Я был знаком с Ангелом, ниспосланным на землю, как священный дар небесных святил, для того чтобы исцелить нас от слепоты души, не желающей видеть, от глухоты бьющегося сердца, не желающего слышать; сделать лучше и мудрее, научить таким незамысловатым вещам как сострадание, милосердие и любовь...
Моя встреча кажется почти не реальной микро частицей случайно отбившейся от времени, как запоздавшая птица - от перелётной стаи...
I
Идет снег, тихо и бесшумно укрывая землю своими пушистыми белоснежными лапками. Ветер раскачивает кормушку, словно легкие качели, в разные стороны, красногрудые снегири ютятся к друг другу. С многоэтажных муравейников один за другим появляются люди бегущие на работу, чтобы не опоздать, быть может, просто не замерзнуть. Февраль бушует, упиваясь своей силой и властью.
"Шесть часов сорок одна минута... шесть часов сорок одна минута... шесть часов сорок ..." появившаяся из-под одеяла рука отключила настырный будильник. Мужчина приподнялся, спустил ноги на ковер и, обхватив раскалывающуюся голову руками, попытался собраться с мыслями, толи остатками, толи обрезками. Еле тёплые батареи дали о себе знать, в виде катализатора, ускорив процесс отождествления самого себя и окружающей действительности. "Ну, вот и опять наступил еще один зимний день. А сколько вас таких осталось? Прозябших, серых, холодных..." Закутавшись в теплый плед, пошатываясь, он доплёл к ванне. С зеркала над умывальником смотрел ещё молодой человек, однако уже с впалыми щеками и пустыми серыми глазами на бледном помятом лице, плохая копия прекрасного юноши с сосудом вина древне греческой эпохи. "Жуть, не любишь ты себя дружок, ох не любишь...", - подумал и открыл кран.
Облегчение настало после того, как умывшийся и одетый с иголочки в фирменный костюм, он затянул сигарету. Засвистел чайник, повинуясь машинальному чувству, он открыл кухонный шкаф, где кроме двух пустых банок кофе ничего не обнаружил. "Забыл, вот блин опять забыл, и так уже дня три наверно, а может быть и больше. Вот сейчас бы закрыть глаза и... - все к чертовой матери....
II
-Доброе утро, Юрий Анатольевич, мы получили вчерашние факсы, звонили уже несколько раз из Одессы по поводу отгрузок, - запутавшись в листах, девушка растерянно умолкла.
-Я думаю, Оля, что этого вполне достаточно, соедини меня через десять минут с поставщиком и сделай кофе, да покрепче.- Ровным шагом он подошел к своему столу, включил компьютер, и сев в кожаное кресло начал просматривать дневник с заметками на сегодняшний день.
Невысокая пухленькая девушка поспешила к электрочайнику. Комната, вмещающая пять рабочих мест, на одном из которых красовалась подставка : "Начальник отдела продаж", стилаж с документами, кофейный шкаф, кожаный диван, тропическую пальму, была оборудована по европейским стандартам, создавая тепличные условия для благотворной интеллектуальной работы. Юра старался приходить немного раньше, тем самым, показывая образцовость сотрудникам, осознал как это на самом деле глупо и бессмысленно, каждый живет для себя и интересуется жизнью других настолько, насколько это ему необходимо; от этого стало еще хуже, еще безысходнее.
" Нерасторопная корова, она что обед из десяти блюд готовит, куда глаза смотрели...пожалел, сын растет, а мне то какое дело... Что же со мной, я ненавижу всех и всякого, а больше всего себя за это неконтролируемое необузданное чувство, разрывающее меня живьем ".
-Ваше кофе, - поставив дымящуюся чашку, Оля отвлекла его от мрачных мыслей. Застучавшие пальцы по клавиатуре вновь вернули к действительности.
"Работать, работать, работать." - заколотило в висках.
III
В столовой он увидел Аню, а она сделала вид, что не заметила, хотя ей так хотелось броситься ему на шею, тихо прошептать: "Люблю". Слишком больно и свежо, к тому же загноились раны. Что же делать, когда хочется простить, а забыть не возможно...просто уйти, не прощаясь или остаться, потупившись, виновато не поднимая глаз?
