я прощелыга? - изумился Глянцев.
   - Хватит спорить, пошли, - скомандовал Шляпкин.
   Он отвёл их в гостиницу, оставил в номере, а сам ушёл. Стучало хотел его проследить, но Глянцев что-то заподозрил и увязался за ним. Пришлось спуститься на первый этаж и купить газету. Как ему хотелось этой нервно скрученной газетой постучать по этой родственной харе, которая так пытливо и въедливо заглядывала ему в лицо.
   - Ну что ты на меня так уставился? - буркнул Стучало, с трудом подавляя желание отхлестать родственника.
   - Да вот никак не пойму, что вы, дядя, опять задумываете? В какую историю горите вновь влипнуть?
   -А тебе - то какое дело? Я свободный человек и волен поступать как мне вздумается!
   - Конечно вы, дядя, вольный человек, - закивал головой Глянцев, - и действительно всегда поступаете, сообразно капризам и сиюминутным желаниям. Вот только мы в команде и я за вами буду приглядывать.
   - Это нарушение конституции, прав человека!
   - Вам дядя не о конституции надо рассуждать, а газетку... Вы её для дела так мнёте? Так туалет у нас в номере.
   - С чего ты взял, что я нуждаюсь в туалете?
   - Вон вы как покраснели да и газетка неплохо обмялась Вы её всю намереваетесь использовать или про запас хотите оставить?
   Стучало ничего не ответил и в бешенстве вернулся в номер. Глянцев попытался было вновь затронуть туалетную тему, но Стучало на него взглянул и Виктор заткнулся.
   Хлебников принимал душ в ванной и даже сквозь плотно закрытую дверь доносилось его яростное фырканье и удовольственные стоны.
   - Послушать так вроде человек и не один моется, - заметил с усмешкой Глянцев, разворачивая смятую газету.
   - А по мне один, бабского голоса не слышу, вроде как с собой наслаждается.
   Стучало не сиделось, мысли кружились только как ему уйти из номера. Прошлой ночью в деревне, после их освобождения из плена сельчан, ему не спалось. В тёмном звёздном небе висела круглая луна, но поглядеть на неё с крыльца не удалось. Опять же этот приставучий мужик сел рядом с ним на ступеньки крыльца и пообещал вернуть деньги. Стучало уже порядком подустал от частых нервных потрясений, сопутствовавших встрече с ним и немного погрубил. Мужик не стал с ним заводиться и пообещал после того как Шляпкин угодит в западню и не сможет миновать с ним встречи, отдать деньги. План вроде бы заключался в ненавязчивом завлечении Шляпкина в одно место, где должна произойти встреча этих людей. Вначале Стучало испугался решив, что участвует в подготовке убийства товарища. Но потом вспомнил о деньгах, к тому же незнакомец посулил ещё денег и назвал такую сумму... В общем помучился Стучало угрызениями совести недолго, к тому же вспомнил о всех обидах от этого Шляпкина да и бабы эти... План заключался в заманивании Шляпкина в парк отдыха, где возле заброшенного пруда располагались развалины графского поместья. Как только Шляпкин войдёт в них, можно смело уходить и дожидаться окончания разговора между Шляпкиным и этим человеком. Вроде бы всё просто, но тут Стучало взяло сомнение как бы после этого разговора его не обманули. Да и в самом деле, что обязывало после него этого мужика вручить ему его деньги и обещанное вознаграждение? Обманет как пить обманет! Стучало не стал таиться и высказал подозрение, чтоб не казаться глупым и наивным человеком. Мужчина не обиделся, не возмутился, а понятливо кивнул и вынул из брюк газетный пакет. При свете луны Стучало развернул газету и разглядел толстую пачку денег. Он не стал их считать, не из-за опасения показаться одурелым от счастья, а потому что очки остались в доме и отпрашиваться за счёл неудобным. Сговорились быстро и теперь он должен был завести Ивана в эти развалины.
   - А я вот сон этой ночью видел, - сказал Глянцев, отпихнул мятую газету, готовясь к долгому повествовании, откинулся на спинку кресла.
   - Что-то мне нехорошо, - внезапно перебил его в самом начале рассказа Стучало и деликатно провёл у себя над животом рукой.
   - Возьмите газетку, - без улыбки посоветовал Сидор и развернул её, готовясь порвать на листки.
   - Какой к чёрту живот,- отмахнулся яростно Стучало и, спохватившись, добавил изменённым голосом, - сердце прихватило.
   - А показываете на живот. Может врача вызвать он и разберётся где болит?
   - Ну позови, - согласился Стучало, надеясь за время его отсутствия ускользнуть из номера.
   - Только я номер закрою, - поднялся Глянцев.
   - Я что арестант какой? - как можно равнодушнее спросил Стучало.
   - Ну что вы, дядя, - развёл руки Глянцев, - выйдете в коридор за... спичками, заблудитесь.
   - Я что маленький?
   - А вот скажите какой у нас номер?
   - Обычный. Ну... не люкс, а четырёхместный.
   - Вот!
   - Опять " вот"! Что я неправильно сказал? Койки не так сосчитал? Или может что упустил?
   - Я спросил какой у нас номер?
   - Я это слышу уже второй раз. И вновь тебе отвечаю, что окна наши выходят на солнечную сторону...
   - Тьфу вы, дядя!
   - Это какое ты право имеешь на меня плевать? Да я старше тебя..., - возмутился Стучало.
   - Номер, дядя, номер! Цифра какая у нас на двери висит? Это вы понимаете?
   Стучало огорчённо почесал затылок и призадумался.
   - Ну не скребите свой череп, всё равно цифры не скажете.
   - Ну не помню, - честно признался Стучало.
   - А вот выйдете и как вернётесь, если номера нашего не знаете?
   - Спасибо за подсказку. Значит как выйду, первым делом на дверь свою посмотрю и номер запомню!
   - Вот!
   - Опять это слова!!! Ты меня уже упариваешь им!
   - А зачем вам отсюда выходить, если вы больны и я пошёл за врачом? Вам-то сейчас всё равно, закрою я вас или нет. Вы нетранспортабельны!
   - Я что шкаф и меня передвигать нельзя?
   - А говорите что больны. Вон как яростно в спор ввязываетесь!
   Стучало понял как сглупил и медленно вышел в туалет, желая поразмышлять, а когда вышел, то в комнате Глянцева не оказалось. Дверь номера была закрыта на ключ и Стучало кинулся к окну. Высота второго этажа не показалась ему не опасной и он уже перекинул ногу через подоконник. В ванной Хлебников закричал от удовольствия и Стучало вернулся к столу. В центре горкой лежали петарды и Стучало взял несколько. Ему жутко захотелось поджечь одну из них и подсунуть её под дверь в ванную комнату. Он даже улыбнулся представив как она ахнет в тесном и влажном помещении и ужас Хлебникова. Ещё, наверно, никому не доводилось видеть его в таком виде и состоянии. Но голос "человечка" пристыдил и напомнил о шуме произведённом взрывом и последующей ярости Виктора. Тогда Стучало порылся в сумке племянника и нащупал хрусткий пакетик. Под его оберткой прощупывалось что-то мягкое. Он сунул в него руку и вытащил ярко рыжие усы и бороду. От этих чуть ли не огненных волос повеяло чем-то ненатуральным, искусственным. Ну не встречал он людей с таким цветом волос. Он немного поколебался и, запихнул эти странные комки волос в карман брюк. Затем вздохнул, немного опечалясь невозможностью взорвать пару петард в ванной комнате и полез на подоконник. Странно, но высота второго этажа раньше казалась ему не опасной, а тут далеко внизу росли какие-то кусты с цветами и прыгать на них совсем не хотелось. В замок двери снаружи вставили ключ и Стучало оттолкнулся от подоконника и полетел вниз.
   Как это и должно было случиться угодил он задом в самую середину кустов шиповника. Он вскрикнул, но не от стыда или вообще какой неловкости, испытываемой обычно человеком совестливым, случайно раздавившем на клумбе цветок. Плевать он хотел на поверженный всмятку куст шиповника! От боли и множества иголок хотелось взвыть и так обложить, в смысле словесно, этот дерьмовый куст и того кто его посадил, но вверху в номере голос Глянцевав принялся его звать. Он вот-вот должен был подойти к окну и тогда... Стучало легко как показалось бы постороннему наблюдателю выпрыгнул из груды смятого кустарника и спокойно направился по дорожке на улицу. Он даже не взглянул на повергнутых в шок нескольких старушек, уютно устроившихся с вязанием на скамейках и прошествовал мимо них, взлохмаченный, пораненный, в занозах, бесстыдно трепыхая порванной правой штаниной вниз, от самого колена. Его презрительная и высокомерная походка невольно притягивала к себе взгляды людей. Но стоило сзади раздаться знакомому голосу Глянцевав, как Стучало мгновенно преобразился и кинулся на улицу.
   Несколько минут он бежал, задыхаясь от страха и жары. Ноги сами поворачивали в какие-то переулки, которые постепенно сужались. Он этого не замечал и бежал заплетаясь ногами и едва не падая. Окончилось всё в тупике. Он сел на асфальт и уткнулся лбом в бетонную стену. Сердце едва не выпрыгивало из груди.
   - Эй, Борис, - позвал его кто-то сзади.
   Стучало тяжело дышал и не спешил оборачиваться. Однако незнакомец настойчиво потряс его за плечо. Стучало поискал глазами камень на земле и, не найдя ничего тяжёлого, с трудом повернул голову.
   - Ну, чего уставился? Ай не признал, знакомца?
   Возле него стоял тот самый мужчина, которому он пообещал заманить Шляпкина в графские развалины.
   - А-а-а, это ты, - отозвался Стучало, переводя дух.
