Телефон вдруг широко зевнул, потянулся и сказал недовольным голосом:
- Эй, слышь, там тебе, эта, подруга твоя звОнит.
Машка уже почти заснула, уже поплыла в теплой волне, уже все закачалось вокруг нее, но телефон не унимался, и она с досадой вынырнула на поверхность ночи.
- Ну, чего тебе надо от меня?
- Дык...звОнит же!
- Не звОнит, а звонИт, сколько раз тебе повторять?
- Подумаешь, какая разница?!
- Ты работаешь в интеллигентном доме, поэтому будь добр, разговаривай на литературном языке!
- Хе, «на литературном»! А я его не знаю – я с этой вашей литературой не знаком. Кароче, трубку брать будешь или автоответчик включать?
- Чиво это - "автоответчик включать"! - немедленно включился автоответчик, - ладно бы, никого дома не было, а то ведь все на месте! Чуть что - автоответчик включать!
- Мог бы и сам догадаться и включить его без моей санкции! Зачем ты меня разбудил? Автоответчик на то и существует, чтобы телефонные звонки спать не мешали. А ты умолкни, чего причитаешь! - прикрикнула Маша на автоответчик. Тот удивленно замолк и стал мигать зеленой лампочкой, демонстрируя страх и обиду.
Маша решила не обращать на них внимания, легла и накрыла ухо подушкой.
- Эй, - тут же раздался голос телефона, - ты чего улеглась?! Тебе тут эта, подружка твоя...- он на секунду запнулся, но потом бодро продолжил, - домогается тебя, подружка твоя, эта, которая с противным голосом.
Было очень похоже на Нинку – не соображать, сколько времени и трезвонить среди ночи, когда всем добрые люди должны спать и видеть десятые сны.
- Слушай, - взмолилась Маша, - переведи на громкую связь. Нет у меня сил трубку в руках держать!
Телефон пренебрежительно фыркнул, щелкнул, мигнул, и комнату заполнил громкий и веселый голос Нинки, в котором не было ни капли сонливости или усталости.
- Эй, подруга! Ты спишь, что ли?! Вот странная! Новый год на носу, а она дрыхнет!
- Да не сплю я, не сплю, - с досадой ответила ей Маша, - уже не сплю.
И голосом она подчеркнула слово «уже».
Но Нинка была не тем человеком, которого могли задеть такие мелкие подколы, она не обратила внимания на тон Машки и возбужденно затараторила:
- Если бы ты знала, какую рекламу я увидела! «Новый год в глубоком Космосе»! Хочу!
Вот тут Маша проснулась окончательно.
- Опять космос, - завопила она, - что тебе неймется?! Не полечу!
- Вы это... подружки... не орали бы так, - вмешался телефон, - ночь все-таки. Да и мембрана у меня такие децибелы не выдерживает.
- Ты помалкивай, когда тебя не спрашивают, - цыкнула на него Нинка, - и телефон оскорбленно замолк, только время от времени бормотал:
- Ладно бы, своя хозяйка, а то совершенно посторонний человек позволяет себе затыкать мне рот! Вот уснет хозяйка – убьюсь об стену!
Пока телефон горевал над пережитым унижением, Нинка соблазняла Машу путешествием на звездолете, космическим праздником, елкой в открытом космосе и прочими подробностями, вычитанными ею в рекламной газете.
Машка отбивалась, но все слабее, и наконец, махнув рукой сказала с горечью:
- Ой, Машечка, дорогая, ура! Я тебя люблю, чмоки-чмоки! Теперь быстро спать – завтра встаем рано и едем оформлять полет. Все, спокойной ночи.
Она бросила трубку, и в комнате зазвучал зуммер, который телефон быстренько выключил и тут же заснул..
Маша думала, что не сможет уснуть второй раз, но поворочавшись пару минут, неожиданно для себя, уснула и во сне видела, как в космосе висит огромная елка, но она не светится, потому что порвался силовой кабель, и Маша должна выйти из звездолета и кабель этот починить.
На нее уже почти надели скафандр, как вдруг наступило утро, и Маша проснулась.
Плита уже приготовила завтрак и даже ничего у нее не сбежало и не подгорело, что удивило Машу чрезвычайно и привело в хорошее настроение.
Она с удовольствием пила какао, когда явился почтальон и принес ей телеграмму.
