Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Следствие ведет осел в цилиндре

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
   Первый урок дня всегда был самым трудным. Студенты ввалились в лекционный зал Колумбийского университета, словно неподвижные зомби с мертвыми глазами, их чувства были притуплены ночными учебными занятиями, похмельем или какой-то их комбинацией. Они носили спортивные штаны и вчерашние футболки и сжимали пенопластовые чашки с соевым мокко-латте, кустарным жареным блондом или чем-то еще, что пили дети в эти дни.
   Работа профессора Рейда Лоусона заключалась в том, чтобы преподавать, но он также осознавал необходимость утренней подпитки - умственного стимулятора в дополнение к кофеину. Лоусон дал им время занять свои места и устроиться поудобнее, а сам снял свой твидовый спортивный пиджак и накинул его на стул.
   - Доброе утро, - сказал он громко. Объявление встревожило нескольких студентов, которые внезапно подняли глаза, как будто не осознавая, что забрели в класс. - Сегодня мы поговорим о пиратах.
   Это привлекло внимание. Глаза смотрели вперед, моргая сквозь слякоть недосыпания и пытаясь определить, действительно ли он сказал "пираты" или нет.
   - Из Карибского моря? пошутил второкурсник в первом ряду.
   - На самом деле, Средиземноморья, - поправил Лоусон. Он медленно ходил, сцепив руки за спиной. "Сколько из вас посещали занятия профессора Труитта по древним империям?" Около трети класса подняли руки. "Хороший. Тогда вы знаете, что Османская империя была крупной мировой державой в течение почти шестисот лет. Чего вы, возможно, не знаете, так это того, что османские корсары, или, в просторечии, берберийские пираты, большую часть того времени рыскали по морям, от побережья Португалии, через Гибралтарский пролив и большую часть Средиземного моря. Как вы думаете, что они преследовали? Кто угодно? Я знаю, что ты жив там".
   "Деньги?" - спросила девушка в третьем ряду.
   - Сокровище, - сказал второкурсник спереди.
   "Ром!" - раздался крик ученика в задней части комнаты, вызвав смешок в классе. Рид тоже ухмыльнулся. В конце концов, в этой толпе была какая-то жизнь.
   - Все хорошие предположения, - сказал он. - Но ответ - "все вышеперечисленное". Видите ли, берберийские пираты в основном нацеливались на европейские торговые суда, и они забирали все - я имею в виду все . Обувь, ремни, деньги, головные уборы, товары, сам корабль... и его команда. Считается, что за два столетия с 1580 по 1780 год берберийские пираты захватили и поработили более двух миллионов человек. Они вернут все это в свое североафриканское королевство. Это продолжалось веками. И что, по вашему мнению, сделали в ответ европейские народы?"
   "Объявлена война!" - крикнул студент в спину.
   Мышеобразная девушка в очках в роговой оправе слегка подняла руку и спросила: - Они договорились?
   - В каком-то смысле, - ответил Лоусон. "Силы Европы согласились платить дань варварским народам в виде огромных сумм денег и товаров. Я говорю о Португалии, Испании, Франции, Германии, Англии, Швеции, Нидерландах... все они платили пиратам, чтобы те держались подальше от их лодок. Богатые становились богаче, а пираты в основном отступали. Но затем, между концом восемнадцатого и началом девятнадцатого века, что-то произошло. Произошло событие, которое стало катализатором конца берберийских пиратов. Кто-нибудь хочет высказать предположение?"
   Никто не говорил. Справа от себя Лоусон заметил ребенка, пролистывающего свой телефон.
   "Г-н. Лоуэлл, - сказал он. Малыш обратил внимание. - Есть предположения?
   "Эм... Америка случилась?"
   Лоусон улыбнулся. - Ты спрашиваешь меня или говоришь мне? Будьте уверены в своих ответах, и остальные по крайней мере будут думать , что вы знаете, о чем говорите".
   "Америка случилась", - сказал он снова, на этот раз более решительно.
   "Вот так! Америка случилась. Но, как вы знаете, мы тогда были только молодой нацией. Америка была моложе большинства из вас. Нам пришлось наладить торговые пути с Европой, чтобы поднять нашу экономику, но берберийские пираты начали захватывать наши корабли. Когда мы сказали: "Какого черта, ребята?" они требовали дань. У нас почти не было казны, не говоря уже о чем-либо в ней. Наша копилка была пуста. Итак, какой у нас был выбор? Что мы могли сделать?
   "Объявить войну!" раздался знакомый крик из задней части зала.
   "Именно так! У нас не было выбора, кроме как объявить войну. Так вот, Швеция уже год боролась с пиратами, и вместе, между 1801 и 1805 годами, мы взяли гавань Триполи и захватили город Дерн, фактически положив конец конфликту". Лоусон прислонился к краю стола и скрестил руки перед собой. "Конечно, многие детали умалчиваются, но это урок европейской истории, а не американской. Если у вас будет возможность, вы должны почитать о лейтенанте Стивене Декейтере и военном корабле USS Philadelphia. Но я отвлекся. Почему мы говорим о пиратах?"
   "Потому что пираты крутые?" сказал Лоуэлл, который с тех пор убрал свой телефон.
   Лоусон усмехнулся. "Не могу не согласиться. Но нет, не в этом дело. Мы говорим о пиратах, потому что Триполитанская война редко встречается в анналах истории". Он выпрямился, осматривая комнату и встречаясь глазами с несколькими учениками. По крайней мере, теперь Лоусон мог видеть свет в их глазах, проблеск того, что большинство студентов этим утром были живы, если не внимательны. "На протяжении буквально веков ни одна из европейских держав не хотела противостоять варварским народам. Было проще просто заплатить им. Потребовалась Америка, которая в то время была шуткой для большей части развитого мира, чтобы изменить ситуацию. Потребовался акт отчаяния со стороны нации, которая до смешного и безнадежно уступала в вооружении, чтобы вызвать сдвиг в динамике власти на самом ценном в мире торговом пути в то время. И в этом урок".
   "Не связываться с Америкой?" кто-то предложил.
   Лоусон улыбнулся. "Ну да." Он ткнул пальцем в воздух, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. "Но, кроме того, это отчаяние и полное отсутствие жизнеспособного выбора могут и исторически привели к некоторым из величайших триумфов, которые когда-либо видел мир. История снова и снова учит нас, что нет режима, который был бы слишком велик, чтобы его можно было свергнуть, и страны, которая была бы слишком мала или слаба, чтобы что-то изменить". Он подмигнул. "Подумай об этом в следующий раз, когда почувствуешь себя не более чем пылинкой в этом мире".
   К концу урока была заметна разница между волочащимися, уставшими студентами, которые вошли, и смеющейся, болтающей группой, которая вышла из лекционного зала. Девушка с розовыми волосами остановилась у его стола, чтобы уйти, чтобы улыбнуться и прокомментировать: "Отличный разговор, профессор. Как звали того американского лейтенанта, которого вы упомянули?
   "О, это был Стивен Декейтер".
   "Спасибо." Она записала его и поспешила из зала.
   "Профессор?"
   Лоусон поднял голову. Это был второкурсник из первого ряда. - Да, мистер Гарнер? Что я могу сделать для вас?"
   "Интересно, могу ли я попросить об одолжении. Я подаю заявку на стажировку в Музее естественной истории, и мне не помешало бы рекомендательное письмо.
   "Конечно, нет проблем. Но разве ты не специализируешься на антропологии?
   "Ага. Но я подумал, что письмо от тебя может иметь больший вес, понимаешь? И, э-э... - Парень посмотрел на свои туфли. "Это мой любимый класс".
   "Твой любимый класс на данный момент". Лоусон улыбнулся. "Я был бы рад. У меня есть кое-что для вас завтра - о, вообще-то, у меня сегодня важное мероприятие, которое я не могу пропустить. Как пятница?
   "Никакой спешки. В пятницу было бы здорово. Спасибо, профессор. До встречи!" Гарнер поспешно вышел из зала, оставив Лоусона одного.
   Он окинул взглядом пустой зал. Это было его любимое время дня, между занятиями - настоящее удовлетворение от предыдущего смешивалось с предвкушением следующего.
   Его телефон зазвонил. Это было сообщение от Майи. Домой к 5:30?
   Да , он ответил. Не пропустил бы. "Важным мероприятием" в тот вечер была игровая ночь в доме Лоусон. Он дорожил временем, проведенным со своими двумя девушками.
   Хороший , - ответила его дочь. У меня есть новости.
   Какие новости?
   Потом был ее ответ. Он нахмурился, услышав расплывчатое сообщение. Внезапно день покажется очень длинным.
  
   *
  
   Лоусон собрал сумку, надел пуховое зимнее пальто и поспешил на стоянку, так как его учебный день подходил к концу. Февраль в Нью-Йорке обычно был очень холодным, а в последнее время еще хуже. Малейший ветерок прямо-таки дул.
   Он завел машину и дал ей прогреться в течение нескольких минут, прикрывая рот ладонями и обдувая замерзшие пальцы теплым дыханием. Это была его вторая зима в Нью-Йорке, и не похоже было, чтобы он акклиматизировался к более холодному климату. В Вирджинии он думал, что сорок градусов в феврале - это мороз. По крайней мере, снег не идет , подумал он. Серебряные накладки .
   Дорога от кампуса Колумбийского университета до дома составляла всего семь миль, но движение в это время дня было интенсивным, и соседи по пригородной зоне, как правило, раздражали. Рид смягчил это с помощью аудиокниг, к которым его недавно подтолкнула старшая дочь. В настоящее время он прорабатывал "Имя розы " Умберто Эко , хотя сегодня едва расслышал слова. Он думал о загадочном послании Майи.
   Дом Лоусона представлял собой двухэтажное бунгало из коричневого кирпича в Ривердейле в северной части Бронкса. Он любил пасторальный пригородный район - близость к городу и университету, извилистые улочки, переходящие на юг в широкие бульвары. Девочкам это тоже нравилось, и если Майю приняли в Колумбийский университет или даже в школу безопасности Нью-Йоркского университета, ей не пришлось бы уходить из дома.
   Рид сразу понял, что что-то не так, когда вошел в дом. Он чувствовал его запах в воздухе и слышал приглушенные голоса, доносившиеся из кухни дальше по коридору. Он поставил свою сумку и тихонько снял свою спортивную куртку, прежде чем осторожно на цыпочках выйти из фойе.
   "Что, черт возьми, здесь происходит?" - спросил он вместо приветствия.
   "Привет, папочка!" Сара, его четырнадцатилетняя дочь, подпрыгивала на ступнях, наблюдая, как Майя, ее старшая сестра, совершала какой-то подозрительный ритуал над формой для запекания из пирекса. "Мы готовим ужин!"
   - Я готовлю обед, - пробормотала Майя, не поднимая глаз. " Она - зритель".
   Рид удивленно моргнул. "Хорошо. У меня есть вопросы". Он заглянул через плечо Майи, пока она наносила пурпурную глазурь на аккуратный ряд свиных отбивных. "Начнем с... да? "
   Майя по-прежнему не поднимала глаз. - Не смотри на меня так, - сказала она. "Если они собираются сделать домашнее хозяйство обязательным курсом, я собираюсь использовать его как-то". Наконец она посмотрела на него и тонко улыбнулась. - И не привыкай к этому.
   Рид поднял руки, защищаясь. "Во всех смыслах."
   Майе было шестнадцать, и она была опасно умна. Она явно унаследовала интеллект своей матери; в следующем учебном году она будет старшеклассницей из-за того, что пропустила восьмой класс. У нее были темные волосы Рида, задумчивая улыбка и склонность к драматизму. Сара, с другой стороны, полностью унаследовала свою внешность от Кейт. Когда она стала подростком, Риду иногда было больно смотреть на ее лицо, хотя он никогда этого не показывал. Она также приобрела вспыльчивый характер Кейт. Большую часть времени Сара была настоящей милашкой, но время от времени она взрывалась, и последствия могли быть разрушительными.
   Рид с изумлением наблюдал, как девушки накрывают на стол и подают ужин. "Это выглядит потрясающе, Майя", - прокомментировал он.
   "О, подождите. Еще кое-что." Она достала что-то из холодильника - коричневую бутылку. - Бельгийский - твой любимый, верно?
   Рид сузил глаза. "Как ты...?"
   - Не волнуйся, я попросил тетю Линду купить его. Она открыла крышку и налила пиво в стакан. "Там. Теперь мы можем есть".
   Рид был очень благодарен за то, что сестра Кейт, Линда, находилась всего в нескольких минутах ходьбы. Без нее было бы невыполнимой задачей получить звание доцента, одновременно воспитывая двух девочек-подростков. Это был один из основных мотивов переезда в Нью-Йорк, чтобы девушки имели рядом с собой положительное женское влияние. (Хотя он должен был признать, что Линда не была в восторге от того, что покупала пиво его дочери-подростку, независимо от того, для кого оно предназначалось.)
   "Майя, это потрясающе", - сказал он после первого кусочка.
   "Спасибо. Это глазурь чипотле.
   Он вытер рот, отложил салфетку и спросил: "Хорошо, я подозрительный. Что ты сделал?"
   "Какая? Ничего такого!" - настаивала она.
   - Что ты сломал?
   "Я не..."
   - Тебя отстранили?
   "Папа, давай..."
   Рид мелодраматически схватился за стол обеими руками. "О Боже, только не говори мне, что ты беременна. У меня даже нет дробовика".
   Сара хихикнула.
   - Ты бы остановился? Майя хмыкнула. - Мне позволено быть милой, знаешь ли. Они ели в тишине около минуты, прежде чем она небрежно добавила: "Но раз уж вы упомянули об этом..."
   "О, парень. Вот оно.
   Она откашлялась и сказала: "У меня вроде как свидание. На День святого Валентина".
   Рид чуть не подавился свиной отбивной.
   Сара ухмыльнулась. - Я же говорил тебе, что он будет вести себя странно.
   Он оправился и поднял руку. "Подожди подожди. Я не странный. Я просто не думал... Я не знал, что ты, мм... Вы встречаетесь?
   - Нет, - быстро ответила Майя. Затем она пожала плечами и посмотрела на свою тарелку. "Может быть. Я еще не знаю. Но он хороший парень, и он хочет пригласить меня на ужин в город..."
   - В городе, - повторил Рид.
   "Да, папа, в городе. И мне нужно платье. Это причудливое место. Мне действительно нечего надеть".
   Было много раз, когда Рид отчаянно желал, чтобы Кейт была там, но это могло превзойти их. Он всегда предполагал, что его дочери в какой-то момент начнут встречаться, но надеялся, что не раньше, чем им исполнится двадцать пять. В такие моменты он прибегал к своему любимому родительскому акрониму, WWKS - что сказала бы Кейт? Как художник и решительно свободный дух, она, вероятно, справилась бы с ситуацией совсем иначе, чем он, и он старался не забывать об этом.
   Должно быть, он выглядел особенно обеспокоенным, потому что Майя немного рассмеялась и положила свою руку на его руку. - Ты в порядке, папа? Это просто свидание. Ничего не произойдет. Это не имеет большого значения".
   - Ага, - медленно сказал он. "Ты прав. Конечно, это не имеет большого значения. Посмотрим, сможет ли тетя Линда сводить тебя в торговый центр на этих выходных и...
   - Я хочу, чтобы ты взял меня.
   "Вы делаете?"
   Она пожала плечами. - Я имею в виду, я бы не хотел получить что-то, с чем ты не согласен.
   Платье, ужин в городе и какой-то мальчик... это не было чем-то, с чем он на самом деле думал иметь дело раньше.
   - Тогда ладно, - сказал он. "Мы поедем в субботу. Но у меня есть условие - я выбираю сегодняшнюю игру".
   - Хм, - сказала Майя. "Вы ведете жесткую сделку. Позвольте мне посоветоваться с моим партнером. Майя повернулась к сестре.
   Сара кивнула. "Отлично. Пока это не Риск.
   Рид усмехнулся. "Вы не знаете, о чем говорите. Риск лучше всего".
   После ужина Сара убрала посуду, а Майя приготовила горячий шоколад. Рид создал одну из своих любимых игр, Ticket to Ride, классическую игру о построении железнодорожных маршрутов по Америке. Раскладывая карты и пластиковые вагоны, он поймал себя на том, что задается вопросом, когда же это произошло. Когда Майя успела так быстро вырасти? В течение последних двух лет, с тех пор как Кейт не стало, он играл роли обоих родителей (с весьма ценной помощью их тети Линды). Они оба все еще нуждались в нем, по крайней мере, так казалось, но вскоре они отправятся в колледж, затем на карьеру, а потом...
   "Папа?" Сара вошла в столовую и села напротив него. Словно прочитав его мысли, она сказала: "Не забудь, в следующую среду вечером в школе у меня художественная выставка. Ты будешь там, верно?
   Он улыбнулся. "Конечно, дорогая. Не пропустил бы". Он хлопнул в ладоши. "В настоящее время! Кто готов к сносу - я имею в виду, кто готов играть в семейную игру?"
   - Давай, старик, - крикнула Майя из кухни.
   "Старик?" - возмутился Рид. "Мне тридцать восемь!"
   "Я стою на своем". Она рассмеялась, входя в столовую. "О, игра с поездом". Ее ухмылка превратилась в тонкую улыбку. - Это было мамино любимое, не так ли?
   "Ах, да." Рид нахмурился. "Это было."
   "Я синий!" - объявила Сара, хватаясь за куски.
   - Апельсин, - сказала Майя. "Папа, какого цвета? Папа, привет?
   "Ой." Рид вырвался из своих мыслей. "Извиняюсь. О, зеленый.
   Майя толкнула несколько кусочков в его сторону. Рид выдавил из себя улыбку, хотя его мысли были обеспокоены.
  
   *
  
   После двух игр, обе из которых выиграла Майя, девочки легли спать, а Рид удалился в свой кабинет, маленькую комнату на первом этаже, сразу за фойе.
   Ривердейл был недешевым районом, но Риду было важно, чтобы у его девочек была безопасная и счастливая среда. Там было всего две спальни, поэтому он объявил кабинет на первом этаже своим кабинетом. Все его книги и памятные вещи были забиты почти на каждом доступном дюйме комнаты размером десять на десять на первом этаже. С его письменным столом и кожаным креслом виднелся только небольшой лоскут потертого ковра.
   Он часто засыпал в этом кресле после ночных заметок, подготовки лекций и перечитывания биографий. Это начало доставлять ему проблемы со спиной. И все же, если он был честен с самим собой, спать в собственной постели не становилось легче. Место могло измениться - он и девочки переехали в Нью-Йорк вскоре после смерти Кейт, - но у него все еще был королевский матрас и каркас, которые принадлежали им , ему и Кейт.
   Ему казалось, что к этому моменту боль от потери Кейт, возможно, утихла, хотя бы немного. Иногда это случалось, временно, а затем он проходил мимо ее любимого ресторана или мельком смотрел один из ее любимых фильмов по телевизору, и все повторялось так свежо, как будто это произошло вчера.
   Если у кого-то из девочек было то же самое, они не говорили об этом. На самом деле, они часто говорили о ней открыто, чего Рейд до сих пор не мог сделать.
   На одной из его книжных полок стояла ее фотография, сделанная на свадьбе друга десятилетием ранее. Большую часть ночей рамку переворачивали назад, иначе он проводил весь вечер, глядя на нее.
   Каким поразительно несправедливым может быть мир. Однажды у них было все - хороший дом, замечательные дети, отличная карьера. Они жили в Маклине, штат Вирджиния; он работал адъюнкт-профессором в соседнем университете Джорджа Вашингтона. По работе он много путешествовал, посещал семинары и саммиты, а также выступал в качестве приглашенного лектора по европейской истории в школах по всей стране. Кейт работала в реставрационном отделе Смитсоновского музея американского искусства. Их девочки процветали. Жизнь была идеальной.
   Но, как сказал Роберт Фрост, ничто не может остаться золотым. Однажды зимним днем Кейт потеряла сознание на работе - по крайней мере, так думали ее коллеги, когда она внезапно обмякла и упала со стула. Вызвали скорую, но было уже поздно. Ей объявили DOA в больнице. Эмболия, сказали они. Сгусток крови попал в ее мозг и вызвал ишемический инсульт. В своих объяснениях врачи везде, где только можно, использовали малопонятные медицинские термины, как будто это могло как-то смягчить удар.
   Хуже всего то, что Рида не было дома, когда это случилось. Он был на студенческом семинаре в Хьюстоне, штат Техас, и выступал с докладами о Средневековье, когда ему позвонили.
   Так он узнал, что его жена умерла. Телефонный звонок рядом с конференц-залом. Затем последовал полет домой, попытки утешить своих дочерей в разгар собственного опустошительного горя и, наконец, переезд в Нью-Йорк.
   Он поднялся со стула и повернул фотографию. Ему не нравилось думать обо всем этом, о конце и последствиях. Он хотел запомнить ее такой, на фото, Кейт во всей красе. Вот что он решил запомнить.
   Было что-то еще, что-то прямо на краю его сознания - какое-то смутное воспоминание, пытающееся всплыть на поверхность, пока он смотрел на картинку. Это было похоже на дежа вю, но не в настоящий момент. Как будто его подсознание пыталось что-то протолкнуть.
   Внезапный стук в дверь вернул его к реальности. Рид колебался, пытаясь понять, кто бы это мог быть. Было около полуночи; девочки были в постели в течение нескольких часов. Резкий стук повторился. Опасаясь, что это может разбудить детей, он поспешил ответить. В конце концов, он жил в безопасном районе, и у него не было причин бояться открыть дверь, в полночь или нет.
   Суровый зимний ветер не был тем, что заморозило его. Он удивленно уставился на троих мужчин с другой стороны. Они явно были выходцами с Ближнего Востока, все со смуглой кожей, темной бородой и глубоко посаженными глазами, одетые в толстые черные куртки и ботинки. Двое, стоявшие по обеим сторонам выхода, были высокими и долговязыми; третий, стоящий позади них, был широкоплечим и неуклюжим, с якобы вечно хмурым взглядом.
   - Рид Лоусон, - сказал высокий мужчина слева. "Это ты?" Его акцент звучал как иранский, но не сильный, что говорит о том, что он провел приличное количество времени в США.
   У Рида пересохло в горле, когда он заметил у них за плечами серый фургон, стоящий у обочины с выключенными фарами. "Гм, мне очень жаль, - сказал он им. "Должно быть, вы ошиблись домом".
   Высокий мужчина справа, не сводя глаз с Рида, показал сотовый телефон своим коллегам. Человек слева, тот, кто задавал вопрос, кивнул.
   Без предупреждения громадный человек рванулся вперед, обманчиво быстро для своего роста. Одна мясистая рука потянулась к горлу Рида. Рид случайно отвернулся, просто вне досягаемости, споткнувшись назад и чуть не споткнувшись о собственные ноги. Он пришел в себя, коснувшись кончиками пальцев кафельного пола.
   Когда он отшатнулся, чтобы восстановить равновесие, трое мужчин вошли в его дом. Он запаниковал, думая только о девушках, спящих в своих кроватях наверху.
   Он повернулся и побежал через фойе на кухню, обогнув остров. Он оглянулся через плечо - мужчины бросились в погоню. Сотовый телефон , в отчаянии подумал он. Оно было на его столе в кабинете, и нападавшие преградили ему путь.
   Он должен был увести их подальше от дома и от девушек. Справа от него была дверь на задний двор. Он распахнул ее и выбежал на палубу. Один из мужчин ругался на иностранном языке - он предположил, что на арабском, - когда они бежали за ним. Рид перепрыгнул через перила палубы и приземлился на маленьком заднем дворе. От удара его лодыжку пронзила резкая боль, но он проигнорировал ее. Он обогнул угол дома и прижался к кирпичному фасаду, отчаянно пытаясь успокоить свое прерывистое дыхание.
   Кирпич был ледяным на ощупь, и легкий зимний ветерок прорезал его, как нож. Пальцы на ногах уже онемели - он выбежал из дома в одних носках. Мурашки побежали вверх и вниз по его конечностям.
   Он мог слышать, как мужчины шепчутся друг с другом, хрипло и настойчиво. Он сосчитал отчетливые голоса - один, два, а затем три. Они были вне дома. Хороший; это означало, что они охотились только за ним, а не за детьми.
   Ему нужно добраться до телефона. Он не мог вернуться в дом, не подвергая опасности своих девочек. Он не мог очень хорошо стучать в дверь соседа. Подождите, там была желтая будка экстренного вызова, установленная на телефонном столбе в конце квартала. Если бы он смог добраться туда...
   Он глубоко вздохнул и побежал через темный двор, осмеливаясь войти в ореол света, исходящего от уличных фонарей наверху. Его лодыжка протестующе пульсировала, а от холода ноги пощипывали, но он заставил себя двигаться так быстро, как только мог.
   Рид оглянулся через плечо. Один из высоких мужчин заметил его. Он крикнул своим соратникам, но не погнался за ним. Странно, подумал Рид, но не остановился, чтобы задаться вопросом.
   Он добрался до желтой будки экстренного вызова, разорвал ее и надавил большим пальцем на красную кнопку, которая должна была отправить сигнал тревоги в местную диспетчерскую службу 911. Он снова оглянулся через плечо. Он не мог видеть ни одного из них.
   "Привет?" - прошипел он в интерком. - Меня кто-нибудь слышит? Где был свет? При нажатии на кнопку вызова должен был загореться свет. Это вообще работало? "Меня зовут Рейд Лоусон, меня преследуют трое мужчин, я живу в..."
   Сильная рука схватила Рида за короткие каштановые волосы и отдернула назад. Слова застряли у него в горле и вырвались лишь хриплым хрипом.
   Следующее, что он помнил, была грубая ткань на его лице, ослепляющая его - мешок на голове - и в то же время его руки были заведены за спину и закованы в наручники. Он попытался сопротивляться, но сильные руки крепко держали его, выворачивая запястья почти до перелома.
   "Ждать!" ему удалось выкрикнуть. "Пожалуйста..." Удар ударил его в живот так сильно, что воздух вырвался из легких. Он не мог дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Головокружительные цвета поплыли в его глазах, когда он чуть не потерял сознание.
   Потом его тащили, его носки царапали брусчатку тротуара. Они втолкнули его в фургон и захлопнули за ним дверь. Трое мужчин обменялись друг с другом гортанными иностранными словами, которые звучали обвинительно.
   "Почему...?" Риду наконец удалось задохнуться.
   Он почувствовал острый укол иглы в предплечье, а затем мир исчез.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ВТОРАЯ
  
   Слепой. Холодно. Урчание, оглушение, толчки, боли.
   Проснувшись, Рид первым делом заметил, что мир стал черным - он ничего не видел. Едкий запах топлива заполнил его ноздри. Он попытался пошевелить пульсирующими конечностями, но его руки были связаны за спиной. Он замерз, но ветерка не было; просто холодный воздух, как будто он сидит в холодильнике.
   Медленно, словно сквозь туман, к нему возвращались воспоминания о случившемся. Трое ближневосточных мужчин. Мешок на голове. Игла в руке.
   Он запаниковал, дергая свои оковы и размахивая ногами. Боль пронзила его запястья там, где металл наручников врезался в кожу. Его лодыжка пульсировала, посылая ударные волны вверх по левой ноге. В ушах было сильное давление, и он не мог слышать ничего, кроме ревущего двигателя.
   Всего на долю секунды он почувствовал, как в животе что-то сжалось - результат отрицательного вертикального ускорения. Он был в самолете. Судя по звуку, это был не обычный пассажирский самолет. Грохот, очень громкий двигатель, запах топлива... он понял, что должен лететь на грузовом самолете.
   Как долго он был без сознания? Чем стреляли в него? Были ли девочки в безопасности? Девочки . Слезы щипали его глаза, когда он вопреки всему надеялся, что они в безопасности, что полиция достаточно наслушалась его послания и что в дом выслали власти...
   Он заерзал на своем металлическом сиденье. Несмотря на боль и охриплость в горле, он осмелился заговорить.
   - П-привет? Это вышло едва слышным шепотом. Он прочистил горло и попытался снова. "Привет? Кто угодно...?" Тут он понял, что шум двигателя заглушит его для всех, кто не сидит рядом с ним. "Привет!" он пытался кричать. - Пожалуйста... кто-нибудь, скажите мне, что...
   Грубый мужской голос зашипел на него по-арабски. Рид вздрогнул; мужчина был близко, не более чем в нескольких футах от нее.
   - Пожалуйста, просто скажи мне, что происходит, - умолял он. "Что творится? Зачем ты это делаешь?"
   Другой голос угрожающе закричал по-арабски, на этот раз справа от него. Рид вздрогнул от резкого выговора. Он надеялся, что грохот самолета скроет дрожь в его конечностях.
   "Вы ошиблись человеком", - сказал он. "Чего ты хочешь? Деньги? У меня немного, но я могу... подожди! Сильная рука сомкнулась на его предплечье, словно в тиски, и через мгновение его сорвало со стула. Он пошатнулся, пытаясь встать, но шаткость самолета и боль в лодыжке взяли верх. Его колени подогнулись, и он упал на бок.
   Что-то твердое и тяжелое ударило его в живот. Боль пронзила его туловище паутиной. Он пытался протестовать, но его голос вырывался только в неразборчивых рыданиях.
   Другой ботинок ударил его в спину. Еще один, в подбородок.
   Несмотря на ужасающую ситуацию, Рида осенила странная мысль. Эти люди, их голоса, эти удары - все наводило на мысль о личной мести. Он не просто чувствовал себя атакованным. Он чувствовал себя ненавистным . Эти люди были в гневе, и их гнев был направлен на него, как острие лазера.
   Боль утихла, медленно, и уступила место холодному онемению, охватившему его тело, когда он потерял сознание.
  
   *
  
   Боль. Жжение, пульсация, боль, жжение.
   Рид снова проснулся. Воспоминания о прошлом... он даже не знал, сколько времени это было, и не знал, день сейчас или ночь, и где он находится, что может быть день или ночь. Но воспоминания пришли снова, бессвязные, как отдельные кадры, вырезанные из киноленты и оставленные на полу.
   Трое мужчин.
   Аварийный ящик.
   Фургон.
   Самолет.
   И сейчас...
   Рид осмелился открыть глаза. Это было сложно. Крышки как будто приклеились. Даже сквозь тонкую кожу он мог сказать, что с другой стороны его ждал яркий резкий свет. Он чувствовал его тепло на своем лице и видел сеть крошечных капилляров сквозь веки.
   Он прищурился. Все, что он мог видеть, был неумолимый свет, яркий и белый, обжигающий его голову. Боже, голова болела. Он попытался застонать и через электрическую дозу новой боли обнаружил, что его челюсть тоже болит. Его язык был толстым и сухим, и он почувствовал во рту полный пенни. Кровь.
   Он понял, что его глаза было трудно открыть, потому что они, по сути, были приклеены. Часть его лица была горячей и липкой. Кровь потекла по его лбу и попала в глаза, несомненно, из-за того, что в самолете его безжалостно били ногами до потери сознания.
   Но он мог видеть свет. Мешок был снят с его головы. Было ли это хорошо, еще предстоит выяснить.
   Когда его глаза привыкли, он снова тщетно попытался пошевелить руками. Они все еще были связаны, но на этот раз не наручниками. Толстые, грубые веревки удерживали его на месте. Его лодыжки тоже были привязаны к ножкам деревянного стула.
   Наконец его глаза привыкли к резкости света и сформировались туманные очертания. Он находился в маленькой комнате без окон с неровными бетонными стенами. Было жарко и влажно, достаточно, чтобы пот выступил на затылке, хотя тело было холодным и частично онемевшим.
   Он не мог полностью открыть правый глаз, и ему было больно пытаться. Либо его пинали там, либо похитители продолжали избивать его, пока он был без сознания.
   Яркий свет исходил от тонкой процедурной лампы на высокой тонкой подставке на колесиках, приспособленной примерно к его росту и направленной вниз, прямо ему в лицо. Галогеновая лампа ярко светила. Если и было что-то за этой лампой, он не мог этого видеть.
   Он вздрогнул, когда по маленькой комнате разнесся тяжелый щелчок - звук отъезжающего в сторону засова. Петли застонали, но Рид не увидел двери. Она снова закрылась с нестройным лязгом.
   Силуэт блокировал свет, купая его в своей тени, стоя над ним. Он дрожал, не решаясь поднять глаза.
   "Кто ты?" Голос был мужским, немного более высоким, чем у его предыдущих похитителей, но все еще с сильным оттенком ближневосточного акцента.
   Рид открыл было рот, чтобы заговорить - сказать им, что он всего лишь профессор истории, что они выбрали не того парня, - но быстро вспомнил, что в прошлый раз, когда он пытался это сделать, его заставили подчиниться ногой. Вместо этого с его губ сорвался тихий стон.
   Мужчина вздохнул и отошел от света. Что-то заскребло по бетонному полу; ножки стула. Мужчина отрегулировал лампу так, чтобы она была направлена немного в сторону от Рида, а затем сел напротив него в кресло, так что их колени почти соприкасались.
   Рид медленно поднял взгляд. Мужчина был молод, в лучшем случае лет тридцати, со смуглой кожей и аккуратно подстриженной черной бородой. Он носил круглые серебряные очки и белый куфий , круглую кепку без полей.
   Надежда расцвела внутри Рида. Этот молодой человек оказался интеллигентом, не таким, как дикари, которые напали на него и вырвали из дома. Возможно, он мог бы договориться с этим человеком. Возможно, он руководил...
   - Начнем с простого, - сказал мужчина. Его голос был мягким и непринужденным, как психолог может говорить с пациентом. "Как тебя зовут?"
   - Л... Лоусон. Его голос сорвался с первой попытки. Он закашлялся и немного встревожился, увидев капли крови на полу. Мужчина перед ним брезгливо сморщил нос. "Меня зовут... Рид Лоусон". Почему они продолжали спрашивать его имя? Он уже сказал им. Он кого-то невольно обидел?
   Мужчина медленно вздохнул, вдыхая и выдыхая через нос. Он уперся локтями в колени и наклонился вперед, еще больше понизив голос. "Есть много людей, которые хотели бы оказаться в этом зале прямо сейчас. К счастью для тебя, здесь только ты и я. Однако, если ты не будешь честен со мной, у меня не будет выбора, кроме как пригласить... других. И им, как правило, не хватает моего сострадания". Он сел прямо. "Итак, я снова спрашиваю вас. Как тебя зовут?"
   Как он мог убедить их, что он тот, за кого себя выдает? Сердцебиение Рида удвоилось, когда внезапное осознание поразило его, как удар по голове. Он вполне может умереть в этой комнате. "Я говорю тебе правду!" - настаивал он. Внезапно слова полились из него, как прорвавшаяся плотина. "Меня зовут Рид Лоусон. Пожалуйста, просто скажи мне, почему я здесь. Я не знаю, что происходит. Я ничего не сделал...
   Мужчина ударил Рида тыльной стороной руки по рту. Его голова дико дернулась. Он задохнулся, когда жжение пронзило его только что расколотую губу.
   "Ваше имя." Мужчина вытер кровь с золотого кольца на руке.
   - Я т-сказал тебе, - пробормотал он. "М-меня зовут Лоусон". Он подавил всхлип. "Пожалуйста."
   Он осмелился поднять взгляд. Его следователь смотрел в ответ бесстрастно и холодно. "Ваше имя."
   "Рид Лоусон!" Рид почувствовал, как его лицо вспыхнуло жаром, когда боль переросла в гнев. Он не знал, что еще сказать, что они хотели, чтобы он сказал. "Лоусон! Это Лоусон! Вы можете проверить мой... мой..." Нет, они не могли проверить его удостоверение личности. У него не было с собой кошелька, когда его схватили трое мужчин-мусульман.
   Его следователь цокнул, а затем вонзил свой костлявый кулак Рейду в солнечное сплетение. Воздух снова вырвался из его легких. Целую минуту Рид не мог перевести дух; он наконец пришел снова в рваном вздохе. Его грудь яростно пылала. Пот стекал по его щекам и обжигал разбитую губу. Его голова безвольно повисла, а подбородок был между ключиц, когда он боролся с приступом тошноты.
   - Ваше имя, - спокойно повторил следователь.
   - Я... я не знаю, что ты хочешь, чтобы я тебе сказал, - прошептал Рид. "Я не знаю, что вы ищете. Но это не я". Он сошел с ума? Он был уверен, что не сделал ничего, что заслужило бы такое обращение.
   Мужчина в куфи снова наклонился вперед, на этот раз мягко взяв Рида за подбородок двумя пальцами. Он поднял голову, заставляя Рида посмотреть ему в глаза. Его тонкие губы растянулись в полуулыбке.
   "Мой друг, - сказал он, - будет намного, намного хуже, прежде чем станет лучше".
   Рид сглотнул и ощутил привкус меди в задней части горла. Он знал, что кровь вызывает рвоту; от двух чашек его стошнило бы, а он уже чувствовал тошноту и головокружение. - Послушайте меня, - умолял он. Его голос звучал дрожащим и робким. "Трое мужчин, которые забрали меня, пришли на Айви-лейн, 22, в мой дом. Меня зовут Рид Лоусон. Я профессор европейской истории в Колумбийском университете. Я вдовец, двое подростков... - Он остановился. Пока его похитители не дали никаких указаний на то, что они знали о его девочках. - Если это не то, что вы ищете, я не могу вам помочь. Пожалуйста. Это правда."
   Следователь долго смотрел, не мигая. Затем он резко рявкнул что-то по-арабски. Рид вздрогнул от внезапного взрыва.
   Засов снова скользнул назад. Через плечо мужчины Рид мог видеть только очертания толстой двери, которая распахнулась. Похоже, он был сделан из какого-то металла, железа или стали.
   Он понял, что эта комната была построена как тюремная камера.
   В дверях появился силуэт. Следователь крикнул что-то еще на своем родном языке, и силуэт исчез. Он ухмыльнулся Риду. - Посмотрим, - просто сказал он.
   Раздался предательский скрип колес, и снова появился силуэт, на этот раз толкая стальную тележку в маленькую бетонную комнату. Рид узнал в конвейере тихого массивного зверя, который пришел к нему домой с вечно хмурым взглядом.
   На тележке стояла архаичная машина, коричневая коробка с дюжиной ручек и циферблатов и толстыми черными проводами, подключенными к одной стороне. С противоположного конца тянулся свиток белой бумаги с прижатыми к нему четырьмя тонкими иглами.
   Это был полиграф - возможно, почти такой же старый, как и Рейд, но тем не менее детектор лжи. Он вздохнул с полуоблегчением. По крайней мере, они будут знать, что он говорит правду.
   Что они могут сделать с ним потом... он не хотел думать об этом.
   Следователь приступил к намотке сенсоров-липучек на два пальца Рида, манжеты на его левый бицепс и двух шнуров на грудь. Он снова сел, достал из кармана карандаш и сунул в рот розовый конец ластика.
   - Ты знаешь, что это такое, - просто сказал он. "Вы знаете, как это работает. Если ты скажешь что-то кроме ответов на мои вопросы, мы причиним тебе боль. Ты понимаешь?"
   Рид кивнул. "Да."
   Следователь щелкнул выключателем и покрутил ручки машины. Нахмуренный зверь стоял у него за плечом, блокируя свет процедурной лампы и глядя на Рейда сверху вниз.
   Тонкие иголки слегка затанцевали на свитке белой бумаги, оставив четыре черных следа. Следователь пометил лист каракулями, а затем снова перевел свой холодный взгляд на Рида. "Какого цвета моя шляпа?"
   - Белый, - тихо ответил Рид.
   "Какого ты вида?"
   "Человек." Следователь устанавливал основу для будущих вопросов - обычно четыре или пять известных истин, чтобы он мог отслеживать возможную ложь.
   - В каком городе ты живешь?
   "Нью-Йорк."
   "Где ты сейчас?"
   Рид почти усмехнулся. "В... в кресле. Я не знаю."
   Следователь делал прерывистые пометки на бумаге. "Как тебя зовут?"
   Рид изо всех сил старался, чтобы его голос звучал ровно. "Рид. Лоусон".
   Все трое смотрели на машину. Иглы продолжали оставаться невозмутимыми; в каракулях не было значительных гребней или впадин.
   "Кем работаете?" - спросил следователь.
   "Я профессор европейской истории в Колумбийском университете".
   - Как давно вы стали профессором университета?
   - Тринадцать лет, - честно ответил Рид. "Я был доцентом пять лет и адъюнкт-профессором в Вирджинии еще шесть. Последние два года я работаю адъюнкт-профессором в Нью-Йорке".
   - Вы когда-нибудь были в Тегеране?
   "Нет."
   - Вы когда-нибудь были в Загребе?
   "Нет!"
   - Ты когда-нибудь был в Мадриде?
   - Н-да. Однажды, года четыре назад. Я был там на саммите от имени университета".
   Стрелки оставались ровными.
   - Разве ты не видишь? Как бы Рейду ни хотелось кричать, он старался сохранять спокойствие. "Вы ошиблись человеком. Кого бы вы ни искали, это не я".
   Ноздри следователя раздулись, но в остальном никакой реакции. Зверь сцепил руки перед собой, его вены вздулись на коже.
   "Вы когда-нибудь встречали человека по имени Шейх Мустафар?" - спросил следователь.
   Рид покачал головой. "Нет."
   "Он врет!" В комнату вошел высокий долговязый мужчина - один из двух других мужчин, напавших на его дом, тот самый, который первым спросил его имя. Он вошел широкими шагами, его враждебный взгляд был направлен на Рида. "Эту машину можно победить. Мы знаем это".
   - Будет какой-то знак, - спокойно ответил следователь. "Язык тела, пот, жизненно важные органы... Все здесь говорит о том, что он говорит правду". Рид не мог отделаться от мысли, что они говорят по-английски для его блага.
   Высокий мужчина отвернулся и прошелся по бетонной комнате, сердито бормоча что-то по-арабски. - Спроси его о Тегеране.
   - Я, - ответил следователь.
   Высокий мужчина в ярости повернулся к Риду. Рид затаил дыхание, ожидая нового удара.
   Вместо этого мужчина возобновил свои шаги. Он что-то быстро сказал по-арабски. - ответил следователь. Зверь уставился на Рида.
   "Пожалуйста!" - громко сказал он, перекрывая их болтовню. "Я не тот, кем вы меня считаете. Я ничего не помню о том, о чем ты спрашиваешь...
   Высокий человек замолчал, и его глаза расширились. Он чуть не хлопнул себя по лбу, а потом взволнованно заговорил со следователем. Бесстрастный мужчина в куфи почесал подбородок.
   - Возможно, - сказал он по-английски. Он встал и взял голову Рейда обеими руками.
   "Что это? Что делаешь?" - спросил Рид. Кончики пальцев мужчины медленно ощупывали кожу головы вверх и вниз.
   - Тихо, - сказал мужчина ровным голосом. Он ощупал волосы Рида, его шею, уши - "Ах!" - резко сказал он. Он что-то пробормотал своим соратникам, которые бросились к Риду и яростно дернули его голову в сторону.
   Следователь провел пальцем по левому сосцевидному отростку Рида, небольшому участку височной кости сразу за ухом. Под кожей была продолговатая шишка, размером чуть больше рисового зернышка.
   Следователь что-то рявкнул высокому мужчине, и тот быстро вылетел из комнаты. Шея Рида болела от странного угла, под которым они держали его голову.
   "Какая? В чем дело?" он спросил.
   - Вот эта шишка, вот, - сказал следователь, снова водя по ней пальцем. "Что это?"
   - Это... это просто костная шпора, - сказал Рид. "У меня это было после автомобильной аварии, когда мне было двадцать".
   Высокий мужчина быстро вернулся, на этот раз с пластиковым подносом. Он поставил его на тележку рядом с полиграфом. Несмотря на тусклый свет и странный угол наклона головы, Рид мог ясно видеть, что было внутри подноса. Узел страха сжался в его животе.
   На подносе лежало несколько острых серебряных предметов.
   - Для чего они? Его голос был паническим. Он извивался на своих оковах. "Что делаешь?"
   Следователь отдал короткую команду скотине. Он шагнул вперед, и внезапная яркость процедурной лампы чуть не ослепила Рейда.
   "Подожди подожди!" он крикнул. - Просто скажи мне, что ты хочешь знать!
   Зверь схватил голову Рейда своими большими руками и крепко сжал ее, заставляя его замереть. Следователь выбрал инструмент - скальпель с тонким лезвием.
   "Пожалуйста, не... пожалуйста, не..." Рид прерывисто дышал. Он почти задыхался.
   - Тсс, - спокойно сказал следователь. "Вы захотите остаться на месте. Я бы не хотел отрезать тебе ухо. По крайней мере, не случайно".
   Рид вскрикнул, когда лезвие вонзилось ему в кожу за ухом, но зверь удержал его. Каждый мускул в его конечностях напрягся.
   До его ушей донесся странный звук - тихая мелодия. Следователь напевал мелодию на арабском языке, разрезая Риду голову.
   Он бросил окровавленный скальпель в поднос, а Рид неглубоко зашипел сквозь зубы. Затем следователь потянулся за плоскогубцами.
   - Боюсь, это было только начало, - прошептал он Риду на ухо. "Эта следующая часть будет действительно больной".
   Плоскогубцы сжали что-то в голове Рида - была ли это его кость? - и следователь дернул. Рид закричал в агонии, когда раскаленная добела боль пронзила его мозг, пульсируя в нервных окончаниях. Его руки дрожали. Его ноги шлепали по полу.
   Боль усиливалась до тех пор, пока Рид не подумал, что больше не выдержит. Кровь стучала у него в ушах, а собственные крики звучали так, словно были где-то далеко. Потом процедурная лампа погасла, и края его зрения потемнели, когда он потерял сознание.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
   Когда Риду было двадцать три года, он попал в автомобильную аварию. Светофор загорелся зеленым, и он вырулил на перекресток. Пикап вылетел на светофор и врезался в переднее пассажирское сиденье. Его голова ударилась об окно. Несколько минут он был без сознания.
   Его единственной травмой была трещина в височной кости черепа. Это зажило хорошо; единственным свидетельством аварии была небольшая шишка за ухом. Врач сказал ему, что это костная шпора.
   Самое забавное в этом несчастном случае было то, что, хотя он мог вспомнить событие, он не мог вспомнить никакой боли - ни тогда, когда это произошло, ни после.
   Но сейчас он это чувствовал. Когда он пришел в сознание, маленький участок кости за его левым ухом мучительно загудел. Процедурная лампа снова светила ему в глаза. Он прищурился и слегка застонал. Малейшее движение головы вызвало новую боль в шее.
   Внезапно в его голове что-то мелькнуло. Яркий свет в его глазах вовсе не был лампой.
   Полуденное солнце ярко светит на фоне голубого безоблачного неба. Над головой пролетает A-10 Warthog, виляющий вправо и опускающийся в высоту над плоскими тусклыми крышами Кандагара.
   Видение не было текучим. Оно пришло вспышками, как несколько последовательных фотографий; как смотреть, как кто-то танцует под стробоскопом.
   Вы стоите на бежевой крыше частично разрушенного здания, треть которого взорвана. Вы подносите приклад к плечу, смотрите в прицел и смотрите на человека внизу...
   Рид дернул головой и застонал. Он находился в бетонной комнате, под проницательным взглядом процедурной лампы. Его пальцы дрожали, а конечности похолодели. Пот струился по его лбу. Скорее всего, он был в шоке. Краем глаза он мог видеть, что левое плечо его рубашки было пропитано кровью.
   - Костяная шпора, - сказал спокойный голос следователя. Потом сардонически усмехнулся. В поле зрения Рейда появилась тонкая рука, сжимающая остроносые плоскогубцы. Между его зубами было зажато что-то крошечное и серебристое, но Рейд не мог разобрать деталей. Его зрение было нечетким, и комната слегка наклонилась. "Ты знаешь, что это?"
   Рид медленно покачал головой.
   "Признаюсь, я видел такое только один раз", - сказал следователь. "Чип подавления памяти. Это очень полезный инструмент для людей в вашей уникальной ситуации". Он бросил окровавленные плоскогубцы и мелкую серебряную крупинку в пластиковый лоток.
   - Нет, - буркнул Рид. "Невозможно." Последнее слово прозвучало почти как шепот. Подавление памяти? Это была научная фантастика. Чтобы это сработало, необходимо воздействовать на всю лимбическую систему мозга.
   Пятый этаж отеля Ritz Madrid. Вы поправляете свой черный галстук, прежде чем выбить дверь твердым каблуком прямо над дверной ручкой. Человек внутри застигнут врасплох; он вскакивает на ноги и выхватывает из бюро пистолет. Но прежде чем мужчина успевает навести его на вас, вы хватаете его руку с пистолетом и выкручиваете его вниз и прочь. Сила легко ломает запястье...
   Рид вытряхнул из головы путаную последовательность, когда следователь сел в кресло напротив него.
   - Ты что-то сделал со мной, - пробормотал он.
   - Да, - согласился следователь. "Мы освободили вас из ментальной тюрьмы". Он наклонился вперед с натянутой ухмылкой, ища что-то в глазах Рейда. "Ты вспоминаешь. Это увлекательно смотреть. Вы запутались. Ваши зрачки ненормально расширены, несмотря на свет. Что реально, "профессор Лоусон"?
   Шейх. Любыми средствами.
   "Когда наши воспоминания подводят нас..."
   Последнее известное местонахождение: Убежище в Тегеране.
   "Кто мы?"
   Пуля на всех языках звучит одинаково... Кто это сказал?
   "Кем мы станем?"
   Вы сказали, что.
   Рид почувствовал, что снова соскальзывает в пустоту. Следователь дважды ударил его пощечиной, оттолкнув обратно в бетонную комнату. "Теперь мы можем продолжать серьезно. Поэтому я снова прошу вас. Как тебя зовут?"
   Вы входите в комнату для допросов в одиночестве. Подозреваемый прикован наручниками к болту с петлей в столе. Вы лезете во внутренний карман костюма, достаете обтянутый кожей значок и открываете его...
   "Рид. Лоусон". Его голос был неуверенным. "Я профессор... европейской истории..."
   Следователь разочарованно вздохнул. Он поманил одним пальцем грубого, хмурого человека. Тяжелый кулак врезался Риду в щеку. Коренной зуб подпрыгнул на полу в следе свежей крови.
   На мгновение не было боли; его лицо онемело, пульсируя от удара. Затем наступила новая, туманная агония.
   - Ннгх... - он попытался подобрать слова, но его губы не шевелились.
   - Я спрашиваю вас еще раз, - сказал следователь. "Тегеран?"
   Шейх скрывался в конспиративной квартире, замаскированной под заброшенную текстильную фабрику.
   - Загреб?
   Двое иранцев задержаны на частной взлетно-посадочной полосе перед посадкой на чартерный рейс в Париж.
   "Мадрид?"
   "Ритц", пятый этаж: активированная спальная камера с чемоданной бомбой. Предполагаемый пункт назначения: Пласа-де-Сибелес.
   - Шейх Мустафар?
   Он торговался за свою жизнь. Дал нам все, что знал. Имена, места, планы. Но он знал так много...
   - Я знаю, что вы помните, - сказал следователь. "Твои глаза выдают тебя... Зеро".
   Нуль. В голове промелькнул образ: мужчина в солнцезащитных очках-авиаторах и темной мотоциклетной куртке. Он стоит на углу улицы в каком-то европейском городе. Двигается вместе с толпой. Никто не знает. Никто не знает, что он там.
   Рид снова попытался стряхнуть с себя видения. Что с ним происходило? Образы плясали в его голове, как кадры из покадровой анимации, но он отказывался признавать их воспоминаниями. Они были ложными. Как-то имплантировано. Он был профессором университета, имел двух девочек-подростков и скромный дом в Бронксе...
   - Расскажите нам, что вам известно о наших планах, - категорически потребовал следователь.
   Мы не разговариваем. Всегда.
   Слова эхом отдавались в пещере его разума снова и снова. Мы не разговариваем. Всегда.
   "Это слишком долго!" - крикнул высокий иранец. "Принудить его".
   Следователь вздохнул. Он потянулся к металлической тележке, но не для того, чтобы включить полиграф. Вместо этого его пальцы задержались на пластиковом подносе. "В целом я терпеливый человек, - сказал он Риду. "Но я признаю, разочарование моего помощника несколько заразительно". Он взял окровавленный скальпель, инструмент, который использовал, чтобы срезать маленькую крупинку серебра с головы, и осторожно прижал кончик лезвия к джинсам Рейда, примерно на четыре дюйма выше колена. "Все, что мы хотим знать, это то, что вы знаете. Имена. Даты. Кому ты рассказал о том, что знаешь. Личности ваших коллег-агентов на местах.
   Моррис. Райдиггер. Йоханссон. Имена мелькали в его голове, и с каждым появлялось лицо, которого он никогда раньше не видел. Молодой человек с темными волосами и дерзкой улыбкой. Круглолицый приветливый парень в накрахмаленной белой рубашке. Женщина с распущенными светлыми волосами и стальными серыми глазами.
   - И что стало с шейхом?
   Каким-то образом Рейд вдруг понял, что упомянутый шейх был задержан и доставлен в нелегальное место в Марокко. Это было не видение. Он просто знал.
   Мы не разговариваем. Всегда.
   Холодный озноб пробежал по спине Рида, когда он изо всех сил пытался сохранить хоть какое-то подобие здравомыслия.
   - Скажи мне, - настаивал следователь.
   "Я не знаю." Слова странно слетали с его распухшего языка. Он встревоженно поднял глаза и увидел, что другой мужчина ухмыляется ему в ответ.
   Он понял иностранный запрос... и ответил на безупречном арабском языке.
   Следователь воткнул кончик скальпеля в ногу Рейда. Он закричал, когда нож вонзился в мышцу его бедра. Он инстинктивно попытался отдернуть ногу, но его лодыжки были привязаны к ножкам стула.
   Он сильно стиснул зубы, его челюсть болела в знак протеста. Рана на ноге сильно жгла.
   Следователь ухмыльнулся и слегка наклонил голову. - Признаю, ты круче большинства, Зеро, - сказал он по-английски. "К сожалению для вас, я профессионал". Он протянул руку и медленно стянул один из уже грязных носков Рида. "Я не часто прибегаю к этой тактике". Он выпрямился и посмотрел Риду прямо в глаза. "Вот что будет дальше: я отрежу от вас маленькие кусочки и покажу вам каждый. Мы начнем с пальцев ног. Потом пальцы. После этого... мы увидим, где мы стоим". Следователь встал на колени и прижал лезвие к самому маленькому пальцу правой ноги.
   - Подожди, - взмолился Рид. - Пожалуйста, просто подожди.
   Двое других мужчин в комнате собрались по обе стороны, с интересом наблюдая.
   В отчаянии Рид перебирал веревки, которые удерживали его запястья на месте. Это был линейный узел с двумя противоположными петлями, завязанными полуузлами...
   Сильная дрожь пробежала от основания позвоночника к плечам. Он знал. Почему-то он просто знал . У него было сильное чувство дежа вю, как будто он уже был в такой ситуации раньше - или, скорее, эти безумные видения, каким-то образом внедрившиеся в его голову, сказали ему, что он был.
   Но самое главное, он знал, что должен делать.
   "Я вам скажу!" Рид задыхался. - Я скажу тебе то, что ты хочешь знать.
   Следователь оглянулся. "Да? Хороший. Однако сначала я все же собираюсь удалить этот палец. Я бы не хотел, чтобы вы поверили, что я блефую.
   Позади стула Рид сжал большой палец левой руки другой рукой. Он затаил дыхание и сильно дернулся. Он почувствовал хлопок, когда большой палец вывихнулся. Он ждал острой, сильной боли, но это было не более чем тупая пульсация.
   Его поразило новое осознание - это случилось с ним не в первый раз.
   Следователь порезал ему кожу на пальце ноги, и он вскрикнул. Поставив большой палец напротив его нормального угла, он высвободил руку из пут. Когда одна петля открылась, другая поддалась.
   Его руки были свободны. Но он понятия не имел, что с ними делать.
   Следователь поднял голову и недоуменно нахмурился. "Какая...?"
   Прежде чем он успел произнести хоть слово, правая рука Рида метнулась вперед и схватила первое орудие, на которое она наткнулась, - высокоточный нож с черной рукоятью. Когда следователь попытался встать, Рид отдернул руку. Лезвие пронзило сонную артерию мужчины.
   Обе руки метнулись к его горлу. Между его пальцами выступила кровь, когда следователь с широко раскрытыми глазами рухнул на пол.
   Неповоротливый зверь взревел от ярости, бросившись вперед. Он схватил Рида за горло обеими мясистыми руками и сжал. Рид попытался думать, но страх охватил его.
   Следующее, что он помнил, это то, что он снова поднял точный нож и воткнул его во внутреннюю часть запястья зверя. Он покрутил плечами, когда толкнул, и открыл проход по всей длине предплечья мужчины. Зверюга вскрикнул и упал, схватившись за тяжелое ранение.
   Высокий худощавый мужчина недоверчиво уставился на него. Как и раньше, на улице перед домом Рида он, казалось, не решался подойти к нему. Вместо этого он нащупал пластиковый поднос и оружие. Он схватил изогнутый клинок и ударил Рейда прямо в грудь.
   Рид отбросил вес тела назад, опрокинув стул и едва избежав удара ножа. В то же время он изо всех сил выставлял ноги наружу. Когда стул ударился о бетон, ножки оторвались от рамы. Рид встал и чуть не споткнулся, его ноги подкосились.
   Высокий человек крикнул о помощи на арабском языке, а затем без разбора полоснул воздух ножом, широкими взмахами вперед и назад, чтобы держать Рида в страхе. Рид держался на расстоянии, гипнотически наблюдая за взмахом серебряного клинка. Мужчина рванулся вправо, и Рид сделал выпад, зажав руку - и нож - между их телами. Его инерция гнала их вперед, и когда иранец рухнул, Рейд изогнулся и аккуратно перерезал бедренную артерию на задней части бедра. Он поставил ногу и взмахнул ножом в противоположном направлении, пронзив яремную вену.
   Он не знал, откуда он это знал, но он знал, что у человека осталось около сорока семи секунд жизни.
   Ноги застучали по соседней лестнице. Трясущимися пальцами, Рид бросился к открытой двери и прижался к одной стороне. Первым было ружье - он сразу определил, что это "Беретта 92 FS", - затем рука, а затем и туловище. Рид развернулся, поймал пистолет сгибом локтя и скользнул точным ножом в сторону между двумя ребрами. Лезвие пронзило сердце мужчины. Крик сорвался с его губ, когда он сполз на пол.
   Потом была только тишина.
   Рид отшатнулся. Его дыхание стало неглубоким.
   - О боже, - выдохнул он. "О Боже."
   Он только что убил - нет, он только что убил четырех человек за несколько секунд. Еще хуже было то, что это было коленным рефлексом, рефлекторным, как езда на велосипеде. Или вдруг говорящий по-арабски. Или зная судьбу шейха.
   Он был профессором. У него были воспоминания. У него были дети. Карьера. Но его тело явно знало, как бороться, даже если он этого не делал. Он знал, как вырваться из оков. Он знал, где нанести смертельный удар.
   "Что происходит со мной?" - выдохнул он.
   Он ненадолго прикрыл глаза, когда его захлестнула волна тошноты. На его руках была кровь - буквально. Кровь на рубашке. Когда адреналин спал, боль пронзила его конечности от столь долгого неподвижного состояния. Его лодыжка все еще болела после прыжка с палубы. Он был ранен в ногу. У него была открытая рана за ухом.
   Он даже не хотел думать о том, как могло бы выглядеть его лицо.
   Убирайся, его мозг кричал на него. Может прийти больше.
   - Хорошо, - сказал Рид вслух, как будто соглашаясь с кем-то еще в комнате. Он успокоил свое дыхание, насколько мог, и огляделся. Его рассеянный взгляд упал на некоторые детали - "беретту". Прямоугольный комок в кармане следователя. Странная отметина на шее скотины.
   Он опустился на колени рядом с неуклюжим мужчиной и уставился на шрам. Он был около линии подбородка, частично скрыт бородой, и не больше десяти центов. Похоже, это было какое-то клеймо, выжженное на коже и похожее на глиф, на какую-то букву в другом алфавите. Но он не узнал его. Рид рассматривал его в течение нескольких секунд, врезаясь в его память.
   Он быстро порылся в кармане мертвого следователя и нашел древний блок сотового телефона. Вероятно, горелка , сказал ему его мозг. В заднем кармане высокого мужчины он нашел клочок рваной белой бумаги, один угол которой был запачкан кровью. Корявым, почти неразборчивым почерком была длинная серия цифр, начинавшаяся с 963 - код страны для международного звонка в Сирию.
   Ни у кого из мужчин не было никаких документов, удостоверяющих личность, но у предполагаемого стрелка была толстая пачка банкнот евро, легко несколько тысяч. Рид прикарманил и его, а затем, наконец, взял "Беретту". Вес пистолета в его руках казался странно естественным. Девятимиллиметровый калибр. Магазин на пятнадцать патронов. Ствол сто двадцать пять миллиметров.
   Его руки искусно выбросили обойму плавным движением, как будто ими управлял кто-то другой. Тринадцать раундов. Он толкнул его обратно и взвел его.
   Потом он свалил оттуда.
   За толстой стальной дверью находился темный холл, который заканчивался лестницей, ведущей наверх. Наверху было свидетельство дневного света. Рид осторожно поднялся по лестнице, держа пистолет в воздухе, но ничего не услышал. Когда он поднимался, воздух становился прохладнее.
   Он очутился в маленькой грязной кухне, со стен облупилась краска, а в раковине была свалена запекшаяся посуда. Окна были полупрозрачными; они были смазаны жиром. Радиатор в углу был холодным на ощупь.
   Рид расчистил остальную часть домика; кроме четырех мертвецов в подвале никого не было. Единственная ванная была в гораздо худшем состоянии, чем кухня, но Рейд нашел, казалось бы, древнюю аптечку. Он не смел смотреть на себя в зеркало, смыв столько крови, сколько смог, с лица и шеи. Все с ног до головы болело, болело или горело. Срок годности крохотного тюбика с антисептической мазью истек три года назад, но он все равно использовал ее, морщась и перевязывая открытые порезы.
   Затем он сел на унитаз и обхватил голову руками, на короткое время, чтобы взять себя в руки. Ты можешь уйти , сказал он себе. У тебя есть деньги. Отправляйтесь в аэропорт. Нет, у вас нет паспорта. Идите в посольство. Или найти консульство. Но...
   Но он только что убил четырех человек, и его собственная кровь залила весь подвал. И была другая, более ясная проблема.
   - Я не знаю, кто я, - пробормотал он вслух.
   Эти вспышки, эти видения, которые преследовали его разум, они были с его точки зрения. Его точка зрения. Но он никогда, никогда не сделал бы ничего подобного. Подавление памяти, сказал следователь. Это вообще было возможно? Он снова подумал о своих девочках. Были ли они в безопасности? Они были напуганы? Они были... его?
   Эта мысль потрясла его до глубины души. Что, если каким-то образом то, что он считал реальным, вовсе не было реальным?
   Нет - сказал он себе непреклонно. Они были его дочерьми. Он был там при их рождении. Он поднял их. Ни одно из этих причудливых, навязчивых видений не противоречило этому. И ему нужно было найти способ связаться с ними, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Это было его главным приоритетом. Он никак не мог использовать одноразовый телефон, чтобы связаться со своей семьей; он не знал, отслеживается ли это или кто может подслушивать.
   Внезапно он вспомнил про клочок бумаги с номером телефона. Он встал и вытащил его из кармана. Окровавленная бумага уставилась на него. Он не знал, о чем это было и почему они думали, что он был кем-то другим, чем тот, за кого он себя выдавал, но под поверхностью его подсознания чувствовался оттенок безотлагательности, что-то подсказывало ему, что сейчас он невольно вовлечен в нечто, что был намного, намного больше его.
   Трясущимися руками он набрал номер на горелке.
   На втором тоне ответил грубый мужской голос. "Готово?" - спросил он по-арабски.
   - Да, - ответил Рид. Он пытался как можно лучше замаскировать свой голос и изобразить акцент.
   - У вас есть информация?
   "Мм".
   Голос долго молчал. Сердце Рида колотилось в груди. Они поняли, что это был не следователь?
   "Сталинградская улица, 187", - наконец сказал мужчина. "Восемь вечера". И он повесил трубку.
   Рид закончил разговор и глубоко вздохнул. улица Сталинград? он думал. Во Франции?
   Он еще не был уверен, что собирается делать. Ему казалось, что он пробил стену и обнаружил совершенно другую комнату с другой стороны. Он не мог вернуться домой, не зная, что с ним происходит. Даже если бы он это сделал, сколько времени пройдет, пока они снова не найдут его и девушек? У него была только одна зацепка. Он должен был следовать за ним.
   Он вышел из домика и очутился в узком переулке, вход в который выходил на улицу под названием Рю Марсо. Он сразу понял, где находится - в пригороде Парижа, всего в нескольких кварталах от Сены. Он почти рассмеялся. Он думал, что выйдет на раздираемые войной улицы ближневосточного города. Вместо этого он нашел бульвар с магазинами и рядами домов, скромные прохожие наслаждались своим обычным днем, укутавшись на прохладном февральском ветру.
   Он сунул пистолет за пояс джинсов и вышел на улицу, сливаясь с толпой и стараясь не привлекать внимания ни к своей окровавленной рубашке, ни к бинтам, ни к явным синякам. Он крепко прижал к себе руки - ему нужна была новая одежда, куртка, что-нибудь потеплее, чем просто рубашка.
   Ему нужно было убедиться, что его девочки в безопасности.
   Тогда он получит ответы.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
   Прогулка по улицам Парижа была похожа на сон - просто не так, как можно было бы ожидать или даже желать. Рейд добрался до перекрестка улицы Берри и Елисейских полей, который, несмотря на холодную погоду, всегда был популярным местом для туристов. Триумфальная арка вырисовывалась в нескольких кварталах к северо-западу, центральная часть площади Шарля де Голля, но ее величие было потеряно для Рида. Новое видение вспыхнуло в его сознании.
   Я был здесь раньше. Я стоял в этом месте и смотрел на этот уличный знак. В джинсах и черной мотоциклетной куртке, цвета мира приглушены поляризованными солнцезащитными очками...
   Он повернул направо. Он не был уверен, что найдет таким образом, но у него было жуткое подозрение, что он узнает это, как только увидит. Это было невероятно странное ощущение - не знать, куда он направляется, пока не доберется туда.
   Казалось, каждое новое зрелище вызывало какую-то виньетку смутных воспоминаний, каждое отдельное от другого, но все же каким-то образом совпадающее. Он знал, что в кафе на углу подают лучшие пастисы, которые он когда-либо пробовал. От сладкого запаха кондитерской через дорогу у него потекли слюнки от вкусных ладоней. Он никогда раньше не пробовал пальмир. Был ли он?
   Даже звуки раздражали его. Прохожие лениво болтали друг с другом, прогуливаясь по бульвару, изредка украдкой поглядывая на его забинтованное, в синяках лицо.
   "Я бы не хотел видеть другого парня", - пробормотал молодой француз своей девушке. Они оба усмехнулись.
   Ладно, не паникуй ", - подумал Рид. Судя по всему, вы знаете арабский и французский языки. Единственным другим языком, на котором говорил профессор Лоусон, был немецкий и несколько фраз на испанском.
   Было и еще кое-что, что труднее определить. Под его расшатанными нервами и инстинктом бежать, вернуться домой, где-то спрятаться, за всем этим скрывалась холодная, стальная сдержанность. Это было похоже на тяжелую руку старшего брата на его плече, а голос в глубине его сознания говорил: " Расслабься". Вы все это знаете.
   В то время как этот голос мягко возвестил его из глубины его сознания, на переднем плане были его девочки и их безопасность. Где они? О чем они тогда думали? Что бы для них значило, если бы они потеряли обоих родителей?
   Он никогда не переставал думать о них. Даже когда его избивали в грязном подвале тюрьмы, даже когда эти вспышки видений вторгались в его разум, он думал о девушках - особенно о последнем вопросе. Что было бы с ними, если бы он умер там, в том подвале? Или если бы он умер, совершив тот самый безрассудный поступок, который собирался совершить?
   Он должен был убедиться. Он должен был как-то протянуть руку.
   Но сначала ему нужна была куртка, а не только для того, чтобы прикрыть окровавленную рубашку. Февральская погода приближалась к пятидесяти градусам по Цельсию, но все еще слишком холодно для рубашки. Бульвар служил аэродинамической трубой, и дул сильный ветер. Он нырнул в следующий бутик одежды и выбрал первое попавшееся ему на глаза пальто - темно-коричневый бомбер, кожаный с флисовой подкладкой. Странно, подумал он. Он никогда бы не выбрал такой жакет раньше, учитывая его чувство стиля в твиде и клетке, но он его тянул.
   Куртка-бомбер стоила двести сорок евро. Независимо от того; у него был полный карман денег. Он также выбрал новую рубашку, грифельно-серую футболку, а затем пару джинсов, новые носки и крепкие коричневые ботинки. Он приносил все свои покупки к прилавку и расплачивался наличными.
   На одной из купюр был отпечаток большого пальца в крови. Тонкогубый клерк сделал вид, что не заметил. Вспышка, подобная стробоскопу, в его сознании -
   "Парень заходит на заправку весь в крови. Он платит за топливо и начинает уходить. Сбитый с толку дежурный кричит: "Эй, мужик, ты в порядке?" Парень улыбается. 'О да, я в порядке. Это не моя кровь".
   Я никогда раньше не слышал этой шутки.
   - Могу я воспользоваться вашей раздевалкой? - спросил Рид по-французски.
   Продавец указал на заднюю часть магазина. За все время сделки он не сказал ни слова.
   Перед тем, как переодеться, Рид впервые осмотрел себя в чистом зеркале. Господи, он выглядел ужасно. Его правый глаз сильно распух, а повязки были залиты кровью. Ему придется найти аптеку и купить приличные средства первой помощи. Он натянул свои уже грязные и немного окровавленные джинсы на раненое бедро, морщась при этом. Что-то с грохотом упало на пол, напугав его. Беретта. Он почти забыл, что он у него есть.
   Пистолет оказался тяжелее, чем он мог себе представить. Он знал, что девятьсот сорок пять граммов без патронов. Держать его было все равно, что обнимать бывшего любовника, знакомого и чужого одновременно. Он поставил его и закончил переодеваться, сунул свою старую одежду в сумку для покупок и сунул пистолет за пояс своих новых джинсов, на пояснице.
   Выйдя на бульвар, Рид опустил голову и быстро пошел, глядя на тротуар. Ему не нужно было больше видений, отвлекающих его прямо сейчас. Он бросил мешок со старой одеждой в мусорное ведро на углу, не промахнувшись.
   "Ой! Excusez-moi , - извинился он, грубо наткнувшись плечом на проходящую мимо женщину в деловом костюме. Она посмотрела на него. "Так жаль." Она фыркнула и пошла прочь. Он засунул руки в карманы пиджака вместе с сотовым телефоном, который вытащил из ее сумочки.
   Это было легко. Слишком легко.
   В двух кварталах от него он нырнул под навес универмага и достал телефон. Он вздохнул с облегчением - он нацелился на бизнесвумен не просто так, и его чутье оправдалось. У нее был установлен Skype на телефоне и учетная запись, привязанная к американскому номеру.
   Он открыл интернет-браузер на телефоне, нашел номер "Папс Дели" в Бронксе и позвонил.
   - быстро ответил молодой мужской голос. - Пап, чем я могу тебе помочь?
   - Ронни? Один из его учеников годом ранее подрабатывал в любимом гастрономе Рида. - Это профессор Лоусон.
   - Эй, профессор! - весело сказал молодой человек. "Как это работает? Хочешь сделать заказ на вынос?
   "Нет. Да... типа того. Послушай, мне нужна очень большая услуга, Ронни. Закусочная "Папс" находилась всего в шести кварталах от его дома. В хорошие дни он часто ходил пешком, чтобы купить бутерброды. "У тебя есть Skype на телефоне?"
   "Ага?" - сказал Ронни с замешательством в голосе.
   "Хороший. Вот что мне нужно, чтобы ты сделал. Запишите этот номер..." Он велел парню быстро сбегать к нему домой, посмотреть, кто там был, и перезвонить по американскому номеру в телефоне.
   - Профессор, у вас какие-то неприятности?
   - Нет, Ронни, я в порядке, - солгал он. "Я потерял свой телефон, и милая женщина разрешила мне воспользоваться своим, чтобы мои дети знали, что со мной все в порядке. Но у меня всего несколько минут. Так что, если можно, пожалуйста..."
   - Ни слова больше, профессор. Рад помочь. Я ударю тебя в ответ через несколько минут. Ронни положил трубку.
   Пока он ждал, Рид прохаживался по короткому пролету навеса, каждые несколько секунд проверяя телефон на случай, если он пропустит звонок. Казалось, прошел час, прежде чем он снова зазвонил, хотя прошло всего шесть минут.
   "Привет?" Он ответил на звонок по скайпу с первого звонка. - Ронни?
   - Рид, это ты? Неистовый женский голос.
   "Линда!" - задыхаясь, сказал Рид. - Я рад, что ты здесь. Слушай, мне нужно знать...
   - Рид, что случилось? Где ты?" - спросила она.
   - Девочки, они в...
   "Что случилось?" - прервала Линда. "Девочки проснулись сегодня утром, взбесившись из-за того, что тебя не было, поэтому они позвонили мне, и я тут же приехал..."
   "Линда, пожалуйста, - попытался вмешаться он, - где они?"
   Она говорила над ним, явно обезумев. У Линды было много чего, но хорошего в кризисе не было. "Майя сказала, что иногда ты идешь гулять по утрам, но и передняя, и задняя двери были открыты, и она хотела позвонить в полицию, потому что сказала, что ты никогда не оставляешь свой телефон дома, и вот этот мальчик появляется из гастронома. и дает мне телефон?..
   "Линда!" - резко прошипел Рид. Двое пожилых мужчин, проходивших мимо, подняли глаза на его вспышку. "Где девочки?"
   - Они здесь, - выдохнула она. - Они оба здесь, в доме со мной.
   - Они в безопасности?
   "Да, конечно. Рид, что происходит?
   "Вы позвонили в полицию?"
   "Пока нет, нет... по телевизору всегда говорят, что нужно ждать двадцать четыре часа, чтобы сообщить о пропаже... У тебя какие-то неприятности? Откуда ты мне звонишь? Чей это счет?"
   - Я не могу тебе этого сказать. Просто послушай меня. Пусть девушки упакуют сумки и отвезут их в отель. Нигде близко; выехать за город. Может быть, в Джерси...
   - Рид, что ?
   "Мой бумажник лежит на моем столе в офисе. Не используйте кредитную карту напрямую. Получите аванс наличными на любые карты и используйте их для оплаты проживания. Держите его открытым".
   "Рид! Я не собираюсь ничего делать, пока ты не скажешь мне, что... подожди секунду. Голос Линды стал приглушенным и далеким. "Да, это он. Он в порядке. Я думаю. Подожди, Майя!
   "Папа? Папа, это ты?" Новый голос на линии. "Что случилось? Где ты?"
   "Майя! У меня, мм, кое-что придумалось, очень в последнюю минуту. Я не хотел тебя будить...
   "Ты шутишь, что ли?" Голос у нее был пронзительный, взволнованный и встревоженный одновременно. - Я не дурак, папа. Скажи мне правду."
   Он вздохнул. "Ты прав. Мне жаль. Я не могу сказать тебе, где я, Майя. И мне не следует долго разговаривать по телефону. Просто делай то, что говорит тётя, ладно? Ты ненадолго выйдешь из дома. Не ходи в школу. Никуда не броди. Не говорите обо мне по телефону или компьютеру. Понять?"
   "Нет, я не понимаю! Вы в какой-то беде? Должны ли мы вызвать полицию?"
   - Нет, не делай этого, - сказал он. "Еще нет. Просто... дай мне немного времени, чтобы кое-что уладить.
   Она долго молчала. Затем она сказала: "Пообещай мне, что с тобой все в порядке".
   Он вздрогнул.
   "Папа?"
   - Да, - сказал он слишком сильно. "Я в порядке. Пожалуйста, просто сделай то, что я прошу, и иди со своей тетей Линдой. Я люблю вас обоих. Скажи Саре, что я так сказал, и обними ее за меня. Я свяжусь с вами, как только смогу...
   "Подожди подожди!" - сказала Майя. "Как вы свяжетесь с нами, если не знаете, где мы находимся?"
   Он задумался на мгновение. Он не мог просить Ронни еще больше вмешиваться в это. Он не мог позвонить девушкам напрямую. И он не мог рисковать, зная, где они, потому что это могло быть рычагом против него...
   "Я создам поддельный аккаунт, - сказала Майя, - под другим именем. Вы это узнаете. Я проверю это только с гостиничных компьютеров. Если вам нужно связаться с нами, отправьте сообщение".
   Рид сразу понял. Он почувствовал прилив гордости; она была такой умной и гораздо более спокойной под давлением, чем он мог надеяться быть.
   "Папа?"
   - Да, - сказал он. "Это хорошо. Позаботься о сестре. Мне надо идти..."
   - Я тоже тебя люблю, - сказала Майя.
   Он закончил звонок. Потом понюхал. Опять пришел, жалящий инстинкт бежать к ним домой, беречь их, собрать все, что можно, и уйти, уйти куда-нибудь...
   Он не мог этого сделать. Что бы это ни было, кто бы ни преследовал его, однажды он уже нашел его. Ему в высшей степени повезло, что они не преследовали его девочек. Может быть, они не знали о детях. В следующий раз, если бы был следующий раз, может быть, ему не так повезло бы.
   Рид открыл телефон, вытащил SIM-карту и сломал ее пополам. Он бросил осколки в канализационную решетку. Когда он шел по улице, он выбросил батарею в один мусорный бак, а две половинки телефона - в другие.
   Он знал, что идет в общем направлении улицы Сталинград, хотя понятия не имел, что будет делать, когда доберется туда. Его мозг кричал ему, чтобы он изменил направление, пошел куда-нибудь еще. Но это хладнокровие в его подсознании заставляло его продолжать.
   Похитители спросили его, что он знает об их "планах". Места, о которых они спрашивали, Загреб, Мадрид и Тегеран, должны были быть связаны, и они явно были связаны с людьми, которые его похитили. Какими бы ни были эти видения - он по-прежнему отказывался признать их чем-то иным, кроме - в них было знание о чем-то, что либо произошло, либо должно было произойти. Знание, которого он не знал. Чем больше он думал об этом, тем больше он чувствовал, что чувство безотлагательности гложет его разум.
   Нет, это было нечто большее. Это было похоже на обязательство.
   Его похитители, казалось, были готовы медленно убивать его за то, что он знал. И у него было ощущение, что если он не узнает, что это такое и что он должен знать, погибнет больше людей.
   - Месье. Рида вырвало из размышлений, когда статная женщина в шали нежно коснулась его руки. - Ты истекаешь кровью, - сказала она по-английски и указала на собственную бровь.
   "Ой. Мерси . Он коснулся двумя пальцами правой брови. Небольшой порез там промочил повязку, и капля крови стекала по его лицу. - Мне нужно найти аптеку, - пробормотал он вслух.
   Затем он глубоко вдохнул, когда его осенила мысль: в двух кварталах вниз и в одном вверху есть аптека. Он никогда не был внутри - во всяком случае, насколько он сам не заслуживал доверия, - но он просто знал это так же легко, как знал дорогу к Папиной Гастроном.
   Холод пробежал от основания позвоночника к затылку. Другие видения были интуитивными, и все они проявлялись из-за каких-то внешних раздражителей, образов, звуков и даже запахов. На этот раз не было сопутствующего видения. Это было простое знание, точно так же, как он знал, куда повернуть на каждом уличном указателе. Точно так же он знал, как заряжать "беретту".
   Он принял решение до того, как загорелся зеленый свет. Он пойдет на это собрание и получит любую информацию, которую сможет. Затем он решит, что с ним делать - возможно, сообщит об этом властям и очистит свое имя от четырех мужчин в подвале. Пусть производят аресты, пока он уехал домой к своим детям.
   В аптеке он купил тонкий тюбик суперклея, коробку бинтов-бабочек, ватные тампоны и тональную основу, которая почти соответствовала тону его кожи. Он отнес свои покупки в туалет и запер дверь.
   Он снял бинты, которые случайно прилепил к лицу еще в квартире, и смыл запекшуюся кровь с ран. На небольшие порезы он накладывал повязки-бабочки. Для более глубоких ран, которые обычно требуют наложения швов, он сжал края кожи вместе и выдавил каплю суперклея, все время шипя сквозь зубы. Затем он задержал дыхание примерно на тридцать секунд. Клей сильно горел, но по мере высыхания утихал. Наконец, он сгладил контуры своего лица, особенно новые, созданные его бывшими похитителями-садистами. Не было никакой возможности полностью скрыть его опухший глаз и ушибленную челюсть, но, по крайней мере, так на улице будет меньше людей, уставившихся на него.
   Весь процесс занял около получаса, и дважды за это время посетители стучали в дверь уборной (во второй раз женщина кричала по-французски, что ее ребенок чуть не лопнул). Оба раза Рид просто кричал в ответ: " Окупай! "
   Наконец, когда он закончил, он снова посмотрел на себя в зеркало. Это было далеко не идеально, но, по крайней мере, не было похоже, что его избили в подземной камере пыток. Он задавался вопросом, не должен ли он был использовать более темную основу, что-то, что сделало бы его более чужеродным. Знал ли звонивший, с кем он должен был встретиться? Узнают ли они, кто он такой - или кем они его считают? Трое мужчин, пришедших к нему домой, не казались такими уверенными; они проверили по фотографии.
   "Что я делаю?" - спросил он себя. "Ты готовишься к встрече с опасным преступником, который, скорее всего, является известным террористом ", - сказал голос в его голове - не этот новый навязчивый голос, а его собственный, голос Рида Лоусона. Это был его собственный здравый смысл, насмехающийся над ним.
   Затем заговорила эта уравновешенная, напористая личность, та, что скрывалась под поверхностью. Ты будешь в порядке , сказало оно ему. Ничего такого, чего бы ты не делал раньше. Его рука инстинктивно потянулась к рукоятке "беретты", спрятанной сзади в штанах, скрытой под новой курткой. Вы все это знаете.
   Прежде чем покинуть аптеку, он взял еще несколько вещей: дешевые часы, бутылку воды и два шоколадных батончика. На тротуаре он проглотил обе плитки шоколада. Он не был уверен, сколько крови он потерял, и хотел поддерживать уровень сахара на высоком уровне. Он осушил всю бутылку воды, а затем спросил у прохожего время. Он поставил часы и надел их на запястье.
   Было половина седьмого. У него было достаточно времени, чтобы добраться до места встречи пораньше и подготовиться.
  
