ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЗАПАДНОГО ОТДЕЛЕНИЯ АЛАШ-ОРДЫ Д. ДОСМУХАМЕДОВ
И СУДЬБЫ КАЗАХСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В ПЕРИОД СТАЛИНСКИХ РЕПРЕССИЙ
Доклад, сделанный 20 октября 2017 г. на международной научной конференции "От Алаш к независимости и национальной консолидации Казахстана" в г. Уральске. Основан на одноименной статье, написанной в соавторстве с д.и.н. Д. А. Аманжоловой и опубликованной на сайте kyrgyz.ru
На фото слева - Д. Досмухамедов, рядом с ним - моя двоюродная бабушка Ольга Константиновна Пушкарева
10 февраля 1999 г. архив УФСБ России по г. Москве и Московской области рассекретил и передал на хранение в Государственный архив РФ "Дело N 6516 по обвинению Досмухамедова Джаганши по ст. 58 п. 10 и 11 УК" [1]. Его содержание составляют материалы следствия 1938 г., прежде всего показания арестованного. Особого интереса заслуживают сведения и оценки, изложенные им на допросах, об истории движения Алаш, о противоречивых процессах в среде казахской интеллигенции в период революции, Гражданской войны и в 20-е гг. XX в.
В анкете арестованного с его слов записано, что он родился в 1887 г. в Уральской (ныне Западно-Казахстанской) области, Джамбейтинском районе, ауле 3 (Каракудык), в семье скотовода. О социальном положении семьи Д. Досмухамедов на допросе не упоминал, однако, очевидно, он происходил из достаточно обеспеченных слоев казахского общества, поскольку сумел поступить на юридический факультет Московского Императорского Университета и в 1910 г. успешно окончил обучение. Полтора-два месяца после этого он работал в Уральском областном управлении без должности (числился), но за участие в газете "Уральский листок" был отчислен. Затем служил кандидатом на судебную должность при Уральском окружном суде, исполняя обязанности помощника секретаря уголовного отделения и мирового судьи, летом 1912 г. был переведен старшим кандидатом на должность при Омской судебной палате с откомандированием для исполнения обязанности мирового судьи 10-го участка Барнаульского уезда. В 1913 г. был переведен на ту же должность в 1-й участок Змеиногорского уезда, осенью 1913 г. вызван в г. Барнаул "в помощь прокуратуре", а в марте 1914 г. назначен товарищем прокурора Томского окружного суда по Каинскому уезду. Работая товарищем прокурора Томского судебного округа, он контролировал политическую ссылку и имел по существу чин генерала юстиции. Территориально этот округ включал всю Западную Сибирь, а также 8 областей Казахстана [2, с.127; 3, с.4]. На этой должности в г. Каинске Томской губернии и застала Д. Досмухамедова Февральская революция 1917 г.
Общественно-политическая активность казахской интеллигенции в 1905 - 1916 гг. (организация петиций населения по земельному вопросу, создание филиала партии кадетов и национальной печати, участие в работе Думы и др.), обозначившая начальные вехи становления движения Алаш во главе с А. Букейхановым, А. Байтурсыновым, М. Дулатовым, Х. Досмухамедовым и другими [4, с.6-70], не затронула находившегося за пределами Степного края Джаганшу. Однако уже с началом революции 1917 г. он включился в местную политическую жизнь и на уездным съезде был избран товарищем председателя гражданского (коалиционного) исполнительного комитета по управлению Каинским уездом.
В апреле 1917 г. председатель Уральского областного исполнительного комитета Губайдулла Алибеков направил Джаганше, телеграфное приглашение немедленно прибыть в Уральск "для работы среди своего народа". Возможность принять прямое участие в революционных преобразованиях на родине, где Д. Досмухамедов учился вплоть до окончания средней школы, не могла не воодушевить его. Сложив полномочия по исполкому Каинского уезда, он приехал в Уральск, когда там был созван областной казахский съезд.
Высокий официальный статус, достигнутый Досмухамедовым еще до революции, наряду с юридическим образованием, закономерно выдвинул его в число лидеров национального движения. Как рассказывал Джаганша в 1938 г., именно он по поручению казахского областного комитета выработал для съезда проект правил по управлению "зауральской частью", населенной казахами, бывшей Уральской области. Более того, он был избран председателем съезда, который почти без изменений принял проект, изданный затем в печатном виде и введенный в действие в ходе демократических реформ.
