...Хвостом причудливой птицы мелькала карточная колода в руках у доцента Загорского. Наконец он бросил все карты на стол, "рубашками" вверх, и безошибочно выудил четырех королей. Разложил их перед собою и стал пристально разглядывать каждого, время от времени меняя их местами изящными движениями указательного пальца.
- Чем это вы занимаетесь, коллега? - спросил доцента пожилой профессор математики Шаповалов.
- Вы все равно не поверите..., - рассеянно ответил доцент, не отрываясь от своего занятия.
- Да что уж там... Не бином Ньютона, как изволил выразиться булгаковский Коровьев. Пасьянс наверняка раскладываете? Сам в молодости грешил...
- А вот и не угадали. Впрочем... Вы, с вашим аналитическим умом, можете мне быть даже полезны.
- С удовольствием, коллега - если вы, конечно, соизволите изложить мне суть дела.
Они сидели в холле роскошной гостиницы "Континенталь", где уже четвертый день проходил международный симпозиум ученых, на который съехались светила науки из более, чем двадцати стран.
Загорский был молод; ему лишь недавно исполнилось тридцать пять. Он с блеском защитил кандидатскую по истории кибернетики и был приглашен на симпозиум, правда, не числился в списке выступающих.
- А вот и он, - внезапно подал реплику Загорский, увидав кого-то за спиною у своего собеседника.
- Э-э-э... Кто, простите? - профессор неловко заерзал в кресле, затем все же догадался обернуться.
- Бубновый король, - негромко пояснил молодой ученый. И добавил: - Не надо так пристально смотреть.
Седовласый высокий господин в светло-коричневой "тройке", о котором шла речь, важно прошествовал по ковровой дорожке в сторону лифтов.
- Это ведь?.. - почти шепотом начал Шаповалов.
- Именно он. Ромуальд Всеволодович Брейнман, академик, член-корреспондент, и так далее. Автор восьмидесяти научных статей по биофизике и системному анализу. Но, в сущности, весьма скучная личность. Немного поинтереснее - вот это персонаж, - Загорский аккуратно взял пальцами одну из карт. - Король трефовый. Сейчас он, по-видимому, отдыхает у себя в номере, а на обеде мы его наверняка узреем. Александр Александрович Рогов, семьдесят три года, преподаватель кафедры микроэлектроники Лондонского университета. Получил грант Британской Академии наук на свои исследования. Представлен к награде, которую получил из рук королевы...
- Откуда вы?.. Откуда вы обо всем этом знаете? Сведения эти, конечно, не секретные, но...
- Об этом - чуть позже, уважаемый Павел Георгиевич. А пока... Продолжим знакомство с королями. Ибо они и вправду - короли науки... Вот этот - пиковый. Пожалуй что, самый любопытный и неоднозначный наш персонаж. Роджер О"Салливэн, единственный иностранец в этой четверке. Живет в Нью-Йорке, владеет крупным научным центром.
- Владеет? - несколько удивленно уточнил профессор.
- Ну да. Наука на Западе - это такой же бизнес, как и продажа подержанных авто. Только гораздо более прибыльный. Так вот, доктор О"Салливэн основал научный центр и предложил свои услуги правительству Соединенных Штатов. Направления деятельности центра: ракетное топливо, новинки в области самолетных двигателей, космические технологии.
- Э-э-э... Простите за нескромность, Олег Самуилович... Вы что же, собирали досье на участников симпозиума?
- Не на всех, профессор, а только на четверых из них.
- И чем же эти четверо заслужили ваше внимание, позвольте спросить?
- А вот об этом - чуть позже, профессор. После того, как мы познакомимся с королем червей.
В этот момент к Загорскому подошел юноша в форменной куртке отеля и, склонившись к самому уху доцента, что-то зашептал. Сидевший довольно близко Шаповалов разобрал лишь обрывок фразы: "Всё, как вы просили..." Затем юноша ушел.
- Продолжим? - улыбнулся Загорский, беря в руку очередную карту. - Наш герой - Зиновий Антонович Маликин, физик-ядерщик почти с сорокалетним стажем. Лауреат Госпремии, между прочим. Его доклад запланирован на понедельник, то есть - на послезавтра... Теперь - касательно вашего вопроса, профессор. Дело в том, что почти тридцать шесть лет назад именно эти четверо уважаемых ученых мужей посещали открытый международный форум в Советском Союзе, посвященный проблеме нераспространения ядерного оружия. Ничего интересного на форуме не было - пустая болтовня и бутерброды с красной икрой. Интересно то, что все четверо останавливались именно в этом отеле - правда, тогда он назывался менее претенциозно - гостиница "Научная". Они даже жили на одном этаже, по соседству друг с другом.
- Ну, допустим... Это примечательный факт, но не более. И что из него следует? - с плохо скрываемым любопытством спросил Шаповалов.
