Лист на березе ничуть не поскучнел, но небо, осенившее макушки берез, черно как чернота враждебного замысла: вот-вот грянет гром.
Постоянно вынужден разочаровываться в своих убеждениях: ситуация ли меняется, старею ли?? Были бы страсти по редактированию уже изложенного, одеревеневшего, половину бы переработал. В то же время по этому одеревеневшему только и можно понять то, что нет ничего застывшего, что всё непрерывно движется, меняется в тебе самом, включая даже закосневшие инстинкты. Вот только что был безусловно уверен в Нем, в глаза высказывал свои восхищения и вдруг... И это не импульс случайности, это новая убежденность, сформированная множеством ранее малозаметных вполне терпимых проявлений и завершенная последним незначительным актом. Но в том-то и дело, что именно этого акта, вероятно, и не хватало для возникновения порыва ветерка осознания, изменившего убеждение.
И вот сижу весь день над ремонтом проколотого колеса лыжероллера, отгоняя убеждение в непокоримой прочности этих мощных шин, чем была обманута моя доверчивость. Проколотые камеры практически ремонту не подлежат или я этого не умею сделать в домашних условиях. И клею, вставляю, убеждаюсь в непрочности, снова извлекаю, клею... Черт бы побрал весь этот импорт!! -- опять разубеждение.
В политику уже боюсь и соваться: то злорадствую по поводу... то восхищаюсь, порицая свою неосмысленность. В итоге неколебимая убежденность: всё происходящее происходит по необходимости, то есть по вызову момента, никакой принципиальности в сознании нет, нельзя ни в чем доверяться кому бы то ни было, если даже в себе не убежден.
Возвращаюсь к этим роллерам: целый день бился в стремлении к положительному результату и не достигнув его, вдруг... облегченно вздохнул, ибо делал что должно и в этом смысле даже отрицательным итогом нужно быть довольным. Действительно, поломка выбила меня из привычного жизненного ритма и я, сделав должное, остановился, огляделся и ощутил богатство своих возможностей, скованных порочными убеждениями; теперь я смогу... и далее по забытому списку увлечений.
И таким образом отрицается сама прочность всяческих убеждений, правил и принципов, есть только инстинкты, провоцирующие проявления, и разум, препятствующий инстинктивности или поощряющий её.
3-е авг.
Договорились на семь пятнадцать.
Я человек суетливый: "чего тут сидеть у двери? поеду потихонечку".
Но, как ни тянул, приехал на пару минут раньше, жду, а у самого уже волна обиды набегает: "всегда опаздывает!": тут, ведь, дело как: время, на которое договариваешься, это край, за ним опоздание.
Минуту вытерпел, а затем сел в седло и покрутил домой.
И вот неизбежный звонок.
В принципе, к любым проявлениям характера отношусь уважительно, но уважительность не предполагает безропотности и, по-своему, ропщу. В то же время категорически избегаю всякого рода разбирательств и тем более высказываний своего недовольства: как бы ни был человек растрепан, но если в нем есть хоть капля терпимых качеств, допускать их потери нельзя. И не допускаю.
"Видно, приехал на минуту раньше, -- говорю, -- решил по твоему примеру сделать кружок вокруг гимназии: как раз минута. Кружок сделал, а тебя нет. Ну, думаю, поеду навстречу. И поехал потихоньку. Доехал до банка, постоял... ну, что делать? других никаких вариантов нет -- вернулся домой."
04 авг.
Чтение может быть наслаждением, если автору удается затащить читателя в мир своих интересов, изображая события в красках, близких читателю и по духу и по ассоциациям. Но чаще всего читатель удовлетворяется обычным любопытством, в крайнем случае, выбором лучшего варианта из всех никудышных.
И если это история, то рассказана она должна быть языком умного, хорошо воспитанного человека и при этом не допускающая ничего "надуманного", то есть того, чем хотелось бы автору украсить текст или самого себя. Конечно же, сам я этого не могу и подобно пересмешнику только пародирую "соловья", довольствуясь претенциозностью.
Из Уайлдера: ...на языке, заставляющем всякую любезность
выглядеть исходящей из самого сердца, я ответил, что оказаться
родней по духу столь блистательному члену Академии и столь
глубокому ученому это честь, много большая той, на какую я смел
рассчитывать.
Несколько последних лет я уже не хожу километров по тихим и пустынным улочкам загородных селений, не улыбаюсь добрым старушкам у колодцев, не обмениваюсь вольностями с неухоженными мужичками, даже на лыжне мне уже не встретить задиристых девчонок и всё потому, что по городским улицам бегаю то на роллерах, то на коньковых лыжах, а если оказываюсь в тех самых селениях, то только на скором велосипеде и уж тут не до комплиментов. И в этом моя литературная опустошенность. Жалко, но поделать ничего нельзя: не могу.
И оказывается, что единственным возбуждающем сознание фактором остается классическая литература. Но и она как-то суетливо исчерпывается, словно вода в пустынном колодце: хлебнул раз, хлебнул два и дно уже замутнено.
На даче, без нужды сунутое в земляную кучу семя огурца, благодаря сырости и теплу лета, так разошлось, что благодарит за подаренную жизнь нескончаемыми плодами. И, хотя вряд ли удастся плоды эти потребить, размышляю над условиями сохранения куста. Инстинкт!
Да, конечно, есть люди, которые в состоянии затащить тебя в свои тенёта одним лишь пониманием ситуации, выраженным достаточно короткой фразой. /в благодарность Уайлдеру/
Когда находишь интересного автора, в чтении забываешь обо всем и уже не важно что будет у тебя на обед и нужен ли он, обед, вообще, ибо за время чтения каждый абзац произведения перемежается щепотью измельченного орехового печенья или глотком холодного кофе, ибо ты никак не отдален от источника подобных удовольствий.
Один предпочитает возиться с техникой, используя её лишь для того, чтобы опробовать эффект усовершенствования; другой, избегая в меру возможности всякого рода наладки своей техники, благодарит её, ещё позволяющую недальнюю, но вполне приятную прогулку.
