Владимиру Клепацкому
                   Валерию Щербакову

бессонница - примерка временем кожи шагреневой,
тактильность отзвучавших фраз, боязнь серийных снов,
за точку вышедших возврата.
и партитуре где-то наплевать, как под себя 
валторны и гобои её исчёркивают длительностью вдоха.
там акколады царств, хабвеи нотоносцев в ключах фа-до-соль языков 
пронизаны вселенским метром с изъяном неритмичности души.
и прошлое - всего лишь пауза, добавленная тактовой чертой 
к той музыке, где живы все, кого любили...
   Мы тогда обитали в СА.
Во вневременной странной морщине моцАрты
сбарабанили химгородок и плотину,
комбикорм насыпной разгружали вагонами
(лёгким пох - не на Тоцком! - отсутствие масок)
и таскали жмуров всех окрестных
под военный бригадный оркестрик.
Хитрый моц наш - майор дирижёрный - 
неплохую имел к званью прибыль,
ну а мы огурцом к самогону вприкуску
не смычковую смычку крепили народа и армии славной,
у которой ракеты сползали в кювет
с тягачей в километре от хмурых ангаров.
И, счастливые, так мы дудели над новеньким,
что завидовал ангел оглохший
слезе божьей из нашенских кружек.
Днём затраханный воинским долгом
так, что перестают сниться бабы,
по инерции ночью всё кИдаешь брёвна 
(нет чтоб веник на баню), чтя свято служивых примету:
перекур - русский фард: чай, приказ и отменят.
Но с какой-то печалью сквозь дым замечаешь,
что поодаль ретиво, как братские негры,
бессловесные пашут бойцы.
И когда незаметно кивнёт из-за штабеля Вовка,
года два как разбившийся с девушкой на чешской "Яве",
что достал ты в столичном фирмОвом салоне,
всё пытавшийся что-то сказать, чтоб тебе передали...
понимаешь, что ночь эта - блеф, но узнать как бы надо. И только 
мы за угол слиняли, он - палец на губы,
тенью нарисовался его старшина, и мой друг задрожал... 
Не мои ж соволынщики тьму уплотнили до "Рота, подъём!" - 
вновь лечение электрошоком в дневном шизостационаре.
Ночью следующей покатил сериал:
в людном месте, но так, чтоб никто не услышал, 
не заметил, Клёп рвался упрямо сказать.
И на вдохе его уводили
те, кто мог запечатать уста.
С каждым днём крыша тихо съезжала, и если б
то гестапо склонялось тянуть сантобарбость,
скоро стало бы незачем инфу кулёме сливать.
И кассандрой прикинулся браза Валера:
пусть хоть бредом удастся летучая сапа - 
молвить, чтоб он готовился бросить на крышку.
Но на свой посошок позабыл пригласить,
по-английски уйдя из затакт-сериала.
Бульбаши-партизаны там спелись, однако:
оттянув на себя тех, кто ляпает "бумс".
И всё жду, а успею ль проснуться,
кореша когда всё же прорвутся и скажут:
"Третьим бу...?"