Ха, чудеса, да и только! Доходы нашего предприятия падают прямо пропорционально с моей заработной платой, осень депрессивно доживает свои последние дни, а мне хорошо! И, несмотря на то, что в соответствии с законом Мёрфи и других любителей "замутить", жизнь должна была нажать Delete и послать меня к чёрту, я радовался возможности утереть ей нос, - сделав аверкиль, и тем самым надёжно сбить её со следа. Врага необходимо сделать своим лучшим другом, а жизнь держать вблизи себя, не позволяя ей делать резких движений.
А где жизнь? Она там, где нас нет, а именно - на природе. Решение принято и обжалованию не подлежит.
Сердце рыбака большое, тяжёлое и добротное, как он сам, его рюкзак и амуниция. Поэтому человека, заявляющего о своём праве называться Рыбак (Рыбак - это звучит гордо!), элементарно выделить из толпы и причислить к кругу избранных. Необходимо знать два типа заявителей. Тип первый; человек неопределённого возраста, с живыми острыми глазами, уверенной походкой, в одежде на все случаи жизни и капризы погоды - со множеством карманов и карманчиков, в сапогах, невообразимого вида головном уборе, с рюкзаком готовом вместить в себя средних размеров мамонта, аккуратно упакованные снасти - своим видом способные отбить желание сопротивляться у белой акулы, и главное запах - запах рыбы, костра и удачи - вот это Рыбак! Тип второй; человек явно определённого возраста, с наглыми блёклыми глазками, дёрганой походкой, в сланцах или туфлях, в одежде по сезону - пестреющей этикетками Made in Italy, France и т.д. (Made in China не приветствуется), бейсболке, с борсеткой и банкой Heineken в руке, хлыстиком Daiwa способным на ... (эх, старина Фрейд!), облитый с ног до головы парфюмом с запахом галлюцинаций - это не Рыбак, это - ..... (признанный обществом антоним слова - рыбак).
Замечательно! Косточки перетёр и в своём резюме, под вопросом о коммуникабельности, могу смело писать - отсутствует.
Сегодня суббота, четыре часа. Перрон, несмотря на раннее время, переполнен разнообразным населением нашего города. Все ждут первую электричку. Я тоже жду это чудо инженерной мысли, которое просто обязано доставить меня в один живописный уголок, о котором бывалые рыбаки рассказывали как-то скомкано и туманно, что в конечном итоге и стало определяющим фактором моего выбора.
Моя машина скучала в автосервисе и добрые сердцем мастера, обязательно обнаружат своим опытным взглядом столько неисправностей, что после оплаты счёта за ремонт, они дружно рванут на Канары.
Тук-тукают колеса по шпалам, а я удобно расположившись около окна, жду встречи с такой естественной и таинственной природой.
Радость встречи омрачало варварское отношение человека к жизни. Множество отшнурованных водоёмов гнилостными язвами покрыли когда-то заливные луга. Железная дорога ножом перерезала артерии рек, превратив живописные пейзажи в умирающую вечность. Эта ветка была построена во времена С.С.С.Р. к нашему градообразующему заводу, который тихой сапой приватизировали неизвестные личности, как и большинство имеющих ценность предприятий. Этих личностей я называю Иудами, роющих глубокую экономическую, экологическую и нравственную яму нашему городу. Специфика моей профессии предполагает знание множества способов финансовых афер, поэтому оставляю за собой право - мнения эксперта. Иуда удавился от мук совести, ожидать подобного от наших фантомов, пустая трата времени.
Быть человеком, значит радоваться жизни. Я полностью был поглощён этим занятием, слушая двух рыбаков, сидящих впереди меня. Их удивительно правдивые истории изредка, на мгновение прерывались, когда слово необходимо разбавить действием, для демонстрации габаритов рыбин изловленных ими, причём размеры ограничивались исходя из физических возможностей удачливого рыболова и длины его рук. От услышанного, деформация связок челюсти была неизбежна, но машинист объявил мою станцию, и, щёлкнув зубами, я двинул к выходу.
Моей целью были несколько озёр, - остатки некогда полноводной реки. Её красивое название, в переводе с языка местного населения, звучало как - "горы под водой". По моим сведениям здесь должны водиться упитанные караси, и щуки, размером с крокодила. Предстояло пройти около трех километров вниз, по линиям ветки, что в принципе укладывалось в мою теорию сохранения энергии - посредством достижения результата.
- Как щедр и могуч дар знания - Земли нашей! Вот делаешь шаг, наступаешь на крупный камень - нога подворачивается, но молчишь, терпишь, знаешь, что не шаг это вовсе, а жизнь, её мгновение и оно прекрасно.