И вот я, противящийся всякой возне с техникой, начинаю сравнивать чувственный эффект удачного ремонта с таким же эффектом от приятной прогулки как благодарности техники за этот ремонт. И уже нет уверенности в выборе.
Определенность свободы состоит в том, что ты абсолютно избавлен от необходимости иметь какие-либо обязательства, поступая лишь под влиянием чувственного инстинкта, вызванного реальными условиями момента, ибо только это и вносит в твою жизнь РАЗНООБРАЗИЕ. /Стоит лишь принять малейшее обязательство(например, пообещать) как путается привычный ритм твоего пребывания в пространстве бытия, поражаемый сумятицей и раздраем/.
5-е авг.
Есть один не вполне радостный вывод: даже при большом литературном /музыкальном, художественном/ таланте создатель не может рассчитывать на безусловный успех, ибо, как оказалось, успех есть композиция из, конечно, таланта в первую очередь, но и из условий самой задачи создания. Мне, например, не удаются графические наброски, точнее сказать, удаются далеко не все. Любая композиция подразумевает особый, уникальный акцент-ударение, который и берет на себя всю нагрузку, определяющую успех и, если этот акцент не найден, то при самом талантливом /в общих чертах/ решении композиции желаемого эффекта не получится. Но поскольку автор не может предвидеть признак этого акцента, его ударность, то остается только соглашаться с неудачей. Случайность возникновения акцента композиции выравнивает значимость создателя по отношению к иным видам творчества. Опять же для примера беру Зюскинда. Не требуется доказательств его талантливости, но "Контрабас" читал с восторгом, другие его работы, бесспорно талантливые, прошли для меня невдохновляюще. Подобных примеров множество во всех видах и формах творчества, но в данном случае меня забавляет только поиск причины своих неудач.
Конечно, всё это условности, с которыми девяносто девять из ста читателей не согласятся и, возможно, в достаточно обидной форме, тем не менее озадачиваю себя этой проблемой и буду долго топтаться возле неё. /Чудное доказательство: многоразовый вынужденный ремонт колес лыжероллеров с невероятной сложностью разбортовки в домашних условиях раз от раза совершенствует технологию производства и в конце-концов мУку превращает в удовольствие, ибо найден тот самый акцент усилий, который и предопределяет "успех"/. То есть, сознавая случайность успеха, тем не менее трудно с этим соглашаешься, невольно ищешь разгадку причины неуспеха. Правда, есть и другая сторона проблемы: найдя причину успеха или его антонима автор ограничивает своё творчество повтором удач./лыжероллерам повторимость технологии ремонта морально не повредит/.
С каждой утренней пешей прогулки помимо ярко-желтого пакета, набитого всякой съедобной дрянью, приношу пару-тройку афоризмов, источник которых в самой сути прогулки. Вот они:
...не нужно пытаться запомнить желаемое: память сама всё разрисует оврагами на сером веществе мозга, если только это желаемое прочитывать почаще.
...сколько угодно делай плохого, но подумай, прежде чем делать хорошее. И в том и в другом случаях воздастся по заслугам с той лишь разницей, что во втором заслуга покажется тебе несправедливой.
6-е авг.
Большого труда стоит привыкнуть к одиночесву, но когда все-таки привыкаешь, одиночество оказывается истинным блаженством. Что значит "привыкаешь"? это значит, нарушая привычные традиции, перестаешь вздрагивать, оглядываться и краснеть; это значит, обманувшись на покупке, просто усмехнешься или в крайнем случае обзовешь себя как-нибудь обидно; это значит бросаешь зарплату на полочку в прихожей, не считая и не опасаясь пропажи; это значит позволяешь себе излишества разного рода, а ошибаясь, не раскаиваешься, а наоборот, осознаешь прибавление мудрости, ибо оказывается, что эта ошибка и есть та самая, на которой следует учиться, и учит она тебя, что так и должно было быть всегда и только необходимость соблюдения условностей коллективной жизни вызывала несомненную терпимость. Мне так кажется./По мотивам семейного скандала, расслышенного походя./
Не существует художественной литературы, точнее, я знаю лишь несколько авторов, писанину которых с уверенностью могу назвать художественной, ибо читая именно её и следя за сплетением кружев слов, напрягаешь не разум, стараясь, якобы, понять о чем идет речь, напрягаешь зрение, стараясь удержать в памяти возникающие перед глазами образы, ассоциируя своё видение. И нетерпимо читать литературу, когда в угоду популярности она пытается создавать образы, перечисляя придуманные цветущие магнолии с мощной тенью и сильным ароматом или привычные рябины с гроздьями плодов, белый асфальт с блестящей на солнце черной разделительной полосой дороги или чего-то ещё, -- чего ex definitione автор не мог видеть -- когда для художественного образа достаточно было бы случайного прикосновения к знакомому аромату цветов или тени, брошенной деревом на раскаленный асфальт дороги, то есть целью художественной литературы может быть только возбуждение ассоциаций, вызывающих знакомые чувства или приятные события. И если аромат цветов или тень на асфальте ещё могут возбудить случайность, то какое-то дерево или черная полоса на белом... Так я думаю. /Это причины, по которым я останавливаю чтение известной литературы или многократно перечитываю малоизвестную: так уж получается, что популярный сыр едят в больших количествах чаще всего из-за его легкой доступности./
...мы в адеквате: ты не желаешь ждать, предпочитая опаздывать; я не желаю опаздывать, предпочитая не ждать/того, кто опаздывает/
7-е авг.
Оказывается, можно быть вполне уверенным, что утверждаешь ерунду, бред и тем не менее настойчиво продолжаеть нести эту, ни кем не признанную, околесицу, подсознательно считая себя праведником. Доказательства и той и другой позиций просты: когда имеешь мнение, отличное от мнения толпы, ты, конечно, неправ и утверждения твои не более, чем глупость или ересь, или ещё что-нибудь такое, -- мой велоспутник, за недостаточностью доказательств в споре, часто прибегает к однозначности: "это глупость!" -- что признать нельзя; когда же твои убеждения приносят желаемый результат, а признанное толпой негативно, то как переубедить себя?
