Пишка не угадал. А точнее сказать, угадал, но только наполовину. А еще точнее, он конечно же четко угадал, что с ними будет дома. Но при этом совершенно не сумел представить себе, как всё обернётся дальше. Впрочем, не смогла такого предположить и весьма прозорливая в подобных случаях Тюня.
Никакая радость от их возвращения не помешала очень строгому, до горючих слёз, родительскому наставлению. Ребятам попало крепко. Хотя и случилось это не сразу, а только ближе к ночи. Ведь взрослые в час благополучного возвращения наших путешественников сами бегали где-то, занимаясь их розысками. В доме у Тюни, который, кстати сказать, так и продолжал стоять на своём законном месте, оставалась одна бабушка.
Бабушка Зоя, не тратя лишних слов, кинулась разувать и раздевать вымокшую насквозь внучку. Она не желала обращать внимания, что та оживленно сверкает глазами и совсем не дрожит от холода. К сожалению, Пиш случайно зазевался и что-то неосторожно зацепил у порога. Это была его большая ошибка! Сердитая бабка тут же словно забыла про Тюню. Размахивая веником, эта злющая старуха гналась за Пишкой по улице до самой калитки.
Два дня ни того, ни другую не выпускали из дома. Но самым обидным было всё-таки не наказание. Приводило в полное отчаяние, что никто и слушать не собирался, в каком интересном и жутком месте побывали ребята. За разговоры о чудесном мыле им досталось гораздо больше, чем за самовольную прогулку. И стоило теперь заикнуться про Текучее болото, родители тут же грозили новой взбучкой. Даже волшебные дары - наряды Тюни - взрослые объясняли себе слишком прозаически, как найденные или, не дай бог, утащенные у кого-то возле озера. Мол, подождем немного, хозяева этих вещичек еще объявятся. И вот тогда держись! Пришлось девчонке смирить свою радость и со вздохом сожаления упрятать всё лишнее с глаз.
На третий день Пишка с большой осторожностью отпросился сходить к деду, старому Тихону. Нельзя сказать, что его отпустили охотно. По счастью, дед жил недалеко, в том же посёлке, и дом его стоял не к лесу или озеру, а как раз в противоположной стороне.
--Ну, наконец-то! - так, прямо с порога, встретил внука дед Тиша. - Жду-жду, а тебе и дела нет.
-- Это еще зачем? - насторожился мальчик. Он был уже научен, как должен вести себя сын и внук после такого небывалого проступка.
--Не догадываешься? - хитро прищурился дед и смешно пошевелил белыми, как вата, усами. - Хотя погоди. А Настюшка что же? Взять ее с собой не догадался ?
--Ее бабка не выпустит, - пробурчал себе под нос Пиш. - Ну ее!
--Зоя не выпустит? - весело удивился дед Тихон. - А ну-ка пойдём, узнаем.
Действительно, бабушке Зое было уже не до детских шалостей. Она теперь просто сокрушалась и охала, и только сердито косилась на хихикающую внучку. Оказывается, какая-то назойливая птичка третий день подряд не давала ей покоя. Птичка заглядывала в окна, прыгала по перилам крыльца и, стоило зазеваться, норовила влететь прямо в комнаты. Людей почему-то она ни капельки не боялась.
--Да это же наша птица! - наивно проговорился Пишка, не обращая внимания на Тюню и ее прижатый к губам палец. Птица, в которой мальчик сразу признал письмо, отправленное с острова, словно ждала его прихода. Она вспорхнула с комода и вылетела в открытое окно.
--Убралась, окаянная! - выдохнула с облегчением баба Зоя. - Сидит ведь, а гнать нельзя! По всем приметам, сама должна вылететь. Но всё равно, помяните моё слово, - продолжала она с непонятным злорадством. - Быть беде, увидите сами. Да отродясь я такого не помню...
-- Что же это ты, Зоечка, всё охаешь? - во весь голос провозгласил дед Тихон, вежливо заглядывая в комнату. - Улетела, туда ей и дорога. Меньше будешь окна держать нараспашку.
--Молчал бы уж, старый баламут! С тебя что ли пример брать? Сидишь там у себя в духоте, да копоти. И что вы, вообще, меня на грех наводите! Тут дел по горло, а шатаются все, кому не лень.
-- Уходим, уходим! - поспешил дед. - Только и Настюню, уж будь добра, отпусти с нами. Она тебе тоже, наверное, все глаза намозолила.
-- Да уходите вы все прочь! - в сердцах разрешила бабка Зоя.
Услышав такое, Настюня первая выскочила за порог. Компания весело направилась к домику деда. Изгнанная бабой Зоей, птичка тоже перепархивала следом, то с крыши на дерево, то с дерева на забор, словно не хотела отстать от ребят. Но на нее пока никто не обращал внимания.
У деда Тихона, как всегда, было очень хорошо. Большая комната, с разными нужными и ненужными штучками по всем углам, больше походила на великолепный чулан. Настоящее хранилище разных забавных диковинок. Но на этот раз Тихон не дал копаться в своих сокровищах ни внуку, ни его подружке. Не успели переступить порог, как он сразу спросил их о Текучем болоте.
Ребятишки быстро переглянулись, не смеется ли над ними дед? Потом осторожно, но всё-таки перебивая друг друга, рассказали как заблудились, как потом перебрались на островок через трясину и что там увидели. Тихон слушал, важно кивал головой и сердито хмыкнул только тогда, когда речь дошла до волшебного мыла. Пишка как раз рассказывал, как он попросил новые туфли для Тюни и брызнул пеной. А туфли раз - и появились.
-- Так вот взяли - и появились?! - тряхнул дед головой.
-- Да вот они, дедушка! - кротко ответила Тюня и, отставив ножку, легко качнула носком. Туда-сюда.
Дед Тихон прицокнул, покивал головой, вздохнул. Но всё-таки не удержался.
