Аннотация: Разного рода интриги, перестановки. Хитрые ходы, политика, убийства и внесудебные расправы!
СОЮЗ
ИЗ
СОВЕТСКИЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ
РЕСПУБЛИКИ
"Во время войны правда настолько ценна, что ее всегда должен сопровождать телохранитель лжи".
-Уинстон Черчилль
L
Пролог
Генерал сэр Стюарт Мензис, глава британской секретной разведывательной службы (МИ-6), бледный человек - "бледная кожа, светлые глаза, серебристые светлые волосы", который был известен верховному командованию союзников под загадочным шифром "С", прошел мимо задумчивых статуй Биконсфилда и Линкольнана Парламент-сквер и вошел в узкий дверной проем на Грейт-Джордж-стрит, 2, рядом с воротами Стори. С ним в то утро - это было в начале декабря 1943 года - был полковник Дэвид Брюс, начальник Управления стратегических служб (УСС) в Европе, американского коллеги МИ-6. Двое мужчин прошли через заваленный мешками с песком пост охраны у входа в офисы Военного кабинета, пересек небольшой вестибюль, а затем спустился в командный пункт премьер-министра Уинстона Черчилля под тротуарами Вестминстера. Здесь не было ни неонового света, ни лизолированной асептики современного военного кабинета; штаб напоминал внутренности какого-нибудь старого броненосца. Мензис и Брюс прошли через ряд стальных дверей в переборках, прошли по коридорам, которые были укреплены тяжелыми бревнами одного из линейных кораблей Нельсона, прошли через картографический зал, который находился под 4 футами бетона, укрепленного старыми лондонскими трамвайными рельсами, и наконец-то добрались до места назначения. Это был небольшой конференц-зал, похожий на кают-компанию - жужжащий вентилятор, портрет короля-императора, литография Лондонского моста, восточные ковры на полу, удобная мебель, часы на стене с надписью: "Виктория Р.И., Министерство труда, 1889 год." Даже карты свидетельствовали о другой эпохе; одна из них была опубликована в 1910 году Военно-морской лигой Британской империи.
Мужчины и одна женщина, которые приветствовали Мензиса и Брюса, были почти все молоды, а некоторые носили красные горжеты и золотых львов Имперского Генерального штаба. Несколько минут они обсуждали последние военные новости и сплетни высшего командования, стоя вокруг старого, хорошо отполированного стола для совещаний, в центре которого стояла маленькая фигурка - Танцующий
) 1 (
) 2 ( ПРОЛОГ
Фавн, греко-римский нумен, который наводил на мысль о темных и злых духах, действующих в густых лесах. Это была эмблема Лондонского отдела контроля (LCS), секретного бюро, которое было создано Черчиллем в его личной штаб-квартире для планирования хитростей, чтобы обмануть Гитлера и германский генеральный штаб относительно операций союзников в войне против Третьего Рейха.
Проворная, хитрая, элегантная фигурка намекала на характер работы LCS. Ибо "стратагема" определяется в Оксфордском словаре английского языка как: "Операция или акт полководчества, обычно уловка или уловка, предназначенные для того, чтобы перехитрить или застать врага врасплох; устройство или схема для получения преимущества; хитрость, используемая свободно для кровавого или насильственного действия". Люди, собравшиеся вокруг Фавна, были либо членами LCS, либо иерархами других британских и американских секретных бюро, которые отвечали за выполнение их планов. Оружие, которое они использовали, называлось-в британской армии лексикон - "специальные средства", неопределенно зловещий термин, который включал в себя широкий спектр тайных, иногда смертоносных, всегда сложных операций тайной войны, предназначенных для сокрытия открытых военных операций в тайне и введения Гитлера в заблуждение относительно реальных намерений союзников. Это были операции, которые, как М. Р. Д. Фут заметил бы, были "верны традициям английской эксцентричности; такого рода вещи, на которые пошли бы капитан Хорнблауэр или Майкрофт Холмс в художественной литературе, или адмирал Кокрейн или китаец Гордон на самом деле, если бы они столкнулись с подобной проблемой; такого рода вещи, которые выглядят странно в то время, и в высшей степени разумный позже".
Опыт Британии в использовании специальных средств был очень долгим - дольше, чем у любой другой державы. Более пятисот лет ее государственные деятели и генералы использовали их, чтобы основать сначала королевство, а затем империю и защитить их от врагов. Они перехитрили испанцев, французов и голландцев в предыдущие столетия; и однажды в этом столетии они были вынуждены бороться с усилением Германии. Но не прошло и двадцати лет после поражения кайзера Вильгельма II и Германской империи, как новая Германия под руководством Адольфа Гитлера восстала из обломков первого ожесточенного конфликта, и мир снова оказался в состоянии войны. Специальные средства сыграли определенную роль в влиянии на стратегию Гитлера в первые годы той войны. Теперь опыт Великобритании в области специальных средств должен был быть использован для защиты самой сложной и опасной военной операции Второй мировой войны - "Нептун", кодовое слово для вторжения на нормандское побережье Франции весной 1944 года.
Подготовка к Нептуну уже заняла три с половиной года и включала в себя объединенную промышленную, военную и интеллектуальную мощь Британской империи и Соединенных Штатов. Однако даже этой объединенной мощи было недостаточно, чтобы обеспечить западным державам победу. Армии Гитлера, несмотря на кровопролитие кампаний в России, Италии и Северной Африке,
Пролог ) 3 (
были все еще чрезвычайно могущественны. На Западе был миллион человек, окопавшихся за Атлантическим валом, линией укреплений, которая была самой мощной в истории со времен Великой китайской стены. Если бы немцы были готовы и ждали, они могли бы обрушить на штурмовые силы град огня, который уничтожил бы Нептун у кромки воды. Даже если Нептун получит плацдарм в Нормандии, Гитлер, как и следовало ожидать, быстро сосредоточит всех людей и орудия на плацдарме, изолирует его и обрекает союзников на бесплодную и кровавую кампанию как те, которые испытали британцы во Фландрии и на Сомме в Первую мировую войну. Даже погода не могла быть гарантированно благоприятной для нападения; Ла-Манш был одним из самых капризных водных путей в мире, и если бы неожиданно поднялось хотя бы умеренно сильное море, оно нарушило бы тщательно подготовленные графики, от которых мог зависеть успех вторжения.
Как все знали, если вторжение провалится, все остальное потерпит неудачу. Британии придется искать условия, поскольку она направит все, что есть в ее арсенале, на это нападение. Американцы, потрясенные кровопролитием и масштабами катастрофы, почти наверняка отвергли бы президента Франклина Д. Рузвельта, когда он баллотировался на переизбрание в конце 1944 года, и стремились бы к победе над Японией, прежде чем решать, предпринимать ли попытку второго вторжения. Тогда Гитлер смог бы сосредоточить всю свою мощь против России, имея все шансы победить Красную Армию и стать хозяином Европы.
Сам Гитлер был полностью уверен в своей способности сорвать вторжение с самого начала. Однако в лагере союзников не было полной уверенности в том, что Нептун добьется успеха. Генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр, который собирался стать Верховным главнокомандующим экспедицией, писал в письме другу в Вашингтон: "По мере приближения большого дня напряжение растет, и все больше и больше нервничают. На этот раз, из-за ставок, атмосфера, вероятно, более напряженная, чем когда-либо прежде. В этом конкретном предприятии мы не рискуем тактическим поражением; мы ставим все работы на один номер ".