Тогда же были избраны делегаты на I Всероссийский мусульманский съезд (1 - 11 мая 1917 г., Москва), в том числе Д. Досмухамедов, а также Х. Досмухамедов, Г. Алибеков, Карим Джаленов, духовные лица Губайдулла-ишан и Даулетнов-ишан, Валидхан Таначев, Шафкат Бекмухамедов и Кольбай Тогусов.
На съезде был избран Всероссийский мусульманский совет и его исполком (Икомус) в лице А. Цаликова (председатель комитета), Д. Досмухамедова (заместителя председателя), В. Таначева от казахов, У. Ходжаева от узбеков и др. Позднее он переехал в Петроград и просуществовал до Октябрьской революции, а затем распался.
Между тем I Всеказахский съезд (г. Оренбург, 21-28 июля 1917 г.) постановил: "...в России должна быть демократическая федеративная парламентская республика" и "киргизские области должны получить областную автономию, смотря по национальным различиям и бытовым условиям", а также за образование "отдельной киргизской политической партии", получившей имя легендарного предка казахов Алаш. Подготовка ее программы на основе наказов съезда была поручена делегатам, избранным на Всероссийский мусульманский съезд, - А. Турлыбаеву, А. Сатпаеву, В. Таначеву, А. Байгурину, Д. Досмухамедову, Н. Маметову, М. Чокаеву и Г. Уразаеву.
5 октября 1917 г. газета "Казах" сообщила о разработке программы партии Алаш: "Судя по ниже напечатанному письму Джанши Досмухамедова от 15 сентября, представители... до сего времени не прибыли. Товарищи его (Досмухамедова) уехали к себе домой, и остался работать во всех комиссиях один Досмухамедов, и ему, кажется, нет времени для выработки программы партии". В конце концов, проект программы был подготовлен А. Букейхановым, А. Байтурсыновым, М. Дулатовым, И. Гумаровым, Т. Жаждибаевым и А. Бирмекановым, опубликован газетой "Казах" 21 ноября 1917 г. [5, с.79-80; 6, с.39-40, 73-76; 4, с.119-120, 128].
В 1917 г. Д. Досмухамедов был членом комиссии по выработке закона о выборах в Учредительное Собрание и членом Предпарламента от Икомуса, однако дней через десять после Октябрьской революции уехал из Петрограда в Оренбург и не участвовал в работе Учредительного Собрания. В эти дни в Оренбурге проходил II Всеказахский съезд (5 - 13 декабря 1917 г.), призванный определить отношение к устанавливающейся по всей России Советской власти, а также создать свой аппарат управления Казахстаном. Его организаторами, указывал в 1938 г. Досмухамедов, были А. Букейханов, М. Дулатов, А. Байтурсынов и С. Кадирбаев. Съезд решил не признавать Советской власти. Для отпора в случае вступления Красной Армии на территорию Казахстана было решено создать свою национальную армию. До созыва Учредительного Собрания и установления всероссийской общепризнанной власти предлагалось немедленно приступить к фактическому осуществлению автономного самоуправления казахов, через созданный на том же съезде Всеказахский временный народный совет Алаш-Орда из 15 чел. во главе с А. Букейхановым.
Д. Досмухамедов был избран в состав Алаш-Орды, наряду с Х. Досмухамедовым, Б. Кулмановым, В. Таначевым, А. Байтурсыновым, С. Кадирбаевым и др. Вопрос о месте столицы также вызвал дискуссию - малоордынцы, в том числе Д. Досмухамедов, предлагали Ташкент, а букейхановцы - Семипалатинск. Не менее остро обсуждалась и проблема выбора политических союзников. Малоордынцы (представители Младшего жуза) предлагали ориентироваться на узбеков, туркмен и вообще на Туркестан, как родственный по составу населения регион, букейхановцы же выступали за союз с Временным Сибирским правительством областников. Как известно, А. Букейханов еще задолго до революции активно сотрудничал с сибирскими областниками, а в октябре 1917 г. вместе с А. Ермековым участвовал в сибирском областном съезде и его президиуме, стремясь предусмотреть в его решениях автономию входивших в Степной край казахских областей [7]. Между тем при персональном голосовании победили малоордынцы, и для окончательного решения в Ташкент должна была отправиться делегация в лице членов Алаш-Орды Дулатова и Кулманова (от Букеевской Орды).