   - Сейчас Шляпкин, по парку гуляет, возле аттракциона " Ночные бабочки ".
   - Я этому и не удивляюсь, там ему самое место, - пробормотал Стучало поднимаясь и отряхивая брюки.
   - Найди его и сообщи, что к тебе подошла одна женщина и назначила встречу в тех самых развалинах о которых я тебе уже говорил.
   - А вдруг он не поверит и не пойдёт? Да и где эти самые развалины? Как я их найду? - буркнул Стучало расстроенно разглядывая порванную штанину.
   - Поверит. А развалины находятся у пруда как я тебе говорил, а туда тебе всяк дорогу укажет. Да и не должен ты знать к ним дорогу, ведь ты же в городе впервые.
   - Что значит впервые? Я что Глянцев тебе? Я всю жизнь в городе прожил, - загордился было Стучало, но мужчина несильно ткнул его ладонью в лоб.
   - Да в этом городе ты впервые, понял?
   - Тут за мной Глянцев гнался как будто, не помешал бы?
   - Да он давно отстал, сейчас город полон людей, где тебя разглядеть-то?
   - Это верно, - согласился Стучало и сунул руку в карман, нащупывая пакет с огненным париком. Мужчина решил что он через карман так затаённо ощупывает пакет с деньгами, вручёнными ему этой ночью и улыбнулся.
   Стучало по - своему расценил эту улыбку. " Ишь, гад, лыбится, видать не весь план мне высказал, небось что-то ещё удумал ".
   Вероятно это сомнительное раздумье явно отразилось на его лице. Потому что мужчина забеспокоился и пытливо заглянул ему в глаза.
   - Ты что, Борис, передумал?
   - Нет. А вот относительно остальной части денег у меня сомнение.
   - Да получишь ты деньги, получишь, - отмахнулся мужчина.
   - А как?
   - Ну ты же Нинку свою знаешь?
   - Она теперь не моя.
   - Неважно. Она тоже там будет и как только Шляпкин скроется в развалинах передаст тебе деньги.
   - Нинка? - изумился Стучало.
   - Да Нинка, Нинка, - досадливо поморщился мужчина.
   - Да вы, наверно, её не знаете, если собираетесь дать ей деньги. У неё же ничего из рук не уходит, всё прилипает. Ясное дело, прикарманит она эти деньги.
   - Эти деньги ты получишь,- твёрдо сказал мужчина и Стучало вдруг ему поверил. У этого взять и не отдать не получится.
   После нескольких напутственных слов и поощрительного похлопывания по спине Стучало направился в сторону парка.
   Аттракцион " Ночные бабочки " он нашёл быстро. Возле большого ярко раскрашенного бабочками павильона толпились дети с родителями. В кассу тянулась длинная очередь, в центре которой Стучало разглядел Шляпкина. Тот терпеливо стоял словно в детстве не наигрался. Стучало помахал ему рукой, но тот видно его не заметил, углублённо уставленный в спину женщины с девочкой.
   - Да что он опять себе жертву подбирает? - крякнул раздосадовано Стучало. Ему захотелось немного повеселиться и помешать намерениям Шляпкина. Для этого он напялил на голову рыжий парик, взятый из сумки Глянцева, изобразил на лице лёгкую придурковатость и вихляясь всем телом направился к очереди.
   - Ой мама, - крикнул радостно чей- то ребёнок, - гляди какой смешной дядя.
   Стучало шагал к выбранной Шляпкиным женщине и ему оставалось до неё с десяток шагов. Её девочка с интересом взглянула на него. Шляпкин его явно не замечал, погруженный в свои мысли или гипноз. И тут рядом что-то взорвалось. Бабахнуло сильно и очередь мгновенно бросилась врассыпную. Люди стали кричать, шарахаясь в испуге от Стучало как от прокажённого. Он кинулся за Шляпкиным, а тот побежал за женщиной с ребёнком.
   - Ишь ты как прицепился, не оторвать, - разозлился Стучало и поддал скорости.
   Женщина едва пробежала сто метров и упала, а Шляпкин участливо склонился над ней, протягивая руку. Увидев подбегавшего Стучало, женщина завизжала и прижала к себе девочку. Вот тут-то Шляпкин и обернулся. И конечно не сразу сообразил на чьей голове огненный парик совсем недавно отвергнутый им. А потому зверем кинулся на председателя, повалил на землю и начал бить по лицу. Стучало не стал терпеть и заорал. Парик с него свалился и Шляпкин наконец разглядел перед собой напарника. Даже узнав в поверженном человеке Стучало он напоследок несколько раз сильно мазнул его кулаком по губам и присел рядом, вытянув ноги по земле.
   - Ты чего, чего, - не мог придти в себя от обиды Стучало и едва не заплакал.
   Вдали раздался звук милицейского свистка, ему откликнулся другой.
   - А ну валим отсюда, - крикнул Шляпкин, поднимаясь. Стучало уже стоял на ногах и с удивлением разглядывал женщину с ребёнком.
   - Ну что, жену мою с дочерью не узнал? - крикнул Шляпкин и ухватив Стучало за руку потащил вглубь парка. На бегу он оглянулся и крикнул, что остановился в гостинице в центре города.
   Они бежали долго. Стучало, увлекаемый Шляпкиным, совсем забыл о графских развалинах и когда увидел заросший пруд и за ним полуразрушенный каменный дом, встрепенулся.
   Они встали на берегу, под большой ивой, едва не падая от усталости.
   - Это что, жена твоя, Валька?- едва переводя дыхание спросил Стучало.
   - Она самая. С дочерью, - в тон ему запалено дыша ответил Шляпкин и огорчённо махнул рукой.
   - Ты ж говорил они на юг уехали.
   - Это не я говорил. Это её родители мне туфту подбросили, а я повёлся как пацан.
   - Так она что за нами следила? - догадался Стучало.
   - Не знаю. Говорит что на юг здесь проездом.
   - Ну что, конец путешествию? - спросил Стучало, с томительным беспокойством оглядываясь по сторонам.
   - Не ищи, она так быстро не бегает,
   - Кто?
   - Да Валька моя! Баба моя, понимаешь? - едва не заорал Шляпкин.
   - Хорошо, хорошо, только не кричи, - попытался его успокоить Стучало вдруг вспомнив о незнакомце и об обещанных деньгах. Оставалось заманить Шляпкина в тот разваленный дом на том берегу и получить деньги. Если уж сокровища накрылись, то он свои деньги должен получить. Он пристально вгляделся в противоположный берег и Шляпкин заметил это.
   - Видишь чего? - спросил он.
   - Да нет. Бабку тут одну встретил, - нехотя начал Стучало,- сказала чтоб зашли туда.
   - Куда это?
   - Да туда, в эти развалины, - махнул рукой на другую сторону пруда Стучало.
   - Зачем?
   " Чтоб облопошить тебя, придурок! ", - едва не сорвалось с языка Стучало. Он почувствовал как внутри зреет протест против обмана. Ему вдруг стало жалко Шляпкина, извечного недруга. Что может сделать с ним этот незнакомый мужик? Да уж наверняка не бутылку раздавить хочет на старых обломках усадьбы.! И тут " человечек" заворочался и напомнил о деньгах, обещанных за эту в общем - то пустяковую услугу. Ну что там между ними будет? Ну набьёт он морду этому Шляпкину. Наверняка это обманутый муж, из породы рогоносцев. Врежет за бесчестье, хорошо врежет, от души, чтоб не завлекал чужих баб. И поделом! А сколько он сам испытал за это путешествия? Сколько сраму и бесчестья! Все его несчастья мигом прокрутились в голове, выдавив остатки жалости.
   - Ну чего молчишь? Зачем позвала туда? - напомнил о себе Шляпкин.
   - А чёрт её знает! - разозлился Стучало, раздираемый внутренними противоречиями.
   -Да кто она?
   - А я почём знаю? Подошла час назад, сказала чтоб я позвал тебя в эти развалины, а зачем не сказала. Не веришь не ходи!
   Шляпкин задумался. Если б Стучало сообщил не о бабке а о молодой женщине, то не поверил бы. А тут... Зубова - бабка, ей сёстры тоже не девицы на выданье. Может отыскалась ещё какая родственница или там секретарь этой секты? Да и по карте этот город последний. Тут должны быть сокровища. А где их искать без подсказки? Вот эта бабка и могла направить на верный путь. Он мысленно позвал Голос, но тот, вражина, не отозвался.
   - Она меня одного туда зазывала?
   - Если боишься могу за кампанию сходить, - резко сказал Стучало и замер. Чего он решил пойти с ним туда, если его туда и не приглашали? Больше всего он сейчас боялся согласия Шляпкина. А ну как он туда придёт не плану этого мужика? Деньги может не отдать.
   Шляпкин двинулся по берегу пруда и Стучало поплёлся за ним. Идти пришлось недолго: пруд имел неправильную форму и они вскоре вышли к узкому мостику перекинутому через небольшую заводь на другой берег. Чем ближе они приближались к руинам, тем чаще Стучало садился на траву и принимался вытряхивать из кроссовок предполагаемые мелкие камешки. Шляпкин останавливался и ждал. Несколько раз Стучало имитировал падение, желая уже всерьёз подвихнуть ногу поскольку Шляпкин явно не желал идти один и под видом заботы предлагал помощь или советы.
