Саблезубый Aka Saber-Toothed : другие произведения.

Падение Снежного Занавеса 2. Визит в Ссср

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Союз Советских Социалистических Республик и Сталлионградская Республика. Хрущев и Харитон Бронеус, два таких разных генеральных секретаря Коммунистических партий. Смогут ли они договориться, а их государства стать верными союзниками? Действие рассказа происходит в сеттинге фанфика "Невероятные союзники"

  

Падение Снежного Занавеса 2. Визит в СССР.

  
  

Пролог.

  
   Широко раскинув на 26 метров свои почти прозрачные крылья, легчайшая композитная «стрекоза» неторопливо плыла над просторами Эквестрии. Она проделала долгий путь, поднявшись в небо несколько недель назад в глубине Зебриканского континента. Высотный разведывательный беспилотник на солнечной энергии преодолел тысячи километров, неторопливо плывя со скоростью в 100 километров в час на высоте 20-тикилометровой высоте, рубя двумя саблевидными винтами разреженный воздух. На такой высоте высокоэффективным солнечным батареям не мешали облака и мелкие частицы, взвешенные в атмосфере у земли. Кроме того, здесь было много ультрафиолетового излучения – идеальные условия для солнечных батарей и эффективной зарядки сверхъемкого кристаллического аккумулятора.
   Умная машина проделала свой долгий путь, используя не только инерциальную навигацию, здесь не было навигационных спутников и обычных наземных радиомаяков, но в районе предстоящей разведки шел интенсивный радиообмен, достаточный для пеленгатора, работающего в режиме радиокомпаса. Когда, по мнению электронного мозга крылатого разведчика, до района назначения оставалось несколько сот километров, он увеличил обороты пары бесколлекторных электрических двигателей и начал поднимать машину выше, выводя медлительный высотный планер на высоту в 22-25 километров. Она была рабочей в боевом режиме крылатой машины, призванной парить над полем высокотехнологичного боя, уповая на высоту и малую заметность.
   Конечно, там, откуда эта машина была родом, срок ее жизни обычно исчислялся десятками минут, редко часами. Тут, в мире без высокотехнологичной ПВО, способной сбивать спутники на низкой орбите или десантные модули, у нее были хорошие шансы не только провести разведку, но и вернуться. Электронный мозг летающей машины не мыслил такими категориями, его задачей было провести съемку местности по трассе полета и целевого района в разных оптических диапазонах, записывать ведущиеся радиопередачи и параметры излучения РЛС если таковые там будут, после чего сжатыми пакетами, маскируемыми под естественные шумы, передать на удаленный командный пункт. В случае угрозы уничтожения – успеть передать всю накопленную информацию без маскировки одной высокоплотной передачей, после чего произвести самоликвидацию аппарата еще до попадания ракеты или иного снаряда противника. Аналогично самоуничтожение производилось в случае повреждения лазерным или плазменным ударом. Бортовая управляющая электроника не должна была попасть к противнику для изучения.
   Высотная, почти прозрачная «стрекоза» на самом деле была очень малозаметной летающей машиной. Набор центроплана и каркас крыльев планера был выполнен из углепластиковых деталей малого сечения. Снаружи он был обтянут жесткой, прозрачной, стойкой к ультрафиолету пленкой, создающей нужные аэродинамические профили. Хвостовая балка была полой тонкой углепластиковой трубой с проложенными в ней коммуникациями, покрашенной снаружи серебристой краской. Хвостовое оперение было аналогичной конструкцией из прозрачной пленки на ажурном каркасе с небольшими рулевыми сервомашинками.
   Саблевидные высокооборотные винты управляемого шага и мотогондолы электродвигателей тоже были тоже углепластиковые, окрашенные серебристой краской, как и наружная поверхность размещенного внутри корпуса планера оборудования. Ячейки солнечных батарей в крыльях были полупрозрачными, словно серое мутное бутылочное стекло. В конструкции было использовано мизерное количество металла – только обмотки и корпуса бесколлекторных электродвигателей, силовая электропроводка, высоконагруженные элементы автоматов управления шагом винтов и сервомашинок управления рулевыми поверхностями, некоторые элементы разведывательного оборудования, где никак было не обойтись без металла. В сумме всего несколько килограммов из 30-ти килограммов общего взлетного веса аппарата.
   Наконец бортовой мозг беспилотника, анализирующий информацию с оптико-телевизионного канала разведывательной аппаратуры, распознал техногенную инфраструктуру, и высотный крылатый разведчик приступил к той работе, ради которой он и был создан. Он вел разведку, снимая местность в видимом спектре, инфракрасном и ближнем ультрафиолете. Система радиоразведки фиксировала радиопередачи и иные излучения, специальные датчики проверяли наличие и параметры лазерного облучения лидаров и прицельных дальномеров, если они тут будут. Велась запись магнитных полей, колебаний гравитационного поля, радиационного излучения разного рода. А система управления записывая и сжимая информацию на своих электронных носителях формируя пакеты данных и выстраивая их в очередь передачи согласно оценочной важности собранной информации.
   В первую очередь будет передано самое важное, менее важное – позднее. Машина, не экономя, забирала заранее накопленную энергию из своего очень емкого аккумулятора для работы пассивной разведывательной аппаратуры. Оборудования для активного сканирования на борту не было, чтобы не привлекать внимания к высотному малозаметному аппарату. Но работала не только аппаратура пассивной разведки и система управления, начал работать радиопередающий комплекс, посылая в эфир сигналы, трудно отличимые от обычных радиошумов, вызываемых естественными грозовыми разрядами. Чтобы выявить отличие от естественных помех, эти сигналы надо было записать и подвергнуть очень глубокому анализу. Но даже если бы кто-то и записал эти импульсы, то не зная алгоритма шифрования и очень длинного ключа, расшифровка каждого пакета могла занять тысячи лет работы очень мощного суперкомпьютера.
  

Глава 1. «Летают тут всякие!»

  
   Охрана грузового терминала с рамой портала в Эквестрии была крайне сложной проблемой, добавившей массу седых волос ответственным за нее людям. Нужно было в первую очередь исключить проникновение несанкционированных гостей с обоих сторон вместе с грузами и подвижным составом. Кроме внешнего осмотра вагонов, локомотивов и самого груза, пришлось использовать рентгеновский контроль стационарными аппаратами, а на стороне Эквестрии работали доверенные единороги-маги, присланные самой Принцессой Солнца, проверяющие все то же самое, но уже своими средствами.
   Другой не менее важной проблемой была внешняя охрана. Все-таки в Эквестии могли не понять, если бы люди настроили кучу дотов, противотанковых рвов, затянули все колючкой и заминировали территорию после контрольно-следовой полосы, как предлагали некоторые горячие головы. В то же время несколькими ВОХР-овцами со старыми винтовками тут было не обойтись. Пришлось делать тройной сетчатый забор с колючей проволокой поверх и все-таки контрольно-следовой полосой, устанавливать разнообразные системы сигнализации, чтобы гарантированно отловить «невидимок», скрытых магией. Сами собой появились сторожевые вышки с прожекторами и охраной. А потом кто-то вспомнил про угрозу с воздуха. Пегасы, грифоны, драконы, десант колдунов с дирижабля и еще фиг знает что.
   Причины для тревоги были вполне веские. Еще до развертывания ПВО в окрестностях портала несколько раз видели грифона, причем не просто пролетевшего мимо по своим делам, а одного и того же. Он явно вел разведку, но близко не приближался. А потом с поезда, следующего из Эквестрии, охрана сняла алмазного пса. Он не стал играть в Зою Космодемьянскую, а советская охрана в гестапо, и сразу честно рассказал все, не доводя дело до силовых методов допроса. Кланы алмазных псов прознали про новых союзников Эквестрии, обладающих множеством новой техники и неизвестной мощью, что понятно вызывало их беспокойство. Ему хорошо заплатили за попытку все разнюхать, и, конечно. как-то вредить он не собирался, просто посмотреть. Псом занялось КГБ, и чем там дело кончилось непосвященные, конечно, не знали.
   Так на объекте появились спарки ЗУ-23-2, которые были признаны достаточно эффективными, а для обеспечения дальней зоны ПВО и огневой поддержки по земле пригнали батарею ЗСУ-57-2, всего 4 машины. Конечно, стрелять ракетами ЗРК С-75 и С-125 по местной летающей живности было что из пушки по воробьям, да и не попали бы они почти наверняка. Но все равно локатор с аппаратной кабиной от С-75 на этой стороне установили, и как-то сами собой вокруг нее _проросли_ как грибы после дождя, четыре пусковых установки и все необходимое для боевой стрельбы ЗРК, хотя изначально локатор планировался для отслеживания пролетающих мимо дирижаблей, а так же для определения радиолокационных сигнатур пегасов и прочих живых летунов. Кроме того разработчики средств обнаружения воздушных целей получили высокое начальственное указание решить проблему с возможным налетом пернатых. Задача была на самом деле сложной.
   Если пегас или грифон не напяливал на себя металлическую броню, то он был крайне малозаметной воздушной целью с совершенной мизерной ЭПР. А ведь была информация, что грифоны додумались до бронирования из проклеенной хитрой смолой фанеры, достаточно легкого и в то же время весьма прочного. Так что ученые то и дело привозили всякие хитрые штуковины для обнаружения особо малозаметных воздушных целей, проверяя их на реальной обстановке. Пытались использовать сантиметровые и миллиметровые радары, только что появившиеся лазерные локаторы – лидары, фотоконтрастные оптические системы обнаружения, пассивные инфракрасные обнаружители, конечно же, тут были и кинотеодолиты... Но как-то все было как в смешной песенке – «крокодил не ловится, не растет кокос!» Пока мудреная аппаратура со своей задачей откровенно не справлялась.
   Но в жизни всегда есть место чуду, а на улице – празднику. В один из совершенно обычных дней кто-то глазастый заметил странный блик в небе. Немедленно в ту сторону было развернуто все, что только возможно, и где-то через полчаса в мощную оптику люди рассматривали полупрозрачную механическую «стрекозу», медленно плывущую на высоте более 20-ти километров. Определить дистанцию радиолокаторами не получалось, она как будто совсем не отражала радиоволны, а не зная точных размеров, оптикой достаточно трудно было определить расстояние. Но как только командир расчета ЗРК понял, что эта полупрозрачная каракатица пройдет точно над ними – сработал навечно вбитый в подкорку рефлекс ПВО-шника. Главный девиз – «сами не летаем и другим не даем!»
   Была объявлена боевая тревога и боевая готовность, расчеты заряжающих машин, перекрыв норматив по времени, установили ракеты на пусковые, и когда оператор наведения поймал в оптику чужую летающую машину, был произведен запуск двух ракет. Все-таки, хотя они и имели досягаемость по высоте до 30 километров, но вероятность поражения цели одной ракетой была низковата. Конечно, работали кинотеодолиты, снимая странную высотную воздушную цель, даже не пытающуюся маневрировать, и приближающиеся к ней ракеты. Но ракеты не смогли поразить цель, хотя и не промахнулись тоже. Когда до летающей каракатицы зенитным ракетам оставалось буквально несколько километров лета, высоко в небе вспух клубок яркого бело-голубого пламени, буквально испаривший центроплан странной машины, а вниз начали, кувыркаясь, падать ломающиеся крылья и огрызок тонкой хвостовой балки с рулевым оперением. Ракеты проскочили через рассеивающееся облако взрыва, после чего самоликвидировались, так и не поразив свою цель.
   Падение обломков на землю, конечно, отслеживалось, и к местам падения тут же отправились поисковые группы, а тем временем по обе стороны портала набирали обороты иные события. О неизвестной высотной и невидимой для локаторов летающей цели, которая самоликвидировалась еще до попадания зенитных ракет, конечно было доложено по команде на Землю. Но и служивые пони, видевшие суету людей со стартующими зенитными ракетами и фейерверком в небе впоследствии, тоже докладывали своим начальникам о столь странных событиях. Стронутая одним ракетным пуском лавина докладов, приказов и распоряжений стремительно разрасталась и катилась к своей логичной цели. Через несколько часов первые доклады уже лежали на столах Хрущева и принцессы Селестии.
  
* * *
  
   Через неделю после того, как из СССР в Эквестрию начал работать постоянно действующий портал, точно такой же себе захотели представители Сталлионградской Республики. Будучи суверенным технически развитым государством, они имели полное право на собственную «точку перехода», чтобы не таскать грузы туда-сюда через Эквестрию, мало того что делая большой крюк, так еще и перегружая грузы на узкоколейную железную дорогу с меньшей грузоподъемностью подвижного состава. Желание их было вполне законным и логичным, а точек соприкосновения Хрущев и Харитон Бронеус нашли много. Коммунистам-пони и коммунистам-людям было что предложить друг другу!
   Вопрос решился быстро и ко взаимному удовольствию. Пони выделили под портал территорию большого складского комплекса с готовой инфраструктурой в окрестностях Сталлионграда, в большом складском здании уже изначально были проложены рельсы, а под потолком ездила пара мощных кран-балок. Стальная рама портала вписалась сюда как родная, после чего осталось только совместить со сталлионградской русскую железнодорожную колею. Причем с этим, в отличии от Эквестрии, никаких проблем не возникло вообще. В Сталлионграде использовался железнодорожный стандарт, практически не отличающийся от советского. Как заметил еще при первом своём посещении Сталлионграда Хрущев, рельсы, бетонные шпалы, паровозы и вагоны были похожи на советские как близнецы-братья. Только пони еще делали множество всякой спецтехники на железнодорожных платформах, компенсируя ими отсутствие гусеничной и колесной техники, принятой в СССР. Но это было и понятно, месторождений нефти у них не было, а синтетический керосин применялся только в авиации.
   Специалисты же с обоих сторон факт, замеченный Первым Секретарем ЦК КПСС, подтвердили полностью. Рельсы пони практически ничем не отличались от советских Р65, бетонные шпалы были даже лучше советских, железнодорожные грузовые вагоны были близнецами-братьями русских, имея только мелкие отличия для удобства пользования персоналом с копытами. Колесные пары, «пульмановские» двухосные тележки, габариты и конструкция рам, сцепки, штуцера магистралей сжатого воздуха тормозной системы, детали тормозов, габаритные размеры – все совпадало практически точно. Самые большие отличия были в конструкции пассажирских вагонов, намного лучше утепленных и спланированных внутри для удобства пони, но внешне пассажирские вагоны тоже были похожи на советские до крайности. Серьезно отличались только паровозы, оказавшиеся намного более технологический совершенными, имеющими высокую степень автоматизации, механизации и адаптированными для обслуживания персоналом с копытами.
   Подивившись на такое совпадение, двуногие и четвероногие коммунисты быстро наладили взаимовыгодный товарообмен. И если со стороны Эквестрии в СССР шел в основном поток сельскохозяйственной продукции, а обратно техника и промышленные товары, то со Сталлионградом в обе стороны шла в основном машиностроительная продукция. Северным пони было много чего предложить по технической части, но и многое они хотели получить в ответ. Все-таки аналогов большого спектра техники, производимой в СССР, у них не имелось, в то же время многое из того, что делали они, было нужно людям. В первую очередь это были техномагические медицинские артефакты, питавшиеся электричеством от розетки на 220В, с которыми могли работать как простые пони, так и люди.
   В этом вопросе, кстати, Сталлионград опережал СССР. В республике повсеместно использовалась однофазная 220В 50 Гц бытовая сеть, производная от трехфазной промышленной 380В 50 Гц, в то время как в СССР в бытовых розетках был целый зоопарк напряжений – 110, 127, 220 В, но хотя бы все на 50 Гц. У пони же все было четко и стандартно. И полное совпадение 220/380 50 гц по обе стороны портала опять удивило специалистов. В Эквестрии был совсем иной стандарт электропитания, к тому же в разных городах он был еще и разный! Прямо как во время противостояния разных электротехнических компаний в начала 20-го века на Земле.
   Товаропоток через портал постепенно но уверенно рос, иногда даже случались забавные казусы, когда путали грузовые вагоны, из-за чего вагоны Сталлионграда иногда уезжали аж во Владивосток, а советские оказывались на сортировке какого-нибудь Заболотинска. Но проблем это не вызывало, потеряшек обычно все-таки старались вернуть на родину, хотя советским железнодорожникам очень нравилось превосходное качество сталлионградских вагонов, и уже раздавались требования научить своих производителей подвижного состава работать с таким же качеством.
   Тем временем не шатко не валко шли переговоры о визите Генерального Секретаря Сталлионграда в СССР. Нужно было согласовать множество деталей. И хотя сам Харитон Бронеус был готов ехать хоть завтра, но охрана осторожничала. Это принцессы-аликорны могли себе позволить риск без особой подготовки сунуться за портал, будучи ходячим оружием массового поражения, а их охраняемый был обычным земнопони, даже не единорогом. Так что приходилось согласовывать множество вопросов безопасности для проведения визита. Но кое-какие события, случившиеся в Эквестрии, резко подтолкнули неторопливые переговоры.
  

Глава 2. Расследование.

  
   К месту падения обломков неизвестной летающей машины, отнесённых ветром далеко в сторону, сразу же выехали несколько поисковых групп, срочно сформированных из бойцов охраны объекта на паре «Барханов». И если с развалившимися на несколько частей крыльями все оказалось достаточно просто – часть наиболее тяжелых фрагментов с двигателями упала на луг, а остальное рассеялось над границей леса, то огрызок хвостовой балки с рулевым оперением, непонятно как планируя, улетел куда-то далеко в лес и повис на дереве, поэтому его искали намного дольше. Первыми были найдены несколько крупных кусков крыльев с моторами, приводившими в движение высокоскоростные многолопастные воздушные винты с саблевидными лопастями. Еще были найдены другие фрагменты крыльев, с какими-то стеклянными на вид полупрозрачными пластинками, соединенными сетью электрических проводников. Все это осторожно собирали и складывали на брезент.
   Портал между СССР и Эквестрии открывался один раз в час, на время, достаточное для прохода очередного поезда. Как только портал снова открылся, о происшествии было немедленно доложено руководству проекта. Стрельба зенитными ракетами по высокотехнологичному малозаметному летательному аппарату неизвестного происхождения была, однозначно, происшествием из рук вон выходящим. А тут тем более – всё произошло на территории Эквестрии, где физически не должно было быть ничего подобного.
   Нельзя сказать что советские учёные так уж любили обращаться к чекистам, тем более, по вопросам, прямо относящимся к компетенции Комитета государственной безопасности, но научный руководитель проекта «Генератор», Президент Академии Наук СССР Мстислав Всеволодович Келдыш хорошо понимал, что ситуация требует вмешательства спецслужб. Обреченно вздохнув, он поднял телефонную трубку и произнёс:
   – Коммутатор? Соедините с председателем КГБ товарищем Серовым, пожалуйста.
   Через минуту в телефонной трубке послышался знакомый голос:
   – Слушаю, Мстислав Всеволодович. Что у вас?
   – ЧП у нас на объекте. С той стороны, – прямо, без лишних виляний, сообщил академик и в нескольких словах изложил суть происшествия.
   Несколько секунд из динамика не доносилось ни звука.
   – Обломки аппарата собрали? – спросил, наконец, Иван Александрович Серов.
   – Собрали часть обломков, поиски пока продолжаются.
   – Вы сейчас у себя?
   – Я на месте, – коротко ответил академик.
   – Сейчас я соберу группу, и мы выезжаем. Ждите, – предупредил Серов.
   Три машины с «чекистами» приехали в течение получаса.
   – С поездами, с грузами что делать будем? – сразу спросил академик.
   – Грузы пропускаем по расписанию, – распорядился председатель КГБ. – Прямой угрозы перевозкам и грузовому терминалу, похоже, нет, а если мы задержим отправку, партнёры забеспокоятся и начнут задавать лишние вопросы. Нам сейчас только с ними разбираться не хватало.
   – Разбираться придется так или иначе, ракетчики устроили стрельбу на их территории, – напомнил президент Академии Наук. – Это уже международный, да можно сказать – межмировой инцидент.
   – Об этом пусть у Громыко голова болит, – отмахнулся Серов, залезая вместе со своими сопровождающими пассажирский вагон отправляющегося поезда.
   Даже беглый осмотр уже собранных и разложенных на брезенте обломков абсолютно однозначно показал, что их происхождение явно не эквестрийское.
   – Ну не могли пони своими копытцами вот это всё изготовить, – покачал головой Иван Александрович, вертя в руках обломки аппарата, явно созданного цивилизацией, обладающей высокими технологиями. – Собирайте всё. До последней мелочи, до винтика. Экспертизу я организую.
   Ещё через полчаса прибыли несколько бортовых грузовиков с солдатами, срочно переброшенными с той стороны портала для поиска обломков, и особисты, сразу же начавшие фотографировать и описывать все найденные обломки. Пока никаких маркировок увидеть не удалось, но уже и так было ясно, что ажурный каркас сделан из какого-то очень легкого искусственного материала, обтянутого удивительно прочной прозрачной пленкой.
   Пока в поле и в лесу продолжали поиски обломков, на самом объекте хмурые люди из Комитета изымали все фото и киноматериалы, результаты фотофиксации экранов локаторов и иных средств обнаружения, которые пытались вести чужой летательный аппарат, опрашивали всех свидетелей и причастных, снимая показания, попутно беря расписки о неразглашении. Это странное ЧП обещало иметь крайне серьёзные последствия. Летательный аппарат, который обнаружить смогли только случайно, летевший на высоте более 20 километров, явно ведущий разведку и самоуничтожившийся еще до попадания зенитных ракет, прямо намекал на грядущие огромные неприятности! Если тут кто-то умеет делать ТАКОЕ, то что будет дальше? Массированный налет высотных бомбардировщиков? Разделяющиеся баллистические боеголовки, вошедшие в атмосферу над объектом?
   В том, что высотная разведывательная машина наверняка успела передать хотя бы часть собранной информации, никто не сомневался. И то, как она самоликвидировалась ещё до попадания, наводило на мысль, что пилот или был фанатиком-смертником, или сработала автоматика, чтобы обломки не попали к противнику в годном для изучения виде.
   Возвратившийся на советскую сторону портала Иван Александрович Серов немедленно обратился за помощью в экспертизе к Роберту Людвиговичу Бартини и Александру Александровичу Микулину.
   – Можете привлекать тех специалистов, которых считаете нужным, – без колебаний разрешил им председатель КГБ. – На другую сторону портала не суёмся, всю работу проводим здесь. Лишнего им знать пока не обязательно.
   С момента установления дипломатических отношений и потрясшего человеческую цивилизацию визита в Москву принцесс-аликорнов прошло чуть менее 2 месяцев. Не только простые граждане СССР и других стран, но и руководство, включая политиков высшего уровня, всё ещё пребывали в состоянии, близком к полному офигению. Контакт с цивилизацией из другого мира, при этом цивилизацией пусть и негуманоидной, однако миролюбивой и настроенной крайне дружелюбно, охотно пошедшей на сотрудничество, целиком и полностью сносил крышу. Такого не ожидал и не мог даже вообразить никто.
   Техническая экспертиза обломков продолжалась несколько дней. Обломки аппарата, падавшие с огромной высоты, разлетелись по очень большой площади. Наконец, Бартини и Микулин представили официально оформленные актом результаты экспертизы председателю Комитета. Прочитав начало документа, написанного образцово-жутким канцеляритом, Иван Александрович со вздохом его отложил:
   – Товарищи, мне ещё Первому предстоит докладывать. Он уже несколько раз звонил. Зенитчики по своей линии уже доложили, что «сбили высотную цель, а что сбили – сейчас чекисты разбираются». Перевели стрелки на нас и радуются. Хорошо ещё, Первый нас перед эквестрийской стороной прикрывает. От них тоже уже запрос пришёл по поводу нашей стрельбы, на высшем уровне. Давайте, расскажите своими словами, нормальным человеческим языком, как для школьника, что вы там нашли? Прежде всего, есть ли какие-нибудь маркировки, указывающие на происхождение аппарата?
   – Маркировок пока не нашли никаких. Если же характеризовать наши находки одним словом, товарищ Серов, это фантастика, – ответил Бартини. – Прежде всего отмечу солнечные батареи, к сожалению, практически все побившиеся, поэтому испытать их всесторонне у нас не получилось. Но даже по результатам исследования обломков их КПД может составлять 40-45%.
   – Это много? – уточнил Серов.
   – Чудовищно много, – подтвердил Микулин. – У тех солнечных элементов, что мы сейчас производим, КПД около одного процента! (https://elektro.in.ua/kpd-solnechnyh-batarej). Эти обломки – многослойные, у них верхний слой поглощает ультрафиолетовое излучение, средний воспринимает лучи видимого спектра, нижний – инфракрасное излучение.
   – Ясно… Что ещё интересного нашлось?
   – Да там почти всё интересное и необычное, – Бартини едва не светился от энтузиазма. – Каркас аппарата изготовлен из углеволокна, пропитанного эпоксидной смолой. Лёгкий и прочный. Вероятно, сделан по технологии, схожей с технологией получения стеклопластика, но вместо стекловолокна использованы волокна из углерода, тонкие и очень прочные. Мы сейчас пытаемся получить что-то подобное, но пока что мы только в начале пути.
   Обшивка сделана из прозрачной полимерной плёнки, стойкой к ультрафиолетовому излучению. Ничего подобного ни у нас, ни за рубежом пока не производится.
   – Двигатели у этой штуковины электрические, причём бесколлекторные, управляемые встроенной электронной схемой, – с восхищением добавил Микулин. – По сути, каждым двигателем управляет отдельный микроконтроллер, вроде тех, что были присланы, ну, вы понимаете, кем именно… Те, что в отдельном мешочке лежали. Это вообще для товарища Лебедева и его специалистов тематика.
   – Понял, Сергея Алексеевича подключим, – Серов сделал себе пометку.
   – К сожалению, это единственная электроника, которая сохранилась, – посетовал Бартини. – Вся центральная часть аппарата как будто испарилась в мощном взрыве. Но даже сейчас в этой штуке масса всего интересного.
   – Взять хотя бы её воздушные винты, – вставил Микулин. – Многолопастные, с лопастями саблевидной формы, с автоматом шага, работающим согласованно с оборотами, с автоматической регулировкой на максимальную тягу на разных режимах.
   – А какие там рулевые машинки в крыльях! – восхищённо продолжил Бартини. – С маленькими электромоторчиками, управляемыми микроконтроллерами с оптической шиной обмена. Жаль, что они так сильно оплавлены. Машинки почти целиком из композитных материалов, металлические только подшипники и шестерни, ну, и роторы и обмотки моторчиков, конечно. Жаль, хвостовое оперение ещё не нашли, полагаю, там машинки должны быть такие же.
   – Вы сказали, центральная часть аппарата разрушена взрывом? – уточнил Серов. – Так всё-таки попаданием ракеты или внутренним взрывом?
   – Нет, на обломках нет никаких следов поражающих элементов или остатков продуктов сгорания взрывчатых веществ, используемых для снаряжения боевой части, – ответил Бартини. – Больше похоже на внутренний взрыв заряда самоликвидатора. Но взрыв не обычной химической взрывчатки…
   – Неужели ядерный заряд? – удивился Серов.
   – Нет, однозначно нет, – покачал головой Бартини. – Никаких следов радиации, да и ядерный взрыв однозначно испарил бы все обломки без следа. Кроме того, аппарат сам по себе явно был очень лёгким, а ядерный заряд лёгким ну никак не назовёшь. Не могу сказать, что там взорвалось, но следов обычного ВВ на обломках нет. Я бы рекомендовал привлечь к изучению этого вопроса специалистов под руководством Михаила Алексеевича Лаврентьева, он во взрывах разбирается.
   – Лаврентьева… Хорошо, – Серов снова пометил что-то у себя в блокноте. – Ну, а в целом, что вы можете сказать о назначении этого аппарата? Он мог нести боевой заряд или какое-либо оружие?
   – Непохоже, – покачал головой Бартини. – Судя по сохранившимся обломкам, это высотный разведчик, медлительный, очень лёгкий, явно не вооружённый, но приспособленный для очень длительного полёта на большой высоте. Он не может совершать энергичных манёвров, зато способен долго висеть в воздухе – лишь бы светило солнце. А на большой высоте облака солнце не закрывают.
   – А ночью? – спросил Серов.
   – Вероятно, у него был буферный аккумулятор достаточной ёмкости, – подсказал Микулин. – Какой именно – мы можем только предполагать.
   – Ещё один важный момент, на который мы обратили внимание, – продолжил Бартини. –
   Конструкция аппарата очень простая и технологичная. Он весь собран на защёлках, замках и разъёмах однократной сборки, не предусматривающих разъединения.
   Вероятнее всего, весь планер при транспортировке был уложен в компактный контейнер. Перед использованием такой планер могут собрать совершенно неквалифицированные сборщики «по бумажке с нарисованной инструкцией», вообще без инструментов за час или меньше, в зависимости от числа работников, потому что всё сделано просто, как детский конструктор «Азимут», и неправильно соединить детали не получится физически. Те части, что не предназначены для сборки перед запуском, тоже очень простые. Например, плёнка на крыльях была наклеена на самоклейке. На лонжеронах края сходились внахлест, а сами стыки были проклеены широким прозрачным и очень крепким скотчем.
   Получается высотный планер, который можно привезти к месту запуска в небольшом ящике. Даже полуграмотный солдат сможет в одиночку его собрать, не накосячив, после чего машина взлетит с любой дороги или ровной поляны и сможет летать неопределённо долго.
   Академики Лебедев и Лаврентьев, представившие выводы своих специалистов через три дня, добавили к головоломке ещё несколько подробностей.
   – Интереснейшие образцы! – восхищённо отозвался о находках Сергей Алексеевич Лебедев. – Микроконтроллеры с оптическим портом обмена, распаянным на плате и силовые транзисторы на карбиде кремния. (IGBT) Ничего подобного в мире пока что никто не производит!
   – Я не совсем понял, зачем этим двигателям нужна электроника, – уточнил Серов.
   – Тут использован блок силовых транзисторов, коммутирующих подачу импульсов напряжения и тока на обмотки электродвигателя, и схема формирования последовательности сигналов управления на сами силовые ключи. На управляющую схему поступают команды вперёд/назад, быстрее/медленнее.
   Всё это ещё оснащено и собственным, фантастически мощным микроконтроллером, собранным на отдельном кристалле 64-битной архитектуры, которая в присланных документах, ну, тех самых, обозначается ARM. Насколько мы сумели понять, для более гибкого управления работой электродвигателя микроконтроллер использует встроенную операционную систему, явно ведущую своё происхождение от Unix-подобных систем, с которыми мы сейчас экспериментируем на больших компьютерах серии БЭСМ. Здесь же эту систему создатели сумели «утоптать» в микроЭВМ, построенную на одном кристалле!
   – А удалось выяснить, что там взорвалось? – спросил председатель КГБ.
   – Судя по обнаруженным на обломках следам испаренного и осаждённого углерода, алюминия, железа, серебра, меди, кремния, индия, галлия, германия, взрыв целенаправленно уничтожил всю основную управляющую электронику аппарата, – сообщил Михаил Алексеевич Лаврентьев. – Но вот природа самого взрыва осталась для нас загадкой. Он совершенно точно не ядерный, но и не химический, поскольку нет характерных следов сгоревших углеводородов, содержащихся во взрывчатых веществах. Такое впечатление, что внутри или рядом с электронным блоком внезапно возник высокотемпературный плазменный сгусток, наподобие шаровой молнии. Что могло создать такой эффект, мы пока не знаем. Природа шаровой молнии пока изучена совершенно недостаточно, из-за редкости этого явления.
   Серов только почесал затылок. Удивительное техническое совершенство аппарата наводило на мысль о существовании на Эквусе высокоразвитой технологической цивилизации, но сами же пони отрицали её наличие. Отправив результаты экспертизы Первому секретарю, Иван Александрович терпеливо ждал реакции руководства.
   Резкий звонок красного «гербового» телефона «кремлёвки» вывел его из задумчивости.
   – У аппарата, – ответил он.
   – Хрущёв говорит, – послышался в трубке знакомый голос. – Ну, Иван Александрович, задали ПВОшники нам задачку! Что ж это такое было, а главное – чьё?
   – Судя по обнаруженным обломкам – высотный разведчик. Поиски обломков ещё продолжаются, хвостовое оперение пока не нашли, – доложил Серов. – Уж очень большая высота была, с которой они падали. Всё разлетелось по огромной площади. На уже обследованных обломках нет ни единой маркировки, по которой можно было бы определить их происхождение.
   – Да это я понял, – нетерпеливо перебил Первый секретарь. – А ты наших новых сограждан к экспертизе не привлекал? У них способы исследования технических объектов есть такие, что закачаешься, я сам видел!
   – Без вашего разрешения я их не беспокоил, – ответил председатель КГБ.
   – Я им сейчас сам позвоню и попрошу помочь, – решил Хрущёв. – Всё-таки событие в их мире произошло, да и технологии исследования у них получше наших.
   Первый секретарь повесил трубку, и уже буквально через пятнадцать минут из селектора послышался голос адъютанта:
   – Товарищ председатель, на проводе Кашира, НИИ Спецтехнологий.
   – Соединяй!
   – Здравствуйте, Иван Александрович, – он узнал уже знакомый голос, говоривший на русском с непривычным акцентом. – Чем можем помочь?
   – Помощь ваша нужна в исследовании обломков необычного летательного аппарата, – ответил Серов. – Аппарат был сбит над нашим грузовым терминалом в Эквестрии. Никита Сергеевич говорил, что у вас нужные технологии есть.
   – А, вот оно что… Поняла. Ждите, от нас прибудут специалисты.
   – Спасибо, будем ждать. Дежурного я предупрежу сам.
   Дежурный доложил о прибытии «специалистов» часа через два:
   – Товарищ председатель, прибыли… э-э-э… товарищи из НИИ Спецтехнологий, о которых вы предупреждали. И только что перед ними донесение и свёрток с объекта 423 доставили.
   – Проводите их ко мне, со всем уважением, – распорядился Серов. – И донесение сюда пришлите.
   Вскоре дверь отворилась, и адъютант, положив на столик у входа пакет с донесением и свёрток с только что найденными на той стороне обломками, пригласил:
   – Входите, товарищ председатель вас ожидает.
   Иван Александрович уже несколько раз встречался с ними, но ещё ни разу не принимал их представителей у себя на Лубянке. В дверь, едва не царапнув верхнюю перекладину рамы острым кончиком длинного, плоского, слегка изогнутого рога со стальным лезвием на задней кромке, вошла жутковатого вида рогатая лошадь, плотно прижимая к бокам перепончатые крылья, чтобы случайно не свалить что-нибудь в тесноватом для них человеческом помещении. Её шёрстка была красивого землянично-красного цвета, крылья – немного более тёмно-красные, грива – травянисто-зелёная. Позади длинной змеёй покачивался угрожающей наружности хвост, покрытый изогнутыми шипами и заканчивающийся шипастой перепончатой стрелкой.
   Следом за ней вошла вторая, бежевая и серогривая. В просторном ещё секунду назад кабинете тут же стало тесновато.
   – Товарищ председатель. Здравствуйте. Меня зовут Строберри, я артефактор из клана Стилуса, – отрекомендовалась красная демикорн. – Это моя коллега, техномаг Мундансер из клана Орб. Чем можем быть полезны?
   Серов пригласил их к столу, на котором были разложены немногие уцелевшие обломки летательного аппарата.
   – Прошу. Нам хотелось бы получить ваше мнение об этих предметах. Особенно интересует, кем и когда они изготовлены.
   Строберри и Мундансер подошли к столу, артефактор на ходу достала телекинезом из браслета стилус. Иван Александрович пока распаковал свёрток, в котором оказались повреждённые части хвостового оперения аппарата, с рулевыми машинками, похожими на те, что управляли элеронами в крыльях, но сохранившимися заметно лучше, вероятно, потому, что они оказались дальше от эпицентра взрыва. Строберри уже водила стилусом по обломкам, а Мундансер с интересом разглядывала возникающие прямо в воздухе над столом трёхмерные изображения. Серов ранее никогда не видел ничего подобного и теперь смотрел на объёмную схему электродвигателя, едва не разинув рот от удивления.
   – Это точно не наше, – с уверенностью заявила Строберри. – Никакой документации, обязательно встраиваемой в наши артефакты, здесь нет. Да и само исполнение, скорее, похоже на вашу, человеческую технику, чем на эквестрийскую.
   – Только эти обломки превосходят современную человеческую технику по техническому уровню минимум лет на сто, – добавила Мундансер, разглядывая схему. – О, Строберри, тут рулевые машинки не оплавленные, давай их посмотрим.
   – Давай, – красная демикорн начала водить стилусом по машинке, глядя на возникающую в воздухе голографическую схему. – Ага, кажется, внутри на корпусе что-то написано.
   – Что? – тут же вскинулся Серов. – Прочитать можете?
   – Смотрите.
   Артефактор повернула схему и раздвинула в стороны отдельные её детали, показывая по отдельности все составные части устройства. На внутренней поверхности корпуса рулевой машинки Иван Александрович увидел 12-значный серийный номер, написанный обычными арабскими цифрами, а под ним, более мелкими буквами, стояла надпись на английском: «Earth Alliance Aerospace Force» и число 2638.
   – Э-э… – только и смог выдавить Серов. – Воздушно-космические силы? Земной Альянс? Это как прикажете понимать?
   – Учитывая, что сейчас вы только-только начинаете осваивать космос, и Земля разделена на множество государств, далёких от понятий «единство» и «сотрудничество», рискну предположить, что 2638 – это год изготовления устройства, – произнесла Мундансер.
   Председатель КГБ несколько секунд напряжённо соображал. Полученная информация ошеломляла, сбивала с толку, но надпись он видел на схеме собственными глазами.
   – Так… – Серов усилием воли заставил себя мыслить трезво. – Эту информацию можно как-то зафиксировать? Первый секретарь должен это увидеть.
   – Все результаты исследований сохраняются в ограничителе, – ответила Строберри. – Но вам будет удобнее сфотографировать схему.
   – Годится. Вы пока продолжайте, я сейчас вызову фотографа и договорюсь с кремлёвской охраной и секретарём Первого о встрече, – Серов отошёл к столу, щёлкнул селектором и произнёс. – Фотографа с аппаратурой в мой кабинет. Бегом! – затем поднял трубку телефона. – Коммутатор! Соедините с Кремлём, с Шуйским. Немедленно.
   Пока он ждал соединения, прикидывая, как лучше доставить двух немаленьких, размером почти с лошадь, существ в Кремль, демикорны продолжали деловито исследовать обломки. В трубке щёкнуло:
   – Слушаю, Шуйский.
   – Григорий Трофимович, срочная информация для Первого, нужна личная встреча. Со мной будут два специалиста… гм… непривычной наружности, так скажем.
   – Понял, у Первого через час очередная встреча закончится, подъезжайте, – ответил референт.
   – Спасибо, Григорий Трофимыч, – поблагодарил Серов, вешая трубку. – Товарищи, – обратился он к экспертам. – Как нам вас в Кремль удобнее доставить? В обычном автобусе вам тесновато будет, может, фургон заказать?
   – Мы своими крыльями быстрее долетим, – не отрываясь от исследования схемы, ответила Строберри.
   – Только охрану предупредите, чтобы они с перепугу стрелять не начали, – добавила Мундансер. – Мы можем на какой-нибудь крыше подождать вашего сигнала.
   Щёлкнул селектор:
   – Товарищ председатель, фотограф ждёт в приёмной.
   – Пусть войдёт, – разрешил Серов.
   Вошедший офицер с большим кофром в одной руке и штативом в другой, аккуратный и подтянутый, поставил кофр на пол, привычно козырнул и отрапортовал:
   – Фотограф капитан Соловьёв по вашему приказанию прибыл!
   После чего, стоя по стойке «смирно», изумлённо воззрился на двух существ, как будто сошедших со страниц средневекового бестиария, сосредоточенно занимающихся каким-то явно необычным исследованием. К чести офицера, не обнаружив на полу кабинета пылающей пентаграммы с зажжёнными по углам свечами, он продолжал ждать, решив, что у председателя, вероятно, всё под контролем.
   – Так, капитан, прежде всего, вы ничего не видели. Всё, что здесь происходит, относится к категории «Особой важности», – предупредил Серов.
   – Так точно! – с готовностью ответил фотограф, лихорадочно соображая, как это развидеть.
   – Товарищи, вы готовы? – спросил председатель.
   – Конечно. Идите сюда, – Строберри вывела трёхмерную разнесённую схему рулевой машинки. – Вам нужно сфотографировать вот это, – она указала стилусом на схему. – Этот фрагмент крупно и схему в целом.
   Фотограф достал из кофра аппаратуру, поставил на штатив большой фотоаппарат, снимающий на фотопластинки, и сделал несколько снимков на разных значениях выдержки и диафрагмы. Снимать фото с голограмм ему ещё ни разу не доводилось, о чём он честно предупредил начальство.
   – Вы всё правильно делаете, – успокоил Серов. – Снимки нужны как можно быстрее. Сойдут слайды, печатать и сушить слишком долго.
   – Готово, разрешите идти проявлять?
   – Идите. Снимки доставьте к машине, я выезжаю в Кремль
   Фотограф вышел. Серов повернулся к демикорнам:
   – Товарищи, сейчас снимки будут готовы, и можно отправляться. Можете подождать на крыше ГУМа, например, это большой магазин прямо напротив Кремля, через Красную площадь. С вами можно как-то связаться? Не голосом же на всю площадь кричать?
   – Магазин найдём, – Мундансер улыбнулась, представив председателя КГБ кричащим и размахивающим руками перед ГУМом. Она телекинезом вытащила из седельной сумки необычного вида радиотелефон, в нижнюю часть которого был вместо динамика встроен металлический шарик. – Вот кнопка включения, нажмите и скажите: «Субьект-носитель первичной связи 934, вызов».
   Серов нажал кнопку, и шарик вдруг развернул стальные лепестки, открыв взгляду прикрывающую микрофон сеточку, под которой мерцал неяркий голубоватый свет. Иван Александрович повторил слова вызова, и из «будильника» на левом бедре Мундансер послышался голос: «Входящий вызов с аппарата внешней связи носителя 934».
   – Я услышу и вам отвечу, – пояснила Мундансер.
   – На всякий случай, мой номер 847, – добавила Строберри.
   Серов аккуратно записал оба номера в записную книжку.
   Демикорны, закончив исследование, осторожно покинули кабинет и вместе с Серовым спустились во двор, где уже ждала машина. Тут же подбежал и фотограф со снимками:
   – Осторожно, снимки ещё не до конца высохли, – предупредил он.
   Ещё раз проверив связь, демикорны взлетели в небо. К тому времени, как машина председателя КГБ подъехала к Спасским воротам, выходившим на Красную площадь, они уже ждали на крыше ГУМа. Весь транспорт обычно въезжал через Боровицкие ворота с другой стороны Кремля, но сейчас председатель подъехал к Спасским воротам, и, выйдя из машины и предупредив кремлёвскую охрану, связался с Мундансер.
   (https://crimeafilm.ru/kak-rabotayut-sobory-kremlya-moskovskii-kreml-proshloe-i-nastoyashchee.html)
   Чтобы не привлекать лишнего внимания, демикорны взлетели над крышами, облетели Красную площадь на приличной высоте и приземлились уже во внутреннем дворе Кремля, рядом с ожидавшими их Серовым и патрулём охраны. Офицер, начальник патруля, профессионально стараясь не выдавать своего изумления, вежливо попросил предъявить документы, получив для изучения два самых обычных советских паспорта.
   – Э-э… де-ми-корн? – читая по слогам в графе «национальность», уточнил он.
   – Товарищи Строберри и Мундансер, из НИИ Спецтехнологий, со мной, – сообщил Серов.
   – Вас ожидают, товарищ Шуйский звонил, но не предупредил, что сопровождающие товарищи будут… такие необычные, – типичный старлей из кремлёвской охраны, верхом компетентности которого была бдительная проверка документов и досмотр багажа, оказался на грани «зависания».
   – Работа такая, товарищ старший лейтенант, приходится иметь дело с самыми разными специалистами, невзирая на этнические особенности, – Серов откровенно наслаждался ситуацией.
   – Так точно, – козырнул начальник патруля, косясь на многочисленные предметы, которыми были увешаны демикорны. – Прошу прощения, но я обязан произвести досмотр багажа на предмет оружия.
   – Конечно.
   Строберри и Мундансер с готовностью подняли телекинезом в воздух содержимое своих седельных сумок – книги, непривычного вида предметы, напоминающие тяжёлые, украшенные угловатыми символами браслеты, бутылочки с жидкостями и порошками разных цветов. У старшего лейтенанта отвалилась челюсть. Строберри заботливо вернула её телекинезом в привычное положение.
   – Это всё что такое? – спросил офицер, указывая на массивные браслеты и амулеты, надетые на демикорнов.
   – Научные приборы.
   Строберри достала стилус и прикоснулась к одному из висящих в воздухе артефактов. Старлей изумлённо рассматривал возникшую прямо в воздухе схему, снабжённую объёмистыми пояснениями, написанными необычного вида угловатыми буквами.
   – А это на каком языке написано? – заворожённо поинтересовался начальник патруля.
   – На инитиумнарском, – Мундансер прочла несколько слов на певучем, мелодичном наречии и тут же перевела: «Артефакт предназначен для приглушения посторонних звуков в радиусе действия до регулируемого комфортного значения».
   Серов молча многозначительно постучал по циферблату наручных часов.
   – Ладно, проходите, – кивнул офицер и добавил. – Под вашу ответственность, товарищ председатель.
   – Благодарю за службу, товарищ старший лейтенант, бдительность проявлена правильно, – похвалил Серов.
   Старлей вытянулся и козырнул:
   – Служу Советскому Союзу!
  

Глава 3. Решения на высшем уровне.

  
   В кабинет Первого секретаря они попали без лишних задержек. Григорий Трофимович Шуйский, увидев председателя КГБ в сопровождении двух жутковато выглядевших существ, вначале струхнул, но тут из двери кабинета вышел сам Никита Сергеевич:
   – О, здравствуйте, товарищи, проходите, прошу. С кем имею честь? Я пока из ваших знаком только с товарищем Ирис.
   – Строберри, артефактор, клан Стилуса.
   – Мундансер, техномаг, клан Орб, – коротко представились демикорны, очень осторожно усаживаясь между многочисленных столиков с моделями образцов советской техники, которыми был заставлен кабинет.
   – Удалось что-нибудь выяснить? – тут же спросил Первый секретарь. – Мне надо принцессам что-то отвечать, наши ПВОшники там переполох устроили.
   – Всё более чем серьёзно, товарищ Первый секретарь, – доложил Серов, выкладывая слайды. – Можно использовать проектор?
   – Конечно, пожалуйста.
   Хрущёв сам включил проектор и нажатием кнопки размотал экран, закрывший одно из четырёх больших окон, второй кнопкой опустил шторы на остальных окнах. Серов вставил ключевой слайд в прорезь и перевёл надпись с английского.
   – И как это прикажете понимать? – озадаченно спросил Первый секретарь.
   – Судя по результатам экспертизы, к сопредельному миру имеют доступ наши отдалённые потомки, – сообщил председатель КГБ. – Мы предположили, что 2638 – это год. Также обратите внимание на двенадцатизначный серийный номер. Он указывает, что подобные рулевые машинки в том мире производятся миллиардными тиражами. Это означает, что различные беспилотные аппараты там производятся миллионами.
   – То есть, происхождение аппарата не эквестрийское?
   – Нет, и не грифонское, не минотаврианское и ничьё иное с Эквуса, – уточнила Мундансер. – Это однозначно земная технология.
   – Надпись на английском указывает, что в будущем, как минимум, в том варианте будущего, откуда прибыли запустившие этот аппарат, доминирующей культурой в мире Земли является англосаксонская, – отметил Серов. – Учитывая историю политических взаимоотношений с Великобританией и США, логично будет ожидать негативной реакции в ответ на наше проникновение на Эквус.
   – М-да… – Первый секретарь выглядел озабоченным. – Что ещё удалось выяснить?
   – Многое. Как-никак, экспертизой занимались несколько десятков специалистов под руководством двух академиков и двух главных конструкторов, – ответил председатель КГБ. – Также необходимо особо отметить помощь товарищей Строберри и Мундансер. Мы, конечно, и сами нашли бы эту надпись, в конце концов, разобрав рулевую машинку, но их методики неразрушающего исследования – это просто что-то с чем-то, они очень сильно ускорили работу.
   В течение следующего часа Иван Александрович подробно докладывал свои выводы Первому секретарю. Хрущёв выглядел очень озабоченным, тем более, что некоторые вопросы так и не удалось прояснить.
   – Так что, всё-таки, там взорвалось? – спросил Никита Сергеевич. – Да так, что никаких следов не оставило? Есть хоть какие-то предположения? Ведь такое устройство злоумышленники могут протащить куда угодно, если оно ни собаками, ни техническими средствами поиска взрывчатки не обнаруживается.
   – Только предположения, товарищ Первый секретарь, – ответила Мундансер. – Это мог быть взрыв магоэлектрического аккумулятора, сделанного на основе эквестрийских кристаллов. Многие из них способны накапливать очень большой энергетический заряд, с плотностью энергии много выше, чем, например, у тех литий-ионных аккумуляторов, над которыми сейчас работают ваши учёные. Если просто замкнуть выводы такого кристаллического аккумулятора, протекающий по перемычке электрический ток почти мгновенно её нагреет и расплавит. Поэтому эти аккумуляторы достаточно безопасны и широко применяются в Эквестрии. Более подробные данные по наиболее современным их образцам лучше запросить у эквестрийской стороны.
   Но если аккумулятор собрать на основе специально выращенных кристаллов, имеющих внутри проводящие дефекты структуры, при определённых условиях короткое замыкание может произойти внутри самого кристалла, между его выводами. В этом случае вся энергия, содержащаяся в кристалле, мгновенно выделится в виде тепла. Такое случается с литий-ионными аккумуляторами, но плотность энергии в кристалле магоэлектрического аккумулятора намного больше. В результате аккумулятор мгновенно превратится в шар перегретой плазмы.
   Первый секретарь задумался:
   – Мне не совсем понятно, как эквестрийский аккумулятор оказался внутри устройства, сделанного по земным технологиям далёкого будущего.
   – Как раз это обстоятельство многое объясняет, – ответил Серов. – Допустим, что наши, скажем так, потомки, возможно, с отдалённой от нашей линии времени, сумели, подобно нам, найти способ сделать проход в Эквестрию. Мир там, насколько я понял, уникальный по наличию ценнейших ресурсов и миролюбию местного населения. Допустим, если они не хотели афишировать своё присутствие, они могли высадиться на другом континенте и организовать тайную добычу ресурсов. В этом случае мы для них становимся нежелательными и опасными конкурентами. Учитывая их подавляющее технологическое превосходство и общую тенденцию англосаксов к установлению политического и экономического доминирования, ситуация выглядит довольно тревожно.
   – Такое возможно, – согласился Первый секретарь. – Во всяком случае, сбрасывать со счетов такую вероятность не следует. Но почему они, при таком технологическом превосходстве, просто не захватили планету?
   – Опять-таки, мы точно не знаем всех возможностей принцесс-аликорнов, – ответил Серов. – Возможно, люди из будущего, изучив эти возможности, решили не рисковать и ограничиться тайной добычей или даже просто скупкой ресурсов у местных.
   – И такое возможно, – поразмыслив, согласился Никита Сергеевич. – Надо писать письмо принцессам. Варианты наших действий будут зависеть от их ответа. Если они не знали о присутствии людей из будущего Земли на Эквусе – это один сценарий. Если знали и ничего нам не сказали – уже совершенно другой.
   Благодарю вас, товарищи, ваша помощь была неоценимой. Иван Александрович, будь на связи.
   – Как обычно, в любое время, – ответил Серов.
   Первый секретарь повернулся к селектору и нажал кнопку.
   – Григорий Трофимыч, Трояновского позови. Письмо надо продиктовать.
   – Трояновского позвать? Не Гаврилову? – уточнил Шуйский
   Хрущёв обычно сам не писал, из-за малограмотности, хотя читал много, в том числе и художественную литературу. Документы, письма и распоряжения он предпочитал диктовать, обычно – личной стенографистке Надежде Петровне Гавриловой.
   – Нет, зови Трояновского, вопрос дипломатический.
   Проводив Серова и демикорнов, Первый секретарь ещё раз перечитал письмо принцессы Селестии:
  
   «Уважаемый Первый секретарь ЦК КПСС.
   Прошу пояснить, что означала стрельба, устроенная охраной портала на территории королевства Эквестрия. Подобные действия беспокоят наших подданных и выглядят с нашей точки зрения как недружественные. Вынуждена напомнить, что не менее трети наших подданных – пегасы, которые могли пострадать в результате действий ваших солдат. Учитывая установившиеся между нами дружеские и доверительные отношения, надеемся в ближайшее время получить разъяснения по этому вопросу.
   Выражаю надежду на мирное урегулирование данного инцидента.
   Селестия Эквестрийская, правящая принцесса Эквестрии»
  
   К счастью, случившийся инцидент в первые же часы удалось урегулировать по дипломатическим каналам. Министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко проявил чудеса изворотливости и такта, сумев донести до обеспокоенных правительниц, что инцидент был случайностью, вызванной проникновением в воздушное пространство Эквестрии вблизи портала неизвестной воздушной цели. Теперь принцессы ждали результатов исследования обломков с не меньшим нетерпением, чем сам Первый секретарь. В то же время они доверили проведение экспертизы людям, лишь прислав своего представителя, единорога из Эквестрийской Академии наук и не настаивая на полноценном участии в исследованиях.
   Явившийся помощник по дипломатическим вопросам Олег Александрович Трояновский по знаку Первого секретаря уселся за стол для совещаний и приготовился записывать.
   – Пиши, Олег Алексаныч: «Дорогая принцесса Селестия!».
   – Э-э… вот так, прямо, «дорогая»? Может быть, более официально, «Ваше Высочество»? – переспросил Трояновский
   – Нет, всё правильно, так и пиши, «Дорогая принцесса Селестия», – хитро улыбаясь, ответил Первый секретарь. – Это канон.
   Оперативная и постоянная связь с Эквестрией была сильно затруднена дискретностью работы портала, открывавшегося раз в час для прохода поезда. Выключение портала моментально обрезало любые провода и кабели, проброшенные на другую сторону. Беспроводное соединение тоже установить не получалось – включённое окно пространственного перехода фонило в радиодиапазоне так, что забивало белым шумом любой сигнал. Оставался только один работающий способ связи – почта, которую грузили в почтовый вагон поезда и разгружали в первую очередь на той стороне. Дипломатическую почту отправляли как положено, с дипкурьером, для которого в одном из пассажирских вагонов поезда было предусмотрено особое купе.
   Основной объём перевозимой корреспонденции составляла переписка посольств с министерствами иностранных дел. При этом сотрудники, охранявшие портал, заметили, что объём почты советского посольства превосходил объём эквестрийской дипломатической корреспонденции в несколько раз, хотя численность обеих дипломатических миссий была одинаковой, что предусматривалось двусторонним соглашением.
   Письмо Первого секретаря принцессе Селестии отправили в Кантерлот с дежурным пегасом из курьерской службы министерства иностранных дел Эквестрии. Несколько пегасов постоянно дежурили возле портала именно на такой случай.
   Получив послание, принцесса распечатала его и начала читать. Язык и письменность их новых партнёров она освоила в первые минуты своего недолгого пребывания в мире людей, для аликорна, как магического существа, это не было проблемой.
  
