- Пока довольно пусть повисит до вечера, потом снимите и позаботьтесь о том, чтобы она осталась жива. Я ее заставлю исполнять любые мои прихоти и желания. - Визирь показал увесистый кулак.
- А остальные? - Спросили палачи.
- Могут сдохнуть. Мужчины меня не интересуют.
- И меня тоже, эти слишком взрослые, когда начинает расти борода, то теряют привлекательность. - Согласился Ахмед-паша.
- А меня интересуют, сохрани хоть этого. - Попросила, Жозефина указав на смазливого юношу с легким пушком вместо бороды.
- Это чуть-чуть перерос, да и слишком здоровый. - Может, отдашь его ей? - Предложил Ахмед-паша.
- Я то могу, но мое решение твердое никто из них не останется в живых. Если она хочет продлить их мучения то, пожалуйста! - Визирь сделал мерзкую гримасу.
- Пусть это юноша хоть перед смертью испытает наслаждение от моих объятий. Снимите его! - Приказала Жозефина.
- Нет, только после захода светил, если останется, жив. От мук не будет избавлен никто! - Удэй зло вытаращил глаза.
- А та девушка, что у тебя в шатре? - С сомнений произнесла Жозефина.
- Я ее сам так вздрючу, что она попроситься на звезду! Ладно, чего встали, штурм никто не отменял, за работу! - Визирь повысил голос.
- А подсчитать потери? - Вдруг спросила Жозефина.
- Мы пришли бить, а не считать! - Удэй вдруг повторил Суворова.
- С покалеченными конями что делать. - Спросил Редут-паша.
- А сколько их?
- Около трех тысяч. - Выдохнул помощник визиря.
- Зарезать и съесть.
- Солдаты обожрутся! - Пошутил Ахмед-паша.
- Объедки сбросьте рабам. И где Расстрелли? - Зарычал уже более тонким голосом Удэй.
Маг появился как всегда неожиданно:
- Я никогда вас не покидал. Чем могу служить?
- Ты знаешь, что применили против нас? - Рыкнул визирь.
- Догадываюсь. - Небрежно бросил колдун.
- Волшебство?
- Нет! Я не чувствую магии. - Расстрели ответил вполне уверено, и тоже отломил кусочек халвы, поднесенный нагой невольницей.
- Тогда что!? - Вызверился визирь.
- Скорее всего ракеты! - Маг взял в руки золотой кубок с вином, спешно поданный рабыней.
- Впервые слышу, чтобы их использовали в ратном деле. Это ведь всего лишь игрушка! - Визирь не очень то верил.
- И, да и нет! Водородом или Метаном надувают детские шарики, но при этом газ могут применять в качестве бомб. - Заметил Расстрелли.
- Вот как? Хитро, однако. Как ты думаешь, они в следующую ночь, не повторят удар ракетами? - Удэй при этом задергал от страха веками.
- Могут, но не так массировано, им тоже потребуется время, чтобы изготовить новые заряды. - Предположил чародей.
- Еще один кошмар не пережить! - Удэй протянул руки, и служанка-рабыня подала кубок с шипучим, спиртным напитком.
- Я предлагаю следующее. Использовать против врага газы. Отрава, уже готова, она поднимет такое страшное зловоние, что враги начнут вымирать. Смесь метана, цинкового оксида, хефючерсной извести, карбонариевых кислот разрывает легкие. - Чародей так зловеще оскалился, что даже Жозефина поежилась.
- Я предлагаю! Да какой ты шут и любитель примазываться к чужим идеям, особенно моим. Так над этим мы последние дни и работали, добывая нужные элементы. Высшие боги к нам благосклонны, улитки практически не пострадали и могут совершить бросок! - Закончив, визирь стал вливать в себя варево.
Расстрели не стал спорить:
- Да конечно! Стены высокие и отрава не скоро выветриться.
- Жозефина в последние часы меня разочаровала, слишком добрая, не знаю можно ли доверять ей подобную атаку. - Барон вымолвил, оторвавшись от кубка, но затем приступил снова к вливанию веселящего напитка.
- Почему нельзя, пускай решают все высшие силы, если погибнет, то такова ее судьба. - Чародей выпустил струйку дыма из указательного пальца.