   Наконец они предстали перед обрушившейся стеной. Камень порос мхом, заплёлся растениями. В стене усматривалось отверстие, напоминающее проём двери. Они встали на пороге когда-то величественного дома и не смогли сдвинуться с места. Стучало по известной причине, а Шляпкин... Он почувствовал странное недомогание, но причиной служил не страх. Нельзя сказать чтоб он не боялся, ещё как боялся, но из этой огромной дыры веяло чем-то тяжёлым и неприятным. Он испытал давнее омерзение, когда случайно в детстве раздавил жабу и, испугавшись своего нечаянного поступка, прутиками собрал её разваленное тельце на лист лопуха, а потом похоронил. Он подумал о кладбище, слишком невыносимо знакомым веяло оттуда, связанное с останками когда-то живого. Они стояли, не замечая сгущающихся сумерек. Стучало с боязливым любопытством заглянул в полутёмную дыру, но кроме остатков кирпичных стен ничего не углядел.
  
  
   - 46 -
   Когда Шляпкин вышел из гостиницы, то в задумчивости остановился на улице. Городок был небольшой, а куда идти? Судя по карте он являлся конечным пунктом их путешествия. Он позвал Голос, надеясь на подсказку и тот, вражина, отозвался. И подсказал идти в парк отдыха, где намечалась, судя потоку устремлённого туда довольного населения, какая-то праздничная программа. Шляпкин шёл, зорко вглядываясь в людей в надежде увидеть хоть какую-нибудь подсказку как ему действовать дальше. Перед воротами парка толпилась молодёжь, звонко хохотали девушки, парни грубовато обнимались, громко выражая свою радость при встрече. Шляпкин наступил на опрокинутую бутылку, нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие и кому-то мазнул рукой по лицу. Задетый сразу возмущённо заорал, чья-то рука ухватила Ивана за плечо и если б не мгновенный прыжок в гущу толпы, быть бы ему битым. Он вынырнул из плотной массы людей уже за воротами парка и поспешил затеряться в узких дорожных ответвлениях. Вскоре он вышел на небольшую площадь перед несколькими аттракционами. Не успел он оглядеться как сзади ему на спину запрыгнул ребёнок и звонко назвал папой. Этого не могло быть! Кому он папа в незнакомом городе? Вначале он решил, что ребёнок обознался. Этого не могло быть потому что такого не бывает! Дочь, родная дочь, спрыгнула на землю и у него от страха зашлось сердце. Конечно, рядом с ней уже стояла жена, та самая единственная, что совсем недавно скороспело уехала, якобы со слов зловредной тёщи, на юг, к морю! А какое здесь море? Жена приветливо улыбалась, без тени смущения словно они расстались только час назад и никаких скандалов про меж них и не было. Он попытался улыбнуться. Но вышло неубедительно, потому что жена сказала:
   - Ты удивлён?
   - Так мне же мать твоя сказала..., - начал он, оправляясь от растерянности.
   - Вот болтушка! Всё-таки рассказала где нас искать! А клялась что не выдаст, пусть дескать помучается.
   - Значит поняла моё состояние и желание видеть вас, помириться,- воскликнул Шляпкин, уже окончательно придя в себя от неожиданной встречи.
   - Удивительно! Ты же с ней давно не ладишь, как она смогла выболтать наше место? - подозрительно прищурилась жена.
   - Значит нашёл к ней ключик. Я же к твоим в деревню ездил, там посидели. Поговорили. Они и прониклись моим состоянием!
   - " Посидели " . Что-то не верится в ваши посиделки. Чем ты их околдовал, что моя мать решила нарушить наш уговор?
   - Так ведь... Да я же подарки им привёз, со всем уважением так сказать.
   - Да ты что? - удивилась жена. Она раскрыла рот, вероятно, желая узнать о подарках, но дочь, Машка, напомнила о себе резкими подёргиваниями за её руку.
   - Мам, а мам, мы же в очередь встали.
   - Ах да, - спохватилась жена. Она вгляделась в одну известную ей точку на площади и воскликнула:
   - Господи, наша очередь подходит.
   Они подхватились и понеслись, а вслед за ними и недоумевающий отец семейства. Их место оказалось недалеко от кассы и через пару минут следовало ожидать получение билетов. Шляпкин встал за спиной жены и мысленно заругался в адрес Голоса. Каких только гадостей и нецензурщины досталось тому никто, конечно, не мог услышать. Но Голосу досталось порядочно. Никогда так Иван не злился на него, не проклинал его существование, не вспоминал со злобой Зубову и не клял свою поганую жизнь. Занятый своим внутренним монологом Иван вздрогнул от неожиданного взрыва и когда поднял голову, то на мгновение опешил. Рядом с ним маячил какой-то странный человек с ярко- рыжими до неправдоподобия волосами. Иван побежал с женой и дочерью, но этот тип не отстал и погнался за ними. Они схватились. Вначале в этом странном человеке почудился Обшибей и поэтому бил его сильно, как бы вымещая злость от встречи с женой. Волосы с человека свалились и он признал в нём Стучало. Несколько раз с наслаждением ударил его по физиономии и как бы пришёл в себя. Ну а потом они добрались до какого-то разрушенного дома и Стучало сообщил о какой-то бабке, пригласившей туда. Теперь он стоял перед огромной дырой и не мог переступить воображаемый порог бывшего дома. Что его там ожидало? Внутреннее чутьё подсказывало уйти, бросить эту затею с сокровищами и вернуться к жене. Если б сейчас Голос подал хоть один звук Шляпкин развернулся бы и ушёл, навсегда похоронив мечту разбогатеть. Но в голове, если так можно сказать, стояла тишина. И тут Иван устыдился своих пораженческих мыслей, вспомнил о жене и дочери. Деньги, большие деньги лежали совсем рядом. Только протяни руку, сделай шаг и они у него, а он малодушно отказывается? Не будет ли он потом всю оставшуюся жизнь сожалеть о своём опрометчивом поступке? За спиной были жена и дочь, тёща и тесть, пустая и бедная жизнь, с вечными скандалами и попрёками в своей никчемности и пьянстве. Да и то сказать не мог и не хотел он возвращаться с пустыми руками. Он хотел изменить жизнь и сейчас на пороге своего счастья вдруг откажется от шанса стать другим?
   Иван сделал шаг, другой, а дальше двинулся осторожно. Он не стал оглядываться, знал, что Стучало не пошёл за ним. Ну и чёрт с ним! Кто смел, тот и съел. Уменьшу ему долю, а может ничего не дам, начал размышлять Шляпкин и вдруг услышал слабый шорох. Подозрительный звук сразу прекратился едва он двинулся в его сторону. Ивана вдруг взяло сомнение правильно ли он сделал, что пошёл сюда. Он придвинулся к большой груде древних кирпичей и подумал о возможной ловушке. Неужели его заманил сюда Обшибей? А почему Стучало, этот жадный до денег человечек не пошёл за ним. Он же знает, что маршрут их заканчивается в этом городе и почему сейчас не хочет первым отыскать сокровища? Дальше думать он не смог. Внезапно груда кирпичей шевельнулась раз другой, словно кто из под неё пытался вылезти. Иван отступил на пару шагов и сосредоточился. В животе что-то шевельнулось как плод у беременной женщины. Новизна ощущения немного озадачила, мысли сразу улетучились и он всё забыл. То что с ним потом произошло увидел лишь Стучало, который всё-таки не выдержал и тайком пробрался в гущу лопухов, в изобилии заполонивших углы разваленных стен. Но никогда он никому ни словом не обмолвился чему стал свидетелем. Всё происшедшее перед ним походило на какую-то волшебную игру. Стояли два человека и долго смотрели друг на друга. Вначале он забеспокоился отчего эти стоят как два истукана. Но затем пригляделся и догадался о гигантской внутренней энергии, выплёскиваемой ими друг на друга. То что Шляпкин оказался не так прост не удивило Стучало, а поразило то, с каким упорством противостоял он тому мужчине, перед которым Стучало испытывал панический ужас. Вероятно мужчина начал исчерпывать свой запас энергии, потому что вдруг судорожно дёрнулся и вытянул перед собой правую руку. Из неё неожиданно молнией сверкнул длинный луч в сторону Шляпкина. Тот легко, несмотря на долгую видимую окаменелость, повернулся боком и огненный прут с силой ударился за его спиной в старую стену. Сильно хлопнуло, брызнули искры. После этого мужчина начал метать в Шляпкина эти молнии одну за другой. Стучало даже привстал заворожённый открывшимся зрелищем. Шляпкин молча сносил нападение и крутился с неимоверной ловкостью, трудно ожидаемой от этого толстяка. В ночной тьме эти вспышки с искрами походили на праздничный фейерверк, который к тому же уже расцветил небо над парком. Издали доносился рёв восторженной толпы, а здесь шла яростная борьба. Стучало вдруг испугался за Шляпкина. Эта встреча совсем не походила на обычную потасовку, которой недавно успокаивал себя Стучало. Борьба шла за жизнь. Потом в минуту особенно усердной атаки незнакомца, Стучало показалось, что Шляпкин как бы дрогнул, оступился что-ли. В общем так ему показалось, а может пожалел он своего недруга. Только он вдруг хлопнул себя по карману брюк и вытащил пару петард тайно присвоенных им в номере гостиницы. Чиркнуть спичкой оказалось секундным делом. А бросить петарды в мужчину и вообще лёгко. Пока они летели, Стучало нащупал под ногами обломок кирпича. Петарды ахнули в ногах незнакомца и председатель бросил его в едва угадываемую фигуру мужчины. Затем ящерицей скользнул подальше от места сражения и выскочил из развалин.
   Шляпкин вышел, вернее выполз на брюхе. Стучало помог ему усесться, привалил спиной к стене, а сам с замиранием от страха сердцем полез в тьму дыры. К счастью направление он выбрал верно и вскоре наткнулся на тело. Мужчина был жив и едва Стучало его тронул, слабо застонал. Не найдя в его карманах денег, Стучало встряхнул тело и злобно зашипел в лицо мужчины:
   - Деньги! Где мои деньги, сволочь?