Говорили, что Черчиллю снились кошмары о том, что может произойти в Нормандии в день "Д". Обсуждая шансы Нептуна на успех, он писал: "Мне все еще казалось ... что укрепления из бетона и стали, вооруженные современной огневой мощью и укомплектованные обученными, решительными людьми, могут быть преодолены только ..."- Что? Он дал ответ -сюрприз. Только если Гитлер будет застигнут врасплох временем и местом нападения, Нептун добьется того небольшого преимущества, которое может означать разницу между победой и поражением. Но чем можно было удивить этого умного врага? Его корабли, самолеты, радары, часовые - все, как и следовало ожидать, будут настороже и бодрствуют. Как можно было скрыть присутствие самого большого количества людей и машин в военной истории, когда они собирались в Англии в готовности к вторжению? Расположение их лагерей само по себе может
)4( ПРОЛОГ
этого было бы достаточно, чтобы позволить Гитлеру сделать вывод, что их целью была Нормандия. Даже если бы это войско можно было спрятать в Англии, как его можно было скрыть, когда оно покидало порты посадки, чтобы пересечь Ла-Манш, путешествие, которое для некоторых подразделений сил вторжения заняло бы большую часть двух дней? Гитлер знал, что союзники должны вернуться в Европу, и казалось почти невозможным, что он не сможет узнать, когда и где они нападут. По всей вероятности, он не был бы застигнут врасплох. Тем не менее, ответственность LCS и связанных с ней бюро заключалась в том, чтобы обеспечить Нептуну это неуловимое качество, называемое неожиданностью.
Полковник Джон Биван, начальник LCS, призвал это собрание к порядку, а леди Джейн Плейделл-Бувери, его личный помощник, распространила документ. В нем было семь страниц, и в верхней части первой страницы были пять зеленых полосок, чтобы привлечь внимание к особо секретному характеру документа - настолько секретному, что его содержание стало достоянием общественности только в декабре 1972 года, двадцать девять лет спустя. Над решеткой была надпись: "Этот документ является собственностью правительства Его Британского Величества", предупреждение, предназначенное для самых важных государственных документов Великобритании. А под решеткой были слова: "Совершенно секретно", "Ограниченное распространение" и странное кодовое слово "Фанатик", что означало, что документ содержал информацию о ключевых секретах Нептуна. Это был "План Иаэль", "общая политика обмана" высших командований Америки, Великобритании и России, чтобы ввести Гитлера в заблуждение относительно стратегии и тактики союзников в предстоящие месяцы, а также о военных операциях, которые будут включать гигантское наступление на Атлантический вал в Нормандии. Таким образом, план "Джаэль" был столь же важен, как и сам план "Нептун", поскольку на семи лаконичных страницах он описал обманы и стратегии, которые будут использованы для маскировки продвижения "Нептуна" через Ла-Манш - обманы и стратегии, созданные различными специальными средствами, которые, в случае их успеха, дадутармада вторжения - важнейший элемент внезапности.
Именно Черчилль был в значительной степени ответственен за центральную роль, которую специальные средства будут играть в Нептуне. Их использование в качестве основного оружия во Второй мировой войне и создание центрального агентства, LCS, для разработки и координации стратегий специальных средств, было, вероятно, его самым большим вкладом в военную теорию и практику. Это была теория, рожденная собственным опытом Черчилля в другой войне с военной операцией, закончившейся катастрофой - в Галлиполи. В 1915 году, потрясенный безвыходным положением на западном фронте, Черчилль попытался выйти из тупика в окопных сражениях тем, что он назвал бы "ударом ножа" в "мягкое подбрюшье Европы". Крупный экспедиционный корпус союзников был высажен в Дарданеллах, чтобы создать новый фронт, который отвлек бы немецкие войска от Франции. Но нож сломался, и экспедиция потерпела неудачу с потерей 252 000 солдат, в основном из-за
Пролог ) 5 (
инертность и осторожность союзных генералов и адмиралов в командовании. Черчилль, как главный архитектор плана, был вынужден уйти в отставку с поста первого лорда Адмиралтейства - отставка, которая в то время казалась концом его карьеры политика и государственного деятеля. Находясь в политической пустыне, он размышлял о "скучной бойне" во Франции, которая уничтожила целое поколение англичан, и написал эссе, которое теперь стало кредо LCS. Его главная мысль заключалась в том, что
Сражения выигрываются за счет убийств и маневров. Чем выше полководец, тем больше он вносит в маневр, тем меньше он требует бойни . . . . Почти все сражения, которые считаются шедеврами военного искусства ... были маневренными битвами, в которых очень часто враг оказывался побежденным с помощью какого-то нового приема или устройствакакой-нибудь странный, быстрый, неожиданный выпад или уловка. В таких битвах потери победителей были невелики. Для сочинения великого полководца требуется не только массивное общее сила чувства и разума, не только воображение, но и элемент хитрости, оригинальный и зловещий штрих, который оставляет врага озадаченным, а также побежденным . . . . На войне есть много видов маневров, только некоторые из которых происходят на поле боя. Есть маневры далеко на фланге или в тылу. Есть маневры во времени, в дипломатии, в механике, в психологии; все они удаляются с поля боя, но часто решительно реагируют на него, и цель всего этого - найти более легкие способы, кроме простой резни, для достижения главной цели.
Эта философия, рожденная трагедией и холокостом в ходе одной десантной операции, теперь должна была быть использована для предотвращения другой, еще большей трагедии и холокоста в день "Д". И это был план Джаэль, который должен был придать роману целесообразные и зловещие штрихи для Нептуна. В плане было задействовано пять основных направлений секретной деятельности. Первой была наступательная разведка, задача разгадывания секретов противника. Для успеха "Нептуна" крайне важно, чтобы командование союзников имело подробную и точную картину укреплений "Атлантического вала", численность и расположение немецких войск и, прежде всего, предвидение намерений Гитлера. Разведка наступления была обязанностью МИ-6 и УСС и объясняла присутствие их руководителей, Мензиса и Брюса, на заседаниях LCS.
К настоящему времени в ходе войны МИ-6 и УСС добились значительных успехов в раскрытии секретов Гитлера с помощью обычных разведывательных и шпионских каналов - донесений шпионов и информаторов по всей оккупированной нацистами Европе, а также в странах-сателлитах и нейтральных государствах; цензура иностранной почты; допросы заключенныхвойны. Но у МИ-6 - и верховного командования союзников - было два источника секретной информации, которые не были обычными. Один из них назывался "Ультра", и он был получен в результате перехвата и дешифрования секретных немецких радиоперехватов.
)6( ПРОЛОГ
коммуникации. Другой был известен как "Schwarze Kapelle", или "Черный оркестр", небольшая группа немецких офицеров и солдат, среди которых был адмирал Вильгельм Канарис, глава Абвера, немецкой секретной разведывательной службы, которые сговорились свергнуть Гитлера и Третий рейх. На протяжении всей войны Ультра и - иногда - Шварце Капелла систематически предоставляли верховному командованию союзников секретные разведданные, имеющие жизненно важное значение для военных операций, которые проложили путь к Нептуну. Но, как знали все, кто был посвящен в эти секретные источники информации, шифры могут быть изменены, а заговорщики арестованы за одну ночь. Никто не мог быть уверен, что Ultra и Schwarze Kapelle продолжат предоставлять секретные разведданные, от которых может зависеть успех Neptune.
