Китти Р : другие произведения.

Рождественская история

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
[]

Дева днесь Пресущественнаго раждает,
и земля вертеп Неприступному приносит;
ангели с пастырьми славословят,
волсви же со звездою путешествуют;
нас бо ради родися Отроча младо, превечный Бог.

  

Рождественская история.

  
   Вот уже вторую неделю подряд он не выводит свой поддержанный мерс из гаража.
   Лениво, привстав на носочки и приняв вид звезды, потягивается так, что пуговицы льняной полосатой пижамы занимают позицию - готовы оторваться и при необходимости полететь, а рукава мгновенно становятся на пять сантиметров короче запястьев. Мягко, как крадущийся по следу жертвы сибирский тигр, переступает с ноги на ногу, в блаженном предвкушении тепла от только что включенного подогрева линолеума.
   Василий Потапович решил, что нет никакого смысла в праздники суетится туда - сюда - туда (все такое он на дух не переваривал). Начиная с двадцать пятого декабря, принимая во внимание интересы иностранных партнеров, и по старый новый год включительно, не забывая уважить и свои корни, он решил осесть у домашнего очага. Что не могло не радовать всех его занятых домочадцев.
   Он смотрит в окно, а мысли его парят далеко. Делает глоток терпкого крепкого зеленого чая, забивая горечь сочной и приторной курагой. Человек на то и человек, что ему не чуждо такое иностранно внедренное понятие как адаптация. Наш пятидесяти восьми летний герой попадает в самые что ни на есть первые ряды яркого тому подтверждения. Он не сопротивляется. Да и зачем собственно противится приятным для себя раз в год хлопотам? Василий Потапович успел привыкнуть к такому укладу вещей по утрам. Еще дня два, и все пойдет по накатанной годами стези.
   А пока... Ровно в семь сорок пять за дочкой, спешащей в агентство захлопывается дверь, до этого десятью минутами ранее зять с его супругой отправятся, чуть ли не за город. К слову и для ясности у него (то есть у зятя) там свое с/х производство, практически первое и единственное (не беря во внимания зоопарки национального и местного значения) в стране, по выведению страусов. Мать - она же супруга, нашла себе там непосредственное применение, зарывшись в горячо любимые математические формулы, расползшиеся паутинчатые таблицы и ровные цифры. Принимая как свои кровные принципы мужа-бизнесмена, ничуть не противиться приятным своим рабочим будням, а также охая и вздыхая нянечке для горячо любимого без двух месяцев годовалого внучка Аркаши.
   Даже на кухне. В смеси кофе, чая, пригоревшего масла и остывших сырников пахнет сосной. Рассвет давно уже наступил, однако, цвета за окном еще не насытились от предстоящего дня красками.
   Он продолжает смотреть в окно. Удивительно, дождь крупными каплями срывается и падает на землю, а там... Только представьте себе, ни одной лужи, ни капельки... Лишь лед... Рука тянется к сердцу, инстинктивно блокируя любые всплывающие воспоминания. Он закрывает глаза и, улыбаясь, прислоняется лбом к плачущему стеклу. Облегченно вздыхает, направляясь в детскую.
   В тусклом освещении фосфорных настенных фигурок он похож на того самого замершего Роденовского мыслителя только вот глубину скорби, заменяет глубина умиления. Не моргая, следит за тем, как быстрее секундной стрелки на циферблате, подымается и опускается маленький животик спящего на спине человечка в костюме клоуна. Поначалу он даже злился на то, что ему не доверяют и ровно в восемь тридцать по аптечному времени к ним, то есть к карапузу, подсылают няню. И таким образом в молодую неокрепшую дружбу двух мужчин вмешивается женщина. Пока в один прекрасный день - это не случилось и няня в место договоренного времени ограничилась смс, в память врезалась лишь часть: "...буду через два дня...". Так Василий Потапович в одночасье принял несколько волевых решений: подружится с няней (женщина настоящей дружбе не помеха), вставать рано (народная мудрость ошибаться не может) и узнать больше о пользе обеденного сна (чтобы его советь ничего не смущало).
   Подставив поближе к детской кровати пуфик, умащивается. Протягивает руку сквозь деревянные прутья колыбели и мизинцем, не касаясь, рисует сороку-ворону над самой малюсенькой и самой прекрасной в мире, как ему кажется, ладошкой внука.
   Про себя начинает:
  