   «Дорогая принцесса Селестия!
   Прежде всего, я ещё раз хотел бы извиниться за стрельбу, устроенную охраной портала на вашей территории. Прошу вас принять во внимание, что перед этим на территорию терминала уже пытались проникнуть шпионы из числа сопредельных с Эквестрией народов. В результате наша охрана, будучи в состоянии нервозности, отреагировала на неизвестную воздушную угрозу в соответствии с инструкциями по охране объекта первостепенной важности. К счастью, никто не пострадал. Во избежание несчастных случаев, я предлагаю объявить территорию в радиусе 30 километров от терминала бесполётной зоной для пегасов. Разумеется, это может быть сделано только после всестороннего согласования с эквестрийской стороной.
   Наши эксперты завершили исследование обломков неизвестного летательного аппарата. По результатам экспертизы у нас возникло немало вопросов, и мы рассчитываем, что Вы, возможно, сможете прояснить хотя бы часть из них.
   Я уже сообщал Вам, что аппарат представлял собой высотный планер, вероятнее всего – фоторазведчик, хотя его целевая аппаратура не сохранилась, поэтому о его предназначении остаётся только догадываться. Вероятнее всего, он не был вооружён и едва ли способен нести мощное вооружение.
   Тем не менее нас очень обеспокоило, что аппарат явно построен по человеческим технологиям, далеко превосходящим технологии, доступные современному человечеству. Использованные в конструкции материалы, сохранившиеся устройства управления, значительно превосходящие всё созданное человечеством на текущий момент, и маркировка на английском языке «Earth Alliance Aerospace Force 2638» указывают на это более чем однозначно. При этом в аппарате предположительно использовались также кристаллические аккумуляторы большой ёмкости, аналогичные применяемым на Эквусе. Вероятно, причиной взрыва стала намеренная перегрузка подобного аккумулятора, хотя это лишь предположение наших экспертов. Все результаты экспертизы изложены подробнее в приложении к моему посланию.
   В связи с этим, известны ли вам какие-либо факты и случаи проникновения людей на Эквус до нашего с вами контакта? Есть ли у вас какие-либо предположения, кем и откуда мог быть запущен подобный беспилотный разведчик?
   Считаю необходимым пояснить причину нашего беспокойства. Обнаруженная маркировка на английском языке указывает на принадлежность создателей аппарата к нации наших традиционных геополитических соперников. Отношения с ними у нас всегда были сложными и далеко не всегда мирными. У нас есть обоснованные опасения, что, обнаружив наше присутствие на Эквусе, они могут принять против нас меры военного характера с целью прервать наше с вами взаимовыгодное сотрудничество. Учитывая их подавляющее технологическое превосходство, мы едва ли сможем что-либо этому противопоставить. Поэтому любая информация с вашей стороны может оказаться ценной для уточнения картины в целом.
   Буду признателен за любую информацию.
   Искренне ваш,
   Н.С. Хрущёв, Первый секретарь ЦК КПСС»
  
   Внимательно прочитав письмо, Селестия отложила его и бегло ознакомилась с приложениями, представлявшими собой несколько сокращённые результаты экспертизы. Затем она ещё раз перечитала письмо Первого Секретаря и вызвала магическим импульсом своего референта Рэйвен Инквелл.
   Светло-серая единорожка явилась тут же, как обычно.
   – Рэйвен, дорогая, вызови сэра Найт Лайта.
   – Да, Ваше Высочество.
   Прежде чем отвечать, принцесса решила обсудить вопрос с начальником разведки и с собственной сестрой. Но Луна должна была проснуться на закате, и у старшей принцессы было достаточно времени, чтобы всё обдумать.
   – Ваше Высочество? – явившийся начальник разведки, тёмно-голубой единорог с тёмно-синей гривой и золотистыми глазами, склонился перед принцессой в почтительном поклоне.
   – Коммодор Найт Лайт, – приветливо улыбнулась ему принцесса. – Есть ли что-то срочное, о чём мне необходимо знать?
   – Наблюдается необычная активность грифонов из нескольких кланов, а также алмазных псов. Наши новые партнёры люди недавно задержали на территории своего грузового терминала алмазного пса, вероятнее всего – шпиона, доложил Найт Лайт. – Почему-то мне кажется, что вас беспокоит что-то другое?
   – Да. Скажите, есть ли новости о том необычном драконе, который объявился у нас вскоре после падения Снежного Занавеса?
   – В последнее время, после известных событий, о нём никакой дополнительно информации не поступало, – покачал головой начальник разведки. – Есть что-то, чего я ещё не знаю?
   – Первый секретарь Хрущёв прислал письмо с результатами исследования летающей машины, сбитой охраной портала. Изучите результаты, пожалуйста, – принцесса телекинезом передала ему письмо и приложения.
   Найт Лайт бегло ознакомился с документами:
   – Ваше Высочество, вы разрешите моим специалистам изучить их подробнее?
   – Конечно, после того, как с ними ознакомится Луна, я вам их перешлю для тщательного изучения, – подтвердила Селестия.
   – Могу ли я поинтересоваться, что вы намерены ответить нашим новым партнёрам? – спросил Найт Лайт.
   – Очевидно, что в их действиях не было злого умысла против Эквестрии, – пояснила принцесса Солнца. – Их военные обнаружили воздушную цель, опознали её как возможно враждебную и приняли доступные им меры в соответствии со своим Уставом. Наши гвардейцы в схожей ситуации действовали бы аналогично. С нашей стороны нипони не пострадал.
   Я считаю, что мы должны предупредить людей о «драконе», поскольку технологии, описываемые их экспертами, весьма похожи на те, что использовались в его аппарате, упавшем вблизи Сталлионграда. Предупреждение Первого секретаря о возможном тайном проникновении на Эквус людей из далёкого будущего не может меня не тревожить. Если наши партнёры с самого начала проявляли дружелюбие и действовали честно, то попытка тайного проникновения и шпионаж таковыми никак не выглядят, – пояснила принцесса.
   – Но ведь может быть, что никакие «люди из будущего» на Эквус не проникали, а этот разведчик на самом деле запущен «драконом»? – предположил Найт Лайт.
   – А откуда этот дракон берёт компоненты для своих летательных аппаратов? Все эти рулевые машинки, электрические моторчики и электронные схемы, которые не производятся на Эквусе?
   Принцесса задала резонный вопрос. Голубой единорог задумался.
   – Если так посмотреть, то действительно, откуда? Мне кажется, следует предупредить людей, что мы уже сталкивались с этим драконом и его техническими средствами, и ознакомить их с теми выводами, к которым пришли наши коллеги из Сталлионграда. Их тоже следует предупредить, поскольку, по вновь открывшимся обстоятельствам, сталлионградцам, возможно, придётся пересмотреть свои выводы. Вообще, мне представляется правильным объединить усилия всех трёх сторон перед лицом возможной угрозы, заведомо превосходящей всех нас технически.
   – Приветствую тебя, дорогая сестра, – принцесса Луна, ещё зевая, вошла в кабинет Селестии. – Сэр Найт Лайт. Я не помешала?
   – Нет-нет, Лулу, ты как раз кстати. Взгляни на это, – Селестия телекинезом передала сестре письмо Хрущёва.
   – Думаете, это снова тот дракон? – прочитав письмо и просмотрев приложения, сразу высказала догадку Госпожа Ночи.
   – Определённое сходство есть, – ответила Селестия. – Думаю, надо ознакомить людей с событиями, произошедшими в Сталлионграде, и с выводами сталлионградских специалистов. Даже если дракон тут ни при чём, мы должны предупредить людей. Иначе, если они узнают об этом от сталлионградцев, это будет выглядеть так, будто мы пытались утаить от них информацию.
   – Ты права, – согласилась ночная принцесса. – Для нас опасен не сам дракон – в конце концов, он один. Максимум, что он может – доставить нам крупные неприятности. Намного опаснее для нас те, кто, возможно, за ним стоит. Если они действительно предпочли вместо официального сотрудничества с нами тайно вывозить с Эквуса кристаллы и другие ресурсы. Нам надо объединиться со сталлионградцами и людьми, но действовать нужно без малейших недомолвок, честно и открыто.
   – Тогда я напишу Первому секретарю и рекомендую ему дополнительно обсудить вопрос с руководителями Сталлионграда, – решила Селестия.
  
   Ответ для Первого секретаря привезла в Кремль Чрезвычайный и Полномочный Посол Эквестрии в СССР Лира Харстрингс. Никите Сергеевичу очень понравилась эта целеустремлённая единорожка. Она оказалась главным энтузиастом и сторонником сотрудничества с людьми в Эквестрии, и Первый секретарь мог лишь приветствовать выбор принцесс Селестии и Луны, назначивших её на такой ответственный дипломатический пост. Едва она обратилась к охране, часовой тут же вызвал начальника караула. Уже знакомый ей офицер тут же взял под козырёк, затем присел и дружески поприветствовал Лиру. Её немедленно проводили в приёмную главы государства. Обычно в таких случаях послы обращались с просьбой о встрече в Министерство иностранных дел, и то, что её приняли сразу, свидетельствовало о важности вопроса.
   Лира уже знала, что рабочий день Первого секретаря обычно состоял из бесконечной череды встреч с руководителями отделов и служб партийного аппарата, министрами, региональными партфункционерами, учеными и главными конструкторами по важнейшим направлениям. Вот и сейчас из его кабинета вышли два пожилых человека в строгих тёмных костюмах. Увидев салатово-зелёную единорожку, они на миг остолбенели, затем вежливо поздоровались:
   – Посол Харстрингс. Рады видеть вас.
   – Госпожа посол. Моё почтение.
   Референт и помощник Первого секретаря Шуйский доложил по селектору о её приходе и пригласил пройти в кабинет. Никита Сергеевич поднялся из-за стола ей навстречу:
   – Лира, дорогая, очень рад, что ты заглянула.
   – Я тоже очень рада вас видеть!
   Первый секретарь присел перед ней, поставив колено на ковёр, и Лира, улыбаясь, обняла первого встреченного ею человека как лучшего друга.
   – Я привезла ответ принцессы Селестии, – она передала Хрущёву свиток, запечатанный восковой печатью со стилизованным изображением Солнца.
   – О, спасибо, моя дорогая. Садись, пока я почитаю, – он щёлкнул рычажком селектора. – Григорий Трофимыч, где Серов?
   – Сейчас будет, товарищ Первый секретарь.
   – Хорошо. И попроси принести нам чай с овсяными печеньками.
   Пока Лира пила чай, он распечатал письмо принцессы:
  
   «Уважаемый Никита Сергеевич!
   Благодарю вас за предоставленные важные сведения по интересующему обе стороны вопросу. Не буду скрывать, что моя сестра и я очень обеспокоены вновь открывшимися обстоятельствами.
   В связи с этим считаю необходимым проинформировать вас, что примерно 4 года назад, вскоре после возвращения Кристальной Империи и падения Снежного Занавеса вокруг города Сталлионград, наши сталлионградские друзья тоже сталкивались с чем-то похожим. Во время нашего визита в Сталлионград Генеральный секретарь Бронеус показывал нам высокотехнологичный летательный аппарат-разведчик, упавший на территории Сталлионградской Народной Республики, вероятно, в ходе выполнения разведывательной миссии. Его устройство и некоторые составные части весьма напоминают механизмы сбитого вами высотного разведчика. На тот момент мы были весьма обеспокоены, но повторных инцидентов подобного рода до последнего времени не происходило. Возможно, вам имеет смысл обсудить ситуацию со сталлионградской стороной, обменяться с ними доступными сведениями и выработать согласованную линию на случай неблагоприятного развития событий.
   С нашей стороны, мы с сестрой всецело поддерживаем идею сотрудничества и по возможности мирного решения любого кризиса, но понимаем, что в некоторых ситуациях обстоятельства могут потребовать от нас решительных действий для отражения внешней угрозы, тем более – со стороны неизвестного и технологически превосходящего противника. В сложившейся обстановке, по нашему мнению, было бы правильным постоянно согласовывать действия ваших и наших спецслужб, а также спецслужб Сталлионграда, если Генеральный секретарь Бронеус не будет возражать.
   Мы не поддерживаем идею иностранного военного присутствия в Эквестрии в мирное время, но в случае наступления угрожаемого периода готовы скорректировать свою позицию. Для нас, как принцесс Эквестрии, нет ничего важнее жизни, здоровья и благополучия наших маленьких пони. Тем не менее мы предлагаем сосредоточить усилия на поиске путей мирного разрешения данного вопроса.
  
   С уважением и наилучшими пожеланиями,
   Правящие принцессы Эквестрии:
   Селестия Эквестрийская.
   Луна Эквестрийская.»
  
   Щёлкнул селектор, и голос Шуйского произнёс:
   – Товарищ Первый секретарь, товарищ Серов ожидает в приёмной.
   – Проси, мы ждём, – ответил Никита Сергеевич.
   Дверь отворилась, в кабинет вошёл представительный генерал, в форме, с большими позолоченными звёздами на погонах.
   – Проходи, Иван Александрович, садись. С послом Харстрингс ты уже встречался на приёме по случаю визита принцесс, – напомнил Хрущёв. – Лира, дорогая, это – Иван Александрович Серов, председатель Комитета государственной безопасности, нашей политической разведки.
   – Здравствуйте, – немного испуганная единорожка робко протянула генералу копытце.
   – Приветствую вас в Кремле, госпожа посол, – ответил генерал, осторожно взяв её копытце. – Рад видеть вас в добром здравии.
   Первый секретарь передал ему ответ принцесс. Иван Александрович внимательно прочитал свиток.
   – Вот, значит, как… Значит, этот случай у них не первый.
   – Как минимум, второй, – подтвердил Первый секретарь. – Лира, принцессы не просили передать что-либо на словах?
   – Да. Просили поблагодарить за полученные сведения и предложили соединить Кремль, дворец в Кантерлоте, Кристальную Империю и Сталлионград при помощи экстренной магической связи, – ответила единорожка.
   – Это как? – тут же заинтересовался Серов.
   – На территории Эквестрии уже давно действует сеть магических почтовых колонн, – рассказала Лира. – В почтовых отделениях, особенно в крупных городах, установлены особые колонны. На них можно положить посылку или письмо, и сказать дежурному единорогу, в какое почтовое отделение их отправить. Пересылка происходит мгновенно. Каждая колонна – это особым образом зачарованный магический артефакт, единорог нужен только для управления, чтобы задать адрес места назначения.
   – Ничего себе! Конечно, такая система связи будет очень полезна, – тут же согласился Первый секретарь. – Но будет ли она работать в земных условиях? И будет ли посылать отправления через портал?
   – Будет, но не постоянно, – напомнила Лира. – У нас в посольстве стоит такая колонна, но она работает только в те моменты, когда портал открывается. Но для обслуживания колонны нужен единорог.
   – Да хотя бы так, всё не на поезде почту возить! – Никита Сергеевич вдохновился идеей и всецело её поддержал. – Единорог, это, конечно, проблема, но, надеюсь, принцессы нам с этим посодействуют.
   – Безусловно, возможность мгновенной регулярной связи даже один раз в час нам очень пригодилась бы, – согласился Серов. – Насчёт Сталлионграда, Никита Сергеич, какие будут указания.
   – Надо с ними проконсультироваться по дипломатической линии, и если они будут согласны, ускорить подготовку визита, – немедленно решил Первый секретарь. – Громыко я поручение дам. За тобой техническая сторона, обеспечение безопасности, всё как обычно, с поправкой, что это пони. Но пони не эквестрийские, а намного более близкие нам по идеологии. Я в Сталлионграде побывал вместе с принцессой Луной и демикорнами. Принимали нас очень хорошо. Генеральный секретарь Бронеус – понь толковый и деловой. Если постараемся убедительно объяснить ему причины нашего беспокойства, уверен, что он всё поймёт правильно.
   – Тогда, как я понимаю, первый ход за Министерством иностранных дел? – уточнил Серов.
   – Да, но будь готов действовать быстро, – Никита Сергеевич щёлкнул рычажком селектора. – Григорий Трофимыч, соедини меня с Громыко, – и, повернувшись снова к Серову, добавил. – Андрею Андреичу я дам указания постоянно держать тебя в курсе.
  
* * *
  
   Решением правительства Сталлионградской Республики послом в СССР был назначен комиссар Иван Хорс. Крепкий серый пони с черной гривой и хвостом, с кьютимаркой в виде книги с красной закладкой, он отличался умением найти общий язык с кем угодно, склонить собеседника к принятию разумного решения. Раньше он улаживал иногда все же возникающие недопонимания между пони или даже некоторые внутренние управленческие конфликты. Когда некоторые высокопоставленные чиновники, увлекшись, начинали слишком рьяно отстаивать интересы ведомств и перетягивать одеяло на себя, образно выражаясь, наступало его время, и серый комиссар все улаживал ко взаимному удовольствию.
   Потом он занимался переговорами с оказавшимися на вновь контролируемых территориях Республики мелкими племенами яков и хаски. Им необходимо было объяснить случившееся, разъяснить, как устроена жизнь в Республике и предложить выбор - остаться, приняв новые правила, либо уйти на новое место, получив достойную компенсацию. И все это следовало провернуть так, чтобы не вызывать агрессии у тех, кто жил на привычном месте многие поколения, и тут явились странные пони, устанавливающие свои порядки. Сгонять силой несогласных принять их правила сталлионградцы не хотели, но и оставлять неподконтрольные, потенциально опасные дикие племена на своей территории не могли. Со своей задачей серый пони справился вполне успешно.
   Так что иной кандидатуры по большому счету не было. Иван Хорс тоже без колебаний согласился на предложенную работу. То, что он делал, ему нравилось. После работы с дикими племенами, ему было очень интересно поработать с существами столь же высокоразвитой культуры, как сталлионградская. В Эквестрии все-таки были пони, пускай и отличающиеся от сталлионградских. Получив все необходимые полномочия, изучив всю доступную информацию о людях, а так же о том как раньше делали свою работу послы в иных государствах серый комиссар составил план создания посольства в СССР, который предоставил на рассмотрение Совета.
   Необходимо было договориться о получении здания для жилья и рабочих помещений. Составить список сотрудников и отобрать кандидатов, обдумать список необходимых вещей и оборудования. Так же необходимо было продумать систему охраны. У людей было много государств и не все из них были дружественными. Кому-то могла прийти мысль в голову устроить провокацию, навредив пони. Но все вопросы постепенно так или иначе решались, и через какое-то время Иван Хорс отбыл в СССР, обживаться в кабинете посла в старом особняке в глубине красивого парка в Москве.
   Первые пару недель всё было тихо и спокойно, пока из Министерства иностранных дел СССР не доставили личное письмо Первого секретаря ЦК КПСС для Генерального секретаря Бронеуса.
  
* * *
  
   То что какие-то крендели с древним ЗРК сбили высотный оперативно-тактический дрон – было немного обидно. Он был единственный, в конце концов, и другой взять было неоткуда. Но, с другой стороны, никто никогда не рассчитывал на долгую жизнь этих машин. В реальной обстановке срок их активной жизни над полем боя редко был более получаса. Тут же эта пластиковая стрекоза успела отлетать больше пяти лет. Она была запущена почти сразу после посадки, для картографирования местности и как «Всевидящее Око», висящее над головой круглые сутки. Потом она, конечно, один раз садилась – для замены аккумулятора на кристаллический местный. И снова вернулась в небо нести свой дозор, предупреждая заранее о всех чужих в радиусе полусотни километров. Но полет в Эквестрию для нее стал последним.
   Все началось чуть больше двух месяцев назад. Работавшая уже много лет в автоматическом режиме станция радиотехнической разведки начала ловить обрывки незнакомых радиопередач. Радиостанции, работавшие в Эквестрии, были давно изучены, они работали амплитудной модуляцией на средних и коротких волнах. А эти новые передачи были в основном на КВ и верхней части УКВ, кроме того, использовалась частотная модуляция, а часто – кодированные и пакетные данные, малопонятная телеметрия и даже что-то похожее на видеосигнал.
   Точно расшифровать записанный сигнал не получалось, расстояние было слишком велико, а причудливые, постоянно меняющиеся условия переотражения от поверхности и ионосферы искажали, а часто вовсе обрывали сигнал. Все-таки эта станция радиотехнической разведки была ротного уровня, с 15-метровой складной мачтой антенного поста. То, что было на борту спасательной шлюпки вместе с другим снаряжением из расчета на отделение из десяти пехотинцев. Повезло, что было хотя бы это.
   Снаряжение и оборудование для развертывания маленького полевого лагеря, немного оружия и боеприпасов, средств разведки, медицина, еда, немного инструментов и малогабаритные станки, пара легких гусеничных роботов и старый добрый шестиколесный «Мул». Роботизированная транспортная платформа с ядерным микрореактором и автономной системой управления с искусственным интеллектом. Его верный Шестилапый, прошедший вместе с ним весь путь по дорогам мира Разных.
   Удивительно было, очнувшись на другой планете, встретить старого друга, в памяти которого сохранилась большая часть похождений по пустыне волков Авва, по лесам и степям конской империи «Черных Грив» Шу. Шестилапый помнил всех его навсегда потерянных друзей, все места, где они прошли вместе. Верная машина не помнила, как он умер от ран, попав под обстрел, когда безумная волчица активировала древнее оружие. Вездехода тогда не было рядом. Если бы не бронежилет – его бы убило сразу, а так он смог протянуть еще несколько минут с обширнейшими ранениями, нанесенными тяжелыми полимерными снарядами, летевшими со сверхзвуковой скоростью. Но успел вытащить своих друзей до того, как потерял сознание от потери крови.
   Дракон умер! Да здравствует Дракон! Когда есть привычка и возможности делать резервные копии – умереть насовсем надо еще умудриться. Как только его Одиночка констатировал неизбежную смерть живого тела, сразу же была активирована резервная копия, которой был передан слепок памяти с момента последней синхронизации. Тогда он успел. А вот его «второе Я» – нет, он, который был человек, не успел сбросить слепок памяти, только текстовый лог событий перед тем, как рубка его старого транспорта, «Созвездия», испарилась, пораженная мощным точным ударом. Но зато его брат-близнец успел катапультировать всех «Гуппи», спасательные модули, похожие на этих маленьких рыбок с Земли.
   Большая голова с толстым брюшком посадочного модуля и полупрозрачный хвостик. Длинная ажурная ферма линейного термоядерного двигателя на амбиполярных ловушках, с магнитным соплом, похожим на решетчатую баскетбольную корзину, и шаровидные баки термоядерного топлива за массивной «головой», не уступающей по размеру старинному американскому Спейс-Шаттлу 20-го века. Спасательный модуль должен был осилить перелет до центральных планет ближайшей звездной системы с расстояния в 100.000 А.Е, или если по простому – полтора световых года. В принципе, наверное, он мог улететь и дальше, но время полета становилось таким длинным из-за экономии рабочего тела, что даже анабиоз не гарантировал выживание пассажиров. Могла просто-напросто отказать техника за столь долгое время. Ресурс бортовых источников питания мог исчерпаться раньше, чем маленький корабль долетит до места назначения. Конечно, было предусмотрено аварийное питание от внешних солнечных панелей, которое давало шанс маленькому кораблику очнуться после долгой спячки, оказавшись достаточно близко от звезды, но на практике этот вариант никто не проверял на испытаниях.
   Необходимость приземлиться на землеподобную планету, войдя в атмосферу с третьей космической скоростью, накладывало жесткие требования к аэродинамике спускаемого аппарата. Конечно, спускаемый аппарат не садился с ходу, сначала отстрелив ферму ставшего ненужным термоядерного двигателя, прыгал блинчиком по верхней границе атмосферы, гася свою скорость и на отскоке охлаждая тепловой щит. А потом решительно нырял вниз, тормозя об атмосферу окончательно. Погасив скорость ниже порога образования плазмы, посадочный модуль отстреливал массивный раскаленный углеродно-керамический тепловой щит, чтобы сбросить лишнюю перегретую массу. А после уже маневрировал к выбранному месту, используя рулевые двигатели на старой доброй «вонючке» и три аэродинамических руля в корме. Долетев до нужного места, он управляемо садился на тяге донных двигателей мягкой посадки, ювелирно втискиваясь между скал или высоких деревьев.
   Так он и попал сюда, мороженная туша в медицинском саркофаге внутри посадочного модуля на неизвестной планете. Даже сколько прошло лет – он не знал. Все часы на борту были сбиты и показывали полный бред, причем разный. Даже внутренние часы Одиночки откровенно врали, показывая 2170-й год, что было совсем уж невероятно. Но то что было, то прошло. Сейчас были более актуальные проблемы, чем воспоминания. И эта проблема была зримой и явной. Странный объект на территории Эквестрии, с входящей на территорию железнодорожной колеей, странные переговоры – на русском, и древний ЗРК аж XX века Земли. Однако оказавшийся совсем не таким примитивным, как могло показаться.
   Поиск по параметрам излучения, изображениям элементов зенитного комплекса и характеристикам ракет среди техники Земного Альянса и Колоний времен Первой Галактической ничего похожего не нашел. Значит, осколки разбитых подразделений той поры отпадали. Это могли быть ганианцы из бандитского или наемничьего клана, нашедшие старый погибший колонизационный корабль и растащившие технику с его борта. Ганио, «Колыбель Раздора» плодила придурков без проблесков совести весьма обильно. Но и поиск этого ЗРК среди того, что было в оснащении колонизационных транспортов Первого Рывка тоже ничего не дал. К тому же ганианцы не говорили на русском, у них был свой непонятный посторонним пиджин.
   Неожиданно плоды принес расширенный поиск по изображениям. SA-2 «Guideline» по классификации NATO. Он же С-75. Советский зенитно-ракетный комплекс 50-х годов 20-го века. Древний, но, как оказалось, неожиданно эффективный. Он ведь фактически сбил высотный разведчик, если бы тот не самоликвидировался, ракеты все равно бы попали. А перед тем бортовые системы зафиксировали работу дециметрового, сантиметрового, миллиметрового радаров и двух видов лидаров, облучавших беспилотник! Очень разнообразные и вполне эффективные средства обнаружения, раз С-75 смог обнаружить, захватить и сопроводить малозаметную цель, а после точно навести ракеты по телекодовому каналу управления.
   При этом в справочнике никаких данных о таком разнообразии каналов обнаружения не было. Там вообще про параметры РЛС ничего не говорилось. Только про ракеты с телекодовым управлением в первых моделях и с полуактивной ГСН в последующих. Да и ракеты с досягаемостью до 30 километров и выше, с 200-килограмовой осколочно-фугасной БЧ, которая могла быть и ядерной, могли серьезно повредить при прямом попадании даже средний десантный модуль. Древний зенитно-ракетный комплекс оказался неожиданно актуален и явно показал, благодаря чему СССР так долго держался против всего объединенного Запада. Силой его взять не могли – взяли через предателей изнутри.
   Кроме того, на фотографиях высокого разрешения были видны позиции ствольной зенитной артиллерии. Старинные, не роботизированные, управляемые вручную спаренные 23-мм буксируемые зенитные пушки ЗУ-23-2 и большие зенитные самоходки ЗСУ-57-2 со спаренными 57 мм длинноствольными пушками. Зенитки опять-таки получилось определить только по историческим справочникам. Несмотря на откровенную древность, это оружие вызывало уважение своей огневой мощью. По результатом быстрого моделирования боя пара таких самоходок с 57 мм длинноствольными пушками, с хорошо обученными экипажами на знакомой местности могла разобрать на запчасти даже шагающую серв-машину. Действуя из грамотной засады, конечно.
   Еще на фото была видна пара больших закрытых джипов и грузовики, на шасси которых были сделаны заряжающие машины ЗРК. Бронетехники видно не было, как и авиации, но что там может быть в ангарах, гадать было бессмысленно. И еще были люди, достаточно много людей в явно военной форме. Что действительно удивляло – отсутствие посадочной площадки рядом с объектом. Как-то же на эту планету они прилетели? Хотя могли высадиться где то в другом месте. А в ангаре, куда входила ж/д ветка, мог быть вход в какой-то бункер. Он в Эквестрии уже видел несколько разрушенных защищенных сооружений незнакомого типа.
   Обломки беспилотника будут собраны и изучены, а после эти люди начнут выяснять, откуда здесь взялась техника Земного Альянса. Он уже засветился в Эквестрии аж два раза, значит, надо ждать гостей. И раз безобразие нельзя пресечь – надо его возглавить! Если они хотят его найти – значит, надо помочь. Пусть найдут сначала посадочный модуль, он все равно больше никогда никуда не полетит, и на борту ничего сильно ценного не осталось. А он посмотрит со стороны, как люди себя поведут. Погасив экран тактического стола, Дракон вышел на улицу и привычно по связи подозвал Шестилапого. Глубокие ожоги все еще не зажили до конца, и пролететь даже полтора десятка километров он не сможет, крылья не работают толком, а пешком идти несколько часов было лень. Осталось предупредить Ориксай, взобраться на грузовую платформу верной машины и задать маршрут. А дальше скучать, наслаждаясь видами, верная машина легко разгонялась до 30 километров в час на ровной местности, сбрасывая скорость там, где путь был хуже.
   Место посадки не изменилось – обваловка вокруг посадочной капсулы успела зарасти травой и кустарником, маскировочная сеть тоже никуда не делась. Никто не пытался вскрыть посадочный модуль, так что комплект аварийного маяка был на месте. Собрать мачту, забить колья растяжек, подключить и закрепить на мачте блок передатчика, развернув солнечные панели и включить. Теперь раз в час он будет автоматический передавать сигнал SOS на КВ обычной морзянкой и бортовой номер спасательной капсулы. Осталось только расставить на некотором расстоянии вокруг замаскированные под камни видеокамеры и отбыть домой.
   Теперь осталось только ждать. Если даже на сигнал маяка прилетит тактическая ракета – поселок пострадать не должен. А если прилетит группа зачистки – у него будет время сплавить всех жителей из поселка и приготовить ликвидаторам достойную встречу. В то, что случится чудо, и люди станут с ним договариваться, как-то не очень верилось. Слишком крепким был страх перед Одиночками у людей, не без причины. Да и Селестия наверняка будет натравливать на него людей. В плющевой Эквестрии из-под сказочной обертки вылезло много всего совсем не сказочного. Сначала охреневший от уверенности в своей безнаказанности патруль Ордена Магов, потом еще та история... Так что лучше держать ухо востро и не щелкать лишний раз клювом.
  

Глава 4. Маленький переполох в большом Сталлионграде.

  
   Письмо и прилагающийся к нему пакет были доставлены курьером в Сталлионград за 4 часа. Большую часть времени он потратил на дорогу до портала по территории СССР и ожидание очередного открытия окна грузового термина для прохода поезда в Республику. На своей стороне все было намного быстрее. После проверки специалистами службы охраны письмо было доставлено Харитону Бронеусу, который, временно отложив другие дела, сразу его прочитал.
   Руководитель Сталлионградской Республики был опытным пони, умеющим читать между строк и прочитал текст письма _правильно_.
  
   Текст письма гласил:
   «Уважаемый Генеральный Секретарь Бронеус!
   9 дней назад при попытке приблизиться к нашему грузовому терминалу на территории Эквестрии потерпел аварию неизвестный летательный аппарат. Подобранные обломки указывают на его высокотехнологичное происхождение. В ходе консультаций с принцессами Эквестрии мы получили информацию о том, что около четырех лет назад на территории Сталлионградской Народной Республики тоже упал беспилотный летательный аппарат, построенный с применением схожих технологий.
   Направляю для передачи вашим специалистам с целью изучения и сравнения одну из рулевых машинок обнаруженного нашими военными аппарата. Если применяемые в обоих аппаратах технологии окажутся похожими или одинаковыми, нам очень хотелось бы рассчитывать на содействие ваших специалистов в изучении данного вопроса.
   Нас крайне обеспокоило наличие на компонентах БЛА маркировки на языке нашего основного геополитического противника, а также весьма высокий технологический уровень данного аппарата, заметно превышающий наши современные возможности. Мы были бы весьма признательны, если ваши специалисты смогут тем или иным образом помочь нам в прояснении данного вопроса.
   С уважением,
   Первый Секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущёв.»
   Из текста письма Харитон сделал для себя следующие выводы о развитии событий.
   1. Зенитчики людей, включённые в охрану портала на этой стороне, обнаружили чужой разведывательный аппарат, посчитали что он может представлять опасность и без разговоров его сбили. Это было вполне логично, учитывая военно-политическую обстановку на Земле и относительно недавно сбитые высотные разведчики U-2 «главного противника» СССР.
   2. Получивший повреждения от зенитного огня аппарат самоликвидировался, что вполне было логично, и людям достались разрозненные фрагменты, которые они сейчас исследуют.
   3. Люди провели консультации с правительницами Эквестрии, и те посчитали обломки похожими на тот разведывательный аппарат, что четыре года назад запустил Дракон, когда проверял намерения Республики.
   4. Селестия не сообщила о «Драконе» прямо и не передала собранную её разведкой информацию, а так же выводы специалистов Республики. Учитывая некоторые случившиеся несколько месяцев назад события за пределами и в самой Эквестрии – у Принцессы Солнца могли быть на то личные мотивы.
   5. Обнаруженная маркировка на обломках, возможно, указывает на какую-то связь цивилизации Дракона с одной из стран-соперников СССР.
   Конечно, выводы были умозрительными, но пакет с фрагментом летающей машины был отправлен специалистам, до сих пор исследующим небольшой беспилотник Дракона. А Генеральный Секретарь стал писать срочный ответ товарищу Хрущёву.
  
   «Уважаемый Первый Секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущёв.
  
   Мне понятна ваша обеспокоенность фактом появления высокотехнологичного летающего разведчика, который сбила ваша ПВО, из состава охраны грузового терминала. Присланный образец передан нашим специалистам на изучение.
   Согласно нашей информации, полученной по событиям первого контакта с тем, кто, вероятно, запустил разведчик, который вы сбили, ваши опасения могут быть преувеличены.
   Он никогда не атакует первым без веской причины, а таковые для него – угроза или нападение на тех, кто ему дорог, либо нападение на мирное население с целью убийств, работорговли и грабежа.
   Так же возможно, что Правительница Эквестрии может намеренно нагнетать обстановку, провоцируя ваше с ним столкновение, по некоторым причинам.
   Фото фигуранта и находящегося у нас аппарата прилагаются. Подробности при личной встрече. Совместное исследования устройства возможно, его технологический уровень действительно далеко превосходит как наш, так и ваш.
  
   С уважением,
   Генеральный Секретарь Сталлионградской Республики Харитон Бронеус.»
   К письму было приложено фото Дракона, сделанное Комиссаром Миллсом Блэкроком в Галлопинг Гордж, где тот позировал, демонстрируя свое снаряжение, вместе с его подругой-антилопой. На втором фото был летающий разведчик с частично демонтированными панелями обшивки, лежащий на лабораторном столе.
   Письмо и фото были запечатаны в специальный герметичный пакет, который был помещен в опечатанную сумку и немедленно отправлен в СССР для передачи Товарищу Хрущеву.
   Пока особого беспокойства новое проявление присутствия Дракона у Харитона не вызвало. Хотя доверие Хрущева было приятно, он ведь прислал один из сохранившихся высокотехнологичных образцов для сравнения, а не просто его фото. Дракон, скорее всего, засек радиопереговоры людей и отправил свой беспилотник на разведку, люди его сбили с перепугу и по привычке, дело житейское. Конечно, было бы полезно привлечь к исследованиям учёных из числа людей, они были технически более продвинуты, и вместе можно было узнать больше. А то, что язык маркировки техники Дракона мог совпадать с одним из человеческих – так язык «Братьев Карамазовых» оказался русским! Почему бы у цивилизации Дракона не было чего-то такого же в прошлом?
   Да и, по хорошему, стоило бы выйти на нормальный контакт с самим крылатым и чешуйчатым. Если удастся договориться с ним об исследованиях его техники и передаче технологий – можно будет сэкономить столетия исследований, не тыкаясь в тупиковые ответвления технологического развития. Пони в Республике уже очень много полезного переняли из технических решений и технологий его летающего разведчика. Электрические самолёты и вертолёты на бесколлекторных двигателях уже летали.
   Остаток дня Харитон потратил на завершение всех важных дел, в то время как его секретарь и помощники готовили экстренный визит. Всё-таки такой повод быстро оказать содействие товарищу Хрущёву и привлечь специалистов-людей к исследованиям техники, опережающей современную по техническому уровню на столетия, нельзя упускать. Но в то же время просто отдавать людям даже давным-давно разобранный на составные части беспилотник не хотелось. Значит, или их оборудование и специалисты должны прибыть в Сталлионград, либо своих посылать в СССР. У обоих решений были свои плюсы и минусы.
   К тому же действительно было странным поведение Селестии, которая сразу не передала доступную информацию о Драконе. Учитывая некоторые недавние события в Городе Шестерней, резко запретившем рабство, и переполох в аристократическом квартале в Кантерлоте – она действительно могла быть заинтересована в эскалации между людьми и драконом. Стратегия непрямых действий, которую Принцесса Солнца освоила в совершенстве. Люди убивают неприятного ей Дракона, сами несут потери, а она вся в белом... Может быть Харитон и ошибался на её счёт, но пока ситуация могла выглядеть и вот так.
   Начальник охраны, конечно, был крайне недоволен таким ускорением подготовки визита, но Харитон смог ему объяснить важность ситуации. Вопрос решили быстро и по-простому – к спецпоезду Генсека цепляется тепловоз людей, на него сажается несколько специально обученных пони, работающих вместе с человеческой локомотивной бригадой, охрану на маршруте обеспечивают люди. Всё-таки Генеральный Секретарь – должность выборная. И Харитон понимал, что вполне заменим другим толковым пони. Поэтому можно рискнуть и положиться на охрану людей. Не побоялся же их Первый Секретарь приехать в Республику вовсе почти без охраны? Пора нанести ответный визит и разрешить напряжение, вызванное сбитым беспилотным разведчиком.
   Визит руководителя Сталлионградской Республики в СССР начался на третий день после получения письма товарища Хрущёва. Харитон Бронеус был готов ехать и завтра, но люди попросили хотя бы два дня на подготовку. Генеральный Секретарь Сталлионграда пошёл им навстречу. В то же время пони передали свою просьбу обставить визит с минимально возможным официозом, как дружеский и рабочий. С одной стороны, чтобы не тратить время на лишние пышные церемонии, с другой, чтобы не привлекать лишнего внимания.
   Но, в свою очередь, пони обязались посетить мемориалы павшим в Великой Отечественной Войне. Иван Хорс не зря ел свой хлеб, активно собирая информацию по истории, культуре и технике СССР. Да и до него все северные пони, уже побывавшие в СССР, делали то же самое. Их отчёты тщательно анализировались, в том числе и специалистами «особого» отдела НИИ ХУиЯ. И первые выводы были...
   Харитон Бронеус начал многое _подозревать_ ещё во время визита товарища Хрущёва, просто идеально вписавшегося в их культуру. Потом пришли иные подтверждения. Пулеметы «Максим», «винтовки обр 1891 года» доработанные под копыта пони конструктивно почти идентичные русской «трехлинейной винтовке Мосина», практически аналогичными советским, вплоть до названий и маркировки, были производившиеся в республике гранаты РГД-33 и Ф-1. После осторожного поиска в советских библиотеках были даже найдены номера тех самых журналов «Техника-Молодёжи» , фрагменты которых, найденные далеко в прошлом при раскопках, вместе с иной литературой хранились в спецхранилище. Точно так же удалось найти копии всего остального, что было найдено тысячу лет назад в подвале разрушенного Оборонительного Пункта номер 17.
   Выводы экспертов были однозначны. Тогда, тысячу лет назад, во время войны с Сомброй – вместе с чёрным и белым единорогами, назвавшимися «Братьями Карамазовыми», действовал скрывавший свой облик человек. Русский человек, попавший в Эквестрию в промежутке между 1941-1950 годами. Человек и двое единорогов, отдавшие свои жизни, сражаясь с Чёрной Армией вместе с простыми жителями Сталлионграда. Их вклад не только в оборону, но и в последующее научно-техническое, социальное развитие был просто огромен. Фактически, Сталлионградская Республика построила свою культуру на основе культуры СССР 1940-1950х, но по многим параметрам пони превзошли своих учителей.
   Для Харитона Бронеуса было некоторым шоком узнать во время визита Принцесс-Аликорнов в республику, что в Эквестрии электричество используется всего около ста лет. В то время как в Республике электрические дуговые лампы для освещения, в первую очередь, теплиц начали использоваться более 9 столетий назад, точно так же как электродвигатели на заводах для привода станков и иных применений. С новыми данными аналитики Республики занялись уже своей историей и пришли к простому выводу – без помощи «Братьев Карамазовых», с мизерными ресурсами и очень малой численностью, с большой вероятностью Республика бы не смогла достичь текущего технического уровня.
   Просто не было возможности прокормить огромную армию учёных и инженеров для разработки всего дерева необходимых технологий. Но в то же время, начав с копирования чужих разработок, Республика смогла создать собственную полноценную научно-техническую школу, обеспечивая себя учёными и инженерами высокой квалификации. Хотя, конечно, малая численность населения, всего в 1,5 миллиона жителей, накладывала ограничение на ресурсы как производственные, так и инженерно-технические. Пони приходилось каждый раз тщательно выбирать, какие исследования и разработки вести, а какие – отложить до лучших времен. Ярким пример тому был с цветным телевидением. Инженеров и учёных на всё и сразу просто физически не хватало.
   Аналогичная ситуация была на производстве. Да, все рабочие в Республике были высокой квалификации, но их было относительно немного. И потому в производстве приходилось делать упор в первую очередь на качество проработки и ресурс производимого, чтобы не ремонтировать постоянно те же железнодорожные вагоны. А во вторую очередь – пони старались сократить количество копытного труда на производстве до абсолютного минимума. Станки автоматы и полуавтоматы, роторные производственные линии, ЧПУ управляемые с перфоленты или магнитной ленты, обрабатывающие центры из нескольких станков под управлением ЭВМ с промышленными манипуляторами.
   Конечно, такой подход требовал особой дисциплины от инженеров, которые были должны, во-первых, разрабатывать свои конструкции максимально технологичными, во вторых, по максимуму использовать стандартные узлы и компоненты. Иногда из-за этого устройства и механизмы получались более громоздкими, чем могли бы быть, но зато надёжность и технологичность всегда была на высоте. Конструкции «вылизывались» очень тщательно, как при проектировании, так и в процессе производства, всегда делались очень качественно, с полным соблюдением техпроцесса.
   Перекалённые или недокалённые шестерни, детали не из того сплава, болты, забитые кувалдой или краска поверх ржавчины – такое для производства пони было немыслимо! У людей же такое встречалось и приводило пони сначала в состояние практически священного ужаса, а потом – матюги было слышно по всей округе, даже бывалые балтийские матросы заслушивались! Поэтому тема контроля качества и налаживания культуры производства по стандартам Сталлионграда была для обеих сторон одной из самых важных.
   Кроме сбора информации, через посольство Сталлионграда в Москве шел весь документооборот, связанный с товарообменом между СССР и Республикой. Людям оказались очень сильно нужны в первую очередь медицинские артефакты северных пони, которые могли работать, получая питание от электрической сети и управляться обычными пони или людьми. Диагностические сканирующие устройства, превосходящие УЗИ и рентгеновские аппараты, бесконтактные кардиографы и энцефалографы, устройства, ускоряющие заживление переломов и множество других. Да, артефакты были узкоспециализированные, но их было много, практически на все случаи жизни. Но и установки УЗИ, и рентгеновские аппараты были тоже на уровне более высоком, чем у людей, и тоже поставлялись в СССР.
   Вторым важным направлением сотрудничества была поставка в СССР оборудования для модернизации ТЭЦ и ТЭС с переводом их на водоугольное топливо, а так же установок для его производства прямо на самом объекте. Водоугольное топливо при низких температурах долго не хранилось, расслаиваясь в течение нескольких недель. Причем портилось даже топливо, приготовленное уже по современной, хорошо отработанной технологии, с пластификацией лигнином, получаемым тут же из обычного торфа. В комплекте шли высокоэффективные системы фильтрации и улавливания выбросов, количество которых при переходе с твёрдого угля на водоугольное топливо и так резко сокращалось.
   Третьим направлением была постройка на территории СССР тепличных круглогодичных хозяйств «под ключ», которые получали обогрев от построенных ранее и модернизированных ТЭС или строящихся новых водоугольных станций. С учетом очень высокой экологичности новых сталлионградских ТЭЦ по части загрязнения окружающей среды к ним претензий не было ни малейших, а КПД их оказался очень высоким, превосходящим все советские и иностранные объекты такого типа. Были и иные области товарного обмена между коммунистами по обе стороны портала.
   Северным пони оказались очень нужны станки из СССР, многое из производимой людьми номенклатуры оборудования у них либо отсутствовало вовсе, либо было представлено единичными экземплярами, особенно с учётом наличия более удобных и совершенных систем ЧПУ у людей. По тематике совместного развития систем ЧПУ, промышленной робототехники и комплексной модернизации производства был уже заключен всеобъемлющий долгосрочный договор. Точно так же было налажено сотрудничество в области ЭВМ.
   Да, сталлионградские ЭВМ были «на уровне» по быстродействию и надежности, но полупроводниковая элементная база людей была более прогрессивной. Как, собственно, и архитектура человеческих ЭВМ, достаточно сильно похожая на то, что удалось выяснить, исследуя образцы управляющих устройств рулевых машинок из доставшегося пони четыре года назад беспилотника. Благодаря исследованиям беспилотника Дракона пони уже освоили выпуск бесколлекторных электродвигателей, мощных карбидно-кремниевых силовых триодов, твердотельных реле, полупроводниковых диодов и триодов, в том числе в виде массивов элементов в одном корпусе. Но люди тут были впереди и намного, сотрудничество в этой области было необходимо.
   Вообще, со временем ученые пони пришли к выводу, что свой беспилотник Дракон им подарил. Во-первых, система самоуничтожения в нём всё-таки была. Аккумулятор на кристалле мог быть взорван, мгновенно выделив всю накопленную энергию и испарив машину. Но команды на подрыв так и не поступило. Во вторых, посадка аппарата была управляемой, он целенаправленно приземлился в снег так, чтобы не получить значительных повреждений. А кроме того, даже после посадки он какое-то время ещё вёл передачу данных, внешне не проявляя активность, пока его не начали разбирать. После чего электроника завершила свою работу, штатно выключившись, только, вероятно, были стерты все ключи шифрования и, возможно, что-то ещё.
   Поэтому в путь Харитон Бронеус отправился не только вместе с положенной охраной и сопровождающими сотрудниками, но также в поезд было погружено несколько металлических ящиков с компонентами беспилотника. Часть оборудования в беспилотнике была дублированной – рулевые машинки, процессорный блок, миниатюрный локатор бокового обзора с активной фазированной решеткой миллиметрового диапазона, главный преобразователь и система управлением питания, блок постановки помех и радиосвязи, ещё некоторые элементы конструкции. И, конечно, к образцам прилагались несколько ящиков документации с копиями всей полученной при исследованиях сталлионградскими учеными информации.
   Причём все оборудование, что пони собирались передать людям, было в исходном состоянии, не разобрано и тем более не «распилено». Учитывая техническое превосходство людей в отдельных, весьма важных областях науки и техники, а также технологии переселившихся к ним жить древних демикорнов, двое из которых сопровождали товарища Хрущева во время визита в Республику, исследуя целые образцы, они могли получить больше информации, чем своими грубыми методами получили пони, которые могли что-то испортить или неправильно понять результаты. Поэтому заинтересованность Республики в передаче образцов была очень даже прямой и весомой.
   Общим решением члены Верховного Совета, при полном согласии ученых с инженерами, совместно с СССР хотели разработать новое поколение самой передовой компьютерной техники, которое бы производили совместно, и перевести на него свою систему АСПР – Автоматическую Систему Плановых Расчетов Сталлионградской Республики, которая, собственно, и позволяла столь эффективно работать системе Госплана. В СССР тоже строили подобную систему под названием ОГАС, но там она была только в начале пути, в то время как в Республике АСПР работала уже давно доказав свою эффективность. СССР уже выразил интерес к её изучению и адаптации под свои условия с дальнейшим развитием проекта.
   Харитону Бронеусу было о чем поговорить с товарищем Хрущёвым. В том числе и о записанном на катушку магнитофона радиосигнале – стандартный сигнал SOS азбукой морзе и длинный блок двоичного кода на звуковых частотах 2400-4800 Гц. Передача повторялась на коротких волнах с периодичностью в 1 час, сильно напоминая автоматический аварийный маяк, а триангуляция пеленгаторами, в том числе с кораблей ВМФ Республики определённо указывала на Зебрику. В свете сбитого людьми беспилотника, это мог быть только сигнал от Дракона. Было ли это приглашение к переговорам которым стоило воспользоваться?
   Генеральному Секретарю Дракон заочно нравился, то, как он навёл порядок в Зебрике, поставив львов-бандитов в позу пьющей антилопы и заставив вести себя прилично. Да и совсем недавние события в Городе Шестерней, боссы которого после этого очень уж резко запретили рабство, явно были в его стиле. Поубивать плохих, чтобы хорошие могли жить без страха.
   Грифонья Городская Стража, проводившая расследование, вместе с местной организованной преступностью устроили маленькую войну поубивав некоторое количество откровенных гадов, ведь что-то же их взбесило там не меньше, чем Дракона. По слухам, грифоны, осматривая взятые штурмом здания, нашли нечто совершенно ужасное, после чего просто вырезали тех, кто эту мерзость творил и покрывал. Да и остальные грифоны, которые торговали с Эквестрией, тоже зашевелились на эту же тему, имея перед глазами веский пример отказа от рабства сородичами.
   Взятый штурмом особняк в аристократическом квартале Кантерлота и убитый единорог-аристократ, а так же его сыновья, откинувшие копыта в больнице, кроме младшего – спецслужбы Эквестрии очень старательно заминали эту тему, и причастность Дракона к этому делу была не доказана. Зная прошлые события, если это был он, то Блю Даймонд полностью заслужил свою участь. Но информация, доступная через открытые источники, была очень хорошо подчищена, а агентурные возможности сталлионградских спецслужб в Эквестрии были крайне ограничены, как резкими отличиями от местного населения, так и соблюдением правил приличия – по договору стороны обязывались не вербовать агентуру друг у друга, ограничиваясь открытыми источниками и бытовыми разговорами.
  

Глава 5. Пришелец или искусственная химера?

  
   Ответ Генерального секретаря КПС пришёл уже через несколько часов. Его доставил в министерство иностранных дел сталлионградский посол Хорс. Сталлионградские пони приятно удивили Никиту Сергеевича своей оперативностью. Сказывалась и близость языков – сталлионградцы пользовались диалектом, немного отличавшимся от русского, но вполне понятным в большинстве случаев, несмотря на характерный «лошадиный» акцент, возникавший, как предположил один из переводчиков, из-за анатомической разницы в строении гортани и ротовой полости.
   Сообщение о странном, но явно высокоразвитом существе, якобы запустившем упавший на территории Сталлионградской Республики беспилотный разведчик, сильно озадачило и Первого секретаря, и ещё больше – специалистов спецслужб, изучавших присланные фотоснимки. По нескольким фотографиям, сделанным неким комиссаром Блэкроком, сложно было составить исчерпывающее представление о подозреваемом, зато по упавшему беспилотному разведчику информация была куда более подробная и интересная.
   Несколько удивили Никиту Сергеевича не совсем понятные намёки Бронеуса на возможные попытки принцессы Селестии «нагнетать обстановку, преследуя собственные цели». По опыту личного общения с обеими принцессами у Первого секретаря не сложилось подобного впечатления, хотя он понимал, что правительница с тысячелетним опытом наверняка в совершенстве владеет всеми приёмами политической манипуляции.
   Впрочем, многое прояснилось уже на следующий день, когда посол Лира Хартстрингс передала председателю КГБ Серову официальное послание начальника эквестрийской Королевской службы информации:
  
   «Уважаемый господин председатель!
   По поручению Их Высочеств принцесс Селестии и Луны Эквестрийских направляю Вам все имеющиеся в распоряжении моего ведомства сведения о разумном существе, именуемом в наших оперативных документах «Дракон». Упомянутый «Дракон» несколько раз появлялся на территории Эквестрии и сопредельных стран и был участником ряда неприятных инцидентов. Наши сталлионградские коллеги предположили, что именно он мог запустить оба беспилотных аппарата – упавший вблизи Сталлионграда, и тот, что сбили ваши военные.
   По имеющимся у нас данным, «Дракон» базируется на территории Зебрики. Точными данными о его местонахождении мы не располагаем. Согласно выводам сталлионградских аналитиков, подозреваемый, как правило, не нападает первым, но может быть крайне опасен в ближнем бою и располагает мощным дальнобойным оружием, физические принципы которого ещё не вполне выяснены. Рекомендуем быть с ним предельно осторожными и, в случае контакта, ни в коем случае не конфликтовать без абсолютной на то необходимости.
   Их Высочества считают, что возможный мирный контакт с «Драконом» мог бы быть крайне полезен всем заинтересованным сторонам, поскольку он обладает технологиями, значительно превосходящими даже современные человеческие. К сожалению, возможности эквестрийцев по ведению агентурной и оперативной деятельности на территории Зебрики весьма ограничены.
   Прошу простить за некоторую задержку с передачей информации. Перевод документов с эквестрийского на русский занял больше времени, чем ожидалось.
  