Второй основной сферой секретной деятельности, предложенной в плане Jael, были контрразведка и безопасность, те операции, которые были разработаны, чтобы лишить Гитлера знания секретов Нептуна. Главной из этих операций было уничтожение немецкой секретной разведывательной службы; и МИ-6 и УСС, опять же, поручили эту задачу. МИ-5, британское контрразведывательное агентство, отвечало за ликвидацию вражеской секретной службы в Великобритании, и до сих пор у нее тоже был замечательный послужной список. Это поставило под контроль всю немецкую шпионскую сеть в Британии, и ФБР добилось аналогичных результатов в Америке. Однако после поимки не все вражеские агенты были заключены в тюрьму или казнены. Некоторые из них использовались в игре обмана любопытно названным XX-Комитетом МИ-5 и X2 из УСС. Это была игра, в которой, как напишет Норман Холмс Пирсон, профессор Йельского университета, связанный с XX-Комитетом, "Кожное и подкожное приобрело новое и нервное значение." Это было особенно нервным для планировщиков Нептуна, поскольку все знали, что одна ошибка, одна неосторожность могут раскрыть секреты Нептуна. И все же это была игра, в которую нужно было сыграть - и выиграть, - если Нептун хотел застать Гитлера врасплох.
Основным оружием на этих первых двух аренах секретных операций, предложенных Джаэлем, были интеллект и скрытность, угроза и обман, и лишь изредка совершались бандитские акты в каком-нибудь темном переулке Европы. Насилие произошло на третьей арене, арене, которая мягко называлась "специальные операции". В данном случае были задействованы британское управление специальных операций (SOE) под командованием генерала Колина Губбинса, уроженца Гебридских островов и эксперта по тайной войне, и американское управление специальных операций УСС (SO) под командованием полковника Джозефа Хаскелла. Оба эти агентства были представлены на собраниях LCS, поскольку их конкретной задачей было находить, поощрять и снабжать партизанские организации, которые пересекли всю Европу от Ла-Манша до польско-российской границы, от Лофотенских островов в Арктике до Каира, от Хельсинки до Танжера. Эти организации назывались reseaux, от
Пролог ) 7 (
французское слово означает сеть, и их работа заключалась в нападении на нацистский режим и его солдат из-за линии фронта.
В особом контексте Нептуна главной задачей госпредприятий и СО будет организация, оснащение и контроль страстного и политически разделенного французского сопротивления, а также руководство теми актами саботажа и партизанской войны против немецких линий связи и транспорта, которые задержат или нарушат ответ противника на Нептун. Но опять же, в умах планировщиков Нептуна был вопрос. Мир специальных операций был миром "прустовской сложности", где даже жизни агентов и сопротивляющихся могли быть использованы в качестве пешек. И все же Нептун, в какой-то мере, будет зависеть от лояльности и послушания французских сопротивленцев - и от их готовности рисковать своими жизнями.
Четвертой сферой секретной деятельности, предложенной в Jael, была политическая война. Британское управление политической войны (PWE) и, в меньшей степени, Американское управление военной информации (OWI) были созданы специально для ведения, совместно с LCS, словесной войны против Третьего рейха. Их кредо было "приблизиться к немецкому разуму через обман и тщательно продуманные выдумки, рассчитанные на то, чтобы сбить его с толку и апеллировать к эгоистичным, нелояльным, индивидуалистическим мотивам (немецкого солдата и гражданина).)." Их главным оружием были слухи - теория о том, что вы, возможно, не сможете разбомбить валюту, но вы, безусловно, можете уничтожить ее одним шепотом; и их целью было "вбить клин между нацистскими лидерами и народом и всеми способами усилить усталость от войны и пораженчествооткрытый и тайный. . . ."
Но слова - не пули, слухи - не бомбы, и было мало признаков того, что послушание немецкого народа своему фюреру пошатнулось или что немецкий солдат ослабел в своей решимости отразить вторжение. Планировщики "Нептуна" знали о серьезных разногласиях между Гитлером и его генералами; многие из высших офицеров немецкого Генерального штаба на самом деле были членами "Шварце капелле". До сих пор их заговоры ни к чему не привели, и Гитлер сохранял железную хватку над своими генералами, немецким народом и Европейским континентом. Но любой маневр, любое средство было достойно рассмотрения. Ибо это была тотальная война. Союзники потребовали громкого - и, по мнению некоторых высших командиров, необдуманного - провозглашения "Безоговорочной капитуляции", полной капитуляции Германии. И Германия не сдалась бы без монументальной борьбы. Нептун станет решающим столкновением в войне, которую нужно было вести до победного конца, и тайная война, которая сопровождала Нептуна, будет не менее ожесточенной. Как позже писал Фут: "Ничего подобного раньше не видели; вероятно, ничего подобного не увидят снова, поскольку обстоятельства войны Гитлера были уникальными и вызвали это среди других уникальных реакций".
Самым уникальным из этих ответов была пятая арена covert
)8( ПРОЛОГ
действие, предлагаемое в плане Джаэль -обман, абсолютное секретное оружие и самая секретная из всех секретных операций. Обман был прерогативой LCS, и его особым заданием было подбрасывать врагу по каналам, открытым для него через верховное командование союзников, сотни, возможно, тысячи фрагментов информации, которые, будучи собраны вражескими разведывательными службами, сформировали бы правдоподобную и приемлемую - но ложную - картинуо военных намерениях союзников. LCS усовершенствовал искусство обмана в своих прошлых операциях; теперь Джаэль предложил заставить Гитлера поверить, что Союзники намеревались напасть не на Нормандию, а на другие районы Франции. Это был обман, который решит судьбу Нептуна. LCS пришлось бы использовать все имеющиеся в его распоряжении каналы в тщательно продуманном и рассчитанном по времени сценарии специальных средств, чтобы отправить эту фикцию на стол Гитлера. Эти специальные средства будут включать слухи и слухи, услуги двойных и даже тройных агентов, карьеры и репутации знаменитых генералов, жертвенные военные и тайные операции, беспроводные игры, создание вымышленных армий и манипулирование силами сопротивления и Schwarze Kapelle. Короче говоря, ничто не могло быть упущено из виду в попытке убедить немцев в том, что вторжение произойдет в другое время и в другом месте, чем на самом деле предполагалось.
Люди, которым была поручена эта, казалось бы, невыполнимая задача, были, конечно, разных взглядов; но их, казалось, объединял один фактор - класс. Обман, как и разведка, был уделом джентльменов. Полковник Беван, глава LCS, был зятем графа Лукана и внуком основателя банка Барклая. Заместитель Бевана и автор плана Джаэль, полковник сэр Рональд Эвелин Лесли Уингейт, был сыном Уингейт-паши англо-египетского Судана и двоюродным братом Лоуренса Аравийского и Уингейта Бирманского. Среди других членов LCS и секретных агентств, связанных с ним, были финансисты, политики, дипломаты, ученые, писатели, художники - люди в Лондоне, Вашингтоне, Средиземноморье, Индии и Юго-Восточной Азии со связями и талантом к специальным средствам. Над всеми ними стоял сам Черчилль. Как позже напишет Уингейт: "Все идеи были у Черчилля. Именно его стремление, его блестящее воображение и его технические знания положили начало всем этим идеям и планам." Черчиллю нравилось изучать и консультировать LCS, и он был мастером того, что впоследствии будет называться "планом игры". Это был американский член LCS, полковник Уильям Х. Баумер, который позже прокомментирует сложность игры, в которую они играли, и ее этические последствия. "Оглядываясь назад на все это", - сказал он,
Беван и его парни были необычайно умны. Они точно знали, когда и где сыграть на ярости Гитлера, и они сделали это, прекрасно понимая, что если то, что они сделали, станет достоянием общественности в последующие годы, все они могут заслужить общественное осуждение. Но в то время они относились к этому довольно академично. Они
Пролог ) 9 (
мы играли по самым высоким ставкам, какие только можно себе представить, и не было времени на щепетильность. Они знали, что просто не могут проиграть, потому что, если они это сделают, они и Британия потеряют все. Их целью было заставить Гитлера бегать, как назойливую муху. Это был опасный бизнес, потому что они никогда не знали с минуты на минуту, могут ли они быть разоблачены и, таким образом, раскрыть те самые вещи, которые они пытались скрыть.
