Она очнулась в лодке. Увидев голубое небо над головой, она быстро села, а заметив воду вокруг ей новой кровати - онемела.
Она вскочила на ноги, вглядываясь вдаль, пытаясь понять, не мерещится ли ей всё это, не снится ли. Она перегнулась через борт, опустила руку в тёплую воду и поняла, что та настоящая. Лизнула руку - вода оказалась солёной.
Осмотрев лодку, она не нашла ни вёсел, ни запасов воды или пищу.
Она осмотрела горизонт по всему видимому диаметру, но не увидела ни одного клочочка земли, ни одного судёнышка.
Она села на лавочку и вдруг поняла.
Она ничего не помнит.
Не помнит, как здесь оказалась. Не помнит, что это за лодка. Не помнит, как её зовут. Не помнит свою семью. Не помнит ничего из своей жизни.
- Так, спокойно, - сказала она себе и сложила руки в замок.
Она решила начать издалека. Она шептала себе под нос слова "так" и "спокойно" пытаясь вспомнить, как они пишутся. Вспомнила, но всё равно не поняла, что это был за язык. Она смогла вспомнить, что существуют следующие языки: французский, английский, немецкий, испанский. Возможно, слова "так" и "спокойно" принадлежали французскому языку, так как о нём она подумала первым, а возможно и нет.
Вспомнив языки, она стала вспоминать страны. Она ни на секунду не давала себе впасть в панику. Она запретила себе думать об отсутствии личных воспоминаний, решив, что сначала нужно восстановить что-то основное, общее.
- Итак, - сказала она себе. - Если есть французский язык, значит, есть Франция. Её столица - Париж.
В её голове всплыла Эйфелева башня, но она не понимала, видела ли она её вживую или только на картинке. Припоминались слухи о ней, ругательства, что башня портит облик Парижа. Кто же сплетничал? Может быть, её знакомые? Может быть, она парижанка? Нет, пока не думать об этом.
- Если есть английский язык, значит, есть Англия.
В голове всплыл Биг Бэн - но опять картинка.
- Так, а какой сейчас год?
Это вопрос породил в её душе новую волну паники. Она перебирала в голове даты, и все они казались знакомыми. Вернее, все начинавшиеся на тысячу. 1652 - возможно. 1832 - вероятно. 1066 - тоже похоже, но не звучит. Решив попробовать года, начинающиеся на две тысячи, они поняла, что представляет себе открытки с летающими машинами. Кажется, она была на выставке про технологии будущего.
Точно, машины! Ведь в семнадцатом веке их точно не было. Или были? Года плыли ужасно.
Она попыталась зацепиться хоть за один год. Так, все года называются "от Рождества Христова", следовательно Христос родился в первом году. Или в нулевом? Так, Христос. Библия, христианство.
Великий потоп.
Она обернулась и снова оглядела океан. Быть может, наступил новый потоп? Быть может, она новый Ной? Тогда почему одна в лодке? Откуда вообще лодка?!
- Так, спокойно.
Она осмотрела свою одежду. Грязное платье, порванное в нескольких местах. Светло-розовое с длинной юбкой и длинными рукавами, а на уровне копчика сзади был странный выступ, с которого волной стекала ткань до пола. В каком же веке так ходили?
Волосы длинные и тёмные. Кожа на руках светлая.
Она перегнулась через борт и попыталась поймать отражение лица, но волны, пусть и небольшие, мешали.
Она попыталась вспомнить географию. Есть Атлантический, Индийский, Тихий и Северо-ледовитый океаны. Вокруг - жара, вода - тёплая, так что она точно не в Северо-ледовитом.
Так, что она знает об океанах? Атлантический впервые пересёк Колумб. Тихий -Магеллан. Интересно, она получала образование? А где? В какой стране? На каком языке?
Она сорвалась и стала судорожно вспоминать свою жизнь, цепляясь за мельчайшие ассоциации. Голубой цвет волны - где она ещё такой встречала? Почему жмут туфли? Почему ноготь на среднем пальце левой руки длиннее, чем на правой?
Она не выдержала и зарыдала. Она упала на дно лодки и, обхватив колени, завыла и закричала. Она царапала лицо руками, и ей было так обидно! Господи, какой же она была несчастной! Так одиноко, что даже некому пожаловаться! И страшно, страшно, страшно! Смерть совсем рядом!
Истерика продолжалась несколько часов, пока она не уснула.
Проснулась ночью. Над головой звёзды, а вокруг - тёмная вода.
Она зажмурилась и стала надеяться, что всё это - сон и что скоро она проснётся у себя дома. Правда, она не помнила своего дома. Возможно, его и не было.
Она легла лицом к небу и стала смотреть на звёзды. Она помнила, что на небе есть Полярная звезда, указывающая на север, но не могла её найти. Может быть, это совсем не те звёзды, которые она помнила? Луны не было, и было темно и страшно, но после истерики она устала бояться. Она смотрела на воду и наблюдала, как отражения звёзд скачут по волнам. Это могло бы быть красиво, если бы не было так страшно.