   С уважением и наилучшими пожеланиями,
   Начальник Королевской службы информации коммодор Найт Лайт».
  
   К письму прилагался увесистый пакет с документами – рапортами агентов, наблюдавших за фигурантом дела, фотографиями, выводами аналитиков, а также результатами анализа, полученными эквестрийской разведкой от сталлионградских спецслужб во время визитов принцесс в Сталлионград. Изучив документы, Иван Александрович пришёл к выводу, что разведка у принцесс поставлена на высоком уровне. Все присланные эквестрийской и сталлионградской разведками документы Серов передал аналитикам Комитета, и уже после первых нескольких часов изучения выяснилось, что обнаруженные сталлионградцами технические особенности неплохо коррелировали с выводами экспертов, изучавших беспилотник, взорвавшийся на подлёте к грузовому терминалу. В обеих машинах использовались одинаковые или очень похожие компоненты, что явно указывало на их общее происхождение. С этими выводами он и отправился на приём к Первому секретарю.
   Никита Сергеевич тоже изучал сделанные сталлионградским комиссаром снимки дракона, но лишь чтобы составить о нем общее мнение. В деталях он полагался на выводы экспертов.
   – Так что аналитики говорят? – спросил Первый секретарь.
   Серов разложил на столе множество присланных эквестрийской разведкой фотоснимков. Хрущев наклонился, поправил очки, и с интересом вглядывался в фотографии.
   – Он весь обвешан каким-то снаряжением, – заметил Первый секретарь.
   – Наши специалисты пришли к выводу, что это аналог армейской «разгрузки», только более совершенный, – пояснил Серов. – На нём ременная кожаная сбруя, вроде конской упряжи. Мы ещё заметили металлические кольца на спине, вероятно, для крепления груза, возможно, седла для всадника.
   – Думаешь, он будет носить кого-то на спине? – удивился Никита Сергеевич.
   – Почему нет, если требуют обстоятельства? – Серов пожал плечами. – Обрати внимание на сумки и меньшие подсумки на боках.
   – А что с ними не так? – спросил Хрущёв.
   – Большие сумки – явно местного производства, в присланных эквестрийскими… – Серов слегка замялся, подбирая подходящее слово, – коллегами… выводах экспертизы указано, что вышивка и украшения на сумках – африканские, то есть, как у них принято говорить – «зебриканские». А вот меньшие подсумки – явно из комплекта, напоминающего армейское снаряжение. И что интересно – один из них помечен красным крестом в белом круге.
   – Аптечка? – догадался Первый секретарь.
   – Да. Само по себе наличие аптечки в наборе армейского снаряжения вполне естественно. Вопрос в другом: почему у существа из другого мира аптечка обозначена точно таким же символом, как у нас? Причём – христианским символом?
   – Вероятно, он получил аптечку и снаряжение из того же источника, что и компоненты для своих беспилотных аппаратов? – предположил Никита Сергеевич.
   – Вот только в США машины скорой помощи маркируются шестиконечной синей снежинкой с изображением жезла бога медицины Асклепия. Красный крест – это европейский символ, – пояснил Серов. – Хотя, если у них там 2638 год и общепланетный Земной Альянс, то за такой период символика могла не один раз поменяться. Суть в том, что он явно связан с земной цивилизацией. Но при этом он – негуманоид. Ещё, обрати внимание, сколько у него всякого оружия.
   Склонившись над снимками, Первый секретарь внимательно разглядывал висящий на ремнях разгрузки «дракона» внушительный тесак или мачете, длиной с европейский рыцарский меч, рифлёные корпуса гранат, подозрительно напоминающих хорошо знакомые Ф-1, и очень массивную то ли винтовку, то ли автомат с подствольным гранатомётом, в обтекаемом корпусе из тёмно-серого пластика, с навороченным прицелом сверху.
   – То есть, он солдат? – уточнил Хрущёв.
   – Скорее даже офицер, причём немалого ранга, судя по широкому спектру навыков, включая тактическое и логистическое планирование, – пояснил Серов. – В присланных коммодором Найт Лайтом результатах расследования упоминается проведённая этим «Драконом» боевая операция против местного племени каннибалов и работорговцев.
   – Об этом дай мне почитать поподробнее.
   – Сделаем выписку, – кивнул председатель КГБ.
   – А что за украшения у него? – спросил Никита Сергеевич, разглядывая висящее на шее дракона колье, бронзовые, испещрённые чёрными символами браслеты со вставленными в них крупными жёлтыми кристаллами, и нечто вроде короны на голове. – Для солдата как-то многовато на нём всяких цацек.
   – Эквестрийские коллеги перевели символы. Эти браслеты на нём – магические артефакты, – Серов развернул большой свиток со схематичным изображением дракона, со всеми его украшениями. На каждый из бронзовых браслетов указывала помеченная цифрой позиция. В спецификации под изображением указывалось, какое воздействие оказывает каждый из артефактов. – Как видишь, эти артефакты увеличивают его силу, выносливость, скорость реакции, скорость перемещения. Среди присланных эквестрийской разведкой документов есть очень интригующий отчёт о конфликте «Дракона» с патрулём известного тебе Ордена Магов, произошедшем около 4 лет назад. Должен отметить, эквестрийские коллеги провели очень впечатляющую работу. Они тщательно опросили всех очевидцев, среди которых было несколько пегасов. У пегасов очень острое зрение, и сама скорость обработки изображений мозгом больше, чем у обычных пони или человека. Так вот, пегасы в один голос утверждали, что в ходе боестолкновения с патрулём Ордена «Дракон», нанося удары, буквально «расплывался» в воздухе.
   Зная скорость реакции пегасов и возможности их организма, эксперты в ведомстве коммодора Найт Лайта сумели вычислить приблизительную скорость движения конечностей нашего фигуранта. Она превосходит не только возможности среднего человека или пони, но и возможности пегасов.
   – А такое вообще возможно? – усомнился Хрущёв.
   – Ну, если вспомнить, к примеру, обычных земных змей, у них скорость броска тоже превосходит возможности человеческой реакции, – напомнил Иван Александрович. – Вообще, это уже к биологам и зоологам вопрос.
   – Я смотрю, часть его браслетов на схеме не подписана, – Первый секретарь внимательно изучал свиток.
   – Да, и эти браслеты отличаются по внешнему виду, – подтвердил Серов. – Они белые, как будто пластиковые, и, в отличие от бронзовых, не надеты, а как бы «утоплены» в его конечности, находясь наравне со шкурой. Возможно, вживлены. То есть, это явное указание на инопланетные, не эквестрийские технологии. Из аналогичного материала сделана и его диадема. Что она и эти браслеты делают – пока есть только предположения, но в отчётах сталлионградской разведки есть упоминание, что «Дракон» мог видеть радиолампы прямо через стальные корпуса радиостанций. Во всяком случае, он только посмотрел на используемые сталлиоградцами рации и спросил, откуда у них такие стержневые радиолампы?
   – А и верно, откуда? – нахмурился Первый секретарь. – Надо будет этот вопрос товарищу Бронеусу задать. В Сталлионграде я видел множество предметов и просто приметных особенностей, как две капли воды похожих на то, как и что делают у нас. Да даже сцепки железнодорожные, точно подходящие к нашим, и вагонные тележки, у которых с нашими колёсные пары совпадают один в один – откуда это всё? Взяли и угадали? Пони? А Статуя Свободы в Мэйнхеттене, бронзовая, в виде пони с факелом – откуда?
   – Да, совпадения есть удивительные, и их много, – согласился председатель Комитета. – Но вернёмся к нашему дракону. Как видишь, существо очень необычное. Я прошу официального разрешения привлечь к исследованию специалистов-биологов. У меня в ведомстве спецов необходимого уровня может не оказаться, мы всё же немного другими делами обычно занимаемся.
   – Гм…
   Никита Сергеевич задумался. Информацию об Эквестрии перед обнародованием подвергали тщательной фильтрации. Сам факт визита принцесс и развернувшегося сотрудничества никто не секретил – после впечатляющего представления прямо на Красной площади, перед десятками телекамер, в этом не было ни малейшего смысла. Но местоположение «объекта 423» – установки, открывавшей портал – являлось государственным секретом «особой важности». Тем более сведения о «Драконе» и используемых им технологиях из далёкого будущего и вовсе однозначно подпадали под более высокий гриф «Тайна».
   – А ты обсуди этот вопрос с товарищем Ефремовым, – решил, наконец, Хрущёв. – Иван Антоныч допуск к «Тайне» имеет, и в интересующем тебя вопросе разбирается. А если уж он чего-то прояснить не сможет, тогда подумаем о привлечении более широкого круга специалистов. Сам понимаешь, чем меньше народа в курсе происходящего, тем проще контролировать утечки информации.
   – Само собой, – согласился Серов. – Значит, Ефремову фотографии показать можно? Хорошо, поговорю с ним.
   Иван Антонович Ефремов проявил живейший интерес к показанным ему фотоснимкам:
   – Никогда не видел ничего подобного…
   С началом широкомасштабных контактов с Эквестрией его научные воззрения и убеждения и так уже подверглись тяжёлому испытанию. Будучи искренне уверен, что «везде царствует человекоподобный», профессор был потрясён появлением представителей развитой цивилизации негуманоидов, при этом значительно превосходящих по уровню гуманности людей, цивилизации, где в буквальном смысле царствовали существа, напоминающие крылатых лошадок.
   Ещё больше его потрясла предоставленная ими удивительная информация о множественности разумных видов в мире Эквуса, где даже коровы умели разговаривать, пусть и не находились на том же уровне развития, что и пони. Если бы он не увидел всего этого собственными глазами – он бы ни за что не поверил и, скорее всего, счёл бы шуткой. Но феерическое представление на Красной площади, и принцессы-аликорны, доброжелательно и дружелюбно общавшиеся на глазах у всей многотысячной толпы с Первым секретарём, Председателем Совета министров и членами Президиума ЦК, не оставляли места для сомнений.
   Пока профессор изучал снимки, Серов сидел молча, спокойно ожидая его реакции и выводов. Наконец, Иван Антонович поднял взгляд от фотографий.
   – Если бы я сам, лично, не видел этих принцесс, я бы решил, что это фотомонтаж.
   – Уверяю вас, Иван Антоныч, это не подделка и не шутка, – заверил Серов. – Не имею права раскрывать кому-либо все обстоятельства, пока расследование продолжается, но ситуация предельно серьёзная и может сильно осложнить наши взаимоотношения с новыми партнёрами, чего очень не хотелось бы ни нам, ни им. Сейчас они искренне настроены на сотрудничество, как доказательство – эти фотоснимки были сделаны сотрудниками эквестрийских и сталлионградских компетентных органов.
   – Вот, значит, как… Ну, что ж. Судя по предметам на нём, существо это явно разумное и высокоразвитое. Бинокулярное зрение однозначно указывает на хищника. Крылья по площади малы, чтобы он мог летать в земных условиях чисто на мускульной силе, но то же самое можно сказать и об этих «пегасах», и, тем не менее, мы сами видели, как они летают, – Ефремов задумчиво перебирал фотографии, раскладывая их по столу так, чтобы видеть все сразу. – Строение тела сочетает в себе черты млекопитающих и рептилий, причём от млекопитающих явно больше. Обратите внимание, ноги расположены под телом, тогда как у рептилий они обычно направлены в стороны от тела. При этом тело покрыто чешуёй, что является типичным для рептилий. Безусловно, теплокровный, слишком много в нём от млекопитающего.
   Грудная клетка, шея, посадка головы напоминают лошадиные, однако голова длиннее, чем у эквестрийских пони или их принцесс. У пони головы практически круглые, у принцесс – слегка вытянутые, здесь же голова ещё длиннее, но зрение при этом бинокулярное. При этом пасть сравнительно небольшая, глаза соразмерные голове, а не увеличенные, как у пони. Ярко выраженный лоб и свод черепа, что свидетельствует о достаточном объёме мозга.
   Строение лап напоминает кошачье, но если задние – типично кошачьи, то передние оснащены пятью пальцами, достаточно длинными, чтобы не уступать по ловкости человеческим. Задние лапы на фотоснимках изображены недостаточно подробно, чтобы понять их строение, но в целом похоже на кошачьи.
   Строение задней части тела на снимках видно хуже, но заметно, что у него длинный и очень подвижный хвост, который может использоваться как оружие. При этом у него нет часто присущих рептилиям шипов или чего-то подобного, только относительно небольшие рога, направленные вверх и назад, скорее, для защиты шеи от удара сверху, чем для нападения. Вообще рога более присущи травоядным, чем хищникам, и такая комбинация признаков различных существ в одном не может не удивлять.
   Детальных фотоснимков крупным планом почти нет, но вот на этих фотографиях видно, что зубы у него тоже, как у млекопитающих, делятся на клыки, резцы и, вероятно, коренные тоже есть, просто на снимке не видны. Также интересные уши, подвижные и похожие на лошадиные. Наверняка это существо обладает прекрасным слухом и может определять по звуку, с какой стороны приближается опасность.
   Его размер по снимкам оценить сложно, но вот тут он стоит рядом с антилопой, похожей на орикса, и по ней можно прикинуть, что он заметно крупнее человека, – Ефремов замолчал, взял карандаш, линейку, и начал что-то прикидывать, умножая в столбик и деля углом на листе бумаги. – Я бы сказал, что его оружие подошло бы человеку ростом примерно в 2,5 метра. Это если тамошние ориксы не крупнее наших.
   – Так что скажете в целом, Иван Антоныч? – уточнил Серов.
   – Если бы это существо не выглядело бы столь реальным на снимках, я бы решил, что это фантазия художника. Безусловно, природа часто создаёт удивительные формы, но все они присущи в большей степени либо низшим отрядам и семействам, вроде беспозвоночных, либо вымершим к настоящему времени видам. Здесь же перед нами явно высший хищник, что также само по себе необычно для разумного существа. Человек, к примеру, всеяден.
   – А пони – травоядные, но не менее разумные, – заметил Серов.
   – Да, до встречи с ними у нас был только один разумный вид для наблюдения, поэтому многие научные теории сейчас вынужденно пересматриваются, – согласился профессор. – Есть одно предположение, очень спорное, но…
   – Какое? – тут же спросил Серов. – Нам сейчас может помочь любая подробность.
   – Что, если это существо – не продукт естественной эволюции, а искусственно выведенная химера? Своего рода конструкт, сильно отличающийся по строению тела от исходного прототипа. Это могло бы объяснить комбинацию столь разных признаков.
   – А такое возможно? – удивился председатель Комитета.
   – На сегодняшнем уровне земных технологий – нет, – твёрдо ответил Ефремов. – Но мы имеем дело с существом с другой планеты, где доминирующим разумным видом являются существа, произошедшие от травоядных, и даже разумный вид не один, а несколько, если не пара десятков. Ситуация, на самом деле, беспрецедентная. Поэтому, пусть это и не самое вероятное объяснение, но и совсем отбрасывать его я бы не стал, – профессор собрал фотографии в аккуратную стопочку и передал Ивану Александровичу.
   – Спасибо вам огромное, Иван Антоныч, – поблагодарил Серов. – Комментарий специалиста, пусть и по столь ограниченной информации, для нас и нашей работы очень пригодится. Я прошу вас оформить ваши выводы в письменном виде, для высшего руководства и других экспертов, – он пододвинул учёному несколько листов бумаги и авторучку.
   – Конечно, – профессор начал писать, прервался на секунду и добавил: – Я бы с большим интересом поучаствовал в исследовании этого существа, если таковое когда-либо состоится.
   – Обещать, сами понимаете, не могу, но если такой шанс вообще представится – обязательно с вами свяжемся, – заверил председатель КГБ. – Мы тоже стараемся оставаться на переднем крае науки и техники, поэтому содействие учёных, тем более – специалистов вашего уровня, для нас представляет большую ценность.
  
   Первый секретарь с интересом изучал выводы Ефремова:
   – Искусственно созданный организм? Предположение смелое, но может оказаться правдой… учитывая обстоятельства и особенности его технического оснащения. Интересно, как он узнал о нашем появлении, если он, судя по отчётам эквестрийской разведки, живёт в Африке? То есть, в этой их «Зебрике»? Вы этот вопрос анализировали? – он вопросительно взглянул на председателя КГБ.
   Серов покопался в своей папке и передал Никите Сергеевичу ещё один документ:
   – У экспертов было два предположения. Первое – что один из тех соглядатаев, грифон или алмазный пёс, мог работать на этого дракона. Соглядатай мог быть и помимо них, и не один, и, вполне возможно, мы его не заметили. Это другой мир, и другие возможности для маскировки.
   Но, как предположили специалисты, куда вероятнее, что он мог перехватить наш радиообмен. Контакт произошёл случайно, и мы, обрадовавшись дружественному приёму со стороны пони, не стеснялись и изрядно шумели в коротковолновом диапазоне. Ионосфера в Эквестрии сходна с нашей, иначе бы и дальняя радиосвязь не работала. Наш чешуйчатый приятель вполне мог запеленговать наши переговоры и заинтересоваться. Тем более, в Эквестрии радиостанций вообще раз-два и обчёлся, и большинство из них вещают на средних волнах. Допустим, он услышал неожиданный всплеск активности на КВ и УКВ и решил посмотреть, кто это там так расшумелся?
   – Гм… – Хрущёв задумался. – Нам урок на будущее: каким бы гостеприимным и даже не слишком передовым не выглядел тот или иной мир, необходимо соблюдать строгую дисциплину радиосвязи.
   – Дисциплина – оно всегда полезно, – кивнул Иван Александрович. – Проблема в том, что каких-либо альтернатив коротковолновой радиосвязи у нас нет. На большие расстояния мы можем только по КВ связываться. Те же радиорелейные линии тоже в эфире шумят.
   – Тоже верно. Так какие будут предложения? – спросил Первый секретарь.
   – По «дракону»? – Серов пожал плечами. – Оснований конфликтовать с ним у нас нет, а мирный контакт мог бы быть полезен и выгоден обеим сторонам, причём нам – намного выгоднее. Предлагаю отправить контактную группу в эту самую «Зебрику» и осторожно поискать.
   – Только очень осторожно, – особо подчеркнул Хрущёв. – Меньше всего нам нужен конфликт с существом, технологически превосходящим нас на 600 лет. Да и где искать его? Их Африка… тьфу, Зебрика… явно не меньше нашей Африки будет. А дракон явно поумнее и поопытнее нас в плане поведения в других мирах, и едва ли выдаст своё присутствие той же радиосвязью, например. Да и связываться по радио ему там не с кем.
   – Это если он там один, – заметил Серов. – А если вернуться к нашему предположению, что некая группа людей из 2638 года, или около того, тайно вывозит с Эквуса уникальные ресурсы, и Дракон является их возможным представителем на месте, то без связи они не обойдутся.
   – Да, – Первый секретарь кивнул. – Но надо учитывать фактор технического превосходства. Вполне возможно, что они используют такой диапазон радиосвязи, который мы не сможем прослушать и пеленговать, или вообще пользуются связью на ещё не открытых нами физических принципах. Они опережают нас на 600 лет, мы в сравнении с ними – на уровне 14 века. Мы можем только предполагать, какие ещё технологические достижения у них есть.
   – Тем не менее, послушать эфир всё же стоит, – заметил председатель КГБ. – Если они всё же пользуются радиосвязью, то без КВ-диапазона едва ли обойдутся. Хотя тенденция по смещению связи в область высоких частот действительно прослеживается, но УКВ от ионосферы не отражается. То есть, они будут вынуждены работать в КВ-диапазоне.
   – У них может быть спутниковая связь, – напомнил Хрущёв. – Выясни, можем ли мы как-либо обнаружить чужие спутники на орбите Эквуса?
   – Уточню, – Серов сделал пометку в блокноте. – Но надо понимать, что радиолокатор, способный обнаруживать и отслеживать спутники – сооружение циклопическое и очень дорогое. Протащить его через портал, собрать и запитать от местных ресурсов будет большой проблемой и займёт много времени. Я бы всё же рекомендовал попробовать небольшой дирижабль с радиопеленгатором. Он может висеть в воздухе неделями, не требует аэродромов, и через портал его протащить в сдутом виде даже проще, чем отстыковывать крылья у самолёта, а потом собирать на месте. В общем – для этой конкретной задачи дирижабль – куда более подходящее решение. Спутники он, конечно, не обнаружит, но вот УКВ-сигнал со спутника обычно охватывает большую область, его как раз можно засечь и вычислить по направлению на источник сигнала параметры орбиты.
   – Согласен. С Вершининым вопрос обсуди, – распорядился Первый секретарь. – Если будет нужна моя помощь – позвони, я вопрос с дирижаблем решу. А насчёт поиска спутников… напишу-ка я принцессе Луне. Может быть, она сможет помочь? В конце концов, безопасность Эквестрии – её область деятельности.
  
* * *
  
   На Эквестрию опускался очередной тихий вечер. Принцесса Селестия работала с документами в своём кабинете. В золотистом облаке её телекинеза над рабочим столом парили последние отчёты о положении в экономике страны, а также наполненная горячим чаем чашка из тонкого фарфора и серебряная ложечка, которой принцесса задумчиво отправляла по назначению кусочки от стоящего перед ней на тарелке тортика. Слева на углу стола уже стояла стопка из нескольких аналогичных пустых тарелочек. Справа, на сервировочном столике ждали своей очереди ещё четыре тортика.
   Отчёты откровенно радовали принцессу. Новые торговые партнёры из другого мира с удовольствием обменивали свои высокотехнологичные товары на эквестрийские продукты и магические артефакты, пусть последние и приходилось каждый раз проверять на работоспособность в мире людей. Значение универсальной магической постоянной в их мире оказалось на удивление низким, из-за чего многие из эквестрийских артефактов там не работали.
   Тем не менее люди с энтузиазмом обменивали свои товары, например, на магические кристаллические аккумуляторы, плотность энергии у которых даже в их бедном на магию мире оказалась в несколько раз больше, чем у лучших человеческих образцов.
   Не меньшим спросом пользовались даже, казалось бы, самые обычные продукты питания – яблоки, морковь, вишня, апельсины, бананы – вообще, всё, что растёт. Принцесса понимала причину спроса. В богатой магией среде эти культуры росли быстро, а их плоды и корнеплоды вырастали до размеров заметно больших, чем в мире Земли. Фактически, оказавшись там, Селестия и Твайлайт были удивлены, насколько редкими там были, например, яблоки или морковь привычного эквестрийцам размера.
   Фермеры первыми почуяли выгоду и уже заваливали местные органы власти заявками на аренду дополнительных земельных участков. Мягкий и тёплый климат центральной и южной Эквестрии позволял выращивать по 2-3 урожая в год. График, построенный по её просьбе аналитиками казначейства, показывал, что при сохранении спроса на текущем уровне Эквестрию ожидает настоящий экономический взлёт. Теперь принцессу больше беспокоила возможная нехватка рабочих копыт. Её маленькие пони были трудолюбивы, но их было недостаточно много, чтобы обрабатывать даже ту землю, которая уже была во владении короны.
   Дверь отворилась, и в кабинет вошла принцесса Луна. В тёмно-синем облаке её телекинеза парил распечатанный конверт, в котором Селестия тут же узнала уже знакомое ей послание от людей.
   – Доброго вечера, сестра! – приветствовала её синяя аликорн.
   – И тебе добра, Луняша. Как спалось? – Селестия отложила отчёты, но ложечку из телекинеза не выпустила. – Чаю с тортиком?
   – Спасибо, хорошо, – принцесса Луна устроилась на мягкой подушечке посреди кабинета и пролевитировала сестре конверт. – Нет, спасибо, не сейчас. Возможно, позже. Я получила несколько неожиданную просьбу от нашего друга Никиты.
   Принцесса Солнца развернула письмо и прочла:
  
   «Дорогая принцесса Луна!
   В ходе обсуждений упоминавшегося ранее «дракона» наши эксперты высказали предположение, что он, возможно, поддерживает контакт с тайно проникшей на Эквус группой людей из условного 2638 года по нашему летоисчислению, при помощи спутниковой связи.
   Насколько я помню из наших с вами бесед, вы можете с помощью своих способностей аликорна обнаруживать небесные тела в околопланетном пространстве Эквуса, причём даже малоразмерные. Если вас не затруднит, не могли бы вы провести несколько сеансов подобного поиска в плоскостях орбит, проходящих над Зебрикой, желательно, в разное время суток? Также следует учесть возможность обращения спутника вокруг Эквуса по высокоэллиптической орбите, апоцентр которой, в этом случае, будет располагаться над Зебрикой. Если в ходе этих поисков вы обнаружите что-либо, напоминающее предметы искусственного происхождения или космические аппараты, мы были бы весьма признательны за подобную информацию. Полагаю, вы понимаете, что этот вопрос напрямую связан с безопасностью Эквестрии.
   Заранее благодарен за любой, пусть даже и негативный результат.
   Также мы просим вашего разрешения переправить на эквестрийскую сторону наш дирижабль, оснащённый специальной аппаратурой для регистрации возможных радиопереговоров «Дракона». Этот дирижабль не вооружён и не будет представлять какой-либо опасности для ваших подданных. Мы собираемся использовать его для патрулирования за пределами Эквестрии.
   Искренне ваш,
   Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв»
  
   – Что скажешь, сестра? – спросила Луна.
   Селестия не спеша зацепила ложечкой очередной ломтик торта и пролевитировала письмо сестре.
   – Они весьма проницательны и учитывают самые различные варианты, – не спеша произнесла Принцесса Солнца. – Вариант со спутником вполне возможен. Тебя же не затруднит провести подобный поиск?
   – Конечно, тем более, вопрос действительно касается безопасности страны, – ответила Луна. – А что насчёт их дирижабля?
   – Не вижу повода отказывать им в этой просьбе, – ответила Селестия. – Пусть ищут. Я даже выделю им эскадрилью пегасов для охраны и в качестве посыльных, если потребуется. В конце концов, их беспокоит наша же безопасность.
  
  

Глава 6. Переговоры

  
   Обеспечение безопасности визита Генерального секретаря Бронеуса было поручено 9 Управлению КГБ СССР, и все доклады о подготовке сходились к председателю Комитета. Иван Александрович Серов был полностью в курсе событий.
   Не то чтобы Генеральному секретарю КПС в Советском Союзе что-либо угрожало – ну, разве что, излишний энтузиазм принимающей стороны в части угощения гостей на неминуемых банкетах. Хотя товарищ Бронеус и предупредил, что его визит носит исключительно рабочий характер и особо просил обставить всё без церемоний и максимально скромно, но это был всё-таки первый визит руководителя братской Коммунистической партии из совершенно иного мира. Притом руководителя идеологически близкого настолько, что большинство людей даже удивлялись, как такое возможно.
   Да и сама ситуация была беспрецедентной. Только что произошёл первый контакт между человечеством и разумными существами из иного мира, существами, на людей совершенно непохожими, но настроенными на редкость дружелюбно, вопреки множеству «предсказаний» западных писателей-фантастов. И тут из этого удивительного мира прибывает с визитом Генеральный секретарь Коммунистической партии! Неудивительно, что энтузиазм местных товарищей в городах по намеченному маршруту поездки не знал границ. К приезду Харитона Бронеуса готовились куда радушнее и в то же время тщательнее, чем к визиту президента США.
   Неожиданная задержка случилась из-за врачей и микробиологов, как советских, так и сталлионградских. Никто из них не мог поручиться, что богатая микрофлора человеческого общества не навредит гостям. Особенно усердствовал личный врач генсека, профессор Никодим Пилюлькин.
   Профессор проявил такой врачебный энтузиазм, что к концу второго дня подготовки утомлённый непрерывными анализами, исколотый прививками Харитон не вытерпел и воззвал к его здравому смыслу:
   – Товарищ профессор! Не слишком ли вы перестраховываетесь? В конце концов, наше посольство в СССР работает уже почти месяц…
   – Три недели! – перебил его врач. – И за эти три недели среди персонала уже было два случая дизентерии, одно пищевое отравление, три случая риновирусных заболеваний, и несколько бытовых травм! Конечно, дизентерия – явно случайность, результат непривычной работы копытокинеза в другом мире, но поймите, товарищ Бронеус, вам тоже всё это грозит!
   – Простите? – не понял генсек. – А что не так с копытокинезом?
   – Всё не так! – возбуждённо мотнул головой профессор. – Я специально писал своему коллеге в посольство Эквестрии в СССР, консультировался по этому вопросу. Практически все земные пони в условиях Земли испытывают трудности с копытокинезом.
   – Вот как? – Харитон, не подозревавший ни о чём подобном, удивился и начал расспрашивать врача подробнее.
   – Все мы ходим на четырёх копытах, – доктор, также земной пони, относился к просветительской деятельности с большим энтузиазмом. – При этом за столом мы тоже пользуемся копытами, чтобы взять хлеб, пироги и другие подобные продукты. Да, помыть копыта перед едой – это естественно, но от раковины до стола мы всё равно идём пешком. И тут на помощь, как обычно, приходит копытокинез.
   Каждый пони с самого раннего возраста вырабатывает рефлекс – копытца оторвались от земли – кинетический импульс стряхивает с них всё, что прилипло. Наш организм в этот момент действует непроизвольно, на рефлексах, защищая нас от всякой заразы. Но в условиях другой планеты, другой Вселенной, с низким значением универсальной магической постоянной, копытокинез работает плохо! И то, что в нашем мире он стряхивает, в мире Земли частично остаётся на копытах. А с мусором остаются и те микробы, которые на нём живут. И ношение накопытников не особо помогает, так как при долгом ношении в них образуется своя не слишком полезная микрофлора. Эквестрийцы решили этот вопрос путём разработки специализированных артефактов, которые в их посольстве носят все пони.
   – А как же в случае с первым визитом эквестрийской делегации? – заинтересовавшись, уточнил Бронеус. – В ходе визита, вроде бы, подобных проблем не возникло?
   – Так к тому времени эквестрийское посольство работало на Земле уже около месяца, все проблемы уже были решены, – пояснил профессор. – Кроме того, в составе делегации было два аликорна и больше десятка единорогов. Эквестрийская медицина основана на магических практиках, и магический уровень эквестрийских практикующих врачей-единорогов намного выше, чем у наших. При том, что у них ещё есть аликорны, которые и сами невосприимчивы даже к наиболее опасным микроорганизмам, и могут обеспечить необходимой защитой других пони. Как сообщила посол Хартстрингс, в разработке гигиенических артефактов участвовала принцесса Твайлайт Спаркл.
   – Тогда неудивительно, что у эквестрийцев с этим проблем не возникло, – задумчиво произнёс Бронеус. – Исключительно талантливая особа. Она посещала Сталлионград ещё до своего вознесения. Сам я с ней не встречался, но ректор Коин отзывался о ней исключительно в выражениях превосходных степеней.
   – Посол Харстрингс по моей просьбе на время нашего визита поделилась несколькими комплектами гигиенических артефактов, для вас, комиссара Блэкрока и ещё нескольких товарищей, – доктор выложил на стол несколько пар накопытных браслетов, ритмично вспыхивающих голубым свечением в сложной вязи гравированных рун. – Я тщательно проверил их работоспособность. Как и сообщила посол, в них использована весьма сложная магическая матрица, усиливающая копытокинез и одновременно нейтрализующая практически все известные болезнетворные микробы и вирусы. Наложение на предметы магической матрицы подобной сложности под силу только аликорнам и наиболее продвинутым единорогам, и занимает немало времени, требуя полного сосредоточения на процессе. Я взял на себя смелость связаться с принцессой Твайлайт, чтобы узнать, нельзя ли зачаровать подобные артефакты для всей нашей делегации.
   – И как? – Генеральный осознал серьёзность вопроса и теперь интересовался им по-настоящему.
   – Принцесса Спаркл, разумеется, не отказала, но сложность использованной в артефактах магической матрицы не позволила решить вопрос до нашего отъезда, – сообщил профессор. – Как только артефакты будут готовы, их доставят в СССР через эквестрийское посольство и передадут нам. Но пока у нас только вот эти несколько комплектов.
   – Ну, хотя бы так… – Генеральный секретарь был искренне озадачен.
   – И это не считая чисто бытовых сложностей, не говоря уже о значительных отличиях в правилах этикета! – посетовал доктор.
   О бытовых трудностях пони в мире людей Харитон уже был наслышан. В основном они вытекали из естественных анатомических различий. Люди в сравнении с пони были выше ростом, с более длинными ногами, и обладали удивительно гибким природным хватательным приспособлением – пальцами. К тому же их прямохождение на двух задних конечностях, соответственно, порождало отличия в принятых у людей строительных нормах. Главной проблемой человеческой архитектуры пони, уже посещавшие Землю, называли непривычную крутизну лестниц в жилых домах. Если подъём по ним не вызывал у пони сколько-нибудь заметных сложностей, то вот спускаться с лестниц в обычных жилых домах поням было трудно – круп при спуске оказывался выше головы. Поэтому большинство пони инстинктивно спускались по лестницам боком, а то и задом наперёд.
   И аналогичные проблемы встречались пони в мире Земли на каждом шагу. Двери, открывающиеся слишком маленькими ключами, которые сложно было ухватить зубами, да ещё и повернуть аж на два оборота. Электрические выключатели, мало того что расположенные на недосягаемой для пони высоте, так ещё и имевшие крошечные рычажки вместо привычных для пони «клавиш» (советские чёрные выключатели периода 50-х – 60-х). Водопроводные раковины и краны, расположенные слишком высоко и оснащённые на редкость неудобными для пони маховичками вместо привычных рычажков. Даже на унитаз забраться было сложно – он располагался непривычно высоко и был для пони великоват. Зато все пони в один голос хвалили человеческие ванны, длинные и глубокие, позволявшие по-настоящему наслаждаться купанием. Проблемой было забраться в них и выбраться обратно.
   Советские телефоны, с их туго подпружиненным наборным диском, оказались для пони неразрешимой проблемой. В Сталлионграде телефоны давно использовались кнопочные или «колёсно-рычажные», у которых набор номера осуществлялся поворотом колеса с цифрами нужной цифрой вверх и нажатием копытца на рычаг. Человеческие телефоны при попытке вставить в диск хотя бы карандаш ездили по столу, норовя с него навернуться, а телефонные аппараты в будках телефонов-автоматов крепились слишком высоко и требовали засунуть в узкую щель крошечную двухкопеечную монетку, которую нормальному пони и ухватить-то было нечем.
   К счастью, большинство людей принимали пони очень приветливо и всегда были готовы прийти на помощь в любой затруднительной ситуации. Обычно для каждой группы пони выделяли сопровождающего, помогавшего с решением возникающих проблем. Но для самих пони было неприятно ощущать себя почти беспомощными.
   К слову, у людей в Эквестрии тоже возникали похожие, но строго обратные проблемы, начиная от слишком низких дверей и заканчивая слишком уж миниатюрной и низко расположенной сантехникой.
   Поэтому вопрос с резиденцией Генерального секретаря и всей делегации на время пребывания в СССР решился автоматически – Харитон вместе со всей делегацией решил остановиться в сталлионградском посольстве, уже приспособленном земными строителями к размещению пони по аналогии с посольством Эквестрии. Перемещаться по стране решили на собственном поезде. К счастью, ширина сталлионградской железнодорожной колеи была идентична советской.
   На случай необходимости воздушных перелётов люди предоставили дирижабль, к которому сталлионградские специалисты подвесили пассажирскую гондолу от эквестрийского дирижабля.
   Самая неочевидная и, в то же время, весьма чувствительная в дипломатическом плане проблема заключалась в различиях в принятых у людей и пони правилах этикета. Для пони, даже для единорогов, было абсолютно нормальным сунуть мордочку в миску во время приёма пищи, облизать миску после еды или лакать языком суп из миски или тарелки. От совершенно непредвиденных конфузов уберегало лишь благожелательное понимание со стороны людей. Разве что принцессы-аликорны и наиболее продвинутые единороги, филигранно пользовавшиеся телекинезом, избегали неловких ситуаций за счёт своих природных способностей, наблюдательности и сообразительности.
   Но все бытовые проблемы, возникшие перед пони и людьми с началом сотрудничества, так или иначе постепенно решались, и в начале третьего дня подготовки спецпоезд генсека со сталлионградской делегацией отправился в путь. Поездка на поезде планировалась недолгой – Харитон был приятно удивлён этим обстоятельством. Портал на сталлионградской стороне располагался на окраине столицы. На стороне Земли, как оказалось, он тоже был расположен вблизи одного из пригородов столицы СССР, на территории одного из многочисленных номерных НИИ.
   После краткой остановки для технического осмотра, состав вновь тронулся и проследовал на Ленинградский вокзал Москвы, где сталлионградскую делегацию встретили Первый секретарь ЦК КПСС Хрущёв, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Мазуров, Председатель Совета министров СССР Косыгин, а также члены Президиума ЦК КПСС. (События происходят в сеттинге цикла «Цвет сверхдержавы – красный», где кадровый состав ЦК КПСС и правительства СССР сильно отличается)
   Несмотря на столь представительную встречу, люди организовали всё мероприятие исключительно по-деловому. Харитон представил встречающим комиссара Блэкрока и других членов немногочисленной сталлионградской делегации. Из официальных лиц в ней были министр иностранных дел Сергей Купцовский, белый земнопони, на кьютимарке которого были изображены перо, чернильница и свиток, и министр обороны Сталлионграда Хорсан Тарн, уже пожилой, но крепкий подгорный единорог, гнедой с белой гривой. Его кьютимаркой были два скрещенных меча на фоне щита.
   Генеральный секретарь отметил лёгкое удивление встречающих, когда он представил Купцовского. Эквестрийские имена были другими, но люди, похоже, к ним уже привыкли, воспринимая как данность, а вот чисто русское имя сталлионградского министра иностранных дел стало для них неожиданностью. Харитон с интересом наблюдал, как переглянулись встречавшие их товарищи из Президиума ЦК, вспомнив, как удивлялся подобным совпадениям Первый секретарь Хрущёв во время его посещения Сталлионграда вместе с принцессой Луной.
   Пока звучали гимны обоих государств и краткие приветственные речи, строгие и неулыбчивые, но исключительно вежливые сопровождающие помогли сотрудникам службы охраны Генерального секретаря выгрузить из прицепленного к поезду грузового вагона ящики с аппаратурой беспилотного разведчика, упавшего вблизи Сталлионграда около четырёх лет назад, с образцами наиболее передовой сталлионградской продукции и технологий, а также с различной документацией, что, собственно, и составляла большую часть груза, привезённого делегацией.
   Заканчивая приветственную речь, Первый секретарь повернулся к Харитону, Блэкроку и остальным пони и сказал:
   – Будьте как дома, товарищ Бронеус и другие товарищи. Вы здесь среди друзей. Не стесняйтесь обращаться за помощью к сопровождающим в случае любых вопросов или затруднений. Сейчас вас доставят в ваше посольство, вы разместитесь, а когда будете готовы – мы с вами приступим к обсуждению текущей повестки.
   По дороге в посольство Харитон с комиссаром с любопытством разглядывали город из окон длинного закрытого лимузина. Генеральный действительно поймал себя на мысли, что ощущает себя как дома. Архитектура центра Москвы заметно напоминала сталлионградскую, разве что город выглядел более холмистым, а улицы – несколько уже и теснее, да ещё дома стояли вплотную друг к другу. В Сталлионграде блокированная застройка не использовалась из-за строгих норм противопожарной безопасности. Сопровождающий объяснил, что это старые, исторические кварталы, и сейчас уже так не строят.
   – Москва строится, – объяснил поням человек с доброжелательной улыбкой. – Вот увидите новые кварталы, там свет, зелень, простор, благоустроенные дворы с фонтанами и детские площадки.
   В посольстве уже освоившиеся на новом месте посол Хорс и пони из персонала помогли новоприбывшим разместиться, ознакомили с бытовыми условиями и особенностями.
   – Скорее всего, в первые день-два мелких неурядиц будет немало, надо просто привыкнуть, – предупредил их Иван Хорс. – Нам очень помогали сопровождающие, обращайтесь к ним по любому поводу. Ещё, конечно, помогает сходство языков и алфавита, мы с первого дня без труда читали любые указатели и поясняющие надписи, с этим было даже проще, чем в Эквестрии.
  
   Настоящие переговоры начались в Кремле где-то через 3 часа после прибытия, с разговора с глазу на глаз в кабинете Первого секретаря. Начали с утверждения заранее подготовленной повестки дня. Круг обсуждаемых вопросов был заранее согласован на уровне министров иностранных дел. Первого секретаря прежде всего интересовали события вокруг беспилотников и информация о «Драконе», и Харитон, понимая серьёзность ситуации, сразу перешёл к делу:
   – Мы доставили образцы управляющих устройств и электроники с упавшего на нашей территории беспилотного аппарата и уже передали их вашим специалистам. Первый аппарат сохранился намного лучше, думаю, его изучение даст немало полезной информации.
   – А этот «Дракон», о нём что-то сможете сообщить дополнительно? – спросил Хрущёв.
   – Комиссар Блэкрок встречался с ним лично и разговаривал, хотя и недолго, – Харитон кивнул на своего спутника, статного чёрного жеребца с кьютимаркой в виде крылатого меча.
   – Миллс Блэкрок, к вашим услугам, – отрекомендовался комиссар. – С Драконом я встречался около 4 лет назад, когда мы впервые за 1000 лет пробили Снежный Занавес и прибыли в Галлопинг Гордж для переговоров с принцессой Кэйденс и принцем Армором. Первое впечатление от него было, честно сказать, жуткое. Это настоящая живая машина для убийства. Но когда мы с ним немного поговорили и освоились, оказалось, что он вполне адекватен и предпочитает мирно решать любые вопросы. Безусловно, если его собеседник тоже настроен на мирное решение. В случае конфронтации он отвечает жёстко и стремительно.
   Помнится, он очень интересовался некоторыми особенностями нашей техники, в частности, паровыми тракторами и элементной базой наших радиостанций. По разговору с ним у меня сложилось впечатление, что увиденное у нас было ему знакомо. Я подготовил для вас и ваших компетентных органов подробный отчёт, где изложил всё, что мне известно о Драконе и его спутнице, а также отдельно от фактов оформил собственные выводы и умозаключения, – Миллс передал Первому секретарю увесистую папку.
   – Спасибо, товарищи, полагаю, нам это очень поможет, – Никита Сергеевич передал папку своему помощнику. – Передайте товарищу Серову, пусть тщательно изучит всю информацию и доложит кратко свои выводы.
   – Я буду рад, если наша информация по Дракону и беспилотникам поможет вашим специалистам в их исследованиях, – продолжил Харитон. – Но, как нам представляется, для обеих сторон было бы полезно объединить усилия наших и ваших специалистов, чтобы досконально разобраться в трофейных технологиях. Как пример, уцелевшие электронные блоки упавшего у нас беспилотника сохранились практически неповреждёнными, а от сбитого вами, как я понимаю, осталась только малая часть электронных схем?
   – Да, только силовая электроника, управляющая электродвигателями, – подтвердил Никита Сергеевич.
   – Вот-вот. Но у нас имеющиеся электронные блоки тоже есть только в одном экземпляре, – пояснил Харитон. – Те, что дублировались, например, управляющие блоки рулевых машинок, мы привезли. Проблема в том, что те блоки, что у нас в одном экземпляре, мы не рисковали изучать разрушающими способами, вроде послойного шлифования, а методы обратной разработки путём анализа подаваемых сигналов занимают очень много времени, учитывая сложность использованной элементной базы. Так мне объясняли наши специалисты. По сути, им приходится догадываться об устройстве каждой микросхемы, последовательно подавая на неё сигналы и изучая ответные. Это всё равно что догадываться об устройстве чёрного ящика, не заглядывая в него.
   – Гм… этак можно до морковкина заговения изучать, – согласился Хрущёв. – Думаю, объединить усилия в данном случае будет правильным решением. И результаты исследований послужат в пользу обоих наших народов. Наша генеральная линия в науке и технике сейчас – всестороннее применение научных достижений в народном хозяйстве. Мы стараемся развивать технологии двойного назначения, переводя в гражданский сектор всё, что изначально разрабатывалось для военного и космического применения. Там, где это вообще возможно, конечно.
   – Вполне логичная позиция, – одобрил Бронеус. – Конечно, применить военные технологии в народном хозяйстве получается не во всех случаях, но достаточно много из них действительно имеют двойное назначение. Мы тоже сейчас об этом думаем.
   – Насчёт исследования микросхем беспилотника – у наших друзей-демикорнов есть технологии неразрушающего исследования, – подсказал Хрущёв. – Товарищ Ирис при мне исследовала таким образом микросхему и смогла получить изображение всего её внутреннего устройства, как это, топо… что-то там…
   – Внутреннюю топологию, – подсказал Первому секретарю кто-то из его помощников.
   – Да, вот-вот, топологию. Будет наиболее правильно и результативно, если они тоже поучаствуют в изучении.
   – Не возражаю, – кивнул Харитон. – Мы весьма обязаны демикорнам за их помощь в самый сложный момент нашей истории, и нам было очень приятно узнать, что хотя бы небольшая часть их народа выжила и сохранила свою культуру и технологии. А то, что они переехали в СССР, во многом упростит наше с вами дальнейшее сотрудничество. Ведь у вас уже будет опыт взаимодействия с ними, да и их общественное устройство отчасти похоже на наше и на ваше.
   – Да, мы с ними неожиданно легко нашли общий язык и точки соприкосновения интересов, – подтвердил Первый секретарь.
   – Пока мы не перешли к обсуждению общих вопросов, мне необходимо сообщить вам, товарищ Хрущёв, ещё один факт, вероятнее всего, касающийся Дракона, – Бронеус достал из портфеля катушку магнитофонной ленты. – Наши моряки с патрульных эсминцев буквально позавчера записали необычный радиосигнал. Если точнее – два сигнала, передаваемых с периодичностью в 1 час. Первый сигнал передавался на частоте 500 единиц принятым в Эквестрии телеграфным кодом Хорсе и представлял собой три точки, три тире и снова три точки.
   – Сигнал бедствия? – тут же сообразил Никита Сергеевич.
   – Да, согласно принятому в вашем мире телеграфному коду этот сигнал называется SOS, это нам уже объяснили сотрудники нашего посольства в Москве, – подтвердил Харитон. – Помимо него, следом, уже в диапазоне 2400-4800 единиц передаётся довольно длинный блок двоичного кода. Сейчас наши компетентные органы пытаются расшифровать запись, но пока они не добились успеха. Я привёз копию записи этого сигнала и передаю её вам, – генсек положил магнитофонную катушку на стол. – Возможно, вашим специалистам расшифровка удастся лучше.
   – Благодарю за оказанное доверие, товарищ Бронеус, – поблагодарил Хрущёв и повернулся к своему помощнику Трояновскому. – Олег Алексаныч, немедленно передайте запись на расшифровку, через сотрудников охраны. Для Серова приложите записку: «Двоичный код, нужна срочная расшифровка, копию в НИИ Спецтехнологий». Возможно, тамошним специалистам удастся разобраться с этой записью быстрее.
   Трояновский немедленно написал записку и передал катушку сотруднику охраны.
   – А источник сигнала не отследили? – спросил Никита Сергеевич.
   – Пеленги указывают на достаточно отдалённый от побережья район Зебрики, не менее 700 километров в глубине континента, – ответил Харитон. – Определить точнее пока не получилось.
   – Мы достигли договорённости с диархами Эквестрии об отправке на эквестрийскую сторону дирижабля со специальной радиоаппаратурой, – сообщил ему Хрущёв. – Если сигнал внезапно не прекратится, надеюсь, с помощью дирижабля мы сумеем засечь источник точнее. Думаете, это Дракон?
   – Либо он, либо кто-то, знакомый с принятыми в вашем мире протоколами аварийной радиосвязи и сигналами бедствия, – предположил Бронеус. – Не думаю, что в Зебрике найдётся много людей из вашего мира.
   – Сигнал бедствия, значит? – Первый секретарь задумался. – Но ведь этот Дракон приезжал в Эквестрию, ездил по всей стране вместе со своей антилопой как турист, даже самоходную тележку свою с собой привозил, беспилотники запускал. Как-то не похож он на бедствующего. Да и до того он никаких радиосигналов, как я понимаю, не подавал. Не ловушка ли это?
   – Сомневаюсь, что это ловушка. Может быть, он и раньше подавал сигналы, но их некому было услышать, – предположил Харитон. На частоте 500 единиц этот сигнал даже до Клуджтауна не достаёт, не говоря уже о южных границах Эквестрии. Наши эсминцы шли вдоль побережья Зебрики, потому и услышали. На частотах 2400-4800 единиц эквестрийские радиостанции не работают, у них в ходу радио на длинных и средних волнах, с амплитудной модуляцией, как мне объясняли наши специалисты.
   Также возможно, что раньше его радиостанция по какой-либо причине не работала, и её удалось запустить только сейчас. Ещё, возможно, что это и не Дракон передаёт, а кто-то из предполагаемых вами людей, занимающихся тайным вывозом ресурсов с Эквуса, и, возможно, этот сигнал предназначался как раз Дракону, а наши моряки приняли его просто случайно.
   – Вот это как раз возможно, – согласился Никита Сергеевич.
   – Однако доказательств существования подобной группы людей, тайно высадившихся на Эквусе, у нас пока что нет, – заметил Генеральный секретарь. – Это пока только предположения. Мне почему-то думается, что причина не в этом. Что, если это приглашение на переговоры? Дракон обнаружил активность людей в Эквестрии и решил познакомиться поближе. Но в Эквестрию он больше не поедет, и решил встретиться с вами на своей территории.
   – Гм… – Хрущёв задумался. – А зачем бы ему идти на контакт с нами? Особенно, если он уже контактирует с людьми из 27 столетия, вывозящими с Эквуса ресурсы?
   – Это если такая группа существует, – в очередной раз подчеркнул Харитон. – Прямых доказательств этого у нас пока нет. Есть только один беспилотный разведчик и сильно повреждённые обломки второго. Второй беспилотник тоже мог запустить и сам Дракон. Первый точно он запустил. И если никакой группы «контрабандистов из 27 века» на самом деле не существует, а Дракон действительно оказался на Эквусе один и случайно, то подаваемый им сигнал бедствия обретает смысл именно сейчас, когда на Эквусе появились люди.
   – Может быть, может быть, – Никита Сергеевич несколько секунд размышлял. – Ясно, что ситуация запутанная и требует тщательного расследования. Дракон явно опасен и сам по себе, а технологии 27 столетия умножают его опасность многократно. Спасибо большое за ценную информацию, товарищ Бронеус. Мы будем держать вас в курсе дела. Вероятно, мы направим экспедицию в эту самую Зебрику, и обязательно включим в её состав представителей от Сталлионграда. Проблема в том, что Зебрика для нас – место совершенно неизвестное, мы не знаем, чего там ожидать. Экспедиция потребует тщательной подготовки.
   – Мы со своей стороны выберем лучших специалистов, – заверил Генеральный секретарь КПС.
   – Договорились, – Никита Сергеевич протянул руку, сложив её в кулак, имитируя жест, принятый у пони, и Харитон слегка ткнул в него копытом.
  