Атаку удалось начать не скоро, лишь ближе к полудню, армия развернулась, солдаты приняли бодрящего настоя. Кроме того, подошел обоз и вместе с ним пригнали еще тысячу рабов. В основном это были подростки четырнадцати-пятнадцати лет, что говорило о том что, пожалуй, идут последние партии невольников и дармовой силы. Ребята и тут в основном крепкие приученные к тяжелой работе, но малость помельче. У многих совсем свежие клейма, скорее всего крестьянские дети, проданные за долги. Конечно, голые у большинства даже нет набедренных повязок, а кожа, руки, ноги в заживших царапинах, полученных в каменоломнях. Да и следов от плетей порядочно. Жозефина сопровождала их сочувственным взглядом. Особое внимание она обратила на подростка лет четырнадцати сразу с стремя клеммами. За что пацану сделали тройную пуанцовку? Обычно больше двух и то в случае побега не делают. Это интересно. Да и лицо у него хоть и детское, но не обычное в глазах столько достоинства.
- Ты кто? - Спросила она его.
Мальчик гордо промолчал, расправил плечи и тут же получил крепкий удар и по без того густо покрытой рубцами спине.
- Не бейте его! Скажите он сын знатного человека? - Обратилась к страже Жозефина.
- Это опасный преступник, которого убить мало. - Произнес хмурых громила. - А большего мы не знаем.
Теперь строительные команды пополнили свои ряды, сменив на уступах ночную стражу, которая меньше всего пострадала. Рабы, подгоняемые ударами, вкалывали, многочисленная охрана прикрывалась щитами и полосами.
Все стали куда более нервными, реагируя на малейший звук, лишь вновь прибывшие мальчики вели себя смело, обливаясь потом, таскали непомерные тяжести, стараясь не попасть под плеть или колючую проволоку. Похоже, перспектива погибнуть не особенно огорчала при такой жизни. Даже первые потери не смутили ребят.
Так как рабов стало меньше, а время поджимало, к постройке привлекли и рядовых солдат, в первую очередь могучих протогоблинов. Это немного ускорило работу, хотя на огненные сюрпризы они по-прежнему реагировали болезненно.
В свою очередь Жозефина готовила газовую атаку. Улитки вышли на исходную позицию, в воздух взлетели венклещи. Горшки с адской смесью уже были готовы, запалили фитиля.
"Волчий капкан" все сильнее демонстрировал силу, огненные припасы были приготовлены заранее, а армию отмобилизовали. Оборона же совершенствовалась многие десятки лет. Паровые шакалы работали во всю, они лупили очень часто, и довольно метко в отличие от баллист, что часто промахивались и главное требовали времени для перезарядки.
Доставалось впрочем, и от "гармошек", пожалуй, этот вид вооружений был самым эффективным, вскоре даже мальчики, потеряв множество своих товарищей стали прятаться под укрытия.
- Приказ начать атаку! - Заорал визирь. В унисон его словам протрубил горн.
Синхронное наступление протогоблинов и улиток было почти не отразимым. Правда немного доставалось от пылающих горшков, но большая часть снарядов пролетела мимо.
Ответный залп выглядел сильнее, катапульты перебросили пылающие шарики, извергающие из себя столбы голубого и зеленого дыма.
- Давайте бейте, разрядите весь боекомплект. - Кричала Жозефина.
За первым, залпам, последовал, второй, затем третий. Разбойница маневрировала, что залпы гармошек не поразили улиткам глаза. Обстрел пока и не думал ослабевать, строители играли в салочки, а кому везло меньше, лежал обожженный или с переломанными косточками. Протогоблины отбомбили быстро и повернули обратно, на улитках запас был побольше. Наконец после шестого залпа огонь врага стал ослабевать, отравляющие вещества сделали свое дело. Разрядив последние запасы химического оружия Жозефина, скомандовала отбой. Дым теперь валил очень густо, даже разбойница почувствовала зловоние - начало тошнить, закружилась голова.
