Это было невозможно, немыслимо, но, тем не менее, это - происходило...
Люди метались по цехам, кричали...
Сквозь панорамное окно цеха на сто двадцать втором этаже он видел, как один за другим сгорают и падают вниз оранжевые беспилотники - защитники Завода. Как вражеский штурмовик разворачивается для маневра и выпускает две ракеты. Как эти ракеты приближаются и... Обе застревают в вязком стекле, так и не разорвавшись. Это была новейшая разработка - вязкое стекло... Но что будет, когда за штурмовиками прилетят бомбардировщики?..
Строго говоря, Завод был не Заводом, а... городом. Территория которого раскинулась на десятки квадратных километров. Автобусы подвозки каждое утро доставляли рабочих к нужным цехам. А он работал на Заводе с шестнадцати лет. То есть, уже больше года. Мать его тоже работала на Заводе. Она была любовницей одного из бригадиров - из-за этого его ставили, как правило, на нетяжелые смены, но все равно - к концу дня спина ныла ужасно, да и голова болела от постоянно шума машин...
Что в точности выпускал Завод - не знал никто; каждый цех отвечал за конкретную операцию, за выпуск конкретного узла. Но, в принципе, все догадывались, что продукция была военной.
А как же иначе? Еще до запрета Интернета все телеканалы, не прекращая, вещали о том, что страна - в кольце Врагов, и что каждому гражданину необходимо приложить максимум усилий, чтобы... Чтобы что? Он с трудом мог вспомнить, какими именно словами телеведущие убеждали с экранов постоянно увеличивать усилия.
Завод возник давно и уже давно стал Символом...
Когда-то и отец его работал на Заводе, но погиб во время несчастного случая - аварии на производстве. Руководство Завода лично выразило его матери соболезнования и попросило не распространяться о подробностях аварии, ибо это могло "подорвать доверие людей к руководству". Деньги тоже заплатило, но мало, и они все ушли на бесконечные штрафы, которые руководство накладывало на рабочих по поводу и без повода.
Но - никто не жаловался. Заводская полиция строго за этим следила. Недовольные быстро исчезали куда-то, а их близкие почему-то не проявляли интереса к их дальнейшей судьбе.
"Ничего, - часто говорила ему мать. - Это все временно. Вот когда мы разобьем Врага - а мы обязательно разобьем его, то начнется совсем другая жизнь..."
И он верил, и каждый вечер после рабочей смены включал телевизор, в надежде услышать в новостях о том, что Война уже закончилась.
Однако телеведущие раз за разом вещали одно и то же - Война продолжается, Президент и Правительство контролируют ситуацию, Враг уже готов подписать капитуляцию...
"Вот-вот, - думал и надеялся он. - Вот-вот все и изменится. Снова разрешат Интернет и газеты, можно будет говорить со всеми и обо всем. А пока... Надо трудиться. Они там думают о нас, и мы не можем не оправдать их доверия..."
Штурмовики Врага улетели. Радиоточки Завода объявили отбой тревоги и попросили всех вернуться на свои рабочие места.
А вечером он включил телевизор, чтобы послушать, что по поводу сегодняшнего налета скажут в новостях. Но - ничего не услышал. Не было сказано ни слова о столь важном событии. По-прежнему звучали бравурные речи о том, что Враг скоро сдастся и подпишет капитуляцию, и что Президент и Правительство...
"А было ли это? - подумал вдруг он. - А может, я просто-напросто заснул на рабочем месте, и мне привиделся сон?"
Но нет - специальная бригада, срочно прибывшая из столицы, несколько часов потратила на то, чтобы заменить пробитое панорамное окно и извлечь неразорвавшиеся ракеты.
Значит - было...
"Вот-вот все и изменится. Снова разрешат Интернет и газеты, можно будет говорить со всеми и обо всем. А пока..." - думал он.