Мать поспешила открыть. В хату ввалилось пятеро эсесовцев с автоматами и злыми собаками.
- Здесь живет пионер Максим. - Провыл рослый фашист с погонами обер-лейтенанта.
- Да вот он, только он ни в чем не виноват. - Заголосила мать.
- После разберемся, а пока щенок, в машину.
Не дав, как следует одеться, его подхватили под мышки и заволокли в крытый брезентом грузовик. Там уже сидели несколько мальчиков и девочек, в основном пионеров из их школы. Дети были полураздеты, и дрожали, мальчики, впрочем, старались держаться мужественно.
- Нас везут, скорее всего, в лагерь, или сдавать кровь, ничего страшного. - Молвил его одноклассник Игорь.
- Сдавать кровь, в прошлый раз у меня столько выкачали, что я неделю не мог подняться.
- Я тоже, но все же лучше, чем смерть.
- Несколько наших сверстников после этого умерли. - Тяжело вздохнул Максим.
Гитлеровцы обошли еще несколько домом и, собрав пятнадцать пионеров: десять мальчиков и пять девочек, повезли их в неизвестном направлении. Спереди и сзади ехали мотоциклисты, а в самом хвосте плелась танкетка.
- Нет, не похоже, что нас везут сдавать соки жизни, слишком большое сопровождение, да и больница находится в другой стороне. - Начал Максим.
- Могли и разгромить партизаны этот гадюшник. - Ответил Игорь. - Слыхал, в прошлый раз эшелон с горючим подорвали, как после этого бесновались немцы.
- Сожгли соседнее село, расстреляли и повесили больше трехсот человек. Хуже зверей.
- Ну, ничего, мои родители подпольно слушают радио. Наши под Москвой наступают, скоро каюк будет фашистам.
- Если мы останемся живы, то уйдем к партизанам, я мог бы быть разведчиком.
- А я могу перевязывать раны. - Вставила девочка. - Нас на курсах обучали.
Максим с придыханием произнес.
Верю, весь мир проснется
Будет конец фашизму
Ярко засветит солнце
Путь, озарив коммунизму!
- Скоро будем мы свободны.- Максим поднял руку в пионерском салюте. - Да здравствует партия и Сталин!
Дети дружно подхватили.
- Да здравствует Ленин, да здравствует Сталин!
Грузовик остановился, появилась разъяренная морда эсесовца.
- Руссишь киндер свиньи. Нихт шуметь! - И дал очередь в воздух.
Глядя на его пылающие злобой глаза, ребята примолкли. Далее ехали молча, в темноте и за брезентом ничего не было видно. Наконец, машина окончательно стала, послышались крики.
- Киндер на выход!
Дети спустились и оказались во дворе довольно большого роскошного особняка. Их ввели в прихожую, приказали снять одежду.
- Вы слишком грязные пионеры! Вас надо отполировать. Крикнула женщина с погонами гауптмана.
Мальчиков и девочек отвели в душ, оставив им полотенца и мыло.
- Вы должны быть чистыми, как стекло, поросята.
Хотя ребята не знали, зачем это нужно, с удовольствием помылись теплой водой из душа. Правда, девочки смущались, отбежали в отдельную ванну. Когда мальчишки попытались подглядывать, стали визжать и кидаться наполненным водой тазом.
- Ладно, хватит! Прикрикнул Максим - Вы уже взрослые и нечего вам так резвиться.
На выходе детей ждал очередной сюрприз, прежняя одежда исчезла, а на стульчиках лежала гладко отутюженная пионерская летняя форма с яркими галстуками.
- Ого, это напоминает спектакль. - Удивился Максим.
-Может немцы хотят увидеть, как мы салют принимаем? - Высказал предположение один из мальчишек.
- Вряд ли, хотя посмотрим. Не уроним честь флага.
Перед ними возник фашистский офицер.
- Киндер-пионер, кто ни будь из вас умеет бить в барабан?
-Я! - Игорь сделал шаг на встречу.
- На инструмент, возьми. - Крупный эсесовец подол еще новый барабан, явно реквизированный у пионеров.
- Когда выйдешь на улицу будешь бить. - Затем фашист обратился с хитринкой. - Вы любите свою родину и народ?
- Да, и готовы отдать за нее свою жизнь! - Отважно гаркнули пионеры.
- И у вас будет такая возможность. Теперь на выход.