Мемориальная доска висела на стене позади людей, которые сейчас встречались под тротуарами Вестминстера, чтобы обсудить тонкости плана Джаэль. Он был помещен туда как бы в ответ на критику, которая, возможно, была неизбежна, когда о существовании этого сверхсекретного агентства, наконец, стало известно примерно через пятнадцать лет после окончания войны. На мемориальной доске были слова сэра Гарнета Уолсли, бывшего главнокомандующего британской армией, который написал в "Руководстве солдата" в 1869 году:
Мы воспитаны так, что считаем позором когда-либо преуспевать ложью ... мы будем продолжать настаивать на том, что честность - лучшая политика, и что правда всегда побеждает в долгосрочной перспективе. Эти милые маленькие сантименты хороши для детской тетради, но человеку, который действует в соответствии с ними, лучше навсегда спрятать свой меч в ножны.
Было ясно, что Черчилль и LCS не остановятся ни перед чем, чтобы обеспечить секретность и неожиданность для Нептуна. Даже выбор Черчиллем кодового названия для операций прикрытия и обмана, которые будут сопровождать Нептун, показал кое-что об их хитрости, беспощадности и намерениях. Иаэль была женщиной из ветхозаветной Песни Деборы, которая совершила один из самых черных актов предательства в этой длинной, мрачной хронике. В Песне рассказывается о том, как Дебора-пророчица вступила в заговор с Бараком, командующим израильской армией, чтобы победить Иавина, царя Ханаана, и Сисара, ханаанский военачальник, который с "девятьюстами железными колесницами" правил израильтянами в течение двадцати лет. Их хитрость удалась, и Сисару заманили на битву у подножия горы Фавор на равнине Ездраэлон. Был ниспосланный небом ливень, колесницы Сисары увязли, Варак и его люди вышли из своего укрытия на склоне горы, "И Господь сокрушил Сисару и все его колесницы... и все войско Сисары пало от острия меча; и не было ни одногочеловек ушел".
Сам Сисара выжил и бежал с поля боя пешком; и когда он пытался добраться до Ханаана, он случайно наткнулся на лагерь Хевера Кенеянина, который отсутствовал в тот день. Но его жена Иаэль сердечно приветствовала его; и, полагая, что между хананеями и кенеями существует договор о дружбе, Сисара попросил еды и места для отдыха. На это Иаил согласился, и, измученный битвой и бегством, Сисара лег на свое ложе. Иаиль принесла ему козьего молока и пообещала стоять на страже у входа в палатку; но когда Сисара крепко спал, она взяла молоток и колышек от палатки и "вбила гвоздь в его виски и воткнула его в землю ..."
)10 ( ПРОЛОГ
Так закончилось правление Хананеев над израильтянами. И, таким образом, можно было надеяться, что план Джаэль поможет союзникам покончить с правлением Гитлера.
Заседание LCS в то декабрьское утро 1943 года не было долгим. Его целью было просто прочитать и одобрить окончательный проект плана "Джаэль", прежде чем он был отправлен на утверждение Объединенному комитету начальников штабов в Вашингтоне, высшему военному совету союзников. Это было не более чем формальностью, поскольку Джаэль уже была согласована в качестве общей политики обмана Большого Альянса на конференции между Черчиллем, Рузвельтом и маршалом Иосифом Сталиным в Тегеране в ноябре 1943 года. Но перед тем, как собрание разошлось, обсуждался вопрос о кодовом названии. Как бы уместно это ни было, было решено, неохотно, изменить название плана. Всего за несколько дней до этого, в Тегеране, Черчилль, описывая специальные средства плана "Джаэль", сделал замечание, которое станет классической эпиграммой:
Во время войны правда настолько ценна, что ее всегда должен сопровождать телохранитель лжи.
И поэтому план "Джаэль" был переименован в "План "Телохранитель"", хитрость, которую можно сравнить с Троянским конем - стратегией, тотемом которой был этот изящный, но злобный маленький эльф в центре стола для совещаний LCS.
Заседание закрыто, и иерархи исполнительных органов LCS отбыли, чтобы начать использовать те специальные средства, которые могли бы позволить лучшим и лучшим молодым людям союзных армий сойти на берег - и остаться на берегу - в первые беспокойные часы дня "Д". Никто не мог предсказать успех Телохранителя, пока Нептун не появился из моря. Никто не мог быть уверен, что влияние, символизируемое Танцующим Фавном, сработает, чтобы добиться неожиданности 6 июня 1944 года. Ибо, как позже заметил генерал сэр Фредерик Морган, один из планировщиков Нептуна, слегка исказив слова Веллингтона после Ватерлоо:
Это должно было быть дело с близкого расстояния, чертовски дело с близкого расстояния - самое близкое дело, которое вы когда-либо видели в своей жизни.
ЧАСТЬ И
ПРОИСХОЖДЕНИЕ СПЕЦИАЛЬНЫХ СРЕДСТВ
1938-1942
В высших эшелонах секретной службы реальные факты во многих случаях были во всех отношениях равны самым фантастическим изобретениям романтики и мелодрамы. Клубок в клубке, заговор и контрзаговор, уловка и предательство, крест и обман, настоящий агент, ложный агент, двойной агент, золото и сталь, бомба, кинжал и группа расстрела - все это переплеталось во многих текстурах, настолько сложных, что казалось невероятным и в то же время правдивым. Шеф и высшие офицеры Секретной службы наслаждались этими подземными лабиринтами и выполняли тогдашнюю задачу с холодной и молчаливой страстью.
УИНСТОН С. ЧЕРЧИЛЛЬ
1
s\
Ультра
В тот августовский банковский праздник 1938 года небо над Лондоном было ослепительно чистым и голубым, но в воздухе царила знойная мгла, а синоптики - политические и метеорологические - сообщали о громе и молнии на востоке, за Ла-Маншем. Атмосфера недобрых предчувствий нависла над всей Европой, но не было взволнованных толп, выстроившихся вдоль тротуаров перед резиденцией премьер-министра на Даунинг-стрит, 10 - обычный признак кризиса. Это был один из величайших праздников Англии; все обычные дела были приостановлены. Огромные толпы резвились на пляжах, в сельской местности, в парках; казалось, что единственным звуком насилия в этот жаркий, сонный день был стук кожи по уиллоу в Лордс, где Челтенхэм играл в Хейлибери.
