Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Желтый мальчик из Фбр

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   ГЛАВА 1 _
   Если бы вы были птицей, летящей над головой, ваше настроение воспарило бы, как в проницательном разуме хищника вы предвкушаете бойню, которая вскоре окрасит шалфей и буйволиную траву, кровь и внутренности, которыми вы вскоре будете лакомиться.
   Под вами длинная темная гусеница поезда катится по мягко катящейся, желтовато-коричневой земле с востока. Крепкая голова гусеницы - это угольно-черный локомотив "Болдуин", за которым тянется шлейф дыма из его ромбовидной трубы - длинный рваный гидон, рвущийся и крошащийся, когда он истончается над пассажирскими, грузовыми и экспресс-вагонами, упирающимися дальним концом в красный камбуз. Дым, не унесенный ветром, змеями проникает в окна легковых автомобилей, открытые навстречу кипящему воздуху, насыщенному запахами пота, табака, детской мочи и немытых тел.
   Слышишь постоянное монотонное чихга-чугга-чугга натужного двигателя с адским пламенем, пылающим в толстом черном брюхе, превращающим пар в движение, когда большие железные колеса скрежещут и стучат по швам блестящих ртутью железных рельсов. Время от времени свисток поднимает свой характерный вой - в основном там, где тропы фермы и ранчо пересекают пути, но так же часто, когда инженер, уставший от своей власти, веса и силы под своим командованием, просто дергает цепь, чтобы услышать собственный рев.
   Небольшой столб пыли появляется в прерии, может быть, в миле от вас, если вы летите прямо к югу от путей. Чуть впереди шлейфа вырисовываются лошадь и всадник. Мужчина едет низко в седле, наклонившись так далеко вперед, что его подбородок почти упирается в затылок лошади. Ветер отбрасывает полы его плаща назад, яростно хлещет их; он прижимает передние поля его шляпы ко лбу.
   Лошадь прямо летит через прерию, опустив голову, прижав уши. Зверь делает выпад вперед передними копытами, цепляясь за землю, бросается вперед задними ногами. Пыль, гравий и небольшие комочки дерна вырываются из земли обутыми ножницами ногами и отбрасываются вместе с пылью.
   Лошадь и всадник мчатся к поезду. Или, скорее, к тому месту впереди поезда, где всадник надеется его пересечь.
   Он не единственный.
   Когда вы ныряете, кренитесь и поворачиваете голову, теряя свой хрипящий крик, кровь учащается в вашем хищном сердце, вы видите еще одного всадника, затем еще, и еще, и еще - все мчатся к поезду. Они расположены на расстоянии от сорока до шестидесяти ярдов друг от друга, образуя почти полный круг вокруг поезда. Все мчатся к одному и тому же месту на рельсах впереди пыхтящего локомотива, двадцать или более спиц лошади и всадника сходятся на ступице колеса вагона, которая является железнодорожной линией.
   Великий рев атакует воздух. Вы чувствуете сотрясение от взрыва на своем нежном, покрытом перьями теле и начинаете уклоняться от угрожающего звука, прежде чем ваше врожденное любопытство вернет вас обратно. Вы видите вышитый черным огненный шар, поднимающийся с рельсов примерно в пятидесяти ярдах от поезда в том месте, к которому сходятся всадники.
   Взрыв вырывает рельсы и шпалы из рельсового полотна с балластом и подбрасывает их вверх в огромном облаке бурлящей пыли и гравия. Почти сразу инженер дергает цепь, чтобы привести в действие тормоза, которые скрежещут и визжат, ударяя по колесам. Вагоны сцепляются с грохотом, когда локомотив отталкивается от тендерного вагона, а тендерный вагон отталкивается от грузового вагона, а товарный вагон отталкивается от первого пассажирского вагона, и так далее и так далее, пока локомотив и все вагоны не завизжат. к остановке на путях всего в нескольких футах от того места, где взорванные рельсы лежали, искривленные и обугленные вокруг большой воронки, выбитой динамитом.
   Когда последние куски гравия шлепаются обратно на землю и дым от взрыва уносится ветром, над поездом и вокруг него воцаряется многозначительная тишина, подобная той, что предшествует циклону.
   Это недолговечно.
   Его сменяет нарастающий грохот скачущих копыт.
   Мужчина высовывает голову из одного из открытых окон поезда и указывает на всадников, приближающихся к поезду перед их собственными рыжевато-коричневыми облаками пыли.
   "Это они!" - пронзительно кричит мужчина. "Это Орда Дьявола!"
   В легковой машине женщина кричит.
   Мужчины кричат. Они проклинают.
   Женщина рыдает.
   Ребенок плачет.
   Внутри машины начинается большой переполох, и вы можете услышать грохот своим острым слухом. Там, где вы парите в термиках, где ветер треплет ваши выгоревшие на солнце перья, вы можете отличить звуки скрежета внутри машины от грохота галопирующих всадников.
   Из окон пассажирского вагона целится несколько пистолетов. В паровозе также вооружились машинист и кочегар.
   Оружие лает и хлопает. Клубы дыма в окнах вагонов и с обеих сторон паровоза.
   Всадники подходят к поезду. Они кричат и тявкают, как койоты, целясь из собственных винтовок и пистолетов и открывая ответный огонь по локомотиву и двум пассажирским вагонам. Некоторые всадники останавливают своих взмыленных от пота скакунов и выпрыгивают из седел.
   Они падают на колени и целятся из винтовок с плеч, выбирая цели в поезде. Они стреляют, крича, крича и наводя винтовки, когда пустые гильзы выгибаются над их плечами, сверкая на солнце, прежде чем приземлиться на дикую рожь и костер. Пули вылетают из окон, пассажиры кричат.
   Четверо всадников спрыгивают с седел и бегут к экспрессу. Под ним две уточки, каждая несет по мешковине. Двое других всадников стреляют из винтовок в раздвижную дверь экспресса, а изнутри раздаются крики.
   Мужчина в синем шерстяном пальто и кожаной фуражке кондуктора, с золотой цепочкой от часов, свисающей с жилета, стреляет из пистолета из переднего вестибюля первого легкового вагона. Он делает всего два выстрела, прежде чем пули вонзаются в него спереди и сзади, дико дергая его. Он падает на колени и некрасиво скатывается по ступеням вестибюля на землю, где каждый из двух нападающих запускает в него еще одну пулю.
   Четверо нападавших врезаются в оба пассажирских вагона - по два в каждый вагон, один входит спереди, другой сзади. Каждый держит пустой мешковину. Они выкрикивают команды и стреляют из своего оружия, а все больше пассажиров воют, кричат и выкрикивают проклятия. Немногим более чем через минуту из легковых автомобилей вылезают нападавшие, с криком и воем еще громче.
   Их сумки стали больше и тяжелее.
   Еще один громкий взрыв обрушивается на вас, прижимая ваши перья к стройному телу. Дверь экспресса распахнута, и в клубящийся черный дым бегут трое нападавших, тоже с сумками.
   Пассажир вываливается на задний тамбур второго легкового автомобиля. Ходит как пьяный. Он стройный и носит безвкусный клетчатый костюм. Он лысый, а его очки без оправы свисают на единственной дужке из одного уха. Он спотыкается на последней ступеньке вестибюля и падает на землю. Он вскакивает на ноги, вопит: "Не убивайте меня!" и бежит прямо из поезда.
   Дыма так много, а нападавшие так увлечены своей добычей, что не видят бегущего человека.
   Вместе смеясь, двое нападавших вываливаются из вагона-ресторана, каждый держит сумку, в которой звенят бутылки из-под виски и вина. Видно, как мужчина в костюме бежит на север, бежит неуклюже и почти падает с каждым третьим или четвертым шагом.
   - Эй, посмотри туда, Брайс!
   "Ха!" Брайс ставит свою сумку на землю, затем выпрямляется, сжимая в ладонях пистолет. - Ты хочешь взять его или мне?
   "Давай, но если ты промахнешься, ты должен мне десять долларов".
   Брайс ругается и, ухмыляясь, поднимает пистолет. "Если я попаду в него с первого выстрела, ты должен мне двадцать !" Он стреляет. Пуля пронзает траву прерий далеко впереди и сбоку от убегающего человека.
   Мужчина воет, спотыкается и чуть не падает, прежде чем снова подставляет под себя ноги и продолжает бежать.
   Брайс ругается.
   Другой мужчина издевается над ним и поднимает револьвер. Он стреляет. Эта пуля также не попадает в цель, взорвав кусочки опунции рядом с левой пяткой бегущего человека.
   Другой нападавший, взвешивая сумку, которую он вынес из машины экспресса, встает перед Брайсом и другим мужчиной. Он поднимает свой короткоствольный винчестер, взводит курок, прицеливается и стреляет из него одной рукой в бегущего человека. Пуля вонзается бегущему в затылок. Его руки взлетают вверх, когда он падает вперед и неподвижно лежит в высокой траве.
   Человек, застреливший убегающего пассажира, поворачивается к двум другим нападавшим, скаля зубы, как злой пес. - А теперь вы, двое одеялкоголовых, сядете верхом и уедете отсюда к чертям собачьим?
   Они бормочут и ворчат, а затем оба бегут туда, где их лошади мчатся, привязанные к земле, примерно в пятидесяти футах от поезда, пасутся или оглядываются на бойню и помахивают хвостами. Другие нападавшие спрыгивают с поезда и бегом бегут к своим лошадям. В самом поезде сейчас тихо, хотя экспресс еще тлеет после взрыва.
   Четверо пассажиров лежат на земле возле пассажирских вагонов, их окна вылетело из окон, когда нападавшие ворвались в поезд. Одна толстая пожилая женщина в черном свитере и свисающей шляпкой свисает из окна, наполовину внутри и наполовину из легковой машины. Пулевое отверстие пронзает ее лоб.
   Машинист поезда лежит, сгорбившись, на борту локомотива, его руки и руки в перчатках опущены к земле. Железный корпус локомотива вокруг него запачкан его мозгами и кровью в результате попадания пули в затылок и выхода через левый глаз.
   Пожарный лежит у ног инженера, корчась от невыносимой боли от пуль, вонзившихся в его тело. Он скоро умрет. Тихо он молится о своей душе, надеясь, что когда он умрет, его любимая мать, умершая уже тридцать лет, будет ждать его у жемчужных ворот, как она и обещала на смертном одре.
   Один из двух тормозных поезда бежит на запад между путями. Он рыдает и хромает, потому что у него пуля в правой ноге. У него еще несколько пуль в груди и животе, но адреналин, порожденный страхом, толкает его вперед, неловко перепрыгивая через галстуки.
   Из салона одной из легковых машин вы равнодушно слышите регулярные крики женщины. "Мой ребенок!" она плачет. "Мой ребенок! Мой ребенок! Мой ребенок!"
   Нападающие бегут, отводя спицы колеса от ступицы ко всем точкам на горизонте. Один из них, едущий на запад, дважды стреляет тормозному в спину, и его лошадь даже не сбивается с шага. Кондуктор кричит и падает. Всадник продолжает ехать мимо него, победно крича и волоча за собой пылевой шлейф.
   Остальные делают то же самое.
   Они ушли так же быстро, как и появились.
   За ними тлеет экспресс-вагон.
   Молодая мама продолжает кричать с метрономической размеренностью: "Малыш мой! Мой ребенок! Мой ребенок!"
   Вы издаете свой собственный хриплый крик восторга, опускаете крыло и устремляетесь вниз.
   Если поторопишься, перебьешь канюков.
  
   ГЛАВА 2 _
   Волк Стокберн подъехал на своем стройном дымчато-сером жеребце к каменному колодцу и спустил свое худощавое длинноногое тело с седла. Краем левого глаза он заметил движение, но не повернул головы в этом направлении. Ему не привыкать к засадам, он знал, что лучший способ спровоцировать бушвакеры - это дать им знать, что он... . . или они . . . был замечен.
   Жеребец предостерегающе заржал.
   - Полегче, Смок, - прошептал Волк, ободряюще похлопывая большого зверя по холке. "Я видел это."
   Спокойно он бросил ведро в колодец. Он приземлился с деревянным стуком и всплеском, эхом отразившимся в выложенной камнем пропасти. Он вытащил ведро из колодца. Вода стекала по бокам и превращала в грязь соломенную пыль вокруг подошв его черных ботинок на низком каблуке.
   Как и в случае с большинством легендарных мужчин, Стокберн на протяжении многих лет был отмечен несколькими прозвищами. Одним из них был Серый Волк. Он честно пошел за ручку, потому что в поведении Вольфа Стокберна было что-то волчье. У него были взлохмаченные волосы, грубые, как волчий мех, и такие седые, что они были почти белыми, и были такими с тех пор, как ему было далеко за двадцать. Лицо у него было странно, примитивно красивое, с глубоко посаженными серыми глазами, иногда казавшимися блекло-голубыми. V-образный, с сильным подбородком, черты лица широкие через скулы, сужающиеся к массивному лопатообразному подбородку. Хищный нос был длинным. Резко контрастируя с короткими седыми волосами мужчины, подстриженными седыми усами и бакенбардами, его черты были обветренными и загорелыми на солнце.
   Стокберн был крупным мужчиной, более шести футов ростом, покрытым хрящами и костями, обычно одетым в искусно сшитый костюм-тройку, длинный черный сюртук, белую шелковую рубашку с поднятым воротником, черный галстук-платок, черный жилет в серую полоску, и черные хлопковые брюки.
   Владея примитивными чувствами своих предков-шотландских воинов, Вольф налил себе немного воды. Выпивая, он украдкой вглядывался из-под суровых изгибов своих седых бровей и широких полей черного сомбреро с низкой тульей, устремляя взгляд в сторону небольшого амбара, приютившегося на северо-западной окраине двора.
   Напившись холодной воды, он встал перед жеребцом и поставил ведро, чтобы лошадь могла напиться. Не успел он убрать руку с веревочной ручки ведра, как снова заметил движение в дальнем углу амбара.
   Лошадь тоже это видела. Смок пронзительно заржал.
   Молниеносно один из двух пистолетов Стокберна "Кольт Армии" 45-го калибра "Миротворец" одинарного действия выскочил из кобуры и сжал его в правой руке. Он резко качнулся вправо, поднял и взвел никелированную рукоятку из слоновой кости и выстрелил.
   Его пуля попала в ствол направленной на него винтовки из-за угла сарая. Пронзительно раздался лязг свинца о сталь. Стрелок вскрикнул и, пошатываясь, отшатнулся от сарая, бросил винтовку и опустил правую руку к кобуре на правом бедре.
   Снова взревел револьвер Стокберна 45-го калибра.
   Пуля прорвала короткую рубаху стрелка с толстой талией из орехового дерева, сдула пыль и отбросила человека назад, в большой тополь. Черная шляпа мужчины с высокой тульей, отделанная орлиным пером, слетела с его плеча и упала на землю. Заметив еще одно скрытое движение слева от себя, Стокберн хлестнул своим высоким телом кавалериста назад, направив "Миротворца" на раскинувшуюся бревенчатую лачугу с хвойной крышей, стоявшую в сорока ярдах к северу.
   Из-за полуоткрытой двери хижины ощетинился еще один ствол винтовки.
   Кольт Стокберна проговорил еще два раза, из ствола вырвалось пламя.
   Когда громоподобные репортажи преследовали эхо друг друга ввысь, обе пули пробили грубую дощатую дверь. Из-за двери донесся приглушенный мужской вопль. Раздался глухой удар винтовки предполагаемого стрелка о деревянный пол лачуги. Затем дверь распахнулась, когда стрелок упал лицом вниз. Он лежал наполовину в хижине, наполовину вне ее, пробитая пулями дверь подпиралась его правым плечом.
   Грохнуло еще одно орудие. Этот был активирован изнутри лачуги.
   Мужчина взвыл.
   Тело вылетело из большого окна справа от открытой двери. Летающий человек снова завыл, когда вокруг него посыпались стеклянные дожди. Его две длинные черные косы взметнулись вокруг него, как миниатюрные крылья, и он с хрипом и громким стуком приземлился на грязь перед лачугой. Двуствольное ружье, которое он держал в руках, с грохотом упало на землю рядом с ним. Он корчился и стонал на мгновение, издал еще один стон, затем расслабился с последним вздохом.
   Тишина, если не считать беспокойного рыдания Смока.
   Сапоги застучали внутри лачуги.
   Звуки становились все громче, пока в полуоткрытой двери не появилась миловидная женская фигура, одетая в грубое мужское одеяние. "Проклятие!" - пропела она, глядя на разлитое вокруг мертвеца с косичками стекло. "Я только что заменил это окно на прошлой неделе!"
   Она повернула свое смуглое лицо с повязкой на одном глазу к Стокберну. Ее здоровый глаз зло сверкнул. - Смотри, что ты заставил меня сделать, Волк!
   - Я прошу прощения, команч. Стокберн сердито посмотрел на разбитое окно. - Тоже прекрасное окно. По крайней мере, так оно и было. Вы отправили это сюда из Бисмарка?
   "Где еще?" - спросила хорошенькая полукровка-команч лет тридцати - сорока - дама не объявляет о своем возрасте, - когда она стучала по битому стеклу одним из своих мокасин с высоким голенищем, расшитым бисером. "Посмотри на это!"
   "Я знаю, я знаю, - сказал Стокберн. "Каждый раз, когда я еду сюда..."
   - В итоге ты стоишь мне денег.
   - Что ж, - пожал плечами Волк, обезоруживающе ухмыльнувшись, - я очень ценю, что вы нашли для меня Сантану. Если бы он просверлил мне то окно, это стоило бы вам вдвое".
   Симпатичная фигуристая женщина нахмурилась. "Как так?"
   Стокберн снова пожал плечами. "Таким образом, вам просто нужно заплатить за окно. Если бы Сантана застрелил меня, тебе пришлось бы заплатить за то, чтобы меня похоронить. Или, по крайней мере, утомиться хорошей поездкой на лошадях в Торнтон-Форд, чтобы послать телеграмму моему боссу в Канзас-Сити, пусть он пришлет за мной фургон. О, сколько времени и сил! Таким образом, вы можете просто перетащить Сантану и его пардов - я предполагаю, что это Мортимер Фриз и Спайк Кейн - в ближайший овраг.
   Команчи - урожденная Деноми, хотя она не отвечала ни на что, кроме команчей, с тех пор как много лет назад оставила своих белых приемных родителей в Техасе - скрестила руки на хорошо наполненной блузке и постучала носком ботинка.
   "Команчи!" - произнес Стокберн. - Ты же не стал бы просто тащить меня в ближайший овраг, не так ли?
   - Скажем так, тебе повезло, что мне не нужно принимать это решение. Она помолчала, глядя на него своим единственным хорошим угольно-черным глазом, а затем для эффекта добавила: "Пока".
   Хихикающая роза к западу от главной лачуги. Команч повернулась на звук шума, затем опустила уголки рта и сказала: "Я вижу, собрались твои поклонники".
   - Интересно, что их разбудило, - иронически сказал Стокберн, повернувшись к трем ярко и скудно одетым докси, стоявшим на крыльце второстепенной лачуги, расположенной примерно в пятидесяти футах к западу от главной, и отступившей от двора. Он был обшит кустарником и затенен тополями. Между двумя тополями висела бельевая веревка, свисающая под тяжестью нежного яркого дамского платья. Спортивные девушки слонялись и курили, бросая свои кокетливые взгляды на высокого красивого мужчину с высокими щеками и глубоким загаром.
   В ярком солнечном свете, отражающемся от их скудной одежды и угольно-черных, медно-красных и золотисто-светлых волос соответственно, они напоминали ярко раскрашенных птиц в своих нежно-розовых, зеленых, пурпурных и пудрово-голубых тонах. В частности, одна из них - зеленоглазая блондинка - выдержала взгляд Стокберн, широко улыбнулась и еще раз повернула свой розовый зонтик.
   "Какая . . . или кто ?" Команчи издали хриплый смешок. "Они слышат достаточно выстрелов, чтобы быть глухими к этому. Они слышали, что Рельсовый Волк едет сюда на своем дымчато-сером коне, и они ждали, чтобы полюбоваться такими мужественными людьми, как Уэллс Фарго и старший детектив их отдела железных дорог.
   Стокберн начал краснеть, что для него редкость, затем нахмурился. - Как они узнали? Он снова взглянул на двух мертвецов. - На самом деле, если подумать, откуда Сантана узнала, что я направляюсь сюда?
   - Один из их товарищей по длинному кули увидел вас в сиу-лансе и поехал сюда, чтобы предупредить его и остальных. Вонючий дьявол по имени Бертрам.
   - Ах, Бертрам. Колесный мастер.
   "Вот он".
   Команч повернулся и посмотрел на Мигеля Сантану, крупного, крепко сложенного мужчину с двумя черными косами, лежавшего в зеркале справа от нее. Ближайшим команчем был Мортимер Фриз. Первым, кого Стокберн застрелил у амбара, был Спайк Кейн. Или был. Все трое теперь были бывшими.
   Эта банда, в которую входил пожилой Холлис "Папа" Драго, три дня назад ограбила дилижанс возле Пьера. Стокберн услышал об ограблении, когда въехал в Фарго на севере Тихого океана, которое он забрал из офиса своей компании в Северном округе в Сент-Поле, штат Миннесота. Он понятия не имел, что найдет здесь грабителей сцены, но не был удивлен. Когда банда преступников, состоящая из Сантаны, Фриза, Кейна и папы Драго, занималась своим грязным делом, они обычно скрывались где-то в недрах этой обширной территории, которая все еще была в основном дикой, несмотря на появление железных рельсов, телеграфных кабелей и слухи о скором обретении государственности.
   Ранчо Команчей , как его называли, хотя оно уже много лет не было рабочим ранчо, а универсальным магазином, салуном и борделем, часто служило лучшим убежищем для таких отчаянных головорезов, как непритязательная банда Сантаны.
   - Их предупредил преступник по телеграфу, а? Стокберн повернулся к докси, все еще порхавшим на крыльце второй лачуги. Он усмехнулся и пощипал поля шляпы. "Дамы. . ".
   Они хлопали веками и прыгали.
   - Отведи глаз от этих девчонок, распутник, - добродушно упрекнул детектива Команч. - Старшая достаточно молода, чтобы быть твоей дочерью. Я, с другой стороны. . ".
   - Да, ты, - сказал Стокберн, снова наслаждаясь глазами.
   Команч усмехнулся. Он подумал, что она, возможно, даже покраснела, хотя, как и он сам, он никогда не видел, чтобы красавица-полукровка краснела.
   Она дернула подбородком в сторону хижины. "Иди сюда. Я куплю тебе выпить.
   - Ты же знаешь, что тебе никогда не приходилось дважды просить меня выпить с тобой, команч. Стокберн вернул "кольт-миротворец" в черную кожаную кобуру на левом бедре. Его близнец находился на его правом бедре. Он закрыл свое длинное черное пальто с вырезом и зашагал вперед, обращаясь к своей лошади через плечо. - Постой, Смок. Я дам тебе немного овса после того, как ты насытишься водой из ведра".
   Стокберн выкатил мертвеца из дверного проема сапогом, затем шагнул в дверь и в сторону. Левой рукой он расстегнул пальто, а правой сжал рукоятку Миротворца. - Где папа?
   "Вышел из строя". Команч шагнул в глубокие тени комнаты, к бару в дальнем конце. Она откинула волосы с лица, поправила повязку на левом глазу и поставила на стойку бутылку "Старого Кентукки" с надписью. Она взяла изысканный бар из красного дерева с полной задней стойкой и зеркалом из салуна "Бисмарк", которым владел один из ее бывших мужей. Она украла искусно выточенную вручную и искусно выточенную работу по дереву, когда дурачок с пробковой головой уступил салун банку, еще до того, как банк официально вступил во владение.
   "Он получил пулю в грудь", - сказала она о папе Драго. - Он умирает наверху.
   "Он сделает мир лучше".
   - Дошло до того, что парень больше не может сюда ездить, команчи. Не меньше, чем он хочет рискнуть быть застреленным, просто выпив твоего разбавленного виски! Говорящим был один из трех мужчин, сидевших за столом у дальней стены комнаты, с которой голова вилорогой антилопы смотрела вниз остекленевшими глазами.
   Это был высокий длиннолицый мерзавец со злыми глазами, правая рука которого лежала на ореховой рукоятке "Шофилда". 44 в кобуре на правом бедре. Он говорил с команчами, но его мучительный взгляд был прикован к Стокберну.
  
   ГЛАВА 3 _
   Злобный ублюдок был мастером на одном из нескольких обширных ранчо, которые были основаны в этом районе после прихода северной части Тихого океана всего несколько лет назад. Двое мужчин с Вонючим Глазом были панчерами из одной операции.
   Стокберн уже видел всех троих. Территория Дакота могла быть обширной, но ее население было скромным. Хотя он не мог вспомнить имена троицы, он помнил, что ему не нравилось ни одно из троих, но меньше всего ему нравился бригадир.
   Вонючка перевел взгляд на команчей, стоящих за стойкой, затем перевел взгляд на Стокберна и раздул ноздри. Его плоские глаза скользнули по сыщику вверх и вниз, от острых носков его черных ботинок до плоской макушки его черного фетрового сомбреро. "Так . . . вот он. Сам большой человек. Серый Волк".
   Газетные писатели начали так называть Стокберна несколько лет назад, когда рассказы о безрассудстве легендарного седовласого сыщика начали проникать за пределы дикого запада.
   - Если я не разбавлю свой виски водой, ты не сможешь себе этого позволить, Сорли, - сказал Команч с небрежной наглостью. "Джордж Макдональд не платит вам достаточно, потому что вы мало чего стоите. Вы должны быть рады, что он платит вам хоть что-то. Кто еще, как не этот старый английский разбойник, нанял бы себе в бригадиры тупого армейского дезертира и бывшего угонщика скота, вроде вас?
   Она сказала это, беззаботно улыбаясь через всю комнату в Стокберне.
   Двое других мужчин с Сорли - Хью Сорли, вспомнил Стокберн, - захихикали. Сорли напугал их обоих взглядом и перевел свой воинственный взгляд на Стокберна. Он и двое других играли в покер, но Сорли, одетый в штаны из оленьей шкуры и потрескавшийся кожаный жилет, не смотрел на карты в левой руке. Его правая рука по-прежнему лежала на кобуре Шофилда на животе. Длинная тонкая сигара тлела в пепельнице у его левого локтя. Немаркированная бутылка стояла на столе рядом с небольшой кучкой монет и долларов.
   - Мне он ни черта не кажется, - прорычал Сорли, не сводя глаз с железнодорожного детектива.
   "Что видишь, то и получаешь, партнер". Приветливая улыбка исчезла с лица детектива, и его серые глаза стали еще серее. "А теперь, будь добр, убери свою руку от этого старого Шофилда, или я отниму ее у тебя и побью тебя ею".
   Глаза Сорли, приклеенные к глазам Стокберна, вспыхнули.
   Двое других мужчин улыбнулись, быстро переводя взгляды с детектива на управляющего ранчо. Они ничего не сказали. Дым от их сигарет и сигары Сорли сгустился вокруг них, освещенный светом из окна позади них.
   Команч ничего не сказал. Она стояла за стойкой, положив руки на край красного дерева. Она тоже быстро скользнула взглядом между Стокберном и Сорли, противостоящими друг другу, как быки Брахмы в одном загоне.
   Бригадир взглянул на близнецов Миротворцев в кобурах Стокберна. Руки детектива свесились вниз по бокам. Ни одна рука не была рядом ни с одним из его красивых пистолетов. Тем не менее, Сорли выглядел стесненным. нерешительный. Он вспоминал истории о Стокберне. Он был быстрее некоторых, но некоторые были быстрее. Однако дело в том, что он никогда не терял своего преимущества. На самом деле, он мог быть таким же хладнокровным, как и любой, кто когда-либо ездил по обе стороны закона.
   И редко промахивался.
   Сорли может быть быстрее. Может быть. Тем не менее, его сердце билось быстрее, чем группа. Ему казалось, что сердце Стокберна бьется с той же скоростью, с которой он впервые переступил порог.
   Единственная капля пота выступила на левой брови Сорли и закапала в этот глаз, обжигая его. Мужчина вздрогнул от укуса, моргнул. Это казалось решающим фактором. Эта единственная капля пота. Сорли убрал правую руку с захвата "Шофилда", вытер пот с глаза рукавом поплиновой рубашки и повернулся к двум другим мужчинам за своим столиком. "Ну, вы двое поднимете мне этот цент или так и будете сидеть с большими пальцами на заднице?"
   Когда игроки в покер возобновили свою игру, Стокберн прошел через всю комнату к бару. Салон был маленьким, его стены были ярко оклеены обоями. Когда-то это была гостиная небрежного ранчо, которое несколько раз достраивали из первоначальной хижины из дерна. Команчи сдавали комнаты наверху, в основном для шкур мулов, проезжавших мимо, перевозя грузы с железной дороги в Фарго в города снабжения ферм и ранчо в брюхе территории вдоль реки Миссури.
   Команч купила ранчо, когда ее муж, бывший офицер, служивший в форте Линкольн, разорился в Бисмарке, и она развелась с ним, хотя и сохранила его фамилию - Леопарди. Этот человек был американским итальянцем во втором поколении. Так что маловероятно, что она была команч Леопарди, хотя никто никогда не называл ее иначе, чем команч в течение многих лет. Она превратила ранчо из разваливающегося скотоводческого хозяйства с десятью коровами в местно-известный - некоторые сказали бы в знаменитый - универсальный магазин, салун и дом на колесной лире. Она устраивала танцы во вторую субботу каждого летнего месяца в одном из амбаров, и люди в пределах двухсот миль приходили на то, что обычно превращалось в недельную шумную вечеринку, буйство которой некоторые, вероятно, с некоторой долей преувеличения описывали как "Последний бой Кастера без индейцев".
   Говорили также - тоже, вероятно, с некоторой долей преувеличения, - что в те времена здесь умирали мужчины, которых бросали в могилы с улыбками на лицах.
   - Первый в доме, - сказал Команч, плеснув спиртным в рюмку. "Но вы должны купить следующий раунд".
   Стокберн снял сомбреро, поставил его на стойку и пригладил короткий петушиный хвост на макушке. "Меня забирают каждый раз, когда я прихожу сюда".
   - И все же ты продолжаешь приходить сюда.
   - Я возьму сигару. Стокберн взглянул на стеклянный хьюмидор, стоявший справа от него. В ней было три наклонных полки. Более дорогие сигары стояли на верхней полке в открытых коробках. Большинство коробок были богато украшены и украшены испанскими именами. "С верхней полки".
   "Транжира."
   "Добавь это на мою вкладку. Я заплачу перед отъездом".
   "Да, вы будете. В более чем один путь." Она хитро подмигнула ему, открывая хьюмидор. "Когда вы будете идти?" Она откусила кончик сигары, выплюнула его на пол за барной стойкой и протянула ему сигару. Она провела серной спичкой по красному дереву, затем наклонилась вперед, чтобы дотронуться до конца толстого Эль-Рио-Селла. - Может быть, остаться на ночь? Как в старые времена?"
   - Я бы хотел, команчи. Он с сожалением улыбнулся ей, поворачивая сигару, пока она подносила к ней спичку. "Долг зовет."
   Ароматный дым витал вокруг его бронзового лица и головы в седой шапке.
   - Я подумал, что вас сюда привело не удовольствие.
   - Когда это вообще бывает?
   - Не нужно быть таким чертовски честным, Волк.
   Дым вырывался из его широких медных ноздрей. "Вы слышали об Орде Дьявола?"
   Сорли и два других панчера повернулись к бару, заинтересованно изогнув брови.
   Команчи спросили: "А кто не пробовал?"
   - Я ищу информацию об их местонахождении.
   "Один мужчина? Это безумие. Даже для тебя, Волк. Она отмахнулась от спички.
   Стокберн вынул изо рта хорошо горящую сигару и взял рюмку. "Мне просто нужно выяснить, где они прячутся между работами. Тогда я могу послать за маршалами и солдатами США из форта Линкольн. Он выпил половину рюмки и сделал еще пару затяжек от сладкой сигары.
   "Все еще . . ". Команч медленно, судьбоносно покачала головой.
   - Ты ничего не слышал, команчи? Я полагал, что ты из всех людей здесь уже должен был это сделать.
   Команч покачала прекрасной одноглазой головой. - Хотя я знаю кое-кого, кто знал бы.
   "Кто?"
   "Выпьем. Тебе понадобится наруч.
   Стокберн проглотил остаток своей порции и снова поставил стакан на стойку.
   Команчи снова наполнили стакан и сказали: "Красный Баском".
   Волк сухо рассмеялся. - Он в тюрьме, команч. Я посадил его туда почти десять лет назад.
   - Он вышел. Команч выпила свою первую рюмку, а затем снова наполнила свой стакан. "Они освободили его только в прошлом году из-за плохого состояния здоровья. У него рак".
   "Ты был прав." Стокберн отбросил всю порцию и сделал еще несколько задумчивых затяжек, прежде чем снова взглянуть на серый уголь в конце. "Хорошая сигара."
   "Пятьдесят центов." Улыбаясь, Команч протянула руку ладонью вверх.
   Посмеиваясь, Стокберн полез в карман брюк за монетой, а затем твердо положил двуглавого орла ей на ладонь.
   Команч расширила глаза. "Это адский совет. И ты даже не собираешься ночевать?
   "Нет, но я возьму бутылку и пару таких на тропу".
   "Считай, что дело сделано". Команч бросил монету в банку под баром.
   - Где я могу найти Баскома?
   "Я не знаю. С тех пор, как он вернулся на Территорию, он был тихим, как церковная мышь. Я только слышал слухи от торговцев мулами, проезжавших по товарной дороге, случайных странствующих барабанщиков или игроков. Команч выхватила сигару из руки Стокберна, засунула ее между своими полными губами и затянулась, отчего угольки засветились. Выпустив дым над толстым правым плечом детектива, она сказала: "Хотя я знаю кое-кого, кто может знать".
   Стокберн вопросительно изогнул бровь.
   - Я скажу вам при одном условии.
   "Ой-ой".
   - Ты проведешь ночь.
   Стокберн фыркнул и сухо сказал: "Ты дьявольское наслаждение".
   "Да." Она сделала еще пару затяжек из сигары и вернула ее Стокберну. Подняв глаза к потолку, она сказала: "Папа".
  
   ГЛАВА 4 _
   "Будь осторожен. У него дробовик, - сказал Команч, когда Стокберн поднялся наверх по лестнице.
   Детектив остановился и оглянулся на нее через плечо. Она осталась стоять за стойкой, наклонившись вперед, держа в обеих руках свежую стопку виски. Она медленно повернула его.
   "Спасибо, что дали мне знать."
   Команч улыбнулся, повел плечом.
   - Что ты должен был сказать ему? - пожаловался Сорли, сидя и играя в покер своими ковбойскими парами. Он посмотрел на Стокберна. "Я бы хотел, чтобы мистер Всевышний и Могучий пронзил немного дневного света".
   -- Правда, из его ящиков может и накрахмалить, -- высказала свое мнение Команч с дьявольской улыбкой, все еще вертя стакан в пальцах, -- но у меня уже есть трое мертвецов, которых надо тащить к индюкам. Возможно, четвертый, когда папа умрет. Мне не нужен пятый".
   Стокберн забавно усмехнулся и вышел в холл второго этажа. Он повернулся и, сжав одной рукой рукоятку "Миротворца" 45-го калибра в кобуре на левом бедре, начал медленно идти по коридору, направляясь обратно к фасаду здания.
   Зал освещался одним окном в дальнем конце зала позади него и другим окном в переднем конце перед ним. С каждой стороны зала сияли пять дверей, только одна была приоткрыта. Комната Холлиса "папы" Драго была дверью сразу за ней, с правой стороны коридора.
   Стокберн медленно приблизился, морщась, когда половицы скрипели под его сапогами. Он навострил уши, прислушиваясь. Он не слышал никаких звуков за папиной дверью. Команч предупредил сыщика, что папа, возможно, уже оседлал золотое облако, потому что старый грешник получил пулю в грудь, рядом с его бегунком, и она не знала, почему он еще был жив час назад, когда она последний раз проверяла его.
   Стокберн надеялся, что старый негодяй еще не умер. Еще нет. Если бы кто и знал, где прячется Рыжий Баском, так это папа. Баском и Драго были близкими друзьями еще в период расцвета их развратных действий вне закона. Их репутация, а также закон выгнали обоих мужчин из Техаса после войны, и они по большей части ограничили свое положение вне закона территорией Дакота, созревшей для грабежа после того, как золото было обнаружено в Блэк-Хиллз и на железных дорогах. были проложены с востока на запад, начиная с ныне процветающего Фарго на Красной реке на севере и продолжаясь прямо через Бисмарк в Монтану и через всю страну до Тихого океана. На самом деле президент Грант въехал в "золотой шип" всего пару лет назад в Монтане, в 83-м.
   Поселения теперь изобиловали как к северу, так и к югу от железных дорог НП, и большая часть этих городов снабжения фермами и ранчо могла похвастаться милым маленьким банком и множеством других зажиточных предприятий.
   Стокберн остановился и прижался плечом к стене рядом с дверью, которая зеленой краской на запыленной деревянной табличке обозначалась как КОМНАТА 9. Он вытащил Миротворец из кобуры на левом бедре и постучал стволом по двери. "Папа? Ты все еще пинаешься, старый скаддер? Это Вольф Стокберн.
   На вопрос ответил оглушительный рев. Дыра размером с тыкву была выбита из двери. Через секунду последовал второй взрыв. Отверстия были на уровне груди любого человека, который был бы достаточно глуп, чтобы стоять перед ним, зная, что там обитает старый преступник, вооруженный ножом для измельчения.
   Изнутри комнаты донесся грохот тяжелого предмета, падающего на пол.
   Отверстия размером с тыкву соединились, образовав одно большое отверстие, через которое Стокберн заглянул на секунду, прежде чем выбить то, что осталось от двери. Ему не нужно было сильно пинать. Это была старая дверь с покосившейся стальной защелкой. Он шагнул вперед, когда остальная часть двери рухнула.
   Холлис "Папа" Драго лежал на спине на кровати перед Стокберном. Задыхаясь и кряхтя, папа отчаянно пытался схватить левой рукой пистолет, лежавший на столе слева от него. Он вытянул руку далеко от кровати, и этот маневр причинял ему большое горе. Когда он немного приподнялся, его широкое мясистое лицо было таким же красным, как закат в Дакоте. Он надул щеки с накладными бородами, потея и морщась.
   Двуствольное ружье двенадцатого калибра, которым он разбил дверь, валялось на полу рядом с кроватью.
   Стокберн взял старый переделанный "Ремингтон" 44-го калибра и поднял его перед умирающим на кровати старым разбойником. - Это то, что ты ищешь, папа?
   Драго поднял руку к пистолету. Его рука, казалось, весила добрых десять фунтов, что доставляло ему проблемы с маневром. - Да, - прохрипел он. "Да . . . Это . . ".
   "Вот." Стокберн выбросил его в открытое окно за умывальником. Он отскочил от шаткой крыши крыльца и с глухим стуком упал на землю. - А теперь его нет.
   - Ах, черт, - сказал Драго, сокрушенно плюхаясь на кровать. Он тяжело вздохнул. "Будь ты проклят, Стокберн. Как, черт возьми, ты избежал моей картечи?
   - Не первое мое родео, папа.
   "Нет. Нет, не правда ли?
   Стокберн стянул простыню и одеяло с бугристой груди старика, обнажив бинт и припарку, которые команчи спрятали под рваной рубашкой с длинной ручкой. Повязка была пропитана кровью. Пятно росло, расползалось, пропитывая верх там, где оно выпирало над толстым животом старика.
   Детектив резко выдохнул сквозь зубы. - Не очень хорошо выглядит, папа.
   - Не лучше, чем кажется.
   - Ты на исходе.
   - Почему бы тебе не рассказать мне что-нибудь, чего я не знаю?
   - Ты первый, - сказал Стокберн.
   Драго нахмурился. "Хм?"
   - Где твой старый друг, Рыжий Баском?
   Морщины хмурого взгляда Драго глубже врезались в бледную кожу на лбу. "Красный? Почему?"
   "Орда Дьявола".
   Это удивило умирающего старого преступника. А может быть, одно только имя вызывало даже у человека с репутацией Драго некоторый трепет и трепет. Его рот немного приоткрылся, а глаза расширились.
   "Вот кого я ищу. Красный знал бы, кто и где они, если бы кто-нибудь знал.
   "А что я?" Внезапно Драго выглядел немного обиженным. - Почему бы мне не знать.
   "Ты?"
   Драго опустил уголки рта. "Нет."
   Стокберн не удивился. Драго больше не был преступником, каким он когда-то был. Его никогда не боялись так, как Рыжего Баскома. Они ехали вместе, но никогда не были равными. Рыжий Баском отбрасывал длинную тень и, вероятно, до сих пор, даже умирая от рака.
   Мужчины боялись его. Даже такие подлые люди, как сам Баском, обходили его стороной. Его репутация принесла ему большое уважение и власть. Это также стоило ему и его старому другу Драго их дружбы давным-давно. Еще до того, как Стокберн отправил Баскома в федеральную тюрьму в Детройте, штат Мичиган, их пути разошлись. Любому мужчине, особенно такому гордому, как папа Драго, было тяжело, когда его снова и снова бросал на спину главный пес всех преступников Дакоты, Рыжий Баском.
   Тем не менее, если кто-нибудь из преступников в Дакоте и знал, где прячется Красный Баском и медленно умирает, то этим старым преступником был папа Драго. И если бы кто-нибудь знал, где Стокберн может найти стаю кровожадных волков, известную как Орда Дьявола, то этим человеком был бы Рыжий Баском.
   Через Драго он найдет Баскома. А через Баскома он найдет Орду Дьявола.
   - Ред знает, - снова сказал Стокберн Драго. "Скажи мне, папа, где Рэд? Что это значит? Черт, ты умираешь. Он умирает. . ".
   Драго тяжело дышал. Он сглотнул. - Он не умирает так быстро, как я, старый скаддер - нет.
   "Нет, он не. И это несправедливо, папа.
   - Черт, нет, это не так. Даго снова сглотнул. - Но ничего честного. Я прожил достаточно долго, чтобы знать это". Он резко вздрогнул, издал небольшой хныкающий вопль. "Иисус, это больно. Умирать больно. . . ужасно плохо , Волк. Ты никогда не захочешь этого делать".
   "Мы все должны это сделать".
   "Все еще . . . заставляет парня пожелать, чтобы он поладил с Господом. . . давно . . ".
   - Держу пари, что старый Сент-Пит был бы немного более снисходителен к тебе, пап, если бы знал, что ты сказал мне, где я могу найти Рыжего.
   "Ты так думаешь?"
   - Черт, да я знаю.
   Драго посмотрел на Стокберна. "Я скажу тебе. . . если ты сделаешь меня. . . Услуга."
   "Это что?"
   "Посиди со мной. Выпей со мной". Драго слегка повернул голову, указывая на деревянный стул по другую сторону стола от кровати. "Оставайся здесь . . . пока я не испущу свой призрак. Ты с-сделаешь это, Волк?
   Стокберн посмотрел на него сверху вниз. В глазах Драго мелькнул страх. Учитывая грабежи старого преступника, Стокберн не мог испытывать большого сочувствия. Обычный закон охотился за папой Драго в течение нескольких лет, но то, что Драго имел на него, - по крайней мере, до недавнего времени - было удачей. Ему всегда удавалось ускользнуть. Иногда удача стоила не меньше ловкости койота, чем обладал Рыжий Баском. Это и хладнокровная дикость.
   Поскольку в последние годы Драго не грабил никаких трофеев Wells Fargo, он избежал слежки за Стокберном. В основном за Драго охотились окружные шерифы и охотники за головами.
   Нет, Стокберн не мог сочувствовать старому койоту. Тем не менее, как-то он сделал. "Хорошо." Он пододвинул деревянный стул к кровати. - Я сяду с тобой.
   На столе стояла бутылка. Один с этикеткой. Большой детектив улыбнулся. Умирающий старый разбойник добрался даже до обычно каменного сердца команчей. По крайней мере, достаточно того, что она снабдила его бутылкой хорошего напитка, чтобы он выпил перед смертью, может быть, чтобы снять жало от укуса той пули в его груди.
   Стокберн выдернул пробку, плеснул в рюмку немного ликера и передал виски преступнику. Стакан был только один, поэтому Стокберн пил из бутылки.
   Он поставил бутылку на колено и посмотрел на Драго. Старый разбойник смотрел прямо перед собой на стену справа от взорванной двери. Он смотрел в пространство, но, казалось, чувствовал себя лучше. Все еще терзаемая болью, но с облегчением от того, что умираю не в одиночестве.
   - Хорошо, - подсказал ему детектив.
   "Еще кое-что." Драго повернулся к нему с волчьей улыбкой. "Расскажи мне свой секрет".
   Стокберн нахмурился, озадаченный. "Мой секрет?"
   - Ты знаешь - твой секрет . Единственная тайна, которую мы носим в своей душе и не хотим, чтобы кто-то другой знал. Все нормально. Ты можешь мне рассказать. Я умираю. Ты расскажешь мне свое, а я тебе свое. Это облегчит наши сердца".
   Стокберн задумался над этим, нахмурившись. Наконец, он пренебрежительно хмыкнул и сказал: "Первый - Рыжий".
   Баском отхлебнул виски, облизнул губы и поставил стакан на резко вздымающуюся и опускающуюся грудь. "Колодцы холодной воды. Отсиживался там, в старом эстрадном депо. Он и горстка других, оставшихся от нашей старой банды, и несколько головорезов, впервые вышедших на след совиных криков. Он отхлебнул виски, кашлянул и добавил сдавленным голосом: - По крайней мере, я так слышу. Я не видел Рэда больше дюжины лет. Никогда не заботился об этом. Люди просто рассказывают мне о нем. . . чтобы меня уязвить, по крайней мере.
   - Колодцы холодной воды, - сказал Стокберн и сделал глоток из бутылки. Старый лагерь охотников за шкурами, превратившийся в сценическую ретрансляционную станцию на старой Форт-Пьер-роуд, находился всего в полдня езды. Если он уедет отсюда завтра утром, то прибудет туда к полудню.
   "Твоя очередь."
   "Это что?"
   Драго улыбнулся, закрыв один глаз. - Расскажи мне свой секрет, Волк. И я скажу тебе свое.
   - Почему бы нам просто не посидеть здесь и не выпить, папа?
   "Ах, да ладно. Исполни последнее желание умирающего старика.
   Стокберн криво рассмеялся. - Мой секрет, да?
   "Ага."
   Детектив уставился на бутылку на колене. "Мой секрет."
   - Ты знаешь того. У всех нас есть один".
   - Ага, - кивнул он. - Я знаю одного.
   "Скажи-ка."
   Волк сделал большой глоток из бутылки. Ликер успокоил его внутренности, но его разум горел так же, как он всегда горел всякий раз, когда его мысли начинали исследовать эту старую горькую рану. Ту, которую он унесет с собой в могилу и, если есть запредельное, за его пределами.
   "Хорошо." Он медленно кивнул, снова глядя на бутылку. - Я открою тебе свой секрет, папа.
   Возможно, это дало бы ему некоторое облегчение. Что это может повредить? Как и сказал сам папа, старик умирал. У него не будет возможности рассказать кому-либо секрет Стокберна.
   Секрет .
  
   ГЛАВА 5 _
   "Около двадцати лет назад у меня был близкий друг - Майк Уэйн, - сказал Стокберн. "Майк и я вместе ездили на Пони-Экспрессе. Мы были просто детьми. Когда телеграф и железная дорога вытеснили "Экспресс" из бизнеса, мы с Майком соединили наши звезды, и мы получили работу по охране слитков в Сьерра-Неваде.
   "Майк и я - мы были неразлучны в те бесшабашные дни в золотом лагере. Как братья". Он усмехнулся. "Мы были как пожилая супружеская пара. Мы знали, о чем думали друг у друга, еще до того, как сказали это. Когда у тебя есть такой друг, ты никогда не чувствуешь себя одиноким, даже когда ты... понимаешь, о чем я, папа?
   - Ага, - прохрипел папа. - Я понимаю, что ты имеешь в виду, Волк.
   "Мы почти никогда не были одни - Майк и я. Как я уже сказал, мы были неразлучны. Пока Майк не нашел ему девушку в Сакраменто. Мы тогда были помощниками шерифа. Майк встретил Фанни в банке. Она была кассиром. Ну, они плюнули друг на друга. Ударился сильно. Однако они не оставили меня в стороне. Конечно нет. Мы ездили в отпуск вместе. Вместе гуляли по пляжу. Вместе ужинали по ночам, вместе играли в азартные игры, выпивали на крыльце нашего с Майком ночлежного дома до раннего утра.
   "Мы удвоили нашу работу и заработали достаточно денег, а вдобавок к азартным играм по выходным, что решили провести вместе десять дней в Сан-Франциско. Майк, Фанни и я. Майк попросил руки Фанни, и она согласилась, и мы собирались это отпраздновать. Мы остановились в одном и том же отеле - "Палас".
   Стокберн улыбнулся. "Ничего, кроме высокого класса для нас. Мы совершали ночные обходы всех танцевальных и игорных заведений. Мы были в самом разгаре там, во Фриско, когда Майка вызвали по семейным делам в Пасадену. Вот откуда был Майк. Он был из богатой семьи там внизу, хотя он был своего рода паршивой овцой клана, с авантюрной жилкой. В любом случае, когда его отозвали, мы с Фанни... . ".
   "Ага . . . ?" - сказал папа с ужасным тоном в голосе.
   "Фанни и я продолжали топать хвостами и... . . мы напились и. . . оказались вместе в постели".
   "Дерьмо."
   "Майк пришел рано утром, в свою и Фанни комнату. Нашел меня и Фанни. . . вместе."
   "Ад."
   "Он уставился на нас. Просто смотрел на нас. Никто из нас ничего не сказал. Мы с Фанни просто смотрели на Майка. Вся краска сошла с его лица. Я до сих пор вижу, как он исчезает, сменяясь болезненно-бледным цветом. Что-то вроде сочетания зеленого и желтого. Его глаза потемнели, как угли. Он смотрел на нас так, как будто его душа только что высохла и увяла".
   - Ах, черт, Волк. . ".
   "Он развернулся и вышел в холл. Я лежал, думая, что он ушел за пистолетом. Нам пришлось проверить наше оружие на стойке регистрации. Я думал, что он вернется и пристрелит меня. Я хотел, чтобы он. Вот как плохо я себя чувствовал. Я лежал и просто ждал, пока он закончит страдания. Фанни лежала, рыдая, в подушку рядом со мной.
   "Следующее, что я помню, я слышу сильный шум на улице. Женщина кричала, маленькая девочка плакала, а мужчина звал доктора. Я встал, подбежал к окну и выглянул. На путях канатной дороги лежал мужчина. Он был скрючен и окровавлен, одежда порвана и грязна. Я не мог видеть его лица, поэтому я оделся и выбежал. Конечно же, это был Майк".
   Стокберн глубоко вздохнул. "Он вышел перед канатной дорогой. Ударил его по полной. Он пролежал в больнице три дня. Он входил и выходил. Потом он умер".
   Стокберн откашлялся и посмотрел на отца, который смотрел на него в ответ, все еще тяжело дыша, но его глаза были прикованы к детективу.
   "Это мой секрет, - сказал Стокберн.
   "Ад. Это просто ужасно, Волк.
   - Дело в том, что я не знаю, почему я это сделал. Фанни не была особенно хорошенькой. Не больше, чем большинство. Проще, чем некоторые. Даже не очень индивидуально. Я даже не была уверена, что Майк нашел в ней. И все же я спал с ней. Я просто не знаю, почему я это сделал. До сих пор не знаю, почему".
   Он покачал головой, глядя в окно, озадаченность собственной внутренней тайной снова мучила его. "Больше я ее не видел. Понятия не имею, где она сейчас, и мне все равно. Но воспоминание о том утре. . . преследует меня." Он провел рукой по взлохмаченным волосам и по лицу и сказал в жалком разочаровании: "Я предал единственного настоящего друга, который у меня когда-либо был. И я убил его этим предательством".
   Он сделал успокаивающий вдох, хотя это не очень его успокоило. Он поднес бутылку к губам, сделал глубокий глоток. Это тоже мало помогло. Ничто не помогло, когда он начал размышлять о Майке Уэйне и Фэнни Олбрайт. О тьме и зле, которые должны оставаться в его собственном сердце, сбивая его с толку. Отталкивая его. Заставляя его хотеть протянуть руку и вырвать черный орган из его груди ручным мастерком.
   Странно, как боль не покидала его даже спустя столько лет. Ничто, казалось, не смягчало его.
   Даже не говорил об этом, как он только что поступил с умирающим старым преступником.
   Стокберн криво усмехнулся. "Я никогда никому не говорил этого раньше. Ни слова. Никто не знает. Просто я . . . а теперь ты, папа.
   - Ты таскал с собой тяжелую ношу, Волк.
   - Думаю, я продолжу носить его с собой.
   - Тебе не стало лучше от того, что ты это рассказал?
   "Я думал, что, может быть, буду, но я этого не делаю".
   - Мне очень жаль, - сказал Драго так, как будто он действительно был виноват.
   Стокберн сделал еще один глубокий вдох и перевел взгляд на старого преступника, который снова откинулся на подушку, тяжело дыша и уставившись в потолок. - Твоя очередь, папа.
   "Мне?" Папа улыбнулся, изучая потолок. Его дыхание походило на перекаченные мехи. "Мой секрет?" Он снова вздрогнул от боли в груди. Медленно он повернул голову к Стокберну и оттянул губы от маленьких, обесцвеченных зубов, которых у него осталось немного. "Мой секрет в том. . . Я . . . Я боюсь умереть. . . Волк. . ".
   И вдруг, вот так, свет покинул его глаза, и он перестал дышать. Он все еще смотрел на Стокберна, но больше ничего не видел. Его глаза были непрозрачны, как стекло.
   Волк некоторое время смотрел на него. Медленно он поднялся со стула, поставил бутылку на стол и провел пальцами по глазам старого преступника, навсегда закрыв их. "Теперь вам больше не придется об этом беспокоиться".
   Он смотрел на мертвеца, чувствуя пустоту внутри. Он поймал себя на том, что завидует старому Драго. По крайней мере, смерть положила конец его страданиям. Он мог бояться этого, но, вероятно, больше не боялся. Обычно так случалось, когда ты сталкивался с чем-то. Во всяком случае, чаще всего.
   Что же касается Стокберна, то ему приходилось каждый день жить с осознанием того, что он сделал со своим лучшим другом. Единственный настоящий друг, которого он когда-либо имел в мире.
   Какого черта он сделал такое?
   Узнает ли он когда-нибудь? Хотел ли он знать ?
   Вместо того, чтобы снять тяжесть с плеч, его признание отцу Драго только напомнило ему о бремени. Это заставило его снова задуматься об этом, снова ненавидя себя за то, что он сделал.
   Лучше не думать об этом, сказал он себе. У тебя нет времени думать об этом. Вам нужно думать о банде из двадцати с лишним человек помешанных на убийствах головорезов, известных как Орда Дьявола, которые в последнее время преследовали Северо-Тихоокеанскую железную дорогу - два крупных ограбления с десятками убитых, включая целые бригады обоих поездов чуть более чем через три месяца.
   Вот о чем вам нужно думать. Это ваша работа, чтобы запустить эту группу на землю. Или, за исключением этого - поскольку вы сильно уступаете в численности и даже легендарный Волк с рельсов не может справиться с таким количеством головорезов в одиночку - ваша задача состоит в том, чтобы найти убийц-грабителей и вызвать заместителей маршала США и армию США. срубить их или загнать.
   Их скорее всего срубят. Такая свирепая банда, как Орда, которая, похоже, любит убивать, никогда не будет взята под контроль. Они падут, сражаясь, и, вероятно, после того, как будет убито немало полицейских и солдат, их самих выгонят холодными лопатами. И скатертью дорога тоже.
   Кто они? Откуда, черт возьми, они взялись? Кто был их лидером?
   Все вопросы Стокберн надеялся узнать от Рэда Баскома завтра в Колд-Уотер-Уэллс.
   Он вернулся в холл и направился к лестнице. Он все еще чувствовал себя задумчивым. Он хотел сосредоточить свою энергию на своей работе, что означало Орду , как местные газеты окрестили банду. Но воспоминания о Майке Уэйне рассеялись медленно, как упрямый утренний туман после сильного дождя.
   Он спустился по лестнице, задумчиво нахмурив темные брови, затем внезапно остановился и взглянул на стол, за которым Сорли и два других панчера играли в покер. Они смотрели на Стокберна, и детектив сразу же почувствовал, что что-то не так.
   Мгновенно глаза всех троих мужчин заблестели. Так же мгновенно их глаза округлились, и они быстро, тревожно переглянулись. Сорли отодвинул стул назад и вскочил на ноги, сжав рукой рукоятки "Шофилда" на правом бедре.
   Двое других мужчин тоже поднялись на ноги. Когда Сорли отступил на шаг от стола, остальные отступили на один шаг и отошли от Сорли, давая себе место. Они также сомкнули руки на рукоятках шестизарядных револьверов в кобурах.
   Все взгляды были устремлены на Стокберна, довольно пляшущего с темными намерениями.
   Остановившись примерно на двух третях спуска по лестнице, он взялся правой рукой за правые перила. Его левая рука висела прямо на левой ноге. Он изучил людей, рассредоточенных вокруг стола примерно в тридцати футах от него, за лестницей и слева от него. Они были единственными в салоне.
   Бросив взгляд в переднее окно, он увидел, как команчи стряхивают Смока в загоне с амбара. Она медленно, тщательно вычесывала серое пальто, проводя другой рукой за кустами. Стокберн мог бы сказать, что она говорила с лошадью тихо, успокаивающе, с любовью, не обращая внимания на злые намерения всадников Макдональдов.
   Хороший. Он был рад, что она была снаружи. Вдали от возможного ошибочного раунда.
   Стокберн оглянулся на троих мужчин. Его седые усы слегка приподнялись, когда он понимающе улыбнулся. Сорли выпил ровно столько, чтобы быть опасным. Опасно глупо, но в то же время опасно.
   Управляющий ранчо улыбнулся в ответ. Несколько минут назад он не был уверен. Страх овладел им. После понижения уровня в его немаркированной бутылке еще на треть страх ушел. Мужество заменило его. Глупое мужество сорока стержней, но мужество все же.
   Теперь, клянусь Богом, он собирался это сделать. Он действительно собирался это сделать. Он собирался сам уничтожить легенду - Вольфа Стокберна. Разместите его собственное имя во всех газетах. Пусть каждый пастух и грабитель поездов между здесь и Абилин произносят его имя у костров и придают ему вид глубокого почтения.
   Он уговорил остальных присоединиться к нему. Они не выглядели такими нетерпеливыми, как Сорли, но справились с этим. У них было достаточно головорезов, чтобы стать настолько глупыми, чтобы примкнуть к дураку Сорли.
   - Трое против одного, - сказал Стокберн, все еще улыбаясь. - Мне это кажется несправедливым. Он действительно находил это забавным. Опасно, конечно, но смешно. Трое пьяных дураков посреди ниоткуда, пьяные с гнилой храбростью.
   "Ярмарка может пойти к черту!" - закричал Сорли, бормоча слова и дергая железом.
  
   ГЛАВА 6 _
   Дурак был медленнее, чем мог бы быть трезвым.
   Он мог держать пистолет в руке, но это преимущество в четверть секунды не пошло ему на пользу. Левосторонний "Миротворец" Стокберна был в его правой руке и ревел до того, как Сорли очистил кожу. Пуля выбила пыль из середины рубашки начальника ранчо, отбросив человека назад с отрывистым воплем, но не раньше, чем он выстрелил из своего Шофилда в груду пенни, десятицентовиков и пятицентовиков на столе перед ним.
   Пока двое других дураков очищали кожу, Стокберн бросил свой кольт в левую руку, а правой перекинул ноги через перила. Он упал на пол рядом с лестницей, а двое других принялись за работу со своими пистолетами, крича и стреляя.
   Пули вонзились в лестницу в том месте, где полсекунды назад стоял железнодорожный детектив. Один врезался в перила лестницы, плюнув щепками себе в волосы.
   Он приземлился на носки, затем бросился прямо на пол, держа правый кольт в правой руке. Выскальзывая из-под лестницы, он вытянул обе попперсы перед собой и слегка отодвинулся. Скотовод, стоявший справа от Сорли, заметил, как Стокберн спрыгнул с лестницы.
   С красным лицом и взволнованно крича, он выстрелил над головой Стокберна. Детектив открыл ответный огонь, проткнув горло пьяному дураку одной таблеткой, а вторая пуля 45-го калибра превратила левый глаз мужчины в клубничное варенье.
   Он вышел через створку окна позади него.
   Другой мужчина побежал вперед, расталкивая стулья со своего пути и стреляя через столы в Стокберна, который пробрался вперед и ушел мимо передней части лестницы, используя стол перед собой для укрытия.
   Четвертая и пятая пули ковбоя врезались в стол, отбросив новые осколки. Когда Стокберн подошел к левой стороне стола, он увидел, как к нему качнулся панчер с широко раскрытыми глазами и покрасневшим лицом.
   Он вскрикнул, понимая, что опоздал.
   Обе хорошенькие Миротворцы Стокберна громко заговорили. Обе пули 45-го калибра вонзились в грудь дурака, подняв его и отбросив назад, где он лежал на столе, болтая руками и ногами, как жук, насаженный на булавку. "Ой!" воскликнул он. - Ты убил меня, дьявол! Он скатился со стола и с глухим стуком упал на пол.
   Снаружи послышались бегущие шаги. Сапоги застучали по истертым доскам крыльца, затем команчи протиснулись в полуоткрытую дверь, запыхавшись и покраснев, оглядываясь по сторонам.
   "Волк?" - закричала она. " Волк ?"
   Стокберн тяжело поднялся на ноги. Он тоже тяжело дышал от напряжения и возбуждения от смены свинца. Это всегда было пугающе, но также и волнующе, хотя его не волновало, что он никогда больше не окажется в другом. Он был в избытке, и ему чертовски повезло, что он отделался от всех лишь несколькими незначительными ожогами и ссадинами. Однажды он получил пулю в ногу, но рана мгновенно зажила.
   Однако это был чертовски хороший способ выкинуть все дерьмо из головы. Дерьмо, как если бы ты предал своего лучшего друга, чтобы он вышел перед канатной дорогой.
   Команч с тревогой посмотрел на него. "Ты хороший?"
   - Нет, - сказал Стокберн. - Но я не ранен.
   * * *
   - Я рад, что ты пришел, Волк. Прошло много времени. Ваше здоровье."
   Стокберн взял свой наполовину наполненный стакан с виски. "Даже несмотря на кровь и разбитое стекло. . . ?"
   "Ну, я признаю, что вы немного требовательны к клиентуре".
   Посмеиваясь, он поднес свой стакан к стакану команчей и сделал глоток. Виски хорошо подействовало, согревая его внутренности и смягчая мысли, отгоняя Майка. Они вместе сидели в глубоком и древнем кресле из воловьей кожи на переднем крыльце Команча, Команч свернулся калачиком у него на коленях, как маленький ребенок, обхватив руками шею, прижавшись щекой к груди, оба были укрыты тяжелым торговым одеялом.
   После того, как Стокберн покончил с ковбоями, он и Команч вместе выпили пару стаканчиков. Шторм разразился ближе к вечеру и, скорее всего, убьет бизнес до конца дня, если только не прибудет упряжка мулов с небольшой командой голодных, жаждущих и влюбленных кожевников, ищущих укрытия от бури. Стокберн и Команч воспользовались тишиной и покоем, поднявшись в ее комнату и укрывшись от бури по-своему, охая, вздыхая и покусывая друг друга, пока далекие литавры били в небе над ними и вокруг них.
   Это был хороший прыжок, как это обычно бывает с команчами. У нее была жесткая, грубая внешность, но она была нежной любовницей. Кроме того, у нее не было никаких ожиданий, кроме того часа или около того, лежащего под простынями, сжимая пальцы ног друг друга и делая паузы, чтобы рассказать несколько шуток, посмеяться и прижаться друг к другу. Оба были достаточно взрослыми, чтобы знать лучше, чем влюбляться друг в друга.
   После этого, во время затишья бури, они оделись, спустились вниз и занялись мертвецами. Они вытащили папу и трех других мужчин из его банды в овраг, предварительно лишив их ценностей, которые Стокберн передал Команчам в качестве компенсации за обломки. Они нашли в сарае пару набитых деньгами переметных сумок, которые, вероятно, были добычей, которую они ограбили из банка в Пьере. Там был хороший кусок, а это значит, что у них, вероятно, не было возможности потратить свою добычу где-нибудь, кроме дома Команча.
   Банкир Пьер был бы счастлив.
   Стокберн подумал о том, чтобы похоронить папу должным образом на следующий день. В конце концов, этот человек услышал его секрет. Секрет . Но почему? Этот человек был дьяволом, как и все остальные. Кроме того, рытье могилы было чертовски обременительной задачей, на которую Стокберн просто не хотел.
   Если ты плохой, зачем притворяться, что ты хороший? Зачем бросать лицемерие в суп?
   Стокберн спрятал награбленное в сарае. Когда он доберется до телеграфа, он телеграфирует банкиру Пьеру с хорошими новостями, а также с местонахождением его денег. Этот человек и шериф округа Хьюз могли забрать его сами, поскольку Стокберн был детективом, а не курьером. Кроме того, у него была рыба покрупнее.
   Орда Дьявола.
   К тому времени, когда Стокберн и Команч снова погрузили скотобойню в кузов фургона, снова начался дождь и гром. Она заставит Билли Два Орла, мускулистого индейца, который время от времени работал на нее, когда он был трезв, отвезти мертвецов на ранчо Джорджа Макдональда вдоль Большого Совиного ручья. Так как они работали на липового, лайми мог закопать их или бросить индюкам, в зависимости от того, что, по его мнению, они заслуживали. У команчей было свое мнение о том, чего заслуживают свирепые коровники. Она сохранила их деньги на азартные игры в качестве частичного закрытия открытого счета троицы за выпивку и блуд.
   "Я не знаю, куда они потратили свои деньги здесь, - сказала Команч, пересчитывая деньги на барной стойке. "Мое место - единственный водопой и блудница на сто миль. Но у них, казалось, никогда не было достаточно, чтобы заплатить полностью".
   Во время затишья бури соседские докси занялись кое-какими делами. Несколько бывших охотников за шкурами, которые зарабатывали на жизнь рубкой леса, подъехали к маленькому шалашу на шаткой старой степной шхуне. Они были уже три листа на ветер, пели и передавали глиняный кувшин. Шторм, по-видимому, положил конец их дневной рубке леса. Да начнется вечеринка! Заранее заплатив команчам за их веселые ночи, согласно ее правилам, они пили, танцевали и пели с девушками, одна из которых играла на скрипке.
   Их тени плясали на окнах с красными занавесками.
   Один из мужчин громко пересказал кульминацию шутки, а остальные мужчины и "дамы" хрипло рассмеялись.
   - Хотел бы я услышать всю шутку, - сказал Команч, устроившись на коленях Стокберна.
   "Должно быть, денди".
   Дождь снова начался, подняв низкий рев. Вода, стекающая с крыши крыльца, проделала длинную узкую канавку в грязи двора внизу.
   - Ты не упомянул ее, Волк, - сказал Команч после того, как они прислушались к дождю. "Почему?"
   Молния сверкнула в небе на юге - палец белой ведьмы пронзил шар цвета барвинка.
   Он знал, что Команч имел в виду свою сестру Эмили. Его фермерская семья была убита мародерствующими шайеннами на западе Канзасской территории в 1858 году, и она была взята в плен, в то время как молодой Стокберн был пощажен только потому, что в хаосе дыма, крови, выстрелов, визжащих стрел, клубов дыма и пыли индейцы упустил из виду его.
   Его ударили дубинкой по голове и нокаутировали, и в течение многих лет он лелеял лишь смутное воспоминание о том, как его младшую сестру унесли, крича, через пони воющего храбреца.
   Единственный выживший после нападения, Стокберн выжил благодаря своему остроумию и охотничьему мастерству, пока в 1860 году его не нанял Пони-Экспресс. На протяжении многих лет, в свободное время и, возможно, чтобы не думать о Майке, он Я поехал искать Эмили в Канзасе и Небраске. Его надежда когда-нибудь найти ее возродилась, когда охотник из северной Небраски сказал ему, что в конце 60-х видел красивую молодую черноволосую белую девушку с кобальтовыми глазами верхом на стайке сиу.
   Эмили была хорошенькой девочкой с косичками, когда ее похитили. Учитывая красоту матери Стокберна и двух других сестер, Эмили вполне могла быть сейчас красивой молодой женщиной - почти тридцатилетней.
   Стокберн считал возможным, что шайенны обменяли или продали свою сестру сиу, чья исконная родина лежала к северу от Орегонской тропы на территории Дакота. Несколько лет назад, разыскивая Эмили, Стокберн остановился на пересечении двух относительно оживленных торговых путей и встретил команчей.
   Симпатичная женщина-полукровка была оазисом в степной пустыне. Оазис еды, питья, плотских удовольствий и информации. Путешественники всех мастей, проходившие через его шею Дакоты, в конце концов проходили здесь, и хотя команч во время своего последнего визита не слышал рассказов о черноволосой белой девушке с кобальтовыми глазами, живущей с индейцами, он всегда надеялся, что она это сделает.
   И что она в конце концов передаст ему эту информацию.
   - Ты всегда спрашиваешь, - сказал Команч после того, как ненадолго прогремел гром. "Обычно ее имя - первое слово, слетающее с ваших уст". Она повернула голову и вопросительно посмотрела на него. "Но не в этот раз. Почему?"
   - Боже мой, - сказал он, удивленный не меньше команчей. - Кажется, я сдался.
   Команч не сводила с него глаз. "У вас есть?"
   Стокберн убрал руку с ее бедра и снова опустил. "Почему бы еще я не спросил? Конечно, - сказал он, изучая дождь, падающий с крыши, как будто это был прилив его собственных непостижимых мотивов, - я думаю, что да.
   - Не сдавайся, Волк.
   Стокберн только покачал головой. Он не думал, что у него есть. Но у него было. Ему было грустно осознавать это.
   - Слишком много лет прошло, команчи. Господи, если Эмили еще жива, ей должно быть около тридцати. Ее взяли такой молодой. Черт, да она скорее индианка, чем белая. Наверное, не захочет иметь со мной ничего общего. Наверное, не говорил по-английски. Убить можно было любыми способами. Возможно, даже умер при родах".
   - И все же не сдавайся.
   "Почему бы и нет?" Стокберн нахмурился, глядя на хорошенькую женщину у себя на коленях.
   - Потому что я знаю, как важно для тебя найти ее.
   "Это? Думаю, это было так давно, что я даже не знаю".
   - Очевидно, иначе ты бы отпустил ее задолго до этого.
   Он поднял свой стакан и посмотрел через него поверх коричневой линии виски на прерывисто светящееся небо за дождем, падающим с крыши крыльца. - Она все, что у меня есть. Если она все еще там. Все остальные. . . моя семья . . . прошло."
   Его лучший друг тоже. Прошло.
   Вольф сделал большой глоток виски.
   - Мы чужаки, ты и я, Волк. Одиночки и аутсайдеры. Вот почему ты так и не женился и провел все эти годы в поисках сестры, которую забрали, когда ей было всего восемь лет. Давным-давно сдался бы любой другой. Потому что она все, что у тебя есть. Поиски ее - это все, что у вас есть. Взгляни на себя - тебе под сорок, а возвращаться в Канзас-Сити не за кем. Никто, кроме Wells Fargo.
   - Они мой работодатель, команчи. Вернее любого супруга. По крайней мере, на таком супруге я бы женился".
   "Может быть, ты недостаточно доверяешь себе".
   - Ты не думаешь? Он никогда не рассказывал ей о Майке. Он никогда бы этого не сделал.
   - Ты красивый дьявол. Вы можете сделать свой выбор.
   Да, но какое убожество скрывалось за этой красивой рожей? "Посмотрите, кто говорит."
   "Большинство мужчин не могут видеть дальше этого". Она потянулась, чтобы указать на повязку на левом глазу.
   - Если я здесь не в порядке, вы дайте мне знать. Но мы знакомы уже восемь лет, команч, а ты никогда... . . тебе известно. Ты так и не сказал мне, как потерял глаз.
   Она изогнула брови с обычной беззаботностью. - Ты никогда не спрашивал.
   - Думаю, я думал, что получу пулю за свои неприятности.
   - Я не знал, что ты боишься меня, Волк.
   Стокберн улыбнулся. - Может, поэтому ты мне так нравишься. Я просто немного боюсь". Он улыбнулся еще ярче и поцеловал ее в щеку.
   Тогда она тоже улыбнулась. Улыбка исчезла, но она продолжала смотреть прямо на него, ее лицо было всего в нескольких дюймах от его. "Мой первый муж. Вспыльчивый техасец, от которого меня предостерегала моя приемная семья.
   "Я понимаю."
   - Нет. Не совсем." Она отвела взгляд, потом снова посмотрела на него, и ее темно-карие глаза стали еще темнее. Далекая молния отражалась в нем плоско. "Видите ли, он застал меня спящей с его другом. Он застрелил своего друга в отеле Абилин и проткнул мне глаз каминной кочергой.
   Стокберн напрягся. Он смотрел на нее, приоткрыв губы, грудь медленно вздымалась при дыхании.
   "Однако история на этом не заканчивается, - сказал Команч. "Будьте уверены."
   "Они никогда этого не делают".
   Она широко улыбнулась, и в ее глазах заплясало ликование. "Я отобрал у него кочергу и забил ею до смерти. Затем я ускользнул из Абилина и бежал так далеко, как только мог, от Техаса". Она нахмурилась, изучая его. "Почему ты так смотришь на меня? Вы же не думали, что я святой?
   "Нет." Стокберн сглотнул. - Нет. Никто из нас. Он крепче обнял ее. Почему-то он поймал себя на смехе. Он продолжал смеяться. Он не знал почему, но смеялся и смеялся.
   Она посмотрела на него неуверенно. - Что смешного, Волк? Мой Лорд, я ужасен!"
   Стокберн засмеялся еще громче, так что дамы и их приятели, вероятно, могли слышать его в медовой лачуге.
   - Две горошины в стручке, дорогая, - сказал Стокберн, все еще смеясь. "Две горошины в стручке!"
  