   На этом приватная часть их беседы завершилась, и стороны перешли в соседний с кабинетом зал, где обычно собирались на совещания члены Президиума ЦК КПСС. Когда члены сталлионградской делегации расселись вдоль длинного стола напротив советских министров и дипломатов, Никита Сергеевич предложил обсудить возможные направления для совместной работы в интересах народного хозяйства:
   – Я рассчитываю, что и у нас с вами найдётся немало областей для сотрудничества.
   – Безусловно, – согласился Харитон. – И как пример – элементная база электроники. Да, у нас было несколько столетий для развития электронно-вакуумной элементной базы, и мы достигли определённых успехов в схемотехнике на её основе. Наши ламповые ЭВМ, как мне сообщили наши специалисты, значительно превосходят ваши ламповые образцы по надёжности и быстродействию. Тут мы могли бы вам помочь. Но, как мне сообщили те же специалисты, ваше генеральное направление развития твердотельной электроники значительно более перспективно, а мы по этой части сильно отстаём и фактически делаем лишь первые шаги, вроде изготовления отдельных диодов и транзисторов. Как я понял, ваши достижения в этой области если и не догоняют микросхемы из беспилотников, то достаточно уверенно движутся в том же направлении.
   Республика очень заинтересована в проведении совместных научно-исследовательских работ и последующем развёртывании серийного производства твердотельной электроники. Взамен мы готовы поделиться своим опытом как в части электронно-вакуумных технологий – насколько я знаю, в радиолокации они ещё долго будут востребованы – так и в совместном построении системы автоматизированных плановых расчётов для народного хозяйства. В Сталлионграде система АСПР работает уже не первое столетие, с момента постройки первых ЭВМ, и у нас уже накоплен определённый опыт, которым мы будем рады с вами поделиться.
   – Вот это было бы очень к месту, – тут же поддержал его предложение Косыгин. – У нас эта система называется ОГАС, и она тоже делает только первые шаги, пусть и достаточно успешные.
   – И у нас есть наработки не только по электронике, – продолжил Бронеус. – В Эквестрии вообще и у нас в республике в частности на развитие науки и технологий во многом повлияло практическое отсутствие нефти при наличии значительных залежей каменного угля. Мне известно, что в СССР тоже имеются немалые запасы угля. Соответственно, мы можем предложить вам свои наработки и опыт многолетней эксплуатации установок по получению водоугольного топлива, синтетических видов жидкого топлива из угля, технологии газификации угля и получения синтез-газа, а также наши малогабаритные паровые двигатели, трактора на паровом ходу, локомобили и паровозы, если в них имеется потребность – вероятно, в виде лицензии на их производство, так как производственные возможности республики слишком ограничены, чтобы удовлетворить спрос такого гиганта, как СССР.
   – Паровозы у нас используются ограниченно, мы постепенно переходим на тепловозы и электрическую тягу, но, если у вас есть наработки, повышающие их эффективность, мы с удовольствием с ними ознакомимся, – ответил Первый секретарь. – В конце концов, в районах добычи угля паровозы у нас ещё вовсю используются, в связи с наличием дешёвого местного топлива. По локомобилям аналогично, наверняка инженерам Людиновского завода будет полезно изучить ваши достижения. Ваши технологии переработки угля в жидкое топливо и получения синтез-газа тоже очень нам пригодятся. Что вы хотели бы получить взамен?
   – Двигатели внутреннего сгорания, способные работать на синтез-газе и жидком синтетическом топливе, автомобильную и гусеничную технику, адаптированную под анатомические особенности пони, – ответил Харитон. – Исторически мы в основном используем технику на железнодорожном ходу, и при применении узкой колеи это вполне экономически оправдано. Но в республике есть немало мест, куда тянуть даже узкоколейку нецелесообразно, а завозить туда топливо, пищу и другие грузы необходимо. Автотранспорт повышенной проходимости и гусеничные вездеходы нам очень пригодились бы.
   Аналогичная ситуация с авиационной промышленностью. У нас есть собственные удачные разработки, но научно-производственная база Сталлионграда по понятным причинам значительно уступает вашей. У нас нет и не может быть НИИ, подобного вашему ЦАГИ, просто из-за кратно меньшей численности населения. Мы были бы признательны как за помощь в проведении собственных исследований в ваших научных организациях, так и заинтересованы в поставках советской авиационной техники.
   Ещё мы очень заинтересованы в поставках ваших станков, особенно вариантов с программным управлением. Станкостроительная база в республике есть, но, безусловно, она не может сравниться с вашей.
   Хрущёв вопросительно взглянул на Косыгина:
   – Алексей Николаич, что скажешь? По-моему, всё это вполне реально. Нам помощь сталлионградских коллег в освоении технологий получения синтетического топлива из угля очень даже пригодится, и в электронике у них успехи имеются.
   – Полагаю, всё это мы вполне можем вам предоставить, – подтвердил Косыгин. – Ваши предложения для нас тоже достаточно интересны.
   – Это ещё далеко не всё, что может дать вам Республика, – продолжил Харитон. – Мы предлагаем медицинские артефакты, как для диагностики, так и для лечения. От эквестрийских они отличаются тем, что для их применения не нужен единорог, они рассчитаны на применение обычными земными пони, которых в Сталлионграде всегда было большинство. Образцы нашей медтехники мы привезли, и с радостью ознакомим с ними ваших медиков.
   – Это очень нам пригодится, – тут же согласился Хрущёв. – С эквестрийскими артефактами в нашем мире часто случаются проблемы, многие из них у нас не работают. Что бы вы хотели получить взамен? Сельскохозяйственная продукция вас интересует?
   – Продукцией сельского хозяйства нас вполне обеспечивает Эквестрия, – ответил Бронеус. – Это ещё не все наши предложения. Мы также предлагаем Советскому Союзу наши наработки в области радиолокации. Как-никак, электронно-вакуумные приборы у нас изготавливаются уже не одно столетие, и, не буду скрывать, определённые успехи в части обеспечения их надёжности у нас достигнуты. К примеру, наши РЛС миллиметрового диапазона уверенно обнаруживают и отслеживают биологические объекты, вроде пегасов и грифонов, поскольку задача их обнаружения для нас была одной из основных. Мне докладывали, что у ваших специалистов были с этим некоторые затруднения.
   Высокий представительный военный, с большими маршальскими звёздами на погонах, которого эквестрийцам представили как министра обороны Гречко, тут же оживился и попросил слова.
   – Конечно, Андрей Антоныч, говори, – пригласил Первый секретарь.
   – Для ознакомления с достижениями сталлионградской стороны в радиолокации предлагаю направить в Республику делегацию специалистов по руководством адмирала Берга, – предложил Гречко. – Аксель Иванович в этой тематике разбирается от и до, он сможет всё оценить на практике.
   – Дело говоришь, Андрей Антоныч, – одобрил Хрущёв. – Аналогично, для оценки перспектив сотрудничества в части электроники, ЭВМ и автоматизации планового хозяйства предлагаю направить в республику академиков Лебедева и Глушкова. Товарищ Бронеус, что скажете? Есть у вас возражения?
   – Никаких возражений, товарищ Хрущёв, – заверил Харитон. – Пусть ваши специалисты приезжают, мы им всё покажем и расскажем. Никаких ограничений для советских граждан в посещении Республики нет и не будет. Порядок, конечно, должен быть, поэтому предлагаю установить между нашими странами стандартный, принятый в вашем мире визовый режим. Но никаких бюрократических препятствий с нашей стороны не предвидится.
   – Договорились. По части визового режима предлагаю передать вопрос на согласование министров иностранных дел, – Первый секретарь повернулся к Громыко. – Андрей Андреич, займитесь вопросом, рассчитываю на вас.
   – Обязательно, товарищ Хрущёв, всё согласуем в лучшем виде, – пообещал министр.
   – В республике есть ещё несколько областей народного хозяйства, где у нас имеются значительные успехи, – продолжил Харитон. – Прежде всего, это различные варианты тепличного хозяйства и вообще выращивания сельскохозяйственных культур в закрытом грунте. Как вы понимаете, климат у нас очень сложный, поэтому теплицами мы вынужденно занимаемся вот уже тысячу лет. За это время мы многому научились, и с удовольствием поделимся с советским народом нашими знаниями и наработками.
   – Это нам будет очень к месту, – тут же ответил Первый секретарь. – Мы, в свою очередь, поделимся всем, чего достигли в части автоматизации климат-контроля в тех же теплицах. Для нас тепличное хозяйство – одно из важных направлений, мы тоже над этим работаем.
   – Ещё одна область для сотрудничества – атомная энергетика, – продолжил Харитон. – Мы этой проблематикой занимаемся давно, но к практической эксплуатации приступили лишь несколько десятилетий назад. Природных залежей урана в Республике нет, нашим учёным пришлось в течение почти двух столетий накапливать уран, выделяя его из угольного шлака заводов и электростанций. Атомная энергетика Республики была вынужденно ориентирована на торий, которого у нас много больше. Но торий без урана в реакторе инициировать не получалось, поэтому, пока мы не накопили достаточно урана, мы не могли приступить к экспериментам. У нас уже работает уран-ториевый реактор на тяжёлой воде. Мы будем рады, если наш опыт пригодится советским специалистам.
   – Про реактор мне немного рассказывали во время экскурсии на вашу АЭС. Согласен, это будет очень интересно и перспективно, – поддержал его инициативу Первый секретарь. – Ториевая энергетика нас тоже весьма интересует, как и реализация замкнутого ядерного цикла.
   – У нас хорошо развиты технологии аффинажа отвалов рудников, переработки сажи и пыли с ТЭЦ и ТЭС, и вообще вторичная переработка отходов любого типа и вида, – продолжил Бронеус. – Республика в целом не слишком богата ресурсами. У нас есть уголь, в том числе качественный, коксующийся, есть железные, медные и полиметаллические руды, но очень мало редкоземельных металлов. Соответственно, мы заинтересованы в совместной работе с вашими металлургами, проведении совместных исследований и поставках некоторых легирующих элементов. Мы в ответ готовы поделиться нашими наработками в области спецсталей, например, для артиллерии. Наша артиллерия неплохо развита, поскольку ракеты в наших условиях и по типичным для нас целям применять было проблематично.
   – Я с удовольствием сам посмотрел бы на вашу артиллерию, – вставил министр обороны Гречко.
   – Будем рады принять вас у себя, товарищ маршал, – пригласил Харитон. – Товарищ Тарн покажет вам всё, что вас заинтересует, – он лишь взглянул на сталлионградского министра обороны, и гнедой единорог тут же кивнул:
   – Приезжайте, всё покажем, расскажем, поделимся необходимыми наработками. Ну, и рассчитываем на вашу ответную взаимность, – единорог, хитро улыбаясь, посмотрел на Гречко, а затем на Хрущёва и Косыгина.
   – Очень хорошо. В части обороны чем мы можем помочь Республике? – спросил Никита Сергеевич.
   – Мы заинтересованы прежде всего в ваших самолётах и вертолётах, не столько для перевооружения ВВС, сколько для изучения опыта авиастроения и для подготовки лётного состава, – ответил Хорсан Тарн. – Политическая ситуация после падения Снежного Занавеса прояснилась, прямых угроз для Республики в обозримом будущем мы не видим, но «наш бронепоезд стоит на запасном пути». У нас принято всегда быть готовыми к любым неожиданностям.
   – Разумно, – одобрил Косыгин.
   – Также нас весьма интересуют ваши зенитно-ракетные и противокорабельные ракетные комплексы, как сухопутные, для обороны республики, так и морские, для установки на корабли флота, – продолжил министр. – Если, конечно, вы согласитесь передать нам столь современные системы.
   – Как вы понимаете, с нашей численностью населения Республика физически не может осилить разработку столь сложных комплексов, – добавил Харитон. – Мы никому не угрожаем, но в нашем мире существуют весьма агрессивные разумные расы, вроде грифонов, и нам необходимо быть готовыми к любому развитию событий. В Сталлионграде нет всемогущих принцесс-аликорнов, приходится обходиться техническими средствами.
   – Не вижу препятствий для поставок, ни в части авиации, ни в части ЗРК и ПКР, – ответил Хрущёв. – Пусть министры обороны определятся, что вас интересует в первую очередь, а рассчитываться при обмене будем по взаимозачётам, наша продукция и технологии в обмен на ваши. Драть три шкуры золотом с идеологически близких товарищей – смертный грех. Мы же не империалисты какие-нибудь.
   – Очень хорошо, – улыбнулся Харитон. – Мы, в свою очередь, можем поделиться технологиями, разработанными в нашем НИИ сверхнизких температур. У нас есть полезные для вас достижения по криотехнике и холодостойким материалам, работающим в условиях глубокого охлаждения. Также наши учёные открыли явление падения электрического сопротивления некоторых материалов при их охлаждении до диапазона температур сжижения атмосферных газов. По этой части у нас тоже имеются определённые достижения, мы будем рады поделиться с вашими учёными и в дальнейшем хотели бы организовать с ними совместные исследования.
   – Это будет очень полезно, – тут же сориентировался Косыгин. – Никита Сергеич, на это направление следует обратить особое внимание. Сталлионградские товарищи явно имеют в виду явление сверхпроводимости. Насколько мне известно от специалистов, явление это пока что изучено недостаточно, поэтому любая информация по этой тематике, любой практический опыт использования очень пригодится для развития науки и техники.
   – Ещё мы могли бы предложить вам наши автоматические метеостанции, – продолжил Бронеус. – На всей территории Республики постоянно ведётся круглосуточное наблюдение за погодой. У нас слишком мало пегасов, а Снежный Занавес создавал настолько сильную погодную аномалию, что погодные команды, вроде тех, что обеспечивают погоду в Эквестрии, не могли с ней справиться. Фактически всю предыдущую тысячу лет мы жили в условиях неконтролируемой погоды, поэтому её прогнозированию уделялось постоянное внимание.
   Насколько я знаю, у вас погода тоже не контролируется, и при тех огромных размерах, что занимает территория СССР, автоматические метеостанции вам пригодятся.
   – Мы с удовольствием с ними ознакомимся, – подтвердил Косыгин. – У нас тоже есть автоматические метеостанции, в основном в районах Крайнего Севера, будет полезно сравнить их возможности с вашими.
   – Учитывая, что мы начали делать автоматические метеостанции относительно недавно, а сталлионградские товарищи используют их намного дольше, подозреваю, что их успехи на этом направлении могут существенно превосходить наши, – вставил министр обороны Гречко. – Было бы очень полезно сравнить их образцы с нашими, подозреваю, нам есть чему поучиться у наших сталлионградских коллег.
   – Для нас это критически важно, – подтвердил Хрущёв, – потому что из-за большой протяжённости нашей северной границы она может быть прикрыта только перехватчиками дальнего радиуса действия, а для авиации точный прогноз погоды имеет первостепенное значение. Как и для перевозок по Северному морскому пути – это судоходный маршрут, по которому ведётся снабжение наших северных городов, прежде всего Норильска и портов Игарка, Дудинка, Диксон, Тикси. Норильское никелевое месторождение для нас очень важно, поэтому всё, что может помочь в освоении районов Севера, нам очень пригодится.
   – Тогда я ещё раз посоветовал бы обратить внимание на наши паровые трактора и полярные гусеничные вездеходы с пароэлектрическим приводом, – подсказал Харитон. – Товарищи, – обратился он к членам сталлионградской делегации. – Покажите нашим советским коллегам фотографии.
   Министр иностранных дел Купцовский достал из папки несколько фотоснимков и передал их сидящему напротив Громыко. Снимки пошли по рукам.
   – Гм…. – Никита Сергеевич с интересом разглядывал чёрно-белую фотографию тяжёлого вездехода вагонной компоновки. – Знакомо выглядит… На наши «Харьковчанки» похож.
   – Если такая техника вас заинтересует, мы могли бы доставить в Москву один из вездеходов Управления Ледовой разведки по железной дороге, – предложил Бронеус. – Современные модели вездеходов работают на водоугольном топливе, но за счёт модульной конструкции силового агрегата могут быть достаточно легко приспособлены под использование любого вида топлива. Паровой двигатель тем и хорош, что работает на всём, что горит, а при использовании пароперегревателей и рекуператоров тепла его КПД не уступает двигателям внутреннего сгорания.
   – Интересная машина, – Первый секретарь передал фотоснимок дальше и взял следующий. – Насколько проблематично будет привезти один из таких вездеходов в Москву? Мы предоставим платформу, локомотив и крановую технику, скажите только, сколько он весит?
   – Порядка 36 тонн, – подсказал Хорсан Тарн. Он покопался в своей папке и добавил: – Длина восемь с половиной метров, ширина три с половиной, высота четыре метра. Вездеход привезём, конечно, проблем с этим не будет. Транспортировка тяжёлой гусеничной техники в Республике хорошо отработана. На платформу он своим ходом въедет, у нас есть специальная погрузочная рампа. Её тоже привезём с собой, для разгрузки.
   – Тогда ждём ваш демонстрационный образец, – улыбнулся Никита Сергеевич. – Возможно, мы даже у вас выменяем на него лицензию, в обмен на какую-нибудь из наших лицензий.
   – Будем рады, если наша техника подойдёт советским коллегам, – довольно улыбаясь, ответил Бронеус. – У нас также есть предложения по организации нашего с вами взаимодействия в целом.
   – Прошу, излагайте, – пригласил Никита Сергеевич.
   – Портал, потребляющий море энергии – дело не слишком надёжное, – пояснил Харитон. – Тем более, как он в долгосрочной перспективе будет работать в насыщенной магией среде Эквуса, мы ещё не знаем, и вы, вероятно, тоже.
   – Да, эквестрийская магия для нас стала полной неожиданностью, – вставил Хрущёв. – Потребуются десятилетия исследований, чтобы в ней разобраться.
   – В связи с этим, что, если нам с вами организовать совместные предприятия, как с вашей, так и с нашей стороны портала? – предложил генсек. – Тогда, даже если из-за каких-либо непредвиденных обстоятельств связь через портал прервётся на неопределённое время, у каждой из сторон останется документация по совместным разработкам и образцы из числа находящихся в работе.
   – Гм… В этом есть смысл, – задумался Первый секретарь. – Признаться, такую вероятность мы не рассматривали.
   – Сталлионградцы прожили тысячу лет в условиях изоляции, поэтому мы привыкли думать о таких возможностях наперёд и полагаться на те ресурсы, которые есть в наличии, – пояснил Харитон.
   – Но в случае прерывания связи пони, работающие на совместном предприятии на Земле, останутся у нас, а люди – у вас, – заметил Косыгин.
   – Да, это определённый риск, но, полагаю, риск оправданный, учитывая, насколько ценным вырисовывается наше с вами сотрудничество, – вставил Купцовский. – Мы предлагаем заключить специальное соглашение о гарантиях прав лиц, пребывающих на территориях договаривающихся сторон. С нашей стороны, мы гарантируем, что в случае внезапного прекращения работы портала все люди, оказавшиеся на нашей стороне, получат те же права, что и граждане Сталлионградской Народной Республики, получат гарантированную работу, жильё, доступ к медицинскому обслуживанию, пенсионному обеспечению и образованию для своих детей, если таковые окажутся на территории Республики, и будут пользоваться всеми правами граждан Республики. Соответственно, мы хотели бы получить подобные гарантии советской стороны в отношении пони, буде они окажутся в подобной ситуации.
   – Безусловно, – подтвердил Первый секретарь. – Все пони, хоть сталлионградские, хоть эквестрийские, оказавшиеся в СССР в случае прерывания работы портала, будут пользоваться всеми правами граждан СССР. Предложение об этом я в ближайшее время внесу в Верховный Совет, мы примем закон, гарантирующий это, и обязуемся его неукоснительно соблюдать. С эквестрийскими коллегами, кстати, тоже следует заключить такое соглашение, Андрей Андреич, – он повернулся к Громыко. – Принцессам я сам письмо напишу, а вы, в случае положительного ответа, будьте готовы проработать этот вопрос с эквестрийской стороной.
   – Конечно, товарищ Хрущёв, как только принципиальная договорённость будет достигнута, мы с господином Джет Сетом и товарищем Купцовским договоримся обо всех деталях, – ответил министр.
   – Хотя я не думаю, что такая проблема вообще возникнет, – заметил Хрущёв. – В конце концов, сбой в работе портала у нас уже случался на раннем этапе, и наши специалисты, пусть и с помощью Доктора Хувса, сумели его исправить. Доктор помог мне вернуться, не думаю, что он откажет нашим специалистам в случае повторного инцидента. Но подстраховаться, безусловно, необходимо.
   – Что касается сотрудничества в условиях нормальной работы портала, – продолжил Бронеус, – мы готовы принять у себя необходимое количество людей, прежде всего – преподавателей, учёных, инженеров и рабочих на совместные производства. И, со своей стороны, направим в СССР своих специалистов. Развитие производств в Республике всегда сдерживала нехватка кадров, поэтому мы будем благодарны любым товарищам, согласным поработать у нас. Со своей стороны, мы предоставим жилплощадь, снабжение и трудоустройство.
   – Вопросы трудовой миграции в случае создания совместных предприятий, безусловно, решать придётся, – согласился Хрущёв. – Советский Союз в ходе Великой Отечественной войны, закончившейся менее 20 лет назад, понёс тяжелейшие потери в численности населения, у нас кадровый вопрос тоже одно из больных мест. Но, полагаю, мы с вами обо всём договоримся. Я вижу, что сталлионградская сторона искренне заинтересована в сотрудничестве, а к друзьям и коллегам мы всегда относимся со всей душой. Сейчас я предлагаю на сегодня закончить наше обсуждение, подкрепиться, а затем у нас намечена для вас культурная программа.
  
   «Подкрепиться» в исполнении принимающей стороны вылилось в целый приём, занявший два часа, хоть Харитон и просил обойтись минимумом торжественности. Он отметил, что на столе были и традиционные сталлионградские блюда, относительно которых люди специально консультировались с посольством и согласовывали меню, и эквестрийские продукты, и угощения по рецептам человеческой кухни. Мясного не подавали, учитывая вкусы гостей, ограничились рыбными и овощными блюдами.
   Бронеус заметил, что спиртное на столе присутствовало в символических количествах. Первый секретарь в самом начале поднял ожидаемый тост «за дружбу и плодотворное сотрудничество», и этим ограничился. Харитон обратил внимание, что у Никиты Сергеевича рюмка сделана из очень толстого стекла и вмещает буквально гомеопатическое количество напитка, хотя со стороны заметить это было непросто.
   Приступив к еде, Бронеус не раз мысленно поблагодарил профессора Пилюлькина, позаботившегося об усиливающих копытокинез артефактах. Люди держались с гостями предельно внимательно и вежливо, старательно не обращая внимания на некоторые промахи, вроде обронённых на скатерть овощей, сорвавшихся с прилипшей к неловкому копытцу вилки. Вечером накануне поездки специально приглашённая из эквестрийского посольства в Москве специалист по этикету провела с членами делегации целое занятие, с лекцией и практической тренировкой, разъясняя различия в правилах поведения, принятых у людей и у пони. Почти половина занятия была посвящена правилам поведения за столом, и сейчас Харитон был очень благодарен ей за науку.
   В ходе завязавшейся между переменами блюд непринуждённой беседы Генеральный секретарь высказал просьбу обменяться наработками и знаниями по теории марксизма:
   – Было бы хорошо обменяться делегациями учёных с вашей и с нашей стороны, нам ознакомиться с последними достижениями в вашем мире, а ваших специалистов, возможно, заинтересовали бы наши достижения. Всё же наша научная мысль развивалась в условиях тысячелетней изоляции, без контакта со внешним миром, что могло привести к значительным отличиям в мировоззрении и философии. С другой стороны, теории наших обществоведов – не просто досужие построения на отвлечённые темы, многие из них были использованы на практике и проверены временем, в течение нескольких столетий.
   – Верно, практика – критерий истины, я тоже всегда так считал, – согласился Никита Сергеевич. – Ознакомиться с теориями, подтверждёнными практикой, нашим философам будет очень полезно. Я передам ваше предложение научному директору Института марксизма-ленинизма товарищу Ефремову, и, со своей стороны, настоятельно рекомендую ему посетить Сталлионград. А вы уж там покажите ему и остальным товарищам, что с ним приедут, всё лучшее, чего вы добились. Тем более, вам есть что показать, я сам тому свидетель.
  
   По окончании обеда наступил черёд официальных мероприятий, начавшихся с краткой пресс-конференции по итогам первого дня переговоров. На вопросы репортёров мировых изданий ответили посол Хорс и пресс-секретарь Кремля, помощник Первого секретаря по дипломатическим вопросам Олег Александрович Трояновский. Высшие руководители лишь выступили в начале пресс-конференции с краткими заявлениями, отметив высокий уровень взаимного доверия сторон и готовность к сотрудничеству по широкому спектру направлений.
   Затем Генеральный секретарь Бронеус и члены сталлионградской делегации, в сопровождении Первого секретаря Хрущёва и других официальных лиц возложили венки к Вечному огню на Красной площади. (Согласно ЦС-К т.7 в АИ Вечный огонь был зажжён 9 мая 1962 г, в реальной истории – 8 мая 1967 г).
   В ходе церемонии Генеральный секретарь сделал краткое заявление для прессы:
   – История Сталлионграда началась тысячу лет назад с опустошительной и кровавой войны с армией узурпатора Сомбры, захватившего власть в Кристальной империи. Победа далась нам дорогой ценой. Пони Сталлионграда оказались в тысячелетней изоляции и выжили с огромным трудом. Мы очень хорошо знаем, что такое война, холод и голод. Поэтому мы не могли не отдать дань нашего уважения советским солдатам и их победе в ещё более разрушительной и страшной войне.
   По окончании памятных мероприятий гости посетили Политехнический музей, а затем им показали Москву в целом. Генеральный секретарь Бронеус и члены сталлионградской делегации осмотрели один из недавно построенных жилых микрорайонов. Сталлионградских пони впечатлил размах ведущегося в Москве жилищного строительства.
   – Строим много, и не только в Москве, а по всему Союзу, – рассказал гостям первый секретарь Горкома КПСС Николай Григорьевич Егорычев. – В ходе войны жилой фонд в наиболее населённой западной части страны был сильно разрушен, а в восточной и центральной части его и до войны не хватало. Постройка жилого дома из кирпича занимала от двух до трёх лет, поэтому на высшем уровне было принято решение о переходе к развитию панельного домостроения. Отдельные дома и кварталы панельных домов к моменту принятия решения уже были построены и эксплуатировались. Всего по стране действует около 400 заводов железобетонных изделий.
   – У нас в Сталлионграде такие дома не строят, – поделился опытом Харитон. – Прежде всего, у нас намного меньше населения. Во всей республике живёт меньше пони, чем у вас людей в одной Москве. У нас издавна было принято строить на века, чтобы сократить затраты на капитальный ремонт жилого фонда. Основной строительный материал у нас кирпич и природный камень, часто используется забутовка стен камнями на известковом растворе. Климат у нас холоднее вашего, поэтому стены приходится делать толще.
   Дворы ваши нам всем очень понравились, много зелени, детские площадки, даже фонтаны с бассейнами. У нас климат намного суровее, фонтаны во дворах не поставишь, но зато у нас в каждом дворе есть игровая площадка и горка для жеребят, для катания на санках. Жеребята у нас всегда под присмотром взрослых и в одиночку из микрорайона не выходят. Метель может налететь неожиданно, а в ней и в сотне метров от жилых домов сгинуть можно, случаи такие раньше бывали.
   Знакомство со столицей СССР завершилось воздушной прогулкой над городом на туристическом дирижабле. Харитона и остальных пони впечатлили, в первую очередь, 8 высотных зданий со шпилями, поднимавшихся выше башен Кремля и служивших высотными доминантами огромного города. Семь из них выглядели готовыми, восьмая башня ещё строилась.
   Радиально-кольцевая структура Москвы сильно отличалась от более упорядоченного Сталлионграда и выглядела более хаотичной. Для пони было необычно наблюдать оживлённое автомобильное движение на улицах, прогулочные катера и корабли на подводных крыльях на реке. Всего этого в Сталлионграде не было. Сами дома тоже были выше, в центре в среднем не менее 5 этажей, в новых районах часто встречались девятиэтажки, огромные, как стена крепости. В Сталлионграде большинство домов строились в пределах трёх этажей, так как для пони было неудобно подниматься на большую высоту. Также в сталлионградских домах преобладала коридорная система, всего с двумя подъездами, это помогало сохранять тепло и было проще при строительстве, так как уклон лестниц у пони был меньше.
  
   Вечером Бронеус с остальными членами делегации подводили итоги первого дня визита. Генеральный секретарь попросил каждого из товарищей рассказать, что кому больше запомнилось. Все отметили тёплый приём и радушие людей:
   – Хорошо принимают, доброжелательно, – выразил общее мнение комиссар Блэкрок. – Никто не обращает внимание на неловкие моменты и нашу некоторую неуклюжесть в сравнении с двуногими, хотя в некоторых помещениях откровенно тесновато. В туалетную кабинку пришлось задним ходом входить, – Миллс усмехнулся. – Людям, с их телосложением, таких кабинок, видно, достаточно, а нам не развернуться.
   – Контакты с людьми для нас однозначно будут полезны, – подчеркнул министр обороны Тарн. – Думаю, что и для них контакты с нами – тоже. Я уже наметил целый список важнейших направлений для сотрудничества в области обороны, – он вытащил пару листов бумаги, пошелестел ими. – Всё перечислять не буду, но хотел бы обратить особое внимание на автоматизированные системы управления огнём артиллерии, которые у людей, по имеющимся у нас открытым данным, находятся на весьма высоком уровне, особенно в части зенитной артиллерии, прежде всего, за счёт более совершенной полупроводниковой элементной базы, а также на совершенно новое для нас направление разработки – так называемые активно-реактивные снаряды, в том числе – корректируемые и самонаводящиеся. У нас подобных разработок либо вообще не было, либо они находятся в зачаточном состоянии.
   В то же время мы можем предложить людям наши наработки по автоматике перезарядки артиллерийских орудий, в том числе крупнокалиберных. У нас, насколько мне известно, уровень автоматизации в артиллерии выше, чем наших партнёров, просто потому, что руками снаряды перегружать и заряжать всё же более удобно, чем копытами. Также необходимо обратить особое внимание на автомобили повышенной проходимости и различные снегоходы.
   – Разве у людей есть снегоходы лучше наших? – уточнил Харитон.
   – Есть, точнее – снегоболотоходы высокой проходимости и грузоподъёмности. Также есть многоколёсные армейские ракетные транспортёры, такие машины в варианте с бортовой платформой или тягачи тоже могли бы нам пригодиться. Это только малая часть того, что мы могли бы получить от людей или строить вместе с ними. Полный список я оформлю служебной запиской к завтрашнему вечеру, – заключил Хорсан Тарн.
   – Железки – это, безусловно, важно, – заметил комиссар Блэкрок, – но, как по мне, куда важнее изучить человеческую систему образования, начиная с дошкольного и заканчивая высшим. Взять всё лучшее из её организации, а также договориться на будущее о возможности обучения пони в советских институтах и университетах. Хотя бы уже потому, что этих институтов и университетов у людей много больше, чем когда-либо сможет себе позволить Сталлионград. Из того, что я успел выяснить, сравнивая и анализируя, наше образование во многих аспектах не уступает советскому, а в некоторых, пожалуй, и превосходит, но вот широта охвата по научным направлениям у людей в любом случае больше.
   – По образованию свои выводы, товарищ Блэкрок, представьте мне как можно скорее, лучше всего – завтра утром, – дал ему поручение Харитон. – Тут я всеми копытами «за», образование для нации, вместе со здравоохранением – важнейшие направления.
   – По сотрудничеству в области медицины у нас уже наметилось большое поле для совместной работы, – отметил министр иностранных дел Купцовский. – Люди очень заинтересовались нашими медицинскими артефактами, а также некоторыми препаратами из области нашей традиционной медицины. Нам от них желательно будет получить информацию о новейших медицинских препаратах и технологии их производства.
   – Поскольку детальные переговоры по каждому вопросу вести всё равно будут министры иностранных дел, все свои заметки и планы, товарищи, оформляйте письменно и сдавайте товарищу Купцовскому или назначенному им пони из секретариата или персонала посольства, – распорядился Бронеус. – На этом предлагаю закончить и разойтись, у нас завтра будет насыщенный день.
   

Глава 7. Находка на орбите

  
   Принцесса Луна не любила откладывать дела в долгий ящик. Поговорив с сестрой, она телепортировалась на свою астрономическую площадку на вершине башни Луны, где стоял её телескоп, и начала сканировать магией пространство вблизи Эквуса, начав с низких орбит и постепенно поднимая магическое поле выше.
   Как обычно, попадались в основном мелкие метеориты и метеоры. Такой космический мусор никому не угрожал, обычно сгорая в атмосфере, поэтому принцесса не обращала на него внимания. Сколько-нибудь крупные небесные тела обычно заранее обнаруживались предупреждающим барьером, который Луна подняла вокруг Эквуса вскоре после своего возвращения из изгнания.
   На низких орбитах, проходящих над Эквестрией, не обнаружилось ничего интересного, как и на низких орбитах над Зебрикой. Луна поднимала сканирующее поле всё выше и выше, как вдруг что-то очень большое стремительно пронеслось сквозь поднимаемый ею барьер и устремилось по направлению к Эквусу.
   Аликорн тут же сфокусировалась на объекте, посылая один сканирующий импульс за другим. После нескольких зондирований она поняла, что неизвестный объект не падает на Эквус, а движется вокруг планеты по сильно вытянутой высокоэллиптической орбите. Записав результаты сканирования, чтобы вычислить по ним параметры орбиты, она попыталась понять, как выглядит объект. Отражённые от объекта импульсы приходили сильно ослабленными, как будто отражалась только часть посылаемой энергии, а остальное свободно проходило сквозь объект.
   Это приводило принцессу в некоторое недоумение – она понимала, что космические корабли, о которых ей недавно рассказывали люди, должны быть герметичными. А этот объект, судя по отражённым сигналам, был больше похож на некую решётчатую конструкцию.
   – Ты что-то нашла, Луняша? – послышался позади голос принцессы Селестии.
   – Да, но не могу понять, что это такое, – призналась Луна, указывая магическим импульсом на объект.
   Селестия тоже послала несколько сканирующих импульсов и внимательно прислушивалась к отклику.
   – Кажется, оно очень большое, но в нём нет живых существ, – белая аликорн явно тоже была озадачена. – А давай снимем его с орбиты и посмотрим.
   – Сейчас не получится, Тия, он слишком разогнался, – Луна взяла свои записи и начала считать параметры орбиты. – Период обращения у него около 12 часов. Ночью он поднимется к своему апоцентру и там будет двигаться намного медленнее. Как думаешь, мы сможем его оттуда снять?
   – Одна я вряд ли смогу, но если ты мне поможешь, попробую, – ответила Селестия. – Разбудишь меня, когда объект будет подходить к апоцентру?
   – Конечно, – кивнула Луна. – Иди, отдыхай, я за ним присмотрю.
   Селестия телепортировалась в спальню, Луна осталась «на вахте», как обычно, скользя по снам подданных в поисках кошмаров и время от времени проверяя и уточняя орбиту объекта. Как она и прикидывала, примерно через шесть часов объект оказался вблизи апоцентра своей орбиты.
   Когда подошло время, Госпожа Ночи разбудила магическим импульсом сестру. Принцесса Солнца появилась на площадке с лёгким хлопком телепорта.
   – Как спалось, Тия?
   – Спасибо, хорошо… Что, Луняша, пора?
   – Да, он уже вблизи апоцентра и быстро замедляется. Куда мы его положим?
   – Думаю, люди захотят его изучить. Давай телепортируемся на их «вокзал» и договоримся с охраной, куда его лучше положить.
   – Они там, наверное, все спят? – усомнилась Луна
   – Ну, кто-то дежурный должен быть, – улыбнулась Селестия.
  
   Появление среди ночи на грузовом терминале сразу двух принцесс Эквестрии вызвало немалый переполох. Разбуженный дежурный пони-железнодорожник сначала оторопел, потом перепугался и вызвал начальника караула. Заспанный лейтенант-человек, увидев принцесс, моментально проснулся, вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь:
   – Ваши Высочества! Чем могу быть полезен?
   – Мы собираемся доставить весьма важный груз, о котором спрашивало ваше высшее руководство, – ответила Луна. – Груз тяжёлый и весьма объёмный, нужна большая площадка.
   – Гм… сейчас вся грузовая площадка забита контейнерами, – задумался лейтенант. – Если только вдоль ограды на поле положить. Пойдёмте, я покажу.
   Выйдя из помещения, начальник караула проводил принцесс к краю территории терминала, где вдоль заграждения росла ещё непримятая трава. Периметр территории не был занят контейнерами, для обеспечения обзора.
   – Вот, разве что сюда можно положить, больше особо и некуда. Грузов в обе стороны идёт много, – пояснил лейтенант.
   – Думаю, поместится, – принцесса Солнца повернулась к сестре. – Луняша, где эта штука сейчас?
   – Как раз облетает апоцентр, – ответила Луна, послав магический импульс в небо. – Медленнее она уже не полетит, если снимать, то сейчас. Я зацеплю его телекинетической связью за луну и плавно приторможу.
   Принцессы нацелились рогами куда-то на южную сторону горизонта, сосредоточились, их рога засияли магией. Через минуту территория терминала осветилась целым сияющим облаком телепорта, и в нём нарисовался огромный решётчатый контур. Вдоль охранного периметра, приминая траву, легла на землю гигантская конструкция, напоминающая цилиндрическую ферму, составленную из колец, скреплённых металлическими профилями. С одной стороны на ней был закреплён массивный металлический корпус. Вдоль фермы тянулись длинные высокие гребни. Вблизи корпуса к балкам фермы крепились большие сферы из листового металла. От них к корпусу шла целая сложная система трубок. Судя по асимметрии, часть сфер явно отсутствовала, Луна видела, что они летают по близким орбитам отдельно. Помимо них, там же летали ещё какие-то предметы разных размеров и форм.
   – Кажется, эта штука была повреждена, – Селестия прошлась вдоль фермы, присматриваясь. – Надо будет получше рассмотреть её утром.
   – Лети, отдыхай, Тия, – посоветовала Луна. – Остальное я сама сниму, оставшиеся кусочки намного меньше. Что с ними делать?
   – Сообщи людям, они наверняка захотят их осмотреть. Не просто же так они ими интересовались.
   Принцесса Солнца телепортировалась обратно в Кантерлот. Луна попросила подошедшего лейтенанта отправить сообщение в Москву, а затем ещё несколько часов снимала с орбиты обнаруженные её сканированием части неизвестного аппарата, аккуратно складывая их рядом с фермой. На рассвете Госпожа Ночи тоже вернулась в столицу.
  
  
* * *
  
   Утром, когда принцесса Селестия вновь появилась на грузовом терминале, здесь уже кипела привычная суета. Перед рассветом прибыл грузовой поезд, состав загнали на разгрузку и сейчас сгружали с платформ разобранный на части полужёсткий дирижабль. Люди уже собирали каркас носовой и хвостовой частей дирижабля и крепили к нижней ферме гондолу, тогда как оболочку и спущенные газовые баллонеты ещё только разворачивали на траве.
   Вокруг снятой аликорнами конструкции ходили, оживлённо жестикулируя, какие-то люди. Они явно о чём-то спорили, указывая на массивные кольца с намоткой из медной проволоки внутри.
   Селестия прошлась вдоль фермы. На её левой стороне были заметные повреждения, как будто по сохранившимся на конструкции фрагментам многослойной фольги выстрелили мелкой дробью. Часть деталей была оплавлена, не слишком сильно, но заметно. Помимо фермы, людей очень заинтересовали снятые Луной с орбиты панели солнечных батарей и сферические баки.
   Появление принцессы привлекло всеобщее внимание. Подбежавший начальник караула доложил:
   – Ваше Высочество, прибыли инженеры из Москвы, с самого рассвета эту штуку осматривают, пытаются понять, что это такое. Мне сказали не мешать и объяснили, что ждут высокое начальство.
   Слегка заинтригованная принцесса просканировала несколько сфер, в которых почувствовала следы знакомых ей газов. Ощущения аликорна её не обманули: внутри сфер сохранились остатки водорода и гелия, причём не обычных, а их тяжёлых изотопов.
   Пока она осматривала находки, портал в очередной раз открылся, пропуская следующий поезд. Из пассажирского вагона на перрон один за другим вышли несколько человек. Среди них выделялся один, невысокий, плотный, в чёрной шляпе с прямыми полями. Он первым, быстрыми шагами направился к лежащей на траве конструкции, на ходу обсуждая увиденное с коллегами. Одного из них принцесса узнала – это был уже знакомый ей по визиту в СССР академик Келдыш, президент Академии наук. Люди, похоже, догадались или узнали нечто знакомое в находке принцессы Луны, и теперь бурно обсуждали её, расхаживая вдоль гигантской конструкции. Человек в чёрной шляпе волновался больше всех остальных. Он залез внутрь гигантского каркаса, несколько минут с изумлением рассматривал медные обмотки внутри кольцевых шпангоутов, затем вылез, взял одного из своих спутников за пуговицу пальто и теперь экспрессивно спрашивал:
   – Лев Андреич, ты мне когда сможешь такую штуку сделать?
   – Помилуйте, Сергей Палыч! – отбивался тот. – Такую штуку хорошо если мои внуки для ваших внуков сделают! Да и чем вы её выводить собираетесь?
   – Здравствуйте, Ваше Высочество, – подошедший академик Келдыш представил принцессе своих спутников. – Позвольте представить: академик Королёв, Сергей Павлович, руководитель нашей космической программы. Академик Александров, Анатолий Петрович, руководитель атомного проекта. Академик Арцимович, Лев Андреевич, руководитель работ по тематике термоядерного синтеза.
   – Ваше Высочество, – новоприбывшие почтительно приветствовали её. – От лица руководства СССР мы благодарим вас и вашу уважаемую сестру за помощь.
   – Вы уже поняли, что это такое? – поинтересовалась Селестия.
   – Да. Это так называемая «амбиполярная магнитная ловушка», – пояснил тот, кого ей представили как академика Арцимовича. – Удивительная находка. У нас работы по этому направлению ведутся, но до таких масштабов мы, разумеется, не добрались.
   – В этих баках, – принцесса кивнула, указывая рогом на металлические сферы, – я ощущаю следы присутствия тяжёлого изотопа водорода и изотопа гелия.
   – Тяжёлый водород, у нас принято название «дейтерий», – подсказал академик Александров.
   – Так что она делает? – уточнила принцесса.
   – Судя по тому, что эту конструкцию обнаружили в космосе, это, вероятнее всего, термоядерный ракетный двигатель для космического корабля.
   Пока четыре академика водили принцессу вокруг космической находки, команда дирижабля вместе с выездной бригадой НПО «Дирижаблестрой» продолжала сборку воздушного корабля. Между носовой и хвостовой частями каркаса закрепили газовые баллонеты, и теперь надевали на дирижабль оболочку. От нескольких цистерн, также прицепленных к поезду, протянули шланги, готовясь заполнить баллонеты гелий-водородной смесью.
   Закончив осмотр находок, принцесса Солнца подошла к бригаде, собиравшей дирижабль. Рабочие и руководивший ими инженер тут же обступили её с приветствиями.
   – Ваше Высочество. Мы тут дирижабль собираем. Желаете осмотреть?
   – Да, мне интересно сравнить ваш дирижабль с нашими, – ответила Селестия.
   Несколько минут инженер водил её вокруг дирижабля, сопровождая осмотр краткими пояснениями:
   – Это стандартный патрульный дирижабль класса «Николай Гудованцев», с полезной нагрузкой 30 тонн. Обычно такие дирижабли у нас оснащаются радаром, но на этом стоит комплект аппаратуры радиотехнической разведки.
   – А вы наполняете баллонеты гелий-водородной смесью? – спросила Селестия. – В Эквестрии дирижабли и воздушные шары наполняют чистым гелием.
   – Гелий довольно дорогой газ, – пояснил инженер. – Мы добавляем к нему 15 процентов водорода, при этом смесь остаётся негорючей, и её подъёмная сила получается больше, чем у чистого гелия, хотя и ненамного, но в объёме дирижабля уже даёт выигрыш в несколько сотен килограммов, а это дополнительное топливо или груз.
   – Понимаю, – покивала принцесса. – А как вы получаете гелий?
   – В основном выделяем его из природного газа, но в нём гелий содержится в незначительных количествах. Приходится перерабатывать большие объёмы газа, потому гелий и получается дорогим.
   – Если вам понадобится гелий, обратитесь в «Эквестрийскую гелиевую компанию», – посоветовала принцесса. – Нашим союзникам мы готовы поставлять гелий в любых количествах и дешевле, чем вы получаете гелий у себя.
  
  
* * *
  
   Первый секретарь закончил читать общую докладную записку и посмотрел поверх очков на сидящих перед ним за длинным столом для совещаний четырёх академиков и председателя КГБ.
   – Термоядерный ракетный двигатель? – недоверчиво переспросил он. – Это точно?
   – Никаких сомнений, – уверенно ответил академик Арцимович. – Конструкция совершенно точно представляет собой амбиполярную магнитную ловушку. Она обнаружена в космосе, оснащена баками для рабочего тела, на близких орбитах были обнаружены и доставлены на поверхность Эквуса солнечные батареи большой площади.
   – Вы сможете всё это изучить и воспроизвести? – спросил Никита Сергеевич.
   – Пока мы только визуально осмотрели находки, взяли пробы остатков рабочего тела из баков и провели их анализ, – ответил Королёв. – Для изучения необходимо доставить конструкцию в СССР.
   – Анализ подтвердил слова принцессы Селестии, что рабочим телом для двигателя являются дейтерий и гелий-3, – добавил Арцимович. – Термоядерную реакцию с гелием-3 мы ещё ни разу не проводили, она считается возможной только теоретически. Необходимо тщательно изучить всю конструкцию реактора и ловушки, тогда мы сможем сказать точнее. С другой стороны, перед нами явно работоспособная конструкция, которую, скорее всего, можно повторить.
   – В какие сроки?
   – Не менее двадцати лет, – уверенно ответил академик Александров. – Скорее даже тридцать-пятьдесят. Необходимо создать целое новое дерево технологий из десятков компонентов, каждый из которых в настоящее время в СССР отсутствует.
   – Что это может нам дать? Насколько я понял из вашей записки, тяга этого двигателя такая же крошечная, как у ионных двигателей, – спросил Хрущёв. – У вашего плазменного двигателя, что вы мне показывали, Лев Андреич, тяга намного больше, а сам он неизмеримо меньше. Есть ли смысл вкладываться в эту разработку?
   – Тяга это только половина дела, товарищ Хрущёв. У термоядерного двигателя очень большой удельный импульс, намного больше, чем у любых ионных и плазменных, – пояснил Королёв. – К тому же в части баков мы обнаружили следы ксенона. Его явно добавляли в истекающую струю для увеличения тяги, пусть и ценой определённого уменьшения удельного импульса. Термоядерный ракетный двигатель имеет значительно большие пределы регулирования удельного импульса и возможность увеличения тяги по сравнению с любыми ионными и плазменными электромагнитными вариантами. Он работает в диапазоне миллионных, если не миллиардных значений удельного импульса, а для плазменных двигателей удельный импульс – величина порядка 20-30 тысяч.
   Сергей Павлович достал из своей папки и развернул нарисованную на листе ватмана 12 формата (А3) и сложенную пополам схему, слегка напоминающую карту метрополитена. Только вместо названий станций на ней были написаны названия планет Солнечной системы и их спутников, а на жирных цветных линиях были написаны какие-то числа. (https://traditio.wiki/Характеристическая_скорость_орбитального_манёвра_)
   – Вот, смотрите. Эта схема показывает, какой запас характеристической скорости нужен для достижения той или иной планеты Солнечной системы, и из этого, зная располагаемый удельный импульс двигателя, можно вычислить необходимое количество топлива, – Главный конструктор написал на листке бумаги простую формулу. – Вот это – формула Циолковского. Приращение характеристической скорости равно произведению удельного импульса двигателя на натуральный логарифм отношения масс аппарата в начале и конце орбитального маневра. Для химических ракет максимально доступный удельный импульс – 4500 секунд. Для ядерного ракетного двигателя – около 9000 секунд. Для термоядерного – около четырёх миллионов, возможно, больше. Данные по этому двигателю пока расчётные. Конечно, развивая малую тягу, он будет разгоняться медленно, зато постоянно, расходуя малое количество топлива, намного меньше, чем обычный ракетный двигатель. С другой стороны, если обсуждать полёты человека в космос, мы не можем создавать при разгоне длительные ускорения величиной более 1-1,5g, человек к длительному воздействию больших ускорений приспособлен плохо. Но, разгоняясь с ускорением 1g и высоким удельным импульсом в течение, скажем, целого месяца, можно набрать неизмеримо большую характеристическую скорость, чем разгоняясь на 3g в течение 10 минут стандартного выхода на орбиту. Не уверен, понятно ли объяснил…
   – Понятно, – Первый секретарь снова заглянул в записку. – Вы пишете, что конструкция имеет видимые повреждения?
   – С левой стороны конструкции, если ориентироваться по направлению полёта и видимым надписям, экранно-вакуумная теплоизоляция слегка оплавлена, как и все выступающие из под нее конструкции, – доложил Королёв. – Незначительно, но заметно. Кроме того на ЭВТИ и конструкции с той стороны есть множество мелких «оспин», микроскопических картеров от попадания высокоскоростных частиц, вплавившихся в конструкцию. Этого недостаточно, чтобы вывести двигатель из строя, но при осмотре повреждения заметны.
   – Как могли быть получены эти повреждения? Метеорит?
   – Непохоже, – покачал головой академик Александров. – Больше похоже на повреждения от близкого взрыва. Если взрыв был ядерным, то не очень близкого. Установить точнее мы сможем после проведения тщательного анализа. Для этого необходимо переправить конструкцию в СССР.
   – Мы можем это сделать?
   – Прямо сейчас – нет, – ответил Королёв. – Рама портала рассчитана на железнодорожный габарит. Диаметр фермы двигателя около 20 метров, он определяется кольцами соленоидов. Разбирать конструкцию нежелательно, можно по незнанию что-то важное повредить, к тому же собьётся юстировка. Я предлагаю накрыть конструкцию надувным куполом, например, эллингом для дирижаблей, размеры у них сравнимые, и начать изучать на месте, параллельно урегулируя дипломатические вопросы и строя раму для портала большего диаметра.
   – Тут следует понимать два момента, – предупредил академик Келдыш. – Термоядерный двигатель – это двигатель для открытого космоса. Он никак не поможет взлететь с планеты. Собирать корабль с ТЯРД придётся на орбите. Сделать двигатель меньшего размера, скорее всего, не получится. Средств для выведения на орбиту 20-метровых соленоидов у нас пока нет и в обозримом будущем не предвидится. Этот двигатель можно было бы изготовить на Луне и собрать на окололунной орбите, будь у нас там производственные мощности, но не на Земле. Но исследовать его необходимо, находка уникальная, другого такого шанса получить информацию об этой технологии у нас не будет.
   – Понял вас, Мстислав Всеволодович, – Хрущёв внимательно изучал схему Солнечной системы, похожую на схему метро. – Вы правы, это уникальный образец технологий, до которых нам ещё как до Луны пешком. Изучить его необходимо.
   Первый секретарь ещё около часа задавал разные вопросы академикам. Затем, попрощавшись с учёными, попросил Серова задержаться.
   – Что скажешь, Иван Александрович?
   – Честно говоря, удивлён так, что рот не закрывается, – на полном серьёзе ответил Серов. – Неожиданная находка.
   – Что это такое и откуда, как думаешь? Предположения есть?
   – Ну, это не меня надо спрашивать, а специалистов… – Серов неопределённо пожал плечами. – Если эта штука имеет отношение к «Дракону», я бы предположил, что это часть корабля, на котором он прибыл. Посадить такую бандуру на планету невозможно, это даже я понимаю. И специалисты НИИ-88 подтвердили, что, скорее всего, у него был какой-то отделяющийся от основной конструкции аппарат.
   – А что с двоичным сигналом, расшифровали? – спросил Хрущёв.
   – Так точно. Он не был зашифрован, нужно было только подобрать нужную кодировку для текста, – Серов передал Первому секретарю лист бумаги с расшифрованным текстом.
   – Тут по-английски, я это прочитать не могу, – пожал плечами Никита Сергеевич. – Какие-то номера и сокращения. – Твои спецы что говорят?
   – «EARTH ALLIANCE, NAME CONSTELLATION 923, R/N T211EX, R-MOD 9, S/N R197231B». Первые два слова – явно государственная принадлежность, тот самый «Земной Альянс», – ответил Серов. – «Constellation-923» – возможно, название корабля. R/N и S/N через дробь – стандартные английские сокращения «регистрационный номер» и «серийный номер». R-MOD, по мнению аналитиков, скорее всего может означать «Rescue Module» – то есть, спасательный модуль.
   – Спасательный модуль? С двигателем длиной 200 и диаметром 20 метров? – усомнился Первый секретарь. – Какого же размера тогда сам корабль?
   – Возможно, это двигатель самого корабля. А сигнал передаёт спасательный модуль с поверхности планеты. Всё это только предположения, – подчеркнул Серов. – Мы готовим контактную группу. Сегодня к вечеру должны собрать дирижабль с радиопеленгатором. К побережью Зебрики он доберётся в лучшем случае завтра вечером, ещё день уйдёт на маневрирование и взятие пеленгов. Тогда, возможно, мы будем знать точнее, где эта штука находится. Что, если нам послать с борта дирижабля ответный сигнал? Типа, «слышим вас, готовим спасательную группу»? – предложил председатель Комитета.
   – Пожалуй, это будет разумно, – поразмыслив, согласился Никита Сергеевич. – Составьте сообщение, короткое, без лишних подробностей, и передайте экипажу дирижабля, с инструкциями, на какой частоте передавать, и всё такое.
   – Сделаем, – ответил Серов.
   Хрущёв кивнул, отложил документ, устало потянулся и сел поглубже, оперевшись спиной на высокую спинку кресла.
   – Иван Александрович, а что скажешь насчёт сталлионградских пони? Наверняка уже сложилось своё впечатление?
   – Ну… я с ними ещё недостаточно общался, – председатель КГБ, сделал паузу, и затем продолжил. – Другие они. Не такие как эквестрийские, даже внешне другие. И в поведении – тем более. Не только умные и деловые – этого и у эквестрийских пони не отнять, но более строгие. Таких не погладишь.
   – Да, верно, – Никита Сергеевич улыбнулся. – Эквестрийские пони добрые и ласковые, даже наивные немного. Вон, Лира, хоть и посол, и всё такое, а когда мы наедине разговариваем, каждый раз носиком в пальцы тыкается. Сама сказала, что нравятся ей пальцы, себе хотела бы такие же. И с другими пони, со многими, похожие моменты были.
   – Сталлионградцы многое пережили, климат и условия для выживания у них много суровее, немудрено, что и поведение отличается, – заметил Серов. – Больше смогу сказать, когда пообщаюсь с ними подольше. А что принцессы пишут? – он кивнул на лежащий на столе свиток с печатью из красного сургуча.
   – Это от принцессы Луны, сообщение о находках на орбите. Параметры орбит, на которых всё это добро было обнаружено, перечень находок, и всё такое, – пояснил Первый секретарь. – А вот второе письмо, – он достал из папки второй свиток, он был разглажен, но, освободившись от прижима, тут же свернулся снова, – от Селестии, намного интереснее.
   Он протянул свиток председателю КГБ.
  
