Стеклянный потянулся - смачно, до хруста в позвоночнике. Проковылял к окну и распахнул его настежь.
Все было как обычно: солнце, воздух... На крыше высотного дома напротив псих Веня Сулима с плакатом на груди бил чечетку; на плакате было начертано: "Самоубьюс еси не дадити пагаварить с папой римским". Бессмыслица, с точки зрения Стеклянного, была налицо: надпись эту разглядеть все равно никто не мог, а Веня, к тому же, являлся атеистом - но, по-видимому, точка зрения носителя плаката была иной. Да и не собирался Сулима "самоубиваться" - по прошествии часа-другого он всегда мирно спускался с крыши и шел в ближайший ларек за "Клинским".
Минувшей ночью Сан Санычу Стеклянному приснилась девушка, игравшая на гитаре.
При этом она еще и пела - правда, на непонятном языке, и все время произнося одно и то же слово (а может, и целую фразу), с окончанием на гласный звук "о". Почему-то на ум пришла аналогия с Латинской Америкой. Или Прибалтикой. И первое, что Сан Саныч сделал после пробуждения - проклял себя за то, что с юности не учил иностранные языки.
А уж затем с хрустом потянулся, констатировал, что всё вокруг хорошо, и открыл окно.
Когда Стеклянному надоело любоваться на танцующего на краю крыши умалишенного, он отошел от окна, включил телевизор... и тут же пожалел о том, что предпочел этот говорящий ящик Вениной самодеятельности.
С экрана видавшего виды "Панасоника" вещала до наприличия откормленная генеральская рожа, которая докладывала об очередных успехах родной армии в борьбе с сепаратистами на Кавказе.
"Интересно, - подумал Сан Саныч, - вот если б, не приведи Господь, нас оккупировали бы враги, и этому хомяку пришлось уйти в подполье, в партизаны, и сражаться там - то на какой день он бы прибежал сдаваться в плен за порцию осетрины?"
Сегодня у Стеклянного выпал выходной, и с одной стороны, это было неплохо. Но с другой - он совершенно не представлял себе, чем занять день.
Вариантов, собственно, было несколько.
Первый - спуститься на пару этажей ниже, к соседу-ветерану чеченской компании и запить с ним до вечера. Минусы такого варианта заключались в том, что: а) сосед горазд был бухать только на халяву и б) застольные монологи отставного капитана разнообразием не страдали - он, словно заезженная пластинка, твердил и твердил, что государство использовало его как известное резиновое изделие, а затем, после тяжелого ранения, списало в запас - для того только, чтобы отстранить от власти одних кровожадных бандитов и посадить на их место других, столь же кровожадных.
Стеклянный от души сочувствовал соседу, но выслушивать одно и то же по тысячному разу было выше его сил.
Вариант второй выглядел гораздо более привлекательным. Можно было позвонить Юльке Ковровой, знакомой продавщице из мебельного, и пригласить ее на свидание. Но и тут таились подводные камни. Во-первых, от Юлькиной трескотни у Стеклянного быстро начинала болеть голова. Во-вторых, свидание предполагало сначала ресторан (ну, или, на худой конец, кафе), а уж потом постель. А у Юльки имелась странная особенность сообщать о своих месячных как раз между первой и второй фазами.
Слегка поразмыслив, Стеклянный остановился на третьем, нейтральном варианте, который в принципе не исключал и два первых, а именно - он оделся, спустился вниз, пересек двор и оказался у пивного ларька. В очередь за ним пристроился тот самый Сулима, хворый на голову плясун. Сейчас он был уже без одиозного плаката, зато при пустом баллоне, который и расчитывал наполнить доверху.
- Привет, сосед! - лицо Вени озарилось щербатой улыбкой.
- Привет, привет, - ответил Сан Саныч. - Ну как успехи? Все никак не дают тебе переговорить с Папой Римским?
- Не, не дают, - подтвердил Веня. - Знают, гады, чем это может для них кончиться. Я всё-ё ему расскажу!
