Окончательно проснувшись, Настёна сразу успокоилась, сон свой бабе Груше в подробностях рассказала. Та задумалась, но ненадолго.
- Дневной сон. Не сбудется, - только и сказала.
Хотела её Настёна спросить, не знает ли она - кто же там, в кустах был. Но, увидев, что та на работу собирается, не стала расспросами беспокоить. К тому же, если бы баба Груша посчитала нужным ей что-то рассказать, обязательно бы это сделала без всяких расспросов. Дисциплина была в Семье, сами понимаете...
Скоро баба Груша ушла на дежурство, строго-настрого Настёне наказав на улицу не выходить, никому дверь не открывать.
Настёна призадумалась. До таких строгостей, чтоб на улицу ни ногой, дело никогда не доходило. Неужели это было связано с её сном? Но честное слово дала, что ни-ни...И тут же спросила, а что же делать с вечерней прогулкой Семьи - ведь собачкам это было необходимо... А ещё, если кто из соседок позвонит - в аптеку сбегать...
У бабы Груши на всё был готов ответ.
- На прогулку сходит Мария, не развалится, - сказала она, имея в виду Марию Павловну, которая у них Кексика забрала, - а в аптеку Мишку пошли, совсем парень ни на что не годен, так пусть хоть это доброе дело сделает!
Баба Груша всегда говорила, что таких, как он, и учить не надо, - тем более, что он сам не хочет...А скорее, не может - не обучаем!
- Зачем мучают парня? - говорила она, имея в виду его родителей, - Пусть табуретки делает! Может, в этом деле просияет.
Настёна же была уверена, что Мишка вряд ли вообще где просиять может...если только в охранном деле. Или, того лучше, - вышибалой где-нибудь! Правда, для этого сила нужна, а у Мишки - только жирок!
- Да не пойдёт он! И скорее всего его и дома нет.
-А ты уговори!.. -Дома он, третий день никуда не выходит... Но точно не болеет, - предупредила она вопрос Настёны.
И ушла на ночное дежурство.
Чего Настёна терпеть не могла, так это безделья. Нет, если речь идёт об отдыхе, особенно заслуженном, после учёбы, или там работы какой. - это всячески Настёна приветствовала. Но просто сидеть и ничего не делать - ну, не для неё это! Поэтому, походив немного по квартире и не найдя себе никакой работы, Настёна решительно взяла телефон и набрала Мишкин номер.
Трубку долго никто не брал. Но раз баба Груша сказала, что он дома сидит, значит, так оно и было. Звонки не считала, торопиться было некуда.
Наконец трубку взяли, и Настёна услышала знакомое Мишкино -
- Ну?
В другое время Настёна его бы отчитала за такоё ответ - да уж сколько раз это делала, - всё без толку...
- Ты чего дома засел? - спросила она без всяких церемоний, - Мишка всё равно их игнорировал.
Вместо ожидаемого - "А тебе какое дело?", - Мишка вздыхать начал, потом засопел, потом носом захлюпал.
- Опять избили, весь в синяках, - уверенно констатировала Настёна.
- Если бы... - голос Мишки был слаб, что говорило о том, что его обладатель жаждал сочувствия.
И Настёна оное ему предоставила. Голос её, и без того всегда дружелюбный, стал просто медовым. Поинтересовалась здоровьем, не дожидаясь ответа, посочувствовала, дала рекомендации общего плана, упомянула о пользе прогулок на свежем воздухе.
Услышав о прогулках, Мишка, как показалось Настёне, всхлипнул.
- Кто-то пообещал тебя побить, если из дома нос высунешь, - уверенно сказала она.
Такое уже случалось. Прошлой зимой Настёна, так сказать, сопровождала его в школу, - благо, учились в одной и той же.
- Если бы... - буркнул Мишка, чем здорово озадачил Настёну.
- Рассказывай! - гаркнула она в трубку, - Всё! Подробно!
Командный тон подействовал. Всхлипывая, но не от слёз, а от ужаса, Мишка поведал ей о встрече ... с неведомым. У неведомого было имя, известное с давних времён, но Мишка никак не решался его произнести.
- Зашёл я в кусты, - бубнил он.
- Опять? - не могла не возмутиться Настёна, уже не раз ловившая его за этим занятием во время вечерних прогулок с собаками, - До дома ведь два шага!