- Как? - Удивился Максим. - Мы ведь почти голые и босиком.
- А так как вы дикари, идите, или мы убьем вас на месте.
Десяток эсесовцев вскинули автоматы, было ясно, что фашисты не шутят.
- Пошли ребята, пионеры не боятся снега. - Произнес Максим, который был командиром класса.
Дети направились к выходу, при прикосновении жгучего снега к босым ногам, девочки запищали. Мальчики шагали молча, в строю машинально стараясь держать ногу. Хотя декабрьский сугроб и кусал Максима за пятки, мальчик улыбался, стараясь показать, что ему весело. Он часто закалялся, бегая босоногим по снегу, поэтому ему не было так уж и страшно.
А вот тем, кто этого не пробовал, было ужасно, мороз так и жалил. Ребята невольно прибавили шаг, тем более, что немцы кричали - шнель, шнель!
Выведя их на лестную опушку, старший фашист в форме штандартенфюрера СС через переводчика произнес.
- Так вот пионеры, знайте, что на вас начнется грандиозная охота. Мы даем вам двадцать минут форы. Кто сумеет скрыться: будет жить, а остальных ждет мучительная смерть.
Стоящие в оцеплении эсесовцы захохотали.
- Бегите!
Дети замерли и не шевелились. Тогда гитлеровцы ударили из автоматов. Мальчики и девочки сорвались, побежав со всех ног. Было видно, как мелькают раскрасневшиеся на морозе голые пятки.
- Быстрее, наше спасение в скорости.
Однако девочки постепенно отставали, а Максим и Игорь, как активные спортсмены, даже ездили за город выступать в футбольных матчах, вырвались вперед. Морозец был первоклассным стимулом, в шортах бежать было легко и удобно, только холод хватает, словно клещами. Кроме того, сугроб пока не глубокий, что также облегчает бег.
- Не бежите, как стадо баранов. - Заорал во всю глотку Максим. - Разбежимся в стороны, так нас труднее словить!
- Берегите дыхание. - Добавил Игорь. - Не выкладывайтесь до конца, полного предела, дистанция будет длинной.
Дети рассеялись не сразу, рассвет только начал вздыматься, и было еще довольно темно и страшно.
Бег согрел Максима, и он почувствовал себя намного бодрее. А вот не привычным к столь жесткому закаливанию девочкам, было больно, казалось, что ступни жжет огнем.
Некоторые девчурки останавливаются и пробуют неумело растирать ноги снегом, но им мало помогает.
Сзади слышится залихватский лай собак - охота началась. Специально натасканные ловить людей собаки-убийцы настигают их. Из последних сил девочки и мальчики прибавляют ход. Вот первая хищная пасть овчарки догоняет свою жертву: клыки смыкаются на ноге. Девочка падает, и собака прыгает сверху, прокусывая насквозь руку.
Наташа, как звали несчастную, попавшую в клыки монстра, дергается и кричит. Злобный пес волочет ее, продолжая терзать на ходу, однако, не торопясь всадить клыки в горло. На лошадях скачут несколько знатных фрицев, в том числе генерал СС Штоффен. Он наклоняется с коня и вонзает девочке штык в живот, затем подымает ее верх. Звучит немецкая речь.
- Я из русских свиней такую отбивную сделаю, язык проглотишь.
- Если хотите, мы приготовим вам шашлык из этой падали - пальчики оближешь. - "Шутит" генеральский повар.
Наконец, девочка затихает, и высокопоставленный садист ищет иную жертву.
Следующим объектом истязаний становится мальчик, после того, как собака отгрызла ему ногу, хлопца зацепили за ребра и поволокли по снегу. Другие немцы хлестали жертву ногайками, весело смеясь при этом.
Другого мальчишку просто подвесили за ребра, затащив на ветку, а затем раскачивали его и били прикладами. Мальчик просил добить его, и один ловкий удар отключил сознание.
Еще одну девочку, также подвесив, жгли огнем, спалили платье и длинные волосы. Оксана превратилась в живой факел, умерев от чудовищного болевого шока.
Очередной светловолосый и голубоглазый мальчик почти не пострадал от собак, его вздернули вверх, связав руки за спиной. Затем генерал по-русски сказал.
- Бедный ребенок, как, видимо, замерзли твои ножки, сейчас мы их согреем. - Эсесовец поднес к нему факел, пламя хищно лизнула красную детскую пятку. Мальчик ревел, пока пламя не поднялось выше, и он не потерял сознание.