- Что - всё? - полюбопытствовал стоящий в очереди перед Сан Санычем пенсионер Соколовский.
- А ты молчи. С тобой не разговаривают, - пробурчал Веня.- Ваши вон сколько уж лет рулят - и что?
- Какие еще "ваши"? - возмутился Соколовский. - Я лично ничем не рулю, я живу на честно заработанную пенсию!
Стеклянный внутренне усмехнулся. Веня при каждом удобном случае поминал Ивану Гаврилычу его комитетское прошлое.
- Ну, если нынче тебе за отправленных когда-то за решетку диссидентов какие-то гроши и начислили - так что с того? - упорствовал Сулима.
- К-какие еще "диссиденты"?! Да я в восемьдесят первом в Афганистане...
- Мужики! - примирительно встрял Сан Саныч. - А давайте сейчас пивом затаримся - и айда ко мне?.. Посидим, нервишки подлечим...
Предложение было принято обеими конфликтующими сторонами - Веней на "ура", а Соколовским - не без некоторых колебаний.
Под пиво очень хорошо пошли соленья, а также плавленый сыр, завалявшийся у Стеклянного в холодильнике.
- Послушай, - обратился к Сан Санычу Веня. - Д-давно хотел сп-просить. А откуда у тебя фамилия такая странная - Стеклянный? В-вот не Иванов, не Петров, а - Ст-теклянный? Па-адазрительная, прям скажем, у тебя фамилия...
- Да детдомовский он, - вступился за Сан Саныча Соколовский. - Детдома этого сейчас нету, а находился он в Стеклянном переулке. Вот работники тамошние и решили... Так назвать пацана.
- Во! - Сулима поднял указательный палец вверх. - Органы - они всё знают!
- Да я сам ему рассказал,- махнул рукой Стеклянный. - Правда, Гаврилыч?
- Правда, - хрустнул огурцом Соколовский. - А ведь хорошо сидим!
- Ну так давайте выпьем за три "С", - предложил Сан Саныч.
- Три "С" ? - Веня принялся загибать пальцы. - СССР, што ли? Так он уж загнулся, чё за него пить? Заупокой разве...
- Да нет! Три "С" - это мы все: Сулима, Соколовский и Стеклянный, неужели не понятно?
В этот момент в дверь позвонили. Стеклянный пошел открывать.
- С-спорим на бут-тылку, что это - ик! - не Папа Римский? - Веня Сулима протянул Соколовскому раскрытую ладонь. Которую старый чекист благоразумно не пожал.
На лестничной площадке стояла девушка. Та самая девушка из его сна. Только была она без гитары.
- Стеклянный Александр Александрович здесь проживает? - спросила она.
Сан Саныч откашлялся.
- Да, это я.
- Можно с вами побеседовать?
Стеклянный покосился на полуоткрытую дверь комнаты, из-за которой доносились обрывки диалога собутыльников.
- Да-да. Пожалуйста..., - он посторонился. - Проходите на кухню, у меня... неубрано.
Девушка пристроилась на одном из двух колченогих стульев.
- Меня зовут Рита, - представилась она. - Рита Андреева.
- Очень приятно, - Стеклянный старался дышать в сторону, так как понимал, что пивной дух - не лучшая приправа для разговора с такой чудесной особой.
Рита открыла свою небольшую сумочку и извлекла оттуда сложенный вдвое листок.
- Вот.
Сан Саныч принял протянутую бумажку. Вгляделся в текст... Он был на иностранном языке! Кажется, на французском. Но печати и подписи выглядели солидно.
Девушка выжидающе смотрела на него.
- Я.. это... очки там, в комнате. Я сейчас схожу, принесу.
- Не нужно, - улыбнулась она. - Это официальное подтверждение, от бельгийской Академии наук. Ваша тема взята в разработку.
- Тема? Какая тема?
- Ну как же? Ведь это вы шесть лет назад подавали документы на изобретение? Процесс получения экологически чистого топлива...
