Анатолию Леонтьевичу (23.08.1923-6.01.1995)
Мой отец был угрюм: о войне мне ни слова.
Буркнул раз с бодуна, досмотрев сериал,
что своим мужикам, если б встали вдруг снова,
все года-эти-в долг на цыгарки отдал.
Из деревни Ключи (глухомань костромская)-
в скорострельные курсы да в сорок второй...
Как комроты встречала шальная штрафная -
весь фольклор под припев: зэк, умри, как герой!
Он и жил в тех окопах, сюда - лишь ногою
(надо было б отнять, да хирург пожалел.
Знал всегда, что осколочек где-то догонит).
Я лишь раз слышал, как папка тенором пел,
собирая мне мебель... В семье ж был тяжёлый,
домострой не муштра, но изрядный атас:
топором мог - в дурящик, такие вот школы,
но ремень или мат исключал тот устав.
Он руками дружил с "Запорожцем" и дратвой
и моим музыкантским потугам пенял
(хоть в музЫку сам сдал), мол, тебе - на Камчатке
иль за дочкой министра, коль корм не в коня.
Он мне - руки из попы, я - зренье стратега:
экий чудик Москву поменяет на Брест...
У кого-то запросы - до крыши телега,
у него - хлеб, стаканчик, рыбалка да лес.
Бзик папаши ведь сбылся (слав Бог, вполовину):
я с Камчатки лосося к пивку ему слал.
А потом полстраны утащила лавина,
и как плакал отец, я тогда увидал.
У экрана, где очередной властолюбец
бил из танков парламент наводкой прямой,
он навытяжку встал, и танк в грудь ему плюнул...
- Стыдно, сын. Как в банановых. Снова - в дерьмо.
... Положило себя поколенье штрафбата
за мечту и страну. Мы - пустили в развес.
И догнал свою роту на марше мой батя -
дай на каждом привале им речку и лес...
Они жили в долгу под клеймом "победитель",
надевая раз в год (под спектакль) ордена.
И с обложек-гламурь сдохший глянцевый гитлер
с благодарной страной посылает их на.
Гаснет вечный огонь, правит бал бесовщина:
по надгробьям - катком, вся история - в хлам,
дай сюда, пьянь, медальку за взятье Берлина,
жри, урода, свои фронтовые сто грамм...
Что за чмо ты, Россия, коль вновь позволяешь
убивать своих павших, Победу просрав:
из любой подворотни - плевками и лаем
по твоим старикам, уходящим с утра...
Но роняя в их след капли пыльного пота,
знаю: с этой землёй оттого ещё цел,
что на передовой вновь поднял свою роту
мой мальчишка-отец, зла сбивая прицел.