   "Так...Ну что ж...начнем, - тишину комнаты ничто не нарушает, - ...твой дедушка пришел. А дедушки появляются на свете для того, чтобы что-нибудь рассказывать. Еще немного и ты подрастешь и тогда сможешь садиться ко мне на колени и слушать новые и новые истории. Давай, договоримся. Я с тобой буду общаться по-честному и по-взрослому, без всяких там пуси-буси... И ты уж мне поверь, дедушке всегда будет, что поведать своему Аркашеньке. А пока ты подрастаешь, я буду делиться с тобой всем молча...
   Завтра, малыш, особенный день. Завтра никто никуда не будет спешить, и бежать, все останутся дома в ожидании Рождества. Было время я его вообще не признавал. Пока, мне, тогда как раз девять исполнилось, в наш класс в разгар учебного года не перевели мальчика, который в Киев приехал со своей семьей с Алтая. Проникся к нему уважением я сразу - для меня, что Алтай, что Полярный полюс были краем света. А человек с самого края много стоит. Странно, кроме меня, понимаешь - это дело особенно никто и не просек, а я с ним тогда быстро сдружился. И ни дня не пожалел... Звали его тоже Вася, поселился он в доме напротив моего, представляешь как и у меня у него был тоже младший брат и тоже как и моего звали Женькой. Если бы Алтая не было, а была бы скажем какая-нибудь Жмеринка или Путиновка, дружить нам было на роду написано.
   И так началась наша дружба и продлилась не много не мало, а четыре года: и мухи летали без крыльев, и муравейники в лесу спасали, и добровольцами были по поиску фашистского оружия в прилежащей к городу лесополосе, и супы бабулькам варили, и даже один раз вместе в лагерь на море ездили... Да, человечище был... Многое мы повидали, да не многое к сожалению успели...Так вот этот самый скромный неприметный долговязый Васька, меня с Рождеством впервые по-настоящему познакомил, и не только...
   Зима тогда была как зима - с хрустящим снегом, колючим морозом и непроглядной метелью. С глобальны потеплением боюсь, сынок, ты узнаешь о метели и ее сестре вьюге, как и о динозаврах, только из научно-популярной энциклопедии. Каникулы не могли не радовать. После очередного утренника мы обычно бегали с Васькой в соседний район к палатке с пирожками с повидлом. А в эту пятницу, после похода в музей гражданкой авиации, когда я уже был на низком старте в забеге за пирожками, возле гардероба он дернул меня нерешительно за рукав пальто. Приложив указательный палец к губам, сделал протяжное "т-ш-ш..." и указал в сторону лестницы.
   "У тебя есть заветная мечта", - с бухты барахты выпалил он.
   Я решил, что это нервы, я про такое читал уже где-то.
   "Ты, когда-нибудь хотел чего-то очень очень сильно. Понимаешь? Просыпаешься и думаешь про это, и днем не с того ни с сего опять думаешь про это. А вечером вроде бы и устал и краешек сна видно, а тут бух..."
   "И думаю про это?", - подхватил я с сарказмом.
   "Кажется, про такое говорят, что это заветное, - добавил Васька, проигнорировав мою булавку, - в общем, ты уловил... "
   "Угу", - согласился я. А собственно, что оставалось делать? Не терять же из-за непонятной болезни лучшего друга. - "Побежали за пирожками, а то ничего не достанется."
   "Не могу", - сказал он, спрятав виновато лицо в клетчатый синий шарф. Отказывать он не умел и не любил, он ведь безотказный был чудак.
   "Угу", - другого мне и в голову не пришло. Впервые со дня нашего знакомства он решил что-то сделать не то, что без меня, хуже того даже и не посоветовавшись со мной...
   "Правда не могу, у меня дела...а хочешь, пошли со мной?"- воспрянув духом предложил он.
   "Еще бы, - все во мне ликовало, - а куда в этот раз?"
   "Ко мне домой...", - заговорщицким голосом ответил он и совсем неожиданно для меня подмигнул.
  