- Вера. Щит и меч, кресало, квинтэссенция жизни. Храм. Дом духа, творца. Служба подошла к концу, люди расходятся, я стою, жду. Свечи гаснут одна за другой, мирские звуки покидают пространство сводов. И сначала тихо, но затем всё громче и громче слышна песнь херувимов. Святые лики впитываются душой и возносят её к Богу.
Вдалеке показалась гладь воды. Решив продолжить дальнейший путь по росистым травам - нежно благоухающих свежестью и терпким ароматом осени, сошёл с крутой насыпи - смердевшей нечистотами и битумом. Бросив последний взгляд на "благо цивилизации", бодро зашагал по земле, где возможно и ступала нога человека, но к счастью не осквернила её своим следом.
В чудеса я не верю. Каждое чудо несёт в себе истинное зерно знаний. Истина всегда где-то рядом - это, было исключением. Меня не покидало чувство, что я хожу кругами, а горизонт как-то странно заваливается набок. Я блуждал уже более двух часов, но не вышел к озеру, видимому с насыпи. Колючий кустарник сменялся рощами ив, финиковых деревьев и кряжистых тополей. Обширные поляны желтоватой травы - неожиданно переходили в своё зеркальное отражение, искажённое обилием ядовито-зелёного цвета.
Безумный хоровод оборвался внезапно. Угасли звуки, и даже шёпот ветра отдал свою жизнь - тишине.
Место выглядело дико и странно. Высокая трава с острыми длинными стеблями, была похожа на стройные ряды копий, воткнутых древками в землю. Между ними, словно распятые на своей паутине, висели крупные пауки с ярко-жёлтыми полосами. Их тонкие, чёрные, членистые отростки были неимоверной длины и вызывали чувство, которое трудно описать.
Жизнь это вечное движение времени, тела, мысли, разума, неважно чего; главное - движение. В этом месте жизни нет. Даже цвета, потеряв своё стремление, казались безобразными ляпами - отрицающими саму суть своего значения. Деревья не тянулись к солнцу, нет, они извивались по чёрной, в россыпи трещин - земле, и, раскинув ветви - словно пасти, - ждали свою добычу. Дышать было тяжело. Воздух неохотно проникал в лёгкие, и нехотя покидал.
Не знаю как смелость, но упрямство моё пятое или шестое Я. Заметив между деревьев странные блики, и обуздав подленький страх, я заставил свои ноги шагнуть в их направлении. Мысли, роем ошпаренных пчёл, просочились сквозь уши, когда я увидел озеро. Вернее сказать, - оно было похоже на озеро. Абсолютно круглое, диаметром около пятидесяти метров, оно лежало, воткнувшись в землю отвесно уходящим в глубину берегом. Дна нет. Я знал, чувствовал, дна нет. Предо мной лежала - Бездна.
- Если века терзаний, - быть или не быть, в пустых глазницах бедного Йорика - зависли мрачным вопросом, то увеселительная чаша из черепа благородного барона Дельвига, - была бы жизнеутверждающим ответом.
Бездна вздохнула, и втянула меня в своё чрево. Эоны времени - выпили мою жизнь, а челюсти мрака - лишили тела. Да будет свет! - возопил я, и сжёг свою душу.
Меня собирали долго. Корни Бездны неустанно творили тело, вливали алую кровь, наполняли мозг памятью. Я был готов. Бездна, рассерженно шипя, и унижено озираясь, уползла прочь, оставив меня в покое.
Когда я очнулся, его тёплая рука лежала на моём лбу.
- Не время сынок, не время, - сказал он, воссиял ... и исчез.
Я огляделся. Крупные валуны назидательно грели свои округлые бока на солнышке, а пульсирующий болью затылок, был явно не рад этой встречи. Согласен, прыгать в длину с каменных глыб, - не моё призвание. Со злости пнув валун, пошёл обратно на станцию. Рыбалка на сегодня окончена.
Зима. За ночь, снега намело столько, что даже полный привод не прибавлял мне уверенности. Я сидел в машине и наблюдал за тщётными попытками многотонной фуры взобраться на мост. Вот угораздило меня влезть в крайний справа! Я откинулся на сиденье, и стал нервно крутить на пальце руки кольцо, в форме уробороса.
Да, начальство будет во Гневе! Я обдумывал коварный план действий, обеляющих моё опоздание, когда в боковое стекло машины неожиданно постучали.
Это была девушка, в лёгкой курточке и надвинутым до хорошенького носика капюшоне. Она жестами просила подвезти, и, решив, что вдвоём будет веселее, впустил её вместе с ледяным ветром. Она удобно уселась, вздохнула, откинула капюшон, - предъявив во всей красе свои роскошные, иссиня-чёрные волосы, и посмотрела на меня. Животный страх разорвал моё нутро, когда я увидел её бездонные глаза. Она улыбнулась. - Ты меня узнал?! Хорошо! Поговорим?!