   *
  
   Уже почти стемнело, когда он дозвонился до адреса, который ему дали по телефону. Закат над Парижем отбрасывал на бульвар длинные тени. Улица Сталинграда, 187 - бар в 10-м округе под названием "Фелин", забегаловка с закрашенными окнами и треснутым фасадом. Он располагался на улице, населенной художественными студиями, индийскими ресторанами и богемными кафе.
   Рид остановился, держа руку на двери. Если он войдет, пути назад уже не будет. Он еще мог уйти. Нет, решил он, не может. Куда он пойдет? Вернуться домой, чтобы снова найти его? И жить с этими странными видениями в голове?
   Он вошел внутрь.
   Стены бара были выкрашены в черный и красный цвета и покрыты плакатами пятидесятых с мрачными лицами женщин, мундштуками и силуэтами. Было слишком рано или, возможно, слишком поздно, чтобы это место было занято. Немногочисленные посетители, которые слонялись вокруг, говорили приглушенно, сгорбившись над своими напитками. Меланхоличный блюз тихо играл из стереосистемы за барной стойкой.
   Рид просканировал это место слева направо и обратно. Никто не смотрел в его сторону, и уж точно никто не был похож на тех, кто взял его в заложники. Он занял небольшой столик в задней части и сел лицом к двери. Он заказал кофе, хотя кофе в основном стоял перед ним и дымился.
   Сгорбленный старик соскользнул с табурета и заковылял через стойку к туалету. Рид обнаружил, что его взгляд быстро прикован к движению, сканирующему мужчину. Поздние шестидесятые. Дисплазия тазобедренного сустава. Желтоватые пальцы, затрудненное дыхание - курильщик сигар. Взгляд его, не двигая головой, скользнул в другую сторону бара, где двое грубых мужчин в комбинезонах вели приглушенный, но задорный разговор о спорте. Рабочие фабрики. Тот, что слева, не высыпается, вероятно, отец маленьких детей. Мужчина справа недавно дрался или, по крайней мере, нанес удар; его суставы в синяках. Недолго думая, он поймал себя на том, что изучает манжеты их брюк, рукава и то, как они держат локти на столе. Кто-то с ружьем защитит его, попытается скрыть, даже бессознательно.
   Рид покачал головой. Он становился параноиком, и эти настойчивые чужие мысли не помогали. Но тут он вспомнил странное происшествие с аптекой, воспоминание о ее местонахождении одним лишь упоминанием о необходимости ее найти. Академик в нем заговорил. Может быть, из этого можно чему-то научиться. Может быть, вместо того, чтобы бороться с этим, вам следует попытаться открыться ему.
   Официантка была молодой усталой женщиной с узловатой брюнеткой. " Стило? - спросил он, когда она проходила мимо него. " Ты мелок? Ручка или карандаш? Она полезла в спутанные волосы и нашла ручку. " Мерси ".
   Он разгладил коктейльную салфетку и приложил к ней кончик ручки. Это не было каким-то новым навыком, которому он никогда не учился; это была тактика профессора Лоусона, которую он много раз использовал в прошлом, чтобы вспомнить и укрепить память.
   Он вспомнил свой разговор, если его можно было так назвать, с тремя арабскими захватчиками. Он старался не думать об их мертвых глазах, о крови на полу или о подносе с острыми предметами, предназначенными для того, чтобы выбить из него всю правду, которую, по их мнению, он имел. Вместо этого он сосредоточился на словесных деталях и написал первое имя, которое пришло на ум.
   Затем он пробормотал это вслух. "Шейх Мустафар".
   Марокканский черный сайт. Человек, который провел всю свою жизнь в богатстве и власти, наступая на тех, кому повезло меньше, чем он, раздавливая их своим ботинком, - теперь напуган до смерти, потому что он знает, что его можно закопать по шею в песок, и никто никогда не найдет его кости. .
   - Я рассказал вам все, что знаю! - настаивает он.
   Ту ту. - Мои данные говорят об обратном. Говорит, что ты можешь знать гораздо больше, но можешь бояться не тех людей. Вот что, Шейх... мой друг в соседней комнате? Он становится нервным. Видите, у него есть этот молоток - это всего лишь маленькая штука, каменный молоток, которым пользуется геолог? Но он творит чудеса с маленькими костями, суставами...
   "Клянусь!" Шейх нервно заламывает руки. Вы распознаете это как теллс. "Были и другие разговоры о планах, но они были по-немецки, по-русски... Я не понял!"
   "Знаете, Шейх... пуля звучит одинаково на всех языках".
   Рид резко вернулся к дайв-бару. В горле пересохло. Воспоминание было интенсивным, таким же ярким и ясным, как и все, что он знал на самом деле. И это был его голос в его голове, небрежно угрожающий, говорящий то, что он никогда бы не подумал сказать другому человеку.
   Планы. Шейх определенно говорил что-то о планах. Что бы ужасное ни грызло его подсознание, у него было отчетливое ощущение, что этого еще не произошло.
   Он сделал глоток уже теплого кофе, чтобы успокоить нервы. "Хорошо, - сказал он себе. "Хорошо." Во время его допроса в подвале они спрашивали о коллегах-агентах на местах, и в его голове промелькнули три имени. Он написал один, а затем прочитал его вслух. "Моррис."
   Перед ним сразу же предстало лицо мужчины лет тридцати, красивого и знающего это. Дерзкая полуухмылка только одной стороной рта. Темные волосы, уложенные так, чтобы он выглядел моложе.
   Частная взлетно-посадочная полоса в Загребе. Моррис бежит рядом с вами. У вас обоих наготове пистолеты, стволы направлены вниз. Вы не можете позволить двум иранцам добраться до самолета. Моррис целится между шагами и делает два выстрела. Один подстригает теленка, и первый мужчина падает. Вы догоняете другого, жестоко сбивая его с ног...
   Другое имя. "Рейдиггер".
   Мальчишеская улыбка, аккуратно причесанные волосы. Немного пузо. Он бы лучше носил вес, если бы был на несколько дюймов выше. Приклад сильно ребристый, но берет это добродушно.
   Ритц в Мадриде. Рейдиггер прикрывает зал, а вы выбиваете дверь и застаете террориста врасплох. Мужчина идет за пистолетом на бюро, но ты быстрее. Вы ломаете ему запястье... Позже Рейдиггер скажет вам, что слышал звук из коридора. Свернул живот. Все смеются.
   Кофе уже остыл, но Рид почти ничего не заметил. Его пальцы дрожали. В этом не было никаких сомнений; что бы с ним ни происходило, это были воспоминания - его воспоминания. Или чей-то. Похитители вырезали что-то из его шеи и назвали это подавителем памяти. Это не могло быть правдой; это был не он. Это был кто-то другой. Чужие воспоминания смешались с его собственными.
   Рид снова положил ручку на салфетку и написал последнее имя. Он сказал это вслух: "Йоханссон". Образ всплыл в его сознании. Длинные светлые волосы, кондиционированные до блеска. Гладкие, округлые скулы. Пухлые губы. Серые глаза, цвета сланца. Вспыхнуло видение...
   Милан. Ночь. Отель. Вино. Мария сидит на кровати, подогнув под себя ноги. Три верхние пуговицы ее рубашки расстегнуты. Ее волосы взлохмачены. Раньше вы никогда не замечали, какие у нее длинные ресницы. Два часа назад вы видели, как она убила двух мужчин в перестрелке, а теперь это Санджовезе и Пекорино Тоскано. Ваши колени почти соприкасаются. Ее взгляд встречается с вашим. Никто из вас не говорит. Вы можете видеть это в ее глазах, но она знает, что вы не можете. Она спрашивает о Кейт...
   Рид вздрогнул, когда началась головная боль, расползшаяся по его черепу, как грозовая туча. В то же время зрение расплывалось и тускнело. Он зажмурил глаза и сжал виски целую минуту, пока головная боль не отступила.
   Что это было?
   Почему-то казалось, что воспоминание об этой женщине, Йоханссон, вызвало кратковременную мигрень. Однако еще более тревожным было странное ощущение, охватившее его после головной боли. Это было похоже на... желание. Нет, это было нечто большее - это было похоже на страсть, подкрепленную волнением и даже некоторой опасностью.
   Он не мог не задаться вопросом, кто эта женщина, но стряхнул ее. Он не хотел спровоцировать еще одну головную боль. Вместо этого он снова положил ручку на салфетку, собираясь написать последнее имя - Зеро. Так назвал его иранский следователь. Но прежде чем он успел написать или продекламировать ее, он испытал странное ощущение. Волосы на затылке встали дыбом.
   За ним наблюдали.
   Когда он снова поднял глаза, то увидел человека, стоящего в темном дверном проеме Фелин, его взгляд был прикован к Риду, как ястреб, следящий за мышью. Кровь Рида похолодела. За ним наблюдали.
   Это был человек, которого он должен был здесь встретить, он был в этом уверен. Он узнал его? Арабские мужчины, похоже, этого не заметили. Ожидал ли этот мужчина кого-то другого?
   Он отложил ручку. Медленно и незаметно он скомкал салфетку и бросил ее в полупустой холодный кофе.
   Мужчина кивнул. Рид кивнул в ответ.
   Затем незнакомец потянулся за спиной в поисках чего-то, засунутого сзади его штанов.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ
  
   Рид встал с такой силой, что его стул чуть не опрокинулся. Его рука тут же обхватила текстурированную рукоятку "беретты", теплую от поясницы. Его разум отчаянно кричал на него. Это общественное место. Здесь есть люди. Я никогда раньше не стрелял из пистолета.
   Прежде чем Рейд выхватил пистолет, незнакомец вытащил из заднего кармана бумажник. Он ухмыльнулся Риду, явно забавляясь его нервным характером. Казалось, никто в баре этого не заметил, кроме официантки с крысиным гнездом волос, которая просто подняла бровь.
   Незнакомец подошел к бару, швырнул через стол банкноту и что-то пробормотал бармену. Затем он направился к столу Рида. Он долго стоял за пустым стулом с тонкой ухмылкой на губах.
   Он был молод, в лучшем случае тридцать, с коротко остриженными волосами и пятичасовой тенью. Он был довольно долговязым, с изможденным лицом, из-за чего его острые скулы и выступающий подбородок выглядели почти карикатурно. Больше всего обезоруживали черные очки в роговой оправе, которые он носил, глядя на весь мир так, словно Бадди Холли вырос в восьмидесятых и открыл для себя кокаин.
   Рид мог сказать, что он правша; он держал левый локоть близко к телу, что, вероятно, означало, что у него висел пистолет в наплечной кобуре в подмышечной впадине, так что он мог стрелять правым в случае необходимости. Его левая рука застегивала черную замшевую куртку, чтобы спрятать пистолет.
   " Могу сджедити? - наконец спросил мужчина.
   Могу...? Рид не сразу понял, как у него с арабским и французским языками. Это был не русский язык, но он был достаточно близок, чтобы он понял значение из контекста. Мужчина спросил, может ли он сесть.
   Рид указал на пустой стул напротив него, и мужчина сел, все время держа левый локоть поджатым.
   Как только он сел, официантка принесла стакан темно-янтарного пива и поставила перед ним. - Мерси , - сказал он. Он ухмыльнулся Риду. "Твой сербский не так хорош?"
   Рид покачал головой. "Нет." Сербский? Он предполагал, что человек, с которым он встретится, будет арабом, как его похитители и следователь.
   - Значит, на английском? Оу, француз? "
   "Выбор дилера". Рид был удивлен тем, насколько спокойно и ровно звучал его голос. Его сердце чуть не вырывалось из груди от страха и... а если быть честным, по крайней мере, толики тревожного волнения.
   Ухмылка серба стала шире. "Мне нравится это место. Темно. Тихо. Это единственный известный мне бар в этом округе, где обслуживают Franziskaner. Это мой любимый". Он сделал большой глоток из своего стакана, его глаза были закрыты, и из его горла вырвался стон удовольствия. " Очень вкусно. Он открыл глаза и добавил: "Ты не такой, как я ожидал".
   В животе Рида поднялась волна паники. Он знает , кричал ему разум. Он знает, что ты не тот, с кем он должен встретиться, и у него есть пистолет.
   Расслабляться, сказала другая сторона, новая часть. Вы можете справиться с этим.
   Рид сглотнул, но каким-то образом сумел сохранить ледяное выражение лица. - Как и ты, - ответил он.
   Серб усмехнулся. "Это честно. Но нас много, да? А ты... ты американец?
   "Эмигрант", - ответил Рид.
   "Не являемся ли мы все?" Еще один смешок. "До тебя я встречал еще только одного американца в нашем, эм... как бы это сказать... конгломерате? Да. Так что для меня это не так уж и странно". Мужчина подмигнул.
   Рид напрягся. Он не мог понять, шутка это или нет. Что, если он знал, что Рид был фальшивкой и обманывал его или выигрывал время? Он положил руки на колени, чтобы скрыть дрожащие пальцы.
   - Можешь звать меня Юрий. Как я могу называть тебя?
   "Бен." Это было первое имя, которое пришло на ум, имя наставника, когда он был доцентом.
   "Бен. Как вы пришли работать на иранцев?"
   - С, - поправил Рид. Он сузил глаза для эффекта. "Я работаю с ними".
   Мужчина, этот Юрий, сделал еще один глоток пива. "Конечно. С. Как это произошло? Несмотря на наши взаимные интересы, они, как правило, э... закрытая группа.
   - Мне можно доверять, - сказал Рид, не моргая. Он понятия не имел, откуда исходили эти слова и с какой убежденностью они исходили. Он произносил их так легко, словно репетировал.
   - А где Амад? - небрежно спросил Юрий.
   - Не смог, - ровным голосом ответил Рид. "Передает привет".
   - Хорошо, Бен. Вы говорите, что дело сделано.
   "Да."
   Юрий наклонился вперед, его глаза сузились. Рид чувствовал запах солода в своем дыхании. - Мне нужно услышать, как ты это скажешь, Бен. Скажи мне, человек из ЦРУ мертв?"
   Рид на мгновение замер. ЦРУ? Как в ЦРУ ? Внезапно все разговоры об агентах на местах и представления о задержании террористов на аэродромах и в гостиницах обрели смысл, даже если дело в целом не имело смысла. Затем он вспомнил серьезность своего положения и понадеялся, что не дал никаких намеков, чтобы выдать свой фарс.
   Он тоже наклонился вперед и медленно сказал: - Да, Юрий. Сотрудник ЦРУ мертв".
   Юрий небрежно откинулся назад и снова ухмыльнулся. "Хороший." Он поднял свой стакан. "А информация? У тебя есть это?"
   "Он рассказал нам все, что знал, - сказал ему Рид. Он не мог не заметить, что его пальцы больше не дрожат под столом. Словно кто-то другой теперь контролировал ситуацию, как будто Рейд Лоусон отодвинулся на задний план в своем собственном мозгу. Он решил не бороться с этим.
   "Местонахождение Мустафара?" - спросил Юрий. - И все, что он им сказал?
   Рид кивнул.
   Юрий несколько раз моргнул в ожидании. "Я жду."
   Осознание ударило Рида тяжелым бременем, когда он собрал воедино то немногое, что у него было. ЦРУ было вовлечено. Был какой-то план, который должен был убить много людей. Шейх знал об этом и рассказал им - рассказал ему - все. Этим людям нужно было знать то, что знал шейх. Вот что хотел знать Юрий. Что бы это ни было, оно казалось большим, и Рид наткнулся на него... хотя ему определенно казалось, что это было не в первый раз.
   Он долго не говорил, достаточно долго, чтобы улыбка испарилась с губ Юри и превратилась в выжидающий взгляд из-под тонких губ. - Я тебя не знаю, - сказал Рид. "Я не знаю, кого вы представляете. Вы ожидаете, что я расскажу вам все, что знаю, уйду и поверю, что все попадет в нужное место?
   "Да, - сказал Юрий, - именно этого я и ожидаю, и именно это является причиной этой встречи".
   Рид покачал головой. "Нет. Видишь ли, Юрий, мне приходит в голову, что эта информация слишком важна, чтобы шептаться и надеяться, что она дойдет до нужных ушей в правильном порядке. Более того, насколько вам известно, он существует только в одном месте - прямо здесь. Он постучал по своему левому виску. Это было правдой; информация, которую они искали, по-видимому, была где-то в тайниках его разума, ожидая, когда ее разблокируют. "Мне также приходит в голову, - продолжил он, - что теперь, когда у них есть эта информация, наши планы должны измениться. Я закончил быть посыльным. Я хочу. Я хочу настоящую роль".
   Юрий просто смотрел. Затем он издал резкий, ревущий смех и в то же время хлопнул по столу с такой силой, что несколько ближайших посетителей вздрогнули. "Ты!" - воскликнул он, грозя пальцем. "Вы можете быть эмигрантом, но у вас все еще есть эти американские амбиции!" Он снова засмеялся, очень похожий на ослиный. - Что ты хочешь знать, Бен?
   "Начнем с того, кого вы здесь представляете".
   "Откуда ты знаешь, что я кого-то представляю? Для того, что вы знаете, я мог бы быть боссом. Мозги, стоящие за генеральным планом!" Он поднял обе руки величественным жестом и снова рассмеялся.
   Рид ухмыльнулся. "Я так не думаю. Я думаю, вы в том же положении, что и я: переправляете информацию, обмениваетесь секретами, устраиваете встречи в дерьмовых барах. Тактика допроса - относитесь к ним на их уровне. Юрий явно был полиглотом, и, похоже, ему не хватало такой жесткой манеры поведения, как у его похитителей. Но даже если он был низкого уровня, он все равно знал больше, чем Рид. "Как насчет сделки? Ты скажи мне, что знаешь, а я скажу тебе, что знаю". Он понизил голос почти до шепота. - И поверь мне. Ты хочешь знать то, что знаю я".
   Юрий задумчиво погладил щетину на подбородке. - Ты мне нравишься, Бен. Что, как бы это сказать, эм... противоречиво, потому что от американцев мне обычно становится плохо. Он ухмыльнулся. "К сожалению для вас, я не могу сказать вам то, чего не знаю".
   - Тогда покажи мне, кто может. Слова лились из него, как будто они миновали его мозг и попали прямо в горло. Его логическая часть (или, точнее, часть Лоусона) протестующе завопила. Что делаешь?! Бери все, что можешь, и убирайся отсюда!
   - Не хочешь ли ты прокатиться со мной? Глаза Юри сверкнули. - Я отведу вас к моему боссу. Там ты можешь рассказать ему все, что знаешь.
   Рид колебался. Он знал, что не должен. Он знал, что не хочет. Но было это причудливое чувство долга и стальная сдержанность в глубине его сознания, которая снова сказала ему: " Расслабься". У него был пистолет. У него был какой-то набор навыков. Он зашел так далеко, и, судя по тому, что он теперь знал, это гораздо больше, чем несколько иранцев в парижском подвале. Был план и участие ЦРУ, и каким-то образом он знал, что в финале будет много людей, которые пострадают или того хуже.
   Он кивнул, крепко сжав челюсти.
   "Большой." Юрий допил свой стакан и встал, все еще держа левый локоть прижатым к груди. - До свиданья . Он помахал бармену. Затем серб направился в тыл Фелин, через маленькую обшарпанную кухню и наружу через стальную дверь, выходящую на мощеный переулок.
   Рид последовал за ним в ночь, удивившись, увидев, как быстро стемнело, пока он был в баре. В конце переулка стоял черный внедорожник, медленно работавший на холостом ходу, с тонированными стеклами, почти такими же темными, как краска. Задняя дверь открылась до того, как Юрий дошел до нее, и из нее вылезли двое головорезов. Рид не знал, как еще о них думать; каждый был широкоплечим, внушительным и ничего не делал, чтобы спрятать автоматические пистолеты ТЕС-9, свисавшие с ремней у них под мышками.
   - Расслабьтесь, друзья мои, - сказал Юрий. "Это Бен. Мы ведем его к Отцу .
   Отец. Фонетический русский для "отца". Или, на самом техническом уровне, "производитель".
   - Пойдем, - любезно сказал Юрий. Он хлопнул Рида по плечу. "Это очень хорошая поездка. По дороге выпьем шампанского. Прийти."
   Ноги Рида не хотели работать. Это было рискованно, слишком рискованно. Если он сядет в эту машину с этими людьми и они узнают, кто он такой, или даже то, что он не тот, за кого себя выдает, он вполне может оказаться покойником. Его девочки останутся сиротами, и они, вероятно, никогда не узнают, что с ним стало.
   Но какой у него был выбор? Он не мог вести себя так, словно внезапно передумал; это было бы слишком подозрительно. Вероятно, он уже сделал два шага за точку невозврата, просто следуя за Юри. И если бы он мог поддерживать этот фарс достаточно долго, он мог бы найти источник - и выяснить, что происходит в его собственной голове.
   Он сделал шаг вперед к внедорожнику.
   "Ах! Моментально, в пользу. Юрий погрозил пальцем своим мускулистым сопровождающим. Один из них заставил Рида поднять руки по бокам, а другой погладил его. Сначала он нашел "беретту", спрятанную за джинсами сзади. Затем он порылся в карманах Рейда двумя пальцами, вытащил пачку евро и одноразовый телефон и передал все три Юрию.
   - Это ты можешь оставить себе. Серб вернул ему деньги. "Однако мы будем держаться за них. Безопасность. Ты понимаешь." Юрий сунул телефон и пистолет во внутренний карман замшевой куртки, и на мгновение Рид увидел коричневую рукоять пистолета.
   - Я понимаю, - сказал Рид. Теперь он был безоружен и не мог позвать на помощь в случае необходимости. Я должен бежать , подумал он. Просто начинай бежать и не оглядывайся...
   Один из головорезов опустил голову и толкнул его вперед, в заднюю часть внедорожника. Они оба забрались за ним, и Юрий последовал за ним, прикрыв за собой дверь. Он сидел рядом с Ридом, а сгорбленные головорезы, почти плечом к плечу, сидели на специальном заднем сиденье напротив них, прямо за водителем. От переднего сиденья автомобиля их отделяла тонированная темная перегородка.
   Один из пары двумя костяшками пальцев ударил в перегородку водителя. - Отец, - хрипло сказал он.
   Тяжелый предательский щелчок запер задние двери, и с ним пришло четкое осознание того, что сделал Рид. Он сел в машину с тремя вооруженными мужчинами, понятия не имея, куда едет, и очень плохо представлял, кем он должен быть. Обмануть Юрия было не так уж сложно, но теперь его везут к какому-то боссу... узнают ли они, что он не тот, за кого себя выдает? Он подавил желание прыгнуть вперед, рывком открыть дверь и выпрыгнуть из машины. От этого не было спасения, по крайней мере, в данный момент; ему придется ждать, пока они прибудут в пункт назначения, и надеяться, что он сможет выбраться оттуда целым и невредимым.
   Внедорожник катился вперед по улицам Парижа.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
   Юрий, который был таким разговорчивым и оживленным во французском баре, во время поездки был нехарактерно молчалив. Он открыл купе рядом со своим сиденьем и достал изрядно потрепанную книгу с рваной обложкой - "Государь" Макиавелли . Профессору в Рейде хотелось громко посмеяться.
   Двое головорезов напротив него молча сидели, глядя прямо перед собой, как будто пытаясь высмотреть дыры в Риде. Он быстро запомнил их черты: мужчина слева был лысым, белым, с темными усами и глазами-бусинками. У него был TEC-9 под плечом и Glock 27, спрятанный в кобуре на щиколотке. Рваный бледный шрам над левой бровью указывал на некачественный пластырь (не так уж сильно отличающийся от того, что Рид, вероятно, должен был сделать после того, как его вмешательство суперклея зажило). Он не мог определить национальность мужчины.
   Второй головорез был на несколько тонов темнее, с окладистой нечесаной бородой и внушительным брюшком. Его левое плечо, казалось, слегка провисло, как будто он отдавал предпочтение противоположному бедру. У него тоже был автоматический пистолет под мышкой, но никакого другого оружия, которое Рид мог различить, не было.
   Однако он мог видеть отметину на его шее. Кожа там была сморщенной и розовой, слегка приподнятой от ожога. Это было то самое клеймо, которое он видел на арабском скотине в парижском подвале. Он был уверен, что это какой-то глиф, но не тот, который он узнал. У усатого мужчины, похоже, их не было, хотя большая часть его шеи была скрыта рубашкой.
   У Юри тоже не было клейма - по крайней мере, того, что Рид мог видеть. Воротник замшевой куртки серба был высоко поднят. "Может быть, это символ статуса ", - подумал он. Что-то, что нужно было заработать .
   Водитель направил автомобиль на A4, оставив позади Париж и направляясь на северо-восток в сторону Реймса. Тонированные окна делали ночь еще темнее; как только они покинули Город огней, Риду было трудно разглядеть ориентиры. Ему приходилось полагаться на указатели маршрута и знаки, чтобы знать, куда они направляются. Пейзаж медленно сменился с яркого городского пейзажа на праздную пасторальную топографию, с пологим шоссе и фермами, растянувшимися по обеим сторонам.
   После часа езды в полной тишине Рид прочистил горло. - Это намного дальше? он спросил.
   Юрий приложил палец к губам и усмехнулся. " Уи ".
   Ноздри Рида раздулись, но он больше ничего не сказал. Он должен был спросить, как далеко они заведут его; насколько он знал, они направлялись прямо в Бельгию.
   Маршрут A4 стал A34, который, в свою очередь, стал A304, поскольку они поднимались все дальше на север. Деревья, усеивающие пастбищную местность, становились все гуще и теснее, широкие ели, похожие на зонтики, поглотили открытые сельхозугодья и превратились в неразличимые леса. Уклон дороги увеличивался по мере того, как пологие холмы превращались в небольшие горы.
   Он знал это место. Скорее, он знал местность, и не из-за какого-то вспыхнувшего видения или имплантированной памяти. Он никогда не был здесь, но из своих исследований он знал, что они достигли Арденн, гористой полосы леса, разделенной между северо-восточной Францией, южной Бельгией и северным Люксембургом. Именно в Арденнах немецкая армия в 1944 году попыталась ввести свои бронетанковые дивизии через густые леса в попытке захватить город Антверпен. Им помешали американские и британские войска у реки Маас. Последовавший конфликт получил название "Битва за Арденну" и стал последним крупным наступлением немцев во Второй мировой войне.
   По какой-то причине, несмотря на то, что его положение было или может вскоре стать ужасным, он находил некоторое утешение в размышлениях об истории, своей прежней жизни и своих учениках. Но затем его мысли снова переключились на то, что его девочки были одиноки и напуганы и не имели ни малейшего представления, где он был и во что ввязался.
   И действительно, Рид вскоре увидел знак, предупреждающий о приближении к границе. Бельгия , гласила вывеска, а ниже - Бельгия, Бельгия , Бельгия. Менее чем через две мили внедорожник остановился у единственной небольшой будки с бетонным навесом над головой. Из машины выглянул человек в толстом пальто и шерстяной шапке. Безопасность границы между Францией и Бельгией была далекой от того, к чему привыкло большинство американцев. Водитель опустил окно и заговорил с мужчиной, но слова были приглушены закрытой перегородкой и окнами. Рид прищурился сквозь тонировку и увидел, как водитель протянул руку, передавая что-то пограничнику - счет. Подкуп.
   Мужчина в кепке махнул им рукой.
   Всего в нескольких милях по N5 внедорожник съехал с шоссе на узкую дорогу, которая пересекала главную улицу. Знака выхода не было, а сама дорога была едва заасфальтирована; это была подъездная дорога, вероятно, созданная для лесозаготовительных машин. Машина толкалась по глубоким колеям в грязи. Двое головорезов столкнулись друг с другом напротив Рейда, но продолжали смотреть прямо на него.
   Он проверил дешевые часы, которые купил в аптеке. Два часа и сорок шесть минут они ехали. Прошлой ночью он был в США, потом проснулся в Париже, а теперь был в Бельгии. Расслабься , уговаривало его подсознание. Нигде вы не были раньше. Просто будь внимателен и держи рот на замке.
   Обе стороны дороги, казалось, были ничем иным, как густыми деревьями. Внедорожник продолжил движение, взбираясь по склону изогнутой горы и снова спускаясь вниз. Все это время Рид смотрел в окно, притворяясь бездельником, но выискивая какой-нибудь ориентир или знак, который подскажет ему, где они находятся, - в идеале, что-то, что он мог бы рассказать позже властям, если потребуется.
   Впереди были огни, хотя под своим углом он не мог видеть источник. Внедорожник снова замедлил ход и плавно остановился. Рейд увидел черный забор из кованого железа, каждый столб которого был увенчан опасным шипом, растянувшимся в обе стороны и исчезнувшим в темноте. Рядом с их автомобилем стояла небольшая сторожка из стекла и темного кирпича, внутри которой отражался флуоресцентный свет. Появился мужчина. На нем были широкие брюки и бушлат, воротник был поднят на шею, а на шее был завязан серый шарф. Он не пытался спрятать MP7 с глушителем, висевший на ремне через правое плечо. На самом деле, шагая к машине, он схватился за автоматический пистолет, но не поднял его.
   Heckler & Koch, серийный вариант MP7A1 - сказал голос в голове Рида. Глушитель на семь и один дюйм. Рефлекторный прицел Элькан. Магазин на тридцать патронов.
   Водитель опустил стекло и разговаривал с мужчиной всего несколько секунд. Затем охранник обогнул внедорожник и распахнул дверь со стороны Юрия. Он наклонился и заглянул в кабину. Рид уловил запах ржаного виски и почувствовал укол холодного потока воздуха, который пришел с ним. Мужчина посмотрел на каждого из них по очереди, его взгляд задержался на Рейде.
  
   " Коммуникатор ", - сказал Юрий. " Чтобы увидеть начальника ". Русский. Посланник, чтобы увидеть босса.
  
  
   Охранник ничего не сказал. Он снова закрыл дверь и вернулся на свой пост, нажав кнопку на маленькой консоли. Ворота из черного железа с жужжанием откатились в сторону, и внедорожник проехал.
  
  
   Горло Рида сжалось, когда на него навалилась вся серьезность его ситуации. Он отправился на собрание с намерением получить информацию обо всем, что происходит, - не только к нему, но и со всеми разговорами о планах, шейхах и чужих городах. Он сел в машину с Юрием и двумя головорезами, пытаясь найти источник. Он позволил им увести себя из страны в самый центр густого леса, и теперь они были за высокими охраняемыми воротами с шипами. Он понятия не имел, как выпутаться из этого, если что-то пойдет не так.
  
  
   Расслабляться. Вы делали это раньше.
  
  
   Нет! - отчаянно подумал он . Я профессор колледжа из Нью-Йорка. Я не знаю, что я делаю. Почему я это сделал? Мои девочки...
  
  
   Просто поддайтесь этому. Вы будете знать, что делать.
  
  
   Рид глубоко вздохнул, но это не успокоило его нервы. Он выглянул в окно. В темноте он едва мог разглядеть их окрестности. За воротами не было деревьев, а скорее ряды крепких лиан, карабкающихся и переплетающихся через решетку высотой по пояс... Это был виноградник. Был ли это на самом деле виноградник или просто фасад, он не был уверен, но это было, по крайней мере, что-то узнаваемое, что-то, что можно было увидеть с вертолета или пролетевшего дрона.
  
  
   Хороший. Это пригодится позже.
  
  
   Если есть позже.
  
  
   Внедорожник медленно проехал по гравийной дороге примерно еще милю, прежде чем виноградник закончился. Перед ними было роскошное поместье, практически замок, построенный из серого камня, с арочными окнами и плющом, вьющимся по южному фасаду. На кратчайшее мгновение Рид оценил красивую архитектуру; ему, вероятно, было двести лет, а может и больше. Но они не остановились на достигнутом; вместо этого машина кружила вокруг большого дома и позади него. Еще через полмили они въехали на небольшую стоянку, и водитель заглушил двигатель.
  
  
   Они прибыли. Но куда они прибыли, он понятия не имел.
  
  
   Головорезы вышли первыми, а затем вылез Рид, а за ним Юрий. От резкого холода у него перехватило дыхание. Он сжал челюсти, чтобы зубы не стучали. Их двух больших эскортов, похоже, это совершенно не беспокоило.
  
  
   Шагах в сорока от них стояло большое, приземистое строение, в два этажа высотой и в несколько раз шире; без окон и из гофрированной стали, окрашенной в бежевый цвет. Какое-то помещение, рассудил Рид, возможно, для виноделия. Но он сомневался в этом.
  
  
   Юрий застонал, потягивая конечности. Затем он ухмыльнулся Риду. - Бен, я понимаю, что теперь мы очень хорошие друзья, но все же... - Он вытащил из кармана пиджака узкий отрезок черной ткани. - Я должен настаивать.
  
  
   Рид кивнул один раз, напряженно. Какой у него был выбор? Он повернулся, чтобы Юрий смог завязать ему глаза. Сильная мясистая рука сжала его предплечье - без сомнения, один из головорезов.
  
  
   - Итак, - сказал Юрий. "Вперед в Отец". Сильная рука потянула его вперед и направила, пока они шли в направлении стальной конструкции. Он почувствовал, как другое плечо коснулось его собственного с противоположной стороны; два больших головореза окружили его с фланга.
  
  
   Рид ровно дышал через нос, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Слушай , сказал ему разум.
  
  
   Я слушаю.
  
  
   Нет, Слушать. Слушай и сдавайся.
  
  
   Кто-то трижды ударил в дверь. Звук у него был глухой и глухой, как бас-барабан. Хотя он и не мог видеть, Рид представил мысленным взором Юрия, бьющего ладонью кулака по тяжелой стальной двери.
  
  
   Са-кусок. Засов скользит в сторону. Свист , порыв теплого воздуха, когда дверь открылась. Внезапно смесь звуков - звон стекла, выплескивание жидкости, жужжание ремней. Оборудование Винтернера, судя по звуку. Странный; он ничего не слышал извне. Наружные стены здания звукоизолированы.
  
  
   Тяжёлая рука ввела его внутрь. Дверь снова закрылась, и засов встал на место. Пол под ним был похож на гладкий бетон. Его ботинки шлепнули по небольшой луже. Уксусный запах брожения был сильнее всего, а под ним - более сладкий знакомый запах виноградного сока. Здесь действительно делают вино.
  
  
   Рид считал свои шаги по помещению. Они прошли через еще одну группу дверей, а вместе с ней и набор новых звуков. Механизм - гидравлический пресс. Пневматическая дрель. Звенящая цепь конвейера. Запах брожения сменился жиром, моторным маслом и... Порошком. Здесь что-то производят; скорее всего боеприпасы. Было что-то еще, что-то знакомое, помимо масла и порошка. Он был сладковат, как миндаль... Динитротолуол. Они делают взрывчатку.
  
  
   - Лестница, - произнес голос Юрия рядом с его ухом, когда голень Рида ударилась о самую нижнюю ступеньку. Тяжелая рука продолжала вести его, пока четыре пары шагов поднимались по стальной лестнице. Тринадцать шагов. Тот, кто построил это место, не должен быть суеверным.
  
  
   Наверху была еще одна стальная дверь. Как только она закрылась за ними, звуки механизмов заглушились - еще одна звукоизолированная комната. Рядом играла классическая фортепианная музыка. Брамс. Вариации на тему Паганини. Мелодия не была достаточно богатой, чтобы исходить от настоящего фортепиано; стерео какое-то.
  
  
   "Юрий". Новый голос был строгим баритоном, слегка хриплым от частого крика или слишком большого количества сигар. Судя по запаху в комнате, это был последний. Возможно оба.
  
  
   - Отец, - подобострастно сказал Юрий. Он быстро говорил по-русски. Рид изо всех сил старался повторять акцент Юрия. "Приношу вам хорошие новости из Франции..."
  
  
   "Кто это мужчина?" - спросил баритон. Судя по тому, как он говорил, русский язык казался ему родным. Рид не мог не задаться вопросом, какая связь может быть между иранцами и этим русским - или головорезами во внедорожнике, если уж на то пошло, и даже сербом Юрием. Может быть, сделка с оружием, сказал голос в его голове. Или что-то хуже.
  
  
   - Это посланник иранцев, - ответил Юрий. - У него есть информация, которую мы ищем...
  
  
   - Ты привел его сюда? - вмешался мужчина. Его глубокий голос перешел в рык. "Ты должен был ехать во Францию и встречаться с иранцами, а не таскать ко мне мужчин! Ты поставишь под угрозу все своей глупостью! Раздался резкий треск - твердый удар слева по лицу - и Юрий вздохнул. "Должен ли я написать описание вашей работы на пуле, чтобы она пробила ваш толстый череп?!"
  
  
   - Отец, пожалуйста... - пробормотал Юрий.
  
  
   "Не называй меня так!" - яростно закричал мужчина. Пистолет взведен - тяжелый пистолет, судя по звуку. "Не называй меня никаким именем в присутствии этого незнакомца!"
  
  
   "Он не чужой!" Юрий вскрикнул. "Он Агент Зеро! Я привел вам Кента Стила!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
  
  
  
   Кент Стил.
  
  
   Тишина воцарилась на несколько секунд, которые показались минутами. Сотни видений быстро промелькнули в голове Рида, как будто их кормила машина. ЦРУ. Национальная секретная служба, Отдел специальных операций, Группа специальных операций. Психологические операции.
  
  
   Агент Зеро.
  
  
   Если вы разоблачены, вы мертвы.
  
  
   Мы не разговариваем. Всегда.
  
  
   Невозможно.
  
  
   Его пальцы снова дрожали.
  
  
   Это было просто невозможно. Такие вещи, как стирание памяти, имплантаты или подавители, были предметом теорий заговора и голливудских фильмов.
  
  
   Впрочем, сейчас это не имело значения. Они знали, кем он был все это время - от бара до поездки на машине и на всем пути в Бельгию. Юрий знал, что Рид не тот, за кого себя выдает. Теперь ему завязали глаза, и он оказался запертым за стальной дверью вместе с как минимум четырьмя вооруженными людьми. Никто больше не знал, где он и кем он был. Тяжелый узел страха образовался глубоко в его желудке и грозил вызвать тошноту.
  
  
   - Нет, - медленно произнес баритон. "Нет, вы ошибаетесь. Глупый Юрий. Это не сотрудник ЦРУ. Если бы это было так, вы бы здесь не стояли!"
  
  
   - Если только он не пришел сюда, чтобы найти тебя! - парировал Юрий.
  
  
   Пальцы схватили повязку и сорвали ее. Рид прищурился от резкости флуоресцентных ламп над головой. Он моргнул и увидел мужчину лет пятидесяти, с седыми волосами, густой бородой, коротко остриженной до щеки, и острым, проницательным взглядом. Мужчина, предположительно Отец, был одет в угольно-серый костюм, две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, и из-под него выглядывали вьющиеся седые волосы на груди. Они стояли в кабинете, стены которого были выкрашены в темно-красный цвет и украшены безвкусными картинами.
  
  
   - Ты, - сказал мужчина на английском с акцентом. "Кто ты?"
  
  
   Рид судорожно вздохнул и поборол желание сказать мужчине, что он просто больше ничего не знает. Вместо этого дрожащим голосом он сказал: "Меня зовут Бен. Я посыльный. Я работаю с иранцами".
  
  
   Юрий, стоявший на коленях позади Отца, вскочил на ноги. "Он лжет!" - взвизгнул серб. "Я знаю, что он лжет! Он говорит, что его послали иранцы, но они никогда не поверят американцу!" Юрий ухмыльнулся. Тонкая струйка крови потекла из уголка его рта, куда Отец ударил его. - Но я знаю больше. Видишь ли, я спрашивал тебя об Амаде. Он покачал головой, обнажив зубы. - Среди них нет Амада.
  
  
   Риду показалось странным, что эти люди, похоже, знали иранцев, но не знали, с кем они работают или кого могут послать. Они определенно были как-то связаны, но что это может быть за связь, он понятия не имел.
  
  
   Отец бормотал себе под нос ругательства по-русски. Затем по-английски он сказал: "Ты скажи Юрию, что ты посыльный. Юрий сказал мне, что вы сотрудник ЦРУ. Что мне верить? Вы, конечно, не выглядите так, как я представлял Зеро. И все же мой идиот-мальчик на побегушках говорит одну правду: иранцы презирают американцев. Это не выглядит хорошо для вас. Скажи мне правду, или я прострелю тебе коленную чашечку". Он поднял тяжелый пистолет - Desert Eagle серии TIG.
  
  
   У Рида на мгновение перехватило дыхание. Это была очень большая пушка.
  
  
   Сдавайся , - подгонял его разум.
  
  
   Он не знал, как это сделать. Он не был уверен, что произойдет, если он это сделает. В последний раз, когда эти новые инстинкты взяли верх, четверо мужчин оказались мертвыми, а у него буквально были руки в крови. Но для него, то есть для профессора Рейда Лоусона, выхода из этого не было. Но Кент Стил, кто бы это ни был, может найти способ. Возможно, он не знал, кто он такой, но это не имело бы большого значения, если бы он не прожил достаточно долго, чтобы узнать.
  
  
   Рид закрыл глаза. Он кивнул, молча соглашаясь с голосом в своей голове. Его плечи расслабились, а пальцы перестали дрожать.
  
  
   - Я жду, - категорически сказал Отец.
  
  
   "Вы бы не захотели стрелять в меня", - сказал Рид. Он был удивлен, услышав собственный голос таким спокойным и ровным. - Выстрел в упор из этого пистолета не вышибет мне колено. Это оторвет мне ногу, и я истеку кровью на полу этого офиса за считанные секунды".
  
  
   Отец пожал одним плечом. "Что вы, американцы, любите говорить? Вы не можете приготовить омлет без...
  
  
   "У меня есть информация, которая вам нужна", - оборвал его Рид. "Местонахождение шейха. Что он мне дал. Кому я его подарил. Я знаю все о вашем заговоре, и я не единственный.
  
  
   Уголки рта Отец изогнулись в ухмылке. "Агент Зеро".
  
  
   "Я говорил тебе!" сказал Юрий. - Я хорошо справился, да?
  
  
   - Заткнись, - рявкнул Отец. Юрий сжался, как побитая собака. - Отведи его вниз и добудь все, что он знает. Начните с удаления пальцев. Я не хочу терять время".
  
  
   В любой обычный день угроза отрезать ему пальцы вызвала бы у Рида шок. Его мускулы на мгновение напряглись, маленькие волоски на затылке встали дыбом, но его новый инстинкт боролся с этим и заставил его расслабиться. Подожди , сказало оно ему. Подождите возможности...
  
  
   Лысый головорез коротко кивнул и снова схватил Рейда за руку.
  
  
   "Идиот!" - рявкнул Отец. - Свяжи его первым! Юрий, иди в картотеку. Там должно быть что-то".
  
  
   Юрий поспешил к дубовому шкафу с тремя ящиками в углу и стал рыться в нем, пока не нашел свернутый кусок грубой бечевки. - Вот, - сказал он и бросил его лысому зверю.
  
  
   Взгляды всех инстинктивно устремились вверх, к крутящемуся в воздухе мотку бечевки - и головорезов, и Юрия, и Отца.
  
  
   Но не Рида. У него был шанс, и он выстрелил.
  
  
   Он сложил левую руку чашечкой и выгнул ее вверх под острым углом, ударив мясистой стороной ладони по дыхательному горлу лысого мужчины. Он почувствовал, как горло сжалось под рукой.
  
  
   Когда пришелся первый удар, он оттолкнул пятку левого ботинка за собой и ударил бородатого головореза в бедро - то самое бедро, которое мужчина предпочитал во время поездки в Бельгию.
  
  
   Влажный сдавленный вздох сорвался с губ лысого мужчины, когда его руки метнулись к горлу. Бородатый зверь застонал, когда его большое тело развернулось и рухнуло.
  
  
   Вниз!
  
  
   Шпагат шлепнул по полу. Как и Рид. Одним движением он присел на корточки и выдернул "глок" из кобуры на щиколотке лысого. Не поднимая глаз, он прыгнул вперед и свернул в перекат.
  
  
   Как только он подпрыгнул, по маленькому кабинету пронесся грохот, невозможно громкий. Выстрел из Desert Eagle оставил внушительную вмятину на стальной двери офиса.
  
  
   Рейд вышел из кувырка всего в нескольких футах от Отеца и рванулся вперед, к нему. Прежде чем Отетс успел повернуться, чтобы прицелиться, Рейд схватил руку с пистолетом снизу - никогда не хватайтесь за верхний затвор, иначе можно потерять палец - и толкнул его вверх и в сторону. Пистолет снова выстрелил, пронзительный выстрел всего в паре футов от головы Рида. В ушах звенело, но он не обращал на это внимания. Он повернул пистолет вниз и в сторону, направляя ствол в сторону от себя, пока подносил его к бедру, а вместе с ним и руку Отеца.
  
  
   Пожилой мужчина запрокинул голову и закричал, когда его палец щелкнул спусковым крючком. Звук вызвал у Рида тошноту, когда "Пустынный орел" с грохотом упал на пол.
  
  
   Он развернулся и обхватил одной рукой шею Отеца, используя его как щит, когда целился в двух головорезов. Лысый вышел из строя, напрасно хватая ртом воздух из-за раздавленного горла, но бородач расстегнул свой ТЕС-9. Не колеблясь, Рид произвел три выстрела подряд, два в грудь и один в лоб. Четвертый выстрел избавил лысого от страданий.
  
  
   Совесть Рида кричала на него из глубины его разума. Вы только что убили двоих мужчин. Еще двое мужчин. Но это новое сознание оказалось сильнее, оттеснив его тошноту и чувство самосохранения.
  
  
   Вы можете паниковать позже. Вы не закончили здесь.
  
  
   Рид резко развернулся, Отет перед ним, как будто они танцевали, и направил Глок на Юрия. Незадачливый посыльный изо всех сил пытался освободить Sig Sauer от плечевых ремней.
  
  
   - Стой, - скомандовал Рид. Юрий замер. "Руки вверх." Сербский посыльный медленно поднял руки ладонями наружу. Он широко ухмыльнулся.
  
  
   "Кент, - сказал он по-английски, - мы очень хорошие друзья, не так ли?"
  
  
   "Выньте мою "Беретту" из левого кармана пиджака и поставьте ее на пол", - скомандовал Рейд.
  
  
   Юрий слизнул кровь с уголка рта и пошевелил пальцами левой руки. Медленно он полез в карман и вытащил маленький черный пистолет. Но он не поставил его на пол. Вместо этого он держал его стволом вниз.
  
  
   "Знаете, - сказал он, - мне пришло в голову, что если вам нужна информация, вам нужен хотя бы один из нас живым. Да?"
  
  
   "Юрий!" - зарычал Отец. - Делай, как он просит!
  
  
   - На полу, - повторил Рид. Он не сводил глаз с Юри, но беспокоился, что другие в комплексе могли услышать рев "Пустынного орла". Он понятия не имел, сколько людей было внизу, но офис был звукоизолирован, а в другом месте работало оборудование. Возможно, его никто не слышал, а может быть, они привыкли к этому звуку и мало о нем думали.
  
  
   "Может быть, - сказал Юрий, - я возьму этот пистолет и выстрелю в Отца. Тогда я тебе нужен ".
  
  
   "Юрий, нет !" - воскликнул Отец, на этот раз скорее ошеломленный, чем рассерженный.
  
  
   "Понимаешь, Кент, - сказал Юрий, - это не Коза Ностра . Это больше похоже на... э-э... рассерженного сотрудника. Ты видишь, как он ко мне относится. Так что, может, я его пристрелю, а мы с тобой что-нибудь придумаем...
  
  
   Отец стиснул зубы и прошипел на Юрия шквал ругательств, но посыльный только шире ухмыльнулся.
  
  
   Рид терял терпение. - Юрий, если ты сейчас же не опустишь пистолет, я буду вынужден...
  
  
   Рука Юри шевельнулась, чуть-чуть намекая на то, что она поднимается. Инстинкт Рида сработал, как двигатель, переключающий передачи. Недолго думая, он прицелился и выстрелил, всего один раз. Это произошло так быстро, что выстрел из пистолета напугал его.
  
  
   На полсекунды Риду показалось, что он промазал. Затем из дыры на шее Юрия хлынула темная кровь. Он первым упал на колени, одной рукой слабо пытаясь остановить поток, но для этого было слишком поздно.
  
  
   Кровотечение из разорванной сонной артерии может занять до двух минут. . Он не хотел знать, откуда он это знает. Но чтобы потерять сознание от потери крови, требуется всего семь-десять секунд.
  
  
   Юрий наклонился вперед. Рид немедленно развернулся к стальной двери, нацелив "Глок" на центр масс. Он ждал. Его собственное дыхание было ровным и ровным. Он даже не вспотел. Отец сделал резкий, судорожный вдох, баюкая здоровой рукой сломанный палец.
  
  
   Никто больше не пришел.
  
  
   Я только что застрелил троих мужчин .
  
  
   Сейчас нет на это времени. Убирайся отсюда.
  
  
   - Останься, - прорычал Рид Отетсу, отпуская его. Он пнул Desert Eagle в дальний угол. Он метнулся под картотечный шкаф. Ему не нужна была такая пушка. Он также оставил имевшиеся у головорезов автоматические пистолеты ТЕС-9; они были в значительной степени неточными и подходили не более чем для распыления пуль по большой площади. Вместо этого он оттолкнул тело Юрия ногой и схватил "беретту". Он держал Глок, засунув пистолет и руки в каждый из карманов пиджака.
  
  
   "Мы убираемся отсюда, - сказал Рейд Отетсу, - ты и я. Ты пойдешь первым и будешь делать вид, что все в порядке. Ты проводишь меня на улицу и до приличной машины. Из-за этих? Он указал на свои руки, каждая из которых была засунута в карман и обернута вокруг пистолета. "Они оба будут нацелены на ваш позвоночник. Сделай один-единственный неверный шаг или скажи слово не по правилам, и я всажу пулю между твоими L2 и L3 позвонками. Если вам посчастливится выжить, вы останетесь парализованным на всю оставшуюся жизнь. Понять?"
  
  
   Отец уставился на него, но у него хватило ума кивнуть.
  
  
   "Хороший. Тогда веди вперед".
  
  
   Русский мужчина остановился у стальной двери кабинета. "Тебе не выбраться отсюда живым, - сказал он по-английски.
  
  
   - Тебе лучше надеяться, что я это сделаю, - прорычал Рид. - Потому что я прослежу, чтобы и ты тоже.
  
  
   Отец распахнул дверь и вышел на площадку. Мгновенно раздались звуки механизмов. Рид последовал за ним из офиса на маленькую стальную платформу. Он посмотрел вниз через перила, глядя на цех внизу. Его мысли ... мысли Кента? - были правильными; двое мужчин работали на гидравлическом прессе. Один у пневматической дрели. Еще один стоял у короткого конвейера, осматривая электронные компоненты, пока они медленно катились к стальной поверхности в конце. Двое других в защитных очках и латексных перчатках сидели за меламиновым столом, тщательно измеряя какие-то химические вещества. Как ни странно, он заметил, что они были разных национальностей - трое были темноволосыми и белыми, вероятно, русскими, но двое определенно были ближневосточными. Человек у бура был африканцем.
  
  
   До него донесся миндальный запах динитротолуола. Они делали взрывчатку, как он понял ранее по запаху и звукам.
  
  
   Всего шесть. Скорее всего вооружен. Никто из них даже не взглянул на офис. Они не будут стрелять здесь - не с Отетом на открытом воздухе и летучими химикатами вокруг.
  
  
   Но и я не могу ", - подумал Рид.
  
  
   - Впечатляет, не так ли? - сказал Отец с ухмылкой. Он заметил, что Рид осматривает пол.
  
  
   - Двигайся, - приказал он.
  
  
   Отец шагнул вниз, его ботинок лязгнул о первую металлическую ступеньку. - Знаешь, - небрежно сказал он, - Юри был прав.
  
  
   Выйди на улицу. Доберитесь до внедорожника. Разбейте ворота. Управляй им, как будто ты его украл.
  
  
   - Тебе нужен один из нас.
  
  
   Вернитесь на шоссе. Найдите полицейский участок. Привлечь Интерпол.
  
  
   "И бедный Юрий умер..."
  
  
   Дайте им Отец. Заставьте его говорить. Очистите свое имя в убийстве семи человек.
  
  
   "Итак, мне приходит в голову, что вы не можете убить меня".
  
  
   Я убил семерых мужчин.
  
  
   Но это была самооборона.
  
  
   Отец достиг нижней ступеньки, Рид следовал за ним, засунув обе руки в карманы куртки. Его ладони были потными, каждая сжимала пистолет. Русский остановился и слегка оглянулся через плечо, не совсем глядя на Рейда. "Иранцы. Они мертвы?"
  
  
   - Четверо, - сказал Рид. Грохот машин почти заглушал его голос.
  
  
   Отец цокнул языком. "Стыд. Но опять же... значит, я не ошибаюсь. У вас нет зацепок, больше не к кому идти. Я тебе нужен."
  
  
   Он раскрыл блеф Рейда. В груди поднялась паника. Другая сторона, сторона Кента, боролась с этим, как с глотанием пилюли. - У меня есть все, что дал нам шейх...
  
  
   Отец тихо усмехнулся. "Шейх, да. Но вы уже знаете, что Мустафар знал так мало. Он был банковским счетом, агент. Он был мягким. Вы думали, что мы доверим ему наш план? Если да, то зачем ты пришел сюда?"
  
  
   Пот выступил на лбу Рида. Он пришел сюда в надежде найти ответы не только на этот предполагаемый план, но и на то, кем он был. Он нашел гораздо больше, чем рассчитывал. - Двигайся, - снова потребовал он. - К двери, медленно.
  
  
   Отец сошел с лестницы, двигаясь медленно, но к двери не пошел. Вместо этого он сделал шаг в сторону цеха, к своим людям.
  
  
   "Что делаешь?" - спросил Рид.
  
  
   "Разоблачение вашего блефа, агент Зеро. Если я ошибаюсь, вы меня застрелите". Он усмехнулся и сделал еще один шаг.
  
  
   Двое рабочих оглянулись. С их точки зрения, Отец просто болтал с каким-то неизвестным мужчиной, возможно, деловым партнером или представителем другой фракции. Нет причин для тревоги.
  
  
   Паника снова поднялась в груди Рида. Он не хотел расставаться с оружием. Отец был всего в двух шагах от него, но Рид не мог схватить его и принудить к двери - не без того, чтобы не насторожить шестерых мужчин. Он не мог рисковать стрелять в комнате, полной взрывчатки.
  
  
   " Делайте свидания , агент". Отец усмехнулся. Не сводя глаз с Рида, он крикнул по-английски: "Стреляйте в этого человека!"
  
  
   Еще двое рабочих подняли головы, в замешательстве переводя взгляды друг с друга на Отца. У Рида сложилось впечатление, что эти люди были чернорабочими, а не пехотинцами или телохранителями, как пара мертвых головорезов наверху.
  
  
   "Идиоты!" Отец взревел над машинами. "Этот человек из ЦРУ! Пристрели его!"
  
  
   Это привлекло их внимание. Двое мужчин за меламиновым столом быстро встали и потянулись за наплечными кобурами. Африканец у пневматической дрели потянулся к своим ногам и поднял АК-47 к плечу.
  
  
   Как только они двинулись, Рид прыгнул вперед, одновременно выдергивая обе руки - и оба пистолета - из карманов. Он развернул Отца за плечо и приставил "беретту" к левому виску русского, а затем направил "беретту" на человека с АК, рука которого лежала на плече Отца.
  
  
   - Это было бы не очень разумно, - сказал он громко. - Ты же знаешь, что может случиться, если мы начнем стрелять здесь.
  
  
   Вид пистолета у головы их босса побудил остальных мужчин действовать. Он был прав; все они были вооружены, и теперь у него было шесть пушек, а между ними был только Отец. Мужчина с АК нервно посмотрел на соотечественников. Тонкая капля пота скатилась по его лбу.
  
  
   Рид сделал небольшой шаг назад, увлекая Отец за собой толчком "беретты". - Красиво и легко, - сказал он тихо. "Если они начнут стрелять здесь, все это место может взорваться. И я не думаю, что ты хочешь умереть сегодня.
  
  
   Отец стиснул зубы и пробормотал ругательство по-русски.
  
  
   Мало-помалу, крошечными шажками, они отступали к дверям учреждения. Сердце Рида грозило выскочить из груди. Его мышцы нервно напряглись, а затем ослабли, когда другая сторона тела заставила его расслабиться. Избавьтесь от напряжения в конечностях. Напряженные мышцы замедлят вашу реакцию.
  
  
   На каждый крошечный шаг, который они с Отец делали назад, шестеро мужчин делали один шаг вперед, сохраняя между собой небольшую дистанцию. Они ждали удобного случая, и чем дальше они отходили от машин, тем меньше вероятность непреднамеренного взрыва. Рид знал, что только угроза случайного убийства Отетса удерживала их от стрельбы. Никто не говорил, но позади них бубнили машины. Напряжение в воздухе было ощутимым, электрическим; он знал, что в любой момент кто-то может занервничать и начать стрелять.
  
  
   Затем его спина коснулась двойных дверей. Еще шаг, и он распахнул их, подтолкнув Отец за собой толчком ствола "Беретты".
  
  
   Прежде чем двери снова захлопнулись, Отец зарычал на своих людей. "Он не уйдет отсюда живым!"
  
  
   Потом они закрылись, и они оказались в соседней комнате, в винодельне, где звенели бутылки и сладко пахло виноградом. Как только они закончили, Рид резко развернулся, нацелив "Глок" на уровень груди, продолжая держать "Беретту" направленной на Отца.
  
  
   Работала машина для розлива и укупорки, но в основном она была автоматизирована. Единственным человеком во всей широкой комнате была одинокая усталая русская женщина в зеленом платке. При виде ружья, Рида и Отца ее усталые глаза расширились от ужаса, и она вскинула обе руки.
  
  
   - Выключи их, - сказал Рид по-русски. "Ты понимаешь?"
  
  
   Она энергично кивнула и дернула два рычага на панели управления. Машины с жужжанием затормозили и остановились.
  
  
   - Иди, - сказал он ей. Она сглотнула и медленно попятилась к выходной двери. "Быстро!" - резко закричал он. "Убирайся!"
  
  
   - Да , - пробормотала она. Женщина поспешила к тяжелому стальному выходу, распахнула его и выскочила в ночь. Дверь снова захлопнулась с гулким грохотом.
  
  
   - Что теперь, агент? Отец хмыкнул по-английски. - Каков твой план побега?
  
  
   "Замолчи." Рид навел пистолет на двойные двери в соседнюю комнату. Почему они еще не прошли? Он не мог продолжать идти, не зная, где они. Если в комплексе есть черный ход, они могут ждать его снаружи. Если они последуют за ним, он никак не сможет посадить Отца в внедорожник и уехать, не получив выстрела. Здесь не было угрозы взрыва; они могли бы сделать выстрел, если бы он у них был. Рискнут ли они убить Отца, чтобы добраться до него? Расшатанные нервы и пистолет не были идеальным сочетанием ни для кого, даже для их начальника.
  
  
   Прежде чем он успел решить, что делать дальше, мощные люминесцентные лампы над головой погасли. В одно мгновение они погрузились во тьму.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
  
