"Интересно, кто это к нам в гости пожаловал?" - подумал я, нажимая на тангенту.
- Ваня, Арт в канале. К нам гости, заныкайся там, - и тут же продолжил, - Тотен, Арт в канале. Отходите, как и договаривались.
В ответ - сдвоенные щелчки тангенты - ребята меня отлично поняли.
Я аккуратно взвёл затвор ППД, вглядываясь в кусты. "О, вон ветка против ветра колыхнулась! А вон там мелькнуло что-то вроде винтовки. Ветки же не растут строго горизонтально, так?" - мой мозг беспристрастно фиксировал и анализировал информацию.
На немцев это не было похоже. "Что лучше, подождать и посмотреть или обойти незваных гостей с тыла? Благо я могу отползти за кусты и пройти под берегом немного в сторону..."
Решил подождать развития событий. Через пару минут из кустов показалась голова мужчины. Незнакомец внимательно осмотрел раскуроченный самолёт, берег и заросли тростника. Повернулся и сказал, обращаясь к кому-то:
- Уехали, товарищ батальонный комиссар. Похоже, мародерствовали тут, гады.
"Окруженцы - это точно!" - подумал я, - "батальонный комиссар...это же что-то вроде майора по политчасти?"
В это время из кустов вышло шесть человек. "Да, с оружием у них негусто", - подумал я, - "на шестерых - три винтовки и наган. Вот только что нам-то делать? Лишние рты нам ни к чему, как и объяснения. Своих бы приблудных переварить!" Даже с расстояния в три десятка метров я видел, как окруженцы устало покачиваются и насколько замызгана и истрёпана их форма.
Окруженцы тем временем нерешительно топтались на берегу, разглядывая раскуроченный нами самолёт. Я же аккуратно нажал на тангенту и зашептал в рацию:
- Тотен, Арт в канале. Давай в нашу сторону на мотике - попробуем окруженцев спугнуть. И Зельца с собой захвати!
Два щелчка, и в отдалении затарахтел, приближаясь, мотоциклетный движок.
- Ваня, это Арт. Сиди и не высовывайся.
Когда звук мотора приблизился метров на сто, окруженцы занервничали - четверо бросились назад к кустам. Однако комиссар и тот боец, что выглядывал из зарослей, остались на месте и, даже, приготовили своё оружие.
"Ого, надоело, видать, прятаться. Или ещё что?" - только и подумал я, глядя на эти приготовления. - "Испугать не получилось, попробуем договориться..."
- Тотен, стой. Дальше пешком подходите. Мотор пока не глуши. Ваня! Готовься поддержать меня со своего места.
- Что стрелять по ним будем? - в голосе Казачины сквозило нешуточное удивление.
- Конечно нет. Будем убеждать силой оружия.
- Здесь Тотен, - раздалось у меня в наушнике, - мы в тридцати метрах за тобой. Вижу твои ботинки.
Видимо, боец с винтовкой услышал переговоры, поскольку вскинул ствол к плечу и встал наизготовку, повернувшись в нашу сторону.
Ху-ху... Ну а мы - конём!
- Ваня, шумни там!
Со стороны самолёта до меня донёсся звук двойного удара металла о металл. Оба окруженца стремительно развернулись в сторону новой угрозы. Теперь мой черёд!
Приложив ладони рупором ко рту, и направив звук немного в сторону, я крикнул:
- Эй, военные! Без шуточек! Оружие на землю.
Теперь они развернулись в сторону леса.
- Я же сказал - оружие на землю! - и я высунулся из кустов и направил на них ствол автомата.
Надо сказать, что последние пару дней в качестве головного убора я ношу советскую пилотку. Вы спросите меня, почему? Отвечу. По здравому размышлению, пилотка - более подходящий для контактов с местным населением головной убор, нежели бундесверовская кепка, и, тем более, тропическая панама. Поэтому почти всегда на выходы мы берём с собой пилотки. Красная звездочка сразу показывает нашу принадлежность и упрощает общение.
- Вы кто? - задал комиссар странный, на мой взгляд, вопрос, но наган, правда, опустил.
