Посвящается той самой Снегурочке, которая внезапно ворвалась в мою южную жизнь в сентябре, подарила тепло, уют и вкус горячих поцелуев и скрылась в снежной дымке бескрайних российских просторов...
Сова - это Сатана, силы тьмы, уединение, скорбь, запустение, дурная весть. Крик совы - это "песня смерти".
"Максим! Максимка мой!.."
Я проснулась в холодном поту. Что-то стряслось, определенно стряслось...
Так... Надо встать и подойти к окну.
Зачем?.. Так надо. Просто - надо...
А за окном - огромные такие сугробы снега, в которые можно провалиться по пояс, и... филин. Да-да, тот самый филин, который прилетал год назад - я убеждена, что это он... Сидит на ветке ели, тяжелой от пушистого снежного рукава, и смотрит... Похоже, на меня.
Прошел год, а тебя нет. Ты не вернулся, как обещал. Ты не звонишь. Значит, что-то стряслось...
*
- Девушка! Да постойте же!
Я оборачиваюсь. Меня догоняет парень с лыжами на плечах. Ничего так. С виду обычный отдыхающий, каких много в наших краях зимой.
- Я - Макс. А вы?..
- Вера. Что у вас случилось?
- А почему вы решили, что у меня что-то случилось?
Логичный вопрос... Теперь я могу рассмотреть его повнимательней. Примерно метр-девяносто, худощавый, одет хорошо... Шапка смешная. Рыжий какой-то мех.
- Я из Москвы. Вижу вас тут часто. Сам приезжаю уже второй год. На лыжах с горки катаюсь. Люблю, знаете ли.
- Ну да, это сейчас модно, - чуть язвительно реагирую я.
Мы идем по дороге к поселку и о чем-то говорим. О чем именно, я не помню.
Потом он зовет меня на свою дачу, выпить кофе. И, что самое удивительное, я соглашаюсь...
Мы встречаемся и на следующий день, и на послеследующий... Я узнаю какие-то подробности, сама делюсь чем-то сокровенным. Я - журналистка криминальной хроники в подмосковной газете, а он... кажется, торговый представитель.
И вот незаметно подкрадывается день его отъезда. И теперь уже я приглашаю его к себе...
В ту ночь прилетел филин...
Не знаю, можно ли его считать полноценным свидетелем моего грехопадения, но... Пусть будет так.
И я загадала, что если увижу этого самого филина еще хотя бы раз - значит, быть нам с Максимом вместе. Филин... Какая глупость!..
" Вера... Ве-ра... Ты верь мне, Вера. Я вернусь. Обязательно вернусь, вот только не знаю - когда..."
Я ждала его на следующую зиму. Ближе к Рождеству любители-лыжники начинали съезжаться в дачный поселок. Но он так и не появился... Номер мобильного, который он мне оставил на прощание, был бесполезен - Максимка предупреждал, что вот-вот собирается его менять.
"Аппарат вызываемого абонента отключен или находится..." Тоскою и безысходностью веяло от этих слов. И тогда я вспомнила, что я все ж таки - репортер криминальной хроники...
*
- Алё, Ринатик, это ты? Да, да, узнал! Богатой не буду. Скажи мне, одноклассничек - твое бюро добрых услуг все еще работает? В смысле, ты можешь разыскать одного человечка? Да какой криминал, Господь с тобою, он торговый агент...
Мой одноклассник и друг Ринат Азимов владеет сыскным агентством в Москве. Я не раз прибегала к его помощи, готовя свои материалы для газеты. Помог он мне и на этот раз...
- Вот посмотри, Веруня... В Москве довольно много Максимов Северцевых. И Борисовичи среди них есть. Если отсечь тех, кто не подходит по возрасту... Короче, список перед тобой.
Я беру в руки заветные распечатки.
- Послушай, а ты как Новый год провести собираешься?
- Ринатик, очнись! Сегодня девятое января!
- Так я про старый Новый год говорю, - не теряется мой приятель. - Если что, ты знаешь: я всегда к твоим услугам.
- Хорошо, Ринатик, учту. Ладно, я побежала. Пока! Спасибо огромное!
Это был важный шаг в моих поисках.