Некоторые чувствовали приближение бури, среди них Уинстон Черчилль, который говорил своим избирателям в Эссексе: "Нам трудно в этом древнем лесу Тейдон-Буа, само название которого возвращает нас к нормандским временам - здесь, в сердце мирной, законопослушной Англии... (понять), что все состояние Европы и мира неуклонно движется к кульминации, которую нельзя долго откладывать ". Он предупредил, что "свирепые страсти" "бушуют в Европе" и что в Германии "полторы тысячи солдат на боевом положении". И все же британский темперамент был таков, что неудача преподобного Дж. С. Кроула с победой на турнире Bournemouth Open Bowls получила примерно столько же места в Times, сколько и выступление Черчилля, и лишь немного меньше места, чем новость о том, что во вторник лорд Рансимен возглавит дипломатическую миссию в Праге и Берлине в попыткепредотвратите войну между Германией и Чехословакией.
Казалось немыслимым, что война может быть рядом. Но появились зловещие признаки того, что герр Гитлер, как его называли в парламенте и прессе, действительно намеревался начать войну, если он не сможет получить империю в Европе политическими и дипломатическими средствами. И в тот понедельник, в то время как Королевский Дра-
) 13 (
головорезы играли в поло в Ле-Туке, огромные коричневые фаланги немецких штурмовиков в Нюрнберге собирались заново посвятить себя тевтонским обрядам принципу "бесконечный рейх, бесконечный народ, бесконечный фюрер". Германия была возрождающейся, злой, угрожающей, неумолимой. Чего она хотела? Что она намеревалась? Были ли пронзительные заявления ее лидеров блефом? Или Гитлер действительно был полон решимости "исправить унижения" Версальского договора и обеспечить, при необходимости, силой оружия, "место под солнцем" для Третьего рейха? И если бы была война, какова была реальность немецкой мощи? Сколько у нее было дивизий, сколько пушек, сколько танков, сколько авиаэскадрилий, сколько подводных лодок? Каковы были ее нефтяные и стальные возможности? Кто был бы ее союзником? Что бы сделали Россия и Америка?
Со времен окончания Первой мировой войны государственные деятели Англии не испытывали такой острой потребности в надежных разведданных из Германии. Вот почему в те выходные полковник Стюарт Мензис сидел за своим рабочим столом в штаб-квартире британской секретной разведывательной службы на Бродвее, в тихом переулке недалеко от Вестминстерского аббатства. В свои сорок восемь лет Мензис был заместителем начальника МИ-6 и начальником немецкого отдела военной разведки в Военном министерстве. Поэтому его особой обязанностью было руководить сбором разведданных о намерениях Гитлера и сила и расположение вермахта, немецкой военной машины. И тот факт, что Мензис вообще был в своем офисе в те выходные, отражал предчувствия времени. Многое - возможно, все - зависело от способности МИ-6 предвидеть планы Гитлера. Постоянный поток разведданных о военном и политическом состоянии Третьего рейха доходил до Мензиса из различных источников, среди которых был адмирал Вильгельм Канарис - шеф абвера. Но сплетен в оружейных залах - а именно к этому сводилась большая часть этой информации - было недостаточно, если британское правительство должно было быть быстро и точно проинформировано о секретных решениях Гитлера. Был только один надежный способ получить разведданные, в которых нуждались британцы: криптоанализ, древнее ремесло перехвата и взлома шифров секретных сообщений противника.
Британия на протяжении многих лет успешно перехватывала и расшифровывала немецкие военные, дипломатические и коммерческие телеграммы. Но Гитлер знал важность секретности, и в 1934 году правительство Германии начало менять свои шифры на новую систему. МИ-6 уже давно участвовала во всемирном расследовании, чтобы установить природу этой новой системы. Теперь, четыре года спустя, казалось, что Мензис располагал информацией, которую искала МИ-6.
Этот поиск начался, когда майор Фрэнсис Фоули, резидент МИ-6 в Берлине (известный службе как "1200"), узнал, что немецкая армия экспериментирует с шифровальной машиной под названием Enigma. Он сообщил эту информацию адмиралу сэру Хью Синклеру, начальнику МИ-6, и Синклеру
Ультра ) 15 (
дал Мензису задание выяснить, что было известно о машине. Люди Мензиса обнаружили, что "Энигма" была изобретением голландца Хьюго Коха из Делфта, который в октябре 1919 года запатентовал в Гааге "секретную пишущую машину" - "Geheimschrijjmachine". Кох основал компанию для разработки и сбыта своего изобретения, но он не смог построить машину и передал патенты немцу Артуру Шербиусу, инженеру и изобретателю, живущему в Берлине. Шербиус построил машину по чертежам Коха и назвал ее "Энигма", в честь вариаций Энигмы сэра Эдварда Элгара, в которой Элгар описал своих друзей музыкальным шифром. Модель Шербиуса, примитивная форма роторной шифровальной машины, впервые была выставлена публично на Конгрессе Международного почтового союза в 1923 году. В 1924 году немецкое почтовое отделение использовало Энигму для обмена приветствиями с Конгрессом; это было опубликовано в новостях радио в Америке и в книге о шифровальных машинах доктора Зигфрида Тюркеля, научного директора Венского криминологического института. Согласно брошюре, распространенной на английском языке, машина изначально была задумана для защиты секретов бизнеса, а не военных секретов. В брошюре утверждалось:
Естественная любознательность конкурентов сразу же ставится под сомнение машиной, которая позволяет вам хранить все ваши документы или, по крайней мере, их важные части в полном секрете, не вызывая каких-либо расходов, заслуживающих упоминания. Один секрет, хорошо защищенный, может окупить всю стоимость машины . . . .
Но предприятие Шербиуса не процветало, и он продал патенты на Enigma другой компании. К тому времени Гитлер пришел к власти, полным ходом шло перевооружение и реорганизация вермахта, а его генералы рыскали по лабораториям и мастерским в поисках какой-нибудь новой шифровальной машины, с помощью которой можно было бы защитить свои секреты. За оценку "Энигмы" отвечал полковник Эрих Фелльгибель, который должен был стать главным офицером связи немецкой армии и германского верховного командования. Примечательно, что Фелльгибель также стал одним из самых активных заговорщиков Schwarze Kapelle.
Enigma исчезла из коммерческого мира, когда Фелльгибель экспериментировал с машиной. Было обнаружено, что он недорогой, прочный, портативный, простой в эксплуатации, простой в обслуживании, и он производил шифры в большом количестве. Прежде всего, он был объявлен защищенным даже от самых продвинутых криптоаналитических атак. Было относительно неважно, была ли машина захвачена врагом или нет; для него это было совершенно бесполезно без знания процедур ввода. Enigma была признана подходящей во всех отношениях для нужд вермахта.
МИ-6 знала об этой машине очень много, но мало что еще, пока майор Гарольд Лерс Гибсон, резидент МИ-6 в Праге, не сообщил, что польская секретная
разведывательная служба, которая работала с МИ-6 против русских и немцев, также интересовалась "Энигмой". Отдел BS4, криптографический отдел польского Генерального штаба, легально приобрел коммерческую версию Enigma; и польским криптоаналитикам, возглавляемым двумя ведущими польскими математиками М. Реевским и Х. Зигальским, удалось решить некоторые математические проблемы, связанные с расшифровкой его передач. Отчет Гибсона вызвал немедленное волнение в британской криптоаналитической службе, поскольку поляки были известны своим опытом в криптоанализе; их способность читать русские шифры привела к победе поляков в русско-польской войне 1920 года, войне, которая остановила первый открытый прорыв коммунизма на запад послеПервая мировая война. Но польское проникновение в Enigma было математическим, а не механическим; и они экспериментировали только с коммерческой моделью, которую, можно предположить, немцы модифицировали и усовершенствовали для использования вермахтом.