Как сквозь туман предстают пред ней предательские отрывки прошлого... "Щебет птиц, шелест веток, запах настоящей ничем не испорченной свежести пробуждения живого; холодно, но это скорее приятно и необычно. Он не спеша, потихоньку развязывает узел, шелковый платок соскальзывает по лицу с её еще зажмуренных глаз. Юра смеётся как ребёнок. Она игриво мотает головой, поправляя рукой короткую мальчишечью стрижку.
-Давай, спящая красавица, проснись! - выходит из машины, предугадывая каждое её движение, открывает дверцу, галантно протягивая руку. - Прошу, покорно сеньорита...припал бы к вашим я ногам, да тесен мой, увы, пиджак...
Три часа назад она сладко посапывала в своей кровати, пока Юрка не явился светящийся от лоска материй, с корзиной белых орхидей...Аня успела только натянуть спортивный костюм, не осознавая до конца всех действий в полудрёме. Завязав ей глаза, он донес и посадил в BMW... Солнце пробивалось сквозь высокие кроны деревьев, алые предрассветные лучи терялись в размашистых ветках. Они, лежа на пушистом пледе, прощались с исчезающем месяцем и звездами, приветствовали новый день, болтали обо всем и ни о чем, лелеяли надежды, молчали, смеялись....ели самый вкусный завтрак на свете и пили капельки росы ".
Аня решила, он подойдет - останусь, он подумал, как только подойдет - не выдержу, заговорю. Отдаляющиеся друг от друга теряют способность понимать и предугадывать. Юра предпочел общество коллег, когда она выходила он оживленно беседовал. Его пафос может и производит видимость солидности, но для нее это панцирь человека прячущегося не только от других, но и от самого себя.
IV
Не смотря на то, что кабинет был просторным и светлым: два окна, выходившие на центральную улицу, открывали вид на Днепр, покрывшийся толстым слоем льда у берега и еще не поддающийся силам природы в середине, Юра чувствовал себя запертым в замкнутом пространстве, а вокруг люди, которые все высасывают и высасывают через стены последние капли кислорода.
Он сидит за круглым столом с теми, с которыми недавно гулял в бане, палил на охоте, был частью клана пьяного разврата, смотря на эти холёные лица и не веря своим ушам...
-Юрий, ты устал, пора бы отдохнуть, - жирными пальцами мужчина крутил золотой паркер не поднимая на собеседника свою сросшуюся с шеей головенку.
-Какого черта вы решаете, что будет мне лучше, а что хуже, нашлись заботливые мамочки, вы со своими соплями разберитесь, - он вскочил не в силах удержать себя, - сколько раз я вытаскивал ваши поганые задницы из...
-Сядь, - спокойно сказал сидящий напротив, всем своим видом демонстрируя пример спокойствия и нерушимости скалы; широкое лицо с выступающими скулами и впивающиеся волчьи глаза вызывали животный страх, - ты сорвал нам сладкий куш, но не забывай, что и сам нажился на этом.? Нравится хорошая жизнь?
--
Из-за вас сволочи, я потерял все святое..., да я, я продался...
-Заткнись, я нанялся быть затычкой твоим нюням? Кем ты был, мразью, хилым менеджеришком, ухватившийся за 100 $, никем, не имея ничего ты получил немало: ты начальник отдела, у тебя новая квартира, была бы и машина, если б не садился за руль под шефе, баб поменял намеренно, да хрен с тобой. Факты остаются фактами - есть недостача, ушли три крупных клиента, мы теряем позиции на рынке, так вот , дружок, - голос нота за нотой подымался вверх, шквальным криком обрушиваясь на присутствующих, - объясни же почему, твоя хировая ничего не стоящая жизнь с твоими мелкими проблемами, коснулась каким-то удивительным образом и нас. Бери месяц отдыха за свой счет и иди лечить нервы, на лекарства мы уж по сусекам наскребем. "Кадры решают всё..., а мы решаем кадров", не твоя ли это излюбленная фраза?.