Машка развернула листок и прочла следующий текст:
"Да, я понимаю, что недостоин. Но где голову преклонить в этой юдоли слез? Ты же все-таки единственная моя родственница, как ни крути и не отказывайся меня признавать. В общем, хочешь ты или нет, это уже не важно, но Новый год семейный праздник, а мы семья, поэтому встречать его будем вместе.
И подпись: дядя Арсений."
Машка покрутила бумажку в руках, попыталась прочесть на штампе, откуда телеграмма отправлена, не разобрала ни одной буквы и решила понять эту шараду путем умозаключений.
Родителей ее давно не было в живых: они погибли на одном из исследуемых ими вулкане.
Машка была их единственной дочерью, в результате чего оказалась совершенно одинокой: единственным близким человеком была Нинка, с которой судьба свела ее в интернате: родители Нинки улетели в межгалактическую экспедицию и оставили дочь на попечении государства.
Девочки успели вырасти и получить образование, стали самостоятельными молодыми женщинами, а родители Нинки еще не вернулись, и когда вернутся, известно не было.
Окончив школу и уйдя из интерната, подруги поселились вместе, но из этой затеи ничего не получилось – слишком уж они были разные. Маша была нежной и мечтательной, любила рано лечь спать, жить размеренной и спокойной жизнью – регулярные обеды за столом со скатертью, вечером – кроссворд и телевизор, шерстяные носки, в которых так здорово ходить по мягкому ковру, махровые халаты и клубнику со сливками.
Клубнику и носки Нинка любила тоже, но на этом их шкалы предпочтений совпадать переставали. Порывистая и непредсказуемая Нинка верховодила в их дуэте, но Маше была безумно тяжела та жизнь, которую приходилось вести: ночные бдения, громкая музыка, полуфабрикаты, полный дом гостей.
Однажды она не выдержала, выгнала всех посетителей на улицу, вслед им выбросила с балкона магнитофон – причем потрясенная Нинка молчала и не препятствовала ей. Выбросив из холодильника все замороженные котлеты и куриные ножки, Машка заявила Нинке, что она уходит и будет жить отдельно, иначе она за себя не ручается.
Нинка была в таком шоке, что не сумела возразить, а через какое-то время обе они пришли к выводу, что разъезд пошел им на пользу.
Они остались близкими подругами, практически, родственницами, но Нинка теперь вела себя с Машей тише, боясь снова перейти ту грань, после которой кроткий котенок может превратиться в рычащую тигрицу.
Поэтому Маша в недоумении смотрела на листок с непонятным и странным текстом, мучительно напрягая память и силясь понять, говорит ей что-нибудь имя Арсений или нет.
Она уже почти решила, что это какая-то ошибка, как вдруг в памяти ее вспыхнула картина: она бежит по траве, ее догоняет мужчина, а мама кричит:
- Арсений, смотри, чтобы она к реке не убежала!
Господи, да это же мамин брат, дядя Арсений!
Машка кинулась к телефону и затараторила:
- Нинка, у меня такая новость! Дядя Арсений нашелся!
- Она еще спит, - ответил ей автоответчик Нинки, - чего так рано звОнишь?!
- О, господи, еще один грамотей! Скажи телефону, чтобы разбудил: у меня важные новости.
Автоотвечик щелкнул, и Маша услыхала, как он говорит телефону:
- Ты, это, давай, звони, что ли – хозяйке подружка ее звОнит.
- Какая? - полюбопытствовал телефон.
- Ну, какая-какая! Какая всегда звОнит.
- А-а-а! Щас зазвоню.
Раздался громкий звон, следом за ним - шлепок, глухой стук, словно что-то упало на пол, а затем – плаксивый голос телефона:
- За что?! Вам подруга ваша звОнит, а вы подушкой кидаетесь. Вон, от трубки кусочек откололся, думаете приятно?
- Так чего ты мне сразу не сказал, что мне звОнят?
Машка с неудовольствием поняла, почему сложные коммуникационные приборы разговаривают так неграмотно: у Нинки переняли манеру, вот глупость-то!
- Машка, ты где? - раздался голос Нинки на фоне слышных в трубку причитаний телефона, причем, Нинка тут же отвлеклась от Маши и сказала в сторону:
- Да ладно тебе, ну погорячилась я.
Телефон ответил ей что-то невнятно, Нинка посопела и сказала, что купит новую трубку. Телефон смолк, и Нинка вернулась к Маше.