   ГЛАВА 7 _
   На следующий день около часа дня Стокберн наклонился вперед в седле и туго прижался щекой к шее Смока. Четверть секунды спустя он услышал зловещий вой и почувствовал движение воздуха там, где был его лоб, прежде чем он увидел отблеск солнечного света от металла на вершине холма прямо впереди и справа от него.
   Пуля вонзилась в дерн позади него.
   Быстро двигаясь, Вольф вытащил свой репетир Winchester Yellowboy 1866 года выпуска из ножен, торчащих из-под его правой ноги. Взмахнув хорошенькой винтовкой, он хлестнул правым сапогом по седельному рожку, упал прямо на тропу и хлопнул Смока по левому бедру, крича: "Давай, Смоук! Иди по тропе, мальчик!"
   Детектив опустился на одно колено и поднял винчестер к плечу. Плохая древесина жадно глотающей сухого змея присела на вершине стога сена на юго-западе, примерно в сотне ярдов от позиции Стокберна. Вольф мог видеть только верхнюю часть туловища мужчины - голову и грудь в шляпе - на фоне яркого неба Дакоты позади него. Он также мог видеть винтовку, которую нехороший пекервуд снова навел на него.
   Детектив Wells Fargo позволил мужчине сделать первый выстрел. Второго он не выпустит.
   Стокберн прицелился в силуэт человека и нажал на курок. Винчестер взбрыкивал и ревел, из ствола вырывались дым и пламя. Пуля смахнула меловую грязь с обрыва, примерно в двух футах позади хрипящего без счета. Однако это настолько напугало человека, что его второй выстрел снова пролетел мимо намеченной цели, врезавшись в дерн позади Волка.
   "Да ладно, Стокберн, ты же не такой ржавый!" - ругал себя детектив, быстро нажимая на рычаг взвода "винчестера", выпуская в дело еще один патрон.
   В последнее время он так много путешествовал, с одной работы на другую, что у него не было времени посетить стрельбище, которое он устроил за своей ночлежкой в Канзас-Сити. Обычно он время от времени выплескивал ад из своих пустых бутылок из-под виски, просто чтобы не отставать от "Желтого мальчика", которого он купил новым в Уичито, когда был предводителем того прекрасного города на равнинах. В то время полупьяные, плохо одетые, развратные, испачканные чернилами новостные писаки прозвали его Волком, который приручил Уичито, или Волком Уичито. С тех пор, как он ездил на Пони-Экспрессе и доставлял важнейшую почту из Три-Майл-Ридж в Форт-Ларами с драгоценной мочилой , или почтовым мешком, целым, несмотря на то, что дюжина храбрецов в боевой раскраске преследовала его на каждом шагу, пока бросая в него свинец и стрелы, так называемые газетчики , казалось, следовали за ним повсюду, по крайней мере, по новостным кабелям, как голодные собаки, ищущие объедки от мягкого прикосновения.
   Он снова навел прицел на "желтого мальчика" и выстрелил. Он снова выстроил их в линию, снова выстрелил. Опять таки . . . и опять.
   Между вторым и третьим выстрелами силуэт на вершине утеса дернулся назад и в сторону. Человек повернул голову, чтобы посмотреть на Волка, как будто в момент шока, затем полностью отпрянул от обрыва, исчезнув из поля зрения Стокберна.
   "Понял его."
   Волк перезарядил "желтого мальчика" и быстро подошел к серому, стоявшему в сотне футов вверх по тропе. Лошадь повернулась к нему со скептическим взглядом, взъерошив холку. Смоук не любил, когда в него стреляли, не больше, чем его наездник.
   - Я знаю, Смок. Держа винчестер в одной руке, детектив вскочил на кожу. "Нет ничего хуже, чем сухое ущелье. В аду есть особое место для бушвакеров. Самый горячий чертов уголок!"
   Он развернул лошадь и направил ее вверх по тропе. Смок быстро качнулся в резкий галоп. Волк свернул лошадь с тропы и обогнул обрыв, с которого в него выстрелил мужчина. Местность вокруг него была колыхающимся на ветру морем желтовато-коричневой травы и мчащимися облачными тенями.
   Кустарник как раз ехал по длинному, пологому юго-западному склону утеса, направляясь в сторону от Стокберна. В пятидесяти ярдах человек ехал, сгорбившись в седле и, казалось, отдавая предпочтение левой руке.
   Стокберн остановил Смока и повернул его так, что его плечо было направлено на убегающего стрелка. Стокберн выстрелил в винчестер новым патроном, поднял винтовку к плечу и навел прицел на быстро уменьшающуюся фигуру лошади и всадника.
   Смоук был хорошо обучен. Лошадь стояла неподвижно, едва дыша.
   Стокберн учитывал ветер и расстояние, а также тот факт, что его цель удалялась от него по слегка колеблющейся линии. Он сделал вдох, задержал дыхание, нажал на курок.
   Желтый Мальчик взбрыкнул и заревел.
   Всадник продолжал ускакать. Одна секунда . . . еще один . . . и другой.
   Мужчина вздрогнул, наклонившись вперед по пояс. Он прогнулся еще дальше вперед, пока ветер не сорвал с его головы шляпу. Он свалился на правую холку своего все еще скачущего галопом скакуна еще на несколько шагов, прежде чем соскользнуть вниз по боку лошади. Он упал на землю, подпрыгнул и покатился. Трава была такой высокой, что Стокберн не мог видеть самого человека, но мог видеть движущиеся кусты.
   Кисть перестала двигаться.
   Лошадь скакала прямо по прерии, становясь все меньше и меньше на фоне широкого голубого горизонта.
   "Пойдем курить. Привет! Стокберн поскакал туда, где в последний раз видел, как шевелится трава.
   Минуту спустя он замедлил Смока до шага и остановил лошадь. Он посмотрел на бушвакера. Он был еще жив, но сильно пострадал. Из рваной раны на левом плече сочилась кровь. Он был высоким и длиннолицым, с большим носом и выпуклым лбом с родимым пятном в форме звезды. Взгляд мужчины поднялся на Стокберна. Они были яркими и острыми от боли; в то же время они были темны от страдания.
   "Будь ты проклят, Стокберн. Смотри, что ты сделал. Ты убил меня!"
   "Лео Крэбб".
   "Вот так."
   - Как ты узнал, что это я на тропе?
   "Остеклил тебя издалека. Я узнаю крупного мужчину с седыми волосами и в черном сомбреро, едущего на этой рыжей седой лошади где угодно".
   "Хорошо. Теперь, когда мы это прикрыли, почему ты пытался меня задеть, Лео?
   Крэббед вздрогнул, когда его пронзила боль. - Ты ищешь Баскома, не так ли? . . . золото . . . ?"
   "Я ищу Баскома. Просто хотел немного поболтать с ним.
   "О золоте".
   Стокберн спустил свое худощавое тело с седла и опустился на колено рядом с умирающим Лео Крэббом. - Какое золото?
   Крэббед хмуро посмотрел на него, изучая его скептически, подозрительно. "Вы знаете, что такое золото. Fixx не хотел, чтобы кто-то усложнял ситуацию. Вот почему он отправил меня сюда. . . на этом блефе. . . чтобы сообщить ему, кто едет в Колодец Уотер. Чтобы отговорить их, которые не выглядят так, как будто они нужны. . ".
   - Фикс? Стокберн пролистал папку с твердыми чемоданами, хранившуюся в его памяти. - Ты имеешь в виду Лонигана Фиксса?
   "Ага. Лониган Фикс. Кто еще?"
   "Значит, Bascom действительно находится в Cold Water Wells".
   Крэбб снова сердито посмотрел на Стокберна, как будто думал, что детектив играет с ним в какую-то игру. - Ты знал это, - сказал он сквозь сухой смешок. - Вот почему ты здесь.
   Волк был рад, что его путешествие не было напрасным. Однако тот факт, что Лониган Фикс тоже был в городе, мог все усложнить.
   Фикс был членом старой банды Баскома, хотя Стокберн почти ничего не слышал о нем за десять лет, прошедшие с тех пор, как он посадил Баскома за решетку. Когда он думал о Лонигане Фикссе, что случалось нечасто, он полагал, что кто-то другой посадил его или наказал, или, может быть, он спрятался в Мексике, избегая ордеров на арест и охотников за головами.
   Должно быть, понадобилось что-то большое, очень большое, чтобы выманить старую крысу из укрытия.
   - А как насчет золота, Лео? О каком золоте ты говоришь?
   Он ждал ответа. Это не пришло. Это не придет. Крэбб смотрел на него снизу вверх, но лицо его было бесстрастным, а глаза были холодными и неподвижными в смерти, хотя оттенок страха и замешательства, которые человек чувствовал перед перспективой собственной неминуемой кончины, еще не исчез полностью. Это будет через минуту или две. К тому времени, как он войдет в ритм копания угля для Старого Вельзевула, поддерживая топят топки в аду, его уже не будет.
   Стокберн выругался. Он смотрел поверх колеблемой ветром травы и полосатых теней на юго-запад. За следующей излучиной холмов лежали Колодцы Холодной Воды.
   - Какое золото?
   Ну что ж. Не имело значения. Он был там, чтобы поговорить с Баскомом об Орде Дьявола. Он не будет отвлекаться на второстепенные дела. Его больше не будет отвлекать и Лео Крэбб.
   Если он наткнется на Лонигана Фиксса в Колодцах Холодной Воды, он скажет старому негодяю, где найти Крэбба. Было решено, что Стокберн, скорее всего, наткнется на старого преступника, так как в последний раз, когда он проезжал через маленькое поселение снабженцев фермы и ранчо, оно было достаточно маленьким, чтобы, стоя на восточной окраине города, можно было практически поговорить с ним. кто-то стоит на западном краю, не повышая голоса слишком сильно.
  
   ГЛАВА 8 _
   Стокберн спустился с последнего холма и примерно через двадцать минут въехал в город. Она не сильно выросла с тех пор, как он в последний раз проезжал через нее. Там было около дюжины хозяйственных построек - покосившиеся, посеребренные солнцем постройки из тополя с крышами из щебня, жести или просмоленного гравия. Салон "Красная луна" стоял там же, где и в прошлый раз, когда он остановился, чтобы намочить свисток, и закончил тем, что проветривал торговца виски-полукровку Чарли Кроу.
   Волк не преследовал Ворона, но Ворон наставил на него пистолет, пока он стоял у стойки, потягивая рюмку "Громовой горы" и развлекаясь милыми пустяками, которые шептала ему на ухо не лишенная аппетита юная докси. Кроу попал в горб, когда Стокберн убил старшего брата Кроу, Уиллиса, который был частью банды, грабившей товары, перевозившиеся по железной дороге Хелена, Дакота и Северная Центральная железная дорога. Поскольку Wells Fargo застраховала груз, Стокберна послали задержать воров и награбленное ими мясо - тридцать пять бычков направлялись в Чикаго.
   Он не убил Уиллиса, а только подстрелил его, но лошадь Уиллиса прикончила его, когда он упал с седла, и разгневанная лошадь ударила его ногой по голове, расколов ее настежь, как топор, вонзившийся в спелую мускусную дыню. Однако у Вольфа не было возможности объяснить ситуацию Чарли Кроу. Кроу зловеще молчал первые шесть или семь минут после того, как Стокберн вошел в салун "Красная луна". Однако Стокберн заметил, что мужчина взглянул на него с того места, где Чарли стоял в другом конце бара.
   Внезапно, как удар ромбовидной спины, Чарли швырнул бутылку с пивом и сказал: "Ах, черт!" и шлепнул кожу. Стокберн оттолкнул докси в сторону и трижды выстрелил Чарли в грудь - плотный узор прямо над сердцем торговца виски. Чарли выстрелил в медную рейку у основания бара. Рикошет снес ему кончик носа. Это не имело значения. К тому времени Чарли уже перестал дышать. Он был мертв еще до того, как упал на пол.
   Въезжая в город, Стокберн заметил полдюжины лошадей, привязанных к двум сцепным стойкам, обращенным к Красной Луне. Он привязал Смока к перилам рядом с симпатичным соррелом с седлом в мексиканском стиле, затем смахнул пыль с его одежды сомбреро, вернул цилиндр на голову и протолкнул крылья летучей мыши.
   Он остановился прямо внутри, чтобы посмотреть, с кем он будет делить окрестности. Всегда приятно знать заранее, на случай, если он выпьет - и, возможно, поменяется свинцом - с другими Чарли Кроу.
   Шестеро мужчин сидели за двумя столиками справа от него. Четыре в одном. Двое в другом. Эти двое играли в карты. Четверо просто развалились на стульях и пили. Некоторые носили шляпы. Другие положили свои шляпы на столы. Группа из четырех человек была в глубоких загарах. Темно-бронзовый загар, выжженный солнцем у мужчины в Мексике. Все они были одеты для длинной извилистой тропы, у них было одно или два подержанных и ухоженных шестизарядных ружья.
   Если это и был Лониган Фикс, Стокберн его не узнал. Он видел его всего один раз, и то было очень давно. Он был одним из немногих, кто ускользнул от коварного Волка с Рельсов.
   Все они проницательно изучали Стокберна, некоторые щурились от табачного дыма.
   Стокберн подошел к бару вдоль левой стены. За ним стоял коренастый мужчина в фартуке и читал газету, разбросанную по лесу. На стойке справа от газеты стоял мешочек с табаком Дарем, рядом с пепельницей, вырезанной из герметичной жестяной банки, из которой наполовину выкуренный квирли выпускал в воздух легкий голубой дым.
   - Чем я могу вам помочь, сеньор? - сказал бармен, иронически ухмыляясь. Он был из тех, кто любил привносить в свою речь немного мексиканца, независимо от того, разговаривал он с мексиканцем или нет. Это забавляло его. Его выцветшие серые глаза блестели, хотя их было трудно разглядеть в румяной, веснушчатой, румяной плоти вокруг них.
   Стокберн положил руки на стойку, растопырив пальцы. - Где Рыжий Баском?
   В зеркало задней стойки он увидел, как все шесть голов позади него повернулись к нему. Он выбрал Лонигана Фиксса. Он не узнал его из-за окладистой седой бороды, которую он, должно быть, отрастил в Мексике. С темной бородой и загорелой кожей почти цвета красного дерева он действительно походил на мексиканца.
   Мексиканец, выросший до сала средних лет.
   У него даже сомбреро стояло на столе возле левого локтя. Мексиканский вариант с декоративной строчкой вокруг низкой соломенной короны в форме пули.
   Взгляд Фиксса встретился со взглядом Стокберна.
   Детектив улыбнулся и слегка помахал мужчине в зеркале. - Будь я проклят, - сказал он, посмеиваясь и хлопая по стойке бара. - Я готов поклясться, что ты давно умер от мексиканского пони где-нибудь на берегу Моря Кортеса, уродливый поросенок!
   Фикс и остальные пятеро мужчин, включая двоих, сидевших за собственным столом, одновременно вскочили на ноги. Все шлепали кожей и ободранным железом.
   Стокберн предвидел это. Он понял это с той самой секунды, как имя Рыжего Баскома сорвалось с его губ. Вот почему у него была фора, он перепрыгнул через стойку как раз в тот момент, когда шестеро мужчин щелкнули молотками. "Слезай, фартук!" - заорал он, перелетев через дальний конец бара и рухнув на пол. - Если только ты не хочешь, чтобы дневной свет прошел сквозь тебя!
   Большой мужчина вырвался с девичьим воплем и бросился на пол. Бородавки уже ревели, пули врезались в стойку и разбивали вдребезги зеркало задней стойки, а также бутылки, стоявшие на полках.
   Ликер из разбитых бутылок полился дождем на Стокберна и вокруг него, когда он, сев, расстегнул кобуры обоих Миротворцев. Он потерял свою шляпу, когда взлетел в воздух, и подобрал ее, швырнув влево к входной двери с конца бара, чтобы на нее не попало чрезмерное количество бокала и ликера.
   Он был особенно о своей шляпе.
   Держа оба ствола Кольта в руках, прислонившись спиной к полке под стойкой, он ждал. Он был рад, что передняя часть бара была обшита деревянными панелями, достаточно толстыми, чтобы пули не могли прорваться сквозь нее.
   Стрельба быстро стихла.
   Он остановился.
   Тишина, если не считать рыданий бармена, который лежал лицом вниз на полу рядом со Стокберном, справа от детектива, лицом к задней стойке. Фартук был на нем изрядно застеклен, а его белая рубашка была пропитана ликером, так что Стокберн мог видеть мягкую болезненно-белую плоть мужчины сквозь хлопок.
   - Стокберн? - крикнул один из нападавших с дальнего конца комнаты. Прошло пару секунд. Затем громче: "Стокберн?"
   - Мы его ударили? - тихо спросил один из других, срывающимся от опасения голосом.
   - Есть только один способ выяснить это, - сказал человек, заговоривший первым - вероятно, Лониган Фикс. Стокберн не знал голоса этого человека. - Дик, ты иди туда. Джимми, ты обойди это... Лониган Фикс не закончил заказ. Он увидел, как Стокберн поднял голову над стойкой и вытянул над ней оба кольта, улыбаясь своей ледяной, хладнокровной, смертельной улыбкой Рельсового Волка.
   Многие мужчины ушли в могилу с этой ухмылкой на сетчатке глаза. Туда же направлялись еще шестеро.
   Стокберн выстрелил в Лонигана первым.
   С остальными пятью было не так просто, как с Лониганом, который за полсекунды до того, как умер от пули в лбу, понял, что Стокберн набросился на него. Старый разбойник на мгновение застыл, и, прежде чем он смог прийти в себя, он пожимал руку вилкохвостому дьяволу.
   Остальные тоже запаниковали, дергаясь, пытаясь решить, следует ли им пригнуться и прикрыться или открыть ответный огонь. Стокберн застал их всех в этом темном мире нерешительности. Он перестрелял их всех, как уток на мельнице.
   Хлопнуть! Хлопнуть! Бах Бах бах!
   Один с криком бросился за стол. Стокберн просто подставил его. В панике мужчина поднялся на ноги и побежал к летучим мышам.
   Не успел он сделать и трех шагов, как Стокберн, неуклонно следя за целью своим правым кольтом, спокойно просверлил мужчине правое ухо пулей 45-го калибра. Пуля вышла с левой стороны головы мужчины и пробила фортепиано, примыкающее к передней стене справа от двери.
   Пуля попала в клавишу из слоновой кости, и пианино зазвенело!
   Стокберн снова повернулся лицом к комнате. Все пятеро погибли, один из них остался жив. Стокберн не мог сказать, какой именно. Слишком много теней. Но он мог слышать, как все еще живой человек говорил - скорее кряхтя: "О, Боже; О Боже; О Боже . . ".
   "Это кто?" - спросил Стокберн, щурясь сквозь просеивающий пороховой дым с гнилостным запахом.
   Фартук остался лежать животом на полу. Он читал молитву Господню.
   - Оставайтесь на месте, бармен.
   Стокберн перелез через стойку. Он шагнул вперед, оглядевшись, Миротворцы протянули руку. Он увидел руку, потянувшуюся к "смит-и-вессону" 44-го калибра с выгравированными на ореховой рукоятке инициалами "Т.Дж.". Рука была толстой, коричневой и волосатой.
   - Ти Джей Ганновер? - сказал Стокберн. Еще один член старой банды Рэда Баскома. Стокберн искренне думал, что он мертв. Он слышал, что Ганновер был убит пьяной шлюхой в Финиксе несколько лет назад.
   Голова, принадлежащая протянутой руке, повернулась и посмотрела на Стокберна. Угольно-черные глаза слишком широко расставлены на длинном лошадином лице под шапкой вьющихся черных волос. У мужчины был серебряный верхний передний зуб. Ганновер, хорошо. Никогда не верьте тому, что слышите, но не проверили своими глазами.
   Он открыл рот и раздул ноздрю, но проклятие, которое, вероятно, готовилось, не успело слететь с его губ, прежде чем Кольт Стокберна взревел.
   "Теперь он мертв", - сказал Стокберн. - И это факт.
  
   ГЛАВА 9 _
   "О, господи, посмотри на мой дом! Посмотри на мое место! Вы только посмотрите на это место!"
   "Я должен признать, что десять минут назад он выглядел намного лучше".
   "Только посмотри на это!"
   Коренастый бармен вышел из-за барной стойки, его рубашка сзади промокла от пролитого ликера. Битое стекло все еще цеплялось за его плечи и усеяло почти лысую голову. Он простер руки перед собой, как бы в мольбе. Он все еще всхлипывал от испуга, но к страху примешивалась изрядная доля горя из-за состояния его делового заведения.
   - Я вижу это и прошу прощения за свое участие в этом, амиго. Стокберн обошел барную стойку и пригнулся, чтобы рассмотреть полки под ней. Они были не только пусты, но и изрешечены пулями. Когда он нашел бутылку с этикеткой - оказалось, одну из очень немногих бутылок с этикеткой в помещении, - он поставил ее на изрешеченную пулями стойку и выдернул пробку из горлышка. "Я мало что мог сделать. Я просто задал достаточно простой вопрос. . . Кстати, ответа на него я все еще жду". Он нашел неповрежденную рюмку и поставил ее на стойку рядом с бутылкой.
   "Посмотрите на кровь! Боже мой, это повсюду!"
   "Я вижу это. Я могу только сказать, что я благодарен, что мой тоже не там".
   "Мне понадобится два-три дня, чтобы убрать это".
   - Я бы сказал, что ты прав. Даже с помощью. И еще раз прошу прощения. У тебя это выглядело очень красиво. Дрисколл отпустил его, чтобы между досками был виден дневной свет. Вы хорошо побелили стены. А эти окна - они были новые?
   "Да, они были новыми! Мне они тоже копейки стоили! Привезли их из Бисмарка. Сто двадцать миль!"
   Стокберн отхлебнул виски. Неплохой бурбон для этого перешейка дикой прерии. - Должно быть, вы купили это место у Дрисколла с тех пор, как я в последний раз проезжал здесь.
   Буфетчик все еще спотыкался, как пьяный, мотал головой, щеки его распухли и покраснели от слез. "Он позвал меня сюда, чтобы я согласился с ним. Он был моим зятем. Его жена Мэри - моя сестра.
   - Значит, он все еще в городе?
   "Нет." Бармен был глубоко рассеян. Он споткнулся о ножку стула, а затем сказал: . . да, он все еще здесь. Он на кладбище. Он все еще здесь, но он мертв. Боюсь, совсем мертвый.
   "Действительно? Это очень плохо. Мне нравился Джим". Стокберн имел в виду именно это. Джим Дрисколл был хорошим парнем. Не очень трудолюбивый, однако, что было ясно видно из того факта, что он позволил салуну развалиться, пока он принадлежал ему. Стокберн вспомнил, как видел крыс, грызущих остатки пищи возле пианино, и птичье гнездо на потолочной балке. "Что случилось? Сердце?"
   Дрисколл жаловался Стокберну на боли в груди.
   Бармен остановился, чтобы посмотреть на одного из мертвецов, затем повернулся к высокому седовласому сыщику с седыми усами, стоявшему за стойкой. Большой фартук раздраженно нахмурился. Понятно, что он был не в болтливом настроении. "Хм?"
   "Я спросил, Джим умер от болезни сердца? В прошлый раз, когда я проходил здесь, он жаловался на боли в груди.
   "Его повесил местный комитет бдительности".
   "Нет! Джим?"
   "Да." Бармен подобрал опрокинутый стул и покачал головой на кровь на полу вокруг него. - Его поймали на краже скота.
   "Мне трудно в это поверить."
   - Ну, по правде говоря, он занимался этим годами. Он рассказал мне все об этом после того, как заманил меня сюда из Питтсбурга, чтобы я присоединился к нему. Он прятал деньги в ящике в подвале его и Мэри. Оказывается, у него была дама на стороне. Об этом он мне не сказал, но Мэри нашла записи, которыми они обменялись. Любовные заметки. Скорее описательный. Местная дама. Тоже женат. Она даже имела наглость присутствовать на похоронах Джима.
   "Нет!"
   Бармен снова повернулся к Стокберну. "С мужем !"
   Детектив покачал головой, искренне удивленный рассказом, пытаясь сопоставить его с тем Джимом Дрисколлом, которого он знал. "Просто показывает, что нельзя ничего рассказывать о людях".
   - Нет, конечно, нельзя.
   - Повесил его, да?
   Бармен случайно наступил на лужу крови, поднял ногу, чтобы увидеть слизь на подошве своего ботинка, и скривился. - Играл головой в колыбель, хорошо. Нашли его однажды ночью с восемью головами ворованной говядины и повесили на тополе.
   "Пограничное правосудие".
   - Очаровательно, не так ли?
   Стокберн допил остатки бурбона, проглотил и поставил пустой стакан обратно на стойку. Он вытащил один из своих пустых кольтов и начал перезаряжать. "Что ж, мои соболезнования вам и его жене. Это тяжелая новость. Но если вы не возражаете вернуться к первоначальному вопросу . . ".
   Бармен вернулся в бар. Он вздохнул и недоверчиво посмотрел на Стокберна. - Оригинальный вопрос?
   "Да, тот, что коснулся пламенем фитиля Лонигана Фиксса и других крепких орешков, лежащих мертвыми там внизу".
   Бармен в изумлении хлопнул по стойке. "Надеюсь, ты простишь меня, хомбре, но после всего, что произошло за такое короткое время - разорения моего дома, не меньше, - я забыл, что это было!"
   Стокберн бросил перезаряженный "Миротворец" в кобуру, снова наполнил рюмку и передал ее через стойку бармену. "Красный Баском".
   "Ой. Верно." Бармен поморщился и снова покачал головой, несомненно, вспомнив фиаско, последовавшее за первым упоминанием имени Баскома. "Что насчет него?"
   Стокберн начал перезаряжать свой второй "Миротворец" из патронов на ленте. "Где он?"
   Бармен потрогал наполненную рюмку, затем осторожно повернулся к мертвецам, лежащим вокруг него.
   - Не волнуйтесь, - сказал Стокберн. "Им подпилили рога и вырвали зубы".
   "Да, да. . . Что ж." Бармен вздохнул, взял стакан и опрокинул всю стопку. Мгновенно его лицо, побледневшее, как мокрая рубашка, вспыхнуло ярко-красным. Он поставил стакан обратно на стойку, провел толстой веснушчатой рукой по пухлым губам и сказал: - Он у дочери. Она заботится о нем. Я слышал, он умирает.
   - Дом его дочери?
   "Да. Она живет здесь. Она замужем за владельцем магазина Фредом Лоутоном. Несчастная дама - Пегги. Никогда не улыбаться. У нее еще меньше причин улыбаться теперь, когда этот старый преступник переехал в ее дом, желая, чтобы она позаботилась о нем в его последние дни".
   Стокберн крутанул цилиндр второго заряженного кольта и бросил красивую штуку в кобуру на правом бедре. "Итак, Баском приехал сюда, чтобы его дочь и ее муж заботились о нем, пока он не умрет".
   "Это примерно его размер. По крайней мере, это то, что я слышу. Самого Баскома я никогда не видел. Просто слышал истории.
   Стокберн посмотрел на Лонигана Фиксса и остальных пятерых просроченных совиных криков. - Что эти люди здесь делали?
   "Они искали немного золота, которое Баском, очевидно, где-то спрятал".
   "Ах". Это было золото, о котором говорил Лео Крэбб.
   "Какая?"
   "Ничего такого." Стокберн вынул из кармана пальто пакет с "Дурхэмом" и начал курить. - Расскажи мне о золоте.
   - Я знаю только то, о чем говорили эти шакалы. Фартук мотнул подбородком в сторону мертвецов. "Очевидно, до того, как Баском провел время в тюрьме, он обманул одного из членов своей банды и в итоге получил значительную часть добычи, которую отложил на пенсию".
   "У него было предвидение. Ты должен дать ему это".
   - Они, - Фартук снова дернул подбородком в сторону мертвецов, - надеялись, что он расскажет им, где спрятал добычу, прежде чем уйти. Время от времени они приходили туда, в дом Лоутона, по одному и по двое, со шляпами в руках, и какое-то время сидели со старым кудрявым волком, надеясь, как я полагаю, расположить к себе.
   Бармен плеснул еще немного виски в свой стакан. "Мне кажется, он оставил бы его дочери и зятю, но, может быть, он решил, что они не нуждаются в нем, так как Лоутон владеет торговым центром и, кажется, ведет бойкий бизнес благодаря владельцам ранчо и фермерам, выращивающим пшеницу. . Я слышал, как двое из них, - он снова кивнул в сторону мертвецов, - разговаривали на днях, и, похоже, они собирались стать жестче, если понадобится.
   "Должно быть чертовски много золота, чтобы вывести Фиксса и остальных из Старой Мексики".
   Бармен пожал плечами. "Должно быть." Он глотнул виски. "Эти негодяи поставили весь город в тупик, включая меня. Я знал, что они будут проблемой, и, конечно же, они были". Он обвиняюще нахмурил брови на Стокберна.
   - Я просто задал простой вопрос, - сказал детектив.
   - Я слышал, ничто не остается простым, когда ты рядом.
   Стокберн выстрелил из своей причуды и выгнул бровь, глядя на мужчину. "Ты знаешь кто я?"
   "Вольф Стокберн. Ваша репутация опережает вас. По крайней мере, недавно я читал о вас статьи в газетах. Днем бизнес здесь замедляется, прежде чем приезжают панчеры, чтобы топать с поднятыми хвостами. У меня достаточно времени, чтобы почитать газеты, которые всегда привозят мне парочка путешествующих барабанщиков из Бисмарка и Фарго.
   - Да, сэр, - продолжал фартук, укоризненно изучая крупного сыщика, - все не так просто, когда в городе появился Рельсовый Волк. Насилие следует за вами, "как лань синица по пятам за матерью". Он криво усмехнулся. "Что есть прямая цитата".
   "Хм." Стокберн сделал еще одну глубокую затяжку. "Я пропустил это. Есть в этом смысл.
   "Оно делает."
   - Скажи, а где Пи-Ви Тодд? Я полагал, что он уже здесь. Стрельба, должно быть, была слышна от одного конца города до другого".
   Пи-Ви Тодд был ковбоем, ставшим городским маршалом. Он носил пятиконечную звезду в Холодной Уотер-Уэллс уже десять лет, а то и больше, хотя и не очень хорошо. Но город был достаточно мал, и ему действительно не нужен был хороший законник. На самом деле Стокберн был немного удивлен, что у него вообще есть законник.
   "Мертвый."
   - Вы не говорите!
   "Сердце."
   "Действительно?"
   - Напал на старичка Пи-Ви, когда он был в уборной за тюрьмой. Пропал без вести больше недели. Весь город казался ему высоким и низким. Наконец кто-то догадался проверить флигель. Это было в январе прошлого года. Он сидел там, застыв, как мраморная статуя, в старых мешковатых джинсах, натянутых на лодыжки, и с раскрытым каталогом Montgomery Ward на коленях".
   "Проклятие." Стокберн покачал головой. "Я считаю, что есть худшие пути, чем сидеть в дерьме с Книгой желаний".
   "У человека были свои мечты".
   "Ну вот". Стокберн сделал еще пару затяжек из своего квирли, затем бросил его на пол и раздавил ботинком. - Что ж, если ты укажешь мне дорогу к дому Лоутона, я пойду.
   Он получил указания, снова наполнил рюмку, допил бурбон и направился к летучим крылышкам. - Добрый день, амиго.
  
   ГЛАВА 10 _
   Волк свернул со Смоука с главной дороги города и направился на север по второстепенной улице, которая представляла собой просто двухколейную тропу для фургонов, которая вела за город и вилась змеей в обширный травянистый океан прерий за его пределами.
   В двухстах ярдах от города она упала в чашу, а затем еще в двухстах ярдах за чашей, издалека похожая на коричневую нить, взобралась еще на один низкий выступ холмов и исчезла на другой стороне.
   Она вела к LT Connected, Diamond J и Box 7, как знал Стокберн, поскольку он уже путешествовал по этой стране, преследуя грабителей поездов и разыскивая свою сестру. На самом деле, он обнаружил, что ищет ее даже сейчас, хотя бы одной частью своего разума. Та часть, которая всегда искала Эмили, заставила его остановить Смока, когда он проехал всего один городской квартал от главной улицы Колд Уотер Уэллс.
   Женщина в простом сером мешковатом платье стояла в дальнем углу скромной бревенчатой лачуги с провисшим крыльцом. Деревянной палкой она колотила пару разноцветных ковриков, висевших на веревке. Волосы у нее были длинные и черные, заплетенные в одну толстую косу. Под подбородком был повязан пестрый батистовый платок; он ярко колыхался на ветру прерии, сверкая на солнце. Двое маленьких детей играли с пятнистым щенком в кустах рядом с несколькими корытами, стоявшими в высокой траве вокруг кучи нарезанных дров.
   Стокберн сидел за спиной Смока, изучая женщину. Она в основном отворачивалась от него, когда выбивала коврики, заставляя пыль подниматься в залитом солнцем воздухе.
   Он не мог видеть ее лица. Он ждал, пока она повернется к нему. Только тогда он мог пройти. Он не мог проехать мимо нее, как не мог проехать мимо темноволосой женщины примерно того же возраста, что и Эмили, если бы она была еще жива.
   Нет, пока он не узнал, что это была не Эмили.
   Но откуда он мог это знать? Откуда он вообще это знал? Прошло столько лет. Как он мог опознать ее спустя столько времени? Как она могла его опознать? Ей было всего восемь, когда ее похитили. Ему было пятнадцать. Он был мужчиной, вступившим в ранний средний возраст.
   Тем не менее, он думал, что знает. Почему-то он думал, что знает. . .
   Один из детей, маленькая круглолицая девочка с шапочкой прямых каштановых волос, указала пухлым мокрым пальцем на Стокберна и сказала что-то, чего он не мог расслышать из-за гула ветра. Женщина взглянула на девочку.
   Она перестала бить ковры и повернула голову в сторону Стокберна, следуя за указующим пальцем маленькой девочки.
   Глаза женщины встретились со взглядом Стокберна, и она немного дернулась назад, вздрогнула и задохнулась, уронила палку и положила руку на грудь.
   "Oh mein Gott, du hast mich erschreckt!" - воскликнула она. О Боже, ты меня напугал.
   Стокберн поднял руку ладонью наружу в извинении. Он улыбнулся, прижал поля шляпы к женщине, подтолкнул Смока каблуками своих ботинок без шпор и продолжил путь на север по двухколейной дороге.
   Это была не Эмили. Правда, сиу могли продать ее немецкой семье. Эта прерия кишела немцами и русскими. Но лицо было не то.
   Он вспомнил лицо восьмилетней сестры. Оно врезалось в его разум так, что он видел его каждое утро, просыпаясь; это был последний образ, который он видел каждую ночь перед тем, как погрузиться в сон. Ее голос - ее высокие кричащие мольбы, когда ее уносило через спину раскрашенного пони воина, - был последним звуком, который он услышал. Они всегда долго выцветали.
   Нет, этой женщиной была не Эмили. Жена немецкого лавочника, скорее всего. Не Эмили. Он узнал бы свою сестру, если бы увидел ее снова, хотя вероятность этого становилась все менее и менее маловероятной с каждым днем. Это знание было страданием, которое задержалось внутри Вольфа Стокберна. Как и в случае с его другом Майком, это был очень медленно растущий рак, боль, которую он лечил ежедневно, а иногда и ежечасно. Он знал, что никогда не сможет полностью изгнать боль.
   Нет, не Эмили. Тем не менее, он всегда должен был проверить.
   * * *
   Дом Лоутона дремал в полуденном солнечном свете.
   Он располагался на самом краю города, по бокам располагались небольшой сарай и навес для колясок, и был окружен пересаженными деревьями и цветами. Аккуратное, величественное здание с деревянным каркасом было выкрашено в маслянисто-желтый цвет с белым крыльцом. Два куста сирени росли по обеим сторонам ступенек крыльца. Был июль, сирень зацвела несколько недель назад, но засохшие остатки этих цветов остались на темно-зеленых кустах.
   В зеленых ветвях птичка свила аккуратное гнездышко. Он остался, хотя все малыши давно уже улетели, чтобы управляться самостоятельно.
   Стокберн остановил Смока на краю двора, далеко за свежевыкрашенным белым частоколом, чтобы полюбоваться домом, аккуратно подстриженной травой, красивыми цветами и ухоженными кустами, а также идеальной кирпичной дорожкой, идущей от ворот. к крыльцу.
   Хороший. Чертовски приятно.
   Это был дом добродетельной, хорошо воспитанной городской пары. Тип, который посещал церковь каждое воскресенье, чьи дети - если у них были дети - скорее всего, ходили в школу, получали все пятерки и четверки и ловили сома в местном ручье по дороге домой. Хозяин дома был общественным деятелем, носил сшитый на заказ костюм, еженедельно подстригался и, возможно, играл на рожке в городском оркестре. Жена, вероятно, была председателем общественного комитета и проводила занятия по изучению Библии, во время которых никто не пил ничего крепче, чем некрепкий чай или кофе.
   Трудно было примирить эти идеальные черты со старым грабителем поездов и хладнокровным убийцей Рэдом Баскомом.
   Был ли он на самом деле здесь или бармен просто дурачился со Стокберном?
   Есть только один способ узнать.
   Волк подтолкнул Смока к забору и спрыгнул с седла. Он только что закончил обвязывать пикет, когда входная дверь открылась, и на крыльцо вышла похожая на птицу женщина в простом клетчатом платье. Она держала длинное ружье двенадцатого калибра и направила его в сторону Стокберна, прижавшись спиной к фасаду дома, справа от двери.
   Она была худой и бледной и выглядела очень усталой. Ее каштановые волосы с проседью были собраны в пучок на затылке. Ее голос был напряженным и усталым, когда она сказала: "Я сказала вам, мужчины, что не хочу, чтобы вы сюда больше приходили. У меня было достаточно. Я сказал тебе держаться подальше. Мой муж сказал тебе держаться подальше! Теперь у меня есть ружье, и мой муж научил меня им пользоваться, так что ты просто садишься на эту лошадь и уезжаешь. В последнее время!"
   Она чуть не зарыдала на последних двух словах.
   Стокберн повернулся к ней и изобразил приветливую улыбку. - Я не один из них, миссис Лоутон.
   Она просто смотрела на него, хмурясь. Даже ее глаза казались размытыми. Она была такой хрупкой, руки у нее были такими тонкими, что она едва могла держать большой амбарный бластер, не говоря уже о том, чтобы поднять его. Если бы она выстрелила из него, то скорее всего отбросила бы ее с другой стороны крыльца в траву за ним.
   - Стокберн - это имя. Вольф Стокберн. Я детектив из Wells Fargo. Он медленно полез внутрь своего пальто, вытащил свой черный кожаный бумажник и поднял медный щит, приколотый внутри. "Видеть?"
   Миссис Лоутон слегка опустила ружье, а может быть, она просто не могла больше держать его поднятым. Она сглотнула и облизала тонкие потрескавшиеся губы. - Я ничего не знаю ни о каком золоте, мистер Стокберн.
   - Я здесь не из-за золота, мэм.
   "Ой? Тогда зачем ты здесь?
   - Я здесь по поводу грабителей поездов, известных как Орда Дьявола.
   Она глубоко вздохнула, выглядя еще более усталой, чем раньше. Она явно была истощена. Тревожная, усталая и шатающаяся от огромной тяжести, которую возложил на нее отец-преступник, придя к ней домой умирать.
   Она позволила дробовику низко повиснуть рядом с ней. "О, какой ужас все это. Я извиняюсь за. . . за это, мистер Стокберн. Она взглянула на Гринера. "Я никогда не думал, что мне придется владеть одним из них. Угрожать этим кому-то, тем более. Но моего мужа здесь нет. Он в магазине, и... . . с этими ужасными мужчинами. . . бывшие соратники моего отца. . . постоянно приближается. . ".
   - Вам больше не придется беспокоиться об этих мужчинах, мэм.
   Она нахмурилась с любопытством и смутной надеждой на Стокберна.
   - Не возражаете, если я войду, миссис Лоутон? Волк указал на ворота в заборе перед собой.
   "О, конечно, конечно. Пожалуйста." Она сделала слабый манящий жест. "Мне жаль."
   - Никаких проблем, мэм.
   Стокберн щелкнул защелкой ворот и вышел во двор. Он запер за собой ворота и, вежливо сняв сомбреро, пошел по ровной кирпичной дорожке. Он остановился и посмотрел на женщину, которая с любопытством смотрела на него сверху вниз, ее тонкие песочные брови были нахмурены.
   "Они . . . оставил . . . ?" она спросила.
   - Думаю, ты мог бы так сказать. Стокберн изобразил косую улыбку.
   Она немного откинулась назад, словно под очередной ношей. "Ой. Ой . . . Уважаемые . . ".
   - По крайней мере, они не в твоих волосах.
   "Да, да. Я буду . . . Я скажу молитву. . ".
   "Большой пользы не принесет. Не для них. С другой стороны, я думаю, это тоже не повредит.
   "Я чувствую, что должен. Мой муж и я . . . Фред. . . мы ходим в церковь. Мы проводим встречи и создали лигу трезвости".
   Стокберн изучал ее. Его замешательство, должно быть, было очевидным.
   - О да, я знаю, - сказала миссис Лоутон. "Как, черт возьми, Рыжий Баском воспитал благочестивую дочь?"
   - Я выхватил эту мысль из воздуха между ушами, мэм.
   - Не знаю, если честно. Она пожала плечами. - Где-то в линии Баскомов должна быть относительно хорошая кровь. Моя мать тоже была не очень хороша, к сожалению. После смерти моей матери отец отправил меня жить к дальним родственникам в Айову. Каунсил-Блафс, если быть точным. Фред и я приехали сюда после того, как поженились, когда его семейный магазин сгорел дотла и нам нужно было начать все сначала. Эти дальние родственники были хорошими людьми. Меня хорошо воспитали. Я точно не был готов. . ". Она подняла глаза, как бы указывая на второй этаж аккуратного домика над ее головой. "Конечно, я не был готов его увидеть. . . снова мой отец. . . после всех этих лет."
   - Вы, должно быть, поддерживали какой -то контакт.
   "Мы время от времени обменивались короткими письмами".
   "Я считаю, что это было довольно бременем. Принять его, я имею в виду. Нести крест, без шуток, забрать своего отца-преступника здесь, в добром христианском городке. Быть гражданскими, ходить в церковь и все такое. Уверен, однажды вы будете должным образом вознаграждены, миссис Лоутон. Я считаю, что даже такие, как Red Bascom, заслуживают мирного конца. Ведь он отсидел свой срок. Во всяком случае, большую часть.
   "Что еще мы могли сделать - Фред и я? У него нет никого другого. Я его единственный ребенок. Я устраиваю его настолько комфортно, насколько могу".
   - Рак, я слышал.
   - Да, это в его легких.
   Вдруг откуда-то сверху прогремел громкий голос: "Кто плачет в виски Гранта, прекрати эту адскую болтовню и пошли сюда человека, Мэри! Я тот, кого он хочет видеть. Он пришел сюда не для того, чтобы ему отгрызли его проклятое ухо!
   Стокберн не думал, что это возможно, но лицо Мэри Лоутон побледнело. Она еще раз глубоко вдохнула в свою плоскую воробьиную грудь и медленно выдохнула. Она улыбнулась тонкой, хрупкой улыбкой и сказала: "Говорите о дьяволе".
   "Я слышал, что!" - прогремел голос Рыжего Баскома. Он усмехнулся. Смех превратился в приступ яростного кашля. Кашель стал таким хриплым, что у Стокберна заболели легкие.
   Мэри отступила назад и мотнула головой в сторону полуоткрытой двери. - Вас вызвали, мистер Стокберн. Поднимитесь по лестнице. Вы увидите их там, в конце фойе. Просто следуй за гамом. . . и вонь, к сожалению. . . в логово старого дьявола".
  
   ГЛАВА 11 _
   Миссис Лоутон была права насчет зловония. Стокберн хорошо учуял запах еще до того, как взобрался на тускло освещенную лестницу. Он и раньше чувствовал этот запах, как и большинство людей, достигших сорокалетнего возраста.
   Болезнь. Рак. Смерть.
   Из приоткрытой двери в конце коридора до ушей Стокберна донесся еще более глубокий хрип. Затем последовало усталое рычание, громкий шлепок, а затем: "Заходи, Волк. Я ждал тебя, гадкий старый железнодорожный мудак!
   Стокберн остановился наверху лестницы и слегка склонил голову набок. - У тебя там нет Зеленого, чтобы сравниться с твоей дочерью, не так ли, Рыжая?
   За хриплым, хриплым смехом последовал еще один короткий приступ хрипа. - Ты умница, раз осторожно. Но если бы я хотел твоей смерти, ты бы уже был мертв, Стокберн.
   Детектив пошел вперед, остановился в конце коридора и толкнул дверь пошире. У Баскома не было дробовика. По крайней мере, ничего не было видно, хотя он мог спрятать один или два пистолета под лоскутными одеялами, которые чуть не похоронили его.
   Даже если у старого грабителя поездов где-то там и был пистолет, Стокберн сомневался, что он сможет им орудовать. Рыжий выглядел более хрупким, чем его дочь, которая немного унаследовала от него широкий, высокий лоб и длинную челюсть. Глаза были явно другими. В то время как глаза Мэри были серьезными, нерешительными и опасливыми, глаза Рыжего Баскома были янтарно-коричневыми и блестели дьявольским весельем.
   Его толстые губы изогнулись вверх в уголках. На изуродованном болезнью костлявом лице у него была трех-четырехдневная щетина бороды, и золотой блеск пота блестел среди стальной щетины в свете ближнего окна с отдернутыми кружевными розовыми занавесками.
   Из-под кровати выглядывала фарфоровая кружка грома. Крышка с деревянной ручкой была закрыта лишь частично. Вероятно, это и было источником большей части зловония. Другим источником был фарфоровый умывальник на столешнице с мраморной столешницей справа от Рэда. Он был покрыт окровавленными хлопчатобумажными тряпками.
   Самым большим виновником, конечно же, был сам Рыжий Баском.
   Его яйцевидная голова казалась слишком большой для всего остального. . . по крайней мере, из-за очертания его изуродованного тела, очерченного покрывалом. Его кудрявые волосы были длинными и седыми, зачесанными или приглаженными прямо назад от того места, где они начинались примерно на полпути к его макушке. Его усы, как ни странно, все еще были в основном рыжими, с небольшой сединой.
   Его дыхание было неровным ворчащим звуком - наполовину дыханием, наполовину сдавленным. Незначительная грудь мужчины тяжело вздымалась и опускалась, иногда вздрагивая или слегка дергаясь.
   "Извините за вонь. Я не могу особо на это жаловаться, потому что в конце концов меня уволили из-за этого. Надзирателю надоели жалобы других заключенных и охранников на мой посмертный смрад, который начался, как ни странно, еще до того, как я действительно почувствовал себя таким несчастным".
   "Поди разберись".
   - Ты встретил зеницу ока ее папы?
   "Я сделал."
   "Мэри - фанатка евангелия. Как и ее муж. Они извергают его на меня каждое утро и каждый вечер. Они проглатывают его в сыром виде у местного пилота. Масло не тает во рту ни у одного из них. Виски мне не разрешают, только лауданум, прописанный местными пилорамами. Но лауданум вызывает у меня сумасшедшие сны. В одном я хожу голышом по улицам какого-то восточного города в поисках дамы по имени Лил и делаю все возможное, чтобы мою третью ногу не обнаружили". Баском начал хихикать, потом отхаркнул мокроту, наклонился в сторону и выплюнул большой ком кровавых обломков в миску с противными тряпками.
   - Это тоже самое странное. Кажется, никто не замечает этого седовласого старика, спотыкающегося вокруг, голого, как тонто сиу на танце под солнцем". Старый грабитель поездов хлопал и смеялся. Из уголка его рта потекла кровь, но он не удосужился вытереть ее или сплюнуть.
   "Присаживайтесь", - сказал он Стокберну. "Пододвинь стул". Он слабо махнул костлявой рукой справа от Стокберна, указывая на кресло с парчовым дном и руками, сложенными в львиные лапы. "Подтяни, подтяни. Давайте поговорим. Мне становится одиноко. Адам и Ева пытаются отговорить мальчиков больше не навещать меня. Говорят, мои друзья неотесанные и грязные . Они также приносят мне виски и сигареты. Но настоящая проблема кроется в другом".
   "Настоящая проблема?"
   Баском пожал худощавым плечом. "Неважно."
   Стокберн вытащил стул из угла, развалился в нем и наклонился вперед, рассеянно вертя сомбреро в руках. - Сколько тебе осталось?
   Баском внимательно изучал детектива, искоса, уголок одного глаза слегка дергался. - Черт, я уже должен быть мертв. Пилы в загоне дали мне три месяца год назад. Иногда мне кажется, что я уже умер и сплю. Кошмар , скорее. Он сделал паузу, затем смахнул кровь с уголка рта рукавом светло-голубой ночной рубашки. "Или, может быть, это ад. Медленно умирающий. Вонючий до небес. Взламывая обломки моих легких. Просто немного за один раз. Все труднее и труднее дышать. Просто лежал здесь, задыхаясь и размышляя о своих молодых годах, когда я был диким и свободным. Пока меня не сбил Серый Волк. . . заточил меня в эту адскую дыру в Мичигане".
   - Прости за это, Рыжий.
   - Нет, ты не такой.
   "Ты прав. Я не. У тебя это было. Я был в шоке, когда тебя не повесили".
   - Это бы меня легко отделало. . . после всего, что я сделал".
   - Ты прав, Рэд. Тем не менее, вы живы, когда так много, что вы убили, не живы. Не было уже несколько лет".
   - Это не жизнь, Волк.
   - Опять же, ты прав, Рыжий.
   "Подойди к тому бюро вон там, хорошо? Откройте верхний ящик. Лонни Фикс оставил мне небольшой подарок, когда приезжал в последний раз.
   Стокберн поставил свое сомбреро у изножья кровати Баскома, рядом с длинными костлявыми ногами Рэда, откидывающими одеяло. - Ах, дьявольское зелье, - сказал Стокберн, обхватив рукой бутылку виски с этикеткой, которая была спрятана под носками, сложенными носовыми платками и кедровой шкатулкой для драгоценностей. К бутылке прижались две рюмки, завернутые в красный носовой платок в белый горошек. Он отнес бутылку и два стакана к кровати, поставил их на умывальник, наполнил стаканы из бутылки и передал один из стаканов Баскому.
   "Дьявольское зелье". Баском усмехнулся. - Вот как она это называет, хорошо. Строго запрещено".
   Стокберн взял свой стакан и снова сел в кресло. - Что ты собираешься делать, если она надерет твою жалкую задницу, Рэд?
   - О, она этого не сделает. С жадностью Баском высосал виски из стакана, затем слизнул его со своих отросших усов. Он подмигнул. "Поверьте мне в этом!"
   "Ой?"
   "Вы знаете то золото, о котором упоминала Мэри? Когда ты только что подъехал к дому?
   "Да."
   "Она решила, что ты здесь из-за этого, потому что моя старая банда здесь для этого. Они надеются, что я скажу им, где спрятал его, прежде чем умру. Они приходят сюда - по крайней мере, они пришли - морщась до моего зада, спрашивая, не нужно ли мне чего-нибудь, чтобы мне было легче пройти. Ха! Теперь я думаю, что они просто ждут, как сарычи на Красной Луне, чтобы услышать, что я оседлал золотое облако.
   - Вы бы им сказали?
   "Неа." Баском подавил еще один кашель. - Мэри не так набожна, как кажется. Она знает все об этом золоте. На самом деле, я дал ей и ее причудливому мужу половину аванса, чтобы позволить мне спокойно умереть здесь.
   Стокберн усмехнулся, вспомнив отрицания так называемой набожной женщины внизу. - Боже, она точно меня одурачила.
   - Она сделала, не так ли? Баском хмыкнул. - Она не так уж отличается от меня, если разобраться. Я сказал ей и Фреду, что вторую половину они получат после моей смерти. Я оставил карту его местонахождения среди своих бумаг здесь. Они смогут поискать его, как только похоронят меня должным образом. Я заставил их поклясться на Библии, и знаете что?
   "Они сделали."
   "Они точно сделали!" Баском хлопнул себя по бедру, расхохотавшись, который тут же превратился в то, что звучало как разрывающий легкие приступ хриплого кашля. Чем сильнее он смеялся, тем больше крови выплевывал, пока вся рука его топа не пропиталась прогорклым веществом.
   - Черт, - сказал он, когда наконец успокоился. "Гриндеры Евангелия. . ".
   "Ага."
   Баском нахмурился. - Что вы имели в виду, говоря, что я им скажу? Почему бы не сказать: "Я собирался им рассказать?"
   - Я имел в виду, ты бы сказал им, если бы у тебя был еще один шанс. Чисто умозрительно. Они все лежат мертвые в салуне Ред-Ривер. Стокберн улыбнулся.
   - О, хо-хо-хо! Старый разбойник махнул руками, недоверчиво, но в то же время искренне забавляясь. "О, парень! А ты что, Волк?
   "Мне нравится так думать."
   - О, хо-хо-хо!
   Стокберн усмехнулся и отхлебнул свой шот. Он снова наклонился вперед, держа рюмку между расставленными коленями. Взглянув в полуоткрытое окно, он сказал: "Хорошо, Ред. Ты знаешь, почему я здесь.
   Баском сделал еще один голодный глоток виски, как человек, который, спотыкаясь, прошел через пустыню, чтобы, наконец, напиться из холодного источника. - Да, знаю, - хрипло сказал он. Он повернулся к Стокберну и ухмыльнулся своей койотовой ухмылкой, его глаза снова сверкнули дьявольским восторгом. "Орда Дьявола".
   "Кто они? Вы знаете, не так ли?
   Баском долго изучал Стокберна, дразня, мучая. Старый негодяй в конце концов одержал верх и собирался извлечь из этого чертову пользу. Он собирался насладиться этим.
   - Ага, - наконец прохрипел он. "Я знаю, кто они. Кто их лидер. Откуда они берутся. Почему они делают то, что делают".
   - Они делают то же, что и ты, Рэд.
   "Это что?"
   "Заходите со всех сторон света и отступайте в тех же направлениях. Перепутав их знак. Из-за чего их практически невозможно отследить. Они вырвали страницу из твоей книги. Вот откуда я знал , что ты знаешь, кто они. Или, во всяком случае, у вас был хороший шанс это сделать. И я вижу, что не ошибся в своей догадке.
   "Нет нет. Ты не прогадал, Волк.
   "Кто они, Рэд? Где они?
   - Почему я должен тебе рассказывать?
   Стокберн пожал плечами. - Может быть, это удержит тебя от попадания в ад.
   "Неа. Слишком поздно для этого.
   "Может быть, это поможет тебе немного успокоиться, зная, что ты наконец-то сделал одно доброе дело перед смертью".
   - Меня это не волнует.
   Разочарование нарастало в Стокберне. Он впадал в отчаяние. Достаточно отчаянный, чтобы попытаться добыть еще одну вену.
   "Пожалуйста, Ред. Гибнут невинные люди. Наверняка, пролежав здесь все эти месяцы, гния изнутри, ты, должно быть, задумался.
   Баском рассмеялся. "Мне? Неа." Он покачал головой. "Ничуть."
   "Скажи-ка."
   Баском немного приподнялся, покраснев от гнева. "Скажи мне, почему я должен, и я сделаю это!"
   Стокберн снова пожал плечами. "Назовите это данью старым временам".
   "Старые времена? Ты выследил меня и посадил. Двенадцать лет!"
   "Ты повеселился. Тебе понравилась игра в кошки-мышки".
   Баском скептически скосил глаза на железнодорожного детектива. - А ты?
   "Конечно. Я наслаждаюсь этой ракеткой. Мне нравится работать по эту сторону закона так же, как тебе нравилось работать по другую сторону.
   - Мы ведь не такие уж и разные, правда, Волк?
   - Да, мы. Стокберн допил остатки виски. "Правда, мы оба крутые люди. Жесткие мужчины. Бескомпромиссные мужчины. Но ты хладнокровный убийца, Ред. Когда я убиваю, это оправдано. Когда я сбил тебя и отправил вверх по реке, мне нравилось убирать тебя. Просто еще одна дикая собака с улиц". Он поставил пустую рюмку на умывальник и поднялся на ноги. Он вытащил кольт из кобуры на левом бедре и нацелил его на голову Баскома. "Скажи мне, кто протыкает Орду Дьявола. Скажи мне, где я его найду. Или я убью тебя, Рэд.
   Баском изогнул бровь. - Это было бы хладнокровным убийством, Волк.
   - Оправданное убийство, как я его вижу.
   Баском рассмеялся своим хриплым, текучим смехом, а затем сплюнул комок кровавой мокроты в умывальник рядом с ним. Снова откинувшись на подушки, он сказал: - Ты всегда как бы переписывал законы, чтобы они подходили тебе, не так ли, Стокберн?
   "Иногда . . . здесь, на границе. . . необходимо."
   "Итак, ты собираешься убить меня в моей собственной постели. . . в доме моей дочери. . . если я не расскажу тебе о грабителях поездов. . . ?"
   Стокберн сузил правый глаз, нацелив никелированный ствол на большое печеночное пятно на лбу Баскома, чуть выше правого глаза человека. "Ты понял."
   "Ха!" И снова умирающий разбойник рассмеялся. - Нет, ты не будешь. Он протянул когтистую руку и оттолкнул Миротворца в сторону. - Ты прав, Волк. Мы разные. Я хладнокровный убийца. Вы, однако, не. Вы иногда переписываете законы, но в основном вы идете прямо и узко. Гордитесь этим. Это то, что заставляет вас уважать и бояться. Это также то, что делает вас неспособным нажать на курок".
   Уважаемый, может быть, но не респектабельный. Это один умирающий преступник, который и слышать не собирается о Майке.
   Баском поморщился, покачал головой. - Боже, как бы я хотел, чтобы ты спустил курок, Волк. Я бы не хотел ничего лучше, чем внезапное окончание этого страдания. Но ты мне его не отдашь. Ты не думаешь, что я этого заслуживаю. Ты блефуешь. Ты хочешь, чтобы я медленно умирала, утопая в собственных горьких соках. Волк, ты не должен так дразнить человека! Он стиснул зубы, откинул голову назад и застонал от отчаяния, из обоих уголков рта сочилась кровь. - Будь ты проклят, Стокберн!
   Щеки вспыхнули от смущения от того, что он был таким прозрачным, Волк спрятал кольт в кобуру, схватил шляпу и зашагал к открытой двери. С него было достаточно. Он был дураком, когда думал, что сможет вытянуть информацию из старого грешника. Он должен был знать, что ничего не получит от него. Почему он?
   Стокберн упрятал его более чем на десять лет. Все эти годы в тюрьме ничуть не исправили его. Во всяком случае, они еще больше сжали его сердце, сделали его еще чернее.
   Чертовски напрасная поездка.
   - Иди к черту, Рыжий, - сказал Стокберн, выходя в холл. - Я имею в виду буквально.
   "Подожди."
   Детектив остановился. Нахмурившись, он вернулся в комнату. Баском смотрел на него своими глубокими глазницами - скелет человека уже корчился в гримасе смерти. Старый преступник просто смотрел на Стокберна. Выражение на таком изможденном лице было невозможно прочесть.
   Красный слабо помахал рукой, маня.
   Волк вздохнул и вернулся в комнату.
   Баском усмехнулся своей забавной ухмылкой мертвой головы. - Я не скажу вам, кто они.
   - Может быть, ты не знаешь.
   - О, я знаю, хорошо. Их лидер был здесь. . . увидеть меня . . . прежде чем он начал поражать северную часть Тихого океана. Будучи профессионалом со стажем, он нуждался в моей помощи".
   Стокберн ждал. Он не ожидал многого, но он ждал, точно так же.
   "Я занимаюсь всем планированием".
   "Какая?"
   "Я спланировал два предыдущих ограбления. Лидер банды приходит ко мне со всей информацией, и я помогаю ему спланировать, когда и где".
   Сердце Стокберна заколотилось. У него было ощущение, что Баском участвовал в планировании. Удары оставили на них следы.
   "Кто он, Рыжий? Где я его найду?
   Баском лишь улыбнулся, наслаждаясь смятением Стокберна.
   "Хорошо. Если это все, что у вас есть, я выследю его на своем...
   "Подожди."
   Стокберн снова направился к двери, но остановился и обернулся. - Слушай, Рыжий, я понял. Вы наслаждаетесь поворотом столов. Ты теперь кот. Я мышь. Хорошо, но...
   - Они нанесут удар по северной части Тихого океана в двух милях к западу от станции "Везерфорд".
   Сердце Стокберна снова заколотилось, поскольку кровь быстрее бежала по его венам. "Когда?" Он ожидал, что старый разбойник просто будет лежать, ухмыляясь ему, дразня его.
   Но тут Рыжий открыл рот и медленно выдохнул: "Сегодня в семь часов". Его улыбка стала шире. Его глаза приподнялись в уголках.
   "Семь часов?" Сердце Стокберна забилось быстрее. " Сегодня вечером? "
   Баском подмигнул.
   Стокберн попятился, затем повернулся и посмотрел в окно, переваривая информацию. Он полез в карман жилета и вытащил свою старую заводную железную дорогу "Ингерсолл". Он изучал черные готические стрелки сквозь треснувшее стекло. Две минуты четвертого пополудни. Если Баском не велел большому ветру просто дернуть цепь своего старого врага, это означало, что поезд задержится. . . и еще много невинных людей убито. . . менее чем за четыре часа.
   - Четыре часа, - сказал он вслух. "Четыре часа."
   "Ага."
   Стокберн повернулся, тяжело дыша. Каким-то образом он должен был остановить этот поезд. Немедленно его мысли обратились к ближайшей телеграфной конторе. У Cold Water Wells был Western Union? Он взглянул на Баскома.
   Рэд откинулся на подушки, ухмыляясь, как кошка, съевшая канарейку. Он медленно покачал головой. Он читал мысли детектива. "Неа. В сотне миль отсюда нет ни одного телеграфа, Волк. Его хриплый голос и взгляд были насмешливыми, насмешливыми.
   Но Стокберн уже знал, что Western Union там нет. Телеграфная система не соединяла маленькие захолустные городки.
   Что, черт возьми, он собирался делать? Орда Дьявола собиралась совершить еще одно ограбление, но, находясь в сотне миль от них и не имея возможности предупредить агента станции в Фарго, Стокберн был бессилен что-либо предпринять.
   Что-нибудь вообще . . .
   Он снова посмотрел на Баскома. Мужчина говорил правду. Он не лгал. И он наслаждался каждой секундой потрясения Стокберна.
   Детектив снова направился к двери.
   - Думаю, я смеялся последним, не так ли, Волк? Баском захрипел позади него.
   Шагая по коридору, Стокберн снова сказал: "Иди к черту, Рэд. Я имею в виду буквально".
   Единственным ответом старого разбойника был более ликующий, хриплый, сдавленный смех.
  
   ГЛАВА 12 _
   Стокберн спустился по лестнице. Когда он шел через фойе к входной двери, слева от него хлопнула кухонная дверь. Он резко остановился, машинально протянув правую руку поперек живота, чтобы сомкнуть ее вокруг рукояток "Миротворца", спрятанного на левом бедре.
   Он держал пистолет в кобуре. Внезапное закрытие двери не было угрозой. Мэри Лоутон, вероятно, слышала, как Стокберн и ее отец разговаривали наверху. О золоте. Она закрыла дверь от стыда и, вероятно, пряталась на кухне, пытаясь спрятаться от собственного лицемерия.
   - Не волнуйтесь, леди, - пробормотал детектив, продолжая идти через дверь на крыльцо. - Мне плевать на твое золото. Но ты должен, учитывая, сколько людей, вероятно, убил твой отец, когда украл его. Он остановился на крыльце, его ноги внезапно отяжелели. Его бедственное положение было наковальней на его плечах.
   Поезд. Как, черт возьми, он собирался остановить взорванный поезд? Как он собирался предупредить экипаж? Он огляделся, словно ища ответа. Никто не пришел. Был только опрятный двор с яркими, веселыми цветами и кустами, за которыми ухаживали христиане с кровью на руках.
   Он спустился по ступенькам, остановился на третьей ступеньке и сел. Он вытащил заготовку из кармана пальто и задумчиво скрутил дым. Он оживил люцифера на перилах крыльца, зажег причуду и сел, попыхивая ею, размышляя.
   Отчаянно думает.
   Ему хотелось кричать.
   Четыре часа.
   Сто миль.
   Невозможно покрыть столько земли за это короткое время. Просто никак. Если бы он попытался, то убил бы свою лошадь, не дойдя даже до половины пути. Он точно погубит жеребца задолго до того, как доберется до середины пути.
   Пошли, Стокберн. Считать!
   Он затянулся сигаретой, снял сомбреро и провел большой загорелой рукой по взлохмаченной седой гриве. Он раздраженно дернул за волосы.
   Боже мой, ты был гонщиком Пони-Экспресса!
   Ждать.
   Вот и все!
   Он уронил сигарету на ступеньку и небрежно раздавил ее сапогом. Он полез в карман пальто и достал маленькую записную книжку в коричневой картонной обложке и огрызок карандаша. Перевернув чистый лист, он набросал что-то, начав с короткой волнистой линии, идущей от нижнего левого угла страницы до середины на дюйм. Это был Монпелье-Крик. Он нарисовал над ней еще одну волнистую линию, наклоненную влево и с резким изгибом вверх в самом конце, ближе к верху страницы. Это был Коттонвуд-Крик. По самому верху листа слева направо он провел относительно прямую линию со штрихами через нее - северные тихоокеанские рельсы.
   Он вернул карандаш в нижний левый угол листа и начал чертить крестики вдоль обоих ручьев с каждой стороны, пока не вернулся к верхней части страницы и линии, обозначающей железные дороги северной части Тихого океана. Он нацарапал пять крестиков.
   Каждый из этих крестиков был ранчо или ретрансляционной станцией, где, как он знал, он мог найти хорошую лошадь. Вдоль этих ручьев было разбросано несколько ферм, но Стокберн знал, что может рассчитывать на ранчо и одну ретрансляционную станцию для получения хороших лошадей. Он знал, что найдет лошадь с кровью Моргана в LT Connected Джордана Уолша.
   Он знал каждое ранчо и большинство ферм вдоль Монтпилиер и Коттонвуд-Крикс, простирающихся от Колд-Уотер-Уэллс до северной линии Тихого океана. Отмеченные им ранчо находились на расстоянии от десяти до двадцати миль друг от друга - примерно на таком же расстоянии были расположены ретрансляционные станции "Пони-Экспресс" на старой трассе для беговых лыж.
   Проехав по этой стране несколько раз за эти годы в поисках Эмили. он познакомился с владельцами ранчо, фермерами и обслуживающим персоналом ретрансляционной станции. Некоторых он даже считал друзьями.
   Все, что он знал, одолжило бы ему лошадь в его стремительной эстафете к северной части Тихого океана.
   Он закрыл книгу и вернул ее вместе с карандашом в карман. Он встал, надежда осветила его сердце. Он не ездил на экспрессе уже добрых двадцать лет. Тогда ему не было и двадцати, и он был еще ребенком, а сейчас ему под сорок. Он не знал, есть ли в нем еще та адская езда, но он, черт возьми, собирался попытаться. У него не было другого выбора.
   Он сел в седло, поскакал обратно в центр города и дал Смоку хорошенько выпить и овса, пока Стокберн наполнял свою флягу в городском колодце. Он жевал вяленое мясо, которое нашел в кармане пальто. Это все, что ему придется съесть на некоторое время. Это должно было бы сделать.
   Лошадь и всадник укрепились, Стокберн сел в седло, погнал лошадь рысью к устью Монтпилиер-Крик, взял тропу, ведущую к северным ранчо, и пустил жеребца в бешеный бег.
   * * *
   LT Connected находился в двадцати пяти милях почти прямо к северу от Cold Water Wells. К тому времени, когда Стокберн добрался до нее, Смок уже дышал и весь в мыле от пота, но не выдохся. Лошадь могла уйти дальше. Он был на четверть Моргана с глубоким задом и любил бегать. Более того, он любил хвастаться и любил радовать своего хозяина.
   Но Стокберн слишком ценил хорошую лошадку вообще и Смока в частности, чтобы выбить его из колеи. Пришло время Смоку отдохнуть. Его нога работы была сделана. Детективу пора обзавестись новым ездовым животным.
   Владелец LT Connected, Джордан Уолш, уходил от трех мужчин, сидевших на ограждении загона, когда Стокберн прогремел под деревянной перекладиной штаб-квартиры ранчо, на которой был выжжен бренд LT Connected. Уолш быстро дернулся, от удивления открыл рот и выронил зажатую между губ сигарету. От его шерстяной рубашки отскакивая от его изношенных ботинок, он испускал искры. Владелец ранчо машинально провел правой рукой по правому бедру; несколько лет назад, когда сиу беспощадно бежали по этой стране, за которую так тяжело боролись, там ощетинилась бы и свинья.
   Несколько рук на ограждении загона - те, что вооружены шестизарядными ружьями - потянулись к своим ружьям в кобурах, прежде чем Стокберн поднял правую руку в перчатке ладонью наружу и остановил Смока рядом с испуганным Уолшем.
   - Господи, Волк! - сказал владелец ранчо, хмуро глядя на покрытого пылью детектива и взмокшую от пота лошадь. Он отмахнулся от рук. - Что, черт возьми, привело тебя сюда на смазанной молнией? Он усмехнулся, явно радуясь, что индейцы не атакуют его. "Ты поступил неправильно с женщиной, не так ли? Или мисс Команч снова пыталась уговорить вас выйти замуж?
   Владелец ранчо и его руки усмехнулись.
   Стокберн спрыгнул с кожи. Он был рад отметить, что все еще чувствовал себя относительно свежим. Обгоревший на солнце и на ветру, немного одеревеневший в плечах, но относительно свежий.
   Смахнув пыль с ресниц, он закинул фляжку через голову и правое плечо. Он сорвал гвоздь с крепления и бросил его в грязь. "Джорди, мне срочно нужна свежая лошадь. Я направляюсь на север к северной части Тихого океана. Сегодня в семь будет ограбление, и мне нужно остановить поезд!
   Владельцу ранчо не нужно было повторять дважды. Он взглянул на руки, собравшиеся на ограждении загона, где они присматривали за другой рукой, ласкавшей симпатичного рыжего пони у поста пренебрежения, и сказал: "Пень, привяжи Дикого Блю и выведи его сюда!"
   - Ты понял, босс! Молодой пастух спрыгнул с забора и побежал к загону к северу от круглого ломающегося загона.
   "Маленький Билл, присмотри за Смоком, ладно? Дайте ему немного остыть, а затем дайте ему столько воды, сколько он хочет. После этого возьмите мешок для корма, затем стряхните с него грязь и дайте ему хорошую кучу сена".
   - Еще бы, босс!
   Когда самая маленькая рука, одетая в ярко-красный волнистый шейный платок, спрыгнула с загона и зашагала к потному серому, Уолш повернулся к Стокберну. Владелец ранчо был худощавым, высоким, суровым мужчиной лет пятидесяти. У него были густые седые усы и голубые глаза, вечно улыбавшиеся.
   Недавно овдовевший, Уолш с годами стал хорошим другом Стокберна, всегда внимательно высматривая молодую белую женщину, которая, возможно, была воспитана индейцами. Он написал пару писем Вульфу в Канзас-Сити, излагая возможные версии, которые, увы, не обнаружили пропавшую сестру детектива.
   - Чистокровный Морган из Wild Blue, - сказал Уолш. "Он доставит тебя к Diamond J быстрее, чем ты сможешь летать!"
   Стокберн подошел к резервуару с водой, окружавшему ветряную мельницу. - Именно на это я и рассчитывал, Джорди.
   Уолш подошел к нему с серьезным лицом. - Орда Дьявола?
   "Ты понял."
   Уолш кудахтал свое презрение к грабителям.
   Стокберн снял шляпу и окунул голову в прохладную, солоноватую воду из аквариума. Когда он вышел глотнуть воздуха, освежающая вода, а также то, что было похоже на горсть песка, стекало с его головы и плеч, пропитывая его костюм.
   Уолш сказал: "Я так понимаю, у тебя есть на них наводка?"
   Стокберн кивнул. "Я нашел Рыжего Баскома в Колодцах с холодной водой".
   "Ну, будь я проклят. Я думал, что он в...
   "Ага. Я тоже." Стокберн провел руками по своим коротким волосам, а затем убрал излишки с усов. "У него рак. Он медленно умирает".
   "Хорошо для него." Уолш нахмурился, презирая старого преступника.
   Баском был угонщиком скота еще до того, как железные дороги продвинулись так далеко на запад, и продавал индейцам ружья и виски. Это привело его к перекрестку с местными владельцами ранчо, такими как Уолш.
   - Как вы заставили его рассказать вам об ограблении?
   - Я не знал. Стокберн усмехнулся. - Он не думает, что я смогу это сделать.
   Уолш взглянул на угол падения солнца. Это все, что ему было нужно, чтобы узнать время с точностью до минуты или двух. - Думаешь, сможешь?
   "Если Дикий Синий такой же дикий, как его имя, и я могу найти таких же или почти таких же скакунов выше по ручьям, я должен сделать это очень хорошо".
   - Старый Хамер купил ему каштан с дикой арабской и моргановской кровью. Он доставит вас до ящика 7".
   - Я попрошу.
   Стокберн подошел к тому месту, где человек по имени Стамп как раз вел большого сине-черного Моргана через ворота второго загона. Морган был гладким, подтянутым зверем с большими выпуклыми глазами и хорошо округлой челюстью. Длинная шея выступала из-под хорошо сложенных плеч. Тело компактное, с короткой спиной, широкой поясницей и глубокими боками. Плоскокостные ноги были прямыми с короткими пушками. Пясти имели достаточную длину для легкого пружинистого шага.
   Бывший наездник Пони-Экспресса, а в настоящее время частый участник скачек в Канзас-Сити сразу понял, что такое хорошая лошадь.
   К тому же Big Blue выглядел как фейерверк. Голова у него была высоко поднята, синяя грива колыхалась, и он вращал глазами, белки дико сверкали, зрачки блестели, как будто внутри горело пламя.
   Теперь, если бы Стокберн мог просто остаться с ним... . .
   "Я ценю это, Джорди. Я вернусь за дымом. Стокберн помог Стампу оседлать Дикого Блю, а затем сунул винтовку в ножны, привязанные к правой стороне седла.
   "Волк, что, черт возьми, ты собираешься делать, когда доберешься до рельсов? Я имею в виду, когда Орда сойдется на этом поезде?
   Стокберн повернулся к владельцу ранчо, который был одного с ним ростом. Он нахмурился, ненадолго задумавшись, затем усмехнулся. "Понятия не имею. Думаю, я перейду через эту эстакаду, когда доберусь до нее. Он подмигнул своему старому другу и нырнул в кожу. "До свидания, Джорди. Спасибо за хозяина!"
   "В любое время", - крикнул Уолш, когда Стокберн и сине-черный Морган с дикими глазами выбежали из-под ворот ранчо. "Только не подбрасывайте туда наживку для сарыча!"
   Стокберн помахал рукой, затем схватился за рожок седла, изо всех сил держась за него, пока жеребец, точно семисотфунтовая черная пуля, мчался прямо по тропе вдоль ручья.
  