- Дед Пихто! - ответил я в рифму, - в настоящий момент, это - не важно. К самолёту вам лучше не подходить, он - заминирован. Вы предупредите своих людей, что стрелять не надо. На вас сейчас, как минимум шесть стволов смотрят, - блефанул я, вставая в полный рост. Нас разделяло едва три десятка метров, причём я стоял несколько выше окруженцев.
- Вы кто? - спокойно повторил свой вопрос батальонный комиссар.
- Старший лейтенант госбезопасности Шацкий, - в очередной раз соврал я, - А вы кто?
- Я - батальонный комиссар Санин, прорываемся к фронту.
- Ну, если прорываетесь, то поможем чем сможем, - и, опустив автомат, я двинулся к ним.
- Предъявите документы, товарищ старший лейтенант! - завёл, было, уже знакомую мне песню комиссар.
- Вы, товарищ комиссар, слишком много от меня требуете... Не забыли, мы в тылу врага?
Комиссар оказался мужиком умным и в дискуссию вступать не стал.
- Много вас прорывается? - спросил я, остановившись в паре метров от них с таким расчётом, чтобы не оказаться на директрисе у Тотена или Казачины.
- Двенадцать человек.
- А мы только шестерых видели...
- Остальные отдыхают, а мы, вот, за продуктами в деревню собрались... - устало ответил батальонный.
- Это вы зря, все ближние деревни - бывшие польские, я бы не советовал вам туда ходить. Кстати, давно вы из кольца вырвались?
- Четыре дня назад. Вышло почти полсотни, но часть отстала, так что нас теперь всего двенадцать. А вы кто? В смысле: "Что здесь делаете"?
- Воюем. Но давайте лучше про вас поговорим. Карта у вас есть?
- Чего нету, того нету.
Тут мне в голову пришла интересная идея. Извинившись, я вернулся к кустам, в которых я устроил засаду. Повернувшись к лесу, я быстро сказал в рацию:
- Тотен, сгоняй Зельца за "дегтярём", и диски пусть прихватит! Если там еда какая есть - пусть тоже несёт. Поможем военным, - и, подхватив с земли немецкий ранец, в который я упаковал личные вещи лётчиков, я вернулся к комиссару.
- Значит так, товарищ батальонный комиссар, вот вам карта! - и я протянул ему планшет с авиационной картой. - Здесь в ранце - два лётных пайка. Могу и пистолеты вам отдать, но лучше подождите немного, вам сейчас ручной пулемёт принесут. Если он вам нужен, конечно?
На лице комиссара явственно проступило изумление. Он откашлялся, и спросил:
- А с чего такая щедрость, товарищ старший лейтенант?
Я ответил, в том смысле, что им сейчас все эти вещи нужнее.
- Да, и последнее... Вы как к фронту идти собирались?
- Я думаю, что у Минска перейдём на ту сторону.
- Пожалуй, я вас огорчу. Фронт сейчас у Орши и Витебска. Но, судя по всему, наши там прочно встали... - подсластил я горькую пилюлю.
- Да что вы говорите, старший лейтенант!
- Я бы посоветовал вам не коверкать м о ё звание, которое, между прочим, равно вашему... И дослушать меня до конца! - оборвал я комиссара. - Давайте сюда карту - покажу, куда и как вам лучше идти.
Определённо, мне попался весьма вменяемый политработник, поскольку этот Санин не стал со мной спорить, а достал карту.
Я нарисовал на карте известные мне места дислокации немецких частей и маршрут, обходящий Радошковичи и Рогово с севера.
- Вот от этого шоссе держитесь подальше, мы несколько дней назад взорвали на нём мосты... - не преминул похвастаться я, - и теперь здесь полно вражеских войск.
- Мосты взорвали? - комиссар с уважением посмотрел на меня.
- Ага. И на шоссе и в окрестностях...
- Вы москвич? - внезапно спросил Санин.
- Да, а что?
- Ничего, просто говор у вас характерный. Вы где живёте?
- А это сейчас важно?
- Нет, конечно... Я просто сам с Остоженки.
- Ну а я - с Триумфальной.
- Почти соседи... - со вздохом сказал комиссар.
- Ну вы скажете тоже - "соседи"? - "искренне" удивился я. "Неужто на такой фигне меня поймать хочет?" - Почитай другой конец Москвы!
