Весело свистит в ушах ветер! Так весело и радостно, что даже можно было бы и не обращать внимания на причину бега. Но причина пыхает в спину нестерпимым жаром и колет ледяными иголочками голые лопатки, будто подгоняет, издевается...
Томо перескакивает канавки, ловко замаскированные луговой травой - не раз попадался. И то подумать: если так нестись поперек душистого луга, можно и шею свернуть. Но он, Томо, ловкий и быстрый. Да и научен опытом...
Оглянуться страшно, а спасительный лес вот уже - рукой подать. В это раз как-то особо яростно бьются Силы. Славный получился спор, зрелищный, но и, отчего-то наводящий на раздумья...
Ветер в последний раз ухнул в ушах, а затем понеслись в лицо ветки, успевай уклониться. Даже сюда доставали отзвуки потасовки Сил - на глазах листики стали вянуть, на потемневшем зеленом их бархате - белые и серебристые точечки налетевшей воды будто говорили - не умирайте, мы вернем вам былую силу и жизнь...
Томо миновал несколько деревьев, зацепил локтем тонкий ствол молодого орешника, гася скорость, прокрутился вокруг него, и с любопытством вытянул шею: как там? Волосы мягкой лаской шевельнул теплый ветерок - надоело Силам браниться.
Теперь пора и домой. Старик Огонь хорошо отсыпал. Томо довольно побренчал монетками в кармане и, теперь уж не торопясь, мелкой рысцой потрусил домой.
Мама налила тарелку сытного супа, поставила на стол блюдо исходящих паром оладий и сама присела у окна, выжидающе улыбаясь. Томо с удовольствием сбросил нелюбимые башмаки - куда как удобней босиком! - и умостился возле ароматного блюда. Мама не сделала даже замечания, что до благодатного супа схватил сразу пару оладий и затолкал за щеки - она потом будет ругаться, когда получит желаемое. Томо мечтательно улыбнулся и принялся уминать суп. Через раскрытую дверь доносились звуки тяжелых ударов топора, щебетание птиц, а еще - человеческие голоса, наперебой пересказывающие другим новости. Томо прислушался, но слов было не разобрать - видать еще далеко сплетники.
Мать вздохнула, пошла за двери - видно, решила пока наведаться к птицам во дворе или еще куда. Работы по хозяйству всегда невпроворот, а от сына долго еще можно ждать хорошего настроения. Томо лениво проследил, как исчезает за потемневшим от времени косяком цветастый подол, и еще секунду сидел смирно, выбирая ложкой капусту из супа. Но стоило матери пропасть из поля зрения, паренек весело подхватил тарелку и прямо так, через край, дохлебал оставшееся. Утер губы рукавом, цапнул с блюда еще несколько оладий и бросился было вон из дома. Не добежав до двери, вернулся к столу, вынул из кармана несколько монет и оставил на видном месте. Подумал немного и прибавил еще одну денежку. Не жалко, ему хватит.
Через покосившиеся заборы было видно, как зарево плывет по улице. Заметно это зарево даже светлым днем, ни с чем не спутаешь. Старейшина Бук уже спешил навстречу зареву, размахивая руками.
Так с незапамятных времен еще повелось. Говорят, в старину Силы были обычными людьми. Ну, может, чуть сильней, здоровей, краше, чем простые человечки, чьи селения никогда не становились многолюдными. Да и звались они не просто людьми, а по-особому. Сильные. Силы. Говорят, что потом на небе зажглась ясная звезда, предрекавшая удачу Силам. Да что там - всем людям несла эта звезда доброе знамение. Знамение веры. Знамение богов. Звезда учила поклоняться Высшим и Мудрейшим. Только взамен за обещанную благодать просила божественная звезда всего лишь одного у людей: выбора. Поклоняться ли ясному, златоглавому Солнцу, или же тяжелой, пугающей, всесильной Грозе. Мол, вам, людям и без солнца, и без дождя - никак. Двоим же поклоняться невозможно. И оставить одного без внимания - верная погибель.