   Всей семьей они осели в уютной двушке на пятом этаже. Как ты можешь уже предположить, внучок, жили мы с ним также на одних и тех же этажах, только у меня окна выходили на стройку, а у него на новый парк.
   Расположились на кухне.
   Пока я уплетал батон с маслом и малиновым вареньем, запивая черным чаем, Васька с полным ртом тараторил без умолку про Рождество...ну, что там, когда, откуда...а потом взял да и выдал свою идею. Он считал, что первые пастухи и пришедшие цари, не просто тогда пришли в Вифлием, а пришли за исполнением единственного сокровенного желания. Собственно Васькина теория так и называлась - "Теория единственного желания", желания которое у каждого человека стоит над другими желаниями и которое может исполниться если сильно захотеть и только в ночь на рождество, при обязательном соблюдении ритуала той самой первой священной ночи.
   Я молчал, уплетал батон и искренне печалился, когда из Васькиного забитого рта падали на стол капли рубинного варенья. Наконец я не выдержал и спросил: "Раз ты такой умный, вот скажи мне, а твое желание уже исполнилось? А?"
   "Не исполнилось..., - странно, однако в его голосе не было ни капли грусти, - Ты пойми, такое желание исполняется лишь раз в жизни. На то оно и единственное. Может я думаю, про свое, как такое...а оно и не такое уж на самом деле и единственное, а просто желание...Сложно все это. Вот , сейчас я докажу..."
   Он достал толстую исписанную тетрадь и начал водить пальцем по заметкам. Сначала он что-то читал про каждого из пастухов, про их жизни (а самое главное он где-то откопал их желания) и про то, как магическим образом она поменялась после рождественской ночи. Он довольно шморгал подчеркивая параллель между желаниями и исполнением.
   "До пустим про пастухов ты и не особо веришь, - говоря его глаза блестели, - но цари! Это же известные исторические личности. И ни кто! Никто из них не ушел без исполнения своего "единственного".
   Первый двадцать лет молил о сыне - а через девять месяцев жена подарила ему двойню, мальчиков конечно.
   Второй тридцать два года не мог одолеть напавших с севера на его государство кочевников - ввернулся, а те просто в раз собрались и ушли.
   Самое интересное дальше. Третий, оказывается, приехал уже на смертном одре и ни один лекарь мира уже не рисковала браться за его исцеление. Как ты можешь догадаться, прожил он еще восемьдесят восемь лет пережив своих двоих сыновей."
   "Хорошо, хорошо...допустим. А где ты в 60-х гг. Вифлеемскую ночь со всеми первыми условиями найдешь" - меня это даже начинало веселить.
   Он глянул на меня как на ребенка. Конечно, я и был ребенком, однако тот взгляд. Как волшебная палочка уменьшил меня, мне даже показалось, что я сейчас свалюсь со стула.
   "Нет ничего проще, старик! Построим..."
   Крышку из под обуви мы застелили сеном, предварительно привезенным им летом из деревни. Из пластилина мы сделали стойло, ясли, пришлось повозиться с фигурками людей. В качестве подарков принесенных царями была золотая коронка от дедова зуба, кусочек парафина и веточка лаванды. Вновь рожденного Иисуса заменял пупс. Такого ты уж точно не застанешь, малыш. Весь голый, руки прижаты к туловищу, пластмассовый, к тому же с чубом и красными кружками на щеках, и в то же время его очень удобно было запеленать в носовой платок и уложить в пластилиновые ясла.
   Уморились...Я начал проникаться происходящим.
   Дело оставалось за малым. Нужно было загадать желание. Однако Васькины родители и брат должны были вот вот нагрянуть и дома оставаться стало не безопасно. Решение пришло само собой - стройка, которая находилась между нашими домами. На улице смеркалось. Холод мгновенно вцепился в нас хваткой бешенной собаки. Мы спрятались за плитой от ветра. Коробку установили неподалеку, обложив ее со всех сторон найденными по дороге елочными ветками и закрепив по углам четыре большие белые канцелярские свечи. Конечно, этого в Вифлееме не было, однако нам с Васькой показалось, что это будет идеальным дополнением для всей композиции. Спичек у нас не оказалось. Мы просто стояли, дрожа всем телом и смотрели.
   Обидно, именно в этот момент мне совершенно ничего не хотелось, кроме как попасть под теплое одеяло, и укрывшись им с головой начать читать Джека Лондона, освещая страницы карманным фонариком. Васька же был серьезен.
   "Может он и прав, может мое единственное желание ко мне еще и не пришло..."
   Когда пальцы на моих ногах начали заледеневать он к счастью скомандовал: "Все по домам...".
   И мы разбежались. Еще пару секунд в воздухе висело звонкое: "До завтра!"
  