Шесть лет назад... Как же он мог забыть, что когда-то был ученым! Днями и ночами торчал в лаборатории, а не на складе спорттоваров, как сейчас - хотя нынешняя зарплата ничем не уступала той, прежней.
Но поняв в какой-то момент, что ни он, ни его идеи абсолютно никому не нужны, Стеклянный взял и... ушел. Запретил себе думать о науке.
- От бельгийской, говорите? Тема, говорите, взята в разработку? Девушка, милая, сегодня не первое апреля! - неожиданно для самого себя вскипел он.
По-видимому, она не ждала такой реакции. И не знала, что ответить.
- Послушайте, - сказал он. - У меня сейчас как раз сидит приятель... Он тоже ученый. Так вот, он желает встретиться с Папой Римским. Ну просто очень хочет! Вы бы не могли ему в этом помочь, а?
- Знаете, я и сам этого понять не могу. Да вот только если человек через два дня на третий забирается на крышу дома с плакатом и два часа бьет чечетку - то это говорит о том, что он серьезно решил добиваться своей цели. Не правда ли?
- Не знаю, - пожала плечами Рита Андреева. - Но если вы говорите, что он - ученый... Через месяц от нашего научного фонда едет делегация в Европу. В том числе и в Ватикан. Мы могли бы включить вашего друга в состав делегации... как почетного члена.
При мысли о том, что Веня Сулима, который в слове из трех букв делал минимум три ошибки, поедет в составе научной делегации за границу, да еще в качестве почетного члена, Стеклянный схватился за сердце.
- Что? А... нет-нет. Со мной все в порядке. Мне сорок четыре года, и я давно уже не верю в сказки. Если честно, то я и в детстве в них не особенно-то верил. Скажите, а... Кто руководит вашим научным фондом?
- Как кто? Доцент Дураков.
- Не может быть...
- Почему не может? Михаил Игоревич уже полтора года возглавляет наш фонд, и мы с тех пор заключили немало выгодных контрактов с зарубежными партнерами.
"Мишка Дураков..., - тоскливо подумал Стеклянный. - Ученый никакой, зато бизнесмен от Бога".
- Вы можете дать мне его телефон?
- Кого? Михаила Игоревича? Ну кончено, вот его визитка...
Сан Саныч снял трубку висящего на стенке радиотелефона.
- Алло, Миш, это ты? Привет. Стеклянный беспокоит. Да-да, тот самый. Не забыл, как контрольные у меня списывал? Ну, вот... Тут у меня сидит очаровательная девушка, Рита Андреева. И говорит удивительные вещи. Бельгийцы действительно заинтерсовались моим старым проектом? Только учти - если это розыгрыш, то я..., - покосившись на Риту, Стеклянный сдержал слова, готовые сорваться у него с языка.
Выслушав ответ Дуракова, Сан Саныч долго стоял неподвижно, опираясь о стену, с трубкой в руке.
- Риточка, вы... Подождите меня минутку, хорошо?
Войдя в комнату, Стеклянный застал почти идиллическую картину: Веня Сулима, полуобняв Соколовского за плечи, рассказывал ему анекдот:
- ...Так вот, если в слове "теща" допустить всего лишь три опечатки, то получится слово "жо..."...
- Веня! - прервал его Сан Саныч. - Скажи - тебе и вправду уж так нужно пообщаться с Папой Римским?
Веня перевел на хозяина квартиры мутный взгляд.
- С кем-с кем? С Папой Римским?..
Далее последовала витиеватая матерная фраза, смысл которой сводился к тому, что ему, Вене, Папа Римский совсем даже и без надобности.
-... Я б лучше... это... с Генсеком ООН перетёр, - добавил в конце Сулима. - Как его? Кофе... Нет, погоди... Точно не Кофе. Но что-то похожее. Ги... Пан... Ман... А, черт, запамятовал. Ну ничего, я вспомню. Обязательно вспомню, вот увидишь...