   «Уважаемый Никита Сергеевич!
   Моя дорогая сестра Луна обнаружила на орбите вокруг Эквуса образцы космических технологий, которые явно могут заинтересовать ваших специалистов. У Эквестрии и Сталлионграда недостаточно научных и технологических возможностей для изучения подобной находки и её воспроизведения в будущем.
   Предлагаю Вам и Генеральному секретарю КПС Бронеусу организовать совместное изучение находок. Также считаю полезным привлечь к изучению данной технологии демикорнов, в настоящее время проживающих в вашей стране. Их возможности могут значительно упростить исследование и быстрее получить необходимые результаты. Организация подобного четырёхстороннего научно-исследовательского учреждения могла бы стать прологом для более углублённого и широкого сотрудничества наших народов и в других областях познания и технологий. Как знать, каких высот может достичь технология людей, соединённая с традиционной эквестрийской магией и техномагией демикорнов?
   Также, из разговора с вашими специалистами, собирающими дирижабль, я узнала, что в вашей стране имеются проблемы с получением больших количеств гелия для дирижаблей и для нужд промышленности. В связи с этим считаю необходимым сообщить вам, что «Эквестрийская гелиевая компания», учредителем которой я являюсь лично, готова поставлять в СССР требуемые вам количества гелия и некоторых других газов по ценам, меньшим чем себестоимость получения гелия вашими традиционными способами. Как магическое воплощение Солнца на Эквусе я располагаю некоторыми уникальными возможностями, которые стараюсь использовать во благо народа Эквестрии и не вижу причины отказывать в том же нашим союзникам.
  
   С уважением,
   Селестия, правящая принцесса Эквестрии»
  
   – Гм, интересно, – Серов задумался.
   – Она права, безусловно, – ответил Первый секретарь. – Совместное изучение этого двигателя было бы наиболее эффективным. К тому же его размеры сильно затрудняют транспортировку. Возможно, стоит в будущем отделить от него реактор, для более подробного изучения, например, в Курчатовском институте и в Объединённом институте ядерных исследований, в Дубне.
   Насчёт гелия – тоже интересное предложение. Свои гелиевые производства, путём переработки природного газа, закрывать, разумеется, не будем – мало ли, вдруг этот портал закроется, по какой-либо причине. Но предложение щедрое, грех этим не воспользоваться. Сейчас продиктую благодарственные письма принцессам , и надо дальше со сталлионградской делегацией общение продолжить.
  
  
* * *
  
   К вечеру того же дня дирижабль радиотехнической разведки был собран, наполнен гелий-водородной смесью и подготовлен к полёту. Следующим утром он поднялся в воздух и медленно поплыл на юг над просторами Эквестрии, а затем над пустыней, отделявшей её от моря. В полёте с дирижабля постоянно передавали по радио сообщение для «Дракона».
   Пройдя над пустыней, дирижабль несколько часов плыл над морем, пока на горизонте не замаячила тёмная полоска – побережье неизведанного пока Зебриканского континента. Дирижабль продолжал путь на юг, пока на берегу не стали заметны отдельные скалы и заметно выступающий в море мыс.
   Вскоре, когда радиопеленгатор принял сигнал, тот самый, запись которого прислали сталлионградские пони – повторяющийся сигнал SOS на частоте 500 Гц и цифровое сообщение в диапазоне звуковых частот 2400-4800 Гц. Его записали на магнитофон и сравнили на бортовой ЭВМ с ранее записанным сигналом. Совпадение было 99-процентным, за исключением вполне обычных атмосферных помех. Оператор пеленгатора взял пеленг на источник сигнала, а штурман определил местоположение дирижабля по береговым ориентирам.
   Проблема заключалась в отсутствии у эквестрийцев точных карт Зебрики, поэтому первую засечку места сделали ровно над северной оконечностью мыса, после чего лебёдкой опустили на мыс радиомаяк.
   Сталлионградские моряки сообщали, что передача повторялась каждый час, поэтому, приняв сообщение, дирижабль тут же изменил курс и пошёл вдоль побережья Зебрики со скоростью около 120 километров в час. В ожидании сообщения экипаж дирижабля фотографировал побережье. На основе этих снимков потом предстояло сделать уточнённые карты. Также экипаж подготовил к спуску второй радиомаяк. Его предполагалось опустить на берег после приёма следующего сообщения. Оно было принято через час, как и сообщали сталлионградские пони. Как только пеленг на источник сигнала был взят, с дирижабля на побережье опустили второй маяк. Теперь у экипажа была база для пеленгации, но, чтобы определить место более точно, решили потратить ещё пару часов и опустить на берег ещё два маяка.
  
  
* * *
  
   Станция радиоразведки обнаружила и записала циклический повторяющуюся передачу – люди наконец-то ответили на сигнал бедствия аварийного маяка спасательного модуля. Причем передатчик всё время двигался и судя по триангуляции – приближался. Ответ был короток и лаконичен.
   «Ваш сигнал бедствия принят. Принимаем меры для поиска и спасения. Готовим спасательную группу.»
   Но в то же время это было просто сообщение азбукой морзе, не цифровое. И оно не несло никаких «маркеров принадлежности». В общем, это было понятно – скорее всего, это были люди из досветовых колоний «первой волны», времен старта досветовых «процентников» – «Кропоткина», «Бакунина», «Юбари» и других. Или, может быть, даже с мифического «Первого Корабля», о котором в мире, из которого пришёл Дракон, почти не сохранилось информации? А может это потомки людей с АС-13, исследовательской глубоководной подводной лодки, которую непонятно как «занесло» к Тау? Про историю АС-13 и своих предков ему рассказывал «грифон» – трансформируемый боевой летающий робот, одна из копий личности Виктора Корна, застрявший на 4 сотни лет в уничтоженном им подземном гнезде «ос».
   В любом случае, людям стоило ответить. И он ответил, не поленился снова съездить к спасательной капсуле и, подключившись к аварийному передатчику, послал свой, такой же лаконичный ответ морзянкой: «Ваш сигнал принят. Высаживайтесь на сигнал радиомаяка. Медицинская помощь не требуется».
   В посёлке, куда он вернулся через несколько часов было пустынно. Самочки с детёнышами всё-таки были отправлены по родне и в посёлки союзников, на всякий случай, как и все те, от кого не было толку в возможной стычке с командой ликвидаторов. Самой большой проблемой было спровадить беременную Ориксай, но антилопу удалось убедить ответственностью за их детёныша. С ней он отправил верного Шестилапого, вместе со своим большим автодоктором. А вот Мира и Зира отказались уходить наотрез, и даже совместно надрали ему уши за попытку их услать подальше.
   Теперь двуногие грифонка и зебра все время таскались в легкой пехотной броне с гаусс-винтовками за спиной. Прямо настоящая лёгкая пехота «Земного Альянса», только шлемы странной формы, слишком вытянутые. Шлемы им пришлось делать новые, но это серьёзной проблемой не стало. Сложнее было убедить девчонок ни в коем случае не устраивать стрельбу первыми. Для Зиры и Миры он был «всем в этой жизни», они на самом деле были готовы погибнуть, защищая своего по настоящему любимого «хозяина». Только вот сам Дракон не хотел, чтобы они погибали, даже за него.
   Но в то же время – ситуация действительно была «стрёмная», как говорили на нижних уровнях супер-мегаполиса «Москва», откуда был родом его «предок»-человек, а потому – пришло время «Грифона». Этот летающий робот был, по большому счёту, только похож на того «Грифона», с которым он общался в мире Разных. Конечно, он знал как было устроено то творение Виктора Корна, он же его ремонтировал. Сначала после 400 лет в пещере, и после – когда тот взорвал свой энергоблок на «серости» от «магматического паука», образец инопланетной технологии, использующий «пространственный карман» для хранения сверхсильно сжатой плазмы из глубинных слоев звезды, пытаясь подать сигнал «своим», через вызванные взрывом локальные колебания пространства.
   Да, здесь у него не было «энергоблока на серости», не было и оптоэлектронного ядра Тау, чтобы загрузить в него свою копию. Но он смог повторить каркас, гидравлику и электрику, электронику заменил доступной ему тут, для управления поставил резервный модуль с AI от спасательного модуля. Тот, конечно, до «Одиночки» не дотягивал, но был поумнее «Шестилапого», демонстрирующего собственное осмысленное поведение. После доработки программного обеспечения резервный модуль управления шаттла обрёл пока ещё простую, но личность.
   Конструкция «Грифона» создавалась в схожих условиях недостатка ресурсов и ограниченной промышленной базы, его тоже «лепили из того, что было», преимущественно из стандартных частей гражданской техники, производимой серийно в подземном городе, и по большей части достаточно примитивной электроники уровня второй половины 20-го века. Так что повторить эту конструкцию, пускай и не до полной идентичности, было проще чем что-то более высокотехнологичное.
   Вопрос энергетики машины решили кристаллические аккумуляторы, они позволяли питать достаточно мощный импеллер, чтобы эта конструкция летала не хуже, чем старинные дозвуковые истребители середины 20-го века. За счёт изменяемой геометрии подвижных плоскостей, с просто дичайшим количеством подвижных рулевых поверхностей и управлению вектором тяги импеллера, «Грифон» был сверхманевренным. Оружие тоже было почти как у оригинала – пара гаусс-пушек, четыре универсальные ракеты на внешней подвеске от разобранной турели ПВО .
   Когда он разбирался с работорговцами, «Грифон» ещё не был готов, может быть и к лучшему. Но сейчас машина уже летала, и не только летала, но и вполне шустро бегала по земле, перебирая своими крыльями, которые могли работать как лапы – это было предусмотрено конструкцией. И эти крылья-лапы были снабжены когтями, что позволяло «Грифону» лазить по скалам. Хотя, конечно, это было не основным режимом, «Грифон» должен был летать. И «прототип» летал хорошо, в мешанине скал и узких ущелий перестреливаясь со сверхманевренными «осами».
   Теперь же этот его клон «Грифона» будет его глазами и ушами, дистанционно контролируемым «аватаром», когда люди высадятся на сигнал маяка. В крайнем случае, пока люди будут воевать с шустрым, как понос, летающим роботом – он постарается удрать из поселка со всеми, кто тут ещё остался. Если же всё пройдёт мирно – «Грифон» тоже не будет лишним. Всё-таки его было очень интересно строить, а Дракон любил строить и конструировать, тут же с техническим творчеством возможности были ограничены. Ну, и пока тело не выздоровеет после ожогов окончательно, летать удалённо, подключившись к этой забавной машине было тоже приятно.
   

Глава 8. Визит Бронеуса. Ленинград, Сталинград.

  
   В 50-х и начале 60-х государственные визиты проходили совсем иначе, чем сейчас. Всё происходило неторопливо и обстоятельно. Когда в 1956 году в СССР приезжал югославский лидер Иосип Броз Тито, он ездил по стране целый месяц. Хрущёв в 1959 году провёл в США три недели. Визит Генерального секретаря Бронеуса и сталлионградской делегации тоже был запланирован продолжительным. Харитону было очень интересно увидеть советские достижения, посмотреть, чего добилась страна, менее 20 лет назад победившая в войне, куда более жестокой и кровопролитной, чем война Сталлионграда с армией Сомбры. Также это был хороший шанс установить личные контакты с высшими руководителями СССР, и подружиться с ними. В Сталлионграде умели ценить дружбу не меньше, чем в Эквестрии.
   Никита Сергеевич тоже понимал, что от первого визита, первого впечатления, будет зависеть очень многое в будущих взаимоотношениях Сталлионградской Народной Республики и СССР. Он стремился установить дружественные отношения со всеми, кто изъявлял такое желание. Когда советские ученые случайно открыли межпространственный проход в этот удивительный мир, Первый секретарь сразу оценил возможности открывающегося сотрудничества. И теперь он с удовольствием отправился в поездку по стране вместе с необычными гостями, точно так же, как он в 1956 году сопровождал в поездке маршала Тито.
   В поездку отправились на личном поезде секретаря Бронеуса. Точнее, личным в нём был только салон-вагон самого Харитона, остальные вагоны, где размещались прочие члены делегации, были обычными купейными, сталлионградской постройки. Путешествовать в своих привычных вагонах, рассчитанных на понячью анатомию, сталлионградцам было удобнее. Для Хрущёва и его сопровождающих к поезду прицепили ещё три вагона, таким образом, чтобы оба салон-вагона двух лидеров оказались рядом.
   Харитон не просто так предложил Первому секретарю путешествие на сталлионградском поезде. Сталлионградский вагоностроительный завод, выпускавший как подвижной состав, так и локомотивы, был одним из наиболее мощных предприятий республики. Там же строили и бронепоезда, и тяжёлые артиллерийские платформы, хотя орудия для них изготавливали на другом предприятии. Сам Харитон, до того, как уйти на партийную работу, начинал свой трудовой путь простым рабочим на этом заводе, потом, без отрыва от производства, выучился на инженера, и знал производство сверху донизу. Он мог профессиональным взглядом сравнить советские и сталлионградские вагоны и локомотивы, и часто отмечал, что сталлионградские во многих отношениях были сделаны даже лучше. Понимая основы экономики, Генеральный секретарь рассчитывал заинтересовать советских коллег возможностью поставок в СССР вагонов из Сталлионграда, а то и внедрения их в лицензионное производство на советских заводах. Он сам перед началом поездки провёл Никиту Сергеевича по всей понячьей части состава, давая при этом вполне профессиональные пояснения и комментарии, и видел, что Первый секретарь знакомится со сталлионградскими достижениями с не меньшим интересом.
   В поездке они много беседовали, расположившись в удобном салоне сталлионградского вагона и попивая горячий чай с плюшками и пирогами, которые пекла на кухне вагона-ресторана улыбчивая и добродушная земная пони.
  
  
* * *
  
   Первым городом, который посетила сталлионградская делегация после Москвы, стал Ленинград. Для Харитона посещение этого города, где произошла первая в этом мире социалистическая революция и зарождалась новая реальность этого мира, было событием знаковым. Пусть Сталлионград шёл по социалистическому пути уже чуть более тысячи лет, но Харитон знал, что Сталлионградская Республика не появилась бы без информации, когда-то давно полученной из этого самого мира. Они обсуждали это с Первым секретарём, под ритмичный перестук вагонных колёс. Никита Сергеевич хотел спросить об этом ещё в свой первый приезд в Сталлионград с принцессой Луной и демикорнами, но тогда, в круговерти и спешке незапланированного заранее визита, разговора по душам не получилось. Слишком многое хотелось посмотреть, слишком сильными были впечатления от красивого, сурового города под мрачным северным небом.
   На вопрос Первого секретаря Харитон посоветовал ему:
   – Поинтересуйтесь, не велись ли какие-либо сильно засекреченные работы в период конца 40-х и начала 50-х по вашему летоисчислению. Хотя, возможно, они могли быть начаты и раньше.
   – Поинтересуюсь, хотя о довоенном периоде информация могла не сохраниться, – посетовал Никита Сергеевич. – Многие талантливые инженеры погибли, документы могли потеряться в ходе эвакуации.
   В Ленинграде делегация Сталлионграда прежде всего посетила Марсово поле, где возложила цветы к Вечному Огню. Эту церемонию засняли на киноплёнку, сюжет показали вечером в передаче «Последние известия» (Новостной выпуск, выходивший в 19:00, позднее его заменила информационная программа «Время» в 21:00). В интервью Центральному телевидению Генеральный секретарь Бронеус коротко, в нескольких предложениях, рассказал о начальном, самом тяжёлом периоде истории Сталлионграда.
   – Мы очень хорошо понимаем, что пришлось пережить ленинградцам в период блокады, – сказал Харитон. – Пусть Сталлионградская Народная Республика уже тысячу лет живёт без войны, но всю эту тысячу лет мы прожили фактически в блокаде, выживая только на собственных ресурсах. Первые годы было очень тяжело. От голода умерли многие хорошие пони, умирали жеребята. Постепенно Республика становилась сильнее, мы многому научились, создали собственную промышленность и сельское хозяйство, хотя в наших северных условиях это было особенно трудно. Поэтому мы, посещая в ходе нашего визита советские города, первым делом отдаём дань памяти погибшим.
   Сталлионградского генсека и Первого секретаря в поездках по городу сопровождал первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Василий Сергеевич Толстиков, с которым Харитон неожиданно для себя нашёл точки пересечения интересов. Толстиков в 1940 году закончил Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта, а после войны работал в строительных организациях города.
   По рекомендации первого секретаря обкома сталлионградская делегация посетила Ленинградский вагоностроительный завод им. И.Е.Егорова (https://ru.wikipedia.org/wiki/Вагонмаш). Харитону было особенно интересно ознакомиться с железнодорожными предприятиями, хотя он интересовался не только ими.
   Затем пони побывали на крейсере «Аврора». Им, привыкшим к своим относительно небольшим рекам Подкова и Медведица, было очень непривычно видеть прямо посреди большого города гигантский разлив Невы и большой боевой корабль, почти в полтора раза превосходящий по размерам самый крупный из сталлионградских речных мониторов, стоящий на бочках возле Нахимовского училища.
   Сталлионградская делегация также посетила Судостроительный завод им. А.А.Жданова (сейчас «Северная Верфь») где осмотрела строящиеся эсминцы. Оттуда делегацию пони провезли через весь город по Неве на корабле «Метеор». Пони не были знакомы с концепцией корабля на подводных крыльях и оказались поражены его скоростью. Обедали в Смольном, в ходе обеда Василий Сергеевич Толстиков произнёс краткую речь, посвящённую открывающимся перспективам двустороннего сотрудничества.
   После обеда гости посетили Институт инженеров железнодорожного транспорта и Политехнический институт. Харитон хотел оценить возможности советской системы образования. В Сталлионграде центром научной мысли был университет, занимавший в городе целую улицу. В нём были как технические, так и гуманитарные факультеты и факультеты естественных наук. Были также несколько отдельных вузов разного профиля. Относительно небольшое население Республики не позволяло построить такую же обширную систему образования, как в СССР. Тем не менее по принятым в Республике градостроительным нормам на каждую тысячу семей пони приходилась одна школа. 100 процентов населения Республики получали среднее образование, и не менее 50 процентов продолжали учиться до получения высшего образования.
   В ходе осмотра учебных заведений Генеральный секретарь Бронеус обратился к советским коллегам с просьбой помочь улучшить сталлионградскую систему образования:
   – Ваша организация высшей школы впечатляет. Мы за тысячу лет не смогли приблизиться к подобным достижениям. Можно ли нам рассчитывать на помощь Советского Союза в части улучшения организации нашей образовательной системы?
   – Конечно, – тут же подтвердил Хрущёв. – Только скажите, чем мы можем помочь. Мы можем принять в СССР ваших студентов, можем отправить на временную работу в Сталлионград наших преподавателей. Василий Сергеич, – обратился он к сопровождавшему их в ходе экскурсии по Политеху ректору института, члену-корреспонденту АН СССР Смирнову. – Подскажите, чем ещё мы можем помочь нашим сталлионградским коллегам?
   – Всем, что попросят, – тут же ответил ректор. – Предоставим учебники и учебные пособия, поделимся методическими наработками, пошлём своих аспирантов в качестве преподавателей, примем студентов и аспирантов на обучение. У нас сейчас заканчивается большое строительство, учебная база расширяется, – он подвёл гостей к вывешенной на стене схеме институтских корпусов и с гордостью показал новостройки.
   К 1960 году в ЛПИ были созданы лаборатории энергетических систем, автоматики, телемеханики, металлургии, турбиностроения и компрессоростроения. К 1962 году были построены спорткомплекс, высоковольтный корпус, два новых учебных корпуса, здание поликлиники, профилактория, архива и общежития на проспекте Непокорённых.
   – В этом (1962) году у нас организованы заочный факультет и факультет усовершенствования дипломированных инженеров, – добавил Смирнов. – Поделиться есть чем, и мы сможем принять несколько дополнительных групп студентов.
   – Мы будем благодарны за любую помощь, – ответил Бронеус. – С отправкой наших студентов в СССР могут возникнуть сложности чисто бытового плана. Я уже на себе прочувствовал, что из-за естественных анатомических различий пребывание пони в зданиях и транспорте, построенном для людей, весьма затруднено. Для нас даже по вашим лестницам спускаться – и то уже проблема. Мы с удовольствием и благодарностью примем ваших преподавателей, учебные пособия и методические наработки. Возможно, некоторые из наших аспирантов рискнут отправиться в СССР на стажировку. Ещё я хотел спросить, может ли ректор нашего Сталлионградского университета профессор Коин посетить вашу страну, для непосредственного изучения достижений вашей системы образования? Он прекрасный специалист, было бы лучше, если бы он сам, своими глазами, всё посмотрел. А его супруга, врач, могла бы ознакомиться с вашей системой здравоохранения.
   – Конечно, пусть приезжают, всё покажем, всё расскажем, и от ваших специалистов постараемся перенять всё лучшее. – согласился Хрущёв. – Насчёт студентов и аспирантов решайте сами, как вам будет удобнее. Мы сейчас налаживаем аналогичное взаимодействие с эквестрийскими коллегами. От них тоже приезжают пони, специалисты и студенты, в основном – из Кантерлота, Мэйнхеттена и других больших городов. Они достаточно хорошо адаптируются, правда, среди них много единорогов.
   – Ну, безусловно, единорогам, даже с учётом недостатка магии в вашем мире, проще адаптироваться, – подтвердил Харитон. – Я вчера попробовал по вашему дисковому телефону позвонить, из посольства…
   – Что, трудности возникли? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Я его уронил. На ногу. Потом хромал весь вечер, – улыбаясь, признался сталлионградский генсек. – Телефону, что характерно, ничего не сделалось. Чёрный такой телефон, в эбонитовом корпусе.
   – Советские телефоны – самые прочные телефоны в мире, – улыбнулся в ответ Хрущёв. – Правда, наши северные соседи финны тоже работают в этом направлении. Они – люди упорные, думаю, лет через сорок добьются выдающихся успехов. (В 2000 г появилась легендарная неубиваемая Nokia 3310)
   Посещение Ленинграда завершилось общей экскурсией по городу. Гостям из Сталлионграда показали наиболее красивые места в исторической части города и вновь строящиеся микрорайоны. В городе в это время шло обширное жилищное строительство, и Харитону было весьма интересно посмотреть на новые панельные дома. В Сталлионграде таких не строили, поэтому генсек воспользовался случаем для сравнения. Его поразила скорость строительства – пятиэтажный дом возводили за две-три недели, и ещё около трёх месяцев занимала внутренняя отделка. В холодном климате Сталлионграда дома строились в основном с двойными стенами из кирпича и внутренней забутовкой стен различными фракциями природного камня на известковом растворе. По сути, это была технология постройки, унаследованная от средневековых крепостей. На постройку одного дома уходило до трёх лет, но такие здания затем стояли веками без ремонта. Однако, перенимать советскую панельную технологию Бронеус не решился. Ему, привыкшему к монументальной сталлионградской архитектуре, более лёгкие панельные дома показались сомнительно недолговечными. Однако сам принцип сборки дома из крупных, заранее заготовленных деталей Харитону понравился, и он решил по возвращении посоветоваться со специалистами, нельзя ли внедрить в Сталлионграде нечто подобное, вроде сборки домов из заранее подготовленных монолитных блоков.
  
  
* * *
  
   Следующим пунктом поездки стал Сталинград. Генсек Бронеус не мог не побывать в городе, название которого было настолько созвучно с названием его родины. К тому же в Сталинграде располагался крупный тракторный завод, сотрудничество с которым было бы очень полезно для сталлионградской промышленности.
   В пути, занявшем почти двое суток, Харитон и Никита Сергеевич вновь много беседовали, обсуждая постоянно пополнявшийся в ходе поездки, под влиянием увиденного, перечень вопросов двустороннего сотрудничества. Обсуждали возможности совместных работ в сфере науки, образования, здравоохранения. Личный врач Бронеуса профессор Пилюлькин с гордостью демонстрировал Первому секретарю действие медицинских приборов и артефактов, созданных в Сталлионграде. Хрущев очень заинтересовался ими. Например, Харитон Бронеус носил браслет, постоянно контролирующий артериальное давление и, в случае повышения, подававший звуковой сигнал, чтобы Генсек мог принять таблетки.
   – Мы можем разработать такие же артефакты и для ношения их людьми, – заверил Никиту Сергеевича Генеральный секретарь КПС.
   Хрущев с готовностью согласился, и, в свою очередь, предложил Харитону после окончания запланированной части поездки побывать в НИИ Спецтехнологий в Кашире.
   – Там у нас ещё идёт большое строительство, но НИИ уже работает.
   – А чем именно там занимаются? – поинтересовался Бронеус.
   – В этом НИИ совместно работают люди, пони и демикорны, – ответил Хрущев. – Они переделывают человеческую технику для применения в Эквестрии, а эквестрийские магические артефакты проверяют на работоспособность в нашем мире, если возможно – переделывают для использования людьми. Также в ближайшее время при НИИ откроется медицинский центр, где будут делать протезы конечностей по технологиям демикорнов. Я бы хотел, чтобы артефакторы и техномаги демикорнов посмотрели на ваши медицинские артефакты. Они могут многое подсказать и улучшить.
   – Да, это было бы очень полезно, – тут же согласился Харитон. – С удовольствием там побываем, все наши наработки покажем и все рекомендации обязательно внедрим, если только нашим разработчикам это окажется по силам.
   – Было бы хорошо, чтобы ваши сталлионградские специалисты присоединились к эквестрийским, работающим в этом НИИ, на постоянной основе или в порядке ротации, – предложил Никита Сергеевич. – Это и вашим инженерам и учёным было бы полезно, для расширения кругозора, и сферу применения сталлионградской продукции можно было бы существенно увеличить.
   – Если руководство вашего НИИ не будет возражать, мы обязательно пришлём своих специалистов, – подтвердил своё согласие Бронеус.
   – Руководитель НИИ Спецтехнологий – мой хороший друг, – улыбнулся Первый секретарь. – Возражать точно не будет, наоборот, любое сотрудничество в НИИ Спецтехнологий только приветствуют.
   В Сталинграде гостей встречал первый секретарь обкома КПСС Алексей Михайлович Школьников, с целой свитой сопровождающих партийных функционеров. Встречу устроили неожиданно торжественную, Школьников произнёс небольшую приветственную речь. Харитона и сопровождавших его пони окружили пионеры. Они вручили всем пони цветы, гости по привычке тут же их понюхали и попробовали, а потом, набравшись смелости, пионеры спросили, можно ли поней погладить. Приятно удивлённый столь тёплым приёмом Харитон не мог отказать детям, и тут же оказался в центре внимания.
   – Меня наши жеребята во Дворце пионеров так не встречали, – поделился он впечатлениями с улыбающимся «во всё лицо» Первым секретарём, блаженно жмурясь, пока сразу несколько рук почёсывали его за ушками. – Ну, ну, ребята, спасибо вам большое, но у нас плотный график поездки, задерживаться мы не можем.
   Пионеры дисциплинированно, хотя и несколько огорчённо отошли, погладив напоследок сталлионградского министра обороны Хорсана Тарна, чему суровый военный понь был несказанно удивлён и, в то же время, обрадован.
   Харитон поблагодарил товарища Школьникова за тёплую встречу. По графику поездки сталлионградская делегация начала знакомство с городом с посещения мест воинской славы. Гигантский мемориальный комплекс на Мамаевом кургане в те годы ещё только строился. Экскурсию по памятникам боевой славы города для сталлионградских товарищей лично провёл Маршал Советского Союза Чуйков, командовавший в войну обороной Сталинграда:
   – Вот прямо здесь немец нас тогда прижал к Волге, – рассказал гостям Василий Иванович. – Мы тогда закрепились вон там, в развалинах комплекса зданий НКВД, в доме Павлова, на мельнице и ещё в одном доме рядом, мы его «домом Заболотного» называли, его после войны снесли. Фашисты засели напротив, в Доме Железнодорожников, в «Молочном доме» на другой стороне площади 9 января, на его месте сейчас Дом Офицеров, и в недостроенном Г-образном доме. Бои за эти несколько зданий шли больше двух месяцев.
   Гостям показали Дом Павлова, мельницу Гергардта, сталлионградские пони побывали на острове Людникова, где в войну располагался командный пункт 138 стрелковой дивизии, и осмотрели полуразрушенное здание заводской лаборатории при посещении завода «Красный Октябрь». Дом Павлова уже вскоре после войны был восстановлен, а мельницу, здание командного пункта на острове Людникова и здание заводской лаборатории оставили как память о войне, в том виде, в каком они находились при освобождении города.
   Пони возложили цветы к памятникам героизма советских солдат, почтив их память минутой молчания. Как оказалось, традиции поминовения героев в Сталлионграде были очень близкими к русским, как и многие другие культурные особенности.
   Первый секретарь Сталинградского обкома Школьников видел, какое сильное впечатление произвели на гостей развалины домов и бесхитростный рассказ маршала Чуйкова.
   – У нас в Сталлионграде тоже есть похожий памятник, – рассказал, немного помолчав, министр обороны Тарн. – Развалины текстильной мануфактуры, где в войну располагался штаб армии короля Сомбры. У нас тогда бои тоже шли в самом городе. Наши медленно отступали под натиском зомбированных единорогов Сомбры, враг постепенно выдавливал защитников из города в ледяную пустыню. Положение тогда спас демикорн по имени Вольфрам Инкалестер, спас ценой собственной жизни. Он уничтожил штаб Сомбры вместе с его высшими военачальниками и наиболее опасными магами, вломившись в здание через окно и включив «Рубиновый режим» – по-вашему, самоликвидатор. В развалинах того здания над радиоактивной воронкой до сих пор вращается в воздухе кристаллическое сердце демикорна. Боевое управление у захватчиков оказалось дезорганизовано, Через два дня прибыл Эквестрийский экспедиционный корпус. Принцессы Селестия и Луна атаковали пытавшиеся перегруппироваться войска Сомбры и отбросили их от города. Да, это было тысячу лет назад, но все пони Сталлионграда до сих пор помнят и чтят подвиги предков.
   Слушая рассказ Тарна, Школьников молча снял шляпу. Сталлионградский министр умолк, и в беседе на минуту повисла тяжёлая пауза. Маршал Чуйков повернулся к Хорсану Тарну и, не произнеся ни слова, вскинул руку к козырьку фуражки.
   Алексей Михайлович Школьников первым нарушил сгустившееся молчание:
   – Кхм… в нашем мире после войны родилась традиция народной дипломатии, так называемое «Движение породнённых городов». Началось это с того, что в 1944 году жители британского города Ковентри прислали в подарок жителям освобождённого Сталинграда скатерть с вышитыми на ней именами 830 женщин, в том числе – тогдашнего мэра Ковентри Эмили Смит, и собранные жителями деньги на восстановление города. Каждый давал сколько мог. Этот подарок англичане передали в посольство СССР. Сейчас эта скатерть хранится в Сталинградском государственном музее обороны города.
   К 1957 году таких городов-побратимов было уже немало, поэтому была создана Всемирная федерация породнённых городов. Я хотел бы предложить нашим уважаемым гостям, предложить вашему городу стать городом-побратимом Сталинграда. Мы могли бы на регулярной основе обмениваться делегациями, проводить регулярные визиты художественных коллективов и спортивные мероприятия, выставки, обмениваться литературой, кинофильмами, телепередачами с новостями о жизни граждан, и даже делиться опытом ведения городского хозяйства, – Школьников взглянул на Хрущева, волнуясь, одобрит ли Первый секретарь его неожиданную инициативу.
   – Я только за, – тут же поддержал его Никита Сергеевич.
   Генеральный секретарь Бронеус замер, а через секунду расплылся в улыбке:
   – Конечно! Мы с удовольствием принимаем ваше предложение. Товарищ Блэкрок! – он повернулся к комиссару. – Народная дипломатия – это по вашей части. Выспросите у советских товарищей все детали и подробности, как нам всё это лучше организовать. У нас подобного опыта нет и никогда не было, а сталинградцы уже поддерживают связи со многими городами.
   – Так точно, всё выспрошу, – с готовностью подтвердил комиссар.
   – А мы вам с удовольствием всё расскажем и покажем, – заулыбался Школьников. – В музее обороны вам тоже стоит побывать, если время позволит. (На 1962 г современного музея-панорамы «Сталинградская битва» ещё не было, вместо неё до 1964 г демонстрировалась более скромная панорама, изображавшая январские бои 1943 г и законченная в 1950 г.)
   – Постараемся время выкроить, – согласился Харитон.
  
   Далее сталлионградская делегация посетила Сталинградский тракторный завод, завод «Баррикады» и металлургический комбинат «Красный Октябрь». На СТЗ в этот период шла реконструкция и готовилась к выпуску первая установочная партия гусеничных тракторов ДТ-65, которые впоследствии, после модернизации выпускались под обозначением ДТ-75. Харитон Бронеус вместе с сопровождающими с большим интересом осматривал производство, стараясь вникать во все подробности.
   Здесь же, на СТЗ внезапно оказался доставленный поездом из Сталлионграда вездеход Ледовой разведки.
   – Вчера из Москвы сталлионградский воинский эшелон прибыл, – объяснил Алексей Михайлович Школьников. – Пока вы в Ленинграде были, пока ехали, министр обороны распорядился направить сталлионградский поезд к нам, зная, что вы тоже в Сталинград приедете. И вашу машину тоже доставили на наш тракторный завод, для изучения.
   Харитон, не скрывая гордости за отечественную продукцию, представил Первому секретарю и остальным сопровождающим сталлионградский полярный вездеход и попросил сопровождавших машину в поездке членов экипажа продемонстрировать людям её технические особенности .
   Советские антарктические вездеходы «Харьковчанка» строились на удлинённом шасси тяжёлого артиллерийского тягача АТ-Т. Сталлионградская машина походила на них только габаритами и массой, её конструкция была оригинальной, хотя в ней и использовались стандартные узлы и детали других тракторов сталлионградского производства. Управление Ледовой разведки выделило для показа машину с чисто паровой силовой установкой, без электрической трансмиссии. Паровой двигатель с пароперегревателем и рекуператором выглядел сложнее дизеля, но это небольшое усложнение многократно компенсировалось отсутствием сложной и тяжёлой трансмиссии, так как паровая машина способна менять обороты в очень широких пределах и развивает очень высокий крутящий момент. Вся трансмиссия «Сталлионградки» состояла из двух двухступенчатых планетарных механизмов поворота и двух одноступенчатых бортовых передач. Ни многодискового главного фрикциона, ни сложной многоступенчатой коробки передач с синхронизаторами, необходимой для дизельного двигателя, для паровой машины не требовалось. Компактный водотрубный котёл позволял развести пары за минуту, что пони из экипажа тут же и продемонстрировали.
   – Как тихо работает! – восхитился Никита Сергеевич.
   Все присутствующие оценили низкий уровень шума и вибраций, выдаваемых паровой машиной по сравнению с танковым дизелем, которым оснащались тягачи АТ-Т. И котёл, и двигатель размещались внутри герметичного, защищённого от внешнего холода корпуса вездехода, что позволяло легко их обслуживать и ремонтировать, предохраняло котёл от замерзания и одновременно решало проблему отопления – всё тепло, излучаемое котлом, оставалось в обитаемом объёме. От аналогичного размещения дизеля на «Харьковчанках» в итоге отказались – жить месяцами «в одной комнате» с грохочущим и воняющим соляркой дизелем оказалось настолько невыносимо, что в модели «Харьковчанка-2» его вынесли обратно в подкапотный объём кабины тягача АТ-Т. От паровой машины и котла такого неприятного запаха не было, хотя и немного пахло углем, но с этим хорошо справлялась вентиляция обитаемого отсека.
   Ещё более впечатляющим оказался крутящий момент сталлионградского двигателя. Тяговое усилие на крюке позволяло вездеходу без перегрузки буксировать танк. Широкие гусеницы, оснащённые высокими грунтозацепами, давали отличную проходимость по глубокому снегу или болоту.
   – Вы, наверное, и сами знаете, что у паровика два основных достоинства – высокий крутящий момент и многотопливность, – степенно и неторопливо рассказывал гостям командир экипажа вездехода, усатый, слегка полноватый пожилой земной пони жёлто-оранжевого «арктического» окраса, к тому же, как заметил Никита Сергеевич, ещё и иноходец. – Котлы у наших тракторов и вездеходов сделаны модульными, можно установить топку хоть для твёрдого топлива, хоть для жидкого, с форсунками. Перенастройка на разные виды твёрдого топлива заключается в простой замене колосников, – он достал из-за котла комплект запасных колосников и показал высоким гостям. – Вот. Этот для дров, этот для каменного угля, этот для щепы и разных древесных отходов, этот для торфяных гранул. Нам тут, кстати, показали интересное топливо, которого у нас нет – топливные гранулы, прессованные из опилок, с химической пропиткой для повышения теплотворной способности. Хотелось бы на них тоже попробовать поездить. Но важнее всего, что паровик можно приспособить под любые виды местного топлива.
   С жидким топливом паровики тоже хорошо работают, только там уже перенастройка посложнее, надо и форсунки менять, и топливный насос, и фильтры. Ваши дизели, кстати, машины мощные, но не менее сложные, чем паровая машина. Нам тут уже их показали, в порядке обмена опытом. Один только насос высокого давления чего стоит, а к нему ведь ещё и подкачивающий насос нужен. Завести дизель на морозе – целая проблема, особенно – дизель с водяным охлаждением. У нас морозы – обычное дело.
   А с паровиком – уголь в бункер засыпал, или дров подкинул – и вперёд. Всеядная машина получается. Охлаждения и дорогой смазки паровому двигателю не требуется. По экономичности паровая машина двойного действия с пароперегревателем и рекуператором имеет КПД до 40 процентов, а у ДВС, как правило, КПД не выше 36 процентов. У ДВС много потерь в трансмиссии, потому что он на низких оборотах не работает, а паровик может хоть один оборот в минуту давать, ему сложная трансмиссия не нужна. Ещё одно достоинство – большой моторесурс. Ваши танковые дизели довольно быстро ломаются и требуют сложного ремонта, а паровая машина может работать десятилетиями при регулярном, довольно простом обслуживании. В общем, есть свои достоинства и свои недостатки у каждого варианта.
   Помимо прочего, инженеры, осматривавшие сталлионградский вездеход перед визитом высокого начальства, отметили широкое применение различных байонетных соединений, защёлок, стяжек с клиньями и прочих непривычных элементов крепежа там, где люди, как правило, использовали болты и шпильки с гайками. Хрущев тоже обратил на это внимание:
   – Я вот смотрю, на вашей машине почти не видно резьбового крепежа – болтов, гаек, винтов. В основном защёлки и байонетные соединения.
   – Вся наша техника делается так, чтобы её могли обслуживать земные пони, – пояснил командир. – Гайки да болты у нас тоже применяются, но их копытами особо не покрутишь, тут единорог нужен, а единорогов у нас среди населения от силы процентов десять, да и они нужнее там, где требуется точный телекинез или медицинская магия, или разные особые магические умения. Держать в экипаже единорога, чтобы только гайки крутить – слишком расточительно.
   Пока люди осматривали вездеход, удивляясь необычным техническим решениям, использованным понями, Харитон отвёл в сторону командира вездехода:
   – Как вас тут приняли? – поинтересовался он. – Есть ли какие неудобства, жалобы?
   – Приняли хорошо, как родных, – ответил оранжевый понь. – В гостинице разместили на первом этаже, чтобы по лестницам не лазить, кормят сытно, вечером даже по стопочке наливают, но мы себя блюдём, не злоупотребляем. Так, для запаха только, дури своей хватает, – пошутил он. – Сопровождающего нам выделили, он нам помогает по бытовым вопросам. Неудобства есть, конечно, но только бытовые. Унитазы тут высокие очень, сидишь на нём, ножками болтаешь, как малый жеребёнок. В номерах-то нам сразу же помосты деревянные сколотили, чтобы удобнее было, а во всех заводских туалетах помост не поставишь. Выключатели электрические высоко приделаны, не достать. Непривычно деньгами пользоваться, у нас-то куда проще, взял всё, что надо, карту учётную приложил и пошёл, а тут надо монетки да бумажки считать, да ещё они дюже мелкие, поди их копытом пошевели… С покупками сопровождающий помогает. Суточные нам щедрые выделили, да мы и не тратимся почти. Столовая на заводе бесплатная, а в гостинице мы разве только чаю попьём утром да вечером. Сильно помогает, что язык почти как наш, телевизор включили – всё понятно, на улице если кого спросить – тоже все понимают и помогают, особенно дети. Хоть в магазин, хоть в кинотеатр и дорогу покажут, и проводят. В общем, всё хорошо, товарищ Бронеус, не беспокойтесь. Справляемся.
  
   После тракторного завода гости посетили металлургический комбинат «Красный Октябрь», производивший широкую номенклатуру специальных сталей. У сталлионградцев за 1000 лет тоже накопилось немало полезного опыта в области металлургии. Достаточно рано освоив криотехнику, методы сжижения и разделения газов, получения жидкого кислорода, пони добились немалых успехов в металлургии. Кислородно-конвертерный метод выплавки стали, который в СССР освоили совсем недавно, в Сталлионграде изобрели и использовали вот уже полторы сотни лет. Очень качественными оказались сталлионградские спецстали, применяемые для изготовления орудийных стволов.
   Однако номенклатура сталей и сплавов, выплавляемых в СССР, была намного шире, чем в Сталлионграде, и не только из-за несопоставимости по трудовым ресурсам. В Республике ощущался недостаток редкоземельных металлов. Их приходилось получать сложными методами, при очистке шлаков и прочих продуктов сгорания каменного угля, методами аффинажа отвалов месторождений и отходов металлургического производства.
   Генеральный секретарь с большим интересом ознакомился с достижениями советской металлургии. Пони, к примеру, ещё не освоили порошковую металлургию, а метод самораспространяющегося высокотемпературного синтеза и вовсе привёл их в восторг и замешательство. Также им было интересно узнать о применяемой в СССР сварке и штамповке взрывом, и о многих других непривычных технологиях.
   – Очень интересно было посмотреть, – поделился Харитон своими впечатлениями с Хрущёвым. – Всё же наша наука развивалась в условиях изоляции и в несколько отличающихся направлениях. В каких-то областях мы вас даже немного опередили, но во многих других вы впереди, и нам есть, чему поучиться.
   – Учиться будем друг у друга, – улыбнулся Никита Сергеевич. – Я рассчитываю, что наше с вами сотрудничество обогатит знаниями обе стороны. У вас есть полезнейшие разработки, нам тоже есть чем с вами поделиться.
   У нас сейчас наметилось новое направление на стыке науки и технологий – трёхмерная печать под управлением ЭВМ. Очень перспективная технология, экономичная и позволяющая получать сложнейшие по форме изделия намного быстрее, чем механическими методами, и с минимумом отходов. Разновидностей в ней масса, применительно к металлургии у нас развиваются спекание металлических порошков лазерным лучом и послойная наплавка проволоки факелом плазменной или водородной горелки. Я, конечно, деталей не знаю, мне тоже всё это специалисты показывали и рассказывали, я только с их слов повторяю, – усмехнулся Первый секретарь. – Когда в Москву вернёмся, покажем вам и эти технологии.
   На этом первый день пребывания в Сталлионграде завершился. Поней хотели разместить на ночь в гостинице, но она не была приспособлена к их анатомии, поэтому гости вежливо отказались, предпочитая переночевать в собственном поезде. Комиссар Блэкрок вернулся последним, он до вечера консультировался с местными товарищами, выспрашивая все подробности о Движении породнённых городов и «народной дипломатии».
   – Много всего мне рассказали, – коротко доложил он Генеральному секретарю. – Сейчас всё запишу, чтобы не забыть, потом доложу подробно.
  
  
* * *
  
   Посещение завода «Баррикады», где производились, в числе прочего, артиллерийские орудия большой мощности, морская артиллерия и пусковые установки ракетных комплексов для сталлионградской делегации было не менее интересным. К тому же, пони приехали не просто посмотреть, но и своё показать. При согласовании программы визита министр обороны Хорсан Тарн предложил советским коллегам доставить в СССР для ознакомления образцы сталлионградской железнодорожной артиллерии, в том числе, системы особой мощности. Это предложение с энтузиазмом поддержали министр обороны Гречко и начальник Главного ракетно-артиллерийского управления генерал-полковник Николай Николаевич Жданов.
   Для показа в СССР в Сталлионграде сформировали «сборный» бронепоезд. Сцепили в один состав артиллерийские платформы от бронепоезда непосредственной поддержки войск, по одной зенитной бронеплатформе с малокалиберной артиллерией, 85-мм зенитками и с крупнокалиберными аналогами советской зенитной пушки КС-19. Прицепили несколько броневагонов с боекомплектом, и, как вишенку на торт, добавили два эксклюзивных сталлионградских шедевра – ТЖТ-1-356, тяжёлый железнодорожный транспортёр, оснащенный длинноствольным орудием калибра 356 мм, и ТЖТ-1-305 с более лёгким 305 мм орудием. В хвост поезда прицепили обычные пассажирские вагоны для личного состава и платформу с вездеходом Ледовой разведки.
   Сталлионградский бронепоезд, прибывший на Ленинградский вокзал столицы, разумеется, под охраной пограничников, произвёл настоящий фурор. Посмотреть на него приехали министр обороны, начальник ГРАУ, и несколько главных конструкторов, в том числе Василий Гаврилович Грабин и Илья Иванович Иванов. Советские специалисты не ожидали увидеть ничего подобного. Вначале никто не поверил, что эту технику сделали пони. И лишь когда командиры сталлионградских артиллерийских расчётов начали давать толковые и профессиональные ответы и пояснения на вопросы визитёров, до людей постепенно начало доходить, что эти «маленькие лошадки» действительно сами сделали свой бронепоезд.
   По прибытии в Сталинград платформу с вездеходом отцепили и отправили на СТЗ, а бронепоезд загнали на подъездные пути завода «Баррикады». Когда на завод приехала сталлионградская правительственная делегация, по бронепоезду уже второй день лазили заводские инженеры и приезжие спецы из ГРАУ во главе с его начальником, генерал-полковником Ждановым.
   Высокое начальство встретили директор завода Кирилл Михайлович Герасимов и главный конструктор Георгий Иванович Сергеев. После традиционных приветствий гостям из Сталлионграда показали производившиеся на заводе образцы вооружений, как современные, так и уже снятые с производства – пусковые установки тактических ракет «Марс» и «Луна», 152-мм пушки Бр-2М, а также орудия большой и особой мощности Б-4М, Бр-5, Бр-17 и Бр-18, и уже современную на тот момент 180-мм С-23. Реакция пони была показательной. Ракетные пусковые установки они осмотрели с вежливым вниманием, явно не особо заинтересовавшись, зато тяжёлая артиллерия заинтересовала их чрезвычайно.
   – Хорошие пушки, мощные, – одобрил Хорсан Тарн. – А в реальных боевых действиях их применяли?
   – Гаубицы Б-4 всю войну прошли, в варианте на гусеничном ходу, их сделано было много, – с гордостью ответил Сергеев. – Бр-2 было всего 39 единиц, они тоже повоевали. Бр-5 было сделано 48 штук, они успели повоевать в конце войны. Тяжёлые орудия особой мощности изготавливались в единичных экземплярах, но в боях тоже применялись. До ваших 356-миллиметровых чудовищ им далеко, конечно. У нас такие установки тоже раньше были, сейчас артиллерию особой мощности во многом заменяют ракеты, у них дальность намного больше.
   – Для нас дальность большого значения не имела, – пояснил Тарн. – Снежный Занавес сильно ограничивал нашу территорию, мы готовились к обороне. К тому же ракета – устройство хрупкое, в условиях нашего мира её может сбить или отклонить почти любой единорог. Снаряды оказались надёжнее.
   – Снежный занавес? – переспросил стоявший рядом директор завода.
   Комиссар Блэкрок пустился в объяснения. Его рассказ выслушали с удивлением и лёгким недоверием. История Сталлионграда пока ещё не была широко известна.
   Хрущёв, заметив среди собравшихся генерал-полковника Жданова, подозвал его и спросил:
   – А вы, Николай Николаич, как специалист, что скажете об артиллерии наших коллег?
   – Очень интересные технические решения у них есть, товарищ Первый секретарь, – ответил Жданов. – Особенно нас заинтересовали системы автоматической подачи снарядов. Чистая механика, ничего особенно сложного, при этом всё изготавливается серийно, как нам объяснили, у сталлионградских товарищей разработаны типоразмерные ряды всех агрегатов под каждый калибр орудий, требующих механизированной перезарядки. Я бы очень рекомендовал наладить с ними сотрудничество по данному вопросу, и по вопросам артиллерии в целом. Бронепоезд у них тоже весьма интересный, для нас, конечно, это решение нишевое, но в некоторых случаях может быть полезным.
   – Понятно, будем иметь в виду, – Никита Сергеевич кивнул заинтересованно слушавшим их Бронеусу и Тарну, а затем спросил. – А с нашей стороны, Николай Николаич, что мы можем предложить сталлионградским коллегам?
   – Предложить-то мы много чего можем, – ответил Жданов, – вопрос в том, что им из этого реально нужно? Как я понял из рассказов товарищей, с которыми успел побеседовать, у них там политическая обстановка куда менее напряжённая, чем у нас. Впрочем, из того, что мы успели обсудить с командиром бронепоезда и командирами артиллерийских расчётов, товарищи пони заинтересовались активно-реактивными снарядами и нашими баллистическими вычислителями на твердотельной электронике.
   – Активно-реактивные снаряды? Это что такое? – тут же переспросил тут же переспросил Харитон. – Мне про них что-то уже говорили, но я в общем потоке информации как-то упустил.
   – Особого рода артиллерийский снаряд, с ракетным двигателем, для увеличения дальности, – пояснил начальник ГРАУ. – Двигатель обычно твердотопливный, хотя мы работаем и над снарядами с прямоточными реактивными двигателями. Особенно хорошо он подходит для дальнобойных пушек особой мощности. Нам удалось увеличить дальность для некоторых образцов с 35 до 70 километров. Это уже дальность, сравнимая с дальностью поражения тактической ракеты.
   – Это для нас очень интересно, мне об этой разработке уже докладывали, – Хорсан Тарн выглядел заинтригованным. – Но ведь на таких дальностях и рассеивание снарядов сильно увеличивается?
   – Если не принимать соответствующих мер – конечно, увеличивается, – подтвердил Жданов. – Мы используем коррекцию по лучу РЛС. В первых образцах снаряд не имел системы управления, его просто отслеживали лучом радара, вычисляли траекторию и точку падения, и вносили поправки при выстреле следующим снарядом. Сейчас у нас уже есть снаряды, способные корректировать свою траекторию в полёте, по командам с РЛС сопровождения. Это уже более сложные образцы, обычно оперённые, подкалиберные с отделяющимся поддоном.
   – Но если в снаряд ещё и ракетный двигатель встроить, там же не останется места для разрывного заряда? – удивился Тарн.
   – Ну, не настолько всё плохо. Конечно, объём и массу разрывного заряда приходится уменьшать, – Николай Николаевич достал блокнот, авторучку, и, отведя сталлионградского министра в сторону, чтобы не мешать остальным, начал объяснять ему идею, чертя по ходу объяснения простые эскизы в блокноте.
   – Думаю, они договорятся, – улыбнулся Харитону Никита Сергеевич, глядя на увлечённо объясняющего Жданова и понимающе кивающего в ответ на его пояснения Тарна.
   – Товарищ Тарн – очень знающий специалист, с широким кругозором, – ответил Бронеус. – Конечно, нам всем приходится нелегко, на нас сейчас свалилась масса незнакомых идей и концепций, которые нам ещё предстоит понять и освоить. Но в целом этот визит я оцениваю как исключительно полезный и содержательный.
   Уже перед отъездом с завода генерал-полковник Жданов и министр Тарн подошли к Хрущёву и Бронеусу с предложением:
   – Товарищ Первый секретарь! Разрешите обратиться? – по-военному чётко спросил Жданов.
   – Конечно, слушаю вас, Николай Николаич, – Хрущёв повернулся к нему.
   – Мы тут с товарищем Тарном много интересующих нас вопросов обсудили, и в ходе разговора возникла идея. Почему бы нам не провести сравнительные артиллерийские стрельбы на одном из наших полигонов, с участием наших и сталлионградских артсистем различной мощности? – предложил начальник ГРАУ. – Было бы интересно сравнить лучшие системы вооружения с обеих сторон не только на бумаге, но и непосредственно в деле. Как считаете, Никита Сергеич? Мне такое сравнение представляется весьма полезным.
   – Почему нет? – Хрущёв тут же повернулся к Харитону. – Товарищ Бронеус, по-моему, предложение стоящее.
   – Согласен, – с готовностью кивнул Генеральный секретарь КПС. – Товарищ Тарн, назначьте команду специалистов для подготовки, и доложите, когда всё будет готово.
  
  
* * *
  
   В ходе посещения завода «Баррикады» гостей накормили обедом в заводской столовой, заодно дав им возможность посмотреть, как организовано в СССР питание для рабочих и ИТР на предприятиях. После обеда сталлионградская делегация посетила Государственный музей обороны Сталинграда. Генеральный секретарь Бронеус и сопровождающие его коллеги с большим интересом осмотрели экспозицию музея. После осмотра Харитон и Никита Сергеевич до самого вечера продолжали обсуждать различные вопросы двустороннего сотрудничества. Следующим пунктом программы визита было назначено посещение космодрома Байконур. Харитон ждал этого с особенным нетерпением, так как для сталлионградцев освоение космоса было совершенно новым, незнакомым направлением.
  