- Да для меня сейчас даже человек из Мытищ или Люберец будет как парень с соседнего двора...
- Понимаю...
В моём наушнике раздался голос Тотена:
- Тоха, мы подходим. Я ещё пару винтовок немецких захватил.
Вместо ответа я приглашающе помахал рукой, повернувшись в сторону леса. Спустя несколько мгновений из-за деревьев показались Зельц и Сомов, нагруженные оружием и припасами.
- Вот, всё - чем можем.
- А, может, вы с нами пойдёте? - спросил вдруг комиссар.
- Нет, у нас своя работа - партизанскую борьбу в тылу врага вести.
- Постойте... Какую борьбу?
- Партизанскую, как в восемьсот двенадцатом году. Двадцать девятого числа Совнарком и ЦК выпустили Директиву советским и партийным организациям. Я думаю, что вам, как командиру и политработнику следует знать... - тут я заметил, что ефрейтор, который так храбро остался на открытой местности вместе с комиссаром очень внимательно прислушивается к тому, что я говорю, поэтому, прервавшись, я поинтересовался у Санина: - А ничего, что ефрейтор слушает?
- Томилину можно. Он - коммунист!
- Тогда ладно... - согласился я. - В общем, в пятом пункте этой директивы призывают к организации в тылу у врага партизанских отрядов и диверсионных групп с целью действий на коммуникациях противника и уничтожения его личного состава и материальных средств. Правда, как мне кажется на райкомы и обкомы надежда маленькая - отряды, конечно, организуют, но вот как они воевать будут... Вы, кстати, из каких войск?
- Я то? Из пехоты, а какое это имеет сейчас значение?
- Ну, может, вы решите отряд организовать? Или примкнёте к какому-нибудь отряду...
- Нет, товарищ старший лейтенант госбезопасности, мы к фронту пойдём. Там обстрелянные люди сейчас нужнее.
Мои бойцы уже подошли, но не решались прервать нашу беседу. Санин окинул взглядом принесённые богатства, а затем помахал рукой своим, прятавшимся в кустах. Из зарослей выбрались четверо сильно обтрёпанных бойцов.
- Так, товарищ батальонный комиссар, вот вам ручной пулемёт с четырьмя полными дисками, две немецкие винтовки с бэка. Еды немного. Ну а маршрут я вам нарисовал и описал. И ещё пара советов - опасайтесь дорог... Шоссе вообще лучше вам переходить ночью и через водопропускные трубы... Немцы уже организовали в этих местах вспомогательную полицию из всякого сброда: уголовников, антисоветчиков, много среди них и прибалтов, предатели тоже попадаются... Так что, заслышав русскую речь, не спешите навстречу. Для отдыха встаньте вот в этих лесных массивах между Ушой и Вязынкой, там и оружием можно разжиться, что после боёв осталось. И... Удачи вам!
Повернувшись к самолёту, я крикнул:
- Иван! Хорош возиться, пора идти!
"Командиру 704-го охранного батальона майору Странске
Доношу до вашего сведения, что вчера вечером, 22 июля 1941 года во время патрулирования дорог моя патрульная группа в составе 4-го отделения вступила в боевой контакт с группой неизвестных, совершавших диверсию на мосту возле населённого пункта Удранка. Несмотря на то, что мост располагается на шоссе Радошковичи-Шипки, постоянный пост охраны на нём не размещён, а охрана осуществляется моторизованными патрулями, поскольку сам мост расположен вблизи от Радошковичей (3,5 км).
Около 20:00 наша патрульная группа, передвигавшаяся на мотоцикле и автомобиле с севера к Радошковичам, на подъезде к мосту заметила группу неизвестных осуществлявших поджог моста. При попытке помещать производству диверсии по нам из близлежащего леса был открыт сильный огонь из винтовок и пулемёта. В результате воздействия противника ранения получили стрелок Айзенбаум и гефрайтер Кёлер. Автомобиль группы получил незначительные повреждения (прострелена одна покрышка, пулевые повреждения деталей кузова). Огнём и маневром противник был отогнан от моста и, понеся значительные потери, отошёл в лесной массив к востоку от шоссе. Ввиду незначительности сил патруля организовать преследование я не смог. Диверсантам удалось также поджечь мост. В силу того, что средства борьбы с огнём у патруля отсутствовали, то потушить пожар нам не удалось. В результате пожара сильно повреждён мостовой настил, и, незначительно - опорные конструкции.