--Дай-ка, Настюнька, взглянуть поближе. Глаза последнее время подводить стали.
Туфлю дед долго вертел в руках, мял подошву, оглядывал с краев, щелкал пальцем. Наконец вздохнул еще раз.
--Да. Не наша это работа, не здешняя. Кожа настоящая, а чья - не пойму. Выходит, ничего вы не сочиняете? Тогда радуйтесь, детушки. Видно, пожалела вас каменная лягушка.
--Ка-кая лягушка? - с запинкой, но в один голос спросили Тюня и Пишка.
--А вот какая!
И дед рассказал им такое, что все их похождения показались действительно детской забавой.
"Лес наш когда-то был огромный и непроходимый. Не было человека, кто прошел бы его насквозь. Ездили в обход по сухому месту. В лесу ведь самом, как раз посередке, тянулось гиблое болото. Болото бы ладно, да жила в нем болотная каменная лягушка. Такая, что лапой дом раздавит, а во рту у ней взрослый мужик поместится, словом не лягушка, а целый кит. Быков, оленей - тех глотала, как ягодки. Увидеть такое страшилище, и то ног не унесешь, а уж подойти поближе и не думай. Враз языком подцепит, только тебя и видели. Язык-то шагов на десять дотягивается.
Но находились отчаянные головы, подходили. Лягушка-то вся из болота никогда не выбиралась. Высовывалась иногда. Выползет головой и передними лапами, а где у неё тело кончалось, был ли хвост, какие собой задние лапы - про то никому не ведомо. Всё это в болоте оставалось, в самой трясине.
Но говорят, как выползет это чудище, кто смелый да осторожный, можно по краешку и по кромочке до спины ее добраться. Не только добраться, но и взобраться, и на спину, и на голову. Спина-то у той лягушки вся в каменной чешуе, а голова сверху, так сплошной камень. Такую малость, как человечишко, каменная лягушка и не почует. Сиди у нее на голове, сколько вздумается. Она ведь головой не трясет, только рот разевает, да глазами ворочает. Рассказывают, был один дурачок деревенский, так тот на каменной лягушке три раза болото переехал.
Но подходили к ней конечно не затем, чтобы по болоту кататься. Совсем другое замышляли, такое, что и сказать-то - дрожь пробирает. Норовили по щеке спуститься и в открытый рот нырнуть. Сумей-ка такое сделать, пока язык далеко, да еще изо всей силы в серединный зуб вцепиться. Он один из всех длинный и тонкий. Уцепишься за зуб, держись, не слабни. Побултыхает, побултыхает тебя языком во рту лягушка, надоест ей такое занятие, она тебя и выплюнет.
А как выплюнет, затаись, лежи. Жди, когда страшилище опять в болото уползет. Скроется в болоте по самую голову и поедет эта голова куда-то в другое место. Лягушка ведь все болото давным-давно исходила, знает, где пройти, чтобы с головой не окунуться. И то сказать, не шибко глубоко болото наше, да топкое, любому до макушки хватит. А зарасти болоту до конца лягушка-то эта и не давала.
Ну вот, дождешься, как уйдет каменная лягушка, вставай и радуйся. Человек ты теперь непобедимый. Силища у тебя немерянная, и крепок так, что никакая хворь не свалит.
Знаменитые богатыри из нашего леса выходили. Куда бы потом ни уходили, обо всех слава гремела. Много и к нам народу приходило, силушку добывать. Ну, уж тут - кому чего. Сгинуло тоже немало...
Но скоро - не скоро, а пошел слух: ослабела лягушка каменная. Из болота уже не выползает, сидит в трясине, только макушка снаружи. Пасть огромная и та уж в грязи утопла. А жива еще громадина. Глаза ворочаются, и, от слабости такой, плачет лягушка слезами горючими. Да слеза со слезой не схожа. Из правого глаза - целебная, не только болезнь прогонит, мертвого поднимет. Из левого - губительная, куда попадет - ничего живого не оставит. А сольются две слезы в одной чашке - вода-водой, как из любой речки. Ни вреда, ни пользы - влага да прохлада.
Прознали и про воду люди. Кому не захочется такое чудо добыть? Да только не просто добраться до головы лягушки каменной. Болото не пускает. Только птице впору, ей трясина не помеха, а человек, как ни ловок, дорогу к воде чудодейственной проторить не сумел.
В другом месте ничего, поддается и болото, а как приблизишься к лягушке, тут уж топи непролазные. Нащупаешь тропку, как ее ни примечай, на другой день не найдешь. Не будет ее на старом месте. Начнешь гатить трясину - ночь пройдет, и все труды даром. Всю твою гать во все стороны по болоту растащит. Вот за это самое и прозвали то болото Текучим. От лягушки ли той, от воды ли чудесной, а коварнее того болота нет на свете.
Кто-то удачливый пробирался иногда, приносил и воду, да только редко. Больше-то уходили да не возвращались. От удальцов этих все же прознались, что закрылись глаза лягушкины. Голову землей обволокло, да лесом прикрыло. Но вода чудодейственная все еще сочится из-под век каменных и сам камень цел-невредим. Так и плачет веки вечные. Потом и имя ему определилось - Плакун-камень. Старики про тот камень неохотно рассказывали, а кому и говорили, то уж само место не указывали. Потому как, цел тот камень, нет ли, а Текучее болото и по сей день не устоялось. Уж про него-то правда истинная, гибельней места не сыщешь".
Тюня выслушала рассказ деда ни разу не ойкнув. После того, что она уже повидала своими глазами, страшнее не стало. Наоборот, все получалось как будто проще и понятней. Зато Пишка не раз содрогнулся. Ведь представить только, что бы могло быть, если бы лягушка эта действительно умела ползать и рот разевать! Конечно, дедушка шутит насчет лягушачьей жалости. Как выдумывают и все остальные, кто с чужих слов сочинил эти побасенки. Камень ведь тот, и правда похож на огромную голову. Вот и плетут про чудовищную лягушку. Только про мыло волшебное выдумать всё-таки никто не догадался.