   ГЛАВА 13 _
   Стокберн заменил подходящего имени Wild Blue на поджарого, упругого каштанового Arab-Morgan на ранчо Diamond J Франца Хамера в двадцати милях к северу от LT Connected.
   Он ворвался в штаб-квартиру Box 7 как раз в тот момент, когда Лорен Рид и его жена Джеки сидели за ужином со своими тремя сыновьями и двумя дочерьми. Бригадир Рида, Келли Александер, связал и оседлал коренастого буланого квартера по имени Лаки Сэм, и, сделав пару глотков из обтянутой кожей фляги с виски, предложенной Ридом с огоньком в глазах, Стокберн поехал по тропе, следуя за Коттонвудом. Крик на ранчо Билла Дэвиса Коттонвуд.
   Дэвис снабдил его еще одним квотерхорсом, на этот раз по имени Дьявол. Название было объяснено, когда лошадь оттолкнула Стокберна, когда он брыкался к главным воротам, подпрыгивая.
   - Пусть знает, кто здесь хозяин, Волк! - крикнул Билл Дэвис из кустов перед его ночлежкой, где он стоял с тремя ухмыляющимися старыми пастухами и курил трубку.
   "Беда в том, что я думаю, что он уже знает", - проворчал железнодорожный детектив, сплюнув грязь с губ, схватил поводья и прыгнул обратно на палубу урагана.
   Дьявол еще трижды пытался оттолкнуть своего незнакомого всадника, пока они со Стокберном направлялись на север. Но когда лошадь не проветривала свою селезенку, это была относительно плавная езда, и коликая лошадь, казалось, даже наслаждалась бешеным темпом, когда она и его всадник мчались вверх и через бугры, возвышающиеся по обеим сторонам грязной ленты воды. это был Коттонвуд в то время года.
   Стокберн обменял Дьявола на паломино по имени Золотой Самородок, сокращенно Самородок, на ретрансляционной станции для дилижансов на песчаном берегу Чарли-Уош. Ма Макдугал в шотландском стиле, которая протаранила станцию вместе с тремя своими сыновьями-конюхами, пихнула бутерброд с антилопой. в руку Стокберна как раз перед тем, как Наггет сорвался с задних копыт и помчался по тропе. Волк съел половину бутерброда, пригнувшись в седле, а остальное выбросил. Он был слишком отчаянным, чтобы добраться до железных дорог северной части Тихого океана, чтобы понять, что он голоден. Кроме того, качковая палуба полудикого бронка была не лучшим местом для переваривания жирной пищи.
   Стокберн сошел с тропы примерно через двадцать минут после того, как покинул ретрансляционную станцию, и направился прямо на север, следуя карте в уме. Он не был уверен, как далеко он все еще был от рельсов, но, судя по его старой железнодорожной репе, он хорошо проводил время. Когда меловые окурки исчезли за его спиной, он замедлил шаг, чтобы дать отдых Самородку и себе, и снова вытащил часы из кармана.
   Шесть сорок три.
   Когда осталось немного времени, он низко пригнулся и снова врезался пятками в чресла лошади. Высокодонный скакун бросился на еще одну грызущую землю скаку.
   Стокберн смотрел вперед и направо и налево, ища рельсы. Они были где-то рядом. Ни в коем случае, направляясь на север, он не мог пропустить их.
   Копыта лошади цокали по низкотравной прерии. Стокберн уже слышал, как он устало дует. О господи, он тоже устал. Он не ездил так с тех пор, как был всего лишь мокрым отростком, едущим на экспрессе. Его зад, спина и шея болели, как будто он попал под град стрел сиу. Его глаза и нос высохли, а лицо было обожжено солнцем и ветром.
   - Давай, Наггет, - прохрипел он в непринуждённые уши лошади. "Ещё немного. . . продолжать идти . . . продолжать идти . . ". Он разговаривал сам с собой так же, как со своей лошадью.
   Наконец прямо впереди что-то блеснуло в ракурсных тенях и наклонном солнечном свете. Он поискал его снова, но блеск исчез. Он замедлил паломино до шага. И снова лошадь нанесла утомительный удар. Стокберн знал, каково это.
   Они с лошадью поднялись на невысокий холм. Он остановил лошадь и посмотрел на север.
   Рельсы тянулись справа налево перед ним. Слева направо. Прямые, как правила плотника-близнеца, лежащие бок о бок. Они вышли из травы и неба справа от него и исчезли в траве и небе слева от него. Может быть, в двухстах метрах. Он едва мог их разобрать. Солнечные лучи, отражавшиеся от перил, выделяли их на фоне желтовато-коричневой прерии, они стояли на насыпи, вымощенной пеплом, на вельветовой койке с крепкими деревянными шпалами.
   Проблема, стоявшая перед ним, заключалась в том, что он не знал своего точного положения в северной части Тихого океана. Он знал, что маленькое поселение Уэтерфорд, в основном просто небольшая станция с резервуаром для воды для железной дороги, а также ловушка для почты США, находилась в этом районе. Но он не был уверен, был ли он к востоку или к западу от него.
   Он думал, что это прямо к северу, плюс-минус несколько миль, от Колд-Уотер-Уэллс, но эти несколько миль имели большое значение. Если бы он был к востоку от города, возможно, поезд уже проехал мимо него, а это означало бы, что он опоздал, чтобы помочь.
   Он подтолкнул бедного измученного Самородка вперед, глядя на восток. Если поезд направлялся к нему, а не уже проехал мимо его позиции, значит, он шел с этого направления - из Фарго, вероятно, уехав около пяти тридцати или шести часов. Час-полтора назад.
   Если бы он все еще был в пути, Стокберн мог бы остановить его и предупредить команду о том, что их ждет. Они могли вернуться к ближайшей станции на востоке - он думал, что между Фарго и Джеймстауном было три станции - и послать Фарго телеграмму с просьбой о помощи от окружного шерифа, а затем послать еще одну телеграмму Бисмарку, вызвав заместителей маршала США и контингент солдат из форта Линкольн.
   Стокберн просто надеялся, что Рыжий Баском его не обманул. Если так - если поезд действительно не должен разбиться сегодня ночью - он будет выглядеть полным дураком. С другой стороны, это был шанс, на который он был готов пойти. Береженого Бог бережет. Если банда нападет сегодня вечером, погибнет много невинных людей.
   Он снова посмотрел на часы и вздрогнул. Тринадцать минут седьмого. "Проклятие."
   Он проехал на север еще сотню ярдов, а затем немного отклонился от курса в сторону стога сена еще на сотню ярдов восточнее. Остановив Наггета у подножия обрыва, Стокберн спрыгнул с седла, со стоном ударился о землю и наклонился вперед, сняв шляпу и прижавшись лбом к боку высокой лошади. Сознавая, что он и лошадь могли перестать двигаться, он понял, что его голова не остановилась. Он чувствовал себя пьяным ирландским моряком. Тот, кого избили в доках Нового Орлеана.
   Такой боли и изнеможения он не чувствовал годами. Он моргнул. Они чувствовали себя заполненными песком. Он отвинтил крышку фляги, сделал большой глоток, затем плеснул водой в глаза, моргая, пытаясь смыть остатки песка. Столовая, которую он наполнил на участке Ма МакДугал, еще не совсем нагрелась. Он сделал еще один большой глоток.
   Наевшись, он опустил шляпу на землю перед Наггетом и налил в нее несколько дюймов воды. Пока лошадь жадно пила, Стокберн ослабил ремень на животе, освобождая место для воды. Этот жест был наименьшим, что он мог сделать после того, как верный бегун так старался доставить его на рельсы вовремя.
   Он вытащил бинокль из седельных сумок, повесил шнурок на шею и взобрался на утес. Скользя по высохшей на солнце траве, он кряхтел при каждом жалком шаге.
   Вспотев и тяжело дыша, он набрал гребень и выплюнул жука, которого чуть не вдохнул. Он был горьким на языке, что усугубляло его угрюмое настроение.
   Он нашел место, чтобы присесть на относительно плоской вершине утеса, вынул очки из кожаного футляра и внимательно посмотрел на восточный горизонт. Там ничего нет, кроме травы и неба.
   На запад то же самое.
   Проклятое замешательство.
   Волк опустил очки и откинулся на горб земли, отдыхая. Внизу было слышно, как паломино жует траву и время от времени трясет холкой и боками против надоедливых степных мух. Вскоре, когда солнце сместится дальше на запад и воздух остынет, вылезут комары и сделают жизнь по-настоящему невыносимой.
   Ветерок поднялся, задевая рыжевато-коричневую траву. Он стихал, а затем снова поднимался, издавая спорадические свистящие звуки. Звуки были усыпляющими, и Стокберн, в его измученном состоянии, засыпал. Ветер и жевание паломино были единственными звуками, которые он мог слышать.
   Гудок поезда медленно поднимался над порывом ветерка - долгий, скорбный вой.
   Мгновенно Стокберн ожил.
   Он хрюкнул и застонал, снова встал на нетвердые ноги и посмотрел на восток. Ничего не было видно, но вой раздался снова, на этот раз короче. Когда ветер снова стих, свист стал яснее.
   Его пульс участился. Он успел вовремя. Поезд еще не прошел. Только было поздно. Не редкость.
   Подняв очки к глазам, Волк посмотрел на восток и отрегулировал фокус, чтобы увидеть две серебряные линии идущих на восток рельсов. Они устремились в бесконечность, в невидимость, но когда он держал очки неподвижно, в круг увеличенного зрения поднялось перышко черного дыма.
   Перо увеличилось в размере и длине. Оно колебалось. По прошествии нескольких секунд он превратился в длинный оборванный черный гуидон, тянущийся назад и над растущим черным жуком локомотива, все больше и больше его извергалось из ромбовидной трубы локомотива Болдуина, чтобы катиться по поезду, пока еще невидимому позади него.
   Локомотив стал больше, его круглая носовая часть приобрела форму и четкость, мягкий медный солнечный свет отражался от круглого номерного знака.
   Снова поднялся вопль.
   Постепенно Стокберн услышал глубокое чуга-чуга-чуга .
   Он мог видеть, как черный железный тендерный вагон катил за локомотивом и развернулся, направляясь вниз по утесу к паломино. Он должен был подойти к рельсам, махнуть поезду и сообщить машинисту и кондуктору об угрозе.
   Всего три длинных шага вниз по склону, его усталость исчезала вместе с нарастающей в нем надеждой и облегчением, громадный рев заставил воздух содрогнуться. Паломино пронзительно заржал. Стокберн лишь частично услышал звук ударов копыт, когда лошадь, напуганная этим звуком, побежала прочь.
   Он развернулся и вернулся на вершину утеса. Глядя на восток, он увидел огромный столб дыма, поднимающийся над серебристыми рельсами где-то между ним и поездом. Дым был пронизан длинными изогнутыми черными щупальцами, которые, как он знал, были рельсами.
   Его мозг медленно осознавал, на что он смотрит. Его глаза знали. Его сердце знало. Но его мозг не был убежден.
   Когда его уши уловили отдаленный визг поездных тормозов, его сердце бешено забилось в груди.
   "Они сделали это. Это сделали грязные крысы, - услышал он собственное бормотание, наблюдая за клубящимся дымом и прислушиваясь к грохоту и ударам падающих на землю рельсов. "Они взорвали рельсы!"
   Когда справа от него раздался стук копыт, Волк дернул головой в этом направлении. Лошадь и всадник скакали по мелкому заливу примерно в пятидесяти ярдах от позиции Стокберна на вершине утеса. Лошадь и всадник мчались прямо к поезду и взорванным путям. Высокий и одетый во все черное - черная шляпа, черный пиджак, черный плащ, всадник низко склонился над шеей лошади, ветер хлестал передними полями шляпы по лбу.
   - Привет! Стокберн слышал, как он кричал в ухо лошади. "Привет! Иди, лошадь. Гуу! "
   Детектив потянулся к обоим Миротворцам, но к тому времени мужчина уже миновал его и помчался к столбу дыма, все еще клубящемуся над рельсами. Слишком далеко для короткоствола.
   Слева от Стокберна снова раздались удары. Он мотнул головой на северо-запад и выплюнул горькое проклятие. Другой всадник скакал с запада. Обогнув обрыв примерно в сотне ярдов, он помчался к поезду, чьи тормоза все еще визжали, когда машинист пытался остановить его, прежде чем он достиг взорванных рельсов.
   Стокберн снова развернулся и начал спускаться с обрыва широкими шагами, почти падая. Ему нужен Желтоватый. Но когда он достиг дна холма и увидел, что паломино все еще мчится на юго-запад, в сотне ярдов от него и все еще убегает, волоча поводья, он вспомнил, как ранее слышал, как лошадь бежала по пятам взрыва. Два скачущих дьявола, вероятно, еще больше усугубили страдания лошади.
   Наггет сбежал с винтовкой Стокберна.
   Чего только не дал бы сыщик, чтобы Смоук был с ним! Один из лучших дрессировщиков Канзаса научил лошадь не бояться громких звуков, таких как взрывы и выстрелы.
   Громко ругаясь, Волк обогнул основание обрыва, направляясь на северо-восток. - Нет, - пробормотал он себе под нос, увеличивая темп, пока не стал бежать по прерии. "Нет, черт возьми! Нет! Нет! Неееет! "
   Потом он услышал стрельбу.
   Крики поднялись.
   Больше стрельбы. Ржала лошадь. - закричала молодая женщина.
   Снова стрельба, сопровождаемая резким лязгом пуль, рикошетящих от железа и стали. Окна разбиты.
   Стокберн попытался увеличить темп, но бежал так быстро, как только мог по жесткой траве.
   Раздался еще один взрыв - не такой громкий, как раньше. Это будет экспресс-автомобиль. Они взорвали дверь. Он видел, как бледный пороховой дым поднимался с середины поезда, хотя до него оставалось еще добрых четверть мили. Орда Дьявола толпилась вокруг него - кто-то на лошадях, кто-то бегом, кто-то на коленях и палил по легковым автомобилям.
   Еще крики и вопли. Ребенок плакал.
   Убийцы кричали и кричали, как обезумевшие от луны койоты.
   Это было точно так же, как выжившие после двух предыдущих ограблений описали это в отчетах, которые читал Стокберн, - кровавая баня! Лишь горстка выжила после обеих атак, но они так это назвали.
   "Как будто они не хотели оставлять никого в живых, чтобы опознать их", - сказал один мужчина, оправляясь от нескольких пулевых ранений. "Или, может быть, они просто наслаждались убийством. Да, вот именно - я думаю, им просто нравилось убивать невинных людей!"
   Волк резко остановился. Перед ним открылся русло ручья - узкая, глубокая полоса через палевый костёр и пырей. Он не видел его, пока не оказался прямо на нем. На кадре он увидел следы первого всадника, которого увидел с холма. Лошадь спрыгнула с берега в прорубь, пересекла мутный ручей, а затем перепрыгнула на другой берег тремя длинными грязными шагами. Уверенный зверь. Скорее всего, хорошо обученный.
   Все еще слыша крик и вопль, а также еще один взрыв - это был взрыв сейфа экспресса, - Стокберн прыгнул в прорезь. Он сделал два быстрых прыжка. Слишком быстро. Его правый ботинок наткнулся на скользкий камень, его нога выскользнула из-под него, и он взлетел в воздух, тяжело приземлившись на плечо, а затем покатившись по склону в мутную воду.
   Его голова ударилась о камень - сокрушительный удар мгновенно оборвал его фитиль.
  
   ГЛАВА 14 _
   Стокберн открыл глаза, прищурившись от грохота в голове, и увидел два маленьких грязно-черных глаза, пристально смотрящих на него.
   Сначала он подумал, что, должно быть, спит. Но тут дрозд недоверчиво чуть наклонил голову и раскрыл бледно-желтый клюв. Три громких "карканья" эхом отозвались в нежном мозгу Волка, словно пули в каменной пещере.
   Это заставило детектива вздрогнуть, и он тут же вспомнил, что делал там - поезд, убийц, свое падение в ручей, в котором он лежал на спине, наполовину погруженный в мелкую мутную воду.
   Стокберн быстро сел. - Слезь с меня, крылатая гадюка! - выдохнул он. "Я не умер. Во всяком случае, еще нет!" - несчастно добавил он, схватившись за голову, когда птица выпорхнула из его груди и взлетела над руслом ручья, присоединившись к еще нескольким падальщикам.
   Птицы, вероятно, почувствовали, что собираются получить большой обед от Орды Дьявола.
   Пытаясь подавить агонию в голове, Стокберн с трудом поднялся на ноги и вытер рукавом пот с правого виска, на котором, как он решил, быстро потрогав пальцами, осталась двух- или трехдюймовая рана от встречи с рок. Он будет жить, но какое-то время у него будет адская головная боль.
   Ему остается только терпеть.
   Он взобрался на край берега, тяжело дыша и стиснув зубы от боли. Вернувшись на вершину прерии, он выпрямился, смутно замечая скрипы и хлопки в ноющей пояснице, и уставился на поезд.
   Он сидел, как мертвый динозавр, в угасающем медном свете. Вокруг него не двигалось ничего, кроме клубящегося дыма и пара. Зловещая тишина окутала его.
   "Что за черт . . . ?" Вольф вытащил свой кольт с левой стороны и шагнул вперед. В правом виске забилось нежное сердце. Он снова стряхнул кровь с этого глаза.
   Пистолет был направлен прямо вдоль его правой ноги. Стрелять было не во что. "Что за черт?" - снова пробормотал он себе под нос. - Они уже ушли?
   Он продолжал идти, сокращая расстояние между собой и поездом, остановившимся на путях примерно в пятидесяти футах к востоку от взорванных рельсов и разорванного полотна. Тела лежали скомканными кучами вокруг неподвижных машин. Некоторые тела висели на выбитых окнах двух пассажирских вагонов. Еще одно тело - коренастый мужчина в комбинезоне в тонкую полоску - свисало с борта локомотива, его руки в перчатках свешивались прямо к земле.
   Это будет инженер.
   Из клапанов сброса давления локомотива вырвался пар, извиваясь вокруг больших железных колес. Большой железный двигатель тяжело дышал, как какой-то умирающий гигантский зверь, в его огромном черном брюхе булькала и стонала нагретая вода.
   Стокберн перешагивал через мертвых мужчин и даже через нескольких мертвых женщин, подходя к поезду наискось, поезд и тендерный вагон слева от него, два пассажирских вагона впереди него. По бокам от них стояли два товарных вагона, в том числе вагон для лошадей. Красный камбуз завершил группу примерно в семидесяти ярдах справа от Стокберна.
   Единственные люди, которых он видел, лежали неподвижно.
   Единственными звуками были тяжелые вздохи паровоза. Высоко над головой кружили индюки.
   Господи, какая кровавая баня. . .
   "Привет?" Звонил Стокберн.
   Ничего, кроме гробовой тишины.
   Пересел на первую легковушку. Воспользовавшись латунными перилами, он взобрался на передний вестибюль и, нырнув в дверь, вошел в машину. Глубокая гримаса исказила его черты. Гримаса росла, когда он шел по центральному проходу, переступая через тела. В машине находились около пятнадцати пассажиров. Все были мертвы.
   Он даже не удосужился проверить пульс. Большинство из них были расстреляны дважды. В некоторых стреляли по три раза, просто для верности. Был застрелен даже цыпленок в переносной клетке, которая стояла на полу рядом с мертвым фермером с полузакрытыми глазами и предсмертным рычанием на загорелом лице.
   Стокберн вышел из задней двери машины и остановился у заднего тамбура. Человек в темно-синем шерстяном мундире кондуктора склонился над латунным поручнем переднего вестибюля соседнего вагона. Лысая макушка мужчины была обращена к Стокберну. Кожаная фуражка мужчины с вышитой на низком козырьке эмблемой НП валялась на шпалах между автомобилями под болтающимися руками мужчины.
   Одна из этих рук дернулась. Вероятно, предсмертный спазм. Чтобы удостовериться, Стокберн прошел в вестибюль соседнего вагона и коснулся пальцем шеи мужчины. Слабая пульсация.
   Он быстро стащил кондуктора с поручней и опустил его на пол вестибюля, прислонив спиной к поручням. Узнав мужчину, он сказал: "Джек? Джек, ты все еще со мной?
   Кондуктора Джека Тауна обычно назначали на 333 Flier из Миннеаполиса, пассажирский поезд, который ходит два раза в неделю и курсирует до Биллингса, штат Монтана. Хороший человек с семьей. Таун не заслужил эту пулю в грудь или другую в левое бедро. Мужчина все еще истекал кровью, а это означало, что его сердце все еще билось.
   "Джек?" Стокберн полез в карман пальто за носовым платком, чтобы засунуть его в рану на груди, чтобы остановить кровотечение до того, как кондуктор истечет кровью.
   Мужчина поднял голову. Его голубые глаза, казалось, плохо фокусировались. Он скривился от боли и облизнул губы. "Они пришли . . . так быстро . . . Волк.
   "Я знаю. Я знаю, что они это сделали, Джек. Вы узнали кого-нибудь из них?
   "Неа." Голос Тауна был чуть громче шепота. "Слишком много стрельбы. . . путаница . . . дым. Я не успел хорошенько разглядеть. . . в любой из . . ". Он не закончил предложение. Он сделал долгий, громкий выдох и опустил голову вперед.
   Стокберн выругался, сунул носовой платок обратно в карман пальто, а затем опустил голову и плечи бедняги боком на пол вестибюля.
   - Покойся с миром, Джек. Он похлопал кондуктора по плечу. "Покойся с миром."
   Стокберн встал. Голова все еще раскалывалась. Его тошнило от печали, отвращения и ярости. Какие люди могли быть способны на такое хладнокровное убийство? Он работал юристом много лет и никогда не видел ничего более развратного, чем это.
   Тридцать или сорок человек мертвы.
   Он прошел через следующую машину, перешагивая через другие тела, молодые и старые. Был застрелен младенец. Среди погибших была даже старая монахиня. Она была застрелена от ярости в упор прямо в центр лба. Пуля пробила ей затылок. Тем не менее, казалось, она улыбается Стокберну сквозь треснутые линзы очков в проволочной оправе.
   Он прошел до конца вагона, борясь с тошнотой, и внезапно остановился, услышав, как позади него взводят винтовку.
   Раздался сердитый, дрожащий женский голос. "Остановись прямо там!"
   Стокберн остановился.
   "Назови мне хотя бы одну вескую причину, почему я не должен стрелять в тебя!"
   Стокберн медленно поднял руки. - Полегче, мисс.
   - Не "полегче, скучай" по мне! Кто ты?"
   Стокберн продолжал смотреть прямо перед собой. - Я не один из них.
   Голос ее был хриплым, дрожащим. - Откуда я это знаю?
   - Сейчас, милый. Стокберн улыбнулся. - Сейчас это не имеет смысла, не так ли? Банда ушла. Почему они оставили одного?
   - Меня тоже не "люби"! Все, что я знаю, это то, что тебя не было в поезде до нападения, и я хочу знать, что ты делаешь в нем сейчас!
   - Могу я повернуться?
   "Какая?" - неуверенно спросила она.
   - Могу я повернуться? Волк подумал, что у нее будет меньше шансов выстрелить в него, если она увидит его глаза. Она была просто в ужасе, а не хладнокровная убийца.
   Несколько секунд она, казалось, изучала вопрос. - Хорошо, - сказала она наконец, отступая на пару шагов. "Медленный. Попробуй что-нибудь смешное, и получишь пулю!"
   Стокберн медленно повернулся, пока не оказался перед высокой стройной молодой женщиной в длинной шерстяной юбке и черном кожаном жилете поверх пурпурной шелковой блузки с пышными рукавами. Длинные, густые, вьющиеся рыжие волосы рассыпались по плечам. Черная фетровая шляпа висела у нее на спине на шнурке на шее. Это была хорошенькая девушка с тонкими чертами лица, длинным чистым носом и усыпанным веснушками лицом.
   В ее дрожащих руках, одетых в черные кожаные перчатки, был сжат магазинный карабин Винчестер, круто повернутый вверх. Будучи высокой девушкой, она была на несколько дюймов ниже ростом Стокберна в шесть футов и три дюйма. Она подняла карабин к правому плечу, наклонила щеку к прикладу и, прищурив один зеленый глаз, навела карабин на голову Стокберна.
   То, как она уверенно обращалась с винтовкой, дало детективу понять, что ей не привыкать к огнестрельному оружию. Возможно, она была достаточно красива, чтобы с первого взгляда разбить сердце мужчины, но она не была котенком.
   "Кто ты?" - спросила она снова, уже резче, отбрасывая спутанные волосы с глаз.
   "Вольф Стокберн. Железнодорожный член компании "Уэллс Фарго".
   Она изучала его из-за ствола взведенного винчестера, хмурясь. - Нет, ты не такой. Она почти рассмеялась.
   "Уверен, что я являюсь."
   - Нет, ты не такой.
   - Я, мисс.
   Она в гневе топнула одним из своих черных ботинок. - Нет! Ты наглый лжец!
   Стокберн нетерпеливо фыркнул. "Могу ли я получить свои полномочия, юная леди?"
   Она открыла и сомкнула дрожащие руки вокруг Винчестера, немного переставляя ноги, балансируя своим весом в узком проходе. "Сними шляпу. Медленный!"
   Стокберн с сомнением посмотрел на нее, затем медленно снял шляпу. Она нахмурилась, глядя на его короткую шапку жестких седо-белых волос. Ее веснушчатые щеки слегка покраснели.
   Нахмурившись, она медленно опустила карабин. "Это ты." Она скептически посмотрела на него, явно не уверенная, что может поверить своим глазам.
   Стокберн протянул правую руку. - Можно мне винтовку?
   "Привет!" Она снова подняла винтовку, в ее глазах горел огонь. "Не делай этого!"
   "Хорошо." Детектив развел руками, сдаваясь, и ободряюще улыбался ей. "Это все твое."
   Она направила ствол вниз. В ее глазах мелькнула нерешительность. - П-прости. Она снова опустила винтовку. "Ты только . . . ты напугал меня. . . Мистер Стокберн.
   "Все нормально. У тебя был настоящий шок. Он сделал паузу, изучая ее. Ее глаза остекленели. "Как вас зовут?"
   Она нажала на курок винчестера и опустила ствол. Она сделала еще шаг назад и в сторону, ее лицо немного побледнело, когда она сказала: - Я Хэнк, ммм. . . Генриетта Холлоуэй. Экс-экспресс охранник. . . для Wells Fargo".
   "Ты?" Стокберн осмотрел ее с ног до головы. Она была самой красивой курьерской охраной, с которой он когда-либо был знаком, поскольку большинство - нет, все - экспресс-охранники, с которыми он когда-либо был знаком, были мужчинами.
   Она оглянулась на старую монахиню, лежащую в проходе. Глаза Хэнка наполнились слезами, а губы задрожали. Она поднесла тыльную сторону ладони ко рту, словно пытаясь подавить внезапный натиск эмоций. "Они . . . они пришли так быстро. . . взорвал . . . взорвал экспресс-дверь. Взрыв отбросил меня в заднюю часть машины. . . похоронил меня под мешками с почтой. Они, должно быть, меня не видели".
   Она провела левой рукой по уху. "У меня ужасный звон в ушах, и... . . а я плохо слышу. . ". Она покачала головой, глядя на резню вокруг себя. . . мертвый младенец... "Господи, посмотри, что они сделали!" Она зажмурила глаза и зарыдала, слезы катились по ее щекам. Она снова отступила, пошатываясь, волоча ствол винтовки по полу. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.
   "Здесь, здесь . . ". Стокберн схватил ее и поднял.
   Она сжала винтовку за конец заднего приклада, позволяя стволу волочиться по полу.
   Он вынес ее из машины, спустился по ступенькам вестибюля и направился к небольшому тополю примерно в десяти футах от основания поручня.
   - Мне так стыдно, - сказал юный экспресс-охранник трепещущим, несчастным голосом. "Я растерян . . . Я потерял сокровище, находящееся на моем попечении. . . трое других охранников были убиты. . . а также . . . и вот я. . . с тер. . . ужасный звон в ушах". Она всхлипнула, еще больше слез покатилось по ее щекам.
   - Тсс, тсс. Стокберн осторожно опустил ее на землю возле дерева. - У вас был адский шок, мисс Холлоуэй. Он склонился над ней, ободряюще улыбаясь молодой женщине, которая прислонилась спиной к дереву, положив винтовку поперек ног. Она не собиралась отпускать винтовку слишком далеко от себя. "Ты сбит с толку, но у тебя есть огонь, я дам тебе это".
   Она приняла его за одного из убийц и собиралась убить его в одиночку.
   "Нет." Она покачала головой. "У меня нет огня. Я рыдаю, как ребенок, потерявший котенка". Она оглянулась на поезд и нескольких мертвых мужчин, лежавших вдоль рельсового полотна.
   Стокберн узнал одного из кондукторов, Эрла Гундерсона, еще одного семьянина.
   "Эти люди погибли. Эти дьяволы украли их. . . вместе с сокровищем. Она посмотрела на детектива. - Они действительно дьяволы, мистер Стокберн. Они были удачно названы. Они были быстрыми. . . и смертельный. Очень смертельно". Она покачала головой и смахнула слезы со своих веснушчатых щек.
   С востока донесся стук копыт, вдоль стальных перил, уходящих на фоне меркнувшего горизонта. Автоматически Стокберн сжал рукоятки "кольта" на левом бедре. Он обернулся и увидел, что к нему движутся трое всадников - человекообразные силуэты в стетсонах. Что-то мелькнуло на рубашке одного из всадников. Значок, скорее всего.
   Пока всадники продолжали свой путь по травянистой прерии с северной стороны рельсового пути, он повернулся к мисс Холлоуэй, которая уже перестала рыдать. Она смотрела вдаль с глубоко унылым видом на свое бледное, заплаканное лицо. Она была в шоке.
   - Мисс Холлоуэй, в этом вагоне есть лошади? Детектив наклонил голову в сторону вагона с деревянными решетками, который стоял примерно на полпути из одиннадцати вагонов, позади второго из двух товарных вагонов.
   Девушка смахнула еще одну слезу со щеки рукой в перчатке и кивнула. "Вернувшись в Сент-Пол, я видел, как в машину вели несколько армейских переборщиков. Вероятно, из форта Снеллинг направился в форт Линкольн. Пара рабочих с ранчо также привела в машину несколько стандартных пони. Я удивлен, что убийцы тоже не стреляли в приклад".
   "Лошади не могут их идентифицировать. . . или натравить на них отряд.
   Генриетта Холлоуэй тупо кивнула.
   - Посиди, Генриетта.
   "Хэнк".
   - Хорошо, Хэнк. Стокберн сжал ее плечо и поднялся на ноги.
   Она скептически посмотрела на него. - Что вы собираетесь делать, мистер Стокберн?
   "Волк".
   Она слабо улыбнулась.
   "Я поговорю с этими людьми здесь, - сказал он. - Ты сиди, отдыхай.
   Волк подошел к тому месту, где приближались трое всадников. В пределах тридцати футов и ближе они с отвисшими челюстями смотрели на застрявший поезд, мертвых мужчин и нескольких мертвых женщин, лежащих вокруг него. Человек, ехавший в центре вьюка из трех человек, был самым низким из трех - темнобородый мужчина средних лет с пятиконечной звездой, на которой было написано "КОНСТРОЙ".
   Мужчина, сидящий справа от него верхом на коренастом булаво-рыжем мерине, был одет в белую рубашку, подтяжки и котелок. Он был старше, может быть, лет шестидесяти. Третий мужчина был высоким и худым, с тонкими седыми волосами и тонкими седыми усами. Он носил городскую одежду, включая полосатую рубашку без воротника и поношенные черные броганы. Горожанин. Может, лавочник. Его остекленевшие глаза сказали Стокберну, что он выпьет немного перед ужином и, может быть, еще пару после.
   "Боже мой, они снова нанесли удар!" - сказал мужчина со значком. Он обратил изумленный взгляд на Стокберна. - Кто-нибудь остался в живых?
   - Всего лишь юная леди, - сказал Стокберн, слегка повернув голову в сторону мисс Холлоуэй. Повернувшись взглядом к трем вновь прибывшим, он сказал: - Насколько я понимаю, вы из Уэзерфорда.
   - Я агент станции "Везерфорд" - Уилфорд Холт, - сказал пожилой мужчина, сидевший справа от человека со значком. "Я слышал взрыв. . . стрельба. Я подошел и вытащил Кэла и Карла из "Черного дрозда". . ". Он взглянул на человека со значком.
   Носитель значка немного покраснел. "Кэл Дженкинсон. Городской констебль Уэтерфорда. Когда он нам нужен, т. . . что бывает не так часто". Он снова посмотрел потрясенным взглядом на поезд. Его глаза тоже немного блестели, а в усах были крошки.
   - Я Вольф Стокберн, детектив...
   - Я знаю, кто вы, мистер Стокберн, - сказал станционный смотритель. "Волк с рельсов". Уголки его рта немного приподнялись. - Рад познакомиться с вами, сэр. Вы были в поезде?
   Стокберн покачал головой. "Я приехал из Колодной воды, надеясь, что успею вовремя остановить атаку". Он сжал челюсти. - Я не знал.
   "Колд Уотер Уэллс находится более чем в ста милях отсюда", - сказал констебль.
   "Вы, ребята, позаботитесь о том, чтобы погрузить мертвых обратно в поезд?" - спросил Стокберн, игнорируя комментарий мужчины.
   - Да, мы доставим их на борт, - сказал Дженкинсон, снова поворачиваясь к мертвым. "Бедные души".
   Стокберн многозначительно посмотрел на начальника станции. "Вы можете отвести этого зверя до Уэтерфорда?"
   Холте кивнул. "Да. Я никогда не был инженером, но я был пожарным и ехал с достаточным количеством инженеров, чтобы знать, как вести поезд задним ходом. Вероятно, мне понадобится некоторое время, чтобы восстановить питание, но я должен вернуть его в Уэзерфорд через пару часов.
   - Хорошо, - сказал Стокберн. - Когда ты вернешься на станцию. . . ну, ты знаешь, что делать".
   - Я телеграфирую Фарго и Бисмарку по поводу закона. . . маршалы США. . . армия." Он скептически скосил глаза на детектива. "Чем ты планируешь заняться?"
   "Я собираюсь взять лошадь из серийного вагона и начать выслеживать этих убийц. Не сообщайте, что это ограбление, мистер Хольте. Это была резня. Массовое убийство невинных мужчин, женщин и детей. Да, экспресс-сейф взорвали и вычистили, но это, прежде всего, было хладнокровное убийство. Я собираюсь загнать этих дьяволов на землю, прежде чем они смогут сделать это снова".
   "Все сам?" - почти одновременно воскликнули констебль и человек, которого звали Карл.
   "Пока их след не остынет!" Волк развернулся и зашагал к серийному автомобилю.
   Он остановился, увидев молодого охранника экспресса Хэнка Холлоуэя, ведущего крупного гнедого мерина по деревянному пандусу серийного вагона. Лошадь была взнузданна, оседлана и готова к работе. Ее винтовка была в ножнах.
   В ответ на его скептическое выражение она сказала с холодным вызовом: "Я пойду с вами, мистер Стокберн. Я уже оседлал свою лошадь.
  
   ГЛАВА 15 _
   Стокберн выхватил поводья из рук молодой женщины. "Спасибо, Хэнк. У тебя хороший глаз на конину.
   Она протянула руку, ее лицо покраснело от гнева. "Эй, верните их! Это моя лошадь. Можешь оседлать своего!"
   - Тебе не нужна лошадь, Хэнк. Вы никуда не пойдете, кроме как вернуться туда, откуда пришли". Он стряхнул с нее винчестер и протянул ей.
   - Я же говорила тебе, - она сильно топнула сапогом по дну погрузочной рампы, и ее прелестные щечки снова покраснели, - я иду с тобой!
   Стокберн отрегулировал стремена седла, чтобы приспособить его длинные ноги. - Нет, ты не такой.
   "Г-н. Стокберн, компания Wells Fargo, наш общий работодатель, поручили мне этот сейф. Я обязан доставить его содержимое по назначению, и именно это я и собираюсь сделать. Но сначала я должен вернуть его у людей, которые его забрали. Поскольку ты идешь за ними, я буду ехать с тобой, хочешь ты этого или нет. Если это означает, что я выберу другую лошадь, именно это я и сделаю! Хэнк резко повернулся и начал подниматься по трапу.
   Она остановилась и оглянулась через плечо, когда Стокберн сказал громче: - Нет, мне это не нравится. И, более того, этого не произойдет. Я работаю в Wells Fargo почти пятнадцать лет, малышка. Ты был еще сосунком, когда я впервые приколол медный щит к своему жилету.
   Он предостерегающе указал на нее пальцем из-за седла - обычного стандартного седла, а не кавалерийского Макклеллана - пристегнутого к гнедому, и властно прищурил свои длинные выцветшие голубые глаза. - Это означает, что ты подчиняешься моим приказам.
   Она сделала успокаивающий вдох и наклонилась вперед в талии. "Вы не мой руководитель. Мистер Уинтроп - мой руководитель. Мистер Уинтроп и только мистер Уинтроп будут указывать мне, что делать. Он поручил мне передать этот сейф и все его содержимое в Первый биржевой банк Биллингс, штат Монтана, и это то, что я все еще намерен сделать.
   Трое мужчин из Уэзерфорда в немом молчании смотрели на двух словесных перепалок, пока симпатичный посыльный продолжал. "В этом сейфе было более ста тысяч долларов в банкнотах, не говоря уже о двадцати или тридцати тысячах в золотых и серебряных монетах. Эти деньги принадлежат скотоводческому кооперативу, который продал несколько тысяч голов говядины JH Nelson Meat Packers в Чикаго. Компания Нельсона застраховала эти деньги в Wells Fargo. Наша компания несет ответственность за его сохранность. Значит , я несу за это ответственность!"
   Она повысила голос еще громче, пронзительнее. "Сказать! Скажи там, куда ты идешь? Подождите меня, черт побери, мистер Стокберн! Она в ярости топнула сапогом. - Я иду с тобой!
   Но Стокберн был уже достаточно далеко, пересекая рельсы перед заглохшим паровозом, и едва расслышал ее последние слова под топотом скачущих копыт гнедой. Он оглянулся и криво усмехнулся, затем повернул голову вперед и сосредоточился на огромной задаче, стоявшей перед ним.
   * * *
   Его первым шагом было выслеживание Наггета, который сбежал из этого региона с ценной магазинной винтовкой Стокберна "Йеллоубой". Без него у него не было ни снежного кома, ни шанса выступить против Орды Дьявола. Не то чтобы он собирался встретиться с убийцами в одиночку. Он не был ни глупым, ни самоубийцей. Но он действительно собирался узнать, где они прячутся между работами, а это означало, что есть шанс, что он неожиданно столкнется с ними. Если бы это случилось, он уж точно не хотел бы владеть только шестизарядными винтовками, такими же мощными, как Миротворцы с рукояткой из слоновой кости.
   Он поспешил найти паломино, потому что свет быстро угасал, окутывая прерию глубокими лиловыми тенями. Воздух охлаждался, а значит, вылезали адские комары. Он дал несколько пощечин, когда ехал обратно через залив, в котором он наткнулся на скалу, а затем вокруг стога сена, на вершине которого он заметил двух всадников, направляющихся прямо к поезду.
   Когда он двинулся к западу от утеса, он с облегчением увидел, что Наггет не скрылся далеко со своим Желтым мальчиком. Лошадь стояла прямо впереди - конский силуэт, с опущенными поводьями, с опущенной головой, она щипала степную траву, делая маленькие семенящие шажки вперед, следуя за кормом. Когда Стокберн приблизился, паломино поднял голову и осторожно повернулся к Стокберну.
   Конь взмахнул холкой и помахал хвостом жукам.
   Он позволил детективу подойти на расстояние пятидесяти ярдов, мягко позвав его, пытаясь развеять его опасения. Потом отрезал и убежал. Стокберн поскакал за ним, проклиная возобновившийся стук тяжелого путешествия в голове, не говоря уже о больной спине.
   Он был рад, что гнедой был хорошо обучен, потому что он хорошо реагировал на команды своего странного наездника, и ему потребовалось всего несколько минут, чтобы проехать параллельно с паломино. Лошадь, слава богу, не сильно побежала, и предприняла лишь нерешительную попытку бежать, когда Волк потянулся, чтобы схватить Наггета поводья.
   Когда обе лошади были остановлены, он спрыгнул с седла и вытащил Желтого Мальчика из багажника. Он сунул винтовку в багажник, привязанный к отсеку. Мама МакДугал, благослови ее во всем противоположном шотландскому сердцу, привязала к рогу небольшой мешочек для личинок. Он оставил мешок с личинками на паломино и забрался обратно в залив, держа в руке поводья Наггета, и повел за собой красивого золотого коня.
   У Наггета больше не было тяжелых путешествий, но и у Стокберна тоже. Даже если бы он это сделал, свет не был к этому обязывающим. Завтра, когда мы будем выслеживать Орду, запасная лошадь пригодится. Кроме того, ему нужно было вернуть его законному владельцу. Он не хотел пересекаться с Ма МакДугал. Никто этого не сделал.
   Вместе с Наггетом, бежавшим за гнедой, детектив вернулся к промывке и привязал паломино к деревцу тополя. Стиснув зубы от боли, все еще пульсирующей в голове, он был приятно рад отметить, что она становится все тупее. Он спустился обратно в овраг и стал рыскать по песку и гравию в поисках следов всадника Орды Дьявола.
   Предыдущая стратегия Орды заключалась в том, чтобы бежать от поезда в том же направлении, откуда каждый человек атаковал его. Это означало, что человек, за которым он следил ранее с вершины утеса, скорее всего, вернулся на юго-запад.
   Конечно же, он был.
   Стокберн поднял серию отпечатков, отделенных от тех, что он сделал с гнедым несколько минут назад, где галопирующий всадник пересек узкий ручей и взобрался на западный берег.
   Волк выбрался из воды, вытащил из саженца поводья паломино и взобрался на гнедого. Он пошел по следам дьявола через травянистую прерию, направляясь в основном на юго-запад, пока темнота окончательно не скрыла их. Расположившись лагерем в открытой прерии рядом со знаком убийцы, он утешился тем, что, по крайней мере, напал на след одного из убегающих дьяволов. Это было началом.
   Он отдохнет сегодня вечером и, надеюсь, избавится от боли в голове и спине. Завтра был другой день.
   Когда он развел небольшой дымный костер, чтобы отпугнуть комаров, он отвел обеих лошадей к мелкому ручью, чтобы напиться, затем вытащил пару ремней из седельных сумок и использовал их на берегу. Менее предсказуемый Самородок он привязал к дереву возле лагеря. Он оставил уздечку Наггета надетой, но снял удила, чтобы лошадь могла пощипывать траву.
   В мешке с едой Ма МакДугал Стокберн нашел буханку хрустящего черного хлеба, немного вяленого мяса и небольшую головку сыра. Измученный, с раскалывающейся головой, у него не было особого аппетита.
   Тем не менее, он проглотил немного хлеба с сыром, потому что утром ему понадобится пропитание. У него не было кофе или чего-то еще, чтобы приготовить его, так как он оставил свою военную сумку с припасами в Колодцах Уотер из-за необходимости путешествовать налегке. Все было в порядке. К кофе у него тоже не было особого аппетита.
   Он хотел только заснуть, позволить ночи пройти и завтра встать свежим для следа убийцы.
   * * *
   Он поднялся, хорошо. Но он был далеко не свеж.
   Будь он проклят, если бы ему не стало еще хуже, чем прошлой ночью, прежде чем он скорчился в своем пальто и погрузился в глубокий изнуренный сон, прислонившись к седлу. Голове стало значительно лучше, хотя гусиное яйцо, поднявшееся на виске, чертовски болело. Это меркнет по сравнению с остальным его телом.
   В остальном он чувствовал себя так, как будто его протащил по грубым камням какой-то сумасшедший седло на бронке, еще более зеленом, чем Дикий Синий. Он знал, что уже не так молод, как раньше, но это было смешно. Он был настолько скован, что даже простое сидение вызывало у него ощущение, будто его позвоночник вот-вот сломается у основания спины, напоминая ему сломанный гребень.
   Используя свою винтовку, он, наконец, поднялся на ноги и провел инвентаризацию всех своих различных болей и болей. Его бедра и шея были сломаны. Его задница была натерта. Он едва мог повернуть голову. Оба плеча чувствовали себя так, словно в них попали пули. Его ноги так одеревенели, что он пятнадцать минут ковылял по своему лагерю, как маленький старик, который находится всего в двух днях от смертного одра.
   Боже привет, возраст был скверной вещью!
   В те дни, когда он ездил на Пони-Экспрессе, он просыпался свежим, как весенний жеребенок, готовым забраться на палубу урагана и сделать все это снова.
   К тому времени, когда он отвел лошадей от ручья, где они наполнились водой, он почувствовал себя немного лучше. Он немного расслабился, так что мог, по крайней мере, поворачивать голову из стороны в сторону, и больше не хромал, как калека-горбун. Он съел еще кусок хлеба с сыром, запил его прохладной, хотя и солоноватой водой из ручья, а затем втянул ноющую задницу в седло.
   Он продолжал идти по следу убийцы, который, как он предполагал, встретится со следами других убийц, и - гром и молния! - он узнает, где они прячутся между работами.
   Однако с отслеживанием тоже не все ладилось.
   Убийца, за которым он следовал, оставил четкий след из погнутой и сломанной травы примерно в двухстах ярдах от того места, где разбил лагерь Стокберн. Но по мере того, как мужчина двигался на юго-запад, его след вел в более сухую местность. Трава была короче. Он продолжал идти по обрывистой местности, и земля между обрывами была тверже, а в некоторых местах переходила в крупный гравий.
   Несколько раз он терял след, и ему приходилось снижать скорость и тщательнее обшаривать землю, чтобы снова его найти. Чем дальше на юго-запад он ехал, тем тоньше была почва, а трава была короче и кудрявее, и какое-то время казалось, что он едет на гигантской буйволиной шкуре, туго натянутой от горизонта до горизонта.
   Человек, за которым он следовал, был экспертом в том, чтобы заметать свой след и преодолевать местность, которая скрывала его за него. Если мужчина разбил лагерь прошлой ночью с костром, Стокберн не нашел его следов. У него возникло ощущение, что этот человек, действительно суровый клиент, остановился на несколько часов, не утруждая себя разведением костра, дал отдохнуть своей лошади, а затем продолжил движение.
   Тем не менее, Волку удалось разглядеть часть отпечатка ботинка тут и там, царапину от удара ботинка о камень, конский волос, зацепившийся за колючие ветки боярышника, и спорадические пучки относительно свежих конских яблок, чтобы не останавливаться. Однако он хорошо понял разочарование, которое испытывали наездники из отряда, которые ехали за этими скрытными дьяволами. Он надеялся, что, как и они, в конце концов не въедет в пресловутую каменную стену, и у него не будет другого выбора, кроме как вообще отказаться от тропы из-за отсутствия знака.
   Низкая точка его дня наступила сразу после полудня.
   Он потерял след убийцы среди скалистых холмов, которые выглядели как древние, сильно разрушенные вулканы, которые извергали свои кишки в виде камней всех форм и размеров и разбрасывали их на мили во всех направлениях. Проклятая травка там. К его досаде добавилось множество щелочных промывок, превращавших его в настоящую дьявольскую игровую площадку. Убийца, за которым он охотился, вероятно, следовал за одним из этих промываний, но не имея признаков, указывающих ему, какой из них выбрал дьявол, Стокберн понятия не имел.
   Тем не менее, он продолжал ехать, переключаясь с гнедого на паломино и обратно.
   Ближе к вечеру он проезжал по низкой, заросшей кустарником местности, когда заметил трех всадников, сидящих на лошадях у подножия высокой вершины известняковой белой скалы. Остановив лошадей, он посмотрел на мужчин.
   Один из них увидел его и удивленно округлил глаза. Он ткнул другого человека в плечо и указал. Мужчина вздрогнул. Третий всадник тоже повернулся к Стокберну и вздрогнул так же, слегка качнувшись назад в седле, чем испугал свою лошадь. Он резко натянул поводья, успокаивая животное. Его правая рука в перчатке поползла к ложе винтовки, торчащей из ножен седла.
   - В этом не будет необходимости. Стокберн подтолкнул Наггета вперед пятками и потянул гнедого за поводья. "Я ищу информацию, а не неприятности".
   Они уставились на него. Это были худощавые, темноглазые мужчины, такие загорелые и обветренные, что почти походили на индейцев. Но они были одеты в грубую одежду заурядного ковбоя, вплоть до обветренных и потертых войлочных сомбреро и потрепанных парней. Они не были частью Орды Дьявола. Стокберн сразу понял это. Их одежда была старой и оборванной, а пистолеты в кобурах и ножнах винтовок были старыми, изношенными и за ними не ухаживали.
   Они были дальнобойщиками, все в порядке. Скорее всего, они родились там и, скорее всего, там же и умрут.
   Никто не сказал ни слова, когда Волк остановился перед ними. Они сидели полукругом, совещались. Один курил скрученную сигарету. Один зацепил правую ногу за рог седла, но медленно опустил ее обратно к стремени. Одно время лицо этого человека было сильно обожжено. Ужасный шрам тянулся через его правую щеку, челюсть и лоб и простирался назад, включая перекрученный узел на правом ухе.
   Стокберн сказал: "Мне интересно, не видели ли вы несколько часов назад здесь проезжающего всадника? Может быть, около полудня, если я не ошибаюсь. Вероятно, появился немного в спешке.
   Трое черноглазых мужчин с вытянутыми лицами скептически изучали его. Тот со шрамами на лице сказал сквозь глухое ворчание: "Почему мы должны говорить тебе?"
   "У меня есть очень веская причина, - сказал Стокберн.
   Все трое просто смотрели на него, в их глазах росло мрачное подозрение. Они напряженно сидели в седлах; они были похожи на свернувшихся кольцами гремучих змей. В конце концов, это не ваш заурядный пастух. Они слишком нервничали. Слишком напуган.
   Волк перевел взгляд на человека, сидевшего впереди и немного левее, на пони-койоте, чья рука начала скользить к винтовке. "Вы ответите на мой вопрос, и я не буду сообщать Люсьену Старку о том бегущем железе, я подозреваю, что вы упаковываете свое седло, партнер". Он взглянул на скатку, привязанную за дугой мужского седла. Он мог видеть клеймо, завернутое в двойные одеяла и дождевик, почти спрятанное.
   Лица троих напряглись.
   "Эти чертовы штуки очень трудно спрятать", - сказал он притворно-жалующимся голосом. - Если бы старый Старк нашел это на тебе, я думаю, ты бы растянул коноплю, танцуя тустеп в воздухе, без вопросов.
   Трое мужчин посмотрели друг на друга.
   Тот, у кого было обожженное лицо, повернулся к Стокберну и указал правой рукой. - Видел, как вы говорите, что около полудня сюда проезжал человек в черном плаще. Я наблюдал за ним, видел, как он повернул на восток, когда достиг Тейлорс-Блафф в миле к югу.
   Ответ был слишком подробным, чтобы быть ложью. По крайней мере, так думал Стокберн. Эти трое очень хорошо знали наказание за шорох, и они были слишком отчаянны, чтобы солгать человеку, в чьих руках были их судьбы.
   Он улыбнулся, постучал двумя пальцами по краям своего черного сомбреро и резко натянул поводья Наггета. Он надеялся, что паломино научили отступать, и с облегчением увидел, что так оно и есть. Отойдя от трех мужчин, все еще мрачно и напряженно изучающих его, Стокберн продолжал улыбаться.
   Когда он был в двадцати футах от него, он остановил паломино на юг и поставил ему сапоги. Гнедая последовала за ним, сжимая поводья в левой руке детектива в перчатке.
   Он оглянулся через правое плечо.
   Эти трое могли стать проблемой теперь, когда их судьбы были в его руках.
  
   ГЛАВА 16 _
   Стокберн вышел на след убийцы в Тейлорс-Блафф. Это была самая высокая вершина на многие мили вокруг обширной пустынной прерии, заросшей кустарником, буйволиной травой и редкими полевыми цветами, демонстрирующими свои ярко-красные, пурпурные и желтые цвета среди вяленых оленей и охры.
   Знак дьявола пришел в виде части конского яблока, лежащего возле норы луговой собачки. Остатки лошадиных выделений были выброшены в заросли ив и жимолости, растущие вокруг ручья. Луговые собачки стояли перед круглыми входами в свои подземные дома, пока Стокберн ковырялся в кустах. Маленькие шалунишки стояли на задних лапах, заламывая передние, как толстые безобразные старики, стоящие на крыльце и угрожающие посетителям.
   Они хихикали, фыркали и болтали о своем гневе на незваного гостя - второго сегодня. Они махали хвостами и дергали нервными маленькими смешными головками и черными глазами-пуговицами.
   Стокберн рассматривал травянисто-зеленые конские яблоки, которые всадник закинул ногой в кусты. Мужчина намеренно скрыл свой след, не заметив ложку вещей, которые он оставил на виду. Он проглядел часть кучи, потому что наступил на нее, распластав ее по траве.
   Волку просто повезло обнаружить его после почти получасового обыска земли вокруг известнякового пьедестала холма. Если бы Судьба в нужный момент не бросила его взгляд вниз, он бы проехал прямо мимо знака.
   Теперь его беспокоило: почему моя добыча пошла по его следу?
   Очевидный ответ: он знает, что за ним следят.
   Тейлорс-Бьютт находился в добрых тридцати милях к югу от северной части Тихого океана. Этот человек не стал бы заметать свой след так далеко к югу от склепа, который он сделал из поезда, если бы не знал, что Стокберн преследует его. Вольфинг его, скорее.
   Он сухо фыркнул на старую шутку, легкомысленно смягчив свое беспокойство. Дьявол, которого он выслеживал, был близко. Может быть, очень близко.
   Несмотря на то, что ему пришлось замедлить шаг и прочесать местность в поисках следов убийцы, Стокберн укрепил свои позиции в своей добыче. Благодаря тому, что он часто менял своих двух лошадей, ему не нужно было так часто отдыхать. Он мог продолжать настаивать.
   С другой стороны, у человека, которого он выслеживал, была только одна лошадь. Он не мог толкать своего скакуна слишком сильно, иначе он оказался бы пешим. Вот как Стокберн догнал.
   Что-то подсказывало ему, что мужчина издали остеклил его. В большинстве мест это была широко открытая местность. Его могли заметить едущим по следу убийцы практически в любой момент за последние несколько часов.
   Подумав, что убийца, возможно, наблюдает за ним со следующего холма на юго-востоке, Стокберн бросил свой орлиный взгляд на бледное коническое образование, лежавшее в этом направлении. Этот холм представлял собой немного уменьшенную версию холма Тейлора. Убийца может быть здесь где угодно, подумал он, осматривая почти полный круг вокруг себя.
   Насколько близок был его человек к другим убийцам?
   Рано или поздно все они собирались в одном месте. Остальные тоже были где-то там, постепенно меняя свои индивидуальные курсы, чтобы в какой-то момент собраться вместе, чтобы разделить свою добычу. Человек Стокберна немного изменил свой курс, взяв курс на юго-восток. Вероятно, он повернулся, чтобы собраться вместе с остальными. . . где-то.
   Или, может быть, он сделал поворот, чтобы потерять своего теневого. . .
   Не скажу. Все, что мог сделать детектив, - это продолжать отслеживать человека, по чьему следу он шел, и надеяться, что он приведет его к остальным. В то же время убийца знал, что у него есть тень - или , вероятно, знал, что у него есть тень. Волк должен был быть осторожен, чтобы не вылететь из седла.
   Он переключился на бухту и продолжил следовать курсом убийцы.
   * * *
   По следу мужчины стало легче идти, поскольку он больше не шел по земле, на которой почти не оставил следов. Либо он думал, что ускользнул от всех преследователей, либо смирился со своим преследователем.
   Теперь он попробует другую тактику. Вероятно, это означало засаду.
   Стокберн скакал на обеих лошадях по морю травы, причесанной ветром, омываемой тенями облаков. Несколько раз он пересекал тропы некогда великих стад бизонов - они были похожи на широкие долины, прорезанные тысячами копыт, - и обходил их огромные лощины, представлявшие собой глубокие кратеры в прерии. Во время дождей они превращались в настоящие озера. Призраки старых воинов сиу - членов Семи огней Совета - ехали со Стокберном, как всегда, когда он оказывался на обширной и населенной привидениями равнине.
   Когда-то он немного знал три основных диалекта сиу - янктон, лакота и санти - и воображал, что видит ярко раскрашенных темнокожих воинов в оленьих шкурах, украшенных бусами и иглами дикобраза, которые переходят вброд это море высокой травы с колчанами. ярко оперенные стрелы свисают с их широких спин, ясеневые луки свисают с тяжелых плеч. Однажды он столкнулся с отрядами легендарных охотников/воинов. Каждый раз его наполняло благоговение и то, что можно назвать только спокойным благоговейным ужасом.
   Столкновение с древними военными отрядами сиу было похоже на встречу с величественным диким зверем, выходящим из тени давно умерших предков сквозь завесу во времени - незапятнанным цивилизацией, нетронутым и нетронутым в своей дикости. Сиу были настолько впечатляющими и неземными, что Стокберн часто думал, что он может чувствовать себя немного польщенным, будучи посланным к его награде одним из них.
   Лакота особенно были свирепыми бойцами. Некоторые говорили, что свиреп, как чирикауа-апачи. Большинство его встреч с этими аборигенами-лордами равнин были дружескими, несмотря на его цель там - его поиски сестры, которую военный отряд шайеннов похитил после резни его семьи. Он обедал и ночевал в нескольких деревнях сиу, обсуждая - как оказалось, безрезультатно - местонахождение своей сестры. Он потел с военными вождями и делил одеяла с несколькими молодыми гладкокожими и пышногрудыми девушками хункпапа и санти.
   Все ушло.
   Или, по крайней мере, они были переведены в резервации, что привело примерно к тому же. Время от времени небольшой военный отряд вырывался из заповедника и сеял хаос среди фермеров и владельцев ранчо, как это делали апачи в Аризоне и Нью-Мексико. Но они уже не были такими жестокими. В основном они прогуливали запасы, чтобы охотиться за виски белого человека, к которому их мучила такая слабость.
   Их легко загнали в угол.
   Теперь они исчезли, и буйволы, которые поддерживали их на протяжении столетий, исчезли, за исключением нескольких разрозненных стад. Они тоже были призраками самих себя.
   Вольф представил себе, как это было не так давно, еще до появления железного коня, который сделал возможным его собственное занятие. Непрекращающийся ветер говорил ему о древних временах, о менее сложных временах до прихода его собственного народа, но он только намекал на тайны, которые держал близко к своей груди.
   Он больше не питал той ярости мести, которая была у него в молодости, сразу после бойни и похищения его сестры. Время притупило не только боль, но и ярость. Кроме того, с годами пришло осознание того, что нарушителями были его собственные люди. Он пытался познакомиться с шайеннами, но потерпел неудачу, если не считать изучения некоторых их обрядов и языка.
   Как цивилизованный человек, он никогда не сможет по-настоящему понять людей, похитивших его сестру. Может быть, поэтому он никогда не найдет ее. Может быть, Эмили стала одной из них, и ее положили отдохнуть на обшитом перьями эшафоте где-нибудь в прерии, разложив вокруг нее самые ценные вещи и даже еду, чтобы поддержать ее в путешествии в иной мир.
   Волк резко остановился. Он подошел к краю очередной неожиданной волны. Мелкий каньон, скорее. То, что лежало перед ним, примерно в пятидесяти футах ниже, было несколькими пересохшими руслами ручьев, пересекающимися в бесплодной местности, подобно узловатым венам на ноге старика.
   Он уже собирался сбросить гнедого с края каньона, потому что на фоне неба он был легкой мишенью для ружья сухого ущелья, но что-то, что он увидел, услышал или ощутил бессознательно, заставило его резко развернуть гнедого и попятиться. из каньона.
   Пуля просвистела в воздухе рядом с ним, глухо врезалась в землю позади него, а следом за ней последовала сокрушительная отрыжка засадной винтовки.
   Стокберн бросил поводья Наггета и врезался ботинками в бока гнедого, хлестнув концами поводьев по правому бедру коня. Новые пули прорезали воздух вокруг него, разорвав дерн за его спиной, полсекунды спустя раздались грохот винтовок.
   Он не мог достаточно быстро уйти от края каньона.
   Когда ему показалось, что он скрылся из виду стрелявших в него людей, он повернул гнедого на курс, параллельный каньону, и очертил вокруг него широкий круг. Он пробирался позади бушвакеров. Он был уверен, что там было двое мужчин. Скорость, с которой в него посыпались эти выстрелы, подсказывала ему, что стрелков должно быть двое.
   Откуда взялся другой мужчина?
   Постепенно он повернул галопирующую гнедую на восток, затем на юг, лошадь легко скользила по траве. Волк держал каньон примерно в пятидесяти ярдах справа от себя. Дойдя до противоположной стороны каньона, он замедлил течение залива и повернул прямо к пропасти.
   * * *
   Абель Уилкинс наблюдал, как мошка приземлилась на ствол его винтовки First Model Winchester .44-40 1873 года, затем раздраженно смахнул насекомое правой рукой, обтянутой оленьей шкурой. Оттуда, где он притаился за замшелой гранитной скалой на южной стороне бледных, пересекающихся заливов, образующих изолированную область бесплодных земель, он бросил взгляд вдоль края каньона на север.
   Потом запад. Потом восток.
   Муха жужжала над его правым ухом. Он отмахнулся, выругавшись себе под нос. Муха была добавленной досадой. Призрачный всадник достаточно его разозлил, смирись с этим. Теперь он и его напарник, Брайс Кейд, потерпели неудачу в попытке соскоблить этого человека со своего следа, что сделало его в два раза опаснее, чем раньше, когда он был всего лишь надоедливой тенью, идущей по пятам Уилкинса.
   Он повернулся к тому месту, где Кейд стоял на коленях за другим камнем чуть ниже по травянистому склону справа от него и примерно в сорока футах от него. - Ты видишь его, Брайс? он назвал.
   Кейд повернулся и посмотрел на Уилкинса через левое плечо. - Черт, нет, я его не вижу!
   - Слишком ветрено, чтобы его слышать!
   Кейд снова посмотрел на Уилкинса через плечо. - Может быть, он зажег шелуху.
   Уилкинс отмахнулся от надоедливой мухи от другого уха и обдумал слова Кейда. - Думаю, одному из нас лучше пойти и узнать.
   - Ты сделаешь это, - сказал Кейд.
   Уилкинс фыркнул. - Почему бы нам обоим не сделать это?
   В этот момент муха укусила его за шею. Это был голодный, сердитый укус, свирепый толчок скрежещущей боли.
   - Будь проклята твоя крылатая шкура! Он шлепнул муху, но промахнулся. Он смотрел, как крылатая гадюка, насмехаясь, кружит в воздухе с очень маленьким кусочком плоти во рту или какими-то жуками, которыми обычно кусают человека.
   - Ты заткнешься? Кейд отругал своего партнера. "Вы выдаете нашу позицию!"
   "Меня укусила муха. Черт, как больно!"
   - Гораздо больше, чем это, укусит тебя, если ты не...
   Поднялся слабый рокот.
   Кейд перевел взгляд на край каньона на севере. Уилкинс тоже огляделся.
   "Слышал что?"
   Кейд не ответил. Он и Уилкинс нервно переводили взгляды из стороны в сторону, пытаясь найти источник низкого рокота, который быстро становился громче. Ветер закручивал шум так, что казалось, что он идет слева, потом справа, а потом сзади.
   Конечно же, он шел сзади!
   Сознание того, что человек стоял с фланга, только что пронеслось по затуманенному мошками мозгу Уилкинса, когда он поднялся с корточек, отошел от прикрывающего его камня и повернулся к южному краю каньона. Как только он это сделал, огромная черная птица поднялась с края каньона и полетела к нему.
   Только это была не птица.
  
   ГЛАВА 17 _
   "Привет! - взревел Стокберн, вонзаясь пятками в борта гнедого.
   Гнедая пронзительно заржала, когда на полном скаку перепрыгнула край каньона и устремилась вниз под углом почти сорок пять градусов. Один из убийц стоял прямо перед ними, точно так же, как Стокберн знал, что он будет после своей быстрой, скрытой разведки всего две минуты назад, крася к губе на его животе.
   Убийца вскрикнул, едва начав поднимать винтовку, как копыта гнедого, выдвинутые вперед, врезались в него и пригвоздили к земле, копыта последовали за ним и снова ударили его, когда он лежал навзничь в густой бледной траве.
   " Уф! - услышал Стокберн, - сказал мужчина под всей силой веса лошади, когда воздух и, вероятно, большая часть жизни выбились из него.
   Бухта шла прямо вниз по склону, делая большие, глубокие шаги. Другой человек справа от него потрясенно вскрикнул, увидев, как его напарник валялся от тяжелого зарядного отсека. Второй убийца прижал свой магазинный карабин Генри к плечу. Винтовка грохнулась, когда пуля взметнула пыль в воду за тем местом, где остановился Стокберн, и развернул гнедого, подняв своего Желтого мальчика.
   Он нацелился на второго стрелка как раз в тот момент, когда тот направил свою винтовку на детектива, выслеживая его, выбрасывая стреляную гильзу и вставляя новую в казенную часть. Он двигался быстро, но спокойно, сосредоточившись на своей цели - опытном убийце, - но не успел сделать следующий выстрел, как взревел "винчестер" Стокберна. Гнедой вздрогнул, но не сделал ни шагу, когда Волк взвел курок и выстрелил еще два раза, все три пули отшвырнули второго убийцу назад через край склона, когда он подбросил своего Генри высоко в воздух, его черная шляпа катилась по склону. ветер.
   Крылья его черного плаща хлестали, как вороньи крылья, когда он метался по земле, задыхаясь и охая, тяжело умирая.
   Стокберн выстрелил в "желтого мальчика" еще раз и повернулся к человеку, которого разбил гнедой. Убийца лежал так, что подошвы его ботинок были направлены к южному краю каньона. Его макушка была обращена к заливу прямо под ним, у дна каньона, где пересекались бледные воды. У мужчины были густые, жесткие волосы выцветшего светлого цвета льняной соломы. Его сломанная грудь быстро вздымалась и опускалась, когда он втягивал и выдыхал воздух, скуля, как побитая собака.
   Скрипящие звуки исходили из его груди, звуки сломанных ребер и грудины скрежетали вместе, когда он дышал.
   Стокберн погнал гнедого вверх по склону к умирающему. Он спрыгнул с седла и подошел к мужчине, позволяя винчестеру висеть прямо на его правой ноге. - Куда вы направлялись?
   Бледное лицо мужчины с длинными, тонкими, светлыми бакенбардами и тонкими светлыми усами было маской мучительной боли. Он смотрел прямо в бирюзовое небо над прерией. Его серые глаза резко отражали солнечный свет. Они светились от мучений. Его нижняя челюсть отвисла.
   Стокберн ткнул дулом желтого мальчика в лоб мужчине. "Куда вы направлялись? Где место встречи?
   Его глаза закатились в сторону Стокберна и, казалось, какое-то время изучали высокого седоусого детектива в черном костюме-тройке, как будто он только тогда понял, что находится там, стоит над ним и скептически смотрит на него сверху вниз. - Если я скажу тебе, ты меня убьешь? - прохрипел он. Он стиснул зубы, борясь с болью в сломанных ребрах, которые, без сомнения, пронзали его легкие, открывая ужасные раны, наполняя легкие кровью. Его дыхание становилось все более и более жидким.
   "Будьте рады, - сказал Стокберн.
   Мужчина шевельнул губами, но не произнес ни слова. В уголках рта выступила кровь. Он облизнул губы, покрыв их кровью. Он слабо улыбнулся, а затем сказал: "Нет. . . необходимый . . ".
   Он умер именно тогда. Его глаза закатились в орбиты. Его грудь перестала двигаться и издавать похожий на мехи хрип, от которого у Стокберна заболели легкие. Обе руки соскользнули с груди мертвеца и легли на траву ладонями вверх, как будто сдавшись перед ожидавшими его богами или демонами.
   Демоны, скорее всего, подумал Волк. Однозначно демоны.
   * * *
   Стокберн разложил мертвых убийц рядом в траве рядом с тем местом, где они испустили последний вздох, и порылся в их карманах в поисках чего-нибудь, что могло бы их опознать.
   Он ничего не нашел. Он не был удивлен. Орда могла состоять из бесов с черным сердцем, но они не были глупыми дьяволами с черным сердцем. По крайней мере, тот, кто растерзал группу, не был глуп. Их ограбления были тщательно инсценированы и спланированы, оставив мало свидетелей, и они умели избегать нападений вплоть до изящного искусства. Нет, тот, кто возглавлял группу, вероятно, позаботился о том, чтобы ни у кого из его подопечных не было при себе ничего, что могло бы идентифицировать его в случае того, что только что случилось с этими двумя.
   Идентификация отдельных лиц вполне может привести к идентификации всей группы.
   Он не нашел ничего, кроме часов, расчески, огрызка карандаша, спичек с серными наконечниками, трубки из кукурузного початка, табака и бумаги для скручивания, а также нескольких долларов и монет. Он нашел их лошадей привязанными к кустарнику недалеко от того места, где он нырнул в каньон. Просматривая снаряжение, которое он обнаружил на их ездовых животных, коричневый грулло мышиного цвета и угольно-серый, он узнал, что эти двое не везли ничего из трофеев поезда. Скорее всего, это были второстепенные люди, которых нанимали в основном из-за их умения обращаться с оружием.
   Наемники.
   Все это привело к тому, что Стокберн не ответил на животрепещущие вопросы о том, кто эта банда и где они прячутся между ограблениями. Он провалил свою работу. Он намеревался взять одного из мужчин живым. По крайней мере, достаточно долго, чтобы получить от него эту информацию. Вот почему он сбил первого человека вместо того, чтобы застрелить его. Скорее всего, он только ранит его, а не убьет.
   Он убил его.
   Что он действительно получил от убийц, так это еду, кухонные принадлежности и дополнительную флягу. Каждый из них был хорошо снаряжен для долгого пути туда, откуда пришел. Не продуманно, но с фасолью, гарниром из свинины, кукурузной мукой, вяленым мясом, халвой, разрыхлителем, солью, сахаром, кофе, кофейником и небольшой сковородкой для быстрого приготовления простой, но питательной еды на костре.
   Он собрал снаряжение в один военный мешок, расседлал лошадей убийц и отпустил их, чтобы найти новый дом. Он оставил оружие убийц с телами, но взял коробку патронов 44-го калибра для своего винчестера. Ему не нужно было их оружие.
   Он оставил мертвых убийц падальщикам, которые, скорее всего, нападут на них позже тем же вечером, после захода солнца, рыча, каркая, воя и вообще поднимая чертовски жадный, собственнический шум, как обыкновенно делали падальщики. .
   Проехав по своему собственному заднему следу верхом на Наггете, с гнедой, тащившей дополнительное снаряжение, он увидел, где след второго убийцы пересекался со следом первого. Это было всего в полумиле или около того к северу от каньона. Стокберн так увлекся преследованием первого человека, что проглядел след второго человека, который лежал в нескольких ярдах левее следа первого человека - тонкая полоска изогнутой и сломанной травы, параллельная знаку человека, за которым он следовал. .
   Он остановился, скрутил сигарету и задумался о встрече двух убийц.
   Может быть, остальные тоже где-то там присоединились. Банда уехала достаточно далеко к югу от поезда. Может быть, по плану они встречались поодиночке, по двое и по трое, может быть, в заранее намеченных точках по компасу, и поворачивали домой.
   Дом. Где был дом, в конце концов? Их временный дом вдали от дома. Скорее всего рядом.
   Или нет.
   Может быть, они затаились здесь только для того, чтобы несколько раз ударить по северной части Тихого океана. Может быть, вчера был их последний раз, и теперь они собирались удрать отсюда, с территории. Вне возможной опасности.
   Если это так, то на Стокберне больше, чем когда-либо, лежала ответственность загнать их на землю, прежде чем они укрепятся в другом месте и, возможно, нападут на другую линию. Здесь они добились успеха. Они придумали проверенную стратегию. Грабить, грабить, резать, разбрасывать по четырем ветрам, снова сходиться. . . сделать все это снова.
   Или, может быть, они не были закончены здесь. Приближалось время облавы на северных равнинах. Это означало, что толстые платежные ведомости направлялись на большие ранчо, раскинувшиеся по всей территории и в Монтане. Может быть, они подождут несколько месяцев, чтобы разыграть эти платежные ведомости осенью.
   Какими бы ни были их планы, они очень удивятся, когда двое из их стаи не появятся в берлоге.
   Они могут даже искать его, подумал Стокберн, разбив лагерь вдоль большой трясины, заросшей камышом и рогозом, милях в пяти к юго-западу от каньона, в котором гнили мертвецы.
   Разве это не было бы мило?
   Он улыбнулся этой перспективе, откинувшись на спинку седла и куря дым, пока из его кофейника шел пар, а бобы и свинина готовились в сковороде, которую он поставил на камень у края маленького костра. Он не хотел ничего большего, чем растерзать этих убийц своим винчестером. Они стали слишком самоуверенными. Пора стереть улыбки с их безжалостных лиц.
   Он вспомнил резню внутри поезда. Мужчины, женщины, дети. Ребенок. Старая монахиня.
   Кто были эти мужчины? Никогда раньше он не встречал никого настолько развратного. Частично это, вероятно, произошло из-за бега со стаей. Мужчины будут делать с другими мужчинами то, что они иначе не сделали бы сами по себе. Чем больше была банда, тем более неистовыми они часто становились. Как койоты за олененком за олененком.
   Говоря о которых . . . он мог слышать тявканье койотов вдалеке.
   Стокберн зевнул, потянулся, огляделся. Он разбил свой лагерь на невысоком холме в пятидесяти ярдах от болота, простиравшегося далеко на юг. Десятиакровая чаша с водой, окруженная невысокими холмами, стояла в широкой неглубокой чаше на прерии, служившей единственным прикрытием. Он давно не видел деревьев. По пути вниз от северных тихоокеанских железных дорог он миновал только три или четыре небольших фермы - дерновые лачуги, окруженные покосившимися дерновыми амбарами и окруженные скудными грядками полумертвой пшеницы или кукурузы. Такие усадьбы были поглощены небом и раскинувшейся вокруг них обширной травянистой ветреной прерией.
   В этих местах он видел лишь пару усталых людей, несколько костлявых коров. Такие усадьбы, преследуемые непрекращающимся ветром и бескрайними полосами травы вокруг них, были рассадниками степного безумия - очень своеобразной и жестокой формы безумия, порожденной безжалостным порывом ветра, дующего над обширной и пустой землей. Он видел его много раз, путешествуя по территории в поисках Эмили.
   Эта часть территории была еще относительно незаселенной. Железная дорога привезла бы больше людей, но пока большинство эмигрантов тяготели к небольшим городкам, выросшим вдоль железной дороги. Комфорт в цифрах. Отвлечение от ветра, от изгибающегося моря травы. Из пустоты.
   Стокберн перемешал бобы и налил чашку кофе. Он снова откинулся на спинку седла, потягивая кофе и рисуя на своей причуде. До того, как солнце скроется в прерии на западе, оставался еще час. Свет был мягким, тени длинными.
   Вокруг него летали краснокрылые дрозды, ловя жуков. То тут, то там мелькали маленькие ярко-красные всплески. Вы не видели черного, пока не увидели красный. Тогда вы видели всю птицу. Серые и желтые луговые жаворонки ехали верхом на сгибающихся рогозах, распевая свои фыркающие песни, в то время как траурные голуби выдавали свои несчастные припевы из дальней трясины.
   Его мысли обратились к Эмили.
   Нравилось ли ей такое тихое время дня на равнинах? Наслаждалась ли она этими моментами где-то, возможно, поблизости? Или она умерла? Насколько он знал, она могла умереть - быть убитой - вскоре после того, как ее похитили. Возможно, после того, как воющие храбрецы насладились с ней своими удовольствиями. . .
   Волк покачал головой, выпуская дым из ноздрей.
   Нет. Он не стал бы думать о такой возможности. Он думал об этом раньше, на самом деле это преследовало его, и это ни к чему не привело. Почему бы не цепляться за надежду? Без самой Эмили надежда была всем, что у него было. Надежда заставляла его чувствовать себя не таким уж одиноким, как он почти всегда чувствовал, даже среди других людей. Он задавался вопросом, был бы он другим человеком, если бы его семья не была отобрана у него в таком молодом возрасте. Более податлив к стаду. Лучшая компания для других. Может быть, он не предал бы Майка с Фанни.
   Как бы то ни было, в дикой природе, в одиночестве, он чувствовал себя более дома, чем где-либо еще. Охотится на плохих людей или ищет свою сестру.
   Он ел свою скудную еду и смотрел, как садится солнце. Он думал о завтрашнем дне. У него больше не было следов, по которым можно было бы идти к логову Орды Дьявола. Ему придется обратиться к следственной работе, чтобы найти их убежище.
   Это было рядом. Где-то. Он был близко. Он чувствовал это. Он почти чувствовал зловоние такого места, которое такие люди называли домом, пусть и временным. Наверное, это был город. Маленький, покинутый железной дорогой, утешение стада.
   Безумие, вероятно, заполонило это место.
   Или это было ранчо. Очень изолированное место, где мужчины могли прятаться, не опасаясь преследований.
   Стокберн найдет их и отрубит им головы. Вот как ты убил змею, в конце концов. Он убьет шомпола, главного человека. Затем он уходил и оставлял остальных маршалам или армии в форте Линкольн.
   - Кусочек пирога, - сказал он, делая последний глоток почти остывшего кофе и криво усмехаясь. Затем отошел на несколько футов от лагеря, чтобы опорожнить мочевой пузырь.
   Он глубоко и устало вздохнул. Его тело все еще болело, но не так сильно, как раньше. Может быть, он стал одним целым с болью, или, может быть, тяжелая поездка закалила его, как крутого ребенка, которым он когда-то был. Неряшливый шотландец с чипом на плече.
   Но, с другой стороны, у него всегда была фишка на плече. Просто он стал старше. Под сорок. О Господи . . .
   Он вернулся в лагерь, подкинул в костер немного веток, чтобы поднять дым и отогнать комаров, которые сползали с трясины, а затем снова лег на седло. Он скрестил ноги в лодыжках, надвинул сомбреро на глаза и почти мгновенно уснул.
   Девушка закричала.
   Стокберн выпрямился, сбросив сомбреро с головы. Его сердце колотилось. Он внимательно слушал, вглядываясь в чернильную тьму.
   Она снова закричала.
   " Эмили? " он крикнул.
  