. ГЛАВА Љ 20
Голова Лопатин был опытный вояка, прошедший затяжную войну с Речью Посполитой и Швецией. С ним пять приказов хорошо обученных московских стрельцов с новыми мушкетами и пищалями - это две с половиной тысячи отборных воинов. Еще в прошлом году их прислал воевода Долгорукий в Астрахань, чтобы следить за Стенькой Разиным. В глубине души Лопатин испытывал некоторое уважение к "знатному" разбойнику. Тот громил превосходящие силы персов. Награбил богатства несметные, причем часть осталась в Астрахани, или была роздана народу. Воевода Долгорукий сам сказал Лопатину, что энергию Степана нужно направить на южные земли, чтобы проложить путь до Индии... Поэтому царь и даровал Степану прощения несмотря на все его прегрешения: грабеж царского каравана с убийством начальников, взятие порубежной крепости Яика, казни служивых людей... Были с Стенькой связаны определенные планы, но... Несколько самых влиятельных бояр, после того как узнали, что Разин объединился с Усом и идет к Царицыну дали приказ немедленно мятежника изловить. Сам Лопатин зимовал в Симбирске, а значит, ему не так уж и много нужно было проплыть, чтобы достать вора. Несмотря на громкую славу Степана, голова рассчитывал на победу. Да вор громил персов: так, то нехристи, а у него русская рать! Да конечно казаки с измальства учатся ратному делу, и отлично дерутся на саблях, но и им не устоять против мушкетов. Кроме того Лопатин рассчитывал на внезапность, а также на то, что разбойники это и есть разбойники и в пьяном угаре не будут беречься, окажутся как зайцы в капканах. Вообще Лопатину уже пятьдесят, надо спешить, чтобы сделать карьеру и получить княжеский титул. Разин навел такой знатный шорох на боярство, что за его голову государь пожалует щедро. Плюс еще взять Стеньку живым и выведать где его огромные сокровища, то и себя обогатишь. Да он из дворян, но худородных, а так еще и князем станет. Конечно надо спешить и не ждать подмоги из Астрахани или подхода конного войска спешащего к нему из Казани. Делить лавры ни с кем не следует, иначе можно и умереть головой. Тем более вряд ли с Польшей в ближайшие годы начнется война.
Воины во глав с сотником Никодимовым приволокли взятого в плен языка. Это был юноша в лохмотьях, с едва только начавшей пробиваться бородкой. Пленный смотрел испугано и быстро-быстро моргал.
Голова усмехнулся. По пути он пару раз встречал челны с рыбаками. На всякий случай их связывали и бросали на дно стругов. Ну, а затем пытали. Один из рыбаков признался, что он вор посланный следить за Волгой. Царицын пока не взят, а на вопрос сколько воров "рыбак" сказал, что тысяч пять.... Многовато... Но не настолько, чтобы испугать Лопатина. Ну, а это мужичка прямо сейчас и допросим.
Как и положено средневековому полководцу при себе есть и дыба, и профессиональный палач с парой помощников и, разумеется, походный священник. Лопатин просто приказал:
- Начитайте!
Мужика не задавая лишних вопросов вздернули на дыбу, вывернули из суставов руки. После чего запали под пятками огонь, а на спину обрушился кнут. От невыносимой боли юноша заорал:
- Я все скажу! Все!
Лопатин злобно щурясь спросил:
- Сколько воров?
Молодой мужик брякнул:
- Тысяч десять!
Голова рассердился:
- Лжешь вор!
Один помощник палача стал сыпать серу, что огонь горел сильнее, другой принялся бить юношу по голой спине. Тот заорал во всю глотку:
- Ну, восемь! Клянусь, не лгу!
Голова приказал остановить пытку, но было поздно, мужичок отключился. Палач в досаде проурчал:
- Похоже, боярин мы перестарались!
Лопатин рявкнул в ответ:
- Да какой я тебе боярин, холоп! Приведи эту падаль в чувство, пускай говорит.
Сотник Никодимов более уверенно, заметил:
- Кое-что мы смогли разведать голова. Воры свой стан у холма расположили... Бить их надо немедля!
Лопатин кивнул:
- Ты мне на ящике с песком покажешь, где, что и как у врага расположено.
Сотник бросился выполнять приказание, а палачи плеснули в юноше водой в лицо. Тот пришел в себе и лепетал:
- Все расскажу! Все расскажу!
Голова уже куда спокойнее и мягче спросил:
- Сколько воров?
Мужик поспешил ответить:
- Тысяч восемь или десять, я не считал, новые люди каждый день подходят!
Лопатин ухмыльнулся в усы:
- Ну и кто там, помимо Стеньки ошивается.
Юноша пробормотал:
- Нас атаман Василий Ус с толпой, и мужики беглые, а также казаки с Дона. Да еще с Запорожья сотен пять прибыло...
Лопатин почесал свой широкий с залысиной лоб:
- Мда! Воры плодятся хуже собак. Если еще промедлить, то и тысяч сто соберется. Царицын взять или нет.
Пленный со вздохом ответил:
- Никак нет господин воевода. Не хочет Степан Тимофеевич его брать. Правда вернулся наш сокол с набега ногаев, с победой воротился и богатую добычу приволок!