Тихон как будто подслушал мысли внука.
--Всё бы так, но не видел там никто никогда вашего Мыла-Творила. Вот и думай.
--А что думать? - рассердился Пишка. - Просто не бывал никто, кроме нас, на этом острове, и всё тут.
--Нет, внучек, ошибаешься - бывали. Да и к чему теперь скрывать!... Мне самому в молодости тоже случалось переходить Текучее болото. Всё я видел, и бочажок этот с прозрачной водичкой, и Плакун-Камень.
--А как же вы выбрались, дедушка? - округлив свои глаза, недоверчиво поинтересовалась Тюня.
-- Сам не пойму. Посидел недельку подле Камня, покуда припас не приел. И решился очертя голову. Насилу пролез. Но не утоп, молодой был, сильный. Не такой, как теперь!
Ребята переглянулись с довольно кислым видом. Не то чтобы их не поразило внезапное признание деда. Уж кто-кто, а они-то теперь знали, рассказывать другим про настоящие чудеса бесполезно. Потому и молчал все эти годы дед Тишка. Их дожидался. Но выходила странная вещь. Похоже не только они, и дед тоже вернулся с колдовского острова с пустыми руками. Или так и должно быть?
--Значит, ты тоже был на острове, а ничего с него не принёс? - спросил Пишка, сочувственно кивая.
Дед заговорщицки подмигнул.
--Принес бы, если бы было чего. Только водички чудесной набрать не удалось. Даже по малюсенькой капельке.
--А мыло? - не утерпела Тюня. Так ей хотелось, чтобы воскликнул сейчас старый Тихон: "Шучу я, ребята. Здесь оно у меня, мыло волшебное. Целое ведёрко". И тогда всё, что так быстро закончилось там, на Текучем болоте, началось бы сызнова. Пена, превращения, моментальное исполнение желаемого! С одной разницей - беспокоиться и домой торопиться не надо. Колдуй себе потихоньку прямо здесь. Сколько хочешь и в собственное удовольствие.
Видно, того же хотел и Пишка. Заметив, что дед медлит с ответом, он забыл свою иронию и затаил дыхание. Тихон с понимающей грустной улыбкой смотрел на насторожившихся ребят.
-- Не видел ведь я никакого мыла, - ответил он, наконец, с легким вздохом. - А то бы давно уже собрался туда снова.
--И не побоялся бы лезть через трясину?
Дед помолчал, задумался. Ребята терпеливо ждали.
--Не обязательно и лезть. Так, по крайней мере, я когда-то думал. Была у меня задумка. Накачать резиновую лодку да переползти с ней прямо поверху. Но ты верно говоришь, Гришуха. Боязно показалось, а ну, как, тяжел я окажусь. Застряну и уйду на дно вместе с этой лодкой.
И заметив разочарование ребят, дед вдруг решительно махнул рукой:
--И правильно сделал, что не собрался! Первый раз всяко случается. А по второму не надейся, не вытянет. Так и останешься понапрасну в этой трясине. Поняли меня, суслики?
И Тюня, и Пишка промолчали. Как видно наученные уже собственным опытом, решили, что возражать ни к чему. Всё равно не выйдет ничего хорошего.
--Значит, говоришь, появились туфельки? - прервал молчание дед. - А дальше что было? Наверное, ты, Настюшка, здорово перепугалась...
Уже уходя от деда, Пиш подморгнул и кивком головы указал на сарай.
--А там, точно, спрятана у деда резиновая лодка. И он про нее никому не рассказывает. Видно, правда хотел он, да забоялся. Теперь-то и уговаривать нечего - не пойдёт.
Тюня боязливо поёжилась. Хорошо там на волшебном острове, интересно до жути, но дома всё равно лучше.
На следующее утро Пиш прибежал к Тюне спозаранку.
--Не слышала? Совсем плохо с дедом! Мать заходила к нему вечером, говорит - слёг и не разговаривает. Врача к нему вызывали.
--Это кто? Тихоня-то? - услышала бабушка Зоя. - Да уж, допрыгался старый. Ну, всему своё время. Вы-то, смотрите, не вздумайте к нему бегать, пока врач не позволит. Без вас за ним доглядят.
Она еще что-то говорила, но ребятишки слов уже не разбирали, отошли в дальний угол заднего двора.
--Думаешь, это из-за нас? - спросила Тюня. - Мы его вчера разволновали.
Пиш смотрел куда-то в сторону.
--Может быть и из-за нас, - ответил он сухо. - Но тут совсем другое дело. Надо идти и достать целебную воду! Она ему поможет.
--На каменную лягушку?! - ахнула Тюня.
--Тише. Не бойся, ты в лесу останешься, болото я один перейду. Я бы тебя не звал, - Пишка опустил глаза, - просто не знаю, найду ли дорогу.
--А родители?
--А дед?
--Дедушку жалко, - согласилась Тюня и, больше не говоря ни слова, пошла к калитке. Бабка крикнула им вслед, чтобы далеко не уходили, ребята прокричали что-то бодрое и уже бегом припустились к домику деда.
Замок на сарае оказался не заперт, собаки на дворе не было. Без особого скрипа отворилась и дверь. Оставалось незаметно уйти из поселка. Но уж этому Тюню и Пишку учить было не надо. Впрочем, прежде всего предстояло собраться в дорогу.
Пиш не задумываясь выудил из укромного места увесистый серый тюк. Это и была лодка и к ней же насос.
-- Дотащим? - с сомнением спросила Тюня. Пиш вместо ответа огляделся. Стародавний пыльный велосипед времен дедовой молодости? Наверное, не пригодится.
--Если бы такой зелёный, как у Штырькова, - прошептала девочка. - Да, не догадались мы взять маленький кусочек нашего мыла.