   Поскольку тот не отвечал, Стучало принялся бешено его трясти, требуя вернуть похищенное.
   - Оставь его, Борис, - произнёс кто-то рядом.
   Стучало вздрогнул и отпрянул в сторону.
   - Свет, дайте свет, - потребовал тот же властный женский голос.
   Кто-то рядом со Стучало принялся чиркать спичками по коробку.
   - Ну что вы там? - недовольно прикрикнула женщина и теперь голос её показался Стучало странно знакомым.
   - Сейчас, сейчас, - пробормотал Глянцев, пытаясь зажечь спичку.
   Несколько раз щёлкнула зажигалка и слабый огонёк осветил небольшую группу людей, склонившихся над поверженным мужчиной.
   Хлебников чуть приподнял руку с зажжённой зажигалкой и немного поводил её из стороны в сторону, освещая людей и поверженного врага.
   - Вот и ещё раз свиделись, Петя,- сказала женщина и Стучало в ужасе попытался отодвинуться в сторону.
   Бабка Зубова, поднесла к зажигалке палку с намотанным на её конец тряпкой и когда факел ярко вспыхнул, подняла его высоко над собой.
   Кроме Глянцева и Хлебникова, рядом с Зубовой стояли несколько женщин, в чёрных платьях до самой земли. Они почтительно стояли за Зубовой, склонив головы в чёрных платках.
   Мужчина на обращение Зубовой отреагировал неожиданно спокойно, словно и не страдал минуту назад.
   - Поздравляю, - произнёс он ровным голосом, - перехитрила. Я ведь и в самом деле поверил в твою смерть, мама.
   - А ты думал, обыграть меня на моём же поле? Раз ты мой сын, то не смогу тебе противостоять, пожалею?
   - Материнские чувства..., - начал медленно сын Зубовой.
   - Вон ты на что надеялся? Только не учёл, что я не одна и организация не позволит тебе одержать надо мной победу. Кто тебе дал эту силу, кто научил тебя всему? И почему ты использовал свои знания во вред людей и нашего дела?
   - Людей? - усмехнулся Обшибей. - Этих что-ли? Готовых передраться из-за сокровищ, обещанных тобою? Да все они живут ради себя, своих мелких интересов.
   - А у тебя интерес один - властвовать неограниченно?
   - Да! - с неожиданной яростью воскликнул Обшибей,- Ты стара, а члены нуждаются в другом лидере и...
   - Не быть тебе им! Никогда! - резко оборвала его Зубова.
   - Выходит для тебя нет разницы между сыном и рядовым членом?
   - Ты не умрёшь. С этой минуты ты обычный человек. Ты переходишь в стаю так тобой презираемых людей. Попробуй пожить их интересами.
   - Ты свергаешь меня с пьедестала, куда сама всю жизнь усаживала? Как провинившегося ангела, как Бог когда-то выгнал на землю? Только имя ему Люцифер.
   - Ты не будешь им. Не сможешь приносить вред своими навыками и знаниями. Сейчас ты их лишишься.
   Зубова взмахнула рукой и женщины в чёрном обступили её и сына кольцом.
   - Выйдите отсюда, - приказала Зубова и Хлебников с Глянцевыми испуганно попятились.
   - А ты чего уселся, вон отсюда, - властно крикнула Зубова, обращаясь к Стучало и тот поспешно вскочил и поспешил за товарищами.
   Шляпкин сидел на траве перед развалинами и появление друзей встретил равнодушно. Они уселись рядом с ним и Глянцев тяжело вздохнул.
   - Как он? - тихо произнёс Шляпкин.
   - Живой. Оказывается он сын Зубовой.
   - Я так и подумал, когда увидел её, - усмехнулся Шляпкин.
   - Что ж ты такого в ней углядел? - подал голос Стучало. Он до сих пор не мог придти в себя от обилие событий и новостей.
   - Чувства матери невозможно скрыть, какими бы ты не обладал возможностями. А она на себя была не похожа.
   - Да уж, конечно, - проворчал Стучало,- с того света человек явился.
   - Да она и не человек вовсе, - сказал Хлебников.
   - А кто же? - удивился Стучало.
   В это время в развалинах, том месте где они оставили Зубову с сыном что-то глухо ухнуло, каменные стены затряслись как при землетрясении, несколько камней подкатились к ногам Стучало. Он быстро передвинулся от них.
   - Вот тебе и ответ, - сказал Глянцев.
   - Что она с ним сделала?
   Голос Шляпкина ещё не окреп и был довольно слаб. Но в его интонации улавливались нотки большего понимания происходящего.
   - Силы какой-то лишает. Хочет чтоб стал обычным человеком, - пояснил Хлебников.
   Шляпкин понятливо кивнул, потом медленно поднялся.
   - Ну что, пошли.
   - Куда? - удивился Стучало.
   - Спать, дядя, - не выдержал Глянцев.
   - А сокровища? Нет, вы как хотите, а я дождусь Зубову и спрошу где обещанные сокровища?
   - Во-во, самое время полюбопытствовать.
   -Нет, а как же цель? Она же послала нас за ними, карта какая-то была. А теперь что же, всё зря? - не мог уняться Стучало, в запальчивости повышая голос.
   - Ничего не зря, - раздался от развалин скрипучий, но знакомый голос Зубовой.
   Хлебников поспешно щёлкнул зажигалкой и вытянул её дрожащей рукой в сторону голоса.
   - Сокровища получите как уговаривались, но завтра, - сказала Зубова приближаясь к ним.
   - Ага, а завтра тебя и след простынет. Давай сейчас, - потребовал Стучало и тут же смутился. Все взглянули на него и опять Глянцев тяжело вздохнул.
   - Ну что ты вздыхаешь, осуждаешь меня? А я уже устал их искать, нет моих сил больше терпеть, - захныкал Стучало и только Шляпкин, стоявший рядом с ним заметил как хитро блеснули глаза председателя.
   - Ну если невтерпёж, тогда пошли за мной, - сказала Зубова. Но едва она тронулась, как Шляпкин остановил её:
   - Нет, вначале объясни мне зачем всё это организовано? Для чего?
   - Вот ты вечно такой любопытный, - поспешил Стучало оборвать Шляпкина,
   - Давай сначала всё получим. Поделим. А уж потом приставай к уважаемой женщине с расспросами.
   - Я понять хочу, - заупрямился Шляпкин.- Для чего надо было нам столько колесить, чтоб ты могла выяснить свом отношения здесь с сыном?
   - Ну это дела их семейные и встревать в разборки не надо. Я правильно говорю Мария Петровна?
   Стучало опасался, что Зубова передумает отдавать сокровища, тем более Шляпкин сам подстрекал к резкому разговору, который мог закончиться печально. В смысле отказа в выдаче сокровищ.
   - Ну ладно, скажу, если именно сейчас ты хочешь узнать правду.
   - Нет, я согласен на потом, - крикнул Стучало и тут же получил крепкую затрещину от Хлебникова.
   - То что я обещала вы получите, заслужили. А хотела узнать пределы падения сына и как далеко пойдёт, угрожая своей матери. Власть хотел захватить, а это слишком много для него. Да и для всех. Не на доброе дело пошёл. Клюнул на мою смерть и за вами погнался, думал силу свою тебе, Иван, передала. И всё время следил за вами. Мешал, а я наблюдала и делала выводы.
   - Выходит мы наживкой для него были? - дрогнул голос у Шляпкина.
   - Можешь ругать меня как тебе угодно, но я должна была его остановить. Уж слишком мальчик возжелал многим владеть.
   Стучало хотел вставить едкое замечание и даже открыл рот. Но вовремя заметил угрожающее движение Хлебникова в свою сторону и послушно сжал губы.
   - А злиться на меня не надо. Вашей жизни ничего не угрожало.
   - И всё-таки я что-то чувствовал в себе, как объяснить некоторые вещи...- начал Иван, мучительно подыскивая слова.
   - Не утруждай себя сомнениями. Ты получил небольшую силу, птицу, ориентиры движения. К тому же я была всегда рядом, невидимая вам и сыночку моему. Вы потом поймёте как много вы получили.
   - Это она о сокровищах? - толкнул Глянцева в бок Стучало.
   - И о сокровищах тоже, повернулась к председателю Зубова. Нинка твоя, в помощниках ходила у него, тоже прельстилась деньгами.
   - Да какая она моя? -возмутился Стучало.
   - А что с ней? - спросил Глянцев и Шляпкин с Хлебниковым уловили в его голосе тревожные нотки.
   - С ней? Ничего. Я ей всё объяснила и она помогала мне. Там был ещё один...
   - Да- да, - воскликнул Стучало, припомнив молодого вёрткого парня.
   - Так этот убежал.
   - Как убежал? И вы дали ему уйти? - произнёс Глянцев и Хлебников удивлённо стрельнул в него глазами.
   - Я должна была лишить сына помощников. Одну на свою сторону перетянула, а другого напугала.
   - И где же она, эта женщина? - сказал Хлебников, догадавшись о непростом отношении друга к ней.
   - В номере сидит и меня ждёт. Это на вашем же этаже в гостинице, а номер... Забыла вот дура старая! - огорчилась Зубова.
   - Да неважно, где она сейчас, вы нам обещали сокровища выдать!
   Стучало уже не мог терпеть и не обращал внимание на грозные взгляды Хлебникова.
   - А что же ваши сёстры? Они живы?
   - Да нет, сынок уложил их в могилу, - вдохнула Зубова.
   - А что с ним ... стало? - осторожно поинтересовался Глянцев.
   - А сокровища...- произнесла Зубова словно и не слышала последнего вопроса, - вот под этой стеной, порыть немного надо, там в сундучке и найдёте их.
   - Где, где? - заволновался Стучало, вытягивая шею в ночную тьму.