Лопатина это даже обрадовало:
- Что же, мне будет чем кормить моих стрельцов! Стенька словно для меня и старается! А ты вор жить хочешь?
Юноша стряхивая с лица слезы спешно заскулил:
- Хочу! Хочу! Требуй все сделаю!
Лопатин спросил:
- А стан у воров где?
Пленный быстро ответил:
- Под холмом!
Сотник Никодимов вместе с рослым стрельцом принес ящик с песком. Древнейшее приспособление, заменяющее карту. Лопатин ободрил:
- Так правильно и теперь показывай.
Никодимов стал пальцами рисовать подобие схемы:
- Главное казакам-ворам не дать сесть на коней и умчаться в степь. Казак пеший не воин, а с мужичьем Василия Уса мы еще шустрее управимся. Что такое мужик? Раб по своей природе, а не воин. Пара залпов и они поползут на коленях. Главное только, чтобы Стенька не ушел... Окружить разбойников, осечь их от Дона.
Лопатин согласился:
- Это правильно. Трава вокруг холма высокая?
Никодимов показал больше метра от земли:
- Да вымахала воевода страшно!
Лопатин подсказал:
- Значит в траве и поползем! Один приказ пустим в обход, что поджать воров и со стороны Царицына, а два самых сильный пойдут отсекать коней. - Голова почесал макушку.
Никодимов подсказал:
- Давайте пусти вперед три струга, бандиты-казаки подумают что нас мало, бросятся грабить, а тут их встретят другие посудины с пушечным боем. Наверняка и сам Стеньку Разин сунется, а ему голову оторвет!
Лопатин погрозил Никодимову пальцем:
- Ты стрельцам четко разъясни, чтобы в воровского атамана не стреляли. Он живым нужен, понял именно живым!
Никодимов поклонился:
- Как не понять! Такой подарок нужно доставить в клетке царю!
Тут неожиданно подал голос пленный юноша:
- Там у Стеньки появилась новая краля! Женщина богатырь, десятерых янычар свою саблею уложила! А волосы как чистое, сусальное золото, блестят ярче, чем купола соборов в Москве. Вот это....
- Златоволосая говоришь! - Голос стал громче. - Тоже взять живьем, будет нам потеха! Связать и отвести ко мне в шатер!
Никодимов хотел еще что-то сказать, как послышался выстрел. Пуля чиркнула:
- Фи-фю!
Лопатин разом насторожился:
- Это что такое? Я же приказал стрельбу не открывать! Кто нарушил команду!
Никодимов выскочил на берег, и тут же раздались сразу же сотни выстрелов. Тяжелые мушкетные пули подбили сотника, подбросив тело как тряпичную куклу. Одно временно завалилась целая дюжина караульных стрельцов. Голова проорал:
- Бить в ответ! Слышите! Бить в ответ!
Огонь велся и левого берега, остров не было достаточно укрыт, особенно уязвимы были солдаты на стругах. А тут еще ударила пушка...Несколько стрельцов отлетело в разные стороны.
Лопатин стукнул себя по лбу:
- Наждал глупец, на себя угрозу! Не уразумел, что воры могут быть на обеих берегах.
Голова пару раз крутанулся и скомандовал:
- Грузиться на струга и плыть к Царицыну!
Стрельцы неся ощутимые потери спешно грузились. А обстрел не прекращался ни на минуту. Одни казаки стреляли, другие заряжали и передавали им мушкеты и ружья. Обстрел продолжался не только пулями, но и стрелами. Пара-тройка сотен освобожденных из плена татар изъявило желание присоединиться к армии Степана.
Из лука стреляла и Сталенида. Она имела опыт спортивной стрельбы, правда небольшой, но отчасти это компенсировалось врожденными способностями девушками, которые в этом суровом почти средневековом мире заметно выросли. Татары смотрели на златоволосую девушку-батыра с уважением:
- Хороша баба-Раша!
Сталенида подколола в ответ:
- Хороша Раша, да не ваша!
Девушка старалась стрелять в сотников и пятидесятников, выбирая тех на ком кафтан богаче. Тут ей пришло в голову, что нужно переодеть казаков в форму цвета хаки. Об этом впервые додумались лишь англичане во время англо-бурской войны.... Правда и Суворов был противником ярких и пышных прусских мундиров, считая что солдат должен быть как можно более незаметным. Возможно одно из причин феноменальных успехов это полководца, было выделение большего времени в обучении солдат именно боевой подготовке, пусть даже в ущерб строевой. Одной из причин поражения гитлеровских войск во второй мировой войне, было чрезмерное увлечение строевой подготовкой и парадами, в то время как пехота и не только не особенно умели даже стрелять!