--А вот это в самый раз!
Пишка покопался в куче и извлек на свет вполне крепкую и не тяжелую двухколесную тележку. Ее можно было толкать перед собой, а по необходимости волочь на буксире. Тюня сразу заулыбалась. Укрепили серый тюк. Сверху Пишка добавил моток прочной веревки, подумал и положил сверху небольшой топорик.
--Давай лучше нож, - Тюня взяла с верстака раскладной ножик с костяной ручкой.
--И нож возьми, - поспешно согласился Пишка. Давно пора было трогаться в путь.
--А есть чего будем?
Мальчик усмехнулся. Вытащил из одного оттопыренного кармана большой ломоть хлеба, из другого - кусок копченой колбасы, обернутый даже в какую-то плёнку.
--На два дня хватит.
Тюня кивнула, но как-то не особенно бойко. Впрочем, на долгие сборы времени не было. Пока раннее утро, нужно проскочить через заднюю калитку, потом по тропинке задворками, и быстрее топать к лесу. А там видно будет.
До леса ребята дошли уверенно. Светило еще раннее солнце, тяжелая тележка катилась легко, по дороге никто не встретился. Но ведь скоро предстоит главное. За первыми деревьями, недалеко от опушки, начинается переплетение нескольких тропинок. В прошлый раз Пишка по ошибке выбрал ту, которую не надо. Ту, которая завела в чащу, а потом покрутилась и оборвалась. Теперь же, наоборот, нужно не перепутать и свернуть туда же. А иначе, как на смех, просто уйдешь в какое-нибудь Лунявино или выскочишь на то самое озеро.
--Смотри! - воскликнула вдруг Тюня и показала вверх.
Пиш поднял голову.
--Она?
--Конечно, она!
В воздухе, совсем невысоко, быстро носилась кругами их птичка-письмо. Но вот птичка сделала крутой разворот и прямо над тропинкой полетела к лесу.
--Что это она?
--Наверное... наверное показывает нам дорогу!
По-другому трудно было и понять. Тем более, что тропинка, на которую так явно вывела птичка, и Пишке показалась знакомой. Ребятишки без долгих слов решили не раздумывать, а довериться своему чудесному проводнику. Куда бы не завела птичка, болото не иголка, отыщется всё равно. А скоро они и думать об этом забыли. На узкой неровной тропинке стало очень непросто управляться с тележкой. Она теперь уже не казалась удобной и ловкой.
Катили ее по очереди, а иногда впрягались сразу вдвоём. Временами, в короткие передышки, Пиш внимательно оглядывался по сторонам. Лес уже не смотрелся таким дремучим, вековым и огромным, как было в прошлый раз. Кто знает, почему? Может быть, всё-таки, птичка указала им другую тропинку.
Когда выбрались к болоту, силы ребятишек были явно на исходе. И хоть они и достигли желаемого, унылый вид бескрайних мшистых островков, кочек, голых коряг и кривых ёлок ни капельки не обрадовал.
--Сейчас передохнем, - сказал Пишка, старясь говорить спокойно и ровно, - доберёмся до островка, а там и сразу назад. Не задерживаясь!
--А где он, этот островок, - вздохнула Тюня.
--Найдем!
Но птичка письмоносица отлично знала дело, за которое взялась. Островок оказался рядом. Правда, не слева, как предполагал Пишка, а наоборот справа. Значит, подошли они всё-таки другой дорогой! Зато островок, без всякого сомнения, был тот самый. Даже с этого берега было заметно, как просвечивают между деревьями малиновые бока Пишкиного вертолета.
Время давно перевалило за полдень, а переправу на островок еще только предстояло наладить. Большая лодка, больше пока похожая на мятый серый матрац, надувалась медленно-медленно. Когда качать насосом стало уже невмоготу, Пишка вежливо и деликатно попросил Тюню сменить его хотя бы ненадолго. Девочка молча согласилась, но сразу стало видно, что проку от ее работы будет немного. И всё-таки, пробормотав что-то одобрительное, Пиш отошел с топориком в лес. Нужно было разыскать и вырубить подходящую жердину. Достаточно длинную, достаточно прочную, но не очень тяжелую.
Только с третьего раза, бросив на месте две неудачные заготовки - одну хилую, как прутик, а другую, целое бревно - Пишка отыскал, наконец, то, что ему было нужно. Очень довольный, мальчик вернулся к островку. И сразу понял, что ходил он довольно долго. Тюня, сидя прямо в лодке, в изнеможении откинулась на борт, как на подушку, и даже не повернула головы. Зато резиновые бока лодки явно надулись и округлились. Подкачать осталось совсем немного.
Пишка поневоле почувствовал себя виноватым. Он порылся в карманах и выудил оттуда хлеб и колбасу.
--На, поешь, - сказал он смущенно. - И вообще, оставь себе. А я... там... сделаю чего-нибудь.
И мальчик ожесточенно задвигал насосом.
--Слышь, Пишка, - тихо сказала Тюня. - Ты ведь до ночи не управишься.
Действительно, солнце уже опустилось ниже деревьев, недалеко было и до заката. Туда еще - может быть, а вот назад - кто его знает.
--Значит, придется заночевать на острове, - собрав всю свою бодрость, твёрдо ответил Пиш. - А завтра, на рассвете...
--А я, выходит, одна здесь останусь? В лесу?
--Но нельзя же нам ждать до утра! - сердито возразил мальчик. - И так уже целый день пропал.
--Значит, поплывём вместе, - заявила Тюня спокойно, как о чём-то давно решенном. - Сейчас поедим и поедем. Так даже лучше. А то ты сядешь на один край, будешь толкать-толкать и перевернёшься.