Людям, от веку приросшим к земле - полям, лесам, рекам - просто было сделать выбор. Так или этак. Не угадаешь ведь, кому жить станет лучше, под чьей божественной ладонью будут счастливей люди. И есть ли вообще разница.
Только Силы не могли выбрать. Умные и властные - как они могли выбрать кого-то одного? Каждый хотел нести в своем сердце и Солнце и Грозу. Каждый хотел просить обоих богов за свою землю.
Против богов не пойдешь. Тот, кто хочет всего, может, в итоге, остаться с носом. Простые, не бегущие за своей тенью люди это знают. А Силы - нет.
Вспыхнуло Солнце огненным лучом, громыхнул гром, возвещая о небывалой буре - и смело, скрутило Силов неведомое прежде могущество, разрушило все их замыслы, уничтожило лишнюю гордость и отняло лишнюю, ненадобную силу.
А когда улеглась буря, обнаружили Силы, что боги сами, по своему разумению, разделили их пополам, и глубокая река пролегла посредине, между одними и другими, унося бурный, облачный поток куда-то прочь, может быть, за грань мира. По одну сторону потока остались стоять - не люди уже - полупрозрачные силуэты, плавно перетекающие по земле влажными, нереальными телами. Они лишились своей людской сути, лишились благословения Солнца, но обрели зато силу повелевать стихией Грозы - водой. Подвластно им было и снег вызвать посреди жаркого лета, и воду из озера поднять в облака, и назад ее обрушить...
Остались и другие, на противоположной стороне бурного потока клубящихся облаков. Эти тоже перестали быть людьми. Их станы полыхали огнем, делая невозможным прикосновение ни к чему живому. Подвластно Огням было разжечь костер хоть на камне, в любую погоду. Подвластно им было разом выжечь поле - или напротив, подземным теплом осушить, согреть землю, прогоняя лишнюю влагу прочь.
Не было с тех пор мира между Силами. Навсегда они потеряли веру и дружбу между собой, хоть раньше, будучи людьми, никогда не ссорились даже. Не могут они убить друг друга, да и не хотят уже, вроде - столько десятилетий-то прошло... Бродят теперь по земле. Иногда оседают где-нибудь на пяток лет - что для них время? Людей не тиранят. Не нужно это Силам. Им и вовсе друг кроме друга ничего не интересно. Но если вдруг просят люди - никогда Силы не отказывают увлажнить свежим дождем пересохшее поле, или выгнать прочь затопляющее благодатную землю болотце, то и просто, во время веселых людских праздников могут потешить народ чудесами своего могущества. Впрочем, им до людей дела нет особого. Не позовешь, не упросишь помочь в беде - могут мимо пройти, не оглянутся даже...
Зато взяли себе нерушимое правило - просто так не бьются между собой. Непременно просят кого-то из людей посланником быть, на бой вызывать недруга. Оно и понятно - Огонь и Вода не могут одним языком говорить. Не понимают друг друга. Люди только и могут оба языка выучить, да переводить разговоры Сил. Конечно, тут кто попало не подойдет. Силы ведь сперва перебраниваются, распаляют давние обиды, а уж потом начинается битва. Тут не всякий человек успеет ноги унести - живым добежать до укрытия. Силы ведь всегда разные места для встреч выбирают. Заранее не угадаешь... Зато отсыпают переводчику щедро, монет не жалеют. Да и зачем еще Силам человечьи деньги? Не отказываются они от платы за услуги по хозяйству, бережно собирают монетки в железные - чтоб не попортить - кошели. Потом с переводчиками расплачиваются.
Томо оглаживает ладонями забавную игрушку, выкованную местным кузнецом. Шустрому пареньку любопытно, все ли сделано по задумке. Кузнец долго ругался, но от денег отказываться не стал - выполнил заказ.
Томо славился затейником, и слава эта, надо сказать, не была слишком хороша. Люди не любили выдумщиков и любителей умные мысли говорить вслух. Зачем простому человеку лишние думы? Вот, была бы скотина здорова, дети сыты, поле родило бы... Чего еще-то? С теми, кто много думал и лишнего хотел, Звезда вон как обошлась - ворчала мать, поучая Томо. А парнишка, прячась за печью, горел нетерпением задумку свою опробовать. Страшно было - кузнец-то матери, конечно, рассказал о необычном заказе, да пока она не видит сама эту поделку - не заберет.