Скрываясь за деревьями казаки и крестьяне следовали за стругами. Мужики подносили мушкеты и волокли пару пушек и несколько фальконетов. Один из стругов полуголовы Пахомова зачерпнул воды и стал тонуть. Когда командир приказа попробовал выскочить, посланная Сталенидой стрела пробила насквозь ему шею!
Голова Лопатин заметил, что пули и заряды фальконетов, с правого берега точно бьют по стругам, а с левого больше идут вверх. Понятно, что разбойникам сподручнее бить с возвышения.
- Рулить всем влево, и отвечать врагу жестче.
Несколько мальчишек то и дело выскакивало из-за кустов и стрельцы пальнули по ним дружным залпом. Ребята замертво, даже без стонов завалились.
А вот и сам бугор, а за ним показались ночные огни Царицына. Караван спешно прорывался с боем, неся ощутимые потери. Голова окликнул сотника:
- Сколько у нас побитых на струге.
Тот гаркнул в ответ:
- Не могу знать, господин голова!
Лопатин выругался:
- Идиот! Впрочем считать не надо! К чему лишняя паника!
Сотник автоматически ответил:
- Тат точно, господин голова!
Лопатин стукнул кулаком по корме и выругался:
- Я глупее сивого мерина и хромой кобылы! Надо так лопухнуться! Ээх!
Сотник предложил:
- Может к берегу пристанем?
Лопатин рявкнул во глотку:
- Заткнись идиот! А вы гребцы стрелой мимо бугра!
Весла гнулись, трещала сосна. Струги неслись вытянувшись в струну. Лопатин не опасаясь более за себя свесился с носа... Он держал в руках заморскую привезенную из Англии трубу, стараясь разглядеть бугор. Что-то во тьме шевелилось, но вот что именно...
- Сколько бы бандитов не было возле бугра, наши гребцы должны энергичнее трудиться. - Принялся объяснять голова сотнику. - К левому берегу отворачивай от бугра, а как с царицынской башней поравняемся тогда круто в право бери, прямо стрелой к пристани.
- Понял! - Выплюнул из себя сотник.
Одна из стрел едва не угодила Лопатину в глаз. Тот в ответ лишь перекрестился и продолжил:
- Из пушек палить по берегу, а бойцам со стругов отходить в градские ворота. Пушкари наши знатные пущай прикрывают из фальконеток, а затем как мышь прошмыгнем к надолбам. И так встретим воров пищальными залпами, часть войска подойдет к воротам, а воевода если не совсем дурак подсобит со стены. - Голова чуть покачнулся едва не упав.
Сталенида, стреляя из лука ехидно ухмыльнулась, когда очередной сотник был пригвожден стрелой к борту:
- Проигрывают все, побеждают единицы, непобедим лишь человеческий эгоизм, он слишком ловко маскируется под рационализм!
Татары одобрили замечания воительницы:
- Ты дюже мудрая жинка!
Бугор уже близок, и голова глядит с напряжение вперед. Он ожидает, что казаки готовятся с бугра кинуться в плавь, зажав в зубах сабли. Это не слишком пугает Лопатина, все же в воде и расстреливать легче, и если они попробуют на борта забраться то их сабельками порубают. Но вот если противник начнет стрелять из пушек, ведь его предупредили, что Разин артиллерию, так и не сдал! Так что быстрее, помня, что крохотная ласка способна загрызть крупную и жирную овцу. На городской башне движутся тени, мелькают человечки. Воевода вдруг сообразил, что его могут принять за воровской караван и накрыть огневым залпом. Надо бы знак дать, но как? Ответ пришел сам собой: развернуть знамена, а барабанщиками и сиповщикам учинить такую музыку, чтобы Стенькеным чертям стало тошно. Самим выгнутся, круче к левому берегу, чтобы воры не скакнули и по дуге вывернуть.
Лопатит истошно как завопит:
- Э вы бездельники, быстрее шевелите, иначе я вас всех повешу, на дыбу вздерну и на кол посажу! А ну сукины дети, скоты безмозглые давайте левее или я вас четвертую и колесую!
С бугра по стругу ударила пушка. Ядро загудело и плюхнулось в черную воду подняв бучу брызг впереди стругового носа. Московский стрелец со страха бултыхнулся в воду, громоздкий мушкет запутался в поясе и тянул на дно. Юноше хотелось жить, но морская пучина неумолима.