Она лежала и не думала ни о чём. За бортом колыхались волны, на небе светили звёзды. Было так темно, что нельзя было разглядеть и собственной руки. Возможно, сегодня её руки выглядели по-иному.
Она снова блуждала в воспоминаниях, но не находила ничего нового. Она вспомнила, что у короля Англии Генриха VIII было семь жён, но это не помогло ей вспомнить, есть ли у неё самой муж. Возможно, и знания о Генрихе VIII были ложными. Например, она могла перепутать количество жён, и в реальности их было не семь, а девять, но теперь этого никак не проверишь. Если она никогда не выберется с этой лодки, в её реальности у Генриха VIII всегда будет неправильное количество жён.
На самом деле её реальность, её знания о количестве жён старого короля Англии находились только в её сознании, а раз она утратила память, то доверять своему сознанию не имеет смысла. Быть может, никогда вообще не существовало короля Генриха VIII и всех его жён, и знания о них - ложные воспоминания в воспалённом сознании. Быть может, и звёзд в темноте на самом деле нет.
Она приложила руку к груди. Тук-тук. Тук-тук. Бьётся сердце. Это знание, которое можно проверить. У неё есть сердце. У неё есть руки, которые она не видит в темноте, но ощущает. Есть глаза, которые так мало помогают понять, что происходит.
Ошибка могла закрасться в любое воспоминание. Париж может оказаться не столицей Франции, а столицей Египта. Древности Египта, о которых она слышала, могут не существовать, а их десятитысячелетняя история - не более, чем выдумка.
Так и весь мир может быть выдумкой. И суша, которую она жаждет увидеть на рассвете, может не существовать. Кроме неё, лодки и океана может больше ничего на свете не быть, ведь этого не проверишь. А может и рассвет не наступит...
Но небо начало светлеть слева от лодки, и она испытала невероятное облегчение, как будто доисторический хаос был преобразован Богом в свет.
Когда из-за горизонта появилось Солнце, она поняла, где восток, и вдруг вспомнила слова молитвы. Она цеплялась за воспоминания о молитве, пытаясь не думать о том, что и воспоминания о Боге были ложью. Хотя у неё не было воспоминаний о Боге, были знания пары молитв и картинки храмов. Бога не было и в её отрывистых воспоминаниях, и его существования нельзя было проверить ни тогда, ни теперь. Тем не менее, она решила верить в Бога, как в надежду на спасение. Если не сейчас, то хотя бы после неминуемой смерти.
Наступил день, но ничего не изменилось. Ей ужасно хотелось пить и есть, и она пробовала глотать солёную воду, но становилось только хуже.
Она думала, что люди и суша исчезли, и она осталась последней обитательницей Земли. У неё не было доказательств обратного. Она могла остаться вообще последним живым существом, потому что за два дня она не увидела ни одной рыбки.
Затем она согласилась сама с собой, что мира не существует, а её существование вместе с её воспоминаниями - ошибка природы. Но слово "природа" сюда не подходило, поэтому она заменила его на "Вселенную" или на "Бога". Ей оставалось только ждать, пока ошибку устранят.
Она осматривала своё тело, своё платье и свою лодку и понимала, что всё устроено слишком сложно, чтобы быть ошибкой, но другого объяснения своего одиночества она не находила. Если бы существовали люди и мир, она бы не оказалась посреди океана в лодке. И получается всё человечество, со всей музыкой - а она её так любила! - оказалось лишь плодом ей воображения, существовавшего по ошибке. Её тело слабело, а значит, долго её воображение не просуществует.
Прошла ещё одна ночь, полная звёзд. Она больше не спала, а просто смотрела на звёзды и думала, что же произойдёт с её сознанием после смерти. Быть может, всё повторится заново? Или задом наперёд? Её двухдневная жизнь не была плохой, она бы пожила ещё, если выбирать между такой жизнью и небытиём. Но лучше бы попасть в какой-нибудь мир, где можно не быть одинокой.
Днём начался шторм. Стало холодно и ещё страшнее, чем обычно. Поднимались высокие волны, начал хлестать дождь.
Она успокоилась и была готова принять смерть, освобождающую разум. Волны становились всё выше и выше, и она знала, что лодка скоро перевернётся. Со стороны равномерные волны, высотой с двухсотлетний дуб могли бы показаться захватывающим зрелищем, но она просто боялась и надеялась на безболезненную смерть.
Вдалеке она увидела свою убийцу. Волна в пятнадцать раз более высокая, чем те, которые преодолевала её лодка до сих пор. Масса воды, закрывающая небо и свет. На её вершине - а у неё была белая вершина, как у горы - клубилась пена.
Она встала на лодке лицом к волне и стала молиться.
Подножье горы-волны зацепило лодку, и та стала подниматься. Ничего не было видно из-за брызг, отлетающих от волны-гиганта.
Наконец, подъём стал слишком крутым для лодки и она перевернулась.
Девушка упала в морскую пену и закружилась в жестоком потоке, влекущем её вниз. Солёная вода попала ей в нос, рот, уши и лёгкие. Она умерла.