   В подъезде как назло не горел свет и не работал лифт. Дома я с удивлением обнаружил, что никого из моих нет, включая приехавших с Черкасс папиных однокурсников. К моему расстройству попытка почитать с фонариком не удалась, так как и он, почему-то не работал. Тогда я впервые в жизни, малыш, ощутил на себе, что такое одиночество. Похоже, было на то, что мое желание начало исполняться наоборот.
   От нечего делать я лег на софу в гостиной и мгновенно темнота поглотила меня.
   Проснулся я словно от удара. Дали электричество. Походил по квартире, словно с появлением света, должны были естественно появится и мои домочадцы. Было пусто. Вторая попытка почитать закончилась ничем. В голове был немой вопрос, настолько немой, что я даже не мог его для себя самого четко сформулировать. Я оторвал глаза от книги и по привычке посмотрел на настенные часы.
   Стрелки показывали полночь.
   Я устал ходить без смысла по квартире. Устал от чая. Устал.. Подошел к телевизору и нажал на кнопку ВКЛ. Неожиданно для меня единственный канал, не смотря на позднее время заработал. Меня охватил озноб. Извини малыш, что тебе такое приходится слушать, однако без этого никак. На белом экране мигала монотонно надпись:

Чрезвычайно важно!

Сегодня в 15:42 участниками неизвестной террористической группировки было захвачено здание ЦУМа. По предварительной информации в руках террористов оказалось около двухсот заложников. Здание заминировано. Если угрозы подтвердятся, до до взрыва осталось пять часов. Внизу экрана светились часы. Министерством по борьбе с чрезвычайными ситуациями ведет переговоры. Все те, чьи родственники, друзья, знакомые близкие сегодня не вернулись домой, пожалуйста, свяжитесь с секретариатом министерства по следующему тел. ХХХХХХХХХХ. Мы делаем все возможное...

  
   Я понял нутром, каждой клеточкой, что они там. И еще я понял, что такое сухие слезы. Раздумывал я не долго. Натянув пальто и сапоги, запихав неработающий фонарик в карман, я что было мочи погнал на стройку. Теперь она показалась мне огромной. Я спотыкался и падал о разбросанные кирпичи и замерзшее везде месиво, раны на руках больно пекли. Наконец, я увидел нашу плиту. Вытащив фонарик, я жал и жал на белый рычаг. Бесполезно.. От отчаянья я ударил им по холодному бетону и закричал.
   Было темно и страшно.
   Обогнув плиту я увидел свет. Не яркий, не приглушенный, скорее ржавый... Я подошел поближе к картонной коробке. Сначала мне показалось, что удивительным образом зажглись по углам свечи, но нет на них красовались ледяные хрустальные колпачки. Казалось, что коробка освещена как-то изнутри. Я упал на колени. И лишь тогда я услышал незнакомую речь. Я наклонялся все ниже. Горячие слезы, катившиеся по щекам замирали стеклянной дорожкой. Сердце учащенно билось. Я шептал: "Пожалуйста, пожалуйста, пусть это закончится и у меня опять будет семья". Фигурки ожили.. Пастухи отошли в сторону, ангелы пели, пришла очередь царей и они начали делать шаги. Последняя фигура на миг остановилась, будто забыла что-то, а потом вдруг развернулась и подняла на меня свое усталое морщинистое лицо, подмигнув мне. Точно также, как тогда Вася в гардеробе музея. Полезла за пазуху и извлекла из нею самую что ни на есть миниатюрную звезду. Посмотрев по сторонам, фигура царя уверенно отломала кусочек от звезды, от чего по стройке разнесся пронизывающий стон, а потом поманила меня к себе пальцем. Я наклонился еще ниже. Фигура замахнулась и резким движением руки кинула кусок звезды в меня.
  
   Сначала я ощутил тошноту, а потом глаза накрыла белая ночь.
  
   Я проснулся от звона фарфоровых чашек и приглушенных голосов, каждый из которых мне был самым родным на свете. Лежа в своей кровати, я чувствовал, как адски пекут ладони и щеки...
  
   А еще я знал, чего не знал никто и даже Вася. У той звезды ведь было пять кончиков. Значит всего единственных желаний не одно, а пять. Теория, следовательно, должна ведь быть выходило не о "Единственном желании", а о пяти. Их целых пять! Однако Васька так мне помог и мне совсем не хотелось его расстраивать...
  
   Вот так то, малыш, у тебя есть право на пять желаний, о исполнении каждого ты можешь попросить в ночь на Рождество..."
  
  
   Дверной звонок нарушил тишину.
  
  
  
  
  

Е.Рудь

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"