- В то же самое время в этой гостинице работала горничной моя мать. Убирала номера как раз на третьем этаже. Я имею все основания полагать, что один из этой славной четверки - мой настоящий отец.
Шаповалов снова заерзал в своем кресле.
- Э-э-э... М-м-м... Вы серьезно? Впрочем, и сам вижу, что не шутите. Да, но... Почему бы вам не поступить проще? Не спросить, так сказать, у вашей матушки напрямую? Насколько я знаю, она в добром здравии...
- Вы плохо знакомы с нравом Марты Витальевны. За все мои тридцать пять лет она обмолвилась лишь, что папенька мой - ученый, и что талантами своими я обязан его генам. Вот и всё. Больше мне из нее ничего не удалось вытянуть. Отчим мой, Самуил Маркович, упокой Господь его душу, был человеком неплохим, но... Мне необходимо найти моего отца.
- Ну, хорошо, а... Что будет, когда вы его найдете?
- Убью его, - без тени улыбки ответил Загорский.
Глаза Шаповалова в испуге расширились.
- Да успокойтесь вы! Я пошутил, - доцент собрал со стола карты и спрятал их в карман. Затем поднялся из кресла. - Давайте встретимся здесь ровно в одиннадцать вечера, когда никого уже не будет. Я вам изложу свои доводы, а вы уж, если захотите, подскажете мне что-нибудь дельное. И не стоит так бледнеть, Павел Георгиевич - могу вас заверить, что никто не пострадает...
***
Оставшееся до вечера время Шаповалов буквально метался из угла в угол по своему гостиничному номеру. Он мучился сомнениями. Что теперь делать? Предупредить "королей" об опасности? А вдруг молодой ученый вовсе и не собирается никому навредить? Или же все это вообще - часть некоего нелепого розыгрыша, в который его, Шаповалова, почему-либо втягивают?
Прикинув все пришедшие ему на ум варианты, Павел Георгиевич решил не подстегивать события и просто держаться поближе к своему молодому коллеге, с тем, чтобы в нужный момент попытаться повлиять на его окончательное решение.
- О-о, милейший Павел Георгиевич! - улыбка Загорского была столь искренней, что Шаповалов почти что отринул утренние свои опасения. - Итак, приступим?..
В руках у доцента снова появились карты, и на полированную поверхность журнального столика лег бубновый король.
- Это, с моей точки зрения, самый вероятный кандидат. Вы спросите, почему? Резонов несколько. Во-первых, имя. Мама по молодости питала страсть к необычным мужским именами. Согласитесь, что Ромуальды у нас встречаются далеко не на каждом шагу. Затем - фактор национальный. Моя бабушка по материнской линии - еврейка. Так же, как и многоуважаемый академик Брейнман. Судя по всему, тридцать с лишним лет назад он был интересным мужчиной, в самом расцвете сил. И вполне мог привлечь внимание юной горничной, посулив ей в дальнейшем выгодный брак. Где изъян в моих рассуждениях?
Шаповалов аккуратно взял с блюдца чашечку дымящегося кофе. Держал он ее манерно, оттопырив мизинец, чем немало позабавил своего молодого коллегу.
- Простите, Павел Георгиевич - сколько вам лет?
Шаповалов закашлялся.
- А почему вы об этом спрашиваете?
- Да так, просто... Мне иногда кажется, что вы родились до революции. Так каково ваше мнение о нашем бубновом короле?
- Э-э-э... Даже не знаю, что и сказать. Данных, как вы понимаете, слишком мало. Да и потом... Вы ведь ничего еще не сказали о других... м-м-м...
- Подозреваемых? Всему свое время. А пока хочу повторить свой вопрос: кандидатура Ромуальда Всеволодовича представляется вам вероятной?
- Я тоже повторяю: мне нечего вам ответить. Доводы, которые вы привели, вроде бы убедительны, но... Речь-то идет о столь интимных материях, что логика тут далеко не всегда применима.
- Я - того же мнения. Если бы не одно "но". Моя мать всегда была женщиной чрезвычайно практичной. Она приехала в Москву из глубокой провинции и планировала выгодно выйти замуж. Именно этим мог ее прельстить один из четырех наших "королей".
- Ну, тогда иностранец, скорее всего, отпадает. В те времена советская девушка навряд ли...
- Вы про О"Салливэна? Скорее всего, да. Кроме того, он наименее интересен внешне из всех. А я, как вы видите... Только не сочтите за хвастовство. Давайте тогда оставим его в покое и поговорим об Александре Александровиче. Вы ведь знакомы лично с профессором Роговым?
- Я? Э-э-э, да когда это было... Да и откуда вы, собственно?..
- Вы с ним поздоровались в день приезда, когда он стоял в очереди у стойки. И проговорили минуты полторы, непрерывно улыбаясь. Человек вы, уж простите, слегка стеснительный и к незнакомцу навряд ли бы подошли.