Страшный нечеловеческий регот сотрясал стены; сперва была обильная приманка, потом жирная наживка, а теперь ржавый крючок застрявший между вторым и третьим ребром, он покидал комнату, ощущая себя пустым местом, черным пятном, конченым человеком.
Чем дальше поднимаемся в горы, тем тяжелее становится путь, возникает еще одна преграда - скала выбора: вернуться или переступив идти к цели; сбрасывая и отметая - поднимаемся, все выше и выше, камни обваливаются , руки изодраны в кровь...нет сил и падение...возле подножья лежат разбитые сброшенные жизненные ноши, а не далеко и их владелец .
V
Вот уже год живет в этом доме, но лишь сегодня он показался ему чудовищно громадным, нависающей над ним шляпой мутировавшего гриба. Еле стоя на ногах, решил уже в пятый раз пересчитать бегающие этажи. "О-один , два-а, трииии...паскуда четвертая, ты куда прячешься?", - чтобы не упасть поднял правую руку в сторону, продолжая загибать на левой окоченевшие пальцы. Соскользнув, шапка свалилась в сугроб. Наклоняясь за ней, он не справился с вестибулярным аппаратом, упав на колени. Немалых усилий ему стоило найти и одеть, поднявшись кое-как, понял, что усилия были напрасны - она на снегу. Снова наклонился, запутавшись в длинной дубленке, опять упал. Ползая на четвереньках ища нерадивый головной убор в свете слабо освещаемой подъездной лампы этот человек являл странную картину.
Ему стало не по себе, страх окутал мозги, покрыв корочкой безумия: куда делись его конечности? Отмерзли, испарились как капли воды, улетели... пропали, исчезли навсегда...не сможет больше бегать, да и вообще передвигаться мотая километры по земле, ощущать боль от натертых до крови мозолей, холод прозрачной воды, тепло и нежность прикосновений, согреться горячей кружкой крепкого чая, обжечь ступни на раскаленном песке...о, ужас, стал уродцем, посмешищем, его посадят в железную клетку с маленьким окошком для еды и будут возить на научные симпозиумы по всему миру. Обхвативши ноги, судорожно заплакал, всхлипывая и захлёбываясь в бороздящих лицо полосах.
-Дядя, Юра, вам плохо? Сейчас помогу,...давайте-ка...- девочка лет десяти, обхватив, попыталась приподнять распластавшееся тело.
Собрав остатки от чего еще это было возможно, повинуясь её усердием, он ощутил, что вроде стоит. Продрав заплывшие глаза, увидел свою спасительницу - соседку маленькую Натали. Она провела рукой по лбу, глубоко вздохнув, приветливо улыбнулась; щеки налились от усилий алой краской, как спелые яблоки на спас, рыжие пряди слиплись, торча из-под лохматой шапки. В застывшей тишине, услышала отчаянную мольбу о помощи, святящаяся, чистая душа ребенка.
Несмело подойдя и взяв под руку, она помогла подняться по ступенькам...
Лифт монотонно поскрипывая тянулся вверх. Не зацикливаясь на чужих суждениях и радушных советах, сейчас мнение Наташи предстало для него мерилом всех ценностей, градацией добра и зла. Двери открылись и выходя из лифта, он попытался напустить на лицо серьёзный вид, но как плохой актер, выдавил лишь никчемную гримасу.
-Ты, по-почему так поздно гуляешь?
Она засмеялась, так что на щечках появились две крохотные ямочки, стащив рукавицы, принялась тереть руки, обогревая тёплым паром дыхания.
-У меня в музыкальной школе экзамен по фортепиано, я уже вторую неделю готовлюсь...А вы больше не плачьте на морозе, а то простудитесь.
-Больше не буду, - отрешенно ответил. У самой своей двери замешкался, оловянные пальцы беспомощно прилипли к связке ключей.
-Думается, у меня лучше выйдет, - ловко подхватив ключи, повадкой профессионального взломщика, без труда открыла замок.
-Спасибо...э-э-э-...
-Вы забыли, меня зовут, Натали.