Мишка и не подумал обижаться, хотя это была его обычная реакция на все замечания. Захлёбывающимся шёпотом он продолжил повествование. Из которого Настёна узнала, что стоя в кустах, в сгущающихся сумерках, он увидел... трансформацию оборотня...Который, в свою очередь, увидел Мишку...и проложил палец...то есть, лапу, к своим губам...вернее, морде, давая понять, что, молчи! Ша! А то...
- С тех пор дома сижу, - закончил Мишка, переводя дыхание, и замолк.
- Родителям рассказал?
- Чтоб меня в психушку упекли?! Ты что, моих не знаешь?
Настёна знала. Суровые, неулыбчивые люди, больше всего на свете хотевшие, чтобы их ненаглядный сынуля занял полагающееся ему по праву рождения высокое место в жизни.
Но сынуля категорически вообще ничего не хотел, отчего его родители ещё больше замыкались в себе.
Это, правда, всё по рассказам соседок, у которых Настёна подрабатывала. Сама она Мишкиных родителей видела редко, как правило во дворе или в лифте, всегда с ними здоровалась и они всегда с вежливой улыбкой ей отвечали .
- Где они сейчас?
- В большой комнате, "ящик" смотрят.
- Как реагируют на твоё добровольное домашнее заключение?
- Знать ничего не знают! Днём на работе, а вечером придут, я делаю вид, что книжку читаю...вон она валяется.
- Ладно...Ты сиди там и не очень трясись, так и заболеть можно.
Она вспомнила, как баба Груша рассказывала ей известные медицинские факты, когда человек выпивал стакан воды, но думал, что это яд - и умирал...Мишке об этом говорить, конечно же, не стала.
- Ну, ты там сиди, - повторила она, - А мне покумекать надо...Хорошо?
Мишка просопел что-то в ответ, Настёна не поняла и переспросила.
Немного помолчав, Мишка ответил,
- Ты как-то странно отреагировала на мой рассказ...
- То есть?
- Вроде и не удивилась даже.
- Ха! - сказала Настёна, - Разве тебе не известно, что у меня железные нервы?
Мишка хмыкнул что-то неопределённое.
- Ладно, не выходи никуда, и мордой чтоб в книжку. Да почитай для разнообразия, в книгах много полезного можно найти. Обещаешь?
И не дожидаясь ответа, добавила, -
- Пока. Потом перезвоню.
И повесила трубку. Ну, не могла же она рассказать ему про все необыкновенные события, которые приключились с ней за последнее время...Хотя бы про драку с оборотнями на своей же лестничной площадке...Или о том, что она - не совсем обычная девочка...
Сначала Настёна хотела позвонить бабе Груше, но тут же отбросила эту идею. Баба Груша очень серьёзно относилась к своей работе ночной нянечки в больнице, всегда была внимательна к "своим пациентам", как она их называла, так что не надо было её от дела отрывать.
- Утром вернётся, тогда ей всё и расскажу, - решила Настёна.
И стала готовиться ко сну.
Когда диван раскладывала, показалось ей будто тень какая за окном, где ещё не совсем стемнело, промелькнула. Развернулась, всмотрелась...
- Конечно же, там - ничего. И, тем более, никого, - пятый этаж, как-никак, - пробормотала она.
Простыню расстелила, подушечку взбила, лёгкий плед в пододеяльник вложила - аккуратистка! Заглянула в комнату, где все пушистики на ночь расположились. Встретилась глазами с Артуром, который на своём любимом кресле залёг. Тот хвостом раза два махнул - уже почти спал. Ну, значит, полный порядок в Семье. И Настёна пошла в свою комнату, на уже приготовленный диванчик.Одела пижамку любимую, в клеточку, свет погасила.
И уже стала засыпать, как...
В дверь забарабанили так, что Настёна на своём диванчике даже подпрыгнула. Помчалась в прихожую, а там уже Артур у двери стоит, к атаке готовый, только что "копытом" землю не роет...но молчит, - не рычит, не лает.
-В дверь продолжали колотиться с прежним усердием.
И каким-то шестым чувством Настёна поняла, кто это.
Она молча открыла дверь. Также молча в прихожую ввалился Мишка, на котором лица, как говорится, не было.