Если в сказанном присутствует достаточная логичность, то оправданы не только убеждения, но и поступки, хотя, как раз, именно в поступках, порицаемых окружающими, и проглядывает твоя ошибочность. Путаница!
У толпы достаточно оснований порицать мои поступки и меня самого: длинная седая борода; ежедневное катание на роллерах или лыжах; использование лоджии для выращивания овощей; проживание одного в трехкомнатной квартире; запущенность дачного участка и пренебрежение к его сохранению; отказ оплачивать коммунальные услуги и дачные взносы; отчужденность; при внешней неряшливости покупка самых дорогих продуктов или технических средств развлечения; решительные лыжные прогулки при температуре ниже тридцати градусов; и прочее...прочее. А мне без малого восемьдесят.
В трудоспособные годы часто приходилось на своем горбу чувствовать недовольство могущественных представителей толпы: за каждую провинность меня решительно отстраняли от должности, но более могущественные тут же привечали, пытаясь извлечь собственную выгоду из проявленных мною возможностей, ибо чаще всего предлогом к наказанию была чрезмерная увлеченность к демонстративному доказательству беспомощности властвующей толпы /о фактах этих доказательств мной написаны рассказы/.
К чему я так расписался?
Конечно, я прав, так и надо действовать. Тем не менее все мои проявления в быту ничуть не демонстративны, земетны они только потому, что ...заметны "лавочкой", притаившейся в кустах акаций, иных опознавательных знаков я предпочитаю не давать, ибо незачем к нелюбви добавлять ненависть? то есть, решительно действуя, я нерешителен, мною руководит осознание необходимости в ущерб вызовам инстинктов; оправдания и действиям и сомнениям, как раз, ищу в обильном чтении классической литературы. И нахожу.
Можно было бы об этом не заикаться, но пишу для себя как упражнения на художественность текстов. На большее не претендую и даже радуюсь, когда и этого, написанного, никто не замечает. Они же правы!
Художественность, которой крайне желаю, состоит не только в возбуждении образов как источников приятных ассоциаций, но и в плавности текста. Не выношу ужимков и прыжков в тексте рассказа, не люблю внезапных отвлечений от начатого сюжета, так называемых экскурсов куда-нибудь, словно бы автору вдруг пришло в голову невероятно интересное воспоминание. Это как-то сразу начинает утомлять мой дух, нервирует и чтение прекращается. Всё это возможно с момента внедрения в событие, когда пропуск абзаца не чреват пропажей события, но когда ты ещё не разобрался в сути желаний автора, плавность есть критерий продолжения.
9-е авг.
Убеждаюсь с каждым разом, что нельзя настраивать и настраиваться на победу, настраиваться нужно на "стремление" к победе, то есть возбуждать в себе смелость, безрассудство, наглость и наплевательство на результат, каким бы он ни был. Всех тех, кто думает о победе, а не о том, чтобы избежать ошибок, не следует допускать к соревнованиям: он подведет.
Придумать ничего нельзя и только непрерывная работа, непрерывное совершенствование процесса, нахождение и исправление ошибки, может позволить достижение желаемого результата, не того результата, который задуман, а того, который превосходит задуманное.
ПРАВО на ОШИБКУ
Что бы найти яркую, выразительную метафору, украшающую скучный текст рассказа, не обязательно рыться в календарях ярких выражений, достаточно просто писать и писать всё, что в голову взбредет, а написав, не гнушаться её, писанины, демонстрации. И уже не имеет значение что и о чем пишешь/nihil novi sub sole {Ничего нового нет под солнцем(лат.).}./, весь смысл написанного в закреплении случайно вырвавшейся из сознания той самой метафоры, чтобы она осела прочно в мозгу и в нужный момент как бы произвольно достаточно звонко выстрелила.
В этом смысле приходится выставлять себя идиотом, позволять себе говорить не относящееся к сути дела, возможно компрометирующее, подобно тому, как претендент на победу в плавании позволяет себе поднимать штангу или совершать сухопутные пробежки. Таким образом воспитывается манера, стиль, выразительность письма.
Но парадокс этой implementation в том, что, с одной стороны, ты пишешь, рассчитывая на читательский надзор, с другой - стеснен возможным порицанием.
Но нельзя ничего придумать.
Как архитектор, каким бы талантливым он ни был, не способен создать уникальное произведение, не развив прежде свой талант многими не вполне удачными попытками, так и писатель не избежит творческих ошибок, прежде, чем произведет то, с чем вполне согласится. Но повторяюсь, эти свои ошибки надо видеть сквозь призму читательского отношения, сам писатель без такого внимания не сможет увидеть своих качеств, ибо никто не способен знать в чем его творческая сила.
Это оправдательная преамбула последующих словесных глупостей, которые лучше не читать, но автору уже достаточно представлять сарказм читательского снисхождения.
Этот разговор оправдан ещё и тем, что, во-первых, согласившись с изложенным, найдешь себе полезное занятие на часы скукоты; во-вторых. и это главное, нет ничего приятнее пишущему получить в конце-концов продукт, восхищающий его сознание, и бывает так, что даже хочется скрыть удачу -- как скрывают некоторые своих жен-красавиц от толпы поклонников, -- ибо может показаться, что взгляд неприятеля оскорбляет вдохновенность владельца "шедевра".
Продолжение.
Как часто оскверняю свободное время свой леностью и тоской-апатией, не имея сил и разума потратить это время на выявление собственных способностей к письму или рисунку.
Однажды она упрекнула меня в том, что я не достиг тех вершин, которые оказались посильны Ф. И дело даже не в том, что Ф. достиг чего-то там, дело в том, что она высказала своё разочарование -- которое, раз возникнув, уже никогда не сгладится -- в выборе себе партнера по жизни и теперь это теснит её сознание и уже никогда не остановить ей это теснение, ибо как угодно вырастай я в карьере, она всегда отыщет пример более удачного продвижения.