  

Байконур, Зебрика

  
   Из Сталинграда поезд Генерального секретаря Бронеуса отправился на космодром Байконур. В Сталлионграде о ракетно-космической технике было известно немного, поэтому в поездке на космодром делегацию сопровождали несколько специалистов во главе с заместителем С.П. Королёва Константином Давыдовичем Бушуевым. В пути они провели несколько лекций и семинаров для гостей из Сталлионграда, а также отвечали на многочисленные вопросы.
   Поням рассказали о пока ещё непродолжительной истории ракетной техники и освоения космоса, особо подчеркнув, что это освоение ещё только начинается. Об истории ракетостроения в СССР гостям рассказал сам Бушуев, непосредственно руководивший созданием ракеты Р-7, первого искусственного спутника Земли и многих космических аппаратов. Информацию пони получали из первых рук.
   Никита Сергеевич и сам с интересом слушал лекции специалистов, участвовал в проводимых ими для сталлионградцев семинарах, задавал вопросы, стараясь узнать побольше об интересующих его деталях. В обычное время его общение с учёными и конструкторами было сильно ограничено по времени до предела ужатым расписанием встреч. На совещаниях оставалось время только чтобы выслушать аргументы сторон и принять решения. Поэтому в поездке, где свободного времени было намного больше, он пользовался возможностью получить дополнительную информацию, а заодно и с интересом наблюдал за реакцией сталлионградских коллег.
   Сравнение было занимательным. Сталлионградские пони выслушивали рассказы об истории освоения космоса с почтением и интересом, но их куда больше занимали открывающиеся при этом практические возможности. Они не слишком заинтересовались пока ещё относительно краткой историей пилотируемых полётов, а больше расспрашивали о практическом применении спутников для связи, телевидения, наблюдения за погодой, навигации, дистанционного зондирования поверхности и других народно-хозяйственных применений.
   Харитон Бронеус очень заинтересовался возможностями спектрозональной космической фотосъёмки:
   – Вот это особенно интересно, – отметил Генеральный секретарь, прослушав лекцию, сопровождавшуюся демонстрацией слайдов, на которых явственно различались по цвету поля, получавшие разное количество удобрений, и были видны районы вероятного залегания полезных ископаемых. – Кто бы мог подумать, что простое наложение слайдов, снятых в видимом, инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах даст такое количество полезной информации?
   – Это не простое наложение, оно потребовало разработки довольно сложных математических алгоритмов, – уточнил Бушуев. – Но метод действительно революционный, хотя и требующий очень больших вычислительных мощностей. Первые снимки обрабатывались визуально, и эффект такого анализа был куда скромнее, но когда провели их повторную алгоритмическую обработку, результат разительно отличался от визуального анализа.
   Министра обороны Хорсана Тарна больше заинтересовали спутники фоторазведки, связи и навигации.
   – Сталлионградская республика сейчас осваивает кораблестроение, как военное, так и гражданское, – пояснил он причину своего интереса. – При этом у нас нет достоверных навигационных карт. Экипажам наших эсминцев приходится быть первооткрывателями новых морских путей. Нам необходима картографическая информация, и спутники могли бы предоставить её быстро и достоверно. Точно так же и со связью. Но особенно ценной для нас была бы спутниковая навигационная система. В ней, кстати, заинтересована и Эквестрия. Ежегодно несколько тысяч курьеров-пегасов сбиваются с курса, опаздывают, прилетают не туда. Вы не обсуждали с принцессами возможность внедрения радионавигации?
   – Пока ещё нет, но за идею спасибо, обсудим, – поблагодарил Никита Сергеевич. – Наше сотрудничество с Эквестрией в самом начале пути, сейчас мы рассматриваем любые возможные проекты.
   – Для самого Сталлионграда спутниковая навигация имеет смысл только ради флота, – заметил Бронеус. – Территория у нас слишком маленькая, чтобы использовать на ней спутниковую навигацию.
   – Это в том случае, если бы ваши перемещения ограничивались только территорией Республики, – уточнил Бушуев. – Если вам всё равно нужна спутниковая навигация для флота, спутниковую навигацию на территории Республики и Эквестрии вы получите автоматически, как бесплатное приложение. Спутники обеспечат глобальную навигацию в любой точке Эквуса, за исключением наиболее высоких широт, куда ваши корабли, как я понял, и так не ходят.
   По прибытии на Байконур гости впечатлились грандиозностью стартовых сооружений и ещё больше – быстротой строительства столь масштабного объекта.
   – Строительство полигона и первого старта заняло чуть более двух лет, с 1955 по май 1957 года, – рассказал сталлионградцам начальник строительства, генерал-майор инженерно-технической службы Георгий Максимович Шубников. – Менее чем через четыре года был введён в эксплуатацию второй стартовый комплекс, его уже сделали под следующую ракету-носитель «Союз-2.3», на базе баллистической ракеты Р-9. Этот носитель у нас сейчас основной (АИ). Полигон продолжает строиться постоянно. Это не только стартовые сооружения, в первую очередь это жильё для специалистов и приезжающих, технические позиции, из них основная – это монтажно-испытательный комплекс, – Шубников указал на гигантское здание, похожее на ангар. – Также на полигоне масса вспомогательных сооружений, средства наблюдения, системы связи, приёма телеметрии. Всё это было построено военными строителями в самые сжатые сроки, как диктовала внешнеполитическая обстановка.
   – Впечатляющая демонстрация экономических достижений Советского Союза, – Харитон и остальные его коллеги были потрясены увиденным, разглядывая циклопические стартовые сооружения, рядом с которыми и люди, и пони казались крошечными.
   – Всё-таки население СССР – более двухсот миллионов человек, – заметил министр Тарн. – Полуторамиллионная СНР, конечно, не сможет с ним сравниться. Мы и так добились весьма значительных успехов, хотя и за неизмеримо более долгий срок.
   Гостям показали монтажно-испытательный комплекс, где готовилась к запуску очередная ракета-носитель со спутником фоторазведки. Также в МИКе по случаю их приезда была организована импровизированная выставка космических аппаратов. Константин Давыдович Бушуев давал пояснения, кратко рассказывая о назначении каждого из них.
   Комиссар Блэкрок обратил внимание на телевизионные спутники:
   – После запуска в Сталлионграде телевещания мы очень скоро убедились в действенности телевидения как средства массовой информации и формирования общественного мнения. Мы уже несколько раз обсуждали возможность обмена телепередачами с Кристальной Империей. Там три года назад был открыт телецентр, в котором установлено наше, сталлионградское оборудование. Но и в Сталлионграде, и в Кристальной и в Эквестрии пока ещё очень малое количество телеканалов. Будь у нас на орбите телевизионный спутник, мы могли бы объединить усилия и сформировать единую сетку вещания для всего континента.
   – Да, это было бы весьма желательно, – подтвердил Бронеус. – С принцессами Селестией и Кэйденс мы тоже развитие телевидения обсуждали. Они тоже хотели бы расширить и зону охвата телевещанием, и увеличить количество телеканалов. В Кристальной пока только один канал, и то работающий только по вечерам и в выходные дни. В Эквестрии телетрансляция работает по будням утром и вечером, и полный день в выходные. Поэтому мы весьма заинтересованы в развитии телевидения именно в масштабах всего континента.
   – С телевидением всё несколько сложнее, – пояснил Бушуев. – Самые лёгкие спутники, которые проще всего запустить, это простейшие спутники связи. Вывести на низкие или средние орбиты лёгкий спутник мы могли бы запуском несколько доработанной баллистической ракеты, которые у нас могут стартовать с железнодорожной платформы. То есть, не требуется строительство сложной и дорогостоящей инфраструктуры космодрома. Вывод телевизионного спутника на вытянутую эллиптическую орбиту уже требует намного более мощной ракеты. Для неё нужно строить полноценный старт с системами заправки компонентами топлива, с бункерами управления, средствами сопровождения и приёма телеметрии.
   – Если я правильно понял ваши объяснения, – добавил министр обороны Тарн, – чем дальше к югу расположен космодром, тем более тяжёлый спутник с него можно запустить одной и той же ракетой, так?
   – Верно, – подтвердил Бушуев. – Чем ближе к экватору, тем больше окружная скорость вращения планеты, тем большую прибавку к скорости получает ракета на старте.
   – В таком случае Сталлионграду особенно не повезло с нашим северным расположением, – заметил комиссар Блэкрок.
   – С территории Эквестрии запустить спутник с железнодорожной установки тоже не выйдет, для этого нужно продолжить ветку с шириной колеи 1520 миллиметров от вашего портала вблизи Понивилля хотя бы до Эпплузы, – напомнил Бронеус. – Такой большой и важный проект даже при безусловной поддержке принцесс и государственном финансировании займёт не один год. Строительство полноценного космодрома даже с одним стартом обойдётся ещё дороже и продлится от пяти до десяти лет. Жаль, но, боюсь, что в ближайшее время запуск искусственных спутников Эквуса организовать не получится.
   – Когда я изучал международную ситуацию на Земле, – неожиданно произнёс по большей части молчавший министр иностранных дел Купцовский. – я видел упоминания о размещении баллистических ракет на подводных лодках…
   – Верно, есть такие, – подтвердил Бушуев. – Но там совсем другие ракеты, менее мощные. Они могут запустить разве что очень лёгкий спутник на низкую опорную орбиту. Всё упирается в массу и габариты ракеты.
   – Я немного не об этом, – Купцовский улыбнулся. – Я о том, что ракету можно запустить с корабля. Конечно, для запуска тяжёлой ракеты нужен будет очень большой корабль, чтобы обеспечить устойчивость, особенно при волнении моря, так?
   – Не обязательно, – заметил Тарн. – Если взять, условно говоря, две баржи и соединить их помостом, на котором будет размещаться стартовый стол, устойчивость такой системы будет много больше, чем у обычного корабля. Хотя запуск, конечно, будет возможен только в тихую погоду.
   – А вот такое мы могли бы построить относительно быстро, – задумчиво произнёс Бронеус. – Товарищ Бушуев, что скажете?
   – Морской старт?
   Бушуев был очень удивлён сообразительностью сталлионградских пони. Начиная свой цикл лекций, он относился к своей аудитории несколько скептически: «Ну, лошадки. Да, говорящие. Удивительно, конечно. Но какой с них для нас толк? Дружба народов, разве что… Внешнеполитический авторитет, не более.» И тут эти лошадки, даже не специалисты в области техники, а политики, как считал Бушуев, в ходе обсуждения высказали идею морского старта. Константин Давыдович с трудом удерживался, чтобы не побежать немедленно звонить Королёву. Его сдерживало лишь присутствие Первого секретаря, хитро улыбавшегося на своём диванчике.
   – Такого мы ещё не делали, но, полагаю, это возможно, – поразмыслив, ответил Бушуев.
   – Мне нравится, – подал голос Никита Сергеевич. – Идея богатая и реализуемая относительно несложно. Всего-то надо спроектировать помост, приварить его к силовому набору уже готовых барж и установить на нём стандартное оборудование стартового стола.
   – Примерно год на проектирование и ещё год на постройку, – прикинул Бушуев.
   – Да, это уже куда более достижимые сроки, – одобрил Бронеус. – Даже с учётом неизбежных задержек при согласованиях и проектировании, можно уложиться года за три.
   – И такой старт можно будет вывести в любую точку океана на экваторе, и запускать ракету из наиболее выгодной позиции. Если же отвести его от экватора севернее, можно будет в обмен на часть массы полезной нагрузки в широких пределах маневрировать наклонением орбиты, – тут же сообразил Константин Давыдович. – Кругом плюсы, как ни крути.
   – Дайте-ка мне телефон, – Первый секретарь поднялся, пересел поближе к телефонному аппарату, поднял трубку, нажал кнопку вызова и произнёс. – Коммутатор? Хрущёв говорит. С товарищем Барминым, Владимиром Павловичем можете соединить? Жду.
   В помещении стало тихо. Все присутствующие молчали в ожидании.
   – Владимир Павлович? Хрущёв говорит. Вопрос у меня к вам. Можно ли разместить стартовый стол для «Союза-2.3» на катамаране из двух больших барж? Ну, понятно, что от барж зависит. Прикиньте там, какое водоизмещение потребуется, с учётом массы самого помоста. Хорошо, посчитайте, жду доклада, – Первый секретарь положил трубку. – Дал задание нашему конструктору стартовых комплексов, его специалисты предварительно прикинут, он доложит.
  
   Владимир Павлович Бармин доложил результаты предварительных расчётов уже к концу того же дня. Выходило, что стартовый комплекс можно разместить на катамаране из двух судовых корпусов, хотя и достаточно большого водоизмещения.
   – Можно взять за основу уже готовые или строящиеся суда, – предложил конструктор. – Стартовый комплекс «Союза-2.3» не такой тяжёлый, как первый, для Р-7, даже со всем немалым количеством заправочного оборудования и с учётом веса самой ракеты. Необходимо будет защитить от раскалённых газов корпуса кораблей, например, щитами, охлаждаемыми водяной завесой, но сложного газоотвода с охлаждением, как на наземных стартах, не требуется. Если решение о проектировании будет принято, желательно привлечь к работе специалистов из проектных институтов Министерства судостроения. Всё же мы не судостроители и не можем в полной мере учесть все нюансы.
   – Спасибо, Владимир Палыч, – поблагодарил его Хрущёв. – Решение пока в стадии обсуждения, буду держать вас в курсе.
   Сталлионградским товарищам с самого начала собирались показать запуск спутника фоторазведки. Но ракетная техника – дело сложное и капризное, особенно ранняя техника начала 60-х. В системе управления носителем что-то не заладилось, инженеры ОКБ-1 и техническая бригада полигона, взмыленные, бегали вокруг некстати заартачившейся ракеты. Посмотрев на этот бедлам, Никита Сергеевич предложил:
   – Стоять над душой у специалистов – не лучшая идея. Будут спешить, что-нибудь да напутают. И так уже «генеральский эффект» сработал. Что, если нам пока что слетать на 5-й полигон ПВО, в Сары-Шаган? Пока мы там всё посмотрим, здешние товарищи разберутся с неполадками и сообщат нам о готовности к пуску. Ну, или, если проблемы окажутся серьёзные – можно будет слетать в Капустин Яр, там военные нам пуск баллистической ракеты покажут.
   Поезд решили оставить на Байконуре, а для полёта делегации на ГНИИП-5 воспользовались самолётом Ил-18 «Аэрофлота», доставившим на полигон специалистов ОКБ-1.
  
  
* * *
  
   Пока сталлионградская делегация путешествовала по стране, побывав в Ленинграде, Сталинграде и на Байконуре, в Москве готовили экспедицию в Зебрику для встречи с таинственным «Драконом». В неё включили военных, учёных и опытных переговорщиков. Военным руководителем экспедиции, ответственным за выполнение задачи и безопасность, генерал Ивашутин предложил назначить полковника Морозова, обеспечивавшего отъезд демикорнов.
   – Андрей Викторович и его подчинённые с задачей справились «на отлично», – пояснил начальник ГРУ.
   Председатель КГБ Серов несколько неожиданно предложил назначить научным руководителем экспедиции Ивана Антоновича Ефремова:
   – Понимаю, что Иван Антонович для нас особо ценный специалист, но его участие будет полезным по нескольким практическим соображениям. Он уже анализировал фото Дракона и высказал ценнейшие идеи. Прямой контакт с этим существом даст товарищу Ефремову возможность исследовать его более подробно.
   Иван Антонович как теоретик коммунистического развития общества сможет грамотнее кого-либо обрисовать Дракону принципы, на которых строится советское общество и перспективы строительства коммунизма. Также он сможет вести грамотную идеологическую дискуссию, если в таковой возникнет необходимость. Мы ведь ещё не знаем точно, из какого общества пришёл этот Дракон.
   Немаловажным будет и его личный экспедиционный опыт в чисто практическом плане. Иван Антонович бывал в длительных экспедициях, в том числе в пустынной местности. Он сможет правильно организовать подготовку гражданского состава экспедиции, не проходившего обучение приёмам выживания.
   Первый секретарь выслушал доводы Ивана Александровича, но разрешения на участие Ефремова в первом контакте не дал:
   – Мы не знаем, как нас встретит это существо. Какие у него намерения? Какие возможности? Он может сразу атаковать, либо вначале усыпить наше внимание, а потом внезапно перебить всех. Я не возражаю против участия товарища Ефремова в экспедиции, но участие гражданских лиц в первом контакте запрещаю. Только после того, как будет ясно, что этот Дракон не представляет опасности и настроен на мирное сотрудничество, можно будет допустить к нему гражданских. А до того пусть исследуют Эквестрию и Сталлионград. Там для них, и для товарища Ефремова в частности тоже много интересного найдётся.
   Переговорщиком в состав экспедиции Хрущёв попросил отправиться Анастаса Ивановича Микояна:
   – Анастас кого хочешь уговорит, в этом ему из равных – ну, разве что Алексей Николаич [Косыгин]. Дипломат выдающийся, – объяснил он после совещания в Президиуме ЦК. – С ходу в Африку… э-э… то бишь, в Зебрику, мы его, конечно, направлять не будем. Если будет ясно, что с Драконом можно договориться, тогда к переговорному процессу подключатся товарищи Микоян и Ефремов.
   Сталлионградское руководство неожиданно предложило своё содействие в операции:
   – У нас сейчас вблизи побережья Зебрики находится второй экспедиционный отряд, занимающийся картографированием побережья и составлением карты глубин. В него входят два эсминца и судно снабжения. Можно использовать их в качестве передовой базы для вашего дирижабля, – предложил министр обороны Тарн после согласования с генсеком Бронеусом. – Достаточно установить на судне снабжения причальную мачту. Её можно спустить на корабль с того же дирижабля и приварить к бимсам палубы.
   Предложение сталлионградцев было немедленно принято. Наличие автономной передовой базы во многом упрощало проведение операции.
   – Спасибо вам, товарищи, – поблагодарил их Никита Сергеевич. – Мы тогда гражданскую часть экспедиции на вашем судне снабжения временно разместим, до прояснения ситуации с этим Драконом.
   – Конечно, именно для такого случая мы свою помощь и предлагаем, – ответил Бронеус.
   Затем высшее руководство с гостями убыло в Ленинград, а спешно собранная экспедиция на поезде отправилась в Эквестрию, где их уже ожидал дирижабль, вернувшийся из разведывательного рейса в Зебрику.
   Дирижабль имел общую грузоподъёмность 30 тонн, часть её ушла на балласт, топливо для длительного полёта и аппаратуру радиоразведки. Снаряжение экспедиции тоже оказалось отнюдь не лёгким. Рисковать дирижаблем военные не хотели. Поэтому на грузовую платформу под пассажирской гондолой дирижабля закатили два обычных «козлика» ГАЗ-69, на которых и решено было выдвинуться в вычисленную точку расположения радиомаяка, оставив дирижабль в безопасности за горизонтом. Помимо них, на борт воздушного корабля погрузили в разобранном виде мотодельтаплан, для ведения передовой воздушной разведки.
   Экспедицию с самого начала решено было сделать совместной. Генеральный секретарь Бронеус, уже во время поездки по СССР предложил в качестве представителя от Сталлионграда включить в состав экспедиции комисссара Блэкрока:
   – Товарищ Блэкрок – один из немногих ответственных пони, с которым Дракон встречался лично и обсуждал различные вопросы. В подобных случаях наличие в группе первого контакта кого-то знакомого может существенно упростить переговоры, – аргументировал своё предложение Харитон.
   Комиссару, конечно, хотелось посмотреть на запуски ракет, но он понимал, что от его участия может зависеть успех важного контакта и согласился отправиться в экспедицию.
   – На запуски, если в этой Зебрике всё пройдёт хорошо, мы вас ещё не раз пригласим, – пообещал ему Хрущёв.
   Блэкроку выделили сопровождающего офицера 9-го управления КГБ, и он улетел в Москву прямо с Байконура, обычным рейсовым самолётом. Стюардесса на посадке вначале немного опешила, увидев столь необычного пассажира, но сопровождающий показал ей билеты, представил комиссара как «специального представителя Сталлионградской республики», а Миллс несколько ехидно добавил по-русски:
   – Не волнуйтесь, проблем не будет. Я умею пользоваться туалетом.
   От Эквестрии в экспедицию отправились несколько единорогов, хорошо владевших заклинанием магического щита. Их возглавил принц-консорт Кристальной империи Шайнинг Армор, которого принцесса Селестия рекомендовала как «опытного офицера и лучшего специалиста по магическим щитам». Принц приветствовал комиссара Блэкрока как старого знакомого, они несколько минут обменивались новостями, и затем, в ходе подготовки и полёта немало времени проводили в совместных беседах.
   Своих представителей для участия в экспедиции предложили и демикорны. Ирис позвонила Первому секретарю, предложив включить в состав контактной группы переговорщика и врача:
   – Наш специалист из клана Свитка, Анемон Вентус Флос, мог бы помочь в переговорах, а доктор Оук – прекрасный полевой хирург, с большим опытом проведения сложных операций в неподготовленных условиях.
   Помимо своих участников, демикорны и принцесса Селестия обеспечили всех участников экспедиции маскировочными устройствами и артефактами телепортации, аналогичными тем, что уже использовали пони на Земле ранее.
   – В случае опасности активируйте эти артефакты, и они перебросят вас в заранее заданное безопасное место, – проинструктировала всех раздававшая артефакты Строберри. – Артефакты маскировки при включении обеспечат вашу невидимость в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах. Достаточно лечь на землю, включить артефакт и не двигаться, и вражеские сенсоры с большой вероятностью вас не заметят.
   Участники экспедиции также получили снаряжение, сделанное на основе новейших разработок для армии.
   В итоге, ознакомившись с собравшимся на Понивилльском грузовом терминале составом экспедиции, полковник Морозов пребывал в лёгком шоке. Ему предстояло отвечать за безопасность сразу нескольких важных лиц, среди которых были член Президиума ЦК, научный директор Института марксизма-ленинизма и муж правящей принцессы Кристальной империи.
   Морозов решительно воспротивился участию важных персон в первом контакте, согласившись взять с собой только комиссара Блэкрока.
   – У нас будет всего два ГАЗ-69. Это посадочные места для 8 человек, с учётом воды и снаряжения. Подвеска у ГАЗ-69 жёсткая, вас с непривычки растрясёт, и толку от вас там не будет, – решительно заявил он Ефремову и Микояну. – Вы присоединитесь к нам, когда будет ясность относительно намерений другой стороны, не раньше.
   – Если мы не будем участвовать в первом контакте, в случае недопонимания кто-то из людей может серьёзно пострадать, – возразил Шайнинг Армор. – Я трое суток держал силовой щит над всем Кантерлотом во время атаки чейнджлингов, пусть и при помощи Кэйденс. На малой площади, при поддержке других единорогов, я смогу удерживать щит хоть целый месяц, была бы только еда и вода для питья, и даже сумею отклонить в сторону выпущенные ракеты.
   – От души надеюсь, что у нас не будет случая проверить ваши таланты, – ответил полковник.
   В итоге во время промежуточной остановки всех, кто не был допущен к участию в первом контакте, полковник высадил на сталлионградский транспорт снабжения, используемый в качестве передовой базы экспедиции. В группу первого контакта полковник включил трёх своих офицеров, помимо самого себя, а также четырёх единорогов: комиссара Блэкрока, Шайнинга Армора, и двух офицеров Королевской Гвардии. Комиссару было поручено самое важное дело – он был выбран официальным переговорщиком для первого контакта.
   Отчалив от установленной на палубе сталлионградского корабля причальной мачты, дирижабль, ориентируясь по установленным в ходе предыдущего полёта радиомаякам, пересёк линию побережья и теперь летел вглубь территории Зебриканского континента. Миновав узкую полосу зелени вдоль побережья, воздушный корабль несколько часов летел над песчаной пустыней, ориентируясь на ежечасно повторяющийся радиосигнал передатчика Дракона, пока впереди пустыня не начала постепенно превращаться в выгоревшую на безжалостном солнце степь. На горизонте замаячили редкие деревья.
   Судя по увеличению мощности радиосигнала, до его источника оставалось около 20 километров. Морозов приказал экипажу дирижабля искать место для посадки. Дирижабль развернул поворотные двигатели вертикально и плавно спустился, приземлившись прямо в степи. Отсюда до места предстояло преодолеть путь на автомобилях.
   Полковник не спешил. Сначала на разведку отправили мотодельтаплан. В ожидании его возвращения на «козлики» погрузили снаряжение, припасы, топливо и воду в канистрах. Единороги с трудом расположились на лежаках в кузове, люди заняли места впереди. Вернувшийся пилот мотодельтаплана доложил:
   – Нашёл! В степи лежит какой-то необычный самолёт, тупоносый, с крылом очень большой стреловидности и толстым фюзеляжем с тремя килями. Укрыт маскировочной сетью, но сквозь её разрывы блестит металл. С малой высоты контуры видно. Рядом – радиомачта. Лежит он там явно не один год. Вокруг него сделана земляная обваловка, давно сделана, уже травой заросла, с большой высоты от остальной степи и не отличишь.
   – Ждите здесь, мы выступаем, – распорядился Морозов.
   Два ГАЗ-69 ехали прямо через степь. Над ними, чуть отстав, размеренно взмахивая широченными драконьими крыльями, летели на небольшой высоте четыре демикорна – Анемон, доктор Оук – один из немногих врачей-демикорнов, сохранивших возможность полёта, и двое техников, взявших на себя обязанности охраны.
  
  
  
* * *
  
   Дракон не собирался сразу мордой к морде встречаться с людьми. Замаскированные под камни видеокамеры, разложенные заранее вокруг посадочного модуля с аварийным радиомаяком, пока не фиксировали ничего интересного. Да и «Грифон» был уже готов, так что эта необычная летающая машина просто перелетела к посадочному модулю и устроилась на вершине холма километрах в трёх от места посадки. Летающий робот включил свою магическую маскировку, активировав отводящее взгляд заклинание и приготовился ждать. При появлении людей он должен был вызвать Дракона, чтобы тот мог подключиться удалённо и использовать летающую машину как аватара. Так, собственно, всё и произошло, хотя и пришлось несколько дней ждать прибытия людей.
  
   Вопреки ожиданиям дракона люди прибыли на дирижабле. Дракон с удивлением отметил, что это была не нарядная летающая игрушка из Эквестрии, напоминающая сказочный «летучий корабль», а обычный, достаточно большой дирижабль, как на старинных картинках в энциклопедии, с маркировкой на русском, окрашенный простой серебристой краской. Судя по картинке с пассивных сенсоров «Грифона», дирижабль имел полужёсткую конструкцию. Дракон ожидал появления одного или нескольких атмосферно-космических катеров, большого самолёта, или нескольких тяжёлых вертолётов, возможно, экраноплана или большого судна на воздушной подушке, адаптированного для движения над степью. Использование дирижабля его удивило – архаика какая-то, но, поразмыслив, он понял причины подобного выбора. Дирижабль представлял собой пусть и тихоходный, но приличной грузоподъёмности транспорт с большим радиусом действия. Это же объясняло задержку с прибытием людей. В то же время использование дирижабля свидетельствовало, что люди, скорее всего, настроены мирно. Для боевых действий дирижабль слишком уязвим и тихоходен.
   Люди явно тоже это понимали. К посадочному модулю дирижабль не подлетал. Вместо него сначала появился стрекочущий моторчиком одноместный летательный аппарат, похожий на дельтаплан с мотором. Он покружился над местом посадки и улетел в северном направлении. Через пару часов на горизонте появилось постепенно приближавшееся облачко пыли. Посмотрев на него через мощную оптику сенсоров дальнего обзора «Грифона», Дракон увидел два мобиля, по виду очень старинных. Покопавшись в файлах справочника «История военной техники человечества», он опознал их как ГАЗ-69 – советский автомобиль повышенной проходимости, датируемый серединой 20-го столетия.
   Сказать, что Дракон был озадачен, значило бы не сказать ничего. Появление дирижабля указывало на 30-е годы 20-го века, в то же время использование ГАЗ-69 означало датировку не ранее начала 50-х, а зенитно-ракетный комплекс, сбивший его разведывательный дрон, и вовсе использовал целый арсенал средств обнаружения и слежения, больше подходивший под 80-90-е годы 20 столетия. Наблюдая вполглаза за приближающимися машинами, Дракон листал файлы технических и исторических справочников, отчаянно пытаясь разгадать внезапно свалившуюся на него головоломку. Кто были эти люди? Из какого времени? Единственно, по принадлежности техники, можно было с большой вероятностью утверждать, что это либо русские, либо кто-то из их союзников по Организации Варшавского Договора – древнего военно-политического объединения, распавшегося, судя по энциклопедии, в конце 80-х гг 20 века.
   Он видел через сенсоры «Грифона», как автомобили остановились, не доезжая около километра до радиомачты. Что удивило его ещё сильнее – автомобили прикрывали с воздуха невиданные им ранее существа, напоминавшие коротких крылатых лошадей, заметно крупнее пони, с драконьими крыльями и шипастыми хвостами, с мощным, слегка изогнутым рогом на голове. Более того, вместе с людьми из автомобилей, слегка покачиваясь после утомительной поездки по бездорожью, выбрались четыре единорога – трое эквестрийских, и один явно сталлионградский, судя по телосложению. Приглядевшись, Дракон узнал в нём того комиссара, с которым он встречался и беседовал в Галлопинг Гордж. Людей было всего двое – водители обеих машин. Оба были вооружены автоматическим оружием, в котором он тут же опознал уже виденные в энциклопедии автоматы Калашникова, причём раннюю модель АК-47.
   Все, включая единорогов и крылато-рогатых шипастых монстров, были одеты в одежду из одинаковой пятнистой маскировочной ткани, неплохо сливавшейся с выгоревшей степью. На головах у всех, в том числе у пони, были каски, обтянутые сеткой, со вставленными в неё пучками степной травы. Дракон отметил, что каски пони имели аккуратно прорезанные вырезы для рогов.
   Осмотревшись, люди вновь уселись в автомобили и на малой скорости приблизились к месту посадки, остановившись в сотне метров. Единороги при этом шли впереди, растянувшись цепочкой и сканируя магией местность. Машины остановились, люди осторожно пошли к маяку, проверяя путь перед собой металлоискателями и щупами. Теперь единороги следовали с ними едином строю, а их крылатое воздушное прикрытие кружило в воздухе, зорко наблюдая за обстановкой.
   Дракон был крайне удивлён и озадачен. Пони вели себя очень необычно. Куда делась их привычная эквестрийская весёлая беспечность? Они действовали заодно с людьми, слаженно и отточенно, как единая сработавшаяся команда. В единорогах явно ощущалась военная подготовка. Дракон понял, что это офицеры Королевской Гвардии Селестии, причём офицеры опытные, боевые, с немалым опытом службы. Возможно, это были пограничники, так как столичные гвардейцы, по его мнению, умели только чистить доспехи до блеска и стоять на посту неподвижно.
  
   Полковник Морозов внимательно изучал взглядом радиомачту, солнечные панели и ящик автоматического передатчика на обваловке. Вблизи стала видна старая маскировочная сеть, укрывающая обвалованный посадочный модуль, уже истрёпанная и порванная в нескольких местах. Морозов и водитель второй машины всё проверили металлоискателями и убедились что мин, либо сигнализации или иных ловушек тут нет. Маскировку сняли и оттащили в сторону, отстегнув карабины по краям от забитых в землю металлических кольев и открыв посадочный модуль. После этого люди смогли по алюминиевому трапу забраться на плоскую «спину» очень странного аппарата, похожего скорее на какое-то почти треугольное "корыто" или даже лодку. Аппарат был без крыльев, но с тремя массивными килями в корме и стоял на земле на выдвижном шасси с широкими плоскими опорами. Они осмотрели и сфотографировали большие створки «ворот» грузового отсека на плоской "спине" модуля и люк шлюза перед ними. Единороги тем временем внимательно смотрели по сторонам, наблюдая за обстановкой. Было видно, что посадочный модуль давно заброшен, достаточно заметный слой пыли покрывал его плоский сверху корпус, хотя шлюз, судя по следам в пыли, недавно открывали. Отодвинув щиток, прикрывавший замок шлюза и помеченный стрелкой с надписью «AIRLOCK», люди увидели рукоятку с двумя положениями «открыто-закрыто», Морозов повернул её, под металлом зашипел сжатый воздух и люк поднялся вертикально открывая наклонный трап вниз, пропуская людей в шлюз где сразу загорелось тусклое желтое освещене, откуда можно было пройти внутрь, в жилой объём посадочного модуля.
   Разведчики сообщили свои наблюдения по рации на борт дирижабля.
   – Спешить с началом осмотра не будем, надо убедиться, что обстановка безопасна. Ждите следующих сообщений.
   Но люди не успели приступить к детальному осмотру странного шаттла. На вершине соседнего холма из дрожащего маревом нагретого воздуха вдруг проявилась угловатая серебристая фигура, задвигалась, поднимаясь вертикально, и внезапно взлетела прямо вверх, резко, как стартующая ракета, оставив после себя небольшой гейзер пыли.
   – Воздух! – почти одновременно крикнули два единорога и Морозов.
   Его заместитель, майор Лебедев, водитель второго ГАЗ-69, спрыгнул с фюзеляжа на обваловку, а затем на землю, в прыжке закрывая чехол фотоаппарата и перехватывая автомат.
   Наблюдая за реакцией гостей через сенсоры «Грифона», Дракон увидел, что весь участок вокруг посадочного модуля на секунду или две накрыл голубоватый переливающийся перламутром купол магического щита, а когда он исчез, ни людей, ни пони, ни «крылато-рогатых» уже не было. Больше того, переключив сенсоры на ИК-диапазон, Дракон точно так же не смог их обнаружить.
   – Да что за… – он переключил сенсоры на ультрафиолетовый диапазон, но и тут ничего не увидел, хотя яркое солнце освещало всё мощнее любого прожектора. – Куда они делись?
   Магическая сигнализация не зафиксировала действия заклинания телепорта, не фиксировала она и других проявлений магии, кроме того заклинания щита. Проверив по телеметрии мощность энергетического всплеска при создании щита, Дракон присвистнул от удивления. Щит такой мощности не пробили бы ни рельсотрон, ни орбитальный лазер, по крайней мере, не пробили бы первым выстрелом.
   Он понял, что гости отлично подготовлены и предельно осторожны. Конфронтация с ними в его намерения не входила изначально. Дракон отвернул самолёт в сторону, показывая, что не собирается атаковать. Пеленгаторы «Грифона» сканировали эфир в поисках переговорной радиочастоты прибывших, но безуспешно – те сохраняли радиомолчание.
   Морозов, осторожно приподняв голову, следил за тем, как очень странный многокрылый самолёт, набрав высоту несколько сот метров, перевернулся в воздухе, зависнув на мгновение, после чего полетел уже горизонтально, не торопясь и по большому кругу облетая шаттл и людей. Он плавно спланировал вниз, опустившись на твёрдую землю в полукилометре от шаттла. Подвижные крылья сложились в шарнирах, сгибаясь вниз, и хвостовое оперение тоже опустилось, становясь посадочными опорами, а потом севший на землю необычный самолёт неторопливо пошёл к шаттлу, перебирая своими крыльями как ногами. Вычурная угловатая машина двигалась по земле на удивление ловко и плавно, но откровенно не торопясь, шагая вразвалочку. Не доходя сотни метров до шаттла, самолёт-робот остановился в ожидании, не приближаясь, и лишь поводя «головой» с сенсорами направо и налево. Оружие у робота если и было, то внутри, снаружи ничего не было заметно.
   Подождав с минуту, полковник решил рискнуть. Он отложил в сторону автомат, отключил маскировочный артефакт и не спеша поднялся на ноги, держа руки на весу, раскрытыми ладонями вверх, показывая, что в них нет оружия. Потом поднял правую руку и помахал над головой.
   Дракон был по-настоящему потрясён качеством маскировки. Он только тщательно проверил сенсорами всю площадку вокруг шаттла, и не увидел ничего, кроме невысокой жёлто-серой выгоревшей травы. И вдруг, словно из ниоткуда, из этой травы поднялся человек. До этого момента сенсоры его вообще не видели.
   – Комиссар Блэкрок! – внезапно и довольно громко окликнул летающий робот. – Я узнал вас! Вы прибыли для переговоров?
   Выдержки, к счастью, хватило обеим сторонам, никто не стал стрелять, ни люди, ни робот-самолёт. Морозов, в нарушение всех уставов, рискнул оставить автомат на земле и не спеша пошёл к самолёту, внимательно его разглядывая. Серебристая машина «смотрела» в ответ, медленно двигая подвижной «головой» на достаточно гибкой «шее». Никаких надписей на серебристом металле её корпуса не было, но зато на плоскостях была нарисована странная эмблема – жёлтая звезда и на её фоне наклонно какая-то большая стилизованная ракета, перечёркивающая солнечный диск. Первым нарушил затянувшееся молчание самолёт-робот.
   – Доброго времени суток, люди и пони, – явно синтезированным, но достаточно приятным голосом заговорил он по-русски. – Представьтесь, будьте добры.
   И, немного наклонив голову на бок, как живое существо, и переступив на месте, добавил, будто всё объясняя, но порождая ещё больше вопросов.
   – Возможно, вы узнали эмблему. «Солнце и Звездолёт» – «Стармада», эмблема объединённого космофлота Сферы Человечества времен войны с Центральным Контролем. А кто вы?
   – Полковник Морозов, Союз Советских Социалистических республик, – командир сделал знак остальным подняться.
   Шайнинг Армор поднялся первым, за ним комиссар, и ещё два единорога, потом ещё один человек и два демикорна.
   – Комиссара Блэкрока вы узнали, – продолжил полковник. – Это Шайнинг Армор, принц-консорт Кристальной империи. Офицеры Королевской гвардии Эквестрии Голден Лиф и Страйк Холдер. Демикорны Анемон Вентус Флос и Оук. Мой заместитель, майор Лебедев.
   Комиссар решительно выступил вперёд, остановился рядом с Морозовым и добавил:
   – Мы прибыли для переговоров. У нас мирные намерения.
   Гости молчали пару минут, рассматривая странный самолёт-робот удивительной конструкции. Дракон хотел сначала понять, что за люди перед ним, раз уж они не стали стрелять в «Грифона» и прибыли на транспорте, откровенно непригодном для ведения военных действий. И проверить кое-какие свои идеи насчёт этих людей. Когда же станет понятней, кто они – «Грифон» приведёт их к поселку, где уже он сам встретится с людьми морда к морде. Да, конечно, опасения всё ещё оставались, но то, что он видел – уже обнадёживало. Скорее всего, даже если не удастся наладить сотрудничество, то о нейтралитете договориться с ними получится. Да, Дракон ещё опасался реакции Селестии, сложно было предсказать, что может прийти в голову крылатой волшебной кобыле. А вот узнать кто эти люди, откуда, и как попали в мир пони – было необходимо.
   – Вы можете обращаться ко мне «Виктор-Седьмой», или просто «Виктор», – произнёс робот. – Я сверхманевренный робот-самолёт модели «Грифон», управляемый нейросетевым AI на основе «неполной копии разума человека», предназначен для ближнего воздушного боя. Сейчас я удалённо представляю Дракона. Кто из вас старший? Принц Армор? Каковы ваши полномочия?
   – Старший группы – полковник Морозов, – ответил крупный белый единорог в маскировочном костюме. – Я представляю Кристальную Империю и обеспечиваю безопасность.
   – Мы лишь передовая группа с полномочиями для установления начального контакта, – добавил комиссар. – Если вы настроены мирно, с вами хотели бы встретиться наши основные переговорщики – член Президиума ЦК КПСС Анастас Иванович Микоян и научный директор НИИ марксизма-ленинизма Иван Антонович Ефремов. Переговоры от Кристальной Империи и Эквестрии будет вести принц Армор, от Сталлионградской республики – я.
   В этот момент у Дракона отвалилась челюсть. «Одиночка», распознав голос, тут же среагировал на имена и выдал соответствующую информацию по обоим названным персоналиям. Дракон пробежал сухие строки текста круглыми от изумления глазами, совершенно охренев от прочитанного. Микоян? Ефремов? С ним хотят говорить легендарный «сталинский нарком» Анастас Микоян, сделавший немало хорошего для народа, в совершенстве освоивший непростое искусство «колебаться вместе с линией партии» и потому продержавшийся в Политбюро «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича»? И не менее легендарный профессор Ефремов, автор «Туманности Андромеды» и «Часа Быка», которыми он, ещё будучи человеком, в детстве зачитывался заполночь отвлекаясь от очень поганой реальности? И почему Ефремова сталлионградский комиссар назвал научным директором НИИ марксизма-ленинизма? В биографии об этом не было ни слова!
   Люди и пони с удивлением смотрели на неподвижно застывшего робота, словно ожидая, что из него вот-вот пойдёт дым. Наконец, он вновь заговорил, при этом его синтезированный голос слегка запинался, как будто говоривший пребывал в неуверенности:
   – Вы не могли бы уточнить… там, откуда вы прибыли… какой сейчас год?
   – 1007-й по эквестрийскому летоисчислению, и 1962-й по земному календарю, используемому в СССР, – ответил Блэкрок.
   – 1962-й? – переспросил робот. – А-а… кто сейчас генсек в СССР?
   Привычная с детства картина мира в мозгу Дракона взорвалась и рассыпалась мириадами сияющих осколков. Если в их мире всего год назад в космос полетел Гагарин, как эти люди ухитрились оказаться на Эквусе?
   – Первым секретарём в 1953-м году был избран Никита Сергеевич Хрущёв, – твёрдо ответил полковник Морозов. – Примерно три месяца назад СССР установил дипломатические отношения с Эквестрией, Кристальной Империей и Сталлионградской Народной Республикой. Два месяца назад правящие диархи Эквестрии, принцессы Селестия и Луна посетили Москву с официальным визитом.
   – В настоящее время в СССР находится с визитом Генеральный секретарь КПС Харитон Бронеус, – добавил комиссар Блэкрок. – Я был в составе делегации, но меня отозвали для участия в переговорах с вами.
   – Но… чёрт меня подери, КАК? – почти эмоциональным голосом произнёс робот.
   – Прошу извинить, у меня нет ответа на этот вопрос, – ответил Морозов. – Я недостаточно информирован. Возможно, наши основные переговорщики сумеют вам ответить. Кстати, а из какого времени прибыли вы?
   Робот ощутимо замялся, затем ответил:
   – На этот вопрос вам лучше ответит сам Дракон. Он ожидает вас в посёлке, в 20 километрах отсюда. Следуйте курсом 234. Ваши специалисты могут изучать посадочный модуль, – робот приглашающе повернул «голову» и почти человеческим жестом кивнул на полускрытый обваловками шаттл. – Только ничего не демонтируйте без согласования с Драконом. Некоторые системы шаттла могут быть опасны или содержат вредные вещества, например, гидразин и тетраоксид азота. Я полечу вперёд. Следуйте за мной. Сейчас отойдите на безопасное расстояние. Я буду взлетать.
  
  
  

Поездка в Сталлионград

  
   Пока делегацию сталлионградского руководства возили по советским городам и объектам, в Сталлионград прибыла не менее представительная советская делегация. В правительстве решили не отправлять учёных в индивидуальные командировки, а включить их в состав объединённой делегации, чтобы визит проходил максимально организованно. Делегацию СССР возглавил председатель Совета министров Алексей Николаевич Косыгин.
   – После того, что нам предложили и показали сталлионградские товарищи, мне самому интересно посмотреть, по каким ещё направлениям мы сможем с ними сотрудничать, – пояснил он на совещании Президиума ЦК. – Кроме того, каждый из специалистов будет интересоваться прежде всего вопросами и тематиками, входящими в его профессиональную область деятельности, а что-то не менее полезное, но не по своей специальности, может и упустить. Я постараюсь оценить картину в целом, с государственной точки зрения.
   Помимо председателя Совета министров, в Сталлионград отправились министр обороны Гречко и представительная делегация от Академии Наук СССР: академики Александров, Глушков, Лебедев, Капица и адмирал Берг, также академик и один из лучших специалистов Советского Союза в области радиолокации и вычислительной техники.
   Каждого из академиков, как полагалось в подобных случаях, сопровождал «секретарь», приставленный со стороны КГБ. В начале 60-х без подобных «личностей в штатском» не обходилась ни одна загранпоездка. Но в этот раз сопровождающие были из 9-го Главного Управления, занимавшегося охраной и обслуживанием членов правительства и ЦК. Они, в том числе, решали и все возникающие бытовые вопросы. Академики, в большинстве случаев, были уже в достаточно солидном возрасте, когда человеку требуется помощь в повседневных делах.
   Всех отъезжающих попросили собраться рано утром на Ленинградском вокзале столицы. Это было удивительно – поездка в другой мир предстояла на обычном поезде. В ожидании Косыгина и Гречко учёные расположились в вокзальном буфете, сдвинув поближе два столика, и вполголоса обсуждали предстоящую командировку, обмениваясь мнениями. «Сопровождающие» заняли позиции вокруг, старательно изображая случайных посетителей и делая вид, что не знакомы друг с другом. Учитывая их военную выправку и одинаковые короткие стрижки, получалось не очень и выглядело довольно глупо, но ничего не поделаешь, работа такая.
   Академики Александров и Капица не скрывали своего скептицизма.
   – Сам по себе факт установления контакта с инопланетной, даже иномировой цивилизацией – это, разумеется, сенсация исторического масштаба, – соглашался с доводами коллег Пётр Леонидович Капица. – Но что они могут нам предложить? Я имею в виду – с точки зрения науки? Фрукты и овощи у них вкусные, конечно, но эти их необъяснимые «магические» фокусы? Насколько мне известно, их так называемые «артефакты» в нашем мире чаще всего не работают.
   – Исследовать другой мир, с вероятно отличающимися от наших физическими законами – безусловно необходимо и с научной точки зрения крайне интересно, – заметил Анатолий Петрович Александров. – Но мне что-то сомнительно, что мы сможем полноценно использовать в нашем мире что-то из их достижений и разработок. Слишком много отличий между мирами. Как мне представляется, следовало бы начинать с научного обмена в области фундаментальных исследований.
   – Принцесса Твайлайт Спаркл передала нам для изучения кристаллы памяти, используемые в их звукозаписывающей аппаратуре, – возразил академик Лебедев. – Мы установили и подключили их к ЭВМ БЭСМ-4 вместо магнитного барабана, в качестве носителя для долговременного хранения данных. Разумеется, пока ничего важного на них не записывали, это пока только испытания. Так вот, ёмкость этих кристаллических накопителей превосходит доступные нам технологии магнитных носителей на несколько порядков. Скорость доступа тоже значительно выше.
   – Одни только эти кристаллы памяти могут произвести революцию в вычислительной технике, – добавил академик Глушков. – Если будет подтверждена надёжность хранения данных хотя бы на уровне современных накопителей на магнитной ленте, перевод ОГАС на использование кристаллических накопителей позволит хранить и обрабатывать данные с большинства предприятий СССР в масштабе времени, близком к реальному.
   – А если эти инопланетные накопители внезапно откажут, по непонятной и непредсказуемой причине, мы потеряем весь массив информации по экономике страны, – предупредил Капица.
   – Конечно, такую вероятность мы учитываем, – ответил Глушков. – Ничего потеряно не будет. Каждая датаграмма с предприятий при получении распечатывается и подшивается в дело, а также записывается на перфоленту. Хранение данных на машиночитаемом носителе прежде всего позволяет ЭВМ оперативно их обрабатывать. Да и резервирование у нас обязательно.
   Слушая коллег, академик Берг только молча улыбался. Он уже читал отчёты экспертов, предварительно изучавших предоставленные сталлионградцами технические характеристики и описания их радиолокационных систем, и теперь ему не терпелось самому ознакомиться с натурными образцами.
   Наконец один из сопровождающих подошёл к столикам, за которыми расположились учёные, и негромко объявил:
   – Товарищи, пройдёмте на платформу. Состав подан, товарищи Косыгин и Гречко вот-вот подъедут.
   Выйдя на перрон, они увидели даже не поезд, а небольшой «подкидыш» из двух пассажирских вагонов, прицепленный к маневровому тепловозу.
   – Мы на нём поедем? – удивился Александров.
   – Только до объекта, а там наши вагоны прицепят к очередному грузопассажирскому эшелону, – пояснил сопровождающий. – Расписание приходится выдерживать очень чётко, из-за большого энергопотребления аппаратуры.
   Пока академики грузились в вагон, на платформе появились Косыгин, Гречко и Мария Дмитриевна Ковригина, вновь назначенная министром здравоохранения в 1960 г. Подойдя к вагонам, Косыгин первым поздоровался с учёными. Гречко, пожимая руки академикам, коротко пояснил:
   – Мария Дмитриевна тоже с нами поедет, по своим медицинским вопросам.
   Маневровый тепловоз довольно шустро дотащил оба вагона до какой-то подмосковной промзоны, где их закатили на подъездной путь и прицепили к длинному грузопассажирскому составу. Затем послышался характерный свисток паровоза, состав тронулся и заехал под длинный навес. Поезд не остановился, а продолжил движение на малой скорости. В какой-то момент снаружи полыхнуло зелёное свечение, а затем вместо промзоны за окном появился освещённый ртутными лампами интерьер какого-то большого склада. Академики, наслышанные о зелёной Эквестрии, подсознательно ожидали увидеть другую картину, хотя и понимали, что едут в северный город, с куда менее гостеприимной природой.
   – Прибыли, товарищи, прошу на выход, – пригласил сопровождающий.
   – Э-э… вот так вот, и всё? – удивлённо пробормотал Капица.
   Выйдя на перрон, он огляделся. Пожалуй, такого большого склада академик не видел даже в СССР. Поезд помещался в нём совершенно свободно, и вокруг ещё оставалось очень много места, занятого штабелями контейнеров. Советские вагоны, пассажирские и грузовые, были прицеплены к футуристическому паровозу вполне нормального размера, совсем не похожему на миниатюрный узкоколейный игрушечный паровозик из Эквестрии, какие он видел на фотоснимках в газетах.
   Под потолком по специальным рельсам ездили две больших кран-балки. Они немедленно начали разгрузку, снимая контейнеры с платформ и укладывая в штабеля. Вместо них на платформы ставили другие контейнеры, такие же советские, коричневые или зелёные, но уже, видимо, загруженные сталлионградскими товарами.
   Прибывшие вместе с ним люди стали высаживаться из вагона на перрон, где их уже ждали встречающие. Их встретили очень серьёзного вида маленькие лошадки, к тому же одетые в странного покроя, но вполне функциональную одежду, закрывающую почти тело, тем не менее удивительно похожую в деталях на советские модели одежды. Вполне узнаваемые пальто, куртки, шинели, даже пара пиджаков, прикрывающих круп. Как отметил академик, эти пони не старались оставить открытыми задние ноги и хвост, как было принято у виденных им по телевизору пони из Эквестрии. Одежда укрывала большую часть тела и действительно защищала от дождя или снега. Несколько встречающих вышли вперёд, остальные дисциплинированно ожидали в стороне, держа перед собой картонные плакаты с научными званиями и фамилиями учёных.
   – Здравствуйте, товарищи! Добро пожаловать в Сталлионград! – обратился к советской делегации серый земной понь, невысокий, но плотно сложенный, явно немолодой, с сединой, пробивающейся в коричневого цвета гриве. Он хорошо говорил на русском, хотя и с характерным для пони «лошадиным» акцентом. – Я – председатель Совета министров республики, Павл Коневский. Прошу знакомиться, президент Академии наук Сталлионградской Народной Республики, ректор Сталлионградского университета Уайтсноу Коин, и министр здравоохранения Айвори Коин.
   Белоснежный высокий единорог, с гривой цвета платины, одетый в настоящий белый фрак, остроумно переделанный под лошадиную анатомию, с натуральными брюками, скрывающими кьютимарку, и даже с галстуком-бабочкой на шее, церемонно склонил голову:
   – Рад приветствовать вас на нашей холодной, но гостеприимной сталлионградской земле, коллеги. Обращайтесь ко мне по любым научным или организационным вопросам, лично или через ваших сопровождающих. Моя супруга, Айвори, будет лично сопровождать товарища Ковригину и покажет все интересующие медицинские объекты и технологии.
   Айвори Коин, такая же высокая единорожка, выше председателя Коневского, с шёрсткой цвета слоновой кости и золотой гривой, даже в деловом тёмно-синем платье со строгим силуэтом и чёрных чулочках смотрелась предельно аристократично, что выглядело весьма необычным в насквозь «пролетарском» Сталлионграде. Украшений на ней не было, кроме тонких золотых нитей, то ли вклеенных в спиральные ложбинки рога, то ли плотно его обвивающих.
   – Здравствуйте, буду рада показать вам всё, что вас заинтересует, – высокая единорожка сделала изящный книксен, взмахнув хвостом, не обычным лошадиным, как у всех пони, а тонким, с аккуратной кисточкой на конце. – Вы можете передать ваш багаж нашему персоналу. Не волнуйтесь, его доставят в резиденцию Рода Коин в целости и сохранности. Замок Белых Единорогов уже принимал принцесс Эквестрии во время их визитов, у нас есть опыт приёма важных персон.
   – Замок? Резиденция рода Коин? – слегка недоумённо переглянулись учёные, передавая личные вещи подошедшим пони.
   – Это долгая и увлекательная история, я буду рад поведать её вам вечером у камина, – улыбнулся Уайтсноу Коин. – Сейчас, товарищи, пожалуйста, подойдите к пони с плакатами, согласно именам. Это специалисты наших НИИ, они будут сопровождать вас в поездке.
   Тем временем председатель Коневский представил министру обороны Гречко его сопровождающего:
   – Начальник Генерального Штаба Сталлионградской Народной Республики генерал-полковник Петров.
   Гнедой пожилой пони с вполне советскими на вид погонами генерал-полковника отточенным движением козырнул советскому министру и протянул вперёд переднее правое копыто. Андрей Антонович, как и все остальные, проинструктированный перед поездкой, слегка ткнул кулаком в копытце.
   – Прошу за мной, товарищ Маршал Советского Союза. В отсутствие нашего министра обороны товарища Тарна я его замещаю, – произнёс начальник генштаба. – Его поездка по СССР продлится дольше, у вас ещё будет возможность с ним побеседовать по возвращении.
   Он чётко, по-строевому повернулся, приглашая маршала следовать за ним. Гречко отметил, что на нём надета шинель, закрывающая круп и задние ноги генерал-полковника, с нашитой на неё кьютимаркой. Фуражка слегка отличалась фасоном, адаптированным под пони, с кокардой, тоже очень похожей на советскую. Дальше их путь лежал в Военную Академию Сталлионграда.
   Председатель Коневский увёл Косыгина в правительственный мотовагон. Айвори Коин, приветливо улыбаясь, уже рассказывала на ходу Марии Дмитриевне о различных медицинских практиках, применяемых врачами Сталлионграда в сложных условиях Крайнего Севера и малого количества единорогов.
   Остальные подошли к встречающим, ориентируясь по плакатикам с именами. Уайтсноу Коин шёл позади группы советских академиков, готовый помочь или ответить на возникающие вопросы.
  