Сделав несколько неуверенных шагов, он прислонился к стенке, по которой тут же сполз на пол.
Поскольку Артур не рвался в коридор, Настёна рискнула выглянуть за дверь.
Никого. Отлично - соседи не проснулись. И ... Никаких непрошенных гостей в коридоре..
Захлопнув дверь, она склонилась над Мишкой. Тот поднял на неё глаза, полные ужаса.
- "Он" только что был у меня.
- А как же родители? Они... живы?
- "Он" в окно...вошёл.
- Это как - ты же на седьмом этаже живёшь!
- А "он"...по стенке, выходит, влез...Я сидел, книжку листал, картинки искал, - наивно признался Мишка, - Шорох услышал...обернулся... А "он" на подоконнике сидит, ноги в комнату свесил.
- Значит, не померещилось, - подумала Настёна, вспомнив тень, промелькнувшую в окне.
А вслух сказала,
- Что "он" хочет? Ведь не просто так приходил?
Мишка, от страха, наверное, попытался обнять Артура за шею.
Он это и раньше делал, и Артур не возражал особо, хотя почти сразу же отходил. Но на этот раз он решительно увернулся, даже попятился подальше от Мишки.
- Оборотня чует, - подумала Настёна, и повторила вопрос,
- Так что ему надо было?
- Велел на переговоры придти...Ой, да за что мне это?!
- Куда? Когда?
- В Парк! И немедленно! Понимаешь? Сейчас же!
Настёна молча пошла в комнату, за телефоном. Надо было всё-таки подключать бабу Грушу, дело зашло слишком далеко.
- Не бросай меня! - завопил Мишка, - Я один - погибну!
- Соображай, что говоришь! Чем я, де-воч-ка, могу помочь? Вот позвоню бабе Груше...
- Нет! Опять заорал Мишка, - Пока она сообразит, пока придёт...А мне надо туда немедленно!"Он" сказал, что долго ждать не станут, не приду - пожалею сильно!
- Хочешь, чтобы я пошла с тобой, - Настёна остановилась на пороге комнаты и обернулась.
Но смотрела она не на Мишку, с которым всё было ясно - голову потерял от страха. Её поразило поведение Артура, в общем-то, очень спокойного "овчара" - просто язык не поворачивался назвать его овчаркой. Овчар! Это - Артур.
И её овчар Артур молча скалил зубы на Мишку. Такого Настёна ещё не видела.
- Ну да! "Он" сказал, что даже за ограду заходить не надо! На улице постоим, поговорим.
Тут Настёна вспомнила, как Змей велел сэру Септимусу процитировать Строку из их Этикета. Как там было - Во время Переговоров не едим, не пьём...так что ли? В общем, что-то вроде...
- Точно на переговоры звал?
- Я бы сам до такого не додумался!
Верно. Воображение у Мишки было не ахти.
И Настёна приняла решение. Она пойдёт с Мишкой. Раз такое дело - надо помочь. А бабе Груше утром всё расскажет. Уж она точно Мишке поможет, и не только советом.
Настёна побежала в комнату переодеваться. Быстро натянула джинсы, футболку. Обернулась к двери - а там - не пройти. Артур боком в дверях встал и весь проход загородил.
- Пусти меня, Артюша! Я должна другу помочь!
Показалось, Артур фыркнул при слове "друг".
- Ну, сосед. Соседям тоже помогать надо! К тому же, ты ведь знаешь, как я умею драться...оказывается!
И она мягко отстранила Артура от двери. Он не противился.
Но когда она открыла дверь, он первым совершенно неожиданно вырвался на лестничную площадку и умчался вниз по лестнице.
- А ведь он за бабой Грушей побежал! - сообразила Настёна, и почувствовала себя намного спокойнее.
Улицы ночного города были почти пустынны. И это было странно - ведь не так уж и поздно по времени. Хотя, сказать по правде, Настёна в это время редко выходила из дома - если кто из Семьи очень проситься начинал, да и то на пять минут и быстро обратно. Так что сравнивать ей было особо не с чем.
Редкие машины проезжали мимо, ещё более редкие прохожие спешили мимо по своим делам.
А когда к Парку подходить стали, так и вовсе никого не встретили - эта часть города всегда пользовалась дурной славой.
