Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Охота агентов Цру за террористами

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   ГЛАВА ОДИН
  
  
   9 декабря
   23:45 по ливанскому времени (16:45 по восточному поясному времени)
   Южный Ливан
  
   - Слава Богу, - сказал молодой человек. "Похвали его. Похвали его."
   Он сделал долгую затяжку сигаретой, его рука дрожала, когда он потянулся ко рту. Он не ел двенадцать часов. Последние четыре часа мир вокруг него был полностью черным. Он был водителем грузовика, умел управлять самыми большими грузовиками, и на этом он проехал через границу из Сирии, затем через холмистую ливанскую сельскую местность, медленно двигаясь по извилистым дорогам с выключенным светом на всем пути.
   Это была опасная поездка. Небо было заполнено беспилотниками, вертолетами, самолетами-шпионами и бомбардировщиками - российскими, американскими и израильскими. Любой из них мог заинтересоваться этим грузовиком. Любой из них может решить уничтожить грузовик, и сделать это без особых усилий. Он ехал всю дорогу, ожидая, что в любой момент в него без предупреждения попадет ракета, превратив его в пылающий скелет, сидящий внутри сгоревшей стальной реликвии.
   Теперь он только что вывел грузовик на длинную узкую дорожку и припарковал его под навесом. Навес, поддерживаемый деревянными ножками, был сделан так, чтобы с неба он выглядел как типичный лесной покров - на самом деле его вершина была покрыта густым кустарником. Его расположение было именно там, где они сказали.
   Он заглушил грузовик, двигатель пыхтел и рыгал, черный дым валил из трубы со стороны водителя, когда машина выключалась. Он открыл дверцу кабины и спустился вниз. Как только он это сделал, отряд тяжеловооруженных людей материализовался, как призраки, появившись из окрестных лесов.
   " Ас салам алейкум", - сказал молодой водитель грузовика, когда они подошли.
   " Ва алейкум салам", - сказал глава ополчения. Он был высоким и крепким, с густой черной бородой и темными глазами. Лицо его было суровым - в нем не было сострадания. Он указал на грузовик. - Это оно?
   Молодой человек еще раз неуверенно затянулся сигаретой. Нет, почти сказал он. Это какой-то другой грузовик. Этот ничего.
   - Да, - сказал он вместо этого.
   - Вы опоздали, - сказал лидер милиции.
   Молодой человек пожал плечами. - В таком случае вам следовало сесть за руль.
   Лидер уставился на грузовик. Это было похоже на типичный тягач с прицепом - возможно, что-то с пиломатериалами, или мебелью, или продуктами. Но это не так. Милиционеры тут же приступили к работе, двое поднялись по задней лестнице наверх, двое стали на колени внизу. У каждого мужчины была отвертка на батарейках.
   Быстро двигаясь, они один за другим выкрутили винты, которые скрепляли тягач с прицепом. Через несколько мгновений они оторвали от борта большой кусок алюминиевого листа. Мгновение спустя они сняли со спины более узкую простыню. Потом они работали с другой стороны, где водитель их уже не мог видеть.
   Он повернулся и посмотрел на ночные склоны холмов и лес. Сквозь тьму он мог видеть огни деревни, мерцающие в нескольких милях от него. Красивая страна. Он был очень рад быть здесь. Его работа была сделана. Он не был милиционером. Он был водителем грузовика. Они заплатили ему, чтобы он пересек границу и забрал этот грузовик.
   Он тоже был не из этого края - жил далеко на севере. Он понятия не имел, что эти люди предприняли для его возвращения домой, но ему было все равно. Избавившись от адской машины, которую он только что вел, он бы с радостью ушел отсюда пешком.
   Фары освещали узкую изрытую колеями дорогу, целый ряд фар. Через несколько секунд появилась очередь из трех черных внедорожников "Мерседес". Двери открылись одновременно, и из каждой машины высыпали вооруженные люди. У каждого была тяжелая винтовка или пулемет. Задняя дверь среднего вагона открылась последней.
   Из внедорожника вылез крупный мужчина с седой бородой и в очках. Он опирался на узловатую деревянную палку и ходил заметно прихрамывая - последствия покушения на жизнь этого человека два года назад, взорванного заминированным автомобилем.
   Молодой водитель сразу узнал этого человека - он, безусловно, был самым известным человеком в Ливане и хорошо известен во всем мире. Его звали Абба Кассем, и он был абсолютным лидером "Хизбаллы". Его авторитет - в вопросах военных операций, социальных программ, отношений с иностранными правительствами, преступления и наказания, жизни и смерти - был непререкаем.
   Его присутствие заставило водителя нервничать. Это началось внезапно, как тошнота. Да, это были нервы, связанные с встречей с любой знаменитостью. Но дело было не только в этом. Присутствие Касема означало, что этот грузовик - чем бы он ни был - важен. Гораздо важнее, чем думал водитель.
   Кассем подковылял к водителю грузовика, окруженный его телохранителями, и неловко обнял его.
   - Мой брат, - сказал он. - Вы водитель?
   "Да."
   "Аллах вознаградит вас".
   "Спасибо, Сайид", - сказал водитель, назвав его почетным титулом, предполагая, что Касем был прямым потомком самого Мухаммеда. Водитель вряд ли был набожным мусульманином, но такие люди, как Касем, похоже, получали удовольствие от таких вещей.
   Они повернулись вместе. Мужчины уже закончили снимать обшивку из листового металла с грузовика. Теперь настоящий грузовик был раскрыт. Передняя его часть была такой же, как и казалась - кабина грузовика с прицепом, окрашенная в темно-зеленый цвет. Длинная задняя часть грузовика представляла собой плоскую двухцилиндровую платформу для запуска ракет. Внутри каждого из пусковых цилиндров находилась большая серебряная ракета, блестящая и металлическая.
   Две части грузовика были отдельными и независимыми друг от друга, но были соединены гидравлической системой посередине и стальными цепями по бокам. Это объясняло, почему грузовиком было трудно управлять - задняя часть не была прикреплена к передней так плотно, как хотелось бы водителю.
   "Транспортно-монтажная пусковая установка, как они ее называют", - сказал Касем, объясняя водителю, что он только что сюда привез. - И только один из многих, которые Совершенный счел нужным принести нам.
   "Да?" - сказал водитель.
   Касем кивнул. "О, да."
   - А ракеты?
   Касем улыбнулся. Это была блаженная и спокойная улыбка святого. "Очень современное вооружение. Длинная дистанция. Точнее, чем что-либо в этом мире. Более мощный, чем мы когда-либо знали. Даст Бог, мы воспользуемся этим оружием, чтобы поставить наших врагов на колени".
   "Израиль?" - сказал водитель. Он чуть не подавился этим словом. Ему захотелось прямо сейчас отправиться на север.
   Кассем положил руку на плечо водителя. "Бог велик, брат мой. Бог велик. Очень скоро все точно узнают, насколько это здорово".
   Он отступил, хромая к ракетной установке. Водитель смотрел ему вслед. Он в последний раз затянулся сигаретой, которую выкурил до нитки. Ему стало немного лучше, спокойнее. Эта работа была окончена. Эти маньяки могли бы начать новую войну, если бы захотели - она, скорее всего, не дошла бы до севера.
   Касем обернулся и посмотрел на него. - Брат, - сказал он.
   "Да?"
   - Эти ракеты - секрет, знаете ли. Никто не может о них слышать".
   Водитель кивнул. "Конечно."
   - У тебя есть друзья, семья?
   Водитель улыбнулся. "Я делаю. Жена, трое детей. Маленькие. У меня еще есть мама. Меня хорошо знают в моем селе и близлежащих районах. я играл на скрипке так как я был очень молод, и все требуют от меня песни".
   Он сделал паузу. "Это полноценная жизнь".
   Сайид кивнул, немного грустно.
   "Аллах вознаградит вас".
   Водителю это не понравилось. Это был второй раз, когда Касем упоминал о такой награде. "Да. Спасибо."
   Рядом с Касемом двое здоровяков сняли с плеч винтовки. Через секунду они уже держали их наготове, нацелив на водителя.
   Водитель почти не двигался. Это казалось неправильным. Это происходило так быстро. Сердце стучало в ушах. Он не чувствовал своих ног. Или его руки. Даже губы онемели. На секунду он попытался подумать о том, чем мог их оскорбить. Ничего такого. Он ничего не сделал. Все, что он сделал, это пригнал сюда грузовик.
   Грузовик... был секретом.
   - Подожди, - сказал он. "Ждать! Я никому не скажу".
   Кассем покачал головой. "Всезнающий видел твою хорошую работу. Он откроет тебе врата Рая сегодня же вечером. Это мое обещание вам. Это моя молитва".
   Слишком поздно водитель бросился бежать.
   Мгновение спустя он услышал громкий ТРЕК выстрела первого ружья.
   И он понял, когда земля устремилась ему навстречу, что вся его жизнь была напрасной.
  
  
   ГЛАВА ВТОРАЯ
  
  
   11 декабря
   9:01 утра по восточному стандартному времени
   Овальный кабинет
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
   Сьюзен Хопкинс почти не могла поверить своим глазам.
   Она стояла на ковре в гостиной Овального кабинета - удобные кресла с высокими спинками убрали из-за утреннего празднества. Тридцать человек заполнили комнату. Рядом с ней стояли Курт Кимбалл и Кэт Лопес, а также Хейли Лоуренс, ее министр обороны.
   Все сотрудники резиденции Белого дома были здесь по ее настоянию: шеф-повар, официанты, домашний персонал, смешанные с другими приглашенными гостями - директорами Национального научного фонда, НАСА и Службы национальных парков, и это лишь некоторые из них. Здесь была горстка представителей СМИ, а также два или три тщательно отобранных оператора. Там было много агентов Секретной службы, выстроившихся вдоль стен и рассыпавшихся среди толпы.
   На большом телевизионном мониторе, установленном у дальней стены, Стивен Лиф, человек, которого Сьюзен могла ожидать никогда не увидеть во плоти, пока не закончится ее президентский срок, собирался принести вице-президентскую присягу. Стивен был далеко не в преклонном возрасте, в круглых очках, как сова, с седыми и редеющими волосами, падающими на макушку черепа, как беспорядочно отступающая армия. У него было смутно грушевидное тело, спрятанное в синем костюме от Армани в тонкую полоску за три тысячи долларов.
   Сьюзан давно знала Стивена. Он был бы ее главным соперником на последних выборах, если бы не заступничество Джеффа Монро. До этого, во времена ее правления в Сенате, он был лояльной оппозицией через проход от нее, умеренным консерватором, ничем не примечательным - упрямым, но не сумасшедшим. И он был хорошим человеком.
   Но он также был и не той партией, и за это она подверглась резкой критике со стороны либеральных кругов. Он был помещичьей аристократией, со старыми деньгами, человеком Мэйфлауэра, самым близким к дворянству в Америке. Одно время он, казалось, думал, что стать президентом - его право по рождению. Не в стиле Сьюзен - титулованным аристократам, как правило, не хватало общих черт, которые помогали вам общаться с людьми, которым вы якобы должны были служить.
   Это было показателем того, насколько глубоко Люк Стоун проник в ее кожу, что она вообще считала Стивена Лифа. Он был идеей Стоуна. Стоун в шутку рассказал ей об этом, когда они вдвоем лежали на ее большой президентской кровати. Она вслух размышляла о возможных кандидатах в вице-президенты, а потом Стоун сказал:
   "Почему не Стивен Лиф?"
   Она чуть не рассмеялась. "Камень! Стивен Лиф? Ну давай же."
   - Нет, я серьезно, - сказал он.
   Он лежал на боку. Его обнаженное тело было худым, но твердым, как камень, точеным и покрытым шрамами. Толстая повязка все еще покрывала его недавнее пулевое ранение - она прилегала к туловищу с левой стороны. Различные раны ее не беспокоили - они делали его сексуальнее, опаснее. Его темно-синие глаза наблюдали за ней из глубины обветренного лица человека Мальборо, на губах играла полуозорная улыбка.
   "Ты прекрасна, Стоун. Как древнегреческая статуя с повязкой. Но, может быть, вам лучше позволить мне подумать. Ты можешь просто полулежать там, выглядя красиво".
   "Я брал у него интервью на его ферме во Флориде, - сказал Стоун. "Я спрашивал его, что он знает о Джефферсоне Монро и фальсификации выборов. Он пришел ко мне очень быстро. И он хорошо обращается с лошадьми. Нежный. Это должно что-то значить".
   - Я буду иметь это в виду, - сказала Сьюзен. "В следующий раз я ищу работника ранчо".
   Стоун покачал головой, но продолжал улыбаться. "Страна расколота, Сьюзан. Недавние события обострили чувства как никогда. Вы все еще в порядке, но у Конгресса самые низкие рейтинги одобрения в американской истории. Если верить опросам, то и политики, и Талибан, и Церковь Сатаны имеют одинаковый процент американцев. Юристы, IRS и итальянская мафия имеют гораздо более высокие показатели одобрения".
   - И ты так говоришь, потому что...
   "Потому что сейчас американский народ хочет, чтобы правые и левые, либеральные и консервативные немного объединились и начали что-то делать от имени этой страны. Дороги и мосты нужно восстанавливать, система поездов принадлежит музею, государственные школы разваливаются, а новый крупный аэропорт мы не строили почти тридцать лет. Мы занимаем тридцать второе место по здравоохранению, Сьюзен. Это низко. Неужели перед нами еще тридцать одна страна? Потому что, говорю вам, я объехал весь мир, а хорошие страны закончились в двадцать один или двадцать два года. Это ставит нас позади группы плохих".
   Она вздохнула. "Если бы у нас была поддержка со стороны консерваторов, мы могли бы провести мой инфраструктурный пакет..."
   Он коснулся ее лба. "Теперь ты используешь свою лапшу. Лиф провел восемнадцать лет в сенате. Он знает игру, как никто другой".
   - Я думала, что политика - это не твое, - сказала она.
   "Это не."
   Она покачала головой. - Вот что меня пугает.
   Он начал двигаться к ней. "Не бойся. Я скажу тебе, что мне нравится".
   "Скажи."
   "Приступаю к физическим нагрузкам", - сказал он. - С кем-то вроде тебя.
   Теперь она стряхнула с себя воспоминания, на ее лице блеснул призрак улыбки. Там она немного побродила. На телеэкране Стивен Лиф готовился принести присягу. Это происходило в ее старом кабинете в Военно-морской обсерватории. Она хорошо помнила комнату и дом. Это был красивый особняк с башнями и остроконечными крышами в стиле королевы Анны 1850-х годов на территории Военно-морской обсерватории в Вашингтоне, округ Колумбия. На протяжении десятилетий он был официальной резиденцией вице-президента США.
   Она обычно стояла у большого эркера, который был виден на мониторе, и смотрела на красивые холмистые лужайки кампуса Военно-морской обсерватории. Полуденное солнце проникало в это окно, играя в невероятные игры со светом и тенью. В течение пяти лет она жила в этом доме в качестве вице-президента. Ей нравилось там, и она бы с удовольствием вернулась, если бы могла.
   В прежние дни днем и вечером она выходила на пробежку по территории обсерватории со своими людьми из секретной службы. Те годы были временем оптимизма, ярких речей, встреч и приветствий тысяч полных надежд американцев. Казалось, что это было целую жизнь назад.
   Сьюзен вздохнула. Ее мысли блуждали. Она вспомнила день нападения на гору Везер, жестокость, которая выкинула ее из счастливой жизни вице-президента в бушующую суматоху последних нескольких лет.
   Она покачала головой. Нет, спасибо. Она не будет думать о том дне.
   Через зеркало на небольшом возвышении стояли двое мужчин и женщина. Фотографы слонялись вокруг, как комары, фотографируя их.
   Один из мужчин на помосте был невысоким и лысым. Он носил длинную одежду. Это был Кларенс Уоррен, главный судья Соединенных Штатов. Женщину звали Джуди Лиф. На ней был ярко-синий костюм. Она улыбалась от уха до уха и держала в руках открытую Библию. Ее муж, Стивен, положил левую руку на Библию. Его правая рука была поднята. Лифа часто считали угрюмым, но даже он немного улыбался.
   "Я, Стивен Дуглас Лиф, - сказал он, - торжественно клянусь, что буду поддерживать и защищать Конституцию Соединенных Штатов от всех врагов, внешних и внутренних".
   "Что я буду нести истинную веру..." - подсказал судья Уоррен.
   "Что я буду нести истинную веру и верность тому же самому", - сказал Лиф. "Что я добровольно беру на себя это обязательство и что я буду добросовестно и добросовестно исполнять обязанности должности, на которую собираюсь вступить".
   "Помоги мне, Боже, - сказал судья Уоррен.
   "Помоги мне, Боже, - сказал Лиф.
   В голове Сьюзен возник образ - призрак из недавнего прошлого. Мэрибет Хорнинг, последний человек, принявший эту клятву. Она была наставником Сьюзан в Сенате и чем-то вроде наставника на посту вице-президента. С ее худенькой, маленькой фигурой и большими очками она была похожа на мышь, но рычала, как лев.
   Потом ее сбили и убили из-за... чего? Ее либеральная политика, можно сказать, но это неправда. Людей, убивших ее, не волновали политические разногласия - их волновала только власть.
   Сьюзен надеялась, что теперь страна сможет преодолеть это. Она наблюдала за Стивеном на мониторе телевизора, обнимающим его семью и других доброжелателей.
   Доверяла ли она этому мужчине? Она не знала.
   Будет ли он пытаться убить ее?
   Нет. Она так не думала. У него было больше целостности, чем это. Она никогда не видела, чтобы он был закулисным, пока она была в Сенате. Она предположила, что это было началом - у нее был вице-президент, который не стал бы пытаться ее убить.
   Она представила репортеров из New York Times и Washington Post , задающих вопросы: "Что вам нравится в Стивене Лифе как вашем новом вице-президенте?"
   - Ну, он не собирается меня убивать. Я чувствую себя довольно хорошо по этому поводу".
   Затем рядом с ней оказалась Кэт Лопес.
   "А, Сьюзен? Давайте подведем вас к микрофонам, чтобы вы могли поздравить вице-президента Лифа и сказать ему несколько слов поддержки".
   Сьюзан вырвалась из задумчивости. "Конечно. Это хорошая идея. Вероятно, он сможет их использовать.
  
  
   В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ
  
  
   23:16 по израильскому времени (16:16 по восточному поясному времени)
   Голубая линия, израильско-ливанская граница
  
   "Не слушай лжецов, неверующих", - прошептал семнадцатилетний мальчик.
   Он глубоко вздохнул.
   "Боритесь с ними изо всех сил. Сражайтесь с ними, чтобы Аллах наказал их вашими руками, опозорил их и дал вам победу над ними".
   Мальчик был так же закален в боях, как и они. В пятнадцать лет он оставил свой дом и семью и присоединился к Армии Божьей. Он перебрался в Сирию и провел последние два года, сражаясь улица за улицей, лицом к лицу, а иногда и врукопашную, против отступников ДАИШ, которых на Западе называют ИГИЛ.
   Даеш не боялся смерти - более того, они приветствовали смерть. Многие из них были пожилыми чеченцами и иракцами, которых очень трудно убить. Первые дни противостояния им были кошмаром, но мальчик выжил. За два года он провел много сражений и убил много людей. И он многое узнал о войне.
   Теперь он стоял в черной тьме на склоне холма на севере Израиля. Он балансировал противотанковым гранатометом на правом плече. В молодые годы такая тяжелая ракета вонзалась ему в плечо, и через короткое время у него начинали болеть кости. Но теперь он был сильнее. Его вес уже не производил на него большого впечатления.
   Вокруг него была небольшая группа деревьев, а совсем рядом группа коммандос лежала на земле, наблюдая за проезжей частью под ними.
   "Пусть те, кто сражается на пути Аллаха, продают жизнь этого мира за другой", - сказал он очень тихо, себе под нос. "Тот, кто сражается на пути Аллаха, будь он убит или победит, получит огромную награду".
   "Абу!" - свирепо прошептал кто-то.
   "Да." Его собственный голос был спокоен.
   "Замолчи!"
   Абу глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
   Он был экспертом по противотанковым ракетам. Он выстрелил из них так много и стал так точен с ними, что стал теперь очень ценным человеком. Это было то, что он узнал о войне. Чем дольше вы жили, тем больше навыков вы накапливали и тем лучше становились в бою. Чем лучше вы становились, тем более ценным вы были, и все больше шансов остаться в живых. Он знал многих, кто недолго продержался в бою - неделю, десять дней. Он встретил человека, который умер в первый же день. Если бы они продержались хотя бы месяц, все стало бы яснее...
   "Абу!" - прошипел голос.
   Он кивнул. "Да."
   "Готовый? Они идут."
   "Хорошо."
   Он занимался своими делами, расслабленный, словно просто тренировался. Он поднял ракетницу и разложил приклад. Он провел левой рукой по длине ствола, слегка, легко, пока цель не появилась в поле зрения. Ты не хотел, чтобы твоя хватка была слишком крепкой и слишком быстрой. Указательный палец правой руки ласкал спусковой механизм. Он поднес прицел к лицу, но не к глазу. Ему нравилось, чтобы его глаза были свободны до последнего момента, чтобы он мог получить полную картину, прежде чем сосредоточиться на деталях. Его колени слегка согнуты, спина слегка выгнута.
   Теперь он мог видеть свет от колонны, которая справа от него за склоном холма приближалась по дороге. Огни устремились вверх, отбрасывая странные тени. Через несколько секунд он услышал гул двигателей.
   Он сделал еще один глубокий вдох.
   - Спокойно... - сказал строгий голос. "Устойчивый."
   "Господь Аллах", - сказал Абу, и теперь его слова звучали быстро и громче, чем раньше. "Направляй мои руки и мои глаза. Позволь мне принести смерть твоим врагам во имя твое и во имя твоего самого любимого пророка Мухаммеда и всех великих пророков всех времен".
   Из-за поворота появился первый джип. Круглые фары теперь были ясны, рассекая ночной туман.
   Мальчик Абу мгновенно застыл под тяжестью тяжелого орудия. Он приложил правый глаз к прицелу. Появились машины в очереди, большие, как будто он мог протянуть руку и коснуться их. Его палец напрягся на спусковом крючке. Дыхание перехватило у него в горле. Он больше не был мальчиком с ракетницей - он и гранатомет слились воедино, став единым целым, машиной для убийств.
   Вокруг его ног люди двигались, как змеи, ползя к проезжей части.
   - Спокойно, - повторил голос. - Вторая машина, понимаешь?
   "Да."
   В его прицеле второй джип был ПРЯМО ТАМ. Он мог видеть силуэты людей внутри него.
   - Это легко, - прошептал он. "Это так просто... Спокойно..."
   Прошло две секунды, Абу медленно водил гранатометом справа налево, следуя за целью, не колеблясь.
   "ОГОНЬ!"
  
   * * *
  
   Для Авраама Голда это была та часть, которую он ненавидел.
   Ненависть было неправильным словом. Он боялся этого. В любую секунду, подойду прямо.
   Он всегда говорил здесь. Он слишком много говорил. Он чувствовал, что ляпнет что угодно, лишь бы пройти мимо этого места. Он сделал долгую затяжку сигареты - против правил курить в патруле, но это было единственное, что его расслабило.
   "Покинуть Израиль?" он сказал. "Никогда! Израиль - мой дом отныне и навсегда. Я поеду за границу, конечно, но уехать? Как я мог? Мы призваны Богом жить здесь. Это Святая Земля. Это земля, которая была обещана".
   Аврааму было двадцать лет, он был капралом Армии обороны Израиля. Его бабушка и дедушка были немцами, пережившими Холокост. Он верил каждому слову, которое говорил. Но для его ушей это все еще звучало глухо, как банальная телевизионная реклама поселенцев.
   Он был за рулем джипа, который ехал третьим в ряду из трех. Он взглянул на девушку, сидящую рядом с ним. Дарья. Боже, она прекрасна!
   Даже с ее коротко подстриженными волосами, даже с ее телом, чопорно прикрытым мундиром. Это была ее улыбка. Осветил бы небо. И ее длинные ресницы - как у кошки.
   Ей нечего делать здесь, на этой... ничейной земле. Особенно с ее взглядами. Она была либералкой. В ЦАХАЛе не должно быть либералов, решил Авраам. Они были бесполезны. А Дарья была хуже либерала. Она была...
   - Я не верю в вашего Бога, - просто сказала она. "Ты знаешь что."
   Теперь Авраам улыбнулся. - Я знаю, и когда ты выйдешь из армии, ты собираешься...
   Она закончила мысль за него. "Переехать в Бруклин, это правильно. Мой двоюродный брат владеет транспортной компанией.
   Он почти рассмеялся, несмотря на нервы. "Ты худенькая девушка, чтобы таскать диваны и пианино вверх и вниз по лестничным пролетам".
   - Я сильнее, чем ты мог бы...
   Тут же завизжало радио. "Абель Патруль. Входите, Абель Патрол.
   Он взял трубку. "Абель".
   "Где?" - раздался жестяной голос.
   - Как раз входим в Сектор Девять, пока мы разговариваем.
   "Вовремя. Хорошо. Глаза острые".
   - Да, сэр, - сказал Авраам. Он выключил трубку и взглянул на Дарью.
   Она покачала головой. "Если это так тревожно, почему они ничего не делают с этим?"
   Он пожал плечами. "Это военные. Они исправят это, как только случится что-то ужасное".
   Проблема была прямо впереди. Колонна двигалась с востока на запад по узкой ленте проезжей части. Справа от них был густой густой лес - он начинался метрах в пятидесяти от дороги. ЦАХАЛ очистил землю прямо до границы. Там, где начинались эти леса, был Ливан.
   Слева от них были три крутых зеленых холма. На самом деле не горы, но и не холмы. Они были резкими и прозрачными. Проезжая часть петляла вокруг и за холмами, и на какое-то мгновение радиосвязь была слабой, а конвои - уязвимыми.
   Командование ЦАХАЛа говорило об этих холмах больше года. Это должны были быть холмы. Они не могли вырубить лес, потому что это была ливанская территория - это вызвало бы международный инцидент. Так что какое-то время они собирались взорвать холмы динамитом. Затем на одном из них собирались построить сторожевую башню. Оба плана были признаны непригодными. Взорвать холмы означало, что дорогу придется временно изменить в сторону от границы. А сторожевая башня будет находиться под постоянной угрозой нападения.
   Нет, лучше всего было патрулировать между холмами и лесом день и ночь и просто надеяться на лучшее.
   "Посмотри на этот лес, - сказал Авраам. "Острый взгляд".
   Он понял, что только что повторил те же слова, что и командир. Как глупо! Он снова взглянул на Дарью. Рядом с худощавым телом лежала ее тяжелая винтовка. Она хихикнула и покачала головой, ее лицо покраснело.
   В темноте впереди слева от них вспыхнула вспышка света.
   Он врезался в средний джип в двадцати метрах перед ними. Машина взорвалась, развернулась влево и покатилась. Машина сгорела, пассажиры уже сгорели.
   Авраам нажал на тормоза, но было поздно. Он влетел в горящую машину.
   Рядом с ним закричала Дарья.
   Они атаковали не с той стороны - со стороны холма. Там не было укрытия. Это было внутри Израиля.
   Не было времени говорить, не было времени отдавать Дарье приказ.
   Стрельба велась теперь с обеих сторон. Пулеметный огонь прострелил его дверь. ДАНК-ДАНК-ДАНК-ДАНК-ДАНК. Его окно разбилось, и на него забрызгало стекло. По крайней мере, одна из пуль пробила броню. Его ударили. Он посмотрел вниз на свою сторону - там была тьма, растущая и расползающаяся. Он истекал кровью. Он едва мог это почувствовать - это было похоже на укус пчелы.
   Он хмыкнул. Мужчины бежали в темноте.
   Мгновенно, прежде чем он успел это осознать, его пистолет оказался в его руке. Он целился в пропавшее окно.
   БЛАМ!
   Шум оглушал его уши.
   Он попал в одного. Он попал в одного. Мужчина упал.
   Он присмотрелся к другому.
   Устойчивый...
   Что-то случилось. Все его тело дико дергалось на сиденье. Он уронил пистолет. Пуля, что-то тяжелое, прошла сквозь него. Он вылетел из-за его спины и пробил приборную панель. Выстрел или какая-то маленькая ракета. Осторожно, онемев от ужаса, он потянулся к груди и коснулся области ниже горла.
   Это прошло.
   В его груди была огромная дыра. Как он вообще остался жив?
   Ответ пришел мгновенно: его скоро не будет.
   Он даже не почувствовал этого. Ощущение тепла разлилось по его телу. Он снова посмотрел на Дарью. Это было слишком плохо. Он собирался убедить ее... в чем-то. Теперь этого никогда не произойдет.
   Она уставилась на него. Глаза у нее были круглые, как блюдца. Ее рот был открыт в гигантской О ужаса. Он чувствовал желание утешить ее, даже сейчас.
   - Все в порядке, - хотел он сказать ей. "Это не больно".
   Но он не мог говорить.
   В окне за ее спиной появились мужчины. Прикладами винтовок они разбили оставшиеся осколки стекла. Руки потянулись, пытаясь вытащить ее из окна, но она сопротивлялась им. Она рвала их голыми руками.
   Дверь открылась. Теперь трое мужчин тащат ее, тянут за собой.
   Потом она ушла, и он остался один.
   Авраам уставился на машину, горящую в темноте перед ним. Ему пришло в голову, что он понятия не имеет, что случилось с головной машиной. Он полагал, что сейчас это не имеет значения.
   Он на мгновение подумал о своих родителях и сестре. Он любил их всех, просто и без сожаления.
   Он подумал о своих бабушке и дедушке, возможно, готовых встретить его.
   Он больше не мог разглядеть горящую машину. Это было просто ярко-красное, желтое и оранжевое мерцание на черном фоне. Он наблюдал, как цвета становились меньше и тусклее, а тьма расползалась и становилась еще темнее. Ад взорвавшейся машины теперь казался оплывом догоревшей свечи.
   Он смотрел до тех пор, пока последний цвет не исчез.
  
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
  
   16:35 по восточному стандартному времени
   Штаб группы специального реагирования
   Маклин, Вирджиния
  
   "Ну, я думаю, группа официально снова вместе", - сказала Сьюзан Хопкинс.
   Люк улыбнулся этой мысли.
   Это был первый день группы специального реагирования в их новых раскопках. Новая штаб-квартира была их старой штаб-квартирой много лет назад, но недавно отремонтированной. Приземистое трехэтажное здание из стекла и бетона находилось в богатом пригороде Маклин, всего в нескольких милях от ЦРУ. У него была вертолетная площадка, а новенький черный Bell 430 сгорбился на летном поле, как стрекоза, с блестящим белым логотипом SRT на боку.
   На стоянке стояли четыре черных внедорожника агентства. В здании были офисы на первом и втором этажах, а также ультрасовременный конференц-зал, который почти не уступал Оперативному залу в Белом доме. В нем были все технологические навороты, какие только могло вообразить воспаленное воображение Марка Свана. Тренировочный центр (с кардиотренажерами, силовыми тренажерами и залом для спаррингов с мягкой подкладкой) и столовая находились на третьем этаже. Звукоизолированный полигон находился в подвале.
   В новом агентстве было двадцать сотрудников, идеального размера, чтобы реагировать на разворачивающиеся события быстро, легко и с полной гибкостью. Отделившись от ФБР и теперь организованный как подразделение Секретной службы, договоренность ограничивала взаимодействие Люка с федеральной бюрократией. Он подчинялся непосредственно президенту Соединенных Штатов.
   Небольшой кампус был окружен забором безопасности, увенчанным колючей проволокой. Но сейчас ворота были распахнуты настежь. Сегодня у них был день открытых дверей. И Люк был счастлив быть здесь.
   Он ходил по залу со Сьюзен, стремясь показать президенту Соединенных Штатов все то, о чем она уже знала. Он чувствовал себя пятилетним ребенком. Время от времени он поглядывал на нее, впитывая ее красоту, но не смотрел. Он подавил желание взяться за руки, которое она, по-видимому, тоже чувствовала, потому что ее рука почти постоянно касалась его руки, его руки, его плеча.
   Ей нужно было сохранить все эти прикосновения на потом.
   Люк обратил внимание на здание. Место сложилось именно так, как он надеялся, и СТО тоже. Его люди согласились присоединиться к нему. Это было немаловажно - со всеми пережитыми раздорами и длительным отсутствием Люка это был подарок, который все снова были готовы ему доверять.
   Он и Сьюзан вошли в столовую и пробрались сквозь толпу, за ними следовали два агента секретной службы. Около дюжины человек выстроились в очередь вокруг бара с едой. У окна Люк заметил человека, которого искал, стоявшего между Эдом Ньюсамом и Марком Суонном, казавшегося карликом на фоне мускулистого Эда и высокого роста Свана. Это был его сын Ганнер.
   - Пойдем, Сьюзен, здесь есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить.
   Внезапно она выглядела пораженной. "Подожди, Люк! Это неправильно..."
   Он покачал головой и на этот раз схватил ее - за запястье. "Все будет хорошо. Просто скажи ему, что ты мой босс. Обмани его".
   Они вышли из толпы и появились рядом с Ганнером, Эдом и Суонном. Суонн собрал волосы в хвост, на лице были очки с запахом. Его длинное тело было облачено в черную футболку RAMONES, выцветшие синие джинсы и желто-черные кроссовки Chuck Taylor в шахматную клетку на больших ступнях.
   Эд выглядел огромным в черной водолазке, бежевых классических брюках и черных кожаных туфлях. На его запястье были золотые часы Ролекс. Его волосы и борода были угольно-черными, коротко подстриженными и аккуратными, как живая изгородь, за которой ухаживает искусный садовник.
   Суонн занимался информационными системами - одним из лучших хакеров, с которыми когда-либо работал Люк. Эд был оружием и тактикой - он прошел через отряд "Дельта" после Люка. Он был абсолютно разрушительным в применении силы. У Эда был бокал вина - он казался крошечным в его гигантской руке. Суонн держал черную банку пива с пиратским логотипом в одной руке и тарелку с несколькими большими кусками сэндвича в другой.
   "Ребята, вы оба знаете Сьюзан Хопкинс, не так ли?" - сказал Люк.
   Эд и Суон по очереди пожали ей руку.
   - Госпожа президент, - сказал Эд. Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся. "Рад снова тебя видеть."
   Люк чуть не рассмеялся, когда Эд бросил на президента волчий взгляд. Он взъерошил волосы Ганнера. Это было немного неловко, потому что Ганнер был слишком высок, чтобы его волосы были взлохмачены.
   "Госпожа президент, это мой сын, Ганнер".
   Она пожала ему руку и дружелюбно надела: "Я президент, и я встречаюсь с каким-то случайным мальчишкой" . "Ганнер, очень приятно познакомиться. Как тебе вечеринка?
   - Все в порядке, - сказал он. Он покраснел ярко-красным и не смотрел ей в глаза. В некотором смысле он все еще был застенчивым ребенком.
   - Твои девочки здесь? - сказал Люк Эду, меняя тему.
   Эд пожал плечами и улыбнулся. - О, они где-то бегают.
   На краю их группы появилась женщина. Она была высокой, светловолосой и эффектной. На ней был красный костюм и высокие каблуки. Еще более поразительным, чем ее внешний вид, был тот факт, что она пошла прямо к Люку, игнорируя президента Соединенных Штатов.
   Она протянула Люку смартфон как микрофон.
   "Агент Стоун, я Тера Райт, с WFNK, радио новостей номер один в округе Колумбия".
   Люк едва не рассмеялся, когда она представилась. - Привет, Тера, - сказал он. Он ожидал, что она спросит его об открытии офисов Специальной группы реагирования и о мандате СРБ на борьбу с терроризмом внутри страны и за рубежом. Хороший. Это было то, о чем он не прочь поговорить.
   "Могу я чем-нибудь помочь?"
   "Ну, - начала Тера, - я вижу, президент здесь, на торжественном открытии вашего агентства".
   Люк кивнул. "Конечно, да. Я думаю, президент знает, как важно...
   Женщина оборвала его. - Не могли бы вы ответить мне на один вопрос, пожалуйста?
   "Конечно."
   - Слухи верны?
   - Э-э, я ничего не знаю...
   "Слухи ходят уже пару недель, - сообщила ему Тера Райт.
   - Слухи о чем? - сказал Люк. Он оглядел группу, как утопающий, надеющийся на веревку.
   Тера Райт подняла руку, как бы говоря СТОП. "Давайте сделаем это по-другому", - сказала она. "Что бы вы сказали о характере ваших отношений с президентом Хопкинсом?"
   Люк посмотрел на Сьюзен. Сьюзен была в этом опытной рукой. Она не покраснела. Она не выглядела виноватой. Она лишь приподняла бровь и вопросительно уставилась на затылок репортера, как будто понятия не имела, о чем этот человек мог иметь в виду.
   Люк вздохнул. "Ну, я бы сказал, что президент Хопкинс - мой босс".
   "Больше ничего?" - сказал репортер.
   - Так же, как и ты, - сказал Люк. - Она также мой главнокомандующий.
   Он снова взглянул на Сьюзен, думая, что сейчас она вмешается и направит разговор в новое русло. Но теперь там была начальник штаба Сьюзен, хорошенькая Кэт Лопес, в облегающем синем костюме в тонкую полоску. Кэт все еще была стройной, хотя ее лицо и близко не было таким юным, каким оно было, когда она устроилась на эту работу. Три года постоянного стресса и выпаса кошек сойдут на нет с кем угодно.
   Она говорила тихо, практически шепотом, прямо на ухо Сьюзан.
   Лицо Сьюзен потемнело, когда она слушала, затем кивнула. Что бы это ни было, это было плохо.
   Она посмотрела вверх.
   - Джентльмены, - сказала она. - Надеюсь, вы извините меня.
  
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ
  
  
   18:15 по восточному стандартному времени
   Ситуационная комната
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
  
   "Эми, - сказал Курт, - пожалуйста, дай нам Ливан и Израиль. Сосредоточьтесь на синей линии".
   На большом экране позади него появилась карта. Секунду спустя оно появилось на небольших экранах, встроенных в стены. На карте были показаны две территории, разделенные пополам толстой волнистой синей линией. Слева от суши была бледно-голубая область, обозначающая Средиземное море.
   Сьюзен знала местность достаточно хорошо, чтобы легко пропустить этот урок географии. Кроме того, она была расстроена - она уже час как вернулась в Белый дом. Потребовалось так много времени, чтобы организовать эту встречу.
   "Если никто не возражает, я буду участвовать в предварительных соревнованиях", - сказал Курт. "Я полагаю, что все в этой комнате достаточно осведомлены о текущих событиях, чтобы знать, что почти два часа назад на границе между Ливаном и Израилем произошла стычка.
   "Голубая линия", которую вы видите здесь, - это согласованная граница, за которую Израиль согласился вывести свои войска после войны и оккупации 1982 года. Неизвестное количество коммандос "Хизбаллы" совершило вторжение и напало на израильский патруль на дороге, которая проходит вдоль "голубой линии" на протяжении большей части ее длины. В патруле было восемь солдат Армии обороны Израиля, все, кого мы знаем, были убиты, кроме одного".
   На экранах появилась торжественная фотография темноволосой молодой женщины. Это выглядело как фотография, сделанная для школьного ежегодника или перед какой-то церемонией награждения. Девушка лучезарно улыбалась. Она не только улыбалась - она прямо сияла.
   - Дарья Шалит, - сказал Курт. "Девятнадцать лет, и только начинается второй год ее обязательной двухлетней службы в Армии обороны Израиля".
   - Красиво, - сказал кто-то в комнате.
   Курт не ответил. У него вырвался долгий выдох.
   "Поверьте мне, в израильских кругах, принимающих решения, много критики и переоценки ценностей. Женщины участвовали в израильских пограничных патрулях в течение последних нескольких месяцев. Теперь кажется очевидным, что это было заранее спланированное похищение Шалит или любой молодой женщины из патруля в качестве намеченной цели. Штурмовой отряд преследовал похитителей через границу, но встретил яростное сопротивление в радиусе двух километров. Еще четверо израильтян были убиты вместе с примерно двадцатью боевиками "Хизбаллы".
   - Елена Троянская, - сказал мужчина в зеленой военной форме.
   Курт кивнул. "В яблочко. Влияние на израильское общество было интуитивным. Это был удар под дых, и это, вероятно, было намерением. Наша разведка предполагает, что "Хизбалла" намеренно пытается разжечь войну, подобную той, что произошла в 2006 году. К сожалению, мы подозреваем, что они заманивают Израиль в ловушку".
   "Хизбалла" крутая, - сказал военный. "Их трудно искоренить".
   - Эми, - сказал Курт. "Дайте мне "Хизбаллу", пожалуйста".
   На экране появилось изображение группы мужчин, марширующих со знаменами, с поднятыми вверх кулаками. Курт указал на мужчин лазерной указкой.
   "Хезболла" - "Партия Бога" или "Армия Бога", в зависимости от того, какой перевод вы предпочитаете, - вероятно, самая крупная и боеспособная в военном отношении террористическая организация в мире. Они были созданы, обучаются, финансируются и развертываются в качестве доверенных лиц иранского правительства с операциями, охватывающими Европу, Африку, Азию и Америку.
   "Что касается террористов, то "Хизбалла" очень грозна. Они пользуются всемирной легитимностью среди мусульман-шиитов, изощренностью операций и организационными способностями, о которых ИГИЛ может только мечтать среди суннитов. В районах Ливана, где базируется "Хизбалла", они часто действуют как де-факто местные органы власти при полном содействии населения. Они управляют школами, питанием, отдыхом и программами трудоустройства, а также направляют горстку избранных представителей в ливанский парламент. Их военное крыло гораздо более эффективно и мощно, чем ливанские вооруженные силы. Из-за религиозных различий между мусульманами-шиитами и суннитами "Хизбалла" и ИГИЛ - враги, поклявшиеся уничтожить друг друга".
   - Что в этом плохого? - полушутя сказала Сьюзан. "Враг моего врага - мой друг, не так ли?"
   Курт почти улыбнулся. "Осторожный. Политика "Хизбаллы" в отношении нашего близкого союзника Израиля - это политика бессрочной священной войны. По мнению "Хизбаллы", Израиль представляет собой экзистенциальную угрозу, угнетает ливанское общество, угнетает палестинцев и должен быть уничтожен любой ценой".
   - Есть ли у них шанс это сделать? - сказала Сьюзан.
   Курт пожал плечами.
   "Они могут нанести некоторый ущерб, масштабы которого мы не знаем. Текущие оценки показывают, что "Хизбалла" насчитывает от двадцати пяти до тридцати тысяч боевиков. Возможно, от десяти до пятнадцати тысяч из этих боевиков имеют боевой опыт либо во время войны 2006 года, либо совсем недавно, непосредственно сражаясь против ИГИЛ во время гражданской войны в Сирии. Мы считаем, что около двадцати тысяч военнослужащих прошли подготовку в Корпусе стражей исламской революции, пять тысяч или более отправились в Иран и прошли обширную подготовку.
   "Хизбалла имеет сеть глубоких туннелей и укреплений в холмистой местности к северу от "голубой линии", которую во время войны 2006 года с Израилем оказалось невозможно полностью уничтожить с воздуха. По оценкам израильской разведки, с 2006 года эти форты стали только глубже, прочнее и совершеннее. Наша собственная разведка предполагает, что у "Хизбаллы" более шестидесяти пяти тысяч реактивных снарядов и снарядов, а также миллионы патронов к стрелковому оружию. Их арсенал, вероятно, в пять раз больше, чем в 2006 году. На протяжении всей истории "Хизбаллы" Иран отказывался предоставлять им что-либо, кроме тихоходных ракет и ракет малой дальности, и мы подозреваем, что это все еще так. "
   "Что делает Израиль?" - сказал мужчина в зеленом платье.
   Курт кивнул. Позади него на экране снова появилась Голубая линия. Вдоль всей южной стороны его появились маленькие иконы воинов.
   "Теперь мы подошли к сути. Израильтяне собрали большие силы для вторжения на границе, к которым все время присоединяются все новые подразделения. Государственный секретарь разговаривал по телефону с Йонатаном Стерном, премьер-министром Израиля. Йонатан - сторонник жесткой линии, популярный среди правого крыла израильского общества. Чтобы поддерживать свою популярность среди своей базы, ему придется работать здесь. Ему нужна решительная победа, возвращение пропавшего солдата - что-нибудь. Насколько мы понимаем, он планирует отправить израильские силы вторжения через границу в течение следующих нескольких часов, фактически вторгшись в Ливан".
   "В каком-то смысле можно сказать, что Израиль уже подвергся вторжению Ливана", - сказал военный.
   Курт кивнул. "Ты мог сказать это. В сочетании с вторжением Стерн планирует провести бомбардировку. Мы потребовали, чтобы кампания бомбардировок была ограничена двенадцатью часами, чтобы избежать жертв среди гражданского населения и наносить удары только по известным военным объектам "Хизбаллы".
   - Что на это сказал Йонатан? - сказала Сьюзан. Йонатан Стерн не был ее самым любимым человеком в мире. Можно даже сказать, что они не ладили.
   - Он сказал, что примет это к сведению.
   Сьюзен покачала головой. - Йонатан - еще один из вас. Он никогда не встречал войны или системы вооружения, которая ему не нравилась".
   Она сделала паузу. Это выглядело как очередная низкопробная стычка между Израилем и Хизбаллой, как и все стычки между Израилем и ХАМАСом, а до этого - стычки между Израилем и ООП. Уродливая, кровавая, жестокая и, в конце концов, безрезультатная. Просто еще один тренировочный раунд для следующего тренировочного раунда.
   "Так в чем же наша конечная цель, Курт? Каковы опасности, и что вы предлагаете нам делать?
   Курт вздохнул. Его совершенно лысая голова отражала утопленные в потолке лампы. "Как всегда, опасность заключается в том, что боевые действия выходят из-под контроля и становятся связанными или вызывают другие региональные боевые действия. "Хезболла" и палестинцы - союзники. Часто ХАМАС использует эти войны с "Хизбаллой" как прикрытие для проведения собственных партизанских атак внутри Израиля. В Сирии царит хаос, многочисленные небольшие, но хорошо вооруженные группировки стремятся использовать нестабильность.
   "Между тем подавляющее большинство в Иордании, Египте, Турции и Саудовской Аравии идентифицируют себя как антиизраильские. И всегда есть Иран, самый большой и злобный ребенок в этом квартале, парящий на заднем плане со скрещенными руками, а за ними парит большой русский медведь. Все участники вооружены до зубов".
   - И наши дальнейшие действия?
   Курт покачал головой и пожал большими плечами. "Наши следующие шаги - идти по тонкой грани. Весь регион представляет собой минное поле, и мы должны быть осторожны, куда ступаем. Израиль является одним из наших ближайших союзников и важным стратегическим партнером. Это действительно единственная действующая демократия во всем регионе. В то же время Ливан уже давно является нашим союзником и партнером. Иордания и Турция - наши союзники. Мы покупаем большую часть наших зарубежных энергоносителей в Саудовской Аравии. У нас также есть обязательства по установлению мира между палестинцами и Израилем и организации создания суверенного государства в Палестине".
   Он кивнул, словно самому себе. "Я бы сказал, что наша работа состоит в том, чтобы больше не разжигать напряженность и надеяться, что эта небольшая вспышка окажется чудом на девять дней или, еще лучше, чудом на девять часов".
   Сьюзан чуть не рассмеялась. "Другими словами, мы сидим сложа руки".
   Теперь Курт улыбнулся. "Я бы сказал, что мы должны сидеть сложа руки. Но сейчас наши руки связаны за спиной".
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
  
   12 декабря
   13:40 по израильскому времени (6:40 по восточному поясному времени)
   Тель-Авив, Израиль
  
   Новости были плохими.
   Молодая женщина сидела на скамейке в парке и смотрела, как ее маленький мальчик и девочка, близнецы, играют на качелях. Неподалеку виднелся коричневый многоквартирный дом шестнадцатиэтажного дома, в котором жила женщина. Сегодня никого не было, парк в основном был пуст.
   Это было необычно для раннего весеннего дня, но неудивительно, учитывая обстоятельства. Большая часть страны, казалось, была где-то внутри, приклеенная к экранам телевизоров и компьютеров.
   Прошлой ночью Дарья Шалит, девятнадцатилетний солдат Армии обороны Израиля, пропала без вести после перестрелки с террористами "Хизбаллы", которые совершили внезапное нападение вдоль северной границы. Семь других солдат в ее патруле - все мужчины - погибли в бою. Но не Дарья. Дарья только что ушла.
   Войска ЦАХАЛ преследовали террористов обратно в Ливан. Еще четверо израильтян погибли в боях там. Одиннадцать молодых людей - сливки израильской молодежи - все умерли за час. Но не это поглотило страну.
   Судьба Дарьи стала навязчивой идеей в одночасье. Если бы женщина закрыла глаза, то увидела бы красивое личико Дарьи и светящиеся темные глаза, улыбающуюся, когда она балагурит с автоматом, улыбающуюся, когда она позирует с друзьями в бикини на средиземноморском пляже, улыбающуюся, когда она получает школьный аттестат. Такая красивая и всегда сияющая, как будто ее будущее было обеспечено, обещание, которое она обязательно получит.
   Женщина действительно закрыла глаза и позволила слезам течь по ее щекам. Она приложила руку к лицу, надеясь, что дети не увидят, как она плачет. Ее сердце было разбито из-за девушки, которую она никогда не встречала, но каким-то образом знала так хорошо, как если бы Дарья была ее родной сестрой.
   Газеты взывали к крови, требуя полного уничтожения ливанского народа. Всю ночь в Кнессете шли ожесточенные споры, поскольку правительство угрожало, требовало освобождения девочки, но не предприняло немедленных действий. Нарастала ярость, готовая взорваться.
   Несколько часов назад началась бомбардировка.
   Израильские самолеты наносили удары по южному Ливану, опорному пункту "Хизбаллы" и на всем пути на север до Бейрута. Каждый раз, когда объявления появлялись по телевидению, соседи женщины по ее многоквартирному дому разражались криками и аплодисментами.
   "Убей каждого из них!" - крикнул старик, что-то вроде торжества, но, конечно, таковым быть не могло. Его хриплый голос был слышен сквозь тонкие, как бумага, стены. "Убить всех до единого!"
   После этого женщина вывела детей на улицу.
   Теперь она сидела в парке, беззвучно рыдая, позволяя себе выплакаться, выплескивая слезы, и все это время ее уши внимательно прислушивались к крикам и крикам двух ее детей. Ее дети, невинные, вырастут во взрослую жизнь в окружении врагов, которые с радостью увидят, как им перережут глотку и обескровят их плоть.
   "Что мы собираемся делать?" - прошептала женщина. "Что мы собираемся делать?"
   Ответ пришел в виде нового звука, сначала низкого и далекого, смешавшегося со звуками ее детей. Вскоре он приблизился и стал громче, а потом еще громче. Этот звук она знала слишком хорошо.
   Сирены воздушной тревоги.
   Ее глаза распахнулись.
   Ее дети перестали играть. Они уставились на нее через детскую площадку. Сирены теперь были громкими.
   ГРОМКИЙ.
   "Мама!"
   Она вскочила со скамейки и побежала к детям. Под их домом было бомбоубежище - в четверти километра.
   "Бежать!" она закричала. "Бегите к зданию!"
   Дети не шевелились. Она подбежала к ним и собрала их на руках. Затем она побежала с ними, прижатыми к ней, по одному в каждой руке. Несколько мгновений она не знала своей силы. Она помчалась по тротуару с этими двумя драгоценными пакетами, теперь оба плачут, а сирены вокруг них вопят все громче и громче.
   Дыхание женщины было резким в ушах.
   Здание вырисовывалось, приближаясь. Повсюду к зданию бежали люди, которые всего несколько мгновений назад были невидимы.
   Внезапно раздался еще один звук - звук такой громкий, такой высокий, что женщина подумала, что у нее лопнут барабанные перепонки. Она подняла голову и увидела, что по небу пронеслась ракета, летевшая с севера. Он врезался в верхние этажи ее дома.
   Земля под ногами содрогнулась от удара. Мир, казалось, закружился вокруг нее, даже когда крыша здания разлетелась на части мощным взрывом, бетонная кладка разлетелась по воздуху. Сколько человек в этих комнатах? Сколько мертвых?
   Она потеряла равновесие и упала, выронив на землю двух своих детей. Она заползла на них, прикрывая их своим телом как раз перед ударной волной. Потом посыпался град обломков от взрыва, крошечные кусающие камешки и осколки, удушливая пыль, останки старых и немощных, не успевших вовремя покинуть свои квартиры.
   Сирены не прекращались. Раздался оглушительный визг еще одной ракеты, пролетевшей прямо над головой, за которой последовал взрыв и грохот, когда она нашла свою цель неподалеку.
   Снова и снова бушевали сирены.
   Еще один ракетный визг начал нарастать. Он свистнул в ее ушах. Кожа на ее теле покрылась мурашками. Она притянула своих детей ближе, ближе. Звук был слишком громким. Это больше не имело смысла. Это было за пределами слышимости, чудовищно за гранью человеческого понимания - ее системы отключились перед лицом этого.
   Женщина закричала в тандеме с ракетой, но, казалось, не издала ни звука. Она не могла поднять глаза. Она не могла двигаться. Она чувствовала его тень над собой, закрывающую дневной свет.
   Затем ее охватил новый свет, ослепляющий свет.
   А после этого мрак.
  
  
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
  
   6:50 утра по восточному стандартному времени
   Резиденция Белого дома
   Вашингтон
  
   Сквозь жалюзи лился утренний свет, но Люк не хотел вставать. Он лежал на спине на большой кровати, подперев голову подушками.
   Сьюзен лежала рядом с ним под простынями, президент Соединенных Штатов, положив голову ему на грудь, ее короткие светлые волосы свободно свисали на его обнаженную кожу. Он заметил несколько пятнышек седины, которые пропустил ее стилист. А может быть, это было сделано специально - у мужчины немного седины указывало бы на опыт, серьезность, авторитет .
   Она глубоко дышала.
   "Ты проснулся?" он прошептал.
   Он чувствовал ее улыбку на своем теле. "Конечно, глупышка. Я не спал больше часа".
   "О чем ты думаешь?" он сказал.
   "О чем ты думаешь? Это важный вопрос".
   - Ну, я волнуюсь.
   Она приподнялась на локтях, повернулась и посмотрела на него. Как всегда, он был поражен ее красотой. Ее глаза были бледно-голубыми, и в ее лице он мог видеть женщину, которая появлялась на обложках журналов более двадцати лет назад. Она старела в обратном направлении, двигаясь в обратном направлении к тому времени. Он почти готов поклясться в этом - за то короткое время, что они были вместе, она, казалось, становилась немного моложе почти каждый день.
   Ее рот изогнулся в полуулыбке, а глаза подозрительно сузились. "Люк Стоун беспокоится? Человек, который уничтожает террористические сети одним взмахом руки? Человек, который свергает деспотических правителей и останавливает массовых убийц до завтрака? О чем может беспокоиться Люк Стоун?
   Он покачал головой и улыбнулся, несмотря ни на что. "Хватит об этом".
   По правде говоря, он был более чем обеспокоен. Все усложнялось. Он был полон решимости восстановить свои отношения с Ганнером. Все шло хорошо - лучше, чем он мог надеяться, - но бабушка и дедушка Ганнера все еще находились под его опекой. Люк начал думать, что это к лучшему. Затянувшаяся битва за опеку с богатыми и ненавистными родителями Бекки - она будет долгой, затяжной и уродливой. И что бы он выиграл? Люк все еще был в шпионской игре. Если он переедет к Люку, Ганнер в конечном итоге будет проводить много времени в одиночестве. Ни руководства, ни надзора - это звучало паршиво.
   Затем была ситуация со Сьюзан. Она была президентом Соединенных Штатов. У нее была своя семья, и формально говоря, она все еще была замужем. Ее муж, Пьер, знал о Люке и, видимо, радовался за них. Но они держали это в секрете от всех остальных.
   Кого он шутил? Они ничего не держали в секрете.
   Ее непосредственная служба безопасности знала о нем - это была их работа. А это означало, что это уже был широко распространенный и растущий слух в Секретной службе. Он прошел через охрану, чтобы попасть сюда поздно ночью, две, иногда три ночи в неделю. Или он вошел как гость во второй половине дня, но больше никогда не выходил. Люди, следившие за видеонаблюдением, видели, как он входил и выходил из резиденции, и отмечали, когда он это делал. Шеф-повар знал, что готовит на двоих, а официантами, которые приносили еду, были две коренастые пожилые дамы, которые улыбались ему, подшучивали над ним и называли его "мистером". Люк.
   Начальник штаба Сьюзен знал, а это означало, что Курт Кимбалл тоже, вероятно, знал, и только Бог знал, куда это пошло.
   У каждого человека, который уже знал о нем, были семья, друзья и знакомые. У них были любимые ранние утренние завтраки, или обеденные стойки, или бары, где они развлекали завсегдатаев рассказами о жизни в Белом доме.
   Вопрос репортера вчера предположил, что слух уже вырвался из коробки. Это была одна утечка, один недовольный звонок сотрудника в Washington Post или CNN из полномасштабного цирка СМИ , работающего круглосуточно и без выходных.
   Люк этого не хотел. Он не хотел, чтобы Ганнер подвергался такому взгляду. Он не хотел, чтобы мальчик находился под опекой секретной службы, куда бы он ни пошел. Он не хотел, чтобы СМИ следили за ним или следили за его школой.
   Люк тоже не хотел внимания к себе. Для его работы было бы лучше, если бы он мог оставаться в безвестности. Ему нужна была свобода действий как для себя, так и для своей команды.
   И он не хотел внимания к Сьюзан. Он не хотел этого для их отношений. Сейчас было жарко и тяжело, но он не мог представить, чтобы это продолжалось под постоянным пристальным вниманием СМИ.
   С ней нельзя было поднимать эти вопросы. Она была неуемной оптимисткой, она и так уже была под пристальным вниманием средств массовой информации, и у нее было много эндорфинов. Ее ответ всегда был чем-то вроде: "О, мы с этим разберемся".
   - О чем вы беспокоитесь, мистер Люк? Сьюзен сказала сейчас.
   - Я беспокоюсь... - начал он. Он снова покачал головой. "Я беспокоюсь, что влюбляюсь".
   Ее тысячеваттная улыбка осветила комнату. - Я знаю, - сказала она. "Разве это не здорово?"
   Она крепко поцеловала его, а затем вскочила с кровати, как подросток. Он смотрел, как она бредет по комнате, обнаженная, к своему шкафу. У нее все еще было тело подростка.
   Почти.
   - Я хочу, чтобы ты познакомился с моими дочерьми, - сказала она. "Они приедут в город на следующей неделе, чтобы отпраздновать Рождество".
   - Потрясающе, - сказал он. Мысль об этом заставила его желудок лениво перевернуться бочонком. "Кто мы должны сказать им, что я такой?"
   - Они знали, кто ты. Ты тот самый супергерой. Джеймс Бонд без чистого бритья и модного костюма. Я имею в виду, вы спасли жизнь Микаэле всего несколько лет назад.
   "Нас так и не представили должным образом".
   "Все еще. Ты для них как дядя.
   В этот момент зазвонил телефон на прикроватной тумбочке. Он издавал забавный звук, не столько звон, сколько жужжание или гул. Это походило на пение монаха с сильной простудой в медитации. Кроме того, он загорелся синим цветом на каждом кольце. Люк ненавидел этот телефон.
   - Ты хочешь, чтобы я взял его? он сказал.
   Она улыбнулась и покачала головой. Теперь он смотрел, как она возвращается через комнату, на этот раз двигаясь быстрее. На короткое мгновение он представил себе другой мир, в котором у них не было работы. Черт, может быть, даже мир, в котором они оба были безработными. В том мире она могла бы снова забраться к нему в постель.
   Она подняла трубку. "Доброе утро."
   Ее лицо изменилось, когда она услышала голос на другом конце линии. Все веселье из него вышло. Свет в ее глазах померк, а улыбка исчезла. Она глубоко вдохнула и протяжно выдохнула.
   - Хорошо, - сказала она. - Я спущусь через пятнадцать минут.
   Она повесила трубку.
   "Беда?" - сказал Люк.
   Она посмотрела на него, и в ее глазах было что-то - возможно, уязвимость, - чего массы никогда не видели по телевизору.
   - Когда не бывает неприятностей? она сказала.
  