  
* * *
  
   Академик Петр Леонидович Капица вначале был не очень доволен тем, что ему пришлось оторваться от важной работы и ехать в командировку к каким-то там пони, пусть даже и коммунистам, идеологически наиболее близким, хоть ему и предоставилась возможность посмотреть на совершенно иной мир. Он уже видел по телевизору пони из Эквестрии, даже немного ознакомился с информацией про их «магию», ломавшую всю привычную «физику» и требующую создания совершенно новой физической теории, которая бы объяснила эти «чудеса» со строгой научной точки зрения. По его мнению, визит к пони для обмена опытом и ознакомления с их достижениями был в целом малополезен. Он ожидал, что ему покажут невоспроизводимые сейчас людьми «фокусы» в средневековой лаборатории алхимика, и на том всё кончится. Хотя то, что пони научились сжижать газы и даже смогли открыть явление сверхпроводимости, конечно, было интересно и, может быть, с их помощью даже получится провести какие-то исследования. Но в то, что это всё даст реальные плоды, большие, чем несколько интересных опытов, академик серьёзно сомневался. Тем не менее чтобы не портить отношения с высшим руководством, он всё-таки отправился в командировку, решив её завершить по возможности скорее и вернуться к важной теоретической работе.
   Но, внезапно, всё оказалось совсем не так, как он ожидал. С поездом управлялись другие пони, совсем непохожие на виденных им ранее эквестрийских, больше напоминавших живые плюшевые игрушки. Эти пони были куда больше похожи на нормальных, анатомически правильных маленьких лошадок в униформе железнодорожников, которые профессионально и привычно делали свое дело. Причём, что его особенно заинтересовало, они говорили на русском, хотя и с непривычным акцентом.
   Академика Капицу встречали трое пони. Один уже достаточно пожилой, с проседью, в сером пальто и в чёрной фетровой шляпе, чем-то похожей на такие же советские, но с прорезями для ушей. Второй, явно моложе, носил коричневую, на вид кожаную куртку и коричневый замшевый берет, а третий, самый молодой, форсил с непокрытой головой, зато у него была роскошная чёлка и яркая жёлто-оранжевая болоньевая куртка, которая прикрывала спину и круп. Причем, как уже успел отметить академик, хотя окраска пони была неестественной для лошадей, но цвета их шерсти не были такими же вырвиглазными, как это часто было у пони из Эквестрии. Встречавшие его пони представились.
   – Герхард Ланн, руководитель лаборатории морозостойких материалов НИИ Сверхнизких температур, доктор технических наук, – отрекомендовался старший, чёрный с полосатой рыже-коричневой гривой и таким же хвостом.
   – Ван Тарак, старший научный сотрудник лаборатории газодинамики, кандидат технических наук, – представился второй, что в кожаной куртке, явно помоложе, серый в чёрных яблоках и с салатово-зелёной гривой, прямо как ирландский Кэльпи, водяной конь.
   – Генди Тартаковски, лаборатория сверхпроводимости, аспирант, – почтительно произнёс младший, светло-рыжий с голубовато-белой гривой, напоминавший вчерашнего студента.
   Уже одно упоминание встречающими их научных званий и названий лабораторий, которые они представляли, настроило Капицу на серьёзный лад. Перед ним явно были не кустари-колдуны, проводящие опыты кто во что горазд, а представители серьёзной научной организации, за которой чувствовалась крепкая научная школа и долгие академические традиции.
   Убедившись, что перед ними действительно Петр Леонидович Капица, встречающие его пони пригласили академика пройти с ними. Младший забрал его портфель с блокнотами для записей и прочими канцелярскими принадлежностями, ловко пристроив его у себя на спине, где у него оказалась вшитая в его яркую куртку сбруя с ремнями для переноски груза. Академика проводили через большой, мощёный бетонными плитами двор до странной широкой машины. К мощному тягачу, напоминающему МАЗ-537, но с высокой, смещённой вправо трубой, напоминающей паровозную, был прицеплен трейлер, похожий на помесь современного полуприцепа для перевозки танков с автобусом. Тягач был такой же широкий, как виденные академиком на последнем параде «танковозы», а его колеса, явно с арочными шинами, были как бы не шире.
   Аспирант опустил трап и открыл дверь пассажирского салона, куда занёс и портфель Капицы, а сам ловко забрался в кабину тягача. Салон оказался просторным и удобным, оборудованным низковатыми для людей, но широкими и удобными диванами, на которых можно было даже спать. А ещё тут был столик, водогрей-«титан» явно железнодорожного происхождения, встроенный в переднюю переборку вместе со шкафчиком-буфетом, и даже туалет в выгородке. И дверь для прохода в кабину водителя.
   – Это одна из наших экспедиционных машин, – пояснил удивлённому академику товарищ Ланн. – После угасания Снежного Занавеса узкоспециализированная экспедиционная техника так и осталась на балансе НИИ, вот её и используем для разных нужд по мере надобности.стоящих на балансе организации. Для включения в график перевозок рейса пассажирского мотовагона надо подавать заявку, руководству НИИ проще было свою машину за вами послать.
   Большой тягач тронулся неожиданно плавно и бесшумно, Капица вообще не услышал шума двигателя. Проехав открытые вахтёром ворота, машина плавно покатилась по хорошо укатанной гравийке, набирая скорость. Младший пони был хорошим водителем, и пока гостя из СССР угощали ягодным чаем с булочками, быстро домчал их машину до ворот НИИ. Академик увидел обычный, привычного вида бетонный забор, КПП с широкими железными воротами и явно старинную, но аккуратно начищенную и отполированную бронзовую табличку «НИИ Сверхнизких температур. Основан во 2 году от начала блокады». Над воротами какие-то умники повесили огромную неоновую вывеску, на которой была надпись вполне понятным русским шрифтом: «Добро пожаловать в Морозильник!»
   В то же время шрифт на бронзовой табличке выглядел архаичным, такого Пётр Леонидович не видел ни среди многочисленных указателей на грузовом терминале, ни на обложках журналов, замеченных им на столике в пассажирском трейлере.
   – Блокады? – слегка удивлённо уточнил академик.
   – Когда город и прилегающую область тысячу лет назад отделило от остальной Эквестрии Снежным Занавесом, долгое время считалось, что это король Сомбра установил магическую блокаду, – пояснил Ланн. – Собственно, вначале так оно и было, но позже сотрудникам института удалось выяснить, что Сомбра использовал при создании Занавеса способности Вендиго. Это особые магические существа, питающиеся злобой и ненавистью и генерирующие холод.
   При упоминании магии академик недоверчиво хмыкнул, но вслух ничего говорить не стал.
   – Конечно, тысячу лет назад наше учреждение ещё не называлось НИИ, – добавил товарищ Тарак. – Сначала это был отдел изучения Снежного Занавеса при Сталлионградском университете, и только позднее он постепенно разросся до полноценного НИИ. Сейчас наш институт – один из нескольких ведущих НИИ Сталлионграда.
   Тягач проехал КПП и въехал на территорию. Глядя в окно, академик очень сильно удивился увиденному. Территория НИИ была просто огромной, забор по обе стороны уходил за горизонт, а на видимом пространстве были широко раскиданы здания самого разного размера. От вполне обычных двух-трёхэтажных кирпичных корпусов коридорной системы как в советских НИИ, до какого-то гигантского здания вдали, огороженного тремя рядами сетчатого забора и полосатыми столбами с красными проблесковыми маячками сверху.
   – Это лаборатория моделирования эффектов Снежного Занавеса, – пояснил товарищ Ланн, кивнув в сторону огромного здания. – Когда там проводятся эксперименты, находиться рядом может быть опасно. Мало ли в системах защиты появится «брешь», когда все генераторы излучений и эффекторы полей запустятся на полную мощность. Командно-измерительный бункер имеет усиленную защиту и оператора-единорога, а вот всем прочим ближе пяти километров во время работы установки лучше не приближаться, во избежание тяжкого вреда здоровью.
   То, каким будничным тоном было это сказано, и намёки на некие генераторы излучений и эффекторы полей, создающие физические эффекты, откровенно не полезные для здоровья и использующиеся для проведения каких-то экспериментов в циклопического вида лаборатории, вызвали у академика Капицы не только огромный научный интерес, но и даже некоторые мурашки по коже. Чем же эти серьёзные разноцветные лошадки там занимаются?
   Гостю из СССР первым делом выдали ID-карту, которая тут использовалась как гибрид «кошелька» с пропуском, а потом повели на познавательную экскурсию в музей НИИ.
   – Чтобы лучше понять, чем здесь мы здесь занимаемся сейчас, мы покажем вам, с чего всё начиналось. Так сказать, чтобы окунуться в историю, припасть к первоисточникам и увидеть перспективу, – пояснил ему товарищ Тарак.
   Музей оказался большим, и буквально через пять минут после начала экскурсии Пётр Леонидович уже смог в полной мере оценить чёрный юмор создателей неоновой вывески на въезде, и понял, почему руководство НИИ терпело эту, как он думал, «самодеятельность», как оказалось, веками. «Снежный Занавес» оказался страшным, но в то же время чудовищно интересным объектом для комплексных исследований. Одно то, что в центральной области стационарной снежной бури температура падала настолько, что из воздуха начинала конденсироваться углекислота... И при этом «злые чудеса» не только корежили привычную термодинамику, но делали ещё много чего невероятного внутри «Снежного Занавеса».
   Знакомясь с историей исследования Снежного Занавеса, академик Капица быстро проникся масштабами и серьёзностью решаемых в НИИ задач.
   – За время работы института мы разработали несколько видов эффективных утеплителей, они широко применяются в народном хозяйстве Республики, – рассказали ему Ланн и Тарак. – По мере развития техники мы столкнулись с очень неприятным эффектом хрупкости и ломкости обычных сталей при морозах ниже минус 60 градусов. Пришлось создавать специальные стали, способные работать при глубоком охлаждении.
   Также мы проводим исследование поведения других конструкционных сплавов и материалов при глубоком охлаждении, разрабатываем методики расчётов температурных деформаций при охлаждении и обратном нагреве, чтобы механизмы не заклинивали или вовсе не разрушались при сжатии-расширении деталей из разных материалов. Практически все наши разработки широко применяются в народном хозяйстве республики.
   – А как так получилось, что у вас и у нас так много общего и в культуре, и в языке и в науке? – задал не дававший ему покоя вопрос Капица. – Вы говорите по-русски, у многих сталлионградских пони русские имена и фамилии, и даже температурная шкала у вас такая же, как у нас?
   – Хороший вопрос! – ответил Ланн. – Нам и самим хотелось бы это узнать.
   – Так было всегда, сколько себя помню, пони вокруг всегда говорили так, как сейчас, – добавил Тарак. – Правда, у нас этот язык называется сталлионградским. Первоначально мы говорили на эквестрийском, а сталлионградский сначала был своего рода «языком науки». На нём были написаны первые учебники и велось обучение школьников и студентов, так как тогда в эквестрийском в принципе не существовало многих научных терминов и понятий. По мере распространения грамотности «язык науки» всё чаще употреблялся в быту, и постепенно все сталлионградские пони перешли на него. Мы сами очень удивились, узнав, что существует целая огромная страна в совершенно другом мире, где существа, совсем непохожие на пони, говорят на нашем языке. А температурная шкала – это же очевидно: вода наиболее распространённое вещество в природе. Интервал между её точками кипения и замерзания при нормальном атмосферном давлении достаточно большой, чтобы его можно было разделить на 100 частей и получить шкалу для измерений с точностью, необходимой и достаточной для большинства прикладных применений.
   Далее сопровождающие рассказали Петру Леонидовичу об истории разработки и строительства эффективных холодильных машин, с целью получения всё более низких температур для испытаний созданных конструкций и моделирования процессов внутри Снежного Занавеса. Хорошо знакомый с холодильной техникой академик легко разобрался в схемах функционирования показанных ему образцов и осознал, что пони пришли сначала к аналогу «машины Линдера», а после создали и свой вариант турбодетандера, который позволил наладить дешёвое массовое производство того же жидкого кислорода для металлургии.
   – Это, как вы понимаете, был важнейший научный прорыв, прежде всего, для использования в чёрной металлургии, – продолжил рассказ Ван Тарак. – До этого нам приходилось плавить чугун в доменных печах и затем переплавлять его в сталь в регенеративной пламенной печи.
   – У нас такие печи называют мартеновскими, по фамилии изобретателя, – кивнул Капица.
   – Вы наверняка знаете, что процесс плавки в такой печи длился около 9 часов, хотя позже его удалось сократить до 5 часов, к тому же регенеративные печи приходится постоянно ремонтировать после каждой плавки. Доменные печи требовали подогрева воздуха для дутья до высоких температур и потребляли огромное количество коксующегося угля, по возу в час, а крупные печи – ещё больше, – рассказывал Тарак. – Также была проблема высокого содержания азота и фосфора в получаемых сталях. Экспериментальным путём была доказана возможность снизить содержание фосфора при помощи введения ферромарганца, но с марганцевыми рудами республике не повезло, хотя железная руда и коксующийся уголь были найдены в достаточном количестве.
   Появление способа производства жидкого кислорода позволило перевести доменный процесс на кислородное дутьё без подогрева и заменить передел чугуна в сталь в регенеративных печах плавкой в кислородных конвертерах. Конвертерная плавка намного быстрее, она проходит в течение десятков минут, и при этом конвертер разогревается сам, за счёт проходящих в нём экзотермических реакций, без сжигания дополнительного топлива. Переход на кислородно-конвертерное производство стали позволил в несколько раз увеличить объёмы стали, выплавляемой в республике, и обеспечил устойчивый промышленный рост.
   – Ещё раз с удивлением убеждаюсь, насколько близкими путями шло ваше и наше технологическое развитие, – заметил Пётр Леонидович. – Вы начали на несколько сотен лет раньше, но как-то у вас всё медленно происходило. У нас первые плавки кислородно-конвертерным способом были проведены в 1933-36 годах, но промышленное его освоение началось только с середины 50-х, практически, ещё 10 лет не прошло, хотя я разработал турбодетандер ещё в конце 30-х.
   – Вы разработали турбодетандер? – удивлённо переспросил Ван Тарак.
   – Да, но его широкому повсеместному внедрению сначала помешала война, а затем – политические интриги в высшем руководстве страны, – посетовал Капица. – Только с конца 1953 года мне удалось вернуться к активной научной деятельности. (http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/KAPITZA/OXYGEN.HTM)
   Ланн и Тарак многозначительно переглянулись. После небольшой паузы пони продолжили экскурсию, но теперь смотрели на академика с величайшим уважением, при этом немало его смущая.
   Имея возможность сжижать газы, пони постепенно прошли путь от жидкого воздуха, выделения из него жидкого кислорода, азота и благородных газов, до гелиевых температур, где логично открыли явление сверхпроводимости, которое уже несколько десятилетий исследовали. Академику Капице было очень интересно ознакомиться с уже полученными ими результатами, как теоретическими и исследовательскими, так и практическими. За годы исследований пони смогли разработать материалы, сплавы и конструкции, позволившие создавать сверхпроводящие магниты, которые работали при охлаждении жидким азотом. Они использовались для исследований сверхсильных магнитных полей. Например, Петру Леонидовичу показали забавный опыт с лягушкой, левитирующей в магнитном поле мощностью около 20 Тесла. Также сверхпроводящие магнитные системы использовались в ускорителях, применяемых физиками для проведения экспериментов с частицами высоких энергий.
   В исследованиях и практическом применении сверхпроводимости пони действительно серьёзно опережали людей. Да, размах их работ был не так велик, как в СССР, но оборудование было намного более совершенным, а научные материалы были накоплены на много десятилетий вперёд. Причем Пётр Леонидович не удержался и даже несколько раз вступил в научную дискуссию с местными копытными коллегами, местами весьма горячую и сопровождающуюся длиннющими формулами, написанными мелом на школьной доске. Физика и письменная запись формул в Сталлионградской Республике оказались удивительно похожими на советские, будто пони когда-то учились по советским учебникам, а после двигали науку вперёд уже сами, но на основе русской научной базы.
   Пони же, узнав, что перед ними изобретатель турбодетандера из человеческого мира, вовсю расспрашивали его, рассчитывая использовать полученные знания для совершенствования своей кислородной техники, в чём честно признались академику:
   – Поймите правильно, мы не пытаемся выведать советские секреты, за ваши технологии мы готовы и будем расплачиваться нашими, – заверил Капицу доктор Ланн. – Мы стремимся к взаимовыгодному сотрудничеству с Советским Союзом. Свою холодильную технику мы совершенствуем уже в течение столетий, и все наши наработки по её улучшению передадим вам, как только наши и ваши лидеры договорятся о направлениях и порядке сотрудничества.
   К концу первого дня академик Капица был вынужден признаться сам себе – с этими пони было не просто приятно и интересно работать, но главное – у них было чему поучиться, и среди них были учёные, не уступающие ему по знаниям и опыту.
   Быт тоже был налажен просто отлично. Столовая с прекрасным трёхразовым питанием, вполне съедобным и вкусным для людей, в меню даже были блюда из рыбы, а не только вегетарианские. Небольшие буфеты, где можно попить чаю, промочив горло после бурной дискуссии, удобные чистые туалеты. Всё необходимое для жизни было на территории учреждений.
   А ещё тут были разъездные электрические машинки с закрытой кабиной, защищающей от непогоды, и простейшим ручным управлением – рукоятка, задающая направление движения и две педали, ускорение и тормоз. Ручное управление машинкой страховал автоматический автопилот, не позволяющий зарулить «не туда» даже намеренно. Очень удобно, чтобы не шлёпать пару километров от одного корпуса НИИ до другого, особенно в непогоду. Сел и поехал, оставил машинку на специальной стоянке под навесом и пошёл по делам, а вечером на закате, либо разрядив аккумулятор, эти машинки сами разъезжались по специальным гаражам к зарядным устройствам. Причём советскому академику показали схему их системы управления, которая оказалась неожиданной простой, не требующей встроенной ЭВМ для своей работы, но очень продуманной и эффективной.
   (Тележка – помесь робота КИН, заводского электрокара, гольф-мобильчика и цехового транспортного робота, ездящего по светлой полосе или индукционному кабелю. Вся начинка вполне примитивная и может быть собрана на реле и транзисторах МП39, кроме силовых драйверов моторов, конечно.)
   После обеда Ланн и Тарак показали гостю лабораторию эффектов Снежного Занавеса. Основной её частью был огромный кольцевой аэродинамический тоннель, где моделировалась скорость ветра. Это была, по сути, аэродинамическая труба замкнутого контура, работавшая при температурах сжижения углекислоты. В неё были встроены артефакты-генераторы эффектов, происходящих в Занавесе, и прочие системы, моделирующие условия и процессы в нём.
   Капицу впечатлили мощнейшие холодильники, используемые для понижения температуры, устройства, формирующие переохлаждённый снег и различные другие «эффекторы», как называли их сопровождающие пони. Внутренние объёмы кольцевого тоннеля были герметичны и изолированы от внешней среды.
   Выйдя из тоннеля, академик не скрывал своего восхищения:
   – Впечатляющее сооружение, что и говорить. Не ожидал увидеть столь высокий технический и методический уровень исследований. Думаю, после моего доклада в Академии Наук у наших учёных появится немало предложений для вас по проведению совместных научных работ.
   Капица не имел полномочий давать принимающей стороне какие-либо конкретные обещания, но сам он хорошо понимал, какие возможности открывает наличие подобной лаборатории. Эту циклопическое сооружение можно было бы доработать, например, для моделирования условий Марса, спутников Юпитера и прочих холодных планет Солнечной Системы. Конечно, придётся решать множество проблем, например, с воссозданием условий давления и состава атмосферы. Но проводимые в нём испытания позволили бы с первой попытки высаживать на другие планеты посадочные модули и роботов, которые будут работать месяцами и годами, а не ломаться через 15 минут.
   Академику даже предложили на время командировки поселиться в местной гостинице для прикомандированных, прямо на территории института, предоставив ему уютный, переоборудованный для людей гостиничный номер с удобной мебелью.
   – Я с удовольствием приму ваше предложение, если сумею получить разрешение от руководителя делегации, – Пётр Леонидович несколько смущённо улыбнулся. – Сегодня вечером в предоставленной нам резиденции мне придётся предварительно отчитаться о результатах нашей встречи.
  
  
  
* * *
  
   В отличие от академика Капицы Аксель Иванович Берг ехал в Сталлионградскую Республику с интересом и даже с энтузиазмом. Адмирал-академик уже встречался и беседовал с пони оттуда, разительно отличавшимися от пони из Эквестрии. Внешний вид, привычки, вполне понятный русский, хоть и с некоторым «лошадиным» акцентом, знания в области вполне нормальной техники – эти пони воспринимались «своими». Кроме того, у них была развитая электроника и вполне работающие РЛС, обнаруживающие биологические воздушные цели.
   Людям в этой области было похвастаться нечем. Да, некоторые типы локаторов могли обнаружить косяк перелетных гусей или журавлиный клин, но вот уверенно отследить одиночного пегаса без большого количества металла на теле человеческая техника пока не могла, хотя около десятка разных конструкций для проверки на практике уже были отправлены в Эквестрию. Но то, что уверенно работало с самолётами, не хотело работать с пегасами или грифонами. Сталлионградские же РЛС вполне успешно могли такие цели обнаруживать и сопровождать.
   Его удивило совершенно будничное начало поездки. Делегация советских специалистов погрузилась в обычный вагон, где-то среди подмосковных промзон его прицепили к грузовому составу, который тянул футуристического вида паровоз – и на территории какого-то подмосковного НИИ они проехали в другой мир. Поезд оказался внутри огромного склада, где их уже ждали встречающие пони, державшие картонные плакаты с именами людей.
   Академика Берга встречали двое пони в военной форме и фуражках. Молодой лейтенант войск ПВО и пожилой военный инженер, назвавшийся «майор Оатс». Аксель Иванович отметил, что даже знаки различия и элементы военной формы у сталлионградцев напоминали советские. Их звания он понял по погонам ещё до того, как встречающие представились.
   Дальнейший путь они проделали в мотовагоне, которым управлял молодой пони, и вскоре въехали на территорию НИИ Связи и Радиолокации. Название было написано на табличке на КПП, написано по-русски, хотя алфавит имел несколько иное начертание букв, но слова вполне читались. Большой мощёный двор, инженерные и производственные корпуса, своя гостиница для приезжих, в которую товарища Берга сразу пригласили поселиться. Адмирал объяснил, что их разместили в замке Коин, и заселение в другое место необходимо согласовывать. Сопровождающие понимающе кивнули, и инженер-майор ответил:
   – Так точно, понимаем. Но если разрешение получите – милости просим. Гостиница у нас неплохая, совсем новая, и времени на дорогу тратить будет не нужно.
   Ему выдали «идентификационную карту» которая была одновременно пропуском, паспортом, кошельком и ключом от электронного замка номера.
   После решения бытовых вопросов гостя из СССР крепко взяли в оборот местные специалисты. Двое инженеров и один профессор, используя проектор, быстро ознакомили товарища Берга с историей развития радиолокации в Сталлиоградской Республике. История оказалась достаточно похожей на известную ему в СССР. Пони тоже начали с метрового диапазона и антенн типа «волновой канал», но достаточно быстро переключились на дециметровый диапазон, потом экспериментировали с рупорными антеннами с волноводами и механическими фазовращателями, изобрели клистрон и магнетрон. Только сделали они это на сотни лет раньше. И хотя их развитие было более неторопливым, но за счет планомерности и тщательности исследований они смогли полностью использовать ламповые технологии.
   Пони с нескрываемой и вполне оправданной гордостью показали академику клистроны и магнетроны с водяным охлаждением и назначенным ресурсом в 100.000 часов.
   – Реальный ресурс изделий достигает 300 тысяч часов, – рассказал инженер-майор Оатс. – Производство автоматизированное, крупносерийное, поточное. Если будут приняты соответствующие решения наверху, мы вполне сможем эти изделия и вам поставлять, и наладить их лицензионное производство в СССР.
   Точно так же очень интересной, великолепно отработанной и крайне надёжной была и прочая ламповая элементная база пони. Берг понял, что их возможности по обнаружению локаторами биологических воздушных целей оказались совсем не чудом, а результатом опыта и технологий.
   – За десятки лет экспериментов мы смогли подобрать диапазоны длин волн и форму сигнала, который достаточно хорошо отражался от пегасов и как мы недавно смогли проверить – и грифонов тоже, – майор Оатс давал простые и вполне понятные пояснения. – Кроме того РЛС у нас работают эшелонированно. Мы используем обзорный дециметровый локатор для обнаружения групповых целей в дальней зоне, сантиметровый для сопровождения на средней дистанции, и прицельный миллиметровый в ближней зоне. Мы также применяем специализированные цифровые схемы обработки сигнала как в тракте приемника, так и общую обработку и управление всей РЛС специализированной быстродействующей ЭВМ.
   В показанной ему схеме академик Берг с удивлением узнал считавшуюся совершенно секретной концепцию «DSP-процессора», специализированного вычислительного устройства для цифровой обработки сигналов в реальном времени. В СССР подобных вычислительных устройств пока не было, они ещё только разрабатывались на теоретическом уровне.
   Сочетание этих двух факторов и привело пони к успеху. Не какие-то «волшебные» решения, а вполне понятные десятки лет натурных экспериментов и работа талантливых инженеров, правильно сконструировавших все части РЛС.
  
   – Мы, конечно, поделимся с СССР своими наработками по ламповой электронике, как только будут подписаны межправительственные соглашения, – сообщил академику инежер-майор, – но многое из этого по сравнению с вашей твердотельной электроникой – это уже прошлый век.
   Академик Берг во многом был с ним согласен. Всё, что пони могли предложить, было интересно, их техника всё ещё оставалась вполне актуальной, но уже устаревала морально. Обе стороны понимали, что будущее за полупроводниковыми интегральными высокочастотными системами. И вот тут товарищи на четырёх копытах смогли удивить Акселя Ивановича до глубины души.
   – Вот это – антенна с фазированной решеткой элементов и электронным сканированием, – майор Оатс показал академику плоскую панель, как будто поделенную на ячейки.
   Это был явно демонстрационный образец, все внешние кожухи с аппаратуры были сняты. Академик увидел интегральные усилительные тракты, судя по маркировке «Ga-As» на корпусах, собранные на мощных СВЧ-транзисторах на арсениде галлия, с водяным охлаждением, высоковольтный силовой управляющий транзистор на карбиде кремния. На платах размещались цифровые КМОП-микросхемы, как сказал майор – выполненные по 10-микронной технологии в квадратном планарном металло-керамическом корпусе. В таких же стандартизированных корпусах были собраны два операционных усилителя, каскады УНЧ и просто «матрицы транзисторов».
   – Это уже не тестовые лабораторные образцы, для работы на стендах, – пояснил инженер-майор. – Это предсерийные устройства. На них сейчас собирают и отлаживают реальную РЛС следующего поколения.
   Пони смогли очень сильно удивить товарища Берга. Если антенны с ФАР активно разрабатывали в СССР, их первые образцы уже использовались на строящихся радиолокаторах ПРО, то аналогов мощных СВЧ-транзисторов на арсениде галлия и мощных высоковольтных силовых транзисторов на карбиде кремния для управления электромоторами у людей пока в принципе не было. Ни в СССР, ни за рубежом. И этим надо было воспользоваться, как можно скорее купить лицензию, при нужде доработать устройства и налаживать массовый выпуск в СССР самых передовых электронных компонентов в двух мирах.
   – Первыми мы освоили в производстве силовые триоды на карбиде кремния, они были очень нужны для управления бесколлекторными электродвигателями для авиации Республики, – рассказал майор. – Потом доводили до ума СВЧ-триоды, ну, а логические микросхемы и операционные усилители в таком же корпусе, усилители низкой частоты и просто матрицы транзисторов, уже имея опыт, сделать было намного быстрее. Точнее, даже было несколько наоборот, – уточнил Оатс. – Первыми были мощные силовые и высокочастотные триоды, вместе с ним делали «матрицы триодов» в одном корпусе для схем управления мощными элементами, затем, уже на основе этого опыта и рабочей конструкции, сделали операционные усилители, а потом и логические микросхемы.
   – Так вы не используете отдельные транзисторы? – слегка удивился Аксель Иванович.
   – Зачем пилить кристалл на отдельные триоды, когда можно его целиком корпусировать, – ответил майор. – Так будет технологичней, компактней и надёжнее. Скоро электроника в Сталлионграде станет легче и функциональнее, её надёжность многократно увеличится. Конечно, от вас в этой области мы пока отстаём, вы уже освоили выпуск вполне функционального микропроцессора, а наш предел цифровых схем – счётчики, регистры и мультиплексоры, да мелкие логические микросхемы И-ИЛИ-НЕ. Это позволило собрать работающие образцы цифровых сигнальных процессоров и ЭВМ, но ваши микропроцессоры всё равно намного компактнее, надёжнее и лучше. Так что Сталлионградская Республика очень заинтересована в части сотрудничества в разработке и выпуске полупроводниковой электроники.
   – Вместе со мной в составе делегации в Сталлионград прибыли двое наших специалистов по электронике и вычислительной технике, товарищи Лебедев и Глушков, – сообщил инженер-майору академик Берг. – Виктор Михалыч Глушков больше по экономическим расчётам и технологической автоматизации производств специализируется, а вот академик Лебедев и его заместители в числе прочего разрабатывают ЭВМ для систем противоракетной обороны страны. Им будет очень полезно посмотреть на ваши достижения. Сможете им тоже экскурсию устроить?
   – Конечно, – инженер-майор расплылся в типичной поняшной улыбке, – будем рады показать советским коллегам всё, что мы сумели сделать за последние несколько десятилетий развития электроники. В последние 4 года прогресс в твердотельной электронике у нас был особенно большой. Интересно будет сравнить с вашими наработками.
   Академик ещё долго изучал показанные ему образцы, подробно расспрашивая сопровождающих его сотрудников НИИ, а заодно консультируя их по некоторым вопросам. Несмотря на общий немалый прогресс в технологиях радиолокации, у сталлионградских пони не было опыта создания РЛС для обнаружения и сопровождения высотных и высокоскоростных целей, таких как головные части баллистических ракет, и беспроводной передачи данных. Это была та область, в которой советские учёные оказались впереди и могли поделиться опытом. В конце дня пони, которых он уже вполне обоснованно считал и называл коллегами, отвезли Акселя Ивановича в Замок Белых Единорогов, где ему предстояло отчитаться обо всё увиденном перед председателем Совета министров и министром обороны.
  
  
  
* * *
  
   Разъездной мотовагон Университета, ожидавший под парами, доставил академиков Лебедева и Глушкова к зданию Сталлионградского Университета. Пусть оно и не было таким высоким и величественным, как МГУ, пони отдали под главное учебное заведение целую улицу, где разные факультеты занимали отдельные дома-кварталы. Специалистов из СССР сразу проводили на кафедру вычислительной техники, где их встретил профессор Рик Джонсон, уже пожилой, но энергичный светло-жёлтый пони с синей гривой и хвостом, белыми «чулками» на бабках и кьютимаркой в виде циркуля, белого пера и отвертки. Поздоровавшись с коллегами из СССР, профессор сразу предложил: – Думаю, коллеги, вам сначала стоит ознакомиться с доступной нам элементной базой, поскольку она во многом влияла на пути развития нашей вычислительной техники, а потом уже перейти к архитектуре вычислительных машин и программному обеспечению.
   – Это будет вполне разумно, – согласился Виктор Михайлович Глушков.
   Академику Лебедеву было тем более интересно ознакомиться как с элементной базой пони, так и с историей развития их вычислительной техники.
   На кафедре был свой музей, где профессор сначала продемонстрировал гостям механические табуляторы, арифмометры и всякие механические вычислители, вроде вычислителя ПУАЗО на гипоидальной передаче.
   – Вот с этого мы и начинали, – пояснил профессор. – Такие вычислители кое-где ещё используются, но, конечно, уже считаются морально и физически устаревшими. Так же у нас используются пневматические и гидравлические вычислительные устройства, как правило, в системах промышленной автоматики, но это нишевые решения, применяемые там, где электроника по каким-то причинам не могла быть использована. Серьёзные ЭВМ на них мы, конечно, не строим.
   Следующей ступенью были электромеханические ЭВМ, построенные на реле и шаговых искателях. Они тоже уже считаются морально устаревшими и уже практически не используются. На этой же элементной базе у нас до последнего времени строились АТС и промышленная автоматика.
   Рассматривая представленные в музее образцы, гости на практике убедились, что в области реле сталлионградские пони достигли больших успехов. Их реле были действительно надёжны, а миниатюрные слаботочные с герметизированными контактами имели ресурс в 4 раза больший, чем все образцы, выпускавшиеся в СССР. Но для вычислительной техники они оставались недостаточно быстродействующими элементами. «Дребезг» и инерционность переключения контактов не позволяли строить на них высокочастотные машины с высоким быстродействием.
   Посмотрев на рабочий образец релейного вычислителя, они перешли дальше, уже к современной технике. Профессор показал гостям электронные лампы, индукционные и ёмкостные параметроны, ферритовую память разных типов. Причём в современном виде сталлионградские специализированные радиолампы уже были совсем не похожи на обычные радиолампы со стеклянной колбой, внутри которой светилась нить накала. Лампы, применяемые в сталлионградской вычислительной машине, выглядели как металлические бруски 30х10х10 миллиметров, со стеклянными изоляторами и выводами снизу. Для унификации их было три типа, реализующих логические функции И, ИЛИ, НЕ, чего хватало для построения любой логической схемы.
   – Для монтажа мы используем гетинаксовые фольгированные двухсторонние платы, – профессор показал гостям плату с прямоугольными пассивными элементами поверхностного монтажа, похожими на увеличенные в размерах SMD-компоненты, уже знакомые Лебедеву и Глушкову по присланным образцам.
   Такой подход позволял автоматизировать монтаж и пайку устройств на производстве, а также уменьшить габариты и за счёт этого повысить быстродействие. Конечно, до устройств на микросхемах им было далеко, но вот по плотности монтажа и по быстродействию они были на уровне советских ЭВМ на транзисторах, а местами их даже превосходили. Надёжность же этих специализированных логических радиоламп была сравнимой с транзисторами, правда, у них было больше энергопотребление и требовалось два источника питания – для накала ламп и анодное высокое напряжение.
   – Ламповые ЭВМ мы собираем из «блоков быстрой замены» достаточно крупной модульности, для обеспечения достаточно высокого быстродействия узлов. – объяснил профессор. – Слишком мелкая модульность на маленьких ТЭЗ-ах, конечно, упрощает ремонт, но усложняет монтаж проводов, на порядок увеличивает количество разъёмов и удлиняет путь прохождения сигнала по проводам. Благодаря достаточно крупной модульности и оптимизации структуры модулей с минимизацией длины проводников внутри мы достигли на ламповых ЭВМ частоты до 15 МГц.
   Далее профессор Джонсон показал гостям одну из лучших сталлионградских ЭВМ под обозначением ДЭСМ-8. Для ламповой ЭВМ первого поколения машина вышла более чем неплохой. ЭВМ использовала 48-разрядное «слово» со скрытым битом контроля чётности, буфер данных процессора на 128 48-битных машинных слов, виртуальную до 16 миллионов слов и физическую до 1 миллиона слов адресацию памяти в разных режимах. Быстродействие достигало 3 миллионов операций в секунду. Оперативная память на 1 миллион машинных слов была выполнена на ферритовых сердечниках, в качестве долговременной памяти использовались внешние накопители на магнитной ленте и пакетных магнитных дисках на сотню мегабайт в одной стойке. Всё это управлялось с пульта оператора с индикацией режима работы всех узлов ЭВМ. К системе подключались телетайпы и терминалы. Более всего Лебедева с Глушковым удивило то, что на машине работала многозадачная многопользовательская операционная система с разделением памяти и времени процессов пользователей, по архитектуре очень похожая на создаваемую в ИТМиВТ ОС ITMiVT-Unix на основе переписанного в машинных кодах ядра присланной им системы Linux, разве что структура системных каталогов несколько отличалась. Переглянувшись, академики молча пришли к общему выводу, озвучивать который они не спешили, но уже по сходству ОС было ясно, что пони в какой-то момент тоже получили своего рода «посылку» из будущего, весьма сходного по основным направлениям развития с будущим человеческой цивилизации.
   В целом ДЭСМ-8 очень сильно напомнила советским академикам ту советскую БЭСМ-6, о которой они читали в присланных документах, только сильно прокачанную и улучшенную.
   На самом деле ДЭСМ-8 впечатлила специалистов, и не только её размерами. «Большие» советские вычислительные машины тоже занимали целые аппаратные залы и потребляли много киловатт электроэнергии. Во-первых, пони на ламповой элементной базе достигли тактовой частоты в 15 МГц и быстродействия в 3 миллиона операций в секунду. Это были впечатляющие параметры даже по меркам современного СССР.
   Во-вторых, ЭВМ была оснащена оперативной памятью на ферритовых сердечниках ёмкостью в 1 миллион 48-разрядных слов! Память была действительно большой ёмкости, более быстрой чем аналогичная ей используемая в СССР и с большей плотностью монтажа, благодаря использованию миниатюрных ферритовых колечек диаметром в 3 миллиметра. Удивительным было то, что пони, с их копытцами, сумели автоматизировать намотку проводов на ферритовые колечки и обеспечить массовое производство ферритовых модулей памяти, что собственно и позволило установить такой большой объём в достаточно серийной вычислительной машине. В ДЭСМ-8 использовались совершенно стандартные «кубы памяти» по 128 тысяч 48-разрядных машинных слов, установленные в модули быстрой замены по 2 штуки вместе с их аппаратной обвязкой. Из таких модулей и была собрана стойка памяти машины.
   – В первых образцах модули памяти собирали из отдельных колечек единороги, – рассказал профессор. – Но для серийного производства такое решение не годилось. Простейший подсчёт показал, что если даже все единороги республики сядут наматывать проводки на колечки, это не поможет закрыть потребности страны в ЭВМ. Поэтому наши инженеры разработали оборудование для автоматической намотки и последующей распайки ферритовых сердечников.
   Ещё одной важной особенностью ЭВМ был установленный между процессором с его буфером на 128 машинных слов на сверхбыстрой памяти и основной памятью на ферритах дополнительный большой буфер памяти ёмкостью 32 тысячи машинных слов, собранной на миниатюрных конденсаторах поверхностного монтажа. То есть в терминах, привычных Глушкову и Лебедеву, ДЭСМ-8 кроме условного «мегабайта оперативной памяти» обладала также двумя уровнями кэша, сверхбыстрым L1 на 128 слов и L2 на 32 тысячи слов. Блок памяти на конденсаторах, вместе со сверхбыстрым буфером памяти процессора, позволял сглаживать очень заметную разницу в быстродействии между ферритовым ОЗУ и действительно быстрым центральным процессором. Фактически пони смогли сделать вполне рабочую DRAM на «рассыпухе» поверхностного монтажа.
   – Производство быстрой памяти на конденсаторах поверхностного монтажа у нас тоже автоматизировано, – рассказал гостям профессор. – В моделях ДЭСМ-8, где требовалось максимальное быстродействие, на них собрана вся память. Конечно, блок такой «конденсаторной» памяти на 1 миллион слов получается заметно больше, чем ферритовый аналогичной ёмкости, потребляет больше мощности и, соответственно, сильнее греется. В Университете нам хватает ЭВМ с обычной ферритовой памятью, здесь экстремальное быстродействие не требуется.
   Не менее интересной и эффективной оказалась подсистема внешней памяти. Накопители на магнитной ленте использовались в основном для переноса больших объемов данных и резервного копирования, но вот дисковая подсистема откровенно впечатляла. Вдоль стены стояли несколько одинаковых стоек, соединённых широкими плоскими шинами данных.
   – В каждой стандартной стойке установлены 6 отдельных гермобоксов с пакетами жёстких магнитных дисков, каждый со своей электроникой в модуле быстрой замены, – профессор открыл дверцу одной из стоек, показывая гостям её содержимое. – Сами диски сделаны из ситалла, особо прочного «металлического» стекла, поверхность которых отполирована с высокой точностью, и на неё с помощью автоматической линии напылено магнитное покрытие. Относительно небольшой размер дисков позволяет раскручивать их до высокой скорости и получить малое время доступа к сектору на диске.
   Каждый из шести «пакетов» в стойке имеет ёмкость в 50 миллионов машинных слов, общая теоретическая ёмкость – 300 миллионов машинных слов. Но для увеличения надёжности информация записывается на разных физических дисках трижды, поэтому реальная ёмкость только 100 мегабайт. Основной объём в стойке занимала управляющая электроника самих дисков и контроллер чтения / записи. Помимо троирования записи, контроллер так же обеспечивает считывание контрольных сумм, проверку и исправление ошибок, если они были.
   Глушков и Лебедев многозначительно переглянулись. Увиденное впечатляло. В этот период даже в США, лидировавших в производстве накопителей на жёстких магнитных дисках, их ёмкость была на уровне 15 мегабайт, а магнитное покрытие на пластины дисков наносилось вручную, при помощи бумажного стаканчика с краской, на который в качестве фильтра и дозатора надевали шёлковые чулки. Самим покрытием тогда служила краска на основе оксида железа, которой красили мост «Золотые Ворота» в Сан-Франциско (http://kvadra.org/?p=964).
   В то же время пони не только смогли достичь впечатляющей плотности записи и существенно автоматизировать многие техпроцессы изготовления, но и сделали, по сути «аппаратный RAID» в терминах, уже знакомых советским специалистам.
   И уж совсем вишенкой на торте оказалось, что у дисковой подсистемы был свой энергонезависимый буфер чтения / записи, собранный на блоках памяти на ЦМД – цилиндрических магнитных модулях. Причем пони смогли добиться от ЦМД технологичности, надёжности, быстродействия и повторяющегося качества. Их дисковая подсистема даже при аварии питания не теряла данные в буфере чтения / записи. На самом деле, дисковая подсистема пони превосходила все аналоги, выпускаемые на Земле, как в СССР, так и на Западе, по всем параметрам. И если её перевести на полупроводниковую элементную базу и адаптировать для советских ЭВМ, она будет актуальной ещё очень долго. А, учитывая достаточно небольшой размер самой механики «жёстких дисков», в той же стойке с новой элементной базой электроники можно будет получить как минимум 300 миллионов машинных слов при прежнем уровне надёжности хранения данных.
   Гости обратили внимание, что даже место системного оператора было похоже на такие же у советских ЭВМ. Пульт управления, индикация работы узлов цветными лампочками на стойках. Отличие было в очень эффективной встроенной системе самодиагностики блоков. Также пони использовали для работы с ЭВМ не только телетайпы и электрические печатные машинки, скоростные АЦПУ и матричные принтеры, но и видеотерминалы. Они выглядели как большой массивный монитор на регулируемой подставке, вроде телевизионного, но с более качественным экраном, на который выводился крупный шрифт либо видеоизображение.
   Монитор устанавливался на столе, в тумбе которого располагалась электроника, перед экраном лежала удобная большая массивная клавиатура, не елозившая по столу, и сбоку – большая удобная сенсорная панель для быстрого перемещения курсора по экрану монитора либо прокрутки текста. Эта же сенсорная панель могла использоваться для работы с графическими программами.
   Видеотерминалы были двух типов – текстовый чёрно-белый с одной тумбой электроники, и графический с цветным проекционным монитором и двумя тумбами электроники. Удобная продуманная конструкция и, главное, очень качественный монитор, от которого не уставали глаза, очень понравились советским учёным.
   – Спасибо, профессор, – поблагодарил академик Лебедев. – Очень интересная и познавательная экскурсия получилась. По многим направлениям вы нас опередили, по некоторым другим мы впереди.
   – Это может стать основой для долгосрочного сотрудничества, – заметил профессор Джонсон.
   – Я уже вижу несколько перспективных тем для совместной работы, как в области ЭВМ для расчётов, так и по части промавтоматики и автоматизации производств, – ответил Глушков. – Уверен, наше руководство поддержит большинство разумных предложений, и они будут выгодны обеим сторонам. Я со своей стороны обязательно их поддержу, для этого мы и приехали, чтобы оценить перспективы.
  
  
* * *
  
   Товарища Гречко военные Сталлионграда взяли в оборот сразу и профессионально. Прямо на территории его уже ждал разъездной мотовагон, куда его и проводил генерал-полковник Петров.
   – Сейчас мы с вами поедем в Военную Академию Сталлионграда, – пояснил гостю начальник сталлионградского Генштаба. – Познакомим вас с нашей военной доктриной и местных условиями, диктующими пути развития военной техники, а так же с принципами построения армии. Потом можно будет посмотреть технику и сами военные подразделения. Всё-таки армия людей создавалась под совершенно иные условия и сильно отличается, и по условиям комплектации, и по методикам тренировок личного состава, и по видам вооружения.
   Военная Академия оказалась монументальным зданием-кварталом со внутренним двором, явно приспособленным к длительной обороне.
   – Сталлионград пережил тяжёлые городские бои, сильно похожие на Сталинградскую битву в СССР, – пояснил своему коллеге генерал-полковник Петров, – и это отложило свой отпечаток на архитектуре. Ведь уверенности, что военная угроза миновала, у нас не было вплоть до заключения мира с Кристальной Империей и восстановления отношений с Эквестрией.
   Дома в Сталлионграде, мимо которых проезжал мотовагон, действительно напоминали крепости, с небольшими, узкими, похожими на бойницы окнами, толстыми стенами, закрытыми сверху куполом внутренними дворами. Пони были вынуждены готовиться к повторению войны с качественно и количественно усилившимся противником, который учёл прошлые ошибки. К счастью, обошлось.
   После вполне профессиональной проверки документов на КПП на входе, маршала Гречко проводили в лекционный зал, где его уже ждали другие специалисты, а также столик с горячим сладким чаем и выпечкой, чтобы, не отвлекаясь, промочить горло и закусить сладкой булочкой. Никаким спиртным тут и не пахло, что несколько огорчило Андрея Антоновича, но день ещё только начинался. Пони развернули большой белый экран, включили проектор и выключили верхнее освещение. Лекторы быстро и толково ввели Андрея Антоновича в курс дела.
   Территория Сталлионградской Республики, отрезанная Снежным Занавесом тысячу лет назад, была сложной для ведения военных действий. Типичный ледниково-моренный рельеф местности: каменистый либо заболоченный грунт, тайга с обширными болотами, большое количество озёр, горы на севере, вечная мерзлота и тундра на северо-западе, крайне суровый климат. Ситуация осложнялась малым населением и отсутствием нефти, из топлива был только уголь, из которого впоследствии научились также делать водоугольное топливо, получать синтез-газ и синтетический керосин, применявшийся почти исключительно в авиации. Пони были вынуждены делать ставку на паровую технику, в первую очередь из-за доступного топлива, во вторую - из-за её многотопливности.
   Паровоз и паровой трактор могли ехать буквально «на подножном корму», если угля по каким-то причинам не было. Да, пони для своих экспериментов с авиацией раньше делали двигатели внутреннего сгорания на синтетическом бензине, позднее перешли на турбореактивные двигатели, но это была несерийная техника ручной сборки, серийными же были только паровики всех типов и размеров.
   – Наша военная доктрина с самого начала была чисто оборонительной, – рассказал гостю начальник Генштаба Петров. – Вдоль Снежного занавеса, там, где местность позволяла вести наступление вероятному противнику, мы построили эшелонированную систему обороны из трёх линий долговременных огневых точек, полевых позиций пехотного заполнения, инженерных заграждений и управляемых минных полей.
   Сталлионград никогда не планировал никаких «блицкригов» для захвата вражеской территории. Все наши планы строились из расчёта крайне тяжёлых оборонительных боев с превосходящими численно и качественно силами противника. В предыдущей войне войска Сомбры применяли боевых големов, своего рода каменных «боевых роботов», если переводить на привычную вам терминологию, вооружённых плазменными пушками и молниемётами. У Сомбры была пехота в броне, с огнестрельным либо механическим скорострельным оружием. Отряды боевых магов-единорогов ударами магии выжигали за раз несколько квадратных километров местности не хуже, чем вашим напалмом. Налёты драконов-огнемётов, пегасов и грифонов с магическими и алхимическими бомбами были не менее опасны, чем атаки человеческой авиации. Противник при помощи телепортации высаживал десанты усиленных магией диверсантов и даже применял некое подобие вашего оружия массового поражения. Сомбра обрушил на Сталлионград и окружающие посёлки заклятие «Огненного Дождя», которое вызвало в городе эффект огненного шторма.
   – Как в Дрездене, – пробормотал маршал, внутренне содрогнувшись.
   – Да, жертв было очень много, – подтвердил генерал-полковник. – Мы понимали, что, в случае новой войны с потомками Сомбры, на нас будет обрушено всё то же самое, только усовершенствованное, плюс новые виды вооружения, появившиеся за прошедшие столетия. Также мы не исключали применение боевых отравляющих веществ, включая фосфорорганику, и микробиологического оружия.
   Маршал Гречко молча кивнул в ответ. Список возможных угроз был вполне реален и страшен.
   – Поэтому, из-за сложного рельефа и часто встречающихся участков с топкой почвой вы сделали ставку на артиллерию? – уточнил он.
   – Так точно, – подтвердил начальник Генштаба. – Стратегия и тактика Сталлионграда были чисто оборонительными. Снежный Занавес исключал применение авиации и ракет дальнего действия, самолётам требуется простор для маневрирования. Наши самолёты-разведчики смогли прорваться сквозь Занавес только четыре года назад, когда он начал ослабевать.
   Таким образом, мы построили три линии ДОТ-ов, где первая, самая старая линия обороны была полностью переделана для дистанционного управления и автоматической работы, подготовили полевое заполнение, обеспечили возможность быстро маневрировать войсками и артиллерией. Основным средством поддержки стала крупнокалиберная артиллерия РГК большой мощности. Оборонительная линия должна была затормозить наступление войск противника, после чего его должна была перемалывать артиллерия. Прорывы должны были парировать подвижные соединения, перебрасываемые по железной дороге в нужное место, а непосредственно наступление прорвавшихся предполагалось встречать броней и огнём бронепоездов, заменяющих собой танковые части. Наступательные действия за пределами железнодорожной сети у нас могут вести только мотопехотные части с буксируемой артиллерией.
   – Я вижу у вас существенный пробел в части реактивной артиллерии поля боя, – заметил маршал. – Реактивные системы залпового огня могли бы стать отличным дополнением к вашей оборонительной тактике.
   – Безусловно, – подтвердил Петров. – У нас действительно имеется определённый перекос в сторону ствольной артиллерии. Опыты по созданию систем РСЗО у нас проводились, но мы столкнулись с проблемой растрескивания твердотопливных зарядов при хранении, из-за чего ракеты взрывались. Наши специалисты пытались использовать тротил в качестве нелетучего растворителя, но из стадии опытных эти разработки до падения Снежного Занавеса так и не вышли, а после его ослабления и исчезновения оказалось, что политическая ситуация кардинально изменилась в лучшую сторону, и в разработке подобных систем нет необходимости.
   – А танки или другие тяжёлые бронированные машины на гусеничном или колёсном ходу вы строить пробовали? – поинтересовался маршал.
   – Пробовали, безусловно, хотя и без особого успеха, – ответил начальник Генштаба. – Малая номенклатура доступной техники, сложная местность, погодные условия вынудили нас сделать ставку на железнодорожный транспорт и паровые трактора. Основой армии Сталлионграда стала буксируемая паровыми тракторами артиллерия и бронепоезда разных типов. Конечно, мы, по мере развития науки и техники, много раз пытались строить паровые танки и самоходные артиллерийские установки. Но дальше полигонов и экспозиции военного музея эти образцы не пошли. Хотя, конечно, наработки по гусеничным шасси и паровым двигателям сразу же внедрялись в народное хозяйство.
   – Ваш полярный вездеход мне очень понравился, – улыбнулся маршал. – Конечно, это машина небронированная, специфического применения…
   – В том и дело, – согласился Петров. – Даже на основе самых совершенных наработок по гусеничным тракторам и полярным вездеходам с паровой или паротурбинной силовой установкой толковый танк или САУ поля боя в Сталлионграде построить не смогли. Каждый раз получались слишком большие габариты, большой вес и слишком тонкая броня в итоге. После множества попыток и расчётов, когда паровой танк вырождался раз за разом в паровую САУ, мы решили ограничиться разработкой самоходной артиллерии на гусеничном ходу, размещаемой за линией непосредственного боестолкновения, но и с ними возникли немалые сложности, помешавшие принятию их в серийное производство.
   – А можно будет на эти разработки взглянуть? – попросил Гречко.
   – Безусловно, большинство опытных образцов стоят в Музее Обороны, мы вам сейчас всё и покажем.
   Маршала проводили в расположенный вблизи Академии музей военной техники. Здание музея находилось буквально рядом, только улицу перейти да пройти сотню метров, поэтому решили пройтись пешком. В обычно холодный Сталлионград заглянуло короткое северное лето, если утром было ещё прохладно, то к полудню уже разогрело и стало по-настоящему жарко. Андрей Антонович и до этого то и дело подмечал мелкие детали, указывавшие на культурное сходство Сталлионграда и СССР. Но по дороге к музею он и вовсе замер в удивлении, остановившись посреди дороги. Возле тротуара, отделявшего от проезжей части обнесённую решётчатой оградой с каменными колоннами территорию музея стояла жёлтая цистерна с надписью «КВАС», точно такая же, какие использовались в Советском Союзе. Рядом с ней прямо на дороге сидела красногривая бежевая земная пони в белом фартучке и жёлтый жеребёнок, пьющий квас из кружки. Коричневый земной пони с гривой и хвостом блондинистого цвета, по случаю тёплой погоды накинувший только зелёную жилетку, о чём-то беседовал с продавщицей.
  