Около входа в Парк маячила одинокая фигура.
- "Он"! - выдохнул Мишка и вцепился в плечо Настёны.
- Насколько мне известно, во время переговоров они никого не трогают.
- Откуда знаешь?
- Книжки читать надо, - соврала Настёна.
Ну не рассказывать же ему про встречу со Змеем...
А сама вдруг засомневалась - а вдруг Этикет не все соблюдают, может, у "этих" он не работает, свои правила имеются. И ещё подумала, что придя сюда, совершила не самый умный поступок в своей жизни. А главное, она вдруг разглядела за оградой Парка целую толпу тёмных фигур...
Но было поздно. Их заметили, и ещё трое вышли на тротуар. Тут Настёна услышала шаги за спиной и резко обернулась. За ними шли четверо.
- На переговоры! - сказала она, стараясь, чтобы голос звучал решительно. И ей это удалось.
А вот Мишку, который так и не отпустил её плечо, била мелкая дрожь.
- Знаем, знаем, - согласно закивали шедшие за ними, - Сами туда идём.
Подошли к Парку. Остановились.
Настёна вдруг узнала в одном из парней того, кто потребовал плату за Кексика, - Заплати и уходи! - сказал он ей тогда, - Мне своих кормить надо.
Своих или... стаю? - Настёна никак не могла вспомнить, что же он в точности сказал., - почему-то это казалось важным.
- Мы пришли! - сказала она, обращаясь к нему, - Начинайте переговоры!
Она решила повторять это слово как можно чаще - чтоб помнили о СТРОКЕ! Конечно, если вообще её знают...
- Вижу, что пришли, - усмехнулся парень, - Как сказал поэт - "Безумству храбрых поём мы песню"...Ты-то зачем пришла? - Настёне послышалось сожаление в его голосе.
- Сосед, - кратко ответила она.
Парень молча переводил взгляд с Настёны на Мишку.
Неожиданно тишину нарушил голос одного из тех, кто остался за оградой.
- Пупсик! - ласково пропел он, - Мальчик толстенький! Сладенький!
- Вкусненький! - подхватил один из его приятелей там же, за оградой.
- Уймитесь! -махнул им рукой "знакомый" Настёны, - Переговоры же!
Но те продолжали гоготать.
Парень вздохнул и направился ко входу в Парк, рядом с которым стояла Настёна, с явным намерением поучить их Этикету.
Но тут произошло неожиданное.
Мишка схватил Настёну за оба плеча и с неожиданной силой втолкнул её за ограду.
Настёне пришлось пробежать несколько шагов, чтобы не упасть. А когда она повернулась, чтобы выбежать обратно на тротуар, путь к возвращению был отрезан - все, кто был на тротуаре, вошли в Парк, загородив собой выход.
Только Мишка остался на тротуаре. Его уже не просто трясло, а колотун бил. Заплетающимся языком он мычал вполне различимые слова, =
- Она тоже вкусная! Тоже! Вам п-п-под-д-дарок!
- Слабый предаст! - вдруг вспомнила Настёна слова Змея, а заодно и предупреждение бабы Груши о том, что теперь ей в Парк дорога закрыта навсегда...
- Шеф! - заорал один из стаи, - Ну нельзя же упускать такую возможность!
- Переговоры! - зло бросил тот.
- Ну и что? Она - Переводчица! Нас же и мочить будет!
Парень остановился.
- Пе-ре-вод-чи-ца, по складам произнёс, - Значит, будешь переводить в МИР ИНОЙ, - то ли вопрос это был, то ли утверждение.
И пристально так посмотрел на Настёну.
Та глаза не отвела.
- Если потребуется, - честно сказала.
И это решило дело. Парень засунул руки в карманы и пошёл прочь.
- Постой! - крикнула ему вслед Настёна, - Как ты на седьмой этаж влез? - почему-то этот вопрос казался ей очень важным.
- Я - не волк! - бросил он через плечо и почти тотчас исчез.
Настёна перевела взгляд на окруживших её нелюдей. И первой нанесла удар по ближайшему оборотню...
- Возьми! - крикнул вдруг африканец.
И бросил Петру свой меч. Сам же молниеносно выхватил из-за спины второй, и принял боевую стойку, наклонившись вперёд.