  
   Рид ничего не видел. В учреждении не было окон. Рабочие в другой комнате, должно быть, бросили какие-то выключатели, потому что даже звуки машин в соседней комнате стихли и стихли.
   Он быстро потянулся к тому месту, где, как он знал, находился Отец, и схватил русского за воротник, прежде чем тот успел сбежать. Отец издал тихий кашель, когда Рид дернул его назад. В тот же момент загорелся красный аварийный свет, просто голая лампочка, торчащая из стены прямо над дверью. Он заливал комнату мягким, жутким свечением.
   - Эти люди не дураки, - тихо сказал Отец. - Ты не выберешься отсюда живым.
   Его разум метался. Ему нужно было знать, где они, или, что еще лучше, нужно, чтобы они пришли к нему.
   Но как?
   Это просто. Ты знаешь что делать. Перестаньте с этим бороться.
   Рид глубоко вдохнул через нос, а затем сделал единственное, что имело смысл в данный момент.
   Он застрелил Отца.
   Резкий выстрел "Беретты" эхом разнесся по тихой комнате. Отец закричал от боли. Обе руки метнулись, чтобы схватить его за левое бедро - пуля только задела его, но обильно кровоточила. Он выплюнул длинную гневную ругательство на русском языке.
   Рид снова схватил Отеца за воротник, дернул его назад, чуть не сбив с ног, и заставил спуститься за конвейер розлива. Он ждал. Если бы мужчины все еще были внутри, они бы обязательно услышали выстрел и прибежали. Если никто не приходил, значит, они где-то снаружи, затаились в засаде.
   Через несколько секунд он получил ответ. Качающиеся двойные двери были выбиты с другой стороны с такой силой, что ударились о стену позади них. Первым прошел человек с АК, быстро двигая стволом влево и вправо широким взмахом. Двое других были прямо за ним, оба вооружены пистолетами.
   Отец застонал от боли и крепко сжал ногу. Его люди услышали это; они обошли угол разливочной машины с поднятым оружием и увидели Отеца, сидящего на полу и шипящего сквозь зубы с распростертой раненой ногой.
   Рида, однако, не было.
   Он быстро обошел машину с другой стороны, оставаясь на корточках. Он сунул "беретту" в карман и схватил с конвейера пустую бутылку. Прежде чем они успели даже повернуться, он разбил бутылку о голову ближайшего рабочего, выходца с Ближнего Востока, а затем вонзил зазубренное горлышко в горло второму. Теплая кровь потекла по его руке, когда мужчина зашипел и упал.
   Один.
   Африканец с АК-47 крутился, но недостаточно быстро. Рид использовал свое предплечье, чтобы оттолкнуть ствол в сторону, даже когда залп пуль пронзил воздух. Он шагнул вперед с глоком, прижал его к подбородку мужчины и нажал на курок.
   Два.
   Еще один выстрел прикончил первого террориста - поскольку он явно имел дело именно с этим, решил он, - все еще лежавшего без сознания на полу.
   Три.
   Рид тяжело дышал, пытаясь заставить свое сердце замедлиться. У него не было времени ужаснуться тому, что он только что сделал, да и думать об этом он действительно не хотел. Как будто профессор Лоусон впал в шок, и другая часть полностью взяла верх.
   Движение. Направо.
   Отец вылез из-за автомата и схватился за АК. Рид быстро повернулся и ударил его ногой в живот. Сила этого заставила русского перевернуться, держась за бок и застонав.
   Рид взял АК. Сколько патронов было отстреляно? Пять? Шесть. Это был магазин на тридцать два патрона. Если обойма была полной, у него оставалось еще двадцать шесть патронов.
   - Оставайтесь на месте, - сказал он Отец. Затем, к большому удивлению русского, Рид оставил его там и вернулся через двойные двери на другую сторону объекта.
   Комната для изготовления бомб была залита таким же красным светом от аварийного освещения. Рид пинком открыл дверь и тут же упал на одно колено - на случай, если кто-нибудь приставил пистолет к входу - и метнулся влево и вправо. Там никого не было, а значит, должен быть черный ход. Он нашел ее быстро: стальная защитная дверь между лестницей и южной стеной. Скорее всего, он открывался только изнутри.
   Остальные трое были где-то там. Это была авантюра - у него не было возможности узнать, ждали ли они его прямо за дверью или попытались обойти вокруг здания. Ему нужен был способ подстраховаться.
   В конце концов, это завод по изготовлению бомб...
   В дальнем углу на противоположной стороне, за конвейером, он нашел длинный деревянный ящик размером примерно с гроб, наполненный упаковочным арахисом. Он просеивал их, пока не нащупал что-то твердое, и вытащил это. Это был черный матовый пластиковый футляр, и он уже знал, что в нем.
   Он осторожно поставил ее на стол из меламина и открыл. К своему огорчению, а не удивлению, он сразу же узнал в нем бомбу-чемодан, установленную с помощью таймера, но которую можно было обойти с помощью выключателя мертвеца в качестве предохранителя.
   Пот выступил у него на лбу. Я действительно собираюсь это сделать?
   В его голове вспыхнули новые видения - у афганских изготовителей бомб отсутствуют пальцы и целые конечности из-за плохо построенных зажигательных устройств. Здания превращаются в дым от одного неверного движения, единственного неправильно подключенного провода.
   Какой у вас есть выбор? Либо это, либо тебя расстреляют.
   Выключатель мертвеца представлял собой маленький зеленый прямоугольник размером с перочинный нож с рычажком на одной стороне. Он поднял его левой рукой и затаил дыхание.
   Потом сжал.
   Ничего не произошло. Это был хороший знак.
   Он убедился, что рычаг зажат в кулаке (если его отпустить, бомба тут же взорвется), и установил таймер чемодана на двадцать минут - в любом случае ему это не понадобится. Затем он схватил АК в правую руку и убрался оттуда к черту.
   Он вздрогнул; задняя защитная дверь заскрипела на петлях, когда он толкнул ее. Он прыгнул в темноту с наведенным АК. Там, за зданием никого не было, но предательский скрип двери они наверняка слышали.
   В горле у него пересохло, а сердце все еще стучало, как литавры, но он держался спиной к стальному фасаду и осторожно пробирался к углу здания. Его рука вспотела, он мертвой хваткой сжимал выключатель мертвеца. Если бы он выпустил его сейчас, то наверняка был бы мертв в одно мгновение. Количество C4, упакованное в эту бомбу, взорвет стены здания и расплющит его, если он не будет сожжен первым.
   Вчера моей самой большой проблемой было удерживать внимание моих студентов в течение девяноста минут. Сегодня он нажимал на рычаг бомбы, пытаясь ускользнуть от российских террористов.
   Фокус . Он дошел до угла здания и заглянул за его край, стараясь изо всех сил держаться в тени. На восточном фасаде стоял часовой силуэт мужчины с пистолетом в руке.
   Рид убедился, что крепко держит переключатель. Ты можешь это сделать. Затем он вышел на всеобщее обозрение. Мужчина быстро развернулся и начал поднимать пистолет.
   - Привет, - сказал Рид. Он поднял свою руку - не ту, что держала пистолет, а другую. "Ты знаешь, что это?"
   Мужчина остановился и слегка наклонил голову. Затем его глаза так расширились от страха, что Рид смог разглядеть их белки в лунном свете. - Переключи, - пробормотал мужчина. Его взгляд метался от переключателя к зданию и обратно, казалось, придя к тому же выводу, что и Рид, - если он отпустит этот рычаг, они оба умрут в мгновение ока.
   Изготовитель бомб отказался от своего плана застрелить Рида и вместо этого побежал к фасаду здания. Рид поспешно последовал за ним. Он услышал крики по-арабски: "Переключайся! У него есть переключатель!
   Он свернул за угол к входу в помещение с АК, направленным вперед, приклад лежал на сгибе локтя, а другой рукой он держал переключатель мертвеца высоко над головой. Бегущий производитель бомб не остановился; он продолжал бежать по гравийной дороге, ведущей от здания, и кричать до хрипоты. Двое других бомбометчиков собрались у входной двери, явно готовые войти и прикончить Рейда. Они смотрели в недоумении, когда он вышел из-за угла.
   Рид быстро осмотрел сцену. Двое других мужчин держали пистолеты - Sig Sauer P365, емкостью тринадцать патронов, с полностью выдвинутой рукояткой, - но ни один из них не направил их. Как он и предполагал, Отец скрылся через парадную дверь и в данный момент находился на полпути к внедорожнику, ковыляя, держась за больную ногу и поддерживаемый под одним плечом невысоким дородным мужчиной в черной кепке - водитель, предположил Рид.
   "Оружие вниз, - скомандовал Рейд, - или я его взорву".
   Изготовители бомб аккуратно втыкали свое оружие в грязь. Рид мог слышать крики вдалеке, еще голоса. Были и другие, идущие со стороны старого поместья. Скорее всего, русская женщина их предупредила.
   "Бегите", - сказал он им. - Иди и скажи им, что сейчас произойдет.
   Двух мужчин не нужно было повторять дважды. Они быстро побежали в том же направлении, в котором только что ушла их когорта.
   Рид обратил свое внимание на водителя, помогавшего хромому Отцу. "Останавливаться!" - взревел он.
   "Не надо!" Отец закричал по-русски.
   Водитель колебался. Рид бросил АК и вытащил из кармана пиджака "глок". Они прошли чуть больше половины пути к машине - около двадцати пяти ярдов. Легкий.
   Он подошел на несколько шагов ближе и крикнул: "До сегодняшнего дня я не думал, что когда-либо стрелял из пистолета. Оказывается, я действительно хорошо стреляю".
   Водитель был благоразумным человеком - или, может быть, трусом, а то и тем и другим. Он выпустил Отца, бесцеремонно уронив своего босса на гравий.
   - Ключи, - потребовал Рид. "Брось их".
   Руки водителя тряслись, когда он доставал из внутреннего кармана куртки ключи от внедорожника. Он бросил их себе под ноги.
   Рид махнул дулом пистолета. "Идти."
   Водитель побежал. Черная кепка слетела с его головы, но он не обратил на это внимания.
   "Трусливый!" Отец плюнул на русский.
   Рейд первым достал ключи, а затем встал над Отец. Голоса вдалеке становились все ближе. Поместье было в полумиле отсюда; Русской женщине понадобилось бы около четырех минут, чтобы дойти до него пешком, и еще несколько минут, чтобы мужчины спустились сюда. Он прикинул, что у него меньше двух минут.
   "Вставать."
   Отец в ответ плюнул ему на ботинки.
   "Будь по-твоему". Рид сунул "глок" в карман, схватил Отеца за спину его пиджака и потащил к внедорожнику. Русский вскрикнул от боли, когда его простреленная нога волочила по гравию.
   - Садись, - приказал Рид, - или я прострелю тебе другую ногу.
   Отец ворчал себе под нос, шипя от боли, но залез в машину. Рид захлопнул дверь, быстро развернулся и сел за руль. Его левая рука все еще держала переключатель мертвеца.
   Он включил внедорожник и вдавил газ. Колеса закрутились, подняв за собой гравий и грязь, а затем машина резко рванулась вперед. Как только он свернул на узкую подъездную дорогу, раздались выстрелы. Пули врезались в пассажирскую сторону с серией тяжелых ударов. Окно - справа от головы Отеца - раскололось паутиной треснувшего стекла, но устояло.
   "Идиоты!" Отец закричал. "Хватит стрелять!"
   Пуленепробиваемый ", - подумал Рид. Конечно, это является. Но он знал, что это ненадолго. Он вдавил педаль акселератора в пол, и внедорожник снова дернулся, промчавшись мимо трех мужчин на обочине, которые стреляли по машине. Рид опустил окно, когда они пронеслись мимо двух бомбометчиков, все еще спасая свою жизнь.
   Затем он выбросил выключатель в окно.
   Взрыв потряс внедорожник даже на их расстоянии. Он не столько слышал детонацию, сколько чувствовал ее глубоко внутри, сотрясая внутренности. Взгляд в зеркало заднего вида не показал ничего, кроме интенсивного желтого света, как если бы вы смотрели прямо на солнце. На мгновение в его глазах поплыли пятна, и он заставил себя смотреть вперед, на дорогу. Оранжевый огненный шар взмыл в небо, подняв вместе с собой огромный столб черного дыма.
   Отец издал прерывистый, стонущий вздох. - Ты понятия не имеешь, что только что сделал, - тихо сказал он. - Вы мертвец, агент.
   Рид ничего не сказал. Он действительно осознавал, что только что сделал - он уничтожил значительное количество улик по любому делу, которое могло бы быть построено против Отца, как только его доставили к властям. Но Отец был не прав; он еще не был мертвецом, во всяком случае, еще не умер, и бомба помогла ему уйти.
   Во всяком случае, так далеко.
   Впереди виднелся поместье, но на этот раз никто не остановился, чтобы оценить его архитектуру. Рид смотрел прямо вперед и пронесся мимо него, когда внедорожник подпрыгивал на дорожных колеях.
   Блеск в зеркале привлек его внимание. Две пары фар качнулись в поле зрения, отъезжая от подъездной дорожки дома. Они были низко над землей, и он мог слышать пронзительный вой двигателей сквозь свой рев. Спортивные автомобили. Он снова нажал на газ. Они были бы быстрее, но внедорожник был лучше приспособлен для работы на неровной дороге.
   Еще больше выстрелов сотрясло воздух, когда пули врезались в заднее крыло. Рид вцепился в руль обеими руками, его вены вздулись от напряжения мышц. У него был контроль. Он мог это сделать. Железные ворота не могли быть далеко. Он делал пятьдесят пять по винограднику; если бы он мог поддерживать свою скорость, этого могло быть достаточно, чтобы разбить ворота.
   Внедорожник сильно закачало, когда пуля попала в заднее боковое колесо водителя и взорвалась. Передняя часть дико виляла. Рид инстинктивно повернул назад, стиснув зубы. Заднюю часть вынесло, но внедорожник не покатился.
   - Боже, спаси меня, - простонал Отец. "Этот сумасшедший станет моей смертью..."
   Рейд снова вывернул колесо и выровнял машину, но ровный, глухой стук шины сказал ему, что они едут по ободу и клочкам резины. Его скорость упала до сорока. Он снова попытался дать газу, но внедорожник затрясся, угрожая снова развернуться.
   Он знал, что они не смогут поддерживать достаточную скорость, чтобы сломать ворота. Они бы сразу от него отскочили.
   Это электронные ворота , вдруг подумал он. Его контролировал охранник снаружи, который, без сомнения, в этот момент должен был знать о его попытке побега и быть наготове с опасным MP7, но это означало, что должен быть другой выход из этого комплекса.
   Пули продолжали стучать по крылу, когда двое его преследователей открыли по ним огонь. Он включил дальний свет и увидел быстро приближающиеся железные ворота.
   - Держись за что-нибудь, - предупредил Рид. Отец схватился за ручку над окном и пробормотал себе под нос молитву, когда Рид резко дернул руль вправо. Внедорожник занесло боком на гравии. Он почувствовал, как две пассажирские шины оторвались от земли, и на мгновение его сердце подскочило к горлу при мысли, что они могут перевернуться.
   Но он справился с управлением, и шины снова сели. Он надавил на педаль акселератора и въехал прямо в виноградник, врезаясь в тонкие деревянные шпалеры, словно они были зубочистками и скручивающими виноградными лозами.
   "Что, черт возьми, ты делаешь?!" Отец завизжал по-русски. Он тяжело подпрыгивал на своем сиденье, пока они ехали по засеянным грядкам. Позади него пара спортивных автомобилей с визгом остановилась. Они не могли следовать за ним через поле - но они, вероятно, знали, что он ищет, и знали, где это найти.
   - Где другой выход? - спросил Рид.
   - Какой выход?
   Он выдернул "беретту" из кармана куртки (нелегкий подвиг, учитывая яростное подпрыгивание машины) и прижал ее к уже простреленной ноге Отеца. Русский закричал от боли. "Туда!" - воскликнул он, указывая кривым пальцем на северо-западный край комплекса.
   Рид затаил дыхание. "Пожалуйста, держитесь вместе ", - отчаянно подумал он. Внедорожник был прочным, но пока им повезло, что они не сломали ось.
   Затем, к счастью, виноградник внезапно кончился, и они снова оказались на гравийной дороге. Фары освещали вторые ворота, сделанные из того же кованого железа, но на колесах, скрепленные одним звеном цепи.
   Это оно. Рид стиснул зубы и еще раз надавил на газ. Внедорожник дернулся. Отец выл какое-то неразборчивое ругательство. Передний конец столкнулся с железными воротами и разбил их, сбив одну сторону прямо с петель.
   Рид глубоко вздохнул с облегчением. Потом в его заднем обзоре снова вспыхнули фары - машины вернулись. Они свернули назад и пошли по другой дороге, вероятно ответвляющейся от противоположной стороны поместья.
   - Черт, - пробормотал Рид. Он не мог продолжать так вечно, и если они прострелят второе заднее колесо, он погибнет в воде. Дорога здесь была прямой и, казалось, уходила вверх. Кроме того, она была лучше заасфальтирована, чем за воротами, а это означало только то, что спортивные автомобили догонят ее гораздо быстрее.
   Деревья редели по правой стороне дороги. Взгляд Рейда переместился с дороги на пассажирское окно. Он мог бы поклясться, сквозь треснувшее стекло он увидел мерцание, как... как вода.
   На него нахлынул поток воспоминаний, но не вспыхивающие видения его нового разума. Это были настоящие воспоминания, воспоминания профессора Лоусона. Мы в Арденнах. Здесь произошла Битва за Арден. Американские и британские войска удерживали мосты от немецких танковых дивизий на реке...
   - Маас, - пробормотал он вслух. - Мы на реке Маас.
   "Какая?" - воскликнул Отец. - О чем ты болтаешь? Затем он инстинктивно пригнулся, когда пули раскололи их заднее ветровое стекло.
   Рид игнорировал его и пули. Его разум метался. Что он вспомнил, когда читал о Маасе? Он прорезал горы, да. И они были на склоне, направляясь вверх. Здесь были карьеры. Карьеры красного мрамора. Отвесные скалы и крутые обрывы.
   Внедорожник протестующе вздрогнул. Тяжелый и очень сбивающий с толку глухой звук вырвался из его нижней части живота.
   "Что это?" - крикнул Отец.
   "Это наша ось сломалась", - ответил Рид. Он сосредоточился на дороге впереди. У них было очень мало времени...
   Очередной удар потряс внедорожник и грозил оторвать его от дороги. Не пуля , подумал Рид. У них лопнуло другое заднее колесо. Он был вне времени и бежит из дороги. Он поискал достаточно широкий просвет в деревьях.
   Спортивная машина сразу за ним, должно быть, заметила взрыв. Он подкрался к его задней части и врезался в их крыло. Внедорожник слегка вильнул. На мгновение Рид подумал о том, чтобы ударить по тормозам, позволив машине врезаться в них. Благодаря мгновенному отвлечению он мог получить элемент неожиданности. У него по-прежнему было два пистолета. Но нет; вполне вероятно, что у двух преследователей было такое же пуленепробиваемое покрытие, как и у внедорожника.
   У него был только один способ выбраться отсюда.
   Но это невозможно , подумал он . Это безумие.
   Нет, это не так. Вы все еще не понимаете? Вы были обучены для любой ситуации. Вы были в каждой ситуации. Посмотрите, что вы сделали до сих пор. Вы еще не поняли? Ты Кент Стил.
   - Я, - пробормотал он. "Я." Он не знал, как это возможно, и его мозг все еще был в полном беспорядке, но он знал, что это правда. И голос в его голове был прав. Был способ.
   Он дернул руль вправо. Внедорожник завизжал и застонал, когда его занесло вбок. Рейд вел его между двумя узкими деревьями прямо к реке. "Тебе захочется выпрыгнуть из машины, когда я скажу прыгать".
   "Что делаешь?!" Отец закричал. "Ты с ума сошел?"
   "Я могу быть." Машину тряхнуло с лязгом зубов, когда сломалась ось, но к тому времени их инерция была слишком велика, чтобы ее остановить. Рид одной рукой схватился за ручку двери, а другой рулил. - Но если ты не хочешь умереть, ты прыгнешь.
   Отец прохныкал себе под нос еще одну молитву, зажмурив глаза.
   Рид крепко сжал челюсти. Вот так. Спортивные автомобили позади него с визгом остановились, водители с недоверием наблюдали, как внедорожник перелетел через край карьера из красного мрамора и рухнул на шестьдесят футов в темноту Мааса.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
   Падение казалось невероятно долгим.
   Когда передние колеса внедорожника потеряли землю под собой и покатились в никуда, Рейд распахнул дверь со стороны водителя и в приливе адреналина выпрыгнул из машины. За полсекунды до этого он крикнул "Прыгай!" Он услышал пронзительный стон страха Отеца, когда тоже распахнул дверь.
   А затем они упали сквозь тьму к бурлящей внизу воде. Риду в тот момент показалось странным, что не было ни гипнотического рывка, ни ощущения падения, когда они быстро падали к Маасу, а затем подумал, что еще более странно, что его разум может быть таким сознательным и ясным, когда он падает со скалы.
   Они ударились о поверхность реки за полсекунды до внедорожника и в нескольких футах от него. Удар электрическим током опалил все тело Рида, когда они ударились о холодную воду. Каждая мышца напряглась, как резиновые ленты, натянутые до предела. Воздух вырвался из его легких так быстро, что он чуть не потерял сознание. Тяжелый автомобиль на мгновение качнулся, а затем затонул; его всасывание заставляло их обоих кувыркаться в темноте, пока он не понял, где верх.
   Наконец его голова пробилась сквозь поверхность. Он судорожно вдохнул, его тело уже было готово сдаться в ледяной воде. Он огляделся в поисках Отца, но не увидел ничего, кроме пузырей. Было бы слишком темно для него, чтобы видеть под поверхностью. Если бы Отец утонул вместе с машиной, если бы он не выбрался вовремя, Рейд ничего бы не смог сделать. Он был бы уже мертв...
   Что-то прорвалось сквозь воду в нескольких футах от него. Он потянулся к нему и схватил промокшую одежду. Тело русского обмякло. Он потерял сознание - по крайней мере, надеюсь, это все, что было. Он потащил Отца к себе и убедился, что его голова не в воде. Было бы трудно добраться куда-либо с человеком без сознания.
   Не паникуйте. Двигайте конечностями.
   Рейд переместился в баттерфляй назад и обвил ногами торс Отетса. Он двигал руками широкими кругами, медленно и методично - он не хотел слишком много плескаться и потенциально выдавать свое положение любому, кто смотрит сверху вниз. Он сомневался, что спортивные машины и люди Отца просто сдадутся и отправятся домой.
   Течение было сильным, но он позволил им унести их на юго-восток, пока они шли к берегу. Это заняло несколько минут, но вскоре стало достаточно мелко, чтобы он мог стоять. Он взвалил тело Отеца на плечи в переноске пожарного и вытащил его на узкий участок каменистого пляжа.
   Холод был хуже вне воды. Слабый ветер дул насквозь и сковывал мокрую одежду. Он уронил Отетса и проверил, дышит ли тот еще, зажав один палец прямо под ноздрей. Он чувствовал поверхностное, неровное дыхание - Отец был жив, но, вероятно, проглотил большое количество воды.
   Рид скорчился, ритмично потирая грудь обеими руками. Ему нужно найти для них какое-нибудь убежище, и быстро, пока они оба не умерли от переохлаждения. По его оценкам, у него было от пяти до десяти минут, прежде чем они оба умрут. Он стиснул зубы, чтобы они не стучали, и снова поднял Отца. Чтобы отвлечься от пронзительного, пронизывающего холода и подозрения, что он может замерзнуть за считанные минуты, он попытался думать о чем-нибудь другом, о чем угодно. Теплые пляжи. Горячий душ. Уютный камин. Его мысли обратились к его девочкам, которые сидели где-то в гостинице и беспокоились о том, где может быть их отец и что происходит. Он думал о Кейт, его покойной жене и матери его детей, и о том, что она будет делать в этой ситуации. Он чуть не горько рассмеялся - Кейт никогда бы не попала в такую ситуацию. Он едва понимал, как попал в такую ситуацию.
   Кент знал. Где-то в тайниках его разума хранилось это знание, знание Кента, о том, что произошло и почему на какое-то время он больше не был Кентом Стилом. Теперь ему стало яснее; это было невозможно отрицать. Это были воспоминания, и они не были ложными имплантированными воспоминаниями, как какой-то сверхсекретный проект ЦРУ по контролю над разумом или прочая городская мифологическая чепуха. ЦРУ, эти вспыхивающие видения... они были его. Это были его инстинкты, его голос, его тренировки. Никакие имплантированные воспоминания не могли имитировать интуицию, принуждение и ситуационную осведомленность, которые он демонстрировал в учреждении или в подвале с иранцами.
   Он не знал как, но он был Кентом Стилом. Агент Зеро. Он не знал почему, но он - или, может быть, кто-то другой - отнял у него все это. Внезапно профессор Рид Лоусон почувствовал, что это ложь. Та другая жизнь, тихая жизнь в Бронксе, походы в гастрономы и лекции о пиратах - все казалось имплантированным и фальшивым.
   Нет , сказал он себе. Это была и твоя жизнь. Девочки - это ваши дети. Кейт была твоей женой. Это было все твое.
   Но так было и это.
   Рид даже не понял, что добрался до дороги, пока перед его глазами не вспыхнули фары. Он прищурился, паникуя, словно полузамороженный олень в свете фар. Люди Отца нашли его. Должно быть, там был мост или какой-то быстрый путь через реку, и он неосторожно споткнулся прямо перед ними. Он не мог бежать - даже если уронит Отец, так мало сил осталось в его замерзающих конечностях.
   Машина резко остановилась и несколько секунд простояла на холостом ходу. Затем дверь со стороны водителя распахнулась. Рид не мог видеть никого, даже силуэта, кроме фар.
   " Алло? Женский голос, сдавленный нервозностью. " Heb je hulp nodig? "
   В голове Рида не возникло никаких воспоминаний о ее словах. "Гм, D-deutsche ?" - пробормотал он. "Е-английский? Франсе? "
   - Francais, oui , - сказала она в ответ. " Как-ту беседу с адъютантом? " Вам нужна помощь?
   - Oui , si'l vous plait , - сказал он, затаив дыхание. Да, пожалуйста. Он сделал пару маленьких шагов к ее машине. Он услышал, как она удивленно вздохнула - должно быть, он выглядел ужасно. Иней пророс на его воротнике и волосах, и, вероятно, его губы были насыщенного синего оттенка. Он сказал ей по-французски: "Мы упали в реку..."
   "Быстро!" - сказала она срочно. "В машину! Проходи, садись". Ее франкоязычный акцент что-то уловил в нем - не сторону Кента Стила, а сторону Рейда Лоусона. Она была фламандкой, и ее первая попытка заговорить с ним, должно быть, была голландкой.
   Она открыла заднюю дверцу и помогла ему уложить Отца на сиденье. Теплый воздух ворвался в Рида, как желанный бриз. Женщина достала из багажника тонкое одеяло. Вместо того, чтобы положить его на русского, Рейд скомкал его и использовал, чтобы подпереть ноги Отетса, чтобы помочь крови циркулировать к его сердцу и избежать шока. Затем он забрался на переднее сиденье и поднес руки к вентиляционным отверстиям.
   Фламандка вернулась в машину и потянулась включить обогреватель. - Подожди, - сказал Рид по-французски. "Медленнее лучше". Он знал, что если они попытаются слишком быстро согреться даже после малейшего начала переохлаждения, они оба могут впасть в шок - особенно Отец, если он уже этого не сделал.
   "Я должна отвезти вас в больницу", - сказала женщина, пристегивая ремень безопасности. "Это не далеко-"
   - Никаких больниц, пожалуйста. У него было предчувствие, что люди Отца могут проверить госпитали. Кроме того, он не хотел, чтобы его допрашивали, - на самом деле, он собирался допросить, как только будет в состоянии это сделать.
   - А как же твой друг? - запротестовала она. - Он мог умереть!
   - Никаких больниц, - твердо сказал Рид.
   Она взглянула на него, и ее взгляд встретился с его. Он мог видеть неуверенность, мерцающую в ее зеленых глазах, конфликт между желанием поступить правильно и потенциальной опасностью.
   Он быстро осмотрел ее; ей было около сорока, некрасивая, с мозолями на пальцах и легкими отпечатками на тыльной стороне ладоней. Фермер. Скорее всего ячмень, учитывая местность.
   Остальная часть их разговора была на французском языке. Риду было странно говорить на нем, внезапно узнавать слова по-английски, когда они приходили ему в голову, но еще страннее было слышать иностранный язык и мгновенно понимать его, когда на нем говорят.
   "Мы пили, - объяснил он. "Мы не смотрели, куда едем, и въехали на машине в реку..."
   "Ваша машина в реке?!" - воскликнула она. "Вам повезло, что вы живы!"
   Рид потер грудь. Его конечности уже согрелись, хотя одежда еще не остыла от морозного ночного воздуха. Сняв мокрую куртку, он сказал: "Да, но мы не ранены. Во всяком случае, не плохо. Если мы пойдем в больницу, они будут задавать вопросы. И если они узнают правду, им придется вызвать полицию".
   Она покачала головой. - Это было крайне глупо с твоей стороны.
   "Я знаю. Но пожалуйста, никаких больниц. Есть ли место, где мы можем остаться на ночь? Возможно, гостиница или общежитие.
   - Но ваш друг, - снова сказала она, - похоже, ему нужна помощь...
   "Он будет в порядке. Он просто очень пьян". Рид надеялся, что она не заметила рану на ноге Отетса, где его задела пуля.
   Женщина вздохнула и покачала головой. Она пробормотала что-то по-голландски, а затем по-французски сказала: - У меня недалеко отсюда ферма. Есть кабина. Ты можешь остаться там на ночь. Ее нерешительный взгляд снова встретился с его взглядом, когда она добавила: "Было бы очень хорошо, если бы я потом не сожалела об этом".
   "Вы не будете. Обещаю. Спасибо."
   Несколько минут они ехали молча. Отец время от времени издавал тихий стон, а в какой-то момент его вырвало на пол машины небольшое количество речной воды.
   Наконец женщина спросила его: "Вы американец?"
   "Да."
   "И твой друг?"
   "Тоже американец". Рейд не хотел, чтобы женщина оказалась на чьей-либо линии огня, если мужчины из учреждения Отец отправятся осматривать местность в поисках американца с русским мужчиной.
   Цифровые часы на ее автомобильном радио сказали ему, что уже почти час ночи. - Могу я спросить, что вы делали так поздно ночью? - рискнул он.
   "Моя мать болеет в Брюсселе, - сказала она ему. - Я как раз возвращался с визита.
   "Мне очень жаль это слышать."
   "Врачи говорят, что она будет жить".
   Остаток пути прошел тихо. У Рида сложилось отчетливое впечатление, что женщина знала, что он лжет, но не хотела спрашивать. Это была хорошая идея с ее стороны - правдоподобное отрицание - и, кроме того, он не собирался делиться правдой, какой бы гостеприимной она ни была.
   Примерно через пятнадцать минут они вышли на грунтовую дорогу, которая вилась через поле короткостебельного озимого ячменя. В конце узкой дороги стояла маленькая хижина, одноэтажная из камня и дерева с высокой остроконечной крышей. Она припарковала машину перед ним.
   - Тебе нужна помощь, чтобы отнести его внутрь? она спросила.
   "Нет нет. Я достану его. Вы сделали более чем достаточно". Риду не хотелось покидать тепло машины, но он снова заставил свои ноги двигаться. Нервная боль пронзила его бедра, как иглы, но ему удалось еще раз перекинуть Отца через плечо и отнести его в каюту.
   Фламандка шла впереди, открывая им дверь. Она щелкнула выключателем, и над головой зажглась единственная голая лампочка. Рид усадил Отетса на маленький зеленый диванчик, который мог быть старше его. В каюте пахло затхлостью, и выглядело так, будто ею давно не пользовались; на каждой поверхности был тонкий слой пыли, и когда она включила электрическую плиту в углу, это сопровождалось легким запахом гари.
   - Этот запах исчезнет, - сказала она ему. "Кровать в задней комнате, несколько полотенец в ванной. В буфетах может быть немного еды - угощайтесь чем хотите. Она закусила губу, как бы раздумывая, спрашивать или нет. - Ты уверен, что с тобой все будет в порядке? Не каждый день найдешь на обочине двух замерзших мужчин... -
   Все будет хорошо, - заверил он ее. "Я не могу отблагодарить вас в достаточной мере". Я мог бы хотя бы попытаться , подумал он. У него все еще была пачка евро в кармане. Они были мокрые и мокрые, но он снял две купюры по сто штук и протянул ей. "За твои хлопоты".
   Она покачала головой. "Нет проблемы. Я рад помочь нуждающимся".
   - Тебе не нужно было. Он сунул купюры ей в руку. "Пожалуйста."
   Она взяла их и милостиво кивнула. Затем она указала на окно. "Видишь тот свет над полем? Это мой дом". Она быстро добавила: "Я там не одна".
   "Мы не будем проблемой. Я дал тебе слово. Мы уйдем утром".
   Женщина кивнула и поспешила из каюты. Мгновение спустя Рид услышала звук двигателя ее машины, которая тронулась с места по грунтовой дороге.
   Как только она ушла, он задернул шторы и снял мокрую обувь и одежду. Это было нелегко, они закостенели от мороза и цеплялись за его кожу. Он осознал, насколько истощены его мышцы, насколько он вообще измотан. Когда он в последний раз спал, не будучи под действием наркотиков или не потеряв сознание? Он едва мог вспомнить.
   Он накинул свою одежду на каминную полку над электрической плитой, а затем простоял перед ней несколько минут в одних трусах-боксерах, медленно согревая свое тело и работая конечностями, чтобы восстановить полноценный кровоток.
   Затем он обратил свое внимание на Отца.
   Сначала он вытащил русского из его угольно-серого костюма. Он стянул туфли на высоких каблуках, холодные мокрые носки, куртку, брюки и, наконец, белую рубашку. Когда он перевернул Отетса, чтобы вытащить из-под себя рубашку, Рид заметил, что его спина покрыта бледно-розовыми вертикальными шрамами, каждый длиной от четырех до шести дюймов. Это были либо неглубокие удары ножом, либо удары хлыстом; он не мог сказать какие, но они выглядели так, будто им десятки лет, приобретенным в юности.
   Отец изредка невнятно бормотал себе под нос. Рид не мог понять, говорит он по-русски или по-английски, но, судя по его оскалу, что бы он ни говорил, это было не очень приятно. Он бесцеремонно свалил промокшую одежду в кучу, а Отеца скатил с дивана и потащил к электроплите, уложив перед ней на протертый ковер.
   Кухня каюты представляла собой небольшой коридор со стальной раковиной, плитой, разделочным блоком и двумя ящиками. Рид наполнил стакан водой из-под крана. Когда он принес его обратно, Отец успел немного приподняться, опираясь на локти.
   - Ты, - слабо сказал он по-английски. "Ты сумасшедший. Вы знаете это?"
   - Я начинаю это понимать, - сказал Рид. "Напиток."
   Отец не спорил; он выпил весь стакан, а когда допил, сделал несколько глотков воздуха. Он посмотрел на себя, как будто только сейчас заметил, что раздет до трусов. - Что это ты делаешь? он спросил.
   - Мне нужно, чтобы ты был связным. В учреждении Отец план Рида состоял в том, чтобы вывести оттуда русского и передать его властям. Но ему нужно было знать, что происходит - с ним и, возможно, со многими другими, если его убедительная догадка об угрозе была верна. Он уже не раз слышал упоминания о каком-то плане. И он, в конце концов, Кент Стил, агент ЦРУ. Он понял это раньше, или, по крайней мере, отчасти. Он выяснит, что сможет, а потом сдаст Отца властям и вернет себе жизнь.
   - Я ничего тебе не скажу. Голова Отца слегка поникла. Его глаза были полузакрыты и затуманены. Он был не в том положении, чтобы дать отпор, не говоря уже о побеге.
   "Посмотрим." Рид достал из кармана пиджака "глок". "Беретты" больше не было; скорее всего, он потерял его в реке. Он вернулся на кухню, поставил стакан в раковину и разобрал пистолет. Он знал, что он все равно будет нормально стрелять, несмотря на погружение в реку, но вода в патроннике может разъесть ствол. Он положил кусочки на кухонное полотенце, а затем открыл каждый из двух ящиков.
   Хорошо , спросил он себя, что мы можем использовать?
   Содержимое ящиков было скудным, но среди них он нашел зазубренный нож для стейка - старый, но крепкий и острый. Он поднял его и посмотрел на свое отражение в лезвии. Его желудок перевернулся при одной мысли о том, чтобы использовать его на человеке.
   Он решил, что пришло время изменить его аббревиатуру. Со своими девочками он спрашивал себя: "Что бы сделала Кейт?" Буквы были те же - WWKD? - но имя было другое.
   Что бы сделал Кент?
   Ответ пришел мгновенно: вы уже знаете ответ.
   Он немного вздрогнул. Было странно иметь в голове другой голос - нет, не другой голос, поскольку голос Кента был его собственным. Это была другая личность в его голове, которая настолько сильно отличалась от Рида Лоусона, что он думал, что это он, что это почти вызывало тошноту.
   Кент убивал людей.
   В целях самообороны.
   Кент работал под прикрытием в известных террористических ячейках.
   Необходимо для безопасности нашей нации.
   Кент водил машины по скалам.
   Из необходимости. Кроме того, это было весело.
   Рид склонился над стальной раковиной обеими руками, пока легкое чувство тошноты не прошло. Это было из-за того, что он проглотил речную воду, и ничего больше - определенно не медленно подкрадывающееся безумие, сказал он себе.
   Он отчаянно нуждался в информации, которую знал Отец, или даже в информации, которую знал Кент, но он не мог избавиться от ужасного чувства, что, возможно, он сделал это с самим собой. Казалось, это не имело смысла, не исходя из того, что он знал на данный момент, но все же он не мог выкинуть эту мысль из головы. Что, если он наткнулся на что-то настолько опасное и потенциально разрушительное, что ему нужно забыть об этом? Что, если ему, как Кенту Стилу, имплантировали подавитель памяти для его собственной безопасности или для безопасности его семьи?
   "Почему?" - тихо спросил он себя. "Почему это случилось?" Никаких воспоминаний. Видения не вспыхивали.
   Он вздохнул и собрал свои припасы. Из ящиков он достал нож для мяса и старый коричневый удлинитель с двумя штырьками. Он нашел в буфете чайник и наполнил его водой, а затем достал полотенце из крошечной ванной в задней части каюты. Потом он всех привез обратно в Отец.
   Русский выглядел так, будто восстанавливал часть своих сил или, по крайней мере, часть своего здравого смысла. Он спокойно смотрел на Рида, раскладывая все четыре предмета на полу между ними.
   "Вы намерены мучить меня", - сказал он по-английски. Это был не вопрос.
   - Я намерен получить ответы.
   Отец пожал одним плечом. "Делай, что хочешь".
   Рид долго молчал. Действительно ли получение информации стоило того, о чем он думал?
   Если это означает сохранение жизни людей - особенно моих девочек - тогда да.
   "Буду с вами честен, - сказал Рид. Отец удивленно взглянул вверх, но глаза его оставались узкими и подозрительными. "Ты знаешь кто я. Кент Стил, Агент Зеро из ЦРУ, верно? Проблема в том, что... я этого не знаю. Я не знаю, что это значит. Или, по крайней мере, я этого не делал до недавнего времени". Он указал на повязку в виде бабочки на шее, где иранский следователь вырезал подавитель памяти. "Кажется, у меня изменилась память. Я не знаю почему. Я знаю некоторые вещи - они возвращаются вспышками - но недостаточно".
   Зачем я ему все это рассказываю?
   Ты знаешь почему. Потому что он не может покинуть эту комнату живым.
   Я не буду убивать раненого, безоружного человека.
   Вы должны будете.
   - Я тебе не верю, - твердо сказал Отец. - Это... гм, как бы это сказать... уловка. Это уловка".
   - Это не так, - просто сказал Рид. - И мне не нужно, чтобы ты мне верил. Мне нужно разобраться с этим для себя, правда. Я что-то понял - точнее, Кент что-то понял. Люди, которых мы задержали в Загребе, Тегеране, Мадриде... У меня было ощущение, что они были связаны, и теперь у меня отчетливое впечатление, что они были связаны с вами. Шейх, Мустафар, знал кое-что. Он дал нам эти вещи, но он не знал достаточно. Я строил дело против какого-то плана, может быть, нападения, но я недостаточно знаю, чтобы понять, что это такое.
   Отец ухмыльнулся половиной рта. "Шейх ничего не знал".
   "Шейх дал нам вещи, - ответил Рид. Он видел это в своих воспоминаниях. "Имена, даты, места..."
   Ухмылка превратилась в злобную ухмылку. "Шейх знал ровно столько, чтобы вовлечь его. В этом прелесть нашей работы. Каждый из нас - всего лишь кусочек головоломки, не более важный, чем следующий. Пытайте меня, если хотите, агент, но я не могу сказать вам, чего я не знаю, и я знаю ровно столько, сколько нужно, чтобы участвовать в этом.
   "Иранцы, которые меня захватили, - сказал Рейд. - И Юрий, и серб, и американец, которого он упомянул, и ближневосточные мужчины в вашем учреждении... вы все работаете вместе. Какая связь?
   Отец ничего не сказал. Он просто смотрел с вызовом, его рот был прямой линией.
   Рид небрежно взял удлинитель и отмерил его отрезками, каждый на ширине руки. - Ты знаешь, для чего нужны эти вещи? Он взял нож для мяса и разрезал удлинитель на две части.
   - ГУЛАГ, - сказал Отец. - Вы знаете это слово "гулаг"?
   "Русский лагерь для военнопленных", - сказал Рид.
   "Да. Ваше правительство считает, что все ГУЛАГи были закрыты после распада Советского Союза. Но нет." Отец провел большим пальцем через плечо, указывая на заштрихованные шрамы на спине. "Вы не можете сделать мне ничего хуже того, что уже сделано".
   "Посмотрим." Рука Рида вытянулась и схватила Отетса за запястье. Русский пытался вырваться, бороться с ним, но был еще слишком слаб. Рид выставил противоположный локоть и быстро ткнул Отеца в лоб. Удар оглушил его ровно настолько, чтобы Рид крепко связал оба запястья разорванным удлинителем. Другой кусок он обвязал вокруг обеих лодыжек.
   Он заставил Отетса лечь на спину, а затем Рейд оседлал его на груди, сел на него и всем своим весом прижал его руки к плечам.
   Представьте, если бы эта женщина вошла сюда прямо сейчас , - сказала его кентская сторона. Что, по ее мнению, происходит?
   Замолчи. Я не хочу этого делать. Даже когда он подумал об этом, его руки потянулись к полотенцу.
   Это единственный способ. Кроме ножа. Или пистолет. Вы бы предпочли один из них?
   Тошнота снова поднялась у него в животе, но он сделал глубокий вдох через нос и заставил его отступить.
   Отец пассивно посмотрел на него снизу вверх. Он знал, что у него нет сил бороться. - Делай, что хочешь, - сказал он. - Я ничего тебе не скажу.
   Рейд обернул полотенце вокруг лица Отетса, сложив концы за головой и туго натянув его. Он крепко сжал его одним кулаком под головой русского.
   - Последний шанс, - сказал он. "Какой сюжет? Какая связь между вами, иранцами и шейхом?"
   Отец ничего не сказал. Его дыхание стало быстрым и тревожным.
   "Отлично." Рид схватил чайник и полил полотенце водой.
   Некоторые назвали бы пытку водой методом допроса. Большинство назвало бы это просто пыткой. Это стало известно общественности в 2004 году, когда просочившиеся отчеты ЦРУ подробно описали его использование против подозреваемых террористических ячеек. Рид знал все это, но он знал еще больше, и это нахлынуло на него, когда он обильно лил воду на лицо Отетса.
   Катание на воде имитирует эффект утопления. Пористая поверхность - в данном случае полотенце - становится пропитанной и непроницаемой. Пленник не может дышать; вода заполняет их проходы.
   Средний взрослый мужчина может задержать дыхание менее чем на минуту.
   Через несколько минут наступит гипоксия - недостаток кислорода в мозге - и пленник потеряет сознание. Конечно, вы хотите попытаться остаться в пределах этого порога.
   Потенциальные побочные эффекты - повреждение легких. Повреждение головного мозга. Экстремальная боль. Долговременные психологические последствия. А иногда и смерть.
   Мышцы на шее Отца напряглись, резко выделяясь на фоне его белой кожи. Он попытался дернуть головой, но Рид крепко его удержал. Ему все равно было некуда идти, некуда бежать от воды. Он хмыкнул и задохнулся под полотенцем. Его связанные конечности корчились под Ридом.
   Он сосчитал до шестидесяти и снял полотенце.
   Отец судорожно вздохнул. Его склеры были выпуклыми и красными - несколько мелких кровеносных сосудов лопнули в глазах. Его плечи вздымались.
   "Какой сюжет?" - снова спросил Рид. "Какая связь?"
   Отец уставился на него снизу вверх, стиснув зубы и свистя. Тем не менее он ничего не сказал.
   "Будь по-твоему". Рид снова прижал полотенце к лицу, туго затянув его. Отец крякнул и попытался дернуться, но не мог пошевелиться. Рид налил воды. Отец задохнулся и задохнулся под полотенцем.
   Рид снова пересчитал, глядя в стену. Он не хотел, чтобы воспоминание о том, что он делал, врезалось в его разум, но видение все равно пришло.
   Черный сайт ЦРУ. Пленник, привязанный к столу на небольшом наклоне. Капюшон на голове. Вода, заливка. Не останавливаясь. Пленник так сильно бьется, что ломает себе руку...
   Он вздрогнул и снова сдернул полотенце. Отец сделал глубокий, хриплый вдох. С его выдохом выступили маленькие капельки крови; он прикусил язык.
   - Мы оба знаем, - пробормотал Отец, - я не выйду из этой хижины живым.
   - Может быть, и нет, - сказал Рид. - Но у нас есть часы до утра. Мы можем делать это снова и снова и снова. И это может стать намного, намного хуже. Ты скажешь мне то, что я хочу знать. Вам решать, сколько времени это займет".
   Отец сглотнул и поморщился. Он смотрел в потолок. Он думал - и Рид знал, что даже если он убийца, даже если он террорист, внутри все равно есть разумный человек. Он знал, что Рид был прав.
   - Юри использовал слово "конгломерат", - спокойно сказал Рид. "Что он имел в виду под этим?"
   Отец ничего не сказал. Рид снова махнул полотенцем.
   "Ждать!" - хрипло закричал он. "Ждать." Отец сделал несколько судорожных вдохов. - Нас... много, - сказал он наконец. Он не встречался взглядом с Ридом, а продолжал смотреть в потолок. "Когда-то мы были независимы друг от друга, работали в своих регионах и странах. Мы называли себя освободителями и активистами. Вы называете нас экстремистами, фанатиками и террористами".
   - Что это значит, многие? - спросил Рид. - Ты говоришь о разных фракциях, ячейках, работающих вместе? Внезапно в его голове снова промелькнули слова шейха: "Были и другие разговоры о планах, но они были по-немецки, по-русски... Я не понял!"
   -- Объединены, -- сказал Отец, -- под властью Амона.
   - Амон? - повторил Рид. "Кто такой Амон?"
   Отец усмехнулся. "Амон не кто. Амон это что. Как я уже говорил вам, каждый из нас знает ровно столько, сколько необходимо для участия. Амон обещает новый мир. Ниши для всех. Амон свел нас вместе.
   Рид покачал головой. Это имя, Амон, что-то вспыхнуло в его памяти, но не его новые воспоминания о Кенте Стиле. Это было в его академическом уме, со стороны профессора Лоусона. - Ты говоришь об Амоне-Ра? Египетский бог?
   Отец злорадно усмехнулся. - Ты ничего не знаешь об Амоне.
   - Вот тут ты ошибаешься. Он действительно знал об Амоне, или Амоне-Ра, как звали древнеегипетского бога после основания Нового царства. Но у бога была легендарная история задолго до этого. Рейд понятия не имел, имеет ли этот бог Амон какое-либо отношение к тому, что описывал Отетс, но его мозг бурлил.
   "Амон начинал как небольшое божество в городе Фивах, - сказал Рейд. "По мере роста города росло и влияние Амона. В конце концов Фивы стали столицей империи, а Амон на протяжении веков стал провозглашаться "царем богов", творцом, очень похожим на греческого Зевса. По мере того как Египет рос, обожествление Амона поглотило других богов, таких как тибетский бог войны Монту и бог солнца Ра... отсюда его переименованный тезка в Новом царстве как Амон-Ра.
   "Восемнадцатая династия Египта принесла некоторые изменения в режим Амона. Фараон Аменхотеп IV перенес столицу из Фив и продвигал культовое монотеистическое поклонение богу по имени Атон, наряду со многими строгими изменениями в правительстве, лишившими власть верховных жрецов Амона. Это длилось недолго; сразу после смерти Аменхотепа жрецы вычеркнули имя фараона из большинства записей, отменили его бюрократические поправки и восстановили поклонение Амону.
   "Они даже убедили нового фараона, сына Аменхотепа, изменить свое имя на Тутанхамона, что буквально означало "живой образ Амона".
   "Более двух тысяч лет Амон был верховным божеством Египта, но постепенно его влияние уменьшалось по мере распространения христианства и Византийской империи. То есть примерно до шестого века, когда последний из "культа Амона", как они стали известны к тому времени, вымер".
   Рид слегка ухмыльнулся, говоря, что отвел Отец в школу. Короткая лекция на самом деле заставила его снова почувствовать себя Рейдом Лоусоном - и, как ни странно, она казалась ему почти чуждой. Он сделал мысленную пометку, чтобы оставаться осторожным с этим.
   Отец же лишь недоверчиво приподнял бровь. - Вы знаете факты, - сказал он. - Но не правда.
   - А что есть правда? - спросил Рид.
   "Амон объединяет нас, но каждый из нас всего лишь винтик. Мы знаем только другие винтики, которые мы крутим, - мы никогда не видим часов".
   Рид усмехнулся. "Вы говорите мне, что вы и другие стремитесь к какой-то неизбежной цели, но вы не знаете, что это такое?"
   Отец попытался засмеяться, но у него вышло сдавленным кашлем. "Это блестяще, не так ли? Мои люди, у нас одна работа - делать взрывчатку и отдавать иранцам. Они, в свою очередь, работают с другими, которые работают с другими. Полного плана никто не знает. Мы не знаем ни имен, ни тех, кто еще причастен". Его голос хрипел. "Мы знаем только голоса и числа. В этом и есть разница - в часах убери шестеренку, и вся машина перестанет работать. В Амоне нет настолько важного винтика, который мог бы нас разлучить.
   - Значит, Амон - это группа?
   "Амон гораздо больше. Амон - сила. И скоро этот мир узнает об этом".
   - Нет, - сказал Рид. Организовать несогласных со всего мира под единым знаменем? То, что описывал Отец, было бы невозможно. Среди них было бы слишком много разногласий, слишком много различных идеологий. Но... если правда, что он знал очень немногих из причастных к делу людей... - Шейх сказал...
   - Я же говорил, шейх почти ничего не знал, - выплюнул Отец. "Информация, которую он вам дал, к настоящему времени уже будет изменена. Он был слаб; он был для нас банковским счетом, не более того. Местная фракция назначила награду за голову Мустафара. Мы согласились на защиту, уничтожили их в обмен на его финансирование".
   Новая мысль заставила Рида похолодеть: что, если это то, что я обнаружил? Осознал ли Кент, что его одурачила ложная информация, что он нарисовал мишень у себя на спине? Было ли это причиной подавителя памяти? С тех пор как он сбежал из парижского подвала, он чувствовал сильное чувство долга продолжать идти, что-то делать с этим и открывать то, что он уже открыл, - но если Кент сделал это с собой, может быть, потому, что он знал, что никогда не отступайте в противном случае.
   - Ты назвал меня Зеро, - сказал Рид. "И иранцы тоже. Откуда ты знаешь это имя? Что это значит для вас?"
   - Агент Зеро, - медленно произнес Отец. "Многие из нас знают вас как Кента Стила, но все знают об Агенте Зеро. Как легенда - городской миф. Имя, которое внушает страх самым стойким".
   "Почему?"
   - Из-за того, что ты сделал.
   Рида все больше раздражали короткие ответы. "Что я сделал?"
   - Ты действительно не помнишь, не так ли? Русский усмехнулся. Кровь окрасила его зубы. - Это вам предстоит узнать. Давай, убей меня. По большому счету, я не имею никакого значения.
   - Посмотрим, - сказал Рид. Он уронил мокрое полотенце на пол. "Я не собираюсь убивать тебя. Я позвоню в Интерпол и привлеку ЦРУ. Я собираюсь сдать тебя. Я расскажу им все, что ты мне рассказал. Но сначала я хочу узнать, как иранцы нашли меня в Нью-Йорке. Ты знал, что они пришли, чтобы найти меня. Ты послал Юрия на это собрание, чтобы убедиться, что я мертв, и узнать, есть ли у меня информация о тебе. Разве это не так?
   - Конечно, - прямо сказал Отец. "Я должен был убедиться, что мой объект не был скомпрометирован".
   - Но как они узнали, кто я и где меня найти?
   Наконец Отец встретился взглядом с Ридом и злобно усмехнулся. - Подумайте об этом, агент. Вы уже знаете ответ. Единственные люди, которые знали, где вас найти, были ваши люди.
   "Мои люди?" Рид покачал головой. - Вы имеете в виду кого-то из ЦРУ, работающего с вами? С Амоном?
   - Кто- нибудь ? Отец хрипло усмехнулся. "Нет. Как я уже сказал, нас много.
   Мысли Рида вернулись к встрече с Юрием. - До тебя я встречал еще только одного американца в нашем, эм... как бы это сказать... конгломерате?
   Рид схватил промокшее полотенце и зажал его в кулаках всего в нескольких дюймах от лица Отетса. Русский инстинктивно отдернул голову. - Имена, - потребовал Рид. "Мне нужны имена, или мы идем снова".
   - В кармане куртки, - сказал Отец. Его глаза расширились от страха, глядя на полотенце.
   Рид отбросил его в сторону и встал. Он рылся в мокром угольно-сером пиджаке. В его карманах не было ничего, кроме сотового телефона, и он был полностью затоплен рекой. Но SIM-карту, скорее всего, можно было бы спасти, если бы он смог найти...
   На его периферии было движение. Он выронил трубку и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Отетс бросается на него с ножом для мяса.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  
   Рид прыгнул вправо, чтобы избежать стремительного лезвия. Кончик ножа промахнулся в нескольких дюймах от него, но он перестарался и споткнулся о зеленый диван.
   Ноги Отца были свободны; пока Рид сидел на нем верхом, он не заметил, что повязка на его лодыжках ослабла. Русский держал нож обеими руками, все еще связанными в запястьях. Его глаза были широко раскрыты и налиты кровью - стоя в одних трусах, он выглядел как маньяк.
   Рид вскочил на ноги и поднял обе руки ладонями наружу. - Не надо, - сказал он. - Ты все еще слаб от реки. Просто брось нож. Никто не должен пострадать".
   Отец энергично замотал головой, стряхивая воду с мокрых волос. - Ты все еще не понимаешь. Я же говорил тебе, я не могу уйти отсюда живым. Если Амон узнает, что я дал тебе информацию, я все равно мертвец.
   - Полиция поместит вас под стражу в безопасное место, где никто не сможет добраться до вас...
   Отец дико расхохотался. "Не будь глупым! Ты действительно думаешь, что нас заботило то, что мог сказать тебе Мустафар? Конечно нет! Мы только хотели знать его местонахождение... чтобы мы могли найти его и убить за предательство".
   "Ждать-"
   Отец бросился вперед, нанося удар прямо в грудь Рейда. Он повернул туловище влево и, не успев даже сообразить, что делает, опустил локти Отеца вниз. Его запястья, прямо вверх. Движением более быстрым, чем собственные потрясенные мысли Рида, он вонзил нож в горло Отеца, управляемый двумя руками русского.
   С губ сорвалось бульканье. Тонкий фонтан крови пронесся по кабине, забрызгав стены и пол. Отец рухнул кучкой, обильно протекая по тонкому ковру.
   Рид судорожно вздохнул. Это произошло так быстро, что его тело просто отреагировало, не задумываясь. И снова на его руках была чужая кровь. Он тяжело сел на диван, вытянув перед собой обе руки. На этот раз его пальцы не дрожали.
   Теперь у него не было пленника, которого можно было бы передать властям, и некому было подтвердить его слова. Завод Отца по производству бомб был уничтожен, и он сомневался, что русский был достаточно безрассуден, чтобы оставить улики или бумажный след. У него было четыре мертвых тела в подвале Парижа, огромная дыра в земле в Бельгии, а теперь еще и возможность того, что кто-то - или больше, чем один кто-то - активно работает против него в ЦРУ.
   Я не делал этого для себя , он решил. Это было сделано со мной. Чтобы заставить меня забыть то, чему я научился... чтобы я не мешал.
   Он был в этом уверен. Кент нашел то, что не должен был найти, возможно, в Шейхе Мустафаре, и его собственные люди подавил его память. Эта организация, Амон, должно быть, узнала, что он еще жив, от крота (или кротов) в ЦРУ. Они нашли его местонахождение и передали его иранцам.
   Он никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в тот момент, сидя в крошечной хижине в Бельгии с мертвым телом русского террориста у его ног. Где ему будет безопасно? Мог ли он доверять каким-либо авторитетам - или вообще кому-либо, если уж на то пошло?
   Он понятия не имел, что собирается делать, по крайней мере, в долгосрочной перспективе, но знал, что делать дальше. Сначала он снова оделся в одежду, уже высушенную и согретую электроплитой. Он натянул крепкие коричневые ботинки и куртку-бомбер. На кухне он снова собрал "Глок" и сунул его в карман. Он разобрал телефон Отца, сохранил SIM-карту, а остальное тщательно раздавил каблуком. Осколки он смыл в унитаз.
   Он положил нож, удлинитель и чайник туда, где их нашел. Он проверил карманы брюк Отец, но не нашел ничего, кроме телефона. Не было ни кошелька, ни удостоверения личности, ничего.
   Рид использовал влажное полотенце, чтобы стереть как можно больше крови со стен и пола. Затем он катал тело Отеца по протертому ковру вместе с его еще мокрой одеждой.
   В ящике тумбочки в задней спальне была Библия, а в одном из кухонных ящиков он нашел ручку. На внутренней стороне передней обложки Библии он нацарапал записку - в каюте он не нашел бумаги.
   Наконец, он взял шерстяное одеяло из спальни каюты. Он выключил свет и электрическую плиту и оставил Библию на крыльце, прямо за дверью. Утром бельгийка придет проверить их, и, надеюсь, она усомнится в размещении книги и, по крайней мере, откроет переднюю обложку, где найдет еще несколько купюр в сто евро и записку Рида, написанную по-французски:
   Мне жаль.
   Я дал тебе слово, что мы не причиним тебе неприятностей, но я был вынужден нарушить его. Пожалуйста, не заходите в кабину. Человек, который пришел сюда со мной, мертв внутри. Вы должны позвонить в полицию. Попросите их привлечь Интерпол. Скажите им, что этот человек носит кодовое имя "Отец". У него был виноградник через Маас. Его объект взорвался прошлой ночью. Если они копнут немного глубже, они найдут больше.
   Мне жаль, что это произошло. Я никогда не собирался вовлекать тебя.
  
   *
  
   Самые первые лучи рассвета выглянули из-за горизонта, когда Рейд прибыл в Брюссель. Он начал с того, что пошел от ячменной фермы к дороге, накинув на плечи и вокруг себя шерстяное одеяло. Это было немного колючим, но, по крайней мере, это согрело его в морозную ночь. Мимо проезжала случайная машина, и Рид остановился и выставил большой палец - он не был уверен, было ли это универсальным жестом автостопа или нет, и Кент, по-видимому, тоже не знал, так как память не вспыхнула. В конце концов перед ним остановился пикап. Водитель говорил по-голландски и немного по-немецки, но понимал две вещи: Брюссель и пригоршню евро, которую предложил ему Рид.
   Языковой барьер позволил спокойно доехать до города за два часа. У Рида было много времени подумать. Он ужасно чувствовал себя из-за того, в какое положение поставил фламандку, но у него не было выбора; он не мог хорошо спрятать тело Отеца. Он не мог закопать его, не с промерзшей землей, и даже если бы он мог, если бы это когда-либо было обнаружено, женщина взяла бы на себя вину. Решение попросить ее привлечь Интерпол было логичным, исходя из дел Отца. Вполне вероятно, что кто-то видел или слышал взрыв на объекте и сообщил об этом. Он не мог быть уверен, что местная полиция сможет отделить компоненты бомбы от заводского оборудования и механизмов.
   Он ненадолго подумал о том, чтобы оставить свое имя - или, вернее, имя Кента. Идея была не ради какого-то надменного заявления или насмешки, а скорее в надежде, что она может дойти до ушей ЦРУ и пошатнуть некоторые клетки. Если предположить, что Отец сказал правду, крот или кроты в организации, скорее всего, занервничают и сделают что-нибудь дерзкое. Сделать оплошность. Кроме того, он не хотел, чтобы бельгийка влюбилась в то, что он сделал. В конце концов, однако, он решил против этого. Ему нужно было оставаться инкогнито как можно дольше.
   Он также не упомянул имя Амона в своей записке, просто потому, что еще не был полностью уверен, что оно означает и что это такое. Если не те люди подумают, что он знает, это может вызвать панику, а ответы нужны ему больше, чем уклонение от новых пуль.
   Он попросил водителя подбросить его где-нибудь в центре. Он вышел на Халленстраат и заплатил этому человеку. Когда он огляделся, в его голове не промелькнуло никаких видений. Никаких воспоминаний. Очевидно, Кент никогда не был в Брюсселе, по крайней мере, в этой его части.
   От центра города у него перехватило дыхание. Архитектура была ошеломляющей; количество истории в каждом блоке было просто впечатляющим. Когда-то он так же думал о Нью-Йорке, когда впервые туда переехал, но лишь немногим строениям в США было больше двухсот лет. Здесь, в Бельгии, он стоял в центре более чем тысячелетней западной цивилизации. Со стороны профессора Лоусона в нем было бы совершенно головокружительно исследовать такой исторически богатый город.
   С этой мыслью пришел оттенок легкой паники. Он даже не осознавал этого, но чем дальше он углублялся в этот сюжет, тем меньше он все еще чувствовал себя профессором Ридом Лоусоном. С каждым новым развитием событий, с каждой опасной для жизни ситуацией и со всеми возвращающимися воспоминаниями он все больше и больше чувствовал себя Кентом Стилом.
   Он стряхнул эту мысль с головы. Здесь, в Брюсселе, у него было две цели, и обе они могли быть достигнуты в одном месте. Он остановился у уличного торговца и спросил ее по-французски, где он может найти ближайшее интернет-кафе, а затем последовал ее указаниям на расстояние шести кварталов до места под названием "Кибер-путешественники".
   Кафе как раз открывалось, когда он приехал. Клерк, молодой человек в круглых серебряных очках, зевнул и спросил что-то по-голландски.
   "Английский?" - спросил Рид.
   "Да, английский. Я могу вам помочь?"
   Рид заказал кофе и вытащил из кармана SIM-карту. "Я уронил свой телефон на дорогу, и его переехала машина. Но мне удалось сохранить симку. Вы можете получить информацию об этом?"
   "Это не должно быть проблемой, пока он не поврежден. Дай мне пару минут." Молодой человек унес карту в подсобку.
   Пока Рейд ждал, он отхлебнул кофе и сел за компьютер, чтобы выполнить вторую задачу. Сначала он создал новую учетную запись электронной почты с безобидным адресом, а затем вошел в Skype.
   " Я создам поддельный аккаунт , - сказала ему вчера Майя, - под другим именем. Вы это узнаете ".
   Он создал свою фальшивую учетную запись, используя новый адрес электронной почты и имя Алан Мун. Это было первое имя, которое пришло ему в голову - имя на боковой стороне настольной игры, в которую он в последний раз играл со своими дочерьми, прежде чем его взяли в заложники. Потом искал.
   - Ты это узнаешь, - пробормотал он про себя, поглаживая щетину на подбородке. "Давайте попробуем..." Он искал имя Кейт Лоусон. Это казалось наиболее вероятным выбором поддельных имен для Майи. Подошли несколько Кейт Лоусон, но он был уверен, что Майя включит какую-нибудь идентифицирующую деталь, которая подскажет ему, что это она. "Слишком очевидно, - ругал он себя. - Она умнее этого. Он попробовал девичью фамилию Кейт, Шёнингер. Еще ничего. Он пробовал Кэтрин Лоусон и Кэтрин Шёнингер, но безрезультатно.
   Потом чуть не ударил себя по лбу. Это должно было быть видно сразу. Второе имя Кейт было Джоанн, как и имя Майи. Он напечатал "Кэтрин Джоанн" и чуть не расхохотался. На одном из результатов был изображен крошечный красный пластиковый человечек с винтовкой в руках. Это был игровой элемент, солдат из Риска.
   Он щелкнул по профилю, чтобы отправить сообщение, но слова давались с трудом.
   Я параноик?
   Он закрыл глаза.
   Нет. Ты в безопасности. Давайте обдумаем это.
   Если я прав, и ЦРУ сделало это со мной, тогда они знают о моих девочках. И если бы Отец не лгал, а в агентстве есть кроты, им не составило бы труда найти бронь в гостинице на имя Лоусон.
   Он напечатал сообщение: Мне нужно, чтобы ты ушел оттуда. Никаких вопросов не было задано. Не говори мне, куда ты идешь. Не говори тете Линде. Никому не говори. Не используйте свои настоящие имена.
   Рид сглотнул ком в горле, когда полностью понял, о чем просит Майю. Он просил свою шестнадцатилетнюю дочь взять младшую сестру и просто уйти, уйти куда-то, никому ничего не сказав. Но они должны были быть в безопасности. Если бы с ними что-то случилось, он никогда бы себе этого не простил.
   Запомнить , - напечатал он, - телефонов нет. Нет полиции. Садитесь в автобус и отправляйтесь туда, где вы никогда не были. Если бы они сделали, как он просил, и взяли авансы наличными по его кредитным картам, у них должно было быть достаточно денег, чтобы продержаться какое-то время. Заходите сюда с сообщением хотя бы каждые двенадцать часов, чтобы я знал, что с вами все в порядке. Я буду проверять его так часто, как только смогу.
   Он хотел сказать больше. Он хотел сказать Майе, что с ним все в порядке и что он скоро будет дома. Но он не мог заставить себя напечатать слова, зная, что они вовсе не соответствуют действительности. Он был далеко не в порядке. Он понятия не имел, увидит ли он их когда-нибудь снова.
   Я люблю вас обоих.
   Рид не стал ждать ответа. Майя сказала ему, что время от времени будет проверять счет с гостиничных компьютеров, и он не ожидал, что она будет сидеть перед одним из них и ждать, пока он протянет руку (по крайней мере, он определенно надеялся, что это не так). Он вышел из системы, а затем очистил историю браузера компьютера.
   Молодой человек вышел из задней комнаты, хмурясь и зажимая SIM-карту между двумя пальцами, как если бы это было противное насекомое. "Извините, - сказал он Риду, - но, похоже, возникла проблема".
   Сердце Рида упало. - Вы ничего не могли получить от этого?
   Клерк покачал головой. "Почти ничего. Никаких контактов, никаких фотографий... только одно текстовое сообщение. Возможно, карта была повреждена...
   - Текстовое сообщение, - перебил Рид. - Что он сказал?
   - Это адрес, - сказал мужчина. - Но это все.
   - Все в порядке, - быстро сказал Рид. - Ты можешь это записать? Возможно, SIM-карта была повреждена в реке, но он подумал, что более вероятно, что Отец был достаточно умен, чтобы не хранить контакты и конфиденциальную информацию в телефоне. У него, вероятно, была где-то под замком адресная книга (хотя теперь она точно сгорела). Рид почувствовал сокрушительный укол разочарования в животе. Количество неопровержимых доказательств, которые он уничтожил во время того взрыва, могло положить конец всему этому или, по крайней мере, дать ему лучшую зацепку, чем один адрес, отправленный в текстовом сообщении. - Полагаю, у вас нет номера телефона, с которого оно было отправлено? он спросил.
   Клерк покачал головой. "Он был заблокирован". Он нацарапал адрес на обратной стороне квитанции, сложил ее и передал Риду, который, в свою очередь, сунул через прилавок купюру в пятьдесят евро.
   - Ты меня никогда не видел, - сказал он. - И адрес ты точно не записал.
   Клерк торжественно кивнул и положил записку в карман. - Я уже забыл.
   Рид сел за столик в дальнем углу, чтобы допить кофе, хотя кофе в основном остывает, пока он взвешивает варианты. Он едва мог переварить все, что произошло за последние десять часов.
   Попробуйте разбить его , сказал ему его академический мозг. Возьмите эти отдельные части и объедините их в единую концепцию. Затем приходите к логическому завершению.
   Прежде всего, решил он, было то, что если все, что он знал, было правильным, то его девушки не были в безопасности. Надеюсь, он позаботился об этом своим сообщением, но это также означало, что он больше не мог просто сдаться и вернуться домой.
   После смерти Отца ему некого было передать властям. У него не было веских доказательств; только местонахождение тел, сожженных, расстрелянных или зарезанных, и все в его руках. Как бы это выглядело? И затем, конечно, была большая проблема, что он не был уверен, что может доверять даже властям.
   Наконец, появился он сам - не тот, кого он знал, а этот новый аспект, который медленно просачивался в его сознание, как опрокинутый нефтяной танкер. Его чувство безотлагательности, долга становилось все сильнее. Часть мозга Кента Стила заставляла его продолжать.
   И в этот момент он не видел другого выхода.
   Рид развернул квитанцию, которую дал ему клерк, и проверил адрес, надеясь, что он находится поблизости. Он глубоко вздохнул, когда увидел, что это в Цюрихе.
   Как, черт возьми, мне попасть в Швейцарию?
   Полет займет всего час, но у него не было ни паспорта, ни удостоверения личности; даже если бы он мог оплатить авиабилет наличными, его не пустили бы в самолет. То же самое применимо и к поезду. У него не было машины, хотя внезапное воспоминание пронеслось в его мозгу, сообщив ему, что он знает, как отключить сигнализацию и подключить машину. Тем не менее, не каждая граница будет такой небрежной, как Франция/Бельгия, и если машину объявят украденной, у него будут большие проблемы.
   Он вышел из кафе и прошелся по кварталу, останавливаясь, чтобы купить булочку, чтобы перекусить. Он сел на скамейку и медленно ел, размышляя. Мимо него прогрохотал грузовик, украшенный желтым логотипом компании по доставке... и это натолкнуло его на мысль.
   Он вернулся в пекарню и спросил, где ближайший супермаркет. Женщина за прилавком сказала ему, что примерно в двенадцати минутах ходьбы есть рынок Карфур. Он поблагодарил ее и направился на юго-восток по улице Гретри. Он легко нашел рынок - он занимал почти половину городского квартала, - но вместо того, чтобы зайти внутрь, он пошел в тыл, к погрузочным площадкам.
   Это заняло около сорока пяти минут, но грузовик наконец въехал в погрузочную площадку и медленно подъехал своим прицепом к вращающейся стальной двери в задней части рынка. Дородный водитель в котелке вылез наружу и зашел внутрь на несколько минут, а затем вышел со своими документами и закурил, пока сотрудники внутри выгружали его груз.
   Рид подошел и улыбнулся. " Немецкий? " он спросил.
   - Джа , - сказал мужчина несколько подозрительно.
   - Я ищу попутку, - сказал Рид по-немецки. Он показал несколько купюр. "На юг".
   Водитель грузовика сделал долгую затяжку сигаретой. "Ты американец?"
   "Да. Я потерял паспорт, и у меня нет другого пути назад".
   Мужчина ухмыльнулся. "Выпил слишком много, а? Оказался в Брюсселе?
   Что не так с американцами, что все так считают? Рид подумал. Тем не менее, это было достаточно приличное алиби. - Да, - сказал он, пытаясь выглядеть застенчивым. "Моя семья ждет меня в Цюрихе".
   Водитель выпустил струйку дыма через ноздри. "Из-за этого я могу потерять работу".
   "И я могу застрять в Бельгии на несколько недель, ожидая помощи от посольства", - возразил Рид. "Пожалуйста."
   Водитель хмыкнул и пнул небольшой камень, отбросив его через стоянку. - Я направляюсь на юг, - сказал он, - но недостаточно далеко для того места, куда ты хочешь. На пути есть автобаза. Мы можем заехать, и я помогу вам подвезти еще раз.
   "Спасибо." Рид передал ему счета.
   Мужчина указал на квартал. "За этим зданием находится парковка. Подожди меня там".
   Рид сделал, как его попросили, поспешив на меньший участок рядом с деловым комплексом и ожидая, пока водитель его заберет. Грузовик с грохотом въехал на стоянку минут через десять. Водитель приподнял заднюю дверь трейлера ровно настолько, чтобы Рид смог проскользнуть внутрь.
   Трейлер был рефрижераторным, чтобы защитить продукты, которые он перевозил, но Рид не возражал. У него все еще было шерстяное одеяло, и он накинул его на себя и прижал колени к груди. Всего несколько часов назад он перенес более сильную простуду. Кроме того, это было намного лучше, чем быть остановленным на границе без паспорта или удостоверения личности.
   Когда грузовик с грохотом мчался на юг по E411, он натянул одеяло на голову, чтобы создать очаг тепла. Он понял, насколько устал, и попытался задремать, но каждый раз, когда грузовик попадал в колею, он вздрагивал настороже. Он еще не привык к этим новым инстинктам; его мускулы напряглись, как стальные тросы, а глаза искали угрозы. Ему приходилось постоянно напоминать себе, что он один в кузове грузовика и едет по шоссе.
   Он подумал о том, что может найти по этому адресу в Цюрихе. Если все, через что он прошел до сих пор, было каким-то признаком, он был уверен, что ничего хорошего в этом не будет. На самом деле, он не мог избавиться от ощущения, что могла быть причина, по которой это был единственный фрагмент данных в телефоне Отеца.
   Он не мог не чувствовать, что может попасть в очередную ловушку.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  
   Риду не терпелось оценить красоту чудесного города. Забавно, подумал он, что почти две тысячи лет назад он был центром сбора налогов римских провинций, а теперь является одной из мировых финансовых столиц. Если мы доживем до сегодняшнего дня, может быть, мы когда-нибудь вернемся и увидим его снова . Голос Кента - это был его собственный внутренний голос, но с кентской стороны - дразнил его.
   Поездка в Цюрих заняла около семи часов, с одной лишь короткой остановкой в Люксембурге, где водитель грузовика, как и обещал, организовал для Рида поездку в Швейцарию. Второй грузовик (к счастью) не был рефрижераторным, но в прицепе все еще было холодно из-за зимней погоды. Он оставил свое шерстяное одеяло в трейлере, когда они приехали в город.
   Он еще раз проверил адрес и остановился, чтобы спросить, как пройти на улицу. Это было в двадцати минутах ходьбы от того места, где его высадил грузовик. Погода стояла бодрая, поэтому он засунул руки в карманы куртки-бомбера, правым кулаком сжал "глок", пытаясь сформулировать план. Он понятия не имел, что найдет там, но предполагал худшее. Еще одна агрессивная фракция, скрывающаяся у всех на виду, как иранцы в Париже? Может быть, склад по изготовлению бомб, как у Отца? Он не мог просто так ворваться с пистолетом наизготовку. Притворяться членом в прошлый раз у него не очень получалось. Нет, он должен был сначала изучить его. Он не мог идти вслепую.
   Адресом была квартира в южной части города, с видом на Лиммат, на третьем этаже белого здания, похожего на гостиницу. Год, выгравированный на краеугольном камне, подсказал ему, что ему около трехсот пятидесяти лет, но стальные ступени, ведущие к северной стороне сооружения, были определенно новее. С уровня улицы ему был виден вход в квартиру на площадке третьего этажа, белая краска на двери потускнела от времени.
   Рид подошел к берегу реки и сел на скамейку. На периферии он мог видеть здание и квартиру. Оттуда он сможет принять к сведению, если кто-нибудь пришел или ушел. Он любовался видом на реку. Через дорогу стоял высокий каменный собор с острым ржавым шпилем, упирающимся в небо. Горстка гусей приземлилась на воду. Все это время он держал квартиру в поле зрения, но движения не было. Никто не пришел и не ушел. Дверь так и не открылась.
   Через двадцать минут он поднял флисовый воротник куртки. Было холодно; температура была за двадцать, может меньше. Те немногие, кого он видел снаружи и вокруг, спешили к месту назначения. Начал падать легкий снежок.
   Прошел час, прежде чем он больше не мог терпеть. Ожидание и холодный воздух действовали на него, а признаков жизни не было.
   Рид поднялся по стальной лестнице на третий этаж, одной рукой сжимая пистолет в кармане. У меня будет элемент неожиданности , сказал он себе. Не так, как на объекте Отца. И даже тогда они думали, что на него напали и он сбежал, не так ли?
   Несмотря на прохладу в воздухе, он почувствовал, как крошечные капельки пота выступили на его лбу, и...
   И он кое-что понял. Он не испугался. Он нервничал, и тревожился, и даже немного волновался, но не боялся того, что мог найти. Это было очень странное прозрение - потому что, хотя эта мысль пугала его, идея войти в квартиру с неизвестными факторами внутри - нет.
   Мысль о том, чтобы не бояться, была пугающей.
   Он остановился у двери и приложил к ней ухо. Он ничего не слышал изнутри. Ближайшее окно было в нескольких футах от входа, но слишком далеко от лестничной площадки. Отсюда было только два пути: внутрь или вниз по лестнице.
   Он постоял за дверью, что показалось ему слишком долгим.
   Вы уже знаете ответ - сказал голос в его голове. Теперь нет пути назад. Там нечего найти позади вас. Здесь может быть что-то.
   Рид протянул руку и очень осторожно подергал ручку. Он был заперт. Он отступил назад, поднял правую ногу и сильно ударил ногой, поставив пятку ботинка прямо над замком. Косяк треснул, и дверь распахнулась. Он мгновенно поднял "Глок", тренировал центр масс и механически поворачивался влево, вправо и снова влево.
   Он смотрел на маленькую, но уютную кухню с плитой с железной решеткой, вишневыми шкафчиками, белой раковиной с одной раковиной и телом на полу.
   Запах смерти поразил его сразу. Его желудок перевернулся как от вида тела, так и от того факта, что он узнал запах крови и раннего разложения. Он лежал наполовину в кухне, его нижняя половина лежала над порогом под таким углом, что туловище и верхняя часть туловища были скрыты за дверным проемом в соседнюю комнату.
   Рид подавил порыв заткнуться и держал пистолет в воздухе. Убийцы обычно не задерживаются , сказал он себе, но даже в этом случае он пока проигнорировал тело и перешагнул через него, очищая остальную часть квартиры, которая, как оказалось, была всего лишь еще одной комнатой. За кухней находилась прилично большая гостиная с небольшим круглым обеденным столом в углу и кроватью в стенной нише у стены. Справа была чистая белая ванная с ванной на ножках.
   Квартира была пуста. Ну, в основном.
   Рид спрятал "глок" в карман и опустился на колени рядом с телом. Это был мужчина лицом вниз в белой рубашке с воротником, черных брюках и черных носках. Он был без обуви. И он лежал в широкой, обильной луже темной, липкой крови.
   Запах смерти был сильным; это не было недавним убийством. Риду не хотелось прикасаться к телу, поэтому он опустился на четвереньки, стараясь не допустить попадания крови, и всмотрелся в одутловатое, опухшее лицо. Этот человек был мертв по крайней мере двадцать четыре часа, может быть, чуть больше.
   И тут - воспоминание вспыхнуло в его голове, как молния. Он увидел то же лицо, но живое... мальчишеская улыбка, аккуратно причесанные волосы, несущие немного лишнего веса на подбородке и шее.
   Ритц в Мадриде. Рейдиггер прикрывает зал, а вы выбиваете дверь и застаете террориста врасплох. Мужчина идет за пистолетом на бюро, но ты быстрее. Вы ломаете ему запястье... Позже Рейдиггер скажет вам, что слышал звук из коридора. Свернул живот. Все смеются.
   - Господи, - прошептал Рид. Он знал этого человека, он знал этого человека. Нет, это было даже больше...
   Номер в отеле в Абу-Даби. Два часа ночи Рейдиггер выглядит измученным, лениво ест кусок холодной пиццы. Он предлагает вам один. Ты занят чисткой пистолета.
   "Спасибо, не надо."
   "Кент, - говорит он, - я знаю, что это тяжело, но..."
   "Нет, - говорите вы ему. - Ты не знаешь.
   - Мы беспокоимся о тебе...
   - Я собираюсь найти его, Алан. И я собираюсь убить его. Если ты не собираешься мне помочь, то держись подальше".
   Рид фыркнул. Его эмоции были сбивающими с толку и подавляющими. Слезы жгли глаза, и он едва знал, почему. Этот человек был другом, но едва ли мог вспомнить больше, чем несколько воспоминаний.
   Твоя свадьба. Ты стоишь рядом с Кейт и держишь обе ее руки. Она никогда не выглядела более красивой. Вы оба говорите: "Да". Вы идете по проходу, держась за руки и улыбаясь. Сканирование толпы, как они аплодируют.
   Рядом со спиной вы замечаете его. Он не должен был приходить - мог раскрыть твое прикрытие - но все равно пробрался. Он должен был увидеть. Он улыбается вам и слегка кивает, прежде чем выскользнуть через заднюю дверь...
   Рид закрыл лицо руками и вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Он знал, что этого человека звали Алан Рейдиггер. Он был другом. И он был агентом ЦРУ.
   Вам нужно осмотреться. Проверьте его карманы. Найти что-то. Или это тупик.
   "Я не хочу прикасаться к телу". Он едва осознавал, что разговаривает сам с собой.
   Рейдиггер буквально ненавидел пачкать руки. Проверьте раковину.
   В кухонном шкафу под раковиной с одной раковиной Рид нашел пару желтых резиновых перчаток. Он натянул их до локтей, а затем, поколебавшись, осторожно приподнял Рейдиггера за плечо.
   - Боже мой, - прошептал он. Передняя часть рубашки агента была полностью пропитана кровью. Его ударили ножом, и не один раз. На бедрах, животе, на обеих руках были небольшие колотые раны...
   Это не была быстрая смерть. Кому-то нужна была информация от него.
   Рид быстро встал и прошелся по гостиной, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Набравшись смелости, он проверил карманы Райдиггера. Они были пусты. Он осмотрел остальную часть маленькой квартиры, но не нашел ни кошелька, ни ключей, ни сотового телефона, ни табельного оружия. Они забрали все это.
   Рид разочарованно застонал. Он приехал так далеко, из Франции в Бельгию, в Швейцарию, и для чего? Найти старого друга, которого он едва помнил, мертвым на кухонном полу без документов?
   Зазвонил телефон. Это так напугало Рида в тихой квартире, что он развернулся и присел в оборонительную стойку. Он снова зазвонил. Он последовал за звуком к серому фаэтону в углу. Он поднял подушку и обнаружил под ней черный беспроводной телефон.
   Стационарный телефон? Телефон продолжал звонить в его руке, пока он решал, отвечать ему или нет. На маленьком дисплее телефона было написано, что звонил неизвестный. Он знал, что не должен, но других зацепок у него не было. Некуда идти отсюда.
   Он нажал зеленую кнопку на телефоне и поднес его к уху, но ничего не сказал.
   Кто-то на мгновение выдохнул на другом конце линии. Затем мужской голос сказал: "Там должно быть холодно".
   Но вы не можете победить вид. Слова мгновенно пронеслись в его голове, так же инстинктивно, как он мог сказать "будь здоров", когда услышал чих.
   Это был код. Это был звонок из ЦРУ - точнее, от кого-то из ЦРУ. Это был код, и он знал его. Но он ничего не сказал.
   "Ты меня слышал?" Голос показался чем-то знакомым, но никаких новых воспоминаний он не вызвал. "Я сказал: "Там должно быть холодно..." Алан, ты там?"
   - Алан мертв. Он сказал это тихо, но не пытался маскировать свой голос. Он уже ответил на звонок. Теперь он хотел посмотреть, узнают ли они его. Кроме того, он хотел, чтобы они знали, что произошло.
   "Какая? Это кто?" - спросил голос.
   - Тебе следует послать кого-нибудь. Рейдиггер заслуживал того, чтобы его привезли домой и похоронили.
   Наступила очень многозначительная пауза. - Господи, - выдохнул голос. "Ты говоришь почти как..." И затем: "Кент?"
   Рид молчал.
   - Я не верю в это, - сказал голос. "Вы были убиты... это действительно вы? Это невероятно. Слушай, стой там, ладно? Мы пошлем команду, чтобы найти Райдиггера и вытащить вас...
   - Нельзя здесь оставаться, - сказал Рид. - И я не могу тебе доверять.
   "Кент, подожди, просто послушай меня секунду. Не вешай трубку. Мы приедем... Рид закончил разговор. Он приглушил звонок телефона и бросил его обратно на шезлонг.
   Знал об этом таинственный звонивший или нет, но он только что передал Рейду три важные части информации. Во-первых, он узнал голос Кента, что подтвердило многое из того, что он уже узнал. Во-вторых: человек на линии, казалось, был не так обеспокоен смертью Рейдиггера, как узнаванием о том, что Кент Стил все еще жив, что вызвало у Рида подозрения, что со стороны агентства дела обстоят не так уж хорошо. .
   Третье и самое главное: они думали, что он умер. Голос сказал, что он погиб в бою. Они действительно так думали или это был обман? Если агентство считает его мертвым, это будет означать, что не они вставили ему в голову подавитель памяти.
   Я не мог сделать это с собой. Я бы не стал. Даже его кентская сторона согласилась с этим. Кто-то должен был это сделать. В его голове промелькнуло видение - гостиничный номер в Абу-Даби. Холодная пицца. " Мы беспокоимся о тебе. "
   Может, это было не злонамеренно.
   Его взгляд медленно пробежался по комнате, к телу, лежащему на полу.
   Возможно, это был акт милосердия.
   Сердцебиение Рида удвоилось. Одна рука закрыла ему рот, когда он пришел к пониманию. Кто-то еще, кроме Кента, должен был знать о подавителе памяти. Список людей, о которых Кент знал, что они на его стороне, должно быть, был коротким.
   Рейдиггер был другом. Он был заслуживающим доверия. Он был бы в этом списке.
   Иранцы получили информацию из другого источника. Они пытками выбили это из этого человека, Рейдиггера. Они пытали и убили его, чтобы узнать местонахождение Кента в Нью-Йорке.
   Алан Рейдиггер умер из-за него.
   Он почувствовал, как что-то вспыхнуло в его груди, чувство, которого он никогда раньше не испытывал, а может быть, просто не мог вспомнить. Это был жар, поднимающийся, как постоянно подпитываемый огонь. Гнев... нет. Это было нечто большее. Это был гнев, и это было желание, и его разжигало знание и ответственность, что он может что-то с этим сделать. Это не было то холодное, механическое чутье, которым он убивал иранцев и пытал Отца. Наоборот, это была дикая ярость, смешанная со страстью, чтобы обхватить руками шеи людей, которые это сделали, и смотреть, как медленно гаснет свет в их глазах.
   Вы должны выбраться отсюда, и поскорее. На этот раз его уговаривала часть разума Рейда Лоусона. Теперь, когда ЦРУ узнало, что он там, они, несомненно, пошлют кого-нибудь, может быть, даже команду, в квартиру. Но, несмотря на несколько новых открытий, у него не было зацепок; никуда отсюда не деться.
   Он быстро бросил это место в поисках каких-либо подсказок о том, что мог преследовать Райдиггер, на какой операции он был в Цюрихе. Он обшарил все шкафы и ящики. Он проверил историю звонков на беспроводном телефоне и даже поднял крышку бачка унитаза. Ничего не было, даже чемодана - убийцы забрали все, кроме окровавленной одежды на спине Рейдиггера. Похоже, они не хотели облегчить задачу любому, кто мог бы найти его, опознать тело и сообщить в соответствующие органы.
   Но он был агентом. И умный при этом. Здесь что-то есть.
   Если бы это был я, где бы я его спрятал?
   Рид провел руками по сплошным оштукатуренным стенам, выискивая места, где они могли быть вскрыты и залатаны. Он осмотрел потолок с лепниной из попкорна. Он искал вентиляционные отверстия или подпольные пространства и ничего не нашел.
   Вниз , он думал. Под.
   Он прошел по всей длине пола, начиная с одного конца и осторожно переминаясь с ноги на ногу на паркете. Время от времени скрипела доска, и он вставал на колени, проводя кончиками пальцев по краям, чтобы проверить, не болтаются ли половицы.
   Их не было.
   Он начинал расстраиваться. Может быть, там нечего было найти, кроме беспроводного телефона.
   Или, может быть, телефон был там, где он был по какой-то причине.
   Он нашел его под подушкой на шезлонге. Он не мог сказать, становился ли он параноиком или был ли он дотошным, но в любом случае, он вытолкнул тяжелую шезлонг из угла и проверил пол под ним.
   Может быть, ваша паранойя делает вас тщательным , подумал он с мрачным смешком, поднимая болтающуюся половицу. И действительно, в промежутке между двумя толстыми параллельными балками стоял маленький черный рюкзак. Он сразу узнал его.
   ХОРОШАЯ сумка.
   Для любой долгосрочной операции у агента должна быть подготовлена ХОРОШАЯ сумка - сумка "Убирайся из уловок", или, как некоторые ее называли, сумка для отпугивания. В случае чего приходилось хватать свои вещи и бежать. ХОРОШАЯ сумка будет содержать все необходимое на срок до семидесяти часов вне сети и (в случае агента) средства, чтобы быстро добраться до другого места или убежища.
   Он вытащил сумку и расстегнул ее. Сумка Рейдиггера была методичной и полной. Внутри он нашел две бутылки с водой, два MRE, аптечку, термосвитер, сменные носки и трусы, фонарик, клейкую ленту, швейцарский армейский нож, отрезок нейлоновой веревки, две дорожные сигнальные ракеты. и мешок для мусора. В единственном переднем кармане были два американских паспорта, большая пачка наличных в евро и американских долларах (за что Рид был очень благодарен, так как его собственный стек становился все меньше) и курносый Вальтер ППК.
   Он достал маленький серебристо-черный пистолет. В руке у него был крошечный пистолет, меньше четырех дюймов в высоту и один дюйм в ширину. Магазин на шесть патронов, калибр .380 ACP, с нескользящим покрытием затвора. Также в переднем подсумке была запасная обойма.
   Рид положил пистолет обратно в сумку и достал два паспорта. Он был уверен, что они оба будут носить какое-то вымышленное имя и фотографию Райдиггера. В первом фигурировал бывший агент с пятнистой бородой по прозвищу Карл Фредерикс из Арканзаса. Он открыл второй паспорт.
   Он упал на спину и стукнулся о половицы, в шоке глядя.
   На него смотрела его собственная фотография.
   Его лицо - лицо Рейда Лоусона - безмятежно смотрело со страницы паспорта. На фото он был по крайней мере лет на пять моложе, а то и больше, но отрицать этого было нельзя. Это был он. Имя в паспорте было Бенджамин Косгроув.
   Бен. Тот самый псевдоним, который он дал Юрию, первый, который пришел в голову Риду, когда ему понадобилось фальшивое имя, был здесь, в этом паспорте.
   Как?
   Он пролистал страницы, чтобы посмотреть, есть ли там местные марки, и оттуда выпорхнула маленькая сложенная бумажка. Он схватил ее и открыл - это была рукописная записка, и как только он ее увидел, то сразу понял, что это почерк Райдиггера.
   Привет Зеро , - начиналась записка.
   Если вы читаете это, то это потому, что то, что мы сделали, аукнулось нам в задницу. Я всегда думал, что это возможно, поэтому с тех пор ношу это с собой. И если я не читаю это через ваше плечо прямо сейчас, что ж... надеюсь, это было быстро. Возьми сумку и ХОРОШО. Делай то что должен. Я должен был позволить тебе закончить это тогда. Я надеюсь, что вам не пришлось платить за это сейчас. - Алан
   Рид прочитал записку во второй, а затем в третий раз. Что это значит, "что мы сделали"? Что он должен был сделать? Очевидно, он - как Кент Стил - что-то понял. Он арестовал шейха. Он узнал о заговоре и, возможно, даже об Амоне. Но что он знал тогда, чего не знает сейчас? Он отчаянно желал, чтобы Райдиггер был еще жив, чтобы рассказать ему что-то еще, дать ему хоть какой-то ключ к тому, что он должен делать дальше.
   Может быть, он был. Рейдиггер был умен.
   Если бы Алан на секунду подумал, что с ним что-то случится и Кент вернется, чтобы найти это, он бы понял, что расплывчатой записки будет недостаточно. Он должен был дать Риду что-то большее, чтобы продолжить.
   Он сунул записку и паспорт обратно в сумку и на всякий случай вытряхнул поддельный паспорт Райдиггера. Конечно, из него тоже что-то выпало. Это была фотография, сложенная вчетверо на шесть, края потерты, а центральная складка побелела от того, что ее складывали и разворачивали десятки раз. Это была фотография их двоих, его и Райдиггера, улыбающихся и стоящих перед богато украшенным фонтаном.
   Зачем Рейдиггеру это? Он всегда был сентиментальным парнем, который нарушил бы протокол ради фотографии. Или рискнуть раскрыть собственное прикрытие, чтобы проникнуть на свадьбу друга.
   Нет, решил он, дело не только в этом. У Алана должен был быть более веский мотив, чтобы сохранить именно эту фотографию и оставить именно эту записку. Он разглядывал его, глядя сквозь лица...
   Я знаю это место. Фонтана делле Тартаруге - Черепаший фонтан на площади Маттеи. Район Сант-Анджело в Риме, Италия.
   Он знал это - он знал это как профессор Рейд Лоусон, поскольку это был знаменитый фонтан эпохи Возрождения, построенный архитектором Джакомо делла Порта, - но это было нечто большее. Он знал его как Кент Стил. Он был там, что было видно по фотографии, но место имело большее значение.
   Это было место встречи. Если бы кому-то пришлось уйти в тень, мы бы снова собрались здесь. В его сознании мелькнуло видение четырех человек - его самого, Рейдиггера, молодого человека с дерзкой улыбкой и таинственной женщины, сероглазой Йоханссон. Они провели разведку местности. Решил, что это хорошее место для убежища. Рядом с площадью стоял многоквартирный дом. Там тихо, пешеходов мало. Хорошее место, чтобы затаиться.
   Он снова сложил фотографию, сунул ее в паспорт и засунул обратно в сумку для жучков. Он поставил на место половицу и поставил шезлонг на место, а затем перекинул одну лямку сумки через плечо.
   - Прости, - пробормотал он телу Райдиггера. - Я не знаю, что мы сделали, но я уверен, что ты этого не заслужил. Я собираюсь выяснить. И я собираюсь все исправить".
   Он захлопнул сломанную дверь, как мог, и поспешил вниз по стальной лестнице на улицу. Zurich Hauptbahnhof, центральный железнодорожный вокзал города, находился в нескольких минутах ходьбы от отеля. И тогда он будет на пути в Рим.
   Фотография должна быть чем-то большим, чем просто ностальгией, решил Рид. Это был компас. Он не знал, что он там может найти, но Рейдиггер хотел, чтобы он последовал за ним.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  
   Заместитель директора Шон Картрайт глубоко вздохнул, прежде чем дважды постучать в дубовую дверь кабинета. Сообщение, которое он получил несколькими мгновениями ранее, было недвусмысленным: идите прямо в кабинет директора. АСАФП.
   Он еще даже не допил свой кофе.
   Он приоткрыл дверь на несколько дюймов. "Директор Маллен? Вы хотели меня видеть, сэр?
   - Картрайт, да! Входите. Присаживайтесь. Маллен сидел за своим столом и улыбался, но его ноздри раздувались. Это никогда не было хорошим знаком - шутка, скорее всего, была уловкой.
   Картрайт вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. В сорок четыре года он считался относительно молодым в иерархии Центрального разведывательного управления - по крайней мере, у него все еще были все волосы, хотя в прошлом году он и покрасил их в черный цвет, чтобы скрыть приближающуюся седину. Он провел пять лет, возглавляя Группу специальных операций, что (как он любил шутить) было причудливым способом сказать, что ему не разрешено рассказывать жене, как прошел день. Восемнадцать месяцев назад его повысили до заместителя директора, курирующего отдел специальной деятельности по всем международным вопросам. Он был человеком, который построил свою репутацию на эффективности, хотя его предшественник так плохо напортачил с просочившимися документами и разоблаченными полевыми агентами, что ему было легко выглядеть хорошо.
   Несмотря на свое продвижение по службе и общий успех, Картрайт с некоторым трепетом относился к директору ЦРУ Маллену. Его начальник был мастером уловок и притворства, скрывая свои эмоции, читая чужие. Дни Маллена в полевых условиях давно прошли, но он все еще оставался в тонусе в своих повседневных взаимодействиях. Картрайт должен был прибегнуть к малейшим чертам характера и манерам, чтобы уловить текущее настроение режиссера - отсюда и раздувшиеся ноздри, и чувство замирания в животе, когда он сел напротив Маллена.
   - Доброе утро, - сказал Маллен. Каким-то образом ему удалось сделать так, чтобы приветствие звучало бодро и безрадостно одновременно. Он сжал пальцы. Это был проницательный мужчина пятидесяти шести лет, его лысина блестела, начищена воском и была окружена гребнем седых волос от уха до уха. - Вы случайно не слышали шепота сегодня утром, Картрайт?
   - Шепот, сэр? Он действительно слышал шепот в лифте, и не было смысла скрывать это от Маллена. - Возможно, я слышал какой-то... грохот. Что-то о взрыве в Бельгии - возможно, о военном заводе?
   - Зажигательные, - поправил Маллен. "По крайней мере, так сейчас говорит Интерпол. Адский взрыв; люди видели это за много миль, на шоссе. Заведение выглядело как винодел...
   - Виноградарь, сэр?
   "Винодел".
   "Ах".
   - И это все, что ты слышал? - небрежно спросил Маллен.
   - Да, сэр, это все, что я слышал.
   Маллен поджал губы и кивнул. - Тогда, полагаю, мне придется рассказать вам о мертвом русском, найденном на ферме в двенадцати милях отсюда. Удар ножом в горло.
   - Господи, - сказал Картрайт. "Связано?"
   - Несомненно, - ответил Маллен. Картрайт изо всех сил пытался понять, почему эта встреча была только между ними двумя, а не командным брифингом, когда Маллен добавил: "Это еще не все. Алан Рейдиггер мертв".
   Картрайт смотрел в ошеломленном шоке. "Рейдиггер? Христос." Когда Картрайт возглавлял группу специальных операций, Рейдиггер был одним из его полевых агентов. Алан был не самым физически крепким парнем и даже не самым хитрым, но он был симпатичным, крепким телом и очень умел сливаться с окружающими. - Как?
   - Я рад, что вы спросили, - сказал директор Маллен. Он коснулся экрана лежащего перед ним планшета и открыл аудиоприложение. "Это пришло от Стива Болтона, нынешнего главы спецназа, около восьми минут назад. Рейдиггер не появлялся более суток, так что он рискнул и позвонил ему. Вот, послушай".
   Маллен нажал кнопку воспроизведения. - Алан мертв, - произнес мужской голос, металлический и далекий. "Нельзя оставаться здесь. И я не могу тебе доверять".
   Картрайт в замешательстве покачал головой. - Сэр, я не уверен, что понимаю.
   "Нет?" - сказал Маллен. "Попробуйте еще раз." Он нажал кнопку воспроизведения аудиоклипа.
   - Алан мертв.
   "Нельзя оставаться здесь. И я не могу тебе доверять".
   Голос звучал знакомо, но Картрайт никак не мог понять его. Маллен снова прокрутил клип, внимательно наблюдая за заместителем директора. Он снова сыграл.
   В четвертый раз глаза Картрайта расширились от осознания и явного страха.
   - Нет... - сказал он тихо. "Нет, это невозможно". Он избегал проницательного взгляда Маллена. "Он умер. Зеро мертв".
   - Он определенно должен быть таким, - согласился Маллен. - Твоей работой было следить за этим.
   - И я это сделал, - настаивал Картрайт. "Это должен быть кто-то другой, кто-то, кто знал его, или, может быть, хочет, чтобы мы думали, что он жив..."
   "Мы проводим полный анализ голоса", - сказал Маллен. - Но я не думаю, что нам это нужно. Директор скрестил руки и наклонился вперед в своем кресле. - Картрайт, ты знаешь, сколько тел уже вытащили из того пожара в Бельгии? Шесть. И судмедэксперты говорят, что каждый из них уже был мертв. Затем у нас есть следы, которые привели к внедорожнику на дне реки - чертово шестидесятифутовое падение! И последнее, но не менее важное: мертвый русский с перерезанным горлом. Это звучит как кто-то конкретно для вас, заместитель директора?
   Картрайт ничего не мог сделать, кроме как покачать головой и тупо уставиться на кофейное кольцо на столе Маллена. Это определенно походило на кого-то, кого они знали - кого-то, кого они знали. Ближе к концу Зеро стал безрассудным, непредсказуемым, даже диким. Кто-то из начальства назвал его "диким".
   - Но он мертв, - только и смог сказать Картрайт.
   "Ну, все это просто титьки вверх". Маллен вздохнул. - Так почему бы тебе не пройтись со мной побыстрее? Потому что эта необходимость знать только что стала очень необходимой". В то время Маллен не хотел никаких подробностей. Он просто хотел, чтобы это было сделано. И мысль о том, чтобы рассказать об этом испытании, у Картрайта скрутила желудок.
   "Хорошо. Я поставил Морриса и, э-э... - Он вздохнул. "Я добавил Морриса и Райдиггера..."
   Маллен недоверчиво усмехнулся. - Своих парней? Господи, Картрайт.
   "Они вызвались добровольцами!" - сказал он, защищаясь. "Они знали, как он себя чувствует. Они оба пришли ко мне по отдельности со своими проблемами. Его собирались застрелить или убить, или и то, и другое, и его безрассудство могло скомпрометировать и их. А потом, после... ну, вы знаете, что случилось... и Зеро стало хуже, они вернулись ко мне. Они знали, что мы все равно собираемся это сделать, поэтому они вдвоем предложили быть теми, кто это сделает. Они были его друзьями. Они хотели, чтобы это было сделано быстро и чисто".
   "И они сделали это", - сказал Маллен.
   "Да сэр."
   - А теперь один из них мертв.
   "...Да сэр."
   "И у нас есть довольно веские основания полагать, что Зеро был там".
   Картрайт сглотнул. - Похоже на то, сэр.
   - У ваших агентов есть доказательства того, что они его устранили? - осторожно спросил Маллен.
   Заместитель директора резко поднял голову. - Доказательства, сэр? Боже мой, что имел в виду директор, что он должен был попросить своих агентов принести ему ухо? "С каких это пор спецназ получает доказательства? Нет, его закопали и отправили на дно реки".
   - По крайней мере, так тебе сказали, - сказал Маллен.
   "Я доверял своим ребятам". Директор или нет, Картрайт начинал раздражаться.
   - Другой, Моррис. Он все еще работает под вашим началом, да? Где он сейчас?"
   Картрайт на мгновение задумался. "Гм... Моррис - Калифорнийский университет где-то недалеко от Барселоны. Он должен зарегистрироваться где-то в ближайшие шесть часов. Что ты хочешь чтобы я сделал? Позови его?
   "Нет." Маллен погладил подбородок. - Но оторвите его от операции. Я хочу, чтобы он был готов к полету в любой момент. Кто-то убил агента, и как только этот парень снова появится - неважно, Зеро это или нет, - вы получите Морриса. Чистый?"
   - Ясно, сэр.
   "Позаботься об этом на этот раз. Я не буду впутывать в это Болтона или кого-либо еще. Это зависит от вас. Мы не можем позволить этому выйти наружу. Мы не можем допустить, чтобы здесь рыскала служба внутренних дел. И мы, конечно же, не можем рисковать тем, что история станет достоянием широкой публики".
   - Понятно, сэр.
   "Хороший. Идти."
   Картрайт встал и застегнул пиджак. Его ноги ослабли. Если Стил был еще жив... ну, он не хотел думать о том, что может случиться.
   Взявшись за дверную ручку, Маллен снова позвал. - А Картрайт? Это стрелять на поражение. Ты понимаешь? Я не позволю ему снова буйствовать по Европе. Это было бы очень плохо для меня... и для тебя.
   "Да сэр."
   Картрайт поспешил обратно в свой кабинет, кивая проходившим мимо коллегам и выдавливая из себя улыбку. Как только он оказался внутри с закрытой и запертой дверью, он вздохнул и позвонил Моррису по защищенной линии.
   Он не стал утруждать себя приветствиями или светскими беседами. "У нас есть основания полагать, что агент Зеро все еще может быть жив", - сурово сказал он. - Мне нужно, чтобы ты сделал это не так.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  
   Рид заметил, что у бизнес-леди через проход от него в поезде была большая сумка, из которой торчал уголок ноутбука. - Извините, - он наклонился и тихо сказал, - вы говорите по-английски?
   Она подозрительно приподняла бровь, но кивнула. "Да."
   "Я знаю, что это может быть заранее, но могу я одолжить ваш компьютер на минутку? Я просто хочу проверить своих детей".
   При упоминании о детях женщина заметно смягчилась. "Во всех смыслах." Она вытащила компьютер из сумки и протянула ему.
   "Спасибо. Я буду через несколько минут.
   Поездка на поезде из Цюриха в Рим заняла почти десять часов. Полет занял бы всего около полутора часов, а теперь, когда у Рида был паспорт, он мог бы прыгнуть в самолет, но это означало бы выбросить и Глок, и Вальтер, а он был против идея идти вперед безоружным. Поэтому вместо этого он сел на поезд на вокзале Цюриха и отправился в ночную поездку в Италию.
   Сиденья были достаточно удобными, чтобы спать, но все, на что он был способен, это вздремнуть по двадцать-тридцать минут за раз. Ему было трудно успокоить свой разум. Найдется ли что-нибудь у фонтана? Он должен был проверить квартиру, бывшую конспиративную квартиру его команды, но он сомневался, что она все еще используется. Он прекрасно понимал, что это может оказаться еще одним тупиком, и что тогда он будет делать? Сдаться? Сдаться ЦРУ?
   Точно нет. Не тогда, когда они думают, что ты должен быть мертв. Нет, пока они подозревают, что ты мог убить Райдиггера. Последнее, что вы хотите, это оказаться в тюремной камере черного сайта, как шейх. Смерть была бы предпочтительнее.
   Он должен был поверить, что у фонтана что-то есть. Ему приходилось постоянно твердить себе, что Рейдиггер был его другом и что у него была причина сохранить фотографию.
   Рид включил компьютер и зашел на сайт Skype. Он ждал сообщения со счета Кэтрин Джоанн.
   Всего четыре простых слова: Мы в опасности??
   Его сердце чуть не разорвалось при мысли о его девушках, запертых в гостинице, которые едва ли имели представление о том, почему они здесь или что происходит, только расплывчатые инструкции, что они должны покинуть это место, отправиться туда, где никогда раньше не были, избегать использования свои телефоны и никому не говорить, куда они идут. Еще хуже было то, что он не мог ответить на вопрос Майи, потому что понятия не имел, подвергались ли девочки какой-либо реальной опасности или нет. Единственное, что он мог сделать, это предположить, что те же люди, которые знали о нем, знали и о них - и этого было достаточно, чтобы он усомнился в их безопасности.
   Он решил, что честность - лучшая политика. Майе было всего шестнадцать, но она была умна и способна, и он многого от нее требовал. Слишком много. Она заслуживала чего-то большего, чтобы продолжить.
   Он напечатал: Это возможно. Я не знаю наверняка. Мне жаль, что я не могу рассказать вам больше. Я просто хочу, чтобы вы оба были в безопасности. Пожалуйста, позаботься о сестре. Я люблю вас обоих.
   Когда он переместил курсор, чтобы выйти из системы, появился значок, показывающий, что Кэтрин Джоан находится в сети. Появилось новое сообщение: Вы продолжаете это говорить. Как будто ты не вернешься.
   Он подождал еще мгновение, его горло сжалось, но больше ничего не последовало. Он напечатал ответ, я буду. Обещаю. А затем он быстро вышел из системы, прежде чем желание рассказать ей больше стало слишком сильным. Он, конечно, хотел - они оба были такими умными и, может быть, даже достаточно взрослыми, чтобы вынести правду, особенно Майя, - но он просто не мог рисковать и дальше подвергать их опасности. Он задавался вопросом, знал ли Амон вообще о девочках, или они просто решили оставить детей в стороне. Если второе, то как долго это продлится, пока они не попытаются использовать девушек против него? Он надеялся, что дети нашли безопасное место за городом, как он и просил. Он надеялся, что их тетя Линда сопротивлялась желанию привлечь полицию. Он надеялся, что девушки держатся подальше от телефонов. Больше всего он надеялся, что Рейдиггер ничего о них не сказал, несмотря на очевидные пытки, через которые он прошел.
   Рейд безучастно смотрел на экран выхода, а в его воображении роились невообразимо ужасные мысли - одна мысль о том, что такие же мужчины, которые пришли за ним, доберутся до его девушек, заставляла его дрожать.
   Я бы убил каждого из них, если бы они коснулись волос на голове.
   Он не мог сказать, была ли это мысль Кента или Рида - готовность убивать, делать ужасные вещи, чтобы защитить свою семью. Это не имело значения, понял он; они оба были отцами. Кроме того, они оба были одним и тем же человеком. Мысли Кента, мысли Рида... они оба были его частью. Чем дальше он продвигался, тем больше узнавал Кента, и тем менее различимыми становились две личности. Они были им , простыми и понятными. Теперь он знал это. Один был просто более расплывчатым и нечетким, чем другой.
   Было что-то еще, какое-то маленькое ноющее представление, мягко тянущее за край его подсознания, как ребенок, натягивающий юбку своей матери. Он уже чувствовал это раньше; это было похоже на дежа вю, но у него не было ощущения, что он уже ехал поездом из Цюриха в Рим раньше. Как будто его разум хотел, чтобы он вновь пережил какое-то воспоминание, о котором он знал, что он там был, даже если он этого не делал.
   Он увидел Кейт. Он видел ее в белом свадебном платье в день, когда они произнесли клятвы. Он видел ее на пляже в Мексике во время их медового месяца. Он видел, как она улыбалась, склонившись над кроваткой Майи.
   Он видел ее окаменевшей, слишком далекой, чтобы он мог дотянуться вовремя, ее рот открылся в безмолвной зевоте крика...
   А потом мысленный образ Кати расплылся, став аморфным и неразличимым. Его лоб пульсировал, когда быстро и болезненно началась головная боль. Он взялся за виски и сделал ровный вдох.
   Женщина через проход наклонилась. "У тебя все нормально?"
   - Ага, - пробормотал он. "Мигрень".
   Головная боль медленно отступала в течение минуты. Странно , подумал он. Он стряхнул это.
   Он уже собирался выключить компьютер и вернуть его женщине, когда ему пришла в голову еще одна идея. Он открыл новую вкладку браузера и выполнил поиск в Интернете по запросу "Амон". Неудивительно, что первые несколько страниц результатов были связаны с одним и тем же предметом - древнеегипетским богом.
   Рид понятия не имел, какая может быть связь между египетским богом и террористической организацией. Но тем не менее он просматривал страницы и читал все, что мог, о возвышении и возможном закате Амона. Он уже знал большую часть этого. Он попытался сузить свой поиск до "культа Амона" шестого века, последней сохранившейся группы, поклонявшейся древнему богу до того, как христианство задушило и уничтожило последователей древнего божества. И все же он нашел о них мало информации, и еще меньше того, что было для него новым. Он просмотрел несколько веб-сайтов в поисках деталей, какой-то связи или возможного объяснения.
   Потом он увидел это, и его кровь похолодела.
   На сайте, посвященном египетскому наследию и культуре, он увидел символ - иероглиф, несколько грубый, но основанный на найденных при археологических раскопках. Оказалось, что это перышко, а рядом с ним прямоугольник, а под ним зигзагообразная линия, как ребенок рисует горы.
   Он уже несколько раз видел этот глиф, выжженный на шеях трех человек, которых он убил. Это был иероглиф Амона.
   Что это значит? Фанатики? Остатки секты? Но почему?
   Он потер лицо. Он слишком устал, чтобы думать прямо, не кидаясь на дикие догадки. Кроме того, ему нужны были настоящие зацепки, а не истории о древних богах и давно умерших фараонах. Он закрыл компьютер и вернул его женщине, уселся на свое место и с перерывами вздремнул до конца поездки на поезде.
   Они прибыли в Рим, когда снова взошло солнце. Рид далеко не отдохнул, но, по крайней мере, ему удалось немного поспать. Он купил эспрессо на вокзале и, пока ждал, изо всех сил пытался вспомнить, какой сегодня день, сколько времени прошло с тех пор, как его похитили из дома. Неужели прошло всего два дня? Казалось, что это было намного дольше, как будто это могло быть несколько недель назад.
   Как и в Париже, воспоминания Кента вели его по улицам Рима. Казалось, он хорошо это знал; уличные знаки и достопримечательности зажигали его лимбическую систему, как живой автомат для игры в пинбол. Ему даже не пришлось прерывать свой быстрый шаг, чтобы найти площадь Маттеи, а вместе с ней и Фонтана делле Тартаруге.
   Фонтан не был особенно большим или даже таким грандиозным по сравнению со многими другими фонтанами, которые мог предложить Рим, но он был довольно красив. В нем четверо бронзовых мужчин держали сосуд, каждый с поднятой рукой, как будто тянулся к очень реалистичным черепахам по краю мраморной чаши.
   Он долго стоял там, любуясь им, борясь с желанием сардонически хихикнуть. Сколько раз Рейд Лоусон говорил себе, что совершит такое же путешествие? Как часто он обещал, что однажды он с девочками посетит Италию, Испанию, Францию, Грецию? И теперь он стоял здесь не для отдыха, а по необходимости, потому что от этого буквально зависела его жизнь.
   Вспыхнуло видение - мысленно он увидел четырех человек, стоящих вокруг фонтана и любующихся им, как туристы. Он был среди них. Рейдиггер был там. Молодой человек с темными волосами и дерзкой улыбкой. Моррис. И блондинка из его воспоминаний, та, что с грифельно-серыми глазами. Йоханссон.
   Мы вчетвером планировали операцию здесь, в отеле напротив площади. Мы провели разведку местности и установили здесь наше убежище. Мы встали перед этим фонтаном и попросили азиатского туриста сфотографировать нас. Это была идея Райдиггера. Моррис сделал вид, что ему это не нравится. Мы знали, что не должны. Но мы все равно это сделали.
   Он посмотрел мимо фонтана на высокое здание из белого кирпича за ним. Это была бывшая усадьба семьи Маттеи, давно переоборудованная в роскошные апартаменты. Он сразу понял, что убежище находится за каменной аркой, во дворе и вверх по лестнице, самой маленькой части второго этажа в конце коридора. В нем было окно, выходящее на фонтан.
   Рид взглянул вверх на окно. В лучах утреннего солнца он не видел ничего, кроме белых занавесок, подвязанных поясом изнутри.
   Он думал о том, стоит ли ему идти вверх. Найдет ли он там что-нибудь? Был ли это вообще безопасный дом, или он врывался туда, чтобы найти семью, завтракающую?
   Зачем я вообще пришел сюда? Это было глупо с моей стороны, подписаться на старую фотографию без уважительной причины. Я должен был все обдумать. Мне следует иметь...
   Он почувствовал знакомое, но отчетливое ощущение, точно такое же, как в парижском пивном баре, - за ним наблюдают. Он был в этом уверен; Инстинкты Кента кричали на него. Он вел себя небрежно, делая вид, что восхищается фонтаном, кружась вокруг него и проверяя периферию. Насколько он мог судить, он был один на площади, но также был окружен со всех сторон несколькими этажами окон.
   Мне нужно двигаться.
   Он сунул руку в карман пиджака и обхватил "глок". У него был только один путь; он не собирался уходить, сдаваться после такого далекого путешествия. Итак, он пересек площадь и прошел под куполообразным каменным сводом многоквартирного дома во двор, желая выбраться из всех этих окон.
   За садами во дворе хорошо ухаживали - вспыхнуло новое воспоминание о весне в Риме, о ярких цветах, растущих безупречными рядами, - хотя сейчас было слишком холодно для этого.
   Он прошел по мощеной дорожке к каменной лестнице, ведущей вверх и внутрь здания. Прямо внутри фойе, слева от него, была еще одна лестница, которая вела в коридор с двумя дверями с каждой стороны. Рид провел левой рукой по стене, тихо идя по коридору. Штукатурка казалась грубой, старой и неровной, но в этих стенах была богатая история. Когда-то он был ее маленькой, почти незначительной частью, помнил он это или нет.
   Он остановился у последней двери слева. За ним будет убежище, квартира, которую его команда оборудовала как место встречи.
   Рейд поправил сумку на плече и щелкнул предохранителем "Глока-27". Он не вынимал пистолет, а направил ствол на любую потенциальную угрозу, которую мог обнаружить по ту сторону двери.
   Он хотел верить, что Рейдиггер послал его туда не просто так. Ему хотелось верить, что Алан был на его стороне. Он хотел предположить, что фотография была подсказкой, указывающей ему на безопасное место, еще одной зацепкой, следующим шагом в этом причудливом путешествии.
   Он попробовал ручку, сжав ее всего двумя пальцами и медленно, очень медленно поворачивая.
   Он повернулся в его руках.
   Он приоткрыл дверь на несколько дюймов и осторожно заглянул в квартиру.
   Он заглянул в маленькую гостиную. Почти все в нем выглядело старым, вплоть до водопровода и изношенных открытых балок над головой. Кто-то немного приукрасил это место по сравнению с образом, который был у него в голове; на журнальном столике стояли свежие цветы, а на диване лежало несколько ярких декоративных подушек, но в остальном все стены и предметы мебели были белыми или серыми. Это была причудливая дихотомия, как будто какая-то яркая форма жизни пыталась прорваться сквозь нейтральное, пресное существование.
   Рид случайно толкнул дверь еще немного. Он осторожно шагнул через порог, повернулся боком и проскользнул внутрь. Не похоже, что там кто-то был.
   Затем - предательский звон стеклянной чашки. Мойка работает. Кто-то зевнул.
   Рид замер. Он мог видеть только край кухни, за углом гостиной. Но кто-то был там, двигался вокруг. Он затаил дыхание и сделал еще один шаг, полностью переместившись в квартиру. Он медленно, медленно закрыл за собой дверь.
   Петли заскрипели.
   "Привет?" Женский голос. Она подошла из-за угла.
   У нее была светлая кремовая кожа и светлые взлохмаченные волосы, собранные в свободный хвост. Было еще рано; она была в пижамных штанах и майке, как будто только что проснулась.
   Но ее лицо говорило о другом. Ее аспидно-серые глаза были широко раскрыты от шока, а рот разинут, когда она смотрела прямо на Рида.
   Чайная чашка выскользнула из ее рук и разбилась об пол.
   Это была она. Женщина из его воспоминаний.
   Йоханссон.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  
   "Кент Стил жив".
   Слова пронеслись в его голове, как мантра, снова и снова. Кент Стил жив. Кент Стил жив . Как странно было то, что четыре, казалось бы, простых слова могли вызвать такую невероятную ярость, могли заставить его кровь закипеть, а губы невольно скривиться в яростном рычании.
   Раис стоял перед зеркалом в грязной ванной, без рубашки, наброшенной на душевую штангу. Две из четырех лампочек перегорели в туалетном столике над раковиной, когда он смешивал пластиковой ложкой хлорный порошок и перекись в маленькой миске из нержавеющей стали.
   Амон связал агента-перебежчика с ним напрямую. Раис не знал имени агента; внутри Амона они называли его только Агентом Один, легкомысленным кодовым именем, основанным на его бывшем товарище по команде, печально известном Агенте Зеро. Раис отказался называть Кента Стила чем-либо, кроме его настоящего имени. Агент Зеро был бугименом, чудовищным медвежатником, который мог стать тенью и быть где угодно. Это имя шептали со страхом и трепетом даже среди членов Амона. Но Раис слишком хорошо знал, что Кент Стил всего лишь человек из плоти и крови.
   До сегодняшнего дня разведданные Агента Один всегда были надежными. В прошлом это помогало Амону оставаться на шаг впереди ЦРУ, снабжая их ложной информацией и тупиками, сбивая с толку других агентов. Но теперь Кент Стил был жив.
   Двумя пальцами Раис нежно коснулся темного неровного шрама, который шел по диагонали чуть ниже его левого соска, вниз по грудине, почти до самого пупка. Почти два года назад ему лично поручили убить Стила. Но не в тот раз у него все пошло не так. Его братья нашли его полумертвым и держащимся в собственных внутренностях. Врачи Амона несколько часов пытались сохранить ему жизнь. Пять месяцев потребовалось Раису, чтобы восстановиться.
   Он начал наносить осветляющую смесь на участки своих коротких темных волос с помощью щетки.
   Информация Агента Один всегда была надежной, за исключением одного случая: когда он сказал Амону, что Стил мертв. Он пообещал, что позаботится об этом сам.
   И все же Кент Стил был жив.
   Если бы это был кто-то другой, даже Раис, Амон действовал бы быстро и беспощадно. Агент Один будет мертв в течение часа за свой проступок. Но он им был нужен, и агент знал это.
   Звонок поступил меньше часа назад.
   "Кент Стил жив", - сказал ему Агент Один по телефону вместо приветствия.
   Раис гордился тем, что умеет контролировать свои эмоции, но обнаружил, что колеблется, когда его захлестнули шок и ярость. Как странно, что четыре, казалось бы, простых слова могли вызвать такую жажду крови. Его рука рассеянно коснулась шрама на груди.
   Раис долго молчал. - Это было бы невозможно, - сказал он наконец ровным голосом, стараясь, чтобы его голос не выдавал презрения. - Потому что ты убил его.
   - Думал, что сделал, - просто сказал агент, как если бы просто мысль о том, что кто-то сделал что-то, означала желание этого сделать. "Казалось, ему помогал кто-то другой, кто-то, кто, как я думал, был на моей стороне. Но этот парень уже мертв благодаря вашим людям.
   "Ты уверен?" - спросил Раис. Он усмехнулся так легко, что это было похоже на свистящее дыхание. - Кажется, у тебя есть проблемы с определением разницы между мертвыми и живыми.
   Агент Один усмехнулся по телефону. "Послушай, твои люди сказали мне, что ты парень, который делает такие вещи, верно? И я слышал, что у вас есть что-то вроде личных отношений со Стилом.
   - Ты знаешь, где он? - спросил Раис.
   - Нет, но я думаю, что знаю, где он будет, - сказал агент. "Ему есть только одно место, и я собираюсь поймать его там. Но если он достаточно умен, чтобы не идти туда, то тут в дело вступишь ты".
   - Как я узнаю, где его найти? - спросил Раис.
   - Есть способ выманить его. Мне это не очень нравится, но может быть необходимо".
   "Который?"
   - Черт возьми, - отрезал Агент Один. "Это только крайняя мера. Если мне не удастся заполучить его, я скажу вам. Я просто предупреждаю вас. Затем он повесил трубку.
   Раис минут двадцать держал краску, сидя на закрытой крышке унитаза и размышляя. Смесь отбеливателя вызывала у него зуд на голове, но он не обращал на это внимания. После звонка агента Раис немедленно принялся менять свою внешность, чтобы Кент Стил не узнал его. Когда они в последний раз встречались, у Раиса была тонкая борода, которую он сбрил. Он осветлил свои темные волосы и, ожидая, пока цвет схватится, надел на глаза синие контактные линзы, чтобы скрыть изумрудные радужки.
   Чего язвительный Агент Один не знал, так это того, что Амон уже насторожил Раиса. Четверо иранцев были найдены мертвыми в парижском подвале после того, как не зарегистрировались в назначенное время. О взрыве на российском объекте сообщили во всех новостях, хотя, по данным СМИ, причиной разрушения виноградника стал газопровод. Не было никаких упоминаний о производстве бомб или связях с какими-либо радикальными экстремистскими группировками.
   Раис поменял телефоны, раскрыл древнюю Нокию и позвонил. В любой день он использовал до пяти разных телефонов и регулярно их менял. Он полностью осознавал, что некоторые могут назвать его параноиком. Он считал себя основательным.
   Мужчина на другом конце провода ответил, но ничего не сказал.
   - Мы отслеживаем передвижения Агента Один? - тихо спросил Раис.
   - Да, - раздался хриплый шепот.
   - Я хочу знать, куда он идет. Раис выключил телефон. Он был уверен, что агент снова потерпит неудачу, а когда это произойдет, Раис найдет Стила и убедится, что тот мертв.
   Он коснулся символа на правом бицепсе. Он был прямоугольным, не больше четверти, с приподнятой кожей и розовым там, где символ был выжжен на его плоти. Быть отмеченным глифом Амона было невероятной честью. Физические и умственные испытания, которые нужно было пройти, чтобы стать членом внутреннего круга, часто приводили и приводили большинство мужчин к безумию или самоубийству.
   Однако отметина на руке Раиса была не так заметна, как многие другие. Было обычным делом носить глиф на шее, носить и демонстрировать его с гордостью, но положение Раиса требовало некоторой уловки, способности сливаться с толпой и не быть легко узнаваемым. Его начальство понимало это и допустило клеймо на руке, а не на шее.
   Некоторые из его сверстников, с другой стороны, не понимали, а некоторые даже зашли так далеко, что издевались над ним и подвергали сомнению его преданность делу. У Раиса было элементарное решение наказания: он засунул оба больших пальца в глазницы последнего человека, сомневавшегося в его лояльности.
   Как только отбеливатель застыл, Раис вымыл волосы в грязной ванне с кольцами. Он задавался вопросом, куда Стил может пойти дальше. Было бы невозможно отследить его местонахождение, если бы надоедливый агент не сделал первый ход. Раису ничего не оставалось, как ждать. Он был терпеливым человеком - черта, которую не часто разделяют многие из его окружения. Другие, осуждавшие культуру и наследие своего места рождения, возможно, были бы склонны забыть об этом, выбросить из памяти и сосредоточиться на настоящем, но не Раис. Ему было важно помнить, откуда он родом. Это напомнило ему о его мотивах и укрепило его решимость.
   Раис заслужил свою метку, хотя его положение внутри Амона заставляло его скрывать ее, когда это было необходимо. Его формирующие годы военной подготовки и последующее время, проведенное воровством на улицах Египта, одинаково хорошо послужили ему как убийце. Он приобрел известность среди своих братьев. Он нашел цель.
   И тут на сцену вышел Кент Стил.
   Это было эпическое противостояние. От одной мысли об этом у Раиса волосы на руках встали дыбом. Он чуть не победил агента - посадил его на спину с приставленным к голове пистолетом. Но это дало осечку. Неисправный штифт спускового крючка, всего лишь крошечный продолговатый кусок металла, принял за него решение между жизнью и смертью. У Стила в сапоге был нож, и он вскрыл Раиса от пупка до груди, а затем оставил его медленно умирать, держась за свои внутренности.
   Пять месяцев понадобилось ему, чтобы полностью восстановиться. Пять мучительных, изнурительных месяцев лечения ран отрицательным давлением и закрытия с помощью вакуума, медицинских корсетов и некротических тканей.
   Раис взглянул на себя в зеркало, довольный своими чисто выбритыми щеками, белилами и голубыми глазами. Для него он по-прежнему выглядел как он сам, как Раис, но он надеялся, что этого будет достаточно, чтобы одурачить Стила, хотя бы временно, достаточно, чтобы он приблизился и вонзил нож агенту между ребрами. На этот раз он не потерпит неудачу.
   Он натянул черную футболку и вышел из ванной. В гостиной снова пахло дымом; остальные трое сидели за маленьким круглым столом, делили сигареты и играли в домино. Раис нахмурился. Эти люди, это трио сербов, они не были Амоном. Они были фракцией какого-то освободительного движения, которое Амон собрал в лоно, чтобы помочь в их грандиозном замысле. Раис был назначен в это место, в этот деревенский ветхий дом на востоке Испании, чтобы следить за этими тремя. Они отвечали за отслеживание и запись траекторий полета на Сион и обратно, но Амон считал их несколько ненадежными - и, судя по тому, что до сих пор видел Раис, они были правы в своих опасениях.
   Эти глупцы думали, что они Амон. Это было обещание: присоединяйтесь к нам, станьте нами и наслаждайтесь плодами нового мира вместе с нами. Закрепиться на земле. Часть для всех, и каждый является частью.
   Эти люди понятия не имели.
   Самый крупный из троих, бородатый, импозантный мужчина по имени Никола, взглянул вверх и тут же фыркнул на изменившуюся внешность Раиса - его чистые щеки, светлые волосы и голубые глаза.
   - Что это ты делаешь? - спросил он по-английски с акцентом. - Ты выглядишь, э-э, как кинозвезда. Две его когорты засмеялись.
   Раис ухмыльнулся. "Я собираюсь убить кого-то. Поэтому я должен восстановить свои западные полномочия".
   Никола нахмурился. "Что это значит?"
   Рейс подошел к их маленькому круглому столу и взял с собой молчащий Зиг Зауэр, стоявший в центре. Не колеблясь ни секунды, он произвел три быстрых выстрела, каждый резким ударом сжатого воздуха, в лоб трем сербам.
   - Бесполезно, - пробормотал он. Он стер свои отпечатки с пистолета и поставил его в центре стола. Он взял SIM-карты с каждого из их телефонов и раздавил их. Затем он принялся стирать с места все признаки того, что он там был.
   Он позвонил, чтобы предупредить Амона о прискорбной кончине трех сербов. Затем он схватил свою сумку и вышел из дома, направляясь в сторону Барселоны. Амон выслеживал агента, а агент выслеживал Стила. Раздражающий агент-перебежчик, снабжающий их информацией, - он потерпит неудачу. Последний удар нанес Раис.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
  
