Аннотация: III место на конкурсе "Блэк Джек-17" , I место в "списке Мошкова". Опубликован в журнале "Порог - АК", N25, 2017
Ипподром оказался совсем близко, рукой подать.
Первый же встреченный прохожий указал направление. "Туда!" - сказал он, старательно отводя глаза. И неопределенно махнул рукой вверх, словно рекомендовал ей отправиться на небо.
Алиса задрала голову, посмотрела на плывущие в вышине облака.
- Туда?
Ей хотелось, чтобы он засмеялся или хотя бы улыбнулся, но прохожий лишь досадливо пожал плечами и, продолжая смотреть куда-то в сторону, пояснил:
- Наверх по лестнице. Сначала надо подняться, а потом спуститься. И там увидите.
Все они здесь вели себя так: отводили глаза, переминались с ноги на ногу, сутулились и засовывали руки в карманы. Словно разговоры с ней казались им чем-то стыдным, нежелательным, и лишь вежливость мешала молча пройти мимо.
- Ну, понятно? Наверх, - дождавшись ее кивка, он быстро засеменил прочь.
Алиса вздохнула. Понятно, что ж непонятного - прямо от баскетбольной площадки круто вверх уходила узкая бетонная лестница. Подняться, потом спуститься. И так все время. Не город, а какая-то бесконечная череда гор. Ступеньки были усыпаны листвой, и она задумалась, а какое тут время года? Деревья стоят почти голые, трава совсем желтая... но тепло, как летом. Впрочем, о чем это она? Какое время года, тут вообще, наверное, нет времени...
Лестница заканчивалась маленькой круглой площадкой, заросшей сухим бурьяном. Прохожий не обманул: теперь, действительно, нужно было спуститься - вниз уходили такие же узкие ступени, и там, далеко впереди, виднелся ипподром.
Хотя и несколько странный. На настоящем ипподроме она ни разу не была, но в фильмах все выглядело намного солиднее, а тут - просто большой круглый стадион, окольцованный дорожкой, по которой нарезали круги всадники в одинаковых черных куртках. И кресла для зрителей в несколько рядов.
Когда она подошла к ипподрому, состязания уже закончились. Молчаливые жокеи уводили лошадей со стадиона, немногочисленные зрители провожали их вялыми аплодисментами.
- Простите, - Алиса осторожно тронула за локоть высокого бородоча, показавшегося ей чуть повеселее остальных, - не подскажете... я ищу...
- Да? - бородач смотрел поверх ее головы, но его улыбка показалась ей ободряющей.
- Антона Ивлева. Мне говорили, он днем обычно здесь проводит время...
Мужчина кивнул.
- Антон сегодня выиграл скачку. Он сейчас в конюшне, но вы можете подождать его здесь. Присядьте.
- Спасибо! - обрадовавшись, она попыталась заглянуть собеседнику в глаза. - Но нужно же предупредить? Он вообще-то не знает, что я тут...
- Знает, - бородач невесело усмехнулся и вдруг посмотрел прямо на нее. - Девушка, тут все всё знают, если нужно. А если не нужно, значит, и не нужно. Присядьте, он подойдет. Уверен он помнит вас... я бы запомнил.
Хлопнув ее по плечу, он снова улыбнулся, но вдруг смутившись, заторопился прочь. Она опустилась в кресло и задумалась. Знает? Подойдет? Ну подойдет, и что она скажет? "Привет, а это я..."
Боже, да они ведь чужие друг другу, совсем чужие. Не виделись лет двадцать. И не переписывались, не пересекались нигде. А последние пять лет так и вообще... он был тут, а она - там. Да что с ней такое? Что за наваждение заставило ее сразу же начать искать его? Не бабушку с дедушкой, не двоюродного брата Ивана, а именно его. Как будто и не было этих двадцати лет, как будто она - девочка-студентка, и расстались недавно, и еще не остыло в груди это глупое полудетское чувство.
- Здрасьте.
Она вздрогнула и подняла голову.
Антон неловко улыбался и ерошил обеими руками и без того всклокоченную шевелюру.
В горле мгновенно пересохло.
- Привет. А я тут... вот...
- Угу, - он хмыкнул, - я понял.
Они помолчали. Алиса встала и смотрела на него во все глаза. Совсем юный. Худой такой, нелепый - подросток, да и только. Черная футболка с надписью "Ария", плетеные кожаные браслеты на запястье, не знакомая с расческой вздыбленная грива. Сколько ему на вид, восемнадцать?