  
  
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
  
   7:30 утра по восточному стандартному времени
   Ситуационная комната
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
   Лифт открылся, и Люк вошел в яйцеобразную ситуационную комнату.
   Большой Курт Кимбалл стоял в дальнем конце комнаты, его лысая голова блестела, и он сразу заметил Люка. Курт обычно руководил этими встречами железной рукой. Он обладал таким глубоким, легким и энциклопедическим знанием мировых дел, что люди склонны следовать его примеру.
   - Агент Стоун, - сказал он. - Рад, что ты смог присоединиться к нам так рано.
   Был ли в этом утверждении намек на скрытый смысл, даже сарказм? Люк решил не трогать его.
   Он пожал плечами. "Президент позвонил мне. Я приехал сюда, как только смог".
   Он оглядел комнату.
   Ультрасовременное помещение представляло собой гораздо больше, чем просто конференц-зал - оно было устроено так, чтобы максимально использовать пространство, с большими экранами, встроенными в стены через каждые пару футов, и гигантским проекционным экраном на дальней стене в конце комнаты. Таблица. Планшетные компьютеры и тонкие микрофоны поднимались из прорезей стола для совещаний - их можно было опустить обратно в стол, если участник хотел использовать свое собственное устройство.
   Все плюшевые кожаные кресла за столом были заняты - несколько военных мундиров, несколько деловых костюмов. Большинство людей были среднего возраста и с избыточным весом - профессиональные правительственные чиновники, проводившие много времени, сидя в удобных креслах и обедая. Все эти кресла выглядели как кресла капитана командного модуля космического корабля, пересекающего галактику. Большие подлокотники, глубокая кожа, высокие спинки, эргономически правильные, с поддержкой поясницы.
   Сиденья вдоль стен - поменьше, красные льняные стулья с более низкими спинками - были заняты молодыми помощниками и еще более молодыми помощниками, большинство из которых прихлебывали из пенопластовых кофейных чашек, набирали сообщения на планшетах или бормотали в телефоны.
   Сьюзен сидела в кожаном кресле у ближнего конца продолговатого стола. Она была одета в синий брючный костюм в тонкую полоску. Ее правая нога была закинута на левую, и она наклонилась ближе, чтобы послушать, что ей говорит молодой помощник. Люк старался не смотреть на нее.
   Через мгновение она подняла голову и кивнула ему.
   - Агент Стоун, - сказала она. "Спасибо, что пришли".
   Люк кивнул. "Госпожа президент. Конечно."
   Курт хлопнул в ладоши, как будто появление Люка было сигналом, которого он ждал. Хлопок издал звук, словно тяжелая книга упала на каменный пол. "Приказ всем! Приходите заказывать, пожалуйста".
   Место затихло. Почти. Пара военных за столом переговоров продолжала беседовать друг с другом, склонив головы друг к другу.
   Курт снова хлопнул в ладоши.
   ХЛОПОК. ХЛОПОК.
   Они оба посмотрели на него. Он поднял руки, как бы говоря: "Вы закончили?"
   В комнате наконец воцарилась мертвая тишина.
   Курт указал на молодую женщину, сидящую в кресле слева от него. Люк видел ее раньше, много раз. Она была незаменимым помощником Курта, практически дополнительным придатком. Она носила свои каштановые волосы под короткой стрижкой, как у Сьюзен - короткие стрижки, как у Сьюзен, были в последнее время в моде среди молодых женщин. Редакторы журналов и новостные шоу не упустили из виду этот факт. Критики называли его Бобом Хопкинса, если он им нравился, и Шлемом Хопкинса, если он им не нравился. Однако все они, казалось, были согласны с тем, как называть женщин, которые укладывали волосы таким образом.
   Армия Сьюзен.
   Люку это понравилось. Он не носил стрижку "боб", но предполагал, что тоже служил в "Армии Сьюзан".
   - Эми, давай посмотрим, - сказал Курт. "Израиль и Ливан, пожалуйста".
   На экране начали появляться синие и желтые значки, обозначающие взрывы по всему южному Ливану, доходя на север до южной окраины Бейрута, причем по мере продвижения на север взрывы становились все реже.
   "Несколько часов назад израильские ВВС начали бомбардировку, нанося удары по системам туннелей и укреплениям "Хизбаллы" вдоль "голубой линии", а также по контролируемым "Хизбаллой" районам южного Бейрута. Это не сюрприз, и на самом деле правительство Йонатана Стерна телеграфировало нам прошлой ночью.
   На экране по всему Израилю стали появляться большие красные значки той же формы, что и раньше. Всего их было, наверное, пятнадцать. Мгновением позже на севере Израиля начали появляться маленькие красные значки, крошечные звездочки. Таких было десятки.
   "Вскоре после того, как Израиль начал свои воздушные удары, "Хизбалла" начала наносить ракетные удары по Израилю. В этом нет ничего необычного, особенно когда между двумя силами происходит перестрелка. Война 2006 года шла примерно по той же траектории. Но возникла проблема. За прошедшие годы "Хизбалла" приобрела лучшую огневую мощь".
   Появилась фотография большой ракеты на мобильной пусковой установке.
   "Это ракета "Фатех-200". Это иранская система вооружения, ракеты большой дальности с несколькими боеголовками, обладающие мощным ударом. Запущенный из Ливана, он может достичь почти любой точки Израиля, за исключением разве что малонаселенной пустыни Негев на юге. Он имеет сложные функции управления и наведения, которые впервые дают "Хизбалле" возможность наносить точные удары".
   Курт сделал паузу. "Судя по тому, что мы можем собрать, теперь выясняется, что "Хизбалла" получила Fateh-200. Мы полагаем, что они уже запустили от двадцати до тридцати таких ракет, каждая из которых имеет до дюжины боеголовок. Они нацелились на гражданскую и военную инфраструктуру в населенных пунктах по всему Израилю, включая, среди прочего, Тель-Авив, западную окраину Иерусалима и центр Хайфы. Израильская система противоракетной обороны средней дальности, известная как "Праща Давида", сбила, возможно, от половины до двух третей этих ракет с неба. Но этого было недостаточно.
   "Пострадали несколько гражданских кварталов и разрушено множество зданий. Боеголовка упала в полумиле от Кнессета, израильского конгресса, когда он заседал".
   "Каковы нынешние потери?" Об этом заявила министр обороны Хейли Лоуренс.
   "Пока все, что у нас есть, - это обнародованные официальные данные. Более четырехсот мирных жителей убиты, тысячи ранены на фоне повсеместных разрушений и паники. Цифры о военных потерях не обнародованы, но израильтяне мобилизовали на тотальную войну, призвав на службу всех резервистов и боеспособных ветеранов предыдущих войн. Они резко активизировали бомбардировку Ливана, вероятно, в попытке уничтожить еще больше "Фатех-200" до того, как они будут запущены".
   - Это сработало? - сказал Люк, уже зная ответ.
   Курт покачал головой. "Мы не знаем. Мы сомневаемся в этом. Пока мы говорим, "Хизбалла" все еще запускает небольшие неуправляемые ракеты и реактивные снаряды по северному Израилю, демонстрируя, что их возможности реагирования все еще существуют. Мы полагаем, что они пока приостанавливают запуски Fateh-200, но возобновят эти запуски по графику по своему выбору.
   "Израиль публично обвинил иранцев в том, что они предоставили "Хизбалле" новые ракеты. По всей видимости, это точная оценка. "Хизбалла" - кошачья лапа для Ирана. Тридцать минут назад Израиль пригрозил атаковать Иран, если еще одна ракета "Фатех-200" или аналогичная ракета будет запущена по израильской территории".
   Курт сделал паузу. "Через десять минут Иран сообщил израильтянам, что они ответят любой израильской атаке запуском ядерного оружия. В том же заявлении они указали, что любая израильская атака будет основанием для запуска Ираном ядерного оружия по американской авиабазе в Дохе, Катар, а также по большому комплексу американского посольства в Багдаде".
   Комната замерла на несколько секунд. Люк, стоя в углу, наблюдал за выражением лиц. Несколько человек покраснели, как будто они были смущены. Другие смотрели широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытыми ртами.
   "У Ирана нет ядерного оружия", - сказал кто-то. "Они не могут".
   Курт покачал головой. "В каждом международном соглашении и соглашении говорится, что Иран не является ядерным государством, и ему запрещено становиться таковым. Но это не значит, что у них нет ядерного оружия. Эми, дай нам Иран, пожалуйста.
   На экране появилась новая карта - Иран. Карта вызвала у Люка чувство подавленности. Он был в Иране. Это не было его любимым местом в мире.
   "Исламское государство Иран - это шиитская мусульманская теократия. Мы знаем, что они вынашивали амбиции заполучить ядерное оружие, по крайней мере, после Исламской революции 1979 года".
   "Но если бы они когда-нибудь испытали ядерное оружие, - сказала Сьюзен, - мы бы знали об этом". Это был первый раз, когда она заговорила с начала собрания.
   "Было бы неплохо, если бы это было правдой, - сказал Курт. "Глубокие подземные испытательные установки распространяются по всему миру - их очень трудно найти и нанести на карту. Усовершенствованные системы обнаружения радиации могут учитывать даже очень небольшое количество радиации, выбрасываемой в атмосферу. Мы можем объединить это с нашей способностью измерять силу и направление преобладающих ветров и определять с достаточной точностью, откуда исходит излучение. Но когда я говорю о достаточной точности, я имею в виду точность в пределах нескольких сотен миль. Учитывая близость Ирана к Пакистану - известному и общепризнанному государству, обладающему ядерным оружием, - трудно определить источник радиации и с уверенностью сказать, что он находится в Иране".
   "Но у этих испытаний есть сейсмические признаки", - сказала Сьюзен. "Они практически как землетрясения".
   Курт кивнул. "И это то, что делает Иран вдвойне сложным. Это одно из самых сейсмически активных мест на планете. Землетрясения здесь обычны и часто разрушительны. Последнее стихийное бедствие произошло в 2003 году, когда землетрясение магнитудой 6,6 унесло жизни не менее двадцати трех тысяч человек в городе Бам. Но если не считать стихийных бедствий, сейсмическая активность в Иране почти постоянна. Мы мониторим его ежедневно. Слушать подземный грохот в Иране все равно, что слушать волны, разбивающиеся о пляж. Это происходит все время."
   - Что ты говоришь, Курт? - сказала Сьюзан. "Просто сказать это."
   "Иран мог бы создать и испытать ядерное оружие, - сказал Курт. - А мы можем и не узнать об этом.
   Мгновенно Люку пришла в голову идея. Это была одна из тех вещей. Есть вопрос, и ваш разум выплевывает ответ. Вам не обязательно должен нравиться ответ, но вот он перед вами.
   "Почему бы нам не послать группу тайного проникновения?" он сказал. "Они могли бы войти и выяснить, блеф это или нет. Если это не блеф, они обнаруживают местонахождение ядерного оружия и вызывают авиаудары".
   По общему признанию, он не разработал весь план, но как только он сказал это вслух, он увидел в этом мудрость.
   "У нас нет необходимых людей для такого развертывания", - сказал человек в зеленом костюме. - На это уйдут недели или даже месяцы...
   - Генерал, позволю себе не согласиться, - сказал Люк. "У нас есть люди на месте. Моя собственная организация, Группа специального реагирования, готова".
  
  
  
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
  
   8:15 утра по восточному стандартному времени
   Западное крыло
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
   "Это катастрофа, - сказала Сьюзен. "Это безумие. Я не позволю этого".
   Они возвращались через Западное крыло в Овальный кабинет, втроем - Сьюзан, Курт и Кэт Лопес. Ботинки Сьюзан и Кэт цокали по мраморному полу. Их преследовали трое рослых агентов секретной службы; двое шли впереди.
   Двойные двери Овального кабинета были прямо впереди, по обеим сторонам стояли крупные сотрудники секретной службы. Сьюзен и толпа людей вокруг нее шли так быстро, что казалось, будто ее тянет к офису на конвейерной ленте. Она чувствовала себя неуправляемой. Она не хотела этой встречи. Пару месяцев назад, отправив своих лучших агентов на опасную для жизни миссию, она не сильно расстроилась бы в клетке.
   "Сьюзен, у нас есть еще одна проблема, - сказал Курт.
   "Ударь меня."
   "Израильтяне больше не делятся с нами оценками потерь и не информируют нас о своих планах. Йонатан Стерн в ярости. Он хочет немедленно напасть на Иран, и мы попросили его воздержаться от этого. Он уже стирает с лица земли южный Ливан, но "Хизбалла" все еще запускает ракеты. Он называет эти атаки и иранскую угрозу, на которую нет четкого ответа, унижением и винит в этом нас. Он готов выгнать нашего посла из страны. Он хочет поговорить с вами напрямую.
   Сьюзен покачала головой. "Этот день становится все лучше и лучше".
   Они прошли через двустворчатые двери в Овальный кабинет.
   - Хочешь, я запланирую с ним разговор? - сказала Кэт.
   Сьюзан пожала плечами. "Конечно. Я поговорю с ним. Курт, можешь попросить кого-нибудь набросать мне мои тезисы? Что я должен ему сказать? Почему все не могут быть просто друзьями? Почему бы тебе просто не испечь торт для этих парней с ракетами?
   "Конечно", - сказал Курт и удалился в угол офиса, уже разговаривая по телефону.
   Кэт снова исчезла в дверном проеме.
   Сьюзен оглядела Овальный кабинет. Перед ней три высоких окна с отдернутыми шторами выходили на Розовый сад. На улице был солнечный день ранней зимы. В комнате было несколько человек. Люк Стоун сидел в кресле с высокой спинкой в гостиной. Под его ногами была печать президента Соединенных Штатов. Рядом с ним сидел здоровенный Хейли Лоуренс, министр обороны, который выглядел так, будто набирал вес - дополнительная масса каким-то образом приобрела вид детского жира, из-за чего мужчина ростом более шести футов очень походил на маленького мальчика.
   В комнате было еще двое мужчин, оба стояли. Они были одеты в парадную зеленую военную форму - мужчины, которым, как предположила Сьюзен, было около пятидесяти, очень подтянутые, с короткой стрижкой. Они могли быть близнецами - Траляля и Траляля.
   - Госпожа президент, - сказал Труляля. Он протянул к ней руку. - Я генерал Стивен Перкинс из Разведывательного управления Министерства обороны.
   Она кивнула ему, когда его рука крепко сжала ее руку.
   "Общий."
   Твидли тоже потянулся за коктейлем. "Госпожа президент, я Майк Собчак из военно-морской разведки".
   "Адмирал."
   Она покачала головой. "Ладно, мужики, на чем мы остановились?" - сказала Сьюзан. - Что за план вы с агентом Стоуном придумали?
   Курт вернулся, бормоча в свой телефон все одиннадцать секунд. "Пожалуйста, закройте дверь", - сказал он сотрудникам секретной службы.
   "Это строго засекреченная миссия, - сказала Хейли Лоуренс.
   Сьюзен пожала плечами и сделала вращательный жест рукой. "Я понял, как много. Так дай мне".
   "Мы отправляем небольшую группу в Израиль на самолете Госдепартамента, - сказал Курт. "Со вчерашнего дня мы уже отправили три самолета Госдепартамента, так что любому наблюдателю может показаться, что это одно и то же - кризисные дипломаты прилетают, чтобы попытаться разрядить ситуацию".
   - Я уверена, что никто не подозревает, что мы собираемся засылать туда шпионов, - сказала Сьюзен.
   "Когда группа прибудет, израильская разведка проинформирует ее о возможном местонахождении иранских ядерных объектов. Группа будет координировать свои действия с израильтянами, чтобы спланировать проникновение, а затем высадится в Иране под покровом темноты. Затем группа любыми доступными средствами пробирается к наиболее вероятным местам и либо подтверждает, либо опровергает наличие ядерного оружия в этих местах. В случае обнаружения оружия они вызывают авиаудары по этим координатам, которые уничтожают оружие в их шахтах".
   - Воздушные удары кем? - сказала Сьюзан. "Американцы или израильтяне?"
   - Американцы, - сказал Труляля. "По определению, эти удары должны быть мощными для уничтожения бункеров с большой высоты. Скорее всего, МОАБы сбрасывали с бомбардировщиков В-52, и это если мы сможем вынести ДОТы даже обычным оружием, что не гарантировано. Мы не верим, что у израильтян есть такие возможности".
   - Мы не верим? - сказала Сьюзан. - Разве мы не знаем?
   "Здесь мы имеем дело с Израилем, - сказал Труляля. "Они могут быть, а могут и не быть. Они не всегда готовы предоставить такую информацию. В любом случае, если израильтяне будут бомбить иранские ракетные шахты, всегда есть шанс, что начнется третья мировая война. Русские являются близкими союзниками Ирана. Между тем суннитские страны ненавидят иранских шиитов. Но только до тех пор, пока израильтяне их не разбомбят. Тогда они все братья-мусульмане, и израильская агрессия должна быть отомщена. Если мы будем бомбить...
   Он пожал плечами. "Я думаю, что мы можем найти способ успокоить русских по этому поводу. И суннитские страны будут жить с этим".
   "Почему израильтяне не посылают своих шпионов искать бомбу?" - сказала Сьюзан.
   "Мы разговаривали с их разведчиками. Они думают, что миссия - верный провал. Они предпочли бы бомбить Иран без разбора и уничтожить все иранские военные базы и инфраструктуру в надежде поразить любое ядерное оружие, которое у них могло быть. Мы призываем их - очень настойчиво поощряем - воздерживаться от такого образа действий. Очевидно, что риск разбомбить Иран и оставить даже одну ядерную ракету в рабочем состоянии слишком высок, чтобы думать о том, что..."
   Сьюзен посмотрела на Люка. "Здравствуйте, агент Стоун".
   Он смотрел прямо ей в глаза. Это было то, что она ненавидела, то, чего боялась. Она хотела остановить время прямо здесь и чтобы он больше не сказал ни слова.
   "Госпожа президент".
   - Ты собираешься взять на себя эту миссию?
   Он кивнул. "Да. Конечно. Это была моя идея".
   - Для меня это звучит как самоубийственная миссия, агент Стоун.
   - Я слышал и о худшем, - сказал Люк. - Во всяком случае, именно для этого и была организована новая группа специального реагирования. Я уже поговорил со своей командой. Мы можем быть готовы к вылету через пару часов.
   Она попробовала другую тактику. "Агент Стоун, вы директор группы специального реагирования. В моих записях указано, что тебе сорок два года. Не лучше ли с этой миссией справиться более молодой оперативник из вашего агентства? Кто-то помоложе, скажем? Кто-то более энергичный?"
   - Я планирую пойти с Эдом Ньюсамом, - сказал Люк. - Ему тридцать пять. И вообще, я все еще довольно энергичен для старого чудака.
   "Агент Стоун и агент Ньюсам имеют большой опыт операций на Ближнем Востоке, - сказал Труляля. "Оба являются элитными ветеранами боевых действий, работали под прикрытием и знакомы с израильской, арабской и персидской культурой. У обоих есть способности говорить на фарси".
   Сьюзан проигнорировала его. Она оглядела комнату. Все, казалось, смотрели на нее. Она знала, что они хотели поговорить о замысле миссии. Они хотели, чтобы она немедленно дала ему зеленый свет, чтобы они могли собрать необходимые ресурсы, придумать непредвиденные обстоятельства на случай, если это не удастся, разработать стратегии для правдоподобного отрицания в случае, если это станет достоянием общественности. В их представлении вопрос о том, кто едет, уже даже не обсуждался - вопрос уже был решен.
   "Не могли бы вы, джентльмены, дать мне несколько минут наедине с агентом Стоуном?"
  
   * * *
  
   - Люк, ты в своем уме?
   Остальные люди и вся секретная служба ушли.
   "Я бы не послал своего злейшего врага на эту миссию. Ты должен прыгнуть с парашютом в Иран, а потом бродить по стране с людьми, пытающимися убить тебя, пока не найдешь ядерное оружие?
   Он улыбнулся. "Ну, я надеюсь, что это будет немного лучше продумано, чем это".
   - Ты собираешься убить себя.
   Он встал тогда, и пошел к ней. Он попытался обнять ее. На мгновение она напряглась, а затем растворилась в его объятиях.
   "Вы знаете, как нелепо выглядит то, что президент Соединенных Штатов чрезмерно беспокоится о жизни одного спецназовца, который всю свою взрослую жизнь занимался именно такими вещами?"
   Она покачала головой. "Мне все равно. Это другое. Я не могу подписаться на миссию, где тебя могут убить. Это безумие.
   Он посмотрел на нее сверху вниз. - Ты хочешь сказать, что для того, чтобы быть с тобой, я должен бросить работу?
   "Нет. Ты глава собственного агентства. Вы не должны брать это на себя. Вы не должны добровольно для этого. Пошлите кого-нибудь еще".
   "Вы хотите, чтобы я послал кого-то еще, даже если вы думаете, что это самоубийственная миссия?"
   Она кивнула. "Вот так. Пошлите того, кого я не люблю".
   - Сьюзен, я не могу этого сделать.
   Затем она отвернулась, и внезапно по ней потекли жалкие слезы. "Я знаю. Я знаю это. Но ради бога, пожалуйста, не умирай там".
  
  
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  
  
   16:45 по израильскому времени (9:45 по восточному поясному времени)
   Логово Самсона - Глубокое подземелье
   Иерусалим, Израиль
  
   - Скажи им, чтобы они заткнулись.
   Йонатан Штерн, премьер-министр Израиля, сидел в своем обычном кресле во главе стола переговоров в израильском кризисном командном центре, подперев подбородок рукой. Комната представляла собой кавернозный яйцевидный купол. Вокруг него его военные и политические советники были в состоянии хаоса, кричали, обвиняли друг друга, тыкали друг в друга пальцами.
   Как это произошло? казалось, был преобладающий вопрос. И ответ, к которому пришли большинство этих блестящих стратегических умов, был: "Это чья-то вина" .
   "Дэйвид!" - сказал он, глядя на своего начальника штаба, дородного бывшего коммандос, который был его правой рукой с тех времен, когда они служили в армии. Дэвид оглянулся на него, большие темные глаза злобно впились зубами в щеку, как он это делал, когда нервничал или отвлекался. Когда-то этот человек убивал врагов голыми руками, но при этом как-то извинялся. Он все еще выглядел извиняющимся сейчас.
   - Пожалуйста, - сказал Йонатан. "Приведите место в порядок".
   Дэвид пожал плечами. Он подошел к столу для совещаний и ударил по его поверхности гигантским кулаком.
   БУМ!
   Он не сказал ни слова, но снова опустил кулак.
   БУМ!
   И опять. И опять. И опять. Каждый раз, когда кулак приземлялся, в комнате становилось немного тише. В конце концов, все мужчины в комнате встали и уставились на Дэвида Кона, организатора и исполнителя Йонатана Стерна, человека, которого никто из них не уважал интеллектуально, но в то же время человека, которому никто никогда не посмел бы перечить.
   Он поднял кулак в последний раз, но теперь в комнате было тихо. Он остановился в воздухе, как молот. Затем он медленно поплыл обратно к нему.
   - Спасибо, Дэвид, - сказал Йонатан. Он посмотрел на других мужчин в комнате. "Господа, я хотел бы начать это собрание. Так что, пожалуйста, займите свои места и поразите меня своей проницательностью".
   Он оглядел комнату. Здесь был Эфраим Шавиц, всегда мальчишеский, намного моложе своих лет. Люди называли его Моделью. Он был директором Моссада. На нем был дорогой сшитый на заказ костюм и начищенные до блеска итальянские черные кожаные туфли. Он выглядел так, будто направлялся в ночной клуб в Тель-Авиве, а не в настоящее время наблюдает за уничтожением своего народа. В комнате, полной стареющих военных и неряшливых мыслителей, франт Шавиц выглядел какой-то экзотической птицей.
   Йонатан покачал головой. Шавиц был одним из людей своего предшественника. Йонатан оставил его, потому что его хорошо рекомендовали, и казалось, что он знает, что делает. До сегодняшнего дня.
   "Эфраим, ваша оценка, пожалуйста".
   Шавиц кивнул. "Конечно."
   Он вытащил из кармана пиджака пульт дистанционного управления и повернулся к большому экрану в конце стола для совещаний. Мгновенно появилось видео запуска ракеты с тускло-зеленой мобильной платформы.
   "Fateh-200 прибыл в Ливан. Мы подозревали, что это может быть так...
   - Когда ты это заподозрил? - сказал Йонатан.
   Шавиц посмотрел на него. "Мне жаль?"
   "Когда вы заподозрили, что "Хизбалла" получила систему вооружения "Фатех-200"? Когда? Я никогда не читал такого отчета, и никто не упомянул мне, что такой отчет может появиться. Впервые я услышал об этом, когда осколочно-фугасные ракеты большой дальности начали рушить жилые дома в Тель-Авиве".
   Наступило долгое, затянувшееся молчание. Другие мужчины в комнате смотрели, кто на Йонатана Стерна, кто на Эфраима Шавица, кто на стол перед ними.
   "В любом случае они у них есть", - сказал Шавиц.
   Йонатан кивнул. "Да, это так. Теперь об Иране... что у них есть?"
   Шавиц указал на Йонатана. "Не путайте приобретение "Хизбаллой" мощного обычного оружия с иранской ядерной угрозой, Йонатан. Не делай этого. Мы говорили вам, что иранцы работали над ядерными ракетами. Мы знаем подозрительные места. Мы знаем причастных к этому людей. У нас есть ощущение количества боеголовок. Вы были предупреждены об этих опасностях в течение многих лет. Мы потеряли много хороших людей, чтобы получить эту информацию. То, что вы не предприняли никаких действий, - это не моя вина или вина "Моссада".
   "Есть политические соображения, - сказал Йонатан.
   Шавиц покачал головой. - Это не мой отдел. Теперь мы полагаем, что у иранцев может быть до четырнадцати боеголовок, засоленных в трех местах и, вероятно, довольно глубоко под землей. У них может и не быть. Это может быть ложью. Но не более четырнадцати.
   - А если они у них есть, то все четырнадцать?
   Шавиц пожал плечами. Прядь волос надо лбом соскользнула не с места, что было для него очень непривычно. Ему лучше причесаться, прежде чем он доберется до ночного клуба. - И им удается их запустить?
   Йонатан кивнул. "Да."
   "Мы будем уничтожены. Это так просто."
   "Каковы наши варианты?"
   "Очень мало, - сказал Шавиц. "Все в этой комнате уже знают, кто они такие. Все здесь хорошо знают наши собственные ядерные, ракетные и военно-воздушные возможности. Мы можем нанести массированный упреждающий удар по всем известным иранским и сирийским ракетным объектам, а также по всем базам иранских ВВС. Если мы будем действовать с полной самоотверженностью и совместными усилиями всех наших сил, мы сможем полностью уничтожить иранский и сирийский военные потенциалы и вернуть иранское гражданское общество в темные века. Тем, кто находится в этой комнате с политическими соображениями, не нужно, чтобы я говорил им, какой будет негативная реакция во всем мире".
   - А как насчет меньшей забастовки?
   Шавиц покачал головой. "Для чего? Любой удар, который оставит у Ирана ракетные возможности, истребители или бомбардировщики в воздухе, или оставит хотя бы одну ядерную ракету в рабочем состоянии, будет означать для нас катастрофу. Пока некоторые из нас спали, премьер-министр, или награждали наших друзей государственными контрактами, иранцы работали, как термиты, создавая почти невероятно мощный арсенал обычных ракет, и все это с учетом нас.
   "Фаджр-3 с точным наведением и несколькими боеголовками - его почти невозможно сбить. Программа "Шахаб-3" с достаточным количеством ракет, достаточной огневой мощью и возможностью ковровой бомбардировки каждого квадратного дюйма Израиля. Системы "Гадр-110", "Ашура", "Седжиль" и "Бина" - все они могут достать до нас, тысячи отдельных снарядов и боеголовок. И хотя в данный момент это вряд ли кажется неотложным, они все еще работают над ракетой спутникового запуска Simorgh, которая находится на испытаниях и, как мы можем ожидать, появится в рабочем состоянии через год. Как только эта система будет установлена..."
   Шавиц вздохнул. Остальная часть комнаты молчала.
   - А как насчет нашей системы убежищ?
   Шавиц кивнул. "Конечно. Предполагая, что иранцы блефуют и у них нет ядерного оружия, мы можем с уверенностью сказать, что если они предпримут крупное нападение на нас, какой-то процент наших людей успеет добраться до убежищ, часть убежищ выдержит , а потом горстка уцелевших выползала живыми. Но не думайте ни на минуту, что они будут восстанавливать. Они будут травмированы и беспомощны, блуждая по выжженному лунному ландшафту. Что тогда будет делать "Хизбалла"? Или турки? Или сирийцы? Или саудовцы? Спешите принести помощь и утешение последним остаткам израильского общества? Я действительно так не думаю".
   Йонатан глубоко вздохнул. - Есть ли вообще другие варианты?
   Шавиц пожал плечами. "Только один. Идею американцы пустили в ход. Отправьте небольшую команду коммандос, чтобы узнать, реально ли ядерное оружие, и определить его местонахождение. Потом приходят американские силы и точечно наносят удары по этим местам, возможно, с нашим участием, возможно, без нашего участия. Если американцы предпримут ограниченную точную атаку и уничтожат только ядерное оружие, иранцы могут не решиться ответить".
   Это была идея, которую Йонатан ненавидел. Он ненавидел ее из-за всех бесплодных потерь жизней - потери высококвалифицированных и ценных агентов, - которые уже произошли в результате предыдущих проникновений в Иран. Он ненавидел это, потому что ему пришлось бы ждать, пока агенты исчезнут, не зная, могут ли они снова появиться и узнают ли они что-нибудь, когда это сделают. Йонатану не нравилась перспектива ждать - не тогда, когда часы тикали и иранцы могли начать массированную атаку в любой момент.
   Йонатан особенно ненавидел эту идею, потому что она, казалось, исходила из Белого дома Сьюзан Хопкинс. Хопкинс понятия не имела о реальной ситуации в Израиле, и, похоже, ее это не заботило. Она была как попугай у неохотного хозяина, который научил бедную птичку только одной фразе.
   Палестинцы. Палестинцы. Палестинцы.
   "Каковы шансы, что такая миссия увенчается успехом?" - сказал Йонатан.
   Шавиц покачал головой. "Очень, очень стройный. Но попытка сделать это, вероятно, понравится американцам и продемонстрирует им сдержанность, которую мы проявляем. Если бы мы сделали все это ограниченным по времени, может быть, сорок восемью часами, нам, возможно, было бы нечего терять".
   "Можем ли мы позволить себе столько времени?"
   "Если мы будем внимательно следить за иранцами на предмет любых признаков первого удара и немедленно нанесем свой собственный удар в сорок восемь часов, все будет в порядке".
   - А если агенты будут убиты или взяты в плен?
   "Американская команда, возможно, с одним израильским гидом, имеющим значительный иранский опыт. Израильтянин будет агентом глубокого прикрытия без какой-либо личности. Если что-то пойдет не так, мы просто отрицаем свою причастность".
   Шавиц сделал долгую паузу. - Я уже придумал идеального оперативника.
  
  
   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  
  
   12:10 по восточному стандартному времени
   Объединенная база Эндрюс
   Округ Принс-Джордж, Мэриленд
  
   Небольшой голубой реактивный самолет с логотипом Государственного департамента США на борту медленно выехал на рулежную дорожку и сделал крутой поворот направо. Уже получив разрешение на взлет, он быстро разогнался по взлетно-посадочной полосе, оторвался от земли и круто полез в облака. Через мгновение он резко повернул влево, к Атлантическому океану.
   Внутри самолета Люк и его команда легко вернулись к старым привычкам - они использовали четыре передних пассажирских кресла в качестве места для встреч. Они уложили свой багаж и снаряжение на задние сиденья.
   Они уезжали позже, чем он собирался. Задержание произошло из-за того, что Люк пошел к Ганнеру в школу. Он пообещал своему сыну, что никогда не уйдет, не сказав ему с глазу на глаз и не рассказав как можно больше о том, куда он направляется. Ганнер попросил об этом, и Люк согласился.
   Они встретились в маленькой комнате, предоставленной им помощником директора - это было место, где они хранили музыкальные инструменты, в основном старые духовые инструменты, многие из которых, судя по всему, ржавели.
   Ганнер справился с этим довольно хорошо, учитывая все обстоятельства.
   "Куда ты идешь?" он сказал.
   Люк покачал головой. - Это засекречено, Монстр. Если я скажу тебе..."
   "Тогда я говорю кому-то, и этот человек рассказывает кому-то".
   - Я не думаю, что ты кому-нибудь расскажешь. Но одно лишь знание подвергло бы вас риску.
   Он посмотрел на мальчика, лицо которого было более чем вытянутым.
   "Вы обеспокоены?" - сказал Люк.
   Ганнер покачал головой. "Нет. Я думаю, вы, вероятно, можете позаботиться о себе".
   Теперь, в самолете, Люк улыбнулся про себя. Забавный ребенок. Он через многое прошел и каким-то образом не потерял чувство юмора.
   Люк оглядел свою команду. На сиденье рядом с ним сидел большой Эд Ньюсэм в штанах цвета хаки и футболке с длинными рукавами. Сталоглазый, огромный, вечный, как гора. Эд, конечно, стал старше. На его лице появились морщины, особенно вокруг глаз, которых раньше не было. И его волосы уже не были такими черными как смоль, как раньше - в них торчали несколько седых и белых прядей.
   Эд покинул команду ФБР по спасению заложников ради этого концерта. ФБР продвигало Эда по служебной лестнице - больше старшинства, больше ответственности, больше сидения за столом и гораздо меньше времени в поле. По словам Эда, он переключался, потому что хотел снова увидеть какое-то действие. Но это не помешало ему протянуть еще больше денег. Это не имело значения. Люк был готов заставить бюджет SRT кричать в агонии, если это то, что нужно, чтобы вернуть Эда на борт.
   Напротив Люка и слева, лицом к нему, стоял Марк Суонн. Он, как обычно, вытянул свои длинные ноги в проходе, надев старые рваные джинсы и пару красных кроссовок Чака Тейлора, чтобы кто-нибудь не споткнулся. Суонн, конечно, изменился. То, что он едва пережил свое пребывание в плену у ИГИЛ, сделало его более серьезным - он больше не шутил об опасности миссий. Люк был рад, что вообще вернулся - был период времени, когда казалось, что Суон может стать отшельником и никогда больше не выходить из своего пентхауса с видом на пляж.
   Потом была Труди Веллингтон. Она села прямо напротив Люка. У нее снова были кудрявые каштановые волосы, и она совсем не постарела. Это имело смысл. Несмотря на все, что она видела и делала - время работы аналитиком в оригинальной СТО, отношения с Доном Моррисом, побег из тюрьмы и время, проведенное в бегах, - ей все еще было всего тридцать два года. Она была стройной и такой же привлекательной, как всегда, в зеленом свитере и синих джинсах. В какой-то момент она избавилась от больших круглых очков в красной оправе в форме совы, за которыми пряталась. Теперь ее красивые голубые глаза были впереди и в центре.
   Эти глаза пристально смотрели на Люка. Они не выглядели дружелюбными.
   Что она знала о его отношениях со Сьюзен? Она злилась на это? Зачем ей быть?
   - Ты знаешь, что делаешь, мужик? - сказал Эд Ньюсам. Он сказал это довольно добродушно, но в этом была грань, скрытое течение.
   - Ты имеешь в виду, с этой миссией?
   Эд пожал плечами. "Конечно. Начни с этого".
   Говоря, Люк выглянул в окно. День был ясный, но солнце уже было позади. Вскоре, по мере продвижения на восток, небо начнет темнеть. Это давало ему ощущение того, что впереди надвигаются события - знакомое чувство, но один из наименее любимых аспектов его работы. Это была гонка со временем. Это всегда была гонка со временем, и они сильно отставали. Война, которую они пытались предотвратить, уже началась.
   - Думаю, это то, что мы собираемся выяснить. Труди?"
   Она пожала плечами, как будто уклончиво. Она взяла планшет с колен. - Хорошо, - сказала она. "Я не предполагаю никаких предварительных знаний".
   - Звучит неплохо, - сказал Люк. - Мальчики?
   - Хорошо, - сказал Суонн.
   - Давай послушаем, - сказал Эд. Он откинулся на свое место.
   "Это Израиль и Иран, - сказала Труди. - Это не совсем короткий рассказ.
   Люк пожал плечами. - Это долгий перелет, - сказал он.
  
   * * *
  
   "Израиль - молодая страна, существующая только с 1948 года, - сказала Труди. "Но идея Земли Израиля как места была священна для еврейского народа с библейских времен, возможно, еще за две тысячи лет до Рождества Христова. Первое письменное упоминание об Израиле как о месте встречается около 1200 г. до н.э. Этот район был захвачен, завоеван и отвоеван в древние времена вавилонянами, египтянами и персами, и это лишь некоторые из них. Несмотря на все это, евреи упорствовали.
   "В 63 г. до н.э. Римская империя завоевала этот регион, превратив его в римскую провинцию. Почти на двести лет он стал местом ожесточенной борьбы между евреями и римлянами, закончившейся повсеместными разрушениями, геноцидом и этническими чистками. Последнее еврейское восстание против римлян потерпело неудачу в 132 году нашей эры, и большинство евреев были либо убиты, либо рассеяны - многие ушли на север в современную Россию, на северо-запад в восточную и центральную Европу или прямо на запад в сторону Марокко и Испании. Некоторые ушли на восток в Сирию, Ирак и Иран. Горстка могла отправиться на юг, в Африку. А некоторые остались в Израиле.
   "Со временем Римская империя угасла, и регион был завоеван арабами в середине 600-х годов, которые сами недавно приняли новую религию ислам. Несмотря на частые нападения христианских крестоносцев, в течение следующих девятисот лет этот район оставался в основном под контролем мусульманских султанов. В 1516 году он снова был завоеван, на этот раз Османской империей. На османских картах еще в 1600 году территория, которую мы считаем Израилем, называлась Палестиной. Когда Османская империя была разрушена во время Первой мировой войны, Палестина перешла под контроль ее следующего правителя, британцев".
   - Подготавливает нас к современным проблемам, - сказал Эд.
   Труди кивнула. "Естественно. На протяжении всей истории некоторые евреи оставались там, и на протяжении веков предпринимались многочисленные идеалистические попытки вернуть евреев из других частей мира. К началу 1900-х эти усилия набирали обороты. Подъем нацистов привел к значительному увеличению числа евреев, покидающих Европу. В конце Второй мировой войны население Палестины примерно на одну треть составляли евреи. После войны массовый приток евреев, переживших Холокост, покинул свои разрушенные общины по всей Европе и направился в Палестину.
   "В 1948 году было образовано Государство Израиль. Это вызвало серию ожесточенных конфликтов между мусульманами и евреями, которые продолжаются и по сей день. В начальных боях вторглись Египет, Сирия, Иордания и Ирак, к которым присоединились нерегулярные контингенты из Йемена, Марокко, Саудовской Аравии и Судана. Израильтяне отбили их. По меньшей мере семьсот тысяч арабов бежали или были изгнаны наступающими израильскими войсками в районы, ныне известные как палестинские территории - Западный берег и сектор Газа".
   "Видите ли, вот чего я не понимаю, - сказал Эд Ньюсэм. "1948 год - это старые новости. Прямо сейчас все эти палестинцы заперты в Газе и на Западном берегу. Почему бы просто не дать им свободу и позволить им стать своей собственной страной? В противном случае, почему бы просто не дать им всем гражданство и не включить их в состав Израиля? Похоже, любая из этих вещей может затормозить всю эту борьбу".
   "Это сложно, - сказал Суонн.
   - Мягко говоря, сложно, - сказала Труди. "Невозможное больше похоже на это. Во-первых, Израиль был создан как еврейское государство - родина евреев всего мира. Этому проекту почти две тысячи лет.
   "Если Израиль хочет остаться еврейским государством, он не может просто включить палестинцев в страну в качестве граждан. Это заставит часы тикать на демографической бомбе замедленного действия, которая взорвется скорее раньше, чем позже. В стране действует всеобщее избирательное право - каждый гражданин получает право голоса. В Израиле примерно шесть с половиной миллионов евреев и почти два миллиона израильских арабов, подавляющее большинство из которых мусульмане. В Газе и на Западном берегу вместе взятых проживает около четырех с половиной миллионов палестинцев.
   "Если бы все палестинцы стали гражданами, внезапно у вас было бы общество, почти расколотое пополам между евреями и мусульманами, с добавлением относительной горстки христиан и других. Евреи сразу же перестали бы быть большинством. Кроме того, в целом у израильских арабов и палестинцев рождаемость выше, чем у израильских евреев. Через пару десятилетий мусульмане будут иметь явное и растущее большинство. Будут ли они голосовать за то, чтобы Израиль оставался еврейской родиной?"
   - Сомневаюсь, - сказал Суонн.
   "Так дайте палестинцам свободу", - сказал Эд. "Подарите им государственность. Откройте им дороги, позвольте им контролировать свое воздушное пространство и прибрежные воды и позвольте им торговать с другими странами".
   Труди покачала головой. "Также невозможно. Я редко делаю абсолютные заявления о будущих событиях, но я рассмотрел эти сценарии со всех сторон. Кто бы что ни говорил во время международных переговоров, сколько бы раз Генеральная ассамблея ООН не голосовала против этого, следите за палестинской государственностью. Это никогда не приближается к осуществлению. И все потому, что Израиль никогда добровольно этого не допустит. Сама идея абсурдна. Это самоубийство.
   "Послушайте, Израиль существует в состоянии иногда отчаянного конфликта со странами, которые его окружают. Выживание всегда остается открытым вопросом. Безопасность - это самое важное в израильском обществе, и ее обеспечение является главной задачей государства. Израиль и так маленькая страна. Если бы Западный берег не был буферной зоной, а фактически стал чужой страной, ситуация мгновенно превратилась бы из сложной в очень и очень опасную. Несостоятельный. Прибрежная равнина центрального Израиля представляет собой узкий участок земли от Западного берега до моря, ширина которого на большей части его длины составляет от девяти до одиннадцати миль. Среднестатистический человек может проехать на велосипеде это расстояние менее чем за час.
   "Большая часть мирного населения, а также промышленный и технологический секторы страны находятся там. Что еще хуже, земли Западного берега - это холмы, возвышающиеся над равниной - на Западном берегу есть места, откуда можно легко увидеть Средиземное море. Когда экстремисты в арабских странах говорят о том, чтобы сбросить израильтян в море, нужно помнить, что это очень короткий путь.
   "Палестинцы в союзе с Ираном, и многие палестинцы враждебно относятся к самому существованию Израиля. Если вы предоставите палестинцам государственность, что помешает иранским танкам, истребителям, ракетным батареям и войскам скопиться у вашей границы? Не только на вашей границе, но и на возвышенности над вами? Это кошмарный сценарий. Кроме того, горная местность Западного берега является источником воды для пресноводных водоносных горизонтов в прибрежных районах Израиля. Что может помешать суверенной Палестине перекрыть подачу воды?
   "Более того, хотя Израиль и не признает свой ядерный потенциал, общепризнано, что у них есть от пятидесяти до восьмидесяти единиц ядерного оружия. Считается, что большинство из них размещены на ракетной базе Захария к юго-востоку от Тель-Авива, а другие - в южной пустыне. Но некоторые - возможно, целых двадцать или даже тридцать процентов - развернуты в подземных ракетных шахтах на Западном берегу к востоку от Иерусалима. Это оружие времен холодной войны 1970-х и 1980-х годов, и, вероятно, оно все еще находится в рабочем состоянии.
   "Расходы, транспортная логистика и общественный резонанс сделают почти невозможным перемещение бункеров обратно в Израиль, и израильтяне никоим образом не позволят палестинцам управлять этим оружием. Как я уже говорил, Израиль даже не признает существование оружия".
   "Так что вы говорите?" - сказал Люк.
   "Я говорю, что Израиль сталкивается с экзистенциальным кризисом, куда бы они ни посмотрели. Если они предоставят палестинцам гражданство, сама концепция Израиля перестанет существовать. Если они позволят Западному берегу стать суверенной Палестиной, страна Израиль будет разбомблена до основания. Поэтому они идут по третьему пути, который чреват опасностями, но дает некоторые шансы на успех. Это путь нескончаемой напряженности и конфликтов с палестинцами, Хизбаллой, Ираном и теми, кто решит присоединиться к ним. Со стороны он может показаться экстремальным, неуравновешенным и высокоэмоциональным, но на самом деле он простой, трезвомыслящий, рациональное принятие решений. Развивайте и поддерживайте технологическое превосходство любой ценой, мобилизуйте все население в военном отношении и никогда не теряйте бдительности, ни на одну секунду".
   "Но это работает только до тех пор, пока у вас есть технологическое превосходство", - сказал Суонн. "Как только твой враг догонит тебя..."
   - Верно, - сказала Труди. - Тогда у тебя большие проблемы. И похоже, что иранцы только что догнали".
   - Они догнали? - сказал Люк. - У них есть ядерное оружие?
   Труди посмотрела на него. "Да. Я почти уверен, что да".
  
   * * *
  
   Люк опустил штору.
   Он смотрел в безбрежную тьму, пока не понял, что не видит ничего, кроме собственного лица, окутанного тенью.
   Самолет "Лира" направлялся на восток, и если бы Люку пришлось гадать, он бы сказал, что они были над Северной Атлантикой, почти до самой Европы - они летели уже несколько часов, и им оставалось еще несколько часов. Это было долгое путешествие.
   Люк посмотрел на Труди, которая сидела через проход от него. Она была единственной, кроме Люка, кто еще не спал.
   Позади нее на двух сиденьях, свернувшись калачиком, лежал Суонн. Он крепко спал. Эд Ньюсэм, сидящий в ряду позади Свана, делал то же самое. Эд, конечно, был крепок. Но у Люка были некоторые сомнения насчет Свана. Суонн не виноват - он был травмирован пребыванием в плену у ИГИЛ. Он изменился. Он уже не был таким остроумным и саркастичным идиотом, каким был когда-то. Теперь он был более сдержан, более осторожен. Говорил намного меньше. На первый взгляд может показаться, что это хорошо - может быть, мудрость или зрелость. Но Люк подозревал, что это может быть неуверенность.
   Суонн был потрясен до глубины души. Когда наступила жара, когда уровень стресса усилился, оставалось только посмотреть, насколько хорошо он выступит.
   Люк посмотрел на Труди. Она какое-то время спала, свернувшись клубочком. Теперь она снова проснулась и смотрела в свое темное окно. Отсюда Люк мог видеть только мигающий свет на крыле.
   - Там темно, - сказал Люк. "Полного ничего".
   "Да."
   "На что ты смотришь?"
   "Именно так. Ничего такого."
   Он сделал паузу. Между ними было неловко. Он полагал, что так будет всегда. Он не хотел влезать с ней в это сейчас, в их совместное времяпрепровождение, потому что Суонн и Эд были здесь. Суонн и Эд в этом не участвовали, и он не хотел, чтобы они проснулись посреди всего этого.
   "Я помню, как в последний раз мы вместе отправились в долгий перелет, - сказал Люк.
   Она кивнула. "Я тоже. Корея. Вы, ребята, только что вытащили меня из тюрьмы. Это было сумасшедшее время. Я думал, что моя жизнь закончилась. Я не понимал, что это только начало".
   - Как прошло ваше время в бегах?
   Она пожала плечами. Она, казалось, не горела желанием смотреть на него. "Я бы не стал делать это снова. Но в целом было не страшно. Я многому научился. Я научился не слишком привязываться к какой-то конкретной личности. Труди Веллингтон, кто это? Одна возможность из сотен. Я покрасилась в блондинку, как вы и советовали. Я тоже покрасил в черный. В какой-то момент я даже побрил голову.
   "Вы знаете, что я какое-то время общался с группой левых протестующих в Испании? Я действительно сделал. Я выучил испанский в старшей школе, и Испания была безопасным местом, чтобы исчезнуть. Никто понятия не имел, кто я такой. Меня отправили на курсы скорой помощи, чтобы я мог стать уличным медиком. Люди на этих протестах очень сильно страдают - обычно по мелочи, но машины скорой помощи до них не доезжают. Уличные медики тут же, в самом центре событий. Я видел довольно много сломанных конечностей и треснувших черепов. Я думал об Эде все время, пока занимался этим - я всегда очень уважал его медицинские навыки. Тем более сейчас".
   Она повернулась и посмотрела на Люка. "Я многое узнал о себе, вещи, которые мне нужно было узнать".
   - Назови крупную, - сказал Люк.
   Она улыбнулась. "Я поняла, что мне больше не нужно выдавать себя мужчинам постарше. Чего я искал, защиты? Одобрение? Это была глупая привычка маленькой девочки. Последние пару лет я встречалась с мужчинами моего возраста или моложе, и это было довольно мило. Я решила, что предпочитаю мужчин, которые не пытаются меня ничему научить".
   Ой. Теперь Люк улыбнулся. Однако слова, казалось, ускользали от него.
   "Я также узнал, что выжил".
   - Это большое, - сказал Люк.
   - Да, - сказала она. - Но не такой большой, как мужчина.
  
  
   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  
  
   13:45 по восточному стандартному времени
   Ситуационная комната
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
   "Во сколько он будет там?" - сказала Сьюзан.
   Курт посмотрел на часы. - А, примерно без четверти девять вечера. Мы должны поговорить с ним в девять.
   Сьюзен кивнула. "Хорошо. Дайте мне презентацию в лифте".
   Она оглядела комнату, как обычно набитую. Курт стоял в дальнем конце продолговатого стола в своей обычной позе. Хейли Лоуренс сидела за столом среди моря генералов и адмиралов, некоторые из которых были женщинами, как с удовлетворением заметила Сьюзен. Края комнаты были полны помощников и помощников.
   - У нас разворачивается кризис, - сказал Курт. - И мы должны действовать осторожно. Это сообщение".
   Сьюзан сделала вращательное движение рукой, как бы говоря: "Давай, давай".
   "Как известно большинству присутствующих, Израиль был нашим стратегическим союзником с момента его основания в 1948 году. В постоянно меняющемся мире лишь горстка стран - Англия, Канада, Франция, Индия, Саудовская Аравия..."
   Курт подождал и закатил глаза, когда несколько человек освистали упоминание о саудовцах.
   "...Марокко, еще несколько человек - с нами дольше. Позиция Израиля как относительно небольшой страны в нестабильном регионе в лучшем случае неустойчива, и на протяжении десятилетий напряженность неоднократно выливалась в открытый конфликт с множеством региональных акторов. В первые дни эти конфликты были результатом нападений со стороны соседних стран, таких как Египет, Иордания и Сирия. В последние годы конфликты были сосредоточены на бедственном положении палестинцев, которые были перемещены при создании Израиля и живут в своего рода политической неопределенности на Западном берегу и в секторе Газа, землях, которые Израиль захватил во время Шестидневной войны. в 1967 году. Каждая международная организация, даже каждая страна на Земле, кроме Израиля и Соединенных Штатов, считает Израиль оккупирующей державой на этих территориях.
   "Исламские террористические организации уже два поколения используют эту ситуацию как инструмент сбора средств. Кроме того, мусульманские страны могут разжигать антиизраильские настроения в любое время, когда это соответствует их целям, пока палестинцы остаются в подвешенном состоянии".
   "Какова наша политика в этом отношении?" - спросил кто-то сзади.
   Курт кивнул. "Конечно, хороший вопрос. Просто чтобы у нас все было ясно. Наша официальная политика заключается в том, что ведутся переговоры, результатом которых станет то, что Западный берег и Газа в конечном итоге станут страной, возможно, называемой Палестиной, и что Палестина и Израиль будут мирно сосуществовать и даже могут стать региональными партнерами. Тем временем мы признаем право Израиля на обеспечение безопасности своих границ и предотвращение нападений палестинцев на израильское гражданское население. Мы не признаем право Израиля строить так называемые поселения на палестинской территории и не признаем Иерусалим столицей Израиля. Мы считаем его разделенным городом - западная половина в Израиле, восточная половина на Западном берегу".
   - А Йонатан?
   Курт взглянул на лист бумаги на столе перед ним. "Йонатан Стерн. Шестьдесят три года. Женат, отец пятерых детей, дедушка восьми. В молодости он был коммандос элитного подразделения Сайерет Маткал Сил обороны Израиля. В 1976 году он был одним из руководителей успешного рейда на аэропорт Энтеббе в Уганде, где израильские спецназовцы спасли более ста израильских заложников, взятых с угнанного самолета.
   "После того, как он ушел из армии, он провел почти всю свою взрослую жизнь в израильской политике как боевой ястреб и сторонник жесткой линии. На данный момент он, кажется, имеет неопровержимое большинство в Кнессете. Его уязвимость заключается в том, что в настоящее время он является объектом как минимум четырех отдельных полицейских расследований коррупции - начиная от получения подарков на сотни тысяч долларов от богатых сторонников и заканчивая раздачей льготных государственных военных контрактов без участия в торгах и манипулирует израильской телекоммуникационной отраслью от имени друзей".
   Курт покачал головой и присвистнул. "Штерн находится в опасности. Это реально, и в последние месяцы это поглощало большую часть его внимания. Ему повезет, если он не попадет в тюрьму. И у него есть проблемы на дипломатическом фронте. Три недели назад, путешествуя по Европе, его поймали, когда он говорил в открытый микрофон, шутя над идеей решения о создании двух государств с палестинцами, и, казалось, отвергая ее с ходу. Очевидно, он не знал, что микрофон включен, и сказал, что Европейский Союз сошёл с ума - да, он использовал это слово - из-за того, что беспокоится о палестинцах. Вы можете себе представить, как хорошо сыграла эта маленькая бестактность в европейских столицах и среди израильских левых".
   Он посмотрел на Сьюзен. "Чтобы было ясно, Йонатан Стерн не идеальный партнер. Но я думаю, мы также должны признать, что он не является пожизненным премьер-министром, и в израильском обществе есть очень много элементов, которые ищут мирного решения текущих проблем. Израиль был и остается важным союзником Соединенных Штатов, и их гражданское население подвергается нападениям. На данный момент неизвестно, каковы будут масштабы этой атаки. Но если у Ирана есть ядерное оружие, как они утверждают..."
   Сьюзен кивнула. "Конечно. Моя проблема не в Израиле. Я понимаю, что отношения намного больше, чем у Йонатана".
   "Хороший. Все, что нам нужно от него в данный момент, - это сдержанность, которая не обязательно является его сильной стороной. Он молоток, и куда бы он ни посмотрел, он видит гвозди. Но он должен дать нам время найти и уничтожить ядерное оружие. Поговорим с ним?"
   Она пожала плечами. "Давай сделаем это."
  
   * * *
  
   "Я надеюсь, что ты счастлив."
   Глубокий бестелесный рокот Йонатана Стерна донесся из черного устройства громкой связи в центре стола для совещаний. "Надеюсь, это доставляет вам удовольствие".
   Сьюзен посмотрела на Курта и покачала головой.
   - Почему это должно нравиться мне, Йонатан?
   "Я думаю, это должно быть очевидно", - сказал он.
   - Это не так.
   "Ваша страна по вашему личному настоянию стремилась к примирению с Ираном, продолжая разрешать ему перерабатывать уран. Европейцы пошли вместе с вами. И вот результат - Иран, который готов заявить, что у него есть ядерное оружие, вопреки всем международным соглашениям. Иран, который счастлив передать самое передовое обычное оружие, которое у него есть, в руки террористов - маньяков, которые никому не подотчетны".
   - Йонатан... - начала Сьюзан.
   - Здесь сотни мертвых, Сьюзен. Возможно, тысячи. Мы еще даже не знаем. Жилые дома полностью разрушены, и спасатели могут лишь медленно раскапывать завалы, опасаясь новых обрушений. В районе Хайфы случилась огненная буря. Больницы повсюду переполнены".
   Сьюзен покачала головой. "Мне очень жаль."
   Как будто Стерн ее не слышал. "Мы сталкиваемся, возможно, впервые с 1973 года, с вопросом об уничтожении. Теперь, я уверен, вы думаете, что ситуация сложнее, чем то, что я описываю. Разве не так всегда говорят американцы? О боже, Израиль и Иран, Израиль и Хезболла, какая сложная ситуация! Но это не сложно. Это просто. Вы натравили на нас Иран. Ты сделал это. А теперь вы просите нас повременить с ответом. На протяжении десятилетий вы терпели несостоявшееся государство в Ливане и называли его своим союзником. Ливан является стартовой площадкой для иранских террористических атак - ни больше, ни меньше. Это не страна. И все же вы спрашиваете нас...
   Сьюзан попыталась еще раз. - Йонатан...
   Его глубокий голос поднялся на октаву. "Слушать! Пожалуйста послушайте меня. Будете ли вы слушать? Это не ваши города бомбят. Это не ваши друзья и близкие, раздавленные под обломками или сгоревшие в огне. Вы не знаете, что здесь происходит".
   - Йонатан, - сказала Сьюзен, - я сгорела в огне и попала под обломки. Я видел, как мои друзья и коллеги сгорали заживо во время огненной бури. Один из моих лучших друзей был застрелен на моих глазах. Я сам был застрелен. Я знаю, что там происходит. Хотел бы я этого не делать.
   На линии повисла пауза.
   - Йонатан?
   - Хорошо, - сказал он. "Хорошо."
   Наступила еще одна долгая пауза. На заднем плане Сьюзен слышала, как люди в комнате с Йонатаном разговаривают друг с другом на иврите.
   "Мы можем поместить джина обратно в бутылку", - сказала она.
   "Как мы можем сделать это?"
   Сьюзен сделала решительный шаг. "Одностороннее прекращение огня", - сказала она, зная, как это прозвучит. Но ей нужно было с чего-то начинать. "Это окажет давление как на "Хизбаллу", так и на Иран, чтобы они прекратили боевые действия".
   Она почти видела, как он качает головой.
   "Невозможно. У меня на этот счет связаны руки, даже если бы я хотел это сделать, чего я не хочу. Никакого давления на Хизбаллу, как вы, кажется, считаете, нет. Единственное давление, которое они понимают, это сила. Мы не можем остановиться, пока они продолжают обстреливать нашу территорию ракетами. Мы не можем остановиться, пока Дарью Шалит держат. Мы не можем остановиться, пока горят наши города. Здесь существует такая вещь, как общественное мнение, Сьюзен, и меня избрали, потому что я поклялся защищать свой народ.
   "Вы не выиграете это, напав на "Хизбаллу", - сказала Сьюзан. "И если вы нападете на Иран, все ставки сняты. Послушайте, мы отправили к вам двух наших лучших оперативников вместе с членами их группы разведки. Между Моссадом, ЦРУ и моей собственной группой специального реагирования разрабатывается план.
   Она не сказала: "Человек, которого я люблю, собирается рискнуть своей жизнью ради тебя".
   - Я знаю о плане, - сказал Йонатан. "Должен сказать вам, что я очень скептически отношусь к этому. Мы отправили в Иран много агентов под прикрытием и потеряли...
   Сьюзан не хотела этого слышать. "Если операция пройдет успешно, мы обнаружим местонахождение ядерного оружия, если оно существует. Тогда мы войдем и уничтожим их. Мы сообщим россиянам и китайцам о наших намерениях и пригласим их принять участие вместе с нами. Как вы знаете, все стороны согласились, что у Ирана не должно быть ядерного оружия. Эти соглашения остаются в силе".
   "Сьюзен, я хотел бы разделить ваш энтузиазм по поводу международных соглашений и секретных миссий. В Израиле у нас есть одни из лучших, наиболее подготовленных тайных агентов на Земле, и наши секретные миссии терпят неудачу так же часто, как и успех".
   - И все же ты сделаешь это? - сказала Сьюзан. Вот в чем она обычно преуспевала - в закрытии. "Будешь ждать? Что бы ни случилось, чем бы они вас ни били, вы сможете отразить нападение и дать миссии шанс?
   Йонатан заговорил на иврите с кем-то в комнате вместе с ним. Мужчина ответил пространно. Йонатан снова заговорил. Мужчина снова ответил.
   - Йонатан? - сказала Сьюзан.
   - Я возьму твою идею на заметку, - сказал Йонатан.
  