Нам никогда не подняться выше американцев в общих показателях науки или спорта. И дело тут не в уме или способностях, а во-первых, в менталитете американца, заставляющего его любым способом добиваться цели, включая и самого, с нашей точки зрения, поганого. Например, престиж спортивного успеха. Во-вторых, для нас это только престиж страны или её руководителя, американцу же это необходимо по определению как самоутверждение, как способ практического возвышения и вся пропаганда направлена именно по этой стязе в противовес нам, где на всякого "выскочку" всегда найдется целая армия усмирителей. Ну и, наконец, американец-победитель сразу же становится "лицом" крупного производителя, получая навечно гарантию жизненного успеха - это активизирует сознание.
Если этот вывод логичен, то было бы правильным не состязаться там, где наш успех сомнителен, ибо отказ от соревнования менее драматичен, нежели поражение, ибо во втором случае в оценку примешивается ошибка, подобно зернышку перца в кусочке торта.
11-е авг.
Достаточно осознать или даже внушить себе, что всё то, неудавшееся по какой-либо причине есть объективная потребность внешних сил, избавляющая тебя от более печальных последствий, ибо задуманное чаще всего продиктовано обычным инстинктом, например, завистью, подражательством, стадностью, упорством, соревновательностью и тому подобное, чего ты не ощущаешь, и что заставляет неподготовленный организм перенагружаться. Это и может в результате недооценики сил привести к драме. Неслучившееся есть Божий промысел, а значит, вызвано неизбежностью, уберегающей от подобных драм.
Сознавая это надо благодарить внешние силы за жесткую подсказку и радоваться непоколебленной случайностью устойчивости.
Очень жаль, что большинством такое поведение не принимается за истину и мы продолжаем биться словно рыба в сети, только погружаясь ещё глубже в неизбежность. Правильным был бы кутузовский пример некоторого отступления и, благодаря концентрации сил, последующего изгнания врага.
Высказанная публично глупость полезна тем, что заставляет усомнившегося опровергать её, вследствие чего возможны полемика и истина, как результат всякого спора. Это оправдывает мою безрассудность.
12-е авг.
Денег всегда не хватает ex definitione: наши потребности всегда опережают наши возможности.
Всё, что не удается, оправдано либо ненужностью, либо как способом избавления от драматических последствий.
Достаточно быть знатоком одного какого-либо ремесла, чтобы оправдать своё неумение делать что-либо иное.
Любое препятствие немедленно вызывает во мне необходимость оправдания, избавляя таким образом от негатива для психики, вот пример:
Почта берет плату за доставку посылки с наложенным платежом, а затем ещё плату за отправку - якобы - полученных от клиента денег в своё же почтовое отделение по месту отправки посылки. И всё это только из-за опасения в обмане. Не исповедимы пути Господни!
И что интересно: почта берется за услугу в пересылке ценностей/как оценить оригинал документа?/, но при этом не дает никаких гарантий в их сохранности/возмещает лишь указанную ценность/; поэтому отправитель, боясь пропажи, оценивает свою посылку с превышением/страховая наценка/; почта, пользуясь такой ситуацией, берет плату со всей указанной отправителем ценности и таким образом все они гарантированы/отправитель, имея гарантию почты, мог бы резко снизить стоимость посылки/. И за их спокойствие платит получатель, в результате чего он ограничивается в пользовании услугой почты, на чем, естественно, почта теряет гораздо больше, чем получает от своих махинаций.
Что бы автор ни говорил о себе он никогда не выразит истины: она ему неизвестна по той простой причине, что, рассказывая, автор в образе героя инстинктивно видит не себя самого, а лишь героя своих фантазий.
13-е авг.
Надо различать ошибку автора текста и принципиальную трактовку случившегося. Решение должно приниматься судом в форме состязания сторон обвинения и защиты. Только таким образом может совершенствоваться грамматика, книжные догматы недопустимы.
Парадоксы сознания: на этом же сайте/lib.ru/ мои рисунки посетили уже более сорока тысяч человек, считая только акцептованные/ посещение галереи в целом, как я понял, счетчик не учитывает/, в среднем 800-1000 посещений в месяц и следовало бы акцентировать своё внимание именно на этом разделе сайта. Но я захожу туда только из простого любопытства - не затягивает - а торчу там, к чему нет интереса читателя. Но нет и моей страсти кого-либо привлечь к своим текстам, это лишь насилие над собственным мозгом, как основным медицинским фактором сохранения нервной системы, регулирующей все функции организма. Таким образом, выходит, чтобы ощутить пик "восторга", нужно сохранить себя возможно дольше, чем я и занимаюсь, напрягая мозг. /Выражаясь проще: чтобы получить достаточное признание(производная времени) в рисунке - за полмесяца августа уже 600 пос. - нужно постараться пожить подольше, т.е. постоянно озадачивать размышлениями мозг - инициатора активности прочих важных для сохранения жизни органов/.
14-е авг.
Как это ни странно, но выразительность литературного произведения возникает в моем сознании лишь после чувственного восприятия композиции слов и, может быть, от самих употребляемых слов.
Как и в рисунке важны не сюжет, не изображаемая натура - важно исполнение, в композицию которого входит множество факторов, перечислить которые невозможно уже потому, что они могут быть просто не осознаны читающим, подобно тому, как нельзя объяснить понятие красоты. Вот вчера, например, задался целью найти в интернете красивую композицию из крупных ромашек для последующего преобразования фотографии в акварель и вовсе не как копии фотографии, а как образа, вдохновившего воображение.{ Для подтверждения: моя акварель "подсолнухи" сделана по фотографии, но если я дам желающему несколько фотографий подсолнухов и в том числе образец рисунка, то он не определит прообраз, ибо не увидит в нем ничего общего с рисунком. Так и в литературе: событие, побудившее автора рассказа к художественному изложению этого события, никак не возбудит читателя буквальной схожестью с этим известным ему событием. Но может и рассказ показаться фабулой, давшей основание происшедшему.} Из десятка фотографий ромашек лишь в одной ощутил признаки, могущие лечь в основу рисунка и, конечно, со значительным охудожествлением. Подсказкой в выборе могло быть только инстинктивное чувство, а не осознание возможного, ибо, по определению, я не мог представить возможную выразительность. Так и выразительный текст восхитителен сам по себе вне связи с излагаемым событием и, более того, читая такой текст, испытываешь сожаление скорого окончания именно текста из-за приближающейся развязки излагаемого ничем не примечательного события./Сразу встает перед глазами "Контрабас" Зюскинда/ /Рисунок кисти руки во фронтисписе эссе не есть копия реальности, но есть художественное представление этой реальности/
Грамматические ошибки в тексте чаще всего есть следствие характера построения текста, ибо чаще всего первоначальная редакция сумбурна, непоследовательна, небрежна, подобно самой идее произведения, когда в голову набивается масса схем, масса событий, масса стремлений, фактов и факторов. Затем идет процесс редактирования по смыслу, по композиции, по стилю и тому подобное. И только на последнем этапе пунктуация и орфография. Но тут ты уже ошеломлен совершенным и правишь под гипнозом удачи - и как без огрехов? К тому же, приходится спешить с опубликованием, ибо на совершенное уже налезает графомания и, не сохраненное законченное будет цеплять и тащить за собой прошлые удачи. Ну и, конечно, неудержимая тщеславность.
Идеальным рассказом мог бы быть рассказ ни о чем, где фабулой было бы только желание автора выразить собственное чувственное состояние посредством слов, в тоже время ни строчкой не обнаружив буквального состояния, то есть описывая не свои чувства по поводу, а кажущийся предметный мир под влиянием своего настроения, вызванного тайным событием.
Основой выразительности может быть только инстинктивное критическое мышление, то есть физическое неприятие негатива в собственном исполнении чего бы то ни было: линия ли, цветовое ли пятно, композиция ли слов, даже одно ли слово, которое по ощущению неподходяще. /Правда, во всем другом, кроме главного жизненного интереса, допуски, практически, бесконтрольны./
"...повинуясь голосу инстинкта..." - а есть ли у инстинкта голос? у интуиции, вероятно, есть, ибо интуиция требует сосредоточенности в руководстве ею.
...и потом - надо уметь замечать мелочи, ибо именно мелочи характерны для опознания лучших черт личности автора.
...когда идешь то ли по лесу, то ли вдоль реки, то ли ещё где-нибудь и ничего тебе не мешает наслаждаться естественной красотой природы, что может испортить настроение? только человек.
15-е авг.
Размышления по прочтении очередного западного литературного классика: ...слова это те же краски, но как и краски, мало что значат сами по себе, работая с ожидаемым эффектом только в цветовых сочетаниях, в композициях и, если читатель не в состоянии воспринять изображаемую автором картину или картина эта не адекватна его потребительной готовности, то, увы! - остается лишь сетовать на авторскую маловыразительность или на недостаточную ёмкость читательской впечатлительности.
Могу без конца приводить примеры выразительных комбинаций слов из маленькой книжечки Добычина, которые у меня, человека с плохой памятью, однажды прочитанными, остаются в памяти "на всю жизнь". То же самое из писем Дега. Как и чем это объяснить - не знаю, да вряд и кто-то другой это знает, ибо знающий мог бы штамповать выразительные композиции "под копирку". Тем не менее, при чтении подобная выразительность подсознательно затягивает меня в толщину книги. И отталкивает неподобная.
В принципе, удивительного здесь мало: уникальные личности присутствуют во всех видах творчества и их необъяснимая уникальность сохраняет их на топкой поверхности признания, практически, бесконечно, правильнее бы сказать, до тех пор, пока кто-то иной не обнаружит иную плавучесть, способную подмять под себя прошлую уникальность. На память приходит Сервантес, где автор невидимо и мощно возвышается над своим героем, независимо от "услужливости" редакторов и переводчиков разного рода. Непобедимым, конечно, кажется и Шаляпин - композитор из голоса, артистизма и философии. В живописи затрудняюсь назвать кого-либо по той простой причине, что живопись есть результат большого труда, а значит, долгих размышлений, что, по сути, исключает чувственность как источник вдохновения; это больше созидание. строительство с чередой восторгов и разочарований. Критерием художника/авангардисты не в счет, ибо не есть художники/ может быть только невозможность повторения/копирования/.
17-е авг.
Смотрю рисунки или фотографии, читаю книги или страницы интернета, смотрю в окно или еду на велосипеде... понимаю, что мне ничего этого не нужно, то есть, прежде, чем смотреть, читать и ехать, ничего этого не хотелось. Даже своей овсяной каши тоже, но просто инерция жизни подсознательно так меня нацеливает и я стреляю, не промахиваясь, а убитое таким образом время оказывается примитивным баловством. Бросаюсь на диван, накрываюсь с головой и пытаюсь отключиться от жизни, забыться.
Но во всех моих проявлениях нет ничего от настроения, да и самого настроения нет, есть только механичное, инстинктное поведение при полном безразличии.
Делаю так, чтобы ни в чем не нуждаться в процессе бытия; лишь только появляется какое-то желание тотчас удовлетворяю его и оно отмирает, то есть его удовлетворение избавляет меня от прецедента.
Кто-то находит интерес в voyage по прилавкам супермаркетов. И, подозревая в себе этот порок, беру с полочки перед зеркалом в прихожей вялоизумрудную бумажку и пробую испытать себя. Но оказывается, что всё, хоть как-то полезное в моём быту, уже заточенО за плотной дверцей холодильника и, если какой-то продукт и цепляет мою любознательность, так только как повод убедиться в своей правоте о его дрянном качестве /к празднику взял без нужды три разных упаковки икры, две из которых оказались дерьмом/.
Иногда мне кажется, что чьи-то письмена, чьи-то рисунки или фотографии опровергнут мои блуждания по безынтересному пространству и мне удастся восхититься удивительным, но это только кажется и вновь приходится через силу смотреть рисунки, читать письмена и крутить велосипедные педали.