Я благодарила Бога, что в ту ночь, уже перед самым рассветом, встала, подошла к окну и по какому-то наитию, протянув руку, достала из внутреннего кармана Максимовой куртки его паспорт...
Максим спал. Филин по ту сторону толстого оконного стекла укоризненно смотрел на меня (поневоле пришла на ум фраза из американского сериала "Твин Пикс" - "Совы не то, чем они кажутся").
Так я узнала фамилию человека, с которым провела чудесную рождественскую неделю.
...Женщина, открывшая дверь, чем-то напоминает меня: тот же возраст (тридцать плюс), тот же цвет волос...
И я, стоя на лестничной площадке, наполняюсь уверенностью, что попала туда, куда надо. Практически с первого раза... (Список Рината, даже и после отсеивания по возрастному признаку, был достаточно велик; я провела "мозговой штурм", включив, как говорят программисты, "дополнительные фильтры". Проще говоря, припомнила, что Максим рассказывал о своем московском обиталище - "далеко от центра, но метро в двух шагах, а из окон видны корпуса нового завода").
- Извините... Максим Северцев здесь проживает?
Женщина молча изучает меня. Задерживается взглядом на лице.
- Вы Вера?
Вот это поворот!.. Меня здесь, оказывается, знают.
- Ну... да,- осторожно отвечаю я.
- Понятно. Проходите.
Я осматриваюсь в чужой квартире, небогатой, но со вкусом обставленной. Мой взгляд задерживается на разнокалиберных статуэтках рыцарей за стеклом серванта. Да, Макс говорил, что собирает коллекцию...
- Он решил к вам от меня уходить, - просто говорит хозяйка. - Кстати, меня Яной зовут. Присаживайтесь. Я чаю приготовлю.
В полном недоумении я опускаюсь на краешек массивного стула в гостиной.
- Вещи собрал... И уехал. Даже не попрощавшись, уехал. Я подумала - ну что ж, такова судьба. Но раз вы здесь... Значит, не к вам.
- Нет, - наконец обретаю я дар речи. - Не ко мне.
Какое-то время мы молча пьем чай. Я смотрю на маленькую новогоднюю елочку, которую Яна, по-видимому, решила оставить до тринадцатого января - так многие делают.
- С ним что-то произошло,- говорю я.
- Наверняка.
Яна встает и уходит в соседнюю комнату. Вернувшись, бросает передо мною на стол брошюру с цветной обложкой.
- Вот что с ним произошло, Вера.
Я читаю название: "Самоучитель шулерских приемов при игре в карты".
- Увлекся он этим... этой... В общем, хлебом не корми, дай поиграть. Днями, ночами... И где он этих партнеров-то находил? Таких же, как он сам.
- Но он же еще и на лыжах любил..., - зачем-то говорю я. Будто ищу Максу оправдание.
- Любил. Да вот, видать, разлюбил!
Переход от спокойствия к гневу у моей подруги по несчастью какой-то уж очень скорый. А не пытается ли она что-либо скрыть от меня?
- Извините, Яна. Так вы подозреваете, что у него были неприятности из-за игры? Он много проигрывал?
- Много-не много, а на приличный отдых в Европе хватило бы. Пару раз я просила его - поехали!.. Все без толку!
- А зарабатывал он прилично?
- Да ничего вроде... Мотался по командировкам... Послушайте, а с чего это вы про него всё расспрашиваете? Что вы вообще о нем знаете?
Ну вот... А так хорошо начиналось! В дом пригласила, чаем напоила. И на тебе!
Недавно выпавший снежок поскрипывал под ногами...
Я медленно иду по парку, прикидывая в уме, что буду делать с информацией, полученной от Яны. Мне удалось, призвав на помощь весь свой запас терпения и обходительности, выудить из нее кое-что полезное. Как оказалось, Яна походила на меня не только внешне; по части женского любопытства и аналитических способностей у неё тоже все было в порядке. Изучив список абонентов в мобильнике у Макса, она выудила оттуда всех не знакомых ей персонажей и решила, что они - его партнеры по игре в карты.
Чуть погодя она подобрала с пола оброненную Максимом визитку и также на всякий случай переписала в блокнот имя и фамилию с нее - тем более, что эти самые имя и фамилия имелись в вышеупомянутом перечне сотовых контактов.