   - Кент?
   Разбитые остатки чайной чашки лежали между ними - Рид, как раз за дверью в квартиру, и женщина, сероглазая Йоханссон, которую он помнил, сразу за маленькой соседней кухней. Ее лицо побледнело. Ее нижняя губа дрожала.
   - Ты... - Она покачала головой, и ее светлые волосы задрожали вместе с ней. "Ты покойник."
   Люди продолжают говорить мне, что , подумал он, но ничего не сказал. Он не знал эту женщину. Может быть, когда-то и было, но не сейчас.
   - Я не... я просто... - пробормотала она, не находя слов. - Это действительно ты?
   Он не знал, что сказать. Он решил единственное, что имело для него смысл в данный момент: "Да. Это я."
   "Бог. Ты выглядишь чертовски". Она издала короткий смешок. "Кент, я просто не могу в это поверить!" Она хотела сделать шаг вперед, но Рид поднял обе руки. Она замерла, приподняв бровь.
   Он указал на пол. "Стакан." Ее ноги стояли босыми на кафельном полу.
   Она вопросительно посмотрела вниз, как будто только сейчас заметила, что чашка разбилась, а затем ловко перепрыгнула через осколки к нему. Прежде чем он успел вытащить руку из кармана, она обвила его руками и притянула к себе, уткнувшись головой ему в шею.
   "Боже, я не могу в это поверить! Ты жив! Почему ты не связался, не пытался связаться со мной? Господи, ты жив!"
   Рид позволил ей обнять себя, но не обнял ее в ответ. Тем не менее, было что-то в ней, просто вид и ощущение ее, что что-то всколыхнуло его внутри. Раньше это были страсть и азарт. На этот раз это было тепло, чувство, граничащее с радостью, как будто старый друг входит в ворота аэропорта, а может быть, и больше. Он чувствовал запах ее волос, фруктового шампуня, лавандового лосьона для кожи и...
   Вы двое сидите в баре в забегаловке на Мальте. Место переполнено, но никто другой не имеет значения. Свет неоновой вывески в окне танцует в ее серых глазах. Ваши пальцы едва соприкасаются. Ты наклоняешься к ней. Она тоже...
   Он застонал, когда снова заболела голова. Это было похоже на сильное давление в голове, как будто что-то было в его черепе и пыталось вырваться.
   Йоханссон отстранилась. "У тебя все нормально?" - спросила она в тревоге. "Что случилось?"
   - Это... какая-то длинная история, - простонал он.
   - У тебя какие-то неприятности?
   - Ага, - просто сказал он.
   - Вас здесь преследовали? Вы видели кого-нибудь из других...
   "Ждать." Боль утихла, и он вырвался из ее объятий. "Просто подождите секунду. Откуда мне знать, что я могу тебе доверять?"
   Она сделала шаг назад и нахмурила брови. "О чем ты говоришь? Это я. Мария. Конечно, ты можешь доверять мне. Ты меня знаешь."
   "Нет. Я не." Он покачал головой. "Мне жаль."
   "Я не понимаю."
   "Как я и сказал. Это долгая история."
   - Что ж, я хочу это услышать, - настаивала она.
   Он осмотрел ее. Она казалась искренней как в своей заботе о нем, так и в желании помочь. Рид Лоусон, возможно, не был так уж хорош в чтении людей, но он верил, что Кент Стил был таким, и в его голове не было никаких тревожных сигналов.
   Тем не менее, у него были вопросы. - Ты говоришь, что я могу тебе доверять, но ты прячешься в конспиративной квартире?
   - Это не то, что ты думаешь, - сказала она. "Я... ну, я сижу на корточках на деньги правительства США". Она нахмурилась. - Ты не помнишь?
   "Нет." Рид оглядел ее сверху донизу. На ее худощавой фигуре не было места, где она могла бы спрятать пистолет. В то же время он не мог не заметить, что ее кожа была безупречной, нигде не было заметного шрама. Ее волосы падали блестящими волнами на плечи, такие яркие и идеально светлые, что казалось, что они почти светятся. Чувство снова зашевелилось внутри него - желание, желание.
   Вырваться из этого - отругал он себя.
   - Ты, - сказал он. - Вы из ЦРУ.
   "Я был. Уже нет. Я не был в течение некоторого времени. Вскоре после того, как ты... ну, после того, как ты умер, я был дезавуирован.
   Отклонено. Она стала мошенницей. Агентство отрицало всякую ответственность или даже знало о ней как об агенте.
   "Почему?"
   Она толкнула дверь, полностью закрытую за ним, перешагнула через стеклянные остатки чайной чашки и махнула ему внутрь. - Я пошла искать то, что искали вы, - неопределенно сказала она. "Потом я отказался возвращаться, когда меня позвали. Так что я был дезавуирован".
   Йоханссон на мгновение исчезла в кухне и снова появилась с тонкой метлой и пластмассовым совком. Она встала на колени, чтобы убрать разбитую чашку.
   Рид решил доверять ей, по крайней мере, до тех пор, пока она не дала ему повод не доверять. Он медленно вытащил руку из кармана и вошел в гостиную. - И ты уверен, что мы здесь в безопасности? - спросил он, оглядываясь.
   - Никто, кроме нас четверых, об этом не знает.
   - Остальные, Рейдиггер и Моррис... они не искали?
   Йоханссон фыркнул. - Нет, Кент. Disavowed означает, что активные агенты забывают ваше лицо. Да, они были друзьями, но они до сих пор на работе, насколько я знаю. Если бы агентство узнало, что они нашли меня, они тоже были бы в дерьмовом ручье.
   Рид покачал головой. Ему очень хотелось рассказать ей о Рейдиггере, но он чувствовал, что сейчас неподходящее время. Сначала он хотел получить ответы.
   Но и она тоже. Когда она снова встала, она сказала: "Господи, Кент, где ты был? А что у тебя с головой? Почему ты ведешь себя так, будто ничего не помнишь?
   - Потому что я этого не делаю. Он бросил сумку Райдиггера на диван, а затем осторожно снял с шеи повязку-бабочку и слегка повернулся, чтобы показать ей рану, в которой иранский следователь вырезал из него маленькое, похожее на зерно устройство.
   - Боже мой, - выдохнула она. "Похоже, он заражается. Пойдем со мной." Она схватила его за руку и повела в небольшую ванную комнату с окнами из матового стекла и белой сантехникой. "Сидеть." Он так и сделал, сев на крышку унитаза, пока она рылась в шкафчике в поисках предметов первой помощи. "Я приберусь, - сказала она, - но ты должен будешь мне все рассказать".
   - Я буду, - пообещал он.
  
   *
  
   Он начал с самого логичного места, с самого начала. Рид рассказал ей о том, как сидел в своем кабинете в Нью-Йорке около полуночи, когда за ним пришли трое иранцев. Он рассказал ей, как они накачали его наркотиками и посадили на грузовой самолет в Париж. Он рассказал ей о подвале, о следователе и о том, как срезал крошечное устройство, похожее на рис, у себя на шее.
   "Он назвал это подавителем памяти". Он вздрогнул, когда Йоханссон приложила к ране теплую влажную тряпку.
   - Господи, - прошептала она. - Как ты вообще заполучил одну из них?
   Он резко поднял голову. - Вы знаете об этом?
   "Я знаю, немного. Я слышал кое-что. Она стерла засохшую кровь с краев раны, а затем выжала розовую воду с мочалки в раковину. "Агентство было одержимо контролем памяти с тех пор, как кто-то себя помнит. Подавление воспоминаний, изменение воспоминаний, доступ к воспоминаниям... Я уверен, что где-то в какой-нибудь подземной чистой комнате происходят какие-то действительно странные вещи.
   "Но это реально, - сказал он, - очевидно. Я вообще ничего не помнил о том, что был Кентом.
   - А воспоминания не вернулись, когда вырезали? она спросила.
   "Нет. Я имею в виду, немного. Сначала они были нечеткими, странными и бессвязными. Они возвращались понемногу, особенно когда я что-то вижу или слышу определенные слова, это вызывает видение в моей голове. Это похоже на переключение каналов на телевизоре и краткий обзор того, что идет". Он посмотрел ей в глаза. Она этого не сделала. - Что вы об этом слышали?
   Она вздохнула. "Я знаю, что это было очень экспериментально, потенциально опасно. Предположительно, это работает на основе когнитивной терапии...
   "Что это значит?"
   "Это означает, что после того, как они вставили его в вас, кто-то должен сказать вашему мозгу, что нужно забыть", - объяснила она. "Что-то вроде гипноза - сила внушения и тому подобное". Она выдавила немного мази на ватный тампон и приложила к его шее.
   - Значит, ты говоришь, что я не мог сделать это с собой.
   - Нет, - ответила она. - Это было бы невозможно.
   - Вся эта ситуация невозможна, - пробормотал он. "Три дня назад я думал, что я профессор европейской истории, живущий в Бронксе со своими детьми. Теперь я агент ЦРУ, убитый в бою за попытку раскрыть террористический заговор. Как это может быть?"
   Йоханссон пожал плечами. - У всех нас есть прикрытие, Кент. По мнению большинства в мире, я дипломированный бухгалтер из Балтимора. Я даже могу сделать ваши налоги. Мы хорошо обучены. Мы ведем две жизни. Так было всегда".
   Он покачал головой. "Но у меня были бы пробелы в памяти. Если бы я был здесь раньше, как Кент, где бы я мог подумать, что я был как Рид?"
   - Твой разум заполняет его, - просто сказала она. "Наши мозги довольно удивительны. Мы думаем с точки зрения реальности. Вы, должно быть, где-то были, поэтому ваш мозг придумывает для вас детали". Она разорвала бумажную упаковку свежего бинта. "Это похоже на то исследование, которое было проведено несколько лет назад по страховым случаям. Эта компания опросила дюжину свидетелей автомобильной аварии, и они спросили: "Какого цвета была кепка водителя?" Только пара человек действительно помнила, но ни один человек не сказал: "Я не знаю". Их мозг заполнял детали, и все они были уверены в себе. Страховая компания получила пять разных ответов".
   - Значит, ты хочешь сказать, что у меня есть не только воспоминания Кента, но и некоторые из моих воспоминаний как Рида, возможно, даже не настоящие? Господи , подумал он, это последнее, что мне нужно, чтобы начать сомневаться в том, что я считал несомненным.
   "У меня нет ответов на все вопросы. Я просто говорю вам то, что слышал". Она прижала повязку к ране на его шее и разгладила края кончиками пальцев. Ее руки были теплыми. Что-то снова шевельнулось глубоко внутри него. Он определенно заметил, что она склонилась над его плечом, низкий вырез ее майки создавал тени между ее грудями. Он чувствовал ее мягкое дыхание возле своего уха.
   "Эти видения... у тебя были какие-нибудь обо мне?" - спросила она, пытаясь говорить непринужденно.
   - Не совсем так, - сказал он откровенно. - Я знаю, что ты был частью моей команды. Может быть, даже... друг.
   "Вот и все?"
   "Вот и все. Мне жаль. Я не знаю почему, но каждый раз, когда вы приходите мне на ум, воспоминания исчезают, и у меня возникает сильная головная боль, похожая на мигрень, которая длится всего минуту или около того".
   "Хм." Она выпрямилась и закусила нижнюю губу, размышляя. "Может быть, это побочный эффект того, как они вырезали это из тебя. Я не могу представить, что это было хорошо для вашей лимбической системы. Надеюсь, это не навсегда". Затем тихо добавила: "Я хочу, чтобы ты помнил меня".
   Несколько секунд они молчали, уставившись в белый кафельный пол. Затем Йоханссон откашлялась и сказала: "Сними штаны".
   "Какая?"
   "Сними штаны." Она указала. Небольшое количество крови пропитало его джинсы. Очевидно, суперклей, которым он заклеил ножевую рану на бедре, не выдержал.
   "Ой. Ага. Хорошо." Он выскользнул из своей куртки-бомбера, а затем снял джинсы, накинув их на ванну. Он снова сел на унитаз, а Йоханссон встала перед ним на колени на пол, тыкая в рану.
   - Суперклей, Кент? Она усмехнулась. "В любом случае, вернемся в Париж. Иранцы в подвале. Что с ними случилось? Как ты выбрался?
   - Я убил их. Он просканировал ее в поисках какой-либо физической реакции на его заявление, но ее не было. Она была невозмутима.
   - Для этого мне понадобится пинцет, - пробормотала она. "А потом...?"
   - Потом я пошел в бар. Он рассказал ей о встрече с Юрием, поездке на машине в Бельгию и побеге из лагеря Отца.
   Она слегка усмехнулась. - Знаешь, когда я услышал об этом, моя первая мысль была о тебе. На нем было написано "Кент Стил".
   Он поднял бровь. - И как вы узнали об этом?
   "Я читала об этом в новостях, в Интернете", - просто сказала она.
   Она прочитала о взрыве на винограднике и подумала обо мне? Странный.
   "Когда я вошел, я не видел компьютера, - возразил он.
   Йоханссон закатила глаза. "На моем телефоне. Боже, ты параноик".
   Не рассказывай ей о Рейдиггере. , - нашептывал ему разум. Об этом знали только Амон и ЦРУ. Если бы она заговорила об этом, он бы знал, что она все еще внутри.
   - Так как ты узнал, что пришел сюда? она спросила.
   Он вздрогнул, когда она вытащила засохший суперклей из его пореза пинцетом. "Я видел фонтан в Бельгии", - солгал он. "Это вызвало воспоминание".
   - Странно, - сказала она. - Ты бы не знал, что я здесь.
   - Но я знал, что конспиративная квартира там. Кстати, почему ты здесь?
   - Как я уже сказал, я сижу на корточках. Она ухмыльнулась. "Вы с Райдиггером устроили это некоторое время назад, - объяснила она. "Мы были на операции, которая должна была привести нас в Милан. Вы двое подписали договор аренды на пять лет под псевдонимом богатого предпринимателя из Калифорнии. Вы спрятали это в авансовом отчете как бронетранспортер и боеприпасы.
   Ладно, - медленно сказал он, - но я имел в виду, как ты здесь оказался? Ты сказал, что пошел искать то, что искал я.
   - Я предполагаю, что ты не помнишь эту часть, - тихо сказала она. - Вы искали кого-то, члена Братства...
   - Братство?
   "Вот как мы их называли. Террористический коллектив".
   Должен ли я рассказать ей об Амоне?
   Нет, не сейчас. Подожди и сначала увидишь, что она узнает.
   - Ты нашел его? он спросил.
   - Нет, - сказала она, не скрывая разочарования в голосе. - Парень - призрак.
   - Что в нем такого важного? Рид настаивал.
   "Тебе? Он был ведущим. Мне?" Она помолчала. - Он тот, кто, по их словам, убил тебя.
   - Ну, очевидно, нет, если я здесь - ау! Он зашипел, когда Йоханссон вытащил последний кусочек клея из пореза. - Как давно я мертв?
   - Эм... - Она снова закусила губу и посмотрела вверх. - На следующей неделе будет девятнадцать месяцев.
   - Девятнадцать месяцев, - с тоской повторил он. Было, конечно, странно, что она знала дату его смерти с точностью до недели. У него было отчетливое ощущение и подозрение в памяти, что эти двое были больше, чем просто товарищи по команде или друзья. "Я что-то понял - мы что-то поняли", - сказал он. - Сюжет этого "Братства", над которым работали какое-то время... пару лет, может, больше. Что вы знаете об этом?
   Она пожала плечами, протирая рану на его бедре. - Только то, что мы узнали вместе.
   "Напомни мне."
   Йоханссон вздохнула. "Хорошо." Она взяла из шкафа еще один бинт и размотала его. "Немногим более двух лет назад АНБ перехватило несколько подозрительных электронных писем. Они принадлежали инженеру иранского происхождения, живущему в Вирджинии. Парень был чист, но электронные письма - нет - инженер пытался отговорить брата от чего-то, умолял его вернуться домой, а ответы были битком набиты угрозами и типа "смерть во имя Аллаха". вещей. Мы вмешались и отследили ИС до Испании..."
   - "Ритц" в Мадриде, - со знанием дела сказал Рид. "Чемодан-бомбардировщик". Видение снова промелькнуло в его голове. Вы выбиваете дверь и застаете террориста врасплох. Мужчина идет за пистолетом на бюро, но ты быстрее. Вы ломаете ему запястье... Позже Рейдиггер скажет вам, что слышал звук из коридора. Свернул живот.
   "Точно", - сказала Йоханссон, когда она осторожно прижала повязку к его бедру. - Ты был тем, кто схватил его. Парень был молод и напуган до смерти. Он был спящим в исламской радикальной группе, которую только что приняли в Братство, но мы еще этого не знали. Он смог назвать нам только два имени, пару своих соратников. Нам потребовалось некоторое время, но мы отследили их до взлетно-посадочной полосы в Загребе..."
   "Пытаюсь сесть в самолет". У Рида тоже было такое видение, как они с Моррисом преследуют двух иранцев на летном поле.
   - ...Правильно, - медленно произнес Йоханссон. - Ты уверен, что потерял память? Кажется, ты много об этом знаешь.
   "В подвале, в Париже, расспрашивали обо всех этих местах, - объяснил Рид. "Некоторые из них вернулись ко мне. Но, как я уже сказал, все было бессвязно и беспорядочно". Но сейчас начинает собираться.
   "В любом случае, - продолжила она, - эти двое были более крепкими орешками. Поверьте, мы старались".
   Еще одно знакомое видение вспыхнуло в голове Рида, то же самое, что пришло к нему, когда он пытал водой Отец - черный сайт ЦРУ. Пленник, привязанный к столу на небольшом наклоне. Капюшон на голове. Вода, заливка. Не останавливаясь. Пленник бьется так сильно, что ломает себе руку... Он стряхнул с себя ужасное зрелище.
   "В конечном счете сам самолет дал нам следующую зацепку", - сказал ему Йоханссон. С чистой раной она села на пол перед ним, подтянув колени к груди. "Он принадлежал холдинговой компании из Тегерана. Немного покопавшись, мы выяснили, что это подставная корпорация, используемая для отмывания денег. Владелец был богатым шейхом...
   "Мустафар". Знаешь, Шейх... пуля на всех языках звучит одинаково. Он сказал это на секретной базе ЦРУ в Марокко.
   "Верно. Он финансировал иранцев, которые направляли деньги Братству - мы впервые о них слышим, и здесь они совершили ошибку. Шейху было что терять, и он раскрылся. Он назвал нам имена, места, даты..."
   "Но они оказались ложными следами, верно?" - вмешался Рид. - На самом деле у шейха не было ничего ценного.
   "То немногие вещи, которые он знал, были тупиками в буквальном смысле. Братство знало, что мы добрались до шейха, и они быстро свели концы с концами, - сказал Йоханссон. "Это был след холодных тел без улик. Потом стало хуже. Тот первый парень, террорист-чемодан из Мадрида? Кто-то добрался до него. Члену Братства удалось проникнуть в секретную зону только для того, чтобы убить его. Она покачала головой. "Я имею в виду, что этот парень уже дал нам ту небольшую информацию, которая у него была. Но они все равно хотели его смерти. Рисковать так сильно только для того, чтобы заставить одного человека замолчать... это безумие.
   - А два других? - спросил Рид. - Будущие пилоты из Загреба?
   "Такой же. К тому времени, когда мы обнаружили мертвого первого парня и подняли тревогу, они уже закончили. И у тебя было предчувствие на этот счет.
   "Я сделал?"
   Она кивнула. "Все трое были убиты одним и тем же способом - двое в грудь, один в голову из Зиг Зауэра с глушителем. Мы думали, что это общий приказ для убийц из Братства, но вы проанализировали пули. Оказалось, что они из одного пистолета. Один и тот же парень сделал все три за шесть часов".
   Теперь у Рида появилось другое предчувствие, хотя он не поделился им с Йоханссон. Основываясь на том, что он теперь знал, ему казалось, что Амон использовал иранцев как козлов отпущения, чтобы сбить ЦРУ с их собственного следа. Это имело определенный смысл, учитывая послужной список Америки на Ближнем Востоке. Возможно, сам шейх был для них не более чем отвлекающим маневром.
   Вместо этого он спросил: "Значит, это была зацепка, которую я преследовал? Убийца?"
   "Ага. Ты пошла одна, не сказав нам. Вы, должно быть, нашли его... потому что последнее, что я слышал, это то, что он убил вас.
   "Зачем мне идти без тебя? Я имею в виду, без команды". Он думал, что, возможно, уже знает ответ - потому что я не думал, что могу тебе доверять, - но он хотел услышать, как она это сделает.
   - Не знаю, - просто сказала она. "К тому моменту вы были, э-э, лично заинтересованы".
   "Что это значит?"
   Она пожала плечами. "Если честно? Вы стали одержимы. Ты стал безрассудным. Вы оставляли тела без каких-либо объяснений и вероятной причины. Агентство было в шаге от того, чтобы отречься от вас, но потом стало известно, что вы убиты".
   Рид потер лицо и вздохнул в обе руки. - Но я не был. И, как ты сказал, я не мог сделать это с собой - кто-то вставил мне в голову этот чип подавления.
   - Ты думаешь, это были они. Это звучало не столько как вопрос, сколько как утверждение. "Агентство, вы думаете, они сделали это с вами? Было бы намного проще просто убить тебя.
   Он моргнул в шоке. "Иисус. Мы... они делают это?
   "Это не неслыханно".
   Он покачал головой. Он понятия не имел, верить ей или нет; в конце концов, Рейдиггер, очевидно, знал, что Кент все еще жив, даже планировал это, и он все еще был ЦРУ, вплоть до своей безвременной смерти. Йоханссон могла ему соврать. И все же каждый физический признак, каждый ответ, который она давала, казались искренними. Она казалась искренне потрясенной, увидев его живым, и искренне намеревалась помочь.
   Но она была хорошо обучена. Обман, несомненно, был частью этого.
   - После моей смерти, - сказал он, прекрасно осознавая, как странно звучит эта фраза, - вы сказали, что пошли искать то, что искал я. Убийца?"
   "Ага. Но я так и не нашел его".
   - Какие-нибудь зацепки отсюда? он спросил.
   "Ничего достаточно существенного, чтобы следовать".
   Ее глаза, ее большие серые радужки, они мелькнули вправо всего на долю секунды, почти незаметно. Почти. Она лгала, Рид знал. Если только... если она не подсказывает вам очевидное, чтобы вы поверили всему остальному.
   Черт.
   Это сложные вещи. Либо она была полностью честна в своей истории вплоть до того, что нашла зацепку, либо она была чрезвычайно хитра и намеренно вводила его в заблуждение. Он действительно надеялся, что это первое; у нее уже была нога на него просто в силу ее памяти. Она знала его гораздо лучше, чем он ее, а это было почти совсем не так.
   Йоханссон поднялась на ноги и смочила ватный тампон в перекиси водорода. - Дай-ка я взгляну на порез над твоим глазом. Она нежно погладила его. Он вздрогнул от резкого укола химикатов. - Ты был в бегах несколько дней, - тихо сказала она. - Тебе действительно нужно немного поспать.
   - Я не могу оставаться здесь. Я даже не уверен, что могу тебе доверять.
   "Да, ты можешь. Ты доверял мне раньше. Даже если ты не помнишь, я знаю, что ты это чувствуешь. Поверь мне снова". Она коснулась его огрубевшей щеки, приподняла щетинистый подбородок и посмотрела ему в глаза.
   - Йоханссон, я...
   - Мария, - сказала она. "Меня зовут Мария." Она наклонилась и поцеловала его. Ее губы были мягкими, влажными и... знакомыми. Внутри него бушевала тоска, но она не была новой или неизвестной. Он вспомнил ощущение ее губ на своих. Его руки исследовали изгиб ее бедер, ее мягкие бедра, запах ее волос...
   Он отстранился. - Я не знаю тебя, - сказал он тихо.
   - Но я знаю тебя. Она провела пальцами по его волосам, вниз по его затылку, ее ногти мягко скользнули вниз по его шее. Приятное покалывание пробежало по его позвоночнику. Прошло много времени с тех пор, как кто-то близко прикасался к нему - по крайней мере, насколько он мог вспомнить. "Просто постой немного. Давайте разберемся с этим вместе".
   Она снова поцеловала его, на этот раз более страстно.
   Он не отстранился.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  
   Моррис посмотрел в прицел винтовки. Движения по-прежнему не было.
   Он зевнул, рассеянно поглаживая гладкий приклад модифицированного HTR 2000. Это была действительно красивая машина, ошеломляющая его, как самая красивая женщина. Затвор американского производства, 28-дюймовый ствол, угол 0,8 угловой минуты и эффективная дальность стрельбы 800 футов - не то чтобы ему нужна была такая дистанция для этой работы, но он определенно не собирался использовать винтовку. Барретт или Армалит, чтобы стрелять в окно.
   Он приобрел винтовку у бывшего члена израильского спецназа и сам модифицировал ее с помощью глушителя и штатива. Он назвал его Бетси в честь своей первой школьной подруги, длинноногой чирлидерши, лишившей его девственности в постели Ford F-150.
   Ему было интересно, как дела у Бетси в эти дни.
   Потом он понял, как невероятно ему скучно.
   Моррис прибыл несколько часов назад, когда еще было темно. Когда ему позвонил заместитель директора Картрайт и сказал, что Кент Стил каким-то образом считается живым, он сразу же сел на самолет из Барселоны в Рим. Нет, это было не совсем так; сначала он громил свой гостиничный номер в приступе слепой ярости, выкрикивая непристойности, проклиная собственную глупость и ломая все, что можно было сломать. Потом он сел на самолет в Рим. Нет, это тоже было не совсем так; после припадка он позвонил и насторожил дикую собаку Амона.
   Потом он сел в самолет.
   Он разместился в комнате на четвертом этаже отеля Mattei и настоял на стойке регистрации, что ему нужна комната с видом на Фонтана делле Тартаруге. Его первым планом действий был напиток из мини-бара, а вторым - установка штатива и прицеливание на Бетси в окне квартиры на втором этаже прямо напротив площади.
   Конечно, он знал, что Йоханссон там. Он знал об этом несколько месяцев, но к тому времени, как он обнаружил, что она ночевала в их бывшем конспиративном доме, она больше не представляла угрозы. Она отменила свою охоту. По общему признанию, Моррис всегда любил ее. Она была жесткой, мастером уловок и, вероятно, умнее любого из них. Что еще более важно, она не позволяла ничего из этого до тех пор, пока ей не понадобится. Он уважал это.
   Когда наступило утро, он посмотрел в прицел и увидел, что Йоханссон не спит. Он смотрел, как она проходила мимо окна в его поле зрения. Она заваривала себе чай.
   Затем, всего несколько мгновений спустя, он был там. Человек часа. Сам агент Зеро.
   Кент Стил сделал именно то, о чем думал Моррис, и по глупости вернулся в конспиративную квартиру.
   Моррис четко видел Стила, когда тот вошел на площадь и стал бродить по ней, изо всех сил стараясь выглядеть небрежно. Но Моррис знал лучше. Кент чувствовал на себе ствол. У этого человека всегда было большое чутье, инстинкт, который, казалось, граничил с предвидением.
   Моррис мог бы пустить Кенту пулю в череп прямо сейчас. Он мог бы перезарядить оружие, прицелиться в кухонное окно и выстрелить в Йоханссон еще до того, как она узнала бы, что Кент находится рядом с ее квартирой.
   Но воздержался.
   Через несколько минут у него появилась еще одна возможность через окно, когда Кент вошел в квартиру. Йоханссон свернула за угол и застыла в шоке. Она уронила чашку. Она стояла спиной к Моррису, а за ее плечом, в дверном проеме, стоял Кент - четкая центральная бусина от Бетси к его почему-то все еще бьющемуся сердцу.
   Но все же Моррис воздержался.
   Затем они вдвоем скрылись в задней части квартиры, где, как знал Моррис, находились ванная и маленькая спальня, и с тех пор не появлялись. Возможно, он немного поспал, предположил Моррис. Или догонять друг друга.
   Моррис очень хотел сделать снимок, но инструкции заместителя директора были кристально четкими: подождите. Наблюдайте и сообщайте. Перезвоните, когда будет активность, и вы сможете подтвердить, что это действительно Стил. По телефону, до того, как взошло солнце, Моррис притворился удивленным, обнаружив Йоханссон в квартире. Он подозревал, что именно по этой причине Картрайт сказал ему повременить. Если бы Стил был один, он был бы уже мертв.
   Тот звонок был уже несколько часов назад, и Моррис был вне себя от скуки.
   Он и раньше был на множестве долгих и утомительных операций - дни и ночи проводил в ожидании, прослушивании прослушиваемых телефонных линий и перехвате сообщений, но у него всегда был по крайней мере еще один человек, с которым можно было перестрелять дерьмо, кто-то, кто сделать время более терпимым. Учитывая его угрызения совести, он каждый день гонялся за горячими следами и задерживал преступников, террористов, диссидентов. Это было то, что ему нравилось больше всего. Это был образ жизни секретного агента, о котором он мечтал с детства, мечта, от которой он пообещал себе никогда не отказаться. Он перенес это во взрослую жизнь. Все те скептики, которые говорили ему, что он нереалистичен, включая его собственную семью, должны были съесть большую ворону в тот день, когда его наняло ЦРУ.
   Реальность, конечно, заключалась в том, что эта работа была далека от фильмов о Бонде или невыполнимых миссий. Но иногда это было достаточно близко.
   Агент Клинт Моррис был самым молодым человеком, когда-либо принятым в группу спецопераций. В двадцать девять лет он был назначен в команду Кента Стила, почти четыре года назад. Как же он был взволнован работой с легендарным агентом Зеро. Тогда ему нравился Стил. То, что другие воспринимали в Моррисе как дерзость и высокомерие, Стил видел в нем уверенность в себе и компетентность. Он обращался с Моррисом как с равным.
   Но потом Моррису пришлось убить его.
   После смерти жены Кент стал импульсивным, беспечным. Он полностью погрузился в расследование, пожертвовав своим физическим и психическим здоровьем в погоне за Амоном (или "Братством", как его называло ЦРУ). Он убивал преступников без разбора, не слушая приказов и отказываясь от помощи своей команды.
   Когда из Лэнгли поступил приказ остановить Кента любыми средствами, Рейдиггер вызвался добровольцем. Моррис всегда питал слабость к своему круглолицему, веселому товарищу по команде, но на самом деле он ни на секунду не подумал, что Алан может нажать на курок Кента, поэтому он тоже вызвался поддержать его. Картрайт согласился.
   А потом наступила та ночь на мосту Гогенцоллернов в Кельне, Германия. Моррис и Рейдиггер потратили три недели, пытаясь догнать Стила, и когда им это наконец удалось, противостояние оказалось не таким, как ожидал любой из них.
   Они заметили его на пешеходной дорожке моста, задумчиво глядящего на Рейн. Моррису казалось, что он думает о прыжках.
   И он, дерзкий и тщеславный, каким только мог быть, попался на уловку Райдиггера.
   "Я сделаю это, - сказал Рейдиггер. "Он мой лучший друг. Я чувствую ответственность. Вы отступаете; мы не хотим его спугнуть, иначе он снова сбежит".
   И Моррис согласился. Алан казался таким искренним, таким разбитым горем по поводу того, что он должен был сделать, что Моррис удержал свою позицию, примерно в пятидесяти ярдах по ветру от Кента. Рейдиггер медленно подошел к нему, раскинув руки, словно приближался к дикому жеребцу. Кент не пытался бежать. Несколько минут они с Аланом тихо разговаривали. Когда Моррис начал терять терпение, Алан обратился к нему.
   Рейдиггер всегда был медленным. Кент мог бы защитить себя. Он мог бы вырвать пистолет из рук Алана и разобрать его на части.
   Но он этого не сделал. Он вообще не двигался.
   Раздался одиночный выстрел. Моррис побежал вперед, расстегивая на бегу свой Glock 27. Он не успел и на полпути, когда тело Кента перевалилось через перила и рухнуло во тьму реки внизу.
   Когда Моррис добрался до Алана, тот стоял, опершись обеими руками на перила, и смотрел вниз, на Рейн.
   Один раз понюхал. - Готово, - сказал он.
   Официальное сообщение ЦРУ заключалось в том, что убийца Амона, которого выслеживал Кент, убил его.
   После этого команды не было. Йоханссон стала мошенницей, тщетно пытаясь преследовать убийцу, который убил их пленников (и который, по ее мнению, убил Кента). Рейдиггер потребовал переназначения и был отправлен в Швейцарию, чтобы помочь в расследовании сети торговли людьми, движущейся через Цюрих. Но Моррис продолжал заниматься делом Братства, даже работая под прикрытием в Отделе специальных операций, пытаясь внедриться в их ряды.
   Прошло около полутора лет с тех пор, как Кент Стил упал с моста Гогенцоллернов. И теперь он был жив. Моррис понятия не имел, как им это удалось, ему и Райдиггеру. Не было сомнений, что Алан был замешан в этом, тем более что Амон узнал от него местонахождение Кента. Теперь он тоже был мертв. Моррис чувствовал себя ужасно из-за этого; Алан всегда был хорошим человеком. Но он не был чужд смерти, а такие вещи были средством для достижения цели.
   Моррис снова посмотрел в прицел. По-прежнему никакого движения через окно. Он мог ясно видеть белые шторы, подвязанные поясом, раковину из нержавеющей стали на кухне, мраморную столешницу и угол маленького обеденного стола. Это была его точка зрения, его возможность сделать попытку - если Картрайт позволит. Он надеялся, что так и будет. Моррис действительно не хотел, чтобы в этом участвовала собака Амона.
   Убийце не очень понравилось известие о том, что Кент жив. Моррис не знал его, никогда не встречался с ним - он даже не знал ни его имени, ни убийца - своего. Он ненавидел разговаривать с убийцей; он знал, что именно он убивал их пленников на черных площадках. Он был тем, кого призвал Амон для выполнения самой грязной грязной работы, чтобы позаботиться о предателях, ренегатах и всех, кто не справился со своей работой.
   Моррис искренне сожалел, что даже упомянул по телефону, что у него есть еще один способ выманить Кента Стила из укрытия. Он на мгновение забыл, с кем разговаривает - не с агентом, живущим по правилам и протоколу, а с человеком, который убивает, потому что кто-то шепчет ему на ухо имя. Он ни за что не расскажет Амону о детях Кента. Это определенно был способ добраться до него, но Моррис абсолютно не собирался этого допускать. Он уже сказал слишком много, просто упомянув другой способ.
   Но вскоре ему не придется беспокоиться об этом. Как только Картрайт даст слово, он и Бетси позаботятся о Кенте, а если потребуется, и о Йоханссоне, то вся эта неразбериха будет закончена. Моррис вернется к своей операции в Калифорнийском университете - во всяком случае, если это касается ЦРУ.
   Он снабжал Амон информацией около семи месяцев. Его тайные попытки внедриться в меньшую фракцию организации в течение года оставались безрезультатными; никто из них не подпустил бы к себе американца. Когда начальство дышало ему в затылок и угрожало вернуть его в Лэнгли, Моррис впал в отчаяние и попал в плен.
   Его похитители не убили его, как он подозревал. Его даже не пытали. Вместо этого, когда они обнаружили, что он из ЦРУ, они привели его к человеку со странной меткой, выжженной на его шее. Мужчина назвал себя Амоном и предоставил Моррису выбор.
   Один из вариантов заключался в том, чтобы предоставить их группе информацию и скормить ЦРУ ложные версии. Взамен он будет щедро вознагражден.
   Другой вариант - умирать очень медленно.
   Моррис выбрал дверь номер один. В его книге это был беспроигрышный вариант. ЦРУ показалось, что его операция UC внезапно увенчалась успехом; он дал им зацепки в виде козлов отпущения, меньших фракций диссидентов, которые выглядели как след хлебных крошек, который мог привести к вершине. Конечно, никогда. Амон, как и обещал, перевел деньги на свой оффшорный счет. Когда он разговаривал с ними, они называли его только Агентом Один.
   Но Моррис не был Иудой. Он согласился только для того, чтобы остаться в живых, и у него был план. Он был близок к разгадке эндшпиля Амона. Это произойдет скоро, насколько он знал, и как только у него будет полная картина, он организует массированный удар по террористической организации и уничтожит их одним махом. Он остановит их и станет настоящим американским героем.
   Как только они исчезнут, он проработает в ЦРУ еще два-три года, чтобы избежать пристального внимания, а затем, когда ему будет за тридцать, уйдет в отставку в тропический рай и будет жить на две с половиной миллиона, которые он накопил в своем швейцарском доме. банк. Может быть, он купил бы себе виллу на берегу моря.
   Он считал это очень хорошим планом. Была только одна загвоздка, одна палка в его спицах, одна заноза в боку - Кент Стил был еще жив.
   Скоро снова стемнеет. Моррис потянулся и зевнул. Он не спал полночи и весь день. Он посмотрел в прицел Бетси, приспосабливаясь к меняющемуся дневному свету... и увидел их. Кент. Йоханссон. Они стояли на маленькой кухне и разговаривали, пока она наливала выпивку.
   Он быстро сделал звонок, потянувшись к телефону и нажав кнопку, не отрывая глаз от прицела.
   "Картрайт".
   - Сэр, - сказал Моррис, - у меня на прицеле Стил и Йоханссон. Скажи только слово, и они оба превратятся в пятна быстрее, чем ты успеешь спросить меня, что на ней надето.
   "Что они делают?" - спросил Картрайт.
   Моррис был потрясен вопросом. "Делает? Э-э... они на кухне, разговаривают.
   "Отойди".
   "Сэр?" - спросил Моррис.
   - Отойди , - твердо сказал Картрайт. - Кент может располагать информацией о Братстве. Если он это сделает, Йоханссон вытянет из него это. Дайте им время".
   Какая? - подумал Моррис. Йоханссон была дезавуирована. Разве не она? Если только... Он почти усмехнулся. Он не поверит никому в агентстве, чтобы сделать такое заявление только для того, чтобы следить за полевыми агентами. Мне действительно нужно перестать верить людям на слово, подумал он.
   Но он ничего этого не сказал. Вместо этого он просто спросил: "Приказы, сэр?"
   "Удерживайте свою позицию. Наблюдайте и сообщайте. Если Стил попытается уйти, примените любую необходимую силу. С первыми лучами света проникните и убейте его.
   Моррис ухмыльнулся. "Да сэр."
   " Тихо , Моррис. Никакой стрельбы из окон отеля. Ты понял?"
   Он нахмурился. "Да сэр."
   - И Моррис - убери его . Только его." Картрайт закончил разговор.
   Моррис застонал. - Похоже, это будет долгая ночь, Бетси. Он погладил приклад пистолета. Затем он резко вытянулся с внезапным осознанием. Если у Кента действительно была информация об Амоне, и он передал ее Йоханссону, и если Йоханссон действительно все еще был агентом... это могло обернуться для него большими неприятностями со всеми его ложными выводами и дезинформацией.
   Он покачал головой. Ему это не нравилось, и Картрайту это точно не понравится, но ему придется убрать их обоих. И он должен был сделать это так, чтобы казалось, что Йоханссон попал под перекрестный огонь.
   Но у него была вся ночь на планирование. И хотя он уже устал, он был уверен, что мысль об убийстве Кента Стила утром поддержит его.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
  
   Ты держишь ее на руках. Ты вдыхаешь ее запах. Ты чувствуешь ее кожу на своей. Это так знакомо, как часть тебя. Например, влезть в свой любимый свитер.
   Она улыбается. Она говорит тебе, что любит тебя.
   Катя.
   Ты никогда не был так счастлив. Но когда смотришь ей в глаза, они становятся большими, испуганными. Ее рот растягивается в зияющем безмолвном крике.
   Она ускользает из ваших рук. Она отпадает. Ты пытаешься поймать ее, добраться до нее, но тьма вокруг тебя густая, вязкая. Ты цепляешься за воздух, но едва двигаешься.
   В отчаянии ты нажимаешь, напрягаешься и тянешься... и твои пальцы находят ее. Ты крепко хватаешься. Прижми ее к себе. Скажи ей, что она в безопасности. Ничто не может повредить ей.
   Но запах, он теперь другой. Ощущение не такое знакомое. Ты смотришь ей в глаза - они серые, цвета сланца.
   Мария крепко держит тебя. - Останься, - мягко говорит она. "Просто постой немного..."
   Рид проснулся. На мгновение он забыл, где находится. Косой дневной свет лился сквозь окна квартиры, когда солнце взошло на площади снаружи. Правильно - Рим. Безопасный дом. Остатки сна все еще звучали в его голове. Всего лишь сон , подумал он. Это ничего не значит. Он сел и протер глаза. Он предпочел спать на бежевом диване. Это было немного тесно, но все же это был один из лучших отдыхов, которые он когда-либо получал. Он проспал всю ночь и половину дня до этого.
   Ложка звякнула о керамическую кружку. Мария была на кухне, помешивая чашку. "Доброе утро, Зеро". Она улыбнулась. "Ты все так же пьешь кофе? Два сахара, без молока?
   "Мм-хм". Ему не нравилось, что она так много знала о нем, в то время как он знал о ней так мало, почти ничего. - Ноль, - пробормотал он. - Почему они меня так называют?
   "Это позывной. Кодовое имя. По крайней мере, так все началось". Она поставила дымящуюся кружку на кофейный столик. "Вы руководили нашей командой и умели преследовать худших из худших. Нам часто приходилось темнеть. Так что у нас были коды и имена, чтобы избежать проверки. У тебя был Зеро. А Зеро заслужил немало дурной славы в криминальном подполье".
   Он отхлебнул кофе. Именно так, как ему нравилось. - Что было у тебя?
   Она улыбнулась. "Мариголд".
   Он не мог не заметить, что она уже была одета, в джинсах, белой рубашке с V-образным вырезом и кроссовках. В ушах у нее были маленькие серебряные кольца, а на правом запястье - тонкие часы.
   "Куда-то собираешься?" он спросил.
   - Рядом есть рынок, - сказала она. - Я собирался заглянуть туда, взять кое-что, что-нибудь поесть... или, если хочешь, вниз по улице есть прелестное маленькое кафе...
   - Я здесь не для того, чтобы играть с тобой в дом, - сказал он. Она нахмурилась. Он не хотел, чтобы это звучало так раздражительно, как получилось. Он все еще был немного дезориентирован; в странном сне у него закружилась голова. "Я имею в виду, что мне нужно оставаться сосредоточенным на текущей задаче".
   - Конечно, - просто сказала она. - Тем не менее, ты должен что-нибудь съесть...
   "Кем мы были?" - спросил он прямо.
   Она моргнула. "Какая?"
   Рид потянулся к своей футболке и натянул ее. "Я знаю, что мы были коллегами. Товарищи по команде. Друзья. Но было ли что-то еще?" Конечно, было ощущение, что их больше. Накануне она поцеловала его. Он поцеловал ее. Он остался на ночь, но спал на диване. Он не знал ее. И все же у него было отчетливое впечатление, что эти двое действительно были чем-то большим.
   Она глубоко вздохнула. "Можно сказать, что между нами всегда было какое-то, э-э, напряжение. Мы оба хотели, чтобы их было больше".
   Он слегка кивнул. Казалось, что каждый раз, когда она оказывалась близко - достаточно близко, чтобы почувствовать ее запах, посмотреть в ее серые глаза, - вспыхивало короткое видение. Они вдвоем на пляже. В баре смеются и стреляют выстрел за выстрелом. Гонки на Vespas по итальянским проспектам.
   Но каждый раз, когда вспыхивало видение, оно быстро расплывалось и вызывало головную боль во лбу. Он поймал себя на том, что заставляет свой разум избегать мыслей о ней, активно стараться не вспоминать.
   Тем не менее, ему нужно было задать единственный вопрос, который у него на уме. - Значит, мы никогда...? Он чуть было не сказал "подцепил", фразу, которую он перенял от своих учеников, но она казалась совершенно неуместной в данной ситуации.
   Она тонко улыбнулась. - Я этого не говорил.
   "Ой." Это был расплывчатый ответ, и он ему не очень понравился. По крайней мере, это объясняет, почему Мария казалась ему такой знакомой. "Когда?"
   Она застенчиво пожала одним плечом. - Ты действительно хочешь поговорить об этом?
   Рид не был уверен. У него были и другие вопросы: если это произошло, то где? Была ли Кейт еще жива в то время? Если нет, то как долго они ждали после ее смерти, чтобы действовать в соответствии со своими импульсами? Было ли это случайностью, подпитываемой страстью или алкоголем, или это было взаимное признание давно наступившего? Какими бы тривиальными эти вещи ни казались обычно, ему внезапно стало важно знать подробности интимной встречи, потому что это дало бы ему некоторое представление о том, что за человек Кент Стил. Каким человеком он когда-то был.
   Но в то же время без подробностей или воспоминаний о них это могло бы и не случиться. Он больше ничего не спрашивал, отчасти потому, что боялся вспомнить воспоминание, которое ему не понравится, а отчасти потому, что не был уверен, что сможет вспомнить это воспоминание, и ему придется поверить Марии на слово. Он не был уверен, что ему понравятся ответы.
   Его внутренняя борьба, должно быть, была запечатлена на его лице, потому что Мария мягко предложила: "Ты всегда был верен ей, если ты об этом спрашиваешь".
   Рид ничего не сказал. Он полностью осознавал, что Мария могла просто сказать ему то, что он хотел услышать, но все же от этого ему стало немного лучше. Кейт была любовью всей его жизни. Он не мог вынести мысли о том, что обидел ее.
   Она села на диван рядом с ним. Их бедра почти соприкасались. - Ты... Ты помнишь ее, да?
   "Конечно, я делаю."
   - И... э... конец?
   "Да. Конечно, - сказал он. Он так долго боялся произнести это вслух, заговорить об этом. Но теперь было необходимо столкнуться с этим лицом к лицу. "Кейт умерла от эмболии в мозгу, вызвавшей обширный инсульт. Да, я все это помню".
   - Верно, - пробормотала Мария. "Удар."
   Внезапный дискомфорт в воздухе был ощутим. В комнате было на несколько градусов слишком жарко. Рид встал и натянул джинсы, носки и ботинки. - Ты прав, - сказал он слишком громко. "Мы должны поесть. Но сначала я хочу, чтобы вы рассказали мне, какие зацепки вы нашли, когда выслеживали убийцу.
   Мария нахмурила брови. "О чем ты говоришь?"
   - Вчера, когда мы разговаривали, вы сказали, что выслеживаете убийцу из Братства, но не нашли ничего существенного. Ты лгал. На самом деле он не знал этого наверняка, но решил разоблачить ее блеф. Он не мог продолжать оставаться там с ней и делиться тем, что знал, если не верил, что может доверять ей - а в данный момент он этого не делал. Не полностью.
   Мария на мгновение закусила нижнюю губу. "Я лгала", - призналась она. - Но только потому, что я не хочу, чтобы ты следовал за ним. Есть причина, по которой я отказался от погони.
   Рид подождал, пока она продолжит, но она молчала. - Ты собираешься рассказать мне, что это было? - нетерпеливо спросил он.
   - Я думала, ты умер, - пробормотала она. "Мы все это сделали. Теперь ты здесь. Но я боюсь, что если ты будешь продолжать в том же духе, ты умрешь".
   Просто останься ненадолго. Ее голос из его сна эхом отозвался в его голове.
   - Скажи мне, - потребовал он.
   И все же она ничего не сказала. Ее серые глаза отказывались встречаться с его. В его сознании снова промелькнуло видение: Кейт, обезумевшая и напуганная, растворилась в Марии, обняла его, умоляла остаться...
   Рид почувствовал, как жар прилил к его лицу. "Скажи-ка!" Его рука дернулась, казалось бы, сама по себе, и швырнула кружку со стола. Мария вздрогнула, когда он разбился о стену, темный кофе оставил следы на белой штукатурке.
   - Вот ты где, - тихо сказала она. - Вот Кент, которого я знаю. Ее взгляд медленно поднялся, чтобы встретиться с ним. - Держу пари, ты с каждым днем чувствуешь себя все больше похожим на него.
   Рид быстро отвернулся - не столько от гнева, сколько от смущения. Он никогда раньше так не набрасывался, по крайней мере, как Рейд Лоусон. Она была права. Эта новая личность - или, так сказать, старая личность - возвращалась в него понемногу. Он понятия не имел, как помешать себе снова стать Кентом, и хотел ли он этого.
   Он смотрел в кухонное окно. На площади внизу журчала вода из черепашьего фонтана. Через дорогу из-за отеля Mattei выглянуло солнце.
   - Мне очень жаль, - сказал он. - Это не похоже на меня.
   Она встала с дивана и встала рядом с ним, тоже глядя в окно. "Да, это так. Вы просто этого еще не знаете. Ты снова становишься одержимым".
   "Я ничего не могу с собой поделать. Я просто... мне нужно сделать это, довести это до конца. Приближается. Это скоро произойдет, я чувствую. И прямо сейчас я даже не знаю, что это такое, не говоря уже о том, как это остановить".
   "Ты не можешь".
   Рид резко посмотрел на нее. "Что ты имеешь в виду?"
   Мария задумчиво прикусила нижнюю губу. "Хотите знать, что я узнал? Я вам скажу. Эта штука, это Братство... Оно большое, Кент. Слишком большой, чтобы справиться с ним в одиночку. Я потратил месяцы на поиск потенциальных клиентов. Половина из них были поддельными. Другая половина, я бы получил имя. Просто имя, а иногда и место. И если это не тупик, то это просто приведет к другому имени - еще одному звену в очень-очень длинной цепи. Они потратили годы , собирая фракции со всего мира. Это не только Европа. Это не только Ближний Восток. Это освободительные движения в Африке. Это партизаны в Южной Америке. Это даже дома..."
   - Наши люди, - закончил он. "Ага. Я тоже это слышал.
   "Это было тогда, когда я остановился, когда я узнал об этом. Я зашел слишком глубоко, и Братство пронюхало об этом. Они изо всех сил старались добраться до меня. Я был уверен, что меня собираются убить. Я был дезавуирован - я был одним человеком, за моей спиной никого не было, и никому я не мог доверять, даже агентству".
   - Так ты просто сдался? Спрятался здесь? И снова его слова прозвучали резче, чем предполагалось.
   Она повернулась к нему, ее взгляд был сердитым и жестким. "Я не просто так сдался!" - твердо сказала она. "Я спас себе жизнь! Я понял, что ты был слишком чертовски упрям, чтобы понять! Вы были одержимы погоней за одним человеком, вашей следующей зацепкой. Но чего ты не понял - то, из-за чего, как мы все думали, тебя убили, - так это того, что даже если ты найдешь его, это будет не что иное, как разочарование. Единственное, что он мог дать тебе, если что, так это еще одно имя. Еще одно звено в цепи. Как ни больно мне это признавать, Братство устроило это блестяще. Никто не знает, кто наверху; все, что они знают, это то, с кем они работают напрямую. Все как было раньше, два года назад... мы можем отследить каждую зацепку, и в конце концов у нас все равно не будет ничего, кроме другого имени".
   "В конце концов, эта цепочка должна закончиться", - возразил он. "Кто-то есть наверху. Всегда есть. Рано или поздно мы его найдем".
   "Вечный оптимист". Мария покачала головой и грустно улыбнулась. "Ты прав. Но это будет намного позже, чем раньше. Было бы слишком поздно. Вот что они сделали". Она усмехнулась. "Помнишь ту штуку восьмидесятых, ту рекламную акцию под названием "Руки через Америку"? Это было что-то около шести миллионов человек, все держались за руки, образуя живую цепь по всей стране. Представьте, что вы стоите в Нью-Йорке, и у вас есть человек слева от вас, и человек справа от вас. Это все, что вы знаете. Это все, что имеет значение для вас. Вы делаете свою часть. Вы связываете цепочку. Вы понятия не имеете, кто имеет связи в Иллинойсе, Арканзасе или Калифорнии. Неважно, как их зовут, или в чем могут быть ваши отличия, что они за люди, но вы знаете, что они здесь, делают то же самое, что и вы. Связывание цепи. Все вы, объединенные единым делом. Это все равно, что. Вот что они сделали. И вот что я понял, Кент. Они никогда не позволят вам добраться до вершины. Ты умрешь задолго до этого.
   Рид вздохнул и потер лоб. - Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал? Ее слова из сна снова пришли к нему. Просто останься ненадолго. "Мы не можем просто позволить этому случиться. Люди умрут, Мария. Я буду продолжать следить, с вашей помощью или без нее. И это не из-за одержимости или чувства долга Кента. Это потому, что у меня дома две девушки, которые сейчас напуганы до смерти, прячутся и понятия не имеют, увидят ли они меня снова или нет. Никто не должен так жить, никогда. И если бы у Амона был свой путь...
   Мария резко подняла глаза. - Амон?
   Черт возьми! он ругал себя. Его язык соскользнул, и в спешке, чтобы убедить ее дать ему преимущество, он показал свою руку.
   - Откуда ты знаешь это имя? - спросила она.
   "Я..." Он уже проговорился; он мог бы также быть честным. "Я слышал это от русского в Бельгии. Это то, что они называют себя, Братство. Я думаю, что это своего рода ядро группы, как клей, скрепляющий их всех...
   Мария шлепнула его по руке так сильно, что он вздрогнул. - Господи, Кент, почему ты не сказал этого раньше?!
   - Потому что я не думал, что могу тебе доверять! - выпалил он.
   Она в отчаянии вскинула руки и направилась в заднюю спальню.
   "Куда ты идешь?"
   Через мгновение она снова появилась с мобильным телефоном в руке. "Моя последняя зацепка, прежде чем я уйду, - объяснила она, прокручивая экран, - исходила от бандита низкого уровня в Иордании. Он считал себя крутым, но после того, как я оторвала несколько ногтей...
   "Господи, Мария..."
   - ...он дал мне адрес и имя "Амон". Он сказал, что я узнаю, что это он, по шраму, следу от ожога на шее...
   "Бренд", - подтвердил Рид. "Я видел это несколько раз. Это иероглиф древнеегипетского бога.
   Она подняла взгляд достаточно быстро, чтобы метнуть на него раздраженный взгляд из-за того, как много он скрывал от нее, а затем продолжила прокручивать. "В любом случае, место парня должно быть прослушивалось, потому что меня перехватили в пути. Вот тогда мне и рассказали о кротах в агентстве. Их сеть. Я сдался, я пришел сюда. Но если этот парень - Амон, то... боже, я мог быть намного ближе, чем думал!
   "Из того, что я узнал, - сказал ей Рид, - Амун - это не один человек. Это группа. Сказать, что он Амон, может быть эквивалентно тому, что кто-то скажет, что он американец, католик или республиканец. Что с телефоном?
   "Я сохранила все адреса в своих контактах под вымышленными именами", - объяснила она. "Этот был в Восточной Европе. Словения, насколько я помню...
   У нее не было возможности найти его.
   Резкий треск напугал их обоих, когда дверь в квартиру раскололась и распахнулась.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  
   Инстинкты Рида сработали мгновенно. У него не было времени взглянуть на нападавшего; как только он увидел черный ствол пистолета с глушителем, он прыгнул вправо. Мария прыгнула влево, к кухне.
   Пистолет дважды резко грянул, оба выстрела попали в окно, выходившее на Фонтану. Рид подвернулся, чуть не врезавшись в стену, промахнувшись в крошечной гостиной. Он подошел и подобрал самый большой осколок разбитой кофейной кружки, осколки которого все еще были разбросаны по ковру.
   Раздались еще два выстрела. Рид бросился на пол как раз вовремя, и пули ударились о штукатурку, осколки которой полетели ему в лицо. Он схватился за край журнального столика, подбросил его вверх и спрятался за ним. Он использует девятимиллиметровые патроны. Это два с половиной дюйма дерева. Он должен держать. Как только он подумал об этом, выстрел расколол дерево прямо перед ним, центр масс.
   К счастью, стол устоял.
   Нападавший произвел еще два выстрела, но не в Рида. Мария задохнулась от боли. Рид вздрогнул; она была поражена.
   - Рад снова тебя видеть, Зеро, - произнес насмешливый, но знакомый мужской голос. "Выходи оттуда, и я не убью ее".
   Рид рискнул выглянуть из-за края журнального столика. Нападавший направил пистолет на Марию, но смотрел на Рида. Ему было немного за тридцать, квадратная челюсть, пятичасовая тень и дерзкая полуухмылка на лице. Моррис , сказал ему мозг. Ваш бывший товарищ по команде.
   Левой рукой Мария держала правый бицепс с кровью между пальцами. Похоже, пуля только задела ее.
   - Не надо, - сказала она ему.
   Рид крепко сжал керамический осколок, спрятав его в ладони, и вышел из-за перевернутого журнального столика.
   - Вот он. Ухмылка Морриса стала шире. - Ты хорошо ищешь мертвого парня.
   "Почему?" - спросил Рид. Он уже знал ответ - или, по крайней мере, возможности. Либо Моррис был кротом Амона в ЦРУ, либо агентство послало его убить Кента. Он просто не знал, какой.
   Моррис закатил глаза. - Пойдем, Кент. Мы не собираемся стоять здесь и вести большой монолог. Я просто хотел хорошенько на тебя взглянуть". Он покачал головой, и на мгновение его взгляд смягчился, как будто он был искренне разочарован. "Алан был таким дураком. Ничего этого не должно было случиться".
   Он нацелил пистолет на Рида.
   Как только пистолет был снят с нее, Мария потянулась к заднему карману. В тот же момент она рванулась вперед, подняв тонкое изогнутое лезвие - филейный нож с черной ручкой.
   Прежде чем Моррис успел выстрелить, Мария взмахнула лезвием вверх и пронзила мышцу его предплечья примерно в пяти дюймах выше запястья.
   "Ах! Сука!" Моррис закричал в агонии, когда пистолет выскользнул из его рук. Мария пнула пистолет, но не в Рида. Он пронесся по плитке и под кухонным столом.
   Моррис взмахнул здоровой рукой и сильно ударил Марию по щеке. Рид рванулся вперед и ударил молодого человека локтем вверх, в солнечное сплетение. Такой удар должен был оглушить его, вышибить из него дух, но Моррис был натренирован. Он прогнул свое туловище внутрь, двигаясь с ударом так, что он едва коснулся его ребер, и ответил тем же яростным правым хуком.
   Рид получил удар в подбородок. Его голова дернулась назад. Звезды поплыли в его глазах. Какое-то мгновение он едва замечал здоровую руку Морриса, возвращающуюся для второго удара, направленного ему в трахею.
   Он едва успел поднять руку, чтобы слабо отразить атаку. Он попятился назад. Моррис потянулся за чем-то за поясом - предположительно, у него был еще один пистолет.
   Соберись! - спросил голос в его голове. Это не то, как вы выходите.
   Рид стиснул зубы и снова вздрогнул. На этот раз он схватил Морриса за руку - его правую руку, которую ранила Мария, - и крепко сжал ее.
   Моррис запрокинул голову и взвыл от боли.
   Другая рука Рида все еще сжимала керамический осколок. Он взмахнул ею по дуге и поверхностно полоснул Морриса по лбу. Рана кровоточила обильно и быстро, кровь попала Моррису в глаза, прежде чем он успел ее вытереть.
   Рид схватил молодого человека за воротник и ремень и опустился на одно колено, в то же время используя свой рычаг, чтобы опустить одну руку и оттолкнуться другой. Моррис перевернул чайник; на кратчайшее мгновение его тело полностью оторвалось от земли, и в эти полсекунды невесомости Рейд изогнул его тело, толкнув Морриса в дзюдоистском броске.
   Тело ударилось о кухонное окно. Стекло разбилось на тысячу осколков, когда Моррис вылетел из ниоткуда. Рука дернулась и каким-то невероятным образом схватила оконную раму.
   Моррис снова взвыл. Он поймал себя на этом, но маленький осколок стекла пронзил ему руку. Другая его рука бешено моталась, все еще тянясь к запасному пистолету на пояснице.
   Женщина закричала. Внизу, на площади, пара туристов средних лет стала свидетелем этого испытания - разбитое окно, Моррис спохватился. Мужчина быстро вытащил мобильный телефон, предположительно, чтобы позвонить в полицию. Рид на мгновение задумался - он мог одним ударом сбросить Морриса с оконной рамы и сбросить его на тротуар. Падение не могло быть больше шестнадцати футов или около того - вероятно, недостаточно, чтобы убить его, но, вероятно, достаточно, чтобы сломать ему ноги. Но он хотел ответов. Он хотел знать, кто его послал.
   Мария поднялась на ноги с того места, где она упала на кухонный пол. Ее щека уже распухла, а бицепс сильно кровоточил, но, похоже, порез был поверхностным. "Сделай это!" - сказала она срочно. "Брось его. Иначе он не остановится".
   Рид покачал головой. - Мне нужно знать, зачем он пришел, что он знает...
   Мария раздраженно застонала. - Тогда каков твой план Б?
   Уведите его отсюда. Вдали от Марии. В более людное место, где он не может просто стрелять в открытую.
   "Мне надо идти." Рид схватил с дивана сумку и свою куртку-бомбер. "Не следуй за мной. Он преследует меня. Я отвлеку его внимание, уведу в другое место..."
   Выстрел сотряс воздух. Оба инстинктивно пригнулись. Моррис выпустил другой пистолет и беспорядочно выстрелил в квартиру. Он не видел, куда стрелял. Внизу на площади два туриста с криками бросились спасать свои жизни.
   Мария сильно толкнула Рида через открытую дверь в холл. Он отшатнулся и ударился о противоположную стену. - Я пойду с тобой, - сказала она. "Мы можем пойти вместе, отследить следующую зацепку..."
   Он покачал головой. "Нет. Мне лучше быть одному...
   Еще один выстрел прогремел, как гром. Мария укрылась за углом и прижалась к стене. Рид рискнул заглянуть в квартиру как раз в тот момент, когда в оконной раме показалась голова Морриса. У него был демонический вид, как у одержимого, зубы стиснуты, глаза полны ярости, по лицу текла кровь.
   "Стил!" он выл. Он прицелился, но ствол трясся. Рид пригнулся. Пуля попала в гипс. Рука Марии обхватила угол дверного косяка и вытащила его обратно в холл вместе с ней.
   "Возьми это." Она сунула ему в руки свой мобильный телефон. Ее кровь размазалась по экрану. "Адрес там. Словения. Найди это."
   - Я буду, - пообещал он. Он быстро открыл сумку и вытащил "Вальтер ППК" Райдиггера. Он подарил его Марии. - Вот, на всякий случай. Как я снова найду тебя?"
   Она указала на окровавленный сотовый телефон. "Я найду тебя . Теперь иди!"
   Он побежал. Спускаясь по коридору и поднимаясь по лестнице по две за раз, он накинул на плечи куртку-бомбер и сжал в кулаке черный нейлоновый рюкзак. Над ним раздались новые выстрелы. Если бы туристы не вызвали полицию, кто-то еще в здании наверняка бы это сделал.
   Он добрался до двора, но не замедлился. Когда он вышел на площадь, его ботинки стучали по тротуару, он рискнул оглянуться через плечо.
   Моррис тоже, все еще держась одной рукой за оконную раму. Кровь текла по костяшкам пальцев и промокла рукав. Его правая рука будет разрушена, предплечье порезано, а ладонь проткнута. Другой сжимал серебряный пистолет - судя по всему, "Ругер LC9".
   Он сердито посмотрел на Рида с такой глубокой жадностью, что чувствовал ее в глубине души. Рид ожидал, что он прицелится, попытается выстрелить через площадь, но этого не произошло.
   Вместо этого Моррис отпустил.
   Внезапно и быстро перед глазами Рида промелькнуло видение - мост. Ночь. Воздух ударяет в уши, когда вы ныряете в воду внизу...
   Моррис согнул ноги, когда он ударился о бетон и подвернулся. Он встал на одно колено и прицелился левой рукой. Ствол трясся, его хватка дрожала, но у него была четкая линия прицеливания.
   Рид метнулся вправо, когда в его ушах раздался раскат грома. Он был почти вне площади, петляя влево и вправо по змеиному узору. Раздался еще один выстрел. Мраморная черепаха на вершине Фонтаны взорвалась.
   Ему нужно было уйти с площади, добраться до публичного места, где он мог бы затеряться в толпе. Где-то, что Моррис не мог открыть огонь.
   Рид еще раз оглянулся через плечо, прежде чем свернуть за угол на улицу. Моррис поднялся на ноги и бросился в погоню.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
  
