Ритм... удар за ударом, дыхание за дыханием. Вдох, выдох. Толчки пуантов об пол, раз два, раз два. В такт сердцу. Удар - толчок. Вдох -- выдох. Четче, быстрее. Ускоряется дыхание, ускоряются ритм. Прыжок, вращение. Четко, легко, плавно, словно легкий ветерок. Так свежо, так чисто. Луч света выхватывает из темноты движение пуанта, так мягко, так легко, скользящего по паркету. Полукруг, позиция, толчок и девушка взлетает вверх. Пуанты куда-то стремятся, так быстро, так четко. Дрожащие от напряжения мышцы рук, ног, напряженное лицо и лишь очи светятся счастьем, спокойствием. Движения сливаются, словно плавные круги на воде, так нежно, так легко. И не замечаешь той работы, напряжения. Лишь тишина и удары. Раз, два, вдох, выдох. Руки, словно крылья, так легки, они мягко скользят по воздуху, на миг замирая, прислушиваясь к сердцу и отдавая приказ. Тонкая, словно береза фигура, вращением охватывает полукруг сцены, ноги то становятся на пол, то ускоряются в ритме сердце, удар за ударом, удар за ударом. И нет больше сцены, сверкающего паркета, есть лишь фигура девушки, порхающей над сценой, вне её. И только толчки пуантов заставляют вернуться в сие бытие и убедиться, что это не сон. Это легкая реальность. И сердце бьётся то быстрее, то медленнее, лишь иногда замирая и снова лавиной обрушиваясь на свет. Чётче, быстрее, толчок за толчком. Учащается дыхание учащенно выбивают дробь пуанты. Где-то бьется Моцарт, плавно, нежно, легко. Взрывается клавишами фортепиано, ливнем нот обрушиваясь на мир. Удар - толчок, вдох - выдох. Скользящее движение, батман, толчок, лёгкое невесомое вращение. Так легко, так чисто. Вдох - выдох. Музыка сливается с движениями девушки, она рекой заполняет зал. Луч света прыгает по светлым локонам, полукруг рук, слонового цвета кости кисти девушки так легко так мягко изгибаются. Плие. Ещё миг и оно перейдёт во вращение. Секунды тикают, бегут, то ускоряясь, то замирая. Ритм им задают танцевальные па. Чётко, быстро, нежно. Так разнообразно и так едино. Вдох - выдох, удар за ударом. Итен встал и вышел из зала, он не хотел конца этого сна. Эти движения завораживают, дают новое рождение. Дробь балерины отдавалась дробью сердца, так сильно, так гулко рвущегося из груди. Вот что заставляет дышать, его, бессмертного. Он тает в этом ритме сердца, ритме души. Здесь нет хаоса, а если есть, то он прекрасен. Пусть на миг, пусть на тонкую мембрану танца. Но так прекрасно. Где-то там, внутри дрожит струна... чего? Жизни, смерти, чистоты? Пока неизвестно. Но она есть, а он заставит её петь. Как? Толчками пуантов, этими очами. Этим миром. Светлым, хаотичным, жестоким, и лишь иногда нежным и чистым. Да... но чистота сильнее. И он найдет ее, вольет в этот мир.