Большая часть диверсантов была одета в форму войск противника, однако, среди них были и люди, одетые в гражданскую одежду.
фельдфебель Мойзер, командир отдельной патрульной группы. 23. 07. 1941"
..........
Взгляд со стороны. Фермер.
"Вот уже и неделя прошла, с того момента, как мы здесь воюем. И неплохо воюем, надо признать..." - думал Саша, сидя на заднем сиденье "круппа". Вот и сейчас Люк принёс в клювике информацию о полевом складе ГСМ, весьма удачно расположенном пятнадцати километрах к юго-западу от базы. Въедливый десантник не только установил, где этот склад находится, но и "сползал" к нему и "срисовал" систему охраны. Конечно, нападать на объект, охраняемый ротой, наличными силами было бы глупо, но на коротком совещании было найдено решение.
Ни один профессиональный военный не любит использовать "самопал", но за неимением гербовой, как известно, пишут на простой. Устройство, за полчаса сварганеное самими Фермером и Бродягой, что называется, на коленке, позволяло шарахнуть метров на сто пятью обычными "лимонками". И вот сейчас они ехали маленькой колонной, чтобы провести последнюю, как надеялся Саша, диверсию в этом районе.
"Что интересно", - продолжал размышлять Куропаткин, - "как по-разному мои ребята включились в процесс. Тоха ладно, с ним всё понятно, он - шебутной, как говорится, по жизни... Но кто бы подумал, что тихий, интеллигентный Тотен, находившийся всегда как бы в тени своих более активных и шумных друзей, окажется тем самым "стойким оловянным солдатиком", которых так любят командиры. Вон, даже ранение не убавило энтузиазма Алика! Казачина держится пока неплохо, но, кажется, немного удручён своему зачислению в старшины. А вот с Доком не всё ясно, во время боя у тайника держался он хорошо. И стрелял метко, но всё-таки он представитель очень мирной профессии... Так что хочешь не хочешь, а по возвращении надо будет с ребятами со всеми поговорить."
По-обыкновению спрятав и замаскировав транспорт в небольшой роще, они выдвинулись к складу в пешем порядке.
С опушки открывался прекрасный вид на склад: шесть здоровенных металлических цистерн, несколько бензовозов, сотни бочек с бензином, целые поля канистр, суетящиеся немцы. Судя по некоторым деталям, например, полустационарным цистернам, этот склад был подготовлен ещё нашими войсками, но был захвачен немцами.
От опушки до изгороди склада было, как минимум, полкилометра. Но даже невооружённым взглядом можно было рассмотреть несколько пулемётных гнёзд, оборудованных на периметре, и патрули, проходившие на некотором удалении от него.
- Ну что, Шура, тряхнём стариной? - спросил Фермер, обращаясь к Бродяге.
- А, может, ночи дождёмся, и тогда уж ножками? - было заметно, что ползать по-пластунски Бродяге не очень хочется.
- Надо сейчас, и, если ты не готов, то мы с Люком отлично сами справимся.
- Готов я, готов. Просто пачкаться не хочется.
Не сказать, что "старики-разбойники" рыдали, преодолевая открытое пространство ползком, но вымотались сильно. Да ещё и накидки-гилли эти... из травы и мочала... Маскируют великолепно, но если под ними начинаешь двигаться, да ещё на солнце - минут через десять думаешь, что в Сандунах отдыхаешь, на верхней полке. Спрятавшись от нескромных тевтонских взглядов за большим кустом, что рос метрах в семидесяти от периметра, три Саши достали складные лопатки и принялись за работу. Пока двое копают, один наблюдает за окрестностями.
... Вот "медленно и печально" выкопана узкая яма, глубиной почти в метр и длиной - примерно столько же... Хорошо ещё, что почва тут "лёгкая", песчаная. Был бы суглинок или, не дай бог, памятные Люку по Афгану "камушки" - пару часов бы точно промучались.