Таким образом, встреча с человеком, значившимся в записках моей новой знакомой как "Касымжанов Ордабай Алисултанович, бизнесмен" должна была стать отправной точкой в моих поисках Максима.
Бредя по аллее, я почти нос к носу сталкиваюсь с Афанасием Пахомычем, моим соседом по посёлку.
- Дед Афанасий? Вот так встреча! Какими судьбами в Москве?
- А чтой-то ты так удивилась, внучка? Чай, не на Марсе встретились. Расея-то она большая, конешно... А с другой-то стороны, если посмотреть... Человек человека завсегда отыщет. Ну, к примеру, ты обо мне подумала? Дык вот он я!
Чудеса!.. Я ведь действительно минуту назад подумала про деда Афанасия! Вот, мол, хорошо бы с ним посоветоваться, выслушать, что он скажет. Житейской мудрости и сообразительности нашему поселковому балагуру было не занимать.
- Так, внучка... Я вижу, печаль на сердце у тебя. Давай-ко присядем... Во-он на ту лавочку. А ты мне, старому, по порядку и расскажешь.
Я выкладываю все как на духу. В том числе и про филина...
Старик скребет пятерней затылок.
- Филин, говоришь... Птица-то непростая. И в ихнем, птичьем-то, мире его ох как не любят.... Я вот, помнится, мно-ого лет назад-то... В лагере сидел. Во-от... Там у одного мужика-то... така наколка была, филин... Дай Бог памяти, чего ж она означала-то? Не припомню.
- Ты в лагере сидел, дед Афанасий? В каком же это?
- Не в пионерском, ясен пень. Да ладно, дело прошлое... Я вот тебе за кузнечиков расскажу.
- Что-что? - переспрашиваю я, не поняв.
- За кузнечиков, - терпеливо повторяет мой собеседник. - В ентом году они шибко злые, да... Опасные, особливо в брачный сезон... На снегу-то их следы хорошо видать... А охотиться на них и по весне можно. Бывалочи, дед-то мой, Макар Пантелеич, Царствие ему Небесное, возьмет ружжо, собаку... да не одну! - одну-то кузнечик загрызет, да и без собаки останисся - и на охоту... И меня, пацана, с собою брал - а как же? Я ж ему первый помощник на охоте-то был... Медвежьи капканы мы на них ставили, да-а... А шубы-то с них каки справны! Да и мясо, опять же ж. Приготовишь с чесночком...
- Погоди, дед Афанасий. Про кузнечиков ты мне потом расскажешь, - прерываю я его, понимая, что сам он навряд ли остановится. - Ты по моей проблеме что-нибудь дельное посоветуй.
- А что дельное-то? Мужик твой жив, уверен я. А вот насчет того, что он подруге своей, Яне этой, сболтнул, будто к тебе уходить собирается... Думаю, он тово... Сказал так, штоб не шибко искала она его. А сам он в другое место намеревался-то.
- В какое?
- "В како-ое!"- передразнивает дед Афанасий. - Кабы знать... Ты, внучка, поаккуратнее с ними будь, с энтими людьми-то.
- С какими людьми?
- Да вот с энтими, с картежниками. Ненадежный они народ.
- Знаю, дедушка. Не первый день на свете живу.
- Ну, смотри сама. Пора мне, внучка. Бывай...
Он поднимается со скамейки и быстро удаляется вдоль по аллее. А я извлекаю из сумочки мобильник и набираю номер бизнесмена Ордабая Касымжанова...
*
Каблуки моих итальянских сапожек стучат по кафелю - цок, цок! - и я несмелыми шагами приближаюсь к огромной ванне-джакузи, в которой, с сигарой в одной руке и с бокалом бренди в другой, возлежит полный, бородатый человек. Господин Касымжанов собственной персоной.
- Простите, что принимаю вас в таком вот виде, сударыня. Но не в моих правилах отменять запланированные процедуры.
Голос у него хриплый, прокуренный, но русский язык - правильный, без малейшего намека на акцент.
- Не бойтесь, присаживайтесь.
Я опускаюсь на бортик джакузи. И тут взгляд мой натыкается на... большого синего филина. Не живого, разумеется, а наколотого на правом плече у господина Касымжанова. Над головой у птицы изображён полумесяц.
Я вздрагиваю... Он тут же замечает.