Права была девочка, или нет - Пишка спорить не стал. Если признаться честно, вдвоём даже не так боязно. Ведь как ни храбрись, островок-то этот много чего может устроить. Волшебство, оно и есть волшебство. Недаром взрослые, не то, что ходить сюда, и говорить-то о нем запрещают. Кто знает, что здесь бывало в старые времена. А про лягушку каменную лучше вообще не вспоминать.
На первых порах переправа через болото шла хоть и медленно, но спокойно. Пиш перебирался с края на край лодки, отталкивался своей рогатиной. Тюня отползала на другой борт - держала равновесие. Рывками, с боку на бок, но лодка всё-таки постепенно ползла по мху и бурой воде, уходила от берега. Уползала на самую трясину.
И там встала. Ребята чувствовали, что они съехали в какую-то низинку между кочек. Лодка держала их на поверхности, они сидели в ней, как в уютном гнездышке, но.... С места они не двигались никак. Куда ни тыкал Пишка своёй жердиной, везде она только проваливалась в пустоту. Не получалось даже отъехать назад, на старый промятый след.
--Может быть, вылезем, как тогда? - спросила Тюня и с сожалением оглядела свою сухую чистую одежду. - Пешком дойдём. До островка же совсем недалеко.
--Ты что, не видишь!? - перебил ее Пишка с отчаянным ожесточением. - Утонем сразу, с головой.
-- Скоро темнеть будет... Если бы веревкой нас кто-нибудь оттуда...
Пиш вдруг хмыкнул, распустил моток прихваченной бечевки и привязал к нему свой топорик. Йе-ех! Он метнул топорик изо всех сил куда-то в заросли на той стороне трясины. Топорик проломился сквозь кусты и чавкнул. Потихоньку, осторожненько мальчик потянул веревку. Кажется, зацепились.
--Возьми шест, - тихо сказал Пиш Тюне. - Если удастся - отталкивайся.
Сам он стал мягко, но сколько хватало силы вытягивать свой конец бечевки. И увидел с радостью, что лодка снова пошла по кочкам. Еще, еще , еще!
--Пишка - дно! - радостно завопила позади Тюня.
--Не Пишка, а Пиш! Вот так вот! - довольно ответил мальчуган, облегченно переводя дух и выпустив веревку из вздрагивающих пальцев. Она была уже не нужна. От отчаянного толчка Тюни нос лодки уткнулся наконец в сухую осоку.
Со странным любопытством, как будто отлучались на целый год, ребятишки вышли к плакун-камню. Он был всё тот же, неизменный, и прудик опять полон воды до самого края. Немудрено. По всему было видно, что Тюнин ливень хлестал здесь, на островке, в полную силу. Их шикарное зеркало и даже новенький вертолет стояли забрызганные до самой макушки мелким мусором с земли и деревьев. Но три жарких дня прошли не зря. Под ногами нигде не хлюпало, а жесткая трава давно уже успела высохнуть.
Сообразив, что дождь мог наделать еще более непоправимой беды, Пишка подскочил к канавке, в которой лежали их заветные серые комочки. Нет! Волшебное мыло по-прежнему скромно покоилось на своем месте, хотя, как показалось ребятам, сухих катышков стало меньше. Не утерпев более, Тюня схватила один из кусочков и весело взбила пену.
--Ну! Чего?! - бодро воскликнула она.
--А, сделай еды какой-нибудь что ли, - сказал Пишка, не оборачиваясь. Он уже подобрался к самому камню и попытался приподнять ножом каменное веко. Попытка оказалась бесполезной. Каменные веки и глазницы, похоже, составляли одно целое, один сплошной камень. Несмотря ни на какие легенды невозможно было поверить, что эти веки хоть когда-нибудь открывались. А струйки живительной и мертвящей воды давным-давно иссякли. Ковырнув еще раз ножом по твердому камню, мальчик разочарованно опустил руки.
Оставалось одно - думать, что утро вечера мудренее...
И теперь, конечно, идти на помощь Тюне, которая успела потрудиться не хуже скатерти самобранки. Этой горки соблазнительной снеди ребятам, без всякого сомнения, хватило бы на добрую неделю. Волчий аппетит, тихо молчавший целый день, вдруг, на закате солнца, неудержимо вырвался на волю. Уписывали они лакомства тут же, возле угрюмого камня, и никаких новых мыслей, как добыть целебную воду, просто не приходило в голову. А очень скоро наступила темная ночь
Проснулся Пишка, едва только забрезжили первые лучи солнца. Он сполз с печки, торопливо оделся и, превозмогая себя, по раннему холодку поплёлся к суровому плакун-камню. Трава слегка намочила штанины и кроссовки мальчика, да и весь камень не хуже травы был покрыт влажным росяным налетом. Повлажнели две дорожки от каменных век - желтая и голубая - но всё-таки росы в них не собралось и по капельке. Теплы еще, коротки летние ночи.
--Роса, - прошептал Пишка, понурив голову. Так вот откуда брались эти каменные слёзы. Конечно, если бы ребятишки пришли сюда не теперь, а к осени, роса бы каждое утро по каменным бороздкам стекала струйкою. Ведра и тогда не наберёшь, но радуйся и чашечке. Да и где это сказано, чтобы живую воду набирали вёдрами. Она бы ценилась тогда не больше любого травяного настоя.
Впрочем, всё было зря! Зря они опять забрались на этот лягушачий остров, зря из дома убежали. Ведь деду Тихону осени дожидаться, всё равно, как второй молодости...
Пиш с досадой отвернулся от коварной каменной глыбы и спустился вниз, к брошенной лодке. Потихоньку, так как спешить теперь стало некуда, он смотал веревку, вырвал из кустов и отвязал от нее топорик. С топориком в руках мальчик поднялся назад, взглянуть еще раз на плакун-камень. Солнце между тем не мешкало, стояло уже заметно выше, теплело, роса на камне оставалась лишь в уголках и складках.