Ругается. Мало, мол, денег оставил ей. Впроголодь живем, и все такое. Томо спрятал свою ценность поглубже в солому за печью - тут, сбоку, на соломе, обычно дрова сложены, чтоб ночью не бегать. Ну, не летом, конечно. Летом какие дрова. Вот и лежит себе солома - будет тайник для секрета Томо. Старик Огонь, как всегда не поскупился на плату за переговоры, только матери все равно мало. Всех и отговорок - что без мужика в доме живут, да еще сестра скоро расцветет - наряжать ее надобно... Томо и не заметил, как уснул.
Снился ему тот лужок, пахнущий душистыми травами и полевыми цветами. Славно было брести по нему, раздвигая босыми ногами шелковистую траву да колючие колоски... Потом проснулся и с тоской подумал о выгоревшей и примороженной траве. Когда еще земля очнется от сегодняшней битвы Сил... Если очень повезет - к весне, может, и пробьется редкая, неуверенная поросль.
Томо повертелся еще без сна, поелозил по лавке и, наконец, юркнул снова в заветный уголок.
Тяжелый металл холодил ладони, интересно было в темноте водить пальцами по изгибам тонких прутьев, угадывая форму. Томо несколько раз огладил бугристый металл и снова закопал в солому, с сожалением подумав, что еще не скоро сможет опробовать задумку. Ну, пусть пока лежит, припрятанная. Мать не догадается найти тут.
Аж в груди похолодело, когда Тулька радостно завопила из дома. Томо, конечно сразу понял, что к чему - зловредная девчонка всегда радовалась, находя возможность наябедничать на брата. Мать метнулась к раскрытой двери, а сам Томо, даже бегом, - не успел вовремя.
Тулька, воинственно потрясая чугунной загогулиной, стояла возле печи, а мать только качала растрепанной головой. Томо рванулся было отнять свое сокровище, да мама оттеснила полным плечом в сторону, сама забрала у дочери ее находку. Недобрым блеснули глаза парня, когда обе, набирая задор и громкость, начали отчитывать его на все лады. Кончилось, конечно, тем, что Томо, потирая алеющий на щеке след от тяжелой материнской руки, забился в уголок на печи. Там он и остался, зло комкая рассыпанную колючую солому. Ничего не должно меняться - спокон веку считали люди. Благодать Звезды и Богов может перемениться, если менять что-то в их устрое.
Томо смахнул злые слезы и отвернулся к стенке. Во сне приснилось, будто он складывает дом - подумать только! - из камня. И в доме том не одна была комната, как заведено везде... Томо проснулся и завертел в темноте головой, опасаясь, как бы его сон не услышал кто-нибудь. Такие сны и смотреть-то нельзя.
Старейшина метался по двору, хрипя и плюясь. Мать голосила в доме, а забор облепил любопытный люд. Томо сидел нахохлившись в излюбленном углу на печи, и даже не думал вылезать. Он знал, что за околицей терпеливо переминается с ноги на ногу огненный силуэт, и, верно, придумывает слова пообидней для своего противника.
Некому было идти на переговоры, никто не хотел. Люди уже начали поговаривать, что и самого старейшины сын мог бы сбегать, деньжат подзаработать. Да разве ж пустит родитель единственного ребенка? Сына?
Тулька дразнилась под печью и кричала, что "ту гулину" давно уж кузнец пустил на мотыги и серпы. Она долго могла бы ехидничать, если б не выданный между делом материн подзатыльник. Одним воплем стало меньше.
К вечеру они сдались. Старику Огню, давно уж поживавшему на краю деревни, некуда было торопиться, но и он, видать, начал беспокоиться - пришел под самый дом. Насколько Силы были безразличны к людям, а и он за два года попривык к присутствию на переговорах-перебранках именно Томо. Пришлось старейшине вытребовать у кузнеца неизвестно почему оставшееся целым изделие, и вернуть его законному владельцу. Только получив желаемое в руки, ощутив, как темный металл снова холодит кожу, парень слетел с печи. Он кошкой протиснулся возле самых материных ног, загораживавших выход, юркнул в приоткрытую самую малость калитку, и только тут махнул рукой Огню. Тот по случаю появления привычного человека, даже пошел достаточно быстро за несшимся вприпрыжку парнем.