- Что это с вами? Я вас смущаю?
- Нет-нет. Все в порядке, - отвечаю я. В голове звучат слова деда Афанасия: "Там у одного мужика-то... така наколка была, филин...".
- Тогда я вас внимательно слушаю, Вера Эдуардовна.
Я опять теряюсь.
- Откуда вы... откуда знаете мое отчество?
- Ну, вы как ребенок, честное слово! Когда вы позвонили мне, чтобы назначить встречу, и представились, то я, разумеется, навел некоторые справки. Оказалось, что вы - довольно известная личность в журналистских кругах...
Всё понятно. Учитывая, как тщательно обыскивали меня при входе на виллу...
- Да, прошу прощения... Я как-то сразу не подумала. Дело в том... Я хотела поговорить с вами о Максиме Северцеве. Понимаете, я ищу его. Я - его невеста...
- Как, еще одна? - хохочет Ордабай.
Блин, как глупо! Он ведь наверняка про Яну знает!
- Я, собственно... Мне сказали, что вы были его партнером по игре в карты. Э-э-э... Возможно, Максим проиграл кому-то крупную сумму. Знаете, как это бывает...
- Знаю, конечно. Сам не раз топил должников в Москва-реке.
Мои глаза расширяются...
- Шутка! - весело скалится этот бегемот, довольный произведенным эффектом. - Да вы не беспокойтесь. Максим, в общем-то, никогда по-крупному не играл. Я не думаю, что причина его исчезновения - долги. Скорее, нашел себе третью... невесту.
Ну, достал он меня своим юмором!.. Я решаю тоже слегка "показать зубы".
- Вы знаете про его подругу потому, что тоже наводили о нем справки?
- А как же? Я привык знать все о людях, с которыми сажусь за карточный стол. В моем положении это обязательно.
- А с кем еще играл Максим? Я имею в виду - из ваших общих знакомых?
Ордабай задумывается. Впервые за время нашего диалога.
- Знаете, такого рода информация... Хотя... Вы мне отчего-то симпатичны. Я бы вам посоветовал побеседовать с Жориком Гавриленко. И еще, пожалуй, с Фомичом. У меня есть их телефоны...
Он протягивает белую от мыльной пены руку, чтобы взять свой мобильный. И тут уже я удивляю его.
- Благодарю вас, я знаю, как их найти.
Я поднимаюсь, чтобы попрощаться.
- Извините, еще пара вопросов, если можно.
- Разумеется. Может, желаете выпить со мной?
Он подымает пузатый бокал, на донышке которого плещется бренди (бутылка стоит тут же, неподалеку).
- Спасибо, в другой раз. Просто хотела спросить... Ваш русский язык...
- Я родился в Москве. А в Казахстане бывал всего пару раз в командировках. Так получилось.
- Понятно. И еще... Если не хотите, не отвечайте. Татуировка... Филин. Она что-нибудь означает?
Колыхнувшись всем телом, Ордабай сгоняет улыбку с лица. Допивает свой бренди.
- Грехи молодости, Вера Эдуардовна. Грехи молодости... У вас что-нибудь еще ко мне?
- Нет, благодарю вас. Я и так отняла ваше время.
Жорик Гавриленко и Фомич... Люди из телефонного списка Максима. Нужно позвонить...
- Господин Гавриленко? Здравствуйте! Меня зовут Вера, я знакомая Максима Северцева...
*
Итак, передо мною - Гавриленко Георгий Данилович. Персонаж совсем из другой сказки, нежели Касымжанов. Говорит много, почти что без остановки. Но при этом - ничего дельного. И этот его псевдоодесский говорок...
- Нет, вы мне-таки скажите... Пол-Москвы знает за Жёру Гавриленко, шо он играет. Вторые пол-Москвы думает, шо Жёра - поц, и шо живет он на деньги своей бывшей жены. Так я вам скажу, шо и те и другие ошибаются! Жёра не играет, он просто так убивает свое свободное время. А у Жёры много свободного времени, потому шо он...
- Георгий Данилович... Я бы хотела спросить - когда вы виделись с Максимом в последний раз?
Он задумывается. Берет в руки чашечку кофе (мы сидим в недорогом ресторане, напротив его офиса).