   - Да вон там, - махнула рукой Зубова, - только темно сейчас, посветить бы.
   Стучало выхватил из костра головню и поспешил к развалинам освещая себе путь. Зубова пошл за ним, остальные медленно двинулись следом.
   - Вот здесь, - ткнула она ногой в небольшую ямку.
   Стучало опустился на колени и принялся руками разгребать завал из кирпичей.
   - Не спеши, - строго произнесла Зубова, - без лопат тут не обойтись.
   - Где же мы их найдём ? - растерялся Стучало.
   Зубова помолчала, как бы уйдя в себя. Стучало в нетерпении хотел что-то сказать, но Хлебников положил ему на плечо свою тяжёлую руку и он вынужденно затих.
   Неожиданно возле них появилась женщина во всём чёрном. От неожиданности Шляпкин вздрогнул, а Стучало в страхе отпрянул. Только Глянцев с Хлебниковым остались невозмутимы. Глянцев вгляделся в женщину и догадливо улыбнулся.
   - Это кто, кто это? - запаниковал Стучало, пытаясь спрятаться за спину Хлебникова.
   Женщина приблизилась к Глянцеву и все увидели в её руке лопату. Она протянула её Сидору, но взять её он не успел. Стучало одним прыжком оказался рядом с ними и перехватил лопату. Женщина злобно фыркнула и скинула с головы чёрный платок. Она гневно взглянула на председателя и тот, узнав её, попятился.
   - А говорила, что в номере гостиницы, а она здесь, - закричал он, поворачиваясь к Зубовой, но той на месте не оказалось. Зубова вообще исчезла. Никто не заметил как, но посчитали, что не обошлось без её колдовской силы. Когда все немного успокоились и присели у костра, Шляпкин предложил дождаться рассвета и начать рыть в указанном старухой месте. Проголосовали почти единогласно, несмотря на настойчивость с которой проталкивал своё особое мнение Стучало, которому не терпелось приступить к раскопкам немедленно.
  
   - 47 -
  
   Раннее утро застало кампанию в разных положениях. Стучало заснул с лопатой в обнимку, Шляпкин на боку у пня, а Хлебников богатырски похрапывал на берегу пруда. Глянцев с Нинкой так и не заснули. Оба сидели на поваленном дереве, вдали от основной группы, укрытые густыми ветвями орешника. Нинка доверчиво положила свою голову на плечо Сидора, а он, томимый искушением обнимал её рукой за плечи. Какая-то не в меру горластая птица, села над ними на ветку и едва Сидор отважился положить свою руку на женское колено, предостерегающе по- матерински разоралась. Сидор свободной рукой махнул на неё рукой и птица сорвалась с ветки, напоследок мстительно выпустив ему на лоб свой заряд переваренных ягод. Глаза защипало от обильной ядовитой жидкости и Сидор, забыв о Нинке принялся размазывать её по лицу. Вышло неловко и Нинка, расхохоталась. Её голос разбудил всех кроме Хлебникова. Шляпкин посмеялся от души над конфузом друга, а Стучало с затаённым злорадством. Хлебникова будили поочерёдно, а потом все одновременно. Стучало не выдержал и мстительно вылил ему на голову воду из пластиковой бутылке, полузатопленной тушкой плававшей у берега. Хлебников вскочил и кинулся по берегу догонять Стучало, но вскоре споткнулся о корягу и рухнул лицом в песок. Это его немного охладило.
   Потом все столпились у обозначенного ночью старухой места. Правда относительно него мнения разделились. Шляпкин, как показалось Стучало, указал на него значительно левее, рядом с кустами, Глянцев с Нинкой наоборот были за другое место, отстоявшее от него правее. Хлебников равнодушно слушал возникший спор, в котором преобладал голос Стучало. Тот буквально исходил нетерпением начать работу и в запале спора вонзил лопату в землю между отстаиваемыми участками. Здесь и порешили рыть.
   Стучало не согласился отдать лопату и с энтузиазмом принялся копать. Солнце медленно поднималось над горизонтом, а конца работе не было и конца. Яма получалась круглая, потому что Стучало не мог стоять спокойно и в нетерпении всё время обегал её, ровно расширяя ямку.
   - Ты чего воронку от бомбы мастеришь? - крикнул Шляпкин вконец выдохшемуся Стучало. Тот стоял на дне ямы и от усталости качался. С его лица градом катился пот, но он упрямо черпал лопатой землю, но выкинуть её вверх, к ногам зрителей не мог. Хлебников прыгнул к нему и легко вырвал лопату из ослабевших рук. Работа у Хлебникова закипела, только яма у него стала получаться в виде углубленного прямоугольника с отвесными стенками. Стучало склонился над Хлебниковым и хотел сделать замечание на предмет её формы, но тот поднял голову и председатель передумал. Страшная мысль о заговоре против него, насильственной смерти и уготованной для этой цели могиле посетила его. Он внимательно взглянул на Шляпкина и тот, устав наблюдать за однообразными движениями Хлебникова, повернул к нему голову. Стучало поспешил отвести от него глаза, но взгляд Шляпкина ему не понравился. Каждый, кого он начинал поочерёдно пристально сверлить глазами, тоже обращал на Стучало внимание, внутренне дивясь полубезумному и подозрительному взгляду. Стучало в свою очередь во всём выискивал подтверждение своей догадки и, конечно, находил. Любое движение, направление глаз воспринималось им как тщательно скрываемые намерения. Вот Нинка несколько раз обменялась с Глянцевым понимающими взглядами, а Шляпкин как-то значительно взглянул на Сидора, а тот в ответ опустил глаза. Не просто избежал взгляда своего друга, а как бы застыдился!!! Конечно ведь убить родственника, родного дядю, не так просто! Тем более скрывать о подготавливаемой могиле. От ужаса Стучало открыл рот и отступил подальше.
   - Ты куда? - спросил Шляпкин, обернувшись.
   - Так я это..., - невнятно забормотал Стучало, пятясь.
   - Ты же знаешь, Иван, о его постоянной проблеме, - сказал Глянцев и столько в его взгляде было сочувствия...
   Нинка сразу заинтересовалась этой проблемой. Но Стучало уже было наплевать на неё и он, как бы от острого недержания, затрусил к ближайшим кустам. К счастью его никто не преследовал. Мысли внезапно закружились в его голове с неимоверной скоростью. "Человечек " вначале стал давать бестолковые советы типа найти оружие и всех перестрелять, потому как ненависть вначале едва его не задушила. Но потом успокоился и дал вполне разумный совет. Надо было сообщить в милицию о планируемом убийстве и схватить сообщников прямо с сокровищами здесь, на месте. Только в заявлении указать о сокровищах, выкопанных только им, лично. Тогда ему придётся из них отдать только 75 процентов государству, но остальное -то получит один он. А это много, очень много! Он осторожно поглядел сквозь ветки на сообщников. Они, увлечённо обступили яму и вот из неё вылез уже Хлебников, а вместо него туда спрыгнул Глянцев. Шляпкин обернулся и позвал Стучало.
   - Я скоро, - громко, с преувеличенной бодростью отозвался Стучало, а сам подумал как они удобно для себя придумали: похоронить рядом с сокровищами, как пираты. Конечно, стоило ему выйти как Глянцев, чёртов племянничек, выскочит из ямы и сразу сунёт ему лопату в руки под видом смены. А выбраться оттуда ему никто не даст!!! Наверняка живьём закопают, изверги. Вон как Нинка-то извертелась, его долю за собой почуяла. Ага, вот и Шляпкин чего-то меряет рядом шагами. Ищет чего-то. Чего-чего, правильное место ищет, а это так, могилка для одного наивного придурка. Несмотря на тревожную обстановку Стучало осторожно огляделся и отметил, что место в общем-то неплохое, вид с могилы хороший будет и тут же в досаде плюнул себе под ноги. Какой вид если заровняют холмик так будто и не лежит под ним невинно убиенный. Стучало горестно вздохнул и приуныл. Стало вдруг обидно за себя, за этих предателей, к которым как-то прикипел душой. Пусть Шляпкин и плох, по жизни и по подъезду, необязательный человек и выпить не дурак. Да алкаш одним словом, а вот что-то к нему теплится в груди. Сомнение начало подтачивать уязвлённое самолюбие и он вдруг подумал о себе как не о совсем хорошем человеке. Вот и от Нинки отшатнулся, порвал с ней связь, а она баба мстительная, а Хлебников, этот тоже на него взъелся. Правда и он хорош, сам задирал его. Глянцев, родственник, парень неплохой беззлобный, только подковыристый, любит подсмеяться, но не зло, а добродушно. С другим бы давно разругался, а этот ничего, отходчивый, на словах вежливый. На глазах вдруг выступили слёзы и он едва не заплакал от обиды на предательство.
   Рядом хрустнула ветка и Стучало встрепенулся, но было поздно: прямо на него меж веток глядело лицо Хлебникова. Его хмурая безобразность приковала Стучало к земле. Всё в нём одеревенело как у мухи в паутине паука. Хлебников смотрел молча и в глазах его читалось недоверие.
   - Ты чего сюда забрался? - наконец выдавил он, не меняя выражения лица.
   - Так я же..., - промямлил Стучало.
   - А чего в штанах?
   Зачем им штаны мои понадобились? - запаниковал Стучало, и выдавил улыбку.
   - Ты чего мне рожу корчишь? - начал заводиться Хлебников и воровато оглянулся.
   - Это от нервов, - пояснил дрожащим голосом председатель.
   - Плевать мне на нервы! Я спрашиваю почему в штанах?
   Стучало послушно начал расстегивать брюки и Хлебников досадливо отмахнулся:
   - Ну ты урод, извращенец какой-то.