Вот и веки эти каменные он вчера колупал зря. Они, правда, не подались, но вечером у Пишки не было в руках топора. Может быть сейчас? Мальчуган примерился, приставил нож, стукнул легонько обухом топора. Нет, не выходит. Еще раз, еще... Хрясь, звень! От ножа в руках у Пишки осталось одно сломанное лезвие.
-- Не получилось?
Это конечно Тюня. Не спится ей, выскочила из дома ни свет, ни заря!
--А что здесь может получиться!? - пробурчал Пишка и вздохнул. - Понимаешь, я всё понял. Утром на камне было много росы. Она соберётся и пойдет вот отсюда маленькой капелькой. Эту капельку нужно поймать в кружку, а на следующее утро еще одну, потом еще...
Пишка пожал плечами. Какая, в общем, теперь разница.
-- А если водой полить сверху, - не унималась Тюня, - получится что-нибудь? Давай попробуем. Какой глаз будем поливать?
--Опять ты разные глупости! Не должно волшебство исполняться так просто. Как хочешь, а живая вода просачивается где-нибудь изнутри камня.
--Ты же говорил - роса?
--А роса, значит, внутрь уходит. Для того я и хотел открыть. А тут... - Пишка повертел обломок лезвия и в сердцах отшвырнул в сторону. Металл резко звякнул о борт вертолёта.
--Только-то! Ну-ка отойди, ты, Пиш!
Мальчик отступил вбок и снисходительно глядел, как Тюня опять взбивает пену. Сейчас, наверное, сделает ему кувалду или сверло с дрелью...
--Веки плакун-камня... Откройтесь!
Брызги пены упали на камень, на секунду он как будто даже побелел, раздался сухой скрежет. И две каменные нашлёпки, словно незакрепленные ставни, грузно съехали в стороны. На месте глаз теперь темнели два круглых отверстия, в тарелку величиной. Они еще больше сделали камень похожим на гигантскую голову. Тюня и Пишка невольно попятились.
Что же получается? Камень внутри оказался пустой.
--Поглядим?
Ребятишки на цыпочках приблизились к темной глыбе, готовые дать стрекача, если из пустых глазниц плакун-камня высунется или выползет что-нибудь страшное. Но всё было спокойно и тихо. Пиш осторожно приблизил своё лицо к одной из дырок, вблизи напоминающей обыкновенное круглое окошко. Из "окошка" пахло чистой свежей сыростью и тянуло легким холодком. Чувствовалось, что темная пустота уходит далеко вниз на манер погреба или даже колодца. Мальчик негромко угукнул, и изнутри камня сразу отдалось глухое эхо.
--Пещера, - пробормотал Пиш. - Надо сходить за спичками.
--Давай лучше фонарик, - ответила Тюня.
--Да, лучше фонарик, - согласился Пишка. - А у вас есть, разве?
--У нас всё есть! - девочка довольно хихикнула и повертела в воздухе кусочком волшебного мыла. Через минуту в ее руке блестела пластмассовая коробочка, из которой прямо в глаза Пишке ударил тонкий, но яркий лучик света. Мальчик заморгал сразу заслезившимися глазами, однако возмутиться не успел, Тюня сама подобралась к окошку в камне и взвизгнула от восторга.
--Что там? - не выдержал Пишка.
--И правда пещера! Вниз, а вон там вбок, и еще...
Мальчуган сразу подскочил к камню, благо глазниц-окошек было две, и ничто не мешало ему присоединиться к Тюне. Действительно, прямо вглубь острова, под крутым уклоном уходил расширяющийся каменный туннель. Завершение его, если оно было, терялось в непроглядном мраке. Но не дальше двух-трех шагов в стенках этого туннеля-колодца чернели как будто два боковых хода. Причем один против другого.
--Вот тебе и лягушечья голова! - хмыкнул Пиш, когда Тюня погасила фонарик.
--Да, - спокойно согласилась девочка, - тут целая каменная змея.
--Чего? А вбок тогда что?
--Лапы, - Тюня была невозмутима, словно всё, что они увидели, знала заранее.
--У змеи лапы?
-- Ну, она же не просто змея. Она - змея и ящерица. А высовывалась только головой и лапами. Вот люди и подумали, что лягушка.
--А теперь она что? Высохла? - не унимался Пиш.
--Конечно. Послушай, - Тюня всплеснула руками и даже выронила фонарик, - может быть и правда лягушка!? Тогда это не туловище ее, а только горло.
--Ничего себе - горло! Это уже не лягушка получается, а целая гора. Больше динозавра.
--Подумаешь, какой-то динозавр, - начала было девочка, но Пиш вдруг быстро ткнул пальцем, показывая что-то внутри глазницы. Он заметил, как сверху сорвалась и упала вниз блеснувшая на солнце водяная капля.
--Она!
--Вода!! Откуда она там?
Да, сверху капала вода. Насколько ребята сумели разглядеть снаружи, над каждым из глаз-окошек прилепилось как бы по корзиночке, формой напоминающие ласточкины гнёзда. С них и срывались капли. И летели вниз, бесшумно исчезая в наклонном колодце. Тюня попробовала подхватить рукой падающую капельку, но Пишка вовремя оттащил ее в сторону.
--Очумел! - рассердилась девочка. - Это же правый глаз, с живой водой.
--Правый?! Тоже мне, Тюня! Не знаешь, где у тебя правая рука?
--Почему у меня? У лягушки!
--У лягушки? И правда, - Пиш качнул головой, задумался, но подружку к камню всё-таки не подпускал.
--Ладно! - решил он наконец. - Угадывать нам нельзя. Нужно проверить. А до этого и пальцем не трогай. Во что вот только теперь собирать эти капельки? Придумать какую-нибудь...
Он попытался изобразить руками в воздухе, что имел в виду. Тюня хмыкнула и убежала. Скоро она вынырнула из-за вертолета, держа в руках ковшик на длинной ручке. Это было как раз то, что требовалось.