-Не-е, ангел, мой ангел хранитель...- переступив через порог, скрылся за закрывшейся дверью.
Если бы было возможно, всю желчь, которая осела как накипь в глубине сердца пустить по ветру, на белый майский одуванчик, вдохнув до самого предела, подуть, тысячи мелких парашютов разлетятся на широты, запутавшись между меридианами и параллелями - но тем не менее их не вернуть. Протрезветь от хмеля проще, чем столкнуться с действительностью нос к носу, стать с ней плечо к плечу, ты же как спортсмен-марафонец постоянно убегаешь. Ничто не забываемо, и хотя в реку в одном месте не ступишь дважды, зато сможешь ощутить, переживая вновь и вновь, скольжение воды по телу, лишь капля нежданно упадет и снова боль от пережитого не даст покоя...безликая тьма...срабатывает установка: УЙТИ!!!
VI
Пахло ладаном и воском. Приходская церковь была сильно натоплена. Совершалось магическое действие, которое должно обеспечить по канонам религии долгую жизнь и крепкое здоровье закутанному в рюшечках живому кусочку вселенной, невидящему и не осознающему, но уже каждой клеточкой чувствующему и осязающему. Аня держала новорожденного затаив дыхание, глазами истребуя совета у присутствующих, таинство крещения для нее было не ведомо, а когда священнослужитель, попросил крестную мать подойти поближе, неловко замешкалась. Она испытывала налет злобы ко всем окружающим родственникам, дальним и ближним дядям и тетям третьего колена, которые так непринужденно следили за тем, как священник большими руками погружал малыша в сосуд с водой, расплывающейся в разводы и нечеткие круги, очерчивая нимф у головы младенца. Тишина разрезала время...кап...первая капля ударилась об деревянный пол.
"Крещается... раб божий Алексей...". Ребенок стал надрываться от плача, покрасневшее личико сжалось, темечко еще больше увеличилось. Такой малюсенький, ему страшно...
Анины глаза заблестели, нижняя губа дрогнула; прижав его к сердцу
так близко, что на мгновение их души слились в унисон.
"Скоро ты узнаешь, какие это странные существа люди, бредущие по ровной дороге, умудряясь спотыкаться, падать, творить и крушить свои же препятствия, искрашивать путь белыми и черными линиями, сокрушаясь и искренни радуясь по ним...хотя, казалось бы, нужно всего лишь идти..."
Дым тянулся к небу из засыпанного снегом церковного дымохода, как нечисть, выползающая из пламени пыхтящей раскаленной печи. Обряд давно окончился или же продолжился на крестинном обеде.
Скоро завершится строительство собора, пока он одинокий и сиротливый, погрязший в месиве из снега, извести и замерзшей грязи, прячущий за стремянками коричневые кирпичные стены, возвышается с белыми, не позолоченными куполами, его пустота разносит литургийные песни и звон еще не отлитых колоколов по усопшим душам и здравствующим живым.
VII
Беспорядочно валяющиеся тюбики, коробочки, сметенные в неистовом порыве, с заумными медицинскими названиями...грамокс...ампиокс...цетрин...викасол..., выделялись на фоне порванных клочков измятой бумаги, кое-где можно было различить и даже разобрать размытые слова и их обрывки: "Прости...Аня..милая Ан...забудь...зачем...".
Юра сидел на кухонном полу, облокотившись на батарею, с порога тянуло, лицо заросло щетиной. Потрескавшимися пальцами вцепился в стакан с водой, рядом лежали найденные и выпотрошенные из квартиры лекарственные препараты, такая себе цветная пирамида из ало-белых капсул, желтых таблеток и пилюль, таящая в своей консентенции острые стрелы разящего яда. Один нетронутый листок, так и остался чистым, предназначенный не для кого и в никуда. Никуда - слово ставшее почти родным и близким.
Уже второй день тщательно выбирает, скрупулезно обдумывает, единственно чего боится - представить, вообразить.