Уже вечером, насладившись излишками жизни и уставший этим, усаживаюсь в кресло перед монитором и, откинув всю шелуху быта, как-то инстинктно забираюсь на эту вот страницу, только теперь осознавая, что вся история долгого дня была узаконена возможностью выплеснуть ежедневнику свои эмоции игрой букв, слов, точек и запятых, чтобы затем тешить своё тщеславие созерцанием игры печатных строк.
В инструкции к импортному велосипеду изложены правила ухода за ним во благо долгой и надежной службы.
Так вот, если эти правила неукоснительно соблюдать либо самому, либо возможностями сервисного центра, то - в противовес безалаберной эксплуатации - затраты составят величину, значительно превышающую цену самого велосипеда. Проще говоря, цена нового велосипеда плюс сервисный уход превысит стоимость трех новых таких машин и потому, не лучше ли закапризничившую технику бросать и покупать новую? что позволит всегда быть находу, не запариваясь на проблемах ухода и обслуживания.
Это я к тому, что проблемы государственного механизма, пытающегося мелкими "ужимками и прыжками" уравновесить все претензии и недовольства граждан, рано или поздно будут решены столь радикально, что эти претензии и недовольства покажутся нам обычными детскими капризами. "Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе."- Н.Некрасов
МОЭМ: ...Джон, сказать по чести, мог бы спастись, если бы не пытался спасти жену. Он ненавидел ее; он ненавидел ее до глубины души тридцать лет; но он всегда был верен
своему долгу по отношению к ней, и теперь, в минуту страшной опасности, ему и в голову не могло прийти поступить иначе.
... спросил всевышнего, каким образом, рассуждая беспристрастно, совмещаются его всемогущество с его всеблагостью.
- Никто не может отрицать существования зла, - сказал философ нравоучительно.
- В таком случае, если бог не в силах предотвратить зло, он не всемогущ, а если он в силах это сделать, но не делает, он не всеблаг.
... Ее вера была неистовой и ограниченной, ее доброта - жестокой, ибо зиждилась не на любви, а на рассудке...
Ну, вот, пролистав сотни произведений и не найдя чего-либо душеуслаждающего, вновь возвращаюсь к МОЭМу и уже другими чувствами проглаживаю каждую строчку, каждый абзац очередного рассказа. Более того, слежу с прискорбием скорое истечение авторской библиотеки писателя.
Знаешь, что в сосновом бору на мшистой подстилке могут быть грибы. И находишь. Но не всегда. Так и у Него: не каждый рассказ дает почву для восторга.
Каждый раз, принимаясь за еду, невольно оказываюсь у окна и вижу на балконе эту пару голубей. Мне жалко голубей и не жалко корочки булки, чтобы, открыв окно, бросить им. Но не делаю этого. Причина проста: почувствовав мою снисходительность они прилипнут к окну с обратной стороны и будут весь день сидеть в ожидании повторения моей снисходительности, одновременно непрерывно выпуская из себя голубиное исчадье, смывать которое менее приятно, чем давать повод к его появлению.
Временами давлюсь каким-нибудь пряником или куском яблока. И страдаю в мыслях. Но вот, настрадавшись вволю, лезу в интернет за справкой и узнаю, что естественной реакцией на кислое яблоко или слишком сладкий пряник в моем возрасте могут быть спазмы пищевода.
И излечиваюсь.
Предисловие: ...осознав, находишь всё новые краски в словах и метафорах, рисующих картины событий.
ч.1. Кстати говоря, когда в огромной галерее картин проходишь в поиске того, что безусловно остановит тебя, заставит всмотреться и осознать великолепие воображения художника,.. И не находишь. Тогда, на обратном пути, замедляя ход и усиляя внимание, благосклоннее относишься к ранее пугающим вызовам, смягчаешь претензии, пытаешься доказать себе самому ошибочность собственных суждений, придавливаешь ригоризм реакции, смиряешься с реальностью жизни. Иногда, правда, удача сама находит тебя. И не потому, что ты везуч, а именно, из-за подсознательного ослабления твоих претензий, ибо повторное посещение удивившего тебя явления подтверждает эту догадку. Но это только предположения, доказать формулой ничего нельзя.
ч.2....противный шоколад, надо выбросить. Но сразу выбросить не получается: нет решимости. И он понемногу отодвигается в сторонку, пока не оказывается в самом углу, скрытый банками и пакетами. Забыт.
Но в какой-то момент, расчищая шкаф и выбрасывая завалящийся хлам, натыкаюсь на надкусанную плитку шоколада и, раскрыв обертку, пробую... пробую ещё: вроде бы "ничего". Через полчаса проба возобновляется. Пытаюсь вспомнить причину недовольства и не могу.
...время от времени меня осеняет догадка и, следуя ей, удивляюсь, почему она не приходила раньше? ведь это так просто!
19-е авг.
Я - со своими инстинктами - существую как бы отдельно от самого же себя осененного разумом, ибо скорость осознания очередного необузданного инстинкта недостаточно велика, чтобы враз перестать потакать ему. И приходится одному из нас двоих долгими трудами сражаться уже хотя бы с теми из них, кого успеваешь возненавидеть, и одновременно второму - существовать в ауре ещё терпимых порочных инстинктов.
В большинстве прочитанных за последние полгода литературных произведений - а их более двухсот - явно обнаруживается художественное воплощение собственных авторских инстинктов и, как это бывает чаще всего, либо любование ими, либо осознанное бессилие и в этом состоянии отказ от всякого сопротивления.
Мне это кажется странным, но обращаюсь к Библии, и там тоже нахожу признание поголовного бессилия в сопротивлении порочным инстинктам, жаль только, что с призывом не к их осознанию, а только к признанию их вреда: "признаешь/уверуешь/ и будешь спасен!" Может быть, что Природой оговорено условие прочности инстинктов и избавление от них подобно хирургическому вмешательству, то есть с нетерпимыми болями? не знаю. Для меня удаление каждого ненужного инстинкта осложняется только недостатком времени и некоторым насилием над волей, ибо, например, лень поражается нескорыми доказательствами её вредности и небольшим усилием воли при выползании из теплой постели. /Кстати, и само доказательство вредности лени нуждается в обнажении всех иных сторон этого инстинкта. На этих доказательствах чаще всего и спотыкаются остатки разума. ("Опять же пример жабы в крынке сливок")/.