Именно французам первыми удалось проникнуть в военную версию, не методом проб и ошибок математического анализа, а путем государственной измены. Генерал Гюстав Бертран, высокопоставленный офицер "2-бис", французского криптоаналитического бюро, запишет, что летом 1937 года немец явился во французское посольство в Берне и предложил работать на службе Франции против Третьего рейха. Он заявил, что был офицером Forschungsamt, главного криптографического бюро рейха, и его мотивы, по его словам, были идеологическими. О его предложении было доложено полковнику Луи Риве в 2-бис, и сначала французы были склонны полагать, что немец под кодовым именем "Источник D" может быть агентом-провокатором, посланным, чтобы поставить под угрозу их дипломатический статус и привилегии в Швейцарии. Но Риве, чтобы Бертран помнил, заявил, что это может быть "шанс, который никогда не повторится", и он отправил капитана Наварре из 2-бис в Берн. После продолжительного допроса источника D Наварра сообщил, что он был "предателем, действующим из жадности", но он показал, что "немецкие техники разработали устройство кодирования и декодирования совершенно нового типа". Это была Загадка.
Наварре было приказано выплатить немцу "скромную компенсацию с обещанием щедрой выплаты", если он получит часть продукции машины для их следующей встречи. Источник D сделал лучше, чем это. Когда он позже встретился с Наваррой в маленьком кафе в Брюсселе, он предъявил "секретную инструкцию по использованию машины", а также зашифрованный текст и его аналог в виде обычного текста. Оригинал руководства был возвращен немцу на следующий день вместе с частью обещанной "щедрой оплаты". Остальное будет отправлено ему через Брюссель и Берн, если "французские технические специалисты, которым поручено изучить данные, (найдут) их удовлетворительными".
Затем Наварра вернулся в Париж, и Бертран, используя данные, предоставленные источником D, смог создать - используя возможности точного инструмента
Ультра ) 17 (
Франко-американская кассовая фабрика под Парижем - точная копия Enigma. Более того, если утверждения французов верны, источник D начал отправлять 2-бис уведомления о ежемесячных изменениях ключей, используемых вермахтом для предотвращения криптографических атак. Короче говоря, французы имели возможность читать самые секретные шифры немцев - разведывательный переворот огромной важности. Но они могли делать это только до тех пор, пока Источник D продолжал вносить изменения в ввод.
Атака британской разведки на "Энигму" пошла несколько иным курсом. В июне 1938 года Мензис получил сообщение, которое окажется самым важным в истории разведки Второй мировой войны. Оно пришло, опять же, от Гибсона из Праги, который сообщил, что он только что вернулся из Варшавы, где через польскую разведывательную службу он встретился с польским евреем, который предложил продать МИ-6 свои знания об Энигме. Поляк Ричард Левински (ненастоящее имя) работал математиком и инженером на заводе в Берлине, где производилась Enigma. Но он был выслан из Германии из-за своей религии, а затем попал в поле зрения британского посольства в Варшаве. На интервью с Гибсоном Левински объявил свою цену: 10 000 фунтов стерлингов, британский паспорт и вид на жительство во Франции для себя и своей жены. Он не хотел жить в Англии, потому что у него не было там друзей или связей. Левински утверждал, что он знал о Enigma достаточно, чтобы построить точную копию и нарисовать схемы сердца машины - сложной системы проводки в каждом из ее роторов.
Когда письмо дошло до Мензиса, он был одновременно возбужден и осторожен. Казалось невероятным, что человеку с такой ценной информацией было разрешено покинуть Германию, и Мензис, подозревавший, что Левински был послан, чтобы заманить небольшое британское криптографическое бюро в тупик, в то время как немцы вели свой бизнес без наблюдения, не был готов предпринимать какие-либо действия без рекомендации экспертовв криптоанализе. Но когда они изучили некоторые технические данные, присланные Гибсоном, и заявили, что информация Левински оказалась подлинной, Мензис решил отправить двух экспертов в Варшаву, чтобы лично допросить Левински. Их вызвали в его офис, чтобы обсудить их миссию; именно поэтому Мензис был в Лондоне в те августовские выходные.
Трое мужчин встретились в кабинете Мензиса под портретом его покровителя, покойного короля Эдуарда VII, одетого в твидовый костюм и охотничью куртку, с дробовиком в одной руке, связкой куропаток в другой и охотничьей собакой, играющей в вереске. Одним из его посетителей был Альфред Дилвин Нокс, высокий худощавый мужчина, который был ведущим криптоаналитиком Англии. Его спутником был Алан Мэтисон Тьюринг, молодой и крепкий мужчина с абстрактным характером и репутацией выдающегося математического логика. Проинформировав людей об их миссии, Мензис сказал, что их задачей было отправиться в Варшаву, взять интервью у Левински и
доложите о его знаниях. Если они убедятся, что это подлинно, они должны были договориться с Гибсоном о том, чтобы он отвез поляка и его жену в Париж и передал его на попечение коммандера Уилфреда Дандердейла, резидента МИ-6, известного службе как "2400". Затем, под их руководством, Левински должен был воссоздать машину Enigma.
Чуть позже Нокс и Тьюринг сели в "Золотую стрелу" на вокзале Виктория и через сорок восемь часов были в Варшаве.
Они были блестящей, но трагической парой. Альфред Нокс был старшим - "высокий, с довольно нескладной фигурой, непослушными черными волосами, его глаза за стеклами очков, мысли на расстоянии нескольких миль". Он был сыном епископа Манчестера, и два его брата были одинаково выдающимися людьми: монсеньор Рональд Нокс, католический богослов и домашний прелат Папы Римского, сам был криптоаналитиком в Адмиралтействе во время Первой мировой войны; Э. В. Нокс был редактором Punch, должность, которую он будет заниматьв течение семнадцати лет. Альфред Нокс поступил в Итон в качестве королевского стипендиата и стал капитаном школы. Он выиграл главный приз школы по математике, Томлайн, а затем прошел проторенный путь итонцев в Королевский колледж в Кембридже, где стал стипендиатом ректора и стипендиатом. Во время Первой мировой войны он поступил на службу в криптоаналитическое бюро нового Адмиралтейства, комната OB-40, и говорили, что его первым главным успехом в взломе кодов было разгадать трехбуквенный код немецкого флага, находясь в ванной. Он также был вовлечен в эпизод с телеграммой Циммермана, который втянул Соединенные Штаты в войну. Он остался в криптоанализе после войны, перевод в Правительственную школу кодов и шифров Министерства иностранных дел (GC & CS), которая во время Второй мировой войны располагалась в Блетчли-парке, большом мрачном викторианском особняке недалеко от Лондонской Мидлендской и Шотландской железной дороги, недалеко от города Блетчли, примерно в 40 милях к северу от Лондона. Работая в GC &CS, Нокс продемонстрировал свой чистый интеллектуальный гений; он выполнил великую задачу своего друга и наставника, покойного профессора Уолтера Хэдлама, переведя семьсот стихов Ирода, греческого поэта третьего века. Работая с рукописью Хедлама и оригинальными папирусами, обнаруженными в Фаюме на рубеже веков, Нокс завершил перевод за восемь лет - огромный криптоаналитический и литературный подвиг. Именно сочетание математического анализа и эрудиции сделало ум Нокса таким бесценным для сложного ремесла взлома кодов.