Решился...секунды, минуты, набегают часы, слышны голоса с улицы...грязный пол...засохшие крошки бородинского хлеба...иногда постукивает протекающий кран... Аккуратно собрав медикаменты в ладонь, поднес совсем близко к глазам, пытаясь заглянуть в...усмехнулся, занося заточенный топор над склоненной головой.
-Дядя, Юра, дядя, Юра...- дверь вздрогнула от удара.
Замедленный забытый оператором кадр: падают таблетки, но он этого не слышит, желтые горошины выскакивают из онемевших рук...и катятся, все катятся долой. Поднявшись, пытается добежать до двери, но затекшие ноги, кажущиеся исколотыми сотнями иголок, обволокла судорога. Тогда он начинает ненавистно давить этих маленьких убийц, ковыляя, тянет за собой вьющиеся ленты.
В нечетком свете за дверным проемом стояла Натали, перепрыгивая с ноги на ногу, в сером пальтишке, лохматой шапке, обмотанная пушистым шарфом по самые уши, удивленно хлопая ресницами голубых глаз.
-Ой..., дядя Юра, у меня руки замерзли, ничегошеньки не чувствую, в скважину с десятой попытки не могу попасть...- сказала, протянув белые кисти рук с красными пятнами, словно нечаянно испачканных малиновым вареньем.
Юра, обхватив две маленькие ледяные ладошки, попытался хоть немного обогреть. Девочка улыбнулась:
-Ну, что вы..., только дверь отоприте, а руки я сама в горячей воде отпарю.
"Если бы ты только знала, как я благодарен тебе моя маленькая неземная принцесса из волшебной далекой страны звезд, что ты просто есть на свете, мозг плавится, только подумаю, что если б не ты...если бы не ты...Тело мое - нескончаемый генератор тепла, клапаны сердца бесперебойно гоняют кровь, легкие, чередуясь посменно вдыхают и выдыхают; призрачное, сокровенное, такое прекрасное понимание того, что ты живешь и можешь этим упиваться до отчаянья, до слез... Чем же я заслужил, Господи, что ты дал мне земного Ангела-Хранителя, оберегающего и остерегающего меня грешного".
-Оля-ля, как у вас ловко получилось,...приходите ко мне завтра на концерт. Только обязательно, - и она опять заглянула мне в душу светлыми святящимися глазами, - я вам бумажку с адресом под коврик положу, у меня будет еще с утра репетиция, поэтому пораньше с родителями выйду. Договорились? - подмигнув, шустро юркнула в квартиру.
Первые секунды одиночества он все еще с ужасом ждал, трясясь всем телом, что тьма раздвинет пред ним черные бездны, и как только переступит порог, повергнет его заживо. Но растертый порошок, мусор вцепляющийся в ноги, сигаретная гарь и спертый запах - лишь груда оставшаяся после ночного кошмара - больше не страшившая его. Дойдя до не застланной кровати, рухнул в изнеможении, уткнувшись в мягкий пух подушки, начал плакать пока не забылся в сладком сне.
IX
"Шесть часов сорок одна минута... шесть часов сорок одна минута... шесть часов сорок ...".
Ледяной поток воды, сменил горячим, из которого молниеносно выплыли белые облака пара... На запотевшем зеркале вывел пальцем: "Аня".
Понадобилось всего лишь полдня, что бы распрощаться с остатками прежней жизни: весь хлам осел в трех мусорных мешках, пылесборник забился до предела, пошли в ход чистящие гели, растворы, выводители. В носу неестественно щекотало от хлорки. Открыв окна настежь, в комнаты ворвалась морозная свежесть, томившаяся так долго за толстым стеклом.
Юра разобрал по стопкам на столе счета, прикинул, сколько денег у него в банке, вспомнил о нескольких депозитных вкладах, довольно хмыкнув, над своей иногда сообразительностью, все его заначки теперь составили круглую сумму, что-то вроде спасательного круга, позволяющего остаться какое-то время на плаву. И, в конце-то концов, разве он сам не умеет плавать? Раскрыв записную книжку, внимательно просматривая записи, обвел карандашом нужные телефоны.