- Ты чего так рано звОнишь, я ведь сплю в это время, не помнишь, что ли?
- Сама ведь сказала, что встаем рано! И не говори: «ЗвОнишь», - знаешь ведь, что ударение на «и».
- Машка, не занудничай, как хочу, так и говорю. Мое рано – это не твое рано, я еще посплю, хорошо?
- Спи, сколько хочешь, я все равно никуда не лечу.
- Вот, опять ты! Чего начинаешь?
- Ничего я не начинаю, я телеграмму получила – дядя Арсений приезжает.
- Какой, брат мамы твоей? Он же пропал без вести.
- Вот, нашелся, телеграмму прислал, что Новый год будем вместе праздновать.
- Подожди, не рассказывай, я еду к тебе. Какао у тебя есть?
- Есть.
- Я еду. Жди.
И Нинка повесила трубку.
Первые пассажиры стали выходить из зала прибытия. Маша с Нинкой поспешно допили какао и, дожевывая пирожные, пошли к турникету, возле которого кучковались встречающие.
Огромный букет марсийских глоксий оттягивал Машке руки, но она так волновалась, что даже не чувствовала этой тяжести.
Одна из глоксий спросила:
- Большой время еще ждали?
Машка, занятая своими мыслями, не услыхала ее, и ответила Нинка:
- А что, ты торопишься куда?
- Да нет, несложно девочки могеют уставать и звучатие будет много не мелодично и гармонично.
- Ну, вы уж потерпите! Видите ведь какое дело - она дядю погибшим считала, а он нашелся.
- Да мы понимали, - покладисто согласилась глоксия, - постаралась, конечно. Я даже знает, какой хоровой запахи спеть по такая случай. Не волновайтесь - все сделал в лучшей пейзаже.
Нинка надолго задумалась, что имела в виду глоксия, говоря о пейзаже, и уже собиралась спросить у той, рискуя обидеть нежный цветок, и тогда подобный вопрос мог повлечь за собой самые непредвиденные последствия: в прошлом году, например, две глоксии так разобиделись на дарителя, что Космопорт пришлось закрывать на два месяца для деодорации, и рейсы принимал учебный космодром всегалактического университета, что было крайне неудобно и для студентов, и для пассажиров.
Только она раскрыла рот, чтобы спросить, как догадка озарила ее: конечно же, глоксия хотела сказать, что они сделают все в лучшем виде!
Нинка испытала сильное облегчение и подумала с досадой, что зря подруга решила встречать дядю такими проблемными цветами! А вдруг он по незнанию что-нибудь при них скажет не то - что тогда делать?
Додумать мысль она не успела: Машка завопила и кинулась навстречу высокому худому человеку в странном для Земли одеянии: сотни лент разного цвета развевались вокруг его тела, что придавало человеку вид экзотический и не лишенный своеобразного шарма.
Он обнял Машку, которая уже в голос ревела и вытирала глаза голубой лентой с костюма дяди, а он целовал ее в макушку и говорил прерывающимся голосом:
- Ну, что же ты плачешь, Машенька, вот ведь мое бренное тело и бессмертная душа вернулись на родину во исполнение долга родственного и душевной потребности в близкой и родной душе - что это я все о душе, это от волнения. Какая ты большая уже, Машенька, удивительно просто, давно ли пупсом была....
Глаза дяди Арсения подозрительно блестели, голос ему отказал, и он только молча гладил Машку по спине.
Нинка и сама почти всплакнула, представив себя на месте Машки и своих родителей - вместо дяди Арсения, но тут она заметила, что рядом с ними стоит еще человек, который не был замечен ею сразу.
Человек этот было очень молод и очень велик, не меньше двух с половиной метров ростом. Одет он был в такие же ленты, что и дядя Арсений, но под ними угадывалось мускулистое тело, и вид он имел самый внушительный. Лицо его было очень красиво, длинные рыжие волосы падали на плечи, а ярко-зеленые глаза смотрели сочувственно и слегка смущенно на трогательную встречу дяди и племянницы.
Нинку поразил его вид настолько, что она даже рот приоткрыла и смотрела на красавца-великана, не в силах отвести взгляд или сказать что-нибудь.
Выручили ее, как ни странно, цветы.
