Эпидемия маразма охватившая политиков в пору югославского кризиса, конечно, не могла обойти стороной и людей искусства. В этом смысле образцом для меня служила песенка, исполняемая Валерием Леонтьевым, может кто-то ее еще помнит, про сербского солдата и британского матроса.
Каждый хочет любить, и солдат, и матрос.
Каждый хочет иметь и невесту, и друга.
То есть ничего против пацифизма я не имею, он, к чести человечества, кажется естественнен для третьей стороны, при условии, что ее интересы не затронуты дерущимися, но была в этой песенке какая-то скребущая глупость, как в сказке, сочиненной ребенком, в розовом сиропе которой топятся и бабушка, и котенок, и вообще все хорошие люди и звери.
Увы, что касается проблемы общежития, то наиболее полно позицию в этом вопросе, с которой я готов согласиться, сформулировала одна цыганка, певшая сладким голосом, наблюдая, как омоновец пытается усадить ее четырех товарок в милицейский рафик - И не старайся, ласковый, и не трудись. И не пойдут они к тебе. И жить с тобой не будут.
А так как дурацкие слова гармонично сочетались с удивительно противной музыкой, то песенка с ходу запомнилась и первыми же двумя-тремя тактами безошибочно накрывала меня в любом углу дома, всякий раз наряду с раздражением, вызывая даже не вопрос, а тень вопроса - где же нашлось такое место, чтоб там все было, и сербский солдат, и британский матрос и кабачок, с каким-то запененным квасом. На ответ я, конечно, не рассчитывал. А между тем оказалось, что речь идет о вполне реальном месте, и более того, о моем родном городе Владивостоке. Что стихотворение называется "Интервенты" и, написанное примерно восемьдесят лет назад, к югославскому кризису имеет весьма отдаленное отношение.
..................
Серб любил свой Дунай. Англичанин давно
ничего не любил, кроме трубки и виски...
А девчонка не шла, становилось темно.
Опустили к воде тучи саван свой низкий.
и солдат посмотрел на матроса , как близкий,
словно другом тот был или знались давно.
Закурили, сказав на своем языке
каждый что-то о том, что Россия - болото,
загорелась на лицах у них позолота
от затяжек...А там, далеко, на реке,
русский парень запел заунывное что-то...
Каждый хмуро ворчал на своем языке.
.............................
и принадлежат эти стихи перу Арсения Несмелова
Арсений Несмелов, он же Арсений Иванович Митропольский, родился в 1889 в Москве в семье статского советника И.Митропольского. Окончил кадетский корпус. Во время первой мировой войны поручик 11-го гренадерского Фанагорийского полка, награжден четырьмя орденами, отчислен по ранению в резерв в апреля 1917. Первая книга Военные странички издана в Москве в 1915 году, тираж 3000. Участвовал в октябрьских боях в Москве. С 1918 в армии Колчака, с остатками которой отступал до Владивостока, где занимался литературной деятельностью, состоя под надзором ОГПУ, без права покидать город.
В 1924 году бежал в Маньчжурию. Жил в Харбине, зарабатывая на жизнь пером. Самый известный из поэтов этой ветви эмиграции.
В 1945 после взятия Харбина Советской Армией арестован, в сентябре того же года умер в пересыльной тюрьме в Гродеково. (Данные и тексты взяты из сборника Арсений Несмелов Без Москвы, без России издательство Московский рабочий 1990г.)
Творчеству Валерия Леонтьева я, понятно, не судья. Наверное стоит сказать ему спасибо за то что он обратился к стихам Несмелова, который и сам, будучи признанным специалистом в области ненормативной лексики, особенно, в том что касается ее русско-китайской ипостаси, вряд ли бы нашел для певца худое слово, несмотря на своеобразный оттенок, который приобрело слегка изродованное стихотворение в устах Народного Артиста Российской Федерации.. Харбинского поэта и журналиста, обладавшего, что редкость даже для тогдашних литераторов, семилетним фронтовым опытом, шокировать было трудно.
Коль вещи не судишь строго,
Попробуй в коляску сесть:
Здесь девушек русских много
В китайских притонах есть.
Этот человек, обладавший удивительно прямой линией жизни, и, кажется, не способный питать никаких иллюзий, был обречен раз за разом проходить между двух огней, пока не исчез в пламени.
Но множество теней, отброшенные им, продолжили свои фантомное существование, и есть своя закономерность в том, что одна из них мелькнула средь пестрой суеты эстрадного шоу.
Гражданская война для него кончилась в двадцатом году, с уходом остатков армии Колчака в Китай и Монголию, те части которые оказались в Приморье перешли на сторону ДВР, войну продолжали прояпонские формирования атамана Семенова, но она после резни устроенной япо называть имена от Никитина до Маяковского и Цветаевой. Но присущая ему интонация в той или иной степени прорезывалась в его текстах, несмотря ни на какое влияние.
Возможно не последнюю роль в этом сыграло место, где он обосновался. Харбин, столица КВЖД, последний русский город, ускользнувший из-под власти большевиков, словно осколок зеркала, уже полузасыпанный желтой дорожной пылью, продолжал хранить образ ушедшей России, и вместе с тем он имел слишком много пугающе общего с Россией нынешней. И его поэт Арсений Несмелов, побежденный революцией, продолжал нести на себе ее отблеск, когда в самой России от нее ничего уже не осталось.
Ему ставят в вину, то что он был одним из организаторов партии русских фашистов в Маньчжурии, но я склонен доверять его стихам, а не протоколам партийных собраний. Впрочем о стихах Арсения Несмелова предоставляю судить читателю. В сети, кроме того, несколько его стихов можно найти по этому адресу