...Вот длинная стальная труба опущена в яму и установлена под нужным углом. Пока Люк и Фермер засыпают трубу землёй, Бродяга возится с тяжёлым автомобильным аккумулятором и прилаживает к нему самодельный таймер, сделанный из наручных часов.
Ещё раз всё проверив, Фермер принялся ножом аккуратно срезать ветки с куста - не приведи Господь, вылетающие гранаты зацепятся - тогда вся работа насмарку.
- Так, сейчас у нас четырнадцать двадцать семь... Десять часов выставляй, в аккурат после полуночи побудку устроим.
- Сюрприз оставить?
- Оставляй.
Обратная дорога к лесу показалась Александру в два раза длиннее...
"Начальнику оперативного отдела 4-ой Армии оберст-лейтенанту фон Цайтвицу.
Сообщаю, что сегодня ночью неизвестными была совершена диверсия на полевом сладе горюче-смазочных материалов Љ 17.
Как докладывают очевидцы, вскоре после полуночи на охраняемой территории склада раздалась серия взрывов. В результате этих взрывов было разрушено большое количество ёмкостей с топливом, и на складе начался пожар. Из-за быстрого распространения огня и угрозы взрывов борьба с пожаром не представлялась возможной. Поскольку пожар продолжается до сих пор, установить точную причину происшествия пока не удалось. Среди причин пожара могут быть как оставленые при отступлении диверсионные средства, так и акция посторонних лиц. Склад был захвачен у противника ещё 25-го июня сего года, и исправно функционировал до настоящего дня, осуществляя снабжение частей армии топливом и смазочными материалами. Общие запасы, находившиеся на складе до пожара: более 400000 литров бензина, и около 80 тонн смазочных материалов.
Начальник службы снабжения 4-ой Армии оберст-лейтенант фон Трохау. "
.............
"Начальнику отдела .... Старшему майору госбезопасности Дутову.
Из беседы с лейтенантом Сотниковым Сергеем Степановичем, 1922-го года рождения, комсомольцем, бывшим командиром отделения 136-го отдельного пулемётного батальона.
"- Так вы утверждаете, что вы с остатками личного состава были задержаны представителями диверсионной группы Наркомата Внутренних Дел?
- Да, именно так.
- А почему вы решили, что эти люди имеют отношение к органам госбезопасности?
- Они представились.
- Как же?
- Я точно запомнил несколько имён: майор госбезопасности Александр Куропаткин, старший лейтенант госбезопасности Антон Окунев, военврач 3-го ранга Сергей Кутяев. Фамилии капитана госбезопасности - он, как я понял, начальник оперчасти и лейтенанта госбезопасности - ответственного за разведку, я не знаю. Знаю только, что их зовут Александрами. Остальных членов группы я знаю только по прозвищам.
- Вот как! Интересно. А какие у них прозвища?
- Командир группы - Фермер, оперативник - Бродяга, старший лейтенант Окунев - Арт, военврач - Док, разведчик - Люк, есть ещё Тотен и Казачина.
- Занятно. А откуда вы узнали про эти прозвища?
- Они так друг друга называют в боевой обстановке и во время радиопереговоров.
- То есть вы даже присутствовали при сеансах радиосвязи?
- Нет, не присутствовал. Это они во время переговоров по переносным рациям так друг друга называли.
- Переносным? Это что же, они с собой в ранцах рации таскают и во время боя используют?
- У них рации совсем маленькие - как пачка папирос размером.
- А когда вы отстали от группы?
- Я не отстал. Я к фронту решил пробиваться. К своим.
- А они, стало быть, не "свои"?
- Свои, конечно же! Вы бы видели, как они немцев били! Мост на шоссе за пятнадцать минут взорвали, хотя его взвод охранял!
- Так почему же вы ушли?
Пауза...
- Я повторяю свой вопрос: "Почему вы ушли?"
- Командир группы отстранил меня от командования моими бойцами.
- За что?
- Он посчитал, что я недостаточно опытен и не умею командовать.
- То есть вы дезертировали?
- Нет, что вы! Просто этот майор, Куропаткин, обещал сразу меня к фронту отпустить, но всё время откладывал, да ещё и разжаловал.
- А вам не приходило в голову, что своим уходом вы могли раскрыть местоположение группы?