Головной атаман Степан Тимофеевич стоял на верховной башне Царицына, наблюдая бой. Подобно опытному гроссмейстеру он следит за "шахматным" полем битвы. Ему отлично было видно, как запорожцы Бобы движутся шаг за шагом за караваном по левому берегу. Словно лиса неспешно бегущая за мечущимся во все стороны зайчиком, укрываясь в ивняках, по степной траве, среди голубых и алых тюльпанов, ковром покрывающим степь. Красные шапки запорожцев то выныривали из сочной зелени, то снова тонули в ней.
Со своего бугра ему махнула рукой стремительно несущаяся Сталенида. Очень быстро бежит баба, коня обгонит, жуть резвая. Его тезка и заместитель Наумов, стоит насыпанным земляным валом, следя за стругами. Вот и казаки затаились либо за камнями, либо в заранее выкопанных ячейках. Бойцы напряжены, смотрят сурово, готовые к жестокой драке. Лопатин все же вояка опытный и стал отворачивать к левому берегу, при этом вопя так, что его и их башни слышно. Стенька Разин кивнул есаулу Дрону:
- Я это предвидел! Надеюсь Боба не спохует!
Дрон в ответ сострил:
-Боба ку-ку не сделает! Запорожцы воины по призванию.
К башне подбежала из города толпа царицынский пушкарей, они торопливо поднимались на стену. Разин крикнул:
- Чикмаз! К тебе пополнение, строй их!
Чикмаз, бывший астраханский пушкарь, прославился еще три года назад, когда подговорил оружейный наряд Царицына пропустить захваченные Стенькой Разином царские струги. Причем сделали пушкари очень хитро, когда атаман Стенька свистнул из дула пушек повалил дым, и они "разучились" стрелять. С тех и пошла слава о Разине как о великом колдуне. Вот сейчас он неторопливо шел по стене от низовой башни, осматривал пушки, расставляя людей. Спокойный, суровый, тяжелый, в своем постоянном ратном убранстве, с кованым шлемом на голове, он всем своим видом и размеренной поспешностью движений внушал воинам, даже самым желторотым из них спокойствие и уверенность. Разин указал рукой в сторону Чикмаза:
- Будь орлом, заклюй волка лютого!
Тот достойно ответил:
- Орлы командуют орлами, а не вороньем!
Голос у него был негромкий, но какой-то особенно низкий, густой. Затем последовали короткие, но жесткие приказы:
- Заряди! Наведи! Прямо смотреть! Вот и флажком махну - палить, только смотри, кто раньше приказа выпалит, сам за ядром полетит. Бить картечью, струги беречь, еще нам пригодятся.
Один из стрельцов, видимо украинец пропел:
- Не ужель направлю пушку, на свою жену хохлушку!
Все дружно рассмеялись, а Чикмаз, просто подошел к чугунному орудию, взял могучей рукой за хобот, сам повернул пушку и положил её ствол между зубцами. Стрельцы с уважением выдохнули:
- Богатырь!
Один из крутящихся мальчишек как пропоет:
Грозно парит над планетой,
Разин могучий орел!
В песнях народа воспетый,
Славу, величье обрел!
Казаки и стрельцы забили в ладоши от одобрения, но после раскатистого окрика Чикмаза принялись за было прерванную работу; перетаскивать со степной стороны, на волжскую, береговую.
- Раз-два-а! Горе не беда! Унывать не надо никогда! - Дружно скандировала толпа.
С бугра ударила первая пушка Сергея Кривого.
Степан смеясь одобрил:
- Будут вам щедрые гостинцы и бублики с маком! - Двусмысленно произнес казачий полководец.
Тяжелый гостинец с вершины бугра, как ведро в прорубь бултыхнулся с вершины холма.
Разин наблюдал с башни, как готовятся к бою в стане Сергея Кривого. Как собираются схватиться на самих стругах, как Сталенида стреляет и большого татарского лука, натянуть которым может даже не каждый дюжий казак. Разин причмокнул губами:
- Вот баба-богатырь! На кого вам и надо равняться!
Казаки, залегшие в засаде, иногда дергались, кое-кто нервно закурил.
На царских стругах не было заметно большого смятения, хотя копошились и стонали раненные. Передний струг во главе с Лопатиным был самый большой и украшенных, с богатым, развевающимся знаменем. Голова громко кричал, стрельцам указывая обнаженной саблей на берег.