- Подаривай нее сей отрезок суток, - посоветовала ей разговорчивая глоксия, - все стало легкий, а то она весь суток были обнимать!
Нинка согласилась с нею и, откашлявшись, сказала как можно громче:
- Дорогие гости, разрешите вручить вам этот букет.
Как ни странно, но ей удалось привлечь к себе внимание дяди Арсения, он взглянул на нее, перевел глаза на букет и со словами:
- Господи, красота ведь неописуемая, - взял цветы в руки.
Немедленно за этим букет запел.
От неожиданности дядя чуть не выронил цветы, но Нинка подхватила их и вручила ему снова.
Машка вытирала слезы, цветы пели, светились и переливались, чудные запахи заполнили воздух, все стояли и зачарованно слушали, вдыхали ароматы и постепенно успокаивались.
- Удивительные цветы, - произнес дядя Арсений, когда букет закончил свое выступление, - раньше таких не было. Где вы их взяли?
- Это с Марсии, альфы созвездия 123Ц69 в системе QiRC, - ответила Машка.
- И созвездия такого я не знаю. А что это за система - куайэрце?
- Это система, объединяющая все солнечные системы, в которых есть обитаемые планеты одного типа с Землей. Судя по вашему спутнику, вы прилетели с такой планеты.
Тут дядя Арсений сконфузился и стал длинно и путанно что-то говорить молодому гиганту, явно оправдываясь за свое к нему невнимание.
Но парень успокаивающе положил свою ладонь ему на плечо - надо честно признать, что дядя довольно заметно осел под тяжестью этой красивой, но очень большой руки - и сказал вдруг на чистейшем русском языке:
- Ну, что вы, какие могут быть извинения! Вы столько лет не виделись! Может быть, представите меня этим красивым юным дамам?
Машке и Нинке страшно понравилось, что их назвали дамами, да еще и красивыми, и они очень благосклонно подали гиганту свои крошечные, по сравнению с его рукой, ладошки.
Великан очень осторожно пожал их - ладонь у него была прохладная и добрая на ощупь и скзаал:
- Меня зовут Ланггленн, очень приятно, я черк.
Девушки переглянулись.
- А что это значит, - черк?
- Это значит, что я коренной уроженец планеты Черквану. Мои предки когда-то прилетели с Земли, я принадлежу к тысяча семьсот пятому поколению. Мне давно хотелось побывать на Земле: она ведь является колыбелью нашей цивилизации - и вот моя мечта сбылась! Я так рад и так волнуюсь!
- Мы покажем вам Землю, - с готовностью отозвалась на этот спич Нинка, - с огромным удовольствием. Тем более, Новый год на носу, будут выходные дни, можно попутешествовать.
Разговор прервался, потому что к ним подкатил робот-носильщик с багажом странного вида, и вся компания отправилась на стоянку эфемеролетов: было решено показать гостям город и окрестности с высоты птичьего полета для лучшего обзора.
Машина взмыла в небо, дядя Арсений и Лангленн зачарованно смотрели в иллюминаторы, а Нинка шептала Машке:
- Красавчик, ну, какой красавчик! Слушай, не обижайся, но я хочу с ним подружиться - я влюбилась, кажется!
Машка только вздохнула.
Конечно, Нинка влюбилась, а это означало, что преград на своем пути она не потерпит, и несчастный Лангленн обречен на роман с нею.
Машка смотрела на взволнованное хорошенькое лицо подруги и завидовала ее легкости и порывистости.
Сама она была несколько медлительна, и Нинка ее всегда опережала. Вот и сейчас Машка еще даже не сумела оформить в ощущения то впечатление, которое произвел на нее молодой бог - Лангленн был похож именно на молодого античного бога - а Нинка уже знала, что влюбилась в него и даже откуда-то знала, что и он в нее влюбится...
- Ты же хотела Новый год в космосе встречать, - напомнила она подруге.
- И что? Дядю с красавчиком возьмем с собой. Еще как повеселимся!
Машка подумала, что вряд ли дядя и Лангленн захотят лететь в космос, если их целью было осмотреть Землю, но говорить ничего подруге она не стала, зная, что когда та в таком состоянии, возражать ей бессмысленно - все равно не услышит.
Она вздохнула и достала из сумочки электронный ключ от лифта: эфемеролет опустился на крышу дома, нужно было вести гостей в квартиру - одиночество ее закончилось.
