О тебе кричат
сорок шесть галчат,
лишь один молчит - 
белый...
Все погони рыскают
по чужим ночам.
Но ты вся дрожишь,
бог мой! каторжник
беглый...

А и сам я вор,
скрягам старый друг,
сам давно в бегах
по кругам облав.
Не цени молчанье - 
и молчаньем врут,
а на волю право
выше прочих прав.

Пусть птенцы кричат,
в сорок шесть сторон,
сорок шесть времён
стражу путают;
пусть горит свеча,
и магнит плеча
заряжает дом
смутою.

То, приплюснув нос,
к окнам липнет ночь,
то шуршит в стене
кровоток корней,
то шаманит вождь - 
шепелявый дождь - 
и сечёт раба
с именем Судьба.

Но горит свеча - 
и легка печаль.
Иногда мне верь,
мой пугливый зверь.
Иногда дают
передышку нам,
сапогом стуча
по чужим ночам.
Но куранты бьют,
и, решив вопрос,
как мишень, на дверь
сядет альбинос.

Вот тогда - в окно,
и растворены
в нише временнОй
наши две вины,
в джунглях городских
две любви людских
залегли на дно,
замело волной.

А вверху горит
странная свеча,
в кумачовый быт
искорки меча:
то ль птенцов ещё,
то ль уже волчат.

И когда рванут
через все флажки
в конвоиров гнуть
в бешенстве клыки,
кто за этот путь
ещё встрянет в бой? - 

Дух противоречья:
значит, мы с тобой.