20-е авг.
Ничего не произошло.
Проснулся как обычно: в пять. Открыл глаза, убедился в прочности инстинкта: одним глазом взглянул на окно... и, повернувшись к стене, забылся.
Весь вчерашний вечер сверкало, гремело, шумело по листьям падающим дождем в перемешку с градом, ночью повторялось и надежд на утреннюю пробежку не стало никаких, не стало надежд и на дачные заботы: на газоне половодье.
Под этим настроением представил всю черноту вчерашнего дня.
Сначала постоянно паркующуюся огромную фуру под самым окном, испускающую вонь газующего двигателя; укладку асфальта во время дождя в спешке и небрежности; ремонт бетонной ступенчатой площадки подъезда подмазкой сколов тощим раствором; и наконец, восторги телевизора по поводу досрочности отпущенного из заключения танцора.
Конечно, мелочи! согласен, из-за этого не стоит портить нервы. А я и не порчу, я констатирую причины, по которым нас забижает WADA, по которым запуганные обещаниями победить олимпийцы проигрывают "на последних секундах"; по которым у нас проблемы в Сирии, на Украине, в Европе..., по которым один суд наказывает преступника, а другой через четверть отбытого срока выпускает его и потому никто ничего не боится... И так далее. Я только констатирую, что меня не заставляют оплачивать коммунальные услуги только потому, что у коммунальщиков есть оправдательные документы на сей счет и этого достаточно, чтобы не дергаться, то есть быть от греха подальше.
И в этой ситуации прикидываться "электоратом" "наивно и смешно".
Нервы, правда, все же подпорчены. Пока упивался несправедливостями жизни подгорела каша на плите.
Возникшая мысль требует фиксации и на клочках бумаги, разбросанных по всей квартире, я путаными строчками пытаюсь это сделать. По прошествии некоторого времени, потраченного на завтрак или полив балконного огорода, возвращаюсь к идее и уже стройными фразами облачаю её в текст, перенося затем в интернет. И только там, в печати, вижу всю нелепость сказанного. Виной тому, вероятнее всего, спешка: мысли настолько юрки, настолько путаны, что ускользают "из рук" тотчас, стоит лишь чуть притормозить, задуматься.
Кстати говоря, наша радость по поводу досрочного освобождения из заключения вполне объяснима: мы все "под Богом ходим" и, не будучи преступниками, не исключаем наказания.
Прекрасно знаю, что никто не может оценить по справедливости плоды моих трудов, ибо в готовом блюде чаще всего мы ищем недостатки, а восторги наши фальшивы и вызваны больше надеждой на взаимное "обожание" в аналогичной ситуации, нежели на что-то иное.
Тем не менее.
Сделанный набросок сотню раз переделываю, добиваясь признания у самого себя; переношу со страницы на страницу абзацы текста, предполагая, что в таком варианте редактирования ошибки заметнее.
Согласись, что зрительская оценка по этим причинам для автора ничтожна по сравнению с его же восторгом от удачного изображения, будь то рисунок или текст.
И таким образом устанавливается критерий качества творческой жизни художника даже в состоянии полного непризнания.
В этой связи печальным делается мой анализ работ понравившегося автора, характеризуемого парой, а чаще всего одной удачей, и, тем не менее, демонстрирующего их десятками. Что это? непонимание этой своей удачи? или небрежение самим творчеством? Думаю, что и то и другое перед неукротимым творческим зудом. Конечно, не могут быть все работы автора равноценны по своей уникальности, но, думаю, работа не должна быть нетерпима автором, небрежность недопустима.
МОЭМ: ...человек, осуждавший все удовольствия. Он считал, что обычаи страны вполне
отвечали потребностям туземного населения, и его раздражали энергичные
усилия миссионера разрушить образ жизни, который так хорошо оправдывал
себя на протяжении столетий./До сих пор Запад насылает на Восток Миссию для приведения последней к изменению образа жизни/
...про себя он отметил, что человеческие существа значительно забавнее, когда нет необходимости воздавать им хвалу или осуждать их.
...он был удивлен не менее пророка Валаама, когда его ослица остановилась на дороге при виде
ангела господня, а когда хозяин стал ее бить, отверз господь уста ослицы, и она сказала Валааму: "что я тебе сделала, что ты бьешь меня вот уже третий раз?" (Чисел, 22; 38).
Я мало что понимаю в спорте, но ведь есть общая система во всех видах коллективной деятельности: четкое распределение ролей, доведение каждой роли до совершенства и неуклонное исполнение. Так работают все системы и, если вдруг какая-либо составляющая системы начинает изменять свою роль в процессе, ссылаясь на возможность более эффективного исполнения, то вся система рушится. И спорт не исключение. Но часто замечаю как вольно ведут себя российские игроки в системах или отдельный спортсмен "совершенствует" по ходу дела установку тренера. Не удивляюсь потому жесткому осуждению тренером своей подопечной, назвавшим спортсменку ничтожеством только за то, что она нарушила его установку в последний момент борьбы. Спортсмен только исполнитель задачи тренера и ничего больше, вся стратегия, вся тактика борьбы определяется именно тренером, им же обусловлена во всех деталях, во всех нюансах, но ... И понятно, почему выдающиеся тренеры не могут добиться успеха с нашей вольницей.
По ходу чтения МОЭМа перемежаю свои размышления или комментарии его цитатами: виной тому дождь за окном.
21-е авг.