Машка подошла к стеклянной стене гостиной и стала грустно смотреть на панораму города.
Картину эту она видела не впервые, но сейчас смотрела, словно новыми глазами, на белое снежное облако клубившееся далеко внизу: весь город представлял собой огромный парк, сейчас заснеженный, среди деревьев которого высились небоскребы жилых домов, учреждений, магазинов и всего прочего,без чего не мог существовать большой современный город.
На горизонте высилась полусфера Космопорта, а вокруг нее, как осы вокруг гнезда, вились точки - эфемеролеты.
У Машки было немало поводов к грусти.
Уже три дня дядя-найденыш и его молодой друг жили в ее квартире, но у нее не было даже времени расспросить их, где и как они познакомились, да и тайна дядюшкиного спасения пока еще оставалась для нее тайной.
А все из-за Нинки! Она прискакивала ни свет, ни заря и утаскивала гостей на прогулки и поездки по городу и его окрестностям. Возвращались они затемно, усталые и не способные к общению, сразу валились спать, а утром опять появлялась Нинка, и Машке не оставалось ничего другого, как сидеть дома в одиночестве и обиде.
Она порывалась принять участие в общем веселье, но Нинка сделала страшные глаза и сказала раздельно:
- Ну, что ты, Машечка, а проект?! - а потом, обращаясь к дяде Арсению:
- Маша должна на работе проект сдать к Новому году, вы не будете возражать, если я вашим гидом поработаю?
Дядя страшно всполошился. Он ни за что не хотел мешать племяннице, тем более, что его глодали муки совести за долгое отсутствие, за то, что девочка выросла в детском доме, за то, что свалился внезапно ей на голову, когда она так занята... Усомниться в словах Нинки ему и в голову не пришло, а Машка даже возразить не успела - так стремительно вся троица унеслась на очередную прогулку.
Машка сердито смотрела, как эфемеролет, пролетавший мимо ее окна, вдруг сделал пируэт, и сидевший за рулем молодой человек помахал ей рукой. Собственно, она его не видела и не обратила на него никакого внимания, что юношу страшно огорчило, и он разачарованно улетел восвояси.
Совсем уже расстроившись, Машка хотела было пойти прогуляться в гордом одиночестве, как вдруг телефон широко зевнул, потянулся и сказал недовольным голосом:
- Эй, там тебе звОнят, не знаю, кто. Трубку брать будешь или автоответчик включать?
- Чиво это - "автоответчик включать"?! - немедленно включился автоответчик, - пусть сама трубку берет! Не спит, дома, одна, ничего не делает. Пусть сама берет.
Машка чуть не заплакала. Что же это такое?! Неужели она так и просидит одна весь праздник в пустой квартире в компании ленивых и глупых приборов? Ей стало себя так жалко, что она захлюпала носом, и в телефонной трубке послышался удивленный голос:
- Простите, я правильно звоню, а то у вас там какая-то вода льется...
- Извините, - спохватилась Машка, - это так, я вас слушаю.
- Спасибо за внимание. С вами говорит служба "Встречаем Новый год в Космосе". Вы заказали у нас два пакета услуг, и я звоню вам, что заказ ваш выполнен, вы можете вылетать на орбиту хоть сейчас.
Машка поняла, что когда Нинка уговаривала ее лететь на космический праздник, заказ уже был сделан, и подруга ни на секунду не усомнилась, что будет по ее, что ей не составит труда уговорить Машку.
Девушку раздражила эта мысль, и первым ее побуждением было отказаться от заказа, но вдруг счастливая мысль посетила ее, и она радостно закричала в трубку:
- Ой, как здорово! Спасибо вам огромное, а вы не знаете, когда ближайший рейс?
- Через сорок пять минут, вы как раз успеете. Документы получите у стойки регистрации. Ваш рейс 182/А-16С. Приятного полета и веселого праздника.
Бросив трубку, Машка, как метеор, стала носиться по квартире, собирая чемодан, а телефон в это время сердито бубнил:
- Орет, не думает, что мембрана вещь нежная... Трубку бросает... Вот перестану работать, будет знать!
Машка не обращала на него внимания. Она уже переоделась и пыталась написать записку, оповещающую об ее отъезде, но у нее это неважно получалось: хотелось, чтобы записка была написана легко и с юмором, а она упорно получалась укоряющей и обиженной.
Решив быть лаконичной, Машка в конце концов написала следующее:" Дядя Арсений, извини, что не дождалась тебя. Я уехала встречать Новый год. Когда вернусь, не знаю, но очень надеюсь, что вы с Лангленном еще не уедете домой, и мы сможем поболтать. До свидания, всех поздравляю с наступающим праздником. Маша."
Положив записку на видное место, Машка вышла из квартиры.
Нинка открыла дверь и удивилась непривычной тишине: обычно Машка слушала музыку или озвученные книги.
Гуляки вошли в квартиру, походили по команатам и убедились, что хозяйка исчезла. Они удивленно переглядывались и пожимали плечами, не понимая, куда могла деться их домоседка.
Тут дядя Арсений увидел записку, прочел ее и ужасно покраснел.
- Ах, какой стыд, какой стыд! Девочка и так полжизни прожила без родных, а я... Приехал, называется, семью налаживать, колода бесчувственная и безмозглая, в гулянки кинулся, нет бы, поговорить с ребенком, олух, старый дурак, обидел единственное родное существо, убить меня мало... Вот куда она поехала, даже не пишет, обиделась, убейте меня, я прошу вас!
- Никого убивать не будем, - решительно прервала его Нинка, - я знаю, куда она поехала! Мало того, мы тоже туда поедем, хотите?
- Вы еще спрашиваете, Нина, конечно хотим! Ты хочешь? - обратился дядя к Лангленну, спохватившись, что решает за него.
Великан пожал плечами:
- Да мне как-то все равно! Ведь где-то нужно встречать Новый год, почему не там, куда уехала Маша? Но она не рассердится, если мы тоже туда приедем?
- Думаю, что нет, - еще решительнее заявила Нинка, - собираемся, едем.
Через пару минут вся компания сидела в эфемеролете, который взял курс на Космопорт, над куполом которого взлетал орбитальный корабль, стремительно превратившийся в язычок пламени, быстро затерявшийся в лучах яркого солнца, освещавшего морозный день.
До Нового года оставалось три дня.
Машка вошла в свою каюту, куда ее проводил робот-стюард.
Просторная комната очень ей понравилась, и она решила, что правильно сделала, не отказавшись от поездки.
На столе она нашла визитку со своим именем, дисконт-карту на все услуги, предоставляемые пассажирам во время полета – даже карнавальный костюм можно было получить на этом чудо-корабле – и распорядок на всю праздничную неделю, которую девушке предстояло здесь провести.
Все это выглядело так заманчиво, что Машка даже тихо повизжала от избытка чувств.
Тем временем, Нинка ссорилась в агентстве, где заказывала поездку, требуя билеты для дяди Арсения и Лангленна, а робот-клерк устало отбивался от нее, твердя, что билетов больше нет, что последний заказ был сделан еще неделю назад и помочь он ничем не может.
Стоп, - прервала его Нинка, - меня ведь отдельная каюта! На неделю она станет моим домом. Я имею право пригласить гостей к себе домой на встречу Нового года?
Ну...- неуверенно начал робот, который чувствовал подвох, но не мог сообразить, в чем он заключается, - конечно можете, а что?
А то, что я приглашаю их к себе в каюту встречать Новый год! Ну, возрази мне!
Лангленн восхищенно прищелкнул языком, дядя Арсений стал с надеждой смотреть на робота, а тот впал в ступор и только мигал лампочками и жужжал.
Наконец, он пришел в себя и мрачно произнес:
Можете отправляться на корабль. Космопорт, двенадцатый причал, выход номер семь. Я сообщил туда о вашем прибытии – вас будут ждать.
Нинка чмокнула его в приборную панель и вихрем вылетела на улицу. Мужчины поспешили за ней и вовремя: она уже садилась в эфемеролет, куда с разбегу вскочили и они. Аппарат тут же взмыл в небо и понесся к Космопорту.
Машка шла по широким коридорам к ресторанчику, который ей посоветовал стюард. Летающий город выглядел замечательно: всюду светились празднично и ярко украшенные витрины магазинов, кафе, ресторанов и дансингов, толпы нарядных людей заполняли их, шли навстречу Машке и в одном направлении с нею.
Она с грустью подумала, что, конечно, было бы гораздо веселее оказаться здесь с компанией, но тут же подавила эту мысль, дав себе слово обязательно провести грядущую неделю весело.