- Северцев, Северцев... Да мы с ним и не особо дружили... Фомич, думаю, мог бы за него рассказать. Но он сейчас в больнице. Нервы у старика... А шо? У меня тоже нервы - я ж таки себе по больницам не пропадаю...
Мысленно отключаясь от потока его словоблудия, я усиленно ищу способ узнать - есть ли у Жорика на правом плече татуировка в виде филина? Сквозь рубашку и пиджак Prada, которые на нем надеты, этого, разумеется, не видно. Увы, на ум приходит лишь один гарантированный метод узнать то, что меня интересует... Вторгаясь в водопад его болтовни, я произношу смущенным тоном:
- Георгий Данилович, я вот тут подумала... Вы сегодня вечером свободны? Мы могли бы прогуляться, посидеть где-нибудь...
Он так и остается с открытым ртом. А через секунду расплывается в улыбке.
- Верочка, ну конечно! Жёра Гавриленко покажет вам такие места в Москве, шо мама не горюй! В котором часу мне за вами заехать?
Часов в двенадцать или около того он привозит меня в какой-то придорожный мотель. Я практически не пила, а Жорик уже прилично "под газом".
Мы идем в коттедж, ключи от которого нам вручила холеная дама на ресепшн.
- Свет нам не понадобится, Вера-золотко?- говорит он, пытаясь нашарить выключатель.
- Почему? Я люблю при свете, - отвечаю я и помогаю ему в его поисках.
Под потолком вспыхивает лампочка.
Он, шатаясь, стоит посреди комнаты. Я опускаюсь перед ним на колени.
- Рубашку, Жорик. Рубашку сними.
Он неверными движениями сдергивает сначала пиджак, потом и рубашку...
Я поднимаю голову. Вот он, филин! И полумесяц на месте! Теперь можно командовать отступление...
На счет "раз" я стремительно подрываюсь, на "два" - хватаю с кресла сумочку и пальто, на "три" - вылетаю из коттеджа...
Брань, которая несется мне вслед, выдает в Жорике Гавриленко поддельного одессита.
Я добегаю до трассы и голосую первому же попавшемуся частнику...
Включив в комнате свет, я тут же вижу их. Один расположился в кресле, второй стоит, подпирает собою стену.
Черные пиджаки, черные брюки. Даже рубашки, и те черные. На мой непритязательный вкус - явный перебор.
Тот, что сидел в кресле, поднимается. По-видимому, он главный. Лет сорок - сорок пять, лицо худое, аскетичное, лоб с залысинами.
Подходит вплотную. И вот тут мне делается очень даже не по себе...
Призвав на помощь весь свой немалый опыт репортера криминальной хроники (все-таки и у мафиозных боссов интервью брала, и в "горячие" точки пару раз ездила), я заявляю:
- Послушайте... Я не знаю, какого черта вы проникли в мой номер. Но если вы собрались меня убивать - делайте это прямо сейчас, без предисловий!
Главный слегка дергает уголком рта - наверное, это надо принимать как улыбку.
- Убивать вас никто не собирается. У нас к вам есть просьба, Вера Эдуардовна - возвращайтесь в свой город и забудьте обо всем.
- Да-да, конечно... Вы правы, - я пытаюсь изобразить страх.- Я так и поступлю.
- Вот видите. Иногда даже женщины могут проявлять благоразумие. Всего хорошего!
Едва за ними закрывается дверь - я запираю ее на двойной оборот ключа, быстро готовлю себе кофе и забираюсь с ногами на кресло.
"Раз эти типы пришли - значит, я на верном пути. Знать бы, кто они. Кто их послал - Ордабай или Гавриленко? Жорик - навряд ли: уж слишком мало времени у него было, он бы не успел... Ордабай? Тогда зачем он мне сам дал совет поговорить с Жориком и с этим, вторым, с Фомичом? Фомич..."
Я набираю нужный номер. Трубку берет женщина.
- Простите, а могу я поговорить с... Фомичом?
Звучит по-дурацки, но я и вправду не знаю ни имени, ни фамилии человека - в телефоне Максима, по утверждению Яны, он значился именно как Фомич.
- Так вы что, не в курсе, девушка? - трагическим голосом вопрошают на том конце.
- Извините, не в курсе чего?
- Вячеслав Фомич умер... Автокатастрофа.