- Что ж, логика железная, - развел руками Шаповалов. - Я когда-то был у него ассистентом, правда, совсем недолго. И знаю его с самой лучшей стороны. Он уже много лет счастливо женат, и мне трудно представить...
- Мне тоже. Обручальное кольцо на руке у вашего знакомого... Я поинтересовался невзначай - он в браке уже пятьдесят лет. Мать не подпустила бы к себе мужчину, будь у него даже след от кольца... Так я полагаю. И потом, женатого девушки как-то умеют распознать, у них свои методы и приемы. Четвертый же наш кандидат, по фамилии Маликин - он в то время женат не был. Да и сейчас холост...
- Вот как? Я и не знал, - вполне искренне удивился Шаповалов.
- Естественно. Вы ведь не изучали их биографии так подробно, как я. Скажу вам больше - от некоторых подробностей с души воротит.
- Боже! Вы, Олег Самуилович, меня прямо пугаете...
- А вы не пугайтесь. Все факты должно рассматривать лишь как детали головоломки, и не более. Зиновий Антонович, даже несмотря на свое необычайное имя, отцом моим быть не мог.
- Да, но... Он ведь жил тогда в этой гостинице?
- Жил, разумеется. Иначе б не попал в число подозреваемых. Вот только... с ориентацией у господина Маликина - некоторые проблемы.
- Гос-споди! Да что вы говорите! И он - тоже?..
Загорский, улыбаясь, кивнул.
- Сведения точные. Потому-то Зиновий Антонович отпадает. Помните детскую загадку? "А" упало, "Бэ" пропало. Что осталось на трубе?
- Вы думаете, это - Брейтман?..- осторожно спросил профессор.
- Всё указывает на него. Кроме...
- Кроме?..
- Именно. Почти всегда, в любом деле, есть вот это вот - "кроме". Буквально еще пара мелочей, которые мне удалось выяснить о своем отце..., - Загорский полез в карман пиджака, и на свет появился совсем небольшой целлофановый пакетик. - Мама хранит это долгие годы. Сейчас она в отъезде, гостит у сестры, так что... Будем надеяться, не заметит, что я это позаимствовал. Глядите.
Загорский последовательно извлек из пакета пожелтевший, сложенный вчетверо листок бумаги, а затем - бумажную же птичку.
- "Сегодня вечером, в 21.00, на углу Промышленой..." Не понимаю.
- "Промышленная" - написано с одним "н". Это улица, которая находится сразу за нашим отелем. Сейчас ее уже переименовали. Но в прежние времена она называлась именно так. И на птичку обратите внимание. Это оригами. Тонкая работа. Вы видели, что я могу вытворить с картами. Но такое... Я повторить не способен.
- И что все это значит?
- Любовная записка, написанная с ошибкой. И этот вот голубок, сложенный из бумаги столь искусно... Вы помните, утром ко мне подходил мальчик из обслуги отеля? Он по моей просьбе обыскал некоторые номера. Я понимаю, что это не совсем законно... Зато пасьянс сошёлся полностью. Э, да вы опять побледнели, Павел Георгиевич! Простите, но факты - упрямая вещь. Академик Брейнман - один из редакторов научной энциклопедии, человек, безупречно грамотный. Не знаю, есть ли у него способности к поделкам из бумаги, но очень похожую птичку мой мальчик обнаружил именно в вашем номере, на прикроватной тумбе. Вы были ассистентом профессора Рогова во время того самого форума, часто приходили к нему... И могли общаться с горничной. Сколько вам тогда было?.. Вас ведь здорово смутил мой вопрос о возрасте, вы даже чуть не поперхнулись своим кофе. Но я заподозрил неладное еще раньше... Когда вы, услыхав про мою авантюру, не послали меня куда подальше, а приняли живейшее участие в моих логических упражнениях. Так незаинтересованный человек не поступил бы... А еще - я сказал вам между делом, что вы как будто родились до революции. Это я про вашу привычку до сих пор ездить с записной книжкой. Вот она, у меня. Ее добыл все тот же парень из обслуги. Разумеется, за немалые деньги. В ней - всякая малоинтересная мне информация. Но написана она также с ошибками. Просто есть люди, у которых проблема с двойными согласными. Шах и мат, Павел Георгиевич! Скажите честно - ведь вы обещали на ней жениться? Это и только это могло ее привлечь. Ради этого она могла смириться даже с обыденным именем Павел. В те времена волшебным ключом, открывающим все столичные двери, была прописка. А для прописки нужен был брак...
Шаповалов понуро молчал. Взяв в руки маленького бумажного голубка, он долго и пристально смотрел на него.
- Олег, передайте ей... Скажите... А впрочем... Ничего не стоит говорить. Просто... Скажите, что у неё - удивительный сын...