- Ну, пошли, - Антон усмехнулся, состроил дурашливую рожицу. - Ты тут, и я тут. Чего теперь стесняться. Пошли.
Протянув руку, он крепко стиснул ее запястье и повел со стадиона. Она послушно затопала за ним, поминутно спотыкаясь и мучительно раздумывая, что же сказать. В голове продолжало крутиться одно и то же: "какой молодой, какой молодой". Совсем пацан, как в далекие счастливые годы: и одет так же, как одевался на первом курсе, и даже прическа та. Только вот татуировка на запястье... тогда ее не было. Говорили, что тату он сделал после смерти первой жены.
Покинув стадион, они начали подниматься обратно по лестнице.
Наверху он остановился, отпустил ее руку и внимательно посмотрел ей в глаза. Она молча встретила его взгляд, чувствуя, как нарастет в душе холодная злая тоска.
Зачем она его искала, зачем нашла? К чему все это? У него же семья была, дети... Кто она ему теперь?
- Привет, - прошептал он и внезапно привлек ее к себе. Обнял крепко, неистово, сдавил в объятьях, словно желая раздавить. - Привет, - и прижался губами к ее сухим, потрескавшимся губам.
И тогда вдруг отступило все: и страх, и тоска, и постоянное чувство потери, все то темное, что тисками сжимало сердце с самой первой минуты в этом пустынном осеннем городе.
Остались только тепло и радость - вот же, вот, все было не зря, они встретились. Теперь она не одна. Теперь все хорошо.
И она засмеялась, забормотала сбивчиво, пытаясь между поцелуями ответить ему:
- Здравствуй. Здравствуй.
Потом они долго сидели прямо на траве, обнимались, смотрели вниз.
- Ну, а девчонки твои?.. - она положила голову ему на плечо и невольно вздохнула, - какой ты худющий, как на первом курсе. Пацан совсем.
Он хмыкнул.
- На себя посмотри, пигалица в шортиках. Девчонки мои молодцы: Машка в пед поступила, будет училкой, Лизка вышла замуж и укатила в Питер. Но это когда было... сейчас не знаю. Я тут давно, наверное. Сколько, кстати?
- Пять лет... - она задумалась, кусая губы, - а я сначала и не знала даже. Потом кто-то из друзей написал, уже спустя полгода. Плакала весь вечер...
- Плакса. Сама-то как? Муж хоть нормальный?
- Хороший, - она покивала. - Костик. Он вообще хороший... правда, в последние годы как-то мы не очень с ним ладим... ладили... все ссоры какие-то на пустом месте. И детей у нас нет.
Они помолчали. Антон сорвал травинку, засунул в рот. Улегся на спину, закинув руки за голову.
- Ладно, это все в прошлом.
- Вот именно. Лучше расскажи, как тут вообще? Есть, чем заняться, кроме этих ваших скачек на лошадях? И почему все такие неразговорчивые, злые какие-то? Заметил, тут никто ни на кого не смотрит!
- Балда ты, - протянул он, задумчиво пожевывая травинку. - О чем говорить? Прошлое закончилось, будущего еще нет. Все кого-то ждут. Конкретного кого-то ждут, понимаешь? Дождутся, тогда и наговорятся вдоволь. И дальше пойдут... а с посторонними пигалицами в шортиках никому разговаривать не охота.
- Дальше? - она вскинулась, - подожди, куда дальше? Это еще не финал что ли?
Он засмеялся.
- Ну ты совсем балда. Какой финал? Это же только временное пристанище. Буфер. Ты разве сама не поняла? Странно, я как очнулся здесь, так сразу все понял. Будто рассказал кто.
Алиса задумалась.
Очнувшись, она, конечно, сразу сообразила - где она, и что с ней. Отчетливо помнилась залитая дождем дорога, фары встречных машин. И как Костик бухтел и нервничал, все пытаясь доказать ей что-то, а она, словно предчувствуя, твердила одно и то же, не давая ему договорить: "На дорогу смотри. На дорогу смотри. На доро..."
В общем, все было ясно. Но почему-то вместо того, чтобы сесть и как следует обдумать сложившуюся ситуацию, она вдруг встала и пошла искать Антона. Вот ведь. "Надо найти, надо найти" - в голове звучало одно и то же, как будто все остальные мысли выдуло этим вот теплым ветром, метущим по улицам палую сухую листву.
- А ты... - она замолчала, и тихо легла рядом. Потом все-таки нашла в себе силы продолжить, - не уходишь, потому что девчонок своих ждешь? Или супругу?
Он привстал, опираясь на локоть, посмотрел на нее серьезно, без улыбки.
- Нет, я жду бабу Люсю. Из деревни Синие Липяги, - и усмехнулся в ответ на ее изумленный взгляд. - Балда ты в третий раз. Девчонки мои еще не скоро закончат. Я надеюсь. Что их ждать, у них свои семьи будут, дети... А с Танюхой мы разошлись. Еще до того, как. Тебя я ждал, понятливая моя, тебя.
Сердце колотилось в груди, и она вдруг подумала, как это странно, что у мертвых тоже может стучать сердце. Казалось бы - зачем?
Антон склонился над ней, коснулся ладонью щеки.
- Ждал, ждал и думаю - не дождусь. По хорошему-то ведь еще лет тридцать. А тут такая тоска, осень все время, лестницы эти - спуски, подъемы. Кроме ипподрома и занятий нет. Но вот повезло, дождался. Так что, как будешь готова отправляться - только свистни. Я-то давно готов.
- Отправляться? - она вдруг почему-то заволновалась, затараторила сбивчиво, - а куда? А вместе? Ты уверен, что вместе? А не страшно?
Он покрутил головой, улыбнулся ободряюще.
- Не страшно. Тут такой колодец есть в центре города. Недалеко. Если заглянуть - темно. Но в глубине огонек какой-то, свет. Вот в этот колодец и надо прыгать. Прыгнем вместе, а дальше - будь что будет.
- Огонек, - она вздохнула, посмотрела в затянутое тучами небо. - А вот люди, пережившие клиническую смерть, говорят про какой-то черный туннель и свет в конце... может, это оно и есть? - Небо вдруг начало светлеть, выцветать на глазах, превращаясь в белое полотно. - Может, если прыгнем, огонек этот твой станет для нас ослепительным светом и... да что происходит?
Земля под ней ощутимо качнулась. Небо спустилось, надвинулось потолком, почти вжимая их в траву, и последнее, что она увидела, перед тем, как провалиться в черноту, было его лицо с широко распахнутыми глазами. И в них - разочарование.
Когда она пришла в себя, то снова увидела потолок. И свет. Да, ослепительный. Белый свет ламп и какие-то чужие расплывчатые лица - сначала одно, потом второе.
И ей даже не нужно было вслушиваться в эти "пришла в себя", "вы меня слышите?", "отвечайте на вопрос", чтобы все понять. Тогда она закричала, отчаянно, как раненое животное, заревела по-бабьи, чувствуя, как трескаются губы, как болезненно шипит в пересохшем горле хриплый голос:
- Пустите меня! Пустите! Я хочу назад!
Потянулись дни - один за другим, блеклые, потерянные. Полные боли в заживающих ранах и кожного зуда под гипсом. Каждый вечер приходил Костик, похудевший, поникший. Смотрел виновато, гладил по руке, рассказывал про погоду на улице.
С каждым днем образ Антона тускнел и выцветал в ее памяти. Она начала задумываться, да не приснилось ли ей это? На третий день уже казалось - ерунда, глупость. Мальчик в футболке с "Арией"? Она видела фотографии Антона в аккаунтах его друзей - брутальный бородатый мужчина в очках и с пузом. Того мальчика с плетеными фенечками давно уже не было.
Однажды Костик пришел с букетом цветов. Войдя в палату, сразу ринулся к ней, схватил за руку. Даже не упомянув погоду, начал быстро говорить о каких-то знаках и мистических свойствах судьбы.
- Подожди, тебе что, не сказали? Ох... ну как же. Ты беременна, Алиса. Вот так. Вот как бывает, все не случайно, дождались, свершилось...
Костик продолжал вещать, а она отодвинулась и замолчала, пристально глядя в стену.
Ребенок. В таком возрасте. Хватит ли сил? Это же надо сейчас... надо же скорее выздоравливать, собираться в кучу... И где-то позади всех этих вопросов мелькнуло - не дождется. Антон не дождется ее, ведь ребенка она не скоро сможет оставить. Но мысль эта отчего-то не показалась ей страшной. "А если не нужно, значит, и не нужно"...
"Прощай", - прошептала Алиса одними губами. И, закрыв глаза, отчетливо увидела, как падает в темноту колодца гибкая мальчишеская фигурка.