Пишка осторожно подставил посудинку под капель с той стороны, где, как он успел заметить, капельки падали чаще. Не сразу, но вот на донышке ковшика набралось немного совершенно прозрачной влаги. Мальчуган вытянул ковшик наружу и шагнул немного в сторону.
--Ну! Пробуй же! - Тюня вся заерзала от нетерпения.
Пиш очень аккуратно наклонил ковшик, чтобы на травинку, избранную им для опыта, капнуло совсем чуть-чуть, самую малость. И поступил правильно, потому что результат ошеломил ребят.
Стебелек, на который в основном и попала неизвестная вода, сразу почернел и завалился. Но видимо мельчайшие брызги разлетелись и на другие травинки, потому что со всех сторон от упавшего стебелька появилось сразу несколько черных пятнышек. Они разрастались на глазах, пока не слились с самым большим пятном - вокруг первой почерневшей травки. Черный, словно выжженный, круг дальше расширяться перестал, но всё равно, посреди живой травы появилась жуткая плешина, будто прошлогоднее кострище от средней величины костра.
Пишка только кашлянул, сказать ничего не получилось - перехватило горло. Тюня изумленно покачала головой. Потом вздохнула с облегчением и не удержалась, ехидно сощурилась:
--Вот видишь, я говорила, что тот - правый! И ручеек там - голубенький.
--Да, теперь мы это знаем точно, - миролюбиво согласился Пиш. Он повел плечами, как будто вдруг замерз или вымок, но потом добавил совершенно спокойно:
--Давай собираться назад. Сделай пока какие-нибудь две фляжки, чтобы у них крышки закручивались.
С помощью волшебного мыла Тюня легко и быстро управилась со всеми делами. Две аккуратные, пока пустые фляжки стояли на небольшом столике. Девочка рассудила, что он пригодится. Ведь на столике переливать такую опасную воду будет удобнее. Потом к фляжкам прибавились стеклянные воронки, вроде той, через которую Тюнина мама обычно разливала масло. Еще немного подумав, девочка попросила волшебную пену сотворить две пары маленьких резиновых перчаток. Так будет еще лучше.
А всё это время Пишка неподвижно стоял у плакун-камня и не выпускал из рук ковшика. С поразительным упорством он ловил каждую каплю мёртвой воды и ни за что не соглашался уступить подружке своё место. Временами мальчика охватывало сомнение, зачем он вообще набирает эту напасть, когда деду для поправки нужна водичка живая. Но сколько мальчуган помнил рассказов и сказок, нигде и никогда волшебные герои без мёртвой воды не обходились. В третий раз на этот лягушачий остров можно уже и не попасть. Значит их дело - привезти. А остальное пусть уж решает сам дед Тиша, какая вода ему нужнее, живая или мёртвая.
Тюня всё больше изнывала от скуки и безделья, а водички в ковшик накапало совсем мало.
--Слушай Пишка, а давай пошевелим там чем-нибудь. Ты не бойся, у меня перчатки есть.
--Руками полезешь?
Вместо ответа девочка снова сбегала в дом и принесла длинную кочергу с узким носиком. Пиш, которому и самому уже надоело дожидаться каждой капельки, хмыкнул одобрительно и немного отодвинулся в сторону. Тюня, затаив дыхание, осторожно, как в печку просунула в окошко кочергу и что-то там наверху легонько поскребла. Вода сразу побежала струйкой, и в ковше тонко забулькало.
--Хватит, отходи!
Струйка постепенно иссякла, опять перешла в капли, но Пишка уже чувствовал - ковшик заметно потяжелел. Довольно, с них хватит! Добытую воду ребята осторожно перелили во фляжку, закрутили крышкой. Пишка сходил за ведром, так и валявшимся с прошлого раза у края мха. Потом зачерпнул из прудика чистой воды и обильно окатил ковшик и кочерёжку.
--А теперь давай я, - сказала Тюня. Она тщательно вытерла ковш неизвестно откуда взявшейся тряпочкой и подставила его под капель правого "глаза". Упало несколько капелек, а Пишка уже бесцеремонно перехватывал ручку.
--Пусти, сейчас отдам.
--Ты чего?
--Как это - чего! - он не сильно, но настойчиво отвёл Тюнину руку. Потом повернулся и капнул на свежие угольки водой целебной - повторил в точности свой недавний опыт. На глазах ребятишек произошло второе чудо - на месте выжженного пятачка поднялась ожившая трава. И не просто поднялась, засверкала среди своих пожухлых собратьев яркостью буйной весенней зелени.
Тюня тоже захихикала от радости и снова пристроилась с ковшиком. А Пиш взял в руки кочергу. Он дотянулся наугад до каменной корзиночки. Что там надо потеребить? Сначала у него ничего не получалось, но вот капельки бодро забарабанили в донышко.
--Ага! Сейчас еще чуток!
Но вместо ожидаемой струйки, наверху что-то хрустнуло. И - Тюня едва успела придвинуть к себе ковшик - каменное гнездо, мелькнув мимо окошка, провалилось вниз. Отдаленно стукнуло раз, два - и всё затихло. Ребята замерли, еще не веря в катастрофу.
Нет! Сверху снова упала капелька. За ней другая... Третью пришлось ждать заметно дольше. Потом, кажется, прошла целая вечность, прежде чем упала четвёртая.
Тюня всё так же держала ковшик и молчала. На Пишку было жалко смотреть. Он привалился спиной к теперь уже бесполезному камню и замер, не поднимая глаз. Девочка осторожно заглянула в ковшик.
--Пишка, послушай. Мы уже успели набрать. Немножко. Может быть этого хватит.
Мальчик ничего не ответил.
--Надо попробовать. Отнести дедушке хотя бы это. Может быть ему хотя бы полегчает?
Пиш медленно повернул голову. Затем оторвался от камня, заглянул в ковшик.