Томо не торопился переводить первые, вежливо-приветственные слова старика Огня. Он, помедлил, заходя на опасно близкое расстояние между враждующими Силами, и все-таки перевел, но мимоходом, нехотя. Водяной ответил, и Томо снова пробормотал для Огня его слова, но даже не посмотрел в сторону. Он был занят, устанавливая на ровном местечке свою ношу. Силы удивленно молчали, рассматривая возившегося в пыли, на старой дороге, человечка.
Томо наконец убедился, что его сооружение хорошо стоит, и глянул сначала на одного Сила, потом на другого.
На земле стояла большая железная емкость, состоящая из двух широких желобов, спирально заворачивавшихся один в другой. По бокам эту довольно обширную емкость окаймляли перевитые широкие ручки из тонких железных прутьев.
По одному желобу емкости Томо разложил много промасленных тонких веточек, второй же оставил пустым. Заговорщическим жестом он помахал обоим Силам. Изумленные донельзя, те все-таки сделали по паре шагов к Томо - и друг к другу. Известно, что Силы противоположных стихий не могут стоять рядом, не начав битву. Но Томо было интересно, могут ли они просто так стоять рядом, не портит ли им это удивительные обличья. Не портит. Парень широко улыбнулся, хоть с одного бока ощутимо припекало, а с другого - тянуло холодной сыростью.
- Когда я скажу, пусти, пожалуйста, струйку воды! - попросил он Водяного, который порывался что-то сказать. Затем обернулся к старику Огню, сказал на его языке: - Когда я подам знак, подожги эти ветки!
Затем Томо отскочил от своего творения и замахал руками, тараторя на обоих языках:
- Начинайте, давайте скорее!
Как это ни удивительно, но могучие Силы послушались мальчишку.
В широкой лохани, пройдя по своим коридорчиками, разделенные железом, но все же такие близкие, сплелись две стихии - вода и огонь. Они закручивались в спираль, нигде не соединяясь, но все-таки, удивительным образом переплетаясь. А в самой серединке, куда сходились спиральные желобки, на длинном железном стержне играла бликами большая хрустальная бусина, утянутая Томо у сестренки.
Силы с изумлением смотрели на эту маленькую, но очень точную картинку мироздания - бусина, будто благодатная Звезда, сияла над вечно разделенными, но и вечно соседствующими стихиями.
Томо с интересом ждал, что ж будет, готовый в любую минуту понестись прочь, если Силы схватятся.
Силы не начали битву.
Они оба развернулись в разные стороны и пошли.
Говорят, это было очень давно. В нашем городе все приезжие первым долгом идут полюбоваться на огороженный ажурной решеткой клочок старой дороги - в самом центре нынешней Большой Площади.
Там стоит древняя реликвия - негаснущий огонь и непересыхающая вода в удивительной, позеленевшей от времени, железной конструкции. А над ними сияет Волшебная Звезда. Она светится даже ночью. Люди смотрят, затаив дыхание, и чувствуют близость чего-то великого, открывшего им когда-то новую жизнь.
Мы рады, что Силы отказались от древней вражды и стали наставлять людей на пути к более совершенной жизни. Силы помогли нам подняться над глупыми предрассудками, поверить, что великие мастера и изобретатели - наша ценность, а не порок. Я никогда не видела Силов - говорят, Звезда смилостивилась. Она начала дарить им долгожданный покой за то, что они наконец нашли в своих сердцах мир. Благодаря им узнали мы и имя своего народа. Мы - дети Звезды. Ведь только любимых детей мать не наказывает, но исподволь - наставляет на правильный путь.
Жаль, все, кого бы я ни спросила, не помнят, как звали того, кто принес равновесие Силам. Его просто так и называют: Тот, Одаривший Магическим Оберегом...