  
   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  
  
   13 декабря
   4:45 по израильскому времени (21:45 по восточному стандартному времени 12 декабря)
   Тель-Авив, Израиль
  
   "Не знаю, поверит ли кто-нибудь, что мы дипломаты, - сказал Суонн. Он навис над Люком, держа смартфон рядом с его лицом. Люк едва мог сосредоточиться на этом. Он взглянул на Суонна в сумасшедших очках, с хвостиком и в черной футболке с RAMONES. Так выглядели дипломаты?
   "Ага? Почему это?"
   "Почти весь персонал посольства только что получил приказ об эвакуации. Они едут на Кипр через час.
   Люк улыбнулся. Он оглядел бар на крыше отеля "Хилтон Тель-Авив". Место прыгало.
   Неважно, что было почти пять утра, и уже начинали появляться первые розовые лучи солнца. Не имело значения, что закон технически запрещал подавать алкоголь в это время суток. Неважно, что шла война.
   Действительно, это последнее было причиной того, что это место все еще существовало. Военные корреспонденты любили выпить и не любили, когда бары закрывались. Крыша, с которой обычно можно было любоваться видом на море в нескольких кварталах и горы на востоке, теперь стала хорошим местом для наблюдения за световым шоу на севере. Там, наверху, было похоже на Четвертое июля. Были ли удары нанесены по израильским северным городам или по бункерам и огневым точкам Хизбаллы на юге Ливана, было невозможно сказать отсюда.
   Несколько репортеров теленовостей уже сняли кадры, стоя перед перилами на северной стороне балкона, а позади них происходили взрывы. Большая часть Европы сейчас спала, но в Соединенных Штатах все еще было прайм-тайм.
   Люк сидел за столом с Труди, выбирая пластиковую тарелку с фалафелем, хумусом, картофелем фри и салатом из мелко нарезанных помидоров, лука, огурца и перца чили с лимонным соком и оливковым маслом. Это была досадная задержка. Как бы ни устал Люк, ему не терпелось двигаться дальше. Ему еще предстояло выполнить миссию, которая выиграла от ожидания.
   Эд и Суонн стояли неподалеку, стоя в баре среди репортеров в бронежилетах, операторов и прочих наркоманов войны. Обстановка здесь была довольно хорошей. Еда была неплохой. На такой высоте морской бриз был очень приятным. Слышно было только грохот взрывов вдалеке. Несколько из них - самые близкие - потрясли здание.
   - Не волнуйся, - сказал он, заметив, что глаза Труди расширились. "Израиль подвержен землетрясениям. Современные здания, подобные этому, должны соответствовать строгим нормам".
   "Меня не беспокоит, что здание рухнет от толчка, - сказала Труди. "Меня больше беспокоит попадание ракеты".
   Люк кивнул. "Такая возможность есть".
   По дороге сюда они увидели повреждения, нанесенные вчерашними ракетными ударами. Несколько зданий все еще горели. Улицы были разрушены - гигантские клиги-фонари освещали спасательные работы, пока толпы солдат и строительных бригад копались в завалах в поисках выживших. Машины скорой помощи мчались по городским улицам, ревя сиренами, доставляя людей, извлеченных из-под земли, в больницы. Полицейские блокпосты были повсюду. Бдения при свечах - молитвенные кружки - были почти столь же обычным явлением.
   Некоторое время назад Люк принял декседрин, проглотив его с пивом, и его действие начало проявляться. настроение.
   Он начал чувствовать себя хорошо.
   - Люк, я хочу тебя кое о чем спросить, - сказала Труди.
   Он пожал плечами. "Стрелять."
   Было немного странно находиться здесь с Труди. Она была лучшей в своем деле - сборе разведывательной информации и прокручивании сценариев. Она привнесла в это своего рода свободное творчество, которого не было у большинства людей. Люди были окружены данными - что они сказали, что они не сказали. Труди была не такой. Она совершила прыжок веры. Ему это в ней нравилось. Она была...
   Незаменим.
   Если бы это было не так, он, вероятно, держался бы от нее на расстоянии. Она определенно не была бы здесь с ними сейчас. Учитывая весь ее багаж и их совместную историю, он, возможно, даже не стал бы нанимать ее снова.
   - Ты спишь с президентом Соединенных Штатов? - сказала Труди.
   Люк пожал плечами. - Что могло натолкнуть вас на эту мысль?
   Труди кивнула. "Так ты. Хорошо. Я не ревную, если ты так думаешь. Я просто беспокоюсь о тебе".
   Люк посмотрел на нее. Она была красивой. Такой же красивой, какой была Сьюзен Хопкинс в ее возрасте? Может быть, а может и нет. Но Люк склонен был думать, что анализ градаций красоты очень похож на попытку разделить пряди волос по длине большим ножом.
   - Я часто это понимаю, - сказал Люк. "Люди беспокоятся обо мне. Что заставляет тебя волноваться?"
   - Ты провел большую часть своей жизни в секрете, Люк. В последние годы люди во всем мире начали узнавать, кто вы такой. Но ты в сотне миль от славы, и ты на другом конце галактики от той славы, которую имеет Сьюзан. Почти все на Земле знают, кто она такая".
   Люк кивнул. "Достаточно верно. Сьюзен - одна из самых известных людей в мире".
   - Верно, - сказала Труди. "Она может быть даже номером один. И она была известна, так как она была подростком. Она привыкла к такому контролю. Но это не так. И вы участвовали во многих операциях, некоторые из которых...
   Наступила долгая пауза, пока она, казалось, подыскивала нужные слова.
   Люк пожал плечами. "Просто сказать это. Я не могу так легко ранить свои чувства".
   "Некоторые из них можно считать военными преступлениями", - сказала она. "Некоторые из которых можно считать внесудебными убийствами. Пытка. Действия, такие как инсценировка казни, противоречащие Женевским конвенциям. Неподчинение. Олицетворения. Действия, превышающие ваши полномочия. Действия, нарушившие цепочку инстанций. Действия, при которых был нанесен значительный побочный ущерб. Действия, которые... ну, скажем так: вы совершили как минимум одно высокопоставленное убийство, никем не заказанное и способное дестабилизировать целый регион.
   Люк вздохнул, чуть-чуть под нос. Он пустился в официальное объяснение, которое Труди хорошо знала. "Мм, вообще говоря, мне была предоставлена широкая свобода действий для действий, которые приведут к результатам в соответствии с..."
   Труди покачала головой. - Ты не понимаешь, Люк. Я не критикую тебя. Я знаю, почему ты делаешь то, что делаешь. Но если они когда-нибудь выйдут, это будет выглядеть плохо. Очень, очень плохо. Большинство американцев не знают, что правительство делает от их имени, и большинство из них не хотят знать".
   - А зачем им знать? - сказал Люк. - Это секретные операции.
   Труди снова покачала головой, на этот раз сильнее. Потом закатила глаза. - Потому что, если выяснится, что ты бойфренд президента или кем бы ты ни был для нее, ты мгновенно станешь нарицательным. Это приведет к освещению в газетах и на телевидении. Что приведет к тому, что люди будут копаться в вашем прошлом. Просто ради интереса, несколько дней назад я решил посмотреть, сколько мне придется потрудиться, чтобы найти секретную информацию о тебе, к которой у меня не должно быть доступа. Вы знаете, как это было тяжело? Совсем не сложно".
   - Труди, ты агент разведки, обученный добывать информацию.
   "Репортеров учат раскапывать информацию".
   Люк покачал головой. - Не такой, как ты.
   "А что, если разведчик решит слить информацию в прессу?"
   Теперь он действительно посмотрел на нее, как будто увидел ее в самый первый раз.
   - Что ты говоришь, Труди? Что бы ты...
   "Нет. Я бы никогда этого не сделал. Но я должен сказать вам кое-что, чего вы, похоже, не понимаете. Не все любят тебя, Люк. Некоторые люди думают, что ты плохая новость.
   Люк сел и какое-то время пережевывал это.
   Он оглядел толпу. Молодой человек - невысокий, лысеющий, одетый в костюм, который почему-то казался ему великоватым, - пробирался сквозь толпу. Он взглянул на свой телефон, затем направился к Люку.
   "Г-н. Монтгомери? он сказал. Его акцент говорил, что он американец.
   Люк кивнул. "Да. Я мистер Монтгомери, и я из Государственного департамента.
   "Я Стив Беккер. Я ваш связной из посольства. Готовы ли вы и ваша команда к первой встрече?"
   Люк посмотрел на свет, заливавший теперь небо. Труди только что устроила ему выговор - во всех своих заботах о защите Стрелка и о том, чтобы его личность не стала слишком известной, он никогда не думал обо всех вещах, которые могут просочиться. Хотел бы он, чтобы Ганнер знал об этом?
   Точно нет. Не таким образом. Однажды он может сам решить рассказать Ганнеру. А может и нет. Кроме того, рассекреченная информация о событиях его жизни, действиях, в которых он принимал участие, мнения и рекомендации, которые были добавлены в его дело с годами, могут вызвать вопросы о его пригодности как отца.
   А как же Сьюзан? Хотел ли он, чтобы она знала эти вещи?
   Она была президентом. Она могла получить доступ к этой информации в любое время. Но что-то подсказывало ему, что она предпочла этого не делать.
   А если ей бросить в лицо?
   Люк не хотел об этом думать. Он стоял.
   "Мы более чем готовы к нашей первой встрече".
  
   * * *
  
   В посольство не пошли.
   И они не пошли со Стивом Беккером. Водитель был израильтянином - на нем были ермолка, черные брюки и черный жилет поверх белой классической рубашки. В отличие от Беккера, его одежда была хорошо сшита на его маленькое мускулистое телосложение.
   Он отвез их на черном внедорожнике на неприметный приземистый двухэтажный склад из шлакоблоков в промышленном районе на дальней восточной окраине города. Район представлял собой пустырь из подобных зданий складского типа, огороженных пустырей и дачных домов. На складе висела вывеска на иврите, арабском и английском языках.
   Резник Качественное мясо.
   Хороший. Они встретились на скотобойне.
   Когда они вошли в ворота во двор вокруг склада, гофрированная стальная дверь медленно открылась, позволяя машине въехать в здание. Внедорожник въехал в пустую камеру. На складе вообще ничего не было. Без холодильных установок. Никаких морозильников. Никаких автомобилей или грузовиков на стоянке. Просто большое двухэтажное помещение, которое выглядело так, будто его выместили начисто метлой. Там был небольшой кабинет, окна которого выходили на склад, но там тоже ничего не было, и свет был выключен.
   - Здесь нет мяса, - сказал Эд.
   "Нет."
   Водитель вышел и открыл заднюю дверь. - Джентльмены, - сказал он, - и леди. Пожалуйста, пойдем со мной."
   Рядом с пустым офисом был лифт. Дверь была открыта, и тотчас же лифт начал стремительно падать под землю. Через несколько секунд они достигли цели. Дверь беззвучно открылась.
   Он открывался в комнату управления операциями, конференц-зал, очень похожий на Ситуационную комнату в Белом доме или новый зал в штаб-квартире SRT. Там стояли несколько мужчин в форме и несколько человек в уличной одежде. Все стояли прямо, как шомпол, и сурово смотрели на вновь прибывших. Люк снова посмотрел на них.
   Он попытался представить, что они видели, наблюдая за прибытием сливок американского шпионажа. Он видел, как в их головах звенит тревожный звоночек, когда они смотрят на Марка Свана. Люк почти повернулся и взглянул на самого Свана.
   Независимо от того. Суонн не был таким тяжелым случаем, как эти люди. Как и Труди. Но Эд Ньюсэм с лихвой компенсировал бы то, чего не хватало Суонну и Труди в отделе тяжелых дел.
   Мужчина, как предположил Люк, лет пятидесяти, одетый в синий деловой костюм, подошел и протянул Люку руку. Его кожа была загорелой. Его волосы были безупречно аккуратны, ни одна прядь не сбивалась с места. Его зубы были ослепительно белыми. Люк знал, что товарищи называли его Образцом за красивую внешность и то, как он себя вел. Он был директором Моссада, по-английски "Институт". Это было израильское разведывательное управление, версия ЦРУ в этой стране.
   - Люк, я Эфраим Шавиц, - сказал он.
   - Я знаю, - сказал Люк. - Я Люк Стоун, как я вижу, вы уже догадались. Это Труди Веллингтон, мой офицер по науке и разведке, это Марк Суонн, мой офицер по технологиям, а это... ну, это Эд Ньюсэм. Оружие и тактика".
   Шавиц пожал руки каждому по очереди.
   "Мы здесь, - сказал Люк, - чтобы сделать все, что в наших силах, чтобы помочь".
   Шавиц кивнул. "Хороший. Начнем?"
   Он указал на четыре места за длинным прямоугольным столом, все в ряд. Люк и его команда заняли свои места, Суонн немедленно открыл свой ноутбук, а Труди положила свой планшет на стол перед собой.
   - Как вы знаете, - сказал Шавиц. "Мы находимся в состоянии войны, и на карту поставлено само выживание нашей страны и нашего народа. Стало очевидным, что иранцы предоставили "Хизбалле" новое вооружение - иранского и, возможно, российского производства, - почти такое же современное, как и наше. Мы хорошо привыкли к тому, что города и поселки на севере становятся объектами ракетных обстрелов из Ливана. Мы хорошо привыкли к тому, что южные города становятся мишенями для ракетных обстрелов ХАМАС из сектора Газа. Но мы не можем позволить "Хизбалле" обладать современными ракетными системами. Мы выжжем саму Землю, чтобы этого не произошло. Мы полностью уничтожим Ливан, не оставим ни одного здания или дерева, если потребуется, чтобы искоренить местонахождение этого оружия".
   Он смотрел на Люка и его команду глазами, как у орла, возможно, пытаясь выяснить, есть ли у них сомнения в необходимости сделать это.
   Заговорил мужчина средних лет в военной форме. У него была плоская стрижка, чисто выбритое лицо и точеные черты лица. Он напомнил Люку прозвище, которое часто висело у американских морских пехотинцев на родине - морпехи.
   "Мы окружены семью странами в радиусе ста миль, каждая из которых увидит наше уничтожение. Это даже не считая различных террористических и ополченческих группировок. Мы должны - должны - иметь военное превосходство. Мы не можем иметь передовых вооружений на наших границах, в руках наших врагов. Ты понимаешь?"
   Люк кивнул. "Конечно."
   - Хорошо, - сказал мужчина. "Иногда то, что мы слышим из-за океана... репортажи в газетах, легкая риторика, которая разбрасывается вокруг... может показаться, что у нас нет друзей".
   - О, мы твои друзья, - сказал Марк Суонн.
   Мужчина долго смотрел на Свана.
   "Я не могу передать вам, насколько обнадеживающе я нахожу это".
   - Мы можем продолжить? - сказал Люк.
   - Конечно, - сказал Шавиц. "Во главе стола доктор Абрам из Института борьбы с терроризмом Междисциплинарного центра в Герцлии. Он один из наших ведущих исследователей иранской ядерной угрозы. Доктор Абрам?
   Мужчина встал. Он явно не был военным. У него был избыточный вес - дородный, склонный к ожирению, - и он носил очки с толстыми стеклами, которые имели тенденцию сползать к кончику носа. Его волосы стояли густыми пучками по обеим сторонам головы. Позади него ожил большой экран монитора. Появилась карта Ирана. Мужчина взял со стола указку. Это должна была быть настоящая лекция в университетском стиле.
   "Агент Стоун, другие мои американские гости, - сказал он, - добро пожаловать. Как вы должны знать, несмотря на международные санкции, Иран давно разработал баллистические ракеты средней дальности, чтобы достичь Израиля. Вполне вероятно, что к настоящему времени они научились добираться до крупных городов Западной Европы, если захотят. Не исключено, хотя вряд ли они объявят об этом, что у них есть возможность добраться до Америки".
   Люк взглянул на Труди. Она слегка покачала головой, как бы говоря: "Никаких шансов".
   Профессор заметил качание головы, ничего не сказал.
   "В любом случае, чего они не сделали, возможно, до сих пор, так это не разработали возможность создания ядерных боеголовок, которые могли бы летать на таких ракетах. Этот недостающий элемент заставил их воздержаться от использования своих ракетных мощностей, потому что они знают, что любая контратака со стороны Израиля, Европы или Соединенных Штатов будет для них полностью разрушительной.
   "Однако в течение последних нескольких месяцев мы были обеспокоены тем, что они спешат завершить развитие этой мощности. Мы верим, что теперь у них есть оружие, и мы верим, что они запустят его, когда укажут. Иран, несмотря на множество других его недостатков, не является страной, которая делает много пустых угроз".
   На экране появились значки с картой Ирана. Профессор указал на каждого из них по очереди. "Здесь вы видите Тегеран, столицу, расположенную на севере центральной части страны, чуть ниже горного района на севере. Хотя в Иране есть десятки подземных военных объектов, мы считаем, что таких мест, где могут быть размещены ядерные боеголовки, всего три".
   Он указал указкой на красный квадрат. "Это массивный военный комплекс Парчин, к востоку от столицы. Большая часть его находится под землей, и многое глубоко погребено. Иранцы утверждают, что их объекты находятся на глубине до пятисот метров, и пробить их обычным оружием было бы невозможно. Однако из-за рельефа местности, технологических ограничений и постоянной угрозы землетрясений мы считаем, что это неправда. Мы думаем, что Парчин уходит на глубину до двухсот метров, может быть, чуть больше. Это глубоко, но не непроницаемо".
   Труди подняла руку. - Доктор, на чем вы основываете свои подозрения? Почему ядерное оружие должно быть, скажем, в Парчине, а не где-то еще?
   Доктор Абрам указал на два значка рядом с изображением Парчина. Они были международным символом радиоактивности - три вертикальных черных треугольника с тремя перевернутыми желтыми треугольниками.
   "Это ядерные заводы по обогащению в Фордо и Натанзе. Нас особенно интересует Фордо, потому что он находится недалеко от священного для мусульман города Кум, где велись активные археологические раскопки. Оба предприятия могут обогащать уран до концентрации в двадцать процентов и, по всей вероятности, до концентрации оружейного качества в девяносто процентов.
   "За Ираном очень внимательно следит международное спутниковое наблюдение, и, конечно, иранцы об этом знают. В обычном порядке материалы с урановых рудников в Саганде и Йезде, которые вы видите южнее, доставляются грузовиками на обогатительные предприятия в Фордо и Натанзе. Это регулярно наблюдается с неба. Но и Фордо, и Натанз, и особенно Фордо, находятся достаточно близко к военному комплексу в Парчине, чтобы можно было построить туннель и доставить обогащенный уран и, возможно, сами ядерные боеголовки, оставшуюся часть пути под землей".
   Он позволил этому усвоиться. Ядерный завод по обогащению, работающий открыто, но перемещающий оружие под землей к расположенным поблизости ракетным площадкам.
   "Парчин - наиболее вероятный подозреваемый в хранении иранских боеголовок. Мы полагаем, что к настоящему времени они обогатили бы достаточно урана для восьми или, возможно, девяти боеголовок. Немного по сравнению с тысячами, удерживаемыми американцами и русскими, а также немного по сравнению с количеством, удерживаемым Израилем...
   "Как вы думаете, сколько боеголовок есть у Израиля?" - сказал Суонн.
   Доктор Абрам болезненно улыбнулся Суонну. - Думаю, хватит.
   - Что, если ты ошибаешься? - сказал Эд Ньюсам. Это были первые слова, которые он произнес с начала собрания. - Что, если боеголовок там нет? Что дальше?"
   Доктор кивнул. "Это хороший вопрос. Мы считаем, что следующие наиболее вероятные военные базы расположены на объектах по обогащению урана или рядом с ними в Бушере, на побережье Персидского залива, или в Исфахане в центре страны, именно в таком порядке. Оба являются крупными обогатительными предприятиями, оба способны производить материал оружейного качества. Оба расположены рядом с военными базами. Мы считаем, что объект в Бушере является более вероятным из двух из-за его близости к Саудовской Аравии, прямо по ту сторону Персидского залива. Ракетный удар из Бушера достиг бы своей цели в Саудовской Аравии, если бы это была цель, в течение нескольких минут после запуска, практически без предупреждения целевого населения".
   "Ваша забота о саудовцах трогательна, доктор, - сказал Суонн.
   Абрам снова улыбнулся, на этот раз веселее, чем раньше. "Пожалуйста, поймите. Мне плевать на саудовцев. С таким же успехом я хотел бы иметь мир, в котором нет такого места, как Саудовская Аравия. Но я должен учитывать все непредвиденные обстоятельства. А ракеты, нацеленные на Эр-Рияд, можно очень легко перенацелить на Тель-Авив, Элиат, Хайфу или Назарет. Мне нравится думать, что они пощадят Иерусалим".
   - Эти базы выглядят довольно далеко друг от друга, - сказал Люк, указывая на карту. "И нам нужно поговорить о том, насколько хорошо укреплены эти места. Мы можем войти? Мы можем выбраться?"
   - заговорил Шавиц. "Это трудная миссия, но не невыполнимая. В Тегеране есть информатор. Естественно, он опасается за свою жизнь. Он не будет общаться, кроме как лично. Мы считаем, что он может либо предоставить вам необходимую информацию, либо связать вас с людьми, которые могут предоставить вам эту информацию. Другими словами, если вы можете подтвердить существование и местонахождение оружия от кого-то, кто имеет высокий уровень доступа к разведданным, вам может не понадобиться проникать на сами базы.
   Он сделал паузу.
   "Конечно, что было бы лучше, чем все это, так это если бы вы могли получить доказательства того, что все это обман, а оружия не существует".
   "Доказать обратное будет сложно", - сказал Люк.
   "Еще тяжелее будет выбраться", - сказал Шавиц.
   - Скажи мне, - сказал Люк.
   "Время имеет решающее значение", - сказал Шавиц. "Часы тикают, и Иран может напасть на нас в любой момент. Независимо от того, есть у них ядерные ракеты или нет, арсенал обычных ракет Ирана невероятно надежен. Мы не можем позволить, чтобы прошло слишком много времени. Мы не можем ждать, пока они нападут на нас. Через сорок восемь часов после того, как вы войдете в воздушное пространство Ирана, вы должны быть в пункте встречи в каспийском порту Решт".
   "Что произойдет, если мы не будем?" - сказал Люк.
   "Если к тому времени мы не получим конкретную информацию о ядерном оружии, мы начнем собственную атаку, которая будет очень всеобъемлющей. Как только это начнется, мы не сможем вас вытащить.
   "Можно даже назвать нападение неизбирательным", - сказал ранее морской пехотинец.
   "Мы нанесем удары по каждой военной базе, каждому известному и предполагаемому ракетному объекту, гражданской и военной инфраструктуре и коммуникациям, электроснабжению, водоснабжению. Идея состоит в том, чтобы подорвать способность Ирана реагировать".
   Труди подняла руку. - Э-э, при всем уважении, это ужасная идея. Вы причините массовые страдания гражданскому населению и никогда полностью не уничтожите их способность реагировать. Я много изучал Иран. Он слишком большой для того, что вы описываете. Слишком много мест для размещения их ракет. Они слишком изощренны. Они все скрывают, даже от самих себя".
   Шавиц покачал головой. "Это не мое решение. Военный кабинет премьер-министра решил дать этой миссии шанс сработать. Но они не будут ждать вечно. Слишком многое в опасности".
   - Но сорок восемь часов? - сказал Люк. "Звучит немного произвольно. Нам может понадобиться неделя, чтобы добраться туда и...
   - Ты и недели не протянешь в Иране, Люк. Я бы даже не рассматривал эту идею. Они находятся в состоянии повышенной готовности. Полиция и Революционная гвардия повсюду. Сосед сообщает о соседе. Сообщается обо всем необычном. Если вы останетесь слишком долго, они поймают вас. Попасть в плен в Иране - одна из самых неприятных вещей, о которых я могу думать. Лучше всего войти и выйти как можно быстрее".
   Люк уставился на Шавица. Похоже, что израильтяне не были полностью вовлечены в это, если бы они не уделили этому необходимое время. Люк долгое время находился под глубоким укрытием в худших местах, чем Иран, и выжил.
   - Легендарный Люк Стоун волнуется? - сказал мужчина в углу.
   Люк взглянул на него. Он был молод, очень подтянут, невысок, но жилист, с коротко подстриженной светлой бородой. На голове у него была грубая копна желтых светлых волос - она выглядела фальшивой, как будто он налил их из бутылки. У него также были голубые глаза.
   Он беззаботно опустился на стул подальше от стола для совещаний. Он был одним из немногих, кто находился в комнате ни в военной, ни в деловой одежде. Вместо этого он был одет в синюю футболку, синие джинсы и большие рабочие ботинки Timberland с развязанными шнурками.
   "Может ли быть так, что американец боится?"
   Люк ничего не почувствовал из-за вмешательства этого человека. Эмоции иногда зашкаливали, и, возможно, это был какой-то молодой хот-дог, которого обошли стороной. По опыту Люка, хот-доги и болтуны могут длиться миссию или две, в зависимости от способностей, которые они привносят в игру. Но потом их убили. А иногда они брали с собой всех остальных членов своей команды.
   "Я могу вам помочь?" он сказал.
   Парень покачал головой и отвернулся. - Я так не думаю.
   "Мы знаем, что вы любите работать помаленьку, - сказал Шавиц. Он указал место на карте. "План - ночная высадка с большой высоты вдоль границы с Ираком. Граница проницаема, курдские и шиитские ополченцы, а также кочевые племена постоянно перемещаются туда-сюда. В этом районе много воздушных патрулей. Вы прыгаете прямо на границе иракского воздушного пространства и дрейфуете примерно на тридцать миль на восток, вглубь иранской территории, чему способствуют господствующие ветры.
   Он указал точку внутри Ирана. Карта увеличилась, и Люк увидел изгиб дороги.
   "К утру вы направляетесь к этому месту встречи, откуда грузовик с одним из наших людей доставит вас в Тегеран. Он отвезет вас к человеку в Тегеране, двойному агенту, с которым мы работали. Мы считаем, что на этого человека можно положиться, и он может знать местонахождение боеголовок".
   - Звучит немного сомнительно, - сказал Эд.
   Шавиц пожал плечами. "В нашем правительстве есть люди, которые считают эту операцию пустой тратой времени. Как бы вы это сказали? Это как искать иголку в стоге сена. Тем не менее..."
   Люк встал и подошел к карте. Он приложил палец к пограничной области на экране. Прикосновение к нему заставляло его увеличиваться еще больше, показывая топографическую карту и указывая на высокие горы. "И Эд, и я были в Иране, но ни один из нас не был в этом районе. Мы не знаем эту местность. Вероятность того, что мы заедем ночью, сориентируемся, а затем дойдем по суше до места встречи до рассвета...
   Шавиц кивнул. - Вот почему ты собираешься зайти с одним из наших лучших людей в качестве проводника. Он много раз путешествовал по этому региону.
   Эд покачал головой. "Люди умирают, когда едут с нами. Вы должны знать это заранее. Это выглядит довольно рискованно. Не посылайте никого, кого вы не можете позволить себе потерять".
   - Тебе следует лучше защищать своих людей, - сказал молодой парень со светлыми волосами.
   Эд повернулся и посмотрел на него. "Мы здесь не для этого. Мы движемся быстро, и мы бьем сильно. Тяжело, ты копаешь? Люди подписываются, им нужно не отставать. И им нужно держать голову опущенной".
   Молодой парень посмотрел на Шавица. "Как этот человек может проникнуть в Иран? Гигантский, сильный черный мужчина с американским акцентом? Кто в это поверит? Он как персонаж воскресных утренних мультфильмов".
   "Конечно, есть черные персы, - сказал Шавиц. "Потомки рабов много поколений назад. А есть потомки более поздних кочевых мусульманских племен из Африки. Черный человек может пройти в Иране".
   Малыш посмотрел на Эда. - Ты хотя бы слово говоришь на фарси?
   Эд пожал плечами. Он снова посмотрел на ребенка. - Bibito gaeidam, - сказал он на идеальном фарси, без американского акцента.
   Малыш нахмурился. " Мадар генде. "
   Теперь Эд улыбнулся. " Кир то кунет. Если ты не закроешь свой рот".
   Люк посмотрел на Суонна и Труди, которые с недоумением наблюдали за обменом репликами. Люк покачал головой и улыбнулся. - Ты даже не хочешь знать, что они говорят.
   Малыш поднялся со стула. Он был высоким и стройным. Его тело, казалось, вибрировало электричеством. - Я вымою тебе рот с мылом.
   Эд не пошевелился. Он только покачал головой. - Ты не хочешь танцевать со мной, маленький человек.
   "Я также не хочу везти тебя в Иран".
   Люк повернулся к Шавицу. "Ты меня разыгрываешь. Этот парень?"
   Шавиц кивнул. "Агент Стоун и агент Ньюсэм, познакомьтесь с агентом Ари Мейлом из Моссада. Бывший капитан Сайерет Маткал. Проникновение и сбор информации - два из его многочисленных навыков. Он среди лучших, что у нас есть. Если бы его работа не была такой секретной, он был бы национальным героем".
   Шавиц остановился. - Он может провести тебя туда. И он может вернуть тебя обратно живым.
   Люк уставился на ребенка. Малыш посмотрел в ответ свирепыми глазами.
   "Вопрос в том, - сказал Эд, - если нам придется слушать, как этот парень болтает два дня подряд, захотим ли мы вообще продолжать жить?"
  
  
  
   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  
  
   9:45 по израильскому времени (2:45 по восточному поясному времени)
   Тель-Авив, Израиль
  
   - Сайерет Маткал, - сказала Труди Веллингтон.
   Все они сидели в номере Люка в отеле "Хилтон". Комната находилась на пятнадцатом этаже, а с балкона открывался панорамный вид на Средиземное море. Размещение было хорошим. Кровать была большой и удобной. Через несколько минут после входа в комнату Суонн обнаружил подслушивающее устройство внутри одной из настольных ламп. Люк был уверен, что есть и другие.
   "Смотрю на меня, наблюдаю за тобой", - сказал Суонн, прежде чем снова собрать лампу.
   Люк пожал плечами. Это не имело значения. И вообще, кто здесь враг?
   Они заказали кое-какое обслуживание номеров, и снова еда была в порядке - гостиничная еда, то израильская, то американская, то вообще ничего. Эд съел четыре яйца, картошку и кусок стейка весом в четверть фунта. Его не было в меню - он просто спросил их, есть ли он у них, и они сказали, что да.
   Наблюдать за тем, как Эд убирает еду, было все равно, что наблюдать, как шельфовый ледник откалывается от Антарктиды. Это было похоже на то, как гигантский торнадо разрушил парк трейлеров в Оклахоме. Это было похоже на то, как косатка съедает группу детенышей тюленей. Это была сила природы, вещь сама по себе.
   Люк вздохнул. Прыжок был только поздно вечером. Правда, оно было из Ирака, но они, вероятно, даже не уедут отсюда до полудня. И он устал. Пора было немного поспать.
   - Сайерет Маткал, - повторила Труди. Она держала планшет, ожидая их внимания.
   "Да, пожалуйста, очаровайте нас", - сказал Суонн.
   "Это подразделение спецназа Армии обороны Израиля. В первую очередь это подразделение по сбору разведданных, проводящее глубокую разведку в тылу врага и созданное по образцу Специальной воздушной службы британской армии. Это полностью соответствует девизу SAS: "Кто посмеет, тот и побеждает".
   - Мило, - сказал Эд. - Мне всегда нравился этот.
   "Нет необходимости придумывать свой собственный, если уже есть хороший, который можно взять с полки", - сказал Суонн.
   "Подразделение также примерно аналогично Delta Force армии США".
   Эд притворно вздохнул. И он, и Люк прошли через Delta Force. Люк представил себе процесс проверки, через который он прошел, чтобы присоединиться к Delta. Он представил себе обучение, которое он прошел после того, как его приняли. Жестокий. Абсолютно брутальный. Если бы ребенок сделал что-то подобное, он не мог бы быть таким уж плохим. И он был моложе, гораздо ближе к тем временам, чем Эд или Люк.
   "Члены выбираются из ЦАХАЛа, и они являются лучшими солдатами физически, интеллектуально и психологически, которых может предложить ЦАХАЛ. Процесс отбора называется Гиббуш, и он печально известен тем, что солдаты проводят несколько дней без сна, что является изнурительным физически и морально".
   - Хорошо, - сказал Люк. "Похоже, мы с Эдом знакомы. Если бы ребенок мог быть немного меньше... скажем, самим собой, мы могли бы найти способ с ним сблизиться. Вероятно, они отдали его нам, потому что он хороший. Потому что у него есть опыт Ирана. Потому что он крут под огнем. Потому что они ожидают, что мы попадем в какие-то горячие точки, а у него есть боевой опыт.
   "Или по какой-то другой причине, по которой они не делятся", - сказал Суонн. "Оказывается, они даже не сказали нам его имени".
   Труди улыбнулась. - Суонн занимается оппозиционным исследованием.
   - Скажи мне, - сказал Люк.
   Суонн взял со стола ноутбук. Он взглянул на потолочный светильник и посмотрел на Люка.
   - Все в порядке, - сказал Люк. "Мы знаем, что они слушают. И они знают, что мы знаем. Между друзьями нет секретов".
   Суонн пожал плечами. - Ари Мейл, - сказал он. "Родился двадцать девять лет назад в еврейском квартале Восточного Иерусалима. Его отец был сирийским евреем, эмигрировавшим в Израиль в 1960-х годах. Он владеет магазином электроники в Иерусалиме и по сей день. Его мать была дочерью голландских евреев, переживших Вторую мировую войну, спрятанных в подвалах и на чердаках членами голландского Сопротивления. Она акушерка.
   "Мейл был отличником и выдающимся баскетболистом в старшей школе и присоединился к АОИ сразу после своего восемнадцатилетия. Он был завербован в Сайерет Маткал в девятнадцать лет. Женился на своей школьной возлюбленной, израильской арабке - интересно - и имел двоих детей. Во время конфликта между Израилем и Газой в 2014 году капитан Ари Мейл возглавил группу коммандос, десантировавшуюся с вертолета, чтобы похитить двух высокопоставленных членов ХАМАС. Разведка была неверной, или это была ловушка - на месте не было митинга ХАМАС, а здание было запрограммировано на взрыв. Четыре члена группы проникновения погибли, в том числе капитан Мейл, которого раздавило обрушившейся стеной из шлакоблоков".
   Люк потер лицо и зевнул. "Есть ли в телефонной книге другие Ари Мейлс? Может быть, наш Ари на самом деле не мертв.
   Свон кивнул. "Ага. Есть парень, который держит фруктово-овощную лавку в Рамле. Ему шестьдесят три года. Еще есть парень, который занимается свадебной фотографией. Он базируется в Назарете, но готов отправиться куда угодно, от Хайфы на севере до юга, вплоть до Беэр-Шевы. Похоже на твоего мужчину?
   "Похоже, мой мужчина - призрак", - сказал Люк.
   В этот момент зазвонил его спутниковый телефон, стоявший на последнем столике. Это был приятный на вид телефон, белый с большими оранжевыми кнопками, и его звонок издавал нейтральный гул. Тем не менее, телефон заставил его немного подпрыгнуть.
   Он взглянул на номер.
   "Ребята, мне нужно взять это", - сказал он.
   - Это твоя девушка? - сказал Эд.
   Люк покачал головой. - Это твой босс.
   Все трое встали, чтобы уйти.
   - Камень, - сказал он в трубку.
   В трубке раздался низкий мужской голос. "Держитесь за президента Соединенных Штатов".
   Труди вышла и закрыла за собой дверь. Люк оглядел комнату, отыскивая все места, где могли быть спрятаны израильские подслушивающие устройства и крошечные видеомониторы. Это будет неловко.
   Ее голос зазвучал. - Люк?
   - Госпожа президент, - сказал он и направился к двери на балкон. Надеюсь, там было ветрено.
  
  
   ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
  
  
   12:15 по израильскому времени (5:15 по восточному поясному времени)
   Западная стена
   Старый город, Восточный Иерусалим
  
   Она боялась.
   Ее звали Мирьям, хотя здесь этого никто не знал. Это были ее последние минуты жизни. Этого тоже никто не знал.
   Ее тело дрожало, когда она проходила плечом к плечу с другими женщинами под каменной аркой древних Навозных ворот. Процессия прошла через Старый город Иерусалима, многие участники марша - молодые женщины, пожилые женщины и девушки - шли к Западной стене, чтобы помолиться за прекращение боевых действий и благополучное возвращение Дарьи Шалит. Узкие улочки были переполнены - битком набиты людьми - и, несмотря на холод в воздухе, она чувствовала себя раскрасневшейся и горячей. Ей казалось, что она может потерять сознание.
   Л'вадо иимлох нора, - пели женщины. Их дыхание поднималось белыми перьями.
   (В величии Он все еще будет править)
   Вху хайах вху ховех
   (И Он был, и Он есть)
   Мирьям знала все эти слова наизусть.
   Воздух был наполнен шумом - пением женщин, криками и криками других. Православные мужчины и мальчики не хотели их там видеть. Они теснились со всех сторон, белые рубашки, черные шляпы, бороды - их сдерживала израильская полиция в синей форме. Были ожесточенные бои, чтобы добраться до женщин.
   Но все равно пели:
   V'hu yih'yeh b'tif'arah
   (И Он будет во славе)
   Мирьям проходила через это много раз. Раньше это казалось шарадой, театральной постановкой, разыгрываемой вживую на улицах. Мужчинам на самом деле не хотелось нападать на женщин, им просто хотелось выкрикнуть свое недовольство, а потом почувствовать, что они что-то сделали. Полиция особо не пыталась их сдерживать.
   Но сегодня было иначе.
   Пока Мириам смотрела, впереди двое молодых людей прорвались через строй. Один из них был почти мгновенно задержан полицией. Другой схватил пожилую женщину, сорвал с нее молитвенную шаль - талит - и повалил ее на землю.
   - Боже мой, - прошептала Мирьям себе под нос. Все ее формальные молитвы были забыты, поэтому она просто говорила. В любом случае, ее никто не мог услышать.
   "О Боже, Аллах, пожалуйста, прими мою жертву. Пожалуйста, открой сегодня мне свои Небесные врата и держи меня в своих..."
   Перед ней маячил мужчина намного старше ее. Древний. Он носил толстые очки и длинную белую бороду. Полиция, вероятно, не взялась за него, потому что он был слишком слаб. Он поднял длинный костлявый палец, как школьный учитель, увещевающий непослушного ученика. Другие женщины столпились вокруг него, не обращая на него внимания, продолжая петь.
   "Вы не будете!" он крикнул. "Ты не совершишь этот грех в этот день! Не в этот день, в тот день, когда сама судьба святой земли Божьей висит на волоске! Идти домой! Иди домой к своим мужьям и отцам и откажись от этого!"
   Мириам прижала к себе талит , проходя мимо него. Она обняла свои свитки Торы. Она знала, что ортодоксальные мужчины ненавидят Женщин Стены. Для ортодоксальных евреев женщины не могли носить талит или тфилин , маленькие черные кожаные шкатулки, содержащие свитки пергамента со стихами из Торы, или читать из свитка Сефер Тора.
   То, что современные женщины-феминистки осмеливаются делать такие вещи, стоя у Западной стены храма, было больше, чем оскорблением, больше, чем оскорблением. Это был грех. Это была угроза. Это должно было разорвать ткань всего, что эти люди считали правдой.
   - Ты будешь умолять слишком скоро! - закричал старик позади нее. - Ты будешь просить у Него прощения!
   Но это была не битва Мирьям. В конце концов, она не была еврейкой.
   Она была палестинкой. Она родилась в Газе семнадцать лет назад и выросла среди развалин улиц и зданий, которые были разбомблены, частично восстановлены, а затем снова разбомблены. Она выросла в городе с электричеством по три часа в день. Она жила в квартире на пятом этаже, где каждый день мужчины носили по лестнице два ведра воды, чтобы удовлетворить потребности ее семьи в течение дня.
   Три года назад ее десятилетний брат Хашан был сбит, когда бросал бутылочные бомбы в израильский танк. В тот день она умерла внутри. В прошлом году ее возлюбленного Ясира разорвало на куски при попытке ракетного обстрела израильского вертолета. Какая бы мелочь ни жила в ней, какое бы маленькое пламя не мерцало, оно погасло. Не было никакой надежды. Не было причин продолжать эту жизнь.
   Она отдала то, что от нее осталось, Аллаху. Она умрет на джихаде.
   Она молилась почти год, чтобы ее жертва была принята Им. Она молилась, чтобы, когда она умрет, она сделала это в окружении изуродованных трупов своих врагов.
   Процессия прошла теперь через полицейский контрольно-пропускной пункт, у входа на большую площадь, которая открывалась перед Западной стеной. Здесь были тысячи людей - слишком много, чтобы сосчитать. Перед ней в толпе развевались сотни бело-голубых флагов со Звездой Давида. Десятки людей держали в руках транспаранты с улыбающимся лицом Дарьи Шалит.
   Столько людей, столько...
   Мириам прошла через металлоискатель, затаив дыхание, хотя она знала, что бомба, зашитая в ее одежду, была полностью сделана из пластика, а кухонные спички, которые она прикладывала к детонирующему химикату, были сделаны из светлого дерева.
   Ничего не произошло. Ее последняя надежда, последняя надежда всех, заключалась в том, что какой-нибудь израильский полицейский заподозрит ее, когда она будет проходить через блокпост, или какой-нибудь кусок металла на ком-то другом - застежка, пряжка - вызовет тревогу, и они все отодвинуты в сторону для дальнейших поисков.
   Почему? Зачем им обыскивать этих еврейских женщин на пути к Стене?
   Они не будут.
   Мириам почувствовала головокружение, голова закружилась. Она споткнулась о неровный камень, и твердая рука женщины позади нее поддержала ее.
   "Осторожно, моя девочка", - сказала женщина. "Стой прямо. Гордиться. Отвергайте их крики и освистывание. Это работа, к которой Бог призывает нас".
   Они были так добры к ней! Эти Женщины Стены были так добры. Они были такими красивыми. Они думали, что она была молодой сефардской еврейкой из Греции по имени Елена, которая была одна в Израиле. Она проникла в их ряды шесть месяцев назад, и они приняли ее и полюбили как свою. Они одели ее и накормили. Она пела с ними, танцевала с ними и молилась с ними. У них были дети, в их жизни были мужчины, у них была работа. Они были преданы этому пути. И она стала одной из них.
   Иногда ей удавалось почти убедить себя...
   Но нет. Она не была еврейкой. Евреи убили ее брата и человека, за которого она вышла бы замуж и которого любила.
   Она тогда чуть не закричала.
   "Почему? Почему ты раньше не был добр? Почему твой танк убил Хашана?
   Танк... Боже мой, танки были такие большие.
   Она не могла дышать.
   Эти красивые женщины, которые были такими добрыми, такими нежными. Кричащие мужчины снова окружили их, сдерживаемые полицией. Толпы людей - люди из всех слоев общества, заполняющие эту площадь.
   Стена вырисовывалась впереди. Он был гигантским, достигающим неба, большие, нестареющие камни казались карликами для людей, толпящихся перед ними. Женщины никогда не доберутся до Стены - между ними было слишком много людей.
   Их снова толкнули, толпа толкалась и толкалась. Мирьям споткнулась и упала на землю. Другие спотыкались о нее, на нее сверху. Православные мужчины прорвали линию милиции. Произошла цепная реакция, и десятки людей упали. Женщины, мужчины, полиция - все сваливается в извивающуюся, бьющуюся кучу.
   В настоящее время. Сделай это сейчас.
   Сейчас было самое подходящее время, прежде чем она была раздавлена насмерть.
   Она уронила свиток Торы, потянулась к штанам и разорвала легкую ткань своей одежды, вытащив пластиковую канистру.
   Это было умное устройство размером с небольшой фонарик с двумя внутренними камерами. Большая камера была заполнена более чем тремя сотнями граммов одного из самых мощных взрывчатых веществ, известных человечеству, - очень стойкого соединения, которое нельзя воспламенить от простого открытого огня. В меньшей камере было пятьдесят граммов меньшего химического вещества, часто называемого Матерью Сатаны. Мать Сатаны была очень неустойчивой - случайные искры или зажженные сигареты часто вызывали огненные бури на кухнях мужчин, которые с ней работали.
   Крошечный фитиль вытянулся из устройства. Небольшое пламя зажжет Мать Сатаны. Мать Сатаны взорвется, воспламенив более мощное химическое вещество, вызвав реакцию, которая приведет к очень большому взрыву. Вот что ей объяснили.
   Она вытащила из кармана коробок деревянных кухонных спичек. Ее руки тряслись, и первая спичка моментально погасла. Она зажгла другую. Он продолжал гореть несколько секунд, этого было недостаточно, чтобы она могла поднести его к фитилю.
   Она зажгла другую.
   Она огляделась. Там была женщина, она лежала рядом с ней на земле, возможно, в пяти футах от нее. Ее звали Фэй. Это была пожилая женщина лет пятидесяти. У нее были седые волосы и очки, и она была немного полновата. Ее очки исчезли, они упали во всей этой суматохе. Но все же она могла видеть. Достаточно хорошо, она могла видеть.
   - Хелена? она сказала. "Что ты..."
   Мирьям отвернулась. Она не была Хеленой. Она никогда не была Хеленой.
   Справа от нее был молодой полицейский. Он напал на бородатого православного мужчину и изо всех сил пытался надеть на него наручники, используя тонкую пластиковую стяжку. В разгар его борьбы его взгляд поймал ее. Он посмотрел на пламя. Он посмотрел на пластиковую канистру.
   Его глаза расширились. Круглые глаза, большие круглые глаза.
   Он забыл о человеке, которого пытался арестовать. Он полз по мужчине, извиваясь, как змея, пытаясь добраться до нее. Православный мужчина продолжал драться, задерживая милиционера, теряя одну драгоценную секунду.
   "Ждать!" - крикнул полицейский. "Останавливаться!"
   - Прости, - сказала Мириам и поднесла пламя к фитилю.
   Потом с ней был полицейский. Он легко вытащил канистру. Она совсем не сопротивлялась ему. Он поднял его и посмотрел на него. Фитиль был уже зажжен. Он попытался выдавить его большим и указательным пальцами, но пламя перешло в канистру.
   Это было внутри. Было слишком поздно, чтобы остановить то, что произошло.
   Она была окружена врагами - сотни, тысячи. Много было женщин, которые были такими добрыми, такими красивыми - эти набожные женщины Бога, эти женщины, которые будут бороться за женщин.
   Тогда она попыталась думать об Аллахе, что он примет ее жертву и найдет ее приятной. Она посмотрела, и Фэй ползла к ней.
   - Елена, нет!
   Мирьям пыталась думать об Аллахе, но не могла.
   - Фэй, - сказала она, качая головой, и слезы текли. "Я так виноват."
   Затем пришел свет и тепло, и в это мгновение она подумала:
   Это не больно.
   И в то же мгновение, до наступления темноты, она тоже знала:
   Это тот же Бог. Это все тот же Бог.
  
  
   ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  
  
   12:40 по израильскому времени (5:40 по восточному поясному времени)
   Тель-Авив, Израиль
  
   Произошло нечто ужасное.
   Люк проснулся от криков и криков где-то поблизости. Его глаза распахнулись, и он выпрямился на своей гостиничной кровати. Кровать была большая - королевского размера - и он буквально растворился в ней. Смешной. Теперь, когда он проснулся, казалось, что не слышно ни звука.
   Эд Ньюсэм сидел слева от него в кресле, у двери на балкон, и спокойно потягивал кофе из белой чашки. На нем были шорты и черная футболка, плотно облегавшая грудь, и он казался совершенно расслабленным. Его глаза смотрели, как Люк приспосабливается к своему окружению.
   Телевизор с плоским экраном прямо напротив кровати был включен, звук был приглушен. Там были кадры с дрона, снятые сверху, какая-то катастрофа - тела и части тел были разбросаны по всей площади. Плиты были темно-красными от крови. Мигающие огни были повсюду. Люди бегали туда-сюда с носилками. Другие просто корчились на земле. Когда беспилотник кружил над головой, Люк заметил Западную стену с Храмовой горой позади и над ней, комплекс мечети Аль-Акса с золотым куполом, появляющийся в поле зрения.
   Субтитры по телевизору были на иврите. Чуть ниже был английский перевод:
   Десятки человек погибли в результате теракта у Стены Плача.
   - О нет, - сказал Люк.
   Эд кивнул. "Ага."
   "Когда это случилось?"
   Эд взглянул на часы. - Может быть, пятнадцать минут назад.
   - Крики были?
   "Здесь, в отеле? Ах, да. Крики, стоны, скрежет зубов - все девять ярдов. Я думал, это разбудит тебя, но этого не произошло. Ты был без сознания.
   "Я слышал это во сне. Что они собираются делать?"
   Эд пожал плечами. "Их? То же самое старое. Поселенцы на Западном берегу уже начали ответные нападения. Это то, что есть, чувак. У вас здесь все эти люди, сказал он, сказала она, ведя себя как кучка непослушных детей. Я не думаю, что у нас есть собака в том бою. Я здесь, чтобы выполнить работу, а именно найти иранское ядерное оружие и вывести его из бизнеса".
   - Почему ты в моей комнате?
   Эд улыбнулся. "Телевизор здесь лучше".
   Люк посмотрел на него и протер глаза.
   "Неа. Не совсем. Я собирался разбудить тебя в ближайшее время. Мы только что получили слово некоторое время назад. Мы взлетаем с авиабазы в пустыне Негев. Мы должны встретить там таинственного Мистера Чудесного. Мы пролетим над заливом Акаба, через воздушное пространство Саудовской Аравии в Ирак, а затем приземлимся за пределами Басры. Отсюда мы взлетим для прыжка. Короче говоря, мы скоро в пути, и нам нужно найти общий язык с Труди и Суонном, прежде чем мы отправимся".
   - Ты больше не думал об этом ребенке? - сказал Люк.
   - Ты имеешь в виду нашего проводника? Призрак?"
   "Да."
   "Да, у меня есть. Я никогда не встречал честного к Богу тайного агента с таким большим ртом. Лично я не думаю, что он крутой стрелок, о котором говорят. О, я уверен, что он достаточно силен в перестрелке, но это не то, что нам нужно. Думаю, они отдали его нам, потому что он расходный материал.
   Люк кивнул. "Что, в свою очередь, заставляет нас..."
   Эд сделал глоток кофе. - Расходный материал, да.
   - Это не слишком хорошо, - сказал Люк.
   - Что ж, я могу ошибаться насчет него, - сказал Эд. "Однажды я ошибся в чем-то. Но я скажу вам это. Когда я увижу его снова, я узнаю, кто он такой, даже если мне придется поговорить с ним".
   Люк улыбнулся. - Особенно, если тебе нужно поговорить с ним.
   Эд покачал головой, но, казалось, подавил улыбку. - Я не на самоубийственной миссии, брат. Если этот парень - одноразовый, мы должны знать, что происходит ".
   - А если он?
   Эд пожал плечами. "Ты босс. Кому ты рассказываешь. Вы хотите умереть, потому что израильтяне не заинтересованы в этом, они думают, что это американское дело, и поэтому они дали нам дерзкого ребенка, уже одной ногой в могиле?"
   - Я ни за что не хочу умирать, брат, - сказал Люк.
   Эд указал на него. "Вот это мой тип лидерства".
   Дверь в комнату открылась, и вошла Труди, а за ней Суонн. - Я думала, ты собираешься его поднять, - сказала Труди.
   - Я поднял его.
   "Я имел в виду, что наверху, как если бы он стоял на ногах".
   "Ну, если вы хотите что-то подобное, вам нужно указать".
   Труди посмотрела на Люка. Она казалась прекрасной - бодрой, энергичной, отдохнувшей. Ее глаза тревожно прищурились. - Ты выглядишь чертовски, - сказала она.
   - Я устал, - сказал Люк. Он почти сказал: "Я стар". Слишком стар для самоубийственной миссии? Да. Почти наверняка.
   Не было возраста, достаточно юного для такой миссии.
  
  
   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
  
  
   13:10 по израильскому времени (5:10 по восточному поясному времени)
   Бейт Агион - резиденция премьер-министра
   Рехавия, Иерусалим
  
   Его уверенность была поколеблена.
   Впервые он мог вспомнить, может быть, впервые в жизни, он не знал, что делать дальше. Он говорил по телефону, возможно, слишком резко, молодому помощнику. Американцы пытались запланировать еще один разговор со своим президентом Хопкинсом, и помощник, вероятно, вытащил самую короткую соломинку - тот, чтобы спросить Йонатана Стерна, когда будет подходящее время для разговора с президентом Соединенных Штатов, так называемым лидером. свободного мира.
   - Нет, - сказал он в трубку. "Я не буду говорить с ней, пока этот кризис не закончится. И ты скажи им это для меня, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы сказали это слово в слово. Вы готовы?"
   Молодой голос пробормотал свое согласие.
   "Вы скажите им, что американцы всегда читают мне лекции об узком пути к миру. Как может быть мир? Как может быть мир, когда эти монстры-террористы учат детей взрывать себя, убивая бесчисленное количество невинных людей, собравшихся молиться за тот самый мир, о котором они говорят? Как может быть мир, когда нет ничего безопасного и нет ничего святого? Что это за мир, которого они добиваются для нас? Это то, чего мы должны хотеть? Это то, чего мы должны ждать, этот покой, который никогда не наступит?"
   На другом конце провода повисла тишина.
   "Хорошо? Ты получил это?"
   "Да."
   "Хороший. Расскажи им все это. Я хочу, чтобы она все это услышала".
   Он положил телефон в подставку. Он откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Это был его кабинет, красивая уютная комната. Сквозь окна проникал слабый зимний свет - сегодня было уныло и пасмурно, подходящая погода для такого дня, как этот. Ковер под его ногами был персидского происхождения, которому десятки лет, - подарок бывшего союзника Израиля, шаха Ирана. Пламя потрескивало в камине. Стены были заставлены книжными шкафами, полки ломились под сотнями книг - мало кто знал, что израильский призрак был ненасытным читателем.
   Классика древнего мира - не только Тора, но и Аристотель, Платон и Гомер, греческие мифы, эпос о Гильгамеше, Бхагавад-гита. Он знал индуистских богов не так хорошо, как своего собственного Бога, но уж точно так хорошо, как мог бы знать почти любой посторонний. Он знал Евангелия не хуже любого христианина. Он прочел Коран от корки до корки пять раз.
   Конфуций, Дао Дэ Цзин , Искусство войны . Он прошел через Шекспира, но также и через Джеймса Джойса. Философы эпохи Просвещения. Халиль Джебран? Естественно. Кто мог жить в этом регионе и не читать Джебрана? Он прочитал по крайней мере сотню биографий и мемуаров великих мужчин и женщин или людей, переживших чрезвычайные обстоятельства. Еще сотня по военной стратегии.
   Дьявол носит Prada ? Господи, прости его, но да. Гарри Поттер. Властелин колец, конечно. Исаак Азимов. Ноам Хомский и Говард Зинн. Карл Маркс и Адам Смит и Чарльз Дарвин. Пол Кругман. Зигмунд Фрейд. Карл Юнг.
   Он покачал головой. Он был человеком, который слишком много знал. Он все читал и знал все - все, кроме того, как остановить это.
   Он был умен, как он предполагал. Умный, но не умный. Тактик, но не стратег. Он мог перехитрить своих политических оппонентов, обойти тех, кто нападал на него справа, и оттеснить тех, кто критиковал его слева.
   Он мог заключить еще одну торговую сделку или новую оружейную систему. Он мог бы использовать израильские технологические штучки, чтобы подкупить Иорданию, Саудовскую Аравию и Египет, завязав с ними непростую дружбу, если их вообще можно так назвать. Тем временем "Хезболла" набирала силу, иранцы обзавелись ядерным оружием, русские помогли Асаду восстановить свою волю в Сирии, а палестинцы становились все более беспокойными, злыми и радикальными. Египетское правительство стояло на глиняных ногах и могло рухнуть в любой момент - "Братья-мусульмане" ждали и наблюдали в тени с обнаженными ножами. Турки оказали помощь и утешение ИГИЛ и под покровом темноты доставили оружие в Газу на катере.
   Повсюду они окружали его, затягивая петлю.
   В парках развлечений, в игровых автоматах была игра, в которой игрок держал в руках мягкий пушистый молоток. Он столкнулся с широкой поверхностью, полной круглых отверстий, и каждую секунду или две крот высовывался из отверстия, а затем снова опускался вниз. Цель игры заключалась в том, чтобы бить кротов по голове по мере их появления.
   Йонатан Стерн бесконечно играл в эту игру, ставя на карту человеческие жизни. Он бил все сильнее и сильнее, и везде, куда бы он ни посмотрел, появлялось все больше родинок. Ему нужно было больше и лучше молотков. Ему нужно было больше и больше рук, чтобы держать их. Более сильные и быстрые руки. Лучшее зрение. Ему нужно было натянуть колючую проволоку на отверстия, чтобы удержать кротов под землей. Ему нужно было стерилизовать кротов, чтобы они перестали размножаться.
   Он посмотрел вверх. Его жена была здесь. Она стояла у двери, наблюдая за ним грустными и озабоченными глазами из-под очков. Когда она вошла? Всегда ли она была здесь? Слышала ли она его телефонный звонок? Он не знал.
   Он видел ее так, как мужчина почти семидесяти лет видит женщину, с которой прожил полвека. Он видит молодую женщину, которую он страстно желал и в которую влюбился. Он видит, как старуха замедляется и исчезает. Он видит всех женщин посередине. Он видит все это и ничего сразу. В основном он видится с любимой.
   - Сара, - сказал он. "Если бы вы спросили меня сегодня утром, я бы сказал, что мы побеждаем. Медленно, но верно мы брали верх".
   - Что бы ты сказал мне сейчас?
   "Мы потерялись. Выиграем или проиграем, мы пропали".
   Он на мгновение закрыл глаза и почувствовал, как из них текут слезы. Бог. Как долго он не плакал? Он не помнил.
   Когда он открыл глаза, она была перед ним. Он обвил руками ее талию и прижал голову к ее животу, как маленький мальчик мог бы сделать со своей матерью. Она обвила руками его голову, как мать могла бы поступить с маленьким мальчиком, попавшим в беду.
   - Стена, - сказал он. "Боже мой. Это никогда не будет прежним. Это никогда больше не будет безопасным местом. Он никогда больше не будет священным".
   Мгновенно она поправила его. "Это всегда будет свято".
   Он не ответил, поняв правду в том, что она сказала.
   "Что будут делать американцы?" она сказала.
   Он покачал головой. "Ничего такого. Мы снова одни".
   - Ничего не предлагали?
   "Они прислали к нам двух спецназовцев и группу разведки. Коммандос проникнут в Иран, проберутся через всю страну и найдут ядерные шахты. Они оценят свои уязвимые места и готовность, а затем нанесут удары с воздуха, чтобы уничтожить оружие".
   - Это нечто, не так ли?
   Он покачал головой. "Это никогда не сработает. Мужчины будут убиты. Или попадут в плен и будут томиться в качестве заложников в какой-нибудь адской иранской тюрьме. Или, если им повезет и они очень, очень хороши в своем деле, они каким-то образом убегут из страны, сохранив свои жизни, но так и не найдя оружия".
   "Тогда почему они уходят, если это их единственные варианты?"
   Он пожал плечами. "Элитные коммандос - это другая порода. Они сумасшедшие в каком-то смысле. Они живут азартом. Им нужен адреналин, как нормальным людям нужен кислород".
   "Именно поэтому вы однажды отправились на эти миссии? Потому что ты жаждал волнения?
   На несколько секунд перед ним возник образ зала ожидания аэропорта, старого и устаревшего даже по тем временам. Он двигался сквозь нее, словно наблюдая за происходящим на черно-белой 8-миллиметровой пленке. Он бежал, его люди рядом с ним, расстреливая несчастных угандийских солдат в форме. Взорвалась небольшая бомба. Откуда-то валил дым. Где-то впереди кричали люди. Нельзя было терять время.
   Он покачал головой. "Нет. Я никогда не жаждал азарта. Я был в ужасе все время, но притворялся, что это не так. Я сделал это для Израиля, потому что это был мой долг, и потому что Бог призвал меня сделать это. Я сделал это, чтобы защитить людей, которые не могли защитить себя, которые не могли делать то, что мог я".
   "Тогда почему, - сказала она, - вы полагаете, что эти мужчины делают это по другой причине?"
   Он посмотрел на нее. Он подумал о мужчинах, которые пришли сюда - кто они? Почему они пришли? Кого и что они оставили после себя? Он так мало думал об этой миссии, о ее шансах на успех, и у него было так много других насущных проблем, которые нужно было решить, что он даже не удосужился встретиться с ними, когда они прибыли.
   - Потому что я старый человек и дурак, - сказал он. "Вот почему."
   - Что ты думаешь сейчас? она сказала.
   "Я думаю, что вы должны управлять страной".
   - Дорогой, - сказала она. "Разве ты не знаешь? Я уже делаю.
  
