Рассказ был опубликован в "Клубе 12 СТУЛЬЕВ" "Литературной газеты" N 15. 2004 г.
На что барину моль?
В одно особенно неприятное солнечное субботнее утро Степан Иваныч обнаружил на батарее вместо шерстяных носков записочку от моли, среди прочих тем содержавшую довольно сомнительное утешение в том , что теперь их не придется стирать. Степан Иваныч осердился и совершенно спонтанно направился в "Бытовую химию", не отдавая себе отчета в том, что именно он делает.
Иван Степаныч стоял за прилавком указанного магазина совсем не потому, что был приятелем Степан Иваныча. Просто он там работал.
-Привет. Дела плохи. Моль заела, -коротко и доходчиво сообщил Степан Иваныч.
Иван Степаныч с ходу предложил ему дихлофоссу. Когда вам не сходя с рабочего места предлагают дихлофосс, это всегда ошарашивает. Представьте же каково было Степан Иванычу, который дихлофосса не любил давно, с самого детства, хотя толком и не мог объяснить причин этой странной неприязни. Кроме того, дихлофосс был средством сугубо прицельным и чисто тактическим, Степан же Иваныч был стратегом. Длительное выслеживание моли с организацией засад и последующим опрыскиванием казалось ему совершенно неэстетичным. Кроме того Степан Иваныч был просто ленив. Он решил обидеться, да и обиделся. Хлопнул дверью, а приятель смотрел ему вслед долго и удивленно. До самого перерыва на обед.
Вечером он позвонил, чтобы выяснить наверняка, обиделся на него Степан Иваныч или нет. Степан Иваныч и сам толком не знал, что на это ответить. Сделал выбор наобум, легко убедил себя в том, что и впрямь обиделся. После чего решительно бросил трубку. Но приятель был настырен и позвонил снова. Он считал, что Степан Иваныч бывает прав только тогда, когда согласен с ним, с Иван Степанычем и так как тот об этом даже не подозревал просто хотел ему об этом сообщить.
Но Степан Иваныч слышать ничего не хотел. Он упорнейше не подходил к телефону и в конце концов трубку взяла моль. Она довольно развязно принялась болтать с Иван Степанычем и наговорила ему кучу всяческого вздора, так что он, сидючи у себя дома, долго потом еще смотрел на телефон и пытался определить где же именно находится.
А столь удачно обидевшийся Степан Иваныч нашел в этом состоянии известную приятность, погрузился в него целиком, поедательница шерсти стала ему совершенно не интересна. Он позабыл и о ней, и о том, что собирался прочесать весь город в поисках нафталина.
Неделю спустя Степан Иваныч получил он моли вторую записку. На сей раз послание лежало не на батарее, а на кухонном столе. Тон записки был несколько истеричен, скандален и отчасти слезлив. Моль сообщала о том, что так как он больше не обращает на нее никакого внимания, то она уходит от него к Иван Степанычу.
-И он еще называл себя моим другом! -в сердцах сказал Степан Иваныч.