Это удар поддых...
- Когда это случилось? - лепечу я.
- Позавчера..., - говорит женщина и вешает трубку.
Я пытаюсь собраться с мыслями. Позавчера... Значит, Ордабай уже знал. И все равно послал меня поговорить с ним и с Гавриленко. Жорик вообще брякнул, что Фомич в больнице. Ну, с ним все понятно - Ордабай и рассчитывал, что этот "одессит" попросту заморочит мне голову... Опять голые умозаключения, фактов никаких. И эти "люди в черном" никуда, по большому счету, не вписываются.
Стук в дверь прерывает мои хаотичные размышления.
- Кто там? - осторожно спрашиваю я.
- Открой, внучка...
Дед Афанасий!
Я открываю, впускаю нежданного гостя.
- Ты-то как здесь, Афанасий Пахомыч?
- Да вот, понимашь... Мимо проходил. Дай, думаю, зайду.
- Мимо проходил??. Да в Москве - чертова прорва гостиниц! И поздно уже, ночь на дворе. Как ты нашел меня, дед?
Он топчется около кресла.
- Да вот, понимашь... Сердце подсказало. Сердце, оно ведь... Тебя-то вон тож сердце ведёт. Да-а... Я чего пришел-то? В прошлый-то раз мы с тобою не договорили. Ты совета у меня спрашивала.
- Та-ак? Ты садись, дед Афанасий, в ногах правды нет. Чаю будешь?
- Нет, благодарствуйте. Поужинал я. Ты слушай, внучка... За филинов-то. Филины, они... Скорбь это, запустение, дурная весть. Вот что такое филин. Уразумела?
- Ну, уразумела, - киваю я.
- Да и полумесяц - туда же. Ночь, наперсница темных сил...
- Ты поконкретнее, дед Афанасий. Филины, темные силы... Делать-то что мне?
Он стащил с головы кепку и принялся мять ее в больших, огрубевших ладонях.
- Специалист тебе, чую, нужен. По татуировкам спец... Тот, кто понимает в энтом деле.
- Черт! А ведь ты прав, дедушка! - вскидываюсь я.
- Прав, знамо дело, прав... А вот нечистого зря всуе упомянула. Ладно, пойду я. Недосуг мне.
Он встает. Я пытаюсь удержать его.
- Посиди еще, Афанасий. Куда тебе торопиться?
- А почем тебе знать? - улыбается он в свою косматую бороду. - Можа, меня ишшо где ждут... Можа, я как Дед Мороз... Помнишь, в детстве-то... Я красну шубу надену, валенки обую - ну чисто он! Ты, хоша и знала, што энто я, всё одно верила... И теперь верь. Верь дедушке Афанасию...
Ночью я не сомкнула глаз. А утром принялась звонить своему старому, доброму знакомому...
- Алло, Марк Маркович? Это Вера Золотарёва вас беспокоит. Ну да, Верунчик, с вашего курса... Я сейчас в Москве, по делам. Мне бы повидаться с вами. Очень нужно, Марк Маркович.
*
- Пейте чай, Верунчик. С земляничным вареньем, моего изготовления.
Я с нежностью смотрю на этого, весьма немолодого, человека. Он и тогда уже, в далекие годы моего студенчества, был немолод. И всегда, насколько я помню, называл меня именно так - на "вы", но - "Верунчик".
Профессор Новосёлов-Крымский. Легенда нашего факультета. Человек-энциклопедия... Манерами и осанкой он неуловимо напоминает старика Пахомыча - хотя, конечно, этих двух людей сравнивать трудно.
- Значит, филин и полумесяц. Н-да...
Старик садится напротив меня, подобрав полы своего атласного халата, и долго смотрит мне в глаза, будто пытаясь оценить, осмыслить только что услышанный рассказ.
- Не думал я, что когда-либо снова с этим столкнусь. Много лет прошло... Где-то в середине семидесятых мне позвонили из МВД и попросили дать консультацию. В перестрелке с милицией погиб преступник, за которым давно следили. У него оказалась на правом плече именно такая татуировка. Они не могли установить его личность: когда его окружили на каком-то заброшенном складе, он выстрелил себе в рот. Отпечатков в базе не обнаружилось, никаких документов при нем... Мне пришлось попотеть, прежде чем я кое-что нашел. Такую татуировку наносили себе члены одного из отделов "Аненэрбе", секретной мистической организации Третьего рейха.