   Рид покинул Piazza Mattei и пробежал небольшое расстояние по улице Via dei Funari. Несмотря на холодную февральскую погоду, людей было довольно много, и многие из них либо остановились, озадаченные звуками выстрелов неподалеку, либо поспешили в укрытие. Куда бы он ни посмотрел, в руках были сотовые телефоны. Очень много.
   Он понятия не имел, как Моррис мог вообще ходить после того, как вот так выпал из окна, не говоря уже о том, чтобы бежать за ним. Ему пришлось напомнить себе, что это был не пехотинец и не прихвостень террористов, а скорее хорошо обученный полевой агент - возможно, не менее хорошо обученный, чем он сам.
   Рид замедлил шаг до быстрой ходьбы, пытаясь казаться незаметным. Но его пульс не замедлился. Ему казалось, что оно вот-вот вырвется из груди. Моррис был активным агентом и пытался их убить. Или, по крайней мере, он пытался убить Кента - он не был уверен, что Мария тоже была целью.
   Я, наверное, привел этого маньяка прямо к ней , мрачно подумал он. Он поймал себя на том, что надеется, что с ней все в порядке. Мог ли он полностью доверять ей или нет, она сопротивлялась и помогла ему сбежать. Она дала ему свой телефон, на котором был адрес Амона в Словении.
   Но...
   Но она пинала пистолет под кухонным столом, а не ему.
   Это был жаркий момент. Она не думала прямо.
   И она не появилась, когда Моррис начал стрелять на площади.
   Возможно, ее ударили.
   Его кентская сторона хотела доверять ей. У них была история. Но Рид этого не сделал. Вопросов по-прежнему было больше, чем ответов.
   Он засунул руки в карманы куртки... и в замешательстве прервал шаг. Он вывернул оба кармана наизнанку. Глок - его больше нет.
   "Сукин сын!" - закричал он в гневе. Она взяла его; в его уме не было никаких сомнений. Он подарил ей "вальтер", а она взяла "глок". Он был безоружен.
   Он рывком открыл сумку, чтобы убедиться, что все остальное на месте: деньги, паспорта, одежда, запасная обойма для ППК. Все было учтено, даже швейцарский армейский нож, который он вынул из сумки и сунул в карман. Не то, чтобы это было очень хорошо против оружия.
   - возмутился Рид. Как он мог быть таким глупым? Он ослабил бдительность, и она забрала пистолет, пока он спал.
   И она запросто могла убить тебя им во сне. Но она этого не сделала.
   Может быть, она доверяла ему не больше, чем он ей.
   Где-то вдалеке завыли сирены, когда на площадь были отправлены сотрудники полиции и скорой помощи. Он вырвался из задумчивости, перекинул сумку через плечо и поспешил дальше.
   Он предположил, что Морриса на улице не будет. Он сильно истекал кровью; он оставит след и, несомненно, привлечет к себе внимание. Младший агент спрячется где-нибудь, обработает свои раны и на следующий день нанесет удар по Кенту.
   Несмотря на это, Рид хотел уйти с улицы. Он решил повернуть направо на Виа ди Амброджо и направиться на юг к библиотеке, где он мог бы спрятаться на несколько часов. Пусть жар немного уляжется, прежде чем он снова попытается пошевелиться. Он сошел с тротуара, чтобы перейти улицу...
   Треск чуть не разорвал его барабанные перепонки, невероятно громкий и сокрушительно близкий. Пуля задела дорожный знак позади него. Рид присел на корточки; если бы он не повернул направо именно в этот момент, его череп был бы открыт.
   Проспект превратился в хаос, когда прохожие кричали и бежали в разные стороны к укрытию. Толпа расступилась, как Красное море, когда Рейд огляделся влево и вправо.
   - Не верю, - пробормотал он.
   Моррис быстрым шагом направился к нему. Его квадратная челюсть была стиснута в суровой гримасе, и он слегка прихрамывал на левую ногу. Его правая рука беспомощно свисала, капая кровью на тротуар. Левой рукой он снова поднял пистолет.
   Рид выбежал на улицу. Свет был зеленым; машины резко остановились. Красный "фиат" чуть не сбил его, отъехав боком всего в нескольких дюймах от него. Рид прыгнул и перепрыгнул через маленькую машину. Он не мог поверить, что Моррис все еще на охоте, на открытом воздухе. Это отчаянный человек. Это человек, которому есть что терять. И это делает его еще более опасным.
   У Ruger LC9 обойма на семь патронов. Сколько выстрелов он сделал? Пять? Шесть? Он не мог вспомнить, сколько раз Моррис стрелял в квартиру, вися на подоконнике.
   Рид пробежал следующий квартал, огибая паникующих людей, спешащих покинуть улицу. Должно быть место, куда он мог бы пойти, место, где он мог бы быстро исчезнуть.
   Метро. Поверни на лево.
   В очередной раз он наехал на перекресток со встречными автомобилями. Водители сигналили, тормозили и громко ругались по-итальянски. Он оглянулся через плечо. Моррис был похож на злодея из слэшера восьмидесятых, шагая бодро, не бегая, но и не останавливаясь. Рид установил между ними некоторую дистанцию. Агент не стрелял в него, но не потому, что он не мог выстрелить.
   Может быть, он закончился.
   Или, может быть, он знает, что у него остался только один.
   Он добрался до входа в туннель римского метро и поспешил вниз по лестнице. Он перепрыгнул через турникет, не обращая внимания на широко раскрытых глаз итальянцев, которые презрительно кричали о карточках в метро. Поезда на платформе не было, и он не мог стоять и ждать его.
   Комната отдыха , он думал. Он поспешил немного дальше по платформе, нашел мужской туалет и распахнул дверь плечом. Внутри никого не было, но и замка на двери не было.
   я загнал себя в угол , подумал он уныло.
   Нет. Вы заманили его в ловушку. Близкое расстояние.
   - Хорошо, - пробормотал Рид. - Хорошо, успокойся. Он изо всех сил пытался контролировать свое дыхание. Моррис был хорошо обучен, возможно, почти так же хорошо обучен, как и Кент, но он был ранен. У него либо кончились патроны, либо остался только один. Это были достаточно хорошие шансы.
   Рид вытащил швейцарский армейский нож и щелкнул лезвием. Он был крошечным, всего три дюйма в длину, но в нужном месте все же мог быть смертельным.
   Сначала разоружить его. Затем идите в яремную вену, в горло. Или бедренный, в бедро.
   Он прижался к стене за дверью и стал ждать, держа нож у бедра, готовый воткнуть его вперед.
   Кто-то медленно толкнул дверь. Он широко открылся и чуть не попал в Рида. Он крепче сжал нож, ожидая увидеть, как дуло ружья вонзится внутрь. Но ружья не последовало.
   "Ой!" - сказал пораженный мужчина, когда дверь закрылась, и за ней показался Рид. - Извини, не видел тебя там.
   Рид быстро спрятал нож, чтобы скрыть его из виду. У мужчины не было акцента, точнее, у него был американский акцент. Волосы у него были неправдоподобно светлые, результат очевидного и недавнего обесцвечивания. Его глаза были холодного синего цвета. В любой другой день Рид мог бы рассмеяться. Парень не мог бы выглядеть более американцем, даже если бы он держал хот-дог и был одет в звезды и полосы.
   Он еще раз вопросительно взглянул на Рида и направился к писсуару. Было что-то в его лице, что-то смутно знакомое, как если бы вы увидели на публике кого-то, кто был бы вашим другом или двоюродным братом, но при втором взгляде вы понимаете, что это просто незнакомец, почти двойник.
   Рид не хотел вызывать подозрений, поэтому снова сунул нож в карман, оставив лезвие открытым, и пошел к раковине. Он повернул ручку холодной воды на одном из трех кранов и осмотрел свое лицо в заляпанном зеркале. Его лицо было еще немного опухшим в паре мест от того места, где его избили иранцы. По крайней мере, Мария наложила свежие повязки. Он по-прежнему выглядел как ад. На его подбородке была двухдневная щетина, и он мог поклясться, что она имела сероватый оттенок. Должно быть, это просто плохое флуоресцентное освещение, решил он.
   Он следил за дверью на периферии. Может быть, Моррис и не подумал бы заглянуть в ванную. Конечно, хотел. Он высококвалифицированный агент. Он может быть в отчаянии, но он не идиот. Он, должно быть, видел, как сюда спускались.
   - Привет, приятель, - сказал светловолосый американец у писсуара. - У тебя есть время?
   "Хм?" Рид почти не слышал его.
   "Время?" - повторил парень, застегивая молнию.
   - О, э... да. Он взглянул на дешевые часы, которые купил еще в Париже. Он почти забыл, что даже носил его. Лицо было разбито, а часы остановились - вероятно, после того, как он и Отец искупались в холодной реке. "Прости я-"
   Если бы он не стоял перед зеркалом и не смотрел на свою периферию, он бы этого не увидел. Но он это сделал - он увидел движение локтя, который полез в карман пиджака.
   В то же мгновение зеркало разбилось от удара двух заглушенных выстрелов.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
  
   Шаг! Инстинкты Кента сработали так быстро, словно его толкнула невидимая сила. Он отбросил свое тело назад и ударился о белую стену ванной, когда зеркало взорвалось. Осколки серебристого стекла посыпались дождем на раковину и кафельный пол.
   Реакция блондина была такой же быстрой, как и у Рида. В одно мгновение он снова навел на него пистолет, палец на спусковом крючке.
   Рид замер. Незнакомец заставил его замолчать.
   В этот момент в его голове вспыхнул образ его девушек. Как новорожденные, спят у него на груди, пока он лежит на диване. В детстве играл в пятнашки с Катей на заднем дворе. Будучи подростком, рос так быстро, что едва успевал за ним.
   Через полсекунды они станут сиротами. Они никогда не узнают, что их отец умер в туалете метро в Италии, его мозги разлетелись по белой плитке.
   Дверь в ванную распахнулась.
   Взгляд потенциального убийцы метнулся к дверному проему, всего на мгновение. Но это было все, что нужно Риду. Он пнул приоткрытую дверь кабинки слева от себя. Он широко размахнулся, и стальной край ударил блондина прямо в лицо. Его голова откинулась назад, и из носа хлынула кровь.
   Новым пришельцем оказался дородный итальянец в плохо сидящем костюме с газетой под мышкой. Он стоял в дверях с открытым ртом, когда Рид прыгнул вперед и схватил белокурого незнакомца за горло и правое запястье, швырнув ствол пистолета к полу.
   "Убирайся!" Рид рявкнул на итальянца. Пухленькому мужчине не нужно было повторять дважды; он уронил газету и выбежал из ванной.
   Рид толкнул блондина к стене, зажав его между двумя писсуарами и частично перекрыв дыхательные пути. Незнакомец не вскрикнул и даже не выказал никаких признаков беспокойства; он просто смотрел на Рида стоическим и ровным взглядом.
   Это лицо ", - подумал Рид. Это кажется таким знакомым. Но ничего не вспыхнуло в его памяти.
   "Кто ты?" - спросил он. "ЦРУ? Амон?
   Губы блондина изогнулись в насмешливой ухмылке. - Ты меня знаешь, - прохрипел он.
   "Я не." Рид ударил мужчину запястьем по верхнему краю писсуара. "Брось пистолет".
   "Нет."
   Он сжал сильнее, блокируя трахею. "Я сломаю тебе трахею, и ты умрешь", - предупредил он.
   - Сделай это, - выдохнул мужчина. Его взгляд оставался стоическим. Его лицо приобрело впечатляющий оттенок малинового.
   "Просто брось..." Рид замолчал, когда его взгляд на мгновение упал на пистолет. Он сразу узнал его, и тут в его голове промелькнуло воспоминание. Это было не новое видение, а скорее воспоминание о вчерашнем разговоре с Марией, когда она рассказала ему об их пленниках.
   " Все трое были убиты одним и тем же способом ", - сказала она. " Два в грудь, один в голову, от Sig Sauer с глушителем ".
   - Ты Амон, - тихо сказал Рид. - Ты... ты убийца, за которым я гнался. Тот, который якобы убил меня.
   Мужчина попытался выдавить несколько слов. Рид на мгновение ослабил хватку. Белокурый убийца втянул воздух, а затем прохрипел: "Это то, что они сказали вашим людям? Что это сделал я?"
   Дверь в ванную заскрипела на петлях, когда снова распахнулась, но Рид не сводил глаз с белокурого незнакомца.
   - Отпусти его, Зеро, - сказал позади него Моррис. - А ты, Блонди, опусти пистолет.
   - Ты пуст, - случайно сказал Рид.
   - Ты хочешь узнать это наверняка? Моррис пригрозил. - Отпусти его и медленно отойди, или клянусь Христом, я разорву тебя пополам.
   - Ты все равно меня застрелишь, - возразил Рид.
   - Верно, - согласился Моррис, - но я бы не хотел, чтобы он был сзади. Давай же. От него.
   Блондин ухмыльнулся. Ноздри Рида раздулись. Он медленно ослабил хватку на трахее мужчины, а затем отпустил его запястье.
   - Руки вверх, вы оба, - приказал Моррис.
   Рид поднял руки к ушам. Убийца этого не сделал и не уронил пистолет.
   "Вы глухи?" - крикнул ему Моррис. "Брось пистолет, или я прикончу тебя!"
   Убийца усмехнулся так легко, что сквозь зубы едва слышно было шипение. "Вы, должно быть, Агент Один. Как приятно познакомиться с вами лично".
   В глазах Морриса вспыхнула паника. "Как вы меня нашли?" - пробормотал он.
   Убийца бросил на него плоский взгляд. - Нас много, - просто сказал он.
   Моррис нацелил свой трясущийся ствол на убийцу. Рид знал, что может что-то сделать, прыгнуть и убрать его, но он решил, что Моррис здесь меньшее из двух зол. Агент потерял много крови. Его хватка дрожала. У него определенно был один или меньше патронов в обойме, и его дилемма была очевидна: должен ли он застрелить убийцу или использовать свою последнюю пулю на Кенте Стиле? В нынешнем виде его внимание было приковано к убийце Амона, поэтому Рейд просто сделал небольшой шаг назад и ничего не сделал.
   Белокурый убийца тоже понял это. - Что вам делать, агент? - медленно сказал он. "Ты и я, мы оба здесь по одной и той же причине. Мы оба хотим смерти Кента Стила. Мы, как говорится, играем за одну команду".
   Моррис работает с Амуном. Это казалось очевидным. Однако было также ясно, что Моррис не доверял убийце и уж точно не хотел встречаться с ним с пустой обоймой.
   - Моррис, - сказал Рид, - это не имеет значения, хорошо? То, что вы делаете прямо сейчас, определяет вас. Я знаю тебя - или знал. Ты бы не был в моей команде, если бы не был хорошим человеком. Если ты не хотел поступать правильно".
   На мгновение взгляд Морриса стал пустым, словно он вспомнил что-то давно забытое. Его палец слегка напрягся на спусковом крючке.
   Но убийца снова тихо усмехнулся. - Моррис, - сказал он задумчиво. "Агент Моррис. Хорошо знать."
   Моррис заметно сдулся. Убийца не знал его имени. Рид только что принял решение за него.
   Агент нажал на курок.
   Убийца был быстрым. Он предвидел это. Он отклонил свое тело в сторону, чтобы избежать пули, которая наверняка попала бы ему в сердце. В то же время он поднял Sig Sauer и выстрелил три раза менее чем за две секунды.
   Двое в грудь. Один в голову.
   Кровь и мозговое вещество забрызгали то, что осталось от разбитого зеркала позади него. На мгновение показалось, что Морриса держат на невидимых нитях - его руки подняты, но запястья безвольно свисают, голова наклонена под странным углом.
   Рид прыгнул вперед, как будто собирался поймать своего бывшего друга, своего старого товарища по команде. И он сделал, в некотором роде. Он схватился за Морриса, когда тот упал назад, и использовал тело агента как щит. Импульс падения Морриса подтолкнул их обоих ближе к двери.
   Убийца хмыкнул и сделал еще четыре выстрела. Три удара Морриса; четвертая попала в цельную деревянную дверь, когда Рейд распахнул ее. Он услышал, как незнакомец в ярости зарычал, выскочив на платформу.
   Там был поезд.
   Двери закрывались.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  
   Рид бежал так быстро, как только мог, преодолев короткое расстояние всего за шесть широких шагов, и буквально прыгнул в узкий проем дверей, когда они со свистом закрылись. Он чуть не столкнулся с молодой парой, схватившейся за стальные ручки над головой.
   Но двери не закрывались. Он сработал датчик в верхней части двери, и они снова открылись. Рид поднял глаза, его глаза расширились от отчаяния, когда он увидел, как убийца вышел из ванной, кровь текла из его ноздрей и он держал свой Sig Sauer на уровне талии и немного позади себя, чтобы скрыть его от прохожих.
   Его взгляд был прикован к Риду. Он мог сказать, что убийца взвешивал варианты - сесть в поезд и преследовать его или просто стрелять в открытые двери.
   Блондин начал поднимать пистолет. Рид отпрыгнул в сторону, вылетев из дверного проема, но знал, что это мало поможет. Он мог пробить оконное стекло , подумал Рид, и, возможно, поразить невинных людей .
   Потом раздался крик, и по платформе сбежались двое полицейских. Дородный бизнесмен, тот самый, что ворвался в ванную, показал пальцем и закричал по-итальянски. "Там! Это он!"
   Белокурый убийца бросил на Рида еще один насмешливый, ненавистный взгляд, пряча пистолет за карман куртки. Последнее, что увидел Рид, когда поезд отъехал от платформы, был его светловолосый затылок, когда он убегал от полиции.
   Рид сбросил сумку с плеч и положил ее на колени, а сам опустился на свободное место. Он вздохнул с облегчением - трижды за последние несколько минут он был уверен, что вот-вот умрет. Он не мог не задаться вопросом, была ли жизнь Кента Стила всегда такой. Если бы это было просто частью того, чтобы быть агентом Зеро.
   Когда его сердцебиение наконец и милосердно замедлилось, Рид заметил, что другие пассажиры в поезде, казалось, избегали его; люди слева и справа от него покинули свои места, и никто даже не хотел стоять рядом. Сначала он подумал, что это было просто для того, чтобы держаться подальше от сумасшедшего, прыгнувшего в поезд.
   Но тут он заметил, что на его пальто, на рукавах и лацкане была кровь. Не его собственное; это была кровь Морриса.
   Моррис был мертв. Рейдиггер был мертв. Мария может быть мертва. Казалось, что все, кто был с ним связан - то есть с Кентом Стилом, - быстро выходили из строя. Это было почти маленьким благословением, что он почти не помнил их как друзей. По крайней мере, так было немного легче справляться со всем бессмысленным насилием, которое, казалось, окружало его как Зеро.
   Моррис и белокурый убийца знали друг друга; эта часть была ясна. После того, чему он только что стал свидетелем, Рид не сомневался, что Моррис был кротом в ЦРУ. Но там не было доверия; молодой агент выстрелил в члена Амона, предпринял попытку убить его. Может быть, это было против его воли , подумал Рид. А может быть, это была просто жадность. Теперь он может никогда не узнать.
   Он достал из кармана сотовый телефон, который дала ему Мария. Несмотря на вопросы, которые у него были об их отношениях, как прошлых, так и настоящих, он обнаружил, что надеется, что с ней все в порядке. К счастью, телефон остался цел после всего этого испытания. Он лениво пролистал контакты. Там было запрограммировано более сотни, но ему не потребовалось много времени, чтобы найти зацепку.
   Внезапно телефон в его руках завибрировал. Он чуть не выронил его, пораженный внезапным ощущением.
   Звонивший был неизвестен.
   Мария , он думал. Она жива. Она в безопасности. Она тянется.
   Он нажал зеленую кнопку, чтобы ответить, но ничего не сказал.
   Кто-то выдохнул на другой линии. Затем мужской голос сказал: "Там должно быть холодно".
   Холод пробежал по его позвоночнику. Это был код, такой же, как в квартире Райдиггера в Цюрихе. Это был звонок из ЦРУ.
   Зачем им ей звонить? Откуда у них этот номер?
   Она была дезавуирована.
   Разве не она?
   "Но вы не можете превзойти вид", - тихо ответил Рид.
   Мужской голос прошипел долгий вздох. - Привет, Зеро, - сказал он. Затем: "Она жива?"
   "Я не знаю."
   "Моррис?"
   "...Нет."
   Еще один вздох. "Проклятие. Ты хотя бы скажешь нам, где?
   "Пол туалета в римском метро, недалеко от улицы Виа ди Амброджо". К тому времени, когда они доберутся до тела Морриса, Рида уже не будет.
   - Господи, если это не позорный конец...
   - Он работал с ними, - перебил Рид. "Моррис работал с Амоном".
   "Ни за что", - сказал мужчина. "Моррис работал под прикрытием более года, выслеживая их. Его работа заключалась в том, чтобы заставить их думать, что он работает на них. Должно быть, он был достаточно убедителен...
   "Убийца, которого послали за мной, знал, что он агент", - снова вмешался Рид. "Он называл его "Агент Один".
   - А откуда мы знаем, что ты чист? - спросил голос. "Вы внезапно всплываете через полтора года, и теперь вся ваша бывшая команда либо мертва, либо пропала без вести? Откуда мы знаем, что ты на правильной стороне?"
   "Ты не знаешь". Он закончил разговор и выключил телефон.
   Мария все еще с ними, решил он. Она все еще работала в агентстве, иначе у них не было бы ее номера. Они бы не использовали код. Она бы не вела себя так странно и дважды пощадила жизнь Морриса, когда у нее была возможность убить его. Она никогда не была дезавуирована. Она солгала о том, что у нее нет зацепок. Она забрала его пистолет. О чем еще она солгала? Были ли они когда-нибудь по-настоящему вместе? Или, что еще хуже, их свидание было чем-то большим, чем она предполагала?
   Ему было все равно, жива Мария или мертва. Но он не мог остановить другую сторону себя, близость к ней и странное желание быть рядом с ней. Подобно необъяснимой волне непреодолимой печали, охватившей его при виде тела Райдиггера, он просто не мог ничего с собой поделать.
   Он решил, что надеется, что она жива - не только из-за невоспоминаемой истории между ними, но и для того, чтобы получить ответы.
   Он проехал на метро еще три станции, прежде чем выйти. По пути он вскрыл телефон Марии, вынул аккумулятор и сим-карту. Вернувшись на уровень улицы, он бросил две половинки и батарею в отдельные угловые мусорные баки, а затем спросил у прохожего, как добраться до ближайшего магазина беспроводной связи. Он держал глаза открытыми, а его чувства были готовы к любым потенциальным угрозам. Белокурый убийца все еще был где-то там, и Моррис, возможно, был не единственным, кого послали за агентом Зеро.
   Он решил, что первым делом Рид должен получить контактную информацию с SIM-карты Марии. Получив адрес, он найдет способ попасть в Словению. Найдите следующую зацепку, этого скрывающегося члена Амона. Заставьте его говорить. Получите реальные ответы. Больше никаких ложных выводов и обмана.
   Любыми средствами.
   И если Мария жива - если она найдет нас и окажется не тем, за кого себя выдает, - вам, возможно, придется убить ее, прежде чем она убьет вас.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
  
   Заместитель директора Картрайт спрятал свой телефон в карман. Линия оборвалась. Стил повесил трубку. По крайней мере, теперь сомнений не было - Зеро жив. И он убил Морриса. Вероятно, Рейдиггер. Двое мужчин, которых послал за ним сам Картрайт. И, может быть, даже Йоханссон тоже, по-видимому, для ровного счета.
   Картрайт потер виски. Последнее, что он хотел сделать в данный момент, - это долгая прогулка до офиса директора Маллена, чтобы сообщить ему, что Моррис мертв. Он уже мог предвидеть, что скажет Маллен, что прикажет.
   Хотя... может быть, ему и не нужно было говорить об этом самому Маллену.
   Он позвал через полуоткрытую дверь своего кабинета своего помощника. "Линдси, позови сюда Стива Болтона как можно скорее, хорошо?"
   - Немедленно, сэр.
   Болтону потребовалось четыре минуты, чтобы добраться туда. Начальник группы специального назначения был высоким мужчиной с острыми чертами лица и короткой стрижкой. У него была манера стоять, от которой большинству людей было некомфортно, он скрестил руки и выпятил грудь, словно хотел стать крупнее или внушительнее, чем был на самом деле. Картрайт всегда считал, что Болтон больше похож на школьного учителя физкультуры, чем на начальника ЦРУ; как будто у него должен быть свисток на шее, а не пистолет на бедре.
   "Сэр?" - сказал Болтон вместо приветствия, скрестив мясистые руки и стоя в дверном проеме.
   "Болтон, входи. Нужна услуга. Закрыть дверь." Картрайт не удосужился смягчить слова. Как только дверь закрылась, он сказал: "Клинт Моррис мертв".
   Черты лица Болтона обмякли, как и напряженные мышцы предплечий. - Господи, - пробормотал он. "Нуль?"
   Картрайт кивнул. - И мне нужно , чтобы вы доложили об этом директору Маллену.
   "Мне? Моррис был вашим человеком.
   - Верно, - сказал Картрайт, - но у меня нет времени на политические споры. Я уже знаю, что он скажет. Я сажусь в Цюрих первым доступным самолетом. Если мы хотим, чтобы с этим справились должным образом, мне нужно быть там, а не здесь".
   Болтон явно был недоволен такой перспективой, но Картрайт был его начальником, поэтому спорить не стал. Вместо этого он несчастно вздохнул и спросил: "Что ты хочешь, чтобы я ему сказал? Кроме смерти Морриса.
   - Вот и все, - сказал Картрайт, надевая черную куртку.
   Болтон усмехнулся. "У нас должно быть что-то еще, чтобы продолжать. Каков угол Зеро? С кем он работает?
   "Работаю с?" Картрайт фыркнул. Болтону не приходилось проводить много времени в Кенте; его повысили до группы спецопераций, чтобы заменить Картрайта, когда его отправили заместителем директора. - Готов поспорить на всю мою зарплату, что он ни с кем не работает.
   "Но..." Мозг Болтона, казалось, работал сверхурочно. - Нет, - сказал он. - Он всего лишь один парень.
   - Ага, - пробормотал Картрайт, сжимая портфель. "Это проблема. Он всего лишь один парень". Выходя из офиса, он дважды похлопал Болтона по плечу. "Если Маллен спросит, я буду в Цюрихе, попытаюсь выяснить, кто еще жив и почему умершие мертвы".
  
   *
  
   Premio Insurance представляла собой небольшой магазин, располагавшийся в старом узком здании на Виа да Винчи в Риме. Он состоял из тесной приемной и двух столь же крошечных служебных помещений. Стены были деревянными панелями, а ковры раньше были белыми.
   Женщина на стойке регистрации, ее звали Энн. Ей было тридцать три года, и она из Омахи. Это была отличная работа - ей платили приличную зарплату за то, что она жила в Риме и проводила восемь часов в день, сидя за столом, отворачивая людей.
   Она ничего не знала о продаже страховки.
   Звонок над дверью зазвенел, и Энн изобразила свою лучшую улыбку. - Доброе утро, - сказала она. - Боюсь, мы не берем новых клиентов в... о, боже.
   Женщина, вошедшая в магазин, была высокой, светловолосой, довольно хорошенькой, с яркими грифельно-серыми глазами. В данный момент ее рот превратился в тонкую линию на лице. На ней была белая рубашка с V-образным вырезом, довольно пропитанная кровью, особенно с правой стороны. Черная засохшая кровь покрывала рану на ее руке, но она, казалось, почти не замечала этого.
   Она также не пыталась спрятать маленький серебристый пистолет Walther PPK, заткнутый за пояс джинсов.
   - Я хочу поговорить с Картрайтом, - категорически сказала женщина.
   Энн несколько раз быстро моргнула. - Мне очень жаль, мэм, но я не знаю, кто...
   - Послушайте, леди, - отрезала женщина. "У меня было очень плохое утро. Я очень зол. У меня есть еще четыре кадра в этом клипе. И я хочу поговорить с Картрайтом. В настоящее время."
   Энн медленно облизнула губы, размышляя. Когда люди приходили в магазин - не за страховкой, конечно, - они должны были сказать: "Извините, мисс, но у меня сломалась машина, и мне нужно позвонить по телефону". Она должна была вежливо кивнуть и направить их в служебные помещения. В этом была вся ее работа.
   Ей также никогда раньше не угрожали оружием.
   - ...Один момент, - медленно сказала Энн. Она взяла трубку на столе. Это было похоже на старый телефон с дисковой клавиатурой, но ей не нужно было поворачивать ручку; он автоматически подключился к оператору в Лэнгли. Энн быстро прошептала о странной, окровавленной женщине, появившейся в офисе.
   Затем она прижала трубку к плечу и спросила: "Кто, я должна сказать, спрашивает?"
   Блондинка склонилась над столом. - Скажи им, что это Мария Йоханссон. И что Картрайт хочет ответить на этот звонок.
  
   *
  
   Секретарь направила Марию в один из двух вспомогательных офисов, а затем вернулась к своему столу. Мария закрыла за собой дверь и с отвращением сморщила нос от безвкусного декора. Это было больше похоже на то, что можно найти на Среднем Западе Америки, чем в Риме - стены, обшитые деревянными панелями, поддельные сертификаты за отличное обслуживание клиентов, даже дрянной мотивационный плакат с изображением кота, цепляющегося когтями за бельевую веревку, с надписью: " Повесить там!"
   В офисе никого не было. В другом кабинете тоже никого не будет; регистратор был единственным человеком, который работал здесь, обычно единственным обитателем этого места, за исключением редких случаев, когда полевой агент нуждался в помощи и не имел другого выхода. "Приходит с холода", - так они это называли. Иногда агенту приходилось на какое-то время скрываться, если операция шла не так или кто-то следил за ним. Это могло длиться несколько дней или даже недель, но в конце концов они появлялись на одной из назначенных станций - например, в страховой конторе в Риме - и докладывали.
   Для всего был код, метафора. И от Марии не ускользнуло то, что большинство этих кодов включало в себя такие термины, как холод, тьма, тени и тишина.
   В центре офиса стоял простой дубовый стол, на нем были разложены бумаги, ручки и разные канцелярские принадлежности, как будто кто-то просто ушел пообедать посреди работы. С одной стороны стояло вращающееся кресло без подлокотников, а с другой - два гостевых сиденья с зелеными подушками. Но Мария не села. Вместо этого она прошлась по двенадцатифутовой комнате, с тревогой ожидая.
   Обычно она никогда бы не пришла сюда. До сегодняшнего дня она сочла бы это опасным, даже безрассудным. Если бы в агентстве были кроты, как она подозревала, они могли бы положить глаз на это место. Но ей нужно было знать, что произошло и почему. И если бы Кент был еще жив.
   На столе зазвонил проводной телефон. Она быстро схватила трубку, на полпути к первому звонку.
   Человек на другом конце долго дышал ровно. Затем он сказал: "Тени становятся длиннее".
   Мария вздрогнула, зажмурив глаза. Она возненавидела коды, метафоры, обман. Но она их всех знала и хорошо помнила. - Скоро стемнеет, - тихо сказала она.
   "Здравствуйте, агент Йоханссон". Заместитель директора Картрайт не выглядел довольным.
   - Просто Йоханссон, помнишь? - категорически поправила она. - Картрайт, какого черта это было?
   "Извиняюсь?"
   - Не надо, - предупредила она. "Не играй в эту игру. Не со мной." Отрицать. Отказаться. Отклонить. Это был их способ, начальство - они знали все, пока дерьмо не попало в вентилятор, а потом вдруг ничего не знали. "Кент жив. Или он был. Вы послали за нами Морриса.
   Картрайт долго молчал. "У нас есть основания полагать, что агент Моррис мог работать на Братство..."
   - Ерунда, - прошипела она. "Я не верю в это ни на секунду. Ты послал его убить... подожди. Что вы только что сказали? Он "может быть"? Моррис мертв?
   - Да, - вздохнул Картрайт.
   - А Кент?
   "Жив здоров. На самом деле, я только недавно разговаривал с ним по телефону. Ваш телефон.
   Йоханссон покачала головой. Моррис был мертв, а Кент жив, что могло означать только одно. Кент убил активного агента ЦРУ. Это может обернуться для него большими неприятностями.
   - А раньше? она спросила. "Когда Кент был убит? Это действительно было Братство, или ты и об этом мне солгал?
   - Мария, - мягко сказал Картрайт. - Мы оба знаем, почему ты стоишь там, где стоишь, почему ты разговариваешь со мной. Лично мне плевать на твои чувства. Мне важны факты. А дело в том, что Кент Стил представляет опасность для себя и окружающих. Он опасен для нас...
   - Он преследует Братство, - возразила Мария. - Он делает свою работу, или то, чем должна была быть его работа...
   - И снова вернуться к старым привычкам, - прервал его Картрайт. - Он рассказывал вам о заводе по изготовлению бомб, который он взорвал? Четверо иранцев, брошенных мертвыми в парижском подвале? Никаких допросов, никаких допросов... просто бойня. Он не на задании. Он на тропе войны. Ему все равно, кто встанет у него на пути. Теперь у меня на руках два мертвых агента..."
   "Два?"
   Картрайт усмехнулся. - Он тебе не сказал? Нет, конечно нет. С чего бы это? Он вздохнул. "Мария, Алан Рейдиггер мертв".
   "Нет." Она покачала головой, как будто отрицание этого просто сделало бы это не так.
   "Он. Он был убит в Цюрихе, множественные ножевые ранения - множественные, я имею в виду десятки ...
   - Стой, - выдохнула она. Она не хотела думать об этом, не об Алане. - Даже если это правда, это было не от рук Кента. Они были друзьями... - Она замолчала. Ее горло сжалось.
   Он не знал ее. Он потерял память. Может, он и Рейдиггера не помнил. Может быть, он думал, что у Алана есть информация. Может быть. Она не хотела в это верить. Ей отчаянно хотелось довериться ему.
   Но ты не , она думала. Не полностью. Иначе вы бы не взяли его пистолет, пока он спал.
   - Он опасен, Мария. Вы знаете, что он есть. Помогите нам помочь ему. Мы можем привести его.
   "Нет. Вы послали Морриса. Ты убьешь его, если представится шанс.
   - Не буду, - настаивал Картрайт. "Я сказал Моррису применить нелетальную силу. Должно быть, он стал изгоем. Слушай, я сейчас в самолете. Я буду в штаб-квартире в Цюрихе через несколько часов. Встретимся там, расспросим, под запись, и я дам тебе команду. Вы можете получить его самостоятельно. Приведите его в целости и сохранности. Он сделал паузу, прежде чем добавить: "Разве ты не этого хочешь?"
   - Я не знаю, куда он идет, - солгала Мария. Адрес в Словении она знала наизусть. "Когда Моррис напал на нас, мы разошлись. Он может быть где угодно".
   - Ты знаешь его лучше, чем кто-либо, - возразил Картрайт. "Ты мне нужен. Ты лучший из тех, кто у меня есть в этой области".
   - Я не в поле, - быстро сказала она.
   Картрайт усмехнулся. "Верно. Конечно нет. Это защищенная линия, Мария. Мы можем говорить свободно. Мы с тобой единственные, кто знает. Даже Моррис не знал о вас.
   Конечно, Моррис не знал. Как и Рейдиггер. Все агентство, кроме Картрайта, думало, что ее отреклись. Это правда, что испытания с Кентом и Братством потрясли ее, но она никогда не сдавалась.
   "Что ж?" - сказал Картрайт. - Ты внутри или нет?
   Йоханссон прикусила нижнюю губу. Ее варианты не были идеальными. Либо она могла пойти одна, попытаться найти Кента и позволить агентству отправить других, чтобы выследить его. Или она могла принять предложение Картрайта, возглавить команду и лично следить за тем, чтобы ничего не запуталось.
   Она знала, что если она выберет первое, они первыми выстрелят в Кента. А если она будет с ним, то у нее будут неприятности, как это было с Моррисом.
   "Я не поеду в Цюрих, - сказала она ему. - На все это нет времени. Пошлите двух агентов в Любляну".
   "Что есть в Любляне?" - спросил Картрайт.
   "Аэропорт. Я встречусь с ними в четвертом терминале. Мне нужны парни, которых я знаю... дайте мне Уотсона и Карвера".
   - Карвер на операции...
   - Тогда тяни его, - отрезала Мария.
   - Должен ли я напомнить вам, с кем вы разговариваете...
   - Иначе сделки не будет, - твердо сказала она. "Ватсон и Карвер. В штатском и в темноте.
   Картрайт усмехнулся. "Будь благоразумен. Я ни за что не отправлю двух агентов в темноте...
   "Никаких телефонов, никакого отслеживания или никакой сделки", - сказала она. - Я могу заполучить его, и ты не можешь позволить себе еще один беспорядок на руках, как в прошлый раз.
   Картрайт хмыкнул. "Отлично. Они будут в Любляне к 13:00. Будь там." Он повесил трубку.
   Йоханссон заменил трубку на подставке. Она не доверяла ему ни на секунду - но это пришло вместе с территорией. В тот момент она никому в агентстве не доверяла. И она знала, что это чувство было взаимным. Картрайт не стал бы ей доверять; он пошлет своих ребят с разными приказами, она была уверена. Но, по крайней мере, она будет там. Она бы знала, где они. Как бы ей не хотелось это признавать, Картрайт был прав в одном: Кент был опасен, но особенно для себя. Она не хотела, чтобы заместитель директора знал о его потере памяти; они будут использовать это только в своих интересах.
   Она знала, куда направляется Кент. Адрес был склад в Мариборе, Словения. Ей нужно было добраться туда быстро; Кент, несомненно, уже был в пути, и, если она не будет действовать быстро, она пойдет по следу тел, чтобы найти его.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
  
   - Привет, приятель. Долговязый парень лет двадцати с небольшим в кепке с плоскими полями заговорщицки склонился над проходом. - Вы американец?
   - Ага, - пробормотал Рид. "Почему?"
   "Мы только что взяли золото в сноуборде. Видел в сети". Малыш ухмыльнулся.
   "Какая?" Рид в то время просматривал бумаги и понятия не имел, о чем говорит ребенок.
   "Олимпийские игры?" - сказал малыш. "Мы только что взяли золото".
   "Ой. О, здорово. Рид заставил себя улыбнуться. Он забыл, что игры вообще продолжаются. Он хотел бы, чтобы он мог волноваться о чем-то вроде спортивного события в данный момент. На самом деле, в своей обычной жизни он мог бы следить за ним со своими девушками, смотреть и скандировать "США!" Он не был большим любителем спорта - он следил за баскетболом, хотя редко смотрел игры, - но было что-то в Олимпийских играх, что вдохновляло вездесущий патриотизм, каким бы кратким он ни был.
   Выйдя из метро в Риме, Рид нашел ближайший магазин беспроводной связи и попросил их снять для него информацию с SIM-карты Марии. Они отправили копию по электронной почте на установленный им адрес, и он распечатал печатную копию, состоящую из нескольких листов с именами и адресами. Находясь там, он использовал один из их телефонов с дисплеем, чтобы войти в свою учетную запись Skype. Было единственное сообщение от Майи, отметившееся, как он и просил.
   Безопасно , - сказал он. Вдали от Нью-Йорка. Никому не сказал.
   Его сердце екнуло, когда он увидел, что сообщение было датировано почти четырнадцатью часами ранее. Он быстро подсчитал в уме, учитывая разницу во времени; это было около четырех часов дня накануне. Он попросил ее приходить каждые двенадцать часов.
   В груди поднялась паника. С ними что-то случилось? Если бы это было так, как бы он узнал? Как он мог их найти?
   Успокоиться. Там еще рано.
   Они могли просто спать.
   Он напечатал короткое сообщение - Прошло более 12 часов. Зарегистрируйтесь, пожалуйста. Он ждал десять минут. Потом двадцать. Продавец в магазине беспроводной связи закончил вытягивать контакты из телефона Марии и распечатал их для него, но Майя так и не ответила. Рид был в отчаянии, но он знал, что не может оставаться здесь. Не тогда, когда белокурый убийца Амона все еще был на свободе. Он должен был покинуть Рим как можно скорее.
   Хотя его сердце разрывалось от мысли, что с его девушками мог случиться какой-либо вред, он заставил себя покинуть кафе и забрел в туристическое агентство в нескольких кварталах отсюда, где заплатил сто пятьдесят евро за билет на туристический автобус. который направлялся в Любляну, столицу Словении, с пересадкой в Венеции.
   Другими пассажирами были американцы, канадцы, англичане, несколько французов и пара средних лет из Австралии. Они взволнованно болтали друг с другом о своих путешествиях по Европе, о том, что они видели и еще не видели, и о том, как их страны поживают на зимних играх.
   Рид держался особняком - если не считать долговязого парня через проход, который информировал его о сноуборде, - пока он корпел над распечатанными контактами, которые получил из телефона Марии. Он не узнал ни одного имени. Ни один из них не вызывал никаких видений или воспоминаний. Он знал, что она умна; возможно, все они были фальшивыми, или в основном фальшивыми, чтобы сбить со следа любого, кто мог заполучить телефон. В телефоне, указанном в графе "Словения", не было ни одного адреса, но при втором просмотре документов он наконец нашел его - улицу и номер квартала, за которыми следовали буквы "MBX".
   Код аэропорта Марибора, города на востоке Словении.
   Контактное имя, указанное в адресе, было Элене Стек. Что это за имя? - спросил он. Венгерский язык? Голландский? Что-то казалось одновременно странным и знакомым в этом имени. Он смотрел на него несколько минут, прежде чем понял.
   Это была анаграмма его собственного имени, точнее, одного из его имен. Не может быть совпадением, что имя Элен Стек также пишется как Кент Стил.
   Но Мария думала, что я умер. Зачем ей скрывать мое имя в этом конкретном контакте?
   Он пришел к двум возможным выводам. Либо она солгала ему и об этом, и знала, что он все еще жив, еще до того, как он появился... или она сделала это после того, как он прибыл в Рим, что означало, что она намеревалась дать ему телефон задолго до того, как он появился. Моррис когда-либо приходил за ним.
   Его мысли прервала громкая женщина через два ряда позади него в автобусе, желавшая другим пассажирам счастливого Дня святого Валентина. Рид не считал дни. Его мысли снова обратились к его девушкам, особенно к Майе - у нее сегодня было свидание в городе с каким-то мальчиком. Казалось, что это было много лет назад, в тот вечер она приготовила ужин и призналась, что ей нужно купить платье. Его сердце снова разрывалось из-за девочек, но он заставил себя думать о другом.
   Его мысли вернулись к убийце Амона в туалете метро в Риме. Этот опыт потряс его; светловолосый незнакомец был быстрым, хорошо обученным и бесстрашным. Но больше всего Рида беспокоило то, что у него возникло странное ощущение, что он вовсе не чужой. Его лицо казалось на грани знакомства.
   - Ты меня знаешь , - усмехнулся убийца.
   Рид закрыл глаза и попытался вызвать в воображении образ лица убийцы. Он представил себе светлые волосы, голубые глаза, острые черты лица, стриженные щеки. Кровь текла из его носа, когда Рид ударил его дверью киоска. Рычание на его губах, когда он пытался убить его. Все это казалось таким личным, как будто у этого человека была вендетта. Но образ не вызвал никаких воспоминаний. Вместо этого оно расплылось и потускнело, что вызвало новую головную боль, пульсирующую в висках.
   Рид разочарованно застонал и потер лоб. Если Мария была права и эти головные боли и поблекшие воспоминания были побочными эффектами вырывания имплантата, то должен ли он был беспокоиться о долговременном ущербе? Насколько полезным он был бы для себя или кого-либо, если бы не мог вспомнить детали, которые могут оказаться решающими?
   Как ни старался он сосредоточиться на поставленной задаче, он поймал себя на том, что колеблется между мыслями о своих девушках, о насмешливом убийце, о Моррисе и о Марии.
   Автобус прибыл в Любляну в сумерках и остановился на станции, примыкающей к аэропорту имени Йоже Пучника . Дисплей времени и температуры рядом с автовокзалом сообщил ему, что на улице всего девять градусов. Рид нырнул в уборную и надел термосвитер из спасательного мешка Рейдиггера под куртку. Затем он пошел в аэропорт, в агентство по аренде и оформил мотоцикл под псевдонимом Бенджамин Косгроув. Клерк там неплохо говорил по-английски и настаивал на том, что Риду нужна действующая кредитная карта для аренды автомобиля, пока он не сунул через прилавок купюру в пятьдесят евро. Он подписал от имени Бена контракт, в котором говорилось, что он не покинет с ним пределы города.
   Потом он полтора часа ехал в Марибор.
   Он никогда раньше не водил мотоцикл - по крайней мере, Рейд Лоусон, - но Кент Стил умело управлялся с мотоциклом. Февральский ветер был холодным и пронизывающим, но куртка-бомбер на флисовой подкладке и термосвитер согревали его. Машина могла быть лучше для погоды, но велосипед было бы гораздо легче спрятать и спрятать куда-нибудь.
   Он вошел в город с юго-запада. Марибор был просто потрясающим городом; его часть Старого города была деревенской и очаровательной, состоящей из хорошо освещенных вилл с оранжевыми крышами, расположенных вдоль реки Драва, красочных и ярких даже ночью. Это был крупный культурный центр не только Словении, но и всей Европы. В его центре были высокие серые шпили, многовековые соборы и ландшафт с богатой и легендарной архитектурой.
   Но это не то, куда направлялся Рид.
   Прежде чем покинуть Марибор, он припарковал велосипед в общественном парке и сел на скамейку. Он голодал; он ничего не ел весь день, поэтому он вынул одну из MRE из ХОРОШЕЙ сумки Райдиггера и разорвал ее. "Еда, готовая к употреблению" была легким, автономным пайком, используемым американскими военными, когда объект был недоступен. В данном конкретном случае это была мука в пакетиках, которая утверждала, что это говяжья грудинка, но оказалась едва съедобной. Тем не менее, ему нужно что-то в животе. Он быстро съел пластиковой ложкой, входящей в комплект, а потом выбросил остатки в мусорное ведро.
   Пока он ел, он планировал.
   Он прекрасно осознавал, что, если не считать трехдюймового швейцарского армейского ножа, он совершенно безоружен. Он должен был бы сыграть это очень осторожно. Обдумав свои варианты и посоветовавшись с Кентом, который разбирался в самодельном оружии, он вернулся к велосипеду и поехал в торговый район, где остановился в хозяйственном магазине и купил два баллончика аэрозольной смазки, европейской подделки WD-40. .
   Седовласый продавец хозяйственного магазина был родом из Словении, но в школе достаточно выучил немецкий для простого разговора. Рид притворился туристом, путешествующим по стране на мотоцикле. Он показал клерку адрес и спросил, как проще всего туда добраться.
   Старик нахмурился. - Почему ты хочешь пойти туда? он спросил.
   "Повидаться с другом", - ответил Рид.
   Клерк пожал плечами и сделал неопределенное предупреждение. "Крепче держи рюкзак". Он не знал точного адреса, но смог дать Риду направление к улице, которую он искал.
   Он снова сел на велосипед и поехал на восток, почти к черте города. Величие самого Марибора испарилось, когда Рид оказался в районе, который любой назвал бы трущобами - потрескавшийся бетон и рушащийся фундамент, фасады, усеянные граффити, и неутомимые купе на шлакоблоках. Словно приподнялась завеса; как будто великолепие Старого города Марибора было прикрытием, скрывающим бедные кварталы, гетто, покосившиеся здания, которые выглядели так, будто их беспорядочно поставили друг на друга. Людей в это время ночи было немного, а у тех, кто был, лица были мрачные, и они угрюмо смотрели в землю. Тем не менее, ему казалось, что кто-то поблизости смотрит на него - возможно, замечая, что он американец, и помечая его как потенциальную цель для кражи.
   Адрес, указанный в телефоне Марии, привел его к плоскому, широкому, двухэтажному промышленному зданию с большими стальными гаражными воротами, выходящими на улицу. Фундамент, что неудивительно, осыпался, и Рид мог поклясться, что восточная сторона здания из коричневого кирпича заметно провисла. Он поставил велосипед за ржавый мусорный бак в квартале от него и под покровом темноты пробрался вдоль обвисшего фасада склада в переулок.
   Соседнее серое здание выглядело так, будто когда-то это были апартаменты для малоимущих, но теперь оно казалось заброшенным. Он рискнул и вошел в сломанную дверь на уровне земли, выходящую в переулок.
   В салоне сильно пахло плесенью и мочой. В деревянном полу были дыры, зияющие отверстия с зазубренными краями, зияющие во тьму внизу. Он осторожно ступил и направился к совершенно ненадежной на вид лестнице. Проверив свой вес на нескольких нижних ступеньках, он рискнул и тронулся с места.
   На втором этаже он нашел позицию возле разбитого окна и наблюдал за складом через узкий переулок. Его точка обзора находилась чуть более чем в десяти футах; он мог ясно видеть единственное освещенное окно, казалось, единственный свет во всем здании. Отсутствовало оконное покрытие. Рид подошел к окну поближе и скорректировал свое положение с учетом параллакса. В противоположном здании он мог видеть троих мужчин, играющих в карты - судя по всему, в покер - и четвертого человека, наблюдающего через их плечо. Они находились в бывшем офисе, который, по-видимому, бессистемно превратили в нечто вроде жилого помещения; за ними была кухонька, и он мог видеть край ветхого дивана из своего поля зрения.
   Трое мужчин были белыми, двое бородатыми, один лысым и четвертый арабом. Должно быть, в здании было не так много тепла; все четверо были в куртках, без сомнения, спрятав под ними оружие. Рид не мог сказать, кто из них был Амоном, если таковые вообще были. Даже если бы у него был бинокль, чтобы разглядеть их шеи, высокие воротники их пальто скрыли бы клеймо.
   Они, казалось, были в покое. По крайней мере, на его стороне будет элемент неожиданности.
   Рид расстегнул сумку и достал моток изоленты и две дорожные сигнальные ракеты, которые упаковал Рейдиггер, а затем два баллончика аэрозольного масла, которые он купил в Любляне. Он открыл банки и прикрепил скотчем к каждой из них по сигнальной ракете. Затем он положил их обратно в сумку и снова осторожно спустился по лестнице на уровень земли. Оттуда он быстро прокрался по переулку и обогнул стальную защитную дверь на западной стороне.
   Он остановился, держа пальцы на ручке, и вздохнул. Что бы ни случилось, пообещал он себе, ему придется сделать все необходимое, чтобы получить информацию. Как сказала Мария еще в Риме, он был единственным человеком, за спиной которого никого не было, и никому он не мог доверять, даже агентству.
   Любыми средствами.
   Я буду. Я должен.
   Он распахнул дверь. Он пронзительно завизжал на петлях.
   Прямо внутри была небольшая площадка, стальная лестница, ведущая вверх, и одинокий мужчина, сидящий в складном шезлонге и читающий газету. Как только Рейд сделал хоть один шаг внутрь, головорез отшвырнул бумагу в сторону и вскочил, глубоко нахмурившись. Он был крупным, больше толстым, чем мускулистым, с длинными темными волосами, собранными в тугой хвост.
   "Кто ты?" - рявкнул он по-русски, когда его рука потянулась к револьверу в кобуре на бедре.
   Рид не ответил - по крайней мере, не словами. Как только он распахнул дверь, он сделал два быстрых шага и быстро ткнул правым кулаком. Он попал мужчине прямо за подбородок, в ту часть челюсти, которую бойцы обычно называют "кнопкой нокаута" или "выключателем". Рычаг, стоящий за ударом, сотряс голову головореза достаточно сильно, чтобы сотрясти его мозг. Его большое тело обмякло, и он рухнул на пол.
   Рид сначала освободил его от револьвера - MP-412 REX с ломаным затвором, российской модели, калибра .357 Magnum. Пистолет казался тяжелым и громоздким в его руке, но он был в затруднительном положении. Это должно было бы сделать. Он резко открыл камеру. Он был полностью загружен.
   Рид снова наклонился, чтобы проверить шею бандита, когда тот застонал и зашевелился. Его глаза открылись, и он перекатился на предплечья, пытаясь подняться. Рид быстро обвил рукой шею русского и крепко стиснул его. Бандит боролся. Он восстанавливал свои силы - и он был сильным.
   Рид слегка сдвинул руку, ровно настолько, чтобы увидеть шею мужчины. Бренда там не было. Но пока его взгляд был отведен, головорез вытащил из кармана запирающийся нож и распахнул его.
   Рид вывернул обе руки в противоположные стороны и сломал бандиту шею. Крупный мужчина рухнул обратно на пол, его глаза были широко раскрыты, рот застыл в широкой гримасе.
   Требуется всего семь фунтов давления, чтобы сломать подъязычную кость.
   Рид успокаивающе вздохнул.
   все, что нужно , напомнил он себе.
   Он направился вверх по лестнице.
   На площадке перед их дверью он как можно тише открыл сумку и достал одну из своих импровизированных светошумовых гранат, аэрозольную смазку с прикрепленной сбоку сигнальной ракетой. Он приложил ухо к двери; он мог слышать голоса внутри, которые болтали друг с другом на русском и словенском (он не узнал его). Время от времени другие выкрикивали проклятия и смеялись, когда кто-то выигрывал или проигрывал в покере.
   Они были в покое. Они ничего не слышали. Они ничего не подозревали.
   Он убедился, что швейцарский армейский нож находится в кармане куртки с открытым лезвием и наготове.
   Затем он выбил дверь.
   При этом расколол косяк, лопнул засветку. Четверо мужчин за столом вскочили, крича по-словенски и по-русски, перекрывая друг друга. Рид бросил свою маленькую бомбу в дверной проем. Он вспыхнул в воздухе. Мужчины прищурились от внезапного ослепительного света фосфорного наконечника ракеты, вспыхнувшего ослепительно белым светом. Рид нырнул за угол, зажав руками оба уха и зажмурив глаза.
   Аэрозольный баллончик один раз отскочил от стола и взорвался.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  
   Выстрел был мгновенным и впечатляющим, громче пыхтения дробовика. Оранжевый огненный шар просуществовал всего полсекунды, но распространил волну палящего жара по офису, ставшему жилым помещением. Четверо мужчин либо спрыгнули на пол, либо были вынуждены сделать это, пошатнувшись от импровизированной светошумовой гранаты.
   Рид завернул за угол и вошел в импровизированную квартиру. Туман дыма заполнил комнату. Взрыв расколол тонкий карточный стол пополам. Горело несколько небольших костров, разбросанные игральные карты превращались в пепел. Один из мужчин стоял, шатаясь на ногах, - лысый мужчина, которого он видел в окно. Из каждого уха потекла тонкая струйка крови. Казалось, он даже не заметил, что кто-то вошел в квартиру, прежде чем Рейд ударил его локтем в солнечное сплетение, согнув его пополам. Быстрый удар коленом в лоб лишил его сознания.
   Рид развернулся с поднятым револьвером и осмотрел комнату. Арабский мужчина лежал на полу, не шевелясь. Третий человек делал слабую попытку вытащить пистолет из наплечной кобуры, но был дезориентирован. Его глаза были налиты кровью. Его лицо было ярко-красным, а брови исчезли. Быстрый огненный шар, должно быть, попал ему прямо в лицо.
   Он вытащил пистолет, но тот с грохотом упал на пол в его трясущейся руке. Он пошатнулся. Рид ударил его ногой по бедру, и мужчина упал на пол. Он проверил шею мужчины. Нет бренда. Он осмотрел двух мужчин без сознания. Брендов там тоже нет.
   Их было четыре. Он определенно видел четырех мужчин через окно. Он поспешил к задней части квартиры, ведя за собой пистолет, и вошел в грязное помещение со стенами из голого гипсокартона. На полу лежали два матраса и лампа без абажура, но никого не было. Он услышал стук из-за закрытой двери слева от себя. Он открыл ее ногой. Это была ванная, грязная и сильно пахнувшая плесенью и палеными волосами.
   Четвертый мужчина взломал окно и пытался вылезти из него, но ширина проема едва превышала фут. Он был примерно на треть пути, его голова и руки были пробиты, но его живот нависал над ванной, а ноги болтались в воздухе.
   Рид схватил его сзади за ремень и потащил обратно в ванную. Мужчина рухнул в ванну с желтыми кольцами. У него был впечатляющий ожог на левой стороне лица, и большая часть его бороды была обожжена.
   Мужчина посмотрел на Рида с маской ненависти. В этот момент он мог ясно увидеть клеймо, глиф Амона, четко выделяющийся на ярко-красной коже шеи мужчины.
   - Амон, - сказал Рид.
   На мгновение в глазах мужчины мелькнул проблеск страха. Этот незнакомец знал, кто он такой. - Ноль, - пробормотал мужчина.
   Затем Рид перевернул пистолет в руке и резко ударил мужчину в висок. Он рухнул в ванну, потеряв сознание.
   Рид поспешил в гостиную. Единственный мужчина, все еще находившийся в сознании, полз на четвереньках к двери. Рид схватил его за лодыжку и потащил обратно, пока он визжал и протестовал по-русски. Он вытащил изоленту из сумки для защиты от жучков и связал мужчине запястья и лодыжки, а затем оторвал короткую полоску и заклеил мужчине рот.
   Он быстро сделал то же самое с двумя бессознательными мужчинами. Скорее всего, они скоро проснутся и не будут вечно дезориентированы.
   Вернувшись в ванную, он обмотал запястья мужчины-Амона длинной полосой изоленты. Он поднял его и несколько раз ударил по щеке. Мужчина застонал и застонал, приходя в себя.
   "Английский?" - спросил Рид. "Хм?"
   - Черт с тобой, - пробормотал мужчина. Его акцент было трудно понять; Румын, кажется, или, возможно, болгарин. - Я ничего тебе не говорю. Вы можете также стрелять в меня. Его голос был слабым, а слова слегка невнятными.
   Рид покачал головой и положил револьвер "РЕКС" на заднюю стенку унитаза. "Я не собираюсь стрелять в тебя, - сказал он. Он вынул из кармана швейцарский армейский нож. "Посмотри это? Вы знаете, что это такое? Это удобный маленький инструмент. Я был бойскаутом несколько десятилетий назад, и у меня был точно такой же. Посмотрим... у него есть отвертка. Консервный нож. Нож, конечно. Он открывал каждое орудие, демонстрировал его, а затем снова запирал. "Пинцет. Вот маленькое лезвие пилы... вообще-то, я думаю, оно для чистки рыбы. Рид открыл штопор и слегка усмехнулся. "Штопор. Разве это не смешно? Как будто кто-то использует швейцарский армейский нож, чтобы открыть бутылку каберне".
   Это были слова Кента Стила. Тактика Кента. Кентский менталитет любой ценой.
   Ноздри террориста раздулись, а губы скривились в рычании. - Делай все возможное, - усмехнулся он. "Я Амон. Мы обучены. Готов ко всему".
   - Что угодно, - тихо повторил Рид. "Нет. Не для меня." Он схватил связанного запястья мужчины и выпрямил их, заставив предплечья поперек края ванны. Он прижал кончик штопора к левому предплечью мужчины. Мужчина попытался отступить, но был ослаблен, и Рид крепко его держал. - Что ты здесь делаешь?
   - Черт с тобой, - снова выплюнул мужчина.
   Рид разочарованно вздохнул. Он крутил штопор, когда нажимал. Кончик его проткнул кожу. Кровь собралась вокруг него и стекала по стенке желтой ванны. Мужчина зашипел сквозь зубы, брызгая слюной на треснувший кафельный пол.
   "Амон готовит тебя ко всему. Для таких как я. Другие агенты. Наши черные сайты. Что мы можем сделать с тобой. Кент вступил во владение, и на этот раз его сторона Рейда Лоусона не протестовала. Это было необходимо, Рид знал. Хотя мысль о том, чтобы мучить другого человека, обычно вызывала у него тошноту, это была его единственная зацепка. Это было так, иначе люди умрут. "Но видите ли, все эти приготовления просто заставляют меня проявлять больше творчества".
   Он снова повернулся, надавливая вниз, когда штопор проник в мышцу. Мужчина снова стиснул зубы, быстро зашипел, зажмурив глаза.
   - Пожалуйста, просто скажи мне то, что я хочу знать. Он снова повернулся. Мужчина вскрикнул. "У меня нет ничего, кроме времени. Отсюда больше некуда идти".
   - Тогда... - выдохнул мужчина. - Тогда это делает тебя... моим пленником. Уголки его воспаленного рта изогнулись в ухмылке, губы дернулись от боли.
   Рид покачал головой. - Вот тут ты ошибаешься, друг. Потому что я скоро доберусь до костей". Он снова повернулся. Мужчина издал сдавленный звук, отчаянно пытаясь не закричать. "Чтобы проникнуть в кость, требуется большое давление - поверьте мне, я знаю. Кости крепкие; одно из самых сильных веществ, встречающихся в природе".
   Он снова нажал на штопор. На этот раз мужчина закричал.
   - Но это всего лишь вопрос физики. Давление и рычаги. Это проникнет в кость. Это будет намного больнее. Когда она доберется до мозга, эта боль будет в десять раз сильнее. Если он пройдет весь путь, он расколет кость в центре. Даже если ты каким-то образом вернешь себе эту руку, она уже никогда не будет прежней.
   Кончик штопора заскреб по радиусу предплечья. Мужчина взвыл в агонии.
   Рид блефовал; штопор и давление вниз были недостаточно сильны, чтобы пробить кость, но он знал, что сочетание боли и страха с правильной угрозой может быть сильнее, чем сила.
   - К черту... - прохрипел мужчина. Рид изогнулся еще немного, и слова застряли у него в горле, вырвавшись болезненным всхлипом.
   - У тебя две руки, - сказал Рид. "Две ноги. И много позвонков... вы знаете это слово "позвонки"? Ваш позвоночник. Существует тридцать одна пара спинномозговых нервов. Вы думаете, это плохо? Становится намного хуже".
   - Я слышал... истории, - прохрипел мужчина. - Но я не... считал их правдой.
   "Рассказы? Которого?"
   "Ты." Глаза мужчины встретились с Ридом. Его зрачки были почти полностью расширены. Он боялся. - Ты дьявол.
   - Нет, - тихо сказал Рид. "Я не дьявол. Я просто человек в углу. И ваши люди посадили меня туда. Теперь... давайте начнем. Он встал и поставил одну ногу на ванну, словно готовясь к необходимому усилию, чтобы вонзить штопор в кость. Он глубоко вздохнул -
   "Грузовые автомобили!" мужчина хмыкнул. "Грузовые автомобили!"
   Рид сделал паузу. - А грузовики?
   "Приезжают грузовики". Его голос дрогнул, дыхание стало быстрым и неровным. Кровь обильно стекала по краю ванны. "Они приходят. Разгружаем груз. Поставь его на другой грузовик.
   "Вот и все? Вы разгружаете один грузовик и загружаете другой? Рид покачал головой. - Что на грузовиках?
   - Не знаю, - прошипел мужчина.
   Рид покачал головой. Он снова поднял ногу, готовясь вывернуться.
   "Я не знаю!" - закричал мужчина. "Я не знаю! Я не знаю!"
   Рид поверил ему. Он уже слишком хорошо знал, что МО Амона как можно чаще держало людей в неведении. "Некоторые из тех мужчин там говорили по-русски. Вы когда-нибудь слышали имя Отец?
   Мужчина слабо кивнул. "Да."
   "Водители этих грузовиков, кто они были?"
   Мужчина покачал головой. Его подбородок опустился. "Я не знаю... Ближний Восток..."
   Бомбы , подумал Рид, собирая это в уме. Отец сделал бомбы. Отдал их иранцам. Они гнали их сюда. Сменил грузовики. Почему? Чтобы за вами не следили или не отслеживали? Нет... это было бы слишком просто. Мария сказала ему, что след Амона был тщательным, и они упорно трудились, чтобы их члены не знали слишком много. Они меняют грузовики, чтобы никто не знал, откуда они приехали и куда едут. Он бы не удивился, если бы узнал, что на любом маршруте есть несколько подобных складов.
   - Это все, что я знаю, - сказал мужчина, затаив дыхание. "Клянусь."
   - Нет, - возразил Рид. - Ты Амон. Вы должны знать кое-что еще. Где остальные в вашей организации? Где их штаб-квартира?
   Мужчина ничего не сказал. Он уставился в пол и слабо покачал головой.
   Рид знал, что только так далеко он мог зайти с угрозами. Он слегка повернул руку мужчины и снова закрутил штопор. Он вонзился глубже в мышцу, скользнув между лучевой и локтевой костями его предплечья.
   Мужчина запрокинул голову и завыл в агонии.
   "Где?"
   - Нет... нет... одного места... - отрывисто сказал он. "Мы... везде..."
   - Дай мне что-нибудь, - пригрозил Рид. - У нас есть часы, чтобы сделать это. Это тоже было неправдой; трое мужчин в другой комнате были связаны только клейкой лентой. В конце концов они выберутся из этого.
   Он снова повернулся. Мужчина попытался закричать, но вышло хриплое шипение воздуха.
   - Ты должен что-то знать, - сказал Рид.
   - Этот... тот... - пробормотал мужчина.
   "Что?"
   "... Шейх..."
   - Шейх? Рид нахмурился. "Мустафар? Что насчет него?"
   "Он знает... он знает..." Мужчина снова тяжело дышал. Половина его лица была ярко-красной от взрыва; другой полностью потерял цвет. "Он знает."
   Знаешь, Шейх... пуля на всех языках звучит одинаково.
   "Нет, у нас есть шейх. Мы уже допросили его, - сказал Рейд. "Он ничего не знает. Он был простофилей. Козел отпущения.
   - Шейх, - снова сказал мужчина. Его голос был едва выше шепота. - Он не... он не... - Его глаза закатились, и он рухнул вперед. Его лоб слегка ударился о край ванны, прежде чем Рейд успел его поймать. Рейд предположил, что он потерял сознание либо от шока, либо от потери крови.
   Он застонал от разочарования. Шейх не что? Не правду говоришь? Шейх ничего не знал; он узнал это уже из сработавшей памяти. Он был ложной зацепкой, утерянным следом. Этот человек был членом Амона - для него имело смысл попытаться сбросить Рейда, скормить ему ложную информацию.
   Но что, если это было не так? он думал. Что, если он пытался рассказать мне что-то о Мустафаре? Мужчина находился под сильным давлением. Тем не менее, шейха держали в тайной базе ЦРУ в Марокко. Не было никаких шансов, что Рейд сможет добраться до него, не будучи обнаруженным.
   Он медленно поднялся и смыл кровь с рук в грязной раковине. Он оставил штопор в руке мужчины, пока тот обыскивал его карманы. Был сотовый телефон, и, как и раньше у Отца, не сохранялась информация, не было ни истории звонков, ни контактов.
   Рейд набрал по телефону 112 - номер экстренной службы, 911 Европейского Союза. Женщина категорически ответила на словенском языке.
   "Английский?" - спросил Рид.
   - Да, что у вас за чрезвычайная ситуация? она сказала.
   "Пожар". Он дал ей адрес склада. Затем он резко прервал разговор и бросил телефон в ванну. Он достал револьвер с унитаза и перекинул сумку через плечо.
   В гостиной один из мужчин освободился от пут на запястьях и лихорадочно дергал изоленту на лодыжках. Когда он увидел Рида, он перевернулся и потянулся за пистолетом. Рид уже держал его в руках. Он выстрелил один раз. Отдача .357 была значительной, почти волнующей. Выстрел попал мужчине в лоб и оставил внушительную дыру.
   Он спрятал револьвер за штаны. Потом, кряхтя от усилия, оторвал плиту от стены, залез за нее и выдернул газовую магистраль.
   Двое других мужчин лежали на полу в сознании, их рты все еще были заклеены скотчем, и они смотрели на него широко раскрытыми глазами.
   Он знал, что не может оставить их в живых, особенно члена Амона. Они бы сообщили об этом немедленно. Они бы узнали след, по которому шел агент Зеро.
   Рид стоял в дверях, доставая из сумки второй аэрозольный баллончик с приклеенной к нему скотчем сигнальной ракетой. Он поджег сигнальную ракету, швырнул ее на пол и спрыгнул вниз по лестнице.
   Спустя три секунды первый взрыв, взрыв аэрозольного баллончика, произошел всего за мгновение до второго, гораздо более мощного взрыва. Вся квартира сгорела в мгновение ока. Окна вылетели наружу; стены обвалились. Огненный шар вылетел через открытую дверь и заполнил лестничную клетку, но к тому времени Рид уже был на первом этаже, пробиваясь через стальную защитную дверь и выбегая в холодную ночь.
   Он быстро зашагал по кварталу, внимательно следя за своим периферийным зрением на предмет тех, кто мог видеть, как он выходит из здания. Вокруг никого не было. Когда он подъехал к мусорному баку, то совсем не удивился, обнаружив пропажу мотоцикла. Он усмехнулся. Вероятно, какая-то невидимая пара глаз из близлежащего здания наблюдала, как он спрятал его, и украла его, как только он вошел на склад.
   Рид развернулся и поскользнулся по узкому переулку, когда квартира горела. Пылающая игральная карта слетела вниз и приземлилась рядом. Вдалеке выли сирены, когда машины скорой помощи мчались к огню, прежде чем он перекинулся на ветхих соседей по зданию.
   В конце переулка Рид свернул налево. Он замедлил шаг и засунул руки в карманы куртки-бомбера, чтобы выглядеть небрежно. Просто вышел на вечернюю прогулку - нет, офицеры, я не слышал ни выстрела, ни взрыва.
   Волосы на затылке встали дыбом.
   За ним наблюдали.
   Фонарей в этой части города не было. На бульваре было темно; он был бы не более чем силуэтом для нападавшего. Он медленно потянулся к пистолету за спиной, когда услышал приближающиеся шаги позади себя.
   Его первой мыслью был убийца Амона из метро - что этот человек каким-то образом выследил его здесь или предположил, что он придет. Рид вытащил револьвер, развернувшись, выравнивая его на уровне плеча, готовый выстрелить из настоящей пушки в любую угрозу, которая окажется на его пути...
   "Кент!" Она замерла, когда увидела размер пистолета в его руке.
   "Мария." Он удивленно моргнул - не от того, что она была здесь, а от собственной реакции на то, что увидел ее живой. Это было ощущение облегчения, утешения.
   Тем не менее, он не опустил пистолет. У него было отчетливое ощущение, что она пришла не одна.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
  
   Раис был в ярости.
   Он был у него. У него был Кент Стил на рабочем конце его Sig Sauer, и ему снова удалось выскользнуть из его рук.
   Черт бы побрал этого толстого итальянца за то, что он вломился в самый неподходящий момент.
   Черт бы побрал этого Агента Один - агента Морриса, как оказалось, - за то, что он встал на пути.
   Это было немалое облегчение, что, по крайней мере, на этот раз это не закончилось вскрытием грудины Раиса, но сам факт того, что агент Зеро все еще дышал, вызывал у него такую ярость, что это проявлялось в виде бури мигрени напряжения, что затрудняло его наблюдение. ему думать прямо.
   Если бы этот безвкусный агент Моррис не встал на пути... если бы не появилась полиция... если бы этот поезд не был там именно в этот момент... если бы только.
   Хуже всего - хуже, чем то, что Стил сбежал, хуже, чем Амон, потерявший их актив ЦРУ, - было то, что Стил, казалось, даже не узнал его. Несмотря на то, что он покрасил волосы в светлый цвет и носил синие контактные линзы, Раис был близко, лицом к лицу. Учитывая их историю, не было причин, по которым Стил не мог полностью осознать, кто он такой. Но он просто этого не сделал.
   Это был не акт. Раис мог сказать, что в глазах Стила не было ни проблеска узнавания.
   Он никогда не чувствовал себя более ничтожным.
   Ускользнув от полиции на станции метро, Раис нырнул в универмаг и быстро купил зеленую куртку и бейсболку, чтобы скрыть свои светлые волосы. Он вынул синие контакты и бросил их в мусорное ведро вместе со своим коричневым пальто. Затем он обыскал город в поисках Кента Стила, проверив все станции метро, которые смог найти на маршруте. Он знал, что это бесполезно; Стил был профессионалом. Его уже давно не было, возможно, к тому времени он уже был вне Рима.
   Раис знал, что у него нет другого выхода. У него не было возможности выследить агента, пока Стил не начал действовать снова. Тем временем он должен будет доложить Амону и сказать им, что они потеряли Агента Один. Быть Амоном означало, что он дал клятву никогда не лгать и не обманывать своих братьев. Ему придется сказать им, что это было сделано его собственной рукой, и он должен будет принять последствия.
   Он достал телефон и позвонил контактному лицу Амона, который мог быстро составить планы полетов. Безымянный человек на другом конце провода - для Раиса он был просто номером телефона - направил его на частную взлетно-посадочную полосу к северу от Рима. Менее чем через час он был единственным пассажиром четырехместного Cessna 210, летевшего из Рима в Берн, столицу Швейцарии.
   По прибытии Раис взял такси до отеля Palais. Он был так назван, потому что это было буквально роскошное поместье с видом на тщательно обустроенные сады и лес за его пределами. Дворец был швейцарским учреждением, местом встречи дипломатов и политиков, самопровозглашенным "гостевым домом" швейцарского правительства.
   Дураки ", - подумал Раис, входя в отель и пересекая вестибюль с мраморным полом. Вы понятия не имеете, кто среди вас. Сводчатый потолок был полностью стеклянным, открывая вид на чистое голубое небо. От всего этого Раису стало плохо. Богатство этого. Высокомерие. Расточительство. Но это был путь Амона - прятаться у всех на виду, сливаясь с элитой, распутниками и бесправными.
   Он поднялся на лифте на третий этаж и по роскошному алому ковру добрался до углового люкса, где, как он знал, несколько человек из "Амона" выдавали себя за филиал некоммерческой группы путешествующих педиатров. Он дважды резко постучал в дверь, подождал целых три секунды, а затем постучал еще три раза подряд. Это был его личный код, его идентификатор для братьев. Через мгновение дверь приоткрылась, и ответил остролицый немец, немного похожий на крысу.
   Он молча впустил Раиса. Гостиничный номер выходил в просторную гостиную с огромными окнами и белой мебелью. Гауди , с отвращением подумал Раис. Показной.
   На белой мебели сидели трое мужчин, двое на диване и один в кресле, так что они образовали треугольник вокруг стеклянного журнального столика, заставленного душистым чаем. Они были одеты в костюмы, каждый с высоким воротником, чтобы скрыть клеймо Амона на шее. Номер, костюмы, даже чай были уловкой, конечно, на случай, если они будут прерваны горничными, администрацией отеля или полицией. Каждый из троих мог предоставить полную документацию о своих медицинских документах. Они могли бы предоставить номера телефонов для ссылок, которые могли бы обосновать их требования. При необходимости они могли даже ответить на сложные медицинские вопросы.
   Один из троих на самом деле был хирургом и входил в команду, которая спасла жизнь Раису после того, как Стил вскрыл ему живот. Раис не знал его имени; только то, что он был немцем, и поэтому в уме он называл его просто немецким доктором. Подхалим с крысиным лицом, открывший дверь, был его слугой. Второй мужчина в комнате был непосредственным начальником Раиса, человеком, которого он называл Амоном. Раис знал, что он не Амон, но не знал его настоящего имени.
   Третьего мужчину в комнате можно было узнать мгновенно, несмотря на западный костюм и галстук. Раньше Раис видел шейха только в мусульманской одежде; было несколько странно видеть его в лацканах и очках, но приличия нужно было поддерживать.
   Раис кивнул каждому по очереди. "Доктор. Амон. Шейх Мустафар".
   Никто из них ничего ему не сказал. Единственным, кто даже посмотрел в его сторону, был Амон, который медленно поднялся с кресла. Он был египтянином; его кожа была светло-коричневой, а борода черной, но тонкой. Он был не более чем на год или два старше Раиса.
   "Нуль?" - просто спросил он.
   Взгляд Раиса упал на пышный ковер. Он слегка покачал головой.
   Амон быстро ударил его тыльной стороной руки. Гранат в его кольце на мизинце глубоко врезался в губу Раиса, когда его голова дернулась в сторону.
   Раис ничего не сделал в ответ.
   - Ты хоть представляешь, чего нам стоило собрать тебя обратно? Голос Амона был едва слышен шепотом. "Напомни мне, почему мы потратили впустую наши усилия".
   У Раиса не было подходящего ответа. Вместо этого он сказал: "Агент Один мертв".
   "Разочарование!" - прошипел Амон. " Отказ. американец ". Он выплюнул последнее слово, как будто это было ужасное проклятие. "Идти. Подожди меня. Я решу, что с тобой делать".
   Раис сглотнул кровь, отступил в заднюю спальню номера и закрыл за собой дверь. Он чувствовал себя глубоко пристыженным. Он потерпел неудачу - уже дважды. И он слишком хорошо знал путь Амона, сам много раз проделывал его. Он был уверен, что эта встреча закончится пулей в его черепе.
   Когда-то он был американцем. Но не больше; он убил эту часть себя. Теперь он был Амоном. Он не имел эмоциональной связи со своим наследием. Ему не на что было с любовью оглядываться в первые двадцать лет своей грязной жизни.
  
   *
  
   Раис родился и вырос в пригороде Олбани, штат Нью-Йорк, в семье самодовольной, робкой матери и отца-алкоголика, почти не работающего. Его детство не было приятным. Его отец был озлобленным человеком, убежденным, что этот мир объединился исключительно против него, особенно в тех случаях, когда его зависимость приводила к потере очередной работы, что случалось каждые несколько месяцев. Цикл был порочным: занятость; мимолетное, фальшивое счастье; отклонить; увольнение; все перерастает в пьянство, насилие и отключения электроэнергии. В эти последние недели мрачных времен его отец набрасывался на свою жену и маленького сына с ремнем, хлыстом, руками, всем, что у него было под рукой. Когда-то это был кожаный ремень для бритья.
   В восемнадцать лет Раис поступил на службу в армию США. Следующие два года он провел в основном в Форт-Драме недалеко от Уотертауна, штат Нью-Йорк, всего в двух шагах от канадской границы. По иронии судьбы, это был чрезвычайно освобождающий опыт; в то время как большинству молодых людей было трудно приспособиться к строгому, регламентированному образу жизни армейского пехотинца, Раис упивался им. По сравнению с его семейной жизнью, армия была легкой прогулкой. Он научился драться, стрелять и бегать; как передовой наблюдатель, он узнал о боеприпасах, быстром вмешательстве и радиовызовах. Ему не нужно было учиться выполнять приказы. Это было заложено в нем с рождения.
   Он провел короткое время в Японии, Германии и Южной Корее, а потом это случилось. Через два года после его шестилетнего контракта события 11 сентября 2001 года развернулись в трехстах милях к югу от его базы. Через несколько месяцев его подразделение было переброшено в Афганистан. Команда Раиса из трех человек провела разведку в районе Кандагара, который считается последним известным местонахождением известного изготовителя бомб из "Аль-Каиды". Раису было приказано нанести удар по зданию, которое, как предполагалось, было их штаб-квартирой. Он ясно видел, что там было полно женщин, детей и семей, не имевших никакого отношения к конфликту.
   Раис отказался.
   Бомбы все равно упали.
   В тот день погибло сто двенадцать человек. Афганского производителя бомб среди них не было. Насколько было известно Раису, никто из погибших в пожаре не имел никакого отношения к терроризму.
   Он сбежал. В двадцать один год он дезертировал из армии и укрылся на нефтяном судне, которое путешествовало через Персидский залив и Красное море, пришвартовавшись в Египте. Он спрятался, месяцами жил на улице, выживая за счет объедков и редкой благотворительности других. Спустя немногим более года он попал в группу молодых людей, которые называли себя активистами, хотя более подходящим термином были политические диссиденты. Он научился обчищать карманы, оставаться незамеченным в толпе, смешивать самодельные зажигательные вещества и уклоняться от властей.
   Восемь месяцев спустя в каирском дайв-баре он встретил человека, назвавшегося Амоном. Это была счастливая встреча; мужчина искал кого-то, кто хотел бы украсть динамит из соседней танталитовой шахты. Раис искал цель.
   Они долго говорили; скорее Раис говорил, а человек по имени Амон задавал вопросы и слушал. Раис рассказал о своем опыте, своем мнении о Соединенных Штатах, своих мотивах дезертирства. Он обнаружил, что стал более честным с этим человеком, чем когда-либо прежде, с кем бы то ни было. Амон очень мало рассказывал о своем собственном опыте. Он казался очарованным историей Раиса.
   Раис снова увидел этого человека на следующей неделе и еще через неделю. Каждый раз, когда они встречались, этот человек, называвший себя Амоном, говорил немного больше. Он давал Раису книги для чтения. Он спросил его мнения о мировых державах, политике и так называемой "войне с терроризмом". Потом, наконец, после двух месяцев периодических визитов, он попросил Раиса пойти с ним. Он отвез его на территорию в пустыне. Он представил его другим.
   Раис сразу заметил, что у всех на шее шрам - какой-то странный символ. Глиф.
   После продолжительного разговора с несколькими руководителями организации Раиса пригласили жить в комплекс. Он прошел суровые испытания, чтобы проявить себя. Они обучали его, внушали ему идеологию, учили его... но никогда не приказывали ему. У него всегда был выбор. По крайней мере, так ему сказали, что он может уйти в любое время, когда пожелает. До сих пор он сомневался, что это правда, но это не имело значения. Он не хотел уходить.
   К тому времени он уже отрекся от своей бывшей родины, по крайней мере мысленно, но когда пришло время сделать это официально и быть принятым в святилище Амона, он выбрал себе новое имя - Раис, в честь печально известного Мурата Раиса. У этого имени была длинная и легендарная история, которую разделяли несколько мужчин, хотя наиболее известным для него был шотландец восемнадцатого века Питер Лайл, который обратился в ислам и стал османским корсаром, приняв имя Мурат Раис от другого. В конце концов Лайл получил должность гранд-адмирала флота Триполи.
   Раис заслужил свою метку, хотя его положение в Амоне требовало, чтобы она была скрыта, когда это возможно. Его годы воровства на улицах Египта и обучение стрельбе в армии США одинаково хорошо послужили ему как убийце, и он быстро завоевал известность среди своих братьев. Те немногие, кто знал его имя, знали, что он выполнял свои обязанности с величайшей торжественностью - свои обязанности по уничтожению, очищению нового мира Амона.
   И вот, казалось, настала его очередь очиститься.
  
   *
  
   Раис ждал в спальне номера, когда закончится собрание и решится его судьба. Он не пытался подслушивать, но все еще мог слышать обрывки приглушенного разговора между немецким доктором, шейхом и Амоном.
   - Змеи уже начали прибывать, - услышал он слова Амона. Змеи, как знал Раис, были кодовым именем глав государств и других нежелательных для их дела лиц.
   Шейх сказал что-то невнятное, и немецкий врач ответил.
   "Почти все на месте. Осталась только одна заключительная часть". Он перешел на немецкий, вероятно, из-за своего помощника, и сказал: "Иди. Ты знаешь свой долг.
   "Мы не ждем. Мы не колеблемся, - сказал Мустафар. "Как Амон, мы терпим".
   Раис не знал всего масштаба заговора; он знал только пьесы, хотя, по общему признанию, больше, чем большинство других членов Амона. Он знал, что план предусматривает однократный удар в централизованном месте, где будут присутствовать не только десятки глав государств, но и представители почти всех развитых стран мира. Он знал, что вторая фаза включала в себя сеяние разногласий в рядах видных правительственных организаций через высокопоставленных агентов Амона.
   Американское ЦРУ было одной из таких организаций.
   Были и другие фазы, он знал, но не знал их подробностей. План тщательно разрабатывался годами. Наконец-то оно будет введено в действие - хотя Раиса уже не будет в живых, чтобы увидеть это.
   Наконец собрание прервалось. Через дверь Раис услышал, как Амон попрощался со своими гостями напутственной фразой: "Как Амон, мы терпим".
   Пока он ждал, он опустился на колени и пробормотал молитву, которую выучил в первый день своего пребывания в лагере в Западной пустыне Египта.
   "Амон, который слышит молитву, который отвечает на вопль бедных и страждущих... Повторяй его сыну и дочери, великому и малому".
   Раис закрыл глаза. "Отнеси его к поколениям поколений, которые еще не возникли; соотнеси его с тем, кто его не знает, и с тем, кто его знает".
   Он услышал, как открылась дверь в спальню, но все еще держал глаза закрытыми, бормоча: "Хотя может быть, что слуга имеет право поступать неправильно, но Амон имеет право быть милосердным. Что касается его гнева - в завершение мгновения нет остатка. Как Амон, мы терпим".
   Царила тишина. Дверь открылась, но Раис не знал, один он или нет. Он ожидал, что пуля вонзится ему в лоб в любой момент. Он задавался вопросом, услышит ли он это, или мир просто исчезнет.
   - Вставай, - мягко сказал Амон.
   Раис открыл глаза. Египтянин стоял перед ним, опустив руки по бокам - и, что удивительно, ни в одной руке не было пистолета.
   "Я потерпел неудачу, - сказал Раис. Он поднял глаза и встретился взглядом с Амоном. "Я лучше других знаю наказание за неудачу. Я готов".
   Амон вздохнул. Он протянул руку и вытер кровь с уголка рта Раиса подушечкой большого пальца. "Твоя жизнь не принадлежит мне, - сказал он. - Он принадлежит Амону.
   Раис растерянно нахмурился.
   - Да, ты потерпел неудачу, - сказал Амон. "Агент Зеро все еще дышит - но и ты тоже. Амон выбрал твою судьбу. То, что сегодня считается неудачей, может стать не более чем препятствием на более длинном пути. У тебя есть только одна задача, Раис, - устранить Зеро из этого мира. Амон наклонился так близко, что Раис почувствовал запах чая в его дыхании. - Только тогда тебе позволено умереть.
   Раис медленно кивнул. Он мысленно подготовил себя к тьме, которая обязательно последует за концом его жизни, но теперь он видел только свет и возможность.
   "Мир изменится через два дня, - продолжил Амон. "Нельзя позволить Зеро вмешиваться. Оперативная группа ЦРУ отправлена, чтобы забрать его и доставить сюда, в Швейцарию.
   - Как ты... - остановил себя Раис. Он отчаянно хотел узнать, откуда у Амона может быть эта информация, но он уже знал, что ему не разрешат это знать. Однако он понял, что есть только один возможный ответ: Агент Один не был их единственным кротом в американском ЦРУ.
   - Я найду его, - пообещал Раис, поднимаясь на ноги. "Я его убью."
   Амон открыл ящик комода, достал одноразовый телефон и отдал его Раису. "Мы будем информировать вас по мере получения информации. Теперь иди."
   Раис взяла трубку и, не сказав больше ни слова, вышла из спальни. Он вышел из номера, поднялся на лифте на первый этаж и поспешил из отеля "Пале". Ему дали второй шанс, новую жизнь - и на этот раз ничто не удержит его от убийства Кента Стила.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
  
   "Мария."
   Она стояла всего в нескольких шагах от него на темной улице Марибора, а в нескольких кварталах от нее с ревом сирены становились все громче, направляясь к горящему складу. Ее черты стали очевидны, когда его глаза привыкли к темноте - светлые волосы, фарфоровая кожа, ее запах на легком ветерке.
   Кент держал револьвер направленным на нее.
   Он хотел спросить ее, как она нашла его, но уже знал.
   - Вы знали адрес, - сказал он. - Ты запомнил это. Ты дал мне свой телефон только для того, чтобы они могли отследить меня".
   - Нет, - сказала она. - Я дал тебе телефон на случай , если мне понадобится отследить тебя.
   - Я бросил это.
   - Я думал, ты сможешь. Она ухмыльнулась и указала на MP-412 REX в его руке. "Это очень большая пушка. Не могли бы вы его понизить, пожалуйста?
   - Я так не думаю. Он не сводил с нее цели. - Ты взял мой пистолет...
   - Ты должен был умереть. Я не был уверен, что могу тебе доверять...
   - Я все еще не уверен, что могу тебе доверять , - возразил он. "Ты солгал мне. Ты с ними".
   "Все гораздо сложнее, - сказала она.
   - Тогда объясни мне.
   Она вздохнула. - Я сказал тебе правду - большую часть правды. Я действительно шел по следу Амона, и они пронюхали об этом. Они нанесли мне удар. Трижды я имел дело с их убийцами. Они всегда, казалось, знали, где я был, или где я собирался быть. Но... Меня никогда не дезавуировали. Я подозревал кротов в агентстве. Поэтому я отключился и спрятался в конспиративной квартире. Картрайт организовал это. Он распространил информацию о том, что меня дезавуировали. Я не знал, что меня перестали искать. Каждый день я ожидал, что кто-нибудь придет - кто-нибудь из них. Она надолго замолчала. - Но они этого не сделали. Ты пришел."
   - Это был Моррис, - сказал Рид. - Он работал с ними.
   - Картрайт сказал то же самое. Мария покачала головой. - Я не хочу в это верить.
   "Это так. В Риме, когда я сбежал, был убийца. Они знали друг друга, он и Моррис.
   "Этот убийца, он...? Или ты...?"
   - Да, - подтвердил Рид. "Он убил Морриса. Не я."
   Ее взгляд упал на улицу. - А как же Алан?
   Рид тихо вздохнул. Конечно, она знала бы об этом. Ему было нехорошо, что он скрывал это от нее. "Это был не я. Я нашел его мертвым в Цюрихе. Я думаю, что Амон пытал и убил его, чтобы добраться до меня.
   "Почему?"
   - Потому что он... - Рид замолчал. Он был почти уверен, что Рейдиггер помог ему вставить имплант в его голову, но он не собирался снова протягивать ей руку; не раньше, чем он был уверен, что может доверять ей. Он опустил пистолет на уровень бедра, но не убрал палец со спускового крючка. Это отчетливое чувство, волосы на затылке, никуда не делись. - Ты пришел не один.
   - Со мной еще двое, - прямо сказала она. "Ватсон и Карвер. Вы их знаете. Или вы это сделали.
   "И они здесь для чего? Ожидая в тенях возможности нанести удар?
   - Нет, - сказала Мария. - Я взял их оружие. Очень медленно она потянулась за спиной и вытащила два пистолета - каждый стандартный Глок 27. Она подняла их, чтобы Рид увидел, а затем осторожно положила их на тротуар. - Они следят, чтобы убедиться, что ты не причинишь мне вреда. Затем громче сказала: - И они были бы очень глупы, если бы попытались что-то сделать. Они знают тебя. Они знают, на что ты способен.
   Рид заметил, как тени сместились на его периферии. Он слегка повернулся и увидел, как из входа в переулок показался высокий афроамериканец в длинном пальто. Ватсон , он знал. На другой стороне улицы, в темном подъезде многоквартирного дома, стоял второй человек в бейсболке - предположительно, Карвер. Оба показали себя, но ни один не продвинулся дальше.
   "Свинец", - сказала Мария. "Что ты нашел?"
   - Ничего, - солгал Рид. "Тупик."
   Она подозрительно подняла бровь. - Так ты его взорвал?
   "Они сделали. Там была бомба. Я едва успел вовремя".
   "Хм." Она явно не поверила ему, но не стала настаивать дальше.
   - Ты действительно этим здесь занимаешься, Мария? По наводке? он спросил. - Или ты пришел сюда из-за меня?
   - Я пришла сюда, чтобы помочь тебе, - неопределенно сказала она.
   "Помоги мне." Он усмехнулся. "Помогите мне как? Мы снова станем командой? Ты, я и эти двое?
   - Нет, Кент. Я хочу помочь тебе... и, как бы странно это ни звучало, я думаю, что лучший способ сделать это - если ты пойдешь со мной. Приходи с холода".
   Он почти рассмеялся. "Ты думаешь, что лучший способ для меня не попасть в руки людей, которым я не доверяю, - это пойти прямо в логово людей, которым я не могу доверять?"
   "Да." Она сделала небольшой шаг к нему. - Потому что прямо сейчас я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя. Я знаю, что ты можешь никогда больше им не доверять, не полностью. Она сделала еще один шаг ближе. Его хватка крепче сжала револьвер. "Но у нас есть ресурсы. Вы можете быть восстановлены. Мы можем помочь тебе." Она сделала еще один шаг, пока не оказалась достаточно близко, чтобы он мог протянуть руку и коснуться ее.
   С такого близкого расстояния он мог видеть напряженность в ее аспидно-серых глазах. Она казалась искренней; ему пришлось снова напомнить себе, что она очень хорошо обучена. Обман был второй натурой.
   Но ему нужно было добраться до шейха, если он собирался следовать потенциальной наводке, которую дал ему член Амона. Возможно, даже вероятно, что это тупик, но ему не за чем больше следовать, некуда больше идти оттуда. А так как Мустафара держали в тайной базе ЦРУ, он не приблизился к шейху ближе, чем на полмили, прежде чем был застрелен.
   Но он ничего ей об этом не сказал. Вместо этого он сказал: "Мне нужно нечто большее. Вы правы, я не могу им доверять. Мне нужно, чтобы ты дал мне одну вескую причину доверять тебе .
   Она долго думала. - Ты меня не помнишь. Но я помню тебя. Я забочусь о тебе, Кент... больше, чем ты думаешь. Я не хочу видеть, как тебе больно".
   Он покачал головой. "Без воспоминаний для меня это просто слова".
   "Тогда ладно." Она говорила тихо, чтобы Уотсон, стоявший примерно в двенадцати футах справа от Рида, не мог ее услышать. "Как насчет этого: у тебя дома две девочки. Я знаю, ты достаточно умен, чтобы отправить их куда-то, но это не может длиться вечно. Агентство знает о них, а значит, может знать и Амон. Мы можем поставить на них охрану. Я не знаю, кто может быть плохим, но я знаю нескольких, которые определенно хороши. Люди, которых я знаю, которым мы можем доверять".
   Рид нахмурился. "Что это значит, ты не знаешь, кто может быть плохим?"
   Почти шепотом она сказала ему: "Я не думаю, что Моррис был единственным. У меня никогда не было причин подозревать его; как и Картрайт. И Моррис не знал бы, где я был до конспиративной квартиры. У него не было доступа к этой информации. Но каким-то образом Амон это сделал. Есть кто-то еще - может быть, больше одного и повыше. Заходи и помоги мне найти их. Мы не можем сделать это извне".
   "Если вы правы, и это кто-то выше в агентстве, возможно, именно они пытались убить меня раньше", - рассуждал Рид. "Что помешает им повторить попытку?"
   "Мы официально записываемся", - сказала она. - Мы можем пройти через голову Картрайта. У меня есть контакт, кому я могу позвонить. Вы рассказываете свою историю - покушение на убийство, имплант памяти, Париж, Бельгия, Рим... и мы отправляем ее по цепочке, даже мимо директора Маллена. Убедись, что все знают, что Кент Стил не просто жив, а восстал из мертвых. Привлеките к этому Совет национальной безопасности. Черт, если они попытаются сделать что-нибудь глупое, мы отправим это в прессу. Сделайте это публичным. Мы защищаем ваших девочек. Мы побеждаем Амона. Мы находим кротов.
   Рид долго думал. Вернуться с холода казалось монументально глупой идеей на первый взгляд, но аргументы Марии были весомы. Это может помочь избавиться от кротов в агентстве. Его девочки могли быть защищены.
   И самое главное, он смог добраться до шейха. Иначе что бы он сделал? Это будет либо погоня за дикими гусями, либо ему придется сообщить о своем местонахождении, чтобы попытаться уговорить Амона выйти из укрытия. Несмотря на это...
   "Это рискованно, - сказал он.
   "Вы можете справиться с этим." Мария ухмыльнулась. - Вы сталкивались с вещами похуже бюрократии.
   Рид оглянулся через плечо. Агент Ватсон не двигался. Как и Карвер. Если бы агентство действительно хотело его смерти, они бы предоставили этим двоим метод получше, чем пара табельных пистолетов. Он был под открытым небом на темной улице в трущобах Словении; они бы уже попробовали что-нибудь.
   Девочки будут в безопасности.
   Вы можете добраться до шейха.
   - Хорошо, - сказал он наконец. - Ты говоришь, что заботишься обо мне. Ты говоришь, что я могу доверять тебе. Это твой шанс доказать это". Он перевел курок револьвера в безопасное положение и засунул его за штаны. "Я пойду с тобой. Но я не брошу пистолет".
   - Я бы не стал просить тебя об этом. Она нагнулась и подобрала с улицы два "Глока". Затем она махнула головой, и два агента, Карвер и Ватсон, вышли из своих темных позиций. Ни один из них не сказал ни слова, когда они вчетвером направились к черному внедорожнику, припаркованному в следующем квартале.
   "Куда мы идем?" - спросил Рид, пока они шли.
   "Цюрих, - ответила она, - в европейскую штаб-квартиру ЦРУ". Она тихо усмехнулась.
   - Что смешного?
   - О, на самом деле ничего, - сказала Мария. - Я как раз думал о выражении лица Картрайта, когда он увидел тебя. Он не поверит своим глазам".
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
  
   Заместитель директора Картрайт в абсолютном шоке заглянул через двустороннее стекло в комнату для допросов. Агент Зеро, восставший из мертвых.
   Йоханссон сидела рядом с ним на жестком пластиковом стуле, и они вдвоем тихо болтали друг с другом.
   Это было хлопотно. Он не ожидал, что Йоханссон на самом деле приведет Зеро. Он дал Ватсону и Карверу четкие инструкции: ничего не предпринимать, если Зеро не попытается сбежать. Картрайт полностью ожидал, что Зеро сбежит. Йоханссон вонзила в него свои когти, это было несомненно.
   Заместитель директора Шон Картрайт не пробыл в Цюрихе и шести часов, как ему позвонили и сообщили, что Йоханссон убедила Кента Стила прийти с холода и без единого выстрела (к его большому огорчению, поскольку она помогла агентам Уотсон и Карвер их служебных пистолетов). В то время Картрайт спал в отеле Hilton недалеко от аэропорта. Получив звонок, он вскочил с кровати, чтобы одеться, и потребовал, чтобы за ним немедленно прислали машину.
   Штаб-квартира ЦРУ в Европе располагалась на пятом этаже американского консульства в Цюрихе, в современном серо-белом здании, больше похожем на небольшую гостиницу, чем на правительственное здание. Во дворе развевался большой американский флаг. Прочный стальной забор окружал периметр, попасть в который можно было только через электронные ворота с караульным помещением и круглосуточной охраной.
   Картрайт показал охраннику свой значок, и ворота перед ним открылись. Было почти два часа ночи; Йоханссон и Стил сели в самолет в Словении и полетели прямо в Цюрих, где их забрала ожидающая машина и доставила в консульство. Они прибыли в консульство раньше него. Картрайт не очень заботилась об этом - Йоханссон подождала, пока самолет почти не опустит колеса, прежде чем позвонить и сообщить, что везет Стила. Картрайт спал меньше часа, когда зазвонил его сотовый телефон. из его головы, напугав его дважды - сначала, когда он разбудил его, а затем снова с новостями.
   Он предъявил удостоверение личности еще три раза, прежде чем ему разрешили пройти на пятый этаж: один раз у входа в здание, еще раз у лифтов и в третий раз сидящему охраннику, который приветствовал его, когда двери открылись.
   Они знали его лицо, но оно было протокольным. Это тоже раздражало.
   Помощник руководителя провел его в комнату для совещаний, где он мельком увидел Йоханссон и Стила через двустороннее стекло. Он сказал ассистенту включить камеру и все зафиксировать.
   Затем он вздохнул, изобразил свою лучшую улыбку и вошел в комнату. Два агента резко замолчали и посмотрели на него. Сначала Зеро, казалось, не узнал его, но через несколько мгновений он сузил глаза и кивнул.
   - Заместитель директора, - сказал он.
   Улыбка Картрайта стала шире. Лицо Зеро было в синяках и опухло. На его шее и лбу были повязки. Он выглядел как ад. - Рад тебя видеть, Зеро.
   Кент покачал головой. - Не называй меня так.
   "Отлично." Картрайт опустился на стул напротив Кента и сложил руки на столе. - Привет, Кент. Он повернулся к Йоханссон. - Оставьте нас, пожалуйста.
   Она взглянула на Кента, как будто ожидая его одобрения - неужели она забыла, кто здесь главный? - но он снова кивнул, и она вышла из комнаты.
   Как только дверь закрылась, Картрайт откашлялся и начал. "В обычных условиях вы бы знали, как работают такие вещи - вы рассказываете нам все, от начала до конца, и мы подтверждаем это всеми имеющимися у нас доказательствами. Но сначала у меня есть вопросы, так что давайте начнем с них". Он указал на камеру в верхнем углу напротив своего места. "Все, что здесь сказано, записано. Мы не собираемся связывать вас с детектором лжи, потому что, честно говоря, мы знаем, что вы можете победить его. Мы просим вас быть полностью честными. Относитесь к этой комнате как к любому суду. Наказание за лжесвидетельство - тюремное заключение, и вы слишком хорошо знаете, куда мы отправляем агентов, которые отворачиваются от нас".
   Кент снова кивнул, ничего не говоря. Картрайт с трудом читал его. Знал ли Стил, что именно он послал за ним Рейдиггера и Морриса? Если и знал, то не показывал этого.
   - Ну ладно, - сказал Картрайт слишком громко. - Я думаю, хорошо известно, что вопреки тому, во что мы верили, ты не умер. Так где ты был эти последние девятнадцать месяцев?
   - Ривердейл в Бронксе, - просто сказал Кент. "Я преподаю европейскую историю".
   Картрайт смотрел пустым взглядом. - Это шутка?
   "Нет."
   - Под каким псевдонимом?
   "Рид Лоусон".
   "Действительно." Картрайт почти усмехнулся. В последующем отчете после того, как Зеро был объявлен убитым, они проверили все его псевдонимы, но не удосужились проверить его имя при рождении. Даже сам Картрайт никогда бы не подумал, что он будет таким очевидным. И все же он был там, прячась у всех на виду все это время. - А ваши девочки? Как они?"
   Глаза Кента сузились. - Не в Нью-Йорке, если ты об этом спрашиваешь.
   - Хорошо, - мягко сказал Картрайт. - Я бы не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось. Он никогда не встречал девушек Стила, но знал о них. Ему было трудно представить холодного, казалось бы, равнодушного Агента Зеро любящим отцом.
   - Я тоже хочу ответов. Кент наклонился вперед, его стальной взгляд не мигал. - Вы послали за мной агента Морриса?
   Картрайт глубоко нахмурился. "Нет. Нет, конечно нет. Фактически, при дальнейшем расследовании оказалось, что вы были правы - агент Моррис работал на Братство. Мы немного покопались и обнаружили банковский счет на Каймановых островах с более чем двумя миллионами долларов. Это было под названием фальшивой холдинговой компании. Генеральный директор был указан как бабушка Морриса, за исключением того, что она умерла семь лет назад. Картрайт был потрясен, обнаружив причастность Морриса к Братству, но для него это было удачей, так как это сняло внимание с неудавшегося покушения Морриса на жизнь Зеро. "Моя очередь. Ты убил Клинта Морриса?
   - Нет, - сказал Кент. - Но я был свидетелем этого. Он был убит убийцей Амона...
   - Амон?
   - Так Братство называет себя.
   Картрайт нахмурил брови. "Что это значит?"
   "Амон был древнеегипетским богом, - объяснил Кент. "У меня пока нет всех подробностей, но я считаю, что эта группа основана на фанатичном культе, вымершем в шестом веке".
   - Чего они добиваются?
   "Я не совсем уверен. Какое-то расплывчатое представление о "возвращении к старому".
   Картрайт ухмыльнулся. - Что, вроде фараонов и пирамид?
   - Не будь педантичным, - сказал Кент. Ухмылка Картрайта исчезла. "Я не уверен, чего они хотят достичь, но я знаю, что на пике своего влияния жрецы Амона были сильны. Они контролировали режимы. Они шептали фараону на ухо, и он слушал. Я считаю, что они снова хотят сделать что-то подобное - контролировать. Но, как и в случае с восемнадцатой династией Египта, если они хотят восстановить контроль, им сначала придется разрушить установленную иерархию".
   Картрайт никогда бы не признался в этом вслух, но он был немного впечатлен. Этот Агент Зеро, сидящий напротив него, был далек от самоуверенного, почти надменного Кента Стила, которого он знал раньше. "Когда они планируют это сделать? У нас есть расписание?"
   Кент пожал одним плечом. "Вот что я пытаюсь выяснить. Вот почему я здесь - мне нужна помощь, чтобы добраться до них.
   - И мы дадим его вам, - сказал Картрайт. Это была откровенная ложь. Его намерение состояло в том, чтобы взять допрос Стила, свалить на него убийства Рейдиггера и Морриса, а затем бросить его в секретную камеру на всю оставшуюся жизнь - которая будет довольно короткой, если с ним случится несчастный случай. . - Но сначала еще несколько вопросов. Ты убил Алана Рейдиггера?
   "Нет. Он был мертв, когда я нашел его в квартире здесь, в Цюрихе.
   - А зачем ты поехал в квартиру в Цюрихе?
   "У русского изготовителя бомб в телефоне был адрес Райдиггера. Я считаю, что кто-то дал адрес россиянину, который, в свою очередь, дал его иранцам - тем же людям, которые забрали меня из моего дома в Нью-Йорке четыре дня назад".
   "А кто этот кто-то? У Морриса не было бы доступа к этой информации. Глаза Картрайта сузились, когда он понял намек Кента. - Вы предполагаете, что кто-то из ЦРУ...?
   Прежде чем он успел закончить свой вопрос, кто-то дважды постучал в дверь, а затем толкнул ее, не дожидаясь ответа. Это была исполнительная помощница, женщина в сером деловом костюме с волосами, собранными в тугой пучок.
   - Простите меня, сэр, - вежливо сказала она. "Есть-"
   "Извините , - резко сказал Картрайт, - это закрытое совещание, и мы еще не закончили".
   Женщина протянула сотовый телефон. - Но у вас звонок, сэр. Это директор Маллен. Он сказал, что это срочно".
   В горле Картрайта пересохло.
   Кент Стил откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. - Тебе захочется взять это, - сказал Кент.
   Картрайт взял трубку. - Спасибо, - коротко сказал он. Он подождал, пока женщина уйдет, а затем поднес телефон к уху. Кент поднял бровь, но в остальном не выказал никаких эмоций.
   - Директор, - сказал Картрайт.
   - Картрайт, - рявкнул Маллен в трубку. - Тебе нравится твое положение?
   - Большую часть времени, сэр. Хотя это был не один из тех случаев , с горечью подумал он.
   "Тогда тебе лучше иметь одно чертовски хорошее объяснение, почему проклятое DNI только что позвонило мне напрямую!" - крикнул Маллен.
   Краска отхлынула от лица Картрайта. ДНР? Как?
   Маллен, возможно, был директором ЦРУ, но его начальником был директор национальной разведки, а единственным человеком, перед которым отвечало ДНР, был сам президент.
   Картрайт не находил слов. - Сэр, я... я не знаю...
   - Сохрани, - рявкнул Маллен. "Директор только что созвал экстренное совещание..." - продолжил Маллен, но Картрайт едва его услышал, потому что в то же время Кент Стил поднялся со своего места и направился к двери.
   Картрайт опустил трубку и прошипел: "Ты куда идешь? Мы не закончили здесь! Садиться!"
   "Ты уверен?" - спросил Кент. - Похоже, здесь мы закончили.
   "Картрайт? Картрайт! Ты меня слушаешь?" Голос Маллена звучал тихо и отдаленно.
   Картрайт снова приложил трубку к уху, когда Стил вышел из комнаты. "Сэр, да. Извиняюсь. Экстренная конференция. Когда?"
   "Прямо сейчас." Маллен повесил трубку.
   Картрайт сглотнул.
   Он поспешно вышел из комнаты и обнаружил, что Стила нет. Но кто-то ждал снаружи в холле - Мария Йоханссон прислонилась к гладкой стене, скрестив руки на груди, и на ее лице играла довольная ухмылка. - Кажется, экстренное совещание, - небрежно сказала она. - Я пойду с тобой.
   Картрайт возмутился. Он сердито сжал кулаки по бокам, но сохранял спокойное выражение лица, пока они бок о бок шли по коридору.
   "Как?" - тихо спросил он. "Как, черт возьми, вы связались напрямую с ДНР?"
   Йоханссон пожал плечами. - Вы не успеваете за своими политическими назначениями, не так ли, заместитель директора?
   "Какое это имеет отношение к чему-нибудь?"
   "Мой отец, - сказал Йоханссон, - шесть месяцев назад был назначен членом Совета национальной безопасности. Я слышал, что рекомендацию исходил от самого Джона Хиллиса".
   Картрайт был ошеломлен. "Твой отец...?" Она была права; он не уделял должного внимания. Его глаза расширились от внезапного осознания. Ее отец был бывшим сенатором, ранее заседавшим в Совете внутренней безопасности. И за то время, пока Картрайт добирался от отеля до консульства, она успела связаться с DNI. Что означало...
   Это означало, что отчет Стила был не более чем попыткой выиграть время, пока конференция будет организована. Они сыграли его, просто и ясно.
   - Я не верю в это, - пробормотал он.
   - Тебе следует привыкнуть к этому. Йоханссон снова ухмыльнулся. "Я думаю, что следующий час или около того будет весьма поучительным".
  
   *
  
   Свет в конференц-зале С, самом маленьком в помещении, был приглушен. Присутствовало шесть человек - Картрайт, Стил, Йоханссон, два других заместителя директора и директор по операциям в Цюрихе, который контролировал повседневную деятельность европейской штаб-квартиры. По обеим сторонам стола для совещаний были наспех установлены два широких ЖК-экрана. На одном был директор ЦРУ Маллен, его лысая голова сияла сильнее, чем обычно, в ярком свете его домашнего офиса.
   На другом экране был пожилой мужчина лет шестидесяти. Кожа под его подбородком свисала челюстями, но глаза были такими же острыми и наблюдательными, как у хищной птицы. Директор национальной разведки Джон Хиллис не выглядел довольным.
   Молодой техник-мужчина подключил два кабеля к задней панели монитора Хиллиса. "Сэр?" он сказал. "Вы нас слышите?"
   "Да. Спасибо, сынок".
   - Я буду снаружи, если понадоблюсь. Техник ушел в спешке.
   Взгляд Хиллиса скользнул по столу, прежде чем он заговорил. "Я созвал эту экстренную конференцию, чтобы попытаться обосновать утверждения, которые совсем недавно привлекли мое внимание", - строго сказал он. "Эти заявления связаны с потенциальным терроризмом в Центральном разведывательном управлении. Я считаю, что это серьезно отрезвляет, и крайне важно, чтобы мы немедленно докопались до сути". Его проницательный взгляд упал на Кента. "Агент Стил".
   "Да сэр."
   "Вам слово. Я напомню вам, что все, что вы говорите, записывается, записывается и будет передано как в Совет национальной безопасности, так и в Совет внутренней безопасности".
   - Понятно, сэр. Спасибо." Кент Стил поднялся со своего места. "У нас не было времени для полного подведения итогов до созыва этой конференции, поэтому я хотел бы сделать это сейчас, в протоколе. Некоторые части того, что я собираюсь вам рассказать, могут показаться невероятными. Все, о чем я прошу, это чтобы вы были непредвзяты. Учитывая наш выбор карьеры и то, что мы все видели, я думаю, вы согласитесь, что события последних четырех дней не лишены правдоподобия. Он глубоко вздохнул. Картрайт заметил, что Йоханссон уверенно кивнула в его сторону. "Девятнадцать месяцев назад было объявлено, что Кент Стил, также известный как агент Зеро, погиб в бою. И все же я здесь. Последние полтора года я живу в Нью-Йорке с двумя дочерьми, преподаю европейскую историю в Колумбийском университете. Еще четыре дня назад я не помнил, что когда-либо был агентом ЦРУ".
   Нет памяти? Картрайт удивленно моргнул. Какой у него здесь угол?
   Стил рассказал им все. Он начал с его похищения из его дома в Бронксе тремя иранскими мужчинами. Очнулся в подвале Парижа. Из его черепа вырван чип подавления памяти. При этом Картрайт был в полном шоке. Подавитель памяти... он знал, что такие вещи существуют. Если это правда, то это была блестящая уловка, и он нисколько не сомневался, что Алан Рейдиггер приложил к этому руку. Алан обманул Картрайта с того самого момента, когда тот вызвался убить своего лучшего друга, и до его безвременного убийства.
   Кент рассказал им о заводе по производству бомб в Бельгии. Он рассказал им о том, что нашел тело Райдиггера в Цюрихе вместе с фотографией, которая привела его в Рим. Он объяснил, как он воссоединился с Йоханссоном, и о последующем нападении Морриса.
   Когда Стил говорил, мысли Картрайта сотрясались со скоростью мили в минуту. Если он честен, и его память действительно пропала, возможно, он не помнит, кто пришел за ним девятнадцать месяцев назад. Если Зеро и помнил, то не говорил. Но это тоже имело бы смысл; было бы глупо тут же звать Картрайта. Если он помнил, у него был козырь. Даже если он действительно этого не сделал, с этого момента заместителю директора все равно придется действовать крайне осторожно.
   "Агент Йоханссон приехал за мной в Марибор, - сказал Стил, приходя к выводу. "Она убедила меня, что лучше всего мне прийти, несмотря на мое недоверие. Вместе мы пришли к выводу, что эта организация, Амон, не могла получить всю информацию от агента Морриса. Он не знал бы о местонахождении агента Райдиггера или Йоханссон, и уж точно не знал бы, что Рейдиггер знал о моем местонахождении. Следовательно, у нас есть веские основания полагать, что кто-то выше уровня полевого агента в ЦРУ снабжает Амон разведданными.
   Стил замолчал. В конференц-зале царила гробовая тишина. Картрайт мог сказать по их выражениям, что другие директора были столь же ошеломлены. Даже Маллен, который обычно полностью контролировал тонкости своих реакций, был явно поражен.
   - И последнее, директора, - сказал Кент. "Я понимаю, что мои действия в последнее время никоим образом не были санкционированы ЦРУ или правительством США. Только за последние двадцать четыре часа я, наверное, нарушил дюжину законов. Я полностью осознаю это и приму любые карательные меры, которые вы сочтете необходимыми". Он пробормотал: "Спасибо" и снова занял свое место.
   Директор Хиллис прочистил горло. "Простите меня, агент Стил, но я считаю, что нам всем нужно время, чтобы обдумать то, что вы нам только что сказали". Он сложил пальцы перед ртом и вздохнул в них. - Если все это правда, то это чрезвычайно странное стечение обстоятельств, но, как вы сказали, не совсем неправдоподобное. Это очень серьезные обвинения, и мы должны тщательно их рассмотреть".
   Взгляд DNI упал на экран Маллена в дальнем конце стола для совещаний. "Директор Маллен, вступаю в силу немедленно, я заручусь помощью АНБ для отслеживания всех сообщений каждого члена ЦРУ в роли наблюдателя. Это будет включать личную электронную почту и мобильные телефоны".
   - Сэр, - осторожно сказал Маллен, - я не уверен, что разумно...
   Хиллис бросил на него опасный взгляд, и Маллен замолчал. Картрайт мог сказать, что директор ЦРУ хотел продолжать спор, но не осмелился.
   - Да, сэр, - натянуто ответил Маллен.
   - А вы, агент Стил, - сказал Хиллис. "Вы упомянули, что считаете, что этот теракт произойдет в ближайшее время. Как скоро и на каком основании вы в это верите?
   - Боюсь, у меня нет ответа ни на один из этих вопросов, сэр. Стил покачал головой. "Прежде всего это ощущение - как будто я обнаружил что-то до подавителя памяти, чего еще не помнил".
   Чувство. Картрайт едва не усмехнулся вслух.
   - Что ж, агент, - сказал Хиллис, - вам лучше вернуться туда и выяснить.
   Картрайт вытянулся. Он вскочил на ноги еще до того, как осознал, что встал. - Сэр, если позволите...
   Хиллис нахмурился. Картрайт почувствовал, что увядает под этим свирепым взглядом. - Эм, извините, сэр. Заместитель директора Картрайт, Отдел специальной деятельности. Агент Стил был полевым агентом под моим наблюдением, когда я возглавлял группу специальных операций, во время его предполагаемой смерти. Я хорошо его знал, вернее, хорошо знаю. Я считаю, что, учитывая его потерю памяти и личную привязанность к этому делу, его следует считать скомпрометированным.
   - Картрайт, да? Директор Хиллис какое-то время спокойно смотрела на Картрайта. "Отдел специальной деятельности. Хм. Судя по всему, что этот человек только что рассказал мне, он добился большего прогресса за четыре дня, чем вся ваша дивизия за два года. С какой стати нам его тянуть?
   Потому что он может узнать обо мне. О нас. Что мы пытались с ним сделать. - Ну, сэр... э-э, я полагаю, что он может представлять опасность для, э-э...
   - Ты болтаешь, Картрайт. Садиться."
   "Да сэр." Картрайт смиренно сел.
   "Директор Маллен, я хочу немедленно восстановить агента Стила и предоставить ему доступ ко всем ресурсам ЦРУ. Все, что ему нужно, он получает".
   "Сэр, если позволите, я хотел бы стать партнером агента Йоханссон", - сказал Стил. Он взглянул на нее через стол напротив него. "Она единственная, кому я могу доверять в данный момент".
   - Готово, - сказал Хиллис. "И пока вы делаете то, что необходимо сделать, вы можете быть уверены, что мы сделаем все возможное, чтобы найти тех, кто может снабжать этих экстремистов информацией. Давай приступим к работе. Уволен". Когда заместители директора и два агента поднялись со своих мест, DNI добавил: "Кроме вас, Маллен. И Картрайт. Я хочу поговорить с вами двумя".
   Картрайт ощутил легкую панику, когда медленно опустился обратно в кресло. Лицо Маллена побледнело, когда остальные четверо вышли из конференц-зала.
   Хиллис раздраженно потер переносицу. "Подавители памяти? Агенты-мошенники? Родинки? И мы ничего этого не знали? Он покачал головой. "Это твоя возможность, прямо сейчас, рассказать мне все, что ты можешь знать обо всем этом, что еще не было сказано".
   Ни один мужчина не говорил. Картрайт уставился на деревянную столешницу.
   - Хорошо, - сказал Хиллис. "К счастью для вас, мы должны исправить эти утечки и положить конец этому заговору в первую очередь. Но можете поспорить, что как только это будет сделано, мы начнем полное расследование того, что случилось с этим человеком девятнадцать месяцев назад. Если я узнаю, что вы двое имели к этому какое-то отношение, это будет гораздо больше, чем просто ваши рабочие места. Я чист?"
   - Да, сэр, - пробормотали они.
   "Хороший. Идти." Директор Хиллис выключил камеру, и экран погас.
   Маллен взглянул на Картрайта и пренебрежительно покачал головой. Не говоря больше ни слова, он тоже наклонился вперед и выключил камеру, оставив Картрайта одного в конференц-зале.
   Он сильно облажался с собакой. Мало того, что Стил был жив, так еще и ЦРУ было у него над стволом. У него через плечо заглядывал директор национальной разведки. Звонки, электронные письма и даже текстовые сообщения Картрайта будут тщательно отслеживаться.
   У него не было другого выбора, кроме как работать с агентом Зеро, давать ему все, что он просил, и надеяться, что он никогда не обнаружит, что Картрайт и Маллен приказали убить его двум агентам ЦРУ.
   Наконец он поднялся со стула и вышел из конференц-зала. Разумеется, Стил и Йоханссон ждали его в холле. Картрайт хотел сказать им тысячу вещей, хотел бы сказать, но в конце концов просто выдавил из себя улыбку. "Отличная работа, агенты. Просто звездный. Я хочу, чтобы вы знали: что бы ни случилось, я буду рекомендовать вас обоих для награждения за доблесть...
   - Я хочу, чтобы к моим девочкам был приставлен охранник, - прервал его Кент. "Немедленно."
   "Уотсон и Карвер", - добавил Йоханссон. "Они могут забрать детей в безопасный дом".
   - У нас есть ресурсы в Штатах, которые мы можем использовать... - начал Картрайт.
   "Странно, я почти уверен, что только что слышал, как директор национальной разведки сказал, что все, что нужно Кенту, он получит". Йоханссон подняла бровь.
   Картрайт улыбнулся, крепко стиснув зубы. "Конечно. Где ваши девочки?
   - Нет, - сказал Кент. "Вы посадите агентов в самолет, и я скажу вам, куда их отправить, после того, как договорюсь об этом со своей стороны".
   "Конечно". Челюсть Картрайта болела от натянутой улыбки. - Уотсон и Карвер вылетят следующим рейсом. Он сделал мысленную пометку, чтобы Стив Болтон в Лэнгли организовал транспортировку и доставку агентов.
   - И нам понадобится реактивный самолет, - добавил Стил. "Быстрый. Нам нужно добраться до Марокко сегодня вечером.
   Картрайт нахмурился. Даже Йоханссон резко подняла голову. "Что есть в Марокко?" она спросила.
   "Шейх Мустафар".
   "Мы уже допросили шейха, - сказала она. "Он сидит в черной яме уже больше полутора лет. Ты сказал мне, что помнишь это.
   - Я помню, что он нам сказал, - сказал Кент. - Я хочу знать, что он нам не сказал.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
  
   "Забавно, - сказала Мария, - я помню, ты говорил мне, что не нашел никаких зацепок в Словении". Она села напротив Рида на плюшевое сиденье кремового цвета. Они были единственными двумя пассажирами Gulfstream G650, самолета стоимостью шестьдесят пять миллионов долларов, летевшего со скоростью 0,86 Маха в сторону Марокко.
   Я не был уверен, что могу доверять тебе , он думал. Он все еще не был уверен, хотя после того, что она сделала для него, связавшись с ДНР и позволив сделать его заявление, он считал, что приближается.
   - Прости, что скрыл это от тебя, - просто сказал он. - На самом деле, я должен поблагодарить вас. Без твоей помощи я бы не справился ни с чем".
   "Ваши дети будут в безопасности", - пообещала она. "Уотсон и Карвер заслуживают доверия. Даю вам слово. Она легко рассмеялась. "Вы должны признать, что это немного иронично, что мы берем роскошный самолет, чтобы отправиться в одно из худших мест на Земле".
   "Хм. Я не уверен, что это можно назвать иронией; должно произойти изменение ожиданий. Типа если бы мы приехали туда и обнаружили, что черный участок снесен, а на его месте построена пятизвездочная гостиница.
   - О, мои извинения, профессор. Йоханссон улыбнулась. Рид обернулся и увидел, что она смотрит на него.
   "Что это?"
   "Теперь ты другой. Ты знаешь что?"
   "Нет. Я не знаю. Чем я отличаюсь?"
   "Трудно определить". Она задумалась на мгновение. "Кент всегда был таким самоуверенным, иногда даже высокомерным. Он был яростно умен, как и ты. Он был смелым. Бесстрашный. У него был адский характер". Она снова слегка рассмеялась. "Я не должен так говорить. Ты все еще он. Или он ты. Я не должен говорить, будто он был кем-то другим... но в некотором смысле это так".
   "Значит... по-другому - это хорошо, верно?"
   "Ага. Разное - это хорошо. Я имею в виду, что менее высокомерным будет хорошо". Она тихо рассмеялась. "Ты просто кажешься более спокойным сейчас. Раньше по делу Кент становился... одержимым. Он будет фокусироваться, как лазер. Работа была единственным, что имело значение. Обычно это хорошо, но в жизни есть нечто большее. Кажется, теперь ты понимаешь это лучше".
   Он кивнул, но ничего не сказал. Она говорила о Кенте, старом Кенте, с каким-то тихим благоговением, но в то же время в ее голосе слышалась легкая напряженность, которая наводила на мысль, что в том, кем он когда-то был, было много такого, что оставляло желать лучшего.
   Затрещал интерком, и раздался голос пилота. "Агенты, мы достигли крейсерской высоты".
   Рид немедленно включил ноутбук. Ему не терпелось связаться со своими девушками.
   Менее получаса назад они стояли в консульстве Цюриха и разговаривали с Картрайтом. Им дали смену одежды, хотя Рид предпочел оставить свои ботинки и бомбер; он полюбил их. Он отказался от громоздкого револьвера REX в пользу знакомого Glock 27 с LC9, привязанным к его лодыжке. Сумку от жучков он тоже оставил в шкафчике вместе с револьвером и своей старой одеждой. Швейцарский армейский нож он сунул в карман пиджака. Он сохранил его не из-за его полезности или потому, что думал, что он ему понадобится, а скорее потому, что он стал для него чем-то вроде сувенира от старого друга, которого он едва мог вспомнить.
   Затем его и Йоханссон быстро доставили к взлетно-посадочной полосе, где они сели на "Гольфстрим" по пути в Марокко.
   Он вошел в свою учетную запись Skype, чтобы увидеть сообщение, ожидающее от учетной записи Кэтрин Джоанн. Мы в безопасности , сказал он. Извините, я не мог добраться до компьютера раньше.
   Рид вздохнул с облегчением. Майя пропустила свою последнюю регистрацию, но сообщение успокоило его. Он положил пальцы на клавиатуру, но не знал, что сказать. Он хотел быть честным, не вдаваясь в подробности. Наконец он напечатал:
   Слушай внимательно. Вы заслуживаете некоторых ответов, но я не могу дать их вам все. Могу сказать так: я не в стране. Я помогаю некоторым важным людям делать очень важную работу, и я должен довести ее до конца. Это намного больше меня. Но знать, что вы двое в безопасности, моя главная забота. Я посылаю двух мужчин, чтобы защитить вас. Они отвезут вас куда-нибудь и обеспечат безопасность. Мы можем доверять им.
   Он сделал паузу и взглянул на Марию, которая читала расшифровку их последнего допроса шейха. Она верила в двух агентов, которых Картрайт послал за своими девушками, и в данный момент этого должно было быть достаточно для него. Рид решил, что он тоже. Это было лучше, чем если бы девушки были где-то одни, а он понятия не имел, что может произойти.
   Он напечатал: Я не хочу, чтобы ты говорил мне, где ты. Я хочу, чтобы вы дали мне ориентир, где-нибудь в общественном месте, где эти двое могут вас встретить. Он не должен быть рядом. Это просто должно быть где-то, куда вы можете добраться без каких-либо проблем.
   Еще до того, как он нажал клавишу ввода в своем длинном сообщении, появилась зеленая иконка, сообщающая ему, что Майя вошла в систему. Он подождал несколько секунд, пока она прочтет сообщение, а затем, в свою очередь, получил еще одну.
   Майя напечатала: Скажи мне что-нибудь, чтобы я знала, что это ты.
   Тонкая улыбка изогнула его губы. Она была так же осторожна, как и умна. Рид был невероятно горд - и в то же время он отчаянно надеялся, что у нее никогда не возникнет в голове идеи присоединиться к ЦРУ.
   Мне жаль, что ты пропустил свидание Валентина в городе , он напечатал.
   Прошло целых две минуты, прежде чем пришло ее следующее сообщение. Пирс Страны Чудес , сказал он. Рядом с обезьянами. Запомни это?
   Рид чуть не рассмеялся. Пирс Страны Чудес был крошечным парком развлечений на берегу Джерси, недалеко от Оушен-Сити. Он водил туда девочек, когда они были моложе. У входа в парк, недалеко от пирса, была выставка аниматронных обезьян, играющих на музыкальных инструментах. Сара, которой тогда было всего десять лет, так их боялась, что тут же расплакалась.
   Он немедленно позвонил Картрайту. - У меня есть место - пирс Страны Чудес, Оушен-Сити, Нью-Джерси, у входа в парк.
   - Понятно, - подтвердил Картрайт. - Расчетное время прибытия Уотсона и Карвера составляет около одиннадцати часов. Сейчас будет, сколько, почти десять вечера по восточному поясному времени? Так что пусть дети будут там к девяти утра. Скажи им, чтобы не паниковали, если они не появятся сразу, но и не ждали больше часа".
   - Хорошо, - сказал Рид. Затем, хотя было странно говорить это Картрайту, он добавил: "Спасибо".
   "Конечно. Спецификации?
   "Спецификации, да. Саре четырнадцать, рост около четырех футов девяти дюймов, светлые волосы до плеч. Майе шестнадцать, пять-три, брюнетка, длинные волосы. Скажи агентам, чтобы они обращались под именем Кэтрин Джоанн, чтобы они знали, что это правильные ребята.
   При упоминании Кейт Мария подняла глаза, но ничего не сказала.
   "Большой. Не волнуйтесь, мы их достанем, - сказал Картрайт. "Я согласую с вами лично, когда это будет сделано". Заместитель директора положил трубку.
   Рид передал Майе сообщение Картрайта: " Будь там к 9 утра". Не ждите больше часа. Не ищите их. Они будут искать тебя. Их зовут Уотсон и Карвер. Они попросят ваш идентификатор Skype. Если кто-то обращается к вам под любым другим именем, вы бежите за помощью.
   Хорошо - подтвердила Майя.
   Я люблю вас обоих.
   Мы тебя тоже любим.
   Рид вышел из системы и закрыл компьютер. Некоторое время он смотрел в пространство, его мысли возвращались к приятным воспоминаниям о его девочках и Кейт на берегу. Прогулка по пирсу. Игра в мини-гольф и катание на карусели.
   Он даже не понял, что заблудился, пока не почувствовал руку Марии на своей.
   - С ними все будет в порядке, - успокаивающе сказала она. "Если они чем-то похожи на вас, они могут справиться с большим, чем вы думаете".
   - Ага, - сказал он отдаленно. Он вырвался из своего тумана. "Давайте сосредоточимся. Я хочу просмотреть эту расшифровку после вас. Тогда мы посмотрим, что нам не говорит наш друг шейх.
  
   *
  
   Мария была права в двух вещах: самолет Gulfstream, приземлившийся в черном месте в марокканской пустыне, был действительно ироничным. И это действительно было одно из худших мест на Земле.
   Было восемь утра по местному времени, когда они прибыли на черную площадку. Он был организован так, чтобы выглядеть как FOB армии США или передовая оперативная база. Периметр был обнесен неровным, наспех возведенным забором из сетки-рабицы с колючей проволокой поверху. Территория состояла из рядов полупостоянных брезентовых палаток, прерываемых приземистыми куполообразными стальными конструкциями. Казалось, все, от грузовиков до палаток и стальных куполов, было окрашено в тусклые цвета, гармонирующие с песком вокруг.
   На импровизированной взлетно-посадочной полосе рядом с местом происшествия их встретил сотрудник спецназа в солнцезащитных очках Oakley и оливково-серой бандане, обернутой вокруг головы. У него была густая черная борода, и он носил AR-15 на ремне через плечо.
   "Агенты, я сержант SFO Джек Флэгг. Добро пожаловать в "Ад Шесть". Он коротко пожал им обеим руки. Обращаясь к Риду, он добавил: "Похоже, вы прошли через отжим, сэр".
   Рид проигнорировал комментарий - он прекрасно понимал, что его лицо знавало лучшие времена. "Почему вы называете это "Адской шестеркой"?" - вместо этого спросил он.
   "Это место имеет обозначение H-6", - ответила Мария.
   "Но я думаю, вы поймете, почему мы называем это тем, чем мы занимаемся", - сказал Флэгг. В его голосе была легкая техасская протяжность. - Мне уже сказали, почему ты здесь. Сюда."
   Когда Флэгг вел их через лагерь, дул порывистый ветер. Рид плотнее закутался в куртку. Такое пустынное место всегда ассоциировалось у него с жарким засушливым климатом; он не мог поверить, что в пустыне может быть так холодно.
   Сержант распахнул стальную дверь одного из множества невзрачных, удручающе скучных стальных куполов и ввел их внутрь. В нем не было ни окон, ни других выходов, и его освещала только одна голая сорокаваттная лампочка на вершине десятифутового потолка. Пол был утрамбован из глины, песок был выкопан для размещения конструкции.
   Других людей внутри не было, но в центре пола была квадратная железная решетка, а на дальней восточной стене висели цепные наручники, прочно закрепленные на стальном фасаде толстыми железными шипами.
   - Секундочку, - сказал Флэгг. С усилием он открыл железную решетку на петлях; это был люк в земле. Он открывался в маленькую подземную комнату с земляными стенами примерно в восьми футах ниже, с наклонной деревянной лестницей, ведущей вниз. Он снял свой AR и протянул Риду за ремешок. - Подожди минутку, а? Сержант расчехлил пистолет, коричневый, как пустыня, Sig Sauer XM17, и спустился по деревянной лестнице.
   "Пошли", - услышали они его слова. "Вверх и в них. У тебя гости.
   Прошла почти целая минута, прежде чем снова показалась голова Флэгга. Одной рукой он держал пистолет в воздухе, а другую повесил на бок, пока что-то поднимал - или кого-то.
   Шейх был далек от того, что показало ему видение Рида двадцатью месяцами ранее. Тогда шейх был в ужасе, но, по крайней мере, казался здоровым - румянец на щеках, легкое брюшко, тонус мышц рук и ног.
   Мрачная фигура, которую Флэгг вытащил из ямы, была совершенно другим существом. Его руки и ноги были тонкими, как кость, и узловатыми в суставах, напоминающими сучковатые ветки деревьев. Его щеки ввалились, скулы заметно выступали, из-за чего глаза казались слишком большими для его лица. Ему обрили голову налысо, но борода у него была длинная, седая и всклокоченная. Он был одет в коричневую тунику без рукавов, перетянутую на талии веревкой, и коричневые шорты, которые казались комично большими на его худых ногах.
   На вершине лестницы сержант разжал хватку шейха, и тот упал в грязь у их ног. Его глаза, как заметил Рид, были остекленелыми и стоическими, не глядя ни на что конкретное.
   "Что случилось с ним?" - спросила Мария. "Он выглядит кататоническим".
   - О, не дайте ему одурачить вас, - сказал Флэгг. "Он там. Он часто такой; мало двигается. Почти не ест. Большую часть дней он просто спит или сидит с пустым взглядом в глазах. Но мы слышим, как он бормочет себе под нос почти каждый день.
   "Что он говорит?" - спросил Рид.
   "В большинстве случаев мы даже не можем его понять, - признался Флэгг. "Но было несколько раз, когда он был более связным, я слышал его хорошо и ясно. Он говорил одно и то же снова и снова. Я не помню всего, но это звучало как какая-то молитва. Не похоже ни на одну молитву, которую я когда-либо слышал раньше, но так оно и было".
   - Вы помните что-нибудь из этого? - спросил Кент.
   - Всего одна часть, - признался Флэгг. "Это было так: "Из-за его гнева, в данный момент нет останков" или что-то в этом роде. Имеет ли это какой-то смысл для вас?"
   Рид покачал головой. "Нет простите." Он никогда не слышал такой молитвы ни в христианской, ни в мусульманской идеологиях. - Вы дадите нам несколько минут с ним?
   "Конечно". Флэгг указал на AR-15 в руках Рида. "Ты хочешь зацепиться за это? Ты выглядишь так, словно знаешь, что с этим делать.
   Он почти забыл, что держит его. Винтовка в его руках казалась такой знакомой. Когда он посмотрел вниз, то заметил, что держит приклад вверх, ствол направлен вниз под углом сорок пять градусов, его указательный палец упирается в спусковую скобу.
   - Э-э, нет, спасибо. Мы будем в порядке." Он вернул его Флэггу. Он не думал, что Мустафар доставит им какие-то проблемы. Мокрый шейх весил не более девяноста фунтов.
   "Тогда все в порядке. Я буду снаружи, если я вам понадоблюсь.
   Как только Флэгг вышел, Рид встал на колени рядом с шейхом. Мустафар стоял на четвереньках в грязи, его глаза смотрели на тысячу ярдов.
   - Шейх Мустафар, - сказал он громко. "Ты знаешь меня?"
   - Пуля... - Голос шейха был хриплым и хриплым. Он сильно закашлялся, а затем сделал несколько восстанавливающих вдохов. "Пуля звучит одинаково на всех языках".
   "Да. Я сказал что. Ты меня помнишь?
   Медленно, очень медленно остекленевший взгляд шейха поднимался вверх, пока не встретился со взглядом Рейда. - Агент Зеро, - тихо сказал он.
   "Вот так. Я здесь, чтобы задать вам несколько вопросов".
   - Вы уже задавали вопросы, - сказал шейх хриплым голосом. Он откинулся на корточки. Затем он поднял левую руку ладонью наружу. "Вы задавали вопросы, и вы взяли". Медленно он повернул руку так, чтобы ее тыльная сторона была обращена к Риду и Марии.
   На его руке не было ногтей. Просто сухая, потрескавшаяся кожа.
   - Вы задавали вопросы, на которые у меня не было ответов. Потом ты взял. Что вы пришли забрать на этот раз, агент? Мустафар широко улыбнулся. У него не было больше половины зубов.
   Рид отвел взгляд. Если он и сделал это, то не помнил об этом.
   Все, что нужно. Запомнить?
   Он заставил себя снова оглянуться на шейха и его улыбку, напоминающую фонарь из тыквы. - У тебя еще многое есть, что я могу вынести. Поверь мне, когда я скажу, что ты захочешь быть честным". Рид встал и стал ходить вокруг шейха. "Недавно я допрашивал человека, который предположил, что вы могли что-то знать. У него не было возможности рассказать мне то, что вы могли бы знать, из-за его смерти. Он называл себя Амоном".
   Рид внимательно следил за какой-то реакцией, каким-то проблеском узнавания со стороны Мустафара. Но не было ни одного.
   - Что, по его мнению, ты знаешь?
   Шейх ничего не сказал.
   Рид мысленно пересказал разговор. Он знает . Так сказал человек Амона в Словении. Он знает. Затем, прежде чем он потерял сознание, он пробормотал еще две расплывчатые фразы: Шейх... он не...
   - Я спрошу тебя еще раз, - сказал Рид. - Что, по его мнению, ты знаешь?
   Мария покачала головой. "Откуда мы знаем, что этот парень в Словении не просто пытался сбить нас со следа, попусту теряя время?"
   - Мы не знаем, - ответил Рид. - Но мы здесь, и я собираюсь это выяснить.
   Тем не менее шейх ничего не сказал. Он смотрел в грязь и что-то бормотал себе под нос.
   "Что это? Что ты говоришь?" - спросил Рид. "Высказываться."
   Шейх снова ухмыльнулся ему, но замолчал.
   "Плоскогубцы?" - предложила Мария.
   Рид кивнул, не сводя глаз с Мустафара. "Плоскогубцы. И что-нибудь острое.
   Когда Мария направилась к двери за инструментами, Рид еще раз прокрутил в голове сцену, допрос члена Амона на складе. Он знает , сказал мужчина.
   Он знает.
   Шейх...
   Он не...
   Шейх...
   Он не...
   - Сукин сын, - задыхаясь, сказал Рид. - Мария, подожди. Она остановилась у двери. - У меня есть предчувствие. Он потянулся к бороде шейха.
   Внезапно Мустафар двинулся, и гораздо быстрее, чем любой из них мог бы предположить, в его состоянии. Он отдернул голову, вырвавшись из рук Рида, и его почти беззубый рот изогнулся в рычании.
   "Йоханссон, - сказал Рейд, - держите его".
   Мария шагнула вперед, чтобы схватить его. Шейх замахнулся, словно собираясь ударить ее, но она легко схватила его за руку и скрутила за спину. Он закричал от боли. Она поймала его другую руку и крепко держала.
   Рид схватил горсть своей седой грязной бороды и дернул ее вверх, заставив Мустафара посмотреть в потолок. "Где это находится?" - прорычал Рид. Он тянул влево и вправо, голова шейха болталась на его тонкой шее.
   "Что делаешь?" - спросила Мария.
   Рид не ответил. Он не... шейх. Это то, что член Амона пытался сказать ему, когда он впал в шок.
   Рид двумя большими пальцами разделил густые, жесткие седые волосы - и тут он их увидел. Прямо под подбородком мужчины, там, где он переходил в челюсть, было клеймо, хорошо скрытое его густой бородой. Это был символ Амона.
   Он не шейх.
   Они обрили шейху голову, но не коснулись его бороды. Многие мужчины-мусульмане считали религиозным долгом носить бороды, и, несмотря на то, что он был заключенным, тюремщики черного участка уважали это. Даже в заливе Гуантанамо заключенным-исламистам давали молитвенные коврики и направляли в Мекку.
   Амон знал это. И они использовали это в своих интересах, чтобы скрыть клеймо.
   Рид сделал шаг назад. "Отпусти его." Мария отпустила его, и мужчина рухнул в грязь. "Ты не он. Ты не Мустафар.
   Рот Марии слегка приоткрылся. "О чем ты говоришь? Мы получили его сами. Мы были теми, кто пришел за ним, привел его сюда..."
   "И они были на шаг впереди нас". Рид разочарованно вздохнул. "Крот в агентстве, должно быть, пронюхал, что мы преследуем шейха. Они предупредили Амона, который заменил шейха двойником. Этот человек не Мустафар. Он Амон.
   - Не верю, - пробормотала Мария.
   "Подумай об этом. Настоящий Мустафар был богат и могущественен, но он не был Амоном. Если бы мы привели его сюда, он бы сразу сломался под давлением. Ему было что терять. Кроме того, он был их банкроллом; шейх финансирует заговор Амона. Они не могли рисковать его захватом, зная то, что он должен знать. И они не могли потерять свою копилку".
   "Христос." Мария дважды прошлась по короткой бетонной комнате. "Но у нас все еще есть этот парень. Он Амон. Он должен что-то знать.
   Рид покачал головой. "Скорее всего, не. Зная то, что я знаю о них, они не рассказали бы этому парню ничего стоящего. Они бы знали, что мы собираемся пытать его ради информации. Отец был прав; "шейх" был просто козлом отпущения. Он ничего не знал. Только не так, как ожидал Рид.
   Он встал на колени так, что оказался почти лицом к лицу с суррогатным шейхом. - Разве это не так?
   В ответ мужчина усмехнулся своей злобной, зияющей ухмылкой. Он тихо усмехнулся.
   "Что-то смешное?" - отрезала Мария. - Ты все равно проведешь остаток своей короткой жалкой жизни в этой дыре.
   Его смешок превратился в смех, переросший в дикое кудахтанье. Он перекатился на спину, смеясь, как сумасшедший.
   Он начал кричать. "Хотя может быть, что слуга и прав в том, что делает зло, но Амон прав в том, чтобы быть милосердным!" Он сделал паузу, чтобы снова дико расхохотаться. "Что до гнева Его - в завершении мгновения нет остатка! Как Амон, мы терпим!"
   Мария нанесла ему быстрый удар ногой по ребрам. Мужчина застонал и перевернулся, схватившись за живот.
   - Кент, это был тупик, - пробормотала она. "Нам нужно пойти в другое место, найти новую зацепку".
   Он был более чем обескуражен. Он был подавлен. Он чувствовал себя побежденным. Они прошли весь этот путь только для того, чтобы узнать, что они совершили серьезную ошибку больше года назад.
   "Ты прав. Пойдем." Рейд направился к двери, собираясь позвать Флэгга, когда заключенный Амона на земле окликнул его своим хриплым голосом.
   - Агент Зеро, - грубо сказал он. "Подождите одну минуту."
   Рид остановился, медленно повернувшись.
   - Тот человек, с которым ты говорил. Он не лгал. Я знаю кое-что, чего не сказал тебе.
   Рид осторожно шагнул к нему. Это был трюк, он был уверен. Ни один член Амона не мог добровольно отказаться от знаний. "Что ты знаешь?"
   Фальшивый шейх перевернулся и со стоном опустился на колени. "Мне сказали, что однажды ты вернешься. Я им не поверил..."
   "Что ты знаешь?" - спросил Рид.
   "Они сказали, что если вы это сделаете, я должен рассказать вам то, что знаю..."
   Рейд схватил его за воротник грязной туники и поднял. "Скажи-ка!" - крикнул он в грязное лицо мужчине.
   Мужчина-Амон широко ухмыльнулся, показывая пустые глазницы во рту.
   "Я знаю, агент Зеро, что у вас две дочери. И мы знаем, как их найти".
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
  
   Рид увидел красный. Он потерял контроль.
   Позже, когда его попросили рассказать об этом событии, он не помнил, что произошло дальше. Дело было не в том, что Кент взял верх. Это была слепая ярость, затемнившая его память. Сила и мастерство Кента, защитная натура Рида, а также их любовь и преданность своим детям превратились в жгучую, чистую ненависть к ухмыляющемуся, кудахчущему, истощенному заключенному.
   При упоминании своих дочерей Рид нанес сильный правый кросс, который точно попал в челюсть фальшивого шейха. Даже когда он смеялся, зубы вонзились в грязь. Рид поднес правое колено к вогнутому туловищу мужчины. Ребра подогнулись под сокрушительным ударом.
   Мужчина попытался упасть, но Рид схватил его за горло, легко поднял и нанес жестокий удар головой верхней частью черепа. Широкий нос члена Амона взорвался каскадом крови. Рид отпустил его, поднял локоть, а затем ударил им по надгрудинной выемке, сломав обе ключицы.
   Руки обвились вокруг него. Он смутно ощущал крик, знакомый запах, но мысли его были затуманены. Он набросился на того, кто пытался его увести.
   Мария схватила его за руку и потянула за собой, используя его инерцию, чтобы швырнуть Рида на землю. Он тяжело приземлился на спину в грязь, тяжело дыша.
   Она стояла над ним, выражение ее лица было одновременно строгим и встревоженным.
   - Стой, - твердо сказала она ему. - Это им не поможет.
   Рид закрыл глаза и попытался успокоиться. Мы знаем, где они. Ему хотелось вскочить на ноги и убить человека перед ним.
   - Не надо, - сказала Мария, словно могла видеть это в его глазах. - Его убийство ничего не даст девочкам. Мы должны идти сейчас. "
   Она права. Вставать. Найти их.
   Мария помогла ему встать. Не-шейх лежал в грязи, изо всех сил пытаясь дышать через сломанный нос и кровь во рту. Риду пришлось отвести взгляд, пока желание растоптать голову не стало слишком сильным.
   Он открыл дверь стального купола и обнаружил Флэгга снаружи.
   - Вашему заключенному нужна медицинская помощь, - пробормотал Рид.
   - Спасибо, сержант, - быстро сказала Мария. - Нам нужно идти немедленно.
   Пока два агента спешили к ожидавшему их самолету, Флэгг заглянул в полутемную комнату, задаваясь вопросом, что, черт возьми, произошло.
   На обратном пути к "Гольфстриму" Мария позвонила Картрайту и включила громкую связь. Она говорила быстро. "Это не шейх. Заключенный у нас не Мустафар. Они знали, что мы пришли за ним, и поменяли его на кого-то из Амона, на кого-то, готового взять на себя ответственность за их дело. Он сказал, что они знают, где девушки Кента...
   "Вау, вау, подождите", - сказал Картрайт. - Он не шейх?
   "Старайтесь не отставать!" - отрезала Мария. - Амон сказал ему, что если Кент когда-нибудь вернется, он должен сказать ему, что они знают, где его девочки. Они небезопасны, Картрайт.
   Они поднялись по короткой лестнице и вошли в самолет. Пилот ждал их в кабине с закрытой и запертой дверью. Рид прошелся по короткому пролету самолета и подышал себе на руки. Все, о чем он мог думать, это Сара и Майя. Если бы с ними что-нибудь случилось, вообще что угодно, он никогда себе не простил бы. Если бы он только мог предупредить их. Он мог бы послать сообщение, но на Восточном побережье США было около четырех утра. Кроме того, он не знал, были ли они в большей безопасности на месте или в движении. Наблюдал ли за ними Амон прямо в тот момент? Они следили за ними все это время? Его кровь стыла в жилах от такой перспективы.
   "Этот парень провел в яме двадцать месяцев, - сказал Картрайт. - Как, черт возьми, он мог знать, где дети? Он блефует".
   - Нет, - внезапно сказал Рид, - я так не думаю. И даже если бы он был, я не хочу рисковать". Они все время знали о его девушках. Но они не взяли их, когда пришли за ним - им нужен был только Кент Стил. Он должен был умереть в том подвале в Париже.
   Но почему сейчас? он думал. Если они не причиняли вреда девушкам раньше, потому что хотели использовать их как рычаг, зачем ждать до сих пор, когда я узнал, что пленником был не Мустафар?
   - Это их козырь в рукаве, - сказал он, затаив дыхание. "Они никогда не думали, что я зайду так далеко, но они планировали это на случай, если я это сделаю".
   "Смотрите, Уотсон и Карвер уже в пути", - сказал Картрайт. - Примерно через пять часов...
   "Все может случиться за пять часов!" - возразила Мария.
   "У Амона должны быть люди в США, люди поблизости", - сказал Рид.
   - Как они вообще их найдут? - спросил Картрайт.
   "Может быть, они наблюдали все это время. С тех пор, как меня забрали. С тех пор они могли преследовать их... - Рид замолчал. Учитывая самоотверженность, которую он до сих пор видел от Амона, вполне возможно, что они охраняли его дом, следовали за девушками до отеля, а затем туда, где они сейчас находились. От одной мысли об этом у него скрутило желудок.
   - Вы сказали, что общались с ними через онлайн-сообщения, верно? - спросил Картрайт. "Вот что мы можем сделать: дайте мне информацию об учетной записи. Я попрошу своих техников отследить IP по их последнему сообщению. Мы предупредим местную полицию, и я немедленно отправлю отряд. Мы позаботимся о них в течение следующих тридцати минут, хорошо? Просто сохраняй спокойствие".
   Успокойся. Рид почти усмехнулся. Он находился почти в четырех тысячах миль отсюда и понятия не имел, где именно могут быть его девушки. Надеюсь, они где-то спали, в безопасности в своих постелях. Его мысли невольно мелькнули темные фигуры, бродящие по коридорам отеля, пока его девушки дремали.
   Он яростно замотал головой, выгоняя эту мысль из головы.
   "Кент? Ты меня слышал? Мне нужна информация об учетной записи".
   "Верно. Извиняюсь. Мы использовали Skype". Он дал Картрайту учетную запись и пароль. "Это единственный контакт, который у меня есть, под именем Кэтрин Джоанн".
   "Стойте рядом с телефоном. А пока пусть пилот вернется в Цюрих, чтобы мы могли переоценить ситуацию с шейхом и определить наш следующий шаг. Картрайт повесил трубку.
   Рид закрыл лицо руками. Его начинало тошнить. Он не мог ясно мыслить.
   Мария поручила летчику вернуться к ним в Цюрих. Затем она села рядом с Ридом, положила руку ему на спину и нежно потерла. - Они их найдут, - уверенно сказала она. "Я знаю, что они будут. Нам просто нужно немного подождать".
   - Подожди немного, - тихо повторил Рид. Он никогда не чувствовал себя таким бессильным.
   Следующие полчаса показались вечностью. Как только самолет снова поднялся в воздух, он поднялся со своего места и прошелся по нему вдоль. Он сел, потом встал, потом снова сел. Он пошел в ванную и плеснул в лицо холодной водой. Каждый раз, когда он пытался мыслить ясно, его разум уходил в самое темное место. Он вспомнил обо всем, через что прошел за последние несколько дней - пытки в подвале, офис с головорезами Отеца, туалет в метро с убийцей Амона, грязный склад в Словении. Но каждый раз он представлял себе своих девочек в этих местах, переживающих то же, что и он. Ужасающие образы неудержимо крутились в его воображении. Как он ни старался, он не мог их выдернуть.
   Он попытался войти в свою учетную запись Skype в отчаянной надежде, что Майя каким-то образом проснулась, сидит перед компьютером и ждет от него вестей. Но учетная запись была заблокирована, вероятно, технической командой ЦРУ, когда они отследили сообщения до их источника.
   Прошло тридцать минут. Потом сорок пять. Рид дважды пытался дозвониться до Картрайта, но заместитель директора не отвечал.
   Наконец, почти через час зазвонил сотовый телефон. Рид схватил его и ответил так быстро, как только мог. "Картрайт? Они у вас есть?
   Долгая, жалкая пауза сказала все.
   "Кент, - осторожно сказал он, - мы отследили интеллектуальную собственность до Holiday Inn в Нью-Джерси. Местная полиция и пожарные эвакуировали здание под предлогом пожарной тревоги. Они проверили каждого гостя, обыскали каждую комнату. Кент... их там нет.
   Руки Рида тряслись. В его желудке образовалась яма отчаяния, грозящая пробраться к горлу. Он не мог подобрать слова.
   - Кент? Голос Марии звучал отдаленно, глухо. "Кент..."
   - Нам нужно идти, - внезапно сказал Рид. "Мы должны вернуться. Нам нужно ехать, ехать в Нью-Джерси". Это было единственное, что имело для него смысл в данный момент. Подойди к девчонкам. Найдите их как-нибудь. Держите их в безопасности. Он сунул телефон в руки Марии и быстро подошел к двери кабины, хлопнув по ней ладонью. "Привет!" - крикнул он пилоту. "Нам нужно вернуться!"
   - Кент, у нас нет топлива для такого путешествия, - мягко сказала Мария.
   - Тогда найди! - сердито крикнул он.
   "У них будет восемь часов опережения на нас, по крайней мере..." - сказала она.
   - Что нам делать, Мария?! Просто сидеть в конференц-зале в проклятом Цюрихе, пока моих девочек пытают или убивают? Он уже кричал, его лицо покраснело.
   - Я уже отправил команду, - сказал Картрайт по громкой связи. "Мы сопоставляем каждого гостя, который был в отеле за последние три дня, с нынешними гостями, и мы будем использовать эти данные для поиска в этом районе..."
   "И пока это происходит, моих девочек увозят оттуда все дальше и дальше! Эти люди не теряют времени даром, Картрайт! Они увезли меня во Францию на гребаном грузовом самолете! Я не могу..." Его разум сосредоточился на видении Сары и Майи, с капюшонами на головах, со связанными руками, подпрыгивающими в трюме самолета.
   Рид снова хлопнул дверью кабины. "Привет! Я знаю, что ты там!" Он даже не понял, что вытащил свой Глок, но вдруг тот оказался у него в правой руке, а левая постучала в дверь.
   - Кент, убери пистолет, - осторожно сказала Мария.
   "Иисус." Картрайт вздохнул. - Вот этого я и боялся, - пробормотал он. "Йоханссон... Протокол Дельта".
   - Сэр... - начала она.
   - Это приказ, Йоханссон, - отрезал Картрайт.
   Рид развернулся. "Что такое Протокол Дельта?"
   Мария вздохнула. - Это... временная мера.
   "Что, черт возьми, это значит?"
   Она говорила медленно. "Это мера, чтобы предотвратить повторение того, что произошло в прошлый раз".
   "Какая? О чем ты говоришь?" Рид был совершенно сбит с толку. Им нужно было добраться до его девочек - почему никто другой не мог этого увидеть? - Что случилось в прошлый раз?
   Она покачала головой и уставилась в пол. - Кент, когда умерла твоя жена, ты... вот тогда ты взбесился. Ты стал мошенником. Это был ужасный, кровавый след. Мы не можем допустить, чтобы это повторилось".
   Его ноздри раздувались, когда он кричал. - Что такое Протокол Дельта, Мария?
   Она потянулась к боковому отделению рядом со своим сиденьем и вытащила папку с файлами. "Вот, смотрите сами".
   Он выхватил у нее папку с файлами и открыл ее. Он нахмурился; она вручила ему стенограмму допроса шейха двадцатью месяцами ранее. "Что это? Что я выгляжу, блядь?"
   Он почувствовал острый укол иглы в шею.
   Рид инстинктивно набросился, развернулся и ударил Марию по рту тыльной стороной руки. Ее голова мотнулась в сторону. Она не кричала; она просто печально посмотрела на него и вытерла немного крови с уголка губы.
   Зрение Рида затуманилось. Его желудок завязался узлом. Его дыхание стало затрудненным и медленным. Она накачала его наркотиками.
   - Мне очень жаль, - сказала она. - Мне очень, очень жаль, Кент.
   Края его зрения почернели. Его колени ослабли и подогнулись.
   Его последней мыслью перед тем, как он упал на ковер, были его девушки, их улыбающиеся красивые лица и тот факт, что он никогда их больше не увидит.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ
  
   Зазвонил телефон.
   "Мм". Майя застонала, когда перевернулась, чтобы ответить.
   - Мисс Беннет? - сказала веселая молодая женщина, слишком веселая для такого раннего утра. "Это твой звонок для пробуждения в семь утра".
   - Спасибо, - пробормотала она и повесила трубку. Рядом с ней на большой кровати пошевелилась Сара.
   - Давай, Писк, - подтолкнула Майя. - Нам нужно вставать.
   - Не называй меня так, - пробормотала Сара, сунув голову под подушку.
   Майя встала и пошла в ванную. Она прищурилась; флуоресцентные лампы были резкими и непривлекательными. Она воспользовалась туалетом, вымыла руки и лицо и почистила зубы. Затем она вернулась в спальню и снова ткнула Сару двумя пальцами. "Привет. Вверх. Мы должны скоро идти.
   - Но мы только что приехали, - простонала Сара.
   Накануне вечером, почти в десять часов, они были в гостинице "Холидей Инн", находящейся в шести милях отсюда. Майя решила еще раз проверить компьютер в холле перед сном - и была рада этому, так как получила странное сообщение от отца о встрече с двумя мужчинами, которые отвезут их в безопасное место.
   Несмотря на то, что ее отец доказал, что это был он, что-то в этом все еще казалось ей неправильным. Она и так уже не чувствовала себя в безопасности, а после известия о том, что их, возможно, придется защищать, инстинкты Майи подсказали ей, что им следует снова двигаться. Она собрала их вещи и свою сестру, и они взяли такси до гостиницы "Хэмптон", расположенной немного дальше по шоссе. Она заплатила наличными и зарегистрировалась по поддельному удостоверению личности на имя Миранды Беннетт, восемнадцати лет. Она получила его всего несколько месяцев назад под давлением друзей, но никогда раньше им не пользовалась. Если бы ее отец узнал, что у нее поддельное удостоверение личности на прошлой неделе, он бы взорвался и посадил ее на месяц, но, учитывая нынешние обстоятельства, она должна была представить, что он действительно может быть этому рад.
   - Писк, если ты не встанешь с постели в следующие тридцать секунд, я тебя вытащу, - строго сказала Майя. - Мне нужно, чтобы ты принял душ, оделся и собрался. Пойдем." Она ненавидела звучать как мать - в конце концов, она была всего на два года старше Сары, - но иногда это было необходимо.
   Пирс Страны Чудес находился в тридцати минутах езды от их отеля. - спросила Майя на стойке регистрации накануне вечером. Автобусная остановка была примерно в четверти мили от них, и они высадили их прямо на пирс. Там они будут ждать двоих мужчин, Ватсона и Карвера, как и велел ее отец.
   Она предположила, что двое мужчин, с которыми они встретятся, были полицейскими. Она понятия не имела, в какие неприятности попал ее отец; поначалу она боялась за него, особенно в то первое утро, когда она спустилась вниз и обнаружила, что и передняя, и задняя двери широко открыты, а отца нет.
   Но она не вызвала полицию. Вместо этого она позвонила тете Линде.
   Майя не была глупой - совсем наоборот. С тех пор, как она была маленькой, она была гораздо более проницательной, чем средний ребенок ее возраста. Она знала, что ее отец много путешествовал по работе, выдавая себя за профессора... а потом возвращался домой со шрамами, с бинтами, иногда с шинами. Он говорил что-то вроде: "Папа просто очень неуклюжий и споткнулся о какую-то лестницу". Однажды он действительно пытался сказать, что его сбила машина.
   Но она не была глупой. Она не знала, чем обычно занимался ее отец, и знала, что лучше не спрашивать, но предположила, что это больше, чем чтение гостевых лекций и посещение семинаров. Затем, после смерти мамы, они переехали из Вирджинии в Нью-Йорк. Он перестал путешествовать и начал преподавать полный рабочий день. Жизнь была хороша - она отчаянно скучала по матери, но жизнь в Нью-Йорке была к ним благосклонна, вплоть до четырех дней назад, когда пропал их отец.
   Тем не менее, она знала, что лучше не звонить в полицию. Тетя Линда, с другой стороны, нет.
   Майя провела большую часть последних дней, не выходя из дома и смотря телевизор. Она и Сара послушались указаний отца и оставили дома мобильные телефоны и планшеты. Без интернета делать было нечего, кроме как смотреть телевизор. К счастью, шли зимние Олимпийские игры, и этого обычно было достаточно, чтобы отвлечь их, по крайней мере, ненадолго. Майя также следила за новостями как можно чаще, надеясь найти хоть какие-то указания на то, чем может заниматься ее отец, но не было никаких сообщений, что она могла бы связаться с ним.
   Однако она была немного удивлена, когда два дня назад настроилась на новости и увидела свое собственное лицо и лицо Сары, смотревших в ответ. Тетя Линда послушалась ее и не вызвала полицию, когда ее отец пропал без вести, но как только Майя и Сара покинули свой первый отель, не сказав ей, их тетя, похоже, немедленно позвонила властям. Линда предоставила полицейским фотографию, на которой они вдвоем сняты прошлым летом на барбекю, сидят бок о бок за столом для пикника и улыбаются над тарелками с едой.
   Майя и ее сестра официально считались пропавшими без вести.
   Сначала это испугало ее; это были два подростка, еще дети, бродившие в бегах, и ни один взрослый не знал, где они. Они были потенциально в опасности от неизвестной угрозы. Но потом Майя подумала о своих родителях - что они будут делать? Ее отец, скорее всего, предупредит власти, независимо от предупреждения. У него была склонность к чрезмерной опеке (хотя до исчезновения казалось, что он работал над этим).
   С другой стороны, ее мать... ее мать сохраняла бы хладнокровие в этой ситуации. Она бы сделала то, что было необходимо. Так вот, что Майя решила, что она тоже будет делать. Она должна была мыслить ответственно, быть взрослой и оберегать свою младшую сестру.
   В конце концов Сара выкатилась из постели и минут тридцать тащилась в ванную, в конце концов выйдя из душа, одетая и почти готовая.
   "Куда мы идем?" она спросила. Майя старалась не рассказывать младшей сестре больше, чем ей нужно было знать. - А когда мы поедем домой?
   - Скоро, - заверила ее Майя. - Мы скоро пойдем домой, я обещаю. Но сначала мы встретимся с парочкой людей, которые могут нам помочь, хорошо? Папа послал их. Они обезопасят нас".
   Сара нахмурилась. "Зачем их прислал папа? И в безопасности от чего?
   если бы я знал , подумала Майя. Но она выдавила из себя улыбку и сказала: - В общем, в безопасности, так что нам не придется оставаться наедине. Все будет хорошо, Писк... эм, Сара.
   Еще через полчаса они собрались - у каждого был только рюкзак, наспех набитый несколькими сменными вещами, - а затем выписались из номера, расплатились наличными и нашли автобусную остановку, которая доставит их до пирса.
   Майя прекрасно знала, что "Страна чудес", небольшой парк развлечений на пирсе, не будет открыт в феврале, но будут открыты некоторые другие магазины и аттракционы. Оглядываясь назад, она пожалела, что выбрала другое место. Пирс был совершенно людным, но народу там было немного. Хотя, подумала она, двоим мужчинам будет легче их найти.
   Девушки вышли из автобуса в конце Шестой улицы в Оушен-Сити, примерно в трех кварталах пешком по пирсу до места встречи. Майя посмотрела на часы; было без четверти девять. Двое мужчин скоро будут там.
   Она была права. Вышло не так много людей. Мало того, что было рано и в будний день, на улице было очень холодно, а бриз, дувший с океана, делал воздух густым и влажным. Она обняла сестру за плечи, пока они быстро шли от автобусной остановки к пирсу. Большинство небольших приземистых зданий вдоль променада - сувенирные магазины, пиццерии, кафе-мороженое, поля для мини-гольфа - были закрыты, но несколько подающих надежды предприятий продолжали работать. Майе стало немного легче, когда она узнала, что вокруг, в пределах слышимости, есть по крайней мере несколько человек.
   Они были почти у входа в Страну Чудес, когда она увидела его. По пирсу быстрым шагом шел мужчина, засунув руки в карманы черной кожаной куртки. Он был примерно того же возраста, что и ее отец, высокий, белый, с квадратными плечами и пятичасовой тенью. Волосы у него были темные и подстрижены близко к голове.
   Майя держала руку на плече Сары, но замедлила шаг, когда мужчина приблизился. Он определенно смотрел прямо на них, хотя время от времени поглядывал то налево, то направо.
   Подойдя достаточно близко, он сказал: "Привет, девочки. Я рад видеть, что вы благополучно добрались сюда. Меня зовут Ватсон. Кажется, тебе сказали пойти со мной.
   Майя ничего не сказала. В его голосе было что-то странное; он говорил на простом английском, но это звучало странно, почти натянуто... как будто он пытался изобразить акцент. Но опять же, ее отец не упомянул конкретно, что мужчины, пришедшие за ними, будут американцами.
   У нее была отличная память, и она дословно помнила наставления отца. Будь там к 9 утра , сказал он . Не ждите больше часа. Не ищите их. Они будут искать тебя. Их зовут Уотсон и Карвер.
   - Вас должно было быть двое, - сказала Майя.
   "Да." Человек, назвавшийся Ватсоном, безмятежно улыбнулся. "Моего партнера задержали. Но я обещаю, это нормально. Мы встретимся с ним. Пожалуйста, мы должны поторопиться. Прийти." Он указал головой вниз по пирсу, туда, откуда они пришли. "Моя машина здесь". Он шел впереди, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что девушки идут за ним.
   Майя колебалась. Как и в отеле прошлой ночью, что-то было не так, но она не могла понять, на что именно.
   Они попросят ваш идентификатор Skype , - сказал ее отец в своем сообщении . Если кто-то обращается к вам под любым другим именем, вы бежите за помощью.
   Майя пошла за мужчиной, подталкивая Сару за собой, но шла вяло, намеренно замедляя шаг. - Ты должен был дать нам имя, - сказала она.
   Мужчина остановился и снова улыбнулся. "Я говорил тебе. Это Ватсон".
   - Нет, ты должен был назвать мне мое имя.
   - Назови тебе свое имя? Ватсон усмехнулся. "Ты Майя. А это Сара. Да? Можно мы пойдем?"
   Горло Майи сдавило. В ее мозгу зазвенели тревожные звоночки. Это было совершенно неправильно.
   "А мой отец? Его имя?
   Мужчина нетерпеливо вздохнул, но сохранил свою веселую (и совершенно фальшивую) улыбку. Майя ничуть не упустила из виду, что он еще не вынул руки из карманов пальто.
   - Имя твоего отца, - сказал мужчина, - Кент.
   Челюсти Майи сжались так сильно, что она боялась сломать коренной зуб, но заставила себя мило улыбнуться. "Тогда ладно. Прокладывай путь".
   Они должны были уйти от этого человека, и быстро.
   Она позволила ему провести их немного вниз по пирсу, прежде чем снова заговорила. "Подожди подожди. Мне жаль. Мне нужно воспользоваться ванной комнатой."
   Из горла Ватсона вырвался раздраженный стон. - Куда бы мы ни пошли, там будут туалеты...
   - Это чрезвычайная ситуация, - настаивала Майя. - Смотри, они там. Она указала на соседнее здание, в котором находилась пара общественных туалетов. "Мы будем быстрыми, хорошо? Тридцать секунд". Она схватила сестру за руку и потащила в ванную, прежде чем мужчина успел ответить. Он хмыкнул, но спорить не стал. Вместо этого он возобновил наблюдение, с тревогой оглядываясь по сторонам.
   Как только за ними закрылась дверь, Майя быстро проверила киоски, чтобы убедиться, что они одни.
   - Майя, мне это не нравится, - мягко сказала Сара.
   "Я знаю. И я нет. Сара, мне нужно, чтобы ты очень внимательно меня выслушала. Она держала сестру за одно плечо и смотрела ей прямо в глаза. "Ты вылезешь через заднее окно..."
   "Какая?" Глаза Сары расширились.
   "Просто слушай! Я помогу тебе выбраться через заднее окно. Я хочу, чтобы ты бежал так быстро, как только сможешь, два квартала вниз в ту сторону. Помните мини-гольф с инопланетянами, с лазерами, НЛО и прочим?
   Сара кивнула, слегка приоткрыв рот.
   "Хороший. В прошлом году в заднем заборе была дыра. Если они еще не исправили это, вы можете проскользнуть внутрь. Идите к двенадцатой дыре и спрячьтесь там. Не выходи ни за кого и ни за что, кроме меня. Понять? Беги туда, прячься и оставайся там, пока я не приду за тобой.
   Краска побежала от лица Сары. Майя могла сказать, что она окаменела.
   "Что творится?" - робко спросила она. "Кто этот человек?"
   "У нас нет на это времени. Тебе нужно идти. Подожди меня..."
   - А если ты не придешь?
   Майя закусила губу. "Я буду. Обещаю. Ты оставайся там, пока я не сделаю этого. Понятно?" Ее сестра ничего не сказала. - Сара, ты поняла?
   "Понятно." Голос Сары был почти шепотом.
   Майя поцеловала ее в лоб, а затем помогла поднять на высоту окна, где Сара открыла замок и распахнула стекло наружу. Это заняло почти целую минуту, но ей удалось выбраться наружу.
   "Хорошо, - сказала себе Майя. Она понятия не имела, что собирается делать оттуда, но, по крайней мере, Сара будет в безопасности. Она изобразила свою лучшую фальшивую улыбку и направилась обратно к ожидающему "Ватсону".
   - Так жаль, - весело сказала она. "У моей сестры проблемы с желудком. Она сейчас очень взволнована и напугана. Она выйдет через минуту...
   "У нас нет ни минуты!" - прорычал мужчина. - Ты хоть представляешь, в какой опасности ты находишься?
   - Да, у меня есть идея, - пробормотала Майя.
   Мужчина сузил глаза. Он улавливал. Он вынул левую руку из-под куртки, схватил Майю за руку и потащил в ванную.
   - Эй, отпусти! - крикнула она. "Что делаешь?"
   Мужчина что-то буркнул себе под нос - что-то резкое, гортанное и непонятное для нее. Это был не английский. Он распахнул дверь ванной и потащил Майю за собой, пока проверял пустые кабинки.
   Он громко выругался на иностранном языке. "Где она?!" - спросил он, шипя Майе в лицо.
   - Подожди, подожди, я скажу тебе, - отчаянно сказала она. - Только не делай мне больно. Она вылетела в окно".
   "Окно?" мужчина вопросительно взглянул через плечо на маленькую прямоугольную дверь, возможно, задаваясь вопросом, как Сара смогла протиснуться через нее.
   Майя отпрянула и оттолкнулась изо всех сил, приземлившись носком кроссовок прямо в промежность мужчины.
   От силы удара из него вырвались дыхание и слюна. Он тут же согнулся пополам, его лицо стало ярко-красным, когда он опустился на колени. Однако Майя ничего этого не видела - как только ее удар пришелся на землю, он выпустил ее из рук, и она бросилась бежать. Она распахнула дверь и выбежала на пирс, двигая ногами так быстро, как только могла.
   Последние два года она была в женской команде по легкой атлетике, ни в коем случае не звезда, но по-прежнему легко двигалась. Она не была хороша на дистанциях, но короткие промежутки были ее специальностью. Ее длинные ноги толкали ее вперед с каждым прыжком, поскольку она требовала, чтобы они шли быстрее.
   Она услышала тяжелое дыхание позади себя и рискнула оглянуться через плечо. Паника застряла глубоко в ее желудке; мужчина быстро выздоровел или боролся с болью. Его лицо по-прежнему было ярко-красным, но теперь это была маска гнева, из-за чего он выглядел почти демоническим.
   Он был быстр и быстро сокращал разрыв между ними.
   Она снова смотрела вперед, не смея оглянуться на него, пытаясь заставить себя ускориться. Она почувствовала пальцы в своих волосах. Она не могла обогнать его...
   Тогда перестань пытаться , сказал ей ее мозг.
   Она резко остановилась и в то же время присела на корточки. Ее преследователь этого не предвидел. Он сильно столкнулся с ней, споткнулся о ее скрюченное тело и полетел по воздуху. На мгновение он парил над ней.
   Затем он ударился о доски пирса лицом вперед с тошнотворным грохотом.
   Майя снова встала. У нее болели ребра там, где он столкнулся с ней, но она, как могла, проигнорировала это и рванула в противоположном направлении.
   я не могу продолжать бежать , сказала она себе. Нужно найти место, чтобы спрятаться. Один из открытых магазинов был бы идеальным. Мужчина не посмеет напасть на нее на глазах у кого-то еще... не так ли?
   я не могу этого сделать , она думала. Я не могу из-за меня подвергать невиновного человека опасности. Она замедлила шаг и посмотрела налево. Она была у входа в Страну Чудес... аниматронных обезьян. Она оглянулась и увидела мужчину примерно в пятидесяти ярдах от пирса. Он только сейчас пошевелился, пытаясь встать. Он не смотрел в ее сторону.
   Она быстро обогнула выставку обезьян, играющих на музыкальных инструментах, и спряталась за ней. Он ожидал, что она сбежит, найдет кого-нибудь и вызовет полицию. Он не ожидал, что она спрячется в том же месте, где и должна была быть.
   Майя изо всех сил пыталась контролировать свое прерывистое, тяжелое дыхание, когда осмелилась выглянуть из-за края маленькой эстрады. Мужчина прошел мимо, всего в нескольких шагах от нее. Его лицо все еще было красным - теперь темно-красным, когда кровь текла из широкого пореза у линии роста волос вниз по щеке и шее. Его глаза были яростными и дикими. В правой руке он держал...
   Майя замерла от ужаса. На мгновение она забыла дышать. Мужчина держал серебряное ружье, пистолет, крепко прижимая его к боку, но палец на спусковом крючке.
   Она никогда раньше не видела настоящего ружья, и один его вид заставлял ее дрожать. Она не могла пошевелиться, не осмеливалась дышать...
   Внезапно чья-то рука грубо схватила ее за волосы. Она вскрикнула и инстинктивно попыталась вывернуться, но рука крепко держала ее, яростно отдергивая ее голову назад.
   Был и второй мужчина с кожей насыщенного цвета мокко. Она могла видеть его крупную фигуру, но не лицо. Он толкнул ее голову вперед, и ее тело последовало за ним, спотыкаясь, когда он вытолкнул ее из-за дисплея.
   - Она у меня, - крикнул он первому нападавшему. Он развернулся, наполовину спрятав пистолет за тело. Воротник его белой рубашки был пропитан кровью. Он убийственно посмотрел на нее. - Где другой? - проворчал новый нападавший.
   - Сбежал, - сказал тот, у кого было окровавленное лицо. "Я могу найти ее. Мы можем заставить этого говорить...
   - Нет, - сказал второй мужчина. "Мы потеряли достаточно времени. Мы должны идти, сейчас же. У нас есть один. Ее будет достаточно.
   Достаточно для чего? - подумала Майя в панике. Она попыталась вырваться из его хватки. Ее кожа на голове горела, когда несколько волосков были вырваны с корнем, но мужчина крепко держал ее. Он начал тащить ее вниз по пирсу в том направлении, где, по словам мужчины, его ждала машина. У нее было отчетливое ощущение, что, попав в эту машину, назад уже не вернуться. Она не видела другого выхода.
   "Помощь!" она закричала. Так громко, как только могла, она закричала: "Меня похищают!"
   Мужчина, державший ее, потянулся за чем-то, а потом показал ей. Нож со злобно изогнутым лезвием потянулся к ее горлу. - Заткнись, девочка, - прошипел он, - если не хочешь, чтобы тебя открыли.
   Майя втянула воздух и задержала дыхание. Она не осмелилась окликнуть снова. Но ей не пришлось. Из ближайшего магазина, где продавали новые футболки, вышла дородная женщина, озабоченно нахмурив брови. Она скрестила свои толстые руки от зимнего холода и посмотрела на двух мужчин, держащих за волосы девочку-подростка.
   "О Господи!" - воскликнула она. "Отпустите эту девушку прямо сейчас, или я вызову полицию!" Сказав это, женщина вытащила из заднего кармана телефон и положила большой палец на клавиатуру.
   Человек с пистолетом снова хмыкнул на иностранном языке. Он вынул из-за спины пистолет, поднял его...
   "Нет, подождите!" Майя услышала собственный крик.
   Два громоподобных хлопка раскололи воздух, громче и реальнее, чем она могла себе представить. Кровь брызнула в воздух из двух отверстий в груди женщины. Сотовый телефон с грохотом упал на пирс, а через мгновение тело женщины глухо шлепнулось о доски, но Майя этого не слышала. В ушах зазвенело от внезапных оглушительных выстрелов.
   "Идиот!" - прошипел мужчина, держащий ее.
   - Она собиралась вызвать полицию! - сказал в защиту первый мужчина.
   "Теперь они все равно придут! Прийти. Торопиться!" Он снова потянул Майю за волосы, толкая ее вперед, но она почти не чувствовала этого. Ее ноги были резиновыми. Они не хотели нормально работать.
   Она только что стала свидетельницей убийства. Невинный человек. И это была ее вина.
   В горле пересохло, а лицо онемело. В глубине ее разума возникло осознание - эти двое мужчин были готовы сделать все, что бы они ни сделали, чтобы забрать ее отсюда. Полиция за ней не приехала. Никто не был здесь, чтобы спасти ее.
   Ее единственная спасительная милость, ее единственная мысль об утешении заключалась в том, что по крайней мере Сара была в безопасности. Майя вопреки всему надеялась, что ее сестра останется там, спрятавшись в большом пластиковом НЛО двенадцатой дыры...
   "Шаг!" мужчина рявкнул ей в ухо. Ее ноги бесполезно волочились по пирсу. - Иди, иначе я...
   Над пристанью Страны Чудес прокатились еще две сильные трещины. Тело человека, держащего пистолет, дернулось и упало назад. Майя в шоке моргнула. Она понятия не имела, что только что произошло, но мужчина, державший ее, казалось, знал. Он размахивал ножом взад-вперед, дико оглядываясь по сторонам.
   "Не!" он крикнул. - Я разрежу ее, я... - Он двинулся было, чтобы приставить нож к горлу Майи, но прежде чем лезвие достигло ее, третий выстрел расколол ей барабанные перепонки. Голова мужчины дернулась назад. Пальцы в ее волосах судорожно сжались, выдергивая новые фолликулы с корнем... затем они ослабли и отпали.
   Дыхание Майи сбилось. Слезы защипали глаза. Сквозь размытое зрение она увидела фигуру, взбирающуюся на пирс со стороны пляжа. Она вытерла глаза. Это был афроамериканец, держащий пистолет обеими руками, ствол которого был направлен вниз, когда он поспешил к ней, глядя то налево, то направо.
   - Кэтрин Джоанна, - сказал он ей.
   - Ч-что? - пробормотала она. В ее мозгу словно произошло короткое замыкание.
   "Майя, я агент Ватсон. Кэтрин Джоан - это учетная запись, с которой вы связались со своим отцом. Есть еще?"
   - Агент? Агент чего?
   "Майя." Ватсон посмотрел ей прямо в глаза. - Есть еще, или ты видел только двоих?
   - Два, - сказала она дрожащим голосом. "Только два."
   "Хорошо." Ватсон опустилась на колени рядом с телом загорелого мужчины, который держал ее. Он дернул воротник пальто мужчины и осмотрел его шею. Затем Ватсон прижал палец к уху и заговорил. "У меня есть Майя. Двое нападавших убиты. Они не Амон; они должны быть из одной из фракций, находящихся под их контролем". Он снова взглянул на Майю. "Где твоя сестра?"
   - Она... прячется...
   "Где?"
   - указала Майя. "Туда. Около двух кварталов в ту сторону.
   "Хорошо. Мне нужно, чтобы ты показал мне, где. Он снова приложил палец к уху - Майя увидела, что на нем была проволока, а в ошейник спускался прозрачный провод. - Карвер, подгони машину ко входу на Девятую улицу. Мы встретимся там". Он осторожно взял Майю за плечо. - Мне нужно, чтобы ты показал мне, хорошо? Не волнуйся. Теперь ты в безопасности.
   Майя вздрогнула от его прикосновения. Ее глаза угрожали новыми слезами. Она только что видела, как в течение минуты застрелили трех человек. Этот новый человек - агент Ватсон? - сказал, что она в безопасности, но пока он держит пистолет, она не чувствует себя в полной безопасности.
   Они оба внезапно обернулись на звук болезненного стона. Первый нападавший, тот, что с пистолетом, был еще не совсем мертв. Он лежал на спине, истекая кровью на доски, корчась в агонии. Он кашлянул каплями крови на рубашку.
   - Неважно, - пробормотал он. - Ты все равно опоздаешь.
   Агент Ватсон нацелил пистолет на упавшего нападавшего, хотя не было похоже, что этот человек когда-нибудь снова встанет. - Слишком поздно для чего? - спросил Ватсон.
   Мужчина каким-то образом сумел ухмыльнуться. "Земля расколется... от пяток... их ног". Он рассмеялся, а потом скривился от боли.
   Пока Майя смотрела, мышцы мужчины ослабли. Он перестал двигаться. Его глаза, тем не менее, оставались широко открытыми, и намек на ухмылку оставался на его губах, когда он умирал.
   Она вздрогнула и отвела взгляд.
   - Пойдем, - тихо сказал Ватсон. - Покажи мне, где твоя сестра, и мы уйдем отсюда.
   Майя кивнула и направилась вниз по пирсу к полю для мини-гольфа, где пряталась Сара. Она все еще не была полностью уверена, что происходит. Но по мере того, как ее мозг снова начал бурлить, оправляясь от шока от того, что она только что увидела, она начала формировать гораздо лучшее представление о том, во что может быть вовлечен ее отец.
   Им определенно будет о чем поговорить, когда она увидит его снова, хотя, если то, через что она прошла с двумя потенциальными похитителями, можно было бы предположить, она не могла быть уверена, что когда- нибудь снова увидит своего отца.
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  
   Рид медленно приходил в сознание. У него была сильная головная боль в передней части черепа, и он не был уверен, где находится. Он спал, если можно было это так назвать. Он слышал голоса своих дочерей, счастливых и хихикающих. Он слышал звуки волн, мягко разбивающихся о прибой. Он услышал легкий, чудесный смех Кейт, а затем легкую нервозность в ее голосе, когда она позвала Майю следить за ее опорой на волнорезе. Он слышал все звуки семейной прогулки к берегу много лет назад, но ничего не видел. Только темнота. Он как будто был слеп. Ему отчаянно хотелось увидеть восторженные лица своих девочек, довольную улыбку на губах Кати. Но он ничего не видел, только черное.
   Потом он проснулся, и голова его раскалывалась, и он на мгновение забыл, где находится. Он сидел в кремовом кресле в узкой кабине - правильно. Он был на борту "Гольфстрима". Они все еще были в воздухе, он мог сказать это по давлению в ушах. Он попытался потереть голову, но его правое запястье напряглось всего через несколько дюймов.
   Он был прикован наручниками к плюшевому подлокотнику.
   Его зрение было нечетким, и он чувствовал легкую тошноту. Несмотря на множество вопросов, крутившихся у него в голове, он на мгновение откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, ожидая, пока это чувство пройдет.
   "Здесь." Голос Марии. Он слегка приоткрыл глаза и увидел, что она протягивает бутылку с водой. "Тошнота пройдет". Она говорила тихо. Она звучала почти стыдно.
   Он взял воду левой рукой без наручников, открыл ее и осушил половину бутылки. Потом спросил: "Почему?"
   "Поверьте мне, - сказала она, - это было последнее, что я хотела делать. И хотя Картрайт меня сейчас мало волнует, он был прав. Мы не могли допустить, чтобы ты снова потерял контроль. Протокол Дельта был необходим".
   Его рот был словно набит ватой. Он выпил оставшуюся воду. Его голова начала проясняться, и он внезапно вспомнил об опасности, которая заставила Марию накачать его наркотиками. Он быстро сел, не обращая внимания на новую волну головной боли. "Девочки? Что ты слышал?
   - Они в безопасности, Кент. Мы нашли их".
   Он вздохнул с огромным облегчением. "Скажи мне, что произошло."
   "Они встретили Уотсона и Карвера на месте встречи. Были... осложнения, но ни один из них не пострадал", - пояснила Мария. - Они в конспиративной квартире на северо-востоке Мэриленда.
   - Я хочу поговорить с ними.
   - Я только что отправила сообщение Картрайту, что ты очнулся, - сказала она. - Он должен соединить вас по защищенной линии, которая проходит через Лэнгли. Это всего на минуту. Затем она добавила: "Но они в безопасности, Кент".
   Рид сделал несколько глубоких вдохов. Тошнота проходила. Его зрение тоже прояснилось. Он хотел разозлиться на Марию, но у него не было ни сил, ни, честно говоря, мотивации. - Я не терял контроль, - просто сказал он. "Я больше не тот парень. Я просто делал то, что сделал бы любой родитель". Он посмотрел ей в глаза. "У тебя есть дети? В твоей... другой жизни?
   Она покачала головой. "Нет."
   Тогда ты бы не понял , хотел он сказать.
   Вместо этого он спросил: "Как долго меня не было дома?"
   - Около пяти часов, - сказала ему Мария. "Мы все еще на пути к возвращению в Цюрих. Мы должны быть там в ближайшее время. Зазвонил сотовый телефон. Мария ответила, пробормотала несколько слов и передала Риду. - Кто-то хочет с тобой поговорить.
   Он поднес телефон к уху.
   "Папа?"
   Рид закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. Одно это слово, всего лишь звук голоса Майи, и все его волнения и душевные муки словно выдыхались из него. - Так приятно слышать твой голос, дорогая. Ты в порядке?"
   Она долго молчала. "Я не знаю. Я думаю, что я буду. Я... видел кое-что.
   - Мне так жаль, детка. Он хотел спросить ее, что она видела, но сейчас было не время. Они поговорят позже, когда снова будут вместе. Она заслужила это.
   - Когда ты вернешься домой? Ее голос дрогнул, когда она задала вопрос, и его сердце снова разбилось.
   - Не знаю, - честно сказал он. "Скоро, я надеюсь. Но ты в безопасности, и это самое главное для меня. Могу я поговорить с твоей сестрой?
   - Она спит, - сказала Майя. - Э-э, утренние события действительно истощили ее.
   - Дай ей поспать, - сказал Рид. - Позовите Ватсона к телефону, хорошо?
   "Конечно." Она натянуто добавила: "Я люблю тебя, папа".
   - Я тоже люблю тебя, Майя.
   Через мгновение ответил низкий мужской голос. - Это Ватсон.
   - Что ты можешь мне сказать? - спросил Рид.
   Ватсон понизил голос - для удобства Майи, предположил Рид. "Двое нападавших, оба мертвы. Мы проверили их признание. Один был турецкий, другой афганский. Как и Амон, но я уверен, что они работали с ними.
   - Ты знаешь, как они добрались до девушек? - спросил Рид. - Они все время наблюдали или их послали?
   "Это самое странное, - сказал Уотсон. "Первый подошел к девушкам и попытался завоевать их доверие... выдавая себя за меня".
   Рид сразу понял, что это значит. У Амона были люди в Соединенных Штатах, но более того, кто бы ни сливал информацию из ЦРУ, он все еще каким-то образом делал это. Это было единственным объяснением того, как Амон мог узнать, что Уотсона и Карвера отправили на пирс в то утро. - Понятно, - сказал он. "Стой на цыпочках. Если бы они знали об этом, они могли бы знать местонахождение конспиративной квартиры.
   - Никто не войдет, - заверил его Уотсон. - У нас за спиной целый отряд.
   Рид кивнул. "Спасибо, что позаботились о них".
   - Подожди, Зеро, есть еще кое-что, - сказал Ватсон. "Турецкий парень, прежде чем ударить его ногой, он что-то сказал. Меня бы это не зацепило, если бы не было так странно. Он сказал: "Земля расколется от пяток их ног". Это что-нибудь для тебя значит?
   Рид моргнул. В словах был проблеск узнавания, как будто он уже слышал их где-то раньше, но не мог сразу определить. - Не совсем, - сказал он. "Но я посмотрю на это. Еще раз спасибо, Ватсон". Он повесил трубку, нахмурив брови.
   Мария заметила. - Ты выглядишь не очень спокойно для парня, который только что узнал, что его дочери в безопасности.
   Рид покачал головой. "Это не то. Это... - Он замолчал. Где он уже слышал эту странную фразу? Земля расколется от пяток их ног. Это звучало так, как будто он уже читал это раньше или, может быть, даже цитировал в классе.
   В его руке зазвонил телефон. Он ответил.
   - Это Картрайт, - поздоровался заместитель директора. - Ты в порядке, Зеро? Ты спокоен?
   - Я в порядке, - коротко сказал Рид. У него было несколько слов, которыми он хотел поделиться с Картрайтом о своем Протоколе Дельта, но он придержал язык. - Вы слышали отчет Уотсона?
   - Да, - уныло сказал Картрайт.
   - Тогда ты знаешь, что это значит. Кто-то все еще передает информацию Амону. АНБ начало отслеживать корреспонденцию ЦРУ?
   - возмутился заместитель директора. "Я предполагаю, что они уже это сделали, но они не собираются говорить нам:" Эй, мы начали прослушивать ваши личные разговоры "".
   - Что ж, кто бы это ни был, он нашел другой способ получить информацию. Мы должны сообщить об этом директорам Маллену и Хиллису. Нам нужно присмотреться к вышестоящим. А нам с Йоханссон, возможно, придется уйти в тень".
   Земля расколется пятками их ног . Он не мог выкинуть это из головы. Он определенно слышал это раньше. Но где?
   Картрайт вздохнул. "Давайте не будем торопиться ни с чем. Возвращайтесь в Цюрих, и мы во всем разберемся.
   Рид покачал головой. "В Цюрихе нам делать нечего. Нам нужно найти следующую зацепку". Единственная проблема заключалась в том, что с фальшивым шейхом Мустафаром они потерпели неудачу, и он понятия не имел, куда идти дальше. Он не хотел возвращаться в Цюрих с пустыми руками и начинать заново с нуля. Он не хотел сидеть в конференц-зале и обсуждать варианты с начальством. Он хотел найти Амона и раскрыть их заговор, но единственной возможной зацепкой, которую он мог выжить, было найти убийцу, белокурого незнакомца, который напал на него на станции римского метро. Если бы существовал способ выманить убийцу из укрытия, Рид бы рискнул. Но он понятия не имел, где может быть этот человек или по каким каналам он получает информацию.
   Крот ЦРУ, возможно, Рид подумал. Если Картрайт поможет ему раскрыть свое местонахождение, возможно, это поможет выманить убийцу из укрытия. Это было бы чрезвычайно рискованно и потребовало бы сделать себя уязвимым...
   Земля расколется пятками их ног . Это снова дернуло его в глубине сознания.
   - Агент Стил, - строго сказал Картрайт. - Я даю тебе прямой приказ вернуться в Цюрих, так что, если ты не назовешь мне вескую причину, почему ты не...
   - Тебе нужна веская причина? - прервал Рид. "Потому что я не совсем уверен, что утечки исходят не от вас". Он повесил трубку.
   Мария моргнула, и на ее губах появилась легкая ухмылка. "Держу пари, это было довольно приятно", - сказала она. - Ты действительно думаешь, что это мог быть он?
   Рид покачал головой. "Я полагаю, что это возможно, но это не складывается". Он, конечно, не доверял Картрайту, но заместитель директора пытался добиться, чтобы его отстранили от дела, и сказал Хиллису, что Зеро скомпрометирован. Это не похоже на то, что он стал бы делать, если бы работал с Амоном.
   Земля расколется от пяток их ног. Это могло быть отсылкой к богу или титану... возможно, что-то из мифологии?
   Мария нахмурилась. "Что случилось? Ты выглядишь задумчивым.
   - Мне просто нужно время, чтобы подумать. Рид расхаживал по маленькой хижине. - Земля расколется, - пробормотал он. "Пятками ног своих..."
   Боги. Титаны. Божества. Он прокручивал в голове базовые словесные ассоциации, пытаясь освободить память. Полубоги. Герои. Эпосы...
   Внезапно щелкнуло.
   Когда они кружились по кругу, гора Ермон и Ливан разделились.
   - Гора Хермон, - пробормотал он.
   "Какая?"
   "Гора Хермон!" - почти крикнул он. "Слушай, скажи мне, если это отслеживается. Один из головорезов, посланных Амоном за моими девочками, умирая, сказал: "Земля расколется от пяток их ног". Я подумал, что это звучит знакомо". Он говорил со скоростью мили в минуту, жестикулируя руками. "Это строка из " Эпоса о Гильгамеше ", шумерской поэмы... Остальная часть идет так: "Когда они кружились, гора Хермон и Ливан раскололись". Это относится к битве Гильгамеша с Хумбабой. Спасибо, профессор Лоусон , подумал он. Причина, по которой это звучало так знакомо, заключалась в том, что он преподавал его однажды, много лет назад, когда был адъюнкт-профессором в Университете Джорджа Вашингтона.
   Мария лишь покачала головой. "Мне жаль. Я не понимаю".
   "Это была насмешка", - взволнованно сказал Рейд. "Умирая, террорист процитировал строчку из эпоса - вероятно, ту, которую он услышал от члена Амона. Это звучит как угроза, но это насмешка, и она указывает прямо на гору Хермон, гору, которая находится на границе между Сирией и Ливаном. Наверху находится буферная зона ООН, аванпост...
   - И вы думаете, что они планируют напасть на пост ООН?
   "Я не знаю. Но я знаю, что это зацепка. Нам нужно добраться туда сейчас же".
   - В Сирию? Мария выглядела сомнительно. - Звучит как натяжка, но... ладно. Сначала нам нужно дозаправиться. Она быстро подошла к передней части салона и взяла пластиковый проводной телефон, прямая связь с кабиной пилотов. Она рассказала пилоту их план, а затем слушала, как он передал сообщение в ответ.
   "Он сказал, что пройдет не менее тридцати минут, прежде чем мы сможем приземлиться и дозаправиться", - сообщила Мария Рейду. - Мы слишком близко к бесполетной зоне, поэтому нам придется обойти ее и отправиться в Берн для дозаправки...
   - Какая бесполетная зона?
   "Над Сионом, на зимние игры".
   "О верно." Зимние Олимпийские игры проходили в юго-западном швейцарском городе Сионе. Он совершенно забыл, что они происходят. "Подожди секунду..." Сион. Это слово застряло у него в голове, как будто оно было приковано к месту. Он снова прошелся по самолету, вверх и назад, а Мария безучастно смотрела на него.
   "Что теперь? Мы приземляемся или...?
   Рот Рида приоткрылся, когда новое осознание поразило его, как вспышка молнии. - Олимпийские игры в Сионе, - тихо сказал он.
   - Да, мы это знаем. Мария теряла терпение. "Что насчет этого?"
   "В оригинальной еврейской Библии, - медленно объяснил он, - гора Хермон называлась по-другому. Она называлась горой Цион - в написании буквой "тц", но позже переводчики опустили букву "т" и назвали ее просто Сион. Но это оригинальное написание на иврите звучало бы как..."
   Вздох изумления застрял у Марии в горле. - Как Сион.
   "В яблочко. Насмешка не имела отношения к горе Хермон. Мария, это была прямая подсказка о готовящемся нападении. Сион является целью. Зимние Олимпийские игры".
   Он бросился к белому телефону в передней части салона.
   "Ждать! Как мы можем быть уверены?"
   - Мы не можем, - сказал он, - но подумать об этом. Это густонаселенный район, тысячи людей практически из всех наций на планете. Это вполне может стать крупнейшим терактом в истории".
   - Господи, - выдохнула Мария. "Мы должны были увидеть это раньше".
   Рид взял трубку. - Не садитесь в Италии, - настойчиво сказал он пилоту. - Нам нужно приземлиться в Сионе.
   - Агент, я не могу приземлиться в Сионе, - сказал пилот. - Мы не допущены к этому...
   "Тогда вам нужно убраться сейчас же", - предупредил Рид. Террорист, напавший на его девушек, никогда не дал бы им такой подсказки, если бы атака еще не началась. "Скоро произойдет что-то ужасное, и мы, возможно, уже слишком поздно, чтобы остановить это".
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
  
   - Мы должны сообщить Картрайту, - настойчиво сказала Мария. "Отправьте всех доступных агентов в Сион, заблокируйте место, оцените наличие угроз..."
   "Нет, - перебил Рид, - я не думаю, что это правильный ход". Он был почти уверен, что Картрайт не был тем, кто сливал информацию, но в любом случае крот ЦРУ будет в состоянии повышенной готовности, как только Олимпиада будет закрыта. "Амон все еще знал, где мои девочки, и имена агентов, которые пришли за ними. Даже если это не Картрайт, то это кто-то из его близких, кто-то достаточно близкий, чтобы пронюхать о нашем плане. Если мы подключим к этому агентство, ничто не помешает этому случиться снова".
   Мария покачала головой. "Мы говорим о потенциальных сотнях, может быть, тысячах потерянных жизней в международном масштабе. Мы должны кому-то рассказать. Мы должны предупредить их".
   - Интерпол, - внезапно сказал Рид. "Мы предупреждаем Интерпол и заставляем их уведомлять швейцарских официальных лиц и Олимпийский комитет. Скажи им, чтобы начали протоколы эвакуации. Позвони, Мария.
   "И что мы им скажем о себе? Мы два агента ЦРУ, которые не могут отчитываться перед собственным начальством из-за предполагаемых утечек?
   Рид быстро соображал, его глаза бегали туда-сюда. "Нет... Мы проходим через голову агентства. Свяжитесь с вашим отцом и Советом национальной безопасности. Скажи ему, что тот, кто поставляет информацию Амону, все еще находит способ сделать это. Нам нужна санкция ДНР, чтобы действовать в этом направлении".
   - Даже в этом случае ЦРУ может потерять доверие... - начала Мария.
   - Как ты и сказал, мы говорим о сотнях, может быть, тысячах жизней. Я думаю, что это стоит немного доверия".
   Рид мог сказать, что Марии совсем не нравилось держать ЦРУ в стороне, но она напряженно кивнула и вытащила телефон. Она сделала два звонка; первый был в Интерпол, чтобы предупредить их о возможной угрозе и привести в действие олимпийскую безопасность. Рид услышал в ее голосе напряженную тревогу, когда она упомянула, что ЦРУ потенциально скомпрометировано. Второй раз она позвонила отцу, чтобы держать Совет национальной безопасности и директора национальной разведки в курсе ситуации и получить их согласие действовать.
   Почти сразу же, как она повесила трубку, в салоне затрещал интерком. "Нам разрешено приземляться, и мы быстро идем", - объявил пилот. "Пристегнитесь, агенты. Десять минут до посадки.
   Мария села рядом с Ридом и пристегнулась ремнями. "Итак, - сказала она, безуспешно пытаясь скрыть тревогу в голосе, - просто чтобы внести ясность, мы собираемся прервать то, что, возможно, является самым важным. спортивное событие в мире и остановить его, что, вероятно, обойдется в миллионы долларов дохода, искать иголку в стоге сена по догадке террориста, который погиб в Нью-Джерси, и мы делаем все это без знание агентства, которое дает нам лицензию на подобные вещи".
   - Да, - подтвердил Рид. "Это в значительной степени подводит итог."
   "Как в старые времена." Он почувствовал, как ее пальцы сомкнулись вокруг его. Они были теплыми и желанными; знакомый, но чужой. Это было такое странное чувство быть рядом с ней, одновременно ощущать себя старой подругой и одновременно ощущать электрическое покалывание чего-то нового и захватывающего.
   Он почти скучал по тому, что не доверял ей.
   Рид ощутил это в животе, когда "Гольфстрим" опустился на несколько сотен футов. Мария крепче сжала его руку.
   - Прежде чем мы это сделаем, - сказал он, - я хочу кое-что узнать. Это о том, что произошло раньше, почему вы с Картрайтом решили, что Протокол Дельта был необходим.
   - Ты хочешь поговорить об этом сейчас ? - недоверчиво спросила Мария.
   "Это важно для меня, - настаивал он. - Все, что я знаю, это то, что Кент пошел... нет, это не так. Я сделал это. Ты сказал, что я сошел с ума. Что я оставил ужасный, кровавый след. Но я не могу этого вспомнить и не знаю, почему я это сделал. Я не могу избавиться от ощущения, что есть еще что-то, о чем мне не говорят". Он оглянулся и посмотрел ей в глаза, все еще держа ее за руку. - Я доверяю тебе, Мария. Я могу сказать это сейчас. Пожалуйста, расскажи мне, что случилось".
   Она покачала головой. "Я действительно не думаю, что сейчас подходящее время, Кент..."
   "Послушайте, если я чему-то и научился, преподавая историю, так это тому, что мы обречены повторять ошибки прошлого, если не научимся на них. Я не могу учиться на чем-то, чего не помню, и я не хочу снова быть тем парнем. Я не хочу никого подвергать опасности, и я не хочу подвергать опасности все, что поставлено на карту. У нас всего несколько минут до приземления, и я не знаю, что произойдет. Возможно, это единственный шанс узнать, почему я перестал быть Кентом Стилом".
   Мария ровно вздохнула. - Хорошо, - сказала она. "Я вам скажу." У нее перехватило дыхание, когда "Гольфстрим" быстро снизился еще на несколько сотен футов. "Когда Кейт умерла, ты был безутешен. Вы были на операции, когда это случилось. Тебя там не было, и ты винил себя. Более того... ты был уверен, что Амон имеет к этому какое-то отношение.
   Рид нахмурился. "Но она умерла от эмболии", - сказал он. "Это вызвало инсульт. Никто ничего не мог сделать, даже парамедики".
   "Мы пытались сказать вам, что вы ничего не могли сделать, но вы этого не слышали. Вы отправились на охоту за Амоном. Вы были одержимы. Агентство пыталось перезвонить вам, но вы отключились. Они послали остальных из нас - меня, Морриса и Райдиггера - за тобой. Я отделился от них, чтобы пойти по другому следу..."
   - И ты нашел меня?
   - Да, - сказала она. "Вот тогда мы... проводили время вместе. Когда агентство узнало об этом, они пригрозили дезавуировать нас обоих. Я вернулся. Вы этого не сделали. А через несколько недель вас объявили погибшим".
   В голове Рида вспыхнуло видение - мост. Тьма. Вода мчится далеко внизу. Ощущение падения...
   "Гольфстрим" снова пошел ко дну. Через окно Рейд мог видеть приближающийся аэропорт, а за ним город Сион. Не было ни небоскребов, ни стеклянных зданий, ни ярко освещенных главных проспектов; Сион выглядел так, будто древняя деревня раскинулась, как лужа, приютившаяся у подножия горного хребта и затмеваемая пиками.
   Далеко вдали, на противоположной стороне города, виднелась грандиозная Олимпийская деревня, построенная специально для игр. В огромных куполообразных сооружениях проводились мероприятия в помещении, а санная трасса и лыжные трассы были тщательно возведены вокруг пары небольших гор, на вершинах которых стояли каменные замки, построенные сотни лет назад. Дихотомия была поразительной.
   У него все еще было ощущение, что Йоханссон не все ему рассказала, но сомневаться в этом было слишком поздно. Через мгновение они будут на земле.
   - Спасибо, - сказал он. "За честность".
   Она отвернулась.
   "Колеса вниз через две минуты", - объявил пилот по интеркому.
   - Боже, надеюсь, мы не опоздали, - пробормотала Йоханссон.
   "Что бы мы ни нашли, мы это найдем", - сказал Рейд. Он пытался говорить как можно увереннее, но его голос дрогнул.
   Дверь в Gulfstream была открыта до того, как самолет полностью остановился на взлетно-посадочной полосе. На взлетно-посадочной полосе аэропорта Сиона ждали три машины швейцарской полиции с мигающими фарами. Рида и Марию посадили в заднюю часть одного из них, и кортеж немедленно тронулся, вырулив на шоссе и устремившись к Олимпийской деревне.
   Мужчина в угольно-сером костюме повернулся и обратился к ним с пассажирского сиденья. "Меня зовут агент Висенте Бараф, я из Интерпола", - сказал он, показывая свой значок. У него был итальянский акцент, и он щеголял черными усами толщиной с карандаш. - Мое начальство связалось с вашим директором национальной разведки. Мы понимаем ситуацию и получили указание не связываться с вашим ЦРУ, кроме вас двоих".
   - Мы ценим сотрудничество, агент Бараф, - дипломатично сказала Мария. "Можете ли вы рассказать нам, какие меры принимаются в настоящее время?"
   "Интерпол отправляет сюда более дюжины наших агентов с экономического форума в Давосе, - сказал им Бараф. "Но даже на самолете это займет пару часов. А пока надо работать с тем, что есть. Олимпийская охрана и швейцарская полиция эвакуируют весь парк. Однако речь идет о тысячах людей. Это медленный процесс".
   "Медленно не годится", - сказал Рид. "Мы не хотим, чтобы Амон беспокоился и делал что-то опрометчивое".
   Мобильный телефон Марии зазвонил в ее кармане. Она не ответила; на самом деле, она даже не смотрела на него. Они оба знали, что это, скорее всего, Картрайт. К этому моменту ЦРУ должно было пронюхать о том, что происходит. На самом деле, с огромным объемом освещения Олимпийских игр в СМИ, был хороший шанс, что большая часть развитого мира была в курсе.
   Агент Бараф возился с сенсорным экраном на приборной панели полицейской машины. - Я собираюсь соединить вас с брифингом, - сказал он. "У нас нет времени на личную встречу, поэтому через мгновение вы будете выступать перед аудиторией, полной агентов Интерпола, сотрудников олимпийской службы безопасности и Федерального управления полиции Швейцарии". Он включил Bluetooth в машине, и из динамиков автомагнитолы внезапно послышался гул голосов. - Внимание всем, - громко сказал Бараф. "У меня в пути агенты ЦРУ Стил и Йоханссон, и они собираются поделиться тем, что знают, так что слушайте внимательно". Шепоты стихли.
   Рид взглянул на Йоханссон, та кивнула. Внезапно он осознал, что ему никогда раньше не приходилось инструктировать комнату агентов - по крайней мере, насколько он мог вспомнить, - и был глубоко благодарен за то, что его не было там лично.
   Он откашлялся, наклонился вперед и громко сказал: "Это агент Стил из ЦРУ". Как только слова начались, они пришли к нему, как будто он делал это уже сто раз - и он не упустил из виду, что он, вероятно, сделал это. "Как вы знаете, у нас есть веские основания полагать, что террористическая организация замышляет нападение на зимние Олимпийские игры. Наша информация предполагает, что они планировали это в течение некоторого времени, поэтому вполне вероятно, что мы говорим не об отдельном происшествии, а о чем-то, что нацелено на максимально широкую территорию и максимально возможное количество людей".
   Он вспомнил объект Отеца, бомбы, которые он видел. "Все имеющиеся бомбы и клыки должны быть направлены на обнаружение динитротолуола, химического соединения, используемого в качестве активного зажигательного вещества. Каждая из этих бомб будет иметь радиус взрыва примерно от сорока до шестидесяти футов, но, как я уже сказал, мы не должны полагать, что это будет изолировано; Я ожидаю, что будет несколько мест, возможно, предназначенных для цепной реакции, так что один взрыв может затронуть большую территорию.
   "Агент Бараф сообщил нам, что процедура эвакуации уже началась. Продолжайте эти усилия, но действуйте с осторожностью. Мы не хотим разжигать панику или давать повстанцам повод взорвать раньше времени".
   В динамике раздался мужской голос. "Сэр, есть ли конкретная национальность, к которой принадлежит эта организация, которую нам следует искать?"
   "К сожалению, нет", - ответил Рид. "В эту конкретную группу входят члены со всего мира, и они хорошо обучены. Маловероятно, что они будут выглядеть соответствующе и не будут вести себя так, чтобы вызвать подозрения".
   Мария похлопала его по плечу и указала на свою шею.
   Верно ", - подумал Рид. Бренд.
   "Когда вы опустошите парк, сделайте обязательным, чтобы каждый эвакуированный показывал свое лицо и шею", - сказал Рид в зале для брифингов. "Эта организация называется "Амон", и ее члены отмечены клеймом, прямоугольным ожогом в форме египетского иероглифа. Задерживать всех, у кого есть какие-либо подозрительные отметины на лице или шее". Он прекрасно понимал, что Амон мог не посылать своих членов для взрыва; более вероятно, что они завербовали какую-то группировку террористов-смертников, чтобы сделать это за них, но это было единственное, что ему оставалось делать.
   - Расчетное время прибытия - восемь минут, - объявил Бараф.
   "И последнее, - сказал Рид в зале. "Действовать с особой осторожностью. Эти люди, Амон, не колеблясь отнимут жизни - свои и чужие - за свое дело. Их следует считать чрезвычайно опасными. Если преступники будут установлены, не медлите с применением силы на поражение".
   - Спасибо, агент, - сказал Бараф. - У вас у всех есть задания. Уволен". Он выключил громкую связь.
   Сквозь лобовое стекло был виден Олимпийский парк Сиона; высокие искусственные склоны, извилистая санная трасса, огромное здание с куполом, в котором, вероятно, располагались катки. Несмотря на мигалки и воющие сирены, полицейский кортеж из трех автомобилей был вынужден замедлить ход, приближаясь к поразительному потоку людей.
   Бараф был прав; там были тысячи представителей всех национальностей и национальностей, большинство из которых были одеты в цвета своей родной страны, с лицами, раскрашенными в цвета их знамени, и с маленькими флагами в руках. Они толпились рядом с Олимпийским парком огромными группами, блокируя улицы и тротуары. Большинство были сбиты с толку и выглядели раздраженными эвакуацией. Многие были откровенно разгневаны, махали руками или кричали на швейцарскую полицию.
   - Агент Бараф, - заговорила Мария, - мы должны убрать этих людей на безопасное расстояние от парка и зданий. Амон достаточно умен, чтобы понять, что мы можем эвакуироваться, и, возможно, принял меры против этого.
   Бараф кивнул и передал сообщение по рации. "Проблема, - сказал он им, - в рабочей силе. У нас есть полный штат службы безопасности и все доступные агенты, но людей слишком много".
   Снаружи машины Рид мог видеть по меньшей мере дюжину съемочных групп, а может и больше, которые снимали в прямом эфире олимпийские аттракционы за спиной. Он был прав; мир знал, что на зимних играх ожидается террористическая атака... а это значит, что Амон тоже знал.
   Ему пришла в голову мысль, что они могут взорвать свои бомбы дистанционно. В конце концов, это то, что он сделал на объекте Отца, используя чемоданную бомбу. Им не обязательно был нужен человек на месте нападения. Однако самым важным вопросом в его голове было не то, как они это сделают, а то, почему они еще этого не сделали. Стадионы и площадки пустели. Было похоже, что большинство зрителей уже вышли. Любых спортсменов и глав государств выпроводили бы из помещения одними из первых.
   Чего ждал Амон? - спросил он. Иллюзия безопасности? Или они отказались бы от своего плана, если бы он был сорван?
   Нет , он думал. Они бы не сдались. Они потратили на это слишком много времени. Они бы предусмотрели этот случай. Но как?
   Его взгляд сканировал толпы, строения, камеры новостей, выискивая все, что могло показаться неправильным, по мере того как кортеж приближался.
   "Чем мы можем помочь?" - спросила Мария у Барафа.
   "Во-первых, - ответил агент Интерпола, - мы можем вывести отсюда эти журналистские бригады. Они могут сообщать откуда угодно. Их присутствие заставляет людей поверить, что их близость безопасна. Тогда мы сможем установить баррикады на подходящем расстоянии...
   Бараф продолжал говорить, но Рид почти не слышал его. Он пристально смотрел, его глаза сузились, когда он тщательно выискивал любую деталь, которая могла бы им помочь.
   Он не нашел ни одного.
   - Агент Стил? Бараф скрючился в кресле, глядя прямо на него. "Как вы сказали, насколько велик был потенциальный радиус взрыва?"
   - О, эм, извини. Приблизительно от сорока до шестидесяти футов, если исходить из производства взрывчатки, которую я видел.
   - Значит, двадцать пять метров минимум, - сказал Бараф Марии. "Баррикады на всех трех улицах вокруг входа в Олимпийский парк..."
   Голос агента Интерпола снова стал фоновым шумом для мыслей Рида.
   Здесь что-то есть.
   Нет, не что-то. Кто то. Амон не доверил бы свой главный удар какой-то другой фракции. Они не взорвутся дистанционно. У них здесь будет кто-то, а может быть, и больше одного, чтобы убедиться, что все сделано правильно.
   - Мне нужно в парк, - сказал он вслух.
   "В парк? Почему?" - спросила Мария. - Бомбардировщики внутри, проводят зачистку. Здесь от нас будет больше пользы...
   - Останови машину, - настаивал он. Они не успели проползти по забитым людьми улицам.
   Бараф кивнул водителю, и кортеж остановился прямо посреди улицы и в полуквартале от входа в Олимпийский парк. Рид толкнул дверь и вышел. На мгновение он постоял рядом с машиной, его взгляд осторожно метался, когда он разглядывал толпу.
   - Кент? Вышла и Мария. - Каков план?
   Он не ответил. Он просто смотрел куда-то в толпу.
   На кратчайшее мгновение он мог поклясться, что увидел мелькнувшие обесцвеченные светлые волосы, угловатый подбородок - знакомое лицо.
   - Кент, что случилось? - настаивала Мария.
   "Я не знаю." Он покачал головой. "Я мог бы поклясться, что видел..."
   Убийца Амона из метро в Риме . Но, возможно, его глаза играли с ним злую шутку, заставляя его видеть то, что он хотел видеть. Если он действительно видел его, убийца исчез, растворился в толпе.
   Он смутно осознавал, что Мария продолжала говорить. "Кент? Вы слышали, что я только что сказал?
   "Извините, нет..." Он отключился, глядя на толпу людей, ища белокурую голову.
   "Я сказал, что мы должны разделиться, занять разные стороны парка и..."
   Там.
   Рид сделал двойной дубль. Он вообще ничего не воображал.
   Примерно в пятидесяти ярдах от него, прислонившись к телефонному столбу и ухмыляясь прямо ему, стоял убийца Амона.
   Рид недоверчиво посмотрел в ответ, а блондин повернулся и начал пробираться сквозь толпу тем же путем, которым пришел, - обратно в Олимпийский парк.
   Он осмелился заставить Кента Стила пойти за ним.
   И он сделал.
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
  
   "Оставайся с Барафом!" - крикнул Рид Марии. "Помоги ему!"
   - Куда ты? Кент, подожди! Мария закричала ему вдогонку, но ее слова были быстро заглушены, когда он бросился вперед, расталкивая людей в стороны и пробираясь сквозь толпу, насколько это было возможно.
   Он заметил убийцу. Он был в этом уверен.
   Единственным общим входом в Олимпийский парк была единственная двухполосная дорога, проходящая прямо через его центр, между высокой небесно-голубой современной скульптурой, возведенной по этому случаю, и приемным центром. Рид заметил мерцание светлых волос, исчезающих за скульптурой, и погнался за ним. Его правая рука инстинктивно тянулась к пистолету, спрятанному под курткой, и ему приходилось напоминать себе, что он находится в густой толпе и старается не сеять панику.
   Сразу за въездной дорогой находились четыре контрольно-пропускных пункта, наспех организованные Федеральным управлением полиции и Интерполом, из которых выходили длинные очереди людей - на каждом контрольно-пропускном пункте офицеры кратко осматривали лицо и шею каждого гостя, когда они покидали объект, многие из они угрюмы или угрюмы.
   Он бы не попытался пройти через блокпост с вооруженной охраной , - рассуждал Рид. Слева от него, вокруг огромной скульптуры из синей проволоки, был боковой вход для сотрудников на небольшой стадион, где располагались катки.
   Это был единственный другой путь, по которому он мог уйти.
   Он поспешил и дернул дверь. Он был открыт, но за ним была тьма.
   Рид вошел внутрь. Как только за ним закрылась дверь, он вытащил из наплечной кобуры "глок-27" и осторожно шагнул в полутемный коридор. По сравнению с дневным светом снаружи было темно, но аварийные огни у пола освещали ему путь.
   Звуки недовольных зрителей были почти заглушены изнутри здания. Было почти совсем тихо. Он подумал, что его дыхание было слишком громким, и точно выдавало его местонахождение. Каждый шаг может стать землетрясением для затаившегося в засаде убийцы.
   Я должен был сказать Марии следовать за мной. У меня должна быть резервная копия. Я не должен был приходить сюда один . У убийцы будет сотня мест, где он сможет спрятаться, поджидать Рида.
   Несмотря на все эти мысли, он продолжал идти дальше по коридору доступа, пока он не выходил на главный этаж. Слева и справа от него были передние ряды сидений, расставленные большим овалом вокруг катка. Центральный лед освещался сверху мощными люминесцентными лампами, заливая каток жутким голубым светом. Однако все остальное было темно.
   Лед был пуст; что он мог видеть. Единственный путь был вверх. Он поднялся по лестнице осторожно, медленно, по одной, наведя пистолет на предполагаемый центр масс убийцы.
   - Этого достаточно. Голос гремел, эхом разносясь по рядам сидений, так что Рейд не мог определить, откуда он исходил. "Опусти пистолет."
   Рид подавил желание развернуться, чтобы попытаться отследить голос. Вместо этого он держал руку неподвижно, а его взгляд метался влево и вправо в поисках любого признака движения.
   "Зачем мне это делать?" он перезвонил. - Значит, ты можешь меня застрелить?
   - Я мог бы пристрелить тебя прямо сейчас, - сказал голос как ни в чем не бывало. "У меня прямая видимость".
   - Тогда почему бы и нет? Рид бросил вызов.
   Мягкий смешок. - Потому что уже дважды я пытался убить тебя из ружья, и оба раза какая-то удача спасла тебя от меня. Убийца ненадолго замолчал. "Ты вскрыл меня ножом и оставил умирать. Думаю, я должен отплатить тем же.
   Рид усмехнулся. - Ты сумасшедший.
   "Нет, агент. Я гораздо больше, чем это. А теперь... опусти пистолет.
   Рид тихо выругался себе под нос. Он не видел другого выхода - либо он мог сохранить пистолет, попытаться найти убийцу и, возможно, получить пулю... либо он мог опустить ружье и, возможно, получить пулю.
   Он медленно присел на корточки и поставил "глок" на ступеньку.
   - И еще один, - сказал эхом голос.
   - У меня нет другого...
   "Не лги мне!" - громко залаял убийца. - Ты должен мне больше, чем это.
   - Я тебе ничего не должен, - прорычал в ответ Рид.
   Убийца снова усмехнулся. "Где это находится? Кобура на щиколотке? Карман куртки? Покончим с этим.
   Рид разочарованно хмыкнул, но снова присел и вытащил свой второй пистолет, маленький LC9, из кобуры на щиколотке. Он поставил его рядом с Глоком и встал.
   "Хороший. А теперь вверх по лестнице.
   Рид так и сделал, пока не вышел к широкому центральному проходу примерно на полпути вверх по стадиону, проходу между секциями катка.
   - Оставайся здесь, - сказал убийца.
   Из темноты возник силуэт. Сначала в тусклом свете это была просто форма, но когда глаза Рида привыкли, он превратился в мужчину, а затем в мужчину со светлыми волосами, острым подбородком и квадратными плечами. Он держал что-то вверху - пистолет.
   Риду не нужно было его видеть, чтобы понять, что это Зиг Зауэр с глушителем.
   Убийца сделал его мертвым во второй раз, когда он мог вспомнить. Если он нажмет на курок, между Рейдом Лоусоном и Кентом Стилом больше не будет путаницы, потому что они оба перестанут существовать.
   - Я понял тебя, - сказал Рид, пытаясь говорить уверенно. "Ваш план провалится. Как долго ваши люди планировали это? Два года? Может быть, больше?"
   - Ничего не подвело, - спокойно сказал убийца.
   "Это так? Тогда почему ты еще не взорвался?
   - О, мы будем, - ответил белокурый незнакомец. "Очень скоро. Просто... не там, где ты думаешь.
   Выражение лица Рида померкло. Он почувствовал, как этот уже знакомый комок ужаса сворачивается в его животе.
   "О чем ты говоришь?"
   Рид не видел его улыбки, но слышал ее в голосе убийцы. "Вы попались на приманку. Мы привели вас сюда. Амон отдал тебя мне.
   Я был неправ. Сион вообще не цель.
   Террорист в Нью-Джерси, его предсмертные слова не были подсказкой. Они были отвлекающим маневром, способом спровоцировать международную панику, в то время как реальная угроза маячила где-то в другом месте, игнорируемая, и ловушкой, чтобы заставить Кента Стила остаться в одиночестве.
   Он потерпел неудачу.
   Из-за хриплого хохота убийцы тошнотворное ощущение тяжести в желудке усилилось. - Ты собираешь это воедино, - насмехался он. - Видите ли, агент, Амон учит нас, что у каждого человека есть цель. Мы делаем много вещей в своей жизни, но у всех нас есть единственная причина для существования. Мы можем игнорировать нашу цель, но это не значит служить Амону. Мне дана цель. И моя цель, проще говоря, убить тебя.
   Этот человек психопат ", - подумал Рид. Или просто полностью индоктринированы.
   Он медленно покачал головой. - Если это мой конец, то и твой тоже. Для тебя нет выхода. Это место кишит агентами, полицией и охраной. Даже если ты убьешь меня, ты никогда не выберешься.
   "Агент, в этом суть. Я убью тебя. Меня убивают в ответ. Я не приму взятия в плен. Я буду служить Амону в своей высшей цели". Убийца поднял пистолет, показал его Риду, а затем положил на ближайшее сиденье. "Разве ты не видишь? Ты моя судьба. А я... я твоя расплата. Он полез в куртку и достал изогнутый охотничий нож. Лезвие сверкнуло серебром в тусклом свете.
   Теперь, когда с него сняли пистолет, первым побуждением Рида было бежать, броситься к выходу, чтобы предупредить Барафа и Марию, что Сион вовсе не был предполагаемой целью. Но "Зиг Зауэр" все еще был в пределах досягаемости убийцы. Рид не успел пройти и пяти ярдов, как ему выстрелили в спину. Он должен был отвести незнакомца от пистолета, по крайней мере, настолько, чтобы он мог убежать от него.
   "Моя расплата? Это то, кем ты себя считаешь?" Рид заставил себя рассмеяться. - Я даже не помню тебя. Что бы между нами ни произошло, ты, должно быть, не произвел на меня особого впечатления. Ты не мой расчет. Ты просто еще одно тело, которое мне придется оставить по пути.
   Его насмешки сделали свое дело. Убийца издал гортанный крик и бросился на Рида. Он перевернул нож и нанес удар сверху. Рид инстинктивно заблокировал его предплечьем, изогнулся, пригнувшись, и перекинул убийцу через плечо.
   Блондин приземлился на одно колено и снова поднялся, взмахнув ножом по широкой дуге назад. Рид отпрыгнул назад, едва избежав лезвия, и споткнулся, опрокинув ряд сидений перед проходом. Он сильно ударился о землю. Боль пронзила его локоть.
   Убийца снова оказался рядом с ним в одно мгновение. В его волосах были пальцы. Его голова была откинута назад. Он знал, что в любую секунду нож будет у его шеи.
   Рид поднял руку, чтобы заблокировать его, и поймал лезвие ладонью. Он закричал от боли, когда его ладонь была перерезана, но это было предпочтительнее горла. Он толкнул клинок вверх, когда нырнул под него, а затем уперся обеими руками в землю и ударил ногой назад со всей силой, на которую был способен.
   Белокурый убийца хмыкнул, нанося удар ногой мула в грудь. Его тело на мгновение оторвалось от земли, а затем рухнуло на два ряда жестких пластиковых сидений. Он застонал, медленно подтягиваясь.
   Рид увидел свой шанс. Он бросился вниз по ряду к лестнице и взял их по две за раз. Ему нужно было вернуться наружу, на открытое пространство, обратно к Марии, рассказать ей то, что он теперь знал...
   Он оглянулся через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть убийцу, стоящего на лестнице и отступающего с охотничьим ножом, намеревающегося метнуть его.
   Рид свернулся калачиком.
   Нож пролетел едва над его головой, но он просчитался с крутизной лестницы и не справился с управлением, кувыркаясь вниз. Его ребра ударились о край ступеньки, и у него перехватило дыхание.
   Охотничий нож со звоном упал на лед и остановился.
   Рид скривился от боли и снова попытался поймать дыхание. На данный момент убийца потерял свой нож, но, возможно, он все еще был вооружен. Рид поднял глаза и увидел, что блондин спускается за ним по лестнице. Падение с сидений, должно быть, ранило его.
   Хороший. Это замедлит его. Хотя мне не намного лучше.
   Его ребра наверняка были в синяках. Его ладонь сильно кровоточила. Его левое колено пульсировало. Он не был уверен, что сможет обогнать убийцу по коридору, через который он вошел в здание, а это был единственный известный ему выход.
   Нож. Доберитесь до ножа.
   Рид заставил себя встать, спрыгнул на последние несколько шагов и выпрыгнул на лед. Он скользнул на коленях по недавно открывшемуся катку и схватил охотничий нож за рукоятку из слоновой кости.
   Убийца колебался у порога катка. Рид надеялся, что он недостаточно устойчив, чтобы выступить на льду. Он осторожно встал, удерживая равновесие, вызывая убийцу присоединиться к нему.
   Белокурый незнакомец сделал осторожный шаг вперед. Он слегка покачивался, вытянув руки для равновесия. Рид мог ясно видеть его лицо в свете мощных ламп, освещавших лед. Снова его поразило странное знакомство, хотя он и не мог его точно определить.
   Затем он посмотрел убийце в глаза.
   Любопытно - Рид был уверен, что в метро в Риме они были холодного, ледяного синего цвета. Но теперь они были зелеными, темно-зелеными, как цвет густого леса.
   Это узнавание поразило его, как удар высокого напряжения по мозгу. Мелькнуло видение - лицо, то самое лицо, на которое он смотрел, но с темными волосами, тенью бороды, угловатым подбородком и такими зелеными глазами.
   Вокзал в Дании.
   Имя пришло к нему. - Раис, - пробормотал он вслух.
   Убийца широко улыбнулся. Это не было ни приятно, ни угрожающе; во всяком случае, это было триумфально. - Вы помните, агент.
   Раис. Вспыхнуло новое видение: убийца стоит над ним, ликуя, направив дуло пистолета в лоб Рейда.
   "Тогда мое лицо было другим, - сказал Раис. - Но я знал, что ты вспомнишь.
   - Ты та, за кем я охотился, - тихо сказал Рид. "Когда я... назад, когда..."
   Когда он был на тропе войны, вскоре после смерти Кейт. Когда агент Кент Стил отправился в свое веселье, оставляя за собой след из тел, убитый горем и отчаянно пытающийся заблудиться на охоте. Воспоминания нахлынули на него, а с ними пришла сильная головная боль в передней части черепа. Он пытал всех, у кого могла быть информация. Обещал им амнистию за разведданные, а потом все равно убил.
   Агентство пыталось вызвать его обратно. Он проигнорировал их.
   Он преследовал убийцу и...
   Другое видение - вокзал в Дании. Он выследил убийцу и нашел его прямо перед тем, как тот сел в поезд, направляющийся в Мюнхен. Они сражались. Они оба были окровавлены; они избили друг друга до полусмерти. Но в конечном итоге Раис посадил его на спину с пистолетом у головы.
   Убийца нажал на курок, но пистолет дал осечку. Кент вынул из ботинка нож. Ударил своего потенциального убийцу ножом в живот и вытащил нож, разрезая его.
   Он оставил Раиса там умирать.
   "Я нашел тебя... Я убил тебя".
   Но это не принесло ему ни удовлетворения, ни ответов, и Раис не умер.
   На губах убийцы играла довольная ухмылка. Это было все, что он хотел, чтобы Рид помнил его.
   "Как Амон, мы терпим", - сказал Раис. - Как я уже сказал, моя судьба - убить тебя.
   - Ты постараешься.
   Хватка Рида на охотничьем ноже крепче сжалась, когда убийца ринулся вперед. Он ожидал, что Раис будет колебаться на льду, но его ботинки каким-то образом придавали ему устойчивости на скользкой поверхности.
   Рид понял это слишком поздно. Раис это спланировал, специально заманил сюда, на каток. На убийце были какие-то тяговые ботинки, а Рейд безнадежно шатался.
   Он взмахнул ножом вверх, когда Раис приблизился, но его движения были отрывистыми. Его замах пошел широко, и Раис легко его заблокировал. Кулак убийцы врезался в челюсть Рейда в яростном апперкоте. Звезды поплыли в его глазах. Он едва заметил приближающийся удар, слишком отвлекаясь на сохранение равновесия.
   Рид едва почувствовал, как второй кулак коснулся его щеки. Он услышал стук - нож выскользнул из его руки.
   От удара его пошатнуло, и он пошел вместе с ним, толкаясь пятками и отталкиваясь назад. Он сильно ударился об лед и проскользнул примерно в десяти футах. Раис был готов нанести третий удар, но он не попал в цель, и его инерция гнала его вперед. Он пошатнулся и упал на конечности на лед.
   Мне нужно поставить этот бой на твердую почву, если я когда-нибудь одержу верх. Он перевернулся, встал на ноги и толкнул себя вперед, как в бейсбольном мяче, как раз в тот момент, когда Раис вставал на ноги. Рид столкнулся с убийцей и схватил его на ровную платформу, где начиналась лестница. Двое мужчин упали в переплетении конечностей.
   Раис оказался на вершине. Он оседлал Рида и ударил кулаками вниз, один за другим, избивая его. Рид поднял обе руки, пытаясь блокировать удары, но они продолжали наноситься снова и снова. Лицо убийцы было красным, его выражение выражало чистую ярость, когда он раскачивался снова и снова. Кулак скользнул по его руке и разорвал губы. Другой связан с его правым виском. Зрение Рида поплыло. Если бы он ничего не сделал, то потерял бы сознание. Он попытался вывернуться, но Раис сжал его бедра вместе, заманивая Рейда в ловушку.
   Убийца схватил Рида за голову с обеих сторон и попытался прижать большие пальцы к его глазам. Рейд дернул бедрами изо всех сил, лишив Раиса равновесия. Убийца запнулся, и Рид выстрелил кулаком и ударил убийцу в горло. Влажный задыхающийся звук сорвался с его губ. Рид оттолкнул его в сторону и перевернулся, чтобы не мешать.
   Он вздрогнул, когда что-то тупое и твердое врезалось ему в бок.
   Он забыл обо всем этом. Он вовсе не был безоружен.
   Рид полез в карман пиджака и быстро вытащил швейцарский армейский нож. Он выхватил трехдюймовое лезвие. Раис изо всех сил пытался отдышаться, но в то же время поднимался на ноги.
   Прежде чем он успел это сделать, Рид вонзил нож в бок убийцы до красной рукояти.
   Раис запрокинул голову и закричал от боли, когда нож пронзил его почку. Рид выдернул лезвие и издал первобытный крик, когда снова нанес удар, на этот раз в мышцы спины. Раис взвыл и упал на четвереньки.
   Раис попытался отползти, но Рид схватил его сзади за ремень и дернул назад. Затем он снова вонзил тонкое лезвие себе в бок.
   Раис кричал с каждым ударом. Сила покинула его конечности. Он не мог ползти вперед. Он едва мог двигаться.
   Рид нанес еще один удар в поясницу и повернул лезвие. - Передай Амону мой привет, - прошипел он на ухо убийце. - Может быть, на этот раз он позволит тебе остаться мертвым.
   Раис больше не мог даже кричать; его рот безмолвно зевнул, охваченный агонией.
   Рид внезапно почувствовал себя измотанным. Он позволил себе откинуться на пластиковое сиденье, когда Раис рухнул на локти. Ему везде больно. Он не был уверен, что сможет собраться с силами, чтобы снова встать, не говоря уже о том, чтобы убить этого человека.
   Мы обречены повторять ошибки прошлого, если не научимся на них.
   Слова, сказанные им Марии менее получаса назад, пронеслись у него в голове. Теперь он знал ошибки своего прошлого; по крайней мере некоторые из них. Убийство Раиса раньше или мысль о том, что он убил Раиса, не принесли ему ни удовлетворения, ни удовлетворения.
   Но дело было уже не в удовлетворении. Он собирался убить Раиса. Он не мог оставить такого человека в живых.
   И все же теперь он понял то, чего не мог понять раньше.
   "Ннгх..." Убийца тихо застонал, тщетно взмахнув рукой, словно мог уползти, но он был слаб и быстро терял кровь. Ему было некуда идти. С продолжительным ворчанием он перевернулся на спину. Он уставился на Рида широко раскрытыми и полными страха глазами цвета лесной зелени.
   - Теперь я понял, - сказал ему Рид. "Я понимаю. Ты... твой народ... вся твоя организация, Амон... ты боишься меня. Вы боитесь Агента Зеро. Дело никогда не было только в сюжете".
   Амон обнаружил, что Кент Стил жив, и отправили иранцев, чтобы найти и убить его. Они послали за ним Морриса. Послали за ним Раиса. Они пытались добраться до его девушек. А теперь ложная зацепка о нападении на Олимпиаду.
   Дело было не только в сюжете, дело было в нем самом. Многое из того, через что он прошел, должно было помешать ему добраться туда, где он должен был быть. Они боялись Агента Зеро, потому что по предыдущему опыту знали, что он способен их остановить. Они пошли на многое, чтобы попытаться убить его или, по крайней мере, удержать в страхе. Агент Зеро был их призраком, навязчивым призраком, от которого они не могли избавиться.
   Рид поддерживал зрительный контакт с Раисом. Он хотел смотреть, как жизнь утекает из его глаз.
   - Ты проклятый дурак, - тихо сказал Рид. "Это никогда не касалось судьбы. Для них ты просто пешка. Кто-то, кто сделает свою грязную работу".
   С кряхтением он слез со стула и опустился на колени. Он наклонился вперед, близко к лицу Раиса. Он почувствовал запах обильной крови на полу под ними. Он увидел жалкий страх смерти - или, скорее, неудачи - в глазах своего противника.
   "Перед тем, как ты умрешь, - сказал ему Рид, - я хочу, чтобы твоей последней мыслью было следующее: что бы ни произошло между нами, что бы ты ни думал о судьбе или расчете, для меня ты все еще просто еще одно тело, которое я придется уйти по дороге".
   Он вонзил нож между ребрами Раиса, направив его в сердце.
   Убийца тяжело вздохнул, его глаза расширились и налились кровью. Он медленно выдохнул, когда его веки закрылись.
   Рид оставил там нож, воткнутый в грудь Раиса, и встал. Он не знал, был ли Раис тем, кто забрал жизнь Рейдиггера, но все же это было похоже на некую форму поэтической справедливости.
   Рид был в плохой форме. Ему везде было больно, но ему нужно было двигаться.
   Тот факт, что ложный след отправил его на зимние Олимпийские игры, должен был означать, что атака была не только в другом месте, но и неизбежна. Это должно было случиться, если это уже не произошло.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  
   - Господи, Кент, что с тобой случилось? Мария заметила его, когда он, хромая, выходил из стальной двери на каток. Она поспешила к нему и перекинула его руку себе на плечи, чтобы помочь ему устоять.
   - Это не Сион, - сказал он, затаив дыхание. Убив Раиса, Рейд забрал свое оружие, а затем направился обратно по темному коридору так быстро, как только мог - что было совсем не так быстро. Его колено болело с каждым шагом все больше; должно быть, он что-то порвал, когда падал с лестницы. Его правый глаз снова опух. Обе губы были рассечены и опухли. Его левая рука была покрыта кровью там, где ладонь была порезана, и все это объясняло только видимые порезы и синяки. Он знал, что под его одеждой будет гораздо больше.
   Он распахнул служебный выход с катка и заморгал от неожиданно яркого дня, взволнованно желая предупредить Марию и Барафа.
   - Это не Сион, - повторил он. "Это было отвлечением, еще одним ложным следом. Разжигать панику, создавать сенсационную новость для всего мира. Заставить людей смотреть не в ту сторону..."
   Мария удивленно моргнула. - Это не объясняет того, что с тобой случилось!
   - Ну, это тоже была попытка убить меня. Он застонал от боли, когда она помогла ему добраться до выхода из парка.
   Мария вытащила телефон и нажала кнопку свободной рукой. - Бараф, - быстро сказала она, - я нашла его. Встретимся у входа".
   "Подумай об этом", - сказал Рид, как только она повесила трубку. "Каждое новостное агентство в развитом мире сейчас освещает эту историю. Никто не обращает внимания на других. Мария, нападение происходит сегодня, но не здесь.
   Она застонала от разочарования. "Как мы можем остановить это, если мы не знаем, где?"
   Итальянский агент Бараф подбежал к ним, еще больше нахмурившись, когда увидел состояние Рейда. - О, Дио , - пробормотал он. "Что случилось...?"
   - На стадионе тело, - объяснил Рид. "Вы должны сообщить службе безопасности, прежде чем туда войдет кто-то еще".
   "Какая?" Глаза Барафа расширились от шока.
   - Атака происходит не здесь, - сказала ему Мария. - Это было отвлечением.
   - Это не в стиле Амона, - быстро сказал Рид, прежде чем агент Интерпола успел что-то спросить. Он ругал себя за то, что не подумал об этом раньше. Он был настолько поглощен своим убеждением, что разгадал загадку, что это должны быть Зимние Олимпийские игры, что даже не задумался о том, чего на самом деле добивался Амон. "Атака здесь могла быть крупномасштабной, но они хотят гораздо большего, чем что-то такое простое, как большое количество убитых. Если эта группа основывает свою идеологию на том же культе Амона, который существовал раньше, то они не просто хотят убивать людей. Они хотят посеять политическое инакомыслие с намерением в конечном итоге установить контроль. Они хотят убрать конкретных людей для определенной цели; такие люди, как лидеры, главы государств, законодатели..."
   Но где это будет происходить?
   Агент Бараф в отчаянии вскинул руки. "Значит, все это было зря? Я не могу в это поверить! Мы эвакуировали тысячи! А теперь весь мир считает, что террористы нацелились на Олимпиаду!"
   "Эй, - парировала Мария, - мы обязаны довести дело до конца! Что, если бы произошло нападение, а мы ничего не сделали?
   Их горячие голоса стали не более чем фоновым шумом, пока Рид пытался это осмыслить. Почему отвлечение в Швейцарии? Олимпийские игры, вероятно, были самой большой сценой, о которой мог просить Амон. С сотнями представителей СМИ слухи разошлись бы быстро. Но должно было быть что-то большее. Они могли просто взорвать несколько бомб где угодно и временно отвлечь внимание.
   Сион был фальшивой целью, предназначенной для того, чтобы ввести их в заблуждение, скрыть настоящую предполагаемую цель. Он корил себя за то, что не узнал его; тактика обмана часто использовалась на протяжении всей истории. Его мысли переносились на Вторую мировую войну, на вторжение в Нормандию в 1944 году, а точнее на операцию "Телохранитель", одну из крупнейших военных афер всех времен. Союзные силы, казалось, сделали Па-де-Кале своей основной целью, вынудив немецкие войска защищать это место, а затем застали врасплох армии Оси, когда они вместо этого вторглись во Францию с северного побережья.
   - Та же самая страна, - пробормотал Рид. Союзники спланировали операцию "Телохранитель" и нацелились на место, которое находилось не только в той же стране, но и не так далеко от намеченной цели. "Это была одна и та же страна". Его бормотание было потеряно из-за настоящей перепалки между Марией и Барафом.
   "...Вытащил более дюжины агентов с международного саммита!" - сказал Бараф, когда Рид вернулся к реальности. - Не говоря уже о Федеральной полиции Швейцарии и...
   "Бараф!" - прервал Рид. Агент Интерпола удивлённо моргнул, услышав внезапную вспышку. "Какой международный саммит? Вы сказали, что ваших агентов вытащили с форума?
   "Да, Всемирный экономический форум в Давосе".
   Рид слышал об этом раньше. Это была ежегодная встреча мировых лидеров и магнатов индустрии, проходившая на горном курорте в Швейцарских Альпах, в городке Давос.
   Бараф нахмурился. Казалось, он совсем забыл о своем гневе. - Ты не веришь?..
   "Сколько людей присутствует, - спросил Рид, - и кто?"
   "Э-э... всего почти две тысячи гостей. Приблизительно семьдесят являются главами государств, а остальные - лидерами бизнеса со всего мира. Кроме того, где-то от четырех до пятисот представителей СМИ".
   Рид повернулся к Марии. - Нам нужно идти, прямо сейчас.
   - Думаешь, это форум? Бараф покачал головой. "Амон был бы безрассудным, если бы попробовал что-то там. Безопасность была усилена в свете недавних нападений...
   - Амон планировал это более двух лет, - прервал Рид. "Существует множество исторических прецедентов для чего-то подобного. Создание отвлекающих факторов так близко к форуму отвлечет швейцарские силы от швейцарского мероприятия. Разве ты не видишь? Амон не безрассудный. Они готовы.
   Мария поддержала его под одним плечом, когда они поспешили покинуть парк через вход, прокладывая путь сквозь все еще ожидающих олимпийских зрителей к полицейской машине, которая доставила их сюда с ближайшей взлетно-посадочной полосы. Колено Рида гневно пульсировало, но он изо всех сил старался не обращать на это внимания.
   "Агенты, подождите!" - крикнул Бараф, бросаясь за ними. "Форум даже не начнется до завтра. Мы должны предупредить сотрудников службы безопасности в Давосе; они могут оценить ситуацию и...
   "У нас нет времени на оценки, - вмешался Рейд. "Амон не будет ждать. Сегодня у них есть окно возможностей, пока все смотрят на Олимпиаду". Его разум работал со скоростью мили в минуту. Амон спровоцировал панику и отвлек внимание в той же стране, где они планировали совершить нападение. Это было смело, но он понял почему; любые ресурсы, которые Давос мог выделить, были бы отправлены на Сион. Всемирный экономический форум еще не начался; в данный момент никто не заподозрил бы никакой угрозы. Амон вскоре предпримет атаку, вероятно, в тот же вечер, когда на альпийский курорт прибыло большинство глав государств.
   "Даже если форум начнется не раньше завтрашнего дня, - продолжил он, - вы говорите о двух тысячах человек - я полагаю, что большинство из них уже прибыли или находятся в пути".
   "Ну, да, - подтвердил Бараф, - они, вероятно, уже были на курорте, в своих апартаментах, и..." Он замолчал, когда до него дошло осознание.
   "В яблочко." Любой, кто мог бы представить себе забастовку на Всемирном экономическом форуме, предположил бы, что это произойдет во время трехдневного форума, а не накануне.
   Они подошли к полицейской машине и забрались внутрь, агент Бараф ехал на дробовике, а Рид и Мария следовали за ним. - Отвезите нас обратно на взлетно-посадочную полосу как можно быстрее, - попросил Рид офицера.
   "Агент, это нам мало поможет", - сказал Бараф. "В Давосе нет аэропорта, и он находится более чем в четырехстах километрах. Ближайший аэропорт - Цюрих, да и то на вертолете час полета".
   "Просто доставьте нас на взлетно-посадочную полосу", - настаивал Рид.
   Офицер включил фары и сирены в машине и помчался обратно к ожидающему "Гольфстриму".
   "Агент Бараф, - сказал он, - не могли бы вы связаться с Интерполом по телефону и попросить их отправить своих агентов обратно?"
   - Конечно, - ответил он. "Должен ли я предупредить охрану Давоса?"
   - Да, сразу, - ответил Рид. Затем ему пришла в голову мысль. - Но... не рассказывай о характере угрозы.
   Бараф удивленно моргнул.
   "Я уверен, что у них есть свои собственные протоколы безопасности для подобных случаев, - объяснил Рид, - и я предполагаю, что это предполагает быструю и немедленную эвакуацию. Нам нужно, чтобы они справились с этим осторожно. В противном случае это может вызвать подозрения и заставить Амона действовать раньше". Он знал, что это было чрезвычайно рискованно - возможно, даже смертельной авантюрой, но у Амона был план, и он был уверен, что они будут его придерживаться, если им не дадут понять, что этого делать не следует. "Если они должны начать эвакуацию, они должны делать это медленно. Сделайте так, чтобы это выглядело естественно. Посадите людей в машины и отправьте их прочь. Ради всех присутствующих это не может выглядеть как эвакуация".
   Бараф понял. - Я расскажу.
   "Мария." Рид повернулся к ней. "Для этого нам понадобятся все руки на палубе".
   Она кивнула, достала телефон и позвонила, включив громкую связь.
   - Вам двоим лучше бы иметь чертовски хорошее объяснение тому, что вы затеваете. Голос Картрайта был напряженным, сердитым и более чем обезумевшим. "Директор Маллен хочет, чтобы ваши головы лежали на тарелке за то, что вы снова на него наткнулись. Не говоря уже об одном из самых больших ложных срабатываний в новейшей истории! Что вы думали...
   - Картрайт, у нас сейчас проблемы посерьезнее, - перебил Рид. Он быстро изложил свою теорию о новой цели: гости Всемирного экономического форума.
   - Как ты можешь быть уверен? - спросил Картрайт. "Нам нужны доказательства, а не догадки. У нас уже есть международный кризис, а вы хотите создать второй?"
   "Он идеально подходит", - твердо сказал Рид. "Мы говорим здесь не только о политических лидерах, но и о главах промышленности, генеральных директорах, высших руководителях... мы говорим о возможности для них устранить сотни самых влиятельных людей в мире".
   Картрайт долго молчал. Рид точно знал, о чем думал заместитель директора: если он проигнорирует Рида и выдаст это за догадку, а угроза будет реальной, последствия могут быть астрономическими.
   - Господи, - пробормотал он. "Зеро, тебе лучше быть уверенным в этом..."
   "Я уверен." Рид старался говорить как можно увереннее. "Это не зацепка от Амона. Это обучение на ошибках прошлого. Сион был обманом. Давос - цель".
   Картрайт застонал. "Что вам нужно?"
   "Цюрих находится в часе полета на вертолете, - сказал Рид. - Мне нужно, чтобы вы немедленно прислали любого доступного агента. Мы встретимся с ними там".
   - Кент, - заговорила Мария, - мы не сможем добраться до Давоса меньше чем за час.
   - Да, можем, - сказал ей Рид. - А Картрайт? - сказал он в трубку. "Мы должны держать это в секрете, насколько это возможно. Если Амон догадается, что мы на них напали, они могут сделать что-нибудь опрометчивое.
   "Что-то опрометчивое кажется невероятным преуменьшением", - сказал Картрайт. - Хорошо, Зеро. Я приведу их в движение через десять минут.
   Мария положила трубку. - Ты думаешь не о том, о чем я думаю, что ты думаешь... не так ли?
   "Да, - сказал Рид, - я думаю, что да".
   Бараф поерзал в кресле. За ним, через лобовое стекло, виднелась взлетно-посадочная полоса. "Агенты Интерпола возвращаются в Давос, - подтвердил он. - Мы можем лететь прямо в Цюрих, и меня может ждать вертолет, который доставит нас...
   - Мы не поедем в Цюрих, - сказал Рид.
   "Какая?" Бараф вопросительно взглянул на Рида, затем на Марию, а затем снова на Рида. "Тогда где?"
   Полицейская машина с визгом выехала на взлетно-посадочную полосу, и пилот в белой форме и солнцезащитных очках спустился по трапу самолета, чтобы поприветствовать их. Однако его улыбка исчезла, когда он увидел трех бегущих к нему агентов.
   - Ты заправился? - спросил Рид.
   - Да, сэр, всегда готов.
   - Нам нужно, чтобы ты отвез нас в Давос.
   Пилот нахмурился. "Сэр, в Давосе нет аэропорта".
   "Я знаю." Рид бросился вверх по лестнице и влился в Гольфстрим, а за ним Мария и Бараф. Растерянный пилот плелся за ними.
   "Какова максимальная скорость G650? Около шестисот миль в час? - спросил Рид.
   "Шесть десять". Пилот мог догадаться, чего добивался Рейд, поскольку выглядел он немного больным.
   - Значит, вы могли бы доставить нас туда за тридцать минут?
   "Сэр-"
   - А сколько места вам понадобится для посадки?
   - Я... мне нужна взлетно-посадочная полоса. Сэр."
   - А если бы у тебя его не было?
   Пилот побледнел. "...Сэр? Ты не можешь быть серьезным".
   "Мария, звони". Она сунула камеру Риду в руку, и он показал ее пилоту. "Твоим приказом было доставить нас туда, куда мы хотим. Если хотите, я могу позвонить директору национальной разведки прямо сейчас, и мы объясним ему, что вы тратите время впустую и потенциально ставите под угрозу буквально тысячи жизней. Или вы можете отвезти нас туда, куда мы хотим.
   Пилот сглотнул. - Э... четыре, - кротко сказал он. "Четыреста футов, плюс-минус. Пять на всякий случай.
   "Спасибо. Колеса вверх, сейчас же.
   Когда пилот убежал, Рид вернул телефон Марии. На ее губах играл намек на ухмылку, но она изо всех сил старалась ее скрыть.
   "Какая?" он спросил.
   "Я знаю, что это очень серьезная ситуация, но... прямо сейчас ты стопроцентный Агент Зеро".
   Он не сказал этого вслух, но странным было то, что он не был полностью Зеро. Если бы не профессор Лоусон, он бы не понял насмешку умирающего террориста о Сионе. И он сомневался, что стал бы задумываться о Всемирном экономическом форуме. Он был и тем, и другим, точнее, они были им.
   И он прекрасно понимал, что ему просто придется с этим жить.
   Мария достала аптечку из отсека наверху и открыла ее на раскладном столике перед ним. - Дай мне взглянуть на эту руку, - сказала она. Он протянул свою окровавленную левую руку ладонью вверх, чтобы показать длинный разрез, разрезанный ножом Раиса. "Мне особо не с чем работать, но мы можем хотя бы перевязать его".
   - Спасибо, - тихо сказал он, пока она стирала кровь с раны. Ее прикосновение вызвало приятное покалывание вверх и вниз по его руке, почти заглушив боль.
   - Не упоминай об этом.
   - Нет, я имею в виду... - Он не совсем знал, как сформулировать ей свои мысли, главным образом потому, что ему было трудно разобраться в них самому. Для кого-то, кому он не доверял всего два дня назад, теперь он относился к ней скорее как к партнеру. Друг. Нет, это было нечто большее. По крайней мере, он думал, что это может быть.
   Она взглянула на него, ее аспидно-серые глаза терпеливо встретились с его глазами, пока она ждала, когда он закончит свое высказывание.
   - За все, - сказал он наконец. - Без тебя я бы не зашел так далеко.
   "Как я и сказал." Она улыбнулась. - Не упоминай об этом.
   Телефон снова зазвонил, как только "Гольфстрим" поднялся в воздух.
   - Агенты на вертолете, - сказал Картрайт. "Господи, Зеро, я смотрю на этот список гостей, и он ошеломляет. Кент, там вице-президент. Наш собственный вице-президент. Не говоря уже о президенте Китайской Народной Республики. Премьер министр. Более сотни миллиардеров мира". Картрайт вздохнул, прежде чем добавить: "Это гораздо больше, чем вопрос национальной безопасности. Мне нужно немедленно сообщить об этом по цепочке".
   "Заместитель директора, - сказал Рейд, - я понимаю вашу позицию, но если хоть слово станет известно - если СМИ начнут сообщать об этом, или у Амона будут какие-то основания полагать, что их план не сработает..."
   - ...Потом начинают взрываться бомбы, - закончил Картрайт с побежденным вздохом.
   "Амон наблюдает. Поверь мне в этом". Он вспомнил свой собственный опыт. Амон был там на каждом шагу. В подвале с иранцами он впервые увидел клеймо Амона на шее ближневосточного зверя. На объекте Отетса еще два члена Амона, каждый с выжженным на коже глифом. И когда Моррису не удалось убить его, там был убийца Амона Раис.
   - Амон наблюдает, - снова сказал он. "Это их грандиозный план, и если они поймут, что мы на них напали, они поймут, что мы знаем об их заговоре. Если Давос начнет поспешную эвакуацию или если какие-либо СМИ будут предупреждены об этом..."
   "Кент, на кону стоит не только наша работа, - возразил Картрайт. "АНБ, вероятно, записывает этот разговор. Если дело пойдет не так, они узнают, что мы знали. Вы знаете, куда они ставят таких людей, как мы, в такой ситуации?"
   "Я делаю." Ад Шесть , подумал он. В дыре в земле на всю оставшуюся жизнь. "Просто успокойся минутку и оставайся на телефоне". Он включил громкую связь Картрайта и положил трубку. "Бараф, вы сказали, что в Давосе усилены меры безопасности. Как долго эта охрана работает на месте?
   Агент Бараф покачал головой. "Я не совсем уверен, но по крайней мере две недели".
   "Хорошо. Тогда это означает, что Амон заложил свои бомбы до этого, а это значит, что они вряд ли будут работать по таймеру. Бомбы, которые он видел на объекте Отца, имели мощность, исчисляемую двузначными числами в часах, минутах и секундах, но не в днях. И не было никакой возможности, чтобы Амон поставил под угрозу расположение их взрывчатки, чтобы установить таймеры. - Столь же маловероятен и мертвый переключатель - никто не собирается удерживать курок две недели. Значит, они должны быть на дистанционном подрыве. Из того, что я видел, это не сложные устройства; они представляют собой довольно простой обход удаленного передатчика".
   - И радиус действия передатчика должен быть близок, - сказала Мария. - В пределах чего, в четверти мили?
   Рид кивнул. "Может быть, даже меньше, если они хотят, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Но, учитывая разрастание курорта, нам нужно рассмотреть любое место в пределах четверти мили от люксов. Это наш периметр". Он обратился к агенту Интерпола. "Бараф, скажи службе безопасности Давоса, что им нужно сосредоточить свои усилия на поиске бомб. Если они собираются начать эвакуацию, это нужно делать медленно, осторожно. Паники быть не может".
   Бараф напряженно кивнул. "Давос проведет тщательную проверку перед прибытием гостей. Где бы Амон ни спрятал свою взрывчатку, может быть труднее найти, чем у нас есть время.
   "Я знаю." Рид попытался поставить себя на место Амона. Где бы я их спрятал? Он вспомнил квартиру Рейдиггера в Цюрихе, когда проделал то же самое, чтобы найти сумку под половицами.
   Но перед этим он проверил стены на наличие каких-либо признаков беспокойства.
   "Прежде, чем кто-либо прибыл, - сказал он вдруг, - я уверен, что курорт сделал некоторые ремонтные работы, верно? Все необходимые ремонтные работы будут завершены..."
   "Ты был бы прав, - сказал ему Бараф. "На самом деле, ремонт был завершен всего несколько недель назад".
   "Это должно быть так. Бьюсь об заклад, они так и прятали свои бомбы - они могли прислать туда своих членов, выдававших себя за строительные бригады. Это дало бы им доступ к любой части курорта".
   "Это правда, - сказала Мария, - но любая работа, которую они делали, должна была быть впоследствии проверена и одобрена, верно? Так что у Давоса должен быть журнал или какая-то запись...
   Глаза Барафа расширились. "Что означало бы, что если повезет, они сообщили нам местонахождение своих бомб!"
   Скрытие на виду ", - подумал Рид. Если бы это было правдой, это была бы самая жестокая из возможных насмешек. Если бы их атака могла начаться, Давос в конце концов понял бы, что у них было все необходимое, чтобы предотвратить ее.
   "Бараф, вы можете связать все это с безопасностью в Давосе?" - спросил Рид.
   Агент Интерпола кивнул. Телефон был уже у его уха.
   - Картрайт, ты еще с нами?
   "Я здесь." Голос замдиректора звучал устало.
   "Нам нужна услуга. В Давосе нет аэропорта. Нам нужно, чтобы вы связались по телефону со Швейцарским федеральным управлением полиции и узнали, сможем ли мы расчистить около пятисот ярдов шоссе за пределами города и по крайней мере в миле от курорта. Мы не хотим, чтобы нас видели входящими".
   - Как в старые добрые времена, - вздохнул Картрайт. - Хорошо, я это сделаю.
   Двадцать три минуты спустя Gulfstream G650 сел на проезжей части Парсенбан, на прямом участке шоссе, которое Федеральное управление полиции быстро и временно заблокировало. Как только трое агентов высадились, небольшой самолет с некоторым трудом свернул на шоссе и снова взлетел, чтобы избежать пристального внимания со стороны СМИ. Они были достаточно далеко от альпийского курорта, чтобы их не заметили, но Рид понял, что вполне возможно, что кто-то был свидетелем их стремительного спуска. Без аэропорта было бы очень странно увидеть какой-либо самолет, летящий низко над Давосом.
   Он мог только надеяться, что Амон этого не заметил.
   Его, Марию и Барафа посадили в ожидавшую их полицейскую машину. "Никаких огней и сирен", - сказал он офицеру на водительском сиденье. - И если есть обратный путь, отведи нас туда.
   Им потребовалось менее двух минут, чтобы добраться от Парсенбана до альпийского горного курорта. Рид не мог не восхищаться его красотой; Место проведения Всемирного экономического форума в Давосе больше походило на раскинувшуюся деревню из невысоких кондоминиумов и вилл, каждая крыша которых была покрыта снегом и окружена высокими елями, на фоне которых окружавшие их здания казались карликами. Весь курорт находился в тени швейцарских Альп. Он был живописен, безмятежен и, скорее всего, вот-вот будет разрушен.
   Они вышли из полицейской машины, и их тут же встретил худощавый мужчина с острыми глазами, черными волосами и в хорошо сшитом черном костюме. Он не терял времени, чтобы выразить свое неудовольствие.
   "Агенты, - сказал он на резком английском с немецким акцентом, - я Буркхальтер, генеральный директор курорта. Мне не нравится, когда меня держат в неведении относительно безопасности моих гостей".
   - Мы искренне извиняемся, сэр, - дипломатично предложил Бараф, - но на это мало времени. Если я смогу проинструктировать вашу службу безопасности, мы сможем оценить...
   Буркхальтер прервал его, резко подняв руку. "Я должен настаивать на том, чтобы вы немедленно сообщили подробности и законность любой потенциальной угрозы!"
   - И мы будем, - вмешался Рид. - Мы можем говорить на ходу. Не могли бы вы показать нам ближайшие постройки, которые были недавно отремонтированы?"
   Менеджер открыл было рот, чтобы заговорить - скорее всего, чтобы оспорить просьбу Рида, - когда из внутреннего кармана его пальто зазвонил телефон. Он выдернул его и поднял один палец, показывая им, чтобы они подождали.
   - Буркхальтер, - ответил он. Его раздраженное выражение лица смягчилось, уголки рта ошеломленно нахмурились. - Я... я понимаю, - пробормотал он. "Ждите инструкций". Он опустил трубку и уставился на Рида. "Кажется, ваша подсказка верна, агент. Моя служба безопасности обнаружила зажигательное устройство".
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
  