Букейханов и другие остались в Оренбурге, собираясь уехать в новую столицу Семипалатинск, а Джаганша вернулся в Уральск. Вскоре в Кара-Тюбе состоялся очередной Уральский областной съезд, полностью подтвердивший решения всеказахского форума. Д. Досмухамедов говорил на допросе, что, боясь разгрома Алаш-Орды со стороны укрепившихся к тому времени Оренбургского и Уральского казачьих правительств, по решению уральской группы членов правительства он и Х. Досмухамедов поехали в Москву, чтобы добиваться признания их правительства как автономного. На деле поездка и переговоры в столице были результатом более сложных коллизий, согласований и обсуждений с участием главы Алаш-Орды А. Букейханова и его заместителя Х. Габбасова [8, с 34-39].
Как вспоминал Д. Досмухамедов, приехали они в Москву в конце февраля 1918 г. и были приняты в Совнаркоме, в первую очередь, наркомнацем Сталиным. 2 апреля состоялась встреча В.И. Ленина и И.В. Сталина с Д. и Х. Досмухамедовыми. После довольно длительных переговоров Совнарком РСФСР решил признать Алаш-Орду как временную автономную власть в Казахском крае, в "Известиях" была опубликована статья Сталина об этом. Временно в крае сохранялось созданное после Февраля 1917 г. земское самоуправление. С такими благоприятными, по его мнению, результатами в конце апреля они вернулись в Уральск, выпустив в Саратове воззвание к казахскому населению с призывом не помогать уральским казакам, которые в то время "открыли фронт" против Советской власти вообще и Саратовского Совета, в частности. По приезде в Уральск Д. Досмухамедов был арестован уральскими казаками, уже осведомленными из Саратова об их воззвании, но вскоре по категорическому требованию областного земства его освободили. Этим эпизодом в 1938 г. он мотивировал отступление алашординцев из Уральска. На деле конфликт между Советами и казачеством, падение Советской власти и развертывание военных действий в регионе обусловили военный союз алашординцев с Уральским войсковым правительством, заключенный 31 апреля, и переезд вместе с областной земской управой вглубь казахских степей - в Джамбейту. Там, созвав 18 мая IV областной съезд, они создали правительство Уильского Оляята из 7 чел. как западное отделение Алаш-Орды [9, с.352; 8, с.34-39, 86-88].
Таким образом, подчеркивал он, в бывшей Уральской области осуществлялось автономное управление казахов. Фактически же под властью правительства Западного отделения оказалась территория Букеевской Орды, Уильского оляята, Мангышлакского уезда, Закаспийской области, Актюбинского и Иргизского уездов Тургайской области. Кроме западного отделения Алаш-Орды, все остальные местные органы (в уездах, волостях и аулах) представляло земское самоуправление, организованное на основании закона Временного правительства 1917 г. Джаганша возглавлял западную Алаш-Орду, членами ее были Б. Кулманов (от Букеевской Орды) и Х. Досмухамедов, одновременно избранный председателем областной земской управы. Кроме того, в правительство временно были кооптированы три старейшины от основных родов Младшего жуза - байулы, алимулы и жетыру, избранные на областном съезде. Вновь образованное правительство спешно приступило к созданию казахских воинских частей и подготовке своего командного состава, учредив для этого в Джамбейте специальные курсы. В качестве инструкторов в школу юнкеров наняли поручика Студеникина и его комсостав (Студеникин после взятия красными Оренбурга отступил со своим отрядом в казахские степи). Была создана одна кавалерийская дивизия с отдельными пулеметными командами и артиллерией из двух орудий.
Вооружение и обмундирование для "Халык Аскери" (Народной армии) частично покупалось мелкими партиями у дезертиров в русских поселках, а главным образом предоставлялось Самарским Комучем (Комитетом членов Учредительного собрания), как и денежные средства - 2-3 млн. рублей в виде облигаций, выпущенных еще во время Первой мировой войны. В июне алашординцы обратились за помощью и к правительству Оренбургского казачества во главе с А.И. Дутовым, вскоре взявшим Оренбург. Отношения с Комучем складывались непросто - рассчитывая на его поддержку, алашординцы тем не менее всячески стремились отстоять свою автономию, в то время как Комуч претендовал на всероссийские полномочия и выражал недовольство контактами националов с Временным Сибирским правительством. Казахи "благоволили" к этому Комитету как суррогату Учредительного Собрания, ибо их собственная установка была на федеративно-демократическую буржуазную республику в России. Кроме того, именно со стороны Комуча националы получили реальную материальную и финансовую помощь и добились официального признания.
Летом 1918 г. в Джамбейте побывал представитель Комуча с предложением принять участие в его работе. В августе все алашординцы - члены Учредительного собрания прибыли в Самару, заключили соглашение с Комучем, но в его работе фактического участия не принимали. Туда же приезжали и члены основного состава Алаш-Орды во главе с Букейхановым. Алаш-Орда была официально признана Комитетом и обязалась бороться против Советской власти, не допускать ее установления в бывшем Киргизском крае и по требованию Комуча выступить против Красной Армии. Однако, уже вернувшись в Джамбейту, алашординцы узнали, что Самара занята Красной Армией, а Комуч бежал в Екатеринбург.
В сентябре члены обоих отделений Алаш-Орды участвовали в Уфимском совещании [9, с.88-102], на котором было избрано Временное Всероссийское правительство (Уфимская Директория). Алаш-Орда, по мнению Д. Досмухамедова, собственно, только присутствовала на совещании и реального значения не имела, т.к. все решали члены Комуча и сибиряки.
Вернувшись в свою резиденцию в Джамбейте, западные алашординцы продолжили деятельность по реализации автономии. Однако переворот в Омске 18 ноября 1918 г. обернулся решением нового Временного Всероссийского правительства А.В. Колчака об упразднении Алаш-Орды. В ответ на полученную об этом телеграмму западные алашординцы телеграфировали, что такому решению не подчиняются.
Когда же в 1919 г. красные части начали теснить Колчака к Уралу, выгнали генерала Дутова из Оренбурга и казаков из Уральска, автономисты перебрались в Кзыл-Кугу и стали искать пути к сближению с Советской властью. Как подчеркивал в 1938 г. Д. Досмухамедов, их части ни разу не выступали против Красной Армии и не имели с ней столкновений, что давало основания надеяться на мирный исход событий. На деле осенью 1919 г. группы алашских полков включались в части казачьей Уральской армии, но решающей роли в борьбе с превосходящими силами наступавших красных не играли, а затем Досмухамедов вообще отказался оказывать помощь уральцам.
К концу 1919 г. все так называемые "Всероссийские правительства" были фактически ликвидированы Красной Армией. В этих условиях нечего было и думать о сопротивлении, и руководители Уильского Оляята после долгих споров решили перейти на сторону Советской власти, чтобы тем самым хоть в какой-либо мере реабилитировать себя. В декабре 1919 г. руководство западной Алаш-Орды связалось с командованием Туркфронта, организовало выступление против уральских казаков и разоружение частей 2-го Илецкого корпуса генерала В.И. Акутина. Корпус под нажимом наседающих частей Красной Армии отступил в казахские степи и маленькими частями был расквартирован по аулам. Это обстоятельство облегчило задачу алашординцам - им удалось взять в плен самого генерала и весь его штаб, которые были сданы командованию Туркфронта.
Еще 10 июля 1919 г. был образован Военно-Революционный Комитет по управлению Киргизским краем (КирВРК). На встречу с руководством западной Алаш-Орды и для разоружения корпуса генерала Акутина в декабре 1919 г. приехали представитель РВС 1-й армии Туркфронта Наумов и представитель КирВРК Н. Бегимбетов. Члены Алаш-Орды вместе с Бегимбетовым выехали в Оренбург, а оттуда в Москву. 4 июня 1920 г. КирВРК, СибВРК и Челябинскому губисполкому было предложено широко оповестить и разъяснить казахскому населению, что ВЦИК "находит своевременным допустить бывших членов правительства Алаш-Орды к советской работе и категорически запрещает преследование их за прошлую их деятельность". Тем не менее, Досмухамедов и другой член западного отделения - Иса Кашкинбаев - не были допущены к участию в известном августовском совещании в Наркомнаце по вопросам образования Казахской АССР. Вообще же Д. Досмухамедов и другие алашординцы отнеслись положительно к провозглашению КАССР, состоявшемуся в октябре 1920 г., так как считали, что какая бы ни была в России власть - большевистская или буржуазно-демократическая, все равно сам факт объявления Казахстана республикой создает прецедент и научит казахов самоуправлению [10, с 301; 8, с.137-170].
После этого Д. Досмухамедов некоторое время работал старшим инспектором ВСНХ в Москве, а в конце октября 1920 г. был командирован в Ташкент в качестве инспектора по шерстяному делу в ВСНХ Туркестанской АССР. Здесь его назначили секретарем Киргизского (Казахского) отдела ЦИК ТАССР. К осени 1920 г., вспоминал он, почти все активные деятели съехались в Ташкент.
В начале 1922 г. к нему на квартиру пришел бывший алашординец Мирзагазы Испулов и пригласил его на собрание, которое устраивала съехавшаяся в Ташкент со всех концов казахских степей интеллигенция. Джаганша отмечал, что участники собрания были убеждены: поскольку большевики разгромили Бухару и Хиву, уничтожив их минимальную самостоятельность, то нет уверенности в том, надолго ли сохранятся автономные Казахстан и Туркестан. Как быть им, казахам, какой линии поведения держаться в дальнейшем в отношении к Советской власти, и какая вообще у них, у казахов, политическая программа - задавались они вопросом. Программа несостоявшейся партии Алаш, принятая еще в 1917 г., осталась мертвой буквой на бумаге: никто из алашординцев, как утверждал Д. Досмухамедов, к этой партии не принадлежал, не был ее членом и он сам. На деле же, несмотря на отсутствие принятой программы и устава, партия Алаш фактически действовала как политическая сила в период выборов в Учредительное Собрание - были образованы местные комитеты, и по спискам партии в Собрание прошли 43 делегата, в т.ч. Д. Досмухамедов [4, с.130-131].
Между тем на нелегальном собрании в Ташкенте, указывается в деле, был поднят вопрос о политической платформе и решено создать "подпольную организацию казахской интеллигенции". Ее ядро должны были составить бывшие алашординцы, чтобы выработать политическую платформу, разослать во все области Казахстана своих представителей, создать там группы интеллигенции и ознакомить с платформой массы "с целью вербовки повстанческих кадров к моменту уничтожения самоопределения Казахстана".
Это предложение, судя по показаниям Досмухамедова, не встретило возражений. Однако его инициатор не назван - скорее всего потому, что в столь радикальной форме казахская оппозиция власти вряд ли могла возникнуть на самом деле, и подобные формулировки были прямой фальсификацией следствия, выбивавшего необходимые показания у репрессированных. Как показывают документы, бывшие алашординцы в 20-е гг. действовали исключительно в легитимных рамках, и неприятие политики РКП (б) никогда не получало у них сколько-нибудь серьезного организационного оформления.
Только сам Джаганша, говорится в деле, был категорически против и довольно долго отстаивал свою точку зрения. Он указывал, что в России нет силы, способной свергнуть Советскую власть, что казахская интеллигенция только на словах деятельна, а на деле ничто; что они лишь погубят себя и ввергнут население в пучину бедствий. В ответ прозвучали упреки в оппортунизме и уходе в личную жизнь. Не желая оставаться в отрыве от всей казахской интеллигенции, отворачивающейся от него, Джаганша, как он признается, поддался слабости и заявил, что войдет в дело, хотя определенно знает, что из этого ничего, кроме неприятностей, не выйдет. Дня через два-три второе собрание приняло подготовленную платформу-программу. Выработка устава для "подпольной организации казахской интеллигенции" была поручена особой комиссии под руководством Дулатова, но устав не был создан. Собрание сочло себя сорганизовавшимся, избрав президиум из 4 человек - Д. и Х. Досмухамедовых, М. Тынышпаева и М. Дулатова.
Проект платформы "организации" был подготовлен Дулатовым, Тынышпаевым и Д. Досмухамедовым. Она состояла из выдержек программ эсеров, эсдеков и меньшевиков, рабочий вопрос был взят из большевистской программы. Суть платформы сводилась якобы к тому, чтобы подготовить повстанческие кадры и население и выступить против Советской власти в случае угрозы национальной самостоятельности Казахстана. Поскольку большая часть бывших алашординцев занимала руководящие посты в советском и партийном аппаратах Туркреспублики, через них организация будто бы намеревалась защищать интересов казахских националистов и казахов вообще и создавать им соответствующие условия. Более того, якобы решено было также завязать связи и блокироваться с "контрреволюционными националистическими организациями" народностей, населяющих Среднюю Азию.
В конце 1928 г. по ложному обвинению были арестованы 44 т.н. "буржуазных националиста", а в сентябре - октябре 1930 г. - еще около 40 человек, 15 из них вскоре были сосланы в Центрально-Черноземную область. Теперь, в 1937-1938 гг. НКВД фабриковал новое дело, объединившее практически все группы казахской интеллигенции - имевшей отношение к политической жизни региона до 1917 г. и в годы революции, Гражданской войны, а также в 20-30-е годы, научной, художественной, педагогической, инженерно-технической и т.д.
Между тем судьба сделала родственниками двух крупных казахских деятелей, занимавших противоположные позиции в годы революции и Гражданской войны, - Д. Досмухамедова и Т. Рыскулова. Они женились на сестрах О.К. и Н.К. Пушкаревых. Как известно, Рыскулов в 1923 г. был снят с должности главы правительства ТАССР и отозван в Москву. У Д. Досмухамедова он оставил часть домашнего имущества и письмо на имя Кабулбека Сарымулдаева. Оно носило конфиденциальный характер и содержало сведения о развитии группировочной борьбы среди казахской интеллигенции, в т.ч. и об "усиленной" борьбе с алашординцами. Как указывается в деле, однажды к Джаганше зашел руководитель "организации" М. Тынышпаев, и вскоре обнаружилось исчезновение письма Рыскулова. В поисках пропажи Джаганша нашел Тынышпаева у Х. Досмухамедова вместе с Султанбеком Ходжановым - зам. председателя ЦИК ТАССР, личным врагом и политическим соперником Рыскулова. Вернув письмо, Ходжанов предупредил, что назавтра ГПУ проведет у него обыск, и компромат будет изъят. Итак, доказывал Д. Досмухамедов, обыск был произведен по доносу М. Тынышпаева и с ведома Х. Досмухамедова и С. Ходжанова. Письмо было изъято, но затем возвращено для отправки по принадлежности.
Джаганша "так был зол, что в течение семи лет не разговаривал с ними, и с тех пор ни в каких делах казахской интеллигенции абсолютно никакого участия не принимал". Однако судя по материалам дела, эти заверения не вызвали доверия у чрезвычайного уполномоченного 5-го отделения З-го отдела УГБ УНКВД Московской области Х. Кайтова.
С 1923 г. по ноябрь 1927 г. Д. Досмухамедов работал в Ташкенте юрисконсультом Среднеазиатского сельскохозяйственного банка и занимался педагогической деятельностью. В ноябре 1927 г. он переехал в Кзыл-Орду, где работал юрисконсультом Казахского сельскохозяйственного банка и ЦСНХ, в 1929 г. перешел в Животноводсоюз юрисконсультом, а затем переехал в новую столицу республики - Алма-Ату. В ноябре 1929 г. он был уволен из Животноводсоюза и вернулся в Ташкент.
Благодаря поддержке Т. Рыскулова, заместителя председателя СНК РСФСР, в марте 1930 г. он переехал в Москву. Рыскулова он знал с 1922 г., как близкого родственника, который и устроил Джаганшу экономистом в общество "Скотовод", а также поселил в двухкомнатной квартире.
Одним из доказательств причастности Д. Досмухамедова к мифической организации послужил и тот факт, что еще находясь в Казахстане и Ташкенте, он часто встречался, преимущественно у себя на квартире, с бывшим активным участником оренбургской группы Букейханова С. Кадирбаевым и Х. Габбасовым. Несмотря на разрыв с товарищами по поводу письма Рыскулова и отход от "контрреволюционной" работы, позднее ему пришлось отбыть полтора года тюрьмы, а затем три с половиной года ссылки в Воронеже. После возвращения из ссылки в 1935 г. Джаганша занимался переводами художественных произведений казахских писателей на русский язык. 1 июня 1938 г., он был вновь арестован и помещен в Таганскую тюрьму. За год до этого Досмухамедов перенес инсульт и был частично парализован.
По возвращении из ссылки в Москву Джаганша, согласно показаниям на допросе, встречался с некоторыми участниками "контрреволюционной националистической казахской организации": Букейхановым, Х. Досмухамедовым, А. Мунайтбасовым, М. Мурзиным, М. Буралкиевым, С. Д. Асфендиаровым, Кальменевым, С. Акаевым, Ирымбетовым. Поэтому Х. Кайтов вновь и вновь требовал от него признательных показаний.
На следующий день Кайтов задавал вопросы о темах бесед с руководителями и участниками "контрреволюционной организации". Можно лишь предполагать, что вынудило Досмухамедова за одну ночь решить говорить на последнем допросе в пользу версии следователя.
16 июля 1938 г. на заседании судебной тройки при Управлении НКВД СССР по Московской области Джаганше Досмухамедову был вынесен смертный приговор с конфискацией лично принадлежащего ему имущества. В протоколе, в частности, говорилось, что он "с 1921 г. являлся одним из лидеров казахской контрреволюционной националистической повстанческой организации, ставившей своей целью свержение Советской власти и установление буржуазного строя в Казахстане. По заданию организации занимался вербовкой повстанческих кадров в гг. Чимкенте, Аулие-Ате, Алма-Ате, Фрунзе и Караколе. По возвращении из ссылки в Москву в 1935 г. восстановил связи с участниками вышеуказанной контрреволюционной организации, а также с казахскими националистами, подвергал контрреволюционной критике мероприятия партии и Советского правительства. Имел тесную связь с врагом народа Рыскуловым". Д. Досмухамедова расстреляли спустя две с половиной недели, 3 августа 1938 г., и захоронили в братской могиле в Бутово [11, с.82; 12, с.237].
В момент второго ареста Джаганша проживал в Москве вместе со своей женой Ольгой Константиновной, тещей Пушкаревой Ольгой Федоровной и племянником Хадисом Досмухамедовым. Только в условиях "хрущевской оттепели" родственники смогли выяснить его судьбу. 2 декабря 1957 г. Президиум Московского городского суда принял решение: "Постановление Тройки при Управлении НКВД СССР по Московской области от 16 июля 1938 г. в отношении Досмухамедова Джаганши отменить и делопроизводство прекратить за отсутствием состава преступления в его действиях". 28 февраля 1958 г. М. Тынышпаев, Д. и Х. Досмухамедовы и некоторые другие алашординцы были реабилитированы определением Специальной комиссии по уголовным делам Верховного суда Казахской ССР. Она отменила также и первый приговор, вынесенный им 20 апреля 1932 г. тройкой при Полномочном Представительстве ОГПУ в Казахстане.
___________________________________________
Литература:
1. ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-50151. Л. 1-84.
2. Борцы за Советскую власть в Казахстане. Вып. 2. Алма-Ата, 1987.
3. О чем не говорили. Алма-Ата, 1990.
4. Аманжолова Д.А. Партия Алаш: история и историография. Семипалатинск, 1993.
5. Весь Казахстан: Справочная книга. 1932 год. Алма-Ата, 1932. С.79-80;
6. Алаш-Орда. Сб. док. Кзыл-Орда, 1929.
7. Сибирская жизнь (Томск). 1917. 8, 11, 17, 21 октября.
8. См.: Аманжолова Д.А. Казахский автономизм и Россия: История движения Алаш. М., 1994
9. Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. 1870-1924. Т. 5. М., 1974.
10. Постановление Президиума ВЦИК - Декреты Советской власти. Т.9. М., 1957.
11. Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга Памяти жертв политических репрессий. Вып. 3. М., 1999.
12. Книга скорби. Расстрельные списки. Вып. 2. Алматы, 1998.
![[]](/img/r/ryskulow_w_w/dosmuhamedov/olga-jagansha-khadichka-khodzhanov.jpg)