Алан Тьюринг, его помощник, был подлинным - хотя и эксцентричным - математическим гением. Он получил образование в Шерборнской школе в Дорсете, а затем поступил в Кингс, где получил первую и вторую степени по математической логике. Затем он посещал Институт перспективных исследований в Принстоне, где учился у Эйнштейна; и во время учебы в Принстоне он был
Ультра) 19 (
предложил должность личного ассистента профессору Джону фон Нейману, мозгу, создавшему первый американский компьютер. Но вместо этого он вернулся в Англию, чтобы стать помощником Нокса в Министерстве иностранных дел; и там, в тайне, он начал работать в ремесле, столь же древнем, как иероглифы - криптоанализ. Он не отказался от своих исследований. Тьюринг был одним из пионеров компьютерной теории, но он также долгое время играл с понятием "Универсальной машины", не компьютера, а машины, которая, будучи снабжена подходящими инструкциями, будет имитировать поведение другой машины. Или, как объяснил его функцию Тьюринг: "Сонет, написанный машиной, будет лучше оценен другой машиной".
Его друзья говорили, что такая машина невозможна. Он должен был бы быть таким же большим, как собор Святого Павла или здание Капитолия; для этого потребовались бы новые университеты, полностью посвященные обучению высококвалифицированных специалистов; для этого потребовалось бы больше энергии, чем может произвести объект размером с Боулдер-Дам. Но Тьюринга это не убедило, и он настаивал на своих теориях. Он написал ряд важных статей, среди которых одна, которая, согласно его некрологу в "Таймс", обеспечит ему "постоянное место в математической логике"." Тьюринг никогда не говорил (за пределами своего небольшого профессионального круга), как его теории могут быть применены к криптоанализу. Но, как напишет его мать в памятной записке о своем сыне, "Отвечая на мой вопрос о применении математики в мирских целях, Алан упомянул кое-что, над чем он работал, что может иметь военное значение. Он не сообщил никаких подробностей. Но поскольку у него были некоторые сомнения по поводу применения любого такого устройства (в военных делах), он проконсультировался со мной о его моральных аспектах ".
И все же, несмотря на весь его интеллект, его щепетильность и его мечты, у Тьюринга была очень странная, детская сторона его натуры. Он каждый вечер слушал "Город игрушек", детскую пьесу о ягненке Ларри на Би-би-си, поддерживая междугородную телефонную линию открытой для своей матери, чтобы они могли обсудить каждое развитие событий. Во время работы в Блетчли он был арестован офицером полиции Бакингемшира, который столкнулся с ним, когда он шел по проселочной дороге в противогазе. Он фильтровал пыльцу, объяснил Тьюринг, и он страдал от сенной лихорадки. Он конвертировал семейные деньги в серебряные слитки в начале войны, закапывал их, а затем забывал, где они были. Он переписывался с друзьями шифром, записанным на пленку, которую никто не мог прочитать. Он был бегуном на длинные дистанции и иногда приезжал на конференции в Министерство иностранных дел в Лондоне, пробежав 40 миль от Блетчли в старых фланелевых брюках и жилете с будильником, привязанным бечевкой к поясу. Он был "диким в отношении прически, одежды и условностей" и любил "долгое, тревожное молчание, прерываемое хихиканьем", которое "действовало на нервы его самым близким друзьям". Но в его гениальности не было сомнений. Сэр Джеффри Джефферсон, который предложил бы свой мем-
членство в Королевском обществе, самой августейшей из научных организаций, считало Тьюринга "таким неискушенным в мирских делах, таким инфантильным, таким нетрадиционным, таким нонконформистским, таким рассеянным ... своего рода ученым Шелли".
Таковы были незаурядные умы двух мужчин, которые отправились в Варшаву, чтобы выяснить, как много Ричард Левински знал о Enigma. Они впервые встретились с ним в музее мадам Кюри, и их разговор продолжался, пока они шли по берегу Вислы к комнатам Левински в гетто. Левински был темноволосым мужчиной лет сорока с небольшим, худым и сгорбленным; коммандер Дандердейл позже сказал, что он напомнил ему "ворона, ощипывающего счеты". Нокс и Тьюринг уже много знали об Энигме; их интересовало, как немцы модифицировали ее, как они управляли процедурами манипулирования и тем, какие немецкие ведомства его использовали. Было ясно, что знания Левински в этих вопросах были значительными. Нокс и Тьюринг рекомендовали Мензису принять его сделку. Необходимые приготовления были сделаны, и Левински с женой были доставлены майором Гибсоном и двумя другими мужчинами в Париж, путешествуя по британскому дипломатическому пропуску через Гдыню и Стокгольм, чтобы избежать Германии. В Париже они попали под надзор Дандердейла, который, благодаря своим связям с французской разведкой, получил для них документы на проживание, не раскрывая, что Левински делал во Франции.
При Дандердейле "Энигма" обрела форму. Левински работал в квартире на Левом берегу, и созданная им машина была радостью имитационной инженерии. Он был около 24 дюймов в квадрате и 18 дюймов в высоту и был заключен в деревянный ящик. Он был подключен к двум электрическим пишущим машинкам, и чтобы преобразовать сигнал на обычном языке в зашифрованный текст, все, что нужно было сделать оператору, это обратиться к книге ключей, выбрать ключ для времени суток, дня месяца и месяца квартала, подключить соответственно, и напечатать сигнал на левой пишущей машинке. Электрические импульсы поступали в сложную проводку каждого из роторов машины, сообщение шифровалось и затем передавалось на пишущую машинку правой руки. Когда зашифрованный текст достиг места назначения, оператор установил клавиши аналогичного устройства в соответствии с рекомендацией, содержащейся в сообщении, напечатал зашифрованный сигнал на левой машине, и правая машина должным образом выдала обычный текст.
До появления системы машинного шифрования шифрование выполнялось медленно и осторожно человеческой рукой. Теперь Enigma, как обнаружили Нокс и Тьюринг, может создавать почти бесконечное количество различных шифровальных алфавитов, просто изменяя процедуру ввода. Это была, или так казалось, совершенная секретная пишущая машина. Гитлер, очевидно, полностью доверял "Энигме". Долгое, настойчивое и тайное расследование установило, что по рекомендации Фелльгибеля "Энигма" была принята для использования в течение трех
Ультра ) 21 (
вооруженные силы вермахта; это было или уже было введено с самого высокого уровня вплоть до командования полка. Он использовался для шифрования сообщений Гитлера и фельдмаршала Вильгельма Кейтеля, начальника штаба Верховного командования вермахта (OKW), Верховного командования вооруженных сил Германии, а также начальника оперативного отдела Кейтеля генерала Альфреда Йодля и его штаба. Фельдмаршал Герман Геринг использовал его в качестве генерального директора люфтваффе, а адмирал Эрих Редер - в качестве генерального директора Кригсмарине. Как и их сотрудники. Подводные лодки и даже небольшие корабли, которые могли быть захвачены, были оснащены этой машиной, поскольку обладания Enigma противником было недостаточно, чтобы он мог читать зашифрованный трафик. Только знание системы и процедур ввода ключей позволило бы это. В результате Гитлер разрешил продать "Энигму" Японии, которая использовала ее в качестве своей основной шифровальной машины для военно-морских и дипломатических перевозок; в Италию, чей Коммандос Супремо использовал ее; и в Румынию и Болгарию. Наиболее важным для Мензиса было то, что адмирал Вильгельм Канарис из абвера также использовал "Энигму" для своих магистральных коммуникаций, особенно между Берлином и Мадридом; и Канарис был бы главным противником Мензиса, если бы Великобритания и Германия вступили в войну.