   ГЛАВА 18 _
   Затуманенный сном мозг Стокберна верил, что его давно потерянная сестра зовет его, даже когда он натянул второй ботинок и схватил винтовку. По мере того как сон уходил от него все дальше и дальше, как вода, стекающая с его тела после купания, он наполовину верил в это.
   Побежав на звуки девичьих криков, оставив свой темный лагерь позади себя в темноте, он осознал, что крики не принадлежат Эмили. Конечно, это были не крики его сестры. Тем не менее, плач и мольба были настоящими. Он не видел их во сне.
   Он побежал вверх по низине к западу от того места, где разбил лагерь, спотыкаясь в темноте о пучки кустарника и небольшие кочки травянистой земли. У него не было времени, чтобы пристегнуть поясные пистолеты к поясу. Он только что схватил Винчестер. Он даже не схватил шляпу.
   Когда он достиг вершины холма, мерцающие звезды выгибались над ним, он огляделся, прислушиваясь. Крики прекратились. Он не слышал их больше минуты. Они пришли с запада, он был почти уверен. Когда он посмотрел в этом направлении, он уловил колючее красное свечение далекого огня.
   Еще один крик пронзил безмолвную ночь. Мучительная мольба о помощи прерывается рыданием. Стокберн почти не слышал его. Но он это слышал. С женщиной происходило что-то ужасное.
   Огонь был, может быть, в миле отсюда. Он побежал на запад, сбавив скорость, чтобы спастись от ветра.
   Холмов оказалось больше, чем он думал. Вернее, холмы - невысокие валы в прерии, похожей на море. Поднявшись на вершину холма, он увидел, что пламя становится немного больше. Пламя исчезло, пока он продолжал бежать, падая в следующий желоб, настолько мелкий, что его едва можно было заметить.
   Через несколько минут огонь появился снова, немного больше, чем раньше.
   Через десять минут он преодолел еще один подъем. Он был достаточно близко, чтобы более отчетливо видеть отдельные языки пламени и тлеющие угли, поднимающиеся над столбом серого дыма. Вокруг костра двигались фигуры - силуэты людей вырисовывались на фоне пламени.
   Это были мужчины. Приседающие мужчины. Он не мог сказать, сколько, но больше одного.
   Лагерь располагался на небольшом возвышении, за которым стоял пятидесятифутовый обрыв. Вокруг костра лежал участок песчано-гравийной земли. Снаряжение было разбросано. Что-то еще лежало на земле у костра.
   Задыхаясь от бега, Стокберн упал на четвереньки. Он был примерно в шестидесяти футах от лагеря. Ползком расстояние стало пятьдесят. . . сорок . . .
   Он вытер пот из левого глаза, поморщившись от острого жжения, и снова посмотрел на огонь.
   Он мог видеть, что лежало на земле между ним и пламенем. Молодая женщина, ее конечности привязаны к деревянным кольям, вбитым в землю. Она была раздета догола, ее одежда была разбросана вокруг нее. Она рыдала, борясь с веревками, привязывавшими ее запястья и лодыжки к деревянным кольям.
   Ее обнаженные груди, освещенные оранжевым светом костра, толкались, когда она боролась, чтобы освободиться. Ее густые вьющиеся рыжие волосы были подушкой из полированной меди, рассыпавшейся по ее бледным плечам.
   Вокруг нее сидели трое мужчин. Вернее, двое сидели. Один двигался вокруг нее, приседая, посмеиваясь, в то время как другие смотрели на него, тоже посмеиваясь и смеясь. Стокберн узнал их. Это были те трое тощих, ястребиных угонщиков с воловьими глазами, с которыми он столкнулся накануне. Один из двоих, сидевших и наблюдавших за празднеством, держал пару женских шаровар близко к своему лицу, лаская их, нюхая.
   Когда пригнувшийся мужчина - человек с обожженным лицом - хихикал и насмехался над девушкой, он опустил правую руку на ее голый живот. Между большим и указательным пальцами он держал недокуренную сигарету. Он прижал горячий конец сигареты к животу девушки и хихикнул сквозь зубы.
   Девушка напряглась, запрокинула голову далеко назад, пока на шее не выступили связки, и издала мучительный вопль.
   Стокберн видел достаточно. Более того, у него перехватило дыхание. Он шагнул вперед, держа винчестер высоко на груди. Он сделал всего три шага, когда два сидящих угонщика увидели его. Их глаза расширились от удивления.
   "Привет!" - взревел один из них, вскакивая на ноги.
   Обожженное Лицо как раз снова склонилось над молодой женщиной, собираясь опустить сигарету, когда подняло глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как высокий мужчина с винтовкой шагнул в свет костра и выставил правую ногу вперед. Носок ботинка Стокберна ударил его по подбородку.
   Он отлетел назад и закричал, когда попал в пламя.
   Двое других были шокированы и бездействовали в течение половины удара сердца, а затем, похоже, не могли решить, хотят ли они достать шестизарядник или повернуться и бежать. Оба слишком поздно решили достать свои шестизарядные ружья. Стокберн уже подошел к девушке, ударил рукоятью винчестера по плечу и быстро прицелился в человека с широко открытыми глазами, стоявшего перед ним слева от него.
   Бум!
   Мужчина вскрикнул и полетел обратно.
   Другой человек наполовину вытащил свой кольт из кобуры.
   Бум!
   Он вскрикнул, когда пуля вонзилась ему в горло. Цепляясь за шею, его глаза вращались в орбитах, затем он развернулся и, шатаясь, побрел в темноту за огнем.
   Бум!
   Еще один выстрел в затылок прикончил его, хотя он не заслуживал пощады.
   Стокберн всадил еще один патрон в казенную часть "винчестера" и повернулся к факелу в форме человека, крутившемуся на земле за костром, пламя покрывало почти каждый дюйм его тела.
   Горящее Лицо пронзительно закричало, как маленький ребенок. "Милый Господь Иисус, я горю. Я горю!"
   - Думаю, второй раз. Стокберн нацелился на центр пламени и всадил еще два патрона в Горящую Морду, который обжег не только лицо, но и не стоил лидерства.
   Стокберн посмотрел на Генриетту Холлоуэй, которая смотрела на него снизу вверх, в ее зеленых глазах отражался ужас. У нее был один ожог от сигареты на щеке, один между грудями, по одному на каждой груди и еще четыре по прямой линии на животе. На ее лице было видно несколько порезов и синяков.
   Ее живот и грудь быстро вздымались и опускались, когда она дышала.
   - Господи, девочка. Он прислонил винчестер к камню, затем опустился на колено рядом с ней и вытащил свой Барлоу из кармана брюк. - Это какой-то влажный порошок, в который ты попал.
   - Странное выражение, но ты прав.
   Он перепилил веревку, привязывавшую ее левую руку к столбу.
   "Хватит смотреть на меня."
   - Я смотрел на ожоги, - сказал он, швырнув обрезанную веревку в темноту и начав с веревки, обвязанной вокруг ее правого запястья.
   - Я знаю, на что ты смотрел.
   "Нельзя винить мужчину за то, что он ценит красивое тело. Не так уж много здесь, в высоких и необрезанных.
   Она посмотрела на него, пока он перерезал оставшиеся веревки и бросил их в темноту. - Ты немногим лучше их.
   - Не сильно, нет. Он встал и протянул ей руку, но она не взяла ее.
   Она самостоятельно поднялась на ноги, собрала свою одежду, разбросанную по всему лагерю, и встала, прижимая большой комок к своей наготе. Ее волосы были спутанным рыжим беспорядком, свисавшим с ее грязных плеч.
   - Не могли бы вы отвернуться, пока я одеваюсь? - сказала она со сдержанным раздражением.
   Стокберн поддержал ее. - Что, черт возьми, ты здесь делаешь?
   "То же самое, что и ты".
   - Я сказал тебе остаться с поездом.
   Она тяжело дышала, когда одевалась. Он мог видеть ее краем глаза, сгибающуюся и приседающую, когда она натягивала свое изодранное нижнее белье.
   - Я не принимаю твоих приказов.
   "Не будь дураком!" Стокберн язвительно рассмеялся. - Вас убьют, юная леди!
   - Прекрати покровительствовать мне, - выдавила она. "Я профессиональная женщина. Ты не снисходишь до меня".
   - Это то, ради чего все это? Он оглянулся на нее. Она прикрыла все свои личные части, поэтому он повернулся к ней лицом. - Ты думал, что я снизошел к тебе, поэтому ты здесь, чтобы доказать свою точку зрения?
   Она посмотрела на свою разорванную блузку, прижимая рваные куски к груди. Ее камзол остался на земле. Он был так сильно обрезан, что больше не мог выполнять функцию, для которой был разработан. "Не будь смешным. Я здесь, чтобы вернуть сокровище, которое эти дьяволы украли из вагона экспресса.
   - И посмотри, что это тебе дало. Тебя чуть не убили!
   Она все еще была с опущенной головой.
   Он подумал, что она все еще пытается понять, что делать со своей пурпурной блузкой и порванной рубашкой под ней, но потом она фыркнула и немного отшатнулась.
   Стокберн сказал: "О, теперь... . ". Он протянул к ней руки, но она отбила одну из его рук.
   Смахнув слезу со щеки тыльной стороной ладони, она сказала: "Нет! Убери от меня руки. Я сделал ошибку, вот и все. Я потерял бдительность". Она смотрела на него, нефритовые глаза вызывающе сверкали. - Это могло случиться с кем угодно.
   "Не каждый может быть красивой молодой женщиной".
   Похоже, это застало ее врасплох. Ее щеки немного покраснели, а затем она сделала еще один шаг назад. - Я буду благодарен вам за то, что вы не относитесь ко мне как к какой-то хрупкой вещице в будуаре королевы. Я профессиональная женщина. Я сотрудник Wells Fargo and Company, как и вы, и я всего лишь пытаюсь выполнять свою работу".
   - Ты последовал за мной сюда?
   Она кивнула. - Как только ты скрылся из виду, я оседлал еще одну лошадь. Она взглянула на седло возле тлеющих руин костра, который все еще пылал, несмотря на удары, нанесенные ему Огненной Ликой. "В серийном вагоне было еще одно обычное седло скотовода, поэтому я привязал его к его спине. . . поскольку скотоводу, который, вероятно, владел им, он больше не понадобится".
   Стокберн предположил, что седло, которое она привязала к гнедому, также принадлежало какому-то бродячему ковбою, чья лошадь и снаряжение были уложены в товарном вагоне вместе с армейскими повозками. Она достаточно хорошо разбиралась в тактике, чтобы знать, что Макклелланцы известны своей жестокостью по отношению к мужчинам. . . и женский. . . крупа
   "Я знал, что ты заставишь меня вернуться, если увидишь меня, поэтому я держался достаточно далеко, чтобы быть вне твоего поля зрения".
   Стокберн почувствовал себя немного огорченным. Он так увлекся преследованием своей добычи, что не обратил должного внимания на собственный след.
   Она быстро, упрямо покачала головой и заправила прядь своих грязно-рыжих волос за ухо, где она не должна была оставаться. "Вот оно. Сейчас я здесь. Я здесь чтобы помочь. Я был поднят с огнестрельным оружием. Я знаю, как стрелять из этой винтовки. Правда, я никогда не стреляла в человека, но я настреляла немало дичи, и насколько труднее подстрелить человека, особенно такого человека, как они, - она указала на своих обидчиков, - чем бегущего вилорог на двести ярдов?
   Он нахмурился. - Вы подстрелили бегущего вилорога с двухсот ярдов?
   Она неопределенно пожала плечами, ее хорошенькие щечки снова покраснели. "Дай или возьми."
   "Где ты вырос?"
   "Колорадо. На ранчо. Моя мать умерла, когда я был очень маленьким, и мой отец умел воспитывать только мальчиков. Он вырастил меня, как и моих братьев, в том числе научил меня ловить ловушки и стрелять и даже драться на кулаках". Она сделала жесткое, решительное выражение лица, сузив глаза, поджав губы и подняв кулаки.
   Невольно Стокберн усмехнулся, глядя на нее. - Ты точно не похож на мальчика.
   Она фыркнула, лицо снова помрачнело. - Не могли бы вы прекратить это делать?
   - Делать что?
   "Снисходительно ко мне так. Не воспринимай меня всерьез!"
   - Прости, Генриетта. Я имею в виду Хэнка. Просто я никогда не видел экспресс-охранника. . . ну, эм. . . как ты."
   "Обычно я езжу под прикрытием в одной из легковых машин, следя за возможными неприятностями. На этом рейсе они были короткими охранниками экспресса. . . и с Ордой Дьявола, которая в последнее время охотилась на этом маршруте. . . Я был назначен иначе. Мистер Уинтроп не дал бы мне такого задания, если бы не был уверен в моих навыках обращения со стрелковым оружием, мистер Стокберн.
   - Зови меня Волк, помнишь?
   - Значит, Волк. Она посмотрела на него из-под темно-красных бровей, нефритовые глаза с надеждой мерцали в свете костра. "Значит ли это. . . ?"
   Стокберн вздохнул о своем поражении. - Да, я думаю, это значит, что мы едем вместе. Я имею в виду, раз ты здесь и все такое. Он оглядел ее лагерь. "Я видел, что происходит, когда вы предоставлены сами себе".
   " Правда? Заляпанное грязью лицо молодой женщины расцвело в улыбке облегчения и благодарности. - О, спасибо, Волк! Она прыгнула вперед и обвила руками его шею, крепко обнимая его.
   - Скажи, сейчас. . . скажем, сейчас. . ". Стокберн не знал, что делать со своими руками. Он не хотел поощрять ее ответным объятием. Он все еще злился на дурочку, черт возьми.
   - Вы не пожалеете - обещаю! Улыбаясь, она оторвала свое лицо от его шеи и поцеловала его в щеку. Тут же она снова покраснела от смущения, затем большим пальцем стерла поцелуй с его щеки. "Мне жаль. Я действительно сожалею. Это было непрофессионально".
   - Нет, не было, - прорычал Стокберн.
   Тем не менее, он скорее наслаждался текстурой ее губ на своей щеке.
  
   ГЛАВА 19 _
   - Вот, - сказал он позже, когда помог ей перевезти ее снаряжение, а также одолженную лошадь в его лагерь. Он протянул ей маленькую баночку мази от медвежьей лапки Брукса. "Положи это на свой . . . тебе известно . . . ваш-"
   "Бернс. На моем теле ?" Она посмотрела на него, и снова ее зеленые глаза блеснули в свете костра.
   Это был его собственный костер, который он развел из мертвых ветвей ивы, найденных им в трясине.
   "Да. Ожоги. Я не хотел показаться слишком напористым, Генриетта.
   - Ты зовешь меня Хэнк, помнишь? Поскольку вы уже видели меня больше, чем позволяют правила приличного общества вне священного брака, и поскольку мы теперь партнеры, и все такое.
   - Ого, - сказал Стокберн, откидываясь на спинку седла с чашкой сваренного кофе. - Я ничего не говорил о том, что мы партнеры, Хэнк.
   "Конечно, мы партнеры. Мы работаем в одной компании, не так ли? Мы из одного лагеря, не так ли? По следам той же группы убийц. "
   Волк отхлебнул кофе. - Как бы то ни было, если мы наткнемся на этих чертей, ты потеряешь себя. Ложитесь на землю и держите голову опущенной, пока дым не рассеется. В любом случае, все, что я хочу сделать, это выяснить, где они укреплены. Поскольку я сильно уступаю в численности, я оставлю эту группу маршалам и армии.
   - Ты имеешь в виду, потому что нас так мало, - сказал Хэнк с лукавой ухмылкой. - А теперь, если вы меня извините, - она с трудом поднялась на ноги, - я собираюсь нанести немного вашей мази на ожоги. . . на моем теле. . ". Она хрипло хихикнула, а затем прыгнула в темноту.
   - Не уходи далеко, - предупредил ее Стокберн. "Там, откуда пришли эти трое длинных петель, могло быть больше, и они могли уйти так же долго, как и другие, вероятно, без женщины".
   "Не волнуйтесь, я усвоил урок о беспутных длинных петлях!" - добродушно ответила она.
   Стокберн снова усмехнулся, на этот раз изумленный тем, как быстро молодая женщина оправилась от пыток, которые она перенесла от рук развратных угонщиков. Она была красивой, но не мягкой. И ему пришлось неохотно признаться себе, что он обнаружил, что наслаждается ее обществом, несмотря на ее склонность подкалывать его только для того, чтобы получить реакцию на его обычно стоическом лице.
   Однако он не мог признаться. Он не должен наслаждаться ее обществом. Брать ее с собой на такую охоту было опасно не только для нее, но и для него. Теперь он должен был заботиться о ней так же, как и о себе, а в такое время он не мог позволить себе отвлекаться.
   Он очень сомневался, что ее начальник, мистер Уинтроп, одобрил бы действия Генриетты "Хэнк" Холлоуэй, преследующей добрых двадцать или тридцать самых развратных головорезов, когда-либо ограбивших поезд к западу от Миссисипи. Они сделали банды Джеймса и Янгера похожими на женские общества трезвости.
   - В чем дело? Хэнк только что вернулся в лагерь.
   - Как это? - сказал Стокберн.
   - Ты хмуришься. Она подошла и вернула ему мазь.
   "Неважно. Теперь ты здесь, и я ничего не могу с этим поделать.
   - Я не буду проблемой, Волк. Я уверяю вас."
   Стокберн допил кофе и сунул чашку в сумку. Он сердито посмотрел на девушку, которая сшила себе блузку и юбку иголкой и ниткой, которую упаковала в сумку. "Смотрите, что это не так". Он завернулся в свои одеяла. "Уже поздно. Нам обоим нужно выспаться. Идти спать."
   Она вздохнула, раздосадованная его приступами колик, и пошла через костер к своей спальному мешку.
   Он закрыл глаза, но как только он это сделал, то увидел ее, стоящую у того костра, этих извращенцев, глазеющих и мучающих бедную девочку. Опять, невольно, он открыл глаза и поднял голову. Она как раз тогда завернулась в свои одеяла.
   - Хэнк?
   Она взглянула на него. "Что это?"
   - Они не слишком сильно тебя обидели, не так ли? Я имею в виду, они этого не сделали. . ".
   Хэнк покачала головой. "Нет." Затем она улыбнулась. "Спасибо Рельсовому Волку".
   Стокберн едко фыркнул, а затем перекатился на бок, повернувшись к девушке спиной.
   * * *
   - Куда мы идем, Волк? - спросил Хэнк на следующее утро, после того как они быстро позавтракали и привязали свое снаряжение к лошадям. "Как мы собираемся найти этих дьяволов здесь?"
   Уже верхом на своем красавце, которого она назвала Томом в честь своего отца, она оглядела травянистую прерию, раскинувшуюся во всех направлениях под мягким утренним солнцем. Утренняя роса увлажнила траву, сверкая блестками. Канадские гуси довольно гоготали, кормясь на травянистых склонах.
   Стокберн рассказал ей о том, что ему пришлось застрелить человека, за которым он следовал, в надежде, что дьявол приведет его к остальным, таким образом, у него больше не будет следа, по которому можно было бы следовать в логово дьявола. Он сунул свой только что вычищенный, смазанный маслом и загрузил Желтоватого в свой седельный ботинок. - Твоя догадка так же хороша, как моя, Хэнк. Он с усталым ворчанием вскочил в седло. Его ночной сон был прерван. "Но человек, который оказался двумя мужчинами, за которыми я следовал, направлялся в основном на юго-восток. Так что думаю продолжать кататься в этом направлении. Может быть, мы подберем больше знаков.
   Он обогнул бухту вокруг трясины, которая пахла дичью в такое позднее время года, затем повернул на юго-восток, взобравшись на длинный невысокий холм. Они выехали бок о бок, оба осматривая землю глазами, но также не спуская глаз с холмов вокруг них, на разведку в поисках возможных всадников или предательскую вспышку ружейного ствола.
   Они не хотели попасть в засаду, как это чуть не сделал Стокберн накануне. Если бы его шестое чувство не сработало, когда он больше всего в этом нуждался, он бы испустил дух.
   После того, как они ехали почти час в тишине, не находя никаких признаков, Стокберн взглянул на Хэнка и сказал: "Итак, скажите мне, как симпатичная молодая леди стала работать экспресс-охранником в Wells Fargo?"
   Хэнк улыбнулся комплименту. "Когда мне было шестнадцать, мой отец отправил меня в методистскую школу для девочек в Сент-Луисе. Я думаю, он боялся, что вырастил из меня скорее мальчика, чем девушку, поэтому он хотел, чтобы я проводила некоторое время с другими молодыми девушками моего возраста, желательно с образованными. Я думаю, он также надеялся, что, отправив меня в Сент-Луис, я найду себе мужа. Я не. От мысли о женитьбе, по правде говоря, у меня скрутило желудок. Быть привязанной к мужчине, хорошо. . ". Она посмотрела на Стокберна и пренебрежительно скривила верхнюю губу.
   - Тебе не нравятся мужчины? - спросил он, недоверчиво приподняв брови.
   "О, они мне очень нравятся. Пока я с ними не живу. Меня воспитывали властный отец и три властных брата, и теперь я рад жить независимо, большое вам спасибо".
   "Ну, это чертовски стыдно. Такая хорошенькая девушка, как ты, могла бы сделать мужчину очень счастливым.
   - Ты меня не знаешь. И внешность - это еще не все, Волк.
   - Нет, но они помогают. В любом случае, продолжайте. . ".
   "Хотя я не нашел мужчину в Сент-Луисе, я нашел хорошее образование. Хорошо, что я тоже это сделал, потому что после окончания колледжа Мэри Элизабет я вернулся домой и обнаружил, что мой отец умирает от рака. Ни в одном из своих писем он не давал мне никаких указаний, так как не хотел, чтобы я цитировал, раздражал, так что, конечно, это стало настоящим шоком. Через три месяца он умер".
   - Прости, Хэнк.
   "Оказывается, за последние несколько лет он влез в большие долги. Он никогда не был хорошим бизнес-менеджером, а с падением цен на акции и приступом черной ножки понес огромные убытки и глупо заложил себя. Короче говоря, ранчо принадлежало банку, поэтому, как только моего отца похоронили рядом с моей матерью и одним из моих братьев, которые погибли, когда лошадь ударила его ногой по голове, меня выпроводили - конечно, очень вежливо - с фермы. собственности двумя представителями Durango Bank and Trust".
   - А как насчет двух других твоих братьев?
   "Пока меня не было, Тео переехал в город и женился на дочери человека, управлявшего торговлей. Он никогда не любил скотоводство. Мой младший брат Эдди. . . Ну, Эдди стал вне закона. Последнее, что я слышал, он скрывался в горах Аризоны, скрываясь от обвинения в убийстве. Судя по всему, он убил кассира, когда он и трое его друзей ограбили банк во Флагстаффе.
   Стокберн кудахтал в смятении от несчастья девушки.
   "Итак, я взял пару кофров и сумку для ковров, а также свой диплом колледжа Мэри Элизабет и сел на поезд обратно в Сент-Луис, где искал работу. Какое-то время я работал на адвоката, а потом откликнулся на объявление, размещенное компанией Wells Fargo. Они искали экспресс-охранников. Она дерзко улыбнулась Стокберну и насмешливо откинула волосы назад за плечо. "Из женской разновидности".
   "Ну, я знаю, что они время от времени использовали несколько женщин". Стокберн улыбнулся ей. "Я просто никогда не встречал ни одного. . . до завтра".
   Ее игривая улыбка заставила ее глаза снова заблестеть, когда она повернулась к нему боком. - Я встречался с несколькими детективами, но не с тобой. . . до другого дня. Хотя слышал о тебе.
   - Не верь всему, что слышишь, Хэнк. Этим разливщикам чернил платят за слово".
   - Вы настоящая легенда, мистер Волк с Рельсов. Ранее Волк, который приручил Уичито. Ее улыбка кокетливо расширилась, и на хорошеньких щечках появились красивые ямочки.
   Уши Стокберна потеплели. Как получилось, что эта девушка так искусно заставила его покраснеть? Обычно он не краснел. Он скрыл свое смущение едкой фырканьем. - Как я уже сказал, не верь всему, что читаешь, Хэнк.
   - Когда-нибудь я хотел бы услышать твою версию этих историй, Волк.
   - Уложить тебя спать.
   "Сомневаюсь. Я думаю, ты просто скромничаешь.
   Зная, что рискует снова покраснеть, Стокберн проигнорировал ее наглость и окинул взглядом землю вокруг себя в поисках знака.
   - Эм, Волк?
   Он повернулся к ней. "Что это?"
   Она испуганно наморщила кожу над переносицей. - Можем ли мы остановиться на минутку?
   "Опять таки?" - недоверчиво сказал он. - Мы остановились всего двадцать минут назад!
   - Я знаю - это должно быть седло. Я не сидел так давно после облавы дома, и я думаю, что сегодня утром я выпил слишком много кофе.
   Волк с отвращением фыркнул и остановил гнедого. "Хорошо, хорошо. Сделай это быстро. Мы сжигаем дневной свет.
   Хэнк спрыгнул с ее седла, бросил поводья ему и поспешил к зарослям диких ягод, росшим на склоне невысокого склона. Она оглянулась через плечо со спелой ягодой на губах. "Не подглядывать!"
   - Никаких обещаний, - прорычал он, отводя взгляд.
   Через минуту она позвала: "Эй, Волк!"
   - Ты не можешь винить мужчину за...
   "Иди сюда."
   Стокберн повернулся к ней. "Что это?"
   Она посмотрела на него из-за спутанных кустов и поманила. - Подойди сюда и посмотри.
   Стокберн судорожно вздохнул и спрыгнул с седла. Он бросил оба повода и пошел вниз по травянистому склону, обойдя кусты и повернувшись к тому месту, где она стояла в двадцати футах под кустами. Когда он приблизился, она повернулась к нему и подняла что-то, что держала между большим и указательным пальцами.
   - Лошадиное яблоко, - сказала она, изогнув одну бровь. Она поднесла его к носу и понюхала. "Свежий. Два часа, может быть, три часа, я бы сказал.
   Он остановился, поднес ее руку к своему лицу и понюхал экскременты. "Впечатляет", - сказал он, имея в виду ее умение определять возраст конского яблока. Он также был слегка впечатлен тем, что она держала такую штуку голыми пальцами. Большинство девушек не стали бы. Но с другой стороны, Хэнк Холлоуэй не был большинством девушек, как он уже заключил.
   - Где ты его нашел?
   "Там." Она указала на яблочный след, который какая-то лошадь сбросила, проходя мимо, оставив отпечатки на траве прерий высотой по голень.
   Стокберн прошел по склону еще несколько футов, изучая примятую траву и следы подкованной лошади. Оглядевшись, он заметил еще одну группу следов на несколько футов ниже по склону, проложенную параллельно первой.
   "Два всадника. Они пришли с севера". Он оглянулся на гребень склона, затем повернул голову и проследил взглядом за двумя слабыми, похожими на тени следами изогнутой травы. "Они пересекли выступ этого холма и продолжили движение на юго-восток".
   Он прикрыл глаза, изучая юго-восточную даль. Он мало что мог видеть в солнечном свете, кроме желтовато-коричневых прерий, омываемых дуновением ветерка. Сгустились тяжелые тучи, и их громоздкие тени с рваными краями двигались, словно клиперы, по травяному морю. Иногда скот с местных ранчо усеивал низкие хребты, но в основном это были фермы. В нескольких милях назад они миновали пару заброшенных ферм с дерновыми лачугами и увидели фермера в полосатом комбинезоне и соломенной шляпе, который выпалывал сорняки из-под унылых кукурузных стеблей.
   "Что вы думаете?" - сказал Хэнк, подходя к Стокберну.
   - Я думаю, ты наткнулся на следы двух всадников.
   "Может быть, ковбои". Молодая женщина пожала стройными плечами. - На самом деле это может быть кто угодно.
   Стокберн кивнул. "Может быть. Думаю, мы не узнаем, кто оставил эти следы, пока не проверим их. И так как это первые треки, которые мы увидели за последнее время, давайте пробежимся по ним".
   Снова почувствовав надежду, он быстро зашагал вверх по склону и влез в кожу.
   Хэнк сделал то же самое, снова обратив на него свою игривую улыбку с ямочками на щеках. "Понимаете, что я имею в виду, говоря, что две пары глаз лучше, чем одна?"
   - Да, да, - проворчал Стокберн, толкая гнедого вниз по склону.
   "Полагаю, ты больше не злишься на меня за эту прогулку на природе", - крикнула она, приводя в движение своего скакуна позади него.
   Огорченный, Стокберн пробормотал себе под нос.
   Он погнал гнедого в раскачивающуюся галопом, ему больше не нужно было вести паломино Ма МакДугал. Наггет и гнедая подружились, а лошади, будучи одними из самых общительных животных, Наггет хотел держаться поближе.
   У него было ощущение, что он приближается, очень близко к убежищу Орды Дьявола, и скоро ему больше не понадобится дополнительное средство передвижения. У него было и другое предчувствие, что две группы следов, которые нашел Хэнк, приведут его к входной двери.
   Еще через полчаса тяжелого пути над небом сомкнулось еще больше туч. Они были цвета ушибленной сливы. Поднялся ветер, похолодав. Стокберн почувствовал свежий аромат дождя и увидел синюю занавеску с белыми прожилками, что означало сильный ливень с примесью града.
   Становилось все темнее и темнее.
   - Нехорошо, - сказал он вслух, повысив голос, чтобы его было слышно сквозь ветер. "Совсем не хорошо."
   Вскоре стало хуже.
   Глубокий рокот поднялся. Если бы они были где-нибудь рядом с железными дорогами северной части Тихого океана, он бы подумал, что это быстро приближающийся поезд.
   "Что это?" - позвал Хэнк справа от него, откуда она ехала на своем дане. "Похоже на большой локомотив Болдуина, мчащийся вниз по крутому склону!"
   "Это так". Стокберн проверил залив и посмотрел на юго-запад. - Но это не так.
   Хэнк остановила своего скакуна и повернулась туда, где на них несся гигантский вращающийся смерч. У молодой женщины отвисла нижняя челюсть. "Ой . . . мой . . . Бог! "
  
   ГЛАВА 20 _
   - Езжай как черт, Хэнк! - закричал Стокберн.
   "Ты не должен говорить мне дважды!" - ответила она, пустив свой дан в стремительный галоп с левого стремени Стокберна.
   Усердно двигаясь, он посмотрел на юго-запад, в сторону бледной воронки, вырисовывавшейся слева от него. Он постепенно увеличивался в размерах по мере вращения, поднимая вокруг своего основания огромное облако пыли. Он должен был быть в добрую милю в ширину, подумал он про себя, и холодный камень ужаса упал у него в животе. И они были прямо на его пути.
   Внезапно воздух вокруг них замер. Ужасно до сих пор. Болезненный желто-зеленый цвет, как какая-то атмосферная желтуха, разлился вокруг них.
   "Что это за черные штуки в воронке?" - крикнул Хэнк, осторожно поглядывая на циклон, когда она ехала, пригнувшись к гриве серовато-желтой.
   Стокберн снова взглянул на клубящийся шторм. Второй холодный камень упал ему в живот. "Коровы".
   "Какая?" - крикнул Хэнк, скептически глядя на него.
   "Эти черные фигуры - коровы, Хэнк! Ездить как черт! Вы не хотите идти путем этих коров!
   Они не могли убежать от бури. Вероятно, он двигался в два раза быстрее, чем любой хороший чистокровный галоп, и растянулся на добрую милю. Но что еще они собирались делать?
   Примерно в миле назад он подумал, что заметил ничью впереди них. Возможно, если бы они смогли добраться до ущелья до того, как их пронесет торнадо, они смогли бы найти укрытие. Низкая земля всегда была самой безопасной в циклоне. По крайней мере, это то, что он слышал. Ему никогда раньше не удавалось оказаться на пути торнадо, но он знал тех, кто был и выжил, чтобы рассказывать душераздирающие истории.
   Он заметил нескольких издалека, когда рыскал по северным равнинам в поисках сестры. Однако ни один из них не был так велик и злобно угрожающ, как огромная бледная воронка, которая становилась все больше и больше перед ним, устремляясь к ним с громоподобным и глубоко зловещим пыхтением, которое, казалось, вырывалось из адских недр.
   Стокберн пригнулся в седле, низко натянув сомбреро на глаза. Он дал гнедой голову. Паломино скакал рядом с ним, широко раскрытые глаза обведены белым кольцом, и он никоим образом не желал встречать бурю в одиночку. Он выглянул из-за шеи гнедого и был рад увидеть порез, который он искал, открывающийся перед ними.
   "Ущелье впереди!" - сказал он Хэнку, скачущему слева от него. - Мы укроемся там!
   "Я вижу это!"
   Достигнув края розыгрыша, они натянули поводья. Лошади тяжело дышали, взмокшие от пота и дули, нервно переминаясь с места на место, так же, как и люди, осознавая громадное облако смерти, кружащееся и грохочущее на них.
   Стокберн смотрел на бурю с отвисшей челюстью. Это была белая гора, нависшая над ними, взбивая, разрывая, разрывая дерн, кусты и деревья, а еще больше скота, неистово хлестав их на сотни футов над землей. Это был безмозглый, разъяренный великан, столь же разрушительный, сколь и безразличный к тому, что уничтожал.
   Хэнк посмотрел на массивную воронку и выругался.
   "Ну давай же!" - сказал Стокберн, переводя бухту с края обрыва вниз по крутому склону.
   Ущелье было около ста футов глубиной. В некоторых местах глубже, чем в других. Его прорезали разветвления нескольких ручьев, которые в конце лета в основном пересохли. Утесы, холмы и плоские выступы песчаника и гранита возвышались над полом, как зубы динозавра.
   Он заметил то, что, как он надеялся, было пещерой на склоне одного из тех утесов, и направился к ней. "Подписывайтесь на меня!"
   Гнедая уверенно бежала по крутому меловому склону, достигала дна оврага, затем, повинуясь легкому рывку вожжей, галопировала на восток по руслу ручья. Щель сузилась, когда два обрыва столкнулись с обеих сторон. Щель была футов в дюжину шириной и давала хоть какое-то укрытие. Волк натянул поводья, спрыгнул с седла, схватил ружье и седельные сумки и остановился, чтобы посмотреть на гребень, с которого он вышел.
   Воронка поворачивала на север. Он, Хэнк и лошади были на его южной окраине, но ветер все еще тянул их, словно когти какого-то огромного и могучего зверя. Детектив держал шляпу в руках, иначе он бы ее потерял. К нему неслась черная фигура, быстро увеличиваясь в размерах и устремляясь к каньону. Корову, пойманную невидимыми руками ветра, швырнуло полукругом на север, прочь от тяги, размахивая копытами и выгибая хвост, как брошенную веревку.
   Он стиснул зубы, когда услышал испуганное мычание бедного зверя.
   Дан Хэнка бросился к заливу. Ее волосы яростно развевались вокруг головы, а ветер рвал юбку и блузку, грозя сорвать их с тела так же яростно, как это сделали трое развратных угонщиков.
   Стокберн потянулся и стащил молодую женщину с перепуганной лошади. "Сюда!"
   - О боже, Волк! - закричала она, когда Стокберн наполовину потащил ее вверх по крутому склону, направляясь к круглой черной пасти пещеры. - Меня несет!
   "Держи ноги в движении!" - крикнул он сквозь ветер.
   Даже лошади с трудом удерживались на месте, бросив быстрый взгляд в ущелье. Их копыта скользили, иногда поднимаясь на два-три дюйма над песчаным дном ручья. Все трое взбрыкнули, заржали от ужаса, а затем побежали на восток вдоль расщелины и дальше от пещеры - и это было хорошо, подумал он. Им нужно было спастись, как это пытались сделать он и Хэнк.
   Они продолжали подниматься по склону. На правом плече у него были перекинуты седельные сумки, а в левой руке винтовка и сомбреро. Правой рукой он сжал правое запястье Хэнка, но ветер тянул ее с такой яростью, что ему было трудно удерживать ее. Ветер пытался засосать их обоих со склона в воронку. Он несколько раз сбивал Хэнка с ног. Она вскрикнула и обеими своими руками потянулась к руке Волка, ее блузка разорвалась, обнажив одно бледное плечо и все, кроме кончика пухлой груди.
   Ему пришлось толкнуться вперед, опустившись на колени, чтобы удержать ее. К счастью, он был достаточно тяжелым, чтобы оставаться на земле.
   Тем временем вокруг них летали всякие обломки, в основном грязь, коровьи пироги, трава, ветки ивы и черемухи. Даже несколько кусков дерна приличного размера, а также колесо от телеги, которое, вероятно, было оторвано от фургона какого-то бандита. Стокберн не был уверен, может быть, это было только его воображение, но ему показалось, что он видел, как подвязочная змея пролетела мимо него и улетела вверх по руслу ручья в том направлении, куда убежали лошади. Он напоминал летающий кнут.
   Наконец, он бросился вперед, приземлившись животом на дно пещеры. Он хмыкнул, стиснув зубы, и еще раз сильно потянул Хэнка, притягивая ее к себе. Он встал на четвереньки и заполз в пещеру, увлекая ее за собой. Он перевернулся, увлекая молодую женщину на себя и на спину с другой стороны от себя, дальше в пещеру.
   Он лежал прямо внутри пещеры на спине, вдыхая и выдыхая воздух из легких, совершенно измученный, пытаясь отдышаться.
   Хэнк частично перекатился на него, обвив руками его шею, всхлипывая. "О Боже!" воскликнула она. "О боже, он пытался высосать меня!"
   "Все нормально." Волк нерешительно похлопал ее по плечу. "Ветер сейчас умирает. Это проходит. Мы . . . хорошо . . ".
   Громкие пыхтящие звуки действительно стихли. Циклон был подобен поезду, проносившемуся мимо станции и уносившемуся вдаль, только этот поезд оставлял за собой чертовски широкую полосу разрушений. Они были бы частью этого разрушения, если бы были всего на несколько футов ближе к глазу воронки. Как бы то ни было, гора ветра в последнюю секунду отклонилась, изменив курс и направившись больше на север, чем на восток.
   Иначе не стало бы Вольфа Стокберна и Генриетты Холлоуэй.
   Хэнк прижалась щекой к груди Стокберна, вздрагивая с каждым вздохом. "У меня есть . . . никогда . . . был . . . так испугался!"
   - Ага, - сказал он, стирая с лица песок и кусочки травы. "Должен признаться, я сам был немного потрясен".
   Она приподнялась на локте и посмотрела на него сверху вниз. "Вы спасли мою жизнь."
   Внезапно она опустила свое лицо к нему и прижалась губами к его губам. "Боже мой!" - сказала она, оторвав от него свое лицо. "Пожалуйста, забудь, что я это сделал! Я не делал этого! Пожалуйста, забудь, что я это сделал!"
   "Ладно, ладно", - сказал он, ошеломленный не только бурей в виде торнадо, но и штормом в виде своей симпатичной молодой напарницы. "Это забыто".
   "Действительно?" - недоверчиво сказала она. "Что быстро?"
   Стокберн сел, все еще чувствуя губы девушки на своих. - Ну, ты же сказал мне, не так ли?
   "Да, но . . . конечно, я сделал! Хорошо. Я рада. Я не знаю, что на меня нашло. Это был циклон. . . так близко к смерти. . ".
   - Я так и думал, Хэнк. Он положил руку ей на колено. - Не беспокойся об этом.
   Она посмотрела на его руку, потом на него. Он убрал руку с ее ноги.
   Снова покраснев, она быстро отвернулась и уставилась в отверстие пещеры. "Это конец?"
   Он стал тихим, как смерть. Свет стал размыто-желтым. Грохнул гром.
   "Ветер закончился. Теперь нас ждет дождь".
   Не успело это слово слететь с его губ, как прямо с неба посыпался дождь. Как будто кто-то открыл шлюз. Дождь был почти таким же громким, как торнадо.
   Стокберн смотрел на поток, похожий на колеблющийся белый экран, надвинутый на вход в пещеру. - Черт, - сказал он сквозь вздох.
   - Дождь смоет знак убийцы, не так ли?
   Стокберн поморщился и кивнул. - Боюсь. К черту удачу".
   "Может быть, мы поднимем его снова, если продолжим кататься".
   "Может быть . . ".
   Стокберн впервые осмотрел пещеру. Он был примерно десять футов в глубину и восемь футов в ширину. Там затаились твари. Он увидел отпечатки койотов и лис, а также несколько старых кроличьих костей, к которым все еще прилипло несколько пучков хлопчатобумажной шерсти. Больше всего его внимания привлекла небольшая, аккуратно сложенная стопка кустов и веток, примыкавшая к стене пещеры слева от Стокберна. Перед кустами и деревом было кольцо обожженных камней.
   Какой-то проходящий паломник был достаточно предусмотрителен, чтобы оставить разведения костра для следующего проходящего паломника. Или, в данном случае, паломники.
   "Нам не так уж и плохо", - сказал он.
   - Вот видишь, - сказал Хэнк. "Может быть, это знак, что мы найдем след убийцы позже сегодня, после того, как буря уляжется".
   Волк снова посмотрел на дождь. Небо низко опустилось. Он не мог видеть отдельных облаков, только сгорбленную серую массу. Время от времени грохотал гром, время от времени яростно грохотал. Яркие молнии прорезали мрак.
   - Сомневаюсь, что сегодня мы уйдем отсюда, - сказал он. - Уже почти четыре часа. Эти степные бури могут оставаться какое-то время, как бы перекатываясь на месте. У этого есть все признаки именно такого шквала. Однако я схватил свои седельные сумки. В них немного, кроме вяленой говядины и кофе. Мы не будем голодать".
   - Твой горшок тоже там, Волк?
   "Это."
   - Вылови его, а я приготовлю кофе. Я и сам мог бы выпить чашку горячего. Хэнк схватилась за себя, дрожа. "Становиться холодным."
   Он протянул ей кофейник. "Ну вот."
   "Спасибо." Она избегала смотреть ему в глаза, взяла горшок, сняла крышку и протянула его, чтобы поймать дождь, хлынувший через вход в пещеру, брызги на землю, а затем катящиеся в русло ручья внизу. Она чувствовала себя неловко из-за поцелуя.
   Что нашло на девушку? Он был достаточно взрослым, чтобы быть ее отцом. Во всяком случае, почти так. Как она и сказала, она просто испугалась и нуждалась в утешении.
   Он решил больше не думать об этом. Он забудет, что это когда-либо случалось. Что за черт? Это был просто поцелуй.
   Горшок наполнился быстро. Хэнк развел костер на ринге, заварил кофе и налил каждому по чашке. Они сидели у входа, прямо под завесой непрерывно падающего дождя, наблюдая за бурей в интимной тишине.
   К тому времени, как они осушили первый горшок, дождь утих, но туман продолжался. Ущелье под пещерой было примерно на четверть заполнено бурлящей мутной водой, струящейся на восток.
   Даже если дождь прекратится, путники никуда не поедут до утра. Не было никакого смысла пытаться преодолевать такие высокие паводковые воды и такую грязную землю. Особенно, когда у них больше не было следов, по которым можно было бы следовать.
   Хэнк заварил еще одну чашку кофе, налив каждому по новой чашке. Стокберн вытащил из кармана пальто свою дорожную фляжку и поднял ее, вопросительно изогнув одну бровь.
   Хэнк усмехнулся. "Почему бы и нет?"
   Он вылил немного виски в ее дымящуюся чашку, а затем добавил еще немного виски в свою. Они откинулись назад, каждый у противоположной стены пещеры, и потягивали свой кофе с добавлением виски, тела лицом друг к другу, но их головы повернулись к отверстию, наблюдая за дождем.
   Некоторое время они молчали, затем Хэнк сделал еще один глоток ее кофе, поставил чашку на пол пещеры и подтянул ее колени к груди. Она обвила их руками, оперлась на них подбородком и повернулась к Стокберну, глядя на него исподлобья почти целую минуту в продолжительном молчании, прежде чем ее полный рот изогнул коварную улыбку. "Я хотел бы в кое-чем признаться."
   "Ой?"
   - Я уже некоторое время являюсь вашим горячим поклонником.
   И снова Стокберн сказал: "О?"
   - Я читал о вас в газетах еще до того, как увидел рекламу Wells Fargo в газете Сент-Луиса. Полагаю, я была влюблена в тебя школьницей с самого раннего детства. Ее улыбка стала шире, и еще один румянец поднялся с ее шеи на щеки. Она скромно посмотрела вниз. "Я видел тебя белым рыцарем, скачущим по дикому Западу, бегущим вниз и убивающим диких разбойников, чтобы сделать рельсы безопасными для всех".
   Стокберн отхлебнул кофе, проглотил и улыбнулся. - У вас романтический склад ума, мисс Холлоуэй.
   "Вы были важной причиной, по которой я присоединился к Wells Fargo".
   - Конечно, вините меня.
   - Нет, это правда, - сказал Хэнк. - Думаю, я хотела быть женской версией тебя. После того, как я присоединился, я внимательно слушал истории, которые другие агенты рассказывали о вас. Они тоже высоко ценят вас, и мое собственное уважение возросло. Я надеялся, что однажды встречу тебя".
   "Извините, что разочаровал вас".
   Она внимательно посмотрела на него, поджала губы и улыбнулась. - Нет.
   - И ты меня, Хэнк.
   Она скептически прищурилась. "Действительно?"
   "Абсолютно."
   - Даже после, знаете ли, угонщиков. . . ?"
   - Я сам пару раз был в затруднительном положении, только из-за собственной невнимательности. Это может случиться с кем угодно, но, - добавил он с ухмылкой, - что касается этого конкретного случая, то хорошо, когда ты хорошенькая.
   Она снова покраснела, посмотрела вниз, посмотрела на дождь, а затем снова повернула голову к нему лицом. Ее глаза вдруг стали серьезными, почти серьезными. - Почему ты отверг мой поцелуй?
  
   ГЛАВА 21 _
   Волк снова отхлебнул кофе и ответил на взгляд Хэнка прямым взглядом, прищурив один увещевающий глаз. "Потому что я слишком уважаю нас обоих, чтобы сделать что-то меньшее".
   Глубокие морщины гнева прорезали ее лоб. "Что это должно означать?"
   "Когда станешь старше, узнаешь".
   "Я ненавижу этот ответ".
   "Я знаю." Он поставил кофейную чашку, вытащил из кармана пальто все, что нужно, и начал курить.
   Она сердито посмотрела на него, но он ее проигнорировал. Наконец она сменила тему. - Я ничего не слышал о женщине в твоей жизни.
   Он улыбался, капая нарезанный табак на газету "Ризла", зажатую между указательным и большим пальцами. "Ты никогда не увидишь кольцо на этом пальце".
   "Почему бы и нет?"
   "Я против".
   "В это я верю!"
   Стокберн усмехнулся, закатывая цилиндр и скручивая концы. "Слишком упрямый. Кроме того, я слишком много двигаюсь.
   - Должен быть кто-то, - подтолкнул его Хэнк, вытянув перед ней ноги и скрестив лодыжки. Она скрестила руки на груди. - Только не говори мне, что у тебя в седельных сумках нет сладко пахнущего письма или двух.
   - Никаких благоухающих писем, но ты прав. Он думал о команче. "Дама такая же противная, как и я, так что мы позволяем друг другу дышать. В противном случае мы, вероятно, попали бы в перестрелку". Он улыбнулся приятному воспоминанию о женщине-полукровке, провел спичкой по кобуре на левом бедре и поднес пламя к завитку, провисшему между его губ.
   - Я слышал о твоей сестре.
   Стокберн глубоко затянулся сигаретой и выпустил дым в морось. - Похоже, вы довольно тщательно меня изучили.
   - Время от времени ты отправляешься на ее поиски. Пока, - она покачала головой, ее глаза были серьезными, - вы ее не нашли.
   "Нет." Он поднял колено, положил на него руку и посмотрел на дождь. "Вероятно, никогда не буду. Прошло слишком много времени".
   - Прости, Волк.
   "Не будь. У меня хорошая жизнь".
   "Ты одинок".
   Стокберн повернулся к ней, скептически изогнув бровь. - Я сейчас?
   "Да. Ты не подходишь".
   - Вы правы, проницательны для такой юной девушки.
   "Женщина так молода".
   "Простите меня. Но ты ошибаешься. То, что он один, не означает, что мужчина одинок".
   "Ты, однако. Я вижу это в твоих глазах. Вам нравится думать, что вам нравится одиночество, потому что у вас противоречивый и пессимистичный характер. Ты не нравишься большинству людей. У вас нет никакой веры в них или в общество, что является просто модным словом для более чем одного человека в комнате".
   "Послушай это!"
   "Но, на самом деле, когда ты принимаешься за дело, ты чувствуешь себя одиноким". Хэнк поднес ее чашку к ее губам, сделал медленный глоток, проглотил и снова посмотрел на него. - Вы знаете, откуда я знаю это о вас, мистер Волк с Рельсов?
   "У меня такое чувство, что ты собираешься сказать мне, хочу я это слышать или нет".
   - Потому что я такой же, как ты.
   Стокберн изучал ее сквозь полумрак пещеры. С чашкой в одной руке и сигаретой в другой, он неуклюже переполз на ее сторону пещеры. Он уселся рядом с ней, прислонился спиной к прохладной каменной стене, затем поставил чашку. Взяв ее руку в свою, он держал ее и гладил костяшки пальцев большим пальцем.
   Она нежно посмотрела на него, улыбнулась и положила голову ему на плечо. Они сидели и смотрели, как спускается бурная ночь.
   * * *
   Стокберн не знал, когда еще спал так крепко.
   Должно быть, это было как-то связано с дождем, который не прекращался всю ночь, с далеким усыпляющим раскатом грома и успокаивающим звуком бурлящей под пещерой воды. А еще прохлада и глубокая тьма ночи.
   Пещера была умиротворяющим коконом, кратким спасением от суматохи. Он чувствовал его исцеляющую силу, несмотря на то, что у него не было удобного одеяла для сна, потому что его и Хэнка спальные мешки все еще были на своих лошадях - где бы они ни были.
   Солнце уже поднимало голову над горизонтом и бросало в каньон первые маслянистые лучи.
   Он встал с того места, где спал, прислонившись спиной к стене пещеры, и толкнул Хэнка, который спал рядом с ним. Пока она шевелилась, стонала и потягивалась, он схватил свою шляпу, пристегнул револьверы и поскользнулся и соскользнул вниз по склону в воду, которая больше не была затоплена. За ночь вода отступила, оставив грязное месиво.
   Окурки все еще капали.
   Преодолев грязь, он нашел лошадей примерно в четверти мили от пещеры, мирно пасущихся на травянистом, поросшем ивами лугу между двумя рукавами ручья. Гнедая и серая все еще были оседланы. Он отвел этих двух лошадей обратно в пещеру и расседлал их, дав им передышку, пока они с Хэнком доедали остатки вяленого мяса и пили кофе.
   Через полчаса они вышли из пещеры. Стокберн хотел бы отблагодарить того, кто поставил дрова для костра, но в суровых обстоятельствах это было невозможно. Может быть, если он еще когда-нибудь пройдет этим путем - а у него был шанс, - он пополнит пещеру для следующего проходящего паломника. Он был благодарен за то, что сам нашел там дрова.
   Конечно, следов убийц больше не было. . . если бы это были двое из Орды Дьявола, за которыми они шли накануне. Все знаки были полностью стерты ветром и дождем.
   Тем не менее, Стокберн и его симпатичная спутница продолжали ехать на юго-восток по большой травянистой равнине, надеясь вскоре снова выйти на след. Это был дальний выстрел. Что-то подсказывало детективу, что он потерял след навсегда, но он был слишком упрям, чтобы повернуть назад. Еще нет. Только после того, как он обыщет все каньоны до последнего, и ничья, и буйволы валяются в пределах ста квадратных миль, он не признает поражение и не вернется в окружное управление в Сент-Поле с отчетом, в котором подробно описываются только неудачи и упущенные возможности.
   Они ехали бок о бок: Стокберн на бухте, Хэнк на ее дане. Паломино следовал за ним, как верный пес.
   Солнце поднималось, его свет усиливался, сжигая туман, окутывавший местность тонкой тьмой. Влажность была густой и удушающей.
   К полудню туман наконец рассеялся, и Стокберн отчетливо увидел фигуру, стоящую на холме примерно в полумиле от него, к северо-востоку. "Вау, лошадь", - сказал он, останавливая гнедого.
   Хэнк остановил дана. "Что это?"
   "Посмотреть там. Кто-то машет. . . Я думаю." Он прищурился, прикрывая глаза рукой в перчатке. Конечно же, стройная фигура на холме махала рукой.
   Это была женщина. С такого расстояния она казалась стройной и светловолосой. На ней была белая блузка и темно-зеленая юбка. На ее голове, завязанной под подбородком, сидела пышная шляпка с пышной тульей. Она взмахнула обеими руками высоко над головой.
   манит.
   - Похоже, ей может понадобиться помощь, Волк, - обеспокоенно сказал Хэнк.
   - Это действительно так. Стокберн повернулся к своему напарнику и властно прищурил один глаз. "Мы поедем медленно. Оставайся позади меня на случай, если это ловушка.
   "Хорошо."
   - Будь готов ко всему, Хэнк.
   "Я буду."
   Он направил гнедого к машущей женщине, держа правую руку на бедре рядом с костяной рукоятью "Миротворца", спрятанного на той стороне. Он медленно ехал вперед, оглядываясь в поисках возможных неприятностей. Он не мог пройти мимо Орды Дьявола, чтобы устроить ему ловушку. Они, конечно, были бы не прочь использовать женщину в качестве приманки.
   Медленно он двинулся вверх по холму, вокруг него колыхалась рыжая трава, покрытая облачными тенями. Женщина продолжала махать рукой, становясь все более и более взволнованной по мере его приближения, ветер трепал ее шляпку и развевал ее длинные светлые волосы на голове и плечах. Она вставала и опускалась на босых ногах, поднимая обе руки высоко над головой и размахивая ими. Казалось, она вот-вот взорвется от волнения.
   "Привет!" - закричала она. "Привет! Привет! Всем привет! Привет!"
   Стокберн мог видеть ее более отчетливо. Ее одежда была сильно изношена. На тонкой талии у нее был грязный фартук. На вид ей было около тридцати, может быть, чуть больше тридцати, и она была очень худой, почти костлявой. Ее светлые волосы были почти белыми и ниспадали прямо на плечи. Лицо у нее было круглое и похожее на херувима в батистовом чепце, с очень легкой пудрой веснушек на щеках. Ее глаза были поразительного васильково-голубого цвета. Они изрядно заплясали от радости при приближении незнакомцев.
   "Привет! Привет! Привет!"
   - Привет, - сказал Стокберн, останавливаясь на десять футов перед ней.
   В широкой лощине позади нее он увидел маленькую ферму с парой грядок мертвой кукурузы и пшеницей. Поля казались старыми, неухоженными и неубранными. Сзади и сбоку от маленькой дерновой лачуги, которая, казалось, обмякла под огромной тяжестью, стоял тополь - старый, полумертвый тополь с огромным переплетением ветвей, похожих на усики. По бокам от лачуги стоял дерновый сарай, а по бокам от сарая был загон с одной коровой. Молочная корова. Несколько кур клевали в курятнике возле дома.
   "Привет!" - сказала женщина, опустив руки и сцепив их под подбородком в детском восторге. "Добро пожаловать! Добро пожаловать! Как вас зовут?"
   Стокберн снова огляделся и оглянулся на женщину. Увидев, что рядом с лачугой или амбаром никто не притаился в кустах или не вооружен ружьем, он снова посмотрел на нее. - Я Стокберн. Он взглянул на Хэнка, медленно едущего рядом с ним. - Это Генриетта Холлоуэй.
   - Здравствуйте, мистер Стокберн. Она рванулась вперед так быстро, что гнедая вздрогнула, на что женщины, казалось, не обратили внимания. Она потянулась к нему правой рукой, отчаянно растопырив пальцы. Он обхватил ее руку своей, а затем она сомкнула свою другую руку на его, и сделала пару решительных, ласковых, радостных толчков. "Привет привет привет! Как приятно видеть вас здесь!"
   Она оторвалась от него и побежала своими грязными босыми ногами к Хэнку, напугав и дана. И снова она казалась рассеянной.
   - Воу, воу, - сказал Хэнк, когда лошадь вздрогнула, резко дернув голову назад и в сторону. Успокоив коня, она протянула левую руку женщине, потому что та была с той стороны лошади, и позволила ей обработать руку Хэнка так же, как и руку Стокберна.
   " Велкоммен, Генриетта! Привет! Велкоммен! Я Берет! Как приятно видеть вас обоих здесь! Добро пожаловать, добро пожаловать!"
  
   ГЛАВА 22 _
   Женщина отступила назад, прикрывая глаза рукой, держащей козырек шляпы, и посмотрела на Хэнка, а затем на Стокберна. Она говорила с ярко выраженным скандинавским акцентом, что вполне уместно, поскольку она появилась прямо из фьорда.
   - С вами все в порядке, мисс? . . Мисс Берет? - спросил Стокберн. - Судя по тому, как ты махал нам рукой, я подумал, что тебе может понадобиться помощь.
   "Помощь? О, нет, нет, нет, я просто хотел, чтобы ты зашел выпить кофе с кексом. Я только что приготовила свежую партию для своего мужа, Ганса Кристиана, и для себя. Каждое утро в это время мы обычно прекращаем заниматься своими делами и садимся пить кофе с кексами".
   Стокберн и Хэнк обменялись мимолетным скептическим взглядом, затем Хэнк с любопытством улыбнулся женщине и сказал:
   "Норвежская сладость", - сказал ей Стокберн. Он пробовал тонкое, скрученное вафельное печенье во время предыдущих визитов в эту землю, населенную в основном скандинавами и немцами.
   Женщина сказала: "Я только что закончила печь свежую партию. Кофе также должен быть приготовлен сейчас. Пожалуйста, приходите. Посидите немного и навестите меня и Ганса Кристиана. Мы так любим навещать гостей, хотя, боюсь, здесь давно никто не ездил. Мы далеко от других фермеров. Миссис Киттельсен время от времени приезжает в своей карете, чтобы купить мне яйца - очень вкусные яйца; мои куры потрясающие! - но я не видел ее в возрасте енота. Херрегуд , какая у тебя красивая лошадь! О, какое красивое животное!"
   Она хотела было погладить морду гнедой, но лошадь шарахнулась. Ее кипучий характер, казалось, сделал обе лошади немного пугливыми. Она рассмеялась, словно в восторге от реакции лошади, и снова Волк и Хэнк обменялись любопытными взглядами.
   Крайнее одиночество , подумал он. Почти на грани степного безумия. Изоляция вызвала это. Он заметил сильно протоптанную тропу, ведущую вверх по дальнему склону холма от хижины из дерна внизу. След остановился у босых ног Берета. Он почувствовал к ней глубокую симпатию. Оказалось, что она приходила часто - может быть, каждый день - следить за проходящими посетителями.
   Неужели она так отчаянно нуждается в компании?
   "Пожалуйста, приходите", - настаивала Берет, сжимая свои маленькие, покрытые шрамами руки под тупым подбородком. " Комме, комме - для ваших лошадей в баке есть вода!"
   Он взглянул на Хэнка, потом снова на Берета и широко улыбнулся. "Конечно, будем. Я просто подумал, что пришло время остановиться, выпить пару лент кофе и перекусить сладкой закуской. Мы увидели тебя как раз вовремя, Берет. Посмеиваясь, он спрыгнул с седла.
   Хэнк последовал его примеру, сказав: "Мне и самому не помешала бы чашка. И кекс из крошек звучит чудесно!"
   "О, Ганс Кристиан будет так доволен!" Берет покраснела от восторга, когда она развернулась и начала спускаться с холма с детской гибкостью, почти танцуя. Скручиваясь и поворачиваясь, подол ее жалкого вида платья закручивался вокруг ее ног.
   Идя назад по дорожке, лицом к сыщику и следовавшему за ней курьеру, ведя лошадей под поводья, она сказала: - Ганс Кристиан плохо себя чувствует. Несколько дней он проводит в постели. Иногда, как сегодня, он встает, доит корову и немного рыхлит кукурузу, но быстро утомляется и возвращается в постель. Сейчас он в постели, дремлет, но я уверен, что он присоединится к нам за чашечкой пирога и кофе. Ханс Кристиан говорит, что у меня получается даже лучше, чем у его матери". Сияя, она прижала два пальца к губам. "Ш-ш-ш! Må ikke си дет! Не должен говорить! Она снова покраснела, по-девчачьи рассмеялась, затем повернулась вперед и продолжила свой путь по тропе.
   - Он плохо себя чувствует? - сказал Стокберн. - В чем проблема, Берет?
   "Врач в Джеймстауне сказал ему, что у него что-то в легких. Я не знаю, что это такое, но он сильно кашляет и, херрегуд , похудел. Я продолжаю пытаться вернуть мясо на его кости, готовя большую еду каждый вечер".
   "Это работает?" - спросил Хэнк.
   "Это работает! И мне кажется, что с каждым днем я вижу все больше и больше румянца на щеках моего любимого Ганса Кристиана. О, какой он красивый мужчина - мой Ганс Кристиан. Самые красивые и самые сильные из всех его братьев, и они довольно внушительная стая, мальчики Андерссоны!"
   Когда они вошли во двор у подножия холма, Стокберн взглянул на поле кукурузы слева от себя. На большинстве стеблей все еще были колосья, хотя и сильно сморщенные и обклеванные птицами. Сами стебли были тощими и сильно увядшими, почти не осталось листьев. Среди них высоко росли зеленые сорняки - росичка, пырей, марья, одуванчик и одуванчик. То же самое и с грядкой с пшеницей, где сорняков местами было даже больше, чем пшеницы.
   Вокруг курятника к востоку от хижины из дерна, похоже, не было много кур. В лучшем случае полдюжины, если только другие не ковырялись в высоких кустах за курятником.
   "Вода туда!" Берет указал на резервуар справа от лачуги, который, вероятно, наполнялся из колодца, который стоял примерно в тридцати футах прямо от входной двери лачуги. Вода в бачке выглядела свежей. Оно было свежим, когда Стокберн опустил руку.
   Он и Хэнк ослабили подпруги седел своих лошадей, чтобы лошади могли свободно пить. Паломино Ма МакДугал протиснулось к аквариуму, наклонило голову, взмахнуло холкой и выпило.
   Берет стояла рядом с лачугой, охая и ахая от красоты трех лошадей, ее лицо раскраснелось от энергии ее страсти. Подойдя к лачуге, Стокберн и Хэнк обменялись обеспокоенными взглядами. Они поделились еще одним, когда Берет открыл расшатанную деревянную дверь, и неприятный запах ударил им в нос.
   -- Ну, ну, пожалуйста! - сказала женщина, маня к себе, бросившись в лачугу с земляным полом.
   Стокберн снял шляпу и вошел внутрь позади Хэнка. Ему пришлось наклонить голову, потому что дверной косяк был значительно короче его шести футов и трех дюймов роста. Сразу за дверью она шагнула в одну сторону, а он шагнул в другую.
   "Мне не терпится сказать Гансу Кристиану, что у нас гости!" - пропела Берет, снова исполняя причудливый танец маленькой девочки, когда направилась к занавешенному дверному проему в задней стене лачуги по другую сторону небольшого, грубо вытесанного обеденного стола с двумя стульями ручной работы с прямыми спинками и кожаным дном. На столе лежало небольшое плоское жестяное полотно с шестью аккуратно сложенными вафельными печеньями с замысловатым узором. "Я знаю, что он тут же подпрыгнет, выйдет и тепло поприветствует вас обоих! Он так любит разговоры, Ганс Кристиан любит!"
   Она отодвинула занавеску. Когда занавеска - два сшитых вместе и покрытых пылью одеяла - задвинулась на место за ее спиной, они услышали, как она тихо разговаривает с кем-то в спальне. Они могли слышать голос Берета, но не мужской.
   Хэнк толкнула Стокберна локтем и наклонилась к нему. "Что это за запах?"
   Он покачал головой. "Я не знаю. Пахнет пустым мусорным баком или тухлым мясом".
   "Меня от этого немного тошнит".
   "Я знаю, что Вы имеете ввиду."
   - Думаешь, она не чувствует запаха?
   Указательным пальцем правой руки Стокберн сделал круговое движение возле уха. "Запутался".
   - Прерийное безумие?
   "Рядом с-"
   Он остановился, когда Берет снова появился из спальни. Она все еще улыбалась, хотя и не так ярко, как раньше. Она сжала руки перед своим плоским животом. "Ханс Кристиан хотел бы, чтобы я передал ему сердечный привет и благодарность за остановку, но он не сможет присоединиться к нам сегодня утром. К сожалению, он чувствует себя слишком слабым, чтобы подняться. Пожалуйста подожди здесь. Я принесу немного сливок из родника. Она повернулась и зашагала, а не танцевать, к задней двери лачуги, которая сильно царапала земляной пол, так что Берету пришлось немного хрюкнуть, когда она открыла ее.
   Стокберн оглядел каюту. Слева находилась небольшая кухонная зона со шкафами и полками, сделанными из старых пароходных кофров и упаковочных ящиков. Там же стояла небольшая железная печка. Тепло от печи превратило маленькую дерновую лачугу в сауну. Он вспотел под рубашкой и пальто. На плите кипела маленькая жестяная кастрюля с чем-то вроде кофе - яростно кипела, танцующие коричневые пузыри вырывались из кастрюли и плескались на кольцо крышки плиты под ней.
   Хэнк подошел к плите, нашел клочок толстой ткани и приложил его к руке, когда она отодвинула кастрюлю в сторону, где она сразу перестала кипеть.
   Стокберн обошел стол и взглянул на Хэнка, который недоверчиво смотрел на него издалека. Он поколебался, затем протянул руку и отдернул занавеску. Он вздрогнул, затем отпустил занавеску и повернулся к Хэнку, которая смотрела на него с вопросом в глазах.
   - Ну, я знаю, что это за запах, - сказал он.
   "Какая?"
   "Ханс Кристиан".
   Хэнк ахнула и поднесла руку ко рту, который раскрылся почти идеальной буквой О. - Как долго?
   "Много времени. Он практически скелет, сидит в постели в ночной рубашке и ночном носке, тарелки с гнилой едой стоят на столе рядом с ним. Похоже, она пыталась его накормить.
   Справа от Стокберна за открытой задней дверью послышались шаги. Берет вошел с каменным кувшином с пробкой в руке. Она снова была веселой и веселой, когда подняла кувшин и пропела: "Свежие сливки от моей прекрасной Коринны. Такая хорошая и верная корова! Что бы мы с Хансом Кристианом делали без чудесного молока, сливок и масла, которые она дает нам каждый день?"
   Она поставила кувшин на стол и указала рукой на Хэнка и Стокберна. "Пожалуйста сядьте! Садиться! О, какая у нас будет милая беседа! Я просто принесу несколько чашек и блюдец, которые мы несли из дома через море, и мы будем готовы насладиться свежим кофе и кексом! О, если бы гости! Мужчины, которые останавливались здесь прошлой ночью - и какой это был сюрприз! - настояли на том, чтобы остаться в сарае. Они и двух слов не сказали, а сегодня утром они ушли, прежде чем я успела даже дать им кашу и кофе!"
   Стокберн посмотрел на Хэнка, сидящего напротив него за столом. Хэнк оглянулся на него, ее глаза расширились и округлились.
   Повернувшись к Берету, он сказал: "У вас были посетители, мэм?"
   - Если бы их можно было так назвать. Берет взял с полки над сухой раковиной три изящные чашки и блюдца и осторожно поставил их на стол. "Похоже, они не хотели иметь со мной ничего общего. Застенчивые типы, я полагаю. Вероятно, они проводят много времени на стрельбище и не знают, как ладить с другими. Знаешь, заведи самтале , разговор.
   - Они были похожи на ковбоев? - спросил Хэнк.
   Стокберн увидел, как на ее щеках выступил румянец. Она разозлилась так же, как и он. Она думала, как и он, что вполне вероятно, что вчерашние посетители были дьяволами, за которыми они охотились, вероятно, ища укрытия от бури. Время и расстояние будут правильными.
   Берет повернулся, чтобы взять с плиты кастрюлю с кофе. "Да, так и сказали. Вот и все, что они сказали, прежде чем решили провести ночь в сарае. Они собирались сесть за стол со мной и Гансом Кристианом, но в последний момент передумали и сказали, что останутся в сарае. Сказали, что не хотят меня выставлять. Уверяю их, что Ганс Кристиан и я...
   - Берет, а на тех мужчинах случайно не были длинные черные плащи? Стокберн прервал женщину.
   Она только что налила кофе из кастрюли в одну из изящных чашек, внутри и снаружи которой были нарисованы разноцветные бабочки и полевые цветы. Глядя на Стокберна, и в ее странно ясных голубых глазах отражалось удивление, она сказала: "Ну да, они были. Откуда вы это знаете, мистер Стокберн?
   Он снова взглянул на Хэнка и сказал, вздёрнув плечо: - Всего лишь предположение.
   - Во сколько они уехали сегодня утром, Берет? - спросил Хэнк, пытаясь сдержать волнение. - А в каком направлении они направились, ты знаешь?
   " Такк за сист! Должно быть, было рано, потому что мы с Хансом Кристианом еще спали". Она осторожно поставила чашки перед Волком и Хэнком и, похоже, забыла о втором вопросе Хэнка.
   Стокберн положил свою правую руку на ее левую, нежно улыбнулся ей и спросил: "В каком направлении они пошли? . . ты заметил . . . ?"
   Незаметно улыбаясь, Берет опустилась на табурет, который она вытащила из угла лачуги. "Я не знаю, куда они пошли. Вернемся к своим коровам, я полагаю. Они, наверное, больше всего счастливы с кыром !" Она очаровательно хихикнула, а затем, обхватив обеими своими маленькими, красными, мозолистыми руками хрупкую чашку, поднесла кофе к губам.
  
   ГЛАВА 23 _
   Стокберн чувствовал себя беспокойным, как ива во время бури. Он жевал удила, чтобы вернуться на след преследования. Убийцы были на ферме Андерссон только прошлой ночью! Это означало, что они были недалеко. После дождя они, вероятно, оставили чистый след, к тому же. Тот, за которым было бы легко проследить - возможно, прямо до того места, где скрывалась целая банда вилохвостых дьяволов.
   Но они с Хэнком не могли просто выскочить из маленькой лачуги, несмотря на то, как жарко и зловонно было внутри, с топящейся плитой и гниющим Гансом Кристианом в соседней комнате. Они не могли так убежать от Берета. Бедная женщина сошла с ума от горя и одиночества. Ее единственными недавними посетителями были трое из Орды Дьявола. Трое всадников, остановившихся прошлой ночью, должно быть, были ими! Встречались еще трое убийц. Скорее всего, они оставили женщину в покое, потому что она явно сошла с ума.
   Вероятно, они также хорошо понюхали Ганса Кристиана или, может быть, даже заглянули сквозь занавеску на двери, как это сделал он.
   Забавно, как сумасшествие может оттолкнуть мужчину, про себя высказал мнение Стокберн, пока они с Хэнком изо всех сил старались завести светскую беседу с одинокой женщиной. Берет Андерссон была симпатичной девушкой, еще относительно молодой, но ее безумие, вероятно, предотвратило изнасилование и сожжение ее хижины.
   Странно, как сумасшествие может оттолкнуть даже развратного человека, когда ничто другое не поможет. В безумии было что-то такое, от чего внутренности человека холодели. Стокберн и сам чувствовал это - страх перед неуравновешенным разумом, намек на то, что при определенных обстоятельствах он может пострадать и от него.
   Что мы имели без нашего здравомыслия?
   Он и Хэнк заставили себя пробыть более получаса в этой жаркой, вонючей хижине, подтягиваясь вместе с женщиной, чей непостоянный, детский ум перескакивал с темы на тему, как бабочки, нарисованные на ее чашках, танцующие от одного красивого цветка к другому. . Наконец, после того, как они оба съели два восхитительных пирожных и выпили две чашки крепкого кофе, они прощаются с одинокой женщиной, несмотря на то, что она умоляла их остаться на ужин, и несмотря на ее заверения, что Ганс Кристиан, скорее всего, присоединится к ним. к тому времени точно!
   Они сели на лошадей и поехали к сараю, а Берет стоял возле лачуги, махая рукой и крича "до свидания!" и "Прощай!" След убийц было легко найти во все еще грязном дворе. Три группы путей уходили под углом от сарая и двора на юго-восток. С замиранием сердца в предвкушении Стокберн и его симпатичная напарница последовали за ними, услышав крики Берета: " Ха дет! " и " Фарвел! ", пока они не оказались почти в миле от них, а ферма позади них была немногим больше почтовой марки.
   Когда она и Стокберн бежали рысью через высокий кострец, Хэнк повернулся к нему и сказал: "Волк, ты не думаешь, что мы должны были что-то с ней сделать?"
   Он оглянулся через плечо на маленькую ферму, исчезнувшую за низким холмом травянистой земли. - Если бы ей было куда еще пойти, она, вероятно, уже была бы там. Он повернул голову вперед. "На данный момент она счастлива. Во всяком случае, так думает. Она покончит с этим, когда будет готова. Когда она поймет, что она одна, скорее всего.
   "Под конец , ты имеешь в виду. . . ?"
   Стокберн бросил на нее мрачный взгляд. Он ответил на вопрос взглядом, добавив: "Здесь тяжелая жизнь, Хэнк. Некоторые думают, что горы сложнее. Они ошибаются". Он оглянулся на почти безликую прерию, простирающуюся вокруг него, тени облаков скользили по нему одна за другой. "Здесь ветер. Никогда не останавливается. Сводит людей с ума. Затем вы добавляете удаленность. . . одиночество. . ".
   Хэнк вздохнул. - Тем не менее, должно быть что-то, что кто-то может сделать для этой бедной женщины.
   - Думаешь, сумасшедший дом был бы лучше, чем то, где она сейчас? Стокберн покачал головой. "Никаких шансов".
   "Ее семья . . ".
   "Скорее всего, все вернулись в Норвегию. Тогда ее соседи сделают все, что в их силах. . ".
   - Она покончит с этим, - безнадежно сказал Хэнк.
   Он покачал головой, глядя на мрачные карты, которые жизнь имела привычку раздавать, особенно там.
   По крайней мере, на данный момент его собственные карты выглядели лучше. Что касается отслеживания убийц, то это было. Следы трех всадников были четко очерчены в длинной светлой траве. За ними мог пойти ребенок.
   Чуть дальше они наткнулись на огненное кольцо, в котором убийцы, вероятно, варили кофе. Вокруг ринга валялись окурки и пустая банка из-под персиков. Стокберн нашел в траве возле ринга единственную игральную карту и показал ее Хэнку.
   - Джокер, - сказала она.
   "Правильная установка".
   Судя по всему, убийцы нашли время для быстрой игры в карты новой колодой.
   Он уронил карту и запрыгнул на спину гнедого. Паломино паслось поблизости, держась рядом. Прерия тоже была слишком обширна для него. Он не хотел быть один.
   "Давайте продолжим. Мы близко, Хэнк. Очень близко. Судя по теплу, оставшемуся в этом пепле, они не останавливались здесь больше часа назад.
   Некоторое время они ехали впереди, а потом Хэнк сказал: - Думаешь, мы приближаемся к их логову, Волк? Голос у нее был низкий, с нотками опасения.
   "Я делаю."
   "Что заставляет вас думать так?"
   - Мы в доброй сотне миль к югу от железных дорог северной части Тихого океана. Я не думаю, что они стали бы скрываться намного дальше от своей цели. Я могу ошибаться, но я так не думаю". Стокберн пустил гнедого рысью, размышляя. - Их убежище где-то здесь. Скоро найдем". Он повернулся к Хэнку. - А когда мы...
   - Я знаю, я знаю, - сказал Хэнк. "Я буду держать голову опущенной".
   Они пошли по следам трех убийц в широкую чашу в прерии. Полчаса у них ушло на то, чтобы пересечь чашу, огибая небольшое озерцо в самом низу, и взобраться на гребень с противоположной стороны, где они остановили своих скакунов.
   Глядя в длинную долину на юге, Стокберн удивленно присвистнул.
   - Город, - сказал Хэнк, глядя на маленькое поселение, расположенное в долине, через которую вьется ручей или река, окруженная густыми кустами и деревьями. Она взглянула на Стокберна. - Ты знал, что здесь есть город?
   "Действительно, я этого не сделал. Не помните, что видели здесь один выход. С другой стороны, я, возможно, не бродил здесь. Это большая территория, и я еще многое не исследовал". Стокберн повернул голову и посмотрел на восточный горизонт. - Если мы в целом находимся там, где, как я думаю, мы находимся, то Ред-Ривер должен быть где-то в сорока-пятидесяти милях отсюда. Форт Аберкромби на реке. Итак, город Вапетон. Я был в обоих местах в поисках Эмили, но не знаю, ездил ли я когда-нибудь прямо на запад. В основном на север или юг по Красному, а затем на запад по старой армейской тропе, по которой теперь идут железные дороги северной части Тихого океана.
   Он посмотрел на двухколейную тропу, которая тянулась к маленькому поселению внизу с востока, следуя несколько извилистому течению реки, которая выглядела как река из романтического пейзажа прерии. - Это будет грузовой путь между Уопетоном и Бисмарком. Немного дальше на запад он разветвляется на юго-запад в сторону форта Пьер и Блэк-Хиллз. Эта река внизу, должно быть, Шейенн.
   "Я такой грязный и вонючий, - сказал Хэнк, - Шайенн зовет меня на долгую отмокание".
   Стокберн провел большим пальцем в перчатке по длинной линии небритой челюсти. "Нет, я не знаю, был ли я когда-либо раньше в этой стране. Похоже, тропы, по которым мы идем, ведут прямо в город, так что давайте спустимся вниз и осмотримся. Только . . ". Он бросил на Хэнка еще один предостерегающий взгляд.
   - Знаю, знаю, - сказала она, разочарованно закатывая глаза. "Если беда поднимет свою уродливую голову, я буду держать свою голову опущенной!"
   - Ты справишься, моя дорогая. Стокберн улыбнулся и погнал лошадь вперед. "Ты справишься. . . в крайнем случае, - добавил он, иронически улыбнувшись хорошенькому молодому посыльному Wells Fargo.
   * * *
   Они въехали в долину и выехали на тропу, протянувшуюся через нее с востока на запад вдоль живописного ручья. Трое мужчин, за которыми они следовали, повернули своих лошадей на восток, так что Стокберн и Хэнк повернули своих лошадей на восток и пошли по тропе к маленькому поселению, которое постепенно росло перед ними - маленькому городку с обычной широкой главной улицей, обшитой фальшивым фасадом. зданий, но с несколькими новыми деревянными домами, возвышающимися вокруг него, среди старых дерновых лачуг и покосившихся бревенчатых лачуг.
   Когда впереди, с правой стороны тропы, из кустов высунулась вывеска, двое всадников еще раз проверили своих лошадей. Знак наклонился в одну сторону. Дерево было старым, но краска на нем недавно обновилась - единственное слово ярко-красного цвета гордо возвещало РАЙ.
   Под названием города было НАСЕЛЕНИЕ 161 ХОРОШАЯ ДУША.
   - Добрые души, - ехидно сказал Хэнк, бросив косой взгляд на Стокберна. "Я просто держу пари!"
   "Да, я никогда не встречал столько хороших душ вместе в одном месте", - сказал он с типичным цинизмом.
   Он прогнал бухту вперед, и вскоре они выехали на окраину города, мимо церкви, на которую наносился свежий слой белой краски. Глазами он проследил за звуками ударов молотков до строящегося за церковью деревянного дома. В данный момент дом представлял собой простой скелет из зеленых бревен, но трое мускулистых мужчин в рабочих комбинезонах и подтяжках стояли на деревянных подмостках, забивая сайдингом южную стену.
   Один из мужчин, чернобородый и коренастый, курил трубку и говорил вокруг нее на языке, который Вольф узнал по-немецки. Тележка, наполовину заполненная пиломатериалами, ждала под тремя плотниками, а крепкий першерон стоял с поникшей головой в буксирах и гусеницах.
   Коренастый немец замолчал и повернул голову к тому месту, где Стокберн и Хэнк остановили своих лошадей на улице перед церковью. Он толкнул локтем одного из мужчин рядом с собой, затем все трое плотников повернулись к ним со смутным подозрением в глазах.
   Хэнк посмотрел на Стокберна, скептически изогнув одну бровь. Он слегка улыбнулся, пощипывая поля своего сомбреро перед плотниками, а затем подтолкнул гнедого дальше по улице. Хэнк двинулся вперед, держась рядом с правым стременем Стокберна.
   Новички миновали дюжину или около того бизнес-зданий с фальшивыми фасадами. Некоторые из них были из старых бревен, но другие были деревянными, и большинство из них были окрашены. Свежеокрашенный. У одного из зданий на восточной стороне тропы - тропа стала главной улицей города, судя по четко нарисованному знаку, - появилось новое крыльцо. Или, по крайней мере, отреставрировать предыдущий старый и сгнивший.
   Пожилой мужчина с нагрудником и мужчина помоложе поднимали и забивали гвозди. Зеленый фургон с кузовом RASMUSSEN & SON CONSTR . выкрашенный на бок и обложенный свежими бревнами и парой бочонков с гвоздями, стоял на улице перед ними. Короткошерстная желтая собака с черной мордой стояла в фургоне, положив передние лапы на борт фургона, тихо тявкая и глубоко рыча, настороженно глядя на двух незнакомцев своими маленькими черными глазками.
   Стокберн проехал мимо торгового центра с новой верандой и снова остановился в заливе. Хэнк последовал его примеру, и они повернули головы влево, вправо и снова, осматривая здания вокруг себя.
   Мужчины и женщины останавливались на тротуарах или у дверей магазинов, чтобы критически изучить двух новичков. Две пожилые дамы в ярких ситцевых платьях и фетровых шляпах, завязанных под двойным подбородком, и в длинных черных перчатках прекратили болтать перед продуктовым магазином Хаугена, на левой стороне улицы. Они смотрели на незнакомцев и бормотали между собой, их голоса украдкой приглушены.
   Справа от Стокберна мужчина в полосатой рубашке, с подвязками на рукавах и в белом фартуке стоял между открытыми крыльями летучей мыши салуна на реке Шайенн. Он прислонился к дверному косяку, медленно курил скрученный вручную квирли и, прищурившись, смотрел на пару, которая остановила своих лошадей на улице между его салуном и бакалейной лавкой.
   - Извините, - сказал Хэнк джентльмену в фартуке. - Вы недавно не видели, как трое мужчин въезжают в город, не так ли? Может быть, трое мужчин в длинных черных плащах?
   Мужчина в фартуке медленно поднес свою причуду к губам и глубоко затянулся. Опустив руку обратно на пояс, он выдохнул дым через ноздри, тихо, но твердо сказав: "Нет".
   Две пожилые дамы слева от Стокберна что-то бормотали друг другу чуть более деловито, глядя на двух незнакомцев с явным пренебрежением, как будто хорошенькая рыжеволосая девушка верхом на красивом дане произнесла что-то, что преподобный не одобрил бы.
   Хэнк повернулся к Стокберну.
   Он ответил на ее взгляд карающим взглядом. - Позвольте мне задать вопросы - хорошо, Хэнк?
   Она раздраженно нахмурилась. - Разве это не тот, кого мы ищем?
   - Просто позволь мне спросить - хорошо, Хэнк? Он погнал лошадь вперед.
   - Ладно, ладно, - сказала она обиженно, бормоча себе под нос, подталкивая своего скакуна вперед. "Просто не видел причин не сразу докопаться до сути, вот и все".
   "Если мы сразу докопаемся до сути вещей, нас просто вышибет из седла", - сказал Стокберн, наблюдая, как продавец быстро входит в его магазин и опускает штору на окно в своей двери.
  
   ГЛАВА 24 _
   Стокберн и Хэнк прошли мимо бревенчатой хижины, которая казалась давно заброшенной, с мхом, растущим на сильно провисшей крыше, и высокими сорняками вокруг нее и через дощатый настил перед ней. За хижиной стояла небольшая каменная лачуга, вокруг которой также росли сорняки. Вывеска над входной дверью гласила: "КОНСТЭБЛЬ РАЙСКОГО ГОРОДА" .
   В то время как двор вокруг здания оставался без присмотра, само здание не выглядело заброшенным. Перед ним стоял наполовину заполненный складской бак, а к стойке сцепки рядом с баком была привязана оседланная лошадь. Ремни латиго седла свободно свисали ниже живота лошади. Краска повернулась, чтобы увидеть двух незнакомцев и трех приближающихся к ней лошадей, и любопытно заржала, а также шевельнула правой холкой. Он топнул правым задним копытом.
   Гнедой Стокберн приветливо махнул хвостом, когда детектив остановил лошадь возле краски и спрыгнул с седла.
   - Что ты собираешься делать? - спросил Хэнк, с любопытством нахмурив брови, когда она остановила свой дан у бухты.
   - Решил связаться с местными властями. Он может что-то знать.
   - Забавно, - сказал Хэнк, развернувшись в ее седле, чтобы посмотреть на улицу, по которой они только что проехали. - Эти трое должны быть где-то здесь. Я решил, что мы найдем трех оседланных лошадей, запряженных в седлах, привязанных к перилам возле салуна.
   "Возможно, они поставили их в конюшню", - сказал Стокберн. "Они прошли долгий путь".
   - Или, может быть, они ехали прямо через город, - предположил Хэнк. - И обратно в их логово.
   "Может быть. В любом случае, я сверюсь с местным законодательством. У него могут быть свои подозрения насчет... - Он остановился, когда дверь кабинета констебля открылась с лязгом сухих петель.
   На крыльцо вышла привлекательная молодая женщина с длинными прямыми песочно-светлыми волосами с дымящейся оловянной чашкой в руке. Она была одета в узкие черные джинсовые брюки и шерстяную рубашку в красную клетку, которая была маловата для пышек, которые она должна была прикрывать. Две подтяжки из змеиной кожи, удерживающие брюки на ее стройных, но красиво округлых бедрах, делали эту рубашку еще более неадекватной.
   - У него могут быть собственные подозрения насчет чего? сказала девушка. Женщина , скорее. Она выглядела примерно того же возраста, что и Хэнк. Сероглазая и по-деревенски хорошенькая, выражение ее лица было каменно-равнодушным. К рубашке был приколот пятиконечный значок, на котором было выбито единственное слово "КОНСТЕБЛЬ". Вокруг ее худой талии был обмотан ремень со снарядами и кобура. Кобура была заполнена револьвером Шофилда 44-го калибра с потертой рукояткой из орехового дерева. Она уперлась левым бедром в перила справа от двери, изучая двух вновь прибывших со смутным пренебрежением. Ее коричневые сапоги с высоким голенищем были изношены почти до текстуры индийских мокасин.
   Стокберн ответила ей взглядом. Как только он увидел ее, у него в горле встал ком. Он не ожидал увидеть такую хорошенькую женщину в городе такого размера и так далеко, в высокой и необрезанной, не говоря уже о такой хорошенькой женщине со значком.
   - У него могут быть собственные подозрения насчет чего? - повторил блондин громче и с растущим раздражением. Ее голос был низким, хриплым, но таким же притягательным, как и все остальное в ней.
   "Примерно трое мужчин, которые могли проехать через город час назад или около того", - ответила Хэнк за Стокберна, в ее голосе звучала собственная досада. "В длинных черных тряпках".
   Вольф бросил на своего партнера еще один укоризненный взгляд. "Хэнк, что я говорил о разрешении задавать вопросы?"
   - Ну, не смотри на нее - тогда приступай!
   - Я собирался! - сказал он, чувствуя, как в ушах потеплело от смущения.
   Хэнк сморщил ноздрю.
   Он перевел взгляд на симпатичную молодую женщину-юристку, которая, казалось, смотрела на него и на его вспыльчивую рыжеволосую напарницу с нефритовыми глазами с холодным изумлением. Она не улыбалась. Ему показалось, что она мало улыбалась.
   Она посмотрела на Хэнка, потом на него, изогнула бровь и спросила: "Хэнк?"
   Он улыбнулся. - Это ее имя.
   - Сокращенно от Генриетта, - нахально вставил Хэнк.
   "Я думаю, что буду продолжать и придерживаться Генриетты, - сказала молодая женщина-юрист, моргнув Хэнку, - даже если это займет больше времени, чтобы сказать".
   Мгновенно щеки Хэнка стали такими же красными, как и ее волосы. "Большое спасибо. Я приму ваше предложение к рассмотрению. Вот, я сделал. Я останусь с Хэнком, потому что это нежное выражение моего отца...
   - Ладно, ладно, - вмешался Стокберн, протягивая руку своему дерзкому партнеру, протягивая ладонь и улыбаясь симпатичной, бесстрастной женщине-юристу. "Итак, ты, э-э. . . закон здесь, в раю".
   Она стянула рубашку с очень красивой груди, чтобы показать значок. - Так сказано, не так ли?
   "Эм-м-м . . . да, конечно, мисс. . ".
   "Локвуд. Белль Локвуд". Она перевела свой холодно-насмешливый взгляд обратно на Хэнка. "Белль - это сокращение от Белинда". Хэнк изобразил улыбку, холодную, как январское морозное окно в тех краях.
   Не обращая внимания на рыжеволосого, Белль повернулась к Стокберну, как будто он был единственным из ее посетителей, к которому стоило обратиться. - Мой папа, Роуди Локвуд, настоящий констебль. Но папа, как всегда, в слезах, потому что на прошлой неделе к нему в город приехал старый армейский приятель, и с тех пор я ни одного из них не видел. Скорее всего, в Вапетоне видели слона. Подходящее имя, мой Па.
   - Какой слон? - сказал Хэнк, прочерчивая глубокие морщины недоверия на ее лбу. Ее лицо все еще было ярко-красным.
   Белль закатила глаза вверх и в сторону, но не посмотрела на Хэнка, тем более не посчитала свой вопрос достойным ответа. Вместо этого она сказала Стокберну: "Когда Па плачет, я его заменяю, пока он не придет в себя".
   - Под слезами ты имеешь в виду... . ".
   "Бендер". Белль Локвуд вытянула большой палец и поднесла его ко рту, слегка запрокинув голову назад, изображая хороший здоровый глоток из бутылки сорока стержней. Она не улыбнулась. Она ничего не выражала. Ее лицо, которое было где-то на грани между ошеломляющим и простым, чтобы быть по-настоящему опьяняющим, было плоским, как сланец. Тем не менее, каким-то образом она только что сделала один из самых сексуальных, соблазнительных и эротических жестов, которые, по его мнению, Стокберн когда-либо видел за свои сорок лет.
   Она снова посмотрела ему в глаза и медленно моргнула.
   Он проглотил комок в горле, провел кулаком по носу, огляделся, затем снова посмотрел на Белль. "Мисс Локвуд. . . э, я имею в виду констебля Локвуда. . . мы могли бы войти внутрь, чтобы поговорить наедине?
   "Ха!" - выпалил Хэнк, глядя на него.
   - Хорошо, - сказала Белль, медленно кивая. Она снова перевела взгляд на Хэнка. "Я не поддерживаю это место, как это сделала бы горожанка, поэтому, если вы получите фантоды при виде пыли и, возможно, мышиного помета... . ".
   Хэнк снова изобразил полузастывшую улыбку и сказал: - Уверяю вас, что нет.
   Белль поднялась с перил и вошла в здание. - Тогда пойдем, - устало вздохнула она.
   - Не знаю, что ты надеешься от нее узнать, - язвительно фыркнул Хэнк, спрыгивая со спины дана. - Ее отец пьяница, и она просто заменяет его, потому что ей, вероятно, больше нечего делать здесь, в этой язве на дьявольском заду. Я сомневаюсь, что она квалифицирована. Она направилась к каменному зданию, бросив взгляд через плечо на Стокберна и ехидно сказав: "Красивая, правда?" Она повернула голову назад и добавила себе под нос: - Как-то задом наперед. . . если тебя привлекают такие вещи".
   Стокберн подавил смех и последовал за Хэнком на променад. Он снял сомбреро и наклонил голову, чтобы пройти через низкое отверстие, когда он вошел в кабинет.
   Это было примерно десять футов на десять футов, с утрамбованным земляным полом. Небольшой столик, служивший письменным столом, стоял у стены слева. У задней стены выстроились три пустые камеры. Посреди комнаты стояла черная буржуйка. Справа стояло старое бархатное кресло и диван из конской кожи, накрытый парой изъеденных молью торговых одеял. На одном конце дивана стоял деревянный упаковочный ящик, набитый соломой. На соломе лежала коричневая киска с полудюжиной или более пушистыми новорожденными котятами, тянущимися за ее соски и бурно мурлыкающими.
   "С чем я могу вам помочь?" - спросила Белль, опускаясь на стул за захламленным столом. Она подняла свои длинные ноги и скрестила их в лодыжках на столе, откинувшись на спинку стула, отрывая передние ноги от пола и переплетая пальцы за головой.
   Стокберн стоял рядом с буржуйкой, которая тикала от жары внутри и делала комнату душно-неуютной, хотя и не такой вонючей, как в лачуге Андерсонов, слава богу. Белль не предложила ни стулу, ни чашке кофе ни одному из своих гостей, хотя поднесла свою чашку к губам и сделала большой глоток.
   Он взглянул на кошку и ее котят и с улыбкой сказал Белль: "Милые кошечки".
   - Мышеловы, - только и сказала Белль, снова сомкнув губы над краем чашки.
   Поскольку девушка явно не любила пустую болтовню, он перешел к делу. "Мисс Белль, я Вольф Стокберн. Это Генриетта Холлоуэй.
   - Я знаю, - сказала Белль, бросив ехидный взгляд на Хэнка, стоящего справа от Волка. - Хэнк, короче.
   Хэнк сморщила нос молодой женщине.
   "Мы работаем на Wells Fargo. Хэнк курьер, а я детектив. Мы ищем Орду Дьявола. Вы слышали о них?
   Белль откинула прядь своих длинных светлых волос со щеки и, нахмурившись, посмотрела на него, выпятив губы в праздном, смутно скептическом созерцании. - Орда Дьявола?
   - Именно так газеты неофициально окрестили банду, ограбившую северный поезд на Тихом океане.
   - Подходящее имя, - кисло вставил Хэнк.
   "Они грабители и хладнокровные убийцы, - сказал Стокберн. - Мы с Хэнком выследили троих из них прямо здесь, в Раю.
   Белль хмыкнула и поерзала на стуле. "Я никогда не слышал об Орде Дьявола".
   Когда Стокберн уставился на нее, недоверчиво приподняв одну бровь, она сказала: "Послушайте, мистер Стокберн, мы немного сбились с проторенного пути. У нас нет ни газеты, ни телеграфа. О том, что происходит за пределами слышимости, мы обычно не слышим. Единственные новости извне обычно приходят через странствующего лудильщика и барабанщика виски из Фарго. Хауэлл Льюис не был в городе уже несколько месяцев, с тех пор, как он свалился со случаем аплодисментов от одной из шлюх миссис Стоунвелл у реки, а Дадли Уддер в салуне реки Шейенн начал варить себе пиво. собственная гниль. Так что извините, если я разочаровал вас, ничего не зная об этой дьявольской орде грабителей поездов.
   - И хладнокровные убийцы, - вставил Хэнк.
   - И хладнокровные убийцы, - сказала Белль, даже не удостоив хорошенькую посланницу взглядом.
   - Здесь мы выследили троих из них, - сказала Хэнк обвиняющим голосом.
   - Так ты и сделал, - недоверчиво сказала Белль. - И если ты их найдешь, они твои.
   - Белль, люди, похоже, не очень-то обрадовались, увидев меня и Хэнка въезжающих в город, - указал Стокберн из открытого дверного проема, где он стоял, глядя на улицу перед собой.
   Лысый мужчина чересчур деловито подметал дощатый настил, ведущий к Тонсориальному кабинету Вэнса Джонсона, примерно в тридцати ярдах дальше по улице, на противоположной от офиса констебля стороне Мейн-стрит. Лысый мужчина уставился на Стокберна, солнечный свет отражался от круглых очков парикмахера в стальной оправе.
   Детектив повернулся и с любопытством посмотрел на Белль. - У тебя есть идеи, почему?
   Она пожала плечами. "У нас не так много посетителей. Естественно, когда мы это делаем, люди начинают что-то подозревать".
   - Ну, они действительно кажутся подозрительными, - сказал он, задумчиво проводя большим пальцем по щеке.
   Парикмахер снова взглянул на него, увидел, что детектив смотрит на него в ответ, затем быстро опустил глаза и ускорил подметание, подняв вокруг себя толстый шлейф пыли перед своей полосатой парикмахерской.
   - Как будто они что-то скрывают, - добавил Вольф.
   - Что скрывать? - спросила Белль, нахмурившись.
   - Эти трое убийц, - сказал Хэнк.
   "Смотри сюда." Загорелые щеки Белль потемнели, а бледные глаза стали еще суровее. - Не бросайся обвинениями, Хэнк. Это хороший, мирный город. Ни о каком преступлении и речи быть не может. Единственная неприятность, которая когда-либо возникает, - это когда пара хулиганов с местных ранчо вступает в дурак из-за шлюхи или карточной игры. Когда такое случается, это обычно хорошо работает ни для меня, ни для папы".
   Она протянула руку и вытащила дубинку из того места, где она была прислонена к стене позади нее. Это была четырехфутовая дубовая ветвь размером примерно с одно из предплечий Стокберна. На одном конце лежал толстый узел размером со ступицу колеса. Другой конец был обмотан сыромятной кожей, чтобы им было легче владеть. Это была поношенная, блестящая и устрашающе выглядящая вещь. Стокберн не хотел бы заморачиваться этим. Скорее всего, ни один панчер, каким бы пьяным или раздраженным он ни был из-за двухдолларовой докси, тоже не стал бы этого делать.
   - Когда это не помогает, - Белль положила ветку на стол, вытащила из кобуры на правом бедре старый "Шофилд" 44-го калибра и показала его Стокберну и Хэнку , - . Ха!"
   Хэнк вздрогнул от внезапного крика молодого констебля. Белль щелкнула загрузочным люком "Шофилда" и яростно закрутила цилиндр. Револьвер 44-го калибра звенел, словно свернутая ромбовидная спина, готовая нанести удар. Улыбаясь - на самом деле зловеще ухмыляясь - в первый раз, она медленно вернула револьвер в кобуру и застегнула ремешок поверх курка.
   Стокберн улыбнулся девушке. "Впечатляющий."
   Хэнк сердито посмотрел на него. - Она просто хвастается перед тобой!
   - Я не выпендриваюсь ни перед кем, милый, - выстрелила Белль в Хэнка.
   - Ты только что хвастался перед ним. Я видел тебя. Вы можете думать, что вы очень крутая и способная, мисс Констебл, но вы очень откровенны. И мне интересно, насколько сильно ты на самом деле владеешь этим городом!
   Белль с грохотом опустила ноги на пол и вскочила со стула, глядя на Хэнка. - Что, черт возьми, это должно означать?
   - Ладно, ладно, дамы! - сказал Стокберн, вставая между двумя головнями женского пола, сражающимися друг с другом, как пара медведиц, дерущихся за одного и того же буйного быка. - Хэнк, я думаю, мы побежим. Он сильно подтолкнул свою хорошенькую партнершу к двери. "В настоящее время!"
   Хэнк, спотыкаясь, направился к двери, затем подставил ей ноги и метнул испепеляющий взгляд на Стокберна.
   Он снова повернулся к Белль и сказал: - Надеюсь, вы не возражаете, что мы немного поковыряемся, мисс Белль. У меня такое чувство, что где-то здесь затаились грабители поездов, вся эта проклятая банда. У меня такое чувство, что те трое, за которыми мы последовали в город, все еще здесь, возможно, собираясь переночевать.
   Она прищурилась и скептически склонила голову набок. - Вы уверены, что они въехали в город? Мой город?
   - Мы уверены, - твердо сказал Хэнк из-за двери.
   Стокберн бросил на нее властный взгляд. - Подожди меня снаружи, Хэнк!
  
   ГЛАВА 25 _
   Хэнк выругался себе под нос, затем протопал через дверь, через дощатый настил и на улицу.
   Стокберн снова повернулся к Белль. "Вы не слышали о какой-либо подозрительной активности в последнее время в Парадайзе или вокруг него?"
   "Что вы называете подозрительной активностью?"
   - О, я не знаю - большие скопления мужчин. Всадники, пересекающие сельхозугодья или земли ранчо? Возможно, поздно ночью".
   Белль рассмеялась. - Если бы люди сообщали о больших скоплениях людей на лошадях, пересекающих их земли, это все, что я бы расследовал. Здесь ранчо, мистер Стокберн. Говяжья страна. Много ковбоев. К востоку отсюда есть сельскохозяйственные угодья. Но вокруг Шайенна мы выращиваем говядину, и в основном говядину. Немного кукурузы и овса, но это в основном для кормления говядины. Так что большие стаи всадников здесь обычное явление.
   "Никаких наблюдений за крупной бандой, затаившейся где-то - на отдаленной ферме или заброшенном ранчо?"
   Белль втянула щеки и покачала головой.
   Стокберн задумался над этим, а затем спросил: "Какие ранчо самые большие в этой стране? Я имею в виду, довольно близко к Раю.
   Белль снова плюхнулась на стул и перекинула левый ботинок на правое колено. Проведя указательным пальцем по краю кофейной чашки на столе справа от нее, она сказала: - В пяти милях к северу от города есть "Бокс Стар". Им управляет старый Джейсон Миллер. Старый ублюдок и его сыновья проткнули его шомполом вместе с толпой людей, большинство из которых были вооруженными руками. В восьми милях к юго-западу от города находится ранчо миссис Торнбург в Биттерсвит-Крик.
   Стокберн вопросительно поднял бровь. - Здесь женщина управляет ранчо?
   - Мы, женщины, можем здесь всем управлять, мистер Стокберн.
   - Я не имел в виду этот вопрос как оскорбление - уверяю тебя, Белль.
   "Я просто говорю, что женщины в этих краях особенные". Белль опустила подбородок и кокетливо посмотрела на него, делая это замечание. Он не ожидал, что соленая, грубоватая девушка способна на такой тон. "Если бы вы правильно разыграли свои карты, возможно, вы бы узнали это сами". Она слабо улыбнулась, снова втянув щеки. Ее глаза буквально светились от света изнутри, и она очаровательно покачала коленом своей ноги, лежащей поверх другой.
   Стокберн уставился на нее в молчаливом шоке.
   Прежде чем он успел что-либо сказать, она мотнула головой к окну над столом, указывая на улицу. - Что она тебе?
   - Хэнк - мой коллега.
   "Причудливое слово. Что это значит?"
   - Это означает, что наши отношения строго профессиональные.
   "Я понимаю, почему. Что-то вроде гарпии, не так ли?
   Стокберн не знал, что на это ответить, поэтому ничего не сказал, хотя смешок сорвался с его губ. Если Хэнк над кем-либо из них, они могут получить пулю за свою наглость, Хэнк уже злится на них и все такое.
   "Да, она чертовски уверена", - сказала Белль. Она смело провела взглядом вверх и вниз по телу высокого мужчины перед ней. - Какой у вас рост, мистер Стокберн? Лично мне нравятся высокие мужчины. Ты тоже хорошо одеваешься. Вроде как барабанщик, но не совсем. Ты не модный Дэн. Держу пари, ты можешь сделать девушку счастливой. . . при правильных условиях". Она дерзко вкрадчиво улыбнулась.
   Внезапно Стокберн не понял, с кем он разговаривает - с констеблем Белль, которого он впервые встретил, когда шел туда, или с ее ранее хорошо скрытым, но нагло диковинным альтер-эго.
   Нет, он ведь знал, какой именно. Точно так же, как он редко краснел, кот редко прикасался к языку. Однако он обнаружил, что страдает от обоих недугов.
   Белль уставилась на него, покусывая ноготь на указательном пальце левой руки и еще раз помахав левым коленом.
   Стокберн еще раз криво усмехнулся и, быстро придя в себя, приложил все усилия, чтобы вернуть разговор в профессиональную плоскость. "Белль, я хотел бы попросить вас нарисовать мне карту местности. Простой, показывающий мне маршруты к ранчо Биттерсвит-Крик и к ранчо Бокс Стар?
   "О черт!" Видимо, она не была готова снова стать профессионалом. "Хорошо! Я не думаю, что ты найдешь что-нибудь на любом ранчо, кроме хлопот. Особенно, если вы пересекаетесь либо со старым Джейсоном Миллером, либо с миссис Торнбург. Колики, оба! И они не любят друг друга. По крайней мере, миссис Торнберг не любит Джейсона Миллера. Ничуть."
   Белль торопливо делала наброски карандашом на обратной стороне того, что оказалось старой судебной повесткой.
   "Действительно?" - сказал Стокберн. "Как так? Земельный спор? Достаточно распространенная проблема среди владельцев ранчо.
   - Нет, нет, ничего подобного. Белль все еще царапала лист, склонившись над столом и сосредоточенно прижимая язык к нижней губе.
   Царапина-царапина-царапина-царапина-царапина. Царапина-царапина-царапина.
   "Там!" Она бросила карандаш на стол и подтолкнула к нему бумагу. - Если это не приведет вас к обоим местам, возможно, я только что спас вас от тяжелого случая отравления свинцом. У Джейсона Миллера колики, но у его старшего сына, Рейнольдса, собственные штаны запутались больше, чем у старика. Вероятно, в нем течет старая немецкая кровь, но Рейнольдс и его старик очень расстроены из-за того, что Мелисса Энн Торнбург отказалась от его предложения руки и сердца.
   "Ждать." Нахмурившись, Стокберн сложил карту и сунул ее в карман рубашки, под сюртук. - Разве вы не называли ее миссис ... Торнбург только что?
   Белль снова повернулась к нему лицом. Откинувшись на спинку стула, она снова закинула левый ботинок на правое колено. "Ее муж встал и умер на ней два года назад. Ансель Торнберг. Он был старше ее на добрых пятнадцать лет. Богатый человек. Владеет добрыми десятью тысячами акров земли в Шайенн Блаффс. Пасутся основные акции. Глубокие овраги для зимнего укрытия. Много воды круглый год. Да, сэр, отличная паста. Он оставил все это ей".
   "Дай угадаю - старый Джейсон Миллер хотел, чтобы его старший сын Рейнольдс женился на ней и присоединился к двум разворотам".
   - Или забрать всю землю и деньги миссис Торнбург в обмен на свидетельство о браке. Белль хрипло и едко рассмеялась, показывая, на чьей она стороне.
   - Вот и все.
   "Это то, чем я занимаюсь." Белль качнула коленом и снова изобразила наглую ухмылку, румянец заиграл на ее соблазнительном сердцевидном лице с деревенскими глазами, вспыхнувшими беспечным светом, живущим глубоко внутри. - Я сразу перехожу к делу.
   Он наморщил лоб, образовав глубокие морщины, и сказал с иронической критикой: "Мисс Белль, держу пари, вы правы в отношении мужского населения в этих краях".
   "Если хочешь посмотреть сам, вечером я буду в салуне Шейенн-Ривер". Она снова вильнула этим коленом и погрызла ноготь.
   Стокберн улыбнулся. "Конечно, мне не помешало бы выпить. Но сначала, я думаю, мне лучше обезопасить комнаты для нас с Хэнком. Какие-либо предложения?"
   "Вы не ошибетесь, выбрав Prairie Inn. . . если вы не возражаете против нескольких клопов, я имею в виду. Кроме того, это единственная гостиница в городе. Она дернула головой, указывая на восток.
   "И для бани. . . ?"
   Белль опустила подбородок, глядя на парикмахерскую, которую она могла видеть через открытую дверь. Парикмахер больше не подметал. Он сидел в виндзорском кресле на променаде перед своим деревянно-каркасным магазином, выкрашенным в желтый цвет, скрестив ноги и глядя в сторону кабинета констебля. "Вэнс Джонсон тебя вылечит. Я даже побрею тебя, если ты не возражаешь против одного-двух порезов. Он нервный человек, этот Вэнс.
   "Хм." Стокберн погладил поросшую за несколько дней щетину на щеках. - Может быть, это то, что доктор прописал. Он приподнял поля шляпы перед привлекательным молодым констеблем, улыбнулся и сказал: - Премного обязана, Белль. Может быть, увидимся позже этим вечером".
   - О, мистер Стокберн!
   Он остановился на променаде и оглянулся на нее. - Пожалуйста, Белль, зови меня Волком.
   "Хорошо. Волк, я думаю, ты должен принять еще один мой совет. Она холодно улыбнулась и покачала головой, отчего ее длинные светлые волосы плясали на ее стройных плечах. "Не задавайте слишком много вопросов. Как я уже сказал, Парадайз - маленький городок. Но для незнакомцев - особенно подозрительных незнакомцев - это может быть значительно меньше, чем...
   "Рай?" Стокберн закончил за нее. - Спасибо за этот совет, мисс Белль. Он подмигнул и сошел с тротуара.
   Хэнк стоял посреди улицы перед ним, лицом на восток, в противоположном направлении, откуда они ехали в Парадайз. Она широко расставила сапоги, уперла кулаки в бедра и выглядела расстроенной, но решительной. К тому же немного злой. Она повернулась к Стокберну и наморщила кожу над переносицей. "О чем все это было?"
   - Частный разговор, - коротко сказал он, отвязывая поводья от прицепа.
   Она сжала челюсти. "Эта женщина - беда".
   - Она не единственная. Стокберн вскочил в седло.
   "Что это должно означать?"
   "Ты знаешь, что это значит. Как ты там себя вел. Он мотнул подбородком в сторону кабинета констебля, где Белль стояла в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку, скрестив руки на груди и улыбаясь двум агентам Wells Fargo, спорившим на Мейн-стрит. "Право непрофессионально".
   - О, я полагаю... - Хэнк остановился, увидев Белль. Щеки покраснели, она вскочила на серо-коричневый и повернула лошадь, чтобы последовать за Стокберном, который медленно шел своей гнедой на восток. Паломино последовал за ними, игриво мотая головой, а гнедой махнул хвостом, глядя на неоседланного скакуна. У них была какая-то игра, как время от времени вели лошади, не обращая внимания на то, что происходит с их всадниками.
   - Я полагаю, ты профессионально разжигаешь эту дикую девчонку, - отрезал Хэнк.
   - Я ее не поджигал, - сказал он, глядя на здания, мимо которых они шли, направляясь к дальнему концу города. "Я получал информацию от нее. . . что я, наконец, сделал после того, как дал тебе порыв бомжа.
   - Не думаю, что тебе стоит доверять всему, что она говорит.
   "Ой? Почему это? Потому что она красивая? Он одарил своего разгневанного напарника волчьей ухмылкой.
   "Симпатичная? Ха! Может быть, если бы она приняла ванну и оделась в соответствии с ее полом.
   "Теперь, вы видите здесь? Вот почему я не люблю работать с женщинами".
   "Ой? Почему, скажи на милость?
   "Слишком эмоционально. Откровенно непрофессионально". Стокберн остановил свою лошадь и повернулся к Хэнку. - А вы все куча гарпий, к тому же!
   Он огляделся вокруг, потом покраснел. Несколько человек стояли на тротуарах или сидели в фургонах с припасами на ферме или ранчо, скептически глядя на них. Мужчина, загружающий корм в кузов фургона, хихикнул, а затем выплюнул комок жевательной резинки в грязь перед магазином кормов на северной стороне улицы.
   - А теперь, если вы меня простите, - продолжал Стокберн, обращаясь к Хэнку, подталкивая лошадь дальше по улице, - у меня есть работа.
   Хэнк остался на месте, недоверчиво глядя на него. "Что делаешь? Куда ты идешь?"
   Он оглянулся на нее. "Я проверю тропу в этом конце города, посмотрю, не покинули ли трое мужчин, которых мы ищем, город, направляясь на восток".
   - Уже сделал, - сказал Хэнк с едкой усмешкой.
   Стокберн дернул поводья гнедой. "Хм?"
   - Пока вы болтали с так называемым констеблем Парадайза, я проверил тропу, ведущую из города. Ничего такого. Всего несколько комплектов телег и один всадник. Не может быть трех пар параллельных дорожек с подкованными лошадьми".
   "Ой." Волк снова почувствовал, как его щеки потеплели. Он устал краснеть, не говоря уже о том, что женщина читала ему книгу. - Ну, хорошо, - сказал он, быстро оправившись от досады. "Я рад, что вы, наконец, делаете что-то продуктивное. Продолжай в том же духе, может быть, ты даже заработаешь себе на содержание.
   Хэнк посмотрел на него, раздувая ноздри.
   Он поехал обратно к ней. Нахмурившись, он взглянул туда, где Белль все еще стояла в открытом дверном проеме. Симпатичная констебль все еще скрестила руки на груди, прислонившись к дверному косяку, но уже не улыбалась. Она хмурилась. Очевидно, она что-то задумала. Что-то, что не делало ее счастливой.
   Остановив гнедую рядом с даном Хэнка и понизив голос, Стокберн сказал: - Почему ты думаешь, что она доставляет неприятности?
   - Я просто делаю, вот и все. Мы, женщины, можем быть эмоциональными, но мы также достаточно предусмотрительны. Особенно когда дело касается других женщин". Хэнк посмотрел через ее плечо на Белль. "Особенно женщины, которые ничего хорошего не замышляют".
   Он снова взглянул на Белль и вздохнул. - Что ж, думаю, посмотрим.
   "Что мы собираемся делать сейчас?"
   "Первым делом? Стабилизируйте наших лошадей. Во-вторых, снять номер в гостинице. Мы будем ночевать".
   - А как насчет трех дьяволов, которых мы здесь выследили?
   - Если бы они не ушли из города на восток, они могли бы пойти по какой-то второстепенной тропе в другом направлении. Он осторожно огляделся. "Или же-
   - Они все еще здесь, - закончил за него Хэнк, тоже оглядываясь с опаской, морщась в уголках глаз.
   "Ага." Стокберн направил свою лошадь к ближайшему амбару с ливреей и кормом. "Смотри за спиной".
   - О, поверь мне, - она бросила на Белль еще один откровенный презрительный взгляд, - я сделаю это.
  
   ГЛАВА 26 _
   Их прием в Livery & Feed Barn Нильса Бергмана был не теплее, чем прием, который они получили в остальной части Парадайза.
   Подъезжая к пандусу между открытыми передними дверями большого амбара, они услышали, как швед кричит на одного из своих конюхов где-то в глубокой тени амбара. Проклятие бури на английском языке. Итак, они знали, что Бергман - крупный, круглолицый, желтоволосый и бородатый швед - говорит по-английски, хотя и с отрывом.
   Но когда Стокберн спросил этого человека, поставил ли он трех потрепанных лошадей за последние пару часов, конюх вскинул руки и сочувственно ухмыльнулся, изображая непонимание.
   - Мы только что слышали, как вы очень хорошо говорите по-английски, мистер Бергман, - сказал ему Хэнк, поправляя седельные сумки, которые она перекинула через плечо.
   Бергман смотрел на нее сверху вниз, его густые светлые брови складывались в V-образные птичьи крылья над голубыми глазами, почти скрывая их от глаз. Он снова вскинул руки и повел двух оседланных лошадей в сарай, паломино последовала за ними сама по себе, без сомнения, почуяв запах овса и свежего сена, находившихся внутри.
   "Итак, это все?" Хэнк сердито посмотрел на Стокберна, чьи собственные седельные сумки висели у него на левом плече. Он держал свой Yellowboy в правой руке. - Ты так просто позволишь ему это сойти с рук?
   - Какого черта ты хочешь, чтобы я сделал, Хэнк? Посадить его и выпороть из пистолета?
   "Если это то, что нужно! Вы здесь детектив. Помните, я всего лишь скромный посланник.
   - Я рад, что ты наконец это понял! - фыркнул он, направляясь по улице на запад в направлении таверны "Прери", мимо которой они проезжали по пути в город. - Я думаю, мы с тобой как пожилая супружеская пара, Хэнк.
   "Как так?" - спросила она, торопясь за ним.
   Он одарил ее кривоватой улыбкой. - Нам нужно немного времени порознь.
   - Я не сделала ничего, чтобы оправдать твою злобу, - высокомерно сказала она.
   "Нам нужно снять для вас отдельную комнату, чтобы вы могли гулять в одиночестве. И ванна. Может, ванна избавит тебя от этого горба на шее. По крайней мере, я буду свободен от тебя какое-то время. Я должен!
   Гостиница "Прери" находилась на южной стороне улицы примерно в квартале от западной окраины города. Это было скромное двухэтажное здание в процессе нанесения свежей белой краски. Почти половина здания была выкрашена, деревянные леса с одной стороны еще стояли, но маляров в данный момент не было. Кисть, растущая вокруг каменного фундамента здания, собрала изрядное количество брызг краски сверху.
   Стокберн поднялся по ступенькам крыльца. Когда он толкнул входную дверь, маленький человечек в зеленой повязке на глазах быстро отвернулся от растения, которое поливал. Увидев их, он сдавленно вскрикнул, спрыгнул с невысокого табурета, на котором стоял, чтобы полить растение, и откинулся в угол.
   - О господи, это вы! - фыркнул он, отталкиваясь от стены и неловко вставая на ноги, покраснев и тяжело дыша. Он стоял за дубовым столом, окруженным десятью или около того ячейками по бокам, в каждой из которых находился позолоченный ключ. Растение, которое он поливал, висело на крюке в потолке за столом, в углу, где лестница, ведущая на второй этаж, наклонялась над столом и ячейками.
   - Черт, дружище, - сказал Стокберн с иронической усмешкой, - ты выглядишь так, словно только что увидел привидение!
   - Или пару незнакомцев, которых он не слишком любит видеть в помещении, - сказал Хэнк ее резким обвиняющим тоном. - Не так ли, мистер?
   Мужчина хмыкнул и откашлялся, надув круглые щеки и моргая маленькими сальными глазками. "Я, ух. . . ты напугал меня, а у меня слабое сердце!"
   - Или нечистая совесть.
   "Хэнк!" Стокберн сделал выговор своему вспыльчивому партнеру.
   Она поджала губы и отвела взгляд, успешно запугав.
   "За что я должен чувствовать себя виноватым?" - спросил человек за столом с проницательным видом самодовольного негодования.
   Стокберн подошел к столу и повернул к себе раскрытую бухгалтерскую книгу. Последняя дата с именем рядом была два дня назад. Последнее имя на странице, нацарапанное сине-черными чернилами, было Тайтус Маккормик. Наверное, барабанщик .
   Подняв взгляд на возмущенного маленького краснолицего человечка в зеленой повязке на глазах, все еще смотрящего на него из-за стола, он сказал: - Кто у вас здесь живет?
   - Сейчас никого, - сказал он прямо, вздернув шишковатый подбородок, на котором торчала седая пика бороды.
   "Ну, теперь у вас есть. Она и я. Отдельные комнаты. Далеко, далеко друг от друга. Она примет ванну.
   Маленький старичок - он не мог стоять больше пяти-двух-трех и, вероятно, был в своих с трудом заработанных семидесятых - выглядел огорченным. Он сглотнул, медленно покачал головой и сказал: . . Вы хотите комнаты, не так ли? Здесь? "
   - Вы отель, не так ли?
   "Да, да. . . это просто так. . . ну, я не был. . . Я не ожидал никаких дел этим вечером. Мой, эм. . . моя жена была больна и с тех пор. . . ну, так как у меня никто не работает, только Берта и я, я собирался остаться дома. . . с Бертой. . . так как она не чувствует себя хорошо и все такое. . ".
   "Сделай это." Стокберн нацарапал свои имена и имена Хэнка в бухгалтерской книге, а затем спросил: "Сколько?"
   "Два доллара за комнату. Дополнительные пятьдесят центов за ванну. Это будет какое-то время. Я должен нести туда воду сам, и у меня есть...
   - Да, я слышал - слабое сердце. Стокберн бросил несколько монет в бухгалтерскую книгу, затем протянул руку человечку, который какое-то время раздумывал, разглядывая ячейки, прежде чем выбрать два ключа. Он медленно повернулся и со смутно-виноватым выражением на одутловатом краснощеком лице, моргая крохотными глазками в пухлых глазницах, с большой осторожностью вложил оба ключа в раскрытую ладонь Стокберна один за другим.
   Затем он отступил назад и слабо улыбнулся.
   "Как вас зовут?" - спросил его Стокберн.
   "Сэмюэль Шумахер. Я владелец и владелец, - добавил он с гордостью.
   - Я вижу, ваш последний гость был две ночи назад, - сказал Стокберн, хмуро глядя на мужчину. - У вас много дел здесь, в Раю, не так ли?
   "В определенное время года", - снова с гордостью добавил Шумахер. "Достаточно, чтобы зарабатывать на жизнь Берте и мне". Он не добавил: "Как будто это не твое дело" . По крайней мере, не вслух. Однако он добавил это совершенно ясно глазами.
   Стокберн хмыкнула, повернулась, чтобы дать Хэнку свой ключ, затем прошла мимо стола и поднялась по лестнице. Он скрипел под его сапогами. Поручень немного шатался. Хэнк подошел к нему сзади. Он мог сказать, что она была обижена, потому что она ничего не говорила - это было нехарактерно для нее. Он наслаждался тишиной и покоем.
   Он прошел по коридору второго этажа, говоря: "Я возьму Шестую. Вы можете получить Девятку".
   Она только хмыкнула свой общий гнев на него, а также свою досаду, связанную с тем, что он попросил у Шумахера комнаты далеко друг от друга. Пока он шел, он смотрел на пол у основания каждой двери. Серый свет струился там, проникая примерно на полдюйма в темный холл из окон в каждой комнате. Когда он проходил слева от Комнаты номер четыре, серый свет под этой дверью немного дрогнул.
   Детектив остановился. Он посмотрел на серый свет в нижней части двери. Прошла ли сквозь него тень? Возможно, тень человека, движущегося внутри комнаты по другую сторону двери?
   "Что это?" - спросил Хэнк, стоя позади него.
   Стокберн взял винтовку в левую руку, правой сунул перед собой дверную ручку и попытался повернуть ее.
   Заблокировано.
   Хэнк подтолкнул его, нахмурившись с преувеличенным любопытством.
   "Кажется, я видел тень, движущуюся за этой дверью", - прошептал он. Он посмотрел на дверь, нахмурившись. "Странно, он заперт, если там никого нет".
   "Вы думаете-?" - прошептал Хэнк.
   "Я не знаю."
   - Врубай. Посмотрим, кто там.
   Стокберн с сомнением посмотрел на нее. Она вопросительно изогнула бровь.
   - Я не собираюсь вышибать дверь, Хэнк, - сказал он с напряженным терпением.
   "Почему бы и нет? Вы детектив из Wells Fargo, и за этой дверью могут быть трое грабителей поездов.
   "Я этого не знаю. Я не собираюсь выбивать дверь Шумахера, не имея ничего, кроме того, что мне показалось, что я увидел движение тени. Это могла быть птица с другой стороны окна". Он двинулся по коридору, слегка повысив голос, когда сказал: "Я буду следить за этим".
   - Что ты собираешься делать? - спросила она у дверей шестой комнаты.
   Стокберн ткнул ключом в замок двери в номер девять и сказал: "Я собираюсь побриться и принять ванну, поговорю с парикмахером. Парикмахеры обычно несут кладезь информации и, как правило, хорошие собеседники".
   "Ты не можешь следить за этой дверью, - Хэнк взглянул на запертую дверь через холл от ее собственной комнаты, - из парикмахерской".
   - Ладно, держи ухо востро, но держи дверь закрытой. Если кто-нибудь выйдет оттуда, оставьте его в покое и приведите за мной. Не пытайтесь делать глупости. Ты же знаешь, с какими людьми мы имеем дело.
   Она опустила уголки рта и покаянно кивнула, что было для нее странно, затем толкнула дверь и вошла внутрь. Стокберн вошел в свою комнату, а через минуту вышел только с седельными сумками. Он оставил винтовку на кровати. В городе его шестизарядники, скорее всего, пригодятся. Если бы он столкнулся с проблемой, это было бы. Учитывая враждебность, которую он и Хэнк встречали до сих пор, это не было случайностью.
   Когда он проходил мимо комнаты Хэнка, ее дверь открылась. Он остановился. Она смотрела на него через двухфутовую щель. И снова в ее глазах появилось раскаяние. Искренне каюсь, а не просто притворяюсь.
   "Волк?"
   "Что это?"
   "Я хочу попросить прощения. Тебе известно. За ранее". Она дернула подбородком в сторону. - В офисе констебля. Как вы сказали, я вел себя непрофессионально. Я не знаю . . . Наверное, я был. . ". Она опустила подбородок и уставилась на свои руки, которые она сплела перед животом. "Я ревновал. Белль. Она снова подняла на него глаза. "Мне не понравилось, как она флиртовала с тобой. . . ты с ней".
   "Ах, черт. Все в порядке. Парень не может слишком расстроиться из-за того, что хорошенькая девчонка ему завидует. Он улыбнулся, ткнув ее подбородок большим пальцем. Примите долгую горячую ванну. Вздремнуть. Это был долгий путь".
   Хэнк кивнул. - Я сделаю и то, и другое.
   - И держись подальше от той комнаты вон там, хорошо? Плохие люди, с которыми мы имеем дело. Если они там. . . ну, ты просто держись подальше, вот и все.
   "Не волнуйся. Я буду, Волк.
   - И запри дверь. Не уходите слишком далеко от этого Винчестера.
   "Я буду." Она снова опустила уголки рта в раскаянии и медленно закрыла и заперла дверь.
   Услышав скрип ключа в замке, отправив засов внутрь, Стокберн продолжил свой путь по коридору и вниз по лестнице. В маленьком вестибюле он обнаружил, что владелец отеля протирает передние окна отеля тряпкой, тяжело дыша и кряхтя от усилий.
   "Г-н. Шумахер, я думал, ты сказал, что у тебя нет других гостей, кроме меня и моего напарника.
   Миниатюрный старичок перестал мотать тряпкой по стеклу и повернулся к своему высокому гостю, снова кисло поморщившись. "Я не!"
   - Почему пятая комната заперта?
   - О, - сказал Шумахер, возвращаясь, чтобы продолжить мыть окно. "Это хранилище. На днях наконец-то возьмусь за чистку. Спасибо, что напомнили мне о довольно обширной работе, которую мне предстоит выполнить, мистер Стокберн. Он сердито посмотрел на надоедливого гостя, затем покачал головой и продолжил с окном.
   "Склад, да? Я понимаю." Это казалось достаточно разумным ответом, и вдобавок искренним. "Тогда все в порядке. Добрый день, мистер Шумахер, - сказал Вольф, открывая дверь и выходя.
   Маленький старый отельер только хмыкнул.
   Когда Стокберн закрыл за собой дверь, Шумахер перестал мыть окно и бросил зловещий взгляд в потолок над головой.
   * * *
   Наверху дверь в номер номер четыре была отперта с хриплым щелчком. Дверь медленно открылась, петли слабо поскрипывали. Из него высунулся мужчина - большая голова с вьющимися каштановыми волосами и такими же усами. Лицо было сплошь твердыми линиями и суровыми плоскостями, с длинным крючковатым носом.
   Когда мужчина увидел, что в холле никого нет, он распахнул дверь пошире и вышел. Он двинулся крадучись кошачьими лапами к двери почти через всю комнату от своей - двери в Комнату Шесть. Как только он это сделал, еще двое мужчин вышли в холл позади него. Они оба были высокими. Все трое были высокими и костлявыми. Все трое были одеты в грубую экипировку под длинными черными тряпками. Черные шляпы венчали головы.
   Первый мужчина, с суровым лицом и крючковатым носом, взглянул на остальных, затем, прижавшись плечом к двери в номер шесть, мягко постучал костяшками пальцев по верхней панели двери.
   "Это кто?" - спросил женский голос с другой стороны двери.
   Мужчина бросил ехидный взгляд на своих двух соратников, а затем прижался лицом к двери. - Стокберн, - сказал он чуть громче шепота.
   Скрипнула половица по ту сторону двери. Тень двигалась в сером свете у подножия двери. Стопорный болт со скрежетающим щелчком скользнул в сторону. Дверная защелка поддалась, и дверь приоткрылась на несколько дюймов. Рыжеволосая молодая женщина заглянула в щель в один фут между дверью и косяком и спросила: "Что..."
   Это были единственные два слова, которые она произнесла перед тем, как горбоносый мужчина бросился на нее, зажав своей большой правой рукой ее нос и рот и толкнув ее обратно в комнату.
   Две его когорты последовали за ним в комнату девушки, слыша ее приглушенные крики.
   Третий человек, высокий и коренастый, с тяжелым свирепым лбом, повернулся, чтобы осторожно оглядеть коридор, потом шагнул обратно в комнату и закрыл за собой дверь.
  
   ГЛАВА 27 _
   Парикмахер Вэнс Джонсон был худым, лысым и беспокойным парнем, у которого рука слегка дрожала, когда он счищал бакенбарды с лица Стокберна.
   В какой-то момент детектив высунулся из-под накрахмаленной накидки парикмахера и схватил мужчину за руку своей - рукой, в которой он держал опасную бритву с обсидиановой ручкой. Лезвие с острым лезвием было покрыто белоснежным мылом Дюбуа для бритья, которое, в свою очередь, было усеяно серой щетиной с бороды детектива.
   - Вы слишком слабы, мистер Джонсон, - сказал Вольф.
   Цирюльник, у которого были близко посаженные светло-карие глаза и почти одинарная бровь того же грязно-коричневого цвета волос, образующих единую полукруглую ленту вокруг его головы, прямо над ушами, посмотрел на свои руки и улыбнулась. - Не беспокойтесь, мистер Стокберн. Я еще не потерял ни одного пациента". Он снова посмотрел на свою руку, держащую бритву.
   Стокберн держал свою руку на запястье мужчины, глядя вверх, чтобы изучить лицо явно нервного джентльмена. На единственной линии его лба выступили капельки пота.
   - Что у вас на уме, мистер Джонсон?
   Джонсон снова улыбнулся. Зубы у него были очень маленькие, квадратные и цвета слоновой кости. "Ничего ничего."
   - Когда человека так трясет, у него обычно что-то на уме. Может быть, что-то хитрое".
   "Мне? Коварный? Тьфу! Джонсон рассмеялся. "Г-н. Стокберн, у меня недостаточно воображения, чтобы быть хитрым. Просто спроси у моей жены". Он снова рассмеялся.
   Стокберн отпустил руку мужчины. Джонсон вытер лезвие полотенцем, перекинутым через его собственное плечо, затем провел свежевырезанным лезвием с острым лезвием по левой стороне шеи своего клиента, прямо над яремной веной, а затем над челюстью.
   Услышав тихий скрежет четвертьдюймовой бороды, отделяющейся от его кожи под пенистым слоем пахнущего мятой Дюбуа, Стокберн прекрасно понимал, что если этот человек хочет убить его, он может сделать это в мгновение ока одним быстрым движением. ломтик. Он уже обдумал риск и решил пойти на него. Парикмахеры знали о городах то, чего не знало большинство людей, за исключением вечерних дам. Кроме того, Вэнс Джонсон не был убийцей. Он явно не был в восторге, увидев, как несколько минут назад Стокберн вошел в его магазин, но он не был убийцей. По крайней мере, Стокберн так не думал. Раньше он ошибался в этом отделе, но не думал, что ошибается сейчас.
   "Расскажите мне о вашем городке, мистер Джонсон", - подтолкнул Вольф парикмахера, еще раз вытер мыло с острого как бритва лезвия полотенцем и начал срезать новую полоску от основания шеи до подбородка.
   "Ой? Что бы вы хотели узнать о Параде, мистер Стокберн?
   "Кажется, процветает так далеко, в горах и скалах. Это просто выражение, конечно. Ничего, кроме травы в этих краях. Трава и комары". Он рассмеялся, когда мужчина снова вытер лезвие полотенцем.
   "Да, сэр, трава и комары, мистер Стокберн. Мы получили их обоих в пиках. И древесные клещи в начале года.
   "Недавно я выбрал несколько из себя".
   - Ты не говоришь? - интонировал парикмахер с преувеличенным разговорным удивлением. "Ну вот, пожалуйста. Им нет конца. Как только сойдет снег - черт возьми, на следующий же день! - тут же придут клещи, да и скитеры не отстают.
   "Назад в город".
   "Это что? Ах, да, город. Прижав кончик языка к нижней губе и слегка оттянув губы от маленьких квадратных зубов цвета слоновой кости, Джонсон провел лезвием вверх по правой стороне шеи Стокберна к челюсти. Дрожащим движением он вытер мыло полотенцем.
   - Кажется, процветание, - подсказал Волк мужчине.
   "Ну, это так, это так. Вы видите, что грузовая дорога между Вапетоном и Бисмарком проходит здесь с востока на запад. И есть извилистая полоса, ведущая вниз через Форт-Пьер в Блэк-Хилс. Джонсон снова вытер салфетку и выпрямился, глядя на Стокберна. "Теперь на нем нет и близко грузовых бригад, как было десять, пятнадцать лет назад, до железной дороги. Но из Миннеаполиса и Сент-Пола по-прежнему легко добраться через Уопетон в Форт-Пьер или на север и запад до Бисмарка и Мандана. Иногда, знаете ли, быстрее и дешевле возить упряжку мулов, чем эту сумасшедшую железную лошадку, да, сэр. Я не думаю, что железная дорога - это все, чем она является, если вы спросите меня. Я думаю, у них так много денег вложено в рельсы, полосы отвода, мосты и тому подобное, что они все разорятся, и мы, в конце концов, снова вернемся к перевозке на мулах!
   "Возможно, вы правы, возможно, вы правы", - сказал Вольф, когда парикмахер склонился над ним, чтобы вернуться к работе с бритвой. "Но грузовые суда не могут быть причиной такого процветания Рая".
   "О, нет, нет. Не только грузовые. Это скотоводческая страна, мистер Стокберн. Парадайз - город снабжения для двух крупнейших ранчо в этом районе.
   - Те, что принадлежат миссис Торнберг на юге и Джейсону Миллеру на севере, - вставил Стокберн.
   "Да да именно так." Джонсон подстригал левый бакенбард маленькими ножницами, морщась от концентрации. "Эти два спреда покупают много корма. . . упряжь . . . продукты . . . виски по выходным, - он улыбнулся и подмигнул Вольфу, - стрижки.
   "Хм."
   "И есть несколько ранчо поменьше, а также несколько ферм".
   - Тем не менее, - сказал Стокберн, нахмурившись и скептически качая головой. "Похоже, что много новых зданий строится, много ремонтируется в уже построенных и работающих".
   - Да, как бы там ни было, но, мистер Стокберн, никто не разбогатеет, уверяю вас.
   - О, кто-то есть.
   - Как это? Джонсон передал Стокберну влажное полотенце, сбрызнутое тоником для кожи с лекарственным запахом.
   Он использовал его, чтобы очистить лицо от излишков мыла для бритья. "Тот, кто грабит северную часть Тихого океана к северу отсюда, таскает его руками, а не кулаками!" Он мрачно рассмеялся и увидел, как длинное лицо парикмахера стало темно-красным, как закат в Дакоте. - Вы бы ничего об этом не знали, не так ли, мистер Джонсон?
   Джонсон выглядел так, словно только что проглотил черепаху. Пытаясь подавить его, сглатывая, морщась, качая головой и улыбаясь, как осел с полным ртом лисохвоста, он сказал: . . эм . . . поезд ограбили? Вы мне это говорите, мистер Стокберн?
   Стокберн больше не собирался добиваться от нервного парня. Очевидно, он что-то знал. Это было написано на его лице и на параличе бритвенной руки. Но он задушил его так глубоко, что сегодня он не собирался поднимать свою уродливую голову, сколько бы Волк ни толкал человека. Как бы то ни было, парикмахер оказался на грани сердечного приступа.
   Сменив тему, Стокберн сказал: - Сколько стоит ванна, мистер Джонсон? Мне бы не помешало вымочить.
   Через несколько минут, вооружившись чистым полотенцем, он последовал за парикмахером в комнату за парикмахерской, сразу за узкой дорожкой на улице. Бельевая веревка была натянута между двумя опорными стойками навеса собачьей рыси. Единственная пара потертых длинных ручек и пара носков висели на веревке, слегка покачиваясь на влажном ветру.
   По другую сторону собачьей рыси лежала купальня тонзориального салона. Через два створчатых окна в задней стене Стокберн мог видеть большую печь, стоявшую снаружи под деревянным навесом. На плите стояла пара больших медных котлов, из которых шел пар и пузырились пузыри. С паром смешивался дым из трубы дымохода, которая торчала сквозь широкий свес крыши, но имела щели в стыках. Синий дым вырывался из щелей и скользил по ветру вместе с паром.
   В бане была одна ванна. Стокберн ожидал, что корыто из гофрированной жести будет достаточно большим, чтобы он мог погрузить в него свою большую тушу, но достаточно маленьким, чтобы ему пришлось чертовски долго вылезать из него. Это обычно имело место в дикой природе и шерстистых. Он был приятно удивлен, увидев, что Джонсон оборудовал свое жилище глубокой чугунной ванной с высокими бортами и широким выступом справа для таких принадлежностей, как мыло, тряпка для мытья посуды и щетка для мытья посуды, которые там были.
   Конечно, эта штука была слишком тяжелой, чтобы ее поднять, поэтому Джонсон вставил в нее дренаж. Стальной водосток упал прямо на пол, а затем резко изогнулся и убежал прямо на задний двор, далеко за печь. У него там была грядка картошки. По крайней мере, он у него был. Но, конечно же, канализация из бани, в которой содержалось щелочное мыло, быстро убила участок, поэтому, узнав о своей ошибочности, Джонсон позволил участку вырасти мальвой и мускусным чертополохом.
   "Живи и учись", - сказал Джонсон, наполняя ванну ведром холодной воды после того, как налил три ведра почти кипящей горячей воды. "Живи и учись." Он вышел из туалета, посмеиваясь и качая головой с притворным весельем. - Приятного вам купания, мистер Стокберн. Крикните, если вам что-нибудь понадобится!"
   Стокберн снял свою одежду, повесил ее на настенные колышки над единственной скамейкой вдоль передней стены и шагнул в дымящуюся воду. Вода была чертовски горячей; он смотрел, как красная линия поднимается вверх по его телу, когда, стиснув зубы, он опустился в ванну, из которой клубами поднимался пар. Когда вода немного остыла или, по крайней мере, он привык к температуре, близкой к обжигающей, он принялся отскребать и стирать грязь со своего широкого высокого тела, от кончиков головы до кончиков пальцев ног.
   Затем снова погрузился в дымящуюся мыльную воду, которая за последние пару минут значительно помутнела, покопался в мешке с заготовками, который положил на железную полку справа от себя, и закурил. Он поджег люциферовую спичку снаружи ванны, поднес пламя к причуде, бросил спичку в воду и глубоко вдохнул перечный дым.
   "Ахххх. . ". - сказал он, и его голос эхом разнесся по некрашеной комнате с дощатыми стенами и деревянным полом, в которой пахло паром и древесным дымом из печи снаружи. "Это чертовски приятно".
   Не только дым, но и теплая вода, и отсутствие притертого песка на коже. Стокберн не был модником. Он не возражал против небольшого количества грязи и пота, но все равно было чертовски приятно, когда их счищали.
   Он откинулся назад, развалившись в воде, расслабившись, наслаждаясь своей причудой и думая о возникшей проблеме.
   Орда Дьявола.
   Они были рядом. Хоть где-то рядом. Горожане тоже знали об этом, но держались при своих. Все признаки были налицо. Подозрительные взгляды, когда Стокберн и Хэнк въезжали в город. У половины людей на улице, вероятно, болели шеи от того, что они так внимательно и напряженно наблюдали за двумя незнакомцами.
   Джонсон нервничал, как кролик на съезде гремучих змей.
   Город что-то скрывает. У него был грязный секрет. Этот секрет, вероятно, был местонахождением хладнокровной банды убийц, грабящих поезда.
   Но почему? Как они были привязаны к ним? Была ли Белль тоже связана с ними? Она была жесткой, гордой девушкой. Была ли она кривой, чтобы загрузить?
   Волк поднес квирли к губам, сделал еще одну затяжку.
   Что-то щелкнуло снаружи тонкостенной лачуги.
   Он задержал дым в легких, навострив уши, чтобы внимательно прислушаться. Ничего такого. Он выдохнул дым и повернулся налево.
   Он снова услышал это - очень слабый хруст ноги, ступающей по ломкой траве позднего лета. Оно исходило от него справа. Повернувшись в этом направлении, он увидел движение сквозь сучок в голой сосновой доске. Он увидел больше движения в промежутках между досками.
   Медленно он вынул правую руку из мутной прохладной воды и положил ее на кольт-миротворец, который поставил на железную полку вместе с мылом, тряпкой и щеткой.
   Краем левого глаза он заметил, что что-то движется, и быстро повернул голову в этом направлении - как раз вовремя, чтобы увидеть небритое лицо, ухмыляющееся ему через створку окна. Мужчина в черных стетсонах с воронкообразными полями отступил назад и пошевелил плечами, подняв что-то обеими руками к окну. Что-то шевельнулось в окне справа от Волка, но он знал, что если он потратит полсекунды на то, чтобы посмотреть, то получит пулю в голову.
   Он поступил умно, схватил с полки "Миротворца" и нырнул в воду. Даже под водой он слышал оглушительный рев винтовки - точнее, двух винтовок, выстреливших почти одновременно.
   Хлопнуть! Хлопнуть!
   Пули звенели, как надтреснутые колокольчики, по обеим сторонам чугунной ванны.
   Хорошо, что это чугун, смутно подумал Стокберн, в ушах у него звенело от оглушительного лязга. Он быстро поднялся из воды и, надеясь, что его патроны непроницаемы для воды, хлестнул "Миротворец" к окну слева от себя. Человек, заглянувший в купальню, широко раскрыл глаза и отнял нижнюю челюсть в застывшем ужасе, наблюдая, как языки пламени вырываются из ствола кольта.
   Стокберн видел, как пуля пробила дыру в правом верхнем углу окна и вошла в лоб нападавшего, прямо над его бровью. Падение обратно в воду привело к тому, что пена стекала по бокам и на пол. В то же время второй стрелок произвел еще один выстрел в правое окно. Пуля отлетела от верхнего левого края ванны, подняв новый звон в ушах Стокберна под водой.
   Он снова поднялся из солоноватой воды, выдохнул затаившееся дыхание, прежде чем снова задержать дыхание и нацелить взгляд на правое окно. Поздно. Второй нападавший оторвал голову от окна.
   Но Стокберн мог видеть его сквозь щели между перпендикулярными досками. Дьявол бежал к входу в баню. Детектив пробил доску конической мощной пулей.
   Мужчина вскрикнул.
   Стокберн скривил верхнюю губу в дьявольской ухмылке и проделал еще две дыры в досках, направляя нападавшего к передней части купальни. Мужчина снова вскрикнул. Раздался глухой стук дьявола, который упал и ударился о землю.
   Волк вылез из ванны. Отбросив одежду и даже полотенце, не желая, чтобы второй стрелок ушел, он подбежал к входной двери, распахнул ее и шагнул на собачьей рыси, повернув влево и вытянув "Миротворец" прямо в правой руке.
   Он двинулся к восточному концу собачьей рыси и остановился.
   Второй нападавший лежал в кустах и разбросанном мусоре - скрюченная куча, окутанная длинным черным плащом. Шляпа мужчины валялась на земле рядом с ним, как и карабин Винчестер. Кровь залила его белую рубашку и галстук, а также суконный жилет под тряпкой.
   Он не двигался. Он сделал все три выстрела. Он больше не будет двигаться.
   Первый мужчина тоже не двигался, потому что упал на противоположной стороне бани. Стокберн вспомнил, как его пуля пробила стекло и попала мужчине в лоб.
   Тем не менее, он огляделся - назад к задней части бани, затем вверх вдоль парикмахерской в сторону главной улицы. Где был третий дьявол?
   С бьющимся сердцем, обнаженный, как сойка, и промокший до нитки, Стокберн зашагал к другому концу собачьей рыси, сметая левой рукой длинные рукоятки с лески. В конце рыси он еще раз огляделся.
   Снаружи ничего, кроме первого нападавшего, лежащего на спине прямо из окна, через которое его просверлили. Он лежал, распластавшись, все еще сжимая репетир "Спенсер" в вытянутой правой руке. У него были кудрявые светлые волосы и вьющиеся светлые бакенбарды, а также светлая щетина, которой хватило на целую неделю. Его черная шляпа лежала у него на груди над сердцем, как будто кто-то положил ее туда из уважения к умершему.
   Но больше там никого не было.
   - Где ты, черт возьми, черт возьми? Стокберн прорычал про себя. - Ты должен быть... - Тут он вспомнил запертую дверь почти напротив комнаты Хэнка в гостинице "Прери". Его сердце подпрыгнуло.
   Третий дьявол, вероятно, был после Хэнка.
  
   ГЛАВА 28 _
   Волк побежал обратно в баню, собрал свое платье и быстро, отчаянно оделся, натягивая длинные штаны, ватные штаны и сапоги. Ему не нужен был ни галстук, ни жилет, ни черный сюртук, ни сомбреро. Они могли подождать. Он побежал обратно через собачью рысь в парикмахерскую, держа оба револьвера прямо перед собой, на случай нового нападения.
   Все, что он нашел в парикмахерской, это парикмахер, сидящий на полу за парикмахерским креслом, подтянув колени к груди. Он откинулся на стеллаж позади себя, уставленный ярко раскрашенными бутылками самых разных форм и размеров. Он покачал головой, застонав, говоря: "Мне очень жаль. . . Мне жаль . . . они сказали, что убьют меня, если я предупрежу тебя!
   Стокберн выругался и выбежал из парикмахерской через парадную дверь.
   Он побежал на запад по главной улице, сворачивая налево. Люди выходили из магазинов, скептически и настороженно глядя на него, некоторые прикрывали глаза руками. Несколько лошадей были привязаны к сцепке перед единственным салуном в городе, Sheyenne River Saloon, и двое мужчин в пыльном снаряжении, включая парней, вышли из-под крыла летучей мыши, с любопытством глядя из-под широких полей своих мятых шляп на высокие , мимо них пробегает полуодетый мужчина.
   Стокберн взобрался на крыльцо отеля и буквально влетел внутрь. Он сделал паузу и снова поднял обоих Миротворцев.
   Единственным мужчиной в вестибюле был Шумахер. Он стоял в углу, где Стокберн впервые встретил его, но не поливал висевшее там растение. Он стоял под растением, сцепив руки перед узкой грудью, глядя в пол в нескольких футах от себя. Выражение его лица выражало глубокую досаду, как у юного школьника, пойманного за бросанием змеи в полумесяц в туалете для девочек.
   Не глядя на Стокберна, он медленно покачал головой и сказал: "Они угрожали мне. Они сказали мне, что убьют меня". Он повернулся, когда детектив пробежал мимо него к лестнице. "Я клянусь!" его голос сорвался.
   Стокберн взбежал по лестнице, преодолевая три ступеньки за раз, не используя перила, но держа в руках оба кольта. Достигнув вершины лестницы, он закричал: " Хэнк? - и быстро зашагал по грязному коридору между некрашеными дощатыми стенами.
   Справа перед ним открылась дверь. Дверь Хэнка. Он остановился.
   Из комнаты вышел мужчина - высокий джентльмен в черном плаще. На его длинном скалистом лице виднелись неряшливые усы, козлиная бородка и длинный крючковатый нос. На нем не было шляпы, и его редкие волосы были спутаны.
   Когда человек повернулся к нему, Волк поднял оба громовержца и закричал: "Стой!"
   Мужчина немного споткнулся и пошел к детективу. Волк сдерживал огонь. Руки мужчины были пусты.
   Он снова споткнулся, но быстро восстановил равновесие. Он был как пьяница, который очень старался казаться трезвым. Подойдя ближе, Стокберн увидел, что мужчина не смотрит на него. Его остекленевшие глаза, казалось, были сфокусированы на чем-то позади Волка. Длинное уродливое лицо мужчины застыло. Пот блестел на его лбу.
   Медленно он поднял руки к животу, и именно тогда Стокберн увидел кровь на своем черном жилете за длинным развевающимся плащом. Кровь сочилась из живота мужчины, прямо вокруг пупка, и капала на золотую пряжку патронташа.
   Стокберн отошел в сторону, и мужчина прошел прямо мимо него. Он тяжело дышал, издавая булькающие звуки в горле.
   Впереди Стокберна из ее комнаты вышел Хэнк. Ее блузка снова порвалась. Ее длинные волосы были спутаны, несколько локонов падали ей на лицо. Она остановилась прямо перед открытой дверью и повернулась к нему. Что-то блестяще-красное в ее правой руке низко свисало сбоку, вдоль складок юбки. Густая красная кровь стекала с ножа в ее руке на шероховатый деревянный пол. - Все в порядке, - сказала она. "Он никуда не денется, кроме как в ад!" Ее сердитый голос эхом разнесся по залу.
   Стокберн повернулся и увидел, что выпотрошенный человек остановился наверху лестницы и уставился вниз, словно рассматривая шаги перед собой. Он качнулся назад, затем вперед. Он снова качнулся назад, прежде чем снова наклониться вперед, оторвавшись от ног и спрыгнув вниз по лестнице и исчезнув из виду. Стук его тела о деревянные стояки звучал как землетрясение. Стокберн чувствовал эхо через подошвы своих ботинок.
   С последним хлопком мужчина свалился у подножия ступенек ! Он судорожно вздохнул, когда последний вздох покинул его легкие.
   Хэнк подошел к Стокберну с вопросом в глазах. "Два других?"
   "Мертвый."
   "Ты учил . . . ?"
   "Ничего такого. Ты?"
   Хэнк втянул ее щеки и покачал головой. "Они слышали, как мы разговаривали в холле. Вот как они узнали, что ты был в прачечной. Второй остался со мной. Он должен был убить меня, но решил сначала подружиться". Она сжала челюсти, уставившись в темный вход на лестницу. "Он узнал на собственном горьком опыте, что я ношу эту маленькую поросенка, спрятанную в моей юбке в удобном маленьком футляре, который я сшила сама". Она подняла окровавленный стилет с жемчужной ручкой и пятидюймовым лезвием.
   "Удобно". Стокберн заправила волосы за плечо. "Ты в порядке?"
   Она кивнула, черты ее лица все еще были жесткими. "Как никогда лучше. Я просто хочу, чтобы один из них заговорил. О чем-то важном, я имею в виду.
   "Ага." Он вернулся к лестнице и уставился на мертвеца, лежащего неестественно скрученной кучей внизу.
   Оказалось, что при падении он сломал и вывихнул одну руку и ногу. Стокберн тоже не думал, что ему следует поворачивать голову в ту сторону. Шумахер, должно быть, думал о том же. Он стоял над мертвецом, глядя на него сверху вниз и медленно качая головой.
   - Лучшего парня и быть не могло, - сказал Хэнк, стоя рядом с Волком.
   Послышались взволнованные шаги, становившиеся все громче, - сапоги сердито стучали по половицам.
   Рядом с Шумахером мелькнула тень, а затем Белль Локвуд подошла к владельцу отеля. Она посмотрела на мертвеца, затем посмотрела на Стокберна и Хэнка.
   Она едко улыбнулась и, пуская в глаза стрелы едва сдерживаемой ярости, сказала: - Когда-то этот город был мирным, Парадайз. Вот так оно и получило название. Это было мирно. Все дружили и все ладили. Единственными убийствами были в основном случайные огнестрельные ранения". Она положила руку на бедро, выставив один локоть в сторону. - Пока вы двое не поехали в город. Теперь у меня трое мертвецов.
   - Кто они, Белль? - спросил Стокберн.
   - Никогда в жизни их не видела, - выплюнула она с обычным вызовом. "И ты!" Она сердито указала пальцем вверх по лестнице. - Я хочу, чтобы вы двое уехали из города завтра до восхода солнца. Понимаешь меня?"
   Стокберн медленно спускался по лестнице, делая один тяжелый шаг за раз. "Нет."
   - Нет, ты меня не понимаешь или...
   - Нет, завтра до заката мы не уедем.
   "Хорошо. Я даю вам время до завтрака. Это долгая поездка куда угодно".
   Продолжая медленно спускаться по лестнице, проводя правой рукой по перилам, он сказал: - Я никуда не пойду, дорогая Белль. Нет, пока я не выясню, кто и где скрывается остальная часть Орды Дьявола.
   - Ты сделаешь, как я скажу! Она вытащила "Шофилд" из кобуры на правом бедре, нацелила его на него и щелкнула курком. - А теперь ты собираешься уйти или нет?
   "Нет." Он остановился у подножия лестницы, глядя вниз на Белль ее огненными глазами, и вздернул Шофилда, целясь ему в голову с расстояния в три фута.
   "Да, ты... или я убью тебя, Стокберн!" - закричала она, вытянув губы из-под зубов, белых, но очаровательно несовершенных.
   "Нет, ты не будешь", - сказал он. - Белль, ты крепкая, как кожа, но ты не хладнокровный убийца. Я знаю, как они выглядят. Что-то в глазах. У тебя не те глаза.
   Он спокойно потянулся, обхватил рукой "Шофилд" и выдернул его из руки молодой женщины.
   - Нет, черт тебя побери! - сказала она, спотыкаясь и чуть не падая на мертвеца. "Вы не можете этого сделать. Ты не можешь просто так забрать мой пистолет. Я проклятый констебль Парадайза, будь проклята твоя вонючая шкура, Стокберн!
   Она почти плакала. Рыдая от ярости.
   Он открыл загрузочные ворота "Шофилда" и повернул штурвал, вытряхивая гильзы. Они упали на пол вокруг мертвеца. Он закрыл загрузочную дверь, покрутил колесо и вернул пистолет Белль.
   Она сердито приняла его и держала рядом с собой, глядя на Стокберна с молчаливым, багровым от ярости лицом. "Черт тебя подери!" - закричала она, с громким грохотом стукнув одним сапогом по полу.
   Стокберн перешагнул мертвеца, пронесся мимо Белль и Шумахера и прошел к передней части отеля и наружу.
   "Черт тебя подери!" Белль чуть не закричала позади него, снова стукнув каблуком по полу. Звук был почти таким же громким, как выстрел из пистолета, эхом разнесшийся по вестибюлю отеля.
   Волк вернулся к бане и спустился по стене здания. Сзади трое мужчин стояли вокруг мертвеца по ту сторону купальни, второго бушвакера, которого проветривал Стокберн. Они разговаривали приглушенными, украдкой. Одним из них был парикмахер Вэнс Джонсон, который покраснел, увидев Стокберна. Он выглядел так, как будто предпочел бы быть где-нибудь еще.
   Не обращая на него внимания, Стокберн посмотрел на двух других мужчин - оба средних лет, один высокий и долговязый, с длинными волосами и пятнистой бородой. Другой был коротким и превратился в жир среднего возраста. - Гробовщики? - спросил Вольф.
   Высокий просто уставился на детектива, как будто не слышал вопроса. Другой слабо кивнул. "Мы слышали стрельбу".
   "Загрузите этого и другого с другой стороны здания в фургон. Загрузите тот, который вы найдете в отеле. Отведите фургон к амбару. Я заберу его завтра рано утром.
   Высокий облизнул верхнюю губу и глухо сказал: - Что ты собираешься с ними делать?
   "Я прослежу, чтобы их утилизировали должным образом". Стокберн вскочил на собачью рысь и пошел в баню, чтобы собрать остальную часть своего снаряжения.
   Через пять минут он вышел полностью одетым, с перекинутыми через плечо сумками. Он надел свежую пару нижнего белья, чтобы сочетаться с остальным своим чистым телом. Возможно, он был расстроен и зол, прямо-таки колики из-за рассола, в котором он был, но, по крайней мере, он и его нижнее белье были чистыми. Все-таки это было что-то.
   Низкорослый из двух гробовщиков тащил за лодыжки первого человека, которого застрелил Стокберн, по собачьей рыси, очевидно, намереваясь уложить его вместе с другим. Высокий гробовщик ушел, вероятно, за фургоном. Низкорослый мужчина ничего не сказал и избегал смотреть Стокберну в глаза.
   Парикмахер спрятался.
   Все чувствовали себя неловко, угрюмо держа свои секреты.
   Когда Вольф вернулся на главную улицу, она была почти безлюдна. Магазины закрывались, но несколько лиц все еще настороженно смотрели на него из-за пыльных стекол. Белль шла по северной стороне улицы напротив него, возвращаясь в сторону своего офиса. Она перевела на него косой взгляд и замедлила шаг, глубокий хмурый взгляд прорезал ее лоб. Она остановилась за опорным столбом навеса, держась за столб одной рукой, и полуобернулась к нему, глядя на него застенчиво, настороженно, сердито.
   Он задел ее гордость, а она была гордой девчонкой. Стокберн сожалел об этом, но он не собирался принимать пустую болтовню ни от кого в Парадайзе. Горожане хранили тайны. Он хотел, чтобы кто-нибудь проболтался, прежде чем он придет в ярость и выстрелит в это место.
   Он посмотрел направо. Его звали из салуна реки Шейенн. Ничто не сравнится с салуном для раскрытия секретов. Может быть, он получит какую-то подсказку, где отсиживается остальная часть Орды Дьявола, охлаждает свои пятки, возможно, планируя очередную резню.
   Он направился туда и через минуту взобрался на дощатый настил перед водопоем. Он остановился и посмотрел налево. Белль повернулась к нему, глядя на него за квартал. Сапоги были расставлены чуть шире плеч, большие пальцы зацеплены за патронташ. В наборе девушки был вызов. Она выглядела так, словно была готова шлепнуть его кожей.
   Но не за квартал. Она хотела. Она думала об этом. Но расстояние удерживало ее от глупых попыток.
   Однако ему придется следить за ней.
   Стокберн хмыкнул, проталкиваясь сквозь крылья летучей мыши, быстро отступив в сторону на случай, если кто-то набросится на него с винтовкой или чем-то столь же изнурительным. Справа пятеро мужчин в спортивном снаряжении прижались к богато украшенной стойке и зеркальной задней стойке вдоль стены. Несколько других сидели за одним столом прямо из Стокберна, примерно в пятнадцати футах от него. Эти парни играли в покер.
   Все лица повернулись к детективу. Двое мужчин, стоявших у стойки, переглянулись. Они быстро и безмолвно побеседовали, затем отбросили свои виски, схватили шляпы и оттолкнулись от стойки. Бросив всего пару быстрых, украдкой, застенчивых взглядов на Стокберна, они пронеслись мимо него и протолкнулись сквозь крылья летучей мыши.
   От них пахло потом, кожей и виски.
   "Это было совершенно недружелюбно", - сказал он.
   У него было ощущение, что Парадайз не станет дружелюбнее в ближайшее время.
  
   ГЛАВА 29 _
   Стокберн посмотрел на пятерых игроков в карты. Все пятеро смотрели на него с пустым выражением лиц, когда он неторопливо шел к бару справа от себя.
   Дадли Уддер, очень высокий мужчина с угольно-черными волосами и такими же навощенными усами, стоял за барной стойкой, выглядя так, будто ему было бы удобнее, скажем, в каком-нибудь причудливом питейном заведении в Денвере. Или даже Сан-Франциско. Но вот он в раю, в костюме-тройке без пальто. Рукава его рубашки в тонкую полоску с целлулоидным воротником, как у Стокберна, были закатаны до костлявых локтей. На шее у него был платочный галстук, а на талии был повязан красный фартук.
   Стокберн повернулся боком, упершись правым локтем в стойку, а правым ботинком в латунную рейку, идущую вдоль основания красного дерева, и повернулся лицом к трем мужчинам, пьющим у стойки, примерно в десяти футах от него. Они тоже были одеты в потертые, грубо сшитые одежды кормилиц.
   Они и Уддер смотрели на него с выражением от легкого скептицизма до серьезного подозрения, граничащего с откровенной злобой.
   Стокберн сказал: "Ребята, вы хоть представляете, куда девать эту дохлую говядину?" Он склонил голову, указывая на парикмахерскую, полагая, что все в городе уже знают о мертвых дьяволах, остывающих в отеле и возле бани. Молва быстро распространилась в таком маленьком городке, как Парадайз. Особенно слово об убийствах. Особенно слово об убийствах таких людей, как из Орды Дьявола. Вероятно, двоих у бани уже грузили в запрошенную им тележку.
   Игроки в карты тоже смотрели на него. Они возобновили свою игру в течение минуты или двух, но после того, как он задал такой дерзкий и шокирующе прямой вопрос, они были широко раскрыты, как он увидел, быстро взглянув в зеркало задней стойки.
   Двое ближайших и дальних от Стокберна панчеров были почти такого же роста, как и бармен, рост которого, должно быть, шесть футов пять дюймов или больше. Панчер между ними был небольшого роста, с короткими толстыми руками и широкими плечами. Верхняя часть его шляпы доставала только до плеч панчеров по обе стороны от него. Он оглядел ближайшего к Стокберну человека, мрачно глядя на детектива, сжимая челюсти до тех пор, пока мышцы над их шарнирами не вздулись.
   Часы на дальней стене тикали.
   Снаружи быстрым шагом протопала пара всадников. Мимо провизжала повозка с несмазанными ступицами колес. Вдалеке лаяла собака.
   Услышав долгий, медленный скрежет, Стокберн слегка повернул голову влево. Один из карточных игроков - бородатый мужчина в очках и коричневом котелке - выстрелил из люцифера и поднес его к длинной черной сигаре, свисавшей между его усами. Он не сводил глаз с детектива, поднося пламя к сигаре.
   Маленький панчер повернулся лицом к бару, взял свою рюмку и опрокинул половину рюмки виски. Он резко и сердито поставил стакан на стол, затем похлопал по плечу высокого панчера, стоявшего ближе всех к Стокберну, и сказал: - Давай, Датч. Он взглянул на мужчину с другой стороны от него. "Пекос. . ". Он отошел от бара, не отрывая взгляда от Стокберна, и направился к летучим крылышкам.
   Датч и Пекос допили свои напитки, а Пекос, оставив недокуренный квирли, все еще тлеющий в пепельнице рядом с пустой рюмкой, направился вслед за сердитым маленьким бульдогом.
   Стокберн взглянул на пятерых игроков в покер, которые все еще смотрели на него. Он повернулся к суровому бармену. - Я что-то такое сказал?
   Мужчина уставился на него, не моргая.
   - Виски, - сказал Вольф.
   Мужчина слегка опустил уголки рта и, не сводя глаз со Стокберна, сунул руку под стойку и вытащил бутылку. Детектив был рад, что это была бутылка. Он подумал, может быть, дробовик. Обрез двенадцатого калибра проделал бы в нем огромную дыру. Так часто случалось, когда ты задавал дерзкие вопросы в городе, который и так тебя не слишком любил.
   Уддер вытащил рюмку из соседней пирамиды и, все еще не сводя неопределенно-укоризненного взгляда со Стокберна, наполнил рюмку, не взглянув ни на рюмку, ни на бутылку. Налил до краев, ни капельки больше и меньше, и не пролил ни капли.
   Для этого нужен талант человека, который должен работать в Денвере или Сан-Франциско.
   - Десять центов, - сказал он, едва открыв рот.
   "Почему бы тебе не открыть мне счет? Я намерен побыть здесь некоторое время.
   - Я не открываю счета за мертвецов, мистер.
   Стокберн улыбнулся. Он подходил к людям. Это было хорошо. Это то, что он намеревался. Когда ты обижаешь людей, они либо начинают говорить, либо стрелять. Он надеялся, что хотя бы один из них что-то сказал ему до того, как он начал стрелять. Возможно, это была не самая тонкая детективная работа, но он был нетерпеливым человеком, а тонкость была искусством, которым Вольф Стокберн не владел. Скорее всего, он никогда бы этого не сделал.
   - Ты заключаешь тяжелую сделку, друг. Вольф полез в карман брюк, вытащил "Орла Свободы" и швырнул его на стойку. - Десяти долларов должно хватить на ночь. Дайте мне бутылку "Громовой горы", если она у вас есть.
   - Я понял, - сказал бармен с легким возмущением. Он поставил бутылку на стойку.
   "Держи это для меня. Я вернусь за этим". Стокберн сделал глоток виски и повернулся к пятерым игрокам в карты.
   Они снова играли - делали ставки, повышали, уравнивали и бросали карты и монеты на стол - и говорили тихим, украдкой.
   Он некоторое время наблюдал за ними, допил первую рюмку виски и кивнул бармену, который выдернул пробку из бутылки "Громовая гора" и снова наполнил рюмку Вольфа. Перезарядившись, Стокберн не спеша направился к покерному столу. Все разговоры за столом прекратились, и все головы повернулись к нему.
   Он остановился возле стола, приветливо улыбнулся пятерым столпившимся там мужчинам, некоторые смотрели на него снизу вверх с тлеющими во рту сигаретами или сигарами.
   "Интересно, смогу ли я втиснуться", - сказал он. "Нет ничего лучше, чем дружеская игра в покер, чтобы расслабиться и отвлечься после тяжелого дня". Он снова улыбнулся.
   Все они смотрели на него около пяти ударов часов на противоположной стене.
   Наконец, один из них хлопнул карточками и сказал: "Ты можешь занять мое место. В любом случае, я как раз собирался сдаться. Флоренс побьет меня своей метлой, если я не приду домой к ужину.
   - Можешь занять мое место, - сказал другой, бросив свои карты и зачерпнув со стола небольшую стопку пятицентовиков. "Я должен вернуться домой и съесть помои, которые Этель называет готовкой".
   - Вот, возьми мой стул, - сказал еще один. "Если бы сегодня не повезло, мне бы вообще не повезло". Он тоже поднялся со стула.
   Через полминуты со стола не осталось ничего, кроме почти пустой бутылки из-под виски, недопитой кружки пива, переполненной пепельницы и пяти рюмок. Все пятеро игроков в покер прошли через летучих мышей, двое последних бросили скептические взгляды позади них.
   Стокберн повернулся к бармену, который мрачно смотрел на него из-за стойки.
   Уддер поднял длинную руку и сердито ткнул пальцем в сторону своего последнего оставшегося клиента. "Ты плох для бизнеса".
   - Какой была твоя первая подсказка? Волк вернулся к бару. "Ну что ж. Я возьму бутылку и сяду за стол. Вы подаете ужин?
   "У меня есть бифштекс и бобы в задней части".
   "Я возьму это." Он схватил бутылку и направился к столику в передней части бара, где мог сидеть спиной к стене. Из всех мест и из всех ночей он был уверен, что будет мудрее сидеть спиной к стене. Он увидел, как открылись крылья летучей мыши, и повернулся, чтобы увидеть, как Хэнк входит в салун.
   На ней была свежая рубашка, которую она либо только что купила, либо достала из сумочки. Ее длинные рыжие волосы были слегка влажными и только что расчесанными. Она выглядела вымытой дочиста, довольно светящейся после долгого горячего купания, хотя переносица ее выражала глубокую озабоченность.
   - Я ожидала найти тебя на Бут-Хилле, - пошутила она, подходя к столику, который выбрал Волк. Он пнул стул и повернулся к бармену, который собирался исчезнуть через дверь в стене в дальнем конце бара. - Фартук, принеси еще одну тарелку для дамы.
   Суровый мужчина ничего не сказал, просто исчез через распашную дверь на кухню.
   - Я не голоден, - сказал Хэнк.
   "Тебе надо поесть."
   Она постояла, оглядывая пустую комнату, потом повернулась к Волку с ироничной полуулыбкой. "Ты действительно можешь очистить место".
   - Я даже принял ванну. Он опустился в кресло под картиной маслом, изображающей женщину, одетую только в маленькую белую собачку и с обворожительной улыбкой, развалившуюся на богато украшенной бархатной кушетке для обморока. Он откупорил бутылку и наполнил свой стакан.
   - Ты в плохом настроении, - заметил Хэнк.
   "Ага."
   "Учитывая то состояние, в котором вы находитесь, я не думаю, что вам следует пить".
   "Это обостряет мои чувства".
   - После того, что ты сделал с Белль, она может напасть на тебя. Хэнк, который развалился в кресле слева от Стокберна, почти касаясь его плечами, протянул руку и сжал его запястье. - Я действительно думаю, что тебе следует оставаться начеку.
   "Я буду начеку".
   "Если не Белль, то кто-то другой. Этот город небезопасен. Его . . . у него есть секреты, - мрачно сказала она, глядя через парадные окна на улицу, окрашенную приглушенными красками раннего вечера.
   "Ты можешь сказать это снова." Стокберн убрал ее руку со своего запястья и положил ее на стол.
   Она посмотрела на свою руку, слегка покраснела и тихо сказала: - Пожалуйста, не вмешивайся сегодня вечером, Волк. Я чувствую, что ты сердишься. Я тоже зол, но мы не должны бросать осторожность на ветер.
   "Мне?" - сказал он, зная, что она права, но опасаясь, что его внутренний волк все равно порвет свою цепь. "Черт, я буду таким же мягким и пушистым, как один из новорожденных котят Белль". Он подмигнул симпатичной рыжей. - И все же, если свинец начнет лететь, не забудь опустить голову и быстро вернуться в отель.
   Она зловеще вздохнула и бросила еще один настороженный взгляд в сторону окон и вечно темнеющей улицы. Стокберн знал, о чем она думает. Он думал о том же.
   Как только солнце село и тьма сомкнулась над Раем, весь ад должен был разразиться.
  
   ГЛАВА 30 _
   Стейк был жестким и жевательным, но бобы были хорошими. По крайней мере, в них были хорошие большие куски бекона.
   Пока Стокберн и Хэнк ели, а тени медленно заменяли зеленый вечерний свет на улице за грязными окнами салуна, посетители проталкивались через крылья летучей мыши по одному, по двое и по трое. У них был вид горожан, достаточно жаждущих или достаточно голодных, чтобы покровительствовать единственному салуну в городе, несмотря на двух нежелательных людей, сидящих за столиком возле бара.
   Еще несколько человек подошли, чтобы постоять у стойки и выпить пива, виски или и того, и другого. Игра в покер снова началась возле стола, за которым стояла предыдущая, пока Стокберн не вальсировал, как гремучая змея, просунув голову в кроличью нору, и не разогнал играющих в покер кроликов.
   Пятеро мужчин с ранчо въехали в город на пыльных коровьих пони, которых они привязали к стойкам сцепки перед салуном, и втиснулись в салун Шейенн-Ривер, смеясь, уговаривая и толкая друг друга локтями. до бара. Все остальные посетители бросили на Вольфа и Хэнка мрачные, смутно застенчивые взгляды, но только не на эту группу рабочих с ранчо. Они, вероятно, не слышали о более ранней стычке, после которой три дьявола были мертвы.
   Панчеры пребывали в блаженном неведении об опасности, потягивая виски и пиво перед тем, как заказать ужин, и, продолжая смеяться, уговаривая и хлопая друг друга пыльными шляпами, подошли к столу, чтобы съесть его.
   Позже девушка появилась, казалось бы, из ниоткуда - может быть, из комнаты на втором этаже салуна? - села за пианино в дальнем конце комнаты и начала играть и петь. У нее был хороший голос, хотя и немного фальшивый. Или, может быть, это было пианино.
   Стокберн не мог решить, была ли она просто певицей и пианисткой, или она также занималась старейшим в мире ремеслом наверху. То, что она носила - много шелка и атласа вокруг кружевного корсета и бюстье, - было скроено так, чтобы показать ее как можно больше. Также на нее обратили внимание чулки в сеточку и красные туфли на высоком каблуке. В ее волосы, вымытые красной хной, были вплетены яркие перья.
   Вольф решил, что в таком виде она не просто пианистка и певица. Он предположил, что если один из мужчин подойдет и похлопает ее по плечу, она, скорее всего, отведет его наверх. Однако в лицо ей было особо не на что смотреть - у нее было мышиное выражение лица с ярко выраженным неправильным прикусом и выпуклым подбородком, - так что, скорее всего, она получит старый похлопывание по плечу только ближе к вечеру, после того как горожане и корова у медсестер было достаточно спиртного, чтобы немного приукрасить ее.
   В конце концов один из горожан встал и подошел к роялю, и Стокберн подумал, что у него, вероятно, было достаточно сорока удочек, чтобы дать ей кран, но нет, невысокий, пухлый мужчина в потрепанной шляпе дерби и столь же потрепанном костюме просто стоял. там, опираясь локтем на рояль. Потягивая пиво из бутылки в правой руке, он разговаривал и немного смеялся с девчонкой, как будто они были старыми друзьями. Она не пела, а просто играла, и казалось, что она может говорить и играть одновременно, без ущерба для ее выступления, поскольку для начала это было не очень хорошее выступление.
   Глядя на них, Стокберн подумал, что пухлый мужчина, возможно, просто набирается смелости, чтобы дать ей кран. Затем детективу дали передышку в его бессвязных размышлениях, потому что Белль Локвуд прорвалась через крылья летучей мыши.
   - О-о, - сказал Хэнк, отодвигая ее тарелку.
   "Приготовьтесь нырнуть", - пошутил Стокберн, делая глоток из своей рюмки.
   Белль вошла в комнату с апломбом, высоко задирая ноги в ботинках, откидывая волосы и плечи назад и направляясь к бару. Она повернула голову в сторону Стокберна и Хэнка ровно настолько, чтобы он знал, что она их видит. Однако она не уделяла им всего своего внимания. Демонстративно игнорируя их, она прошла под углом слева направо и подошла к бару.
   - Белль, иди сюда и садись, - крикнул ей Вольф над роялем. "Позвольте Вас угостить."
   - Я сама покупаю выпивку, спасибо, - сказала она, не глядя на него, но направляя нос к зеркалу за барной стойкой, где она, казалось, изучала свое отражение, убедившись, что правильно сочетает высокомерное пренебрежение со своей миловидной, загорелые черты. Ее лицо сорванца, такое свежее и естественное, не было бы и наполовину таким отвлекающим, если бы она не дополняла свою рубашку так хорошо, а ее бедра не были вылеплены с нужной долей женской полноты.
   Белль Локвуд была из тех девчонок, которые могли разбить сердце мужчине, выбивая из него все дерьмо.
   - О, да ладно, - сказал Стокберн. - Позволь мне угостить тебя выпивкой в качестве извинения.
   Хэнк бросил на него огненный взгляд. - Она сказала нет, Волк. Отпусти ее. Кроме того, я думаю, она уже пьяна!
   Белль, должно быть, услышала высокомерные слова молодого курьера. Она повернулась к ним лицом, уперлась левым локтем в стойку и переплела пальцы. Какое-то время она рассматривала эту пару, ее глаза остекленели, а дьявольская улыбка была на месте.
   Да, она выпила несколько, пила и зализывала раны. Она сорвала рюмку с пирамиды на барной стойке и бросилась к их столику.
   - О, какого черта - я ненавижу заставлять мужчину просить. Белль поставила стакан на стол, оттолкнула стул и плюхнулась на него. Она пододвинула стакан к бутылке и, глядя на Хэнка с холодным пренебрежением, сказала: - Налей мне.
   Хэнк посмотрел на нее, застыв на своем стуле. - С тебя достаточно.
   "Иди к черту!" Белль выстрелила в ответ.
   - Полегче, дамы. Стокберн наполнил стакан Белль и пододвинул ей. Он поднял свой стакан и улыбнулся ей через стол. "Салуд!" Он отбросил выстрел.
   "Салуд!" Белль отбросила свой выстрел. Она нахмурилась, глядя на Хэнка, который не присоединился к приветствию, а затем снова перевела взгляд на Стокберна. - Она не пьет?
   - С меня достаточно, - сказал Хэнк, глядя на ее пустой рюмку.
   "Возможно, я не могу удержаться от твоего спиртного", - сказала Белль с насмешливой улыбкой.
   - Я прекрасно могу держать свой спиртной напиток.
   Она наклонилась вперед, схватила бутылку и наполнила рюмку Хэнка. "Докажите это."
   Хэнк покраснел и взглянул на Стокберна.
   - Не делай этого, Хэнк. Констебль просто пытается скрутить ваши штаны. У нее много мыслей, у констебля тоже.
   "О, не так ли? Что у меня на уме? Если вы говорите о происшествии в отеле, я позволил вам отобрать у меня мой пистолет.
   - Конечно.
   "Я сделал!" Белль хлопнула по столу рукой и наклонилась вперед, глядя на него.
   Часть шума вокруг них стихла, когда другие в салуне повернулись к ним. Докси - или кем бы она ни была - игравшая на пианино позволила ей почти остановиться, прежде чем она снова взяла его, отбивая "Маленький коричневый кувшин" и весело подпевая. В конце концов, пухлый мужчина в костюме и котелке так и не похлопал ее по плечу. Он вернулся к игре в покер.
   Белль огляделась, а затем снова посмотрела на Волка своим сердитым, непокорным взглядом. - Да, - повторила она, на этот раз тише. - Если бы я не позволил тебе взять его, мне пришлось бы тебя застрелить. Я констебль здесь, в Парадайзе. Она ударила большим пальцем по груди. "Я решаю, кому жить, а кому умереть, черт возьми!"
   Хэнк повернулась к Стокберну и закатила глаза.
   "Я видел это!" Белль обвинила ее, снова повышая голос.
   - Ты пьян, - сказал Хэнк. - Я не думаю, что констебль Парадайза должен быть косоглазым. Особенно, когда ты...
   Стокберн перебил ее: "Где они, Белль?"
   Она медленно переводила свой гневный взгляд с Хэнка на него. Она все еще пережевывала это последнее оскорбление, гадая, что с этим делать, когда сказала: "Где кто?"
   "Грабители поездов".
   - Какие грабители поездов?
   "Вы знаете, что поезд грабителей. Стая, к которой принадлежат трое мертвых.
   Белль снова наполнила свой стакан. - Понятия не имею.
   - Вы не знаете, кто были эти мертвецы? - спросил ее Хэнк.
   "Я не делаю." Она посмотрела на Стокберна. "Салуд!" Она отбросила рюмку и грохнула стакан на стол. Проведя тыльной стороной ладони по губам, она посмотрела на Хэнка. "Я не суюсь в чужие дела. Моя юрисдикция заканчивается на окраине города. За городом - дело шерифа - Гленна Дивайна - в Уопетоне. Если сможешь вытащить сюда его толстую задницу, спроси его , где грабители поездов.
   - Ваш отец был депутатом, - заметил Стокберн.
   - Да, ну, моего отца здесь нет! Она произнесла эти слова яростно, но в ее глазах загорелся блеск эмоций, и она быстро сморгнула его.
   Стокберн внимательно посмотрел на нее. Он склонил голову набок и сказал: "Ты действительно не знаешь?"
   "Я не делаю. Если бы я знал, я бы сказал тебе".
   "Действительно?" - спросил Хэнк, тоже с любопытством нахмурившись.
   По-видимому, Белль не сочла ее достойной другого взгляда. Она не сводила глаз со Стокберна. "Я понятия не имею." Она наклонилась вперед, скрестив руки на столе и прижавшись к ним грудью, засунув декольте в открытый V-образный вырез своей клетчатой рабочей рубашки. - Ладно, это неправда. Она посмотрела вниз, нахмурив брови и закусив пухлую нижнюю губу, задумчиво.
   "Что верно ?" Волк подтолкнул ее, снова наполняя ее стакан, а затем свой.
   Белль посмотрела на него, украдкой огляделась, словно проверяя, не подслушивают ли их, и снова посмотрела на Стокберна. Понизив голос, она сказала: "Разбрасывание спекуляций по этому поводу, скорее всего, приведет к тому, что меня застрелят. Или, если не я, то ты , но ...
   "Но . . ". - сказал Хэнк, подталкивая Белль.
   Белль проигнорировала ее. Как будто Хэнк больше не сидел за одним столом.
   Не сводя глаз со Стокберна, Белль сказала: - Думаю, это Джейсон Миллер. В Box Star собралась большая группа мужчин. Они приезжают в город сейчас и потом. Не вместе, а небольшими группами, как сегодня втроем. Некоторые старые солисты в городе признали в людях Миллера техасских стрелков.
   - Из Техаса, а? - сказал Стокберн, медленно переворачивая наполненную рюмку на столе.
   Белль продолжила. - У Миллера проблемы с бизнесом. Он плохо управляет своим диапазоном, а его сыновья бесполезны. Он был разочарован тем, что вдова Торнбург - Мелисса Энн Торнбург - отказалась выйти замуж за Рейнольдса и объединить их ранчо". Она снова подозрительно огляделась, изучая пару лиц, словно удостоверяясь, что никто не пытается читать по ее губам. Наконец она повернулась к Стокберну. "Я думаю, что если поезда грабят на севере, и вы думаете, что грабители отсюда, то Миллер, вероятно, посылает их".
   Стокберн снова медленно повернул свой стакан по столу. - Миллер, а?
   - Зная то, что знаю я, - сказала Белль, - это имеет смысл. Те трое мужчин, которых ты только что разозлил. . . ?"
   "Ага?"
   "Люди Миллера".
   - Хммм, - сказал Стокберн, в нем росла надежда. Надеюсь, что он наконец добрался до конца тропы. Завтра, после того как он доставит мертвых убийц на Бокс Стар, он, вероятно, узнает наверняка. Хитрость заключалась в том, чтобы уйти с Box Star, не выпустив своего призрака.
   Белль улыбнулась и потянулась через стол, чтобы обхватить правой рукой левое запястье Волка. "Счастливы сейчас? Теперь я тебе нравлюсь немного больше, Волк?
   Стокберн улыбнулся ей в ответ. - Да, действительно, мисс Белль.
   Ее улыбка стала похотливой. - Как насчет того, чтобы ты потряс своей тенью здесь, - она мотнула подбородком в сторону Хэнка, - и мы с тобой пойдем и проведем остаток вечера в каком-нибудь уединенном месте. . . и тихо?"
   Громкий лай ножек стула заскрежетал по деревянному полу. Хэнк был на ногах и смотрел на Белль сверху вниз, сжав кулаки по бокам. - Убери от него руки, захолустная шлюха!
  
   ГЛАВА 31 _
   Крики оскорблений прокатились по салуну, словно эхо выстрела из ружейного выстрела в пещере с каменными стенами. Он прервал все разговоры и заставил пианино замолчать после того, как некрасивая юная докси, игравшая на нем, извлекла скрипучую ноту, задыхаясь. Она повернула голову и уставилась широко открытыми глазами от шока и ужаса на симпатичную рыжую девушку, стоящую перед констеблем города Парадайз.
   Белль откинулась на спинку стула на несколько секунд, глядя на дерзкого молодого курьера Wells Fargo, который смотрел на нее сверху вниз, крепко сжав кулаки по бокам Хэнка. Кровь на лице Белль поднялась, как ртуть в термометре, только она сделала так много, гораздо быстрее, чем ртуть когда-либо могла в Дакоте, даже в самый жаркий летний день.
   - Ну ладно, дамы, - сказал Вольф, кладя обе руки на стол и готовясь подняться на ноги. "Давайте не будем..."
   Белль издала сдавленный вопль, вскочила со стула и ударила левым кулаком по щеке Хэнка. Хэнк вскрикнул и отшатнулся назад и вбок, его волосы развевались. Она упала на стол между столом Стокберна и большим передним окном.
   "Вау!" - воскликнул один из мужчин, сидевших за столом, откинувшись на спинку стула и высоко подняв рюмку, чтобы не пролить виски.
   Двое других мужчин засмеялись и зааплодировали.
   - Молодец, Белль! - сказал мужчина в дальнем конце комнаты. "Пусть она возьмет!"
   Хэнк оттолкнулся от стола, покачал головой, чтобы убрать паутину, и повернулся, чтобы увидеть, как Белль приближается к ней, размахивая обоими кулаками. "Почему ты . . . !" - закричала Хэнк, подпрыгнув вперед и ударив правым кулаком по лицу констебля.
   Голова Белль резко повернулась в сторону, и тогда она сама пошатнулась, волосы развевались на ее лице. Хэнк пронзительно выругался и бросился на Белль, а потом они как бы боролись на ногах, размахивая кулаками.
   - Ладно, хватит! Волк заревел, поднимаясь на ноги. Он начал двигаться к двум яростно сражающимся женщинам, но остановился, когда длинноствольный "смит-и-вессон" был прижат к его лбу, и курок отскочил назад.
   Человек с оружием был одним из мужчин, сидевших за столом между столом Волка и окном, - пожилой джентльмен с седыми как хлопок волосами и блестящими от алкоголя глазами. Он растянул губы от скрюченных зубов и сказал: - Отпусти их, здоровяк. Просто выпустить пар, вот и все. Его пьяная улыбка расширилась, и он подмигнул.
   В нем кипела ярость, Стокберн уставился на маленького пожилого мужчину, который крепко прижимал кузницу ко лбу Волка. Вольф знал, что этот человек легко может его застрелить, а утром даже не вспомнил об этом. У детектива не было иного выбора, кроме как оставить ботинки на месте.
   Он в глубоком разочаровании наблюдал, как Белль и Хэнк продолжают свою драку посреди салуна. Несколько мужчин бросились из-за стола, когда бойцы приблизились, били друг друга кулаками, кричали, ругались, боролись и дергали друг друга за волосы.
   Хэнк вонзил правый кулак Белль в живот. Белль громко хмыкнула и наклонилась вперед. Хэнк хлестнул ее по правому колену. Волк вздрогнул, зная, что если колено попадет в цель, Белль унесет оттуда. К счастью, колено едва коснулось левого виска Белль, когда она качнулась в сторону, выпрямилась, пронзительно выругалась и ударила правым сенокосом по левой щеке Хэнка.
   Это был сильный сокрушительный удар, вызвавший несколько громких радостных стонов и восклицаний толпы мужчин, стоявших неровным кольцом вокруг двух бойцов, подбадривающих, смеющихся и дающих советы любимице родного города - констеблю Белль Локвуд.
   Она скатилась со стола, разбрасывая бутылки и стаканы. Хэнк последовал за ней через стол на четвереньках. Встав на колени у края стола, она взмахнула правым кулаком, прочно войдя в рот Белль. Белль застонала и прижала обе руки ко рту, отшатнувшись назад, кровь сочилась из ее разбитых губ.
   Стокберн снова вздрогнул и покачал головой. Он снова попытался шагнуть вперед, но человек, державший на нем пистолет, сказал: "Угу" и сильнее прижал ствол пистолета к его голове. - Пусть развлекаются, большой человек. И давайте свое. Я не развлекался так целый месяц по воскресеньям! Он рассмеялся, а затем обратил внимание на двух бойцов.
   Человек отвлекся, но Волк знал, что если он будет слишком много двигаться, пьяный старый придурок просверлит ему пулю в мозгу.
   Он снова вздрогнул, когда Белль, оправившаяся от удара в рот, прыгнула на Хэнка и швырнула ее на пол, рыча, как разъяренный горный лев с берлогой, полной детенышей. Хэнк закричал и выругался, а затем они покатились по полу, Хэнк сверху, затем Белль. . . затем Хэнк. . . затем Белль. . .
   Стул полетел. Двое бойцов оторвали ноги одному из зевак, и он упал на других, которые его поймали и, смеясь, подняли обратно в вертикальное положение. Тот, что чуть не упал, сделал печальное выражение лица и пожаловался на пролитое пиво. Остальные проигнорировали его и переключили свое внимание на Белль и Хэнка, которые боролись на полу, извиваясь и поворачиваясь, шлепая, пинаясь, кусаясь и воя.
   Господи, подумал Волк. Они собираются убить друг друга наверняка-конечно!
   Белль скатилась с Хэнка и поднялась на ноги, тяжело дыша. Ее волосы были в беспорядке. Из ее рта и носа текла кровь, а один глаз уже опух. Она наклонилась вперед, чтобы ударить Хэнка с разворота, но то ли потому, что была слишком сбита с толку из-за всех этих битв и шлепков, то ли потому, что не могла ясно видеть из-за опухших глаз, она размахнулась и промахнулась, хотя Хэнк даже не пригнулся.
   Белль хмыкнула, когда ее кулак со свистом пронесся по воздуху, ее собственная инерция почти развернула ее и заставила пошатнуться.
   Хэнк поднял глаза и увидел Белль, шатающуюся назад, к большому стеклянному окну с правой стороны крыла летучей мыши.
   О нет , подумал Волк. Не делай этого, Хэнк. За все святое. . . не делай этого!
   Хэнк издал гортанный вопль и вскочил с пяток. Она врезалась головой и плечами в грудь Белль, подняв Белль с пола и отбросив ее назад. . . прямо через большое стеклянное окно.
   Обе женщины пронзительно закричали. Так же поступила и простодушная докси, которая играла на пианино. Она закрыла лицо руками, когда стекло разбилось, и обе женщины упали на дощатый настил перед салуном и скрылись из виду.
   Толпа весело загудела. Кроме сурового бармена. Дадли Аддер издал рыдающий крик глубокой печали. "Ах, нет. Зачем им было идти и разбивать мое проклятое окно?
   Стокберн невольно дернулся вперед.
   - Погоди, мистер, - сказал мужчина, все еще держа на нем пистолет. "Они еще не закончили!"
   "Да, они есть". Волк отдернул голову и взмахнул правой рукой, ударив кулаком по "смит-и-вессону". Пистолет взревел, когда стрелок закричал.
   Пуля выбила глаз на голове гризли, закрепленной на стене над баром. Стокберн вырвал пистолет из руки старика, подбросил его в воздух, поймал за ствол и ударил прикладом по левому виску старика. Он сильно ударился об пол, потеряв сознание.
   Стиснув зубы, Волк протиснулся сквозь толпу, сердито отбрасывая мужчин в сторону, и пробрался сквозь крылья летучей мыши на променад. Обе девушки поднялись на ноги, стряхивая с волос пыль и битое стекло.
   Они сильно шатались, оба избитые и окровавленные, в разорванной одежде. Рубашка Белль была почти полностью сорвана с ее тела, обнажая ее розовую, окровавленную сорочку, которая также была порвана. Она стояла прямо в стороне от Стокберна, лицом к Хэнку, который только что поднялся на ноги и тяжело дышал.
   - Я прикончу тебя, сумасшедшая! Белль выплюнула, задыхаясь. Она вытащила свой "Шофилд" из кобуры.
   - Нет, ты не такой. Волк подошел к ней сзади, вырвал у нее из рук пистолет и швырнул его в ближайшую корыто с водой. Он взял Белль на руки, отнес к корыту и бросил за ружьем.
   Она закричала, когда вода сомкнулась над ней, выплеснувшись на борта корыта.
   Стокберн повернулся к Хэнку. Она все еще рычала, хотя явно была истощена. Ее лицо было разбито и покрыто синяками, из одной ноздри текла кровь. Утром она тоже наденет блестящие блестки. Волосы ниспадали на щеки рваной красной бархатной занавеской.
   - Я еще не закончил с ней! - закричал Хэнк, пока остальная толпа салуна смотрела из-за разбитого окна. Некоторые из мужчин протиснулись сквозь крылья летучей мыши, зачарованно наблюдая широко раскрытыми глазами за, вероятно, самым захватывающим зрелищем, которое когда-либо побывало в Раю за многие годы.
   "На самом деле, - продолжил Хэнк, спотыкаясь, туда, где Белль валялась в полубессознательном состоянии в журчащей воде, - я только начал!"
   - Я так не думаю, дорогая. Стокберн шагнул к ней.
   Хэнк остановился. Ее глаза, казалось, стали тяжелыми. Она боролась, чтобы держать их открытыми. Она покачала головой, сделала еще один шаг вперед на слабой ноге и снова остановилась. Ее подбородок вздернулся, а глаза закатились. Она начала падать назад, но Волк потянулся к ней, схватил ее за правую руку, пригнулся и поднял. Она висела у него на плече, как мешок с зерном, руки и волосы свешивались к променаду, потухая, как перегоревшая лампа.
   - Ну же, сумасшедший хорек, - проворчал Волк. Он двинулся обратно в сторону отеля. "Все хорошие времена должны заканчиваться. Время спать!"
   * * *
   Вольф послал Сэмюэля Шумахера за двумя бутылками виски - с этикеткой и без.
   - Я похож на твоего мальчика на побегушках? - спросил хозяин отеля из-за своего стола, когда Стокберн начал подниматься по лестнице с Хэнк, перекинутым через плечо.
   Волк остановился и оглянулся через плечо на человека, угрожающе прищурив один глаз.
   Мужчина опустил уголки рта, затем неохотно вышел из-за стола и заковылял к двери.
   Стокберн отвел Хэнк наверх, в свою комнату, и бросил ее на кровать. "Сумасшедший хорек!"
   Придя в сознание, она подняла голову и прижала ладони к вискам. Она перевернулась на бок и подтянула колени к груди. "Ой!" - простонала она. "Ох ох ох!"
   "Ты можешь сказать это снова." Он вышел из комнаты, чтобы отнести свои седельные сумки обратно в комнату Хэнка.
   Когда Шумахер принес виски, он заплатил мужчине за хулигана, но не за поручение. Он до сих пор держал обиду на человека за то, что он не рассказал ему о трех дьяволах, которые отсиживались в комнате с запертой дверью. Он не давал чаевые убийцам, сговорившимся против него.
   Хозяин гостиницы ушел в раздражении.
   Стокберн выдернул пробку из каждой бутылки и отнес бутылку с этикеткой на кровать. Хэнк лежал на спине с закрытыми глазами, в полубессознательном состоянии. Ее окровавленные губы были растянуты от ее зубов в страдании.
   - Вот, - сказал Стокберн, помогая ей сесть. "Сделай пару глотков".
   "Почему?"
   "Облегчить боль."
   Она посмотрела на него. По крайней мере, он думал, что она впивается взглядом. Трудно было сказать, с такими опухшими глазами.
   "Это виски привело меня в эту ситуацию в первую очередь".
   - Вот, я думал, ты сражаешься за мою честь!
   Хэнк просто смотрел на него.
   Он встряхнул бутылку. - Давай - глотни. Это облегчит боль. Ты будешь просить меня о большем, когда я начну зашивать порез на твоей щеке.
   Она коснулась двумя первыми пальцами правой щеки. "Швы не нужны".
   - Поверь мне, - сказал Вольф. "Нужны швы".
   Хэнк сделал пару маленьких глотков из бутылки и откинулся на подушку. Стокберн поставил бутылку на стол рядом с кроватью, затем налил виски из бутылки без этикетки в умывальник на мраморной тумбе под единственным занавешенным окном и бросил в умывальник тряпку для мытья посуды.
   - Я чувствую себя дураком, - равнодушно сказал Хэнк, глядя в потолок.
   "Вы дурак."
   "Большое спасибо."
   Стокберн отнес таз с виски к кровати и поставил его на стол рядом с бутылкой с надписью. Он полез в свои седельные сумки за своим маленьким кожаным швейным набором, который несколько раз спасал его от большой потери крови, когда под рукой не было костей-пил. Быть железнодорожником может быть опасно для здоровья.
   Хэнк смотрел, как он вдевает кетгут в иглу. - Ты собираешься записать это в свой отчет? Прочитает ли мистер Уинтроп о моем выступлении сегодня вечером?
   - Я не скажу ему при одном условии.
   Хэнк выгнул бровь в ожидании.
   Вольф завязал узел на конце кетгута, туго затянул его. - Ты больше не ссоришься из-за меня. Он искоса взглянул на нее и шутливо улыбнулся на четверть. "Я и наполовину недостаточно красива".
   Хэнк хмыкнул.
   "Еще кое-что."
   "Это что?"
   "Завтра держись на низком уровне. Оставайся здесь, в своей комнате. Вам все равно не захочется танцевать на улице. Оставайся здесь. Держите дверь запертой, винтовку под рукой. Я пришлю Шумахера с вашей едой.
   Хэнк сел немного дальше, снова сердито глядя на него. - Что ты собираешься делать?
   "Я собираюсь нанести небольшой визит в Box Star к северу от города".
   Она скрестила руки на груди. "Нет, без меня тебя нет!"
   Стокберн кинул на нее угрожающий взгляд и сказал: - Я думаю, Уинтроп испортит себе трусы из-за сегодняшней драки. Вас, наверное, не уволит, но запишет, без сомнения. Отвратительное пятно в вашем послужном списке.
   Хэнк с отвращением выдохнул и снова откинулся на подушку, скрестив руки на груди. "Хорошо, хорошо. Будь по-твоему. Убей себя без меня.
   "Вот дух!"
   Он выжал тряпку в виски и принялся очищать порезы и синяки на ее лице. Она стонала и стонала от боли. Стокберн дал ей еще виски; это ее немного успокоило.
   Потребовалось восемь швов, чтобы закрыть порез на правой щеке, где Белль нанесла ужасный левый хук. Во время процедуры Хэнк вел себя удивительно стойко, по-видимому, найдя одно пятно на потолке и уставившись на него в безмолвной медитации.
   Когда он закончил, она тяжело вздохнула и сказала: "Думаю, я выпью еще виски". Она пьяно бормотала слова.
   Когда Стокберн налил ей еще виски, она села и начала расстегивать блузку. Ее пальцы не подчинялись командам, которые посылал им мозг. Она повернулась к нему, когда он сидел на кровати, запихивая швейный набор обратно в седельные сумки, и потерлась правой ногой о его спину. С притворно-роковым вздохом она сказала: - Думаю, тебе придется раздеть меня, Волк. Она откинулась на подушку, призывно раскинув руки в стороны и похотливо ухмыльнувшись ему.
   Волк застегнул лямку своей седельной сумки. "Никаких шансов". Он встал и направился к двери. - Спокойной ночи, Хэнк.
   "Сайдвиндер!"
   Стокберн остановился у двери, держа руку на ручке. - Ты понятия не имеешь, дорогая.
   Она снова села, ее опухшие, слезящиеся от пьянства глаза угрюмо изучали его. - Что ты сделал такого плохого, что не можешь никого подпустить к себе, Волк?
   Он только улыбнулся, подмигнул и взглянул на дверь. "Закрой это, когда я уйду". Он ушел.
  
   ГЛАВА 32 _
   Несмотря на то, как приятно было спать в кровати, пусть и не очень удобной и не лишенной клопов, Стокберн встал рано.
   Рассвет все еще был бледно-лиловым на востоке, когда он вышел из отеля и направился к единственному ресторану в городе - "Кафе Булл Баффало". Это была маленькая некрашеная дощатая лачуга с выбеленным бизоньим черепом и рогами над входной дверью. Им управляла толстая, молчаливая немка. По крайней мере, она была молчалива со Стокберном. Но, с другой стороны, все в Раю были с ним молчаливы, так что, возможно, женщина была довольно дружелюбна, только не с ним.
   Он выкурил свою первую за день сигарету, сидя за накрытым клеенкой столом в передней части кафе с земляным полом, спиной к стене, передним окном слева от него. Его Желтый Мальчик прислонился к стене позади него. Он был единственным посетителем в кафе в тот ранний час. Может быть, именно поэтому немецкий владелец только хмуро посмотрел на него и сказал: "Ja?" когда подходите, чтобы принять его заказ. Может быть, она еще не была готова начать готовить.
   Нет, это было не так. Город не любил его.
   Пока он курил и потягивал из белой каменной кружки горячий черный кофе, по набережной перед кафе прошла пара лавочников. Должно быть, они видели, как он шел сюда, потому что взглянули на него через покоробленное оконное стекло с грубым выражением в глазах. Когда он повернул к ним голову, они быстро отвели взгляд.
   Люди следили за ним. Они не хотели, чтобы он был там. Он чувствовал, что вот-вот узнает, почему. Либо так, либо на грани принятия таблетки, которую он не мог переварить. Скажем, калибра .44 или .45.
   Когда ему принесли еду, угрюмая немка налила ему кофе и исчезла на кухне. Больше он ее не видел. Никакие другие клиенты не вошли в место.
   Он был плох для бизнеса. Если он не будет осторожен, его заклеймят.
   Покончив с тремя яйцами, картошкой, толстым куском ветчины и четырьмя кусками черного ржаного хлеба, он бросил монеты на стол, схватил винтовку и направился к амбару. Выкуривая вторую сигарету за утро, он осторожно огляделся в поисках кого-то, кто мог напасть на него с винтовкой из переулка или из окна второго этажа. Было еще рано. Солнце только начало подниматься, и улица была усеяна густыми лиловыми тенями, пронизанными голубым дымом костров.
   Пятнадцать минут спустя он уехал из города в фургоне, трое мертвых дьяволов лежали в ящике с низкими стенками, накрытыми несколькими лошадиными попонами. Желтый Мальчик откинулся на сиденье рядом с ним. Карта Белль находилась в нагрудном кармане его рубашки, но он запомнил ее за завтраком. Он знал, куда идет. В большой, пустой местности было не так уж много троп.
   Он оседлал Самородка и привязал его к задней части фургона. Лошадь топала сзади, резво встряхивая головой на свежем утреннем воздухе, в гриве ее блестели усиливающиеся солнечные лучи.
   Он миновал группу дерновых лачуг, все, вероятно, принадлежавшие одной семье или большой семье. Часто братья мигрировали вместе, селились в одном и том же районе и воспитывали свои семьи в пределах нескольких миль друг от друга. Юноша и девушка, оба одетые в комбинезоны, хотя на девочке была и выцветшая клетчатая шляпка, помахали ему из-за цистерны с водой. Они побежали к нему, обрадованные перспективой гостя, но остановились и вытянулись, когда Стокберн проехал мимо, постукивая двумя пальцами по полям своей шляпы.
   Вскоре он въехал в страну ранчо. Холмы вокруг него были усеяны коровами - в основном парами коров и телят, бездельничавших на солнце на травянистом склоне холма. Он съехал на дно ручья, затем повернул на запад, чтобы следовать за ручьем. Он подошел к забору из колючей проволоки с воротами. Перед воротами стоял столб, к которому были прибиты три таблички. Сверху вниз они читались как B OX S TAR R ANCH . ОСТАВАЙСЯ В СТОРОНЕ! РУССЛЕРОВ БУДУТ РАССТРЕЛЯТЬ НА МЕСТЕ .
   "Не слишком образованные люди, Миллеры", - подумал Вольф, открывая ворота. Он въехал на фургоне в ворота, затем вернулся и закрыл их. Он продолжил свой путь, задаваясь вопросом, видели ли его еще. Если это было убежище Орды Дьявола, то, скорее всего, так оно и было. Если только они не были настолько уверены в секретности своего убежища, что не утруждали себя пикетами.
   Внимательно следя за местностью вокруг себя, он продолжал движение фургона по двухпутной тропе. Коровы, пасшиеся по обе стороны от него, срывались и бежали от стука колес повозки. Это были красивые коровы с несколькими белыми мордами в стае. Другие были выведены из техасских лонгхорнов - достаточно выносливых, чтобы выдерживать суровые условия, обеспечивая при этом качественную говядину. Несколько раз Вольф изучал двойные колеи, разделенные мохнатой степной травой. Ни на одной из колей не было видно следов большого количества обутых всадников. Несколько, но не, скажем, двадцать или тридцать. Это мало что значило. Проходившие ливни могли смыть вывеску, или всадники могли проложить собственные тропы к своему укрытию.
   Он остановил фургон, вытащил из кармана карту и стал ее изучать. Вернув карту в карман, он свернул фургон с тропы и поставил арендованный глиняный вал вверх по крутому холму, усеянному дубами и кедрами. Когда серан добрался до гребня холма, Стокберн натянул поводья, остановив повозку. Он посмотрел на другую сторону холма.
   Внизу находилась штаб-квартира Box Star.
   Тропа, по которой он шел, огибала холм, на котором он находился, и входила во двор ранчо справа, примерно в четверти мили впереди. Штаб был обычным для этого района. Он состоял из беспорядочной двухэтажной бревенчатой лачуги с закругленным крыльцом и большим очагом из каменных плит, примыкавшим к одной стене. Нижний этаж был облицован побеленным камнем. Крыльцо от небрежности немного провисло, а недостающие колышки на крыше дома заменили ржавой жестью.
   Слева стоял большой бревенчатый сарай и ночлежка, между ними ветряная мельница. По бокам амбара находился огороженный загон. Несколько меньших хозяйственных построек и пара загонов располагались прямо через пустынный двор от дома. Полдюжины лошадей крутились в загонах, помахивая хвостами. Двое играли, как жеребята, поднимая лососевую пыль. Лопасти ветряной мельницы не двигались, потому что в такую рань не было сильного ветра. Ветер усиливался около десяти или около того и дул в легкие до конца дня, пока солнце снова не опускалось в океанскую прерию.
   Большой мужчина в фартуке расхаживал у открытых дверей маленькой кузницы возле загона, в котором играли две лошади. В этот момент в сарай вошли еще несколько мужчин, а еще двое возились с лошадьми в загоне по бокам. Стокберн не мог понять, что делали эти двое в корале. Он был слишком далеко.
   Он не видел там признаков двадцати-тридцати человек. Это немного разочаровало. С другой стороны, возможно, они не все вместе скрывались. Возможно, они уже встречались и расставались. Это было бы прискорбно.
   Но, возможно, лидер был там.
   В любом случае, он собирался выяснить, не находится ли здесь штаб-квартира Орды Дьявола.
   Он затормозил фургон, схватил свой винчестер и шагнул в ящик фургона за сиденьем. Обойдя мертвецов, он отвязал поводья гнедого от стального кольца внутри ящика у задней двери. Он подтянул лошадь поближе к фургону, выгнув ее, а затем легко сел в седло.
   Он взвел курок и поднял "винчестер", целясь в небо, и произвел три грохочущих выстрела с интервалом примерно в две секунды.
   Поставив винчестер на луку седла, он проскакал гнедой обратно вниз по холму на полдюжины ярдов. Он повернул лошадь и проскакал на запад еще ярдов пятьдесят, остановившись позади одинокого, изрытого ямками и покрытого мхом валуна размером с повозку. Рядом с большим камнем вырос корявый кедр.
   Стокберн спешился, привязал гнедого к другому кедру и подошел к скале. Оглянувшись с левой стороны валуна, он снова смог увидеть штаб-квартиру ранчо.
   Возле амбара стояли двое мужчин, глядя в сторону холма. Они были высокими и стройными и одеты в одежду среднего райдера - рабочие рубашки, шейные платки, широкополые шляпы и кожаные краги поверх джинсов. Один курил сигарету. Еще один мужчина вышел из амбара и посмотрел вверх на холм, где они, без сомнения, могли видеть фургон.
   Человек, который работал перед кузницей, подошел к краю лавки и поднял руку, чтобы защитить глаза от солнца, и тоже посмотрел на фургон с холма.
   Никто не двигался с какой-либо срочностью.
   Затем дверь каюты открылась. Круглая женщина с черными волосами и в фартуке вышла, придержав за собой дверь. Через дверь вошел мужчина в чем-то похожем на коляску с колесиками. Он казался лысым, а его ноги были укрыты клетчатым одеялом, несмотря на тепло летнего утра. Он выкатился на крыльцо и сел, глядя на холм в сторону фургона.
   Волк посмотрел на них, нахмурившись. - Что за проклятие, - сказал он, чувствуя себя немного раздраженным. "Кто-нибудь собирается проверить фургон или выстрелы?"
   Он ожидал увидеть целую орду мужчин, скачущих в ад за кожей. Он надеялся, что один из них будет лидером группы - тот, кто носит белую шляпу, а не черные шляпы, которые носят остальные. Он решил, что застрелит вожака, тем самым отрубив змее голову, а затем унесет ее в залив. Он поедет с телеграфом в ближайший город - вероятно, в Уопетон на Красной реке - и позовет на помощь. Он и шериф округа, а также отряд поедут обратно и расскажут, зачем Орде Дьявола, прежде чем они снова разбегутся по четырем ветрам. Или, по крайней мере, держать их занятыми, пока не прибудут заместители маршала США и кавалерия.
   Четверо мужчин стояли у амбара, совещаясь. Четвертый был кривоногим маленьким ковбоем, намного ниже остальных троих.
   Стокберн был ошеломлен. Они просто стояли там, подтягиваясь, как четверо мужчин в ожидании поезда!
   Должно быть, человек в коляске на крыльце что-то сказал, потому что четверо во дворе повернулись к нему. Все четверо вошли в сарай, а затем обратно в загон, и вскоре они вывели из сарая четырех оседланных лошадей. Они влезли в кожу и, глядя друг на друга, колеблясь, с настороженным видом, угнали своих лошадей со двора и вверх по холму к фургону.
   "Чертово время", - подумал Волк. Он опустился на одно колено и оперся на винтовку, стараясь не попадаться на глаза.
   Что-то пошло не так. Где были остальные мужчины? Почему целая орда не рванула со двора, гоняясь за кожей к фургону?
   Четверо всадников, выстроившиеся в рваную вереницу индейцев, галопом взбирались на холм. Высокий темноволосый мужчина в черном фетровом стетсоне и с густыми усами ехал впереди всех на кобыле с глинистой отмели. Второй мужчина был рыжеволосым, с резкими чертами лица и тоже с усами. Третьим был кривоногий человечек верхом на чалом мерине, который казался слишком большим для него, хотя он ловко управлялся с ним, наклоняясь вперед в седле.
   Четвертый мужчина откинулся назад, колеблясь, выглядя настороженным, откровенно испуганным, переводя своего скакуна на неуклюжую рысь, натягивая повод и удерживая удила во рту своей зебры. Дан сопротивлялся биту, фыркая.
   Стокберн наблюдал за ними со своего места за скалой. Он поворачивал голову слева направо, следя за ними вверх по холму к фургону, который был в сорока ярдах за скалой.
   Когда он оказался на расстоянии вытянутой руки от фургона, первый человек замедлил лошадь, а затем и вовсе остановил ее. Лошадь топала и фыркала, раскачиваясь боком. Мужчина скептически изучал фургон, оглядываясь по сторонам. Когда он повернул голову к валуну Стокберна, Волк снова спрятал голову за скалу.
   Он подождал несколько секунд, затем снова высунул голову из-за скалы. Все четверо всадников сидели на лошадях тесной группой, изучая фургон. Ветер усилился, так что Волк не мог слышать, о чем они говорили, но он мог сказать, что они не спешили приближаться к фургону. Они настороженно оглядывались по сторонам, ветер трепал поля их шляп и рвал хвосты их лошадям.
   По грубым тонам их голосов он понял, что они спорили о том, кто из них подойдет к фургону. Наконец, ведущий всадник повернулся к четвертому человеку в стае, самому колеблющемуся, и сказал: "Райли, подними свою задницу и проверь этот фургон!"
   - Нет, я не буду этого делать, Рей!
   - Я сказал тебе проверить это. Ты проверь это сейчас!"
   Райли покачал головой. Он казался моложе на несколько лет, чем ведущий всадник и рыжеволосый. Он был намного моложе маленького кривоногого джентльмена. - Я не собираюсь этого делать, Рей! Ты думаешь, что можешь командовать мной, потому что я самый младший, но я не собираюсь этого делать, Рей! Ты можешь идти к черту!"
   - О, черт возьми, я сделаю это, - сказал рыжеволосый всадник с туго завязанной на шее зеленой банданой.
   - Да, ты делаешь это, Чик, - сказал кривоногий джентльмен. Он вытащил винчестерский карабин старой модели из седельного сапога и взвел его одной рукой. - Мы прикроем вас на случай, если это засада. Он сплюнул комок жевательной резинки и огляделся из-под полей своего сильно обветренного стетсона с высокой тульей.
   Волк снова мотнул головой за камень.
   - Если это угонщики, - прорычал кривоногий мужчина вокруг набитой остатками жвачки щеки, то, ей-богу, они попали не в ту чертову одежду. Они знают, что мы делаем с угонщиками в Box Star! Чего ты ждешь, Чик - Рождества ? Тащи свою задницу туда, мальчик, или я скажу твоему папе, что ты показал себя трусом. Давай, мы тебя прикроем!
   - Я иду, дядя Билли! - сказал Чик.
   Стокберн снова высунул голову из-за скалы. Чик вынул свой старый карабин из ножен, взвел его, затем поставил курок наполовину взведен. Он толкнул свою пугливую стальную пыль вперед, широко обогнув фургон слева от себя, чтобы подойти к ящику сзади.
   Он остановил стальную пыль примерно в десяти футах позади фургона и приподнялся в седле, чтобы заглянуть в ящик. Он посмотрел на остальных, нахмурившись.
   "Что это?" - спросил Рей.
   "Это выглядит . . . это выглядит как . . ".
   "Как что?" - спросил дядя Билли.
   Чик облизал губы. "Есть, ммм. . . там что-то лежит под одеялами.
   - Что под одеялами? - спросил Рей.
   "Эм-м-м . . . Я думаю . . ".
   "Иди проверь!" - приказал дядя Билли, резко оглядевшись вокруг своими темно-синими глазами, из-за которых Стокберн отдергивал голову назад, за валун.
   Чик выругался и подтолкнул лошадь к борту фургона. Поморщившись, когда он заглянул в фургон, он наклонился влево и опустил левую руку в перчатке в ящик. Он поднял край одного из одеял и взвизгнул, быстро сбросив одеяло, так сильно дернувшись в седле, что его лошадь качнулась вперед и вбок, прочь от фургона.
   Не готовый к внезапному движению лошади, Чик закричал: "О, помилуйте!" как он упал из седла и в фургон. Он ударил коробку с глухим стуком, исчезнув за низкой боковой панелью.
   "О, ради любви к Майку!" - сказал дядя Билли.
   " Мертвые люди! - завопил Чик, садясь и бросая испуганный взгляд на троих других всадников. - Там навалены мертвецы. Это целый вагон наживки для волков!
  
   ГЛАВА 33 _
   Ругаясь и кряхтя, Чик бросился вперед, чтобы выбраться из фургона. Он двигался так быстро, что в конце концов свалился на борт и с очередным воплем свалился на землю в кучу.
   - Там есть мертвецы? - закричал Рей.
   - О, черт, - проворчал Стокберн, выходя из-за скалы. "Никому не двигаться!" Он посмотрел на темноволосую Рей и старого дядю Билли. "Вложите винтовки в ножны!" Он громко вздернул Желтоватого в руках. "Засунь их в ножны сейчас же!"
   Мужчины повернулись к Стокберну и замерли, глядя широко открытыми глазами на взведенный винчестер в его руках. Во всяком случае, двое замерзли. Райли в ужасе вскрикнул, развернул лошадь и поскакал обратно вниз по холму, направляясь к двору ранчо внизу. Чик оставил свою винтовку в фургоне, и на нем не было ремня.
   Волк не сводил глаз с Рей и дяди Билли. "Зачеши их!" - повторил Стокберн громче.
   Рей и дядя Билли мрачно переглянулись. Медленно, не сводя глаз с здоровяка с винтовкой, они вложили винтовки в седельные ножны.
   - Хорошо, - сказал дядя Билли, поднимая руки в перчатках на уровне плеч ладонями наружу. "Ну вот. Мы сделали то, что вы просили. Его румяный лоб сморщился. "Кто ты? И что ты делаешь - везешь кучу мертвецов на "Бокс Стар"? Это какая-то глупая шутка или что-то в этом роде, мистер?
   "Это не шутка." Стокберн взвел "Желтый мальчик", положил ствол себе на плечо, затем подошел и помог Чику встать на ноги. Чик был костлявым, круглолицым парнем лет двадцати с небольшим. Почти такого же роста, как Волк, он весь состоял из костей, без капли жира. Он баюкал одну руку перед собой, его неразумные карие глаза настороженно смотрели на Стокберна. "Это ошибка."
   Детектив посмотрел на Чика. - Ты в порядке, сынок?
   - Я поранил руку, - пожаловался Чик, взглянув на Рей, как бы с сочувствием.
   Рей не сводил глаз со Стокберна.
   - Прошу прощения, - сказал Вольф.
   "Кто ты?" - сказал Рей, нахмурившись. Это был непривлекательный парень лет двадцати с небольшим. У него не было подбородка, о котором можно было бы говорить, и ярко выраженный неправильный прикус, который он явно пытался скрыть своими показными усами. Его глаза были слишком далеко друг от друга, и они были бы бездонными и тусклыми, если бы в этот момент не были озадачены и разъярены. Его щеки были покрыты старыми шрамами от прыщей.
   Стокберн мог видеть схожие, неудачные семейные черты и в нем, и в младшем Чике.
   Дядя Билли был самым приятным на вид из компании, и он был старым и седым.
   - Меня зовут Стокберн. Железнодорожный член.
   - Что здесь делает железнодорожный мудак? - спросил дядя Билли. Он взглянул на фургон, и его озадаченная хмурость стала еще глубже. "Принеси нам мертвецов. . ".
   - Я думал, они твои.
   - Вы думали, что это наши мертвецы?
   - Верно, - сказал Вольф. - Меня заставили поверить, что они принадлежат вам. Или здесь, по крайней мере. . . где-то." Разочарованный, чувствуя себя глупо и совершенно смущенный, он сказал: "Я пытаюсь сказать, что я думал, что вы проводите здесь преступную операцию, и я думал, что эти люди были частью этого".
   - Почему вы решили, что мы занимаемся преступной операцией? - спросил Рей.
   Стокберн изучал его. - Вы Рейнольдс Миллер?
   С негодованием высокий мужчина без подбородка сказал: "Правильно".
   Стокберн снова посмотрел на него. Белль внушила ему, что ему предстоит столкнуться с грозными мужчинами. Хладнокровные убийцы. Судя по тому, что она рассказала ему о Джейсоне Миллере, пытающемся выдать вдову Торнбург за его сына Рейнольдса, образ Рейнольдса для Вольфа был далек, далек от высокого, без подбородка, с торчащими зубами, с воловьими глазами, сидящего перед ним в седле. На самом деле, он полагал, что все Миллеры будут людьми, способными возглавить Орду Дьявола.
   Этих троих не было. Четыре, если считать младшего брата, который сбежал. Джейсон Миллер, должно быть, был тем стариком в коляске на крыльце. Если раньше он запрещал, то сейчас он был далек от этого. Мужчины, подобные тем, что были в Орде Дьявола, катались кругами вокруг старика в коляске. И вокруг его сыновей, вдобавок.
   Это не была благородная родословная.
   - Почему вы решили, что мы проводим здесь преступную операцию, мистер? - раздраженно спросил дядя Билли.
   "Белль Локвуд заставила меня поверить, что это так. Она заставила меня поверить, что эти трое мертвецов здесь должны быть".
   - Белль? - сказал Рей, ошеломленный. Он снял шляпу и в гневе ударил ею по бедру. "Ну, это один грязный чертов трюк! Но у нее их полно - это точно.
   "Она?" - спросил Стокберн.
   "Вы не можете доверять этой катамаунте настолько, насколько вы можете забросить ее в гору, промокшую до нитки!" - сказал Чик, все еще прижимая раненую руку к животу. "Она устроила своему бедному старику, констеблю Локвуду, семь видов ада за эти годы. Я удивлен, что она не напоила его, просто пытаясь не отставать от нее. Не говоря уже о той душевной боли, которую она ему причинила, связавшись с неподходящими парнями.
   Стокберн резко повернулся к нему. - Я думал, он действительно выпил.
   Дядя Билли сказал: "Роуди Локвуд? Напиток? Вы шутите, мистер? Ни один человек не был так ошибочно назван, как Роуди. О, когда-то он наверняка вывернул город наизнанку и покрасил его в красный цвет. Это было давным-давно. Роуди стал другим человеком после того, как нашел Господа пятнадцать, шестнадцать лет назад, после смерти его жены".
   Все они посмеялись над мыслью, что констебль Локвуд выпьет.
   "Роуди Локвуд никогда не притрагивался к этой штуке, - сказал Чик. "И он часто читал из Благой Книги тем, кто читал. Он был проповедником-мирянином, разве ты не знаешь? Прямой и настоящий парень. Честный, как день, и такой же религиозный".
   Волк недоверчиво посмотрел на них. - Подождите, - сказал он, глубоко обеспокоенный, тщетно пытаясь сопоставить то, что эти люди говорили об отце Белль, с тем, что сказала о нем сама Белль. - Почему вы говорите о констебле Локвуде в прошедшем времени?
   Все трое посмотрели на него так, словно он заговорил на языке, которого они не знали.
   - Я имею в виду, - сказал Стокберн, меняя курс и глядя на Чика, - вы сказали, что он был проповедником-мирянином? Почему был ? Я слышал, что он был в запое со старым армейским приятелем.
   Все трое снова посмотрели на него, опустив челюсти.
   "Ушел в запой. . . ?" - сказал Чик.
   "С армейским приятелем. . . ?" - сказал Рей.
   " Роуди Локвуд? - вставил дядя Билли. "Ха! Вот бы день!"
   "Хорошо, хорошо. Я понял эту часть, - раздраженно сказал Волк, не сводя озадаченного взгляда с Чика. "Почему вы сказали, что он был проповедником-мирянином? Как будто он им больше не был".
   "Потому что в прошлый раз, когда мы были в городе, а это было всего несколько дней назад, мы слышали, что он все еще пропал без вести. Он пропал без вести больше месяца, и мы решили, что он все еще здесь. Дядя Билли наморщил косматые, серо-каштановые брови. "Не так ли?"
   Волк задумчиво потер подбородок. "Отсутствующий . . ".
   - Верно, - сказал дядя Билли. - Он отправился выслеживать угонщиков к югу от города и так и не вернулся домой. Белль пошла его искать. Никогда ничего не находил. Я слышал, что Пурти рассталась, а Белль была, хотя они с констеблем так никогда и не поладили. Возможно, она любила его больше, чем показывала. Мне было жаль, что она доставила старику неприятности.
   "Почему он искал длинные петли?" - спросил Вольф. - Он городской констебль. Или был. Констебли обычно не обладают юрисдикцией за пределами города.
   Дядя Билли выплюнул еще одну длинную влажную струю жевательной резинки, а затем вытащил из кармана рубашки мешочек с парфлешем. "Неофициальный заместитель шерифа. Это большое графство, и у шерифа в Вапетоне всего два официальных заместителя, а этого недостаточно, чтобы справиться со всеми проблемами в этом графстве. Он засунул щепотку нарезанного табака между щекой и десной, поправил ее своим коричневым языком и сказал: "У нас были проблемы со шорохом с давних времен, и они продолжаются по сей день. Проклятие всей проклятой страны. Чертовски трудно зарабатывать на жизнь.
   - Возможно, мы так и думали, что ты такой, - сказал Чик. "Растлер. Или один из людей миссис Торнбург. Здесь, чтобы создать еще больше проблем. Последнее предложение он добавил с горечью.
   "Ой?" - сказал Вольф. - Проблемы между "Бокс Стар" и миссис Торнбург?
   Рейнольдс Миллер покраснел. "Она просто полная противоположность, она есть. Наоборот, она приятна для глаз.
   - Ты имеешь в виду, что она против, потому что отказалась выйти за тебя замуж?
   Румянец молодого Миллера усилился. Дядя Билли и Чик захихикали, глядя на Рея, который в гневе скривил уродливое лицо. - Как ты узнал об этом?
   - Еще раз, Белль.
   - Ну, теперь ты знаешь, что нельзя верить всему, что она говорит, - не так ли?
   - Но это была не ложь, не так ли?
   - Это была идея Па, - сказал Чик. "Это были трудные времена для обоих нарядов. Не помогло и то, что железная дорога не прошла через Парадайз, как они обещали. Это изменило бы здесь все вокруг, принесло бы процветание. Поскольку наши хребты соприкасаются друг с другом на западе, он решил... . . Что ж, - насмешливая ухмылка мелькнула в глазах младшего брата Миллера, - может быть, старику Рей и миссис Торнбург тоже стоит потереться друг о друга. Объедините стада и, может быть, несколько других вещей. . . на благо обоих". Он снова захихикал.
   - Заткнись, Чик, или я слезу с этой лошадки и...
   "Успокойся, успокойся!" - сказал Вольф. - Я здесь не из-за вас с миссис Торнбург и не из-за ваших проблем с шорохом.
   "Для чего ты здесь?" - спросил дядя Билли. - А кто эти мертвецы внутри фургона?
   "Грабители поездов".
   - Грабители поездов? - сказал Чик, неуверенно хмурясь. - Выход сюда?
   "Я следовал за ними от железных дорог северной части Тихого океана". Стокберн посмотрел на каждого по очереди. "Ребята, вам что-нибудь известно о группе грабителей поездов и хладнокровных убийц, известной как Орда Дьявола?"
   Трое мужчин посмотрели друг на друга, нахмурив брови, и покачали головами.
   - Нет, - сказал дядя Билли. "Правильно красочное название, но мы никогда не слышали о них до сих пор".
   Стокберн поверил им. Они были недостаточно умны, чтобы убедительно лгать. Он посмотрел на Чика. - Что это ты сказал о железной дороге, которая не проходит через Рай?
   Чик пожал плечами. "Что рассказывать? Это никогда не происходило. Пару лет назад железная дорога прислала через город мужчин в сшитых на заказ костюмах, обещая скупить землю для проезда. Даже подписанные бумаги. Они сказали, что процветание придет к нам, как только они проведут свою железную дорогу прямо через центр города! Говорили, что Рай оправдает свое название, что он увеличится вдвое, разбогатеет! Они сказали, что нам понадобится больше отелей и салунов для всех путешественников, загоны для всего скота, который будет переправляться сюда. Тьфу! Он нахмурился, качая головой. "Одна большая жирная ложь!"
   - Они перенаправили маршрут дальше на север, вместо этого проложили рельсы через Фарго, - мрачно добавил дядя Билли.
   - Северная часть Тихого океана? - сказал Вольф.
   Дядя Билли кивнул. "Лежащие лапши".
   Волк обдумывал эту информацию. - Тогда ладно, - сказал он. - Думаю, я вернусь в город. Он вернулся за валун и вернулся через минуту, ведя свою лошадь к фургону.
   Дядя Билли, Чик и Рейнольдс Миллер остались там же, где и минуту назад, глядя на него скептически и с любопытством.
   "Так . . . куда ты направляешься сейчас? - спросил дядя Билли.
   Стокберн привязал поводья гнедого к задней части фургона и взобрался на сиденье. "Назад в город". Он с сердитым ворчанием отпустил тормоз. "Я хочу знать, почему хорошенькая юная Белль Локвуд отправила меня сюда на погоню за дикими гусями!"
   Он проехал по глиняной отмели вокруг Миллеров и вернулся к тропе, ведущей в Парадайз.
   * * *
   Хэнк Холлоуэй переместил сырой стейк, который она держала в руках, от опухшего левого глаза к опухшему правому глазу и выглянул в переднее окно кафе "Булл Баффало". Ее заклятый враг и соперница прошлой ночи - Белль Локвуд - просто шла мимо кафе, целеустремленно шагая, как будто ей нужно было куда-то спешить.
   Она внезапно остановилась, как будто почувствовала на себе взгляд Хэнка, и повернулась, чтобы посмотреть сквозь грязное стекло, поднеся руки к собственным опухшим глазам, прикрывая их от утреннего солнечного света. Поля ее шляпы плотно прижались к стеклу, и ее глаза встретились с глазами Хэнка.
   Белль сморщила ноздри, оторвала голову от стекла, потом натянуто, насмешливо улыбнулась, подняла правую руку в перчатке и вытянула палец в самом неженском приветствии. Она держала палец поднятым добрых пять секунд, прежде чем опустить руку и продолжила маршировать мимо кафе, ее длинные прямые светлые волосы развевались по ее прямой спине.
   Трое мужчин, сидевших в задней части кафе позади Хэнка, захихикали. Один коротко рассмеялся. Лицо Хэнка вспыхнуло от ярости, когда она испугала всех троих своим взглядом. Она бросила сырой стейк на свою тарелку, где он лежал с остатками приготовленного, который она съела с двумя яйцами и жареным картофелем. Она была удивлена тем, насколько проголодалась, пробудившись от долгого пьяного ночного сна, несмотря на глухой стук в нежной голове, боль вокруг опухших глаз и многочисленные порезы и синяки на щеках и губах.
   Вольф велел ей оставаться в своей комнате, но он не был ее боссом. Мистер Уинтроп был ее начальником. Кроме того, ей не нравилось, когда мужчины пытались ей командовать. Правда, у Стокберна было гораздо больше опыта, чем у нее, и она считала за честь ездить с такой легендой, а также своим героем. Но она не собиралась позволять собой командовать, как ребенком.
   Ей-богу, она была курьером Wells Fargo. Профессионал. Сокровище, находящееся в ее ведении, было украдено, остальные стражники убиты. Она не собиралась съеживаться в гостиничном номере.
   Она должна была внести свой вклад в то, чтобы покончить с этими убийцами-грабителями.
   Как она собиралась сделать это в городе, который явно не хотел ее здесь видеть, она не знала. Но она ничего не добилась бы, если бы спряталась в своей комнате. Итак, обо всем по порядку: она утолила свой голод. Теперь, когда она поела, она приступит к работе.
   Как? Она задумалась над вопросом, потягивая последнюю половину своего тепловатого кофе.
   Она почти осушила чашку, когда раздраженная Белль Локвуд снова проехала мимо кафе, двигаясь в противоположном направлении, как и раньше, и она села на оседланного пейнтбольного мерина. Она направлялась на восток, револьвер на бедре, винтовка торчала из сапога.
   Она ехала натянуто, поводья были высоко подняты, подбородок опущен, шляпа скрывала разбитое лицо с опухшими, обесцвеченными глазами. Хэнк наклонилась в сторону, следя взглядом за молодым констеблем по улице. Всего в нескольких ярдах от кафе Белль перевела свою лошадь с рыси на галоп, стуча копытами, поднимая пыль.
   Хэнк неуклюже поднялся со стула и подошел к окну, удерживая Белль в поле зрения, пока молодой констебль не уехал из города и не был поглощен прерией за ним.
   "Хм." Хэнк постучал по чашке с кофе в ее руках. - Куда она? . . ?" Подумав об этом, Хэнк вернулся к ее столику.
   Трое мужчин, сидевших в тени в конце комнаты, перешептывались между собой, бросая на нее украдкой взгляды. Они вошли в кафе после нее и выбрали столик подальше от нее. Несколько других мужчин, а также пара пожилых дам в шляпах с картинками начали заходить в кафе на завтрак, но вскоре после того, как они вошли в дверь и увидели Хэнка, они развернулись и покинули помещение.
   Никто не хотел быть рядом с ней. Конечно, все в городе знали, что она агент Wells Fargo. Также распространились слухи о ее ссоре с городским констеблем. Как лесной пожар, скорее всего.
   Хэнк допил кофе и поставил чашку на стол. Она посмотрела на пустую чашку, но думала о Белль Локвуд. Ее сердце ускорилось. Белль уехала из города с определенной целью. Она ушла в спешке. Куда она ушла и почему?
   У Хэнка было ощущение, что это как-то связано с Ордой Дьявола. Она должна была следовать за ней. Не сделать этого было бы упущенной возможностью.
   Курьер Wells Fargo быстро достала из кармана юбки маленькую кожаную сумочку, положила на стол несколько монет и взяла винтовку, прислоненную к стене позади нее. Она схватила шляпу со стола и надела ее на голову, позволив шнурку болтаться на груди, и поспешила к входной двери ресторана.
   Она быстро пошла на запад, к ливрейной конюшне, ее ботинки топали по тротуарам перед несколькими магазинами. Краем глаза она заметила несколько мужчин, украдкой наблюдающих за ней с противоположной стороны улицы. Они стояли на тротуарах группами по двое-трое или смотрели на нее через оконные рамы.
   Она пересекла щель между магазинами и вышла на променад напротив мясной лавки и бакалейной лавки Германа Хартфорда. Крупный мужчина, толстый в талии и плечах, вышел из магазина и вышел на променад перед ней, преграждая ей путь. Его солидный живот выпирал на фоне окровавленного белого фартука. Рукава его рубашки в тонкую полоску были закатаны на бледных выпуклых предплечьях, покрытых длинными темно-каштановыми волосами.
   - Стокберна здесь нет, маленькая леди, - сказал он низким и угрожающим голосом. "Вы . . . все . . . один." Он медленно вытягивал слова, видимо, думая, что так они звучат более угрожающе.
   На лбу Хэнка образовались глубокие морщины, а на щеках выступил гневный румянец. "Ты мне угрожаешь?"
   - Я просто говорю. . . вы все-."
   - Я услышал тебя в первый раз - я совсем один. Отойди в сторону, гадюка!
   Покраснев, здоровяк шагнул вперед и протянул толстую правую руку. Под ногтями запеклась кровь. Он приложил руку к щеке Хэнка и большим пальцем откинул назад прядь ее рыжих волос. "Возможно, я хочу пойти домой. . . пока не случилось что-нибудь плохое, красавчик- OAFFFF -UKK-AHH! "
   Она сильно вонзила приклад своего винчестера в промежность здоровяка.
  
   ГЛАВА 34 _
   Герман Хартфорд резко наклонился вперед в талии и опустился на одно колено, выругавшись себе под нос и застонав. Его большая толстая голова распухла и покраснела.
   Хэнк повернул винтовку и взвел курок. Приставив ствол к его макушке, прямо в центр его лысины, она сказала: "Ты думаешь, что, поскольку я женщина, а ты больше, ты можешь меня запугать. Ну, ты только что узнал, что нужно много, чтобы запугать меня.
   "О Боже . . . о, ты меня сильно обидел!"
   Хэнк вспомнил, как угонщик прижимал горящий конец сигареты к ее коже, и ее лицо стало еще жарче. Ее кровь забурлила быстрее. - Если вы когда-нибудь снова попытаетесь запугать меня или просто посмотрите на меня поперек, мистер Хартфорд, я причиню вам гораздо больше вреда, чем то, что вам сошло с рук сегодня. Понять?"
   Бакалейщик низко опустил голову, охая и ругаясь себе под нос. Он крепко держал обе руки на своей промежности.
   - Кивни головой, если понял, или я прикончу тебя прямо сейчас. Хэнк сильнее прижал ствол винчестера к своей лысине.
   Мужчина взглянул на нее налитыми кровью глазами и кивнул головой. "Я . . . понять . . ". он выгребал.
   "Хороший." Хэнк отвел винтовку от головы мужчины и усмехнулся. "Это значительно упростит жизнь. . . и менее болезненно. . . для нас двоих."
   Она взвела курок винчестера, положила винтовку на плечо, обошла больного бакалейщика и пошла дальше по улице. Несколько мужчин все еще наблюдали за ней, их взгляды были куда более настороженными, чем раньше. Один круглолицый лысый мужчина сошел с крыльца своего магазина и, вытирая руки о фартук, перешел улицу, направляясь на помощь бакалейщику.
   - Господи, Герман, - услышал Хэнк его слова позади нее. - Что вам сделал этот катамаунт?
   Когда Хэнк подошел к амбару, она увидела ливрейщика - тоже крупного мужчину, но с соломенно-желтыми волосами и такой же бородой, - который стоял между открытыми дверями амбара, наблюдая за ней и задумчиво попыхивая трубкой из шиповника.
   Хэнк сказал: Бергман, мне нужно, чтобы ты оседлал...
   - А теперь, мисс Холлоуэй, - сказал швед с сильным акцентом, насмешливо улыбаясь, - вы же знаете, что я не говорю по-английски! Он рассмеялся, затем повернулся и пошел в свой сарай, попыхивая трубкой.
   " О! - возмутился Хэнк. Она вошла в сарай и вгляделась в тяжелые тени.
   Бергман шел по главной аллее, направляясь к открытым дверям в противоположном конце амбара. Он оставил за собой шлейф ароматного трубочного дыма, который смешался с кислым запахом мочи и зеленым запахом свежего сена и соломы.
   - Тогда ладно, - сказал Хэнк, решительно направляясь к стойлу, в котором Бергман поселил ее красивого серого. - Я сам его оседлаю!
   Стоя к ней спиной, Бергман сказал по-шведски: " Gå hem, ung dam. Eller du kommer bli ledsen. Он мрачно покачал головой, вздохнул и попыхтел трубкой.
   Она не знала, что он сказал. Она совсем не знала шведского. Оказалось, что ей не обязательно знать язык. Когда она вывела дана из амбара и через десять минут села верхом, большой швед крикнул ей перевод: "Иди домой, юная леди. . . или ты пожалеешь!
   * * *
   Почти час спустя Стокберн направил фургон в Парадайз, в кузове которого все еще лежала груда мертвых дьяволов. Он подъехал к амбару.
   Нильс Бергман стоял снаружи, заменяя колесо на другом фургоне, и выглядел недовольным. Он вспотел от полуденной летней жары и ругался на языке, который, вероятно, был шведским. Это был не английский. Проблема, похоже, заключалась в домкрате, которым он пользовался.
   Он не выглядел счастливее, когда Вольф остановил фургон рядом с фургоном, над которым работал Бергман. Ливрейщик нахмурился, раздув ноздри, затем поднял подбородок, чтобы заглянуть в фургон Волка. "Господи, мужик. У вас все еще есть эти мертвецы, и от них воняет до небес!"
   Стокберн схватил винтовку и перешагнул через сиденье в ложу. "Ваш английский улучшается, мистер Бергман. Вы, должно быть, брали уроки, пока меня не было.
   "Что мне делать со всем этим человеческим мясом?" - спросил Бергман, его большое лицо покраснело от раздражения.
   "Похороните их".
   "Кто ... я? "
   Детектив подошел к задней части фургона и присел, чтобы высвободить поводья гнедого из железного глаза. "Мне все равно, кто их хоронит. На самом деле, мне все равно, если вы их не закопаете. Делай с ними, что хочешь. Но вам лучше убрать их с улицы, потому что, как они воняют, боюсь, они отпугнут ваших клиентов. Волк вскочил на спину гнедого и сунул винтовку в седельный ботинок.
   "Я не гробовщик!" Бергман проревел Стокберну в спину, когда Вольф поскакал к констеблю.
   Он остановился перед приземистым каменным зданием, спрыгнул вниз и перекинул поводья через стойку. Взобравшись на расшатанное крыльцо, он постучал в дверь, щелкнул стальной задвижкой и заглянул в кабинет. - Белль?
   Офис был пуст. Муха, пойманная в паутину, была единственным звуком или движением, если не считать котят, которые все еще мурлыкали, дергая соски своей матери.
   Волк вышел наружу, закрыл за собой дверь и окинул взглядом улицу. Несколько человек на променаде с сомнением смотрели на него. Все было в порядке. Он привык, что в Раю на него смотрят с сомнением. Пока на него никто не обращал внимания.
   Он не заметил никаких следов бушвакеров.
   Он также не видел никаких признаков Белль.
   Стокберн вскочил на спину гнедого и поехал в парикмахерскую на противоположной стороне улицы. Лысый парикмахер сидел в виндзорском кресле возле своей мастерской и бани по бокам. Его ноги были скрещены, а перед лицом он держал газету.
   - Вы видели констебля, мистер Джонсон?
   Джонсон не ответил. Он ничего не сделал. Он просто продолжал держать газету, делая вид, что читает ее.
   - Я говорю, мистер Джонсон, - сказал Стокберн немного громче, хотя знал, что мужчина услышал его в первый раз. - Ты не видел Белль Локвуд?
   Джонсон опустил газету. Он не смотрел на Стокберна. Он просто сложил газету, встал со стула, откашлялся, вошел в свою лавку и закрыл за собой дверь. Над дверью была натянута тень, сообщающая ЗАКРЫТО .
   Стокберн сжал челюсти, оглядывая улицу. На тротуарах никто не стоял. Ну, среднего размера, короткошерстная желтая собака была, но собака не в счет. Он лизал доски дорожки перед продуктовым магазином, а не намеренно избегал детектива Wells Fargo, как остальные жители города.
   Снова в бухте, Волк направился по пустынной улице к отелю. Его плохое предчувствие по поводу Рая становилось все хуже. Он хотел проверить Хэнк, убедиться, что она все еще в безопасности в своей комнате.
   Он спрыгнул, привязал поводья и вошел в отель. Вестибюль был пуст. "Я видел, как ты нырнул за свой стол, когда я подъехал, Шумахер, - сказал он, шагая по вестибюлю.
   Из-за стола послышался испуганный щебет.
   Стокберн едко фыркнул и поднялся по лестнице. На втором этаже он постучал в ее дверь. - Хэнк, это Волк.
   За дверью тишина.
   Волк нахмурился. - Хэнк? Затем громче: "Хэнк, ты в порядке?"
   Он попробовал дверь. Заблокировано.
   Еще громче он сказал: "Открой, Хэнк, это Волк!" Его голос прогремел в почти темном зале.
   До сих пор нет ответа. Тревога пронзила его. Он отступил назад, вытащил кольт из кобуры на левом бедре, поднял правую ногу и ударил пяткой ботинка по дверной панели под ручкой. Дверь распахнулась, запорный болт и целая щепка от косяка полетели в комнату. Он вошел внутрь и огляделся.
   Как и Белль ранее в тюрьме, Хэнка не было в отеле.
   Волк внимательно огляделся, радуясь, что не обнаружил признаков насилия. - Черт возьми, девочка, - сказал он, пряча свой кольт в кобуру и выходя из комнаты. - Я сказал тебе оставаться на месте!
   Он вернулся в холл и спустился по лестнице. Миниатюрный Самуэль Шумахер стоял за своим столом, и его жабры выглядели немного зелеными. Он опустил глаза и уголки рта, выглядя как человек, который мечтает, чтобы под его изношенными башмаками открылся люк.
   "Где она?" - спросил Вольф, поворачиваясь к человеку за столом.
   "Где кто?"
   "Вы знаете, кто. Мой партнер - Генриетта Холлоуэй. Ее нет в ее комнате.
   Маленький человек поднял руки в пренебрежительном жесте. - Это не моя работа... - Он резко остановился, когда Стокберн схватил левой рукой галстук маленького человека и потянул его голову через стол.
   Правой рукой Волк прижал свой кольт ко лбу человечка, щелкая молотком.
   "Ой!" Шумахер закричал. "О, мой . . . ох! "
   - С вашего стола хорошо виден весь город, мистер Шумахер. Я не нашел Белль Локвуд и не нашел своего партнера. У меня очень хорошее предчувствие, что ты знаешь, где они оба, и я даю тебе три секунды, чтобы...
   "Они уехали!" - завопил человечек, глаза у него были большие и круглые, как чайные чашки. - Они выехали из города один за другим около часа назад!
   Стокберн изогнул бровь. Допрос прошел легче, чем он ожидал. "Верхом?"
   "Да!"
   "Каким образом?"
   "Восток!"
   - Куда они шли?
   "Я не знаю! Пожалуйста, не убивайте меня, умоляю вас! Мужчина посмотрел на большой серебряный револьвер, прижатый к его голове, затем зажмурил глаза и зарыдал.
   - Восток, да? Стокберн оторвал Миротворца от головы человечка, оставив над его переносицей вмятину размером с десятицентовую монету. - Один за другим, говоришь?
   Шумахер продолжал наклоняться вперед через стол, зажмурив глаза.
   Стокберн спрятал свой кольт в кобуру и пошел к двери. Он задумчиво нахмурился, открыл дверь и вышел наружу. Он посмотрел вдоль улицы на восток, в сторону холмистой прерии, открывающейся за ней. Он перевел взгляд на запад, в сторону ливрейного амбара. Обе женщины, вероятно, привели своих лошадей из дома Бергмана. Ливрейщик мог знать, куда направляется Белль.
   То, что Хэнк следовал за Белль, было похоже на подпорку свинцовой трубы, что для нее было безумием делать в одиночку. Но это был Хэнк, все в порядке. У нее был собственный разум и воля.
   И ее единственным начальником был мистер Уинтроп, живший в четырехстах милях отсюда.
   Черт бы побрал ее.
   Бергман мог знать, куда направляются женщины, но с ним не так легко, как с Шумахером. Да и Стокберн сомневался, что ему удастся вытянуть это из него.
   Не теряя времени, ему нужно было выйти на их след до того, как вывеска остынет. Он схватил поводья с прицепной стойки, вскочил в седло и погнал лошадь по улице, направляясь на восток.
   Следы двух подкованных лошадей было легко разглядеть. Если не считать одной повозки, запряженной двумя тяжелыми мулами - судя по размеру следов подкованных лошадей на мелко взрыхленной грязи между двойными бороздами, проделанными колесами повозки, - это были единственные следы.
   Волк загнал гнедого в раскачивающуюся галопом. Он должен был быстро догнать Хэнка, прежде чем глупая молодая охранница экспресса попала в еще одну трудную ситуацию, из которой он не смог ее вытащить.
  
   ГЛАВА 35 _
   Эхо трех выстрелов разнеслось по холмам впереди Хэнка Холлоуэя. Двоих быстро уволили. После трехсекундной паузы третий взмыл вверх. Все три звучали как чих разгневанных богов.
   Выстрелы все еще поглощали собственное эхо, когда дан, явно не обученный стрельбе, внезапно отпрянул назад. Она не была готова к переезду, хотя должна была. Поднявшись в седло, она оседлала всех мыслимых верховых животных. Ее хватка на поводьях ослабла, когда ее уши уловили выстрелы, и когда лошадь накренилась, она вырвала ленты из ее рук.
   Дан последовал за полем, и, прежде чем Хэнк успел схватиться за рог, она пролетела над правой холкой лошади. Она ударилась о землю и покатилась, ветер вырвался из ее легких. Перекатившись с левого плеча на спину, она посмотрела вверх и увидела, как дан мчится галопом через узкую щель между известняковыми холмами, которые усеивали местность, как шпили, башни и башенки какого-то гигантского средневекового замка. Поводья уздечки подпрыгивали по земле позади зверя.
   Ее винтовка была в багажнике.
   Хэнк подавил раздраженное ругательство только потому, что она не была уверена, что была одна или что выстрелы не были нацелены на нее, хотя пули не вонзались в землю вокруг нее. Хотя у нее болело несколько мест, а именно левая рука и левое бедро, принявшие на себя основную тяжесть падения, она не думала, что ее ранили.
   Глядя на узкую тропу для лошадей и коров, по которой она ехала вслед за Белль, Хэнк понял, что они шли по тропе уже добрый час, пересекая в основном холмистые луга, прежде чем примерно полчаса назад вошли в бесплодные земли меловых холмов. Все еще следуя за Белль, Хэнк прошел через холмы, которые, по-видимому, были прорезаны рекой давным-давно, а затем размыты ветром и водой.
   Морщась от боли в бедре и плече, она с трудом поднялась на ноги, сняла шляпу, висевшую на шнурке через правую руку, надела ее на голову, чтобы защитить глаза от безжалостного степного солнца, и повернула на юг. Направление, в котором ехала Белль, совпадало с направлением выстрелов.
   Что-то подсказывало молодому посыльному, что выстрелы были сделаны самой Белль и предназначались не Хэнк. Оставаясь достаточно далеко позади констебля города Парадайз, Хэнк не думал, что Белль заметила ее. Нет, выстрелы предназначались не ей.
   Это были сигнальные выстрелы.
   ПИФ-паф. Три секунды тишины, потом бах .
   Сигнальные выстрелы, хорошо. Белль предупредила кого-то о своем прибытии.
   Сердце Хэнка забилось быстрее. Встречалась ли Белль с Ордой Дьявола?
   Снова поморщившись, Хэнк поспешил вперед, несмотря на то, что боль в бедре усилилась. Ее сердце колотилось от страха, но любопытство заставляло ее продолжать движение по тропе, четко отмеченной отпечатками ботинок Белль. Вокруг пары конусообразных обухов она продолжалась через желоб, разделяющий еще два обуха и образующий V-образную щель.
   Прямо за этой щелью, спиной к Хэнку, сидела Белль.
   Сердце Хэнка екнуло, и она удивленно вздохнула. Она быстро шагнула влево, чтобы Белль не увидела ее, если она оглянется.
   Хэнк вскарабкалась по склону высокого утеса справа от V. Наверху он был круче, и ей пришлось ползти на четвереньках, цепляясь за корни и маленькие проволочные растения, цеплявшиеся за меловую поверхность утеса. В нескольких футах ниже гребня она заползла на плоскую полку, которая выступала из пулевидной вершины. Она могла слышать голоса внизу.
   Голос Белль и мужской голос.
   Она повернула голову налево и посмотрела вниз. Белль сидела на своей пейнтбольной лошади в тридцати футах ниже. Трое мужчин сидели на своих лошадях лицом к Белль. Двое были в черных шляпах и черных тряпках. На мужчине между ними был черный плащ и кремовый стетсон.
   Сердце Хэнка забилось еще быстрее. Она резко откинула голову назад. Менее чем в сорока футах от нее находился предводитель Орды Дьявола - сам главный демон!
   Если бы он или другие мужчины, стоящие перед Белль, подняли головы, они могли бы посмотреть вверх поверх полей шляпы и увидеть Хэнка, растянувшегося на холме над ними. Она глубоко вздохнула, пытаясь замедлить сердцебиение, навострив уши, чтобы услышать сквозь его стук, что говорят Белль и главный дьявол.
   - Вы сказали, что вчера приехали в город? - спросил мужчина. Неудивительно, что у него был низкий, угрожающий голос, странно звучный.
   - Верно, - сказала Белль.
   - Агенты Wells Fargo?
   - Сам агент Wells Fargo, - натянуто сказала Белль с тихим раздражением. "Вольф Стокберн".
   - Стокберн? - спросил один из мужчин. Его голос был высоким и хриплым.
   - Вы слышали о нем, - сказала Белль. "Рельсовый Волк", как его называют в газетах.
   - Ты уверен, что это он? - спросил мужчина низким звучным голосом.
   - Конечно, я уверен! - сказала Белль. "Я разговаривал с этим человеком. Он говорил со мной ! Он задал мне кучу вопросов о банде, грабящей Северную часть Тихого океана на севере. Думаешь, я бы проехал весь этот путь, если бы не знал наверняка, что сам Рельсовый Волк проехал в Рай?
   "Давай, милая", - сказал главарь преступников Шевлин. Он усмехнулся. "Даже Вольф Стокберн всего лишь человек. На самом деле, я бы хотел, чтобы он был у меня на прицеле".
   - Я бы не стал с ним связываться, Харт. Даже не ты. Он больше, чем я думал. И он носит два больших никелированных "Миротворца" с рукоятками из слоновой кости, и, кажется, просто любит заставлять их реветь! Кроме того, с ним в город ехала девушка. Огненно-рыжая".
   - Кто эта девушка?
   "Просто какой-то курьер. Красивое личико с кукольным ртом в причудливой юбке - это все, что она из себя представляет. Но я починил ее фургон. Я не о ней беспокоюсь.
   - Что, по твоим словам, случилось с твоим лицом, милая? - спросил Шевлин, его голос был странно интимным, но все же каким-то угрожающим, по крайней мере, для ушей Хэнка.
   - Плевать на мое лицо, черт возьми!
   Хэнк фыркнул в ее руку. Да, неважно. Рыжая с хорошеньким личиком и кукольным ртом дала тебе что-то, чем она запомнилась, не так ли?
   Вздрогнув, когда она осознала ожоги и синяки, искажающие ее собственное лицо, Хэнк был вынужден признать, хотя и полусознательно, что ее противник нанес грозный левый хук.
   Голос Шевлина повысился от гнева, когда он сказал: "Белль, дорогая, если Стокберн сделал это с твоей..."
   - Я сказал, не обращай внимания на это! Белль отругала его. "Волк Консарнед Рельс преследовал вас здесь, ребята! По крайней мере, он последовал за Эрли, Доусоном и Пелтом Эндрюсом в Рай. Как я уже говорил, он убил их всех. Перестреляли их всех, как уток в болоте! Джонсон сказал, что никогда не видел ничего подобного. Я заставил Стокберна поверить в то, что они прибыли с Бокс Стар и отправили Стокберна на север, на ранчо Миллера. Но скоро он узнает, что...
   Ее голос был прерван двумя ружейными выстрелами с разницей примерно в секунду. Эти выстрелы все еще раздавались эхом, когда еще один грохот винтовки пронесся над утесами вместе с двумя другими эхом, и все они быстро затихли.
   "Три всадника, босс!" Голос исходил откуда-то над Белль и справа от нее.
   Дьяволы выставили наблюдателей на утесе где-то над Хэнком.
   Она повернула голову, слегка приподняв ее, чтобы посмотреть на конический гребень холма справа от нее. У нее вырвался вздох, когда она снова опустила голову, уткнувшись подбородком в меловую почву полки. Дозорная стояла на другом, немного более высоком холме западнее. Хэнк подумал, что наверняка видел ее. Как он мог не иметь? Как он мог не видеть ее прямо сейчас?!
   Она прижалась всем телом к полке, желая стать как можно меньше, чтобы слиться с самой полкой. " Пожалуйста, не позволяйте ему видеть меня, пожалуйста, не позволяйте ему видеть меня", - молился Хэнк богам, присматривающим за глупыми посыльными Wells Fargo. Если эти люди поймают ее, они будут медленно убивать ее. Истязайте ее самыми худшими мужскими способами. . .
   Прижавшись всем телом как можно ровнее, уткнувшись подбородком в меловую полку, она услышала позади себя топот скачущих копыт. Стук стал громче. Хэнк немного подняла голову и повернулась, чтобы посмотреть в щель слева от нее.
   Трое всадников скакали к отверстию, где красовалась Белль со своим любовником-преступником Шевлином и двумя дьяволами в черных шляпах. Камень упал Хэнк в живот, когда она увидела, что четверо всадников были мужчинами из города: Дадли Уддер, передник в салуне реки Шайенн; Вэнс Джонсон, тощий лысый парикмахер; Нильс Бергман, высокий светловолосый швед, владелец ливрейного амбара; и, наконец, что не менее важно, Герман Хартфорд, толстый мясник, чьи неприятные вещи она ранее превратила в желе с помощью своей винчестерской задницы. Она заметила со смутным удовлетворением, что бакалейщик подложил под седло красную бархатную подушку и что его лицо выражало дискомфорт.
   Чувство удовлетворения было столь же мимолетным, сколь и смутным. Страх, такой же холодный, как зима Дакоты, вернулся, чтобы заменить его. Она была окружена убийцами сверху и снизу. Достаточно тени от пулевидного гребня, должно быть, скрывало ее от мужчины сверху и справа от нее. Но если люди, приближающиеся снизу, четверо жителей Рая, взглянут вверх, они увидят ее. Для них была открыта нижняя половина ее тела.
   - Какого черта вы здесь делаете, ребята? Шевлин окликнул вновь прибывших, сухо добавив: "Остальные жители позади вас?"
   Хэнк смотрел, как четверо горожан подстраиваются позади Белль, которая скептически смотрела на них через левое плечо.
   "Ты видел ее?" - спросил бакалейщик с битыми устрицами. Его голос выдавал его дискомфорт.
   - Кого видел? - спросила Белль так же раздраженно, как и выглядела.
   - Мисс Уэллс Фарго, - сказал бакалейщик.
   Хэнк раздул ноздри. кретины .
   - О чем ты говоришь? Я ее видел? - сказала Белль. - С тех пор, как я уехал из города.
   - Ну, она последовала за тобой, - сказал лысый парикмахер.
   "Какая?" - одновременно спросили Белль и ее любовник Шевлин.
   - Мы все видели, как она уезжала из города сразу после тебя, - сказал высокий бармен с вежливым лицом Дадли Уддер. Сигарета свисала с уголка его рта, когда он посмотрел налево, а затем назад.
   Хэнк резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Если бы он повернул голову, чтобы посмотреть вверх, то увидел бы ее. Он никак не мог не заметить ее, когда нижняя половина ее тела была полностью открыта для новичков, которые сидели на своих лошадях в десяти футах позади Белль.
   Он не смотрел направо. Почему он этого не сделал, Хэнк не знал. Он повернул голову прямо и посмотрел на Белль, Шевлина и двух других помешанных на убийстве демонов.
   "Мы выследили ее здесь, - сказал Бергман. "Мы видели, как ее лошадь паслась на обочине тропы в четверти мили назад. Она здесь, все в порядке. Она знает. Она все об этом знает!"
   "Нам нужна наша стрижка", - сказал парикмахер Джонсон. - Мы пришли за городским разрезом.
   - Мы же обещали, что встретимся в городе в воскресенье вечером, - раздраженно сказал Шевлин. В то же время, в том же месте. Как всегда. Это то, о чем мы договорились".
   - Это было до того, как в город приехали Стокберн и мисс Уэллс Фарго, - сказал Уддер. - Это было до того, как мисс Уэллс Фарго выследила Белль в твоем логове. Теперь они знают, где ты прячешься, и пришлют других.
   - Белль, дорогая, - сказал Шевлин, - ты позволила себе скрыться здесь?
   "Нет! Я не настолько глуп!" Протест был громким, но неубедительным. Белль стала неосторожной.
   Вот как Хэнк смог выследить ее.
   Хэнк подавил желание улыбнуться. Ей действительно не над чем было улыбаться, когда она была окружена убийцами. Сами горожане, возможно, и не совершали никаких убийств, но присоединились к убийцам. Это было очевидно. Они действительно были в союзе с мясниками. Почему так, она понятия не имела, но надеялась, что проживет достаточно долго, чтобы узнать.
   Между тем, она держала голову опущенной и желала, чтобы ее тело было как можно меньше, надеясь, что тень, скрывающая ее от пикета над ней, не соскользнет, чтобы открыть ее.
  
   ГЛАВА 36 _
   - Возвращайтесь в город, - приказал Шевлин горожанам. - Если мисс Уэллс Фарго здесь, мы ее найдем. Если Стокберн уедет отсюда, он получит то же, что и мисс Уэллс Фарго.
   Хэнк заскрежетал ей коренными зубами. Почему только у нее было снисходительное прозвище? Почему Волку не дали?
   - Не запутайтесь в штанах, - сказал мужчина, сидящий справа от Шевлина. - Он всего лишь мужчина, а девушка - ну, она всего лишь девушка. Э-э, без обид, мисс Белль, - добавил он с маслянистой улыбкой констеблю Парадайза. (Поскольку ее лицо было скрыто за полями шляпы, а подбородок был опущен, Хэнк не мог видеть выражение лица Белль, но Хэнк уже достаточно хорошо знал Белль, чтобы понять, что речь идет о раздувании ноздрей.) "Черт возьми, нам почти двадцать пять. мужики здесь, - добавил головорез новоприбывшим.
   "Мы поговорили с остальными бизнесменами Paradise", - сказал Бергман. "Они все хотят получить свою долю от последнего ограбления прямо сейчас. У нас плохое предчувствие насчет Стокберна и мисс Уэллс Фарго. Если пришли двое, наверняка придут и другие. Мы думаем, что пора закрывать магазин, делить награбленное, а вам, ребята, дергать за булавки и на некоторое время остыть в Мексике.
   "Ребята, не вы командуете", - сказал Шевлин раздраженным голосом. - Я говорю, когда мы здесь закончим.
   "Мы начали это дело", - сказал парикмахер. "Мы профинансировали эту штуку, выяснили, когда по НП отправляли самые большие партии денег. Мы говорим, когда закончим, и Нильс прав. Пора покончить с этим, пока мы впереди".
   "И до того, как мы окажемся за решеткой", - добавил владелец салуна Уддер.
   Прошло несколько напряженных секунд. Два партнера Шевлина посмотрели на него. Они ухмыльнулись. Шевлин не сводил глаз с четырех горожан, окружавших Белль. Она сдвинула лошадь в сторону и повернула ее боком к горожанам, Шевлину и двум другим чертям, подальше от дороги на случай, если полетит свинец.
   Хэнку это показалось мудрым ходом. Может, констебль умнее, чем выглядит.
   - Подожди, - сказала Белль, переведя нервный взгляд на Шевлина. "Подожди сейчас. Держись сейчас!" Она протянула руку к мужчине ладонью наружу. - Нет смысла идти и...
   - Заткнись, Белль, - процедил Шевлин сквозь стиснутые зубы. "Вы говорите слишком много."
   Можешь повторить это снова, подумал Хэнк. Скажи ей еще раз, Шевлин.
   Белль сглотнула и медленно опустила руку. Ее лицо повисло от страха.
   - Как сказала девушка, - сказал Бергман, и теперь в его голосе появился страх. - Нет смысла...
   Шевлин оборвал его: "Вы, кажется, не понимаете. Нам город не нужен. Вы нам не нужны , ребята . Мы не боимся вас. Мы мускулы и пушки, которых вы наняли, но, видите ли, может быть, мы уже решили уйти. Вытащить уже. Что ты будешь делать, если мы решим, что ты получил весь процент, которого заслуживаешь?
   Продолговатое, угрюмое лицо хозяина салуна покраснело от раздражения. - Ты хочешь сказать, что ты...
   - Обмануть тебя? - спросил дьявол слева от Шевлина. Он ухмыльнулся. Это было не очень красивое зрелище. Это была улыбка мертвой головы. Он усмехнулся, затем повернулся к Шевлину, все еще улыбаясь.
   "Нас поддерживает весь город!" - сказал Джонсон, указывая длинным тощим пальцем на Шевлина. "Вы не можете обмануть целый город. Ты здесь из-за нас. Это была наша идея. Мы вас собрали, вызвали вас сюда для того, чтобы поквитаться с железной дорогой. Он махнул рукой перед собой. "Мы поставили вас здесь со всей едой, виски и женщинами, какие только могут понадобиться бандитской банде. Вы и ваши ребята получаете половину каждого ограбления, а город получает вторую половину. Это более чем справедливо! Мы установили это! Мы профинансировали это!" Он ткнул себя в грудь. " Мы здесь главные, собачник!" Его голос быстро повышался, пока он практически не закричал.
   Хэнк думал, что у него случится сердечный приступ.
   Шевлин просто смотрел на него, угрожающе улыбаясь одним уголком рта.
   Она могла видеть его лицо, потому что он смотрел на нее вполоборота и поднял подбородок, чтобы посмотреть на четырех горожан, сидящих на лошадях в пятнадцати футах позади ее левого плеча. Белль смотрела на Шевлина, ее глаза были широко раскрыты, как серебряные доллары, из-под полей шляпы. Даже она испугалась.
   - Знаешь, какой последний совет дал мне великий старый грабитель поездов Ред Баском во время моего последнего визита в Колд-Уотер-Уэллс? - спросил Шевлин. "Делись трудами своего труда только до тех пор, пока в делении есть польза. Когда в обмене больше нет выгоды, прекрати делиться и начни стрелять, прежде чем другая сторона сделает то же самое с тобой". Он усмехнулся, прищурив глаза. - Это были его точные слова, Рэда.
   Хэнк подняла голову и в шоке уставилась на происходящее. . . вот-вот произойдет.
   Четверо мужчин из Рая в шоке уставились на трех преступников, стоящих перед ними.
   "Наше деловое сотрудничество заканчивается прямо здесь", - небрежно сказал главарь преступников. Он скользнул рукой к револьверу и медленно вытащил его из черной кожаной кобуры. Подняв пистолет, он щелкнул курком.
   - Прямо здесь, - сказал он. - И прямо сейчас!
   - А теперь подожди! - воскликнул Бергман, подняв обе руки, как бы защищая лицо.
   Кольт загрохотал. Пуля пробила правую руку мясника, которой он ударил себя по лицу.
   Шевлин визжал и вопил, как сумасшедший, когда большой Кольт прыгал и брыкался, три последовавших за этим рева заставляли уступ под Хэнком вибрировать. Глядя, как трое мужчин с криками отбрасывают назад своих лошадей, она отшатнулась от этой ужасной сцены и отпрянула от обочины склона. Когда она это сделала, уступ под ней поддался.
   "Боже мой!" - закричала она, цепляясь за склон, пытаясь удержаться на месте.
   Не работает.
   Уступ рухнул под ней, и она покатилась по склону холма. Роллинг. . . прокатка . . . катится. Мир закружился вокруг нее. Ее собственные крики протеста против мрачных обстоятельств, которые судьба преподнесла ей, ударили по ушам. Она перестала катиться только для того, чтобы шлепнуться на пол V-образной щели в вздымающемся облаке меловой пыли и гравия.
   Голова кружилась, а тело болело. Она моргнула от песка в глазах. Потребовалось несколько секунд, чтобы паутина прояснилась, чтобы рассеялась оцепеневшая дезориентация.
   Хэнк лежал на ее спине и дышал, как выброшенная на берег рыба. В ушах все еще звенело. Она уставилась на бирюзовое небо, скрытое просеивающей пылью, а затем скользнула взглядом влево.
   "О", - услышала она свой вздох, когда обнаружила, что смотрит вверх на кожаное стремя ручной работы и обтянутую сукном ногу мужчины, а также в холодное, жесткое лицо убийцы по имени Шевлин. Он смотрел на нее почти вежливо, как и мужчины по обе стороны от него. Шевлин моргнул, а затем повернулся к Белль, которая смотрела на Хэнка с отвисшей челюстью.
   Лидер Орды Дьявола сказал: "Белль, сердце мое, это случайно не мисс Уэллс Фарго, не так ли?"
   * * *
   Стокберн пошел по следу Белль и Хэнка по краю небольшой трясины, которая пахла, как переполненная уборная. Краснокрылые дрозды визжали, как ржавые дверные петли, покачиваясь на гнутых концах рогоза. Он проехал через бухту через следующий невысокий холм к югу и остановился.
   Справа от него к двум крепким столбам, вбитым в землю с правой стороны тропы, был прибит большой знак. Это был старый знак. Куст боярышника частично скрыл его. Красная краска была старой и выцвела до пыльно-розового. Тем не менее, слова были разборчивы. ВВЕРХ И ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ! _ _ РЕСПАССАТОРЫ БУДУТ РАССТРЕЛЯТЬСЯ НА ГЛАВНОМ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ !
   Он был подписан внизу. Ансель Торнберг, ВЛАДЕЛЕЦ ОПЕРАТОРА РАНЧО "БИТТЕРСВИТ КРИК" .
   Волк оглянулся на холмистую травянистую местность, вздымающуюся вокруг него. Крупный рогатый скот усыпал склоны холмов, и он видел добрых двадцать или тридцать пасущихся на дне ручья в полумиле назад, но всадников он не видел. Он кудахтал к заливу и ехал дальше.
   Он нырнул в другую неглубокую долину, все еще следуя по следам двух подкованных лошадей, которых он преследовал из Рая, и подъехал к гребню следующего холма. Последние пять минут он слышал хриплое мычание - крики коровы, попавшей в беду. Вероятно, корова-мать отделилась от теленка.
   Он был прав. Мать-корова стояла на краю буйволиной лощины, лицом к своему теленку, застрявшему в тине грязной лощины. Беломордому теленку, немногим крупнее крупной собаки, помогал ковбой, стоявший рядом с ним в грязи, в то время как два других ковбоя сидели на лошадях справа от ревущей коровы-матери.
   Один из двух всадников накинул лариат на голову теленка, а затем обвязал конец веревки вокруг рога седла. Он медленно подгонял своего пегого пони, подтягивая теленка к краю оврага, в то время как ковбой в валуне толкал мяукающего молодого зверя сзади, идя с ним по глубокой грязи.
   Как только теленок высвободился из грязи, ковбой, толкавший его, выпрямился и посмотрел на грязь на своих ботинках и штанах. Смеясь, он упомянул что-то своим напарникам о навозе, а затем повернул голову к Волку. Он отвернулся, затем снова повернул голову к Волку, встретившись глазами с детективом Wells Fargo. "Привет!" - сказал ковбой, указывая.
   Двое других резко повернулись, следуя за указующим пальцем грязного человека. Один из них выругался и потянулся к винтовке, торчащей из ножен, привязанных к его седлу.
   - Полегче, парды, - сказал Стокберн, подняв ладонь в перчатке в знак мира. - Полегче, теперь - потише! - крикнул он достаточно громко, чтобы услышали трое ковбоев.
   Слышали они или нет, но не слушали. Человек с карабином быстро прижал винтовку к плечу в жаркий адский день, взвел курок и прижался щекой к прикладу.
   - Святая Ханна, - проворчал Волк, вонзая пятки в чресла гнедого. "Эти парни серьезно настроены. Пошли, бэй!
   Как только лошадь рванулась вперед, карабин щелкнул через четверть секунды после того, как пуля просвистела прямо за головой Волка, достаточно близко, чтобы он подумал, что она могла поцеловать ворс на затылке его черного сомбреро.
   "Эти мальчики из Биттерсвит-Крик верны своему слову - я дам им это!" - сказал Вольф, когда винтовка снова рыгнула, а люди за его спиной закричали. Он вспомнил знак, на который наткнулся. Он был старым и обветшалым, но настроение было таким же свежим, как и тогда, когда его только что построили.
   Стокберн наклонился вперед и увеличил скорость гнедого. Он собирался помириться с тремя панчерами, чтобы объяснить свою ситуацию, но, поскольку они предпочитали язык Винчестеров, лучше было зажечь шелуху и жить, чтобы поболтать в другой день. Он должен найти Хэнка до того, как это сделает Орда Дьявола. То, что Белль уезжает в логово преступников, становилось все более и более вероятным. Скорее всего, она отправила его на ранчо Миллера, чтобы выиграть время, чтобы предупредить Орду Дьяволов о присутствии парочки Уэллс-Фарго.
   И она завела Хэнка прямо в один жаркий бейливик!
   "Рай. Рай - моя задница! Волк зарычал, когда позади него выстрелили новые винтовки, и он быстро оглянулся и увидел, что все три панчера с криками мчатся за ним галопом.
   Он повернул голову вперед, расширил глаза в глубоком ужасе, затем откинулся назад в седле, туго натянув поводья на грудь. "Вау, залив! ВОУ ВОУ!"
   Гнедая остановилась и покачала головой, стуча удила в зубах. Казалось, ему не больше, чем Волку, нравилось видеть перед собой троих мужчин. Все трое сели на своих лошадей на холме примерно в сорока ярдах от них. Человек посередине, восседающий на голубо-чалой кобыле, держал у плеча винтовку Генри. Наклонив голову к прикладу винтовки, он прицелился в Волка.
   Стокберн почувствовал, как бусина выстроилась у него на лбу, словно кусок льда, прижатый к его коже. Он напряженно ждал, когда из бочки вырвется пламя.
   Мужчина, державший на нем винтовку, был средних лет, толстоват посередине. Волк не мог видеть его лица, потому что оно было затенено его шляпой Хозяина Равнин и еще больше скрыто прикладом Генри, к которому он прижался правой щекой. Двое всадников, сидевших по обе стороны от него, сбросили свои винтовки, взвели их и подняли, также целясь в Стокберна.
   Панчеры, которые ухаживали за теленком, скакали позади него, стук их лошадей быстро становился все громче.
   Волк вздрогнул. Попался в проклятый хлыст. А у меня нет времени на эту хрень.
   - Постойте, мистер, - сказал самый старший из троих, стоявших перед Волком. Он опустил винтовку и, держа ее одной рукой, поскакал на своей кобыле вниз по склону. Двое других последовали его примеру, оторвавшись от него примерно на двадцать футов и на десять футов друг от друга как раз в тот момент, когда панчеры догнали Стокберна сзади.
   Мускулистое лицо пожилого человека было неровным и покрыто взлохмаченной седо-каштановой бородой. На нем была красная бандана и русский 44-й калибр в мягкой кожаной кобуре на правом бедре.
   Стокберн поднял руки и сказал: "Втяните свои рога, ребята. Я-"
   Старик не слушал. Его лицо было покрыто красными пятнами от гнева, а маленькие голубые глаза горели огнем. Он взглянул на человека позади Волка и сказал: "Касс, накиньте петлю на голову этого джентльмена, и тогда он не хуже других поймет, что вы верите людям из Биттерсвит-Крик на слово, иначе будете танцевать в воздухе". два шага!"
   - Ты понял, Клелл, - сказал Касс, проезжая в десяти футах справа от Вольфа, отрывая лариат от рога седла и искусно выбрасывая петлю, поправляя ее, пока крутил петлю в воздухе перед собой.
   "Держись, черт возьми! Я Вольф Стокберн, железнодорожник Wells Fargo!
   "Мне все равно, кем вы себя называете , мистер!" - сказал старожил по имени Клелл, направляя своего "Генри" прямо в правую холку лошади и прищурив глаза с бурлящей самодовольной враждебностью. - Вы знаете, что бывает с угонщиками, найденными на земле миссис Торнбург? Они присоединяются к остальным в Rustlers' Roost". Он наполовину повернулся, дергая подбородком в сторону ближайшего хребта.
   - Видишь вон тот обрыв? Тот, у которого тополь украшен как рождественская елка? Это Рустлерс' Гнездо. Вот где угонщики, которые охотятся на говядину Сладко-Горького Ручья, селятся на ночлег - на этом проклятом дереве!
   Стокберн сузил глаза, чтобы внимательно рассмотреть указанное дерево. Раскидистый тополь, одиноко стоящий на холме, был украшен, это верно. Но не с елочными украшениями. С его крепких ветвей свисала добрая дюжина или около того мужчин. На плечах некоторых - вероятно, самых последних "украшений" - сидели вороны.
   Мертвец.
   Это зрелище застало Вольфа врасплох, дав Кэссу время накинуть петлю на голову Стокберна и туго затянуть ее вокруг его груди. Касс издал победный возглас, но прежде чем он успел надеть конец веревки на рог седла, Волк вытащил руки из петли и ухватился за веревку обеими руками, яростно ворча, дергая за лассо.
   Жесткий.
   Касс закричал, когда буксир вытащил его из седла. Его шпоры зазвенели, когда сапоги выскочили из стремян, и снова зазвенели, когда ругающийся молодой человек упал на землю рядом со своим испуганным конем.
   Сердито прозвучал громкий металлический скрежет взводимых винтовок. Стокберн повернулся и увидел, как Клелл снова нацелил на него своего Генри, как и те, кто наносил удары по обе стороны от него. В том, что слева от Клелла, оказалось немного индейской крови. Длинные черные волосы ниспадали на спину, а щеки были высокими и широкими. В его глазах тоже была индейская сдержанность, хотя они были голубыми, а не карими. Он был одет, как и все остальные, в клетчатую хлопчатобумажную рубашку, джинсы и штаны, на голове у него была потрепанная черная стетсон.
   В отличие от других, ему еще не исполнилось двадцати, хотя он был высоким и подтянутым. Его кожа была слишком гладкой, а тело недостаточно развито для того, чтобы ему было намного больше шестнадцати.
   - Дай слово, Клелл, - сказал парень с индейской кровью, целясь в Стокберна из ствола своего винчестера. "Просто . . . дайте . . . слово."
   Вольф сказал: "Тебе лучше дать мне шанс покопаться в моем пальто для моей добросовестности. Если вы этого не сделаете, вы убьете детектива Wells Fargo. Лучше похорони меня глубоко. Не позволяй никому найти меня".
   - Не волнуйся, мы это сделаем, - ответил малыш, приподняв уголок рта с насмешливой ухмылкой.
   - Отойди, Пит, - сказал Клелл, взглянув на молодого головореза-полукровку. - Остальные, отстаньте. Он посмотрел на человека на земле, который сидел, раскинув перед собой согнутые ноги, и смотрел на Стокберна. Он потерял свою шляпу при падении с лошади, и его светлые волосы песочного цвета ниспадали на бледно-бледный лоб и один глаз-буравчик. - Как дела, Касс? Ты ломаешь то, что босс не может починить?
   Касс смотрел на Волка еще пару секунд, затем сплюнул в сторону и провел рукавом по рту. "Неа." Он снова посмотрел на Волка. "Он быстр для старого чудака".
   - Оставим в покое возраст, Касс, - сказал Клелл, сбрасывая курок с курка своего "Генри" и кладя его ствол на широкое бедро, от которого растянулись швы его вельветовых брюк. - Это слишком близко к цели для этого старого мохорога, которому на прошлой неделе исполнилось шестьдесят. Он произнес эти слова с иронией и легким огоньком в глазах. Он был человеком юмора.
   Стокберн чувствовал, что молодые люди вокруг него высоко ценят его.
   Старик подтянул свою кобылу к Стокберну и повернул ее так, чтобы голова его лошади была обращена к хвосту гнедого. Он сузил глаза на Вольфа, когда сказал: Стокберн, меня зовут Клелл Сагер. Я бригадир группы "Горько-сладкий ручей", и я буду благодарен вам, если вы оставите свое оружие дома. Я буду внимательно следить за вами, пока мы бредем по тропе к штаб-квартире Биттерсвит-Крик. Оставь дымовые фургоны в покое, или я опустошу твое седло. Мы собираемся поговорить с боссом. Она в значительной степени судья, присяжные и палач здесь. Она решит твою судьбу. Что она решит, с чем ты будешь жить. Или, в зависимости от обстоятельств, умереть вместе. Итак, у нас все ясно, сэр? Он говорил с простонародно-официальной веселостью пограничного судьи или врача, но глаза его были тверды, как бриллианты.
   Ожог ярости пронесся через Стокберна, как удушающий зной летнего лесного пожара. - У меня нет времени на телефонный звонок...
   - О, поймите меня правильно, Стокберн, - сказал Клелл, преувеличенно качая головой. "Это не светский звонок. Вы не будете гостем. Теперь вы можете присоединиться к нам в штаб-квартире или вы можете нанести визит в Гнездо Растлеров, к черту вашу так называемую добросовестность! Тебе решать, мой друг.
   Стокберн глубоко вздохнул. Он перевел взгляд с Клелла на окружающие его грубоватые лица с тяжелыми глазами. Все они держали свои винчестеры, хотя ни один из них не целился прямо в детектива. Хотя они могли очень быстро. Это была кучка упоротых ковбоев. Безвкусно украшенный тополь на вершине Гнезда Шелестников был достаточным доказательством.
   Вольф посмотрел на Сагера и натянуто улыбнулся. "Давайте навестим босса, мистер Сагер".
  
   ГЛАВА 37 _
   Через пятнадцать минут после того, как он покинул Rustlers' Roost, Стокберн поднялся на вершину невысокого холма, заросшего зеленой травой высотой до стремена. Он пошел по двухпутной тропе под обязательными воротами ранчо в большую чашу, окруженную невысокими лесистыми холмами.
   В чаше располагалась штаб-квартира ранчо Биттерсвит-Крик, такой впечатляющей планировки, какой Стокберн не видел нигде на Территории Дакота. Коровы с удовольствием паслись на невысоких холмах, окружающих здания штаба. Почти ослепительная зелень этих лесистых холмов и бархатистой травы, несомненно, была результатом ручья, поросшего ивами, кустарниками диких ягод, старыми самшитовыми бузинами и вязами, прорезающими штаб-квартиру ранчо.
   Стокберн пересек чашу со своими тремя товарищами - Клеллом Сейджером, молодым полукровкой, которого Сейджер назвал Питом, и еще одним панчером, которого он назвал Лонни. Сейгер оставил трех других бойцов на пастбище, где они выполняли предварительную работу перед осенней облавой - в основном выясняли, куда заблудились все их коровы за лето.
   Стокберн и трое всадников Горько-сладкого ручья, осторожно обогнув его, держа винтовки на луке седла, пересекли ручей по деревянному мосту. Они прошли в тени деревьев, трепеща темно-зелеными листьями, сверкающими на солнце, как только что отчеканенные монетки. Ручей музыкально журчал по камням своего русла.
   Всадники вышли из-под деревьев и оказались на ярком солнечном свете утоптанного двора ранчо, состоящего из крепких, ухоженных бревенчатых построек и тщательно продуманной системы примыкающих желобов и загонов. Хорошие родословные сияли в чистых линиях лошадей и коров, которые паслись в загонах, включая широкоплечего рыжего герефордского быка с белой мордой и короткими светлыми рогами, загнутыми вперед.
   У одной из пристроек была новая крыша. Обнаженные спины двух мужчин блестели от пота, когда они остановились в своих трудах и наблюдали, как новички проходят мимо ветряной мельницы Эссекса и резервуара для воды из гофрированной стали, вода с плеском течет из трубы в почти полный резервуар. Всадники выстроились перед большим, похожим на казарму, двухэтажным главным флигелем.
   Сэйгер и полукровка спрыгнули с лошадей.
   Когда Стокберн слез с гнедого, Сагер сказал: "Лонни, присмотри за этими лошадьми".
   - Держи мой под рукой, - раздраженно сказал Вольф. Он был глубоко расстроен потерянным временем и беспокоился о Хэнке. - Я скоро уеду отсюда.
   Лонни посмотрел на Сейгера, который остановился на вершине широкого крыльца сторожки и полуобернулся к Стокберну, поднимавшемуся по ступенькам позади него. "Посмотрим." Бригадир кивнул Лонни и прошел по крыльцу к входной двери.
   Стокберн последовал за ним. Полукровка Пит подошел к детективу сзади, но осторожно остался в нескольких футах от него, держа в руке карабин.
   Крепкая входная дверь открылась прежде, чем Сейгер успел в нее постучать. Крупная, круглолицая индианка - очевидно чистокровная и, вероятно, сиу - женщина в небесно-голубом платье с белым воротничком и в чистом белом фартуке отодвинула дверь и с неопределенным любопытством уставилась на Сагера и незнакомца. на пятках.
   - Добрый день, Мэри, - сказал бригадир, снимая шляпу и шаркая сапогами по конопляной циновке у своих ног. - Я хотел бы поговорить с Мелиссой Энн.
   Выражение лица женщины не изменилось. Она просто распахнула дверь пошире и выбросила вперед руку. Очевидно, поняв этот жест, Сейгер шагнул вперед, взглянув на Стокберна и дернув головой в знак следовать за ним.
   Небрежно поскребя своими сапогами по коврику, Вольф снял шляпу и последовал за мужчиной в дом. Пит поскреб сапоги и последовал за двумя мужчинами, пока они шли по коридору, огибая периметр затонувшей библиотеки или гостиной. Это была большая, похожая на пещеру комната, впечатляюще обставленная тяжелой мужской мебелью, с охотничьими трофеями на стенах и застекленным шкафом со множеством винтовок. Некоторые из них оказались дорогими спортивными винтовками, хотя Стокберн находился слишком далеко, чтобы их можно было разглядеть.
   Добравшись до конца комнаты, они остановились у двери, с одной стороны упиравшейся в рояль, над которым растянулся большой ковер из гризли с прикрепленной к нему рычащей головой. Несколько стопок книг и сложенной одежды, вероятно, недавно выстиранной, но все еще не убранной, также соперничали за место на рояле. Судя по тому, что Стокберн видел в доме, в нем чувствовалась потрепанная элегантность, с карманами беспорядка, пыли и паутины, цепляющейся за рамы картин и углы стен, как будто его обитатели были слишком заняты для тщательного порядка и ухода.
   Над массивным дубовым камином большого каменного очага в гостиной висела картина, написанная маслом, на которой была изображена поразительно красивая молодая женщина. В свои двадцать с небольшим у нее были длинные густые черные волосы и темно-синие глаза. На ней было богатое зеленое вельветовое платье с черной накидкой с капюшоном, отороченной красным кружевом. Золотые кольца свисали с ее ушей, а на одной руке было большое кольцо с рубином. Картина заставила Стокберна задуматься, и он снова посмотрел на нее после того, как начал отворачиваться.
   Сейгер постучал в дверь перед ними и сказал почтительным голосом, прерывающимся: - Мелисса Энн. . . это Клелл и Пит. Мы можем поговорить?
   - О, что такое, Клелл? - ответил усталый женский голос. "Я ужасно занят проверкой балансовой стоимости зарубежных активов Анселя. . ". Она позволила своему голосу умолкнуть, когда Стокберн последовал за Сейгером в комнату.
   Мальчик-полукровка вошел в комнату и остановился рядом со Стокберном, наклонив голову в сторону Волка и сказав: "Нашел его на стрельбище, ма".
   Стокберн лишь смутно слышал мальчика, хотя слово " ма " не осталось незамеченным где-то в его сознании. Его взгляд остановился на красивой черноволосой женщине, сидевшей за чрезвычайно грязным и сильно захламленным столом, примыкающим к стене справа.
   В том, что это была женщина на картине, хотя и на несколько лет старше, не могло быть никаких сомнений. Словно это навязчиво-прекрасное видение сошло с картины и уселось за письменный стол в этом мужском кабинете размером в половину гостиной, в котором витал аромат старого сигарного дыма, смешиваясь с запахом патоки лакированного дерева, старая кожа и дорогой виски.
   Окна были задернуты тяжелыми бархатными портьерами, словно чтобы не отвлекаться. На столе горела лампа Тиффани, ее золотое отражение плясало в кобальтово-голубых глазах женщины, сидевшей в парчовом кресле, ее тело было обращено к столу, но ее голова - ее красивая голова с совершенными линиями и одухотворенной, интеллигентной аурой вокруг нее... повернулся к трем мужчинам, выстроившимся перед открытой дверью.
   Ее глаза задержали взгляд незнакомки, и на пару секунд Стокберну показалось, что она перестала дышать, как и он сам. Он вспомнил, что сделал вдох, когда почувствовал легкое головокружение, пол с тяжелым восточным ковром начал скользить под его сапогами.
   - Я думал, ты захочешь поговорить с ним, Мелисса Энн, - сказал Сейгер, выдавая, что иерархия на ранчо Биттерсвит-Крик была настолько признана, что официальное обращение было излишним. - Поймал его возле Рустлерса.
   "Ой?" Мелисса Энн Торнберг приподняла густую черную бровь и придала своему голосу стальные нотки. - Почему ты не повесил его? Зачем приставать ко мне?"
   - Он говорит, что он Уэллс Фарго.
   Она подняла другую бровь и повернулась на стуле лицом к Стокберну. Она не сводила с него глаз с тех пор, как он впервые вошел в комнату. - А сейчас?
   "У меня есть добросовестность", - сказал Стокберн.
   "Позволь мне увидеть их." Она отложила ручку, которую держала в руках, и вздохнула, опустив уголки рта, словно терпя это раздражающее прерывание.
   Волк шагнул вперед, вытаскивая бумажник из внутреннего кармана пальто. Когда он снова посмотрел на женщину, то увидел, что она все еще смотрит на него снизу вверх, запрокинув голову еще дальше, чтобы встречаться с ним взглядом теперь, когда он подошел ближе к столу. Ее взгляд был смутно испытующим, вопрошающим.
   Он полагал, что и его собственное тоже.
   Он открыл бумажник, чтобы показать свой щит и удостоверение личности. Она посмотрела на них мельком, почти бегло, затем перевела свой взгляд на него, вернув в свой голос властную сталь - внушительный тон, который, вероятно, пригодился женщине, управляющей ранчо размером с это и населенным в основном мужчинами. подчиненные. "Мы нашли мужчин на пастбище Биттерсвит-Крик, которые утверждают, что они обычные детективы. У них даже были удостоверения личности и бейджи. После того, как Клелл нашел их бегуны, выяснилось, что это были угонщики.
   - Украсил ими елку на Русте Растлеров, - сказал мальчик Пит. Слабая улыбка промелькнула на его лице, когда он взглянул на Сейгера, который коротко улыбнулся в ответ.
   Женщина снова посмотрела на Волка. - Откуда мне знать, что ваши документы не подделаны, мистер Стокберн?
   - Нет, мэм. Но если я не вернусь на тот след, по которому шел, один молодой курьер Wells Fargo собирается пересечься с бандой, которая, как мне кажется, скрывается недалеко отсюда. Увидев результат работы этой банды, она примет самую мучительную смерть. Если эта участь постигнет мисс Холлоуэй, я стану могучим обожженным детективом. . . если вы простите мой французский. Он сузил пристальный взгляд на женщину.
   "Я не понимаю. Как вы думаете, где скрывается банда? К югу отсюда ничего нет. . ".
   - За исключением старого Кавано Серкл 7, ма, - сказал Пит. - На другой стороне Снейк-Крик-Буттс. Сейгер повернулся к мальчику-полукровке, и тот добавил: - Это место давно заброшено. С тех пор, как старый Патрик Кавано умер, а его жена вернулась в Ирландию.
   "Теперь мы гоняем нашу говядину на этом пастбище", - сказала миссис Торнбург. Ее брови нахмурились еще сильнее, когда она внимательнее изучила Сагера. - Разве это не было в том районе, где пару недель назад пропали двое наших людей, Клелл?
   Сагер кивнул. "Они вышли, чтобы перегнать стадо. Не вернулся. Мы посмотрели, ничего не нашли. Ни следа их. Он взглянул на Пита. - Но мы не перешли ручей. Повернувшись к своему боссу, бригадир сказал: "Я думал, что они, возможно, только что ушли. Устал от работы и направился в Вапетон. Это случилось раньше. Некоторые мужчины просто созданы для этой страны. . . некоторые нет".
   Когда его осенила внезапная мысль, он щелкнул пальцами. - Я забыл тебе это сказать. Он полез в карман своего потрескавшегося коричневого кожаного жилета и шагнул вперед. "Вчера я нашел это на полигоне. Вместе с гильзой". Он положил первый предмет на открытую книгу на столе миссис Торнбург. Снова покопавшись в кармане, он положил на гроссбух еще один небольшой предмет, так что оба предмета лежали рядом - пятиконечная звезда, на которой был выбит ГОРОДСКОЙ КОНСТЭБЛЬ , и латунная гильза, почти такая же длинная, как сигарета, за вычетом пуля, которая когда-то сидела на нем.
   Миссис Торнберг хмуро посмотрела на оба предмета, потом на Сейгера.
   Вольф сказал: - Это патрон с черным порохом, скорее всего, пятьдесят девяносто калибра. Выстрел из Sharps Big Fifty. Винтовка дальнобойная. Хорошо охотится как на буйволов, так и на людей.
   - Пятьдесят девяносто, хорошо, - сказал Сейгер. "У него на ободе есть клеймо".
   Стокберн взял оловянную звезду, внимательно изучил ее, провел большим пальцем по одной из пяти точек, а затем опустил ее обратно в открытую бухгалтерскую книгу. "И это, без сомнения, принадлежит . . . или принадлежал, скорее. . . Роуди Локвуду, констеблю Рая". Он бросил значок на книгу и сказал: - Локвуд тоже пропал. Как и ваши люди, миссис Торнбург.
   - Что это за банда, которую вы ищете? она спросила.
   В нескольких предложениях он объяснил ситуацию.
   - Они, должно быть, засели на старом ранчо Кавано, ма, - сказал Пит, приподнявшись и встав у правого локтя Стокберна. "Я видел следы, идущие в этом направлении, но я был слишком занят вытаскиванием телят из зарослей и болот, чтобы обращать на них внимание. Я подумал, что если бы это были угонщики, мы бы погнались за ними после облавы.
   Миссис Торнберг снова перевела взгляд на Волка. - Вы думаете, она у них, мистер Стокберн? Этот молодой посыльный?
   - Я думаю, есть хороший шанс, миссис Торнбург. Она следовала за Белль Локвуд из города. У меня есть веские основания полагать, что мисс Локвуд связала свою звезду с Ордой Дьявола. На самом деле, я думаю, что большая часть города имеет.
   Миссис Торнберг перевела дыхание и покачала головой. "Я бы ни капли не сомневался в этом. О Белль, я имею в виду.
   - Репутация Белль опережает ее, я так понимаю?
   "Отец пытался хорошо ее воспитать, но... . . чаще всего судьба не в наших руках. Разве ты не согласишься? Она многозначительно посмотрела на него.
   Его сердце сжалось.
   Нет. Не может быть. Могла ли она? После всех этих лет . . . ?
   Волк кивнул. - Это точно, миссис Торнбург. Спасибо за гостеприимство, - он бросил холодный взгляд на Сагера, - но, думаю, я пойду. Он надел сомбреро на голову и направился к двери.
   - Не так быстро, Стокберн! - повелительно позвала женщина.
   Волк остановился, повернулся к ней со вздохом. "Послушайте, леди, у меня кончилось терпение...
   - С помощью, мистер Стокберн? Если эта банда так велика, как вы говорите, вам понадобится вся помощь, которую вы можете получить. Она встала со стула, высокая женщина, красиво сложенная, одетая в накрахмаленную белую рубашку, кожаный жилет из оленьей кожи с серебряными раковинами, из которых свисали струны. На ней была длинная юбка из оленьей кожи и черные сапоги на высоких каблуках с серебряными носками. Пояс из крашеной конопли с пряжкой из сыромятной кожи опоясывал ее худую талию, подчеркивая приподнятую грудь.
   Она посмотрела на сына и сказала: "Пит, созови всех мужчин сюда, в штаб-квартиру. Пусть они будут вооружены и готовы к поездке через десять минут - полностью экипированы и загружены для медведя!
   - Ты поняла, Ма! Пит поспешно вышел из комнаты.
   Сагер посмотрел на женщину. Она холодно кивнула ему. Он взглянул на Стокберна, затем повернулся и последовал за мальчиком из кабинета.
   Не сказав больше ни слова гостю, Мелисса Энн Торнберг, с длинными волосами и юбкой, развернулась и направилась к шкафу, в котором стояло несколько винчестерских винтовок.
   - Погодите, миссис Торнбург, - сказал Вольф. - Тебе не кажется, что тебе лучше...?
   "Оставаться здесь, в безопасности моего офиса? Пусть об этом позаботятся мужчины? Может быть, выпьем чаю, чтобы успокоить мои нервы? Она схватила винтовку и повернулась к нему, красиво улыбаясь, и в ее внезапно диких глазах не было недостатка вызова и неповиновения. "Если бы вы знали меня, мистер Стокберн, вы бы знали, что я не женщина!"
   - Да, - сказал Вольф, внимательно изучая ее, пока она заряжала винтовку. - Думаю, да. Думаю, я бы так и сделал.
  
   ГЛАВА 38 _
   Хэнк лежал на земле, пытаясь прийти в себя после того, как полка на вершине холма подкосилась под ней, и она упала.
   Белль направила свою лошадь к Хэнку, остановилась и уставилась на своего рыжеволосого врага, выражение глубокого недоверия исказило черты Белль. Она сплюнула в сторону и в ярости сузила глаза. - Какого черта вы здесь делаете, мисс Модные штаны?
   - Очевидно, дорогая Белль, - сказал Харт Шевлин, тоже задрав лошадь, - она последовала за вами. Вы позволили, чтобы вас выгнали из города. Последние слова он произнес напряженно, его глаза были холодными и жесткими, когда он смотрел на Хэнка сверху вниз.
   Он был странного вида человеком. Худощавый, но не очень высокий. Что-то вроде змеи, на самом деле. У него были длинные волосы цвета старых помоев после того, как в них помыли жирную сковороду.
   Под полями кремового стетсона с плетеной тесьмой из сыромятной кожи, украшенной множеством цветных индейских бусин, виднелись плоские глаза медно-коричневого цвета. Трудно было определить его возраст. Кожа туго обтянула его угловатое лицо. Глубокие морщины бежали от обоих уголков его рта, и множество коротких, тонких линий расходились от его глаз, как спицы в колесе. Во рту у него было много мелких язвочек, а губы шелушились. Он был сильно загорел и чисто выбрит, если не считать длинных бакенбардов того же бесцветного цвета, что и его волосы.
   Возможно, несколько лет назад он был красив, но Хэнк подозревал, что пьянство и тяжелая жизнь заставили его казаться старше своих лет. Она предположила, что ему было где-то за сорок, но его лицо было лицом гораздо более старшего мужчины.
   - Не волнуйся, - сказала Белль, доставая свой "Шофилд" из кобуры на правом бедре. - Я позабочусь об этой маленькой проблеме. Она взвела курок, протягивая его наружу и вниз к Хэнку.
   - Нет, не будешь! - сказал Шевлин, выбрасывая руку вперед и вперед, закрывая ладонью пистолет. Когда он вырвал его из рук Белль, он прогремел.
   Пуля вонзилась в землю прямо над головой Хэнка.
   "Ты чертов хорек!" - крикнул Шевлин, кладя "Шофилд" себе на бедро. "Ты делаешь то, что я тебе говорю, и только то, что я говорю тебе делать!" Он решительно ударил Белль тыльной стороной правой руки по левой щеке ! - Не дразни меня, ты, маленький рингтейл! Мы рассчитываем на то, что вы сообщите нам, что происходит в городе. Что затевают халявщики. Я говорил тебе снова и снова, что бы ты ни делал, ты не позволял преследовать себя. И что ты делаешь? Ты позволил проклятому агенту Wells Fargo преследовать себя ! "
   Белль прижала руку к щеке. Плоть краснела под ее рукой. Она уставилась на человека по имени Шевлин, ее челюсти были тверды, как бетон. - Я сказал тебе, что позабочусь о ней. А теперь верните мне мой пистолет и позвольте мне позаботиться о ней.
   "Нет." Он взглянул на мужчину, сидящего справа от него, и сказал: "Я позволю Лестеру позаботиться о ней". Он ухмыльнулся. - Как насчет этого, Лес? Думаешь, ты справишься с этим?"
   Лес ответил на улыбку Шевлина, затем посмотрел на Хэнка, его глаза тлели от необузданной мужской похоти. - Да, я думаю, что справлюсь.
   Это был толстяк с курчавой рыжеватой бородой, прикрывавшей рябые щеки. Большая бородавка в форме сердца располагалась прямо над бородой на правой стороне его лица, которое блестело от маслянистого пота в предвечерней жаре. Он сбросил свое тяжелое тело с лошади, черный плащ развевался вокруг его толстых ног. Он посмотрел на Хэнка, его рот был открыт, его навозно-карие глаза были широко раскрыты, как серебряные доллары. Он снял шляпу и бросил ее на землю.
   "Нет!" - сказал Хэнк, отступая назад, пытаясь уползти от вонючего зверя мужчины, возвышающегося над ней.
   - Не сопротивляйся, дорогая, - посоветовал Шевлин. - Это еще больше его заводит. Он любит, когда они дерутся. Он продлит тебе жизнь, и, поверь мне, когда старина Лестер нападет на тебя, ты будешь молиться о быстром конце!
   Шевлин и другой мужчина рассмеялись.
   Другой мужчина сказал: "Беги за ней, Лестер! Я думаю, ты ей нравишься!"
   Опять засмеялись.
   Хэнк оторвалась от земли, но она все еще была неуклюжей из-за головокружения. Она только что встала на ноги, но не успела подняться с корточек, как Лестер схватил ее, швырнул на землю и бросился на нее сверху. Он застонал глубоко в груди, как какой-нибудь полусумасшедший гризли, собирающийся поработать над ранним ужином. Он схватил ее за подбородок одной рукой, сжимая и откидывая голову назад. Все еще постанывая, с полуприкрытыми веками, он сунул свою большую, мохнатую, потную голову на грудь Хэнк и сопел и фыркал, кусая ее сквозь одежду.
   "Нет!" - воскликнул Хэнк, его сердце бешено колотилось, когда его зубы впились ей в грудь. " Неет! Заставь его остановиться! Когда она извивалась под ним, пытаясь отбиться, ее рука задела рукоятку револьвера в кобуре на его левом бедре. Он схватил ее руку и поднял ее над головой, все еще издавая стоны, продолжая приставать к ней.
   Хэнк не мог поверить в происходящее. Ее терзал вонючий лохматый сумасшедший!
   В то время как двое других мужчин истерически хохотали, сидя на своих лошадях наверху, Лестер зубами сорвал пуговицу с ее блузки и выплюнул ее на землю. Он показал Хэнку свои тощие, покрытые табачным налетом зубы, смеясь, мыча, рыча и охая одновременно.
   Затем он снова уткнулся лицом в ее грудь.
   " Неет! Хэнк закричал и вырвал ее правую руку из хватки здоровяка. Упершись этой рукой в левое бедро Лестера, она высвободила ремешок из-под курка, вытащила револьвер из кобуры, щелкнула курком и снова притянула пистолет к груди.
   Она приставила ствол к левому виску Лестера и закрыла глаза.
   Один из мужчин, смотревших на них сверху вниз, закричал: "Осторожно, Лестер! Смотри, у нее твой!..
   Пистолет взревел, мгновенно подняв дикий звон в ее голове.
   Она почувствовала, как липкая влага крови и внутренностей разбрызгивается по ее лицу и шее, и отпрянула, зная, что только что вышибла себе мозги здоровяка.
   - Надо было позволить мне застрелить ее! она услышала крик Белль за звоном в ушах. - А теперь посмотри, что она сделала!
   Хэнк открыла глаза. Лестер лежал на ней. Его голова была похожа на мускусную дыню, разломанную о камень - если мускусная мускусная дыня была красной, как помидор, то так оно и было. И наполненный белком человеческих мозгов. Хэнк почувствовал, как грязь стекает с ее губ и с подбородка. Некоторые из них имели текстуру кукурузы. Она знала, что это, вероятно, были разнесенные мозги мужчины.
   Возмущенная, задыхаясь, она сбросила с себя здоровяка. Это потребовало некоторых усилий, потому что он был почти таким же тяжелым, как взрослая корова. Увидев, как Шевлин спрыгнул с седла и шагнул к ней с мрачным лицом, она снова попыталась поднять пистолет. Кольт, как и ее рука до локтя, были залиты кровью и мозгами Лестера. Она снова щелкнула курком, но прежде чем она успела нажать на курок, Шевлин выбил пистолет из ее руки.
   Хэнк в ужасе уставился на нее, садясь на каблуки своих ботинок. Он все еще держал в руке "Шофилд Белль". Он вонзил ствол между окровавленными, запачканными мозгами губами Хэнка, взвел курок и посмотрел ей в глаза. Его лицо было странно невыразительным. Глаза были змеиными, не отражающими ни капли души. Его кожа тоже была похожа на кожу змеи - в ней было что-то восковое и чешуйчатое. Его рот представлял собой прямую полосу, покрытые шрамами губы были плотно сжаты. Его бесцветные волосы завивались за уши. Поля его кремовой шляпы трепетали на ветру.
   Главный убийца. Глава дьявольской орды. Вот он, наконец. Он был таким же диким, как она и ожидала. Хэнк был обречен. Она была дурой, раз выезжая без Волка. Что, по ее мнению, произойдет?
   Ты въедешь в волчье логово, станешь приманкой для волка, Хэнк, ты просто дурак!
   - Убей ее, Харт! - закричала Белль, садясь на лошадь слева от Хэнка, справа от Шевлина, глядя вниз с покрасневшим от гнева лицом. Ее опухшие глаза полыхнули яростью. - Убей ее и покончим с ней, ради всего святого, дурак ты простодушный!
   Другой человек, все еще сидящий на лошади, нервно переводил взгляд с Шевлина на Белль и обратно.
   Шевлин слегка вздрогнул, слабое подергивание мышцы прямо под его левым глазом. Он вытащил ствол "Шофилда" изо рта Хэнка, встал, развернулся и нацелил взведенный револьвер на Белль.
   - О-о, - сказал другой дьявол.
   - Подожди, Харт! - сказала Белль, в ее глазах вспыхнул ужас.
   Шевлин выстрелил.
   Пуля пробила мертвую точку груди. Она даже не закричала, скатившись с лошади, как будто ее сзади заарканили, и с глухим стуком ударилась о землю. Она лежала неподвижно, мертвая.
   Ее краска прыгнула вперед, пронзительно ржав, затем развернулась и поскакала на юг по складке.
   "Проклятие!" - воскликнул другой всадник.
   - Вот, - сказал Шевлин, бросая "Шофилд" в кусты. "Заботится о ней. Черт, я устал слушать ее кошачий вопль.
   Он склонился над Хэнком и улыбнулся сумасшедшей улыбкой. - Что до тебя, дорогая, - в тебе есть огонь! Сегодня вечером мы устроим праздник на ранчо, так как это наша последняя ночь и все такое. Он улыбнулся другому дьяволу, который ухмыльнулся ему в ответ.
   Шевлин схватил Хэнка за руку и поднял на ноги. - А ты, моя хорошенькая катамаунта, будешь почетным гостем!
   * * *
   Была ли Мелисса Энн Торнберг его похищенной сестрой Эмили?
   Эта мысль не давала покоя Стокберну, пока он и миссис Торнбург, ее сын-полукровка Пит, старый бригадир Клелл Сейджер и еще семь мужчин скакали по пастбищу Сладко-Горького ручья, направляясь к бледной полосе холмов, вздымающихся на южном горизонте. . Они ехали разрозненной группой, низко пригнувшись в седлах, ветер щипал их шляпы и воротники рубашек.
   Стокберн ехал впереди, миссис Торнбург справа, а старый Сейгер слева. Пит следовал за матерью. Семь работников ранчо рассыпались веером позади них, образуя неровный клин, пересекающий прерию.
   Волк взглянул на женщину. Она умело села в седло своего прекрасного гнедого Моргана, длинные черные волосы рассыпались по ее плечам. На ней были перчатки и черный жилет поверх кремовой рубашки. Она привязала к талии револьвер Second Frontier Model Merwin & Hulbert калибра .44-40, засунутый в черную кожаную кобуру. Винчестерский карабин с кольцом торчал из седельных ножен. Круглая зеленая фетровая шляпа была низко надвинута ей на лоб, прикрывая глаза от палящего на запад солнца, заливавшего траву мягким лимонным светом, переходившим в сторону лосося.
   Она перевела свой кобальтовый взгляд на Волка, отвечая на его неясный взгляд своим собственным.
   Эмили?
   Он хотел задать вопрос прямо. Но сейчас было не время. Кроме того, он немного боялся ответа. Что, если она не его сестра? Может быть, даже более навязчиво - и он не ожидал, что так себя почувствует - что, если она была Эмили?
   Как вы относились к сестре, которая отсутствовала в вашей жизни столько лет? Кто, вероятно, прошел через ужасы индейского плена? И родила мальчика во время этого плена. . . ?
   Это было слишком много, чтобы думать. Кроме того, в глубине души он знал, что Мелисса Энн Торнбург и Эмили вряд ли могут быть одним и тем же человеком. Правда, миссис Торнберг была примерно того же возраста, что и Эмили, если бы она была жива, но было много женщин того же возраста, что и Эмили, с ее общими чертами лица.
   Не было?
   Мысль о том, что однажды он найдет свою сестру, была единственным другом Волка. Это добавило глубину и измерение, не говоря уже о цели, в его жизнь, которая в противном случае была бы мало чем связана с его работой. Может быть, именно это удерживало его от женитьбы, от создания семьи. Это целеустремленное стремление было его женитьбой. Он заменил ему семью.
   Нет, наверное, это было неправдой.
   Его поиски Эмили только дали ему вескую причину, чтобы не испытывать боль от сближения с кем-то снова, прекрасно зная, что он может легко предать их, как он предал Майка. Тьма внутри него сделала его недостойным глубокой дружбы и, прежде всего, любви.
   Что, если бы он наконец нашел Эмили после стольких лет? Его старый друг, квест, исчезнет. Затем он столкнется с самой Эмили. О необходимости вести переговоры о возможных отношениях с ней. . .
   Может быть, это и пугало его больше всего.
   Волк, верни свою чертову дурацкую голову к поставленной задаче, к Хэнку и Орде Дьявола, за то, что ты плакал в проповедническом вине!
   Мелисса Энн подняла правую руку и натянула поводья левой. Красавчик гнедой Морган замедлил шаг, энергично взмахивая передними лапами, резво вскидывая голову, желая продолжать бежать. Однако у миссис Торнбург была надежная рука. Лошадь остановилась.
   Вульф, Сейгер, Пит и другие остановили своих лошадей вокруг нее, скакуны фыркали, фыркали и махали хвостами в ответ на мух и вездесущих адских комаров.
   Она взглянула на Волка и дернула подбородком вперед. "Прямо за этими обрывами находится старая штаб-квартира Кавано Серкл 7. Если Орда Дьявола затаилась здесь, мы, скорее всего, найдем их там. Вместе со своим другом. . . если она еще жива".
   "Хорошо." Стокберн рассматривал утесы, поросшие кедрами и дубами, выступавшие перед ним. "Позвольте мне поехать вперед, осмотреть местность. Если они там, то, скорее всего, выставили наблюдателей. О них нужно позаботиться в первую очередь". Он посмотрел на миссис Торнберг, потом на Сагера и вытащил из багажника свой "желтый мальчик". Он указал винтовкой и сказал: "Я дам вам сигнал с вершины вон того утеса". Волк толкнул гнедого вперед.
   - Подождите, мистер Стокберн, - сказала миссис Торнберг.
   Он взглянул на нее. Она склонила голову на сына, сидящего слева от нее. "Возьмите Пита. Вам понадобится помощь.
   Стокберн нахмурился, глядя на мальчика.
   Пит направил своего стального пыльного пони вперед, его юное красивое лицо с такими же голубыми глазами, как и у его матери, не выражало ничего. - Ты понял, Ма.
   Она сказала ему что-то на диалекте лакота, который Вольф узнал как язык сиу. Она прекрасно говорила на нем плоскими гласными, твердыми согласными и примитивными тонами, которые он столько раз слышал в поисках Эмили. Слушая мать, Пит повернулся и с любопытством посмотрел на Стокберна.
   Волк не знал почему, но его уши потеплели от застенчивости.
   Мелисса Энн замолчала и повернулась к нему. Он посмотрел на нее в ответ, выражение его лица было любопытным. Но перевода не последовало, и выражение лица женщины ничего не выдавало.
   - Тогда ладно, - сказал он, глубоко вздохнув. - Пошли, Пит.
   Они направили своих лошадей к высоким холмам и логову Орды Дьявола.
  
   ГЛАВА 39 _
   Полчаса спустя Стокберн лежал плашмя на краю холма. Он вытащил охотничий нож из ножен на поясе. Сжимая обтянутую кожей рукоять, его указательный палец в перчатке был туго прижат к рукоятке. Его сердце глухо стучало, когда он ожидал смертельного удара.
   Человек, которого он заметил в бинокль, стоял прямо над ним на гребне холма. Волк наблюдал, как тень человека скользила справа налево, касаясь его, пока дьявол беспокойно копошился на вершине утеса, расхаживая на небольшое расстояние из стороны в сторону, поворачиваясь, не спуская глаз с местности к северу от старого ранчо Кавано.
   Они правильно рассчитали, что если придет беда, то она придет с севера, потому что это было направление Рая. Если бы пришла беда, она пришла бы из Рая.
   Волк свирепо усмехнулся. Так и было.
   Он почувствовал запах сигаретного дыма, который курил мужчина. Он слышал, как мужчина время от времени вздыхает, зевает. Он скучал и устал.
   Стокберн повернулся и посмотрел влево. Еще один часовой стоял на вершине утеса примерно в городском квартале на востоке. Человек прислонился к кедру, вившемуся от обрыва и образующему корявую букву Y. Волк мог видеть только силуэт человека, но дьявол, казалось, смотрел на юг, в сторону ранчо преступников. Он также, кажется, держал винтовку в руках. Он стал ленивым и небрежным.
   Волк увидел еще один силуэт на краю утеса, прямо под беспомощным дьяволом. Вторым силуэтом был Пит, у которого тоже был охотничий нож. Он уверял Стокберна, что знает, что с ним делать, что воин сиу научил его выслеживать и убивать добычу, как человеческую, так и иную. Нет никого лучше в этом, чем воин сиу.
   Когда Стокберн заметил двух часовых через свои очки, они с Питом составили план. Каждый из них взял бы часового как можно тише. Оказалось, что наблюдателей было всего два. Вольф надеялся, что это правда. Они узнают через минуту.
   Стокберн уставился на Пита. Он не мог сказать, смотрит ли мальчик на него. Вероятно, он был. Он сказал мальчику следовать его примеру.
   Стокберн поднял подбородок, чтобы посмотреть на гребень холма над ним. Мужчина только что повернулся к нему спиной, сигаретный дым паутиной падал на его правое плечо, обжигая Волку нос.
   Вот так . . .
   Волк поднялся на ноги и полез. Обрыв был крутым, меловая почва скользкой, так что первые два шага ему пришлось использовать внутреннюю часть ботинок, идя как утка. Затем он оказался на холме, прямо за наблюдательным пунктом. Услышав его, дозорный испуганно хмыкнул, выронил сигарету и начал поворачиваться.
   Стокберн схватил левый бицепс мужчины своей левой рукой, снова повернув свою добычу вперед, а затем скользнул охотничьим ножом вверх и вокруг правого плеча человека. Волк держал лезвие настолько острым, что перерезал ему горло на несколько дюймов в глубину. Как горячий нож сквозь масло, почти не было сопротивления. Он почувствовал, как кровь, густая и теплая, омыла его руку, прежде чем вытащить нож.
   Мужчина упал на колени, винтовка выпала из его рук. Он схватился за шею, задыхаясь и булькая, когда его жизненная жидкость вытекала из него гейзером, густо скапливаясь на бледной грязи вокруг его колен. Волк схватил его сзади за воротник пыльника, стащил с вершины холма и швырнул, как кучу мусора, на северную сторону.
   Стокберн повернулся как раз в тот момент, когда Пит таким же образом отбросил свою добычу.
   - Подойдет, - пробормотал Волк. - Он отлично справится. Он огляделся, удостоверившись, что другие пикеты не показались. Переведя взгляд на юг, он увидел ручей. Укрытый по-летнему зелеными деревьями и кустами, он извивался по дальнему склону утеса, примерно в четверти мили от него. За ручьем и деревьями, в чаше среди еще более меловых обрывов к югу, лежал старый Кавано Серкл 7.
   Пришло время нанести визит.
   Он перевел взгляд на север. Он не мог видеть миссис Торнбург, Сейджера и других рабочих из Биттерсвит-Крик, но знал, что Мелисса Энн следит за ним и ее сыном через подзорную трубу. Он взмахнул винтовкой, подав условленный сигнал, затем поспешил через извилину между обрывами туда, где привязал гнедого.
   Он и Пит сначала присоединились к ним, а затем подождали, пока мать мальчика, Сейджер, и остальные подъедут по старой тропе для лошадей и скота. Волк сначала увидел их пыль, потом их толкающиеся силуэты.
   - Как он? - спросила его женщина, проверяя Моргана и глядя на своего сына-полукровку, который сидел на своем пони с каменным лицом, но гордый, и ветер отбрасывал его длинные волосы назад за плечи.
   Стокберн улыбнулся парню. "Просто хорошо." Оглянувшись на женщину, он нахмурил брови и сказал: "Отсюда будет труднее. Как я уже сказал, их добрых двадцать пять. По дороге сюда я немного погонял стадо, но...
   - Продолжайте, мистер Стокберн, - сказала она, перебивая его.
   - У вас нет пса в этой драке, миссис Торнбург.
   - О, кажется, знаю, - сказала она, и ее кобальтовые глаза слабо вспыхнули.
   Сейгер, сидевший слева от нее, повернул свою седую голову и с любопытством посмотрел на нее. Другие всадники, стоявшие по бокам от них, тоже выглядели слегка заинтригованными.
   Вольф изучал женщину еще пару секунд. Его сердце ускорилось. Он почувствовал комок в горле, но списал это на беспокойство о Хэнке. Мелисса Энн удерживала его своим откровенным взглядом, глазами, которые он так старался вспомнить. . . распознавать. Они были того же цвета, что и у Эмили, но помимо этого туман времени окутывал его милую сестру мраком воспоминаний.
   "Тогда все в порядке . . ". Он развернул гнедого, толкнул вперед. Он и Пит повели стаю по тропе, отмеченной свежими отпечатками нескольких лошадей, среди которых, вероятно, были следы Белль Локвуд и его напарницы. Он огляделся на проплывающие кусты, скалы, искривленные дубы и кедры, конические холмы, наполовину ожидая найти мертвую Хэнк, убитую и брошенную, ее тело сильно изуродовано.
   Он перевел взгляд вперед, и его внутренности сжались. Что-то лежало на тропе. Он приближался к телам с ужасом, тяжелым внутри него. Он остановил гнедого и, пока остальные натягивали поводья вокруг него и позади него, в шоке уставился на четырех мертвых горожан.
   Цирюльник, мясник, владелец салуна и ливрейщик лежали мертвые в скрюченных, окровавленных грудах.
   Сразу за ними и слева лежало тело молодой женщины. Стокберн быстро спрыгнул с седла и направился туда, где Белль Локвуд смотрела в небо полуоткрытыми глазами. Кровь спутала ее рубашку, прямо между грудями. Она лежала, раскинув руки в стороны, одна нога подвернута под другую. На ее сорванцовом хорошеньком лице осталось выражение глубокого недоумения.
   - Черт, - пробормотал Стокберн, морщась. Он нежно провел пальцами по глазам Белль, закрывая их.
   Миссис Торнберг спрыгнула с седла, отдала поводья Сейгеру и опустилась на колени рядом с Волком. Она покачала головой. "Эта девушка была гнилой изнутри. Все еще . . ". Она снова покачала головой, глядя на мертвого молодого констебля. "В ней было что-то такое, что я не мог не чувствовать нежности".
   - Да, - сказал Вольф, чувствуя себя плохо.
   Белль, вероятно, была ответственна за убийство собственного отца и соучастник убийств многих других. Но, как и дама рядом с ним, он все еще питал к ней слабость в своем сердце. Вероятно, она заслужила такую смерть - пуля в сердце и оставшаяся с четырьмя своими сообщниками пища для падальщиков. Но от этого он не стал меньше сожалеть о ее смерти.
   Миссис Торнберг повернулась к Вольфу. "Что это значит?" Она взглянула на четырех мертвых горожан, а затем снова на Белль.
   "Это означает, что две фракции - город и Орда Дьявола - пересеклись друг с другом". Он выпрямился и огляделся, ища Хэнка. Нигде ее не заметив, он уставился сквозь деревья, обрамлявшие ручей, в сторону старого Круга Кавано 7. - И это, вероятно, означает, что у этих демонов есть мой партнер.
   Его голос стал низким и хриплым. Произнося эти слова, он провел пальцами по рукоятке кольта "Миротворец" в кобуре на правом бедре. Он почувствовал руку на левом предплечье. Он обернулся и увидел, что миссис Торнберг стоит рядом с ним и сочувственно смотрит на него.
   - Мы вернем ее. Она решительно кивнула. - Мы поможем тебе вернуть ее.
   - Не знаю, - сказал Вольф. "Мы вооружены".
   - Меня много раз проигрывали в вооружении, мистер Стокберн. Я сделал это так далеко. Нам просто нужен план". Она улыбнулась.
   * * *
   Три большие вороны кудахтали ей с ветки бузины. Они смеялись, высмеивая ее страдания. Ее ужас. Или, может быть, это кудахтанье было их способом слюноотделения, смакуя спелую женскую тушу, которая скоро станет их ужином.
   В правильное время суток тоже. Солнце склонялось на запад справа от нее, хотя, вероятно, оставалась еще пара часов летнего дневного света.
   Хэнк пересек ручей, веревка врезалась в ее связанные запястья. Крепко зажав другой конец веревки в правой руке в перчатке, Шевлин повел ее, дергая за собой, как волочащуюся вьючную лошадь. Иногда, когда она замедляла шаг, потому что не могла угнаться за его быстрой рысью, он сильно дергал ее, толкая вперед, и она чуть не спотыкалась о собственные ноги и не падала на колени.
   В такие моменты он поглядывал на другого человека, едущего рядом с ним, бормотал что-то ошеломленным голосом, а тот оглядывался на Хэнка, хихикал и смеялся.
   Он вытащил ее из ручья, вверх по берегу и в лес за ним. Она промокла ниже пояса. Ее ботинки были тяжелыми, промокшими и издавали сосущие звуки, когда она бежала, чтобы не отставать от своего похитителя. Промокшая юбка тяжело свисала с бедер, словно мокрая занавеска плясала вокруг бегущих ног. Шевлин обвел ее вокруг зарослей густого кустарника и поваленных деревьев. Ветки тянулись, царапая ей щеки, дергая за волосы и хватая за блузку и юбку.
   Она увидела что-то, свисающее с дерева впереди и справа от нее. Она посмотрела на него, отвела взгляд. Посмотрел еще раз и ахнул.
   Два тела висели на этой дубовой ветке. Тела двух мужчин, одетых в спортивную одежду, включая разноцветные шейные платки и кожаные чепцы, а также сильно изношенные ботинки на высоких каблуках с серебряными шпорами. Один был светловолосый, другой темноволосый с темными усами. Оба были молоды. В обоих стреляли несколько раз. Их полосатые поплиновые рубашки и жилеты были запачканы кровью. Их лица были опухшими, большие глаза мрачно смотрели из глазниц, глубоко вросших в опухшую плоть желтого цвета желтухи. Смерти.
   Их приторно-сладкий запах ударил Хэнка в ноздри. Она поморщилась, покачала головой, отвернулась от ужасной сцены. Мужчины были мертвы в течение нескольких недель.
   Кто они? Сами двое из Орды Дьявола? Скорее всего нет. Скорее всего, это были ковбои, которые пошли наперекор банде. Может быть, они наткнулись на убежище убийц, и их нужно было заставить замолчать.
   И там они висели. . .
   Хэнк, скорее всего, вскоре присоединится к ним, когда банда повеселится с ней.
   Она выбралась из-за деревьев и оказалась на открытом пространстве с грубыми постройками и загонами. До ее ушей долетали отдаленные звуки рояля и женское пение.
   Хэнк посмотрел вперед, на прыгающие фигуры Шевлина и другого человека. В дальнем конце двора ранчо стоял большой дом - двухэтажный бревенчатый дом с крыльцом на камнях. Большинство окон дома, кроме одного парадного, были заколочены. Здание имело ветхий, заброшенный вид, а двор был зарос лохматой нескошенной травой. Мужчины бездельничали на крыльце, некоторые упирались бедрами в перила крыльца или откинулись на спинки стульев, скрестив ботинки перед собой на перилах крыльца. Их было много.
   На некоторых были длинные черные плащи и угольно-черные стетсоны. Они курили и раздавали бутылки. Они могли быть работниками ранчо, бездельничающими, отдыхающими после долгого жаркого дня на пастбище.
   Только Хэнк знал, что это не так.
   Они были Ордой Дьявола. Ее затащили в их логово.
   Вороны следовали за ней, каркая, пролетая над ней в потоке вытесненного воздуха и жилистом скрипе хлопающих крыльев. Они устроились на остроконечной крыше ранчо, над крыльцом, где черти копошились, попивая ликер и слушая женщину, играющую на пианино и поющую внутри жалкого места.
   Женщина - она звучала очень молодо, с высоким, пронзительным голосом - пыталась казаться веселой, но в ее голосе была ломкость. Она была напугана. Ее голос иногда надрывался. Иногда ее пальцы опускались не на ту клавишу или нажимали не на ту клавишу, вызывая хриплое эхо.
   Хэнк не винил девушку за страх. Мужчины на крыльце выглядели противно и подло. Их лица были темными и угловатыми, глаза плоскими и тусклыми, выдавая звериную дикость. Все оказались вооружены шестизарядными автоматами. Некоторые держали винтовки, всегда начеку.
   Среди мужчин сидели три или четыре полуобнаженные женщины. Они выглядели не более счастливыми, чем звучала молодая женщина, поющая и играющая на пианино в доме. Некоторые были в синяках - почти такие же избитые, как Хэнк. Она могла видеть обесцвеченные порезы и синяки на их руках и ногах, а также на ярко разрисованных лицах.
   Хэнк вспомнил слова парикмахера о том, что город поставляет женщин для убийц. Эти девушки были теми женщинами - вероятно, проститутками из одного из больших окрестных городов, привезенными туда, чтобы развлекать Орду Дьявола в перерывах между работой. Убийцы не были добры.
   И они не будут добры к Хэнку.
   Словно в подтверждение ее слов, Шевлин остановил свою лошадь возле ветряной мельницы и резервуара для скота посреди двора ранчо и яростно дернул веревку вперед, потянув Хэнка вперед так быстро, что она потеряла равновесие, упала на землю и упала на землю. катался, стонал.
   - Что у тебя там, Харт? - позвал с крыльца один мужчина. Его плоское лицо с глубоко посаженными глазами расплылось в редкой улыбке. "Свежее мясо?"
   Харт Шевлин перекинул правую ногу через рожок седла, легко опустился на землю и повернулся лицом к Хэнку - мокрому, грязному и измученному - корчащемуся на земле.
   Он подошел к ней, его глаза были мрачными, хотя рот был искривлен в дьявольской улыбке. - Она из Уэллс Фарго. Он нагнулся, оторвал ее от земли и перекинул через правое плечо. Крякнув, он сказал: "Она убила Лестера".
   Шевлин развернулся, отнес Хэнк к цистерне, окружавшей основание ветряной мельницы, и бросил ее в воду. - Я собираюсь ее немного помыть, а потом отнесу наверх!
   Из-под воды она услышала, как свирепый главарь банды кричит остальным.
   "Когда я закончу - если от нее что-нибудь останется - остальные могут дать ей шанс!"
   Когда Хэнк отскочил от пола аквариума, высунув голову над водой, Шевлин схватил ее за волосы и потянул к себе. Она закричала, когда он вытащил ее из резервуара и снова перекинул через плечо, вода струилась по ним обоим.
   - Проходите, мальчики! Он позвал мужчин на крыльце. "Свежая плоть для логова!"
   Он рассмеялся, неся Хэнк на плече к дому, ее голова и руки свисали у него за спиной. Он был в блаженном неведении о стилете с жемчужной ручкой, который она сжимала в правом кулаке. Находясь в цистерне, она вытащила неприятную, но эффективную маленькую поросенка из сшитого вручную чехла, скрытого складками юбки.
   Она подняла голову и правую руку и издала дикий крик. Подняв руку и взмахнув ладонью над плечами убийцы, она вонзила клинок по рукоять в шею дьявола.
  
   ГЛАВА 40 _
   Шевлин хмыкнул и остановился как вкопанный. Выпрямившись, он сбросил Хэнка со спины.
   Она упала на землю с еще одним ворчанием и, подняв глаза, увидела Шевлина, спотыкающегося вперед и извивающегося, уставившегося на нее в немом потрясении, широко раскрытыми глазами и твердыми челюстями.
   Правой рукой он попытался дотянуться до ножа на затылке, возле левого плеча. Когда это не сработало, он потянулся к ножу левой рукой. Он схватил жемчужную рукоять и выдернул лезвие из шеи с другим, более громким ворчанием. Он не сводил остекленевшего, ошеломленного, разъяренного взгляда с Хэнка.
   "Что за . . . ?" - шепотом сказал один из мужчин на крыльце.
   То, что только что произошло, лишь постепенно дошло до людей на крыльце. По одному и по два они восклицали тихо, с любопытством, и поднимались из тех позы томления, которые они принимали до того, как Хэнк воткнул стилет в шею их лидера. Сапоги упали на пол крыльца. "Шпоры" звякнули. Заскрипели стулья, когда люди встали и медленно и с приглушенным интересом двинулись к перилам.
   Мокрый и грязный, почти такой же шокированный, как и Шевлин, Хэнк лежал на боку примерно в восьми футах от аквариума. Ее мокрые волосы свисали рыжими спутанными локонами на лицо. Шевлин уставился на нее, шатаясь на ногах, придерживая одной рукой кровь, хлынувшую из противной дыры на его шее.
   - Ты, - сказал он, вынимая левую руку из раны и глядя на обильно покрывающую ее кровь. Он опустил руку и пошатнулся в одну сторону, а затем назад, пытаясь остаться в вертикальном положении. Он нерешительно поднял левую руку к Хэнку. "Ты . . . маленький . . . хорек . . ".
   Поняв, что произошло, мужчины гуськом спустились по ступенькам крыльца. Возможно, они не видели, как Хэнк воткнул Шевлин стилет, но они видели результат - кровь, стекающую по спине их лидера. Они увидели Шевлина лицом к Хэнку и медленно двинулись с крыльца, но замедлили шаг, когда приблизились к нему, одни отступили, другие осторожно рассредоточились в стороны, как будто опасаясь, что неудача, постигшая их вождя, может постичь и их, также, если они подошли слишком близко.
   Двигаясь к Хэнку, люди Орды Дьявола начали формировать неровный круг вокруг нее и Шевлина, от которых они держались примерно в восьми футах. Три девушки на крыльце смотрели через перила широко открытыми глазами, настороженно зачарованно. На одной была только грязная сорочка с порванной бретелькой и несколько выцветших, заброшенных перьев в волосах. Краска на ее лице была сильно размазана, что делало ее похожей на циркового клоуна, попавшего под дождь.
   Внутри другая девушка все еще пела и играла на фортепиано со слишком большим ликованием, как будто пытаясь поднять себе настроение.
   С крыши дома три вороны наблюдали, жадно блестя черными глазами.
   Хэнк перевела взгляд на Шевлин. Он провел правой рукой по рукоятке револьвера из орехового дерева, затем снова схватил револьвер, отстегнул ремешок от курка и вытащил оружие из кожи. Остальные смотрели своими вороньими глазами, ожидая, предвкушая пулю, которая пронзит плоть Хэнка. . .
   Или, может быть, они не хотели, чтобы она умерла так быстро.
   Один или двое в ужасе нахмурили брови, быстро переводя взгляды с Шевлина на Хэнка.
   Преступник двинулся к лежащей на земле молодой женщине, хмуро глядя на лидера преступников, а затем похотливо улыбаясь Хэнку, протягивая руки и умиротворяюще разжимая ладони. - Ого, Харт. Ого, сейчас".
   - Она убила меня, - твердо сказал Шевлин. "Что . . . маленький . . . Шлюха Уэллс Фарго . . . убил меня!"
   - О, я бы не стал заходить так далеко, - сказал другой, пониже мужчина, отступая от остальных и тоже осторожно приближаясь к Хэнку. - Это всего лишь маленькая заноза, Харт. Да Лео зашьет тебя в мгновение ока, и ты будешь как новенький. Почему бы тебе не зайти внутрь? Лео, отведи Харта внутрь и зашьй его, прежде чем он истечет кровью!
   Он вернул нетерпеливый взгляд на Хэнка и зашаркал к ней, похотливая улыбка расплылась по его безволосому лунообразному лицу. Он был толстым в плечах, толстым в животе, с такими длинными руками, что они напоминали руки обезьяны.
   - Отойди от нее! Шевлин хрипло рявкнул. "Я застрелю ее!" Он поднял свой кольт и взвел курок. Его рука слегка дрогнула, и кольт опустился, как будто весил слишком много, чтобы он мог его поднять. Он снова поднял его, стиснув зубы от усилия, и прицелился стволом в голову Хэнка.
   Она закрыла глаза и опустила подбородок.
   Раздался глухой звук, как будто мускусная дыня ударилась о камень.
   Вдалеке рявкнул пистолет. Слишком далеко для пистолета Шевлина.
   Хэнк поднял взгляд, все еще окаменевший, но также озадаченный. Шевлин снова отшатнулся назад, схватившись за левое плечо и в шоке уставившись на него. Кровь сочилась между его пальцами в перчатках. Он сделал еще один шаг назад, затем плюхнулся на землю на задницу, оглядываясь в еще большем шоке.
   Кто-то сказал: "Что за . . . ?"
   Внутри ранчо девушка перестала петь. Непрекращающийся стук фортепиано наконец прекратился, несколько диссонирующих аккордов эхом отдались в воздухе.
   Грохот стал громче. Хэнк чувствовал, как под ней трясется земля.
   Раздался еще один стук. Один из мужчин, окружавших Хэнка, вскрикнул и упал.
   "В укрытие!" - крикнул другой мужчина. Потом он тоже вскрикнул, изогнулся назад и упал.
   Оружие выстрелило издалека, становясь все громче. Хэнк повернулся и посмотрел на ручей. У нее резко перехватило дыхание, когда она увидела высокого мужчину в черном сюртуке и черном сомбреро, скачущего прямо на нее на гнедом коне. Его черный галстук-платок обвился вокруг его шеи, как петля, развевающаяся на ветру.
   Серый Волк держал поводья своей лошади в зубах, когда он взвел свой револьвер "Желтого мальчика", прижал приклад к плечу и прицелился в людей, карабкающихся вокруг Хэнка.
   В добрых тридцати ярдах слева от Стокберна женщина с длинными черными волосами, в белой рубашке и черном кожаном жилете тоже мчалась ко двору ранчо. По прекрасному гнедому Моргану она выстрелила из ружья, когда лошадь взметнула комки дерна и грязи.
   С другой стороны от Стокберна стройный молодой человек низко присел над шеей пони из стальной пыли, с поводьями в зубах, стреляя из винчестера, его длинные черные волосы развевались на ветру за его черным стетсоном. Он тявкал и выл, как разъяренный индеец!
   Повернув голову еще дальше вправо, Хэнк увидел, что к двору ранчо галопом мчатся еще несколько мужчин. Глядя налево, с этого направления тоже шли другие. Они были похожи на спицы колеса, сходящиеся к центру двора ранчо, в котором Орда Дьявола тявкала и кричала, когда пули нападавших вонзались в них.
   - Укройся, Хэнк! Голос Стокберна прорезал стук копыт, крики мужчин и отрыгивание винтовок.
   Ей не нужно было повторять дважды.
   Она вскочила на ноги, пригнувшись, побежала к аквариуму, спрыгнула с пяток и нырнула через край каменного желоба в воду.
   * * *
   Стокберн сильно жевал поводья, чувствуя вкус кожи во рту. Откусывая еще сильнее, он нацелил свой винчестер на одного из карабкающихся убийц и нажал на спусковой крючок. Желтый Мальчик взвизгнул и отпрянул от его плеча.
   Дьявол с винтовкой в руках, только что опустившийся на колено перед танком, плюхнулся назад, когда пуля Вольфа пробила ему лоб. Пуля пробила заднюю половину его черепа на землю позади него. Мужчина лежал, распластавшись, и дрожал, словно в него ударила молния.
   Волк выдернул из зубов поводья и закричал: "Укрывайся, Хэнк!"
   Он сунул ленты обратно в рот, затем быстро вытащил последний стреляный патрон из казенной части "желтого мальчика" и всадил в затвор новый.
   Он скривился от ужаса, когда Хэнк вскочил на ноги прямо перед ним. Пригнувшись и оглядываясь на потрясенных убийц, пытающихся открыть ответный огонь вокруг нее, рассредоточенных перед ранчо, она побежала к резервуару. Вульф молился, чтобы один из стрелков не выстрелил в нее намеренно или по ошибке. Волк улыбнулась, когда она оттолкнулась от пяток и образовала идеальную дугу над бортом резервуара.
   Белый всплеск вырвался из аквариума, когда рыжая скрылась под водой.
   "Аттагёрл!" - завопил Волк, снова прижимая Желтоватого к своему плечу.
   Справа от него миссис Торнберг сделала два быстрых выстрела из винтовки во двор ранчо. Один снаряд подрезал руку одному убийце, развернувшемуся, чтобы открыть ответный огонь по наездникам, сгрудившимся вокруг них, приблизившись к ним со всех сторон света и нанеся им серьезный удар. Несколько других, которые все еще стояли или стояли на коленях и стреляли, тоже в замешательстве кружили, пытаясь попасть в цель.
   Дав банде попробовать собственное лекарство, люди Стокберна и Мелиссы Энн Торнбург застали врасплох и сокрушили людей Орды Дьявола. Трое как раз бежали к ранчо, намереваясь укрыться внутри.
   Волк резко остановил свою гнедую лодку возле цистерны и вложил в ножны пустой "Желтый мальчик", а затем выбросил обоих "Миротворцев". Мелисса Энн остановила свою лошадь у Волчьего гнедого, и они застрелили всех троих убегающих убийц.
   Тот, кто повернулся, чтобы выстрелить в них, поднимаясь по ступенькам, получил три пули в грудь и с криком упал на ступеньки. Двое других получили пули в спину, что Вольф счел уместным, поскольку они убили так много пассажиров поезда, пока пассажиры пытались спастись бегством от безжалостной жестокости банды.
   Один из этих двух раненых убийц вскрикнул и, пошатываясь, побрел вперед через крыльцо, черный тряпка, хлопая крыльями гигантской вороны, врезалась в закрытую деревянную дверь дома. Он щелкнул защелкой, но дверь не открылась.
   "Откройте, грязные голуби!" - причитал он девочкам, которые укрылись в доме. Он снова попробовал защелку.
   Вольф выпустил еще одну пулю 45-го калибра в затылок дьявола. Мужчина ударился лбом о запертую дверь и соскользнул вниз, пока не рухнул окровавленной кучей на забрызганный кровью пол крыльца. Он оставил длинную, широкую, вертикальную полосу крови на полубревенчатой Z-образной двери над ним.
   Волк огляделся, водя дымящимися кольтами из стороны в сторону, выискивая новые цели. Он поднял оба ствола, удерживая огонь.
   Банда была повержена - все двадцать с лишним человек лежали окровавленными кучами, перекинув конечности друг через друга. Один преклонил колени перед цистерной, лицом к ветряной мельнице, как бы в молитве, но голова и обе руки были в воде.
   Внутри резервуара Хэнк опустилась на колени рядом с мертвецом, скептически глядя на него ее опухшими, обесцвеченными глазами. Она была похожа на полуутонувшего рыжеволосого барсука.
   Стокберн продолжал осматривать двор. Только один из шайки двигался, пытаясь отползти через двор, волоча две сильно изрешеченные пулями ноги и пронзительно ругаясь. Въехав во двор рядом с Клелом Сагером, Пит спокойно добил убийцу пулей Винчестера в затылок. Семь ковбоев Горько-сладкого ручья подъехали на своих лошадях, стуча копытами, пронзительно крича, целясь дымящимися винчестерами в разбросанных мертвецов.
   Как и Стокберн, они не нашли никого, кто мог бы стрелять.
   Похоже, банда была отправлена на подобающую награду в ад.
   Волк снова посмотрел на своего промокшего напарника. - С вами все в порядке, юная леди?
   Она открыла было рот, чтобы ответить, но резко повернула голову влево от Стокберна, в сторону ранчо. "Волк, берегись!" она закричала.
   Он пригнулся, когда рядом с домом загрохотал пистолет. Пуля просвистела над его головой и отскочила от скалы позади него, у края двора.
   "Один черт еще брыкается!" Клелл Сагер взревел, когда они с Питом метнули свинец в человека, который притворялся мертвым на полу крыльца слева от двери.
   Стокберн не мог сказать, попали ли пули одного из мужчин в убийцу. Бросив заблудшую пулю в Волка, человек бросился через створку окна справа от двери и с воплем разбитого стекла исчез в доме.
   Внутри закричали спрятавшиеся девушки. Мужчина сердито закричал.
   Стокберн выругался и перекинул правую ногу через рожок седла, рухнув прямо на землю. Он быстро поднялся по ступенькам крыльца, пересек крыльцо и бросил два патрона 45-го калибра в дверную защелку, выбив ее из тяжелой панели. Выбив дверь одним сильным ударом правой ноги, он шагнул в тень, наполненную запахом немытых мужчин, табачным дымом и дешевыми духами проституток.
   Он поднял обоих Миротворцев прямо с плеч.
   Убийца смотрел на него из задней части гостиной, слева от дубовой лестницы, ведущей на второй этаж дома. Он был ранен в левое плечо. Кровь испачкала его рубашку. Он потерял шляпу, и его спутанные от пота бесцветные волосы торчали вокруг головы. Его лицо было неровным, глаза широко раскрыты и безумны от страха, гнева и боли. Его потрескавшиеся губы растянулись из-за желтых зубов.
   Он держал перед собой одну из девушек - стройную юную докси с синяком под глазом, одетую в прозрачное красное платье, гармонирующее с красными перьями в ее волосах. Слезы катились по ее бледным щекам, а накрашенные губы дрожали.
   - Я убью ее, Стокберн! Брось эти большие кольты, или я снесу ей голову с плеч!
   - Привет, Харт! - сказал Стокберн, натянуто ухмыляясь. - У меня было ощущение, что ты часть этой орды помешанных на убийствах демонов. Ты научился у своего старого наставника, Рыжего Баскома. Он хорошо тебя научил, Рыжий!
   В дни расцвета Баскома Харт Шевлин был одним из правых рук Рэда. Стокберн не видел и не слышал об убийце много лет. Харт, вероятно, охлаждал свои пятки в высокой и необрезанной Монтане или Вайоминге, пока его не призвали в Парадайз.
   "Брось кольты, Волк!" Шевлин плотнее прижал дуло револьвера к правому виску дрожащей докси.
   Девушка закричала, и ее колени подогнулись. Шевлин держал ее перед собой, только половина его головы была открыта для Стокберна.
   Вольф хотел попробовать выстрел, но не мог рискнуть. Он может ударить девушку. - Хорошо, хорошо.
   Шевлин потел и скрипел зубами. Его правая рука тряслась, когда он прижимал ствол к голове рыдающей докси. "Сейчас, Стокберн! В настоящее время!"
   "Я слышал тебя, я слышал тебя". Медленно Волк наклонился вперед, держа перед собой обоих Миротворцев стволами, направленными к полу. Он не сводил глаз с убийцы.
   Шевлин нахмурился, не сводя глаз с Волка. - Что, черт возьми, ты улыбаешься...
   В тени позади Шевлина загрохотало ружье. Он опустил обе руки вниз по бокам и, пошатываясь, качнулся вперед, тряся головой, как будто ему сломали шею. Докси вскрикнула и упала на колени. Девочки, которые прятались в тенях гостиной, с плачем подошли к ней.
   Харт Шевлин остановился в пяти футах от Стокберна и вздернул подбородок. Его глаза закатились в орбиты, показывая только белые пятна. Его колени подогнулись, и Волк отступил в сторону, когда лидер Орды Дьявола рухнул лицом на пол.
   - Хорошенькая девчонка, - сказал Вольф в тень в задней части гостиной.
   Хэнк шагнул вперед, опустив дымящийся револьвер в ее правой руке. - Спасибо, - сказала она, успокаивающе вздохнув. С ее промокшей одежды и волос стекала вода. - Я просто рад, что там был черный ход.
   Стокберн взглянул на докси, которые сгрудились на полу возле рояля, утешая малышку в красном платье. Он снова посмотрел на Хэнка, хмуро глядя на нее.
   - Знаю, знаю, - сказала она, стыдливо опустив уголки рта. - Уехать за Белль было еще одним глупым поступком с моей стороны.
   "Чуть не убили себя. . . опять таки!" Стокберн подошел к ней и поднял ее подбородок, пока ее сокрушенный взгляд не встретился с его. "Ты в порядке?"
   Она слабо улыбнулась и кивнула.
   Он наклонился вперед, чтобы чмокнуть ее в щеку. "Сумасшедший хорек".
   - Узнает ли об этом мистер Уинтроп?
   - Он мог бы, - сказал Волк, не подразумевая этого. Он повернулся к двери.
   Мелисса Энн Торнберг стояла позади него.
   Волк подошел к ней. - С вашими людьми все в порядке, миссис Торнбург?
   Она кивнула. "Скалли получила пулю в руку. Это просто рана на теле. Мистер Сагер сейчас присматривает за ним. Она с любопытством посмотрела на Волка. "Я не понимаю. Почему город был в союзе с ними? . . эти убийцы , мистер Стокберн?
   "Добрые граждане Рая были в ярости из-за того, что Северная часть Тихого океана прокладывала свои рельсы через Фарго, дальше на север. Первоначально они намеревались проложить путь от Вапетона на востоке через Парадайз. У горожан появилась надежда, обеспеченность не за горами!" Волк покачал головой. "Когда NP передумала, добрые люди Рая были связаны и полны решимости отомстить, а также богатство, в котором, как они думали, им было несправедливо отказано".
   - Даже если это означало хладнокровное убийство?
   "Поди разберись". Волк вздохнул. - Спасибо за помощь, миссис Торнбург. Он сжал ее руку. - Я очень обязан.
   - Это меньшее, что я мог сделать. Она откровенно посмотрела на него, ее темно-синие глаза блестели любовью. "Для моего брата". Уголки ее рта изогнулись в нежной улыбке. Она моргнула один раз, медленно.
   Кровь Волка оживилась, согрелась. Он никогда еще не был так переполнен эмоциями. По крайней мере, с тех пор, как умер Майк. Но это были печаль и отвращение к себе. Он проглотил комок в горле и услышал, как его дрожащий хриплый голос произнес: "Эмили... . . ?"
   Она снова улыбнулась. Она протянула руку и положила руку на его щеку. - Меня уже много лет так не называли, Генри Кайл. Я сменила имя, когда ушла из Лакота со своим мальчиком. Я больше не был тем ребенком. Столько всего произошло. Сиу называли меня Саноми . Эмили не было. Умер вместе с остальными членами моей семьи. . . или я так думал. . . пока не увидел тебя сегодня. Я сразу понял!"
   Ее улыбка стала шире. Ее мягкий, нежный голос, наполненный семейной близостью, был музыкой для его ушей. Слеза выкатилась из ее левого глаза и скатилась по щеке. - Я думаю, нам есть что наверстать - тебе и мне. Не так ли?
   Наблюдая за ними с другой стороны комнаты, Хэнк в шоке открыла рот, а затем прижала к нему руки, подавляя рыдание.
   Волк улыбнулся, сморгнул пару слезинок. Он взял руку своей давно потерянной сестры и поцеловал ее. - Думаю, да, сестренка. Думаю, да!"
   Он рассмеялся, привлек ее к себе и крепко обнял.
  
   Продолжайте читать специальный отрывок из следующего вестерна MAX O'H ARA !
  
   АДСКАЯ ЧЕЛЮСТЬ
   АВОЛФ СТОКБЕРН ,
   ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ДЕТЕКТИВ W ESTERN _ _ _ _
  
  
   В августе 2021 года!
  
  
  
  
   ГЛАВА 1 _
   Заметив проблему, Вольф Стокберн протянул правую руку через живот и отстегнул ремешок от курка "Кольта Миротворца" 45-го калибра, в кобуре которого располагалась крестовина на левом бедре. Он ослабил большую кнопку в промасленных ножнах.
   Столь же небрежно, проезжая в пассажирском автобусе "Юнион Пасифик" со скоростью около двадцати миль в час по пустынным зарослям центрального Вайоминга, он отстегнул ремешок поверх курка кольта, находящегося в кобуре, привязанной к его правому бедру. Он снова взглянул на источник своей тревоги - мужчина на сиденье у прохода, ехавший в четырех рядах впереди него, лицом к передней части автомобиля, с правой стороны прохода.
   Рядом с ним сидела пожилая пара лет шестидесяти-семидесяти, старик у стены лениво читал газету. Старуха с красным платком на седой голове, казалось, вязала. Время от времени Стокберн могла видеть кончики игл, когда она устало трудилась, сосая свои зубные протезы.
   Большинство людей не увидели бы ничего необычного в человеке, сидевшем у прохода. Он был молод и одет в дешевый костюм - может быть, одежду, которую купил у торговца. Левый плечевой шов немного потрепался, а оба плеча омеднились от солнечного света.
   На молодом человеке были круглые очки в стальной оправе и закопченные усы. Стокберн успел хорошенько его разглядеть, когда парень сел на последней остановке, примерно пятнадцать минут назад. Сразу же показалось, что с парнем что-то не так. Вольф точно не знал, что это было, но подозрения его опытного железнодорожного детектива активизировались.
   Может быть, дело было в бледном взгляде мальчишки, влажном бледном лбу под полями потрепанного котелка. Он нервничал. Прям настороженно. Напугана.
   Железный конь был еще в новинку на пограничном Западе, поэтому страх мальчика можно было объяснить тем, что он впервые ехал на большом железном приспособлении, работающем на горящем угле и кипящем паре, и двигался по двум тонким железным рельсам со скоростью неслыханная скорость - иногда до тридцати, тридцати пяти миль в час. Сорок на крутом спуске!
   Это могло быть то, что парень, которому было где-то около двадцати, испачкал свои ящики. С другой стороны, Стокберн заметил предательскую выпуклость в потрескавшемся кожаном чемодане, который ребенок носил, прижатый к его груди, как молодая мать, держащая своего ребенка.
   Вдобавок к осторожности Стокберна, минуту назад молодой человек наклонился над чемоданом и засунул в него руку. По крайней мере, так думал Стокберн, хотя, конечно, он не мог видеть ребенка полностью, так как тот сидел позади него на противоположной стороне прохода. Но у него был скромный вид через левое плечо мальчишки, и он был уверен, что мальчишка сунул руку в рукоятку.
   И он повернул голову, чтобы подозрительно заглянуть через левое плечо, его длинное непривлекательное лицо побледнело, глаза были широко раскрыты и влажны. Он был похож на ребенка, который зашел в магазин на вызов своих школьных приятелей, чтобы украсть полный карман леденцов.
   Он пробегал взглядом по дюжине или около того пассажиров, ехавших в вагоне, единственном пассажирском вагоне поезда на этом отрезке железной дороги между городом Буффало-Гэп и Уайлд-Хорс. Его глаза казались такими непроницаемыми от скрытого беспокойства, что Стокберн сомневался, что парень заметил бы, если бы он, Стокберн - крупный мужчина - стоял в проходе, нацеливая на мальчика оба своих кольта. Вульф не думал, что ребенок даже заметил, как он сидит на месте у прохода четыре ряда назад и смотрит прямо на него.
   Внушительные размеры Стокберна были не единственной отличительной чертой. У него также была отчетливая копна преждевременно седых волос, которые он носил взъерошенными, как грива лошади. Оно резко контрастировало с глубокой бронзой его грубо точеного лица. У него были тщательно подстриженные усы того же цвета. Сейчас на нем не было черного сомбреро. Она лежала слева от него, поверх брезентового военного мешка, в который упирался ствол его наклоненной магазинной винтовки Винчестер Йеллоубой 44-го калибра. Его голова была непокрыта.
   Когда мальчишка закончил беглый осмотр тренера, он повернулся лицом к передней части машины, его плечи были слишком прямыми, спина слишком прямой, а затылок слишком красный.
   Он что-то задумал.
   Стокберн начал отводить взгляд от затылка парня, затем скользнул взглядом вперед и через проход вправо, с любопытством нахмурившись. Симпатичная молодая женщина смотрела на него, улыбаясь. Она села через два ряда от него на сиденье с другой стороны вагона. Два плюшевых сиденья рядом с ней были пусты.
   Ей было лет девятнадцать или двадцать, она была одета в ярко-оранжевое дорожное платье с гофрированной талией и ярко-оранжевым жилетом, а к макушке ее взлохмаченных каштановых волос была приколота такая же фетровая шляпа, чуть больше раскрытой ладони Волка. Нефритовые камни в золотой оправе свисали с ее маленьких фарфоровых бледных ушей. Она была прекрасна, как камея викторианской девы, вырезанная из слоновой кости. Ее глубокие карие глаза блестели в ярком ясном западном свете, проникающем сквозь закопченные окна пассажирского вагона.
   Стокберн улыбнулся и отвел взгляд, как вы делаете, когда впервые замечаете, что кто-то смотрит на вас. Поначалу это заставляет вас чувствовать себя неловко, застенчиво, задаваясь вопросом, действительно ли вы тот, на кого так откровенно смотрят. Конечно, вы ошибаетесь. Взгляд Волка заставил его снова посмотреть в сторону девушки.
   Ее взгляд не дрогнул. Она продолжала смотреть на него, еще больше возбуждая его любопытство.
   Знала ли она или думала, что знала его?
   Или, возможно, она его знала, а он ее не узнал. . . ?
   Он улыбнулся еще шире, задержав ее взгляд своим откровенным взглядом, слегка смягченным недоверчивой морщинкой на коже над его длинным широким носом. Это заставило ее покраснеть, когда она стала робкой. Щеки слегка покраснели, она посмотрела вниз, а затем снова повернула голову вперед.
   Но улыбка осталась на ее сочных полных губах цвета спелых персиков. . . и, вероятно, такой же прохладный и мягкий, как не мог не представить Стокберн. На вкус они, вероятно, тоже напоминали персики.
   Он иронически усмехнулся про себя. Выкинь свой разум из канавы, старый пес, увещевал он себя. Эта девочка, вероятно, до сих пор носит волосы в косички дома, а ты достаточно взрослый, чтобы быть ей отцом - тревожное мнение, несмотря на то, что в последнее время оно становится все более и более верным.
   Стокберн снова обратил внимание на затылок парня в поношенном костюме, затем оглядел машину - быстрым взглядом украдкой. Он, вероятно, увидел больше за эти полторы секунды, чем парень в костюме за свой продолжительный.
   Вольф насчитал еще пятнадцать пассажиров. Трое были женщинами, все старше рыжеволосой камео-девушки. Двое были докси, или он не знал, как выглядят докси, даже в нерабочее время. Молодая женщина, вероятно, жена фермера, сидела прямо перед Волком и укачивала младенца, которому, как он предположил, было не больше нескольких месяцев. Она и ребенок, вероятно, направлялись к своему молодому мужу и отцу, которые, возможно, застолбили месторождение полезных ископаемых или поселились где-нибудь дальше на западе.
   Двое мужчин, одетых как ковбои, сидели почти прямо за Стокберном, тремя рядами сзади в самом конце вагона. С другой стороны прохода справа от него дремал старый джентльмен с седой бородкой. Среди остальных мужчин были проповедник и несколько человек, одетых в клетчатые костюмы барабанщиков.
   Один из них мог бы быть карточным шулером, потому что был одет несколько опрятнее, чем барабанщики, но с картоном у него, наверное, не очень хорошо получалось. Хороших можно было отличить по тому, как они себя вели - прямолинейные и гордые, обычно улыбающиеся, как будто они знали о вас какой-то секрет, и разве вам не хотелось бы узнать, в чем он заключается?
   Этот парень примерно того же возраста, что и Стокберн, с проседью в бакенбардах, повернулся боком и раскладывал карты, хмуря брови и шевеля губами, давая себе советы, как будто все еще учился ремеслу. Как и его костюм, его кольцо на мизинце, вероятно, было взято из книги желаний Монтгомери Уорд.
   Он не был грабителем поездов. Стокберн знал свое дело и обычно мог выделить грабителя поездов из толпы. По крайней мере, семь раз из десяти он мог.
   Двое мужчин позади него могли быть с парнем впереди. Он не мог рассказать об остальных, включая пожилую пару. То, что они были старой, безобидной супружеской парой, не лишало их права задерживать поезд. Стокберн арестовал Джеда и Эллу Паркер, проживших пятьдесят три года в браке, которые два с половиной года охотились на пассажирские вагоны, прежде чем он наконец их сбил.
   Они заручились помощью своего сорокатрехлетнего сына Кенни. Как говорится, он был мягок в своих мыслях, но он, мама и папа выполнили свою работу, украв часы, драгоценности, золотые пуговицы и карманные звоночки у невинных пилигримов.
   Паркеры потеряли свою ферму в Канзасе из-за железной дороги и решили отомстить, запустив альтернативный семейный бизнес. Джед и Кенни были вежливы, как церковные дьяконы. Элла, с другой стороны, проклинала синюю полосу, прыгая вверх и вниз и шипя, как дьявол, когда Стокберн застегнул браслеты на ее запястьях.
   Если детективный бизнес и дал вам одну вещь, он научил вас тому, что вы никогда не разбираетесь в людях. Даже когда вы думали, что сделали.
   Черт, девушка с камео может быть даже в сговоре с парнем с неуклюжим чемоданом. Может быть, раньше она улыбнулась Волку, потому что подозревала, чем он занимается, и пыталась, так сказать, обезоружить его. Он не думал, что она была грабительницей поездов, но он уже был удивлен и чуть не получил пулю за свою неосторожность. Он не собирался отворачиваться от хорошенькой девчонки, что не было бы тяжело, так же приятно для глаз, как и она.
   Когда поезд внезапно замедлил ход - так внезапно, что все в пассажирском вагоне превратились в человеческие складные ножи, рухнув вперед, - Стокберн не удивился. Его сердце даже не начало биться намного быстрее, чем это было, когда он просто ехал, глядя на шалфей и опунцию, выполняя задание, которое ему предстояло, - настигая убийц, которые устроили резню. бригада путеукладчиков, работающих на ветке возле гор Уинд-Ривер.
   По резкой резкости остановки Вольф понял, что машинист заблокировал тормоза. Это означало, что впереди нас ждут неприятности. Может быть, взорваны рельсы или какое-то препятствие - дерево или телеграфный столб, упавший на пути.
   Тормоза издали пронзительный визг, от которого Стокберн стиснул зубы. Сила тяжести сильно прижала его к переднему сиденью, на котором молодая мать соскользнула со своего места и упала на пол. У младенца было красное лицо, он плакал, а мать рыдала, глядя на Волка со священным ужасом в глазах.
   Поезд продолжал замедляться, брыкаться, трястись, визжать, швыряя Волка вперед и наполовину через сиденье перед ним. Ему казалось, что сзади на него сильно давит какой-то крупный мужчина, одной рукой он туго упирается ему в плечи, а другой сжимает его шею сзади. Он чертовски хотел дотянуться до одного из своих Кольтов, готовясь к тому, что, как он знал, грядет, но в этот момент гравитация переполняла его.
   - О, Боже мой, что происходит? - закричала молодая мать. Она и ребенок раздражали его.
   Внимание Стокберна разрывалось между ними и молодым парнем в начале поезда. Эта опасность пришла в себя через мгновение, когда поезд, наконец, остановился, и большой задира - гравитация - наконец ослабила свою железную хватку на спине и плечах Волка. В то время как Вольф вышел в проход, двигаясь вокруг сиденья перед ним, чтобы помочь молодой матери и ребенку, парень, которого он подозревал в придирках, вскочил со своего места.
   Он тоже шагнул в проход, но без рыцарских намерений. Он поднял старый револьвер Шофилда и отшвырнул чемодан, в котором носил его. Он выстрелил в потолок и проревел высоким, пронзительным голосом: "Это ограбление! Делай то, что тебе говорят, и тебя не отправят в ад под градом горячего свинца!"
   В то время как его слова эхом отдались в вагоне, вызвав крики дам и проклятия пассажиров-мужчин, другой мужчина - тот, что сидел впереди вагона и с той же стороны прохода, что и Вольф, - вскочил на ноги. и развернулся, издавая крик койота, когда он выстрелил в свою винтовку Винчестер старой модели. Он был тощим мальчишкой-койотом с скрюченным лицом и дьявольски прищуренными глазами.
   Стокберн раньше его не замечал. Он был такого маленького роста, что детектив не заметил его среди других пассажиров. Он сомневался, что ребенок был намного выше среднего десятилетнего ребенка. На нем была барсучья шуба и котелок, а между его тонкими, вытянутыми задними губами блестел один почти черный, сильно изогнутый передний зуб.
   - Делай, что он говорит, и заткни этого ребенка сзади! человеческий койот завопил в Стокберне. Он не мог видеть ни младенца, ни матери, но крики младенца, без сомнения, доносились до ушей всех в экипаже. Они точно напали на Стокберн. - Заткни этого пацана, или я снесу ему голову!
   Мгновенно в его руках оказались кольты-близнецы Стокберна. Он нацелил один на юношу с лицом койота, а другой на более высокого юношу в очках со Шофилдом. "Брось эти пушки, черти! Вольф Стокберн, Wells Fargo!"
   Оба юноши вздрогнули и немного отшатнулись назад. Они не ожидали такого дерзкого сопротивления.
   - С-Стокберн? - сказал очкарик в поношенном костюме. Он целился из "Шофилда" в железнодорожного детектива, но Вольф заметил нерешительность в глазах парня. Та же самая нерешительность была в глазах мальчика с лицом койота. Они могли нацелиться на него, но он одержал верх.
   На данный момент . . .
   "Уэллс. . . Уэлс Фарго . . . ?" продолжал очкастый юноша, недоверчивый, удрученный. Один из его ясных голубых глаз за очками дернулся, а длинное бледное лицо было покрыто красными пятнами.
   Юноша с лицом койота подавил опасения и сердито посмотрел на здоровенного детектива из взведенного карабина. - Мне плевать, кто вы такой, мистер Стокберн, сэр. Если ты не бросишь им двух хорошеньких кабанчиков, мы убьем тебя и всех остальных в этом проклятом поезде, включая кричащего ростка!
  
  
   ГЛАВА 2 _
   Пассажиры расположились. Во всяком случае, у большинства.
   Несколько женщин рыдали, а ребенок, все еще лежавший на полу рядом с матерью слева от Стокберна, все еще плакал. Остальные пассажиры сидели на своих местах и лишь испуганно переводили взгляды с двух вооруженных людей в передней части вагона на Стокберна, стоящего у ног матери с плачущим ребенком, примерно в центре вагона.
   Он держал оба кольта с серебряной чеканкой, нацеленными на двух головней, несущихся на него, из винтовки и кабанчика соответственно.
   - Дети, - сказал Стокберн натянуто, но достаточно громко, чтобы его можно было услышать сквозь плач ребенка, - вам осталось жить три секунды. . . опустите эти пушки и поднимите руки на уровне плеч, ладонями наружу. В поисках смертельной перемены в их глазах он скользнул взглядом между двумя потенциальными грабителями поездов. Зная, что у них слишком влажно за ушами, чтобы не дать телеграмму, когда они собираются нажать на спусковой крючок, Волк вытянул усатые губы, обнажившие большие белые зубы, и рявкнул: . . !"
   Оба юноши вздрогнули. Страх пробежал по их чертам. Их руки, держащие оружие на Волке, слегка дрожали.
   "Два . . . !" - рявкнул Стокберн.
   Опять они вздрогнули. Лица обоих мужчин были бледны, глаза широко раскрыты. Нет, они не ожидали этого. Они совсем этого не ожидали. Они рассчитывали освежевать беззащитных пассажиров так же легко, как стричь овец, а затем отправиться в ближайший город и топать там хвостами. "Фартун, поставь бутылку своего лучшего марочного дерьма и пришли сюда свою самую милую девчонку!"
   Стокберн скривил губы, чтобы составить слово " три ", но не успел произнести ни слова, прежде чем парень с лицом койота скользнул взглядом мимо Стокберна к задней части машины, крича: "Вилли! Рой! Возьми его!"
   Черный червь перевернулся в животе Стокберна, когда он увидел, как позади него двое мужчин, одетых как ковбои, вскочили со своих мест, взводя молотки своих кабанчиков.
   Ах, черт. . .
   Как любой опытный хищник, будь то человек или кто-либо другой, когда фишки были на исходе и все ставки сделаны, Вольф позволил своим инстинктам взять верх. У него была плохая ситуация, и все, что он мог сделать, это играть на шансах и надеяться, что никто из пассажиров не получил пулю.
   Он нажал на спусковые крючки обоих "Миротворцев", с удовлетворением наблюдая, как юноша в очках, который почти одновременно нажал на спусковой крючок "Шофилда", с криком отлетел к передней стене кареты. Парень с лицом койота тоже закричал, но просто выстрелил из своей винтовки в потолок, прежде чем выронить ее, как горячую картофелину, и прислониться к передней стене.
   Закрывая лицо руками, он кричал: "Убей его! Убей его!"
   Стокберн опустился на колено в проходе. Резко повернув вправо, он столкнулся с хвостом поезда, когда два "ковбоя" спустили стрелу в воздух там, где его голова была ударом сердца раньше. Все пассажиры снова кричали и кричали, а ребенок плакал еще громче, если это было возможно.
   Он намеревался сбить двух мужчин в задней части автомобиля как можно быстрее, прежде чем пассажир получит пулю. Он выстрелил в одного из них вторым патроном из правого Кольта. Мужчина дернулся назад, приобретя испуганное выражение на своем редкобородом, усыпанном красными прыщами лице, когда он выпустил еще один снаряд в воздух над головой Волка, прежде чем рухнуть, пуля Волка мгновенно окрасила нагрудник поплиновой рубашки стрелка в красный цвет.
   Вольф выстрелил во второго "панчера" следующим патроном из своего левого пистолета. Этот пацан - они все были мокрые за уши, похоже, сопляки - пригнулся и побежал к задней двери, дико стреляя из собственного пистолета. К счастью, его пуля только задела холодную дровяную печь в середине машины, а затем безвредно срикошетила через окно с северной стороны машины, вызвав крик девушки с лицом в виде булавки-камеи, но в остальном оставив ее невредимой - пока.
   Выпрямившись, Стокберн нацелил оба кольта на парня, выбежавшего через заднюю дверь, как раз в тот момент, когда парень повернулся к нему, снова подняв одну из своих двух кабанчиков. Волк пустил в мальчишку еще две пули, его "Миротворцы" яростно брыкались и ревели, из стволов вырывались дым и пламя.
   Малыш завыл и выругался, упав задницей на задний вестибюль кареты, повернулся влево и спрыгнул на землю, скрывшись из виду. Пистолет рявкнул в том направлении, откуда он исчез. Пуля пробила заднюю часть машины и попала в окно справа от Стокберна.
   Ругаясь, Волк выбежал в вестибюль. Повернув направо, он увидел, как парень сгорбился, словно получил пулю, и бежит туда, где трое других мужчин сидели на трех лошадях примерно в пятидесяти футах от поручня. Они держали поводья четырех оседланных лошадей.
   Судя по всему, это были люди, которые взорвали рельсы. Они следовали за лошадьми четырех грабителей в карете. Вернее, те четверо , что были в карете. Трое все еще были там, хотя они, вероятно, были мертвы или направлялись в ту сторону.
   Трое снаружи поезда выглядели не старше и не умнее тех четверых, с которыми Волк поменялся лидерством. Они выглядели напуганными шумом, который слышали в пассажирском вагоне, и их лошади нервно трусили. У одного человека были проблемы с усадкой своего скакуна, и он хлестал лошадь по холке киртой.
   Они все кричали, как и парень, который бежал и хромал к ним, спотыкаясь о носки своих ботинок.
   - Что, черт возьми, случилось? - крикнул один из всадников приближавшемуся к нему раненому мальчишке.
   "Уэллс. . . Фарго. . . !" - взвизгнул юноша.
   Другой всадник указал на Волка. "Смотреть!"
   Парень остановился и осторожно оглянулся через плечо на Стокберна, стоящего в дальнем углу вестибюля, направив правый кольт на группу, а другой симпатичный кабанчик держал прямо вниз в левой руке. Стокберн изобразил холодную ухмылку и уже собирался прикончить хромающего гада, когда из кареты пронзительно закричала девушка.
   Его сердце подпрыгнуло. Он забыл, что оставил этого рыжеволосого чертенка с мертвым передним зубом еще живым.
   Он опустил свой правый Миротворец и побежал обратно в машину, шагнув вправо, чтобы открытая дверь не освещала его сзади. Хорошо, что старые привычки трудно умирают, иначе Волк был бы тем, кто умирает тяжело.
   Рядом с передней частью кареты грохнула пушка. Пуля с визгом отлетела от правой щеки Стокберна на ширину кошачьих усов и вонзилась в переднюю часть грузового вагона, следовавшего за пассажирским вагоном.
   Стокберн поднял свой кольт, но не стрелял.
   Гнусный маленький дьявол с рыжеватыми волосами и мертвым передним зубом держал перед собой хорошенькую девушку с булавкой-камеей, обвив левой рукой ее бледную шею. Он держал карабин в правой руке, поднял его одной рукой и нацелил на Стокберна. Плюнув, он проревел: "Я забираю девушку, большой мужчина! Ты пойдешь за мной, она будет приманкой для волка!
   Парень попятился, потянув девушку за собой к входной двери кареты, удерживая ее перед собой. Она в ужасе уставилась на Стокберна, стоящего в другом конце вагона.
   Шляпа свисала набок, прилипая к спутанным волосам, частично выпавшим из пучка. На левой щеке поднялся красный рубец. Рыжеволосый дьявол дал ей пощечину. Ее рот был открыт, но она ничего не сказала. Она была слишком напугана, чтобы говорить.
   Ярость пронзила Стокберна.
   Когда ребенок вытащил девочку из передней двери кареты, а затем стащил ее с вестибюля, Волк бросился вперед с криком: "Все лечь!" Он спрятал оба кольта в кобуры и схватил винтовку Винчестер с того места, где она лежала на полу перед сиденьем, на котором он сидел. Он был рад видеть, что молодая женщина с ребенком выглядит относительно невредимой.
   Она сидела, сгорбившись, у левой стены кареты, качала все еще плачущего младенца на руках и тихо напевала перепуганному младенцу, пока по ее щекам текли слезы.
   Стокберн всадил патрон в затвор Винчестера Йеллоубоя в медных штанах и зашагал по центральному проходу. Пассажиры мрачно перешептывались между собой, а другой ребенок плакал, и старушка со стариком плакали, а старик утешительно похлопывал ее по плечу.
   Вольф вышел через парадную дверь кареты, повернулся вправо и опустился на колено. Песочноволосый чертенок бежал к трем мужчинам верхом, увлекая за собой хорошенькую девчонку. Молодой разбойник, которого тренировал Стокберн, подбирал стремя и прыгал на противоположной ноге, безуспешно пытаясь получить седло и рыдая от усилия, требуя помощи от других.
   - Осторожно, Райли! - крикнул один из всадников, указывая на Волка.
   Райли остановилась и развернулась. Он яростно притянул девушку к себе и, прищурившись, посмотрел на Стокберна, показывая мертвый передний зуб, и выплюнул: - Я же говорил, что убью ее, и я убью ее, если ты не... ой! ребенок взвыл.
   Девушка повернулась к нему лицом и наступила одним из своих черных полусапожек на высоких каблуках на носок его правого ботинка. Парень зажмурил глаза и подпрыгнул на здоровой ноге, прежде чем снова резко открыть глаза и ударить тыльной стороной правой руки по левой щеке девушки.
   Раздался резкий шлепок руки по плоти.
   Девушка закричала, развернулась и упала, резко закрутив свое ярко-оранжевое платье.
   - Я убью тебя за это, - проревел Райли, поднимая свой винчестер, его лицо покраснело от ярости. "Я наделаю в тебя столько дыр, что твой старый богатый папочка даже не узнает тебя, ты, шлюха МакКрей!"
   - Не делай этого, сынок сатаны! Волк сузил один глаз, когда нацелился на Желтого мальчика.
   Возмущенный тем, что на него напала девушка, которую он пытался похитить, маленький дьявол, казалось, забыл о своем более грозном противнике с Винчестером.
   "Подними этот карабин на одну ресницу выше, и я отправлю тебя обратно к дьяволу, который тебя породил!"
   Райли снова перевел взгляд на Стокберна, его глаза сузились до щелочек. Медленная, злобная улыбка расползлась по его губам. "Мой отец - Крег Хеннесси. Да, Хеннесси. Возьми? Теперь понятно?" Парень дважды тряхнул головой, как будто Стокберн должен был узнать имя. - Если вы выстрелите в меня, вас обрушит на вас ад, мистер. Как целое стадо диких лошадей!" Он снова повернул свои прищуренные глаза демона к девушке, которая испуганно смотрела на него снизу вверх. "Эта маленькая ведьма только что поразила меня. Думает, что она такая, потому что она Маккрей! Вы только что разбили "Хеннесси" и вот-вот увидите, что произойдет, когда даже наглый Маккрей нажмет...
   Стокберн нажал на курок "Желтого мальчика". У него не было выбора. Ни за что, черт возьми, пацан не собирался убивать девушку. Маленькая змея была не только коровьей дурой, но и ядовитой подлостью. И из-под контроля.
   Желтый Мальчик взбрыкнул и заревел.
   Пуля пробила плечо парня и развернула его лицом к Стокберну. Райли выстрелил из карабина мимо девушки, пуля взметнула пыль за ее спину. Она ахнула и опустила голову, зажав уши руками.
   Держа винтовку в одну сторону под углом вниз, он вытянул другую руку в другую сторону, как будто для равновесия. Парень взглянул на кровь, пузырившуюся у него на плече, когда он отшатнулся назад, камни и маленькие клубы пыли были подняты его сильно изношенными ботинками. На его лице отразилось полное потрясение, нижняя челюсть отвисла, рот образовал широкую, почти идеальную букву О.
   Все еще стоя на одном колене, Стокберн выбросил стреляную гильзу из казенной части "Желтого мальчика", латунная гильза с грохотом упала на пол вестибюля позади него. Он всадил новый патрон в казенную часть и навел прицел на грудь парня, когда из ствола вырвался серый дым. - Бросай, - приказал он. - Или следующий навсегда.
   Райли посмотрела на него в ответ. Парень еще раз взглянул на свое плечо, а затем снова посмотрел на Стокберна. Шок на его лице постепенно исчез, сменившись прежним выражением злобной ярости. Стиснув челюсти, он мрачно усмехнулся и сказал: "Вы покойник, мистер!"
   Одной рукой он взвел карабин, затем взял его обеими руками, склонился над ним и нацелил ствол на Вольфа, который всадил в грудь парня еще два патрона 44-го калибра. Снаряды подхватили тощего мальчишку и отбросили его на два фута назад, приземлившись на спину.
   Девушка закричала.
   Парень корчился, как жук на булавке, выгибая спину, скрежеща каблуками по грязи и гравию. Он шипел, как умирающая гадюка, щелкал челюстями, как пойманный в ловушку койот. Он поднял голову, чтобы посмотреть на Волка, и пронзительно выругался, его ругательства становились все менее и менее яростными по мере того, как кровь вытекала из него и скапливалась на камнях и шалфее под ним.
   Наконец, его голова опустилась на землю.
   - Мертвец, - прохрипел он, грудь резко вздымалась и опускалась. "Ой . . . Вы . . . мертвец . . ".
   Его окровавленная грудь замерла. Его голова медленно покатилась набок, а тело расслабилось на гравии и шалфее.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"