   Желудок Рида инстинктивно сжался. Они нашли бомбу, но только одну, а у него было ощущение, что на курорте спрятано гораздо больше.
   "Где?" - спросил он.
   - Гостевые комнаты, - сказал им Беркхальтер. Краска сошла с лица менеджера. "Шале со свежим ремонтом."
   Рид выхватил у него телефон и включил громкую связь. "Это агент Кент Стил из ЦРУ. С кем я говорю?"
   В трубке раздался хриплый голос. - Это капитан Хегг, глава службы безопасности.
   - Что вы можете нам сказать?
   "Как и предполагалось, устройство было запечатано в стене", - сказал Хегг. "Похоже, они использовали легкий композитный материал из древесной массы, а не гипс".
   - Максимальный ущерб, - со знанием дела сказала Мария. "Таким образом, радиус взрыва не так сильно пострадал".
   Шок Беркхальтера наконец, казалось, прошел, когда он нетерпеливо махнул рукой. "Ничего из этого не важно. Это официально кризисная ситуация, которая требует протокола немедленной эвакуации".
   - Подожди, - настаивал Рид. Беркхальтер удивленно моргнул. "Просто подожди. Послушай меня. Люди, которые это сделали, давно планировали это. Я не сомневаюсь, что они получили информацию о том, какие главы государств находятся в каких апартаментах. Они здесь. Они смотрят. И если мы дадим им хоть какие-то основания полагать, что мы о них знаем, они взорвутся".
   Беркхальтер громко усмехнулся. - Тогда что вы хотите, чтобы мы сделали, агент? Эта поэтапная эвакуация может занять несколько часов. Некоторые из наших гостей будут настаивать на том, чтобы узнать природу угрозы. И если вы ошибаетесь и эти террористы все равно взорвали свои бомбы, мы можем нести ответственность за сотни потерянных жизней. Важные жизни". Он покачал головой. "Давос не пойдет на поводу у фанатиков. Мы должны доставить людей в безопасное место".
   - Я считаю, что он прав, агент Стил, - тихо согласился Бараф. "Это, как вы могли бы сказать, уловка-22".
   Рид провел рукой по волосам, отчаянно обдумывая потенциальное решение. Он понятия не имел, сколько бомб может быть на месте. Чтобы найти их всех, может потребоваться несколько дней. Они не могли эвакуировать всех, пока Амон не понял. Они были где-то здесь, по крайней мере, один из них, а может и больше, держал палец на спусковом крючке, ожидая своего момента. И они могут быть где угодно...
   - Подожди, - пробормотал Рид. Вот и все , подумал он. Кто-то здесь держал палец на спусковом крючке бомб, но они не могли быть нигде.
   - Этого вполне достаточно, - проворчал Беркхальтер. - Мы немедленно доставим этих людей в безопасное место...
   - Буркхальтер, - резко сказал он, - вы продолжите тщательную эвакуацию курорта. Не разжигайте панику. Не привлекать внимание СМИ. Бомбардировщик находится где-то здесь, на территории, и есть ограниченное количество мест, где он может находиться. Если вы начнете опустошать это место, смерть ляжет на ваши плечи. Ты понимаешь?"
   Беркхальтер твердо стиснул зубы. Он выглядел так, как будто у него есть несколько слов для Рида, но вместо этого он кивнул один раз, напряженно.
   - Капитан Хегг, - сказал Рид в трубку. "Ваша команда в настоящее время ищет бомбы?"
   - Верно, сэр, - подтвердил Хегг. "Мы вызвали саперов из Федерального управления, чтобы помочь..."
   - Боюсь, у нас нет на это времени, - перебил Рид. "Я понимаю, что это очень опасно, но нам нужно найти как можно больше устройств. Эти конкретные бомбы активируются радиопередатчиком. Это маленькая черная коробка размером со спичечный коробок с одним синим проводом от нее. Если они уберут это, бомбы станут бесполезными для Амона...
   "Должен?" - спросил Хегг.
   "Это лучший шанс, который у нас есть. Сообщите своей команде: немедленно удалите передатчики со всех обнаруженных устройств. Держите Буркхальтера в курсе вашего прогресса".
   "Я буду." Хегг закончил разговор, и Рид вернул трубку менеджеру.
   - Хочешь подсказать нам, о чем ты думаешь? - спросила Мария.
   "Тот, кто управляет бомбами, должен быть неподвижен", - сказал Рид. "Они должны быть где-то установлены. Они не мобильные".
   "Что заставляет вас думать, что?" - спросил Бараф.
   - Для каждой бомбы нужен свой детонатор, - объяснил Рид, вспоминая устройства, которые он видел на объекте Отеца, - если только они не связаны физически, а это место слишком растянуто для этого. Даже отдаленно, если бы все бомбы были на одном детонаторе, это потенциально могло бы ослабить сигнал до такой степени, что помешало бы их потенциальному успеху".
   Беркхальтер выглядел так, будто заболел. "Как вы думаете, сколько устройств скрыто?"
   Рид покачал головой. "Мы не знаем".
   "Хорошо, - сказал Бараф, - тогда мы ищем кого-то, кто создал временную базу операций где-нибудь, где их никто не будет беспокоить".
   - Возможно, помещение для персонала? - предложил Беркхальтер. - Подвальные уровни?
   "Есть слишком много мест, которые могли бы быть", - пренебрежительно сказал Бараф.
   - Подожди, - вдруг сказала Мария. "Мы у подножия Швейцарских Альп". Она указала вверх, на огромную гору за Давосом. "Горы наносят ущерб радиоприему".
   - Ты прав, - согласился Рид. "Чем толще материал, тем выше вероятность того, что он будет поглощать радиоволны... а это значит, что бомбардировщику потребуется некоторая высота, место с достаточно четким сигналом для передачи через курорт". Он повернулся к Буркхальтеру. "Где кто-то может быть изолирован, но при этом получать четкие сигналы?"
   - Я... гм... - Худощавый менеджер потер подбородок. - Воронье гнездо, я полагаю?
   "Что такое воронье гнездо?"
   "Это прозвище бывшей диспетчерской в конференц-центре", - быстро объяснил Беркхальтер. "Оборудование устарело много лет назад. Теперь мы используем его только как будку для трансляций, так как он выходит на главный зал..."
   "И им еще никто не воспользуется, потому что форум еще не начался", - закончила Мария.
   - Я знаю, как туда добраться, - настойчиво сказал Бараф. "Подписывайтесь на меня. Мистер Беркхальтер, пожалуйста, соберите всех сотрудников службы безопасности, которые не работают напрямую с капитаном Хеггом над поиском бомб, и пусть они начнут обыскивать любые изолированные участки помещения. Нам понадобится вся помощь, которую мы можем получить".
   "Но опять же, - напомнил ему Рид, - убедитесь, что они делают это осторожно. Мы не можем допустить, чтобы это было очевидно".
   "Мне нужно." Генеральный директор снова кивнул и поспешил в штаб штаба, чтобы собрать людей, которых, как надеялся Рид, будет достаточно, чтобы вовремя найти бомбардировщик. Трое агентов направились в противоположном направлении, Бараф впереди. Итальянский агент помчался вперед, а Мария и Рид следовали за ним по пятам. (Его поразило, как быстро Бараф мог передвигаться в кожаных мокасинах.) Они пересекли заснеженный двор и протиснулись между рядом А-образных шале и блочным трехэтажным зданием апартаментов.
   Колено Рида гневно пульсировало, когда он хромал так быстро, как только мог. Несмотря на все его усилия, его темп замедлился, и вскоре Мария и Бараф опередили его.
   "Кент!" она перезвонила. "Ты в порядке?"
   - Просто продолжай, - выдохнул он. "Не жди меня. Нам нужно... - Он заметил предмет на периферии и посмотрел вверх, между шале. "Бараф, подожди. Что это?" Он указал на горизонт.
   Бараф перешел на бег трусцой и посмотрел в том же направлении, на четырехэтажный белый шпиль за А-образными конструкциями. "Что? Это, ну, как бы это сказать... шпиль. Церкви".
   - Он используется?
   Бараф остановился и нахмурился. "Это достопримечательность, которой много веков. Курорт был построен вокруг него, и... - Он простонал. "Нет. Он не используется".
   У Рида перехватило дыхание, когда он взвешивал их варианты. Теория вороньего гнезда Беркхальтера идеально соответствовала всем требованиям - так же идеально, как неиспользуемый шпиль в древней церкви.
   - Мы разделились, - приказал он. - Бараф, ты можешь пройти в диспетчерскую?
   Агент кивнул. "Я был бы рад."
   - Мария, иди с ним. Я проверю шпиль.
   Она усмехнулась. - Ты идешь один, на больной ноге? Ни за что. Ты нуждаешься во мне больше, чем он".
   - Бараф? - спросил Рид.
   Он свирепо ухмыльнулся. "Не позволяйте костюму обмануть вас. Я вполне способен сам по себе. Удачи, агенты. Он снова побежал, направляясь к конференц-центру.
   Мария взяла Рида за руку и закинула себе на плечи. - Пошли, - сказала она. "Ты никуда не денешься быстро, и я не буду ждать тебя".
   Он не мог не усмехнуться, когда она помогла ему так быстро, как они могли. "Так ли это было в старые времена? Подбираешь мою слабину?
   "О, определенно. Подбираю свою халтуру, убираю за собой бардак... ты даже не представляешь, сколько ты мне должен.
   "Если я этого не помню, значит, этого не было". Он тихо хмыкнул, когда они приблизились к церкви. Боль в колене усиливалась.
   Бараф был прав; церкви, должно быть, сотни лет, но она выглядела прочной, каменный фасад едва обветрился. Очевидно, жители Давоса хорошо заботились об этой достопримечательности.
   Мария вытащила свой "Глок" и распахнула двери. Она очистила неф, а затем провела Рида внутрь. - Тебе это не понравится, - сказала она.
   Внутри церковь была на удивление тесной - сомнительно, чтобы на скамьях поместилось более пятидесяти человек. В задней части здания, сразу за трансептом, было начало башни шпиля и винтовая деревянная лестница, ведущая на вершину.
   конечно есть лестница - с горечью подумал Рид. Торопясь найти бомбардировщик, он не учел, что между ними и вершиной тянутся четыре этажа, и вдруг пожалел, что не выбрал вместо этого диспетчерскую.
   Он взглянул вверх, но не увидел ничего, кроме деревянного потолка наверху лестницы, который служил бы полом для маленькой круглой комнаты наверху. Это было маленькое благословение - оно означало, что если бомбардировщик будет там, он тоже не увидит их приближения.
   Должно быть, Мария думала о том же, потому что с сомнением взглянула вверх. - Только один путь наверх, - тихо сказала она. - Нам бы сейчас действительно не помешало отвлечься.
   "Нет времени", - сказал Рейд, хотя и согласился с тем, что идти вслепую было далеко не идеально. "Кроме того, любая диверсия, которую мы можем сделать, может заставить их действовать преждевременно. Если он там наверху, он не будет нас видеть. Давай просто сделаем это".
   Он пошел первым. Даже первые несколько деревянных шагов заставили его колено гореть от боли. Он приложил палец к губам, чтобы предупредить Марию, чтобы она молчала; каждый тихий звук, казалось, эхом отдавался в башне. В ответ она закатила глаза, уже убедившись в этом.
   Пока они осторожно поднимались, стараясь не издавать шума, который мог бы послужить предупреждением на пещерном шпиле, нога Рида словно горела. То, что он сначала подумал, было сильно растянутой мышцей, теперь он понял, что это, скорее всего, была слеза. Еще не дойдя до середины, его нога начала дрожать от угрозы не выдержать.
   Протолкните это - настаивал он на своем теле. На карту поставлены жизни.
   Конечно, не помогало и то, что он едва держался на перилах - они были с левой стороны, рука, которую Раис разрезал. Он снова стал отставать от Марии.
   Примерно две трети пути вверх по винтовой лестнице, ведущей к вершине шпиля, его нога подогнулась под ним, угрожая подкоситься. Он ухватился за перила для поддержки и удерживал себя от падения.
   Мария инстинктивно протянула руку и схватила его за руку. "Ты в порядке?"
   - Иди без меня, - прошептал он. - Я буду прямо за тобой.
   "Ты уверен?"
   "Я буду в порядке. Просто будь осторожен."
   Она мгновение колебалась, но затем кивнула и поспешила вверх, удвоив темп, шагая с пятки на носок по каждой ступеньке, пытаясь свести к минимуму любой шум, который она могла издавать. Рейд следовал за ней изо всех сил, но вскоре она исчезла из виду за следующим поворотом винтовой лестницы. Всего через несколько мгновений, подумал он, она окажется в маленькой круглой комнате наверху на вершине шпиля.
   - Пойдем, - хмыкнул он, опускаясь на колено, подтягиваясь еще на одну ступеньку.
   Резкий треск расколол воздух и эхом прокатился по шпилю, напугав его. Единственный выстрел.
   Рид затаил дыхание. Это была Мария , сказал он себе. Она получила его. Она подстрелила бомбардировщика и в любой момент объявит отбой.
   Никаких криков он не слышал. Вместо этого он услышал гулкий удар по деревянному потолку всего в нескольких футах от него.
   Не было никакой ошибки. Тело только что упало на пол.
   Рид стиснул зубы и заставил себя подняться. Он даже не понял, что вытащил свой Глок, но вот он, зажатый в его здоровой правой руке, изо всех сил старается игнорировать обжигающую боль в ноге и порезанной руке, когда он поддерживает половину своего веса на перилах. .
   Пожалуйста, подожди - взмолился он у своего тела.
   К счастью, так оно и было. Он добрался до конца лестницы, где открытая арочная дверь вела в маленькую круглую комнату. Подняв пистолет, он вздохнул и вошел, сразу же отведя ствол влево и вправо.
   Его взгляд поймал несколько вещей сразу: Мария, вниз. Кровь на ней. Светловолосый мужчина. Пистолет в руке. Ориентирован на Рида.
   У него не было времени все обработать. Он быстро прицелился и выстрелил.
   Бомбардировщик тоже.
   В то же мгновение колено Рида решило, что с него наконец-то хватит. Незадолго до того, как его палец нажал на спусковой крючок, его левая нога вылетела из-под него, и он в полувращении упал на пол. Его собственный выстрел сошел с ума и попал в потолок.
   Выстрел бомбардировщика пролетел мимо его головы на несколько дюймов.
   Рид скривился от боли, рухнув на пол под своей задницей. Бомбардировщик набросился на него в одно мгновение, пересек комнату в два длинных шага. Он пнул Рида по руке, и "глок" вылетел из нее, с грохотом покатившись по деревянной лестнице.
   Рид уставился на него снизу вверх. В кулаке он держал уродливый черный пистолет - Luger P08. Бомбардировщик был непритязательно невысоким с рыжеватыми волосами. Его темные глаза, заметный неправильный прикус и острый нос со слегка крючковатым кончиком придавали ему общее сходство с крысой. На его шее Рид мог ясно видеть клеймо Амона.
   - Агент Зеро, - прошипел он. "Должен сказать, эта встреча горько-сладкая". Его английский был с едва уловимым оттенком швейцарско-немецкого акцента. "С одной стороны, это честь встретить такую легенду. Однако я должен предположить, что наш общий друг потерпел неудачу в Сионе.
   Рид проигнорировал его и повернулся к Марии, которая застонала от боли, опершись на локоть. Ее рука держала противоположное плечо, куда ее подстрелил террорист.
   "Ты в порядке?" он спросил.
   - Этот ублюдок на меня напал, - проворчала она. - Но я буду жить.
   "Это так?" - с ухмылкой сказал бомбардировщик с крысиной мордой.
   "Придут другие, - сказал ему Рид. - Они бы услышали выстрелы.
   "Несомненно. И я увижу, как они придут". Он указал на стол позади себя, где рядом стояли три плоских монитора, на каждом из которых было черно-белое изображение. Рид узнал в одном вход в церковь, а в другом - внутреннюю часть церкви. На последнем мониторе была видна спиральная лестница, ведущая к шпилю.
   - Вы видели нас, - пробормотал он. - Ты все это время смотрел.
   "Скрытые камеры. Очень маленький и очень аккуратный. Амон продумал все, агент Зеро. Времени, которое потребуется любому, чтобы добраться до нас здесь, более чем достаточно для того, чтобы я взорвался, если потребуется.
   На столе рядом с мониторами стоял пистолет Марии, а рядом - трапециевидный черный ящик толщиной в несколько дюймов, с более чем двумя десятками хромированных тумблеров в ряд. Рядом с каждым переключателем был небольшой красный светодиод. Сзади коробки тянулось множество проводов, каждый из которых заканчивался в черной прямоугольной коробке меньшего размера - радиопередатчики, как знал Рид, уникальные для каждой бомбы, спрятанной по всему Давосу.
   Он наблюдал за нами ", - подумал Рид, но не взорвался. Почему?
   "Вы видели, что я был ранен", - рассуждал он вслух.
   Бомбардировщик злобно усмехнулся. "Я рискнул, да. Мои братья вряд ли бы одобрили. Но я увидел возможность и не смог устоять. Скоро, Агент Зеро, ты умрешь. Однако перед этим вы увидите разрушение Давоса и сотен мировых лидеров". Он указал на единственное окно в шпиле, большую раму в форме замочной скважины с темным стеклом в железной раме. "У нас есть идеальная точка обзора для этого".
   Рид принял сидячее положение. Бомбардировщик отпрыгнул назад, указал Люгер, явно не желая больше рисковать. Колено Рида закричало в знак протеста против этого движения; он никак не мог вернуться на него.
   Хотя, может быть, мне и не нужно , он думал. У него все еще был маленький серебристо-черный LC9, привязанный к его лодыжке. Агент Бараф наверняка уже добрался до диспетчерской и понял, что это тупик. Он либо возвращался в церковь, либо пытался связаться с ними по телефону, а когда это не удавалось, приходил искать.
   Он решил, что как только кто-нибудь еще войдет в церковь и внимание террориста будет отвлечено, он пойдет за кобурой на щиколотке. У него будет лишь крошечная возможность, но он должен попытаться.
   Подрывник взглянул на свои наручные часы. - Боюсь, наше расписание сдвинулось на несколько часов, - вздохнул он, - но вы вынудили нас, агент Зеро. А теперь, пожалуйста, обратите внимание на курорт внизу... - Его рука опасно зависла над тумблером.
   "Ждать!" - воскликнул Рид. "Амон не все предусмотрел". Он должен был как-то выиграть время, и у него был только один способ сделать это - доказать бомбардировщику, что Амон не так безупречен, как он думал.
   Человек с крысиным лицом поднял бровь. - В нашем плане нет изъяна.
   "Там есть один. Ты недооценил меня. Я вычислил местонахождение ваших бомб.
   Лицо бомбардировщика медленно расплылось в широкой ухмылке. - Ты медлишь.
   "Я не. Вы послали людей в качестве строителей во время ремонта курорта. Они спрятали бомбы за стенами и прикрыли их легким композитным материалом, который не мешал взрыву".
   Ухмылка бомбардировщика померкла. "Как...?"
   - Ты не так умен, как думаешь, - просто сказал Рид.
   - Они уже... нашли несколько, - медленно добавила Мария. Рид с легкой паникой заметил, что ее лицо стало пепельным; она быстро теряла кровь.
   Давай, Бараф.
   "Нет." Бомбардировщик энергично замотал головой. - Нет, не нашли. Его губы дрожали от гнева и трепета. Он сделал еще шаг назад, и снова его рука повисла в пространстве над тумблерами. "Если бы они были, то, я полагаю, есть шанс, что это ничего не даст". Он задержал взгляд на Риде, когда его палец коснулся случайного переключателя.
   - Нет, не надо! Рид услышал собственный крик.
   Бомбардировщик щелкнул выключателем.
   Рид затаил дыхание, ожидая услышать взрыв, почувствовать детонацию внизу, увидеть оранжевый огненный шар, поднимающийся в небо через замочную скважину окна.
   Ничего не произошло.
   Маленький красный светодиод рядом с тумблером погас с щелчком выключателя, но в остальном в маленькой круглой комнате на вершине шпиля воцарилась тишина.
   Рид вздохнул с облегчением. Должно быть, сработала бомба, которую команда Хегга уже нашла и обезвредила. Но его утешение было недолгим.
   Руки террориста тряслись от безмолвной ярости, а лицо покраснело от возмущения. Он повернулся к Риду. - Ты все испортил! он закричал. Его глаза были дикими и убийственными, когда он нацелил дрожащего Люгера, но не на него.
   Он указал им на Марию.
   - Выбирай, - прошипел он. "Либо я застрелю эту женщину прямо у вас на глазах, либо щелкну другим выключателем. Выбирать."
   "Какая?" - в ужасе воскликнул Рид. "Я не. Я не могу. Я не буду.
   "Выбирать!" - крикнул бомбардировщик. Он протянул левую руку и положил палец на переключатель.
   Рид недоверчиво уставился на него. Если Раис и фальшивый шейх были опасными фанатиками, то этот человек был просто чудовищем. Он никак не мог сделать такой выбор. Он отказался.
   "Выбирать."
   - Послушайте меня, - быстро сказал Рид. " Ты тот , у кого есть выбор. Заговор Амона провалился, понимаете вы это или нет. Вы все еще можете уйти от этого. Дайте нам информацию, и мы амнистируем вас. Даю слово.
   Бомбардировщик медленно покачал головой. - Как Амон, - сказал он тихо, - мы терпим.
   Он щелкнул выключателем.
   Рид вздрогнул.
   Ничего не произошло. Детонации не произошло. Слава богу , подумал он.
   - Еще раз, - заявил бомбардировщик. "Выбирать."
   Ты меня разыгрываешь. На плате оставалось еще около двух десятков переключателей. Давосу никак не могло везти дальше.
   - Не буду, - настаивал Рид. "Я не буду выбирать".
   "Я буду." Голос Марии был слабым, ее глаза были полузакрыты, все краски слились с ее лица. Рид удивленно взглянул на нее. Большая часть ее рубашки была пропитана кровью, и она больше не держала рану - она потеряла силы держать руку поднятой. "Я выберу".
   - Мария... - начал он.
   - Все в порядке, Кент. На ее губах мелькнула улыбка. - Мы здорово побегали, ты и я. Слезы наполнили ее глаза. "Я действительно любил тебя. Ты знаешь что?"
   Рид кивнул, чувствуя жжение в собственных глазах. Он хотел что-то сказать, что угодно, но вместо этого смотрел в пол. Он не мог смотреть, как Мария умирает у него на глазах.
   Бомбардировщик склонился над ней. - Это не твой выбор, - сказал он ядовито. "Это его." Он хотел опозорить Агента Зеро, помучить его, прежде чем убить. Рид прекрасно понимал, что этот сумасшедший убьет его и Марию и взорвет бомбы - только не обязательно в таком порядке.
   И тут ему пришла в голову мысль. Мария тоже прекрасно это понимала. У нее не было причин жертвовать собой.
   - Я это знаю, - слабо сказала она бомбардировщику. - Я... задерживаюсь. Она указала подбородком на мониторы позади них.
   На центральном мониторе Бараф и трое офицеров службы безопасности ворвались в церковь, переместившись на крайний правый монитор, когда они мчались вверх по спиральной лестнице.
   "Нет!" - закричал бомбардировщик. Он бросил "люгер" на пол и рванулся к коммутатору.
   Всплеск адреналина пронесся через Рида, притупив его боль, когда он увидел свою возможность. Он наклонился вперед, выдернул LC9 из кобуры на щиколотке и нацелил его на бомбардировщика. Он сделал два выстрела, центральная масса, в спину человека, когда тот потянулся к спусковым крючкам.
   Тело террориста сотрясало судорогой, когда в него попали пули. Он промахнулся через распределительный щит и упал на стол, резко кашляя кровью на окно в форме замочной скважины.
   Когда его ноги ослабели и подогнулись под ним, его руки отчаянно хватались за что-нибудь, за что-нибудь, за что можно было бы ухватиться.
   Палец нашел покупку на переключателе, и потянул его.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
  
   Рид почувствовал, как оглушительный взрыв сотряс доски под ним. Он услышал поразительно громкий взрыв. Он закрыл глаза, чтобы не видеть столб серого дыма, который поднимался на фоне голубого неба над Давосом, но он не заглушал крики и вопли тех, кто был снаружи.
   Он потерпел неудачу. Даже единичный взрыв все равно считался терактом. Он не смог остановить это.
   Когда он снова открыл глаза, Мария лежала на боку, не шевелясь. Он подполз к ней и проверил ее пульс. Она была жива, хотя ее дыхание было поверхностным.
   - Подожди, - сказал он ей. - Просто держись.
   Ноги застучали по лестнице за пределами комнаты. Через несколько секунд туда ворвались Бараф и трое офицеров с оружием наготове и более чем шокированные тем, что они обнаружили.
   "Ей немедленно нужна медицинская помощь", - потребовал Рид.
   Никто из силовиков не шевельнулся. Казалось, они пытались собрать воедино то, что произошло на церковной колокольне.
   "Помочь ей!" Бараф рявкнул на них. Двое офицеров поспешили вперед, осторожно подняли Марию и быстро понесли ее вниз по лестнице.
   Третий офицер проверил бомбардировщик. - Он жив, сэр.
   - Хорошо, - бесстрастно сказал Рид. "Сделай так, чтобы он оставался таким. Я хочу знать все, что знает он. И я хочу убедиться, что он, черт возьми, знает, что делал здесь сегодня.
   Офицер немедленно связался по рации, чтобы запросить медицинскую переброску по воздуху.
   Бараф протянул руку и осторожно помог Риду подняться на ноги. Он поморщился от обжигающей боли в колене и оперся на плечо итальянского агента. Некоторое время они стояли так, бок о бок, оба смотрели в замочную скважину, а густой серый дым продолжал подниматься в воздух.
   - Конференц-центр, - тихо сказал Бараф. "Жизни, безусловно, были потеряны". Он повернулся к Риду. "Но вы должны гордиться тем, чего вы смогли достичь. Сегодня вы спасли сотни - возможно, тысячи".
   - Все еще недостаточно, - пробормотал Рид. Он не чувствовал себя героем и уж точно не хотел стоять там и смотреть на дым или слышать сирены, которые завыли где-то поблизости, когда к месту с ревом мчались машины скорой помощи. Несмотря на все, через что он прошел, все, что он сделал, каким-то образом - возможно, очень маленьким, но тем не менее - он все еще чувствовал, что Амон победил.
   Агент Зеро действительно , - с горечью подумал он, повернувшись и болезненно прихрамывая, вышел из комнаты, чтобы начать свой медленный путь вниз по лестнице.
  
   *
  
   Заместитель директора группы специальных операций Стив Болтон отсутствовал на обеде, когда услышал эту новость. Менее чем в десяти минутах от Лэнгли был спорт-бар, где подавали превосходные сырные стейки, и по крайней мере раз в неделю он пропускал столовую и баловал себя.
   По телевизору за барной стойкой показывали фрагменты вчерашнего хоккейного матча, победы "Вашингтон Кэпиталз" над "Баффало Сэйбрз" со счетом четыре к одному, когда его прервал экстренный выпуск новостей из Давоса, Швейцария.
   Болтон перестал жевать и просто смотрел.
   Сюжет провалился. Зеро, должно быть, понял это. Взорвалась только одна бомба.
   Он почувствовал тугой узел паники в груди. Недоеденный чизстейк угрожал вернуться.
   Он слишком хорошо знал, что Амон делал с людьми, которые их подвели.
   Они не посмеют , он думал. Он был сотрудником ЦРУ. Они нуждались в нем. Кроме того, не он ли дал им Алана Рейдиггера?
   Алан совершил серьезную ошибку. Несколько месяцев назад он воспользовался базой данных ЦРУ, чтобы проверить некоего Рейда Лоусона. Болтон отслеживал деятельность всех своих полевых агентов; стороннему наблюдателю могло показаться, что он просто абсолютный босс, но его склонность следить за своими агентами была побочным продуктом его собственной паранойи. Однако в то время он мало думал об этом. Рейдиггер был на операции по торговле людьми. Это не имело ничего общего с Амоном.
   Но затем Алан снова проверил то же имя несколькими месяцами ранее. Болтон заподозрил неладное; Рейдиггер не упомянул это имя в своем отчете, несмотря на то, что уже дважды проверял этого человека. Еще более странным было то, что в базе данных не было никакой информации об этом человеке - ни биографии, ни адреса, ни номера телефона, ничего. Просто имя.
   Было странно, что у ЦРУ был пустой файл данных на кого-то, но это было еще более странно, потому что Алан постоянно просматривал его без каких-либо пометок в своем брифинге. И когда всего несколько недель назад Рейдиггер в третий раз просмотрел базу данных, Болтон решил проверить ее сам. Интернет-поиск Рейда Лоусона дал десятки результатов; невозможно было точно сказать, кто из них Лоусон Рейдиггера.
   Тогда Болтон понял: именно в этом и был смысл. Рейдиггер не проверял базу данных, чтобы найти Рейда Лоусона. Он проверял его, чтобы убедиться, что нет никакой доступной информации. Кто-то изменил файл, запутал данные, и Болтон был почти уверен, что это был сам Рейдиггер. Удаление из записей ЦРУ, безусловно, вызвало бы недоумение у некоторых, но файлы изменялись или дополнялись ежедневно.
   Болтону не нравилась мысль о том, что кто-то из его агентов может хранить от него какие-то секреты - ирония судьбы, поскольку его собственные секреты могут привести к гибели его самого и других, - поэтому он копнул глубже, проверив архивы ЦРУ на предмет каких-либо упоминаний о Риде Лоусоне.
   И он нашел один.
   Заместитель директора Стив Болтон был потрясен, узнав, что Рейд Лоусон - это имя при рождении одного Агента Зеро. Мало того, что Кент Стил был жив, он еще и ускользнул от ЦРУ под псевдонимом, который никто никогда не думал, что он на самом деле будет использовать... свое настоящее имя. И Рейдиггер знал это.
   Болтон передал Рейдиггера, своего агента, Амону. Его пытали за местонахождение Кента Стила, а потом убили.
   Заместитель директора сделал все, что они просили. Они не посмеют тронуть его.
   Тем не менее, он достал из кармана куртки ручку, снял с подставки чай со льдом, перевернул ее и быстро набросал заметку. Картрайт проговорился, что АНБ отслеживало всех членов ЦРУ, выполняющих надзорные функции, поэтому ему приходилось быть осторожным со своей корреспонденцией.
   я не знал , он написал. Они потемнели.
   Это было плохое оправдание, но тем не менее это было оправданием. Это единственное, что имело для него смысл; Картрайт и Зеро, должно быть, потемнели. Как глава группы специальных операций, он должен был знать об ударе по Давосу, но ничего не слышал, кроме возможного нападения на зимние Олимпийские игры.
   Где-то в спорт-баре с ним был член Амона. Болтон понятия не имел, кто это мог быть и было ли их больше одного, но он знал, что они наблюдают за ним, следят за ним и забирают его корреспонденцию, когда он их оставляет. Они перехватят каботажное судно и увидят его записку. А потом... Ну, он понятия не имел, что оттуда может произойти.
   Но он знал, что оставил свое личное оружие в ящике стола, когда ушел на обед.
   У него зазвонил телефон, но он проигнорировал его. Вместо этого он бросил двадцатку на стойку бара, встал с табурета и надел пальто. Он быстро подошел к двери и, толкнув ее, увидел движение на периферии. Он не повернулся. Он знал.
   Кто-то шел за ним. Они проигнорировали его сообщение, каботажное судно, и последовали за ним на дневной свет. Они даже не пытались скрыть тот факт, что следили за ним.
   В горле пересохло. Они не посмеют , сказал он себе.
   Стив Болтон вышел на дневной свет, а за ним человек из Амона.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
  
   "Агент Стил? Ты слышал, что я сказал?
   Рид вырвался из своих мыслей и взглянул на молодого агента, сидящего у его постели. Она была одной из агентов Картрайта, одного из агентов, которых он отправил на вертолете для помощи в Давосе. Ей не могло быть больше двадцати пяти. Давос, вероятно, был ее первой крупной операцией.
   Она также дважды назвала ему свое имя, и он все еще не запомнил его. Не от невнимания. Просто у него был большой вес.
   "Мм, извините. Я был отвлечен. Можешь повторить?"
   "Я сказал, что агент Йоханссон поправляется", - ответил агент. "Ей сделали переливание крови, и ее жизненно важные органы стабильны".
   "Большой. Когда я смогу ее увидеть?"
   - Скоро, - пообещал агент. - Она еще не проснулась.
   Рид кивнул в знак благодарности. После взрыва на Всемирном экономическом форуме в Давосе он и Мария были немедленно доставлены на вертолете в больницу в Цюрихе, где она попала в отделение интенсивной терапии, а он - в общую госпитализацию. Он был прав насчет ноги - частично разорванный мениск. Это будет по крайней мере несколько недель медленного передвижения.
   Но не поэтому он погрузился в свои мысли. Не поэтому он не мог спать всю ночь, даже из-за болеутоляющих, которые ему давали. Это была другая новость, отчет, на котором он настаивал, чтобы быть в курсе, несмотря на то, что он был в другом городе и вдали от места происшествия.
   Единственный взрыв на альпийском курорте унес жизни девяти человек и ранил еще семнадцать. Среди погибших были делегаты из Бразилии, Японии и Мексики; руководитель инициативы по чистым выбросам; и три представителя СМИ.
   После поспешного отъезда его и Марии Бараф и Интерпол взяли на себя расследование с помощью агентов, посланных Картрайтом. Когда приемник бомбардировщика был отключен, остальные взрывчатые вещества были обнаружены быстро и полностью обезврежены - всего двадцать три.
   По мнению большинства, атака Амона потерпела неудачу. Им удалось взорвать только одну бомбу. Но для Рида им все же удалось взорвать одну бомбу.
   Телефонный звонок от Картрайта ранее этим утром сообщил ему, что последующее безумие СМИ началось еще до того, как пыль осела, прежде чем сотрудники службы безопасности завершили полную эвакуацию курорта. Через несколько минут после взрыва мир был в курсе. Предстоящее нападение на зимние Олимпийские игры отвлекло внимание от реальной цели - экономического форума в швейцарских Альпах, на котором присутствовали десятки мировых лидеров и отраслевых гигантов.
   - А бомбардировщик? - спросил Рид у молодого агента.
   "Он жив, - сказала она ему, - и разговаривает".
   Рид изо всех сил пытался сесть на своей больничной койке. - Что сказать?
   Она отвернулась. - Заместитель директора сказал, что вы спросите. Он также сказал, что тебе следует отдохнуть...
   - Пожалуйста, - настаивал он. "Это важно для меня".
   Она медленно кивнула. "Хорошо. Его допрос привел к обнаружению трех мужчин, выдававших себя за врачей, в швейцарском отеле. Федеральные правоохранительные органы прибыли сегодня утром, когда они пытались бежать. Двое из них были задержаны - один немецкий хирург, чья медицинская лицензия была лишена из-за уголовных обвинений, а другой идентифицирован как шейх Мустафар из Тегерана".
   Рид удовлетворенно вздохнул. Шейх - настоящий шейх - несомненно, проведет остаток своих дней в той же дыре, что и его ненормальный двойник в Адской Шести.
   - А третий? он спросил.
   "Третий мужчина сумел уклониться от властей достаточно долго, чтобы добраться до крыши", - сказал ему агент. "Он прыгнул."
   "Он прыгнул?" Рид смотрел пустым взглядом. "Иисус. Он умер?"
   Она кивнула. "Становится хуже. Полицейская нательная камера запечатлела все происходящее, а также его последние слова. Он сказал: "Как Амон, мы терпим". Затем он прыгнул. Эти кадры уже просочились в прессу".
   - Значит, мир знает об Амоне, - медленно сказал он. - А если и не сделают, то скоро сделают.
   "Да. И вы знаете, каковы основные средства массовой информации. Это главная история везде. Так что... агентство решило смириться с этим. Символ Амона распространяется среди правоохранительных органов по всему миру с предупреждением быть бдительным для всех, у кого на коже есть клеймо".
   Рид знал, что он должен был быть хотя бы немного доволен результатами. Вскоре о террористической организации узнают все, и ее членам будет некуда бежать. Но даже в этом случае цель Амона посеять страх в мире в некотором роде сработала, даже если их более масштабный план провалился.
   Агент поднялась со своего места. - Я попрошу медсестер сообщить вам, когда вы сможете навестить агента Йоханссон.
   - Спасибо, - сказал он ей, когда она вышла из его комнаты.
   - О, есть еще кое-что. Она остановилась у двери. "Это как бы затерялось в мешанине всего, что произошло, но все же, вы должны знать. Тот человек, что в Сионе, был найден живым.
   "Человек в Сионе?" Риду потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она ему говорила. Сион уже чувствовал себя давным-давно. - Какой человек в... - Он замолчал, как будто это он. - Убийца? Блондинка?
   Она пожала плечами. - Если это тот парень, то да. Он не в лучшей форме, но он жив. Впрочем, не беспокойтесь о нем. Он находится под усиленной охраной и будет взят под стражу, как только поправится.
   Рид не мог поверить в то, что услышал. Он был уверен, что пронзил сердце убийцы, но Раис каким-то образом выжил .
   "Агент?" он сказал. "Пожалуйста, сделайте мне одолжение и передайте туда сообщение. Этого человека нельзя недооценивать, несмотря ни на что. Он чрезвычайно опасен".
   Она улыбнулась. - Я скажу им, агент Стил. Но поверь мне. Он никуда не денется в ближайшее время".
  
   *
  
   Раис не мог пошевелиться.
   Он не мог говорить. Он даже не мог дышать самостоятельно. Он был бесполезен, побежден и совершенно одинок.
   Убийца лежал на больничной койке в Сионе, Швейцария. В его горле была дыхательная трубка, в желудке - трубка для питания, а в уретре - катетер. Даже самые элементарные телесные функции были для него невозможны в его состоянии. Врачи вкололи ему такое количество обезболивающего, что в первый день он проспал двадцать часов.
   Но в нем еще была жизнь. В нем все еще была ярость.
   Кент Стил уже трижды ускользал от него. В первый раз, когда Стил вскрыл ему кишечник и оставил умирать, немецкий хирург восстановил сломанные ребра Раиса с помощью винтов и небольшой стальной пластины.
   Эта маленькая тарелка, чуть менее двух дюймов в ширину, в конце концов спасла ему жизнь. Если в первых двух случаях Стил уклонился от своих попыток по счастливой случайности, то на этот раз интуиция оказалась на его стороне. Когда Стил просунул маленький нож между ребер, целясь в сердце, узкая металлическая пластина чуть-чуть перенаправила лезвие. Всего четверть дюйма в одном направлении, и лезвие проткнуло бы его левое предсердие.
   Вернувшись в Олимпийский парк, в темноте стадиона с катком, Раис пришел в сознание и обнаружил, что Стила уже нет, а из его груди торчит маленький красный нож. Он не верил, что выживет, но и не собирался отказываться от своей судьбы.
   Он знал, что должен был сделать, если был хоть какой-то шанс выжить и сбежать. Из последних сил он выдернул нож и срезал им символ Амона со своей руки. Он прижал руку к своему телу, чтобы ущипнуть сморщенную, приподнятую кожу клейма, и тремя движениями срезал ее.
   Буквально через несколько минут он услышал голоса. Двое сотрудников службы безопасности вошли на стадион по наводке ЦРУ о том, что внутри находится тело. Раис слабо позвал их, больше стонов, чем слов, но в пустой, гулкой комнате они услышали его.
   - Господи, - воскликнул один из них. - Он жив?
   Потом Раис снова потерял сознание.
   Когда он очнулся, он был в больнице, подключенный к аппаратам. Трубки в полостях его тела. Голова закружилась от наркотиков. Его правая рука была прикована наручниками к стальным перилам кровати.
   Связные мысли приходили медленно, словно плывут по ветру: он был жив. Швейцарская полиция была выставлена у его двери парами. Каждый раз, когда он просыпался, были разные лица, новые смены.
   Он знал, что, как только он достаточно поправится, чтобы говорить, полиция захочет его допросить или, что еще хуже, передать ЦРУ. Он не мог позволить этому случиться. Как только к нему вернётся хотя бы капля сил, ему придётся попытаться сбежать из этого места.
   Новости поступали в течение двух дней, собранные из разговоров в холле или от медперсонала. С каждой новой порцией информации его гнев и негодование росли.
   Заговор Амона провалился.
   Бомбардировщик был задержан.
   Египтянин, точка его контакта с Амоном, был мертв.
   Шейх и немецкий врач были арестованы.
   Все, ради чего Раис работал последние несколько лет, исчезло. Все, кроме одного решающего фактора - Кент Стил был еще жив.
   И он тоже.
   На третий день его госпитализации его врач, невысокий белый мужчина в очках и с блестящей лысиной, вошел в палату, чтобы осмотреть его раны. Он методично снял повязки и осторожно потрогал воспаленные, болезненные швы.
   - Ты хорошо поправляешься, - категорически сказал он Раису. Доктор слишком хорошо знал, кто был его пациент, и его связь со случившимся. - Я уверен, что вы мало что помните из последних нескольких дней. Мы удалили одну из ваших почек и провели операцию по удалению разорванной части печени". Он говорил бесстрастно. "Будет какое-то долгосрочное повреждение нервов, но ничего, что должно снижать качество жизни". Он сделал паузу, обдумывая последствия того, что только что сказал. "Хотя я полагаю, что где бы вы ни оказались до конца своей жизни, вам будет несколько не хватать "качества"".
   С трубкой в горле Раис ничего не мог сказать в ответ.
   "Как только частота вашего дыхания улучшится, мы удалим трубки, сократим количество принимаемых вами лекарств и выведем вас из отделения интенсивной терапии", - продолжил врач. "Но ваше выздоровление все равно займет некоторое время, прежде чем вас выпишут. А потом... - Его взгляд метнулся к двум полицейским, стоявшим у двери комнаты. Ему больше не нужно было ничего говорить; Раис знал, что "а потом" означало, что его задержат - или, что более вероятно, допросят и подвергнут пыткам для получения информации, а затем отправят в какую-нибудь адскую дыру чахнуть и умереть.
   Он не мог позволить этому случиться.
   Наступила ночь, и Раис изо всех сил пытался уснуть. Его конечности отяжелели, а раны причиняли ему боль при каждом малейшем движении. Доктор уменьшил дозу лекарства; было ли это для того, чтобы отучить его от болеутоляющих или намеренно мстить, он не знал, но боль теперь была сильнее. Он пытался игнорировать это, но когда оно не утихало, он вместо этого использовал его, чтобы разжечь свой гнев, пытаясь разработать план побега. Это должно было быть под покровом ночи, в нерабочее время посещения и когда персонал был на минимуме. Он жил на четвертом этаже, так что окон не было. Ему придется застать двух своих охранников врасплох, не производя никакого шума, чтобы не насторожить ближайший персонал. Тогда ему понадобится одежда; им пришлось отрезать его от него, когда его привезли. Он не мог уйти в милицейской форме. Это было бы слишком подозрительно.
   У него было время, чтобы спланировать свой побег, даже если это означало, что ему придется самостоятельно вытащить катетер и капельницу и пробиться наружу. Он мог только надеяться, что восстановит достаточно сил, чтобы сделать это. Он еще не знал, куда ему идти и что делать. В голове у него было ясно только одно: избавить мир от Кента Стила теперь было не только его судьбой.
   Теперь это было необходимостью.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
  
   "Привет." Мария дважды щелкнула пальцами перед его лицом. "Земля в Кент".
   Он моргнул. "Извиняюсь. Я просто подумал.
   - Пенни за твои мысли?
   Он долго молчал. "Люди все еще умирали, Мария. Мы старались изо всех сил, делали все, что могли, и люди все равно умирали".
   Они вдвоем сидели друг напротив друга в конференц-зале в штаб-квартире ЦРУ в Цюрихе, ожидая Картрайта и подведения итогов. Первое, что сделал Рид по возвращении в штаб-квартиру, это подключился к секретной линии в конспиративную квартиру и убедился, что с его девочками все в порядке. Несмотря на то, что он находился в нескольких тысячах миль от экономического форума и взрыва, этот опыт потряс его. Амон почти победил.
   Но его дочери были в безопасности, если не немного поражены салонной лихорадкой и страстно желали вернуться домой. Впервые с тех пор, как он исчез из дома в Нью-Йорке, Рид смог честно пообещать им, что он в безопасности и скоро вернется к ним домой.
   Остаток предыдущего дня и ночь Мария провела в больнице. После того, как ее рану обработали и ей сделали переливание крови, ее состояние было признано достаточным для выписки, хотя следующие две недели ее правая рука будет на перевязи.
   Она перегнулась через стол и взяла его руку в свою. - Ты прав, - сказала она, - люди все равно умирали. И не только в Давосе. Мы потеряли друзей. Невинные прохожие попали под перекрестный огонь. К сожалению, Кент, это работа. Пока есть такие люди, как Амон, готовые делать ужасные вещи, чтобы попытаться навязать свою волю, люди будут умирать. Как бы цинично это ни звучало, положить этому конец - слишком идеалистическая цель. Наша работа заключается в том, чтобы контролировать его, подавлять и делать все возможное, чтобы предотвратить его, когда это возможно. Иногда... это просто невозможно".
   Он ухмыльнулся. "Смешной. Я принял тебя за женщину с наполовину полным стаканом. Его улыбка исчезла. "В это время на прошлой неделе я никогда бы не подумал, что буду готов для такой работы. Я все еще не совсем уверен". Он вздохнул. "Думаю, меня ждет долгий путь. Я многого не помню".
   - Может быть, это не так уж и плохо, - предположила Мария. "Может быть, без некоторых из этих воспоминаний вы сможете стать новым человеком. Может быть, вы сможете стать лучшими частями Кента и всеми лучшими частями Рида.
   "Ага. Может быть." Рид улыбнулся. - И ни на секунду не думай, что я забыл, о чем ты говорил наверху на колокольне.
   - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - застенчиво сказала она.
   "Нет? Мне нужно освежить твою память?.."
   Она усмехнулась. - Я задерживал террориста, Кент. Это называется уловка. Раньше ты знал, что это значит.
   - Да, и, видимо, раньше ты любил меня.
   Мария густо покраснела. "Я... да. Может быть. Хотя я думаю... я думаю, что тогда мы оба были разными людьми.
   - Ага, - тихо согласился он. Напряжение в воздухе нарастало, поэтому он быстро сменил тему. - Но больше никаких секретов, хорошо? Не между нами. Думаю, я могу с уверенностью сказать, что помимо моих девочек, вы можете быть единственным человеком в мире, которому я могу доверять. Я бы хотел, чтобы так и осталось".
   "Согласовано." Мария вздрогнула. - Но... могу я выдать еще один маленький секрет?
   Рид ухмыльнулся. "Что теперь?"
   Она полезла в задний карман и вытащила сложенный белый конверт. - Я не говорил тебе об этом раньше, потому что не был уверен, что ты говоришь правду. А потом мы расстались, а потом... ну, вы знаете.
   "Что это?"
   "Несколько недель назад это пришло по почте на конспиративную квартиру в Риме. Его прислал Алан Рейдиггер. Он не знал, что я был там". Она подтолкнула к нему конверт через стол. "Это ваше. Я не открывал его".
   Рид развернул конверт. И действительно, оно было адресовано ему - на лицевой стороне было написано c/o Reid Lawson вместе с адресом квартиры в Риме. Он перевернул его и увидел, что на заднем клапане было шесть слов, аккуратно написанных маленькими буквами: На случай моей смерти.
   Мария была права. Конверт все еще был запечатан.
   "Держу пари, вы можете найти там несколько ответов", - сказала она.
   Рид повертел конверт в руках. Он очень хотел получить ответы, но в то же время не был уверен, что они ему понравятся. Было ощущение, что сейчас не время открывать его, не здесь, в конференц-зале.
   Он не был уверен, что это когда-нибудь будет подходящим временем.
   Дверь распахнулась, и вошел заместитель директора Картрайт с коричневой папкой. Рид сложил конверт и сунул в карман. Позже , подумал он.
   - Агенты, - натянуто поздоровался Картрайт. "Сегодня мы сделали хорошее дело". Даже когда он сказал это, он не выглядел довольным.
   Мария нахмурилась. - Вы посылаете смешанные сигналы, сэр.
   "Все еще много путаницы, - сказал Картрайт. "Многие люди хотят задать вам много вопросов. Не только ЦРУ, но и Министерство внутренних дел, правительство Швейцарии, Совет национальной безопасности, возможно, даже Интерпол. Самое важное, что мы можем сделать прямо сейчас, - это быть полностью честными в отношении событий последних пяти дней".
   Оба агента согласно кивнули.
   - Есть еще, - сказал Картрайт. "У меня есть веские основания полагать, что кротом в ЦРУ является Стив Болтон".
   Это имя почти не произвело на Рида никакого впечатления - он только случайно услышал его как еще один сотрудник ЦРУ, - но Мария резко подняла глаза. "Как ты можешь знать?" она спросила.
   "У меня были подозрения раньше, когда мы послали Карвера и Ватсона за вашими девочками, - объяснил Картрайт. "Болтон был единственным, кому я рассказал, а террорист представился агентом Ватсоном. Но я не действовал на это; Я не был уверен, и такое обвинение с таким малым количеством доказательств плохо отразилось бы на мне, если бы оно было неправдой. Он покачал головой. "Тогда я должен был пойти на поводу у своего инстинкта".
   - Еще не поздно... - предложила Мария.
   "Болтон пропал", - сказал им заместитель директора. "Он пошел на обед как раз перед нападением на Давос и не вернулся. Его сотовый телефон был найден в квартале от бара, который ему нравился. Его никто не видел и не слышал".
   - Тогда все, - сказал Рид. "Если он снабжал их информацией, то утечки должны прекратиться".
   - Мы можем только надеяться, Зеро. Заместитель директора покачал головой. "Мне бы очень хотелось считать сегодняшнюю победу - и во всех смыслах так и было. Но у нас все еще могут быть проблемы в агентстве, а Амон все еще там".
   - Верно, - согласился Рид, - но Амон допустил фатальную ошибку. Он повернулся к Марии. "Помнишь аналогию в Риме с их цепью? Кто-то слева, а кто-то справа? Мы разорвали их цепь. У нас есть бомбардировщик, немецкий врач и настоящий шейх. Раис мертв, как и египтянин. Они нарушены. Я не знаю, как долго это продлится, но, надеюсь, достаточно долго, чтобы мы могли на них наброситься".
   "Нас?" - спросила Мария.
   Рид прикусил губу. После всего, что произошло, он даже не думал о том, что будет дальше. Странно, подумал он, что его инстинкт подсказывал продолжать, продолжать идти. Если бы он задумался об этом хотя бы на мгновение, все, чего он действительно хотел, это вернуться домой к своим дочерям.
   "Йоханссон, не могли бы вы дать нам минуту?" - спросил Картрайт.
   "Конечно." Мария встала и вышла из конференц-зала.
   Как только она ушла, заместитель директора заняла свое место напротив Рида. Он положил коричневую папку между ними и сложил на ней руки.
   "Я не люблю придираться к словам, - сказал он. - Вас уже восстановили по этому делу. Я разговаривал с директорами Малленом и Хиллисом, и в свете того, что вы сделали, мы можем оставить это восстановление в силе - в ожидании психологической экспертизы, МРТ и нескольких других анализов. Ты мог бы вернуться полноценным. Картрайт на мгновение задумался. - Или ты мог бы не делать этого. Он постучал по коричневой папке указательным пальцем. "Вот ваш полный отчет по этому делу. Как только этот бардак будет улажен, файлы Зеро должны куда-то отправиться. Либо архивы... либо активная база данных.
   Рид долго молчал. Он отчаянно скучал по своей спокойной жизни с девушками, их игровым вечерам, лекциям и занятиям... но, с другой стороны, он тосковал по азарту погони, ощущению холодного оружия в руке и оживлению, которое он получал. от отдачи ружья.
   "Спасибо, - сказал Рид, - но, думаю, мне нужно время. Я не уверен, готов ли я к этому. Мне все еще нужно понять, кто я".
   Картрайт усмехнулся. - Ты еще не понял этого? Заместитель директора наклонился вперед. - Не обманывай себя, думая, что ты большая загадка, Зеро. Это довольно просто. Вы Рид Лоусон. Вы родились как Рейд Лоусон. Это не псевдоним. Вот почему мы так и не нашли вас в нашем расследовании после вашей предполагаемой смерти; мы думали, что вы достаточно умны, чтобы не использовать свое настоящее имя. Кто бы это сделал? Оказывается, ты все это время прятался у всех на виду.
   Рид почувствовал, как его захлестнула волна облегчения. Это был Рид Лоусон. Его женой была Кейт Лоусон. Его детьми были Майя и Сара Лоусон. Вот кем они были, кем был он.
   - Но вы также Кент Стил, - сказал Картрайт. "Да, это псевдоним, созданный для твоей защиты, но он ничуть не меньше того, кем ты являешься".
   Рид кивнул. "Я понимаю. Но пока я не восстановлю свои воспоминания и не разберусь с ними, мне все еще кажется, что есть сторона Рида и сторона Кента. Мой мозг немного запутался".
   - У нас... может быть есть парень, который может помочь, - задумчиво сказал заместитель директора. - Он... ну, я не знаю, как его описать. Он технарь - по крайней мере, это описание его работы - но он очень умный. Тоже немного странно, но гениально. Я знаю, что мы говорим о твоей голове, но если кто-то и мог это понять, так это он. Если ты вернешься, ты сможешь посидеть с ним. Может быть, он сможет пролить свет на то, что происходит у вас на чердаке. Когда Рид замолчал, он продолжил: "Подождите некоторое время. Разберись. Но не слишком долго. Это предложение не будет действовать вечно, и мне бы очень не хотелось терять такого актива, как ты.
   Рид ухмыльнулся. - Вчера вы сказали директору Хиллису, что меня взломали.
   Картрайт пожал плечами. - Да, я думаю, что иногда могу ошибаться. Он встал и застегнул пиджак. - Ну же, Зеро. У тебя есть много вопросов, на которые нужно ответить, прежде чем мы сможем отвезти тебя домой к твоим девочкам.
   - Ноль, - задумчиво повторил Рид. - Думаю, я тоже такой.
   - Да, - согласился Картрайт. "Неважно, под каким именем вы ходите или кем вас считают, вы всегда будете агентом Зеро. Никто, кроме горстки людей, не узнает, что вы сегодня сделали. Ты делал это раньше, и никто не знал. Если ты сделаешь это снова, об этом тоже никто не узнает. Это часть работы. Ноль - это ничто, никто. Зеро - призрак". Положив руку на дверь, он тихо добавил: "Я полагаю, что мы все такие".
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЭПИЛОГ
  
   Через три дня после взрыва в Давосе самолет Cessna Citation X совершил трансатлантический рейс из аэропорта Цюриха в международный аэропорт имени Даллеса в Вирджинии. Внутри самолета Рид нетерпеливо барабанил пальцами по кожаному подлокотнику. Последние несколько дней были изнурительными, казалось бы, бесконечными часами совещаний, встреч, разборов полетов, повторения и пересказа его истории снова и снова для разных людей в костюмах, чьи лица и имена через некоторое время слились воедино.
   Но он, наконец, собирался домой.
   - Кент, ты в порядке? Мария села рядом с ним через узкий проход. - Ты выглядишь как ребенок, ожидающий рождественского утра.
   "Ага." Он улыбнулся. "У меня все отлично. Я просто рад снова их увидеть". Даже максимальной скорости "Цессны" в семьсот миль в час было недостаточно, чтобы доставить его домой к своим девушкам, и теперь, когда они были почти на месте, его нетерпение росло в геометрической прогрессии. "Знаете, это забавно, - размышлял он. - Вообще-то я немного... нервничаю. Такое ощущение, что это было так давно".
   Мария ухмыльнулась. Она открыла было рот, чтобы ответить, но зазвонил мобильный. - Это мой папа, - сказала она. "Наверное, интересно, насколько мы близки. Извините меня." Она поднялась со своего места и подошла к задней части салона, чтобы ответить. "Привет, пап. Да, почти дома..."
   Пальцы Рида снова забарабанили по подлокотнику. Он даже не заметил, как его левое колено подпрыгнуло в предвкушении. Мне нужно расслабиться , сказал он себе. Он схватил лежавшую у его ног черную нейлоновую сумку - ХОРОШУЮ сумку Райдиггера - и дернул ее, потянувшись за бутылкой воды, которую он спрятал внутри.
   Его пальцы задели что-то еще. Это был все еще запечатанный конверт, адресованный ему от Алана, с пометкой на случай его смерти.
   Рид еще не открывал ее. Столько всего произошло, и... и, если быть честным с самим собой, это было оправданием. Он с некоторым трепетом читал ее содержание. Он беспокоился, что может узнать что-то о своем прошлом, о чем позже пожалеет. Он также хотел побыть один, когда читал ее, а последние несколько дней были вихрем активности.
   Он слышал, как Мария неподалеку от него разговаривала со своим отцом, рассказывая о встречах и конференциях, которые у них были, и знал, что у него есть время для себя.
   Больше никаких оправданий , он думал. Нет времени лучше настоящего.
   Он просунул большой палец под клапан и разорвал конверт.
   Он не был уверен, чего ожидал, но был немного удивлен, обнаружив в конверте только один лист бумаги, а на нем довольно короткое, аккуратно написанное письмо знакомым почерком, тем же почерком, который он когда-то видел. ранее в записке, которую он нашел в паспорте Рейдиггера.
   Привет Зеро , - начиналось письмо.
   Если вы читаете это, я, вероятно, мертв (или, может быть, вы просто очень нетерпеливы). В любом случае, это означает, что вы добрались до конспиративной квартиры, а это значит, что дела, вероятно, пошли нам наперекосяк. Я сожалею о том, что. Я хочу, чтобы вы знали, что я делал только то, что считал нужным.
   Прежде чем вы прочтете остальную часть этого, мне нужно, чтобы вы кое-что вспомнили. Мне нужно, чтобы вы помнили мост Гогенцоллернов. Док сказал, что если глушитель когда-нибудь будет удален, произнесение этого вслух должно помочь восстановить память, так что вперед. Дайте ему вихрь. Тогда, возможно, остальная часть этого письма будет иметь немного больше смысла.
   Рид моргнул, глядя на страницу несколько секунд. Он знал Гогенцоллернов; это был железнодорожный мост в Германии через реку Рейн. Он был открыт в 1911 году кайзером Вильгельмом. Он знал факты, но не знал значения.
   - Мост Гогенцоллернов, - пробормотал он вслух.
   В голове мгновенно пронеслось видение.
   Сейчас ночь. Вы стоите на тропинке моста, прислонившись к перилам и глядя вниз на темноту бурлящей внизу реки. Падение с высоты восьмидесяти футов, безусловно, нанесло бы травму, а возможно, и убило бы среднестатистическому человеку. Но не ты.
   Если только.
   Шаги приближаются. Ты медленно поднимаешь взгляд, ничуть не удивившись, увидев приближающегося Алана Рейдиггера. Он осторожен, двигается медленно, настороженно.
   - Привет, Зеро, - говорит он. Он пытается казаться веселым, но его голос натянут. - Ты был занят.
   За его плечом, примерно в пятидесяти ярдах по тропинке, стоит агент Моррис. Алан пришел не один.
   - Ты здесь, чтобы убить меня, Алан?
   Райдиггер опирается на перила предплечьями, глядя рядом с вами.
   - Да, - говорит он.
   Это было девятнадцать месяцев назад, как знал Рид, почти сегодня. Это было после смерти Кейт, после порочного веселья Кента, после того, как его снова вызвало ЦРУ, и он решил проигнорировать это. Рейдиггер нашел его в Кёльне, Германия, и подошел к нему на мосту. Он сказал ему, что пришел убить его.
   - Да, - сказал он.
   Они оба долго стояли молча, глядя на воду.
   - Я нашел его, - наконец сказал Кент. "Убийца Амона, за которым я гнался. Его зовут Раис. Я вскрыл его и оставил умирать". Он посмотрел в небо. - Вы знаете, что было дальше?
   Рейдиггер знал. - Ничего, - сказал он тихо.
   "Вот так. Ничего такого. Я не чувствовал ничего. Я ничего не получил от этого. Нет удовлетворения. Никакого оправдания. Нет новых лидов. Нет направления. Кент надолго замолчал. "Алан, я зашел слишком далеко. Я не думаю, что есть какой-либо возврат". Он взглянул на своего друга и добавил: "Я предполагал, что агентство пришлет кого-нибудь. Я просто не думал, что это будешь ты.
   - Я вызвался добровольцем, - сказал ему Алан. "Если кто-то и собирался это сделать, так это я".
   - А Моррис?
   - Он здесь для поддержки, если она мне понадобится.
   - Не будешь, - заверил его Кент. - Я не буду двигаться против тебя.
   Алан вздохнул. - Кент, ты чертовски глуп, ты знаешь это? Вы были ослеплены горем. Ты забыл, что у тебя дома две девушки? Они любят тебя. Их мать только что умерла, а отца они не видели уже несколько недель. Вы им нужны. И, честно говоря, они вам нужны".
   Кент снова поднял глаза, на этот раз в замешательстве. - Ты сказал, что пришел сюда, чтобы убить меня.
   -- Да, -- сказал Алан, -- в некоторой манере говорить. Я здесь, чтобы убить Кента Стила.
   "Я не понимаю."
   - Ты говоришь, что пути назад нет, но я не думаю, что это правда, - объяснил Алан. "Слушай меня внимательно. ЦРУ разрабатывает весьма экспериментальное устройство - микрочип, способный подавлять память. Я почти уверен, что смогу заполучить прототип".
   "Подавление памяти? Алан, о чем, черт возьми, ты говоришь?
   "До того, как я стал полевым агентом, я работал в отделе исследований и разработок. Я видел некоторые вещи. У меня там еще есть друзья. Этот чипс крошечный, не больше рисового зерна. Если я смогу добраться до него, я знаю нейрохирурга в Цюрихе, который установит его без лишних вопросов. Мы можем подавить эти воспоминания, Кент. Вы забудете об убийце и Братстве. Вы забудете, что когда-либо работали на ЦРУ. Вы бы не помнили, что были Зеро. Ты поедешь и будешь жить тихой жизнью со своими девочками где-нибудь. Я многое наметил. Но мне нужна твоя помощь - и, очевидно, твоя голова.
   Кент потерял дар речи. Он, конечно, слышал эти истории; легенда гласила, что ЦРУ десятилетиями экспериментировало с человеческим мозгом, но он никогда не видел, чтобы из этого вышло что-то законное. Он всегда списывал это на городской миф.
   Но если то, что говорил Райдиггер, было правдой, то... возможно, от всего этого можно было вернуться.
   - Тебе придется сказать "да" сейчас, - сказал ему Алан, - потому что я уверен, что через минуту или две Моррис потеряет терпение. Он спустится сюда, и единственное, что у него есть для тебя, - это пуля.
   "Что, если это не сработает? Что, если они узнают?"
   Рейдиггер слегка усмехнулся. - Не знаю, Кент, - нетерпеливо сказал он. - Как я уже сказал, это экспериментально. А если агентство узнает, то они убьют тебя и, возможно, меня тоже. У нас нет времени заниматься логистикой. Единственная альтернатива - умереть сегодня на этом мосту.
   Кент думал о своих девочках. Странно, казалось, что он так давно не думал о них, и вдруг осознал, как сильно они в нем нуждались, как они, вероятно, были напуганы. Он отправил их в Нью-Йорк к сестре Кейт и давно им не звонил. Они нуждались в нем - и он нуждался в них.
   - Спасибо, Алан.
   "Поблагодаришь меня позже. Встретимся в Цюрихе. Ты знаешь это место, - сказал Алан. - Тогда есть еще одна вещь.
   Алан вытащил пистолет и направил его на Кента. - Мне нужно, чтобы ты упал. Он выстрелил один раз.
   Пуля пролетела менее чем в двух дюймах, просвистев так близко к его уху, что он почувствовал легкий ветерок. Кент споткнулся о перила и опрокинулся на борт.
   Мост. Тьма. Вода мчится далеко внизу. Ощущение падения...
   Рид глубоко вздохнул. Воспоминание было таким ярким, таким ясным, как будто он был здесь. Ему пришлось напомнить себе, что он на "Сессне" по пути в Соединенные Штаты к своим девушкам.
   Он коснулся шрама на шее, где с него был сорван подавитель воспоминаний. Он сделал это добровольно для своих девочек и для себя, чтобы положить конец своей саморазрушительной тропе войны. Внезапно слова из записки Рейдиггера, той, которую он нашел в Цюрихе, обрели гораздо больший смысл: если вы читаете это, значит, то, что мы сделали, аукнулось нам в заднице. Я всегда думал, что это возможно, поэтому с тех пор ношу это с собой.
   Рейдиггер подозревал, что глушитель не может работать вечно или что кто-нибудь узнает, что Кент Стил все еще там, - и он это планировал. Он рисковал своей жизнью, чтобы помочь своему другу. Он умер за своего друга. И даже после его смерти он продолжал поддерживать жизнь своего друга Зеро.
   Рид снова открыл письмо. Ниже триггера памяти моста было еще два абзаца.
   надеюсь ты помнишь , - продолжалось письмо, потому что то, что я собираюсь рассказать вам дальше, чрезвычайно важно . Кент, до того, как меня послали, ЦРУ хотело заполучить тебя, но ты не послушал. Это было не только из-за твоей тропы войны. Было что-то еще, что-то, что вы были близки к обнаружению - слишком близко. Я не могу сказать вам, что это было, потому что даже я не знаю. Вы не сказали мне, так что, должно быть, он был тяжелым.
   Что бы это ни было, оно все еще здесь, заперто где-то в вашем мозгу. Если вам это когда-нибудь понадобится, есть способ. Нейрохирурга, установившего имплантат, зовут доктор Гайер. В последний раз он тренировался в Цюрихе. Он может вернуть все, если ты захочешь. Или он мог бы снова подавить их всех, если бы вы захотели это сделать. Выбор за вами. С Богом, Зеро. -Алан
   Рид долго смотрел на письмо, еще дважды перечитывая его, прежде чем полностью понял, что Рейдиггер говорит ему. Он мог бы вернуть все это, если бы захотел. Он мог знать все. Или он мог подавить его снова.
   Ни один из этих вариантов не был очень привлекательным.
   Однажды он подавил воспоминания из отчаяния и необходимости. Он никак не мог вернуться в невежество после всего, что произошло, особенно если это означало угрозу безопасности его дочерей.
   Но вспоминать было не менее тревожным вариантом. Если бы он разблокировал все свои воспоминания как Кент Стил, вернулся бы он к тому человеку и вернулся бы к старым привычкам? Прекратит ли существование Рейд Лоусон или личность, которую он развил как Рида?
   И больше всего нервировал смутный намек Рейдиггера на "что-то еще". Что-то, к чему он был близок. Что, если он вспомнит что-то, чего не должен был помнить, или что-то опасное, что Кент Стил так отчаянно хотел забыть?
   - Хорошо, пап, - услышал он за спиной голос Марии. "Ага, скоро увидимся. И я тебя люблю." Когда она закончила разговор, Рид сложил записку и сунул обратно в конверт. Она опустилась на сиденье рядом с ним. "Все хорошо?" - спросила она, заметив конверт в его руке.
   "Ага." Он заставил себя улыбнуться. "Все здорово." Его первым побуждением было поделиться с ней письмом, но что-то в глубине души удерживало его от этого. Это было предназначено для него, и ни для кого другого. Кроме того, они только что прошли через ад, чтобы разгадать одну загадку. Не было никакой срочной необходимости запускать новый.
   Вместо этого он сказал ей: "Это было прощальное письмо. Я думаю, он знал, что Амон идет по его следу и хочет закрыть дело. Хотел бы я больше помнить о нем; он казался хорошим парнем".
   - Лучшее, - тихо согласилась Мария.
   Прежде чем засунуть письмо обратно в сумку, он вынул еще кое-что - фотографию, на которой они с Райдиггером стоят перед фонтаном в Риме. Оно было сильно поношено и помято по центру. На снимке они оба улыбались и казались очень непринужденными друг с другом.
   Надеюсь, я тебя когда-нибудь вспомню , он думал. Алан был для него лучшим другом, чем он когда-либо мог надеяться стать взамен, и он хотел чтить память этого человека как можно лучше. Он сунул фотографию в конверт вместе с письмом и сунул обратно в сумку.
   Интерком ожил, когда пилот объявил: "Мы приземлимся через несколько минут. Пристегнитесь, агенты.
   С этим кратким заявлением рвение внезапно вернулось, и Рид забыл о письме. Через несколько минут он снова увидит своих девочек.
   Он откашлялся, когда самолет начал снижаться. - Значит, ты собираешься вернуться в Балтимор?
   "Ага. Пока, до следующего задания". Она улыбнулась. "Это будет хорошо. Я давно не был дома. А вы? Тебе уже сказали, куда ты направляешься?
   Директор Маллен сообщил ему, что независимо от того, примет он их предложение или нет, ЦРУ переселит его и его девочек. Другие члены Амона могли знать его адрес в Нью-Йорке и не хотели рисковать.
   - Александрия, - сказал он ей. - Я займу должность помощника в Джорджтауне.
   - Вирджиния, да? Она пожала плечами. - Знаешь, это всего в часе езды от меня.
   Он улыбнулся. "Я, э... да. Это близко. Он посмотрел на ее серые глаза, на ее живую улыбку. Теперь она была ему более знакома, и не только из-за того, через что они прошли за последние несколько дней. Это было похоже на воссоединение с другом детства после десятилетий разлуки; воспоминания были смутными, может быть, даже потерянными, но была близость, родство - может быть, даже больше. Что-то граничащее с интимностью.
   Она хотела, чтобы он сказал больше, он мог сказать. Просто спроси ее , его мозг ткнул его рот.
   - Было бы, гм, приятно снова увидеть вас, - предложил он.
   Она перегнулась через проход и поцеловала его, недолго, но многозначительно. Ее губы казались манящими и знакомыми рядом с его.
   - Определенно было бы неплохо, - застенчиво сказал он.
   - И, э-э... - Она на мгновение замолчала. - Я знаю, что у тебя много дел и забота о двух девочках. Но было бы хорошо, если бы ты вернулся.
   Рид посмотрел в пол и кивнул. Она была права; ему нужно было многое сделать и о многом подумать. Но в данный момент он думал только об одном - нет, о двух вещах, и в этот самый момент они оба были на заднем сиденье черного автомобиля, направляясь в аэропорт, чтобы поприветствовать его. Будет время взвесить варианты и разобраться во всем позже.
   Пора было идти домой.
  
   *
  
   Майя даже не заметила, как ее левое колено подпрыгивало в предвкушении. Она сидела за агентами Карвером и Ватсоном на заднем сиденье элегантного черного роскошного седана, а ее сестра рядом с ней, когда они ехали по асфальту небольшой взлетно-посадочной полосы в Даллесе. Параллельно им ехала вторая черная машина; она понятия не имела, кто мог быть в этом, и окна были затонированы так, что ничего не было видно. Но это не имело значения. Они собирались увидеть своего отца, а затем, наконец, вернуться домой.
   - Ты взволнован, Писк? - спросила она сестру.
   Сара широко улыбнулась и нетерпеливо кивнула. Если на ее младшую сестру и повлияли события прошлой недели, она этого не показала. Она была стойкой - и она не видела того, что видела Майя.
   В основном молчаливый агент Карвер вел машину, а Ватсон сидела впереди на пассажирском сиденье. Он был очень добр к ним в последние несколько дней, которые они провели в конспиративной квартире. Он следил за тем, чтобы они были хорошо накормлены и имели все необходимое. По общему признанию, Майя немного сошла с ума в конспиративной квартире. Они должны были соблюдать правила запрета мобильных телефонов, компьютеров и планшетов. К счастью, там был телевизор, а это означало, что она могла смотреть новости.
   Майя не упустила из виду, что два крупных международных события, сначала ложная тревога на зимних Олимпийских играх, а затем взрыв в Давосе, произошли в один и тот же день, и что уже на следующий день их отец объявил о своем возвращении домой.
   Этот факт, в сочетании с убежищем, вооруженной охраной, двумя мужчинами, которые напали на них на променаде, и почетным титулом Уотсона "Агент" означал, что Майя составила довольно хорошее представление о том, что ее отец мог быть похищен. за. По крайней мере, она верила, что знает, но не пыталась озвучить это или даже задать какие-либо вопросы. Она была достаточно умна, чтобы понимать, что ни один из мужчин, защищающих их, не даст ей честного ответа.
   Однако единственный вывод, к которому она окончательно пришла за время, проведенное в конспиративной квартире, заключался в том, что с ней не все в порядке. Ее чуть не похитили, ей угрожали оружием, ей приставили нож к горлу, и она стала свидетельницей того, как двое мужчин и невинная женщина были застрелены.
   Несмотря на то, как она ликовала по поводу того, что ее отец вернется домой живым и здоровым, кое-что им предстояло обсудить. Она чувствовала, что он многим ей обязан.
   - Эй, взгляните! Агент Ватсон указал вверх через ветровое стекло, когда с неба к ним спускался небольшой белый двухмоторный реактивный самолет.
   Сара вытянула шею, и ее улыбка стала шире. - Это он?
   - Это он, - подтвердил Ватсон.
   Майя почувствовала, как по ее позвоночнику пробежала волна нервного возбуждения. Колеса "Сессны" мягко приземлились в нескольких сотнях ярдов от них, и она вырулила на небольшое расстояние по взлетно-посадочной полосе. Два черных седана замедлили ход, приближаясь к самолету.
   Дверь распахнулась изнутри, и мужчина в белой форменной рубашке - предположительно, пилот - спустился по короткой стальной лестнице, когда агент Карвер остановил машину и припарковался.
   Сначала никто не вышел. Ни одна из девушек не двинулась со своих мест, хотя Сара беспокойно ерзала. Затем дверной проем заполнил силуэт... но это был не их отец. Это была женщина - высокая, сногсшибательная женщина со светлыми волосами, ниспадающими каскадом на плечи, и, как ни странно, с правой рукой на белой перевязи. Она вышла из самолета и быстро зашагала к другой ожидающей черной машине. Она открыла заднюю дверь со стороны пассажира, но перед тем, как сесть в машину, взглянула на их машину и тепло улыбнулась. Майя не думала, что женщина могла видеть за тонированными окнами, не так ли?
   Затем она села, закрыла дверь, и почти сразу же уехала другая черная машина. Майя была так сбита с толку красивой женщиной и ее странной улыбкой, что даже не заметила другого пассажира, выходящего из самолета, пока Сара внезапно не хлопнула ее по плечу и не указала.
   - Майя, смотри! - практически закричала она. Сара повернулась к агенту Ватсон. "Мы можем...?"
   "Конечно." Ватсон ухмыльнулся. "Чего ты ждешь?"
   Девушки выскочили из машины, оставив обе задние двери открытыми, и побежали к нему.
   "Папочка!" Сара прыгнула в его объятия, и он поймал ее, крепко сжал и раскачивал взад-вперед.
   - Боже, как приятно снова обнять тебя, - сказал он приглушенным голосом, уткнувшись щекой в ее волосы. Он держал Сару несколько секунд, а затем опустил ее и повернулся к Майе.
   Его широкая улыбка исчезла.
   Она побежала за ним, как и ее сестра, но остановилась в нескольких шагах от него и просто смотрела. За последние несколько дней она провела много времени, представляя, на что может быть похоже их воссоединение, особенно ночью, когда она пыталась заснуть. Иногда она мечтала об этом. Но она никак не ожидала этого.
   Одна сторона его лица была сильно ушиблена, глаз все еще был багровым и опухшим. На лбу у него была повязка в виде бабочки, а на шее - побольше. Он явно хромал на одно колено, а его левая рука была обернута толстой, похожей на рукавицу, марлей.
   Выражение его лица ослабло. Он точно знал, о чем она думает. - Майя... - начал он.
   Он явно был в опасности, а это означало, что они тоже были в реальной опасности. Реальность этого, его бинты, синяки и хромота, сильно поразили ее.
   Она пыталась сдержать слезы, но не смогла. Все ее эмоции выплеснулись на поверхность, все сразу - не только ее радость от того, что она увидела своего отца живым, но и ее тревога, увидев его в таком состоянии, страх, который она подавила, чтобы сохранить свою сестру в безопасности, ужас. увидеть сцену на променаде. Все это произошло, как прорвавшаяся плотина, как будто ее мозг решил, что наконец-то можно смягчиться, и слезы потекли обильно.
   Отец заключил ее в объятия и прижал к себе. Он ничего не сказал - в этом не было необходимости. Он просто держал ее, пока она рыдала у него на плече.
   - Эй, - сказал он наконец. Его голос надломился. "Теперь я здесь." Он снова сжал ее и сказал: "Все будет хорошо".
   Она хотела сказать ему, что это не хорошо, что это никогда не будет хорошо... но прямо сейчас, в тот момент, казалось, что это почти могло бы быть.
   Майя всхлипнула и сделала шаг назад, чтобы вытереть глаза. Она немного посмеялась над собой - она всегда стеснялась плакать перед кем-либо, даже перед отцом.
   "Нам есть о чем поговорить", - сказала она.
   - Ага, - согласился он. "Мы делаем."
   Отец одной рукой обнял ее, другой Сару, и они втроем направились к ожидающей машине. Куда-то в сторону дома.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"