Очевидно, что доверие Гитлера к "Энигме" было неуместным, поскольку и поляки, и французы проникли в ее шифры, а британцам удалось создать дубликат машины. Точность создания Левински позже подтвердится, когда поляки смогут получить настоящую Энигму, которая была передана капитану Аластеру Деннистону, офицеру британского криптографического ведомства, который отправился в Варшаву, чтобы забрать ее. Но британцы поняли, что, в отличие от поляков, они не могут полагаться исключительно на кропотливую и трудоемкую математические расшифровки передач "Энигмы"; реальная ценность такой информации зависела от скорости, с которой ее можно было расшифровать и распространить. И, в отличие от французов, они также не могли полагаться на услуги предателя, чтобы предоставить графики ввода ключей. Следовало предположить, что немцы будут охранять эти графики с величайшей осторожностью, и если они попадут в руки врага, их будет просто изменить. Поэтому единственным способом проникнуть в тайны Enigma было создать другую машину, которая могла бы имитировать или интерпретируйте действие каждой из тысяч Загадок, которые появятся в вермахте. Эта машина также должна была бы экстраполировать постоянные изменения процедуры ввода, которые каждое крупное немецкое командование приказывало делать каждый день и каждую ночь, год за годом; и она должна была бы быть способна производить почти бесконечное количество математических вычислений со скоростью, намного превышающей человеческие возможности. Такая машина существовала только в теории - теории, воплощенной в Универсальной машине Тьюринга. Но могут ли Тьюринг и другие эксперты по криптоанализу создать его на самом деле? Разве это не выходило за рамки технологий того времени?
Задача механического проникновения в "Энигму" поставила перед Ноксом, Тьюрингом и другими экспертами GC&CS сложную задачу. Но, в то время как Британия позволила многим из своих обычных средств защиты прийти в негодность между войнами, 1930-е годы были периодом великих технических инноваций - радар, высокочастотная пеленгация (хафф-дафф), микрофотография, передовые телекоммуникации и беспроводная связь, ранние работы над атомной бомбой, примитивная кибернетика. Таким образом, официальная позиция была благосклонной к требованиям GC & CS. Министерство иностранных дел получило ассигнования на вскоре были готовы спецификации машины, и они находились у инженеров в течение последнего квартала 1938 года. Контракт был заключен с британской компанией по производству счетных машин в Летчворте, недалеко от Блетчли, и BTM поручила задачу по созданию "Бомбы" - так стали называть двигатель Тьюринга - ее главному инженеру Гарольду Кину и команде из двенадцати человек. В условиях полной секретности - остатки этой секретности все еще встречались в 1974 году - машина обрела форму, и она ни в коем случае не была такой большой, как собор Святого Павла или Капитолий. Это был шкаф медного цвета высотой около 8 футов и шириной около 8 футов в основании, по форме напоминающий старомодную замочную скважину. А внутри шкафа был образец инженерной мысли, который не поддавался описанию. Как сказал Кин, это был не компьютер, и "Не было другой подобной машины. Он был уникален, построен специально для этой цели. И это не была сложная машина для составления таблиц, которая иногда использовалась в криптоанализе. То, что он сделал, соответствовало электрическим схемам Enigma. Его секрет заключался во внутренней проводке роторов (Энигмы), которые "Бомба" стремилась имитировать".
Машина была установлена в хижине Љ 3, большой хижине Ниссена под деревьями в парке Блетчли, и вскоре пришло время начать эксплуатационные испытания, передавая перехваченные данные "Энигмы" в "Бомбу". Эти перехваты были просто получены из цепочки высоких столбов беспроводного перехвата, которые британское правительство установило по всему миру. Посты записывали весь вражеский, враждебный и подозрительный беспроводной трафик и передавали его по радио в Блетчли-парк, где передачи "Энигмы" были идентифицированы, записаны на пленку и загружены в "Бомбу."Если бы "Бомба" смогла найти ключи, с помощью которых были зашифрованы передачи, криптоаналитики в Блетчли могли бы затем "расстегнуть" сообщения.
Эксперименты в Блетчли проводились в строжайшей секретности, но даже если бы они оказались успешными, впереди была опасность. Учитывая, что криптографы трех стран пытаются прочитать трафик Enigma, сколько времени пройдет, прежде чем немцы обнаружат, что их самая секретная шифровальная машина была взломана? И если бы они это сделали, они почти наверняка заменили бы его новой системой или модифицировали Enigma таким образом, чтобы свести на нет любое дальнейшее проникновение. Чтобы усилить меры безопасности, связанные с атакой "Энигмы", британские, французские и польские эксперты по разведке провели
Ультра ) 23 (
серия конференций в замке Виньоль, примерно в 25 милях от Парижа, где французская криптографическая служба работала под кодовым именем "П.К. Бруно". Основное решение, принятое на первой из этих конференций 9 января 1939 года, заключалось в том, что, поскольку и Польша, и Франция могут быть захвачены в любой войне с Германией, все жизненно важные документы, машины и персонал, связанные с "Энигмой", должны быть сосредоточены в Англии. На более поздней конференции в польской разведывательной станции в Пирском лесу под Варшавой поляки передали британцам все, что у них было относительно "Энигмы", сохранив только те материалы, которые были необходимы для оперативных целей. Он был доставлен под усиленным конвоем в Лондон 24 июля 1939 года. Это оказалось мудрой предосторожностью. Всего через месяц немцы напали на Польшу, и началась Вторая мировая война. С захватом Варшавы и крахом польского правительства ключевые криптографы, задействованные в Enigma, были эвакуированы из Польши вместе с польским Генеральным штабом и британской военной миссией полковника Колина Губбинса. Они пересекли польскую границу в Румынии, и шифровальщики были выделены МИ-6 и отправлены - как и было согласовано - в Шато Виньоль для работы с французами. Если бы не эти меры предосторожности, немцы почти наверняка обнаружили бы, что поляки проникли в Enigma. И все же, загадочным образом, несмотря на их частичную способность читать немецкие секретные шифры, поляки были захвачены врасплох, когда атаковал вермахт.
Тем временем в Блетчли продолжались эксперименты с "Бомбой". Его первоначальная производительность была неопределенной, и звук был странным; он издавал шум, похожий на батарею вязальных спиц, когда работал над изготовлением немецких клавиш. Но с изменениями его производительность улучшилась, и он начал проникать в Enigma примерно в то же время, когда немцы готовились напасть на Польшу. Действительно, генерал сэр Фрэнсис де Гинган, который в то время был военным помощником военного министра Лесли Хор-Белиша, вспоминал, что видел перехват зашифрованной передачи "Энигмы", полученной по японской беспроводной связи. движение уже в середине лета 1939 года. Первоначальные постановки "Бомбы", казалось, были делом случая, а не расчета. Тем не менее, это доказало, что это не было мечтой какого-то безумного изобретателя. Это сработало. Когда немцы вторглись в Польшу 3 сентября 1939 года, Великобритания и Франция, наконец, объявили войну герру Гитлеру и Третьему рейху. Британия была плохо подготовлена к конфликту, но "Бомба" сработала; и это была машина, которая обещала предоставить самый ценный разведывательный материал войны-Ultra.