  
Картинка https://i.ytimg.com/vi/KtY1RyB2UmE/maxresdefault.jpg
  
   – Хотите кваса, Андрей Антоныч? – предложил генерал-полковник, проследив за его взглядом. – У нас квас хороший, натуральный хлебный. Попробуйте.
   – А и правда, чего бы не попробовать, – Гречко в сопровождении начальника Генштаба подошёл к цистерне, поздоровался и попросил кружечку, протянув земной пони выданную ему магнитную карту.
   Та вначале испуганно взглянула на высоченное по меркам пони, непривычного вида двуногое существо, но, поймав взгляд и кивок сопровождавшего его военного, явно в высоких чинах, налила кружку, провела картой по считывателю и с улыбкой протянула квас гостю города.
   – Угощайтесь! Квас у нас всегда свежий, хороший.
   Квас и вправду оказался хорош. Настоящий, холодный, красновато-коричневого оттенка, кислый до того, что у маршала правый глаз сам собой зажмурился.
   – Ох, силён квасок, – одобрительно крякнул Андрей Антонович, возвращая кружку земной пони. – Спасибо, хозяюшка.
   Экспозиция военного музея хорошо иллюстрировала рассказ генерал-полковника. Несколько залов были посвящены истории войны с Сомброй 1000-летней давности. В центре зала был построен большой масштабный макет Сталлионграда, такой, каким он был сразу после окончания боевых действий. Маршала поразил масштаб разрушений – в городе не осталось ни одного целого здания, даже каменные строения с толстыми стенами стояли без крыш, с обрушившимися внутрь перекрытиями.
   – После применения Сомброй заклятия «Огненного Дождя» почти все здания в городе и близлежащих посёлках сгорели или выгорели изнутри, – пояснил Петров. – После войны были введены новые строительные нормы и правила, исключавшие применение дерева для перекрытий, и в целом направленные на повышение огнестойкости строений. Дома стали строить как крепостные бастионы. Да, это было дороже, но зато эти дома, построенные 900-980 лет назад, стоят до сих пор, требуя только минимального косметического ремонта.
   Затем гостя проводили в закрытый стеклянной пирамидальной крышей внутренний двор, где стояла военная техника. Маршал осматривал её с неподдельным интересом. Некоторые паровые САУ, что построили пони, на взгляд маршала Гречко были неплохи. Ему понравилась паровая САУ с 76 мм гаубицей-пушкой, она явно была получше «Голожопого Фердинанда» СУ-76, а их 122 мм САУ была откровенно неплоха для стрельбы с закрытых позиций. Но эти машины в серию не пошли. Их преимущества перед буксируемой артиллерией были не настолько велики, как хотели пони, а сложность производства и ремонта были намного выше. Так что совсем неплохая техника пополнила экспозицию музея. Пони просто не смогли найти ресурсы для её производства и поставки в войска.
   Зато у пони малой серией выпускались паротурбоэлектрические колёсные тягачи высокой проходимости для перевозки гусеничных паровых тракторов, очень похожие на МАЗ-537. Одна из этих больших, надёжных и мощных машин с большим запасом хода и отличной проходимостью, также была представлена в экспозиции.
   – Эти тягачи могут не только буксировать прицеп, но и оснащаются навесным оборудованием, например краном, погрузочным манипулятором или даже мощной пушкой на поворотном лафете, в боевом положении опирающемся на грунт, – пояснил ему начальник Генштбаба. – Это превращает обычный тягач в достаточно эффективную и маневренную колесную САУ. Машины штатно оснащаются гидравлическими опорами и могут автоматически устанавливаться в горизонт. Правда, на всю Республику их пока сделано только два десятка, больше пока просто не было возможности произвести, – с нескрываемым сожалением констатировал генерал-полковник.
   Современные паровые трактора Республики выглядели вполне современно и достаточно привычно, почти как советская колёсная и гусеничная техника аналогичного назначения, и вовсе не были похожи на «маленькие паровозы на железных колесах». Всё-таки пони действительно смогли сделать надёжные, мощные и экономичные паровые машины на водоугольном топливе, хотя во всех машинах была предусмотрена возможность работать на любом твёрдом топливе. Несколько таких двигателей были представлены в экспозиции музея в полуразобранном виде. Маршал с удивлением разглядывал образцы. Здесь были водотрубные паровые котлы, со свёрнутыми в спираль трубками малого диаметра.
   – Такой котёл выдаёт пар уже через минуту-полторы после разжигания топлива, – пояснил ему начальник Генштаба. – В качестве топлива можно использовать практически всё, что горит, но лучшие результаты были получены на газообразном топливе.
   Сами паровые машины тоже мало напоминали паровозы или локомобили. Маршал обратил внимание на звездообразную паровую машину, напоминавшую авиационный двигатель, положенный горизонтально. Крышка центрального картера была снята, и в нём был виден эксцентриковый кривошип, лёгкий и относительно простой в изготовлении, если сравнивать с привычным коленчатым валом, к примеру, у танкового дизеля. (https://www.youtube.com/watch?v=z6jOHXHjBa0)
   Куда больше его поразил другой образец, вместо привычных цилиндров в нём был непонятный на первый взгляд металлический шар диаметром более полуметра, из которого выходил вал, соединённый с муфтой сцепления через нагромождение дополнительных устройств.
   – Это – сферический паровой двигатель, – генерал-полковник подвёл маршала к стенду, где была представлена действующая модель в корпусе из прочного стекла.
   Андрей Антонович с удивлением увидел, что внутри шара вращается нечто, напоминающее карданную передачу, с косо расположенным качающимся диском и двумя сферическими сегментами, выполнявшими роль клапанов. (Вполне реальный, производившийся серийно и использовавшийся на британском флоте сферический паровой двигатель Тауэра https://habr.com/ru/post/396909/)
   – По сути это – карданная передача с внутренним паровым приводом, – пояснил начальник Генштаба. – Такие двигатели устанавливались на опытных образцах наших паровых САУ.
   – И какую же мощность эта штука развивает? – поинтересовался Гречко.
   – Около 620 лошадиных сил, – ответил Петров.
   – Да ладно! Не может быть! – изумился маршал, и было отчего.
   Советский танковый дизель В-2 имел 12 цилиндров диаметром 150 мм, и развивал 400 л.с., максимально – 500 л.с. при массе около 1000 кг, его сухая масса составляла 870 кг. А тут какой-то чугунный шарик выдаёт бОльшую мощность при явно меньшей массе. Маршалу было над чем задуматься. Хотя многие указывают на возможность быстрее завести дизельный двигатель, что может быть критично для выхода из-под удара, но завести дизель зимой – это далеко не тривиальная процедура. В то же время, водотрубный котёл выдавал пар под необходимым давлением уже через полторы минуты, независимо от температуры окружающей среды.
   – В качестве основной ударной силы мы используем бронепоезда разного назначения, – продолжил рассказ генерал-полковник Петров, подводя гостя к стоящим на узкоколейных рельсах явно старинным по виду броневагонам и артиллерийским бронеплощадкам. – В тылу на глубину до 100 километров от Сталлионградского укреплённого района была проложена очень густая железнодорожная сеть, сначала узкоколейная, затем, по мере перехода на ширину колеи 1520 миллиметров – полноразмерная. Она использовалась как для строительства и снабжения укреплений, так и для быстрой переброски войск. И ещё по этой густой железнодорожной сети маневрировали бронепоезда разного назначения.
   – А как вы прокладывали пути по вечной мерзлоте? – удивился маршал Гречко. – У нас такие попытки окончились полной неудачей.
   – Нам во многом повезло, город и его окрестности расположены на обширном выходе коренной породы, – пояснил начальник Генштаба. – За счёт этого мы смогли построить и железнодорожную сеть, и метро. По мерзлоте мы тоже прокладываем разве что узкоколейные времянки.
   – А, теперь понятно, – маршал кивнул, приглашая собеседника продолжать.
   – Исторически первыми были артиллерийские бронепоезда. Большие тяжёлые пушки было легче возить по железной дороге, чем тянуть самим или ранними примитивными паровыми тракторами. Фактически получились очень мобильные артиллерийские батареи с длинноствольными дальнобойными пушками калибра 152 и 203 мм. Высокая подвижность, лёгкость подвоза боеприпасов, приводы быстрой наводки и централизованное управление орудиями делали артиллерийские бронепоезда эффективным оружием для умелых артиллеристов.
   Генерал-полковник провёл гостя дальше. Сразу за музеем располагалась обширная территория, прилегающая к сталлионградскому железнодорожному депо. Здесь уже стояли современные полноразмерные броневагоны и целые бронепоезда.
   – Вторым типом, появившимся почти одновременно с первым, были «бронепоезда поля боя», – продолжил экскурсию для высокого гостя начальник Генштаба.
   – У нас это называется – «непосредственной огневой поддержки», – понимающе кивнул Гречко.
   – Ну, да. Согласно принятой тактике они должны были парировать прорывы противника, стреляя прямой наводкой или настильным огнём, – пояснил Петров. – Изначально они были оснащены 76 мм полевыми пушками и пулемётами с водяным охлаждением. Современные уже оснащаются скорострельными 23, 37 и 85 миллиметровыми зенитными пушками, установленными в башнях для стрельбы по наземным целям, под толстой бронёй с рациональными углами наклона. На взгляд маршала Гречко, по огневой мощи эти «мясорубки на железнодорожном ходу» были вполне эффективны.
   – А не снесёт их противник ответным огнём? – поинтересовался маршал. – Танк на поле боя живёт от силы пять минут или передвигается от укрытия до укрытия, а в поезд попасть всяко проще, чем в танк – мишень высокая и большая. Достаточно подбить бронепаровоз, и всё, поезд встал, можно его расстреливать. Или одна бронеплощадка сошла с рельсов, встала наискосок и заблокировала движение.
   – Наши инженеры это учли, – хитро улыбнулся генерал-полковник. – Каждая из бронеплощадок имеет свой собственный двигатель. Котёл и баки с водоугольным топливом расположены между тележками под площадкой, приводные цилиндры – по бокам возле тележек. Все агрегаты закрыты бронёй. Паровозы на поле боя не используются, они только доставляют состав на рубеж выхода в атаку. Если повреждённая бронеплощадка перегородила пути, у состава достаточно мощности, чтобы столкнуть её в сторону на малом ходу. Современный подвижной состав обычно оснащается гидравлическими опорами, с их помощью можно поставить вагон или бронеплощадку обратно на рельсы, не выходя из-под защиты брони.
   Поскольку мы готовились к обороне в течение столетий, все огневые позиции вокруг города дополнительно защищены земляными и каменными обваловками, из-за которых противнику будут видны только верхние части башен бронеплощадок и маски пушек. Внутри обваловок устроены пулемётные ДОТы, поэтому подобраться к позиции противнику будет нелегко.
   Кроме того, бронеплощадки и броневагоны хорошо бронированы. По нашим предварительным оценкам, их броню даже не всякий танк НАТО сможет пробить. Благодаря большому внутреннему объёму броневагонов и продуманности конструкции, даже современными ПТО их было бы трудно вывести из строя.
   Забравшись внутрь одного из броневагонов, маршал лично убедился в правоте своего собеседника. В отличие от танка, за счёт продуманных конструктивных решений – внутренних герметичных перегородок и открываемых в бою нижних люков под решётчатым полом, сталлионградский броневагон мог выдержать несколько десятков попаданий кумулятивных снарядов или гранат, не утратив боеспособности, и даже мог выдержать несколько попаданий бронебойными снарядами. В негерметичном вентилируемом объёме даже резкий скачок давления в одном из отсеков не становился фатальным для соседних расчётов. Полностью вывести из строя броневагон могло только прямое попадание в боекомплект, с последующей его детонацией. На танках применить подобные меры не получалось из-за малого забронированного объёма и требований обеспечения проходимости и противоатомной защиты.
   Третьим типом бронепоездов были зенитные, разделённые на два подвида. Так называемые «лёгкие», со счетверёнными 23 мм, спаренными 37 мм и тоже спаренными 57 мм установками, в которых Андрей Антонович, к своему немалому удивлению, опознал явный аналог советской 57-мм зенитной пушки АЗП-57, устанавливаемой на ЗСУ-57-2 (С-68). На них устанавливались обзорная РЛС и РЛС наведения, оптико-телевизонный фотоконтрастный и инфракрасный каналы, БИУС на основе высоконадёжных и быстродействующих специализированных ЭВМ, быстрые и точные приводы наведения, автоматизированные системы перезарядки и загрузки боекомплекта. По сути, они были на уровне современных ЗСУ СССР, фактически каждый такой бронепоезд был целой «батареей ЗСУ», способной, в том числе отразить «звёздный» налёт с разных высот и ракурсов.
   Тяжёлые зенитные бронепоезда были ещё более серьёзными машинами. Спаренные установки 85 мм пушек, с перезарядкой на противоходе стволов, способные стрелять короткими очередями, и одиночные, но скорострельные, благодаря механизированной перезарядке, 122 мм зенитки. Причём последние имели снаряды с допплеровскими радиовзрывателями. Правда, если «лёгкий» бронепоезд мог вести огонь в движении, то «тяжёлый» должен был останавливаться и опускать гидравлические опоры. Конечно, они не могли быть такими точными и дальнобойными, как зенитно-ракетные комплексы, но вести эффективный заградительный огонь они вполне могли.
   Основу небольшой по численности, но эффективной армии Сталлионградской Народной Республики составляли мотопехотные части со средствами усиления, артиллерией и ПВО. Пехотная тактика отделения Сталлионграда строилась вокруг пулемёта со стрелками, вооружёнными магазинными винтовками, с усилением в виде 82 и 120 мм миномётов. Огневую поддержку обеспечивала 122 и 152 мм артиллерия, буксируемая паровыми тракторами, либо железнодорожные части.
   В республике также были сформированы отдельные части ПВО и части «магического обеспечения». Они защищали войска от ударов магии противника и даже могли развернуть магические щиты над позициями, используя специализированные артефакты. Этот аспект сталлионградской военной доктрины маршалу было сложнее всего оценить, но, поразмыслив, он нашёл земной аналог в виде средств радиоэлектронной борьбы. И только тут Андрей Антонович осознал, что сталлионградские части «магического обеспечения», в отличие от привычной РЭБ, способны выполнять более широкий круг задач. К сожалению, как выяснилось чуть позднее, в мире Земли это не работало из-за фундаментальных различий в физических законах.
   На современный взгляд, структура войск была несколько старомодной, но благодаря отличной выучке и управляемости, благодаря насыщенности войск эффективными средствами радиосвязи вплоть до уровня командира отделения, армия Сталлионграда была вполне эффективной, особенно в сравнении с архаичной структурой Королевской Гвардии Эквестрии.
  
   Речному военному флоту Сталлионграда отводились преимущественно вспомогательные функции. Его основу составляли транспортные суда снабжения и паромы, но у пони были также бронекатера, канонерские лодки и несколько речных мониторов огневой поддержки, способные также действовать в зоне морского побережья при небольшой высоте волн. Была и авиация из пегасов, но учитывая их небольшую общую численность, всего три полка на всю Республику и на самом деле невысокую «огневую мощь», их функция больше сводилась к разведке и диверсиям в тылу противника. Хотя они могли участвовать и в сшибках в воздухе, благодаря кевларовой броне и магазинным дробовикам имея некоторые преимущества перед вооружённым преимущественно холодным оружием противником.
   На взгляд маршала Гречко, армия Сталлионграда была очень похожа на «идеальную РККА 1930-х», как её представляли военные теоретики в тот период. За счёт отличной выучки, насыщенности средствами радиосвязи, слаженности родов войск и великолепной артиллерии, она крайне неплохо смотрелась бы даже в 1941-м. Всему Вермахту пони противостоять не могли, но остановить ГА «Центр» и нанести ей совершенно неприемлемые потери смогли бы. Против современной армии с Земли пони бы не выстояли, но вполне могли нанести серьёзные потери той же Франции. И на самом деле многое из того, что было у них, стоило бы перенять СССР.
   Некоторые образцы сталлионградской техники были очень удачными, и после небольших доработок их можно было бы принять на вооружение в СССР. Это товарищ Гречко успел увидеть ещё в первый день, когда его знакомили с историей, тактикой и стратегией в Академии. Завтра же должен был начаться осмотр самой техники, военных частей, а также демонстрация возможной техники на полигонах. А пока товарища маршала очень вкусно покормили в столовой, где, к его некоторому удивлению, были блюда из рыбы, которые он не ожидал увидеть у пони. Возвращаясь в Замок Белых Единорогов, Андрей Антонович подвёл итоги первого дня визита, и пришёл к выводу, что день прошёл очень насыщенно, интересно и с большой пользой.
  
  
* * *
  
  
   Как только летающий робот скрылся за горизонтом, группа контакта собралась возле автомобилей. Полковник взял микрофон рации и отстучал в эфир условный сигнал из нескольких групп щелчков, чтобы предупредить о состоявшемся контакте внешнее охранение – двух снайперов с 12,7 мм винтовками, и прикрывавших их двух техников-демикорнов. При приближении к месту посадки группа прикрытия отделилась от основной группы и заняла позиции за пределами видимости. Теперь их нужно было предупредить, чтобы они успели сманеврировать и перебраться на новые позиции. Через несколько секунд из динамика послышались ответные щелчки. По плану операции, прикрытие держало связь условными сигналами с дирижаблем, барражировавшим на безопасном удалении. С дирижабля тут же затребовали подробный доклад и сообщили, что со сталлионградской плавбазы уже запущен беспилотник Ла-20, который будет контролировать ситуацию на месте, наблюдая с большой высоты. Морозов предупредил, что беспилотник может быть атакован летающим роботом, если что-то пойдёт не по плану.
   Разведчики, обдумав и обсудив положение, доложили всё по рации на борт дирижабля, и получили рекомендацию сохранять спокойствие и действовать по ситуации. Посовещавшись с единорогами и демикорнами, полковник Морозов всё-таки решил принять приглашение Дракона. Оба ГАЗ-69 направились в сторону, куда улетел «Грифон». Демикорны снова прикрывали сверху. Конечно, то, что этот самолёт-робот управлялся не дистанционно или компьютерной программой, а искусственным интеллектом, созданным на основе неполной копии человеческого разума, несколько шокировало. Но со своим уставом в чужой монастырь не ходят, да и после упоминания некой «Стармады», которая была объединённым военно-космическим флотом «Сферы Человечества», созданным для войны с неведомым «Центральным Контролем», вполне можно было ожидать и ещё более странного. Особенно если допустить, что в этой «Сфере Человечества» были государства людей не менее разные, чем Антигитлеровская коалиция во время Великой Отечественной. Вопросов пока было намного больше, чем ответов.
   Летевшие на высоте нескольких сотен метров демикорны первыми заметили растительность впереди, а потом её увидели и люди. Оазис, с деревьями и кустами посреди выгоревшей степи, приятная взгляду зелень – было логично, что Дракон решил поселиться тут. И только когда они приблизились, демикорны сообщили, что всё это создано искусственно. Посёлок в центре, озеро овальной формы, большой белый четырёхлопастной ветряк и несколько рядов солнечных батарей, большие разноцветные вытянутые прямоугольники полей, засеянных разными видами сельскохозяйственных культур, дороги, узкие оросительные каналы, лесополосы и живые изгороди на насыпях. Полковник Морозов по описанию узнал европейский «бокаж», в котором частенько застревали танки союзников после высадки в Нормандии. Получалось, что посёлок окружен весьма грамотными и ненавязчиво замаскированными полевыми укреплениями, которые мало того что затруднят нападение врагов, так ещё обеспечивают защиту полей от выветривания и приятный микроклимат посреди выгоревшей степи. А если в лесопосадках деревья плодовые, а живые изгороди состоят из колючих кустов, дающих съедобные или ещё чем-то ценные ягоды – создатель этого искусственного оазиса был чертовски умён.
   Демикорны с высоты своего полёта заметили грунтовую дорогу, которая скрывалась в лесопосадках, и машины свернули к ней, ломиться через деревья и заросли колючих кустов было не особо разумно. Их приближение заметили, и из тени деревьев по дороге им навстречу вышел тот самый Дракон. Точно такой же как на фотографиях. Только следом за ним шли двое пехотинцев в более чем современного вида снаряжении, закрывающем все тело целиком, и с глухими шлемами с затемнёнными забралами. Сначала их даже приняли за людей. Фигуры было вполне похожи на человеческие, пока не рассмотрели за спиной левого белые «ангельские» крылья, а потом все заметили и форму шлемов, слишком сильно вытянутых вперёд для человеческой головы. Морозов сбавил скорость, сбросил ход и его заместитель.
   А Дракон, отойдя от края лесопосадок примерно на километр, остановился, спокойно рассматривая приближающиеся машины. Вскоре перед ним остановили свои машины и люди, на землю спланировали демикорны. И тут Морозов понял, почему дракон остановился именно здесь. По бока от дороги из земли торчали два массивных каменных столба высотой по пояс взрослому человеку, на боковых гранях которых разгорались голубоватым сиянием и гасли сменяющиеся странные символы. Посмотрев по сторонам полковник понял что эти два обелиска не просто какие-то отдельные «волшебные камни», в степи виднелись и другие такие же, образующие огромное кольцо, опоясывающее искусственный оазис.
   – Да вы все поняли правильно, полковник, – неторопливо кивнул ему большой головой Дракон, заговорив по-русски практически правильно, только с еле заметным лёгким акцентом. – Это «внешний периметр безопасности». Это не только сигнализация от проникновения посторонних, он имеет и другие функции. В том числе система создает защитное силовое поле, которое может физически остановить нежелательных посетителей.
   – К вам, людям, у меня вопросов нет. К комиссару Блэкроку – тоже. И даже к демикорнам с их магическими артефактами. А вот к эквестрийским единорогам... вопросы есть. – Дракон посмотрел на Шайнинг Армора и его двух подчинённых. – Вас я считаю опасными для себя. По моему опыту посещения Эквестрии. Даже если у вас самих нет дурных замыслов, вы можете быть использованы как «проекторы» чужой магической атаки или как «маяки наведения» для удара.
   – Так что я вижу два варианта обеспечения безопасности. Первый – вы трое надеваете блокираторы магии. – С этими словами Дракон, сев на хвост, ловко сунул переднюю лапу в один из подсумков своей сбруи и вытащил три больших массивных кольца, увидев которые, эквестрийские единороги аж отшатнулись, а комиссар скривился, будто съел лимон. – Да, вижу, вы узнали их. Блокираторы магии, изобретённые Сомброй. Самые эффективные в своем классе устройства, хотя я признаю сразу, что он был военным и государственным преступником, и его надо было прибить пораньше.
   – И второй вариант – вы трое остаетесь снаружи и ждёте, пока я пообщаюсь с остальными, – Закончил свою мысль Дракон. – И бараны довольны и волки сыты, как говорится.
   Первым нарушил повисшее молчание принц-консорт.
   – Почему такое недоверие к единорогам? – спросил Шайнинг Армор.
   – Не ко всем подряд единорогам, а конкретно – к эквестрийским боевым магам высокого ранга, – пояснил крылатый пришелец. – К товарищу комиссару у меня никаких вопросов нет, он может пройти просто так, может даже свою саблю с собой взять.
   – Но почему??? – Принц-консорт всё равно не понимал логику неприязни Дракона.
   – У меня была стычка с патрулём Ордена Магов, который пытался меня арестовать и угрожал насилием над моей подругой, если я им не подчинюсь, – спокойно и терпеливо ответил Дракон. – Учитывая что они действовали открыто и официально – я считаю, что их действия одобрялись центральной властью. Ты и двое твоих подчиненных – личная гвардия Селестии, лучшие бойцы и маги Эквестрии, а значит – более чем опасны.
   – Далеко не все действия Ордена и его отдельных представителей одобрялись центральной властью, – сухо и решительно заявил Шайнинг Армор. – Особенно в последнее время. Сейчас Орден расформирован, его руководство и рядовые члены арестованы, в настоящее время идёт следствие. Руководству Ордена предъявлены серьёзные обвинения. Когда следствием будет достоверно установлена степень вины каждого из членов Ордена, виновные получат соответствующее наказание.
   – Извини, Шайнинг Армор, но я не могу доверять только твоим словам, как и словам твоих подчиненных, – покачал головой Дракон и посмотрел на людей и демикорнов. – Кто из вас может подтвердить его слова?
   – Принц-консорт говорит правду, – демикорн Оук выступил немного вперёд. – Я сам лично участвовал в штурме резиденции Ордена в Кантерлоте.
   Пока доктор Оук рассказывал как демикорнам удалось без потерь взять штурмом логово Ордена, полковник Морозов забрался в машину и включил рацию. Он вызывал по радио советское посольство в Кантерлоте, быстро объяснил сложившуюся ситуацию, и посол Солдатов также подтвердил разгром Ордена. Для этого пришлось увеличить громкость динамика рации на полную мощность. После этого посол ещё и зачитал указ принцессы Селестии о роспуске Ордена, опубликованный в газете «Кантерлот Геральд». По морде Дракона его эмоции понять было невозможно, но по крайней мере всё, что ему говорили, он выслушал внимательно и спокойно.
   – Орден в последние годы действительно позволял себе слишком много, – добавил Шайнинг Армор. – Мне самому пришлось депортировать магов Ордена из Кристальной когда они совсем обнаглели и начали причинять проблемы. Но то, что они творили в своих резиденциях, никто и подумать не мог...
   Офицеры-единороги не менее решительно открестились от любой связи с Орденом:
   – Мы из Королевской Гвардии принцессы Селестии, и верны только Принцессе Солнца, – заявил Голден Лиф.– Действительно, после отбытия принца Шайнинга Армора в Кристальную был период, когда Солнечную Гвардию возглавлял ставленник Ордена, единорог Ланцеа. Однако, принцесса весьма неожиданно сместила его, заменив пегасом, генералом Тенаксом, а затем весь личный состав охраны Её высочества был также заменён на пегасов. Это произошло около четырёх лет назад, и с тех пор Гвардией командует генерал Тенакс.
   – Гм… – Дракон был явно озадачен, хотя и пытался не показывать этого.
   – Орден всегда опирался на родовую аристократию, – добавил Страйк Холдер, – а её представители практически все живут в Кантерлоте. В других крупных городах – Мэйнхеттене, Филлидельфии, Балтимэйре, Ванхувере, Эпплвуде – влияние Ордена было незначительным, хотя его отделения там были. В Клаудсдэйл и Лас-Пегасус магов Ордена и вовсе не пускали. После роспуска Ордена несколько генералов-единорогов из руководства Солнечной Гвардии также были арестованы, на их должности назначили пегасов. Лунную Гвардию и Ночную Стражу эти мероприятия не затронули, поскольку эти подразделения укомплектованы фестралами. Пограничная Стража имеет в личном составе представителей всех рас, но маги Ордена по большей части старались обосноваться в столице или крупных городах. Среди пограничников их не было.
   – Хорошо, допустим, я поверю, что их всех повинтили, и теперь они дружно каются перед суровыми дядями-следователями, давая признательные показания, – задумчиво проговорил Дракон и подёргал хвостом, двигая им из стороны в сторону вполне по-кошачьи. – Но что стало поводом для роспуска Ордена и ареста его членов?
   – Великий Магистр Ордена в отсутствие принцессы Селестии захватил товарища Хрущёва, который тогда находился в Эквестрии, и принцессу Луну, и пытался совершить государственный переворот, – сообщил доктор Оук. – Но мы вместе с Ночной Стражей ему помешали. Теперь маги Ордена ответят за всё, что успели натворить.
   – Ладно, всё это, конечно, хорошо, но проверить ваши слова я прямо сейчас не могу, – Дракон неожиданно встряхнулся, почти по-собачьи. – Предлагаю следующий вариант. Эквестрийские единороги соглашаются на блокираторы, на время, пока находятся внутри защитного периметра. В свою очередь я и Мира с Зирой отдаём свое оружие тебе, товарищ полковник, ты кладёшь его в свою машину, которая остается тут – как гарантия, что мы на вас нападать не собираемся. Вы свои АК-47 не сдаете, становясь гарантией безопасности единорогов. К товарищу комиссару у меня никаких вопросов нет. Демикорны просто расскажут про свои артефакты, что каждый из них делает, а потом мы все пешком идём в поселок и там уже побеседуем, в тени и в удобной обстановке.
   – Тогда давайте блокиратор и мне, я тоже единорог, – выступил вперёд комиссар Блэкрок, – Так всё будет по-честному.
   – Ты коммунист, и скорее удавишься, чем подлость совершишь, – впервые за всё время Дракон улыбнулся, вполне по-человечески, но одними губами, не показывая зубы. – Тебе не надо одевать блокиратор, комиссар, ты будешь гарантом их безопасности вместе с людьми.
   – Я... согласен на блокиратор, – шумно вздохнув и потоптавшись на месте, выступил вперёд Шайнинг Армор. – Это, конечно, будет противно, но ненадолго. Ради важного дела можно и потерпеть.
   Переглянувшись, его подчинённые тоже кивнули:
   – Мы тоже согласны. Раз уж сам принц-консорт на такое согласился – значит, мы должны тоже проявить смелость, исполнив свой долг, – решительно произнёс Страйк Холдер. – Даже если это и неприятно.
   – Вы трое только что доказали, что ничего плохого не замышляете. Иначе бы упирались до конца и отказались бы от переговоров совсем, – неожиданно для всех произнёс Дракон, убирая кольца обратно в подсумок. – Вы можете проходить так, без блокираторов и не сдавая оружие.
   – Раз мы решили что будем доверять друг другу, то пусть так и будет, – полковник Морозов снял с плеча автомат и положил в кузов ГАЗ-69, потом расстегнул и снял свой пояс с пистолетом и подсумками. Его заместитель, посмотрев на командира, тоже снял оружие и снаряжение и сложил всё в кузов.
   Наблюдавший за ними Дракон тоже стал отстёгивать со своей сбруи оружие и подавать его полковнику прямо через защитный барьер, который проявился как немного мутное марево в воздухе, но передавать предметы наружу не помешал. Полковник несколько удивился, но загрузил непривычное и тяжёлое снаряжение в машину – массивный пулемётно-гранатомётный комплекс, огромный тесак, ручные гранаты и магазины к «большой пушке». По кивку Дракона, хотя и с некоторой заминкой его «пехотинцы» тоже отдали свое оружие – футуристического вида «автомат» с длинным, необычно толстым стволом и навороченным прицелом у того, что был с крыльями, и разгрузку с боеприпасами. Оружие второго пехотинца было похоже на автоматический гранатомет с массивным прицелом сверху и коробчатым магазином. Также эти двое бойцов в глухих костюмах отдали пистолеты и ножи. Комиссар Блэкрок бережно уложил в кузов машины свою саблю и комиссарский револьвер. Демикорнам сдавать было нечего, но, как и было договорено, в качестве жеста доброй воли они рассказали про функции своих артефактов.
   Доктор Оук носил только свои медицинские артефакты и браслеты телекинеза, которыми пользовались все демикорны. У Анемона оснащение было интересней – браслеты телекинеза, звукорб для записи разговора (как средство документирования) и тактический компьютер, который ему, как члену клана Свитка, полагается по должности. Демикорн также сразу предупредил:
   – У каждого из нас есть артефакты телепортации и маскировки. Они постоянно находятся на связи между собой и с дирижаблем, отслеживая состояние субъектов-носителей первичной связи. Если один из нас получит ранения, травмы, если связь прервётся помехами или пропадёт – артефакты автоматически телепортируют нас в безопасное место.
   Дракон ни слова против оборудования демикорнов не возразил, даже насчёт тактического компьютера он только предупредил:
   – Не стоит пытаться взламывать местную «инфраструктуру». А то системы безопасности очень не любят хакеров, могут в ответ сами «логическую бомбу» засандалить, замучаешься после систему восстанавливать.
   Пока Анемон пытался понять, зачем Дракону понадобилась столь навороченная защита информсистемы от взлома в мире, не имеющем сколько-нибудь развитой информационной инфраструктуры, тем более – посреди зебриканской саванны, тот с помощью своего артефакта открыл в защитном барьере проход и пригласил всех заходить внутрь, оставив обе машины и небольшой склад оружия в кузове снаружи.
   – Не беспокойтесь, никто ничего не украдёт, и машины без вас не тронут. Я попрошу Мика с Диком покараулить, – Дракон сразу успокоил гостей насчёт сохранности имущества. – Мик и Дик, наши местные братья-рыболовы, львы, я их приютил ещё котятами, чужие их обычно шугаются. Хотя так-то они парни спокойные и покладистые, рыбу разводят.
  
  
* * *
  
   Дракон и двое его «пехотинцев», которые явно не были людьми, несмотря на внешнюю похожесть, пошли впереди по грунтовке, которая внутри защитного периметра оказалась хорошо укатанной гравийкой. Люди, пони и демикорны потянулись следом, с интересом посматривая вперёд по сторонам. Впрочем, впереди значительную часть обзора закрывал роскошный вид на драконью спину и зад с хвостом. При подготовке к заданию полковнику показывали фотографии Дракона, сделанные комиссаром и какими-то пони в Эквестрии, но с этого ракурса его не фотографировали. Конечно, рассматривать чужую задницу – занятие не особо интересное, если это не красивая девушка на пляже, но в этом случае Морозова заинтересовала анатомия их провожатого. Да, задние лапы Дракона были откровенно и сильно похожи на кошачьи, а вот сам зад, скорее, был похож на лошадиный, с мощными сильными бёдрами и даже ярко выраженными ягодицами. Это намекало на возможность сильно лягаться, либо, что тоже было вероятно – далеко и высоко прыгать с места, в том числе вверх. Хвост тоже был интересен. Если у ящериц и крокодилов хвост достаточно «плавно» продолжал туловище, будучи достаточно толстым в основании, то у Дракона в районе условного «копчика» хвост был относительно тонким, примерно в половину своей толщины в самом широком месте, потом расширялся, и только потом плавно сужался к кончику с волосяной кистью. При этом никаких шипов на нем не было, только чешуя. По мнению полковника такое строение делало хвост очень подвижным, примерно как у кошек. И вообще в строении тела, в плавных движениях Дракона чувствовалось что-то от больших кошек.
   Но Дракон был интересен не только хвостом, вблизи стали видны не до конца ещё зажившие шрамы от глубоких ожогов, как раз в тех местах на его теле, где были надеты бронзовые украшения-артефакты. Причём следы на чешуе были такие, будто все эти артефакты не просто внезапно очень сильно раскалились, а буквально расплавились и стекли на землю, прожигая по пути чешую. Полковнику доводилось получать ожоги, и он вполне мог себе представить, насколько это могло быть больно. Не менее интересными были двое «пехотинцев» дракона, шедшие впереди рядом с ним. Несмотря на то, что строение тела у них было явно человекоподобным, форма шлемов говорила о сильно вытянутых вперёд головах. Ангельские белые крылья с перьями у одного из них, на которых он, конечно, вряд ли смог бы летать, но вот планировать – почему нет? Или если допустить, что он из мира с меньшей силой тяжести, чем Земля или Экви – может быть, он смог бы даже полноценно летать там. У второго крыльев не было, но ноги ниже колен у обоих были устроены совсем не по-человечески. Скорее они напоминали кошачьи лапы, с опорой на небольшую пятку и пальцы, но с мощными, как у пони, скакательными суставами.
   Когда группа контактёров подошла к краю растительности, дорога сменилась с гравийки на мощёную какими-то шестиугольными плитками с серо-зеленоватым покрытием, похожим на твёрдую резину, которая слегка пружинила под ногами. Как объяснил дракон, плитки керамические, с полимерным покрытием, которое, с одной стороны, защищает их поверхность от дробления копытами зебр и других травоядных, а с другой, защищает копыта от удара по твёрдой поверхности, из-за чего они могут со временем трескаться и их придется долго лечить. Плитки «выпекали» из местной глины, потом наносили покрытие, разработанное совместно с зебрами-алхимиками тоже из местного растительного сырья. Казалось бы мелочь, покрытие для керамической плитки, которой была вымощена дорога, но, как оказалось, достаточно важная мелочь, о которой, тем не менее, подумали заранее.
   Прямая мощёная дорога, проложенная между зарослей деревьев и насыпей с живыми изгородями, привела путешественников к деревянному мостику, перекинутому через глубокий оросительный канал, стены которого были облицованы керамической плиткой. Ширина мостика была достаточна для проезда телеги. По цвету и фактуре дерева было видно, что оно имеет какую-то пропитку, чтобы не гнило от сырости воды в канале. Но перейти на ту сторону люди и пони не успели, первыми на мостик с той стороны зашли двое молодых львов. Судя по коротким гривам и общей мосластости – ещё не совсем взрослые. Оба были в кожаных ошейниках с какими-то бронзовыми артефактами, левый нёс большую плетёную корзинку, держа её в зубах за ручку, в корзинке была видна крупная рыбина, вроде карпа, которой аккуратно перекусили хребет прямо за головой. Второй также точно нёс перед собой циновку, обвязанную верёвкой, которую он и держал зубами. Дракон посторонился и что-то сказал молодым львам на местном наречии, они закивали головами и прошли мимо, обойдя по краю дороги незнакомых им существ, при этом косясь на них настороженно, но без злобы. Когда молодые львы проходили мимо, стало видно, что на передних лапах у них пальцы были длиннее и подвижнее чем у земных кошек, что, вероятно, позволяло использовать их для работы с мелкими предметами. Вероятно, их пальцы были не такими ловкими, как у людей, но сплести корзинку или завязать-развязать верёвку на циновке такими лапами было можно. Львы вполне мирно прошли мимо и направились дальше, охранять машины.
   – Это и есть те самые Мик и Дик, – пояснил дракон, – Львы-рыболовы, я про них говорил у защитного периметра.
   Перейдя мостик, группа контакта направилась вслед за драконом дальше. Пройдя лесополосу, с левой стороны от дороги гости увидели большой белый четырёхлопастной ветряк. За ним – овальное озеро с большим песчаным пляжем в дальнем его конце. С правой стороны от дороги на большой площадке с аккуратно подстриженной травой выстроились ровные ряды солнечных батарей. Кабели от них уходили в большую квадратную будку, сложенную из высушенного на солнце кирпича – похоже, она была чем-то вроде трансформаторной подстанции. Воздушных линий электропередачи не было видно, вероятно, кабели были проложены под землей. В Эквестрии линии электропередач делали так же, чтобы провода не мешали летать пегасам. Не просто так же ветряк тут стоял и множество солнечных батарей.
   Сам посёлок оказался построен на небольшой возвышенности, метра на полтора выше окружающей местности, и выглядел небольшим, но вполне упорядоченным. Прямо на въезде, с левой стороны возвышался большой и яркой украшенный мозаикой квадратный дом с внутренним двором, куда вели широкие распахнутые ворота. Около ворот стояли трое верблюдов и рассматривали пришельцев. Как пояснил дракон – это был караван-сарай, где останавливались купцы, с которыми посёлок поддерживал отношения. Основная торговля шла на ярмарке в соседнем посёлке зебр, но особо доверенные купцы и разные путешественники могли прийти сюда.
   – Здесь же останавливаются и те, кто приходит лечиться в больнице посёлка, – обернувшись, пояснил Дракон. – Современное медицинское оборудование позволяет вылечить тех, кому не могут помочь местные лекари, лечащие зельями и магией. Для жителей посёлка медицина бесплатна, для остальных – по обстоятельствам, но медицинская помощь оказывается всем, а потом уже договариваются о формах и сроках оплаты. Для бедных это чисто символическая отработка, а богатые платят уже как положено.
   Контактёры многозначительно переглянулись. По всему выходило, что «посёлок Дракона» был важным инфраструктурным объектом для соседних территорий.
   Верблюды вежливо поздоровались с людьми, пони и демикорнами на эквестрийском, но всё равно смотрели настороженно. Зато из небольшого дома напротив караван-сарая, сложенного из больших камней на манер домов горцев на Земле, вышел большой белый баран с очень впечатляющими рогами. По его белой шерсти, казалось, ползли странные чёрные узоры. Баран был ростом больше Шайнинга Армора, а его узоры были явно какой-то магией. Баран кивнул Дракону, подойдя, рассмотрел и даже обнюхал пришельцев, шумно втягивая воздух широкими ноздрями, после чего с акцентом, но понятно произнёс на эквестрийском:
   – Если попытаетесь чего нехорошего сделать – вылетите отсюда быстрее собственного визга с переломанными рёбрами.
   – Мы не за этим сюда прибыли, – решительно ответил полковник Морозов. – Мы приехали познакомиться, возможно, договориться о сотрудничестве. Если не договоримся – уйдём и больше вас беспокоить не будем. А начинать переговоры с угроз – плохая идея.
   – Я вас предупредил, – упрямо ответил баран.
   – Борис, уймись, – произнёс Дракон. – Как видишь, наши гости не вооружены и настроены на мирные переговоры. – он повернулся к людям и пони, и пояснил. – Это Борис, наш начальник охраны, его ещё зовут Борис Хрен Попадёшь. Его лучше не злить – он может ваш джип не только догнать, но и перевернуть, а его магия вполне способна отклонять пули и арбалетные болты. И у него собственный взгляд на выполнение его должностных обязанностей.
   – Полагаю, вы понимаете, что у Советского Союза в случае угрозы Эквестрии найдутся средства посерьёзнее арбалетных болтов или пуль, – заметил Морозов, глядя не на барана, а на Дракона, так как именно он, по его мнению, являлся лицом, принимающим решения. – Но мы не за этим сюда приехали. Мы исходим из того, что если вы подали радиосигнал, значит, сами хотели установить контакт. Если договориться не получится – никаких последствий для вас не будет. Но нападение на парламентёров при первом контакте значительно усложнит достижение дальнейших соглашений. Предлагаю не принимать поспешных решений и считать этот разговор случайным инцидентом, не влияющим на исход переговоров.
   – Согласен, – кивнув, коротко ответил Дракон.
   – Я вас предупредил, – ещё раз упрямо повторил баран и степенно удалился к верблюдам, завязав с ними вполне дружескую беседу.
  
  
* * *
  
   Посёлок был интересным – широкие, мощёные плиткой с покрытием улицы, большие придомовые участки по 10-20 соток, огороженные символическими заборчиками, дома разного стиля – круглые, квадратные, «арабские» с внутренним двором, все капитальные, из белёного или оштукатуренного кирпича. Причём во дворах были не только грядки с овощами и плодовые деревья, но даже подстриженные декоративные кусты и клумбы с цветами. Видно было, что у жителей есть время и силы не только на выживание, но и на украшение своей жизни. Полковник отметил, что на улицах было пустынно.
   – Все от жары попрятались? – как бы невзначай спросил он.
   – Все лишние временно эвакуированы по друзьям и родственникам, на всякий случай, – повернув голову на ходу, коротко пояснил Дракон.
   После сбитого беспилотника он ждал чего угодно – вплоть до удара разделяющимися боевыми блоками по десятку мегатонн. Помня историю, он даже сейчас не считал такую вероятность нулевой, помня, что в 20-м веке баллистические ракеты на железнодорожных пусковых были как раз у СССР.
   В центре посёлка была небольшая, мощёная той же шестиугольной плиткой площадь, а прямо напротив центральной улицы стоял высокий круглый дом с остроконечной крышей.
   – Это наша поселковая администрация, – Дракон указал на круглый дом.
   Справа и слева от него, охватывая площадь с боков полукругом, стояли четыре купольных здания, собранные из треугольных деталей. Большая, полностью остеклённая оранжерея, внутри которой была видна зелёная растительность, в остальных трёх геокуполах прозрачными были только большие окна. Оранжерея, механическая мастерская, больница и школа были в этих куполах, как пояснил Дракон, сам он жил в обычном кирпичном квадратном доме, стоящем около входа на площадь. Туда он людей и повёл.
   Дом, на удивление людей, был в посёлке не самым большим и не самым богатым. Двор, грядки, несколько плодовых деревьев, две клумбы с цветами и красиво подстриженный в форме улитки декоративный куст. Только над крышей на кольях был натянут брезентовый тент, видимо, чтобы там можно было отдыхать в жару. Внутри всё было устроено тоже просто и аскетично. Две спальни с простыми, но прочными низкими лежанками с шерстяными одеялами, большая ванная с душем, туалет, кухня, большой зал, где можно было вместе обедать или смотреть фильмы на большом плоском экране на стене, в углу – стойка с электронными блоками, помаргивающая лампочками. Была и лестница наверх на крышу, широкая и удобная, чтобы по ней могли подняться даже единороги. Также в доме был холодильник для еды и электрическое освещение, электроплита и электрочайник, а вот кондиционера не было. Прохладу давали толстые кирпичные стены.
   – Электричество, основные бытовые электроприборы, водопровод и канализация есть во всех домах посёлка, не только у меня, – пояснил хозяин дома.
   Показав всё, Дракон привёл делегатов снова в большой зал, предложив устраиваться на низких удобных лежанках, сказал, что готов послушать, что ему хотят сказать люди, но сначала кое-что сказал сам.
   – Я не стал говорить при Борисе, а то он бы вас точно тогда отсюда вытурил, но команду ликвидаторов с тяжёлыми винтовками, что вы на хвосте притащили, я засёк. И дрон-корректировщик тоже, – Дракон даже не повернул голову, экран на стене засветился сам собой, разделившись на множество отдельных окон. На одном был виден Ла-20 в прицельной рамке, рядом с ним в окне выводился перехват изображения с его камеры и тепловизора, и в отдельном окошке бежали графики и строки параметров телеметрии, которую передавал и принимал беспилотник. В другом окне была показана карта местности вокруг посёлка, на которой были отмечены занявшие позиции снайперы вместе с демикорнами, их прикрывавшими, тоже в прицельных рамках и со строками сопроводительной информации. На этот раз их маскировка совершенно не помогала, видимо, были использованы более эффективные системы обнаружения чем те, были что установлены на «Грифоне».
   – По этой причине я к вам из-под силового поля не вышел, – пояснил Дракон. – Так что сами будете разбираться, кто там у вас решил сыскать славу ликвидаторов из «Скарма», парламентёры с ликвидаторами на хвосте – это наводит на всякие интересные мысли, знаете ли.
   Но пока я решил, что это просто «недоразумение» и, как жест доброй воли, я передаю вам, людям, посадочный модуль вместе с аварийным маяком. Раз вы из 1962 года – технологии изучить будет интересно. Главная проблема – как передать чертежи и другую документацию? Пока только если на фотоплёнку с экрана переснимать.
   – Это обычная подстраховка, – спокойно усмехнулся Морозов. – Мы понятия не имели, чего нам здесь ожидать, и как нас здесь встретят. Стандартная процедура при любом первом контакте. Задача ликвидации кого-либо нам не ставилась.
   За посадочный модуль спасибо, наши учёные и инженеры наверняка изучат его с большой пользой для народного хозяйства. Чем мы можем, в свою очередь, помочь вам? Как вы понимаете, совместные производственные возможности СССР, Эквестрии и Сталлионградской Народной Республики достаточно велики, чтобы предложить вам если не всё что угодно, судя по этой электронике, – полковник невозмутимо кивнул на впечатляющий экран наблюдения, – но, как минимум, очень многое, и в части промышленной продукции, и в части сельского хозяйства. Например, что сразу напрашивается, мы могли бы посодействовать с поставками труб и прочих запчастей для систем капельного орошения. Но это моё мнение неспециалиста. Если вы всерьёз настроены на сотрудничество – сюда готовы прибыть для переговоров товарищи Микоян и Ефремов. Вот с ними вы уже сможете детально обсудить любые вопросы, любые поставки оборудования, сельхозпродукции, возможно, каких-то медикаментов или сырья для производства медикаментов. Решать вам, мы свой ход сделали.
   – Со стороны Эквестрийской Диархии и Кристальной Империи, я уполномочен предложить семена и саженцы высокоурожайных сельскохозяйственных культур, удобрения, а также, в случае вашего согласия – помощь специалистов-аграриев, разумеется, земных пони, – добавил Шайнинг Армор. – Как я понял, мы будем первыми и последними единорогами, посетившими это место. Разумеется, если вы гарантируете специалистам-пони безопасность. Также, как принц-консорт Кристальной Империи, я могу предложить нашу продукцию – кристаллы для магических аккумуляторов, артефактов, а также кристаллы оптического и ювелирного качества. Если вам нужно что-то ещё – готов вас выслушать.
   – Иль-Хан Кланов Свободных Индиго Ирис уполномочила меня предложить вам нашу технику, в том числе – транспортных големов и подъёмно-транспортное оборудование, – сообщил Анемон. – Также мы можем прислать для консультаций квалифицированного артефактора и техномага. Они смогут предложить вам различные артефакты, наиболее подходящие к вашим потребностям и условиям.
   – Сталлионградская Народная Республика готова помочь вам, например, паровыми тракторами, работающими на любом дешёвом местном топливе, – предложил комиссар Блэкрок. – Мы также можем предоставить сельскохозяйственные орудия и инвентарь, промышленный инструмент, в том числе – электроинструмент, адаптированный под использование копытными или под лапы с короткими пальцами. Электронику и медтехнику, как я вижу, можно не предлагать, ваша превосходит всё, что мне доводилось видеть.
   – За щедрые предложения всем спасибо, – ответил Дракон. – Я с удовольствием пообщаюсь с товарищем Ефремовым, даже как просто с человеком и талантливым писателем, создавшим отличные книги. Я читал «Туманность Андромеды», «Час Быка», «Таис Афинскую». Со своими «Звездными Кораблями» он попал практически в точку, возможно в 1946-1947 году во время палеонтологической экспедиции в пустыне Гоби он что-то на самом деле видел, что в представления классической науки не укладывается. Например, что-то оставшееся от «Предтеч», которые жили около полутора миллиардов лет назад и умели строить «Звездные Врата». Некоторые их артефакты могут быть активны до сих пор, а ещё больше могло просто сохраниться как предметы явно искусственного происхождения.
   – А вот насчёт торговли… Знаете, я тут не главный. Нужно чтобы в поселок вернулись жители, это займёт дня два, не больше, тогда соберётся Совет во главе с нашим местным вождём, вместе и решат, что было интересно для торговли, – задумчиво проговорил дракон. – Я со своей стороны подумаю, что может быть нужно по технической части, которую вы можете производить на текущем уровне развития.
   – Относительно торговли мы тоже подробно договариваться не уполномочены, – заметил Морозов. – Мы только сообщили наши предварительные предложения и намерения, чтобы у вас было понимание, что мы не останемся в долгу. Подробные переговоры будет вести товарищ Микоян, если вы согласны его принять.
   – Согласны, обязательно примем и подробно побеседуем. Да, кстати, а товарищ Главный Конструктор, Королёв ещё жив? – видно было, что Дракона просто осенило, и он аж подскочил с лежанки резко вставая и подобравшись будто кот перед прыжком. – Мне надо с ним встретиться как можно скорее, лучше всего – вчера! Без него вы, люди, до Марса даже до конца 21-го века не долетите! Не то что «До Джупа и далее везде(с)!» Так что у меня есть предложение, от которого он просто не сможет отказаться. Безопасность я гарантирую, проживание, питание подходящее полностью для людей, медицину, удобства бытовые… Пищевые синтезаторы надо расконсервировать, медицинские саркофаги и так в работе, мебель, подходящая для людей, тоже на складе лежит запакованная, собрать только надо. Так что делегацию и сопровождающих разместить можно спокойно, если, конечно, не более 50-ти человек. Если больше, то караван-сарая уже не хватит – кому-то придётся подселяться к местным, кто согласится чужаков пустить в дом пожить.
   – Скорее всего, делегация будет небольшая, – заметил полковник. – Товарищи Микоян, Ефремов, принц Шайнинг Армор, комиссар Блэкрок, товарищ Анемон, и минимум охраны и сопровождающих. Роль охраны мы можем взять на себя сами, чтобы у вас не было лишнего недоверия к вновь прибывшим. Если вы разрешите посадку дирижабля рядом с посёлком, это во многом упростит дело.
   – Хорошо. И мне нужна будет услуга от товарища Ефремова, по его основной специальности, и возможно других специалистов которых он привлечёт, – добавил Дракон. – Может потребоваться содействие ксенобиологов, психологов, зоологов, эволюционных генетиков, молекулярных биологов. Все результаты, что они получат, будут вам доступны тоже. Но детали я буду обсуждать только с Ефремовым, а уже он потом расскажет, что посчитает нужным по этой теме.
   Вы сказали свое слово, я сказал свое. Дальше уже решайте сами, люди.
   Ну и если хотите, могу вас всех обедом накормить, – снова улыбнулся Дракон. – Овсянка и салат из фруктов для вегетарианцев, напечатанный на синтезаторе бифштекс для нас, и натуральный арабийский кофе с овсяным печеньем. А потом я вас провожу до машин и вы отправитесь обратно. Вот где-то так.
   – От обеда мы точно не откажемся, – усмехнулся полковник. – Совместная трапеза обычно помогает сблизить позиции.
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"