- Не люблю, когда они отключаются, жертвы должны трепетать и дергаться. Следующий, надеюсь, будет крепче.
Со следующей, попавшей в ад девочки, фашисты живьем сорвали скальп, а затем подожгли её. Очередного мальчика Ростислава, можно сказать, пожалели, просто повесив, хотя душили очень медленно. Еще один мальчишка был разрезан кинжалами на кусочки, с него сняли кожу и посыпали солью. Можно долго описывать, что творили эти варвары, внешне цивилизованные, а на самом деле страшные дикари. Про зверства нацистов написано много книг и снято большое количество фильмом, но то, что реально вытворяли фашисты, не в силах представить самая разнузданная фантазия. Генерал, ближайший соратник Кальтенбрунера, слизывал кровь с кинжала, он патологически ненавидел славян, особенно детей.
- Необходимо полностью истребить славянское племя, нам не нужны такие непокорные рабы! - Визжало животное в погонах. - Сегодня я сожгу еще одно село и пару церквей.
Пока генерал надсаживался, Максим и Игорь сумели заметно оторваться. Они были единственными, кто уцелел в садисткой мясорубке. Казалась, что нависшая над мальчишками угроза миновала, как громадная, мчавшаяся по следу овчарка настигла их.
-Беги Максим, я ее задержу! - Крикнул Игорь.
- Я тебя не отставлю. - Максим сорвал увесистую ветку и бросился на овчарку.
Собака, видимо, не ожидала такой дерзости и отступила. Удар прошелся ей прямо в морду.
Кобель завизжал и бросился вперед, он был очень крупный, монстр, откормленный на трупах. Налетев на Игоря, он вонзил клыки мальчику в живот. Хлопец заорал и упал, кишки полезли наружу, густо хлынула кровь. Тогда Максим в отчаянии засветил чудовищу палкой в глаз.
От удара глаз вылетел, болевой шок заставил разжать зубы и овчарка, заскулив, пустилась наутек. Максим швырнул палку, еще раз врезав по спине, псина прибавила ходу.
- Иди к своим оккупантам, грызи им сапоги. - Мальчик приподнял своего товарища.
- Игорь, ты жив?
Смертельно раненный хлопец с трудом разлепил веки.
- А, это ты Максим. Брось меня, я уже не жилец. - Булькал Игорь слабым голосом, из легких текла кровь.
- Нет! Я тебя не брошу, а донесу к партизанам. Там тебя поставят на ноги.
- Лучше добей меня, мне очень больно. - Игорь закашлялся, из горла хлынула кровь.
- Нет, мой товарищ и брат, я понесу тебя.
Кое-как, перевязав своей рубашкой рану и взвалив на себя потерявшего сознание товарища, Максим побрел по дороге. Не легко было двенадцатилетнему мальчишке тащить на себе своего ровесника, правда, исхудавшего под оккупацией, но все еще крепкого и жилистого.
Так он шел, уже рассвело, но зимнее солнце практически не грело. Максим прибавил шаг, так как в любой момент могли появиться фашисты. Его голый торс обдувался студеным ветром, кожа покрылась пупырышками.
Кругом стояли густо окутанные инеем и снегом деревья, сугроб под ногами был колюч и, словно панцирь, покрыт ледяной коркой. Ему было уже не так холодно, так как он напрягался, таща тяжелый груз. Его товарищ затих и уже не шевелился, потеряв сознание, а может даже, и отдав концы, но Максим продолжал тащить. Вот он вышел на болото и стал проваливаться по колено в грязную воду. С большим трудом он вытягивал свои окоченевшие исцарапанные об острый ломающийся лед ноги и продолжал брести.
Мальчику было страшно, стоило лишь на мгновение остановиться, как тебя засасывала неумолимая пучина. Надрываясь, Максим, подпрыгивал, солнечные лучи бодрили. Однако погода в декабре капризна, вот набежали тучи, мороз стал крепчать, повалил жиденький снег. Мальчик задыхался он напряжения, но крепко держал Игоря.
- Я лучше умру, но тебя не брошу.
Над ним пролетел ворон, едва не задевая крылом, затем еще несколько тварей, Максим отогнал их отчаянным криком. Наконец, спустя кажущееся бесконечным время, болото кончилось, идти стало легче, только вот мороз слишком сильно терзал мокрые ноги ребенка. Хлопец, чтобы приободрить себя, запел революционную песню.