Ближайшие трибуны это заметили и отреагировали по -разному.
- Африкан - не мясник! - восторженно орали одни и аплодировали с энтузиазмом, - Африкан - честный боец! Слава ему!
Другие, явно не поклонники черного бойца, кричали с не меньшим подъёмом, - Стыдись! Противник слаб! С раненой собакой связался, а потом будешь петь оды самому себе!
- Ты ещё и поэт? - схватив меч, поинтересовался Пётр.
Больше он ничего не успел спросить.
- Я многое могу! - проорал Африкан и атаковал.
Пётр с трудом отразил удар, но подумал, - противник мог бы ударить и посильнее. Дальше последовал целый град ударов, от которых Пётр просто уходил - отбегал, подныривал под падающий на него меч, в общем, увёртывался, как мог.
Но со стороны это выглядело даже эффектно. Трибуны оценили его ловкость и хитрость тактики. У него тотчас появились поклонники, которые подбадривали его криками, - -Давай, белобрысый! Не сдавайся, бледная немощь! Вымотай его!
Но Пётр чувствовал, что его покидают и те немногие силы, которые Норушнк ему всё-таки оставил. Он уже дважды споткнулся, один раз чуть не упал. Но в то же время отметил про себя, что африканец не добивал его, хотя мог бы это сделать уже ...ну, один раз - точно.
Здорово помогал пёс, которого Пётр уже назвал для себя Другом. Он бесстрашно бросался под ноги Африкану, цапал его за ноги сзади - в общем, тоже сражался.
А Африкан только смеялся, потому что нисколько не сомневался в своей победе. Которую честно не считал достойной - невелика доблесть добить с трудом передвигающегося по Арене противника. Но надо было делать свою работу - он и так дал незнакомому бойцу большую поблажку. Пусть ещё немного побегает...Парень очень ловкий! Просто ускользает из-под удара!
- Заканчивай! - подбежал тут к Африкану его приятель Квинт, - - Сейчас я его лассо поймаю, хватит уворачиваться! Пусть дерётся!
Квинт был лаквиарием, то есть гладиатором, который ловил своих противников с помощью большой верёвки.
- Он не бегает! - возразил Африкан, - А очень достойно уклоняется! Какой прок от такой лёгкой победы?
- Зачем тогда связался?
- Надеюсь, он ещё оклемается!
Тут пёс вцепился в ногу Африкану. Тот даже вскрикнул.
Квинт изо всех сил ударил пса лассо. И собака неподвижно замерла на Арене, уткнувшись носом в песок...
Трибуны загудели неодобрительно, как показалось Петру. А слов он уже просто не различал...А жаль - многие были на его стороне.
- Позор! Двое на одного! Уйди, К винт! Ты грязно работаешь!
Убил раненую собаку, а она честно дралась!
Увидев Друга, неподвижно лежавшего на песке, Пётр испытал такую ярость, что бросился на Квинта, не обращая внимания на Африкана. Но тот так ловко отбивался лассо, что к нему было не подступиться.
А Африкан...Тот вдруг склонился над собакой.
- Сейчас добьёт! - мелькнула мысль у Петра.
- Жив! - прокричал чёрный гигант, - Эй! Рудиарии!
На Арену выбежало несколько человек, одетых в тёмные тоги.
Двое из них подбежали к собаке, осторожно подхватили её и быстро унесли. Другие помогали раненым гладиаторам уйти с Арены.
- Держись! - вдруг услышал Пётр.
- К нему подбежал молодой гладиатор, без шлема и щита, вооружённый двумя мечами, по одному в каждой руке. Он был ранен в плечо, но решил не покидать Арену.
- Зачем вмешался, Квинт? У нас тут не бойня! - крикнул он лаквеарию. Ты просто подтвердил свою дурную репутацию! Одержал победу над раненой собакой! Славный поступок, ничего не скажешь!
Вместо ответа, Квинт стремительно развернул лассо над головой и...
И Пётр достал его. Убивать не собирался, но знал все слабые места в человеческом организме. И вывел Квинта из строя. Надолго.
Квинт упал, как подкошенный и рудиарии утащили его с Арены.
У Петра опять потемнело в глазах, и он рухнул на одно колено.
