Любовь к тебе - это такое страдательство. Это - такое боление тобою, о тебе.
Я так желала быть твоей, что заперла себя в себя же саму до такой степени, что не помнила о себе! Только ты была моей мыслью, моим желанием жить. Была я согласна и на любовницу, и на наложницу, только бы видеть и слышать, мучиться тобой. Как я стремилась, льнула к тебе - как никогда до этого, никогда после этого впаивания в тебя, любови к тебе!
Я плакала о тебе - и ты попала под проливной дождь сентября. И постучалась в моё окно. И вошла в мою жизнь. Просьба о приюте переплавилась в просьбу оставить тебя в покое. Дождь стал моим проводником, моим провожатым в мир чего-то необъяснимо беспокойного и томительного, сладостного, выжигающего шрамы поперёк синих линий вен. Тот дождь и стал точкой невозвращения.
Ты обратилась такой болью. Такой солью. Такой тайной и таким - таинством.
Ты была для меня такой непостигаемой. А стала - недостигаемой.
Кто-то сказал мне, что я сожгу об эту любовь крылья, губы, руки, сердце. Кто-то сказал, что ты моего чувства не сможешь ни понять, ни принять, а я ответила: 'Знаю'. Кто-то завидовал мне: такая любовь - лишь однажды. Кто-то завидовал тебе: такая любовь случается лишь однажды; с одним человеком из миллиарда. Это случилось со мной, это было для тебя. Я стала глиной, из которой ты могла своими руками слепить всё, что угодно, а ты просто прошла, как по придорожной грязи, стараясь не выпачкать ноги. Не опуская глаз, не высматривая меня.
Я обогнала солнечный ветер в погоне за счастливой улыбкой твоих губ. Я обогнула экватор в поисках твоих ласковых поцелуев. Я опрокинула земную твердь в небо, пытаясь обратить твоё спокойно стучащее сердце к себе.
Ты не была со мной, ты не была с кем-либо. Я пела о том, что ты моё счастье, моя любовь, но ты захотела остаться всего лишь гостем на моём ложе. Ты не поняла, как трепетали мои губы, когда впервые были найдены твоими. Ты не поняла, судорожным вздохом изливаясь, что нутро моё трепетало впервые. Я раскрывала и раскрывала навстречу тебе двери своих рук, распахивала - двери ног. Я захлёбывалась радостью слышать твоё учащённое дыхание. Ты не запомнила моей нежности, потому как разбавляла её нежностью холодных женщин и мужчин, красивых мужчин и женщин, одиноких мужчин и женщин, оставленных женщин и мужчин, всех других женщин, которыми я не была и никогда стать не смогла бы. Ты боялась быть со мной наедине, боялась моих чувств!
Ты была такой близкой, такой значимой, что все мои кошмары, вынуждающие просыпаться в холодном поту, мгновенно улетучивались, рассыпались. Я обнимала тебя, и было мне так сладко - смотреть в спину и целовать спину, так сладко - быть убаюканной этим заспинным пространством, заспинным объятием. Так сладко было грезить о том, что я важна для тебя, что я понятна тебе, что тебе понятны мои ночные просыпания и чёркания по бумаге.
Но ты пыталась пройти по самому краю моей жизни, а оказалось, что стала той осью, вокруг которой завращалась моя душа, моя жизнь, вокруг которой вращалась я из секунды в секунду, согреваясь холодным солнцем.
Ты говорила, что страдаешь от моего страдания. Ты предлагала: 'Поговорим о любви'. Ты лгала. Зачем? К чему твои слова, если сама ты никогда не растрачивала свою нежность, не вкладывала своё сердце в раскрытые ладони возлюбленной? Ты теряла драгоценные минуты в чужих объятиях, чужих постелях, чужих мыслях, чужих воздыханиях. Я куталась бессонницей в такие часы, отмеряя бесконечный стук капель в стекло, ждала. Ты приходила, целовала в губы, улыбалась на мои шутки, садилась за стол, звала с собой в ванную и засыпала на моей груди, охраняемая бесконечным стуком сердца в рёбра, видела цветные сны. Я злилась на тебя, на себя, на свою злость злилась - и прощала, делая вид, что ничего не произошло. Я тихонечко выплакивала свою любовь в твоё спящее плечо.
Когда же я плакала - боль моя отражалась в зеркале Солнца и в зеркале Луны, возвращаясь с каждым рассветом - твоим уходом, с каждым закатом - твоим возвращением. Отражалась эхом о камни твоих упорных страхов казаться лучше, чем ты есть...
***
Мои всегда столь стройные мысли отныне стали косматыми обрывками, неоконченными отрывками и непонятными мне самой зарисовками. Мои мысли стали бесполезными, мои мысли стали пафосно-неискренними: 'любовь вездесуща и всепобеждающа'.
И если ты прочла это, знай, что я переступила через боль, через любовь, через ненависть, через откровенности, откровения, озарения - через себя переступила, переступила через всё, что у меня было - через тебя переступила. Через страх. Через подоконник переступила.