   Но Стучало не стал вникать в смысл слов и поспешно присел, потому что ему действительно приспичило. Хлебников ещё что-то сказал неприятное в адрес Стучало и ломая ветки вышел из куста.
   - Будут ждать пока выйду, не хотят пачкаться, - повеселел Стучало, но тут с лужайке кто-то крикнул и сразу несколько голосов обрадовано заговорили. Стучало быстро натянул штаны и осторожно выглянул из кустов. Возле ямы бывшие товарищи со смехом обнимались, а Нинка, стерва такая, прыгала на месте и визжала. У Стучало упало сердце. Он увидел как Глянцев с Хлебниковым прыгнули в яму и вскоре небольшой предмет показался над бруствером. Шляпкин с помощью Нинки осторожно принял его. Стучал забыл обо всём на свете и вытянул шею, стремясь разглядеть обнаруженный предмет. Шляпкин принялся с ним возиться, пытаясь его открыть. Ему на помощь из ямы подоспели Хлебников и Глянцев. И тут Стучало не выдержал, ноги сами рванули его к кучке людей. Как зверь подбежал он к ним и разметал всех. Обнаруженный металлический ящик походил на небольшой сундучок, окованный по углам толстыми проржавелыми уголками. Стучало вставил палец в широкую боковую прорезь и повертел им.
   - Осторожно, - предупредил Шляпкин, - никто не знает что там может быть.
   - Уж не бомба ли? - засмеялся Стучало, довольный своим нелепым высказыванием.
   - Да нет, может там змея ядовитая или паук, - пояснил Шляпкин.
   - Или зараза какая в виде там тифа, малярии или другой какой падучей болезни, - подбавил пояснений Глянцев.
   Стучало быстро выдернул палец и с ужасом на него посмотрел. С пораненного пальца закапала кровь.
   - Считай пальца ты лишился, - объявил Хлебников и как бы отодвинулся от Стучало. Все остальные пряча улыбки тоже проделали некоторые движения, освобождая пространство возле пострадавшего.
   - Укус? - полюбопытствовал Глянцев, с опаской поглядывая на окровавленный палец, поднятый в небо.
   Стучало онемел, с ужасом уставив глаза на свою багровую рану.
   - Да-а-а, кто-то неплохо поставил защиту на своё добро, - протянул как бы расстроенным голосом Хлебников и с сочувствием похлопал Стучало по плечу.
   - Надо рубить, - пояснил он, и с озабоченным видом принялся рыться в своей сумке.
   - Что, что рубить? - задрожал Стучало не в силах отвести глаз от окровавленного пальца.
   - Да палец твой. Чтоб не допустить заражения всего организма, - не сдержав удовольствия, сказала Нинка
   Глянцев предостерегающе взглянул на женщину. Все уже расслабились и поглядывали друг на друга с понимающими улыбками и только один Стучало, увлечённый представляемыми себе картинами предсмертных мучений ничего не замечал.
   - Ладно, други, смеяться. - оборвал вспыхнувшее в открытую веселье Шляпкин.
   Хлебников достал из своей сумки инструменты и немного поколдовав над потайным устройством с проржавелым скрипом откинул крышку сундучка. Всей придвинулись к находке и дружно ахнули: под полуистлевшим куском материи весь ящик был доверху наполнен золотыми и серебряными украшениями. Брошки, браслеты, кольца с камнями, бусы из жемчуга, кулоны и изумительной тонкой ковки цепочки разноцветно переливались под солнцем. Все невольно зажмурились, а Нинка положила руку на сокровища. Её пальцы осторожно сжались, она медленно поднесла к глазам руку. На раскрытой ладони приятной горкой весело засверкали драгоценности.
   Вслед за Нинкой и Стучало поспешно загребнул рукой часть находки, но Шляпкин это строго пресёк.
   - Хватит баловаться, - сказал он и легонько хлопнул ладонью по руке Стучало. Кулак разжался и несколько больших перстней звонко стукнулись в свою ямку.
   Вначале хотели поделить всё на месте, но потом сообразили и решили всё сбыть, а вырученные деньги поделить. Этому способствовала Нинка, которая порывалась незаметно стащить часть предметов, а Стучало затеял с ней громкий скандал. Примирить их не удалось и поэтому понесли всё в гостиницу. Вернеё понёс Хлебников, остальные шли рядом и всю дорогу предлагали ему свою помощь.
   В гостиницу вошли не все сразу, чтоб не вызвать подозрения, а постепенно, как бы с прогулки. На Нинку швейцар покосился, но поскольку она шла с Глянцевым, вопросов не стал задавать, а окинул её понимающим взглядом.
   Нинка сразу поняла и едва не закатила истерику, посчитав взгляд швейцара оскорбительным, приличествующим к проститутке, за которую её якобы и принял человек у двери. Глянцев быстро её успокоил продолжительным поцелуем в лифте.
   В номере сундучок поставили на столик, сняли с него маскирующую тряпку и высыпали содержимое на кровать. При виде бриллиантовой горки ювелирных украшений все заворожено замерли. Нинка в нетерпении передёрнула плечами и Стучало первым нарушил тишину:
   - Я не понимаю, почему эта женщина здесь отирается? Она, как я понимаю, не в доле и зачем этой особе таращиться на то, что ей никак не может принадлежать?
   - Я вот тебе сейчас как врежу за " особу ", - бросила Нинка не в силах оторвать глаза от сокровищ.
   - И вообще, говорят от женских глаз золото тускнеет, а уж от завидущих..., - не сдержался Стучало и тут же закрутился по комнате. Нинка ловко прыгнула ему на спину и принялась бить по голове. Общими усилиями её сняли с поверженного председателя.
   - И как мы это продадим и кому? - вопросил Шляпкин, обводя всех испытующим взглядом.
   - Да сейчас фирмочек много разных, можно и туда попробовать спихнуть,- предложил Хлебников.
   - Если оптом, то обманут, а по частям долго будет, да и засветимся, - произнёс Глянцев и ласково глянул на Нинку.
   - Надо вначале показать их ювелиру, чтоб оценил значит. Он и покупателя найдёт, - пробормотал Стучало, потирая ушибленную голову.
   - Он и оценит в свою пользу, - сказала Нинка.
   - А тебе-то что до них?
   Нинка повернулась к Стучало и хотело что-то сказать, но Шляпкин цыкнул на неё.
   Потом он лёг на соседнюю кровать и закрыл глаза. Все непонимающе уставились на него, кроме Стучало, который опять не удержался и в своей излюбленной манере с ехидцей подковырнул :
   - Чапай думать будет.
   Иван полежал недолго и резко сел. Почесал затылок и решительно направился к двери.
   - Сидите здесь. Будет вам сейчас ювелир, - буркнул он уже на пороге и закрыл за собой дверь.
   - Куда это он? - нарушила затянувшееся молчание Нинка.
   - Ты ж слышала. Надо подождать, - пояснил Глянцев.
   Ждать пришлось недолго. Примерно через полчаса дверь в номер распахнулась и Шляпкин привёл незнакомого пожилого мужчину с портфелем. Он уселся на стул и Иван сдернул с сокровищ тряпку. Мужчина
   сразу пристыл к стулу и вначале не мог подняться. С лупой и моноклем в глазу внимательно осмотрел каждую вещь и, закончив работу, спрятал инструменты в портфель. Время осмотра порядком затянулось. Но все терпели и сейчас по окончании работы с волнением смотрели на ювелира.
   - Ну, что скажете папаша? - подал голос Стучало.
   Мужчина повернул голову к председателю, снял очки. Осторожно протёр тряпочкой их стёкла, вынул из портфеля бумажку и что-то на ней написал. Шляпкин взял её и вчитался в текст. Впрочем не в текст, а цифры. Сумма, указанная в ней были для него заоблачные. Как и для других, также внимательно ознакомившихся с предлагаемой ценой. И только Стучало, быстро поделив в уме сумму на всех, не забыв на всякий случай присовокупить Нинку, остался видимо недоволен. Несмотря на тайные протестующие жесты Шляпкина, получившего молчаливое одобрение на предлагаемое число, Стучало вступил в торг. Торг заключался в поочерёдном вписывании мужчиной и Стучало в бумажку своих цифр, всякий раз отвергаемых другой стороной. Остальные молчали, заворожено следя за единоборством двух отчаянных скряг. Внешне борьба заключалась в яростном и напряженном подёргивании лицевых мышц, бешено закатываемых глаз, выражавших всю бурю едва сдерживаемых чувств. Губы постоянно двигались, обнажая зубы и даже язык, который несколько раз Стучало в припадке остервенения показал мужчине, что было сочтено тем как грубое оскорбление. В отместку мужчина снял пиджак и демонстративно начал закатывать рукава рубашки, но Стучало не растерялся и помимо пиджака быстро стянул и брюки. Он взялся было за пуговицы на рубашке, но мужчина вдруг резко побагровел и обессилено рухнул на стул. Нинка кинулась к аптечке в ванной комнате и выбежала из неё с ложкой, которую сунула в рот поверженной стороне. Мужчина послушно заглотил жидкость и стал понемногу приходить в себя. Стучало в трусах и расстегнутой рубахе, стоял над ним как коршун над цыплёнком. Он сунул под нос мужчине уже порядком исписанный лист бумаги и тот, вглядевшись в последние цифры устало кивнул головой. Шляпкин взял из рук Стучало измятый лист бумаги и едва на него взглянув, изумлённо взглянул на победителя. Бумажка быстро прошлась по рукам и каждый затаённо перевёл дух. Победа была полной. А капитуляция ювелира окончательной. Он вышел со Стучало в ванную комнату и по мобильному телефону произнёс число, а затем номер гостиницы. Деньги принесли быстро. Молодой и расторопный парень положил на тумбочку кожаный дипломат, щёлкнул замками и откинул на нём крышку. Всё застыли, а Шляпкин медленно подошёл к тумбочке и, как в голливудских фильмах, небрежно взял одну пачку денег, перетянутых жёлтой резинкой и чуть распотрошил её. Потом взял ещё и, не выдержав, вытряхнул деньги на кровать. Деньги считали все долго и упорно, часто сбиваясь и записывая подсчёт на бумажке. Ювелир сидел в кресле и устало разглядывал суету странных людей, оказавшихся волею случая обладателями огромного состояния. Денег он не жалел, сокровища стоили того, к тому же заплатил он за них едва треть их рыночной стоимости и рассчитывал потом удачно их сбыть в розницу. Он был старым и опытным проходимцем и удачно сумел разыграть своё поражение. Больше половины денег были фальшивыми, но добротно изготовленными так, что и не каждый мог разглядеть подделку. Наконец деньги пересчитали. Ювелир сложил драгоценности в сумку, подготовленную всё тем же парнем и откланялся.
