Сафронова Толстунова Наталья Юрьевна : другие произведения.

Деревянная лошадка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не люблю толпу, площадные гулянья, застолья с малознакомыми людьми. Антракт в спектакле. Нужно встать с кресла и прогуливаться по фойе, раздвигая таких же праздно прогуливающихся, что-то обсуждать. А обсуждать еще нечего, спектакль еще не окончен, впечатление не созрело и не улеглось в душе. Толпа - всегда лишнее напряжение. Люблю состояние работы, потому что работа для меня - творчество. А творчество - это общение с тобой. Диалог.
  
  Деревянная лошадка
  
   Не люблю толпу, площадные гулянья, застолья с малознакомыми людьми. Антракт в спектакле. Нужно встать с кресла и прогуливаться по фойе, раздвигая таких же праздно прогуливающихся, что-то обсуждать. А обсуждать еще нечего, спектакль еще не окончен, впечатление не созрело и не улеглось в душе. Толпа - всегда лишнее напряжение. Люблю состояние работы, потому что работа для меня - творчество. А творчество - это общение с тобой. Диалог. Что бы я ни рисовала, в моих картинах всегда есть ты, даже если на холсте только окно с солнечным зайчиком. Это твое окно. Даже если я рисую девочку, летящую на качелях над городом - там есть твое дыхание, мои вопросы к тебе, мое ожидание тебя. Моя память о том, как ты качал меня на качелях. Хотя ты никогда не качал меня на качелях, но обещал.
   Но однажды я вдруг четко осознала, что ждать больше не нужно. Мои вопросы в последнее время остаются без ответа. Ты строишь свою жизнь, в которой мне места нет. Может быть, у тебя получается, может быть, не очень, но ко мне это не имеет никакого отношения. Мне стало не то, чтобы страшно - безысходно. В нашем театре есть актер, которому режиссер перестал давать роли в спектаклях. Актер на ставке и продолжает расписываться в ведомости и получать свое скромное жалованье. Приходит на премьеры, а мог бы и не приходить, наверное, он делает это по привычке. В нем что-то кончилось. Угас интерес к профессии и вообще к жизни. Он старик, и ему дали возможность доработать до пенсии. Актеры не стареют, но у него умерла жена, и он умер вместе с ней. Ему стало все - все равно.
   Сосед, парень из моего дома, ни с того ни с сего повесился. Ходил на завод, после работы покупал в магазине бутылку пива, выпивал дома за ужином. А потом повесился. Я его редко видела, потому что утром, когда он шел на работу, я еще спала, а вечером, когда он шел с пивом домой, еще работала. Мы практически не встречались. Никто не знает, приключилось ли с ним какое-нибудь несчастье. Просто жил: дом-работа-дом, ничего особенного, как все. И вдруг повесился. Вероятно, в его душе назрела какая-то драма, скопились не видимые миру слезы. А сказать о них было некому, потому что единственный человек, которому он мог о них поведать, был далеко. Все необратимые несчастья происходят от неразделенности.
  
   Мне стало страшно. Вдруг мне тоже станет все - все равно. Хотя ты жив, слава богу, не умер. Только вокруг меня тишина - как на кладбище. Вдруг твое окно задернуто плотной портьерой, и мой солнечный зайчик сквозь нее не пробьется? Сначала оглохнут, потеряют цвет и запах мои картины. Потом режиссер почувствует, что декорации на сцене умерли, и не доверит мне спектакль. И я стану передвигаться среди своих мертвых декораций, напряженно прислушиваться к вакууму внутри себя, а герои спектакля будут обтекать меня, как толпа во время антракта. Праздная, гуляющая толпа, которую не удалось вовлечь в действие, захватить сюжетом.
   От меня всего-то и требуется - не беспокоить тебя. Остановить этот внутренний диалог. Перестать задавать тебе вопросы. Ты даже из города уехал, чтобы не слышать их. Собственно говоря, мне и делать-то ничего не надо. Наоборот, надо замолчать, замереть, бездействовать. Но не делать - труднее, чем делать. Замолчать - значит, перестать рисовать. А не рисовать для меня то же, что не жить. Как актер, который перестал играть. Как сосед, который повесился, хотя как будто ничего особенного не случилось. Все как обычно. Все как будто хорошо. Только тебя нет. Все есть, а тебя нет. Все живы, а мои картины умерли. Тусклый снег. Не серый, а бесцветный, мертвый. И запах умер. Если тает снег - должно пахнуть весной. Я это помню, но не чувствую.
  
   Ты бежал-бежал-бежал... потому что любил? Теперь я начала сомневаться и в этом. Я рисую домик из кубиков, толкаю его, и он рассыпается. Ненастоящий. Я всегда жила вне реальности, мне было хорошо и уютно в своих картинах. А ты был бродяжка, приходил и уходил. И всех все устраивало, встречи и проводы, и заполненность тишины, и ожидание белого парусника на берегу. А потом ты встретил женщину и вдруг осознал, что тебе нужен дом и семья. Говорят, у тебя все не ладится в этом доме и этой семье. А может быть, я так хотела услышать.
   Все наше расставание, больше полугода, у меня цвел декабрист. Может быть, декабристы так и цветут у других, я не знаю. Мой раньше выкидывал первый бутон к моему дню рождения в декабре и отцветал к 8 марта. В этот раз он сбросил последний бутон в июне, и я благодарна ему за поддержку. Он меня чувствовал, слышал, когда я шептала:
  - Помоги мне, пожалуйста.
  Может быть, благодаря ему ты меня слышал .
  
   Я держалась, пока не умер цвет в моих работах. Тогда я не выдержала и раскачала деревянную лошадку, которой иллюстрировала стихи детского поэта, села на нее и оторвалась от земли... И уже через пять минут увидела тебя. Ты даже не удивился, как будто ждал меня. Я сказала:
  - Знаешь, я сегодня умру.
  Ты растерялся, а потом решил перевести все в шутку:
  - Дождешься от тебя!
  Я спросила:
  - А как твои дела?
  А ты ответил:
  - Да так... Реальная жизнь - это не твои картинки.
  Я кивнула в ответ, согласилась, что мы с тобой реальности и не нюхали. Я кивнула, и тебе стало легче. Чуть-чуть. А я пожаловалась тебе на то, что не могу придумать декорации к новому спектаклю. А ты сказал:
  - Ты ведь знаешь, что я не люблю театр. Я там не был с тех пор, как уронил с балкона в партер бутылку пива в десятом классе.
  Я улыбнулась, мне тоже стало чуть легче. Можно возвращаться. Но хочется еще побыть с тобой рядом. И я сказала:
  - Но мои сказки тебе нравились.
  - Сказки нравились. До тех пор, пока ты не пыталась затащить их в реальность, - устало согласился ты. - Вот ты сейчас как здесь оказалась?
  - Верхом приехала, - оглянулась я на свою деревянную лошадку.
  - Ну, вот, опять, - улыбнулся ты. - От тебя разве можно ожидать что-то другое?
  - А твой парусник?.. - начала было я, но опомнилась, что нельзя лезть на запрещенную
  территорию. Твой мир - это теперь только твой мир, не мой.
   Я вернулась к своим картинкам. К своим героиням, которые летят на качелях над спящим городом, играют в прятки и разговаривают с попугаями. Мне здесь все понятно. Все как всегда и каждый раз по-новому. Вот и сейчас что-то изменилось. Кажется, что девочка играет в прятки сама с собой. И попугай вылетел из клетки. А за окном зима, потому что весна так и не наступила. Не жалко тебе попугая?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"