Один их казаков не выдержал и вскочил, как рефлекторно громыхнуло не меньше пары сотен выстрелов, превратив удалое тело в окровавленные обломки силой отдачи тяжелых свинцовых пуль отброшенные на береговой песок.
Часть, казаков подхватив челны, спускала их в воду. Другие тоже не дремали. Зрение у Разина было очень острое, он рассмотрел, как активно сменяют гребцов, как все истошнее орет широкогрудый стольник.
Атаман разгадал мысли головы:
- Торопиться боярский дьяволенок. Ну, что же как раз туда, где мы тебя ждем!
Лопатину впрочем, казалось, что он поступает правильно: свежие стрельцы рванули струги вдовое быстрее мимо бугра. Челны казаков уже мчались наперерез каравану, усатые у чубатые бойцы махали саблями. Послышалась древняя разбойничья песня:
- Любо братцы! Любо! Любо братцы жить! С нашим атаманом не приходиться тужить!
В ответ передний струг еще круче свернул к левому берегу. Разин произнес сам себе:
- Когда гребешь одним веслом, то крутишься на месте!
На всех судах развернулись знамена, ударили барабаны и загудели сопели, рога и трубы. Звучало красиво, струги пошли быстрее, майская ночная мгла стала светлеть. Разин даже по этому поводу высказался:
- Да если умирать так с музыкой! Ну, что же мы у себя тоже учредим оркестры и барабанный бой! Как говорила Сталенида: лучше хоронить под марсельезу, чем жить под похоронный марш!
Весла дружно и напряженно взлетали, неся караван к Царицыну и отклоняя к левому берегу, куда не доставали пушки. Но загремели мушкетные выстрелы с казацких челнов. В московском караване валились стрельцы. Несколько весел остановилось повиснув в воде. Фальконеты и пищали долбанули в ответ со стругов головы. Два-три изрешеченных казака полетело в воду.
Передние казачьи челны настигли хвост каравана. Цепляясь за струги свальным крючьями, разношерстные воины Стеньки Разина вскакивали на палубы стругов. Среди воинов особенно выделялась Сталенида, она конечно не могла утерпеть и полезла в рукопашную. Девушка сама себе удивлялась. Что-то стало с её телом, появилась невероятная сила и скорость, а две сабли летели так, словно юная воительница родилась с ними в руках. Кроме того Сталенида дралась и ногами, от каждого ей удара, кто-то да падал. Вот слетела плюхнувшись в воду, голова командующего целым стрелецким приказом Ершова. Воительница сострила:
- Набирайся ты ума на дне! Не даром ведь там черти водятся!
В это время голова каравана поравнялась с косой на которой ждала засада запорожцев. Те не долго думая открыли пальбу из пищалей и мушкетов. Одна из пуль зацепила Лопатина за ухо, голова ощутил как потекла за шиворот теплая струйка крови.
Пять задних стругов оказались отрезаны Сталенидой от хвоста каравана. Как свора псов на как вепря напали на них десятки мелких челнов. Сталенида как и многие казаки просто пустилась вплавь. Вода еще по майски прохладна, но это лишь бодрит и придает ярости. Стрельцы еще отбивались от разинской армии, но весла уже не работали. Сталенида круша всех подряд, была прекрасной и ужасной, её мокрые золотые волосы горели при свете луны. Она была настоящей богиней, которая заставляла падать и без удара. Уловив общий настрой воительница проорала, да так что у тех кто был близко к ней заложило уши:
- Вставайте за правое дело братья! Сам Государь повелел быть покорными Стеньке! За правое дело, бить бояр приказ вам царя! Всем кто присоединиться к нам, будет денежное и хлебное жалование - воля вечная.
И стрельцы бросали оружие, становились на колени. Сватка на атакованных стругах затихала, и их понесло по течению.
С криком и гиканьем позади бугра в обход Царицына промчалась конная ватага Алеши Протакина на низовую сторону города.
Головные струги теперь круто свернули в право. Как лисица которой ткнули головней в морду. Стенька Разин мило улыбнулся в бороду и изрек:
- Самый опасная западня это капкан установленный на ровном месте и присыпанный скошенной травкой.
Чикмаз спросил атамана:
- Не пора ли вожак?
Разин отрицательно мотнул головой, в бобровой шапке:
- Пусть поближе подойдут! Только плохой рыбак подсекает при первых признаках клева.
Разинцы и царицынские пушки молча ожидали приближения московских стругов. Даже если кто и хотел выпустить остроумную шутку, суровый взгляд Чикмаза отбивал малейшую охоту. А голова сам лез в коварную ловушку.