  
  
   ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  
  
   14:15 по израильскому времени (7:15 по восточному поясному времени)
   Авиабаза Масада
   Пустыня Негев, Израиль
  
   - Удивительно, - сказал Люк.
   Пустыня была похожа на поверхность луны.
   Он смотрел на него с асфальта взлетно-посадочной полосы. Унылая земля простиралась настолько далеко, насколько мог видеть глаз - в основном бледные оттенки желтого, красного и оранжевого, волнистые склоны холмов, скалистые мысы, высокие плато, все казалось безжизненным, за исключением нескольких кустарников, которые усеивали землю и цеплялись за нее. к вертикальным скалам.
   Ничто не могло его остановить, и ветер завывал над обширным ландшафтом. Мелкий песчаный песок попал Люку в лицо - солнцезащитные очки-авиаторы не позволили ему попасть в глаза. Нос и рот закрывала черная бандана.
   - Приятно смотреть, - сказал Эд. "Но я в любое время возьму песок в Майами-Бич".
   Люк улыбнулся и покачал головой. Он взглянул на Эда, который сидел на их снаряжении. Снаряжение было свалено возле грузового люка самолета, маленького, быстрого четырех- или, может быть, шестиместного реактивного самолета без опознавательных знаков, который, вероятно, должен был выглядеть как частный самолет какого-нибудь подающего надежды корпоративного нефтяного гиганта.
   Люк и Эд еще не загрузились по очень определенной причине. Они ждали человека по имени Ари Мейл.
   Поперек взлетно-посадочной полосы и рулежной дорожки для самолетов стояла диспетчерская вышка. Под ним располагались длинные низкие хижины из гофрированной стали. Это не было похоже на авиабазу, если это действительно было так. Пока Люк смотрел, там появилась фигура, идущая к ним. Он был высоким и стройным, с сумкой на одном плече, другую держал в другой руке. Он шел быстро, но в то же время как будто и не торопился.
   - Вот он идет, - сказал Эд. "Человек часа".
   Когда ребенок приблизился, Эд медленно встал. Люк краем глаза следил за движениями здоровяка. Эд несколько раз повел плечами. Он сделал несколько глубоких сгибаний в коленях и немного расслабил подколенные сухожилия. Он потянулся к небу, встав высоко на цыпочки. Он поднял правую руку вверх, потом за спину, а левой надавил на локоть. Затем он поменял руки.
   - Я немного напряжен, - сказал он.
   Малыш перешел последнюю взлетно-посадочную полосу. Его светло-русые волосы исчезли - теперь они были темно-каштановыми, может быть, черными. Его чисто выбритое лицо тоже исчезло - его заменила окладистая борода. Люк заметил, что тонированные контактные линзы сделали его голубые глаза карими. Это была настоящая трансформация из европейца в жителя Ближнего Востока за несколько часов.
   Если элитный солдат, несущий пятьдесят или шестьдесят фунтов снаряжения, мог прогуливаться, это то, что делал парень.
   - Привет, тупицы, - сказал он. "Готов умереть?"
   "Похоже, он ходит вокруг да около", - сказал Эд.
   Малыш кивнул. "Сегодня погибло много невинных людей".
   - Ага, - сказал Эд. "Люди умирают. Это то, о чем мы с тобой должны поговорить".
   Малыш швырнул сумку на плечо на землю. "Говори прочь".
   - Я не езжу с призраками, - сказал Эд. "Никогда, и я не собираюсь начинать сейчас. В такой операции более чем достаточно неизвестных. Личности вовлеченных людей не будут одним из них".
   Малыш пожал плечами. "Ты знаешь кто я."
   Люк покачал головой. "Нет. Мы этого не делаем.
   Парень уронил вторую сумку и посмотрел на Люка. Из его рта вырвался звук - нечто среднее между хрюканьем и смехом. Он улыбнулся и покачал головой. "Вы парни. Пара розыгрышей, да? Вы слышали, что сказал директор. Меня зовут Ари Мейл. Я был капитаном в Сайерет Маткал. Меня завербовали в Моссад и...
   - А ты умер четыре года назад, - сказал Эд.
   Малыш остановился и уставился на Эда. Его тело внезапно напряглось. Казалось, он тщательно обдумывал свои следующие слова.
   "Ты знаешь, что такое голем, большой черный человек? Голем не совсем мертв, не совсем жив. Сверхъестественное существо, защитник еврейского народа. Он оживает из грязи самой земли. У него нет прошлого. У него нет будущего. Это я."
   Эд покачал головой. "Не достаточно хорош." Он наклонял голову из стороны в сторону, связки хрустели при этом.
   - Придется, - сказал ребенок.
   - Не будет.
   Малыш протянул руку к Эду. - Ты не хочешь меня проверять. Потому что я тебя удивлю. Держу пари, ты и вполовину не так плох, как думаешь.
   Эд не терял времени даром. Он подошел и нанес сильный правый кросс парню в лицо. Это был костолом. И это было быстро, размыто, так быстро, как будто этого и не было. За исключением того, что голова ребенка резко повернулась, а через мгновение последовало и его тело. Казалось, он кружится в замедленной съемке, как балерина. Его ноги оторвались от земли. Но каким-то образом, когда он приземлился, он все еще стоял, согнувшись, положив руки на колени.
   Ух ты. Крутой малыш. Люк видел, как один выстрел из правой руки Эда усыплял людей - лежащие на земле, храпящие, дергающиеся тела. Спокойной ночи.
   Эд сам казался немного удивленным.
   Внезапно мальчишка развернулся и сильно ударил Эда по ребрам.
   Эд попятился, прижав руку к боку. Теперь он казался очень удивленным. Мало того, что парень не упал, в нем еще осталась некоторая борьба. Это было оскорблением всему, что Эд считал правдой, и всему, что было ему дорого. Его глаза внезапно переместились в это безумное место.
   - О, он все-таки хочет танцевать.
   Когда Эд приблизился, мальчик принял боевую стойку. Люк заметил, что у ребенка уже был порез под глазом. Этот глаз собирался опухнуть.
   - Мне нравится танцевать, - выдохнул ребенок.
   Люк встал между ними, подняв руки вверх. "Хорошо, хорошо. Этого достаточно. Он толкнул их еще дальше друг от друга, и никто не сопротивлялся.
   "Угадай, кто сегодня вечером едет в Иран? Я, вот кто. Также вы оба. Теперь угадайте, кто босс этой опасной маленькой экспедиции? И меня. И угадайте, кому не нужны его люди, когда он уходит? Вы можете догадаться?
   Они уставились на него.
   - Не заставляй меня снижать ранг, ладно? Так это не сработает".
   Тело Эда немного расслабилось. Он посмотрел на ребенка.
   "Хорошо. Ты, наверное, не очень нравишься мне сейчас. Могу сказать, что чувства взаимны. Но я хочу, чтобы мы были друзьями, и я не могу быть твоим другом, если ты не скажешь мне свое имя. Видите, как это легко? Мы можем стать лучшими друзьями всего за два слова от тебя".
   - Ари Мейл, - сказал ребенок.
   Эд покачал головой. Он полуулыбнулся. - Я сломаю тебя, чувак.
   "Так сделай это."
   На глазах у Люка колонна черных внедорожников проехала через ворота к взлетно-посадочной полосе. Солнце отражалось от лобового стекла первого. Логотип "Мерседеса" блестел почти как большой рот.
   - Эд, - сказал Люк. - У нас есть компания.
   Эд обернулся, увидел мчащиеся машины и забыл о ребенке.
   Машины остановились прямо перед ними. Из машин вылезла горстка телохранителей в костюмах, двое из них крепко прижимали "узи" к груди. Задняя дверь среднего внедорожника открылась, и оттуда вылез толстый пожилой мужчина в черном костюме в тонкую полоску. Его волосы были серебристыми и зачесаны на макушку. Его уши были необычайно большими. Его щеки были широкими и выступающими - почти пухлыми. Его глаза были настороженными и умными.
   Люк сразу узнал его. Это был Йонатан Штерн, много лет назад руководивший рейдом на Энтеббе, а ныне премьер-министр Израиля.
   Он протянул руку Люку. "Агент Стоун".
   - Премьер-министр Стерн, - сказал Люк.
   - Брукха ха-Баа ле Исраэль, - сказал Стерн. "Добро пожаловать в Израиль. Простите, что не смог поприветствовать вас раньше".
   "Спасибо, сэр. Я понимаю, насколько ты занят".
   Стерн взглянул на Эда и Ари. Они стояли на некотором расстоянии друг от друга. Глаз Ари уже опух. Рана под ней немного кровоточила.
   "Все хорошо?" - сказал Стерн.
   - А, все в порядке, - сказал Эд. Он протянул руку. - Я агент Эдвард Ньюсам из группы специального реагирования. Бывший оператор Delta Force, бывшая команда ФБР по спасению заложников. Я работаю с агентом Стоуном.
   Премьер-министр пожал большую руку Эда. Суставы пальцев Эда были в царапинах.
   "Ваш президент сказал мне, что вы, джентльмены, лучшие из лучших".
   - Мы очень много работаем, сэр, - сказал Эд.
   Стерн посмотрел на мальчика. "Агент...?"
   "Премьер-министр, - сказал мальчик, - мое личное имя является секретной информацией. Я агент К57. Иногда его называют Ари Мейл. Иногда его называют Големом.
   Стерн, казалось, сделал двойной дубль. Он оглядел ребенка с ног до головы. Он сосредоточился на глазе ребенка.
   - Ты... Голем?
   "Да."
   - И вы годны к службе?
   Малыш кивнул. "Конечно."
   "Вы делаете большую честь своему народу, - сказал Стерн. "Поверьте мне, когда я говорю, что ваша работа и ваша жертва не остались незамеченными".
   Малыш кивнул. "Спасибо, сэр."
   Теперь он посмотрел на всех троих. Ветер пустыни развевал его костюм, а волосы развевались набок. Позади него стояли трое крупных мужчин с "Узи", невозмутимые, глаза их были скрыты темными очками-авиаторами. За ними странная, бескрайняя пустыня.
   "Это самые мрачные дни, с которыми Израиль столкнулся за многие годы. Силы, которые хотели бы нас уничтожить, стали невообразимо могущественными. Когда я был молод, я был солдатом, как и вы. Я понимаю, с чем вам предстоит столкнуться, и молюсь за вас, чтобы вы преуспели в своей миссии и вернулись домой целыми и невредимыми".
   Стерн помолчал.
   "Я очень рад и очень горжусь тем, что знаком с каждым из вас. Я надеюсь, что мы сможем встретиться снова в более счастливые времена".
  
  
   ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
  
  
   7:31 по восточному поясному времени (14:31 по израильскому времени)
   Овальный кабинет
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
   "Он только что звонил, - сказал Курт Кимбалл. - Он говорит, что опаздывает примерно на пятнадцать минут. Курт повесил трубку и посмотрел на Сьюзен.
   Сьюзен вздохнула. Это была долгая бессонная ночь. Сегодня рано утром она вызвала на встречу с собой Голама Рахмани, директора Отдела интересов Ирана. Дипломатических отношений между Тегераном и Вашингтоном не было. Посла Ирана в ООН не было в стране. Рахмани был ее ближайшим противником - он руководил своим офисом в пакистанском посольстве.
   Они назначили встречу на 7 утра. Потом позвонили из его офиса и спросили, не может ли быть 7:30. Теперь оно выглядело ближе к 7:45 или даже 8 утра.
   - Он знает, что встречается с президентом Соединенных Штатов? она сказала.
   Курт только улыбнулся.
   - Дай мне еще раз, Курт.
   Курт пожал плечами. "Нечего сказать. Голам Рахмани, пятьдесят шесть лет. Степень магистра международных отношений Тегеранского университета. Карьерный дипломат с многочисленными постами в разных уголках мира. Свободно говорит по-английски и по-французски, сносно говорит на полудюжине других. Скорее администратор, чем то, что вы могли бы назвать переговорщиком.
   - А Иран? - сказала Сьюзан. "Еще раз."
   Курт покачал головой. "Сложный. В основном плохие вещи после революции 1979 года и кризиса с заложниками. Мы открыто поддерживали Саддама Хусейна против них в ирано-иракской войне с 1980 по 1988 год. В этой войне погибло более миллиона человек, и обе стороны почти постоянно совершали зверства. В то же время исполнительная власть и ЦРУ тайно продавали им оружие для борьбы с Саддамом, а прибыль направляли контрас в Никарагуа".
   "Играть за обе стороны", - сказала Сьюзен.
   - Да, - сказал Курт. "Очень мило."
   "Что-то еще?"
   "Иран уже давно поддерживает террористические группы на Ближнем Востоке и в некоторой степени во всем мире. Они поддерживали ООП много лет. Они являются основными сторонниками режима Асада в Сирии, "Хизбаллы" в Ливане и ХАМАСа на палестинских территориях. Мы считаем, что в течение двух десятилетий Иран позволял боевикам "Аль-Каиды" беспрепятственно пересекать свою территорию. Одной из заявленных целей Ирана является уничтожение Израиля. Они ни разу не отступили от этой позиции и не смягчили ее ни в ходе международных переговоров.
   "С 2010 года они сбили не менее полудюжины американских беспилотников-шпионов, пролетевших в воздушном пространстве Ирана или вблизи него вдоль границы с Ираком. В одном случае они утверждали, что их отдел кибервойны конфисковал RQ-170 Sentinel, эксплуатируемый ЦРУ, и благополучно приземлился на территории Ирана".
   "Сделали ли они?" - сказала Сьюзан.
   Курт кивнул. "Да. Насколько мы можем судить, они это сделали. В результате существующие беспилотники этой серии пришлось перепроектировать и передислоцировать в другое место".
   Он продолжал.
   "В течение тридцати лет они угрожали заминировать Ормузский пролив в Персидский залив и из него. Через него проходят танкеры из множества нефтедобывающих стран. Иран контролирует возвышенность к северу от пролива, хотя они никогда не пытались ее заминировать. Оценки ВМС США и оценки международных разведывательных организаций часто противоречат друг другу относительно того, смогут ли они закрыть пролив, и если да, то как долго им удастся удерживать его закрытым. Сейчас все пришли к общему мнению, что да, они могут закрыть пролив, но это дорого обойдется им кровью и деньгами. Временные рамки, которые я видел, простираются от пятнадцати дней в нижней части до ста тридцати или более дней в верхней части. Излишне говорить, что если Ирану каким-то образом удалось закрыть отгрузку нефти в Персидском заливе более чем на четыре месяца..."
   "Экономический коллапс, - сказала Сьюзен.
   Курт кивнул. "Как минимум." Он взглянул на свои записи.
   "С 1995 по 2015 год мы ввели против них торговое эмбарго, которое распространялось на большинство товаров, кроме продуктов питания. Торговля между двумя странами резко упала. К сожалению, это ударило по американским производителям гораздо больше, чем по иранским, поскольку исторически мы экспортируем в Иран гораздо больше продукции, чем импортируем оттуда. Когда мы заключили с ними ядерную сделку, мы сняли санкции в обмен на их обещание не продолжать программу создания ядерного оружия".
   Курт сделал паузу. "Что приводит нас туда, где мы находимся сегодня".
   - Ничего хорошего, - сказала Сьюзан.
   "Наша главная надежда состоит в том, что они блефуют".
   В дверь просунул голову сотрудник секретной службы. "Директор отдела интересов Ирана проходит проверку безопасности у входа в западное крыло. Он должен быть здесь на мгновение.
   Сьюзан кивнула. "Спасибо."
   Она посмотрела на Курта. - Чего я хочу от него?
   Курт покачал головой. - Не думаю, что он может тебе что-нибудь дать. Он не уполномочен на это. Но он будет говорить с людьми выше по течению от него. Все, что вы можете сделать, это передать наше послание как можно более выразительно. Им нужно остановить это. Им нужно отступить до конца. И им нужно начинать сначала. Если у них есть ядерное оружие, это не статус-кво, с которым мы можем жить. Они должны сдать их и допустить международных инспекторов".
   Прошло несколько мгновений. Двери снова открылись. Сьюзен и Курт встали, когда мимо прошел невысокий мужчина в костюме. Он был коренаст, с залысинами на макушке и густой седой бородой, и носил очки. За ним шла молодая женщина.
   - Госпожа президент, - сказал он и протянул ей толстую руку.
   - Директор Рахмани, - сказала она. "Спасибо что пришли. Это мой советник по национальной безопасности Курт Кимбалл".
   Двое мужчин пожали друг другу руки.
   "А это?" - сказала Сьюзен, указывая на женщину.
   - Это моя помощница, мисс Ахмад. Она будет делать заметки, если вы не возражаете. Я хочу убедиться, что правильно представляю наш разговор своему начальству".
   "Конечно." Сьюзан предложила молодой женщине руку, которую женщина нерешительно приняла, глядя на своего босса.
   - Добро пожаловать, - сказала Сьюзен. - Не присядете ли вы оба?
   Рахмани сел. Его помощник остался стоять.
   - Ты, наверное, знаешь, что я позвала тебя сюда не просто так, - сказала Сьюзен.
   Рахмани кивнул. "Конечно. Все... сложно.
   Сьюзан кивнула. Она почти рассмеялась. У человека был дар преуменьшать. - Это один из способов выразить это, - сказала она. "И я боюсь, что ваша страна усложняет задачу. Ваше внезапное заявление о том, что вы являетесь ядерной державой, и ваши угрозы в адрес Израиля поставили мою страну в неловкое положение".
   "Вы находитесь в неловком положении, потому что вы - защитники сионистов", - сказал Рахмани. "Я не знаю, чего вы ожидали, учитывая, с кем вы решили разделить свою постель".
   - Во-первых, я ожидал, что ты будешь соблюдать свои договоренности.
   Рахмани пожал плечами. "Наш враг не соблюдает договоренности. Когда был создан Израиль, свод правил был уничтожен".
   Сьюзен решила попробовать другой подход. Было ясно, что этот человек получил приказ от своего начальства. Следуйте линии партии. Не извиняйтесь ни за что. Вините во всем Израиль.
   "Политика Соединенных Штатов заключается в том, что любые дальнейшие атаки на Израиль будут считаться атакой на Америку. Вы понимаете эту политику?
   Рахмани нахмурился. "Возможно. Я не уверен. Для меня это вряд ли имеет значение, поскольку Иран не нападал на Израиль и не планирует этого делать. Мы просто констатировали истину, что в случае нападения Израиля мы ответим подавляющей силой, включая ядерное оружие. Мы заявили об этом после того , как получили прямую угрозу со стороны Израиля".
   "Сэр, вы играете в очень опасную игру. Ранее сегодня теракт смертника у Западной стены унес жизни сотен человек".
   Рахмани отмахнулся. "Атака палестинца из Газы, а не иранца. Мы не имеем ничего общего с...
   "Вы отрицаете, что Иран финансирует и контролирует ХАМАС?" - сказала Сьюзан.
   Рахмани посмотрел ей в глаза. Его глаза были жесткими. "Мадам, я ничего не подтверждаю и не опровергаю. Я целыми днями помогаю иранским путешественникам в Америке. Мы помогаем людям получить дубликаты паспортов и получить медицинскую помощь. Мы репатриируем людей, попавших в беду того или иного рода. Иран финансирует ХАМАС? Я думаю, что нет. ХАМАС - суннитская организация, а Иран - шиитская страна. Сунниты поклялись уничтожить нас. Заплатим ли мы им за это?"
   Он сделал паузу.
   "И независимо от того, финансирует ли Иран ХАМАС или нет, я знаю, что мы не контролируем их, как вы предполагаете. Никто не контролирует ХАМАС, даже их собственные лидеры. Так и должно быть. Я не могу представить группу как плохо организованную, которая навлекает на себя и на головы своих людей больше рутинных бедствий, чем ХАМАС. Они выиграют от определенного внешнего контроля".
   Сьюзен покачала головой. - Не думаю, что ты меня слышишь.
   "Тогда объясните, пожалуйста, проще", - сказал он. "Возможно, мой английский..."
   "Мы считаем вас ответственными за нападение на Стену Плача", - сказала Сьюзен.
   "За нападение девочки-подростка, которая никогда не ступала на территорию Ирана и, вероятно, за всю свою жизнь ни разу не встречала иранца?"
   Сьюзан кивнула. "Да. И мы возлагаем на вас ответственность за ракетные обстрелы Хизбаллы. Мы возлагаем на вас ответственность за предоставление "Хизбалле" передового оружия. И я могу сказать вам недвусмысленно, если вы примените ядерное оружие...
   - Только в защиту, мадам. Только если Израиль нападет на нас".
   "Если вы вообще воспользуетесь ими, вы обрушите на свои головы всю мощь Соединенных Штатов".
   Рахмани покачал головой. "Как и израильтяне, у нас есть влиятельные друзья. И русские, и китайцы обязались встать на нашу защиту".
   Сьюзен покачала головой.
   "Не обманывай себя. Они не станут рисковать Третьей мировой войной ради Ирана. Это того не стоит".
   Рахмани поднял палец и погрозил ей. - И если ты в это веришь, то ты играешь в опасную игру. Ты обманываешь себя".
   Он поднялся, чтобы уйти. "Мы все?"
   - Не совсем так, - сказала Сьюзен. "Вот что произойдет. Вы немедленно согласитесь демонтировать и сдать ядерное оружие под наблюдением международных наблюдателей, в том числе из США. Процесс начнется в разумные сроки, не позднее, чем через тридцать дней. Если вы не можете с этим согласиться, мы будем вынуждены сами уничтожить оружие. После этого вы будете подвергаться частым проверкам, чтобы определить, не перезапустили ли вы свою оружейную программу".
   Рахмани улыбнулась. - Удачи вам, госпожа президент. Он взглянул на Курта. - И вам доброго дня, сэр.
   После того, как он ушел, Сьюзен посмотрела на Курта. "Ваше мнение?"
   Курт потер лоб. - Я думал, вы, ребята, действительно поладили.
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
  
  
   17:45 по тегеранскому времени (9:45 по восточному поясному времени)
   Министерство разведки Исламской Республики Иран
   Тегеран, Иран
  
   - Это все, что она ему сказала?
   Мужчина смотрел в большой эркер на заснеженные вершины Альборзских гор. На западе угасал последний день, слабый желтый свет играл на белизне снега и льда.
   Его звали Мохаммед Юнеси. Он был высоким и худым, совершенно лысым и имел более чем мимолетное сходство со знаменитым актером Юлом Бриннером. Его титул, переведенный на английский язык, означал "директор по подотчетности". Однако он отвечал не за внутреннюю организационную подотчетность.
   - Нет, - сказал человек позади него. "Он также сказал, что она сказала ему, что Америка сама уничтожит оружие, если мы этого не сделаем".
   Юнеси улыбнулась. Американцам было бы непросто уничтожить это оружие, если бы оно существовало. Во-первых, их нужно было найти. Их местонахождение было одним из самых тщательно охраняемых секретов во всем Иране - сам Юнеси не знал, где они находятся и были ли они когда-либо построены вообще. Чтобы разгадать эти секреты, потребуется очень опытный шпион.
   - Были ли проникновения? - сказал Юнеси.
   - Ничего, о чем нам известно.
   - Это нам известно? Юнесси не любил, когда подчиненные говорили неуверенно.
   - Прости меня, - сказал мужчина. "На краю нашей территории круглосуточно патрулируют американские беспилотные летательные аппараты. Некоторые из них вошли в наше воздушное пространство, а затем снова быстро вышли, вероятно, проверяя нас. Но мы внимательно следим за ними. Шиитские племена передвигаются туда-сюда через границу с Ираком, но они сплочены и маловероятно, что среди них есть лазутчики. Мы наблюдаем горы на севере и приближение Каспийского моря. Наши наземные контрольно-пропускные пункты на границе контролируемых курдами территорий очень тесные. Восток в безопасности. Возможно ли, что лазутчик мог проскользнуть внутрь? Трудно, я бы сказал, но не невозможно".
   Юнесси пожал плечами. "И, конечно же, мы знаем, кто подозреваемые в коллаборационизме".
   Он не оборачивался, но мог сказать, что человек позади него кивнул. "Конечно."
   - Следи за ними внимательно, - сказал Юнесси. "Если какие-либо действия кажутся странными или даже немного необычными, устраните их. Но оставьте их в живых достаточно долго, чтобы устроить ловушку для их друзей из-за границы.
   - Да, директор, - сказал мужчина.
   "И смотри на небо. Удвойте наши реактивные патрули вдоль нашего западного фланга.
   Тогда ему пришла в голову идея. Ситуация с Израилем и Америкой была напряженной, высокого давления. Но, возможно, есть способ еще больше поднять ставки. Он вспомнил старые времена, 1979 год, когда студенты штурмовали американское посольство и захватили заложников. Мысленным взором он мог видеть американцев с завязанными глазами на лицах, которых вели перед камерами.
   "Если это возможно, я хотел бы поймать американского или израильского шпиона. Я хотел бы выставить такого человека на всеобщее обозрение".
   - Захвачен живым? - сказал мужчина.
   Юнесси кивнул. "Да. С письменным признанием, которое они могут читать по телевидению и радио".
   - А если такой шпион не появится?
   Юнесси пожал плечами. "Подойдет коллаборационист. Даже кто-то уже в тюрьме".
   "Конечно."
   Юнесси обернулась. Он указал на своего сотрудника. - Но не сбрасывайте со счетов возможность шпиона. Чтобы уничтожить оружие, они должны его найти. Чтобы найти их, они должны проникнуть. Придут шпионы, если они еще не здесь.
   - Да, директор.
   Юнеси улыбнулась. Он хрустнул костяшками пальцев. Ему нравилось причинять людям боль - это было частью его работы. Это было бы непросто сделать с американцем из-за того, что за этим наблюдают все международные организации. Но были способы ранить людей, которые не оставляли прочных физических следов. Тогда это было ваше слово против их. А если этот человек был шпионом под глубоким прикрытием, а ваш враг Америка отрицал само существование этого человека?
   Мой, мой, мой. Тогда можно было делать все, что угодно.
   Юнесси пристально посмотрел на своего подчиненного, человека, который работал на него. - Если поймаешь шпиона, сначала приведи его ко мне.
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  
  
   21:45 по тегеранскому времени (13:45 по восточному поясному времени)
   Небо над восточным Ираком
  
   Люк дышал чистым кислородом через маску, прикрепленную к его лицу.
   Он сидел на длинной скамейке внутри самолета. На одном конце скамейки сидел молодой человек, которого Люк из-за отсутствия другого имени начал представлять себе как Ари Мейла. На другом конце сидел Эд Ньюсэм.
   Эти двое больше не разговаривали со времени их боя на секретной израильской авиабазе. Действительно, во время их остановки на американской базе в Басре, пока Люк и Эд зашли в ПХ перекусить и вздремнуть в гостевой казарме, израильтянин снова исчез.
   Это было нехорошо. Люк должен был найти способ преодолеть разрыв между ними. Не только между Эдом и ребенком, но и между Люком и ребенком.
   Люк проверил высотомер на запястье. Они летели на высоте около 29 000 футов, недалеко от границы между Ираком и Ираном. Прежде чем совершить прыжок, им предстояло спуститься еще на несколько тысяч футов. Без сомнения, они были видны иранцам здесь, наверху. Но небо было полно самолетов и дронов, патрулирующих это воздушное пространство, так что этот один самолет не должен быть таким очевидным. И когда они прыгали, их было слишком мало, чтобы их можно было обнаружить на радаре.
   Дверь прыжка была закрыта, но это не имело значения. Люку было холодно, несмотря на специальный полипропиленовый комбинезон, закрывавший его почти с ног до головы. За окном двери было совсем темно. Далеко на северо-восточном горизонте из-под земли исходило сияние света. Ему даже не нужно было догадываться - это был Тегеран. Это был большой город.
   Он встал и подошел к Эду.
   Эд откинулся на скамью, прислонившись к стене. Его глаза были закрыты, а лицо, как и у Люка, было закрыто кислородной маской.
   Его гигантский боевой ранец был пристегнут спереди, а его ноги раскинуты вокруг него. Эд был занят приобретением оружия в Ираке. Сбоку от него был пристегнут пистолет-пулемет MP5. С другой стороны было привязано его любимое оружие - гранатомет М79. На его поясе были закреплены пистолеты. Эд был пристегнут оружием, именно так, как Люк знал, что ему это нравилось.
   Сам Люк в этой поездке худел - пара пистолетов, пара ножей, привязанных к икрам, несколько израильских гранат. Они собирались красться. Наверное, лучше молчать, чем громко. Какое бы другое оружие ни понадобилось Люку, он постарается приобрести его на ходу.
   Он улыбнулся Эду - с закрытыми глазами он был очень похож на маленького мальчика, которым, должно быть, когда-то был. Оружие было его защитным одеялом.
   "Эд".
   Он легонько пнул Эда по ноге.
   Глаза Эда открылись.
   - Почти готово, чувак. Хочешь сделать свой контрольный список?"
   Эд кивнул.
   Люк знал список наизусть, но вытащил из нагрудного кармана небольшой клочок бумаги. Было трудно держать бумагу в толстых перчатках, и он оставил ее наполовину висящей в кармане. Так он мог хотя бы взять себя в руки.
   Люк начал протокол. - Альтиметр?
   Эд похлопал по толстым часам на запястье.
   "Что ты читаешь?"
   Эд нажал кнопку на своих часах и посмотрел на показания.
   "Двадцать семь и сдача".
   Люк взглянул на собственный высотомер и получил показание: 27 348. Они падали. Они сказали ему ожидать прыжка чуть ниже 26 000 футов.
   "Проверять."
   "Парашют."
   Эд коснулся парашюта на спине. "Проверять."
   "Шлем."
   Эд постучал себя по своей твердой пластиковой голове. "Проверять."
   Люк просмотрел список, тщательно добираясь до конца. Каждый раз, когда он упоминал Эду пункт из списка, он считал это своей проверкой.
   - Как твое дыхание? - сказал Люк.
   "Приятно."
   "Головокружение, тошнота или покалывание?"
   "Нет."
   "Истощение, сонливость, необъяснимая усталость?"
   Эд пожал плечами. "Я покинул США двадцать четыре часа назад. Я спал с интервалом в два часа. Возможно, я немного устал.
   - Что-нибудь, что повлияет на твой прыжок?
   "Нет, чувак. Я в порядке."
   "Это прыжок HAHO. Большая высота, высокое раскрытие. Как вы к этому относитесь?"
   "Я люблю это."
   Люк улыбнулся. "Когда мы прыгаем, мы будем дергать за шнуры через двадцать секунд. Мы все еще над Ираком, но очень близко к границе с Ираном. Мы следуем примеру ребенка. Я знаю, что тебе это не нравится, но это то, что у нас есть. Мы держим курс на восток и север, насколько это возможно - мы надеемся, что господствующие ветры будут толкать нас на восток. Мы стреляем по крайней мере двадцать миль по стране, прежде чем приземлимся. Как всегда, ни света, ни звука. Радиосвязи нет. Там будет темно, так что держите глаза открытыми. Понятно?"
   Эд кивнул. "Понятно."
   "Если плохие парни заметят нас, и мы попадем под огонь с земли или, не дай Бог, под огонь с воздуха, мы срежем наши первичные снаряды, резко упадем на предельной скорости и низко откроем наши вторичные. Следите за восемнадцатью сотнями футов, затем тяните. Если это произойдет, поездка сорвется. Когда вы приземлитесь, не ждите. Направляйтесь на запад в Ирак любыми средствами. Нет заключенных, брат. Просто вернись домой живым".
   - Понятно, - сказал Эд.
   Люк кивнул. Он постучал Эда по шлему. "Прохладный. Хороший человек."
   Он направился к другому концу скамейки. Парень был здесь, сидел напротив закрытой двери и смотрел на нее. Его рюкзак между ног казался огромным.
   "Ари".
   Малыш посмотрел вверх. Сквозь кислородную маску Люк едва мог видеть свое лицо. Все, что было видно, это его глаза.
   "Вы хотите запустить контрольный список?" - сказал Люк.
   Ари покачал головой. "Не обязательно. Я делал это много раз".
   "Одевают."
   "Я буду."
   Люк сел в нескольких футах от них и прямо напротив них. Через мгновение ему придется пойти и пристегнуть собственный боевой ранец. А пока он образовал треугольник с Эдом и Ари в месте, где они оба могли его слышать.
   "Нам нужно работать вместе над этим делом", - сказал он.
   Малыш пожал плечами. "Ребята, делайте свою работу. Я сделаю свое".
   Люк посмотрел на него, потом на Эда. Он сделал паузу на мгновение. Малыш заставил его задуматься обо всей этой миссии. Парень был фабрикой вторичных мыслей, генерирующих новые вторичные мысли круглосуточно, в три смены в день.
   "У тебя дома много друзей... Ари? Людям нравится такое твое отношение, не так ли?"
   Малыш покачал головой. Он уставился на Люка, затем посмотрел на Эда. - Вы, ребята, не понимаете, не так ли?
   Эд покачал головой. "Нет. Мы этого не делаем.
   "У меня нет друзей. У меня нет семьи. Без родителей, без братьев и сестер, без жены и дочери. У меня нет имени. У меня нет дома. Я не могу иметь эти вещи. Это слишком опасно. Не для меня. Для них. Ты не знаешь моего имени не потому, что я не хочу тебе говорить. Если бы вас схватили и подвергли пыткам - а в Иране вас бы пытали, будьте уверены, - они узнали бы от вас мое имя. Этого не может быть. Потому что моя семья погибнет. Безопасность в Израиле превыше всего, но поверьте мне, иранцы могут проникнуть внутрь, когда захотят. И если они узнают, кто я, они захотят".
   "Что вы наделали?" - сказал Люк.
   "Я убивал людей".
   Люк пожал плечами. "Мы все убивали людей".
   Малыш молчал.
   - Ты убийца, - сказал Эд. Это был не вопрос.
   Малыш уставился на закрытый дверной проем.
   "Я член Кидона, - сказал он.
   Кидон, как знал Люк, был самым секретным подразделением Моссада. Это были убийцы, безжалостные, беспощадные и самые способные люди в израильской разведке.
   - Скажи мне, - сказал Люк.
   "Хасан аль-Лакис считался отцом ракетной программы "Хизбаллы". Он убедил иранцев доверять "Хизбалле" все более совершенные системы вооружений. Он также собрал деньги за счет незаконного оборота наркотиков "Хизбаллой" и приобрел тяжелые противотанковые орудия и химическое оружие у российского торговца оружием. Иранцы не одобряют химическое оружие, поэтому он их обошел. Он был очень опасным человеком. Он был застрелен на углу улицы в Бейруте два года назад. Дело так и не было раскрыто".
   Люк и Эд ничего не сказали.
   "Мохаммед Али Систани был радикальным священнослужителем в Иране. У него было много последователей среди шиитов, и он ненавидел евреев со страстью, которую можно назвать только психотической. У него была радиопрограмма, которую слушали по всему Ирану, а также в восточном Ираке, западном Афганистане и Пакистане. Он открыл школу джихада, где юных учеников обучали совершать теракты-смертники. Двое его выпускников разрушили популярный среди израильтян пляжный курорт за пределами Дар-эс-Салама, убив двадцать семь человек, кроме них самих, и ранив сотни. Трое других его студентов напали на израильский молодежный хостел в Бангкоке, убив четырнадцать человек, в том числе десять постояльцев, и владельцев, супружескую пару в возрасте около тридцати лет, а также двух их маленьких детей. Когда прибыла таиландская полиция, нападавшие взорвали взрывчатку, в результате чего здание сгорело дотла. Систани, предоставленный самому себе, продолжал бы поощрять подобные атаки как в своей школе, так и среди своей большой аудитории слушателей".
   "Что с ним случилось?" - сказал Люк.
   Малыш пожал плечами. "Он умер полгода назад. Получил ножевое ранение в спину, когда поздно вечером покидал свою радиостудию в Тегеране. Двум его телохранителям перерезали горло. Они очень быстро истекали кровью. Систани умирала медленнее, в переулке среди мусорных баков, и изрядно мучилась. Он был стариком и боялся умереть. Он плакал и молился, но не умолял о своей жизни. Отдайте ему должное за это".
   "Любые другие?" - сказал Люк.
   Малыш кивнул. "Да. Это моя работа."
   Внезапно Люк заподозрил неладное. "Эта миссия - прикрытие? Это действительно убийство?"
   Малыш уставился на него. "Нет. Вы не были на брифинге? Мы никого не убиваем, если в этом нет необходимости. Мы ищем ядерное оружие. Так уж получилось, что я лучше всех умею проникать в Иран, поэтому они послали меня".
   Малыш посмотрел на Эда. "Мы в порядке?"
   Эд пожал плечами. "Я думаю, у нас все хорошо. Если вы не можете сказать нам, вы не можете сказать нам". Он протянул тяжелую руку в перчатке, и Ари постучал по ней своей.
   В этот момент прозвучал зуммер и загорелась зеленая лампочка над закрытой дверью в кабину.
   - Это сигнал, - сказал ребенок. "Были здесь."
   Он поднялся на ноги, когда Люк вернулся, чтобы пристегнуть свой рюкзак. Люк смотрел, как мальчишка проковылял к двери с тяжелым боевым ранцем между ног. Он распахнул дверь, затем повернулся и оглянулся. Он уставился на Эда, который уже двигался к нему.
   - Эй, большой человек! - крикнул малыш. "Готов танцевать?"
   Потом вынырнул и исчез.
   Люк вздохнул. Он посмотрел на Эда. Эд только покачал головой и проковылял к открытой двери.
   - После тебя, - сказал Люк.
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
  
  
   14:50 по восточному стандартному времени
   Ситуационная комната
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
   "Иран - одна из древнейших цивилизаций, известных человеку", - сказал Курт Кимбалл низким монотонным голосом, грозившим погрузить аудиторию в кому.
   "Тысячи лет он был известен посторонним как Персия - слово "Иран" впервые появилось в письменной форме в 200-х годах нашей эры. Состояния Ирана прибавлялись и текли на протяжении всей истории. За шестьсот лет до Христа Персия была, вероятно, величайшей империей, которую когда-либо видел мир".
   Сьюзан почти не слушала. Она попыталась представить, где в этот момент может быть Стоун. Был ли он в безопасности? Он был ранен? Он был мертв?
   Она оглядела яйцеобразную комнату на усталые, желтоватые лица. Это был битком набитый дом. Еще один день, еще один кризис.
   Сьюзен еще не делала существенных публичных заявлений. В кабельных новостях начали говорить, что она колеблется - играет, пока Рим горит. Израиль и Иран находились в состоянии ядерного противостояния. Израиль и "Хизбалла" находились в разгаре горячей войны на границе с Ливаном. Около трехсот человек погибли в результате теракта у Западной стены. Израиль бомбил Газу и Западный берег. Палестинцы запускали ракеты по израильским поселениям и городам на юге Израиля.
   Конца не было видно, Сьюзен ужасно беспокоилась о Люке Стоуне, а Курт преподал им всем урок истории об Иране.
   Сьюзен покачала головой. Ей никогда не следовало позволять Стоуну выполнять эту миссию. Ей не следовало позволять группе специального реагирования перегруппировываться. Если Стоун вернется оттуда живым, она уволит его.
   Увольте его? Она собиралась убить его.
   Курт бубнил. "Иран был центром науки, культуры и искусства во время Золотого века ислама, в то время как Западная Европа погрязла в темных веках. Это достигло своего пика в 900-х и 1000-х годах - многие из наиболее важных научных, медицинских, философских, исторических и музыкальных произведений той эпохи были написаны на персидском языке".
   - Курт? - сказала Сьюзан.
   "Да?"
   "Я знаю, что это важная информация, которую важно иметь и которую интересно услышать. Но я хотел бы перемотать вперед следующие девять или десять столетий и добраться до сегодняшнего дня. Здесь нам нужно принимать решения, и Средневековье может не иметь на них большого значения. Кроме того, я хочу получить отчет о нашей текущей деятельности, если он у нас есть".
   Курт поднял руку. "Хорошо, Сьюзен. Хорошо."
   - Я не хочу портить твою докторскую презентацию, - сказала Сьюзан.
   Курт улыбнулся и покачал головой. Он просмотрел несколько лежащих перед ним бумаг.
   - Могу я продолжить?
   "Пожалуйста. Во всех смыслах."
   "Современный Иран, - сказал Курт, подняв указательный палец, - одно из самых важных геостратегических мест на Земле. Он обладает крупнейшими доказанными запасами природного газа и четвертыми по величине доказанными запасами нефти в мире. Он находится на границе между Ближним Востоком и Азией и имеет сотни миль береговой линии вдоль Персидского залива, включая узкий Ормузский пролив, который требует постоянного американского военного присутствия, чтобы иранские военные не могли использовать его как узкий проход, чтобы отрезать от потока нефти из других стран Персидского залива.
   "Когда дело доходит до нарушений прав человека, Иран практически вне конкуренции. Джордж Оруэлл был бы горд познакомиться с ними. Произвольные задержания и тюремное заключение, исчезновения, кенгуровая судебная система, где смертные приговоры часто выносятся за считанные минуты, методы пыток, оставшиеся со времен средневековья, публичные повешения - вот лишь несколько стрел в их колчане. Кошмар начинается сразу. Многие заключенные, освобожденные позже, описывают свои первоначальные допросы как абсурдные, нелогичные или полностью состоящие из физического насилия, криков, громких звуков и обвинений. Это, конечно, по дизайну. Наши собственные эксперименты ЦРУ показали, что бессмысленные жестокие допросы очень быстро сломают дух типичного заключенного".
   Курт посмотрел вверх. "Излишне говорить, что состояние здоровья иранских политзаключенных имеет тенденцию к быстрому ухудшению".
   "Они хуже саудовцев?" кто-то сказал.
   "У саудовцев плохая репутация в области прав человека. Отличие Саудовской Аравии в том, что там есть правила. Все знают, что они из себя представляют. Вам могут не нравиться правила, они могут быть невыразимо отсталыми, но вы знаете о них заранее. В Иране многие люди оказываются в тюрьмах годами, подвергаясь обычным пыткам, и они понятия не имеют, почему это происходит. Между тем, их семьи не знают, где они. Довольно часто первым официальным подтверждением, которое семья получает от правительства, является письмо, в котором сообщается, что их близкий человек казнен за измену".
   Подобные разговоры ни на йоту не успокаивали Сьюзен. Если Стоун попал в плен к иранцам во время черной операции...
   - А текущий конфликт? она сказала.
   Курт кивнул. "Иран поставляет оружие своим союзникам среди шиитских племен в Ираке, правительству Асада в Сирии, "Хизбалле" в Ливане и палестинцам. Иран не признает Израиль и является основным сторонником атак против Израиля в мире. В целом Иран обладает региональной мощью как в экономическом, так и в военном отношении. Он хорошо защищен как собственными вооруженными силами, так и отношениями с Россией и Китаем. Он проецирует свою собственную власть и как кошачья лапа для России в ближневосточных конфликтах. Если она действительно станет ядерной державой, она окажет серьезное дестабилизирующее влияние на весь Ближний Восток и, соответственно, на весь мир".
   "Каковы будут последствия ядерной войны между Ираном и Израилем?" - сказала Сьюзан.
   Курт покачал головой. "Это действительно слишком ужасно, чтобы думать об этом".
   "Ну, похоже, что мы застряли, размышляя об этом в данный момент".
   "Да, мы. И, по нашим оценкам, Иран, вероятно, обогатил достаточно ядерного материала для создания от восьми до четырнадцати ядерных боеголовок, каждая из которых имеет взрывной потенциал, возможно, в двадцать раз превышающий мощность бомбы, сброшенной на Хиросиму. У них есть сотни ракет, способных нести ядерные боеголовки. Можно предположить, что из-за израильской системы противоракетной обороны Иран нанесет массированный удар как ядерным, так и обычным оружием одновременно. Израильская противоракетная оборона будет быстро подавлена - невозможно будет угадать, какие приближающиеся ракеты являются ядерными, а какие - нет. По нашим оценкам, при таком сценарии не менее пяти ядерных боеголовок достигнут своих целей. Израиль крошечный - в зависимости от того, куда попадут ракеты, пяти должно быть достаточно, чтобы полностью уничтожить основные населенные пункты в центре страны, уничтожить коммуникации, критическую инфраструктуру, электросеть, склады продовольствия и продовольствия, и, по всей вероятности, доступ к чистой воде и санитарии.
   "Более половины населения Израиля будет убито сразу или вскоре после этого. Девяносто процентов населения погибнет в течение года. Большая часть палестинского населения также вымрет. Международному сообществу будет трудно организовать помощь из-за радиоактивности. В течение нескольких дней и недель, последовавших за нападением, ветры со Средиземного моря унесут ядовитое радиоактивное облако на восток, в Иорданию и Сирию, затем в Ирак, а затем обратно в сам Иран, хотя это будет несколько смягчено горами Загрос вдоль иранской территории. западная граница. Число погибших только от токсичного облака, вероятно, исчисляется сотнями тысяч. Сирия и Ирак - это уже развалившиеся государства и гуманитарные катастрофы - добавьте ядовитую радиоактивность, и вы увидите очень летучую смесь".
   "Как будет жить Иран?"
   "Иран - страна с населением восемьдесят миллионов человек, и физически он намного, намного больше, чем Израиль", - сказал Курт. "Но у Израиля есть более крупный и мощный ядерный арсенал. Мы точно не знаем, но полагаем, что у них есть не менее пятидесяти ядерных ракет, способных достичь Ирана. Большинство из них представляют собой баллистические ракеты, размещенные в подземных шахтах, но некоторые из них также представляют собой бомбы, доставляемые самолетами. Если Израиль окажется под ядерной атакой, у него не будет причин сдерживаться.
   "У Ирана ограниченный потенциал противоракетной обороны. В результате большая часть того, что запустит Израиль, поразит свои цели. Это приведет к массовым смертям и разрушениям, включая полное уничтожение Тегерана, города с населением восемь миллионов человек. Можно предположить, что тут же погибло бы от тридцати до пятидесяти миллионов человек. Это приведет к полному краху иранской экономики и инфраструктуры. Это нанесет удар по мировым поставкам нефти и природного газа и спровоцирует стремительный рост цен, поскольку китайцы и индийцы стремятся получать энергию на других рынках. Один только этот дефицит, вероятно, вызовет безудержную инфляцию и всемирную депрессию. Ситуация становится еще хуже, потому что, если Иран увидит неминуемую гибель, у него нет причин воздерживаться от бомбардировок саудовских нефтяных месторождений и закрытия Ормузского пролива - двух вещей, которыми они давно угрожают. Если бы им это удалось, мировое потребление нефти в одночасье упало бы до уровня, невиданного с 1950-х годов. В каком-то абстрактном смысле это может показаться хорошей вещью, но это не так. Это очень, очень плохо. Мировая экономика зависит от нефти.
   "А тем временем ядовитое облако от пятидесяти или более ядерных взрывов? Он будет дрейфовать на восток из Ирана в Афганистан и Пакистан, дестабилизируя и без того нестабильные общества. Пакистан - ядерная держава, и неизвестно, что они могут сделать в ответ, особенно если их хрупкое правительство рухнет. В течение пары недель токсичное облако достигнет Индии, страны с населением почти миллиарда человек, большинство из которых уже живут в условиях крайней нищеты и имеют ограниченный доступ к чистому воздуху и чистой воде".
   Курт снова оторвался от своих бумаг. "Следует понимать, что в случае ядерной войны между Ираном и Израилем то, чем я только что поделился с вами, - это в основном наилучший сценарий. В нем описываются последствия ограниченной войны, в которой участвуют только эти две страны. Им двоим, скорее всего, удастся уничтожить друг друга, уничтожив мировую экономику и, вероятно, полдюжины других государств, пока они будут этим заниматься. Мы можем ожидать репрессивных террористических актов против еврейского населения здесь и в Европе, и я предполагаю, что если Иран будет исключен из поля зрения, мусульмане-сунниты будут чувствовать себя свободно, атакуя и уничтожая шиитов, где бы они ни встретились.
   "Радиоактивность в конечном итоге распространится по всему миру, загрязняя воздух, воду, урожай и поголовье скота. Считалось, что чернобыльская катастрофа стала причиной сотни тысяч смертей от рака во всем мире в течение следующих двух десятилетий. Это событие будет в тысячу раз масштабнее Чернобыльской катастрофы. Это вызовет множество бед, которые трудно предвидеть, - неурожай, голод, широкое распространение лучевой болезни среди уязвимых слоев населения, гражданские беспорядки, кризисы с беженцами в невиданном прежде масштабе, крах правительства и дополнительные войны. Основная опасность заключается в том, что это дестабилизирует и без того напряженные отношения между Индией и Пакистаном, что приведет к второй ядерной войне, на этот раз между этими двумя странами".
   "Есть ли какая-нибудь возможная польза от этого?" - сказал военный в зеленом мундире, четырехзвездный генерал.
   Курт посмотрел на него. "Я не могу думать ни о каком. Не могли бы вы?"
   "Ну, как вы упомянули, это вычеркнет Иран из поля зрения".
   Курт перевел взгляд на Сьюзен. - Давай сделаем перерыв, а?
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
  
  
   14 декабря
   1:05 по тегеранскому времени (17:05 по восточному поясному времени 13 декабря)
   Загрос горы
   Провинция Илам, Иран
  
   Ночь была ужасно холодной.
   Они приземлились несколько часов назад на плато под склонами крутой заснеженной горы. Земля была твердой, и потребовалось больше часа, чтобы закопать их парашюты, по очереди разбивая мерзлую землю маленькой складной лопатой, которую принес Ари.
   В какой-то момент во время прыжка Люк начал думать о парне как об Ари. Почему-то для его ушей это звучало лучше, чем Голем. Если это то, кем мужчина хотел быть, то ладно.
   Пора было начинать. Сорок восемь часов? И двоих из них они уже сожгли. На самом деле нельзя было терять время.
   Люк смотрел в темноту с высокого плато. Ветер выл на вершинах над ними, деревья шелестели и тряслись. Далеко внизу, в глубине долины, виднелись огни деревни.
   "Мы прячемся от людей в этом походе?"
   Ари пожал плечами. "Этот регион малонаселен. Иракцы беспощадно бомбили здесь в 1980-х годах. Многие люди бежали. Остались земледельцы и скотоводы. Они ложатся спать с наступлением темноты и встают до рассвета. Надеюсь, мы доберемся до дороги, пока они спят. Так или иначе, это в основном курды, плюс несколько кочевых племен. У них нет любви к иранцам".
   Он сделал паузу. "Но да. Мы будем избегать их. Никогда не знаешь, кто так или иначе обязан режиму".
   Они спустились вниз. Это был долгий и трудный переход по бездорожью. Тут и там Ари находил путь, по которому они некоторое время шли. В основном они брели все время вниз по рыхлым камням и осыпям, а также через густой подлесок. Ветер раскачивал деревья над их головами, принося легкую снежную пыль.
   Они почти не разговаривали, двигаясь гуськом, Ари впереди, проверяя компас каждые несколько минут, за ним Люк, а затем Эд. В этом строю прошли часы. Поздно из-за облаков выглянул яркий полумесяц, и Люк смог различить возвышающиеся над ними вершины гор.
   Они стояли в небольшом густом лесу. Ари прижался к толстому дереву. Люк и Эд сделали то же самое. Ари указал на местность прямо перед ними.
   Примерно в пятидесяти ярдах от них и тремя этажами ниже в деревьях был просвет. Узкая лента проезжей части прорезала лес. Там, у обочины дороги, стоял грузовик, его аварийные огни мигали в темноте. Двое мужчин работали с фонариками, пытаясь что-то починить, возможно, поменяв спущенное колесо.
   - Это наша поездка, - сказал Ари. Пар шел изо рта.
   Он посмотрел на Люка и Эда. Его глаза были серьезными. "Мужчины будут игнорировать вас. Ни в коем случае не говорите с ними и не признавайте их. Просто подойдите к задней части грузовика, поднимитесь по пандусу и войдите в трейлер. Через несколько минут после того, как мы въедем, они закончат ремонт, закроют ворота, и мы пойдем. До Тегерана ехать далеко - самое время поспать, если сумеешь. Соломенной подстилки будет много. Это не очень удобно, но я полагаю, что вы спали еще хуже.
   Люк посмотрел на него. Солома?
   Ари полез в нагрудный карман своего пальто. Он вышел с маленькими затычками для ушей из пенопласта. Они были дешевыми, мягкими - они расширялись, чтобы заполнить ваш слуховой проход. Люди часто засовывали их в уши на стрельбище.
   Он вручил два Эду и два Люку.
   - Будет громко? - сказал Эд.
   Ари покачал головой. "Нет. Будет вонять". Он поднял свои пробки. - Засунь их себе в нос.
   Они спустились к грузовику, следуя указаниям Ари. Оказавшись на проезжей части, они прошли мимо двух мужчин, игнорируя их, как будто их там и не было. Мужчины не поднимали глаз и, казалось, не замечали их. Две группы были подобны духам друг для друга, обитая в разных измерениях.
   Люк взобрался по стальному пандусу в кузов грузовика. Трейлер был разделен на загоны, в каждом из которых содержалось около дюжины коричневых овец. Овцы были в толстой зимней шубе.
   Ари втиснулась в загон, погладила пару овец и тут же легла на устланный соломой пол.
   "Иранцы любят своих овец, - сказал он. "Если вам повезет, эти овцы лягут с вами и отдадут вам свое тепло".
   "Шерсть?" - сказал Люк.
   Ари покачал головой. "Мясо. Вы никогда не ели суп из овечьей головы? Kaleh pache, как они это называют. Вставили всю голову - глаза, язык, мозг, все. Также копыта. Очень вкусно на завтрак - сыт на весь день. Возможно, мы купим немного на базаре в Тегеране. После завершения миссии, конечно.
   - Хорошо, - сказал Люк. "Как только мы найдем ядерное оружие и нанесем удары с воздуха, мы побудем здесь пару дней, отдохнем и поедим странную еду. Это звучит забавно. Я уверен, что Революционная гвардия будет рада принять вас у себя".
   За его спиной с лязгом закрылись металлические ворота трейлера. Мужчина закрыл ее навесным замком. Впереди взревел двигатель грузовика.
   Эд протискивался в загон с овцами. Ему было значительно труднее протискиваться между металлическими перилами, чем Ари. Через мгновение его гигантское тело было окружено пушистым блеющим домашним скотом.
   "Я не знал, что это будет увеселительная поездка, - сказал он.
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  
  
   8:35 по тегеранскому времени (00:35 по восточному поясному времени)
   Тегеран, Иран
  
   "Не было войны! Никаких ядерных бомб! Не было войны! Никакого ядерного оружия!"
   Молодая женщина подняла кулак в воздух, выкрикивая слова. Повсюду вокруг нее, в кампусе Тегеранского университета и на близлежащих улицах тысячи студентов скандировали один и тот же лозунг.
   Она пришла, потому что этого было достаточно. Она пришла, потому что на этот раз студенты действительно собирались захватить власть.
   Правительственные лидеры, аятоллы, священнослужители, тайная полиция, республиканская гвардия - им слишком многое сходило с рук и слишком долго. Они подавляли инакомыслие во имя защиты общественной морали. Они сажали в тюрьмы, пытали, насиловали и убивали тех, кто осмелился допросить их.
   Теперь они утверждали, что создали ядерное оружие, несмотря на все договоренности об обратном. Они угрожали развязать разрушительную войну с Израилем - войну, которую Иран не мог выиграть. Даже если бы Израиль был полностью уничтожен, Иран тоже был бы. Кому будет выгодна такая катастрофа?
   В чем была одержимость Израилем? В городе Тегеране было больше людей, чем во всей стране Израиль. Пусть сами решают свои проблемы. Давайте отработаем свое. У нас здесь достаточно проблем, чтобы занять нас на поколения.
   Было время. Если никто другой не встанет и не положит конец лжи, не положит конец безумию, это сделают студенты, пока не стало слишком поздно.
   "Не было войны! Никакого ядерного оружия!"
   Впереди была импровизированная сцена. Некоторые студенческие лидеры стояли на сцене с мегафонами и вели скандирование. Внезапно они казались встревоженными. Они смотрели на что-то слева от себя, вдали через огромную толпу.
   И их пение изменилось.
   "Сопротивляться!" - закричала молодая женщина на сцене. "Сопротивляться!"
   Без предупреждения она сняла свой темный хиджаб, позволив своим волосам распуститься. Она размахивала хиджабом, как флагом. Рев пронесся по толпе. Мгновенно десятки молодых женщин и девушек последовали их примеру. Тогда это сделали сотни. Потом, наверное, тысячи.
   Волновало море хиджабов.
   Было ли это слишком? Нет! Они не могли наказать нас за то, что мы показали свои волосы. Те дни прошли. Сегодня был новый день.
   Но... что-то происходило. Волнение далеко справа, идет сюда.
   "Сопротивляться!" - закричала девушка со сцены, теперь ее голос сорвался.
   Раздались выстрелы. Девушка на сцене была застрелена вместе с дюжиной других. Это были резиновые пули? Были ли они настоящими? На сцене была кровь. Темный хиджаб взлетел, как воздушный змей, развеваясь на ветру.
   Люди начали бежать. Люди начали кричать.
   Волнение приближалось. Это была полиция. Большие бронемашины медленно проталкивались сквозь толпу, ведя ее вперед, разделяя. Спереди на машинах были установлены плуги, похожие на снегоочистители. Фаланга полицейских в касках следовала за автомобилями с прозрачными пластиковыми щитами, избивая протестующих дубинками.
   Протестующие пали перед дубинками. Они попали под колеса бронированных грузовиков.
   Слева подошла еще одна волна грузовиков и полицейских.
   Толпа была зажата между двумя приближающимися фронтами. Гигантская масса людей рванулась назад, пытаясь спастись. Люди падали и были затоптаны.
   Молодая женщина упала. Кто-то наступил ей на живот.
   Она посмотрела на сцену. Там больше никого не было. Мегафон никто не держал. Никто не кричал "Сопротивление!" Никто ничего не кричал.
   Рядом люди кричали от страха и боли.
   Далеко, на фоне хмурого пасмурного неба, пролетел, развеваемый ветром, темный предмет. На мгновение он стал похож на птицу. Тогда это выглядело так, как было на самом деле - просто брошенным куском тряпки.
   Повсюду падали люди. Она не могла подняться - слишком много людей было на ней. Она немного проползла и упала под сокрушительной тяжестью. Затем послышались новые крики, более громкие, более настойчивые.
   Она превратилась. Здесь была бронетехника. Он неумолимо двигался сквозь корчащуюся массу демонстрантов, расталкивая их в стороны, как снег. Она снова попыталась ползти. Она упала, теперь лежа на боку. Она не могла двигаться. Она была приколота.
   Через несколько секунд переднее колесо гигантского автомобиля оказалось перед ней. Это было чудовищно. Пахло горящими химикатами. Он остановился, помедлил, повернул назад, затем снова покатился вперед. Толстая зубчатая резина была в дюйме от ее лица.
   Все ее существо восстало против того, что должно было случиться. Она закричала, громче, чем когда-либо прежде.
   "Нет!"
   Ее крик затерялся в стене звука вокруг нее.
   Она почувствовала, как шина тяжелого грузовика катится ей по макушке. Наступила пауза - кратчайший из моментов, - когда казалось, что шина вот-вот перекатится через ее голову и оставит ее целой. Эта гигантская адская машина весом в несколько тысяч фунтов располагалась у нее на макушке.
   Это было чудо! Она собиралась выжить!
   А когда шина грузовика упала на землю, раздавив ей голову, - уже тогда, на долю секунды, ей показалось, что она еще жива.
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
  
  
   3:05 утра по восточному поясному времени
   Резиденция Белого дома
   Вашингтон
  
   Часы на кухонной стене были богато украшенным пережитком прошлого.
   Сделанный из дерева, его лицевая сторона покрыта закругленным стеклом, цифры на латыни. У него был маятник из желтого металла, свисавший под лицом и раскачивавшийся взад-вперед мягко, но непрестанно.
   Тик, тик, тик...
   Минуту назад, когда часы пробили III, прозвучал одиночный гонг. Часы всегда били один раз, независимо от того, который час.
   Теперь секунды мчались снова, маятник качался, когда короткая, медленная часовая стрелка начала свой неизбежный спуск к IV.
   Единственным звуком в комнате были часы.
   Сьюзан сидела одна за столиком в нише на семейной кухне и ела перекус в 3 часа ночи. Органическое шоколадное мороженое с замороженной органической клубникой и черникой. Плюс взбитые сливки, которые брызнули из металлической канистры. Тот не был органическим. Она даже не была уверена, действительно ли это сливки. Но это было вкусно.
   Она никогда не спала хорошо в этом старом доме, и сегодняшняя ночь не стала исключением. Слишком много призраков за каждым углом. Правда, место было полностью перестроено, но призраки все еще были здесь. Некоторое время, с тех пор как Стоун остался ночевать, она начала испытывать то, что она могла бы назвать настоящим сном. Но сейчас?
   Стоун исчез. Она понятия не имела, жив он или мертв. Мир выходил из-под контроля, а она беспокоилась о Стоуне. Она чувствовала себя немного девочкой-подростком - кувырком, сбитой с толку и, в конечном счете, неэффективной.
   Ей нужно было собраться с мыслями.
   Телефон у ее локтя зазвонил. Она посмотрела на номер и взяла его.
   "Пьер. Милый. Спасибо, что перезвонили мне так поздно".
   Сьюзен прижимала телефон к уху, пока говорила. Она переоделась в старые синие джинсы, выцветшие и рваные, идеально сидящие на ее фигуре. На ней была голубая толстовка с капюшоном, на которой спереди было написано "БОЛЬШОЙ БОСС". На ней были большие пушистые тапочки в виде кроликов. Она чувствовала себя подростком и была одета соответственно.
   Она застряла одна в этом большом страшном доме на ночь, так что ей должно быть комфортно.
   - Милая, - сказал он, и все старые чувства к ее мужу нахлынули. Чувства, отличные от тех, что она испытывала к Стоуну, более глубокие, менее интенсивные, чувства на всю жизнь. Они были вместе двадцать пять лет. У них были две красивые девочки-близнецы вместе. Под мостом было много воды.
   Сьюзан посмотрела на часы на стене. Но это было почти так, как если бы она смотрела сквозь стену, назад в прошлое, в ранние времена, которые она провела с Пьером. Она могла представить его, когда они встретились, - двадцатидевятилетнего миллиардера. Он был красив, с худощавым телом и большими карими глазами. Он выглядел испуганным, как олень в свете фар. Его темные волосы всегда падали на лицо. Он прятался там. Это было мило.
   За свою карьеру фотомодели она заработала много денег, несколько миллионов долларов. В финансовом отношении ей было очень, очень комфортно. Но вдруг деньги перестали иметь значение. Они вместе путешествовали по миру. Париж, Мадрид, Гонконг, Лондон... Они всегда останавливались в пятизвездочных отелях и всегда в самом дорогом люксе. Удивительные виды стали фоном ее жизни даже в большей степени, чем раньше. Они поженились, и у них родились дети, две замечательные девочки-двойняшки. Затем пошли годы, и постепенно они отдалились друг от друга.
   Сьюзен стало скучно. Она искала чем заняться. Она попала в политику. В конце концов, она баллотировалась на пост сенатора США от Калифорнии. После победы она проводила большую часть времени в Вашингтоне, иногда с девушками, иногда нет. Пьер управлял своим бизнесом и все чаще занимался благотворительностью в странах третьего мира. Иногда они не виделись месяцами.
   Почти десять лет назад Пьер позвонил ей однажды поздно ночью и признался в том, что, как она думала, уже знала. Он был геем, и у него были отношения.
   Они все равно остались женаты. В основном это было для девушек, но и по другим причинам. С одной стороны, они были лучшими друзьями. С другой стороны, для них обоих было бы лучше, если бы мир думал, что они все еще пара.
   По правде говоря, Пьер был самым близким человеком в ее жизни. Она любила его полностью. Что в этом плохого? Он был ее партнером. И она была его. Он был прекрасным отцом. Он заботился. Он был в контакте со своими эмоциями. Вероятно, он был самым умным мужчиной, которого она когда-либо встречала. В их отношениях ее ничего не беспокоило.
   Его бойфренды приходили и уходили. Он был осторожен в этом, и, видимо, они тоже. Она даже не знала о них.
   Она снова вздохнула. Потом разразился скандал. Ее собственная политическая партия получила его фотографии с молодым человеком у бассейна в их доме в Малибу. Пытаясь уничтожить ее, они слили фотографии в СМИ.
   Она и Пьер выдержали даже это.
   Они были прочными, как скала. Это было больше, чем отношения. Это было больше, чем брак. Это был союз. Пьер полностью поддерживал ее отношения со Стоуном. Он был единственным человеком, которому она рассказала об этом.
   - Еще не так поздно, - сказал Пьер. - Здесь только полночь.
   Сьюзан улыбнулась. Пьер всегда был ночной совой. Наверное, он просто разгорячился.
   "Как дела?" он сказал. - Как твой мужчина?
   - Он ушел, - сказала она.
   "Ой? Мне очень жаль это слышать. Куда он делся?"
   Она вздохнула. - Э-э, я не могу сказать.
   - В смысле, ты не знаешь?
   - Это значит, что я не могу тебе сказать.
   - Это как-то связано со... всем, что происходит?
   - Этого я тоже не могу тебе сказать.
   Он сделал паузу. "Вы обеспокоены?"
   Она кивнула. Внезапно она почувствовала, что готова расплакаться. "Да."
   - О, Сьюзен.
   "Я знаю. Это глупо. Он взрослый мужчина. Это то, что он делает. Я знал, что собираюсь на это. Я просто никогда особо не задумывался о..."
   - Это не глупо, - сказал Пьер. "Это просто не так. Ты заботишься о ком-то, и я предполагаю, что он может быть в опасности.
   "Я думаю он."
   - Тогда волноваться не глупо. Конечно, ты беспокоишься.
   "Это мешает выполнять мою работу".
   "Какую работу? О, этот президент? Ну, отдохни недельку. Скажи им, что тебе нужно немного времени на меня. Не похоже, что они собираются уволить тебя. Никто другой не хочет эту работу".
   Она смеялась. Последние несколько недель со Стоуном были единственным временем, которое она проводила со мной за последние годы.
   - У меня сейчас много дел.
   - Я знаю. У меня прямо сейчас новости по телевизору".
   Ей не понравилось, как это прозвучало. Она отключилась от всего несколько часов назад. Никто не вызывал ее на встречу, поэтому она предположила, что ситуация осталась в статус-кво. Это было посреди ночи! Не могли бы все просто остановиться ненадолго?
   "Что он показывает?"
   "Студенты, в основном. Молодые люди с оружием в руках, как и должно быть. Мы действительно должны передать все дело им. Они готовы, они уверены, у них есть неделя жизненного опыта, на который можно опереться. Мы просто все портим".
   - Пойдем, Пьер. Скажи-ка. Я не хочу его включать".
   "Ну, здесь у нас в кампусе сидячие забастовки и протесты в Беркли и Университете Южной Калифорнии. В Портленде и Сиэтле устроили беспорядки с разбрасыванием бутылок. Как я уже сказал, это рано. Эти вещи могут продолжаться всю ночь.
   - Что они протестуют?
   - О, ты знаешь, Израиль.
   "Израиль?"
   "Да, студенты хотят, чтобы университеты отказались от своих пожертвований на все, что связано с Израилем. Никаких израильских компаний, никаких американских компаний, ведущих бизнес в Израиле, никаких израильских облигаций, никаких израильских фондов недвижимости или израильских инвестиционных менеджеров. Мятежники хотят, чтобы Портленд и Сиэтл, не говоря уже об Орегоне и Вашингтоне, сделали то же самое, только со своими пенсионными фондами".
   Сьюзен покачала головой. "Израиль атакован, последний раз, когда я проверял".
   - Я бы сказал, во многих отношениях.
   Сьюзан глубоко вздохнула. "Хорошо. Это нормально. Дети позволяют своим голосам быть услышанными".
   "Это не все."
   "Скажи-ка." Она поймала себя на том, что произнесла крылатую фразу Стоуна.
   "Был крупный антивоенный протест в Тегеранском университете. Это началось пару часов назад. Там день. Полиция и иранские военные разогнали его. Похоже, несколько детей были убиты, либо застрелены копами, либо затоптаны в последовавшей рукопашной схватке. Сотни людей были арестованы".
   Сьюзан уронила голову на руки. Она подумала об условиях в иранских тюрьмах, о которых Курт говорил раньше. Она подумала о том, как здешние дети протестовали против Израиля, в то время как иранские дети протестовали против своего собственного правительства. На чьей стороне был кто-нибудь? Она подумала о том, что Стоун сейчас где-то в Иране. Помогут ли ему волнения или помешают? Она понятия не имела.
   - Слушай, как девочки? - сказала она, меняя тему. Она не могла сейчас думать об этих масштабных проблемах. Они всегда каким-то образом возвращались к Стоуну.
   - Красиво, конечно.
   - Что они задумали?
   "Ну, они готовятся к своей большой рождественской поездке в Вашингтон. И они думают, что хотят заняться модельным бизнесом. Прямо как мама".
   Руки Сьюзан терли лоб. "О Боже, Пьер. Им четырнадцать лет.
   "Маме было пятнадцать, когда она начала. Поэтому я продолжаю слышать".
   "Это злой бизнес. Я не могу..."
   "Времена изменились."
   "Пьер!"
   "Выслушай меня, Сьюзен. Это не то, что когда ты был ребенком. Им не нужно никуда идти. Им не нужно ни с кем иметь дело. Мы позволяем им создать учетную запись Instagram. Мои люди следят за аккаунтом, проверяют комментарии, удаляют все проблемное. Следите за сталкерами. Мы всем заправляем секретной службой. Девушки носят красивую одежду, ничего слишком сексуального. Они делают селфи, так что нам даже не нужен фотограф. Они красивые девушки, и они дочери президента. Представляете, сколько подписчиков они получат? Представляете, сколько дизайнеров хотели бы повесить на них свои новинки? Я разберусь с любыми контрактами, которые могут возникнуть. Это будет хороший опыт. Они думают, что могут заработать на этом деньги, и я думаю, что они правы".
   - Им не нужны деньги, Пьер.
   - Всем нужны деньги, Сьюзен.
   Сьюзен покачала головой. Еще одна вещь, о которой нужно беспокоиться. Еще одна вещь, на которой стоит зацикливаться. Он был сумасшедшим? Должно быть, он сошел с ума. "Дорогой, я ненавижу эту идею. Хорошо? Я ненавижу это. Микаэлу похитили менее трех лет назад. Можем ли мы просто...
   - Обещаю, опасности нет. И я думаю, что эта идея вам понравится".
   Она кивнула. "Он будет расти на мне. Как грибок. Как ядовитая плесень. Он будет расти на мне, заразит меня и сделает меня смертельно больным".
   Казалось, он колебался.
   - Пьер... - начала она.
   - Я уже сказал им "да".
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
  
  
   16:45 по тегеранскому времени (8:45 по восточному поясному времени)
   Южный Тегеран, Иран
  
   - За ним следят, поэтому мы должны быть осторожны.
   Они двинулись по переулку в темноте, три большие тени. Люк и Эд последовали за Ари. В это время года дни были короткими. Солнце скрылось за горами на западе почти час назад, так что было уже похоже на ночь.
   Весь день они провели в грузовике, припаркованном среди десятков таких же грузовиков, возле скотобойни на окраине города. Соломенная кровать Люка была очень удобной - холодный воздух ранней зимы, дующий сквозь планки трейлера, и тепло тела, выделяемое овцами, - это был лучший отдых, который он когда-либо получал.
   Теперь они были в жилом районе в старой части города, в переполненных трущобах. Улицы города были перекрыты - повсюду военная техника, на крупных перекрестках выставлены блокпосты. Ари пробрался сюда почти полностью через закоулки, используя карту города, существовавшую только в его голове.
   Он остановился и повернулся к ним лицом.
   Он говорил чуть громче шепота. "Это оно. Когда мы войдем, ты просто захочешь помолчать. Он не будет доверять вам. Кроме того, мой фарси достаточно хорош, но мне нужно внимательно слушать. Я не могу вести три разговора одновременно".
   - Твоя работа, босс, - сказал Эд.
   Люк кивнул. "Понятно."
   Малыш был хорош. Он был плавно эффективным, уверенным, высококвалифицированным. Он доставил их в Иран, через полстраны, затем через запертый город, и все это без заминки. Казалось, он не держал зла на драку. А человек, которого они здесь встретили, был его осведомителем. Что касается Люка, их работа заключалась в том, чтобы держаться подальше от него, пока они ему не понадобились.
   "Смотри, как я иду, и следуй за мной. Не оставайся здесь. Гораздо лучше быть внутри".
   "Конечно."
   Рядом с ними стояла железная ограда с вертикальными прутьями, увенчанными острыми концами. Ари повернулся и перелез через забор, используя силу рук. Достигнув вершины, он легко, словно танцор, шагнул по точкам, пока не достиг кирпичей соседнего здания. Затем он взобрался по кирпичному лицу, как паук, его пальцы находили зацепки там, где их, казалось, не было. На втором этаже было полуоткрытое окно. Он скользнул внутрь и исчез.
   Люк посмотрел на Эда.
   Эд покачал головой. "Чувак, эти шипы проткнут мои ноги, я это знаю. Я тяжелее этого мальчика как минимум на шестьдесят фунтов.
   - Пошли, - сказал Люк. - Я постараюсь еще немного приоткрыть для тебя это окно.
   Через несколько мгновений они тоже были внутри.
   Это была темная квартира, свет был выключен, и внутри было холодно. Это был лабиринт, загроможденный книжными шкафами и мебелью, штабелями коробок и старых журналов. Люк и Эд пробирались сквозь тени и мрак.
   Впереди, перед окном, выходящим на улицу, Люк заметил силуэт Ари. Он стоял рядом с креслом, само лицом к окну.
   - Ари? - прошептал Люк.
   "Да. Здесь."
   - Где осведомитель?
   - Он тоже здесь.
   Люк прошел в темноте к креслу, Эд в двух шагах от него.
   Мужчина откинулся на спинку стула, его голова была сильно запрокинута, горло было перерезано от уха до уха. Кожа его лица почернела. Его запястья и предплечья были привязаны к подлокотникам кресла какой-то проволокой. Люк внимательно посмотрел на него. Проволока была острой и прорезала рукава рубашки мужчины и мясо на предплечьях. Его предплечья были перекрещены красными ломтиками - кровь давно засохла.
   - Эд?
   "Ага."
   - Как давно он мертв?
   Эд пожал плечами. "Без снаряжения со мной и в такой темноте трудно сказать. Тело скованное, с выраженным изменением цвета лица и рук. На данный момент явного разложения нет, но здешний холодный воздух, вероятно, замедлил его. Это место похоже на холодильник. Двенадцать часов, по большому счету.
   "Он был хорошим человеком, - сказал Ари. "Он хотел что-то изменить".
   "Что для нас значат эти сроки?" - сказал Люк.
   - Это значит, что они убили его до того, как мы добрались сюда.
   - Они знали, что мы придем?
   Ари покачал головой. "Не обязательно. Такой человек, наверное, давно находится под подозрением. Возможно, они убили его просто на всякий случай.
   "Что же нам теперь делать?" - сказал Эд.
   Ари пожал плечами. "Я не знаю. Он не должен был умереть".
   "Ты не знаешь ? Мы можем поговорить с кем-нибудь еще? Или это единственный?"
   Люку не нравилась эта идея. Они совершили ночной прыжок с большой высоты в Иран, пробрались через всю страну в грузовике, полном овец, чтобы поговорить с мертвым парнем? С приближением ядерной войны?
   - Есть еще один, - сказал Ари. "Во всяком случае, он знал бы гораздо больше, чем этот человек. Но он заперт в тюрьме".
   - Хорошо, - сказал Эд. - Думаю, тогда мы отправимся в тюрьму.
   - Как нам попасть внутрь? - сказал Люк.
   Ари покачал головой. "Мы не знаем. Это невозможно."
   Люк вытащил свой спутниковый телефон. "Нет ничего невозможного."
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
  
  
   16:03 по израильскому времени (17:03 по тегеранскому времени, 9:03 по восточному поясному времени)
   Тель-Авив, Израиль
  
   - Она называется "Тюрьма Эвин", - сказал Люк в гарнитуру Свана. "Мне нужен план, мне нужен путь внутрь и, если возможно, мне нужно знать местонахождение заключенного".
   Суонн и Труди сидели в номере Суонна в отеле "Хилтон". Комната находилась на десятом этаже, и из эркеров открывался потрясающий вид на Средиземное море. Солнце было уже далеко на западе, медленно погружаясь в море.
   - Тюрьма Эвин, - сказал Суонн Труди.
   Они устроили комнату Свана как импровизированный командный центр. На длинном раскладном столе у стены стояла группа из трех ноутбуков. Их установка была подключена к Интернету через зашифрованную спутниковую связь, которую разработал сам Суонн. Кроме электричества, они ни от чего не зависели от отеля. Если бы им пришлось, они могли бы работать на батареях. Сван трижды обшарил комнату на наличие жуков - насколько это было возможно. Он вынес все подслушивающие устройства, которые обнаружил, на балкон и сбросил их с десяти этажей в пустой бассейн.
   Обломки контейнеров с едой валялись вокруг компьютеров. Он и Труди пообедали здесь, ожидая звонка от Люка.
   Спутниковый телефон Стоуна использовал скремблер голоса на его конце, затем отражался от черного спутника, возвращался на землю на секретную оперативную базу ЦРУ в Пакистане, затем по всему миру - в Китай, Японию, Новую Зеландию, Бразилию, Марокко и, наконец, сюда. , прежде чем голос был расшифрован. Любой, кто подключится к Стоуну в Иране и сумеет отследить звонок, подумает, что он звонит в Пакистан, и не сможет разобрать, что он говорит. Меры безопасности создавали странный эффект задержки, и голос Стоуна звучал как робот, зовущий со дна консервной банки.
   Прежде чем Суонн что-то предпринял, Труди уже вытащила название тюрьмы.
   - Тюрьма Эвин? она сказала. "Он хочет попасть в тюрьму Эвин?"
   Свон сидел за своим компьютером. "Какое место?"
   "Северный Тегеран. В районе под названием Эвин. Прямо у подножия Альборзских гор и к северу от Саадат-Абада.
   "Понятно."
   Она повернула к нему свой монитор. Монитор показал ему унылое изображение прозрачных серых стен высотой в четыре этажа с колючей проволокой, идущей по верху. Она показала ему еще одно изображение такой же стены в другом месте. Она показала ему изображение главного входа - стальные ворота с контрольно-пропускным пунктом и пулеметными дотами по обеим сторонам.
   "Это место, куда отправляют пытать политических заключенных, - сказала Труди. "Все, что я вытягиваю, звучит прямо из " Полуночного экспресса ".
   "А, Люк? На первый взгляд это выглядит не очень хорошо".
   - Продолжай моргать, - сказал голос робота Люка. "Пока не начнет выглядеть лучше. Мне также нужна информация о человеке по имени Хамид Бахман. Он в этой тюрьме, и мне нужно знать, где. Мы не хотим бродить по коридорам, выкрикивая его имя.
   - Хамид Бахман, - сказал Суонн.
   "Кто он?" - сказала Труди.
   Он покачал головой. "Я не знаю. Это вам решать".
   "Как это место выглядит с неба?" - сказал Люк.
   - Не знаю, Люк. Вы должны дать мне минуту".
   "Хорошо. Но еще кое-что. У меня есть мысль. Мне нужно знать, летают ли здесь люди на дельтапланах, и если да, то где они покупают свое снаряжение.
   Суонн посмотрел на Труди. Его плечи поникли. На ней не было его наушников, так что она понятия не имела, что говорит Люк.
   Труди прокручивала стену данных и качала головой. - Да, он не хочет туда идти. Это список людей, казненных в этих стенах. Это длинный список. Вот описание различных примененных пыток. Это тоже довольно долго. Порка подошв ног".
   - Ой, - сказал Суонн. Он действительно не хотел слышать о пытках. Для него это было слишком близко к дому.
   - Порка спины, - сказала Труди, начав листать список нараспев, как ни в чем не бывало. "Погружение в воду. Электрошок. Сдавливание рук и ног. Сигарета горит. Сдирание кожи. Изнасилование. Вынужденные признания транслировались по телевидению и радио. Принудительное участие в казни других заключенных. Имитация казни".
   Суонн почувствовал, как по его спине побежали мурашки.
   "Хм. Что касается фактических казней, то они, по-видимому, только что покончили с побиванием камнями в 2010 году. Не торопитесь. Однако они по-прежнему сбрасывают заключенных с крыши на улицы, окружающие тюрьму. Четыре истории должны сделать это. Расстрельные команды еще не закончились. Хм. Иногда на виселице над тюремными стенами подвешивают особо известных заключенных. Вы можете увидеть тело, свисающее с улиц внизу. Вот он, ребята".
   - Труди, ты закончила?
   Она кивнула. "Ага. Это просто интересно".
   - Люк, я тебе перезвоню, - сказал Суонн.
   - Хорошо, но не торопись.
   Свон кивнул. - У меня не было бы другого выхода.
  
   * * *
  
   Они работали стабильно, почти не разговаривая. За пятнадцать минут они все собрали.
   - Хамид Бахман, - сказала Труди. "Пятьдесят два года. Бывший физик-ядерщик. Я говорю бывший, потому что не думаю, что он вернется к работе. Он приговорен к пожизненному заключению. Подозрение в измене. Он был внутри в течение трех лет. Восемнадцать месяцев назад Amnesty International выразила озабоченность по поводу его благополучия, заявив, что их информация свидетельствует о том, что его здоровье быстро ухудшается".
   "Где он?"
   - Пресловутая 209-я секция. Это крыло пыток. По моим данным, он находится в камере С31, где содержится в одиночной камере".
   Свон кивнул. "Хороший. У меня есть макет. Я вижу здесь 209, но не вижу номеров сотовых. Им просто нужно будет найти эту камеру, когда они попадут внутрь.
   Зазвонил спутниковый телефон. Суонн нажал кнопку ответа.
   - Я думал, ты собираешься мне перезвонить, - сказал Люк.
   "Я был. Мы еще не закончили. Где ты?"
   "Ходить по переулкам, стараясь не оставаться на одном месте какое-то время".
   - У меня есть план для вас, - сказал Суонн. - Схема большой тюрьмы вместе с одним из отделений 209, крылом, которое вы ищете. Но вам понадобится способ получить его, например, смартфон. Очевидно, тот, который работает в иранской сети, но который никто никогда раньше не использовал. Когда макет поступает со спутниковой связи, я предполагаю, что телефон довольно быстро нагреется".
   - Ничего хорошего, - сказал Люк. "Мы не можем пойти в магазин и купить сотовый телефон. Нас не существует, и мы не хотим привлекать к себе внимание. У любого на улице мы украдем телефон, в конце концов правительство выследит его, и мы обрушим аятолл на головы невинных людей. Мне придется позвонить вам оттуда, и вы просто должны будете провести меня.
   - Хорошо, - сказал Суонн, предвидя следующую мысль Люка. "Что касается крыши, это может сработать. Это большое здание, в котором одновременно находится до пятнадцати тысяч заключенных. Крыша длинная, на нее ведут несколько лестничных пролетов, в том числе одна над секцией 209. А в Тегеране, оказывается, дельтапланеристы. Они делают это все время. Одно место, откуда они прыгают, - это горные утесы над районом Северный Шахран, менее чем в трех милях к западу от тюрьмы. И у меня есть список продавцов снаряжения для приключений, в которых можно найти такое снаряжение. Я не понимаю, как вы планируете приземлиться. Я имею в виду, что охранники обязательно заметят дельтапланы, приближающиеся вот так низко, не так ли?
   Жестяной голос робота Люка звучал издалека. "Мы не собираемся опускаться ниже".
   "Какая? Я не знаю, что ты...
   - Ты когда-нибудь летал на дельтаплане... Альберт?
   Свон чуть не рассмеялся. Люк называл его своим старым псевдонимом Альберт Элу. В параноидальные дни Суонна он начал настаивать на этом.
   "Ага. У меня есть. Точнее, несколько раз.
   "Ну, я придумал новый способ сделать это".
   "Люк..."
   - Не волнуйся, - сказал Люк. - Просто оставь эту часть мне.
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
  
  
   9:20 утра по восточному стандартному времени
   Ситуационная комната
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
   "Агент Люк Стоун жив и проник в Иран".
   Сьюзан вошла в комнату несколько минут назад, и Курт только что призвал собрание к порядку. Утро пока было тихим. Боевые действия в Израиле продолжались быстрыми темпами. Беспорядки в Беркли и Портленде вышли из-под контроля, но беспорядки в Сиэтле закончились мирно. Иранцы расправились со своими инакомыслящими и ввели военное положение по всей стране.
   Сьюзен почти не спала. Тяжелый бумажный стаканчик в ее руке был ее третьей дозой джавы за последние полчаса.
   Курт просматривал список обновлений. Сьюзен пила кофе. Помощники и сотрудники просматривали веб-сайты и перелистывали страницы. Хейли Лоуренс что-то шептала молодому помощнику. Кэт Лопес была здесь минуту назад, рассказывая Сьюзан о расписании дня, но теперь ее не было.
   "Израильские войска проникли в Ливан на расстояние двадцати миль от Бейрута, - сказал Курт. "Значительные потери с обеих сторон, и до сих пор никаких признаков пропавшего солдата. "Хизбалле" удалось продолжить ракетные обстрелы северного Израиля, несмотря на сильные воздушные бомбардировки ВВС. ХАМАС запускает самодельные ракеты из Газы, но малоэффективно. Все пограничные переходы из Газы и Западного берега были закрыты Израилем, Иорданией и Египтом. Также, как вы знаете, Иран выступил с угрозой американской авиабазе за пределами Дохи, в Катаре, а также нашему посольству в Багдаде. Они важны, и мы должны добраться до них. Я рекомендую поставить это...
   Сьюзен подняла глаза и подняла руку.
   "Курт, что ты сказал о Люке Стоуне?"
   Курт посмотрел на Сьюзен, возможно, на несколько секунд дольше, чем нужно. Что-то было в его глазах, но Сьюзен не могла сказать, что именно.
   "Мы получили отчет о состоянии его разведывательной группы в Тель-Авиве. Стоун и два других оперативника, один американец и один израильтянин, успешно проникли в Иран и добрались до Тегерана. Они были на связи. Израильский агент в Тегеране, с которым они собирались встретиться, мертв, вероятно, убит режимом. Стоун запросил дополнительную информацию у своих разведчиков и, по-видимому, перешел к допросу другого возможного источника в Иране".
   Курт сделал паузу.
   "Кто источник?" - сказала Сьюзан.
   Курт покачал головой. Он оглядел комнату. "Я не знаю, место ли это".
   - Брось это, Курт, - сказала Сьюзан. - Здесь нет распущенных губ.
   Сьюзен огляделась вокруг. Большинство людей в комнате выглядели уставшими, рассеянными, только проснувшимися или пришедшими в себя.
   - Хамид Бахман, - сказал Курт. "Бывший физик иранского режима и один из архитекторов иранской ядерной программы. Последние три года он находится в тюрьме Эвин. Amnesty International и Хьюман Райтс Вотч выпустили официальные коммюнике, осуждающие обращение с ним и бьющие тревогу за его благополучие. Никто не знает, жив он или мертв. Иранцы не представили доказательств того, что он жив более восемнадцати месяцев".
   - Где они собираются взять у него интервью? - сказала Хейли Лоуренс. "В тюрьме?"
   Курт кивнул. "Да."
   "Я имел в виду это как шутку", - сказал Лоуренс.
   Курт пожал плечами. "Я знаю. Но мы говорим о Люке Стоуне".
   "Это опасно?" - сказала Сьюзан. - Что делает Стоун?
   Она чувствовала себя дурой, говоря такие вещи перед Куртом и перед всеми этими людьми. Она чувствовала себя влюбленной школьницей. Она была слишком рассеяна, чтобы понять, что происходит.
   Курт поднял руки. "Сьюзен, при всем уважении, у нас есть другие, более насущные вопросы повестки дня. Да, это опасно. Это безумие, на самом деле. Если он жив, Бахмана держат в тюрьме Эвин, которая является одним из мест, которые Иран использует для пыток диссидентов. Никто никогда не сбегал из тюрьмы Эвин, и хотя у нас нет никаких достоверных данных об этом, я готов поспорить, что никто никогда не сбегал туда успешно.
   Сьюзан уставилась на него. Она все еще испытывала облегчение, узнав, что Стоун жив, - настолько облегчение, на самом деле, что большая часть того, что только что сказал Курт, прошла через ее правое ухо, прошла прямо через ее голову и вышла через ее левое ухо.
   Камень. Он добрался до Ирана. Теперь он шел в тюрьму. Это не имело смысла! Люди не врывались в тюрьмы.
   Курт продолжил. "Сьюзен, я хотел бы перенаправить этот разговор. Я думаю, нам нужно сосредоточиться на плане на случай непредвиденных обстоятельств, если Иран выполнит свою угрозу нападения на Доху. У нас там на авиабазе размещено десять тысяч военнослужащих и женщин, а также еще двадцать тысяч членов семей, проживающих на базе и поблизости".
   Мужчина в зеленом мундире, трехзвездный генерал, поднял руку. Обычно генералы из Пентагона сидели прямо, как будто им в спину вставили железный прут, но этот человек сгорбился влево, подперев подбородок рукой. В другой руке он держал пенопластовую чашку с кофе. На самом деле, он был самым неуравновешенным генералом, которого Сьюзен когда-либо видела.
   - Генерал Кирби?
   "Госпожа президент, я Нат Кирби, разведка армии США".
   - Генерал, спасибо, что пришли.
   "О, пожалуйста. И ничего против Стоуна - я знал его, когда он был молодым человеком в Delta Force. Он был отличным солдатом, одним из лучших, и я уверен, что он до сих пор исключительный оперативник. Но у него дурацкое поручение и самоубийственная миссия. Ворваться в тюрьму Эвин? Стоун всегда был немного ковбоем. На днях он собирается убить себя. Имея это в виду, я бы предложил сделать две вещи. Один из них - разработать план правдоподобного опровержения операции Стоуна, в самом реальном случае...
   - Это было сделано, - сказал Курт. "У израильского коммандос из команды Стоуна нет личности - так называемый призрак на шпионском языке. Для Стоуна и его партнера Эда Ньюсама мы подбросили фальшивые данные ДНК и отпечатков пальцев пакистанской разведке, египетской тайной полиции и Интерполу - трем наиболее вероятным местам, куда иранцы обратятся за информацией. Если иранцы потрудятся поискать, они обнаружат, что Ньюсам и Стоун являются частными разведывательными подрядчиками, ищущими инсайдерскую информацию об иранской энергетической отрасли".
   Сьюзан не понравилось, как это прозвучало. Стоун ничего не упомянул о легенде на случай, если его поймают.
   Генерал кивнул. "Хороший. Во-вторых, вместо того, чтобы ждать, пока Иран нападет на Доху или обстреляет Израиль ядерным оружием, нам нужно начать говорить об упреждающем ударе. Мы не можем ждать, пока Стоун узнает, есть ли у Ирана ядерное оружие. Мы должны просто предположить, что они это сделают, в худшем случае, и подумать о том, чтобы нанести им массированный, сокрушительный удар или нанести обезглавливающий удар, направленный на их руководство".
   Он поднял переплетенную пачку бумаги со стола перед собой.
   - Я принес разведывательную оценку обоих вариантов. Если позволите, я хотел бы подвести итоги его выводов.
   Курт посмотрел на Сьюзен.
   "Сьюзен?"
   Сьюзен покачала головой. - Я хотел бы задать вопрос генералу.
   "Конечно."
   Она посмотрела на него. На самом деле смотрел на него. Она попыталась сделать глаза жесткими. Она пыталась напугать его, хотя знала, что это бесполезно. Кирби знал о Сьюзен - они все знали. Генералы, которых она уволила, когда она посадила председателя Объединенного комитета начальников штабов в тюрьму за измену. Кирби было все равно. Он так низко ссутулился и так наклонился набок, что казалось, его лицо вот-вот соскользнет боком на пол.
   - Вы действительно служите в армии Соединенных Штатов? она хотела сказать. "Я никогда не видел никого в армии с такой плохой осанкой".
   Однако она держала это под контролем.
   - Скажи мне кое-что, - сказала она вместо этого. "Здесь вы сообщаете мне, что у нас нет хороших вариантов, верно? Что мы должны бомбить их обратно в каменный век, когда они меньше всего этого ожидают, убивая десятки миллионов людей, но они все равно выпустят несколько своих собственных ракет, убив несколько миллионов израильтян и всех в Дохе и Персидском заливе. станет огненным озером для следующих семи поколений. Это об этом?
   Кирби посмотрел на отчет на столе перед ним. Его пальцы забавно танцевали по ее поверхности, словно пять коренастых балерин.
   "Я высоко оцениваю вашу проницательность, госпожа президент. На самом деле ты не так уж далеко. Это действительно не идеальная ситуация".
   Сьюзен почувствовала, как внутри нее поднимается гнев. Она возмутилась этим. Постоянные барабанные бои войны. Все страны со всеми их бесконечными битвами друг с другом. Генералы с их бесстрастными докладами об абстрактных грядущих кровавых банях.
   "Генерал, - начала она, - почему каждый раз, когда у нас случается кризис, кто-нибудь приходит сюда из Пентагона, машет мне перед лицом брошюрой и говорит, что надо начинать бомбить людей? Почему у вас, ребята, никогда нет отчета о возможном урегулировании путем переговоров?
   Он пожал плечами. Он не казался ни капельки сбитым с толку или даже удивленным ее вопросом. Он не пытался сидеть прямо. Еще через минуту, если траектория его сутулости продолжится, он может исчезнуть под столом для совещаний.
   "Мадам, мы военные. Бомбить людей - наша работа. Мы очень хороши в этом. Если вы хотите послать иранцам цветы, я думаю, вам лучше позвонить флористу".
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
  
  
   19:30 по тегеранскому времени (11:30 по восточному поясному времени)
   Эвин Тюрьма
   Тегеран
  
   Эд никогда раньше не летал на дельтаплане.
   Это оказалось к лучшему, потому что в магазине приключений можно было украсть только два планера. Магазин, который закрылся в 17:00 (и в который они вошли через черный ход через пятнадцать минут после того, как владелец заперся), представлял собой обнадеживающее сочетание восточных горных видов спорта и какой-то распродажи по сбору средств в церковном подвале - у них было много магазинов под открытым небом. снаряжение можно было купить, но многое из него, похоже, осталось со времен, когда Джуниор учился в средней школе.
   Зато у них были парашюты, полный бардак.
   Они перенесли весь этот беспорядок в предгорья над современным университетским городком в районе Северный Шахран. Пошел снег, влажные осадки в начале сезона - сильные, почти столько же дождя, сколько и снега. Люк смотрел на огни огромного города. Видимость падала. Он не мог решить, хорошо это или плохо.
   - Что ты сказал, что снова взвешиваешься? он сказал.
   Эд пожал плечами. - Скажем, в два сорок.
   Люк подсчитал свои собственные 195 и заявленные Эдом 240. Он даже не посчитал оружие, которое Эд нес, или свернутую пожарную лестницу, которую Люк держал в сумке с снаряжением, привязанной к его спине. - Четыреста тридцать пять фунтов, это тяжело. Оборудование для дельтапланеризма было старым. Он был очень тяжелым, но в то же время каким-то хлипким и шатким.
   "Два сорок? Уверен?"
   - Скажем, два пятьдесят.
   Люк покачал головой. Ледяные гранулы прилипли к его бороде. Ветер, казалось, скользнул сквозь его куртку-ветровку. - Это будет короткий перелет.
   Справа от них ребенок был готов. Он смотрел на них.
   "Лорел и Харди, я прав? Это была старая американская комедийная команда".
   Люк посмотрел на Ари. - Ты знаешь, где это место?
   Ари кивнул. - Я точно знаю, где это.
   "Вы знаете сделку? Заходи с городских улиц довольно высоко - две тысячи пятьсот футов. Когда вы переберетесь через крышу, отцепитесь от своего снаряжения, прыгайте, подождите немного, затем бросьте парашют. Вы сойдете тяжело. Максимум двадцать секунд, если мои расчеты верны, возможно меньше. Эти парашюты не для прыжков - они для того, чтобы спасти вашу шею, когда все системы откажут. Если повезет, когда вы упадете на крышу, вы ее не пробьете.
   - Где ты собираешься быть? - сказал Ари.
   "Прямо за тобой. Когда мы увидим, как ты прыгаешь, мы сделаем то же самое через пять секунд. Мы постараемся не приземлиться вам на голову.
   Ари улыбнулась. Он посмотрел на них двоих, делящих планер. "Что, если вы врежетесь в стену здания?"
   "Продолжать идти. Проникни в тюрьму, проведи интервью, а когда вернешься, сними с нас кирпичи".
   "С удовольствием. Я буду использовать мойку высокого давления".
   Внезапно Ари поднял свое снаряжение и побежал к скале. Еще до того, как он достиг края, как раз в тот момент, когда холм начал спускаться вниз, он прыгнул, используя силу своего корпуса, чтобы поднять и вытянуть ноги назад. Он зацепился и ушел в полет.
   - Взлетел, как птица, - сказал Эд.
   - Это то, что мы собираемся сделать, - сказал Люк. - Хотя, возможно, с меньшим изяществом.
   - Мы побежим вместе?
   Люк кивнул. "Да. Как твой парашют?
   Эд похлопал себя по груди. "Он там. Не очень похоже, я могу это сказать.
   - Он удержит тебя, - сказал Люк.
   "Откуда вы знаете?"
   Люк уставился на него. "Честно? Я не. Я только что это сказал". Он покачал головой. "Этот магазин был похож на..."
   - 1973 год, - предложил Эд.
   "Ага. И не в хорошем смысле."
   Эд махнул головой. "Ребенок далеко впереди".
   "Я знаю. Это плохая привычка. Он как собака, которая у меня когда-то была. Просто слишком восторженно. Надеюсь, после этого мне не придется его усыплять". Он снова посмотрел на Эда. "Ты готов?"
   "Да."
   "Идти!"
   Они бежали бок о бок по обе стороны бара. Утес приближался, потом подходил все ближе и ближе. Снег валил сильно. На секунду Люк подумал, что они достигнут обрыва до того, как планер наберет подъемную силу. Затем он почувствовал, как оно отрывается от земли.
   "Прыжок!" он крикнул. "Прыжок!"
   Затем они встали, ни за что. Утес исчез позади них. Люк откинул ноги назад и пристегнулся. Эд удержался только силой рук и плеч, его толстые ноги болтались. Планер сильно накренился вправо, приближаясь к Эду. На той стороне было слишком много веса. Люк резко повернул влево, но безрезультатно.
   "Эд! Двигайтесь к центру".
   Эд подпрыгнул к центру, планер крутился и наклонялся, как умирающий перепел.
   - Отведи ноги назад, чувак.
   Люк соорудил второй крюк для ног Эда. Эд повернулся назад, ощупывая ногой крюк.
   Благодаря более равномерному распределению веса у Люка был лучший контроль. Он резко повернул налево на восток, следуя за Ари, который был как тень Бэтмена далеко впереди. Ари наклонился вверх, набирая высоту, несмотря на сильный снегопад. Люк сделал то же самое, подняв планер выше. Город раскинулся справа от них, высокие горы взбирались слева.
   - Это быстрая поездка, так что не устраивайся поудобнее.
   Эд покачал головой. - Поверь мне, мне некомфортно.
   Снежная коса, ледяная, острая. Это хорошо, решил Люк. Низкая видимость была хорошей. Кто станет искать в небе дельтапланы в такую ночь? Кто вообще мог их заметить?
   Впереди Ари повернул налево, к горам. Внезапно он выпал из своего планера. Он упал прямо вниз, как бомба. Прошла секунда, две, три...
   "О чувак. Не говори мне его парашют...
   Парашют открылся, белый на фоне темного неба. Вроде не заполнял. Мгновением позже он исчез в падающем снегу.
   - Он успел? - сказал Эд.
   Люк покачал головой. "Его парашют открылся. Это было похоже на то, может быть... Я не знаю. Это выглядело ужасно. Чья это была идея?"
   Пустой планер все еще находился в полете, направляясь прямо в горы. Идеальный. Конечно, через минуту или меньше он рухнет на землю. Но если он улетел достаточно далеко, может пройти несколько дней, прежде чем кто-нибудь его найдет.
   "Ты просто залезаешь внутрь своего костюма и выбрасываешь этот парашют", - сказал Люк. - Точно так же, как я показывал тебе. Понятно?"
   Эд не выглядел уверенным. "Да мужик. Я не знаю. Я должен подумать о...
   Люк покачал головой. "Нет времени на размышления. Ты просто должен довериться мне и уйти".
   Эд уставился на него.
   "Идти!" - крикнул Люк.
   Одним плавным движением Эд расцепил ноги и качнулся вперед, как гимнаст. Планер бешено рванул. Потом Эд ушел.
   Люк посмотрел вниз. Казалось, что Эд был чуть ниже него на секунду, а потом исчез. Его парашют открылся? Люк не был уверен. В этом снегу он мало что мог разглядеть. Он вообще не мог видеть здание внизу.
   Должен ли он вернуться назад? Нет. Чем больше времени он провел здесь, тем больше шансов, что кто-нибудь его увидит. Он понятия не имел, что ждет его там внизу. Он понятия не имел, что случилось с Эдом.
   - Тот, кто колеблется, - сказал он.
   Он расцепил ноги, качнулся вперед и отпустил.
   Мгновенно он падал очень быстро. Планер исчез.
   Одна секунда. Два.
   Три.
   Он засунул правую руку в грудь своего летного костюма и нащупал аварийный парашют. Не выйдет! На это не было времени. Он использовал обе руки.
   Ну давай же! Ну давай же!
   Он посмотрел себе под ноги. Была крыша или земля. Он понятия не имел. Приходит быстро.
   Шлюз застрял. Он вытащил. Это не...
   Он просто собирался...
   Он вырвал его. Он поднялся.
   Открытым! Пожалуйста!
   Парашют раскрылся над ним. Он был маленьким. Тяга не была жесткой, не как у настоящего парашюта. Было ощущение замедления, замедления, может быть, недостаточно. Он снова посмотрел вниз - поверхность приближалась...
   Сверх быстрый.
   Быстро.
   Но не так быстро.
   Пожалуйста, не рвите.
   Смотреть было некогда. Вот оно пришло. Он ударил.
   Это раздражало. бряцание костями. Он согнул ноги и упал назад, перекатившись сначала на зад, а потом на спину. Снег был мягким. Поверхность здания была твердой. Парашют опустился на него, не дрейфуя, а падая. Оно покрывало его тело, как саван. Пятнадцать секунд длилось падение. Точно не двадцать. Не прошло и десяти с момента открытия парашюта.
   Это было громко. Кто-нибудь слышал это?
   Он лежал на снегу в темноте. Казалось, что долгое время он не двигался. Когда его сердцебиение замедлилось, а адреналин в крови утих, он мысленно просканировал свое тело, выискивая любую боль, ощущение чего-то сломанного, колотую рану, что-нибудь плохое. Там ничего не было. Он пошевелил пальцами рук и ног. Они легко двигались. Никаких серьезных нервов не было перерезано. Он был в порядке.
   Он оттолкнул парашют и посмотрел вверх. Эд и Ари стояли там, глядя на него сверху вниз. Они не улыбались.
   "Ты жив?" - сказал Эд.
   Люк кивнул. "Я думаю так. Ага."
   - Хорошо, потому что я собираюсь надрать тебе задницу. Это был самый глупый, самый самоубийственный поступок, который ты когда-либо заставлял меня делать".
   - Мы на крыше тюрьмы?
   Ари кивнул. "Да."
   "Видеть? Это сработало."
  
   * * *
  
   - Я ничего не вижу, - произнес жестяной роботизированный голос Суонна. "Слишком много облаков".
   Суонн пытался получить записи их местонахождения в режиме реального времени со спутника-шпиона.
   - Здесь идет снег, - сказал Люк. Он стоял на краю низкого парапета и смотрел вниз. Тремя этажами ниже него была узкая улочка. Вернее, больше похоже на дорогу. Она пролегала между тюрьмой и горами - предгорья круто поднимались от тюрьмы прямо через эту улицу. Вокруг никого не было. Если они выберутся из тюрьмы, он прицепит складную пожарную лестницу к стене здесь и выбросит ее за борт. Если повезет, они спустятся вниз и исчезнут.
   "Идет снег?" - сказал Суонн. "Это мило. Рождество наступает."
   Люк покачал головой. - Так как же нам это сделать, Суонн?
   "Хорошо. Здание идет вдоль примерно в направлении восток-запад. Согласно более ранним изображениям, которые у меня есть, на крыше есть десять дверей лестничной клетки. Лестница в секцию 209 - третья с восточной стороны здания. Откройте эту дверь, затем спуститесь по лестнице на уровень чуть ниже крыши, уровень C. Труди думает, что вы ищете камеру C31 в отделении 209. Бахман, если он еще жив, должен быть в этой камере.
   - Есть какие-нибудь идеи о ситуации с безопасностью? - сказал Люк.
   - Охранники, я полагаю, - сказал Суонн. "Вооруженная охрана".
   "Ага. Хорошая точка зрения."
   Люк повесил трубку. Ари и Эд уже стояли у двери на лестничную клетку. Дверной проем выступал из-под крыши. Над ним был небольшой навес из стеклопластика. Это была стальная дверь цвета серой бронзы с закругленной ручкой и чем-то вроде сверхпрочного замка, встроенного под ручку.
   "Если мы взорвем замок, - сказал Эд, - это будет вечеринка очень быстро".
   "Если мы выстрелим, то же самое", - сказал Ари.
   Однако у Люка было странное предчувствие по поводу этой двери. Под навесом скопилось очень мало снега. Здесь валялись окурки выброшенных сигарет. Сюда на перекур приходили охранники, другие рабочие, может быть, даже заключенные. Рискуют ли они запереться снаружи? Тем более, что с этого направления никакие посторонние не могли прийти?
   кто в здравом уме ворвался бы в тюрьму?
   Люк схватился за ручку и потянул. Дверь открылась легко и бесшумно. Внутри лестница с железными решетками вела вниз на следующий уровень.
   - После вас, ребята, - сказал Люк. - Никаких пушек, хорошо?
   Ари вытащил из ножен на поясе шестидюймовый зазубренный нож.
   Люк кивнул. "Хороший."
   Эд хрустнул костяшками пальцев.
   Люк потянулся к своей голени и отстегнул охотничий нож, который держал там. Они шли молча. Любая стрельба по охранникам только прибавит охранников. Теперь, когда они были внутри, следующей целью было выбраться обратно.
   Эд спустился по лестнице первым. Его ноги не производили шума на железной перекладине. Для большого человека он двигался как кошка.
   Они шли быстро. Внизу лестницы была площадка. Они находились в маленьком фойе с дверью в камеру.
   Будь открытым, подумал Люк.
   Эд коснулся ручки, чуть-чуть потянул ее. Он сдвинулся на дюйм - он был разблокирован. Охрана в этом здании была отвратительной, совсем не похожей на американскую тюрьму, где каждые двадцать футов подходишь к очередной запертой двери.
   По другую сторону двери стоял мужчина. Они все его видели. Он был одет в тускло-зеленую форму. Там может быть больше одного охранника.
   Эд, Ари и Люк переглянулись. Они не сказали ни слова. Люк указал на дверь, потом постучал себя в грудь. Он указал на Эда и закрыл рот рукой. Он указал на Ари и указал на нож. Они оба кивнули.
   Люк поднял палец. Два. Три.
   Он открыл дверь.
   Эд ворвался в отверстие. Там был охранник, большой парень. Он повернулся как раз вовремя, чтобы его ударила человеческая приливная волна. Эд схватил его, развернул и закрыл рот своей огромной рукой. Глаза мужчины были ШИРОКИЕ.
   Ари появился на полсекунды позже. Он вонзил нож в грудь мужчины. Он делал это быстро, как поршень, как тюремный боец с заточкой, нож вонзался, выходил, входил, выходил, вонзался, все задел, все разрезал. Десять раз он ударил мужчину ножом. Затем он сделал еще десять, двигаясь вниз к кишечнику, на случай, если его сердце и легкие еще не умерли. Тщательный.
   Эд продолжал держать его, пока он умирал, продолжал прикрывать ему рот. Он медленно опустил его на пол. Мужчина не издал ни звука.
   Люк прошел мимо них в коридор. Это был тюремный блок. Зал был узкий, полутемный, выкрашенный в тускло-белый оттенок. Он просканировал стены и потолки в поисках камер. Он ничего не видел. Впереди зал свернул за угол. Вверху, врезанном в угол поворота, располагалось круглое охранное зеркало - в зеркале "рыбий глаз" к нему по коридору мчался человек, вытаскивая пистолет.
   Они встретились прямо на повороте.
   Люк взмахнул ножом, нарисовав быструю улыбку на горле мужчины, справа налево.
   Охранник уставился на Люка. Их глаза встретились. У мужчины была целая секунда, чтобы обдумать ужас того, что с ним только что произошло. Потом началось кровотечение.
   - Глюк, - сказал мужчина. "Ух!"
   Люк перерезал сонную артерию и яремную вену. Кровь брызнула двумя струями. Он отступил назад, когда мужчина опустился на пол, безрезультатно прижимая руку к шее сбоку. Крови уже было много, и будет еще много. Парень был единоличной бойней, скотобойней.
   - Уф, - тихо сказал Люк. Было бы неплохо взять форму мужчины, но сейчас об этом не могло быть и речи. Эта штука промокла.
   Рука легла на плечо Люка, и он подпрыгнул.
   - Впечатляет, - сказал Ари. "Немного танцев".
   "Ага. И я почти не знаю этого парня. Мы действительно только что познакомились".
   Ари перешагнул через труп, на цыпочках потянулся к зеркалу безопасности и рывком сдернул его. За этим ничего не было. Он уронил зеркало на тело.
   - Вот вам и безопасность.
   Эд подошел к ним сзади, неся связку ключей другого охранника.
   - С31, - сказал он. "Верно? Давай сделаем это, чувак. Это место вызывает у меня желание. Я чувствую себя как на подводной лодке".
   Они шли по коридору гуськом, минуя по обеим сторонам тяжелые стальные двери, каждая из которых была выкрашена в белый цвет. Здание было старое - двери на больших роликах, как амбарные двери прежних времен. Номер каждой камеры был на персидском и английском языках. Почему это было? Люк взглянул на маленькую выгравированную табличку на одной из дверей - края были замазаны белой краской, но центр так и не был закрашен.
   Cuyahoga Steel Door, Incorporated - Кливленд, Огайо, 1901 год.
   Хороший. Сделано в Америке и построено на века. До сих пор работает нормально, спустя более века. В дверях не было окон, и ни из одной камеры не доносилось ни звука. Здесь пахло, как в открытой канализации.
   "Это место вообще открыто для бизнеса?" - прошептал Эд.
   Они подошли к двери. С31.
   Он звякнул ключами, ища тот, который соответствовал персидской вязи над дверным проемом. Он то и дело поглядывал на ключи, потом снова на дверь.
   "Чувак, этот алфавит - тарабарщина".
   Через мгновение рука Ари вытянулась и схватила ключ.
   "Вот этот."
   Эд пожал плечами. Он вставил его в замок и открыл. Затем он отодвинул дверь.
   На цементном полу лежал мужчина. Он был худым, почти изможденным, дрожал и свернулся в клубок. Его полосатая арестантская форма была ободранной и изношенной, и здесь было холодно. Его ноги были босыми и цвета баклажана. Его волосы были длинными и спутанными, а борода густой и непослушной. Камера была узкая, без мебели. В одном углу стояло зеленое ведро, почти полное человеческих экскрементов. Мужчина едва поднял глаза, когда Люк вошел внутрь.
   "Эд, следи за теми коридорами. Кто приходит, тот умирает. Тихо, если можно.
   "Естественно. Тихо, как церковная мышь".
   Люк встал на колени сбоку от мужчины. Ари стоял над ними.
   - Хамид Бахман? - сказал Люк.
   Мужчина уставился на него, его глубоко посаженные глаза были почти пустыми. Его голова была похожа на череп, кожа потрескалась, как старая бумага. Его рот открылся. Большая часть его зубов исчезла. На его обнаженной коже повсюду были маленькие круглые шрамы, похожие на маленькие кратеры. Люк уже видел это раньше. Шрамы от ожогов, и их много. Люди прижигали этого человека сигаретами, регулярно и в течение длительного времени. Люк подозревал, что это, вероятно, меньше всего.
   Это был тот парень, выдающийся физик-ядерщик, который собирался привести их к ракетным площадкам?
   Мужчина заговорил, его дрожащий голос был чуть громче шепота. Люк достаточно знал фарси, чтобы понять, что он сказал.
   "Кто хочет знать?"
   Люк взглянул на Ари. Ари что-то быстро сказал на фарси. Мужчина кивнул.
   - Это он, - сказал Ари.
   "Что с ним случилось?"
   Ари снова заговорил, и мужчина ответил. Мужчина говорил медленно и просто, как ребенок. Люку было достаточно легко следовать за ним.
   "Я предатель", - сказал он. "Я должен быть наказан".
   "Что ты сделал?" - сказал Люк.
   Мужчина покачал головой и закрыл глаза.
   Люк повторил вопрос. "Что ты сделал?"
   Слезы начали литься из-за закрытых век мужчины. - Не знаю, - прошептал он. - Мне не скажут.
   Его тело сотрясалось от безмолвных рыданий. Парень был сломлен, потом снова сломлен. Его ломали так сильно и так много раз, что от него почти ничего не осталось. Иранцы проводили эксперимент Иосифа Сталина по нарушению прав человека. Люк знал это еще до того, как пришел сюда, интеллектуально, но все равно был немного шокирован, увидев это вблизи.
   Он подумал обо всех тех безмолвных камерах, мимо которых они прошли, заполненных сломленными людьми, такими же, как эта. Затем он подумал обо всем этом раскинувшемся здании, кварталы и кварталы в длину, три этажа в высоту, тысячи камер. Неудивительно, что внутренняя безопасность была слабой. Ни один из этих заключенных не представлял угрозы ни для кого. Они даже не могли встать с пола.
   Люк встал. - Спроси его, знает ли он что-нибудь.
   Ари присела на корточки и начала говорить с мужчиной. Мужчина ответил простыми словами. Они говорили несколько мгновений. Люк высунул голову в коридор.
   "Как мы ищем?"
   Эд был в нескольких футах дальше по коридору, на углу, где он делал еще один поворот. Он поворачивал голову туда-сюда, глядя в следующий коридор, а также вглядываясь в то, как они пришли.
   "Хорошо пока. Но я бы сказал, давайте двигать эту штуку. У нас нет времени на всю ночь.
   Люк снова заглянул в камеру. Пока он смотрел, Ари открыл пластиковую упаковку и дал Бахману маленькую бело-голубую таблетку. Бахман поднес таблетку ко рту, его костлявая рука неудержимо дрожала. С большим усилием он проглотил таблетку, его голова откинулась назад, горло сжалось. Он упал.
   Ари похлопал мужчину по плечу и что-то пробормотал. Мужчина кивнул. Ари встал и повернулся.
   "Пойдем."
   - Что это была за таблетка?
   Ари смотрел вперед. Его глаза были жесткими. "Это была моя таблетка с цианидом. Он очень быстро действует, без покрытия, высвобождается прямо в кровоток. Он не хочет больше жить, и я его не виню. Вы бы не хотели знать, что они сделали с этим человеком. И я не хочу их повторять".
   Люк кивнул. Они не смогут тащить за собой этого дрожащего негодяя. Не на морозе, вообще нигде. Они не могли найти ему медицинскую помощь. Они никогда не вывезут его из страны живым.
   - Хорошо, - сказал он. - Он тебе что-нибудь дал?
   "Он понятия не имеет, где ракеты и существуют ли они вообще. Он не помнит, была ли программа ядерного оружия реальной или мистификацией. Теперь для него все лишь фантазия, дурной сон. Все, что он мог мне дать, это имя. Профессор университета, с которым он работал над обогащением урана. Может быть. Он не был уверен, знал ли он этого парня на самом деле или читал его имя в журнале. Но он считает этого человека врагом режима".
   Люк закатил глаза. "Потрясающий. Он вообще будет жив?"
   Ари покачал головой. "Я понятия не имею."
   Это было более чем неприятно. Они рисковали своими жизнями, добравшись сюда, и это был не что иное, как череда тупиков. Между тем шла война, которая в любой момент могла стать ядерной. Они должны были получить эту вещь -
   Внезапно Ари хлопнул себя по лбу. "Черт возьми! Не могу поверить, что только что сделал это". Он снова посмотрел на Хамида Бахмана. Измученное тело худощавого мужчины уже билось в конвульсиях, едва заметные судороги.
   "Какая?"
   "Я дал этому парню свою единственную таблетку цианида. Я никогда не выберусь из этой дерьмовой страны, и теперь у меня нет возможности убить себя".
   Он посмотрел на Люка. - У тебя есть лишний?
   - Что дополнительно?
   "Цианид. Разве ты не слушаешь?
   Люк покачал головой. "Дружище, ты сошел с ума? У нас нет таблеток цианида".
   - Что ты будешь делать, если тебя поймают?
   Люк снова взглянул в дверной проем на Эда. Большой Эд Ньюсэм, мускулы навалены друг на друга, кулаки как бетон, ощетинившиеся оружием. Жесткие глаза сканируют коридоры в поисках новых людей, которых можно убить. Этот человек был человеческим шаром для разрушения. Он был адом на колесах. В его теле не было ни капли капитуляции.
   "Нас не схватят".
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ
  
  
   20:15 по иранскому времени (12:15 по восточному поясному времени)
   Персидский залив (к западу от Ормузского пролива)
  
   - Сэр, у нас проблемы.
   Командир Брайан Бервик стоял на мостике авианосца " Уинстон С. Черчилль ", эсминца класса "Арли Берк", который только что прошел через узкие места Ормузского пролива. Всего пять минут назад во время ужина его прервал вахтенный офицер, молодой парень по имени Перри. Перри был большим любителем воды, возможно, немного нервным для жизни в море.
   Бервик вглядывался в ночную тьму сквозь окна, хотя снаружи там было не на что смотреть. Мысленно он наблюдал, как ситуация с его кораблем ухудшалась.
   "Скажите мне снова."
   Он уже знал эту историю, и если это правда, он знал, что должен делать. Катастрофа авианосца " Коул " изменила правила ведения боевых действий и научила таких людей, как он, чего делать нельзя . Но он хотел услышать это снова, позволить ему просочиться в его поры, прежде чем он что-то сделает. Он должен был сделать это правильно с первого раза.
   Перри трясло. Дрожит, совсем немного. - У нас есть быстроходные суда, то появляющиеся, то исчезающие с радаров, сэр. Мы думаем, что это может быть рой иранских катеров "Серадж", и они могут прикрывать за собой пару ракетных катеров класса "Тондар".
   Бервик покачал головой. "Серадж" был быстрым - это была иранская копия британского "Бегущего по лезвию 51". Они могли развивать скорость от пятидесяти до семидесяти узлов, были устойчивой огневой платформой и были вооружены ракетами до зубов.
   Если возможно, тондары были еще хуже. Они были медленнее, чем "Серадж", но вооружены сверхзвуковыми противокорабельными ракетами С-101.
   Иранцы построили свой флот на быстроходных ударных катерах, потому что считали, что это единственный способ противостоять мощи гигантских американских военных кораблей. И они были правы - эти лодки были низко над водой, имели ограниченную зону действия радара и были очень, очень быстрыми. Если бы там был Тондар, и он выстрелил из одного из этих С-101...
   Бервик не хотел об этом думать.
   Мост был натянут - Бервик чувствовал это. Никто здесь наверху не хотел быть тем, кто позволил иранцам проделать большую уродливую дыру в корпусе.
   Бервик глубоко вздохнул. Люди сидели на своих станциях, спиной к нему, молчали и ждали, перед ними раскинулись контрольные решетки. Сцена приобрела почти сюрреалистический тон. Эти люди ждали его следующих слов.
   "Где они?"
   - Левый борт, сэр. Несколько мгновений назад они были слева, прямо за нашей кормой. Теперь они прямо из порта. Красный 90. Они там как стая птиц".
   "Расстояние?"
   "Три мили, держитесь ровно".
   - А, сэр? - сказал радарщик.
   "Да."
   - Не держится, сэр. У нас есть входящие.
   - Приближается корабль или ракета?
   "Корабль, сэр. Или корабли. Я не могу сказать. Теперь у меня есть две радиолокационные сигнатуры. Приближается корабль или корабли, сорок пять градусов.
   - Уловка или атака?
   "Я не знаю. Вам решать, сэр.
   Бервик почувствовал, как его руки сжались в кулаки. На этих катерах стояла иранская революционная гвардия. Они были сумасшедшими. Они были обучены асимметричной войне. Они могли загрузить свои лодки бомбами и использовать их как торпеды, как и сами стрелять торпедами. Такого рода домогательства камикадзе с их стороны были постоянным явлением в этих водах.
   Увеличить, убежать. Увеличить, убежать.
   Но сейчас в Израиле шла война. Иранцы угрожали. Это не была пустая болтовня. И эта лодка не была сидячей уткой. Торпеды вертикального пуска тут не пригодились. А орудия пятидесятого калибра? Что ж...
   "Расстояние?"
   "Все еще прибывает. Две мили, сэр. Траектория столкновения."
   Бервик глубоко вздохнул. Это должно было произойти быстро.
   "Дайте мне эти пятидесятые".
   - Орудия пятидесятого калибра по левому борту готовы.
   "Захват надводных целей".
   Повисла пауза, замешательство. Эти штуки там быстро двигались. Их было трудно увидеть.
   - Цели, сэр?
   "Цели, сынок. Цели . Если мы собираемся это сделать, мы преподаем им урок. Это ВМС США. Они не собираются нас бить, они не собираются нас топить, и они не собираются беспокоить нас. Конец лекции. Возьми весь гребаный рой.
   Прошло еще мгновение.
   "Расстояние?" он сказал.
   "Главная цель, одна миля и приближается. Второй, две мили и конец. Закрытие, сэр. Они идут позади основных. Они входят. Обе группы закрываются. Повторите, обе группы закрываются. Приближается быстро.
   - Спокойно, - сказал Бервик.
   - Мы разыграли это, - сказал радарщик. "Боже мой. Это нападение, сэр! Я знаю, это."
   - Захватите цели, - снова сказал Бервик.
   Он был сыт по горло. Вот что это было. Он ненавидел этих людей - ненавидел их. Здесь была бесконечная игра в кошки-мышки. Он должен был ждать, пока его не ударят, ждать, пока не погибнет его собственная команда? На борту этого корабля находился 281 мужчина и женщина.
   Нет, спасибо. Нет. Не сегодня. Никогда не.
   - Цели обнаружены и зафиксированы, сэр.
   "Расстояние?"
   - Полмили, сэр. Полмили и приближаемся.
   - Убей их, сынок. Убей их всех. Стреляйте, когда будете готовы".
   Бервик наблюдал через окна левого борта, как пушки освещали темное ночное небо.
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  
  
   19:31 по израильскому времени (20:31 по иранскому времени, 12:31 по восточному поясному времени)
   Логово Самсона - Глубокое подземелье
   Иерусалим, Израиль
  
   "Что теперь?" - сказал Йонатан Стерн.
   - Произошла провокация.
   Он посмотрел на молодого адъютанта, вошедшего в оперативный штаб с новостями.
   "Провокация? Когда за последние два дня не было провокации? Пожалуйста. Не стесняйся. Расскажи нам все".
   Йонатан ненавидел тон своего голоса, когда он говорил так. Он ненавидел, что помощники боялись его и избегали. Но у него был характер, и он презирал нерешительность. Это было так глубоко внутри него, что он не знал, как он когда-нибудь сможет избавиться от этого. Вероятно, не в этой жизни, сколько бы от нее ни осталось.
   - В Персидском заливе, - сказал молодой человек. "Ормузский пролив. Чуть более десяти минут назад американский военный корабль обстрелял и уничтожил группу иранских катеров. Доступных деталей очень мало. Мы не знаем, какая сторона атаковала первой. Мы не знаем, сколько погибших с обеих сторон".
   - Что мы знаем? - сказал Йонатан.
   "Мы знаем, что иранцы в своих вооруженных силах переходят на военный лад. Захваченные передачи предполагают, что истребители и бомбардировщики поднимаются в воздух, и по крайней мере сотня катеров была выпущена в залив к востоку от пролива - возможно, они пытаются блокаду. Ракетное командование Корпуса стражей исламской революции находится в состоянии боевой готовности, и ему приказано привести все шахты в состояние максимальной готовности в течение часа".
   Йонатан позволил словам проникнуть в его разум. Он посмотрел на других мужчин в комнате. Он видел, как вращаются их колеса, пытаясь понять, что это значит. Эфраим Шавиц был здесь. Шавиц закрыл глаза и потер виски. Возможно, он думал, что ему все-таки следовало пойти танцевать. Возможно, это был его последний шанс.
   - Американцы, - сказал Дэвид Кон. "Они говорят нам воздержаться от бомбардировок иранцев, а затем сами бомбят иранцев".
   - Спасибо, - сказал Йонатан помощнику. "Приносите нам новости каждые пять минут. Раньше, если нужно".
   - Да, сэр, - сказал помощник. Он прошел через автоматическую раздвижную дверь в фойе лифта. Йонатан представил себе скоростной лифт, который доставит этого мальчика на поверхность через двадцать секунд. Увеличить! Йонатан быстро терял веру в благословения, которые приносят технологии.
   "Мысли?" - сказал он собранию умов.
   "Подготовьте наши собственные хранилища", - сказал Шелдон Эйснер. "Начать последнюю атаку. Пора. Вы знаете, что это шло к этому. Ты знаешь, что они сделают то же самое".
   Шелдон был стар, старше своих лет, с седыми волосами и морщинистым лицом. Он был одним из немногих, кто все еще курил непрерывно. Теоретически он был министром культуры. Он провел сорок лет в Армии обороны Израиля, прежде чем обрел любовь к культуре. Йонатан подумал, что едва ли хоть один человек в его кабинете не провел десятилетия в армии. Конечно, левые газеты давно критиковали его за это. Но Йонатан доверял военным. И они не были людьми с узкими интересами, как притворялись газеты.
   Это были люди эпохи Возрождения.
   Эфраим Шавиц покачал головой. "Мы не можем запустить эти ракеты. Слишком рано.
   - Подождем, пока они нас не уничтожат? - сказал Эйснер.
   "Ракеты нужны, когда все потеряно", - сказал Шавиц. "Они обрушат храм на наши собственные головы, а также на головы наших врагов".
   - Что вы предлагаете нам делать? - сказал Йонатан.
   - Мы ждем, - сказал Шавиц. "Мы следим за ситуацией. Я не слышал ничего, что говорило бы мне, что наша ситуация изменилась".
   "Американцы и иранцы начали перестрелку", - сказал Эйснер.
   Шавиц кивнул. "Да. Но мы этого не сделали. Иранцы утверждают, что нападают только в целях самообороны. Мы не нападали на Иран".
   Йонатан покачал головой. "Разве вы не заметили разрушенные здания в Тель-Авиве и морги, заполненные телами? Вы скучали по отрубленным человеческим конечностям у основания Западной стены?
   "Хизбалла", - сказал Шавиц. "Хамас. Не Иран".
   На мгновение в комнате раздался оглушительный шум. Несколько мужчин указали на Шавица, крича на него. Йонатан едва мог разобрать слова, но смысл был ясен. Иран, Хизбалла и ХАМАС были одинаковыми.
   Через полминуты звук снова стих.
   "Мы отправили группу разведки в Иран, - сказал Шавиц. "Мы сказали им, что у них будет сорок восемь часов с момента прыжка".
   "Сколько времени прошло?" - сказал Йонатан.
   - По моим подсчетам, около двадцати трех часов.
   "Принесла ли миссия какие-либо плоды?"
   "Из того, что нам известно, они успешно проникли в страну", - сказал Шавиц. "Они направились в Тегеран. Когда они прибыли, первый осведомитель был мертв. Они преследуют другого осведомителя".
   - Скажи Йонатану, где находится второй осведомитель, - сказал Эйснер.
   Йонатан посмотрел на Шавица и покачал головой. Шавиц и Эйснер, два человека, которые едва ли могли быть более разными, были похожи в одном: они оба были как дети, ищущие благосклонности своего отца.
   - В тюрьме Эвин, - сказал Шавиц.
   "В тюрьме Эвин? Тюрьма Эвин?
   Это была шутка?
   - Мы можем предположить, что миссия провалилась или провалится, - сказал Йонатан. "Приведите все ядерные шахты - все шахты любого типа - в состояние повышенной готовности. Сообщите в ВВС. Немедленно вызовите все летные экипажи и вспомогательный персонал на свои посты. Я хочу, чтобы в течение часа все истребители и бомбардировщики, включая бомбардировщики с ядерными боеголовками, были готовы взлететь в пять минут. Мне нужна круглосуточная готовность, со сменой с восьмичасовым интервалом - свежие бригады, готовые к работе в любое время. Предупредить гражданскую оборону. Подготовьте население к доступу к общественным бомбоубежищам и запасам продовольствия на случай чрезвычайной ситуации".
   По всей комнате военные и их помощники брали старые телефоны и звонили. Так далеко под землей мобильные телефоны не работали.
   - Йонатан, - сказал Эфраим Шавиц. - Ты знаешь, что говоришь?
   Йонатан поднял указательный палец. "Мы не будем начинать войну, - сказал он. "Но если придет война, мы сокрушим наших врагов кулаком Бога".
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
  
  
   21:30 (13:30 по восточному поясному времени)
   Научно-исследовательский институт энергетического планирования и управления
   Школа науки и технологий
   Тегеранский университет
   Тегеран, Иран
  
   В коридорах было темно.
   Они наблюдали за ним через окно коридора, когда он проводил поздний вечерний урок для горстки студентов в лекционном зале, который мог вместить двести человек. Его учеников не было внутри здания - они были на улице, окровавленные, но непокоренные. Этим утром было убито двадцать человек, сотни арестованы.
   Теперь Люк понял, что это, вероятно, было причиной слабой безопасности в тюрьме - силы безопасности, полиция, Революционная гвардия, тюремная охрана, все и каждый с оружием или дубинкой были мобилизованы, чтобы подавить студенческие волнения. . И все же студенты протестовали.
   Даже здесь, глубоко в недрах научного корпуса, можно было услышать их пение на улицах, окружающих кампус.
   Профессор прошел по коридору с сумкой. В сумке лежали записи его лекций. Мужчина был одет в твидовый спортивный пиджак и вельветовые штаны - портрет профессора колледжа в США в 1960-е годы. На нем был полосатый галстук. И у него была длинная черная борода с проседью.
   Он добрался до двери своего кабинета, выудил ключи, нашел тот, который искал, и отпер дверь, все автоматически и без верхнего света.
   Он открыл дверь в свой кабинет.
   Как только он это сделал, из темных углов появились трое. Люк приставил пистолет к спине мужчины.
   Ари сказал: "Не кричи. Не пытайтесь включить свет в офисе. Просто войдите как обычно и сядьте".
   Они последовали за ним внутрь, и Эд закрыл за ними дверь. В кабинете этого человека царил беспорядок - груды бумаг на каждой горизонтальной поверхности. Вдоль одной стены было два больших окна - снаружи еще сыпался снег. Мужчина скользнул за свой стол. Какое-то время он смотрел на Эда, а потом отвел взгляд.
   Люк все это время держал пистолет при себе.
   - Ашгар Насири? - сказал Люк.
   Мужчина кивнул во мраке.
   "Конечно. Зачем спрашивать, я ли это, если ты и так знаешь?
   "Если у вас есть пистолет, спрятанный под тем столом или в ящике стола, лучше просто отдайте его сейчас. Если ты попытаешься сделать что-нибудь глупое, я причиню тебе очень большую боль".
   Насири покачал головой и издал звук, похожий на смех. "Ты и тебе подобные. Все это было бы очень смешно, если бы не было так грустно. За кого вы меня принимаете? Я никогда в жизни не держал пистолет".
   - Какие мы?
   "Убийцы. Правительственные оперативники. Патриоты. Как бы вы ни предпочитали называть себя. Ты везде одинаков, куда бы я ни пошел. Думаете, вы первый такой оперативник, посетивший меня? Угадай еще раз. Я много путешествовал. Париж. Лондон. Нью-Йорк. Даже здесь, в Тегеране. Кто-то постоянно взламывает мои замки или приставляет пистолет к ребрам. В тебе нет ничего примечательного.
   "Сегодня вечером мы видели твоего друга Хамида Бахмана".
   Услышав это имя, Насири заколебался. "Ой? Как он?"
   - Он мертв, - сказал Ари.
   - Но вы его видели?
   "Мы были в тюрьме Эвин. Он умолял меня убить его, прекратить его страдания от рук охранников и следователей. Ваше правительство решило, что он предатель, и относилось к нему соответственно. Насколько хорошо вы его знали?
   Назири вздохнул. "Очень хорошо. Мы работали вместе пять лет".
   - Он не мог вспомнить, знал ли он вас или читал ли о вас хоть раз. Вот насколько ужасными были его пытки".
   Назири кивнул. Он долго думал об этом, потом заговорил.
   "Перед тем, как он исчез, его идеи стали несостоятельными. Он начал изучать периоды полураспада радиоактивных веществ, а также токсичные оболочки и концепцию ядерной зимы. Он написал документы, в которых рекомендовал Ирану отказаться от разработки этого оружия и вместо этого стать мировым лидером, продвигающим ядерное разоружение. Несколько человек из нас предупредили его, что он направляется в опасное место, но он был очень упрямым человеком и не хотел слушать доводы. Он был упрям, как верблюд".
   "Даже упрямого человека можно сломить, - сказал Ари.
   Насири, казалось, не слышал его. "К концу он становился все более беспокойным и параноиком".
   - Не без оснований, не так ли? Человек, которого мы встретили, был скорее мертв, чем жив. Он был кожа да кости. На его теле было не менее двухсот ожогов от сигарет. И поверьте мне, у него были гораздо более серьезные травмы".
   "Почему ты говоришь мне это?"
   - Я и половины тебе не рассказал.
   "Хамид был сумасшедшим. Он забыл держать палец на безопасной стороне линии. Я не могу помочь людям, которые забывают себя. Я не могу помочь этим студентам и их восстанию. Я могу помочь только тем, кто хочет учиться. Я могу помочь тем, кто не хочет оказаться в пыточной тюрьме. Мятежникам повезет, если они уцелеют. Я не могу им помочь".
   "Мы нуждаемся в твоей помощи."
   - Чем я могу вам помочь?
   "Вы работали над ядерной программой своей страны. Ты и Бахман.
   "Конечно. Это был мой долг. Долг всех ученых-ядерщиков в стране состоял в том, чтобы создать оружие для нашей самообороны. Хотим мы того или нет. Вы считаете нас отсталой страной, религиозным самодержавием, и это верно, насколько это возможно. Но это еще не все. Иран - это богатое гобелен, полное противоречий. Это одна из величайших и легендарных цивилизаций в истории человечества. Посмотрите на этот университет вокруг нас - один из великих университетов, центр науки, культуры и искусства, конечно, в мусульманском мире, но также и в мире большем. Мы не дураки и не религиозные фанатики - мы верим в науку. Мы принимаем клятвы, которые они навязывают нам, потому что мы хотим жить, и мы хотим, чтобы жили наши семьи, и мы хотим сделать мир лучше. Иран не всегда будет религиозной диктатурой, я могу вас в этом заверить. Нынешнее студенческое восстание с треском провалится, но однажды аятоллы падут".
   "Наши две страны находятся на грани ядерной войны", - сказал Ари.
   Назири кивнул. "Я знаю это."
   "Вы никогда не увидите господства культуры и науки Ирана, если все это место будет уничтожено огнем и яростью".
   "Как я могу остановить это?"
   - Вы можете сообщить нам местонахождение ядерных ракет.
   Насири долго сидел неподвижно. Он посмотрел на снег, скапливающийся на краях оконного стекла.
   "Что ты будешь делать?"
   - Уничтожь их, - сказал Люк. "Вызовите авиаудары. Это предотвратит обмен ядерными ударами с Израилем. Это война, которую Иран не может выиграть".
   "Пока Израиль сохраняет свой собственный арсенал?"
   "Да. Я не собираюсь лгать тебе. У них уже сорок лет есть ракеты, и они ни разу их не использовали. Они не будут использовать их, если им не угрожают. Это будет возвращение к статус-кво. Шанс на мир".
   Насири глубоко вздохнул.
   "Они захотят меня убить. Если они узнают, кто сказал тебе...
   - Мы можем попытаться вас вытащить.
   Профессор медленно покачал головой. "Тогда они убьют мою семью вместо меня. Вы выглядите как трое очень способных мужчин. Я уверен, именно поэтому они послали тебя. Но вы не транспортная компания. Можешь ли ты вывезти мою пожилую мать, моих дядей, трех моих братьев и их семьи, мою бывшую жену и наших двух дочерей? Все быстро и под покровом темноты?
   "Нет. Только ты, по всей вероятности.
   Воздух, казалось, вышел из Насири, как сдувшаяся шина. "Я знаю только одно место. Вы должны понять. Программа была очень секретной. Нас держали изолированно друг от друга. Над разными аспектами проекта в разных местах работали разные люди. Мы часто даже не знали, кем были люди в других местах - у нас, конечно, были подозрения. Немногие знают, как обогащать уран и миниатюризировать боеголовки".
   - Какое место вы знаете? - сказал Люк.
   - Парчин, - сказал Насири. "К востоку от города. Это большая, сильно укрепленная военная база. Я был там много раз. Я видел ракеты своими глазами. Там находится батарея из восьми ракет, глубоко под землей, хотя и не так глубоко, как могло бы предположить наше правительство. Они пробурили туннель длиной двадцать миль - он идет от обогатительной фабрики в Фордо, где я проработал много лет. Это дорога под землей. Нам удалось разработать секретный объект в Фордо, который обогащал уран до более чем девяноста процентов чистоты - более чем достаточно для успешного оружия. Оружейный уран был доставлен грузовиком из Фордо в Парчин. Насколько я знаю, это все еще может произойти.
   "Были ли испытания, чтобы увидеть, будут ли вообще работать боеголовки?"
   Насири. "Да. Но они произошли в другом месте. Я ничего о них не знаю, кроме того, что они были успешными".
   "Кто-нибудь знает каждую часть этого?"
   Насири пожал плечами. "Возможный. Был один человек, директор моего проекта. Он блестящий человек - сносный практический инженер, но человек, который может синтезировать данные из многих областей и разобраться во всем этом. Человек, который также признает свои собственные ограничения. Он часто брал встречи на высшем правительственном уровне. Иногда он посещал другие сайты, хотя никогда не говорил о том, что видел".
   "Где он сейчас?"
   "Он ушел в отставку. Стал имамом здесь, в городе. Он называет себя Али Мохаммед Техрани и владеет популярной мечетью на юге Тегерана, недалеко от Гранд-базара. Это забавно. Казалось, в его теле никогда не было религиозной косточки. Я подозреваю, что он стал имамом, чтобы защитить себя. Прекрасная идея, если вы готовы одеться в костюм и играть роль всю оставшуюся жизнь. Трудно обвинить кого-то в измене, когда он так явно набожен".
   Внезапно Насири встал. Люк наблюдал за ним.
   Он подошел к какой-то полке под окном. Все было в беспорядке. На полках лежали стопки бумаг. Он вытащил стопку сложенных карт и разложил их поверх нижней полки. Он стоял перед окном.
   "У меня есть карты объекта Фордо, секретного центра обогащения и того, как он соединяется туннелем с хранилищами в Парчине. Это может тебе помочь.
   - У вас здесь есть карты? - сказал Эд.
   Насири рассмеялся. "Помогает, когда тебя называют рассеянным профессором. Вы можете уйти с тайнами вселенной, и они думают, что вы забывчивы".
   Он потянулся вправо, к маленькой настольной лампе на полке. У него была изогнутая змееподобная рука, которая могла направить свет туда, куда вам нужно.
   - Не делай этого, - сказал Люк.
   Насири включил свет. - Я просто хочу показать тебе, как...
   Мгновенно в окне пробилась дыра, и голова Насири разлетелась на части. Брызги крови и костей. Его тело продолжало стоять еще полсекунды, словно не понимая, что только что произошло, а затем без костей рухнуло на пол.
   Люк, Эд и Ари упали как один.
   "Черт возьми!" - сказал Эд. "Снайпер".
   - Убей свет, - сказал Люк. "Убей свет!"
   Эд взял тяжелую книгу и скинул с полки лампу. Стеклянная колба звенела, разбиваясь. В окнах появилось больше дыр. Одно из окон треснуло и разлетелось на несколько осколков.
   - Кто-нибудь видел, откуда были эти выстрелы?
   "Эти окна находятся через площадь от другого здания факультета, - сказал Ари. - Я заметил это, входя. Должно быть, они поселились в офисе через дорогу. Как они узнали?
   - Эти два мертвых охранника в тюрьме могли дать им наводку, - сказал Эд.
   Они затащили тела охранников на крышу и бросили их в снегу. Но они не предприняли серьезных усилий, чтобы избавиться от них. Что они собирались с ними делать? Выбросить их на улицу?
   - Как профессор? - сказал Люк, уже зная ответ.
   "Как он? Вы видели, как у него раскололась голова и выплеснулись мозги?
   - Да, я это сделал.
   "Ну тогда."
   Больше никто не сказал ни слова. Несколько секунд они лежали на полу рядом с трупом Насири. Люк чувствовал, как тикают часы. Их противники уже были в движении. У плохих парней были все преимущества - они были на своей территории и точно знали, где находится этот офис. Они знали расположение всего района.
   На улицах Люк и компания должны были стать мертвецами. Тем не менее, они не могли оставаться здесь.
   "Эд, возьми эти карты, чувак. Нам лучше идти.
  
   * * *
  
   Они бесшумно двигались по залам, словно призраки.
   Даже их шаги были легкими, бесшумными по мраморному полу. Чувства Люка были настороже - его слух, зрение, обоняние - все было включено, улавливая малейшие сигналы из окружающей среды.
   Эд был на месте, его MP5 вынут, магазин вставлен, полный автоматический режим. На поясе у него было заряжено еще три магазина. Если дело дойдет до конфронтации, отсюда не ускользнуть. Все, что могло сработать, это подавляющая сила, и это должно было быть ГРОМКО.
   Ари был следующим, следуя за Эдом, двигаясь низко вдоль стен напротив него и позади него. Он был готов со своим Узи.
   Люк шел сзади, чуть позади Ари, почти касаясь его и глядя назад. Любая атака могла исходить с обеих сторон, как в клещи.
   Эд подошел к двери на лестничную клетку. Он присел на его дно. Стволом своего пистолета он потянулся и приоткрыл дверь на дюйм.
   ДУХ-ДУХ-ДУХ-ДУХ-ДУХ.
   Кто-то на лестничной площадке был чересчур возбужден, на спусковом крючке. Короткая автоматная очередь разнесла куски от двери, высоко, возле ручки и выше. От ударов поднялся дым и пыль. Эд повернулся и посмотрел назад. Его глаза встретились с глазами Люка. Его плечи поникли. Он покачал головой и указал вниз. Затем он указал вверх. На лестничной площадке, как над ними, так и под ними, были стрелявшие.
   Дин!
   Через холл от лестницы шел лифт. И кто-то был внутри него.
   - Эд?
   - Четвертый этаж, верно?
   "Ага."
   "Иду сюда".
   - Не убивай их, - сказал Люк. - Кто бы там ни был, они нам нужны. Ловите их, не убивайте".
   - А если десять человек?
   "Оставьте двоих в живых".
   Разум Люка двигался со скоростью варпа в поисках ответов. Он попал в одну. Эти люди не знали, с кем имеют дело. Еще нет. Они застолбили лестницу. Они поднимались в лифте. Может быть, они думали, что в офис проникли радикальные студенты, студенты, которых они просто воображали, что собираются выследить и убить.
   Люк покачал головой. Он надеялся, что это все.
   Он вынул пистолет из кобуры на плече. Из кармана штанов-карго он достал глушитель. Он вкрутил его в ствол ружья и крепко закрутил. Он был в десяти футах от лифта, прижавшись к стене, на той же стороне коридора.
   - Эд, как там лифт?
   "Еще один. Вот так."
   "Посчитайте мне количество голов и вытащите их. Они будут так сосредоточены на тебе, что не увидят меня здесь. Я сделаю бесплатные выстрелы из того, что есть в наличии, а вы, ребята, доедаете остатки. Скопируй это?"
   "Копировать".
   Эд и Ари подошли по обе стороны от дверного проема, целясь через холл в лифт. Люк присел на корточки вдоль стены.
   Он мог выстрелить только в том случае, если кто-то вышел.
   - Выходите, мальчики, - прошептал он. "Выходи."
   Дин!
   Двери открылись.
   Внезапно раздались крики на фарси. Кричал Ари, мужчины внутри кричали.
   "Брось оружие!" - кричали мужчины в лифте. "Не шевелись!"
   "Трое мужчин!" Эд закричал по-английски. "Трое мужчин!"
   Двое мужчин вошли в холл, направив оружие на Ари и Эда, крича.
   Ари и Эд закричали в ответ, направляя оружие на мужчин.
   Это было противостояние. Опасный, опасный. Первое нажатие на спусковой крючок вызовет кровавую баню с обеих сторон.
   Третий мужчина, более высокий, чем остальные, шагнул в коридор.
   КЛАК!
   Пистолет Люка дернулся, когда он снес мужчине верхнюю половину головы.
   Двое мужчин повернулись, ища стрелка, который только что убил их командира. Мгновенно Эд и Ари оказались на них, разбивая черепа прикладами винтовок. Люк побежал вперед, нацелив пистолет. Он выбил оружие иранцев из их протянутых рук.
   Люк узнал их характерную униформу - темно-зеленые пальто и брюки, черную водолазку с золотым логотипом в виде земного шара на шее, зеленые бейсболки с таким же логотипом и белые перчатки.
   Это были грозные революционные гвардейцы. Это были ребята, которые затаптывали малейший намек на инакомыслие в иранском обществе. Эти двое, вероятно, сегодня утром убивали студентов из колледжа.
   Люк не возражал против убийства таких людей.
   "Поднимите их!" он сказал. "Поднимите их! Пойдем. Мы уходим отсюда".
   План сложился мгновенно, безжалостно. Он посмотрел на Эда и Ари. Его глаза казались дикими. Он был в этом месте раньше. Полная битва, и это были люди, с которыми нужно было сражаться. В их глазах не было страха. Они были живы, бдительны, готовы двигаться.
   "Они идут вниз, мы идем наверх. На крышу".
   Он посмотрел на Ари. - Рядом с этим есть здания?
   Ари кивнул. "Да. Через переулки, что-то в этом роде. Несколько прыжков, и мы сможем уйти отсюда. Это могут быть большие скачки".
   "Вот что мы сделаем. Готовый?"
   "Готовый."
   Люк посмотрел на Эда.
   "Родился готовым, белый человек".
   Он и Ари подняли двоих мужчин с пола. Они оба были в замешательстве, руки по бокам. Люк подошел к двери на лестничную клетку. Ари и Эд были прямо за ним. Он толкнул дверь, затем нырнул назад. Ари и Эд вытолкнули своих подопечных на лестничную клетку и нырнули за ними.
   С нижней лестничной клетки велся автоматический огонь.
   ДУД-ДУД-ДУД-ДУД-ДУД.
   Двое революционных гвардейцев тряслись и двигались, когда в них попали пули.
   Ари стрелял из своего Узи вниз по лестнице.
   Эд взбежал по лестнице.
   Тело рухнуло вниз.
   Они столкнули изрешеченных пулями иранцев вниз по лестнице. Ари и Эд побежали наверх, Люк в трех футах позади них. Он перекинул мертвое тело на лестницу. Из-за них снова раздался огонь, но пули попали в стену лестничной площадки.
   - Иди, мужик, иди!
   Они взбежали по лестнице, по двое за раз, стреляя повсюду одновременно. Это было опасное время, когда я оказался в ловушке на лестничной клетке. Люк слышал, как позади них по лестнице топот ботинок иранцев. Мужчины кричали, почти кричали от ужаса и трагедии, проходя мимо своих мертвых товарищей. Ну, очень плохо. Иранцы сделали бы то же самое со студентами, если бы они были.
   Впереди они подходили к двери на крышу.
   Эд был самым быстрым и добрался до него первым. Он резко остановился.
   "Ждать! Ждать!" Он коснулся двери. Он приложил к нему ухо и прислушался.
   Люк обернулся.
   - Пошли, Эд. Не жди всю ночь. У нас плохие парни прямо за нами".
   "Чувак, там вертолет, и нас всех порежут на куски".
   Шаги загрохотали вверх по лестнице.
   Люк подогнул лестничную клетку под ним. Он проверил свой пистолет. АВТО. Это должно было превратиться в дерьмовое шоу.
   Он оглянулся. Эд приоткрыл дверь и выглянул наружу.
   Ах, черт.
   Люк вытащил из-за пояса израильскую гранату, дернул за чеку, пустил компрессор и перебросил гранату через перила. Он слышал, как он скатывается вниз по лестнице.
   Он повернулся и побежал. "Ложись!" он закричал.
   Эд и Ари увидели его приближение и услышали его крик. Их глаза расширились, и они ворвались в дверь как один. Он отставал от них на секунду. Потом они оказались на крыше и бегали по ней под дождем и мокрым снегом. Вертолетов не было. Здесь никого не было. Ветер хлестал по крыше.
   "Ложись!" Люк снова закричал.
   Он нырнул на поверхность крыши, скользя по тонкому покрову снега и льда. Это была гравийная крыша, и она впилась ему в руки, локти и колени. Перед ним Эд и Ари упали на палубу и закрыли головы. Лука сделал то же самое.
   Он ждал. Что так долго?
   Он чуть не перевернулся, нацелив пистолет на дверной проем. Но...
   БА-БУУУМ.
   Крыша дрожала. Дверь взорвалась и полетела по воздуху, разбиваясь на пылающие осколки. Красно-оранжевое пламя вспыхнуло с лестничной клетки, шаром, и жар окатил спину Люка. Последний кусок горящей двери взлетел на крышу. Грязный черный дым валил из дыры на месте лестничной клетки.
   Ари и Эд оба оглянулись, их лица покраснели от отражения пламени.
   - Это адская граната, чувак, - сказал Люк.
   Ари пожал плечами. "Мы делаем лучшее".
   Эд с трудом поднялся на ноги. Внезапно там оказался еще один мужчина. Тот же костюм, зеленое пальто, зеленая бейсболка, белые перчатки - еще один революционер. Это был молодой парень с густыми усами, и он вышел из тени вдоль парапета. Люк моментально понял, в чем дело - он видел, как его приятель был убит Эдом, и отступил вверх по лестнице перед их натиском.
   Теперь у него был ручной пистолет, и он прицеливался в крупного мужчину.
   Люк изо всех сил пытался найти свой собственный пистолет. Во всей этой суматохе он выронил его, пистолет с глушителем.
   "Эд!"
   Ари вскочил на ноги и попытался схватить Эда. Это не сработало. Двое мужчин побрели вместе.
   ХЛОПНУТЬ.
   Пуля попала... во что-то.
   Люк нашел свой пистолет в снегу. Он перекатился на бок, нашел цель и выстрелил. Снаружи, с глушащим эффектом снега, пушка звучала как пустяк. Степлер. Нажимается клавиша пишущей машинки.
   Иранский ребенок снова наставил пистолет на Эда и Ари. Над его головой появился красный туман. Его руки резко взметнулись вверх, и он отлетел назад. Это не выглядело реальным. Он притворялся?
   Люк вскочил на ноги, поскользнулся и скользнул к нему. Он оттолкнул пистолет ребенка, наступил на запястье его руки с оружием и направил пистолет ему в голову. Ничего такого. Глаза были пусты. Рот был полуоткрыт. В левом верхнем углу отсутствовал кусок головы. Плохой выстрел - еще дюйм или два к северу, и Люк промазал бы.
   Он чувствовал, как из него выходит весь воздух. Это была целая ночь, и она едва начиналась.
   Позади него Ари начал кричать. Это больше походило на гнев, чем на боль.
   "Ой! Черт возьми! Ой!"
   "Как это?" - сказал Люк. За его спиной бушевал лестничный пролет и кипел огонь. Похоже, там что-то зацепило. Это было научное здание - не очень хорошее. Они хранили вещи в научных зданиях. Легковоспламеняющиеся вещи. Взрывоопасные вещи.
   - Он ранен в плечо, - сказал Эд. "Это довольно ужасно, но не самое худшее, что я видел. Тем временем израильтянин спас мне жизнь".
   - Я не смог спасти тебе жизнь, идиот! Ты бы не упал".
   Эд покачал головой. "Одно не связано с другим. Ты принял пулю за меня. Возможно, вы действительно спасли мне жизнь. Теперь у тебя есть братан на всю жизнь.
   "Я никогда не был так счастлив, - сказал Ари.
   - Как ты себя чувствуешь, Ари? - сказал Люк.
   "Это больно. Много. Это не чистая рана. Я думаю, что это взяло немного кости. Он заразится, если я не истечу кровью первым.
   Эд рассмеялся. "Неа. Как только мы окажемся где-нибудь внутри, я приберу эту штуку, по крайней мере, достаточно хорошо, пока мы не доберемся до больницы.
   Ари покачал головой. "Больница. Конечно, давай посидим в отделении неотложной помощи несколько часов. Думаешь, они принимают израильскую медицинскую карту?
   Люк расстегнул один из карманов брюк, вытащил оттуда спутниковый телефон и набрал Суонн.
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
  
  
   22:55 по израильскому времени (23:55 по тегеранскому времени, 15:55 по восточному поясному времени)
   Тель-Авив, Израиль
  
  
   В наушниках зазвонил спутниковый телефон. Он нажал зеленую кнопку.
   - Альберт Элу, - сказал он.
   - Суонн, у меня сейчас нет на это времени.
   Суонн посмотрел на Труди, которая смотрела на него через всю комнату.
   - Он жив, - сказал Суонн.
   "Кто жив?" - сказал Люк.
   "Ты жив."
   "Да, я жив. Эд жив. Мы все живы".
   - Я только что рассказал Труди.
   - Суонн, заткнись на секунду, ладно? К тому времени, как ты перестанешь говорить, мы все здесь будем мертвы.
   Суонн посмотрел на Труди. - Хорошо, Люк. Он закатил глаза. Люк был сумасшедшим, всегда был и всегда будет. Труди, безусловно, могла поддержать эту эмоцию.
   - Ты не можешь поставить эту штуку на динамик? - сказала Труди.
   Суонн приложил палец к губам.
   "Мне нужно сделать отчет. Это важно. Перешлите это напрямую самым безопасным способом в Оперативную комнату Белого дома. Подтверждены два сайта. Первый сайт. Завод по обогащению урана в Фордо, к юго-востоку от Тегерана. Там делают материалы оружейного качества".
   "Люк..."
   - Ты понимаешь это?
   Пальцы Свана порхали по клавиатуре. - Фордо, - сказал он вслух. "Участок обогащения, оружейный класс, подтверждено".
   Мгновенно в другом конце комнаты Труди вытащила свой планшет и пролистала его.
   - Вторая площадка, - сказал Люк. "Парчин, к востоку от Тегерана. Военная база. Подтверждено, по меньшей мере, восемь ракет большой дальности с ядерными боеголовками. Сто восемьдесят метров под землей. Достижимая цель на такой глубине. Повторение..."
   - Парчин, подтверждено, - сказал Суонн. "Восемь боеголовок. Сто восемьдесят метров вниз.
   - По крайней мере восемь, - сказал Люк.
   - По меньшей мере восемь, - как попугай повторил Суонн.
   "Есть туннель, который проходит под землей от Фордо до Парчина. Подтвержденный. Это четырехполосное шоссе, по две полосы в каждую сторону. Спутники могут найти доказательства этого на поверхности. Строительные площадки, длинный закрытый коридор, снесенные или переселенные жилые кварталы, что-то в этом роде".
   "Что-то еще?" - сказал Суонн.
   "Ничего такого."
   "Ничего больше? Люк, есть еще два подозрительных сайта. У нас тут часы тикают.
   - Меня нет на часах, Суонн.
   - Люк, произошел инцидент. Эсминец ВМС уничтожил шесть иранских катеров в Персидском заливе. Капитан подумал, что это атака роя. Иранцы говорят, что это были учебные маневры. Все на грани взрыва".
   Суонн слышал, как тяжелый вздох Люка отразился от спутников и разлетелся по всему миру.
   - Суонн, мы прыгали с дельтапланов с высоты более двух тысяч футов, врывались в тюрьму и вылетали из нее, убили по меньшей мере восемь человек и наблюдали, как снайпер сдул толстого профессора колледжа. Я иду по крыше горящего здания, и идет снег. Мы идем так быстро, как только можем".
   Он сделал паузу, по-видимому, чтобы перевести дыхание. На линии повисла тишина.
   - Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.
   - Скажи мне, - сказал Суонн.
   "Али Мохаммад Техрани. Он шиитский имам. Он управляет мечетью где-то на юге Тегерана. Это рядом с Гранд Базаром. Мне нужно знать, как называется мечеть, где именно она находится и как отсюда добраться туда. Мне нужно, чтобы вы нашли его план и все, что сможете найти о личных привычках имама. Нам нужно увидеть его, желательно без большой компании.
   "Где ты сейчас?" - сказал Суонн.
   Люк казался слегка запыхавшимся. "Мы были на крыше научного корпуса в главном кампусе Тегеранского университета. Мы только что прыгнули через переулок. Мы удаляемся от кампуса на восток.
   - Хорошо, - сказал Суонн. "Мне нужно перезвонить вам. Мы дадим вам все".
   - Хорошо, - сказал Люк. - А Суонн?
   "Да."
   - Не заставляй меня перезванивать тебе на этот раз.
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  
  
   15 декабря
   2:15 (18:15 по восточному поясному времени 14 декабря)
   Район Амир Абад
   Тегеран, Иран
  
   - Настоящее имя этого человека - Сиаваш Заде, - сказал ему в ухо голос Труди. "Выдающийся физик-ядерщик стал религиозным авторитетом. Семьдесят четыре года.
   Люк сидел на полу узкого каменного балкона, прислонившись спиной к кирпичной кладке. Здесь он был невидим, загнанный в угол в темноте, двумя этажами выше узкого переулка, застроенного ветхими многоквартирными домами, последними остатками старого Тегерана.
   Ночь была тихая. Температура упала, и последний снег валил крупными толстыми хлопьями. Балкон был покрыт льдом толщиной в дюйм.
   - Хорошо, - прошептал Люк. Никто не знал, что он здесь. Нет смысла подвергать опасности эту договоренность.
   "Его мечеть называется мечетью верующих Джаме".
   Ему нравилось слушать голос Труди. У него был спокойный, музыкальный, очень женственный тон, который напоминал ему о доме. Он принял решение: если он когда-нибудь выберется отсюда, он никогда не будет пытаться учить ее чему-то другому.
   Он вздохнул. Он устал, вымотался. И он был далеко от чего-либо вроде дома. Теперь они были преследуемыми людьми. Безопасность была жесткой. Было бы трудно покинуть страну, даже если бы они захотели, даже если бы Люк мог терпеть наполовину сделанную работу.
   "Она стала популярной мечетью, часто собирающей сотни людей для утренней молитвы. Люди связывают это с популярностью самого Заде и его естественным способом сделать уроки Корана доступными для людей из всех слоев общества. Он производит впечатление древнего святого или волшебника - у него длинная белая борода, белые развевающиеся одежды и белый посох для ходьбы".
   - Да, - сказал Люк. Он почти заснул здесь, на снегу.
   - Хочешь, я скажу тебе, как туда добраться?
   Он покачал головой. "Нет. Лучше скажи Ари. Он знает этот город лучше, чем я или Эд. Подожди."
   Люк проскользнул в окно, оставив телефон на подоконнике. Он не хотел терять звонок. Спутниковые телефоны были темпераментны, и их перенос внутрь часто приводил к срыву звонков.
   Это было открытое пространство, в которое они нырнули после того, как убедились, что за ними никто не следует. Это было по соседству с некачественным жильем, витринами и складами. Эта огромная комната была пуста. Люк и Ари сидели у стены и ели сгущенные протеиновые пайки из алюминиевых контейнеров. Оба выглядели измученными. Их лица были землистыми и истощенными. Но Эд промыл рану Ари и перевязал ее черной тканью, которую где-то нашел.
   - Как стрельба? - сказал Люк.
   Эд пожал плечами. "Он будет жить. Я бы сказал, что парень стрелял дульными наконечниками, так что пуля разрослась при попадании и устроила беспорядок. Сам раунд пропал. К счастью, это был скользящий удар сбоку, иначе он разорвал бы плечо. Как бы то ни было, у него там есть немного измельченного мяса. Кости и лунка выглядят в порядке. Я все простерилизовала и зашила. Дал нашему герою пару ненаркотических обезболивающих. Это немного приглушит боль, и он не засыпает на нас. Но у него будет некоторая болезненность и скованность".
   Ари посмотрел на Эда. "Болезненность? Вы так это называете?
   - Легкая болезненность, - сказал Эд. "Это рана на теле. Ты должен был быть там, когда высокоскоростная пуля расколола мне таз. Расскажите о болезненности. Это было по-настоящему".
   Люк кивнул. Это звучало нормально. Лучше не делать из этого ничего. Предстояло еще многое сделать, и Ари просто придется жить с болью. Люк решил, что это не должно быть большой проблемой. В конце концов, этот человек был солдатом.
   - Ари, - сказал он, указывая большим пальцем на окно. - Труди даст вам указания. Не оставайся там на всю ночь. Аккумулятор садится, и эти маньяки почти наверняка нас ищут.
   Люк сел, а Ари встал.
   "Что это за место?" - сказал Люк.
   Эд пожал плечами. "Я не знаю. Какой-то центр распределения одежды. В основном женская одежда, религиозные вещи. Длинные черные одежды. Хиджабы. Вуали. Обувь на плоской подошве."
   Люк сел и закрыл глаза. Он дрейфовал. Ему казалось, что он сидит в парке с Ганнером. Когда он снова открыл глаза, Ари закрывала окно на балкон. Он прошел через открытое пространство и передал Люку свой телефон.
   - Ты понял направление?
   Ари кивнул. "Ага. Я просто понятия не имею, как мы должны туда попасть.
   "Насколько это далеко отсюда?"
   - Три мили, может быть, три с половиной, но проблема не в этом. Город закрыт из-за протестов, и теперь они знают, что мы здесь. Повсюду есть контрольно-пропускные пункты, которых я знаю, как избежать, но если нас увидит хотя бы один человек - полицейский, солдат, кто-то слишком любопытный для их же блага, - это будет конец этой маленькой поездки.
   Люк огляделся в поисках идей. Начинай прямо там, где ты есть, - таков был старый девиз. И они были на складе одежды.
   - Можем ли мы пойти переодевшись? он сказал.
   - Нет, чувак, - сказал Эд. "Даже не ходи туда. Это не что иное, как женская одежда".
   Ари стоял над ними, размышляя. Через мгновение он улыбнулся. "Иранские женщины пытаются модернизироваться. Некоторые молодые женщины действительно выходят за рамки дозволенного. Несколько лет назад полиция нравов арестовывала тысячи из них. Но пожилые женщины и женщины из консервативных сельских племен - они все еще одеваются по-старому. Многие из них даже полностью закрывают лицо. Эти платья называются абая . Они с капюшоном. В сочетании с хиджабом и чадрой..."
   Эд покачал головой. "Нет. Вещи выглядят достаточно мрачными, как есть. Если мы все равно умрем здесь...
   Ари кивнул.
   "Мы могли бы также быть одетыми как женщины, когда это произойдет".
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
  
  
   19:05 по восточному стандартному времени
   Овальный кабинет
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
   "Сьюзен, у нас есть этот предварительный отчет".
   Она посмотрела вверх. Как ни странно, она сидела в кресле с высокой спинкой в гостиной вместе с генералом Кирби и Хейли Лоуренс. Все пили чай из старинного чайного сервиза. Все, кроме Сьюзан - она пила черный кофе. С точки зрения постороннего, небольшая встреча в этом прекрасном офисе должна выглядеть очень и очень приятно.
   Но это не так. Это было далеко не приятно. Приятно было бы бездельничать в пейзажном бассейне с видом на Индийский океан с агентом Люком Стоуном. В параллельной реальности, где не было ни войн, ни ядерного оружия.
   Этот? Нет. Совсем не приятно.
   Сотрудник секретной службы открыл дверь, и Курт заглянул внутрь.
   Наступил очередной перерыв в Ситуационной комнате, за которым вскоре последует еще одно заседание. Сьюзен достигла своего предела - громоподобные хлопки Курта начали заставлять ее вздрагивать. Она почти не спала прошлой ночью, а теперь у нее был двенадцатичасовой рабочий день, и конца ему не было видно.
   Время шло, а дела шли все хуже. У советников Сьюзен и их сотрудников, похоже, не было ответов. Ситуация выходила из-под контроля.
   - Какой отчет? - сказала Сьюзан.
   "Отчет об инциденте в Персидском заливе".
   - Хорошо, Курт, - сказала Сьюзен. "Заходи."
   Курт вошел со своей близкой помощницей Эми. Они оба взглянули на телевизионный монитор, который совсем недавно транслировал инаугурацию Стивена Лифа на пост вице-президента. Казалось, что это было несколько недель назад.
   - Эми, ты можешь работать с этой штукой?
   "Конечно."
   Сьюзан захотелось крикнуть: " Не включай это! Ей надоело смотреть на видеомониторы. Если бы она никогда не смотрела на другую карту или инфографику, показывающую силы войск и ракет, или изображение истребителя или системы вооружения, ее это вполне устраивало.
   Эми включила монитор и возилась со своим планшетным компьютером. Через мгновение они были синхронизированы. Мгновенно появилась карта Ирана. Курт обернулся, посмотрел на него и вздохнул. Его широкие плечи, казалось, поникли.
   Он направил свою лазерную указку на Ормузский пролив и нырнул в него.
   "К западу от Ормузского пролива, как вы знаете, произошел инцидент с боевыми действиями. Командир авианосца " Уинстон Черчилль " Брайан Бервик почувствовал, что кораблю угрожает опасность со стороны иранских быстроходных ударных катеров. Он сделал приговор. Аудиозаписи с мостика были проанализированы в Пентагоне. Командир Бервик следовал установленным протоколам. Он буквально следовал правилам ведения боевых действий ВМФ, измененным после террористической бомбардировки авианосца " Коул ".
   "Жертвы?" - сказала Хейли Лоуренс.
   - Двадцать четыре иранских убитых, - сказал Курт. "Шесть пропали без вести и предположительно погибли. Американских потерь нет. Иранцы обратились к Генеральной ассамблее ООН за резолюцией, осуждающей нас".
   - На этом далеко не уедешь.
   Курт пожал плечами. "Может, может и нет. Мы считаем своей задачей держать Персидский залив открытым для судоходства. Не все согласны".
   - Что за болтовня? - сказал генерал Кирби.
   "Станции прослушивания ЦРУ и АНБ сообщают о высокой степени готовности всех иранских вооруженных сил. Они готовы к войне и на спусковом крючке. Мы находимся в очень сложном положении. Если мы дождемся нападения, мы потеряем тысячи людей в Катаре и Багдаде. Если мы начнем упреждающую атаку...
   "Мы потеряем тысячи людей в Катаре и Багдаде", - сказала Сьюзан. "Кажется, я уже слышал эту песню раньше. Кто-нибудь может сказать мне, почему у нас есть тысячи сотрудников, размещенных там, где их невозможно защитить от нападения?
   "Потому что кто-то должен быть сумасшедшим, чтобы напасть на нас", - сказал Кирби. "Это обоснование".
   "Что-то еще?" - сказала Сьюзан.
   Курт кивнул. У него начали появляться темные круги вокруг глаз, которые Сьюзен видела несколько раз раньше. Эти круги появились, когда железный человек Курт Кимбалл начал изнашиваться.
   "Мы получили еще один отчет от агента Стоуна. Оно только что пришло".
   Сердце Сьюзен, казалось, подскочило в груди. Курт не сказал ей, что Стоун явился с докладом. Она это понимала, действительно понимала. Но она была на грани того, чтобы отвести Курта в сторону и сказать ему: " Когда Стоун доложит, ты должен дать мне знать".
   "Его люди в Тель-Авиве передали зашифрованное сообщение, которое несколько минут назад было расшифровано. Эми, дай мне Парчина и Фордо.
   На экранах карта была увеличена, чтобы сфокусироваться на области на севере страны, к югу и западу от Тегерана.
   "Стоун подтвердил наличие ядерных ракет на военной базе Парчин здесь, за пределами столицы. Он подтвердил, что здешняя установка по обогащению ядерных материалов в Фордо способна превращать уран в оружие и что под землей есть туннель, соединяющий эти две установки.
   - Он видел это своими глазами? - сказала Хейли Лоуренс.
   Курт покачал головой. "Нет. Я так не думаю. Думаю, это результат интервью с двумя иранскими физиками, работавшими на этих объектах. Оба этих человека, по-видимому, мертвы. Кроме того, Стоун и его команда участвовали в перестрелке с иранскими военными или полицией, или с теми и другими одновременно. Они живы, но иранцы знают об их присутствии, а Стоун и его команда либо скрываются, либо в бегах".
   - Это все, что они узнали? - сказал Кирби.
   - Да, это все, что он сообщил, и, учитывая обстоятельства, я сомневаюсь, что мы получим от него что-то еще.
   У Сьюзан появилось ужасное чувство тошноты. "Разве мы не должны извлечь их сейчас? Просто вытащить их оттуда? Если то, что они делают, не сработает...
   Курт покачал головой. "Это низкий приоритет. У нас есть рыба покрупнее. У них есть место встречи в северном Иране, согласованное с израильскими военными".
   Кирби посмотрел на Сьюзен. Он также покачал головой. "Вы говорите об элитных коммандос, которые звучат так, как будто они в конце своего пути. Они либо доберутся до места встречи, либо нет. Поскольку Иран находится в состоянии войны, пограничные заставы находятся в состоянии боевой готовности, а все общество находится в изоляции, любой, кого мы отправим туда сейчас, скорее всего, будет просто убит. Курт, мы патрулируем?
   Курт кивнул. "Мы патрулируем истребители на краю иранского воздушного пространства в Персидском заливе, над Ираком, над Турцией и над Афганистаном. Пакистанцы не разрешают нам летать в патрулях - они хотят сохранять нейтралитет. Мы вступаем в контакт с иранскими истребителями, но ничего не происходит. Там напряжно.
   Сьюзен слишком много раскрывала, но черт с ней - она все равно собиралась это сделать.
   - Есть ли способ вызвать туда вертолет?
   Курт почти не шевелился. Очевидно, он знал, что она делает, и в этот момент смирился с этим. "Я не знаю. Может быть. Если бы у нас был иранский вертолёт, раскрашенный в их цвета, и пригнали бы его через горы с Каспийского моря, как будто бы он прилетел из патруля. Это может сработать. Однако не уверен, кто будет достаточно сумасшедшим, чтобы попробовать это. Я бы никому не отдал такого приказа".
   Кирби взмахнул руками. "Не обращайте внимания на все это. Агент Стоун вызвался на эту миссию. Он знал, во что ввязывается".
   Он посмотрел на Сьюзен. - Вы готовы, госпожа президент?
   - Готов к чему, генерал?
   "У нас есть подтвержденный объект ядерного оружия в Иране. Они отказались от своих обязательств по всем существующим международным договорам".
   - У нас есть подтвержденная ракетная площадка, генерал.
   Он кивнул. "Вот так. И насколько я понимаю, это все, что нам нужно. Теперь у нас есть полное право поразить их всем, что у нас есть".
   - Все, генерал?
   "Все."
   Он оглядел комнату, взяв Курта, Эми и Хейли Лоуренс своим внезапно стальным взглядом. Он был суровым человеком, решила Сьюзан. В его глазах не было сострадания.
   Через долгое мгновение эти суровые глаза вернулись к Сьюзен.
   - Посмотрим правде в глаза, президент Хопкинс. Пора идти.
   "Генерал, мне нравится ваш энтузиазм. И как бы я ни ценил ваше стремление разжечь ядерный апокалипсис на Ближнем Востоке, который, как мы все узнали, вероятно, вызовет массовый голод, болезни и смерть миллионов людей во всем мире, я прошу вас оставить меня в покое. судья того, когда время идти".
   Она посмотрела на Курта.
   "Курт, есть шанс, что ты сможешь связаться с группой специального реагирования? Может быть, некоторые люди там не прочь добровольно рискнуть собственной жизнью, пойти и спасти своего любимого босса от самого себя".
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
  
  
   15 декабря
   5:05 (21:05 по восточному стандартному времени 14 декабря)
   Мечеть верующих Джаме
   Тегеран, Иран
  
   Утро было холодным, бледное солнце только начинало подниматься над городом.
   Утренний призыв к молитве эхом разносился из громкоговорителей по всему городу. Три женщины в консервативных исламских одеждах, с закрытыми головами и лицами, медленно двигались по переулкам и узким улочкам, одновременно повсюду раздавался мужской, но высокий гнусавый крик муэдзина.
   Две женщины были довольно высокими, что необычно для женщин. Третий был гигантом среди мужчин или женщин - высоким, поразительно широким, из исчезнувшей расы темных амазонок. Чубакка в парандже.
   Из-под одного из халатов Люк взглянул на маленький динамик, установленный на деревянном шесте над его головой. Звук призыва к молитве вызывал у него воспоминания - ничего похожего на него не было.
   Он не спал, поэтому проглотил таблетку около двадцати минут назад. Это только сейчас начало поражать его кровоток.
   Он чувствовал происходящие изменения. Его пульс участился. Его зрение было острее. Его разум стал более бдительным. До этого он спал стоя. Теперь он проснулся. Он был уверен. Он жаждал информации. Это были те же чувства, которые нормальный человек мог бы испытать от чашки крепкого кофе, только сильно преувеличенные.
   Декси. Они долгое время были друзьями Люка.
   Вокруг них к их шествию присоединялось все больше и больше людей. Многие женщины, особенно молодые, были одеты гораздо более современно - головы покрывали простой темный хиджаб, лица не закрывали. Они носили тяжелые куртки из-за погоды, брюки и даже западный макияж.
   Самое очевидное в иранских мужчинах, независимо от того, как они одеты, было то, насколько они меньше трех консервативных женщин. Эта иллюзия того, что она мусульманка, не продержится долго.
   - Мы близко? - прошептал Люк.
   Ари кивнул под своим укрытием. "Я думаю так. Может быть, еще один короткий квартал.
   - Как твое плечо?
   Ари пожал плечами. "Эд сказал мне, что это немного болит".
   Переулок петлял вправо, и снова перед ними возник золотой купол. Люди хлынули через ворота к главному входу. Прямо перед воротами из соседних переулков справа и слева вливались потоки людей.
   Все трое вошли в волну человечности, теперь все двигались медленно, люди от стены к стене, белые струи дыхания поднимались в воздух. Без особых усилий женщины и мужчины разделились: мужчины направились прямо к широкому входу, женщины свернули к более узкому дверному проему слева.
   Люк, Эд и Ари последовали за женской линией, и сейчас они действительно затмили всех. Молодая женщина взглянула на них, затем посмотрела вперед. Пожилая женщина, одетая в черное, но с открытым лицом, тоже смотрела на них. Затем отвел взгляд.
   Смотреть было невежливо.
   Они поднялись по короткой лестнице и оказались внутри здания. Тут же Ари подтолкнула Люка. Слева от них был закругленный лестничный пролет, очень узкий, ведущий вниз. Люк, в свою очередь, подтолкнул Эда. Все повернулись, нырнули под низкий потолок и спустились по лестнице.
   Лестница привела их в низкий коридор под мечетью. Те последовали за ним, ища, где бы нырнуть внутрь. В конце зала они подошли к комнате, все в белом. Они вошли внутрь.
   Здесь был мужчина. Это был старик с седой бородой, одетый в развевающиеся белые одежды. Казалось, он почти мерцал, словно оживший персонаж из Ветхого Завета. Его белый шагающий посох был прислонён к стене. Казалось, он выполнял упражнения на глубокое дыхание, возможно, готовясь возглавить большое собрание, собравшееся над его головой.
   Он обернулся, пораженный, когда они вошли.
   - Кто велел тебе войти сюда? - отрезал он. Фарси Луки, заржавевший, каким он был, когда они прибыли в страну, начал улучшаться. Он сразу понял человека.
   - Иисус сказал нам, - сказал он.
   Брови мужчины приподнялись от мужского голоса, доносившегося из-под абайи . Его взгляд остановился на красной кнопке, почти похожей на поршень, торчащей из стены в нескольких футах от него. Тревога, предположил Люк. Это было слишком далеко для него, чтобы легко добраться. Для этого ему придется нырнуть. Люк спокойно подошел и встал между мужчиной и кнопкой.
   - Сиаваш Заде? - сказал Люк.
   "Меня зовут Али Мохаммед Техрани. Я религиозный лидер этой мечети".
   - Но вы были известны как Заде, физик-ядерщик?
   Мужчина пожал плечами. "Конечно. В другой жизни."
   "Отец иранской ядерной программы?" - сказал Ари.
   "Это заходит слишком далеко, - сказал Заде. "Программа - сволочь. У него нет одного отца. Никто никогда не захочет претендовать на такую вещь, как на свою собственную". Он смотрел на троих мужчин, глаза задержались на огромных размерах и потенциальной грубой силе, скрытой под абайей Эда . - А ты... что? Мужчины, одетые как женщины? Убийцы пришли меня убить?
   Внезапно красная кнопка тревоги обрела большой смысл. Этот человек всю жизнь ждал, пока упадет второй ботинок. Он был стар, но не хотел умирать. Список людей, которые могли убить его или похитить за его знание, был длинным. Он может понадобиться американцам или израильтянам. Саудовцы? Почти наверняка. Разве они не хотели бы иметь собственную программу создания ядерного оружия? Пакистанская разведка? Конечно. Он может быть интересен русским или любому количеству террористических организаций, которые захотят раскрыть секреты его мозга. Сами иранцы могут решить, что слишком много хлопот, чтобы позволить ему продолжать жить.
   Кто бы пришел, если бы была нажата эта красная кнопка? Стражи мечети? Опекуны самого имама? Лука изобразил гигантских мужчин с широкой грудью, в тюрбанах и поясе на верхней части туловища, с скимитарами в руках.
   Неправильный фильм.
   - Мы не убийцы, - сказал Ари.
   Люк взглянул на него. Именно таким был Ари. Люк почти ожидал, что он вытащит пистолет и выстрелит седобородому Заде в голову.
   - Мы здесь, чтобы задать вам несколько вопросов.
   "Моя стая ждет меня наверху".
   "Они могут подождать. Это займет всего несколько минут".
   Заде снова посмотрел на эту кнопку. Он кивнул.
   "Сними вуали, чтобы я мог видеть, с кем имею дело. Затем спроси."
   Люк снял вуаль, как и Эд с Ари.
   Глаза Заде двигались туда-сюда.
   "Я предполагаю, что один крупный американец, один очень крупный американец и израильтянин. Неверующие все. Как я справился?"
   Люк отмахнулся от этого. "Где ядерные ракеты?"
   Заде покачал головой. "Зачем мне это говорить? Зачем мне говорить об этом любому мужчине?"
   - Чтобы спасти свою страну, - сказал Люк. "Чтобы спасти миллионы людей, в том числе восемьдесят миллионов иранцев. Если ваше правительство запустит эти ракеты, как вы думаете, что сделает Израиль? Как вы думаете, что предпримут Соединенные Штаты? Никто здесь не выживет. Там, где раньше было написано "Иран", на карте будет черный сгоревший пепел".
   Заде пожал плечами. "То же самое можно сказать и об Израиле".
   "Это будет иметь значение? Когда все ваши люди мертвы, имеет ли значение, что ваши враги тоже мертвы? Они вообще твои враги?
   Заде ничего не ответил.
   К Люку пришла мысль, аргумент, путь вперед. "Что приказал Абу Бакр?" - сказал он, имея в виду преемника пророка Мухаммеда. Он сказал: "Не убивайте ни ребенка, ни женщину, ни старика. Не причиняй вреда деревьям и не сжигай их огнем. Не убивай стадо врага твоего, кроме еды". Ядерное оружие делает все эти вещи. Они против исламского закона. Ты знаешь, что это правда".
   Старик уставился на него.
   Эд тоже.
   "Где взять все это, чувак?"
   Люк посмотрел на Эда. "Я читаю."
   - Я даже не знал, что ты умеешь читать .
   "И все же христианский закон и еврейский закон не имеют таких запретов?" - сказал Заде. - Как удобно для всех вас.
   Люк повернулся к старику. Что-то еще пришло ему в голову тогда. Здесь происходило больше, чем казалось на первый взгляд. Профессор колледжа Ашгар Насири ошибался насчет своего бывшего босса. Заде не стал имамом и не с головой ушел в религию, чтобы не дать правительству убить его. Правительству Ирана было все равно, кого они убили, и они не извинились за убийство людей.
   Если бы они хотели убить имама, они бы нашли причину, по которой он был отступником. Если бы он был слишком популярен, чтобы его можно было арестовать и казнить, или если бы он буквально следовал законам ислама и его нельзя было бы обвинить в ереси, они бы убили его каким-то другим способом. Отравляйте его еду. Убить его в результате неудачного ограбления. Вколите ему между пальцами ног амфетамин, и пусть очевидцы увидят, как он умрет от сердечного приступа. Религиозность не была защитой от правительства в этой стране.
   "Почему ты стал имамом?" - сказал Люк. "После долгой карьеры в ядерной науке, технологиях, оружии..." Люк указал на мужскую одежду, свободную комнату, мечеть над их головами.
   "Почему все это?"
   Заде долго смотрел на него.
   - Ты мудр, мой друг. Вы видите то, чего не видят другие".
   - Скажи мне, - сказал Люк.
   "Ты уже знаешь. Я сделал это, чтобы просить прощения у Аллаха. Чтобы вести людей к свету. Чтобы найти путь к миру. Мой Бог милостив. Я совершенно уверен, что Совершенный не согласен с ядерным оружием. Я уверен, что Он плачет, думая о своих любимых детях, создающих такие вещи. Они не подарок. Они проклятие".
   Он посмотрел на Ари. "Ими должны владеть только проклятые".
   Ари пожал плечами. - Ты не получишь от меня аргументов.
   "Что ты будешь делать?" - сказала Заде Люку. - Если я скажу вам места?
   Люк не колебался. "Уничтожить их".
   - Вы можете быть уверены?
   "Мы не можем быть ни в чем уверены. Все, что мы можем сделать, это попытаться".
   Заде кивнул. "Я годами ждал, пока кто-нибудь придет ко мне и скажет, что собирается уничтожить оружие. Я молился об этом ночью столько раз, что сбился со счета. Но не говорите мне, что вы попытаетесь. Я не молился, чтобы кто-то попробовал".
   - Мы их уничтожим, - сказал Эд. - Я никогда в жизни ничего не пытался сделать.
   - Ты пытался нокаутировать меня одним ударом, - сказал Ари.
   - Нет. Я пытался привлечь твое внимание, и это сработало. Если бы я попытался нокаутировать тебя, ты бы все еще спал.
   Старик вздохнул. Наступило долгое молчание, когда его глаза остекленели, и что-то внутри него, казалось, изменилось.
   Наконец, он посмотрел прямо на Люка.
   "Запомни эти имена. Парчин. Там, глубоко под землей, есть как минимум восемь исправных ракет. Возможно, сейчас десять ракет. Вы должны уничтожить всю военную базу, потому что некоторые ракеты не настоящие. Многие думают, что ракеты находятся в юго-западном углу объекта. Многие видели их, все в одном месте. Они реплики. Ракеты разбросаны по шахтам по всему комплексу. Чтобы получить их все, вы должны уничтожить весь комплекс. Он очень большой, и там много людей. Боюсь, будут серьезные человеческие жертвы".
   "Что-то еще?" - сказал Люк.
   - Фордо, - сказал Заде. "Установка по обогащению там. Это наш главный обогатительный комплекс. Это должно уйти. Если он останется, они просто начнут работу снова".
   Люк кивнул. Теперь у них было подтверждение из второго источника того, что сказал им Насири. Он был очень уверен, что оба эти человека не лгут. Их истории даже немного отличались. Насири подумал, что сгруппированные вместе ракеты были настоящими.
   - Это все?
   Заде покачал головой. "К югу отсюда есть Исфахан. Это обогатительная установка. Там есть одна центрифуга, которая может обогащать оружейный уран. Он не такой продвинутый, как объект в Фордо. Для обогащения материала требуется больше времени, и результаты не такие чистые. Поэтому боеголовки меньше и менее мощны. Эти ракеты, о шести из которых я знаю, развернуты в глубоких шахтах недалеко от Исфахана. Боеголовки перемещались по конвейерным лентам через небольшие туннели к местам их развертывания. Бункеры образуют грубый полукруг к югу и западу от объекта, каждый всего в нескольких милях от другого. Там нет вторичного объекта - только обогатительный комплекс и бункеры. Если вы внимательно присмотритесь к самой передовой спутниковой технике, то сможете заметить небольшие возмущения в грязи. Под этими нарушениями находятся железные бункерные люки, ведущие к бункерам.
   "Вам придется поразить эти бункеры в тот самый момент, когда вы нападете на Парчина. В каждом бункере в подземных отсеках живут команды из шести человек, каждый из которых работает по восьмичасовой смене. Они готовы стрелять в любое время и независимо друг от друга. Это очень глубокий секрет. Эту информацию можно доверять только разработчикам проекта и солдатам Стражей исламской революции".
   Люк посмотрел на Ари.
   Ари кивнул. "Да. Это было подозрительное место". Он посмотрел на Заде. "А как же Бушер в Персидском заливе? Наши разведданные предполагают, что это...
   Заде покачал головой. "Это приманка. Мы построили там много всего, все фальшивое. Это... вы знаете эту фразу? Потемкинская деревня? Обогатительные установки поблизости не могли производить необходимый материал. Это была устаревшая технология. Но мы все равно продолжали строить шахты, чтобы напугать саудовцев. Для баллистической ракеты оттуда три минуты полета до территории Саудовской Аравии. До Эр-Рияда восемь минут".
   "В Бушере нет ядерных боеголовок?" - сказал Люк.
   "Нет. Не один. Там их построить невозможно, и мы не можем перевозить ядерные боеголовки по суше. Слишком много глаз наблюдает".
   "Где-нибудь еще?"
   Заде колебался.
   - Мы должны знать, - сказал Люк. "Нет смысла рассказывать нам все это, но не рассказывать нам всего".
   "Бандар-Аббас, - сказал Заде. "На военно-морской базе есть как минимум четыре ядерные ракеты. Они были закуплены в Северной Корее и доставлены на корабле, возможно, потому, что центрифуги в Бушере не могли производить уран оружейного качества".
   - Бандар-Аббас?
   Заде кивнул. "Оттуда две минуты полета ракеты до американской авиабазы в Катаре. Десять тысяч американских солдат плюс члены их семей погибли через две минуты после начала любой войны. Это вход в Ормузский пролив. Кроме того, очень легко поразить подводные нефтяные месторождения Сафания в Саудовской Аравии. На самом деле, мы подсчитали, что запуск только этих четырех боеголовок может закрыть Персидский залив для судоходства на сто лет. Через него проходит тридцать пять процентов мировой нефти и десять процентов природного газа".
   Люк уставился на него.
   "Вы, американцы, - сказал он, - всегда задаетесь вопросом, как долго мы сможем удерживать против вас Персидский залив. В случае американского нападения нам не нужно удерживать Персидский залив. Все, что нам нужно сделать, это сделать так, чтобы вы не могли его использовать".
   "Вы бы взорвали ядерное оружие так близко к своей территории? Вы бы отравили своих людей и уничтожили бы свой собственный доступ к Заливу?
   "Это было для наихудшего сценария, когда все остальное было потеряно".
   - Насколько глубоко зарыто оружие?
   Он покачал головой. "Совсем не глубоко. Они развернуты в восточной части базы, чуть ниже поверхности, недалеко от футбольных полей. Они в двух милях от самого города Бендер-Аббас.
   - Это опасно, - сказал Люк. "Атака на эту базу может уничтожить ядерное оружие. Там может случиться гражданская катастрофа".
   "Чего вы, кажется, не понимаете, так это того, что атака там вызовет запуск этого оружия, а также того, что было в Парчине и Исфахане. Атака на другие ракетные объекты приведет к запуску ракет в Бендер-Аббасе. Как и Парчин, это военная база, а не изолированная шахта глубоко под землей. Они постоянно следят за военной обстановкой. У них есть доступ к мгновенной информации. Потребуется большая удача, чтобы уничтожить все ракеты в этой стране и не ожидать их запуска. Любое нападение на Иран вызовет гражданскую катастрофу не только в Бендер-Аббасе, но и в Иерусалиме, Тель-Авиве, Багдаде и Эр-Рияде. Во многих местах".
   - У вас есть способ подтвердить то, что вы нам говорите? - сказал Люк.
   Заде покачал головой. "Только мое слово. Я больше не работаю в правительстве. У меня никогда не было никаких материалов или документов. Владеть такими вещами опасно".
   - А если ты лжешь?
   "Зачем мне это делать?"
   Люк пожал плечами. "Чтобы выставить нас в плохом свете. Чтобы заставить нас применить подавляющую силу против Бендер-Аббаса, что приведет к жертвам среди гражданского населения".
   "Вы действительно думаете, - сказал Заде, - что в глазах мусульманского мира Соединенные Штаты и Израиль могут выглядеть хуже, чем они уже есть?"
   Люк покачал головой. "Я не знаю. Что-нибудь еще?"
   Это должно было быть так, верно? Три ядерных объекта. Это все, чего ожидала израильская разведка, и они внимательно следили за этим местом.
   Заде долго смотрел на него.
   "Послушай, у меня нет времени на весь день, и у тебя тоже", - сказал Люк.
   - Есть еще один, - сказал Заде.
   Краем глаза Люк заметил, что плечи Ари и Эда поникли. Очень много. Слишком много ядерных бомб, чтобы поразить.
   "Это всего лишь слухи. Я никогда не видел это учреждение - оно было еще до моего прихода в правительство".
   Люк поймал себя на том, что считает в обратном порядке. До времени этого человека? 1980-е, 1970-е...
   - Шах? он сказал.
   Заде кивнул. "Да. Еще до революции. Мохаммад Реза Пехлеви, которого вы называете шахом Ирана. Говорят, что этот деспот и предатель разместил несколько очень больших ядерных ракет времен холодной войны к западу от города, в Национальном парке Ходжир, высоко в горах и очень близко к горнолыжному курорту Точал. Они должны были угрожать Советам. Сейчас все это кажется довольно странным.
   - Мы были союзниками шаха, - сказал Эд.
   "Американцы? Да. Кто еще захочет угрожать Советам?"
   "И мы передали ядерные ракеты Ирану? Вы это точно знаете?
   Заде покачал головой. "Я ничего не знаю точно. Как я уже сказал, это слухи. Передача оружия, если она имела место, произошла в начале 1960-х годов, до того, как спутниковое наблюдение стало настолько... скажем так, тщательным? Я никогда не подтверждал это. Никто из моего отдела никогда не посещал это учреждение, если оно вообще существует".
   Люку нужно было позвонить Суонну и Труди. Нужно было многое проверить.
   Это возможно, он знал. Были прикрытия и секретные истории. Некоторые операции оставались тщательно недокументированными. Доказательства были уничтожены. Отрицание сохранялось. Правая рука не знала, что делает левая. Потом люди по левую руку постарели, пошли дальше, все забыли, умерли.
   На его глазах три стройные молодые женщины в развевающихся, но облегающих белых одеждах и белых хиджабах вошли в комнату из коридора, по которому Люк и его команда спустились вниз.
   - Учитель, - сказал первый. - Прихожане ждут твоего прибытия.
   Она посмотрела на Люка и Ари. Какое-то мгновение она, казалось, не понимала, что видит. Затем она посмотрела на Эда. Его капюшон был снят. Его вуаль была опущена. Его борода была не так тщательно подстрижена, как обычно. Его глаза были налиты кровью от усталости. Он был очень высоким. И толстый.
   Она посмотрела на нижнюю часть его черного платья. Он едва достигал его икр. Он был в армейских ботинках. Его ноги были большими.
   Молодая женщина закричала. Это напомнило Люку крик из старого голливудского фильма ужасов.
   Куда бы вы ни пошли, люди были одинаковыми. Она увидела монстра и закричала.
   Две ее подруги мгновенно повернулись и побежали обратно по коридору, крича на бегу. Молодая женщина подошла к красной кнопке.
   - Не делай этого, - сказал Люк.
   Она надавила на него, проталкивая его до конца.
   Внезапно в этой комнате и повсюду раздался лязг, очень громкий. Казалось, его эхо разнеслось по всему зданию и, возможно, даже по улицам снаружи.
   "Бежать!" Заде крикнул женщине. "Сохранить себя!"
   Она сделала, как было велено, выскочив из комнаты, а Эд и Ари смотрели ей вслед.
   - У вас тут какой-то гарем, - сказал Люк. "Учитель?"
   Заде пожал плечами. На его губах появился призрак улыбки. "Жизнь коротка. Может также наслаждаться этим".
   Он указал на другой дверной проем, меньший, чем тот, через который они вошли. - Вам лучше пойти туда. Следуйте за ним в переулок. Это будет твой единственный шанс. Но поторопись, а то там тебя побьют".
   В зале раздавались крики, доносившиеся из мечети. Она была узкой, и мужчинам приходилось протискиваться мимо молодых женщин. Тяжелые шаги застучали по каменному полу.
   - Вот они, - сказал Эд. Он вытащил пистолет из-под халата, но Заде бросилась к нему и положила руку ему на плечо.
   - Не стреляйте, - сказал он. "Не стреляйте в моих людей".
   Эд захлопнул дверь и задвинул засов. Через секунду с другой стороны раздался стук. Эд и Ари отступили.
   ХЛОПНУТЬ. ХЛОПНУТЬ. ХЛОПНУТЬ.
   Пулевые отверстия начали появляться, когда древесина раскололась.
   - Нам лучше уйти, - сказал Люк.
  
   * * *
  
   Они пробежали по узкому туннелю, поднялись по короткой лестнице и вырвались на холодный утренний свет города. Это был извилистый переулок между мечетью и соседними зданиями.
   С левой стороны на них бежала толпа мужчин.
   Первый человек в очереди, самый быстрый, молодой, бородатый, размахивал ножом. Он бросился на Эда, возможно, надеясь сбить самого большого из них.
   Эд отступил в сторону и ударил мужчину в челюсть, когда тот пролетал мимо. Молодой человек рухнул на тротуар. Люк ворвался в бой - он уклонился от удара, перерезав горло мужчине правой рукой, а затем резко ударил левой в лицо другому мужчине. Мужчина отшатнулся и упал. Следующие двое споткнулись и упали на него.
   Эд швырнул человека о стену мечети, как мешок с бельем. Голова мужчины отскочила от белой стены, и он медленно сполз на землю.
   "Привет!" - крикнул кто-то. "Привет!"
   Люк и Эд повернулись. Ари стоял позади них.
   "Сюда. Вы не можете бороться с ними всеми".
   Люк посмотрел. Десятки мужчин мчались по переулку. По лестнице к двери, из которой только что вышли Люк и его команда, подбежал мужчина. Эд уперся ботинком в грудь мужчине и толкнул его и всех позади него назад вниз по лестнице. Это был эффект домино - тупик из людей.
   - Пошли, - сказал Люк.
   Они бежали, звучала абайя , звонили набатные колокола, толпа разъяренных мужчин всего в нескольких секундах позади них. Убийцы! Люк услышал. Убийцы пытались убить учителя!
   Переулок выходил на большую улицу. Легкий автомобильный транспорт проезжал в обоих направлениях. Через дорогу пятеро молодых людей собрались на скутерах Vespa, припарковавшись полукругом, болтая и куря. На них были тяжелые куртки и перчатки. Из их ртов поднимались дым и белые струи дыхания.
   Ари бросился через улицу. Эд и Люк последовали за ними, прихожане мечети следовали за ними по пятам.
   Ари ударил ближайшего водителя Vespa, повалил его на землю и запрыгнул на его скутер. Он повернул ключ в замке зажигания и помчался по улице. Люк и Эд, отставшие на секунду, сделали то же самое. Молодой человек пытался сразиться с Люком за Vespa. Он оттолкнул его. Эд сбил своего владельца Vespa без сознания.
   Здесь уже собралась толпа прихожан мечети, толпящаяся через улицу. Почему они не сдались?
   Мужчина остановился посреди улицы и вытащил из-под темного халата пистолет. Он тренировал его на массивном теле Эда.
   Люк вытащил свой пистолет и выстрелил от бедра. Пистолет дернулся в его руке.
   На улице пистолет выпал из руки бородатого мужчины. Он посмотрел на руку, стряхивая жало.
   "Идти!" Люк закричал на Эда. "Идти!"
   Они с ревом оторвались от собрания. Они неслись по проезжей части, но теперь у них была новая проблема. Два оставшихся гонщика на Веспах шли прямо за ними.
   Впереди движение остановилось на светофор.
   Ари замедлила ход, затем свернула направо, по тротуару и вниз по узкому переулку. Эд сделал то же самое. Люк последовал за ним. Так же поступили и два водителя Vespa.
   Переулок был едва шире велосипедов, двери домов людей тянулись по обеим сторонам. В переулке скопился снег со вчерашнего вечера, и велосипеды скользили и скользили. Старуха в черном наклонилась, чтобы покормить кошку, увидела их приближение и нырнула обратно внутрь. Кот подпрыгнул в воздухе. Тарелка с едой полетела в воздух, хрустящие кусочки упали на мелкий снег.
   Люк краем глаза заметил преследующую Веспу. Переднее колесо было рядом с ним. Он махнул рукой на мужчину.
   "Уходи!" - крикнул он на фарси. "Уходи!"
   Ари резко свернул налево в конце переулка, его колеса скользили по мокрой земле. Эд сделал то же самое. Люк последовал за ним. Как и люди, стоящие за ним. По соседней улице пронеслись пять "Весп". Справа от них было длинное здание. Вдоль него люди выгружали коробки из тележек и небольших грузовиков, кричали или трясли кулаками, пока мимо проносились мотоциклы.
   Где-то рядом завыли сирены.
   Полицейская машина приближалась по улице с противоположного направления, мигая фарами. Он пересекал среднюю линию.
   Ари повернул направо и прошел через узкие зеленые железные ворота. Люди с тележками, набитыми коробками, отскакивали в сторону, коробки сыпались на землю. Слева от них была зеленая кованая ограда с декоративными шипами наверху. Слева от них был ряд фонтанов, закрытых на зиму.
   Они прошли через высокий дверной проем в форме минарета, и Люк мгновенно понял, где они находятся - Гранд-базар, базары , готовящие товары к завтрашнему дню. Шесть дней в неделю на протяжении столетий Базар работал на одном и том же месте, и теперь он не собирался останавливаться. Политические беспорядки, полицейские репрессии, угроза ядерной войны - это не могло удержать белье, ковры и сотни других торговцев дома.
   Люк был впечатлен.
   Они мчались по высокому узкому каменному проходу, украшенному шелковыми гобеленами с обеих сторон.
   Человек позади него снова подкрался к нему. Был ли он сумасшедшим? Люк взглянул на него. На мужчине был шлем, и его рука в перчатке потянулась к Люку. Двое, очень близко, промчались через каменную арку и вошли в широкую комнату, заполненную разноцветными коврами, разложенными на плитах.
   Люк снова вытащил пистолет. Он пронес его через свое тело и прострелил переднее колесо мужчины. Толстяк взорвался, и мотоцикл внезапно остановился, мужчина перелетел через руль. Люк ринулся вперед.
   Он оглянулся и увидел, что мужчина приземлился на груду ковров.
   Но последняя "Веспа" все еще была там, плетясь на расстоянии.
   Ари и Эд все еще были впереди. Они пересекли выставочный зал ковров, вошли в еще один узкий проход и помчались вперед, люди разбежались.
   Они вышли в высокий круглый атриум, куда входило сразу несколько проходов. Стены были выложены мозаичной плиткой. Мужчины несли на плечах тяжелые ящики, сгибаясь под тяжестью. Мужчины толкали тележки из желтого металла, нагруженные коробками.
   Женщина и ее маленький мальчик стояли посреди переполненного круга; она указывала на потолок, показывая что-то ребенку.
   Ари с криком ворвался в атриум, резко развернулся, чтобы не попасть в женщину и ее ребенка, и врезался в книжный стол перед магазином. Металлические ворота магазина все еще были опущены. Книги полетели. Ари пролетел по воздуху и ударился о металлические ворота. Он упал на землю, пошатываясь, поднялся на ноги и потряс головой, чтобы прояснить ситуацию.
   Люк и Эд остановились посреди атриума.
   Завизжали свистки. По коридорам выбежала полиция в форме.
   - Ари? - сказал Люк.
   Ари казался сбитым с толку. Он взглянул на Люка, и вдруг его глаза ожили, как будто он только что вспомнил, где находится.
   "Идти!" он крикнул.
   Люк оглянулся. Последняя Веспа была здесь. Молодой человек на нем уставился на Люка и Эда, как собака, которая наконец поймала машину, за которой он гнался. Что теперь? Позади него два полицейских мотоцикла мчались по салону ковров, ревя сиренами.
   Голова Люка крутилась. Полицейские в этом проходе. Полицейские в том проходе. Куда идти? Что делать?
   Ари запрыгнул на свой велосипед. Он подъехал к ним.
   - Туда, - сказал он, указывая направо. - Этот путь свободен.
   Люк посмотрел. Справа был пандус, который вел прямо к какому-то подиуму. Постановка навеяла Люку клочок воспоминаний из его детства - пандусы, по которым смельчак Эвел Книвел катался, чтобы приблизиться к своим трюкам.
   Похоже, там был второй уровень, в дальнем конце подиума, возможно, с магазинами или продуктовыми лавками. Над узким бетонным подиумом висела гигантская хрустальная люстра, самая большая в своем роде, которую Люк когда-либо видел.
   Что за...
   "Давай пошли!" - сказал Ари.
   Люка и Эда не нужно было просить дважды. В любую секунду это фойе будет кишеть копами.
   Эд рванулся вперед, Люк отстал от него на полсекунды. Они взбежали по пандусу и по подиуму под тенью сверкающей люстры. Огромный размер его был подобен огромному киту над их головами.
   Люк пересек подиум, остановился и оглянулся.
   Ари с ними не было. Он снова слез с велосипеда. Он уже вытащил свой Узи. Что, черт возьми, как он делает?
   Он посмотрел на Люка. "Что делаешь?" он крикнул. "Идти!"
   Теперь Эд снова вернулся. "В чем дело?"
   Внезапно Ари открыл огонь по люстре. Он врезался в него, поливая пулями возле основания. Разбились хрустальные колбы, полетели осколки стекла. Затем все массивное приспособление упало с потолка, упало на двадцать футов и врезалось в подиум. Мгновение спустя бетон подиума треснул, развалился, и весь мост рухнул, рухнув на пол пустого уровня под ним.
   Люк и Эд оказались напротив Ари и полиции, которые приближались к пропасти. Перебраться туда было невозможно. С тем же успехом Ари мог находиться по другую сторону Гранд-Каньона от них.
   Ари уронил пистолет.
   Пришел первый полицейский. Ари повалил его на землю. Пришел другой. И другой. Он сражался с ними. Пришло больше. Он пробрался внутрь.
   Он упал назад, его руки чуть не прижала полиция. Он высвободил руки. Велосипед Ари рухнул на землю, на него упали трое полицейских. Ари качнулся. Пришли еще копы.
   Он исчез под ними.
   Люк и Эд обменялись недоверчивыми взглядами.
   Ари только что пожертвовал собой ради них.
   И не было возможности вернуться и спасти его.
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
  
  
   5:30 по израильскому времени (6:30 по тегеранскому времени, 22:30 по восточному стандартному времени 14 декабря)
   Тель-Авив, Израиль
  
  
   Телефон звонил.
   Свон открыл глаза. Тяжелые жалюзи были задернуты, а в гостиничном номере было еще темно. Он свернулся клубочком на диване. Если он пытался вытянуться, его ноги и голова вытягивались за руки. Это был небольшой диван. Он перевернулся и сел прямо, поставив ноги на пол.
   Спутниковый телефон звенел в динамиках его компьютера - приятные звуки, поднимаясь и опускаясь почти как куранты. Он оглядел гостиничный номер. Место было беспорядок. Разбросанная одежда, компьютерное оборудование на раскладном столе, повсюду вьющиеся провода, пустые коробки и подносы из-под еды, грязная пластиковая посуда, банки из-под газировки и пива.
   "Сван!" - сказала Труди. - Ты собираешься ответить на это?
   Он посмотрел на нее через пару полуоткрытых французских дверей. Она лежала на его большой королевской кровати, тоже свернувшись калачиком. Почему такой крошечный человек, как Труди, свернулся калачиком на своей огромной кровати? Гораздо логичнее было бы, если бы Труди свернулась калачиком на диване, где она легко поместилась бы, а Суонн растянулся бы сколько угодно, вытянув конечности, как гигантская птица, на кровати.
   Конечно, при таком раскладе он спал бы лучше.
   - Почему ты вообще здесь? - сказал Суонн. - У тебя нет комнаты?
   "Сван! Это, наверное, Люк.
   Люк. Дерьмо.
   Нахлынул прилив адреналина. Суонн посмотрел на часы и отключился. 5:30. Он не спал всю ночь, ожидая его звонка. Он вспомнил, как встал и увидел на часах 4:52. Должно быть, вскоре после этого он заснул.
   Суонн проковылял по покрытому ковром полу к компьютеру. Он скользнул в кресло, надел наушники и ответил на звонок.
   - Хелу, - сказал он.
   "Сван. Две вещи. Мне нужно сделать отчет, а затем мне нужна ваша помощь.
   Его голос, как всегда, был бешеным.
   "Все хорошо?" - спросил Суонн, предчувствуя худшее.
   "Нет. Мы потеряли Ари".
   У Свана упало сердце.
   "Он..."
   "Он попал в плен. Нам нужно вернуть его. Вот с чем мне нужна твоя помощь. А пока передайте эту информацию".
   Люк начал говорить. Он подтвердил еще один ядерный объект, развенчал тот, который израильтяне считали ядерным, и обнаружил еще один, о котором они не знали. Он также слышал о месте, где, по слухам, могут быть остатки ядерного оружия времен холодной войны.
   То, чего он добился, было ошеломляющим. Пока Суонн все это печатал, Суонн смутно осознавал, что информация, которую он собирался передать, может изменить ход истории человечества.
   Суон все понял. Он взглянул на часы. Начало около 11 вечера в Вашингтоне, округ Колумбия. Ему лучше сообщить об этом до того, как они прервутся на ночь.
   - Что за история с Ари? он сказал.
   "Была погоня, и он пожертвовал собой, чтобы спасти нас. И мы не собираемся оставлять его позади".
   Свон покачал головой. Он знал, что это будет плохо.
   "Что я могу сделать?" - сказал Суонн.
   "Найти его. Мы в Тегеране. Он иностранец, и они решат, что он шпион. У них должно быть где-то в городе, что они берут пленных вот так. Их приходится переносить с места на место. Послушай, если они узнают, что он израильтянин, они просто замучают и убьют его. Нам нужно вырвать его, прежде чем это произойдет".
   Яма в желудке Свана углубилась.
   "Разорвать его? Люк...
   "Сван! Мне не нужна лекция, понятно? Когда вы попали в плен в Сирии, мы пришли и забрали вас, и все пытались прочесть нам лекцию. Это хороший ребенок. Он в команде. Мы собираемся вытащить его".
   На линии повисла долгая пауза. Суонн представил, как передает эту информацию в Белый дом. Поскольку ракетные системы повсюду находятся в состоянии боевой готовности, Люк Стоун собирался спасти кого-нибудь.
   - Вот что мне нужно от вас, ребята, - сказал Люк. "Никакой болтовни о новом иностранном заключенном. Это могут быть иранские правительственные сети, могут быть шиитские террористические сети, что угодно. Его схватили сегодня рано утром на Большом базаре, до того, как он открылся. Может быть, Труди сможет узнать, куда обычно берут пойманных шпионов.
   - Понятно, - сказал Суонн.
   - А теперь самое сложное, - сказал Люк, и Суонн закатил глаза. - Мне нужно точно знать, где он. Расположение, точное здание, номер комнаты на двери. Если его везут, мне нужно описание машины, маршрут, номерной знак, имя водителя и его домашний адрес".
   - Люк, я даже не говорю на фарси.
   - Я не прошу тебя об этом, Суонн. Я прошу вас сделать это. Используйте наши ресурсы дома. Занять людей из ЦРУ. Захватите шпионский спутник. Поставьте на него сотню аналитиков. Просто найди мне ребенка, хорошо? Я сделаю все остальное.
   - Хорошо, Люк, - сказал Суонн. "Хорошо."
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
  
  
   23:05 по восточному стандартному времени
   Ситуационная комната
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
  
   "Военная база Парчин является подтвержденным местом расположения ядерных ракет", - сказал бестелесный голос, доносящийся из черной консоли громкой связи в центре стола для переговоров. Голос принадлежал Марку Суонну, аналитику данных из команды Стоуна. Он звонил им из гостиничного номера в Израиле.
   Сьюзен уже устала.
   Она не могла припомнить, чтобы когда-либо видела Ситуационную комнату такой переполненной. Внутри было не меньше пятидесяти человек. Стены были уставлены стульями, на каждом стуле сидел человек, а рядом стоял помощник или два помощника. Молодые помощники печатали на своих планшетах или яростно строчили в блокнотах.
   Стол для переговоров был завален кофейными чашками и пустыми пластиковыми контейнерами из-под еды. Это было похоже на зону боевых действий. Все места за столом были заняты. Сьюзан была во главе стола, Кэт Лопес присела рядом с ней. Стоял непрекращающийся шум, низкий фоновый гул разговоров шепотом. В комнате тоже был запах - запах людей, которые шестнадцать часов работали без душа.
   Стоун снова всплыл на поверхность, и на этот раз он мог предложить гораздо больше информации. Это вызвало ажиотаж, поскольку сотрудники Белого дома, Пентагона и шпионских агентств пытались разобраться в этом.
   Тот факт, что Стоун вынырнул наружу, заставил Сьюзан блевать от облегчения.
   Курт Кимбалл стоял перед экраном на другом конце стола. Он был в рубашке с рукавами. Рубашка была слишком мала для его большой груди и рук.
   - Подтверждено, - сказал Курт. "Вы уже подтвердили Парчина раньше".
   По громкой связи женский голос что-то сказал на заднем плане. Суонн колебался. Был ли это голос печально известной Труди Веллингтон? Сьюзен вообразила, что это так - она знала, что Труди едет с ними в эту поездку. К счастью, Стоун не пытался скрыть это.
   Труди, вероятно, не хотела привлекать к себе внимания, будучи бывшим врагом государства и скрывающимся от правосудия.
   "Подтверждено, но изменено", - сказал Суонн. "Предыдущие данные заключались в том, что ракеты были сгруппированы в одной секции базы. Мы считаем, что это была уловка. Вам нужно попасть в базу ввода. Повторяю, ракеты рассыпаны по всей базе - чтобы получить их все, нужно уничтожить входную базу.
   Это вызвало взрыв болтовни.
   Курт поднял свои большие руки, ища тишины.
   - Это большая база, - сказал генерал Кирби. - Будет трудно вытащить все это.
   Сьюзан посмотрела на него. "Разве вы не тот самый генерал Кирби, который ранее призывал к массированным ударам?"
   Кирби покачал головой. "Сьюзен, есть очень большая разница между точечными ударами и массированными упреждающими. Вы призываете к точным ударам, но в то же время хотите уничтожить одну из крупнейших военных баз в Иране. Если вы хотите сделать это, вы должны войти с подавляющей силой".
   Сьюзен покачала головой. В какой-то момент она собиралась прожить целый день без того, чтобы мужчина читал ей нотации. Она не знала, когда это будет, но в этот день собиралась испечь себе торт.
   - Если нам нужно уничтожить всю базу, генерал, мы это сделаем. Не прибегая к отправке всей нашей авиации".
   - Могу я продолжить? - сказал Суонн по громкой связи. - У меня есть другие дела. Возможно, ты захочешь позволить мне пройти через все, а потом спорить об этом.
   - Пожалуйста, - сказал Курт. "Продолжать."
   "Исфаханский завод по обогащению, к югу от столицы. Подтвержденный."
   Очередной взрыв болтовни прокатился по комнате.
   Курт хлопнул в ладоши. ХЛОПОК. ХЛОПОК. "Люди! У агента Суонна горячее свидание. Так что пусть до него доходит. Возьмите свои заметки. Если у вас есть вопросы, задайте их официально группе. Не тратьте время на разговоры друг с другом".
   "По меньшей мере шесть боеголовок в Исфахане, шахты расположены примерно полукругом в нескольких милях к югу и западу от основного объекта. Глубина сто восемь метров. Я считаю, что нашел поверхностные доказательства по крайней мере трех из этих бункеров по спутниковым данным. Я загружаю это для вас сейчас - бункеры отмечены красным на втором изображении. Я думаю, что ваши аналитики, вероятно, смогут экстраполировать эти места на другие места".
   "Хороший. Эми?"
   Помощница Курта, Эми, сидела рядом с ним в дальнем конце стола. "Он идет. Еще минута".
   "Исфахан находится в глубине страны, - сказала женщина в зеленой военной форме.
   - Да, - сказал Кирби. "Но шесть шахт рядом друг с другом идеально подходят для точного удара. За один вылет можно взять все дело, особенно на такой глубине. Второй может пойти на страховку.
   - Если они зайдут так далеко, - сказала женщина.
   - Далее, - сказал Курт. "Следующий!"
   - Бушер, - сказал Суонн. "Разоблачен".
   Очередная волна болтовни. Для Сьюзен Курт выглядел так, будто хотел откусить кому-нибудь голову.
   - Это приманка, - сказал Суонн. "Они так и не смогли построить там ядерное оружие. Источник утверждает, что вместо этого ядерные бомбы находятся на военной базе Бендер-Аббас, далеко к востоку от нее, а также в Персидском заливе. Это новое подозрительное место - оно не было частью израильской разведки. Эти ракеты находятся в неглубоких шахтах на восточной и западной сторонах базы. Думаю, это легко увидеть по спутниковым данным. Ваши собственные аналитики должны иметь возможность просматривать данные за годы и..."
   - Да, - сказал Курт. "Посмотрите на эволюцию бункеров до их постройки и после".
   - Верно, - сказал Суонн.
   "Что-нибудь еще?"
   "Подозревается, но не подтверждено", - сказал Суонн. "Национальный парк Ходжир, к востоку от Тегерана. В горах, возможно, возле горнолыжного курорта Точал.
   Наконец-то в комнате стало тихо.
   "Эми?" - сказал Курт.
   На экране позади Курта и на экранах по всей комнате появилась большая зеленая масса к востоку от столицы Тегерана. По крайней мере, он был таким же большим, как город. Эми увеличила изображение области в юго-восточной части парка. Точал.
   "Вот и все?" - сказал Курт.
   Суонн был уклончив. - По-видимому, так сказал мужчина. Я просмотрел спутниковые данные, но лично я не вижу на поверхности ничего, о чем стоило бы сообщать. Это большая территория".
   "Кто этот человек?" - сказал генерал Кирби.
   - Его зовут Сиаваш Заде, - сказал Суонн. "Его считают отцом иранской ядерной программы".
   - Он сообщил более подробную информацию о местоположении? - сказал Курт.
   "Он больше не знает. Он сказал, что это произошло раньше его времени.
   - Я знаю о Заде, - сказал Курт. "Мужчине за семьдесят. До его времени было пятьдесят лет назад.
   "Да."
   "Вы говорите, что где-то в иранском национальном парке закопано ядерное оружие пятидесятилетней давности?"
   - Я говорю, что это слухи.
   - Кто их туда положил? - сказал Курт.
   - Да, - сказал Суонн. "ЦРУ. Нацелиться на Советы, если верить слухам.
   Всплеск болтовни теперь был больше похож на волну, поднимающуюся, поднимающуюся, достигающую крещендо, прежде чем прерваться, а затем снова подняться. Идея американских баллистических ракет, ядерного оружия, тихо лежащих под землей полвека, в то время как Иран из светского союзника превратился в теократического врага, в котором доминируют муллы... Ну, это заставило людей заговорить.
   - Где сейчас Стоун? - крикнул Курт.
   Сьюзен наклонилась, чтобы услышать ответ. Он звучал искаженно, заглушенный разговорами в комнате.
   "Замолчи!" - закричала она, прежде чем поняла, что делает. "Все! Пожалуйста, заткнись!"
   Комната мгновенно затихла. Президент Соединенных Штатов только что крикнул всем, чтобы они заткнулись. Пораженные лица в комнате говорили о том, что ничего подобного раньше не случалось.
   - Я пытаюсь прослушать отчет разведки, - сказала она.
   "Агент Стоун прячется в Тегеране. Они потеряли одного члена команды - израильтянина. Он был захвачен иранцами. Агент Стоун и агент Ньюсэм намерены вернуться за ним.
   - Э-э, отрицательно, - сказал Курт. "Если агент Стоун все еще в рабочем состоянии, нам нужно, чтобы он отправился в национальный парк Ходжир и подтвердил наличие этого оружия. Это гражданский объект. Нам нужно знать, прежде чем нанести удар, действительно ли там находится оружие. Нам также нужно знать, где".
   "Разве вы не можете выяснить это, попросив людей с высоким уровнем допуска просмотреть старые сверхсекретные документы ЦРУ?" - сказал Суонн.
   "Может быть, мы можем, мы можем не. Это может занять дни. Кроме того, мы могли бы определить место или места, но если ЦРУ действительно замешано, то могут быть ложные места. Там, вероятно, будет. Нам все еще понадобятся глаза на земле, чтобы подтвердить это".
   По телефону вся комната могла слышать вздох Суонна.
   "Я расскажу ему."
   - Суонн? - сказал Курт. - Скажи ему, что это прямой приказ президента Соединенных Штатов.
   - Я сделаю это, - сказал Суонн. - И я уверен, что это сработает. Я никогда раньше не слышал, чтобы агент Стоун не подчинялся прямому приказу.
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
  
  
   7:20 по тегеранскому времени (23:20 по восточному поясному времени)
   Рядом с Гранд базаром
   Тегеран, Иран
  
  
   Спрятаться на виду.
   Они не продвинулись очень далеко. Совсем недалеко. Но лучше было оставаться рядом, чем бежать в открытую, особенно когда все искали их, особенно когда они понятия не имели, куда идут.
   Они находились на старом складе по диагонали через старую площадь от Гранд Базара. Здесь были свалены гобелены и ковры, но, похоже, этим местом уже много лет никто не пользовался. Гобелены были изношены и проедены. Коврики были свалены в огромные кучи. Все было покрыто пылью.
   Эд прислонился к стене возле окна, запачканного копотью. Он смотрел на улицы снаружи, на базары , которые все еще приносили свои товары, начали прибывать первые покупатели. Там тоже была полиция. Их десятки. Время от времени с визгом проезжала военная техника.
   Пистолет Эда был вытащен. М79 висел у него за спиной.
   "Знаете, Базар, похоже, знавал лучшие времена, - сказал он.
   "Сейчас все делают покупки на окраине города", - сказал Люк. "Вы едете в северную часть города, там сплошные торговые центры, дорогие рестораны, салоны красоты. Тегеран становится высококлассным, высокотехнологичным, космополитичным. Это уже было так, когда я был здесь в последний раз. Старый Тегеран постепенно забывается".
   "Однако они все еще пытают людей", - сказал Эд.
   "Некоторые вещи никогда не выходят из моды".
   Люк сидел на грязной скамейке, ожидая, когда зазвонит телефон. Труди и Суонн собирались найти им ребенка. Он знал, что это правда. Тогда они собирались позвонить сюда с информацией. Этот телефон еще не готовили, и копы не собирались ворваться сюда, как только позвонит Суонн.
   Эд покачал головой. - Он не должен был этого делать, чувак.
   - Он сделал это, чтобы спасти нас, - сказал Люк.
   "Заблуждение. Мы все могли бы это сделать".
   - Нет, мы не могли, - сказал Люк, глядя на него. "Ты знаешь что."
   Эд нахмурился в знак признательности. Как бы ему явно не хотелось это признавать, Эд был бы уже мертв, если бы не этот ребенок. Мало того, ребенок дважды спас Эда. Из всех людей это был ребенок. Тот высокомерный, надоедливый, горластый израильский пацан, которого Эд поначалу ненавидел.
   И как бы Эду не хотелось признавать это еще больше, ему понравился этот ребенок. Эд не сделал это легко. Этот парень пожертвовал собой ради него. И в глазах Эда это сделало его братом на всю жизнь.
   Теперь его брат был взят. И Эд никогда не оставлял брата.
   Эд стиснул зубы, сжал и разжал кулаки.
   Как только они освободились от Базара, они ни на секунду не подумали о том, чтобы оставить ребенка. Они ни за что не уйдут без него. Он был в команде.
   - Если эти ребята узнают, что он израильтянин... - сказал Эд.
   Люк кивнул. "Я знаю это."
   - Как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы сломать его? - спросил Эд.
   "Я не знаю. Зависит от того, что они делают. Он кажется довольно жестким, но вы знаете дело. Когда они действительно приступают к работе, это не занимает много времени".
   Эд кивнул. "Я знаю." Он сделал паузу. Он снова посмотрел на Люка.
   - Суонн позвонит или мне придется вернуться в Тель-Авив и прижать его пальцы к клавиатуре?
   В этот момент телефон начал пищать.
   - К слову о дьяволе, - сказал Люк. "Следите за любой активностью. Если этот телефон сгорит, мы должны это знать".
   Эд кивнул и снова посмотрел в окно. "Понятно."
   Люк нажал зеленую кнопку.
   "Да."
   Суонн начал без преамбулы. Он говорил, не раскрывая ничего конкретного. Должно быть, он тоже беспокоился о телефоне. Если Суонн волновался, это был плохой знак.
   "Вот сделка. Я позвонил им. Добрался до самого верха. Они были очень заинтересованы в том, что вы должны были сказать. Мне сказали отрицательный результат при поиске. Отрицательный. Не делай этого. Им нужно, чтобы вы стояли рядом. Через некоторое время от них будет больше. Они хотят, чтобы вы прогулялись по парку и нашли то, что они давно потеряли. Они не могут удалить его, пока вы его не найдете".
   Люк ничего не сказал. Он позволил всему этому впитаться. Они хотели, чтобы Люк и Эд отправились на поиски ядерного оружия недалеко от горнолыжного курорта. Как они должны были это сделать?
   "Это исходит непосредственно от ответственного лица", - сказал Суонн.
   "Мужчина или женщина?"
   "Женщина."
   Он представил себе Сьюзен, неторопливо идущую к своему шкафу в то утро, когда он ушел, а он растянулся на кровати. Она, должно быть, рвет на себе волосы, беспокоясь о нем. Это, и ей нужно было урегулировать все эти мелкие детали, например, когда наносить массированные удары с воздуха и разжигать ядерную войну.
   - Ты принес мне то, что я просил? он сказал.
   На линии повисла долгая пауза.
   - Суонн?
   "Да. Мы сделали."
   "Скажи-ка."
   "Мы собираемся сжечь эту штуку, если она еще не приготовлена".
   - Мне все равно, - сказал Люк. "Мне это нужно, так что дай мне это".
   - Хорошо, - сказал Суонн. "Я пойду так быстро, как только смогу. Труди нашла кое-какие сведения о старом полицейском участке на дальней юго-восточной окраине города. "Полицейский участок тринадцать. Это не было участковым домом лет двадцать с лишним. Это печально известное место пыток. Туда привозят задержанных, которых не планируют вводить в систему".
   Люк слушал, ничего не говоря. Они собирались обескровить Ари, чтобы получить от него все, что могли, а потом выбросили его, как использованную тряпку. Он может продержаться какое-то время, а может и нет. Иранцам, наверное, все равно. Боже, помоги ему.
   На ум пришел образ. Иранский ученый в тюрьме Эвин - оборванный, истощенный, дрожащий, сломленный и просящий смерти.
   "Что-то еще?" - сказал Люк.
   "Я получил некоторые спутниковые данные за последние несколько часов. Ничего последовательного, но активность была - фургон подъехал вскоре после вашего звонка, а через пять минут снова уехал. Я смотрю на здание сейчас, в реальном времени, возможно, с задержкой в одну минуту, учитывая все те прыжки, которые я делаю с этими сигналами. Небо прояснилось, и у меня есть хороший кадр. Место довольно запущенное, как будто там уже много лет никто не был, но за зданием на стоянке припарковано четыре машины. Там есть защитный забор с парнем, который открывает и закрывает его вручную. Некоторое время назад туда подъехал черный лимузин "Мерседес", и в здание вошел мужчина в окружении телохранителей. Выглядел как кто-то важный. Я ничего не могу гарантировать, но я предполагаю, что он там. Труди говорит, что готова поклясться в этом.
   "Наденьте ее".
   Прошло мгновение, и тут раздался ее глубокий женский голос.
   - Люк?
   "Дайте мне сценарий, всю свою аргументацию за тридцать секунд или меньше. Если мы ошибемся здесь, все сгорит".
   - Его забрали туда, - просто сказала Труди. "Время идеальное. Это рядом. Есть активность на месте. Чего Свон вам не сказал, так это того, что спутниковые данные говорят о том, что никто даже не заходил в это здание за последние три недели. Вдруг есть люди? Данные ЦРУ, Моссад, ISI, МИ-6 и передачи, захваченные АНБ, указывают на то, что это место используется для пыток и уничтожения особых заключенных. Это центр исчезновений. Это единственная причина, по которой он когда-либо использовался. У них есть особый заключенный, иностранный шпион, как раз в тот момент, когда они на грани ядерной войны. Куда они его возьмут? В настоящую тюрьму? Я так не думаю".
   Люк глубоко вздохнул. "Хорошо."
   - Люк?
   "Да."
   "Это очень, очень опасно. Это черный сайт. Они не позволят тебе просто вальсировать там".
   "Мы не собираемся вальсировать".
   Что-то случилось с ним тогда.
   - Это в дальнем юго-восточном конце города? он сказал.
   "Да."
   - Ты хочешь сказать, что это по дороге в национальный парк?
   - Это да.
   "Теоретически, мы могли бы просто заскочить туда, забрать нашего друга, а затем отправиться в парк?"
   - Люк, ты сумасшедший. Но да. Теоретически вы могли бы это сделать".
   "Хороший. Теперь мне нужны точные указания.
   Труди снова вернула Суонну трубку. Люк слушал, как Суонн описывает ему, где находится полицейский участок. Это было всего в четырех милях к востоку и югу от их нынешнего местоположения. Если бы они могли поймать машину, они могли бы быть там через десять минут.
   "Давайте поддерживать связь, а?" - сказал Люк. - У меня есть предчувствие, что ты мне снова понадобишься.
   Он повесил трубку.
   Эд уставился на него. "Подробности?"
   Люк объяснил ему подробности. На несколько мгновений Эд погрузился в свои мысли. Его глаза смотрели на что-то далекое от тусклых и пыльных внутренностей этого склада. Через некоторое время он, казалось, вернулся в настоящее. Его взгляд снова сфокусировался на Люке.
   - Мы находим обратный путь отсюда. Тихая улица. Угоним что-нибудь, желательно военную машину. Он пожал плечами. - Мы идем туда, в Тринадцатый участок, и тараним ворота. Нас не ждут".
   Он вытащил M79 вперед. Он погладил его.
   "Пробиваем этим пару дырок в стене. Заходи, возьми Ари, заведи нескольких иранцев, и мы уйдем. Иди проверь эти ядерные бомбы или что-то в этом роде. Позвони, и мы пойдем домой. Как это звучит?"
   Люк скривился. Это было лицо, на котором он стиснул зубы, и его рот отвис от челюсти. Это было лицо, которое он часто делал в детстве, когда его мать говорила что-то, что его не радовало. Такое лицо он редко делал во взрослом возрасте. Каким-то образом мышечная память осталась.
   "Звучит горячо".
   Эд пожал плечами. "Мы сильно бьём, мы двигаемся быстро, у нас есть пара удачных моментов..."
   Его голос оборвался. Внезапно Эд выглядел усталым.
   - Как это звучит для вас? - сказал Люк. "Честно."
   Эд покачал головой. "Звучит как самая горячая вещь на свете".
   Каждая секунда, которую они ждали, была еще одной секундой, которую они будут мучить Ари. Они оба это знали.
   И вот, слегка кивнув, они одновременно подпрыгнули и выбежали из комнаты.
  
  
   ГЛАВА СОРОК
  
  
   8:05 по тегеранскому времени (00:05 по восточному поясному времени)
   Участковый дом 13
   Тегеран, Иран
  
  
   - Я спрошу тебя еще раз. Как тебя зовут?"
   Мохаммед Юнеси стоял над молодым человеком, прикованным цепью к металлическому стулу. У кресла были узкие подлокотники, на которые опирались руки молодого человека. Его запястья были прикованы к концам подлокотников кресла. Молодой человек был раздет до белой футболки и шорт. Его футболка была запятнана темной кровью.
   Они были в старом, давно заброшенном конференц-зале, в давно заброшенном полицейском участке. Комната была в основном пуста. Ковровое покрытие было поднято. Стены были голые. Большие окна были закрыты деревянными досками. Единственный свет исходил от единственной лампочки, свисавшей с потолка. Охранник стоял у двери, а двое других стояли вдоль стены у заколоченных окон. Все трое несли винтовки.
   Какой бы пустой ни была комната, в ней все еще было электричество. На случай, если они в ней нуждались, имелось электричество в избытке. Возможно, они доберутся до этого позже. Прямо сейчас они работали только над предварительными.
   Юнесси провел рукой по своей совершенно лысой голове и затянулся турецкой сигаретой, глядя на беспомощного человека. Лицо мужчины было окровавлено, но не разбито. Полиция избила его перед тем, как привезти сюда, но, похоже, это мало на него подействовало. Хотя его голова время от времени опускалась вниз, в его глазах не было страха.
   Уже одно это доказывало, что он не был иранцем. Все иранцы при встрече с Мохаммедом Юнеси уже были в ужасе.
   "Меня зовут Алиреза Саадат, - сказал молодой человек на фарси. Тем не менее, это был фарси с очень небольшим региональным акцентом или привкусом. Это может быть фарси, выученный по книге или в течение многих месяцев в классе. "Я рассказал об этом в полиции. Я родом из Решта. Все это ошибка. Я не сделал ничего плохого".
   Юнеси улыбнулась. - Но вы солгали полиции. Ты был с двумя мужчинами и пожертвовал собой, чтобы помочь им сбежать.
   Молодой человек покачал головой. "Не правда. Я понятия не имею, о чем они говорят".
   - Скажи мне, - сказал Юнесси. "Откуда твой акцент? Звучит довольно... обычно.
   "Рашт, конечно. Это интернациональный город и плавильный котел многих культур. Многие наши соотечественники приезжают со всего Ирана. Ты попадаешь в акцент, который сразу отовсюду и ниоткуда".
   Юнесси сделал еще одну затяжку. Он решил немного изменить направление. "Они называют меня директором по подотчетности, вы знали об этом? Это мой титул. Еще меня называют директором по комплаенсу. Я бы хотел, чтобы вы ответили на мои вопросы".
   Молодой человек кивнул. "Я пытаюсь это сделать".
   "Почему вы посетили мечеть Сиаваша Заде, ту, которую называют Тегерани?"
   Молодой человек пожал плечами. "Мне сказали, что его беседы по Корану были превосходны. Лучший в столице. Я хотел услышать сам".
   "Он сказал нам, что вы - израильский убийца, и что вы пришли в его комнату с двумя американцами. Если бы помощник не забил тревогу, вы бы его убили.
   "Ничего подобного не произошло. Я слышал, что люди пытались напасть на имама Техрани. Но меня там не было. Я беспокоился за него".
   - Что ж, тебе больше не о чем беспокоиться. Боюсь, все волнения были для него слишком велики. Ты и твои друзья не убивали его, но дело все равно было сделано.
   Юнесси покачал головой. Чего он не сказал, так это того, что Заде умер во время интервью. В тот момент, когда начался жесткий допрос, несколько пощечин, пара сильных ударов, и сердце бедного старого Заде не выдержало. Довольно неудобно, т. Они только начинали.
   "Мне очень жаль это слышать", - сказал молодой человек, предполагаемый израильтянин.
   Юнесси чуть не рассмеялся. - Нет.
   Он уже устал от этого человека. Пришло время ускориться, пройдя предварительные этапы. Несколько простых действий приведут их прямо к сути дела. Он подошел очень близко к молодому человеку, израильтянину, назвавшемуся Саадатом, и сел рядом с ним на корточки. Юнесси приблизил лицо к щеке молодого человека.
   В его вытянутой руке все еще была зажженная сигарета. Он поднес тлеющий красный уголь очень близко к предплечью молодого человека.
   - Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, - сказал Юнесси почти шепотом. - Я хочу, чтобы ты показал мне, насколько ты силен. Я хочу, чтобы ты продемонстрировал свою мужественность. Не кричи. Откажи мне в удовольствии услышать это.
   Он прижал тлеющий уголь к коричневой коже руки молодого человека, прямо в мышцу. Сигарета шипела, вонзаясь в плоть.
   Поднялась тонкая струйка дыма.
   Глаза молодого человека были зажмурены. Его рот был зажат.
   Юнеси держал там горящую сигарету. Дым продолжал подниматься. - Верно, прими это как мужчина, - прошептал он. "Покажи мне свою мужественность. Покажи мне свою твердость". Все тело израильтянина тряслось, как будто он был привязан к электрическому рельсу пригородной электрички.
   Через некоторое время Юнесси вытащил сигарету и сделал еще одну затяжку. Он остался скрюченным рядом со своим пленником.
   "Когда я узнаю, что вы еврей, - сказал он разговорчиво, - я засуну сигарету вам в глаза".
   "Снова засунь мне сигарету в кожу", - сказал молодой человек, глядя сурово. - И я обещаю, что убью тебя.
   Юнесси улыбнулась и оглянулась на охранников. Они тоже все улыбались. Юнесси чуть не рассмеялся. "Какой вы приятный молодой человек. Теперь мы знаем, что ты на самом деле не из Рашта. Рашт такой космополитичный город! Какое желанное место. Вкусная еда и кофе. Искусство и мода. Это так дальновидно, с таким количеством удобств, что мужчины там почти стали женщинами. Я не думаю, что видел, чтобы мужчина из Рашта взял зажженную сигарету, не закричав от боли. А потом уже угрожать? Я никогда не слышал о таком.
   Юнесси снова протянул сигарету к предплечью молодого человека. Он держал его менее чем в дюйме от кожи, очень близко к ярко-красному рубцу предыдущего ожога. Он сделал паузу, сигарета болталась так близко.
   "Сделайте это", - сказал юноша. "Попробуй."
   Юнесси снова вдавил сигарету в плоть. Он вогнал его сильно и глубоко, похоронив его. Удивительно, как сигарета просто вонзилась туда. Юнесси никогда не уставал видеть это. Он хотел бы провести эксперимент, объясняющий задействованные механизмы.
   Тело молодого человека дернулось. Он закрыл глаза, его дыхание стало хриплым, но он не сказал ни слова.
   Через мгновение Юнесси снова вытащил сигарету. На этот раз вышло. Он поместил его в плоть человека.
   Он стоял. "Конечно, вы иностранный агент. Вас учили выдерживать пытки. Я не против. Замечательно. Чем дольше сеансы, тем больше они мне нравятся". Он посмотрел на молодого человека, глаза которого все еще были закрыты и который все еще тяжело дышал.
   "Мы с тобой станем близкими друзьями, - сказал Юнесси. - Думаешь, ожоги от сигарет - предел моих умений? Надеюсь нет."
   Внезапно прозвучал сигнал тревоги. Это было очень близко. Действительно, это было здесь, на территории старого полицейского участка. За годы его пребывания здесь никто ни разу не забил тревогу. Удивленный Юнесси обнаружил, что смотрит в небо. Все, что он мог видеть над собой, были гниющие доски потолка.
   Война уже началась?
   Он посмотрел на охранника у двери. - Узнай, что это такое, - рявкнул он. "Если приближаются бомбардировщики или ракеты, нам нужно найти укрытие".
   Затем раздался еще один звук, звук очень большого ускоряющегося двигателя. Он исходил снаружи комнаты, по другую сторону заколоченных окон. Он посмотрел в том направлении. Двое охранников, стоявших у окон, обернулись, чтобы посмотреть. Звук был прямо позади них.
   КРУШЕНИЕ!
   Доски взорвались внутрь, повсюду полетели осколки дерева и осколки стекла. Двое охранников были отброшены назад, мгновенно выпотрошены. Их тела упали на пол двумя кучками. Там, где только что были доски, появилась решетка большого грузовика, с включенными фарами, из-под капота поднимался пар. Это было похоже на злобное лицо.
   Юнесси потянулся за своим огнестрельным оружием.
   Охранник у двери уже стрелял по грузовику, выбивая лобовое стекло. Там вроде никого не было.
   Стена здания слева от директора Юнеси внезапно разорвалась и обрушилась. Он растянулся на земле, как змея.
   Он знал, что был взрыв, но он был настолько громким, что не услышал его. Его пистолет исчез. Повсюду плавали горящие обломки. В ушах сильно звенело. В молодости он участвовал в боевых действиях против Ирака. Всего за несколько секунд он сообразил, что произошло: кто-то выстрелил из миномета или небольшой ракеты в сторону здания.
   Кто бы это сделал? Бомбардировка - это одно, а минометный обстрел с земли? Юнеси обнаружил, что не может стоять. Он посмотрел, и из его правой ноги торчал длинный осколок дерева. Он начал ползти к двери.
   Где был другой охранник? Сбежал, наверное.
   Пока Юнесси наблюдал, большой черный мужчина прошел через все то место, где только что была стена.
   И впервые в жизни он понял, что чувствовали те, кого он пытал.
   Настоящий ужас.
  
   * * *
  
   Люк лежал на полу грузовика под рулем. Он сбросил с себя тяжелый коврик из битого защитного стекла с ветрового стекла.
   Эд только что взорвал стену, и на этом стрельба, похоже, прекратилась.
   Люк пинком открыл дверь со стороны водителя и выскользнул наружу. Он огляделся. Большой Эд Ньюсэм стоял на коленях рядом с ребенком и срезал с него наручники. Лицо мальчика было в беспорядке. Его рубашка была в крови. Это было нормально. Он выглядел нормально. По крайней мере, он был жив.
   Ближе к Люку стоял высокий лысый мужчина в зеленой форме Революционной гвардии, раненый и ползущий по полу. Он двигался чуть быстрее черепашьей скорости и, казалось, направлялся к двери. Вероятно, следователь Ари. Люк разберется с ним через минуту.
   "Говорил ли я вам?" - сказал Люк Эду. "Прямо на деньги".
   Суонн и Труди нашли старую схему этого маленького приземистого здания. Они правильно угадали, какая именно комната использовалась для допросов заключенных.
   "Вот почему они получают большие деньги, - сказал Эд.
   Освободившись, парень подошел к лысому с маниакальным выражением в глазах. Люк видел этот взгляд: это был взгляд мести. Этот взгляд говорил, что ничто не встанет у него на пути.
   Через мгновение ребенок подошел к мужчине, ползающему по полу.
   "Привет!" - крикнул Ари. "Перевернись".
   Лысый перевернулся, чтобы посмотреть на него. На его лице был явный ужас.
   Люк услышал шум и посмотрел вниз, чтобы увидеть, что мужчина обмочился.
   - Я не собирался причинять тебе боль, - жалобно сказал лысый.
   Ари фыркнул на это.
   Он наклонился, схватил кусок дерева, застрявший в бедре мужчины, и скрутил его. Жесткий.
   Мужчина закричал, как девчонка.
   - Привет, Ари, - сказал Люк. - У нас нет всего дня.
   За этим зданием был припаркован лимузин "Мерседес", вероятно, бронированный, и их следующим шагом было пробиться к нему до прибытия подкрепления.
   Ари медленно вытащила деревяшку из бедра мужчины, затем высоко подняла ее и вонзила зазубренный конец между ног мужчины.
   Вопли мужчины, если это было возможно, усилились еще на один децибел, когда кровь потекла у него между ног.
   "Пожалуйста!" мужчина захныкал.
   Однако Ари еще не закончил.
   "Помнишь, ты сказал, что мои глаза будут следующими, если узнаешь, что я израильтянин?" - спросил Ари.
   - Я не это имел в виду! - взмолился мужчина. - Это была просто пустая угроза.
   Но хмурый взгляд Ари усилился.
   - Что ж, ты был прав. Я израильтянин", - сказал Ари. - А это для тебя.
   Ари поднял зазубренное дерево и высоко опустил его прямо в глаз мужчине. Мужчина взвизгнул, когда Ари погружал его все глубже и глубже.
   Наконец мужчина замолчал. Все еще.
   Мертвый.
   Ари встал и посмотрел на Люка, его глаза остекленели, как будто он вышел из оцепенения. Он казался почти робким.
   "Я пообещал ему, что сделаю это. И я всегда выполняю свои обещания".
   Люк пожал плечами. "Сегодня мы не берем пленных. Если бы ты этого не сделал, я бы сделал это".
   Ари медленно улыбнулся, когда Эд шагнул вперед и сжал свою маленькую руку в своей огромной с искренней любовью, которой Люк никогда раньше не видел.
   "С возвращением в команду, брат".
  
  
   ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
  
  
   00:30 по восточному стандартному времени
   Семейная резиденция
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
   Было поздно. Она не спала восемнадцать часов.
   Она сидела одна на кухне Резиденции. Она устроилась в уголке для завтрака, поглощая гигантскую миску изюмных отрубей с миндальным молоком. Пыталась отказаться от молочных продуктов. Это была тяжелая дорога.
   Рядом с ее дверью стоял сотрудник секретной службы.
   Она пришла сюда, чтобы немного передохнуть и уйти от безумия Оперативной комнаты. Курт прервал встречу и отправил большинство людей домой некоторое время назад. Тем не менее, небольшая команда собиралась остаться на ночь на случай, если возникнут новые кризисы. Курт был частью этой команды. Как и Кэт Лопес. Так было с Хейли Лоуренс.
   Казалось, что они ожидали нового кризиса в любую минуту.
   Сотовый телефон у ее локтя зазвонил. Это был защищенный телефон, зашифрованный и работавший в правительственной сети. Давно прошли те времена, когда у Сьюзен был личный сотовый телефон.
   Она взяла его, даже не взглянув на него. В это время ночи? Вероятно, это был Пьер. Было сразу после девяти на западном побережье.
   "Привет?"
   "Сьюзен?"
   Она едва могла в это поверить. Это был Стоун.
   - Так приятно слышать твой голос, - сказала она.
   Его голос звучал так, будто исходил из канализационной решетки. Между ними была задержка в несколько секунд, из-за чего говорить было неловко. Тем не менее, это был он.
   - Забавная вещь, - сказал он. - Мне только что пришло в голову дать тебе попробовать. Все это время я общался самым окольным способом. Я мог бы просто пойти прямо в рот лошади".
   "Должен ли ты это сделать?" она сказала.
   "Нет. Я не должен. Но я все равно это делаю".
   "Где ты?" она сказала. Где-то мысленно она надеялась, что он скажет: "В американском посольстве в Багдаде", или "На обратном рейсе в Израиль", или, что лучше всего, "Я только что приземлился в Reagan National". Конечно, ни один из этих ответов не был возможен.
   "Я еду на черном лимузине с тонированными окнами. Мы направляемся в известный национальный парк, чтобы осмотреть достопримечательности".
   "Как поживает твой друг?" она сказала.
   "Он в порядке. Немного туманно, немного изношено, но в целом лучше, чем я ожидал.
   - Знаешь, - сказала она, - тебе не обязательно этого делать. Любой бы сказал, что вы сделали достаточно. Ты можешь просто вернуться домой прямо сейчас.
   - Ты же знаешь, что это не сработает, - сказал он. - Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
   - Мне все равно, - почти сказала она. - Я просто хочу снова увидеть тебя живым.
   Но она этого не сказала. Вместо этого она сказала:
   "Я тебя люблю."
   На линии повисла долгая пауза. Да, отчасти это объяснялось задержкой, но она была больше, чем сама задержка. Намного длиннее.
   - Я тоже тебя люблю, - сказал он наконец.
   - Я знаю, - сказала она, и в уголке ее глаза появилась слеза. Он вырвался и скользнул по ее щеке.
   - Не умирай, ладно?
   - Я еще не умер, не так ли?
   Прежде чем она успела ответить, его голос изменился. - Слушай, мне нужно бежать. Я скоро с тобой поговорю". Потом он исчез.
   - Не уходи, - сказала она в пустой телефон.
   Сотрудник секретной службы высунул голову в дверь. Он держал наушник у уха. - Госпожа президент?
   "Да?"
   - Я только что получил известие. Ты нужен им в Ситуационной комнате. Есть проблема".
  
   * * *
  
   - Привет, Йонатан, - сказала Сьюзан.
   Она оглядела ситуационную комнату и увидела уставшие, потрясенные лица, окружавшие ее. Курт был здесь. Кат. Несколько других. Все выглядели так, будто в них уже попала бомба. Все в комнате держали телефоны у уха, чтобы прослушать этот звонок.
   "Сьюзен, это звонок вежливости", - сказал Йонатан Стерн. "Мы подготовились к войне. Мы больше не можем ждать. Пять минут назад мы начали полную мобилизацию израильского гражданского общества. Всех отправляют в бомбоубежища. Пока мы разговариваем, наши ядерные бункеры сообщают о готовности. Через тридцать минут мы начнем атаку.
   - Йонатан, мы послали к тебе группу тайных агентов. Они рисковали жизнью. Вы сказали, что посвятите этому плану сорок восемь часов. Это были временные рамки, которые придумали ваши люди. План работает. У них есть еще один сайт для подтверждения. Вы не можете просто...
   "Сьюзен, мы можем и будем. Мы уже делаем это. Ваши станции прослушивания не настроены на болтовню в иранских военных сетях?"
   - Я уверена, что да, - сказала Сьюзан.
   "Они знают, что в их стране есть лазутчики, пытающиеся обнаружить местонахождение их ядерных объектов. В результате они перешли в состояние полной готовности. Они не собираются ждать, пока Соединенные Штаты придут и уничтожат их вооружение. Более восьмидесяти процентов их ракетных шахт в настоящее время готовы к запуску, и постоянно появляются новые. Они просто ждут приказа. Это то, что мы слышим".
   - Они ждут приказа, Йонатан. Они не запущены".
   "Я уверен, вы понимаете, что мы не можем ждать, пока они запустятся. Мы должны нанести удар первыми".
   Сьюзен покачала головой. "Какая вам от этого польза? Вы запускаете первым, они запускают через три минуты. Вы оба уничтожены. Я ненавижу видеть разрушение твоего общества, Йонатан, не пойми меня неправильно. Впрочем, это ваше решение и ваше дело. Но делая это, вы также подвергаете риску десятки тысяч американцев в Катаре и Ираке. И вы подвергаете риску миллионы людей по всему миру. Многие люди, живущие не в Израиле и не в Иране, умрут от радиоактивных осадков. Мне действительно не нравится, что ты это делаешь".
   - Есть шанс... - сказал Йонатан. - Если мы начнем первыми и поразим их всем, что у нас есть, есть шанс, что...
   - Никаких шансов, Йонатан. Откажитесь от этой идеи. Нет шансов. Почти все ваши люди будут убиты. Ваша страна будет обращена сначала в пламя, а затем в прах. Ядовитая пелена окутает Землю, что приведет к болезням и голоду миллионов людей на Ближнем Востоке и в Азии. В конце концов последствия достигнут всех в мире. Это то, что вы хотите?"
   - Меня здесь не будет, чтобы это увидеть, - сказал Йонатан. "Я не могу просто сидеть здесь и позволять разрушить мою страну. Они начали эту войну. Не нам. Они первыми напали на нас. Мы собираемся начать полномасштабную обычную атаку на их военные базы. Мы не запускаем ядерное оружие. Если они ответят ядерным оружием, как они заявляют, то мы ответим. Добрый день, Сьюзен. Добрый вечер для вас. Вы очень далеки от опасности. Боюсь, ваша относительная безопасность затуманила ваши мысли.
   - Йонатан, ты тот, кто думает...
   Телефон отключился. Во второй раз за последние полчаса мужчина повесил трубку телефона совершенно неудовлетворительным образом.
   Курт даже не удосужился сделать свой обычный жест перерезания горла. Он просто положил свой телефон на подставку. Сьюзан сделала то же самое.
   Она посмотрела на Курта. - Что нам делать?
   "Бомбить Иран", - сказала Хейли Лоуренс. "У нас есть бомбардировщики B-2, оснащенные тридцатитысячефунтовыми бомбами GBU-57 Massive Ordnance Penetrator, вместе с истребителями сопровождения, которые прямо сейчас летают в пределах иранского воздушного пространства. Они готовы совершить пробежку в любой момент. У нас есть три подтвержденных сайта. Мы бомбим их точечными ударами. И мы бомбим этот национальный парк, возвращая его в каменный век. Мы попали в цель. Ковровая бомба.
   Военный в зеленом мундире покачал головой. Генерал Кирби давным-давно ушел домой, или куда бы ни шли генералы.
   "Чтобы разбомбить весь этот парк, потребуется не менее сотни самолето-вылетов", - сказал мужчина. "Он больше, чем столица. У нас не так много самолетов. У нас не так много GBU-57".
   "Бей их из MOAB", - сказала Хейли Лоуренс.
   Мужчина, полковник, покачал головой. "Секретарь, вы немного демонстрируете пределы своего опыта. MOAB не будут проникать достаточно глубоко. Если бы вы хотели стереть деревни с лица земли, они были бы в порядке, но они не разрушители бункеров - они не собираются уничтожать ядерные бомбы, закопанные глубоко под землей. И деревни подводят меня к следующему пункту.
   "В пределах этого парка находится более дюжины деревень. Решение о ковровой бомбе означало бы убийство тысяч мирных жителей. В любом случае это не сработает, потому что мы просто не можем провести столько бомбардировок внутри Ирана - на это уйдут часы. И после первых нескольких ударов иранцы будут знать, чего ожидать, и у них есть мощная противовоздушная оборона. Мы можем потерять там много людей и много техники. Кроме того, если мы не поразили ядерное оружие с первой попытки, что помешает иранцам запустить ракету? Мы либо знаем, где находятся эти ракеты, и поражаем их горсткой глубоких бункеров, быстрых прицельных ударов, либо мы не можем войти".
   Сьюзан посмотрела на него. "Полковник..."
   - Полковник Крайден, мэм. Бак Крайден.
   - Что ж, Бак, это самое разумное, что я слышал от мужчины за весь день.
   Она посмотрела на Курта.
   Курт покачал головой. "Это оставляет нас без плана".
   Сьюзен вздохнула. "Вот план. Я хочу, чтобы наши люди ушли оттуда. Я хочу, чтобы любые несущественные, невоенные люди, все еще слоняющиеся по Катару и Багдаду, были эвакуированы, начиная с этого момента. Если Израиль не будет ждать, я хочу, чтобы Стоун и его команда были эвакуированы из Ирана. Но мы делаем все, что в наших силах, чтобы выиграть Люку больше времени".
   Она оглядела комнату.
   "Это мой план. У тебя есть лучше?"
   "Нет."
   Сьюзан хлопнула в ладоши. Хлопки далеко не были хлопками грома, которыми славился Курт, но они привлекли внимание людей. По всей комнате проснулись усталые лица.
   Боже, помоги тебе, Люк , подумала она. Проходите для нас.
  
  
   ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
  
  
   8:01 по израильскому времени (1:01 по восточному поясному времени)
   Логово Самсона - Глубокое подземелье
   Иерусалим, Израиль
  
   В командном центре царила мертвая тишина.
   Йонатан Стерн неподвижно сидел во главе стола для совещаний. Все пары глаз в комнате, тридцать пар, смотрели прямо на него. Они ждали, когда он отдаст последний приказ - приказ, который, конечно, положит конец их врагу Ирану, но также и им самим. Это был порядок, который разбил мечты бесчисленных поколений за две тысячи лет.
   Казалось, безумие победило. Казалось, террор победил.
   Все это время, в течение многих лет, он надеялся достичь места, где Израиль достиг полного мира благодаря своей неприступной силе. В конце концов, Израиль станет слишком сильным, чтобы нападать, и их враги просто оставят его в покое. Или, что еще лучше, стать их друзьями. Этого не произошло. Ничего подобного не произошло.
   Внезапно Эфраим Шавиц заговорил. Пиджак Модели был снят, а рубашка помята. Под мышками были пятна пота. У него отросла дневная борода, а волосы свисали вялыми, грязными и спутанными. Он больше не был Моделью.
   - Кто ты, Йонатан? Кто ты такой, чтобы принимать это решение?"
   Йонатан пожал плечами. "Меня избрали. Люди выбрали меня, чтобы принять это решение. Я готовился к этому моменту всю свою жизнь".
   "На какой момент? В тот момент, когда вы отдали приказ убить десятки миллионов людей? Вы готовились к этому? Кажется странным готовиться к этому. И я уверен, что никто не выбирал вас для этого. Я уверен, что ваши предки плакали бы, увидев вас сейчас. Это не то, что они хотели для Израиля. Они хотели жить в мире и благоденствии на Святой Земле Божьей".
   - Что ты хочешь, чтобы я сделал? - сказал Йонатан.
   "Ждать. Подождите, пока мы снова не получим известие от группы проникновения. Дайте им возможность выполнять свою работу".
   - А если наши враги тем временем нападут?
   Шавиц пожал плечами. "Пусть наши друзья отомстят за нас. И пусть они помнят нас, зная, что все, чего мы хотели - все, чего мы когда-либо хотели, - это жить здесь в мире".
   Никто не говорил. В отличие от предыдущего, Шавица никто не перекрикивал.
   Часы на стене тикали.
   ТИК Так. ТИК Так.
   Йонатан смотрел на секундную стрелку. Казалось, он двигался с невозможной медлительностью.
   Поставить галочку.
   Наконец он вздохнул.
   "Мы дадим им еще один час", - сказал он. "Передайте им эту информацию, если они еще доступны. Один час. Мы не можем больше ждать".
   Он мрачно посмотрел всем в глаза.
   "Боже, помоги нам, если это слишком долго".
  
  
   ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
  
  
   9:25 по тегеранскому времени (8:25 по израильскому времени, 1:25 по восточному поясному времени)
   Хожирский национальный парк
   Иран
  
   "Это должно быть интересно".
   Люк сел за руль, ведя черный лимузин "Мерседес" в горы по проселочной дороге. Мерседес был роскошным автомобилем. Глубокие кожаные сиденья. Приборная панель, как панели управления в корпоративном самолете. Толстая стеклянная панель между передним и задним сиденьями, которую Люк уже опустил.
   Все они были одеты в зеленую форму Революционной гвардии, вплоть до бейсболки с золотым логотипом, которую они сняли с трупов в полицейском участке. Униформа Люка была довольно узкой. Эд выглядел так, будто позаимствовал парадную одежду у десятилетнего мальчика. Шляпа подходит, а остальное?
   Ари удалось стереть большую часть крови с лица, так что это было хорошо. Но он был изрядно помят. Эд начал называть его Пупырчатым. Ари был одет в форму майора. Его фарси был лучшим из всех.
   План, каким бы он ни был, заключался в том, что Ари дергалась и кричала. Это был безумный план, в который Люк вообще не верил. Это было еще хуже, потому что Люк был тем, кто придумал это. Это все, что он смог придумать.
   Ну хоть дорогу расчистили от снега.
   Суонн наблюдал за ними в режиме реального времени со спутника с задержкой в пятнадцать или двадцать секунд. Аналитики нашли место, которое, по их мнению, могло быть стартовой площадкой. Никто не был уверен. Если это было неправильно, Люк понятия не имел, что они собирались делать дальше. С каждым шагом, который они делали дальше по этому пути, все больше казалось, что обратного пути нет. В конце концов, они собирались зайти в тупик. Дно ракетной шахты казалось самым тупиковым местом, какое только можно найти.
   "Когда через минуту вы доберетесь до вершины, вы подойдете к воротам", - сказал Суонн ему на ухо. "У него пара охранников. Вам либо придется убедить их, что вы законны, либо вам придется убить их. Я не вижу большого количества других вариантов".
   "Тогда что?"
   - Затем пройдите еще полмили вверх по дороге до хозяйственной постройки. Там тоже есть пара охранников. Четыре, если быть точным. Мы предполагаем, что это лифт.
   - Довольно слабо защищен, не так ли? - сказал Люк.
   - Мне это не нравится, - сказал Эд позади него.
   "Верно?" - сказал Суонн. "Для ядерной установки это безумие. Но они десятилетиями притворялись, что этого места здесь даже нет. Это единственное, что я могу понять - они скрывают это, делая вид, что на него не стоит смотреть. Либо так, либо мы ошиблись местом.
   Сквозь заснеженные деревья Люк уже мог видеть забор слева от себя. Сторожевые ворота должны были быть прямо впереди.
   - Ладно, мне пора бежать, - сказал он.
   - Привет, Люк, - сказал Суонн. "Просто дружеское напоминание. У вас есть около тридцати минут, пока наши друзья не развяжут Апокалипсис. Нет спешки. Никакого давления."
   "Я буду иметь это в виду. Разве вы не должны эвакуироваться?"
   - Мы ждем тебя, приятель. И Эд.
   Дорога завернула за угол, и там были ворота. Охранники носили зимние пальто и тяжелые меховые шапки. Здесь было прохладно. Виды справа были волнистыми, покрытыми снегом холмами, а вдалеке виднелись большие горы. Слева, на далеком горизонте, виднелся город.
   - Хорошо, Лампи, - сказал Люк. - Это за все шарики.
   - Это весело, - сказал Ари. "Это новое прозвище веселое. Я надеюсь, что проживу достаточно долго, чтобы это стало популярным".
   - Думаю, так и будет, - сказал Эд. "Поскольку никто не знает твоего настоящего имени".
   Люк опустил стекло, когда к машине подошел молодой охранник.
   - Заказы, - сказал парень на фарси, протягивая руку. Казалось, он ждал, что Люк даст ему листок бумаги. Люк пожал плечами и кивком головы указал на заднюю часть машины. Просто водитель, не более того.
   - Приказы, - снова сказал ребенок.
   - Приказов нет, - сказал Ари с заднего сиденья.
   Малыш посмотрел на него. "Простите, сэр. Нет заказов, нет входа".
   Внезапно Ари закричал. Мимо головы Люка пролетело пятно сердитого фарси. Он попытался замедлить его, подобрать настоящие слова. Он поймал "директора по подотчетности" и "тебе лучше открыть эти ворота".
   Директор по подотчетности?
   Это звучало угрожающе. В контексте Ирана привлечение к ответственности не казалось чем-то хорошим. Следующие слова было легче уловить.
   "Видишь мое лицо? Он сделал это! Я старший офицер! Как ты думаешь, что он с тобой сделает? Откройте эти ворота. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ."
   Малыш помедлил, попятился.
   - Сейчас, я сказал!
   Парень отпер висячий замок и вернул ворота на ролики. Люк взглянул на него. Двадцатифутовый сетчатый забор, увенчанный колючей проволокой. Такой забор делал честных людей честными. Плохие парни победили бы его за минуту.
   Впереди должно было быть больше. Либо это, либо боязнь пересечь границы правительства заставляла оставаться честными даже плохих парней.
   Люк въехал в открытые ворота. Малыш наклонился и заглянул внутрь. - Ты знаешь, куда идти?
   - рявкнул на него Ари. - Конечно, мы знаем, куда идти, идиот. Он яростно махнул рукой. "Уходи! Отойди от моей машины!"
   Люк медленно отстранился, подавляя смех. Он снова включил стекло. Он взглянул в зеркало заднего вида. Лицо Ари действительно было в беспорядке.
   - Это было неплохо, Лумп. Похоже, вы их обманули".
   Ари покачал головой. "Я обманывал их следующие пять минут, может меньше. Сейчас он пойдет в маленькую караулку, позвонит своему начальству и узнает, что директор по подотчетности мертв.
   Это была короткая поездка до следующей остановки. Бетонный флигель был высотой в один этаж, с дверью из гофрированного железа. Снаружи стояли четверо мужчин с автоматами. На них были такие же тяжелые пальто и шляпы, как и на людях у ворот.
   Люк остановил машину примерно в тридцати ярдах от мужчин, полез под руль и отвязал провода зажигания. Эд подключил машину к машине - Люк не хотел, чтобы охранники заметили отсутствие ключа.
   Они вышли и пересекли небольшой участок. Подул ледяной ветерок, легко пронизывая униформу Люка. Их окружали холмистые снежные горы, хотя это была самая высокая точка поблизости. Может быть, в пятидесяти ярдах слева от них был черный асфальт, по которому развевались легкие клочья снега и льда. Вертолетная площадка.
   Эд закатал рукава рубашки, чтобы руки не выглядели слишком короткими. Он ничего не мог сделать с штанинами. Он ничего не мог поделать с стеснением в груди, с натянутыми пуговицами, державшимися изо всех сил.
   "Ты выглядишь как стриптизерша, которая вот-вот сорвется с этой штуки", - сказал Люк.
   Когда они подошли, один из охранников нажал зеленую кнопку на стене здания. Металлическая дверь скользнула вверх, не торопясь. Внутри было бетонное фойе и дверь в лифт. Охранник подошел к лифту, повернул ключ в запирающем механизме, и дверь скользнула в сторону.
   - Бинго, - хотел сказать Люк, но не сказал.
   Охранник, казалось, собирался присоединиться к ним внутри. Ари поднял руку, как бы говоря СТОП.
   "Присмотри за моей машиной", - сказал он на фарси. "Не трогай его".
   Охранник кивнул, и дверь закрылась. Сразу же лифт начал падать. Он медленно, неумолимо двигался к центру Земли.
   - Ты довольно хорошо раздаешь приказы, Ком, - сказал Люк. "У тебя может быть будущее в качестве офицера иранской армии".
   - Или в группе специального реагирования, - сказал Эд.
   Ари приложил палец к губам.
   В лифте не было окон. Он двигался плавно, едва издавая звук и двигаясь очень медленно. Прошли минуты. Смотреть было не на что. Эти ракеты находились глубоко под землей. Люк начал задаваться вопросом, может ли обычное оружие проникнуть так далеко. Ядерное оружие могло это сделать, но они не стреляли ядерным оружием. Разве бункерный разрушитель когда-нибудь вывозил что-то подобное?
   Прошло больше времени. Как, черт возьми, они собирались выбраться обратно?
   Наконец они остановились. Лифт чуть подпрыгнул, и дверь открылась.
   Они вышли на подиум.
   Под ними было огромное похожее на пещеру пространство. На переднем плане виднелись группы древних компьютерных консолей. На консолях были небольшие видеоэкраны, циферблаты, циферблаты и кнопки. Через каждые десять футов или около того находилась командная клавиатура.
   Около двух десятков мужчин и горстка женщин в военной форме двигались или сидели за пультами. Над их головами было еще четыре современных видеоэкрана, как джамботроны на футбольном матче. Каждый экран показывал разные баллистические ракеты, установленные в шахте. Экраны прокручивались под разными углами - вертикально издалека, вид с высоты птичьего полета, направленный прямо по всей длине ракеты, вид сверху носового обтекателя. На фюзеляжах ракет были надписи на персидском языке. Были и американские флаги, которые никогда не закрашивались. Сами ракеты были серебристого цвета и имели высоту не менее пяти этажей.
   - Эд? - сказал Люк.
   "Это реально, чувак. Это ракеты "Титан-1" американского производства, которые были развернуты в начале 1960-х годов, а затем почти сразу же списаны - три или четыре года спустя. Эта штука, похожая на наперсток, наверху - ядерная боеголовка W38. Три с половиной мегатонны, если не ошибаюсь. Больше разрушительной силы, чем все бомбы, сброшенные во время Второй мировой войны вместе взятые, включая бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки".
   - И их здесь четверо, - сказал Ари.
   "Ага."
   - Что это за компьютерная система? - сказал Люк.
   - UNIVAC Athena, - сказал Эд. "Винтаж, конец 1950-х. Он был разработан для запуска ракет и ни для чего другого, и эта система, вероятно, связана с бортовыми компьютерами этих конкретных ракет. Очень примитивно, но из тех, что раньше запускали людей в космос. Я бы сказал, что он предшествовал самым ранним версиям Интернета как минимум на десять лет, что означает, что он, вероятно, никогда не был подключен к сети в обычном мире. В наши дни я сомневаюсь, что осталось хоть что-то, что могло бы общаться с ним".
   - Это означает, что система изолирована, - сказал Люк. "Запуск и управление могут быть только отсюда?"
   - По всей вероятности, да.
   Руки Люка начали блуждать по его телу. У него осталось две израильские гранаты. Он взглянул на Эда. У Эда была как минимум пара израильских гранат. Его M79 исчез. Было бы некрасиво идти в иранскую ракетную шахту с большим американским гранатометом, привязанным к его спине.
   "Почему ракеты утилизировали?" - сказал Люк.
   Кажется, здесь, на подиуме, их еще никто не замечал, а если и замечал, то не проявлял к ним ни малейшего интереса. У них была минута, может быть, не больше, чтобы поговорить. Если бы он мог получить представление о возможностях этих вещей и их уязвимости, может быть, он смог бы понять, что с ними делать.
   Эд пожал плечами. "Технологии развивались слишком быстро. Эти вещи устарели еще до того, как были развернуты. Они работают на жидком топливе. Окислитель должен быть добавлен в самый последний момент, чтобы топливо воспламенилось. Если вы присмотритесь, то увидите, что они сидят на гидравлических платформах. Перед запуском их нужно поднять на поверхность. Вся эта неразбериха может занять пятнадцать минут или больше, если люди точно знают, что делают. Дольше, если люди невежественны. У кого есть столько времени?"
   "Могут ли они ударить по Израилю?"
   Эд кивнул. "Ах, да. И с довольно хорошей точностью. Они быстрые и большие. Если после всех этих лет они все еще смогут подняться в воздух, всего одна из этих вещей превратит Тель-Авив в тест Роршаха".
   Люк посмотрел на Ари. "Может ли израильская противоракетная оборона сбить их с неба?"
   Ари пожал плечами. - Мне бы очень не хотелось это узнать.
   - Если мы взорвем эту командную систему... - сказал Люк.
   Эд был уклончив. "УНИВАК? Может быть."
   - Возможно, стоит попробовать, - сказал Люк.
   - Ага, - сказал Эд. "Единственная проблема была бы, если бы они перевели ракеты на другую операционную систему много лет назад, а UNIVAC и все эти люди просто для галочки. Я бы не стал ставить это мимо них".
   Люк задумался. Ровно до тех пор, пока не прозвенел будильник.
   Это началось с громкого зуммера, который длился несколько секунд, а затем прекратился так же резко, как и начался. Мгновением позже зазвучал горн. КЛАНГ, КЛАНГ, КЛАНГ, КЛАНГ, КЛАНГ.
   Затем к ним присоединился еще один звук.
   УУУУП. УУУУП. УУУУП.
   Два визжащих звука наложились друг на друга и поглотили друг друга.
   - Что это, война? - сказал Эд. - Они начали бомбежку?
   - Я так не думаю, - сказал Ари. "Смотреть!"
   Подиум начал трястись. Люк посмотрел на другой конец. Дверь открылась, и к ним подбежала группа мужчин.
   "Думаю, они раскрыли мою уловку", - сказал Ари.
   - О боже, - сказал Люк. Он вытащил свой пистолет, последний из оставшихся у него - пистолет, который он забрал у мертвого иранского офицера в полицейском участке.
   Недолго думая, он побежал прямо на приближающихся мужчин, нацелив пистолет. Он выстрелил.
   БАХ! - оглушительный звук, эхом разносящийся по пещере командного центра. Перед ним упал человек. Остальные мужчины несли свое оружие.
   Он снова выстрелил.
   ХЛОПНУТЬ!
   Еще один человек упал. Под ним кричали люди.
   Он бросил пистолет и врезался в толпу солдат. Теперь его кулаки летели, сбивая людей с ног. Внезапно Эд оказался рядом с ним, делая то же самое. Кулаками, коленями, локтями они били иранских солдат и были избиты ими. Эд перекинул человека за борт. Винтовка упала на стальную поверхность подиума.
   Эд подобрал его. Он выстрелил в человека на земле. Люк почти не слышал. В ушах звенело. Остальные бежали назад тем же путем, которым пришли.
   Люк посмотрел на пол командного центра. Ари был там. Он стоял среди хаоса, когда люди пытались уйти. Он что-то кричал.
   Из-за сигналов тревоги и звона в ушах Люк едва мог его слышать.
   "Какая?"
   "Ваши гранаты! Бросай мне гранаты!"
   Ой. Люк отцепил свои гранаты и бросил их за борт одну за другой. Ари поймал их обоих. Он вытащил один из них и поместил его на одну из больших консолей UNIVAC. Затем он побежал.
   - Не смотри сейчас, чувак, - сказал Эд. Он указал на другую сторону командного центра. Еще один отряд солдат вышел из двери вон там. Они не поднимались сюда. Вместо этого они занимали огневые позиции.
   БУМ!
   Граната взорвалась.
   Взрыв был безумным. Подиум затрясся, сбив Люка и Эда на пол, но не упал. На мгновение пещера наполнилась красным и оранжевым светом. Верхний свет мигал и гас, делая эту часть командного центра тусклой, но не темной. Не черная ночь. Где-то поблизости еще горел аварийный свет.
   Люк моргнул. Мысленно он перемотал несколько секунд назад. Он видел, как компьютерная система взорвалась, а затем начал валить черный дым. Вряд ли этот дым был полезен для тебя. Дым начал подниматься вокруг него.
   Пулеметный огонь обстреливал подиум, пули рикошетили.
   "Ой!" - закричал Эд. "Ой! Ой! Ой!"
   - Эд?
   "Все в порядке, все в порядке. Я попал. Я ранен в бицепс".
   Люк не мог его видеть. Эд был скрыт дымом.
   "Ты в порядке?"
   "Я ранен, чувак. Каждый раз, когда я выхожу с тобой, меня бьют. Тебя когда-нибудь бьют?"
   "Да, знаю. Меня ударили несколько недель назад. Запомнить? Не то чтобы меня никогда не били".
   БУМ!
   Взорвалась еще одна граната. Где-то по ту сторону этого дыма летели искры и языки пламени. Теперь там было невозможно что-либо разглядеть. Повсюду грянула стрельба.
   Подиум снова начал трястись. Из дыма выбежал мужчина. Сначала он был не более чем силуэтом. Через мгновение он превратился в Ари.
   - Вы, ребята, готовы? он сказал. "Я взорвал компьютеры. Думаю, нам лучше уйти отсюда".
   Поездка на лифте на поверхность была бесконечной. Каждую секунду Люк ожидал, что она остановится. Они стояли втроем, молча, потные, место было наполнено едким дымом, отдаленным грохотом продолжающихся мелких взрывов.
   И все же почему-то никто из иранцев, среди всего этого дыма и хаоса внизу, не догадался сделать простейшую вещь - остановить свой лифт.
   Они достигли вершины, и все трое вырвались наружу.
   Люк ожидал ожесточенной перестрелки, когда они вышли из здания лифта. Вместо этого четверо охранников исчезли. Так было и с Мерседесом. Иранцы тоже знали, как замять дело.
   Люк вытащил телефон и набрал номер Суонна. Несколько секунд телефон пищал, потом зазвучал его голос.
   - Хелу, - сказал Суонн.
   - Национальный парк Ходжир, - сказал Люк. "Подтвержденный. Четыре межконтинентальные баллистические ракеты Titan I 1960-х годов. Очень глубоко под землей. Требуются массивные боеприпасы для уничтожения бункеров. У вас есть координаты.
   - Понятно, - сказал Суонн.
   - До свидания, Суонн.
   - Удачи, - сказал Суонн. "Быть в безопасности."
   Люк повесил трубку. Он не был уверен, что должно было случиться, но определенно казалось, что он только что вызвал воздушный удар прямо по их головам. Какое-то время они стояли на пустыре, из их ртов вырывались белые струи дыхания. Вдалеке, к югу и западу от города, раздались гигантские взрывы. Через несколько секунд три сверхзвуковых истребителя пронеслись над головой, один за другим, очень низко, их двигатели визжали, разрывая небо.
   Эд закрывал уши руками. Кровь текла из его правой руки. Его рубашка была разорвана там. За спиной у него висела иранская винтовка.
   "Это были американские истребители, - сказал он. "Похоже, война началась . Это, наверное, не лучшее место, чтобы стоять очень долго.
   "Без машины я не знаю, куда вы хотите, чтобы мы поехали", - сказал Ари.
   Рядом Люк заметил летящий вертолет. Всегда ли он был там? Казалось, оно появилось из ниоткуда. Это был вертолет Bell, вариант обычного военного транспорта UH-1 Huey, на котором летали американцы. Многие военные использовали этот вертолет. На этом самолете были характерные желто-черные опознавательные знаки иранских ВВС. Он приближался к вертолетной площадке.
   "Может быть, мы сможем одолжить этот вертолет", - сказал он.
   Он начал идти к площадке. Эд снял винтовку.
   - Следи за этими передними пушками, чувак. М60, они разрежут нас на ленточки за две секунды. Не раздражайте этих пилотов.
   Люк увидел два передних пулемета, заряженных большими лентами на 300 патронов. Нарезать их на ленты? Эти пушки сожгут их троих и почти ничего не оставят воронам.
   Вертолет легко приземлился. Люк поднял руки и медленно пошел прямо к кабине. Внезапно из правого борта кабины высунулась голова женщины.
   Он не мог в это поверить.
   Это был американец.
   Это была Рейчел.
   "Люк!" - закричала она. "Что делаешь? Бежать! У нас нет целого дня".
  
   * * *
  
   Вертолет взлетел, резко вильнул влево и повернул на север. Через мгновение они быстро летели над заснеженными горами, раскинувшимся Тегераном слева от них, а затем позади них. Прямо впереди, примерно в двадцати милях, была широкая открытая вода.
   Еще больше истребителей пронеслось над головой, двигаясь быстрее звука. По сравнению с ними этот вертолет полз черепашьей скоростью.
   Люк заглянул в кабину. Здесь были женщина и мужчина. Женщина снова надевала шлем поверх каштановых волос.
   Он знал этих двоих - конечно знал. Рэйчел и Джейкоб. Они были его старыми друзьями и последовали за ним в группу специального реагирования. Оба они были бывшими 160-м авиационным полком специальных операций армии США под кодовым названием Nightstalkers. Ночные Сталкеры были отрядом Дельта пилотов вертолетов.
   Рэйчел была такой же жесткой, как и они. У нее было мускулистое тело, как на старых плакатах Клепальщицы Рози времен Второй мировой войны. Недавно она отказалась от своей давней карьеры бойца-любителя в клетке. Тем временем Иаков был тверд, как скала. Он был очень худой, все углы и торчащие кадыки. Он совсем не был похож на типичного элитного солдата. Но о его спокойствии под огнем ходили легенды. Он был одним из лучших пилотов вертолетов на Земле.
   Люку нравилась Рэйчел. Ему нравился ее огонь. Всегда было. Они оба ему нравились, и это еще мягко сказано. Именно в этот момент они понравились ему больше, чем когда-либо прежде.
   - Что вы, ребята, здесь делаете? он крикнул.
   - Нас прислала твоя девушка, - сказала Рэйчел.
   - Моя девушка?
   Джейкоб покачал головой и улыбнулся. - Она дразнит тебя. Президент попросил добровольцев прийти сюда и забрать вас, людей. Нам больше нечего было делать, поэтому мы подняли руки".
   Позади них взрыв пронзил небо. Через мгновение в них ударила ударная волна, и вертолет вздрогнул. Люк чуть не упал им на колени.
   Джейкоб поднял руку. "Мы в порядке".
   Люк вернулся к боковой двери отсека и оглянулся. Мощная бомба только что попала в комплекс "Ходжир", прямо там, где они были несколько минут назад. От взрыва высоко в небо поднялось облако дыма и пыли. Мгновением позже взорвалась еще одна бомба, и произошел еще один гигантский взрыв.
   Люк крепко держался, когда ударила следующая ударная волна. Он посмотрел на небо. Бомбардировщики были так высоко, что он их даже не видел.
   К югу от города открыли огонь зенитные орудия, ища, во что бы поразить. Люк повернулся и посмотрел вперед. Вертолет начал снижаться. Они уже были почти над водой. Они летели быстро - лучше, чем 130, сказал бы Люк.
   Он снова прошел через трюм. Эд и Ари были пристегнуты ремнями к своим креслам. Этим утром они оба взяли несколько шишек. Они сидели с закрытыми глазами. Они выглядели готовыми покончить с этим и позволить пилотам делать свою работу. Люк снова заглянул в кабину.
   - Какой здесь план? он сказал. "Я знаю, что мы не отправим эту штуку обратно в Вашингтон".
   - Мы бежим к дневному свету, - сказала Рэйчел. "Мы переплывем Каспийское море, затем минуем иранские территориальные воды, мы должны быть..."
   В этот момент запищало радио. Голос закричал на фарси. Люк услышал это и сразу понял, что это значит.
   "Вертолет, назовите себя".
   "О, парень."
   Под ними кончалась земля, и они шли над водой. На мгновение Люк мельком увидел, как волны белеют о берег.
   "Чего они хотят?" - сказал Джейкоб.
   "Они хотят, чтобы мы идентифицировали себя. Есть что-нибудь для этого? Название миссии, телефонные номера, что-нибудь фиктивное, что может продержаться несколько минут?
   "Нет. Я действительно не знаю. Мы запустили эту штуку с корабля в море. Это просто старый трофейный иранский хьюи. Он немного устарел, но едет почти так же, как один из наших. Сван прислал нам координаты по каналам, и мы полетели туда, ни с кем не поговорив. Я не знаю, почему им нужно говорить с нами сейчас.
   - Назовите себя сейчас, - сказал голос по рации. - Или мы тебя расстреляем.
   - Похоже, они нам не доверяют, - сказала Рэйчел.
   Люк выглянул через лобовое стекло. Темное море гудело под ними, может быть, в пятидесяти футах ниже, почти достаточно близко, чтобы до него можно было дотронуться.
   - Я даже никого здесь не вижу. Я бы просто проигнорировал этого парня и продолжал двигаться. Что вы думаете?"
   Ни один из пилотов не успел ответить. Второй Люк заговорил, над головой пролетел реактивный самолет с невероятно громким ревом двигателей.
   - Истребитель, - сказала Рэйчел. - Такие же цвета, как этот, желтый и черный.
   - Ты заработал на этом? - сказал Джейкоб.
   "Похоже на МИГ-21 российского производства".
   "Потрясающий. Люк, на твоем месте я бы сам пристегнулся...
   Пролетел еще один самолет. Слева и позади самолета прошла темная тень. Затем еще один.
   "У нас проблемы".
   - Мы ничего не можем сделать? - сказал Люк.
   - Против тех парней? - сказала Рэйчел. - Сверхзвуковые истребители?
   - Просто спрашиваю, - сказал Люк.
   Джейкоб посмотрел налево и вверх. Внезапно он закричал. Это был поступок настолько нехарактерный, что Люк не знал, что с этим делать.
   "Входит!"
   "Правая палка!" Рэйчел закричала.
   Люк бросился назад, направляясь к сиденью, чтобы пристегнуться. Внезапно вертолет резко дернулся вправо. Люк упал на пол трюма. Вертолет накренился, летя почти боком. Люк прижался к полу. Через правую боковую дверь отсека вода была прямо перед ним.
   Затем вокруг них вспыхнула стрельба. Пули срикошетили внутри кабины. Металл крошился, летели искры.
   Люк поймал образ Ганнера. Невысокий, тринадцатилетний Ганнер. Но крошечный восьмилетний Стрелок, уже увлекающийся зомби в этом возрасте, в спортивной пижаме "Рассвет мертвецов".
   - Кружение, - сказал Джейкоб снова спокойным голосом. "Возвращаюсь. Иисус."
   - Кружение? - крикнул Люк.
   - Самолеты кружат, - сказала Рэйчел.
   Люк выпрямился. Ему пришлось пристегнуться. Он упал на сиденье, натянув на себя кожаные ремни.
   - Боец номер один, - сказал Джейкоб. "Бежим. Вот он идет."
   Послышалась еще одна очередь. МУЛЬТ, МУЛЬТ, МУЛЬТ, он разорвал металлическую обшивку вертолета.
   Рэйчел пискнула, почти как мышь.
   Впереди что-то разорвалось, и яростным облаком начал вырываться пар.
   Эд открыл глаза. Он покачал головой. "Этот день становится все лучше и лучше".
   - Как твоя рука? - сказал Люк.
   Эд кивнул. - Больно, чувак. Рубашка была пропитана кровью.
   - Извини, - сказал Люк. "Я должен был залатать его, когда у меня было время".
   "Когда это было?"
   Люк покачал головой. "Я не знаю."
   - Боец номер два, - как ни в чем не бывало сказал Джейкоб. "Входящие".
   Люк закрыл глаза.
   ТУНК, ТУНК, ТУНК, ТУНК, ТУНК.
   Это было похоже на сильный дождь, падающий на жестяную крышу. Металл шелушился и крошился вокруг них. Где-то разбилось стекло.
   В кабине зазвучала тревога.
   БИП, БИП, БИП...
   Бестелесный голос Джейкоба сказал: "Mayday, Mayday. Хвостовой винт поражен. Мы потеряем это. Примите аварийную позицию.
   Мир мчался с головокружительной скоростью. Люк выглянул за дверь отсека. Они были примерно в тридцати футах над водой.
   Внезапно вертолет вошел в штопор.
   "Хвостовой винт пропал!"
   Вертолет мчался вперед, вращаясь, как вертушка. Люк был прижат к своему сиденью. Вертолет потерял высоту, падая с тошнотворным креном. Он снова выглянул - они были прямо над водой.
   "Готовьтесь к удару".
   Вертолет сильно ударился о воду, секунду скользил по поверхности, затем перевернулся. Люк чувствовал, как он двигался, ничего постепенного в этом не было, то прямо, то вверх ногами, то в следующую секунду. Вертолет покатился, кувыркаясь в темноте. Голова Люка качнулась и:
   Все почернело.
  
  
   ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
  
  
   10:12 по тегеранскому времени (9:12 по израильскому времени, 2:12 по восточному поясному времени)
   Глубокое подполье
   Корпус стражей исламской революции
   Ракетное командование Аль-Гадир
   Иран
  
   Генерал Лотфи Фархади быстро прошел по коридорам ракетного командного центра, направляясь к тому, что он часто называл "боевой комнатой". Несколько помощников окружили его, отставая от него на несколько метров. Шаги группы эхом отдавались в пустом коридоре.
   У генерала что-то заныло под ложечкой.
   Впереди открылась широкая автоматическая дверь. Он прошел через дверной проем и оказался в бурлящем хаосе главной комнаты командного центра. Когда Лотфи вошел, стук голосов обрушился на него стеной.
   Потолок был высотой в три этажа, что создавало эффект эха. Не менее двухсот человек заполнили зал. Там было пятьдесят компьютерных консолей, вокруг многих толпилось по два-три человека. В двадцати футах над головами персонала располагались видеомониторы.
   На экранах показывались цифровые карты Ирана, Ирака, Персидского залива и Саудовской Аравии, а также всего Ближнего Востока. Была карта Израиля, палестинских территорий, Ливана и Сирии. На спутниковых снимках видно, как дым поднимается от взрывов на иранской территории. Цифровые отчеты прокручивались на экране персидским шрифтом - сотни обычных ракетных шахт в самом сердце Ирана сообщали о боевой готовности.
   Сейчас или никогда, как иногда говорят.
   Фархади хлопнул рукой по плечу молодого человека, старшего сержанта, наблюдающего за экраном компьютера.
   "Что произошло?" он сказал.
   "Одновременные точечные атаки на Парчин, Исфахан и Бендер-Аббас, сэр. Через несколько мгновений атака с глубоким проникновением в Национальный парк Хожир. Первые три - это наши ракетно-ядерные объекты, не так ли? - сказал сержант. "Это имеет смысл. Но зачем им бомбить национальный парк? Там ничего нет."
   Генерал Фархади проигнорировал вопрос и вместо этого задал свой.
   - Ответ ПВО?
   "Неэффективно, сэр. Высотные американские бомбардировщики с технологией малозаметности в сопровождении передовых сверхзвуковых штурмовиков".
   - Хорошо, - сказал Фархади.
   Ему было интересно, насколько он смирился - не только с уничтожением ядерного потенциала, который создавался столько лет, но и со своей собственной судьбой.
   В этот момент к нему подбежал полковник с широко раскрытыми глазами. "Бригадный генерал Джаван требует немедленного ответа на эти неспровоцированные нападения".
   "Какие отчеты из ядерных шахт?" - сказал Фархади.
   "Никто. Полное уничтожение. Все системы отключены. Готовность на нуле".
   - Ходжир?
   - Огненная буря, насколько мы можем судить.
   "Тогда какой ответ может быть? Нам остаются только обычные ракеты, а взамен мы получим ядерный апокалипсис". Он сделал паузу. - Они нападали где-нибудь еще?
   "Нет, сэр. Только ядерные объекты. Они наносили точные удары, а затем бежали так же быстро, как и прибыли".
   "Американцы?"
   "Да. Мы так считаем. Почти наверняка."
   Тогда это было все. Американцам или израильтянам удалось уничтожить все их ядерное оружие. Каким-то образом они все это нашли.
   Теперь было слишком поздно. Всего несколько минут назад он был готов запустить все иранские ядерные ракеты.
   Но когда они все были уничтожены, он ничего не мог сделать.
   - Тогда, как я уже сказал, ответа нет.
   Внезапно полковник встал, как шомпол, прямой и высокий. "Сэр! Бригадный генерал настаивает на ответе тем же".
   Фархади покачал головой. "Я не могу помочь ему в этом. Это самоубийство. Я убью себя прежде, чем убью весь иранский народ".
   Тогда генералу Фархади пришло в голову, что он хотел бы уйти в отставку, если бы это было возможно. Конечно, для этого было слишком поздно. Он повернулся, чтобы покинуть военную комнату. Оставаться здесь не имело смысла. Если бы было время, он хотел бы хотя бы снова увидеть свою жену.
   "Сэр! Нужно ли говорить вам, какова будет реакция Верховного Совета на это гнусное бездействие?
   Автоматическая дверь скользнула в сторону, выбросив Фархади в длинный коридор. Это было похоже на освобождение от рабства. Он даже не удосужился ответить. Для каждого эпического провала должен быть козел отпущения.
   - Вы были правы, генерал. Ты убиваешь себя".
   Фархади кивнул. "Я знаю."
  
  
   ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
  
  
   Время неизвестно
   Местонахождение неизвестно
  
   Кто-то ударил его по лицу.
   "Просыпайтесь, мистер! Вставай."
   Плата за это была адской.
   В течение, казалось, нескольких часов Люк то терял сознание, то сопротивляясь желанию своего тела проснуться. Он знал очень мало. Они бежали за ним через Каспийское море. Они были сбиты. Они попали в воду.
   И он был жив.
   Он лежал где-то на койке, и ему было больно. Койка была узкая и неудобная, с жесткой спинкой - как тюремная койка. Его глаза были закрыты какой-то повязкой, так что он ничего не видел. Ни ворочаться, ни ворочаться было невозможно, даже если бы он захотел - его тело как-то было приковано к койке.
   Он понял, что был не в своем уме. Он предположил, что находится в Иране, где, вероятно, будет подвергнут пыткам и казнен, как только они соберутся выяснить, кто он такой. Но люди вокруг него, казалось, говорили на языке, которого он не мог понять - если это был фарси, то они говорили слишком быстро, чтобы он мог уловить хотя бы одно слово.
   Все до момента назад. Теперь человек, ударивший его, говорил по-английски.
   "Пожалуйста, проснись!"
   Внезапно руки мужчины сняли шоры, закрывавшие глаза Люка. Свет хлынул внутрь, и Люк моргнул и прищурился в ответ. Над ним стоял невысокий мужчина с кожей цвета кофе с молоком. Его карие глаза были яркими и веселыми. Он снова ударил Люка по лицу, не сильно, не мягко, но твердо. Это была твердая пощечина. В нем не было угрозы.
   - Не шлепай меня, - сказал Люк. "Хорошо?"
   - Я просто тебя разбужу.
   "Спасибо."
   Люк огляделся. Он находился в комнате, очень простоватой, с деревянными панелями, деревянным столом и стулом. Здесь было прохладно. Там было большое окно. Сквозь нее Люк мог видеть воду вдалеке. Это здание оказалось на склоне холма.
   Он посмотрел на койку, на которой лежал. Он не был к нему привязан. Он был укрыт шерстяными одеялами, включая руки, а кровать была так плотно заправлена и так хорошо заправлена, что Люк едва мог двигаться. Это было не столько подготовкой к пытке, сколько делом рук переусердствовавшей служанки.
   "Где я?" он сказал.
   "Вы в Туркменистане", - сказал мужчина с явной гордостью. "Ваш вертолет врезался в наши территориальные воды, и наш флот спас вас. Мы думали, что вы иранцы, а теперь кажется, что вы американцы. Я свободно говорю по-английски, поэтому я ваш назначенный гид и переводчик. Меня зовут Гурбангулы Горский. Можете звать меня Гурбангулы, если хотите".
   - Спасибо, э... - сказал Люк.
   - Гурбангулы, - повторил мужчина.
   "Да. Кто-нибудь из моих друзей жив?"
   "Все они, конечно. Мы спасли всех. Пилот, большой черный мужчина, еще один мужчина и женщина, которая сидела рядом с пилотом".
   - Она еще и пилот, - сказал Люк.
   Переводчик, казалось, на мгновение обеспокоился этой идеей. "Ой? Да, конечно. Все они живы и здоровы, во всяком случае. Только с легкими травмами".
   "Что теперь?" - сказал Люк.
   "Ну, вы были идентифицированы как лидер этой группы".
   "Да."
   "Президент нашей страны очень хочет встретиться с вами. Он любит американцев".
   - А, - сказал Люк. - Как его зовут, пожалуйста?
   Гурбангулы внимательно посмотрел на Люка, снова на мгновение встревожившись. - Сапармурат Бердымухамедов, - сказал он, пожав плечами, как будто это должно быть очевидно. В Туркменистане это имя было нарицательным. Разве не в Америке?
   - А когда он хотел бы встретиться со мной?
   "В настоящее время."
   "В настоящее время?"
   "Да прямо сейчас. Он за дверью, ждет, когда я тебя разбужу. Вот почему я ударил тебя. Это казалось самым быстрым способом. Я сообщу ему, что вы очнулись.
   Пока переводчик подошел к двери, Люк попытался вырвать руки из-под одеял. Мгновение спустя появился еще один невысокий мужчина в синем костюме, сшитом на заказ. Он казался стройным, с несколько мясистым подбородком и очень черными волосами. Угадать его возраст было невозможно. За ним следовала вереница людей. Люк попытался определить, кто они. Несколько чиновников, несколько крупных телохранителей с "Узи" и, наконец, фотограф, делающий снимки.
   Президент подошел к постели Люка в сопровождении переводчика и фотографа. Он взял правую руку Люка и сначала пожал ее в западном стиле, а затем взял обеими руками. Он что-то сказал.
   "Президент Бердымухамедов приветствует вас в Туркменистане, - сказал Гурбангулы.
   Президент продолжал говорить, слова лились из него водопадом. Для Люка это звучало как красивая чепуха. "Он приглашает вас отобедать с ним в президентском дворце Огузхана сегодня вечером".
   - Я был бы рад, - сказал Люк.
   "Президент Бердымухамедов дружит с вашим президентом Сьюзан Хопкинс, и он хотел бы преподнести вам эту фотографию в качестве приветственного подарка".
   Один из функционеров позади президента протянул ему цветную глянцевую фотографию размером восемь на десять. Президент взял его, подержал некоторое время, а затем передал Люку. Это был снимок мужчины, стоящего между Сьюзен и ее мужем Пьером в Розовом саду в солнечный день. Все они улыбались - на самом деле, сияли позитивом. Сьюзан на каблуках была на три дюйма выше президента Бердымухамедова. Пьер был почти на фут выше. На Сьюзен было красное мини-платье, подол чуть выше колена. Она выглядела красивой, воздушной. Из-за нее было очень трудно заметить двух других.
   "Как вы знаете, Туркменистан и США предоставляют друг другу статус наибольшего благоприятствования в торговле".
   Люк кивнул. "О, да."
   "Президент Бердымухамедов возлагает большие надежды на вас, что однажды вы тоже встретитесь с американским президентом Хопкинсом".
   - Спасибо, - сказал Люк. "Это и моя большая надежда".
  
  
   ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
  
  
   18 декабря
   13:00 по израильскому времени
   Кладбище на горе Герцль
   Иерусалим, Израиль
  
  
   Это было море людей.
   Скорбящие, тысячи их, спокойно шли по горе Герцля, военному кладбищу. Тело Дарьи Шалит было возвращено Израилю в рамках соглашения о прекращении огня с "Хизбаллой". "Хизбалла" заявила, что она погибла в результате израильской бомбардировки южного Ливана. Израильтяне утверждали, что похитители застрелили ее с близкого расстояния, вероятно, через несколько секунд после похищения.
   Так оно и пошло.
   Люди, знавшие ее, стояли в центре огромной толпы, возле свежевырытой могилы. Люк, Эд, Труди и Суонн стояли высоко на зеленом холме, глядя на происходящее. Люк и Эд были одеты в военную форму Соединенных Штатов, привезенную специально для этого случая. На Труди было черное платье, платок и вуаль. Суонн был одет в причудливый белый костюм в горошек. Люк не знал наверняка, потому что не мог смотреть на это.
   Многие люди рядом с ними открыто плакали.
   Под ними сквозь толпу двигался почетный караул, мужчины в оливково-серой парадной форме и коричневых беретах с гробом на плечах. Гроб был задрапирован бело-голубым флагом Израиля со звездой Давида наверху. Осторожно поставили гроб на землю возле открытой могилы.
   Над могилой стояла молодая беременная женщина. Вскоре она начала говорить. Мужчина рядом с ней держал микрофон возле ее рта. Женщина потерла себе живот. Голос застрял у нее в горле. - Дарья, - сказала она, и ее усиленный голос эхом разнесся по склону холма. "Я не могу с тобой попрощаться. Я хочу, чтобы мой сын знал тебя. Я хочу, чтобы ты был здесь с твоей широкой улыбкой. Я хочу поблагодарить тебя за все годы, что ты была моей самой дорогой младшей сестренкой. Как мы можем жить дальше без тебя? Ты оставил нас сиротами".
   Она замолчала, попыталась начать снова, остановилась. Она покачала головой, показывая, что не может продолжать. Мужчина обнял ее, и они отошли от могилы.
   Повсюду женщины плакали. Теперь плакали и солдаты. Мужчины и женщины в темно-бордовых беретах десантников и спецподразделений, серых беретах ВВС, разноцветных беретах самых разных корпусов, все оплакивали Дарью, а может быть, и самих себя.
   Теперь над могилой стоял раввин. "Да будет прославлено и освящено великое имя Бога во всем мире", - сказал он сильным и громким голосом. "Да установит Он Свое Царство при жизни твоей и в дни твои, и в жизни всего дома Израилева. Скажи аминь".
   "Аминь", - сказала вся толпа, тысячи людей говорили как один.
   "Да будет Его великое имя благословенно во веки веков".
   Люк почувствовал рывок за свою униформу. Там был Ари, одетый в черный костюм с темно-синим галстуком. На голове у него была черная ермолка. Рубцы на его лице начали заживать. Он указал головой, чтобы идти с ним. Люк подтолкнул Эда. Они оба последовали за Ари вверх по холму. Ряды провожающих здесь редели. Под ними ряды за рядами могил, покрытых зеленой травой, встроенных в бетонные площади, тысячи отдельных могил.
   - Привет, Лампи, - сказал Люк. "Выглядящий острым."
   - Я бы хотел, чтобы ты меня так не называл, - сказал он.
   - Мы бы назвали тебя как-нибудь иначе, - сказал Эд, - если бы знали, как это было.
   Ари пожал плечами. "Думаю, Лампи придется сделать".
   - Что мы здесь делаем? - сказал Люк.
   "Прощаться."
   "Действительно?" - сказал Эд. "Просто так? Я думал, мы хотя бы выпьем. Мужик принял за меня пулю, я куплю ему пива".
   Ари покачал головой. "Я не пью алкоголь".
   "Против вашей религии?" - сказал Эд.
   "Нет. Против моего режима фитнеса".
   Они смотрели друг на друга в молчании взаимного уважения.
   - Я мог бы использовать тебя в группе специального реагирования, - сказал Люк.
   Глаза Ари немного расширились, он явно был удивлен предложением. Люк чувствовал, что он тронут и польщен.
   "Я выхожу из-под земли. Затем я возвращаюсь под. Вот кто я", - сказал он.
   Люк кивнул; он понял. И все же он задавался вопросом, могут ли однажды их пути снова пересечься. У него было ощущение, что они будут. И его чувства никогда не были неправильными.
   - Но послушай, - сказал Ари. "Есть еще одна причина, по которой мы здесь. Еще один человек хотел передать привет, прежде чем мы уйдем. Он сказал, что хотел бы, чтобы мы все были вместе.
   Он указал направо, вниз по склону холма, но подальше от толпы. Невысокий плотный мужчина шел вверх по холму в окружении полудюжины мужчин покрупнее, все в темных костюмах. Более крупные мужчины несли пистолеты-пулеметы "Узи" близко к телу.
   Когда они подошли немного ближе, Люк узнал уши и серебристый гребешок на человечке поменьше. На этот раз волосы были покрыты темно-синей ермолкой с золотой звездой Давида на макушке.
   Йонатан Стерн немного потрудился, чтобы преодолеть последний крутой холм.
   - Джентльмены, - сказал он, пожимая каждому руку по очереди. - Я буду говорить через несколько минут, поэтому, боюсь, я должен быть краток. Примите мою благодарность и благодарность каждого человека в этой стране, от мала до велика. С вашими способностями сравнится только ваше мужество. Вы пользуетесь нашим величайшим уважением".
   Пока они обменивались любезностями, Люк почувствовал то, что редко чувствовал раньше. Ему потребовалось время, чтобы идентифицировать его. Это была тоска по дому. Да, он отчаянно хотел увидеть Ганнера, и он хотел увидеть Сьюзен.
   Но наблюдая за всеми этими людьми и их связями с этой землей, он понял, что у него тоже есть земля. Он не был таким бродягой, как он мог себе представить. Он хотел вернуться домой.
   - Вы знаете, - сказал Йонатан Стерн. - Вы все были бы кандидатами на Медаль за доблесть, нашу высшую военную награду, если бы не одно обстоятельство.
   - Что это за штука? - сказал большой Эд.
   Премьер-министр вздохнул, а затем улыбнулся. "Мы все должны согласиться с тем, что этой недавней миссии никогда не было".
  
  
  
   ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
  
  
   20 декабря
   18:35 по восточному стандартному времени
   Семейная резиденция
   Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
  
  
   Это начало сильно напоминать Рождество.
   Сьюзан сидела в семейной столовой Белого дома за маленьким круглым столом. Верхний свет был приглушен, но это потому, что вся комната была увешана рождественскими гирляндами. Кроме того, в камине приятно потрескивал огонь, и выключение света было хорошим способом насладиться этим.
   Двери в столовую были закрыты, один сотрудник секретной службы прямо снаружи подслушивал в наушник. У Сьюзен было ощущение, что она сейчас в безопасности, секретная служба или не секретная служба.
   Она сделала глоток красного вина и посмотрела на своих гостей.
   Люк Стоун и его сын Ганнер. Волосы Люка были коротко подстрижены, а лицо чисто выбрито. Взгляд подчеркивал суровую красоту его черт. Это был помолвленный Стоун, тот, кто собирался остаться ненадолго. Когда его волосы и борода начали расти, и он начал принимать вид дикаря, вы должны были следить за ним, потому что он мог исчезнуть.
   Волосы Ганнера были длиннее, чем у его отца. Он был одет в черную футболку с логотипом тикающих часов спереди. Белыми буквами были написаны слова ZERO HOUR.
   Сьюзен даже не удосужилась спросить Ганнера, что это такое. Она слишком хорошо знала, что сейчас это рок-группа, популярная среди детей. Они играли небольшой акустический сет на вечеринке, которую ее девочки-близняшки устроили прошлым летом в доме Малибу.
   Она не собиралась говорить об этом Ганнеру , не так ли? Однако не стоит беспокоиться. Девочки, наверное, будут.
   - Как твои макароны, Ганнер? Вместо этого сказала Сьюзен.
   Шеф-повар приготовил для них ужин из индейки с домашним клюквенным соусом, начинкой, шестью видами овощей, макаронами и сыром. Он соединил его с двумя разными сортами вина. Одному Богу известно, каким будет десерт. По мнению Сьюзен, шеф-повар Белого дома был лучшим поваром на Земле. А Сьюзен ела во многих ресторанах во многих местах. Ее можно даже назвать гурманом.
   Единственное, к чему до сих пор прикасался Ганнер, были макароны с сыром.
   "Это действительно хорошо, - сказал он. "Я большой любитель макарон, и я должен сказать, что это хорошо".
   Сьюзен кивнула. Она почти рассмеялась. Ганнер, как только он узнал тебя поближе, начал довольно часто выходить из своей скорлупы. Он собирался стать убийцей женщин, если его отец не был осторожен.
   "Шеф-повар любит сосредотачиваться на макинтоше, - сказала Сьюзан. "Это большая часть того, почему я нанял его. Мы едим его каждый день здесь, довольно много".
   - Я тоже, - сказал Ганнер. "Самый лучший - тот, что от Velveeta, тот, который вы положили в микроволновку. Сыр поставляется в пакете, и вы выдавливаете его, как зубную пасту. Это уже смешано. Это хорошо, но это лучшее".
   - Держу пари, - сказала Сьюзен. "Надо будет попробовать".
   - Я принесу тебе, - сказал Ганнер. Затем он переводил взгляд с отца на Сьюзен и обратно. "В следующий раз приедем".
   Сьюзен посмотрела на Люка. Сегодня он еще ничего не сказал. Он потягивал вино и смотрел на нее с полуулыбкой на лице. Он казался расслабленным, может быть, даже хорошо отдохнувшим. Сьюзен знала, что сегодня они с Ганнером отправились за рождественскими покупками. Затем они играли в видеоигры в аркаде. Мягкая, домашняя деятельность внезапно, казалось, согласовывалась с неуловимым, смелым, высокопарным Люком Стоуном.
   По крайней мере на данный момент.
   "Говоря о следующем разе, интересно, что вы, ребята, делаете на рождественский ужин. Мои дочери Микаэла и Лорен прилетают завтра. Они примерно твоего возраста, Ганнер, может, чуть старше. Я думаю, они вам понравятся. Твой отец когда-то спас жизнь Микаэле, ты знал об этом?
   Ганнер покачал головой. "Нет. Папа мне особо ничего не говорит.
   - Что ж, ему придется поправиться.
   Теперь Люк действительно улыбнулся. Он сделал еще глоток вина. Он был похож на кота, который только что проглотил маленькую желтую птичку.
   - Что с тобой, Смайли? - сказала Сьюзан.
   Люк покачал головой. "Это приятно быть дома."
  
   ТЕПЕРЬ ДОСТУПНО!
  
  
  
   ДОМ РАЗДЕЛЕН
   (Триллер Люка Стоуна - Книга 7)
  
   "Один из лучших триллеров, которые я читал в этом году. Сюжет умный и будет держать вас на крючке с самого начала. Автор проделал отличную работу, создав набор персонажей, которые полностью проработаны и очень приятны. Я с нетерпением жду продолжения".
   --Книги и обзоры фильмов ( любые необходимые средства )
  
   HOUSE DIVIDED - книга Љ 7 в самой продаваемой серии триллеров USA Today о Люке Стоуне, которая начинается с книги "ЛЮБЫЕ СРЕДСТВА НЕОБХОДИМО" (Книга Љ 1), которую можно бесплатно загрузить и получить более 500 пятизвездочных отзывов!
  
   Пассажирский самолет атакован в Северной Африке террористами, вооруженными гранатометами, что привело к огромным человеческим жертвам. Тем не менее, разведка США сообщает, что это всего лишь отвлечение внимания, прелюдия к более серьезному террористическому акту.
  
   У берегов Африки ограблен грузовой корабль, и террористы с удивлением обнаруживают в его огромном трюме всего один загадочный ящик. В нем содержится оружие, в котором они не разбираются, - оружие, представляющее жизненно важный интерес для "Аль-Каиды". Мы узнаем, что это оружие нанесет Соединенным Штатам катастрофический ущерб, если его вовремя не остановить.
  
   Оружие исчезает глубоко в сердце Африки, и, поскольку всякая надежда найти его потеряна, вызывается Люк Стоун. Вынужденные пересечь пустыни, проникнуть в джунгли, Люк и его команда отправляются в безумную гонку по Африке с самоубийственной миссией: уничтожить оружие, пока не стало слишком поздно.
  
   Политический триллер с непрекращающимся действием, драматичным международным сеттингом и душераздирающей неизвестностью. HOUSE DIVIDED - это седьмая книга в пользующейся спросом и получившей признание критиков серии о Люке Стоуне, взрывной новой серии, которая заставит вас листать страницы до поздней ночи.
  
   "Триллер написан в лучшем виде. Любители триллеров, которым нравится точное исполнение международного триллера, но которые ищут психологическую глубину и правдоподобность главного героя, который одновременно сталкивается с профессиональными и личными жизненными проблемами, найдут эту захватывающую историю, от которой трудно оторваться".
   - Книжное обозрение Midwest (о любых необходимых средствах )
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"