После парикмахерского салона, ощутил ненавязчивый голод. Обедать предпочел в маленьком кафе недалеко от старого сквера. В помещении было несколько круглых столов с пурпурными скатертями, разделенных между собой невысокой перегородкой, кроме него тут была лишь пожилая чета, молчавшая над дымящимися тарелками супа, тихо плакался старый шансон, приглушенное освещение отдавало желтизной. Сев за крайний столик у самого окна, механично расстегнув дубленку и сняв шапку, начал пристально всматриваться в прохожих за окном, которые уже начали теряться в спускающихся сумерках... Когда принесли жаркое в глиняном горшочке, заказанные им салаты и терпкое красное вино, он напоминал истинного ценителя долго вдыхающего пряные ароматы...но лишь пригубив вино и ощутив легкую обжигающую горечь, оплатив заказ, не коснувшись еды, вышел, отдав себя на растерзание морозу.
Успел попасть к середине концерта... С большим букетом мелких розовых бутонов, расталкивая родителей маленьких гениев, пробирался ближе к сцене, с которой разносились оживающие аккорды с легкостью и быстротой бриза. И вот идет уже по цветущему саду, белоснежные лепестки распустившихся цветков летят навстречу, превращаясь в пушистые снежинки застилающей мглы...рассеиваются. Его глаза скользят по маленькой лакированной черной туфельке усердно касающейся блестящей педали фортепиано, наблюдают за детскими ручками с такой уверенностью перебегающим по черно-белым клавишам, рыжие косы прилежно уложены, глаза сосредоточенно следят за нотными рядами потрёпанной тетради. Когда она подошла на поклон, он все еще не переставал наслаждался звуками пленяющей музыки. Овации в тот вечер долго не стихали.
Натали искренни радовалась своему триумфу, цветам, всеобщему вниманию и любви; улыбаясь, светилась, словно мотылек, глаза отражали блики звездной лазури на ночном небе.
X
Оно либо есть, либо его не было с самого начала. У него свой особенный вкус - горький и слащавый, и аромат, не поддающийся сравнению и описание возможно лишь с трудом; переплетение двух судеб, двух человеческих натур и...душ, рождающих в единстве своё дитя - Любовь. Принимать фальшивую монету за золотую, не стоит, вы все равно обманитесь. А он знал, знал всегда, что ему нужна только она...строптивая и смешная, обидчивая и не предсказуемая, грустная и радостная, задумчивая и молчаливая, усталая и бодрая, ласковая, нежная - единственная...
Лишь по прошествию недели Юра смог подойти к её дверям, но так и не решившись нажать на кнопку звонка, предпочел, как уличный сорванец, выбить пробки лишив квартиру электричества и ждать участи или ещё одного перстня судьбы.
Щелчок замка подобно выстрелу просвистел рядом, и пока он задавался себе вопросом, о том жив ли или же раненный умрет на руках любимой, вдруг ощутил на себе знакомый взгляд. Аня ждала его каждую секунду, каждую минуту, каждое прожитое мгновенье: и сегодня, и вчера и даже тогда, когда сказала, что оставляет, а потом поздним вечером уснула с телефонной трубкой в руках и не запертой дверью, потому что попросила вернуть ключи.
Им не нужны были слова и свет, и темнота не трогала сердец, прижавшись крепко- крепко на старом скрипящем диване они утирали слезы счастья на лицах друг друга.
XI
-Буду краток, - щуплый человек в белом халате сдвинул серые брови, - опухоль рецидивирует, ожидание от хирургического вмешательства не оправдались, у вашей дочери злокачественное образование, которое с каждым днем прорастает в окружающие ткани, постепенно разрушая их...
Перед глазами Геннадия возникли капельницы, яркий слепящий свет операционной и его хрупкая Натали; она не хотела пропускать уроки фортепиано, все просилась домой, а потом тихо, почти беззвучно прошептала: "...я не чувствую пальцев...", - теряясь поддавшись действию наркоза.
-Нет, наша девочка,...наваждение...не верю...она...она может умереть? - Геннадий понимал, что этот человек не повторит второй раз уже так четко прозвучавший ответ; до безумия сжал руки, даже не почувствовав боли, безнадежно впился глазами в неподвижное лицо врача, ожидая скудной подачки на надежду.