Сталенида тем временем вплавь, с двумя саблями(захваченными у персидского купца из самой лучше Дамасской стали) за спиной настигла очередную посудину. С помощью рук и пальцев босых ножек девушка моментально вскарабкалась на борт, и две её сабли сверкнули в руках. Молниеносный взмах и сразу четверо стрельцов включая сотника оказались разом срублены неумолимой воительнице. Сталенида подпрыгнула как пробка из шампанского. З густыми и длинными сверкающими при свете луны золотыми волосами, в мокром свитере через который просвечивали ярко-алые соски, она была прекрасной и ужасной, то такой степени, что воины падали прежде чем воительница наносила удары. Раздались испуганные возгласы:
- Свят! Свят! Свят! Морская царица!
Сталенида читая ужас в глазах стрельцов проорала:
- Приказ царя! Бросить всем оружие и покориться Божьей воле и поставленному над всем Государем Степану Тимофеевичу!
Слова ее действовали: гребцы бросали весла, а стрельцы оружие, падая ниц.
Стенька Разин тем временем прикинул в расстояния коротко приказал:
- Дружно пли!
Пушки грянули разом со стен и башни. Волга вскипела от падения ядер словно неведомый исполин захотел сварить в крутую целый караван яиц. Весла стругов забили по воде, словно клавиши поломанного рояля.
Стрелецкий голова сложив ладони в трубку истошно заорал:
- Ублюдки! Олухи! Сукины дети! Вы что не можете отличить царский караван от воровского! Да Государь вас всех на дыбу с клещами!
Впрочем расслышать после такого грохота почти невозможно. Сталенида сама удивлялась, как это могут, даже сравнительно небольшие орудия так сильно грохотать! Так не долго и мозги сбить всмятку.
Второй залп за первым последовал достаточно быстро( благо идея Сталениды с развесными, пороховыми мешочками была удачной). При чем были на сей раз не ядрами, осколками разбитых чугунных горшков, или расколотых камней. А это куда лучше ядер, поражает живую силу. Десятки стрельцов были сражены разом, побиты и ранены. Строй кораблей нарушился. Гребцы бросили весла, а сотни стрельцов стали драть глотки, размахивая мушкетами, руками и даже сапогами. Видимо они силились досказать, что свои. Сталенида подколола незадачливое войско:
- Лиса в капкане может отдать, только свою шкуру, а человек в неволе лишь кожу и кости!
После третьего залпа, в сбившуюся подобно испуганным утятам кучу стругам, началась настоящая паника. Разом сразило около двухсот стрельцов, черные воды подкрасились кровью. Весла снова заработали, как пальцы пианиста принявшего сто грамм с бодуна.
Теперь Лопатин не рассчитывал на победу, лишь бы уйти живыми, мечты о поместье разом рассыпались!
Стенька Разин быстро перебежал из верней башни в нижнюю. Выпустил колечко дыма и сделал знак пушкарям. Орудия разом замолкли, стало почти тихо, того стонали и бредили раненные. Атаман громко крикнул с башни по поравнявшим судам:
- Православные братья! Топи голову и начальных людей и переходи мне в казаки. Сколько можно кровь за бояр и дворян!
Степан Тимофеевич, статный, широкоплечий демонстративно опустил саблю. В воздухе запахло рассветом, подул ласковый ветерок, развевая длинную, кудрявую бороду атамана. Он был велик и бесстрашен, гордо откинув голову в черной бобровой шапке.
Противник уже был побежден, но следовало дать шанс, простым и обездоленным стрельцам, которые и так уже изрядно натерпелись от разного начальства!
Несколько мушкетов все же выстрелили в Степана. Снизу раздались крики:
- Мятежник и нехристь! Идти в ад!
И другие:
- Атаман дело говорит!
- Пора бороться за правду!
Два струга оторвались от общей массы, там стрельцы уже сделали свой выбор выбросив упрямого сотника, и повернув к казачьим челнам. Но остальные все еще желали драки. Новые меткие залпы впрочем быстро сбили настой. Сталенида же ворвалась на еще один челн. Воительница прокричала зычным голосом:
- На кого прете! Вы ведь на царя прете ироды! Против Божьей власти восстали! А ну бросай сабли и моли у Царицы Небесной прошение!
Лопатин все еще рассчитывал на спасение:
- Гребцы нажимай! Быстрее по золотому червонцу дам ежели спасемся!
Голова рассчитывал уйти за остров, чтобы укрыться от выстрелов справа. Он пробормотал: