Он то и дело удивлял ее, но в этот раз превзошел сам себя, ему даже не поверили, потому что не может такого быть, чтобы ежи...
- А вот и не спят! - доказывал он горячо. - Совсем не спят, всю ночь!
- Но почему? - не могли понять родители и старшие братья и сестры.
- Потому что - праздник, - торжествующе объснил Самый младший Ежонок, - а в праздник полагается не спать.
- Тоже мне, праздник! - пренебрежительно фыркнул Старший брат. - - В праздник должно быть приятно и хорошо, а чего хорошего, если не спишь?!
- Не просто так не спишь, - уже чуть не плакал Самый младший Ежонок, - веселишься!
- Как веселишься? Что за веселье, если нужно спать, хочешь спать, а нарочно не спишь? Чего-то ты заливаешь.
- Ну, послушайте же, - уже плакал Самый младший Ежонок, - я вам еще раз объясню...
Дело в том, что эта ежиная семья жила в норе под корнями старой ели, которая росла на опушке чудесного леса, светлого, заполненного птичьим пением, солнечными лучами и ароматами цветов, листвы, нагретой солнцем земляники и грибов.
Богат этот лес был несказанно, все было в нем: поляны, красные, в сезон, от земляники, болотце, родившее невероятные количества клюквы, мощные заросли лещины, подлесок, целиком состоящий из брусники, голубики и кустов смородины, родники с чистейшей и очень вкусной водой, не нагревавшейся даже в июльский полдень, заповедные уголки, заросшие лекарственными и душистыми травами.
А рядом с лесом раскинулось озеро, в которое впадала небольшая речка. И в озере, и в реке вода была такой прозрачной и чистой, что был виден мелкий ровный песок дна с зарывшимися в него перловицами. А уж сколько рыбы было в этом озере! Сколько раков пряталось под нависающим, заросшим густой травой высоким берегом речки! Какие чудесные песчаные пляжи...
Всей этой роскошью с наслаждением пользовались жители небольшого дачного поселка, расположившегося между лесом и озером: заготавливали впрок орехи, грибы и ягоды, ловили рыбу, загорали на пляжах, купались в чистой, и, как они сами считали, целебной воде озера и реки, брали воду для питья только из лесных родников и страшно жалели своих знакомых, кому не так повезло с местоположением их дач.
Дачники изучили свой лес досконально, исходили его вдоль и поперек и прекрасно знали его обитателей: белок, зайцев, ежей, куропаток и прочую мелкую живность, которая тоже вовсю пользовалась от лесных щедрот и процветала, благо, ни волков, ни лис в округе не водилось.
Они только не знали, что ежиное семейство, о котором я начала вам рассказывать, проживало в норе, вырытой под корнями большой старой ели, чьи ветки спускались до самой земли, очень удачно маскировали вход в ежиное жилище и служили лучшему сохранению тепла в нем зимой, когда трещали морозы и вьюги завывали не хуже волков: видимо в других краях слыхали их тоскливые зимние песни и несли их с собой, зло озорничая и пугая безвредных жителей чудесного леса.
Ежиное семейство песен этих никогда не слыхало: долгими зимами оно мирно спало под корнями ели, которая надежно оберегала своих жильцов - и гнулась, бывало, под ветром, стонала, скрипела, но не сдавалась.
А потом вновь приходила весна, ежи просыпались, расправляли слежавшиеся иголки и выбирались на свет божий.
В общем, ежи были как ежи, вот только младшенький...Он был странным ребенком, родители его очень любили, но не могли не признать, что их Младшенький сильно отличается и от них самих, и от братьев-сестер, да и от других ежей тоже, что уж там скрывать, странный был ежик, словно бы, и не ежик даже.
Вроде бы, еж как еж...колючий, с остреньким рыльцем, пушистым животиком, фыркающий, пыхтящий, топающий в ночи по тропинкам и полянкам леса, по завалам сучьем, по берегам ручьев и болотца. Все, как у всех.
У всех да не у всех.
Все-то он искал чего-то - не лягушек, не улиток, - чего-то, что сам он объяснить не мог и чего, может быть, не существовало вовсе.
Вопросы задавал: а почему, зачем, откуда и когда - это не о том, откуда сосед взял здоровенную лягушку, почему не поделился с соседями знанием мест, где такие здоровенные лягушки водятся, зачем ему одному такая здоровенная лягушка и когда закончится это единоличие.
Нет! Его интересовали совсем другие вещи: почему крыса Грызалинда и жаба Гвендолен перестали выращивать у себя на огороде тыквы, кто поломал весь укроп на их грядке с пряными травами, что это за странная штука прилетала к ним осенью и почему Филин Ф. Филин свалился с дерева.***
Еще его интересовала жизнь дачников. Он мог часами сидеть в траве у забора и наблюдать за странными манипуляциями людей, удивляясь, зачем это нужно портить хорошую воду из колодца какой-то белой пылью, которая давала пену, как у водопада на речке, а потом еще в эту пену заталкивать свою запасную шкуру ( в глубине души ежик был уверен, что люди - родня змей, раз тоже меняют шкуру, только вот змеи, на его, ежиный взгляд, поступали гораздо разумнее людей: бросали старую шкурку и жили себе в новой до следующего раза).
Еще люди играли в очень опасные игры: разжигали огонь, шуровали возле него с какими-то здоровенными штуками, из которых шел пар. Они - эти штуки - шипели не хуже змей, ворчали и плевались какими-то горячими каплями, а потом люди поедали то, что у них там плевалось и шипело - и оставались живы, как ни странно!
Он, бывало, весь день проводил, топая между дачными заборами - и это когда ему полагалось спать, чтобы отдохнуть перед ночной охотой! Но и ночью он не охотился, а глазел на Луну, если ночь была лунная, или приставал к отцу с вопросами, что это за светлые точки висят над головой и можно ли их достать, чтобы рассмотреть.
Конечно, зимой-то он спал, как и остальные ежи, но без удовольствия, каждую осень начинал ворчать и капризничать, говорил, что спать так долго - преступление, что так и жизнь пройдет: летом лягушки и улитки, зимой - сон, а когда же жить?!
Странный, странный был ребенок, ничего не скажешь! Его родня считала, что страннее быть невозможно, невозможно удивлять сильнее, чем он ее удивлял, однако, ему удалось.
Во время одного из своих визитов в дачный поселок он познакомился с ежиком, жившим у людей.
Да-да! Представьте себе! И он даже не один там такой был - чуть не в каждом доме жили ежи и, что удивительно, были очень своей жизнью довольны.
Они рассказали Самому младшему Ежонку, как их любят люди: им наливают в блюдечко молоко ( даже попробовать дали - провели контрабандой в дом. Молоко Младшенькому понравилось, вкусная штука), дают сырое мясо и разрешают охотиться на мышей в домах и улиток - в огородах.
Ежик слушал, развесив уши и пересказывал все услышанное дома.
Дома его рассказы сочувствия не вызывали. Дачных ежей обозвали рабами, продавшими свободу за блюдечко непонятной еды, и пытались запретить Младшенькому ходить в поселок, да разве ж за ним уследишь!
Родители каждый день ждали подвоха от общения сына с этими барчуками, слишком слабыми, чтобы жить на воле - и вот, дождались!
Они даже подумали, не заболел ли ребенок, но никаких признаков физической болезни у Младшенького не проявлялось, только возбужден был и плел какие-то небылицы.
А что плел он небылицы, вся семья знала точно.
Сами посудите: разве может такое быть, чтобы зимой, в самой ее середине, когда всем полагается спать: ежам, мышам, лягушкам - и прочей мелкоте, - ежи красили в зеленый цвет иголки одного из них, украшали их какой-то ерундой и ВОДИЛИ ВОКРУГ НЕГО ХОРОВОДЫ - а что это такое, кстати?!