-Это третья стадия, вы должны понять, что тут даже химио- и лучевая терапии - бессмысленны; способен облегчить ее муки - морфий, от вас требуется письменное соглашение...
Он даже не слышал, будто с искривленного зазеркалья следил за происходящим.
-Морфий...наркотик...мы с женой обязаны сделать ее наркоманкой?
-Нет, вы обязаны дать ей эти последние отведенные мгновенье, пусть она их проживет в здравом сознании, не потеряв рассудок от боли, разлагающего, но еще дышащего тела... - резко черкнул пару слов и протянул листок в дрожащую отцовскую руку.
-Что с ней происходит?
-Тело ее в метосфазах, опухлевые клетки разнеслись потоком крови по организму, осев в различных органах и тканях. Биологические часы давно остановились...
-Сколько?
--
Месяц.
Она прожила еще два... Похороны совпали с ее днем рождения, которое ждала с таким нетерпением как любой ребенок, любила повторять Юре и Ане: "Это будет настоящий праздник, где все должны быть счастливы...", - они до последнего не могли поверить, что такое возможно, часами обсуждали приглашенных, подарки...говорили без умолку...лишь бы только не было этой тишины. А за день до кончины поднялась температура, она вся горела, когда материнская рука осторожно коснулась исхудавшей детской ручки, девочка ухватившись за нее, поднесла к своим потрескавшимся губам, и поцеловала, а потом улыбнувшись негромко сказала: "Прости меня, мамочка, что я тебя так вымучила...".
Утро в тот день было по-весеннему теплое, безоблачный небосвод, словно спокойная морская гладь, качал на своих волнах периодически возникающие белые случайно занесенные рыбацкие шлюпки. Первые зеленые листки не шелестели, распустившиеся нежно розовые цветы не разлетались, ветер не стучал по подъездной двери...не было оркестра...все замерло...застыло...вокруг черного бархата, в котором лежала тень Натали, в подвенечном белом платье, усыпанная красными лепестками ...
Нескончаемые ряды могил, и среди них появилась...свежая земля усыпана черными розами с поникшими надломленными головками, медленно блекнущими под жгучими лучами, траурные венки хранят последние слова, с большой цветной фотографии улыбается непринужденно и легко маленькая озорница. Ни кладбище с остывшими могилами, ни плачущие цветы, а лишь тонкая тесьма в левом углу снимка вычеркивает тебя из списка живых, донося до разума - НЕТ.
Юра надламливает налитый бутон, капельки крови от больно впившихся в пальцы шипов, катятся по белоснежным лепесткам розы, оставленной им на мрачном граните.
XII
"Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа..."
Вот ты и вступила в бесконечный мир - незыблемый мир духов, а между тем, я каждой клеточкой тела чувствую - ты присутствуешь здесь между нами, я знаю это и так будет всегда: ты видишь и слышишь, нас разделяет лишь тело, так легко подверженное уничтожению, подобное тому, которое ты покинула и которое скоро обратится в прах, станет ничем... было, теперь его нету, но ты, ты-то ведь есть, как тогда, как сейчас... Ты никогда не покинешь любящих тебя людей, но и не сможешь быть с ними.
Перед Тобой нет уже тайной завесы, скрывающей от наших глаз великолепие неземного будущего; ты в состоянии восхищаться чудесами, тогда как мы погружены ещё во мрак...веришь, от этого становится немного страшно.
У тебя есть крылья, ты будешь пролетать Вселенную и посещать далекие миры, тогда как мы идем по замкнутому кругу... Горизонт бесконечности откроется перед тобой...смерть разлучает людей на несколько мгновений...
Должна была получиться молитва, но ничего не выходит, сейчас с меня сорвется нелепость, только... почему... почему же все так не справедливо, мне трудно осознать и понять пустоту, ведь правда..., ты бы все отдала за то чтобы ЖИТЬ!!!".
![[]](/img/r/rudx_e_a/angel/coming.jpg)