- Я, Лициний, буду сражаться за неизвестного гладиатора! - услышал он сквозь шум в голове.
Это прокричал его неожиданный союзник, по неизвестной причине ставший на его сторону.
- Благородный Лициний! Слава тебе! - орали одни.
- Опять не честно! Лициний ранен, а Африкан здоров, как бык! - возмущались другие.
Но тут раздались звуки труб, призывающие всех к тишине и вниманию.
- Жители города! - услышал Пётр голос Распорядителя Боёв, явно усиленный рупором, - Этот поединок прекращается по распоряжению Отцов Города! Он будет возобновлён после выздоровления раненых участников!
В ответ раздался одобрительный гул трибун и крики, - Правильно! Давно пора!
- После того, как Арена опустеет, - продолжал Распорядитель Боёв, - Вы увидите сражение андабатов!
Трибуны восторженно зааплодировали.
Петра подхватили сильные руки рудиариев и повели к выходу с Арены. Рядом с ним шли Лициний, отказавшийся от помощи рудиариев, и Африкан, которые совершенно мирно о чём-то беседовали.
- Работа такая, - усмехнулся Пётр.
Войдя под своды входа-выхода с Арены, он увидел группу молодых гладиаторов, готовящихся появиться перед трибунами- двое о чём-то оживлённо разговаривали, двое других уже одевали шлемы.
Пётр содрогнулся, увидев, что шлемы были...без прорезей для глаз. Так вот чему так обрадовались трибуны...Поединок андабатов - поединок вслепую...
Его провели в большое помещение, где на столах и лавках лежали и сидели раненые бойцы, над которыми "колдовали" врачи, - промывали и зашивали раны, делали перевязки, вправляли вывихи, ну, и прочее такое. Тех, кто уже дождался внимания медиков, уносили, уводили, или сами уходили - в жилые помещения.
- Как освободишься, скажи, чтобы тебя отвели в комнату димахера Лициния, - сказал Петру его неожиданный союзник и ушёл, сказав, что если чего и боится в этой жизни, так это врачей, и что его рана была лёгкой, его перевяжут друзья в казарме
- До скорого, надеюсь, - улыбнулся ему на прощание Африкан и тоже ушёл, бормоча, что был здесь совсем недавно и не успел соскучиться.
К Петру подошёл средних лет человек и сел на табурет рядом с лежанкой. Его сопровождал молодой человек с ящичком с медикаментами в руках - ассистент.
- Меня зовут Бакенхонсу. Родом я из Египта. Если моё имя показалось тебе слишком трудным, зови меня Бакен - как все зовут. И я буду тебя лечить.
- А я - Петриус, - ответил Пётр, посчитав, что такое искажение собственного имени было вполне в римском стиле.
- Хорошо, -- Бакенхонсу немного помолчал, не сводя изучающего взгляда с Петра.
А взгляд у него был просто пронизывающим.
- Скажи мне, Петриус, - наконец продолжил он, - Почему ты всё время озираешься? Ищешь раненого приятеля? Скажи его имя и я помогу тебе его отыскать. Ведь у нас таких врачебных залов - целых три, - видно было, что он этим гордиться.
- Его зовут Друг. И это - собака. Я видел, как ретиарии уносили его с Арены.
- А-а-а-а! Это его наш ретивый Квинт оглушил лассо!
- За что и получил, - пробормотал Пётр.
- И по заслугам! - услышал его медик, - А собака твоя в соседнем зале - там мы лечим животных. Ничего непоправимого с ней не произошло. Куда отнести твоего Друга?
- В помещение димахера Лициния.
Затем Бакенхонсу приступил к осмотру Петра. Выстукивал, выслушивал, мял, растирал, сажал, опять укладывал...Длилось всё это не менее получаса. Наконец он опять сел на табурет и молча воззрился на Петра.
Пётр тоже молчал. А что он мог сказать? Уж не рассказать ли про Норушника - ха-ха...Скорее всего, в этих краях про него и не слыхивали - это творение севера. А ещё вернее, тварь с севера. И что никакая медицина тут не поможет - здесь другие силы были нужны...
- Иди в мою библиотеку, - заговорил наконец Бакенхонсу, обращаясь к своему ассистенту, который всё это время стоял за его спиной, - И принеси мне свиток номер девять. Знаешь, где он лежит?