Вихри враждебные реют над нами
Марш, марш вперед рабочий народ!
Вступим мы смело в битву с врагами
Марш, марш вперед рабочий народ!
Это, как не странно, придало силы. Мальчик наклонился и, зачерпнув горсть снега, положил ее в рот, смочив пересохшее горло. Ему стало легче, но стоило только остановиться, как начинал бить озноб. Минутное облегчение причиняло дополнительные страдания. В довершение ко всему его начал мучить голод. При немцах они питались очень скудно, а калорий на морозе сгорело много. Неожиданно Игорь пришел в себя, шевельнулся и пробурчал:
- Пить!
- Тебе нельзя, у тебя разрезан живот. Вот когда мы придем в село, я, кажется, узнаю эти места, уже не далеко, тебе окажут помощь.
Игорь в ответ невнятно пробормотал, а затем снова потерял сознание.
- Тем лучше, так мой друг меньше страдает.
Плечо болело и отлежало, мальчишка аккуратно переложил товарища. Он уже сильно устал, но живя без отца, он привык с самых ранних лет к тяжелой работе, а спорт лишь помогал в этом. Наконец, он почувствовал запах свежей гари, нос приятно щекотал дым, даже запахло жареным мясом.
- А что, я говорил, спасение рядом.
Вдохновленный мальчишка прибавил шагу. Даже дышать стало легче, пройдя несколько сот метров, он вышел на опушку. Внезапно перед ним открылась страшная картина, сожженные хаты, обугленные доски и пепел. Дрожа от страха, хлопец подошел поближе, были видны обгоревшие трупы, в большинстве своем детские и женские. Мальчик приблизился к пеплу, ступил на него босой ногой. Он еще не успел остыть, и Максиму стало приятно. Тогда он прошелся босиком по горячей поверхности, посиневшие от холода ступни покраснели, по жилам потекла кровь. Даже, когда он босой встал на угли, ему поначалу не было больно, лишь постояв, он почувствовал ожог и, ойкнув, поспешно соскочил с них.
- Проклятые фашисты. Вы убивали наших женщин и детей, но все равно мы вас собак достанем, и наши солдаты прошагают победным строем по Берлину. Я пойду добровольцев в армию и лично дам в морду Гитлеру, а потом фюрера повесят. Мальчишка вновь вступил на снег, волдыри успокоились.
Вдруг он услышал чей-то слабый плач. Мальчик оглянулся и заметил легкое шевеление.
Максим подошел, валялся труп растерзанной полураздетой женщины, изрешеченной автоматной очередью. Рядом копошился младенец, на вид не больше года, эта была девочка, завернутая в пеленки и присыпанная снегом. Её горячее дыхание растопило снежинки, при этом, отдавая тепло, малышка явно замерзала.
Максим наклонился, пеленки были порванные и мокрые, не грели. Сам мальчишка и так был полуголый, больше снимать было нечего.
- Должно же хоть что-то уцелеть.
Подобрав девочку, он усиленно растирал ее конечности, согревая дыханием. Затем принялся осматривать окружающую его печальную действительность. Немцы спалили практически все дома, а людей загнали в сарай. Тех, кто пытался бежать, расстреляли на месте, обобрав трупы. И все же ему повезло. Одна из убитых женщин сохранила теплый платок, валенки и куртку. Максим, попросив вслух прощение у покойницы, снял с нее платок и закутал девочку. Затем он надел валенки на окоченевшие, не смотря на то, что он их время от времени растирал, ноги Игоря. Себе он не оставил ничего, так полуголый и босой, с теперь уже двойной ношей, побрел по морозу, до ближайшего села было километров пятнадцать и его еще надо было найти. И вот этот ребенок совершал подвиг, сопоставимый с деяниями Александра Македонского, если сопоставить усилия затраченные на это.
Переход был ужасающ, началась вьюга, адский холод обдувал голое, да еще и мокрое тело. Кожа стала сине-фиолетовой, пальцы не гнулись, с волос свисали сосульки. Максим понимал, что стоит остановиться, упасть, и он в несколько минут превратится в ледышку. Сил становилось все меньше и меньше, но понимание, что от его усилий зависит не только собственная жизнь, но и существование товарища, а также этого маленького шевелящегося комочка, вдохновляли, превращая ребенка в титана.