- Это когда все берутся за лапки, ходят по кругу и поют, - объяснил младшенький, - чтобы весело было.
- Чего поют?! - взвился Старший брат, - мы не птицы, чтобы петь. Я вот и не умею даже да и ты тоже. Никто не умеет!
- Они умеют! - упрямился Младшенький. - У людей научились - это они так делают каждый год.
- Зачем?!
- Праздник потому что.
- Какой праздник?!
- Новый год, вот какой праздник, поняли?
- Год? А это еще что такое? И почему оно - новое? Старое куда девается?
Долго бился Самый младший Ежонок, объясняя родне, что такое год и почему он новый, почему люди празднуют его и как они это делают, но не слишком преуспел и затосковал. Родители видели, что он грустит: он стал плохо есть, даже самые жирные улитки не радовали его, мать уже и не знала, что подать на обед, каких только изысков не придумывала - все понапрасну.
Но в один прекрасный день все изменилось: Младшенький ожил. Он снова ел с аппетитом, перестал задумываться и плакать, только все таскал в кладовую какие-то странные вещи: ольховые сережки, кленовые "парашютики", желуди и сухие цветы - осень уже дышала на лес, он под ее дыханием уже менял свой наряд, выбрасывая, за ненадобностью, летние украшения, а Ежонок подбирал их и трудолюбиво таскал в нору.
На вопрос матери, зачем ему весь этот несъедобный мусор, он коротко ответил: " Надо!" - и она предпочла не копать глубже: чем бы дитя ни тешилось...
Однажды, правда, возник еще один скандал, связанный с россказнями Младшенького о зимнем празднике: Старший спросил, зачем это ненормальные ежи из поселка красят иголки в зеленый цвет и, главное, чем красят.
Младшенький стал объяснять что-то о елке, что у ежей елки нет и нет сил, чтобы притащить ее из леса, но ведь и они колючие, похожие на елку, поэтому выбирают самого большого и красят, а краски на дачах полно: все заборы покрашены в зеленый цвет, делов-то!
Но старшие стали смеяться, он опять начал кричать, и родителям пришлось вмешаться: мать послала девчонок за травой для зимних постелей, а отец увел старших мальчишек на охоту.
Все дольше и дольше спали ежи, все позже просыпались они перед ночной охотой, и вот однажды из-под лап старой ели никто не вышел и не увидел, что снег выбелил землю, скрыл опавшие листья и жухлую траву, лег на ветки деревьев и пригнул лапы ели еще ниже, так что они легли на сугроб у основания ее ствола, полностью скрыв нору. Теперь выйти из норы стало невозможно, да и не нужно: ежи спали.
Они спали и видели сны: мальчишки - охоту, девчонки - как они находят яблоки и грибы, мать - весеннюю уборку норы, а отец - победу в схватке с ужом, который прошедшим летом сумел уползти от него в густые заросли малины.
Сны эти им очень нравились, они были готовы смотреть их до самой весны, но вдруг какой-то посторонний звук вмешался в эти сны и стал беспокоить.
Он беспокоил спящее семейство все сильнее и сильнее, и наконец, оно проснулось, фыркая, пыхтя и недовольно осматриваясь, не понимая, что разбудило их раньше времени.
А разбудил их крик Младшенького:
- Просыпайтесь, просыпайтесь! Скоро Новый год, просыпайтесь встречать Новый год, он скоро наступит, давайте его встретим, давайте праздновать и веселиться.
Обалдевшее, еще не пришедшее в себя, семейство тупо глядело на Младшенького и не узнавало его: иголки он выкрасил в зеленый цвет, а на них были нанизаны желуди и кленовые "парашютики", ольховые сержки и сухие цветы. Голову Младшенького венчала корона из красных и желтых кленовых листьев.
Он стоял посреди норы и радостно-выжидающе смотрел на сонных родственников. Они переглянулись, пожали плечами и, ворча, пыхтя и фыркая, встали в круг.
- Ура! - закричал Самый младший Ежик,- Да здравствует Новый год!