- Да, господин, - ответил молодой человек и умчался, не выпуская ящичек с медикаментами из рук.
Бакенхонсу взял левую руку Петра и начал внимательно разглядывать его ладонь.
Петру стало как-то не по себе и он решил заговорить, - хотелось хоть немного прояснить обстановку.
- Сегодня никого не убили, - осторожно, как ему показалось, начал он.
- А должны были? - явно удивился медик.
- В наших краях говорят, что гладиаторы бьются насмерть. И что того, кто дерётся плохо, публика не щадит. Есть, говорят у вас специальный знак - большой палец - вниз, и гладиатора добивают.
Бакенхонсу выпустил руку Петра и с таким интересом посмотрел на него, что тот решил - медик не так прост, как кажется.
- Ты откуда такой?
- С Севера.
- С севера Империи, или дальше?
- Намного дальше.
- Тогда понятно! Поединки до смерти, конечно, есть, но они редки. Зачем? Гладиаторы зарабатывают хорошие деньги, у них есть свои почитатели, их приглашают аристократы в свои дома, девушки их любят - так зачем умирать?
- Ну, у нас так говорят.
- Вернёшься - объясни...Кстати, насчёт знака у тебя тоже неразбериха в голове. Поднятый вверх большой палец означает - "меч из ножен!" - то есть, "смерть". А вот палец, убранный в кулак, значит - "меч в ножны!" - то есть, "жизнь". Кто же так всё перевирает, интересно?
Пётр точно знал, что официальная история не всегда правдиво описывает исторические события, но чтобы такое искажение... И кто перевирает, Пётр тоже знал...
- Парни, конечно, ранят друг друга в бою, иногда очень даже тяжело - всякое бывает. Ну, а мы-то на что?! Подлечим, поможем! Так что, не горюй! У нас тут собралась отличная команда медиков! Я бы даже сказал, - лучшая! Мы быстро парней на ноги ставим!
Он ещё хотел что-то добавить, но его ассистент принёс свиток
номер девять, как запомнилось Петру.
Бакенхонсу немедленно углубился в его изучение.
Свиток был толстым, Бакенхонсу читал внимательно, не торопясь, так что пауза затянулась.
Наконец он поднял глаза на Петра и тот прочёл в них - не то недоверие, не то непонимание...
- Отнеси этот свиток обратно, - начал он поучать своего ассистента, - Да смотри, аккуратно там! И принеси свиток номер два. Вот тебе ключ - Сей свиток в отдельном шкафчике лежит - слева третий от двери. Не вздумай перепутать. И чтоб мне быстро, копуша!
- Я уже говорил тебе, что я - египтянин, - опять возобновил разговор Бакенхонсу, - А ты кто? Вроде, не галл...И не сакс..
- Я - рус!
- Рус? Не слышал про таких...Но не обижайся - я всего лишь медик. Хотя круг моих интересов достаточно большой...Но я искренне огорчён теми слухами, которые у вас ходят про гладиаторов! Ведь кто такой гладиатор? Это - прекрасно подготовленная боевая машина! Ведь сколько денег нужно потратить ланисте - знаешь, кто такой?
- Владелец гладиаторской школы.
- Верно! Так сколько он вкладывает в тренировки, в профессиональную подготовку своих бойцов - только подумай об этом! И это - для того, чтобы парень сразу погиб на Арене только потому, что его противник оказался , ну, скажем, ловчее, более опытным? Да ты только подумай! Бои идут каждый день по всей Империи! Это сколько же мужиков можно положить каждый день! И откуда их потом взять-то?!
- Люди с больным воображением придумали1 - уверенно сказал Пётр.
- Молодец, что понял!
В эту минуту вернулся ассистент - со свитком номер два. И разговорчивый и "за державу болеющий" египтянин замолчал, углубившись в изучение очередных медицинских предначертаний.
- А вдруг, действительно поможет? - загорелся вдруг надеждой Пётр, - Было бы славненько...
О способе возвращения он пока не думал - не до того было. Но точно знал - его будут искать. Вопрос - когда заметят его отсутствие...Хотелось бы, конечно, чтобы поскорее - а то, и впрямь, гладиатором придётся стать...