- Час от часу не легче! - ошарашено произношу я.
- Задачей отдела являлось противостояние с "Чентре информационе дель Дио", секретной службой Ватикана.
- У Ватикана есть секретная служба? Что-то такое я слыхала...
- Как не стыдно, Верунчик! А еще отличницей курса были! - укоризненно качает головой Марк Маркович. - Эта тайная полиция Папы Римского накопила в свое время обширную картотеку на всех лидеров мировых держав. Компромат, как сейчас модно выражаться. Посланцы "Аненэрбе", по заданию фюрера, собиралась выкупить материалы. Сделка сорвалась, и часть бумаг ушла в СССР. Как видно, наши бойцы "невидимого фронта" тоже не дремали. Нацисты из мести уничтожили нескольких видных ватиканских агентов. А уже в самом конце войны люди из упомянутого отдела "Аненэрбе" снова попытались подобраться к ценным досье. В Союз была заброшена особая группа, которая в итоге провалилась.
- Да, но... всё это - история. Пусть и не такая давняя. А в наше-то время кто мог сделать себе такие татуировки, и с какой целью?
Профессор разводит руками.
- Вы слишком многого хотите от бедного старика. Могу только добавить, что шпионскую группу возглавлял некий штурмфюрер СС Хайнц Хохфлигер. Так вот, его татуировка отличалась от всех других: голову филина венчала корона.
- Представляю, сколько времени вы провели в архивах, чтобы все это раскопать.
- И не говорите! - улыбается профессор. - Но такая уж у нас, у ученых, работа.
Разговор с Марком Марковичем, на первый взгляд, лишь добавил таинственности. Но я уже чувствовала своей репортерской натурой - разгадка не так уж и далеко. Нужно только сопоставить факты, вывести главное...
У Максима татуировки не было - это факт. А у тех, с кем он тесно в Москве общался, она есть. Могли они быть членами "Аненэрбе"? Разумеется, нет - разве что их внуками или детьми... Стоп!
Я ловлю такси и несусь в контору к Ринату...
- Ну, Верочка, ну я не знаю...
- Да ладно! Нацепишь на меня какой-нибудь микрофончик... Ринат! С меня - ужин в хорошем ресторане.
- А потом?..
- Что - потом? - прикидываюсь дурочкой я.
- Потом, после ужина?..
- Ну, Ринатик... Неужели тебе самому неинтересно? Такое дело!.. На всю Москву прогреметь можешь.
- Или загреметь..., - рассеянно произносит он, перебирая на столе какие-то документы.
Его нерешительность начинает меня раздражать.
- Так ты со мной или нет?
- Йес, оф коз! - цедит он сквозь зубы.
И мы приступаем к разработке детального плана.
- Алло, Яна? Здравствуйте. Да, это я, Вера. Спасибо, с переменным успехом. Мне нужно вам кое-что сообщить. Нет, не по телефону. Да, важно. Насчет Максима. Давайте увидимся в клубе "Белый тролль". Это недалеко от вас, я там отдельный кабинет заказала. К девяти подойти сможете? Хорошо, до встречи.
*
В месте, которое я выбрала - отменная звукоизоляция. Музыка, громыхающая на дискотеке внизу, доносится сюда в виде невнятных, глухих ударов. Кабинет небольшой, но уютный. Окно скрыто тяжелой бордовой портьерой, на полу - мягкий пушистый ковер.
Я волнуюсь, тереблю салфетку в руках. Я так занята своими мыслями, что не сразу слышу тихий стук в дверь.
- Да-да, войдите! - с некоторым опозданием и, пожалуй, излишне нервно говорю я.
Яна появляется на пороге.
- Садитесь. Я ничего не заказала, поскольку не знаю вашего вкуса.
- Не страшно.
Она присаживается напротив, на мягкий угловой диван.
- Итак, Вера, я слушаю.
- Это я хотела бы вас послушать.
- Не понимаю...
- Видите ли... По роду своей работы мне не раз приходилось иметь дело с опасными людьми. По-настоящему опасными. Признаюсь, однако, что женщин среди них было немного. Поэтому я даже и не представляю, как себя вести...