--Хорошо. Вот ты и отнесёшь. А я останусь здесь. Буду стоять с ковшом и собирать капли. Давай его сюда... Нет, сначала перельем во фляжку.
Жалкие остатки живой воды ребятишки тщательно закрутили. Пишка взял ковшик, встал у камня и просунул руку в окошко.
--Пишка, - осторожно позвала Тюня. - А ведь я одна не смогу.
--Сможешь, - сердито отозвался мальчуган. - Не тяни время, иди!
--Как? - растерялась девочка. - Через лес? Я ведь... дороги не найду. Заблужусь где-нибудь.
--Найдёшь. Птичка покажет.
--Не будет никакой птички, - убежденно пролепетала Тюня и заплакала.
--Ну, вот! Там же и без птички нетрудно. Не как в прошлый раз. Вон там, в той стороне найдёшь тропинку. Помнишь, где она обрывается?
--Не помню, - всхлипывая покачала головой Тюня.
--Найдёшь...
--Но это же долго будет! А если я не успею, или потеряюсь. А потом ночью, в лесу. И чем тогда лечить дедушку.
--Слушай, - вдруг встрепенулся мальчик, - а мы тебе велик сделаем. На нём быстро доедешь. Только чуть-чуть по лесу, а там - на все педали!
--Дурак ты, Пишка, - сквозь слёзы улыбнулась девочка. - Я ведь на нём еле-еле. А через болото как? Опять в лодке? Одной?
Пишка задумался. Потом встряхнул головой, глаза его посветлели.
--Я знаю, как через болото! Хорошо, уговорила. Идем вместе.
--Нет, - покачала головой Тюня. - Надо отвезти поскорее и сразу назад. А я тебя только задержу. Ты очень хорошо придумал - на велике. Сегодня доедешь, очень быстро. А потом, ты ведь сразу вернешься. Только через болото как?
--Увидишь, - пробормотал Пишка, вертя в голове слова Тюни. Действительно, кто его знает, как там с дедом. Пока они дотащатся... Вдруг завтра будет уже поздно. Водички-то - на донышке.
--А как же ты... здесь...
--А что здесь страшного, - помедлив с усилием проговорила девочка. - Ведь ты сегодня приедешь. Да?
--Конечно, - поспешно кивнул головой Пиш.
--Ну вот. А я живую воду пока буду набирать. Если что, дом есть. И куколки мои, - она виновато улыбнулась, - тоже соскучились без меня.
--Я приеду. Сегодня, - твердо сказал мальчик. И тут же сорвался с места. Он схватил со столика обе фляжки, на секунду замер, поставил их назад. Тюня с удивлением наблюдала, как Пишка поспешно взбил волшебную пену и сотворил пластмассовую канистру. Потом наполнил ее водой, сунул в карман остатки мыла. Подхватив канистру и фляжки, Пиш потащил их к резиновой лодке. Тюня вздохнула, тихонько взяла пустой ковшик и снова подставила его под первую капельку.
Не успела упасть и третья капля, а Пишка уже бежал назад.
--Велосипед мне, двухколёсный, - крикнул он, резко взметнув пену.
--Как у Штырькова, - быстро добавила девочка.
От ее слов или нет, но волшебное мыло исполнило желание в точности. Пиш даже не смог сдержать восторженного восклицания. Он, и правда, давно хотел такой велик.
-- Пойдем, Тюня, - воскликнул он весело. - Поглядишь, как я здорово придумал. Нет, погоди!
Еще одна порция пены вытянулась длинной палочкой и рядом с заметно помелевшим прудиком упало весло. С двумя лопастями, как для байдарки.
Как не было девочке грустно, а взглянуть на новую придумку Пишки всё-таки хотелось. Мальчуган осторожно пристроил свой велик в лодку и забрался сверху. Лодка просела, но ненамного. Пиш взял фляжку, и Тюня сразу все поняла.
Капелька мертвой жидкости упала на мох. Разом несколько кочек как будто провалились, образовалось окошко бурой, но свободной воды. Пиш тихонько оттолкнулся, лодка, просев еще немного, закачалась на поверхности. Как будто здесь просто была обыкновенная река. Мальчик вытянул руку и капнул снова.
Так и пошло.
Пишка осторожно греб, и темная полоска за удалявшейся лодкой становилась всё длиннее.
"Хватит ли ему мертвой воды?" - подумала Тюня. - "Наверное хватит. И вообще, деду она, кажется, всё равно не нужна".
Переправа шла настолько гладко и ловко, что Пишу даже на миг захотелось, чтобы она продолжалась подольше. Но всё, что легко, кончается быстро. Последняя капля - конец пути. Пусть полфляжки уже нет, зато лодка спокойно причалила и стала.
Мальчуган перебрался на твердое место, пристроил свой груз на узенький багажник и еще раз оглянулся на островок. Маленькая девчоночья фигурка еще торчала у кромки болота. Пишка помахал рукой и покатил велосипед, подминая сучки и шишки новенькими шинами. Он твёрдо решил, что должен сегодня же обязательно сюда вернуться.
А сейчас - побыстрее вперёд. Не опоздать бы, целый день провозились зря. Деду ведь может сделаться совсем худо.
История третья
Тина
Умолкли приглушенные голоса, закрылась дверь, и Пишка осторожно выбрался из-за печки. Он ступал на цыпочках, потому что с крыльца еще доносились скрипы и шарканье. Кажется, дедову дверь на ночь заперли на замок. Мальчуган хмыкнул. Вот если бы дом был заперт днем, получилось бы гораздо хуже.
Но пока ему везло. Велосипед он оставил за сараем и его никто не заметил. Украдкой прошмыгнув через двор, Пиш успел заскочить в дом. Хорошо, что он сразу захватил с собой обе фляги. Потому что сейчас за ними уже не надо бежать. Вылезать через окошко и вообще, показываться на улице. Кто-нибудь может заметить и тогда...