07.00. Не предполагая использования своей популярности в чем бы то ни было вдруг обнаружил своё имя под статьей, к которой не имею никакого отношения/благодаря такой тактике статья вышла на первую строчку из объема в пять миллионов адресов/. Сделано аккуратно и достаточно продуманно, чтобы не нарушить авторских прав, тем не менее сделать это без содействия администрации Yandex`а, мне кажется, невозможно. Если бы это было не так, то какая-нибудь блогосфера или другая какая из сфер разволновалась бы не менее активно, ибо, я знаю, существует система заработка, при которой спецы получают достаточные деньги за выдвижение рекламодателя на верхние строчки популярных сайтов. Правда, одно дело привычное размещение рекламы под рубрикой "реклама", другое - как бы попадание твоей рекламы на самый верх по признаку посещаемости. Второе, конечно, предпочтительнее.
Всё это вызывает моё любопытство и не более того; интересно увидеть что будет дальше.
08.40. Набрался духу и пролистал ещё пяток страниц Yandex`а на "р.акварель". Оказалось, подобно той, выбравшейся на самый верх, на каждой из страниц поисковика, точно такие же, но с другими адресами, просто бесчинствуют и даже последняя из них, на которой уже затошнило меня самого, фамилия введена в заголовок, но на самом сайте нет признаков ни фамилии, ни рисунков. Чудеса эквилибристики!
22-е авг.
07.15. Д.Хеллер: --- Почему у вас теперь все люди такие грустные? -- поинтересовался позировавший для Аристотеля высокий мужчина.
-- Они беспокоятся.
-- Из-за чего беспокоятся?
-- Из-за денег, -- ответил художник.
...что Платон произволен и причудлив в своих пристрастиях: им
владела мистическая вера в божественность чисел и в теорию идей как
реальностей, не зависящих от человеческого сознания...
...существует только идея, она существовала еще до того, как эти
вещи обрели бытие. Иначе как бы они его обрели? А форма идеи, разумеется,
всегда является вечной и реальной и никогда не меняется.
...хотел сказать он, поскольку человек, который очень хорош в чем-то одном, навряд ли годен для другого.
...Сократ же не оставил ни единого написанного им слова. Не напиши о нем
Платон, мы ничего бы толком о Сократе не знали. Не напиши он о Сократе, мы
бы и о Платоне знали немногое.
Если писатель только рассказывает и не подает признаков мышления, рассудительности, то ничего кроме скуки читатель не получит. К тому же, слишком подробное изложение аксессуаров -- на самом деле которых не существует, они вымышлены автором и не представляют никакой понятной, выразительной картинки и потому только мешают чтению -- не создают акта погружения в событие. Каждая акция героя, каждое движение и речь должны быть чем-то оправданы в плане размышлений, умозаключений.
16.30. Уметь изобразить копию натуры гладко и с похожестью уже есть художественный талант, но изобразить выразительно, как делал портреты своих жертв Серов, доступно уже далеко не каждому живописцу. Но должна существовать способность выражать изображаемое так, чтобы зритель видел в картине нечто свое, уникальное -- оставаясь при этом в воображении того, что именно для него и написана картина -- это уже что-то большее, нежели талант. То есть я смотрю на рисунки Малининой и понимаю, что рисунки эти сделаны как бы для меня, неизвестного ей, Правда, потребительная успешность этих работ опровергает мои надежды, но и тут я пробую убедить себя, что потребительность оправдана иной причиной, нежели та, на которую претендую я. С той же уверенностью я бы понадеялся на уникальность творчество Шелега, но он несколько перестарался, выставив вместе со своим шедевром ещё и слабенькие картинки, что мешает мне в полной уверенности убедиться в уникальности таланта автора. /Все эти рассуждения идут вдогонку за чтением Хеллера о творчестве и нетворчестве голландца Рембрандта/.
23-е авг.
07.00. Д.Хеллер: ...С изобретением денег лидийцами в седьмом веке до Рождества Христова...
...Сократ вполне отдается своей привычке: не отвечать самому, а придираться к чужим доводам и их опровергать... Знать, что ничего не знаешь, значит уже знать немало.
Мудрость состоит в осознании того, что никакой мудрости не существует.
Благодаря Платону с Сократом мы знаем, что при наличии двух
конфликтующих политических точек зрения можно отвергать одну из них, не
хватаясь за другую, и что даже когда этих точек больше двух, можно питать
отвращение к ним ко всем, вместе взятым.
В "Горгии" Сократ говорит Калликлу: "Я все время твержу одно: как
обстоит дело в точности, мне неизвестно, но до сих пор я ни разу не встретил
человека, который был бы в состоянии высказаться по-иному, не попав при этом
впросак".
Лидеры обеих стран,-- Россия и США -- похоже, никогда не относились друг к другу с ненавистью, превосходящей ту, которую они питали к несогласным с ними
представителям собственного населения и, подобно лидерам древних Афин, к
нациям поменьше, пытающимся выскользнуть из сфер их влияния.
Правительство каждой из двух этих стран оказалось бы беспомощным без
угрозы со стороны другого правительства.
Невозможно вообразить нацию, у которой все идет хорошо и гладко в
отсутствие страшной угрозы полного уничтожения другой нацией.
Легко, однако ж, вообразить хаос, в который погрузились бы обе страны,
если бы вдруг разразился мир.
Мир на земле означал бы конец цивилизации, какой мы ее знаем.
В мирной интерлюдии/фарсовая пьеса/, последовавшей за первой мировой войной, грянула всемирная экономическая депрессия, которую так и не удалось смягчить до тех
пор, пока суверенные нации цивилизованного мира не начали готовиться ко второй мировой войне.
Во всех столкновениях, происходивших между Россией и США в различных
частях земного шара, идеология никогда не являлась ни их причиной, ни целью, преследуемой каждой из держав.
Каждая называла другую империей зла.
У меня всегда присутствовала в размышлениях догадака о том -- я писал об этом в Еж-ик`е где-то по весне -- что внушить своему народу необходимость активно трудиться можно только страхом войны. Провозглашать целью счастливую и спокойную жизнь безнравственно, провозглашать можно только непобедимость, благодаря... и длинный список условий.
И ещё абзац из Хеллера: "За восемьдесят лет военного соперничества, сотрясавшего Грецию после победы в персидских войнах, единственным дипломатическим принципом, утверждаемым афинянами в спорах с соседями, было право сильного давить слабого.