   В эту ночь все долго не могли заснуть, возбуждённые привалившим счастьем. Деньги по общему согласию сложили в тумбочку, чтобы наутро поделить. Дверь в номер закрыли на замок, а ключ Шляпкин положил себе под подушку. Потом все и рады были заснуть, но могучий храп Хлебникова никому не дал покоя. Едва забрезжил рассвет все как по команде поднялись. Растолкали и храпуна. Деньги были тысячными купюрами и, зная общую сумму, Шляпкин поделил на всех. Не забыл и Нинку, которой выделил небольшую сумму денег, так оценили все предоставление ею лопаты в нужный момент. Она было заартачилась и выложила свой аргумент, что в бою поднос снарядов к пушке или патронов к пулемёту обычно решает успех боя. Стучало, вынужденный согласиться с мнением большинства от такой наглости едва не лишился речи. Поскольку её слова были встречены с некоторой растерянностью, а главный противник в виде бывшего любовника молчал, Нинка стала стремительно развивать своё наступление. Она с вдохновением быстро приписала себе идею поставки необходимого орудия труда, которая да- же Зубовой не пришла в голову. А сколько оказалось потребовалось времени и усилий на её поиски и как один продавец, толстый и с усами ( тут она выразительно глянула на Глянцева) заманил её в подсобку с сельхозинвентарём и едва не изнасиловал.
   - Зараза, - завопил наконец Стучало, ступор которого уже прошёл.- За свою ржавую лопату с гнилой ручкой хочешь ещё денег?
   - Я уже сказала о её качестве и не тебе судить контролёр, - звонко отчеканила Нинка.
   Удар был нанесён ниже пояса. Хоть Стучало в душе и гордился своей бывшей работой, но Нинка произнесла её с презрением как о бестолковой профессии и даже унизительной. От возмущения Стучало затрясло и вначале никто ничего не смог ничего разобрать из его потока гневных нечленораздельных слов. Он едва не захлебнулся своим красноречием. Нинка снисходительно смерила его с головы до ног, задержав взгляд на том месте, что портные называют гульфиком и Стучало смолк как перекрытый кран умелым водопроводчиком.
   - Ладно, - примирительно поднял руки Шляпкин, - если никто не против, я от каждого отделю по 20 000 рублей и передам в Нинкину долю. Поскольку никто не возразил, Иван отсчитал от каждой стопки денег необходимую сумму и переложил в небольшую кучку денег, значительно увеличив её объём. Нинка, воодушевлённая победой открыла рот, желая развить успех, но Шляпкин махнул рукой и она прикусила язык. Зная характер Стучало она правильно оценила обстановку, потому как её бывший любовник уже поднабрался сил и мог схватиться с новой силой, повлияв на уже принятое решение. К тому же Глянцев умоляюще посмотрел на неё, а его мнением она дорожила.
   Деньги быстро распихали по сумкам, причём Нинка сунула свою долю в сумку Глянцева, а том и ухом не повёл, словно так и надо. Стучало огорчённо вздохнул и решил смириться с счастьем племянника.
   Из номера вышли гурьбой, не скрываясь и, пока Шляпкин сдавал номер, вышли на улицу. А там было хорошо! Ярко светило пока ещё не жаркое солнце, по улицам неторопливо двигались прохожие, несколько женщин на углу о чём-то оживлённо судачили. Над крыльцом продуктового магазина, напротив, висело яркое изображение молодого и довольного мужчины, призывно закатывавшего глаза. Хлебников внимательно уставился на агитационный плакат и задумался.
   - Ты чего? - ткнул его в бок Глянцев, перехватив взгляд друга.
   - Да вот думаю, отчего он цветёт? Чего рекламирует? В руках нет ничего, а такой вид , что того гляди и облизнётся.
   - Там же продукты, вот и завлекает! - сказал хмуро Стучало ещё в душе не в силах примириться с женщиной, уютно устроившейся рядом с племянником. Она тесно прижималась к нему и Стучало чувствовал как от неё исходит жаром разгорячённого тела.
   - Обычно бабы на плакатах завлекают, а тут парень, того и гляди...- сказал Хлебников.
   - Щёлкнет пальцем по горлу? - подсказал Глянцев и все внимательно посмотрели на рекламный щит.
   - Да-а-а, - задумчиво протянул Хлебников и бросил взгляд на большое стекло в гостинице. Сквозь него просматривалось всё фойе. Глянцев тоже посмотрел туда. Возле стойки администратора никого не было.
   - А где наш предводитель? Что-то он задерживается, - пробормотал Стучало не в силах выносить рядом с собой жар женской тело. Встать и пересесть на другую скамейка он не мог, решив, что этот демарш получится демонстративным, противопоставляющем его всем. Но Глянцев по- своему оценил слова родственника.
   - А ведь ты на дело намекаешь, дядя, - улыбнулся он и через Нинку подмигнул Стучало.
   - Дело говорит, - убеждённо произнёс Хлебников и поднялся. Глянцев тоже встал и они одновременно порылись в своих сумках.
   - Э-э-э, вы чего удумали? - заволновалась Нинка и попыталась схватить Сидора за руку, но он увернулся.
   - Ты с нами или как? - спросил Глянцев и кинул озабоченный взгляд на стекло гостиницы.
   - Пусть женщину поразвлекает, пока мы сходим, - сказал Хлебников и взглянув на Стучало добавил, - мы мигом.
   Не успел Стучало и опомниться как остался наедине с Нинкой. Ему очень хотелось побежать за ними, до того осточертела ему эта баба, но опасение оставить рядом с ней свою сумку с деньгами удержало и он с досадой отодвинулся от неё к краю скамейки. Сумку он прижал к животу и отвернулся.
   - Ну что Борис, так и будем враждовать?
   Она повернулась к нему всем телом и положила ногу на ногу. Он покосился на её обнажённое колено и промолчал.
   - Давай расстанемся друзьями. Я ж не виновата, что полюбила твоего племянника. К тому же это не я, а ты меня бросил, выгнал как последнюю собаку.
   - И ты решила мне отомстить? - внезапно охрипшым голосом поинтересовался Стучало. Начало этого разговора почему-то взволновало его, напомнило о былых отношениях между ними.
   - Вначале хотела и даже этот сын зубовой сыграл на моей ненависти к тебе. Да я тебя тогда возненавидела! Меня ещё никто не бросал, а идти к тебе на мировую не могла, не терплю унижений.
   - Не сломалась бы да и я бы покаялся, глядишь и по- прежнему зажили.
   - Да какая это жизнь? Всё тайком: я от мужа, ты от соседей. А они не дураки, быстро разнюхали о наших отношениях. Ты думаешь я это в очередной раз выставила своего мужа? Я когда выперла его на лестницу, тебя увидела и сразу решила: всё, назад ему домой дороги нет. А ты меня как последнюю..., - голос её дрогнул и Стучало впервые повернул к ней голову.
   Она отвернулась, дрогнула плечами и ему вдруг захотелось утешить её. Он даже протянул руку, но дотронуться не успел. Нинка резко обернулась и натянуто засмеялась.
   - Ну как я тебя расслабила?
   Её губы кривились в улыбке, лицо пыталось выразить беззаботное веселье, но глаза выражали затаённую обиду и слабость. Обыкновенную слабость гордой и незащищённой женщины.
   Он в растерянности не мог отвести от неё глаз и она не выдержала, заплакала тихо и опустошённо. И тогда его рука легла на её плечо и он сам не узнавая своего голоса начал просить у неё прощения. И тут она не сдержалась и заревела во весь голос. Он стал гладить её по плечу и что-то умоляюще просить. Он больше ничего не видел, весь мир сузился до размера этой обиженной женщины, разглядывать которую он никогда не стремился. Не хотел, увлечённый собой, своим положением в доме и скрываемым высокомерием ко всем с кем приходилось общаться. Она приникла к нему и затряслась от рыданий. Он погладил её как маленькую девочку по голове, едва сдерживая слёзы. Они внезапно подступили к глазам, грозя протечь по лицу. Его взгляд очумело заметавшийся остановился на Хлебникове и Глянцеве. Они быстро спешили к ним из магазина и Сидор нёс тяжёлый полиэтиленовый пакет. Хлебников тоже держал не менее громоздкий пакет. Они быстро подошли к Стучало и Нинке, враз отпрянувших друг от друга и Сидор быстро уложил пакет в свою сумку. И вовремя. Из гостиницы к ним приближался с озабоченным видом Шляпкин.
   - Откуда у тебя пакет? - строго спросил Хлебникова, заглядывая в него.
   - Так закуска же, - простодушно заявил тот.
   - Какая закуска? - возмутился Шляпкин.
   - Витя шутит, у него так обычная еда называется, - вступился за друга Глянцев, довольный вовремя упрятанным пакетом с водкой.
   - Что- то у тебя харя довольная, - подозрительно прищурился Шляпкин и тут же спохватился, - ладно болтать некогда, наш поезд отходит через час, а нам ещё надо билеты купить. На вокзале держимся вместе.
   - А если в туалет? - удивился Стучало.
   Глянцев с Хлебниковым переглянулись и засмеялись.
   - Туда, я повторяю, туда особенно смешливым, - грозно глянул на довольных друзей Шляпкин, - туда ходить всем одновременно, даже если одному приспичило.
   - На всех очков не хватит, - озаботился Глянцев, пряча усмешку.
   - Ничего, в очередь выстроитесь и будете ждать, даже если..., - посмотрел на Стучало Шляпкин.
   - А для женщины какое указание будет? - напомнила о себе Нинка, - вы тоже со мной в туалет попрётесь и будете толпиться возле моей кабинки?
   Все дружно рассмеялись и поспешили на вокзал. К счастью гостиница считалась железнодорожной и до вокзала они дошли за несколько минут. Билеты купили вскладчину, купейные. Нинке достался билет в соседним купе. Шляпкин всё время опасался какого-нибудь налёта, обмана или ещё какой хитрости. Ювелир, которого ему помог найти Голос не внушал доверия и всё время казалось, что за ними от самой гостиницы наблюдают и ждут удобного случая ограбить. В каждом ему виделся злоумышленник тщательно маскировавший личину под видом равнодушия к ним. Стоило любому человека встретиться с его взглядом как он подпадал под пристальное наблюдение и анализ своих действий. Даже улыбчивая проводница вызвала у него уйму предположений и догадок. Каждый, кто находился в поле его видимости мог оказаться на подозрении. А таких, как не трудно догадаться, оказывалось огромное число. Глянцев не обращал внимание на друга, увлечённый Нинкой и постоянно допытывался у неё о причине её взмокшего от слёз лица. Неясные подозрения относительно Стучало медленно рождались в его любящем сердце и он наконец напрямик спросил об этом у неё. Она как-то не совсем убедительно отклонила его сомнения и Стучало после этого показался ему неприятным человеком. Тем более, что тот как-то приувял не затрагивая в своей излюбленной манере Нинку и вообще вёл себя тихо и не напористо. Даже в туалет по своей извечной привычке не потянул остальных. А мог бы немного поизгаляться!
   Беда, как водится, нагрянула неожиданно. Впрочем днём раньше, днём позже она всё равно бы заявилась. Уже потом Шляпкин отыскивая причину ошибки догадался чьих это рук дело. Голос!!! Эта тварь не захотела отпускать их с сокровищами и подослала ювелира.
   А в поезде всё случилось просто до одурения. Глянцев решил купить кефира, наверняка для некоторого послабления Стучало. А буфетчица, баба видать поднаторевшая, помяла тысячную бумажку, поглядела на просвет, поводила по ней пальцами и заявила о фальшивости денежки. Глянцев возмутился и хотел закатить скандал, но тут Шляпкина кольнуло сомнение и он сумел вовремя пригасить рождение ненужного конфликта. Он уединился с буфетчицей и вызнал причины обнаружения подделки. К счастью труженица прилавка ещё перед отправлением поезда слегка подзадорилась, а затем уже в поезде солидно добавила и внешне смотрелась неплохо, но язык, обычный враг пьяниц, выдал её с головой. Вначале она, возбуждённая коньяком, запах которого выдавал её с головой, и напором Сидора, не хотела вести разговор. Но Шляпкин умело повёл себя обольстительным образом и, подавив в себе неприязнь к тучному и бесформенному телу ( вот везёт же ему на откормленных женщин ), подпал под её влияние и мужественно вытерпел всю любовь от начала и до конца. После этого разгорячённая женщина хлопнула гранённый стакан коньяка и согласилась провести ревизию всех денежных средств, полученных ими от ювелира. Новость эта несомненно всех шокировала, но Стучало на удивление повёл себя достойно ( вероятно сказалась закваска контролёра ) и первым изъявил желание выложить перед незнакомой женщиной свои деньги. Его пример если не воодушевил, то во всяком случае внёс растерянность в ряды искателей сокровищ. Шляпкин провёл Стучало в укромное купе к буфетчице, которая за время их споров и препирательств заснула. Она вначале долго не могла сообразить для чего к ней забрались два мужика и пыталась выпихнуть их в коридор, посчитав их появление как предложение на участие в любви на троих. Но Шляпкин вытряхнул из пакета Стучало деньги на кровать и она отрезвела. Начатая бутылка коньяка была предусмотрительно Шляпкиным спрятана и женщина поискав её, согласилась на некоторых условиях помочь в отыскании фальшивых денег. Стучало сел напротив неё, не сводя с её рук внимания, а женщина на удивление быстро разобралась с деньгами, поделив их на две неравные кучки. Стучало едва не зарыдал, подсчитывая настоящие деньги из малой горки. Вначале он в запале обиды хотел негодные бумажки выбросить в окно, но рама не опустилась. Шляпкин как мог поутешал Стучало и в волнении положил перед буфетчицей свои деньги, которые с той же неимоверной скоростью также разбились на неравные кучки, причём его часть настоящих денег по размеру значительно уступила деньгам Стучало. У того уже в душе поднималась обида на Ивана, но вид даже не горки, а небольшого пригорка денег, значительно уступивших куче Стучало, немного вдохнуло настроения. На Шляпкина было страшно смотреть. Он моментально осунулся, потемнел лицом и забирал деньги трясущимися руками. Потом все по очереди приходили и с трудом сдерживали ярость. Шляпкин понимал какие чувства испытывают к нему друзья и сам, расстроенный готов был подраться с кем угодно, выместив в потасовке всю боль и огорчение. Жена ехала в соседнем вагоне, он заранее купил ей билет, убедив в секретности своего какого-то задания. Деньги она видела и признаться в их фальшивости у него не хватало духа. Буфетчица получила за свой труд комиссионные от всех и отправилась за очередной бутылкой. Все вернулись в купе удручённые. Все кроме Нинки. Она с трудом сдерживала радость и чтоб не сорваться и не порадоваться в открытую ушла в своё купе. Как это нередко бывает. Его Величество Случай подкинул ей при делёжке одни настоящие деньги. Теперь у неё их было в два раза больше чем у всех вместе взятых.
   Присутствие женщины немного смягчило настроение мужской компании. Первым отошёл Хлебников. Он начал шутить, подсмеиваться над всеми, вспоминать смешные случаи из их путешествия. Остальные уныло слушали его излишне говорливую речь втайне желая треснуть его башке, вон хотя бы той стеклянной бутылкой из под лимонада на столе. Затем Шляпкин прилюдно покаялся перед всеми за ювелира, укорив, правда, во всеобщем решении срочно обменять золотые изделия на деньги. Стучало мог возразить и напомнить о своём особом мнении в номере гостиницы, но промолчал.
   На следующее утро все поднялись с тяжёлой но беззлобной головой, потому как вечером накануне вгорячах выпили всё спиртное, закупленное Глянцевым с Хлебниковым. В конце концов у каждого оставалось несколько обычных зарплат ( если, правда, брать градацию их по разным социальным положениям ). Одно утешало и втайне удовлетворяло: катастрофичное положение Шляпкина. На его долю пришлось значительно меньше всех настоящих денег и этим он был уже достаточно наказан.
   На вокзале все смущённо расстались и разошлись, оставив Шляпкина одного на перроне. Напоследок каждый смутился, испытывая жалость к человеку, который так много сделал в поиске сокровищ и так бездарно их профукал. А тот стоял понурый, но не от расставания, а потому что уже видел как к нему бежит его дочь, а вслед за ней спешит жена. Вот она подошла к нему и каждый из своего укромного места затаил дыхание. Он ей что-то сказал и опустил голову. Чемодан выпал из её рук. Она беспомощно огляделась по сторонам, потом обняла его и поцеловала. Он не обнимал её и стоял весь окаменелый. А затем ему на спину прыгнула дочь и начала весело смеяться. И тут все, кто только что с ним расстался устремились к этой паре. Первым подбежал Глянцев с Нинкой, вторым Хлебников, а потом Стучало.
   - Слушай, - заговорил Сидор, - мы тут с Ниночкой подумали сложить все деньги и поделить на всех поровну.
   - Вы только начали думать, а я уже решил, - обиженно сказал Хлебников.
   - Ну да, - в тон ему вторил Стучало, - а я и вообще не собирался уходить с вокзала, потому как это решил ещё в поезде.
   - А чего ушёл? - воскликнул радостно Глянцев.
   - Вас проверял, совесть вашу. Я же контролёр и должен всё держать под контролем, - назидательно произнёс Стучало и выразительно закатил глаза.
   - Ну и как, проверил? - сказала Нина.
   - Высшая проба! Я давно подозревал, что вы не те за кого себя выдаёте?
   - А кто же мы?
   - Люди. Хорошие люди. А я ...
   - Да в общем - то и ты дядя неплох, если правду сказать.
   - Если животом не мается, - добавил Хлебников и все рассмеялись.
   Они стояли на платформе не замечая обычной вокзальной сутолоки вокруг них и увлечённо вспоминали проделки каждого. И никто из них не замечал совсем недалеко у фонарного столбы пожилой женщины. Она не отрывала от них глаз и улыбалась.
   - Смотрите, бабушка Маша, - крикнула дочь Ивана и протянула в сторону старухи руку.
   Все оглянулись. Но Зубова куда-то внезапно исчезла. И никто этого не заметил и только девочка, дочь Ивана, в удивлении потёрла глаза.
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"